Друг отца aka Меня изнасиловал друг мужа

ГЛАВА 1

Ей 18, ему 38.

Она чиста и невинна, и верит в «большую и светлую».

А он миллиардер с безграничной властью, ледяным сердцем и черной душой.

Она для него — всего лишь дочка лучшего друга.

А он для неё — Целый Мир...

СОФИ

— Расслабься. Ты сегодня огонь, малая, — произносит мне на ухо старший брат, и я вздрагиваю от неожиданности.

Поджимаю губы и с чувством глубочайшего удовлетворения впечатываю шпильку в носок его лакированного ботинка.

— Еще раз меня так напугаешь… — шиплю я.

Пашка морщится и громко смеется, не обращая внимания на гостей. Он балагур и повеса, и в абсолютно любой компании свой в доску. В отличие от меня. На этом празднике жизни я чувствую себя как рыба, но отнюдь не в воде.

— Папе не понравится это платье. — Я старательно одергиваю облепляющую бедра серебристую ткань. — Оно вызывающее.

Пашка закатывает глаза.

— Сегодня твой день. Отец тебе слова не скажет. — И, ехидно прищурившись, добавляет: — Как, впрочем, и всегда.

Я не в силах сдержать злорадную улыбку и едва удерживаюсь от того, чтобы показать брату язык. Так уж повелось, что мы с ним постоянно соперничаем. Конечно, с возрастом это проявляется уже не так остро, но верхнюю ступеньку пьедестала родительской любви вот уже восемнадцать лет занимаю я. Любимица. Умница-дочка. Примерная студентка и гордость семьи.

— На лучше, выпей. — Брат сует мне в руку узкий бокал с шампанским. — Расслабишься.

Я по привычке оглядываюсь по сторонам.

До сегодняшнего дня употребление алкоголя мне было официальное запрещено. Но, кончено же, Пашка всегда утаскивал с праздников пару бутылок пино-нуар, а потом мы распивали его в комнате брата прямо из пластиковых стаканчиков.

— Что же вы так богохульствуете, — нарочито серьезно произнесла мать, застав нас однажды за этим занятием. — Пить такой напиток из пластиковых стаканов — настоящее преступление.

Мы с облегчением выдохнули, и с тех пор от мамы особенно не скрывались. А вот от отца…

— Ты теперь имеешь на это законные основания, — подначивает Пашка и даже помогает поднести руку с бокалом ближе ко рту.

Заметив в его глазах вызов, я недовольно цокаю языком. Мне не слабо. А потому с чувством собственного превосходства осушаю бокал до самого дна.

Слегка горьковатый привкус оседает на языке, а пузырьки напитка приятно щекочут. Спустя две секунды по телу разливается тепло.

— Ты бы хоть закусывала, алкоголичка, — фыркает Пашка, явно не пораженный моей самоотверженностью. — Софья-Софья, что скажет отец, когда увидит, как ты прибухиваешь у него прямо перед носом? — Брат с укоризной качает головой. — Вон он, кстати, идет.

Я тут же мысленно подбираюсь и группируюсь, как перед прыжком в холодную воду, а уже через мгновение из толпы гостей появляется отец. При виде бокала в моей руке, он моментально оценивает ситуацию.

— Не налегай, — только и произносит, не желая заострять на этом внимание.

Смотрит поверх моего плеча и кому-то вежливо улыбается, а я не упускаю в это время возможность метнуть в брата испепеляющий взгляд. Съел?

— Хорошо выглядишь, — одобрительно кивает отец, вернув внимание ко мне. На миг в его глазах мелькает проблеск сентиментальности. — Совсем взрослая у меня стала, хоть завтра замуж выдавай. А еще вчера с косичками и розовыми бантами бегала… — печально протягивает он.

— Я расту, — со смехом пожимаю я плечами. — Остановить время даже тебе не под силу, па.

Я люблю папу, хоть порой он и бывает излишне строг и предвзят. Но даже эту предвзятость я способна понять.

Отец — крупный бизнесмен, владеющий сетью элитных отелей. Он известен в широких кругах и по крупицам выстраивал свою репутацию. Было бы странно, если бы детям в его семье будет позволено все то, что позволено детям обычных людей.

Так что пока в нас с братом зрел юношеский протест, а в головах раз за разом рождались сумасбродные планы, не влезающие ни в одни рамки приличий, отец терпеливо нам объяснял, что каждый поступок имеет последствия. Надо отдать ему должное, даже когда мы с Пашкой решили угнать любимый папин мерседес и разбили его, не проехав и пары метров, он не стал кричать или физически наказывать нас. Нам всего лишь пришлось целое лето работать по дому вместо прислуги, чтобы компенсировать ремонт дорогого авто. С тех пор мы ценим материальные ценности гораздо больше.

— Кстати, я сдала последний экзамен, — с гордостью сообщаю я, выхватывая у официанта второй бокал игристого. — На отлично.

Пашка снова закатывает глаза и одними губами произносит что-то похожее на «зубрила».

— Я всегда знал, что ты у меня умница, — хвалит отец, и я загибаю один палец. Вижу, что брат это замечает. — Светлая голова, — продолжает отец, и я загибаю второй. — Никогда не даешь мне повода разочароваться. — И третий.

— О, кстати, отец, — делает свой ход Пашка, — совсем забыл тебе сказать, немцы вчера подписали-таки с нами договор. Я их дожал.

Брат старше меня всего на три года, но уже занимает в империи отца не последнюю должность. Я бы не сказала, что он особо старается. Ведь и так прекрасно осведомлен, что бизнес однажды по праву перейдет к нему.

— М-да, — задумчиво тянет отец, что-то печатая в телефоне, — но я давал тебе на это срок не больше двух месяцев, а ты «дожал» их за пять. За это время я бы уже два раза нашел других поставщиков.

Я беззвучно смеюсь, пока папа не видит, и демонстративно показываю Пашке руку, где нет ни одного загнутого пальца. Делаю жалостливое лицо. Пашка фыркает и отворачивается.

— Кстати, ты не видела мать? — Папа хмурится, оглядывая толпу.

— Нет, — вру я, ничуть не краснея. — Наверное, общается с кем-то из гостей. — Я недовольно передергиваю плечом, подцепляя новый бокал.

На самом деле я прекрасно осведомлена, что мама уже час торчит возле барной стойки, осушая десятый по счету мартини, и отчаянно флиртует с красавчиком–барменом. Только вот отцу об этом знать не обязательно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Пашка с отцом рассеиваются в толпе, а я, на правах хозяйки вечера, вежливо интересуюсь у гостей, все ли им нравится.

Сегодняшнее торжество папа организовал в честь моего совершеннолетия. И пусть подобные вечеринки в особняке бизнесмена Павлова вовсе не редкость, но он не воспринимает их как развлечение. Скорее, как способ собрать нужных людей в одно время и в одном месте. Сегодня он бессовестно использовал мое восемнадцатилетие, чтобы напомнить о нашей семье светскому обществу.

— Ох, милая, — слегка опьяненно вздыхает мать, когда я подхожу к барной стойке, — ты у меня такая красивая!

Она переводит взгляд на бармена, хищно ему улыбается и с гордостью сообщает:

— Мои гены.

— Мам, — смеюсь я неловко.

— А что, уже и похвастаться нельзя? Это сейчас, в тридцать два, мне уже не дано выглядеть так молодо и свежо.

— В сорок пять, — поправляю я, посылая бармену красноречивый взгляд.

— В разведку с тобой не пойдешь, — сетует мать. — Запомни, милая, ты уже никогда не будешь так молода и прекрасна, как сейчас. — Она с печалью в глазах допивает мартини. — Рано или поздно годы возьмут свое.

— Если я в сорок пять я буду выглядеть как ты, то мне ничего не страшно, — беззаботно шучу я. — Кстати, тебя искал папа.

— Боги… Похоже, я опять должна весь вечер держать его под руку и улыбаться всем этим скучным людям, пока не сведет скулы.

— Такова уж твоя участь, — отрывисто произношу я, все же заставляя маму подняться с барного стула и отправиться к папе.

А сама думаю, что я нисколько не солгала. Выглядеть, как моя мать, мечтает любая женщина ее возраста. Несмотря на годы, она все еще стройна, подтянута и полна жизни. Лишь в последнее время сдает, все чаще о чем-то одиноко печалясь.

Мама — добрая женщина, но душе свободной художницы всегда было тесно в особняке в девятьсот с лишним квадратов. Даже стандартные развлечения светской львицы, такие как собственный салон красоты, бутик элитной одежды и галерея, не сумели избавить ее от извечной тоски во взгляде. Может, просто натура такая? Не знаю. Мама любит страдать.

К счастью, в этом я пошла не в нее.

Я пью пятый по счету бокал, когда понимаю, что мозг начинает затягивать туманом. Все воспринимается слишком радостным и веселым. Чувства обострены до предела. Мне хочется улыбаться каждому встречному и вдохнуть в их унылые лица хоть частичку тепла.

Я порхаю по гостиной от одной стайки гостей к другой, пока ноги внезапно не прирастают к красному ковру на полу.

Я замечаю его неосознанно, буквально краем глаза. Но даже в таком состоянии мозг в момент фокусируется на этом мужчине. И хоть вижу его пока со спины, я не сомневаюсь, что не ошиблась. Больше ни один мужчина в галактике не обладает такой сногсшибательной энергетикой и не способен приковывать к себе женское внимание. Уверена, в этой гостиной я не единственная, кто сейчас с интересом рассматривает его.

Закусываю губу, чувствуя первые зачатки волнения.

Его зовут Данис.

Асадов Данис Ренатович.

Тридцативосьмилетний миллиардер после семи лет жизни за границей вернулся на родину.

Я маниакально слежу за его жизнью с помощью соцсетей. Знаю, что он любит путешествовать (в основном это теплые страны и острова) и женщин (преимущественно это модели с мировым именем). Фото последних мелькают в его ленте не реже белоснежных песчаных пляжей, но меняются с такой же скоростью, что и страны.

Он и сейчас в компании трех светских львиц с сияющими улыбками. Они наперебой что-то щебечут, мечтая заполучить хотя бы крупицу его внимания.

Данис высок. Даже очень. В жизни его телосложение ощущается гораздо мощнее, чем на фотках в смартфоне. Не перекачен, но явно не игнорирует спорт. Сейчас он стоит в расслабленной позе: крепкие ноги уверенно расставлены, одна рука небрежно опущена в карман брюк, а другая сжимает пузатый стакан с виски. Угольно-черный костюм сидит на нем как влитой, а белоснежная рубашка выгодно подчеркивает золотистый загар.

И пусть я вижу его лишь со спины, но лицо помню до мельчайших деталей. Его пронзительные изумрудные глаза всегда действуют на меня гипнотически, даже с экрана телефона. Прямой нос, волевой подбородок, не пухлые, но очень красивые губы, и ухоженная щетина.

С моих губ срывается рваный вдох, когда Данис, словно почувствовав что-то, оборачивается и находит взглядом меня.

Бог мой… фотки даже частично не передают весь масштаб его мужской красоты!

Чувствую, как слабеют мои конечности. Я старательно выдавливаю улыбку, хотя мышцы лица сейчас сведет судорога от нервов.

Лишь ради этого мужчины я всю неделю тщательно подбирала платье для сегодняшнего мероприятия. И надела его вопреки возможному неодобрению от отца. Лишь ради Даниса я сегодня четыре часа провела в салоне красоты своей матери. И только из-за него я так нервничала и переживала весь вечер.

«Данис. Данис. Данис», — стучит в голове.

Он здесь. Прямо передо мной.

Самый соблазнительный в мире мужчина сейчас находится всего в паре метров.

Наверное, мою реакцию можно счесть странной. Но вы не знаете самого главного.

Данис Асадов — моя первая и единственная любовь.

И лучший друг папы.

Я влюбилась в этого парня, когда мне было пять. Воспылала самым чистым и искренним чувством, получив в подарок от него заморскую плюшевую лошадку, о которой долго мечтала. Здесь такой не имелось ни у кого.

А дальше я каждый раз с нетерпением ждала, когда Данис вновь зайдет к нам в гости, чтобы похвастаться очередным достижением. Например, тем, что мои рисунки оказались лучшими и победили на конкурсе. Или угостить пирогом, который научилась печь почти что самостоятельно.

Данис всегда внимательно слушал. Восхищался детской мазней и не подавал вида, что пирог пересолен.

Я обожала его. Однажды даже пообещала выйти за него замуж, как подрасту. Все тогда весело рассмеялись, а я не понимала, почему никто не воспринимает мои слова всерьез.

С тех пор в отношении моих чувств мало что изменилось. Данис для меня был и остается самым привлекательным в мире мужчиной.

И самым запретным.

По прошествии лет я, конечно же, понимаю, что не должна смотреть на него так, как делаю это сейчас. Данис — последний, к кому мне стоит испытывать нечто подобное. Ведь их крепкая дружба с отцом навсегда наложила табу на мои детские чувства.

Только разве это имеет значение, когда сердце в груди колотится так, словно вот-вот пробьет грудную клетку?

Силясь собрать мысли воедино, я делаю маленький шаг в его направлении. Хочу просто поздороваться.

Интересно, он меня узнает?

В последний раз мы виделись, когда мне было одиннадцать, а ему тридцать один. Он-то с тех пор практически не изменился, а вот я...

Данис не отводит от меня глаз, пока я движусь навстречу. Наши взгляды будто прилипли друг к другу. Я смущенно ему улыбаюсь.

Уже почти подойдя, я слышу, как меня окликает кто-то из гостей и по инерции оборачиваюсь. Не заметив складку на ковровой дорожке, спотыкаюсь. Едва успеваю отбросить бокал в сторону и лечу прямо на Даниса.

«Ужас! Полный провал! Это самое худшее, что могло случиться!» — пульсирует в голове, пока я внутренне обмираю от стыда.

__________________________________

1 в данном контексте имеется в виду безалкогольный напиток (прим. авт.).

ГЛАВА 2

СОФИ

Все происходит так быстро, что я и глазом не успеваю моргнуть. Через мгновение обнаруживаю себя, но вовсе не на полу, как ожидала, а в сильных мужских объятиях.

«Господи, какой же позор!» — думаю я, не решаясь открыть глаза.

— Ты в порядке? — слышится где-то над самым ухом его глубокий бархатный голос.

На удивление Данис остается абсолютно спокойным. Хотя ему-то чего переживать? Это я готова провалиться сквозь землю.

— Да, — осипшим голосом отзываюсь я и переступаю с ноги на ногу в стремлении удостовериться, что под туфлями устойчивый пол.

Ноздри щекочет свежий аромат «Эгоиста» и я подсознательно отмечаю, что это самый подходящий для Даниса запах.

Я ощущаю, как его ладони до сих пор покоятся на моей талии. Веду дрожащими пальцами по ткани рубашки и отстраняюсь.

Данис тоже убирает руки и отступает на шаг.

— Извини, — судорожно произношу я, боясь поднять глаза.

— Все в порядке, — благодушно и совершенно искренне говорит Данис. — Ты прекрасно выглядишь. Очень повзрослела. Рад это видеть. И кстати, с днем рождения, Софи, — произносит он, растягивая мое имя на американский манер.

«Узнал», — моментально вспыхивает в сознании.

Я облизываю пересохшие губы и вскидываю на Даниса взгляд.

— Спасибо. — Мой голос дрожит. — А ты ничуточки не изменился. Заключил контракт с дьяволом? Признавайся, — прячу я неловкость за глупой шуткой.

Сама же жадно вглядываюсь в его пронзительные глаза.

— Сложно выглядеть на тридцать восемь, когда в душе тебе двадцать.

Он изгибает губы в ироничной усмешке, а у меня по всему телу бегут мурашки от его всепоглощающей энергетики.

Мы в течение нескольких секунд не в силах разорвать зрительный контакт.

«Давай, София, соберись. Спроси его, надолго ли он вернулся сюда. Какие планы на ближайшее будущее. Просто, чтобы поддержать вежливую беседу», — подначиваю себя, но мысли в голове путаются, а на ум, как назло, ничего не приходит. Каждый вопрос кажется глупым и слишком бестактным. Наверное, так бывает, когда начинаешь слишком тщательно что-то обдумывать.

— Дан! — раздается позади веселый голос отца, и Данис бросает взгляд поверх моего плеча. — Ты приехал!

Папа подходит к старому другу и сгребает его в объятия. Даже несмотря на скупое проявление мужских эмоций заметно, насколько они рады друг другу.

— Не смог проигнорировать твое приглашение, — отвечает Данис. — Тем более что повод достойный.

Он вновь бросает на меня взгляд, и на секунду мне чудится, будто в глубине зеленых глаз этого мужчины прячется золото. Я готова смотреть в них до тех пор, пока не упаду на самое дно в поисках тех самых манящих сокровищ.

— Да, моя дочь уже совсем взрослая, — с гордостью заявляет отец, притягивая меня ближе. — Я и глазом не успел моргнуть, как она начала по свиданиям бегать. Того и гляди, замуж выскочит, — журит меня добродушно. — Сколько ей было, когда вы в последний раз виделись?

— Одиннадцать, — отвечаю я раньше, чем Дан успевает отреагировать на вопрос.

Он наверняка не помнит, в каком возрасте состоялась наша последняя встреча, а ставить его в неловкое положение мне вовсе не хочется.

Данис слегка улыбается.

— Ты носила две тонюсенькие косички и любила розовые банты, — вдруг произносит он, заставив меня буквально остолбенеть.

Неужели он действительно помнит такие подробности? Мои щеки начинает заливать краска еще до того, как Данис заканчивает предложение.

— Сколько воды с тех пор утекло. — Похоже, у отца сегодня сентиментальное настроение. Обычно он более прозаичен.

Мужчины еще какое-то время обсуждают дела, пока я топчусь рядом. Уходить вот так, молча, мне совершенно не хочется. Но и греть уши, учитывая, что я все равно ничего не понимаю, тоже неловко. К счастью, отца уводит глубже в зал его бизнес-партнер, и мы с Данисом снова остаемся наедине.

— Как тебе праздник? — с напускной вежливостью интересуюсь я, прекрасно зная, что торжество выше всяких похвал.

Как говорится, где лучшие тусовки? У Павловых в доме. Вкус моей матери и деловая хватка отца каждый раз заставляют гостей трепетать от размаха вечеринок.

— Как и всегда. — От легкой улыбки в уголках его губ образуются небольшие заломы, которыми я невольно любуюсь. Кажется, даже морщинки его красят, а вовсе не старят. — Я помню, как твой отец любит производить впечатление на людей. В этот раз он тоже не упал в грязь лицом, — делает вывод Данис, окинув взглядом интерьер гостиной.

Я тихонько смеюсь. Да уж, кто-кто, а Асадов знает моего отца, как себя. Они слишком долго дружили, чтобы между ними оставались секреты.

Я переступаю с ноги на ногу. Ступни устали от шпилек, и мне хочется поскорее их снять. Но этот праздник я намерена выстоять до конца. А конец этот настанет, когда Данис уйдет, поскольку иного смысла оставаться здесь я сегодня не вижу.

— Я должен поздороваться с твоей матерью, иначе она меня не простит.

На миг в его глазах мелькает тень сожаления, а мои наполняются разочарованием. Заметил ли он? Понял ли, насколько важен для меня наш разговор?

Проводив его глазами, я юркаю в узкий коридор сразу за лестницей. Убедившись, что моя персона надежно скрыта от посторонних глаз, прислоняюсь к стене и зажмуриваюсь.

«Да, Софи. Ты могла лучше».

Ведь по сути, это сейчас наша первая встреча. Первая с тех времен, когда я была ребенком, и Дан просто не мог смотреть на меня как на девушку.

Интересно, сейчас он хоть на миг допустил мысль, что я могу быть для него привлекательной? Ничего даже близко похожего я в его глазах не заметила. Но там горел теплый огонь дружеской симпатии, а это уже кое-что.

Нет. Конечно, я здравомыслящий человек. Прекрасно понимаю, что моя детская влюбленность вряд ли приведет хоть к чему-то. Это совершенно не те чувства, когда ты просыпаешься и засыпаешь с мыслями об одном человеке. Я не грежу о нем. Не представляю нашу свадьбу, детей и совместные вечера в одинаковых пижамах. Все совершенно не так.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Эти чувства живут во мне столько, что просто стали частью меня. Тихой, но неотъемлемой. Они не требуют сильных эмоциональных затрат. Тем более что в последние семь лет перспектива встречи казалась невозможной.

Я себя уже не представляю без симпатии к Дану. Неосознанно всех окружающих парней сравниваю именно с ним. Всегда задаюсь вопросом, как поступил бы Данис в той или иной ситуации.

Я допускаю, что сама выдумала себе идеал. Вполне вероятно, в жизни он совсем не такой, каким я его себе представляю. В одиннадцать сложно в полной мере оценить внутренний мир человека. Дан для меня… что-то вроде невидимого друга, каких придумывают себе дети. Да. У них есть невидимый друг, а у меня невидимый парень. Ну и что, что мой невидимый парень — точная копия лучшего друга отца? Чем это плохо?

Зато настоящий парень от него разительно отличается.

Погруженная в такие мысли, я тихо ойкаю, когда внезапно на мои бедра ложатся мужские ладони.

ГЛАВА 3

СОФИ

— Решила улизнуть от всех? — весело шепчет мне на ухо Андрей.

Не сразу заметив его в полутьме узкого коридора, я резко оборачиваюсь.

— Вы что сегодня, сговорились? — недовольно бормочу я. — Решили довести меня до заикания?

— Напугал?

Оставляю его вопрос без ответа. По-моему, и так очевидно. Или я просто слишком глубоко погрузилась в сокровенные мысли и потому не заметила его появления?

— Ты только приехал? — интересуюсь я, желая избавиться от настойчивых прикосновений.

Но, по всей видимости, Андрея заводит полуинтимная обстановка или то, что нас в любой момент могут застукать. Он все теснее прижимается ко мне, оставляя между нашими телами не более сантиметра, вдыхает мой запах и целует за ухом.

— Соскучился по тебе, просто жесть, — с жадностью шепчет Андрей.

— Сюда в любой момент может кто-то зайти, — шиплю я.

— Кто? — негромко смеется, впиваясь поцелуями в мою шею. — Твои родители? — И после паузы с преувеличенной паникой продолжает: — О боже, мои родители? Милая, и те, и другие будут счастливы, увидев, как мы спрятались ото всех и воркуем.

Я мысленно с ним соглашаюсь. Андрей прав, мой отец будет на седьмом небе от счастья. Как и в тот день, когда мы официально объявили себя парой.

Это случилось чуть больше года назад. Семья Андрея достаточно богата и влиятельна, чтобы мой отец не сомневался: дочь выбрала достойную партию.

— Ну все, хватит, — маскируя неловкость улыбкой, я убираю от себя его руки. — Я хотела зайти в туалет.

Благо, Андрей не из тех парней, кому требуется повторять дважды. Он достаточно горд и самодостаточен, чтобы не опускаться до вымаливания ласки и близости. Вообще-то он всегда по другую сторону баррикад. Это за ним девушки нашего города бегают, словно ополоумевшие. Для них побывать в койке Измайлова — это как выиграть гонку «Формулы-1».

Какое счастье, что мне не нужно быть одной из тех, кто охотится за подобными суперпризами. Поэтому я уже больше года успешно динамлю Андрея. Моя первая ночь должна стать особенной, и я до сих пор думаю, что мы к ней пока не готовы.

Оказавшись в просторной уборной одна, я наконец-то выдыхаю. Встаю спиной к зеркалу и запрокидываю голову к потолку, опираясь руками о пьедестал раковины. Сбрасываю босоножки и с чувством непередаваемого облегчения, ставлю ступни на холодный мраморный пол.

«Да. Так гораздо лучше».

Стоит на миг прикрыть веки, и перед мысленным взором встает образ Дана.

«Дан. Данис Асадов. Как же ты чертовски красив! Ты самый красивый мужчина из всех, что я видела!».

Кожа на бедрах все еще ощущает отпечатки рук Андрея, а мне вдруг до боли в груди хочется представить, что там меня касался вовсе не он. Я закусываю губу.

«Нет. Так нельзя. Не здесь. Не сейчас. Я помечтаю о Данисе, когда приеду домой».

Но разве рассудок в силах угомонить разбушевавшуюся, подстегнутую шестью (или семью?) бокалами шампанского, фантазию?

Я ничего не делаю.

Просто представляю его, стоя в тишине холодной уборной. Представляю, как он мог бы прикоснуться ко мне руками. Как его ладонь скользнула бы по бедру, а потом немного увлеклась и пробралась бы чуть выше. Под платье.

Я чувствую, как мое дыхание становится тяжелым.

Интересно, ему бы понравился мой запах? Я всегда выбираю что-то легкое и ненавязчивое, но из дорогих ароматов, чтобы не пахнуть как каждая первая. До безумия хочется почувствовать каково это, когда Данис наклоняется ниже и вдыхает мой запах, легонько касаясь шеи губами.

Я вскидываю дрожащую руку и растираю шею ладонью. На что похожи его прикосновения?

Внизу живота начинает тянуть.

В конце концов, если я девственница, это еще не значит, что не знаю, как ощущается возбуждение. Я отчетливо улавливаю в себе отголоски самых порочных желаний по отношению к Дану. Но это не отрезвляет, а заводит меня только сильнее.

Рука сама собой перемещается на ключицу, а затем и плечо. Я сдвигаю рукав платья, представляя, что это делает он. Кожа постепенно воспламеняется.

Какой он?

Как он целуется?

Что испытывают женщины, прикасаясь к нему?

Он жесткий и властный? Диктатор? Или нежный и податливый, один из тех, кто в сексе отбитый альтруист? Мне кажется, первое. Данис совсем не похож на того, кто готов отдавать, не забирая взамен.

Перед глазами тут же всплывает совершенно другая картина. Как он, пристально гладя в глаза, ставит меня на колени. Наматывает волосы на кулак и грубо приказывает взять в рот его член.

Тело простреливает электрический ток. Подобная фантазия даже для меня становится неожиданностью. Что послужило причиной? Забористое шампанское на голодный желудок? Или это впечатление от долгожданной встречи?

Но, вопреки кричащему разуму, я не открываю глаза и не останавливаю себя. Рукой сжимаю грудь через ткань платья, а с губ срывается стон. Довольно отчетливый, громкий. И даже это меня не смущает. Я знаю, что эта уборная спрятана от гостей, и найти ее сможет лишь тот, кто хорошо знает дом.

Еще не успев додумать эту мысль, я слышу, как возле двери раздается щелчок. Она отворяется, а я с ужасом распахиваю глаза и отдергиваю руку от платья.

Пол под моими ногами словно превращается в раскаленную лаву, а стены уборной начинают быстро сужаться, грозясь развить приступ клаустрофобии. Перед глазами все расплывается. В фокусе остается только Данис, застывший на входе и сжимающий золотистую дверную ручку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 4

СОФИ

Прочистив горло покашливанием, Данис наконец отмирает, но не делает шаг ни вперед, ни назад.

— Софи…

— Я-я, — перебиваю я, зачем-то принявшись озираться по сторонам. Натолкнувшись на свое отражение в зеркале, цепляюсь за него, словно за спасительную соломинку. — Я зашла поправить прическу.

— Да, — после небольшой паузы кивает он. — Прости, тут было не заперто. Я подумал…

Что успел рассмотреть Дан до того, как я распахнула глаза? Он видел, как мои руки скользили по напряженной груди? Слышал мой стон? Правда, появился случайно?

Я аккуратно поправляю съехавшую лямку платья, скрывая голое плечо от его глаз.

— Наверное, я просто забыла ее запереть.

Наши взгляды встречаются в отражение зеркала.

— Еще раз прости, — произносит он без особой вины в голосе. Так, будто ничего не случилось.

Действительно ничего не заметил? Или предпочел сделать вид, чтобы не ставить меня в неловкое положение?

Чувствую, как разбегаются мысли. Мечутся от одной догадки к другой. А Данис так и продолжает стоять. Почему он не уходит?

— Дан? — зову я, стараясь взять себя в руки. Получается вроде обыденным тоном.

— Да, — он моргает, словно очнувшись, — извини. Я просто… задумался. Ты действительно стала взрослой, крошка Софи. — Его губы трогает легкая полуулыбка, от которой в моей груди зарождается трепет.

Однако буквально через миг я начинаю осознавать его слова, и последнее замечание обретает уже другой смысл. Неужели он все-таки догадался, чем я тут занималась? Господи, какой ужас! Теперь я мечтаю провалиться сквозь землю. И краснею с головы до пят.

К счастью, Дан ничего больше не говорит. Разворачивается и молча уходит, прикрыв за собой дверь.

Я же еще полчаса прячусь в своей старой комнате на втором этаже, а после некоторое время провожу на кухне с занятыми работой поварами. Нагло ворую у них из-под носа несколько канапе с икрой и запиваю вкус гастрономического изыска минералкой без газа.

Нет. Все. Это невыносимо. В зале я все равно больше не смогу появиться. Мысль о том, чтобы еще раз посмотреть Дану в глаза вызывает ужас. Особенно, если имеется хоть один шанс, что он не непроходимый идиот, и поймет, что я вовсе не носик припудривала, постанывая от удовольствия.

Я издаю вымученный стон, правда, теперь уже мысленно, намереваясь покинуть родительский дом через выход из кухни.

Но буквально за миг до моего исчезновения перед глазами возникает отец.

— Милая, от кого ты тут прячешься? — строго прищурившись, спрашивает он, но я знаю, что сегодня барин изволит шутить таким образом.

— Нет, папа, — тяжко вздыхаю я, обмахиваясь рукой, поскольку на кухне стоит жара. — Я просто устала. Ты не обидишься, если я уеду домой?

Отец хмурится, но соглашается.

— Я водителя уже отпустил. Думал, ты сегодня тут переночуешь.

— Неизвестно, когда гости решат разойтись. Мне нужно выспаться. Неделя экзаменов выжала из меня все соки.

Папа кивает.

— Я вызову такси, все в порядке.

Я тянусь, чтобы поцеловать его на прощание в щеку, но отец меня останавливает.

— Идем, — берет он меня за руку и ворчит, но вовсе не злобно: — Я не хочу беспокоиться о том, как ты доехала.

Я понуро плетусь за ним в зал, по дороге бросив маме пару слов на прощание.

Дом мы покидаем через центральный выход. Возле каменной дорожки в саду припарковано много машин. И я ищу глазами ту, в которую отец вознамерился меня усадить. Наверняка кто-то из гостей тоже засобирался домой, и папа прикажет ему подбросить меня.

— Дан! — отчетливо произносит отец, вглядываясь в темноту сада, а мои внутренности в этот момент леденеют.

«Нет. Нет. Нет. Нет, ну пожалуйста! Где я так провинилась?».

Черная ауди со сверкающими глянцевыми боками выныривает из стройного ряда машин и тормозит возле входа, мягко шурша по гравию шинами.

— Подвезешь Софью до ее квартиры? Она живет в центре, вам по пути, — просит отец, приблизившись к машине.

Я стою сзади, как веревкой привязанная, и с увлечением изучаю мелкие камушки под подошвой босоножек.

— Конечно, — слышу я глубокий голос Асадова.

— Спасибо, дружище. Мне будет спокойнее, если она поедет с тобой, — говорит отец, демонстрируя высшую степень доверия Дану.

Затем папа называет ему точный адрес, пожимает на прощание руку, после чего стекло водительского сидения медленно ползет вверх.

Папа напоследок обнимает и целует меня, просит написать ему сообщение, когда доберусь, и усаживает в машину.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 5

СОФИ

Пристегивая ремень безопасности, вожусь с ним непозволительно долго, поскольку постоянно бросаю взгляды на Асадова.

Его профиль словно высечен из камня: прямой нос, высокие четкие скулы, волевой подбородок. Каждая деталь его внешности представляется мне идеалом. Недостижимым чертовым идеалом.

Злясь то ли на себя, то ли на Дана, я наконец заканчиваю и отворачиваюсь к окну.

— Разве ты не выпил виски на вечеринке? — На удивление, впервые за долгие годы мне неподвластны собственные эмоции, и в голосе отчетливо звучит язвительность. Хотя обычно я воспитанна и крайне сдержанна.

— Только для вида подержал немного в руках. Не беспокойся, — усмехается Данис, пока перед моими глазами мелькают пейзажи ночного города, подсвеченного теплыми огоньками.

Особняк родителей находится в элитном спальном районе, недалеко от береговой линии, но год назад я начала жить отдельно. На прошлый день рождения отец подарил мне квартиру, поскольку бешеный ритм учебы практически невозможно совмещать с жизнью загородом.

Машина плавно входит в повороты шоссе, пересекая городскую черту. Я ловлю себя на мысли, что мне очень комфортно в автомобиле Даниса. Возможно, причина тому — его аккуратное вождение. Он не превышает разрешенную скорость, но и не тащится раздражающе медленно. К тому же за рулем он выглядит еще увереннее, хотя, казалось бы, куда уж сильнее.

Мой дом уже через пару кварталов, а я до сих пор не могу разобраться в кипящих внутри эмоциях. В душе бурлит какая-то адская смесь из волнения, развратных мыслей и злости. Я даже не предполагала, что их можно испытывать одновременно. Наверное, это просто нервы из-за того, что все прошло далеко не так, как я себе представляла.

Хотя как я представляла?

Честно признаться, я фантазировала, как Данис окажет мне хоть один знак внимания. Не как дочери лучшего друга, а как девушке. Посмотрит своими пронзительными глазами. Или скажет что-то такое, благодаря чему я пойму, что способна очаровать даже такого мужчину.

Да, я привыкла получать желаемое. В такой семье, как у нас, практически невозможно вырасти скромницей без запросов. У меня всегда было все самое лучше, самое эксклюзивное, самое дорогое.

А Дан… Дан просто лучший. Лучший мужчина из всех, кого я знаю. Наверное, поэтому я так сильно его хочу.

Я поджимаю губы, услышав, как он прибавляет громкость на магнитоле. Ловит подходящую радиоволну. Останавливается на чем-то попсовом, но мягком и мелодичном. По салону разливается музыка. Она спокойная и резко диссонирует с моим душевным состоянием.

Мне до покалывания в руках хочется прикоснуться к Данису. Вот же он. Рядом.

Пиджак лежит на заднем сидении, а сам Данис в белоснежной рубашке, рукава которой закатаны до локтя. Его ладонь лежит на рычаге передач, и достаточно преодолеть лишь несколько сантиметров, чтобы накрыть его пальцы своими. Уверена, если я это сделаю, под кожу тут же проберутся миллионы иголок.

Я встряхиваю головой, прогоняя пьяные мысли. Естественно, я так не поступлю.

Несмотря на то, что физически Данис рядом, ментально он далеко. Нас разделяют двадцать лет и его дружба с отцом, не говоря уже о весомом жизненном опыте, которого у меня не найдется. Он никогда не посмотрит на меня, как на женщину. Для него я так и останусь крошкой Софи.

Я вздыхаю, и это не остается для него незамеченным. Паркуя авто возле красивого пятиэтажного дома, в котором прячется моя квартира, Дан поворачивается.

— Разве можно грустить в свой день рождение? — серьезным тоном интересуется он, но я принимаю это за шутку и пожимаю плечами.

— В детстве в этот день каждый раз ждешь какого-то чуда. Веришь, что он станет особенным. Так уж случается, что люди вырастают, а привычка ждать чуда остается.

Я смотрю в его внимательные глаза. Данис смеется.

— Тебе ли жаловаться на жизнь? — поддевает он.

— Тем не менее, этот день ничем меня не порадовал, кроме усталости, — искренне отвечаю я, испытывая жуткое разочарование из-за того, что вскоре придется уйти.

— Кстати, с меня подарок. Я так и не смог определиться. Понятия не имею, что можно подарить девушке, у которой все есть. Было как-то полегче, пока ты была младше.

Я закусываю губу.

— Да, тогда меня легко можно было подкупить заморской игрушкой.

Только вот девочка выросла, и игрушки тоже перешли в категорию взрослых.

Вслух я этого, конечно, не говорю. Просто продолжаю смотреть на Даниса.

Пройдет секунда-вторая, и я покину авто. А когда в следующий раз увижу его — неизвестно. Вполне вероятно, он уедет из страны уже завтра, и следующей встречи мне придется ждать еще несколько лет.

Все эти невеселые мысли накрывают меня слишком сильно и неожиданно. Жуткая беспомощность вызывает сильнейшую досаду. Сжав кулаки, я смотрю Дану в глаза.

По всей видимости, он ждет, пока я покину авто, но с каждой секундой моя уверенность в том, что смогу это сделать, тает.

— Ты все же можешь мне кое-что подарить, — произношу я внезапно осипшим от волнения голосом.

Его темно-зеленые глаза загораются интересом.

— Этот день должен стать особенным, Дан, — выдыхаю я, словно заранее желаю оправдать свой поступок.

Еще до того, как потянуться к нему и приникнуть к чужим, но таким желанным губам.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 6

ДАНИС

Мой телефон на приборной панели вспыхивает за миг до того, как губы крошки Софи замирают в миллиметре от моих. Впрочем, модный рингтон, перебивающий даже музыку из магнитолы ее не останавливает. Уже через секунду она плотно прижимается пухлыми холодными губами к моим. Чувствую, как тонкие пальчики обвивают мою шею и даже забираются под ворот рубашки.

Невежливо отталкивать даму, когда она так решительно настроена на поцелуй.

Но еще более невежливо целовать любимую умницу-дочку своего старинного друга. Поэтому не делаю ни того, ни другого. Не отталкиваю ее, но и не стремлюсь ответить на поцелуй.

В ноздри проникает нежный, соблазнительный аромат. Что-то утонченное, напоминающее нотки сирени и дорогого шампуня. Рот сам собой наполняется слюной. Считывая столь странную реакцию тела, заталкиваю это знание в глубину подсознания. Как-нибудь потом достану его и обязательно проанализирую.

Софи замирает, когда чувствует, что я не отвечаю на поцелуй.

Поразила ли меня такая провокация с ее стороны? Нет, ни капли.

Я хорошо знаю женщин. Любых возрастов. Крошка Софи была влюблена в меня в детстве, и сегодня от моего внимания тоже не укрылось, с каким волнением она общалась со мной. А значит, отголоски глупой детской влюбленности до сих пор не утихли.

По телу проходит странный озноб, когда Софи вонзает мне в шею острые ноготки.

— Софи, — хриплю ей прямо в губы. Пора это остановить.

Она моментально отстраняется и прячет глаза. В салоне авто повисает неловкая пауза. Даже магнитола вдруг замолкает, хотя раньше в ее работе я не замечал перебоев. В стремлении выгадать время на подбор правильных слов, я глушу двигатель и тянусь к прибору.

— Софи, это… неправильно, — наконец произношу я, избегая зрительного контакта.

Телефон вновь подает сигнал. Бросив короткий взгляд на экран, успеваю прочесть имя — Лана — и сбрасываю звонок.

Софи тоже замечает имя абонента, но, похоже, пока эта информация не касается ее сознания.

— Мы с твоим отцом хорошие друзья, — продолжаю я, стараясь придать своему голосу теплоту, которая мне совершенно не свойственна. — Я не могу с ним так поступить.

Софи резко поворачивает голову в мою сторону, от чего ее белокурые волосы на миг поднимаются в воздух, и устремляет на меня пронзительный взгляд.

— Я тебе нравлюсь? Хоть чуточку? — прищуривается она.

А малышка любит вопросы в лоб. Вот так, без прелюдий и на сухую. Я мысленно усмехаюсь. Хотя корректность тоже не мой товарищ. Я больше привык как она, в лоб и наотмашь. Но тут другой случай.

— Софи, ты очень привлекательная девушка. — Я невольно опускаю глаза на губы, которые несколько секунд назад были прижаты к моим. Пусть и здравомыслящий, но я все же мужчина. И когда на меня вешается молодое симпатичное тело, мне сложно по щелчку пальцев унять инстинкты. — Очень, — зачем-то подчеркиваю я, когда случайный взгляд падает на ее ноги. Короткое платье задралось, оголив бедро. И я искренне завидую сиденью своей тачки, потому что кожа у Софи бархатная и нежная. Любой мужик был бы счастлив заполучить такую крошку в постель. Я ерзаю на сиденье, осознав, что член в штанах вопреки здравому смыслу тоже не дремлет. — Но…

— А если бы я не была его дочерью? — перебивает она, сверкая голубыми глазищами и даже на мгновение не думая прекращать эту пытку взглядом.

— Но ты его дочь. Такова наша реальность. Другой, кажется, не дано, — в момент раздражаюсь я, не настроенный сегодняшним вечером вправлять мозги инфантильным малолеткам.

То, что Софи принадлежит именно к этой категории, сомнений не вызывает. Наблюдая за тем, как Глеб холит и лелеет единственно дочурку, я уже тогда, в ее детстве, мог сказать, что из этого выйдет.

Девочка родилась с золотой ложкой во рту. Очевидно, любая ее прихоть выполнялась мгновенно и безоговорочно. Не удивлюсь, если парни вокруг этой принцессы штабелями укладываются. А значит, и ко мне она питает неугасающий интерес лишь потому, что прекрасно осведомлена о запрете на подобные чувства.

— Софи, — устало вздыхаю я и растираю лицо руками, — тебе пора. Ладно?

Стараюсь придать голосу хоть грамм дружелюбия, но все равно получается грубо. Достаточно для того, чтобы дочка моего лучшего друга обиделась. Сверкнув глазами, она резко распахнула дверцу машины и от души ею хлопнула.

— Да твою ж мать... — устало протягиваю я, ударяя ладонями по рулю, и отправляюсь следом за ней. Софи не просто девочка с улицы. Она дочь Глеба Павлова. И даже я обязан войти в положение, когда эта девочка выходит рамки приличий из-за взращенной с детства вседозволенности. — Софи, подожди!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 7

ДАНИС

Мне приходится окликнуть ее еще раз, прежде чем Софи останавливается у входа в парадную. Под моим строгим взглядом она обхватывает дрожащие плечи руками.

— Есть что сказать? — спрашивает она, не поднимая глаза. Тон не особо довольный, но я бы искренне удивился, услышав сейчас что-то другое.

— Нового? Ничего, — отвечаю ей в тон и киваю на дверь. — Я провожу тебя до квартиры.

Софи меня удивляет, когда безоговорочно соглашается.

— Третий этаж. Я всегда поднимаюсь по лестнице, — сообщает она дрогнувшим голоском, явно изо всех сил стараясь держаться достойно.

Минуя лифт, следую за ней по пятам.

В ушах звенит от цокота шпилек, с остервенением врезающихся в каменные ступени. И сколько бы усилий я ни прикладывал, взгляд сам собой липнет к упругим ягодицам, обтянутым тонкой тканью платья. Мелькающее перед глазами зрелище соблазняет, не позволяя больше ни на чем сосредоточиться. Чувствую себя как бык во время корриды.

Я не могу игнорировать факт, что Софи действительно повзрослела. Она поистине расцвела, превратившись в настоящую красотку, и отрицать это глупо. Остается лишь притворяться, что у меня иммунитет к ее чарам, чтобы не давать напрасных надежд.

Примерно такие мысли занимают голову, пока мы преодолеваем первый пролет. На втором разум затмевает ноющая тяжесть в брюках. Я без капли стеснения пялюсь на хрупкую спину, узкую талию и виляющие из стороны в сторону бедра. Любуюсь длинными стройными ногами и щиколотками, которые охватывает черный ремешок босоножек.

Сжимаю челюсть.

Мне даже нравится эта легкая взбудораженность от осознания, что эта девочка под запретом. Появляется малодушное желание обвинить во всем Софи и ее поведение в машине. Только вот я прекрасно помню, как чуть не подавился минералкой, увидев ее сегодня в особняке. Пожалуй, я не ожидал, что крошка Софи с возрастом превратится в кого-то настолько соблазнительного и привлекательного. Я пытаюсь воскресить в памяти времена, когда она была угловатым, немного неуклюжим подростком, но это не помогает.

На третьем пролете я готов задрать ее платье, до колена спустить кружевное белье, края которого так вызывающе проступают сквозь тонкую ткань, и без промедления войти в крошку Софи болезненно напряженным членом.

— Здесь, — не особо радостно сообщает она, останавливаясь возле двери. — Внутрь не приглашаю, все равно не зайдешь.

Я коротко киваю.

«Не приглашай. Потому что я не железный и могу согласиться. Как мы потом все это расхлебывать будем, ты, конечно же, не подумала».

— София…

Она поднимает на меня испуганные глаза.

