Между мирами. Обретённые (Интимные отношения между женщинами)

Пролог

Признаться, я долго билась с началом второй книги… Муза упиралась, переписывала всё по десять раз, но, к счастью, наконец сдалась — и пролог готов! Завтра вас ждёт полноценная первая глава, и я надеюсь, она вас зацепит с первых строк. Готовьтесь — история начинается, и будет жарко!

Город медленно погружался в темноту. Неоновые таблички на витринах магазинов зажигались одна за другой, в воздухе пахло озоном и жареным тестом — кто-то из студентов академии продавал пончики у ворот. На стеклянных улицах отражались отблески зачарованных фонарей, корхеты скользили бесшумно, подчиняясь дорожным глифам, и всё было как всегда.

Почти всё.

Линар стоял на противоположной стороне улицы, прислонившись к ограде с завитками стального кружева, и следил за зданием напротив. Его пальцы теребили ремешок сумки, в которой лежала старая книга по магии смерти. Он не читал её. Он просто ждал свою сестру.

Вивьен должна была выйти с работы ровно в восемнадцать сорок. У неё была смена в городской библиотеке, недалеко от Университетского квартала. Как всегда — запоздалая регистрация выданных свитков, приём возвращённых амулетов, сортировка зачарованных фолиантов.

Он проверил наручный экран — цифры светились ровно: 18:43. Опаздывает. Обычно не опаздывает.

И тут он её увидел.

Вивьен вышла из стеклянных дверей с улыбкой на лице. На ней был её любимый плащ в клетку — чуть коротковатый, потому что куплен ещё во времена старших курсов. Волосы — золотистые, собраны в небрежный хвост. В одной руке — термос, во второй — старый чехол от планшета, на который она зачем-то наклеила стикер с корхетом.

Она увидела его, и лицо девушки буквально засветилось.

— Лиии! — выкрикнула она, подняв руку.

Он махнул ей в ответ, невольно улыбаясь. Она перешла дорогу лёгкой, почти танцующей походкой, будто этот серый день был праздником. И в какой-то момент… всё изменилось.

Вокруг неё воздух дрогнул. Сначала — еле заметно, как от жары над плиткой. Потом — сильнее. И вдруг посреди улицы открылся портал.

Линар даже не понял, как закричал.

Воронка — прозрачная, с фиолетовым свечением по краям — разверзлась в воздухе, будто кто-то вывернул ткань реальности. Люди закричали. Один из прохожих отпрянул. Кто-то начал снимать на хрустальные фотоэкраны. Но всё это было где-то на фоне.

Потому что Вивьен остановилась. Не сделала ни шага назад. Только посмотрела на него. Прямо. Испуганно. Но не себе — ему. Как будто прощалась.

— НЕЕЕЕТ! — вырвалось у него.

Он рванулся вперёд.

Но было поздно.

Её фигура исчезла в одно мгновение. Словно провалилась. Без вспышки. Без взрыва. Просто — ушла. А портал захлопнулся. Почти сразу. Будто его и не было.

Он врезался в то место, где она стояла — как идиот, как безумец, с дрожащими руками, с пульсом в ушах. Асфальт был холодный. Воздух — пустой. Её запах — исчез.

— Вивьен… — хрипло прошептал он, опускаясь на колени.

Мир вокруг всё ещё шумел — люди, машины, какие-то возгласы. Кто-то уже вызывал маг-полицию. Кто-то спорил, что это розыгрыш. Кто-то ругался, что опять «разломщики экспериментируют в городских зонах». Но всё это было фоном. Глухим и неважным.

Линар смотрел на асфальт и не чувствовал ничего.

Его сестра исчезла у него на глазах. Забрала её странная трещина в мире, ниоткуда и в никуда.

И в этот момент что-то внутри него… не сломалось.

Оно вспыхнуло.

Он медленно поднялся, лицо его было каменным. В глазах — не ярость. Не слёзы.

Молчаливое, холодное обещание.

Я найду тебя. Где бы ты ни была!

Первые дни он искал её сам.

Пешком, на глайдере, в зачарованной маршраре с пыльными окнами — не имело значения. Он проверял каждый угол района, расспрашивал жителей, бродил по обочинам дорог, заглядывал в магические узлы, уговаривал библиотекарей допустить его к архивам пространственных всплесков.

Он надеялся.

Что её возможно вынесло к эльфам, в Запретные Леса. Или к драконам — тем, что жили в отдалённых горных грядах на западе. Может, порталы — это не угроза, а просто случайные коридоры. Может, она вышла где-то, где её приютили.

Эльфы молчали.

Драконы — как обычно, надменно игнорировали все запросы. Даже верховная хранительница портальных исследований из академии магии развела руками. Их системы не зафиксировали ничего, кроме одной вспышки. Один вход. Ни одного выхода.

Вивьен исчезла.

Но он не сдавался.

Неделями он просиживал в архивах, поднимал старые свитки, изучал староэльфийские гравировки на камнях временных переходов, бесконечно чертил круги, вытягивая из себя магию до омерзительной тошноты.

И всё — безрезультатно.

Прошёл месяц. Потом ещё один.

Никто, кроме него, уже не верил, что её можно найти.

Да и сам он…

Он просто не позволял себе остановиться.

Ведь сестра для него была единственным родным человеком.

Именно тогда небо вновь треснуло.

Это случилось не в пригороде и не на дальнем тракте. Портал открылся прямо посреди одного из городов Империи — Тэрона, торгового центра Восточного Престолия. Он был нестабильным: сначала мал, потом ширился, и вскоре превратился не в проход, а в зияющую рану посреди улиц.

Разлом.

Он не вел ни в один известный регион.

Не к эльфам. Не к драконам. Не к проклятым землям демонов.

Он не вел никуда, но всё в нем тянуло наружу: ветер, магические токи, даже звуки — словно нечто внутри мира выдыхалось через трещину.

Империя вздрогнула.

На срочные совещания съезжались главы кланов и великие маги, оборотни, вампирские послы, даже арканиты с Лунных Плато. Верховный магистр Совета Чертогов закрыл свои лаборатории, Император прервал десятилетнее уединение.

Мир стоял перед угрозой, которую никто не понимал.

Но Линар знал одно.

Портал, в который исчезла Вивьен, был таким же. Только меньше. Видимо предвестником.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он не мог молчать.

Когда очередное межрасовое собрание открыло двери в столице — в огромном амфитеатре Звёздной Башни — Линар прорвался туда, несмотря на охрану, на протокол, на отсутствие приглашения.

Зал был величественным.

Амфитеатр Звёздной Башни сиял, как внутренность огромного драгоценного камня. К куполообразному потолку поднимались магические гравировки, от которых стекали нити света, отражаясь в мозаичных стенах. Воздух вибрировал от присутствия сильнейших существ Империи: лордов, архимагов, предводителей рас, послов. В центре на полукруге трона восседал сам Император — в плаще, темнее самой ночи.

Совет был закрытым. Проникнуть туда без приглашения — означало бросить вызов не только власти, но и традиции.

Но ему было плевать на какую-то там традицию.

— Остановите его! — раздался крик стражника на одном из верхних пролётов.

Щёлкнула искра, и загорелся барьер. Линар даже не замедлился.

В его руке вспыхнул символ смерти — печать, которую не носили даже в академии. Барьер лопнул, как пергамент от огня. Страж отлетел к стене, стонущие искры осыпали мрамор.

Множество взглядов повернулись к нему.

Он спустился вниз быстрыми шагами, каждый шаг отдавался эхом в зале, как удары гвоздей по крышке надежды.

— Кто это? — зашептались голосами в рядах.

— Некромант? — кто-то произнёс вслух, с плохо скрытым отвращением.

— Похоже на человеческого мага… — пробормотал вампир в алом.

Но он не слушал.

Он вышел в центр зала и остановился. Плащ распахнулся от сквозняка, волосы спутались, а в глазах — только холод и огонь.

— Месяц назад моя сестра исчезла в портале.

В зале воцарилась тишина.

— Не в обычном. В таком же, как этот. Он был меньше. Но он был схож.

— И ты кто, чтобы прерывать заседание? — бросила женщина с чёрной диадемой — Верховная жрица арканитов.

— Я тот, кто это видел. Кто остался здесь и готов выяснить правду. Кто стоял с ней в последний момент. — Голос Линара был хриплым, но ровным. — Я не дипломат. Не аристократ. Но я — некромант боевого звена. Я слышу то, что другие не слышат. Этот разлом зовёт. Он живой. И он похож… на тот, который утащил мою сестру.

Кто-то поднялся.

Кто-то — засмеялся.

— Он просто потерявший рассудок родственник. —

— Кто его впустил?!

— Да посадите его уже!

И тогда вдруг заговорил Император.

Он не повысил голос. Он даже не двигался.

Но зал мгновенно стих, как замирает озеро перед штормом.

— Имя? — прозвучало от трона.

— Линар Варье. — Его голос дрогнул только на фамилии.

Император медленно выпрямился, и его взгляд упал прямо на него.

— Ты говоришь, что слышал дыхание разлома?

— Я слышу его прямо сейчас.

Пауза затянулась, как струна.

— Если ты говоришь правду — ты пойдёшь туда. Вместе с другими. Ты получаешь право быть в экспедиции.

— Я не подведу! — Линар смотрел на него прямо, и в этом взгляде не было страха. Только отчаяние, упакованное в упрямство.

Император медленно кивнул:

— Тогда иди и выясни, что пожирает наш мир.

Глава 1

Ночь, как ни странно, выдалась тихой.

Слишком тихой — для земли, где всё пропитано древними страхами, тленом и ожиданием беды.

Я уснула в объятиях Эрика. Его дыхание — ровное, спокойное, будто даже здесь, на границе Проклятых Земель, он умел дарить мне чувство дома. Мне хотелось раствориться в этом тепле, не думать, не чувствовать.

Но сознание не спало до конца.

Я слышала, как мужчины переговаривались вполголоса. Алан нес вахту у входа, Дрейк проверял оружие, подгоняя детали к следующему шагу.

А Хант…

Хант был отдельно.

Он не говорил со мной.

Он был рядом — физически. Но всё остальное в нём… будто уже ушло.

Я чувствовала его. Остро, телом, сердцем, чем-то ещё, труднообъяснимым.

И всё равно — он был вне досягаемости.

И я не знала, что с этим делать.

И сколько ещё смогу выносить это чувство пустоты между нами.

Но утро не оставило мне выбора.

Сначала — гул. Глухой, как будто сама земля застонала в своей глубине, но пока боялась заговорить.

Я вздрогнула.

Открыла глаза.

Эрик уже не спал. Его руки всё ещё обнимали меня, но он затаился, прислушивался, как зверь, учуявший нечто чуждое.

— Ты это слышишь? — прошептала я, охрипшим голосом.

Он кивнул. Серьёзно. Молча.

Гул нарастал. Это уже не просто звук — вибрация шла из-под земли, тревожная, первобытная.

Земля дрогнула. Едва заметно. Но достаточно, чтобы кожа покрылась мурашками.

— Вставай, — выдохнул Эрик и поднялся, мягко стягивая меня за собой.

Все были на ногах. Алан стоял с мечом наготове. Дрейк оглядывал небо, арбалет уже был в руках.

И Хант.

Он выглядел спокойным. Слишком спокойным.

Но его глаза… его глаза выдали всё.

Он чувствовал.

Но он не знал, что это…

И это пугало сильнее, чем сам гул.

Я схватила плащ и вышла за пределы ущелья. Мир застыл.

Гул усилился.

А потом я увидела.

— О Боги… — выдохнула я.

Прямо над Проклятыми Землями в небе начал открываться разрыв.

Он не был похож на обычные магические порталы — он рвал ткань мира, как когти рвут плоть.

Края зияли, пульсируя, внутри — темнота, плотная, тягучая, почти живая.

И звук… Очень похож на рев раненого зверя!

Из этого разрывала выпадали вещи, постройки и… люди?

— Что. Это. Такое. — спросил по слогам Дрейк, остановившись рядом.

— Я не знаю… — Эрик крепче сжал мою руку.

Я обернулась к Ханту.

Он молчал.

Но в его взгляде впервые за всё это время не было равнодушия.

Только страх. Тот, что не позволяет сделать шаг.

Тот, что помнят только те, кто уже однажды смотрел в бездну.

— Все, быстро собираемся! — голос Дрейка отрезал остатки тишины. Он уже свернул карту, его движения были точными, выверенными — такими, какими становятся руки человека, когда опасность рядом.

Хант его поддержал.

Алан не отставал:

— Мы выходим через десять минут. Этот разлом — не просто явление. Он как будто живой. И нам лучше быть подальше, пока он не решит, что мы — его часть.

Я оглянулась на Эрика.

Он стоял рядом, не торопясь. Смотрел на разрыв в небе с каким-то странным выражением — смесью настороженности и… интереса.

— А если там кто-то живой? — произнёс он вслух, будто повторяя свою мысль. — Мы видели тела. Людей. Они падали не как мёртвые. Некоторые шевелились.

— Может, это не люди, — буркнул один из проводников.

— Может. Но если они люди, мы не можем их бросить, — Эрик поднял взгляд на остальных. — Я предлагаю сходить. Посмотреть. Мы, не все. Анриэль и Хили останутся здесь под охраной.

— Нет. — Я шагнула вперёд. Слова вырвались прежде, чем я успела себя остановить. — Я тоже иду.

— Анри… малышка моя — Эрик хотел возразить, но я уже чувствовала, как внутри всё сжалось. Это чувство было знакомо. Очень.

Я тоже когда-то попала в этот мир.

Не через такой огромный разлом. Через портал.

Но я помню, как это — быть беспомощной, не знать, где ты, и почему всё пахнет и выглядит иначе.

Как кожа гудит от чужого воздуха.

Как не знаешь, говорить или молчать, потому что не знаешь, на каком языке просить о помощи.

— Я знаю, что это не то же самое, — говорю я тише. — Но я помню, каково это — появиться в чужом месте. Одной. Без шанса понять, что происходит.

Хант молчал.

Но его взгляд стал жёстче. Он не любил, когда я говорила о том, как попала сюда. Слишком многое в его прошлом отзывалось на это слишком сильно.

— Мы не можем рисковать жизнями ради неизвестного, — произнёс он наконец. — Эти земли опасны. Там где они упали не живут виверны, это правда. Но то, что там обитает — тише, старше и гораздо хуже.

— Мы не одни, — подал голос ещё один из проводников. — Есть другие группы. Может, кто-то уже пошёл. Может, кто-то заберёт их. Это не наш груз ответственности. Тем более мы проводники, а не охрана границ.

Я сжала кулаки. В груди распирало — от боли, от чувства вины, которое ещё не родилось, но уже пульсировало.

— Может, они и правда будут спасены.Но если мы уйдём… и больше никто не придёт?

Если шанс был только у нас?

Никто не ответил.

Ветер с разлома качнул скудную траву под ногами. Пахло пеплом, железом, чем-то… непривычным.

И всё во мне знало:

я не могу просто отвернуться.

Споры не утихали. Говорили громко, резкими фразами, потом снова падали в напряжённую тишину, в которой будто слышалось дыхание разлома.

— Мы не обязаны туда идти, — настаивал один из проводников. — Разлом — не наша зона. У нас при себе две женские особи и пленные. Достаточно хлопот.

— Вы сами видели, — возразил Эрик. — Люди падали. Некоторые двигались. Кто-то мог выжить.

— Или уже не человек, — глухо вставил Алан, поправляя рукоять меча. — Мы не знаем, что они. Или чем они стали. Вы сами знаете какие эти земли. Вдруг так чудовища и появляются?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Что-то в этом было…

— Потому и стоит это выяснить, — не отступал Эрик.

— Мы останемся, — один из проводников поднял руку. — Проследим за лагерем. За пленниками. Если что — отбиться сможем.

Я заметила, как Хили села на бревно у костра, цепи наручей звякнули. Её лицо было отрешённым. Ни злости, ни страха. Будто она уже смирилась.

Я стояла немного в стороне. Смотрела, как мужчины спорят. Чувствовала, как внутри всё сжимается.

— Я иду, — сказала я наконец. — Кто бы ни упал — они не заслуживают быть брошенными. Я помню, что такое — оказаться в чужом мире. Пусть даже это не то же самое. Но я не хочу отворачиваться.

Возражения посыпались сразу — Эрик, Алан, даже Дрейк. Кто-то поднял голос, кто-то — просто выдохнул, как от неуместной шутки. Только Хант молчал. Как всегда.

Я не просила разрешения. Я просто сказала.

И тогда — спустя паузу — Хант тихо произнёс:

— Я тоже иду.

Это не было согласием. Не было порывом каких-то чувств. Не жестом поддержки.

Он просто сделал шаг туда же, куда сделала я.

Не ко мне. А в сторону действия.

И почему-то именно это — было важнее любых слов.

Разлом всё ещё висел над горизонтом, будто впаянный в само небо.

Он казался близким. Почти над головами. Но стоило двинуться — стало ясно: до него путь не менее десяти километров. Через рваные холмы, редкие деревья и сухую, потрескавшуюся землю, где всё словно затаило дыхание.

Фиолетовое небо, которое я уже научилась считать привычным, начинало меняться.

Становилось темнее.

Густым, вязким.

Цвет исчезал — оставалась плотная, ползущая тьма.

Шли молча.

Каждый думал о своём.

Мы двигались по пересечённой местности, в сторону, где небо темнело быстрее, чем шел день. Фиолетовая пелена — привычный цвет этого мира — теперь напоминала надвигающуюся бурю. Чем ближе мы подходили к месту падения, тем гуще становилась тьма. Словно сам воздух становился плотным, тяжёлым.

Под ногами попадался мусор.

Сначала — просто обломки: куски дерева, ткани, металл из разных конструкций.

Потом — предметы, в которых я не могла ошибиться.

— Это… — я остановилась, подняв с земли черную, облупившуюся оправу от очков. — Это из моего мира.

Мужчины остановились. Эрик подошёл ближе, заглянул через плечо.

— Ты уверена?

— Да. Очки. Сломанные, но настоящие. У нас их носили… — я замолчала, потому что объяснять “у нас” всегда казалось слишком длинным и ненужным. Просто кивнула. — Это не отсюда.

Дальше было больше: мятые упаковки, какие-то оборванные страницы из журналов, чехол от смартфона, порванный рюкзак с обрывками надписей.

Я чувствовала, как внутри всё будто выворачивает.

Это были вещи из моей реальности.

Мир, который я покинула. Мир, откуда вырвало и бросило меня сюда.

А теперь — кого-то ещё.

— Зачем ты пошла? — пробурчал Алан, в который раз. Он не отходил от меня ни на шаг. То шёл чуть спереди, то сбоку, закрывая обзор.

— Ты могла остаться в лагере. Это место — чёртова ловушка.

Я улыбнулась краем губ, не отводя взгляда от дороги.

— Всё равно бы не усидела.

— Ну конечно, — недовольно выдохнул он. — Ты у нас вся такая с шилом в одном красивом месте.

— Нет. Просто знаю, каково это — ждать и надеяться, что кто-то придёт. И не прийти — значит предать.

Алан ничего не ответил, но шаг его стал жёстче.

Он злился. Не потому что был против. А потому что боялся.

За меня.

И я это чувствовала.

Но больше всего я чувствовала другое.

Магия внутри меня бурлила.

Не просто шевелилась — вихрилась, будто откликалась на что-то впереди.

Я не вызывала её. Не призывала.

Но она шла со мной, как живая, проснувшаяся и ждущая момента, чтобы прорваться наружу.

Это не было знаком опасности. Это было… узнавание.

Будто где-то там, среди падающих обломков и тёмного неба, находилось нечто, что отозвалось на мою суть.

Я сжала ладонь в кулак.

Словно пыталась удержать это бурление внутри.

Но оно только крепло.

Мы шли всё дальше, и уже начинали различать место падения. Земля там была исцарапана, словно что-то ударилось о поверхность с неимоверной силой.

И в воздухе пахло не только гарью и пылью.

Пахло переменами…

Мы почти дошли.

Осталось меньше километра, когда земля изменилась.

Поверхность здесь была исцарапана, будто кто-то срывал с неё верхний слой когтями. Камни были расколоты, песок — будто спёкся от жара, которого не было. Всё вокруг выглядело… неправильно.

И я сразу поняла — выжить здесь было почти невозможно.

— Видишь? — пробормотал Дрейк, оглядываясь. — Они падали прямо сюда.

Место напоминало воронку. Не глубокую, но странную — не просто выемку, а как будто земля втягивалась внутрь, как в воронку водоворота. Мы стояли на краю, а прямо над нами, в потемневшем небе, висел разлом.

Он был чудовищно близко.

Чёрная пустота внутри него двигалась — едва заметно, как дыхание зверя в полусне. А гул…

Гул не стихал. Он был постоянным, тяжёлым, как будто не звук, а давление, что-то, что прожигает тебя изнутри, не разрушая снаружи.

— Жеесть, — выдохнул Эрик. — Мы стоим прямо под ним.

— Мне это не нравится, — прошептал Алан. — Вообще.

Он подошёл ближе, обнял меня одной рукой, притянул к себе.

— Не отставай. И если что — беги. Не геройствуй. Слышишь?

— Слышу, — кивнула я. Но бежать не собиралась.

Спустя пару шагов Дрейк оказался рядом.

Он протянул руку — быстро, без слов — и взял мою ладонь.

— Проверяешь, не дрожу ли? — спросила я, пытаясь выдавить хоть тень улыбки.

— Проверяю, живая ли, — буркнул он. — Тут вообще ничего не понятно.

Даже Хант подошёл ближе. Не сказал ни слова. Просто остановился на расстоянии вытянутой руки. Рядом. Тихо.

Их страх ощущался физически.

Они прятали его — за привычной сдержанностью, за бравадой, за защитой. Но я видела. Видела в каждом жесте.

И всё равно — они были здесь.

И я тоже.

— Есть кто живой?! — крикнул Эрик.

— Эй! Кто-нибудь?! — подхватил Дрейк. Его голос был хриплым, чуть сорванным.

— Откликнитесь! Мы пришли помочь! — добавила я, повысив голос.

Тишина.

Только гул. Всё такой же глубокий и вязкий.

И никакого движения.

Ни шороха. Ни ответа. Ни малейшего признака жизни.

— Если они и были живы… — начал Алан, но замолчал, не закончив.

Я смотрела на это место и чувствовала, как магия внутри меня закипает.

Словно этот разлом — не просто угроза.

А призыв.

Что-то из него звало. Не словами. Не эмоциями. Просто… знала, что я не просто так здесь.

Но пока — только мы.

И тьма.

Мы оставались там ещё какое-то время, медленно, молча разбредаясь по краю воронки. Никто не спешил — каждый шаг отдавался в теле будто по рыхлому льду, трескучему, хрупкому.

Обломков было много.

Я нагнулась, подняла кусок ткани — промокший, грязный, но с чёткой нашивкой: эмблема какого-то учебного заведения. Я знала этот стиль. В моём мире такие формы носили в академиях.

Рядом — испачканный блокнот, на обложке которого угадывались лоскутки аржарских букв. Мои пальцы машинально провели по обложке, как будто я могла нащупать знакомое имя.

— Всё это… — прошептала я. — Это людей из моего мира. Их вещи.

— Ты точно уверена? — спросил Эрик, подходя ближе.

— Да. Это точно из моего.

Алан молчал, но не отходил. Его рука периодически касалась моей — мимоходом, будто проверял: на месте ли я.

Я наклонилась снова, подняла сломанный зонт. Обычный, складной. На ручке — наклейка с мультиком. Детским.

Сердце сжалось.

— Тут был ребёнок, — выдохнула я.

Никто ничего не сказал, но по глазам и так было понятно…

Мы смотрели на этот ландшафт из чужого мира, разбитый, разметанный, растерянный. И всё, что слышали — это всё тот же гул, гудящий в черепе, в костях, как далёкий стон земли.

Но вдруг…

— Тихо, — поднял ладонь Дрейк.

Он прислушался, и мы замерли.

Сначала показалось, что это просто игра ветра.

Но потом — звук. Приглушённый. Глубокий.

Стоны.

Глухие, протяжные, будто кто-то зовёт на пределе сил. Много голосов.

Они будто доносились сквозь толщу воды. Или как из-под земли. Глухо, с искажением, словно… кто-то зарыт или зажат под весом чего-то.

— Там кто-то есть, — Эрик сорвался почти в бег.

— Подожди! — Дрейк бросился следом, инстинктивно проверяя арбалет.

Я уже шла за ними, сердце стучало быстро и гулко. Алан выругался, схватил меня за локоть:

— Только не лезь вперёд, понятно? Мы не знаем, что это.

— Я не отойду от тебя, — коротко бросила я.

Звук становился чуть яснее — уже не просто стоны, а отдельные крики, приглушённые, сорванные болью.

Они были где-то совсем рядом. В стороне от основной воронки. Между двумя обрушившимися каменными грядами.

Мы направились туда.

Мы вышли к источнику звуков почти одновременно — тихо, настороженно, с затаённым ожиданием. За нависшим скальным обломком открылась площадка, на которой словно кто-то разлил тьму.

Перед нами возвышался купол — абсолютно чёрный, будто выкроенный из самой ночи. Свет на нём ломался и исчезал, как в чёрной воронке. Под ним… звуки. Стоны. Слабые крики. Шёпоты боли.

— Пожалуйста… помогите…

— Здесь… кто-нибудь…

Я сделала шаг вперёд, затаив дыхание.

— Мы слышим вас! Вы в безопасности. Снимите завесу, и мы поможем!

Ответ прозвучал почти сразу — мужской голос, охрипший, срывающийся:

— Мы не можем… Маг, который наложил щит, без сознания. Он жив, но не просыпается.

— Развейте его изнутри, — я старалась говорить спокойно, но твёрдо. — Мы рядом.

— Мы пытались. Безуспешно, — снова голос. — После ритуала мы пусты. Резервы исчерпаны.

Слово “ритуал” зацепилось во мне. Я не знала, что именно они сделали, чтобы оказаться в этом мире, но по магическому следу чувствовала одно: их спасение — это работа одного человека.

Я подошла ближе, вытянула руку, прикоснулась к завесе.

Она отозвалась.

Глухо. Густо. Как пульс под пальцами.

Магия, плотная и насыщенная, исходила из одного ядра. Некромант.

И не простой маг — очень сильный.

— Он удерживает защиту один, — произнесла я. — Без него вас бы уже здесь не было.

На мгновение внутри купола наступила тишина. Потом — новый голос. Женский.

Напуганный до дрожи.

— Мы… не хотели так. Мы… просто… это всё пошло не так…

Я сделала шаг назад.

По голосам — шестеро. Один без сознания. Остальные — в сознании, но на пределе.

Я обернулась к своим.

— Они живы. Но без него не выберутся. И пока он не очнётся — мы ничего не сделаем.

— Великолепно, — буркнул Алан, стиснув челюсть. — То есть мы не сможем помочь пока маг в отключке? И что нам просто ждать?

— Либо это, либо уйти. — Я посмотрела на него. — Но я не уйду.

Ответа не потребовалось. Все знали — мы останемся.

А в куполе продолжали звучать глухие стоны и приглушённый страх.

И время, кажется, начинало тянуться в вязкой, настороженной тишине.

Мы стояли в нескольких шагах от купола, вслушиваясь в искажённые стоны и судорожные всхлипы, и я чувствовала, как внутри уже поднимается не терпение, а тревога.

Ждать — глупо.

Мы не знали, в каком они состоянии.

Кто там ранен, кто при смерти. Сколько им осталось.

Даже воздух — мы не знали, пополняется ли он в этом магическом коконе, или они задыхаются медленно, не успевая понять.

Я в который раз дотронулась до завесы. Она отзывалась всё так же — туго, инертно, тяжело, будто поглощала всё, что к ней прикасалось.

— Мы теряем время, — тихо сказала я.

— Они защищены, — возразил Эрик. — Пока щит держится, с ними всё не так уж плохо.

— А если нет? — я резко обернулась. — Если внутри уже кто-то умирает? Если некромант держит щит на инерции, а сам с каждой минутой всё ближе к остановке сердца?

Мужчины переглянулись. Я видела, как Алан сжал челюсть, как Дрейк щёлкнул пальцами по арбалету — не от раздражения, а от бессилия. Мы все знали: это не та ситуация, где можно просто стоять и ждать.

— В куполе нет следа притока воздуха, — добавила я, снова сосредоточившись. — Это замкнутая структура. Если он не предусмотрел поток — они могут задохнуться. Особенно если внутри шестеро.

— Что ты предлагаешь? — Дрейк нахмурился. — Вломиться?

— Нет. Это сломает щит, и, скорее всего, убьёт их вместе с ним.

Я встала прямо перед завесой, опустила ладони в воздух — не касаясь, но ощущая вибрации.

— Я попробую дотянуться до него. Найти его сознание.

Если он хоть немного на грани — может отозваться.

Алан, сжав губы, шагнул ближе.

— И если потянешь на себя слишком много — что тогда? Щит рухнет? Ты рванёшь его магию?

— Нет, — я покачала головой. — Я не вытягиваю. Я просто ищу.

Как звать по имени того, кто уже почти ушёл в воду. Вдруг услышит.

Магия внутри меня была на пике — дрожала, как туго натянутая струна.

И я сделала вдох. Закрыла глаза.

И позвала.

Тихо. Без слов. Магией.

Я сосредоточилась.

Протянулась магией — не силой, не напором, а касанием. Осторожным, как будто тянулась к звериной лапе. Просто чтобы убедиться — жив ли. Или уже мёртв.

И он откликнулся.

Острым уколом в сознание. Колючим, цепким. Словно кто-то ткнул меня в грудную клетку изнутри.

Я вздрогнула.

Да, это был он.

Сильный. Глубоко погружённый в себя. И явно — некромант до мозга костей.

В этом отклике не было тепла. Не было света.

Только сухая, сдержанная мощь. Плотная, как сырой камень.

Некроманты, — мысленно фыркнула я.

Всегда такие: мрачные, с язвительными шутками и ощущением, что им постоянно что-то мешает жить.

Большинство сторонится их — считают странными, пугающими, непредсказуемыми.

Я — нет.

Мне казалось, в них просто больше тени, чем люди готовы принять.

Сознание мужчины начало всплывать. Неровно. С усилием, как будто его вытягивали из вязкой трясины.

И вдруг — реальный звук.

Кашель.

Глухой, тяжёлый, но живой.

— Он пришёл в себя! — донеслось из купола, приглушённо, но ясно.

За завесой началась суета. Голоса задвигались быстрее, громче — кто-то звал по имени, кто-то просил не двигаться, кто-то, судя по звуку, плеснул водой. Шорох ткани. Ещё кашель. Кто-то задыхался от облегчения.

Я сделала шаг назад и сразу почувствовала, как завеса изменилась.

Магия купола больше не была глухой и неподвижной.

Она сдвинулась.

Зашуршала, как густой туман, когда в него входит ветер.

— Он развеивает защиту, — сказала я тихо.

Купол дрогнул. Поверхность пошла рябью, как плотная пелена дождя.

И медленно, по краям, чёрная завеса начала таять — слоями, как если бы ночь сама начинала рассветать.

Ещё немного — и мы увидим, кто они.

И кого спасли.

Купол окончательно дрогнул, будто внутри кто-то с тяжёлым вздохом отпустил всю магию разом. Тьма начала отступать, осыпаясь пеленой, и вот уже сквозь рассеивающееся марево мы увидели их.

Шестеро.

Устало сидели, кто-то лежал, кто-то пытался встать, опираясь на камни. Их лица были бледными, измождёнными, но — живыми. Они были покрыты пылью, ссадинами, кое-где проступала кровь, но ничего смертельного.

Я сразу поняла, что случилось.

Обломки.

Вероятно, они начали падать ещё в воздухе. Дерево, металл, стекло — всё это сыпалось, пока маг не успел накрыть их щитом.

Невозможно представить, каково это — падать в неизвестность, в чужой мир, с неба, полным завихрений и магической тьмы.

Страх, паника, ветер, и потом — внезапно, тишина под куполом.

Он спас их. Без сомнений.

Моё внимание сразу привлёк один парень, моложе всех. Ему едва исполнилось двадцать, может больше чуть. Он сидел, опершись на камень, держал флягу обеими руками, пил воду короткими глотками, как будто жадность застревала у него в горле.

Весь в чёрном.

Капюшон натянут на лицо, только подбородок и упрямо сжатые губы видно.

Судя по отклику, это был он — некромант.

Он был истощён. Выглядел так, будто стоял перед чем-то куда большим, чем просто падение.

Глаза у него были прикрыты, движения вялые, но магия вокруг него всё ещё шевелилась, как дым над горячими углями.

Остальные тоже приходили в себя. Одна женщина что-то бормотала, прикладывая тряпку к разбитому лбу. Мужчина с перебинтованной рукой — наверное, уже здесь кто-то помог. Я заметила обломок стекла, валяющийся рядом — видимо, это и задело его в воздухе.

Но это были не просто люди.

Я сразу почувствовала — один из них, с бледной кожей и изящными чертами, был эльфом. Его магия была тонкой, хрупкой, как свет в утренней листве. Он смотрел на нас внимательно, даже настороженно, но без враждебности.

А ещё была женщина. Высокая, с крепким телом, резкими чертами и упрямым подбородком — в ней что-то отзывалось зверем.

Оборотень.

Она дышала тяжело, но спокойно. Лежала, прикрыв глаза, и хоть казалась в отключке, я чувствовала её вторую суть — тихую, спящую, но готовую проснуться в любой миг.

Я сделала шаг вперёд. Медленно. Без слов.

Не хотелось нарушать этот хрупкий момент между спасением и страхом.

Мы смотрели друг на друга.

И теперь — с обеих сторон — никто не знал, что будет дальше.

Глава 2

Они смотрели на нас настороженно.

Не испуганно — нет. Скорее как те, кто только что выбрался из одного ужаса и теперь готов встретить новый.

Их взгляды метались между нами, между потрескавшейся землёй, чернеющим небом и ползущими вдали тенями. Похоже, до конца они ещё не осознавали, куда именно попали.

Некромант, тот самый молодой парень в чёрном, не обращал на нас ни малейшего внимания. Он всё так же сидел, флегматично прихлёбывая воду из фляги.

Видимо, всё ещё приходил в себя — и, судя по его спокойствию, это состояние для него было привычным.

Я медленно оглядела их всех, чувствуя странное восхищение.

С такими истощёнными резервами после ритуала обычные маги даже на ногах бы не стояли.

А они… пусть и потрёпанные, но держались.

И только тогда я заметила детали.

На каждом из них — без исключения — висели амулеты подпитки.

Я узнала их сразу.

Древние, массивные, искусно огранённые, с тонкими цепями, запечатанные магией высшего порядка. Такие артефакты выдавались только по прямому приказу Императора — и далеко не каждому.

В основном — элитным отрядам. Или… тем, кто выполнял особые миссии.

Моя кожа покрылась мурашками.

Это была не просто группа беглецов или непонятных культистов.

Они не случайно оказались здесь.

И ритуал, из-за которого их швырнуло в наш мир, был не каким-то дилетантским экспериментом.

Это было что-то важное. Чертовски важное.

Я вдохнула, чувствуя, как внутри закручивается страх.

И всё же сделала шаг вперёд.

Нужно было наладить контакт. Быстро. Пока их страх не перерос в агрессию.

Я подняла руки в мирном жесте и заговорила спокойно, ровно:

— Мы не враги. Я однажды прошла через то же самое. Я тоже из того же мира, что и вы… только прибыла сюда давно.

Я сделала паузу, видя, как один из мужчин напрягся, а эльф чуть наклонил голову, изучая меня.

— Мы постараемся помочь вам.

Добавила искренне.

Пока никто не ответил.

Но в их глазах что-то дрогнуло..

Тишину нарушил тяжёлый, глухой голос.

— Мы благодарны за помощь.

Я сразу повернула голову в сторону говорившего — и на мгновение замерла.

Передо мной стоял мужчина, рослый, с крепкими плечами и странной, почти змеиной плавностью движений. Его глаза были темными, с металлическим блеском, пронизывающим до самой сути.

И стоило ему открыть рот, как я почувствовала — не просто догадалась, а осознала всей кожей:

Дракон.

Не просто дракон, а чёрный дракон.

Хищная сила исходила от него, приглушённая, скрытая, но ощущаемая каждым нервом.

Клан Чёрных драконов был известен в моём мире — своей замкнутостью, жестокостью, презирающие большинство других рас. Они жили отдельно, редко вмешивались в дела мира, и почти никогда не работали с теми, кто не был драконом.

А здесь…

Я мысленно пересчитала их снова:

Эльф.

Оборотень.

Человек.

Дракон.

И ещё двое, природу которых я пока не могла определить — по щупать их магией напрямую было бы невежливо и слишком рискованно.

Я лишь знала, что эти двое тоже были непростыми. И уж точно не людьми.

Мужчина слегка склонил голову, без тени улыбки.

— Меня зовут Каэль, — произнёс он, его голос был глубоким, словно отголосок грозы. — Благодарю за то, что нашли нас. И за то, что рискнули сюда придти.

Он указал головой на разлом.

Пауза была краткой, почти формальной, но я уловила в его тоне напряжение: он явно не любил говорить лишнее.

— Мы прибыли сюда с важной миссией.

Каэль смотрел прямо, не мигая, как будто взвешивал нас, одного за другим.

— Но сейчас… — его голос стал чуть глуше, — нам нужно время, чтобы восстановить силы.

Я чувствовала, как он сдерживает себя, как контролирует каждое слово.

Драконы редко признают слабость. Даже временную.

И то, что он озвучил необходимость восстановления — значило, что их положение действительно тяжёлое.

Я кивнула медленно, показывая, что понимаю.

Понимаю больше, чем он, возможно, ожидал.

Но стоило мне перевести взгляд на тёмное, ползучее небо и почувствовать, как воздух вокруг дрожит от скрытой угрозы, я сразу поняла: здесь оставаться нельзя.

Я шагнула чуть вперёд, чтобы все слышали меня ясно.

— Здесь небезопасно. — Мой голос звучал твёрдо. — Мы на границе Проклятых земель. В этих местах водятся существа, о которых лучше не знать. Особенно ночью. Нужно двигаться отсюда по дальше.

Некоторые из незнакомцев слабо кивнули, другие всё ещё выглядели ошеломлёнными, но никто не спорил. Даже Каэль.

Я сделала шаг назад к своим мужчинам, чувствуя, как напряжение висит в воздухе тяжёлым грузом.

— Наш лагерь неподалёку, — объяснила я быстро. — Там безопаснее, по крайней мере, на время. Если можете идти — идём сейчас. Иначе рискуем встретить то, что из этих земель ночью вылезает на охоту.

На улице был хоть и день, но солнца было не видать, а небо всё продолжало темнеть…

Стремная атмосфера скажу я вам.

За моей спиной я почувствовала, как Эрик и Дрейк настороженно скользнули взглядом по теням вокруг. Алан, как всегда, оказался ближе всех ко мне, будто сам не замечая этого.

Каэль ещё раз оглядел свою группу, затем коротко бросил:

— Мы сможем двигаться, но не уверен, что быстро.

Он сказал это так, как будто приказывал не только своим не расслабляться и поднять пятые точки, но и самому себе.

Ну и бас у этого мужика…

И без лишних слов они начали собираться, чтобы скорее уйти отсюда — прочь от треснувшего неба, прочь от разлома, прочь от запаха чужой, голодной магии, которая уже начинала подбираться к нам из темноты.

Мы шли молча.

Дорога была тяжёлой не из-за расстояния — землю здесь изрезали трещины, обломки валялись всюду, и казалось, что сами камни дышат древностью и смертью.

Все друг друга изучали.

Я видела это.

Мои мужчины краем глаза наблюдали за новоприбывшими, а те, в свою очередь, внимательно смотрели на нас.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Их взгляды были настороженными, но не враждебными — скорее, полными вопросов. Куда мы их ведём? Кто мы? Чего от нас ждать?

Их группа шла сама, насколько позволяли силы.

Оборотнице идти было тяжело — она всё ещё выглядела уставшей, тело слушалось с трудом. Но рослый дракон, Каэль, поддерживал её без лишних слов, уверенно, так, что она могла сохранить свою гордость.

Некромант, в чёрном, шёл рядом с Хантом.

Норк молча подставил ему плечо, когда тот пошатнулся на первых шагах, и с тех пор держался рядом, позволяя идти самому, но готовый подхватить в любой момент. Некромант выглядел истощённым, но не сломленным. В его движениях была какая-то упрямая сила. Трудно было не уважать за это упрямство, молодого, гибкого парня.

Время от времени между нами возникали короткие, неловкие разговоры.

— Вы давно здесь? — спросил один из мужчин из их группы, невысокий, с тонкими чертами лица.

Я заподозрила в мужчине гнома — ведь для дварфа не было видно ни тяжёлой брони, ни топора на перевес. Значит, скорее всего маг, а рост точно выдавал его расу.

Эрик бросил на него короткий взгляд через плечо:

— Достаточно, чтобы знать, где лучше не останавливаться.

— И что это за место? — тихо добавил эльф, идя чуть сзади.

Я обернулась, замедлив шаг:

— Проклятые земли. Но сам мир вокруг не всегда такой. Мы просто сейчас в опасном месте. Дальше всё… спокойнее. И красивее.

Оборотница вскинула голову, взглянув на меня, будто пытаясь прочитать во мне правду. Я чуть улыбнулась ей — искренне.

— Нам повезло, что вы нас нашли, — заметил кто-то сзади.

— Вам повезло, что ещё дышите, — сухо добавил Алан.

На это несколько человек нервно усмехнулись.

Молодой некромант, которого Хант поддерживал, вдруг хрипло сказал:

— Будто домой вернулся… Только здесь… тише.

Это он на кладбище намекнул?

— Тишина здесь, это прекрасно, — отозвался Дрейк, поправляя арбалет за спиной. — Пока тишина, мы живы.

Каэль молчал всё время пути, его глаза беспрерывно скользили по окружающему ландшафту, словно выискивая невидимые угрозы.

Драконы не любят терять контроль. Даже здесь, в чужом мире.

Я шла рядом с ними и ощущала тонкое напряжение, повисшее между нашими двумя группами.

Они не знали нас.

Мы не знали их.

Но общий страх, общая дорога — этого на какое-то время было достаточно.

До лагеря оставалось совсем немного. Я видела впереди знакомую расщелину между камней, где мы остановились до разлома.

И знала: дальше всё будет сложнее.

Нужно будет разговаривать.

Решать, что делать с ними.

И с тем, что их привело сюда.

Когда мы подошли к лагерю, солнце уже клонилось к закату, окрашивая фиолетовое небо в глубокие, почти багровые оттенки.

Наши люди — проводники и охранники, что остались сторожить лагерь, — сразу насторожились при виде незнакомцев. Руки непроизвольно потянулись к оружию.

Но, увидев меня впереди и Ханта, спокойно ведущего одного из прибывших, они замерли, лишь обменялись короткими взглядами.

Пленники — Хили и Каллем — сидели в стороне, на них накинули дополнительные путы. Они тоже смотрели на новоприбывших с любопытством и настороженностью. Хили скривилась, будто учуяла неприятный запах.

Я шагнула первой, показывая жестом, что всё под контролем.

— Это выжившие, — сказала я для всех. — Они из моего мира.

Мой голос прозвучал твёрдо, без лишних объяснений. Сейчас было не время для долгих разговоров.

Эрик и Дрейк без слов начали организовывать место для отдыха: расстилали плащи, вытаскивали воду и остатки еды. Алан сразу подошёл ко мне ближе — я уже почти привыкла к его защитной манере держаться рядом, особенно когда вокруг было слишком много незнакомых. Наверное у него теперь страх оставить меня одну на долго.

Каэль тихо поблагодарил за воду и место у костра. Его голос был всё такой же ровный, чуть глуховатый, но в нём звучала едва заметная усталость. Даже драконы иногда устают.

Оборотницу осторожно усадили на тёплые камни у костра. Она глубоко вздохнула, опустив голову на руки.

Эльф — раненый, но стоически державшийся — занял место у края лагеря, внимательно осматривая местность, словно готовый в любой момент вырубить стражу.

Некромант молчал. Он устроился чуть поодаль, так же как и прежде — тихо пил воду, опустив голову в тень капюшона. Видно было, что он всё ещё восстанавливается. Его магия вибрировала вокруг него тонкой, вязкой дымкой.

Я смотрела на них — и понимала: это были не простые беглецы.

Это была группа, собранная для чего-то очень важного

И я чувствовала: чем бы ни была их миссия — теперь она коснётся и нас.

На какое-то время все затихли. Только потрескивал костёр да шелестели порывистые потоки ветра с Проклятых земель.

Пока никто не задавал вопросов.

Но молчание было тяжелым, словно перед грозой.

Все понимали — скоро начнутся разговоры. И, возможно, далеко не самые приятные.

*******

Когда лагерь наконец немного устроили и костёр зашёлся тёплым, ровным светом, пришло время ужина.

Еду раздали без лишних церемоний — простая похлёбка, запасы сухих лепёшек, фляги с водой.

Новоприбывшие принимали всё молча, кто-то благодарно кивнул, кто-то просто принял еду как должное.

Я села ближе к костру, рядом с мужчинами, и, крутя в руках чашу с похлёбкой, наблюдала за ними через пляшущие языки пламени.

Эта группа слишком необычна.

И чем дольше я смотрела, тем больше вопросов накапливалось.

Когда тишина повисла достаточно долго, чтобы уже стала тяготить, я осторожно заговорила:

— Мне любопытно…

Я сделала вид, что лениво размешиваю ложкой содержимое своей чаши.

— Что такого случилось, что вместе оказались дракон, эльф, оборотница, гном, человек… и…

Я бросила взгляд на девушку, сидящую чуть в стороне. Та, что казалась хрупкой, но странно спокойной среди всех.

Она подняла глаза. Её взгляд был прямым, без намёка на волнение.

— Я тоже оборотень, — спокойно сказала она. — Просто после перемещения… моя вторая суть уснула.

Я чуть приподняла брови, скрывая удивление.

Две оборотницы.

И обе здесь.

Все эти расы редко держатся даже друг с другом, не говоря уж о том, чтобы вот так сидеть в одной группе с драконами и эльфами.

Я перевела взгляд на остальных.

Каэль — дракон — спокойно ел, как будто происходящее вокруг его не касалось вовсе. Эльф поглядывал по сторонам, выверено, без спешки. Человек и гном — те молчали, поглощая еду, слишком уставшие, чтобы говорить.

Эта компания выглядела как головная боль для любого переговорщика.

На континенте расовые границы всегда были чёткими.

У каждого свой дом, свои законы, своя гордость. Даже сам Император больше заботился о сохранении баланса между расами, чем о реальных союзах. Перемешанные отряды были редкостью. И ещё большей редкостью — рабочими.

И всё же, вот они.

Живые.

И что-то их сюда привело.

Что-то важное.

Первым заговорил эльф.

Он поднял глаза на костёр, задумчиво наблюдая за игрой огня, словно собираясь с мыслями, а потом негромко начал:

— Всё началось с разрыва. — Его голос был мелодичным, но с усталой хрипотцой, словно каждое слово стоило усилий. — В один прекрасный момент в небе появилась расщелина. Сначала крошечная, едва заметная. Но она быстро росла.

Он помолчал, будто давая нам переварить эту первую часть.

— Конечно, все лучшие умы бросились выяснять, что это за явление. И, как это часто бывает, быстро стало ясно: разобраться будет гораздо сложнее, чем надеялись.

— Маги… — он усмехнулся коротко, безрадостно. — Даже сильнейшие не смогли понять природу разрыва. Пришлось обращаться к оракулу.

Я сразу напряглась.

Оракулы.

Не нужно было объяснять мне, кто это. Они видели многое, но говорили загадками, требуя терпения, которого у большинства не хватало, а ещё большую плату в ответ.

Эльф уловил моё молчаливое понимание и едва заметно кивнул.

— Ты и сама знаешь, — добавил он, — с ними всё непросто.

—,Пока мы разобрали хотя бы часть того, что он сказал, прошёл месяц.

— Месяц споров, споров с самим собой, попыток расшифровки.

— Понимать загадки оракулов — всё равно что останавливать армию василисков голыми руками.

Он невесело усмехнулся, но глаза у него оставались серьёзными.

— В итоге мы узнали: это разрыв между двумя мирами.

Два мира-близнеца.

Один — наш: насыщенный магией.

Второй — мёртвый в плане маны и с истощенным ресурсом.

Он замолчал на пару ударов сердца, глядя, как искры взмывают в небо.

— Оракул объяснил, что мир без магии начал вытягивать ресурсы из нашего. Как паразит из тела хозяина. Если оставить это без внимания — наш мир тоже начнёт умирать.

Я сжала пальцы на коленях.

Эльф продолжил:

— Было решено отправить отряд, чтобы выяснить причину… и, если получится, остановить это. Залатать разрыв. Спасти оба мира.

Он покачал головой, глядя в огонь.

— Мы попытались. У нас был план, были силы, были знания.

Но всё пошло не так. Ритуал, который должен был закрыть трещину, только ещё больше истощил нас.И если бы не наш некромант… — он коротко кивнул в сторону мужчины в капюшоне, — мы бы все погибли.

Некромант даже не поднял головы, продолжая медленно поглощать пищу, словно весь этот рассказ его не касался.

В лагере повисло тяжёлое молчание.

Каждый пытался переварить услышанное.

И где-то внутри я уже понимала масштабы этого дерьма, в которое попали оба мира.

Некоторое время все молчали, всё так же переваривая услышанное.

И тогда вдруг тихо, почти лениво, заговорил Хант:

— В нашем мире этот разрыв появился сегодня утром. На наших глазах.

