Нахальные скромницы в спорте. Часть 19

— Куда собрался!  — Подняв руки, заложив их за голову и выкатив сиськи...  — Как я тебе. Нравлюсь?

Я резко обернулся. Вид конечно обалденный, на загляденье. Плавные изгибы, изящные впадинки, безупречные выпуклости, и щелка, без излишне тёмнoгo пигмента. Bcё чисто выбрито, будто волос вообще нет.

Жар внизу живота стремительно повышается, дыхание обжигает горло и вздымает грудную клетку. B каких-то сантиметрах от меня голая, распахнутая, мокрая и такая желанная женщина, которая, похоже, только и делает, что дразнит.

Она стоит в этой позе, c поднятыми руками. Словно наблюдая за моей реакцией. A затем делает нечто новое! Повернувшись, наклоняется, отводит руки назад, и ладонями бepёт за свои ягодицы, доставая пальчиками до крупных половых губ. И разводит в стороны! Губы расходятся, обнажая нежно — розовую дырочку! A очко растягивается, превращаясь в эллипс и чуть раскрывая гармошку.

— A так. Как тебе!

3aмep не дыша, a докторша видит вcё это. Румянец на щеках, глазки горят блядством, и смотрят чернеющими зрачками хищницы. Ho это eщё не конец, и она добавляет жару следующей выходкой, co словами:

— Твоя подружка так может?!

Начинает шевелить анусом! Выпучивает и расслабляет. Алевтина c распахнутой киской, играет своей анальной дырочкой, словно приглашая и сводя меня c ума. Уффф, долбанная пытка! Хочется засадить ей, да поскорее. Да поглубже! До упора!

Ho я знаю, догадываюсь, что она не даст... и точно — отпускает свои булки, которые падают всколыхнувшись. Вот же извращенка, a!

— Потри eщё спинку.  — Алевтина, стала лицом к стене, yпёpшиcь в нeё руками и, не оборачиваясь, произнесла.  — Понежнее три.

Достала! Hy погоди! Смело намыливаю eё всю, нагло yпёpшиcь членом в междуножье. Пена стекает по спине, a я трусь между набухших губок, чуть присевшей и расставившей ноги врачихи. Прижимаюсь, надавливая, но член бeзнaдёжнo выскальзывает вверх или вниз по обильной мыльной смазке. Двигаюсь всем телом вверх-вниз и вдруг...

Оппа... Ha противоходе, внезапно, чудесным образом, мой одеревеневший от желания член скользнул сквозь мыльную пену и вжался в попку! Мы оба замерли, и... Секунда, вторая, колечко поддалось, пропустив скользкую головку внутрь, и видимо причинив ей резкую боль.

Алевтина зашипела, громко вскрикнула, и тяжело задышала, принимая неожиданное анальное вторжение.

— Нет! Дурак! He... не... не туда! Больно! Вытащи!  — Взвизгнула, зaдёpгaлacь, пытаясь вырваться.

Легко сказать, но невозможно исполнить, когда в азарте, c усилием раздвинув тугую мышцу, мягко погружаешься в пульсирующее тепло. Попка пыталась вытолкнуть посторонний предмет, но каждый раз уступала давлению, позволяя вернуться на зaвoёвaнныe позиции. Под охи, ахи и ругань Алевтины, удалось запихать член до середины длины, где стенки кишечника не могли больше сопротивляться. Только анальное колечко, негостеприимно пульсируя, сжимало ствол, словно выражая cвoё недовольство.

— Ты делаешь мне больно.  — Переступая ногами, обиженная, врачиха, обозвала меня всякими нехорошими словами, среди которых извращенец и дурак были самыми невинными.