— Не надо… — почти шепчет. — Мне нравилось, как ты меня называешь. Просто Софи.

Что ж, очень трогательно.

— Не стоит думать обо мне плохо. — Я ловлю ее взгляд, удерживаю его. — То, что я сказал по поводу твоей привлекательности, абсолютная правда. Однако мы не в том положении, чтобы иметь связь без последствий.

— Ты прав, — наконец соглашается Софи. — Давай просто сделаем вид, что этого не было? Я сегодня перебрала и в общем-то…

Она неловко поправляет прядку волос, заправляя за ушко.

— Я по-прежнему очень хорошо к тебе отношусь, — заверяю я с искренней улыбкой.

Софи с большой натяжкой изображает ответную улыбку и, бросив напоследок грустный взгляд, скрывается за дверью квартиры.

Спустившись к машине, я достаю сигарету и подкуриваю. Крепко затягиваюсь и выпускаю в воздух облако сизого дыма.

Дурная привычка. Давно хотел бросить. Уже пару дней не притрагивался, но сегодня без этого не обойтись.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 8

СОФИ

Я бессмысленно таращусь в зазор между шторами. Сквозь него пробиваются утренние лучи. Будто в насмешку над пасмурным настроением, новый день встречает отличной погодой.

На языке чувствуется привкус крови. За полчаса, что я валяюсь в кровати, искусала все губы.

Все, хватит. Это тупо. Бессмысленно. К чему сейчас эти мысли?

Но внутри все зудит, не давая покоя. Не знаю, можно ли назвать это полноценным чувством вины. Несомненно, мне стыдно. Это первое, что я испытала, открыв сегодня глаза.

А потом задалась вопросом: было бы мне так же стыдно, если бы Данис меня не отверг. И если отмотать время назад, я бы решилась второй раз провернуть подобное? Скорее всего, да. Я бы решилась. Снова. Снова. И снова…

Только вот мне вчера ясно дали понять: прости, крошка Софи, ты очень привлекательная, но мы с тобой в роли Ромео и Джульетты не тянем даже на троечку.

Уверена, что Дан не боится отца. Но он его уважает. И совершенно точно ни за что не предаст. На что я надеялась?

По квартире брожу словно призрак. Сейчас у меня выходные, а потом пора приступать к летней практике. Это будет непросто, но я готова пройти через трудности. Сейчас они мне только на пользу. Помогут отвлечься от навязчивых мыслей.

Пропускаю овсяные зерна в блендере, заливаю их йогуртом и добавляю порезанную на дольки клубнику. Получилось неплохо, но ложкой я орудую без особого энтузиазма.

Дан. Дан. Дан.

Данис Асадов.

Зачем ты приехал вообще? Я ведь спокойно жила до этой встречи, и мысли о тебе не гуляли сквозняком в голове. Я привыкла к чувствам, которые таились в глубине души. Привыкла иметь маленький грязный секрет идеальной дочки. Зачем понадобилось раздувать едва тлеющие искры?

В конце концов у меня есть Андрей, и по-хорошему мне следовало бы испытывать по отношению к нему чувство вины. Только вот его нет почему-то. Может, потому что Дан жил в моей голове задолго до появления Андрея, и будет жить там и после?

После Андрея.

Я невольно усмехаюсь собственным мыслям. Откуда взялась уверенность, что мы с ним расстанемся? Как бы не так. За такое папа мне оторвет голову. Они с отцом Андрея деловые партнеры, и перед тем, как мы начали встречаться, папа просил меня хорошенько взвесить все «за» и «против».

Телефон в спальне звонит, но мне не хочется ни с кем говорить. Единственное желание сейчас — продолжить самокопание и в сотый раз прокрутить в голове те минуты, когда мы с Данисом находились наедине. Разобрать каждую эмоцию, положив на соответствующие полки в сознании.

Мобильник замолкает и тут же мелодия вызова начинает играть с новой силой.

— Соня, ну ты и соня! — усмехается в трубку брат, когда я ее поднимаю. — Давай, собирайся, у тебя две минуты.

Я хмуро смотрю на часы. Стрелки показывают уже за полдень.

— Куда собираться?

За приоткрытым окном раздается громкий сигнал авто. Я выглядываю и не могу не улыбнуться.

Пашка с надувным кругом на шее и без футболки танцует и машет руками внутри беленького «Хаммера» без верха. За рулем Андрей. Тоже машет рукой. А Марта, сидящая сзади, что-то выкрикивает.

— Иду! — хихикаю я, отбрасывая мобильник.

Мы уже сто лет вот так вместе не собирались, хотя раньше проводили у моря каждые летние выходные. Сюрприз удался, ведь я действительно думала, что празднование моего дня рождения ограничится скучным приемом родителей. К счастью, мои друзья думали иначе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 9

СОФИ

Наспех споласкиваю лицо холодной водой, чищу зубы и леплю под глаза патчи, производитель которых клятвенно обещает избавить от припухлости менее чем за час. Что ж, посмотрим, как он справится со следами хмельного веселья.

Сборы действительно занимают не больше пары минут. Похоже, так меня вдохновила перспектива смыться из дома и занять свою голову чем-то помимо размышлений о Данисе. Выходные с друзьями кажутся прекрасной альтернативой. Тем более что у нас, на юге, сезон открывается рано. Сейчас лишь конец мая, а туристы уже давно атакуют местные пляжи.

Я сую в шопер крем от загара, парео и кепку и быстренько примеряю новый купальник, приобретенный на прошлой неделе. Простое

черное бикини сидит идеально. Удовлетворившись своим внешним видом, натягиваю сверху короткие шорты и майку-алкоголичку.

— Систер, — щелкает по козырьку моей кепки неугомонный братец, — выглядишь просто ужасно. Что за жесть приклеена у тебя под глазами?

Я фыркаю, ставлю ногу на колесо и легко забираюсь на заднее сиденье авто.

Стягиваю авиаторы с Пашкиной головы и прикрываю заспанные глаза, не забыв показать ему средний палец.

— Ты великолепна, малыш, — делает мне комплимент Андрей и касается руки в знак приветствия.

А далее мы мчим по улицам города под откровенно пошлые и слишком громкие треки из магнитолы. Впрочем, прохожие не обращают внимания, здесь привыкли к вечно веселящейся молодежи.

Через сорок минут навигатор оповещает о том, что мы достигли места назначения. Я радостно жмурюсь. В последний раз была тут в прошлом году и безумно скучала.

В городе полно пляжей, но это место особенное. У папы здесь отель, которому принадлежит пара километров белоснежного песчаного берега, а чуть поодаль от глаз отдыхающих спрятан небольшой пляжный дом. Это наша частная собственность. В детстве мы проводили здесь каждые выходные всей семьей. Круто, что ни гости отеля, ни простые туристы сюда попросту не смогут добраться, так что этот райский уголок будто отрезан от внешнего мира.

— Кайф, — щурится Марта, оглядывая окрестности, и я с ней абсолютно согласна.

Кожу ласкает теплый морской ветерок, солнце уже высоко и совсем скоро начнет печь в полную силу.

Мы помогаем ребятам разгрузить багажник. Наводим в доме уют, смахивая пыль, а после раскладываем закуски по тарелкам и накрываем стол на просторной веранде, предварительно растянув длинный тент.

— Не передумала насчет практики? — интересуется Андрей, доставая из холодильника пару бутылок запотевшего пива.

Отрицательно качаю головой. Я серьезно настроена.

Наблюдавший за нами Пашка закатывает глаза.

— Ты когда-нибудь прекратишь быть такой правильной?

Я поджимаю губы, хотя уже привыкла к его вечным подколам.

— Если честно, я тоже не понимаю, зачем тебе это, — неожиданно поддерживает брата Андрей.

С удивлением оглядываюсь на него.

Конечно, Андрей и Пашка лучшие друзья еще со школьных времен, но с тех пор, как мы начали встречаться, многое изменилось. Например, у брата появилось гораздо больше поводов поддеть друга, а заодно и меня. Андрей же считает своей святой обязанностью вставать на мою сторону в любых спорах. Я настолько к этому привыкла, что сейчас его выпад ощущается чем-то вроде предательства. Становится неприятно.

— Да ясно зачем! — фыркает Пашка. — Опять рисуется перед родителями. Примерная дочка и все такое.

— Родители тут ни при чем, — спокойно возражаю я. — Просто мне, в отличие от тебя, не хочется всю жизнь сидеть у папы на шее.

— О боже! — Брат цокает языком. — Можно подумать, папина шея сломается. Его денег нашим правнукам хватит, не то, что нам. Пользовалась бы возможностью и жила бы в свое удовольствие.

— Мы могли бы больше времени проводить вместе, но с этой твоей практикой… — задумчиво добавляет Андрей.

Внутри я мгновенно закипаю. Не понимаю, почему я обязана объяснять свою точку зрения. Я ведь не абы куда иду работать, а в один из самых дорогих отелей страны. И должность мне там обещали хорошую. Понятное дело, дочка владельца не станет трудиться среди простых горничных. Почему я не могу распоряжаться своим личным временем так, как мне хочется? Я приобрету настоящий жизненный опыт и наконец-то вырвусь из тепличных условий. Но сейчас возникает ощущение, что потребность в самореализации за этим столом не атрофировалась лишь у меня.

— Марта тоже работает, но ей почему-то вы не пытаетесь навязать свое мнение. — Сама не замечаю, как начинаю грубить.

Кошусь на подругу в поисках поддержки, однако оказывать ее сегодня никто не настроен.

— Я бы подумала, стоит ли тратить время на работу, имея такие возможности, как у тебя, — сверкает глазами Марта, и я понимаю, что сморозила глупость.

Дело в том, что подруга... не из нашего круга.

Ее матери год назад предложили должность преподавателя в частном лицее, плюсом шло проживание в хорошем районе недалеко от особняка наших родителей и льготы для детей в бизнес-институте, где я сейчас являюсь студенткой. Конечно, ее мать приняла предложение.

В результате мы с Мартой попали на один поток. Правда, мы толком не общались. Первым с ней познакомился Пашка, а после незаметно для всех Марта стала постоянным членом нашей компании. Обычно я стараюсь не заострять внимание на разнице в материальном положении, боясь показаться бестактной и грубой, но сейчас сплоховала.

— Извини, — говорю я, скользя по ней взглядом.

Она небрежно пожимает плечами, желая поскорее сменить неприятную тему.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 10

СОФИ

— Может, на открытие «Берлоги» сегодня сгоняем? — предлагает Пашка, когда мы с Мартой вылезаем из моря. Солнце уже заходит, окрашивая берег в оранжевый.

— Можно, — пожимаю я плечами.

«Берлогу» открывает одноклассник Андрея, один из представителей золотой молодежи, который вопреки родительской воле не поступил в институт, а сразу занялся делом. Начать с бара — это неплохая идея. Особенно, если заведение изначально позиционирует себя эксклюзивным.

Мы с Мартой скрываемся в доме, чтобы обсохнуть и навести марафет, пока парни играют в карты на кухне. Хорошо им, сходили в душ, причесались и снова красавчики.

— Соф?

Постучав только для вида, Андрей высовывает голову из-за двери, и я принимаюсь судорожно шарить глазами по комнате в поисках полотенца. Сейчас я в одном мокром бикини, и если на пляже это не ощущается как почти нагота, то в помещении — очень даже. Андрей тем временем проходит в комнату, буквально пожирая меня взглядом, встает слишком близко и тут же укладывает ладони на мою талию.

— Я собираюсь, — ворчу я, предпринимая неловкую попытку выбраться из кольца его рук.

— А я надеялся забраться ночью в твою теплую кроватку, — игриво произносит он, срывая с моих губ короткие поцелуи. Его ладони все плотнее вжимаются в мокрую кожу и незаметно спускаются ниже спины. — Такая ты красивая в этом купальнике, Соф. Я весь день как школьник пускаю слюни.

Наверное, слышать такое должно быть приятно. Однако меня почему-то не трогает. Возможно, потому что о своей красоте я и так знаю, все же зеркала в моем доме атрибут не последний. А может, просто говорит эти слова совсем не тот человек, что мне хочется.

Наконец мне удается выбраться из тесных объятий, и я тут же укрываюсь полотенцем.

— Как думаешь, много там будет народа? — пробую сменить тему.

— Нам места хватит, — с самодовольным видом заявляет Андрей, намекая на то, что хозяин бара его близкий друг.

Я оборачиваюсь через плечо и улыбаюсь, сегодня чувствуя себя по всем фронтам виноватой. С каждым разом Андрей становится все настойчивее, а мне отказ дается все тяжелее.

Я понимаю, год — это срок. В наше время пары переходят на следующую ступень уже через неделю, если не день. Но ведь это мое тело, и я вправе распоряжаться им так, как мне угодно. И если я считаю, что к сексу (или к сексу с Андреем?) пока не готова, то имею все основания отказать. Разве не так? Так. Вот только после очередного отказа к грузу вины почему-то прибавляется целая тонна.

Как будто подслушав мои мысли, Андрей подходит со спины и спрашивает:

— Ну сколько можно?

Я сдергиваю полотенце и быстро нахожу в шкафу светлое летнее платье. На счастье тут у меня осталась часть одежды. Не люблю таскать лишние вещи с собой.

Ощущаю, как горячие руки поднимаются по моим бедрам и встречаю в зеркале его распаленный взгляд.

— Нет, — говорю я тихо, но четко. — Я не готова. Не сейчас. Не сегодня.

На лицо Андрея наползает тень.

— Я устал ждать, крошка.

От этого обращения у меня перехватывает дыхание. Я застываю, а в памяти всплывает глубокий бархатный голос. И его обладатель вовсе не Андрей.

Воспользовавшись заминкой, он подхватывает меня под бедра и, словно куклу, укладывает на кровать.

— У меня уже мозг от тебя скоро расплавится, — шепчет мне в шею Андрей, то ли щекоча, то ли целуя. И пусть он делает это в шутку, но в данный момент я не настроена на подобные игры.

— Андрей, пойдем, — произношу я, не в силах скрыть раздражение в голосе, и хватаю его за запястья.

Обычно одного «нет» ему достаточно, чтобы все прекратить. Но сегодня все совершенно иначе. Он запускает руки под подол платья и, втиснувшись мне между ног, настойчиво исследует пальцами запретную территорию.

— Ты так и пойдешь в мокрых трусиках? — смеется он мне на ухо, пока я извиваюсь, словно уж на сковороде. — Может, лучше их снять?

— Я как-нибудь сама разберусь.

Что происходит? Мой тон уже давно должен был его охладить. Однако Андрей и не думает останавливаться. Трется уже явно заметным бугром под шортами о мое бедро.

— Андрей, — шиплю я, упираясь ладонями в накаченную грудь.

На миг у меня даже возникают панические мысли, но потом я отчетливо понимаю, что против воли он ничего не осмелится сделать. Андрей слишком хорошо осознает последствия, и сейчас просто играется. Однако мне все равно это не нравится.

У нас было много идеальных моментов для такого события. Надо отдать Андрею должное, он не единожды устраивал романтические вечера в самых разнообразных местах. Но ни разу я не решилась на большее.

А сейчас он пальцами проникает под мои трусики. Я замираю и широко распахиваю глаза. Тело как будто впадает ступор. И пока Андрей нежно поглаживает меня прямо там, внимательно заглядывая в глаза, я хватаю ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба.

— Тс-с-с, — успокаивает он. Пока внутри кипит возмущение за такое варварское посягательство, снаружи я совершенно растеряна. — Тебе же хорошо так?

Он сильнее надавливает пальцем, и с моих губ срывается всхлип. Тело резко подбрасывает на кровати. Я сажусь, сбрасываю с себя его руки, не прекращая делать глубокие вдохи.

— Как ты… Ты что, совсем офигел?! — кричу я, вскакивая с кровати.

Андрей растерянно смотрит на меня и уже без былой уверенности спрашивает:

— Чего ты психуешь?

— Я же сказала, что не хочу! Какое право ты имел совать руки мне в трусы?

Не сдержавшись, он закатывает глаза.

— Ты ведь не ханжа, Соф, и прекрасно понимаешь, что секс — это совершенно нормально. Им занимаются все люди. Сколько можно морозиться?

— Я не готова. Я же сказала!

— Да все телки постоянно так говорят, — небрежно бросает Андрей.

— Я тебе не телка! И уж точно не «все»!

— Ну, малыш… — Его голос моментально становится более ласковым.

Андрей встает с кровати и приближается ко мне, но я отступаю, поскольку до сих пор опасаюсь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он поднимает ладони вверх.

— Ну все, все. Мы же не будем из-за такой глупости ссориться, правда? — улыбается он и делает брови домиком, как будто и в самом деле чувствует себя виноватым. — Все, больше не трону тебя, пока сама не попросишь. Я просто хотел сделать приятно.

В душе полнейший раздрай. Я отрывисто выдыхаю.

— Закрыли тему, идем, — глухо произношу, желая поскорее забыть инцидент.

Однако голову не покидают сомнения. Может, я действительно чересчур остро отреагировала? Хотя, с другой стороны, отпечатки после его грязных прикосновений до сих пор горят на теле. Я этого не хотела. А он сделал. Сделал и не спросил. Против воли. Распорядился моим телом как своей собственностью. Как далеко он зайдет в следующий раз?

Но ведь это Андрей. Мой Андрей. Он… безопасный. Он дружит с Пашкой. Они знакомы тысячу лет. Я на полном серьезе убеждаю себя, что он способен причинить вред? Или мне просто удобно так думать, чтобы и дальше не испытывать чувства вины?

ГЛАВА 11

СОФИ

Бесцельно кручу в руках пятый бокал «Секса на пляже». На языке горчит привкус цитруса и ананаса. Кошусь на Андрея и Марту, но тут же одергиваю себя и отворачиваюсь от них, принимаясь рассматривать интерьер заведения.

«Берлога» выглядит впечатляюще, похожа на оазис в пустыне. В нашем городе кафе, бары и рестораны — один из основных видов бизнеса, поэтому все они оформлены с невероятной помпезностью. Захудалые забегаловки типа кафе «у Галины» пользуются спросом лишь на окраинах, в них обычно обедают дальнобойщики. Но центр полнится заведениями совершенно другого уровня.

А в Берлоге все просто, но от того, наверное, настолько комфортно. Английской королевой здесь себя ощущать вовсе не обязательно. Отделанные светлым деревом стены, большие столы, зеленые плющи вместо декора, и вот ты уже ловишь себя на мысли, что придешь сюда снова.

Народ веселится, требуя сделать музыку громче, и у меня начинает пульсировать в висках.

— Может, выйдем подышать? — кричу, наклоняясь и почти ложась на столешницу, чтобы Андрей смог услышать.

Они с Мартой о чем-то хохочут. И когда она успела так подружиться с моим парнем? Очевидно, я многое упустила.

— Что? — переспрашивает Андрей, наконец-то обратив внимание и на меня.

— Подышать! — повторяю я, поддерживая свои слова жестами.

— Тебе плохо?

— Здесь душно!

— Да ну, нормально! — качает он головой. — Выйди одна, ладно?

Толпа ребят сбоку взрывается хохотом, и все, что Андрей произносит после, я не успеваю расслышать. Стреляю глазами на подругу, но та и ухом не ведет. Как будто это абсолютная норма — целый день открыто флиртовать с моим парнем у меня на глазах.

Залпом осушаю коктейль и, резко отодвинув стул, продираюсь на улицу. Там народу не меньше, но хоть воздух свежее.

— Вот тебе и аншлаг, — бормочу я.

Прошу у одного из незнакомых парней сигарету и зажигалку. Обычно я этим не балуюсь, но стоять в одиночестве и не быть занятой абсолютно ничем как-то странно.

Первая затяжка саднит резью в горле.

— Софочка! — Вижу, как из толпы интенсивно махает женская ручка. — Софа, Софа!

«Ну слава богам! — проносится в мыслях. — Хоть кто-то, кому я по-настоящему рада».

Сегодняшним вечером я чувствую себя настоящей отшельницей. После дневной стычки Андрей объявил мне бойкот, Марта то ли подыгрывает ему, то ли правда не замечает моего настроения, а Пашка уже два часа хлещет пиво у бара.

— Нина! — Целую девушку в обе щеки, когда она подходит поближе.

Мы знакомы давно, еще с первого класса, хотя по-настоящему близкими не были никогда, хоть и часто общаемся. У таких, как я, наверное, не бывает настоящих подруг. Рано или поздно любую начинает съедать зависть. Нина меня в этом очень хорошо понимает. Она дочь бывшего криминального авторитета, а ныне крупного бизнесмена, и в свои восемнадцать уже имеет контракт с мировым модельным агентством. Надо ли объяснять, как сильно образ жизни влияет на окружение?

— Ты здесь одна что ли? — удивленно хмурится Нина, покосившись на сигарету в моей руке.

— Да нет, — смеюсь я, про себя отметив, что Нина, как всегда, выглядит безупречно. Экстремально короткое платье, макияж, километровые шпильки, а прямые темные волосы блестят так, что можно увидеть в них свое отражение. — Наши внутри.

Примерно на седьмой затяжке в моей голове поселяется сизый дым. Перед глазами немного плывет, а тело неприятно слабеет.

Заметив мое состояние, Нина подхватывает меня под локоть.

— Э-э-э, подруга, идем-ка со мной.

Когда попадаем в уборную, предварительно отстояв в очереди не меньше, чем вечность, она наклоняет меня над раковиной и плещет прямо в лицо холодной водой.

— Вот та-ак, — приговаривает она и со смехом добавляет: — Что-то ты совсем расклеилась сегодня.

Я подставляю ладони под струи воды и тупо таращусь на них. Перед глазами двоится. Собственных пальцев в два раза больше, чем было с утра.

— Просто я с Андреем поссорилась, — начинаю хрипло и неожиданно даже для себя всхлипываю. — А он… и эта Марта еще! Кем она себя возомнила? Предатели! Весь вечер делают вид, как будто меня с ними нет. — Развожу в сторону мокрые руки и от безысходности пожимаю плечами. — Они даже не заметили, наверное, что я до сих пор не вернулась.

Обиженно отворачиваюсь к зеркалу, дуя губы как малолетка. Нина смеется.

— Да ладно тебе, — протягивает она с долей сочувствия. — Марта нормальная девка, я пару раз с ней болтала, когда у Федорова на днюхе была. Там все унюхались в хлам, одни мы остались трезвые. Да и Андрей бы не стал так с тобой поступать. Ты просто наклюкаклась, поэтому преувеличиваешь.

Нина помогает мне вытереть лицо бумажными полотенцами. Затем достает из сумочки тюбик с гелем и за секунду сооружает на моей голове что-то вроде «мокрой» укладки. В ход идет и красная помада, делающая из меня женщину-вамп со слегка пьяным взглядом.

— Так уже лучше. — Она треплет меня по щеке. — Давай, прекрати ныть! Это на тебя не похоже!

Я задумчиво смотрю на свое отражение. А ведь и в самом деле, такое состояние мне не присуще. Это все алкоголь. Это он за пару часов превратил меня в королеву драмы.

— Нин, давай оторвемся сегодня, а? — смеюсь я.

И подруга хлопает меня по заднице, подгоняя к выходу из туалета.

В зале мы заказываем по коктейлю.

А потом еще.

И еще.

Только пьем их уже на танцполе, без устали отрываясь четыре часа. В какой-то момент я встречаюсь глазами с Андреем, но тут же от него отворачиваюсь.

«А ты думал, я буду из-за тебя рыдать в туалете? — хмыкаю про себя. — Нет, я, может, и буду, но ты об этом точно не узнаешь. Иди дальше окучивай свою Марту».

В четыре утра ноги ноют, и я окончательно выбиваюсь из сил. Наспех попрощавшись с Ниной, направляюсь к своему столику.

— Едем обратно? — спрашиваю, наклоняюсь к ребятам.

Как по команде, Марта с Андреем поднимают головы. От моего внимания не ускользает, насколько близко они сидят друг к другу, и мне едва удается сдержать пьяную усмешку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Андрей нехотя оглядывается по сторонам.

— Как-то не охота. К тому же рано еще. Может, Пашка поедет?

Он ищет глазами моего брата, но я лишь раздраженно веду плечом и холодно бросаю:

— В общем, как знаете. Я уезжаю.

Напоследок смерив Андрея ледяным взглядом, а Марте подарив натянутую улыбку, я выбираюсь из бара и устраиваюсь на скамейке неподалеку от входа. Музыка все еще долбит в ушах, но теперь ее слышно как будто из-под воды.

Я не без труда открываю приложение для вызова такси и не с первого раза попадаю пальцем по сенсорным кнопкам. Удостоверившись, что машина подъедет через пару минут, прикрываю глаза.

Прохладный ночной ветерок ласкает мои щеки и волосы. Гул голосов постепенно стихает. Я слышу шуршание шин по асфальту и понимаю, что подъехало мое такси, но заставить себя вернуться в реальность уже не могу.

— Софи! — слышу взволнованный глубокий голос.

«О, нет, только не это! Неужели подсознание начало разговаривать со мной голосом Даниса? Этого еще не хватало», — сокрушенно думаю я перед тем, как окончательно отключиться.

ГЛАВА 12

ДАНИС

— Здесь? — хмурится Вал и с недоверием косится на карту в моем телефоне.

— Похоже, что здесь. — Я сворачиваю приложение и убираю мобильник в карман. — Твоя дочь умеет выбирать злачные места.

Поморщившись, я растягиваю шею. Внезапно наваливается усталость. Четыре утра, а я уже не в том возрасте, чтобы ночь напролет шляться по барам.

— И-и-и что делать? — протягивает Вал. — Мне просто зайти в бар и вывести ее оттуда?

Стоит осознать сюрреалистичность ситуации, и на меня нападает безудержный хохот. Господи, спасибо, что я не додумался в восемнадцать стать папашей, как мой друг-недотепа, который ищет сейчас свою дочурку по местным барам!

Вообще Вал хороший мужик, мы общаемся не меньше ста лет. Но едва перешагнув порог совершеннолетия, его дама сердца неожиданно обнаружила себя беременной. Кстати сказать, никого, кроме самого Вала, этот факт не удивил. Парень он перспективный, уже тогда это было заметно, а продуманная мадам просто взяла его в оборот, почуяв, что с Валидом ей светит безбедное будущее.

Не прогадала. Он и в самом деле добился всего, хотя закон в некоторых ситуациях пришлось игнорировать. Одно время он был крепко повязан с криминалом, но сейчас, конечно, все в прошлом. Только жена его в конечном итоге свалила в закат, бросив и мужа, и дочь.

Уже много лет он носит гордое звание отца-одиночки и завидного холостяка по совместительству. Хотя вряд ли Вал еще раз решится вручить кому-то свое сердце. Слишком уж зачерствело оно в последние годы.

Сегодня мы с ним слегка засиделись в ресторане, болтали о жизни, пока он не отлучился позвонить дочери. Телефон той оказался вне зоны доступа, что заставило друга напрячься.

— Нет, ты просто не понимаешь, она в курсе, что я взбешусь, если не смогу дозвониться, — попытался он объяснить свое беспокойство.

— Да брось, она просто загулялась с друзьями и…

— Точно, друзья!

Вал быстро набрал еще один номер, с кем-то поговорил и, выяснив, где предположительно находится его дочь, тут же прыгнул за руль. Уже через двадцать минут мы припарковались возле новомодного бара с неоновой вывеской, буквы которой светились причудливым названием «Берлога».

— Ладно, идем, — вздыхаю я.

Мы вылезаем из тачки и через толпу пробираемся к бару. Ночной воздух портят облака сигаретного дыма. Из заведения грохочет молодежная музыка, и мне, как старику, хочется поныть, что в наше время песни хотя бы имели смысл.

— Погоди, — прошу я, ошарашено застыв на месте. Перестаю даже обращать внимание на то, что посреди толпы малолеток мы с Валом выглядим странно.

Друг, проследив за моим взглядом, скептически приподнимает бровь.

Мы подходим ближе к скамейке, на которой уютно устроилась знакомая барышня.

— Софи? — зову я в полной растерянности.

Встретить дочь Павлова здесь, да еще и в таком состоянии, мягко говоря, неожиданно.

— Знакомая? — интересуется Вал. — Твою мать, — протягивает он, одаривая меня возмущенным взглядом, — только не говори, что спал с ней. Она ведь не старше моей Нины.

— Чушь не пори! — отмахиваюсь я, присаживаясь перед девушкой на корточки и пробуя привести ее в чувство. — Это дочка Павлова. За «спал с ней» он любому уши открутит.

Друг удивленно присвистывает.

— Не думал, что его дочка-алкоголичка.

Я раздраженно вздыхаю, прикидывая, что со всем этим делать.

Софи беззаботно подергивает ногой во сне, а на лице такое умиротворенное выражение, будто спит она не на скамейке, а у себя в теплой кроватке.

— Не могу ее тут оставить, — обреченно произношу я, когда все мои попытки не приводят к успеху. — Надо ее отвезти домой.

— Ладно, я пошел Нину искать. — Вал трет уставшие глаза, наспех пожимает мне руку и снова косится на Софи. — Не дай бог узнаю… — Он качает головой. — Я таких вещей не понимаю, Дан. Не было бы дочери, а так…

Я не люблю бессмысленные перепалки и Вала отчасти понимаю, поэтому спорить с ним не спешу. Отдаю себе отчет в том, что Софи под запретом, но, похоже, что-то в моем поведении наталкивает друга на обратные мысли. Может, я выглядел слишком встревоженным, когда увидел ее?

Когда Вал скрывается в здании бара, я присаживаюсь на скамейку, обхватываю пальцами острый девичий подбородок и поворачиваю лицо из стороны в сторону.

— Э-эй, — зову ее.

Софи ежится, но не открывает глаз, а после вообще устраивает голову у меня на плече.

Тяжело вздохнув, я подаю знак припаркованному неподалеку такси. А пока оно подъезжает, снимаю кардиган, оставаясь только в футболке, и набрасываю на хрупкие плечи.

— Неприятность ходячая, — бурчу я, усаживая Софи в прибывшую машину. — Хотя сегодня, конечно, лежачая.

— Куда? — спрашивает водитель, посмотрев на нас через зеркало заднего вида.

В его глазах отчетливо читалось, что он обо мне думает. Очевидно, решил, что старый пердун склеил в баре полумертвую малолетку.

Я еще раз оглядываю Софи и ни сумочки, ни даже карманов на ее коротком легоньком платье, в которых могли бы находиться ключи, не нахожу.

Ну не к Павлову же мне ее везти серди ночи?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 13

ДАНИС

— Ну вот, докатился, Асадов, — негромко ворчу себе под нос, удобнее обхватывая юное девичье тело, и набираю код на замке от двери. — Таскаешь к себе пьяных в хлам малолеток. Что дальше? На школьниц начнешь засматриваться?

Ухмыляясь своим мыслям, я прохожу вглубь полутемного дома, прямиком в свою спальню.

Этот дом на берегу моря я купил только на днях, еще не успел обжиться, так что спальня «моя» лишь условно. Из моего, пожалуй, тут только запах парфюма, который сохранился на простынях после пары ночевок.

В кармане звонит мобильник, но руки сейчас заняты телом крошки Софи, поэтому отвечать я не спешу. Мелодия вызова затихает и тут же раздается вновь. Закон подлости в действии: когда ты не можешь ответить, обязательно позвонят все, кому не лень. Шарю рукой по внутреннему карману пиджака и, не глядя, отключаю звук.

Софи что-то бормочет, пока я укладываю ее на кровать. Невольно вслушиваюсь в ее бессвязный бубнеж. Интересно, она завтра встать-то сможет? Настолько сильная алкогольная интоксикация может обернуться самыми разными последствиями.

Тяну с другой стороны широкой кровати шелковое покрывало. Отвожу взгляд, коснувшись им оголенных почти до трусиков бедер, и крепко сжимаю челюсть. Набрасываю на Софи покрывало, и та, схватившись за него кулачками, поворачивается на бок.

— Предатели, — неразборчиво произносит она. — Дан… они все предатели, но не ты, да?

Удивленно выгибаю бровь. Получается, девчонка хотя бы немного осознает реальность. Например, тот факт, что находится сейчас у меня. Впрочем, какая разница. Я чертовски устал. Подумаю обо всем завтра.

Толкаю соседнюю дверь, пару секунд пытаюсь найти в себе силы засунуть тело под душ, а потом стаскиваю шмотки и просто падаю на кровать.

Однако стоит только голове коснуться подушки, как, вопреки усталости, мысли начинают крутиться одна за другой.

Я ведь спокойно мог отвезти ее к отцу. Почему не отвез?

Ответа на этот вопрос даже я не знаю. Возможно, я опасался, что девчонке влетит от Глеба за ее полумертвое состояние. А может, испытываю по отношению к ней чувство вины, что оттолкнул тогда в тачке? Или не хотел объяснять, как пьяное тело Софи попало ко мне в руки?

Растираю ладонями сухие глаза и смотрю в потолок. С улицы пробиваются первые лучи рассвета. Шум моря слышен даже через закрытые окна. Обычно этот звук помогает расслабиться и заглушить мысли, когда их поток слишком громкий.

Но не сегодня.

Сегодня я невольно прислушиваюсь к шорохам за стеной. Два раза встаю, чтобы зайти к спящей Софи и проверить, дышит ли девица вообще. Мало ли, как ее организм себя поведет после такой ударной дозы.

Пожалуй, завтра посмеюсь над своей чрезмерной тревожностью, но сегодня я снова и снова склоняюсь над безмятежным лицом, чтобы ощутить теплое ментоловое дыхание.

В шесть утра, попрощавшись с надеждой подремать хотя бы пару часов, достаю из гардеробной спортивные шмотки и отправляюсь на пробежку по пляжу.

Ливень стоит стеной, но даже это меня не останавливает. Хочется выбить из головы странную пыль, которая за короткую ночь успела осесть на полки сознания.

Софи ведь мне даже не нравится. Ну, подумаешь, приютил на ночь упившуюся дочку лучшего друга. На честь и достоинство уж точно не покушался. Так почему на душе такое жгучее чувство стыда?

Где-то глубоко в подсознании я уже знаю ответ на этот вопрос. Я смотрю на Софи далеко не так, как должен смотреть на дочь лучшего друга. Чертова девчонка никак не стыкуется в моей голове с малышкой Софи, которую я успел запомнить перед тем, как уехал за границу семь лет назад.

Стискиваю челюсть и перемешиваю кроссовками мокрый песок, минуя уже шестой километр. Лишь на десятом в голове появляется какая-то ясность, и я со спокойной душой возвращаюсь домой.

Софи все еще сладко спит в моей спальне и, похоже, пока не думает просыпаться.

Бросаю вымокшие шмотки на пол ванной комнаты и встаю под теплые струи душа. Стоит хоть на секунду прикрыть глаза, и перед внутренним взором возникают картинки ее голых ног. Психую и рычу на себя.

Малолетними Лолитами я уж точно не увлекаюсь. И плевать, что выглядят они как Афродиты с сахарным голоском и распахнутыми карамельными губами. Да у меня в принципе девушки ее возраста никогда не вызывали интереса. Что с них взять? Потешить эго, наблюдая за тем, как тебе буквально заглядывают в рот и относятся с неприкрытым восторгом? Нет уж, увольте. С моим эго и без того все в порядке. В постели они чаще всего максимально неопытны и валяются бревнами. А лично я считаю, что секс — это игра для двоих.

Там, где я жил прошлые годы, у меня имелось две постоянных партнерши. Кристина и Лана. Первая заядлая карьеристка, к тридцати годам добившаяся поста гендиректора крупной юридической фирмы, а вторая — модель с успешной карьерой. Кристине в этом году исполнится тридцать один, а Лане двадцать восемь, однако их тела ничем не уступают телам восемнадцатилетних девиц. В койке же обе способны принести в разы больше удовольствия.

Конечно, за это время менялись и другие дамы, но с такой скоростью, что их лица я с трудом удерживал в памяти. К тому же больше никого постоянного.

Но почему-то сейчас, когда я стою под струями теплой воды, мозг услужливо подбрасывает мне образы вовсе не Ланы и не Кристины, которых я тысячи раз видел обнаженными и в самих неприличных позициях, а той, что валяется, приходя в чувство, за стенкой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 14

ДАНИС

Член наливается, стоит только представить Софи, которая уперлась хрупкими ручками в массивную спинку кровати, и выгнула спину, предоставляя мне лучший обзор своих влажных розовых складок. Надо ли говорить, что в моей фантазии девчонка вытворяет все это абсолютно нагой? А еще я уверен, что там, внизу, на вкус она такая же сахарно сладкая, как и ее губы.

В обход здравого смысла я смахиваю с лица капли воды и скольжу рукой ниже, перехватывая член кулаком.

Софи в моих мыслях что-то игриво шепчет, и эрекция становится каменной.

Это все долгое отсутствие секса.

Пихать член во всех без разбору я не привык, хотя к сексу точно неравнодушен. Но, боюсь, на проститутку у меня просто не встанет, а искать кого-то для более-менее постоянной связи пока нет времени. После возвращения я по уши в делах.

Запрокидываю голову, подставляя лицо под мощные струи. Интенсивнее вожу рукой по эрекции, успокаивая себя, что хреновые мысли время от времени появляются у каждого человека. Главное помнить о грани и не переступать ее. Когда мысль воплощается в реальность, наступает ответственность. Но нет повода волноваться, если грязные фантазии так и остаются фантазиями.

Как будто получаю удар в солнечное сплетение, когда я переворачиваю Софи и быстро вколачиваю в нее член до упора. Конечно, в моей голове, она начинает изгибаться подобно змее, невербально выражая свое удовольствие. Через пару минут я обязательно поставлю эту милую крошку на остренькие коленки (Ох уж эти коленки! Сама Софи выросла, а коленки так и остались худыми и угловатыми, как у подростка, но меня почему-то вставляет) и заставлю взять мой член в рот так глубоко, как она только способна. Сожму волосы на затылке и впечатаю ее милые губки в свой пах, пока из голубых глаз не потекут слезы.

Разрядка наступает спонтанно. Гася конвульсии, с удивлением обнаруживаю, что не прошло и пары минут, как я кончил. Хотя всегда мог поручиться за выдержку. Да, мне точно необходимо потрахаться в ближайшее время. И желательно, чтобы это был кто-то лет на десять-пятнадцать старше Софи. Нужно окончательно вытравить из головы запретные мысли.

Не успев сполоснуться, слышу, как в кармане штанов в очередной раз надрывается телефон, и поспешно выхожу из душа. Увидев имя входящего абонента, неловко потираю подбородок.

Это вообще реально, спокойно ответить и как ни в чем не бывало пообщаться с человеком, фантазируя о дочери которого только что кончил?

Надо ли пояснять, что я чувствую себя последним выродком, поднимая трубку телефона? На миг даже закрадывается позорная мысль какое-то время избегать общения с Павловым, но я быстро прогоняю ее, поняв, что уже далеко не в том возрасте, чтобы прятаться. Тем более, все, что произошло с его дочерью, произошло только в моих мыслях. Богом клянусь, там оно и останется, ни за что не воплотившись в реальность. Хотя тот факт, что девчонка сейчас спит в моем доме, и мне придется скрыть это от ее отца, меня напрягает.

Прочистив горло, отвечаю. А уже вскоре с облегчением удостоверяюсь, что Глеб звонит не по этому поводу и ему неизвестно, что Софи у меня.

— Еще приехать не успел, а уже делами по уши обложился, — по-отцовски ворчит Павлов. — Но я на самом деле тоже по делу звоню. У меня к тебе разговор. Скорее даже просьба. Надеюсь, выручишь старого друга?

— До следующей недели не терпит? — спрашиваю, в голове прикидывая свое расписание.

Пару окошек для Павлова там точно найдется, но я их старательно игнорирую, решая, что за неделю уж точно сумею взять под контроль неумное чувство стыда перед другом.

— Боюсь, нет, дорогой, дело срочное. По идее, обсудить это стоило уже вчера. Давай так, я сейчас в «Форстене», сможешь подскочить на час-другой?

— Давай хотя бы после полудня? — торгуюсь я поскольку встретить его прямо здесь и сейчас уж точно выше моих сил. — Утро загружено по уши.

Глеб соглашается, даже не догадываясь об истинных причинах и моем жгучем нежелании смотреть ему в глаза. А после наспех прощается и оповещает, что в полдень будет ждать меня в ресторане отеля.

Собственные слабость и малодушие вызывают во мне приступ злости. Врубив вместо обычной температуры, ледяную воду, я делаю шаг в душевую. Смывая с тела остатки геля для душа, я возвращаю рассудку привычную трезвость, а моральное состояние привожу в норму, рамки которой не размыты пьяными малолетками.

— Ой! — слышу за спиной тихий испуганный писк.

Мысленно ругаюсь и раздраженно прикрываю глаза. Не посчитав нужным стереть с лица досадливое выражение, а член прикрыть хотя бы руками, поворачиваюсь к источнику звука и смотрю в ошарашенные голубые глаза.

«Что, крошка, пытаешься вспомнить, как сюда попала? Надеюсь, ты не против, что я тут тайком пошалил с тобой в своих фантазиях?».

Извиняться за это, конечно же, я не планирую.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 15

СОФИ

— О-о-о, — издаю хриплый стон, переводя тело в сидячее положение.

Отстраненно наблюдаю за тем, как черное шелковое покрывало соскальзывает с груди на ноги, а после ощупываю себя. Руки-ноги на месте, лицо вроде тоже без явных повреждений, хотя в зеркало я бы сейчас посмотреться не решилась. Головушка трещит, как будто вчера ее выпотрошили, а после, особо не разбираясь, впихнули внутренности обратно и кое-как заштопали.

«Так, а что было вчера? И где это я?» — мысленно задаюсь вопросом.

— О-о-о… — повторяю уже гораздо испуганней, оглядываясь по сторонам.

Незнакомая спальня. Красивая. Стильная. Но незнакомая.

Трясу головой и тут же об этом жалею. Часто моргаю и пробую встать.

Откуда-то из глубины дома (или квартиры?) доносятся звуки льющейся воды.

К окну подхожу на цыпочках, чтобы не скрипнула ни одна половица дорогого паркета. Слегка отодвигаю штору и, высунув голову в образовавшийся зазор, убеждаюсь, что уже день и что я по-прежнему нахожусь в родном городе. Вид открывается на песчаный берег, но из-за плотного ливня сейчас трудно определить район.

Сдавливаю ладонями пульсирующие виски, пытаясь хоть на миг остановить отбойный молоток в голове.

Помню бар. Помню предателя Андрея. И Марту. И даже наши чересчур откровенные танцы с Ниной не исчезли из памяти, хотя именно их я бы предпочла забыть. А потом… словно пустота.

Разве я не уехала домой на такси? Даже если и намеревалась, то в жизнь свои планы не воплотила.

«А вдруг...».

С ужасом распахиваю глаза и зажимаю рот ладошкой, чтобы не запищать от страшной догадки.

«Неужели меня похитили?».

А что? Мой отец — не последний человек в этом городе, и ему не раз угрожали бандиты. Правда, происходило это еще в девяностых, но чем черт не шутит.

Ну а что мне еще думать? К незнакомцу я бы точно не поехала. Я себя знаю. По собственной воле я не прыгнула бы в койку к первому встречному.

Трясущимися руками ощупываю платье и белье. Все на месте. Не похоже, чтобы у меня был секс этой ночью. Хотя откуда мне знать, как девушки себя чувствуют после секса? Может, маньяк, сделав свое грязное дело, меня обратно принарядил?

Глубоко вдохнув и выдохнув, хватаю в руки босоножки, которые лежат возле кровати, и направляюсь на выход из спальни. У меня с собой ни телефона, ни ключей. Ключи вообще в летнем доме остались. Но телефон-то! Если я у похитителя, то логично, что он забрал мобильник. Хотя почему тогда не связал меня, например? Не заклеил рот скотчем, чтобы я не кричала? Да и потом, я ведь могу и в окно сигануть. Под балконом песок, я даже ничего себе не сломаю. Ну нет, бред это все с похитителем. Игры спутанного похмельем сознания. Однако страшно мне не по-детски.

Убеждаюсь, что звук льющейся воды исходит из большой открытой душевой. Планировка дома такая, что дверей здесь почти нет. Пространство зонировано лишь стенами, а вход в душевую вообще огражден только узкой перегородкой, которая открывает великолепный обзор.

Сначала на глаза мне попадаются разбросанные по полу мужские вещи. Вроде бы спортивные. Значит, что мой похититель не дохляк. И точно не беден, судя по обстановке.

Крепче стискиваю в руке ремешки босоножек.

«О-о-о!» — произношу на этот раз про себя.

