Коньяк и смородина

Как безрадостна жизнь, как погана!

Напиться чаю.

Тихо звучала музыка, Леннон пел о любви...

Как давно он не танцевал, как давно!

- Иди ко мне.

Она не хотела: была слишком полной... Но он чувствовал, что горяча. Ох, горяча!

- Ты будешь со мной танцевать. Я нежный, но зверь. И не надо будить во мне меня.

Он держал её за ручку и бочок. Он плавно кружил её.

Потом он корил  себя за то, что слишком сильно и откровенно проник пальцем в это узкое изящное отверстие, не прихватив её сильнее за талию... Аккорд! Аккорд! Она в неистовстве отшатнулась и соскользнула вниз, излившись на него со всею страстью.

Смешались их запахи: Он пах коньяком, а Она смородиной. Воздух пах лимоном.

Обожжённая душа - вздыбленная плоть.

Вздыбленная душа - обожжённая плоть.

Он скинул поспешно свои щегольские белые брюки и хлопковые застиранные боксёры. Он бросился в ванную. Там схватил дрожащей рукой вожделенный цилиндрик, - пара движений, пенящаяся струя,   и стало легко.

На дрожащих ногах вернулся в комнату. В руках пантенол как символ спасения.

Она лежала на ковре опустошённая.

Она лежала у его неравнодушных ног.  

Его любимая фарфоровая чашка с розой на боку.