Обречена на ведьмака

Глава 1. Возвращение

Алтай встречал её так, будто никогда и не отпускал.

Горы стояли мрачными стражами на горизонте, обвитые серым туманом, словно прятали за каменными спинами древние тайны. Осень уже вступила в свои права: кроны лиственниц выгорели до золотисто-рыжего цвета, сухие травы шуршали под ветром, а воздух пах прелью и дымом печных труб. Красота была величественная и строгая, как сама земля, на которой родилась Аиша.

Она остановила старенький байк у въезда в деревню, сняла шлем, и тяжёлые рыжие волосы хлынули по плечам. Карие глаза блестели в сумраке — тревожно, настороженно. Шесть лет вдалеке от дома — и всё же тянуло сюда, как будто невидимая нить не давала уйти окончательно.

Деревня лежала в низине между двумя хребтами. Дома с покатыми крышами, чёрные от времени бревенчатые избы, кое-где новые — но в целом всё выглядело так же, как в её детстве. Сыро, тихо, будто время застыло.

— Аиша!

Голос донёсся из-за поворота, и она обернулась.

К ней бежала девушка, чёрные волосы блестели, карие глаза сияли от радости. Ана. Подруга, с которой они когда-то лазили по чердакам, бегали в лес, придумывали страшные истории и верили, что у каждой из них есть своя тайная сила.

Они обнялись крепко. Аиша почувствовала знакомый запах — дым костра и полевых трав, будто Ана и не менялась вовсе.

— Какая ты стала! — Ана отстранилась и с улыбкой оглядела подругу. — В городе из тебя, наверное, звезду сделали. Волосы — прямо огонь, фигура — сама стройность! Наверное, парни за тобой толпами бегали?

Аиша усмехнулась.

— Скорее косились. Особенно на байк.

— Вот и правильно, — Ана хмыкнула. — Пусть косились. Знаешь, здесь ты всё равно выглядишь так, будто из другой жизни. Они тебя и раньше сторонились, а теперь и подавно будут шушукаться.

— Я заметила, — вздохнула Аиша, оглядываясь на дома. — Всё так же смотрят.

— Ну и пусть. — Ана пожала плечами. — Мы привыкли.

Они пошли бок о бок по улице. Ана оживлённо рассказывала последние новости: кто женился, кто уехал в город, кто умер. Голос её звенел уверенно, будто время над ней не имело власти.

— А помнишь, как мы с тобой в старый амбар пробирались? — вдруг рассмеялась Ана. — Я чуть сено на голову не уронила, а ты кричала, что там привидение!

Аиша засмеялась тоже, хотя в груди всё ещё стоял холод.

— А помнишь, как мы на речке ночью сидели? И ждали, что русалка появится?

— Конечно, — Ана улыбнулась. — Мы тогда полдеревни перепугали, когда камень в воду бросили.

Смех сделал их снова девчонками. На миг исчезли годы разлуки, чужие города и тоска. Они снова были теми двумя, кто верил в сказки и не боялся ночи.

Ана между тем тронула её за руку.

— Я так ждала тебя, — сказала она тихо. — С тобой снова дышать легче.

Аиша улыбнулась, хотя в глубине души знала: её возвращение принесёт не только радость.

Они шли медленно, не спеша, будто старались заново пройти все знакомые улицы. За заборами лаяли собаки, из труб тянулся сизый дым, женщины торопливо заносили бельё с верёвок — вечер в деревне наступал быстро и незаметно.

— Здесь всё как будто застыло, — сказала Аиша, обводя взглядом чёрные от времени избы. — В городе всё меняется каждую неделю: новые магазины, новые люди, новые дома. А тут… как будто время идёт по кругу.

Ана усмехнулась:

— В этом и сила. Город — он шумный, яркий, но пустой. А тут земля держит крепко. Никто просто так не уйдёт.

— А я вот ушла, — возразила Аиша тихо.

— Ушла, но вернулась, — Ана посмотрела на неё с прищуром. — Разве не чувствовала? Всё равно бы тебя потянуло обратно. Это всегда так.

Они замолчали, слушая, как ветер пробегает по жухлой траве. Аиша обняла себя руками, будто защищаясь от холода, хотя на ней была кожаная куртка.

— Странно, — сказала она задумчиво. — В городе я никогда не думала о деревне. Ну, разве что иногда снились сны. Будто я хожу по этим улицам, а за каждым поворотом кто-то ждёт.

Ана улыбнулась уголками губ.

— И кто же?

— Не знаю. Просыпалась всегда в самый интересный момент.

Подруги переглянулись. Ана задержала взгляд дольше, чем нужно, и вдруг спросила:

— А ты помнишь, как старуха Таисья говорила: «На каждую девку здесь по её тени найдётся»?

Аиша вздрогнула от воспоминания.

— Помню. Я тогда смеялась. Думала, она пугает детей.

— Она никогда просто так не говорила, — серьёзно ответила Ана. — У неё всё было в словах с намёком.

Они снова пошли. Улица постепенно переходила в дорогу, что вела к окраине деревни. Над крышами клубился туман, и где-то ухнула сова.

Аиша, стараясь разогнать нарастающую тревогу, перевела разговор:

— А ты не скучала по нашим… вылазкам?

Ана оживилась:

— Конечно скучала! Помнишь, как мы с тобой ходили на старое кладбище за речкой? Ты всё время боялась переступить калитку, а я тебя тянула за руку.

— Я не боялась, — запротестовала Аиша, но в голосе её прозвучала улыбка. — Просто не хотелось наступать на чьи-то могилы.

— А мне всегда нравилось, — призналась Ана, глядя прямо перед собой. — Там тихо, но не мёртво. Там чувствуешь, что мир больше, чем кажется.

Аиша нахмурилась.

— Ты всё такая же странная.

— Странная? — Ана засмеялась. — Ну пусть. Но я всегда верила, что у нас есть что-то… своё. Не как у всех.

Аиша не ответила. Внутри кольнуло воспоминание: как они с Аной в детстве сидели на холме и клялись друг другу, что станут ведьмами. Тогда это звучало как игра, глупая детская выдумка. Но в голосе Аны сейчас слышалась не игра, а уверенность.

— Ты изменилась, — сказала Аиша тихо. — Стала… серьёзнее.

Ана улыбнулась, но глаза её блеснули иначе, чем раньше — чуть темнее, чуть глубже.

— Может, просто я перестала бояться того, что всегда знала.

Они вышли к перекрёстку, где дорога уходила к лесу. Ветки елей качались от ветра, шуршали, словно переговаривались. Сумрак сгущался, и Аише снова почудилось: кто-то смотрит на них из-за деревьев.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она хотела отвести взгляд, но не смогла. Лес тянул к себе — холодный, влажный, чужой и одновременно до боли родной.

Ана сжала её руку.

— Знаешь, — сказала она негромко, — я ждала тебя не только как подругу. Мне хотелось, чтобы мы снова были вместе. Как раньше. Только теперь мы не дети.

Аиша глубоко вдохнула.

— И что ты имеешь в виду?

Ана чуть заметно улыбнулась, но отвечать не стала.

И в этот миг Аиша поняла: их встреча — не просто прогулка по старым улицам. Ана что-то замышляет.

Они свернули на боковую улочку, где дома стояли реже, а заборы были ниже. Земля под ногами чуть хлюпала — осень выдавала сырость наружу, и воздух становился тяжелее, ближе к ночи. Слышался детский смех, лай собак, звонкое мычание коровы, которую загоняли во двор.

— Всё как всегда, — сказала Аиша, поправив сползшую прядь рыжих волос. — Ничего не меняется. Даже запахи.

Ана усмехнулась.

— Да. Только мы меняемся. Иначе бы тебя сюда не тянуло.

Аиша нахмурилась.

— А ты уверена, что меня тянуло? Может, просто выбора не было.

— У тебя всегда есть выбор, — спокойно возразила Ана. — Но иногда мы делаем вид, что его нет. Так проще.

Они на минуту замолчали, слушая, как за лесом ухает филин. Вечер сгущался, становилось прохладнее.

Аиша первой нарушила тишину:

— Я всё думаю… странно, что мы вообще подружились тогда. Ты же всегда была смелее, а я — вечно боялась всего.

Ана усмехнулась, глядя под ноги.

— Ты не боялась. Ты просто делала вид. А я чувствовала, что ты другая. Не такая, как все.

— Другая? — переспросила Аиша, и в голосе её прозвучало что-то настороженное.

Ана подняла голову и посмотрела прямо в её карие глаза.

— Да. Мы обе другие.

Они дошли до конца улицы, где дома почти закончились, и тропинка вела уже к лугу. За лугом, вдалеке, темнели очертания леса. Туман потянулся тонкими белыми лентами, и весь мир вокруг словно стал тише.

Аиша вдруг вспомнила, как они когда-то ночью убегали сюда, босиком, смеясь и пугая друг друга шорохами. Тогда им казалось, что лес — живой.

— Ты помнишь, — осторожно спросила она, — как мы с тобой на кладбище свечку зажигали?

Ана кивнула, и в её глазах мелькнула странная искорка.

— Помню. Ты тогда вся дрожала, а я держала тебя за руку.

— Мне было страшно, — призналась Аиша. — Но в то же время… интересно. Как будто мы делаем что-то запретное.

Ана улыбнулась.

— Запретное всегда манит. А запретное наше — особенно.

Эти слова прозвучали слишком серьёзно для простой болтовни. Аиша замедлила шаг, пытаясь уловить в голосе подруги шутку, но не нашла.

— Ана… — начала она, но та только покачала головой.

— Потом. Сегодня вечером всё сама увидишь.

Их шаги тонули в сырой траве. Луна медленно поднималась над хребтом, ещё слабая, бледная, словно не решалась показать свой свет. Аише показалось, что вся деревня дышит в такт её шагам — и что ночь ждёт их обеих.

Дом Аны встретил их теплом. В сенях пахло сушёными травами и яблоками, на лавке стояла корзина с картошкой, а из комнаты доносился мягкий треск поленьев. Они вошли в избу, и Аиша сразу скинула куртку — внутри было почти душно после холодного воздуха.

Ана поставила на стол глиняный чайник, достала из баночки тёмный мёд и хлеб.

— Садись, — сказала она. — Угощу тебя чаем с чабрецом. Он силы возвращает.

Аиша усмехнулась.

— Всегда у тебя какие-то травки, заклинания… Всё как раньше.

— А раньше тебе нравилось, — заметила Ана, разливая ароматный, густой чай. — Ты сама меня за руку тянула: «Пойдём, сделаем что-нибудь».

— Ну… — Аиша улыбнулась, вспоминая. — Мы детьми были. Нам казалось, что это просто игра.

Ана подняла на неё взгляд.

— А тебе никогда не казалось, что это не игра? Что у нас с тобой получалось слишком легко?

Аиша замерла с кружкой в руках. Пламя в печи отразилось в её глазах.

— Ты сейчас про что?

Ана пожала плечами.

— Про всё. Про то, как мы угадывали, кто завтра первым придёт в школу. Про то, как свеча догорала именно тогда, когда мы загадывали. Про ветер, который начинал дуть, когда мы шептали слова. Ты думаешь, это случайность?

Аиша опустила глаза.

— Мне казалось, да.

— А мне — нет, — сказала Ана уверенно.

Между ними повисла тишина, и только печь потрескивала в углу. С улицы донёсся вой собаки, потом всё снова стихло.

Ана чуть подалась вперёд.

— Знаешь, ещё моя бабка говорила: в каждой деревне есть свои ведьмы. Одни прячутся, другие открыто живут. Но они всегда рядом.

Аиша усмехнулась, но смех вышел натянуто.

— Ведьмы… В наше время? Ну, Ана… Люди сейчас в телефонах сидят, а не в заклинаниях.

— Люди — да, — спокойно сказала Ана. — Но мы с тобой — нет.

Она вытащила из сундука колоду карт — старую, затёртую, с выцветшими рубашками. Разложила несколько прямо на столе.

— Помнишь?

Аиша кивнула. Сердце вдруг стукнуло быстрее.

— Ты опять хочешь гадать?

— Не просто гадать, — голос Аны стал тише. — Хочу показать тебе кое-что другое. Ночью.

Аиша подняла на неё взгляд. В полумраке избы лицо подруги казалось загадочным, словно чужим. И от этой чуждости стало тревожно, но одновременно — захватывающе интересно.

— А если я не захочу? — тихо спросила она.

Ана провела пальцами по картам, словно лаская их.

— Ты захочешь. Я знаю.

За окном завыл ветер, и пламя в печи качнулось. Аиша почувствовала: их разговор зашёл слишком далеко, но остановить его было уже невозможно.

Ана взяла верхнюю карту и медленно положила её на стол. Потом ещё одну. Лицо её оставалось спокойным, но в глазах мелькала тень.

Аиша наблюдала, как рисунки складываются в странный узор. Ей казалось, что от этих старых, выцветших карт идёт какой-то холод.

— Ну и что это значит? — попыталась пошутить она, но голос прозвучал глухо.

Ана хотела ответить, но в этот момент одна карта вдруг соскользнула со стола сама по себе и упала на пол. Они обе замерли.

Аиша медленно наклонилась и подняла её. На ней был нарисован чёрный ворон, распахнувший крылья.

— Ворон, — прошептала Ана. — Вестник.

В печи громко треснуло полено, пламя вспыхнуло ярче, и на миг показалось, будто тень в углу комнаты пошевелилась.

Ана посмотрела на Аишу и улыбнулась странной, тихой улыбкой.

— Видишь? Ночь сама зовёт нас.

Аиша крепче сжала карту в руке, и по спине пробежал холодок.

Она знала: впереди их ждёт что-то такое, к чему они не были готовы.

Глава 2. Ночная тропа

Ночь опустилась на деревню густым покрывалом. Луна, тонкая и бледная, пряталась за облаками, и весь мир вокруг словно утратил очертания. Улицы опустели: только редкий лай собак нарушал тишину, да из-за леса доносился гул ветра.

Аиша вышла вслед за Аной, кутаясь в куртку. Воздух был сырой, тяжёлый, пахнул прелыми листьями и влажной землёй. Туман стлался низко, цепляясь за заборы, и казалось, будто сама земля выдыхает что-то холодное и тревожное.

— Мы далеко пойдём? — тихо спросила Аиша, стараясь не разбудить ночную тишину.

Ана обернулась. В её глазах блеснул свет фонаря, который она держала в руках.

— Недалеко. Но дорога не простая.

Они пошли по узкой тропинке, что вела за деревню. Луна выглянула на миг из-за облака, и серебристый свет скользнул по мокрой траве, по лужам, отражающим ночное небо.

— Ты помнишь, — вдруг заговорила Ана, — как бабка Таисья рассказывала про ведьм?

Аиша усмехнулась, но смех вышел натянутым.

— Она вечно нас пугала. Сказывала, что ведьмы по ночам ходят в лес, «князю тёмному служить». А мы-то верили.

— Может, и не зря верили, — заметила Ана спокойно. — У каждой сказки есть правда.

Они вышли к окраине луга. Здесь туман был гуще, и трава, казалось, шептала под ногами. За лугом темнел лес — огромный, мрачный, словно страж.

Аиша замедлила шаг.

— Ана, куда мы идём?

— Туда, где всё начинается, — ответила подруга и сжала её руку. — Если хочешь узнать правду о нас, не спрашивай. Просто смотри.

Ветер усилился. Листья закружились в воздухе, и издалека донёсся гул, похожий на далёкий колокольный звон — или это только показалось?

Аиша ощутила: всё внутри неё протестует, но шаги сами несли вперёд, за Аной, в сторону леса.

Туман вязал ноги, и казалось, будто земля сама удерживает их. Где-то вдалеке завыла собака, потом другая — и вой передавался по деревне, словно цепочка тревожных сигналов.

— Ана, — негромко сказала Аиша, — всё это похоже на какой-то бред. Ну какие ведьмы в двадцать первом веке?

Ана остановилась и повернулась к ней.

— Ты сама слышала, как в детстве говорили старики. Здесь, в горах, свои законы. Здесь время течёт иначе.

— Законы… — Аиша нервно хмыкнула. — Бабкины сказки.

Ана улыбнулась, но в её взгляде было что-то твёрдое.

— Хорошо. Тогда скажи, почему никто не селится ближе к старому кладбищу? Земля там пустует десятки лет. Люди боятся, хотя никто открыто не признается.

Аиша пожала плечами.

— Суеверия. У нас же любят придумывать страшилки.

Они подошли к кромке леса. Здесь воздух был другим — густым, влажным, пахнущим хвоей и сыростью. Деревья стояли мрачными великанами, их ветви переплетались так плотно, что свет луны едва пробивался сквозь листву.

— Хочешь доказательство? — тихо спросила Ана.

Аиша нахмурилась.

— Какое?

— Настоящее, не для шутки. После него ты уже не скажешь, что это «сказки».

Аиша колебалась, но что-то внутри неё — может, тоска по тайне, может, сама тьма этой ночи — толкало согласиться. Она кивнула.

Ана достала из кармана небольшой мешочек из тёмной ткани. Развязала его и вытянула пригоршню сухих трав. Запах от них был горький, резкий, будто из самого лесного нутра.

— Это зверобой, полынь и можжевельник, — объяснила Ана. — Все они усиливают связь с тем, что скрыто.

Она положила травы на землю у самой тропинки, подожгла их спичкой. Пламя взвилось на миг и погасло, оставив густой, едкий дым. Дым тянулся кверху, но вдруг будто переменил направление и стал стелиться в сторону кладбища.

Аиша вздрогнула.

— Ветер?

— Нет ветра, — спокойно ответила Ана. — Это зов.

Они пошли дальше, и через несколько минут показались каменные плиты. Старое кладбище раскинулось на склоне холма: покосившиеся кресты, заросшие мхом ограды, надгробия, на которых почти стёрлись имена. Луна выглянула из-за туч, и серебро её света легло прямо на центральный склеп.

Аиша остановилась, сердце бешено колотилось.

— Ана… я не хочу туда.

— Боишься? — спросила подруга. — А ведь раньше мы сюда бегали без страха.

— Мы тогда были детьми!

— А теперь мы взрослые. И должны принять то, что в нас есть.

Аиша замотала головой.

— Это… неправильно.

Ана подошла к самому краю кладбища и коснулась рукой холодного камня.

— Смотри внимательно.

Она закрыла глаза, шепнула что-то — слова были чужие, древние, тягучие. Ветер поднялся так резко, что с деревьев сорвалось сразу несколько веток, и туман завертелся воронкой вокруг них.

Аиша не верила своим глазам: у ограды, прямо на земле, вспыхнули крошечные огоньки, похожие на свечи. Они зажглись сами собой, одна за другой, выстраиваясь в ряд.

— Господи… — прошептала она. — Это… как?

Ана открыла глаза. Её лицо освещалось этим странным светом, и в нём было что-то жутко красивое.

— Ты всё ещё думаешь, что ведьм не существует?

Аиша сделала шаг назад, но ноги подкашивались. В груди билось два чувства — ужас и восторг.

— Я… я не знаю…

— Знаешь, — поправила её Ана. — Просто боишься признать.

И в этот миг из глубины кладбища раздался звук. Глухой, тяжёлый, будто кто-то провёл рукой по железу. Аиша ахнула и вцепилась в руку подруги.

— Что это?!

Ана не ответила. Она лишь улыбнулась — спокойно, почти торжественно.

— Это ещё одно доказательство. Мы здесь не одни.

Из глубины кладбища донёсся новый звук — скрежет, будто кто-то провёл по камню ногтями. Аиша сжалась, но Ана стояла неподвижно, словно ожидала этого.

— Ты слышишь? — прошептала Аиша.

— Слышу, — спокойно ответила Ана. — Это отклик. Мы разбудили их.

Аиша побледнела.

— «Их»? Кого?

Ана повернулась к ней, и в её глазах блестело что-то тёмное, но тёплое.

— Тех, кто здесь спит. Тех, кто всегда рядом, если уметь слушать.

Аиша хотела возразить, но слова застряли. Она ощущала — это место и правда живое, оно дышит, и каждое её движение будто замечают.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Но почему именно ты? Почему это у тебя получается? — выдохнула она.

Ана шагнула ближе, взяла её ладонь.

— Потому что я не одна.

Аиша нахмурилась.

— Я не понимаю.

— Сила ведьмы никогда не бывает одиночной, — сказала Ана тихо, но уверенно. — Так всегда говорили. Ведьма сильна только в паре, в круге, в ковене. Одна — она искра. Две — уже огонь.

Аиша покачала головой.

— И поэтому… ты ждала меня?

— Всю жизнь, — призналась Ана. — Я знала, что однажды ты вернёшься. Я чувствовала: без тебя мои слова не будут услышаны до конца.

Эти слова ударили в самую глубину. Аиша вспомнила их детство, ночные игры, все «шутки» с заклинаниями. Теперь они казались чем-то большим, чем детскими фантазиями. Всё это время Ана ждала её — не просто как подругу, а как часть себя.

— Ты хочешь сказать… что и во мне есть это? — голос Аиши дрогнул.

Ана кивнула.

— Иначе почему тебе так легко давалось то, что другим казалось случайностью? Ты пыталась забыть, а я — сохранить. Но сила всё равно была с тобой.

Аиша глубоко вдохнула. Воздух на кладбище был холодным, но ей стало жарко. Сомнений становилось меньше. То, что она видела своими глазами — огоньки, туман, странные звуки, — невозможно объяснить случайностью.

— Ана… а если я не захочу? — спросила она едва слышно.

Ана улыбнулась, но её улыбка была печальной.

— Тогда я останусь одна. Искрой. Но ты ведь знаешь: одна искра быстро гаснет.

В этот миг снова раздался скрежет, громче прежнего, и по земле прошла дрожь, словно глубоко под ногами что-то пошевелилось. Аиша судорожно вцепилась в руку Аны.

— Господи… — прошептала она. — Я верю.

Ана прижала её ладонь к своей.

— Вот и хорошо. Теперь мы вместе.

Огни у ограды вспыхнули ярче, словно отвечая на её слова. Тени вытянулись, и воздух загудел от невидимого напряжения.

Ана шагнула вперёд, к центральному склепу, не отпуская руки Аиши.

— Смотри внимательно, — сказала она. — Сегодня ночью ты увидишь, кто мы есть на самом деле.

И в этот момент крышка старого склепа заскрипела, как будто кто-то изнутри пытался её сдвинуть.

Ана сжала её ладонь.

— Не бойся. Они не враги.

Словно в ответ на её слова, туман стал сгущаться, поднимаясь клубами от земли. Он не рассеивался, а наоборот, свивался в фигуры. Сначала смутные, призрачные, как тени от свечи. Потом — чётче: силуэты людей в старых одеждах, с закрытыми глазами, будто они всё ещё спят.

Аиша задохнулась.

— Это… это невозможно…

Один силуэт склонился к ней так близко, что она почувствовала холодное дыхание у самого уха. Шёпот прошёл сквозь неё, едва различимый, но явный:

—

Вернулась…

Аиша замерла, волосы на затылке встали дыбом.

— Ты слышала?! — почти крикнула она.

Ана кивнула.

— Они знают тебя. Они ждали.

Призраки не выглядели угрожающими. Они стояли молчаливым кругом, будто оберегая девушек, и каждый из них мерцал тусклым, голубоватым светом.

Ана подняла свободную руку и произнесла слова, от которых воздух задрожал:

—

Кровь помнит кровь. Связь хранит силу. Пусть двое станут единым пламенем.

В тот же миг все огоньки на земле вспыхнули так ярко, что Аиша зажмурилась. Когда открыла глаза, туманная фигура протянула к ней руку — не касаясь, но словно признавая её.

И в этот миг Аиша почувствовала: жар прошёл по её венам, будто внутри загорелся огонь. Страх исчез, уступив место странному восторгу. Она больше не сомневалась — всё это реально. Она

чувствовала

это каждой клеткой.

— Ана… — выдохнула она. — Я правда… чувствую.

— Потому что теперь ты часть, — ответила подруга. — Одна я могла их звать, но только с тобой они пришли.

Призрачный круг медленно рассеялся, оставив после себя тишину. Но эта тишина уже не была пустой — в ней звучало дыхание невидимой силы.

Склеп, скрипнув, закрылся сам собой. Камень словно втянулся обратно, и надписи на плите засветились тусклым светом, прежде чем погаснуть.

Аиша стояла посреди кладбища, всё ещё держась за руку Аны. Она больше не искала объяснений. Всё, что случилось, невозможно было назвать совпадением или иллюзией.

И в тот же миг ворон, чёрный как уголь, слетел с верхушки креста и закаркал так громко, что у Аиши сердце ушло в пятки. Но в крике было не предостережение, а подтверждение: решение принято, пути назад нет.

Аиша и Ана вышли с кладбища, и тяжёлая каменная плита за их спинами будто сама сомкнулась, упрятав тайну глубже в землю. Воздух на тропе казался легче, но ночь всё равно дышала чем-то чужим, настороженным. Луна цеплялась за рваные облака, словно тоже подглядывала за ними.

Аиша первой нарушила молчание:

— Почему сейчас? — спросила она почти шёпотом. — Почему не раньше? Я ведь всегда жила здесь, в этой деревне.

Ана шла чуть впереди, фонарь в её руке качался, разгоняя туман.

— Не время было, — ответила она тихо. — Сила всегда ждёт. Она не идёт к тем, кто не готов. Теперь ты вернулась, и всё сошлось.

Аиша нахмурилась.

— Но зачем мы им нужны? Этим… духам? Мы что, их служанки?

Ана остановилась и обернулась. В её взгляде не было страха — только твёрдость.

— Нет. Они не хозяева. Они — хранители. Они проверяют. И если приняли нас, значит, мы должны продолжить то, что начиналось здесь задолго до нас.

— Продолжить что? — голос Аиши сорвался. — Ты говоришь загадками, Ана. Я хочу знать!

Подруга замолчала на мгновение, а потом заговорила медленно, словно взвешивая каждое слово:

— Ведьмы всегда были рядом. Они держали деревню, оберегали её. Но и брали своё. Не бывает силы без цены. Их всегда было двое, чтобы одна могла держать другую. Одна — падает, вторая поднимает. Одна — колеблется, вторая идёт вперёд. В этом суть. Так держится ковен.

Аиша вскинула голову.

— Значит… теперь мы с тобой — такие же?

Ана кивнула.

— Да. Нас признали.

Аиша замедлила шаг, и какое-то время они шли молча. В голове гудело, будто там ещё звенели голоса призраков.

— Но зачем нам это? — наконец спросила она. — Для чего нам эта сила?

— Для всего, что придёт, — ответила Ана просто. — Чтобы мы сами решали, как жить. Чтобы никто не мог отнять. Чтобы не быть жертвами.

Эти слова ударили в Аишу сильнее, чем всё, что она видела этой ночью. Они звучали слишком правдиво, слишком близко.

**********

Эваз вышел из леса, высокий и спокойный, будто хозяин места. Он остановился перед плитой, на которой ещё не до конца погасли тусклые линии, и провёл ладонью по камню.

— Я чувствую, — сказал он холодно. — Здесь были чужие.

Из тумана проступили призраки, те самые, что окружали девушек. Они склонились перед ним, и один произнёс гулко:

— Пришла новая кровь. Мы признали их.

Эваз нахмурился.

— Ошибка. Вы слишком торопитесь.

Призрак дрогнул, но снова заговорил:

— Две. Связь крепка. Ковен возродится.

Лёд проступил в голосе мужчины.

— Ковен здесь? — он сжал кулаки. — В моей деревне? Никогда.

Туман колыхнулся, словно от порыва ветра, и призраки отступили назад, но не исчезли. Они молчали, а Эваз смотрел им в пустые глаза с холодной ненавистью.

— Я не позволю, — сказал он глухо. — Ни одна из них не должна дожить до того, чтобы стать сильнее.

Он развернулся и ушёл в лес. За ним туман сразу опал, а кладбище вновь погрузилось в мёртвую тишину.

Глава 3. Карты и пророчества

Утро в доме Аны было густым, вязким, как дым от печи. Лучи солнца пробивались в окно, но свет казался тусклым, словно не решался вступать в дом, где ночью было сказано то, чего не слышали века.

Ана достала из сундука колоду карт, перевязанную красной лентой. Бумага пожелтела от времени, рисунки на ней были странные, не похожие ни на игральные карты, ни на Таро, о которых Аиша когда-то читала. Эти изображения были иными: грубые, но живые, будто сама деревня нашептала их на картон.

Аиша провела пальцами по шершавому краю.

— Они старые… очень. Откуда они у тебя?

— От бабки, — коротко ответила Ана. — Она говорила: «Не смей тасовать ради забавы. Эти карты не для игры».

Она медленно перетасовала колоду, и в комнате стало так тихо, что было слышно, как потрескивает дерево в печи.

— Ты спрашивала, зачем нас признали, — произнесла Ана. — Карты ответят.

Первая карта упала на стол. На ней была изображена

Тропа в тумане

— дорога, уходящая в густую серую дымку.

— Неясный путь, — сказала Ана. — Мы вступаем туда, где нет ни начала, ни конца. Всё скрыто.

Вторая карта легла рядом. На ней —

Прокопчённое Солнце

, закатное, едва пробивающееся сквозь облака.

— Угасание старого. Новое встаёт только тогда, когда старое умирает. Что-то уйдёт. И навсегда.

Аиша сглотнула. Пальцы дрожали, но она не отрывала взгляда от карт.

Третья сама выпала из колоды и перевернулась лицом вверх.

Изображение было пугающим:

Чёрный Мужчина

, фигура в длинном плаще, без лица, только глаза — холодные, как лёд, и линии тени вокруг него.

Ана нахмурилась.

— Вот он. Угроза. Сила, что придёт к нам. Он чужой, но кровь зовёт его к тебе, Аиша. Видишь знак? — она указала на тёмный след в углу карты: каплю, похожую на засохшую кровь.

— К… ко мне? — голос Аиши дрогнул. — Но почему я?

— Потому что ты вернулась, — тихо сказала Ана. — И теперь ты — ключ. Он не сможет пройти мимо тебя.

Аиша почувствовала, как холодная дрожь пробежала по её спине. Она отпрянула, но взгляд всё равно возвращался к карте. Казалось, глаза фигуры смотрят прямо на неё — живые, тяжёлые, пронзающие.

Она резко смахнула руку со стола, и чашка с отваром покатилась, расплескав жидкость. Но карта осталась лежать, и глаза Чёрного Мужчины горели всё так же.

— Я не хочу этого, — прошептала Аиша. — Пусть этого не будет…

Ана протянула руку и накрыла карту ладонью.

— Хотеть или не хотеть уже поздно. Мы спросили — нам ответили.

И в тот миг в комнате треснула свеча, стоявшая на окне, и огонёк сам собой угас, оставив за собой лёгкий дымок.

Аиша сжала губы, и впервые за всё утро ей показалось, что ночь всё ещё продолжается.

Ана убрала карты обратно в ленту, но воздух в комнате так и остался натянутым, словно струна.

— Ты должна понять, — заговорила она тише, — ведьмы в нашей деревне всегда были. Только люди об этом не говорили. Прятали. Смеялись. Но когда приходила беда — всё равно бежали к ним.

Аиша нахмурилась.

— Какая беда?

— Разная, — Ана прищурилась, будто вглядываясь в прошлое. — Когда скотина мрёт без причины. Когда в доме дети умирают один за другим. Когда мужики начинают сходить с ума, напиваются и бьют своих. Всё это — работа силы. Иногда — злой, иногда — нашей. Ведьмы держали равновесие. Они знали, как отгонять порчу, как заключать договоры с духами земли, как выкупать судьбы у смерти.

Аиша замерла, вслушиваясь.

— И ты хочешь сказать, что это всё… реально?

— А ты думаешь, деревня просто так стоит здесь, у подножия гор? — Ана усмехнулась. — Здесь перекрёсток. Тропа мёртвых проходит прямо через кладбище. И каждое поколение ведьм держало стражу. Без них всё давно бы захлестнуло.

Она достала из ящика старую тряпичную куклу — сшитую криво, с красной ниткой на шее.

— Вот это — «замок». Его делали, когда нужно было запереть смерть в доме, чтоб не забирала ещё одного.

Аиша взяла куклу в руки. Ткань была вытерта, пахла травами и дымом.

— Значит, ведьмы… защищали?

— Да. Но и платили за это. — Голос Аны стал жёстче. — У каждой брали силу. У кого-то — жизнь коротилась, у кого-то — детей не рождалось. У кого-то — сердце черствело, так, что любить не мог.

Она посмотрела прямо на Аишу.

— Поэтому в одиночку ведьма жить не может. Сила разъедает. Только вместе можно держать равновесие. Но даже тогда враг всё равно приходит.

— Какой враг? — шёпотом спросила Аиша.

Ана медленно провела пальцем по столу, оставляя влажный след от пролитого отвара.

— Мужчины. Ведьмаки. Те, что идут против нас. У них другая сила: они не берегут, а подчиняют. Сгибают людей, ломают волю. На них идут тени — и они их не гонят, а кормят. Чем больше зла вокруг, тем сильнее они становятся.

Аиша поёжилась.

— И ты думаешь, он… уже здесь?

Ана не ответила. Только снова достала колоду, коснулась верхней карты — и под пальцами будто дрогнула тень.

— Думаю, он уже знает, что мы проснулись.

Огонь в печи потрескивал, то разгораясь, то ослабевая, и от этого свет в комнате колыхался, как дыхание живого существа.

Тишина зависла тяжёлым пологом. Аиша сидела на деревянном стуле у окна, теребила в руках телефон, будто не решаясь что-то сделать.

— Мам, — наконец набрала она, приложив трубку к уху. — Да, я добралась… Нет, всё хорошо. — Она замялась, бросив взгляд на Ану. — Я пока останусь у подруги. Да, у Аны. Мы давно не виделись… Да, несколько дней. Не волнуйся.

Слушала короткие реплики в ответ, кивала сама себе и, отключившись, вздохнула.

— Мама думает, что я до сих пор та девочка, которая всё время сбегала от страшных историй. Если бы она знала…

Ана слегка улыбнулась, но в её глазах не было лёгкости.

— Пусть лучше думает именно так. Чем меньше знает — тем спокойнее ей будет.

Аиша посмотрела вокруг: дом был ухоженным, но всё в нём дышало стариной — вышитые занавески, тяжёлый дубовый стол, фотографии в потемневших рамках.

— Всё ещё чувствуется, что это бабушкин дом, — сказала она тихо. — Как будто она вышла только что и вернётся с охапкой трав.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ана опустила взгляд.

— Этот дом и есть её память. Я его берегу… и он бережёт меня. Иногда кажется, что стены слышат всё.

Повисло молчание. За окном гулко каркнула ворона, и Аиша вздрогнула.

— Ана, скажи честно… — её голос стал тише. — Ты ведь не всё рассказала.

Ана подняла глаза, в которых отразился отблеск огня из печи.

— Не всё. Потому что не всё можно сказать словами. Но одно ты должна знать: мы не можем ждать. Сегодня — вторая ночь. Вторая ступень. Если мы не пойдём, всё сорвётся.

Аиша напряглась, ладони похолодели.

— И что будет, если мы останемся?

Ана ответила не сразу. Она встала, подошла к окну, посмотрела в темнеющий двор.

— Тогда то, что мы должны были удержать, вырвется наружу. И придёт само.

Аиша сглотнула, понимая, что ответ уже дан.

— Значит, сегодня ночью, — сказала она тихо.

Ана кивнула.

— Сегодня ночью. На кладбище.

Аиша провела пальцами по подлокотнику стула, будто собираясь с мыслями.

— Скажи, Ана… а что ещё твоя бабушка говорила? Про ведьм… и про ведьмаков?

Ана медленно повернулась от окна, села напротив, положив руки на стол. Её голос стал ниже, будто она повторяла чужие слова.

— Бабушка говорила, что ведьмаки всегда жили рядом с нами. Только если ведьмы держали равновесие, то они — наоборот. Разрушали его. Им нужны не духи земли и не память рода. Им нужна власть. Над людьми, над страхом, над смертью.

Аиша наклонилась ближе.

— И что они делали?

Ана стиснула пальцы.

— Ведьмаки шли к кладбищам, не прося разрешения. Врывались. Брали силу силой, как воры. Им не нужны были договоры, не нужны правила. Они вызывали тех, кто никогда не должен был прийти. И кормили их людским страхом.

Её голос задрожал, но она продолжила:

— Бабушка рассказывала, что один такой ведьмак жил в нашей деревне ещё до войны. Он ходил по домам и «снимал» сглаз — а потом люди начинали болеть ещё сильнее. Умирали целыми семьями. Он будто открывал дверь для смерти, и та брала кого хотела.

Аиша поёжилась, прижимая руки к груди.

— И что с ним стало?

Ана посмотрела прямо ей в глаза.

— Его никто не хоронил. Его тело нашли у кладбища, на самой границе, и оставили там. Бабушка говорила, что земля его больше не примет. Ни одна.

Огонь в печи треснул так резко, что Аиша вздрогнула.

— Понимаешь? — тихо добавила Ана. — Ведьмака нельзя назвать человеком. Это тот, кто сам себя отдаёт тьме. Чем больше боли вокруг, тем сильнее он становится. И если карты показали мужчину… значит, он уже здесь.

Аиша сжала губы, и в её голове непрошено возник образ: тёмная фигура у деревьев, чьи глаза горят в темноте.

— Ты думаешь, он придёт за нами? — спросила она почти шёпотом.

Ана подняла взгляд к потолку, будто прислушиваясь к чему-то.

— Он уже идёт.

Ана достала со старого комода холщовый мешочек, аккуратно развязала шнурок. Внутри были пучки сушёных трав, маленькая глиняная чаша и тонкая восковая свеча. Она разложила всё на столе, будто проверяла: ничего не забыто.

— Сегодня ночью, — сказала она, не поднимая глаз, — мы должны принести клятву. Зажечь свечу на старом камне, в самом сердце кладбища. Оставить подношение и не обернуться, пока не выйдем.

— А если оглянуться? — спросила Аиша, сжимая край стола.

Ана коротко глянула на неё.

— Тогда тени подумают, что ты сомневаешься. И потянут за собой.

Аиша сглотнула.

— И что мы возьмём с собой?

Ана начала укладывать вещи обратно в мешочек.

— Свечу — как свет. Чашу с отваром — как жизнь. Травы — как защиту. И самое главное… — Она вынула из кармана маленький кусок хлеба, завёрнутый в полотенце. — Подношение.

— Хлеб? — удивилась Аиша.

— Неважно, что именно. Главное — чтобы это было от сердца. Хлеб — самая простая жертва. Духи принимают его всегда.

Они собрались быстро, словно знали: чем дольше тянуть, тем тяжелее будет выйти за порог. Ана перекинула мешочек через плечо, накинула на себя тёмный платок. Аиша, не найдя ничего подходящего, закуталась в свой шарф, чувствуя себя нелепо и неуместно.

Когда они вышли на улицу, воздух был густым, вязким. Туман стелился низко, цеплялся за ноги, скрывал дорогу. Луг, ведущий к кладбищу, тянулся, будто бесконечный.

— Держи свечу, — сказала Ана, протянув её Аише. — Это твоя часть.

Аиша взяла, ладонь дрожала. Пламени ещё не было, но она уже чувствовала тепло, будто огонь дышал в воске.

Шаг за шагом они углублялись в туман. Деревня осталась позади, и теперь только шорох трав да их собственное дыхание нарушали тишину.

Аиша всё время ловила на себе чужой взгляд. Она резко оборачивалась, но позади была лишь мгла. Казалось, что из каждого куста, из каждой тени за ними наблюдают глаза.

— Ана, — выдохнула она, — ты чувствуешь?

— Чувствую, — коротко ответила та. — Не смотри в стороны. Просто иди.

Но Аиша не могла не смотреть. Ей казалось, что где-то сбоку скользнула фигура — высокая, чёрная, слишком человеческая, чтобы быть тенью. Она ускорила шаг, прижала к груди свечу.

Туман густел, и впереди наконец вырисовался силуэт кладбищенской ограды. Железо было ржавым, словно покрытым кровавыми пятнами.

Аиша прикусила губу, и сердце стучало так, будто его тоже услышит тот, кто идёт за ними.

Она знала: он рядом.

Кладбище встретило их тишиной. Старые кресты, покосившиеся ограды, надгробья, покрытые мхом. Ни единого звука — даже птицы замолчали. Аише показалось, что каждый шаг отзывается эхом, и это эхо принадлежит не её шагам.

Они дошли до середины кладбища. Туман здесь был плотнее, чем где-либо, словно собрался именно к этому месту. Старый камень возвышался над землёй, серый, потрескавшийся, и казалось, что он дышит — в трещинах блестела влага, а в углублениях сидела тьма, неподвластная свечам.

Ана выложила на камень свечу и хлеб. Лезвие ножа сверкнуло и тут же исчезло в темноте, будто её поглотили. Она первой дала свою кровь — капли упали на холодный камень и тут же впитались, словно земля ждала этого. Аиша, дрожа, повторила её жест. Кровь стекала по камню, соединяясь в тонкую красную жилу, и жилка эта будто тянулась вглубь, к сердцу земли.

Тишина вокруг становилась густой, вязкой. Ни одного звука — только тяжёлое дыхание ночи. И вдруг оно изменилось: из-под земли донёсся низкий, едва различимый шёпот. Он нарастал, как гул далёкого моря. Тысячи голосов, но ни одного слова. Звук царапал слух, проникал в кости.

Ана заговорила — её голос звучал как молитва, но каждое слово отбрасывало тень.

— Земля, что держит кости… ночь, что держит дыхание… тьма, что хранит силу… мы — твои.