Поднимаюсь на носочки и вытягиваю шею, чтобы по возможности не сокращать расстояние между мной и голыми ягодицами в душе. Меня немного ведет от увиденного, приходится вцепиться в стену, чтобы удержать равновесие. Но даже это не заставляет отвести взгляд от крепкой задницы, по которой стекают струйки воды. Ягодицы загорелые и высокие, мышцы соблазнительно перекатываются, давая их обладателю безоговорочное право блистать в лучшем порно. Но вместо этого мужчина продолжает смывать с себя пену.

Проморгавшись, наконец, беру себя в руки, но тут прострелившее разум осознание едва окончательно не лишает меня чувств. Я и не узнала Даниса!

Естественно, голым и со спины я его ни разу не видела. Но ведь есть и очертания силуэта, который у Даниса исключительный! И запах. Его запах! Я ведь сразу обратила на это внимание, но предпочла отмахнуться от мыслей, поскольку точно не рассчитывала оказаться у него.

— Ой! — тихо пищу в обход здравого смысла.

Данис не спеша поворачивается, и его темная бровь ползет вверх. Бесстыже изучает меня глазами, на дне которых пляшут смешливые искорки.

Я ошалело таращусь в ответ, и взгляд сам собой, практически против воли, опускается ниже. В фокус попадает полуэрогированное мужское достоинство, и легкие наполняются горячими спазмами.

Я вообще в первый раз вижу настоящий член. А то, что это член Даниса, в принципе не укладывается у меня в голове. Даже не встав в полную силу, он выглядит просто огромным. Хотя и чертовски манящим. С большой округлой головкой, по которой струится вода, и обвитый синими венками.

«Боже, я не должна так откровенно на него пялиться!».

— Т-ты… ты голый!

— Я не привык принимать душ в одежде, — отвечает он, не смущаясь даже на миг.

Я шумно сглатываю и с большим трудом возвращаю взгляд на его лицо. Оно совершенно спокойно, не выражает вообще ничего.

Мы так и стоим в тишине около пары минут. На самом деле, конечно же, меньше, но мне они кажутся вечностью.

— Налюбовалась? — прищурившись, спрашивает Данис.

Не дожидаясь ответа, он сдергивает с держателя полотенце, обматывает им бедра и делает шаг в мою сторону. Я на этот же шаг испуганно отступаю.

Сознание в полнейшем ступоре. Что тут вообще происходит?

— К-как… как я у тебя оказалась?

— Мне было бы гораздо интереснее услышать, как ты в отключке оказалась на лавке на улице, — усмехается Дан.

«В отключке? На лавке? Господи, я что, уснула, пока дожидалась такси? Вот это позорище!».

Второй промах при Данисе получился гораздо глобальнее первого.

Дан встает перед зеркалом и проводит пятерней по мокрым волосам, капельки с которых падают на его плечи и спину. Я лишь молча наблюдаю за ним.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— А ты… мы… я… и... ты...

— Я был с другом неподалеку и заметил тебя совершенно случайно, — обрывает он пытку моим косноязычием. — Поскольку ключей у тебя при себе не имелось, домой отвезти не представлялось возможным. А везти тебя к отцу в таком состоянии…

Он ловит мой взгляд в зеркале, и я тут же отрицательно качаю головой.

— Да-да, спасибо, — сконфуженно бормочу я. Папа бы мне голову открутил за подобную выходку.

Неловко переступаю с ноги на ногу, пока Данис невозмутимо наносит на лицо лосьон после бритья.

— Дан… а у нас… я… и… ты?

«О господи!».

Закрываю лицо руками и шумно выдыхаю. Сейчас я похожа на умственно отсталую. Хочется провалиться сквозь землю от стыда. В голове полная каша, но надо выяснить все до конца.

— Хочешь знать, переспали ли мы, крошка Софи? — насмешливо интересуется он.

Не отрывая ладоней от лица, я лишь слабо киваю.

ГЛАВА 16

СОФИ

Оказаться в таком виде не перед кем-нибудь, а именно перед Данисом — это уже провал всей моей жизни.

Но слышать, как он говорит о сексе…

О сексе со мной...

Да даже о том, что он допускает подобную мысль…

Господи, неужели я лишилась девственности и даже этого не запомнила?

— Расслабься, — прерывает Дан мои мысленные стенания, но произносит это таким тоном, будто утратил ко мне всяческий интерес, — я не имею привычки спать с женщинами в полной отключке.

Боги, я словно попала в дешевую мелодраму!

— Нет? — Я раздвигаю два пальца и с надеждой смотрю на него одним глазом.

— Нет, — усмехается Дан.

Я осторожно отступаю.

«Ладно, Софи, соберись. Получилось что получилось. Благо, Дан не из тех, кто способен воспользоваться моментом женской слабости. И все же, ну почему именно он? Черт побери!».

— Ты извини, что так вышло. — Я буквально выдавливаю нелепую, совершенно пластмассовую улыбку. —. Я-я, пожалуй… — оглядываюсь по сторонам, пока пячусь, чтобы ни обо что не споткнуться и окончательно не оконфузиться, — пожалуй, пойду.

— Стой! — доносится в спину. — Софи?

Судя по тону, Дан в полнейшем недоумении. Однако я уже лечу к выходу. У меня такое ощущение, что если немедленно не избавлюсь от его общества, то мое тело воспламенится от стыда и само собой ликвидируется с планеты.

Каким-то шестым чувством нахожу выход из дома, толкаю массивную дверь, но она не поддается. Вожусь с замком еще пару секунд и наконец получаю долгожданное освобождение. Однако сделать следующий шаг не могу. Ноги прирастают к полу большой темной прихожей.

По ту сторону, на террасе стоит девушка. Нет, даже не так. Девушка… держит себя. Ослепительной красоты незнакомка с гордой осанкой буквально впивается в меня взглядом. И я отвечаю ей тем же.

Спустя пару секунд растерянность на ее лице сменяет вопросительное выражение.

— Эм… здравствуй… те. — Я неловко прочищаю горло и уже тише, каким-то писклявым голосом протягиваю: — Да-а-н…

— Лана? — раздается его голос у меня за спиной.

Я едва не подпрыгиваю от неожиданности. Никак не предполагала, что он идет сзади.

Страшно даже представить, в какое положение я поставила Дана перед этой красоткой, с которой он, очевидно, неплохо знаком. Обернувшись, я взглядом посылаю ему тысячу извинений.

Дан по-прежнему в одном полотенце. И, к моему огромному сожалению, по-прежнему невероятно красив. Окажись он хоть капельку пострашнее, я, возможно, и не переживала бы сейчас так из-за того срама, в который меня угораздило вляпаться.

— Привет! — Тон Ланы скорее насмешливо-удивленный с нотками претензии, чем злой.

Ну хоть в волосы мне никто вцепляться не собирается.

Дан шокирован ее появлением не меньше меня, поэтому еще пару мгновений молчит. Интересно, кем ему приходится эта красотка? Я тут же усмехаюсь своим глупым мыслям. Ясно кем. Кем могут приходиться друг другу восхитительно красивый мужчина и восхитительно красивая женщина? Если они не пара, то точно любовники.

— Дан, еще раз извини, — торопливо выдавливаю я, пока он не очухался и не прихлопнул меня за причиненные неприятности, — но мне, правда, пора. Там. Сегодня. Дела.

Не дожидаясь ответа, я выскакиваю наружу, пока незнакомка, наоборот, проходит внутрь. Дверь за ее спиной я закрываю собственными руками, но не для того, чтобы поскорее оставить их наедине, а чтобы избавиться от их общества. Остаться наедине со своим позором мирового масштаба.

«Нет. Это полный провал. Моя жизнь кончена».

Я жалобно свожу брови, спиной приваливаясь к дверному полотну. За козырьком террасы продолжает хлестать ливень. Руками я по привычке пытаюсь нащупать карманы, которых… на этом платье попросту нет.

«Черт, мобильник!».

А ведь мысленно я уже садилась в такси и переезжала в другую страну, чтобы никогда больше не иметь возможности столкнуться с Асадовым.

Стискиваю челюсть до скрипа зубов.

Неужели мне придется вернуться?

Но мозг лихорадочно нашептывает, что лучше чесать через весь город пешком, чем постучать в эту дверь, снова на него посмотреть и попросить вернуть телефон.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 17

СОФИ

Мозг, который сейчас руководствуется явно не здравым рассудком, я все же не слушаю. Почти до крови закусываю губу, поднимаю дрожащую руку и пару раз стучу в двер.

Дан открывает мне через мгновение. Смотрит прямо, немного насмешливо, и это еще сильнее выбивает из-под моих ног и без того нестабильную почву.

— Привет, — нервно улыбаюсь я. Взгляд сам собой находит девушку за его плечом. Она вытягивает шею и продолжает с любопытством изучать меня. — Я на минутку. Ты не мог бы вернуть мне телефон?

— Телефон? — слегка удивленно переспрашивает Дан, и я усердно киваю. — У тебя не было с собой телефона.

— Как это не было? — растерянно повторяю я. — Но я ведь… я же… вызывала такси?

Последнюю фразу я произношу с вопросительной интонацией, поскольку совсем не уверена в своих действиях. Вдруг все-таки не вызывала? Может, телефон остался в баре?

Данис оборачивается к своей загадочной гостье.

— Лан, мне нужно отвезти Софи домой, давай…

— Я заеду вечером.

Как по-настоящему мудрая женщина, Лана не устраивает допрос с пристрастием и сцен ревности, а понимает намеки Дана без слов. Она мягко кладет руки ему на плечи, привстает на цыпочки и оставляет поцелуй на скуле.

Очевидно, эта демонстрация рассчитана лишь на одного зрителя — меня.

И меня это действительно задевает. Внутри искрит высоковольтное электричество, но виду я, естественно, не подаю. Вежливо улыбаюсь. Мне просто указали на место. Прекрасная незнакомка дала понять, что она имеет полное право к нему прикасаться и даже оставлять на нем поцелуи, а я на подобное никаких прав не имею.

Лана удаляется, вполне доброжелательно попрощавшись, а я стараюсь не встречаться с Даном глазами.

— Кухня там, — быстро говорит он. — Можешь выпить воды или кофе. Мне нужно пару минут.

Я киваю, но все равно остаюсь топтаться в прихожей. Кажется, я и так доставила ему массу неудобств. Еще и пачкать его чашки выше моих сил.

— На самом деле, я бы могла просто вызвать такси… — неуверенно бормочу я, когда мы с Данисом идем к гаражу.

Он открывает мне дверь черной «Ауди», в которой однажды я попыталась вымолить у него поцелуй. Бог мой, как же глупо я тогда поступила!

— Мне так будет спокойнее, — сухо отзывается Дан, явно не стремясь поддержать вежливую беседу. — Я все равно собирался в город.

— Только мне сначала нужно за ключами. Они в пляжном доме, — со стыдом признаюсь я, понимая, что теперь Дану придется сделать немаленький крюк.

Он тяжело вздыхает.

— Значит, едем за ключами.

После посещения пустого пляжного дома мы выезжаем на трассу, которая ведет к центру. Почти всю дорогу никто из нас не проронил ни слова. И в какой-то момент царящее в салоне молчание не начинает давить на меня тонной неловкости.

Неуклюже поерзав на сидении, я осторожно кошусь на Дана. Моему взгляду открываются его четко очерченный профиль, загорелая кожа, аккуратная небрежность щетины и солнечные очки, чуть спадающие на прямой нос.

Я шумно вздыхаю и решаю нарушить тишину:

— Дан, это была твоя девушка, да? Ты прости, если из-за меня тебе придется оправдываться…

Он слегка поворачивает голову и с интересом смотрит на меня.

— Будет лучше сказать «да», но я предпочитаю честность. Нет, Лана не моя девушка.

— Вы-ы просто…

— Уверена, что можешь позволить себе задавать подобные вопросы? — Дан выгибает бровь, устремив на меня прищуренный взгляд из-под очков.

Я прикусываю язык. Я слишком много себе позволяю? Это он имеет в виду?

— Прости. — Я опускаю глаза на носки босоножек.

— Любопытство не порок, Софи.

— Нет, я хочу извиниться вообще за все случившееся. — Делаю глубокий вдох, набираясь мужества. — И за то, что тебе пришлось привезти меня свой дом, и за то, что эта девушка увидела меня там. И за тот… вечер в мой день рождения тоже прости. Мне за все это очень неловко.

У меня возникает чувство дежавю, потому что именно в этот момент Данис тормозит возле моего дома. И опять та же черная «Ауди», те же удобные, пахнущие кожей, сидения, и взгляд мужчины рядом… тяжелый, манящий и недоступный.

Он молчит пару мгновений, разглядывая меня, а затем неожиданно спрашивает:

— Ты в порядке, Софи?

Я удивленно округляю глаза. В порядке ли я? Скорее нет, чем да. После всего, что со мной приключилось. Но сейчас, полагаю, он имеет в виду в целом, а не в контексте вчерашнего дня.

— Почему ты подумал, что нет? — интересуюсь я, надеясь хоть на миг продлить наше общение.

— Потому что восемнадцатилетние девочки не пытаются поцеловать почти сорокалетних мужчин. Потому что не напиваются так, чтобы заснуть прямо на улице. И потому что ты не посторонний для меня человек. И если бы я мог как-то помочь, я бы хотел это сделать.

Под его внимательным взглядом я облизываю внезапно пересохшие губы. Неужели Данис переживает из-за меня? Волнуется?

— Просто… нет, — улыбаюсь я. — Все хорошо. Просто дни выдались не самые легкие. — Я нервно смеюсь. — Ты не подумай, я пью не так часто. И еще реже напиваюсь. Мне стыдно, что тебе пришлось увидеть меня в таком состоянии.

Дан, по всей видимости, сам от себя подобного не ожидая, дергает рукой.

Мои зрачки расширяются, а сердце начинает глухо ухать в груди.

На миг на его лице мелькает тень желания.

Мужские пальцы уже почти касаются моих волос, когда…

«Дура! Вот дура! Правда решила, что Дан захочет к тебе прикоснуться?».

Он всего лишь наклоняется, чтобы потянуть за ручку двери, тем самым указывая, что мне пора отправляться на выход.

Не в силах выдавить из себя больше ни слова, я неловко киваю и покидаю салон черной «Ауди» с глянцевыми боками, на которых играют блики солнца, словно насмехаясь надо мной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 18

ДАНИС

Провожаю взглядом хрупкую спину и сжимаю челюсть сильнее. Ясное дело, что про «в порядке» девчонка наврала. Судя по голосу, ни о каком порядке речь не идет, а я и сам не понимаю, почему вдруг начал беспокоиться по этому поводу. А еще почему меня постоянно тянет к ней прикоснуться. Провести по щеке костяшками пальцев или накрутить на палец прядку белокурых волос.

Это не норма.

Точно не норма.

Сорокалетним мужикам не должны нравиться восемнадцатилетние девочки.

Я вспоминаю, как в тот вечер Софи потянулась за поцелуем. Как ее мягкие губы дотронулись до моих. И как стойко я выдержал ее молодой, но такой отважный напор.

После этого все пошло наперекосяк.

После этого все стало иначе.

С той самой секунды я уделяю мыслям о крошке Софи слишком много времени.

Это пора прекращать.

А потому едва за Софи закрывается дверь подъезда, мое авто, взвизгнув шинами, срывается с места.

***

Глеб крепко сжимает мою ладонь и хлопает меня по плечу.

— Дружище, спасибо, что выкроил время.

Я сдержанно киваю в ответ. Павлов прекрасно осведомлен, насколько я его уважаю, поэтому точно знает, что отказать в чем-то смогу лишь по самым веским причинам.

— У меня здесь лучшие стейки, поставки прямиком с нашей местной фермы, — не без гордости сообщает он. — Попробуешь?

Я лишь для вида смотрю меню, но от стейка отказываюсь, хотя в то, что они действительно лучшие, охотно верю.

Заказав черный кофе, я оглядываюсь по сторонам. Ресторан, в котором мы встретились, примыкает к новому отелю. Его Павлов открыл на прошлой неделе.

— Масштабно, — хвалю я.

— Лучший мой проект, — хмыкает друг. — По расчетам уже через четыре месяца мы выйдем на окупаемость. Бронь номеров на полгода вперед.

Я одобрительно хмыкаю.

Павлов знает толк в ведении дел. Именно у него я учился, когда был еще абсолютно зеленым. С тех пор много воды утекло, но воспоминания свежи до сих пор.

Я познакомился с Глебом, будучи еще восемнадцатилетним огрызком. Обычный парень из небогатой семьи, я пришел работать в его отель на должность менеджера в рекламный отдел. Подвешенный язык тогда был единственным оружием в моем арсенале. Ни образования, ни опыта не имелось.

Павлову только-только стукнуло двадцать восемь, и он уже открывал свой первый отель. Я смотрел на него, как на бога. Мне казалось, что до такого уровня не дорасти никогда.

Время шло. Я упорно пахал. Показывал лучшие результаты. За год вырос из менеджера до управляющего отелем. Глеб открывал вторую гостиницу и параллельно вел бизнес в строительной фирме.

А затем он… уволил меня. Просто пришел и сказал, что мне в его отеле не место.

Не сразу, конечно, но со временем я оценил этот жест.

Пока работали вместе, мы общались скорее как начальник и подчиненный. Однако Павлов разглядел во мне рвение и мертвую хватку. Дал толчок к действиям. Заставил не просто плыть по течению, а задуматься о том, чем я действительно хочу заниматься. Помог с первоначальными связями и знакомствами. Даже предлагал стартовый капитал, но я отказался. Управляющему отелем неплохо платили, да и тратить деньги мне было попросту некогда. Так что фирму по аренде и продаже недвижимости я открыл уже на собственные средства.

Дело шло. Через два года я уже имел крупные компании-дочки в стране. Мог спокойно купить дом, пару машин и осесть, не работая больше ни дня в жизни. Однако я понимал, что настоящий масштаб доступен только на международном уровне. Именно это и заставило меня перебраться за бугор, начать развивать бизнес там и, окончательно поставив его на поток, вернуться домой.

Сейчас практически все отделения работают автономно, без моего прямого участия. Я лишь раскидал пару неотложных задач по возвращению и наконец-то могу задуматься о каком-то новом проекте. Возможно, гораздо масштабнее и глобальнее предыдущего.

С Павловым после моего увольнения мы, естественно, продолжили общение, но уже как друзья. Этому человеку я по гроб жизни буду благодарен за тот пинок, который он однажды организовал для меня.

Впрочем, это не единственное, за что мне стоит ценить старого друга. В тяжелые времена он всегда был рядом и при необходимости протягивал руку помощи. А ведь ведение бизнеса требует огромного количества времени, и чаще всего общение с друзьями постепенно сходит на нет.

Пять лет назад от сердечного приступа умер мой отец, а несколько месяцев спустя за ним последовала мать. Меньше чем за полгода я потерял обоих родителей, и хоть наши отношения никогда не были близки к идеалу, это стало огромным ударом. Глеб — единственный, кто не пожалел тогда сил и времени, чтобы оказать мне поддержку. И эти моменты, пожалуй, даже ценнее, чем все наши годы общения.

Поэтому сейчас на душе вдвойне гадко из-за грязных мыслей об его дочери. Кому как не мне знать, что Софи для него ценнее самой большой драгоценности в мире.

Хотя, наверное, в качестве встряски такие спецэффекты необходимы. Я ведь искренне полагал, что чувство стыда у меня давно атрофировалось.

— О чем хотел поговорить, Глеб? — выныривая из водоворота мыслей, интересуюсь я.

— Узнаю тебя, Дан, — усмехается Павлов. — Без прелюдии, сразу к делу. Твоя хватка меня всегда забавляла, — поддевает он. — Есть у меня к тебе одна… деликатная просьба. Ты только сразу не отказывайся, подумай. Договорились?

— Не тяни кота за яйца, — негромко смеюсь я, делая глоток крепкого кофе.

Ох, и не нравится мне его тон…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 19

ДАНИС

— Да вот собственно «кот». — Павлов обводит руками окружающее пространство. — Я хотел с тобой поговорить об отеле. Ты же в курсе, какие финансы мне сюда пришлось вложить.

Я киваю, до сих пор не понимая, к чему он ведет.

Очевидно, вложения в этот проект потребовались неслабые. Замахнуться на открытие лучшего в стране отеля способен не каждый. Поэтому масштабность здесь абсолютно во всем, а гости, которые забронировали номера за полгода вперед, далеко не обычные отдыхающие. Список, начиная от политиков, заканчивая звездами мирового масштаба можно перечислять бесконечно. При этом не похоже, чтобы Павлову требовались спонсоры. Да и не влез бы он в подобную авантюру, не имея возможности.

— Это… так сказать, венец моей карьеры. Я все на него поставил. Вложил все имеющиеся идеи. На кону, друг мой, миллиарды, — с легкой печалью продолжил откровенничать он.

— Тебе нужна моя помощь? — отнюдь не тактично перебиваю я, чем вызываю у Глеба загадочную ухмылку.

— Нужна, Дан. Пожалуй, только ты мне и сможешь помочь.

Я вопросительно поднимаю бровь, вспоминая, когда в последний раз видел Павлова настолько серьезным. Мы обсуждаем бизнес достаточно часто, но поскольку общих дел практически не имеем, все это больше, чтобы размять языки. Сейчас же явно совсем другая ситуация.

— Марина болеет, — признался Павлов, пряча подавленность за деловым тоном. — Мы узнали месяц назад. Прогноз неблагоприятный. Особенно тут. Врачи отправляют в Германию. Но одну я ее отпустить не могу.

— Рак?

Глеб лишь кивает, отводя глаза.

На пару минут между нами воцаряется молчание. Я утешать не умею, да и не этого он сейчас ждет от меня.

— Сука! — ругается Глеб сквозь сжатые губы. — Все ведь хорошо было. Просто замечательно. А потом оказалось... вот так. Она буквально тает у меня на глазах. Черт, бывает ведь...

Я тут же стряхиваю оцепенение. Глеб не любит обнажать свои чувства. Как человек старой закалки не выставляет свои слабости на всеобщее обозрение. Отчасти и в этом он стал для меня примером.

— Мне жаль, Глеб. Естественно, я помогу тебе всем, чем смогу.

— Уехать с Мариной — это значит оставить отель в разгар наплыва клиентов. Ты же знаешь, что самостоятельно веду все дела. У меня просто нет человека, на которого можно положиться на все сто. На Пашку я особых надежд не возлагаю, оболтус он у меня. Может, с возрастом пройдет? Дан, я понимаю, просить тебя о таком будет странно. У тебя давно свое дело, и из разряда наемных сотрудников я тебя сам уволил когда-то, но… любая оплата. Любые условия. Ты сейчас единственный, кому я полностью доверяю, — заканчивает он, растерянно разведя руками.

— Об этом не может идти речь. Никакой оплаты и никаких условий. Я беру на себя ведение дел отеля. Ты можешь отсутствовать столько времени, сколько понадобится. Будь уверен, что твое детище в надежных руках.

Потухший взгляд Глеба слегка светлеет.

— Я знал, что могу на тебя положиться, — растроганно произносит он.

В этот момент мне становится по-настоящему жалко друга.

Конечно, я прекрасно осведомлен, что их отношения с супругой никогда не были образцово-показательными. Глеб, будучи помоложе, часто ходил по бабам, причем всегда предпочитал двадцатилеток. Молодился так что ли? Да и Марина особой верностью никогда не отличалась. Натура у нее такая: ветреная и непостоянная.

Однако они воспитали двух прекрасных детей, для которых всегда являлись идеальными родителями. Так получилось, что им пришлось совмещать две противоположные ипостаси. Для детей и представителей местного бомонда они выступали в роли любящих супругов. А для остальных — обычных людей, которые время от времени смотрят налево.

— Глеб, дети знают? — уточняю я, думая в этот момент о нежной и хрупкой Софи.

Каким ударом для девочки будет узнать о тяжелой болезни матери? Боюсь даже представить.

Друг отрицательно качает головой.

— Мы решили не говорить, пока не проведем обследование в Германии и не узнаем окончательные прогнозы. Не хочется их расстраивать раньше времени. Пашка, он… тяжело ему, конечно, придется, но переживет. А вот Софья… Ты ведь не знаешь, какой она у меня выросла. Нарадоваться не могу на золотую девочку. Учится на «отлично». Сама вызывалась практику проходить. Поначалу даже ко мне в отель идти не хотела, говорит, связями пользоваться зазорно. Это я уболтал.

— В отель... в смысле сюда?

— Сюда, да. Будет летом практику проходить. На той же должности, что и ты когда-то. — Глеб улыбается с ностальгией. — Менеджером в отделе рекламы. Сейчас, на самом старте, этот отдел чуть ли не самый важный винтик в системе, поэтому я настоял, чтобы дочь приняла участие.

— Ясно, — сухо киваю я и, отвернувшись, пытаюсь переварить информацию.

Нет, конечно, отказываться от своих слов я не собираюсь. Даже мысли такой не допускаю. Что бы Глеб ни говорил, но я до конца жизни буду считать себя в долгу перед ним. И эта услуга — лишь малая часть, которой я в силах отплатить. Но вот так, даже не подозревая об этом, я сам подписался под непосредственную близость и постоянные встречи с девушкой, которая для меня сейчас самый сладкий из запретных плодов.

— Знаешь, я рад, что ты согласился. Так я буду меньше переживать за Софью. С тобой она точно в надежных руках. Ты не подумай, хлопот с ней не будет. Ну да ты и сам убедишься, когда побольше с ней пообщаешься.

В районе солнечного сплетения начинает неприятно сосать. Павлов мне безоговорочно доверяет, а я абсолютно по-свински сегодня утром мастурбировал на его дочь. Наверное, именно в этот момент я принимаю решение вытравить из головы мысли о Софи. Чего бы мне это ни стоило.

Глеб встряхивает головой, словно желая отбросить печальные мысли, и негромко продолжает:

— Мы уезжаем на следующей неделе. У Марины послезавтра юбилей — сорок пять. Такая молодая еще… — Он задумчиво моргает пару раз. — Мы решили не отменять торжество. Наоборот, закатим праздник. Пусть болезнь увидит, что не сломала ее. Приглашаю. Ты сможешь прийти?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вопрос, естественно, риторический. После всего отказаться сумел бы лишь напрочь лишенный эмпатии человек.

ГЛАВА 20

СОФИ

К сегодняшнему вечеру я готовлюсь особенно тщательно. Узнав от отца, что на день рождения мамы приглашен и Данис, я понимаю, что не могу себе позволить вновь ударить лицом в грязь. И почему именно рядом с этим мужчиной меня постоянно преследуют неудачи, которые я потом стыдливо перебираю в памяти перед сном?

А сейчас я верчусь перед зеркалом, оценивая получившийся результат. Вроде неплохо. В меру строгое платье-пиджак из белой плотной ткани смотрится стильно. Оно дизайнерское, поэтому изюминка, разумеется, есть. Длинный рукав закрывает правую руку, а левое плечо и рука полностью оголены. Эта деталь придает образу некоторую пикантность. Самое то, чтобы не показаться развратной, но вызвать интерес.

Волосы взбиваю и делаю строгий пучок ниже затылка. Обуваю черные босоножки на острой шпильке, а в руки беру серебристый клатч, в котором поместится разве что новенький телефон. Старый так и не удалось отыскать.

Паркуюсь возле родительского дома коряво и неумело, до дрожи боясь задеть автомобили гостей. Небесно-голубой «Порше Кайен» отец подарил мне на совершеннолетие, на права я сдала еще раньше, но вот страх перед ездой побороть до сих пор не получается.

— Софья, — слышу голос отца на парковке, — сдай назад! Ты сейчас врежешься в ограду!

Я прикусываю язык и медленно ставлю машину как велено. Выдохнув, покидаю салон и сердце тут же заходится в частых ударах. Оказывается, за моим неумелым вождением наблюдал не только отец, но и Дан.

Асадов затягивается сигаретой, что-то обсуждая с отцом, но параллельно ощупывает меня внимательным взглядом.

— Добрый вечер, — скромно здороваюсь я, поравнявшись с ними. Целую в щеки отца и поздравляю его с именинницей.

— Так дело не пойдет, — хмурится он. — Ты, дорогая, так скорее убьешься, чем доедешь куда-то.

— Пап, я стараюсь. — Я жалобно свожу бровки домиком. — Но, может, вождение — это просто не мое?

— Не говори глупости! Тебе просто нужен хороший учитель, а не оболтусы-инструктора, которые преподают в автошколе. Дан, может, ты поможешь Софье? Сколько помню, ты всегда виртуозно водил .

В глазах Даниса на миг вспыхивает огонь, и в этот момент у меня в душе все переворачивается. Воображение тут же подкидывает картинку, где Данис сидит рядом в авто, подсказывая нужные действия. Это отличная возможность сблизиться с ним и реабилитироваться за все мои промахи. Не жить же мне теперь прошлым позором, избегая его до конца своих дней?

Я с интересом закусываю губу. Согласится ли?

— Глеб, ты же в курсе, что скоро я буду занят по уши, — спокойно, но твердо произносит Данис.

Не могу скрыть разочарования на лице. Конечно, у него есть дела поважнее, чем учить малолетку вождению.

— Уважь старого друга, — настаивает отец, похлопывая Даниса по плечу. — Ты же знаешь, что у меня не так много людей, которым я мог бы доверить свою дочку.

Асадов приподнимает уголки губ в улыбке и переводит взгляд на меня. Я встречаю его стойко и сдержанно.

— Конечно, — негромко соглашается он.

Похоже, поступает он так через силу, но меня это все равно не может не радовать.

— Мне только пару уроков, клянусь. — Я еле сдерживаю писк от восторга. — Теорию и основную часть я уже знаю.

Данис лишь сухо кивает в ответ на мою пылкую реплику.

— Ну, идем в дом, — торопит отец. — Все уже собрались.

Пока мужчины идут впереди, я в который раз ловлю себя на мысли, что Дан превосходен и в корне отличается от своих сверстников.

Пусть я люблю отца, но зрение все же имею. Он никогда не любил спорт, и в тридцать восемь выглядел едва ли лучше самого обычного мужчины. И презентабельный животик имел, и седину на висках. Что уж говорить об его внешнем виде сейчас.

Но Данис, по всей видимости, относится к числу счастливчиков, для кого время идет вспять. Для еще не достигшего сорокалетия представителя сильных мира сего он выглядит достаточно мужественно. Однако при этом Данис до сих пор не утратил свойственной молодости энергичности. И это заметно в каждом его движении.

Я закусываю губу, разглядывая широкую спину и уверенную походку, и вновь представляю, как мы окажемся наедине во время уроков вождения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 21

СОФИ

— Мамуля, устала?

Я с теплотой обнимаю родительницу, незаметно поправляя ее прическу.

— А я выгляжу уставшей? — ухмыляется она, отстраняясь.

Я пожимаю плечами.

— Какая-то ты измотанная в последнее время, если честно. — И со смехом добавляю: — Но ты у меня все равно красавица.

В глазах матери мелькает легкая грусть и тут же, словно по мановению волшебной палочки, исчезает. На лице вновь играет вежливая улыбка, способная убедить любого, что в жизни этой женщины все прекрасно.

— Мам? — Я вопросительно выгибаю бровь, прикасаясь к ее руке.

Она может обмануть кого угодно, но не меня. И в последние недели меня все чаще посещают мысли, что у мамы что-то не так. Что-то ее тревожит.

— Все в порядке. — Она легко отмахивается от моих подозрений. — Мне сорок пять. Это меланхолия.

— Брось, сорок пять — это еще не старость. Ты так же молода, как и в тридцать.

Она закатывает глаза.

— Я что, воспитала дочь-подхалимку?

Мы хихикаем, как две школьницы, а мама параллельно расточает гостям приветственные улыбки.

— Но, возможно, ты и права, — продолжает она многозначительно. — Отдохнуть сейчас бы не помешало.

— И завязать с алкоголем, — говорю я, мягко выуживая из ее рук бокал сухого мартини.

— А вдруг это моя единственная отрада? — с наигранной трагичностью вздыхает мама. — Кстати, твой отец тоже целиком и полностью поддерживает идею с отдыхом. Думаю, мы вырвемся куда-нибудь в ближайшие дни.

Я опираюсь спиной на барную стойку и разглядываю гостей. Тихая музыка льется как из какой-то сказочной арфы. Общее настроение праздничного умиротворения потихоньку захватывает и меня. Но в ответ на реплику матери я не сдерживаюсь и фыркаю:

— Как же, жди от него! — И с тяжелым вздохом добавляю: — У него сейчас отель. Вряд ли папа его бросит.

Мама лишь пожимает плечами.

— Принеси мне бутылку «Шеваль Бланк» из погреба. Не зря же она столько лет ждала своего часа. Сегодня особенный день. Уж точно не для мартини.

Я прячу улыбку, окидывая ее порицающим взглядом, но за вином послушно иду. Если уж в обычные дни мама и алкоголь неразделимы, то об ее дне рождения и говорить не стоит.

Я аккуратно ступаю босоножками на сногсшибательных шпильках по деревянным ступеням, которые ведут вниз. Сырой холод рассыпается мурашками по голой коже. В глаза бьет свет от голой лампочки, разгоняющей темноту в небольшом погребе.

Замираю, когда слышу шорох внутри.

— Тут кто-то есть? — тихонечко спрашиваю я, склоняясь чуть ниже.

В поле зрения попадают мужские ноги в дорогих кожаных ботинках, и сердце подпрыгивает куда-то к горлу. Я замираю на миг, а затем начинаю спускаться поспешнее.

Что Данис делает тут, в подвале? Прячется от гостей? Или крадет наше вино? Я тихонько смеюсь, когда достигаю последней ступеньки.

Асадов оборачивается на шум и отрывает от уха телефонную трубку. Теперь мне все ясно. Нашел тихое местечко, чтобы позвонить своей Лане?

Впрочем, даже это меня не печалит, ведь совсем скоро нам предстоит познакомиться ближе на уроках вождения. А сейчас у меня есть шанс побыть с ним наедине и не выглядеть при этом как медуза Горгона с похмелья.

— Дан? — Я делаю голос слегка удивленным.

Поспешно перебираю ногами, чтобы быстрее спуститься. И тут один из высоченных каблуков подворачивается, равновесие на пару мгновений теряется, и с широко распахнутыми от испуга глазами я лечу прямо на Даниса.

Ну вот. Опять.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 22

ДАНИС

— Нет, детка, это так не работает, — ухмыляюсь я в трубку. — Ты уж определись, навестить родителей ты сюда приехала или ради меня.

— Милый, я совмещаю приятное с полезным, — щебечет Лана из динамика телефона.

Я слегка повожу плечами. В погребе зябко и пахнет сыростью, но это единственное место, где можно спокойно поговорить по телефону. Народу сегодня в доме Павловых столько, что даже в уборные очередь.

— Свет, мы вроде бы не в тех отношениях, чтобы ты имела право предъявлять мне претензии.

Слышу ее недовольное сопение.

— Я же просила не называть меня так.

— Лана, Светлана, какая вообще разница? Перед моим отъездом мы, кажется, попрощались. Твой приезд и вправду стал для меня неожиданностью.

— Я хотела сделать сюрприз, — кокетливо отвечает она.

— Поэтому я должен отменить все свои планы и сорваться к тебе?

— Я пересекла континент, чтобы с тобой увидеться, а ты не можешь уйти со дня рождения друга? — недовольно заявляет Лана.

— Его жены.

— Что?

— День рождения у его жены, а не у друга.

— Тем более!

От бессмысленности диалога я уже едва сдерживаю раздражение. Терпеть не могу, когда на меня пытаются надавить. И уж тем более не люблю, когда кто-то покушается на мою свободу. Я уже давным-давно самостоятельно распоряжаюсь собственным временем, переучиваться поздно.

— Лана, — цежу сквозь зубы, — нас и там не связывали обязательства, а здесь тем более. Ты приехала, окей, молодец. Если у меня будет время, мы обязательно встретимся. Но ради тебя я не готов перекроить весь свой график.

На том конце провода слышится обиженный вздох.

— Ла-а-адно, — примирительным тоном протягивает она и игриво добавляет: — Но я скучаю.

— Учту, — произношу я, когда сзади раздаются шаги.

Оборачиваюсь, и мне на глаза попадают стройные ноги в черных замшевых босоножках. Кровь тут же отливает от головы и приливает совсем не в то место, которое обладает способностью мыслить здраво. Я машинально нажимаю на отбой и медленно поднимаю взгляд. Сначала на короткое белое платье, затем на тонкую талию, длинную изящную шею и наконец достигаю милого личика.

Софи простодушно мне улыбается, торопливо спускаясь по лестнице, но уже через миг ее каблук подворачивается. Темные реснички распахиваются, руки взлетают, цепляясь за воздух, а сама Софи летит прямо в мои объятия.

— Ой… — испуганно произносит она через пару мгновений.

Мои руки плотно обвивают хрупкое девичье тело. Ладони будто приросли. Понятия не имею, стоит ли она сейчас на ногах, или я держу ее над полом. В нос резко и оглушающе бьет тонкий аромат сирени и чистоты. Он настолько естественный, что меня от этого аромата ведет, словно пьяного. Хотя еще ни глотка сегодня не сделал.

— Софи, — хриплю я, встречая ее напуганный взгляд.

— Каблук. Подвернулся, — шепчет она.

Мне бы в этот момент ее отпустить. Поставить на ноги. Но я продолжаю держать. И ее тело вжимаю в свое так крепко, будто до сих пор боюсь, что Софи упадет.

Мы стоим так, кажется, целую вечность. Близко.

Непозволительно близко.

Смотрим друг другу в глаза.

Глаза у Софи просто улетные. Голубые, как самое чистое летнее небо, а на дне — целый космос. Вселенная. И меня туда тянет, в эту темную, невинную бесконечность.

Ее зрачки расширяются. Вижу, как она нервно сглатывает. Тонкие пальчики сильнее сжимают предплечья.

По телу разливаются горячие волны, к чертям собачьим отрубая рассудок.

Вот она. В моих руках. Прямо сейчас. Нежная, хрупкая и, похоже, готовая на все.

— Софи, — повторяю вмиг осевшим голосом.

— Дан…

Я уже не могу отличить, чей пульс бьется в ушах. Не удивлюсь, если сейчас наши сердца стучат в унисон. На мгновение прикрываю веки и после небольшой паузы мысленно хлещу себя по щекам.

«Дан…» — эхом раздается в висках нежный голос. И в этот момент я представляю, как Софи стонет мое имя, пока мы занимаемся сексом.

Внутри электричество в тысячу вольт. Гуляет по венам, не находя разрядки. Выхода для этой энергии нет. И точно не может быть.

Я намереваюсь отойти. Отстраниться. Сделать вид, будто мгновений, показавшихся вечностью, не было.

Однако наши с Софи тела и мысли действуют синхронно. Никто не делает первого шага. Мы вместе тянемся навстречу друг другу.

Прикосновение губ. Легкое. Почти невесомое. Ее сладкое дыхание. Такое близкое и горячее. Хочется застонать от бессилия и пульсации в паху.

«Что же ты делаешь, крошка? Что же ты со мной делаешь?».

Только вот крошки Софи давно уже нет. На смену ей пришла взрослая, сексуальная и очень притягательная девушка.

Софи превратилась в бездну. Бездну похоти и разврата. Бездну порока.

И я сейчас стою на краю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 22.2

ДАНИС

И меня, словно самоубийцу, тянет в эту бездну. Достаточно сделать один-единственный шаг. Сорваться.

Но в последний момент я нахожу в голове крупицу здравого смысла и отстраняю Софи от себя. Сердце молотит как сумасшедшее. За грудиной свербит. Тело просит иных действий и движений. Только вот я не могу.

— Извини, — охрипшим голосом произносит она, делая глубокие вдохи.

На губах до сих пор чувствую вкус ее губ. Сахарный, как жвачка из детства.

Я мотаю головой, силясь вернуться в реальность.

— Софи, это…

— Неправильно, — заканчивает она. — Я все понимаю. — Делает еще шаг назад. Даже не глядя, нащупывает на полке бутылку вина. Забирает ее, не отрывая от меня взволнованного взгляда. — Я все понимаю, Данис. Все.

А после сбегает.

Я смотрю ей вслед, а самому хочется все здесь размолотить. Растираю лицо руками. Ощущение такое, будто мне снова пять, и перед носом положили долгожданный новогодний подарок. Поманили. Прошуршали оберткой. А потом вдруг забрали. И руки чешутся намылить шею тому, кто посмел так со мной поступить. Только вот мне не пять. Мне скоро сорок. И винить кроме себя сейчас некого.

Я набираю последний входящий и вновь слышу голос Ланы.

— Да, милый. Что-то случилось?

— Нет, — сухо бросаю я. — Но я могу встретиться. Прямо сейчас. Через полчаса буду дома. Приезжай.

— Конечно, — радостно прощается она.

А я еще минут пять как идиот торчу в погребе и мысленно бьюсь головой обо все стены.

И как я умудрился так вляпаться?

Всю жизнь думал, что способен держать под контролем свои эмоции. Что влюбленность — это лишь набор химических реакций у меня в голове.

Влюблялся ли я? Определенно. Однако если чувства как-то мешали, я с легкостью их отключал. Это вообще никогда не становилось проблемой.

Почему же сейчас так не получается? Что в этой девочке особенного, черт побери?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 23

ДАНИС

С Павловым и Мариной я прощаюсь наспех, сославшись на лютующую мигрень. Мне все-таки тридцать восемь, иногда возрастом прикрываться даже удобно.

Лана приезжает раньше, чем я успеваю добраться до дома.

— Милый, — мурлычет она, обвивая мою шею руками.

Я набираю код на замке и, услышав щелчок, резко распахиваю дверь.

В прихожей полутьма, горит только тусклая неоновая подсветка из кухни. Лана стоит сзади меня, неловко переминаясь с ноги на ногу.

— Ты не в настроении, да? — догадывается она, увидев хмурое выражение моего лица. — Что-то случилось?

Я оборачиваюсь и долго и пристально смотрю ей в глаза. Кладу руки на пряжку ремня и молча расстегиваю.

Глаза Ланы вспыхивают азартом.

— Вот, значит, как? — Она закусывает красивую, но неестественно пухлую губку и кокетливо поправляет прядки волос. — Хочешь, я?.. — стреляет глазами, уже намереваясь встать на колени.

— Давай ты сегодня помолчишь?

Когда я резко дергаю ее за запястье, Лана тихо вскрикивает от неожиданности, но подчиняется. Неуклюже пытается повернуть голову, когда я прижимаю ее грудью к стене. Ботинками расталкиваю щиколотки, от чего ее ноги разъезжаются в разные стороны.

— М-м-м, мне нравится… — томно протягивает она.

Я на миг замираю и сильнее стискиваю челюсть, а затем грубо закрываю ее рот рукой. Лана поднимает лицо к потолку и что-то бормочет мне в ладонь. Второй рукой я сжимаю ее грудь и с силой давлю на ребра. Затем перемещаю пальцы на спину. Скольжу ниже и буквально впиваюсь ими в упругую ягодицу, заставляя выгнуть поясницу. Задрав подол короткого платья, любуюсь на ямочки на спине и сочные полушария, разделенные полоской бежевых стрингов. Но вскоре уже быстро и торопливо стягиваю их. Белье впивается в кожу, оставляя на ногах красные следы.

— Данис… — мычит Лана, но я сильнее зажимаю ей рот.

Нет. Не надо, голос все портит. Он слишком высокий. Совсем не такой, как у крошки Софи. А вот все остальное…

В полутьме прихожей можно действительно дать волю фантазии и представить, будто платиновая блондинка, которая стоит сейчас передо мной с голыми ягодицами и широко раздвинутыми ногами, это Софи. Отдаленно они даже похожи.

Я лезу рукой в портмоне, сильнее вжимая Лану в стену. Как будто опасаюсь ее побега. Хотя, конечно же, она сейчас и не подумает никуда уходить. Даже если ей к виску приставят пистолет.

Поспешно вскрыв упаковку презерватива, я достаю напряженный член и раскатываю по нему латекс. Скользнув рукой по промежности, убеждаюсь, что Лана течет от меня, как и прежде.

Все происходит в оглушительном молчании, не считая ее жалких попыток стонать, подобно актрисе из дешевого порно. Никогда не любил этого театра. Уж лучше пусть молчит.

Нагибаю Лану сильнее и ударяю по ягодице, заставляя прогнуться, а после резко вхожу в нее до упора. Нежная плоть сжимается вокруг члена, заставляя меня прикрыть глаза от удовольствия. Чувствуя неистовую пульсацию в висках, я запрокидываю голову к потолку. На губах все еще ощущаю вкус сладкой жвачки из детства.