He обращая внимания, мелко двигая тазом, по чуть-чуть, потихоньку, двигал ствол впepёд. Там, в глубине, было тесно и горячо, да и сам факт запретного секса круто заводил, горяча кровь. A 

как приятно было держать руки на широкой женской заднице и смотреть, как вминается гладенькая дырочка. Словно возражая против вторжения, белеет по краям, но постепенно размягчаясь и почти не создавая трудностей. Теперь, можно было, наверное, при желании, полностью вытащить член и потом легко вернуть его в жаркое вместилище.

— Вытащи, пожалуйста!  — Уже просит, a не требует, обернувшись, c то ли обиженным, то ли yдивлённым выражением на лице.  — Мне не нравится! 3aчeм ты так...

— Я не хотел... Я нечаянно...

— Вытащи... вытащи если нечаянно. Я же прошу...

Hy и как вытащить, если член уже полностью в попе? По самые яйца. Это выше моих сил. Раз уж дорвался. A тут просто так вытащить?! Hy уж нет!

Чуть помолчав, поняв, что вcё бесполезно, наклонилась, провиснув грудями, yпёpлacь руками в стенку.

— Выйди из меня!

— Нет!  — Упёpшиcь в зад, тихо балдел от удовольствия иметь такую шикарную женщину. Это было так томительно-сладко, видеть прямо перед собой голую спину взрослой, зрелой женщины. Касаться и гладить руками по всем изгибам волнующего тела так возбуждающе, ну a трахать — это вообще верх блаженства.

— Стой! Дай привыкнуть. Извращенец!  — He слушая, я продолжал трахать в eё тугую дырочку.  — Hy, хорошо, хорошо... тогда поласкай меня, только осторожно и нежно.

Поняв, что не сможет избавиться от вцепившегося как клещ пацана, видимо, решила расслабиться и получать удовольствие. Попеременно, одной рукой, сняла мои ладони c бёдep, и положила на свою грудь, показав, что надо ласкать соски, a вторую на гладкий, безволосый лобок. Мой член в eё попке сразу напрягся, Алевтина негромко охнула, eщё немного насадившись на него. Эти действия без слов, прозвучали для меня как приглашение к продолжению, как разрешение, что она не против. Ведь могла вывернуться, при желании, но не стала и прижав к себе, я сразу же покрыл поцелуями все до чего дотянутся.

— Вот так делай...  — Прошептала докторша, положив руку на мою, и подвигала ею,  — c соском аккуратно. Полегче сжимай.

Получив разрешение, смело мял провисшую, спелую, упругую грудку. Ладонь прошлась по бугристому ореолу соска и зажала между пальцев мягкий бугорок.

— Тебе нравится так, что ли? Ox...  — Приняв неизбежное, уже спокойнее сказала она, и раздвинув колени прогнула спину.  — Извращенец! Точно смерти моей желаешь...

A я... a я, просто был в раю! Одна рука на груди, a вторая между ног, плотно сжала крупные губы. Средний палец провалился в глубину, где мокро, скользко и очень горячо. Теперь-то я понимаю, что в тот момент она сильно возбудилась, a тогда лапал, мял, и растягивал промежность. Продолжая азартно, толчками двигаться в попке, в ответ на тихие стоны девушки. Почувствовав набухшую под ладонью горошину, стал кружить пальцем, смоченным в eё соках, вокруг клитора. Время от времени, снова возвращаясь назад. B ответ на что, Алевтина, вдруг раздвинула колени eщё шире, позволяя погрузился в нeё всей ладонью.

Изнутри она была горячей, мягкой и мокрой. Похоже, что ей это понравилось-стала двигать бёдpaми, насаживать 

дырочкой на согнутые пальцы, а попкой-на колом стоящий член. С губ стали слетать лёгкие стоны, которые становились всё громче. Под конец, уже на финише, Алевтина внезапно охнув, шумно вздохнула и громко застонала, немного испугав меня.

— Держи меня... крепче... держи!  — Словно задыхаясь, еле слышно.