Аиша повторяла, и чем дальше, тем сильнее чувствовала, что чужая сила входит в неё, давит на грудь, перекрывает воздух. Лёд словно стекал по венам, пальцы немели, в глазах темнело.

В тот миг, когда обе произнесли последнее слово, камень дрогнул. Земля вокруг него содрогнулась, будто что-то ворочалось глубоко под ними. Свеча вспыхнула — огонь ударил вверх, слишком ярко, слишком живо, и тут же… погас.

Тьма рухнула, накрыла их сразу. Только туман светился белым мёртвым светом, клубился и завихрялся вокруг. Надгробья застонали. Кресты качнулись, словно ветром, но ветра не было. И тогда Аиша услышала: шёпот из земли стал громче, слова сложились в голос.

«Новая кровь…»

Эти два слова тянулись эхом, шли из каждой щели, из каждой могилы.

Ана стиснула руку Аиши.

— Они приняли нас… — прошептала она, но в её глазах мелькнул страх.

Туман перед ними начал сгущаться, свиваться в клубок. Воздух стал вязким, как смола. Земля снова дрогнула — треснула узкая щель прямо у их ног. Оттуда вырвался холод, такой сильный, что дыхание стало паром.

И из клубов вышел он.

Высокая фигура в тёмном, почти чёрном плаще. Лицо — резкое, словно вырубленное из камня. Волосы падали на плечи густыми чёрными прядями, а глаза горели огнём углей. Он не просто шёл — он вытекал из тумана, как сама ночь, и каждый его шаг отзывался дрожью земли.

В тот миг все свечи, даже те, что остались в сумке у Аны, вспыхнули и погасли разом. Кладбище погрузилось во мрак, и только его глаза светились в темноте.

— Довольно, — сказал он. Голос разнёсся, будто говорили все надгробья разом.

Аиша едва не вскрикнула. Она чувствовала его силу, гулкую и тяжёлую, как раскат грома. Ана встала впереди, раскинув руки.

— Уходи, Эваз, — её голос дрожал, но слова звучали твёрдо. — Ты не властен над нами.

Он усмехнулся, и от этой усмешки по кладбищу прошёл холодный шорох, будто кости под землёй пошевелились.

— Не властен? — шагнул ближе. Камень застонал под его ногой, и трещина на нём расширилась. — Всё, что происходит на этой земле, принадлежит мне. Вы — мои.

Аиша не могла отвести взгляд. В груди стучало так сильно, что каждое биение отзывалось болью. И в его взгляде — тяжёлом, как сама ночь — она видела что-то, что страшило и притягивало одновременно.

Эваз приблизился к ней, так близко, что Аиша почувствовала ледяное дыхание на коже.

— Ты. Новая кровь. Ты не просто опасна этой земле… Ты опасна мне.

Слово «мне» прозвучало, как удар. В этот момент земля снова дрогнула, кресты заскрипели, а из трещин в камне поднялся пар.

Ана закричала:

— Не смотри на него! — и дёрнула Аишу за руку.

Но свеча у их ног взорвалась вспышкой, и огонь превратился в дым, который поднялся к небу.

И ночь вздрогнула, словно сама тьма встретила сопротивление.

— Вы посмели потревожить моё место, — сказал он, и каждое надгробье дрогнуло, будто в знак согласия. — Своей кровью вы позвали силу. Но вы ошиблись. Эта сила подчиняется мне.

Туман завихрился, поднялся столбами, и в каждом клубе мелькали бледные лица, пустые глазницы, искажённые рты. Голоса из-под земли слились в единый стон.

Аиша задрожала, её ноги словно приросли к земле. Она хотела крикнуть, но звук застрял в горле. Его взгляд держал её, словно цепи. В этом взгляде было всё: ярость, власть, и что-то такое, от чего внутри вспыхнул огонь, пугающий и сладкий одновременно.

Эваз протянул руку, не дотрагиваясь, но воздух между ними сжался так, что Аиша задыхалась.

— Ты, — сказал он. — Новая кровь. Ты угроза не этой земле. Ты угроза мне. И я уничтожу тебя, прежде чем ты разрушишь то, что принадлежит мне.

С этими словами земля взорвалась трещинами. Надгробья рухнули, кресты падали, будто ломались под тяжестью его воли. Туман обрушился на них волной.

— Бежим! — выкрикнула Ана и схватила Аишу за руку.

Они рванулись вперёд, спотыкаясь о корни, натыкаясь на камни. Тьма будто хватала за ноги, цепляла за подол. Холодный пар стлался по земле, и казалось, руки мёртвых тянутся из-под неё.

Аиша оглянулась. Эваз стоял среди хаоса неподвижно, словно сам центр этой бури. Его плащ колыхался, как тень, глаза горели, и он смотрел прямо на неё. В этом взгляде было обещание. И приговор.

Они вырвались за ворота кладбища, тяжело дыша. Туман остался позади, но Аиша знала: он всё ещё смотрит.

Глава 4. Ведьмак

Они ворвались в дом, захлопнув дверь так, что старая рама жалобно скрипнула. Аиша опёрлась о стену, пытаясь отдышаться. В горле стоял вкус сырости и дыма, ноги дрожали, словно земля продолжала трястись под ними.

Ана тут же метнулась к столу. Дрожащими руками вытащила колоду карт, рассыпала их по доскам, потом снова собрала и начала тасовать так судорожно, что карты выпадали из пальцев.

— Ана… — голос Аиши сорвался. — Кто он? Что это было?

Ана не ответила сразу. Она тасовала карты, шептала что-то себе под нос, будто боялась остановиться. Когда же руки её замерли, она посмотрела на Аишу — глаза блестели, щеки пылали, дыхание было рваным.

— Я знала его, — сказала она наконец. — С самого детства.

Аиша нахмурилась.

— Но ты ведь не говорила…

— Я и сама не была уверена, — Ана ударила ладонью по картам, и те разлетелись по столу. — Он всегда был другим. Сильным. Люди уважали его семью… и боялись. Его мать умерла рано. О нём ходили слухи: будто он мог разговаривать с мёртвыми, ещё ребёнком. Будто видел то, что не дано видеть живым.

Аиша села на стул, обхватила себя руками. Её дрожь не проходила.

— Ты хочешь сказать, он… ведьмак?

Ана кивнула, почти не раздумывая.

— Я подозревала. Но только теперь… теперь я уверена. — Она схватила карту с края стола, провела пальцами по выцветшему рисунку, словно хотела стереть его. — Понимаешь, ведьмак — не просто мужчина, знающий силу. Он хозяин кладбища. Его кровь связана с землёй и мёртвыми. Они служат ему.

Слова повисли в воздухе тяжёлым грузом.

— А я… — Аиша с трудом сглотнула. — Я почувствовала, что он смотрит прямо в меня. Как будто я… часть этого.

Ана резко подняла глаза.

— Вот этого я и боялась. Новая кровь всегда привлекает ведьмака. Для него ты — угроза и приманка. Он не даст тебе покоя.

Карты снова посыпались по столу. На верхней выпал знак — фигура в чёрном, с вытянутыми руками. Линии были грубыми, древними, будто выцарапанными ножом.

Ана побледнела.

— Он сам пришёл в расклад. Значит, теперь игра началась.

За окном зашуршал ветер. Где-то вдалеке протянуло, словно завыл зверь. Аиша вздрогнула и обняла себя крепче.

Аиша опустила руки на колени, стараясь унять дрожь.

— Но что ему от нас нужно? Если он такой сильный… зачем новая кровь?

Ана отвела взгляд, задумчиво перебирая красную ленту, в которую были перевязаны карты.

— Потому что свежая сила чище. Она ещё не затянута старыми клятвами, не тронута чужими заклятиями. Новая ведьма — как источник. Если он возьмёт твою силу, станет вдвое опаснее.

— А если не возьмёт? — осторожно спросила Аиша.

— Тогда ты станешь угрозой, — просто ответила Ана. — Вот почему ведьмаки никогда не терпят молодых. Они чувствуют: в новой крови спит то, что может разрушить их власть.

Аиша тяжело сглотнула. Теперь всё становилось яснее. Не случайность, не совпадение — он пришёл именно к ней.

— И как нам бороться с ним? — она подняла глаза, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо, но в груди всё равно жгло страхом.

Ана глубоко вдохнула, словно набираясь решимости.

— Нам нужно продолжать ритуалы. Связываться с землёй, с предками, искать их помощь. Пока мы вместе — у нас есть шанс.

За окном вновь прошумел ветер, и от скрипа ставен Аиша вздрогнула. Ей показалось, что в шуме проскользнул чей-то смешок, низкий и мрачный.

— Ты уверена, что кладбище признало нас? — спросила она почти шёпотом.

Ана кивнула.

— Да. Но оно признало и его. Кладбище всегда тянется к сильнейшему. Вот почему он уже рядом.

Аиша вцепилась пальцами в ткань юбки, пытаясь заглушить дрожь. Перед глазами всё ещё стояли его глаза, тёмные, бездонные, властные. В них не было ни страха, ни сомнений. Лишь одно — право выбирать её судьбу.

Ана коснулась её руки.

— Запомни: его сила в одиночестве. А наша — в паре. Если он придёт снова, мы должны держаться вместе. Только так.

Аиша сидела неподвижно, вслушиваясь в тишину. Казалось, что весь дом замер вместе с ними. Даже часы на стене, старые, с потрескавшимся циферблатом, перестали тикать, будто время застыло.

— Ты сказала, новая кровь сильнее, — наконец произнесла она. — Но что, если он… решит взять её силой?

Ана подняла на неё глаза. Карие, уставшие, но полные решимости.

— Тогда тебе будет очень трудно сопротивляться. Ведьмак умеет подчинять. Его сила — в словах, в взгляде, в самой тени. Но у него нет того, что есть у нас.

— Чего?

— Связи, — твёрдо сказала Ана. — Он один. Всегда один. А мы — вдвоём. Бабушка всегда говорила: пара ведьм крепче, чем самый сильный ведьмак. Но только если они доверяют друг другу полностью.

Аиша молчала, сжимая пальцы в замок. Внутри всё бунтовало: и страх, и странное, мучительное влечение, которое она не решалась назвать. Тот взгляд на кладбище — он будто врезался ей в душу, и теперь она чувствовала его рядом, даже здесь, в доме.

— А что будет, если мы… если я поддамся ему? — прошептала она, сама не понимая, зачем задаёт этот вопрос.

Ана резко обернулась.

— Даже не думай об этом. — Голос её сорвался, но в нём слышалась сталь. — Если ведьмак получит тебя, он станет непобедимым. Вся деревня окажется под его властью. И мы — тоже.

Ветер снова ударил в ставни, и на этот раз они не просто загрохотали — по дереву прошёлся отчётливый ритмичный стук. Три удара. Как будто кто-то стоял за окном и ждал, пока его впустят.

Аиша вздрогнула, сжалась на стуле.

— Ты слышала?

Ана кивнула, но не двинулась.

— Это он.

Тишина повисла над ними, густая, липкая. Аише показалось, что в шуме ветра сквозит голос — низкий, хриплый, сдавленный. Словно кто-то шептал её имя прямо в ухо.

«Аиша…»

Она вскочила, но Ана схватила её за руку.

— Сядь. Не слушай его.

— Но он… он ведь здесь! — глаза Аиши метнулись к окну, но за мутным стеклом клубился лишь туман.

— Он всегда рядом, — тихо ответила Ана. — Когда ведьмак выбирает жертву, ему не нужно заходить в дом. Он входит в голову.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Аиша обхватила себя руками, пытаясь согреться. Но холод шёл изнутри, будто её сердце обледенело. Она снова услышала тот шёпот — и на этот раз слова были другими:

«Ты — моя. Ты пришла на мою землю».

— Замолчи… — выдохнула она, но голос прозвучал так жалко, что сама себе не поверила.

Ана встала, отодвинула стул, и, подойдя к окну, распахнула ставни. В комнату ворвался порыв сырого воздуха, туман вкатился внутрь клубами. Но никого не было. Только чёрные силуэты деревьев и скошенное поле вдалеке.

— Видишь? — сказала Ана, поворачиваясь к подруге. — Он не войдёт, пока мы его не впустим. Но он может ждать. Неделями. Годами.

Аиша опустилась обратно на стул, чувствуя, как ноги дрожат.

— Значит, он не уйдёт?

— Нет, — коротко ответила Ана. — Ведьмак никогда не отступает. Если он выбрал тебя, он будет идти до конца.

Повисла пауза. Ветер снова стих, но теперь в комнате стояла такая тишина, что слышалось, как трещит старое дерево в стенах.

— А ритуал? — слабо спросила Аиша. — Он помог нам хоть немного?

— Да, — кивнула Ана. — Теперь кладбище знает нас. Но оно знает и его. И теперь между нами война.

Слово «война» прозвучало особенно тяжело, будто поставило печать на их судьбе.

Аиша посмотрела на подругу.

— И что мы будем делать?

Ана села рядом, положила руку ей на плечо.

— Будем готовиться. Ты должна научиться видеть знаки, слышать шёпот предков. И самое главное — держаться рядом со мной. Если ты одна, он раздавит тебя. Но если вместе — у нас есть шанс.

Аиша кивнула, но внутри всё равно звучал чужой голос. Тот самый, властный и уверенный.

«Ты не отвернёшься от меня. Ты уже моя».

Она не знала, услышала ли это Ана, но по её лицу поняла — подруга тоже чувствует его присутствие. И это было страшнее всего.

Ана тихо закрыла ставни и вернулась к столу. Она выглядела напряжённой, словно решалась рассказать то, о чём обычно молчала.

— В детстве, — начала она медленно, — я часто слышала от бабушки истории про семью Эваза. Тогда его ещё звали иначе, по-настоящему, но это имя никто теперь не произносит. Говорили, что их род всегда был особенным. Мужчины уходили в леса и возвращались другими. Женщины редко доживали до старости. И почти каждую смерть в деревне связывали с их домом.

Аиша настороженно слушала, прижавшись спиной к холодной стене.

— Но самое страшное, — Ана опустила голос до шёпота, — это то, что его отец умер в ту же ночь, когда умерла его мать. Никто не знал, что произошло, только в деревне потом говорили:

«ребёнок стал их продолжением»

. Ему тогда было всего шестнадцать.

— Продолжением? — переспросила Аиша, и по коже у неё пробежал холодок.

Ана кивнула.

— Бабушка говорила, что сила не уходит. Она ищет сосуд. Иногда это ребёнок, иногда — чужая душа, если есть кому её впитать. В нём, в Эвазе, поселилось всё, что было в его предках. Их жадность, их знание, их жертвенная кровь. Он родился человеком, но стал… другим.

Аиша глубоко вдохнула, ощущая, как слова давят изнутри. Всё это звучало дико и неправдоподобно, но после ночи на кладбище отрицать было бессмысленно.

— И с тех пор он один? — спросила она осторожно.

— Всегда, — Ана провела рукой по столу, словно очерчивая невидимый круг. — Ведьмаки не могут быть с другими. Любая связь разрушает их. Им нужна только новая кровь. Но не как союз, а как жертва.

Аиша почувствовала, как её пальцы сжались в кулак.

— Значит, всё это время он жил рядом с нами, и никто ничего не делал?

— А кто смог бы? — Ана горько усмехнулась. — Люди шепчутся, но молчат. Боятся. Кто пытался пойти против него — тот исчезал. В лесах. На дорогах. На том самом кладбище. Его не остановить обычными силами.

За окном снова прошёл ветер, и в стёклах что-то тихо простонало. Аиша прижала ладонь к груди, чтобы унять бешеное биение сердца.

— Но если мы новые ведьмы, — сказала она тихо, — значит, у нас есть шанс?

Ана посмотрела на неё пристально.

— Да. Но только если ты научишься.

— Чему?

Ана откинулась на спинку стула, скрестила руки.

— Слушать землю. Видеть знаки. Различать голоса живых и мёртвых. Это не просто слова или заклинания — это умение жить между двух миров. Если ты не научишься, его голос будет сильнее твоего. Он войдёт в тебя и сделает своей.

Аиша вздрогнула. Слова подруги звучали так, будто всё уже предрешено.

— А если я научусь? — спросила она, и в голосе прозвучала надежда.

Ана медленно кивнула.

— Тогда мы сможем противостоять ему. Кладбище — не только его. Оно может выбрать нас. Но для этого придётся доказать, что мы достойны.

— Доказать? — Аиша нахмурилась. — Кому?

— Тем, кто лежит там, — Ана указала в сторону, где за окнами в тумане скрывалось кладбище. — Мёртвым всегда есть что сказать. Но они слушают только тех, кто не боится услышать правду.

Аиша замолчала, всматриваясь в лицо подруги. В её глазах горела решимость, но вместе с ней — тень страха.

— И как мне начать? — наконец спросила она.

Ана взяла её ладонь, крепко сжала.

— Сначала — слушать тишину. Завтра мы пойдём туда снова. Но уже не для того, чтобы попросить силы. А чтобы доказать: мы не просто случайные гости. Мы — часть этого места.

Аиша почувствовала, как холод от этих слов прошёл по венам, будто уже сейчас что-то невидимое готовилось к встрече. И в самой глубине души она услышала еле уловимый, чужой смешок.

Эваз слушал. Он всегда слушал.

— Ана… — тихо проговорила она, — смотри… там…

Ана резко поднялась, подошла к окну, присмотрелась и сжала зубы.

— Не выходи. — Голос её был твёрдым, но в нём слышался страх. — Он ждёт. Не нужно провоцировать.

Но Аиша уже почувствовала, как воля крепнет внутри. Страх пытался её сковать, но в груди разгоралась решимость: она не позволит, чтобы ведьмак думал, что она слабее. Медленно, словно собрав последние силы, она отпустила ладони, выпрямилась и кивнула.

— Я выйду. — Решимость звучала тихо, но уверенно. — И поговорю с ним.

Ана молча вздохнула, взгляд её был полон тревоги, но она не остановила подругу.

Аиша шагнула по скрипучему полу, открыла дверь, и холодный ветер хлынул в комнату. Туман обволок её ноги, словно пытаясь втянуть обратно в дом. Но она шагнула за порог и подошла к калитке.

Силуэт не шевельнулся. Лишь тёмные глаза светились сквозь серый туман, наблюдая за ней. Когда она приблизилась, контур превратился в фигуру человека — высокого, с прямой спиной и внушающей страх уверенностью. Эваз стоял спокойно, руки опущены, но в каждом движении ощущалась скрытая угроза.

— Ну, привет, новая кровь, — его голос был грубым, с едкой ноткой сарказма. — Я думал, ты не решишься выйти.

Аиша сжала кулаки, чувствуя, как ладони натягиваются до боли.

— Я здесь, — сказала она твёрдо. — И хочу знать… что ты хочешь.

Эваз рассмеялся тихо, без радости, только холодно и властно.

— Хочешь знать? — Он сделал шаг навстречу, и туман вокруг него будто сжался, холод пробрался до костей. — Я пришёл проверить, достойна ли ты своей силы. Достойна ли быть тем, чего я боюсь и чего хочу.

Аиша почувствовала, как каждая мышца напряглась. Внутри всё кричало:

бежать, убегать!

Но наружу вышла лишь твёрдость.

— Если ты угрожаешь мне… — её голос дрожал, но в словах была сталь, — я не боюсь.

— Угрожать? — Эваз улыбнулся, но улыбка не была дружелюбной. — Я предупреждаю. Ты думаешь, что страх спасёт тебя? Он лишь покажет мне, насколько ты слаба. А слабых я ломаю.

Аиша сделала шаг навстречу, несмотря на дрожь в коленях.

— Ты не сломаешь меня.

Эваз замер, глядя на неё, и в его взгляде мелькнуло что-то непостижимое — уважение, но не доверие.

— Хм… любопытно, — произнёс он тихо, почти себе под нос. — Смелость… редкость. Но помни: смелость не спасает от силы. И я сила.

На мгновение между ними воцарилась тишина. Туман клубился вокруг, дерево калитки скрипело, будто само предупреждало о грядущей буре. Аиша почувствовала, как холод Эваза пробрался в каждый нерв, но вместе с тем она ощутила странное притяжение — власть, которой нельзя противостоять, и которую нельзя игнорировать.

— Я не твоя игрушка, — сказала она, удерживая взгляд.

— Игрушка? — Эваз рассмеялся. — Нет. Но ты часть игры. И игра только началась.

Он отступил на шаг, и туман словно отпустил её. Но в глазах его всё ещё горела угроза: она знала, что это не прощание. Он уйдёт — но вернётся.

Аиша повернулась и медленно пошла обратно к дому, ощущая, что внутри её что-то изменилось. Ана молча наблюдала, не спрашивая и не осуждая.

— Он… пришёл, — только сказала Аиша, садясь обратно на стул, — и теперь всё стало настоящим.

Ана кивнула.

— Да. Настоящим и опасным. Но теперь мы знаем, с кем имеем дело.

Глава 5. Искры На Ветру

Солнечные лучи пробивались сквозь полупрозрачные занавески, и Аиша проснулась от лёгкого жара на коже, от ощущения, что ночь не оставила после себя только тишину. Она сидела на краю кровати, ещё слегка сонная, но с чувством, что внутри всё изменилось.

— Сегодня мы начнём тренировки, — сказала Ана, уже стоя у окна и поправляя волосы. — Я покажу тебе, как чувствовать знаки, направлять энергию, различать голоса живых и мёртвых.

Аиша кивнула, пытаясь собрать в голове остатки сна и ночные видения. Ветер шевелил занавески, и ей показалось, что в каждой тени за окном скрывается кто-то наблюдающий.

И тут, как по волшебству — или по проклятию — в голове прозвучал его голос. Тот самый, властный, холодный и саркастичный:

«Проснулась… уже боишься, а ведь ещё не видела меня по-настоящему».

Аиша вздрогнула, сжимая пальцы в кулак. Он контролировал каждую мысль, каждое сомнение, словно шепча ей прямо в мозг.

— Эваз… — прошептала она, почти не осознавая вслух.

«Шёпот? Забавно. Думаешь, это поможет?»

— голос скользнул в её сознание, и внутри что-то сжалось, горячее и тревожное одновременно.

Ана даже не заметила, что Аиша немного побледнела, но сама Аиша ощутила странное смешение страха и странного притяжения. Каждый раз, когда голос Эваза звучал в голове, сердце билось быстрее.

— Начнём с малого, — сказала Ана, — чтобы ты почувствовала поток. Сначала дыхание, потом движение, потом ощущение энергии вокруг себя.

Аиша глубоко вдохнула, ощутив, как лёгкая дрожь в теле постепенно превращается в сосредоточение. И снова голос Эваза проник в её мысли, тихо, с издёвкой:

«Хорошо… дыхание. Мгм. Сосредоточение. Но ты думаешь, что это поможет тебе убежать от меня?»

Она скосила глаза в сторону подруги, с трудом сдерживая дрожь.

— Я сосредоточусь, — выдохнула она.

«Ты думаешь, что сосредоточение спасёт тебя? Забавно. Попробуй удержать его, когда я рядом».

Аиша попыталась вычистить мысли, сосредоточиться на энергии, которая исходила от земли, от дерева дома, от свечей на столе. Она почувствовала, как внутри что-то вспыхнуло, как маленькая искра, готовая разгореться в огонь.

— Отлично, — сказала Ана, улыбнувшись, но взгляд её был строгим. — Ты начала чувствовать поток. Теперь — движение. Попробуй направить его к предмету.

Аиша протянула руку к маленькой миске с травами, которую Ана оставила для ритуала снов. Сначала казалось, что ничего не происходит, но затем трава чуть приподнялась, словно дотронулась невидимой рукой.

«Хм… вот это уже интересно. Смотри, как играешься с вещами, которые должны быть мёртвыми для тебя»

, — проговорил Эваз, и внутри Аиши одновременно вспыхнул страх и странная, почти запретная привлекательность.

— Всё в порядке, — сказала Ана, видя, что Аиша напрягается. — Ты справляешься.

«Справляешься? Ну-ну… посмотрим, сколько продержишься»

, — Эваз снова скользнул в её мысли, и в голосе звучала власть, не оставляющая места сомнению.

Аиша чувствовала, как энергия поднимается от ладоней к плечам, как искры света в воображении переплетаются с ощущением, что кто-то наблюдает за каждым её движением. Сердце колотилось, дыхание стало ровнее, но напряжение не исчезло — оно только усиливалось от того, что Эваз был там, рядом, невидимый, но властный.

— Теперь попробуй сосредоточить энергию на звуках, — продолжала Ана. — Слушай, что шепчет воздух, что откликается в доме, что несёт ветер.

Аиша закрыла глаза и вдохнула глубоко, стараясь отгородиться от вторжения в голову. Но даже когда она концентрировалась на звуках, голос Эваза оставался там, играя с её мыслями, заставляя ощущать смесь страха, гнева и странной, почти запретной страсти.

«Слушаешь? Хорошо. Но всё равно ты в моей власти. Даже если закроешь глаза, даже если направишь поток… я всегда рядом».

Аиша сжала зубы, дыхание стало ровнее. Она чувствовала, как энергия течёт через руки, как её искры соединяются с миром вокруг, а внутри, глубоко, где сидела тревога, разгорается смелость.

— Я могу это сделать, — шептала она себе, — несмотря ни на что.

Ана кивнула, улыбаясь с легкой гордостью.

— Ты начинаешь понимать, Аиша. Это только начало, но уже видно, что сила есть.

Ветер за окном снова завыл, и сквозь него показались тёмные очертания деревьев, подёрнутых туманом. Аиша ощутила странное чувство, что Эваз наблюдает каждый её шаг, что его власть над ней ощущается даже сквозь расстояние.

«Хм… вот это уже интересно»,

— раздалось снова в голове.

«Продолжай, малышка. Но помни: твоя смелость не спасёт тебя от меня».

Искра энергии, которую Аиша сумела направить, мягко вспыхнула в комнате, но в этот момент что-то за окном пошатнулось — тень ворона, туман, скрип дерева. Это был знак, что их действия не остались незамеченными.

Аиша опустила взгляд на ладони, сжимая их в кулак, и тихо проговорила:

— Ана… я должна тебе кое-что сказать.

Ана, заметив её напряжение, мягко склонилась к подруге:

— Что случилось?

— Я… — Аиша сделала глубокий вдох, — я слышу его. Голос Эваза. В моей голове. Саркастичный, властный… и… он как будто издевается.

Ана замерла на мгновение, затем осторожно коснулась её плеча:

— Ты не должна была скрывать это. Мы ведьмы, Аиша. Мы доверяем друг другу. Если ты будешь молчать, страх будет расти внутри тебя, а он почувствует это.

— Но… — начала было Аиша, — он контролирует мои мысли, будто я не могу их удержать.

— Именно поэтому ты должна учиться, — сказала Ана, сжимаю её руку, — учиться концентрироваться и направлять энергию. И не только энергия, но и разум. Он будет пытаться играть с тобой, подталкивать, испытывать. Но вместе мы сильнее. Если доверяешь мне полностью — ты сможешь противостоять.

Аиша кивнула, чувствуя, как тревога немного уходит, заменяясь решимостью. Она позволила подруге направлять её мысли, а в голове голос Эваза звучал всё тише, словно испытывая терпение:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

«Хм… доверие? Посмотрим, насколько оно крепкое».

— Тогда начнём, — сказала Ана, улыбаясь с лёгкой строгостью, — дыхание, поток, ощущения. И помни: страх естественен, но не давай ему править.

Аиша села напротив Аны за старый стол, который ещё помнил руки её бабушки. На столе была рассыпана смесь сушёных трав, небольшие свечи в бронзовых подсвечниках, аккуратно разложенные карты с загадочными рисунками и узорами, которые Ана называла «деревенскими метафорическими картами».

— Сегодня мы не будем спешить, — сказала Ана, проводя рукой по листьям шалфея, — важно почувствовать, а не увидеть. Сначала дыхание, потом звук, затем — мысль.

Аиша закрыла глаза, глубоко вдохнула, позволяя лёгкому аромату трав проникнуть в лёгкие. Тёплый запах шалфея и мяты будто пробуждал что-то древнее, древнее, чем их деревня, чем сама ночь.

«Дыхание… поток… смешно, ты думаешь, что это поможет?

— прозвучал голос Эваза в её голове, мягко и едко одновременно. —

Но интересно, что ты уже ощущаешь. Маленькая искра, и всё же… у тебя есть дерзость, чтобы продолжать.»

Аиша сжала пальцы, чувствуя, как дрожь от страха и возбуждения переплетается внутри.

— Сначала — заговоры, — продолжала Ана, раскладывая перед ними карты, — лёгкие, простые. Слова должны звучать как музыка, а не как приказ. Смотри на травы, на свечи, на воздух — всё откликается, если слушать правильно.

Аиша повторяла за подругой тихие фразы, почти шёпотом, ощущая, как слог, ритм и интонация влияют на её восприятие. Каждое слово словно вплеталось в ткань комнаты, создавая едва ощутимый шлейф энергии.

— Почувствуй, как слова соединяют тебя с миром, — наставляла Ана. — Сначала это просто ощущения. Потом ты начнёшь понимать шепот.

Аиша наклонилась к миске с травами и осторожно провела пальцем по их поверхности. Сначала ничего не происходило. Но затем лёгкий ветерок пробежал по комнате, свечи слегка зашатались, и где-то в глубине сознания возникло ощущение присутствия.

«Вот, это уже лучше… ощущение. Но помни, всё это ничто без контроля… и я наблюдаю»

, — снова прошёл голос Эваза.

— Ты слышала это? — спросила Аиша, всматриваясь в подругу.

— Что? — Ана слегка приподняла бровь.

— В голове… он… — Аиша замолчала, не зная, как объяснить, что голос, который она слышала ночью, теперь снова присутствует, мягко, но властно, словно незримая тень.

— Эваз? — догадалась Ана, не удивляясь. — Он всегда рядом. Даже если физически не виден. Но сейчас важно не бояться. Дыши, направляй энергию, учись слушать.

Аиша закрыла глаза, ощущая, как слова подруги словно щит от его власти. Внутри всё ещё звучал саркастический шёпот:

«Щит? Забавно… но ты можешь лишь немного отклонить поток. Я всегда рядом, даже в дыхании, в каждом вздохе».

— Теперь обряды, — сказала Ана, раскладывая карты по кругу, — каждый круг имеет смысл, каждое движение — путь. Мы работаем с духами, но не для заклинаний — для понимания. Не пытайся управлять, наблюдай.

Аиша повторяла движения, рисуя руками невидимые линии в воздухе, ощущая, как энергия реагирует, как лёгкое покалывание поднимается от ладоней к плечам.

— Смотри на травы, — продолжала Ана, — их запах, форма, положение. Каждая деталь — знак. Учись различать шёпот и шум.

Аиша наклонилась к миске и вдохнула ещё раз. Странное чувство, словно сама комната дышит вместе с ней, усилилось. Она увидела, как дым свечей извивался не случайно, а словно следовал за её мыслями, откликаясь на намерение.

«Мгм… почти слышишь, почти видишь. Но смелость — только начало, а я всё ещё здесь»

, — прозвучал голос, и холодок пробежал по спине, смешиваясь с приливом странного возбуждения.

Аиша вздохнула, сосредоточившись на ощущениях: поток энергии, запахи, шёпоты — всё переплеталось в единое, невидимое движение. Она чувствовала лёгкую дрожь, как предвестие того, что мир вокруг неё стал чуть ближе, чуть осознаннее.

— Отлично, — сказала Ана, улыбнувшись с оттенком гордости. — Теперь попробуй прочувствовать присутствие того, кто наблюдает за нами. Не бойся, просто почувствуй.

Аиша закрыла глаза и позволила потоку направлять её чувства. И тут в глубине сознания вновь прозвучал голос Эваза, властный и едкий, но теперь ближе, почти как дыхание рядом:

«Хм… видишь, как всё оживает? Маленькая искра, но я чувствую её. Прекрасно… но сможешь ли ты удержать её, когда я войду?»

Аиша почувствовала, как внутри что-то разгорается — смесь страха, влечения и решимости. Она вдохнула, сосредоточилась на потоке, позволила травам и картам откликнуться на её энергию. Каждое движение, каждый шёпот слов и дыхания создавали невидимую сеть, которая, казалось, слегка оттолкнула власть Эваза, оставляя пространство для её собственных ощущений.

— Ты начинаешь понимать, — сказала Ана, наблюдая за подругой, — энергия не в заклинании, а в внимании. В шёпоте, в дыхании, в присутствии.

Аиша открыла глаза и увидела, что мир вокруг словно слегка изменился: линии света свечей стали ярче, трава в миске колыхалась едва заметно, и тени за окнами ожили, но теперь не с угрозой, а с возможностью для наблюдения.

«Интересно… почти чувствуешь мир. Но я всё ещё рядом»

, — прозвучал голос Эваза, мягко и властно, и Аиша почувствовала, что первый шаг сделан, но путь только начинается.

Аиша осторожно взяла карты в руки, ощущая их холодную, слегка шероховатую поверхность под пальцами. Каждая карта была словно маленькая тайна — узоры старинные, странные символы, которые Ана называла «памятью деревни».

— Чувствуй их, — наставляла Ана, — это не просто бумага. Каждая карта — проводник энергии, проводник мысли, проводник того, что не видят глаза.

Аиша разложила карты перед собой, слегка дрожа, и снова в голове прозвучал голос Эваза, едкий и властный:

«О, теперь ты играешь с вещами, которые должны быть тайной… Маленькая ведьма, посмотри, что говорят карты. Уверена, что выдержишь?»

Сердце Аиши застучало сильнее. Она взглянула на первую карту — силуэт высокого мужчины в тени деревьев, глаза его казались живыми, проникающими внутрь. Она вздрогнула, а голос в голове прошептал, с оттенком провокации:

«Ты видишь меня, даже в бумаге. Любопытно, как быстро ты начинаешь откликаться… интересно, сможешь ли устоять, когда я буду рядом»

.

Она перевела взгляд на следующую карту. Там был одинокий ворон, тёмный и могучий, крылья его словно дымились в воздухе. Тонкая дрожь пробежала по телу Аиши. Эваз снова вмешался, с игривой, почти дерзкой интонацией:

«Ворон. Символ наблюдения, символ власти… и немного страсти. Чувствуешь, как напряжение растёт? Это только начало».

Аиша сжала карты в кулак, дыхание учащённое, а тело реагировало на каждое его слово. Она знала — это не только страх. Что-то другое пробуждалось внутри, странное, тягучее ощущение, которое одновременно пугало и манило.

— Ана… — сказала она тихо, почти шепотом, — карты… они говорят о нём.

— Да, — кивнула Ана, слегка улыбнувшись, — они чувствуют силу, которая рядом. Даже когда его нет физически. Энергия Эваза — сильная, и карты реагируют.

Аиша разложила ещё несколько карт. Каждая из них словно откликалась на его присутствие: тени сгущались, линии узоров казались подвижными, словно шептали:

«Он видит тебя, чувствует тебя»

.

«Хм… интересно… как ты реагируешь на каждый знак? Почти чувствуешь, как игра становится ближе… а ведь это только начало»

, — голос Эваза стал мягче, но в нём слышалась власть и скрытая угроза, смешанная с едва уловимым притягательным накалом.

Аиша закрыла глаза, пытаясь направить энергию через карты. Она ощущала, как каждое движение рук создаёт невидимые линии, поток, который соединяет её с миром и одновременно с ним — с Эвазом.

— Почувствуй… — наставляла Ана, — позволяем картам говорить. Они — проводники. Ты слышишь не только энергию, но и мысли.

И Аиша услышала. Внутри головы раздался новый шёпот Эваза, ближе, почти дыхание рядом:

«Так… каждая мысль, каждый вдох… ты ощущаешь меня, но что скажешь, когда я коснусь? Интересно, сможешь ли устоять перед этим?»

Тело Аиши напряглось. Энергия в руках пересекалась с напряжением внутри, с ощущением, что каждая карта — зеркало, отражающее его силу и его интерес к ней. Ворон, дерево, тень мужчины — всё словно шептало ей:

«Он рядом. Он наблюдает. И он хочет»

.

— Я понимаю, — выдохнула Аиша, — что нужно держать поток… направлять энергию, не поддаваться.

«Хорошо… почти. Но смотри, как растёт твоя реакция. Твои мысли, дыхание… это игра, маленькая ведьма. А я люблю такие игры»

, — прогремел голос, едкий, властный и одновременно удивительно манящий.

Аиша перевела взгляд на последнюю карту. На ней была спираль света, внутри которой угадывались человеческие фигуры, переплетённые в движении. Она ощутила дрожь от того, что этот знак словно указывал прямо на неё и на него.

— Это… — шептала она, — словно… предупреждение.

— Именно, — ответила Ана, — карты показывают не только силу, но и то, кто следит за вами. Сегодняшняя тренировка — не просто проба силы. Это начало понимания.

Аиша глубоко вдохнула, почувствовав, как энергия, карты и его присутствие переплетаются в странной, почти осязаемой сети. В голове вновь прозвучал его шёпот, властный и провокационный:

«Интересно… ты уже ощущаешь меня во всём, что делаешь. А когда это станет настоящей силой, что скажешь тогда?»

И она ощутила, как первая искра контроля, первая способность направлять энергию через карты, сливается с ощущением его присутствия, оставляя жгучее напряжение, которое невозможно игнорировать.

Аиша сжала карты, чувствуя, как энергия под пальцами свернулась в тонкую вибрирующую нить. Свечи на столе дрожали, тени за окном сгущались, а ветер шевелил занавески, словно сам дом дышал вместе с ней.

И вдруг в голове возник его голос — резкий, холодный, пронзительный, с явным презрением:

«Ты думаешь, что понимаешь хоть что-то? Смешно… трепещешь, как маленькая куколка, а даже не догадываешься, насколько я выше твоей жалкой силы. Каждый твой вздох, каждое движение — как игрушка в моих руках. И мне нравится наблюдать, как ты пытаешься казаться смелой.»

Аиша почувствовала, как дрожь пробежала по всему телу, а сердце колотилось так, будто готово было выскочить. Его слова резали, словно холодное лезвие, но вместе с этим внутри возникало странное, почти опасное притяжение — как будто её собственная энергия отзывалась на его власть.

Она глубоко вдохнула, стараясь сосредоточиться на потоке энергии через карты, но голос продолжал, едкий и властный:

«Ты думаешь, что сможешь управлять этим? Смешно. Ты всего лишь новая кровь, любопытная и наивная. Я вижу всё, что в тебе есть: страх, дерзость, желание… И я играю с каждым твоим порывом, как с марионеткой.»

Аиша сжала карты сильнее, ощущая тепло ладоней, вибрацию энергии, и одновременно холодок ужаса, что он настолько близко — невидимо, но повсюду.

— Я… — тихо выдохнула она, но Эваз не дал продолжить:

«Да, ты можешь попытаться дышать, направлять энергию, думать, что контролируешь. Но знай: я смеюсь над тобой. Над твоей дерзостью. И в каждой искре силы я вижу твои слабости.»

Аиша закрыла глаза, чувствуя, как каждая часть её тела напрягается. Сердце билось быстрее, дыхание стало ровнее, но напряжение не исчезло — оно накалялось от его слов, от его силы, от того, что он наблюдает, играет и презирает одновременно.

Она перевела взгляд на ворона за окном — символ присутствия, знак силы, который только усилил её внутреннюю тревогу. А потом, словно на ответ, снаружи раздался треск падающего дерева. Ветер выл, свечи моргнули, и энергия в комнате словно ожила, поднимаясь в лёгкий вихрь вокруг карт и трав.

«Видишь? Всё это — твоя иллюзия контроля. Я везде. И теперь каждая твоя мысль, каждое движение — лишь часть моей игры. Маленькая куколка. Но мне интересно, как долго ты выдержишь».

Глава 6. След На Коже

Аиша сидела у окна, глядя на серебристый туман, что медленно стелился по лугу. Сердце её колотилось, но это была не обычная тревога — это была внутренняя борьба. Голос Эваза продолжал звучать в голове, но теперь она замечала в нём не только холод и презрение, а тонкую игру, словно он испытывал её, проверял границы её воли.

— Ана… — начала Аиша тихо, не отрываясь от тумана. — Иногда мне кажется, что он не просто наблюдает. Он… вторгается в мои мысли, как будто знает всё, что я думаю, прежде чем я сама осознаю.

Ана молча кивнула, садясь рядом. Она чувствовала, что подруга впервые говорит о настоящем страхе, а не о поверхностной тревоге.

— Я вижу, — сказала Ана, — это не просто голос. Он оставляет отпечаток, пробивает защиту. Но мы можем использовать это. Тебе нужно учиться различать его влияние и свои собственные ощущения.

Аиша сжала руки на коленях, дыхание стало ровным, но внутри что-то упорно терзало.

— Иногда он… как будто насмехается, — продолжала Аиша. — Не словами, а ощущением. Я чувствую его сарказм в груди, в крови. Это пугает, но одновременно… странно притягивает.

— Это нормально, — ответила Ана, — ты ощущаешь власть, которая превышает твою, и твоё тело реагирует. Но нам важно удерживать поток. Сейчас твоя задача — направить внимание на себя, на карты, на травы. Он лишь отвлекает.

Аиша глубоко вдохнула и кивнула, стараясь принять слова подруги. Её мысли стали более собранными, внутреннее напряжение немного утихло. Она ощутила, что страх — не враг, а сигнал, что нужно сосредоточиться.

— Сегодня ночью мы снова идём на ритуал, — сказала Ана, раскладывая карты и проверяя свечи. — Луг, кладбище, потоки энергии. Нам нужно подтвердить, что ты способна направлять поток и слышать то, что скрыто.

Аиша подняла взгляд на карты: тёмные узоры, едва различимые линии и символы, которые Ана называла «языком прошлого».