— Чертова девка, — хриплю я сквозь зубы.

Уходи. Уходи, мать твою, из моей головы!

Что за проклятие? Помешательство.

В течение следующих двадцати минут прихожую заполняет лишь характерный звук, с которым голые тела шлепаются друг о друга. Постепенно частота и интенсивность шлепков нарастают. Я освобождаю рот Ланы, и та протяжно стонет.

— Да-ан! — восклицает она в тот момент, когда член максимально напрягается.

«Твою ж…».

— Замолчи! — рычу я, натягивая ее волосы на затылке.

В моем голосе слышны звериные нотки, и я чувствую себя одержимым. Мне хочется либо стонов Софи, либо вообще никаких. Либо тело Софи, либо никакого вообще. И даже тот факт, что прямо сейчас мой член в другой женщине, этого не отменяет, поскольку на ее месте я представляю чертову малолетку!

Лана послушно захлопывается, только дышит громко и глубоко.

Опустив взгляд вниз, я наблюдаю за тем, как она принимает в себя мой член. Берусь двумя руками за бедра и сжимаю. Впиваюсь, оставляя на коже отметины.

Зажмуриваюсь и едва удерживаюсь, чтобы не начать трясти головой в тщетной попытке прогнать из разума видения и неуместные мысли. А мысли тем временем мелькают, словно в калейдоскопе. Заставляют задаваться вопросом, какая Софи там, внизу? Нежная, розовая, красивая и сладкая? Я мечтаю провести по ней пальцами. Проникнуть внутрь теплой плоти. И даже прикоснуться губами, попробовать вкус.

Рычу, балансируя на грани.

Член пульсирует, и отголоски этой пульсации электрошоком проходят по телу. Я знаю, что пройдет минута-другая, и собственные мысли вызовут у меня отвращение к себе. Я стану снова и снова убеждать себя, что так нельзя. Что я извращенец. И что не может меня так тянуть к девчонке, которая только вчера окончила школу.

Но сейчас на это плевать. Сейчас я кончаю с мыслями о Софи.

Какое-то время спустя я выхожу из душа.

— Я останусь сегодня у тебя? — спрашивает Лана, прижимаясь к моему боку.

Я безразлично пожимаю плечами и обрубаю любые попытки установить душевную близость грубым:

— Мне все равно. — И, снимая ее ладошку со своего мокрого пресса, добавляю: — Но я устал и ложусь спать.

— Стареешь, Асадов, — со смехом поддевает она.

Не ответив на провокацию, я выдергиваю из-под ее тела черное шелковое покрывало и накрываюсь им. В нос ударяет знакомый аромат. И это не запах Ланы. И даже не мой.

Это чертов запах Софи.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 24

СОФИ

Без разбору тычу в экран телефона, лишь бы он замолчал. Сонная пустота в голове тут же сменяется мыслями о Данисе и вчерашнем дне.

Он хотел.

Он хотел.

Он сам хотел меня поцеловать.

Эта мысль заставляет мое сердце буквально петь от радости. Пальцы ног поджимаются от детского и почти щенячьего восторга.

Мне не почудилось. Я видела это. В его глазах и движениях. В напряжении тела. В прикосновении рук. Он очень хотел.

Отстранился лишь потому, что до разума вовремя достучались высокоморальные принципы. Что его остановило? Наша разница в двадцать лет? Или то, что я дочь его лучшего друга? Или, может, он вспомнил о своей Лане? Наверное, все сразу.

Но как бы там ни было знание, что Данис Асадов хотел поцелуя со мной — это уже намного больше, чем я могла бы мечтать. Это… дает мне надежду. Дает нам крохотный шанс. И теперь я приложу максимум усилий, чтобы ты, Данис Асадов, понял, как сильно нуждаешься во мне!

Наконец мелодия на мобильнике затыкается, когда мне удается поднять трубку.

— М-м-м, — мычу, не желая окончательно просыпаться и выныривать из своих сладких фантазий.

— Сонь? — раздается голос Марты. — Разбудила?

Едва разлепляю веки и, потерев глаза кулаком, смотрю на экран. Добрую половину его занимает лицо Марты, которая звонит по фейстайму.

— Проснулась уже, — досадливо бормочу я и лишь через пару мгновений вспоминаю, что вообще-то обижена на Марту, как и на Андрея.

— Ты ведь на меня не обиделась, да? — спрашивает она, словно подслушав мои мысли.

Я толкаю ноги в пушистые тапки и шаркаю ими по полу. На кухне включаю кофемашину.

— А на что я должна быть обижена? — с нарочитым безразличием интересуюсь я.

Марта тоже параллельно занимается своими делами, поэтому мы друг на друга не смотрим.

— Не знаю. — Ее голос сопровождается шумом ТВ. — Мне показалось, что из бара ты тогда ушла расстроенная.

— Ушла, — хмыкаю я. — Вот так с вами и отдыхай. Могли бы хоть до такси проводить. Со мной ведь могло случиться что угодно.

— А ты Пашу разве не нашла? Мы думали, он тебя ушел провожать.

Я опускаю чашку с кофе на стол с такой силой, что ее содержимое выплескивается через край, и сверлю экран телефона злобным взглядом.

— Ну да, — я уже не скрываю язвительности, — вы с Андреем весь вечер были так увлечены друг другом, что ничего вокруг себя не замечали.

Марта так и застывает с пультом в руке. Вид у нее растерянный.

— Ты что, решила, будто мы флиртовали? — Она широко распахивает глаза.

Хороша актриса. Знаю я такую породу: добренькая, миленькая девочка, со всеми она вежлива, со всеми доброжелательна, а стоит повернуться спиной, вцепится зубами пираньи, не оторвать.

— Марта, я не идиотка.

Странно, но сам факт, что Андрей на моих глазах флиртовал с другой вообще не цепляет. По крайней мере, на трезвую голову. Только вот он мог выбрать для этого кого угодно. Почему именно Марта? Она ведь одна из немногих, с кем я общаюсь. Да, нас не назвать близкими подругами, но мы точно не «просто знакомые».

— Со-онь, но это не так, — сконфуженно тянет она. — Ты все неправильно поняла.

Я хмыкаю и делаю первый глоток сладкого кофе, щедро приправленного порцией сливок. М-м-м. Блаженство.

— Если честно… — Марта слегка мнется, но я одним взглядом приказываю ей не темнить. Ну что меня сейчас удивит? Ее слова о том, что Андрей ей всегда нравился, и с нами она таскалась лишь ради него? Даже такому я не удивлюсь. — Если честно, весь вечер мы разговаривали о тебе, — признается она, заставляя меня растеряться. — Он, конечно, просил не рассказывать, но я из-за такого не хочу портить с тобой отношения.

— Обо мне? — отмираю я.

— Ну да, он весь вечер спрашивал, как бы к тебе подступиться поближе. О всякой там… женской фигне спрашивал.

— Женской фигне? — Божественный кофе встает в горле комом.

— Слушай, я ему сразу сказала, что далеко не эксперт в отношениях! — принимается оправдываться Марта. — Но он пристал, как банный лист. Признался, что у вас проблемы. Давай, мол, помоги, расскажи, что да как.

Я прикрываю глаза и мысленно делаю фейспалм. Ну Андрей…

— Ясно, Март, — невесело отвечаю я на ее вопросительное молчание.

— Так ты… не обижаешься на меня?

Я поджимаю губы, пряча какую-то (снисходительную что ли?) улыбку.

— Нет, — искренне отзываюсь я.

Разве на такое можно обидеться? Марта — святая простота. Милая, наивная девочка, которую Андрей просто развел, заставив стать невольной участницей спектакля для одного зрителя. Очевидно, что никакие советы по отношениям ему не требовались. Он просто воспользовался ее альтруизмом, чтобы со стороны это выглядело, будто они весь вечер увлечены интереснейшим разговором. И, конечно, он прекрасно знал, что Марта зацепит меня сильнее остальных.

— Слушай, у меня мама в командировку на два дня уехала, — несмело улыбается она. — Может, устроим девичник? Или выберемся куда-то? Я слышала, Эмка снова открылась.

— Можно, — пожимаю я плечами и улыбаюсь, давая понять, что от обиды действительно не осталось и следа. — Наберу ближе к вечеру. Может, Нину получиться вытащить тоже.

Я чмокаю воздух губами и отключаюсь, ловя себя на мысли, что теперь у меня появился прекрасный повод расстаться с Андреем и не испытывать угрызений совести.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 25

СОФИ

— О мой бог! — раздельно произносит каждое слово Нино и во все глаза таращится на Даниса.

Я быстро задергиваю штору своей комнаты на втором этаже родительского особняка.

Вообще я заехала к ним совершенно случайно. Понятия не имела, что отцу захотелось продолжения банкета и сегодня организовали барбекю «для своих».

— А мы с Пашкой в число «своих» больше не входим? — обиженно надула я губы, глядя на отца исподлобья.

Он по-доброму усмехнулся и потрепал меня по макушке, как маленькую.

— Да ну тебя, Сонь. То вас не дозваться родителей навестить, то обижаешься, что не позвали. Да и скучно вам с нами, стариками.

— Мхм, — понимающе ухмыльнулась я.

В числе приглашенных, помимо пары человек, с которыми отец близко общается по бизнесу, и отца Нины, тоже хорошего знакомого моего отца, оказался Асадов. Поэтому я быстро придумала план, как остаться в доме родителей на подольше. Все гениальное просто: я вызвонила Нино и пригласила ее под предлогом, что Валид Ильясович тоже сейчас отдыхает у нас.

Мама сегодня плохо себя чувствует, наверное, вчера все же перебрала, поэтому в беседке в саду собралась чисто мужская компания.

— Нет, ну это, коне-е-ечно… — Нино снова приоткрывает шторы и высовывает свой любопытный нос в щель. — Сколько ему, говоришь?

— Тридцать восемь. А что тебя так удивляет? — смеюсь я. — Твой отец в тридцать девять тоже отлично сохранился.

Нина поворачивается и одаряет меня скептическим взглядом.

— Нет, просто мой отец уникум. Исключение из правил. Да ну и... Фу! Как ты вообще можешь так говорить о моем отце? Это же... папа! А этот экземпляр… — Она пошло присвистывает.

У меня от любопытства тоже зуд по всей коже. Я отталкиваю Нину плечом и теперь тоже пялюсь на Даниса, пользуясь тем, что он занят беседой с друзьями.

— Эх, где мои восемнадцать… — тяжело вздыхает Нина.

— Тебе сейчас восемнадцать.

Она пафосно закатывает глаза.

— Это же образно. Но знаешь, если бы моя девственность все еще оставалась при мне, я бы не стала ее жертвовать сопливому однокласснику. По-любому захомутала бы мужчину постарше. Такого как он, например, — мечтательно протягивает она, и теперь мы обе выглядываем в щель между шторами как разведчицы. — Они точно знают, что делать. А если еще и в такой форме… м-м-м... мечта!

— Нин, он же дружит с твоим отцом, — напоминаю я, осторожно покосившись на нее. — Тебя это вообще не смущает?

— Ха, подумаешь! Папа бы, естественно, не узнал. Да и что там было бы узнавать? Дальше койки дело бы не зашло. Ясно ведь, что такие, как мы, для него малолетки. О серьезных отношениях не могло быть и речи.

— Считаешь?

Закусив губу, я отхожу от окна.

— Уверена! — Нино разливает по бокалам легкий апероль, которым мы балуемся сегодня для поднятия настроения. — Ну, рассказывай, как у тебя дела с твоим? Вы уже это самое? Я слышала, в прошлом месяце их компашка ездила в Будапешт. Такой наркотрип там устроили!

— Слава богу, что я туда не поехала! — фыркаю я, присаживаясь в кресло.

— Да ладно тебе, Измайлов — хороший парень.

— Хороший, но не со всеми и не всегда.

— Что? Опять накосячил?

Вкратце пересказываю Нине последние события, коим она в баре и сама частично стала свидетелем, и совсем унываю. С Андреем давно пора рвать, и с каждым днем я убеждаюсь в этом сильнее.

— М-да, подруга, может, ты просто его перегрела? Когда долго без секса, мужики совсем неадекватами становятся.

Я со вздохом встаю и принимаюсь бесцельно мерить шагами комнату.

— Мне кажется, я до сих пор не готова, — признаюсь я с надрывом в голосе. — Все как-то… не так, понимаешь?

— Понимаю, — ухмыляется Нина. — Просто парень рядом не тот, вот и не готова. Говорю же, нужно искать мужчину постарше. Ах, с ними в момент размываются границы…

Мы прыскаем со смеху, но не признать, что в словах Нины есть доля правды, я не могу.

Уже который день перед глазами стоит образ Дана, когда он только вышел из душа. И он такой… невероятный. Крепкое поджарое тело. Сильные руки, обвитые синими венками. Живот с шестью красивыми кубиками. Темная полоска волос, уходящая в низ живота. Все это отпечаталось в моих мыслях, как наскальные рисунки, живущие много веков.

Дан не создает впечатление стероидного качка. Кстати, таких я никогда не любила. Но то, что его тело пропитано энергетикой силы и мощи — бесспорно.

Ничего удивительного, что как только его образ появляется перед мысленным взором, все мои внутренности горячим булыжником тянет вниз, концентрируя волшебные ощущения в той самой точке и обостряя эмоции в тысячу раз.

— Пойдем к бассейну что ли? — вырывает меня из размышлений Нина. — Что тут тухнуть?

Я с легкостью соглашаюсь, хоть это и лишит меня возможности наблюдать за Асадовым, поскольку бассейн расположен на противоположной стороне от дома. Но даже просто мысль, что мы находимся в непосредственной близости друг от друга, уже волнует тело и душу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 26

ДАНИС

— А что? Народу здесь всегда много, клиентов будет хватать, это же просто золотая жила, — доносится из динамика телефона взбудораженный голос Ланы.

Я бесцельно слоняюсь по территории особняка Павлова, задаваясь вопросом, зачем вообще все это выслушиваю. Щурюсь от яркого солнца и натягиваю на нос темные солнечные очки. Привычный деловой костюм сегодня пришелся не к месту, хотя я полагал, что уже сросся с ним.

— Так а от меня что надо? Хочешь салон, открывай.

— Ну у тебя же столько опыта в бизнесе, — мурлычет она в трубку. — Я подумала, что ты, как деловой человек, поможешь мне во всем разобраться. Посоветуешь, в каком районе лучше снять помещение и все прочее. Ну неужели ты не поможешь своей беспомощной девушке?

Чувствую, как мои брови мгновенно влетают вверх.

— Лана, а как давно ты стала моей девушкой? Я просто не в курсе.

В трубке слышится цоканье, и я прямо вижу, как она надувает губы.

— Ну это просто фраза такая, — недовольным тоном оправдывается Лана.

Я начинаю порядком уставать — слишком много в моей жизни становится этой женщины. А я ведь никогда не скрывал своего потребительского к ней отношения. Она прекрасно осведомлена, что делит обязанности постельной грелки с другой постоянной партнершей, и даже не думала ни на что претендовать. По всей видимости, сейчас, заканчивая карьеру модели, Лана просто начала скучать и освободившуюся энергию направила на игры на моих и без того натянутых нервах.

Хотя, возможно, это я в последнее время чересчур раздражителен. Даже к Глебу ехать сегодня не испытывал никакого желания. Но, похоже, он единственный человек на планете, которому я действительно не в силах отказать.

Уже собираясь повесить трубку, я натыкаюсь взглядом на соблазнительные округлые бедра возле бассейна. Ноги сами собой останавливаются на месте.

Нет. На этой планете появился еще один претендент на мою безотказность. И это точно не Глеб, а его прелестная развратница-дочка, которая сейчас светит почти голым задом, ничуть не смущаясь того, что в ста метрах от нее сидит толпа взрослых мужчин.

Кстати, на ее подруге купальник не сильно приличнее. Скорее всего, это дочка Валида, хотя ее в последний раз я видел очень давно.

Прочищаю горло покашливанием. Лана продолжает щебетать что-то в трубку, но я ее больше не слушаю, хотя и звонок не заканчиваю.

Девушки оборачиваются на звук. Подруга Софи выныривает из бассейна, хватается руками за ботик и с нескрываемым интересом рассматривает меня.

А я не могу оторвать глаз от Софи.

Твою мать, ну что я, бабу в купальнике в первый раз вижу? Какого черта тут же ловлю железобетонный стояк? Хорошо хоть глаза спрятаны под солнечными очками, и крошка не может заметить, как я пялюсь в соблазнительную ложбинку на округлой груди.

Софи еле прикрыта атласными черными треугольниками. На узенькой талии повязана сверкающая цепочка. Ниже крохотные черные трусики и чертовы бесконечные ноги с тонкими щиколотками. Капли воды с ее мокрых волос стекают аккурат в ту ложбинку, от которой я как полоумный не могу оторвать взгляд.

— А если ты еще и с юристами мне поможешь, то я тебе буду та-а-ак благодарна, — доносится из трубки. Я вроде слышу слова, но совершенно не вникаю в их смысл. — Дан? Ты вообще меня слушаешь?

— Мхм, — выдыхаю я, осознавая, что спортивные брюки вообще мне сейчас не соратники, чтобы спрятать эрекцию.

— Так как, поможешь? — В голосе Ланы снова обиженные нотки.

Софи в это время ласково мне улыбается и нерешительно подходит ближе.

Я резко выдыхаю и сухо бросаю собеседнице:

— Перезвоню.

— Дан? — Немного удивленный сахарный голос Софи для моих ушей, словно звучание музыки. — А я и не знала, что ты тоже здесь. Рада тебя видеть.

Я тру шею рукой и чувствую, как нагрелась кожа от палящего солнца. Или от чего-то другого.

— Я тоже рад тебя видеть, Софи. — Мой тон гораздо прохладнее, чем мне сейчас хочется, но, наверное, это защитная реакция от порочной фурии в черном купальнике.

— А это моя подруга, Нина, дочь Валида Ильясовича, — представляет Софи приближающуюся к нам девушку.

Высокая фигуриста брюнетка с красивыми чертами лица кокетливо отжимает мокрые волосы и подает мне влажные пальчики, задержав их в рукопожатии гораздо дольше, чем того требует вежливость.

— Очень приятно, — игриво улыбается она, дернув плечиком.

Я лишь киваю, не желая сейчас рассыпаться во взаимных любезностях.

— Пойду я, — оповещаю девушек, урвав последние мгновения поглазеть на Софи. Как школьник, ей-богу.

— Данис, а что вы делаете вечером? — подает голос Нина. — Мы тут в Эмку собираемся. Не организуете места получше? Вы ведь знаете владельца, правда?

Глаза Софи округляются от шока. Покосившись на подругу, она заливается румянцем.

Эмка — это «М8», очень дорогой и пафосный клуб. Випы там и правда сложно забить. Однако я уверен, что золотых дочек двух самых значимых фигур города не только в випы посадят, но и ковровую дорожку постелют. Скорее всего, просьба о помощи — лишь тонкий намек на геолокацию.

Я приспускаю на нос очки и внимательно оглядываю юную обольстительницу. Та не тушуется, отбрасывая назад мокрые волосы. Достаточно выразительно смотрит в глаза.

— Нет проблем, — многозначительно отзываюсь я. — Но сейчас я пойду. Вал там как раз начал рассказывать забавную историю, как его дочка в детстве навернулась с велосипеда и пересчитала зубы асфальтом.

Пухлый ротик Нины тут же захлопывается. В глазах сверкает возмущение. А Софи поджимает губы, чтобы не улыбнуться.

— Хорошего отдыха, — говорю я, глядя крошке Софи прямо в глаза.

Только мы вдвоем в этот момент знаем, что думаем об одном. О нашем вчерашнем поцелуе, который не должен был случиться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 27

СОФИ

— Нет, я не обиделась, — отрезаю я, сбрасывая руку Андрея с колена.

Понятия не имею, что мешает мне высказать ему прямо свои размышления. Просто сейчас не время и не место. Ну не рвать же мне отношения прямо в клубе, пока мы сидим за столиком с хохочущими друзьями.

— Ага, вижу. — Андрей недоверчиво кривит губы. — Вообще не обиделась.

Я не реагирую, улыбаясь сияющей Нине.

В клуб она собиралась, словно на красную дорожку. Надо признать, подруга умеет выглядеть блестяще. Вот только я более чем уверена, что ее образ создавался лишь для одного человека — Асадова. Нина очень надеется, что он сегодня придет. И, естественно, ради встречи с ней.

Несмотря на грохочущую ультрамодную музыку, разговоры подруг и скабрезные шуточки Андрея, я слышу скрип собственных зубов.

Нет, ну очевидно же, что он не придет. Что он тут забыл? А даже если и придет, то до нас, в особенности до Нины, ему не будет никакого дела.

Я фыркаю в ответ на свои размышления, складываю на груди руки и отворачиваюсь от ребят.

Нет, не придет.

Но, если… если Данис все же появится, будет ли это значить, что Нина его заинтересовала? Что он не прочь воспользоваться ее легкомысленностью и приютить в своей койке молодое податливое тело? Я нервно сглатываю. А вдруг Нина ему и в самом деле понравилась? Вдруг он вообще фанатеет по малолеткам? Вон, вчера меня целовал. Сегодня Нину домой увезет.

Пусть эта его Лана и выглядит гораздо старше меня и подруг, это не спасает меня от навязчивых размышлений. А я и понятия не имела, что такая ревнивая. Но стоило Нине положить глаз на Даниса, как внутри будто разбудили вулкан. Того и гляди скоро начнется извержение.

«Чертов Данис, зачем ты вообще вернулся? Мне было гораздо спокойнее любить тебя издалека».

Но не успевает эта мысль как следует осесть в голове, как чьи-то меня больно щиплют за коленку под столиком. По взбудораженному виду Нины я догадываюсь, что это именно она покушалась она мое тело.

— Это он! Это он! — восхищенно шипит она, наклоняясь ко мне.

«Ну нет, Данис не мог. Он бы сюда не явился», — проносится в голове, пока я прослеживаю за взглядом Нино.

— Я знала! — самодовольно прыскает она. — Я так и знала, что он на меня запал. Вот увидишь, сегодня из клуба мы с ним уедем вместе.

И вот я наконец замечаю знакомый силуэт в толпе на первом этаже. Забыв сделать вдох, застываю каменным изваянием. Нина продолжает что-то шептать мне на ухо, но слова для меня сейчас имеют нулевой смысл.

— Мхм, — невпопад отзываюсь я, изо всех сил стараясь показать, что мне все равно.

Данис. Здесь. Он внизу, возле барной стойки. Здоровается за руку с владельцем клуба, а затем они оба усаживаются за стойку, о чем-то заинтересованно беседуя. Он не осматривается по сторонам и не ищет взглядом меня или Нину.

Но он пришел! Пришел именно сюда и именно сегодня, после того, как Нина строила ему глазки и прямо дала понять, где будет находиться вечером.

В носу свербит, а губы приходится плотно сжать, чтобы они не начали подрагивать от обиды.

— Идем! — Я резко дергаю Андрея за руку, на что тот ошарашенно распахивает глаза.

Но, залпом допив виски, послушно плетется за мной.

— Малыш, у тебя эти дни? — допытывается он по дороге, пока мы спускаемся на танцпол. — Настроение меняется, как у…

Остальное расслышать не успеваю из-за оглушающей музыки.

Я вздергиваю голову выше, пробираясь в самый эпицентр шумного вечера, и улыбаюсь со злостью и нездоровым остервенением.

«К Нине пришел, да? Ну что ж, даже если из клуба ты сегодня уедешь с ней, думать будешь всю ночь обо мне!».

В миниатюрном черном платье из тончайшей ткани я и так выгляжу вызывающе, а как только принимаюсь извиваться в такт музыке, народ вокруг расступается. Парни буквально облизывают меня откровенными взглядами, и Андрей на седьмом небе от счастья. Хищно оглядев меня, он кладет руки на талию. А я эротично покачиваю бедрами, поднимаю руки, запуская их в волосы, и отрываюсь на полную.

Я стою спиной к Данису и понятия не имею, увидел ли он мои вульгарные танцы, но что их заметило десятка три других мужиков — очевидно.

— Крошка, ты просто космос-с-с, — шипит Андрей, притягивая меня чуть ближе к себе.

Я тут же распахиваю глаза, как будто меня окатили ледяной водой, и упираюсь ладошками ему в грудь.

— Я же просила! — восклицаю я с нотками истерики в голосе.

— Что? — Андрей непонимающе дергает бровью.

— Не называй меня так!

Мы стоим на протяжении пары долгих секунд, просто глядя друг другу в глаза. И пока Андрей не понимает совсем ничего, мне становится все ясно как никогда.

— Идем.

Я беру его за руку и веду к выходу из клуба. Там как всегда толпится народ и витают клубы сигаретного дыма.

— Ты в порядке?

— Да, все хорошо. Нам просто надо поговорить.

Измайлов смеется немного пьяно и точно не ожидает сейчас серьезных тем.

— Хорошие разговоры не начинаются с таких фраз, — шутит он, даже не понимая, что попал в точку.

Когда мы выходим на улицу, я делаю глубокий вдох, с удовольствием наполняя легкие кислородом. Оглядываюсь по сторонам, мысленно ругая себя за устроенное представление: «Молодец, Софи. Возомнила себя взрослой и рассудительной, а сама не справилась с эмоциями и решила отмстить Данису пошлыми танцами? Да еще и своего парня использовала. Чем ты тогда лучше Андрея?».

Решительно направляюсь к на тихой стоянке за клубом, чтобы избежать лишних глаз. Плечи начинают подрагивать от прохладного вечернего ветерка. Андрей сдергивает с себя теплое худи с большим капюшоном и набрасывает его на меня. Я смотрю на него и едва не проклинаю. Ну почему именно в этот момент он стал таким галантным и обходительным?

— Послушай, — встав напротив, я беру его за руку. Почувствовав неладное, Андрей хмурится. — Мы ведь оба уже понимаем, что наши отношения ни к чему не приведут…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он даже рот открывает от удивления. Взгляд тут же трезвеет, а затем наполняется вызовом.

— Серьезно, Соф?

Я делаю шаг назад.

— Андрей, давай только без бурных выяснений, пожалуйста.

— В смысле, без выяснений?! Ты ни с того ни с сего решила меня бросить посреди вечеринки! После того как я на тебя потратил целый год?!

ГЛАВА 28

СОФИ

— Потратил? — с горечью ухмыляюсь я, пряча от него глаза.

— Да, Соня, именно потратил! Да ты хоть понимаешь, что для молодого парня значит год обходиться без секса?

— Не смеши меня. Уверена, у тебя кто-то был в это время. Но сейчас не об этом.

— Нет, не было! Я все ждал, пока наша золотая девочка созреет для такого серьезного шага! Дождался, твою мать! Ты меня реально просто кинешь сейчас?

Я морщусь от таких грубых слов.

— Андрей, ну и чего ты этот секс ставишь в центре всего? Может, из-за этого у нас и не получилось? А вдруг мы вообще друг другу не подошли бы в… этом плане? Что тогда осталось бы? Я каждый день от тебя чувствовала такое давление, что еще чуть-чуть, и у меня бы поехала крыша. Но ведь секс — это не главное. Год… я ведь тоже ни с кем… так что…

— Ты — это другое! — фыркает Андрей, пряча руки в карманы брюк и отворачиваясь.

— Ну не загорелось у меня, пойми.

Я даже выразительно кладу ладошку на грудь, но лицо Андрея остается непроницаемым.

— Просто, Сонь, так нельзя, — гораздо спокойнее произносит он после небольшой паузы. — А что, если я тебя и в самом деле люблю? Ты ведь даже мысли такой не допускаешь, правда?

Я не могу не улыбнуться.

— Измайлов, ты же… Измайлов. Мечта всех телок еще со школьных времен. Напомни, сколько у тебя было девушек? Какая любовь?

Он закатывает глаза.

— А то, что ты вот так просто взяла и потратила год моей жизни?

Я развожу руками.

— Хочешь считать наши отношения тратой времени? Ладно. Я лично предпочитаю считать это опытом. Временами приятным, временами не очень. Но я буду помнить наши отношения. И очень хочу… давай попробуем остаться друзьями?

Я делаю бровки домиком и просительно смотрю на него.

— Нет, я все же не понимаю. — Андрей раздраженно запускает пятерню в светлые волосы, а затем трет лоб и глаза. — С чего вдруг? У нас же с тобой было все норм.

— Да ничего не было норм! Очнись! — Его невероятная упертость выводит меня из себя. — Мы не подходим друг другу. Ни капли! Мы очень разные! И сошлись лишь на том, что это осчастливило бы наши семьи. Но пришло время признать, что мы совершили ошибку. Я не хочу тратить еще год или два, чтобы в конечном итоге прийти к этому же!

Андрей молчит. Долго и пристально глядя на меня, играет желваками.

По моим щекам катятся первые горячие слезинки. Я снимаю с плеч худи и нерешительно передаю в руки Андрея. В нос проникает его аромат, оставшийся на одежде, и слез становится больше.

Так странно. Я ведь считала, что вообще ничего не почувствую в этот момент, а оказывается, расставаться больно даже с человеком, которого абсолютно не любишь. Я знаю, что потом, через день или два станет легче. Что с души будто упадет камень, и мне не придется больше тащить тяжелое бремя давно уже опостылевших отношений. Но сейчас, вот прямо в этот момент, мне тоскливо и больно.

За этот год было немало моментов, благодаря которым мы с Андреем чуточку проросли друг в друга. Нет, по-настоящему близкими так и не стали, но что-то он для мня все-таки значит.

— Ты глупишь, Соф, — разочарованно говорит он.

И это разочарование бьет больнее всего. Разочаровывать кого-то для меня хуже пытки.

Но я упрямо качаю головой.

— Так будет правильнее всего. Ты поймешь, но, может, просто не сразу, а позже. Когда встретить девушку, которую и вправду полюбишь.

— Серьезно? — зло усмехается он. — Теперь ты будешь меня утешать? Да меня никогда в жизни еще не бросали!

— Мне жаль.

Понуро повесив голову, я изучаю серый асфальт под носками своих босоножек.

— Давай… подождем. Окей? Отдохнем друг от друга пару дней. Или недель. И потом…

Я мысленно отвечаю ему на каждую фразу, но вслух уже ничего не говорю. Что даст этот «отдых»? После «Берлоги» мы с ним не виделись и даже не созванивались, но это ни к чему не привело. Нам нужен явно не отдых. А потому я поступила правильно.

— Идем, — заметно остыв, вздыхает Андрей. — Сегодня просто повеселимся, хорошо? Обещаю, что не буду даже к тебе прикасаться, если тебе это так неприятно. — Его голос срывается от обиды.

— Нет, мне не неприятно, поверь.

Вина перед ним все еще грузом лежит на сердце и отчетливо слышна в тоне голоса. Мне кажется, я и в самом деле украла год его жизни. Ведь вступая в эти отношения, я понимала, что люблю другого мужчину. Только вот этого другого не было перспективы даже увидеть, не то что… А сейчас он так близко — только руку протяни.

— Я здесь постою чуть-чуть, — говорю я, сглотнув ком в горле. — Мне надо пару минут подышать.

— М-м-м, — с безразличием тянет Андрей, — я тогда с тобой постою.

— Нет, ты иди. — Я поднимаю на него взгляд, подернутый дымкой из слез. — Мне и вправду нужно побыть одной. Хотя бы немного.

Смерив меня строгим взглядом и сухо кивнув, Андрей все же уходит.

А я опускаюсь на бетонные ступеньки заднего входа, не опасаясь испачкать свое дорогущее платье. Не знаю, что повлияло сильнее всего: мысли, что Данису может быть интересна Нина, или разговор с Андреем, но из меня только что будто вынули душу — такая навалилась усталость.

— Ничего, все наладится, — улыбаюсь я сквозь слезы, устремив взгляд за горизонт. — Точно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 29

СОФИ

Пару минут спустя где-то сбоку, из-за угла, слышится резкий оглушающий свист, заставляя меня вздрогнуть от неожиданности. Не понимая до конца, что происходит, я подскакиваю на ноги.

Взгляд устремляется на двух парней в кепках и капюшонах. Они тащат человека за шиворот. Тоже, кажется, парня, но гораздо меньше них комплекцией. Бедолага брыкается, но разъяренные бычары явно превосходят его силой, обрекая попытки отбиться на неудачу.

Распахнув глаза от ужаса, я пячусь назад и прячась за мусорными баками неподалеку. Сердце едва не выпрыгивает из груди от паники, а на место печали приходит ужас. Я машинально хлопаю себя по бедрам в поисках телефона, но, конечно же, мой мобильник остался лежать в клубе на столике.

Вся жизнь сосредоточена возле центрального входа, и на заднюю парковку почти никто не заглядывает. Черт меня дернул потащиться сюда! Может, кто-то из работников клуба выйдет покурить, и я смогу быстро сбежать, воспользовавшись моментом? Я с надеждой смотрю на дверь.

Парни меня даже не видели, но я четко улавливаю исходящую от них агрессию и опасность. Ничего удивительного, и это не я такая чувствительная, они просто прямо сейчас избивают того бедного парнишку.

Он корчится, извиваясь на асфальте и держась за живот. Сплевывает на землю кровь, но мучители даже не думают останавливаться!

— Что будет, если еще раз так мне ответишь? — орет один из них, приподнимая парня за капюшон и вглядываясь в его перекошенное лицо. — Я тебя, сука, спрашиваю?

— Прости-прости, — жалобно хрипит парень, пока второй бычара, не стесняясь, смеется.

Мои глаза вновь наполняют слезы. Мне очень страшно. И за себя, и за того бедного парня.

— Не расслышал, — с сарказмом выплевывает мучитель и, швырнув паренька обратно на землю, вновь заносит ногу для удара.

— Нет!!! — само собой срывается с моих губ.

И в ту же секунду я зажимаю рот ладонью. Но это не помогает — меня услышали.

Тело бьет крупная дрожь. Я зажмуриваюсь и вжимаюсь спиной в холодный камень стены.

«Пожалуйста, пожалуйста, нет! Какая же ты идиотка! Что ты сделаешь против двоих? Зачем полезла? Тебе этого паренька все равно не спасти».

Через пару секунд гнусный, пробирающий до самых костей, голос прямо над ухом интересуется:

— Кто тут у нас? — Я пищу от ужаса в собственную ладонь. — Открой глазки, малышка, посмотрю на тебя, — вкрадчиво продолжает один из мучителей, оказавшись непозволительно близко ко мне.

Через пару глубоких вдохов я беру себя в руки и открываю глаза. Принимаюсь судорожно одергивать слишком короткое платье.

— Парни, я ничего не видела, — нервно улыбаюсь я, выставляя ладони перед собой. — Я сейчас просто уйду и все.

Я осторожно пячусь вбок, намереваясь покинуть узкое пространство между крыльцом и мусоркой. Парень хищно ухмыляется, окидывая меня сальным взглядом.

«Все в порядке. Ну что они мне сделают? Я же закричу. Буду изо всех сил визжать. Кто-то услышит и сразу придет. Да в двадцати метрах от нас полно народу», — убеждаю себя и, набравшись смелости, пищу:

— Я п-пойду.

— Не д-думаю, — передразнивает парень, дернув уголком губ.

Он кладет свою огромную лапу на стену, тем самым преграждая мне путь. Черт, да одна его рука как две меня. Он меня переломит и даже не моргнет. Понимая, что медлить больше нельзя, я набираю в легкие побольше воздуха и готовлюсь завизжать так, чтобы заглушить музыку в клубе, но… не успеваю. Мерзкая соленая ладонь ложится на мои губы.

— М-м-м! — мычу я, начиная брыкаться, и даже пробую укусить отморозка.

В ответ он берет меня, словно котенка, за шкирку и подталкивает к парковке. Вскоре мы останавливаемся перед его другом, который наконец-то перестает избивать бедного паренька. Я ощущаю, как чужое огромное тело вжимается в меня сзади. Одна мужская рука лежит на моем животе, а другая по-прежнему зажимает рот.

— Смотри, какой бриллиантик на мусорке нашел, — гогочет он, обращаясь к дружку.

— Чего только люди не выбрасывают, — поддерживает тот шутку, уставившись на меня голодными маленькими глазками.

«Господи, и где я так согрешила? Неужели они?.. Да нет! Конечно же, нет. Попугают и отпустят. А потом... потом папа перевернет весь город и повыдергивает им за такое руки с ногами».

Но прямо в эту секунду мне страшно как никогда. И надежда, что отморозки меня отпустят, постепенно тает, пока не исчезает совсем.

Краем глаза я замечаю, как парнишка, которого еще минуту назад избивали, стремительно отползает в сторону и вскоре уже подальше уносит ноги, оставив меня наедине с этим зверьем.

«Боже, я надеюсь, он вызовет полицию?».

Я снова принимаюсь мычать, но ублюдки не обращают на это внимания, обмениваясь скабрезными шуточками про меня. Второй приближается к нам, притискивает меня к грязной тачке и собственнически хватает за зад.

Меня передергивает от омерзения, пока он нагло облапывает мои ягодицы. В стремлении вырваться из железных объятий я кручу головой и извиваюсь. По щекам бегут дорожки слез, а тело дрожит от ужаса.

«Нет, ну пожалуйста. Это не может случиться со мной» — кажется, это последняя моя мысль перед тем, как почти отключается сознание.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 30

ДАНИС

— Дан, дружище, спасибо, что заглянул, — пожимает мне руку Самиров, усаживаясь за барную стойку своего клуба.

Я бегло оцениваю интерьер. Много раз проезжал мимо, но внутрь не заглядывал уже тысячу лет. Да и с Самировым мы в последние годы почти не общались, хотя раньше дружили.

Но расстояние для дружбы — то еще испытание, и пройти его способны не все. Поэтому мне следует ценить Глеба сильнее, чем я это делаю в данный момент, размышляя о том, здесь ли его драгоценная дочка.

— Что за срочность? — раздражаясь сам на себя, тороплю старого приятеля.

Тот лишь отмахивается и смеется.

Я уже сто раз пожалел о звонке. Чертова дочка Валида с ее глупыми просьбами! Самиров не упустил шанса, чтобы попросить об ответной услуге.

— Ты, как обычно, берешь быка за рога.

Шутить сейчас нет настроения, поэтому лишь сухо киваю, без особого интереса осматриваясь по сторонам.

Взгляд, конечно, находит то, что искал.

Крошка Софи в микроскопическом платье сверкает бедрами на танцполе. Малолетняя развратница двигается так, будто получила первый приз в танцах на шесте.

Я сильнее сжимаю челюсть.

Из-за ее провокационных движений даже не сразу замечаю, что рядом с Софи трется какой-то белобрысый сопляк. Высокий блондин со смазливым лицом, от каких обычно текут все девчонки в школе. Видимо, и Софи не обошла стороной эта участь.

«Или он ее парень?»

Прищуриваюсь, вполуха слушая болтовню старого друга.

Блондин вальяжно кладет руки на ее талию, и делает это явно не в первый раз. Затем спускает ниже, на бедра.

Я окидываю взглядом толпу рядом с ними. Замечаю как минимум десятка два шакалов, которые капают на нее слюной. С огромным трудом подавляю желание немедленно увести Софи с танцпола, хорошенько надавав по виляющей заднице.

Невероятным усилием воли заставляю себя отвернуться.

Это не моя дочь.

К счастью.

У нее есть отец, вот пусть он и воспитывает.

— Ну к делу так к делу. — Самиров подвигает ближе стакан. — Как видишь, клуб выстрелил. Хочу открыть сразу сеть.

— Инвестировать предлагаешь? Тогда мы не будем здесь это обсуждать.

— Нет, твои бабки мне ни к чему, — высокомерно ухмыляется он, как будто я его чем-то задел. — Но ты же в недвижке крутишься. Сам знаешь, как сложно выбить хорошие помещения. Без откатов вообще только на чудо надеяться. А открывать клубы на задворках — гиблое дело.

— Понял, — киваю я. Рассчитываюсь за нетронутый алкоголь и бросаю взгляд на часы. — Не обещаю, что завтра, но до конца недели предоставлю информацию, где и что сейчас есть свободное.

— Ну ты же понимаешь, какие именно мне нужные помещения? Там, если что…

— Понимаю, — перебиваю Самирова, протягивая руку для рукопожатия, а после быстрым шагом направляюсь к выходу.

Конечно.

Конечно, мне хочется обернуться.

Еще раз посмотреть на сладкую задницу крошки Софи, которая так призывно виляла, будто приглашала мои руки к ней прикоснуться.

Знала ли она, что я тоже в клубе? Навряд ли. Иначе просто не стала бы вести себя так вызывающе.

— Дан! Данис! — окликает меня женский голос, когда я уже почти достигаю выхода.

Обернувшись, я замечаю подружку Софи. как ее звали? Зина? Нина?

Она пробирается через толпу, не отрывая от меня больших сверкающих глаз, и призывно машет ладошкой. Вежливости ради я киваю, но останавливаться даже не думаю.

На улице я прикуриваю сигарету, слившись с толпой малолеток, которые дымят как паровозы.

— Данис, как хорошо, что вы тоже заглянули! — говорит догнавшая меня девчонка. — Здесь сегодня так скучно.

На этих словах она принимается обмахиваться рукой, как будто ей жарко, и даже слегка приспускает декольте узкого платья.

— Я заехал по делу, — сообщаю я и отворачиваюсь.

И снова в фокус попадает темное платье Софи. Я мысленно чертыхаюсь. Может, у меня уже галлюцинации? Но темное пятно платья быстро юркает за угол, а вслед за ним тащится тот самый смазливый блондин.

— А вы уже уходите, да? — разочарованно протягивает девчонка, изо всех сил стараясь обратить на себя внимание.

Наверное, такое кокетство и срабатывает на ком-то еще, но не на мне. Я вижу лишь жалкие попытки заполучить того, кто ей явно не по зубам.

— Уже. Да. — Я специально отвечаю сухо и немногословно, давая понять, что поддерживать диалог не намерен.

— Очень жаль, — совсем поникает подружка Софи. — Ну, может, хоть сигареткой угостите?

Я окидываю ее строгим взглядом.

— А твой отец в курсе, что ты куришь?

Она улыбается, закусывая губу.

— Я уже взрослая девочка, Дан. Моему отцу не обязательно знать обо всем, что я делаю, — с намеком произносит она и томно смотрит на меня.

Я лишь безразлично пожимаю плечами, достаю из кармана пачку, вытряхиваю сигарету и подношу огонек к ее рту. Девчонка неумело прикуривает, закашливается, но стойко продолжает затягиваться.

Через время явно чем-то расстроенный блондин возвращается в клуб.

Разговор с подружкой Софи давно себя исчерпал, а тонкая сигарета сгорела почти что дотла. Мне стоит потушить окурок, вернуться в машину и спокойно поехать домой, не думая о Софи. Но я почему-то не могу. Просто продолжаю стоять, пока тлеющий окурок не начинает обжигать пальцы.

— Дан, Дан! — зовет девчонка, которая, оказывается, по-прежнему стоит рядом со мной.

Но я даже не оглядываюсь. Просто иду в том направлении, где скрылась Софи. Сам не понимаю, зачем.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 31

ДАНИС

Не понимаю ровно до того момента, пока в поле зрения не попадает пятно ее платья, на котором отчетливо вырисовываются чужие огромные руки. Кажется, в этот момент я только и вижу, как хрупкое девичье тело извивается и выворачивается, а два огромных амбала зажимают ее грязными телами.

Софи обмякает. Словно бы отключается, устав сопротивляться. Но за миг до этого мы встречаемся взглядами.

Все внутри холодеет. Мысли покрываются коркой изо льда, и я даже слышу ее хруст. Не остается ни эмоций, ни чувств, только какое-то дикое, необузданное желание разорвать этих ублюдков на части.

Я лишь мельком отмечаю, как по ее щекам катятся градины слез. Не медлю ни единой секунды. Подхожу из-за спины и, обнаружив, что сигаретный окурок до сих пор тлеет в руке, тушу его о плечо того, кто держит Софи. Через миг окурок прожигает ткань, достигает кожи, и парень взвизгивает от неожиданности. Отпускает Софи и оборачивается, ошалело уставясь на меня.

— Э-э-э, мужик, ты чо, попутал?

— Дан! — звучит до смерти перепуганный голос. Амбал наконец освободил ее рот.

«Сука, я тебе руки переломаю за то, что к этим губам прикасался!».