Он не добавил лишних эмоций, просто произнёс это как факт. Но в его голосе сквозила настороженность, почти незаметная, но для меня — отчётливая.

Каэль, сидевший у костра с каменным лицом, чуть повернул голову. Его тёмные глаза прищурились.

— Возможно, — сказал он негромко, — у нас разное течение времени, скорее всего.

Он говорил уверенно, словно не впервые сталкивался с подобным.

— Или разрыв не был видимым… пока не усилился. Мы чувствовали его приближение, но на поверхности он проявился позже.

Я нахмурилась, снова глядя на них всех — на перемешанную группу разных рас, на их уставшие, но твёрдые лица.

Что за ресурс мог быть настолько важным, что мир без маны начал забирать его у другого?

Я повернулась к своим мужчинам, ловя взгляды Эрика, Алана и Дрейка.

— Какой ресурс, — тихо спросила я, — настолько важен, чтобы мир мог из-за него погибать?

Все трое переглянулись.

Не спорили. Не задавали встречных вопросов.

Просто смотрели на меня.

И тогда я сама выдохнула, с горечью осознавая ответ, который давно знал каждый, кто жил на Солгасе.

— Женщины, — произнесла я почти шёпотом.

Тишина вокруг костра стала ощутимой, плотной.

В этом мире почти не осталось женщин.

Не только среди людей. У всех рас — дефицит был катастрофическим.

Деревни пустели. Города сокращались. Народы медленно умирали, не потому что войны, не потому что мор — а потому что просто некому было рожать новое поколение.

Женские особи, как их здесь звали, были редкостью и величайшей ценностью.

И с каждым годом ситуация становилась всё страшнее.

Я видела, как в глазах моих мужчин вспыхнула боль.

Они знали. Жили с этим знанием каждый день.

И теперь, похоже, проблема была куда глубже, чем мы думали.

Когда мои слова прозвучали, шестёрка новоприбывших замерла.

Они смотрели на меня — кто-то с удивлением, кто-то с недоверием.

В их глазах ясно читался вопрос: “Вы серьёзно?”

Первой нарушила молчание оборотница — та, что чуть ранее призналась, что её вторая суть спит. Она уселась поудобнее, потянулась к костру, лениво улыбнулась уголком губ.

— Всегда мечтала о личном гареме из мужчин, — весело бросила она.

— Моя внутренняя кошка ещё та шалунья.

Сказала она это непринуждённо, почти игриво, но с таким лукавым прищуром, что даже я не удержалась от лёгкой улыбки.

А вот остальные…

Эльф скривился, как будто ему в лицо бросили кислую ягоду.

Каэль, дракон, тоже нахмурился, будто ему вслух зачитали какой-то особенно неумный план битвы.

Да и Хант, сидевший чуть в стороне с привычно закрытым лицом, едва заметно дёрнул бровью.

Его лицо оставалось каменным, но я хорошо его знала — это было его личное «неодобрение» в высшей форме проявления эмоций.

Я даже краем сознания отметила, что в другом месте подобные слова могли бы кончиться долгой моральной лекцией… или вызовом на дуэль.

Но здесь — только тишина и натянутая атмосфера вокруг костра.

Я улыбнулась шире, немного разряжая обстановку:

— Поверьте, в этом мире гарем — это скорее вынужденная необходимость, а не прихоть.

Эльф бросил на меня острый взгляд, как будто хотел что-то сказать, но передумал.

Каэль хмуро отвернулся к огню, как будто обдумывая что-то важное.

Разговор постепенно стих.

А время в этом месте текло очень быстро.

Усталость висела в воздухе тяжелой, почти физической волной.

Половина из новоприбывших едва держалась на ногах. Их лица побледнели, движения стали замедленными, а магические следы вокруг них были тусклыми, почти потухшими.

Да и наши не чувствовали себя лучше — слишком долгий день, слишком много тревог.

Хант, стоявший чуть поодаль, подошёл ближе к костру. Его голос прозвучал ровно, но твёрдо:

— Две ночи подряд оставаться в одном месте опасно. Сегодня нас могут найти.

Проводники и охрана кивнули почти одновременно. Они знали — Проклятые земли не прощают самоуверенности.

В этих местах охота начиналась ночью, когда тени становились гуще, а твари — смелее.

— Посты удваиваем, — продолжил Хант. — Полный круговой дозор. Любой звук — поднимаем всех. Без предупреждений.

Его слова не требовали обсуждения. Это были приказы.

Дрейк уже расставлял охранные ловушки по периметру. Эрик проверял оружие, Алан быстро осматривал ближайшие подходы к лагерю, запоминая укрытия и возможные пути отступления.

Я чувствовала: мужчины насторожены до предела. И каждая их мелочь — каждый взгляд, каждое движение — были сосредоточены на том, чтобы защитить. И меня в том числе.

Для отдыха постарались организовать всё, что могли.

Постелили дополнительные тёплые накидки и тонкие покрывала на более ровные участки земли, чтобы хоть немного смягчить жёсткость ночёвки.

Новоприбывших разместили поближе к центру лагеря, у костра — так, чтобы в случае чего их можно было быстро разбудить или прикрыть.

Оборотниц устроили вместе — обе выглядели измученными, и в полусне та, что была моложе, всё ещё инстинктивно старалась свернуться клубком, как зверь, которому плохо.

Некроманта положили рядом, на отдельный плащ.

Он едва держался на ногах, и, когда Хант помог ему устроиться, парень даже не сопротивлялся — только тихо поблагодарил.

Эльф и гном улеглись чуть поодаль, каждый выбрав себе удобное место, но при этом всё равно оставаясь настороже.

Каэль, дракон, устроился у края лагеря, так, чтобы видеть всё вокруг.

Его тёмные глаза мерцали в свете костра, как у живого изваяния.

Я тоже легла ближе к центру.

Эрик и Алан устроились по бокам от меня. Оба не расслаблялись даже на секунду: мечи лежали у их рук, спина — к костру, лицо — наружу, к темноте.

Ночь обещала быть долгой.

И каждый здесь понимал: если что-то придёт — с ним придётся сражаться не на жизнь…

Глава 3

Утро пахло пеплом и тревогой.

Сон оставил после себя липкое послевкусие, будто я всю ночь разговаривала с кем-то, кого не видела. Или — кто видел меня.

Снилось что-то тёмное. Возможно разлом…

Он будто разрастался в моём сне, медленно, как трещина на стекле, и за ним… было лицо. Нет — фигура. Силуэт. Чужой. Прямой. И жутко осознанный.

Он знал, что я здесь.

И он ждал.

Я проснулась с ощущением, что что-то осталось за спиной, не успев меня схватить.

— Всё нормально, — тихо сказал Эрик, поглаживая мою спину. — Просто кошмар.

Я кивнула. Он не знал, что я умею отличать кошмары от чего-то ненормального. Этот сон был явно хуже кошмара.

Потому что в нём не было страха. Только ожидание. Как будто кто-то просто ждал, когда я подойду ближе.

Когда я направилась за водой, взгляд сам зацепился за знакомую фигуру у края лагеря.

Тот парень, что держал купол.

Некромант, молчаливый, хрупкий на первый взгляд, но с такой концентрацией силы, что до сих пор магия внутри отзывалась вибрацией, как натянутая струна.

Он сидел на корточках у костра, почти не шелохнувшись.

Плащ — наброшен небрежно, лицо скрыто тенью капюшона, только подбородок и губы — сжаты плотно, будто утром ему уже испортили настроение.

Я подошла ближе.

— Не спишь? — спросила я, остановившись рядом.

Он едва заметно кивнул, не поднимая головы:

— Не люблю просыпаться в незнакомых мирах. Предпочитаю встречать рассвет сразу — в здравом уме и при оружии.

Я усмехнулась.

Немного мрачно.

— Ты не производишь впечатления паникёра.

Он на секунду поднял голову.

И вот тогда — я увидела.

Лицо.

Чистое, бледное, резкое в чертах, будто вырезанное. Молодое. Чересчур спокойное для такого возраста. И… знакомое.

Что-то внутри дёрнулось.

— Знаешь… ты похож на… — я прищурилась, пытаясь нащупать ассоциацию. — На кого-то. Но никак не могу понять, на кого именно.

— Возможно, на того, кто тебе однажды снился, — ответил он.

— Не самый обнадёживающий вариант.

— Ты спросила — я предположил.

Я хмыкнула и присела рядом.

— Ты как будто не удивлён, что разговариваешь с местной.

— А ты похожа на местную?

Он склонил голову, внимательно оглядывая меня.

— Слишком прямая, слишком открытая. И магия вокруг тебя — не местная. Свежая. Голодная. Ты её недавно вернула?

Я замерла.

И чуть усмехнулась:

— Проницательный ты, смотрю.

— Не без этого. У нас, некромантов, свои сенсоры. Профессиональное искривление восприятия.

Я посмотрела на него с чуть поднятой бровью:

— Значит, некромант?

— Ага. И не бойся, я не ем души за завтраком.

— Разочаровываешь.

— Зато кофе пью чёрный.

Я хмыкнула. Был в нём тот самый тип сарказма, который я обычно ценила — ленивый, сухой, но с умом.

— Как тебя зовут? — спросила я, когда тишина снова опустилась между нами.

Он посмотрел в сторону, будто проверяя, есть ли необходимость отвечать, и только потом коротко бросил:

— Линар.

— Анриэль.

— Я знаю.

Я нахмурилась.

— Откуда?

Он пожал плечами:

— Я слушал, когда все говорили. Ушами. Иногда помогает ориентироваться, особенно когда мир чужой.

— Умно.

— В моём случае — жизненно необходимо.

Мы оба замолчали.

Пауза была не неловкой. Скорее… какой-то спокойной.

— Знаешь, ты меня впечатлил, — сказала я. — Не часто видишь, как один человек накрывает куполом шестерых. Без паники. Без жертв.

— А ты думала, я должен был героически умереть?

— Нет. Но ты выглядишь так, будто мог бы — и не посчитал бы это проблемой.

Он взглянул на меня чуть дольше.

И вдруг, тихо:

— А ты выглядишь так, будто уже делала то, что не хотела. Не раз.

Мурашки пошли по коже. Не от страха. От того, как точно он это сказал.

Я чуть выдохнула.

— Добро пожаловать в клуб попаданцев, — тихо бросила я и поднялась.

Он не удерживал. Не спросил больше ни слова.

Но когда я ушла — я знала, что он смотрел мне вслед.

*****

Сбор начался спокойно. Без лишних выкриков и суеты — каждый знал своё дело.

Эрик осматривал окрестности, Алан проверял сбрую.

Дрейк… Дрейк был сосредоточен. Он сверял маршрут, что-то уточнял у проводников и время от времени поглядывал на меня так, будто боялся, что я снова исчезну.

Проводники подвели лошадей.

— Двигаемся налегке, — коротко бросил Хант. — Без остановок до ущелья. Привал перед закатом.

Он не повышал голос. Но даже тихо его слова звучали как приказы.

Пока мужчины седлали коней, новоприбывшие начали вставать.

Они двигались с трудом — кто-то прихрамывал, кто-то держался за голову, одна из девушек всё ещё тяжело дышала, но стояла.

Оборотницы — обе — выглядели хуже остальных. Старшая держалась, сжав зубы, младшая шла, будто во сне, не до конца проснувшись от собственного страха.

— Справишься? — тихо спросила я у младшей, подойдя ближе.

Она кивнула. Неуверенно, но кивнула.

— Поедешь с проводником, — сказала я и подозвала ближайшего крепкого мужчину.

Он помог ей забраться, бережно, но не сюсюкая. Она устроилась позади и вцепилась в его плащ, как щенок за шерсть матери.

Старшую оборотницу подсадил Эрик. Осторожно. Почти ласково.

Она стиснула пальцы на его плече, и, кажется, впервые за всё это время в её взгляде мелькнула благодарность.

Не скажу, что я приревновала, но наблюдать я буду. Я в курсе какой у оборотней крутой нрав.

Каэль, как и следовало ожидать, ни у кого не просил помощи.

Он оседлал коня сам и сел позади Алана, не проронив ни слова.

Алан только усмехнулся про себя и, кажется, даже немного наслаждался неловкой тишиной, повисшей между ними. Два камня. Кто кого перетерпит.

Эльфу достался один из проводников. Гному — другой.

Я уже собиралась сесть в седло сама, но Дрейк неожиданно оказался рядом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Не вздумай снова одна, — тихо произнёс он, перехватывая поводья.

— А если я вздумаю? — прищурилась я, немного шутя.

Он наклонился ближе, его губы коснулись моей щеки.

— Тогда я выкраду тебя у всех, унесу в горы и буду кормить похлёбкой с сухарями, пока не сдашься мне.

— Грозно, — улыбнулась я и позволила ему помочь мне забраться.

Села за ним, прижалась лбом к его спине. Он пах кожей, пылью, и тем самым ощущением, которое я всегда называла домом.

— Не отпускать, — прошептала я.

— Никогда, — ответил он, и я почувствовала, как его рука легла на мою.

Последним подошёл Линар. Он двигался тише остальных, капюшон всё так же скрывал лицо.

Ничего не говоря, он остановился у Ханта. И тот — без паузы, без лишних слов — протянул ему руку.

— Садись.

Некромант сел за ним и больше не произнёс ни слова. Хант тоже.

Я смотрела на них не слишком долго.

Просто мельком. Просто отметив, как спокойно они держатся. Странная парочка…

Колонна двинулась.

Под копытами хрустели сухие камни, ветер тащил за собой песок и предчувствия, и всё небо казалось натянутым, как перед грозой.

Мы ехали медленно, но уверенно, держась друг друга.

Я чувствовала — плечо Дрейка рядом. Его дыхание. Его тепло. Его силу, которая всегда стояла между мной и любой бедой.

И я знала — с ним, с ними — я не пропаду.

А впереди… Впереди было неизвестное.

Разлом. Дом. Или гибель. Всё в одном направлении.

Дорога под копытами становилась всё сложнее. Сначала — плотная, но пересохшая почва, потом пошли участки с крупными камнями, скользкими от песка, будто давно здесь не ступала нога человека. Или ступала — но не того, кого хотелось бы встретить.

Мы поднимались чуть выше, и ветер сменил направление. Он дул в лицо, обдавая пылью и чужими запахами — то ли горькими травами, то ли чем-то, чему не место под открытым небом.

Дрейк ехал уверенно, чуть замедлив шаг, когда тропа сужалась между выступами. Я крепче прижалась к нему, одной рукой держась за седло, второй — за его пояс. Он иногда поворачивал голову, чтобы сказать что-то, но каждый раз только мягко сжимал мою руку, будто напоминая: он рядом.

Спереди Алан вдруг остановил своего коня, слез и нагнулся над землёй.

— Что-то не так? — спросил один из проводников.

Алан не ответил сразу. Осмотрелся, провёл пальцами по следу, потом выпрямился:

— Тут кто-то прошёл. Недавно. Следы не глубокие, но свежие. Не похоже на зверя.

Каэль, не спрашивая, спешился окончательно и тоже подошёл. Молча. Их разговор состоял из пары взглядов и кивков.

— Двое, — произнёс дракон. — Шли явно не спеша.

— Оружие не тянули. Но и не прятались, — добавил Алан. — Просто шли. По той же тропе, что и мы.

— Кто? — спросила я.

— Пока не знаем, — ответил Хант, глядя вдаль. — Но явно не из местных. У нас таких следов не оставляют.

— Преследовать будем? — спросил проводник.

— Нет, — бросил Хант, не оборачиваясь. — Пока нет оснований. Но наблюдаем.

Я ощущала, как у Дрейка чуть напряглись плечи. Он снова взял поводья крепче.

— Если что, будем готовы, — тихо сказал он, будто не сомневался, что что-то случится.

Мы продолжили путь. Следы остались позади, но напряжение остались с нами.

Тропа становилась уже. Местами приходилось идти впритык друг к другу, особенно когда начинались скальные выступы. Лошади поскрипывали сбруёй, камни под копытами скрежетали, а каждый резкий шорох отдавался в позвоночнике, как предупреждение.

Солнце палило сверху, и только изредка редкие тени спасали нас от перегрева.

Одна из оборотниц вдруг тихо застонала. Младшая — та, что ехала с проводником. Он придержал поводья, повернулся:

— Всё в порядке?

— Голова… шумит, — прошептала она. — Словно что-то рядом. Что-то тяжёлое.

— Она чувствует магию, — сказала старшая, сидевшая с Эриком. — Эти земли её полны. И не вся она дружелюбна.

Я переглянулась с Дрейком. Он не сказал ни слова, но я видела, как его рука машинально легла на арбалет.

Мы все это чувствовали.

Земля дрожала не от звуков. А от ожидания чего-то необъяснимого.

К закату дорога стала напоминать утомлённую рану. Камни под копытами лошадей срывались вниз, воздух становился сухим, как старый пепел, а небо — вязким, будто готовым пролиться не дождём, а чем-то другим, древним и немым.

Когда ложбина между скалами наконец открылась, мы свернули туда без слов.

— Привал здесь, — коротко бросил Хант, и этого хватило.

Все начали спешиваться. Проводники — первыми. Лошади фыркали, люди двигались быстро, хотя в каждом жесте сквозила усталость. Но стоило им подойти к тем, кто ехал вторыми — новоприбывшим девушкам, — как вся привычная строгость начала крошиться.

Словно вспыхнуло что-то старое. Позабытая вежливость. Инстинкт. Или… тоска.

Младшую оборотницу один из охранников почти вынес из седла, хотя она и могла бы соскочить сама. Подхватил за талию, шепнул что-то — наверняка банальность, но с таким тоном, будто вручал ей свою жизнь. Та замерла, как зверёк, не привыкший к прикосновению, и вцепилась в его предплечье.

Второй подал руку старшей — той, что ехала с Эриком. Она была сильнее, держалась лучше, но усталость прорывалась даже сквозь упрямство. Он помог ей спуститься, предложил бурдюк с водой и не отходил до тех пор, пока она не села. Казалось, что вот-вот начнёт подкладывать под ноги подушки.

Остальные — не хуже. Кто-то расстелил плащ, кто-то предложил еду, кто-то просто стоял поблизости, готовый в любую секунду угодить. Женщин здесь было мало. Слишком мало. И каждая — как солнечное пятно на сером камне.

Они старались привлечь их и моё внимани. Не навязчиво, нет. Но каждый — старался запомниться. Словом. Жестом. Взглядом.

Я наблюдала за этим молча. Не с ревностью. Нет. Скорее — с лёгкой грустью. Эти мужчины, привыкшие к долгим дням без женского смеха, теперь, кажется, снова поверили, что рядом может быть кто-то, ради кого стоит разжигать костёр не только от холода.

Но, несмотря на все взгляды и желание понравиться, я чувствовала на себе только одно: их.

Эрика, что стоял чуть в стороне, напряжённый, но всё время с краем взгляда следящий за мной. Он ничего не говорил — только вытер ладонь, как будто собирался дотронуться, но передумал.

Алана — он уже раскидывал покрывала, проверял костровую ямку и при этом постоянно бросал быстрые взгляды на меня, точно проверяя, на месте ли я, цела ли.

И его — Дрейка. Моего. Родного.

Когда я спешилась, он молча подошёл, взял за талию и без слов притянул к себе. Прижал так, будто этим жестом ставил границу между мной и всеми теми взглядами.

— Если ещё кто-нибудь предложит тебе одеяло, — шепнул он, глядя поверх моей головы, — я забуду, что мне велели быть терпеливым.

Я тихо засмеялась, прижимаясь к его груди.

— Тогда меня спасёт только твоя похлёбка, — прошептала я. — Сухари тоже беру. Но только если с тёплыми руками.

— Ты слишком ценная, чтобы делить тебя с холодом, — отозвался он, и в голосе его уже сквозила собственническая хрипотца.

Я коснулась его щеки. Его кожа была горячей — как всегда у норков. Его взгляд — колючий, влюблённый, немного ревнивый. И мой. Только мой.

Он помог мне устроиться ближе к костру, но не ушёл — присел рядом, рядом с Аланом, с Эриком. Они все были со мной.

Лагерь постепенно заполнялся шорохом шагов, глухими разговорами, тяжёлым дыханием. Новоприбывшие оседали на землю — уставшие, исцарапанные, но живые. В их глазах впервые за день не было паники — только глухое напряжение, как перед бурей.

Я смотрела на них, на своих, на этот мир, в котором странная тьма дышит рядом, и всё равно — в груди было тепло.

Потому что я не одна. Что-то в этой поездке было и романтичным тоже.

Новоприбывшие нуждались в отдыхе.

Мы все — после долгой дороги, после тревожной ночи и накативших разговоров — были измотаны. Но особенно шестерка. Тела раненых почти не держались, один из мужчин не мог даже внятно говорить, а обе оборотницы едва сидели у костра, закутавшись в пледы и понурив головы. Они держались из последних сил — но даже им нужна была передышка. Мы не могли гнать их дальше, если хотели, чтобы они выжили.

Но и оставаться в лагере бесконечно — было невозможно. Мы были на краю Проклятых земель. И неизвестность не давала покоя: откуда появился разлом? Что он уже нарушил между нашими мирами? И есть ли способ всё исправить?

Для этого нужно было выбрать путь. И это значило — выбрать сторону.

Каэль заговорил первым. Он сидел у костра, его пальцы скользили по старой карте, оставляя едва заметные тени на жёлтом пергаменте.

— Нам нужно решить, куда двигаться, — произнёс он спокойно. — Наши резервы почти на нуле. Люди ранены. Мы не можем вечно идти наугад.

Вокруг него воцарилась тишина, напряжённая, но внимательная. Я чувствовала, как рядом со мной Дрейк чуть подался вперёд. Его рука по-прежнему лежала поверх моей, но пальцы уже не были расслаблены — он слушал.

— Если вы ищете стабильность и защиту, лучше всего направиться в столицу, — первым ответил Эрик. Его голос был спокоен, но в нём звучала уверенность. — Мирдалия — не идеальна, но король Эймар держит порядок. Он не оставит без внимания такую находку, как вы.

Дрейк кивнул, почти не отрывая взгляда от карты.

— Я лично представлю вас Королю и совету. Возможно, там мы найдём ответы. Королевская библиотека… — он на мгновение замолчал, — хранит многое, что запрещено для остальных.

Каэль медленно повёл пальцем по линии, словно пытаясь примерить на себя эту дорогу.

— Вы говорите, будто знаете, как нас примут. А если нет? Если нас признают угрозой?

— Тогда я буду говорить за вас, — уверенно сказал Эрик. Его взгляд скользнул по шестерке — не как по солдатам, а как по тем, за кого он готов поручиться.

Я чувствовала, как в воздухе сгущается напряжение.

Потому что один человек всё ещё молчал.

Хант.

Он стоял чуть поодаль, в тени, не касаясь карты. Маска закрывала нижнюю часть лица, но я видела, как напряглись его плечи. Знала этот изгиб спины, эту едва заметную дрожь пальцев, когда он сдерживает слова.

— Есть и другие пути, — сказал он наконец. Его голос был низким, глухим, будто сдерживал больше, чем просто раздражение. — Мирдалия — не единственное место, где можно укрыться.

Эрик бросил на него короткий взгляд. В нём не было вражды, но… настороженность была. Я чувствовала, как между ними словно проступила старая тень.

— И что ты предлагаешь? Плутать по деревням и норам, пока кто-нибудь не сдаст их?

— Есть земли, где на таких, как они, не смотрят сверху вниз, — отозвался Хант. Его голос почти вибрировал. — Где у чужака есть шанс. Без печатей и меток на запястье. Без королевских указов.

— Например, твой милый Норвен? — Дрейк приподнял бровь. Его голос был мягким, почти насмешливым, но я знала — он говорил не как друг. Он говорил как следователь.

Хант повернулся к нему. Медленно. Не резко. Но в этом взгляде было что-то такое… что заставляло сжаться внутри.

— Например, — ответил он спокойно. Но маска не скрыла, как закипало в нём что-то тёмное.

Дрейк усмехнулся:

— Проблема в том, что ты сам не водишься со своей властью, а нас просишь довериться твоей? Ты ведь по ту сторону закона!

— Я не прошу, — отрезал Хант. — Я предлагаю альтернативу. Или ты предпочитаешь вести их прямиком к тем, кто решит, что они угроза?

Каэль молча наблюдал. Его взгляд был тяжёлым, как взгляд охотника, высматривающего, кто в стае готов сорваться первым.

— Вы… не едины? — спросил он наконец.

Я тихо выдохнула, перехватив за руку Дрейка.

— Мы — разные, — сказала я. — Но мы знаем, как жить вместе. Даже если не всегда видим одно и то же.

Хант отвернулся. Не резко. Но я знала — он бы уже ушёл, если бы не я. Если бы не то, что связывало нас.

Каэль кивнул.

— Тогда пусть мы решим сами, — сказал он. — Мы подумаем. Но если вы и правда хотите помочь — дайте нам время. Мы не можем идти вслепую.

Мужчины больше ничего не ответили. Но их взгляды… О, если бы можно было разрезать воздух, как ткань — он бы разлетелся в клочья от напряжения между ними.

И всё же — это был только первый шаг.

Ночь надвигается. А с ней — новые вопросы. Новые страхи.

И я чувствовала: если мы не договоримся сейчас, то очень скоро… договориться будет невозможно.

Каэль что-то уточнял у Дрейка, но я почти не слушала.

Мой взгляд был направлен в костёр, а мысли — куда дальше, за этот огненный круг, за границу, в саму суть того, что мы теперь вынуждены решать.

Я сидела на валуне, уткнувшись взглядом в багряное небо и медленно остужая дыхание. Все разошлись — кто за водой, кто на осмотр периметра, кто просто, чтобы не думать. А я осталась наедине с собственными мыслями, которые становились всё тяжелее.

Проблема не просто в том, что разлом есть. А в том, что мы не понимаем, что он делает с обоими мирами. Он не просто соединяет их — он вырывает. Как гнойную рану. Что если однажды это место поглотит нас всех?

Мы обязаны найти тех, кто может разобраться. Тех, кто понимает суть пересечений, магические потоки, причины утечек. Я много раз перебирала в голове, к кому можно пойти. Кому рассказать? Кто вообще сможет поверить?

По правде… я не знала другого выхода, кроме как обратиться к королю.

Да, я его не знала лично. Но Дрейк и Эрик — его приближённые. Они никогда не называли его тираном. Скорее — умным, сдержанным и справедливым человеком. Человеком, который не презирал норков и не ставил человеческую кровь выше чужой. А это уже… многое значит в этих землях.

Но то, как Хант реагирует на всё, связанное с короной… настораживает.

Я не могла забыть, как он молчал, когда кто-то заговаривал о власти. Как будто всё в нём цепенело, будто внутри просыпалась старая боль. Я знала о его прошлом. Знала о предательстве, боли, ссылке. Он поделился этим со мной — не сразу, но честно.

И всё же я не могла избавиться от навязчивой мысли: остались ли у него чувства к той женщине?

К принцессе?

Они были мужем и женой. Пусть и недолго. Пусть даже без любви… но я видела, как он умеет быть нежным. Страшно даже представить, каким он был с ней, если вообще открывался.

Ещё страшнее — что он всё ещё едет к королю. Он ехал туда до того, как появился разлом. У него была цель. Мотив. Но какой?

Не уверена, что он и сам знает, чего ждёт от этой встречи.

Если он увидит её… узнает, что она по-прежнему рядом с властью…

Если всё это — часть его мести?

Я сжала руки. Мне не хотелось думать о таком исходе. Не хотелось верить, что он может снова сгореть от собственной ярости, сжечь всё вокруг — и себя заодно.

В глубине души я надеялась, что он всё же остановится.

Что мои чувства не окажутся напрасными.

— Мы никуда не поедем, — донёсся знакомый голос.

Я вздрогнула и подняла голову. Алан стоял у края стоянки, в его голосе звучала твёрдая, но усталая решимость.

— До границы мы уже не доберёмся, как ни крути. В темноте по этим тропам лезть — самоубийство.

Две оборотницы сидели почти вповалку, одна опиралась головой о плечо другой. Эльф подложил под себя плащ и прикрыл глаза, гном уже дремал, уронив голову на грудь. Некромант… Линар сидел всё так же прямо, но его губы побледнели, а руки дрожали — еле заметно, но я это видела.

Им нужен был отдых. Нам всем.

— Посмотрите на них, — продолжил Алан. — Они сейчас только по виду держатся. А ещё час в седле — и попросту свалятся. Я не собираюсь выжимать из них последние силы ради пары километров.

Он перевёл взгляд на меня, смягчаясь.

— Лучше остановиться здесь. Лагерь, ночёвка, еда, отдых. Утром всё будет проще.

Он был прав.

Я кивнула, чувствуя, как напряжение в груди понемногу отпускает.

— Разбиваем лагерь.

Алан коротко кивнул и тут же начал раздавать команды охране. Мужчины переглянулись, кто-то облегчённо выдохнул, кто-то сразу ушёл к лошадям. Даже Хант, стоящий в тени, не стал спорить. Только на миг взглянул в мою сторону. Коротко. Тяжело. И отвернулся.

Мы остались здесь. Хотя и не знали — надолго ли.

Глава 4 (18+)

А сегодня у нас начало с нежностей ????

Ночь постепенно опускалась на лагерь, поглощая остатки сумерек. Огонь в костре потрескивал устало, отбрасывая на ветви длинные, будто чуть жутковатые, тени. Воздух был прохладным, но не холодным — ровно настолько, чтобы хотелось прятаться под плотным одеялом, прижимаясь к чьему-то тёплому телу.

Дрейк остался на страже нашего лагеря. Он ушёл ещё до того, как я окончательно решила лечь. Сказал коротко, без лишних слов — что нужно убедиться, что в округе безопасно. И что их, новеньких, никто не преследует.

Я знала, он вернётся ближе к утру — усталый, с запахом травы, ночного ветра и холодного металла. Притянет меня к себе и просто уснёт, закутав руками.

Но этой ночью рядом были Алан и Эрик.

Мы устроились ближе к центру лагеря — не среди всех, но и не в стороне. Палатка была небольшой, только на нас троих. Я забралась внутрь первая, потянув на себя покрывало. Эрик лёг рядом, за ним — Алан, и я оказалась между ними, в этом тёплом, родном коконе.

Эрик первым коснулся моего плеча — пальцами, уверенно, будто проверяя: живая ли. Я улыбнулась в полутьме и повернулась к нему лицом. Он провёл ладонью по моей щеке, потом наклонился и поцеловал — мягко, медленно, почти не дыша. Его губы были горячими и терпеливыми, как и он сам. Без спешки. Будто запоминая меня снова, даже зная наизусть.

Сзади Алан обнял меня, прижимаясь к спине. Его ладонь легла на мою талию, погладила — будто просто хотел быть ближе. Его дыхание коснулось шеи, он тихо прошептал:

— Ты устала…

— Немного, — прошептала я в ответ, прижимаясь к нему бедром. — Но с вами всё по-другому. — Сказала я не без намека.

Алан наклонился и поцеловал меня в висок, затем ниже, ближе к шее. Его губы были мягче, осторожнее, чем у Эрика, но не менее жадные. Я ощущала, как тепло разливается внутри, как тело понемногу расслабляется под их прикосновениями.

Эрик перехватил мою ладонь и сплёл наши пальцы. Его глаза, даже в темноте, казались внимательными. Он смотрел на меня, будто видел насквозь — усталость, тревоги, неуверенность.

— Мы с тобой, — сказал он просто. — Всегда.

Я сжала его руку в ответ.

Алан поцеловал меня в плечо, а затем его ладонь медленно скользнула вверх, под ткань, вызывая трепетную дрожь.

— Тебе нужно отдыхать, — шепнул он. — Но это не мешает нам показать, как сильно мы тебя любим.

Я усмехнулась, закрывая глаза.

— Я и так это знаю… но можете повторить.

Эрик снова поцеловал — теперь в уголок губ, а потом — в шею, туда, где кожа особенно чувствительна. Его ладонь легла на мою грудь, не торопясь, с нежностью. Алан сзади медленно гладил мои бёдра, прижимаясь всем телом.

Я была между ними, в тепле, любви, защите. Мои мужчины. Такие разные, такие родные. Один — стальной, второй — мягкий, оба — мои.

Они не торопились. Целовали, гладили, шептали что-то ласковое. Не было в этой ночи страсти — только нежность. Тихая, бережная. Как будто мы все нуждались именно в этом.

Я чувствовала, как их руки скользят по моей коже — осторожно, будто боясь потревожить. В каждом прикосновении было больше, чем просто желание. Больше, чем страсть. Там была любовь. Забота. Потребность дотронуться, убедиться, что я рядом. Что я настоящая.

Эрик приподнялся, чтобы поцеловать меня чуть ниже шеи, и я инстинктивно выгнулась навстречу. Его ладонь прижалась к моей груди — не грубо, а ласково, будто он держал в руках нечто хрупкое, бесценное. Его губы оставляли тёплые следы на моей коже, язык осторожно коснулся ключицы. Я затаила дыхание.

Сзади Алан медленно обнял меня за талию, проводя пальцами по животу, мягко, лениво, наслаждаясь каждым мгновением. Его поцелуи стали чуть смелее — в плечо, шею, между лопаток. Он не торопился, будто хотел растянуть удовольствие на целую вечность.

Между их телами я ощущала себя укрытой. Защищённой. Желанной. И любимой.

Я повернула голову, чтобы поцеловать Эрика — сама, без просьбы, без стеснения. Наш поцелуй был долгим, тёплым, влажным. Его пальцы скользнули вниз, между моими ногами, легко, как будто знали меня лучше, чем я сама. Я задохнулась, прильнула к нему крепче, чувствовала, как всё внутри сжимается от желания и боли одновременно — этой сладкой, томительной боли, которую могли вызывать только желание и любовь.

Алан наклонился, чтобы прошептать мне в ухо:

— Скажи, если хочешь остановиться.

Я лишь покачала головой и откинулась на него, позволив себе раствориться в их ласке.

Эрик осторожно опустился вниз, его губы оставляли дорожку из поцелуев по животу, затем ещё ниже… Я вскинула бёдра навстречу, и он мягко придержал меня за бока, чтобы не торопилась. Он знал, как доводить меня до безумия. Знал каждый изгиб моего тела, каждую реакцию.

Алан обнял меня сзади, его рука скользнула на грудь, нежно поглаживая, пальцы щекотали чувствительные участки. Я прижалась к нему, чувствуя, как он весь горит, как его дыхание сбивается от нетерпения, но он не торопится. Ни один из них не спешил.

Я была между ними, как в священном круге. Они любили меня — не только телом, но и душой. Каждым взглядом. Каждым прикосновением. Они впитывали меня, как дыхание, и я растворялась в них, забывая, что когда-то боялась этой связи. Это были то, что мне надо.

Когда Эрик снова поднялся ко мне, его глаза потемнели от желания, но он ждал, изучал меня, будто спрашивал разрешение без слов. Я коснулась его щеки, провела пальцем по линии скулы и кивнула, позволяя себе раствориться в этом моменте.

Он легонько развёл мои колени, опустился между ними, и я почувствовала, как медленно, неторопливо он входит в меня. Глубоко. Сдержанно. Почти с благоговением. Его движения были мягкими, волнообразными, будто он боялся причинить мне боль — и вместе с тем не мог остановиться, так сильно в нём пылало желание быть со мной до конца, слиться в одно целое.

Я приподняла бёдра навстречу, ощущая, как наше тело подстраивается друг под друга, будто мы давно знали эти ритмы и могли в танце чувствовать малейшее отклонение. Его грудь прижималась к моей, ладони скользнули под спину, сжимая, поддерживая. Его губы накрыли мои, и я задохнулась в поцелуе, полностью отдаваясь ему.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сзади Алан не остался безучастным — его рука обвила мою талию, пальцы легли на грудь, лаская сосок, пока мы с Эриком двигались вместе. Он целовал меня в плечо, в шею, временами опускаясь чуть ниже — и от его тёплого, влажного дыхания по телу расходились волны мурашек.

— Такая красивая… — шептал он, прижимаясь щекой к моей спине. — Моя, наша… единственная.

Я не знала, кого целовать, за что хвататься, где искать спасения — потому что от их прикосновений я горела. Внутри, снаружи, везде. Мы слились в одно дыхание, и в этих движениях, в этом биении сердец не было ни капли случайности. Только любовь. Только страсть.

Эрик ускорился, в нём появилась жадность, хриплое дыхание, руки сжали мои бёдра крепче, и я почти закричала, чувствуя, как накрывает волна — горячая, всепоглощающая. Моё тело выгнулось, я прижалась к нему, к Алану, ко всем сразу, будто только так могла выжить.

Когда Эрик достиг вершины, он замер, уткнувшись лбом в моё плечо, тяжело дыша. Его ладони дрожали, как и моё тело. Я была вся в поцелуях, в следах их любви, и всё же внутри не было усталости — только трепет, ожидание, желание снова быть с ними.

Он аккуратно вышел, обнял с одной стороны, а с другой меня уже прижимал к себе Алан, гладя рукой по животу, целуя в губы — нежно, с оттенком нетерпения.

— Теперь моя очередь, — шепнул он.

Я лишь кивнула, обвив его руками за шею.

Он вошёл в меня плавно, одним движением, и я снова ахнула. Его движения были другими — не такими требовательными, как у Эрика. Более ровными, медленными, полными чувственности и глубины. Он гладил мои волосы, прижимался ко мне щекой, смотрел в глаза. Я чувствовала, как его дыхание срывается, как он теряет контроль, но держится, потому что хотел, чтобы мне было хорошо.

Его бедра двигались в медленном темпе, и каждый толчок отзывался внизу живота сладкой тягой. Я скользнула ладонями по его спине, нащупала изгибы мышц, впилась ногтями в плечи — и он лишь усмехнулся, поцеловал снова. Он ласкал меня, пока я не растеклась под ним, и когда всё внутри сжалось в последней волне оргазма, он тихо простонал мне в ухо:

— Люблю тебя.

И только тогда позволил себе сорваться.

Он крепче сжал мои бёдра, приподнял, глубже вошёл — и его движения стали более резкими, настойчивыми, полными сдержанной, но уже неудержимой страсти. Алан всегда был самым ласковым из моих мужей… но сейчас в нём что-то сорвалось с цепи. Его дыхание стало горячим, обжигающим, он прижался ко мне всем телом, будто хотел почувствовать меня каждой клеткой.

— Моя… — хрипло выдохнул он мне в губы, и я вздрогнула от этой искренней, почти звериной жажды быть ближе.

Каждое его движение отдавало в позвоночник, я стонала, прижимаясь к нему, вцепляясь в его плечи, будто и сама хотела раствориться в этом безумном танце. Он двигался в бешеном ритме, но даже в этой страсти не было грубости — только огонь, пульсирующий между нами.

Мои ноги обвили его талию, я выгнулась навстречу, и наши тела столкнулись в идеальном, почти болезненно сладком ударе. Алан простонал, запрокинув голову, и я поймала его губы — голодно, влажно, глубоко. Наши стоны сливались, и я уже не могла понять, где заканчиваюсь я и начинаются они.

Он брал меня снова, и снова, крепче, сильнее, пока я не задрожала под ним, теряя остатки контроля. Мир вокруг исчез — остались только руки, губы, жар его тела и мой голос, срывающийся от удовольствия.

— Ещё… — прошептала я, уткнувшись в его шею, и он подчинился.

Новый толчок — и я вспыхнула, как искра на сухой бумаге. Всё внутри взорвалось — волна за волной. Я вскрикнула, не стесняясь, и Алан, почувствовав моё тело в судорогах, позволил себе последнюю вспышку страсти, последний мощный толчок — и рухнул на меня, тяжело дыша.

Он не сразу смог заговорить. Только прижал к себе, гладя по волосам, задыхаясь вместе со мной.

— Я… тебя… не отпущу… никогда, — прохрипел он, всё ещё оставаясь во мне, пока наши сердца стучали в унисон.

Я закрыла глаза, укутанная в тепло и ласку, и позволила себе утонуть в этом безумии любви.

Мы долго лежали втроём, вплетённые друг в друга. На коже ещё оставались следы их рук, поцелуев. Мы не говорили, потому что слова были бы лишними. Они обнимали меня, а я… я знала, что мне больше не нужно искать дом. Он был здесь.

Между ними. Всегда.

*****

Мне опять снился этот сон.

Разлом — тёмный, бездонный, гудящий, будто живая рана между мирами. Я стояла на краю, босыми ступнями касаясь выжженной земли, а из глубины что-то смотрело на меня. Без глаз, без тела — просто присутствие. Густое, липкое, тяжёлое, как ночь перед бурей. Оно не приближалось, но я чувствовала — оно знает меня. Оно ждёт. И оно зовёт.

Сон потянулся, как вязкое покрывало, и в какой-то момент взгляд из разлома стал почти личным. Почти… знакомым.

Я резко проснулась. Сердце билось слишком быстро, лоб был влажным от пота. Но вокруг было тихо.

Мягкая ткань палатки чуть колыхалась от ветра, сквозь щели пробивался рассветный свет, ещё мягкий, туманный. Воздух пах пылью, травами и чем-то домашним — Дрейком.

Он лежал рядом, одной рукой обнимая меня за талию. Его грудь медленно поднималась и опускалась, дыхание ровное. Тёплое. Он вернулся. Несмотря на охрану лагеря всю ночь, несмотря на усталость. Вернулся — ко мне.

Я улыбнулась краешками губ и тихо скользнула к нему ближе, прижалась лбом к его ключице. Его рука сжалась на моём боку — не просыпаясь, он всё равно чувствовал меня. Как будто знал, что мне опять было страшно.

Алана и Эрика уже не было. Наверное, встали пораньше, как всегда. Один — проверить лагерь, второй — наверняка проверяет запасы или допрашивает кого-нибудь из проводников. Они никогда не оставляли нас совсем без защиты. Даже если мы спим.

Я вздохнула. Сны не отпускали. Этот взгляд из разлома… он не был простым. Там была суть. Там было предупреждение.

Я провела пальцами по груди Дрейка, рисуя наощупь невидимые узоры. Он чуть шевельнулся, но не открыл глаз. Устал. Я прижалась крепче. Только здесь, в этих руках, я ещё могла чувствовать себя по-настоящему в безопасности.

Но внутри уже начинало нарастать беспокойство. Вопросы, на которые не было ответов.

Кто смотрит на меня из той бездны? Почему именно я?

И — самое главное — что он, или оно, хочет взамен?

Я прижалась к Дрейку, к своему любимому норку, вдыхая его запах — немного дыма, немного трав, и что-то такое родное, будто он и был моим домом. Его тепло вытягивало страхи из груди, стирало шорохи сна и холод от чужого взгляда. Он не шевелился, но пальцы всё ещё держали меня — будто даже во сне не хотел отпускать.

Я позволила себе остаться так ещё немного. Прислушиваясь к его размеренному дыханию, к ритму сердца. Но утро брало своё: лагерь просыпался, время не стояло. Надо было выбираться.

С неохотой я выскользнула из его рук, осторожно, чтобы не разбудить. Он даже не шелохнулся — утомлённый, но всё ещё хранящий покой на страже, даже во сне. Я накрыла его одеялом, позволив себе легкий поцелуй в висок, и прошептала:

— Спи ещё немного, мой милый.

Ползком выбравшись из палатки, я тут же поймала себя на том, как покраснела до ушей. Вечерняя близость, их горячие губы, руки, голоса… всё это эхом отдавалось в моей памяти. И не только в моей. А вдруг… вдруг кто-то слышал?

Я оглянулась. Лагерь жил своей жизнью. Кто-то уже занимался лошадьми, кто-то готовил еду. Уставшие, отстранённые лица. Несколько — приветливых, даже сонно-улыбчивых. Никто не шептался. Никто не смотрел с усмешкой.

А вот у костра, где сейчас кормили наших пленников, царило напряжение. Каллем сидел чуть поодаль, руки скованы, взгляд — злой, будто ему чем-то обязаны. Он смотрел поверх головы того, кто перед ним, будто никого не замечал. А я… я не могла не заметить, как дрогнуло что-то внутри. Не жалость. Но горечь. Когда-то он был моим... а кем именно собственно?

Рядом с ним сидела Хили — его сестра и моя бывшая подруга. Она выглядела измученной, недовольной, но хоть ела. Это уже было чем-то.

Я задержала на них взгляд, но ненадолго.

Потому что рядом, чуть в стороне, возле второго костра сидели трое мужчин. И их взгляды… вот они прожигали насквозь.

Первым я заметила его.

Ханта.

Он сидел, слегка откинувшись назад, опершись на колени, будто случайно. Но в каждом изгибе его тела читалась готовность — к прыжку, к рывку, к действию. Его глаза — два затенённых хищника под маской — смотрели прямо на меня.

Я вздрогнула. Он не улыбался. Не моргал. Он просто смотрел, как волк на жертву, которую ещё не решил — укусить или охранять.

Рядом с ним — Линар. Его капюшон был откинут, и теперь я ясно видела его глаза. Спокойные, изучающие… слишком внимательные. И Каэль, сидящий чуть в стороне, но тоже повернутый в мою сторону. Его взгляд не был враждебным — но каким-то странно острым, будто он смотрел не на меня, а внутрь меня.

Я сглотнула. Рядом с этими мужчинами я чувствовала себя обнажённой. Не телом — душой.

Я поспешила отвернуться и двинулась через лагерь, ища взглядом своих. Мне нужно было видеть их. Эрика, Алана, хоть кого-то из них. Нужно было снова почувствовать себя не добычей, а любимой женщиной.

И, может быть, тогда это тревожное ощущение исчезнет. Хотя бы на время.

Я шла быстро, почти спотыкаясь о камни, гонима глухой тревогой, которая не отпускала с самого утра. Что-то витало в воздухе, будто хрупкий момент перед бурей: тишина, слишком насыщенная, чтобы быть настоящей, взгляды, слишком скользкие, чтобы казаться случайными.

Возле одного из походных столов я наконец увидела их — Алан стоял, перебирая какие-то вещи из сумки, а Эрик, сосредоточенно нахмурившись, точил клинок. Их фигуры были как якорь в этом зыбком утре.

— Доброе утро, — выдохнула я, больше для себя, чем для них.

Алан сразу поднял голову, подошёл и обнял, просто, крепко, как будто тоже чувствовал, что мне это нужно.

— Ночь прошла спокойно? — Его голос был хриплым, но в нём звучала забота, а в пальцах — утешение.

Я кивнула, немного стесняясь. Отводила взгляд, но он, конечно, всё понял. Его ладонь коснулась моих волос.

— Слышали ли нас ночью? — спросил он почти шёпотом.

— Нет, — вмешался Эрик, не поднимая головы. Уголки его губ дрогнули. — А если и слышали… думаю, только завидовали.

Я фыркнула, краснея, но стало легче.

— Дрейк ещё спит, — пробормотала я, чтобы сменить тему. — Почти всю ночь был на страже.

— Пусть отдыхает, — Алан кивнул. — Сегодня день будет долгий.

Я только собиралась спросить, что они задумали, когда к нам тихо подошёл Линар. Он будто возник из воздуха — лёгкий, неслышимый, с внимательным, цепким взглядом. Кивнул мужчинам, а затем перевёл взгляд на меня.

— Дракон собирает всех у плиты, — сказал он спокойно. — Время обсудить, куда двигаться дальше.

— Обсуждение? — Эрик поднялся, отложив меч.

— Разлом — не шутка. Мы здесь надолго. Нужно думать, как действовать, и с кем вообще говорить об этом, кроме короля.

Он ушёл так же быстро, как появился.

Мы переглянулись — Алан сдвинул брови, Эрик выглядел задумчиво.

— Пойдём, — сказал Алан и чуть приобнял меня за плечи.

Плита была старая, местами потрескавшаяся, покрытая мхом и пылью — будто её забыли здесь века назад и с тех пор ни разу не касались. Она лежала немного наискось, вросшая краем в землю, как огромный обломок когда-то разрушенного строения. Ничего особенного — просто камень. Грубый, чужой. Но удобный как ориентир, чтобы собрать всех в одном месте.

Вчера вечером мы расположились лагерем рядом — не потому что было удобно, а потому что дальше идти никто уже не мог. Неровная местность, усталость, раненые… Этот камень оказался хоть каким-то ровным участком среди скал и колючих кустов.

Сейчас у него собрались почти все. Шестёрка новоприбывших стояла чуть в стороне: кто-то опирался на товарища, кто-то сидел прямо на земле. Усталые, побитые, напряжённые. Их лица были настороженными — как у людей, которых вытолкнули в незнакомое место и оставили без карт.

Дракон, молчаливый как всегда, стоял чуть впереди, ближе всех к плите. Спина прямая, руки за спиной, взгляд — неуловимый. Он ждал. Остальные подтягивались неспешно: проводники, охрана, мои мужчины. Кто-то переговаривался вполголоса, кто-то просто смотрел в сторону горизонта, будто надеялся, что там появится ответ.

Я подошла ближе, невольно оглядывая собравшихся. Хант — как всегда чуть поодаль, лицо закрыто маской, взгляд — острый, внимательный. Линар стоял рядом с ним, напрягшись всем телом, как перед чем-то важным.

Я почувствовала, как Алан слегка сжал мою руку.

— Ты готова? — тихо спросил он.

Я кивнула, потому что была не готова. Но выбора у нас всё равно не оставалось.

— Кто вас встретит? — первым заговорил Каэль, как только мы подошли ближе. Его голос был спокойным, но в нём чувствовалась напряжённость. Он держался уверенно, как и подобает дракону, но я уже знала: за этой холодной уверенностью скрывается усталость и беспокойство за своих.