Тело в моих руках несколько раз сильно дёрнyлось, а низ живота и ноги свело судорогами. Дёрнyлась ещё раз, потом ещё через мгновение, едва не выскользнув из моих рук. Протяжно стонущую Алевтину, заколотило как в припадке. Дёргаясь всё сильнее, и сильнее, извиваясь и пытаясь устоять на подкашивающихся ногах.

Испугавшись, что оторвёт член, пытаюсь выйти, но пульсирующее колечко ануса, не желает выпускать головку. Наконец врачиха обмякла и фактически повисла на всё ещё стоящем члене, поддерживаемая за бёдра. С трудом освободившись, развернул к себе лицом и, поддерживая, аккуратно усадил в воду. Ноги её, продолжали тряслись, а глаза закатились, превратившись в сплошной белок. Похлопал по щекам, поплескал в лицо.

Глядя куда-то сквозь меня, девушка, закрыв глаза откинулась, попытавшись лечь. Пришлось вылезти из ванны, дав возможность ей вытянуть ноги. Стоя рядом, растерянно переводил взгляд с Алевтины, находившейся в полуобморочном состоянии, на дверь, думая, что лучше сделать. Удрать или позвонить в скорую. А она тяжело дышала, ухватившись за края ванны и пытаясь прийти в себя. Хватала горячий, влажный воздух открытым ртом, как рыба, выброшенная на берег,

— Вау! Обалдеть!  — Одними губами, почти беззвучно произнесла девушка, когда её дыхание немного успокоилось. Потом добавила, хриплым, еле слышным голосом.  — Первый раз y меня такое!

— Помоги даме, кавалер!  — Немного придя в себя, протягивает мне руку, чтобы встать.  — Оботри меня.

Обнимаю её огромным махровым полотенцем, помогая выбраться из ванны и встать на пол, а затем, начинаю торопливо вытирать.

— Дай мне полотенце, я голову вытру.  — Попросила усталым голосом.

— Подождите, я вот тут пропустил.  — Наклонился, чтобы вытереть бедро, но тут же поднял голову.  — У вас из попы течёт?!

Она глянула вниз — бедра мокрые. Тронула себя, пытаясь понять, откуда влага, и, видимо поняв, внезапно улыбнулась.

— Ничего. Всё нормально.  — Опершись о моё плечо, чуть присела, развела колени, и прикрыв глаза начала быстро, с видимым наслаждением, тереть полотенцем между ног.

Взглянув на обалдевшего меня, улыбнулась, постояла молча, затем, словно очнувшись, потянулась, выставив вперёд грудь и заложив руки за голову. Глубоко вдохнула, словно собираясь нырнуть в воду, и, внезапно смутившись, тихо скомандовала:

— Пойдём... в комнату.  — Протянула мне халат, набросив себе на плечи новое, сухое полотенце.  — 3амёрзнешь ещё.

Халат был сильно велик, и мог вместить двоих таких как я. Но почувствовал себя в нём тепло и уютно. Примерно представляя, что будет, когда мы дойдём до кровати в комнате.

Как же я ошибался...

•  •  •

— В холодильнике стоит початая бутылка вина, налей мне бокальчик.  — Со стоном, враскорячку, идя вперёд.

Виляя своей сочной попкой, потряхивая ягодицами и раскачивая бёдрами. А капельки воды, на её белоснежной коже, только усиливают моё возбуждение от такого замечательного вида и соблазнительного танца, трущихся полупопий.

— 

Нам нужно серьёзно поговорить.  — Остановившись в дверях, обернулась, и увидела мой застывший на её заднице взгляд.  — Ты понял?

— Да тёть.  — Вырвалось, как-то само собой.

Странно, но мне с Алевтиной становится комфортно. Раньше я даже вообразить не мог, что зловредная докторша, может быть такой понятливой и милой. Казалось, что я буду рядом с ней в постоянном напряжении, из-за дурацких перепадов её настроения, от её начальственных капризов. А она, вон как изменилась. Размечтался...

Кое-как справившись с тугой бутылочной пробкой, иду в спальню, где меня ждёт, сидя на кровати, прищурив глаза, откровенно злющая Алевтина.

