Готовься, Никита.. Часть 10. Усадьба Анны

Стиснув зубы, Анна нанесла еще удар. И еще... Наказание должно быть наказанием.

- Ааххх-ааааа!!! - взвыл мальчик, - Ну пожалуйста, хватит!!!

Илья в голос зарыдал, захлебываясь слезами. Неужели это никогда не кончится? Он же правда не может больше!!!

Анна, наконец, не выдержала. Так и не доведя счет до дюжины, она отшвырнула прут и опустилась на колени рядом со скамейкой.

- Ну все, все, Илья... Успокойся, мальчик, успокойся... Все, я больше не буду...

Она протянула руку, чтобы погладить мальчика по голове, но не решилась. Ей вдруг показалось, что он отстранится, не примет ее ласки...

Нет, наверное, такие нежности лишние после порки...

- Степан, уснул? Да отвяжи же ты его, болван!

Степан подошел к лавке и принялся флегматично отвязывать мальчика, не обращая внимания на "болвана". Барские причуды... Хех, выпорола, называется... Приласкала - вернее будет. Нет, не бабье это дело. Мальцов должно мужчина воспитывать. Ну, да это ее заботы...

Все еще рыдающий Илья слез со скамейки, поспешно натянул штаны. Сморщился. Прикосновение ткани к коже было неприятным. Хотя... К огромному его удивлению, не таким болезненным, как ожидал мальчик. И вообще, боль быстро уходила. Но вот обида оставалась. Вот, значит, как она с ними... Вот, значит, как...

Илья еще раз хлюпнул носом и размазал слезы рукавом по щекам. Ну ладно же. Отважные краснокожие воины не плачут от обид, они мстят.

Илья украдкой бросил взгляд на тетю. Она выглядела печальной и усталой. Что, впрочем, мальчика ничуть не тронуло. Куда важнее сейчас была для него его собственная обида на родственницу.

- Ну, все, Илья... Идем. Побудь пока в соседней комнате. Там есть умывальник, умойся, пожалуйста. И я надеюсь, ты понимаешь, что получил заслуженное наказание.

С этими словами Анна Владимировна вышла из комнаты, чтобы привести Никиту.

Илья упрямо мотнул головой, но ничего не сказал и последовал за тетей. Голова его, однако, была полна самых черных мыслей. Бабушке (мысленно он теперь называл Анну Владимировну только так) предстояло поплатиться за все.   Она отказалась простить их, когда они пообещали, что больше не будут... Ну, значит, и они будут коварны и беспощадны, как ирокезы, вступившие на тропу войны!

Никита сидел в дальнем углу комнаты, зажав уши, чтобы не слышать пронзительных воплей брата, поэтому не сразу заметил, что за стеной все стихло. Когда же заметил, понял - теперь точно все... Сейчас его очередь.

Как там Илья - промелькнула мысль, но тут же исчезла, вновь сменившись острой жалостью к самому себе. Для Ильи-то все, наконец, закончилось... А вот для него только начинается.

И тут открылась дверь. Мальчик замер, глядя на нее широко раскрытыми глазами.

Анна вошла в соседнюю комнату. От мысли, что сейчас все придется начинать заново, ей стало совсем скверно. Но теперь-то уж останавливаться точно было нельзя. Справедливость требовала, чтобы братья были наказаны одинаково, а значит, так и будет.

Пропустив в комнату шедшего за ней следом Илью, девушка кивнула:

Идем, Никита. Давай закончим с этим поскорее. Я надеюсь, ты не будешь устраивать истерики.

Никита не очень понял, о чем речь и о каких истериках говорит тетя Аня. Он во все глаза смотрел на брата. Ему казалось, что тот должен выглядеть как-то... Необычно, что ли...   Как вообще должен выглядеть впервые высеченный человек? Но Илья выглядел вполне обычно. Конечно, видно было, что он только что плакал, но такое, в конце концов, случается с людьми по разным причинам. И не только с Ильей.

Значит..., Наверное, это можно как-то пережить?

И продолжая заворожено глядеть на брата, Никита неуверенными шагами двинулся следом за тетей.

Анна Владимировна вошла в комнату, убедилась, что мальчик не отстал по дороге и, вновь глядя в сторону, распорядилась:

- Готовься Никита.

Потом, вспомнив замешательство Ильи, уточнила:

- Спусти штаны и ложись на скамейку. И пожалуйста, давай обойдемся без истерик. Надеюсь, тебя не придется укладывать силой. Ты будешь наказан в любом случае, так что не тяни, пожалуйста.

Никита во все глаза смотрел на ужасную скамейку, на валяющийся возле нее потрепанный прут...

Вот, значит, как это все...

Силой? Как это?   А, ну да... Теперь он сообразил, что означали крики Ильи в самом начале. Вот, значит, что, его, значит, укладывали на лавку...

Представив, как чужие грубые руки хватают его и тащат куда-то, Никита помотал головой и прошептал:

- Не... Не надо, я сам...

Он трясущимися пальцами расстегнул штаны, придерживая их руками подошел к лавке. Кое-как вскарабкался. Во всем теле была какая-то обморочная слабость и пустота в голове. Снова промелькнула одинокая мысль - вот, значит, как все это... Вместе со страхом, мальчик испытывал какое-то странное болезненное любопытство к происходящему. Что сейчас будет с ним? Как это, когда тебя... Он, наверное, тоже будет визжать, как Илья...

Улегшись на скамейке, Никита вытянул руки перед собой, уткнулся носом в дерево и замер. Штаны спустить он забыл.

Возня племянника прекратилась, и Анна Владимировна догадалась, что он уже лежит. Слава Богу, хоть с этим все пройдет спокойнее...

- Степан, - не поворачивая головы обратилась она к дворнику.

Степан понятливо кивнул, махнул рукой Василию. На пару они быстро привязали Никиту так же, как до этого его брата.

Потом дворник, неодобрительно крякнув, стянул с мальчика штаны вниз, до колен.

- Готово дело, Анна Владимировна.

- Ай... Зачем это?   - пискнул Никита, когда полотенца плотно притянули его к скамейке. Но никто на его вопрос не ответил.

Вот, значит, как это... Неужели это будет так больно... Неужели...

Чужие руки скользнули по бокам, и Никита почувствовал прохладный сквознячок на своих ягодицах. Ох...

Все чувства его смешались. Мальчик крепко зажмурил глаза, стиснул зубы и весь вытянулся в струнку, ожидая начала.