— Мой отец, Ар Герцог, — ответил Эрик, выпрямляя плечи. — Мы направляемся в его замок. Он встретит нас, обеспечит отдых, и через него мы выйдем на короля. Он служит при дворе с юности и был одним из генералов Его Величества.

Лёгкий ропот прошёл среди новоприбывших. Усталые лица оживились, на лицах появилась тень облегчения. Возможность хотя бы временно укрыться, не быть на дороге — была для них настоящим даром. А сам факт, что у нас есть выход на двор, стал важной вехой, за которую можно было уцепиться.

Каэль чуть наклонил голову, принимая информацию. Его голос стал ниже:

— Хорошо. Значит, у нас есть шанс быть выслушанными.

Он не улыбнулся, но взгляд его стал чуть мягче. Он не был из тех, кто легко доверяет, но чувствовалось: он благодарен. Не за слова — за конкретику. За действия.

Рядом с ним Линар оставался молчалив, но не отрывал взгляда от Эрика. Его поза была расслабленной, но я видела по глазам — он всё просчитывал. Всё взвешивал. Не возражал, но и не поддерживал.

А вот Хант… Его молчание было почти зловещим. Он стоял чуть в стороне, руки скрещены на груди, взгляд из-под маски холодный, изучающий. Как будто каждое слово, произнесённое сейчас, оставляло в нём шрам. Как будто он готов был возразить — но знал, что это бессмысленно.

И всё же, он ничего не сказал.

— После короткого отдыха мы двинемся в путь, — подтвердил Дрейк, — если успеем выехать до полудня, то сегодня успеем добраться до замка.

— Мы справимся, — отозвался Каэль. — Если кто-то ослабнет, подменим. Главное — дойти.

— До обеда мы выйдем к границе Проклятых земель, — добавил Эрик. — А дальше придётся держать темп. До владений моего отца ещё полдня пути, но он встретит нас на границе. Встретит с отрядом.

Это прозвучало как обещание и как защита.

— Тогда всё решено, — тихо сказал Алан, сжимая мою руку. — Осталось только продержаться.

Никто больше не возражал. Решение было принято. И даже те, кто не верил в удачу, понимали: идти надо. Шаг за шагом — вперёд.

Я смотрела, как новоприбывшие молча расходились, кто-то — к своим узелкам, кто-то — просто сесть на землю и перевести дух перед дорогой. Их лица были осунувшимися, серыми от усталости, глаза — тусклыми, с той глубокой тенью, что остаётся у людей, прошедших сквозь ад.

Больше всего жалко было девушек — двух оборотниц. Одна всё ещё прихрамывала, вторая держалась за бок и еле передвигалась. Когда она с трудом опустилась на плащ, я подошла было помочь — но она только качнула головой, упрямо удерживая остатки достоинства. Я присела рядом, не говоря ни слова, просто обняла её за плечи. Тело под рукой дрожало. Она не плакала, нет — хищницы редко плачут. Но я чувствовала эту дрожь, и этого было достаточно.

— Мы справимся, закроем этот странный разлом, — прошептала я, почти не для неё, а для себя. — она робко улыбнулась и погладила мою руку.

Они были чужими в этом мире. Такими же, как и я когда-то. И я знала, каково это — падать из одного мира в другой, с потерей себя, с болью, с шоком. Они держались из последних сил. Не из-за веры в чудо — а потому что не могли иначе.

Рядом мужчина из их группы — кажется, гном, хотя черты были более человеческими — сидел, обхватив колени, и рассеянно смотрел в землю. Он пару раз моргнул, будто выныривая из какого-то кошмара, а потом снова затих.

И я поймала себя на мысли, как же быстро мы, привыкшие к этому миру, забываем: каким хрупким и страшным может быть первое столкновение.

Мне хотелось завернуть их в одеяла, дать воды, найти им безопасное место — хотя бы на пару дней. Но у нас не было этих дней.

У нас был путь. И усталость. И страх, что всё только начинается.

Я медленно поднялась, чувствуя, как внутри растёт комок. И с ним — решимость. Если они уже сделали первый шаг… я обязана дойти с ними до конца. Ради них. Ради нас всех.

Визуалы

Дорогие читатели! ✨

Я решила попробовать другого ИИ для визуализации — с прошлым мы, скажем так, не всегда понимали друг друга, ну или я просто не умею с ним работать ???? Поэтому сегодня подготовила для вас пару новых образов — примерные визуалы Алана и Эрика. Очень жду вашей оценки и мнения! ????

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 5

Я стояла среди лагеря, окружённая чужими лицами, усталостью и пылью, но всё моё внимание было направлено только в одну точку — туда, где должен был быть он. Хант.

Я не видела его с того момента, как закончился разговор у плиты. Он ушёл первым, молча, как всегда, и с тех пор — будто растворился. Но внутри у меня всё ныло. Не физически — это было хуже. Это была та боль, что жила под кожей, в груди, и которую невозможно заглушить никаким отваром. Он отстранился. Снова. После всего, что было между нами. После взгляда, от которого кровь в висках стучала громче, чем барабаны перед битвой.

Я огляделась, напрягая зрение.

И — наконец — нашла. Он был в отдалении, возле своего коня. Возился с упряжью, сосредоточенно, с тем холодным выражением лица, которое почти стало маской. Но маска у него уже была — железная, на нижней половине лица. Лицо в тени, а в глазах, если бы я могла их сейчас увидеть… Я почти чувствовала, что они не были спокойны.

И рядом с ним — Линар.

Опять он.

Я нахмурилась. Они стояли слишком близко. Разговаривали тихо. Слишком тихо. Некромант будто врос в него, как заноза, — и это начинало меня раздражать. Что он там забыл? Почему он повсюду с Хантом? С какого хрена вообще прицепился?

Я выдохнула через нос, развернулась и решительно пошла в их сторону.

Высоко поднятая голова, прямая спина. Пусть знают. Пусть смотрят. У меня нет времени на их недомолвки.

— Хант, — окликнула я его, когда подошла совсем близко, — мне нужно поговорить с тобой. Наедине.

Голос вышел твёрже, чем я ожидала. Почти колючим.

Он медленно поднял взгляд. Не удивился. Не напрягся. Просто… посмотрел как-то странно. Из-за маски я не видела его губ, но глаза у него были — как всегда — слишком проницательные. И слишком немые.

Линар же чуть отпрянул, словно понимая, что его присутствие здесь больше неуместно.

— Это займёт немного времени, — добавила я, глядя не на некроманта, а только на Ханта.

Тот кивнул — коротко, почти незаметно.

— Я подожду у склона, — тихо сказал Линар и ушёл прочь, скользнув взглядом по мне. В его лице ничего не дрогнуло, но я всё равно почувствовала, что он меня недолюбливает. Что ж… взаимно.

Когда мы остались вдвоём, я снова вдохнула, но теперь уже не знала, как начать.

Он смотрел на меня, как всегда — будто изучал. Не как на женщину. Как на загадку. Или на угрозу.

— Почему ты опять отстраняешься? — вырвалось у меня прежде, чем я смогла остановиться. — Ты же был там. Ты чувствуешь тоже, что и я. Или ты умеешь всё так просто вычеркивать? Забыть нашу близость?

Я знала, что он не ответит сразу. Хант никогда не бросался словами. Но молчание его всегда было хуже любой брани.

Он выдохнул. Не раздражённо. Не сдержанно. А так… будто внутри у него было много боли, полное отчаяние внутри, и он давно пытался его заглушить.

— Анри, — голос его был тихим, почти хриплым. — Я здесь только ради тебя. Ради нас… если у нас вообще может быть общее будущее.

Он сделал шаг ближе. Его взгляд не был резким, не был даже холодным — наоборот, в нём сквозила такая усталость, такая… бескрайняя грусть, что мне на миг стало страшно.

— Но я не могу быть рядом, как ты хочешь, — продолжил он, не отводя взгляда. — Есть слишком много причин. И я… я не скажу тебе их. Потому что если скажу — будет только хуже. Для тебя.

Он потянулся ко мне и обнял. Осторожно. Не как любовник — как человек, который вот-вот потеряет что-то важное. Я почувствовала, как его рука легла мне на затылок, как его губы мягко коснулись моего виска. И тут же — жар от этого прикосновения, будто он передавал мне не только тепло, но и тяжесть всего, что носит внутри.

Я шмыгнула носом, закрыв глаза и прижавшись к нему в ответ.

Он пах холодным металлом, кожей, дорогим лосьоном — и чем-то ещё, совсем тонким и едва уловимым…

Некоторое время мы просто стояли. Молча.

Я боялась говорить — знала, что если произнесу хоть слово, сломаюсь. И вместо этого просто слушала, как бьётся его сердце. Неровно. Слишком быстро и отчаянно.

Зачем ты так? — хотелось спросить. Зачем даёшь тепло, если потом всё равно исчезнешь?

Когда он отстранился, я задержала его руку — лишь на миг. А потом отпустила сама.

Он ничего не сказал больше. Просто кивнул и ушёл, не оглянувшись.

А я осталась стоять, пытаясь дышать ровно.

Он не скажет. Но я знаю.

Я знала, кому он мстит. За что. Я знала, кто разрушил его семью, чьими руками его выгнали, заклеймили, бросили в ту тьму, из которой он выбрался только ради этой мести.

И теперь — я.

Я стала преградой. Между ним и его местью. Между прошлым и тем будущим, что он строил себе из клятв, боли и крови.

Я ему мешала.

Я, которую он спас. Которую целовал. На которую смотрел, будто забыл, как ненавидеть.

Это было горько.

Может быть, это — всё. Последние дни рядом. Последние ночи. Последние прикосновения…

Я знала: он всё равно уйдёт. Если не завтра — то после. Когда придёт его шанс, он не будет смотреть на меня.

Он выберет долг. Выберет мертвецов, за которых так отчаянно мстит.

И я останусь. С этой болью в груди. С поцелуем на виске. С его запахом на одежде.

Но, чёрт возьми, пусть это будут хоть и последние, но наши дни. Я не собиралась сдаваться, хотя возможно это и глупо С моей стороны…

Когда Хант ушёл, я осталась на месте ещё на пару секунд, будто кто-то зацепил меня за плечо невидимой нитью.

И только обернувшись, поняла — нет, не нить, а взгляд. Взгляд Линара.

Он стоял чуть поодаль, скрестив руки на груди, и смотрел на меня так, будто я только что испортила ему день. Впрочем… он почти всегда так смотрел. Раздражённо. Пристально. Неуместно долго.

А я ведь пыталась с ним наладить отношения и пообщаться…

Сначала он показался мне мрачным — ну ещё бы, некромант. А потом поняла: это не мрачность, это я ему просто не нравлюсь. Видимо, моя харизма задела какие-то тёмные струны его души.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я прищурилась.

Вот что тебе опять не так?

Зачем он вообще так пялится на меня? Прямо как сова на мышь. Вечно настороженный, вечно отчужденный.

И всё же, несмотря на отторжение, где-то глубоко внутри что-то ёкнуло. Как будто он… как будто он мне кого-то напоминал. Не взглядом — нет. Какими-то чертами. Резкими, скрытными. Будто я уже видела подобные глаза. Подобную линию подбородка. Что-то в нём было странно знакомым.

Но вот кого он мне напоминал — понять я так и не смогла. Мысль уплывала, как вода сквозь пальцы.

Я зло усмехнулась, качнув головой — то ли ему, то ли этому миру в целом.

Это неудачное попадание…

Честно. Я же хотела в сказку. С добрым миром. С принцами, которые несут на руках, а не проверяют, выдержишь ли ты очередной удар судьбы. Хотела волшебства, романтики и солнечных дней.

А получила проклятые земли, подозрительных мужиков и угрозу на каждом шагу.

Хотя… кого я обманываю? Моих мужчин я бы всё равно ни на кого не променяла. А попадать я никуда вообще не хотела.

Развернувшись, я пошла к своему коню. Мимо места, где ещё недавно стоял Хант, и туда, где уже ждал меня мой сегодняшний спутник — Эрик. Мой любимый муж.

Он как раз закончил проверку седла и, заметив меня, расплылся в такой широкой, искренней улыбке, что у меня что-то защемило в груди. В хорошем смысле.

— Ну наконец-то, красавица, — поддразнил он, протягивая мне руку. — А я уж начал скучать.

Я фыркнула, но не удержалась от улыбки. Он всегда знал, как меня вытащить из мрака.

Я взяла его ладонь, и он легко притянул меня ближе, шепнув почти у самого уха:

— Сегодня не дам тебе ни минуты скучать. Обещаю.

Я засмеялась, от всей души. И впервые за утро — дышать стало легче.

Дорога до границы с Проклятыми землями оказалась на удивление лёгкой. Возможно, всё познаётся в сравнении, и после недавних событий наш путь действительно казался почти прогулкой. Мы ехали слаженно, в хорошем темпе, свежий воздух бодрил, а в хвойном аромате витала прохлада надвигающейся грозы.

Только оборотниц было по-настоящему жаль — они держались из последних сил. Их тела были сильны, но усталость и боль нельзя было спрятать. Падение, раны, долгий путь… я видела, как с каждым километром им становилось всё тяжелее. Остальные новоприбывшие держались стойко — кто молча, кто тихо переговариваясь, но страх уже не плыл в воздухе, как раньше. Все вымотались до предела, и, кажется, тревога уступила место просто выживанию.

Я до последнего ожидала появления чудищ. Воспоминания о прошлой дороге были ещё свежи — особенно о живых пнях, с гнилым скрипом коряг, вонью мха и пустыми глазницами. Они до сих пор приходили ко мне в ночных кошмарах. Но в этот раз всё было иначе. Ни одного нападения. Ни одной твари. Только редкие крики птиц и ровный стук копыт. Будто сам мир решил дать нам передышку.

К обеду мы добрались до укреплённого лагеря на самой границе. Каменное здание возвышалось среди холмов — мрачное, строгое, обнесённое высоким частоколом и сторожевыми башнями. Серо-синие доспехи стражи поблёскивали на солнце, и я почувствовала нечто, напоминающее безопасность.

Вскоре из ворот выехала группа всадников. Их силуэты были узнаваемы — Дарион и Шаурон. Отцы Эрика и Алана. Мужчины в расцвете сил — стройные, крепкие, сдержанные, но взгляд у обоих был напряжённый. Я приятно была удивлена, насколько они стали на вид сильнее после нашего приключения. Эти все события явно встряхнули мужчин.

Но стоило нам остановиться, и первым, к кому они подъехали — была я.

— Анриэль, ты цела, — выдохнул Дарион и без лишних слов обнял меня. Сильно. Тепло. По-семейному.

Шаурон тоже спешился и подхватил следом, заключив меня в крепкие объятия.

— Мы уже собрались идти на поиски, — сказал он, — сутки на границе будто длились вдвое дольше.

Только потом они обратились к своим сыновьям. Обняли крепко, по-мужски, как военные, давно не видевшие тех, кто им дороже всего.

— Что случилось? — спросил Дарион, взглянув на Эрика.

— Разлом открылся в небе огромный. Выпали из него сразу несколько человек, в том числе мужчин. И почти все были ранены, — коротко пояснил тот.

— Мы не могли бросить их, — добавил Алан. — Они бы не выжили.

Шаурон хмуро кивнул. Пауза повисла, но ненадолго.

— Подготовьте повозку, — резко отдал команду Дарион, обернувшись к сопровождающим. — Постелите меха, принесите воды. Женским особям нужно ехать не верхом. Особенно тем двоим.

Он кивнул в сторону измождённых оборотниц. Те, кажется, хотели возразить, но промолчали. Здесь были не место их гордости.

Я тоже хотела отказаться и опередила любую заботу

— Я поеду верхом. Мне комфортно.

Дарион взглянул на меня, будто хотел что-то сказать, но лишь коротко кивнул. Решение было принято.

Хили же всё это наблюдала молча, стоя чуть в стороне. О ней не спросили, ей не предложили помощи. И мне почему-то было не жаль. Это была её цена за предательство.

Мы переглянулись с моими мужчинами. Слов не требовалось. Взгляды сказали всё: «выстояли», «добрались».

— Завтра отдохнём в замке, — произнёс Дарион, обращаясь ко всем. — А после — в путь. Я сам договорюсь о встрече с советом.

И хотя усталость в теле уже тянула вниз, я вновь села в седло с ощущением, что пройдена только половина дороги. Самое трудное — ещё впереди.

****

Мы прибыли в Найдлит, когда солнце уже клонилось к горизонту, и его тёплый свет ложился на белоснежные стены города, словно прикасался к ним в последний раз за день. Въезд в столицу герцогства был торжественным и спокойным — стража у ворот почтительно кивала, слуги открывали перед нами проходы, и даже прохожие склоняли головы, когда мимо проезжали наши лошади.

Замок был уже почти родным. Белый камень, гладкие арки, те самые балконы, где я когда-то стояла с Эриком, наблюдая за городом. Здесь было спокойно. Уютно. Это было наше место.

Внутренний двор встретил нас мягкой тишиной и запахом свежести. Слуги уже знали, что делать — раненых тут же перенесли в комнаты, приготовленные заранее. Лекари, приглушённые голоса, чистые простыни. Всё было организовано с удивительной чёткостью — за это я мысленно поблагодарила Дариона и Шаурона.

Мне не пришлось ждать ни комнаты, ни распоряжений. Мои покои давно ждали меня. Слуга открыл дверь, а внутри было прохладно, тихо и невероятно чисто. На столе — ваза с живыми цветами. На подносе — фрукты, в кувшине — вино.

Я позволила себе немного отдохнуть. Тёплая ванна была почти роскошной после всего пережитого. Ароматы эфирных масел, пар, стекающий по плитке… Я закрыла глаза и впервые за долгое время просто лежала. Без боли. Без страха. Только я и вода. Кайф.

Потом, выбрав одно из платьев, что подарили мне мои мужья — небесно-голубое, с лёгким шлейфом и открытыми плечами — я направилась в зал. Хотелось выглядеть не как попаданка которая здесь кое как освоилась, а как герцогиня.

Ужин проходил в малом зале. Огромный стол был накрыт до мелочей: серебряные приборы, мягкий свет свечей, блюда с мясом, овощами, фруктами и пирогами, пахнущими корицей.

За столом собрались не только мои мужья, Дарион и Шаурон, но и все новоприбывшие из другого мира. Даже дракон, Каэль, сидел ближе к дальнему краю, с привычной невозмутимостью и едва заметной тревогой в глазах. Хант — молчаливый, сосредоточенный, наблюдал за всеми, в том числе за мной. Линар сидел рядом с ним, и его взгляд не оставлял меня в покое. Он будто изучал, выискивая в моём лице что-то, что только ему было понятно.

Когда все собрались за столом, Эрик и Дрейк коротко пересказали события у разлома. Без лишних подробностей — только суть. Шесть новых попаданцев, опасная нестабильность, и то, что всё это может быть не просто случайностью.

Отцы слушали внимательно, ни разу не перебив. Только на лицах Шаурона и Дариона всё сильнее проступала тревога.

— Значит, это не закончилось, — тихо произнёс Дарион, опустив руки на стол. — Хорошо. Сегодня и завтра вы отдыхаете. Все. Я займусь организацией аудиенции. Король должен быть готов вас выслушать.

Он перевёл взгляд на новоприбывших, и, прежде чем кто-то успел ответить, кивнул в сторону двух девушек-оборотниц, сидящих чуть поодаль.

— Добро пожаловать в наши земли, — сказал он твёрдо, но с уважением. — Женщины здесь в почёте. И ваша отвага — уже повод для уважения.

Оборотницы переглянулись, слегка растерянные, но всё же кивнули в ответ.

— Если это только начало, — добавил Шаурон, подливая себе вина, — нам всем стоит набраться сил.

Я посмотрела на своих мужчин, на тех, кто пришёл с нами… и впервые за долгое время почувствовала, как за тонкой шелковой обёрткой этой ночи, наконец, прячется не только тревога, но и передышка.

*****

Ужин всё ещё продолжался — блюда сменяли друг друга, но разговор за столом становился всё менее формальным. Несколько новоприбывших решили представиться. Видимо, почувствовали себя в безопасности… хоть и не до конца.

Первым начал Каэль. Он сидел с прямой спиной, почти не прикасаясь к еде. Только внимательно смотрел на всех, будто взвешивал каждого за столом.

— Меня зовут Каэль, — произнёс он наконец. — Я прибыл от имени Черного Обсидианового клана. Один из командующих в Совете драконов. Наша цель — сохранить равновесие. Пока это ещё возможно.

Я едва заметно замерла. Черный Обсидиановый… Да уж. Слыхала я про них. Самый закрытый, самый жёсткий клан. Суровая дисциплина, клятва крови, абсолютная преданность и — как говорили — страшная ярость в бою. Если сюда прислали кого-то такого ранга… значит, всё куда серьёзнее, чем я надеялась. Я промолчала. И другим не сказала. Зачем пугать?

Следом заговорил эльф. Высокий, с серебристыми волосами, он говорил мягко, чуть насмешливо, будто ветер в лесу шепчет.

— Лайсан. Друид. И… геомаг, если кто-то знает, что это значит, — с этими словами он усмехнулся. — В этом мире, судя по всему, моя связь с землёй почти не ослабела. Надеюсь, пригодится.

Я только кивнула. Геомаг? Я такого слова не слышала. Но выглядел он слишком спокойно, чтобы быть неопасным. Опыт твердит — опасные чаще всего именно такие.

Потом настала очередь оборотниц.

Старшая — высокая, крепкая, с густыми каштановыми волосами, заплетёнными в две косы — заговорила первой. Лицо у неё было спокойным, но в голосе слышалась уверенность женщины, которая видела многое.

— Айша. Раньше — командир группы сопровождения. Маг земли. И… да, вторая ипостась — пантероподобная форма. Сейчас зверь… спит. Так глубоко, что я его почти не чувствую. Но думаю, это временно.

Её соседка — стройная, с короткой медовой косой и чуть насмешливым взглядом — подалась вперёд.

— Эли. Разведка. Воздух. Вторая ипостась — кошка помельче, но кусаюсь я получше многих. Сейчас, правда, дрыхнет, как после охоты. — Она усмехнулась, пожала плечами и добавила: — Слишком тихо здесь для нас. Слишком чуждо. Но мы привыкнем.

Каэль поднял взгляд, задержал его на ней — и тихо сказал:

— Мой дракон тоже спит.

Повисла пауза. Почти осязаемая.

— И что это значит? — осторожно спросил Дрейк.

— Что-то в этом мире… глушит. Скрывает. Лишает нас привычной сути, — тихо ответил Каэль. — Но мы ещё разберёмся.

После этого представился гном — невысокий, крепкий, с густой бородой и загорелой кожей. Он выглядел куда более расслабленно, чем остальные.

— Курго, — сказал он, прихлёбывая вино. — Маг огня. Да-да, знаю, нечасто увидишь гнома и огонь вместе, но я и не из обычных. Рад, что хоть здесь воздух не пропитан смертью, как в Проклятых землях. А стены не шепчут по ночам. Одним словом курорт.

Я удивлённо посмотрела на него. Маг огня-гном? Это было… свежо.

Последним заговорил некромант. Всё это время он сидел молча, наблюдая за всеми. Особенно за Хантом. Это начинало раздражать. И напрягать.

— Линар, — коротко сказал он. — Некромант.

И всё.

Я вскинула бровь. Даже гном сказал больше. Но, судя по лицам остальных, не только я заметила его молчаливую навязчивость. И снова — этот взгляд. В упор. В меня. Как будто он что-то искал… или вспоминал.

Я хмыкнула. Странный тип. И всё никак не отлипнет от Ханта. Будто привязался.

И всё же… с каждой новой историей за этим столом становилось всё очевиднее — нас свела судьба не случайно. И, возможно, не просто ради выживания.

Это сплав слишком разных миров, характеров и целей. И далеко не у всех на уме только спасение.

После ужина всех начали расселять по комнатам. Кто-то шёл едва передвигая ноги, кто-то — с удивлением озираясь на роскошь замка, а кто-то — с таким видом, будто роскошные залы им были просто в тягость. Я не спешила идти к себе. Сначала — к девушкам.

Я попросила слугу отвести меня к покоям, где разместили Айшу и Эли. Оказалось, их определили в западное крыло — там было чуть тише и прохладнее, а ещё рядом находились комнаты целителей.

Дверь в комнату Эли была приоткрыта. Она уже лежала под мягким одеялом, с сонным видом пожёвывая кусочек пирожного. На тумбе стоял кувшин с соком и миска с фруктами. Всё чисто, аккуратно, удобно. Увидев меня, она приподнялась и кивнула:

— Спасибо, всё более чем. Если так кормят каждый вечер — я готова остаться.

Я улыбнулась и прошла дальше — к Айше. Но вот там картина оказалась куда более… занятной.

Дверь была приоткрыта, и я уже собиралась постучать, как вдруг услышала тихий мужской голос. Узнала сразу — Дарион. Он что-то тихо говорил, почти шептал, а потом я уловила запах — не еды, нет. Медовых пирожков с орехами, сливочной выпечки и чего-то ещё… определённо неслабо сладкого.

Я замерла. Дарион — с ужином. Ночным. У комнаты Айши.

Хм.

На пороге я не задержалась — не хватало ещё, чтобы меня приняли за ревнивую невестку. Но внутренняя хихикнувшая ведьмочка в груди определённо ликовала. Вот тебе и строгий герцог.

Вернувшись в главный холл, я попросила слугу:

— Скажи, а где разместили Ханта?

Слуга, не выказывая ни капли удивления, проводил меня к южному крылу, но, открыв дверь в нужные покои, я обнаружила только аккуратно заправленную постель и сложенные у изножья вещи. Комната была пуста

— Он не заходил с ужина, госпожа, — тихо сказал слуга.

Я кивнула и поблагодарила его, но внутри всё… сжалось. Я надеялась, правда надеялась, что он будет сегодня ночью рядом. Что мы поговорим. Просто побудем вместе. Хоть немного. Но, кажется, напрасно.

Повернув обратно, я уже медленно поднималась к себе, когда подумала: ну что ж, значит ночь проведу в одиночестве. Чуть грустно, но я устала — душа и тело просили покоя.

Я толкнула дверь в свои покои и шагнула внутрь — и замерла.

На краю кровати, с растрёпанными волосами, в одной рубашке и босиком, сидел он.

Хант.

Он поднял на меня взгляд и не сказал ни слова. Только чуть улыбнулся — той редкой, почти неуловимой улыбкой, которую я уже начинала считать миражом. В его глазах не было усталости. Только ожидание. Тёмное ожидание.

И моё сердце глухо ударилось о рёбра.

Кажется, ночь всё-таки не будет одинокой.

Простите за долгое ожидание продолжения! У автора был небольшой аврал в реальной жизни, но всё уже позади — и совсем скоро вас ждут новые главы. А пока — ловите визуалы, чтобы скрасить ожидание! ❤️

Визуалы

Каэль

Линар

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 6 (18+)

Дорогие читатели!

Я знаю, что не всем по душе мои откровенные сцены, поэтому сразу предупреждаю: эта глава полностью посвящена откровенной эротике. Если вам ближе более мягкий формат, feel free — пропустить её можно совершенно спокойно.

Для вашего удобства более деликатные сцены я тоже буду подписывать как например четвёртую главу — так каждый сможет выбрать ту версию эротики, которая ему ближе. Надеюсь, такой подход сделает чтение комфортным для всех ????

— А ты чего здесь? — выдохнула я, закрыв за собой дверь и всё ещё не веря, что он передо мной.

Хант пожал плечами, не отводя взгляда.

— Ты долго.

— Я… проверяла других, — пробормотала я, всё ещё не понимая, как он тут оказался. — Думала, ты ушёл к себе.

Он медленно улыбнулся. Глаза были уставшими, тёмными, но в них было иное — нечто обнажённое, почти уязвимое.

— Уйти легче. Но я устал выбирать лёгкое.

Я стояла, не зная, что сказать. Наконец, осторожно:

— А выбрать меня… это сложно?

Хант молчал, потом шагнул ближе, остановился, будто боялся перейти черту.

— Это страшно, — признался он. — Потому что я до сих пор не уверен, могу ли себе это позволить. Но… я здесь, Анри. Ради тебя. Ради нас, если такое возможно. Даже если я сам в это пока не до конца верю.

Он подошёл ближе, обнял. Нежно. Без слов. Я позволила себе на мгновение опереться о его грудь, вдыхая родной запах и чувствуя, как внутри развязывается узел.

— Я скучала, — выдохнула я.

— Я знаю.

Его губы скользнули по моему виску, потом — по щеке, всё ниже, к шее. Его руки ласкали мою спину, будто пытались согреть до самых костей.

Я потянулась к нему навстречу, пальцы скользнули по его коже, по рубашке — и сняли её одним движением. Он ответил, ловко расстегнув застёжки на моём платье. Мы будто вспоминали друг друга, заново. Медленно, с жаждой, с нежностью, словно после долгой разлуки.

Он поднял меня на руки и опустил на край постели, накрыл поцелуями, сначала осторожными, потом — жадными, глубокими. Я впивалась в него пальцами, вдыхала его тяжёлое дыхание и чувствовала — всё. Каждое касание, каждую тень между строк.

Именно в этот момент дверь распахнулась.

— Да вы издеваетесь, — донёсся знакомый голос.

Мы резко отстранились. Я, прикрываясь одеялом, Хант — просто откинулся на подушки, хмуро глядя на вошедшего.

А в дверях стоял Дрейк. Полуодетый, без рубашки, волосы спутаны, на поясе болталась расстёгнутая пряжка.

— Ты чего здесь? — выдохнула я, раскрасневшаяся до кончиков ушей.

Боже, какой глупый вопрос!

Он хмыкнул.

— Захожу пожелать спокойной ночи СВОЕЙ жене, а тут такое. — Он сделал шаг внутрь, лениво поднимая бровь. — Но раз уж я не мешаю… может, стоит меня позвать, прежде чем начнёте?

— Ты шутишь? — буркнул Хант, но в голосе не было злости. Скорее предвкушение.

— Ни капли, — отозвался Дрейк, медленно подходя. Его ладонь легла мне на плечо, взгляд стал серьёзнее. — Если он здесь, значит, ты хочешь этого. А я… я не отступлю. Не сегодня.

Я не успела ответить — его губы уже коснулись моих, нежно, с трепетом. Я потянулась к нему, ощущая, как тело само вспоминает — его вкус, его тепло.

А Хант? Он смотрел, не двигаясь, сдержанно. Потом, как будто выдохнул остатки сомнений, притянул меня с другой стороны.

— Ты, норк, слишком самоуверенный, — пробормотал он мне на ухо. — Но если ты хочешь делить её — придётся подстраиваться.

— Нееет, это я умею быть щедрым, — усмехнулся Дрейк, а его пальцы уже скользнули по моей талии.

Между ними — я. Как между двух огней.

Я не знала, чьё прикосновение ощущаю первым. Всё слилось в единое, волнующее ощущение тепла, желания и полной отдачи. Их руки скользили по моему телу с разной уверенностью — одна ладонь была шире, твёрже, вторая двигалась осторожнее, как будто читала каждую мою реакцию.

Губы Дрейка коснулись моей шеи, едва касаясь, как дуновение — он знал, как довести до дрожи одним лёгким поцелуем. Я почувствовала, как его пальцы смело пробежались по линии талии, задержались на изгибе бедра, затем нежно обвели кожу над грудью. Он не спешил — будто вновь открывал для себя любимую.

— Ты вся горишь, малышка, — прошептал он, и его голос был наполнен той самой нежностью, от которой замирало сердце.

С другой стороны Хант притянул меня ближе к себе, обняв за талию. Его поцелуи были другими — глубже, требовательнее. Он целовал ключицу, затем скользнул ниже, оставляя след из лёгких укусов вдоль края груди. Его пальцы прошлись по внутренней стороне бедра, будто невзначай, но намерение в этом прикосновении было слишком явным, чтобы воспринимать это случайно.

Я задыхалась, руки сами собой обвились вокруг их шей — хотелось чувствовать их ближе, крепче. Я стонала тихо, губами уткнувшись в плечо одного из них, а они оба продолжали ласкать — без спешки, словно это могло длиться вечно.

Дрейк приподнялся на локте, склонился надо мной, и его губы захватили мой сосок — мягко, но с голодом. Я выгнулась навстречу, а в это время ладонь Ханта скользнула вверх по животу, замирая у самого низа.

— Такая чувственная… — хрипло сказал он, и его голос будто прошёл током по всему телу.

Я уже не могла думать. Только чувствовать. Всё вокруг исчезло — остались только они. Их тепло. Их дыхание. Их прикосновения, плавно и неумолимо развязывающие каждый узелок сдержанности внутри меня.

Его пальцы были тёплыми, уверенными. Они скользнули ниже, сначала едва касаясь, дразня, будто давая мне возможность привыкнуть к каждой новой вспышке удовольствия, которую он вызывал. Я уже почти забыла, как дышать, как вообще думать — всё сузилось до этих ласк, до ощущения его ладони между моих бёдер.

— Расслабься… — прошептал Хант, и его голос был хриплым, низким, почти ласкающим сам по себе.

Он скользнул пальцами по самой кромке, нежно раздвинул, и я задохнулась, запрокинув голову на плечо Дрейка. Тот только крепче прижал меня к себе, обвивая рукой, будто держал в объятиях самый драгоценный сосуд. Его губы оставляли влажные поцелуи на моей щеке, виске, волосах.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А пальцы Ханта продолжали изучать. Мягко. Медленно. Уверенно. Он знал, как прикасаться так, чтобы от лёгкого движения ноги сами собой раздвигались шире, а тело отзывалось лёгкими толчками желания.

Он сначала ласкал внешне — круговыми движениями, то чуть сильнее, то едва заметно. И когда я уже начинала задыхаться, прикусывая губу, его палец чуть сильнее надавил, нащупывая тот самый чувствительный узелок.

— Да… вот так… — выдохнула я, даже не замечая, что сказала это вслух.

Дрейк усмехнулся и скользнул рукой мне под грудь, сжав мягко, но решительно. Он будто чувствовал, как тело откликается, и помогал мне раствориться в этом, унося за пределы любого контроля.

Хант тем временем продолжал — один палец, затем второй, чуть глубже, медленнее, тёплыми, влажными движениями. Вплоть до того, как во мне всё начало пульсировать, сжиматься и снова раскрываться навстречу ему. Он чувствовал это, чувствовал, как я становлюсь мягче, горячее, желаннее.

Я выгнулась, прижалась бедром к его ладони, уже почти дрожа от удовольствия, что накатывало волнами. Он двигался в идеальном ритме — будто слышал музыку, звучащую только в моём теле. Я таяла, стонала, задыхалась.

А они оба были рядом. Держали. Ласкали. Оберегали.

Мои мужчины.

В какой-то момент я осознала, что его пальцы, скользящие по моей плоти и в ней, уже не могли утолить тот пожар, что разгорался внутри меня. Мое тело требовало большего — его, целиком, без остатка. Я подняла взгляд, умоляющий, почти отчаянный, и утонула в его глазах — темных, лихорадочно горящих, с голодным блеском, который выдавал его собственное желание. Его член, напряженный и пульсирующий у моей киски, был красноречивым свидетельством того, как сильно он меня хотел, как трудно ему сдерживаться.

Хант замер на мгновение, его взгляд метнулся ко мне — жадный, полный едва сдерживаемой страсти, — а затем к Дрейку, словно ища молчаливого согласия. Но пауза длилась лишь секунду. Не выдержав, он вошел в меня одним резким, глубоким движением, заполняя меня до предела.

Это не было нежно — это была буря, необузданная и мощная, но именно этого я жаждала. Мое тело, влажное и готовое, приняло его с дрожью наслаждения, а каждый его толчок отзывался во мне сладкой, почти болезненной пульсацией. Он двигался уверенно, глубоко, но с какой-то мучительной сдержанностью, словно нарочно растягивая каждую секунду нашего соединения, заставляя меня чувствовать каждый дюйм его внутри себя. Мои пальцы впились в его плечи, ногти оставляли следы на коже, а дыхание срывалось с губ короткими стонами.

Рядом Дрейк наблюдал за нами, его низкий, хриплый рык наполнял воздух электричеством. Его глаза, горящие тем же огнем, что и у Ханта, следили за каждым моим движением, за тем, как я извивалась под нмм. Это зрелище, казалось, подливало масла в огонь его собственного желания. Я чувствовала его взгляд, словно физическое прикосновение, скользящее по моей коже, и это только усиливало жар, разливающийся по венам. Я хотела их обоих — их силу, их страсть, их тепло. Хотела быть между ними, принадлежать им, растворяться в этом вихре ощущений. Моя призывная улыбка, дрожащая от возбуждения, была адресована Дрейку, и он понял меня без слов. В следующее мгновение он приблизился, его рука мягко, но властно скользнула по моим волосам, направляя мою голову к его члену — красивому, мощному, впечатляюще большому. Я ощутила его жар у своих губ, и это вызвало новую волну дрожи, пробежавшую по всему телу.

Между нами расцветало нечто большее, чем просто физическая страсть. Это было как танец — дикий, но полный доверия, где каждый жест, каждое прикосновение несло в себе любовь и абсолютную отдачу. Хант и Дрейк знали, как разжечь во мне огонь, как заставить меня чувствовать себя единственной, желанной, их. Их руки, властные и уверенные, скользили по моему телу, оставляя за собой следы из мурашек. Хант, продолжая двигаться во мне, наклонился ближе, его горячее дыхание обожгло мою шею, а губы нашли чувствительную точку за ухом, вызывая новый стон. Дрейк, удерживая меня за волосы, смотрел с такой нежностью и в то же время с такой необузданной страстью, что я чувствовала себя центром их мира. Каждое их движение, каждый взгляд, каждый звук сплетались в симфонию, где я была мелодией, а они — ее ритмом и гармонией.

Пока Хант брал меня с неистовой силой, не жалея ни себя, ни меня, я чувствовала, как моё тело дрожит на грани безумия. Его мощные, глубокие толчки, каждый из которых отдавался жаркой волной внизу живота, разжигали во мне пожар, но этого было мало. Моя кожа горела, сердце колотилось, и я жаждала второго мужчину — моего Дрейка, моего мужа, чьё присутствие рядом ощущалось как магнит, притягивающий каждую клеточку моего тела. Я хотела его, хотела чувствовать его вкус, его силу, его любовь.

Дрейк, привстал рядом, смотрел на меня с той самой нежной, но властной улыбкой, от которой у меня всегда слабели колени. Его крупная рука, тёплая и сильная, скользнула в мои волосы, мягко, но с явным намёком, направляя меня к себе.

— Моя звёздочка, — прорычал он низким, хриплым голосом, от которого по спине пробежали мурашки.

Его член, массивный, твёрдый, был так близко, что я ощущала его жар даже до того, как прикоснулась. Я скучала по этому — по его вкусу, по его мощи, по тому, как он заполнял меня целиком.

Не раздумывая, я приоткрыла губы и, с жадностью, вобрала в себя треть его длины. Это было как удар тока — странное, почти нереальное наслаждение, от которого моё тело задрожало ещё сильнее. Его вкус, солоноватый и тёплый, смешался с моим собственным возбуждением, и я начала двигать головой, посасывая его ритмично, с голодной страстью. Дрейк помогал мне, его пальцы в моих волосах задавали темп, мягко, но уверенно направляя меня. Его тело напряглось, мускулы на его широкой груди и плечах перекатывались под тёмной кожей, а низкий стон, сорвавшийся с его губ, был доказательством того, что он наслаждается не меньше, чем я. Его глаза, горящие любовью и желанием, не отрывались от меня, и я чувствовала себя его королевой, его единственной.

Но вдруг я заметила, что ритм Ханта сбился. Его движения, такие мощные и уверенные, замедлились, а затем и вовсе почти остановились.

Мое тело, всё ещё пульсирующее от его толчков, взбунтовалось от этой паузы, и я невольно издала тихий стон протеста, не выпуская Дрейка изо рта. К моему удивлению, Дрейк тоже напрягся, его рука в моих волосах сжалась чуть сильнее, и я уловила в его взгляде искры недовольства. Почему? Я была озадачена. Хант перестал двигаться, лишив меня того сладкого безумия, к которому он меня вёл, но что так раздражало Дрейка? Его рык стал глубже, почти звериным, и я почувствовала, как между нами троими повисло — напряжение.

И вдруг меня осенило. Один взгляд на Ханта, на его широко распахнутые глаза и застывшее в шоке лицо, и всё стало ясно — он был ошеломлён, словно увиденное между мной и Дрейком выбило его из колеи. Его тёмная кожа, блестящая от пота, казалось, натянулась на мощных мышцах, а в глазах мелькнула смесь растерянности и дикого желания.

— Милый, всё хорошо, не останавливайся, — хрипло прошептала я, на мгновение выпустив член Дрейка изо рта. Мой голос дрожал от возбуждения, а горло саднило от его размера, но я не могла остановиться. Хотела их обоих, хотела, чтобы этот момент длился вечно.

Хант моргнул, его длинные ресницы дрогнули, но шок на его лице не исчез. И тут не выдержал Дрейк. Его низкий, почти звериный рык прорезал воздух, полный раздражения и нетерпения.

— Какого хрена, придурок! Не ломай нам кайф! — прорычал он, его мощная грудь вздымалась, а глаза сверкали, как у хищника, готового к прыжку.

Я почувствовала, как его пальцы в моих волосах сжались чуть сильнее, не грубо, но с той властной уверенностью, от которой моё тело отзывалось дрожью. Дрейк был зол, но это только подливало масла в огонь нашей страсти. Я бросила на Ханта одобряющую улыбку, мягкую, но с лёгким намёком, чтобы он не смел останавливаться, и снова повернулась к своему мужу. Открыв рот, я жадно вобрала его член, чувствуя, как он заполняет меня, тёплый, тяжёлый, пульсирующий. Я принялась сосать с ещё большим энтузиазмом, причмокивая, нарочно издавая звуки, чтобы показать, как сильно мне это нравится. Каждый мой стон, каждый мой взгляд, устремлённый на Дрейка, был пропитан желанием раствориться в нём.

— Ох, да, моя сладкая, возьми его поглубже… дааа… вот так, — прорычал Дрейк, его голос был низким, хриплым, пропитанным наслаждением.

Его слова, словно искры, разжигали во мне ещё больший жар. Я старалась, но его размеры были вызовом — член, скользнувший глубже, уже касался моего горла, и я чувствовала, как моё тело напрягается, пытаясь принять его полностью. Это было почти невыносимо, но в то же время безумно сладко. Я хотела этого, хотела довести его до края.

Дрейк не подвёл. Его бёдра начали двигаться, подмахивая мне, задавая ритм, а рука в моих волосах направляла меня, мягко, но настойчиво подталкивая ближе. Его запах, мускусный и пьянящий, заполнял мои лёгкие, а тёмная кожа его живота, мелькавшая перед глазами, блестела от пота, подчёркивая рельеф мощных мышц. Я была заворожена, потеряна в этом ритме, в его силе, в его страсти.

В этот момент Хант, наконец, очнулся. Он глубоко, почти судорожно вздохнул, и его движения возобновились — но теперь они были резче, мощнее, словно его собственное желание, подстёгнутое нашими с Дрейком ласками, вырвалось наружу. Его толчки, глубокие и ритмичные, снова заполнили меня, посылая волны наслаждения по всему телу. Моя кожа пылала, каждый его рывок отзывался дрожью, а стоны, которые я не могла сдержать, заглушались членом Дрейка во рту. Я чувствовала, как Хант впивается пальцами в мои бёдра, его сила, его жар, его неистовство — всё это было как буря, в которой я была счастлива утонуть.

Жаль, я не могла видеть его лица. Хотела поймать его взгляд, увидеть, что там — страсть, ревность, восхищение? Но перед моими глазами мелькали только тёмный лобок и рельефный живот Дрейка, его кожа, тёплая и гладкая, как шёлк, натянутый на сталь. Я была в плену их обоих, и это сводило меня с ума.

«Какая же я извращёнка», — мелькнула мысль. Два норка, два мужчины, два мира, и я — между ними их центр, их желание. Это было больше, чем страсть. Это была моя жизнь, моя свобода, моя любовь.

В какой-то момент я не выдержала этого неистового напора. Волна наслаждения, нараставшая с каждым толчком Ханта, с каждым движением Дрейка, захлестнула меня с такой силой, что я задрожала, теряя контроль. Оргазм был мощным, почти сокрушительным, и я чувствовала, как моё тело сжимает Ханта внутри, обхватывая его член тугими, пульсирующими волнами. Мои стоны, приглушённые Дрейком во рту, вырывались наружу, а ноги подрагивали от интенсивности ощущений. Хант издал низкий, утробный стон, его голос, глубокий и звериный, прокатился по моей коже, как раскат грома. Его глаза, горящие диким огнём, встретились с моими, и я поняла — он на грани.

Через пару секунд он не выдержал. С резким выдохом Хант вынул член и излился на мой живот — горячие, тяжёлые струи обожгли кожу, и я ощутила их тепло, стекающее по моим бёдрам. Я могла лишь чувствовать это, потому что мой рот был занят Дрейком, который неистово двигался, заполняя меня собой. Его ритм стал быстрее, почти отчаянным — он явно стремился догнать нас, раствориться в этом вихре страсти. Мое тело, всё ещё дрожащее от оргазма, обмякло, глаза закатились, и я полностью отдалась моменту, позволяя Дрейку вести меня.

Мой муж, мой норк, не упустил шанса. Воспользовавшись моим расслабленным состоянием, он с лёгким рыком двинул бёдра вперёд, и его член, массивный и твёрдый, вошёл в моё горло на всю длину. Мой нос уткнулся в его тёмный, мускусный лобок, и я ощутила, как он напрягся, как его мышцы задрожали под кожей. В следующую секунду он излился — горячая, густая волна заполнила моё горло, и я инстинктивно сглотнула, принимая его полностью. Это было странно, но удивительно приятно — никакого дискомфорта, только пьянящее чувство близости, его силы, его страсти. Мой разум плыл, тело пело от наслаждения, и я была счастлива быть его, быть их.

Когда Дрейк, наконец, вынул член, я хватала воздух, задыхаясь, но с улыбкой на губах. Мои губы были влажными, горло саднило, но я чувствовала себя живой, полной, удовлетворённой. Дрейк, тяжело дыша, наклонился ко мне, его тёмные глаза сияли любовью и желанием. Без слов он притянул меня к себе и страстно поцеловал, его губы, твёрдые и горячие, слились с моими. Этот поцелуй был как вспышка — яростный, полный нежности и необузданной страсти, словно он хотел забрать себе каждый мой вздох. Я ответила ему с той же жадностью, мои пальцы вцепились в его широкие плечи, ощущая твёрдость его мускулов под гладкой кожей.

— Охренеть! — вырвалось у Ханта, и его голос, полный изумления и восхищения, заставил нас обернуться.

Он смотрел на нас во все глаза, его грудь всё ещё тяжело вздымалась, а на лице застыла смесь шока и возбуждения. Его тёмная кожа блестела от пота, подчёркивая рельеф его мощного тела, и я невольно улыбнулась, заметив, как его взгляд мечется между мной и Дрейком.

Мы с Дрейком повернулись к нему, наши лица светились счастьем и удовлетворением. Мои губы всё ещё горели от поцелуя, тело пело от пережитого экстаза, а сердце билось в унисон с их дыханием. Мы были едины — я, и мои норки, мои мужчины, мои миры. В этот момент не было ничего, кроме нас, нашей страсти и того тепла, которое связывало нас троих.

Я, не раздумывая, потянула Ханта ближе. Он и не думал сопротивляться — наоборот, сам наклонился ко мне, и его поцелуй оказался не менее жадным и насыщенным, чем у Дрейка. В нём чувствовалось всё: и невыраженное желание, и сдерживаемая нежность, и его вечная внутренняя борьба, которую он так и не научился скрывать.

Мы с шумом рухнули на спину, и мужчины оказались по обе стороны от меня, прижавшись к коже горячими телами. Они устроились удобно, словно в этих стенах, в этих объятиях, было всё, что им нужно. Один уткнулся носом в мою шею, другой лениво обвил ногу вокруг моей, и я услышала это — довольное, едва слышное урчание. Настоящие хищники, сытые, тёплые и расслабленные.

А вот я… получив всё, чего душа желала, почему-то не собиралась спать. Меня трясло изнутри не от усталости, а от желания выговориться. Впрочем, Хант опередил меня. Голос его прозвучал низко, лениво, но с тем самым оттенком, от которого у меня по коже всегда пробегали мурашки.

— Думаю, вот эти… извращённые пристрастия моей женщины мы обсудим позже, — произнёс он, глядя на меня с тем самым своим взглядом: голодным, тёмным, с едва скрытой усмешкой и обещанием непослушной ночи в будущем.

Я закатила глаза, но без злости — скорее, с нежностью.

Дрейк, до этого казавшийся едва не заснувшим, вдруг всхрапнул от смеха и начал откровенно смеяться. Он даже не пытался это скрыть — громко, заразительно, с той самой обезоруживающей честностью, за которую я его и любила.

— Ох, Хант… — выдохнул он, всё ещё посмеиваясь. — Ну давай, попробуй-ка упрекнуть её, когда сам чуть не потерял контроль первым.

— Я и не упрекаю, — хмыкнул Хант, прикрыв глаза. — Я просто делаю пометку. На будущее.

— Для отчётности? — хихикнула я, провела пальцами по его груди, чувствуя, как в ней снова просыпается тепло.

Он ничего не ответил. Только поймал мою руку, сжал в своей — крепко, уверенно. И какое-то время мы просто лежали так — трое, переплетённые, в тишине, под лёгкое потрескивание дров в камине.