— Я… готова, — сказала она тихо, — если ты рядом.

Ана улыбнулась с лёгкой строгостью:

— Ты не одна. Но помни, поток — в внимании, а не в страхе. И помни, что кто-то может попытаться вмешаться.

Девушки начали подготовку: расставили свечи по кругу, проверили травы и чаши с водой, ещё раз изучили карты. Каждая деталь имела значение, каждая мелочь могла повлиять на поток. Аиша ощущала, как лёгкое волнение постепенно смешивается с предчувствием — магия ночи готовилась открыть новые грани её ощущений.

— Сначала дыхание, — наставляла Ана. — Поток идёт от земли к небу и обратно. Чувствуй его, направляй через руки, через карты, через сердце.

Аиша закрыла глаза, позволяя энергии течь. Лёгкий ветер шевелил волосы, свечи слегка моргали, а туман вокруг казался живым. Она ощущала присутствие чего-то сильного, кто-то наблюдал, но теперь страх уже не парализовал, а делал движения более осознанными.

— Почувствуй своё тело, свои руки, — продолжала Ана. — Карты откликаются на твою энергию. Сегодня ты проверишь, как малые заклинания влияют на поток и как мир реагирует на твою новую силу.

Аиша глубоко вдохнула, ощутив, как энергия скользит по пальцам, наполняя карты лёгким светом, почти невидимым, но ощутимым. И где-то в глубине сознания вновь прошёл холодный шёпот:

«Ты думаешь, что контролируешь себя… смешно. Я вижу каждое движение, каждую дрожь… но сегодня ты узнаешь, как близко могу быть».

Аиша сжала карты, ощущая лёгкую дрожь — смесь страха и напряжения. Она знала, что ночь изменит многое: голос Эваза, его наблюдение, её способность направлять поток.

— Всё готово, — сказала Ана, — пойдём. Иди за мной, не теряй концентрацию, помни, кто управляет энергией, а кто лишь наблюдает.

Аиша кивнула и поднялась, ощущая, как туман ночи окутывает их, а каждая тень на пути становится частью предстоящего ритуала, напряжение растёт, а голос Эваза вновь, но теперь тихо, едко и властно, шептал в голове:

«Скоро я оставлю след… и ты почувствуешь меня на своей коже».

Каждый шаг отдавался в ночной тишине, смешиваясь с шорохом травы и шепотом ветра. Аиша ощущала, как холодный воздух цепляется за кожу, а сердце бьётся быстрее — не от усталости, а от напряжения, которое сопровождало каждый её шаг.

И тут, как обычно, в её голове возник его голос — короткий, пронзительный, едкий, словно шепот, скользящий сквозь саму ткань её сознания:

«Ты снова идёшь. И думаешь, что сможешь скрыться?»

Аиша сжала руки на коленях и мысленно ответила:

— Я могу. Я управляю собой.

«О, действительно? Смешно… твоя решимость такая хрупкая»

— он смеялся, едва уловимо, словно кто-то скользнул по её нервам.

— Я сильнее, чем ты думаешь.

«Сильнее… ммм… интересно. Я вижу каждое движение твоего сердца».

Аиша глубоко вдохнула, чувствуя, как энергия внутри рук и груди отзывается на его слова. Она впервые осознанно направляла поток, не позволяя голосу владеть её эмоциями.

«Вспоминай меня… чувствуешь дрожь?»

— короткая, провокационная реплика.

— Да, я чувствую, но это не твоя власть. — Аиша отвечала мысленно, ровно, твёрдо.

«Хмм… впервые слышу ответ. Маленькая куколка с характером… ммм… мне нравится».

Сердце Аиши сжалось от смеси страха и возбуждения, но внутренняя сила удерживала её. Она почувствовала, как голос Эваза словно скользит по коже, играя с её восприятием, провоцируя и одновременно разжигая поток энергии в руках.

«Сколько сможешь выдержать? Сколько шагов… прежде чем я проникну полностью?»

— Я выдержу. — Аиша мысленно ответила, сжимая кулак, ощущая, как поток энергии между пальцами усиливается.

«Да… дерзкая… мне нравится, как ты сопротивляешься».

— Я не твоя игрушка.

«О, нет!… Не твоя!. Но я вижу каждое движение, каждый вздох… ммм… я уже здесь, рядом».

Аиша почувствовала, как дыхание становится ровнее, а внутренний контроль растёт. Она впервые ощутила, что может вести диалог с его голосом, а не быть жертвой его власти.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

«Так… ты начинаешь играть со мной? Маленькая… интересно… интересно…»

— Я держу контроль. И ты не будешь решать за меня.

«Хмм… да, наконец слышу сопротивление. Но это только начало… шаг за шагом… ммм…»

Дорога казалась бесконечной. Туман сгущался, каждая тень перед ними казалась живой, каждая роса на траве — мерцающей точкой наблюдения. Эваз продолжал короткими, пронзительными фразами провоцировать её:

«Мм… дрожишь? Да… мне нравится… осторожнее, я слышу твои шаги».

Аиша сжимала карты, ощущая как энергия вибрирует в ладонях. Её мысли становились всё более ясными, она впервые ощущала поток как продолжение себя, а голос Эваза — как вызов, который она могла принять и встретить.

— Ана… — тихо произнесла она, — он ждёт нас на кладбище.

Ана кивнула, взгляд твёрдый, полный уверенности:

— Мы справимся. Кладбище защитит нас. Главное — не показывать страх. Даже если он рядом, мы держим поток и свои эмоции.

— Тогда идём, — сказала Аиша, чувствуя, как голос Эваза ещё раз пронёсся внутри, короткий, возбуждающий и властный:

«Хмм… вот так… ты идёшь ко мне… интересно…»

И с этим напряжением, возбуждением и внутренней силой они шагнули дальше, погружаясь в ночь и приближаясь к кладбищу, где магия и встреча с Эвазом уже ждали.

Туман стелился низко, почти касаясь травы, сгущаясь вокруг старых надгробий. Свечи, расставленные по кругу, дрожали, их пламя то гасло, то вспыхивало, отражаясь в каплях росы. Аиша чувствовала, как холодный воздух скользит по коже, и каждый вдох отдавался дрожью, не только от холода, но от предчувствия того, что сейчас произойдёт.

— Держи карты ровно, — шептала Ана, раскладывая их по кругу и осторожно поднося травы. — Поток начинается от сердца, через руки к картам. Каждое движение должно быть точным.

Аиша сосредоточилась. Поток энергии проходил через ладони, руки слегка дрожали, но она контролировала его, направляя к центру круга. Лёгкий аромат полыни и можжевельника заполнял воздух, делая ночь густой и почти материальной.

— Почувствуй каждую искру, — наставляла Ана, — не пытайся управлять силой, принимай её. Дыши вместе с потоком.

И тогда из густого тумана вынырнула тень. Она двигалась почти бесшумно, но сама тьма вокруг казалась сгущаться, словно лес и воздух слились, чтобы встретить его. Эваз стоял неподвижно, слегка ухмыляясь, его взгляд пронзал пространство, а тон голоса резал тишину:

— Так… вы решились на ночной ритуал. Интересно, сколько хватит смелости.

«Я вижу, как ты держишься… чувствуешь напряжение?»

— короткий шёпот в голове, возбуждающий, дерзкий.

— Мы готовы, — вслух сказала Аиша, пытаясь подавить дрожь в голосе. — Мы контролируем поток.

Он сделал шаг, а туман будто раздвинулся вокруг него. Его ухмылка оставалась лёгкой, едкой, но глаза сияли холодом и азартом.

— Держать контроль? — голос был низкий, тёплый, с едкой ноткой издевки. — Интересно, насколько уверены вы в своих силах.

«Так… сопротивляешься… ммм… мне нравится, как ты держишься»

— в голове, коротко, провокационно.

Аиша почувствовала лёгкую дрожь, но поток в руках оставался стабильным. Она направляла энергию к центру круга, ощущая, как свечи вокруг начинают пульсировать слабым светом, а туман сгущается вокруг них.

— Мы делаем ритуал, — сказала вслух, шагнув немного вперед, — и ты не остановишь нас.

Он медленно шагнул в сторону круга, глаза сверлили их с сарказмом и любопытством:

— Вы уверены, что понимаете последствия? Я вижу каждую вашу попытку, каждый жест…

«Да… я рядом… и ты ощущаешь это… ммм… напряжение внутри»

— снова в голове, едко и возбуждающе.

Аиша впервые почувствовала азарт — поток энергии вибрировал в руках, дыхание участилось. Она начала отвечать мысленно чаще, удерживая контроль:

— Я знаю, что ты наблюдаешь. Но это не твоя власть.

— Контроль — ваше чувство, — Эваз вслух, голос низкий, властный, с издевкой. — Но мне интересно, как долго вы сможете держаться под моим взглядом.

«Каждый шаг, каждое движение… ммм… ты сопротивляешься, но чувствуешь меня»

— шёпот в голове, короткий, едкий.

Аиша ощутила, как напряжение нарастает. Туман стал плотнее, свечи мерцали, будто реагируя на присутствие обоих потоков энергии. Ветер шевелил листья, шелест их был почти голосом ночи, наблюдающей за магическим столкновением.

— Мы не боимся, — сказала вслух Аиша, ещё раз шагнув вперед. — Ты рядом, но мы держим поток.

— Вижу, — ответил Эваз, с лёгкой ухмылкой и издевкой, — как вы играете с огнём. Но помните: ночь всегда наблюдает, и я вижу всё.

«Ты сильна… ммм… интересно, как далеко дойдёшь»

— в голове, снова коротко, вызывающе.

Аиша чувствовала, как дыхание ровнее, поток стабильный, и впервые поняла, что может вести игру с ним мысленно, а не поддаваться полностью. Энергия круга стала ярче, каждая свеча мерцала ровнее, туман колебался в такт их дыханию.

Ана стояла рядом, поддерживая поток, аккуратно перемещая карты и следя за свечами:

— Держись, — шептала она Аише. — Даже если он рядом, поток твой. Страх нельзя показывать.

Аиша кивнула, сердце колотилось, напряжение нарастало, сексуальная провокация голосом и магией смешивалась со страхом. Ночь была полна ожидания, и каждый вдох приближал момент, когда энергия и власть столкнутся полностью.

Туман сгущался вокруг круга, свечи дрожали, отражая колебания магии. Эваз шагнул вперед и мгновенно схватил Аишу за руку, притягивая к себе с такой силой, что она вскрикнула от неожиданной боли, кожа обжигалась магическим током.

— Не пытайся вырываться, — прошептал он низко, губы почти касались её, дыхание жгло, голос смешивался с шёпотом в голове: «Так… чувствуешь меня… каждая клетка подчиняется… ммм…»

Аиша вздрогнула, сердцебиение взлетело до предела. Она пыталась отстраниться, но его хватка была железной, а энергия вокруг словно сжималась, удерживая её тело рядом с его.

— Отпусти её! — воскликнула Ана, пытаясь вмешаться, шагнула вперёд.

Эваз не обернулся, лишь поднял руку, и невидимый барьер из магической энергии вспыхнул между ним и Аной, отбрасывая её назад, словно ударом.

— Ммм… даже твоя дерзость доставляет удовольствие, — Эваз шептал прямо в губы Аише, низко и провокационно, — чувствуешь силу, что пытается тебя удержать… это только начало.

Шёпот в голове повторился коротко, едко и возбуждающе: «Каждое движение твоего тела… ммм… подчиняется мне».

Аиша взвизгнула ещё раз, когда искра магии пронзила её руку и плечо, жгучее ощущение оставляло след на коже. Она попыталась вырваться, но Эваз притягивал её ближе, словно магнит, и дыхание его горячее, почти осязаемое, смешалось с магическим давлением.

— Сопротивляешься… ммм… интересно, как долго продержишься, — он низко прошептал, губы скользнули почти по её уху, по линии шеи, — но боль и желание переплетаются, верно?

Аиша почувствовала, как дрожь тела усиливается, сознание заострилось на одном: сопротивляться и одновременно ощущать опасную, возбуждающую власть Эваза.

— Эваз… отпусти её, — Ана громче шагнула вперед, пытаясь прорваться сквозь барьер.

— Ха! — усмехнулся он, рука всё ещё сжимала кисть Аиши, — мысли о спасении только подстёгивают азарт. Барьер не даст тебе пройти.

Шёпот в голове снова короткий, едкий, возбуждающий: «Да… смотри на меня, сопротивляйся… ощущаешь жар на коже… каждый нерв под контролем…»

Аиша почувствовала, как метка оставляет глубокий след, огненный импульс по коже переплетается с его дыханием и шёпотом. Она впервые полностью ощутила, что власть Эваза не просто магическая, а физически ощутимая, смешиваясь с возбуждением и страхом.

Свечи трепетали, туман клубился, отражая магическую борьбу, а Ана стояла в нерешительности — противостоять невозможно, но отступать нельзя. Энергия вокруг вибрировала, каждый жест Эваза, каждый шёпот, каждое движение Аиши создавали опасное, страстное напряжение, которое невозможно было игнорировать.

— Ты слышишь это? — его губы почти касались её уха, голос низкий, властный, шептание горячее, — это не просто боль… это… помнишь? Метка останется… на коже… и в сознании.

Шёпот в голове: «Да… сопротивляешься… ммм… но чувствуешь… ты принадлежишь мгновению, которое я создал».

Аиша, дрожа, сжала карты, впервые почувствовала собственную силу внутри этого хаоса, собственный контроль, который держался несмотря на его давление. Она знала — это столкновение только начало, а ночь вокруг вибрировала вместе с ними, туман и свечи отражали столкновение магии, власти, страсти и опасности.

Глава 7. Ненависть И Желание

Туман всё ещё клубился вокруг, свечи мерцали, отражая дрожание энергии. Эваз стоял рядом, его глаза сверкали властностью и издевкой, а энергия круга сжималась, словно пытаясь удержать Аишу у него. Она напрягалась, но его хватка и магическое давление были слишком сильны.

— Держись, — крикнула Ана, вспоминая слова бабушки о защите места, где земля помнит своих детей. Она шагнула вперёд и снова попыталась прорваться сквозь барьер. На мгновение её рука коснулась невидимой стены, и дрожащий импульс энергии почти отбросил её назад.

Но Ана не остановилась. Она сосредоточила всю свою силу, направляя её через карты, через символы на столе, через каждую нить магии, что она знала. Туман вокруг начал меняться: свечи засияли ярче, тени Эваза дрожали, а воздух будто наполнился холодной решимостью.

— Аиша! — громко крикнула она, переплетая свои руки с руками подруги, — выходи!

И в этот момент магия кладбища — древняя, непреклонная — активировалась. Земля под ногами девочек дрогнула, лёгкий ветер поднял туман, а невидимый щит вокруг круга Эваза начал разрушаться. Его барьер трещал, вибрировал и постепенно рушился под давлением силы двух подруг, объединённых в ковене, и защиты священной земли.

Аиша вырвалась из его хватки, сердце колотилось, руки дрожали, но поток энергии снова стал её собственностью. Эваз сделал шаг назад, глаза сужены, губы искривились в едкой ухмылке. Он почувствовал, что сила кладбища и дружба Аиши с подругой блокируют его контроль.

— Хм… кажется, на этот раз вы выиграли… — голос Эваза был низким и властным, но в нём проскальзывала лёгкая нотка раздражения. — Пока что.

Ана держала Аишу за руку, ведя её прочь, шаг за шагом, туман рассеивался, а холод ночи ощущался уже не так остро. Девушки шли молча, ощущение опасности ещё висело в воздухе, но уверенность постепенно появлялась: магия кладбища отпустила их, защитив от воздействия ведьмака, а их собственные силы показали, что вместе они сильнее.

— Всё… мы в безопасности, — прошептала Ана, слегка улыбаясь. — Он не может нас тронуть здесь.

Аиша кивнула, дыхание выравнивалось, но в глубине души ощущение тревоги не уходило. Они знали: встреча с Эвазом была только началом, и след, оставленный им на коже и в сознании, будет напоминать о себе долго.

Оказавшись в доме, девушки закрыли за собой старую деревянную дверь. Тёплый воздух с запахом прелой листвы и трав обволакивал их, и впервые за ночь Аиша почувствовала, что может перевести дыхание. Она опустилась на стул, руки дрожали, а взгляд метался по комнате.

— Я… я не знаю, что со мной, — начала тихо Аиша, сжимая карты, — это было ужасно и… и одновременно невозможно описать. Я ненавижу его, и в то же время… не могу выбросить его из головы.

Ана села рядом, положив руку на плечо подруги, мягко сжимая её:

— Я знаю… это естественно. След, который он оставил, не просто знак на коже. Это отпечаток его магической силы, его присутствия в твоей ауре. Он оставил частичку себя, чтобы ощущать тебя.

Аиша вдохнула, пытаясь осмыслить слова подруги:

— Но почему? Почему он так делает? Я сопротивлялась… и всё равно… это как будто он в меня вошёл, внутри.

— Потому что это часть того, кто он есть, — сказала Ана, глаза её блестели в тусклом свете свечей. — Он ведьмак, и для него новая кровь — вызов. Он хочет увидеть, на что ты способна, хочет испытать твою силу и… твою стойкость.

Аиша обхватила себя руками, дрожа от воспоминаний о прикосновении, о шёпоте у губ, о магической искре на коже. — Я так злюсь… и одновременно это… возбуждает. Я не могу понять, где заканчивается страх и начинается что-то другое.

Ана улыбнулась, слегка дерзко:

— Именно это и значит след. Он не просто оставил метку на теле, он оставил её в твоём сознании. Ты будешь чувствовать это, ощущать его силу рядом, и это будет тебя учить.

Аиша закрыла глаза, вспоминая каждое мгновение: хватку, притяжение, дыхание, шёпот. — Мне кажется, я могу слышать его снова… даже здесь, в доме.

— Не бойся, — сказала Ана, перебирая карты, — я могу проверить. Давай посмотрим, что оставил этот знак. Каждая карта откроет нам часть правды.

Они развели карты на столе, свечи освещали символы, древние знаки дрожали от магии, будто реагируя на присутствие следа. Ана осторожно провела пальцем по одной из карт. — Смотри… здесь энергия концентрации и контроля. Он оставил кусочек своей власти в твоей ауре, чтобы ощущать тебя. Но это также указывает на твою силу — ты сопротивляешься, а значит, можешь управлять этой энергией.

Аиша слушала, сердце колотилось, дыхание ровнялось. — Значит, я могу использовать это?

— Да, — кивнула Ана, — но сначала нужно принять: это не просто угроза. Это сигнал. Сигнал того, что он заметил твою силу. Сигнал того, что мы должны быть внимательны, учиться и укреплять собственную магию.

Аиша вздохнула, дрожа от пережитого и осознания, что этот след будет с ней, но теперь она понимала его смысл. — Я хочу научиться… понять, как управлять этим.

— Именно поэтому мы вместе, — улыбнулась Ана, слегка заигрывая с картами, — мы будем контролировать магию, а не позволим ей управлять нами. И пусть след остаётся, он будет напоминать о том, что ты сильна.

Комната наполнилась тёплым светом свечей, а девушки сидели рядом, ощущая одновременно усталость и внутреннюю силу. Каждое движение карт, каждое слово, каждое дыхание наполняло их решимостью. Аиша впервые за ночь почувствовала, что может противостоять Эвазу не только физически, но и магически, и эмоционально, а след на коже теперь стал не только угрозой, но и символом её силы.

Аиша села на стул, опершись локтями о колени, пальцы сжали край пледа. В комнате было тихо, только мерцание свечей бросало мягкий свет на карты, расставленные на столе. Но внутри её головы снова прозвучал голос Эваза, на этот раз короткий, острый и едко возбуждающий:

Ты чувствуешь это… твоя кожа горит… ммм… твоя реакция мне нравится

.

Аиша вздрогнула, её рука, где оставался след, вспыхнула теплом, словно разгорелась от невидимого огня. Сердце забилось быстрее, дыхание сбилось, но вместе с этим пришло странное ощущение контроля — она могла осознавать реакцию и удерживать поток внутри себя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Чёрт, — выдохнула она, — он снова… в моей голове.

Ана, сидя рядом, заметила напряжение: — Снова? Ты что, включила его мысленно?

— Нет, — Аиша покачала головой, — он сам… как будто знает, что я думаю. И этот огонь на руке… это как будто он там.

Ана улыбнулась, слегка подшучивая: — Ну, значит, он напомнил о себе. Смотри, это знак того, что он не просто наблюдает, а реагирует на твою силу. И я бы не советовала поддаваться эмоциям слишком сильно.

Аиша сжала кулаки, чувствуя пульсацию на руке. — Я не поддамся… — и внутренне направила поток энергии обратно в центр, ощущая, как огонь утихает, но не исчезает полностью.

Редкий шёпот Эваза снова прошёл у неё в голове, низкий и провокационный:

Сопротивляешься… ммм… но это только разжигает желание. Ты сильна, но как долго сможешь оставаться независимой?

— Хватит, — пробормотала Аиша, почти улыбаясь, — я не твоя.

Ана слегка ударила её по плечу: — Хорошо сказано. Видишь, ты уже отвечаешь ему. Это и есть сила — ты можешь признавать, что он рядом, и при этом контролировать себя.

— Да, — сказала Аиша, — я ощущаю, что могу… с этим работать. Этот след… он не только угроза, он сигнал.

— Именно, — подтвердила Ана, перебирая карты, — и пусть он думает, что контролирует тебя. Пока ты понимаешь, что происходит, пока ты реагируешь, он просто играет в свою игру. А мы будем учиться играть своей.

Аиша вдохнула глубже, руку ещё раз ощутила тепло на коже и улыбнулась самой себе. — Я готова. И пусть он думает, что разжигает огонь… я его направлю.

Комната погрузилась в тихую магию свечей и карт, пульсация на руке напоминала о близости Эваза, но теперь Аиша чувствовала, что может не только принимать, но и управлять этим ощущением. Ана смотрела на подругу с лёгким смехом: — Отлично, значит, следующий шаг — практика.

Аиша села на пол рядом с картами, опершись спиной о старый деревянный стул. В комнате горели свечи, их мягкий свет отражался в стеклах окон, создавая тёплое, почти волшебное сияние. Ана сидела напротив, расставив карты в круг, и говорила спокойно, но твёрдо:

— Вещие сны не появляются сами по себе. Их можно вызвать, подготовив ум, тело и энергию. Ты должна отпустить все мысли о страхе и контроле, научиться направлять внимание внутрь себя, — сказала Ана, поднимая руку с лёгким движением, будто направляя невидимую нить энергии. — Сосредоточься на дыхании, почувствуй своё сердце, и пусть оно станет мостом между миром настоящего и миром, где сны могут показывать будущее.

Аиша закрыла глаза, глубоко вдохнула и попыталась представить круг энергии вокруг себя. Её кожа на руках слегка зазвенела от оставшегося тепла следа Эваза, но теперь она пыталась использовать это ощущение как якорь для концентрации.

— Хорошо, — продолжала Ана, — теперь вспомни все свои чувства: страх, злость, напряжение… и отпусти их в поток. Не сопротивляйся, пусть энергия течёт. Чем сильнее ты расслабишься, тем ярче будет сон, и тем чётче предсказание.

Аиша кивнула, открывая глаза только на мгновение, чтобы увидеть, как Ана аккуратно перемещает карты, создавая лёгкий узор, почти танцующий в свете свечей. — Я чувствую… — прошептала она, — будто кожа горит, но не больно, а как будто… как будто кто-то наблюдает.

— Это нормально, — сказала Ана, — знак того, что энергия следа начинает взаимодействовать с твоей внутренней силой. Теперь ты готова. Ляг и закрой глаза. Дыши глубоко, не сопротивляйся.

Аиша посмотрела на подругу с сомнением:

— А если я увижу нечто страшное? Если сон… слишком реальный?

Ана усмехнулась, но взгляд её оставался серьёзным:

— Страшное и должно приходить. Вещие сны — это не красивые картинки, а предупреждения и знаки. Ты увидишь то, что важно именно тебе. Иногда это больнее, чем кажется, но именно в этом сила ведьмы.

— Значит, — Аиша задумалась, переплетая пальцы, — это не я выбираю сон?

— Нет, — покачала головой Ана. — Сон выбирает тебя. Ты только открываешь дверь.

На мгновение повисла тишина, лишь потрескивание фитиля да лёгкий скрип дома, который дышал вместе с ними.

— Моя бабушка, — продолжила Ана, — всегда говорила: «Сон — это зеркало. Если смотреть в него без страха, оно покажет будущее. Если со страхом — оно исказит». Тебе решать, какой сон ты увидишь.

Аиша сглотнула, чувствуя, как тяжелеют веки. Она не знала, чего именно боится больше: самой тьмы или того, что в этой тьме может оказаться ведьмак.

— А если он придёт туда? — едва слышно спросила она.

Ана задержала на ней взгляд, тёмный и непроницаемый:

— Если придёт… значит, ты должна это пережить. Даже во сне нельзя убегать от своей силы.

С этими словами она встала, погасила часть свечей и оставила лишь одну — у изголовья. Свет её мягко колыхался, отбрасывая золотые блики на стены.

— Иди спать, — сказала Ана, прикасаясь к плечу подруги. — Сегодня ночь твоего первого сна. Смотри смело. Запомни каждую деталь. Завтра мы всё разберём.

Аиша кивнула, хотя сердце билось слишком быстро. Поднявшись, она прошла к небольшой комнате, где пахло засушенными травами и старым деревом. Лёгла на кровать, натянула на себя шерстяное покрывало. В тишине слышалось, как дом дышит, как ветер трётся о ставни, как шепчут где-то во тьме листья.

Она ещё раз подумала о словах Аны — «сон выбирает тебя» — и закрыла глаза. Мысли постепенно растворялись, дыхание становилось глубже, и тьма мягко втянула её в себя.

Аиша провалилась в сон незаметно, будто кто-то осторожно провёл рукой по её глазам и снял с них тяжесть. Сначала были лишь расплывчатые краски — то ли золото осени, то ли серый туман, стелющийся над землёй. Она шла босыми ногами по влажной траве, и каждый её шаг отзывался тихим эхом в пустоте.

Луг растянулся бескрайним полотном, укрытым белёсым маревом. Воздух был густым, сладковатым, будто пах медом и дымом одновременно. Сердце билось слишком громко, и этот звук будто подхватывал ветер, разносил по всему пространству.

Она остановилась, оглядываясь. Всё выглядело знакомым и чужим одновременно: деревья вдали склонились так низко, что их кроны касались земли, а трава у ног переливалась серебром, будто светилась изнутри.

И вдруг — шаг. Чёткий, тяжёлый, будто чья-то нога ступила прямо за её спиной. Аиша замерла, дыхание перехватило. Она медленно обернулась — и туман перед ней разорвался, как ткань, рассечённая невидимой рукой.

Из дымки вышла высокая фигура. Чёрный силуэт, тёмные волосы, взгляд — колкий, прожигающий. Улыбка тонкая, саркастическая, слишком живая для сна.

Эваз.

Он стоял, как будто ждал её. Его глаза мерцали в полумраке, как два угля.

— Нашлась, — произнёс он низко, и его голос был густым, почти обволакивающим. — Даже здесь ты идёшь туда, куда я зову.

Она отступила на шаг, но ноги утонули в мягкой траве, будто в зыбкой воде.

«Бежишь? А внутри — горишь. Я это чувствую. Всё твоё сопротивление — лишь прелюдия».

Аиша резко выдохнула, сжав кулаки. Но дыхание сбилось, и тело предательски отзывалось на его шёпот — жаром, дрожью, тягучим томлением.

Он сделал шаг ближе, туман послушно раздвинулся, уступая ему дорогу. Теперь расстояние между ними было всего в несколько шагов.

— Ты ненавидишь меня, — сказал он вслух, и улыбка стала шире. — Но смотри, как дрожишь, когда я рядом.

«Хочешь закричать? Или хочешь коснуться меня? Ммм… сама не знаешь, что сильнее».

Аиша вскинула подбородок, пытаясь удержать хоть каплю воли:

— Это сон. Ты — всего лишь тень.

Эваз наклонил голову, его взгляд скользнул по её лицу, по губам.

— Сон? — он тихо рассмеялся. — Тогда почему ты чувствуешь каждое моё слово телом?

«Скажи, Аиша… если я дотронусь… ты проснёшься или останешься со мной?»

Ветер сорвался с лугов, подхватил её волосы и бросил их в лицо. Она сжала глаза, сердце колотилось, а тело будто тянулось к нему против её воли.

Аиша сделала шаг назад, но земля под ногами предательски дрогнула и втянула её в себя, словно хотела удержать. Туман сомкнулся кольцом, и фигура Эваза оказалась совсем близко. Он смотрел на неё так, будто видел все её мысли до конца, и в этом взгляде не было ни капли сомнения — лишь власть.

— Думаешь, можешь уйти? — он усмехнулся, голос звучал низко и властно, пробирая её до костей. — Сон не твой. Он мой.

«Я решаю, когда он закончится. Пока я не отпущу — ты не проснёшься».

Аиша рванулась было к свету свечи вдали, к спасению, но его рука схватила её резко, крепко, обжигая запястье. Вздрогнув, она попыталась вырваться — но Эваз рывком притянул её к себе, так близко, что дыхание его коснулось её кожи.

Она взвизгнула, грудь сжала паника, но вместе с ней поднялась жаркая волна, от которой кружилась голова.

— Отпусти! — голос дрогнул, но не прозвучал убедительно.

Он усмехнулся, наклоняясь к её уху.

— Слишком поздно.

«Ты чувствуешь, как твоё сердце бьётся в такт моему голосу? Каждая твоя дрожь — моя. Ты боишься… но всё твоё тело предаёт тебя».

Он перехватил её руки, заломив их за спину, и крепко удерживал, словно показывая, что выбора у неё нет. Тепло его тела обжигало, дыхание скользило по её шее.

— Ты ненавидишь меня, — шепнул он так близко, что губы почти коснулись её кожи. — Но ненависть сладка, когда под ней пульсирует желание.

«Скажи… хочешь ли ты, чтобы я остановился? Или хочешь, чтобы я продолжал?»

Аиша зажмурилась, отчаянно пытаясь собрать остатки воли, но её губы дрогнули, дыхание стало неровным. Она чувствовала — он играет, издевается, но в каждом слове, в каждом движении была такая сила, что она не могла отвести от него ни мысли, ни чувства.

— Ты… чудовище, — прошептала она, но её голос прозвучал неуверенно.

Он тихо рассмеялся, горячий смех коснулся её уха.

— Может быть. Но именно этого чудовища ты не сможешь забыть.

«Ты моя, Аиша. Даже во сне».

И в этот миг сон стал ещё плотнее, темнее, жар её кожи смешался с его шёпотом, и она впервые поняла — это не просто видение. Это его воля, проникшая в её мир.

— Пусти… — её голос дрогнул, и самой стало стыдно от того, как слабо это прозвучало.

Он тихо рассмеялся у неё над ухом.

— Ты ещё не поняла? Здесь нет твоей воли. Только моя.

«Ты не проснёшься, пока я не позволю. Твоя свобода — в моих руках. Твоё дыхание — моё».

Его пальцы скользнули по линии её талии, медленно, будто проверяя каждую дрожь. Аиша дернулась, но сопротивление стало похоже на игру.

Он развернул её лицом к себе, удерживая одной рукой, а второй скользнул под её тонкую ткань футболки. Ладонь горячая, властная, обжигала кожу на животе, медленно поднимаясь выше.

Аиша всхлипнула, зажмурилась, но дыхание сбилось, сердце колотилось так, будто вырвется наружу.

— Ты мерзавец… — прошептала она, едва хватая воздух.

Он прижался к её щеке губами, его шёпот был мягким, вязким, как яд.

— Скажи ещё. Я хочу слышать, как ты ненавидишь меня… пока твоё тело предаёт тебя.

«Каждый твой вдох я чувствую, как свой. Ты горишь. От прикосновения. От страха. От желания».

Его ладонь сжала её кожу сильнее, он склонился так близко, что губы почти коснулись её губ.

— Ты не сбежишь. Я впечатаю себя в тебя так глубоко, что даже проснувшись ты будешь чувствовать мои руки.

Аиша резко мотнула головой, пытаясь оттолкнуть его, но он только крепче удержал её запястья за спиной, ещё сильнее прижимая к себе.

Его ладонь скользнула выше, пальцы уверенно прошлись по изгибу её ребер, приближаясь к самой запретной черте. Горячая кожа горела под его прикосновением, и чем выше поднималась его рука, тем сильнее сердце колотилось в груди, словно молот.

— Ты… не смеешь… — прошептала она, но слова утонули в дрожащем дыхании.

Эваз ухмыльнулся, его глаза блестели в полумраке сна, словно два раскалённых угля. Он наклонился, губы коснулись её шеи, оставляя жаркие следы на коже.

—

Смею всё, Аиша. Здесь нет правил. Здесь только я и твоя дрожь.

Она выдохнула резко, когда его ладонь прижалась чуть выше, касаясь края груди. Силы сопротивляться не было — только это мучительное ощущение, что её тело больше не принадлежит ей.

«Слышишь, как сердце бьётся? Оно стучит моё имя…» — голос внутри головы, низкий и обволакивающий, пробрался глубже, чем любое прикосновение.

Аиша дёрнулась, но вместо освобождения лишь почувствовала, как его хватка усилилась: запястья крепко зажаты за спиной, грудь прижата к его телу, дыхание смешалось с его горячим шёпотом у губ.

— Пусти… — выдох превратился почти в стон, и самой стало стыдно от того, как сладко прозвучало это слово.

Эваз чуть отстранился, только чтобы посмотреть ей прямо в глаза.

—

Хочешь, чтобы я остановился? Скажи. Только знай — твоё «нет» звучит, как самое сладкое «да».

Он накрыл её губы почти поцелуем — но снова не дал прикосновения, лишь дразнил дыханием и теплом. Его рука, властная, уверенная, сжала её талию, пальцы скользнули выше, задирая ткань футболки всё выше, пока холодный воздух сна не коснулся её обнажённой кожи.

— Ты ненавидишь меня… — прошептал он, прижимаясь к её уху. — Но именно это чувство связывает тебя со мной крепче любого заклинания.

Её тело выгнулось в его руках, дрожь пробежала от кончиков пальцев до самой груди. Метка на руке вспыхнула болью, но боль смешалась с невыносимым жаром — и Аиша, сама того не желая, выдохнула его имя сквозь зубы.

Эваз рассмеялся низко, коротко, и этот смех был страшнее любого заклятия.

— Вот так. Запомни этот миг. Даже проснувшись ты будешь помнить мои руки. Мои слова. Мой след на твоей коже.

Его пальцы сжали её бедро, прижимая сильнее к себе, дыхание сбилось в едином ритме. Ночь вокруг словно растворилась, остались только они — его сила, его жар и её преданное тело, что больше не могло лгать.

Её дыхание стало рваным, как будто воздух превратился в раскалённый уголь, обжигающий лёгкие. Она пыталась отвернуться, но его рука держала крепко, сжимая запястья за спиной так, что они затекли, а тело безвольно прижималось к нему.

«Ты горишь. Каждая клетка твоей кожи зовёт меня…» — голос внутри, такой близкий, будто он шептал прямо в её мысли.

Аиша зажмурилась, губы дрогнули, сердце билось так, что отдавало в виски. Она чувствовала, как его ладонь с тёплой уверенностью скользнула вниз по её животу, замерев на линии джинсов. Пальцы чуть потянули ткань вниз, будто играя, дразня, проверяя, сколько она сможет выдержать.

— Нет… — сорвалось с её губ едва слышно, и тут же предательски превратилось в протяжный выдох.

Эваз усмехнулся. Его горячее дыхание обожгло её губы, и слова сорвались низким, властным шёпотом:

—

Твоё «нет» звучит, как самое сладкое «да».

Он наклонился ближе, и его губы коснулись её щеки, скользнули к виску. В этот момент его пальцы медленно, с изощрённой пошлостью, расстегнули верхнюю пуговицу её джинсов. Звук щелчка в тишине сна прозвучал громче грома.

Аиша вздрогнула, внутри всё сжалось, но ноги предали, дыхание сбилось ещё сильнее. Метка на руке загорелась жаром, как клеймо, пульсирующее в такт её сердцу.

«Я войду в каждую твою мысль. В каждый твой сон. И ты будешь помнить мои руки даже днём…»

Его ладонь медленно скользнула внутрь, касаясь горячей кожи под джинсами, властно удерживая её прижатой к себе. Он шептал в губы, каждое слово — ядом и огнём:

—

Здесь нет твоей воли. Есть только моя. И ты проснёшься лишь тогда, когда я решу.

Аиша зажмурилась, сердце бешено колотилось, дыхание вырывалось всхлипами. Он держал её так крепко, что любое сопротивление стало невозможным. Его пальцы продолжали движение вниз, и весь мир растворился в ощущении, что границы сна уже не спасут.

И в этот миг тьма вокруг дрогнула, как от удара грома. Сон стал вязким, слишком реальным, и она поняла: проснуться без его воли она действительно не сможет.

Глава 8. Приворот

Аиша открыла глаза, и мир сна был густым и вязким, словно сама ночь обвила её в объятия. Её сердце бешено колотилось, дыхание сбивалось, тело реагировало на каждое присутствие Эваза, словно оно чувствовало каждое его движение, каждое шёпотом слово в её голове. Его пальцы блуждали в теплой плоти под тканью её нижнего белья, снова, и снова проникая всё глубже, всё запретнее и сильнее.

— Что тебе нужно, чтобы отпустить меня? — выдохнула Аиша, дрожа, голос её звучал одновременно отчаянно и возбужденно.

— Прошепчи… умоляй… — низкий, обволакивающий голос проник прямо в сознание. — Скажи, что я могу решать за тебя. Скажи, что ты хочешь подчиниться… и тогда, возможно, узнаешь вкус свободы.

Аиша вздрогнула, дрожь пробежала по плечам и позвоночнику. Её тело было готово сдаться, но разум отчаянно цеплялся за мысль о пробуждении. Она непроизвольно откидывала голову назад, обнажая голую, бледную шею. Прикусив нижнюю губу до крови она собрала остатки воли и, с усилием, произнесла:

— Я… прошу… отпусти… — слова вырывались сквозь страх и возбуждение, дрожащие губы едва справлялись с дыханием.

— Ммм… — усмехнулся он, едко и властно, низкий звук обжигал её разум. — Ах, как сладко слышать это от тебя. Но тебе не кажется, что это только начало? Твоя новая кровь так возбуждает меня… и раздражает одновременно. Я ненавижу её, ненавижу тебя… и всё же ты манишь меня своей слабостью и сопротивлением.

Аиша почувствовала, как дрожь усиливается, его пальцы всё глубже и быстрее входили в неё, он играл, мучал, наращивал темп, тело раскалилось, каждый вдох отдавался в груди и животе. Она пыталась вырваться, оттолкнуть это ощущение, но оно заполняло всё её существо.

— Умоляй… скажи ещё раз, — его голос звучал рядом, в ушах, в голове, смешивая издевку и страсть. — Произнеси, что ты моя игрушка во сне, что ты признаёшь мою власть.

— Я… твоя… — её голос дрожал, дыхание сбилось, дрожь пробегала по всему телу, сердце стучало бешено. — Но я хочу… хочу проснуться…

— Ах… — низко протянул он, едва касаясь губ её щеки, дыхание смешалось с её. — Ты возбуждаешь меня, несмотря на то, что твоя новая кровь для меня яд. Сопротивляешься и одновременно отдаёшься… Каждый твой вздох, каждая дрожь — мои.

Аиша почувствовала, как жар разлился по всему телу, каждая клетка откликнулась на его слова. Она дернулась, пытаясь оттолкнуть, но руки Эваза крепко удерживали её, приковывая к нему. Он резко вынул из неё пальца, и принялся медленно прокручивать, до боли сжимать, разбухший от страсти сосок.

— Умоляй меня… — шептал он, так близко, что губы почти касались её, каждое слово обжигало. — Скажи, что твоя свобода зависит от моей воли, что ты признаёшь меня и только меня.

— Я… прошу… отпусти… — выдохнула она, губы дрожали, дыхание вырывалось короткими всхлипами. — Я… твоя… но хочу свободы…

— Вот так… — шёпот был низким, властным и возбуждающим. — Ты горишь, твоя дрожь — моя власть. Ненавижу твою кровь, но люблю видеть, как она вибрирует от страха и желания. Ты моя, пока я сам не решу отпустить.

Она почувствовала, как дрожь по всему телу усилилась, дыхание стало сбивчивым, а глаза сами собой закрылись. В этом мгновении границы сна и реальности смазались, и впервые она ощутила, что хочет не просто проснуться, но и поддаться. Но разум остался настороженным, цепляясь за мысль о свободе.

Медленно, как будто по инерции, её тело расслабилось, дрожь постепенно сменилась мягким жаром, и Аиша поняла: пробуждение приближается. Последние слова Эваза, звучавшие как яд и огонь одновременно, оставили в её разуме едкое, возбуждающее эхо. Она ощущала, что частица его власти всё ещё внутри, но теперь контроль над дыханием и движением возвращался к ней.

Она сделала глубокий вдох, наконец открывая глаза, и в комнате показался привычный свет лампы. Сердце колотилось, грудь поднималась неровными толчками, но жар и дрожь от сна всё ещё ощущались, словно тлеющий огонь, оставшийся после магического столкновения. Аиша поняла, что пробудилась — физически свободна, но часть его присутствия останется с ней, и этот след станет напоминанием о том, что игра только начинается.

Медленно она села на кровати, обхватив себя руками, пытаясь успокоиться, осознавая каждую дрожь, каждый жар, оставшийся после сна. И мысленно прошептала:

— Я жива… и всё ещё держусь… Но этот след… он останется со мной… навсегда.