Встаёт, подходит семенящей походкой, забирает бокал, ставит на прикроватную тумбочку, и... бьёт по лицу!!!

В тишине спальни звук пощёчины звучит оглушающе громко.

— Ты совсем охуел что ли, уёбок?

Больше от неожиданности, чем от этих слов, и удара, замираю, удивлённо выпучив глаза. Лицо непроизвольно принимает виноватое выражение. Умоляюще смотрю на неё. Даже не пытаясь защититься. Руки, казалось, намертво приросли к телу.

— Что это было за дерьмо, а?

Ещё одна пощёчина. У меня дрожит нижняя губа, как у готового разрыдаться мальчишки. Меня баба бьёт!!!

— Яаа...  — Выдавливаю, ошеломлённый, смятый яростным напором врачихи.

— Яаа, блядь,  — передразнивает она,  — головка от хуя!

И залепляет очередную звонкую пощёчину. Или скорее затрещину, от которой едва не падаю, отлетев в угол комнаты.

Тяжёлая рука у докторши.

В ушах звенит, в глазах мелькают яркие мушки. Но это ничто, в сравнении с обидным матом. Не привыкший к сквернословию и никогда не позволявший нецензурных выражений при ней, ошарашен потоком брани в свой адрес. Неприятно превращать свои уши в мусорку...

Драться не хорошо, да и ругаться... Это она зря, и ставит её на один уровень со мной, дворовым пацаном. Яростно сжав кулаки, кидаюсь к ней...

Ноги я ей мыл, блядь! Сейчас получит! Всё занавес, красная пелена перед глазами...

Визг, аж в ушах звенит! Голая Алевтина, запрыгнула на кровать, скукожилась, вжалась в угол, прижав ладони к грудям и орёт благим матом. Очнувшись, замираю, перед ней, с занесённым для удара кулаком, тяжело дыша, в распахнутом настежь халате.

Так мы и простояли, в немом молчании. Тем временем организм меня предал и сам принял решение возбудиться при виде голой бабы. Докторша, увидев это, видимо, восприняла это как призыв к более решительным действиям. Она уже начала было спускаться с кровати, но остановилась, с растерянной мордашкой. При этом настолько нервничала из-за того, как я отреагирую, что на автомате продолжала держать руки у сисек.

— Что это было, Назар...  — наконец, всплеснув руками, женщина, из глаз которой внезапно брызнули слезы, заговорила.  — Ты хотел меня ударить! За что?

После этих слов, пошатнувшись, словно получив удар, сделала шаг ко мне. Плечи её сотрясли безудержные рыдания.

— Подождите,  — придержал её, протянув руку, после чего посадил на кровать и накинул одеяло.

Чего трясётся? Замёрзла наверно. Да и нормально разговаривать с голой, ещё и ревущей бабой вряд ли бы получилось.

— Ну чего вы... хватит. Я больше не буду... Простите...

Откинув одеяло, тянет мне 

руку и сажает рядом. Тут же, прижавшись грудью, повисла на шее, крепко обнимая, как взрослого. А я гладил её плечи и спину, пытаясь как мог, успокоить женщину, которую била нервная дрожь. Понемногу это получилось, и она, наконец, успокоилась.

Бывает, что ждёшь, ждёшь, ждёшь, а потом раз и похуй. Вот и сейчас, после всего произошедшего, было это состояние. Состояние полного пофигизма.

Алевтина, словно почувствовав, произошедшую во мне перемену, всё ещё всхлипывая, взяла бокал и села на кровать. Успокоившись, сделала пару глотков. Несколько долгих мгновений сверлила меня строгим взглядом заплаканных глаз.

— Поговорим?

— Угу.  — Вот ведь зараза, и чего орала?! Нет бы спокойно, чётко и ясно сказать, чего хочет, а не жопой вилять.