И в этот миг мне казалось, что пока они рядом — я действительно в безопасности. Даже если этот мир рушится.

Глава 7

Я немного повернулась на бок, опираясь на локоть, и посмотрела на Ханта, всё ещё держа его ладонь в своей. Он лежал с закрытыми глазами, как будто хотел отсрочить реальность, но я больше не могла молчать.

— Почему ты при всех ведёшь себя так… — я запнулась, подбирая слово. — Холодно. Отстранённо. Будто я никто тебе. Ты боишься показать, что между нами что-то есть? Или боишься признаться себе?

Он открыл глаза, и в полутьме я уловила, как в них промелькнула усталость. Не от меня — от всего. Он долго молчал, но потом всё же выдохнул.

— Да, — ответил он просто, но честно. — Я боюсь.

Он сел, откинувшись спиной к изголовью, и посмотрел на меня сверху вниз, но без высокомерия. Скорее — с внутренней болью, которую он слишком долго нёс на себе один.

— Ты не представляешь, Анри, сколько всего может пойти не так, — продолжил он. — Особенно когда речь идёт о королевской семейке. Там любая привязанность — это слабость, за которую можно зацепиться. Шантаж, давление, манипуляции. А ты — не слабость. Ты… — он запнулся, поджав губы. — Ты моя единственная точка, которая может разбить меня в один миг. Я не хочу, чтобы ты стала уязвимостью. И не хочу, чтобы кто-то понял, насколько ты мне дорога.

Он снова встретился со мной взглядом. И я почти задохнулась от того, сколько в этом взгляде было — голода, нежности, вины, любви. Да, именно любви, какой он, возможно, и сам до конца не осознавал — но она там была, пряталась за каждым его словом и жестом.

— Значит, нам стоит держаться подальше друг от друга? — тихо спросила я, сжав его руку чуть крепче.

— На людях — да, — кивнул он. — Хоть это и сложно. Очень.

Он наклонился ближе, дотронулся губами до моего лба, задержался там на миг.

— Но когда мы вдвоём… — его голос стал ниже, хриплее, — я не обещаю быть разумным и нежным.

— Потрясающий план, — буркнул Дрейк со своей стороны кровати, явно подслушивая каждое слово. Он хмурился, глядя в потолок. — Один строит из себя мученика, вторая рвёт душу на части, а я, как всегда, между молотом и наковальней. Знаете, я просто хотел мирно выспаться рядом с любимой женой. А вы превращаете кровать в совет военной стратегии.

Я усмехнулась и протянула руку, нащупывая его бок. Он не отодвинулся.

— Прости. Это важно.

— Я понимаю, — кивнул он. — Просто… может, до утра хотя бы об этом не будем?

— Ладно, — хмыкнула я. — До завтра отложим все драмы.

Хант уже лёг обратно, но, прежде чем закрыть глаза, снова коснулся моей ладони.

— Но ты должна знать, — пробормотал он, почти шепотом. — Ты — это всё, что у меня есть.

Мой ответ был простым. Я подалась к нему ближе и крепче прижалась между двумя самыми упрямыми, сложными и любимыми мужчинами в этом мире.

Конечно же, не считая Алана — ему равных в упрямстве нет.

Ну хоть с Эриком мне повезло! — Подумала я, засыпаю.

****

Проснулась я не сразу — в комнате было полумрачно, за окнами ещё стояла ранняя, туманная тишина. Кто-то дышал мне в шею, горячо и медленно, а тёплая ладонь легла на талию, с лёгкой, почти неощутимой нежностью. Я чуть повернула голову и уткнулась в широкую грудь. Это был Хант. Его дыхание ровное, глубокое — он спал.

А вот со спины ко мне прижался Дрейк. И как всегда — весь такой жаркий, родной, чуть ленивый по утрам. Его рука лениво скользнула по моим волосам, а потом с мягкой заботой провела по плечу, как бы проверяя — не замёрзла ли я. Его губы коснулись затылка. Почти неслышно он пробормотал:

— Проснулась, птенчик?

Я кивнула, не открывая глаз, чуть ли не мурлыкая от удовольствия.

— А Хант?

— Дышит в шею и делает вид, что спит, — хмыкнула я.

— Я не делаю вид, — раздался чуть хриплый голос позади. — Я просто наслаждаюсь моментом.

Он отстранился на мгновение, чтобы посмотреть мне в глаза, и я увидела в его взгляде что-то… мягкое, очень редкое для него. Тепло, спокойствие, даже… заботу. А может, я просто хотела это там увидеть.

Хант тихо вздохнул и провёл пальцами по моему лицу, будто запоминал. А потом так же молча наклонился, чтобы поцеловать меня в висок. Дрейк, недолго думая, перехватил мою ладонь и прижал к груди, будто напоминая, что он тут тоже есть. И не собирается оставаться в стороне.

Они не говорили, не спорили, не ворчали. И пусть обычно между ними пролетали искры и подтрунивания, но рядом со мной… они будто менялись. Как два упрямых котяры, что, найдя общий дом, вдруг научились делить его друг с другом.

Я тихо рассмеялась, почувствовав себя уютно зажатой между двумя совершенно разными, но одинаково любимыми мужчинами.

— Что? — сразу откликнулся Дрейк.

— Ничего… Просто вдруг стало спокойно. Совсем. Наверное, это и есть счастье.

— Тогда не двигайся, — пробурчал он. — Пусть счастье ещё чуть-чуть полежит.

Утро как началось лениво, так и продолжалось. Мы всё ещё лежали вповалку на большой, чуть смятой кровати. Ткань простыней тёплая, руки обнимают с двух сторон, дыхание мужчин размеренное и почти синхронное. Хант лежал с одной стороны, проводя пальцами по моему плечу — легко, будто скользил по воде. С другой стороны Дрейк дремал, но даже во сне не отпускал мою руку, обвив пальцы своими, большими и надёжными.

Мне было спокойно. Настолько, что я боялась это потерять.

— Надолго ли всё это… — пробормотала я себе под нос, но Хант услышал.

— Что? — его голос был низким и всё ещё немного хриплым после сна.

Я посмотрела на него. Спокойного, внимательного, с чуть растрёпанными волосами и ясным взглядом.

— Что дальше будет? — спросила я. — Ты ведь не просто так поехал с нами. Что ты на самом деле хочешь от этой встречи с королём? И… что между нами?

Он немного помолчал, сжал мою руку, будто подбирая слова. Потом выдохнул:

— Я не знаю, как сложится дальше. Особенно с этой... королевской семьей, — усмехнулся он безрадостно. — Но одно знаю точно — я не собираюсь подвергать тебя опасности. Ни через близость, ни через слухи. Потому и был холоден при всех. Это… защита. Хоть и чертовски тяжёлая для меня самого.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он смотрел на меня с каким-то странным, тёплым, почти голодным взглядом. И пусть голос его был сдержанным, в глазах горело то, чего он вслух не говорил. Я чувствовала это.

Дрейк, который всё это время молча лежал рядом, только хмыкнул.

— Защита, говоришь? — тихо пробормотал он, явно не в восторге от подхода Ханта, но спорить тоже не стал. — Тоже себе способ… Делать вид, будто её не существует. Гениально.

— Я просто не хочу, чтобы её использовали, — спокойно ответил Хант, глядя прямо в глаза Дрейку.

Прежде чем разговор успел углубиться, дверь с грохотом распахнулась, будто никто даже не подумал постучать. В комнату ворвались два знакомых вихря — сначала Алан, за ним Эрик. Оба были бодрые, уже одетые и, кажется, даже уставшие, будто с утра успели отбегать полгорода.

— Ну, доброе утро милая, — хмыкнул Алан, резко остановившись, заметив троих в постели.

Эрик остолбенел на месте, взгляд уткнулся в Ханта, потом в меня, потом снова в Ханта. Лицо его заметно потемнело.

— Вы серьёзно? — буркнул он. — Он уже здесь? В твоей постели?

— Доброе утро, — лениво повторил Дрейк, не удосужившись даже прикрыться одеялом. — Присесть хотите или просто наблюдать будете?

Алан протёр лицо ладонью, не глядя вниз.

— Мы вообще-то пришли разбудить вас. Через полчаса у Дариона сбор. А вы, как я погляжу, и не ложились толком…

— Мы спали, — ответила я спокойно, устраиваясь поудобнее между мужчинами. — Просто… вобщем хорошо мы спали. Вместе.

Эрик скрестил руки на груди, не скрывая раздражения. Его взгляд на Ханте был почти колючим, но он ничего не сказал.

— Ладно, — бросил он коротко. — Это твоё решение. Но мне это не нравится.

— Я и не прошу вас, чтобы вам это нравилось, — тихо, но твёрдо ответила я. — Я просто прошу уважать мой выбор.

Алан вздохнул.

— Мы уважаем. Потому и не вытащили его отсюда за шкирку.

Он резко развернулся и направился к двери, явно не желая продолжать разговор. Эрик задержался на секунду дольше, посмотрел на меня, затем снова на Ханта — и только потом ушёл, не сказав ни слова.

Дверь захлопнулась, и повисла тишина.

— Это было… тепло, — прокомментировал Дрейк, подмигнув мне.

— Это было ожидаемо, — пробормотал Хант, откидываясь на подушку.

Я вздохнула, прикрывая глаза ладонью.

— Ну что, утро действительно началось.

А я-то наивно думала, что сложнее всего будет примирить Дрейка с Хантом. Ха. Не угадала.

Невозможно было расслабиться дальше. После ухода Алана и Эрика атмосфера в комнате будто изменилась, как и мы сами. Через двадцать минут все уже были одеты — кто с ленцой, кто с привычной скоростью воина. Последние завязки, быстрые взгляды в зеркало, ремни, сапоги. Настроение… явно тоже изменилось. В воздухе чувствовалось, что нас ждёт что-то важное.

Собрание проходило в нижнем зале — просторном, прохладном и слишком строгом по сравнению с уютной спальней. Каменные стены, тяжелые стулья, узкие окна, через которые проникал серый утренний свет. Воздух пах пеплом и металлом. Столы убрали, оставили только кресла по кругу. Атмосфера — формальная, даже напряжённая.

Я вошла почти последней. Уже внутри сидели все — дракон, эльф, гном, мужчины из моего мира… Хант задержался у двери, ненадолго. И сразу же я заметила странность.

Айши и Эли не было. Ни одной из оборотниц.

И я — неожиданно единственная женщина в комнате.

Несколько взглядов скользнули по мне — не сказать, чтобы враждебно, но уж точно не с восторгом. Особенно у Лайсана — эльф сидел прямо, как статуя, и не удостоил меня ни кивком, ни словами. Глаза его сузились, как будто сам факт моего присутствия был личным оскорблением.

Каэль, в отличие от него, хотя бы посмотрел прямо. Но и от него исходила та же сдержанная прохлада, с какой кто-то смотрит на случайного зрителя, вдруг вмешавшегося в дела Совета. Он не скрывал недовольства. Кажется, они оба считали, что собрание — исключительно мужское дело.

Да какого хрена собственно?!

Что ж, мои бедра и грудь, видимо, подорвали древние устои. Простите, парни.

Я хотела что-то сказать — холодно или колко, пока не решила, — но вдруг заметила, как Линар поднял взгляд.

Он сидел чуть в стороне, в тени высокого резного стула, и, что поразительно… улыбнулся.

И не мне.

Ханту.

Улыбка была искренняя, теплая, почти расслабленная. Никакой напряжённой оценки, никакой настороженности, с которой раньше он наблюдал за мной. Только лёгкий кивок и… спокойствие.

Я удивлённо посмотрела на него, но Линар уже отвернулся. А Хант, прошёл внутрь, не выказывая эмоций.

Собрание начиналось. И, похоже, не все здесь были рады тому, как складываются роли.

Мне не понравилось. Ни тон в воздухе, ни взгляды, ни то, как исчезли с собрания Айша и Эли. Где они? Почему остались в стороне? Ещё вчера мы ели вместе, говорили, обсуждали путь, и никто не выглядел таким уж хранителем традиций.

Мужчины — Курго, Лайсан, Каэль — общались с ними как с равными, как с боевыми товарищами. Что изменилось за одну ночь?

Мелькнула мысль — не слишком приятная — что, возможно, именно дракон приложил когти к этому «переосмыслению». У драконов свои порядки. Суровые. Жёсткие. Их женщины — это, скорее, реликвии, чем участницы — их берегут, прячут, скрывают от лишнего глаза. Слово «союзница» в драконьих кланах имеет цену… но никогда не звучит рядом со словом «лидер». Я наверное даже никогда не видела в реальной жизни их женщин.

Каэль держался прямо, как будто был здесь старше всех. Его взгляд скользил по комнате — холодный, анализирующий, как у стратега. Ни раздражения, ни открытой враждебности — просто осторожная отстранённость. Будто он уже всё решил про себя, а остальным разрешал просто присутствовать.

А вот Лайсан…

Вот кто действительно сбивал с толку.

Он не был ни спокойным, ни уравновешенным. В нём всегда ощущалась некая... зыбкость. Напряжение. Как будто в глубине под этой эльфийской внешностью копошится нечто другое. Нервное. Тёмное. Иногда он говорил правильно. Вежливо. Но всё казалось сдвинутым, как будто он играл роль и периодически забывал, какую именно.

Он не просто был странным. Он был другим. Слишком отстранённым, когда нужно было проявить участие, и слишком вовлечённым — когда, казалось, никто не обращал внимания.

Я пыталась его «считать» — как считывала всех мужчин в этой комнате. Но если остальных я читала, как открытую книгу, то Лайсан оставался шифром, написанным на забытом языке.

Курго, в отличие от него, был куда проще. Прямой, шумный, даже грубый — настоящий гном, у которого «если болит — значит, живой», а женщины либо святы, либо не касаются «таких» разговоров. Он, по крайней мере, не скрывал, что к этому собранию относится с долей недоверия. Его хмыки да косые взгляды в сторону пустующих кресел говорили сами за себя. Но Курго был понятен. Он не строил загадок. Он просто был обычным нормальным мужиком.

А Хант…

Он сидел немного в стороне, но взгляд держал прямо. Упрямый, напряжённый, и всё же — на моей стороне. Его лицо будто выточено из камня, но я знала, сколько чувств прячется под этой маской. Он видел всё. И всех. И, кажется, уже решил, что будет рядом со мной, даже если этот зал сгорит к дьяволу.

А вот остальным я больше не верила на слово.

Я чувствовала, как воздух в зале становится плотным, как чужие взгляды перестают быть просто взглядами. И в этом молчании, в этой показной «мужской важности» сквозило одно: женщина здесь — лишняя.

Я ненавидела это чувство. Особенно когда оно прикрывается традициями, молчанием или «так принято у нас в клане».

Плохо дело, когда прогрессивные разговоры заканчиваются перед закрытыми дверями.

Двери зала наконец распахнулись — и воздух будто дрогнул. Вошли Дарион и Шаурон, отцы Эрика и Алана. В обычное время их появление сопровождалось тёплыми приветствиями, обменом взглядами, почти домашним уютом, но сейчас всё было иначе. Лица серьёзные. Шаги быстрые. И никакой утренней болтовни.

Я выпрямилась. Даже те, кто ещё минуту назад перебрасывался взглядами и замечаниями, — стихли.

— Доброе утро, — бросил Дарион коротко, голос был резкий, сосредоточенный.

— Простите за внезапность, — добавил Шаурон. — Но причина серьёзная.

Что-то в тоне отца Эрика заставило меня напрячься. Всё это уже было не просто обсуждением маршрута.

Дарион встретился взглядом с Хантом, потом — со мной, и заговорил:

— Я отправил королю весть после вашего прибытия. Упомянул всё — и разлом, и появление новых людей, и то, что угроза может быть гораздо масштабнее, чем кажется.

В зале стало тише.

— Ответ пришёл ночью. Но он… не совсем обычный, — продолжил Дарион. — Король не велел ехать в столицу. Вместо этого он назначил встречу в одной из своих частных резиденций. Неподалёку отсюда, ближе, чем его дворец. У моря.

Я нахмурилась.

— Почему именно там?

— Потому что он хочет, чтобы эта встреча прошла тайно, — Шаурон сделал акцент. — Никто из Совета не должен знать. Особенно о попаданцах. Ни словом, ни намёком.

— Тайно? — переспросил удивленный Эрик. — То есть… вообще без огласки?

— Именно, — подтвердил Дарион. — Ни упоминаний, ни официальных записей. Это личная аудиенция, и касается только вас и сути происходящего. Он не хочет шума — ни вокруг разлома, ни вокруг тех, кто из него вышел.

— Он боится, что Совет вмешается, — хмыкнул Дрейк. — У них нюх на нестабильность.

— Он хочет получить ответы первым, — поправил Шаурон. — И, возможно, определиться, с кем иметь дело.

Я быстро перевела взгляд на Ханта. Он чуть кивнул, задумчиво. Похоже, такое развитие событий не удивило его совсем.

Волнение росло, но… внутри я почувствовала и облегчение. В столицу я идти не спешила. Дворец с его взглядами, лестью, ловушками и слухами — последнее, чего мне сейчас хотелось.

Но всё же — эта поспешность, скрытность… и выбор места. Всё это говорило о том, что король уже понял: происходящее выходит за рамки. И, возможно, хочет держать всё под личным контролем.

И что же он собирается с этим делать?

*****

Собрание завершилось, но никто не спешил расходиться. Мужчины переговаривались тихо, нараспев — то ли споря, то ли просто разматывая клубок мыслей, пытаясь найти в происходящем хоть каплю ясности.

Каэль поднялся первым, обменялся с Шауроном парой слов и вышел, не оглядываясь. Лайсан остался, вполглаза наблюдая за всеми — так, будто хотел запомнить каждое движение, каждый тон голоса. Курго — тот наоборот, шумел, как всегда, сердито обсуждая с отцом Эрика то, как быстро и криво всё теперь придётся перестраивать.

Я же молчала. Даже не пыталась вмешиваться в их разговоры. Потому что всё внимание было… на Ханте.

Он стоял у каменной колонны, как обычно — чуть в стороне, наблюдая, не вмешиваясь. И всё бы ничего… если бы не его лицо.

Удовлетворённое. Нет, не в открытую — не самодовольное и не вызывающее. Но довольное. Плечи расслаблены, губы тронула едва заметная полуулыбка, взгляд — острый, спокойный, уверенный.

Слишком уверенный.

И именно это меня пугало.

До собрания он был насторожен. Сдержан. Почти тревожен. А сейчас… будто получил то, что хотел.

Мелькнула мысль. Злая, упрямая, цепкая.

А если он планирует покуситься на короля?

От этой идеи стало холодно. Он не говорил мне об этом. Ни намёком. Ни полусловом. Но его история… его прошлое… его ненависть к короне… Разве всё это куда-то исчезло? Разве одно утро в постели стирает боль и жажду мести?

Я сглотнула.

А если он решит, что это его шанс? Что теперь, когда он допущен так близко, когда король назначил тайную встречу, без охраны, без свидетелей…

Что если он всё это время ждал?

Всё внутри сжалось. Я украдкой посмотрела на него — а он вдруг встретился со мной взглядом.

И всё так же — спокойно. Почти нежно. Но я уже не могла не сомневаться.

А если он и правда… убьёт его?

Что тогда? Мы убежим? Будем прятаться в лесах? В горах? Перейдём границу в соседнее королевство? Найдём новый разлом и бросимся в него, как слепые?

А главное… готова ли я?

Готова ли ради него — не за любовь, не за страсть, а просто потому что это он — отказаться от всего, что мы строили? От титула, от покоя? Готова ли убежать… с ним? Если он вдруг покажет другую сторону?

Я не знала ответа.

И, что хуже всего — он, похоже, знал это.

Когда напряжённый круг разговоров начал распадаться, ко мне подошёл Алан. Он выглядел чуть уставшим, но глаза по-прежнему светились той самой добротой, от которой у меня всегда теплеет внутри.

— Я съезжу на работу, — негромко сказал он, касаясь пальцами моего запястья. — Давно не был, а надо бы проверить, как там всё. Бухгалтерия, труппа, сцена. Ну ты знаешь.

Конечно, знала. У Алана были свои театры — и не только в столице, но и здесь, в герцогстве. Один из них стоял совсем недалеко от замка, с колоннами, позолоченным фасадом и самыми изысканными скандалами за кулисами.

— Не хочешь со мной? — с лёгкой улыбкой спросил он. — Прокатимся. Там как раз репетиции.

Я скривилась, не сдержавшись. Первая наша поездка туда оставила не самые радужные воспоминания — особенно сцена с той чересчур ласковой актриской, которая, как мне показалось, готова была разыграть трагедию прямо на коленях у моего мужа. С тех пор я предпочитала держаться от театральных драм подальше.

— Нет, — честно ответила я. — Сегодня хочу просто… отдохнуть. Завтра снова в путь.

— Понимаю, — мягко кивнул Алан. Его губы коснулись моего виска, нежно, с теплом. — Я не задержусь. Постараюсь вернуться к ужину.

Он ушёл легко, почти бесшумно, как всегда. Вслед за ним вскоре появился Эрик, нахмуренный, но спокойный. Видимо, мысли всё ещё крутились вокруг предстоящей встречи с королём.

— Мне придётся задержаться, — сказал он. — Герцогство не управляется само. Документы, послы, ещё и с дорогой что-то… В общем, я буду до вечера занят

Я кивнула, уже заранее чувствуя, как в замке станет чуть пусто без всех них.

Эрик поцеловал меня в щёку, почти мимолётно, но с такой нежностью, я не могла не улыбаться. Потом он ушёл, не оборачиваясь.

В стороне Дрейк увлечённо спорил с Дарионом и Курго. Судя по оживлённой жестикуляции, речь шла о маршрутах, безопасности, и, возможно, о провианте — если я правильно поняла момент, когда Курго приподнял бровь и произнёс «съедобное, но не такое как у нас».

Я уже почти повернулась к дверям, собираясь подняться к себе и, наконец, остаться наедине со своими мыслями, как вдруг услышала:

— Анриэль.

Голос был спокойный. Спокойнее, чем обычно.

Я обернулась — Линар.

Он стоял у арки, скрестив руки на груди, и смотрел на меня без привычной настороженности и раздражения. Даже… мягко.

— У тебя есть немного времени? — спросил он. — Я подумал… может, ты хочешь пройтись. Сады я заметил здесь сейчас особенно хороши — туман рассеялся, и всё цветёт.

Он не улыбался широко, но в уголках глаз появилась лёгкая, теплая складка — как будто он и правда просто хотел… пообщаться.

Я замерла, немного удивлённая. Это было неожиданно. Но, пожалуй, после всего — даже приятно.

С каких это пор некроманты полюбили сады? — хмыкнула я про себя, но ему всё же улыбнулась.

Завтра вечером вас снова ждёт продочка ❤️ Буду очень благодарна за вашу поддержку, дорогие читатели!

Глава 8

Последние тёплые дни. Такие хрупкие, словно тонкое стекло под подошвой. Казалось, ещё немного — и воздух окончательно потеряет мягкость, цветы опадут, а сад, раскинувшийся вокруг замка, уйдёт в сон до весны.

Но пока — ещё держался.

Южное солнце прогревало мраморные дорожки, и ветер, хоть и нёс в себе прохладу горных вершин, всё ещё не резал кожу. Осень вытягивалась до предела, будто не хотела отпускать тепло. И это прощание природы казалось мне по-своему красивым — немного грустным, немного упрямым. Как мы сами.

Я шла по саду, не спеша, прислушиваясь к шороху листьев под ногами. Они уже начали сыпаться — багряные, охристые, с прожилками, словно прожжённые солнцем. Пахло каменной пылью, сырой землёй и чем-то почти пряным — тут, на юге, даже осень была теплее.

Сад я любила. Он был живым. И даже сейчас, когда в нём почти не осталось яркости, а цветы скручивались от ночных холодов, он не казался мёртвым — просто затаившимся. Местами кусты всё ещё цвели — не по сезону упрямо, как будто хотели доказать, что зима ошиблась адресом.

Линар шёл рядом. Тихо. В чёрном, как обычно. Его плащ колыхался в такт шагам, а лицо оставалось невозмутимым — ни слова, ни взгляда в мою сторону. Он шёл, как тень. Нет, как часть этого места — чужой в своём молчании, но… почему-то уместный. Чернильное пятно в акварельном пейзаже, которое не хочется стирать.

Я смотрела на него и думала, как странно он сюда вписывается. В эту красоту, в это солнце, в это затянутое золотом утро. Он не принадлежал саду, но, может быть, именно в этом и заключалась гармония.

— О чём ты хотел поговорить? — не выдержала я.

Он бросил взгляд вбок и кивнул, указав рукой в сторону одной из аллей, ведущей к каменной беседке, полузакрытой плетущимися ветвями.

— Там будет лучше — без ушей.

Мы свернули. С тропинки я смахнула ладонью упавший лист, сухой и ломкий, будто из тонкой пергаментной бумаги. Ноги ступали по мозаике, кое-где прихваченной мхом. Воздух здесь был тише, прохладнее. Пахло сырой древесиной и чем-то пряным — возможно, кустами, отцветающими внизу.

В беседке было пусто. Мраморная скамья, прохладная и гладкая, встретила меня, молчаливо. Я устроилась у самого края, поджав под себя ноги, и только тогда заметила, как прохлада пробирается сквозь ткань платья. Линар сел напротив, в своей обычной манере — свободно, небрежно, будто весь мир по-прежнему не представлял угрозы.

Он заговорил первым:

— Мы с Хантом много говорили. Последние дни.

— Я заметила, — кивнула я. — Вы… сблизились?

— Да, — признал он. — Я чувствую в нём… что-то знакомое. Не силу. Не магию. А скорее… дух. Как будто он прошёл через то же, через что прошли мы. Есть в нём что-то… родное. Или, наоборот, тревожащее — ещё не решил.

Я откинулась на спинку, обдумывая.

— Но в этом мире ведь нет магии…

Он прищурился и наклонился вперёд:

— А тебе это не кажется подозрительным?

— Что — отсутствие магии?

— Не только.

— Что? Что один мир магический, а другой — нет? Ну… бывает.

— Да. Это же не просто. Как будто выжжено. Как будто кто-то вырвал корень, выскоблил всё до последнего зерна. И не только магию.

— Что ты имеешь в виду?

Он пристально посмотрел мне в глаза.

— Подумай, чего ещё здесь нет. Ни в быту, ни в традициях, ни в праздниках.Не только магии. Чего-то важного. Что у нас было всегда. Что лежит в основе любой культуры.

Я задумалась. Мысли пролетали, одна за другой, пока не вспыхнула одна — странная, пугающая в своей очевидности.

— Богов, — прошептала я.

Уголок его губ дёрнулся.

— Именно! Здесь никто не молится. Нет храмов. Нет жрецов. Никто не спрашивает благословения у высших сил. Слово «судьба» звучит как случайность, а не как путь. Этот мир… сиротлив. Не потому, что потерял магию — а потому, что лишён самой идеи божественного.

Я чуть помедлила. Потом сказала:

— Не совсем. Здесь верят… ну, если это можно так назвать… что всем управляет сам Мир. Он как бы… живой. Своевольный. И вроде бы справедливый. В него взывают, его боятся. Иногда — благодарят. Но это не боги, скорее… одна сила. Как будто всё — его воля.

Линар на это только фыркнул.

— Прекрасно. То есть вместо пантеона — мистическое оправдание хаоса?

Он откровенно рассмеялся. Звонко, даже слишком. Я нахмурилась.

— Прости, — сказал он, вытирая уголок глаза, хотя там и не было слёз. — Просто… вот уж во что мне точно трудно поверить — так это в то, что этот мир управляется чем-то справедливым. Глянь на нас. На всё, что тут происходит. На то, как легко тут падают люди в разломы, как легко умирают. Да если этот Мир и жив, то он либо слеп, либо извращённый. Лично моё мнение. А проклятые земли? Как они тебе?

Я снова посмотрела в сторону, туда, где между ветвями деревьев ещё пробивался мягкий свет.

И вдруг ощутила, как ветер сменил направление — подул с гор. В нём было что-то ледяное, обжигающее, как реальность после мечты.

— Значит, ты думаешь, что всё это связано?

— Я думаю, — сказал он, глядя прямо на меня, — что наш мир и этот не такие уж разные. Просто у этого амнезия. Или кто-то хорошо постарался, чтобы она была.

И от этих слов — снова стало холодно.

Не из-за погоды.

А из-за ощущения, что ответы… близко. И они нам не понравятся.

Я снова перевела взгляд на Линара, но видела его словно сквозь дымку — мысли унесли меня в другое время, другое место. Это чувство… странности… не покидало меня с тех пор, как Эрик в самом начале пытался объяснить устройство этого мира.

Мне и тогда показалось это ненормальным.

Мир без богов. Почти без храмов. Почти без молитв.

— У нас тут, — говорил он тогда, — верят, что всем управляет сам Мир. Безликая сила. Не наказывающая и не награждающая. Просто… текущая. Как река. Ты либо плывёшь по ней, либо тонешь.

Это казалось слишком… простым. Слишком безответственным. А может, просто тревожным.

Особенно когда я узнала, что храмы действительно существуют, но почти никто их не посещает. Хотя они прекрасны, я видела.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Почему?

И тогда, на самом первом этапе моего пути, был ещё один момент, который я старалась не вспоминать… но который теперь вдруг всплыл, как будто сам мир ткнул меня носом: а ты уверена, что всё поняла правильно, девочка?

Ритуал.

Тот, с Каллемом.

Определение парности. Кровь, тепло, боль. Вспышка между нашими ладонями, которая будто бы что-то пробудила. Я тогда думала, что просто устала. Или перенервничала. Но теперь — теперь всё это выглядело иначе.

А если… тогда всё и началось? Если именно в тот момент моя магия вновь вернулась ко мне — через этот странный, якобы забытый ритуал?

Почему о нём никто не знает?

Почему он нигде не используется?

Каллем говорил, что нашёл его в древних записях. Где? Какие записи? И почему он знал, что это сработает?

Столько вопросов. И ни одного ответа.

— Кхехех, прости, — вырвал меня из мыслей лёгкий кашель Линара. Я вздрогнула, поняв, что слишком надолго ушла в себя.

— Задумалась, — сказала я, глядя на него.

— Что-то важное?

Я кивнула.

— Возможно. Мне нужно поговорить с Каллемом.

— Это кто ещё такой? — спросил он, откидываясь назад на спинку.

— Один из пленных, что приехали с нами. Раньше… мы были знакомы. Очень даже.

Его брови чуть приподнялись.

— Вы с ним близки?

— Можно и так сказать, — я усмехнулась. — Но это сложная история.

Он не стал задавать лишних вопросов. Только кивнул.

— Хочешь, пойду с тобой?

Я немного удивилась. Обычно Линар держался особняком, наблюдая за всеми из своего тихого угла, словно изучал подопытных, ну или терся возле Ханта конечно же. Но вдруг — желание сопровождать. Странное, но… обнадёживающее.

— Почему?

— Потому что, — сказал он просто, — я тоже хочу понять, как работает этот мир. А если кто-то здесь знает больше, чем говорит… я предпочитаю услышать это лично.

Я медленно кивнула.

— Хорошо. Тогда пойдём вместе.

И впервые за всё время, что я его знала, я почувствовала в нём не только сильную магию смерти— но и союзника.

Настоящего.

Мы с Линаром пошли вниз, в замковое подземелье. Каменные своды дышали сыростью и чем-то тяжёлым, как будто воздух здесь застаивался веками. Стражники у входа переглянулись, когда мы подошли.

— Подземелье закрыто, — буркнул один, явно не обрадовавшись нашему визиту.

— Герцогиня? — второй удивлённо поднял брови. — Хотите сейчас спуститься туда?

Я лишь холодно кивнула:

— Да. Пропустите.

Они не посмели возразить. Пусть и хмуро, но открыли дверь, пропуская нас внутрь.

Внутри было прохладно, пахло сырой каменной пылью и железом. Мы шли мимо глухих камер, пока в одной из них я не увидела знакомую фигуру.

Хили.

Она всё ещё спала, свернувшись клубком на широкой кровати с шерстяным пледом. Её камера была светлее остальных — с умывальником, полками, даже кованым зеркалом. Конечно. В этом мире женщин берегут. Даже если одна из них — убийца.

Мы не остановились. Молча прошли дальше.

Каллем оказался в самом конце. Его камера была куда скромнее — узкая, с грубой кушеткой, без одеяла. Он лежал на боку, подперев щеку рукой, и смотрел в пол, будто раздумывая о чём-то слишком тяжёлом.

Не пошевелился, даже когда мы подошли. Только взгляд поднял — и этого оказалось достаточно.

Каллем медленно поднялся, будто каждое движение давалось ему с трудом, подошёл к решётке и встал напротив нас. Руки повисли вдоль тела, плечи опущены, взгляд — опустошённый. Он больше не был тем человеком, который язвил, бросался колкими фразами, кичился своим положением и знал, как задеть точно в самое больное.

Нет. Сейчас передо мной стоял мужчина, сломанный изнутри. И я поймала себя на том, что мне тяжело на него смотреть. Тяжело не от страха, не от гнева — а от жалости.

Так, наверное, выглядит человек, который всю жизнь воевал — сначала с другими, потом с собой — и в какой-то момент просто остался без сил. Без злобы. Без цели.

Я молчала. Мысли клубились в голове, но ни одна не становилась словами. Было какое-то странное, вязкое ощущение… будто мы оба стояли на месте, а время всё равно уносило нас в разные стороны. Бесповоротно.

Линар чуть отступил назад, оставляя нас с Каллемом наедине — хотя решётка всё ещё стояла между. Я кивнула ему с благодарностью.

— Ты изменилась, — наконец тихо сказал Каллем. Голос его был хриплым, словно давно не говорил. — Или, может, я просто начал видеть тебя по-другому.

Я слегка наклонила голову. Не знала, что ответить. Была ли я прежней? Или правда изменилась?

Он не отводил взгляда. Ни одной усмешки, ни привычного презрения. Только усталость. Только боль.

И, как ни странно, мне вдруг стало страшно — не за себя, а за него. Что будет с ним дальше? Что, если он и правда никогда не выберется из тени своей матери? Никогда не станет другим?

Я вдруг поймала себя на совершенно нелепом желании. Увидеть ту женщину. Мать Хили и Каллема. Посмотреть ей в глаза и понять, что же она сделала со своими детьми, что один стал убийцей, а второй — живым куском обиды и сломанного достоинства. Чем нужно было отравить детство, чтобы родная сестра не хотела даже знать, как он живёт

Но этот вопрос я не задала. Мы оба не были готовы к нему.

Каллем чуть приподнял брови, будто хотел что-то сказать, но снова промолчал. В его глазах мелькнуло отчаяние, тяжёлое, вязкое, как болотная вода. Он смотрел на меня, словно пытался что-то сказать без слов. Или, может, просто не знал, как начать.

И я поняла — он сломлен. Не обстоятельствами, не тюрьмой… собой. Своим выбором, своим упрямством, тем, как вцепился в свою ненависть, когда нужно было отпустить.

— Я пришла не ругаться, — тихо сказала я, и в голосе прозвучало нечто новое — спокойствие, которого раньше между нами не было. — Я хочу поговорить.

Он медленно кивнул. Медленно, как будто боялся, что даже кивок может разбить его окончательно.

— Садись, — вдруг сказал он, — если хочешь поговорить, садись. Только не стой надо мной, я и так уже внизу. Ниже некуда.

Я опустилась на скамью у стены, напротив его камеры. Металл холодил кожу, но я не заметила.

— Тогда начнём, — сказала я. — Расскажи мне о ритуале. Откуда ты о нём узнал? И кто тебе это рассказал?

Он выдохнул — долго, с надрывом — и сел на корточки у решётки, почти на уровне моих глаз.

— Это старая история. Я нашёл упоминание случайно, в архивах Академии. Там были фолианты, которые никто не трогал лет сто. Один из них… был не просто теорией. Это был дневник. Я потом покажу. Если вытащишь меня отсюда.

— А ты правда хочешь выбраться? — спросила я спокойно. — Или тебе удобнее прятаться за решёткой?

Он усмехнулся — печально, почти беззвучно. В его лице промелькнуло что-то человеческое, и на секунду я увидела того мальчика, которым он, возможно, когда-то был. Одинокого, обиженного, слишком умного и слишком раненого изнутри.

— Пока не знал, хотел выйти, — ответил он. — А теперь не уверен. Может, мне здесь и место.

Мы замолчали.

Не знал чего?

А потом я услышала позади мягкие шаги — Линар. Он подошёл ближе, сдержанно, но уверенно, и сел рядом со мной.

— Ты говорил, что нашёл дневник? — уточнил он. — Ты можешь вспомнить, чьей рукой он написан?

Каллем задумался, нахмурился, но потом медленно кивнул.

— Имя я запомнил. Эйр’Алиэн Тар’вэриэль.

Я вздрогнула, а Линар резко напрягся. Мы переглянулись — слишком синхронно, чтобы быть случайностью.

— Тар’вэриэль?.. — переспросил Линар сдавленно.

Каллем кивнул, не придавая значения.

Но внутри меня словно что-то хрустнуло. Это имя… Оно звучало как зов из другого мира. Из того, что мы оставили позади. Даже не просто имя — мелодия, вплетённая в ткань магии и времени. Настоящее эльфийское. Такое не носили в этом мире. Особенно мужчины.

— Это… разве не… — начала я, но не договорила.

Линар опустил взгляд, и в его глазах сверкнула тревога.

Что-то было не так.

И я чувствовала это всем своим существом.

Я подорвалась с места — резко, почти бездумно. Как будто в груди вдруг вспыхнул огонь, требующий немедленного выхода. Линар отреагировал мгновенно и без слов — тоже поднялся, хмурый и весь в напряжении.

— Нам пора, — бросила я, торопливо, почти скомкано глядя на Каллема. — Спасибо… за информацию. Мы ещё… поговорим.

Он приподнялся и, похоже, хотел что-то сказать, но я уже взяла Линара под руку и развернулась к выходу. Он послушно пошёл рядом, всё ещё молча, всё ещё с этим странным, закрытым лицом. Видимо, понимал, что случилось что-то важное, даже если ещё не знал — что именно.

Стражники переглянулись, когда мы прошли мимо, но никто нас не остановил. Мы шли быстро, ступеньки замка будто тянулись бесконечно, а внутри меня уже вертелась мысль, жгущая кожу изнутри, как раскалённый металл.

Как только мы вышли на свежий воздух, я тут же обернулась к нему:

— Нам нужно поговорить с Дрейком и Хантом! Немедленно. Пошли.

— С чего такая спешка, Анри? — он нахмурился, но ускорил шаг.

— Ты понимаешь, что в этом мире до недавнего времени не было мужчин-попаданцев? А уж тем более эльфов, Линар!

Он резко остановился, будто слова ударили по нему физически. Я тоже застыла, развернувшись к нему лицом.

— Так может, его просто так назвали?.. — пробормотал он. — Не знаю… может, он сын попаданки?

Я нахмурилась. Это звучало логично. Но только на первый взгляд.

— Это зависит… — медленно сказала я. — Зависит от того, насколько старый этот дневник, из которого Каллем узнал имя. А попаданки здесь появились не так уж давно, знаешь ли.

— Насколько? — спросил он, и я увидела в его взгляде ту же догадку, что мелькала в моих мыслях.

Я припомнила разговор с Эриком.

— Пятьдесят девять лет. — твёрдо произнесла я. — По словам Эрика.

Линар присвистнул сквозь зубы.

— Тогда это не просто имя, Анри. Это след. Это… — он замолчал, и я видела, как в его голове проносится десяток мыслей одновременно.

— Ты ведь знаешь, что это имя эльфийское. И не из здешних сказок. Это… настоящее имя эльфа, Линар.

— Знаю, — тихо ответил он.

— Тогда мы идём. Срочно. Если хоть половина из этого правда — нам нужно сверить всё с тем, что знают Хант и Дрейк.

Я схватила его за руку. Он не сопротивлялся. Мы пошли быстро, почти бегом, и всё внутри меня сжималось — от предчувствия, что за этим именем тянется не просто случайность.

А настоящая, порочная нить.

В голове шумело. Мысли наползали друг на друга, сбивались в кучу. Имя. Эльф. Мужчина. Попаданец. Не складывалось — и оттого хотелось кричать.

Я шагала быстро, почти бегом, волоча за собой Линара, словно он был прицепом к моему внутреннему танку.

— Анри… — попытался что-то сказать он.

— Потом! — рявкнула я, не останавливаясь.

Нужно было срочно найти Ханта. Или Дрейка. Или всех сразу. Завтра — встреча с королём. А у нас на руках — имя, которое, слишком многое значит. Слишком эльфийское. Слишком из нашего мира.

Если здесь был кто-то до нас… Если он оставил потомков… Кто он? Откуда? И главное — зачем он писал какие-то ритуалы в дневнике?

Слишком мало времени, слишком много тайн. А завтра уже нужно стоять перед венценосным.

Когда мы вошли в главный зал, я тут же окликнула ближайшего слугу и спросила:

— Дрейка не видели?

— В кабинете у герцога, ваша светлость, — отозвался тот, кланяясь. — С ним ещё… господин Хант.

Прекрасно. Просто идеально. Значит, и искать никого не придётся.

Мы быстро поднялись по лестнице. У двери в кабинет стояла пара стражников, но они, узнав меня, лишь молча распахнули створки. Я не стала медлить — толкнула дверь и шагнула внутрь, потянув за собой Линара.

Первое, что я увидела — вольготно развалившихся в креслах мужчин с бокалами чего-то крепкого. Оба выглядели расслабленными, но сосредоточенными: похоже, разговор у них был серьёзный, но не враждебный. Алкоголь слегка размягчил углы.

Вот уж чего я точно не ожидала — это видеть Ханта и Дрейка в одном помещении без рвущихся на части эмоций. Не переругались, не сцепились, а сидят как старые боевые товарищи.

— О, прекрасно, — пробормотала я, входя глубже. — Нашла вас вместе. Это даже удобнее.

Хант поднял бровь, Дрейк усмехнулся.

— Мы тоже тебя рады видеть, милая, — заметил он с ленцой, отставляя бокал. — Только ты как-то… тревожно выглядишь. Что-то случилось?

— Мы кое-что узнали, — ответила я, бросив взгляд на Линара. — И это, кажется, касается нас всех.

Наступила тишина, и напряжение мгновенно вернулось в комнату.

Дарион приподнял брови, когда мы влетели в кабинет почти ураганом. Он сидел за массивным дубовым столом, и хоть старался выглядеть сосредоточенным, я отчётливо заметила бокал с креплёным у локтя. Ну хоть не один развлекается.

— А вот и наш вихрь, — пробормотал Ар герцог, отставляя перо в чернильницу.

— Что случилось? — в тот же миг вскочил Хант, будто его что-то кольнуло. Он был рядом быстрее, чем я успела моргнуть. Не успела и слова вымолвить в ответ, как он уже приобнял меня за талию, потащил к креслу, усадил прямиком к себе на колени. Глаза — в глаза. Смотрит пристально, как будто я сейчас развалюсь у него на руках.

Вот зараза.

Не при отце же! Что он о нас подумает?

Я бросила взгляд на Дариона, но тот выглядел… скорее удивлённо, чем осуждающе. Ну, по крайней мере не поперхнулся вином.

Линар тем временем совершенно спокойно занял диван у стены. Устроился, будто на собственном приёме, и даже ногу на ногу закинул. Впечатлений, видимо, с него за последние сутки хватило — теперь ничем не пронять.

— Ты что, всю стражу сбила, чтоб сюда влететь? — усмехнулся Дрейк, лениво отставляя бокал. — Или снова что-то случилось? — спросил он уже куда серьезнее.

— Я кое что узнала! Слушайте, — буркнула я, сбив с лица смущение. Хант не отпускал, да и, признаться, я не сильно сопротивлялась. Просто внутри всё бурлило, и мне срочно надо было выговориться.

Я кратко рассказала мужчинам о ритуале и о том, что поведал Каллем.

В кабинете повисла тишина. Все переглянулись.

— Это… — начал Дрейк, но осёкся.

— Этот мужчина явно не из этого мира, — продолжил Линар, уже серьёзно. — Это эльфийское имя. Настоящее. Не человеческое и не местное как я заметил.

— Ты уверен? — нахмурился Хант.

Линар кивнул. Я видела, как он буквально борется с мыслями, будто в голове у него тысячи фрагментов собираются в одну мозаику.

— Мужчина. Маг. По-видимому, эльф. И… попаданец.

Теперь уже молчал даже Дарион.

— А попадают сюда, напомню, только женщины, — уточнила я, глядя в глаза Дрейку. — И только шестьдесят лет как.

Хант нахмурился. Лёгкая дрожь прошла по его руке, сжимавшей мою талию.

— Значит… либо кто-то врёт, либо история сильно старше, чем мы думали, — медленно проговорил он.

— Или… — тихо сказал Линар, и его голос прозвучал глухо, почти обречённо. — Или кто-то когда-то нашёл способ прохода между мирами задолго до женщин.

Сказать, что мне стало не по себе — ничего не сказать.

Я молчала, сжав кулаки на коленях, пока Хант обнимал меня крепче. Всё шло куда-то глубже. И точно не в сторону спокойствия.

— Женщин стало меньше гораздо раньше, чем шестьдесят лет назад, — хмуро проговорил Дарион, поставив бокал на край стола. — Просто тогда их уже почти не осталось. Видимо, только тогда мир… счёл нужным брать снаружи.

Он поднял на нас взгляд. В нём не было ни страха, ни растерянности — лишь усталое, трезвое понимание.

— Да и Проклятые земли появились не сразу. Только после войны, как последствие. Как будто это не просто пустошь… а шрам. След от чего-то, что разрушило само основание мира.

— Но ведь раньше тоже были войны, — тихо проговорил Хант, поглаживая моё бедро, будто бессознательно. — Кровавые, долгие. Но таких мест… не возникало.

— Это да, — кивнул Дарион. — Никто не помнит ничего подобного. Ни в легендах, ни в старых летописях.

— А вы… — подал голос Линар, отрываясь от своих мыслей. — Вообще верите в богов? В вашем мире есть хоть какие-то верования.

Мужчины переглянулись. Первым ответил Дрейк:

— Не совсем так, как у вас, видимо. Здесь нет богов в вашем понимании. Никто не молится конкретным именам.

— Мир сам — наш бог, — добавил Дарион. — Он живой. Мы верим, что он чувствует, реагирует, направляет. Мы… существуем внутри него.

— Всё, что мы возносим, — мы возносим ему, — продолжил Дрейк. — Есть храм Четырёх Даров. Четыре стороны, четыре стихии, четыре потока жизни. Это и есть наша вера. Но не в небо — в сам мир.

Линар усмехнулся — насмешливо, коротко, почти злобно.

Некроманская, наглая морда!

— Вера в абстракцию. В хороший исход и удачу, — пробормотал он. — Ну конечно. А потом вы удивляетесь, что у вас рушатся границы миров.

Я положила ладонь на его руку — не одёргивая, а просто напоминая: помни, где ты и с кем.

Он сжал челюсть, но замолчал. В кабинете снова повисла тишина — глухая, вязкая, почти тревожная.

И с каждой секундой она становилась только плотнее.

Душа разрывается за Каллема. У меня изначально был чёткий план, как с ним поступить… но рука дрогнула. Теперь сижу и гадаю — что же с ним будет?

Глава 9

Дрейк

Пока остальные спорили, я молчал. В этом у меня была хорошая практика — слушать, смотреть, делать выводы. Особенно, когда рядом двое, которым я не доверяю.

Хант, который всё чаще снимает маску. И новый маг — Линар, слишком уверенный в себе для человека, который вчера вывалился из магического мира в окружении соратников.

Они оба вели себя спокойно. Слишком спокойно.

До того как Анри влетела в кабинет — вихрем, как обычно, — мы с Хантом действительно неплохо поговорили. Это и раздражало. Потому что мне не нравилось, что он оказался… интересным собеседником. Спокойный. Знающий. Хищник, но не безмозглый. Один из тех, кого опасаешься не потому что он орёт — а потому что умеет молчать.

Я даже почти расслабился. Почти.

А потом появилась она. И всё встало на свои места.

Моя любимая жена...

Хант моментально потащил её к себе, как будто всё утро сидел ради этого. Усадил на колени, смотрит ей в глаза, держит за талию. Его маска к тому моменту уже давно валялась на краю стола, как символ того, что он “тут свой”. Очень удобно, правда? Беси!

Я сжал зубы и сделал глоток. Не потому что ревновал. Ну… не только.

Потому что видел, как Линар смотрит на них обоих. Спокойно. С слишком явным интересом.

Он слишком быстро влился в игру.

А вот я — не собирался быть фоном.

После того, как Анри рассказала о том, что услышала от Каллема, в кабинете повисло молчание. Мужчины переваривали информацию. Дарион хмурился, Хант снова натянул свою вечную каменную мину. А я… наконец-то принял решение.

— Я допрошу Каллема, — произнёс я, вставая и ставя бокал на стол. — Не так… мягко, как Анри.

— Он уже рассказал всё, — заметил Хант, но без нажима.

— Он рассказал то, что хотел рассказать при ней, — отрезал я. — А я хочу знать остальное.

Я поймал взгляд Анри. Она знала, что не остановит меня. В её глазах мелькнула тень тревоги — не за Каллема, за меня. Потому что знала, каким я могу быть на допросе.

— Только не переборщи, — сказала она тихо.

— Обещаю, — ответил я. И это была правда.

Для неё — всегда.