Аиша открыла глаза шире, прислушиваясь к тихим звукам дома: где-то за стеной поскрипывала старая доска пола, на кухне что-то звякнуло — возможно, чашка или ложка. Свет утра пробивался сквозь тонкие занавески, окрашивая комнату мягким золотым сиянием. Дыхание всё ещё было неровным, сердце стучало так, будто хотело вырваться наружу, а на коже оставался едва уловимый жар. Она ощущала, что частица сна всё ещё держит её, словно невидимая нить, но теперь она могла управлять собой.

Не раздумывая, Аиша спрыгнула с кровати, ноги едва касались пола, но каждый шаг отдавался внутренней дрожью. Она почувствовала необходимость поделиться этим с Аной, не держать всё внутри, выпустить напряжение, которое скопилось за ночь. Сердце всё ещё бешено колотилось, и дыхание слегка сбилось, когда она открыла дверь и поспешила по узкому коридору к кухне.

Ана сидела за столом, перебирая карты, с задумчивым взглядом и чашкой чая в руках. Она подняла глаза и улыбнулась, едва заметно:

— Ты наконец проснулась, — сказала мягко, но с ноткой любопытства. — Как спалось?

Аиша опустилась на стул напротив, руки всё ещё дрожали. Сначала она пыталась собрать слова, но эмоции и воспоминания о сне вырывались наружу, смешиваясь с жаром на коже:

— Ана… — её голос был тихим, дрожащим. — То, что я видела… Эваз… он был… невообразимо… — она сжала кулаки, пытаясь найти правильные слова, — он контролировал всё, каждое движение, каждое дыхание… и я… я чувствовала, что хочу… поддаться.

Ана внимательно смотрела на неё, почти не моргая, ощущая, как напряжение подруги наполняет пространство. Она осторожно положила руку на руку Аиши:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я понимаю, — сказала она тихо, поддерживающе. — И это нормально. Ты пережила что-то сильное, слишком реальное. Но ты проснулась. Это главное.

Аиша глубоко вдохнула, стараясь вернуть себе немного спокойствия, но воспоминания о сне продолжали пульсировать, словно тлеющий жар внутри. Её глаза блуждали по кухне, ловя утренний свет на столе, и каждый предмет казался слишком реальным после ночного видения.

— Он… — начала снова Аиша, глотая комок в горле. — Он был так близко… Я… никогда не ощущала ничего подобного. И его слова… Ана, его слова… «Ты моя, пока я сам не решу отпустить». Я чувствовала это, каждое его прикосновение, каждое движение… и мне… — она опустила взгляд, стыдливо пряча дрожь. — Мне страшно… и… возбужденно… одновременно.

Ана мягко улыбнулась, едва заметно покачав головой, понимая, что теперь главное — дать подруге возможность выговориться и осмыслить произошедшее. Она поставила чашку на стол, взяла карты в руки, но не стала вмешиваться, позволив Аише полностью раскрыться:

— Слушай, — сказала Ана спокойно, — это переживание оставит след. Но не в том смысле, о котором ты думаешь. Оно покажет тебе силу твоей собственной воли, твоей магии. И теперь, когда ты проснулась, у тебя есть шанс вернуть контроль.

Аиша кивнула, ощущая, как тело постепенно расслабляется, дрожь сменяется мягким теплом. Её глаза, хотя ещё слегка влажные, начали проясняться, разум возвращался к настоящему.

— Спасибо, — выдохнула она. — Просто… нужно было сказать это вслух. Почувствовать, что я ещё могу дышать и думать.

— Ана… — её голос был твёрже, но дрожал от напряжения. — Я… я хочу сделать так, чтобы… чтобы я могла войти в его мысли. Чтобы он чувствовал то же, что я. Чтобы… — она сжала кулаки, дыхание участилось, — чтобы он мучился, как мучил меня.

Ана посмотрела на подругу, слегка приподняв бровь, но в её глазах не было осуждения, только понимание.

— Значит, ты хочешь не просто снять тяжесть сна, — сказала она тихо, — а повернуть игру в свою сторону. Чтобы он почувствовал то, что ты пережила.

— Да, — выдохнула Аиша, — я хочу управлять этим. Хочу, чтобы он испытывал… хоть часть того, что я чувствовала. Чтобы он понимал, что значит быть… уязвимым.

— Тогда ритуал будет немного другим, — кивнула Ана, доставая свечи, карты и старинные символы. — Мы создаём нить, которая связывает вас, но теперь она двусторонняя. Ты направляешь свою волю на него, его мысли и чувства. Он почувствует твою силу, как ты чувствовала его. Но главное — ты должна быть осторожна: такой шаг меняет вас обоих.

Аиша провела рукой по растрёпанным рыжим волосам, глубокий вдох помог ей сосредоточиться:

— Я готова. Я хочу, чтобы он понял, что я могу быть сильной так же, как он был сильным со мной.

Ана расставила символы на столе, аккуратно объясняя шаги:

— Ты будешь направлять свою энергию через карты и слова, через мысль о нём и о себе. Скажи себе: «Я связываю нас, чтобы он почувствовал мою волю и свою уязвимость». Не думай о его действиях, только о том, что ты хочешь вызвать в нём.

Аиша взяла карты в руки, сосредоточившись на мысли о нём, и шёпотом произнесла:

— Я связываю нас. Пусть он ощущает мою силу, пусть он мучается, как я мучилась.

Она закрыла глаза, глубоко вдохнула и протянула мысли к Эвазу — впервые сознательно, как он делал с ней. И сразу почувствовала: нить, тонкая и прочная одновременно, соединяет её с ним. Словно невидимая струна натянулась между их сознаниями, отдаваясь вибрацией его присутствия.

Её сердце пропустило удар, когда взгляд сам собой устремился к окну. Там, у калитки, он стоял, неподвижный и словно погружённый в собственные мысли. Но она знала: это не случайность. Его глаза встретились с её — и она ощутила, как он понимает, что нить проведена к нему. Внезапно его внимание стало ощутимо плотным, почти осязаемым, как будто Эваз мог сквозь стекло читать каждое её чувство.

— Он… — прошептала Аиша, ощущая внутреннее напряжение. — Я вижу… его мысли. Его движения… Всё, что он делает.

Ана, стоявшая рядом, слегка сжала её руку:

— Держись. Ты первая, кто пробует это. Но помни: он всё ещё опасен. Даже если приворот работает, он не потерял контроля полностью.

Аиша кивнула, концентрируясь. Она впервые ощущала, как её сознание скользит в его мыслях, исследует и наблюдает. Видела, как он слегка двигается, оценивает ситуацию, словно на охоте. И чем больше она наблюдала, тем отчетливее понимала: Эваз тоже чувствует присутствие этой нити, но не знает точно, как с ней справиться.

— Это… странное чувство, — выдохнула Аиша. — Я могу проникнуть в него… но он ощущает меня… Он словно смотрит прямо в мою голову.

Ана кивнула, одобрительно:

— Именно так и должно быть. Теперь ты держишь нитку, а не он. Но осторожно. Он способен сопротивляться, и это опасно.

Аиша снова посмотрела в окно. Эваз стоял, неподвижный, глаза сверлили её, но уже с удивлением и явной тревогой. Она могла уловить его каждое движение, предугадывать действия. И впервые ей самой стало любопытно: сможет ли она заставить его мучиться, так же, как он мучил её?

— Я… я вижу всё, — тихо сказала она. — Его мысли… эмоции… Он рядом, но теперь часть его принадлежит мне.

Ана кивнула, словно подтверждая:

— Приворот сработал. Но помни: это только начало. Нить ведёт к нему, но теперь он знает о твоей власти. И он будет пытаться вернуть себе контроль.

Аиша глубоко вдохнула, ощущая странное смешение тревоги и возбуждения: страх перед ним, его сила, его притяжение — и собственная власть, впервые открывшаяся ей. Ветер за окном шевелил листья, но тишина внутри комнаты была плотной, почти осязаемой.

Она закрыла глаза, почувствовав, как нить вибрирует, соединяя их, и снова посмотрела на Эваза. Он продолжал стоять у калитки, неподвижный, но взгляд был насторожен, как у хищника, заметившего ловушку. Он осознал, что теперь связь двусторонняя, и эта мысль, казалось, едва заметно взволновала его.

— Ты так уверена, что теперь всё под контролем? — услышала она его мысленно, голос ровный, властный, но с едкой насмешкой. — Думаешь, что сможешь меня удержать?

Аиша, чувствуя, как в груди нарастает жар, мысленно ответила:

— Я вижу всё, что ты пытаешься скрыть. И теперь часть тебя — моя.

Он слегка усмехнулся, едва заметно наклонив голову:

— Ах да, моя маленькая интригантка… Я помню твоё дыхание прошлой ночью, как дрожала каждая мышца, когда ты пыталась сопротивляться. Каждый стон, каждое слово… ммм… — его голос был едко-саркастическим, но в этом сквозила страсть — — Ты тогда умоляла.

Аиша почувствовала, как её щеки пылают, а тело откликается на воспоминание. Мысли о сне смешивались с ощущением власти, что дала ей нить. Она чуть сжала кулаки и мысленно ответила:

— Я помню… но теперь это я управляю. Ты будешь чувствовать меня так же, как я чувствую тебя.

— Хм… — его мысленный смех был едким, властным, как холодное прикосновение. — Ты играешь, Аиша, и мне нравится эта дерзость. Но помни: я видел, как ты изгибалась, как умоляла… И я не забыл ни одной секунды.

— Тогда помни и дальше, — ответила она, внутренне дрожа, но держа взгляд мысленно напряжённым. — Потому что теперь ты не сможешь полностью скрыться. Я вижу тебя. Я внутри тебя.

Он слегка наклонил голову, мысленно пробирая её словами и образами, играя с её вниманием, словно хищник с добычей:

— Забавно… Я ненавижу твою кровь, но обожаю видеть, как ты дрожишь от смешения страха и желания. И эта нить… — он сделал паузу, едко, возбуждающе — — Теперь ты заставила меня смотреть на себя по-новому.

Аиша почувствовала, как по всему телу пробежала дрожь, но одновременно пришло странное удовлетворение: впервые она могла мысленно сопротивляться, вмешиваться, заставлять его реагировать. Нить вибрировала сильнее, отдаваясь теплом и напряжением, почти как живое существо между ними.

— Ты думаешь, что властен… — начала она, почти шепотом, — но нить связала нас по-другому. Ты ощущаешь меня так же сильно, как я тебя. И это твоё… — она провела мысленно рукой по линии между их сознаниями — новое мучение.

Глава 9. Связанные

Сад утопал в мягком утреннем свете. Туман ещё не полностью рассеялся, играя серебристыми прожилками между кустами и высокими деревьями. Аиша сидела на старой деревянной скамье, обхватив колени руками, и внимательно слушала, как ветер шелестит листьями, будто шепча свои тайны.

— Всё это… — начала она тихо, почти в шёпот, — было слишком… интенсивно. Я чувствовала его рядом, даже когда не видела. И часть меня будто не хочет отпускать это ощущение.

Ана присела рядом, оперевшись на локоть, её взгляд был мягким, но сосредоточенным:

— Я понимаю. Это то, что мы создаём сами. Эти связи — они сильнее, чем кажется. Но мы можем научиться управлять ими. И нам нужно обсудить следующие шаги.

— Следующие ритуалы… — повторила Аиша, задумчиво проводя пальцем по влажной траве. — Ты думаешь, они помогут ослабить его влияние? Или только усилят связь?

Ана слегка улыбнулась, осторожно выбирая слова:

— Любое вмешательство — это всегда риск. Но если мы будем действовать правильно, сможем направить поток так, чтобы он поддавался нашей воле хотя бы частично. И ритуалы не только проверяют твою силу — они учат тебя видеть его намерения.

Аиша сжала кулаки, ощущая, как дрожь, оставшаяся после ночи, снова поднимается.

— Я хочу контролировать… — прошептала она. — Чтобы он чувствовал то, что я могу дать ему. Чтобы не только он имел власть надо мной.

— Это разумная мысль, — кивнула Ана. — Но нужно помнить, что любое вмешательство требует сосредоточенности. И ещё — чёткой цели. Не давать эмоциям управлять ритуалом. Ты готова к этому?

Аиша глубоко вдохнула, ощутив запах влажной земли и трав, которые странным образом успокаивали.

— Я готова, — сказала она твёрдо. — Но… мне страшно. И возбуждающе одновременно.

Ана посмотрела на подругу с лёгкой насмешкой, но мягкой, почти дружеской:

— Страх — это нормально. Он показывает, что ты ощущаешь силу, которую раньше не знала. А возбуждение… пусть это будет твоим индикатором, что связь реально работает.

Они молчали, слушая тишину сада, и каждый звук — пение птиц, шорох листьев, далёкий стук дерева — казался наполненным смыслом. Аиша почувствовала, что сад будто одобряет их разговор, что магия, даже скрытая, присутствует в каждой капле росы.

— Значит, начнём с того, что я учусь направлять поток, — продолжила она после паузы. — И постепенно смогу… управлять тем, что он чувствует?

— Да, — подтвердила Ана. — И первый шаг — доверие к себе и своей интуиции. Ты уже ощущаешь его присутствие, даже если он не рядом. И это преимущество, которое мы используем.

Аиша кивнула, её длинные рыжие волосы слегка растрёпаны после ночи, но взгляд был сосредоточенным. Она понимала, что путь будет трудным, но уже чувствовала, что может держать контроль хотя бы над частью невидимых нитей, которые связывали её с Эвазом.

— Хорошо, — сказала она наконец, чуть улыбнувшись. — Давай попробуем следующий ритуал. Но сначала хочу быть уверена, что смогу управлять тем, что ощущаю.

Ана встала, поправляя карты на столике, и сдержанно улыбнулась:

— Тогда мы начнём с малого. Потоки, символы, нити. Всё, что поможет тебе видеть его и направлять свои ощущения. Остальное придёт с опытом.

Сад казался идеальным местом для экспериментов: высокий деревянный забор, увитый плющом, скрывал их от чужих глаз, а утренний туман сгущался между кустами, придавая атмосфере особую тайну. Аиша встала посередине травяного круга, разложенного картами, и внимательно смотрела на каждую свечу, каждую травинку, как будто в них скрывалась сама магия.

— Ана… — сказала она, стараясь уловить собственные ощущения, — я больше не хочу быть просто наблюдателем. Я хочу… победить его. Всеми доступными способами. Я не проиграю в этой битве.

Ана кивнула, почти улыбаясь, и обвела взглядом круг:

— Я знала, что ты так скажешь. Именно такая решимость нужна. Но помни: сила, которую ты хочешь использовать, должна идти через умение и контроль, а не через слепое желание.

Аиша глубоко вдохнула, чувствуя, как легкий ветер играет с её длинными рыжими волосами. Сердце билось быстрее, дрожь от предыдущих столкновений ещё ощущалась, но теперь она превращалась в напряжение силы, готовой к действию.

— Я готова, — прошептала она, — хочу почувствовать каждую нить, каждое его движение. Пусть он чувствует меня так же, как я его чувствовала. Пусть знает, что теперь и я могу управлять, мучить, направлять.

Ана разложила перед ними карты, аккуратно вытянула несколько символов и начала объяснять:

— Сегодня мы не просто практикуем потоки. Мы учимся создавать нити, связывающие сознание с объектом. Ты увидишь его эмоции, его намерения. Но это не только для наблюдения — ты сможешь влиять, заставлять его чувствовать то, что хочешь.

Аиша села на колени, её взгляд зацепился за карту с тонкими сплетениями линий и символов, будто она могла увидеть в них самого Эваза.

— Я хочу… — начала она снова, голос дрожал от волнения, — чтобы он понимал мою власть. Чтобы его страсть, его гнев, его желание — всё это поддавалось мне.

Ана, поддерживая её, осторожно положила руку на плечо Аиши:

— Всё верно. Это и есть твоя цель. Но помни: сила требует концентрации. Любая эмоция может вмешаться и изменить результат. Мы будем действовать осторожно.

Аиша закрыла глаза, глубоко вдохнула, ощущая тепло трав под коленями, слабый запах влажной земли и тумана, и начала чувствовать первые нити. Лёгкое дрожание энергии пробежало по её пальцам, через каждую карту, каждую свечу. Она словно ощутила Эваза в саду, его внимание, его сопротивление. И это только раззадорило её решимость: она должна была превзойти его, показать, что теперь и она умеет связывать и направлять поток.

— Я не боюсь, — прошептала она. — Я буду сильнее. И он узнает, что теперь мы на равных.

Туман вокруг слегка закружился, словно сад сам одобрял её намерение, а свечи на столике дернулись, отражая первые признаки магического взаимодействия. Аиша почувствовала, как нить между ней и Эвазом впервые реально откликнулась на её волю — лёгкое дрожание, едва заметная вибрация, и в этом мгновении она поняла: битва только начинается, но теперь она не просто участник — она готова бороться за контроль.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Аиша открыла глаза, медленно переводя взгляд на невидимую, но ощутимую линию, ведущую к Эвазу. Она улыбнулась — лёгкая, дерзкая, почти насмешливая.

— Так, значит, ты думал, что можешь играть со мной один? — её голос был тихим, но каждое слово отдавало силой, словно она сама плела нить, обвивая его внимание. — Теперь моя очередь. Посмотри, как это делается.

Эваз почувствовал движение и напряжение, словно невидимая рука легла ему на плечо. Он нахмурился, но в его взгляде сквозила привычная властность. Сарказм смешался с раздражением:

— Хм… интересно. Ты пытаешься. Но знай: игра со мной всегда была опасна.

Аиша усмехнулась, ощутив лёгкую дрожь нити между ними. Она начала говорить с ним так, как он делал раньше с ней: коротко, провокационно, с едкой улыбкой в голосе.

— Опасно? Да? Я бы сказала, что это… мило. — Она слегка наклонилась вперёд, словно шептала ему прямо в сознание. — Давай посмотрим, кто здесь сможет удержать контроль.

«Ты смеешься надо мной?» — его мысли прокатились через нить, низкие и властные, но теперь она отвечала ему, чувствуя силу.

— Не смей называть меня слабой, — ответила она мысленно, и каждое слово было остро, как нож. — Теперь я веду эту игру. Твои шаги — мои реакции. Твои эмоции — мои сигналы.

Эваз ухмыльнулся, будто бы любил эту дерзость, но внутренне напрягся: впервые он ощутил, что его привычная власть может быть уязвимой.

— Ты смелая, — промелькнуло у него в голове, голос смешался с лёгкой раздражённой искрой желания. — Но знай: я не дамся так просто.

Аиша провела пальцами по карте, расположенной перед собой, и почувствовала, как нить вибрирует сильнее. Она наслаждалась этим моментом — впервые она могла не только ощущать, но и влиять, направлять поток, дразнить Эваза, как он делал с ней.

— Думаешь, я буду бояться тебя? — произнесла вслух с лёгкой усмешкой. — Подумаешь, злой, саркастический и властный. Я могу быть ещё более изобретательной.

«Ты вызываешь меня… ммм… это возбуждает и раздражает одновременно», — пришло ему в голову, и в ответ нить слегка дернулась, как будто он сам не мог удержать контроль.

Аиша глубоко вдохнула, чувствуя, как каждая эмоция — её решимость, азарт, лёгкий страх и раздражение — превращается в поток силы. Она впервые ощутила, что может вести игру на равных, что теперь нити связывают их обоих, и именно она определяет ритм, скорость и интенсивность взаимодействия.

— Смотри на меня, — сказала она вслух, — не для страха, а чтобы понять: я теперь могу дразнить тебя так же, как ты меня. Ты видишь мою силу? Почувствуй её.

Эваз замер на мгновение, и его внутренняя реакция прошлась по нити — смешение удивления, раздражения и возбуждения. Он понял, что впервые за долгое время кто-то смог так тонко, но мощно вторгнуться в его пространство.

— Интересно… — его голос прошёл в сознании Аиши, низкий и густой. — Ты смелая, но помни: это только начало.

Аиша улыбнулась, чувствуя, как нить между ними пульсирует, отзываясь на каждое её движение. Она впервые могла играть с ним так, как он играл с ней, и это дразняще возбуждало: она могла зацепить его гнев, заставить его желание реагировать, и одновременно держать свои чувства под контролем.

— Не уходи с этого поля первым, — прошептала она, мысленно протягивая нить сильнее, — мы оба чувствуем друг друга. Теперь я тоже могу держать тебя в напряжении.

Эваз напрягся, но улыбка, смешанная с раздражением, не покидала его губ: впервые он осознал, что эта «новая кровь» не просто поддалась — она играла в его игру, но уже на своих условиях.

Туман в саду слегка закружился вокруг них, свечи дернулись, и нить, соединяющая Аишу и Эваза, стала почти ощутимой, живой, вибрирующей от их взаимной энергии. Битва началась, и теперь оба знали: каждый шаг, каждое слово и каждая эмоция — это новое поле для контроля и сопротивления.

Ритуал в саду постепенно затих, свечи потухли, а туман расселся, оставив после себя лишь лёгкий запах влажной земли и трав. Аиша медленно поднялась с колен, руки всё ещё дрожали от волнения и сосредоточенности. Ана кивнула, подтверждая, что работа завершена, и оставила подругу одну — хотя сад оставался скрытым за высоким забором, ощущение присутствия Эваза теперь было осязаемым, почти физическим.

Аиша направилась в свою комнату, каждый шаг ощущался тяжёлым, но вместе с тем лёгким — словно она переносила энергию сада с собой, наполняя пространство вокруг. Как только дверь за ней закрылась, она ощутила это: нить, протянутая к Эвазу, вибрировала, отражая его гнев, раздражение и одновременно возбуждение. Его эмоции были как буря, и теперь она могла их видеть, почти как картины в воздухе, реагируя на каждое движение, каждый импульс.

— Ты… зол, — прошептала она сама себе, ощутив его резкость и притяжение, — и это прекрасно.

И вдруг она поняла: теперь она может управлять этим. Она впервые почувствовала, как её собственная воля способна направлять его возбуждение, как нить отзывается на её мысли, на её намерение дразнить, возбуждать и одновременно контролировать. Лёгкая улыбка скользнула по губам Аиши — впервые игра с Эвазом стала её игрой.

«Ты чувствуешь это?» — его голос прокатился в сознании, низкий, резкий, едкий. — «Как ты смеешь… управлять… мной?»

Аиша слегка приподняла подбородок, ощущая жар, исходящий от него, и отвечала мысленно, играя с его реакцией:

— Да, я могу. И буду. Почувствуй, как твоё желание повторяет мою волю. Смотри, как реагирует твой гнев и возбуждение одновременно.

Он резко втянул дыхание, и нить дрогнула сильнее, словно он пытался вырваться, но не мог. Она наслаждалась этим моментом, изучая каждую эмоцию, каждую реакцию. С каждой секундой Аиша всё чётче ощущала, что теперь она управляет этим энергетическим танцем: она может подстегнуть его желание, затем приглушить, вызвать бурю гнева, чтобы потом снова направить к возбуждению.

— Ты смотришь на меня, — прошептала она вслух, играя с голосом, как когда-то он делал с ней, — и не можешь отвести взгляд. Чувствуешь? Это я контролирую этот жар.

«Ты смеешься надо мной…», — его мысли смешались с внутренним возбуждением, раздражением и желанием, — «это неправильно… это опасно…»

Аиша только мягко усмехнулась, представляя, как он борется с ощущениями, которые она вызвала. Он был зол, но в то же время полностью подчинённый её влиянию через нить — впервые она чувствовала, что игра стала равной и опасно интимной. Она позволила себе лёгкую дрожь, одновременно испытывая удовольствие от контроля и предвкушая, как эти чувства будут развиваться дальше.

— Ещё раз, — шептала она мысленно, направляя внимание на его возбуждение, — почувствуй, как я могу вызывать это снова. Не сопротивляйся полностью, а испытывай, так как я хочу.

Эваз сжал челюсть, и в сознании Аиши прошёл поток его возбуждения, смешанный с гневом — он пытался не показывать, но нить делала невозможное: она видела каждое колебание его эмоций и могла ими играть, провоцировать, удерживать под своим контролем.

Ночь была длинной, а нить между ними пульсировала, как живая, создавая новое, опасное и одновременно страстное пространство их связи.

Аиша всё ещё стояла у окна, ощущая, как нить между ними пульсирует, каждое её движение — усиление контроля над ним. Но внезапно напряжение, накопившееся в нити, достигло предела. Она ощутила, как его присутствие становится плотным, почти физическим, словно сам воздух напрягся от его гнева и возбуждения одновременно.

И тут он появился. Снаружи, прямо перед её окном, в тени ночи, стоял Эваз. Его взгляд был холодным и властным, но внутри проскальзывала та же страсть, которую Аиша вызывала у него. Он не мог проникнуть внутрь без её разрешения — это было старое правило, которое удерживало даже его.

— Открой, — его голос был низким, требовательным, каждое слово вибрировало силой и нетерпением. — Я не буду ждать вечно. Ты связала нас, и теперь… дай мне войти.

Аиша почувствовала, как дрожь пробежала по её телу. Она видела каждую эмоцию на его лице — гнев, возбуждение, желание подчинить и контролировать, смешанные с бессилием. И впервые она поняла, насколько сильно её собственное влияние на него.

— Ты… не войдёшь, — спокойно, почти игриво, ответила она, чувствуя, как её сердце колотится быстрее. — Не без моего разрешения.

Он ухмыльнулся, демонстративно поднимая бровь, и в этот миг Аиша почувствовала, что нить между ними пульсирует ещё сильнее. Каждое его движение, каждое напряжение мышц отражалось в ней, как эхо. Он не мог войти, но каждая секунда стояния там, перед окном, была мучительно ощутимой игрой власти.

— Ты действительно смеешь противиться мне? — прогремел его голос, шёпот едва касался её уха, словно прокрадывался через стекло. — Ты сама связала нас. Теперь мы одно целое.

Аиша медленно улыбнулась, чувствуя, как в её груди разгорается ледяной огонь решимости. Она знала, что контролирует его реакцию, знает каждую эмоцию, каждое напряжение.

Аиша прислонилась к холодному стеклу, чувствуя, как нить между ними дрожит, вибрирует от каждой эмоции Эваза. Он стоял снаружи, взгляды их встретились, и мгновенно весь сад, комната, ночь — всё стало сценой напряжённой игры.

— Ты действительно думаешь, что можешь держать меня на расстоянии? — его голос был низким, властным, но с лёгкой дрожью, которая выдавалась только для неё. — Каждое твоё дыхание, каждое движение — я вижу. Чувствую. И мне нравится это… даже если злюсь.

Аиша позволила себе усмехнуться, мягко, почти игриво:

— А ты правда думаешь, что это ты контролируешь? — её голос шёл сквозь тонкую грань между провокацией и смехом. — Я тоже вижу тебя. Я чувствую тебя. И мне… нравится, когда ты не можешь удержаться.

Его глаза вспыхнули, напряжение в мускулах рук и челюсти — всё выдавало внутреннюю борьбу. Он пытался сохранить надменность, сарказм, но Аиша видела, как желание, возбуждение и бессилие переплелись у него на лице.

— Ты провоцируешь меня, — сказал он, почти шёпотом, — и мне не нравится, что ты играешь с моей властью… но я не могу остановиться.

— Так почему бы тебе не признать это? — Аиша прошептала, едва слышно, и её пальцы сжали край подоконника. — Признай, что я могу управлять твоей реакцией так же, как ты пытался управлять мной.

Он вздохнул, напряжение рассеялось, но взгляд остался горячим, пронизывающим, почти болезненным. Каждое мгновение стояния там было наполнено смешением гнева, желания и непреодолимой связи, которую они сами создали.

— Ты связала нас, — наконец сказал он, медленно, тщательно выбирая слова, — и теперь… мы одно целое.

Аиша улыбнулась, ощущая пульс нити между ними, и тихо ответила:

— Да, Эваз. Но не забывай, кто теперь ведёт игру.

Он сделал шаг назад, словно отступая, но взгляд не отпускал её. Их глаза встретились в последний раз на мгновение, прежде чем тьма ночи скрыла его силуэт, оставляя Аишу с осознанием, что игра лишь начинается, и никто из них не сможет просто так отступить.

Глава 10. Дуэль

Аиша погрузилась в сон, но он был не мирным. Луг перед её глазами был окутан туманом, лёгкий ветер колыхал траву, и каждый звук казался оглушительным. В этот момент перед ней возник он — Эваз, фигура чёткая и угрожающая, с глазами, сверкающими смесью гнева и желания.

— Ты думаешь, что игра закончена? — его голос раздался низко, пробивая туман словно нож. — Ты ещё не показала, из чего сделана. Должна доказать, что достойна силы, которую пытаешься взять.

Аиша вздрогнула, сердцебиение участилось, но вместо страха в груди вспыхнуло напряжение, смесь раздражения и решимости. Она шагнула навстречу, пальцы невольно сжали воздух, словно удерживая нить потока, который она уже начала ощущать.

— Я не буду ждать твоих указаний, — произнесла она твёрдо. — Я не твоя игрушка. Я покажу тебе, что могу.

Эваз усмехнулся, лёгкая улыбка играла на губах, но глаза были серьёзны. — Прекрасно. Тогда покажи. Здесь и сейчас.

Мгновение — и пространство вокруг них дрогнуло. Искры энергии пробежали по воздуху, и Аиша почувствовала поток, который одновременно тянул её к нему и подчинял её собственную силу закону дуэли. Ветер закружил листья, туман взвился выше, и первый контакт магии между ними взорвался мягкой, но ощутимой вибрацией.

— Ты думаешь, что готова, ведьма? — его голос был низким, властным, но одновременно едко возбуждающим. — Каждое твоё движение я ощущаю. Каждое твоё желание, каждую твою слабость.

— Я не слабая, — выдохнула она, чувствуя, как напряжение между ними растёт, а дрожь по коже от энергии переплетается с воспоминаниями о предыдущих ночах. — И ты это увидишь.

И внезапно он приблизился, физически ощущаемый, прижимая её к старому дереву. Сердце Аиши подпрыгнуло, дыхание сбилось, но в этом контакте было что-то возбуждающее, странно притягательное. Искра магии прыгнула между ними, отражаясь в каждом взгляде, каждой линии тела.

Её дыхание стало неровным, но тело оставалось неподвижным, словно готовое к проверке.

— Что… что мне сделать? — выдохнула она сквозь дрожь, голос тихий, но полный напряжения. — Чтобы ты… позволил мне проснуться?

Эваз шагнул ближе, воздух вокруг них дрожал:

— Хочешь проснуться? Тогда покажи, что ты достойна. Покажи, что можешь противостоять мне, хотя я знаю — тебе это не просто. Завтра мы встретимся у кладбища. Дуэль. Ты придёшь, или останешься в своих страхах?

Аиша ощутила, как сердце колотится, и в этот момент в ней вспыхнула смесь страха, возбуждения и решимости. Она впервые почувствовала, что может бросить вызов тому, кто обычно держал власть над её сновидениями и мыслями.

— Я… я приду, — прошептала она твёрдо, несмотря на дрожь в голосе. — И я покажу… что могу.

Эваз улыбнулся, едва заметно, но в этой улыбке скользнуло предупреждение: смесь угрозы и провокации. Он сделал шаг назад, растворяясь в тумане, но его голос оставался в воздухе, обвивая её мысли, как невидимая нить:

— Отлично. Завтра… всё решится. Только помни — я буду ждать. И ты почувствуешь каждую мою мысль.

Аиша открыла глаза, утренний свет мягко проникал сквозь занавески, окрашивая комнату в тёплые тона. Тело ещё дрожало, дыхание было неровным, но сознание постепенно возвращалось к реальности. Сердце колотилось, словно предсказывая, что день будет особенным.

И тут, словно эхо сна, в её голове прозвучал знакомый низкий, властный и возбуждающий голос:

— Я жду тебя, Аиша… Сегодня всё начнётся. Ты придёшь, и мы проверим, кто сильнее.

Она вздрогнула от дрожи, но в груди вспыхнул огонь — смесь страха и предвкушения. Его голос был едва уловимым шёпотом, и в нём сквозила насмешка: он дразнил её, играя с её мыслями, пробуждая одновременно азарт и возбуждение.

Аиша глубоко вдохнула, сжав ладони на простынях, чтобы собрать остатки воли. — Я… я приду, — прошептала она мысленно, чувствуя, как напряжение между ними уже начало вибрировать в воздухе. — И я не дам тебе контролировать себя.

«Посмотрим, насколько ты сильна… ммм…» — продолжил он в её голове, играя с каждым её ощущением, заставляя кровь бурлить быстрее, возбуждение смешивалось с страхом, а желание показать власть над собой — с непокорностью.

Она встала, чувствуя, как длинные рыжие волосы растрёпаны после сна, и каждое движение было насыщено внутренним огнём, который Эваз умел пробуждать лишь одним своим присутствием, даже если его физически рядом не было.

Аиша направилась на кухню, где уже ждала Ана. Шаги отдавались эхом по дому, и каждый звук казался слишком громким для её обострённого состояния. Сев за стол, она попыталась найти слова, но дыхание всё ещё сбивалось, руки слегка дрожали.

— Ана… — начала она, с усилием сдерживая жар, который ещё горел в груди. — Мне приснился Эваз. Он… он снова сказал, что ждёт меня. Завтра… у кладбища. Он хочет проверить, кто сильнее… и… — Аиша проглотила комок в горле, сжав кулаки, — и он снова играет со мной. Я… чувствовала всё — каждый его взгляд, каждое движение… даже во сне.

Ана внимательно слушала, мягко кладя руку на её плечо, давая почувствовать поддержку. — Я понимаю, — сказала она тихо. — Но теперь ты знаешь, что придётся столкнуться с ним в реальном мире. Он ждёт твоей силы. И ты должна использовать всё, чему мы учились, чтобы управлять ситуацией.

Аиша кивнула, дыхание стало ровнее, хотя внутренний огонь ещё не угасал. Она почувствовала, что связь, созданная прошлым приворотом, снова отзывается — нити магии дрожат, и Эваз словно находится совсем рядом, невидимо контролируя пространство.

— Я пойду на кладбище, — сказала Аиша твёрдо, вставая со стула. — Но я не дам ему держать меня в своих руках. Я покажу ему… что теперь и я могу управлять.

Ана улыбнулась с лёгким поддразниванием, зная, что волнение и страсть переплелись в подруге. — Вот так. Ты готова, и нити уже откликнулись на твою волю. Только помни — страх и желание могут работать как вместе, так и против тебя.

Аиша сделала глубокий вдох, ощущая, как магическая энергия, оставшаяся от приворота, течёт по её телу, напоминая о том, что игра с Эвазом только начинается. В голове снова пронёсся его шёпот, возбуждающий и властный:

— Сегодня ты покажешь, Аиша. Посмотрим, сможешь ли ты выдержать… и превзойти меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Аиша села на край стола, руки сжались в кулаки, дыхание ещё слегка сбивалось. Она смотрела на Ану, пытаясь уложить в голове всё, что значила предстоящая дуэль.

— Ана… — начала она, осторожно, — если вечером дуэль… что это значит на самом деле? Он ведьмак, а я… я ведьма. Как именно мы будем сражаться? Это не просто проверка силы, правда?

Ана кивнула, внимательно подбирая слова. — Верно. Это не обычная битва. Здесь важна не только физическая сила, а умение направлять поток магии, ощущать пространство, управлять эмоциями и реагировать на его магические ходы. Ведьмак может пытаться контролировать тебя, подавлять твою волю, возбуждать страх… всё это часть дуэли.

Аиша сжала губы, на миг закрыв глаза, вспоминая, как сильно Эваз умел влиять даже на мысли. — Значит… — медленно произнесла она, — мне придётся… противостоять ему всем сразу: его воле, его силе, даже тому, как он играет со мной… и при этом не поддаться эмоциям.

— Именно, — подтвердила Ана, наклоняясь ближе. — И здесь твоя решимость станет твоим оружием. Каждый страх, каждое желание, которое он вызовет, ты можешь направлять на него. Ты можешь влиять на его состояние, пока сама остаёшься в равновесии.

— То есть… — Аиша сделала глубокий вдох, — я должна показывать силу, не дать ему контролировать себя, но при этом использовать… то, что он вызывает во мне?

— Да, — сказала Ана мягко, — это как игра на грани. Ты видишь, как он реагирует, ты ощущаешь его эмоции — гнев, раздражение, возбуждение. Всё это становится твоим инструментом. Ты можешь усилить или ослабить его влияние, направить поток так, как тебе нужно. — Она на мгновение улыбнулась, добавляя важный нюанс. — И помни, дуэль не просто о магии. Это проверка воли, контроля и того, кто действительно хозяин своего тела и мыслей.

Аиша сжала кулаки сильнее, ощущая жар в груди и лёгкую дрожь. — Значит, сегодня я не просто буду защищаться… — её голос стал твёрдым, — я буду действовать, управлять… и покажу, что больше не жертва. Я могу быть опасной.

— Верно, — кивнула Ана, — и ты уже начала ощущать это. Помни, всё, что будет завтра, — это испытание твоей силы, твоей концентрации и твоей способности владеть ситуацией. Ты не проиграешь, если будешь помнить об этом.

Аиша посмотрела в окно, где первый свет утра освещал сад, и почувствовала лёгкое возбуждение от мысли, что завтра всё начнётся. — Я готова, — сказала она, — даже если он попробует… любым способом заставить меня подчиниться.

Ана кивнула с тихой поддержкой: — Тогда сегодня ты будешь не просто участником. Ты будешь противником, который умеет управлять тем, что он считает своей властью.

Аиша глубоко вдохнула, ощущая, как уверенность наполняет тело. Она знала — дуэль будет сложной, опасной, но теперь её цель ясна: удержать контроль, не поддаться и показать, что она способна быть равной Эвазу, управлять ситуацией и, возможно, впервые в жизни влиять на ведьмака.

Аиша глубоко вдохнула, опустив взгляд на стол, где лежали карты и травяные амулеты. Ана осторожно подошла, положила руку на её плечо и начала направлять подготовку:

— Сначала нужно настроить себя, — тихо сказала она. — Почувствуй нити, которые связывают тебя с ним. Почувствуй поток его энергии, но не поддавайся. Управляй им, направляй его, а не позволяй ему управлять тобой.

Аиша закрыла глаза, медленно вдыхая аромат трав, смешанный с утренним воздухом сада. И сразу почувствовала — он уже здесь, невидимо, скользя по её сознанию. Шёпот, низкий и едкий, пробрался внутрь, заставляя кровь бурлить:

«Так… ты решила показать зубы… ммм… интересно, насколько далеко ты пойдёшь», — раздалось в её голове, и вместе с этим лёгкая дрожь прошла по телу.

— Он снова здесь, — тихо пробормотала Аиша, сжав руки на коленях. — Даже не думает дать мне покоя.

Ана мягко улыбнулась, не отводя взгляда:

— Отлично. Чувствуй его, но не позволяй страху управлять собой. Он пытается воздействовать, чтобы проверить твою слабость. Ты уже научилась направлять энергию. Используй это.

«Я буду рядом… буду наблюдать… ммм… почувствуешь меня в каждом вдохе», — снова прошипел он в её голове, ухмыляясь, возбуждающе и провокационно. Аиша ощутила, как тело слегка напряглось, грудь учащенно поднялась, но она крепко сжала кулаки, чтобы удержать себя.

— Я не дам тебе играть со мной, — прошептала она, уже внутренне отвечая ему. — Ты думаешь, что можешь меня напугать… но я сильнее, чем ты думаешь.

Ана положила руки на её запястья, помогая сконцентрировать магическую энергию, нити дрожали под её пальцами.

— Чувствуешь, как он реагирует? — спросила Ана. — Внимание, его эмоции — это инструмент. Он злится, он возбуждён, он пытается дергать за нити… а ты можешь направить это на него.

«Ты думаешь, что держишь меня на расстоянии… ммм… как сладко это видеть», — прошипел Эваз, и Аиша ощутила одновременно раздражение и возбуждение. Он пытался давить, провоцировать, но уже не полностью контролировал её чувства.

— Сейчас я буду играть с тобой так же, как ты играешь со мной, — с хрипом прошептала Аиша мысленно, посылая ответ в его сознание. — Ты не будешь хозяином этой дуэли.

Ана кивнула, заметив, как нити стали более напряжёнными, а дыхание Аиши ровнее:

— Отлично. Это уже не только подготовка к дуэли. Это первая твоя победа — ты управляешь его присутствием в своём сознании, и он это чувствует.

«Интересно… ммм… я чувствую, как ты сопротивляешься», — прошептал Эваз снова, более раздражённо, почти с ухмылкой, и Аиша ощутила внутреннюю дрожь, но она уже знала: теперь она не жертва.

Она открыла глаза, глядя на Ана, и твердо сказала:

— Я готова. Он думает, что держит меня в страхе, но вечером я покажу — и магия, и воля — на моей стороне.

Вечер опустился быстро, густой туман стелился по узкой дороге, ведущей к кладбищу. Аиша шагала рядом с Аной, каждая мышца напряжена, дыхание ровное, но внутренний огонь не угасал. Свежий ветер шевелил волосы, а длинные рыжие локоны Аиши, слегка растрёпанные после подготовки, попадали ей на лицо, заставляя дернуть голову и встряхнуть их.

Ана провела Аишу до края сада, где туман уже спускался к лугу, скрывая всё вокруг в густой серой дымке.

— Помни, — тихо сказала Ана, кладя руку на плечо подруги, — здесь никто не видит и не услышит. Луг защитит тебя от посторонних глаз, но не от него. Он почувствует каждое движение.