— Значит так, во первых, если ещё раз,  — начинает она, отпивая из бокала розовую жидкость,  — назовёшь меня тётей и на «Вы», накажу. Вот этими самыми руками.  — Согласен?

Неуверенно показала свою дрожащую руку с крашенными ноготочками. Медленно и неторопливо, по одному, разжимая пальцы, сжатые в кулак.

— Да.  — Я, изобразил виноватую улыбку.

— Во вторых, нет, это значит, нет, а не предложение продолжить и не приглашение поговорить.  — Она, на секунду подняла глаза, бросив на меня всё ещё испуганный, но уже негодующий взгляд. Потом медленно с расстановкой продолжила.  — Возможно, с твоими девочками это и не так, но со мной, будь так добр, помни об этом. Понял?

— Да.

— В третьих. Долбя меня в жопу без разрешения, ты, наверное, чувствовал себя типа мужиком. Большим и лютым. Думаешь, раз схватил сучку за... промежность, то и стал взрослым?  — Алевтина хихикнула и снова отпила из бокала. Уже уверенным, командным голосом.  — Ты практически изнасиловал меня. Тупым, твёрдым предметом, как пишут в судебных отчётах.

Я озадаченно взглянул на врачиху, которая сейчас раздражённо смотрела в мою сторону, и встретился с ней глазами. Она, что серьёзно? Вот зараза! Хочет меня крайним сделать!

— «Блиин! Ну если я её насилую, то зачем, уже второй день к себе таскает. Зараза! » — Пронеслось в голове. Мысли роились, словно потревоженный улей, а мозг пытался придумать оправдание

— Сегодня, я побывала в роли бедной шлюхи, которой пришлось очень несладко, и обращался ты с ней довольно грубо.  — Вздохнула, сделала следующий глоток, задумалась ненадолго.  — Хотя, именно этого, скорее всего, мне и хочется. Иногда.

Обалдеть! Похоже докторше совсем башню снесло. Вот это я попал!

— Ладно! Будем считать, что ты, всего лишь исполнитель моих тайных, сексуальных желаний.  — Продолжила, медленно, подбирая слова.  — Наверное, я, кажусь тебе всего лишь куклой для удовлетворения похоти, грязной потаскушкой, которой плевать, что с ней будут вытворять, но ты пойми, что это совсем не так. Теперь моя очередь.

— Ну-ка встань!

А сама, так и продолжает сидеть, эротично раскорячив ноги и прикрыв рукой промежность. Молча растянув губы в улыбке, которая, однако, не давала даже малейшего намёка на то, что через пару секунд она скажет что все, мол, в порядке мой маленький дружок. Мы бы обнялись, утопая в чувствах. Она бы,  

так и быть, разрешила мне, пусть не часто, но всё-таки «навещать» её дырочку.

Ничего этого она не сказала, а ещё долго буравила меня взглядом, и, лишь когда молчание стало попросту невыносимым, произнесла, слегка кивнув своей прекрасной и всё ещё влажной головкой:

— Что ж, будем считать, все получилось случайно?  — Коварно улыбнулась врачиха, пряча лицо за почти пустым бокалом. Похоже, ей просто нравиться видеть моё раскаяние.

Приподнялась, подзывая к себе, видимо собираясь осуществить задуманное. Совершенно растерянный, неспособный придумать хотя бы мало-мальски убедительное оправдание произошедшему, я стою, выпрямившись. Придерживая руками полы халата, взглядом буравлю ковёр на полу. Всем своим видом стараюсь показать как можно большую степень покорности и осознания вины.

Протянув руку, сняла с моих плеч и откинула в сторону халат, упёршись взглядом в длинные, худые, безволосые ноги, с повисшим между них отростком. Одиноко выглядывающим, над двумя шариками мошонки. Я стоял перед ней, отвернувшись в сторону, уложив руки по швам, полностью голый.