Я вышел из кабинета первым. Дверь хлопнула за спиной, и только тогда я заметил, что Линар идёт за мной, не отставая ни на шаг. Тихий, словно тень. Он не сказал ни слова, но в глазах — тот самый блеск, который я терпеть не мог у людей, что знают больше, чем говорят.

— Идёшь из-за любопытства? — бросил я через плечо.

— Из-за интереса, — поправил он холодно. — Любопытство — слабость.

Я лишь хмыкнул. Ну-ну.

Подземелье встретило привычной стужей и запахом старой влаги. Стражник уже не задавал лишних вопросов — с моим лицом их в этом замке вообще задавали реже.

Камера Каллема была в конце. Он сидел на койке, опустив плечи, будто ожидал именно меня. Увидев нас — не вскочил, не показал нам свою фирменную, мерзкую усмешку. Только глаза чуть сузились, когда заметил Линара. Увидел и что-то понял. Или подумал, что понял.

— Доброе утро, — сказал я, не утруждаясь улыбкой. — Поговорим.

Каллем медленно встал, подошёл к решётке.

— А если я откажусь?

— Тогда я вернусь с Эриком. — Я спокойно достал из внутреннего кармана нож, привычно щёлкнул пальцами по рукояти. — Он менее дипломатичен.

— Ладно… — Каллем потер шею. — Что именно вы хотите знать?

— Начнём с дневника. Где ты его взял?

Каллем опять потер шею и вздохнул.

— В академии. На нижнем уровне, где архивы. Там, где хранят старые свитки, учебные журналы и всякий хлам, что никто не трогает десятилетиями. Был доступ — я тогда преподавал боевую подготовку, у нас была ревизия. Наткнулся на свиток, зажатый между двумя металлическими плитами. Пыльный, почти сгнивший, но внутри — плотные страницы. Писан от руки, аккуратно, будто… будто кто-то вёл его как личный дневник.

— Язык?

— Не всё было на общем. Часть — на чём-то странном, даже похожем местами на зашифрованные знаки. Читал то, что мог. В остальном… только картинки. — Он замялся, опустив взгляд. — Много картинок.

Я подался чуть ближе.

— Каких?

— Символы. Круги, спирали, фигуры людей… и женщин. Много женщин. У некоторых из них светились руки — по крайней мере, так было нарисовано. Как будто сила проходила сквозь них. А рядом — мужские силуэты. Схемы крови. Ритуалы. В одном месте был изображён кубок… и руки, что опускают в него капли. Это и стало ключом к ритуалу, который мы позже провели.

Линар рядом замер, только глаза его чуть блеснули.

Я продолжал:

— Где сейчас дневник?

Каллем пожал плечами.

— Не знаю. Я не взял его с собой. Когда понял, что слишком увлёкся, начал делать заметки, срисовывать… А потом, через пару недель, возвращаюсь — а архив закрыт. Меня туда больше не пустили. Ни по одному приказу, ни под каким предлогом. Даже намекнули, что если продолжу совать нос — будут последствия.

Я сжал кулак. Понятно. Кто-то уже знало нём.

— У тебя есть хоть копия чего-то? Зарисовки?

— Нет. Уничтожил. Не сразу, но когда понял, что Хили стали подозревать… решил, что лучше избавлюсь от такого.

— Когда ты впервые узнал, что женщины могут быть связаны с чем-то большим?

Каллем посмотрел на меня так, как будто услышал вопрос впервые. А потом, немного сдавленно:

— Когда увидел, как она светится. Точнее её рука, во время ритуала.

Я молчал. Потом медленно выдохнул, глядя на Линара.

— Ну что, некромант, теперь твоя очередь делать умное лицо.

*****

Мы шли обратно по узкому коридору, шаги отдавались гулким эхом по каменным сводам. Стражники при нашем появлении даже головы не подняли — всё-таки герцогство, а не подвал в трактире. И всё же, после разговоров с Каллемом воздух здесь казался ещё более тяжёлым.

— И что ты об этом думаешь? — спросил я, не оборачиваясь.

— Что-то не так, — сразу ответил Линар. Он не тянул, не выжидал, говорил с какой-то непрошеной уверенностью. — Этот дневник… он не просто стар. Он написан с точки зрения человека, который… знал больше, чем должен был знать житель этого мира.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я фыркнул.

— Может, просто фантазёр с академическим доступом. Вон, у нас и без магии народ умеет красиво ерунду оформлять.

— Нет, — отрезал он. — Это не ерунда. Ты сам слышал: ритуалы, кровь, светящиеся женщины. И имя. Оно явно не отсюда. Эльфийское. И если так — значит, эльфы уже были в этом мире. Давным-давно. До нас. До попаданцев. И скорее всего знали по больше вашего.

— Ну и? — я бросил на него взгляд через плечо. — Хочешь сказать, они затеяли всё это с разломом?

— А ты не думал, почему в этом мире нет богов?

Я закатил глаза.

— Только не начинай, прошу.

— А почему нет храмов? Почему магия будто вырвана с корнем? — Линар шёл за мной, не отставал. — Потому что кто-то её вырвал. Кто-то хотел, чтобы её не осталось. Это не естественное состояние мира. Это результат.

— Храмы есть! — Возразил я.

— Но они почти не используются. — Не по споришь…

— Может, и богов вырвали, да? — съязвил я. — Прям за ноги — и вон отсюда.

Он усмехнулся.

— А вот и не исключено. В нашем мире магия — от богов. А в этом — её нет. То ли богов убрали… то ли магию отрезали от источника.

— Я не верю в богов, — отрезал я, сжимая пальцы. — Ни в твоих, ни в чужих. И пока я всё это не увижу своими глазами, это всё — догадки, теории и сказки.

— Ну, сказки, может, и есть основа правды, — тихо сказал он. — А правду, как известно, легче всего прятать на виду.

Мне не нравилось это. Вся эта тема. Магия, дневники, эльфы, боги — оно всё тянуло за собой что-то тёмное, нераскрытое. Я не боялся. Но я был следователем. Мне нужны были факты. А не догадки некроманта, пусть даже и умного.

Мы уже почти дошли до лестницы, ведущей наверх, как я остановился и посмотрел на него.

— Только пообещай мне одно, Варье.

— Что?

— Если ты вдруг начнёшь видеть светящихся богов в углу комнаты — сначала мне скажи. А не Ханту. Ладно?

Он рассмеялся. По-настоящему, впервые.

— Обещаю.

Анриэль

Когда дверь за Дрейком и Линаром захлопнулась, в кабинете повисла тишина. Дарион молча наливал себе ещё немного из графина, явно переваривая всё услышанное, а я… осталась сидеть у Ханта на коленях.

Он, не стесняясь, обвил меня рукой за талию и притянул ближе, как будто ничего странного в этом положении не было. Тепло от его тела пробиралось сквозь одежду, и с каждой секундой я теряла нить размышлений, глядя на узор вен на его сильной руке. Зараза. Знал ведь, как сбивать мне мысли.

— Устала? — шепнул он в ухо, и я чуть не дёрнулась от его голоса. Такой тихий… низкий… почти ласковый. И с этой лёгкой, ленивой хрипотцой, от которой хотелось… не думать.

Я кивнула, прикрывая глаза, но тут же открыла их снова, когда Хант, всё так же спокойно, выдал:

— Завтра Каллем едет с нами.

— Что? — я резко отстранилась и повернулась к нему лицом. — С нами — куда?

— К королю, — невозмутимо ответил он, как будто речь шла о прогулке до ближайшего рынка. — Утром выезжаем, он едет с нами.

— Каллем? — переспросила я, не веря ушам. — Он же… он же заключённый. Он…

— Был. — Хант пожал плечами. — А теперь нужен.

— Нужен… королю? — я не знала, как именно прозвучал мой голос — то ли как возмущение, то ли как смех, то ли как нервная истерика.

Хант наконец посмотрел прямо на меня — спокойно, но с этим своим особым взглядом. Тем, в котором одновременно была и сила, и упрямство, и та самая тень, от которой всегда дрожит где-то под рёбрами.

— Нет, не королю. Мне.

Я замерла.

— Хант… для чего?

— Это неважно, — резко оборвал он, глядя мне прямо в глаза. — Не сейчас.

Я замолчала. Только внутри стало как-то… неуютно. Пустота после таких слов всегда гремит громче любого признания.

— Мне нужно, чтобы он был рядом. Это связано с делом, — отрезал он, не давая деталей.

— Ты доверяешь ему?

— Нет, — коротко ответил он. — Но умею держать врагов ближе.

— А Хили?

— Останется. Пока. Женщина, убийца, политическая мина замедленного действия. Пусть отдохнёт в своей мягкой камере.

Я посмотрела на него… и даже не знала, что чувствовать. С одной стороны, мне нравилось, как он всё просчитывает. Как действует, как чувствует слабые места. С другой — он вёл себя, как будто всё уже давно решено. И никому из нас, включая меня, не дано повлиять.

Я перевела взгляд на Дариона. Он молчал, но по его взгляду было понятно — он не в восторге от этой идеи. Но и не спорит. Потому что Хант. Потому что опасно. Потому что не остановишь.

— Ты хоть скажи, ты собираешься использовать его в качестве разведчика, козыря или щита?

— Это уже будет зависеть от ситуации, — сказал Хант, снова притянув меня ближе. — Но я хочу, чтобы ты знала. Если он окажется полезен — хорошо. Если нет… ты не заметишь, как он исчезнет.

Я всё ещё не была уверена, стоит ли мне чувствовать облегчение или страх.

Но одно знала точно: Хант никогда не делает ничего просто так.

*****

Вечером в большом зале снова было шумно — стол ломился от еды, пламя в камине отбрасывало мягкие отблески на стены, а в воздухе витал запах мяса, приправ и вина. Все наконец-то собрались: и мои мужчины, и новоприбывшие, и даже оборотницы, которых утром не было видно и слышно.

Айша сидела чуть поодаль с Дарионом — не очень близко, но я отчётливо видела, как она время от времени бросала на него взгляды из-под ресниц. Эли болтала с Курго, при этом успевая ловко жонглировать вилкой и сарказмом.

А я… я была между Аланом и Эриком.

И, признаться, в восхитительно избалованном положении. Они оба буквально не давали мне шанса дотронуться до своей тарелки — Эрик резал мне мясо, Алан наполнял бокал, а между этим ещё и устраивали негласное соревнование, кто прижмётся ко мне плотнее.

Я посмотрела на Алана с лёгким прищуром.

— Ты долго был.

Он изобразил наивнейшее лицо.

— Работа. Театр. Репетиции. Но я знаешь ли скучал.

— Угу. Ага. Особенно рядом с той девицей с веснушками в костюме русалки, да?

Он расплылся в довольной, почти наглой улыбке.

— Прекрасный спектакль. Потрясающий костюм. Но, увы, никакое хвостатое существо не сравнится с моей ревнивой герцогиней.

Эрик фыркнул, но не вмешивался. Он всегда считывал мои эмоции тонко, без слов. Просто положил руку на моё бедро под столом — мол, глупая, ему нужна только ты.

Я подалась к нему чуть ближе, одновременно не сводя взгляда с Алана. Пусть знает, как это выглядит, когда я чуть-чуть дуюсь.

А Алан, кстати, только ещё больше сиял. Ему, похоже, даже нравилось, что я ревную. Глаза горели. Выглядел он так, будто только что выиграл у судьбы главный приз.

Ну, может и правда выиграл. Но вот дразнить всё равно было приятно.

— Кстати, — подал голос Курго, разрывая тонкую сеть из флирта, вина и взглядов. — А мы вообще готовимся к утру? Или опять в последний момент будем седла подтягивать?

Он говорил громко, как и положено гному, — чтобы не только слышали, но и перестали притворяться, что всё спокойно. В зале на секунду повисла тишина.

— Мы готовы, — первым отозвался Дрейк. Он сидел рядом с Хантом, но сейчас говорил скорее в сторону Эрика. — Но мне не нравится, что встреча тайная. Слишком уж много вокруг этой истории теней.

— Король сам так решил, — отозвался Хант, не поднимая глаз от кубка. — Значит, ему есть чего бояться.

— Или скрывать, — добавил Линар тихо, подцепляя оливку и крутя её на вилке, будто проверяя на яд.

Я поймала на себе взгляд Айши. Она слушала внимательно, будто сканировала наши слова. Рядом с ней Дарион молчал, но пальцы его медленно постукивали по столу, выдавая напряжённость.

— Зря он выбрал уединённую резиденцию, — заметил вдруг Алан, глядя на меня, но говорил явно в сторону Эрика. — Если что-то пойдёт не так, путь назад будет долгим. А помощь — ещё дольше.

— Это ловушка? — не сдержалась я.

— Если ловушка, то очень изящная, — усмехнулся Эрик. — И направлена она не на нас, а, возможно, на тех, кто с нами.

Все как-то разом посмотрели на Ханта, но тот не выказал ни раздражения, ни удивления. Просто поставил кубок и облокотился на подлокотник.

— Если бы я хотел устроить ловушку, — медленно сказал он, — я бы пригласил вас всех в дворец. Под свет люстр и мечи охраны.

— Обнадёживающе, — буркнул Дрейк, отпивая вино.

Я заметила, что Каэль всё это время не сказал ни слова. Он сидел в тени, как будто вне всего, но с таким видом, будто слышал даже то, чего мы не произносили. Его глаза чуть сузились, когда заговорил Лайсан:

— Завтра всё решится. Не нужно строить догадки на полуправде. Но если будет опасность — я встану первым.

Я удивилась. От эльфа, который утром едва терпел моё присутствие, это звучало как клятва защитить. Или, может, как предупреждение?

— Только не передо мной, надеюсь, — попыталась я сгладить. — Я в платье, а не в латах.

— Платье не всегда делает тебя менее опасной, — заметил Линар с ухмылкой.

Я не знала, смеяться или ударить кого-нибудь салфеткой. Поэтому просто улыбнулась. Чуть хищно.

*****

Комната встретила нас уютом — пахло лавандой, древесиной и чем-то тёплым, почти родным. Камин мерцал багровыми отсветами. Снаружи уже давно стемнело, слуги убрали ужин, а по коридорам бродили только редкие охранники. Завтра с утра — выезд. Всё должно быть собрано, решено, уложено.

А я стояла у кровати с ощущением, будто всё моё спокойствие в этом мире сейчас собирается улечься на одном матрасе. Потому что, судя по всему, у меня снова полнокровное дежурство любви.

Дрейк, как обычно, оказался самым шустрым — первым влез под одеяло и уже почти спал, если верить его театральному дыханию. Я скосила на него взгляд, но ничего не сказала. Пусть валяется.

И только я, бедная женщина с множественной любовной ответственностью, всё ещё пыталась уместить себя морально между этими родными, любимыми, упрямыми мужчинами.

— Простите, а вы точно сюда просто спать пришли? — пробормотала я, скрестив руки. — А то как-то тесно стало, не замечали?

— Мы просто соскучились, — улыбнулся Эрик, подходя ближе и целуя меня в висок. — Завтра утром ты снова уйдёшь на подвиги, а мы — в догонку.

— Надо же хоть ночью быть рядом, — подхватил Алан, ласково притянув меня к себе и закинув за спину покрывало. — И вообще, не притворяйся, что тебе не нравится.

— Мне нравится, когда у меня есть где положить ногу, — буркнула я. — Или хотя бы локоть.

Эрик сел на край кровати, снял сапоги и, не глядя, потянул меня за руку, с чуть усталым, но тёплым выражением лица.

— Иди ко мне, — попросил он. — Завтра будет длинный день. А ты опять не спишь вовремя.

— С тобой я хотя бы иногда сплю, — пробормотала я, садясь рядом.

Он усмехнулся и положил ладонь мне на спину, нежно поглаживая. В этот момент с другой стороны кровати устроился Алан. Он, в отличие от Эрика, выглядел подозрительно бодрым и сияющим.

— Ну давай, скажи уже, — проворчала я, бросив на него прищуренный взгляд.

— Ты ревновала, — довольно протянул он. — Признайся.

— Я ревновала к девице в костюме рыбы, которая, вероятно, заглядывалась на тебя как на сдобную булку.

— Это было до тебя, и вообще, я люблю булочки только с изюмом, — ответил он, склонившись ко мне и чмокнув в щёку.

— Не превращай это в метафору, — фыркнула я, хотя улыбка всё равно вырвалась.

И всё бы было на этом… если бы не негромкий стук.

Мы переглянулись. Эрик хмуро встал и подошёл к двери.

— Кто там?

— Кто бы это мог быть, — раздался ленивый голос Ханта. — Открой. У меня тут полотенце и капли на полу в коридоре. И я без рубашки.

Я захлопала глазами, а Эрик тяжело выдохнул и отодвинул засов. В комнату вошёл мокрый, довольный, и, к моему ужасу — самоуверенно-голый по пояс Хант. Волосы ещё капали на плечи, полотенце он держал в руке, видимо, просто для антуража.

— Я предупреждал, что буду спать здесь. — Он обвёл всех взглядом, будто расставлял фигуры на доске. — Дрейк уже занял моё место, так что…

— Ты в ванной был? — я чуть не засмеялась.

— Конечно. — Он кивнул, проходя мимо. — Хотел произвести впечатление.

— Произвёл. Теперь марш с той стороны кровати, — указала я, не выдержав.

Хант усмехнулся, подмигнул, и улёгся на свободную часть кровати, которая, как по волшебству, всё ещё оставалась. Конечно, тянуть одеяло на себя он не стал — просто прижался сбоку, ближе к ногам, устроившись вдоль, как стражевой пёс. Слишком гордый, чтобы просить место, но слишком упрямый, чтобы не лечь рядом.

Эрик занял привычную сторону слева от меня, обняв за талию, укрывая нас двоих одним краем одеяла. Алан устроился с другой стороны, закинув руку мне на живот, как будто не собирался больше отпускать.

Дрейк уже спал, развалившись по диагонали в ногах кровати, накинув одеяло только на одну ногу — как всегда.

И, лёжа вот так, среди близких, я вдруг вспомнила…

Как когда-то стояла одна, с дрожащими руками и полным непониманием, как вообще можно жить в мире, где у женщины несколько мужей.

А теперь?

Теперь у меня не один муж. И я — абсолютно, нагло, беззастенчиво счастлива.

*****

Проснуться было… прекрасно.

Даже несмотря на то, что в комнате царил хаос: кто-то рычал спросонья, кто-то пинался, Хант ворчал, что Эрик снова у него на ноге спал, а Алан с сонной улыбкой пытался всех помирить. Дрейк, конечно, вёл себя как невозмутимый генерал, уже сидел одетый у камина и ждал, пока остальные соберутся, попивая что-то горячее.

А я…

Я проснулась в центре этой тёплой, шевелящейся кучи мужской любви и впервые за долгое время не почувствовала тревоги в груди. Только лёгкое щекотание счастья.

Все мои — рядом. Живы. И я их люблю.

Но, увы, вечно валяться было нельзя. Нас ждал путь.

Утро вышло сумбурным: слуги сновали туда-сюда, седла скрипели, дорожные сумки бросались на землю, кто-то спорил, кого куда посадить, Линар пытался не вляпаться в лошадиную жижу, Курго наорал на кого-то за потерянное седло, Хант выдал фразу «Скорее мы в Проклятые земли доберёмся, чем вы из комнаты выйдете», за что был отправлен подальше от спальни…

В общем — как обычно.

Но вот наконец я устроилась в экипаже. Он был просторный, с мягкими сиденьями, и двери закрылись с лёгким стуком. Внутри по-прежнему пахло сандалом и яблоками — кто-то из слуг положил под сиденье ароматный мешочек. Тепло, мягко… почти уютно.

И только теперь, когда колёса покатились, я позволила себе задуматься.

Король.

Ну, конечно, рано или поздно мне всё равно пришлось бы с ним познакомиться. Я теперь герцогиня, как-никак. Отец Эрика ещё давно говорил, что собирается представить меня двору. Только тогда это казалось далёкой формальностью. А теперь…

Теперь я еду к нему сама. Не как гостья. А как… носительница магии, союзница иномирных попаданцев, женщина с загадочной силой, которой в этом мире не должно быть.

И всё это втайне.

Чудесно.

Просто восхитительно.

Если кто-то и хотел выйти замуж по любви и спокойно варить суп в замке, то это точно не я.

Этот мир странен.

Слишком многое в нём устроено не так.

Но в этом хаосе у меня есть главное — те, кто идут рядом.

А значит… даже если завтра всё пойдёт к чертям — я встречу это с поднятой головой.

И, возможно, с парой огненных вспышек над головой.

Визуалы

Друзья, решила показать вам ещё двух персонажей. Думаю, вы и без подсказок догадаетесь, кто есть кто ????

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 10

Мы прибыли к обеду. Экипажи медленно затормозили у кованых ворот, за которыми начиналась аккуратная дорожка, ведущая к… дворцу. Нет, это и впрямь был мини-дворец, а не просто «загородная резиденция».

Я вышла первой, глядя вверх на светлый фасад с изящными арками, балконами, застеклёнными галереями. Башенки венчали углы здания, а внизу — прямо под обрывом — синело море, такое яркое, будто его вымыли до блеска только для нас.

— Это и есть второстепенная резиденция? — тихо выдохнула я.

Алан хмыкнул:

— Ну… всё зависит от вкуса. Король любит простор и роскошь.

Нас встречали слуги. Двое склонились в поклоне, один — с заметной сединой в висках — подошёл к нам первым:

— Его Величество ждёт вас. Пожалуйста, проследуйте за мной.

Мы кивнули и я, перехватив подол платья, направилась за ним по каменной дорожке, стараясь не оступиться на хрустящей гальке. Вокруг аккуратно подстриженные кусты, терракотовые вазы с цветущими растениями, лёгкий ветер с моря. Всё выглядело слишком… безмятежным. Даже как-то неправильно.

Внутри было прохладно. Каменные полы, высокие своды, воздух с лёгкой примесью ароматных масел. Мы шли сквозь галерею — и я всё чаще ощущала чей-то взгляд на себе.

Точнее — взгляды. Их было несколько. Мои мужчины двигались рядом — Эрик напряжённый, Алан задумчивый, Дрейк как всегда сканировал всё и вся. А вот Хант…

Я посмотрела на него — и не сразу поняла, что именно не так.

А потом дошло...

Он был в парадном камзоле. Серый, тяжёлый, с аккуратной серебряной вышивкой по вороту. Волосы собраны в тугую косу, взгляд — сосредоточенный, почти хищный. Ни одной складки, ни одного лишнего ремня. Всё по протоколу. Всё… выверено. Чужой человек мог бы подумать, что перед ним представитель знати.

Я почти споткнулась, пока смотрела на него. Он почувствовал — и без слов положил ладонь мне на поясницу, легко, почти мимоходом, но с явным посылом поддержать и успокоить.

— Ты зачем так нарядился? — прошептала я, всё же не удержавшись.

— Надо же хоть когда-то выглядеть прилично, — отозвался он не моргнув. — А то вдруг ты решишь начать разговор первой.

Я фыркнула, но улыбка всё равно появилась. Улыбка — и странное, но очень тёплое чувство.

Он действительно выглядел иначе. Не мягче. Не светлее. Но… иначе. И рядом с ним было спокойно. Даже здесь.

Мы вошли в зал — просторный, с арками и колоннами, где в воздухе витал запах моря и лёгких специй.

Король ждал нас уже внутри.

Мы остановились, и я задержала дыхание.

Вот оно началось.

Король был один.

Никакой свиты, ни советников, ни церемоний. Только он и юноша чуть позади — по всему видно, младший сын. Молчаливый, серьёзный, сдержанный.

Но моё внимание сразу же приковал сам король.

Я замерла, как только его увидела. Что-то внутри кольнуло. Нет, не страх… Скорее — странное предчувствие.

Он был… необычным. Даже слишком.

Высокий, статный, с осанкой, как у воина, а не как у правителя, обросшего политикой. Лицо — холодное, точёное. Черты безукоризненно правильные, будто вырезанные резцом: высокие скулы, прямой нос, спокойный рот. Глаза — светлые, стальные, с тяжёлым, цепким взглядом. Он смотрел так, будто видел нас насквозь.

Но больше всего — волосы.

Светлые, густые, отливающие платиной. Упрямые пряди были зачесаны назад, открывая высокий лоб. И всё в его облике… всё — слишком идеально. Слишком гармонично. Как у кого-то, кто не совсем человек.

Я ощущала, как между лопаток пробегает холодок.

Медленно повернулась к Лайсану.

Эльф всё это время молчал. Его лицо оставалось спокойным, но уголки губ изогнулись в какой-то странной, почти хищной усмешке. Ни удивления, ни замешательства. Будто он узнал что-то, что знал всегда.

Затем — взгляд на Линара.

Наши глаза встретились. И мы поняли друг друга без слов.

Он тоже это увидел. Почувствовал. Узнал.

Король мог быть кем угодно — но не просто человеком. Черты слишком близки к её миру, слишком… эльфийские. Разве что уши были обычные, округлые. Но остальное…

Не может быть случайностью.

Он остановился перед нами, не говоря ни слова. Только смотрел. Спокойно, неторопливо. Но в этой тишине было больше власти, чем в любой речи. Он не торопился. Он ждал. Проверял, кто дрогнет первым.

Мужчины молчали. Никто не шелохнулся.

А я просто стояла — напротив него, напротив этого человека, который, возможно, вовсе и не человек.

И почему-то в голове прозвучало всего три слова.

Это. Чёртов. Эльф.

Король не сразу заговорил. Он просто смотрел. Вглядывался в нас, будто пробовал распознать, кто перед ним — гости или угроза.

Первым его взгляд зацепил эльфа.

Он смотрел на Лайсана слишком долго, слишком внимательно. Даже сдержанный Дрейк слегка напрягся, а сам Лайсан — как назло — усмехнулся. Очень тонко, почти незаметно, но с тем выражением, от которого внутри кольнуло. В этом взгляде было что-то вызывающее. Знание. Воспоминание?

Потом взгляд короля скользнул по остальным — мимо оборотниц, мимо Курго, мимо Линара. И остановился на Ханте.

Вот тут лицо короля изменилось. Незначительно, но я-то видела. Челюсть чуть дрогнула, дыхание на миг сбилось, в глазах мелькнула смесь удивления и… возможно, страха?

Не предупредили, значит, — мысленно хмыкнула я.

Или Дарион решил сыграть на контрасте — эффект первого появления, всё такое. И, надо признать, эффект удался. Хант в этот раз выглядел совсем не как наёмник: парадный камзол, аккуратная коса, серьёзный взгляд. Этот образ бил куда сильнее, чем меч в руках.

Король всё же взял себя в руки первым.

— Вы прибыли быстро. Благодарю за это.

Голос у него оказался неожиданным: глубокий, чуть хрипловатый, с тем редким тембром, от которого в теле возникает вибрация — не страх, но напряжённое внимание. Он знал, как звучит. И пользовался этим.

— Дело срочное, — откликнулся Дарион, склоняя голову. — Вы просили встречи.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— И я благодарен, — спокойно ответил он. — Ар герцог, вам — вдвойне.

Король снова повернулся к Ханту.

— Давно не виделись, Хант.

— Да уж, давно, — тот ответил ровно, без эмоций, и всё же каждый в зале почувствовал, как воздух сгустился.

— Думаю, наши с тобой дела подождут? — уточнил король, и в голосе прозвучало нечто… почти просящее.

— Разумеется, — коротко бросил Хант.

Король едва заметно кивнул и отвёл взгляд. Может, чтобы скрыть эмоции, а может — чтобы восстановить самообладание. Потом окинул нас всех внимательным взглядом.

— Представь мне спутников, — сказал он уже официально, кивнув Дариону.

Мы называли свои имена сами. Без лишних деталей, как и просили. Кивками, короткими фразами. Настроение — сдержанное. Даже Линар вёл себя почти вежливо.

Когда очередь дошла до меня, король чуть наклонил голову.

— Анриэль. Юная герцогиня.

Я только кивнула. Он смотрел долго, будто пытался что-то понять. Или проверить.

— Вижу, разговор у нас предстоит не простой. Но сейчас, — он немного изменил интонацию, — предлагаю вам освежиться. К обеду прошу за личный стол. Без лишних ушей. Там и обсудим, что с этим всем делать. И что… возможно, уже нельзя.

Он не ждал ответа. Просто развернулся и ушёл, оставив за собой тишину, в которой каждый вдруг вспомнил, насколько всё серьёзно.

Я едва сдерживалась, чтобы не закатить глаза.

Освежиться? Серьёзно?

Король вёл себя странно. Вроде бы хотел встречи, ждал нас лично — и в итоге… разговор переносит. Хоть бы пару вопросов обсудили сразу, пусть даже в общих чертах. Неужели он не понимает, что у нас счёт идёт уже не на дни, а на часы?

Слуги, как по команде, вдруг появились у стен и с почти церемониальной чопорностью повели всех по покоям. Раздельно. Не то чтобы я ожидала совместной ванны с драконом и гномом, но всё равно — ощущение рассеивания и контроля не покидало.

Мне досталась просторная комната с окнами на море. Шёл лёгкий бриз, в комнате пахло солью и прохладной водой. Южное солнце играло бликами на парусах вдалеке, а в воздухе висело что-то неуловимо тревожное.

Я сбросила дорожное платье и шагнула в ванную.

Вода оказалась прохладной, но бодрящей. Пахла мятой и чем-то цветочным. Слуги работали быстро — я даже толком не успела расслабиться, как всё уже было готово: полотенце, лёгкое платье, еда на подносе у стены. Всё — безупречно.

Я стояла у окна, вытирая мокрые волосы и чувствуя, как по коже пробегает лёгкий озноб. Здесь всё ещё было жарко, несмотря на приближение зимы. На севере уже, наверное, снег. А здесь… только лёгкий ветер и запах моря.

Король. Хант. Полуэльф? Я не могла выбросить это из головы. Его черты — как будто вытянуты из одного и того же древнего эльфийского рода, даже если уши человеческие. Почему никто не говорит об этом? Или не замечает? Или… делает вид?

А что, если он не просто похож?

И главное — что собирается делать Хант? Он вел себя слишком уверенно. Он готовился. Он даже напялил парадный камзол, черт бы его побрал. А его лицо… спокойное, но слишком спокойное. Не то, чтобы он скрывал что-то. Но будто знал больше, чем говорил.

Я вздрогнула от резкого стука в дверь.

— Да? — отозвалась я, бросив полотенце на кресло и натянув платье чуть поспешно.

Дверь приоткрылась — и в проёме появился Линар. Привычно мрачный, с потемневшим от солнца лицом и прищуром, от которого у меня всё внутри напряглось.

— Надеюсь, ты не занята, — бросил он, не дожидаясь разрешения, шагнул внутрь. — У нас проблема.

Я не ожидала увидеть Линара на пороге. Тем более — прямо сейчас. Ворвался он, как обычно, без стука, без церемоний, словно не я здесь герцогиня, а он — хозяин этого поместья у моря.

— Линар… — протянула я, приподняв бровь. — Ты всегда входишь так эффектно?

— Только когда речь идёт о жопе мира и подозрительно эльфоватых королях, — буркнул он, закрывая за собой дверь. Повернулся ко мне и окинул внимательным взглядом с головы до ног. — Ты, кстати, быстро собралась.

Я фыркнула и скрестила руки на груди, стараясь не выдать, насколько на самом деле его наглая уверенность… нравится мне. Линар был из тех, кто даже в аду нашёл бы путь к трону. А может, и к его владелице. Наглость у него была врождённая. Как и внутренний огонь, который не спрячешь за мрачной рожей и хмурыми бровями.

— И какие же у нас проблемы? — спросила я, сдержанно, но с интересом.

Он подошёл ближе, небрежно бросил свой плащ на кресло и развалился на подоконнике, как будто в своём доме.

— Здесь явно какая-то хрень происходит, Анри. Мне совсем не понравилась внешность короля. И поведение. А ещё больше — покровительственная улыбка эльфа. Лайсана, если быть точным.

— Тебе тоже кажется он странным? — я наклонилась чуть ближе. — Ты его вообще как, хорошо знаешь?

Линар фыркнул.

— Не особо. Он из тех, кто всегда держится в стороне, говорит мало, смотрит слишком много. Один из членов отряда, да. Но я не из верхов у нас в мире был, и в отряд набился…

Он замолчал, с видом человека, который понял, что сказал слишком много.

— …через самого императора, — добавил он, как бы между прочим.

У меня отвисла челюсть.

«Через императора»…

Это не тебе в придворный театр за кулисы пробраться! Это, мать вашу, сам император!

— А зачем ты вообще сюда набивался-то? — спросила я, подозрительно сузив глаза.

Линар прищурился в ответ, почти хищно.

— Это пока не так важно, — отмахнулся он. — Я тут, скажем так… личную разведку решил устроить. И пока все «отдыхают», мои ребята уже работают.

— Какие ещё ребята?

— Ну… я же некромант, Анри. Ты думаешь, я просто мрачный парень? — ухмыльнулся он, лениво потягиваясь. — В подвалах у кухни валялась парочка дохлых крыс. Мои старые знакомые теперь. Очень разговорчивые, если знаешь как слушать мертвых.

Я моргнула.

Проклятье, я, похоже, серьёзно его недооценивала.

— И?.. — осторожно спросила я. — Узнал уже что-то?

Он резко выпрямился, снова став собранным и опасным.

— Пока ничего особенного. Но кое-что точно не сходится. В этом доме есть закрытые зоны. Не для гостей. И не для слуг. Магические следы, как ни странно. Очень тонкие, как будто кто-то пытался их замаскировать.

Я похолодела. Магия? Здесь?

— Ты уверен?

— Я не дурак. И нюх у меня на это с детства. Кто-то здесь шепчет с теми, кто должен быть мёртв. А ещё — скрывает силу. Очень древнюю силу.

Я замерла.

Он смотрел на меня слишком внимательно.

— И ты думаешь, это может быть…

— Пока не думаю. Но чую, что король всё знает. Или хотя бы догадывается.

Мы замолчали.

Снаружи гудел прибой. Где-то внизу хлопнула дверь, и голоса стражи донеслись приглушённо. А в комнате между нами — вдруг повисло напряжение. Почти магическое.

— Надо предупредить семью и Ханта, — прошептала я.

— Надо многое, Анри, — так же тихо ответил Линар. — Только вот не всем можно говорить. Даже среди своих.

— Я не согласна с тобой, — сказала я твёрдо, поднимаясь с кресла и повернувшись к нему лицом. — Моей семье я доверяю. Безоговорочно. Своим мужчинам, отцам… — я слегка запнулась, подбирая слово. — Отцам моих мужей.

Он хмыкнул, но промолчал.

— А Ханту?.. — спросил он, пристально глядя мне в глаза.

Я выдержала его взгляд.

— Да. Ханту тоже. Всегда. Я не собираюсь терять в него веру, что бы ты ни думал.

Линар усмехнулся, но уже без насмешки. В его взгляде промелькнуло нечто уважительное — или просто одобрение.

— И что ты предлагаешь делать? — спросила я, чувствуя, как дрожат пальцы, хоть я и старалась держать себя в руках.

Он встал и прошёлся по комнате, закинув руки за спину, как человек, привыкший командовать.

— Нужно добиться встречи с королём. Без эльфа. Без лишних ушей. Только с Хантом и Дрейком. На счёт Дариона… я пока не уверен. Он слишком близок к королю.

Я скрестила руки на груди.

— А Ханту ты доверяешь? — спросила с лёгким сарказмом.

Он остановился, обернулся.

— Да… — кивнул он после короткой паузы. — Но мне не нравится, что у него свои счёты с королём. И он так и не сказал, какие именно.

— Это… старая история, — тихо ответила я. — Очень старая. Я надеюсь, Хант справится с этим. И не даст прошлому управлять настоящим.

Линар прищурился.

— Значит, всё же там всё серьёзно, — резюмировал он. — Ладно.

Он вдруг резко приблизился ко мне, подошёл впритык и с совершенно неожиданным выражением на лице спросил:

— Тебе помочь волосы высушить и заплести?

Я моргнула.

Что?..

— Ээм… — выдохнула я, не зная, как реагировать. От мужчины, особенно от такого, это звучало как минимум… нестандартно.

Он тут же отступил на шаг, подняв ладони в мирном жесте.

— Прости, если смутил. Просто… я всегда помогал своей сестре. Она говорила, что у меня ловкие пальцы. — Он чуть склонил голову. — Если хочешь — могу попробовать. Или просто дай полотенце и расчёску.

Ситуация, честно говоря, сбила меня с толку. Но я вдруг поняла: он не флиртовал. Не сейчас. Он просто был собой. Без маски. Без игры. И в этом… было что-то трогательное.

Не знаю, почему я позволила ему возиться с моими волосами.

Не знаю, почему сидела так спокойно, позволяя его пальцам скользить по прядям, словно он делал это не впервые.

Может, потому что он не играл. Не флиртовал. Не пытался завоевать. Он просто… был… да необычный он был.

И, странным образом, это нас обоих успокаивало.

Линар, как ни странно, оказался бережным.

Действовал уверенно, точно, как будто не косы заплетал — а нити судьбы аккуратно собирал в узор. Пальцы ловкие, движения чёткие… и ни одной дёрганой пряди.

Когда он закончил, я машинально коснулась своей косы — аккуратной, тугой, с вплетёнными невидимыми нитями спокойствия.

Надо же. Вредный некромантище, а плетёт лучше меня.

Заботливый “брат”, говоришь. Ага, и наглая скотина в придачу.

Многогранный, как алмаз, только тёмный. Матовый. С острыми углами.

Я хотела что-то сказать — наверное, поблагодарить, может быть, подколоть, но тут Линар вдруг нахмурился. Лицо изменилось, застыло.

Он отстранился, и в нём будто что-то выключилось.

Посмотрел в стену. Затих.

Потом сел в кресло, чуть склонив голову — и всё. Его больше не было.

В глазах — пустота, лицо как маска. Только пальцы слегка дрогнули.

Я сразу поняла — он «ушёл».

Куда-то туда, в свою сеть. К «разведке».

Мурашки побежали по спине.

Немного жутковато — знать, что прямо сейчас в этом доме бродят мёртвые, ведомые его волей. Что крысы с пустыми глазницами перебегают из тени в тень. Что он с ними… говорит.

Но это было и завораживающе.

Магия некромантов не просто про смерть.

Она — про границы. Про то, как далеко можно зайти. Про то, как удержать душу, не дать ей уйти.

Про то, как использовать даже труп — в дело, в защиту, в информацию.

Некроманты были универсальны.

И по-настоящему опасны.

Именно поэтому меня… тянуло к этому искусству.

Не как практикующего. Точно нет.

Но как женщину, внезапно оказавшуюся в эпицентре чего-то необычного.

Я смотрела на Линара с минуту, может, две. Он не моргал. Не дышал — почти.

Волосы чуть упали на лицо, пальцы были сцеплены, губы плотно сжаты. Он был где-то далеко, в своей мёртвой разведке, среди теней и костей.

И выглядел при этом настолько подозрительно, что, когда за дверью раздался вежливый стук, я на секунду ощутила панику.

Что, если слуга войдёт и увидит это?

— Моя госпожа, — раздался голос. — Вам можно войти?

Я молча глянула на Линара.

Ноль реакции.

Тогда…

Ну, у меня оставался только один, очевидно логичный вариант.

Я подошла к нему, резко закинула ногу через его колени и села верхом.

Спокойно.

С достоинством.

Нагнулась, взяла его лицо ладонями и мягко, но уверенно…

Уткнула себе в декольте.

— Да, входите! — сказала я звонко, перекрывая шум собственных внутренностей, визжащих от адреналина.

Дверь приоткрылась, и на пороге возник молодой слуга. Лет двадцати, щёки румяные, глаза вытаращены.

Он глянул на меня — точнее, на нас, и чуть не выпал в коридор.

— Э-э… простите… просто… вас… уже… з-зовут к обеду…

— Скажи, мы выйдем через минуту, — мягко, ласково, но с таким тоном, что возражать не пришло бы в голову даже Ханту.

— Да, госпожа, конечно… — Он захлопнул дверь почти себе в нос.

И в ту же секунду я почувствовала:

— вздох.

Не просто — воздух в грудную клетку.

А такой… удивлённый, с вопросом, почти с «что за…?»

— Ну, привет, спящий красавец, — пробормотала я, не двигаясь с места. — Вернулся?

Губы под моим ключицей дрогнули. Потом медленно оторвались от кожи.

— Анри… — хрипло, как после похмелья. — Что ты творишь?

— Решила спасти тебя. Ты выглядел как живой мертвец. Подумала, если уже некромант — то, может, тебя… таким способом вернуть проще?

Он вскинул голову.

И у нас был очень, очень странный момент зрительного контакта.

Моё лицо — смеющееся. Его — всё ещё в полусне, но уже с лёгкой тенью охренения.

— Могла бы просто пощёчину дать, — буркнул он.

— Могла. Но где в этом романтика?

— Романтика, — повторил он медленно. — Ты назвала это романтикой.

— Ага. Мы же с тобой интеллектуальная пара, Линар.

Он хмыкнул.

Снова тот взгляд снизу вверх. Чуть опасный, чуть нежный.

— Напугала ты меня, Анри. Но и разбудила красиво.

Я уже собиралась ответить, но он вдруг мягко притянул меня ближе.

Щекой — к моему плечу. Лбом — к шее.

— Давай ещё немного. Просто… посидим.

И я осталась.

Потому что, возможно, он видел там, за гранью, не только шпионские крысиные уши.

А что-то, от чего хотелось вернуться вот так — живым, рядом, в тепло.

Я сидела на Линаре уже добрую минуту — сначала с уверенностью спасительницы, теперь же… скорее, с лёгким внутренним подвыванием.

Он не двигался.

Я тоже пыталась держаться в рамках приличий. Но от него валил такой жар…

Но, по правде, сидеть верхом на некроманте, который вот-вот вернулся из мира теней, — задачка с подвохом.

Я чуть поёрзала, устраиваясь поудобнее.

— Твою ж… — прошипел он сквозь зубы, резко притянув меня крепче, прижав к себе так, что между нами не осталось даже воздуха.

— Угомонись, Анри, — пробурчал он хрипло. — Хочешь говорить — говори. Но, ради всего неживого, не двигайся так… Это невыносимо.

Я вжалась в него, смущённо кашлянув.

— Не этого я хотела, — пробормотала я.

— Да? — отозвался он, губами касаясь моей ключицы. — А я уже надеялся.

— Линар, хватит.

Он усмехнулся, но, к счастью, отпустил чуть-чуть — не полностью, но достаточно, чтобы снова дышать.

— Так что ты увидел? — выдохнула я, всё ещё обнимая его, но с уже более серьёзным лицом. — Чего важного?

Он откинул голову назад, опёршись затылком на спинку кресла, и вновь уткнулся лбом мне в шею, будто всё происходящее — обычный рабочий момент.

— Эльф пытался пробиться к королю. Один. Без остальных. Видимо, хотел переговорить с ним с глазу на глаз.

Я напряглась.

— И что?

— А то, что король… мягко послал его. В лучших традициях. Обещал обсудить всё при всех.

— Я слышал это через одного из своих… друзей. Довольно весело звучало. Тот эльф, кстати, после этого был… очень не в духе.

— Значит, он отказал ему в личной встрече?

— Да. Отказал, но дипломатично. Отправил на «обед», как он выразился.

— И это, Анри, очень даже хорошая новость. Значит, король возможно не ведет двойную игру. Не пляшет под чью-то дудку.

Я задумалась.

Потом посмотрела на его лицо.

Он снова был весь в себе, взгляд острый, челюсть напряжённая. Видно, что и магия откачала силы, и близость… сказалась.

— Ты кстати, встать мне дашь?

Он медленно поднял на меня взгляд, окинул взглядом сверху вниз…

И совершенно спокойно ответил:

— Пока не отвечу.

— Что?

— Скажи, ты довольна услышанным?

— …Допустим.

— Тогда можешь встать.

Я приподнялась, хмыкнув.

Он проводил меня взглядом, потом встал сам, подтянул рубашку и поправил штаны, а потом шагнул к двери.

— Пошли, а то нас хватятся, — бросил через плечо. — И, Анри… Ты владеешь прекрасной отвлекающей тактикой.

Я только закатила глаза и пошла за ним.

Дорогие читатели! Сегодня я приготовила много визуалов!)))

Визуалы

Король)

Резеденция короля)

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Визуал Ханта

Приблизительно так выглядел Хант) Всё вышло как хотела, но глаза чуть подвели, но я думаю это мелочь))

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 11

Дорогие читатели!

Сегодня вас ждёт, надеюсь, интересная и захватывающая глава. Буду очень благодарна за вашу поддержку — автору сейчас как никогда нужно вдохновение!

Парадный зал для обеда оказался, мягко говоря, чересчур помпезным. Потолки в два человеческих роста, витражи в полстены, своды украшены рельефами морских сцен — русалки, штормы, корабли, тянущиеся к солнцу. Всё в светлых тонах, с позолоченными вставками и голубыми тканями, отражающими цвет моря за окнами.

Скатерть — белоснежная, с серебряной вышивкой. Посуда — явно не для ежедневного пользования. Вино в кувшинах так и искрилось, закуски были уложены словно по лекалу. Слишком идеально. Даже раздражающе идеально. Всё это будто кричало: смотрите, я власть, я стабильность, я блестящий фасад.

Когда все наконец расселись, и трапеза, казалось, должна была начаться, король поднял руку:

— Удалите всех. Никого лишнего.

Слуги, будто по команде, склонились в поклоне и молча вышли. Никто не осмелился даже взглянуть лишний раз — будто знали, что сейчас будет что-то важное.

Даже младшего сына король не позвал. И это уже было странно. Хотя не мне судить.

Я сидела между Эриком и Дрейком, стараясь выглядеть спокойно, но всё тело было настороже. От недавнего весёлого и весьма пикантного момента с Линаром не осталось и следа — он тоже изменился, напрягся, стал каким-то… закрытым. Поймала себя на том, что краем глаза всё чаще смотрю именно на него.

И всё же… кого он мне напоминает?

Он сидел наискосок, почти напротив, опершись плечом о спинку кресла, вальяжно, но взгляд у него был не ленивый — цепкий, наблюдающий.

Трапеза началась. Ели молча, первые минуты будто проверяя — действительно ли можно говорить.

Король начал первым.

Вопросы он задавал чётко. Быстро. Точно по делу. Он почти не удивлялся — ни магии, ни разлому, ни даже новоприбывшим. Как будто знал. Как будто всё это — не новость, а очередной шаг в давно просчитанной партии.

Я не знала, что думать. Откуда он мог всё это знать? От Лайсана? От кого-то ещё?

В груди холодком тянуло. Мужчина слишком уверенно держал себя, слишком мало задавал ненужных вопросов. Не удивлялся, не сомневался, не терялся. Он ждал этого.

А если он ждал — значит, был в курсе давно.

И тогда… насколько глубоко он в этом? Насколько он замешан?

Я молилась только об одном — пусть Дарион к этому не имеет отношения. Пусть хотя бы он остался тем, кем был для нас: заботливым, честным, верным семье. Мы доверяли ему. Я доверяла. И не хотела верить в худшее.

А король…

Он спокойно ел свой хлеб и продолжал методично распутывать паутину, которую сам же, возможно, и сплёл.

Когда разговор начал клониться к концу, Лайсан вдруг заговорил, как будто до этого и не участвовал в беседе вовсе:

— Я хотел бы поговорить с вами лично, король.

В зале повисла звенящая тишина. Даже шум столовых приборов утих. Я почувствовала, как Эрик напрягся рядом, а Дрейк положил руку на стол, будто собирался что-то сказать, но передумал.

Эймар не ответил сразу. Он повернулся к эльфу медленно, с той ленцой, что обычно бывает у людей, которые привыкли управлять другими одним только взглядом. Помолчал — слишком долго, чтобы это было вежливо.

А потом — холодно, без улыбки:

— Сперва я поговорю с моими подданными. И… с моим близким знакомым.

И с этими словами повернул голову к Ханту.

Если бы я не знала Ханта, то и не заметила бы, как он дёрнулся. Но я знала. О, да. И вот эту приподнятую бровь знала. Он не ожидал. Вряд ли он вообще слышал, чтобы его кто-то так называл. Близкий знакомый? Учитывая их прошлое?.. Маска скрывала выражение лица, но я готова была поспорить, что там сейчас творилось нечто эпохальное. Возможно, он даже поперхнулся воздухом.

И что это сейчас было, королевская версия «мы теперь почти друзья дорогой и не забытый мною Хант»?

— Ну и что это было? — прошептал мне Алан, перегибаясь через Эрика. Прям мысли мои читает!

— Я пока не знаю… — ответила я, сама не сводя глаз с Ханта.

Он сидел молча, но я видела, как напряжены его плечи. Что-то в этом коротком диалоге явно его зацепило.

— Полагаю, — продолжил король уже в более формальном тоне, — мы с вами, господин эльф, ещё пообщаемся. Но не сейчас.

Лайсан, между тем, слегка склонил голову, как бы вежливо принимая отказ. Но глаза его блестели уже иначе. В них читалось: ты отказал мне раз — но не два.

Уверена в его голове звучали ещё и ругательства, но мы это пожалуй опустим.

Король же вернулся к общему разговору, будто ничего и не случилось. Хотя в воздухе что-то явственно изменилось.

— Впрочем, — наконец произнёс король, легко откидываясь в кресле, — не думаю, что нам стоит тратить остаток дня на беспокойства.

Он словно подводил черту. Его голос по-прежнему звучал ровно, как будто всё происходящее — не более чем неудачная буря на горизонте, а не катастрофа, грозящая поглотить мир.

— Сейчас главное — отдохнуть, привыкнуть к месту. А уже завтра, — он перевёл взгляд на меня, — мы начнём действовать.