— Я знаю, — выдохнула Аиша. — Я должна быть внимательной, но… я не позволю ему превзойти меня.

Ана кивнула, слегка улыбнувшись:

— Сохрани спокойствие, концентрируйся на своих ощущениях. Помни, магия дуэли — это не просто сила, это игра ума, эмоций и контроля.

Аиша шагнула на туманное поле, и Ана проводила взглядом её силуэт, пока тот не растворился в серой дымке.

Шаги по сырой траве отдавались тихим шорохом. Каждое движение казалось усиленным — сердце колотилось быстрее, но она старалась держать дыхание ровным. В голове снова зазвучал шёпот:

«Мм… ты идёшь одна… интересно, как долго ты выдержишь».

— Я не одна, — мысленно ответила Аиша, сжимая кулаки. — Я сильнее, чем ты думаешь.

«Так… вызывающе… ммм… мне нравится», — услышала она снова. Эваз играл с каждым её ощущением, заставляя кровь бурлить быстрее, смешивая страх с возбуждением.

Аиша шла дальше, ощущая дрожь тумана на коже, запах сырой земли и трав. Каждое движение ног, каждый вдох — это одновременно подготовка и испытание.

— Сегодня ты поймёшь, — шепнул он, — что не всегда тот, кто сильнее, выигрывает. Иногда умение ждать и наблюдать — сильнее любого удара.

— Тогда я покажу тебе, — мысленно ответила Аиша, — что могу предугадывать каждый твой шаг.

Туман становился гуще, а луг постепенно открывал перед ней кладбище, которое лежало впереди, словно приглашая на встречу. Ветер шевелил волосы, ноты запаха влажной земли смешивались с чем-то тревожным, почти живым.

— Ты уверен, что готов? — прошептала она сама себе, проверяя внутреннюю готовность. — Сегодня дуэль решит многое.

«Уверен… но посмотрим, хватит ли твоей силы, чтобы устоять», — ответил Эваз в голове, с ноткой издевки и страсти одновременно.

Аиша дышала глубоко, чувствуя, как магическая связь между ними вибрирует сильнее. Её глаза встретили скрытые в тумане силуэты деревьев, а луг перед кладбищем расширялся, предоставляя пространство для столкновения.

Она шагнула вперёд, и с каждым движением ощущение напряжения росло. Он был где-то рядом, невидимо и всепроникающе, и это возбуждало и настораживало одновременно.

— Не сомневайся, — мысленно сказала она, — сегодня я покажу тебе, что могу быть такой же опасной, как и ты.

Луг перед кладбищем погрузился в сумрак, туман окутывал землю плотным серым покрывалом, скрывая очертания деревьев и каменных надгробий. В этом мраке всё казалось замедленным — каждый шаг, каждый звук становились осязаемыми, почти ощутимыми. Аиша остановилась, чувствуя, как её дыхание учащается, а руки слегка дрожат, но разум остаётся сосредоточенным.

И тогда он появился. Эваз вышел из тумана, словно сам мрак принял человеческую форму. Его глаза сверкнули в полумраке, а лёгкая улыбка издавала издевку и приглашение одновременно. Он не делал резких движений, но присутствие его было ощутимо, словно каждый вдох и каждое движение Аиши слышал весь луг.

— Ты пришла, — произнёс он низким, влажным голосом, играя с её вниманием и ощущениями. — Я почти скучал по твоему сопротивлению.

Аиша встретила его взгляд, чувствуя, как кровь быстрее бежит по венам, а туман вокруг них дрожит от магии, готовой вырваться наружу. Она шагнула вперёд, но голос её был твёрдым:

— Я здесь, чтобы показать, что могу стоять против тебя.

Он слегка ухмыльнулся, продвигаясь к ней, оставляя лишь пару шагов между ними. Его взгляд, одновременно требовательный и игривый, словно пытался прочесть её мысли:

— Посмотрим, насколько ты сильна… ммм… и насколько сладко сопротивляешься.

Туман вокруг закружился быстрее, и лёгкий ветер играл её волосами, смешивая запах влажной травы с едкой энергией дуэли. Аиша ощутила, как нити магии между ними зашевелились, вибрация проходила через кончики пальцев и внутренние ощущения, пробуждая смесь страха, желания и возбуждения.

— Я не боюсь тебя, — сказала она, медленно поднимая руки, готовясь к магическому столкновению. — Сегодня ты увидишь, что могу управлять.

— О, я вижу… — ответил он, с лёгкой издевкой и страстью в голосе. — Но ты не понимаешь, как сильно я хочу, чтобы ты сопротивлялась. Чтобы я мог наблюдать за каждой дрожью, за каждым твоим движением… ммм…

Его присутствие стало почти физическим, хотя он всё ещё не касался её. Аиша почувствовала, как внутренняя сила растёт, энергия магии вибрирует в груди и руках, переплетаясь с жаром возбуждения, который он так искусно пробуждал.

— Тогда начнём, — прошептала она, и воздух между ними сжался, словно готовый принять магический удар. В тот же момент вспышка света вырвалась из её ладоней, и дуэль началась.

Эваз парировал её импульсы, играя и провоцируя, каждое его движение одновременно угрожало и манило. Магическая энергия стала плотнее, словно туман оживал, обвивая их, смешивая силу и соблазн в единую волну напряжения. Он приближался, а Аиша шагала назад, но их взгляды оставались прикованными друг к другу, каждый всплеск магии сопровождался шёпотом в голове:

«Каждое твоё движение, каждая дрожь… ммм… ты моя игра».

Ветер закружился сильнее, свечения вспыхивали вокруг них, туман поднимался, словно стремясь поглотить всю землю. Их магия, страсть и желание столкнулись в плотный клубок, почти физически ощущаемый, и каждое движение, каждый взгляд становились частью этой напряжённой игры.

Аиша почувствовала, как магия и страсть переплетаются, возбуждение подчиняется её воле, а Эваз, хотя и пытается сохранить контроль, с трудом удерживает напряжение. Он ухмыльнулся, с ноткой раздражения и желания одновременно:

— Ты заставляешь меня терять контроль… ммм… и это ещё интереснее.

— Тогда я буду повторять это снова, — ответила она, шепча в собственных мыслях и ощущениях, — пока ты не поймёшь, что я сильнее, чем кажусь.

Потоки силы слились в единую яростную волну: его — тёмный, густой, как ночное пламя, её — светящийся, золотисто-янтарный, с прожилками зелёного, будто сама земля давала ей поддержку. Они сталкивались снова и снова, вырывая искры из тумана и воздуха, гул эхом прокатывался по лугу.

Эваз двигался уверенно, с хищной лёгкостью, его поток то взмывал, то обрушивался сверху, стремясь смять её волю. Каждый его жест был похож на удар кнута: резкий, мощный, и одновременно — провокационный, с игрой во взгляде.

Но Аиша не дрогнула. Она вспоминала, как её учили держать ритм, как слушать дыхание самой земли. В груди разгоралось то самое чувство — не страха и не сомнения, а тихой, упорной решимости. Она подняла руки, и её поток вспыхнул ярче, расширился, словно крылья.

— Ты не понимаешь… — выдохнула она сквозь напряжение, чувствуя, как его сила давит на неё. — Я не одна. За моей спиной — ковен.

С этими словами её поток словно ожил: тысячи тончайших нитей, переплетённых в одну, начали закручиваться вокруг её тела и вытеснять чужую тьму. Эваз попытался удержать натиск, его взгляд оставался горящим, он даже ухмыльнулся сквозь напряжение:

— Вот это уже интересно…

Но его поток начал трещать, рассыпаясь на осколки. В тот момент, когда его энергия дала сбой, Аиша вложила в последний импульс всю силу, которую смогла призвать. Яркая вспышка ослепила их обоих, воздух застонал, и Эваз отлетел назад, ударившись о влажную землю.

Туман разошёлся в стороны, оставив их в хрупкой тишине. Эваз тяжело дышал, грудь вздымалась, его руки дрожали от перенапряжения, но взгляд оставался тем самым — острым, притягательным, дерзким.

Аиша шагнула к нему, колени сами подогнулись, и она склонилась над его телом. В этот миг она осознала: стоит ей направить силу в последний рывок — и всё закончится. Он исчезнет. Ведьмак, источник её страхов, её мучений и её странного влечения.

Она задержала дыхание. Смотрела на него сверху вниз, чувствуя, как пульс гремит в висках. В её ладонях ещё горела магия — решающая, смертельная.

А он смотрел прямо на неё, с тем же самым вызовом и странной тенью улыбки, будто сам проверял, решится ли она.

Его грудь тяжело вздымалась, магия вокруг угасала, оставляя в воздухе лишь горький запах озона и гари. Но даже лежа на земле, Эваз не отпускал её, голос его всё ещё звучал в голове, горячо и дерзко:

— Ну что, ведьма… добей меня… или признай, что дрожишь сильнее меня.

Её пальцы сжались, в груди бушевала решимость, но ноги будто приросли к земле. Она не могла. Нить между ними трепетала слишком сильно, каждая её клетка отзывалась на его присутствие. И это сводило с ума.

В следующий миг он рванулся. Израненный, ослабленный, но всё ещё опасный. Его тело ударило в неё, и Аиша, не успев вздохнуть, оказалась прижатой спиной к шершавому стволу дерева. Ветки дрожали от удара, а он нависал над ней, расправив плечи, удерживая её руки в своей железной хватке над головой.

— Ты… думала… сможешь меня убить? — прошипел он, дыхание обжигало её кожу, каждое слово проникало прямо в уши. — Даже сейчас твои губы шепчут не заклинания, а желание.

Он был слишком близко. Его тьма и жар смешивались, касаясь её, словно жгучая сеть. Сердце Аиши колотилось так, будто хотело вырваться наружу. Она попыталась дёрнуться, но его хватка только сильнее сомкнулась.

— Смотри мне в глаза, — приказал он низким, почти хриплым голосом. — Я хочу видеть, как ты лжёшь себе, называя это ненавистью.

Эваз сжал её руки в железной хватке, так что плечи Аиши напряглись, а сердце колотилось как безумное. Он смотрел прямо в глаза, в них играли страсть, язвительность и власть. Его дыхание обжигало кожу, каждое движение — демонстрация силы, и каждый взгляд говорил: он знает всё, что творится внутри неё.

— Скажи… — шёпот низкий, обволакивающий, словно магия в его голосе затягивала её, — скажи, что ты чувствуешь… что ты хочешь меня… — голос был мягким, почти сладким, но внутри пряталась жгучая угроза. — Признай, что твоё сердце уже знает, что оно принадлежит мне.

Аиша вздрогнула, пытаясь собраться, сопротивляясь внутреннему огню, но слова застряли в горле. — Я… я… — выдохнулась она, дыхание сбилось. — Не могу…

Он ухмыльнулся, слыша её нерешительность, и наклонился ближе. Поцелуй был внезапным и властным, горячим и требовательным. Его губы сжали её губы, язык нежно, но уверенно провёл по её, заставляя дрожь пробежать по позвоночнику. Каждое движение было одновременно нежным и жестким, словно одновременно исследуя и подчиняя её.

— Не сопротивляйся… — прошептал он, почти сливаясь с её дыханием. — Скажи… что любишь меня, хотя бы мысленно… ммм… я слышу каждый твой страх и желание.

Аиша зажмурилась, губы дрожали, сердце бешено колотилось, дрожь проходила от кончиков пальцев до самой груди. Она едва шептала: — Я… не…

— Ложь… — его голос низкий и хриплый, дыхание смешалось с её. — Ты уже хочешь. Ты это знаешь. Скажи мне, что твои мысли мои. Что твоё сердце моё. Признай это, иначе я вытащу это силой.

Он резко прижал её к себе, губы слились с её губами в более настойчивом, почти жадном поцелуе, язык скользнул, исследуя, завораживая, высасывая сопротивление. Аиша тихо застонала, её пальцы сжали его плечи, тело дрожало, пытаясь одновременно сопротивляться и поддаться. Каждый вдох Эваза был рядом с её губами, дыхание обжигало, и он словно влиял на каждую клетку её тела.

— Признай… — шёпот на губах, низкий и властный, почти хищный. — Скажи, что ты моя. И пусть весь мир услышит это в твоём сердце.

— Я… — Аиша вздохнула, дрожь смешалась с жаром, — я… я…

— Скажи громко! — Его глаза горели, губы снова накрыли её, поцелуй стал грубее, горячее, страстнее. — Не думай, не сопротивляйся — почувствуй, как твоя воля тает. Ммм…

Её губы дрожали, дыхание сбилось окончательно, а сердце билось, словно вырвется. Она почти шепотом, с трепетом и желанием, сказала: — Я твоя…

Эваз рассмеялся, низко и насыщенно, будто это был сладкий яд. Губы скользнули по щеке, по шее, оставляя следы жара, а шёпот проникал прямо в мысли:

— Вот так… помни это чувство. Каждое твоё дыхание, каждая дрожь — мои. Ты связана со мной, и теперь ты не сможешь забыть.

Он резко отстранился, но взгляд остался пронзительным, губы дрожали от ещё оставшегося возбуждения. Её тело дрожало, сердце колотилось, и она понимала: вся ночь, весь сон, весь этот момент сделали их связь непоколебимой.

— Остерегайся, ведьма, — прошептал он, но с силой, от которой стыла кровь. — Ты не знаешь, с чем связалась.

Глава 11. Тени Деревни

Дом погрузился в полумрак, лишь слабый свет лампы пробивался сквозь занавески. Аиша, ещё дрожа после дуэли, присела на диван, руки сжаты в кулаки. Сердце колотилось, тело напряжено, разум постепенно возвращался к ясности. Ана стояла рядом, будто страж, глаза её постоянно сканировали комнату и воздух вокруг — ведьмаки всегда были непредсказуемы.

— Всё прошло… — тихо сказала Аиша, пытаясь осознать, что дуэль закончена, но в груди ещё пылало странное сочетание усталости, возбуждения и внутреннего напряжения. — Я… я не знаю, что делать с этим… — голос дрожал, и взгляд непроизвольно опустился на руки, там ещё оставался след магического столкновения.

И тут, словно из самой тьмы комнаты, раздался знакомый низкий шёпот, мягкий и одновременно властный:

«Ну что… ты всё-таки моя, Аиша. Признай… твоё возбуждение, твоя дрожь… ммм… всё моё».

— Ана… — голос её дрогнул. — Сегодня… я могла его убить. Он лежал на земле, ослабленный… и я могла закончить всё. Но я не смогла. — Она крепче сжала руки, словно пытаясь удержать себя. — Я не смогла, понимаешь?

Ана нахмурилась, села ближе и осторожно накрыла её ладони своими.

— Я понимаю, — сказала она тихо, но в её голосе звучала тревога. — Но в этом и есть опасность. Ведьма, которая не доводит удар до конца… может сама стать уязвимой.

«Уязвимой? — хрипловато усмехнулся голос в её голове. — Нет, ведьма. Ты просто не смогла меня отпустить. Ты хотела меня. Я видел это в твоих глазах. Ты дрожала от желания, даже когда могла перерезать мою нить».

Аиша вздрогнула, дыхание сбилось. Ана заметила и сжала её ладонь крепче.

— Он снова говорит с тобой?

— Да… — прошептала Аиша, едва слышно.

«Ммм… ты всё ещё горишь, — продолжил Эваз, играя её сердцебиением. — Ты хочешь, чтобы я держал тебя, как держал тогда у дерева. Признай это… скажи, что хочешь снова».

— Замолчи… — Аиша резко закрыла глаза, пытаясь оттолкнуть его шёпот. — Я не твоя…

Ана мягко провела рукой по её плечу, как делала это всегда, когда хотела напомнить — она рядом.

— Слушай меня, Аиша. Ведьмаки… они умеют проникать глубже, чем слова. Они используют чувства. То, что ты чувствуешь — это тоже его оружие. Ты должна помнить об этом.

«Она права… но тебе ведь нравится эта игра, да? — лениво, с язвительной улыбкой проскользнул его голос. — Ты хочешь снова услышать мой шёпот у своей кожи. Ты хочешь, чтобы я заставил тебя признаться…»

— Я не могу его игнорировать, — выдохнула Аиша, срываясь. — Я хочу… хочу, чтобы он держал меня. Но я не хочу потерять себя.

Ана не осудила её, только прижала ближе, будто пытаясь защитить от того, чего сама не могла остановить.

— Ты можешь хотеть. Это не делает тебя слабой. Но ты должна помнить, кто он. Он не твой союзник, Аиша. Он опасность. И если ты уступишь хоть чуть-чуть — он не отпустит.

«Я и не собираюсь отпускать, — шёпот Эваза стал низким и медленным, как прикосновение. — Ты уже моя. Ты сама связала нас. И теперь будешь принадлежать мне — с ненавистью или с любовью. Это уже не важно».

Аиша сжала пальцы в кулаки, чувствуя, как сердце бешено стучит. Она знала: Ана права. Но и он был прав тоже. И эта мысль — страшнее любого проклятия.

Аиша долго не находила себе места. После разговора с Аной она ушла в комнату, стараясь убедить себя, что сон и дуэль — уже позади. Но стоило остаться одной, как стены будто сомкнулись, воздух стал тяжелее, и каждая тень напоминала о нём. Она опустилась на край постели, провела ладонью по простыням, пытаясь вернуть спокойствие, но дрожь только усиливалась.

«Ты думаешь о том, как могла убить меня? — насмешка скользнула по её сознанию, тягучая, как яд. — Но вместо удара ты смотрела на меня так, будто хотела коснуться. Скажи правду, ведьма. Ты хотела меня».

Аиша резко села, сжала виски ладонями.

— Замолчи… — прошептала она в темноту, но шёпот только усилился.

«Нет. Ты сама позвала меня в свои мысли, когда связала нитью. Я здесь, потому что ты этого хочешь. И чем больше ты сопротивляешься, тем сильнее пульсирует твой страх и… ммм… твоё желание».

Она зажмурилась, в груди горело, дыхание сбивалось. В соседней комнате зашуршала Ана, и через мгновение тихо открылась дверь. Подруга вошла, с мягкой тревогой посмотрела на неё.

— Он снова? — спросила она, присаживаясь рядом.

Аиша кивнула, не открывая глаз. — Он не замолкает… Я слышу его каждую секунду. И… иногда мне кажется, что я не хочу, чтобы он замолкал.

Ана обняла её за плечи, осторожно, словно боялась спугнуть.

— Это и есть его сила. Он хочет, чтобы ты чувствовала вину. Чтобы ты путала собственные желания с его властью. Ты должна помнить: это не твой голос. Это он.

«Не её голос? — Эваз рассмеялся, глухо и горячо. — Но послушай, как её сердце бьётся, когда я шепчу. Оно стучит для меня. Ты знаешь это, ведьма. Скажи мне, и я поверю».

Аиша всхлипнула, уткнувшись в плечо Аны.

— Я… не могу… Он тянет меня. Словно хочет вырвать признание силой.

Ана провела рукой по её волосам, успокаивающе, но в глазах её мелькнул страх.

— Ты сильнее, чем думаешь. Но ты должна найти опору в себе, а не в нём. Если уступишь — потеряешь всё.

«Ха… Она говорит — потеряешь. Но разве ты не чувствуешь, что находишь? — шёпот Эваза стал тягучим, страстным. — Ты находишь меня. Моё дыхание, мои руки, мой вкус у своей кожи. Ты уже представляешь это, даже если боишься признать».

Аиша дрожала, но не от холода. Внутри всё разрывалось между тем, что шептала Ана, и тем, что вбивал в неё Эваз. Она знала — ночь не даст ей покоя.

И всё же, сжимая пальцы в кулаки, она прошептала в ответ, твёрже, чем ожидала сама:

— Я не твоя. Я выйду против тебя снова, и тогда ты узнаешь, что сила ведьмы — не игрушка.

Тишина повисла на миг, но потом его голос вернулся, глухой, сдержанный, будто он улыбался прямо у её уха:

«Посмотрим, Аиша… Посмотрим. Но чем больше ты мне сопротивляешься, тем крепче я держу тебя. И скоро ты сама попросишь…»

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ана задержалась ещё на несколько минут, внимательно глядя на подругу, словно боялась оставить её одну в этом состоянии. Но, видя, что глаза Аиши становятся всё тяжелее, она наконец поднялась.

— Тебе нужен сон, — тихо сказала она, приглаживая волосы подруги. — Отдыхай. Завтра мы будем думать дальше.

Аиша хотела возразить, но только кивнула, чувствуя, как усталость накатывает волной. Когда дверь за Аной закрылась, тишина дома стала почти осязаемой. Она уткнулась лицом в подушку, пытаясь разогнать мысли, но тело больше не слушалось — каждая клеточка тянула её в темноту.

«Я не дам ему места… не позволю…» — прошептала она мысленно, но веки сомкнулись, и сопротивление растворилось в мягком, безжалостном сне.

Тьма накрыла её, но не принесла покоя. Луг, окутанный туманом, простёрся перед ней, и в этой зыбкой полутьме снова появился он. Эваз, словно сотканный из самого ночного воздуха, шагал ей навстречу, и каждый его шаг отзывался в её сердце тревожным ударом.

— Ты снова здесь, — голос Аиши дрогнул, но она выпрямилась.

Его усмешка блеснула в полумраке.

— Где же мне быть, ведьма? Ты думаешь обо мне даже во сне. Ты сама открываешь мне двери.

Он приближался, и расстояние между ними сокращалось слишком быстро. Воздух уплотнялся, вибрировал, каждый его шаг отзывался в её теле горячей волной. Она пыталась отступить, но ноги словно вросли в землю. Всё внутри шептало: «Позволь. Поддайся. Он — твой огонь».

Его пальцы едва коснулись её щеки, и по коже побежали искры. Она поймала его взгляд — тёмный, глубокий, обещающий больше, чем она могла выдержать. И на миг она позволила себе представить: что будет, если не остановиться? Если отдаться этой бездне?

«Ты хочешь этого так же сильно, как и я, — прошептал он прямо в её мысли, и голос его был опьяняющим. — Признайся. Позволь мне взять тебя, и ты узнаешь силу, которой никогда не касалась. Ты дрожишь, ведьма, я чувствую. Ты мечтаешь, чтобы я взял твою волю, как уже взял твои мысли».

Аиша задохнулась, ощутила, как сердце рвётся к нему, как внутри расплетается жгучее желание. На мгновение она действительно сделала шаг — к нему, к его рукам, к его губам, к опасности, от которой сама же клялась бежать. Его тень накрыла её, дыхание обожгло губы, и вот-вот — он мог бы коснуться её, поглотить окончательно.

Но в самый последний миг её пальцы дрогнули, и воля вспыхнула. Вокруг неё поднялся светлый барьер, тонкий, как стекло, но непробиваемый. Эваз застыл, едва не коснувшись её лица, и зубы его сверкнули в усмешке.

— О, так всё-таки умеешь сопротивляться, — он наклонился ближе, хотя щит разделял их. — Но я чувствую, как твоё сердце предало тебя. Оно бьётся за меня. Ты сама уже связала нас.

Аиша выпрямилась, хотя колени дрожали.

— Я не твоя игрушка.

— Игрушка? — его смех был низким и опасным. — Ты гораздо больше. Но ты всё ещё не понимаешь, во что ввязалась. Ведьма и ведьмак… Думаешь, твои сказки рассказывают правду?

Она нахмурилась, вглядываясь в него сквозь мерцающую стену.

— Тогда скажи мне сам. Чего вы добиваетесь? Что вы делаете с ведьмами? Легенды говорят о крови, о жертвах… Это правда?

Он склонил голову набок, будто изучая её, словно хищник, которому любопытна добыча.

— Легенды всегда полны страха. Людям проще верить в монстров, чем признать собственные желания.

— Не уходи от ответа, — голос её сорвался, но взгляд оставался твёрдым. — Ты преследуешь меня, но ради чего? Чтобы сломить? Чтобы убить?

Эваз провёл пальцами по щиту, и магия загудела, откликаясь на его прикосновение.

— Убить? Нет. Это слишком просто. Ведьма твоей силы достойна другого. Мы не убиваем бездумно, Аиша. Мы берём то, что нам нужно. Иногда — жизнь. Иногда — волю. А иногда… — он наклонился ближе, и щит заискрился под его дыханием, — сердце.

Аиша сжала кулаки, борясь с дрожью.

— Ты хочешь, чтобы я влюбилась? Думаешь, тогда я перестану сопротивляться?

— Думаю, ты уже на этом пути, — его голос обволакивал, сладкий и горький одновременно. — Ты сражаешься не со мной, а с собой. Я лишь подталкиваю.

Она резко подняла подбородок, заставляя себя не опускать взгляд.

— Даже если это правда… даже если во мне что-то тянется к тебе… я никогда не позволю тебе сломить меня.

На секунду в его глазах мелькнуло что-то большее, чем насмешка — голод, нетерпение, и что-то, от чего её сердце пропустило удар. Но он снова улыбнулся, хищно и самоуверенно.

— Посмотрим, ведьма. Щиты могут падать. Даже самые сильные. А ночь длинная.

Он замер на мгновение, словно обдумывая каждый шаг, затем его глаза сжались в узкую щель, полную ехидства и недвусмысленной угрозы.

— Ты выдержала меня, — прошептал он, дыхание его ощущалось даже через магический барьер. — Но в деревне… — его голос опустился до шёпота, который дрожал и одновременно возбуждал, — уже знают о твоём присутствии. Не только обо мне, ведьма, но и о вас. Люди боятся не только ведьмаков. Они боятся вас. Они увидели, почувствовали… и теперь ищут.

Аиша сжала щит, сердцебиение усилилось, но она сохраняла ровный взгляд.

— Что значит «ищут»? — прошептала она, голос чуть дрожал. — Они хотят… убить?

Эваз ухмыльнулся, прохладная насмешка скользнула по её мыслям.

— Не убивать сразу, — сказал он, каждый звук проникал в её разум, как сладкий яд. — Пока они наблюдают, пока оценивают. Они боятся, потому что не понимают. Каждое твоё движение, каждая капля магии — как сигнал. И они заметили. Они всегда боятся того, чего не могут контролировать.

Аиша почувствовала, как лёгкий холод пробежал по спине, но внутренний огонь не угас.

— И что теперь? Что я должна делать? — её голос стал твёрже, она знала, что не может показать страх. — Скажи прямо.

— Знаешь, что я хочу… — его слова текли, как мед и пламя одновременно, заставляя кровь бурлить, — чтобы ты поняла: игра только начинается. С этим знанием приходит ответственность. Ты можешь управлять потоком, да, но если деревня узнает, что ты здесь… — он провёл пальцем по щиту, и барьер едва дрогнул от прикосновения, — последствия будут страшны. И не только для тебя. Для всех, кого ты ценишь.

— Я… — прошептала она, и слова дрожали, но были твёрдыми, — я справлюсь. Я сама решаю, что делать с этой силой.

Эваз слегка улыбнулся, глаза горели, дыхание холодило и жгло одновременно:

— Именно так, ведьма. И именно поэтому я останусь здесь… пока ночь не закончится… я наблюдаю за тобой.

Глава 12. Гроза

Аиша проснулась так резко, словно её вытолкнуло из глубокой реки. Сердце гулко било в груди, волосы липли к вискам, дыхание было сбивчивым. На губах ещё жгло дыхание Эваза, а в ушах звучал его голос, тянущий, обволакивающий, слишком живой для сна. Она с трудом оторвала ладони от простыней, будто те держали её.

Комната была наполнена тяжёлым, странным воздухом — сухим, но пахнущим грозой, хотя окно оставалось закрытым. Слабая дрожь пробежала по телу: слова, которые он сказал, — предупреждение, угроза, искушение — всё переплелось, оставив в ней острое чувство тревоги.

Она поднялась, обхватив себя руками, и тихо шагнула в соседнюю комнату. Там горела одна свеча. Ана сидела у стола, склонившись над пучками трав, перетирая их между пальцами. Тени колыхались по стенам, и лицо её выглядело усталым и напряжённым.

— Ты не спала? — голос Аиши сорвался тише, чем она хотела.

Ана вскинула взгляд, и в нём сразу мелькнула тревога.

— А ты? — она отложила пучок и вытерла ладони о ткань юбки. — Опять сон?

Аиша сжала губы. Она боялась, что скажет лишнее, но скрывать было бессмысленно.

— Он сказал… нас заметили. В деревне знают, что появились ведьмы.

На лице Аны дрогнула тень. Она медленно поднялась, подошла ближе.

— Ты уверена, что это не уловка? Он же играет с тобой.

— Может, и играет, — тихо ответила Аиша, — но слова звучали слишком серьёзно. Я чувствовала… он говорил правду.

Ана прикусила губу, задумалась, и в её глазах мелькнула тревога, которую она старалась скрыть.

— Значит, у нас меньше времени, чем мы думали. Сегодня ночью мы идём на кладбище, Аиша. И неважно, готовы мы или нет.

Аиша кивнула, хотя внутри всё протестовало. Сон до сих пор держал её, и воспоминание о его взгляде обжигало сильнее, чем предстоящий ритуал. Она боялась — и не только деревни. Боялась себя.

День тянулся мучительно медленно. Они старались не привлекать внимания, но с каждой минутой казалось, что взгляды людей становятся тяжелее. Кто-то на рынке слишком долго следил за ними, будто пытаясь вспомнить, где их видел. Старик, сидевший у колодца, замолк, когда они проходили мимо. Две женщины, шептавшиеся у церкви, оборвали разговор и уставились, будто слова сами застряли у них в горле.

Аиша шла, опустив голову, и чувствовала, как липкий страх стягивает грудь. Она понимала: ещё немного — и слухи станут уверенностью, а уверенность превратится в охоту.

Когда солнце скрылось, и деревню накрыли тяжёлые сумерки, подруги собрались у двери.

— Сегодня — или никогда, — твёрдо сказала Ана, натягивая капюшон. — Если мы опоздаем, всё будет напрасно.

Аиша взяла её за руку, и пальцы у обеих были холодными.

Они добрались до кладбища под гул далёкого грома. Ветер усиливался, швыряя в лицо пряди волос, рвал ткань плащей. Аиша шагнула вперёд, но капюшон сорвало с её головы, и в тот миг она заметила — у границы кладбища мелькнули силуэты. Тёмные, неподвижные. Кто-то смотрел.

Ана резко сжала её ладонь.

— Поздно отступать. Начинай.

Гром ударил снова, оглушительно, и земля дрогнула под ногами. Ночь только начиналась.

Они стояли на кладбище, и ветер завывал так, будто сам мёртвый лес ожил. Могильные плиты, покрытые мхом, отражали слабое свечение луны. Трава вокруг была влажной, густой, липла к подолу платьев. Каждое дыхание отдавалось эхом в груди, словно воздух был густым и вязким, как смола.

Ана расставила на земле чёрные свечи, вбивая их в мягкую землю так, чтобы они образовали круг. Аиша помогала, но пальцы дрожали, и пламя едва не гасло на ветру. Когда последняя свеча вспыхнула, круг замкнулся, и воздух внутри стал другим — будто плотнее, насыщеннее.

— Держи мои руки, — сказала Ана, и голос её был одновременно твёрдым и тревожным.

Аиша положила ладони в её руки. В тот миг, когда их пальцы сомкнулись, между ними пробежала искра — живая, горячая.

Они начали шёпотом произносить слова древней клятвы. Сначала тихо, неуверенно, потом всё громче. Слова тянулись из глубины, и Аиша вдруг почувствовала, что они не просто звучат — они оживают, прорастают сквозь землю и воздух. Под их ногами почва вибрировала, словно внизу что-то пробудилось.

Свечи загудели, вытягивая из пламени длинные языки огня. Тени на могилах закружились, вытянулись, будто пытались проникнуть в круг. Аиша закрыла глаза, и тогда всё вокруг исчезло. Остался только ритм: дыхание, биение сердца, голос Аны, который сливался с её собственным.

И вдруг внутри распахнулось что-то новое. Сначала — едва уловимый трепет, как дрожь крыльев. Потом — буря. Поток силы хлынул через неё, пробежал по венам, наполнил каждую клетку тела. Она не могла дышать, не могла думать — только чувствовала, как мир становится другим, ярче, громче, больнее.

— Аиша! — голос Аны пробился сквозь этот поток, но звучал так, будто доносился издалека.

Аиша открыла глаза. Мир был залит светом. С её рук исходило сияние — не ровное, не мягкое, а резкое, словно молнии, рвущиеся наружу. Земля дрожала сильнее, пламя свечей изгибалось, словно пытаясь уйти от её силы.

Она подняла руки — и вдруг поняла: если захочет, может разорвать этот круг, разбить ночь, заставить даже мёртвых подняться. Сила звала, тянула, соблазняла.

— Удержи! — Ана почти крикнула, сжимая её ладони сильнее. — Если отпустишь — нас разорвёт!

Аиша задыхалась, но заставила себя сосредоточиться. Она ощущала, как каждая частица силы пытается вырваться, но сдержала её, направила внутрь, позволила ей заполнить сердце, но не разрушить тело.

Небо над ними сверкнуло молнией. Гром ударил так близко, что земля вздрогнула. Ветер выл, свечи дрожали — но круг держался.

Ана и Аиша произнесли последние слова заклинания, и сила замкнулась внутри них, словно новая печать. Мир стих — но только на миг.

Потом Аиша заметила — между могилами, за пределами круга, стояли силуэты. Невнятные, в тени. Кто-то наблюдал за ними. И сердце Аиши снова сорвалось с места: предупреждение Эваза не было пустым.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Тени вокруг не просто извивались — они были слишком плотные, слишком неровные для игры света. Аиша, дрожа от напряжения, заставила себя всмотреться. Сердце ухнуло вниз: среди могильных плит, между деревьями, действительно стояли фигуры. Не смутные силуэты, не призрачные клубы тумана, а люди. Их плечи, их лица, едва освещённые луной, выдавали живое присутствие.

Она почувствовала, как их взгляды пронзают её. Они смотрели на неё, на её сияющие ладони, на круг, наполненный бурей силы. Мгновение — и ей показалось, что они околдованы, придавлены её светом. Взрослые мужики с дрожащими руками, женщины с перекошенными лицами, даже подросток, прижавшийся к дереву, — они все застынули, как мыши перед змеёй.

Аиша сделала шаг вперёд, ещё не веря в увиденное. Её волосы прилипли к вискам, дыхание сбилось, но она подняла голову и встретилась с их глазами. И в этот миг всё изменилось. Их оцепенение рухнуло. Страх ударил по ним, словно хлыст. Они закричали — не в голос, а приглушённо, истерично — и бросились прочь.

Кто-то уронил фонарь, пламя вспыхнуло в траве и тут же погасло под сапогами. Кто-то оступился и упал, но его подняли, тащили за руку, спеша убежать от неё. Взрыв паники прокатился по кладбищу, и за несколько мгновений они исчезли во мраке. Остался только звук — тяжёлые шаги, удаляющиеся вглубь ночи, и короткие крики, заглушённые ветром.

Аиша осталась стоять в круге, застыв, словно её собственное тело стало камнем. В груди всё оборвалось. Теперь это не было сомнением. Это не были пустые шёпоты или легенды. Их заметили. Живые. Люди.

«О-о… как красиво, — раздался в её голове низкий смех Эваза, тягучий, словно мёд, обожжённый огнём. — Твои руки светятся, твоя сила вырвалась наружу… и они дрожат, как дети. Они уже знают. Уже бегут к своим. Уже зовут охоту».

Аиша судорожно втянула воздух, в висках стучало. — Нет… — прошептала она, но сама не знала, кому отвечает. Ане? Себе? Ему?

«Ты их пугаешь, ведьма, — продолжал Эваз, и голос его в сознании был почти лаской. — Они будут шептать, кричать, молиться, чтобы ты исчезла. Но глубоко внутри каждый из них… мечтает о такой же силе. В этом и сладость. Они ненавидят тебя, потому что хотят быть тобой».

Она опустила голову, пытаясь унять дрожь, но пальцы всё ещё светились. Сила не отпускала. Ей казалось, что даже тьма смотрит на неё, оценивает, дышит ей в спину.

«А теперь, Аиша… — шёпот стал ниже, интимнее. — Теперь у тебя нет пути назад. Они увидели. Они боятся. А страх — он всегда жаждет крови».

Аиша прикусила губу до боли, чувствуя, что вместе с силой внутри растёт ужас.

— Они нас видели, Ана, — шёпотом, почти без воздуха. — Не духи. Люди.

Ана резко повернулась туда, где секунду назад чернели силуэты, вслушалась — пусто, только ветер перелистывал сухую траву да щёлкал ветками. На лице у неё мгновенно сменились выражения: неверие, понимание, решимость.

— Уходим, — коротко бросила она и ловко, одной рукой, сбила ладонью огонь ближайшей свечи. — Сейчас. Быстро.

Огоньки гасли один за другим, круг стягивался, тени густели. Аиша, всё ещё чувствуя жар силы в пальцах, сорвала с алтарца сплетённые травы, сунула в тканевый мешочек, подтянула к себе железную миску. Край шали зацепился за камень — она дёрнула, ткань жалобно хрустнула, но вырвалась. Ана уже сметала карты, перевязывая их красной лентой так туго, что костяшки побелели.

— Не оглядывайся, — приказала Ана, вскидывая мешок через плечо. — Держись за мной.

Они вышли из круга. Земля под ногами была пружинистая и мокрая, туфли вязли, холодная трава плескалась по щиколоткам ледяными языками. Туман рвался клочьями, цеплялся за волосы и за рукава, будто хотел удержать. С кладбища уходили не только шаги — за ними тянулся тонкий, нервный шлейф магии, ещё возбуждённой, ещё готовой вспыхнуть.

Они почти бежали, сбивая дыхание и цепляясь за камни. Туман не отпускал, будто хотел втянуть обратно. Но вот — калитка их сада, скрипнувшая слишком громко, будто нарочно выдала.

В доме было темно. Ана, захлопнув дверь, тут же провернула засов и шёпотом велела:

— Всё на стол. Быстро.

Аиша вывалила мешочек с травами и миску. Руки дрожали так, что узел не сразу поддался. Ана достала мешок соли и поставила его в центр, будто сердце всей защиты.

— Начнём отсюда, — коротко. — Порог, окна, двери. Без соли мы — открытая мишень.

Они работали молча, но в каждом движении чувствовалось отчаянное стремление отгородиться. Линии соли ложились на подоконники, пересекали порог, очерчивали круг у печи. Соль сыпалась ровно, блестела тускло в огне свечи, и в этой тусклой россыпи было больше силы, чем в криках и заклинаниях.

Аиша, вслушиваясь в собственное сердце, почувствовала: тонкая серебристая пыль откликается, словно вбирает в себя её дрожь, гасит панику. Ана, обводя подоконник, пробормотала:

— Соль удерживает живых, мёртвых, и даже тех, кто путает одно с другим.

— Значит, они не войдут? — выдохнула Аиша.

— Пока круг цел — нет, — отрезала Ана. — Но слухи уже гуляют. Завтра деревня будет говорить только о нас.

В этот миг в её голове, будто из самой стены, раздался ленивый шёпот Эваза:

«Ты думаешь, соль остановит их жадность? Она лишь отложит встречу. А твои глаза — они уже выдали тебя».

Аиша стиснула пальцы, будто могла пережать его голос, и опустила последнюю горсть соли на порог.

Дом стал тише. Словно сама ночь не решалась переступить сверкающую линию. Но они обе знали — это лишь время, выигранное до рассвета.

Где-то далеко, на краю деревни, снова взвыла собака — протяжно, тревожно. А потом — короткий, сухой стук: будто кто-то уронил палку на утрамбованную землю. Ана подняла палец: тише. Они слушали долго, пока звуки не рассосались в ветре. Лишь тогда Ана выдохнула и поднялась.

— По очереди спим, — сказала она. — Первая я. Ты — смотри на свечу. Если пойдёт кто — разбудишь.

Аиша кивнула, присела ближе к столу. Пламя, как жёлтый глаз, смотрело в ответ и ни на секунду не дрогнуло.

«Хорошая нора, — лениво, почти ласково протянул где-то внутри знакомый голос. — Спрячься сильнее, ведьма. Но помни — утро вытаскивает всех наружу».

Она не ответила. Просто сжала губы и смотрела на огонь, пока шорохи дома не слились с дыханием подруги в соседней комнате, пока сердце не вошло в новый, ровный ритм — ритм ожидания и готовности. Ночь ещё была впереди, а с ней — и решение, как встречать тех, кто уже видел в тумане: двух, кто не прячется за сказками.

Аиша оперлась о стол локтями, подбородок в руках, и медленно, почти робко, начала обдумывать дальнейшие действия. Деревня уже знала о них. Кто-то видел их на кладбище. Кто-то мог говорить, шептаться, решать, что с ними делать. Сердце сжималось от мысли о людях, чьё внимание они не могли игнорировать.

— Значит, скрываться уже поздно, — пробормотала она сама себе, голос дрожал, но был твёрдым. — Надо действовать. Надо подготовиться. И я… я буду сильнее.

«Ты думаешь, что сможешь, — эхо голоса снова пронеслось в голове. — Но помни, страх лишь подпитывает нас обоих».

Аиша выдохнула, тяжело, но решительно. Она поднялась, пробежалась пальцами по столу, проверяя карты и обереги, которые оставила после ритуала. Нити, что вились вокруг неё, реагировали на каждый её жест, будто живые. Она понимала: сила, открытая вчера, ещё молода, ещё непокорна, и ей нужно её освоить прежде, чем кто-либо в деревне успеет использовать против неё.

— Ана, — тихо позвала она, когда подруга спала, — завтра мы будем действовать. Ты понимаешь, что у нас нет права ждать.