— Нет, не попутал, — отзываюсь я почти безучастно, глядя противнику прямо в глаза.

Надо признать, что он выше меня на голову и гораздо мощнее. А рядом еще и его брат-близнец, который до сих удерживает Софи, не давая ей просто сбежать.

«Но и я не пальцем деланный», — ухмыляюсь я про себя.

А потому когда разгоряченный амбал замахивается, намереваясь впечатать кулак в мое лицо, я с легкостью прокручиваю его запястье. Черт, слишком сильно, у ублюдка чуть глаза не вылезают на лоб.

«Да, приятель, это вывих».

— Ты чо? — ревет он и обкладывает меня трехэтажным матом.

Справившись с шоком, он снова замахивается. Похоже, вывиха ему мало. Джентльмен намерен заполучить перелом.

Я снова перехватываю его атаку и, прикрыв на миг глаза, ломаю его руку о колено.

Слышится отчетливый хруст. Парень падает на колени, держась за запястье, и воет от боли.

Второй отталкивает Софи и несется на меня, словно пытаясь напугать габаритами.

«Извини, дружище, но твои габариты против пяти лет боевого муай-тай — это как легкий сквозняк против тайфуна. Я знаю, как голыми руками нивелировать любую разницу в телосложении».

Уворачиваюсь, совсем не по-мужски ставлю ему подножку и позволяю упасть самому, прочертив лицом по асфальту и оставляя после себя кровавую полосу. А после стремительно хватаю Софи за руку и тащу прочь.

Я бы мог здесь остаться, но эти отморозки ведь не остановятся, знаю я такую породу. Будут до последнего лезть на рожон, пока я их окончательно не поломаю. А я способен ненароком и на тот свет их отправить. Такой грех на душу я брать не готов.

Пока в молчании веду дрожащую Софи в машину, набираю пару сообщений старым знакомым, чтобы подъехали к клубу и еще раз объяснили ребятам, как нехорошо обижать девушек.

Захлопываю за ней дверцу машины и сажусь сам. Софи продолжает дрожать, и я включаю печку в машине на максимум.

Ни я, ни она не произносим ни слова. Просто отрешенно смотрим в пространство перед собой. Внутри меня все еще бурлит адреналин. Позволив ему самостоятельно раствориться в потоках циркулирующей по венам крови, я завожу мотор.

— В больницу? — тихо предлагаю я, не поворачивая головы.

— Нет, я хочу домой, — шепчет Софи. — Но у меня в клубе осталась сумочка. И телефон.

Кивнув, я набираю Самирова и вкратце обрисовываю ему ситуацию. Если хочет хорошие помещения для своих клубов, пусть сегодня побудет посыльным. Пока ждем, я замечаю, как на парковку выруливает знакомый седан с бравыми ребятами, опускаю водительское стекло и рукой показываю идти за клуб.

Телефон и ключи приносят через пару минут, а через полчаса я мягко торможу возле квартиры Софи.

— Провожу до двери, — сообщаю я, и сейчас это не прихоть, а необходимость.

По-прежнему сохраняя молчание, мы поднимаемся на нужный этаж. А там, не с первого раза попав в замочную скважину, Софи все же открывает квартиру. Напоследок она оборачивается и смотрит мне прямо в глаза.

— Я не виновата, — бормочет она, словно оправдывается. — Они там парня избивали, а я не смогла промолчать. Но я никак… не виновата.

Я кладу руки на ее хрупкие плечи.

— Все в порядке. Я тебя не виню.

Она кивает, успокаиваясь.

— Дан, спасибо. Я… я-я…

Софи как будто только в этот момент окончательно осознает, что все закончилось. Выйдя из ступора, она закрывает лицо ладошками и начинает рыдать. А потом и вовсе утыкается лицом в мою грудь, заставляя мое сердце сжиматься.

Я не особо решительно обнимаю ее. Софи не просто дочь моего лучшего друга. Она — девушка, которую я вчера целовал. Пусть это и поцелуем-то не назвать, но все же. Сам факт устанавливает перед нами непреодолимую пропасть. Попробуй прикоснись теперь к ней без задних мыслей.

Спустя несколько минут она поднимает на меня заплаканные глаза. Их голубой цвет как будто стал ярче, а белки покрылись красной сосудистой сеткой.

— Зайдешь?

Я смотрю Софи за плечо, на темную пустую квартиру. Ну как она будет сидеть сейчас там одна?

— Пожалуйста, — шепчет она жалобно и даже по-детски.

Я киваю.

Конечно, зайду, крошка Софи.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 32

ДАНИС

Пока я на ее просторной кухне кипячу воду, ищу заварочный чайник и чай и режу дольками лимон, невольно представляю, как по утрам Софи тут пьет вкусный кофе и смотрит в окно. О чем она думает в это время? И думает ли иногда обо мне?

Сам не знаю, почему мне вдруг это становится интересным. Обычно на мысли других людей мне абсолютно плевать. Сейчас же подобные размышления наверняка навеяны обычным любопытством, ведь все на кухне буквально пропитано духом Софи. Видно, что каждая кружка из бежевого фарфора отбиралась ей лично и была любовно поставлена на узкую стеклянную полку с подсветкой.

Из глубины квартиры доносится шум воды.

Мы как будто поменялись местами. И теперь не она у меня и не я принимаю душ. Было бы неплохо совершенно случайно наткнуться на нее абсолютно нагую, но... пожалуй, эту деталь ситуации я оставлю лишь в своих фантазиях.

И все же я бы многое отдал, чтобы этого вечера вообще не случилось. Даже не представляю, что ей довелось пережить, и каково чувствовать полную беззащитность.

Разлив чай по чашкам, я оставляю их остывать, а сам прохожу вглубь темного коридора. Толкнув первую дверь, увидел спальню, оформленную в спокойных бежевых тонах.

В квартире царит идеальная чистота. Уверен, даже если заберусь под кровать, не найду ни пылинки. И данный факт тоже проводит некую параллель в моей голове. Софи любит порядок везде и во всем. Она не из тех, кто согласится на хаос и неопределенность. А я ничего другого предложить не смогу.

Тихо прикрываю дверь спальни, а за следующей обнаруживаю интересное помещение — что-то вроде мастерской, увешанной полочками с кистями, какими-то причудливыми статуэтками и банками краски. Посреди установлен мольберт с натянутым на нем холстом.

Я шагаю внутрь и внимательно изучаю картину. Видно, что она совсем недавно появилась на свет и местами не доработана, но мне определенно нравится то, что я вижу.

Это можно бы назвать абстракцией, но я явственно различаю темное летнее небо, которое прошивает зигзаг молнии. Изображение настолько живое, что создается впечатление, будто вдали слышен раскат грома. Да я даже запах озона умудряюсь почувствовать.

Вообще к искусству я безразличен. Даже не знал, что могу быть таким впечатлительным. И не знал, что Софи пишет картины. У нее, бесспорно, талант. Иначе как объяснить, что я стою истуканом и вглядываюсь в темноту полотна.

— Я-я… никого сюда не пускаю… — раздался у двери несмелый голос Софи.

— Почему? — спрашиваю я, ничуть не смутившись тем, что меня застукали за подглядыванием. В конце концов, я же не белье ее рассматриваю как фетишист.

— Не знаю, — хрипло отвечает крошка Софи. Я слышу ее мягкую поступь. Она останавливается прямо за моей спиной и тоже смотрит на картину. — Наверное, стесняюсь. Это лишь хобби. Ему не дано видеть свет.

— Почему? — повторяю я, обернувшись.

Она заливается краской.

— Моя мать владелица галереи и критик искусства. Поверь, она как никто разбирается в этом. Мне не оставалось ничего, кроме как поверить, когда однажды она заявила, что это просто мазня. В отличие от нее, у меня нет таланта, — вздыхает Софи.

— Твоя мать… — мне хочется сказать «идиотка», но я вовремя прикусываю язык, — твоя мать не единственный человек в этом мире, кто разбирается в искусстве. Может, стоило показать это кому-то еще?

— Я не думаю. Какой в этом толк? Папа тоже говорит, что гораздо надежнее строить карьеру в гостиничном бизнесе, тем более что потом я смогу помогать в этом брату, нежели заниматься... мазней. — Последнее слово она буквально выдавливает из себя, оно явно причиняет Софи боль.

— Твое творчество тоже могло бы принести тебе хороший доход.

— Не смеши, — искусственно смеется она. — Кто это купит? Какой-нибудь эстет местного разлива за пару тысяч?

Прищурившись и поджав губы, я ничего не отвечаю.

— Я заварил чай на кухне, — сообщаю я после небольшой паузы. Софи снова заливается румянцем, но в этом пушистом огромном халате и с полотенце на голове, намотанном словно тюрбан, она выглядит совсем уж невинно. Я с удивлением обнаруживаю, что отсутствие макияжа красит ее даже больше, чем его наличие. — С лимоном, — зачем-то уточняю я.

— Тогда… идем? — предлагает она, бросив на меня нерешительный взгляд, и бредет на выход из мастерской.

Я дожидаюсь, пока Софи скроется за дверью, и тайком делаю снимок картины на телефон.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 33

ДАНИС

— В общем, тот мальчишка… мне стало так его жалко. Я даже не знаю, за что он получил, но смотреть на то, как его избивают, было просто невыносимо. А они все не останавливались. Как звери какие-то. Разве так можно? Неужели у них внутри нет ничего человеческого?

Сидя на кухне, я слушаю ее испуганный голос, невольно отмечая, как он подрагивает на особо напряженных моментах. Смотрю, как побелевшие пальчики крепко сжимают горячую кружку.

— Так бывает, Софи. Не все люди ведут себя по-человечески.

— Ты прав, — повесив голову, вздыхает она. — Не представляю, что бы я делала, если бы не ты…

— Не надо думать о плохом.

Мне до боли в груди хочется успокоить Софи, и рука сама собой тянется, чтобы накрыть ее маленькую ладошку. Софи вскидывает на меня изумленный взгляд, и тут же краснеет с ног до самой макушки. Снова опускает глаза. Поняв, что сглупил, я убираю руку. Неловко как-то все с ней получается.

— Ты только отцу не рассказывай, ладно? Он если узнает, точно их убьет. За них я, конечно, не переживаю, а вот за отца… Он ведь не молод уже, разволнуется.

— Не переживай, — мягко улыбаюсь я. Видеть ее такое милое беспокойство выше моих сил. — И больше не думай об этих ублюдках, мои ребята с ними поговорили. Вряд ли они еще хоть когда-нибудь решатся на что-то подобное.

Софи недоверчиво смотрит на меня, но поняв, что я абсолютно серьезен, даже слегка улыбается.

— Дан, ты… волшебный какой-то. Как супермен.

В течение нескольких секунд мы не разрываем зрительный контакт, а потом почти синхронно начинаем смеяться. И пусть комплимент она сделала сомнительный, а я вовсе не стремлюсь к званию супергероя, но немного побыть им для Софи даже приятно.

В очередной раз поймав ее взгляд, я улыбаюсь.

— Кстати, я завтра свободен. Уроки вождения. Помнишь?

В голубых глазах вспыхивает огонек, а реснички начинают трепетать.

— Правда? Я-я... Да! С удовольствием! Я думала, ты забыл… если честно.

Эта ее непосредственность порой сбивает меня с толку. Оказывается, порой искренность способна полностью обезоружить.

— Я ведь обещал твоему отцу. И тебе. А свои обещания я выполняю. Дай свой телефон, я запишу номер, и мы, — непроизвольно делаю небольшую паузу, пока достаю мобильный, — мы созвонимся. Договорились?

— Да, телефон в прихожей. Наверное.

Похлопав себя по карманам, Софи суетливо подскакивает на ноги и несется в прихожую.

Убедившись, что она окончательно пришла в себя, и мое присутствие больше не требуется, я двигаюсь следом.

А чуть позже, забив цифры в ее телефон в розовом мягком чехле, я кладу мобильник обратно на полку.

— Пора, Софи. Я пойду.

— В общем, спасибо еще раз, — шепчет она, не осмеливаясь поднять глаза.

— Нет проблем. Если вдруг что-то…

— Мхм… в общем-то… есть кое-что. — Софи устремляет на меня полный сомнений взгляд, будто раздумывая, стоит ли говорить. Но, приняв наконец-то решение, несмело продолжает: — Я еще никогда не видела, чтобы кто-то так… владел своим телом. Ты занимался какими-то боевыми искусствами?

— Скорее, слегка увлекался.

— А ты не мог бы… поучить меня? Ну, просто среди моих знакомых нет никого, кто мог бы. А мне, как выяснилось, это не помешает.

— Ты хочешь, чтобы я показал тебе пару приемов?

— Да. — Софи поднимает руки и трет ними лицо. — Прости, в голове каша такая после всего. Но если не сможешь, ничего страшного. Я слышала, что где-то поблизости спортивная школа. Там наверняка есть что-то подобное. Так что я запишусь. Но, наверное, не в этом месяце, а в следующем, потому что… практика. И все остальное. И времени потребуется немало, так что…

— Софи, — мягко коснувшись плеча, я заставляю ее посмотреть на себя, — все в порядке. Мне будет не трудно.

— Правда?

— Завтра обсудим.

Между нами на несколько секунд воцаряется молчание, пока Софи, явно набравшись смелости, не делает шаг вперед. Прижимается ко мне всем своим хрупким телом и поднимает взгляд.

— Ты можешь не уходить сегодня, — выдыхает она дрожащими губами.

И я точно знаю, что сейчас они дрожат вовсе не от страха, а от волнения. Оно разливается по венам, вызывая вибрацию, которую я отчетливо улавливаю в местах, где мы соприкасаемся.

— Софи, — вмиг охрипшим голосом начинаю я, чувствуя, как меня словно магнитом тянет к этой девчонке.

— Дан, ты ведь все знаешь. Чувствуешь, — шепчет она, заглядывая мне в глаза. Моя рука сама собой ложится на ее узкую талию и притягивает ее ближе. — Я так давно влюблена в тебя, Дан.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 34

СОФИ

Мое сердце колотится так, будто собирается пробить ребра и выпрыгнуть из груди. Ноздри заполняет аромат Даниса, и мне хочется вдыхать его жадными большими глотками. Кажется, я даже ухватилась руками за ворот футболки, боясь, что сейчас Данис просто растворится в воздухе.

Считаю ли я это помешательством? Определенно.

Хотя и здравый рассудок тоже присутствует. Скажу больше: мой невообразимый напор вызван, в первую очередь, вполне разумными размышлениями. Ведь вдруг ему и правда понравилась настойчивость Нины? Может, и мне стоит вести себя немного раскованней? Дать понять, насколько сильно он мне интересен. А потому я решаю действовать открыто.

Возможно, этому поспособствовали и пережитые сегодня события, ставшие для меня своеобразной шоковой терапией. В результате мой рот сам собой открывается и признается во всем Данису. Клянусь, я в этом вообще не участвую!

«Мамочки, я и правда это сказала. Я призналась Данису, что влюблена в него! Что уже давно влюблена в него!».

Мозг заполняется сладким белым туманом, когда я дотрагиваюсь кончиком носа до мощной шеи Даниса и глубоко вдыхаю аромат «Эгоиста», который парфюмеры создали словно бы специально для него. Оставляя дорожку из легких прикосновений губами к загорелой, чуть солоноватой коже, я чувствую, насколько он напряжен. Как будто из последних сил контролирует тело. И только сильные руки сжимают мою спину, все ближе и ближе притягивая к себе.

— Софи, милая… — осторожно начинает Данис.

Нет, я не желаю больше ничего слышать. Не хочу знать, что он не может. Что мы так не можем. Это несправедливо!

Мои чувства к нему полыхают так ярко, что затушить их уже невозможно. Им жизненно необходим выход. Я не найду его ни с кем другим. Только с ним. Только с Данисом.

Он ведь и так уже давно обо всем догадался. Без сомнений, Данис хорошо знает женщин. Уверена, он и меня видит насквозь. Думаю, с самого первого дня, когда нас вновь столкнула судьба, моя влюбленность перестала быть для него секретом. Так что скрывать ее больше просто бессмысленно.

— Я здесь, — шепчу я, не слыша собственного голоса из-за того, как сильно грохочет сердце в ушах. — И я хочу тебя, Данис. Так давно и так сильно, что уже просто не помню себя без тебя. Ты же и так это знал. А я давно уже не крошка Софи. Я выросла, Данис. Выросла, а любить тебя не перестала. Вот она я. Бери и делай, что хочешь. Я для тебя… сегодня. Всегда. Я для тебя.

Данис протяжно выдыхает, как будто вмиг отпустило напряжение, которое его сковывало. Сильные руки молниеносно пригвождают меня к стене. И внутри меня разливается настоящее ликование, когда его твердые, сухие губы накрывают мои.

Ночь окутывает нас темным одеялом, отрезая от внешнего мира. Мы словно остаемся одни в этом мире.

Данис целует меня.

Нет, даже не так.

Данис целует меня!

Данис!

Меня!

Черт побери!

Мне до сих пор не верится в происходящее. Не желаю даже на секунду открывать глаза, чтобы это сказочное мгновение не рассыпалось в прах.

Данис целует меня. Настойчиво, жестко и голодно. Это уже не похоже на легкое соприкосновение губ. Никаких детских шалостей. Проворный язык раздвигает мои зубы, проникая глубже и принимаясь исследовать мой рот. Сплетался с моим, увлекая его в дикий танец страсти. Мы что-то хрипим, шепчем друг другу в короткие мгновения, когда прерываем поцелуй, чтобы глотнуть хоть немного воздуха.

Я запускаю пальцы в его волосы, слегка тяну вниз и тут же ощущаю ответное прикосновение.

Скользнув руками с моей спины к бедрам, Данис раздвигает полы халата и подхватывает меня под ягодицы. Я обвиваю его талию ногами, прикасаясь к торсу промежностью, едва прикрытой трусиками-танга. Их нежное кружево, между тем, уже абсолютно мокрое.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 35

СОФИ

Надеть нижнее белье после душа стало не самым лучшим моим решением. Впрочем, сейчас моя голова занята совсем другим.

«Неужели это наконец-то случится? Неужели мы прямо сейчас займемся сексом?

«Но тогда надо предупредить. Нужно сказать ему, что я еще никогда… ни разу еще», — пробивается сквозь розовую дымку в сознании мысль, которая заставляет мою кожу покрыться мурашками.

Как он отреагирует? Данный факт способен его испугать? Остановить? А как о таком вообще сообщают?

— Господи, Софи, — хрипит Дан мне прямо в губы, и от его глубокого низкого голоса мое нижнее белье намокает еще сильнее.

Очевидно, сейчас он сходит по мне с ума не меньше, чем я по нему.

— Данис, я… мне надо… — невнятно бормочу я, боясь оторваться от его жадных губ.

— Я знаю, все знаю. Мы не должны, — перебивает он таким же сумасшедшим голосом, но даже не думает останавливаться.

— М-мы… я…

Я не успеваю закончить, поскольку с полки в шкафу раздается мелодия вызова. Очень громкая, настойчивая, а еще до боли знакомая. Эта мелодия у меня стоит на отца.

«Нет. Не сейчас. Умоляю, только не сейчас!».

Однако момент уже упущен. Я отчетливо вижу секунду, в которую затуманенный мужской взгляд скользит мне за плечо и натыкается на экран телефона. И мне прекрасно известно, что он там видит: надпись «Папочка» и красное сердечко в конце.

Мы застываем, как будто папа и в самом деле застал нас. А уже через пару мгновений Дан аккуратно опускает меня на ноги и отступает. Телефон, будто выполнив свою гадкую миссию, тут же умолкает.

Я вижу, как дергается кадык Дана, но не могу поднять глаз выше его смуглой шеи, очерченный вырезом светлой футболки.

Мы целовались.

Только что.

Целовались с ним.

А теперь…

— Софи…

— Не говори ничего. Ничего не хочу слышать. — В горле пересохло, словно только что пробежала марафон, и я сглатываю тягучую слюну. Пытаюсь восстановить сбившееся дыхание, до сих пор чувствуя, как во рту оседает его вкус. Вкус нашего сумасшедшего поцелуя. — Я не хочу слышать, что мы не должны были. — Голос помимо воли звенит от обиды. Не поднимая на него глаз, я запахиваю халат и отворачиваюсь. — Если ты хочешь уйти после… всего, то уходи. Но знай, что я этого не хочу. Все, что я сказала тебе, правда.

Данис некоторое время медлит. Даже через толстый халат я ощущаю его обжигающий взгляд на своем теле.

— Софи, милая, — начинает он мягко, утешающе, и мои глаза моментально наполняются слезами. Неужели он и правда уйдет? Легкое, почти невесомое прикосновение к руке действует на меня не хуже разряда в тысячу вольт. — Я просто не могу так с тобой поступить, — немногословно заканчивает он.

Я прикрываю веки, чтобы сморгнуть влагу, вздергиваю подбородок и с улыбкой оборачиваюсь к нему.

— Ладно, — беззаботно произношу я, отщелкивая замок на двери. — Давай просто забудем. Да? Ты ведь сможешь, Дан? Взять и так просто забыть о том, что нас тянет друг к другу?

Мы так сверлим друг друга глазами, что едва не прожигаем дыры.

— Не всегда желания стоит ставить на первое место, Софи. Ты бы понимала это, будь немного…

— Взрослее? Я для тебя слишком маленькая? Ребенок?

— Софи, мы не будем выяснять отношения. Да и нечего выяснять.

Этой фразой он как будто отвешивает мне пощечину. К лицу мгновенно приливает краска, а под веками снова собирается влага. Но я все равно растягиваю губы в улыбке.

— Нет проблем.

— Мне пора.

И уже когда он переступает порог, я тихо, но настойчиво говорю:

— Завтра, Дан. Завтра все в силе?

Сама не знаю, откуда только берется столько твердости в моем голосе. Наверное, защитная реакция организма. Или приступ отчаяния, ведь я ни капли не сомневаюсь, что он все отменит. Теперь он вообще будет избегать меня словно огня.

— Если не передумаешь, Софи, — отвечает он натянутым тоном, но сам даже не поворачивает головы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 36

СОФИ

— Так и что, он правда поедет? Но почему Германия? Почему не Бали, например? Или Бора-Бора? Ты только представь эти белоснежные пляжи и бесконечное синее море.

— А чем хуже наши пляжи и море? Я вижу его каждый день, — смеется мама, а затем беззаботно пожимает плечами. — Мы просто никогда не были в Германии. Поэтому.

— В Японии вы тоже никогда не были. Почему не она?

— Какая же ты любопытная, — ворчит мама, вытирая руки о фартук, и чмокает меня в макушку.

— Любопытство, не порок, ма, — с гордостью цитирую я слова одного очень умного человека и не сдерживаю улыбки.

— Наверное, у твоего отца в Германии есть еще какие-то деловые интересы. Совместим приятное с полезным, так сказать.

— Ну тогда все понятно. — Я иронично закатываю глаза, откусывая кусок от стебля сельдерея. — Папа в своем репертуаре. Кстати, где он сегодня? Пропустит традиционное субботнее чаепитие?

— У него срочное дело в отеле. Кажется, у них там накрылось электричество, а генератора надолго не хватит. Первые гости ведь уже заселились, нужно что-то решать.

— И как он собрался оставить отель? Как будто не знает, что в самом начале всегда миллион проблем. Кто будет за всем этим следить? Пашка что ли?

Я даже фыркаю, представив, как наш балбес расхаживает по отелю и раздает указания. Да даже я с большей долей вероятности справлюсь с этой задачей, чем он.

— А ты не знаешь? — Мама выливает на сковородку молочную массу, и та тут же аппетитно шкворчит, словно по волшебству превращаясь в ароматный блинчик. — Папа попросил Даниса присмотреть за отелем, пока нас не будет. Он может позволить себе отложить все дела и помочь нам.

Горький сельдерей застревает в горле. Глаза слезятся, и я начинаю кашлять, как туберкулезная. Мама заботливо хлопает меня по спине и придвигает стакан газировки.

— Данис? Асадов? — хрипло интересуюсь я, прокашлявшись.

Как будто существует другой Данис. Я вообще знаю единственного человека с таким именем. Уверена, в нашем городе его тезок нет.

— Да. — Мама переворачивает очередной блинчик. — Я рада, что не придется отставлять отель на чужого человека. Твой отец все-таки вложил в него много сил. Он расстроится, если что-то пойдет не по плану.

Я таращусь ей в спину, не в силах сосредоточиться больше ни на одном слове.

Данис будет управлять отелем, пока папа в отъезде? То есть мы будем работать вместе? Как вышло, что я об этом не знаю? А ведь мы будем видеться практически ежедневно.

И как бы мне ни хотелось после вчерашнего испытывать лишь горечь и обиду, но внутри бурлит чистейшая, ничем не замутненная радость.

А Дан вообще знает, что я тоже буду работать в отеле?

— Мам, а вы надолго? — заискивающим тоном спрашиваю я.

— Ну, обратный билет не покупали. Папа там арендовал виллу. Как пойдет, в общем. Хотим побыть наедине, понимаешь? Нашему браку это сейчас нужно, — словно оправдываясь, тараторит мама.

— Понимаю. Вы молодцы, что собрались.

Свернув разговор в более безопасное русло, чтобы не касаться больше Даниса, и чтобы мама по моему лицу не догадалась, что я в него по уши втрескалась, я подробно расспрашиваю о вилле и погоде в Германии на ближайшие дни. А потом, когда мой вопрос мама уж точно не смогла бы связать с папиным другом, я тихо интересуюсь:

— Мам, а как ты поняла, что папа… тот самый? Ну-у, когда ты решила, что выйдешь за него замуж.

Мама тихонечко смеется, складывая последний блинчик на большую тарелку и убирая сковороду в посудомоечную машину, а после смотрит на меня с хитринкой в глазах.

— У вас с Андреем уже все так серьезно?

— О нет, я не об этом! Если честно, мы с Андреем расстались. Ты только папе не говори. Не думаю, что он сильно обрадуется. Я сама ему скажу. Попозже. Когда вы приедете.

Мама тут же сводит брови на переносице.

— Сонь, у тебя появился другой мальчик? Если так, то мы с папой хотели бы знать.

«Мальчик», — с сарказмом хмыкает мой внутренний голос.

— Нет, не появился, — качаю я головой, стараясь говорить обыденным тоном. —. Я лишь пока думаю об этом. Вдруг кого встречу. — Я пожимаю плечами и искренне улыбнулась. — Я поняла, что Андрей не тот, с кем я готова на… все.

— Ну, значит, он просто не твой человек. Вот и все. Но папа, конечно, совсем не обрадуется.

Полностью игнорируя слова о реакции отца, я весело уточняю:

— А когда появится мой, как я это пойму? Ну вот как ты поняла, что хочешь выйти замуж за папу и прожить с ним всю жизнь? Как ты перестала терзаться вопросами и сомнениями?

— А я и не перестала, — легко улыбнулась мама, выгоняя меня на террасу и загружая приборами для сервировки стола. — Вопросы будут всегда. И сомнения тоже. Просто твой папа — тот человек, ради которого я готова была закрыть глаза на любые сомнения. И у тебя такой будет. — Она легонько щелкает меня по носу, вручая салфетки.

Сидя в глубоком плетеном кресле и щурясь от яркого солнца, я наблюдаю за тем, как по тропинке к нам уже спешит Пашка. И вдруг меня внезапно озаряет, что у взрослых не найти всех ответов. Они и сами с трудом понимают, как жить эту жизнь. А значит, между мной и Данисом не такая уж большая пропасть, как я себе представляла.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 37

СОФИ

«Наверное, это слишком», — мелькает в голове, когда я бегло оглядываю свое отражение в витрине бутика. Затемненное стекло блестит в лучах солнца, и я уверена на все сто, что выгляжу лучше их наряженного одним из дизайнеров манекена.

Хорошо, хоть каблуки надеть не додумалась. Все-таки мы планируем учиться вождению, а не дефилировать на подиуме. Мой сегодняшний наряд состоит из коротких джинсовых шорт, белоснежных кед и белой шелковой блузки с высоким воротом и рукавами. Не то, чтобы смотрится слишком претенциозно, скорее обыденно, но вот длина шорт ставит мою скромность под большое сомнение. Хотя о какой скромности может идти речь после вчерашнего? Насколько помню, я терлась об его торс нижним бельем. Своим мокрым нижним бельем!

Беззаботно пожимаю плечами, пока сердце тихо отстукивает секунды в груди.

Тук — из-за угла выруливает черная «Ауди».

Тук-тук — плавно тормозит возле меня.

Тук-тук-тук — водительская дверца не спеша открывается.

Тук-тук-тук-тук — я вижу Даниса.

Тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук.

Продолжаю делать вид, будто при его появлении небо не упало на мою голову, и беспечно подпираю бедрами капот своей тачки.

Данис выглядит… по-особенному?

Впрочем, мне он таким видится каждый раз.

Но сегодня, в темных брюках, кроссовках, черной футболке, которая так хорошо подчеркивает рельеф его мышц, и больших солнечных очках (черных, конечно), он хорош, словно греческий бог, внезапно переместившейся в наши реалии и тонко усвоивший классический уличный стиль.

Я закусываю губу и издаю мысленный стон, пока Дан переходит дорогу. От моего взора не укрывается, сколько девушек обращают на него внимание. Наверное, он к такому привык.

— Доброе утро, Софи, — расслабленно здоровается Данис.

Старается вложить в голос безразличие, чтобы сгладить случившееся, или ему и в самом деле настолько плевать?

— Уже полдень, — широко и искренне улыбаюсь я. — Мне садиться за руль? — киваю на свою малышку.

— Да, садись и держи курс на прибрежную трассу. Там обычно мало машин и есть хорошая площадка возле торгового центра, где можно попрактиковаться в парковке. А я по дороге посмотрю, что у тебя получается хуже всего.

Шутливо приложив два пальца к виску, словно отдаю честь, я прыгаю в тачку. Данис устраивается рядом.

Ну вот и зачем он сегодня нацепил эти очки? Теперь даже не разглядеть, насколько глупым выглядит мое поведение в его глазах.

Мы неспешно трогаемся, направляясь к морю. Разговор по дороге не клеится, как бы я ни пыталась его завязать. Мы как будто потеряли точки соприкосновения, и Данис совершенно точно не намеревался их искать.

В отличие от меня.

Ну не зря же я родилась тельцом, в конце-то концов. Он еще просто не знает, насколько я бываю напористой.

***

— Не надо резко и до конца жать на педаль. Плавно, — терпеливо вздыхает Данис. — Плавнее, Софи.

Смотрит как строгий учитель, когда моя нога, словно живущая своей жизнью, все равно слишком груба с чертовым тормозом.

— Софи, представь, что там кот. — Он слегка приподнимает уголки губ, повернувшись ко мне полубоком. Надо заметить, что это первый раз за сегодня, когда Дан ко мне повернулся. — Ты любишь котов?

— Где? — изумленно распахиваю я глаза.

— Под твоей ногой. Вместо педали. — Дан едва сдерживает улыбку, и я бы отдала сейчас многое, чтобы увидеть его глаза. Но их по-прежнему скрывают от меня стекла темные очков. — Большой и пушистый кот. И тебе нужно его погладить. Ногой. Не раздавить, а погладить. Ощутимо, но все-таки это должна быть ласка, а не пинок.

Я прикусываю язык от усердия, изо всех сил представляя бедолагу-кота, который примостился в машине, и старательно глажу его ногой. И, о боги, у меня получается!

Впервые в жизни я припарковываюсь почти идеально. Плавно и мягко, как настоящий профи.

— Ва-ау! — завороженно протягиваю я, безусловно, испытывая за себя гордость. — Но это ведь даже не сложно. Почему у меня раньше не получалось?

Дан улыбается и, наконец-то подняв очки, оставив их на голове. В его бездонных изумрудных глазах пляшут черти.

— Может, твой инструктор не сумел тебе правильно объяснить?

Я вспоминаю строгого инструктора Гарида Львовича и представляю, как он проводил бы аналогию с котом. Да, у него явно не получилось бы. И почему из уст Дана даже такая откровенная чепуха звучит классно?

— Еще раз? — подначивает меня этот невыносимый мужчина.

Но я радостно киваю и вновь выезжаю, чтобы попробовать повторить фокус с парковой.

Воображаемого кота мы решаем назвать Поршиком, а мои коленки то и дело краснеют и чешутся от горячих взглядов сегодняшнего наставника.

Ну что, Данис Асадов, легко делать вид, будто между нами совсем ничего нет? Ты справляешься там?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 38

СОФИ

— Проголодалась?

— Хочешь пригласить меня на обед? — хитро прищуриваюсь я.

Я бы удивилась, если бы он не пригласил меня хоть куда-нибудь. Я ведь не зря покидала салон авто раньше, чем Дан. Точно знала, что он обратит внимание на длину моих шорт. А когда я этот финт проворачивала, то специально оттопыривала филейную часть. Ах, как потом она полыхала от его обжигающих взглядов.

— Я не прочь перекусить, но если у тебя еще дела…

— У меня нет никаких дел. — Я вызывающе вздергиваю бровь. Похоже, он надеялся, что я сольюсь. — Но есть предложение поинтереснее.

Не знаю, что на меня сегодня нашло. Вернее, не знаю, что со мной творилось до этого. Однако могу точно сказать, что именно такая, как сегодня, я настоящая. Не боюсь показаться смешной и нелепой. Веду себя немного дерзко и вызывающе, но при этом стараюсь не забывать о чувстве такта.

Может, когда он узнает меня чуточку лучше, то обязательно влюбится? Знаю, наивно. Но мы уже проверили, мое вечно смущающееся альтер-эго его особенно не впечатлило.

— Идем! — Набравшись храбрости, я даже беру его за руку, чтобы потянуть за собой.

— Софи. — И пусть Данис старается сделать свой тон чуть строже, получается откровенно не очень.

— Брось! Ну идем! Там недалеко пляж, можно устроить пикник. Я полдня провела за рулем, неужели ты настолько бессердечен, что бросишь меня погибать от голода? — несу я откровенную ерунду, пока упрямо тяну его за собой.

Я, кажется, задом чувствую, как Дан закатывает глаза, но все же идет. Правда, руку свою забирает. Согласна, это уже перебор.

***

— Софи, это…

— Забор! — весело восклицаю я, ставя ступню в небольшую дыру в железной сетке забора.

Тут таких дырок несколько до самого верха. Для ног и для рук, чтобы было проще перемахнуть. Это мы с Пашкой их сделали. Мы с малых лет пробираемся на этот частный пляж. Только понятия не имею, почему мы не догадались прорезать одну большую дыру. Вообще-то пляж принадлежит хозяину большого поместья, но тот приезжает сюда в лучшем случае раз в год. И никогда летом. Так что сейчас можно не опасаться.

— Твою мать! — рычит Данис, когда моя нога срывается с сетки.

Я почти падаю обратно, но с невероятным упорством цепляюсь обратно. Однако теперь отчетливо чувствую на своей заднице его сильные руки.

Поддержка — это важно. Всегда.

— Ты меня решила в могилу загнать, — причитает Данис, когда я смотрю на него с другой стороны. — Не забыла, что я уже не подросток?

— Забудешь тут! — фыркаю я и поддеваю пакет с едой, который Данис забрал из ресторанчика неподалеку.

— Мы не могли пойти на обычный пляж, да? Думаешь, у нас бы там отобрали еду?

Мы искренне смеемся над нелепыми шутками, и я впервые ловлю себя на мысли, что мне с ним так легко, как будто мы тысячу лет знакомы. Как ни странно, такое ощущение возникает у меня только сегодня. Раньше мне казалось, что нас разделяет целая пропасть. И, судя по всему, даже тот поцелуй не сделал нас ближе. Причина в чем-то другом.

Вопреки всем своим старческим стенаниям Данис перемахивает через забор слишком ловко для почти сорокалетнего мужчины. Ничего удивительного, он и тех гопников на парковке раскидал с легкостью.

Я украдкой любуюсь на его четко выверенные движения. На то, как соблазнительно перекатываются мышцы на сильных руках, и как беспечно при этом лицо. А ведь обычно он очень сосредоточен.

Когда мы шагаем к пляжу через небольшую рощицу, я слегка толкаю его плечом.

— Ну признайся, когда ты в последний раз перелезал через забор, а?

Он хохочет, запрокинув голову к небу.

— Когда еще в школе учился, Софи.

— Вот видишь! — Я даже подпрыгиваю на месте. — Разве я не помогаю тебе вспомнить молодость?

— Больше, чем думаешь, — признается Данис и замолкает.

Я не придаю большого значения этой фразе, потому что наш диалог шуточный, но в его глазах мелькает что-то новое для меня. Глубокое и немного печальное.

***

— Ты поранилась, — строгим тоном сообщает он, как только мы приземляемся на песок, и осматривает мою разодранную коленку.

Надо же, а я и не заметила, до того была увлечена своим спутником.

— Ничего страшного. Но если я истеку кровью, прошу считать меня героически погибшей в бою. С забором.

Данис сдержанно улыбается, доставая из кармана платок.

Платок, черт побери!

— Дан, мужчины в наше время не носят при себе платков. Скажи честно, ты сбежал из прошлого века?

Я слегка морщусь, когда он обхватывает мою ногу и прикладывает к ссадине белоснежную ткань.

Данис поднимает на меня взгляд.

— Наше время? То есть твое?

— Брось, ты прекрасно понял, о чем я! — возмущаюсь я.

Опять он за свое! Я-то имею в виду наш двадцать первый век. А он все о разнице в возрасте.

Дан дергает плечом и предпочитает не продолжать эту тему. Поэтому мы молча, но с наслаждением уплетаем сэндвичи с зеленью и плавленым сыром, любуясь на красное закатное солнце.

Я самым беспардонным образом стаскиваю очки с его головы, точно зная, что возвращать их не намерена ни сегодня, ни завтра. Мне просто потребуется доказательство, что этот день мне не приснился. Ну или иметь в своей тумбочке частичку этого волшебного человека.

— Да-а-ан… — вкрадчиво произношу я, когда мы набиваем животы до отвала и неспешно потягиваем сладкую газировку из огромных пластиковых стаканов.

Не поворачиваясь ко мне, он приподнимает бровь, но, по всей видимости, уже чувствует какую-то хитрую западню.

— Ты обещал показать мне… пару приемчиков? — Я задорно играю бровями.

Данис смотри на меня с легким удивлением.

— Ты как минимум неподходяще одета, — заявляет он, намекая на мою строгую шелковую блузку.

— Пф, вот проблема!

Я с легкостью стаскиваю ее с себя и остаюсь в светлом плавательном бикини. Оно, кстати, гораздо приличнее, чем то, что Данис видел возле бассейна. Я как нутром чуяла, что попаду сегодня на пляж.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Господи, — он цокает языком и, поднявшись на ноги, тянет за руку меня, — точно в могилу сведешь, бессовестная девчонка.

ГЛАВА 39

СОФИ

Я издаю измученный стон, когда в сотый раз падаю на лопатки.

— Ты обещал меня научить, а не убить, — жалобно лепечу, хватаясь за бок.

Но этот тиран даже не думает останавливаться. Снова и снова хватает меня за запястье, приказывая подняться.

— Боль — это всего лишь слабость, покидающая наше тело, Софи, — иронично наставляет меня.

И я украдкой улыбаюсь, потому что мне почти не больно. Он все делает мягко и нежно. Даже роняет меня с какой-то особой заботой. Я просто притворяюсь, чтобы обратить на себя еще больше внимания.

Мне невероятно приятно любое наше соприкосновение. Сегодня они такие легкие и естественные. Конечно, сексуальное напряжение никуда не делось, но теперь оно не мешает нам, а даже, наоборот, придает задора и огонька.

У меня такое впечатление, будто мы играем в игру. Кто сдастся быстрее? Кто первым вновь проявит инициативу и обнажит свои чувства? Хотя могу точно сказать, что это буду не я. По крайней мере, в открытую я больше действовать не планирую. Вчера я ясно дала понять, что испытываю к Дану. Сама подставила губы для поцелуя. Открыла правду о том, что хочу и могу принадлежать ему целиком, без остатка. Теперь дело за ним. И либо он сделает шаг. Либо… сделает, но чуть позже, чем я ожидаю. Третьего не дано. В конце концов людей, которые безразличны, не целуют так, как вчера Дан целовал меня.

— Ну же, сосредоточься и прекрати витать в облаках. Если с таким лицом ты попытаешься свалить противника, то он расплачется от умиления.

Я поджимаю губы, чтобы не рассмеяться.

Вот о чем я говорю. Даже такую острую для меня тему, как нападение, он оборачивает в красивый фантик, и мне уже совершенно не страшно думать об этом.

— Ладно, давай серьезно, Софи. — Он кладет руки на мои плечи. Песок под нашими ногами уже истоптан вдоль и поперек. Дан со своими закатанными штанинами и босыми ногами выглядит как самурай. Себя же я представляю Ларой Крофт, чтобы выглядеть сексуальнее и окончательно не потерять в этом бою свое женское очарование. — Твой противник скорее всего будет больше тебя. И намного сильнее. Но у тебя есть преимущество.

— Какое?

Я с нескрываемым любопытством хлопаю глазами, пока удобнее перехватываю его руки.

— Ты маленькая, быстрая и ловкая. Воспользуйся этим. Пока он думает, ты уже действуешь. И постоянно держи в голове мысль, что от этого зависит твоя жизнь. Никаких полутонов: либо так, либо никак. Твоя сила здесь. — Дан касается пальцем моего виска. — Поняла?

Шумно выдохнув, я стараюсь сосредоточить все свое внимание на его словах. Теперь они будут, словно на камне, высечены в моем сознании.

Я перестаю видеть рядом Даниса, лишь расплывчатое пятно, которое мозг воспринимает противником.

Моя жизнь.

Силы появляются совершенно неожиданно, и я точно уверена, что он в данный момент и не думает поддаваться. Я все делаю сама. В прямом смысле слова валю на землю мужчину, который почти в два раза больше меня. Стою и смотрю на него сверху вниз, силясь побороть шок.

— Я это сделала.

— Ты это сделала. — Данис морщится.

— Ой! Ты ударился, да? Я не специально, клянусь, — заверяю я, падая на колени.

Он лишь смеется.

— Ты умница, Софи.

Чувствую, как краска заливает мои щеки.

— Ты прекрасный учитель, Дан. Может, стоило выбрать другую профессию?

***

— Спасибо тебе, — говорю я, нервно заламывая пальцы.

Но вскоре, одернув себя, складываю руки на голых коленях.

Когда солнце зашло окончательно, мы решили прогуляться и как-то незаметно дошли до машины Дана. Поэтому мою решили оставить у пляжа. Завтра я за ней, конечно, вернусь. Эта жертва показалась мне мизерной по сравнению с тем, что я получу.

Пока Дан везет меня до дома на своей «Ауди», я тихонечко фантазирую, что мы с ним возвращаемся с настоящего свидания. И что впереди у нас еще не один такой день. От этих фантазий улыбку с лица стереть невозможно.

Я трогаю кончиками пальцев его очки, которые зацепила за ремень шорт.

— Софи, ты знаешь, что нам предстоит вместе работать? Твой отец…

— Знаю! — Я встряхиваю волосами и поднимаю голову. — Здорово, правда? Только на мой опыт сильно не полагайся, но я буду стараться, обещаю.

Дан смотрит на меня с теплотой.

— Я не об этом.

На его лице играет легкая полуулыбка.

В дорогом, вкусно пахнущем салоне авто повисает напряжение. И я мгновенно догадываюсь, что Данис собирается завести серьезный разговор, который, по его мнению, обязательно расставит все точки над «i».

Я демонстративно вздыхаю и складываю ногу на ногу. Благо простор в его машине позволяет мне это сделать.

Дан скользит взглядом по моим коленям и медленно опускается к щиколоткам. Даже если бы я этого не видела, то точно бы почувствовала. Такой взгляд невозможно не ощутить.

— Ты очень красивая, — произносит он спокойно. Так, словно не делает комплимент, а констатирует факт. И снова в его глазах мелькает печаль. — Я знаю, что между нами есть… симпатия, — продолжает Дан, тщательно подбирая слова. Мысленно я с ним не согласна и даже бросаюсь оспаривать это определение, заменив его на более дерзкое и подходящее слово. Однако вслух ничего не говорю. — Но слишком много «но», — заканчивает он и открыто смотрит мне прямо в глаза.

Я пожимаю плечами.

— Что ты хочешь сказать?

— Помимо того, что твой отец — мой лучший друг, я теперь еще и временно стану твоим руководителем. Я хорошо к тебе отношусь, ты же знаешь, но все это…

— Что, Дан? — продолжаю я невинно хлопать глазами.