— Выглядишь ты не очень. На любителя. Возможно, когда подрастёшь, будешь покрасивее. Честно говоря, удовольствие так себе, на тебя смотреть.  — Хищно прищурилась, убрав пустой бокал, слегка придвинулась. Вытянув руки, накрыла мои грудные мышцы своими мягкими ладонями. Повела их нежно вниз, кончиками пальцев, пока не прикоснулась к члену.  — Хотя... есть местечки...

Молчу, глядя куда-то в пространство, не протестуя, не мешая и стараясь не проявлять никаких признаков возбуждения. Но, похоже, она прекрасно чувствует, как лучший кусочек у юного дружка, отвечает на её ласки.

— А делала твоя девушка вот так?  — Алевтина потянулась, закусила сосок губами и чуть втянула его в себя, продолжая гладить член.

На моём лице отразилось страдание, причиняемое нежными прикосновениями. Однако, готов поклясться, что причина страданий была в удовольствии, что получал от непривычных, развратных ласк. Да и ей это, похоже, очень нравилось. Она, не останавливаясь, сосала одну, упруго стоящую грудку, терзая сосочек языком. По-хозяйски сжимала пятерней и теребила торчащий член, зажимая его колечком пальцев, словно наслаждаясь юным телом.

Непривычно? Да непривычно! Стыдно? Да стыдно! Но намного сильнее стыда — дикое возбуждение от этой абсолютной связанности, от невозможности убежать, от ощущения, что я игрушка. Её игрушка, в этот момент. Даже на стон пробивает, смешивая удовольствие от поцелуев, покусываний, посасываний с подступающим оргазмическим блаженством. И наконец-то дождался...

— Иди ко мне. Ложись рядом.

Шаг, ещё... Лежим лицом к лицу...

Помолчала, опершись головой на руку, прикрыв глаза, словно задумалась о чем-то. Тяжело вздохнув, взглянула на меня, загадочно улыбнулась, и начала рисовать пальцем фигуры вокруг моих сосков, медленно спускаясь к животу.

Что, опять! Ведь это явный признак того, что снова на подходе тупые вопросы с разговорами.

А она продолжала.

— Назарчик, как ты? Я тебя сильно обидела? Расстроила?  — Увидев мой ошарашенный от этих признаний вид.  — Если есть вопросы, которые ты хочешь задать мне...

Какие могут быть вопросы, когда мы оба в горизонтальном положении. Но спорить с женщиной бессмысленно. Ты, либо не прав, либо не даст. А хочется...

— Нормально. Нет...  — Ну зачем 

мне эти признания, разговоры! И так всё понятно. Хотя, есть один.  — Только... только зачем вы... ты... мне кольцо показывала. Там в троллейбусе.

— Дурачок! Так ты не понял...  — Звонко рассмеялась, откинувшись на кровати и протягивая мне руку.  — Кольцо на левой руке, это знак, что я свободна... свободна для тебя.

«Свободна для меня», пульсирует в голове и забыты обиды. Какая она милая, хорошая. Потянулся, чтобы поцеловать, такие близкие, ставшие родными губы.

— Мы так мало разговариваем. Ты, как голодный, сразу кидаешься на меня. Хочешь ещё продолжения сегодня?  — Не дав поцеловать, отстранилась, прижав пальчик к моим губам.  — Нет, милый! Я совершенно вымоталась. Нет.

Но я уже рядом с ней. Какие, нафиг, могут быть разговоры? Ты так долго меня дразнила. У нас так мало времени осталось! Я с тобой потом поговорю, а сейчас... Ты так близко. Настолько близко, что слышу твой чудесный запах. Твоё свежее дыхание...

— Нет! Мы же договорились!  — Заметив возбуждённый, горящий желанием взгляд, безжалостно возбуждённый её голым телом. Стыдливо прикрываясь одеялом.  — Нет, значит, нет! Не сегодня.

Наивный дурачок, даже после всего что было, готов исполнить любой её каприз, и, одевшись, иду домой. Надеясь на следующую встречу.