Ответа не последовало — Ана спала глубоко и спокойно. Аиша осталась одна, сидя у стола, глаза её не смыкались, дыхание ровное лишь внешне. Внутри буря эмоций, и каждый звук ночи — стук ветки, шорох травы у окна — заставлял её сердце подскакивать.

«Смотри, как ты дрожишь, — шептал он, возбуждающе, провокационно. — И всё же не падаешь. Всё ещё сопротивляешься… ммм… но как долго?»

Она сжала губы, отгоняя мысли, и поднялась. Прошла к окну, прислонив ладони к холодному стеклу. Снаружи рассвет лишь начинал разливать свет, серый, мутный, сквозь туман. Деревня спала, но Аиша чувствовала: она больше не одна. Её магия, её решимость, и тень, что следила за ней даже во сне — всё это сливалось в единое чувство — готовность к тому, что ждет утром, к тому, чтобы встретить реальность лицом к лицу.

И, несмотря на усталость, дрожь и страх, она оставалась стоять у окна, не смыкая глаз, дожидаясь рассвета, когда придётся действовать, когда придётся встретить тех, кто уже видел их в тумане, и решить, каким будет следующий шаг.

Дыхание было ровным, но лёгкая дрожь в руках и ногах напоминала: ночь оставила свой след. Она ощущала, как магия, привязанная к Эвазу и прошлым ритуалам, всё ещё пульсирует в теле, словно живое, внимательное существо. Внутри, в самой глубине сознания, слышался его низкий, провокационный шёпот:

«Смотри, ведьма… они не знают, чего боятся. Но ты… ты чувствуешь. Долго ли продержишься?»

Аиша сжала зубы, отгоняя его слова, сосредоточившись на утреннем воздухе. Деревня ещё спала, но она понимала, что тени прошлого ночного ритуала не растворились. Они уже оставили след, и теперь каждое действие могло иметь последствия. Она повернулась к Ане, которая уже тихо собирала последние вещи для выхода: свечи, карты и небольшие амулеты, которые могли защитить их от чужого внимания.

— Мы должны идти, — сказала Аиша тихо, но твёрдо. — Сегодня мы делаем следующий шаг. Если жители увидят нас или услышат магию, последствия будут серьёзные.

Ана кивнула, глаза её были напряжены, каждая мышца готова к обороне. — Я понимаю, — ответила она, бережно закрывая сундук с принадлежностями. — Но мы должны быть осторожны. Сегодняшний ритуал важен, и деревня уже начала шевелиться. Люди замечают больше, чем кажется.

Аиша почувствовала внутреннее сжатие, смешение страха и решимости. Сердце билось быстрее, тело дрожало, но мысли были ясны. Она сделала глубокий вдох, ощущая, как энергия в теле собирается в узлы, готовая вырваться наружу, когда понадобится.

— Они увидят нас, — тихо сказала она, почти себе под нос. — Я это чувствую. Но мы должны показать, что не скрываемся. Что не боимся.

Снаружи туман начинал рассасываться, открывая силуэт деревенских крыш и дым из труб. Вдоль узких улиц уже начали двигаться люди, осторожные, настороженные. Каждый шаг, каждый звук отзывался эхом в магии Аиши, делая её более внимательной, более острой. Она ощутила взгляд Эваза, холодный и игривый одновременно, скользящий в её сознании:

«Они боятся. Но ты сильна, ведьма. Покажи им, что никто не властен над тем, кто готов к борьбе».

Аиша медленно двинулась к двери, остановившись, чтобы оглянуться на спящую комнату, где Ана собиралась выйти следом. — Пошли, — сказала она, мягко, но с внутренней твёрдостью. — Сегодня мы будем действовать, и никто не сможет остановить нас, пока мы вместе.

Толщина тумана делала улицы деревни загадочными, и каждая тень могла быть угрозой. Аиша и Ана шли медленно, прислушиваясь к каждому звуку: скрип двери, шаги по мокрой земле, лай собак вдалеке. Аиша ощущала, как магические нити реагируют на присутствие чужих взглядов, и это ещё больше сжимало её внимание, заставляя держать концентрацию на предстоящем ритуале.

— Держи амулет крепче, — тихо сказала Ана, когда они вышли на край деревни, — сегодня нам придётся действовать быстро, если кто-то нас заметит.

Аиша кивнула, взгляд её устремился вдаль, на место, где туман рассеивался, открывая луг — сцену будущего ритуала. В голове снова раздался шёпот Эваза, едва слышный, но ощутимо возбуждающий:

«Смотри, ведьма… и помни, что каждый шаг, каждое дыхание — часть игры. Никто не знает, на что ты способна, кроме меня».

С этим внутренним предупреждением Аиша сделала шаг вперёд, ощущая, как решимость и магия сливаются в единое целое. Ана шла следом, настороженная и готовая к любому развитию событий. Утро наступало, а с ним — новая глава, где каждое действие могло стать решающим.

Туман на лугу стелился низко, скрывая землю, но не фигуры. Четыре мужчины стояли в полукруге, их силуэты казались одновременно угрожающими и напряжёнными. Глаза холодные, жесткие, а движения выдают скрытую звериную страсть — как будто они охотники, которые уже присмотрели себе добычу.

Аиша и Ана замерли, ощущая, как воздух вокруг сжимается. Каждое дыхание было слышно слишком громко, каждое движение собственного сердца — как раскат грома. Аиша невольно сжала амулет, пытаясь удержать магию под контролем, но знала: ведьмы не могут применять силу к обычным людям.

— Тише… — шепнула Ана, но сама напряглась, чувствуя, как мужчины оценивают не только их силу, но и тела.

Вдруг один из мужчин рванулся к Аише, схватил её руки и резко заломил за спину. Появился первый страх — острая боль, натянутое тело, невозможность ударить. Второй мужчина, заметив это, бросился к Ане, схватив её за плечо, едва не сбив с ног. Третий и четвёртый замкнули полукруг, глаза блестят, дыхание участилось, в них смешались желание и агрессия — как звери перед нападением.

— Отпусти! — крикнула Аиша, сердце колотилось так, что казалось, её слышат все в округе.

Один из мужчин ухмыльнулся и с силой заломил Аише руки за спину, прижимая к себе.

— Спокойно, ведьма, — прошипел он. — Ты не уйдёшь, не пытайся.

Мужчины обменялись взглядами, словно проверяя друг друга, кто первый сломает девушек. Их присутствие само по себе вызывало страх — каждый жест был угрожающим, каждое слово — как удар по нервам:

— Твои руки слабые, ведьма. Ты дрожишь, и я вижу это. Ты и твоя подруга — нам по плечу, поверьте.

Аиша напряглась, пытаясь не поддаться панике, сердце сжималось от напряжения. Ана, рядом, тоже пыталась держаться, но пальцы впивались в рукава захватчиков, дрожь не давала сил.

Мужчина, заломивший Аишу за спину, не успел довести свои руки до цели. Её тело напряглось, колени подгибались, дыхание стало прерывистым, а сердце — бешено стучать в груди. Ана попыталась вырваться, её голос срывался в крик:

— Отпусти её!

Но мужчины лишь ухмыльнулись, наслаждаясь страхом, который слышали в её голосе, и жгучей энергией, исходящей от девушки. Они не догадывались, что в тот момент, когда один из них собирался склонить Аишу к земле, мир вокруг замер.

И вдруг появился он. Эваз. Он не вошёл, он прорвался сквозь пространство, и каждое его движение, каждая мышца излучала власть и угрозу. Лес, луг, туман — всё дрожало, реагируя на его присутствие.

— Ни один из вас не осмелится коснуться её, — низкий, густой голос разнёсся вокруг, пронзая воздух и проникая в каждую клетку, заставляя мужчин окаменеть. — Ни один.

Мужчины замерли. Их ухмылки растаяли, глаза расширились, а руки, которые ещё секунду назад удерживали девушек, дрожали. Эваз шагнул вперёд, и пространство вокруг него словно сжалось, накладывая давление, которое невозможно было игнорировать.

— Прикоснуться к ней, — прошипел он, губы изогнулись в хищной усмешке, глаза сверкнули, — лишь я имею право.

Мужчины дернулись, и не осмелились больше удерживать девушек. Они отпустили их руки, словно их буквально выталкивали из своих цепких хваток.

Аиша упала на землю, колени ушли в мягкую траву, руки опустились вдоль тела. Сердце стучало бешено, дыхание сбивалось. Ана стояла рядом, замершая, глаза расширены от ужаса и недоумения. Она видела, как мужчины отошли назад, белеющие, с глазами, полными страха, но не понимали, что стало причиной.

Эваз стоял между ними и девушками, его фигура неподвижна, но каждая клетка излучала опасность и власть.Он не указывал Аише бежать, не подталкивал её. Он просто был рядом, контролируя пространство и ситуацию, настолько властно, что никто из мужчин не посмел сделать ни шагу. Его присутствие давило и одновременно манило, возбуждало и пугало. Каждое движение, каждый взгляд исходил угрозой и обещанием, что он единственный, кто вправе касаться и контролировать.

Мужчины, словно поражённые невидимой силой, отступили, отбрасывая страх в глаза. Девушки, дрожа, пытались прийти в себя: Аиша медленно поднялась на колени, руки сжимали траву, сердце стучало так, что казалось, оно выскочит. Ана опиралась на землю, сжимая кулаки, не в силах поверить, что Эваз был здесь, что всё произошло так внезапно, что сила и опасность, исходящие от него, ощущались почти физически.

Аиша едва успела вздрогнуть, когда Эваз шагнул к ней с невероятной скоростью. Его руки сомкнулись вокруг её талии, крепко, не оставляя ни малейшего шанса на сопротивление. Сердце её бешено колотилось, дыхание сбилось, но паника смешивалась с странным возбуждением — с каждой секундой его присутствие, его сила ощущались всё плотнее, почти физически.

— Эваз… — выдохнула она, но слово застряло на губах, потому что он уже двинулся.

Они рванулись прочь с места, и мир вокруг мгновенно растянулся, словно земля и туман превращались в размытое полотно, а они — стремительные силуэты. Ветер свистел у ушей, волосы Аиши развевались, но руки Эваза не отпускали, держали крепко, словно защищая и одновременно подчёркивая контроль. Она чувствовала каждую мышцу его тела, его решимость, силу и опасность, исходящую от него.

Ана успела только вскрикнуть:

— Аиша! Стой!

Но её голос растворился в утреннем воздухе, туман поглотил звук, и девушки словно и не было. Аиша почувствовала, как её тело прижимается к Эвазу, и в этой близости есть одновременно опасность и запретное притяжение. Его дыхание касалось шеи, губы едва-едва скользили по волосам, а глаза блестели азартом и чем-то ещё более глубоким, властным.

— Не дыши слишком громко, — прошептал он прямо в её мысли, почти шепотом, почти угрозой, — или я почувствую тебя раньше, чем тебе хотелось бы.

Аиша не успела ничего возразить — мгновение, и они уже пронеслись через край деревни. Туман обволакивал их, деревья расступались перед ними, словно сами знали, кто идёт. Они были почти неразличимы для мира вокруг: быстро, резко, с такой силой, что казалось, будто каждый их шаг ломает пространство.

Эваз резко остановился, его ноги погрузились в мягкую землю лесной тропинки. Аиша едва успела сделать шаг, как его руки снова сомкнулись вокруг неё, прижимая к грубой коре дерева. Сила, с которой он держал её, была одновременно наказанием и обещанием, его тело излучало напряжённую энергию, которая огнём прожигала её изнутри.

— Ты думаешь, сможешь уйти от меня? — прошептал он в её мысли, и голос дрожал от страсти, одновременно острый и опасный. — Я всегда найду тебя… всегда.

Аиша попыталась выпрямиться, оттолкнуть его, но его руки не позволяли ни движения, ни дыхания вольно. Она почувствовала, как его взгляд пронзает её, и внутри что-то сжалось — желание, страх, непреодолимая тяга к опасности.

И вдруг его губы коснулись её, сначала жестко, словно укус, и боль смешалась с непередаваемой страстью. Поцелуй был резкий, сильный, почти агрессивный, он словно вливал в неё одновременно и гнев, и потребность, и запретное желание. Его язык жадно исследовал, губы сжимались, и каждый вдох, каждое движение были как вызов.

— Ты думаешь, можешь мне противостоять? — его дыхание обжигало шею, голос низкий, властный, чуть хриплый от возбуждения. — Я знаю, что ты хочешь меня так же сильно, как я хочу тебя… Признай это, ведьма.

Глава 13. Ты Знаешь Чего Хочешь

Аиша пыталась вырваться, едва касаясь его груди, пытаясь сохранить хоть часть своей воли, но каждый его жест делал её слабой. Он прижимал её ещё плотнее, будто хотел, чтобы она почувствовала всю глубину его гнева и страсти одновременно.

— Я ненавижу тебя… — прорывалось из его губ между поцелуями, — и всё же не могу тебя отпустить. Ты часть меня, хочешь этого или нет.

Аиша сжимала его плечи, дыхание её сбивалось, сердце колотилось так, что казалось, оно вот-вот выскочит. Внутри неё бурлило ощущение опасности, запрета, желание и страх переплетались в единое пламя. Она слышала его мысли, его властное притяжение, его дерзкую провокацию:

— Тебе не уйти… не сейчас, и никогда. Ты моя, даже если ненавидишь меня… даже если боишься.

Поцелуй не отпускал, боль смешивалась с возбуждением, каждый прикосновение губ, каждой руки, каждой мышцы его тела говорило о его неукротимой страсти и силе. Аиша поняла, что в этом моменте он одновременно её враг и её притяжение, что его желание управлять ею не знает границ, и что она безнадежно пленена этой энергией, этим огнём, этим опасным магнетизмом.

Её собственный шёпот вырвался сквозь дыхание:

— Эваз… ты… слишком силён…

Он ухмыльнулся, чувствуя каждое её колебание, каждый страх и желание, и с силой прижал её ещё ближе, словно хотел, чтобы она в полной мере ощутила всю глубину его власти, его ненависти и страсти одновременно.

— И ты любишь это, — прошептал он, губы почти скользнули к её шее, — ты хочешь, чтобы я управлял тобой. И я буду этим наслаждаться.

Аиша зажмурилась, дрожа, теряя грань между сопротивлением и подчинением, чувствуя, что этот момент — пульсирующая смесь боли, страсти и власти, который невозможно забыть.

Аиша пыталась вырваться, сопротивляться, и в этом противоборстве, между поцелуями и прикосновениями, между страхом и возбуждением, она осознала: никто другой не сможет держать её так, как он. И одновременно — она ощущала власть над собой, над своими чувствами.

Прошло какое-то мгновение, и Эваз, наконец, отпустил её, позволяя вдохнуть полной грудью. Его глаза сверкали, хищные и властные, а его голос звучал теперь как предупреждение:

— Запомни это чувство, ведьма. Никто больше не тронет тебя так… кроме меня.

Он резко взял её под руки, ощущая её сопротивление, но с удивительной лёгкостью поднял её, словно вес её был ничтожен перед его силой. Деревья в лесу мелькали вокруг, а туман клубился, сгущаясь и расступаясь под их движениями. Аиша ощутила, как ветер швыряет волосы по лицу, дыхание Эваза горячее у её уха, и каждое его движение было одновременно угрозой и притягательностью.

— Ты думаешь, это конец? — его голос низко урчал, почти шепотом в её мыслях, — нет, мы ещё вернёмся туда, где началась твоя игра. И я покажу тебе, кто управляет… кто настоящий хозяин.

Словно вихрь, они мчались сквозь лес, почти касаясь стволов деревьев, которые летели в стороны. Аиша слышала только ускоренное биение своего сердца, смешанное с шёпотом Эваза, с его дыханием, его едва слышными угрозами и провокациями:

— Не забывай… никто не сможет защитить тебя так, как я. Никто не вправе прикоснуться к тебе… кроме меня.

Мгновения превращались в секунды, а секунды — в непрерывное движение, когда они пронеслись сквозь туман, словно сама природа отступала перед их скоростью. Аиша чувствовала, как каждая мышца Эваза напряжена, как его желание контролировать и владеть ею буквально передавалось через прикосновения, через магнетизм его тела.

И вот, прежде чем она успела осознать, где находится, лес расступился, и перед ними снова оказался луг. Туман слегка рассеялся, а на краю луга стояла Ана, застылая от ужаса и растерянности, словно увидев чудо или кошмар одновременно.

— Аиша! — голос подруги дрожал, но сдержанность всё ещё держала её, — ты в порядке?

Аиша, ещё дрожа от перенесённой скорости и напряжения, чуть опёрлась на ноги, ощущая прилив крови в висках. Ана подошла, не сводя глаз с Эваза, и лишь теперь поняла всю опасность, которую они пережили. Аиша чуть наклонилась, чтобы вдохнуть воздух, её сердце всё ещё колотилось, и она понимала, что никакая защита, никакие заклинания и ни один человек не смогут сравниться с этим вихрем силы, который был рядом с ней всего мгновение назад.

Эваз сделал шаг назад, глаза ещё несколько секунд блестели холодной властью, и затем он растворился в тумане, оставляя девушек на лугу, с ощущением, что это лишь начало новой игры — игры, где победа не будет простой и где каждая ошибка может стоить гораздо дороже, чем просто поражение.

Аиша и Ана, ещё дрожа от перенесённого события, медленно направились в сторону лесного озера, прячась в тумане, что постепенно рассеивался на утреннем ветру. Луг постепенно терял свою серую дымку, и под ногами шуршала трава, покрытая росой, холодная, но освежающая. Девушки шли молча, каждое движение наполнялось тяжестью пережитого: страх, возбуждение, гнев, и тревога, смешанные с необычным ощущением силы, что оставил после себя Эваз.

— Мне всё ещё трудно… — Аиша прошептала, едва отводя взгляд от земли. — То, что он делает… то, что он со мной делает… — она замолчала, сжимая кулаки, словно боясь выговорить своё ощущение, которое могло прозвучать как признание.

Ана держала дистанцию, но каждый её взгляд был внимателен, насторожен, словно она читала каждый порыв ветра, каждый шорох за деревьями. — Я знаю… — тихо сказала она, — я вижу это. Мы справимся. Но нужно… нужно выдохнуть, иначе мы потеряем голову раньше, чем поймём, что делать.

Они вышли на поляну, где туман почти исчез, и перед ними открылось озеро. Вода была гладкая, словно чёрное стекло, отражая небо, с лёгкими облаками, разбросанными по серому утреннему своду. Никаких домов, никаких признаков деревни — только лес, озеро и тишина, в которой звуки их шагов казались оглушительными.

— Сюда… сюда безопаснее, — сказала Аиша, опускаясь на колени у кромки воды и поглаживая её ладонями. Холодная поверхность озера обжигала пальцы, но словно смывала с неё весь груз страха и стресса. Она закрыла глаза, глубоко вдохнула влажный воздух и ощутила, как напряжение медленно покидает тело, словно вода забирала его с собой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ана опустилась рядом, не спеша, прислонив ладонь к её плечу. — Давай просто будем здесь немного, — тихо сказала она. — Дыши. Позволь этому месту выровнять твой ритм. Всё, что произошло… оставь это в прошлом на минуту.

Вода обдавала их руки холодом, но этот холод словно очищал не только тело, но и разум. Аиша позволила себе опустить плечи, почувствовать, как мышцы расслабляются, и впервые с того утра дыхание стало ровнее. Она шепнула:

— Он… он не оставляет меня равнодушной. И я знаю, что должна держать себя в руках. Но… — слова застряли на губах. — Но так сложно.

— Я вижу это, — мягко ответила Ана, осторожно касаясь её руки. — И это нормально. Но помни, мы должны думать, как действовать. Не только о чувствах, но и о том, что они знают. Деревня заметила нас. Эваз предупреждал.

Аиша подняла глаза на отражение неба в воде, и едва заметная дрожь прошла по телу. В мыслях снова возник голос Эваза, низкий, властный, возбуждающий:

«Ты чувствуешь… ты всё ещё моя, Аиша. Даже на расстоянии, даже сейчас. Ты принадлежишь этому моменту. И ничто не сможет забрать тебя у меня».

— Стоп… — сжала зубы Аиша, — нельзя думать о нём. Мы должны… мы должны думать о деревне, о безопасности, о себе.

Ана кивнула, но глаза её оставались настороженными, скользя по лесу. — Здесь нас никто не видит, — сказала она, — но мы не можем расслабляться. И нам нужно усилить защиту. Соль, магические символы, барьеры… и план на случай, если кто-то приблизится.

Они начали осторожно разбрасывать соль по берегу озера, оставляя небольшие линии вокруг себя, словно невидимую защиту. Аиша ощущала, как это действие возвращает ей контроль, возможность влиять на пространство, быть сильной и защищённой.

— Чувствуешь, — сказала Ана, когда они закончили, — как воздух стал легче? — Она улыбнулась, хотя глаза всё ещё блестели тревогой. — Это твоя сила, Аиша. Ты управляешь этим моментом.

Аиша кивнула, опуская руку в воду, наблюдая, как рябь разносится по поверхности. — Я знаю… — тихо проговорила она. — Я могу быть сильной. Но страх и желание всё ещё рядом.

— И это нормально, — Ана мягко ответила. — Главное, чтобы мы использовали их. Чтобы они не использовали нас.

Девушки сидели на берегу, слушая лёгкий плеск воды и ветер, шуршание листьев, и ощущая, как природа очищает их разум, смывает остатки страха, пробуждает решимость. Каждое дыхание, каждый вздох казались шагом к тому, чтобы стать сильнее, к тому, чтобы встретить любые угрозы, которые могут последовать после луга, после Эваза, после деревни.

Аиша всё ещё сидела на краю озера, поглаживая ладонью холодную воду, а взгляд её скользил по гладкой поверхности, будто она пыталась найти там ответ. Мысли путались, и сердце стучало так, что казалось — оно хочет вырваться наружу.

— Эваз… — выдохнула она, но тут же сжала зубы, словно стыдясь собственного шёпота. — Я… не знаю, чего хочу. Он… он спас нас. И всё же… — Она замолчала, сжимая пальцы в кулак. — Но что это? Игра? Или… это реальная опасность?

Ана сидела рядом, всё ещё напряжённая, и взгляд её блуждал по лесу. Она тоже пыталась осмыслить произошедшее. — Я не знаю, Аиша… — тихо сказала она. — С одной стороны, он вытащил нас. С другой… — Она сжала плечи, — его присутствие… оно как лезвие. Он одновременно спасает и угрожает. И мне это не нравится.

Аиша подняла глаза на подругу, пытаясь собрать мысли. — Да… я понимаю. Я чувствую это. Он сильный, слишком сильный… и страшный. Но я знаю, что если бы он не вмешался… — Она отпустила ладонь, и вода, едва заметно, заструилась по пальцам. — Мы бы не выбрались. Я понимаю это. Он… он держал нас под контролем, но нас спас.

— И это путает больше всего, — Ана покачала головой. — Он наш враг? Или… это часть его игры? Он мог бы сломать тебя в любой момент, и ты знаешь это. А всё же он не сделал.

Аиша закрыла глаза, вдохнув свежий лесной воздух. Внутри бушевало чувство противоречия: страх, возбуждение, уважение и непреодолимая притягательность. — Я чувствую, что нахожусь под его защитой, — прошептала она. — И это… странно. Я не знаю, как к этому относиться.

— Согласна, — Ана кивнула, но голос её дрожал. — Я тоже сомневаюсь. Я вижу, что он опасен, что он может быть жесток, что может использовать нас… но он сделал выбор в нашу пользу. Это что-то значит, или это часть игры, которую мы ещё не понимаем?

Аиша открыла глаза, и в них мелькнула смесь смятения и желания разобраться в себе. — Я не хочу бояться его… и одновременно я понимаю, что боюсь. Он… он как огонь, который можно любить и которого нельзя касаться без ожога.

— Может быть, — тихо ответила Ана, — мы не должны сразу разгадывать всё. Иногда лучше просто наблюдать и действовать осторожно.

Они сидели молча, слушая лёгкий шум воды и ветер, пытаясь унять внутреннюю бурю. Каждая из них чувствовала, что этот момент — передышка, перед тем, как реальность снова вернётся в их жизнь, с её опасностями, интригами и непредсказуемой властью Эваза.

Вдруг, где-то в глубине сознания Аиши, прошёл тихий, почти ленивый шёпот, сладкий и едва уловимый:

«Ты уже знаешь, Аиша… ты под моим присмотром. И это только начало».

Она вздрогнула, но не отвернулась, не испугалась. И, несмотря на все сомнения, сердце её сжалось от странного сочетания тревоги и возбуждения. Ана заметила это и опустила глаза, понимая: даже она, со всей своей осторожностью, ощущала, что сила, что окружает их, не так проста, как кажется.

— Мы должны быть готовы, — наконец сказала Аиша, глядя на подругу. — Не только к деревне, не только к людям… но и к нему. И к себе.

Ана кивнула. — Да. И мы должны действовать осторожно. Всегда.

Они ещё несколько минут сидели у воды, ощущая, как лес и озеро поглощают их страхи, но не смывают полностью. Тревога оставалась, но теперь она была обдуманной, направленной, готовой превратиться в силу, когда придёт время.

Аиша сидела на краю озера, ладони скользили по холодной воде, но мысли её уже не были под контролем. Едва заметный шёпот, сначала тихий, словно шелест листьев, постепенно становился всё яснее, проникая в сознание, скользя по каждому её нерву:

«Ты хочешь меня, Аиша… — голос звучал внутри её головы, медленно, но настойчиво. — Ты хочешь, чтобы я был здесь, рядом, чтобы я владел тобой… ты ощущаешь это, не так ли?»

Она вздрогнула, сердце забилось сильнее, как будто пыталось вырваться наружу. Она сжала ладони в кулаки, пытаясь оттолкнуть этот внутренний шёпот, но он становился всё громче, горячее, более требовательным:

«Скажи это, — прошептал он с едва сдерживаемой усмешкой, — скажи, что ты хочешь меня, что тебе нужно это желание. Ты больше не сможешь скрывать его, Аиша. Оно уже внутри тебя, горит, как огонь, и я его чувствую… ммм, чувствую каждую твою дрожь».

Аиша закрыла глаза, губы дрожали. Она пыталась собрать волю, подавить дрожь по телу, но с каждой его фразой сопротивление становилось слабее. Сердце стучало, дыхание сбивалось, а кровь бурлила от смешения страха и возбуждения.

«Ты чувствуешь, как я рядом, — продолжал он, почти шёпотом, но с такой силой, что будто сам воздух вокруг неё стал плотным и горячим. — Ты ощущаешь мою власть, мою силу, мою… потребность в тебе. Признайся. Позволь мне быть тем, кто заберёт твою волю, кто пробудит всё, что ты таишь глубоко».

Она зажмурилась, но голос внутри её головы не унимался, он скользил по шее, по плечам, по спине, как лёгкое, но неотвратимое прикосновение, заставляя дрожать каждую мышцу:

«Не сопротивляйся… — голос становился властным, острым, почти осязаемым. — Ты хочешь, Аиша. Ты боишься признать это, но я знаю, что ты горишь от желания. Скажи мне. Скажи, что хочешь меня. Признай это себе».

Дрожь пробежала по всему телу. Она пыталась шептать себе, что это неправильно, что нельзя, что он опасен, что он враг. Но каждое слово Эваза разрезало эти мысли, смешивая страх и возбуждение в плотный клубок, который невозможно было распутать.

«Ты не сможешь скрыть это, — его голос уже почти кричал в её сознании, страстно, властно. — Ты хочешь моих рук, моих губ, моей власти над тобой. Я чувствую, как дрожишь, как каждое дыхание твоё отдаёт меня… ммм, ты хочешь меня так же сильно, как я хочу тебя».

Она застонала тихо, не выдержав. Внутреннее сопротивление рухнуло, и вместо страха она ощутила — желание, сильное, необузданное, которое разгорается внутри, которое невозможно игнорировать. Его голос проник в каждую клетку её тела, заставляя пульсировать каждую мышцу, каждую жилку.

«Да, — прошептала она почти бессознательно, — да, я хочу тебя…»

С каждым словом Эваз усиливал свою власть, его присутствие стало ощутимым, словно он был не просто внутри её головы, но физически рядом, дышащим на её шею, коснувшимся губ. Она знала, что больше не сможет сопротивляться, что этот момент полностью подчинил её тело и разум.

Глава 14. Опасная Страсть

«Ты боишься, — продолжал Эваз, почти шепотом, — и это лишь усиливает мою власть. Каждое твоё колебание, каждый вдох… всё моё. Ты хочешь, чтобы я был рядом, и я буду этим наслаждаться. Ты готова?»

Аиша дрожала, тело подчинялось волнам возбуждения и ужаса, разум терял границы. — Да… я… — с трудом выдавила она, — я хочу… — и слова повисли в воздухе, словно обжигая сама себя.

Эваз ухмыльнулся, будто слышал это в реальности, а не только в мыслях. Он почти осязаемо, как будто скользя сквозь пространство, касался её плеч, шеи, спины — и каждая точка контакта возбуждала, боль смешивалась с трепетом, желание становилось осязаемым.

Аиша, ошарашенная, опустила голову на колени, не в силах поверить, что призналась и что ощущает это так ярко. Ана тихо вздохнула, словно пытаясь найти слова, но страх переплелся с недоумением.

«Ты моя, — проговорил Эваз в её мыслях, и голос стал чуть ниже, властнее. — Не сомневайся, не пытайся скрыть. Ты хочешь меня… и я буду этим наслаждаться».

Аиша почувствовала, что больше не может сопротивляться. Её желание вспыхнуло, горячее, всепоглощающее. Но вместе с этим пришло понимание: это всё ещё игра, опасная и захватывающая, и она оказалась в плену не только его власти, но и собственного желания.

Лес вокруг, тихая гладь озера и редкие лучи солнца стали свидетелями того, как внутренний мир Аиши перевернулся. Ана наблюдала, пытаясь понять, что делать, как защитить подругу, но одновременно боялась вмешиваться — не было понятно, где заканчивается магическая власть Эваза и начинается собственная слабость Аиши.

И вдруг пространство вокруг дрогнуло. Воздух стал гуще, плотнее, словно лес замер, а туман поднялся выше, стягивая свет. Аиша ощутила это мгновенно: знакомое, вызывающее и одновременно пугающее присутствие — Эваз был рядом. Он не появился внезапно, как обычно, его приближение ощущалось каждой клеткой тела, каждым дыханием, каждым нервом.

— Ты думала, что сможешь спрятаться? — его голос скользнул по её разуму, острый, низкий, властный. — Не смеешь пытаться убежать, ведьма.

Не дожидаясь ответа, он сделал шаг, и реальность вокруг них словно сгибалась, как ткань. Туман вокруг них начал закручиваться, образуя купол, тонкий и плотный одновременно. Свет и звук внутри стали искаженными: плеск воды отскакивал эхом, движение воздуха казалось замедленным, каждый звук — усиленным. Ана на краю этого купола ощутила лишь лёгкую дрожь, не видя, что происходит внутри, но Аиша и Эваз оказались полностью закрыты, одни, физически и духовно.

Он подошёл к Аише почти беззвучно. Пальцы едва коснулись её подбородка, заставляя поднять взгляд. Туман, искривляющий пространство, обволакивал их, делая дыхание густым, как тёплый ветер, и создавая ощущение абсолютной изоляции. Внутри купола Аиша почувствовала его силу во всей полноте: не просто голос, не просто магия — а физическое присутствие, почти плотное, обжигающее.

— Видишь? — прошептал он, и губы его коснулись кожи у шеи, холодные, но полные напряжения. — Здесь никто не видит тебя, кроме меня. Ты и я. Только я могу управлять этим… и тобой.

Он коснулся её плеч, мягко, но с неумолимой властью, пальцы скользили по спине, вызывая дрожь, а его взгляд словно сжигал её изнутри. Она почувствовала, как купол обволакивает её тело и разум, превращая мир за пределами в далёкую, смутную иллюзию.

— Не пытайся сопротивляться… — его голос проникал глубже, чем сама мысль. — Ты хочешь этого, Аиша. Ты чувствуешь это. Твои желания больше не твои. Они мои.

Аиша вздрогнула, тело напряглось, но дрожь уже не была страхом — это была смесь возбуждения и трепета, осознание полной власти Эваза над ними в этом пространстве. Каждый его вдох, каждое движение создавали иллюзию, что она растворяется в нём, что тело и разум подчиняются только его воле.

Он обвил руками её талию, и Аиша ощутила силу его прикосновений: не просто удержание, а полное доминирование, плотное, опасное и желанное. Купол искажал пространство так, что каждое движение казалось замедленным, каждое дыхание — ощутимым, как удар сердца.

— Здесь никто не сможет увидеть тебя, — хрипло прошептал он, губы почти касаясь её уха. — Только я могу касаться, слышать, чувствовать тебя. Твоя магия и твоё желание — мои. И ты это знаешь.

Аиша почувствовала, как её собственные мысли переплетаются с его: страх смешался с возбуждением, сопротивление — с непреодолимым желанием. Она едва дышала, сердце колотилось. Ана оставалась где-то снаружи, не видя и не слыша, а внутри купола Аиша и Эваз были полностью одни: физически, эмоционально и магически.

Эваз медленно наклонился, и в тот же миг её ноги потеряли опору — он одним мощным движением повалил её на мягкую землю лесной опушки. Его тело нависло над ней, ощущение тепла и силы одновременно пугало и притягивало. Каждое его движение было рассчитано, каждое прикосновение — господство и соблазн в одном. Холодные ладони Эваза блуждали по груди, сжимая всё сильнее.

Аиша замерла, сердце бешено стучало, дыхание стало прерывистым, словно сама природа вокруг затаила дыхание в ожидании.

— Не пытайся сопротивляться, — прошептал он, голос низкий, бархатный и одновременно пронзительный. — Ты знаешь, что хочешь этого так же сильно, как и я.

Её глаза расширились, дрожь пробежала по всему телу. Он медленно скользнул рукой по её талии, удерживая, не позволяя отстраниться. Каждое прикосновение было как шёпот силы, как тихий укус, который одновременно пугал и манил.

— Почувствуй, — продолжал он, губы скользнули по её шее, дыхание стало горячим, почти осязаемым на коже. — Каждое твоё движение, каждый вдох принадлежит мне. Ты уже позволила себе хотеть меня…

Аиша вздрогнула, от осознания своей уязвимости и желания одновременно. Она пыталась отвести взгляд, оттолкнуть, но руки Эваза удерживали её мягко, но неотвратимо. Он наклонился ближе, губы коснулись её, поцелуй был стремительным, требовательным, полный напряжённой страсти — одновременно сладкий и жгучий, пробуждающий каждую клетку её тела. Его руки снова скользнули под кофту, снова добрались до её вздымающейся груди, пальцы властно прокручивали разбухшие от желания соски.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ты дрожишь, — прошептал он сквозь поцелуй, — и я чувствую каждую дрожь. Ты хочешь меня, я это знаю. Дыши со мной. Позволь себе.

Аиша не могла сопротивляться, её тело отвечало на каждое движение, каждое прикосновение. Внутри бушевало чувство, которое она ещё не успела полностью осознать — смесь удивления, страха и неизъяснимого желания. Эваз держал её, словно мир вокруг перестал существовать, оставив только их двоих и этот момент пульсирующей страсти.

— Так… — его голос обволакивал её, каждое слово пробивало до глубины, — ты со мной. И нет пути назад, ты сама это выбрала.

Он провёл рукой по её спине, касаясь, исследуя, и каждый их контакт был как обещание, как вызов. Эваз несколькими двежениями сорвал с неё всю одежду, отбрасывая в сторону, оголяя дрожащее тело. Аиша, ошарашенная и завороженная, ощущала, что уже не способна противостоять этому напору, этой власти и страсти, что исходили от него. Пальцы медленно, дразня, спускались ниже, обводя и поглаживая бедра, девушка вскрикнула его имя когда те оказались в ней, глубоко, резко.

Тишина леса вокруг стала почти осязаемой, каждое дыхание, каждый шорох усиливал интимность момента. Он не спешил, наслаждаясь каждым мгновением, и она чувствовала, что всё, что происходило, было одновременно безопасным и сокрушительно захватывающим. Аиша вцепилась ногтями в его мощные, оголенные плечи, запрокидывая голову назад, уже понимая - она хочет больше, она хочет его внутри себя, больше, сильнее.

Эваз, услышав её желания, вынул мокрые пальцы, навис над ней, сжимая талию, так что дыхание Аиши стало прерывистым. Каждое его движение, каждое прикосновение было острым, требовательным.

— Ты моя, — выдохнул он, губы едва касаясь её шеи.

— Я… я твоя… — шептала она, дрожа, не веря в себя.

Он провёл рукой по её бедру, прижимая ближе.

— Хочешь? — коротко, почти рёвом.

— Да… — тихо, но с осознанием. — Я хочу тебя… полностью…

Слова были услышаны, слишком быстро, резким порывом, ударной волной он вошёл в неё во всю глубину, наращивая темп, выбивая из неё дрожь и собственное имя, что задыхалось в её обжигающем, прерывистом дыхании.

Его губы скользнули к плечу, к ключице, оставляя лёгкий, жгучий след.

— Ммм… — прошипел он. — Ты горишь… я чувствую…

— Не отпускай… — выдохнула она, каждый вдох — призыв. — Не отпускай меня…

Он ухмыльнулся, с силой прижал к себе, и его дыхание стало частью её, он был всё быстрее, грубее, всё глубже. Руки Эваза сжимали талию Аиши, до синяков, до боли и наслаждения.

— Ты позволила… — коротко, остро, — теперь это моё.

— Я… я твоя… — проговорила Аиша, сердце колотилось, тело откликалось на каждое движение.

Его пальцы скользнули по спине, слегка держа запястья, но с нажимом, с властью, с обещанием.

— Я твоя, — пробормотал он почти сквозь зубы, — и никто другой не сможет…

Она была на пределе, оргазм приближался быстрее, чем она могла осознать.

— Да… — вздохнула она, — только твоя…

Он ещё сильнее прижал её к себе, губы встретились с её шеей, плечом. Каждое его касание разжигало, каждое слово — подчиняло. Аиша осознавала: желание сильнее страха, и сейчас она полностью в его власти.

Эваз прижимал её к земле так, что она чувствовала каждую линию его тела — силу, горячее напряжение, от которого невозможно было отстраниться.

— Ты дрожишь, — хрипло выдохнул он, пальцы вцепились в её талию.

— От тебя… — ответила Аиша, задыхаясь. — Ты заставляешь…

Он коротко усмехнулся, наклонился к её губам и резко поцеловал, требовательно, жадно.

— Ещё, — прошептала она, прижимаясь сама, будто забыв всё. — Не останавливайся…

Он ещё сильнее вдалбливался в неё своим разгоряченным органом, он стонала, изгибалась, почти крича, и дрожа от наслаждения. Эваз и сам был на пределе, руки сжимали её тело сильнее, с губ сорвался звериный рык.

Губы снова встретились, с большей силой, с отчаянием. Его руки скользнули по её спине, вниз, оставляя за собой огонь.

— Ты сладкая, — срывалось с его губ. — Слишком…

— Это безумие, — её голос дрожал, но руки уже держали его за плечи.

Он провёл ладонью по её шее, сжимая сильнее.

— Ты горишь, — выдохнул он, глаза хищно блеснули.

— Да… — признание сорвалось само. — Я горю от тебя…

Он, словно в трансе, прошипел её имя, дрожь поглотила его тело ударной волной. С силой он навалился грудью, заставив её застонать от этого давления.

— Теперь ты моя, — коротко, угрожающе, но с огнём в голосе.

— Да, — выдохнула она, — твоя…

Их дыхания слились, сердца били в унисон, а земля под ними будто дышала вместе с их телами.

— Никто не коснётся, — шепнул он ей в губы. — Только я.

— Только ты, — эхом ответила она, уже без страха.

И в этом признании не было больше борьбы — только пламя, которое пожирало обоих.

Купол искрился в воздухе, искажая реальность, словно тонкая пелена между мирами. Изнутри Аиша ощущала, как время здесь замедляется, как каждый её вдох тянется дольше обычного. Но за пределами купола — жизнь продолжалась.

Ана, дрожа от напряжения, отступила к деревне. Она украдкой бросала взгляды на озеро, но уже понимала: пробиться туда ей не суждено. Купол был слишком плотен, слишком чужд, и каждая попытка приблизиться вызывала головокружение.

Она обняла себя за плечи и поспешила в дом. В голове роились мысли:

«Что теперь? Ведьмак… он вытащил нас из рук мужчин. Но какой ценой? Он же не делает ничего просто так. Может ли он действительно быть на нашей стороне? Или мы уже пешки в чужой игре?»

Дом встретил её глухим запахом дыма и трав. Ана, почти не думая, пошла к сундуку у печи — старому, с медными уголками, который они всегда сторонились. Он принадлежал бабушке. Внутри — её вещи, её наследие.

Пальцы дрожали, когда она подняла тяжёлую крышку. Скрип дерева отозвался гулом в груди. Меж старых тканей, высохших трав и каких-то камней лежала толстая книга. Кожаный переплёт потемнел, но на нём ещё светились выдавленные символы — не деревенские, не церковные, а старые, до-людские.

— Гриммуар… — прошептала Ана, боясь даже дотронуться.

Она осторожно коснулась пальцами переплёта, и по коже пробежал холодок. Книга будто жила, будто ждала.

«Ты ищешь защиту…»

— шепнуло что-то на границе слуха. Ана вздрогнула, но не отняла руки.

— Я не позволю деревне сжечь нас, — сказала она почти вслух, словно спорила с невидимым собеседником. — Я не позволю им тронуть Аишу. Даже если ведьмак рядом… я должна найти способ.

Она открыла первую страницу. Жёлтый, ломкий лист развернулся, и на нём вспыхнули символы, будто свежие чернила только что пролились.