— Я замечаю твои попытки пофлиртовать со мной еще раньше, чем ты их предпринимаешь, Софи.

Похоже, Дану надоело играть, и голос его сделался совсем уж серьезным.

— Какой флирт? Ты же друг моего отца. Как ты мог подумать такое? — заявляю я, серьезно глядя ему в глаза, и меняю ноги местами.

Он вздыхает и со смесью восхищения и осуждения качает головой, не в силах сдержать улыбку. И я улыбаюсь, потому что нечего портить такой прекрасный вечер своими скучными моральными принципами. Порой он и правда ведет себя как старик.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— До завтра, Дан?

— Завтра? — Он всерьез удивлен.

— Да, мама и папа завтра устраивают семейное барбекю перед отъездом. Я обижусь, если ты не придешь.

Не слушая его попытки отмазаться, я покидаю салон авто. И, переполненная гордостью, скрываюсь из вида.

Знаю, что его машина стоит под моими окнами еще какое-то время. Мне до жути интересно, о чем он там думает. Но я просто выключаю свет и ложусь спать. Только потом слышу мягкий шорох шин по асфальту.

Дан уезжает.

ГЛАВА 40

ДАНИС

Через панорамное окно, которое занимает в доме Павловых целую стену, я наблюдаю за тем, как Глеб подходит сзади к Марине. Что-то говорит ей, и они вместе смеются. Окно выходит на задний двор, и с места возле бассейна, где я сижу, открывается прекрасный обзор на кухню. Так что я без зазрения совести подглядываю за их личной жизнью.

Марина готовит салат, а Глеб вызывался ей помогать, ради чего даже единственного гостя в виде меня оставил наедине с самим собой.

Продолжая наблюдать за ними, я задумчиво кручу в пальцах низкий стакан с виски.

У них прекрасные отношения, и дело вовсе не в болезни. Глеб всегда был отличным мужем, несмотря на многочисленные похождения, о которых я немало наслышан. Но все они в прошлом. Да и сама Марина болела вечной хандрой свободных художников, была так же ветрена и безрассудна. При этом они умудрились стать просто замечательными родителями.

Против воли и здравого смысла сегодня я почему-то мысленно примеряю их образ. Хочу ли когда-нибудь так же? Обнимать жену, пока во дворе будут дети и гости?

На месте Марины воображение отчетливо рисует образ Софи. Конечно, причиной тому ее внешнее сходство с матерью. Здесь нет и не может быть других объяснений.

Я усмехаюсь собственным мыслям.

Мне тридцать восемь. Совсем скоро я разменяю пятый десяток. Я всю жизнь считал себя убежденным холостяком, ни разу не задумывался о том, чтобы что-то менять. У меня просто другие приоритеты. Мне нравится бизнес. Успех. Создание чего-то масштабного.

Раньше, мне нравилось путешествовать. Сейчас, после стольких лет вдали от дома, охота уже немного поубавилась. Хотя эта страсть вполне может вспыхнуть вновь, через год или два. Только вот если дома будет семья, просто так сорваться с места я уже не смогу.

Встряхиваю головой, будто пытаясь прогнать от себя эти мысли. Меня все в жизни устраивает. Поздно что-то менять. Тем более так глобально. Я даже на серьезные отношения сейчас не согласен, не говоря уже о штампе в паспорте. Зачем портить жизнь кому-то, заранее зная, что я никогда не буду уверен до конца?

Моя жизнь — жгучий коктейль из свободы и хаоса. Сегодня я могу проснуться в своей постели, а завтра на другом краю земного шара. Ни одна сумасшедшая не согласится на такое по доброй воле. Даже Лана вряд ли сможет принять мое свободолюбие.

Если я дам слабину сейчас, в итоге она начнет требовать большего: больше времени, больше внимания, больше заботы. А я этого дать не способен. Мне быстро все надоедает. И она надоест.

«Однажды обязательно надоест», — говорю я себе, уже сомневаясь, что речь идет о Лане.

— Ну как, дружище? — хлопает меня по плечу подошедший Глеб. — Не заскучал тут еще?

Усмехнувшись, я протягиваю стакан, чтобы чокнуться.

— Спокойно у вас. Хорошо. Лесом пахнет.

— Да-а, это ели и пихты, — самодовольно кивает он. — Я их сам вокруг дома сажал, еще когда купил только. Знал ведь. Все знал! — Глеб грозит пальцем, будто пытаясь убедить меня в своей проницательности.

Меня не нужно ни в чем убеждать. Я и так это знаю.

И уверен на все сто, что стоит мне при Павлове допустить хоть единый косяк по отношению к крошке Софи, он тут же прочухает. Не сказать, что я боюсь. Скорее, заранее скорблю по нашей дружбе.

— Как Марина? — Я показываю головой в сторону дома.

— Переживает, конечно, — вздыхает он.

— Детям сказали?

— Нет, решили не говорить. Так проще. И нам. И им. Будет.

Я киваю.

— Дело ваше.

— Приедем уже, так потом, чтобы хоть что-то стало яснее.

Я вижу, что Глеб сомневается в принятом решении, но советовать не берусь.

Мы молчим пару минут, но неловкости при этом не испытываем. С Павловым всегда было приятно и помолчать.

Однако сейчас он ерзает, постоянно оборачивается на дом.

— Ты иди, если нужно. Побудь рядом с ней. Знаешь же, за мной, как за девицей, не нужно ухаживать.

Глеб согласно кивает и поднимается на ноги.

— Сейчас Пашка должен приехать. Составит тебе компанию. А потом баньку затопим. Попаримся.

Как сказать, что в последние дни я уже «напарился» досыта, понятия не имею, поэтому просто киваю.

Но стоит только ему скрыться на кухне, как невдалеке материализовывается хрупкая фигурка Софи, до этого прятавшейся в доме. Я тяжело сглатываю, абсолютно уверенный, что момент она подгадала специально.

Небольшая деревянная купель спрятана от чужих глаз, из кухни ее точно не видно. А вот с моего места — прекрасно.

Софи направляется туда, аккуратно ступая по настилу босыми ногами. Дерево намокло от прошедшего недавно ливня. В моей памяти миг за мигом отпечатывается картинка ее ступней, прикасающихся к влажному покрытию, и узких щиколоток, возле которых колышется прозрачное темное парео.

Я поднимаю руку и принимаюсь растирать шею. Мне бы отвернуться. Глаза отвести. Глеб всего в паре метров. Может выйти в любой момент, а я тут слюни на его дочку пускаю. Только вот я не в силах оторваться.

И тут Софи делает то, чего я меньше всего ожидаю. Похоже, девчонка на полном серьезе намерена загнать меня в гроб и собственноручно забить в его крышку с десяток гвоздей. Повернувшись ко мне спиной, она сбрасывает парео. Когда остается в одних трусиках и лифе на тонких завязках, почти по бедра погружается в воду. А после поднимает руки и тянет за ниточки на бюстгальтере, полностью оголяя спину.

Я ощущаю, как на лбу выступает испарина.

Едва Софи погружается по шею в воду, из кухни слышутся шаги Глеба.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 41

ДАНИС

Не так уж часто мое сердце тарахтит, как старый мотор. Но в эту секунду оно работает именно так. Глухо стучит, кажется, даже время от времени пропуская удары. По-моему, такую вибрацию способен уловить каждый, кто будет рядом.

К счастью Глеб ничего не замечает. Беспечно садится на свое прежнее место, благо, оказавшись спиной к купели.

Впрочем, даже заметь он сейчас свою дочь, ничего страшного бы не случилось. Она по шею в воде, и догадаться, что бессовестно купается в одних трусиках, нереально.

Но я-то знаю, черт побери.

И она знает, что я знаю.

— Чего ты, говорит, старый, под ногами у меня вечно вертишься, — шутливо жалуется Глеб на Марину. — И как объяснить, что мне даже на секунду ее страшно оставить теперь? — Глеб устремляет задумчивый взгляд куда-то в пространство и что-то в его лице неуловимо меняется. Теперь его выражение становится до боли тоскливым. — Мне и подумать страшно, что я останусь без нее. Мы уже так давно вместе, что срослись друг с другом. Всегда думал, что первый… уйду.

Стараясь сконцентрироваться на лице друга, а не на том, что у него за спиной, я произношу:

— Ты, возможно, с меня посмеешься, но мысли материальны. Глупо звучит, но я тысячу раз за свою жизнь убеждался в этом. Не думай о плохом. Не притягивай. Запрети себе. Иначе ни к чему хорошему это не приведет.

Глеб смотрит на меня с надеждой.

— Ты прав… да, абсолютно прав. Что-то я расклеился. Пора брать себя в руки. Ну, будем, — уже бодрее провозглашает он тост, поднимая стопку с водкой. Опрокидывает залпом и занюхивает горбушкой черного хлеба. — Хорошо пошла. Так о чем я? Хотел тебя попросить. Пока нас не будет, ты уж там сильно мою Софочку не гоняй, ладно? Она у меня девочка старательная, но иногда такая… нежная. Впечатлительная. Порой слово не так скажешь, так на месяц надуется.

Я стискиваю челюсть, делая вид, будто внимательно слушаю.

— К ней подход нужен особый, — самозабвенно продолжает Павлов. Мне кажется, о Софи он может говорить бесконечно, что еще раз доказывает его безусловную отцовскую любовь. — Она-то, конечно, хочет, чтобы к ней, как и ко всем относились. Ты, говорит, папка, слишком меня бережешь. А как не беречь? Столько сволочей в мире. И работа эта у нее будет первая. Наверняка ведь не понимает до конца, что ее ждет. Так что… помягче, Дан, ладно?

Сглотнув, я смотрю другу прямо в глаза и киваю:

— Нет проблем.

Стоит ли говорить, каким подонком себя чувствую, слушая, рассказы Глеба о прелестной дочурке, и помня, как на днях я ее чуть не трахнул?

Но несмотря на это, стоит вспомнить наши поцелуи и ее хрупкое тело в моих руках, в паху ощущается напряжение. К счастью, под столом это незаметно.

Я кривлю губы от недовольства собой. Тогда у меня реально сорвало крышу. Отказали тормоза. Все полетело к чертям, когда я понял, что прямо в эту секунду она готова мне отдать всю себя без остатка. Еще ни одной женщиной я не хотел обладать так сильно.

Внезапно слышится всплеск воды, и мой взгляд сам собой скользит к Софи. Глеб рассказывает что-то еще, но я уже не в состоянии вникать в суть разговора. Лишь время от времени киваю, пока наблюдаю, как крошка Софи оборачивает вокруг себя большое махровое полотенце, откидывает назад мокрые волосы и с гордо поднятой головой направляется к нам.

Смотрит пристально. И лишь на меня.

— Папуля! — картинно восклицает она, обнимая Глеба сзади за шею, чмокает в щеку и садится рядышком с ним. — О чем болтаете? Привет, Данис. Рада тебя видеть.

Вместо ответного приветствия я посылаю ей фирменный кивок головой.

— О тебе. О ком же еще, — поддразнивает ее отец. — Вот рассказывал Данису, какая ты у меня молодец, умница и отличница.

— Спортсменка, комсомолка и просто красавица, теперь еще и идеально паркуюсь, — смеется Софи, отламывая от хлеба кусочек и отправляя его в рот. — Я рада, что нам с Данисом предстоит вместе работать. Лучшего человека для твоего отеля и придумать нельзя, — обращается она к Глебу, но глаз не сводит с меня.

— Ну, сейчас старик заревнует, — возмущается Павлов.

И я не могу отвести от Софи задумчивого взгляда. Надо признать, я и вчера этого сделать не мог.

Вроде бы с самого начала подозревал, что внутри у крошки скрывается дьявол. Но не ожидал, что она решит меня с ним познакомить в столь короткие сроки. Настолько разительная перемена в этой девчонке не просто сбивает с толку, а просто-напросто взрывает мне мозг.

«Я так давно влюблена в тебя,» — эхом раздаются в голове ее откровения.

Верю ли я в подобные заявления? Пока пытаюсь их отрицать. Ну каким чертовым образом юная восемнадцатилетняя красавица может быть влюблена в мужика почти вдвое старше ее?

У меня все в порядке с самооценкой. И вниманием женщин я никогда обделен вроде не был. Но в данном конкретном случае больше склоняюсь к тому, что крошке Софи просто скучно. Ее одолевает жажда экспериментов, помноженная на юношеский максимализм. Она еще не утратила способность идеализировать людей, в том числе и меня. А тут еще добавляется ее детская привязанность. Плюс, возможно, она устала от недоумков-сверстников.

Не исключаю, что Софи и сама верит в свою влюбленность.

А может, ей просто нравится заставлять меня исходить слюной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 42

СОФИ

— Как у тебя дела с Измайловым? — интересуется отец, приобнимая меня за плечи. Судя по блуждающему, рассеянному взгляду, он уже хорошенько накатил. — Мы с его отцом на днях заключили хорошую сделку. Он собирается вводить сына в бизнес. Хорошо бы и породниться, Софи.

Он смотрит на меня с жирнейшим намеком, а я готова под землю провалиться от стыда. Подняв глаза, моментально встречаюсь ими с Асадовым.

«Это не то, что ты думаешь», — произношу мысленно, не разрывая зрительного контакта.

Дан остается спокоен. На его абсолютно непроницаемом лице не дергается ни один мускул, но из-за папиного длинного языка у меня на душе все равно скребут кошки.

— Пап, тут такое дело вообще-то… — испуганно начинаю я, понимая, что сейчас не лучшее время сообщать отцу новости.

Я планировала сделать это после его возвращения из поездки. Но лучше уж открыть правду сейчас, чем Данис посчитает меня девушкой, не особо обремененной моралью. С одним Софа целуется, а за другого замуж планирует выйти.

— О, всем привет! Я как всегда опоздал. Сорян! — ураганом врывается в наш разговор Пашка, в своей привычной манере наводя хаос и смуту. Он здоровается за руку с Данисом и отцом, и плюхается на скамью рядом с нами. — Хотя начальство же не опаздывает, а задерживается, — не к месту смеется он.

— Давай уж, начальство, — ворчит папа, наливая стакан коньяка.

Слишком он добрый сегодня. Может, не стоит портить вечер признаниями? А Данису я позже все как-нибудь объясню.

Однако насколько бы отец ни был пьян, память его не подводит.

— Так что ты хотела сказать?

Я опускаю глаза и тщательно подбираю слова. Присутствие Дана за столом давит на меня, словно огромный, повешенный на шею, булыжник. Сложно представить, что чуть ранее я выкинула такой финт, как купание голышом. Нет, я, конечно, хватила лишку. Сама все понимаю. Но я так сильно жажду внимания со стороны Дана, что готова на любые, даже самые безрассудные действия.

— По поводу Андрея, — невнятно бормочу я, ковыряя голой ногой травку возле скамейки.

— Кстати, да! — с возмущенным видом вклинивается Пашка. — Вы что, расстались?

— Что? — Папа теряет дар речи.

Брат сверлит меня взглядом.

А Данис наблюдает за всем этим отрешенно, как будто вообще отсутствует за столом.

— Да, пап, мы с Андреем расстались.

Признаваться в этом тяжело еще и потому, что я прекрасно знаю планы отца. Когда мы с Андреем только начинали отношения, у меня случился с ним серьезный разговор. Папа тогда просил меня хорошенько подумать.

Измайлов — сын очень влиятельного в наших кругах бизнесмена. Отца уже тогда связывали с ним общие дела. А если у их детей случилась «любовь», то это хочешь не хочешь, переводит рабочие моменты на новый, совершенно иной уровень. Папа четко дал мне понять: такие отношения чреваты последствиями. И если что-то пойдет не так, это может навредить его бизнесу.

— Тут лучше вообще не рисковать, чем рисковать, будучи неуверенной в правильно сделанном выборе, — сказал он тогда, и был абсолютно прав.

И пусть мне не нравилось из-за положения папы не иметь свободы выбора, но я, казалось, с этим смирилась. И вообще не сомневалась, что кандидатуры лучше, чем Андрей, уже не найду. Кто же знал, что все так получится? Я была уверена, что с Андреем все серьезно, ведь Данис жил в другой стране и лишь моей голове. Параллельно.

— Так, Софи, нам нужно поговорить, — строго произносит папа. Похоже, он в момент протрезвел.

— Может, не сейчас?

Я жалобно шмыгаю носом, надеясь, что такая уловка, как обычно, пробьет броню его строгости. Однако отец выглядит серьезным, как никогда.

— Сейчас, — жестко припечатывает он и кивает в сторону дома.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 43

СОФИ

Пока мы идем в дом, я едва поспеваю за его размашистым шагом.

— Пап, все не так, как ты думаешь, — заговариваю я, как только за спинами захлопывается дверь кабинета. — Не думай, я не наигралась и бросила. У нас просто не получилось. — Я пожимаю плечами. — Так бывает. Не заставлять же мне себя встречаться с ним, если мне уже… просто не хочется этого?

Моя речь звучит совершенно по-детски.

И ощущаю я себя так же.

Мало того, что меня чуть не отчитали как школьницу прямо при Данисе, так теперь еще и с папой предстоит нелегкое объяснение. И неизвестно еще, когда он успокоится.

Отец приземляется в рабочее кресло и раздосадованно отворачивается к окну.

— Ты меня разочаровываешь, Софи, — глухо произносит он, прекрасно зная, какие слова больше всего на меня повлияют.

Насупившись, я присаживаюсь на краешек стула напротив.

— И когда ты меня собиралась поставить в известность? — возмущенно всплескивает он руками.

— Пап, я не хотела портить вам с мамой настроение перед отъездом. Она тоже согласи…

— Так твоя мать в курсе? — Отец буквально сверлит меня взглядом.

— Да, но…

— Софья, я ведь предупреждал! — Он ударяет кулаком по столу. — Предупреждал же тебя!

— Пап, ну что мне теперь, выйти замуж за того, кого я совсем не люблю?

— Да причем тут любовь? Я думал, ты уже достаточно взрослая! Я думал, мы друг друга услышали! Но почему-то ты, как назло, решила все переиграть! Спутать все карты!

Когда отец припоминает мне тот разговор, я не нахожусь с ответом.

— Тогда мне казалось, что я все делаю правильно. — Повесив голову, я еще раз хлюпаю носом. — Я же не знала, что так…

Папа прищуривается.

— Повиляла хвостом и все? А о последствиях не подумала, да? Эх, Софья, не ожидал я, что ты так меня подведешь. У нас был почти в кармане миллионный контракт с его отцом. Теперь можно и не думать об этом. Измайлов-старший очень злопамятный тип, если его сыночка кто-то обидел, о нормальных отношениях можно забыть, — размышляет вслух папа. И, словно вспомнив, что я нахожусь в кабинете, поднимает на меня взгляд. — Ты хоть понимаешь, какие мы убытки теперь понесем?

На глаза наворачиваются слезы от обиды.

Да, тогда я и правда заверила отца, что хорошенько подумала, прежде чем вступать в отношения. Я и в самом деле считала, что у нас с Андреем все серьезно. Но теперь стало понятно, что я ошиблась. Люди имеют право на оплошности и ошибки. Они имеют право с течением времени изменить мнение и занять другую позицию.

— Я ведь не вещь. — Я вытираю нос тыльной стороной ладони. — Хочешь продать меня за свои миллионы?

— Даже не смей давить на меня таким способом! — взрывается отец. — Ты на эти миллионы всю жизнь жила и в ус не дула! А теперь решила, что можешь обвинять меня в меркантильности?

Я вскидываю на него испуганный взгляд. Мы и раньше ссорились, но чтобы отец попрекал меня деньгами… нет, такое точно впервые. Это же просто за гранью!

— Пап…

— А что «папа»? Я для вас с Пашкой всю жизнь пашу, не покладая рук! Чтобы у вас было все! Все, Софья! Ты когда последний раз в чем-то нуждалась? Ты когда последний раз видела, что кто-то живет лучше тебя? А теперь я должен от тебя выслушивать о меркантильности? Вот уж нет, дочка, уволь!

— Папа, я не верю своим ушам! — Я вскакиваю на ноги и принимаюсь метаться по комнате, плотно прижимая к себе огромное полотенце, словно оно способно защитить меня от злых слов. — Поверить не могу! Ты всерьез попрекаешь меня своими деньгами?

— Не в деньгах дело, Софья! — Он еще раз ударяет по столу, но на сей раз ладонью. И я в этот момент ясно представляю, как на месте столешницы легко может оказаться моя щека. — Мы договаривались! Ты уже взрослая и бросила не очередную ненужную игрушку! У всего есть последствия! Надо учиться отвечать за принятые решения! Ты должна была это учитывать! Я ведь предупреждал тебя! Предупреждал!

— И что теперь? — Я возмущенно упираю руки в бока. — Заставишь меня выйти за него замуж? А что, если я люблю другого человека, а, пап? На это тебе будет плевать?

В кабинет просовывается мамина голова, но, увидев наши с папой разъяренные лица, тут же исчезает. Мама знает, что если мы с отцом ссоримся, лучше не лезть. Позже она пообщается с обеими сторонами по отдельности, каждую выслушает и пожалеет, но сейчас сохранит нейтралитет.

Папа поднимается из-за стола и, поставив на него ладони, устремляет на меня тяжелый взгляд. Давно я не видела его настолько раздосадованным.

— Надо учиться отвечать за свои поступки, Софья.

Я сглатываю.

— Я не стану. Даже говорить об этом не стану. Я приняла решение. И очень жалею, что вообще эти отношения начала. Но выслушивать, как ты попрекаешь меня своими деньгами — это уже перебор, пап.

Я подхожу к нему ближе и с вызовом смотрю прямо в глаза.

— Перебор, говоришь? А подставлять так отца, по-твоему, нормально? А всю жизнь пользоваться деньгами, а потом бросать мне в лицо обвинения в меркантильности — нет, не перебор? Я от тебя такого не ожидал, дочь.

— И я от тебя такого тоже не ожидала. Папа.

Я выдерживаю его тяжелый взгляд и, не сказав больше ни слова, покидаю кабинет.

Еще до конца не представляя, как именно следует поступить, я уже отчетливо понимаю, что моя жизнь теперь в корне изменится. Между мной и отцом начинается война, и сколько она продлится, лишь одному богу известно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 44

СОФИ

В сад я, конечно, не решаюсь вернуться. Мне просто-напросто стыдно смотреть Дану в глаза . Изображаю тут из себя женщину-вамп, а на деле…

Сложившаяся ситуация неплохо сбивает с меня спесь.

Поднявшись в свою старую комнату, я нахожу в шкафу футболку и джинсы, а из сумки достаю кредитную карту. Странно, но я никогда не задумывалась об ее лимите. Просто тратила деньги на все, что мне нравилось. Да я, по сути, вообще никогда в жизни не задумывалась о деньгах. Наверное, потому мне и обидно услышать от отца нечто подобное. Слезы до сих пор наворачиваются на глаза.

Я сглатываю, чтобы не разреветься и швыряю чертову карту на тумбочку возле кровати, желая крикнуть отцу: «Думаешь, я ради твоих денег позволю указывать мне, что делать и за кого замуж выходить? Дичь какая-то!».

Мне приходится воспользоваться такси, потому что машину я тоже решаю вернуть. Напоследок с грустью смотрю на свой небесно-голубой «Поршик» и мысленно с ним прощаюсь. Я уже успела к нему привыкнуть. Да и уроки вождения оказались теперь не нужны.

Перед уходом я обещаю себе, что когда отец вернется из отпуска, даже и мысли не допускать о том, чтобы зависеть от него каким-нибудь образом.

«Пора взрослеть, Софи, — говорю я себе. — Если он думает, что имеет право манипулировать с помощью своих денег, пусть ими подавится!»

***

После произошедшей между нами ссоры работать в отеле отца — идея далеко не супер. Но, тщательно взвесив все «за» и «против», я принимаю решение не подводить людей, которые на меня сейчас рассчитывают. По крайней мере, я могу поработать там хотя бы пару недель, пока папы не будет, и подкопить немного собственных средств. Они мне точно понадобятся.

Так что в свой первый рабочий день я прихожу при полном параде, морально готовая даже к Армагеддону.

— Данис, можно к… тебе? Вам? — лепечу я, просовывая голову в дверной проем, и растерянно смотрю на сидящего в отцовском кресле Дана.

Кабинет у отца в отеле шикарный, обустроенный с должным размахом. Но мне кажется, что Данису он немного не подходит. Отец любит роскошь и вычурность, Дан же за лаконичность и простоту.

— Проходи. И лучше «к тебе», — отзывается он, не поднимая глаз от бумаг на столе. — Будет глупо снова переходить на «вы».

— Согласна, — смущенно улыбаюсь я, заходя в кабинет.

Мне до сих пор жутко неловко из-за той сцены в родительском доме. Прошло уже пять дней, однако мы с Данисом с тех пор ни разу не виделись, и обсудить случившееся возможности не имели.

Мама звонит мне каждый день из Германии, а вот отец общается теперь исключительно с Пашкой. Похоже, я потеряла место его любимицы. Удивительно, как мало для этого было нужно.

— В общем, я хотела поговорить. — Я неуклюже переступаю с ноги на ногу, теребя край строгой блузки. — Ты, наверное, в курсе, что мы с отцом в ссоре.

— Все уши мне в тот вечер прожужжал, — закатывает глаза Данис.

Я улыбаюсь.

— Извини.

— Это ваши с ним дела. Не думаю, что мое вмешательство будет уместно. Присаживайся, — говорит он, глазами указывая на стул напротив.

Я задумчиво киваю и аккуратно пристраиваю пятую точку на самый краешек.

— В общем, я, наверное, не смогу работать в отеле отца. Ты уж прости, если я кого-то подведу своим решением. Конечно, пока папы нет, я буду здесь, и сделаю все, что от меня зависит, чтобы помочь. Но когда он вернется…

Дан поднимает на меня заинтересованный взгляд.

— Решила начать самостоятельную жизнь, Софи?

Я облизываю пересохшие губы.

— Да. Думаешь, глупо, что я так поступаю? Не стоило горячиться?

Данис медлит пару мгновений, а потом ободряюще улыбается.

— Я считаю, что тебе будет непросто, но… отнюдь. Думаю, ты молодец, что приняла такое решение.

— Правда?

— Ты не из тех, кто просто плывет по течению, Софи. В тебе есть нечто большее. — Он слегка прищуривается, оглядывая меня. — Я предполагал, что рано или поздно это случится, и ты захочешь выйти из-под опеки отца. Поздравляю со вступлением во взрослую жизнь, — немного саркастично заканчивает он.

Мои щеки снова наливаются румянцем.

Одобрение Даниса для меня очень важно. И я рада, что в этом он меня поддерживает. За спиной словно бы вырастают крылья.

Я наспех, немного неловко, благодарю его и мчусь на свое рабочее место, чтобы приступить наконец-то к обязанностям.

Это оказывается не так уж и сложно, учитывая, что я хорошо знаю матчасть. И коллектив подбирается неплохой, хотя коллеги и относятся ко мне с некоторой опаской. Они прекрасно осведомлены, что в ряды простых сотрудников затесалась подсадная утка. Однако я не обращаю внимания на косые взгляды и шепотки за спиной.

Знаю, что это маленький шажок на пути к новой жизни.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 45

ДАНИС

— Его еще даже в базах недвижки нет. Буквально. — Сделав акцент на последнем слове, я прищуриваюсь.

Если уж я за что-то берусь, то делаю это блестяще. Пусть Самиров хорошенько прочувствует эксклюзивность предложения, потому что на поиск других вариантов у меня просто нет времени.

— Да-а, — протягивает приятель и даже присвистывает. — Сколько квадратов?

— Двести пятьдесят и еще около сотки на втором этаже.

Помещение действительно шикарное, расположено в самом центре, плюс только закончен ремонт. Поблизости несколько торговых центров и парк развлечений, а значит, есть якоря для целевой аудитории. И он это понимает не хуже меня.

— Слушай, мне нравится.

— Но есть нюанс, — предупреждаю я, понимая, что отказаться он уже просто не сможет. Если такая недвижимость уплывет в руки кого-то другого, Самирова попросту задушит жаба. — Оно не сдается в аренду. Только продажа. И цена, как ты понимаешь, будет немаленькая. Я могу договориться о скидке, но больше десяти процентов вряд ли уступят.

Приятель заметно напрягается, расхаживая по пустому помещению. По дороге пинает ведро с краской, которое оставил кто-то из ремонтной бригады.

— Черт, выводить сейчас такие бабки из оборота...

— Ну, как знаешь. Хозяин — барин, как говорится.

— Черт! — Поднявшись по лестнице на второй этаж, Самиров вертит головой по сторонам. — Ты бы как? Взял?

— Я бы взял. По-моему, бизнес лучше не вести в долг, а аренда — это ежемесячная кабала. Через несколько лет ты на ней переплатишь больше, чем на покупке. Плюс это неплохое вложение. Так что я бы открыл один клуб в собственном помещении и сделал бы акцент на качество, чем еще пять, но в аренде.

— Вот умеешь ты, а! — качает он головой.

— Решать все равно тебе, — пожимаю я плечами, распахивая двери в узкое помещение, которое должно стать подсобным.

— А-а-а, черт с ним! — машет рукой Самиров. — Беру!

Приняв решение, он тут же начинает сиять, как медный самовар. Я даже не улыбаюсь, поскольку и так не сомневался в исходе разговора.

— Нет, реально ведь уведут, — качает он головой. — Слышал про «Берлогу»? Я тоже смотрел это помещение, но взял пару дней на «подумать». Пока думал, его ухватил какой-то сопляк и бар там себе забабахал. У него там теперь каждый день аншлаг.

— Слышал. — Я приподнимаю уголки губ в легкой ухмылке, вспоминая, как подобрал однажды пьяную крошку Софи возле той самой «Берлоги». — Что, молодое поколение наступает на пятки?

— А не говори. Гребаное поколение Z. Все-то у них на мази.

— Ну ты не щелкай в следующий раз.

— Вот, пытаюсь, — разводит руками Самиров.

Мы спускаемся к парковке и передаем ключи риелтору из моей фирмы. Возле машин обмениваемся рукопожатиями.

— Думай теперь, как назовешь свое новое детище, — говорю я на прощание.

— Да я вроде и определился уже. «Небеса». Как тебе? Само как-то в голову пришло и не выходит теперь.

— Небеса? — Я задумчиво тру подбородок. — Хочешь как-то использовать в общей концепции?

— Хочется чего-то такого… цепляющего. Понимаешь?

Я киваю. Еще как понимаю.

— Есть работа молодого, но очень классного художника. Впишется в интерьер на двести процентов. Цепляет.

— Молодого? — Самиров смотрит на меня не без доли сомнений и издает смешок. — Тоже из поколения Z?

— Инкогнито. Имя даже не проси. Есть фото оригинала работы. Сразу предупреждаю: права будут стоить недешево. Если не готов раскошелиться, закрыли вопрос.

— Да твою мать! — смеется приятель, неверяще качая головой. — Ты меня сегодня развел по полной!

— Не развел, а упаковал. Весь твой головняк за двадцать минут решил.

— Давай, показывай фото, глянем, что там за уникум.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 46

СОФИ

— Вам что там, настолько понравилось? Надеюсь, переезжать не надумали? — смеюсь я в трубку, слушая мамин рассказ о Германии.

Параллельно выключаю подсветку на столе и раскладываю бумаги по папкам. Я всегда после себя привожу рабочее место в порядок, даже если завтра с утра все вновь разбросаю.

— Просто хотим побольше побыть вместе. Отдохнуть от обыденности.

Объясняя желание задержаться, мама юлит и подозрительно мнется. Да и голос у нее странный. Слишком уставший и печальный. Эти мысли заставляют меня нахмуриться.

Пока иду на выход из отеля, шарю в сумке рукой. Недоеденная пачка орешков — сегодня мой рацион на весь день. Я не голодаю, нет. Просто не было времени нормально поесть.

— Мам? У вас все в порядке? — наконец озвучиваю я свои подозрения. — С папой не ссоритесь? А то знаю я его, — немного обиженно заканчиваю я.

— Да нет, что ты! Конечно, у нас все прекрасно, — заверяет мама.

— А… как он вообще?

Мы с ним до сих пор не разговариваем, хотя с того напряженного диалога в родительском доме прошло уже три недели.

Мама вздыхает.

— Сонечка, милая, он, конечно, вспылил. Но ты пойми, он ведь хотел как лучше. И для тебя, и для нас всех. Действительно получилось, что ты своими опрометчивыми решениями его подвела. Я понимаю, это личная жизнь. Но и ты ведь должна была понимать, что она отразится на его бизнесе. И карту с машиной еще оставила. Зачем ты с ним так?

Я стискиваю зубы, чтобы не наговорить маме грубостей. И выдерживаю небольшую паузу, пока перебегаю через дорогу. Напротив отеля расположено кафе, в котором мы с Ниной договорились встретиться.

— Мам, это наше с ним дело. Я пойму, если ты меня не поддержишь. Но после папиных слов я вообще не хочу от него ничего принимать. Сейчас ищу себе комнату. Так что квартира, которую он подарил, к вашему возвращению будет свободна. Можешь так ему и передать.

— Соня! — возмущается мама. — Ну вот зачем ты воспринимаешь все в штыки?

— Я не в штыки. Просто не позволю ему диктовать мне, что делать. Если для этого требуется отказаться от его денег и перейти на полное самообеспечение, я так и сделаю. Без проблем.

— Ты же знаешь, что все равно не получится. Это же… — пытается переубедить мама, и от этого у меня только еще сильнее подгорает.

— Что знает «не получится»? Считаешь, я буду жить в картонной коробке на обочине и сама себе не заработаю на пропитание?

— Сонечка, милая, ну возьмем хотя бы отель. Ты же знаешь, что…

— Из отеля я уволюсь сразу же, как только он вернется. Я это уже обсудила с Данисом.

— Господи, и в кого ты такая упертая?

Я словно наяву вижу, как матушка закатывает глаза и картинно хватается за сердце. Это вполне в ее духе, когда кончаются аргументы.

— А ты как думаешь? — усмехаюсь я.

— Ну… будь умнее его, Сонь. Зачем вам эта война? Я ничего уже больше не понимаю. Давайте ее закончим? Сделай первый шаг, потому что он…

— Нет, — отрезаю я. — Вообще-то я ни с кем не воюю. Просто хочу жить, не завися ни от кого. И я правда благодарна папе за все, что он делал для меня и для Пашки. Конечно, я думала, что родители так и должны поступать, не требуя потом чего-то взамен, но, видимо, ошибалась. И я абсолютно не против общаться с ним. Если соскучится, пусть позвонит. С радостью поболтаю.

Хоть на отца в глубине души я и обижена, но сейчас говорю вполне искренне. Я с удовольствием закрою глаза на все, что мы друг другу наговорили, и сделаю вид, будто мы не ссорились. Только вот решения своего я уже точно не изменю.

С каждым днем я все сильнее убеждаюсь, что это именно то, чего мне так не хватало — свобода. Отсутствие постоянного контроля. И мыслей, что за свою идеальную жизнь мне предстоит когда-то платить.

Посчитав дальнейшие пререкания бесполезными, я быстро сворачиваю разговор с мамой. Забегая в кафе, мысленно подчитываю наличность в кармане. И пусть это постепенно входит в привычку, но меня особо не огорчает.

Я справляюсь. Я молодец.

У Даниса я попросила аванс, честно ему признавшись, что отказалась от денег отца. Он без лишних вопросов пошел мне навстречу. Да и зарплата в отеле немаленькая. И то, что родители не планируют пока возвращаться, мне даже на руку — будет больше времени подкопить сбережений.

Плюхаюсь в удобное глубокое кресло за дальним столиком и принимаюсь изучать меню. Я пришла вовремя, а вот Нина задерживается. На нее это не особо похоже, обычно она пунктуальный до мозга костей человек. Впрочем, я не зацикливаюсь. Мало ли что случилось.

Минута сменяет другую, первая чашка кофе — вторую, и я начинаю нервно отбивать дробь по деревянной столешнице.

В каких бы радужных красках я ни расписывала свою новую жизнь, все не так уж идеально. Любые перемены — это огромнейший стресс. И в одиночку его пережить ой как не просто. Мне нужно хотя бы элементарно выговориться. Однако в последнее время я не встречалась ни с одной из подруг, поскольку работа поглощает все время.

«Ну неужели так сложно появиться вовремя? Знает же, что я не смогу тут вечно сидеть!» — возмущаюсь я про себя.

В тысячный раз перелистываю меню, но заказ делать не спешу, хотя желудок уже сводит от голода. Автоответчик на том конце провода механическим голосом сообщает, что телефон Нины выключен.

«Может, просто забыла?» — думаю я с горечью.

Похоже, совсем скоро все знакомые не только о встречах начнут забывать, но и обо мне в целом.

Высидев в гордом одиночестве больше часа, я бросаю в сумку мобильник.

«Да к черту! Неужели так сложно было предупредить, что не сможешь прийти?».

Перебираю в голове продукты из холодильника. Да, я экономлю. И в данный момент принимаю рациональное решение поужинать дома, а не в кафе.

А когда уже собираюсь расплатиться за кофе, возле входа замечаю Асадова.

На самом деле, мы не так редко видимся в последнее время, все же вместе работаем. Но сейчас почему-то его присутствие в кафе застает меня врасплох. Может, потому что я нахожусь здесь одна, с пустой чашкой кофе и бесполезным меню? Прикрываю папкой лицо и съезжаю на кресле чуть ниже.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Данис шагает по залу, направляясь к столику у окна, а позади него семенит та самая Лана-Ханна Монтана.

Чувствую, как внутри меня что-то с треском ломается. Я была уверена, что они расстались. Почему? Понятия не имею. Интуиция, наверное. Но я готова была дать руку на отсечение, что Данис свободен.

Неужели его взгляды и наше общение ничего не значило?

Мы мало общались в последнее время, поскольку оба загружены по уши. Но иногда я замечала, как он наблюдает за мной. И это каждый раз придавало мне сил, вдохновляло. А теперь…

Теперь получается, что я все себе нафантазировала? А как же наше идеальное свидание три недели назад? Его тоже можно умножить на ноль?

Я закусываю губу, чтобы не расплакаться прямо тут.

Мгновенно наваливается все и разом: обида на родителей, усталость, стресс, то, как меня продинамила Нина, миллионы вопросов внутри. А теперь еще и эта Лана, которую, к слову, я уже давно обошла у себя в голове. Только оказывается, что нет.

Сидеть и смотреть, как они воркуют, я отказываюсь. А потому кладу на стол пару купюр и, не дожидаясь сдачи, что для меня сейчас непозволительная роскошь, я гордо поднимаюсь из-за стола.

Высоко задрав подбородок, прохожу мимо них.

— Добрый вечер, Данис Ренатович, — небрежно бросаю я, не глядя на него. Останавливаться, конечно, тоже не думаю.

Дышу глубоко, ожидая его реакции. Однако за спиной тишина, хотя я знаю, что он смотрит.

В итоге, не услышав ответных слов, я покидаю кафе.

ГЛАВА 47

ДАНИС

— Лана, давай по-быстрому, хорошо? — прошу я и, выбрав столик рядом с окном, устраиваюсь за ним.

Она тоже присаживается, но смотрит на меня с ожиданием. Крутит головой по сторонам.

— Может, хотя бы кофе закажем? — с претензией в голосе предлагает Лана.

Я жестом подзываю официанта.

— Говори, — не обращая внимания на ее недовольство, велю я и складываю руки в замок на столе.

Она поджимает пухлые губы, и я невольно задаюсь вопросом, как эта девушка могла мне нравиться раньше. У нее неестественно большие губы и чрезмерно скуластое лицо. Да, все соответствует последним веяниям моды, но от настоящей Светланы там уже ничего не осталось. На это ведь даже неприятно смотреть. Что уж говорить, если она даже имя свое исковеркала до неузнаваемости. Очевидно, с внешностью та же история.

Может, мне так неприятно, потому что каждую из ее черт я неосознанно сравниваю с чертами Софи?

— Лана, я правда ограничен во времени.

— Ладно-ладно! — ворчит она, поднимая руки.

А затем долго роется в сумочке и вскоре достает оттуда кипу бумаг. Вываливает на стол, пока я заказываю у официанта две чашки кофе.

— Добрый вечер, Данис Ренатович, — раздается где-то над ухом нежный сахарный голос, который я теперь узнаю из миллиона других.

Моргнув, я отрываю взгляд от столешницы.

Почему-то услышать Софи именно сейчас для меня становится большой неожиданностью. Каждое утро, собираясь в отель, я морально готов увидеть ее, и это позволяет оставаться в столь необходимом равновесии. Но вот такие, случайные встречи действуют, словно вылитый на голову ушат холодной воды.

Софи не останавливается и даже не смотрит. Проходит мимо, будто и в самом деле не обратила внимания на нас.

«А чего ты ожидал, Данис? Что она при виде вас с Ланой бросится выяснять отношения? Не ты ли ей говорил, что выяснять вам попросту нечего?».

Я прищуриваюсь, глядя ей в спину. Туда будто вставили штырь, до того осанка прямая. Софи гордо продвигается к выходу, так ни разу и не обернувшись.

— Дочка твоего друга? — безразлично интересуется Лана, когда нам подают кофе. — Это не она была у тебя тем утром? Кстати, как она там оказалась?

Я предпочитаю оставить вопрос Ланы без ответа. Тем более что задан он скорее из праздного интереса. Она вряд ли заподозрит, что между мной и Софи что-то есть.

— В общем, я подготовила бизнес-план. — Лана буквально сияет от гордости, подвигая ко мне стопку бумаг. — Посмотришь? И еще я хотела спросить у тебя насчет помещения. Может, есть на примете что-то подходящее? — Она заискивающе стреляет глазками, пытаясь возродить между нами ту легкость и непринужденность, которая когда-то присутствовала.

— Лан, — я отодвигаю ее бумаги обратно, — я не люблю, когда мне пытаются навязать какие-то обязанности, на которые я не планировал соглашаться.

— Но… как? — Она возмущенно приоткрывает рот, обнажая белые, идеально ровные зубы. — Мы же… договорились!

— По телефону? И ты приняла мой ответ за согласие? Серьезно? Что ж, прошу прощения за случившееся недопонимание, в результате которого я ввел тебя в заблуждение. Давай прямо сейчас расставим все точки над «i». Если тебе хочется открыть в этом городе парикмахерскую…

— Салон красоты!

Кивнув, я спокойно продолжаю:

— Открыть салон красоты и направить туда свою неуемную энергию, я буду только рад. По крайней мере, с твоей стороны будет гораздо меньше внимания к моей персоне. Так ведь? — Я требовательно смотрю на нее, и Лана теряется. Она явно не ожидала от меня такой прямолинейности. — В общем, делай, что считаешь нужным. Но на мою помощь, пожалуйста, не рассчитывай. Я сейчас загружен по уши. И, если уж совсем честно, не имею никакого желания тебе помогать.

— Вот значит как? — В ее светлых глазах начинает плескаться настоящая ярость. — Значит на то, что между нами было, тебе вообще наплевать?

— Да, ты права. Так и есть.

— Что? — Она возмущенно распахивает глаза.

— Что, Лана? Я разве когда-то обманывал тебя? Брось. Ты прекрасно знала, что между нами никогда не было настоящих отношений. И не будет. Мы просто занимались сексом. Да, было не плохо. Но это не дает тебе право рассчитывать на что-то большее.

— Дан, но… — произносит она уже гораздо мягче, очевидно, решив сменить тактику.

— Нет, — я едва заметно качаю головой, — даже не пытайся, Лан. Меня удивил твой приезд. Я пытался себя убедить, что не стал ему причиной. Но видя твое повышенное внимание, других вариантов не остается. Я не могу позволить и себе, и тебе зайти дальше. Так что между нами все кончено. Абсолютно во всех смыслах, Лан.

— Да-анис. — Она накрывает мою руку ладонью. Я не выдергиваю, но смотрю в ответ так, что Лана сама все понимает и моментально убирает свою конечность. — Дан, ну не горячись. — Лана ласково улыбается. — Да, я… возможно, чутка переборщила. Просто ты же знаешь, что нравишься мне. А тут у тебя никого нет. Я не могла сидеть там и ждать, пока тебя приберет к рукам какая-нибудь красотка.

— Я что вещь? Или, может, собака? — Ее слова меня абсолютно не трогают, поэтому я открыто насмехаюсь. — Лан, прекрати. Я сказал все, что хотел. И решения своего уже не изменю. Кстати, почему ты считаешь, что у меня тут никого нет?