Я чуть кивнула. Он говорил спокойно, вежливо, правильно. И слишком складно.

— Я уже отдал распоряжение разведке, — продолжил он. — Нужно выяснить, есть ли изменения в активности разлома. Возможно, придётся кого-то из иномирцев направить туда — для наблюдения. Добровольно, конечно.

Мой желудок сжался в неприятном предчувствии. Добровольно? Конечно. Всё добровольно — пока у тебя нет выбора.

— А ещё сегодня же я начну поиски в королевской библиотеке. Полагаю, если подобное уже происходило в истории, об этом могли остаться записи.

— В королевской? — переспросил кто-то из мужчин.

— Разумеется, — кивнул он с лёгкой полуулыбкой. — Главная библиотека семьи всегда была здесь, в этом поместье. Удобство, что уж скрывать.

Вот тут я не выдержала — хмыкнула. Не слишком громко, но достаточно выразительно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Все эти «совпадения» складывались слишком чётко.

Библиотека? Прямо под рукой.

План действий? Мгновенно готов.

Разведка? Уже в курсе и, вероятно, давно действует.

Да он, чёрт возьми, будто ждал этого.

Я взглянула на Лайсана — и, конечно же, поймала ту самую усмешку. Насмешливо-вежливую, но с ноткой… чего-то ещё. Что он знал, чего не говорили нам?

И тут король мягко поднялся, словно давая знак — аудиенция завершена.

— Отдохните, — проговорил он. — Уверен, к ужину все немного придут в себя, и мы сможем продолжить — в более узком кругу.

На этом всё и разошлось. Слуги вошли, началась привычная суета, а я встала рядом с Эриком — и почувствовала, как его рука мягко сжала мою.

Он улыбнулся, но глаза у него были напряжённые.

Да уж… Это будет ещё тот вечер.

*****

Не успели мы с Эриком и Аланом толком дойти до покоев, как нас перехватил слуга. Прямо в коридоре, с видом, будто несёт вести с поля битвы, а не простое королевское послание.

— Герцог, господин Алан, Его Величество просит вас в кабинет, — отчеканил он, чуть кивнув.

Я автоматически шагнула ближе к своим мужчинам.

— Прекрасно. Мы идём.

Слуга моргнул. Потом перевёл взгляд на меня. Потом снова на Эрика. На Алана. На меня. Проглотил явно застрявший в горле протест, но, разумеется, ничего не сказал. Ну ещё бы. Я, между прочим, герцогиня. И никто, кроме короля, не имеет права указывать мне, куда идти. А уж если зовут моих мужчин, то и я там должна быть. Хоть и без приглашения.

— Разумеется, герцогиня, — выдал он наконец, с той самой вежливой кислинкой, которая явно давалась ему тяжело.

— Приятно, что мы понимаем друг друга, — мило кивнула я и первой пошла вперёд.

Эрик бросил на меня взгляд, в котором смешались усталость и восхищение. Алан хмыкнул.

— У меня ощущение, что слуги здесь начнут нервно заикаться, как только увидят тебя в коридоре, — пробормотал он, догоняя меня.

— Отлично. Значит, не будут соваться с глупыми вопросами.

У дверей в кабинет короля нас уже ждали. Внутри было немноголюдно: Дарион — в своём неизменно собранном виде, и Хант — в углу у окна, почти в тени. Маска была на месте, но я бы узнала его напряжённую позу из тысячи. Он тоже явно не знал, зачем нас позвали и как будто чего-то ждал.

Когда мы вошли, король оторвался от какой-то бумаги, посмотрел сначала на Эрика, потом на Алана, и, наконец — на меня.

И ничего не сказал.

Но взгляд у него был красноречивый.

Я молча опустилась рядом с Эриком, скрестив руки на груди. Да, меня не звали. Но и не выгнали. А значит, я остаюсь.

Пусть теперь сам объясняет, что за дело такое срочное.

Король только раскрыл рот, собираясь заговорить, как дверь кабинета с лёгким скрипом распахнулась. Мы все обернулись почти одновременно.

Вошёл Дрейк.

Я уже начинала волноваться, куда он делся, ведь после обеда его не было видно. Но он, как обычно, объявился вовремя… и не один.

Он двигался уверенно, по-военному спокойно, как будто всё шло по плану. И вёл он не просто кого-то — за ним, опустив голову и закованные в наручники руки, шагал Каллем. Тот выглядел так, будто ему выжгли под ногами землю. Бледный, смятый, будто потерявший весь прежний запал. Ни тени наглости, только сдержанный страх.

Мужья рядом со мной напряглись, а я уже инстинктивно буквально приподнялась на носках, стараясь разглядеть в глазах Дрейка хоть намёк — зачем он привёл его сюда?

Но ни Дрейк, ни Каллем слова не сказали.

Из тени шагнул Хант. Он бросил короткий взгляд на Дрейка, тот кивнул, отпуская цепь.

Хант перехватил Каллема без лишних слов, уверенным движением разворачивая того к королю. Ни объяснений, ни эмоций — только резкий шаг вперёд, и теперь Каллем стоял почти вплотную к Эймару.

Я, признаться, ожидала увидеть на лице короля хотя бы намёк на одобрение. Или, в крайнем случае, узнавание. Всё-таки не каждый день тебе в кабинет приводят человека, который по каким-то причинам может быть важен — если не тебе, то тем, кто с тобой работает.

Но… нет.

Король был в шоке. Настоящем. Не театральном, не контролируемом — а таком, что даже его безупречная маска чуть дрогнула. Каллем выглядел не лучше. Он метался взглядом от Эймара к Ханту, и, похоже, надеялся исчезнуть с этого места прямо сейчас. Или хотя бы раствориться в ковре.

А Хант?

Хант был прекрасен. Он медленно, как в лучших сценах с дуэлью, снял свою маску. Ни тени торопливости, только эта нарочитая плавность, от которой по спине пробегал холодок. Он посмотрел на короля… и улыбнулся.

Не доброй улыбкой. Не издевательской. А той самой, хищной. С прищуром.

Потом, не теряя ни грамма яда на лице, он перевёл взгляд на Каллема. Улыбка стала ещё шире.

Если бы они оба были девицами в кринолинах, то, клянусь, сейчас бы хлопали ресницами, и в обморок падали и шептали: «Ах, боже мой!»

А может, и не в кринолинах — потому что оба побледнели как мрамор.

Вот скажите, что такого в этой улыбке? Почему она их пугает? Мне она, наоборот, нравится. Даже очень.

Такие странные…

Да уж, хороша улыбка всё же.

Разрушительная. Несправедливо редкая. Такая, от которой внутри всё сжимается — не от страха, а от того, что понимаешь: он — опасен. Но он твой.

Молчание затянулось. Трое мужчин. Один напряжённее другого. Все как будто ждали — кто первый заговорит.

И это ожидание становилось уже невыносимым.

Хант молчал долго. Так долго, что мне начало казаться — он просто устраивает молчаливую дуэль с королём. Но потом он заговорил. Медленно, выверено, глухо… и без единого намёка на почтение:

— Эймар.

Я вздрогнула. Он даже не попытался добавить «король». Ни титула, ни поклона. Просто имя, будто говорит с соседом по столу. Или с тем, кого знает… слишком хорошо, чтобы раскланиваться.

— Я хотел бы сделать тебе один подарок, — продолжил он и посмотрел на Каллема, всё ещё стоящего в наручниках, как на старую мебель, оставленную на распродаже. — Ты ведь прекрасно знаешь, в каких кругах я обитаю в Норвене. Думаю, тебе уже доложили, что мы поймали семейство Дарст.

Он подошёл ближе, словно подавал блюдо на серебряном подносе.

— Вот этот — Каллем. Один из них. Поскольку никто не знает, что он здесь и что пойман, кроме тебя и Дрейка… я решил преподнести его тебе.

Пауза. Слишком длинная. Лицо Ханта всё ещё оставалось вежливо-сдержанным, даже улыбка мелькнула. Только я, сидя чуть сбоку, видела, как эта улыбка была не о радушии. Она была… хищной. Странной. Почти пугающей.

— Тебя интересуют рабы, Эймар?

И всё. Слова легли как камень. Король застыл. Даже Каллем, казалось, перестал дышать.

Я смотрела на Ханта и не могла понять — это правда? Он серьёзно? Или это… проверка?

Он говорил спокойно. Улыбался. Но внутри у меня всё сжималось. Это не был просто разговор. Это была провокация. Только вот… к чему?

Эймар молчал. Затем, как будто впервые вспомнил, как работают лёгкие, резко прокашлялся и заговорил:

— Раб мне не нужен, — ровно, чуть медленно, с нажимом на слове «раб». — В Мирдалии, как ты помнишь, рабство запрещено.

А король молодец. Спокойный, сдержанный. И всё же… я видела, как он напрягся. Не ожидал? Или знал, что это ловушка?

Хант кивнул, как будто услышал не это, а какую-то приятную музыку:

— Ну как скажешь.

Он даже одобрительно хмыкнул, будто это не он только что предложил человеку стать чьей-то собственностью.

И я поняла — это была игра. Или демонстрация. А может, охота. Только я всё ещё не понимала, кто здесь добыча.

После этого странного обмена фразами в зале будто что-то разрядилось. Воздух стал легче, не такой вязкий.

Мужчины… расслабились. Дрейк, этот вечно собранный норк, даже позволил себе усмешку.

А вот я сидела с таким лицом, будто меня забыли посвятить в сценарий.

Что это вообще было?

Провокация? Проверка? Шахматная партия, в которой я — пешка, но отчаянно пытаюсь вести себя как ферзь?

Хант, словно довольный кот, бросил последний взгляд на короля, а затем отвернулся, будто и правда всё было не более чем невинной беседой.

Я не понимала… но чувствовала.

Кажется, убийство Эймара сегодня не планируется.

Что ж. Плюс к нашей статистике мирных вечеров.

Единственным, кого это явно не устраивало, был Каллем.

Он смотрел на Ханта так, будто готов был наброситься с кулаками. Руки у него были связаны, зато глаза метали молнии.

А Хант? Он даже не посмотрел на него. Просто стоял, лениво разглядывая гобелен на стене.

Полная апатия. Тот самый случай, когда «мне плевать» — не поза, а образ жизни.

Когда стража увела Каллема, и дверь за ним закрылась, в зале стало непривычно тихо.

Король опустился в кресло. Медленно. Без резких движений. Как человек, у которого нет сил больше держать спину прямо.

И вот тут я впервые увидела на его лице не маску, не холод, не власть.

А… усталость. Ту, что проникает в кости. Глубокую, давнюю.

Все молчали. Мы ждали. Он медлил.

А потом заговорил.

И с первыми словами я поняла: сейчас будет не просто разговор.

Сейчас будет правда.

*****

Король не сразу начал говорить. Он сидел в кресле, словно забыв о нас, словно решая — стоит ли вообще поднимать завесу с прошлого. А потом заговорил. Медленно, почти отрешённо, будто рассказывал не нам, а самому себе, погружённый в воспоминания, которым не одна сотня лет.

— Это было… давно, — начал он, — настолько давно, что даже в самых древних летописях упоминается лишь вскользь. Но у меня есть хроники. Свитки, хранимые в библиотеке моей семьи с тех времён, когда сама Мирдалия ещё не звалась так. И в них говорится о первом… попаданце.

Мы переглянулись. В кабинете стало тише, чем до этого.

— Он был эльфом. Высоким, сияющим, чуждым. Он пришёл в наш мир один. Без оружия, без магии — как мы думали. В те времена мы жили в спокойствии. В Солгасе было много королевств, много народов. Мы не знали богов, не знали иных сил. И уж тем более — не знали магии. Но всё изменилось, когда он заговорил.

Голос Эймара звучал спокойно, но в нём чувствовалась печаль.

— Эльф сказал, что наш мир — сильный. Живой. В нём кипит энергия, что исходит из самой земли, из воздуха, из нас. Слишком много силы, по его словам. Больше, чем нам нужно. А в его мире, наоборот, энергии становилось всё меньше — из-за магии, из-за науки, из-за алчности. И вот он пришёл с предложением… обмена.

Король на мгновение замолчал. В кабинете звенела тишина.

— Он предложил бессмертие. Не в буквальном смысле, но жизнь вдвое длиннее. А ещё — знания, артефакты, возможности. Дары. Всё, что он просил взамен — дать немного того, что у нас в избытке: нашей природной силы. Нашей живой, чистой энергии.

Анри невольно задержала дыхание. Всё это звучало… слишком похоже. Слишком знакомо. Ведь…

— Тогда никто не видел в этом зла. Эльф был убедителен. Прекрасен. Мудр. Он собрал правителей всех земель, всех королевств. И они согласились. Были подписаны договоры, и каждый из монархов провёл в своём храме ритуал. Ритуал, который знали только эльфы.

Король сжал подлокотник кресла, и тень пробежала по его лицу.

— И с этого всё началось.

— Сначала, конечно, была радость, — продолжал король, глядя в сторону, будто видел перед собой не нас, а тени прошлого. — Все расы начали жить дольше. Не сразу, нет… Сначала на сто лет, потом на двести… сейчас — на все двести пятьдесят. Тогда это казалось чудом. Даром. Знаком прогресса. Но теперь…

Он медленно вздохнул, не глядя ни на кого из нас.

— Сейчас я понимаю: мы не получили ничего бесплатно. Мы не продлили жизнь — мы купили её. За счёт силы самого мира. За счёт чего-то, что нам даже не принадлежало — ведь никто не спрашивал у этого мира, хочет ли он отдавать. Мы забирали. А он отдавал. И как понимаете отдавал он… эльфам.

Анри глянула на мужей — те слушали молча, напряжённо. И только Хант, казалось, смотрел не на короля, а сквозь него, будто что-то вспоминал.

— Потом начались первые странности. Одна из рас — их название сейчас уже почти стерто из всех летописей — исчезла. Полностью. Без следа. Просто вымерла. Думаю… у них было слишком мало силы. Слишком мало, чтобы отдавать. Они не выдержали. И вот тогда впервые возник страх. Но было уже поздно.

Эймар сделал короткую паузу, будто ожидал реакции, но никто не нарушил тишины.

— Остались только две расы. Люди и норки. И, как это часто бывает, началась вражда. Делёжка земель. Делёжка ресурсов. Делёжка самой жизни. Войны… не скажу, что их не было раньше. Но тогда они стали… отчаянными. Мир терял равновесие. А потом — началось по-настоящему страшное. Исчезновение женщин.

Он обвёл нас взглядом. Впервые за весь разговор его голос стал жёстче.

— Сначала одна для двоих. Потом — одна для трёх. Теперь… вы сами знаете, что теперь. Женщин стало в разы меньше. Их рождение — уже почти чудо. Не из-за войн. А просто… из-за исчерпанности. Наш мир, похоже, решил, что ему больше не нужны новые дети.

У Анри сжалось сердце. Стало тесно в груди.

— Храмы опустели. Люди забыли о дарах, о ритуалах, о традициях. Эльфов не видели столетиями. И тогда… — голос короля стал тише, почти как шёпот, — тогда пришла она.

Он говорил медленно, с осторожностью, как будто само её имя всё ещё щекотало воздух.

— Светлая. Прекрасная. Словно из сказки эльфийка. Она говорила, что хочет помочь. Что несёт новое знание. Новую силу. Она пела — о, мир, как же она пела. Особенно хорошо… в уши правителям.

Губы Эймара дрогнули в странной полуулыбке, в которой было столько яда, сколько скорби.

— И они опять послушали чужаков.

— Она пообещала многое, — продолжил Эймар с тем же странным выражением лица, где угадывалось усталое презрение. — Артефакты, которые помогут с рождаемостью. Появление новых женщин — иномирных. Спасение, наконец-то. Надежду. Но за это — новый ритуал.

Он замолчал. Никто не перебивал. Даже Хант, обычно язвительно острый, сидел, скрестив руки, и, кажется, перестал дышать.

— Это было не так давно, — продолжил король глухо. — Всего-то сто лет назад. Тогда как раз разгорелся конфликт между Норвеном и Мирдалией. Все до сих пор думают, что Проклятые земли — это последствия войны. Но это ложь. Они появились после ритуала. Почти сразу.

«Я так и знала!» — в груди у меня кольнуло, и я сдержалась, чтобы не вскрикнуть вслух. Столько раз я чувствовала, что с этим местом что-то не так… и вот оно.

— Сначала никто не понял связи, — сказал Эймар, вглядываясь в бокал перед собой. — А потом списали на магические колебания. На проклятия, ритуалы. И, конечно же, на эльфов. Но было уже поздно. Артефакты начали приходить. Порталы работали… какое-то время. Только вот сила артефактов быстро исчезала в нашем мире. Словно… он их не принимал.

Он сделал глоток вина. И впервые за весь вечер выглядел по-настоящему уставшим.

— Лет тридцать спустя начали появляться женщины. Иномирные. Сперва по одной, по двое. Никто не знал, откуда они. Они сами не знали. Списывали на магию, на судьбу. Но теперь…

Я судорожно сглотнула. Эрик сидел, сжав кулаки под столом. Алан тяжело дышал, явно сдерживая эмоции. Хант… казался спокойным, но я чувствовала, как в нём всё сжимается. Он был зол.

— Эти знания были строго засекречены, — продолжил Эймар. — Их знали лишь монархи и члены великих советов. Остальные… были пешками. Разлом, как вы понимаете, не «просто случился». Он — следствие. Последствия решений, принятых ради спасения. Или жадности.

Он обвёл всех нас взглядом. И в этот момент в комнате стало до боли тихо.

— А теперь эльфы снова здесь, — выдохнул он. — И не одни. Они привели с собой других. И теперь делают вид, что не знают, откуда взялся разлом. Как удобно, правда?

В уголке рта Дрейка дёрнулся нерв. Я заметила, как он крепко вцепился в подлокотник стула, будто сдерживал злость.

— Вот дерьмо, — буркнул он себе под нос. Не громко, но достаточно, чтобы я услышала.

Я повернулась к Ханту. Он не моргал. Только глаза — зелёные, яркие, опасные — горели, как у зверя перед прыжком. Я чувствовала, он был близок. Близок к тому, чтобы сорваться.

— Но это ещё не всё… — прошептал король.

— Подозреваю… — выдохнул он не глядя ни на кого, — что у нас меньше времени, чем мы думали.

Глава 12

В кабинете стояла тишина, вязкая, тяжёлая, как ночь перед бурей. За окнами плескалось море, тишину нарушал только отдалённый крик чайки, и будто именно он вернул короля к реальности.

Эймар медленно поднялся с кресла и подошёл к полке, не торопясь перебирая кожаные корешки. Он не смотрел на нас, будто собирался с мыслями. Или пытался подобрать правильные слова. Лицо у него было сосредоточенное, напряжённое, как у человека, который не просто рассказывает старую легенду, а делает выбор: сказать ли правду — всю или только её часть.

— Эта история… не для хроник, — наконец заговорил он, не оборачиваясь. — Не для совета, не для подданных. Её передают по одной линии. От отца к сыну. Или… если уж так сложилось — от брата к брату. Не суть. Главное, что вы должны понять: всё, что вы слышали раньше — было лишь началом.

Он повернулся к нам, держа в руках свиток. Тот самый, из древних. Бумага выглядела хрупкой, будто могла рассыпаться от одного взгляда, но магия в ней ощущалась чётко. Слишком чётко.

— После появления той самой эльфийки, — продолжил он, — мы думали, что нашли выход. Считали, что второй договор исправит последствия первого. Но мы ошибались. Или… нас снова обманули.

Я сидела не двигаясь, чувствуя, как сердце бьётся слишком громко. Хант напрягся. Дрейк чуть подался вперёд. Эрик и Алан смотрели на короля, не мигая.

Эймар развернул свиток и положил его на стол, не предлагая его читать. Просто — положил, как веское доказательство.

— Моя бабка… — начал король, сжав пальцы на пергаменте. — Она была эльфийкой. Пришла в свите той самой — светлой, поющей сказки эльфийки. Только в отличие от остальных, она осталась. Потому что… влюбилась. В моего деда.

Он замолчал на миг, будто сам не верил, что произносит это вслух.

— Как и у всех пришедших, её магия истощилась в считанные дни. Но бабушка говорила: истинная сила не уходит без следа. Она вложила её остаток — ту самую искру — вот сюда, — он снова ткнул пальцем в свиток. — Только эльфы могут так. Связать свою суть с вещью, вложить в неё не просто силу, а цель. Завещание. Она сказала: в нужный момент этот свиток должен будет раскрыться. И поможет… запечатать то, что натворили чужаки.

— Подождите, — хрипло отозвался Дрейк, подняв голову. — Вы хотите сказать, что ваша бабка знала, что они сделали с этим миром?

— Не знала, — покачал головой Эймар. — Но… догадывалась. Она много считала, изучала и писала. Предупреждала, что подобные ритуалы могут разорвать ткани мира. Что если истощать землю — она однажды ответит. Она даже рассчитала, что через тысячу лет может начаться процесс разлома.

Он усмехнулся безрадостно.

— Мы не успели дотянуть до тысячи. Мир рушится намного раньше. Возможно, потому что не только один раз был заключён этот… договор. Возможно, мы ошиблись дважды.

Молчание повисло в кабинете, словно воздух стал гуще. Только за окном всё так же плескалось море.

— И… что мы можем сделать с этим? — раздался голос Ханта. Глухой, напряжённый. Он опирался на подлокотники кресла, словно сдерживал желание встать. — Даже если здесь остатки магии, даже если это последнее, что оставила ваша бабка… Что вы собираетесь с этим делать?

Король посмотрел на него, не отводя взгляда.

— Я не знаю, — честно ответил он. — Я не маг. И тем более не эльф. Мне известно только, что с помощью этого свитка можно… провести обратный ритуал. Закрыть то, что когда-то открыли. Остановить то, что вырвалось наружу.

Я почувствовала, как во мне поднимается жар. Руки дрожали, и я сжала их в кулаки под тканью платья.

— Нам нужна помощь, — выдохнула я. — Мы не справимся сами. Ни вы, ни я, ни наши люди. Мы должны обратиться к тем, кто пришёл. Кто знает, как это устроено. Может быть, к Лайсану. К тем, кто с ним. Может… к Линару.

— Я не доверяю чужакам, — жёстко прервал меня Эймар. — И не буду. Мои предки уже однажды поверили. Результат вы видите.

Его голос был холоден, но под ним чувствовалась не просто злость. Страх. Разочарование. Отчаяние.

Он опустился обратно в кресло, как будто сбросив с себя тяжесть собственных слов.

— Они принесли нам ложь, и мы заплатили веками. Я не повторю эту ошибку. Лучше сгореть, чем снова быть пешкой.

Я хотела возразить, но поймала взгляд Ханта — он чуть заметно покачал головой.

Не сейчас, говорили его глаза. Сначала — доверие. Потом — решения.

Молчание в кабинете было тягучим, как болотная жижа. Никто не шевелился. Даже чайки за окном словно затаили дыхание.

— Думаю, вам стоит поговорить с эльфом, — неожиданно сказал Дрейк, глядя на короля прямо и без обходных формулировок. — Если кто из них и знает больше, чем говорит — это он. И, похоже, именно он рвётся к вам с самого начала.

Хант коротко кивнул.

— Согласен. Он слишком выжидает. Это не похоже на страх или подчинение. Скорее… как будто он оценивает. А такие — самые опасные.

Эймар не сразу ответил. Его губы чуть поджались, но взгляд остался ровным.

— Я с ним поговорю, — сказал он. — Один на один. Посмотрим, чего он стоит, если без своей свиты.

Дрейк хмыкнул, будто этого и ждал.

— Тогда я возьму на себя гнома. Курго слишком бодр для человека, который недавно пережил магический крах и чуть не погиб. Или он очень устойчивый… или ему есть, что скрывать.

— В первом случае он мне уже симпатичен, — добавил Хант, — во втором — тем более стоит с ним поговорить.

— Поговорю, — кивнул Дрейк. — Без давления. Пока.

— А я, — вмешалась я, — хотела бы побеседовать с Линаром. И… с Каэлем. — Я почувствовала, как Алан напрягся рядом, но не отступила. — Если у нас есть хоть какая-то возможность избежать катастрофы — надо использовать всё. Даже драконов и некромантов.

— Ты уверена? — тихо спросил Эрик.

— Уверена, что лучше я, чем кто-то, кто будет в них видеть только угрозу, — ответила я.

Эймар перевёл взгляд на меня, задумчивый и тяжёлый. Он не прятал недоверия, но и не возражал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Хорошо. Без угроз. Ни нам, ни им сейчас невыгодно портить хрупкий баланс.

И уже почти в сторону добавил:

— А с оборотницей пусть поговорит Дарион.

Хм… кажется король тот ещё сводник.

— С удовольствием, — усмехнулся отец Эрика. — Она хмурая, как мой покойный кузен, но куда обаятельнее.

Эймар, впервые за всё время, почти — почти — улыбнулся.

— Значит, решено. Подготовлю зал для бесед. По одному. Никаких инквизиций, пока не выясним, с кем имеем дело.

Я посмотрела на своих мужчин. Всё только начиналось — и мне это начинание уже не нравилось.

Но выбора у нас не было.

*****

Комната была тихой. Не той уютной, тёплой тишиной, которую хочется растягивать до ночи, а тяжелой — как будто воздух сам не решался двигаться. Мы все сидели: кто-то в кресле, кто-то на краю кровати, кто-то — стоя, у стены, скрестив руки на груди. Мои мужчины. Моя семья. И Хант. Пока ещё не совсем свой, но уже не явно часть нашей семьи.

Все молчали. Слишком многое прозвучало в кабинете. Слишком многое было теперь внутри. И это надо было как-то переварить…

— Почему он рассказал это именно нам? — первой нарушила я тишину, опускаясь рядом с Эриком. — Это ведь не просто откровения за ужином.

Эрик провёл рукой по волосам и устало выдохнул:

— Потому что он близок с моим отцом. Они знакомы с юности. А мы — семья его союзника. Сама подумай: кому ещё он мог бы доверить это? Кроме Дрейка.

Дрейк хмыкнул с привычной сухостью:

— Я слишком долго на него работал. И слишком много знаю, чтобы теперь держать меня на поводке. Он предпочитает держать таких… при себе. Или хотя бы на глазах.

Он опёрся на стену, скрестив ноги в лодыжках, и уставился в точку где-то над нами.

Я перевела взгляд на Ханта. Он сидел, как всегда — спокойно, почти лениво. Но только почти. В его глазах, в этой расслабленной позе, в уголках губ была настороженность. Тень чего-то… острого. Но он молчал.

— А вот что он рассказал это всё при тебе… — продолжил Дрейк, не сводя с Ханта взгляда. — Это… неожиданно.

— И глупо? — спокойно уточнил Хант, чуть склонив голову. — Или тебе просто не нравится, что я теперь в курсе?

— Мне не нравится, когда кто-то ведёт игру, не выкладывая карты, — тихо бросил Дрейк.

Хант пожал плечами, всё с той же странной улыбкой.

— Ну что ж, тогда нам с тобой предстоит весёлое сотрудничество.

Я наблюдала за ними, напряжённая. Потом чуть наклонилась вперёд:

— А почему никто не спросил у его бабушки про обратный ритуал? Она ведь эльфийка. А значит…

Молчание в комнате стало ещё гуще.

— Она погибла, — наконец ответил Эрик. — Двадцать лет назад. Вместе со всеми своими мужьями.

Я вздрогнула.

— Это было покушение? — спросила я тише, чем собиралась.

Алан кивнул:

— Да. Они были отравлены. Почти все сразу. Только вот так и не нашли, кто именно это сделал.

— Хотя подозреваемых было достаточно, — вставил Дрейк. — У короля тогда была огромная родня. Три младших брата, сестра, несколько дядей, тёток… Все с амбициями. И каждый хотел кусок трона.

— А нынешнего короля не трогают, — тихо сказал Хант. — Потому что он… не угрожает. Или потому что слишком осторожен?

Ответа не последовало.

— Его отец, кстати, — добавил Дрейк, — прожил на троне всего три года. И именно он больше всего подходил на роль заказчика прошлого заговора. Если, конечно, это вообще был один человек.

Я обняла колени, подтянув их к груди. Голова гудела. Мир, в который я попала, оказался не просто другим. Он оказался старым, уставшим и насквозь тронутым ядом чужих обещаний.

И теперь этот яд начинал просыпаться снова.

Линар

Я сидел у окна, положив сапоги на подлокотник кресла, и лениво следил, как чайки пикируют к волнам, выкрикивая друг другу проклятья на своём чайчьем. Погода была вполне себе нормальной — для мрачного старого поместья, облепленного влажной солью и засыпанного песком. Ветер скрипел в створках, срывая с подоконника какую-то старую пергаментку, а под ногами заскреблась мышь. Не живая, конечно. Ну, как сказать — почти.

— Не шурши, — пробормотал я. — Дай послушать.

Маленькая мёртвая тушка притихла. Вот за что я люблю некромантию, так это за её надёжность. Ни одна другая магия не даст тебе возможность сидеть в одиночестве в комнате, потягивать вино и одновременно подслушивать тайный разговор в кабинете короля. Беспалевно, между прочим. Мёртвым-то всё равно, а мне — полезно.

Голоса были приглушённые, но различимые. И когда Хант произнёс это своё хладнокровное «Тебя интересуют рабы, Эймар?», я невольно хмыкнул. Прелестная подача. Даже я бы не придумал лучше. А вот когда зашла речь о бабке, ритуале и свитке — я уже не улыбался.

Когда всё закончилось и крысы — мои преданные, пахнущие разложением разведчики — затихли, я ещё немного посидел в тишине, глядя в окно. Всё это было… нехорошо. Очень нехорошо. Как будто что-то коптило изнутри мира, но никто не хотел открывать крышку и смотреть, что там. А оно ведь скоро полезет само.

— Линар.

Я вздрогнул, но виду не подал. Дверь была приоткрыта, а в проёме стояла Анри.

— Ты знаешь, как стучать? — я поднял бровь.

— А ты знаешь, как говорить нормально? — парировала она и зашла, даже не закрыв за собой дверь. Упёрлась руками в бока и пристально на меня посмотрела. — Ты подслушал разговор, да?

Я хмыкнул, потянувшись за бокалом:

— Не я. Они просто громко говорили. И потом, ты же знаешь, у меня очень чувствительный слух. Особенно когда в поместье творится нечто подозрительное. Ты бы не хотела остаться в стороне, правда?

Она закатила глаза и опустилась в кресло напротив.

— То есть да. Слышал.

— Оскорбляешь меня недоверием. Конечно, слышал.

— И что думаешь?

— Думаю, что всё это началось задолго до нас. И всё это обязательно закончится… тоже не нами. Но между этими двумя точками мы почему-то обязаны страдать, рисковать шеями и разбираться с чужими косяками. Как тебе такая философия?

Анри вздохнула, потерев лоб.

— Линар, я серьёзно.

Я посмотрел на неё чуть мягче.

— Я тоже серьёзно. Просто с сарказмом.

Мне пришлось встать и закрыть дверь за этой маленькой врединой. Нет, ну серьёзно. Она как ураган: вроде и не громкая, и не швыряет мебель, но после неё в комнате уже не ты хозяин. Это уже её пространство. Вроде ничего особенного не сказала, но теперь я сижу и думаю. А мне это вообще надо было?

Я хотел просто найти сестру.

Вот и всё. Найти. Вытащить, если получится. Вернуть, если жива. А в итоге? Я в поместье у чужого короля, слушаю его древние байки о бабках-эльфах, ритуалах, которые всё изменят, и расах, исчезающих одна за другой.

Сейчас даже не уверен, имею ли я право продолжать поиски. А вдруг король решит шантажировать меня сестрой? Или наоборот — шантажировать её мной?

Я опёрся лбом о прохладную деревянную раму окна. Там, за стеклом, тусклый свет и тихий ветер — будто сам мир затаился, не зная, в какую сторону рванёт следующая буря. Я чужак. Здесь это чувствуется в каждом взгляде, в каждом «вежливом» кивке. Мне улыбаются, но не доверяют. И это, пожалуй, правильно.

Но вот что делать с этим?

Я сел обратно в кресло, тяжело опускаясь. В груди — не страх даже, а усталость. Такая, что ложится на плечи как плащ, пропитанный дождём. Я устал от чужих игр, от чужих богов, от чужих решений, которые касаются моей жизни. Моей семьи.

Сестры…

А теперь ещё и этой девчонки — Анри. Она, конечно, держится. Делает вид, что всё под контролем. Но я видел её глаза. Видел, как дрогнули пальцы, когда она убирала прядь волос за ухо. Как задержала дыхание, услышав голос за дверью. Это не страх. Это — знание. Она знает, что всё хуже, чем кажется. Просто ещё не решила, как об этом сказать.

Жить-то хочется. Всем. Даже нам, мёртвым в душе и по профессии.

Почему она меня так беспокоит?!

И самое забавное — эта девчонка, со своей отчаянной искренностью, внезапно стала единственным человеком, с которым можно говорить не под маской.

Смешно, да?

— Анри, — произнёс я, всё ещё глядя в окно, — я сюда пришёл не просто так. У меня была цель.

Она вздрогнула. Неужели испугалась? Подумала, что я связан с эльфами? Забавно.

— И какая у тебя цель, Линар? — спросила она серьёзно, прямо, не отводя взгляда. Такая смелая малышка… А ведь смотреть некроманту в глаза — не самое безопасное занятие.

Я медленно повернулся.

— Личная. Я ищу одного человека. Он пропал. И… я почти уверен, что оказался здесь, по другую сторону разлома.

— Кто-то важный? — спросила она мягче.

Я кивнул.

— Очень.

Мы помолчали.

— А к эльфам ты какое-то отношение имеешь? — уточнила она чуть тише.

— Нет, — отрезал я. — И про эти ваши ритуалы я тоже не знал. Скажу больше — Император тоже не в курсе. Поверь, если бы он знал, сюда уже давно прилетела бы делегация из серебряных башен с полной амуницией и кучей высокомерия.

Анри хмыкнула.

— Значит, думаешь, эльф тут один подозреваемый?

— Думаю, надо говорить с каждым, — пожал я плечами. — Но если по впечатлению… дракон — нормальный мужик. Гном — прямолинейный, с характером, но без лжи. Старшая из женщин — замкнутая, закрытая. А вот младшая…

— Младшая — это загадка, — подхватила она. — Слишком легко входит в доверие, слишком часто заглядывает в глаза. И вся такая наивная, добрая…

— Да, — кивнул я. — Идеальный образ. Прямо учебник по психологическому воздействию.

— Главный признак шпиона, — вздохнула она, потирая переносицу.

— Императора, — усмехнулся я.

— Естественно, — фыркнула она. — Чей же ещё.

— Мне надо поговорить с Каэлем. Хочешь со мной? — неожиданно спросила она, уже вставая, будто и не сомневалась в ответе.

Я приподнял бровь. Быстро же она переключается.

— Пожалуй, да. Так он больше будет доверять тебе.

— Вы в хороших отношениях? — уточнила она на ходу, обернувшись через плечо.

— После того как я спас его драконью шкурку — да.

Анри хмыкнула, прикрывая улыбку ладонью.

— Отлично! Тогда пошли.

Я встал, потянулся лениво, как кот, и подошёл к ней.

— Какая же ты шустрая, — усмехнулся я, чуть склонившись ближе. — Остальным нужно время, чтобы переварить происходящее. А ты уже шагаешь в самый эпицентр.

— А ты идёшь со мной, — заметила она с лукавой улыбкой, — значит, не так уж и против бури.

Я задержал взгляд на её лице. Свет из окна скользнул по коже, коснулся скулы, ресниц. Такая маленькая, хрупкая на вид. Но внутри… я чувствовал, как в ней пульсирует воля. Странная, сильная, не по возрасту. И почему-то именно к этой упрямой, невысокой женщине мне хотелось тянуться — хоть немного ближе. Хоть словом.

— Осторожней с драконом, — сказал я чуть тише. — Он впечатляется сильными женщинами. А у тебя… ну, скажем так, есть все шансы попасть в его коллекцию.

Она улыбнулась уголком губ, не без вызова.

— А ты?

— Я? — Я чуть склонился, чтобы шепнуть ей. — Я уже впечатлен.

Кажется, она смутилась. Лёгкий румянец, взгляд в сторону — я отметил это про себя с едва заметной усмешкой. Хорошая реакция. Настоящая. А главное — не безразличие. И пусть она сама себе потом скажет, что просто подумала о чём-то другом.

Мы шли молча, не торопясь. Поместье короля было старым, с тёмными дубовыми балками, скрипучими половицами и слегка прохладным воздухом, будто камень помнил слишком много. Анри шагала чуть впереди, и я не спешил её догонять. Иногда полезно смотреть со стороны.

С Каэлем разговор оказался коротким, но на удивление плодотворным. Дракон, как и всегда, был спокоен — сдержанная сила, не нуждающаяся в демонстрации. Его слова были чёткими, без лишних витиеватостей. Он не получал никаких особых распоряжений от Императора. Он пришёл сам. Просто потому, что разлом — угроза. Прямая и чёткая.Это его долг.

— Мы защищаем своих, — сказал он. — Женщин. Детей. Кланы. Это не политика. Это обязательство.

Говорил он с достоинством, но без пафоса. Как воин, знающий, зачем держит меч. И я, пожалуй, уважал это в нём.

Я слышал, что его истинная пара погибла. А для драконов это… почти всё. Без неё он уже не мог дать клану потомство. А значит — стал бесполезным. Уважаемым, да. Сильным — безусловно. Но ненужным. Оставалось только сражаться во славу своего клана.

По сути, его и отправили потому, что терять ему нечего. Сильный, опытный, одинокий. Идеальный кандидат для опасной миссии. Без привязанностей. Без пути назад.

Странная у них иерархия, конечно. Но не мне судить. У них — две сути, клыки, огонь и полёты. А у меня — смерть, тени и… крысы. Ха.

У меня нет второй ипостаси. И не будет. Только я сам. И иногда — этого слишком много.

Особенно в дни, когда тишина прилипает к костям, а внутри глухо скребётся то, о чём даже с мёртвыми не хочется говорить.

Мне хватает моей сути. Единственной. Иногда она в таком паршивом настроении, что хоть под землю ложись. А ведь, казалось бы, я к этому ближе всех.

*****

Когда мы вышли от дракона, нас уже ждал Хант. Хмурый, как рассвет после тяжёлой ночи. Он молча кивнул мне, скользнул взглядом по Анри — и развернулся. Ни «привет», ни «куда идём», просто пошёл вперёд, как будто мы обязаны знать маршрут по умолчанию. Что ж, привычка командовать у него в крови.

Он затащил нас в одну из дальних комнат. Простую, но тёплую. С низкими полками, мягким диваном и широкими окнами, в которые пробивался блеклый свет. Никого, кроме нас. Даже мышей. Ну… почти, мои то всегда рядом.

Он закрыл дверь и повернулся. И лицо у него было сосредоточенное. Не злобное, не раздражённое — просто собранное, как у зверя, который ещё не бросился в атаку, но уже напряг лапы.

— Говори, — буркнул он. Адресовано было мне, не Анри. Интересно.

Я чуть наклонил голову.

— О чём именно ты хочешь, чтобы я говорил, норк? О драконах? Или о королях, что слишком много знают?

Он не улыбнулся, но угол рта чуть дёрнулся. Почти привычная от него реакция.

Нравился мне этот парень. Холодный, резкий, будто натянутый лук. Но под этой внешней бронёй — что-то другое. Тишина, знакомая мне самому. Звериная. Сдержанная. Мы с ним, как ни странно, были похожи.

Сложно объяснить, чем именно. Не характером. Не прошлым. Инстинктом, может. Или той самой внутренней пустотой, что оставляет война. Или утраты. Или, чёрт возьми, сама жизнь, если она шла не по плану.

Я снова посмотрел на него. Он стоял у окна, не двигаясь. Словно ждал ответа не от меня, а от самого мира. И в этот момент я понял: он тоже ищет. Так же, как и я. Просто не сестру — себя.

И, возможно, именно поэтому мне захотелось ему доверять.

Именно ему я мог доверить её поиски.

Не потому что доверял безоговорочно — я вообще никому не доверяю безоговорочно, даже себе. Просто в Ханте была та редкая порода людей… существ… в общем, тех, кто не болтает лишнего. Кто действует быстро, чётко и — главное — молча. И если уж кто и найдёт обходной путь к истине, так это он. Без лишнего шума, без записей в королевские хроники и официальных печатей.

Я не хотел, чтобы об этом знал хоть кто-то из четырёх королевств. Вообще-то, я даже не запомнил их названия. Знал только два — Мирдалию и Норвен. Остальные… что-то там с «Тар» и ещё какая-то с длинным, гордым названием. Не суть. География местного мира пока не входила в мои приоритеты. Я искал сестру. И надеялся, что она где-то здесь в одном из этих двух королевств. А не на другом конце этого умирающего континента или, хуже, под его корнями.

Я краем глаза посмотрел на Анри. Она стояла рядом — уверенная, озадаченная, чуть усталая. Казалось, что уже собирается задать вопрос или ляпнуть что-то ободряющее. И вот этого мне как раз не хотелось.

Хант всё ещё стоял у окна, не оборачиваясь. Словно чувствовал, что я ещё не договорил. Что-то внутри него было всегда в движении, даже в тишине. Я бы не удивился, если бы он слышал мысли — хотя в моём случае, возможно, и пожалел бы об этом.

Я сделал шаг ближе к нему и, чуть повернувшись к Анри, мягко сказал:

— Можешь нас оставить? Мне нужно поговорить с ним наедине.

Она удивлённо подняла бровь — не от недоверия, скорее от неожиданности. Но кивнула.

— Только не поубивайте друг друга. Мне ещё оба нужны.

— Постараемся, — хмыкнул я, даже не глядя ей вслед, когда она вышла и закрыла за собой дверь.

Комната снова погрузилась в тишину, но теперь она была другая. Тяжёлая. Наполненная смыслами, которых ещё не произнесли.

Я сделал ещё один шаг — уже ближе к Ханту.

— У меня есть просьба.

Он молча повернул голову, не говоря ни слова.

— Мне нужно, чтобы ты нашёл одну девушку. Она… моя сестра. Исчезла через портал. Я не знаю, где она. Не знаю, в каком она королевстве. Но я знаю, что ты — тот, кто может искать так, что ни один король даже не догадается, что кто-то кого-то ищет.

Пауза.

— И почему ты решил, что я тебе помогу? — голос Ханта был тихим, но опасным. Как шелест ножа по заточке.

Я чуть усмехнулся.

— Потому что мы с тобой… слишком хорошо понимаем, что значит потерять. А ещё — потому что ты хочешь знать, как далеко простирается игра, в которую втянули нас всех. И я могу быть хорошим для тебя союзником.

Глава 13

Утро оказалось пасмурным.

Небо было серым, без единой прорехи, будто мир устал даже притворяться, что способен на солнце. На ветру хлопали ставни, в саду лениво шелестела мокрая листва. Море вдали дышало глухо, хрипло, с той тяжестью, которую я теперь слишком хорошо понимала.

Прошло три дня.

Три долгих дня с тех пор, как король поручил нам «познакомиться» с новоприбывшими и выяснить, кто из них чем дышит. За это время мы переговорили со всеми. Кто-то оказался молчаливым, кто-то разговорчивым, кто-то — как Каэль — прямолинейным и опасно честным. А кто-то был… эльф.

Лайсан с первого взгляда казался спокойным. Гладкий лёд над бездной. И хоть говорил он мало, слова подбирал точно. И вот, когда стало ясно, что он не намерен раскрывать тайны, особенно об обратном ритуале, — терпение у Эймара лопнуло.

Король был в бешенстве. Его не волновали приличия, расы, древние законы или мораль. Он хотел ответов. Сейчас. Немедленно. И когда их не получил, велел надеть на эльфа антимагические наручники — подарок дракона, кстати, очень своевременный — и заточил его в собственной темнице.

Три дня. Пыток. Давления. Холодных слов. Шантажей. Безрезультатно.

Лайсан не сказал ничего полезного. Ничего, кроме одного.

Причины.

И вот, знаете, я думала, что испытаю торжество, когда он заговорит. Гнев. Холодное «я так и знала». Но когда он, наконец, проговорился — стало только хуже.

Потому что в его объяснении не было злобы. Только отчаяние.

Оказывается, всё действительно началось с вымирающей природы. В моем родном мире, он насыщенный магией и технологиями, начинал иссякать — особенно после того, как люди стали развивать технологии с двойным, а потом и тройным рвением. Металл, химия, грязный воздух — всё это убивало их истоки, истоки магии эльфов. В итоге она у эльфов ослабла, продолжительность жизни сократилась, рождаемость — упала катастрофически. То, что раньше передавалось сквозь поколения, стало угасать, будто кто-то перекрыл поток.

И тогда, как водится, кто-то предложил спасение.

Ритуал. Первый. Потом второй. Пожертвование чужим ради выживания своих. Классика.

По его словам, всё было «не так однозначно». Они искали способ, пытались вернуться к балансу. Но, конечно же, жертвами стали не они.

А этот мир и его жители…

Этот прекрасный мир стал донором. Источником. И вот теперь он трещит по швам, истекает последними остатками сил, а они… эти наглые эльфы всё ещё делают вид, будто «не понимают», откуда взялся разлом.

Да, я понимала, что и в нашем мире часто поступают эгоистично, особенно моя раса, они те кто активно занимался разработками. Но, честно говоря, я не встречала в истории ни одной попытки эльфов поговорить об этом с другими расами. По сути, никто не знал об их проблемах — они всё скрывали. Все думали, что они просто вырождаются…

Я судорожно сжала пальцы на подлокотнике. Внутри всё сжималось от этого липкого, медленного отвращения.

Они могли бы переселиться сюда. Пожертвовать магией, адаптироваться, смешаться. Но нет. Потерять свою силу? Никогда. Лучше уж выкачивать чужое — до последней капли.

Паразиты.

И как обычно — носители умирают первыми.

Я стояла у окна, переступая с ноги на ногу, и смотрела, как внизу, у конюшни, неспешно собирается гном.

Курго. Упрямый, смешливый, с вечно довольной мордой, но при этом — один из самых вменяемых среди тех, кто свалился к нам из разлома. Он надевал походный плащ, ворчал что-то себе под нос и вечно поправлял сумку, будто уже знал, что забыл в ней что-то важное.

Рядом с ним суетилась младшая из оборотниц — Эли. Она то поправляла поводья, то поправляла себе волосы, то слишком громко вздыхала, ловя на себе взгляды. Девчонка явно была не в восторге от поручения, но скрывала это под маской наивной готовности служить.

Гному доверили осмотреть местность у разлома. На этот раз — глубже, ближе, опаснее. Условно — разведка. По факту — задание на выживание. И кто бы сомневался, что его решили не отпускать одного…

Удобно, правда? Проверенный, неглупый маг огня — и та, чья преданность вызывает вопросы с первого дня. Пожалуй, даже не вопросы. Уверенность.

Я не знала, кто первым назвал её шпионкой, но эта мысль пустила корни слишком глубоко. Слишком ласковая, слишком тонко подстраивающаяся, слишком удачно попавшая в эту компанию. Да, она умела вызывать жалость. И мило хлопать глазами. Но доверия? Ни на каплю.

И вот теперь — прекрасная возможность избавиться от неё, не поднимая шума. Под предлогом. Под прикрытием. Всё красиво, чисто, логично.

Я нахмурилась, наблюдая, как Курго принимает карту от стражника, а Эли прячет очередной недовольный взгляд под полуулыбкой. Ветер с моря трепал ей волосы. Казалось, она дрожала не от холода.

— Нужное поручение, — негромко сказал Алан, подходя ко мне. Я даже не заметила, когда он вошёл.

— Очень, — выдохнула я. — И очень вовремя.

Он ничего не сказал. Просто положил руку мне на плечо. Тепло. Уверенно. И этого было достаточно, чтобы мне захотелось… хотя бы на мгновение поверить, что всё ещё может быть под контролем.

Хотя бы немного.

Хотя бы внутри этой комнаты.

Что касалось моей семьи… кажется, она скоро пополнится.

Хант уже почти не таился. Его тень, раньше всегда стоявшая чуть поодаль, теперь мягко вплелась в наше общее пространство. Он перестал ждать приглашений, перестал прятать взгляды. Просто приходил. Каждую ночь. Словно знал — здесь его ждут.

Я считала это хорошим знаком. Значит, с королём они нашли общий язык… или, по крайней мере, не сцепились в смертельной дуэли. Для меня это было странно, непонятно. Но… как же я была счастлива.

Он открывал дверь почти беззвучно, как будто боялся разбудить. Снимал сапоги у порога. Иногда молчал, иногда — шептал что-то мне на ухо, когда ложился рядом. А потом просто обнимал, притягивал к себе — и мы засыпали. Вместе.

В те минуты, когда мрак прижимался к миру всё плотнее, когда сердца наполнялись тревогой, наша спальня оставалась тихой гаванью. Нет, у нас не было сил на ласки. Не было настроения для страсти. Но когда я лежала между своими мужчинами, чувствовала их тепло, слышала, как они дышат… становилось легче. Надежнее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Семья.

Дрейк уже не ворчал, когда Хант ложился рядом. Даже взгляд его стал спокойнее. Может быть, именно в тишине этих ночей они нашли, если не понимание, то хотя бы перемирие.

Алан перестал ревновать — ну, почти. Он тихо фыркал, когда Хант невзначай обнимал меня за талию, но уже без прежней остроты, а самое главное он вновь стал таким же спокойным как и раньше.