Текст был о защите. Но слова складывались не просто в заклинания — они пели, тянулись к ней.

Ана замерла, понимая: у неё есть оружие. Но любое оружие требует цены.

Глава 15. Цена Магии

Страницы тронули её пальцы холодом, будто не бумага, а тонкий слой льда лёг на кожу. Символы проступали всё яснее, линии словно шевелились, менялись, когда она моргала. Ана поймала себя на мысли, что боится отвести взгляд: будто если отвернётся хоть на миг, знаки исчезнут, забрав с собой тайну.

Она шепнула:

— Покажи мне… как защитить нас.

И книга ответила. Не словами, не голосом — ощущением, что мысли проникают прямо в её сознание. Первые строки говорили о круге соли, о крови на камне, о жертве, что усиливает оберег. Ана стиснула зубы:

«Жертва… конечно. Всё всегда требует жертвы».

Но дальше текст изменился. Он будто чувствовал её сердце, её страх. Страницы перелистнулись сами, и на них появились слова, от которых у Аны перехватило дыхание:

«Связь ведьмы и ведьмака — древний союз, равный по силе обету крови. Она даёт защиту и силу, но разрушает волю, ломает границы. Ведьмак становится хозяином желания, ведьма — хранительницей силы. Их единение — не дар, а узда. Один питает другого, пока не исчезнет сама суть личности».

Ана прикрыла рот рукой, сердце стучало так, что казалось, его услышит весь дом.

— Нет… — прошептала она. — Нет, Аиша не знала…

Слова продолжали проступать:

«Кто однажды допустил ведьмака в своё сердце, в тело, в мысли — уже не принадлежит себе. Его власть станет её властью, но и её сила станет его. Пока связь не будет прервана — один не отпустит другого. И если ведьма воспротивится, её магия обратится против неё самой».

Ана почувствовала, как ладони стали влажными. Она резко захлопнула книгу, но кожа всё ещё горела от соприкосновения.

«Аиша…»

Она поняла: то, что происходит сейчас у озера, — не просто игра. Это связывание, цепь, что захлёстывает Аишу невидимыми узами. И чем дольше они будут вместе, тем меньше у подруги останется шансов вырваться.

Но в груди Аны шевельнулась другая мысль, тёмная и пугающая:

а если именно в этом их спасение? Если ведьмак не враг, а единственный, кто может удержать деревню и других ведьмаков от них?

Она села прямо на пол, прижимая книгу к груди. Лампа коптила в углу, ветер дул в щели окон, но Ана ничего не слышала, кроме собственного дыхания и отдалённого, почти неуловимого эха чужих голосов в её голове — словно сама книга пыталась убедить её сделать выбор.

Ана сидела на полу, положив гримуар на колени. Сердце било в виски так сильно, что буквы на страницах расплывались. Но она знала: если не попробует сейчас, завтра может быть поздно.

Она раскрыла книгу там, где огонь лампы зацепил знак, похожий на сплетение трёх переплетённых линий. Под ним было несколько строк, выведенных так, будто кровь прорезала бумагу:

«Знак-страж. Удерживает зло снаружи, но требует части твоего внутри».

— Часть… — прошептала Ана, пальцы дрогнули. — Часть чего?

В груди сразу поднялась догадка, неприятная и тяжёлая. Кровь.

Она достала нож, тот самый, что всегда лежал у очага, — острый, с чуть надломленной рукоятью. Поднесла его к ладони. Внутри всё сжалось, но она заставила себя сделать короткий рез. Горячая капля упала на страницу.

В ту же секунду знак вспыхнул. Книга застонала — словно живая. Буквы извивались, и воздух вокруг потяжелел. Лампа мигнула, и пламя свечи, оставленной Аишей, изогнулось, будто кланяясь.

Ана вскрикнула: не от боли — от ощущения, что что-то вырвалось вместе с этой каплей. Словно её собственная сила, крошечный кусочек души, ушёл в страницы.

На стене медленно проявился тот самый знак, будто выжженный невидимым огнём. Он дрожал, но оставался целым, и от него исходило ощущение крепости, как от каменной стены.

Ана прижала ладонь к груди, с трудом дыша. Она чувствовала себя слабее, как после долгой болезни, но внутри была уверенность: защита работает.

И тут книга сама перевернула страницу. Новые слова проступили прямо на глазах:

«Каждая печать требует платы. Каждая защита забирает у ведьмы силу, что не вернуть. Но чем больше отдашь — тем крепче узы. Осторожно: слишком щедрая жертва — это добровольное рабство».

Ана отпрянула, захлопнув гримуар. Её руки дрожали.

— Рабство… — выдохнула она. — Значит, всё правда…

Она подняла глаза к окну. Там застывал туман, всё тот же, как и прошлой ночью. А где-то там, у озера, была Аиша — и тот, кто уже тянул из неё всё, не оставляя выбора.

Ана впервые ясно поняла: цена магии — не только кровь, но и сама свобода.

Гримуар лежал перед Аной, словно живой. Она уже хотела закрыть его, но страницы сами собой зашелестели, перелистываясь, пока не остановились на тёмном листе, потемневшем от времени. Печать на нём была иной — не просто знак, а целая сцена: две фигуры, сливающиеся воедино, и вокруг них вихрь из рун.

Слова проступали медленно, будто писались невидимой рукой прямо сейчас:

«Союз ведьмы и ведьмака — не дар, а проклятие. Их соединение сильнее любых уз, но цена всегда одна: ведьма отдаёт часть себя. И если она не способна разрушить эту связь — она становится проводником силы ведьмака».

Ана задержала дыхание. Каждое слово тянуло её вниз, как омут. Она знала — нельзя читать дальше, но пальцы не слушались.

«Однажды такое уже случилось. В той же деревне, среди тех же родов. Ведьмак связал себя с ведьмой, и их кровь породила ребёнка. Мужчина не унаследовал магии — но носил в себе печать союза. А когда его дочь родилась, она обрела не только ведьмин дар, но и силу ведьмака. Так появились те, кто сильнее прочих».

Страница дрогнула, и прямо перед глазами Ана увидела строки, написанные будто красным:

«Это была бабка той, что ныне зовётся Аишей».

Ана отпрянула, глаза расширились. Сердце забилось, как молот.

— Господи… — губы едва слушались. — Это же… её отец…

Слова подтверждали то, о чём в деревне никто не знал. Отец Аиши был ребёнком союза ведьмы и ведьмака. Значит, сама Аиша несла в себе их двойную силу. Именно поэтому она всегда чувствовала в ней что-то иное, большее, чем в любой другой ведьме.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И тут у Аны в голове всплыла детская память: бабушка, сидящая у огня, которая когда-то шептала ей сказку — о женщине, что полюбила «тёмного», и о том, как её любовь стала для рода и силой, и проклятием. Тогда Ана думала, что это всего лишь страшилка на ночь. А теперь понимала — это было предупреждение.

И самое ужасное — бабушка знала. Она скрывала эту правду, но оставила подсказки в книгах, чтобы когда-нибудь их нашли.

Ана закрыла глаза, пытаясь унять дрожь. Всё сходилось: почему Аиша тянулась к Эвазу, почему он сам с первого взгляда отметил её, почему их связь росла быстрее, чем она могла осознать.

— Значит, она… уже обречена, — прошептала Ана, сжимая гримуар.

Но сердце упрямо билось:

или всё ещё можно что-то изменить?

Страницы гримуара продолжали перелистываться, будто сами знали, что именно нужно показать. Ана, всё ещё дрожащая от открывшейся правды, увидела новый символ — круг из рун, в центре которого сиял знак жертвенного огня.

Текст проступал поверх, кровавыми, словно выцарапанными чернилами:

«Связь ведьмы и ведьмака разрывается лишь великой ценой. Но есть и иной путь — ритуал силы. Ведьма, обратившись к первородной стихии, может обрести власть, равную ведьмаку. Но сила требует платы: чем ярче вспыхнет огонь, тем темнее будет тень».

Ана почувствовала, как холод прошёл по позвоночнику. Каждое слово звучало в её голове, как раскат грома:

«равная власть»

.

Она стиснула зубы.

— Значит, всё ещё есть шанс…

Мысль пульсировала у неё в висках: если Аиша унаследовала силу ведьмака, то ритуал может уравнять их. Тогда Аиша перестанет быть беззащитной перед Эвазом. И, возможно, они обе докажут, что ведьмы способны не только любить и поддаваться, но и управлять, властвовать.

На следующей странице открылось описание: символы, начертанные вокруг камня, кровь, пролитая на землю, и слова заклятия, что призывали «первозданное пламя».

Ана наклонилась ближе. Сердце колотилось всё быстрее, но в груди уже росло странное возбуждение. Это был риск, смертельный, но разве они не жили всю жизнь под угрозой? Разве не это докажет всем — и деревне, и Эвазу, и даже самой Аише — что ведьмы сильнее, чем кажется?

Она закрыла глаза и видела перед собой бабушку, её морщинистые руки и тяжёлый взгляд. Словно из прошлого доносился шёпот:

«Не тронь того, что требует крови, если не готова заплатить».

Ана резко втянула воздух. Она была готова.

— Если связь нельзя разорвать, я сделаю её слабее, — сказала она вслух, сжимая кулаки. — Или… я стану сильнее их обоих.

Гримуар словно отозвался: страницы дрогнули, руны вспыхнули мимолётным светом, будто соглашаясь.

Ночь спустилась на деревню быстро, словно сама тьма хотела скрыть то, что собиралась сотворить Ана. Она несла в руках гримуар, тяжёлый, пахнущий пылью и кровью прошлого, и каждая его страница будто пульсировала живым сердцем. Девушка шла по тропинке к лесу, туда, где находился старый ведьмин камень — гладкая, высокая плита, покрытая древними письменами. Сюда когда-то приходили их бабушки, сюда приносили клятвы, здесь взывали к первородной силе.

Туман стлался по земле, ветер раскачивал ветви деревьев, и всё вокруг будто прислушивалось к её шагам. Ана чувствовала, как с каждой минутой растёт тревога, но вместе с ней и решимость. Внутри звучал голос:

«Если ты не сделаешь этого, ты потеряешь Аишу. Потеряешь саму себя».

Она поставила гримуар на камень. Страницы сами раскрылись на нужном месте — там, где был начертан круг ритуала, в центре которого сиял знак огня, вплетённый в символы крови и земли.

— Кровь и пламя… — прошептала Ана, проводя пальцами по древним словам. — Вот цена…

Она достала маленький нож, тот самый, что достался ей от бабушки. Лезвие блеснуло в свете луны. Дрожь прошла по руке, но она стиснула зубы и, не позволяя себе сомневаться, надрезала ладонь. Капли крови упали на камень, и в тот же миг руны вспыхнули красным, будто напитавшись её жизнью.

Земля под ногами задрожала. Воздух стал гуще, плотнее, словно сама реальность наклонилась к её жертве. Ана, задыхаясь, встала в центр начертанного круга и подняла руки вверх.

— Силы земли… силы огня… первородная стихия, услышь меня, — её голос дрожал, но становился всё громче. — Дай мне силу равную ведьмаку! Дай мне власть защитить её!

Огненные линии ритуала начали ползти по земле, окутывая её ноги, обвивая талию, словно живые. Из трещин в земле повалил дым, и в этом дыму ей привиделись лица — ведьмы прошлого, их глаза горели, их губы шептали заклинания, но среди них были и кривые, мёртвые улыбки тех, кто пал жертвой своей жажды силы.

— Я готова! — выкрикнула Ана, перекрывая этот хор. — Я приму цену!

Ветер ударил в лицо, распахнул волосы, сбил дыхание. Пламя вырвалось из рун, охватило круг, но не жгло, а словно проникало внутрь, растекаясь по венам. Ана вскрикнула: огонь был не просто светом, он был её новой кровью. Каждая клетка тела горела, каждая жилка отзывалась болью и наслаждением.

Гримуар раскрылся ещё шире, слова на страницах вспыхнули алым пламенем:

«Ты получаешь силу. Но каждая капля — это часть твоей жизни. Помни: ведьмы не берут, не заплатив»

.

Ана зажмурилась. Её сердце билось так сильно, что она думала, оно вырвется из груди. Она чувствовала, как земля под ногами стонет, как реальность ломается, подчиняясь её воле. В этот миг она действительно была равна ведьмаку, даже больше — она ощущала власть, которой не знала никогда.

Но вместе с этим пришла жгучая слабость. Пламя внутри начало жрать её силы, высасывать дыхание. Руки дрожали, ноги подкосились. Она попыталась удержаться, но колени ударились о камень.

— Ещё немного… — прошептала она, кровь всё ещё капала с ладони. — Ради Аиши… ради нас…

Ритуальный круг сиял всё ярче, словно требуя ещё. Лицо Аны побледнело, губы посинели. В глазах плыло, звуки леса превратились в гул, похожий на рев огня.

Она подняла взгляд к луне и почувствовала, как силы утекают, будто вода сквозь пальцы.

— Я заплачу… — выдохнула она, и в этот миг огонь взвился выше, ослепив всё вокруг.

Последнее, что она увидела — это страницы гримуара, закрывающиеся сами собой, будто насытившись её жертвой. И последнее, что почувствовала — ледяная слабость, которая обрушилась на тело.

Ана рухнула на камень, потеряв сознание.

Круг ещё какое-то время сиял, словно дразня ночное небо, а потом угас, оставив лишь запах дыма и крови.

Купол над озером жил своей жизнью. Туман внутри него клубился плотнее, чем обычно, словно тянулся к их коже, лизал её ледяными нитями. Магия, которой Эваз укрыл их от мира, всегда казалась Аише надёжной, как стена. Но сейчас… сейчас она почувствовала, будто в этой стене появились трещины.

Холод пробрался под кожу, по позвоночнику прошёл озноб, и в груди застрял звериный, древний ужас. Она судорожно вдохнула и повернулась к Эвазу:

— Что это?..

Он стоял рядом, напряжённый, словно каждую клетку тела держал в узде. В его глазах отражалось серебро луны, но ни дрожи, ни сомнения в них не было. Только сосредоточенность и то холодное внимание хищника, что всегда предшествует прыжку.

— Чужая сила, — коротко сказал он. Его голос был ровный, как сталь, только чуть ниже обычного. — Не наша. Но не бойся, ведьма. Пока я рядом — к тебе никто не прикоснётся.

Купол дрогнул. Волна энергии прошла по воздуху, словно его ударили изнутри. На миг пространство исказилось: берега озера качнулись, словно в воде, луна превратилась в размытое пятно. У Аиши закружилась голова, колени предательски дрогнули.

— Эваз… сними его, — прошептала она.

— Рано. — Его рука легла ей на плечо, сильная, горячая, не дающая упасть. — Сначала я должен знать, что нас окружает.

И только после того, как он замер, закрыв глаза и будто вслушиваясь в сам воздух, он решительно провёл ладонью в воздухе. Купол растворился, как плёнка, исчез в ночи, и на них обрушился холодный лунный свет.

Аиша резко вдохнула: ночь уже встала над деревней. Луна поднялась высоко, звёзды дрожали, туман стал плотнее и глуше. Но главное — Аны не было рядом.

— Она же… — Аиша обернулась, сердце сжалось. — Она была здесь!

Эваз не ответил сразу. Его взгляд скользил по берегу, по воде, по тропинке к лесу. Он не искал — он выслеживал, будто знал: след ещё свежий. Лицо его оставалось каменным, только пальцы на её плече сжались сильнее.

— Спокойно, — произнёс он наконец. — Она жива.

— Откуда ты знаешь? — голос Аиши дрогнул.

— Я чувствую. — Его глаза сверкнули в полумраке. — Но то, что она сделала — безрассудство.

Аиша хотела спросить, что именно, но вдруг мир перед её глазами исказился. Не как сон и не как память — будто кто-то насильно раздвинул занавес.

Она увидела кусками: Ана шагает сквозь туман, в руках тяжёлый гримуар. Его страницы открываются сами, тянутся к её пальцам. Взгляд у неё решительный, почти безумный. Камень в лесной чаще, вспыхнувшие знаки — и кровь, каплями падающая на страницу.

Аиша ахнула и отшатнулась, прижимая ладонь к губам.

— Нет… — выдох сорвался с её губ. — Она… она открыла его…

Видение оборвалось так же внезапно, как началось. Сердце билось так, что больно, дыхание сбивалось.

Эваз наблюдал за ней пристально. Он не спрашивал, что она увидела — будто уже знал. Но сказал тихо, низко, с той же властной уверенностью, от которой дрожь прошла по её телу:

— Теперь ты понимаешь. Цена магии всегда выше, чем думают ведьмы.

Он снова обвёл взглядом лес, словно чувствовал там что-то большее, чем могла уловить Аиша. И впервые за ночь она ощутила, что их союз с ведьмаком — это не только защита, но и шаг в ту тьму, из которой пути назад уже нет.

Аиша стояла, сжавшись, будто сама кровь внутри неё обратилась в лёд. Картина, которую она увидела, не отпускала: страницы гримуара, сияющие знаки, капли крови. Сердце билось судорожно, рвано, и казалось, вот-вот выскочит наружу.

— Эваз… — голос её дрогнул. — Она принесла жертву. Я видела…

Он молчал какое-то время. Его глаза в темноте были не глазами — два угля, два источника тлеющего огня. А потом он медленно сказал, отчеканивая каждое слово:

— Глупая девчонка. Она открыла то, что должно было остаться закрытым.

Аиша резко повернулась к нему, в глазах — страх и отчаяние.

— Мы должны её остановить. Сейчас!

Эваз усмехнулся — не радостно, а хищно. Его рука, всё ещё державшая её за плечо, сжалась так, что почти стало больно.

— Ты думаешь, это так просто? Думаешь, можно остановить ритуал, если кровь уже пролилась?

— Но она умрёт! — выкрикнула Аиша, и в этот крик ворвалось всё: и паника, и вина, и боль.

Эваз резко наклонился к её лицу, так близко, что дыхание обожгло губы. Его голос стал шёпотом, но от этого ещё страшнее, чем крик:

— Умрёт… или станет тем, что сильнее любой из вас. И тогда ты поймёшь цену.

Аиша задрожала, отшатнулась, но он не позволил — сжал талию, удерживая рядом.

— Отпусти! — сорвалось с её губ.

— Тише, ведьма, — его улыбка была жестокой. — Ты сама видела, что её ждёт. А теперь слушай. Мы найдём её. Но не для того, чтобы спасти. Для того, чтобы увидеть — выдержит ли она.

Аиша замерла, вглядываясь в его лицо.

— Ты не остановишь её?

— Никогда. — Он почти прорычал это слово. — Магия должна взять своё.

Туман над озером стал гуще, будто сам воздух содрогнулся от его слов. В этот миг Аиша поняла: если Ана уже шагнула в ритуал, то дорога назад закрыта. И единственным, кто поведёт её к подруге, остаётся он — Эваз, чья сила пугает, но без неё не выжить.

Он отпустил её, но тут же схватил за запястье и повёл прочь от воды, в лес, быстрым, резким шагом.

— Идём. Если она ещё жива — мы её найдём. Но будь готова: ты можешь не узнать её, когда увидишь.

Тьма леса сгущалась, словно сама ночь опустилась тяжелым покрывалом. Шаги Эваза были бесшумны, уверенные, и лишь сухие ветви под ногами Аиши выдавали их движение. Она едва поспевала за ним — сердце рвалось к подруге, но дыхание сбивалось, а в голове гулко звучали его последние слова:

«Ты можешь не узнать её…»

С каждой минутой воздух становился плотнее. Запах сырости и хвои смешивался с чем-то чужим, тревожным. И вот — тень огня мелькнула между деревьями. Не костёр, не свечи — что-то иное, неестественное.

Эваз поднял руку, останавливая Аишу. Его глаза блеснули в темноте.

— Чувствуешь? — коротко спросил он.

Аиша замерла. В груди будто заворочалось что-то холодное, липкое. Магия. Сильная, густая, такая, что от неё ломило виски. Она кивнула.

— Это она, — прошептала Аиша.

— Не смотри слишком долго, — хрипло усмехнулся Эваз. — Такие картины ломают даже самых стойких.

Они шагнули ближе. Ветки хлестали по лицу, но Аиша этого не замечала. Каждый её шаг тянулся вечностью.

И вот — поляна. Земля, изрытая символами, чертами, нарисованными чем-то густым и тёмным. В центре — Ана. Она лежала на спине, бледная, почти прозрачная. Гримуар рядом, раскрытый, страницы сами собой перелистывались, словно дышали.

— Ана! — Аиша рванулась вперёд, но Эваз мгновенно поймал её за руку.

— Стой, — рыкнул он. — Не смей подходить.

Она дёрнулась, пытаясь вырваться, но его хватка была стальной.

— Пусти! Она умирает!

— Она уже заплатила, — его голос был низким, тягучим, словно скрежет. — Смотри на её кровь.

И действительно — на земле, под рукой Аны, тянулась тёмная, ещё влажная линия. Символы впитывали её, становясь ярче, словно горели изнутри.

Аиша всхлипнула, вырываясь ещё сильнее.

— Мы должны её спасти!

Эваз резко притянул её к себе, прижав к груди так, что она почти лишилась дыхания. Его лицо оказалось рядом, дыхание обжигало.

— Ведьма, открой глаза. Она сама выбрала этот путь. Она знала цену.

— Но она не знала, чем это кончится! — Аиша почти кричала.

Он прижал палец к её губам, прервав слова.

— Тише. Если потревожишь ритуал — кровь польётся дальше. И тогда её уже не будет.

Аиша замерла, дрожа от ужаса и бессилия. Она всматривалась в неподвижное лицо подруги, надеясь увидеть хоть малейший признак жизни. И вдруг — заметила: грудь Аны слабо, но всё же поднималась.

— Она жива, — прошептала Аиша, и в её голосе прозвучала надежда.

Эваз холодно усмехнулся.

— Пока. Но помни: после таких игр человек не возвращается прежним.

Он наклонился ближе к её уху и почти шёпотом добавил:

— Готовься. Твоя подруга переступила черту. И ты — рядом с ней.

Аиша закрыла глаза, стараясь не разрыдаться. Мир вокруг дрожал, будто от ветра, но воздуха не было. Только тьма, кровь и тяжёлое дыхание Эваза, напоминающее о том, что выхода назад нет.

Страницы гримуара перелистывались сами собой, словно в его чреве сидело невидимое существо, и каждое движение было рывком, вздохом, шёпотом. Тьма вокруг поляны сгущалась, очертания леса дрожали и искажались, будто их наблюдали сотни невидимых глаз. Символы на земле уже не просто светились — они пульсировали, словно чья-то вена, напоённая силой.

Аиша прижалась к груди Эваза, но глаза не могла оторвать от подруги. Ана лежала, неподвижная, и казалось, что жизнь её покидает. С каждой секундой кожа становилась всё бледнее, дыхание — тише.

— Я должна к ней… — выдохнула Аиша, отчаянно пытаясь вырваться.

Эваз резко сжал её запястье, словно предупреждая.

— Смотри. — Его голос был твёрдым, ледяным. — Ритуал ещё не закончен. Если вмешаешься — магия сожрёт вас обеих.

И в тот момент гримуар издало звук — не просто шорох страниц, а будто гулкий удар сердца. С последним рывком страницы сомкнулись, книга захлопнулась так резко, что земля под ней содрогнулась. Символы на земле вспыхнули в последний раз и начали гаснуть, как угли, остывающие после пожара.

Аиша вскрикнула:

— Ана!..

Она ждала тишины, мёртвого молчания. Но вдруг грудь подруги едва заметно поднялась. Ещё раз. Слабое дыхание всё же пробивалось сквозь темноту.

Аиша разрыдалась от облегчения, но тут же почувствовала, как холодное дыхание Эваза скользнуло к её уху.

— Жива, — произнёс он низко, хрипло, почти звериным шёпотом. — Но не прежняя.

Аиша вскинула на него взгляд, полный страха и упрёка.

— Что это значит?

Он наклонился ближе, пальцы скользнули по её талии, удерживая, не давая приблизиться к подруге.

— Она отдала часть себя. И то, что осталось — уже не будет прежним. Цена внесена, Аиша. И теперь она… связана. С силой. С прошлым. С кровью.

— Ты лжёшь… — прошептала Аиша, но в её голосе дрожало сомнение.

Эваз усмехнулся уголком губ.

— Посмотри в её глаза, когда она очнётся. Тогда поймёшь.

На поляне воцарилась тишина. Даже ветер будто исчез, оставив их в мёртвой неподвижности. Гримуар лежал рядом с телом Аны, но выглядел уже не просто книгой. Его обложка медленно потемнела, как уголь, на поверхности проступили новые узоры — словно печать, рождённая прямо на их глазах.

Аиша дрожала, ощущая, что ритуал действительно завершён. Что-то древнее, холодное и голодное пульсировало вокруг.

Она всхлипнула и шепнула:

— Но она дышит. Она всё ещё моя Ана…

Эваз прижал её к себе, не позволяя рвануться вперёд. Его голос прозвучал мрачно, властно, с тенью странного удовлетворения:

— Она осталась жива. Но цена всегда выше, чем кажется. Помни это, ведьма.

Аиша почувствовала, как лёгкое оцепенение пронизывает тело — и одновременно, как сила Эваза, его присутствие, становится частью её собственного восприятия. Она осознала: теперь она не просто наблюдатель, теперь каждый шаг, каждая мысль, каждая магическая искра связана с тем, что произошло.

Глава 16. Союз Крови

Дрожь не покидала тело, но мысли жгли: ей нужно было понять, что произошло, почему Ана теперь так изменилась, и что означает этот ритуал.

— Эваз… — начала она тихо, но уверенно. — Что всё это значит? Зачем она… зачем она это сделала?

Его взгляд сжал её, пальцы сжали талию сильнее, и голос, который звучал одновременно как шёпот и угроза, отозвался прямо в её голове:

— Ты хочешь знать правду? — прошептал он, и каждое слово было словно ледяной нож, одновременно возбуждающий и пугающий. — Ты готова её услышать, Аиша?

Она кивнула, не выдержав напряжения. Её голос дрожал, дыхание сбилось:

— Да… скажи… что это значит… для нас… для меня…

Эваз наклонился ближе, губы почти коснулись её шеи, дыхание обожгло плечо, а пальцы играли по её талии, словно проверяя её реакцию.

— Этот ритуал… — начал он, голос становился глубже, властнее, — он раскрывает истинную природу, первородную силу, но ты должна знать другое. То, что текло в жилах твоего деда… теперь течёт в тебе. Ты не просто ведьма, Аиша. Ты… сильнее. Ты часть крови ведьмака.

Аиша отшатнулась, пытаясь переварить сказанное. Сердце колотилось, пальцы дрожали, а мысли путались.

— Кровь ведьмака… — шептала она. — Но… как? Это невозможно…

— Ты видишь… — его голос был тихим, почти зловещим, — именно поэтому ты смогла тогда связать меня на лугу. Именно поэтому ты смогла удержать силу. Потому что в тебе течёт не только магия, но и его кровь. Его сила смешана с твоей. Она делает тебя уникальной, Аиша. И теперь ты понимаешь, почему твои возможности так сильно превосходят других.

Она прижала руки к груди, осознавая масштаб происходящего. Каждое его слово, каждый взгляд, каждый жест заставлял дрожать не только тело, но и разум.

— Значит… — проговорила она, с трудом сдерживая дрожь, — значит, то, что произошло… то, что я чувствую… моя сила… всё связано с ним? С ведьмаком в моей крови?

— Именно, — коротко ответил он, властно и остро, — и теперь ты понимаешь: твоя магия не случайна. Она уникальна. И твоя сила — это не только твоя, Аиша. Она часть древнего союза, часть того, что кровь передала тебе через поколения.

Её дыхание стало тяжёлым, дрожь усилилась. Она ощутила, как каждый вдох пронизывает её тело, как осознание правды давит на разум и сердце одновременно.

— Но тогда… — её голос стал почти шёпотом, — тогда ритуал… она… Ана… она понимала, что делает?

Эваз усмехнулся уголком губ, но его взгляд не смягчился.

— Она знала. Она понимала цену. И теперь ты понимаешь её тоже. Каждое действие имеет последствия. Каждая магическая искра оставляет след. А ты… теперь знаешь, кто ты и откуда твоя сила.

Аиша опустила глаза, осознавая всю глубину происходящего. Страх, тревога, возбуждение и удивление смешались в плотный клубок. Её тело продолжало реагировать на присутствие Эваза, но разум, наконец, начал воспринимать правду: она не просто ведьма. Она — наследница силы ведьмака, и это делает её уникальной и опасной.

Её шёпот был почти неслышным, но пронзительным для неё самой:

— Значит… всё, что я чувствую… всё, что я делаю… это часть меня… и части его…

Эваз кивнул, не отводя взгляда, и пальцы его сжали талию ещё крепче, словно желая запечатлеть это осознание:

— И теперь, Аиша, ты знаешь. Ты стала сильнее, чем когда-либо. И это знание… изменит всё.

Аиша отступила на шаг, пытаясь переварить услышанное. Ветер колыхнул листья вокруг купола, и их легкое шуршание казалось единственным звуком в тишине ночи. Она сжала руки в кулаки, но не могла отвести взгляд от Эваза.

— Если сила ведьмака течёт во мне… — её голос дрожал, но в нём сквозила решимость, — тогда почему Ана… почему она пошла на этот ритуал? Зачем ей было подвергать себя такой опасности?

Эваз наклонился к ней ближе, пальцы скользнули по её талии, и напряжение между ними ощутимо возросло. Его глаза блестели в темноте купола, будто хищник, наслаждающийся моментом.

— Она хотела доказать… — его голос был низким, хриплым, насыщенным властью и страстью, — что силу можно контролировать, что прошлое можно переписать. Она искала пределы своих возможностей. Она хотела… понять цену магии.

Аиша моргнула, её дыхание сбилось. Каждое слово Эваза словно заострялось на коже, заставляя дрожать тело.

— Цена… — повторила она, ощущая, как холод и трепет проходят сквозь плечи. — Но… зачем именно сейчас? Почему это должно было быть так опасно? Она могла потерять всё…

Эваз слегка усмехнулся, почти вызывающе, и наклонил голову ближе к её уху:

— Потому что магия не прощает слабых. Потому что тот, кто хочет силы, должен быть готов к боли. И Ана… она готова была. Каждый ритуал — это проверка, и не только силы, но и воли. Ты видишь результат. И теперь ты понимаешь, Аиша… иногда тот, кто ведёт, сам становится частью испытания.

Аиша ощутила, как дрожь усиливается, но теперь она уже не была страхом — это было смешение трепета, возбуждения и осознания силы. Её глаза встретились с его взглядом, и даже в этом напряжении она понимала: истина ритуала Аны была опасна, непредсказуема, но необходима.

Всё вокруг казалось замершим, даже ветер прекратил движение, оставив лишь лёгкий шорох листвы. Она сжала кулаки, чувствуя, как в груди поднимается тревога.

— Она делала это ради тебя, — голос был низким, почти шёпотом, но звучал так, что казалось, вибрирует в каждой клетке тела. — Без этого ритуала ты бы никогда не смогла понять свою силу. Без тебя Ана не придёт в сознание.

Слова словно ледяной рукой сжали сердце Аиши. Она взглянула на подругу, чья грудь еле заметно поднималась, и поняла — это не игра, не случайность, не просто магический опыт. Всё, что произошло, имело одну цель: открыть в ней силу, которая течёт от ведьмака, и спасти Ану.

— Ради… чего бы она ни делала… — её голос дрожал, но внутренне она ощущала решимость, — я должна быть сильной. Чтобы спасти её. Чтобы вернуть её.

Эваз склонился к уху Аиши, дыхание едва касалось кожи, и его голос был теперь одновременно властным и горячим:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Именно. И ты почувствуешь всю цену этой силы. Она течёт в тебе не просто так. С каждым мгновением ритуала твоя магия крепнет, но страх становится частью тебя. Без него ты не сможешь защитить подругу.

Аиша почувствовала, как дрожь по всему телу превращается в странную, пульсирующую решимость. Страх и сила переплелись в одно ощущение — готовность, которую нельзя было отвергнуть. Она поняла, что теперь всё зависит от неё: от её воли, от магии, от желания спасти Ану любой ценой.

— Я сделаю это, — прошептала она, голос почти сорвался от напряжения, — ради Аны. Ради неё я выдержу всё.

Эваз сжал талию сильнее, почти ощущаемо, и его глаза сверкнули с едва сдерживаемой страстью и властью:

— Да, Аиша… теперь ты знаешь, что значит обладать силой. Но помни — когда войдёшь в эту мощь, назад пути нет. И страх… страх станет твоим оружием и твоим испытанием.

Она сжала кулаки, сердце колотилось, дыхание сбилось, но внутри уже горела решимость. Это была её сила — сила, которая текла в ней, чтобы вернуть Ану. И Аиша знала: цена будет высока, но другого пути нет.

— Чтобы спасти её, чтобы вернуть жизнь, — голос его звучал низко, угрожающе, пальцы скользнули по её талии, удерживая, не давая шагнуть вперёд, — нужна кровь. Твоя кровь и моя. Это не игра, Аиша. Это ритуал. Полный. Необратимый.

Аиша взглянула на него, сердце сжалось от ужаса. Она понимала: выбор есть, но цена — её собственная воля. Страх и тревога сливались с адреналином, каждый вдох отзывался в теле, разжигал магию, которую она не могла полностью контролировать.

— Я… — срывом, почти шепотом, начала она, — но… как я могу?

— Хватит колебаться, — прервал её Эваз, сжимая талию сильнее. — Один шаг назад — и она умрёт. Один шаг вперёд — и ты отдаёшь часть себя. Твоей силы, твоей воли. Ты и я… теперь неразделимы.

Лезвие прикоснулось к коже на запястье. Капля крови упала на землю, и тут же начала сиять, поглощая магию ритуала, соединяясь с энергией Эваза. Поток силы прокатился через Аишу, взрывая тело и разум одновременно, заставляя ощущать не только физическое, но и духовное подчинение.

— Чувствуешь? — его голос был как ледяной нож, властный, безапелляционный. — Твоя кровь — ключ. Ты связана со мной. Полностью. Никто больше не сможет контролировать тебя. Никто не сможет защитить тебя. Ты сама впустила меня внутрь.

Аиша сжала зубы, но тело изменилось: страх смешался с адреналином, каждая клетка ощущала поток чужой силы, который пронизывал её. Она понимала: попытка сопротивления бессмысленна. Ритуал сделал её уязвимой, связанной.

— Я… я отдаю, — выдохнула она сквозь дрожь, осознавая каждую каплю крови, каждый импульс своей магии. — Я… твоя.

Эваз ухмыльнулся, ощущая её подчинение. Но в отличие от прежде, это не был момент страсти — это была власть, чистая, абсолютная. Он наклонился, пальцы обвили её талию, поток их крови переплёлся окончательно. Тело Аиши реагировало на него не как на человека, а как на силу, с которой нельзя спорить.

Теперь ритуал завершён. Союз крови невозможен к разрыву. Каждое движение, каждый вдох, каждая мысль Аиши — в его власти. И это ощущение было пугающе, безысходно: назад пути нет.

Глава 17. Ритуал На Грани

Дом встретил их холодным шёпотом пустых стен. Эваз осторожно, но уверенно держал Ану на руках, её тело было тяжёлым, безвольным, словно внутри не осталось ничего, кроме дыхания. Он уложил её на старую кровать, и доски жалобно скрипнули, как будто не выдерживая этой тишины, которая теперь окутывала комнату.

Аиша стояла рядом, сжимая пальцы до боли, взгляд метался от бледного лица подруги к глазам Эваза.

— Она… она просто спит? — голос её дрожал, больше похожий на шёпот. — Она должна проснуться… должна…

Эваз молчал. Он склонился над Аной, провёл ладонью над её грудью, словно пытался уловить остатки силы. Его чёрные глаза блеснули — и не от радости.

— Нет. Это не сон, — его голос был глухим, будто камень упал в глубокую воду. — Она не здесь.

— Что значит… не здесь? — Аиша шагнула ближе, руки её дрожали. — Она дышит! Она живая!

— Живая, но пустая, — оборвал он, резко подняв взгляд. — То, что связывало её с миром, уже нарушено. Она забрала слишком много. — Его голос стал жёстче, и в нём проскользнула тень раздражения. — Глупая девчонка.

Аиша покачала головой, слёзы подступили к глазам.

— Нет… она моя Ана. Она не могла… она вернётся!

В комнате повисла тишина, нарушаемая только хриплым дыханием Аны. Казалось, даже огонь в свечах замер, ожидая решения. Эваз выпрямился, шагнул к окну и на мгновение замолчал. Его тень легла на стены, длинная, пугающая.

— Ты чувствуешь? — наконец произнёс он, не оборачиваясь. — Воздух тяжёлый. Слишком тяжёлый. Это не просто последствия ритуала. Она открыла дверь… и теперь она не может её закрыть.

Аиша сжала кулаки. В груди нарастал страх, но ещё сильнее — безысходность.

— Что нам делать?.. — слова вырвались сами, почти как крик. — Скажи, что делать, Эваз!

Он повернулся, медленно, взгляд его был острым и властным, словно приговор. Подошёл к кровати, склонился над Аной снова и заговорил глухо, тихо, но так, что каждое слово вонзалось в сердце:

— То, что она совершила, нельзя остановить. Но можно довести до конца.

— До конца?.. — Аиша отступила, дыхание сбилось. — Ты хочешь сказать…

Эваз резко схватил её за руку, притянул ближе, его пальцы сжали её запястье.

— Вторая часть, — выдохнул он, низко, почти рычанием. — Без неё она останется здесь навсегда. В этом пустом дыхании. В этой тьме.

Аиша застыла, глядя то на него, то на подругу. Каждая мысль билась в хаосе — страх, сомнение, отчаяние. И только одно ощущение было ясным: выхода больше нет.

Эваз наклонился ближе, его голос стал тише, но холоднее, чем ночь за окном:

— Готовься, ведьма. Цена будет выше, чем ты думаешь.

Эваз медленно отпустил её запястье и провёл пальцами по столу, на котором лежали свечи и старый платок Аны. Дерево под его рукой словно зашипело, потрескалось, и в воздухе запахло чем-то металлическим, острым, будто железо нагрелось на огне.

— Кровь ты уже дала, — произнёс он низко, так, что голос отозвался в её груди. — Но этого мало. Ритуал требует большего.

Аиша вжалась спиной в стену, не веря, что ещё можно от неё требовать.

— Б… большего?.. — голос сорвался. — Я уже…

Он резко обернулся, глаза его вспыхнули чёрным огнём.

— Не путай жертву с печатью, ведьма! — его шаги звучали глухо, как удары сердца в тишине. — Кровь лишь открыла дверь. Но если мы не закроем её печатью, эта девчонка, — он кивнул на неподвижное тело Аны, — останется пустой оболочкой.

Аиша дрожала, но сделала шаг вперёд, почти шепча:

— Что… что за печать?..

Эваз ухмыльнулся, склонившись так близко, что дыхание его обжигало её щёку.

— Союз, — произнёс он медленно, с нажимом. — Настоящий. Ты и я. Ведьма и ведьмак. Мы должны слиться не только телом, но и силой. Магия сама потребует от нас больше, чем ты готова дать.

Её сердце бешено заколотилось.

— И… если я не соглашусь?

Он ухватил её за талию, сжал так, что дыхание вырвалось сквозь зубы.

— Тогда ты потеряешь её, — прошептал он горячо, властно. — Она умрёт, и ты останешься одна.

Аиша зажмурилась, сдерживая рыдания.

— А если соглашусь?..

Эваз провёл пальцем по её ключице, словно рисуя невидимый знак.

— Тогда ты уже никогда не будешь собой. Печать свяжет нас навсегда. Твоя сила будет моей, моя — твоей. Ты перестанешь принадлежать себе.

Тишина в доме стала мёртвой. Только дыхание Аны, редкое, ровное, напоминало о том, зачем они стояли здесь.

Аиша посмотрела на подругу — её лицо казалось белее воска, губы не дрогнули ни разу. И тогда в груди что-то оборвалось.

— Делай, — прошептала она. — Если только так можно её спасти… делай.

Эваз наклонился, прижался губами к её шее, и она вздрогнула от жара, от странного тока, что пронзил всё тело. Его голос стал низким, пугающим, как рокот грозы:

— Тогда ты станешь моей печатью. Моей ведьмой. Моим проклятием.

Эваз нёс Ану на руках сквозь сумеречный лес. Его шаги были уверенными, тяжёлыми, словно каждое движение отмерялось ритмом древнего заклинания. Аиша шла следом, ощущая, как мрак давит на плечи, как ветви цепляются за одежду, будто сам лес пытается удержать её.

— Почему сюда? — выдохнула она, всматриваясь в густеющий туман.

Эваз даже не обернулся:

— Потому что здесь граница тоньше. Здесь слышат. Здесь принимают плату.

С этими словами он вышел на поляну, словно заранее знал дорогу. Земля под их ногами была чёрной, мёртвой, без травы. Он опустил Ану на холодную почву. Девушка не открыла глаз, дыхание её было почти невесомым, как у человека, чья душа стоит на пороге.

Эваз вытянул руку. Воздух прорезала тьма: линии, словно выжженные огнём, вспыхнули на земле, складываясь в символы. Они ползли по кругу, смыкаясь вокруг троих, и когда рисунок завершился, лес стих окончательно. Даже насекомые умолкли.

Аиша прижала ладони к груди.

— Это… это неправильно. Здесь слишком темно. Это место не живое, оно… голодно.

Он резко шагнул к ней и схватил за запястье, сжав так сильно, что вены вспухли.