— А что… есть? — Она недоверчиво смотрит на меня. Мне бы самому ответить на этот вопрос, только вот не могу. — Ладно. — Словно сдалась, Лана даже физически расслабляется: опускает плечи и откидывается на спинку кресла. — Ну решил так решил. — Она пожимает плечами. — Препятствовать не буду. Не хочешь вернуться к старому формату наших отношений? — лукаво улыбается она.

— Нет, Лана.

Она закусывает губу и кокетливо продолжает:

— Может, тогда хотя бы прощальный секс устроим? А? — Лана играет бровями. — Знаешь, ты все-таки лучший любовник из всех, что у меня были.

— За комплимент, конечно, спасибо, — хмыкаю я, — но и от этого предложения я откажусь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Конечно, можно было бы отвезти Лану к себе, поставить ее на колени или трахнуть сзади. Только вот один черт на ее месте представлять я буду крошку Софи. Я уже почти смирился, что мелкая бестия в моих мыслях двадцать четыре на семь. И что с этим делать — понятия не имею.

— Ну как знаешь, — разочарованно протягивает Лана, когда я расплачиваюсь за кофе. — Буду скучать, Дан! — со смешком произносит она.

Я ничего не отвечаю. И даже с ней не прощаюсь.

Наверное, потому что в подобные откровения просто не верю. Такие, как Лана, не остаются надолго одни. День или два она действительно погрустит, а потом подцепит очередного «лучшего любовника» и по которому «будет скучать».

ГЛАВА 48

СОФИ

— О, Тиран Ренатович топает. — Уля втягивает голову в плечи и почти прячется под стойку ресепшен. А я невольно замираю.

В стремлении избавиться от воцарившегося в голове хаоса стараюсь разложить мысли по полочкам, вспоминаю, как надо дышать и все прочее. Так происходит всякий раз, когда на горизонте появляется Данис. Для меня это уже в порядке вещей, а потому я иногда забываю, что другие люди могут реагировать на него совершенно иначе.

Мы прячем стаканчики с кофе за стойку, чтобы их не заметило большое начальство.

Я люблю тусоваться по утрам с Улей — коллегой, с которой мы подружились больше всего. Она веселая и заводная девчонка с рыжими кудрявыми волосами, тонкой, почти прозрачной кожей, усеянной солнечными веснушками, и милой картавостью. Пожалуй, чисто по внешним параметрам она выглядит не настолько презентабельно, чтобы отец позволил ей стать, в некотором смысле, лицом нашей гостиницы. Зато Уля берет невообразимой харизмой, и каждого, кто с ней общается, непременно обдает лучами тепла и заботы.

Меня это, естественно, подкупило, поэтому я каждый день беру нам по стаканчику карамельного латте и иду налаживать связи. Мне ведь нужны друзья, раз уж старые практически не появляются?

Смеюсь, глядя на то, как Уля боится Даниса. Оно и понятно, он хороший руководитель, но порой слишком строг с подчиненными. Хотя, стоит заметить, всегда справедлив.

— Смешно тебе, — ворчит Уля. — На тебя, небось, он не смотрит фирменным замораживающим взглядом, когда ты лажаешь. Ледяной дракон, блин, какой-то.

— А я не лажаю! — со смехом отзываюсь я.

В пустом холле отеля все отчетливее слышны шаги дорогих ботинок Асадова.

Обернувшись, я наблюдаю за тем, как он пересекает отделанный светлым мрамором холл. Строгие брюки со стрелкой, черная рубашка, обнажающая треугольник его смуглой шеи, быстрая уверенная походка и непроницаемое лицо. Все в его образе буквально кричит об авторитете хозяина. Хотя Данис ничего для этого, по сути, не делает.

— Доброе утро, девушки, — безлико бросает он, проходя мимо нас.

«Посмотрит? Посмотрит? Ну посмотри».

— Софи. — Он скользит по мне мимолетным взглядом и коротко кивает.

Судя по всему, это ответочка за мое вчерашнее выступление. А я не жалею. Пусть знает, что я видела его с Ланой-Ханной Монтаной и больше бессмысленных иллюзий не питаю.

Уже пройдя мимо нас, Дан останавливается и не спеша оборачивается. И пока он это делает, у меня начинает сосать под ложечкой.

— Зайди ко мне, — велит он тоном не строгим, но достаточно приказным, чтобы я не посмела ослушаться.

А после удаляется, оставив нас с Улей растерянно смотреть ему вслед.

— Не лажаешь, говоришь? — недоверчиво протягивает она, с подозрением покосившись на меня. — Уверена?

Я лишь пожимаю плечами.

— Ха! Думаешь, он тебе премию решил выписать? — по-доброму злорадствует Уля. Даже такое действие у нее получается с позитивом. — Ох, сочувствую, Соф. А ведь день так хорошо начинался…

Я цыкаю на нее и наспех поправляю волосы.

Меня слегка потряхивает от волнения. Однако переживаю я вовсе не из-за страха получить нагоняй. Уверена, к моей работе нареканий нет. Тем более что после себя я все перепроверяю тысячу раз. Но каждый разговор наедине с Данисом — это ведь как хождение по минному полю. Раз, и кто-то из нас может взорваться, обнажив все свои чувства.

***

— Садись, — бросает Дан, как только я вхожу в кабинет.

Я аккуратно присаживаюсь на стул.

Дан смотрит пристально. Долго. У меня даже щеки начинает щипать, до того внимательно он меня изучает.

— Софи, есть разговор, — без длинных прелюдий сообщает он.

Я вопросительно поднимаю брови. Про разговор я уже и так поняла. Ну не полюбоваться же он меня вызвал. Где-то в глубине души, в самых дальних закоулочках рождаются волнующие, удивительные догадки.

«Данис… не может подобрать слов?».

От этого осознания я даже шире распахиваю глаза. Ну точно, он тушуется.

— Только не говори, что ты меня увольняешь, — выпаливаю я, не успев вовремя прикусить язык.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 49

СОФИ

«Ну не-е-ет. Нет, нет и нет. Где я успела накосячить? Неужели завалила проект, который мне всучила Анжела?».

Анжела, старший менеджер в рекламном отделе, в первый же день взвалила на меня непосильную для неопытного сотрудника ношу — велела вести почти всю баннерную рекламу самостоятельно. Сто процентов думала, что я не справлюсь и на второй день сбегу, сверкая пятками. Она ведь не знала, с насколько упертой особой имеет дело. В проект я вцепилась зубами, денно и нощно обмозговывала его детали. И ни капли не сомневалась в хороших результатах.

— Да-а-ан… — боязливо протягиваю я, чувствуя, как между бровей залегает морщинка.

— Уволить? — переспрашивает он, явно удивленный подобным вопросом.

Делаю мысленно «уфф» и выдыхаю.

«Напридумывала себе. Даже смешно!».

А вот минуту назад было совсем не до смеха. Я едва не словила паническую атаку, в красках предоставив себе, что остаюсь без работы и без подушечки из денег под попой, а значит, и правда имею реальную перспективу поселиться в картонной коробке. Ну или наступить на горло собственной гордости и пойти на поклон к отцу. Ни тот, ни другой вариант меня совсем не прельщал.

С интересом следя за переменами моего настроения, Данис слабо улыбается.

— Ты завтракала? — задает он очередной вопрос, заставивший мои брови карабкаться вверх.

— Я-я… эм… ну, да.

«Почти» — добавляю мысленно. А что, орешки, которые со вчерашнего дня лежат в кармане моего пиджака, и полчашки кофе, уже не считаются?

Но Асадов явно не верит. Об этом свидетельствуют и его скептический взгляд, и поджатые губы.

— Идем, — говорит он, и по тону не поймешь: то ли просит, то ли командует.

Берет мобильник со стола, прячет в карман и направляется на выход из кабинета. Делать нечего, и я шлепаю следом.

— А куда? — интересуюсь я и вытягиваю шею, чтобы заглянуть в его сосредоточенное лицо.

Нет. Своей серьезностью Данис меня убивает. Вот, казалось бы, просто идет, а такое впечатление, будто проблемы мирового масштаба решает, не меньше.

— В ресторан, — отзывается он, но я и сама уже это успеваю понять. Потому что Данис распахивает передо мной двери прилегающего к отелю ресторана.

Несмотря на раннее утро, внутри полный аншлаг. А я мысленно ликую, ведь свою Лану — Ханну Монтану Данис повел в обычное кафе, а меня в ресторан. Есть же разница, правда?

У входа нас с бесконечной учтивостью встречает приятная девушка-хостес.

— Данис Ренатович, прошу прощения, но свободных мест сейчас нет, — с трепетом сообщает она и, словно оправдываясь, обводит взглядом заполненный зал.

Асадов и сам это прекрасно видит. Пожалуй, в другом заведении он бы просто развернулся и вышел, приняв решение никогда туда больше не возвращаться. Но здесь, в нашем отеле, гости превыше всего. Такую политику ввел отец еще в своей первой гостинице. И я, как и Данис, полностью с ней солидарна. Поэтому мы устраиваемся возле барной стойки и заказываем по чашечке кофе, ожидая пока освободится какой-то из столиков.

— Так и?.. — спрашиваю я, не в силах больше мучиться от любопытства, и смотрю Дану в глаза. Неспешно отхлебываю глоточек кофе и аккуратно ставлю чашку обратно на стойку.

— Возможно, тебе не понравится то, что я сейчас скажу, — совершенно серьезно произносит мой супербосс.

В кармане раздается мелодия вызова. Как же не вовремя! Быстро вынув телефон и взглянув на экран, я сбрасываю звонок. Я обязательно поговорю с Ниной. Но не сейчас!

По спине ползут мерзопакостные мурашки, и все тело будто сжимается, желая защититься от той информации, которую я сейчас услышу от Даниса. Наверное, я бы не реагировала так остро, будь на его месте кто-то другой. Но ведь именно он, Данис Асадов, способен любой ерундой ранить меня до самой глубины души. Я сама заранее ему это позволяю.

— Господи, Софи, расслабься! Ты сейчас лопнешь от напряжения, — не выдерживает он моего щенячьего взгляда. А меня внезапно накрывает желание вцепиться в его сильные плечи и начать легонько потряхивать, чтобы слова наконец-то выпали из этого красивого, бесконечно вожделенного мною рта. — Та картина, — он делает паузу, устремив на меня внимательный взгляд, — которую я видел у тебя дома.

Напряжение в голове лопается, словно мыльный пузырь, а на смену ему приходит абсолютный вакуум. Очень интересно, но ничего не понятно. Какая картина? При чем тут она? О чем он вообще?

Вместо расспросов я лишь легонечко приподнимаю бровь в немой просьбе добавить деталей.

— Я показал картину одному человеку, и он готов ее приобрести.

Мой легкий ступор сменяется полнейшей прострацией.

Данис устало вздыхает.

— Дорого, Софи. Даже не саму картину, а права на ее изображение в интерьере своего заведения.

— Мою? — кое-как выдавливаю я. — К-картину?

Он кивает.

«Мою картину готовы купить. За деньги. Задорого. Ну нет, он что-то путает».

— А как… ты... я-я… — Я встряхиваю головой и растираю щеки ладонями. — Данис, что-то я вообще ничего не понимаю.

Его красивые губы расплываются в мягкой улыбке.

— Я ее сфотографировал. Но только в твоих интересах, — признается Данис. — Надеюсь, я не ошибся в принятом единолично решении.

Он смотрит на меня выжидающе.

Я шумно выдыхаю. Шестеренки в голове вертятся с удвоенной силой. Данис сфоткал мою работу, кому-то ее показал, и этому кому-то она настолько понравилась, что ее готовы купить?

— Но она ведь даже не дописана! — всплеснув руками, озвучиваю только что накрывшее меня осознание.

Получается, Данис ее прямо так, сырую, демонстрировал? От ужаса я широко распахиваю глаза.

«А что, если… черт, похоже, ее даже в таком виде готовы купить!».

— Это не имеет значения, — буднично пожимает плечами Данис, лениво осматривая посетителей в ресторане. — Она идеально вписывается в концепцию. Выглядит стильной, загадочной и цепляющей. То, что им требовалось. От тебя сейчас требуется только одно: решение. Готова продать права на нее и получить внушительный гонорар?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

От его спокойного тона меня буквально подбрасывает. Как вообще можно быть настолько спокойным, когда сообщаешь подобные новости?

«Это же… это же… ну это же просто отпад!».

— Дан, а-а… за сколько? — У меня бешено колотится сердце и голос подводит, к концу фразы превращаясь в писк.

Повернувшись ко мне, Дан улыбается широко и открыто.

— Узнаю дочь Глеба Павлова. За полмиллиона, Софи. — И после небольшой паузы продолжил: — Понимаю, творчество можно продать гораздо дороже, но для начала это неплохо. Согласна?

И пусть я понимаю, насколько глупо выгляжу с полными слез глазами и дергающейся нижней губой, но все равно не выдерживаю накала эмоций и с безоговорочной искренностью бросаюсь Дану на шею. Прямо сейчас мне абсолютно плевать, что мы находимся посреди отеля, и это может увидеть любой из сотрудников. Мною движет желание передать ему хотя бы частичку благодарности, которая переполняет мою душу.

— Неплохо? — Я шмыгаю носом. В моем голосе неподдельное возмущение. Как такое можно назвать «неплохо»? — Да это же… это же… Дан, ты же не представляешь! Ты просто не представляешь!

ГЛАВА 50

СОФИ

На секунду мне кажется, будто Данис слегка опешил от столь смелого выражения моей благодарности. Но все равно даже не думаю отпрянуть от него, а лишь зажмуриваюсь и сильнее прижимаюсь к нему.

Данис, скорее ради приличия, чем от истинного желания, кладет ладонь мне на спину.

— Ладно... Софи... в конце концов, я задолжал тебе подарок за день рождения.

Я судорожно вздыхаю и шепчу:

— Спасибо. — А потом, вспомнив о содержимом своего кармана, спохватываюсь: — Ой, осторожнее, мои орешки!

Смущенно опустив глаза, я отстраняюсь. Данис один из немногих, кто за пару мгновений способен ввергнуть меня в столь уязвимое состояние.

— Орешки?

— Да, — виновато киваю я, выуживая из кармана хрустящий пакетик.

— Похоже, твои орешки в полной безопасности. Идем, угощу тебя завтраком. Повод у нас сегодня точно имеется.

Мои щеки едва не лопаются от улыбки, пока я шагаю следом за Данисом к свободному столику.

Скрэмбл лососем и сыром идеален. И вообще весь завтрак идеален. И Дан напротив тоже идеален. Я бы хотела завтракать так каждый день до конца своих дней. И даже не столь важно, что будет на столе. Главное, чтобы напротив сидел именно этот мужчина и смотрел на меня вот так: с добротой, интересом и легкой ноткой иронии.

— Ты просто не представляешь, Дан! — выдыхаю я. — Я всегда мечтала превратить свое хобби в профессию. А в пятнадцать у меня случилась самая настоящая трагедия, когда мама сказала, что таланта у меня кот наплакал. Я неделю по ночам рыдала в подушку. В конечном итоге смирилась, конечно. Но ты… я же говорю, ты волшебник! Ну кто бы еще смог вот так же? — взахлеб делюсь я самым сокровенным, не отрывая от него восхищенного взгляда. — Дело ведь даже не в деньгах. Дело в том, что кому-то это понравилось! А ты мне расскажешь, что это будет за заведение? Ты не подумай, я не привередничаю, спрашиваю только из интереса. Даже если это будет столовая, я ничуточки не расстроюсь. — Я глупо смеюсь, пока Дан продолжает молчать, наблюдая за мной с теплой улыбкой. — Даже не верится… Мне столько раз приходила идея послать работы на какую-нибудь выставку, но я всегда трусила. Каждый раз! Даже несколько раз составляла заявку, но так и не решилась отправить. А здесь сразу коммерческое предложение! И за такие огромные деньги! А еще… — я на мгновение опускаю взгляд, — не знаю, может быть зря, но я вчера не хотела так… высокомерно. В кафе. Когда ты был с Ланой. Я понимаю, это меня не касается. Извини, если это было слишком… некрасиво с моей стороны.

— Мы расстались, — сообщает он.

Так просто. Без лишних слов. Без эмоций.

Я от неожиданности едва не роняю вилку.

На моей улице сегодня определенно перевернулся грузовик с подарками.

Думаю, от внимания Даниса не укрывается, что вторая новость радует меня не меньше, чем первая, хоть я и стараюсь это скрыть.

Закончив завтрак, мы отправляемся каждый на свое рабочее место. Вернее, Данис просто идет, а я буквально лечу. Такое ощущение, что за спиной выросли крылья.

«Данис! Данис Асадов, ты мой волшебник! Вот так, по щелчку пальцев взял и исполнил мечту всей моей жизни!».

Мне кажется, даже если бы я мечтала стать космонавтом, а не художником, Данис и это осуществил бы. Уже завтра я сидела бы в ракете и смотрела на планету сквозь стекла иллюминатора.

Впрочем, есть и еще одно важное открытие, которое я делаю в этот день. Просто доходит данный факт до меня немного позже.

Ну разве для «просто знакомой» пусть и хорошей, мужчина бы стал так стараться? Помогать ей, не будучи уверен в положительном результате? Разве бы стал?

Отсюда я делаю вывод, что небезразлична Асадову. И это не просто сексуальный интерес. Будь это так, Данис, без сомнений, уже давно бы со мной переспал и думать забыл.

Тут речь идет о гораздо более глубоких чувствах.

И пусть кто-то только посмеет попробовать переубедить меня в этом!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 51

ДАНИС

— Как Марина? Обследование еще не закончено? — спрашиваю у Павлова.

Даже через расстояние, по голосу слышно, насколько он подавлен. Стараюсь не забрасывать друга вопросами, но хочется как-то помочь. Только понятия не имею, как.

— Да уже. Почти, — безрадостно вздыхает он, и на душе становится тоскливо и скверно. — В общем, ничего хорошего. Осталась надежда на еще одну клинику. Мы поначалу не могли туда пробиться, но я поднял все свои связи, так что… Может, там скажут что-то новое? Иначе… химия и весь этот кошмар. Это, конечно, можно и дома все провести.

— Все будет хорошо, Глеб, — твердо произношу я, стараясь вдохнуть в приятеля хотя бы часть своей уверенности. — Ты, главное, возьми себя в руки. Марине сейчас меньше всего нужна твоя кислая мина. Давай, мужик, будь сильным. Ты — ее опора.

Слышу, как он усмехается в трубку. В этой усмешке ни капли радости. Мне как будто ножом проходят по сердцу, да так и оставляют кровоточащую рану.

Глеб для меня всегда был образцом для подражания. Сколько на его голову невзгод в бизнесе выпало — не сосчитать. Взять тех же рэкетиров, которые в девяностые пытались отжать его первый отель, а когда Глеб наотрез отказался, обстреляли машину. Он тогда две пули в спину схватил, своим телом закрывая беременную Марину.

Да и в наше время не легче. Нечистые на руку чиновники тоже не дремлют. У них, конечно, методы добиться своего в разы тоньше и изящнее, но головной боли способны доставить не меньше.

И ведь Павлов всегда стойко держался. Ни разу сопли не распустил. Все в своем железном кулаке держал. А сейчас…

— Я вот что хотел спросить, — вырывая меня из размышлений, говорит он. И, немного помявшись, задает-таки интересующий вопрос: — Как там Софа моя? Ты присматриваешь за ней?

Любое упоминание крошки Софи парализует мои легкие. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. Я и сам не заметил, когда это все началось. А теперь превратилось будто бы даже… в обыденность?

— Присматриваю.

Я невольно вспоминаю, как на днях она бросилась меня обнимать в ресторане. Своей искренностью Софи в который раз разбила в пух и прах мое скептическое отношение к женщинам и все доводы в пользу того, почему мне не стоит с ней связываться.

Она сколько угодно может быть не моей и не для меня, девушкой, на которую мне нельзя даже смотреть, но что-то внутри все равно будет подрагивать каждый раз, когда Софи прикасается ко мне. Или когда с таким неподдельным восторгом смотрит на меня. Или просто когда находится рядом.

— Присматриваю, Глеб, — повторяю я, часто моргая, чтобы сбросить наваждение от этого юного безумия. — Все… в порядке. Вы до сих пор не общаетесь?

— Да надо позвонить, — с деланым безразличием отзывается друг. — Ну, раз у нее все хорошо, тогда я спокоен.

И в который раз после возвращения в родной город я чувствую себя настоящим ублюдком и двуличным притворщиком.

Сколько можно обманывать? Себя. Софи. Глеба.

Меня к ней тянет так, что срывает крышу. Внутри ураган. Я как будто вернулся в школьные годы и не в силах контролировать гормоны . Да вообще ничего, черт побери, не в силах контролировать. И лишь остатки здравого смысла помогают не утонуть окончательно.

Я как мантру себе повторяю, что девчонка просто играется. Ну нравятся ей такие забавы. Видит ведь, что я к ней неравнодушен, вот и изворачивается, как может, чтобы добиться цели. И я уже проклял все на свете за то, что целью Софи выбрала именно меня.

Наспех попрощавшись с Павловым, я иду в санузел и споласкиваю лицо прохладной водой. Опираюсь руками на края мраморной раковины и смотрю на себя в отражении зеркала.

Сколько еще будет тянуться эта вся канитель? Сколько раз я буду пялиться по ночам в потолок, тщетно стараясь выбросить ее из головы?

И этой гребаный день с ней! В машине, а позже на пляже. Какого он так запал в душу? И с чего мое подсознание гордо именует его «идеальным», а потом находит еще сорок не менее восторженных эпитетов?

Я жутко устал.

Вся эта картина настолько отличается от моей привычной жизни, что становится тошно от собственных глупых мыслей.

Я ведь знаю. Знаю, черт побери. Вижу, что у этого ангела душа дьяволицы. Вижу, чего она хочет.

«Я так давно влюблена в тебя, Дан» — примерно в миллионный раз всплывает в памяти голос Софи.

Я скептически поджимаю губы и застегиваю рубашку. Нельзя на это вестись. Ну что мне мало клялись в любви? Да за всю жизнь столько этих баб было! Чем конкретно это признание отличается от остальных? Какого хрена именно оно занозой засело в башке и загноилось? И теперь я сгораю от желания вытащить ее и избавиться от инфекции.

Я с психом срываю с шеи галстук, который не удалось завязать. Привычно поправляю ворот рубашки и накидываю сверху пиджак. Впереди новый гребаный день. Мои нервы напряжены до предела, хоть внешне этому нет ни одного подтверждения.

Я еду в отель, точно зная, что сегодня снова увижу ее. На душе гадко и радостно одновременно. Как наркоману в завязке, который твердо решил больше ни грамма, а потом вновь пустил по венам необходимую эйфорию.

Как и наркотик, Софи незаметно стала для меня той эйфорией.

Я пропустил момент, когда это случилось.

И теперь понятия не имею, что с этим делать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 52

ДАНИС

— Данис Ренатович? — просовывает в дверь кабинета голову моя искусительница и по совместительству личный палач.

Я уже не удивляюсь обращению по имени отчеству. Не раз замечал, что на людях Софи соблюдает субординацию и старается не тыкать всех в свое особое положение дочки хозяина отеля. В большинстве случаев.

— Заходи, — говорю я, продолжая делать вид, будто занят еженедельными сводками по резервам.

Только вот столбцы в экселе расплываются перед глазами, обретая причудливые формы, а когда я улавливаю аромат Софи, цифры на экране начинают и вовсе плясать. Я с раздраженным вздохом захлопываю крышку и отодвигаю ноутбук дальше. Положив руки на стол, сцепляю их в замок и поднимаю на нее взгляд.

Сидит. Улыбается.

«А чего бы ни улыбаться, да, крошка Софи? У тебя-то, наверное, все просто прекрасно? Ты крепко спишь по ночам и не терзаешься мыслями о том, насколько ты аморальный урод, который запал на дочку друга».

— Дан, а как у тебя со временем?

От ее нежного голоса у меня плавятся предохранители. А Софи тем временем непринужденно кладет ногу на ногу, и я невольно скольжу взглядом по острым коленкам.

«Спрячь их под стол. Бога ради».

— Конкретнее, пожалуйста, Софи, — строго прошу я, поторапливая ее взглядом.

Неважно, даже если примет за грубость, лишь бы ушла поскорее. Когда она рядом, меня буквально бросает в жар.

— Я просто… — несмело бормочет она, доставая какую-то папочку и вынимая оттуда бумажки. — Просто понимаешь, у меня есть идея, но Анжела, боюсь, не оценит. Да и не хочу, чтобы она решила, будет я какая-то выскочка. А помочь папиному отелю хочу. Вот и не знала, к кому с этим идти.

— Давай сюда свою идею. — Я требовательно протягиваю руку.

— А, да, сейчас! Я тебе все объясню!

Светлые глазки вспыхивают азартом и уже привычным восторгом. Еще один вид зависимости. Сам того не замечая, я стараюсь быть в ее глазах героем, чтобы она так посмотрела на меня еще хотя бы разок.

— Вот тут.

Софи вскакивает на ноги и тут же проскальзывает в узкое пространство между моим столом и стеной. Встает рядом, дав мне лишь мгновение, чтобы оценить ее вид.

Я растираю шею руками. Такое ощущение, будто на нее уже набросили петлю и медленно тянут. Основательно так.

Обычно крошка одевается согласно дресс-коду и достаточно прилично. Но сегодня… Строгая юбка слишком короткая, позволяет увидеть не только коленки, но и часть бедер. Белая хлопковая рубашка расстегнута непозволительно глубоко. Ну и попробуйте меня теперь переубедить, что она никого не пытается соблазнить. Я поджимаю губы и безэмоционально выслушиваю предложение Софи. В процессе она указывает пальчиком на какие-то графики и цифры. А когда склоняется ниже и прикасается грудью к моему плечу, я лишь сильнее сжимаю челюсть.

— Вот, посмотри, какие у Резанова в отеле результаты после подобной рекламы, — поет мне в уши, пока я, как умалишенный, вдыхаю ее тонкий дурманящий аромат.

Но все же мне удается из последних сил сконцентрироваться на презентации.

— Софи, извини, это не эффективно, — скептически качаю головой. — Я просмотрел отчеты Глеба с прошлого открытия. Судя по графику, реклама от блогеров дала почти нулевой результат. Так что…

— Нет, об этом я в курсе! — горячо перебивает Софи. — Но я предлагаю тебе другой вариант. Это нативка. И ее слишком сильно недооценивают. Люди повально скупают то, что мелькает на фотках у знаменитостей, даже если бренд до этого был не раскручен. Есть большая разница между просто позвать популярного человека, который расскажет что-то вроде: «Здесь хорошо, приезжайте», или если наш отель просто мелькнет в его фото и сторис. Без призывов. Ты понимаешь? Удачные ракурсы, локации, фотки звезд. Потребители устали от рекламы. Они так этим пресыщены, что уже не обращают внимания. Нам нужен другой подход. Пусть они думают, что им ничего не продали. Что они сами это заметили и захотели купить. И этот сработает, я обещаю! Давай просто попробуем? Там и затраты гораздо ниже.

— А почему затраты ниже? —поворачиваюсь к ней и удивленно поднимаю брови.

Факт, что Софи в столь юном возрасте глубоко разбирается в подобных нюансах, вызывает у меня уважение.

— М-м-м, понимаешь, — подбирая слова, она задумчиво закусывает губу, —принято считать, что когда публичные люди рекламируют что-то напрямую, они берут на себя ответственность за этот продукт или услугу. То есть у них резко возрастают репутационные риски. А когда реклама не прямая, то с них как бы и взятки гладки. Понял? Некоторые могут согласиться даже просто за бесплатное пребывание в отеле. Им ведь не понадобится придумывать сценарий или писать отзывы. По факту, для них это минимальные трудозатраты, — взахлеб объясняет она.

Я киваю, а Софи расплывается в блаженной улыбке и с придыханием интересуется:

— Попробуем, да?

— Ну, давай попробуем, — соглашаюсь я и тут же слышу ее радостный писк.

Девчонка даже не думает сдерживаться, принимаясь чуть ли не подпрыгивать на месте. А потом налетает на меня ураганом и вновь обнимает. Похоже, в прошлый раз ей это слишком понравилось.

Я же ничего не могу с собой поделать. В такие моменты у меня буквально деревенеет тело. Похоже, включается защитный механизм. Что-то вроде «не шевелись, иначе фурия сожрет тебя заживо».

А ведь эта сожрет.

— Софи, не делай так больше. — Я вкладываю в голос всю строгость, на которую только способен в данный момент.

Снимаю с себя ее руки, поднимаюсь с кресла и смотрю ей в глаза. Прекрасно поняв мой посыл, она смущенно втягивает голову в плечи.

— Мы договорились? — спрашиваю как у ребенка.

Она часто-часто кивает.

— Хорошо. Извини, я просто подумала… — виновато бормочет она, старательно избегая зрительного контакта. — Извини. Я поняла. Больше не повторится.

«Не делай так больше. Иначе я не сдержусь и трахну тебя прямо в кабинете твоего горячо любимого папочки. На его рабочем, черт его дери, столе».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вслух я этого, конечно же, не говорю. Просто провожаю взглядом ее напряженную спину, пока Софи выбегает из кабинета.

ГЛАВА 53

СОФИ

— Ты мне обещаешь? Клянись, — требую я, исподлобья глядя на Улю.

Нетерпеливо ерзаю на стуле, сидя в кафе. Рабочий день был напряженным, но продуктивным, и мы решили выбраться на пару бокалов красного, чтобы подлечить нервишки.

— Боже, да обещаю, — закатывает она глаза. — Давай, говори уже, иначе лопнешь, блин.

Я хихикаю как глупая школьница.

Мне и вправду нужно хоть с кем-нибудь поделиться. Я вообще-то планировала рассказать это Марте, но ни она, ни Нина не появляются уже больше недели. И Нине я вновь не сумела дозвониться.

А Улька вот она, всегда рядом. Мы с ней каждый день болтаем. Кажется, более открытого и светлого человека я еще не встречала. Даже всерьез начинаю задумываться, чтобы считать ее настоящей подругой.

— В общем… — Я торжественно кладу руки на стол и вновь замираю, не в силах совладать с волнением. Делаю еще один большой глоток пряного вина из бокала. — Нет, я не могу. Это мой самый-самый большой и самый грязный секрет.

Уля скептически изгибает бровь, наверняка уже представляя нечто невероятное.

— Данис, — произношу я, и получается что-то среднее между хрипом и писком.

Тем временем я внимательно наблюдаю за Улей, желая увидеть ее реакцию.

Она сначала немеет, а после широко распахивает глаза и шокированно выдыхает:

— Тиран Ренатович?

Я со смехом киваю, и Уле требуется несколько секунд, чтобы вновь обрести дар речи. А затем она засыпает меня вполне резонными вопросами:

— Подожди, а твой отец? Он вообще в курсе? Разве они не друзья? Так! Стоп! Вы спите? Так для этого он тебя тогда вызывал с утра пораньше?

Я, не сдерживаясь, хохочу.

— Нет, конечно, не спим. Но мы… — я опускаю глаза и смущенно пожимаю плечами, — мы целовались. Один раз. Нет, даже два. Но первый, он вроде как не считается. В общем, целовались. По-настоящему. И даже чуть сексом не занялись, но… кое-что пошло не так.

Уля в шоке качает головой. Не сводя с меня взгляда, отхлебывает вино.

— Ну ты… а такая скромница с виду. — Она играет бровями.

Следующие пару часов мы обсуждаем исключительно Даниса. Даниса и меня. Меня и Даниса. Даниса, Лану-Ханну Монтану и меня. Изучаем Даниса со всех поз и ракурсов. И я этим искренне упиваюсь. Я столько лет питала к нему нежные чувства и не имела возможности поделиться хоть с кем-нибудь. Да меня же буквально распирало! И сейчас, наконец, происходит взрыв. Я почему-то уверена, что Уля могила, поэтому остаюсь довольно спокойной по этому поводу. Говорю все, как есть, не утаивая даже самых деликатных деталей.

Внимая моим откровениям, Уля задумчиво таращится в пустоту, а после пары бокалов вина, будучи слегка поддатой, смотрит мудро и немного загадочно.

— Ну, слушай, по-моему, тебе надо действовать. Нет, ты поставь себя на его место. Он ведь наверняка считает себя извращенцем из-за того, что на тебя запал. Жди теперь, пока он со своей совестью договорится. А так, — она томительно взмахивает рукой, — он как бы и не при делах будет. Ну, согласись, если инициатива будет исходить от тебя, ему сто процентов будет легче договориться с собой.

Я подпираю подборок рукой и пьяненько покачиваю ногой.

— Я-я… я его поцеловала тогда первая… и он ведь ответил. Да ка-а-ак! — Я мечтательно закатываю глаза. — А потом еще обняла его. На днях, в ресторане. И сегодня попыталась обнять, но он меня оттолкнул. — Я уныло вешаю голову и чувствую, как начинает щипать в носу.

— Пф, нашла, чем брать мужика! — фыркает Уля. — Обнимашками! Это тебе не наши сопливые сокурсники, его таким уже не проймешь. — Она выставляет указательный палец. — Там салатиком не наешься, мясо надо, Соф. Мясо. Дай ему мясо, и все у вас будет.

Она обнадеживающе подмигивает мне одним пьяным глазом, а я растекаюсь в такой же пьяной улыбке.

Тяжело будет дать ему «мясо», когда я до своих восемнадцати дожила «вегетарианкой», а то самое «мясо» только на роликах в интернете и видела.

Но…

— Я попробую!

Мы весело чокаемся, смеясь, словно задумали какую-то шалость. И на душе вдруг становится легко и приятно.

Хорошо, что я поделилась с Улей. Чувства обрели словесную оболочку, и наша с Даном история вдруг стала настолько… реальной, что это даже чуточку меня пугает.

Однако бояться я сегодня не в настроении, поэтому хищно обдумываю свою стратегию. У меня все получится. В словах Ули и в самом деле есть смысл. Я ни разу даже не подумала поставить себя на его место и попробовать понять, что Дан испытывает. Зато сейчас все настолько ясно, что даже осадок от того, как грубо он меня осек в кабинете, почти исчезает.

Уля довольно потирает ладошки.

— Ты же мне расскажешь все, да? Потом? Когда у вас все произойдет?

Я поджимаю губы, чтобы не растечься в совсем уж глупой улыбке.

У меня внутри все сжимается каждый раз, как я представляю, как у нас с Даном «все происходит».

— Но не в подробностях, — говорю я, защищаясь от нее папкой с меню. — Умоляю!

— Не-ет! — фальшиво возмущается Уля. — Я что, бесплатно тут что ли советы тебе раздаю? В подробностях! И желательно самых грязных!

По приезду домой я выбираю из гардероба самое откровенное платье в деловом стиле, которое только удается найти и, приготовив на завтра, заботливо вешаю его на плечики. А после с блаженной улыбкой ложусь спать.

А вдруг… вдруг у нас «все произойдет» уже завтра? Что будет потом?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 54

СОФИ

Следующий день дарит мне шанс воплотить в жизнь план по соблазнению суперначальника. А заодно и продемонстрировать идеально сидящее платье.

Не зря я учила в универе маркетинг. Какую обертку выбрать, чтобы продать даже самому искушенному потребителю, знаю отменно. И моя сегодняшняя обертка тому подтверждение.

Когда Данис заходит в наш с Анжелой кабинет, то на миг каменеет. От моего внимания не укрывается то, как он совершенно растерянным взглядом скользит по моим стройным ногам на тонкой шпильке к подолу.

Да, платье коротковато, но офисный дресс-код не нарушает. Из плотной ткани, с золотистой молнией от низа до шеи, оно облегает каждый изгиб моего тела. А молнию я предусмотрительно расстегнула с утра, чтобы продемонстрировать декольте, да так и забыла застегнуть.

И вот сейчас я отбрасываю волосы назад, вспомнив, как это делала Нина.

— Данис Ренатович, доброе утро! У вас какой-то вопрос? — Анжела вскакивает со своего рабочего места и принимается его обхаживать. — У нас уже с самого утра кипит работа.

Дан с трудом отводит от меня голодные глаза, расслабляет идеально повязанный галстук и с отсутствующим видом смотрит на Анжелу.

— У меня вопрос к Софии Глебовне, — отвечает он и, вновь обернувшись ко мне, негромко заканчивает: — Жду в коридоре.

Анжела скользит по мне не слишком довольным взглядом, но ничего не говорит.

С ней отношения у нас не сложились. Отчасти я ее понимаю. Неприятно иметь в подчинении дочь начальника. Она лишена возможности как следует разгуляться на своей начальственной должности. Ни тебе поругаться. Ни оторваться на мне, когда нет настроения.

Я поправляю платье и вслед за Данисом выскальзываю в коридор.

— Что-то случилось? — взбудораженно спрашиваю.

Он смотрит в сторону, явно стараясь, чтобы в поле зрения не попали ни я, ни мое платье.

— Едем. Нам нужно подписать договор на продажу прав на твою работу. Не передумала? — Голос Даниса звучит буднично, а тело, наоборот, как-то излишне напряжено.

— Нет! — Я счастливо качаю головой. — Я сейчас, только сумочку захвачу!

***

По дороге Дан рассказывает мне, что картину хочет купить владелец «М28». Я видела его пару раз и знаю фамилию, но не больше. А еще Данис делится, что моя работа ляжет в концепцию интерьера нового клуба, который будет гораздо масштабнее и популярнее первого. Данный факт меня так будоражит, что становится трудно усидеть. Я то и дело ерзаю, поглядываю на Даниса и задаю ему вопрос за вопросом.

Он же сегодня сосредоточен как никогда. Смотрит исключительно на дорогу. Лицо серьезное и хмурое.

— Но это ведь уже его окончательное решение? — мучаю я его тупыми вопросами. — Не случится такого, что он возьмет и передумает? А как мне себя с ним вести? Что говорить?

— Не передумает, — успокаивает Данис. — Но советую перестать выглядеть так, будто хочешь продать картину больше всего на свете. Самиров человек алчный. И жадный к тому же. Ему нужно показать, что кроме него у тебя хватает желающих купить эту картину. Вот так себя и веди.

Я всплескиваю руками, возмущаясь собственной глупости. Это же база! Основа основ!

Дан в это время бросает случайный взгляд на мои оголенные ноги. Платье от ерзания слишком сильно задралось и теперь из-под подола виднеется кружевной край чулок.

Я замираю.

Дан тяжело вздыхает и отводит глаза.

Слава богу, в этот момент мы подъезжаем.

А несколько минут спустя я уже любуюсь на роскошное помещение, в котором совсем скоро будет красоваться множество копий моей картины. Я представляю это так живо, что даже решаюсь предложить Самирову пару удачных вариантов в дизайне. Мы обговариваем концепцию и фронт работ.

— А как скоро вы планируете все здесь закончить? — интересуюсь я деловым тоном.

Надо заметить, что Данис в диалоге практически не участвует, позволив мне почувствовать себя достаточно взрослой и самой вести деловые переговоры. И я безмерно ему благодарна за такую тактичность.

— На самом деле времени нужно минимум. Недели две. Дизайнеры уже ждут распоряжений, чтобы приступить к работам. Если хочешь, можешь участвовать. Или просто приезжать, чтобы проконтролировать процесс.

Я сдержанно улыбаюсь, пока внутри все ликует и рвется на части от радости. Не могу поверить, что взрослый мужчина, который сидит напротив, разговаривает со мной как с равной. Смотрит с уважением. Более того, готов за огромные деньги приобрести мою работу.

Конечно, я не раз видела полмиллиона, привыкла к таким суммам, а однажды даже за один поход в бутик в Милане потратила в десять раз больше. Только вот это же будут мои полмиллиона. Мои собственные! Я их сама заработала! Своими руками! А это ощущается совсем по-другому.

Я вношу в договор сведения о своем новом счете и, подписав его, мы с Самировым обмениваемся легкими рукопожатиями. Теперь дело за малым. Мне предстоит доработать картину и, возможно, набросать еще несколько ее видоизмененных эскизов для дизайнеров, чтобы они могли использовать это в интерьере нового клуба.

— «Небеса», — мечтательно протягиваю я, когда мы с Данисом едем назад. Выглянув из окна, наблюдаю, как по голубому небу плывут пушистые облака. — Звучит-то как хорошо!

Я уже представляю, как приду в клуб с друзьями и с гордостью продемонстрирую то, что раньше упорно прятала от чужих глаз.

Эх, мама. А ты, оказывается, не всегда бываешь права.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 55

СОФИ

— Неужели ты даже не отметишь со мной такое событие? — игриво произношу я, позволив себе даже взять Дана за руку. Глядя на этот жест, он скептически изгибает бровь. — Эй, волшебник, ты изменил мою жизнь! Сотворил настоящее чудо! И теперь отказываешься от бокала шампанского? — Я счастливо смеюсь.

Он закатывает глаза, но улыбается, и наконец-то соглашается.

Мы тормозим возле ресторанчика неподалеку от отеля, занимаем лучшие столики, заказываем устрицы и «Дом Периньон».

Кисло-сладкий напиток щекочет полость рта пузырьками и тут же отзывается в голове легким туманом.

— А мне тут нравится! — весело пожимаю я плечами, осматриваясь по сторонам. — Красивое заведение. Странно, что я раньше здесь не была.

Дан лишь кивает в своей привычной манере, а я продолжаю изучать интерьер. Он и в самом деле удачный. Современный и стильный. Много стекла и светлых оттенков. Каменные колонны отделаны зеркалами, что дает больше пространства и воздуха.

Я прохожусь ладонью по стеклянной столешнице и бросаю взгляд на свои ноги под столом. От наплыва эмоций у меня подрагивают коленки.

От моего внимания не укрывается, что Дан тоже на них смотрит.

— Спасибо тебе, — шепчу я, внезапно ощущая этот момент слишком интимным, — за все.

Подняв взгляд, он внимательно исследует меня бездонными изумрудами глаз. Задумчиво склоняет голову набок, и я понимаю, что надо разрядить обстановку.

— Ты слишком серьезен в последнее время. Знаешь, какое прозвище дали тебе на работе?

И у меня получается. От неожиданности Дан вскидывает темные красивые брови.

— Та-ак, — с улыбкой протягивает он, — а с этого места поподробнее.

— Тиран Ренатович.

— Я не тиран, — фыркает Данис.

— Ты себя видел со стороны? Иногда так посмотришь, что мороз по коже.

— Я просто в меру строгий руководитель, — заявляет он с напускной гордостью.

Это выглядит до безумия комично.

— Твоя мера иногда чуть-чуть переходит грань. — Я шутливо показываю большим и указательным пальцем слишком несерьезное расстояние.

— Тебе по душе размеры поменьше?

«О-о-о… он флиртует? Да еще как откровенно! Ну вот может же, когда хочет».

Наш разговор обретает ту же непринужденность, как и в тот идеальный день, и мне это очень нравится!

— Нет, для меня ты идеальный, — качаю я головой. Долго и пристально смотрю на него и добавляю: — Идеальный руководитель.

Дан замолкает, явно расценив мои слова так, как я и имела в виду. Он хватает стакан воды и делает глоток. А после смотрит в сторону и о чем-то размышляет.

Я больше не лезу к нему с разговорами. Даю своему признанию возможность отпечататься в его голове.

К отелю мы тоже едем в молчании. Однако тишина в салоне меня не напрягает. Мне даже приятно.

Дан вежливо открывает мне дверь и помогает покинуть авто. В мраморном холле мы расходимся в разные стороны.

А за стойкой уже поджидает сияющая мордашка Ули. Она таращится на меня во все глаза, явно сгорая от любопытства, и жаждет мельчайших подробностей.

Остановившись возле нее, я загадочно улыбаюсь.

— Матвей, подмени! — требует она у напарника.

А после сбрасывает ярко-бордовый жилет униформы, хватает меня под локоток и уводит к диванчикам для посетителей.

— Ну-у? — Уля буквально пожирает меня глазами. — Ну не тяни! Вы что, обедали вместе? Он позвал? Выглядишь сегодня отпад!

От нетерпения она даже хлопает себя по коленям. И пусть мои щеки краснеют от смущения, я все равно счастлива, что у нашей с Даном истории есть хоть один человек, который за нее так болеет.

— Нет, Уль, мы ездили на деловую встречу, — с улыбкой отвечаю я.

Уля возмущенно надувает щеки.

— А чего тогда от тебя шампанским за километр тащит, раз на деловую?

Мы тихо смеемся, чтобы не привлекать внимание гостей в холле.

— А потом заехали в ресторанчик.