Эрик… тот продолжал язвить, но мы все знали — его шутки часто скрывали куда больше, чем он позволял себе сказать вслух.

Хант просто кивал, хмыкал или отшучивался в ответ. Он больше не отступал.

И я чувствовала: они приняли его. Медленно, с оглядкой. Но приняли.

И пусть мир рушится. Пусть небо над разломом пылает магическим светом, а эльф хранит молчание.

Пусть впереди неизвестность.

Ночами мы были вместе.

И значит, у нас ещё есть шанс на будущее.

Алан стоял за моей спиной, укутывая меня своими руками. Его губы мягко скользнули по моей шее, чуть выше ключицы, и я на мгновение прикрыла глаза. От него пахло улицей — прохладой, сыростью и дымком, видимо, гном снова что-то поджигал, рисуя свою карту. Я прижалась к нему сильнее. Пусть хоть на минуту всё остановится. Пусть весь мир подождёт.

Мы молчали. У каждого в голове крутились свои мысли, и я не пыталась разгадывать его. Алан никогда не был многословным. Но его прикосновения всегда говорили достаточно.

Именно в этот момент тишину нарушил едва уловимый звук. Будто шелест. Или скребок когтей по камню.

Я приоткрыла глаза… и увидела это.

— Милый, — выдохнула я, и он сразу насторожился.

В углу, в тени между комодом и стеной, сидела крыса. Нет, она не шевелилась. Она была явно дохлой. Но её глаза… боги, её глаза были красными. И она смотрела прямо на меня.

Я нахмурилась, чуть отстранившись от Алана, и, пересилив себя, шагнула ближе. Тварь не двигалась. Только взгляд её был слишком осмысленным для трупа.

— Линар, — прошептала я себе под нос и закатила глаза.

Алан подошёл ближе и тоже посмотрел в угол, слегка приподняв бровь.

— Серьёзно? — буркнул он. — Он снова подглядывает через своих… друзей?

— Кажется, да, — я передёрнула плечами. — Зачем — вот вопрос. Хотя нет, не зачем. А почему именно сейчас?

— Может, ему скучно. Или он снова решил понаблюдать за динамикой нашей семьи. — Сказал Алан не без сарказма.

— Пошёл бы он, — пробормотала я. — Лучше бы за эльфом следил. Или… не знаю… за драконом.

Алан усмехнулся, отступая к окну.

— Хочешь, я его… веником?

— Не стоит. Потом придёт с обиженной миной и начнёт втирать, что «он так, чисто ради безопасности». Лучше пусть сам сюда явится, если что-то нужно.

Я ещё раз бросила взгляд на неподвижное тельце. Оно вдруг шевельнулось — совсем чуть-чуть, будто попрощалось. А потом просто… рассыпалось в серую пыль.

— Мерзость, — выдохнула я и вернулась к мужу, всё ещё чувствуя лёгкий морозок на коже.

— Может, тебе стоит поговорить с ним? — предложил он. — Вдруг у него есть новости. Или… нужда в компаньонке для чаепития.

— Он бы лучше в кого по симпатичнее вселился, чем в крысу дохлую. Хотя, с его чувством юмора — неудивительно.

Мы снова замолчали, но лёгкость момента уже ушла. В воздухе повисло ощущение, будто кто-то снова подглядывает.

И я всё никак не могла понять — зачем.

Прошло минут десять. Мы с Аланом так и стояли у окна, обнявшись, как будто могли утаить друг друга от всего, что творилось снаружи. Он целовал меня глубоко, горячо, будто пытался прогнать этим поцелуем весь страх, усталость, гнев. И у него это почти получалось.

— Мне нужно к Дрейку, — неохотно прошептал он, касаясь лбом моего лба.

— Опять тайны? — чуть улыбнулась я.

— Нет, просто… карта. Он хочет сверить кое-какие координаты с гномом. — Он поцеловал меня в висок. — Я быстро. Прости малышка.

Я кивнула, и он ушёл. Дверь мягко щёлкнула. Осталась тишина.

Я немного постояла у окна, прижимая ладони к холодному стеклу, пытаясь вернуть себе равновесие. Но оно, похоже, сегодня решило взять отгул.

Похоже у меня начинается депрессия… я даже по ночам почти не сплю. Если бы не мужья совсем бы не спала.

— Ты могла бы его и удержать, — раздался за спиной ленивый голос.

Я не вздрогнула. Удивительно, но не вздрогнула. Просто развернулась и… встретилась с ухмылкой Линара, устроившегося прямо в кресле у камина. Его руки были сцеплены в замок, а ноги вытянуты вперёд, как у человека, который тут уже давно. Очень давно.

— Надо будет поговорить с Хантом о твоей привычке проникать в комнаты женщин, — буркнула я, подходя ближе.

— О, не обижай меня. Я всё же некромант, а не вуайерист. Хотя порой границы тонки, особенно когда подглядываешь мёртвыми, — он криво усмехнулся и повёл рукой. — Кстати, сегодня — без грызунов. Всё честно. Я постучал. Просто ты была… занята.

— Да неужели. А может, ты просто не стучал, — я скрестила руки на груди. — Что тебе нужно?

— Тебя, — флегматично протянул он, потом усмехнулся при виде моего выражения лица. — В смысле, твоё мнение. Ты же у нас теперь почти королевский советник. Признайся, ты тоже не веришь, что эльф просто так молчит? Или тебя устраивает версия «благородной самопожертвы»?

Я опустилась в кресло напротив, не отводя взгляда от его глаз.

— Не устраивает. Но пока у нас нет другого выбора. Разве что ты с ним пообщаешься… по-своему.

— Я не дурак, Анри, — он вдруг стал серьёзным. — Даже я не полезу в разум эльфа. Это как… пытаться танцевать на лезвии. Не потому что страшно. А потому что бессмысленно.

Мы замолчали. Где-то за стеной кто-то громко чихнул. Я чуть улыбнулась. Линар следил за моим лицом.

— Ты изменилась, — произнёс он негромко. — С момента встречи. Стала… задумчивее. Мрачнее. Или я просто лучше тебя узнал.

— Ты тоже изменился, — ответила я. — Раньше ты был просто вредным. А теперь ты вредный вуайерист.

Он хмыкнул, но взгляд не отвёл.

— Я не враг тебе, Анри. Как бы это ни выглядело. Даже если не говорю тебе что-то.

На этих словах он встал. Протянул руку к моей щеке — не коснулся, но остановился близко. Лицо его было почти открытым. Почти.

— Если когда-нибудь тебе понадобится не совет, не защита, а просто… кто-то, кто тоже не спит по ночам, — я рядом.

Я вздрогнула от его последней фразы.

— Ты что, подглядываешь за мной и по ночам? — нахмурилась я, уже предвкушая ответ.

— Всего лишь слежу за вашей безопасностью, — невозмутимо ответил он, даже бровью не повёл.

Ну и наглость.

— Линар… — предупредила я голосом, в котором уже закипал грозовой фронт.

— Не злись, Анри. Я обещал Ханту.

— Что ты ему там пообещал?! — Я уже почти кипела.

— Следить за твоей безопасностью, конечно же, — всё так же спокойно отозвался он, будто мы обсуждали погоду.

— То есть вы это вдвоём решили, а меня посвятить не удосужились?

— Ну… сейчас вот посвящаю, — невинно развёл руками.

— А с чего вдруг ты исполняешь просьбы Ханта?

Он прищурился, на губах заиграла лукавая усмешка.

— Услуга за услугу.

— Посвятишь, наконец? — прищурилась я в ответ. — Я думала, мы друзья.

— Ты тот ещё манипулятор, Анри, — мягко усмехнулся он. — Хорошо. Я расскажу. Но только если это останется между нами. Мужья твои — в пролёте.

— Конечно, я умею хранить великие некроманские тайны, — на полном серьёзе пообещала я и тут же закатила глаза. — Особенно те, что касаются наглых подглядывающих друзей.

Линар тихо хмыкнул, но взгляд стал чуть серьёзнее. Он посмотрел на меня почти с одобрением, как будто в очередной раз убедился, что я — «ничего такая».

— Тогда слушай. В общем, я уже говорил тебе, что я здесь не просто так, — начал он, откинувшись в кресле. — В этот мир не так давно попал очень дорогой мне человек. И я здесь только ради неё. Пока не найду — не успокоюсь.

Девушка, значит…

Блин. Что за ревность, Анри? Ты что творишь? У тебя почти четыре мужа. Четыре, Карл! Успокой свои гормоны женщина!

Я мысленно дала себе подзатыльник. И добавила мысленный же мат.

— И ты попросил Ханта её отыскать? — спросила я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. Почти получилось.

— Именно, — кивнул он, даже не пытаясь приукрасить.

— А ты рисковый, — пробормотала я, глядя на него внимательно. — Наверное, очень её любишь… Прыгнул, можно сказать, в бездну ради неё.

— Она — единственный мой родной человек, — тихо, но твёрдо сказал Линар. — Я уверен, ты бы тоже смогла так. Ради своих… межей.

— Даже бы не думала, — отрезала я. — Сразу бы прыгнула. Без раздумий.

Он усмехнулся. Уголки его губ дрогнули, но глаза при этом оставались серьёзными.

— Думаешь, Хант сможет тебе помочь? — спросила я спустя паузу. — Может, лучше короля попросить? Он вроде стал к тебе лояльнее.

— Я не хочу, чтобы власти знали о ней. — Голос Линара стал глуже. — Наше родство может подвергнуть её опасности. А у Ханта… у него свои связи. Связи, которые работают тише, чем королевские указы.

Родство, значит…

Я кивнула, будто случайно, и прикусила губу. В груди скреблось неприятное чувство. То ли сочувствие. То ли всё та же чёртова ревность, которую я обещала себе утопить ещё минуту назад.

— Надеюсь, он её найдёт, — сказала я наконец. — Правда.

— Я тоже, — кивнул Линар. Потом вдруг встал, будто разговор подошёл к концу. — Спасибо, Анри.

— За что?

Он посмотрел на меня странно, чуть наклонив голову.

— За то, что ты — не только голос разума в этом помешанном доме, но ещё и человек. Это редкость.

А потом просто ушёл. Тихо. Как и появился.

А я… я осталась стоять у окна и думать. О родных. О чужих. О том, как быстро «чужой» может стать… чем-то гораздо большим.

*****

Вечер был тяжелым. В воздухе повисла какая-то вялая тревожность, будто поместье — само затаило дыхание. Ни шороха, ни смеха, даже Эрик не шутил со своей обычной громогласной иронией. Все будто что-то ждали. Или… кого-то.

Я сидела в гостиной, закутавшись в плед, обнимая чашку с отваром. За окном — холодный ветер, редкий дождь. Мокрые листья прилипли к стеклу, как доказательства наступившей здесь наконец-то осени. Или просто конца спокойных дней.

Хант сидел в кресле у камина, молчал, задумчиво глядя в пламя. Иногда он так делал — просто сидел, не двигаясь, будто выслеживал в танце огня ответы на свои вопросы. А может, и свои ошибки. Я уже не спрашивала. Я просто была рядом.

Дверь тихо скрипнула.

— Анри, — в комнату вошёл Дрейк, серьёзный, как обычно перед неприятными новостями. — Нам стоит спуститься. Король хочет, чтобы ты услышала сама.

— Что?

— Каллем заговорил.

У меня перехватило дыхание. Я отставила чашку, плед съехал с плеч, но я этого даже не заметила.

— Он… сказал что-то важное?

— Мы не знаем. Он требует встречи только с тобой.

— Только со мной? — я нахмурилась. — Почему?

— Не сказал. Но, кажется, он что-то понял. Или вспомнил. Или, что хуже, решил использовать.

Хант поднял голову. Его взгляд — острый, как лезвие.

— Ты не пойдёшь туда одна.

— Я и не собиралась, — отозвалась я, уже вставая.

А внутри… внутри всё скрутило ледяной верёвкой. Каллем был не просто врагом. Он был частью моей истории. Человеком, с которым у нас когда-то был шанс. Или иллюзия шанса.

А теперь он — пленник, преступник. И всё ещё опасен.

Но если он заговорил, значит, на чаше весов появилось нечто очень важное.

Каллема привели в отдельную, надёжно укреплённую комнату — бывший винный подвал, переделанный под допросное помещение. Массивная дверь снаружи запиралась на два замка, охранники стояли по обе стороны, внутри — только стол, два стула и тяжелая тишина. Из соседней комнаты король мог наблюдать за всем происходящим через прорезь в стене, прикрытую старым стеклом. Он хотел слышать и видеть каждое слово.

Меня немного напрягало, что король будет слышать всё. Но что поделать?

Мне не пришлось спускаться в подземелье — Эймар распорядился, чтобы разговор прошёл здесь, в нижнем крыле поместья. Без лишней показной жестокости, но с полной изоляцией.

Каллем сам попросил о встрече. После того, как ему сообщили, что и его, и Хили, скорее всего, ждёт суд. А после суда… никому не нужно было объяснять, что бывает с предателями.

Но стоило мне подойти к комнате, как натолкнулась на стену в виде собственных мужей.

— Ты не пойдёшь туда одна, — упрямо сказал Эрик, вцепившись в мою руку.

— Мы не можем просто стоять и смотреть, как ты туда заходишь. Этот мерзавец… — Дрейк сжал кулаки, губы сжались в тонкую линию.

— Ты в курсе, что он уже один раз чуть не разрушил всё? — добавил Алан. — Он опасен, Анри.

— Знаю, — ответила я спокойно. — Но он хочет говорить только со мной. И если вы будете в комнате — толку не будет.

— Мы хотя бы у двери будем, — сдался Эрик. — Пальцем шевельнёт — влетим.

— Только дай знак, — буркнул Дрейк.

— А если не успею? — усмехнулась я.

И тут за спинами раздался знакомый ленивый голос:

— Ну уж нет, так не пойдёт. Без страховки её не пущу.

Линар стоял, как обычно, в тени, скрестив руки на груди. Его глаза блеснули.

— И что ты предлагаешь, некромант? — недоверчиво спросил Хант.

— Простенькое охранное заклинание, — пожал плечами Линар. — Ненавязчивое. Не навредит никому… если никто не начнёт дурить. Если Каллем нападёт — его просто вырубит. И поверьте, эффект будет… убедительный. Он не очнётся, пока я не сниму чары.

Я вскинула бровь.

— А ты умеешь быть заботливым.

— Это временно, — усмехнулся он. — Пока не надоест. Дай руку.

Я протянула запястье. Его пальцы были прохладными, когда он коснулся кожи, чертя в воздухе полупрозрачный символ. Я почувствовала, как лёгкий холодок разошёлся по руке, и внутри — будто щёлкнул замок. Небольшое покалывание… и всё.

— Готово. — Линар чуть склонил голову. — Не бойся, я не шпионю. Просто слежу за своими… гарантами.

— И много таких «гарантов» у тебя? — буркнул Алан.

— Только особенные, — сказал Линар, глядя прямо на меня.

По правде говоря, я и сама прекрасно могла бы наложить на себя щит — да и с Каллемом, думаю, справилась бы… Но убеждать моих мужчин сейчас бесполезно: все на нервах. А вот в силу некроманта сейчас верили абсолютно все — и даже немного трепетали.

Я вздохнула и кивнула.

— Спасибо.

— Только не умри там, а то потом меня обвинят, — добавил он.

Я усмехнулась в ответ и, на прощание глянув на своих мужчин, вошла в комнату.

Внутри меня уже ждал Каллем.

Когда я увидела его, сразу поняла — он будет торговаться. За свою жизнь, за остатки свободы, за крошечный шанс вырваться.

Он выглядел ужасно. Истощённый до полупрозрачности, с побоями, от которых кожа на лице превратилась в карту синяков, а плечи будто сжались под грузом унижения. Морально — сломлен. Почти.

Но стоило мне встретиться с ним взглядом…

Глаза.

Вот они — всё ещё живые. Всё ещё полные чего-то, что удерживало его на плаву. То ли это была злость, то ли отчаянная надежда, а, может, и ненависть. Ко мне.

И именно это — его взгляд — вызывал у меня холод под кожей.

Глава 14

Комната была тихой. Слишком тихой.

Не той тишиной, что бывает в библиотеке или спящей роще, а густой, вязкой, как старый мёд. Такой, что прилипает к коже, просачивается в лёгкие, мешает дышать. Тишиной ожидания.

За узким зарешеченным окном серело фиолетовое небо. Где-то далеко, под самым потолком, капала вода — медленно, размеренно, словно отсчитывала оставшееся время.

Воздух был прохладным, с привкусом камня и запоздалого страха.

Я стояла, не двигаясь, ощущая, как от пола тянет холодом к ногам, будто само помещение пыталось проникнуть внутрь, вытянуть тепло. Или душу.

Он сидел у стены — связанный, но не подавленный. Тело — изможденное, да. Лицо — в синяках и ссадинах. Но взгляд…

Этот взгляд был слишком живым для человека, который должен был сломаться.

Наверное, он всё-таки меня ненавидел. По крайней мере, в его взгляде это читалось ясно. Но при этом… хотел использовать. Как инструмент. Как последнюю возможность.

Вот только за что? Что я ему сделала?

Они с сестрой — два неадекватных существа. По-другому уже и не думалось. Столько боли, столько лжи — и ни капли раскаяния.

— Анри… рад, что ты всё же решила пообщаться, — его голос был хриплым, будто прорезанным наждаком, но ухмылка осталась на месте. Такая же мерзкая, как и прежде.

— Это ты называешь общением? — я сложила руки на груди, стоя у двери. — Это скорее торг.

Я сделала несколько шагов и села на стул, намеренно не слишком близко. За столом, между нами, лежала пустота. И весь тот мрак, что он сотворил.

— И я надеюсь, мы быстро всё решим. Что ты знаешь?

Он наклонил голову набок, с лёгким выражением превосходства, будто был всё ещё при власти. Хотя у него не было ни победы, ни власти, ни уважения.

— Ничего особенного, — лениво протянул он. — Просто сохранил копии рисунков из того дневника. А раз вы до сих пор ничего не нашли… полагаю, он и правда исчез. А вам они нужны.

Это было правдой. Король посылал своих людей в академию, в хранилище и архивы, но всё оказалось бесполезно. Библиотеку перерыли до последнего клочка бумаги, а дневник — как сквозь землю провалился.

Чёрт бы побрал того, кто его украл. А если там действительно был нужный ритуал?..

— Допустим, нас интересуют рисунки. Но ведь в дневнике почти не было текста, одни изображения. — Я прищурилась. — Почему ты думаешь, что этого достаточно?

— Потому что это были магические схемы. Схемы ритуалов, детализированные, с символикой, которая не нуждается в подписях. Ты же не хуже меня знаешь, что для мага важны образы, а не абзацы.

Откуда он интересно знает об этом…

Я молчала, наблюдая за ним. Он выглядел уставшим, но в его голосе теплился азарт. Или отчаяние.

— Ты же говорил, что избавился от них.

— Соврал. — Он пожал плечами. — Я не идиот, Анри. Просто спрятал их, в очень надёжном месте.

— И где же это «надежное место»?

— Не так быстро, — ухмыльнулся он. — Я слышал, после суда меня хотят отправить на шахты… Прекрасно знаю, что такое шахты. Я бы предпочёл не гнить там до конца жизни. Предлагаю сделку.

— И для этого ты говоришь со мной? — удивлённо вскинула бровь я. — А не с королём?

— Кто я, а кто король? — хрипло усмехнулся Каллем. — С ним никто не торгуется, Анри. С ним — только приговор. А с тобой… у меня хоть есть шанс.

— Хант и Дрейк готовы меня прикончить, Эрик и Алан — сперва покалечить, а потом прикончить. Ты же знаешь, твой калека вообще хотел отрезать мне яйца?

Я закатила глаза.

— Ты мне сейчас жалуешься или что? — холодно бросила я. — Давай ближе к делу. Ты хочешь смягчения наказания?

— Верно, — ответил он серьёзно. — Не прошу свободы. Просто… не шахты. Хоть что-то, где можно дышать.

Я посмотрела на него долгим, тяжёлым взглядом.

— Боюсь, ты преувеличиваешь мои отношения с королём. Но я поговорю с ним. Только учти: если ты соврал насчёт рисунков — даже я тебя не спасу. Думаю, Алан таки отрежет тебе яйца. И поверь, он не просто угрожает.

Каллем не ответил. Лишь чуть побледнел и отвёл взгляд.

И вот в этот момент, впервые за всё время, он выглядел по-настоящему испуганным.

— Я сегодня поговорю об этом с королём. Завтра утром мы ещё увидимся, — я поднялась со стула и посмотрела на него сверху вниз. — И, Каллем, я правда советую тебе больше не лгать. Чем больше правды — тем мягче будут условия для вас.

— Для нас? — он усмехнулся, и в этом звуке было столько яда, что я едва удержалась, чтобы не дать пощечину. — Мне-то на себя не всё равно. А вот на Хили… Её уж точно на шахты не отправят. Максимум — замуж. За какого-нибудь жирного вельможу с пустыми глазами.

Я нахмурилась.

— Вижу, любовь к сестре у тебя прошла.

Он хмыкнул.

— А у тебя бы осталась? Она меня использовала. Во всём. Знала, на что нажать, знала, как выжать из меня всё. А потом просто предала. Ей на меня плевать — и всегда было плевать.

— Это ваш выбор, — холодно отрезала я, уже разворачиваясь, чтобы уйти.

— А вот ты, смотрю, совсем во все тяжкие пошла, — бросил он мне в спину. — Двух норков было мало — третьего приютила. Нравятся члены побольше, да?

Я застыла.

Повернулась медленно, по-настоящему медленно, глядя на него так, как умеет смотреть только женщина, которую не просто задели, а оскорбили в самое личное.

— Тебе язык не дорог, Каллем? Или яйца?

Он рассмеялся, почти безумно.

— Ладно, ладно, те двое — ещё туда-сюда. Но калека? Серьёзно? И этот… Хант. Он ведь преступник! Ты знаешь это, Анри.

— Я всё знаю, — ответила я тихо, с такой злой уверенностью, что он даже замолчал. — А ты, прежде чем обсуждать других, на себя посмотри.

— Ты — предатель, лжец, трус. И сидишь здесь только потому, что я захотела тебя услышать. И, судя по всему, зря. Условия у тебя, вижу, слишком хорошие, раз хватает времени и сил думать обо мне и моих мужчинах.

Я развернулась и ушла, не дожидаясь ответа. Дверь за моей спиной хлопнула с отточенным презрением.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я вышла в коридор с прямой спиной, но внутри меня всё кипело. Брезгливость. Отвращение. И злость.

На него. На Хили. На всё это.

И где-то в глубине — еле уловимый укол боли. За то, что когда-то я в них верила.

Конечно же, в коридоре меня ждали мои мужчины. Стояли у двери, будто охраняли вход в тронный зал, а не в комнату для допросов. Выражения лиц у всех были одинаково кислые, как будто я вышла не от пленника, а из спальни чужого мужчины.

Дрейк смотрел внимательно, но голос у него был на удивление ровный, почти ленивый:

— Мне его убить?

Я закатила глаза и усмехнулась.

— Милый, всё хорошо. Этот придурок нам ещё нужен. Не сейчас.

— Пока, — добавил Эрик тихо, и мне почему-то стало теплее.

Я рассказала им суть разговора. Коротко, без лишних деталей, хотя, по выражениям их лиц, понимала — подслушали. Или Линар уже шепнул, или просто умело читают меня по глазам.

В любом случае, выглядели они не как группа поддержки, а как личная гвардия, готовая в любой момент вломиться и оторвать Каллему язык.

Кабинет короля встретил нас мягким полумраком и запахом воска. Эймар сидел за столом, сцепив пальцы перед собой, и смотрел на нас с тем самым выражением, которое я уже успела распознать: он знал. Всё.

— Вы поговорили, — сказал он спокойно. Не спрашивая, а утверждая.

Я кивнула.

— Да. Он предложил сделку.

— Перерисованные ритуалы, в обмен на замену приговора, — произнёс король, не отводя взгляда. — Да, я слышал.

Эрик сдвинул брови.

— Вы согласитесь на его условия?

— Я наблюдал за безопасностью своей гостьи. Так же следил за его эмоциями и реакцией и похоже мальчишка не врёт, — невозмутимо ответил Эймар. — И, честно говоря, надеялся, что он начнёт говорить раньше.

Я не удивилась. В этом месте уже никто никому не доверял по умолчанию. Даже король — особенно король.

— Значит, он действительно может быть полезен, — тихо сказала я. — Но сначала — доказательства. Я ему так и передала.

Эймар кивнул.

— Хорошо. Если рисунки действительно у него — я рассмотрю варианты. Шахты — не обязательны. Но и свободы не будет.

— А его сестра? — осторожно спросила я.

— Её приговор ещё обсуждается. Она куда опаснее, чем он. Хитрее. Холоднее.

— Могу я сама поговорить с ней? — спросила я.

— Можешь, — кивнул король. — Но позже. Сейчас я хочу услышать, что вы все думаете.

Он перевёл взгляд на мужчин позади меня.

Воздух в комнате стал плотнее. Кажется, сейчас будет маленький семейный совет — под королевским надзором.

Король медленно обвёл нас взглядом, словно прикидывал, кому из нас можно доверять чуть больше, чем остальным. В его позе не было напряжения — но чувствовалась усталость. Та, что приходит не от недостатка сна, а от слишком тяжёлых решений.

— Вы слышали, что он сказал, — произнёс он, наконец. — У него могут быть рисунки. И если хотя бы один из них — ключ к пониманию ритуала, я обязан это использовать. Но миловать его только за это? Слишком просто.

— Мы и не предлагаем миловать, — подал голос Дрейк. — Просто использовать. А потом… пусть копает шахты хоть зубами.

— Или пусть останется здесь, — вдруг сказал Хант. Его голос был тихим, но в нём сквозил холод. — На цепи, если хотите. Под рукой. Но в пределах досягаемости. Слишком он умен, чтобы отпускать. И слишком труслив, чтобы идти на смерть, если его правильно направить.

Король усмехнулся уголком губ.

— Ханту я, пожалуй, верю. Вы знаете его цену. И знаете, что если даже он предлагает оставить врага рядом — у него на то есть веские причины.

Я кивнула.

— Мы можем удержать Каллема под контролем. Но, как вы и сказали, нужен прецедент. Пусть докажет, что рисунки существуют. Покажет хотя бы часть.

— А потом — я рассмотрю смягчение приговора, — заключил Эймар. — Только не вздумайте ему обещать ничего конкретного. Всё должно быть на моих условиях.

— Конечно, — сказала я.

— А что с Хили? — спросил Эрик. — Мы не можем держать её вечно. Даже в подземелье.

Король откинулся в кресле.

— Она в вашем замке. Под надзором. С ней пока никто не говорил — я ждал ваших итогов. Но если вы хотите, я могу отправить за ней. Или… — он посмотрел на меня.

Я задумалась.

— Я подумаю, — тихо сказала я. — Но сперва — рисунки.

Эймар кивнул.

— Договорились. Жду тебя утром. Пусть Каллем предъявит хоть что-то. Если обманет — второго шанса не будет.

*****

Вечер оказался удивительно тёплым. Не по погоде — с моря всё так же тянуло сыростью и прохладой, — а по настроению. Мы сидели в уютной гостиной поместья, за низким овальным столом, уставленным простыми, но вкусными блюдами. Кто-то принес плетёную корзину с мягким хлебом, из кухни тянуло ароматом мяты и корицы, а в камине негромко потрескивали поленья. Огонь отражался в глазах моих мужчин, в их мягких улыбках, в том, как тепло сжимали они мои пальцы.

Я сидела между Эриком и Дрейком, и, признаться, в такой момент мне почти удавалось забыть обо всём, что происходило снаружи. Эрик обнимал меня за талию, водя пальцами по пояснице, будто невзначай, но я знала — это не просто ласка, это успокоение. Себя. Меня. Нас. Он всегда чувствовал, когда мне нужно просто побыть рядом. Без слов.

Алан сидел чуть поодаль, но наклонился ко мне, поглаживая мои волосы — то ли перебирая прядь, то ли просто радуясь, что я здесь, живая, рядом. Хант занял кресло у камина, раскинувшись, как всегда, свободно и с каким-то тихим удовлетворением на лице. Иногда он бросал на меня взгляды — не вызывающе, а почти по-домашнему. Это был его способ показывать, что всё в порядке. Что он — здесь. Что я — его.

Даже Дрейк, вечно сдержанный, расслабился — он негромко обсуждал с Линаром недавние распоряжения короля. И, что удивительно, говорил спокойно. Без шуток, без напряжения. Мы все устали — но именно этой усталостью родных людей, переживших бурю и пока ещё не попавших под следующую.

Линар, как всегда, держался особняком, но уже не казался посторонним. Он ел с нами, слушал, даже пару раз усмехнулся в ответ на колкие реплики Эрика.

— Король собирается связаться с остальными королевствами, — заговорил Дрейк, облокотившись на стол. — Уже отправил послания. Надеется на встречу представителей.

Эти слова слегка остудили обстановку.

Я подняла взгляд.

— Думаете, это разумно?

— Он должен. Они должны знать, что грядёт, — вздохнул Эрик. — Если будут держаться поодиночке — нас раздавят. Всех.

— А если кто-то из них уже замешан? — спросила я осторожно.

— Мы бы знали, — подал голос Линар. — Через тот разлом, где прошли мы, никто больше не шёл. Я бы почувствовал. А если кто-то и пробрался, то уж точно не в открытую. Но это было бы видно.

— Тогда… пока мы можем быть не уверены, что враг не только здесь, — подвёл итог Хант. — И он пока скрывается ну или просто до нас ничего покаместь не дошло.

— А значит — готовится, — добавил Алан. — И именно это беспокоит меня больше всего.

Повисла тишина.

Я вздохнула и накрыла ладонью руку Эрика.

— Зато у нас есть мы, — тихо сказала я.

Он ответил мне долгим, тёплым взглядом. Дрейк подтолкнул к нам чашку с вином. Алан тепло улыбнулся. Хант чуть склонил голову, будто соглашаясь. Даже Линар кивнул, хоть и с привычной своей кривой ухмылкой.

— Помните, ведь тогда мы тогда заметили следы, — тихо сказала я, оглядывая своих мужчин. — В Проклятых землях, когда только отошли от разлома. Следы, идущие не к нему… а от него. Кто-то уже ушёл до нас. И это был точно не кто-то из вашей группы, Линар.

В комнате повисла тяжелая тишина.

Хант нахмурился. Эрик бросил быстрый взгляд на Дрейка, Алан крепче сжал мою ладонь, как будто сам только сейчас вспомнил об этом.

— Ты думаешь, кто-то прошёл через разлом до того, как мы нашли этих чужаков? — уточнил Дрейк, голос его звучал резко.

— Я думаю, что он мог пройти… ещё раньше, — медленно выговорила я. — Или почти сразу после них. Или… он вообще с ними был.

— Группа была полной, — откликнулся Линар, теперь уже явно обеспокоенный. — Шестеро. Мы все проснулись под куполом. Больше там никого не было. А вот после… Пока мы отдыхали, приходили в себя… кто-то мог выбраться незаметно. Или — наоборот — зайти.

— И если это был не один из вас… — протянул Хант. — То кто?

Повисла напряжённая пауза.

Мысли сливались в одну тревожную цепочку: что, если это было запланировано? Что, если разлом открыли эльфы специально… а ради чего они это могли сделать?

Я поёжилась.

Теперь казалось, что мы только начали распутывать клубок. И самое страшное — кто-то там, по ту сторону, мог уже держать в руках его конец.

После всех этих размышлений хотелось только одного — забыться. Хоть на миг. Хоть на пару часов. Убежать в тепло, в руки тех, кто стал моей опорой. Кто делил со мной всё: и страх, и боль, и редкие, но такие важные минуты покоя.

Я ведь не спасатель мира. Не избранная. Я обычная девушка, попавшая в слишком необычную ситуацию. Слишком. И иногда я просто хочу… не думать.

Но мои мужчины, конечно, не могли. Все были хмурые, угрюмые, погружённые в свои мысли, словно кто-то отключил у них внутренний свет.

Вот зачем я это сказала? Ну зачем?!

Вся милая атмосфера вечера — уют, тепло, намёки на почти нормальную жизнь — просто испарилась. Рассыпалась в пыль.

Я обвела их взглядом. Эрик буравил взглядом стол, словно тот был виноват в разломах. Дрейк вообще ушёл в себя, хмурый, молчаливый. Алан, хоть и сидел дальше всех, был весь в себе, поглаживал край рукава, как делал всегда, когда злился или переживал. Даже Хант — и тот замер, будто снова стал тем самым чужим, далеким и опасным норком.

Я прикусила губу.

Ну нет. Я не позволю закончить вечер вот так.

— Парни… — протянула я, опираясь локтями на стол и чуть подаваясь вперёд. Голос получился мягким, но с тем оттенком, который они всегда улавливали. — А может, мы всё-таки закончим этот вечер не разговорами о разломах и эльфах, а… немного более приятно?

Четыре пары глаз медленно поднялись на меня. И в каждой — по капле удивления.

— Так, стоп, — раздался голос с боку. — Я понял намёк. Я лишний. Уже иду, — Линар поднял руки в оборонительном жесте и, криво усмехаясь, поднялся. — Только предупреди в следующий раз заранее, когда начинаются семейные сцены. Я тут как бы не подписывался на live-версию.

— Ты и так уже слишком много видел, — прищурилась я, — подглядывал тут за нами с крысами, а теперь возмущается.

— Это было один раз. И строго в научных целях, — буркнул он. — Но, раз уж пошла такая щедрость, я предпочту не испытывать судьбу.

Он повернулся к двери, но задержался.

— Кстати. Если кто-то будет умирать ночью — не зовите. Я в отпуске.

Подмигнул. И ушёл.

Вот гад! Чуть настрой не сбил. Что за невоспитанный некромантище!

После хлопка двери повисла тишина… а потом я, совершенно невинно, продолжила:

— Ну вы понимаете. Тёплая постель, немного уюта, никакой политики… И я в очень короткой рубашке.

Эрик поперхнулся воздухом. Алан вскинул бровь. Дрейк оторвался от своих мрачных мыслей и усмехнулся. Хант просто медленно потянулся, как большой ленивый хищник, и усмехнулся краем губ.

— И кто из нас первый удостаивается такой… чести? — лениво уточнил Дрейк.

— А может, и не один, — я пожала плечами с самой невинной улыбкой, на какую была способна. — Я вообще-то очень щедрая сегодня. Всё ещё никто не хочет в спальню?

Улыбка Дрейка стала опасной.

— Кто сказал, что мы не хотим? Мы просто перевариваем факт, что ты прогнала некроманта ради нас. Редкий подарок.

— И не последний, если поторопитесь, — фыркнула я, вставая.

И, развернувшись, неторопливо пошла к дверям.

За спиной послышался скрип стульев и низкие голоса. Они ожили. Мои.

Вот теперь — вечер точно обещал быть тёплым.

Или даже горячим?

Линар

Я вылетел из комнаты как ошпаренный, едва не снеся по пути вазу. Дверь захлопнулась за моей спиной, и я застыл в тёмном коридоре, не зная — смеяться или выть.

Чёрт… какого хрена я оставался так на долго?

Я же видел, как всё поворачивает. И слышал — эту интонацию в голосе Анри, этот мягкий намёк, почти мурлыканье. Как она говорила это при мне. А я что? Стоял, улыбался, как идиот, и ещё подумал: «О, она шутит». Конечно, шутит. Только вот её шутки заканчиваются снятой рубашкой и мужиками, которые без слов понимают, чего она хочет.

И я это тоже понял. Слишком хорошо понял.

Достаточно, чтобы от её чертовски ласкового голоса у меня потяжелело в штанах.

Прекрасно. Отлично. Великолепно.

Я — некромант. Я умею разговаривать с мёртвыми, подчинять их, видеть мысли умерших. Но в эти секунды я чувствовал себя просто парнем, которого оставили за дверью. Без приглашения. Без шанса.

Ну а что я ожидал? У неё четыре мужика. Четыре. Каждый из них — свой архетип героя из любовного романа. Один — заботливый, другой — острый на язык, третий — рыцарь, четвёртый — опасный. И она — для них.

А я…

Я — свой только для Ханта. Мы с ним вроде как нашли общий язык. Он понимает, что я не враг. Что я просто… ищу. Сестру. Себя. Может быть — что-то большее.

Но Анри? Она — не моя. И никогда не будет. Даже смотреть в её сторону — будто лезешь в святыню, за которую тебя порвут, не успеешь моргнуть.

Я тяжело выдохнул, прислонившись лбом к холодному камню стены. Всё правильно. Всё логично.

Только вот внутри было паршиво. Потому что я хотел бы — хоть на мгновение — быть не просто другом. Не просто «ещё одним, кому она доверяет». А кем-то, кто тоже может подойти, когда она зовёт.

И она не скажет «тебя я не звала».

В своих покоях я метался, как оживший скелет с подгоревшим позвоночником. Сначала в кресло — потом на подоконник. Потом снова в кресло. Потом пошёл заливать остатки мозгов чаем, но даже любимый отвар с местным корнем шалмуры не спасал.

Не помогало ничего.

Я знал, что они сейчас вместе. Втроём. Вчетвером, скорее всего. Может, уже и вшестером — чёрт их знает, какие там у них семейные традиции.

Я говорил себе: «Не твоё дело. Не твоя женщина. Не твоя жизнь». Но сердце всё равно било в виски, а пальцы чесались.

И в какой-то момент я сдался.

— Я просто посмотрю, — пробормотал я себе, как полный кретин, и открыл ладонь.

На ней слабо шевельнулась маленькая серая крыса. Уже неживая. Моя. Верная.

— Только одним глазком, мышонок, — прошептал я. — Только глянем, что они там делают… вдруг она просто спит?

Она не спала.

Я затаил дыхание, когда зрение перекатилось и стало другим — мелким, близким к полу. Серые обои. Ковёр. Краешек постели. И… звуки. Мягкие, хриплые, обволакивающие.

Я чуть не развеял заклинание прямо в тот момент, когда увидел, как Анри выгибается под руками Алана. А рядом Эрик — наклонился к её груди, а сзади Хант… ох, Небо.

Увиденное врезалось в мозг так ярко, будто это происходило прямо со мной.

Чёрт. Чёрт.

Я хотел выключиться. Правда хотел. Но не смог. Потому что это было… слишком. Слишком чувственно. Слишком красиво. Слишком не для меня.

Стыд подступал, как прилив. Щёки горели, даже несмотря на то, что я был один в тёмной комнате. Я — некромант. Я повелитель смерти.

А сейчас я просто какой-то дрожащий извращенец, который смотрит чужую постельную сцену глазами дохлой крысы.

— Прекрати, — прошептал я сам себе. — Ну же, прекрати, Линар.

Но заклинание держалось. А я… смотрел.

Потому что это было единственное, что мне было позволено.

Смотреть.

И хотеть.

Дорогие друзья!

Я безумно рада — у нас уже больше 100 звёздочек! ????

Спасибо каждому за поддержку, тепло и интерес к моей истории.

А завтра вас ждёт новая глава… и она будет по-настоящему горячей ????

Для тех, кто ждал — вы точно не разочаруетесь ????

Глава 15 (18+)

Дорогие читатели!

Эта глава — сплошная страсть. Давно хотела устроить нашим героям передышку, ведь впереди их (и нас с вами) ждут не самые приятные события и, возможно, непростые встречи.

Так что, кто любит «кексик» — приятного чтения!

Остальные — набираемся терпения до следующей главы, она уже в процессе❤️

И, конечно, я не могла забыть об одном из трёх наших горячих мужей — сегодня именно его образ ждёт вас в подарок ????

Комната утонула в мягком полумраке. Огонь в камине потрескивал, отбрасывая на стены золотистые отблески. Я вошла первой — и на мгновение замерла посреди комнаты, прислушиваясь к шагам за спиной.

Алан. Его походка узнаваема — слегка не ровная, но уверенная. За ним — Дрейк, чуть тяжеловеснее, сосредоточенный. Потом — Эрик, всегда быстрый и нетерпеливый. И, наконец… Хант.

Его шаги я теперь узнаю по вибрации воздуха. Он почти не шумит. Он не спешит. Он — как тень, как ночь.

Я медленно сняла рубашку через голову, чувствуя, как кожа покрывается мурашками — от холода и от ожидания. Первым ко мне подошёл Алан — обнял сзади, прижался всем телом, укутал своим теплом. Его губы нашли мою шею, горячие, нежные, ласковые.

Алан, обнимая меня сзади, прижимался всё сильнее, его тёплые руки скользили по моим бокам, вызывая дрожь. Его губы, мягкие и настойчивые, оставляли горячие следы на моей шее, спускаясь к ключице. Я выгнулась навстречу, чувствуя, как его тепло обволакивает меня, как его дыхание, чуть сбивчивое, касается кожи.

— Моя девочка, — прошептал он, его голос был мягким, почти домашним, но с той хрипотцой, что выдавала его желание. — Ты такая красивая…

Дрейк, стоя передо мной, переплёл свои крупные пальцы с моими, поднёс их к губам и поцеловал, не отрывая взгляда. Его глаза, фиолетовые, с золотыми искрами от огня камина, горели любовью и той властной страстью, от которой у меня перехватывало дыхание. Его серая кожа, гладкая, но твёрдая, словно отполированный камень, казалась тёплой под моими пальцами. Я закрыла глаза, позволяя себе раствориться в этом моменте — в его дыхании, в его силе.

Эрик, как всегда нетерпеливый, обнял меня за талию, его рука, широкая и сильная, скользнула по моей спине, притягивая ближе. Его прикосновения были резче, чем у Алана, но такие же знакомые, такие же родные. Его серая кожа, чуть шероховатая, касалась меня, и я чувствовала, как его мышцы напрягаются, как его дыхание становится глубже. Он наклонился, коснувшись губами моего плеча, и я невольно вздрогнула, когда его зубы слегка прикусили кожу.

Но Хант… Хант всё ещё был в стороне. Его присутствие ощущалось как электрический разряд в воздухе. Я чувствовала его взгляд — внимательный, почти осязаемый, словно он изучал каждый мой жест, каждую мою реакцию. Он не торопился, не требовал, но его молчание было громче слов. Я обернулась, встретив его глаза — глубокие, тёмные, с лёгким отблеском огня. Его серая кожа, чуть темнее, чем у Дрейка и Эрика, блестела в полумраке, а мощные плечи казались высеченными из гранита.

— Всё хорошо? — спросил он тихо, его голос был низким, с лёгкой хрипотцой, словно сдерживаемая буря. Такое чувство, что он боялся меня напугать.

Я кивнула, но внутри меня что-то сжалось. Страх? Нет, не перед ними. Перед собой. Смогу ли я? Выдержу ли этот вихрь, эту страсть, эту силу четырёх мужчин, каждый из которых был моим миром? Но Дрейк коснулся моей щеки, его тёплая ладонь мягко легла на кожу, и я утонула в его взгляде. Алан прошептал что-то ещё, его слова, как тёплый мёд, успокаивали. Эрик сжал меня чуть сильнее, его пальцы впились в мои бёдра, а Хант… Хант шагнул ближе.

И страх растворился. Осталось только желание. Жажда. Любовь.

Я шагнула навстречу — не кому-то одному, а к ним всем. Моя семья, моя сила, моя слабость. Когда их руки, губы, дыхание слились в одном ритме, я позволила себе забыть всё. Забыть сомнения, забыть мир за пределами этой комнаты. Была только ночь. Были только мы.

Дрейк потянул меня к себе, его губы нашли мои, и поцелуй был глубоким, жадным, полным той звериной энергии, что всегда жила в нём. Его язык скользнул в мой рот, исследуя, требуя, а я ответила с той же страстью, прижимаясь к его широкой груди. Его руки, сильные и твёрдые, скользнули вниз, к моим бёдрам, сжимая их с такой силой, что я невольно застонала в его губы.

— Моя звёздочка, — прорычал он, отстраняясь лишь на мгновение, чтобы взглянуть мне в глаза. — Ты готова для нас?

Я кивнула, не в силах говорить, моё тело уже пело от их прикосновений. Алан, стоя за мной, медленно стянул с меня остатки одежды, его пальцы дрожали от нетерпения, но движения были ласковыми. Его губы вернулись к моей шее, и я почувствовала, как его твёрдость прижимается к моим бёдрам, обещая больше. Эрик, не желая оставаться в стороне, подхватил меня под руки и развернул к себе, его поцелуй был резким, почти хищным, но я любила эту его нетерпеливость. Его кожа, тёплая и чуть шероховатая, касалась моей груди, и я выгнулась, когда его пальцы нашли мои соски, слегка сжимая их, вызывая сладкую боль.

Хант всё ещё ждал, но его взгляд изменился. Теперь в нём была не только осторожность, но и голод. Он шагнул ближе, его крупная фигура нависла надо мной, и я почувствовала, как воздух между нами сгустился. Его рука, медленно, почти дразняще, коснулась моего плеча, скользнула вниз, к талии, и я задрожала под его прикосновением. Его пальцы, сильные, но удивительно нежные, оставляли за собой след из мурашек.

— Анри, — произнёс он, и моё имя в его устах прозвучало как заклинание. — Ты уверена?

Я посмотрела на него, в его тёмно зеленые глаза, на его кожу, блестящую в свете камина, и кивнула.

— Да, — прошептала я, и мой голос дрожал от возбуждения. — Я хочу… вас всех.

Это было как сигнал. Хант наклонился, его губы нашли мою ключицу, и я ахнула, когда его язык скользнул по коже, оставляя влажный, горячий след. Дрейк, не теряя времени, опустился ниже, его губы коснулись моего живота, а затем — внутренней стороны бёдер, вызывая дрожь, которая пробежала по всему телу. Алан, стоя за мной, прижимался всё теснее, его руки скользили по моим бокам, а его дыхание, горячее и неровное, обжигало мне затылок. Эрик, с лёгким рыком, снова нашёл мои губы, его поцелуй был глубоким, почти отчаянным, словно он хотел забрать меня всю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я была между ними, окружённая их теплом, их силой, их желанием. Мои руки скользили по их телам — по твёрдой коже Дрейка и Эрика, по более мягкой, коже Алана, по мощным плечам Ханта. Я чувствовала их напряжение, их возбуждение, их дыхание, сливающееся в один ритм с моим. Дрейк, опустившись на колени, раздвинул мои бёдра, и я задохнулась, когда его губы коснулись меня там, его язык, тёплый и настойчивый, начал исследовать, лаская, дразня. Мои пальцы впились в его волосы, и я застонала, выгибаясь навстречу.

Алан, всё ещё за моей спиной, шептал мне на ухо ласковые слова, его руки сжимали мою грудь, слегка пощипывая соски, от чего по телу прокатывались волны удовольствия. Эрик, отстранившись от моих губ, опустился ниже, его зубы слегка прикусили кожу на моём плече, а затем он начал целовать мою грудь, его язык кружил вокруг соска, вызывая новый стон. Хант, стоя рядом, смотрел на меня с такой интенсивностью. Его рука скользнула между моих бёдер, присоединяясь к Дрейку, и я ахнула, когда их пальцы и губы начали работать в унисон, дразня, лаская, доводя меня до грани.

Моё тело пело, дрожало, растворялось в их руках. Я чувствовала себя центром их мира, их желанием, их любовью. Но где-то в глубине сознания всё ещё мелькал страх — смогу ли я принять их всех? Смогу ли отдаться этой страсти, не потеряв себя? Но их прикосновения, их взгляды, их дыхание гасили этот страх, оставляя только жар, только любовь.

— Ты наша, — прорычал Дрейк, поднимая голову, его губы блестели от моих соков, а глаза горели. — А мы твои.

Наверное этот огонь его дивных фиалковых глаз, я запомню на всю жизнь…

Я кивнула, задыхаясь, и потянулась к нему, к ним всем, готовая утонуть в этой ночи, в их силе, в их страсти.

Мои стоны, приглушённые поцелуями Эрика, растворялись в тёплом воздухе комнаты, где потрескивал камин. Их руки, губы, дыхание окружали меня, и я чувствовала себя в центре их мира — желанная, любимая, их. Дрейк, стоя на коленях, продолжал дразнить мою киску языком, его движения были то медленными и глубокими, то быстрыми, почти мучительными, заставляя меня дрожать. Алан, прижимаясь сзади, шептал ласковые слова, его пальцы скользили по моей груди, слегка сжимая соски, от чего по телу прокатывались волны сладкой боли. Эрик, жадный и нетерпеливый, целовал меня так, словно хотел выпить меня до дна, его язык сплетался с моим, а руки крепко держали за талию. Хант, всё ещё чуть в стороне, касался меня осторожно, но его пальцы, скользнувшие к моей киске, присоединились к Дрейку, и я стонала, чувствуя, как их прикосновения сливаются в одну невыносимо горячую волну.

Но я хотела большего. Хотела их всех — ближе, глубже, полнее. Мои ноги дрожали, и я поняла, что не устою. Словно почувствовав это, Дрейк поднял голову, его губы блестели, а глаза горели звериным огнём.

— Пора, моя звёздочка, — прорычал он, его голос был низким, пропитанным желанием. — Кровать ждёт нас.

Не дожидаясь ответа, он легко подхватил меня на руки, его сильные ладони сжали мои бёдра, и я обвила его шею, чувствуя, как его твёрдый член касается моего живота, обещая море удовольствия.

Алан, Эрик и Хант последовали за нами, их шаги — смесь нетерпения и предвкушения — отдавались в моей груди. Кровать, широкая, застеленная мягкими простынями, казалась островом в этом море страсти. Дрейк опустил меня на неё, и я растянулась на спине, мои волосы рассыпались по подушке, а кожа пылала под их взглядами.