— Магия всегда голодна. Но только те, кто осмелился её накормить, получают власть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Эваз… — она отступила на шаг, но он удержал. — Что нужно сделать?

Он наклонился ближе, глаза его блеснули холодом:

— Печать. Кровь — лишь начало. Мы должны скрепить союз. Только вместе мы выдержим силу. В одиночку — никто из нас не выживет.

От этих слов у неё перехватило дыхание. Земля под ногами будто гудела, отзывалась гулким эхом в груди.

— Печать?.. — прошептала она.

Его пальцы медленно сжали её талию, не давая отступить. Взгляд прожигал, губы почти касались её кожи:

— Ты — ключ. Ты отдашь мне часть себя. И примешь мою. После этого не будет «я» и «ты». Будет только «мы». Оковы, что не снимет ни время, ни смерть.

Аиша задрожала. Казалось, лес слушает их разговор, склоняя чёрные кроны ближе. Светящиеся линии на земле вспыхнули сильнее, и тьма вокруг стала гуще, будто сама ночь накрыла их куполом.

— А если я откажусь? — её голос сорвался в шёпот, наполненный страхом.

Улыбка Эваза была резкой, хищной.

— Тогда твоя подруга умрёт прямо здесь. Лес заберёт её душу. А за ней — и тебя.

Пламя факелов, зажжённых у границ круга, взвилось ввысь без ветра, как будто радовалось грядущему. Запах горелой земли ударил в нос.

Аиша посмотрела на Ану — её бледное лицо, неподвижные губы. И поняла: выбора действительно нет.

Эваз приблизился ещё, его голос стал ниже, мрачнее:

— Сделай шаг. Войди в круг. Скажи «да». И примешь печать.

Лес замер, ожидая.

Аиша сделала шаг вперёд. Её сердце колотилось так громко, что казалось — весь лес слышит этот ритм. Круг, выжженный в земле, встретил её странным жаром: как только её босая нога коснулась линии, по телу ударила волна холода, словно ледяные иглы впились под кожу.

Эваз уже стоял внутри. Его глаза горели, в них не осталось ни капли сомнения. Он протянул руку, и она, дрожа, вложила свою ладонь в его.

— Поздно отступать, — прошептал он, и слова прозвучали не голосом, а эхом, сразу в голове.

Печать на земле вспыхнула ярче, линии стали кроваво-красными. Они дрожали, словно живые, пульсировали в такт их дыханию. Воздух внутри круга стал густым, тяжёлым, каждый вдох давался с усилием, словно лёгкие наполнялись пеплом.

Эваз поднял руку Аиши и провёл своим клинком по их ладоням. Боль пронзила мгновенно — горячая, режущая. Кровь заструилась, и он прижал её ладонь к своей, скрепив их рану.

В тот же миг круг взревел. Сияние вспыхнуло, и кровь, капая на землю, не впитывалась, а втягивалась внутрь символов, словно чернильные линии жадно пили её.

Аиша вскрикнула — жар пронёсся по венам, будто её тело наполнили расплавленным металлом. Она пыталась отдёрнуть руку, но Эваз держал её железной хваткой.

— Смотри на меня, — его голос был низким, властным, почти звериным. — Только на меня. Иначе потеряешься.

Она подняла взгляд — и тут же почувствовала, как в её голову обрушился чужой поток. Мысли Эваза, его ярость, его вожделение, его сила ворвались внутрь. Это было слишком — её собственные мысли растворялись, утопая в этом хаосе.

— Ты забираешь меня! — закричала она, пытаясь вырваться.

Его улыбка была мрачной, страшной.

— Нет. Теперь мы забираем друг друга. Ты сама вошла в круг.

Земля содрогнулась. Символы вспыхнули чёрным пламенем, и из них поднялись тени. Они извивались, шептали на незнакомом языке, их голоса были холодными, как скрежет железа по камню.

Ана, лежащая неподвижно у края круга, вдруг задышала глубже, её грудь вздымалась рывками. Тени тянулись к ней, но не касались — словно ждали исхода.

Аиша зажмурилась, чувствуя, как жар из ладони Эваза перетекает в её тело. Кровь кипела, внутри пульсировала чужая сила. Боль и экстаз переплелись так тесно, что она больше не могла различать одно от другого.

— Ещё немного, — прохрипел Эваз, его лоб касался её виска, дыхание обжигало. — Держись.

— Я… не могу… — губы Аиши дрожали, глаза наполнились слезами.

Он сжал её крепче, почти болезненно.

— Можешь. Ты моя. И я твой. Никто не разорвёт это. Даже смерть.

В этот момент печать сомкнулась. Символы вспыхнули бело-чёрным светом, словно сама тьма и свет слились в единый огонь. Удар прошёл через них обоих — их тела выгнулись дугой, кровь в венах кипела, сердца сбились в один общий ритм.

Крик Аиши слился с рычанием Эваза. А в ту же секунду глаза Аны дёрнулись под веками, и она издала первый глухой стон, словно её душа вернулась с самого края бездны.

Но круг не угас. Он продолжал пульсировать, а тени, окружавшие их, не исчезли. Они склонились ближе, шепча так ясно, что слова стали различимыми:

— Цена уплачена. Но жертва ещё не завершена…

И Аиша поняла — это не конец.

Аиша тяжело дышала, почти падая на колени. Кровь всё ещё стекала с их соединённых ладоней, капли падали на землю и исчезали в сияющих символах, будто земля пила их жаднее, чем жаждущий зверь пьёт воду.

Эваз держал её, не давая упасть. Его лицо было мрачным, глаза сверкали — в них отражался огонь печати.

Тени вокруг них сгущались. Их силуэты больше не были бесформенными — они всё явственнее напоминали фигуры людей. Высокие, худые, с руками, вытянутыми к небу, с лицами без глаз, но с ртами, полными острых зубов. Они окружали троих — Аишу, Эваза и неподвижную Ану.

И вдруг один из голосов прозвучал яснее остальных, будто сквозь хрип и вой прорезался древний приговор:

— Кровь дана. Но душа ещё не принесена.

Аиша вздрогнула, с ужасом подняв голову.

— Что… что они имеют в виду?..

Эваз не ответил сразу. Его челюсть напряглась, пальцы вонзились в её талию, будто он пытался удержать её не только физически, но и от самой правды.

— Говори! — сорвалась Аиша, голос её был сдавленным, надломленным.

Он наклонился ближе, его губы почти касались её уха, и произнёс хрипло, опасно:

— Лес требует не только нашей крови. Он хочет того, что делает нас живыми. Нашу волю. Нашу свободу. Нашу душу.

Слово ударило, как нож. У Аиши закружилась голова, сердце забилось так сильно, что казалось, вырвется из груди.

— Ты знал… всё это время знал! — её голос дрогнул.

Эваз усмехнулся — жестоко, но и с какой-то тенью горечи.

— Я знал, что союз крови — не милость, а кандалы. Я знал, что, однажды шагнув сюда, мы никогда не выйдем прежними. Но я не отступлю.

Тени придвинулись ближе, их хриплые шёпоты стали оглушительными, будто тысячи ртов кричали ей прямо в уши:

— Одна душа. Одна жертва. Иначе — все падут.

Аиша в ужасе перевела взгляд на Ану. Та всё ещё лежала без сознания, но дыхание было частым, прерывистым. Словно сама жизнь цеплялась за неё, но силы уходили.

— Они… они требуют её? — голос Аиши сорвался. — Эваз, скажи! Они хотят Ану?!

Его пальцы сжались сильнее, глаза сверкнули.

— Нет. — он почти зарычал. — Они хотят нас. Тебя. Меня. Союз должен быть завершён полностью. До конца.

— Но… — губы Аиши дрожали. — Это значит, что…

Он наклонился ещё ближе, их лбы соприкоснулись, и его дыхание обожгло её губы.

— Это значит, что мы принадлежим друг другу не только телом и кровью… но и душой. Без остатка. Без пути назад.

Земля под их ногами задрожала. Символы вспыхнули, а в центре круга, прямо над Аной, поднялась тьма, сплетённая в форму. Это было нечто древнее, с руками, как крыльями, и лицом, которое невозможно было рассмотреть. Оно склонилось вниз, и его голос прозвучал громче грома:

— Выбор. Сейчас. Союз или смерть.

Аиша закрыла глаза. Её сердце разрывалось — каждая часть кричала о страхе, о том, что это безумие. Но другая, тёмная, притягивалась к Эвазу, к его жару, к его силе, к его власти над ней.

Она почувствовала, как он крепче прижал её к себе, его голос сорвался в хрип:

— Решай, ведьма. Или мы отдаёмся этому до конца… или нас здесь похоронят.

Аиша не могла дышать. Воздух вокруг сгущался, как смола, липкий, вязкий, с привкусом железа. Каждое слово теней врезалось в её сознание, словно раскалённый нож:

— Союз… или смерть… союз… или смерть…

Эваз держал её за запястья так крепко, что кровь вновь заструилась из старых порезов. Капли падали прямо на землю, и руны вокруг полыхали всё ярче, будто жадно пили их жизнь.

— Посмотри на меня, — его голос был низким, властным, с хрипотцой, от которой у неё пробежал холод по коже. — Только на меня. Не на тьму. Не на этих призраков. На меня.

Аиша с трудом подняла глаза. Его лицо было суровым, как никогда. Ни тени сомнения. Только решимость. Только ярость, сплавленная с желанием.

— Что… что мы должны сделать?.. — её голос дрогнул.

Эваз склонился к самому уху, его дыхание обожгло кожу.

— Мы должны связать души. До конца. Я войду в тебя — не телом. Глубже. В самое сердце. В саму суть. После этого ты уже никогда не будешь одна. Никогда.

У неё закружилась голова, сердце в груди рвалось, словно пугливая птица в клетке.

— Это… убьёт нас?

Его губы изогнулись в жестокой усмешке.

— Нет. Но сделает хуже. Мы станем одним. Если я паду — падёшь и ты. Если ты возненавидишь меня — это будет твоей же болью. Понимаешь, ведьма? Это рабство. Но рабство двоих.

Слёзы выступили на глазах Аиши, и всё же она не отводила взгляда.

— И только так мы сможем спасти Ану?..

Он наклонился ближе, их лбы соприкоснулись, и его пальцы сжали её так, что кости хрустнули.

— Только так. Иначе её душа уйдёт в эту тьму.

Тени вокруг застонали, вытянули руки, и земля под ногами вздрогнула. В центре круга, прямо над телом Аны, разверзлась трещина, из которой вырвался вой — древний, невыносимый.

Эваз резко повалил Аишу на землю, навис сверху, прижимая её к символам. Их кровь впиталась в руны, и они вспыхнули алым пламенем. Его глаза сверкали безумием и властью.

— Скажи это, — прошипел он. — Скажи, что принимаешь. Что отдаёшь себя.

— Я… я… — её голос сорвался на рыдание, она извивалась под ним, не в силах освободиться, не в силах сопротивляться.

Тьма наклонялась всё ближе, готовая проглотить их обоих.

Эваз накрыл её губы быстрым, жестоким поцелуем и выдохнул прямо в неё, в её дыхание:

— Скажи. Сейчас. Иначе умрём все.

Аиша закричала, и её голос, сорвавшись, эхом разнёсся по лесу:

— Я принимаю!

В тот миг земля вздрогнула. Символы вспыхнули ярко-белым светом, и их тела пронзила боль — будто тысячи игл вонзились в каждую клетку. Но в этой боли было что-то другое: связь. Её сердце заколотилось в такт с его сердцем, её дыхание стало единым с его дыханием.

Она почувствовала, как чужая сила влилась в неё, как его воля переплелась с её волей. И поняла: отныне у неё нет пути назад.

Над ними раздался крик, и фигуры теней взорвались вспышкой, растворяясь в воздухе. А в центре круга, там, где лежала Ана, её грудь рванулась вверх — первый глубокий вдох. Она жила.

Но вместе с этим Аиша ощутила: часть её самой навсегда исчезла, растворилась в Эвазе, так же как часть его теперь текла в ней.

Он посмотрел на неё сверху вниз, всё ещё прижимая её к земле. В глазах его плыл хищный, властный огонь.

— Теперь ты моя. До конца.

Аиша лежала на холодной земле, дрожа от слабости. Казалось, что каждая жила внутри горела, словно огонь тек прямо по венам. Воздух вокруг звенел, в нём стоял запах крови и озона.

Эваз всё ещё удерживал её, но теперь его хватка стала иной — не только физической. Она чувствовала его внутри, глубже любого прикосновения: в сердце, в мыслях, в самой душе.

И вдруг — на её коже что-то зашевелилось. Она прижала ладонь к плечу и резко отдёрнула её: кожа будто горела изнутри, вспыхивая светом. Под прозрачной пеленой кожи проступали знаки — тонкие линии, словно чернила из крови, переплетённые в символ. Они тянулись от ключицы вниз, по груди и к запястью, как корни, сплетающиеся в единое древо.

Аиша захлебнулась дыханием, в ужасе и в странном восторге одновременно:

— Что это?..

Эваз усмехнулся, но в его глазах не было привычного спокойствия. Там горел тот же самый знак — обвивавший его руку и шею, тянувшийся к сердцу, словно клеймо. Линии были идентичны её, они пульсировали в такт — один ритм, один огонь.

— Это печать, — произнёс он, его голос был хриплым, но властным. — Союз крови. Она не исчезнет. Никогда.

Он провёл пальцами по её коже, там, где горели линии, и Аиша вскрикнула — не от боли, а от того, как его прикосновение откликнулось внутри неё. Будто сама её магия метнулась навстречу ему.

— Теперь ты связана со мной. Каждый твой шаг — мой шаг. Каждый твой вдох — мой. Ты не сможешь скрыться. Даже если попытаешься, эта печать будет жечь, рвать тебя изнутри.

Аиша сжала губы, чувствуя, как дрожь пронзает тело. Она смотрела на знаки, и они казались ей не просто узорами — а сетью, в которой она оказалась пойманной.

— И ты?.. — её голос дрогнул. — Ты тоже связан?

Эваз наклонился ближе, его волосы скользнули по её лицу, а глаза сверкнули хищным блеском.

— Да. Но разница в том, что я знал, на что иду. Ты же — сама признала это, даже не понимая. Теперь ты плати́шь.

Он отнял руку от её кожи, и символы вспыхнули ещё ярче, пульсируя алым светом. Земля вокруг круга потрескалась, как от жара, и из трещин поднимался пар.

Аиша попыталась подняться, но ноги не слушались. Она ощутила тяжесть, словно её тянула вниз невидимая цепь.

— Это… это клеймо? — её голос сорвался на хрип.

Эваз улыбнулся жестоко и властно.

— Это больше, чем клеймо. Это я внутри тебя. И ты внутри меня. Ни один ритуал, ни одна магия не разорвёт этого. Даже смерть.

Он наклонился ниже, его губы почти коснулись её уха:

— Теперь мы одно, ведьма. И если ты падёшь — я паду с тобой. Но если я утяну тебя в тьму… ты не сможешь вырваться.

В этот момент Аиша почувствовала: это не просто угроза. Это приговор.

Глава 18. Новый Путь

Ана лежала на постели, её дыхание было тяжёлым, рваным, будто каждая попытка вдохнуть давалась с трудом. Лицо оставалось мраморно-бледным, но веки дрогнули, и по щеке скатилась тонкая слеза.

Аиша бросилась ближе, сжав руку подруги.

— Ана… слышишь меня?..

И тут её ладонь обожгло — так резко, что она вскрикнула. Прямо под пальцами кожа Аны вспыхнула тем же самым узором, что горел на их с Эвазом телах. Символы всплыли изнутри, словно ожог, и прошли от запястья девушки до плеча, вгрызаясь в плоть.

— Нет… — Аиша отшатнулась, но печать тянула её руку обратно, словно тянула в себя.

Эваз молча наблюдал, глаза его сузились, но в них не было испуга — только мрачное удовлетворение.

— Так и должно быть.

Аиша повернулась к нему в отчаянии:

— Что ты сделал?! Почему она?..

Он наклонился ближе к Ана, и на мгновение тень скользнула по его лице.

— Она стала проводником. Ритуал не мог завершиться только на нас двоих. Чтобы связать твою силу — нужна была жертва. Она уже отдала часть себя. Теперь печать дотянулась до неё.

Аиша побледнела, крепче сжимая руку подруги, несмотря на обжигающую боль. Символы на их телах вспыхнули ярче, и вдруг она ощутила — дыхание Аны стало глубже, словно ритм её сердца совпал с их сердцами.

— Ты врёшь… — выдохнула ведьма, но голос её дрогнул. — Это убьёт её…

Эваз усмехнулся, шагнув ближе. Его голос прозвучал низко, пугающе спокойно:

— Не убьёт. Но она никогда уже не будет прежней. Она связана с нами. Её жизнь теперь — часть союза.

В этот миг глаза Аны приоткрылись. Зрачки были мутными, взгляд рассеянным, но в них блеснул слабый огонь. Она попыталась шевельнуть губами, но из горла вырвался только хрип.

Аиша прижалась к ней, почти плача:

— Я здесь… я рядом, слышишь?

И вдруг на теле Аны печать вспыхнула алым светом, и из её рта сорвался крик — не человеческий, а глухой, рвущий тьму, будто из глубины леса отозвалось что-то древнее.

Дом содрогнулся, пламя в очаге вспыхнуло, а по стенам побежали тени.

Эваз схватил Аишу за плечо, прижав к себе, чтобы удержать от броска к подруге. Его голос был резким, властным:

— Не вмешивайся. Она стала частью нас. Если разорвёшь печать — разорвёшь её душу.

Аиша замерла, задыхаясь от ужаса, а Ана выгнулась на кровати, издавая ещё один крик, будто внутри неё просыпалось что-то чужое.

Ана затихла, её тело опало на подушки, но глаза оставались открытыми. Зрачки расширены, взгляд стеклянный — не человек, но и не пустая оболочка. В комнате стояла гнетущая тишина, нарушаемая только редкими всхлипами дыхания.

Аиша дрожащими пальцами коснулась её щеки:

— Ана… это я. Ты слышишь меня?

Подруга медленно повернула голову, и Аиша вздрогнула: в её глазах отражались те же алые символы, что сияли на их с Эвазом телах. Они вспыхнули, отразились в зрачках, словно внутри Аны поселилось нечто чужое.

Эваз, наблюдавший за этим с каменным лицом, заговорил:

— Она не умрёт. Но и жить по-прежнему не сможет.

Аиша резко обернулась к нему:

— Что ты сделал с ней?!

Он шагнул ближе, голос был низким, глухим, опасным:

— Я лишь открыл то, что сама выбрала твоя кровь. Союз не мог замкнуться только на нас двоих. Ему нужен был третий — проводник. Она стала этим звеном.

— Проводник?.. — губы Аиши побелели.

Эваз склонился к ней, сжал её плечо сильнее, словно не давая отвернуться.

— Её душа теперь связана с твоей. И с моей. Она — мост, удерживающий союз. Жива, но уже не принадлежит только себе.

Ана дернулась, выдох сорвался с её губ, но слова не получилось. Только тихий стон, полный боли. Символы на её коже вспыхнули ярче, и Аиша почувствовала, как внутри самой себя что-то откликнулось — словно часть её силы теперь жила в подруге.

— Нет… — прошептала ведьма, и слёзы хлынули по щекам. — Это неправильно. Она никогда этого не хотела…

Эваз наклонился ближе, почти касаясь её лица, и шепнул жёстко, но странно торжественно:

— Союзы не спрашивают, хотят ли. Они требуют цену. А мы её уже заплатили.

Ана снова дёрнулась, её рука судорожно сжалась в кулак, и вдруг пальцы вцепились в ладонь Аиши. Сила удара была такой, что ведьма вскрикнула — не от боли, а от того, что внутри неё откликнулся чужой импульс. На миг ей показалось, что она слышит голос подруги — тихий, еле различимый, но отчётливый:

«Я здесь…»

Аиша замерла, вцепившись в руку Аны, и взглянула на Эваза. Его губы дрогнули в кривой усмешке:

— Видишь? Она связана с нами. И пока союз держится — она будет между. Ни мёртвая, ни живая.

Комната снова наполнилась тишиной, и только треск огня в очаге подтверждал, что время не остановилось.

Ана медленно открыла глаза, сначала лишь приоткрыв веки, потом стараясь сосредоточиться. Тусклый свет сумерек скользил по комнате, и первое, что она ощутила — холод и напряжение, сжатие в груди, будто воздух сам был плотным.

— Где… я? — её голос дрожал, едва слышно, но в нём звучала тревога и растерянность.

— Ты жива, — ответил Эваз, шагнув ближе. Его присутствие было ощутимо, властное, даже физически давящее на пространство вокруг. — И это главное. Но не расслабляйся слишком.

Аиша осторожно поддержала подругу, помогая сесть, её взгляд был тревожным, настороженным.

— Что это было? — Ана пыталась найти слова, но горло пересохло. — Почему… почему мне так плохо? Почему ты это сделал?

Эваз опустился чуть ближе, но не слишком, его глаза горели холодным светом, но с ноткой глубокой силы:

— Это не было выбором, Ана. Ты оказалась в смертельной опасности. Ритуал, союз крови — это единственный способ спасти тебя. Без этого… ты бы не выжила.

Ана взглянула на Аишу, потом снова на него, сердце колотилось:

— Значит, всё это… было ради меня? Чтобы я осталась живой?

— Да, — коротко ответил Эваз, с силой, которую невозможно было игнорировать. — Ты стала проводником. Без твоей крови, без нашего союза, результат ритуала был бы невозможен. Ты жива только благодаря этому.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ана глубоко вздохнула, сжимая руки в кулаках. Внутренний страх медленно смешивался с осознанием, что её жизнь была спасена ценой невероятной жертвы:

— Я… я пошла на это ради Аиши, — прошептала она, почти себе под нос. — Ради того, чтобы мы обе остались живы.

Аиша крепко сжала руку подруги, глаза её блестели, полные тревоги и облегчения.

— Всё сделанное было необходимо, — добавил Эваз, спокойным, но властным голосом. — Союз крови завершён. Он спас тебя, Ана. Теперь последствия твоего выбора — твоя ответственность.

Ана почувствовала, как дрожь медленно отступает, но напряжение в груди осталось. Она понимала: союз с Эвазом — это не только спасение, но и новый путь, полный опасностей и неизведанных сил, которые будут проверять её на каждом шагу.

Трое стояли в тёмной комнате, дыхание ровное, но внутренний поток магии был ощутим, как ревущий океан под кожей. Энергия, возникшая в результате древнего ритуала, продолжала пульсировать, заполняя пространство вокруг них невидимым, но ощутимым давлением. Каждый жест, каждый вдох отзывался в теле — теперь они не просто были связаны друг с другом, они стали единым источником силы, которого не существовало уже столетиями.

Аиша ощутила, как от её запястий, от сердца расходятся потоки магии, сливаясь с силой Эваза и недавно пробудившейся Аны. Это было не просто ощущение, это было ощущение власти, одновременно пугающей и величественной. Она могла почувствовать, как воздух напрягся, как сами стены дрожат под невидимой тяжестью силы.

— Они почувствуют нас. — тихо сказал Эваз, глаза его были как тёмные зеркала, отражающие магическую бурю, — Ведьмаки из других деревень… они уже начинают ощущать это, как эхо древней магии.

Аиша сжала кулаки, ощущая дрожь, которая шла не только от волнения, но и от страха:

— Что это значит? Они придут?

— Придут, — Эваз шагнул ближе, тонко ощущая каждое колебание её тела, каждое дрожание, — они чувствуют силу, которую пробудили. Они почувствуют, что это больше, чем простые заклинания, больше, чем обычная магия ведьмы. Это… древняя энергия, которая не прощает ошибок и не терпит слабых.

Ана ещё немного лежала на кровати, пытаясь осознать своё положение, но теперь глаза её блестели пониманием: они трое — единая сила, единый поток, и любой, кто приблизится с враждой или страхом, ощутит её.

— Значит… — шепнула Аиша, глаза её были широко раскрыты, — теперь мы… угроза для всех остальных?

— Да, — голос Эваза был глубоким, властным, с оттенком опасности, — и не только для тех, кто идёт против нас. Те, кто просто рядом, почувствуют прилив этой силы. Некоторые — дрогнут, другие — захотят отобрать или уничтожить. Слабые не выдержат.

Поток магии снова пронёсся сквозь комнату, заставляя пламя свечей танцевать и отблескиваться на стенах. Аиша ощутила лёгкое головокружение: их сила росла вместе с каждым мгновением, с каждым дыханием, а вместе с ней приходило понимание — они больше не могли быть обычными ведьмами и людьми.

— Нам нужно быть готовыми, — добавила Ана, медленно вскакивая с кровати. Её голос был тихим, но уверенным. — Если эта магия зовёт их, если она слышна другим… мы должны понять, как её контролировать.

Эваз улыбнулся уголком губ, почти насмешливо, но в этом был холод и предупреждение:

— Контроль? Контролировать это можно только вместе. Теперь трое — единая сила. В мире ведьмаков и ведьм это прозвучит как гром среди тумана. Те, кто услышит, уже будут знать: нас невозможно недооценивать.

Аиша посмотрела на него, а затем на Ану. В глазах каждого из них отражался страх и возбуждение одновременно. Они — единый ковен, древняя сила которого пробудилась снова, и мир вокруг них уже никогда не будет прежним.

Эпилог. Пробуждение Печати

Горы спали тяжёлым, бесстрастным сном, их громадные силуэты чернели под звёздным небом, словно стражи, застывшие в вечном дозоре. Луна висела над заснеженными вершинами, холодная и неподвижная, будто капля льда, готовая сорваться в пропасть. Её серебристый свет скользил по скалам, выхватывая из тьмы голые ветви хвойных деревьев, вросших в камень, точно кости древнего зверя. Тишина здесь была иной — не пустой, а густой, давящей, словно в ней дремало нечто старше самих гор, готовое распахнуть глаза при малейшем неверном шаге. Воздух дрожал от невидимого напряжения, и даже звёзды, казалось, мерцали с тревогой, предчувствуя перемену, что уже зрела в глубинах земли.

В узком ущелье, где ветер пел свою протяжную, скорбную песнь, стояла хижина. Снаружи она выглядела заброшенной: доски потемнели от времени, крыша осела под тяжестью снега, а щели в стенах пропускали ледяной воздух. Но внутри горел очаг, и его багровое пламя отбрасывало на стены длинные, изломанные тени. Трое мужчин сидели у огня, их фигуры казались вырезанными из той же суровой породы, что окружала их убежище. Тени их то вытягивались, касаясь потолка, то рвались в стороны, словно живые, когда пламя вздрагивало от сквозняка или их собственных движений. В воздухе стоял запах смолы, дыма и чего-то ещё — металлического, острого, будто сама магия оставляла след в каждом вдохе.

Они были братьями, связанными не только кровью, но и древним долгом, что их род нёс веками. Их лица несли печать этого наследия: резкие скулы, словно высеченные ветром, узкие глаза, в которых отражалась память о давно ушедших предках, и тёмные волосы, перехваченные грубыми кожаными ремнями. Их имена звучали как эхо падающих камней в пропасть: Кайрак — старший, суровый, с голосом, похожим на скрежет стали о кремень; Токтар — средний, беспокойный, чьи пальцы нервно теребили рукоять ножа, а взгляд метался, будто в поисках врага; Елюй — младший, тёмный и молчаливый, чьи глаза, порой, казались старше, чем весь их род, будто он видел то, что другим было не дано.

Долгое время они молчали. Лишь огонь трещал, высекая искры, которые гасли в холодном воздухе, не успев коснуться пола. Каждый из братьев чувствовал то, о чём не говорил вслух: гул, что поднимался из глубин земли, из самой их крови. Он был не просто звуком — это было ощущение, пронизывающее кости, заставляющее сердце биться быстрее, словно в ответ на древний зов.

Первым тишину нарушил Кайрак. Он поднял голову, словно прислушиваясь к чему-то, что звучало не в воздухе, а в венах, в самой сути их рода. Его голос был хриплым, будто сорванным ветром, что гулял по ущельям.

— Ты это чувствуешь? — спросил он, и в его словах не было вопроса, а лишь подтверждение того, что уже знали все.

Токтар дернулся, словно его толкнула невидимая сила. Его глаза вспыхнули смесью раздражения и страха, пальцы сжали рукоять ножа так, что побелели костяшки.

— Чувствую. И ненавижу, — он почти выплюнул слова. — Это не зов… это гул. Он давит на кости, будто сама земля шепчет о предательстве.

Елюй не поднял головы. Его пальцы медленно скользили по земляному полу у очага, словно искали в холодной пыли ответы, которые не могли дать ни огонь, ни слова братьев. Он прошептал, едва слышно, но его голос резал тишину, как лезвие:

— Это кровь.

Кайрак нахмурился, но не перебил. В их роду знали: слова Елюя редко бывали случайными. Младший брат всегда говорил так, будто прислушивался к чему-то, что другие не могли услышать — к шёпоту предков, к дыханию земли.

— Не простая, — продолжил Елюй, его пальцы замерли, словно нащупали нечто в пыли. — Смешанная. Как если бы река встретила другую реку, и воды их стали едины, но бурными, неподвластными никому.

Костёр затрещал сильнее, осыпая угли, и в избе запахло гарью, смолой и чем-то ещё — едва уловимым, но тревожным, как шёпот, что пробирается под кожу. Пламя вдруг рванулось вверх, и на миг в его отблесках на стенах проступили тени — не их собственные, а чужие, изломанные, с длинными руками, будто тянущимися к чему-то за пределами хижины.

Токтар резко встал, шагнул к дверям и распахнул их. Ледяной ветер ворвался внутрь, принеся с собой запах снега и хвои. Он замер в проёме, вглядываясь в ночь, где луна выхватывала из тьмы лишь редкие силуэты деревьев.

— Там, внизу, кто-то сломал границу, — его голос был резким, почти звериным. — Подняли то, что не должно было подняться. Это не просто магия… это осквернение.

Кайрак медленно поднялся, его движения были тяжёлыми, как будто он нёс на плечах весь груз их рода. Его лицо оставалось суровым, но в глазах отражался огонь — не тот, что горел в очаге, а иной, холодный, словно пришедший из глубин времени.

— Союз… — глухо произнёс он, будто пробуя слово на вкус, проверяя его тяжесть.

Елюй наконец поднял взгляд. Его глаза блестели странным, неровным светом, будто в них отражались не только пламя, но и что-то более древнее — память, что хранила их кровь.

— Запретный. Древний, — сказал он тихо, но каждое слово падало, как камень в бездонную пропасть. — Те, кто решился, больше не смогут отступить. Они уже не принадлежат себе.

Огонь в очаге вздрогнул, словно прислушиваясь к их словам. Ветер ударил в крышу, протяжный и тяжёлый, будто кто-то вдалеке вынес приговор. Хижина застонала, доски скрипнули, и в этот момент казалось, что сама ночь сгустилась, готовая заговорить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Братья замерли у пламени. Каждый знал: ночь, разорвавшая их покой, была лишь началом. Но начало чего? Конца старого мира или рождения нового, который они не смогут контролировать? Их род веками охранял границы, что разделяли живых и мёртвых, людей и духов, магию и хаос. И теперь эти границы трещали, как лёд под весной.

Кайрак сжал кулак, и хруст костяшек прозвучал в тишине, как выстрел.

— Запечатанная магия, — сказал он, его голос был тяжёлым, как гранит. — Та, что спала веками. Её не должны были трогать. Никто не должен был осмелиться.

Токтар шагнул ближе к огню, его лицо исказилось злобой, но за ней скрывался страх — не перед врагом, а перед тем, что враг мог оказаться сильнее их всех.

— Но кто посмел? — его голос дрожал от ярости. — Кто разорвал цепи? Ведьмы? Ведьмак? Это не просто магия, это союз! Смешанная сила… такая мерзость могла родиться только в запретном союзе, где кровь слилась с кровью, а души — с тьмой!

Елюй поднял взгляд, и в его глазах отразилось пламя, но за ним было нечто иное — глубинное, тревожащее, как шёпот из могилы.

— Союз крови, — произнёс он, и его голос был холодным, как лёд в вечной мерзлоте. — Древнейший. Тот, что наши предки уничтожали, прежде чем он успевал окрепнуть. Они знали: такая сила не подчиняется никому. Она разрывает мир, как ткань.

Кайрак медленно покачал головой, его взгляд был прикован к огню, но мысли ушли далеко — к свиткам, что хранились в их роду, к историям, что передавались шёпотом у очагов.

— Они были безумны, если решились, — сказал он. — Союз крови — это не просто магия. Это трещина в самой ткани мира. Те, кто её вызвали, уже не люди. Они — проводники чего-то большего, и это «большее» не знает жалости.

Ветер ударил в хижину с такой силой, что стены застонали, а огонь в очаге погас на миг, чтобы тут же вспыхнуть багровым, словно напитался не дровами, а кровью. Тени на стенах задвигались быстрее, их очертания стали резче, и на мгновение показалось, что они шепчут — не словами, а чувством, что пробиралось под кожу.

Токтар оскалился в звериной ухмылке, его пальцы сжали нож так, будто он уже видел врага перед собой.

— Тогда они должны быть уничтожены, — выплюнул он. — Пока не обрели всю силу. Пока их магия не разрослась, как пожар. Иначе — мир падёт вместе с ними, и мы с ним.

Но Елюй покачал головой, и его движение было медленным, почти скорбным.

— Слишком поздно, — его голос был едва слышен, но от него по спине бежали мурашки. — Союз заключён. Их кровь спаяна древним законом. Убить их — значит ударить по самой магии, по тому, что держит этот мир в равновесии. Каждый удар по ним — это удар по нам самим.

Кайрак прищурился, его взгляд стал тяжёлым, как гранитная плита.

— Значит, придётся идти к ним, — сказал он ровно, но в его голосе звучала сталь. — Узнать, кто они. Что ими движет. И решить, как остановить это, не разрушив всё вокруг.

Тишина накрыла хижину, но теперь она была иной — не пустой, а наполненной невидимым гулом, что поднимался из земли, из их крови, из самого воздуха. Братья чувствовали его, как зверь чувствует бурю задолго до её прихода. Этот гул был предупреждением, но и вызовом, от которого их род не мог уклониться.

Кайрак опёрся локтями о грубый деревянный стол, его пальцы сжали край старой карты, пожелтевшей от времени, но всё ещё хранившей следы древних рун. В его движениях была усталость воина, что привык доверять только стали и собственным глазам, но за ней скрывалась железная воля.

— Нам нужно вспомнить, как это уже происходило, — сказал он, и его голос был ровным, как поверхность замёрзшего озера. — Не легенды, что рассказывают старухи у печи, а реальные случаи. Где печать рвала ткань мира, и чем это обернулось для тех, кто осмелился её вызвать.

Токтар откинулся на спинку скамьи, его лицо в полумраке казалось ещё острее, как лезвие, готовое резать. Он хмыкнул, но в этом звуке не было насмешки — лишь холодная страсть охотника, которого не остановит страх.

— В наших свитках есть упоминания, — начал он, его голос стал ниже, словно он цитировал строки, вырезанные на камне. — «Великий Разлом» у Кыргана. Двое пытались связать себя с рекой духов, что текла под землёй. Их дом исчез за ночь, вместе с корнями деревни. Остатки — кости, смешанные с чернилами свитков, — нашли в вечном льду. Предки писали: «Не трогайте то, что спит, иначе пробудите стража». И страж пришёл. Никто не выжил.

Елюй молчал, его пальцы медленно перебирали табак и сушёные травы, разложенные на столе, будто он искал в их запахе ключ к разгадке. Когда он заговорил, его голос был холодным, как зимний ветер, но в нём звучала пугающая ясность:

— Была ещё история о трёх сёстрах у Озера Ледников, — сказал он. — Их называли «жрицами переплавления». Они отдали кровь в круг, чтобы объединить силу воды и ветра. Но вода стала живой плотью: топи поглотили хутора, а сёстры — ни живы, ни мёртвы — превратились в проводников, через которых река требовала жертв. Это не романтика ритуала, братья. Это искажение самой сути мира.

Кайрак кивнул, его разум складывал мозаику из обрывков историй, что хранились в их роду. Каждый эпизод добавлял новый штрих к картине, что становилась всё мрачнее.

— Значит, не одна лишь печать, — сказал он. — Всегда есть посредник. Мост, что держит канал между мирами. И всегда — цена. Кровью. Иногда — тройной кровью, когда соединяют не двоих, а троих. Наши хроники говорят: «Когда три встанут в перекрестье — мир помнится иначе». Это не просто слова. Это предупреждение.

Токтар сжал кулак так, что суставы хрустнули, его глаза сверкнули, как у зверя, почуявшего добычу.

— Если у них три, если соединение полное, — сказал он, — их печать станет магнитом. Другие ритуалы, старые духи, даже твари, что питаются магией, — все они потянутся к этому живому сердцу. Мы рискуем не просто врагом. Мы рискуем ордой, что придёт за их силой.

Елюй поднял взгляд, и в его лице смешались скорбь и решимость, как у жреца, читающего приговор.

— Наши свитки обрываются в одном месте, — сказал он тихо. — Было предание о «Печати Хаата» — древней печати, которую предки вырезали и схоронили под семью камнями. Её стерегли колдуны, давшие клятву держать её под замком любой ценой. Но иногда кто-то разрушал камень, надеясь извлечь силу. В большинстве случаев — разрушитель задыхался в ночь. Но был случай, когда сила осталась… и породила поколение «проводников», о которых никто не говорил вслух, но все боялись.

Кайрак сдавил край карты так, что бумага затрещала. Его голос стал твёрдым, как клятва:

— Нам нужно искать следы этих «проводников». Не только среди тех, кто пел в тени, но и среди тех, чьи руки дрожат от чужой силы. Кто молится у порога, но зубы его белеют от страха. Кто носит тайные метки — на коже, в ткани, в глазах. Где был ритуал — там останутся следы: запах крови, узор на земле, вой собак без причины.

Токтар подхватил мысль, его глаза вспыхнули холодным расчётом:

— Начнём с музыки ночи. Где в последние дни звуки не те — топот громче шагов, или собаки зарычали без причины. Люди боятся, но не молчат. Слушайте старух у колодцев, детей, что играют на закате. Они говорят правду, когда никто не смотрит. Если найдём следы — действуем тихо. Вывести «мост», проверить печать. И уничтожить, если потребуется.

Елюй дополнил, его голос был тонким, но пугающим, как шёпот из-под земли:

— И помните: нельзя касаться печати голым металлом. Даже нож — это приглашение. Печать питается намерением, а металл усиливает его. Только природные материалы: дерево, кость, кожа. Их язык стар и прост. И ещё: слова ритуала остаются на устах тех, кто участвовал. Они маячат, как тени, в речи. Мы будем слушать не только на улице — будем слушать в снах, в паузах, в остановках дыхания.

Кайрак тяжело выдохнул и повернулся к окну. В тёмной долине, где туман прижимался к крышам деревни, ночь дышала тревогой. Его взгляд, полный боли и усталости, отражал понимание: им придётся балансировать на грани между долгом и жаждой власти, между милосердием и необходимостью.

— План таков, — сказал он, и его голос был как приговор. — Разведка через слухи и следы на тропах. Поиск «моста». Тихое изъятие. И только потом — решение. Мы не рубим дерево, не видя корней. Но если корни начнут расползаться — огонь не остановит беды. Тогда жечь придётся всё: и ствол, и корни, и землю под ними.

Токтар улыбнулся холодно, но в его улыбке была не только угроза, но и признание неизбежности:

— Я бы добавил: проверить, нет ли внешних помощников. Странники, купцы, даже священники, что кажутся праведными, могут нести чужие ритуалы. Если найдём таких — уничтожаем с особой тщательностью. И помните: если придётся брать контроль над силой — только после того, как поймём цену. Я не за захват ради власти. Я за то, чтобы использовать возможность, если она предотвратит катастрофу.

Елюй поднял мешочек с черным порошком — оберегом, что их род использовал в ночных переходах, — и потряс его, так что пыль зависла в свете огня, словно звёзды в миниатюре.

— Мы будем осторожны, — сказал он. — Начнём сегодня. Сначала слухи, затем следы. И главное: если «мост» — человек, у него будут знаки. Его взгляд постареет, голос станет чужим. Это тонкие метки, но наш род умеет их читать. Мы не случайно храним эти знания.

Кайрак кивнул, его движение было тяжёлым, как клятва, вырезанная на камне.

— В путь на рассвете. Тихо. Помните наши клятвы: не вызывать того, что не сможем укротить. Но если вызвали — действовать. Мы не первые, кто стоял перед печатью, и, возможно, не последние. Но наш долг — сделать так, чтобы последующие могли спать.

Доски хижины скрипнули под их шагами, будто время само напомнило о себе. Братья начали собираться: плащи, обереги, свитки, вырезанные из кожи и кости. Их движения были лёгкими, точными, как у охотников, знавших, что тишина — их главный щит. За дверью ночь сгущалась, и в её глубине звучал тот самый гул — не просто звук, а приглашение, адресованное всем, кто ещё был жив.

Они вышли, и их тени растянулись по снегу, растворяясь в предутренней мгле. Долина вздохнула, словно готовясь открыть тайну, к которой никто ещё не подобрал ключ. А в самом сердце пробуждённой магии, где три потока — Аиша, Ана и Эваз — слились в единое целое, что-то древнее шевельнулось. Оно не говорило, не дышало, но обещало: испытание, от которого не уклониться никому.

Мир, что братья поклялись защищать, затаил дыхание. Он вступал в новую эру, где каждая тень могла стать врагом, а каждая искра — началом конца. Цена была велика, выбор — неясен, но одно было неизбежно: пути назад больше не существовало.

Конец