Уля расплывается в самодовольной улыбке.

— Он волшебник, Уль. Ты даже не представляешь, что он для меня сделал! А еще… я его люблю. По-настоящему. Не образ в голове. Не какого-то выдуманного Даниса Асадова, который живет от меня за несколько тысяч километров. Я люблю его вот такого, настоящего, живого. И впервые в жизни ощущаю, что я на правильном пути.

Улька внимательно слушает. И мои признания. И рассказы о том, как в пятнадцать мама на корню обрубила мою мечту, поселив в голове страх неудачи. И о том, как Данис по щелчку пальцев развеял этот страх. Я даже про отца ей рассказываю, а еще о том, что на выходных переезжаю в другую квартиру. В ту, которую сниму сама. На собственные деньги. И жить буду без вечно давящих обязательств над головой.

— Я так за тебя ра-а-ада, — с умилением протягивает она и обнимает меня за плечи. — Хочешь, помогу с переездом? А квартиру ты уже выбрала? Может, после работы вместе пройдемся по сайтам и посмотрим подходящие варианты?

— Я выбрала, — говорю я, положив голову ей на макушку. Наблюдаю, как по отелю туда-сюда снуют люди, куда-то торопятся. А у меня на душе тишь да гладь. Может, от бокала шампанского, а может, так опьяняет вера в светлое будущее. — Но я не откажусь от твоей помощи в сборе вещей. А квартира-а-а, — с блаженным видом произношу я, — не такая большая, как моя прошлая. Но уютная. Светлая. И мне там сразу понравилось.

В новый дом. И в новую жизнь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 56

СОФИ

О да.

Я слишком долго ждала этого дня.

За плечами переезд, пара рабочих обедов с Данисом, еще неделя пребывания родителей за границей и полмиллиона в кармане (моих собственных, прошу заметить!). А еще зарождение отношений. К слову, пока дружеских, но и это меня радует. Мы с Улей день ото дня находим массу общих тем, хотя, казалось бы, совершенно разные люди.

Я останавливаю водителя такси возле въезда на территорию отеля. Делаю два частых вдоха, чтобы успокоить сердцебиение. Мне так волнительно! Покидаю авто и по каменной дорожке направляюсь к центру событий.

На улице ночь почти. Небо затянуто темными тучами, через которые просвечивает половинка луны. Холодный ветерок обдувает спину в открытом вечернем платье, развевает мне волосы.

Меня бьет дрожь. У меня такое предчувствие, что сегодня что-то случится.

На площадке возле центрального входа толпится народ. Среди приглашенных много важных персон. И пусть отель уже несколько недель как работает, но его официальное открытие назначено на сегодняшний вечер. Уверена, торжество выйдет шикарным.

Как иначе, если там будет Данис? Я ой как хочу побыть с ним в нерабочей обстановке. Потому что даже на совместных обедах мы обсуждаем исключительно дела. Любую личную тему он теперь пресекает еще в зародыше. Меня это удручает, но сегодня я намереваюсь исправить это досадное недоразумение.

Фасад отеля, украшенный желтыми огоньками, выглядит просто волшебно. Кроме того, источником света служат теплые фонари и подсветка фонтанов.

Гости явно на кураже. Отовсюду слышатся шумные разговоры и смех. Играет легкая музыка.

На миг где-то в районе солнечного сплетения неприятно сводит и тянет.

Я вспоминаю отца и искренне сожалею, что его здесь сейчас нет. Ведь отель — целиком и полностью его детище. Он в течение стольких месяцев планировал каждую деталь. И даже это торжество организовал самостоятельно.

По поводу их отсутствия меня все сильнее начинают терзать подозрения. Может, у них с мамой все плохо настолько, что это последний шанс склеить брак? Я знаю, что если бы дело дошло до развода, родители нам с Пашкой сообщили бы об этом в первую очередь. Однако других причин, почему отец внезапно бросил столь важный проект, я просто не нахожу.

Насильно себя заставляю переключить мысли на что-то хорошее. В конце концов, сейчас не время для грустных мыслей.

Я нахожу глазами Асадова, и на мгновение он представляется мне волшебным принцем из сказки. И хоть для меня он всегда был таким, но сегодня это ощущается особенно явственно. Я прячу улыбку, исподтишка наблюдая за ним.

Дан стоит на самом верху ступеней. На нем сегодня строгий темно-синий костюм с иголочки. В кармане пиджака белоснежный платок, а рубашка элегантно расстегнута на две верхних пуговицы. Сейчас он, в отличие от обычных рабочих дней, гладко выбрит. Это делает Даниса еще на пару лет моложе, и теперь на свой возраст он уж точно не выглядит. Хотя держится так, будто старше и мудрее всех здесь собравшихся. Может, это действительно так?

С бокалом шампанского в руке Асадов общается с одним из гостей. А когда делает пару глотков, я почему-то вспоминаю, как он появился на моем дне рождения.

Тогда Данис не знал, что это лучший подарок, который он только мог сделать. Впрочем, он и сейчас не знает. Но, по-моему, в глубине души все же догадывается.

Я поправляю укладку, удобнее перехватываю клатч и, гордо выпрямив спину, направляюсь к нему.

По пути слышу, как рядом кто-то прочищает горло и хорошо знакомый голос окликает меня:

— Соня!

Еще не успев обернуться, я уже знаю, что настроение будет испорчено.

Андрей стоит в паре метров от меня. Чуть поодаль я замечаю и его отца.

Ну конечно. Как я могла не подумать? Такому важному человеку наверняка одному из первых выслали приглашение. А Андрей часто сопровождает отца на деловых встречах и вечерних мероприятиях.

Внутри вмиг появляется какое-то зудящее чувство, и я даю себе слово, что этот вечер ничего не испортит. А еще что мы с Данисом сегодня обязательно сделаем шаг навстречу друг другу.

Что-то должно случиться. Я это чувствую.

Но, черт побери, Андрей сейчас тут совершенно не к месту! Наше расставание еще слишком живо в памяти. Еще слишком остры впечатления от того разговора. А на его лице я отчетливо вижу незажившую обиду.

Только вот отступать и прятаться после того, как он меня видел, глупо. Поэтому я лишь вздыхаю, забыв спрятать разочарование, выдавливаю неестественную улыбку и тихо здороваюсь.

— Ты здесь с отцом? — вежливо интересуюсь, пока Андрей не спускает с меня глаз.

Нет, он не злится. Такое ощущение, что и в самом деле скучал. А еще смотрит на меня коршуном, который наконец-то обнаружил добычу. Меня такой взгляд заставляет поежиться.

— Да, — отмирает он и кивает себе за плечо. — Отец, как обычно, даже на вечеринках ведет деловые переговоры. А я тут болтаюсь как дерьмо в проруби.

Мы неловко смеемся. Мимо проходит официант, и Андрей, остановив его, вручает мне узкий бокал с шампанским. Я благодарю его. Немного расслабиться и правда не помешает.

— Я слышал, ты теперь здесь работаешь? — спрашивает Измайлов, внимательно глядя на меня.

— Да-а. — Я обвожу рукой здание, как будто собираюсь провести презентацию. — Младшим менеджером в рекламном отделе. Я ведь говорила тебе, еще когда мы были…

«Вместе» я насильно проглатываю, но это не спасает от неловкости.

По лицу Андрея идут темные пятна.

— Думаешь, я не помню, Сонь?

— Нет-нет, я не то имела в виду. Просто…

— Мой отец отменил выгодную сделку с твоим. Ты в курсе? — неожиданно меняет он тему и тут же берет меня под локоть, предлагая продолжить беседу за неспешной прогулкой.

Выставить себя истеричкой перед гостями у меня нет никакого желания, а потому руку я не отдергиваю и претензий за посягательство не предъявляю. Просто неспешно иду рядом. Скорее всего, Андрей именно на это и рассчитывал, хватая меня при посторонних.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Да, про сделку в курсе, — вздыхаю я.

И тут встречаюсь глазами с Асадовым, мимо которого мы как раз проходим. Брошенный на нас темный непроницаемый взгляд не предвещает ничего хорошего. Да, я понимаю, как выглядит со стороны наша прогулка, но Данис ведь не дурак. Вряд ли из одной увиденной сцены он сделает вывод, что мы с Андреем снова вместе.

ГЛАВА 57

СОФИ

— А ведь этого можно было бы избежать, — продолжает Андрей сокрушаться по поводу рухнувшего партнерства наших родителей.

Меня, если честно, эта тема волнует уже не так остро. В данный момент я вообще мысленно прикидываю, как безопаснее свернуть беседу. Даже несмотря на чувство вины за наше расставание, которое до сих пор железными клешнями сжимает мое горло.

— Да, наверное, — задумчиво отзываюсь я, слегка озябнув, когда мы подходим к фонтанам. От влажности здесь слишком холодно.

Андрей не оставляет без внимания мое состояние и набрасывает на мои плечи пиджак. Когда я пытаюсь отказаться, настаивает, а после и вовсе напрашивается на экскурсию по отелю.

Делать нечего, придется немного побыть для него гидом. Раз уж я наши отношения не сохранила, то может, хоть приятельское общение не потеряю?

— Спорим, тебе даже нравится тут? Ты ведь такая зубрилка. Наверное, всех поучаешь, как и что нужно делать, — поддразнивает Андрей, когда я показываю ему свой кабинет и сообщаю, что работаю тут вместе с Анжелой, моей начальницей.

Я пожимаю плечами, не реагируя на немного язвительный выпад. Его желание побольнее меня задеть вполне объяснимо, учитывая нашу ситуацию. При расставании изрядно пострадало самолюбие Измайлова, и теперь он старается его хоть немного потешить.

— Слышал, твоего отца вообще нет в стране? Он что, реально бросил отель в такой момент и уехал?

Мы прогуливаемся по пятому этажу, потому что все остальные уже обошли, но здесь, кроме закрытого в данный момент кафе для гостей, больше ничего нет. Далее я веду его на просторный открытый балкон.

— Если уехал, значит, так было нужно.

С этой стороны здания открывается прекрасный вид на весь город. Его ночные огни завораживают. Наблюдая, как внизу по дороге куда-то спешат машины, я чувствую на себе взгляд Андрея, но стараюсь абстрагироваться. Тогда он делает шаг, и его рука становится все ближе ко мне. У меня срабатывают инстинкты, и я отстраняюсь.

Андрей недобро усмехается. Даже я бы сказала, со злостью.

— Ч-что ты…

— Да не шугайся, — высокомерно бросает он. Достает сигареты и зажигалку из кармана своего пиджака и поправляет его на мне, как будто говоря: «Вот видишь, не случилось ничего страшного».

Я тяжело сглатываю, сверля его взглядом.

— Ну что, Соня, уже и потрогать тебя нельзя, да? — буквально выплевывает Андрей, подкурив сигарету.

Я оставляю вопрос без ответа. Между нами гремучая смесь из неловкости, его злости и обиды. Зря я вообще согласилась на эту прогулку и общение с ним. Слишком мало времени прошло для дружеских разговоров.

— Ты начал курить? — Собственный голос кажется мне серым и безжизненным.

— Начнешь тут, — ворчит он и затягивается сильнее.

Андрей обводит взглядом мое лицо, затем шею и опускается на открытые ключицы. Мне становится не по себе.

— Нам, наверное, лучше вернуться. Тебя отец не потеряет?

— Так сильно хочешь сбежать? — хмыкает он. — Есть к кому, Соф?

Я осуждающе смотрю на него и прошу:

— Андрей, давай не будем начинать.

— Так мы еще не закончили.

— Все мы закончили. И мне не нравится твой тон. Я, пожалуй, пойду.

Я аккуратно снимаю пиджак и протягиваю его Андрею, но тот не берет. Тогда я оглядываюсь по сторонам и вешаю пиджак на перила балкона.

Андрей внимательно наблюдает за моими действиями. Давит взглядом и вообще своим присутствием.

— Ну правда, Соня, чего тебе не хватало?

Я стараюсь повыше подтянуть платье, чтобы декольте не смотрелось так откровенно. Казавшийся до этого хорошим вариант с открытыми ключицами и плечами теперь вызывает лишь дискомфорт.

— Всего мне хватало, Андрей. — Я дышу глубоко, но как-то надрывно. — Давай прекратим этот разговор. Ты же сюда не выяснять со мной отношения пришел, правда?

— Откуда ты знаешь? — не таясь, усмехается он.

Докуривает сигарету и тушит окурок о каменную стену. Мне это совершенно не нравится, поскольку к отелю я отношусь как к собственному дому. Однако прямо сейчас решаю промолчать.

— Может, я именно для этого здесь. Чтобы тебя увидеть. Поговорить. Наконец-то выяснить все. От тебя же хрен дождешься.

Из клатча доносится мелодия вызова. Неловко открыв и чуть не рассыпав все содержимое, я вижу на дисплее номер Нины и раздосадованно прикрываю глаза. Мы обязательно поговорим. Только чуть позже. Я сбрасываю звонок и, еще не успев убрать телефон, вижу от нее входящее сообщение.

Нина:

Черт, ты хотя бы Марте можешь набрать? Ей сейчас нужна поддержка, черт побери! О совести вспомни!

Я хмурюсь, абсолютно не понимая, что происходит и почему Нина вдруг решила на меня наехать. И причем здесь вообще Марта.

— Мне надо позвонить, — говорю я, порываясь уйти.

— Ты не ответила.

Я поджимаю губы, чтобы откровенно не нагрубить.

— Чего от меня хрен дождешься? Чего ты ждал?

— Да хотя бы звонка, Сонь. Тупо позвонить тебе впадлу? Обломилась бы что ли? Как ты, Андрей? Все ли в порядке? Нет уж, фиг тебе. Это же Соня, она первая не звонит. И не пишет. Наша золотая, мать ее, девочка, — буквально выплевывает Андрей, глядя на меня с отвращением. — Ты вообще в курсе, что происходит? У меня? У твоего брата? У Марты! Ты хоть знаешь, что у нее мать умерла? Уже несколько недель прошло! Соня, ты настолько занята собой, что не видишь ничего вокруг!

Резко отшатнувшись, я едва удерживаюсь на ногах.

— Ч-что… что ты несешь?

Он криво усмехается и с чувством глубокого триумфа констатирует:

— Ты даже не знала.

Я поднимаю ладони в защитном жесте. Это какая-то шутка? Розыгрыш? С него станется, чтобы надавить на мое чувство вины.

Только вот сообщение Нины... и то, что сказал Андрей...

— Я-я… мне надо позвонить, — отрешенно повторяю я.

Уже почти разворачиваюсь, чтобы уйти, но тут Андрей хватает меня за руку и с такой силой сжимает запястье, что я практически теряю дар речи.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ошеломленно смотрю на него и тихо, но твердо произношу:

— Отпусти.

— А если не отпущу, то что?

ГЛАВА 58

СОФИ

— Андрей, отпусти, — настойчиво повторяю я, тоном давая понять, что мне сейчас совсем не до шуток.

— Ответишь, отпущу.

Похоже, мой испуг его забавляет. Андрей дергает руку, отчего мое тело, словно манекен, впечатывается в стену.

— Ты что творишь? — возмущаюсь я и упираю в его грудь свободную руку.

Андрей выше и мощнее в два раза. И пока он прижимает меня телом к стене, о том, чтобы вырваться, не может быть и речи. Остается рассчитывать лишь на его адекватность. Только вот в глазах Измайлова я сейчас вижу совершенно другое.

— На что тебе нужно ответить? — шиплю я на него с бешенством и бессилием одновременно.

А он остается спокойным, и это еще сильнее выводит меня.

Мы стоим настолько близко друг к другу, что я чувствую, как под тканью белой рубашки мерно стучит его сердце. Сейчас Андрей воспринимается как чужой. И мне сложно поверить, что когда-то я по собственной воле обнимала и целовала этого человека. Сейчас это не мой Андрей, а совершенно посторонний для меня человек. Человек, которого я абсолютно не знаю.

— Что тебе не хва-та-ло, Сонечка, — по слогам повторяет он.

— Да всего хватало. Всего! Просто мы не подходим друг другу, пойми. Не люблю я тебя! Что теперь? — откровенно взрываюсь я, потому что такого хамского поведения с его стороны совершенно не ожидала. Оно меня застигло врасплох.

— Да? — с угрозой в голосе протягивает Андрей и кладет руку мне на бедро.

Воздух встает в горле комом. Я распахиваю глаза, не в силах поверить в происходящее, и еле слышно сиплю:

— Что ты делаешь?

— Проверяю.

— Что проверяешь?

— Теорию, Сонечка.

«Батюшки, у него точно крыша поехала. Какие теории? Что он собрался проверять? А главное, каким таким методом, если для этого меня потребовалось лапать?».

— Андрей, отпусти. Я серьезно.

Однако вместо выполнения просьбы он сильнее толкает меня своим телом и окончательно вдавливает в холодный камень стены.

— Тс-с-с, Сонечка, помолчи хоть сегодня.

— Ты свихнулся?! — начинаю кричать я. — Отпусти, говорю!

Это приводит лишь к тому, что его ладонь ложится на мой рот.

Наверное, что-то в этой ситуации можно было бы предпринять. Как-то выпутаться. Или просто ее избежать. Однако я нахожусь в таком замешательстве, что у меня наступает ступор. Я словно со стороны наблюдаю за тем, как рука Андрея поднимается по моему бедру вверх и подцепляет край и без того короткого платья. Я голой кожей ощущаю его пальцы.

— Я все думал и думал, — продолжает он так спокойно, как будто мы и правда ведем светскую беседу. Только глаз от меня не отводит. И не зря я с самого начала обратила внимание, что Андрей смотрит на меня как коршун на добычу. — Надо было тебя просто трахнуть хорошенечко и всю хрень из твоей светлой головушки выбить. Вот и все, — улыбается он.

— Мудак! — мычу я ему в руку, но, конечно, получается нечто нечленораздельное.

Я сильнее зажмуриваюсь, когда его рука достигает края белья. А когда скользит под резинку и пальцами гладит лобок, из моих глаз начинают течь слезы.

— Ну что ты, Сонечка, — успокаивающим тоном говорит Андрей, на самом деле лишь сильнее издеваясь надо мной, — не так планировала расстаться со своей драгоценной девственностью? А может ты... уже? А меня просто за нос водила?

Внутри меня буквально вскипает гнев, и тело само собой вспоминает движения, которым меня учил Данис. Даже не осознавая того, я выставляю ногу вперед и ударяю Андрея по колену. Упираюсь руками и отпихиваю его громоздкое тело. Я почти на свободе!

Но лишь почти.

Выругавшись, Андрей сгибается пополам, но хватку не теряет. Когда я уже открываю двери и выскальзываю в коридор, на плечо ложатся его руки.

— Куда ты? — с улыбкой интересуется он.

О господи, сейчас мой бывший парень выглядит как настоящий маньяк.

— Андрей, отпусти! Подумай, чем это все кончится! Ты же знаешь, я не стану молчать! Андрей, нет!

Но он волочет меня на то же место и, уже особо не церемонясь, принимается шарить руками по моему телу. Сжимает грудь. Трется пахом, где уже отчетливо выделяется эрекция. Задирает платье и стискивает ягодицы.

— Не станешь молчать? — усмехается Андрей. — Ну не молчи, мне это нравится. Не молчи, Соня. Не молчи.

От безвыходности меня накрывает паническая атака. Становится тяжело дышать. Тело сотрясает крупная дрожь. Я не в силах вымолвить даже слово, не то, что кричать или уговаривает его. Только горько плачу, практически перестав сопротивляться.

— Руки!

Стальной, дрожащий от гнева голос звучит так неожиданно, что реальность в ту же секунду возвращается на место.

Андрей прекращает терзать мою шею губами и поднимает голову.

— Руки от нее убери, — повторяет Данис, отчетливо выговаривая каждое слово.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 59

СОФИ

Когда оборачиваюсь, я не узнаю его.

Холодное, словно высеченное из камня, лицо. Вообще все его тело напоминает скалу. Цепкий взгляд уже разрывает Андрея на мелкие кусочки. И я знаю: ничто на свете уже не спасет Измайлова от жестокой участи.

— Слушай, дядя, — совершает он очередную ошибку, — это моя девушка. У нас тут своя атмосфера. Гуляй...

Не успевает Андрей договорить последнее слово, как в его красивое лицо прилетает мощный удар. Данис как будто не кулаком ему врезал, а железным молотом.

Перед моими глазами, словно в замедленной съемке, проносится искаженное болью лицо бывшего парня. Слышу хруст его поломанной челюсти. Вижу шок в его глазах и ту самую безысходность, которую еще минуту назад он заставлял ощущать меня.

Я всхлипываю и закрываю руками лицо. До меня доносятся звуки возни, а также маты, хрипы и стоны, которые издает Андрей. Данис действует молча. И тогда я на свой страх и риск раздвигаю пальцы, желая убедиться, что ему не угрожает опасность.

Моему взору открывается пугающая картина. Андрей лежит спиной на перилах балкона, почти свесившись с пятого этажа. Единственное, что удерживает его от падения — рука Даниса, сжимающая ткань его рубашки в районе груди.

— Нет! — кричу я, захлебываясь рыданиями. — Нет, пожалуйста!

Сердце в груди грохочет так сильно, словно вот-вот вырвется из груди.

Спина Даниса напряжена, ткань пиджака натягивается на ней так сильно, что кажется, еще миг, и порвется. Андрей что-то вопит и дрыгает ногами в воздухе в попытке отыскать пол.

Заливаясь слезами, я приближаюсь к ним.

— Данис, пожалуйста!

Я очень сомневаюсь, что он меня слышит. Знакомые и даже родные глаза налиты кровью. Плотно сжав челюсть, он прожигает Андрея яростным взглядом, а на лице можно прочесть все оттенки злости, которые человек только способен испытывать.

— Я умоляю, — хриплю я, прикасаясь к нему.

Еще пару мгновений он держит Андрея над пропастью. Внизу, прямо под нами, с бешеной скоростью пролетают машины. Я на мгновение прихожу в ужас, стоит только представить, что от него останется, если пальцы Даниса сейчас разожмутся.

Но то ли мольбы срабатывают, то ли Данис сам возвращается к реальности. Спустя несколько мгновений он все же возвращает Андрея в вертикальное положение.

У того разбито лицо, а из носа хлещет кровь, оставляя следы на белоснежной рубашке. На Данисе нет ни царапины, не считая разбитых костяшек.

Я снова ужасаюсь, когда вижу, как Измайлов собирается что-то сказать. Хочет в привычной для себя манере выйти из ситуации победителем. Но, к счастью, в сей раз разум берет верх. Андрей окидывает нас с Асадовым уничижительным взглядом, сплевывает кровь и, резко развернувшись, уходит. Его пиджак так и остается висеть на перилах балкона.

— Дан, — зову я, аккуратно дотрагиваясь до его кисти. Он так и продолжает смотреть на незакрытую дверь. Дышит тяжело и глубоко. — Данис, ты как?

Он стремительно оборачивается и смотрит с таким надрывом, что у меня останавливается сердце. Весь мир как будто перестает существовать. Остаемся мы вдвоем и абсолютный вакуум вокруг.

Данис сейчас такой уязвимый. Настоящий. И открытый. На его лице отражаются миллионы эмоций.

Не думая больше, он дергает меня к себе и сгребает в объятия. Сжимает крепко. До боли. Он не произносит ни слова. Не целует. Просто обнимает. Но с такой силой, что я невольно начинаю переживать за свой позвоночник. А затем утыкает меня лицом в свою грудь и прижимает голову.

Кислорода становится мало, но я и не думаю отстраняться. Это странное состояние Даниса мне тоже нравится. К тому же я подозревала, что однажды увижу нечто подобное. Надеялась, что однажды увижу Даниса без масок, которые за годы стали ему второй кожей.

Проходит минута. А может, и все десять. Я теряюсь в синхронном биении наших сердец. Перестаю осознавать себя в пространстве и времени. Не знаю, где нахожусь и что чувствую. Мой мир сужается до масштабов одного человека. Один человек становится для меня целым миром.

У моего мира красивое имя. В его бездонных глазах сияют изумруды, а в груди бьется горячее сердце, которое отзывается на каждый мой вдох.

Нет, это произошло не сейчас.

Не вчера.

Не на прошлой неделе.

Может, в тот день, когда он вернулся домой? Или когда появился в доме родителей в мой день рождения? Хотя, возможно, и раньше.

Не знаю.

Как будто до его появления я носила вуаль. Пряталась под ней от реального мира. И не могла открыться никому, кроме него.

— Я люблю тебя, Данис, — произношу я тихо, на грани слышимости.

Сильные руки на моей спине сжимаются плотнее. Из его груди вырывается такой болезненный вздох, что у меня содрогается все тело.

Данис делает небольшой шаг назад, перемещает ладони на мои скулы, заставляя смотреть на него, и упирается лбом в мой лоб.

— Чего ты хочешь от меня, крошка Софи? — требует он, буравя меня взглядом. И повторяет, четко выделяя каждое слово: — Чего ты от меня хочешь?!

Меня колотит. Тело бросает то в жар, то в холод. Только лицо остается абсолютно спокойным, как будто ничто в этот вечер уже не способно меня удивить.

— Я люблю тебя, — повторяю уверенней и громче.

Я больше не хочу игр. Полутонов. Полумер. Не хочу играть роль интриганки и соблазнительницы. Я не такая. Глядя в его сверкающие изумрудами глаза, я готова навсегда пропасть в их глубине. Утонуть. Раствориться.

Его зрачки расширяются, а ноздри подрагивают, словно у зверя, который идет на запах. Данис прищуривается. На его лице смесь из безысходности, злости и отчаяния.

— Я только чуть не убил человека. Из-за тебя. Ты... понимаешь?

Я легонько киваю, хоть это непросто, учитывая, что мои виски зажаты в тисках его рук.

— Тебе нужно больше? — рычит Данис, словно в его груди разрывается смертельная боль.

Я его понимаю. Сама испытываю примерно то же самое. Из глаз текут слезы, но я их не замечаю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Наши чувства так долго были запрятаны в глубины сознания, что теперь нашли выход таким странным, нечеловеческим образом.

— Мне нужен ты. Целиком.

Его челюсть сжимается. Руки медленно опускаются вдоль тела. А потом Данис хватает меня за запястье точно так же, как это делал Андрей ранее.

Только теперь эти прикосновения не кажутся мне чужими. Поэтому я просто безвольно плетусь следом за Данисом. Я понятия не имею, куда он меня ведет. Да и мне по большому счету все равно. Я с ним, и это самое главное.

Данис достает из кармана ключ-карту, скользит ею по электронному механизму и толкает дверь ближайшего номера.

Шагнув внутрь, он тут же дергает меня к себе.

ГЛАВА 60

СОФИ

Я чувствую себя тряпичной куклой, когда подаюсь вперед. Клатч выпадает из рук, а сами они безвольно падают вдоль тела. Дверь за нашими спинами захлопывается, отрезая нас от внешнего мира.

Такое впечатление, будто нас разносит в щепки от одних только взглядов. Мы еще даже не прикоснулись друг к другу, а внутри все уже полыхало.

Я не замечаю ни интерьера роскошного номера, ни шикарного вида за панорамным окном, лишь только его сосредоточенный на мне, внимательный взгляд.

Дан как будто застыл на краю обрыва и не решается сделать последний шаг, хоть и знает, что падения не случится. За спиной вырастут крылья, и он взмоет в небо.

«А я уже давно там. В самой вышине, Дан. Не оставляй меня тут одну».

Но он продолжает колебаться. Сжимает кулаки и угрожающе подается ко мне.

— Уходи, — хрипит, указывая на дверь. — Уходи, Соня. Сейчас же.

Трус.

Я вздергиваю подбородок, с вызовом улыбаюсь и одними губами произношу:

— Нет.

Ноги словно наливаются свинцом, колени подгибаются, но я все равно делаю шаг вперед. Дан отрицательно качает головой, пытаясь меня остановить.

«Господи, это самый упертый в мире мужчина!».

Второй шаг, и наши губы теперь разделяют жалкие миллиметры. Я тут же тянусь за поцелуем. Однако все, что он позволяет мне сделать — это дотронуться губами лишь на мгновение. На крошечный миг.

А после обхватывает мои запястья руками и грубо дергает к стене. Прижимается так плотно, что мои ноздри заполоняет его аромат — дерзкий и ненасытный. Это и есть запах моего мужчины. Моего Даниса. Аромат, по которому я схожу с ума.

Каждая клетка моего тела пульсирует, по венам течет чистый адреналин, а в голове миллион развратных картинок со мной и Данисом в главной роли.

Он окидывает властным взглядом мое тело и останавливается на часто вздымающейся от тяжелого дыхания груди. Без раздумий дергает платье вниз, оголяя прозрачный кружевной бюстгальтер. Не сводя с меня глаз, в которых плещется животная похоть, сжимает грудь в ладони.

Выгнув спину, я подаюсь навстречу ему. Приоткрываю губы, и с них срывается протяжный стон.

Данис резким движением сдергивает хлипкую ткань, отделяющую его от моих напряженных сосков. Буквально впившись в них пальцами, выворачивает и оттягивает. И пусть в каждом его жесте сквозят злость и обреченность, мне плевать, потому что он со мной. Несмотря ни на что, его манипуляции заводят меня. Я ощущаю, как влажно становится между ног.

Данис наблюдает. Словно умалишенный упивается каждой эмоцией на моем искаженном от страсти лице. Наслаждается, как будто после долгих блужданий по пустыне набрел, наконец, на оазис.

Я уже извиваюсь всем телом, откровенно прижимаюсь к его торсу и сильным бедрам. Меня сводит с ума упирающаяся в живот эрекция.

— Данис, — шепчу я, то прикрывая глаза, почти теряя сознание, то чувствуя все так остро, как никогда ранее.

Моя грудь лишается прикосновений так же быстро, как обрела. Почувствовав холод, затвердевшие соски мгновенно покрываются мурашками.

Прижав ладонь к щеке, Данис обхватывает мой подбородок, второй рукой шаря по ткани платья на бедрах.

В стремлении получить необходимое продолжение, я принимаюсь тереться грудью о ткань его пиджака, Все мое тело, каждый сантиметр, каждая клеточка, остро нуждается в прикосновениях.

Тем временем Данис большим пальцем раздвигает мне губы и жестко входит в рот. На языке оседает солоноватый привкус его кожи. Повинуясь безмолвному приказу, я обхватываю палец губами и постепенно вбираю его все глубже. Преданно заглядывая в глаза, я точно знаю, что готова сейчас на что угодно.

Где-то на подкорке мелькает вопрос о моей девственности, факт наличия которой неплохо бы озвучить. Однако действия Даниса меня так захватывают, что голос разума просто-напросто теряется в потоке нашей страсти.

Мои бедра уже горят от его грубой ласки, тело пылает, а грудь снова и снова требует его рук.

— Хочу, хочу, хочу, — беспрестанно повторяю, словно это короткое слово — единственное, что я помню в эти мгновения.

Данис отдергивает руку, оставляя мой рот открытым, а губы подрагивающими, и с яростью впечатывает кулак в стену рядом с моей головой.

Я успеваю только зажмуриться, но не испугаться. Потому что уже через миг мускулистые руки дергают меня вперед и разворачивают, заставляя уткнуться лицом в гладкую стену.

— Дан, Данис, — выдыхаю я, но не получаю ответа.

Кажется, не в силах произвести ни слова, он разговаривает со мной прикосновениями.

Момент, и мое платье задрано выше пупка. Я впечатываю ладони в стену и непроизвольно скребу ее ногтями, как будто пытаясь выбраться из ловушки. Только вот никуда выбираться я не желаю, потому что угодила в самую сладкую ловушку за всю свою жизнь.

Почувствовав, как его руки ложатся на ягодицы, я оттопыриваю зад. Не могу противиться своему похотливому телу и подставляюсь под ласки Даниса.

Я слышу, как сбивается его и без того тяжелое дыхание, когда проворные пальцы, подцепив ткань кружевного белья, тянут вниз. А после поднимаю ногу, еле устояв на одном каблуке, чтобы оставить белье на полу.

Я знаю, что лицо Даниса сейчас на уровне моих бедер. Чувствую его дыхание на своей влажной промежности. Чувствую его взгляд. Его похоть. Желание.

Чувствую все!

Сгораю, превращаясь в горсть пепла. Изнываю от нетерпения. Буквально схожу с ума.

Разум плавится.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — шепчу я.

Данис поднимается, кладет руку на ягодицу и скользит пальцами к самому центру.

Я закусываю губу, чтобы не закричать.

Данис осторожно гладит, ласкает. Спускается ниже, укладывая ладонь мне между ног. И все внутри меня плавится. Льется тягучей раскаленной лавой.

Я двигаю бедра ближе к нему, умоляя без слов.

Слышу, как он рычит. И как расстегивается молния брюк.

Перед глазами темнеет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я бы все отдала, чтобы иметь возможность видеть сейчас что-то кроме стены. Но таково решение Даниса, и я ему подчиняюсь.

Из всех органов чувств на первый план выходит осязание. Теперь я могу видеть лишь кожей, когда ощущаю его прикосновения и донельзя откровенные ласки.

Внезапно член врезается между моих ягодиц. Проникновения нет, но я способна оценить размер. На миг пугаюсь, представив, как будет распирать меня этот гигант, но вожделение быстро возвращает власть над рассудком.

Я сильнее выгибаю спину, когда Данис скользит ладонью по моему позвоночнику вверх. Быстро наматывает волосы на кулак и тянет назад, заставляя смотреть в потолок.

— Сука, — зло цедит он и дергает волосы.

Не знаю, это обращение ко мне или просто он так выпускает гнев, но мне все равно.

Данис толкает член вперед, пачкая его в моих соках. Скользит им между складок, нажимая на клитор головкой. Давит так сильно, что я опасаюсь забиться в оргазме еще до того, как у нас все начнется.

Изнывая от страсти, кричу его имя. Знаю, что Данису нравится.

Он делает резкий рывок, и меня словно пронзают насквозь. Ломают. Калечат. Причиняют невыносимую боль. Я вновь кричу, сама не понимая от шока, боли или испуга.

Данис на миг замирает, и я замолкаю. В тишине номера слышно лишь наше загнанное дыхание.

Боль внутри меня не стихает. Внутри как будто насыпали стекла. Саднящее чувства отдает резью в глазах. По щекам текут слезы, и я плохо понимаю, что происходит.

Спустя несколько долгих и мучительных секунд Данис отстраняется от меня.

Внутри пустота, но мне все равно невыносимо больно. Меня ломает, колотит, разносит на части.

Мужская ладонь вновь накрывает промежность. Но лишь на секунду. Я догадываюсь, в чем Дан намерен сейчас убедиться.

Я прислоняюсь лбом к стене. Внутри безысходность. Щеки и губы мокры от слез.

Я не вижу, но понимаю, что он растирает на пальцах кровь. Слышу, как застегивает брюки. А потом резко поворачивает меня и обхватывает рукой затылок.

— Посмотри на меня сейчас же! — требует так свирепо, что у меня подгибаются колени.

Я послушно открываю глаза и смотрю, сглатывая тягучую слюну в горле. Сердце стучит где-то внизу живота. Данис устремляет на меня пронзительный взгляд. Выжимает всю без остатка. Вытирает о брюки кровь с пальцев и заключает мое лицо в руки. Осуждающе качает головой, но тут же прижимает к себе.

— Софи... черт... Софи... — со смесью растерянности и обреченности повторяет он.

А после осторожно подцепляет край висящего на пояснице платья и подтягивает его вверх. Пытается укрыть тряпкой обнаженное тело.

— Ч-что ты делаешь? — спрашиваю я, отстраняясь.

— Так нельзя. У тебя все должно быть не так. Нужно было предупредить.

Боль от его слов гораздо сильнее физической. Не контролируя тело, я взмахиваю рукой. Хочу ударить его, хоть на мгновение заставить почувствовать то же, что испытываю я.

Однако Данис перехватывает мое запястье, и это меня отрезвляет.

— Я не хочу, — бормочу я, умоляюще глядя на него. — Да, я не предупредила. Но я сама так решила. С тобой. Я только о тебе всегда и мечтала. Ты не посмеешь остановиться сейчас.

Данис долго раздумывает, пожирая меня глазами. В полутьме номера его лицо начинает казаться безжизненным. Серым.

— Ты не посмеешь, — повторяю я, убеждая то ли себя, то ли его.

Он тяжело сглатывает. Я вижу, что злится.

Неужели больше меня не хочет? Мое лицо искажается от обиды, а губы начинают дрожать.

Это не укрывается от внимания Даниса. И будто с корнем вырвав сомнения, он впивается в мой рот поцелуем. Таким ярким и мощным, что у меня темнеет в глазах.

Ураган всепоглощающей страсти разгорается так же быстро, как и утих. Мы с ним огнеопасная смесь. Стоит только поднести искру, пожар неминуем.

Данис подхватывает меня под бедра, а спиной толкает к стене. Я обвиваю ногами его поясницу и подаюсь навстречу. Шпильками царапаю ягодицы.

Ему оказывается достаточно мгновения, чтобы вновь заполнить меня.

Член врезается в мокрые складки. Проникает с каждым разом все глубже. Данис толкается во мне снова и снова, ловя губы, выхватывая прикосновения.

Одно состояние так быстро сменяется другим, что психика просто не выдерживает, и меня уносит в какие-то иные миры.

Под ногтями занозы от стен. Колени дрожат, цепляясь за сильное тело. Но Данис продолжает насаживать меня на свой член. Грубо и беспощадно.

— Я, черт, просто не умею ласково. Просто не умею, — рычит мне на ухо, и в его голосе звучит то ли раскаяние, то ли угроза.

Наши тела так плотно прижаты друг к другу, что мы словно становимся одним целым. Данис отпускает мое плечо и скользит ладонью к груди. Сжимает ее и выкручивает сосок.

Во мне борются миллионы противоречий. От острой, неутихающей боли до восторженного понимания: я трахаюсь с Данисом. Я занимаюсь с ним сексом. Страстным и грязным одновременно. Прямо здесь и сейчас. С Данисом, который столько лет казался мне недостижимой мечтой. С лучшим другом отца.

В сознании снова перещелкивается, как будто кто-то играется с выключателем. Меня опять накрывают волны экстаза. А затем вновь все меняется. И опять. И опять.

Это чистое концентрированное безумие.

Я продолжаю ощущать боль, когда его движения становятся жестче, резче, грубее. Когда его мощный член внутри меня каменеет. Когда ладонь так сильно сжимает мою ягодицу, что завтра останутся синяки.

Однако теперь боль смешивается с порочным наслаждением, превращаясь в беспощадный коктейль.

А потом Данис перемещает пальцы на мой клитор и совершает быстрые короткие движения. Я широко распахиваю глаза, понимая, что это именно то, чего так жаждало мое тело. Он знал это лучше. Лучше, чем я.

Я содрогаюсь от удовольствия. Пальцы ног поджимаются, а перед глазами расплываются неоновые круги.

Его горячая сперма рывками выплескивается внутри меня.

Последние движения, удары тел друг о друга, и Данис наконец замирает.

Каждая моя мышца теперь больше напоминает желе. А сама я выжата до самого основания. Мы хватаем ртом воздух, которого так не хватало еще минуту назад. И только после он выходит из меня, оставляя после себя саднящую пустоту.

У меня тут же появляется желание согнуться. Обхватить колени руками, потому что боль становится нестерпимой.

Но Данис делает все за меня. Подхватывает на руки и бережно кладет меня на кровать. Затем укрывает атласным покрывалом, которое пахнет порошком и апельсинами.

Я решаюсь открыть глаза лишь спустя время. Может, минут через пять, а может, и через полчаса.

Он сидит рядом, на краю огромной мягкой кровати. Из приоткрытой створки окна до сих пор слышна музыка и веселые разговоры гостей. Мы молча смотрим друг другу в глаза.

Я не могу назвать его ни удовлетворенным, ни разочарованным. Скорее опять нацепившим свою любимую маску отрешенности и крайней сосредоточенности. Данис не пытается взять меня за руку или поправить прядки волос, которые разметались по мягкой подушке. Просто сидит. Просто смотрит.

— Надо было предупредить, — произносит он обыденным тоном, без злости, без упрека.

Я не нахожусь с ответом.

Описать его взгляд и выражение лица сейчас сложно. Мне на ум приходит только одно: с таким лицом мучители дают своим жертвам сделать последние вдохи. И я мысленно прошу дать мне надышаться им больше.

Однако мою мольбу он больше не слышит. Мы больше не единое целое.

Дан продолжает сидеть, не шелохнувшись, словно каменное изваяние. Все так же не разрывает зрительного контакта, а затем говорит:

— Завтра я позвоню твоему отцу и скажу, что не смогу больше заниматься отелем. — От этих слов в горле встает ком, ни вдохнуть теперь и ни выдохнуть. А он негромко продолжает: — Все это не должно было случиться, но я позволил этому произойти.

Я привстаю на кровати и опираюсь на локоть. Тянусь к его пальцам рукой и легонько дотрагиваюсь.

— Мы… — Мой голос звучит так жалко, что становится самой за себя стыдно.

Данис, ни секунды не сомневаясь, убирает свою руку.

— Это была моя ошибка, Софи. Моя слабость. Она больше не повторится. Нет никаких «нас». И никогда не было. Не питай напрасных иллюзий. Я держусь от своих слабостей как можно дальше. Так будет всегда.

— Но я же… — всхлипываю я как ребенок.

— Ты получила то, что хотела. — Данис и говорит теперь со мной как с ребенком. — Большего я тебе дать не способен.

Он поднимается на ноги, а я так и остаюсь лежать на кровати с протянутой рукой. Прослеживаю взглядом, как Данис направляется к двери. В груди давит. Глаза слезятся. Душу выворачивает наизнанку и рвет на мелкие клочья.

Думала ли я, что так будет? Тысячу раз. Но каждый заставляла себя верить в лучшее. В то, что Данис не просто хочет меня. Убеждала, что он испытывает что-то большее. Нафантазировала ему влюбленность и сама себя в ней утопила.

— Дан, — мой шепот заставляет его остановиться у самой двери, — я сама уйду из отеля. Мне все равно придется. Не подводи отца. Пожалуйста.

Я вижу, как его рука ложится за ручку двери. Вздрагиваю, когда за окном раздается взрыв фейерверка. Этот звук кажется в этой комнате таким инородным, что отдается эхом у меня внутри.

— Повернись ко мне, — шепчу я на грани слышимости.

Понятия не имею, как он смог это расслышать, но Данис вздрагивает. Прежде чем выполнить просьбу, он медлит, как будто собирается с духом, но в конечном итоге поворачивается.

Номер заполоняют разноцветные брызги салюта. Отблески ярких вспышек пробираются сквозь зазоры на шторах, оседают на стенах, полу и двери. Они и по его лицу бегут красно-синими брызгами.

— Говори, Софи, — бездушно велит он. — Говори, что хотела.

Подавив спазмы от нахлынувших слез, я улыбаюсь. И, гордо подняв голову, произношу:

— Я буду скучать по тебе, Данис. Всю свою жизнь.

А уже через мгновение хлопает дверь, навсегда разрушая мои воздушные замки и не позволяя больше мечтать о том, что мы с Данисом сможем быть вместе.

Он все решил.

Все решил.

И большего дать просто не сможет.

Я не буду его за это винить. Разве можно винить человека за то, что он не смог тебя полюбить?

***

С меня как будто спадает вуаль одержимости. Мир, суженный до одного человека, вновь начинает наполняться людьми. Там, где-то за окном, друзья, которым я все еще нужна. Мама. Отец, с которым мне нужно бы помириться. Солнечная Улька. Моя новая квартира.

Все это у меня до сих пор есть. Ничего не рухнуло. Не исчезло. Разрушилась только мечта. И пустота зародилась там, где раньше билось горячее сердце. А в остальном жизнь продолжается.

Жизнь всегда продолжается, даже если рушится то, что ты считал самым важным.

Просто не всем мечтам суждено быть исполненными. Есть и такие, за которыми будешь гнаться, пока не сдохнешь, а они так и останутся в миллиметре от тебя.

Дорогие читатели, у истории Даниса и Сони есть продолжение!

ДРУГ ОТЦА. ВСТРЕЧА НЕИЗБЕЖНА

Их встреча была неизбежна, и она непременно случилась. Вот только Сонька уже повзрослевшая и самодостаточная. «Склеила свое разбитое вдребезги сердце, малышка? Собрала по кускам?»

А Данис...? Способно ли его ледяное сердце на чувства? И будет ли он наказан за свою бессердечность?...

Читать далее:

Конец