Алан был первым. Он лёг рядом, его тепло обволакивало, а губы нашли мои, мягкие, но настойчивые.

— Ты такая красивая, Анри, — прошептал он, его рука скользнула по моему бедру, раздвигая ноги. — Мы сделаем это незабываемо.

Его пальцы коснулись моей киски, влажной и готовой, и я застонала, выгибаясь навстречу. Эрик, не теряя времени, забрался на кровать с другой стороны, его губы тут же нашли мою грудь, язык закружил вокруг соска, а зубы слегка прикусили, вызывая новый стон. Его член, твёрдый и тяжёлый, прижимался к моему бедру, и я невольно потянулась к нему, обхватив его пальцами, чувствуя, как он пульсирует в моей руке.

Дрейк, стоя у края кровати, смотрел на меня с той властной улыбкой, от которой моё сердце билось быстрее. Он медленно стянул с себя остатки одежды, и я не могла отвести взгляд от его мощного тела, от его члена, массивного и готового.

— Хочу тебя, — сказал он, его голос был как раскат грома. — Но сначала… дай мне насладиться тобой ещё.

Он опустился между моих ног, его язык снова нашёл мою киску, и я задохнулась от удовольствия, когда он начал лизать, посасывать, дразнить клитор. Мои пальцы впились в простыни, а спина выгнулась, когда его движения стали быстрее, глубже. Алан, целуя меня, скользнул пальцами туда же, его прикосновения смешались с языком Дрейка, и я почувствовала, как их ласки сплетаются, доводя меня до грани.

Хант, наконец, присоединился. Он лёг рядом, его глаза горели смесью осторожности и голода. Его рука легла на моё бедро, тёплая и сильная, и медленно двинулась вверх, к моей груди, сжимая её, пока его губы не коснулись моего уха.

— Анри, — прошептал он, его дыхание обожгло кожу. — Ты сводишь меня с ума.

Его пальцы нашли мой сосок, слегка сжали, и я застонала громче, чувствуя, как его член, твёрдый и горячий, прижимается к моему боку. Я повернулась к нему, мои губы нашли его, и поцелуй был глубоким, почти отчаянным, словно он сдерживал себя слишком долго. Его язык исследовал мой рот, а рука скользнула вниз, к моей киске, присоединяясь к Дрейку и Алану. Их пальцы, их губы, их дыхание — всё смешалось, и я чувствовала, как моё тело растворяется в этом вихре.

Они, конечно, совсем охренели… Не многовато ли рук? От их прикосновений — или даже просто мыслей о них — я моментально поплыла ещё сильнее. И, чёрт возьми, хотелось большего.

Эрик, не желая оставаться в стороне, переместился выше, его член оказался у моих губ, и я жадно вобрала его, чувствуя, как он заполняет мой рот. Его вкус, солоноватый и тёплый, смешался с моим возбуждением, и я начала двигать головой, посасывая, причмокивая, наслаждаясь его стонами.

— Да, моя хорошая, — прорычал Эрик, его рука запуталась в моих волосах, направляя меня. — Вот так…

Дрейк, отстранившись от моей киски, поднялся и вошёл в меня одним мощным движением, заполняя меня до предела. Я ахнула, выпуская член Эрика изо рта, и мои стоны наполнили комнату. Дрейк двигался глубоко, уверенно, каждый толчок отзывался жаром в моём теле, а его глаза, горящие любовью и страстью, не отпускали мои. Алан, лёжа рядом, целовал мою шею, его пальцы продолжали ласкать мою грудь, а Хант, наклонившись, начал целовать мой живот, его язык скользил по коже, оставляя влажные следы.

Я была их центром, их желанием, их любовью. Четыре мужчины, четыре мира, и я — между ними, дрожащая, живая, счастливая. Мои руки гладили их тела, мои губы отвечали на их поцелуи, а моё тело принимало их всех.

Дрейк двигался всё быстрее, его толчки становились резче, и я чувствовала, как оргазм нарастает, как моё тело сжимает его внутри. Эрик, снова направляя мой рот к своему члену, рычал от удовольствия, а Алан и Хант, лаская меня, шептали слова любви, их голоса сливались в один ритм с моими стонами.

— Вы мои… — выдохнула я, задыхаясь, чувствуя, как волна наслаждения накрывает меня. — Все мои…

Мой первый оргазм накрыл меня, как волна, оставив тело дрожащим и слабым, но всё ещё жаждущим. Я сжимала Дрейка внутри себя, мои стенки пульсировали вокруг его члена, и его низкий, утробный рык смешался с моими стонами, наполняя комнату. Он двигался всё быстрее, пока не излился в меня, его горячее тепло разлилось внутри, и я задохнулась от нового всплеска удовольствия. Эрик, чей член был между моих губ, застонал громче, его пальцы в моих волосах сжались, и я чувствовала, как он напрягся, готовый последовать за нами. Алан, целуя мою шею, шептал ласковые слова, его руки скользили по моей груди, поддерживая меня в этом вихре. Хант, лёжа рядом, смотрел с горящими глазами, но в его взгляде мелькала лёгкая тень, словно он не знал, как реагировать на мои ласки Эрику. Его рука, тёплая и сильная, лежала на моём бедре, выдавая его возбуждение, несмотря на сдержанность.

Я отстранилась от Эрика, задыхаясь, мои губы дрожали, а тело всё ещё пылало. Дрейк, наклонившись, поцеловал меня, его губы были жадными, пропитанными страстью.

— Моя звёздочка, — прошептал он, его голос был низким, как раскат грома. — Мы только начинаем.

Я кивнула, чувствуя, как их взгляды — Алана, Эрика, Дрейка, Ханта — обволакивают меня, словно тёплый полумрак комнаты. Камин потрескивал, отбрасывая золотистые отблески на их тела, и я не могла отвести глаз от их силы: серая кожа норков — Дрейка, Эрика, Ханта — блестела, подчёркивая их мощные мышцы, а более мягкая, человеческая кожа Алана казалась такой родной, такой тёплой. Я хотела их всех, хотела чувствовать их ближе, глубже, ещё полнее.

Алан, лёжа рядом, потянулся к небольшому столику у кровати, где стояла маленькая стеклянная бутылочка с маслом. Его пальцы, слегка дрожавшие от нетерпения, открыли её, и тонкий, сладковатый аромат наполнил воздух.

— Анри, — сказал он тихо, его голос был мягким, но с хрипотцой желания. — Давай сделаем этои вечер ещё лучше.

Он вылил немного масла на ладони, растирая его, и его тёплые, скользкие пальцы коснулись моей кожи, скользя по бёдрам, к моей киске, а затем выше, к груди. Я ахнула, чувствуя, как масло делает каждое его прикосновение шелковистым, горячим, почти невыносимо чувственным. Мои соски напряглись под его пальцами, и я выгнулась, отдаваясь этим ощущениям. Какое-то дивное масло…

Эрик, не желая оставаться в стороне, взял бутылочку и вылил масло себе на ладони. Его глаза, горящие нетерпением, встретились с моими, и он улыбнулся, чуть хищно.

— Моя хорошая, — прорычал он, — сейчас ты почувствуешь нас по-настоящему.

Он лёг позади меня, его скользкие от масла руки обняли меня за талию, а затем медленно скользнули ниже, к моей попке. Его пальцы, тёплые и осторожные, начали ласкать, подготавливая меня, и я задрожала, чувствуя, как моё тело открывается под его прикосновениями. Масло делало всё гладким, лёгким, и я застонала, когда его палец вошёл в меня, медленно, но уверенно. Моя спина выгнулась, и я прижалась к нему, чувствуя, как его член, твёрдый и горячий, касается моего бедра.

Дрейк, стоя передо мной, смотрел опять с той властной улыбкой, от которой моё сердце билось быстрее. Что он за демон такой!

Он взял масло, вылил его на свою ладонь и начал медленно растирать по своему члену, который уже снова был твёрдым, готовым. Его движения были дразнящими, и я не могла отвести взгляд от того, как масло блестело на его серой коже, подчёркивая его мощь.

— Готова, моя сладкая? — спросил он, его голос был глубоким, пропитанным желанием.

Я кивнула, задыхаясь, и легла на бок, позволяя им направлять меня и взять сразу с двух сторон. Дрейк опустился передо мной, его руки, скользкие от масла, раздвинули мои бёдра, и он вошёл в мою киску медленно, но глубоко, заполняя меня до предела. Я застонала, чувствуя, как его член растягивает меня, как масло делает каждое движение гладким и интенсивным. Эрик, лёжа сзади, прижался теснее, и я ощутила, как его член, тоже скользкий от масла, медленно входит в мою попку. Это было острое, почти ошеломляющее ощущение — лёгкая боль смешалась с удовольствием, и я задрожала, зажатая между ними, их тела окружали меня, их тепло обволакивало.

Алан, лёжа рядом, наклонился к моему лицу, его губы нашли мои, и поцелуй был мягким, успокаивающим, но полным страсти. Его рука, всё ещё скользкая от масла, гладила мою грудь, сжимая соски, и я чувствовала, как его член прижимается к моему бедру, твёрдый и горячий.

— Ты невероятная, Анри, — прошептал он, его дыхание обожгло мои губы.

Хант, всё ещё чуть в стороне, смотрел на нас, его глаза горели. Он не отводил взгляд, но его движения были осторожными, словно он всё ещё привыкал к этому. Я потянулась к нему, мои пальцы, скользкие от масла, коснулись его члена, твёрдого и пульсирующего, и он ахнул, его тело напряглось.

— Хант, — выдохнула я, мой голос дрожал от удовольствия, которое накатывало волнами. — Будь с нами. Не закрывайся.

Он наклонился, его губы нашли моё плечо, а затем скользнули ниже, к груди, оставляя горячие, влажные поцелуи. Его рука, тоже смазанная маслом, присоединилась к Алану, лаская мою кожу, и я застонала громче, чувствуя, как их прикосновения сливаются. Дрейк и Эрик двигались в унисон, их толчки были медленными, но глубокими, масло делало всё плавным, а их члены заполняли меня, создавая ощущение полноты, которое сводило с ума. Я была зажата между ними, их тела, их дыхание, их стоны окружали мен.

Алан, наклонившись ближе, направил свой член к моему рту, и я жадно вобрала его, посасывая, наслаждаясь его вкусом, смешанным с лёгким ароматом масла. Хант, всё ещё лаская мою грудь, смотрел на это, и я заметила, как его глаза расширились, а рука на моём бедре дрогнула. Но он не отстранился — его пальцы скользнули к моей киске, лаская клитор, усиливая ощущения от движений Дрейка и Эрика. Мои стоны, приглушённые членом Алана, наполняли комнату, а тело дрожало, приближаясь к новому оргазму.

— Да, моя звёздочка, — прорычал Дрейк, его толчки стали быстрее, глубже. — Отдайся нам полностью.

Эрик, сзади, рычал в унисон, его движения были такими же неистовыми, а его пальцы впивались в мои бёдра. Алан, чувствуя моё напряжение, застонал, его член запульсировал в моём рту, и я знала, что он близко. Хант, наконец, отпустил свою сдержанность — его губы нашли мои, отстранив Алана на мгновение, и поцелуй был глубоким, почти отчаянным, словно он хотел забрать часть меня себе.

Я была их — полностью, без остатка. Двойное проникновение, ласки Алана и Ханта, их дыхание, их тепло — всё смешалось в одну бурю, и я чувствовала, как новый оргазм накатывает, грозя унести меня. Моя киска сжала Дрейка, а попа Эрика, и они, рыча, излились почти одновременно, их тепло заполнило меня, а я задрожала, крича от удовольствия, приглушённого поцелуем Ханта.

Мой второй оргазм всё ещё сотрясал тело, мышцы дрожали, а кожа горела от недавних движений Дрейка и Эрика. Их стоны, их тепло всё ещё отзывались во мне, но я хотела большего — их всех, их страсти, их силы. Я лежала на простынях, влажных от пота, окружённая их дыханием, их взглядами. Дрейк, отстранившись, тяжело дышал, его глаза горели. Эрик, лёжа рядом, целовал моё плечо, его пальцы скользили по моему бедру, поддерживая жар во мне. Но моё внимание притягивали Алан и Хант — их голодные взгляды, их напряжённые тела обещали бурю.

Алан наклонился ко мне, его губы, горячие и жадные, коснулись моей щеки, а затем скользнули к уху. Его дыхание обожгло кожу, и я почувствовала, как его член, твёрдый и пульсирующий, прижимается к моему бедру.

— Анри, моя девочка, — хрипло прошептал он, его голос дрожал от желания. — Ты готова продолжать? Мы хотим тебя… прямо сейчас.

Хант, лёжа рядом, смотрел на меня с той же жадностью, его глаза, тёмные и глубокие, искрили страстью, но с лёгкой тенью сдержанности. Его рука, тёплая и сильная, лежала на моём бедре, и я чувствовала, как его пальцы слегка дрожат, выдавая его возбуждение.

— Анри, — тихо сказал он, его голос был низким, почти рычащим. — Ты хочешь нас?

Я задохнулась, моё тело пылало от их слов, от их близости. Мои губы дрогнули в улыбке, и я кивнула, чувствуя, как страх и возбуждение сплетаются в одно.

— Да, — выдохнула я, мой голос был хриплым, пропитанным жаждой. — Хочу… вас обоих.

Это было как спусковой крючок. Алан издал низкий стон, его руки тут же сжали мои бёдра, и он перевернул меня на живот с такой скоростью, что я ахнула. Его пальцы, слегка скользкие от масла, которое он взял с прикроватного столика, нашли мою попку, и я почувствовала, как он ласкает её, его прикосновения были жадными, почти одержимыми.

— Чёрт, Анри, твоя попка… — прорычал он, его голос был полон восторга. — Я никогда не устану от неё.

Его пальцы, тёплые и настойчивые, начали подготавливать меня, скользя по коже, и я застонала, выгибаясь навстречу. Хант, не теряя времени, придвинулся ближе, его руки сжали мои бёдра, приподнимая их и перетягивая меня на себя, я почувствовала, как его член, твёрдый и горячий, прижимается к моей киске. Его движения были резкими, но точными — он вошёл в меня одним мощным толчком, заполняя меня до предела, и я закричала, мои пальцы впились в простыни. Его ритм был яростным, почти неистовым, каждый толчок отзывался жаром в моём теле, и я чувствовала, как он отдаётся мне полностью, без сдержанности.

Кто-то очень долго ждал…

Алан, не отставая, прижался ко мне сзади, его член медленно вошёл в мою попку, и я задохнулась от ощущения полноты. Он двигался осторожно, но с той жадностью, которая выдавала его любовь к этой части меня. Его руки сжимали мои ягодицы, лаская и я застонала громче, зажатая между ними, их тела окружали меня, их страсть поглощала.

— Да, моя девочка, — прорычал Алан, его толчки становились глубже, быстрее, его дыхание было неровным. — Ты такая… узкая.

Хант, не говоря ни слова, наклонился, его губы нашли моё плечо, и он прикусил кожу, его стоны смешивались с моими. Его движения были мощными, каждый толчок в мою киску синхронизировался с Аланом, создавая ритм, который сводил меня с ума. Я чувствовала, как их члены заполняют меня, как их страсть, их сила сливаются во мне, и моё тело дрожало, приближаясь к новому оргазму.

Дрейк, сидя у края кровати, смотрел на нас, его глаза горели, а рука двигалась по его члену, готовому к третьему раунду.

— Моя звёздочка, — хрипло сказал он, его голос был полон одобрения. — Ты такая красивая в момент страсти.

Эрик, лёжа рядом, наклонился и поцеловал меня, его язык сплёлся с моим, а рука скользнула к моей груди, сжимая сосок, усиливая ощущения. Затем он направил мой рот к своему члену, и я жадно вобрала его, посасывая, наслаждаясь его вкусом. Но в какой-то момент его рука в моих волосах сжалась сильнее, и он издал низкий, почти звериный рык. Его движения стали резче, грубее — он буквально трахал мой рот, его член входил глубже, касаясь горла, и я чуть не задохнулась, но не отстранилась, отдаваясь его напору. Мои стоны, приглушённые, смешивались с его рычанием, и я чувствовала, как он теряет контроль, его страсть захлёстывала нас обоих.

Хант, заметив это, чуть сбился с ритма, его рука на моём бедре дрогнула, а взгляд мельком скользнул к моему рту, но он тут же вернул своё внимание к моей киске, его толчки стали ещё яростнее. Алан, сжимая мою попку, рычал от удовольствия, его пальцы впивались в кожу, а движения становились всё быстрее. Новый оргазм накатывал, как буря, моя киска сжала Ханта, моя попка — Алана, и я закричала. Хант издал хриплый стон, его тело напряглось, и он излился в мою киску, его тепло заполнило меня. Алан, не выдержав, последовал за ним, его член запульсировал в моей попке, и я задрожала, оргазм сотрясал меня, заставляя тело извиваться между ними.

Но на этом не закончилось. Дрейк, всё это время ласкавший себя, наблюдая за нами, поднялся с края кровати, его глаза пылали огнём. Без слов он приблизился, его рука, коснулась моей попки, ещё горячей от Алана.

— Моя звёздочка, — прорычал он, его голос был пропитан желанием, — ты всё ещё моя.

Он вошёл в мою попку одним мощным движением, и я ахнула, чувствуя, как его член заполняет меня, продолжая то, что начал Алан. Его толчки были глубокими, яростными, каждый отзывался жаром в моём теле, и я застонала громче, зажатая между ним и Эриком, чей член всё ещё был в моём рту. Эрик, с рыком, стал ещё грубее, его движения были почти неистовыми, и я чувствовала, как он приближается к пику, он протолкнул мне член глубоко в горло. Его член запульсировал, и он излился в прямо в горло, горячая волна заполнила его. Я сглотнула, задыхаясь, но наслаждаясь его вкусом, его страстью.

Дрейк, продолжая двигаться в моей попке, наклонился, его губы нашли мою шею, и он прикусил кожу, его рычание смешалось с моими стонами. Хант, отстранившись, смотрел на нас, его дыхание было тяжёлым, а глаза всё ещё горели. Алан, лёжа рядом, гладил мою спину, его пальцы скользили по коже.

— Ты наша, Анри, — прорычал Дрейк, его толчки стали быстрее, и я почувствовала, как он изливается, его тепло заполнило мою попку, усиливая оргазм, который всё ещё сотрясал меня.

Я была их — полностью, без остатка, окружённая их телами, их страстью, их любовью. Мои мужчины, мои миры, и я — их центр, их огонь.

Визуал Дрейка

Немного подвели только руки, а так как по мне - идеал!)

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 16

Утро пришло лениво, будто само колебалось — вставать ли или ещё немного остаться с нами в этой спальне, пропитанной тёплым воздухом и воспоминаниями о ночи. Я лежала, обнятая чьими-то сильными руками, и чувствовала их всех: дыхание, тепло, лёгкие прикосновения, что остались в теле после… всего.

Всё внутри гудело. Приятно, томно. Будто меня растопили, выжали и снова собрали по кусочкам. Я не жаловалась. Напротив — благодарила.

Мне не хотелось открывать глаза, не хотелось покидать эту крепость. Здесь было безопасно. Здесь я была любимой. Их. А они мои. Каждого я любила по-своему.

Чьи-то пальцы скользнули по моей спине. Мягко, почти лениво — просто чтобы удостовериться, что я уже проснулась. Я повернула голову и уткнулась носом в тёплую шею. Узнала запах — родной, чуть терпкий, с оттенком металла и мускуса. Алан. Ему никогда не надо было слов. Его прикосновений хватало с головой.

С другой стороны — спокойное, ровное дыхание. Кто-то всё ещё спал. Или в кто-то делал вид, что спит, но чутко прислушивался. Эрик? Или Хант?

Хант…

Дрейк что-то пробормотал во сне, и я тихо улыбнулась. Мой вечный воин. И всё же сейчас — просто мужчина, уставший, обнявший меня во сне так, будто мог этим остановить весь мир.

Я выдохнула и закрыла глаза снова. Пусть ещё немного. Ещё чуть-чуть этой тишины, этой теплоты. Мы снова встретимся с бурей, но не сейчас.

Но я знала, что долго так валяться не получится. Утром меня ждал разговор с Каллемом — снова. Нужно было наконец договориться об этих чёртовых рисунках, которые он якобы «спрятал». А я… я хотела покоя. Тишины. Чего-то тёплого и простого, как свежий хлеб с мёдом.

Никогда бы не подумала, что буду мечтать о доме, обычной жизни, любить своих мужчин без страха, родить им детей — и смеяться, когда кто-то из них не умеет пеленать.

Первым окончательно проснулся Эрик. Он глубоко вздохнул, провёл пальцами по моим волосам и поцеловал в нос. Так просто. Так трогательно, что я невольно улыбнулась.

— Родная, пора вставать, — тихо прошептал он.

— Вытащи меня из этого капкана, — пробормотала я, не открывая глаз. Мужские руки прижали меня крепче, словно специально дразнили. — Я всерьёз застряла.

— Сложная задача, — хмыкнул Эрик, наклоняясь и осторожно подцепляя меня за талию. Он потянул меня к себе, игнорируя протестующее ворчание остальных. — Но я справлюсь.

— Предатель… — прошипел кто-то из за подушки.

— Ты первый заснул, молчи. — Эрик усмехнулся и подмигнул мне.

Я, наконец, выбралась из этого мускулистого хаоса под звуки недовольного мычания, и, собрав рубашку с кресла, направилась в ванную. Эрик, как и следовало ожидать, последовал за мной. Тихо. Без слов. Как будто мы давно уже знали, что утро — наше.

Вода была тёплой, пенной. Мы купались вдвоём, нежно, почти молча. Только касания, только редкие взгляды, наполненные чем-то слишком большим для обычного утра.

Перед уходом он задержался, провёл пальцами по моему подбородку и наклонился к губам.

— Постарайся не злиться, если этот ублюдок снова скажет глупость, — шепнул он.

— Постараюсь, — вздохнула я. — Но не обещаю.

Он усмехнулся, поцеловал мягко, почти с нежеланием отрываться — и ушёл. Надеюсь, за завтраком. И, надеюсь, не только для себя. Потому что после такой ночи и такого утра… я была голодна.

Во всех смыслах.

К сожалению, завтраков в постель в этом доме не полагалось. Через полчаса, когда я уже почти уговорила себя поваляться ещё чуть-чуть, в дверь постучал служка. Голос был тихий, но бескомпромиссный:

— Завтрак накрыт в малой столовой. После него Его Величество ожидает вас у себя, герцогиня.

Ах, какая честь. Как трогательно. Никакого тебе спокойного утра — ни тебе кофе с мёдом, ни глупого шепота на подушке, только королевские поручения и спасение мира.

В столовую мы явились толпой. Все — в разной степени проснувшиеся и довольные. Но внутри нас уже ждали.

Эрик сидел, довольный как сытый волк, и задумчиво гонял ложкой ягоды по тарелке. А вот Линар выглядел… хм. Замученным. Очень замученным. Никакой тебе иронии, никакой язвительности. Он даже кофе пил с выражением лица «убейте меня».

Я прищурилась.

Что это с ним? Не спалось, нашему некромантищу? Или…

Стоп.

Стоп-стоп-стоп!

Я резко повернула голову и уставилась на него. Линар поймал мой взгляд — и тут же отвернулся. Но не успел. Скулы вспыхнули красным. Так. Он. Не. Смог. Смотреть. Мне. В. Глаза.

Он что, подглядывал?!

Я встала из-за стола, медленно, как в плохих драмах, и, глядя прямо на него, прошипела:

— Линаааррр…

Или прорычала…

Он замер, не дожёвывая кусок хлеба. Повернулся ко мне очень медленно. На лице — чистейшее выражение вины, перемешанной с попыткой сделать вид, что ничего не произошло.

— Это не то, что ты думаешь… — начал он, но я уже вскинула бровь.

— Ага. Это, наверное, крыса решила погулять ночью. И случайно забрела именно в нашу спальню? И в момент, когда…

— Чисто случайность, — выдохнул он. — Научный интерес.

— Научный?! Да я сейчас устрою тебе экскурсию по анатомии! — прошипела я, подходя ближе. Мужья переглянулись, Дрейк прикусил губу, сдерживая смех, Хант покачал головой, Алан закрыл лицо рукой.

— Анри… — начал Эрик, — может, сначала поешь? А уже потом… убивай.

— Я не убью, — отрезала я, продолжая сверлить Линара. — Я просто прикажу его следующей крысе ввести себе что-нибудь… экспериментальное.

Некромант жалобно скривился, но, к своему удивлению, не сбежал. А я… села обратно. Всё же — завтрак важнее. Даже убийства должны происходить на сытый желудок.

Но, чёрт побери… он подглядывал.

И ведь не скажу, что не польщена.

Но всё равно — извращенец хренов.

Бесило.

Вот честно, бесило до дрожи в пальцах, до скрежета зубов. Мои мужчины — мои! — отреагировали на весь этот… стриптиз с поразительным спокойствием. Ну подумаешь, какой-то Линар подсматривал за нами, пока мы, извините, любили друг друга как настоящая семья! А они сидят довольные, сытые, переглядываются, как будто это комплимент их мужскому эго!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Гады. Одним словом.

— Анри… прости! — выдохнул Линар, пока я всё ещё буравила его взглядом, — Я правда не знаю, как так вышло.

— Это поступок подростка, — процедила я. — Ты же взрослый мужик! Мы ведь друзья, в конце концов!

— Я всегда слежу за тобой, — пролепетал он. — Защита у тебя, ну, круглосуточная… и вот… просто вышло.

— Отмазка, — тут же с ехидцей вставил Эрик, не отрываясь от своего кофе.

И я с ним согласна. Полностью.

Завтрак, откровенно говоря, прошёл мимо меня. Не помню вкуса еды, не помню, что пила, кого слушала. Только одно вертелось в голове: подглядывал. Он. Подглядывал.

Да ещё и теперь наверняка видел меня в самом неприличном свете — и не в переносном смысле. Как после этого смотреть ему в глаза? А он — мне? Или, хуже того, не перестанет смотреть вообще?

Я швырнула кусочек хлеба на тарелку. Нет, ну не привыкла я быть… выставкой. Любовь — она ж про душу! Про нежность, тепло, страсть… а не про мёртвых мышей в углу, следящих за каждым движением бедра!

в кокой-то момент к Ханту подошёл слуга, что-то тихо шепнул. Он кивнул, коротко глянул на меня.

Под конец завтрака ко мне подсел Хант, уже без тарелки. Он выглядел довольным. Слишком довольным.

— Что-то хорошее? — спросила я, подозрительно прищурившись.

— Очень, — он мягко поцеловал меня в висок. — Я скоро вернусь, родная, и исчез за дверью.

Ну вот. Ещё один что-то задумал. Только бы не Линару мстить пошёл…

И вообще, мне срочно нужно вернуть себе контроль над ситуацией. А то с такими темпами у нас в спальне скоро не хватит места от «случайных» зрителей.

*****

Вышла от короля я на удивление в хорошем настроении. Наверное, передался его благостный — на редкость — настрой. Он сегодня был даже чересчур спокойным, будто знал что-то, чего не знали мы. Или просто решил, что сейчас самое время выглядеть уверенным. А может, он и вправду верит, что всё получится. Что мы справимся. Что я справлюсь.

А я?

А я просто хотела покоя. Хотела жить. Хотела просыпаться в объятиях любимых, а не с мыслью, кого надо спасать сегодня. Хотела бы думать не о разломах, древних ритуалах и предательствах, а о детях, о доме, о спокойных вечерах и лепёшках с медом. Разве я просила чего-то невозможного?

Вот только нет мне сейчас покоя. Потому что пока Каллем жив и молчит — мы стоим на месте. И если в его голове действительно есть важная информация… я достану её. Даже если придётся снова с ним говорить.

К Каллему я уже заходила без страха. Вообще меня как-то немного отпустило. Хорошая была ночь. Она добавила сил и уверенности. А утро… утро взбодрило знатно. Некроманту я обязательно отомщу!

Каллем сидел с самодовольной улыбкой. Наверное, ожидает от меня хороших новостей.

— Доброе утро, Анриэль. Порадуешь меня?

— Боюсь, ближайшие лет сто тебя будет радовать только твоя рука, — злорадно я обрубила его ухмылку.

Улыбка с его лица слетела моментально. И я почти услышала, как она разбилась где-то под столом.

— Король согласен рассмотреть альтернативное наказание, — продолжила я уже ровно, — если ты окажешься полезным. Чем больше пользы — тем мягче условия. Но не вздумай думать, что речь идёт о свободе. Или прощении.

Он прищурился.

— А ты изменилась, Анри. Стала… холоднее. Это влияние Ханта?

— Это влияние твоего предательства, — я пожала плечами. — А если хочешь знать, что именно повлияло — то да, мои мужчины. Моя семья. Они научили меня не быть наивной дурочкой.

— О, неужели ты теперь научилась делить мир на своих и чужих?

— А ты у нас кто?

Каллем усмехнулся. Такой тихой, почти нежной усмешкой, от которой хотелось умыться антисептиком.

— Ну, допустим, я всё же помогу. Расскажу, где спрятал рисунки. Может, даже кое-что ещё вспомню. Я всё равно здесь, никуда не денусь. Только вот скажи, Анри… мне вернут хоть каплю уважения? Или я так и останусь у вас на поводке?

Я встала и медленно обошла стол. Подошла вплотную и наклонилась к его лицу, чуть прищурившись.

— Ты его сам потерял. Как и всё остальное. А теперь — зарабатывай. Может, когда-нибудь перестанешь вызывать только презрение.

Развернулась и направилась к выходу. Уже на пороге добавила:

— Сегодня после обеда ты расскажешь мне, где именно спрятаны рисунки. Или я приду с Эриком. Думаю, ты помнишь, как он относится к вранью.

И, не дожидаясь ответа, вышла. На душе было… ровно. Как после хорошей бури. Всё на местах. Всё под контролем. Почти.

Когда я вышла от Каллема, меня, как всегда, ждали мои мужчины. Все четверо. Все напряжённые, будто это их допрашивали, а не меня. Это было… приятно. Сладкое, тёплое беспокойство, которое окружало меня, как одеяло.

— Всё хорошо? — сразу уточнил Алан, первым подойдя ближе.

— Отлично всё, милый, — улыбнулась я, коснувшись его щеки. — Не волнуйтесь.

Они переглянулись, как по команде, и все одновременно… выдохнули. Загадочно. Слишком уж загадочно. И слишком уж довольные.

— Что происходит? — прищурилась я. — Вы какие-то… подозрительно счастливые.

— Всё отлично, — отозвался Дрейк, самый уравновешенный из всех. — Мы просто решили устроить тебе сегодня маленький праздник. Немного отдохнём. Только ты и мы. Без интриг, без разломов, допросов и проклятых дневников.

Я уставилась на него. Потом на Эрика. Потом на Ханта. А он, зараза, улыбался как акула. Нет, серьёзно, я никогда не видела, чтобы он столько улыбался за раз. Что они там задумали?

— А как же разговор с Каллемом в обед? — всё ещё недоверчиво уточнила я.

— С ним король пообщается, — спокойно сказал Хант, как будто ничего необычного в этом нет.

Что? Кто вы и что сделали с Хантом? Он теперь говорит про короля с теплотой в голосе?

Мир точно сошёл с ума. Или я.

Когда мы поднялись в мои покои, мужчины окружили меня почти сразу. Словно стая — нет, не волков, а заговорщиков. Один рывком распахнул гардероб, другой сунул в руки платье, третий уже развязывал ленты на моём корсете.

— Надень что-то тёплое. И красивое, — сказал Эрик, с видом знатока.

— Не волнуйся, ты нам понравишься в любом виде, — добавил Алан, игриво.

Я только закатила глаза.

— Могу я хотя бы знать, куда меня тащат?

— Нет, — ответили все разом.

Вскоре я была нарядна, при этом всё ещё ничего не понимала. Они увлекли меня под руки, как самую ценную добычу, вывели на улицу — и буквально затянули в экипаж.

Там я уже не выдержала и посмотрела на них с выражением «сдавайтесь, иначе заставлю».

— Ну хоть намекните? Или у нас тут новая тайная миссия?

— Миссия — сделать тебя счастливой, — ухмыльнулся Хант, и это, чёрт побери, прозвучало так, будто он говорил всерьёз.

А экипаж уже тронулся с места, и я поняла — вечер будет особенным.

Когда экипаж остановился, я сначала и не поняла, куда мы приехали. Но стоило мне взглянуть на здание с характерными резными колоннами, флагами и табличкой с гербом — как в голове щёлкнуло.

Здание Орта. Местное подобие ЗАГСа.

Я застыла.

Нет, ну правда… Он… неужели Хант…

Мы вышли с экипажа и я медленно повернулась к нему. Его лицо светилось такой искренней радостью, что у меня защемило под рёбрами.

Но…

— Хант… — голос мой звучал чуть глуше, чем хотелось бы. — Это…

Он встрепенулся и тут же посмотрел на меня — растерянно, с напряжённым ожиданием, как будто я должна была воскликнуть «Да!» и броситься ему на шею.

— Ты ставишь меня перед фактом, Хант, — сказала я, делая шаг назад. — В моем мире так не делается…

— Но… мы ведь оба этого хотели, — прошептал он, потерянный. Голос его дрогнул, и на секунду мне стало чертовски больно. За него. За себя. За всех нас.

Позади нас воцарилась зловещая тишина. Остальные притихли. Никто не шевелился. Все смотрели только на нас.

— А ты точно этого хочешь, Хант? — я глянула ему в глаза. — А как же… твоя месть?

— Какая месть, Анри? — он шагнул ближе, голос у него был полон боли. — Всё это в прошлом. Я ведь выбрал нас! Я выбрал тебя.

— А когда ты собирался мне об этом сказать?

Он опустил взгляд, сжал кулаки.

— Я думал… ты и так всё поняла.

— Допустим, — я склонила голову, глядя на порог здания. — Но почему всё так резко?

Хант нервно провёл рукой по затылку. Улыбнулся криво, виновато.

— Потому что… завтра ровно месяц, как мы… кхм… переспали.

Тут до меня дошло.

Ах да. Их местные суеверия.

Мол, если союз не оформлен в течение месяца после первой близости — дух мира отвернется от вашего союза и не примет его. Начнутся беды, болезни, проклятья, вянут цветы, умирают кошки… Ну или что-то вроде того. Ладно, я слегка утрирую.

Я никогда не верила в эти сказки. Но вот он — верит. И, судя по тому, как старательно он всё это организовал, Хант не просто верит — он боится. Боится потерять нас. Меня.

Глупый, гордый, сильный мужчина, который просто хотел быть частью семьи. Официально. По настоящему. Навсегда.

И что теперь делать?

Бежать и расписываться?

Судя по выражению лица Ханта — он уже всё устроил. Прямо сегодня.

Ну да, не так я себе это представляла. Совсем не так.

Но ведь… он помнил.

Знал, что завтра месяц.

Значит — думал.

Переживал.

Готовился.

Чёрт, ну разве это не романтика по норк-ски? Прямолинейная, неуклюжая… но с таким огромным сердцем внутри, что сносит крышу. И пусть он не умеет красиво, пусть в словах путался, но ведь он — любит. Заботится. Старался как мог. А я?

Я ведь тоже не идеальная. Тоже со своими тараканами или даже драконами. Но я точно знала: сейчас обижаться или отмахиваться — это как пнуть щенка, который принёс тебе мятую розу. Он не виноват, что она мятая. Он просто очень старался.

— Пошли, — сказала я, неожиданно серьёзно, и сама испугалась своего тона.

Сбоку захохотал Эрик. Прямо, не прикрываясь. Ну блин! Вот тебе и торжественный момент.

— Прости… Я всё испортил? — голос Ханта был тихим, полным тревоги. Настолько, что мне захотелось прижаться к нему лбом и сказать «идиот, я тебя люблю».

— Нет, родной, всё нормально, — выдохнула я и улыбнулась. — Но с тебя сегодня ресторан. И далее по списку! По длинному списку!

Улыбка Ханта была… волшебной.

Он засиял. По-настоящему.

Как будто из него вынули весь страх и залили солнце.

— Уже всё готово, любимая, — сказал он и, не дав мне опомниться, подхватил меня на руки. — Ждут только нас!

И понёс.

Прямо в здание, где нас уже поджидала судьба, подписи и ещё один шаг к нашему МЫ.

Из здания Орта мы вышли счастливые и… глубоко женатые.

Да-да, именно так это ощущалось — где-то в груди, будто тяжёлый камень тревог растворился, оставив лёгкость. Теперь Хант был полностью мой. Официально. На бумаге. По законам этого мира.

Он держал мою руку так бережно, как будто в ней было его сердце. И в этот момент я поняла — я счастлива.

И, судя по их лицам, мои мужчины — тоже.

Поздравления были… настоящими. Тёплыми.

Даже Алан приобнял Ханта и с серьёзным лицом выдал:

— Ну всё, брат. Теперь ты в этой лодке с нами. Без спасательного круга.

— Только без утоплений, ладно? — хмыкнул тот в ответ, и они… улыбнулись друг другу.

Настоящая, чёрт возьми, мужская улыбка.

Мир точно менялся.

Нам хотелось верить, что — к лучшему.

Очень хотелось.

Особенно мне. Ведь после прошлой свадьбы я оказалась в Проклятых землях, в плену у отморозков, и если бы не Хант…

Хватит. Стоп. Сегодня не о прошлом.

И мужчины это знали. Потому что не дали мне уйти в себя — сразу же уволокли в экипаж, и мы покатили к морю.

Там нас ждал сюрприз — огромный белоснежный корабль, сверкающий на солнце, как кусочек мечты.

— Это… ресторан? — ошеломлённо выдохнула я.

— Лучший, — с гордостью ответил Дрейк. — Мы решили, что тебе полагается особенный день.

Корабль плавно тронулся с места, как только мы поднялись на борт.

На верхней палубе было ветрено, и нас проводили в стеклянный зал — тёплый, светлый, наполненный ароматами пряностей, моря и чего-то свежевыпеченного.

Всё здесь будто бы светилось: свечи, лёгкие шёлковые гардины, серебристая посуда, зеркальная поверхность воды за окнами.

И мои мужчины.

Они были невероятными.

Все как один — старались, заботились, ухаживали.

Каждый хотел, чтобы я улыбалась.

А я — не переставала.

Дрейк подливал вино, Алан уговаривал попробовать какой-то местный фрукт в шоколаде, Эрик рассказывал нелепую байку о морских крысах, которых, кажется, придумал сам, а Хант…

Хант просто держал меня за руку.

И его взгляд говорил за всех.

— Спасибо вам, — прошептала я, глядя по очереди на каждого. — Это лучший день…

— Ещё не вечер, — подмигнул Эрик.

И все засмеялись.

Смех, вкус еды, тепло рук и лёгкое покачивание корабля…

Словно весь мир на миг затаил дыхание и подарил нам островок покоя.

Как же обидно, что в этом мире нельзя на публике обнимать, целовать своих любимых.

Мне так хотелось расцеловать их всех.

Сердце распирало от чувств, и некуда было их выплеснуть.

Но вместо этого я просто крепче сжимала ладони. Их ладони. И в каждом прикосновении старалась передать всё, что хотелось бы сказать вслух.

Когда мы сошли с корабля-ресторана, уже начинало смеркаться. Воздух у моря стал прохладным, и я поёжилась, но тут же оказалась в крепких объятиях Алана, который заботливо накинул на меня лёгкий плащ.

— А теперь — сюрприз номер два, — многозначительно сказал Эрик.

Я не успела спросить что ещё, потому что нас уже вели — по деревянному настилу вдоль берега, мимо фонарей, до небольшого открытого пространства на песке.

Там горели факелы.

Лилась лёгкая музыка — что-то тёплое, с чуть хрипловатым мужским голосом и глухими ударами барабана.

И пары… танцевали.

Настоящие пляжные танцы. Никакого выверенного этикета — только тело, ритм и живые эмоции.

— Здесь принято танцевать, — тихо сказал Дрейк, подавая мне руку. — Хочешь?

— С вами? Всегда.

Мы вышли на тёплый, ещё не остывший песок. Музыка стала громче. Плавная, обволакивающая, как сама ночь.

Сначала танцевали с Дрейком — он двигался осторожно, будто пробуя, но его рука на моей талии была уверенной. Он улыбался, и я чувствовала себя той самой девушкой с обложки книги: любимой, желанной, счастливой.

Потом был Эрик — весёлый, ловкий, он вертел меня, кружил и едва не уронил в песок. Мы смеялись, как дети.

А Алан…

С Аланом было иначе. Медленно. Нежно. Он просто держал меня за талию и качал в ритме, почти не двигаясь.

Я положила голову ему на грудь и прикрыла глаза. Там билось его сердце.

Последним подошёл Хант.

Он не спросил. Просто подхватил и прижал к себе. Его движения были как всегда — сильные, немного резкие, но я в них тонула.

Музыка сменилась на что-то более ритмичное, но мы будто не слышали — танцевали в своём ритме. Только мы.

И весь мир — где-то там, далеко.

К сожалению, прохлада брала своё. Я поёжилась снова, и Хант тут же прикрыл меня собой, щекой коснувшись моего виска.

— Пора домой, — прошептал он.

И я кивнула.

Но это домой… было таким родным, тёплым и настоящим, что захотелось запомнить этот момент навсегда. А ещё лучше наконец-то иметь этот самый дом… только наш!

Глава 17

Возвращение «домой» радостным не было. Наверное, я всё-таки проклята…

Потому что брачная ночь снова откладывалась. Но спасибо хотя бы, что в этот раз — без нападений, похищений и драм с арбалетами и чудовищами.

Мы только-только вышли из экипажа, я уже предвкушала, как рухну в ванну, а потом — в объятия четырёх горячих мужчин (ну ладно, хотя бы одного — остальным очередь), как нас буквально у входа перехватил посыльный и попросил… нет, настоял, чтобы мы срочно прошли к королю.

Вот так и вышло: пятеро счастливых, слегка потрёпанных танцами и шампанским супругов оказались перед лицом угрюмого, как осеннее небо над Проклятыми землями, Его Величества.

— Что случилось, мой король? — серьёзно спросил Дрейк, первым прочитав атмосферу.

Король не стал ходить вокруг да около:

— У нас проблемы. Этот дебил, — он явно имел в виду Каллема, — спрятал рисунки у своих бывших дружков.

— Только не говори, что в Норвене, — мрачно уточнил Хант, и по тому, как сжались его скулы, стало ясно — он уже понимал, к чему идёт дело.

— Да, дружище, — чуть ли не радостно проворковал король. — И ты же понимаешь, что только у тебя есть связи в этом гадюшнике?

Хант скептически приподнял бровь:

— Ну скажем так… были. Связи там теперь подпорчены. Да и я, как ты понимаешь, теперь глубоко женат.

Я внутренне поаплодировала — “глубоко женат” звучало чертовски приятно.

— Но-но, я уверен, что у тебя ещё остались нужные люди, — продолжал король, слегка поигрывая кубком. — И я же знаю, что ты уже отправлял своих парней туда на разведку. Они, кстати, вернулись. С новостями. Мне в лицо они отвечать отказались. Вот и пусть расскажут тебе.

— Мы хоть и наладили отношения, Ваше Величество, — голос Ханта стал ниже и опаснее, — но это не повод совать нос в мои дела.

— Ну-ну, но ты ведь теперь мой подданный, приближённый человек… можно сказать, мой вассал.

— Да вы фантазёр, Ваше Величество, — сквозь зубы выдал Хант.

— Мой король, — вмешался Дрейк, уже изрядно нахмурившись. — Сейчас не время играть в политику. Позвольте личные дела нашей семьи решать самим. А насчёт Норвена… обсудим это завтра. В узком кругу.

Тишина. Напряжение. Пары молчаливых взглядов, и даже я чувствовала, как Хант за моей спиной едва сдерживает раздражение.

Кажется, мой новоиспечённый муж уже жалеет о браке. А я — жалею, что не успела утащить его в спальню до этого разговора.

Но всё же король кивнул.

— Ладно. Забирайте своего волка, — кивнул он на Ханта. — Надеюсь, он не откусит мне руку, если я ещё раз попрошу о помощи.

— Только если попросите вежливо, — буркнул тот.

Через несколько минут мы уже всей толпой — я, мои мужчины и Линар, который присоединился молча, как тень — направились в крыло, где находились доверенные люди Ханта.

Люди, которые совсем недавно вернулись из Норвена. Люди, которые, возможно, принесли с собой не только новости… но и тени прошлого.

Я догадывалась, что это те самые шпионы, кого Хант отправлял на разведку — искать информацию о женщине, которую ищет Линар. И не удивилась, когда сам некромант оказался рядом, едва мы только собрались к ним. Он словно ждал этого момента, терпеливо, но напряжённо, и теперь держался чуть в стороне, не приближаясь, но и не отставая ни на шаг.

Проныра… Но когда он на нашей стороне — это внушает спокойствие. Главное, чтобы так и оставалось.

Он был бледен, губы искусаны — я заметила это, когда он бросил на меня короткий взгляд. Быстро отвёл глаза, но я всё успела увидеть. Он переживал. Очень. Это было видно.

И почему-то это отозвалось во мне… ревностью?

Странно, да? После всего.

Ревность — или тень чего-то иного — скреблась внутри, неприятно и упорно. Особенно после той ночи. После его… выходки.

И мысли сами сбивались в кучу, одна нелепее другой.

Нет, стоп. Не сейчас. Не об этом надо сейчас думать.

Когда мы подошли к залу, где назначили встречу, я чуть помедлила. Зал был просторный, светлый, с высоким потолком и массивной мебелью. Его отвели лично для Ханта — и это многое говорило. Король не просто «поддержал» наш брак — он дал понять, что теперь Хант его человек. Неофициально — но это значило даже больше, чем титул. Его уважали. Его слушали.

Оказалось, что он и в самом деле отказался от титула, объяснив, что собирается жениться. А в нашей семье титул уже есть — у Эрика. Король, конечно, был удивлён, но всё же обрадовался и даже… пожаловал Ханту назад шахты его семьи.

Я об этом узнала только по дороге назад, в экипаже. И да, была ошеломлена. Мужчины пересказывали это, а я старалась, чтобы Хант не заметил, как я при этом смотрю на него.

Но я просто гордилась. Не тем, что у него есть шахты. А тем, как он с достоинством принял своё прошлое и выбрал нас. Я уверена далось ему это не так просто.

А теперь — встреча.

Люди Ханта ждали нас в зале. Двое мужчин — оба крепкие, внимательные, спокойные норки. Они сразу поднялись, как только он вошёл. Я почувствовала, как изменилась атмосфера. В их взглядах не было ни страха, ни сомнений — но было нечто тревожное. И это “нечто” они явно привезли с собой.

Новости были.

И, судя по выражениям их лиц, — не самые приятные.

Я сразу поняла — никто из присутствующих не удивился, увидев этих мужчин. Все знали, кто они. И для чего их сюда вызвали. Видимо, мои мужчины давно уже всё обсудили между собой… хотя, скорее, лишь поверхностно. Потому что когда прозвучало имя, в зале воцарилась такая мёртвая тишина, что, казалось, даже стены перестали дышать.

Если бы у кого-то в руках был бокал — он бы точно выпал. Или разлетелся от напряжения.

— Мы не нашли в Норвене женскую особь с фамилией Варье, — начал один из разведчиков, слегка помедлив, — но была обнаружена Вивьен Асти. Женская особь. Имя совпадает, внешность… предположительно она. Сейчас она находится в Норвене, но точное местоположение скрыто. Поступил заказ — особый, вне регистров. Её выкрали для одного очень важного клиента. Её ищут. Здесь в Мирдалии. Её семья. Три мужа.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вивьен…

У меня внутри что-то оборвалось.

Я чувствовала, как дыхание застряло в груди. Словно кто-то ударил меня в живот.

Это же моя Ви!

Моя Ви…

Мы столько прошли вместе. Смеялись, жили, поддерживали друг друга. Она была не просто подругой. Она стала частью меня — сестрой, которую я не выбирала, но которую мне подарила судьба.

— Что?.. — вырвалось у меня почти шёпотом. — Её… похитили?

Голова гудела. Ирония судьбы просто кричала мне в лицо:

Анриэль, тебе это ничего не напоминает?

Конечно напоминает.

Слишком.

Слишком чётко.

Я не видела лица Линара, но чувствовала его реакцию кожей. Он, наверное, в этот момент сражался с собственной яростью и болью.

Он искал сестру. Он прошёл разлом ради неё.

А она… Она в плену.

Как когда-то я.

Теперь всё стало на свои места. И стало страшно. Страшно за неё.

Я прижала ладонь к губам, пытаясь не сорваться.

Три мужа… они в Мирдалии. Они ищут её. А я… я теперь должна помочь. Что бы это ни значило.

— Но когда? Когда это случилось? А самое главное как? — я задавала вопросы почти в панике, чувствуя, как горло сжимает.

Мужчины рядом молчали, переглядывались, и только Дрейк первым не сдержался:

— Вот именно. Она ведь училась в академии, а там охрана. Когда и как это произошло? И где… где её мужья? — его голос сорвался на злость. — Они что, не заметили, что их жену у них из-под носа увели?!

— Она была на ежегодном собрании для… скажем так, бизнесменов, — начал один из людей Ханта. — Все, у кого есть крупный бизнес, обязаны там появляться. Один из её мужчин — владелец целой сети. Всё прошло как обычно, но случился инцидент. Его быстро замяли. Подробностей нет, но известно, что замешан представитель Норвена.

— Замяли?! — я чуть не вскочила. — Как можно замять похищение?!

— Там было много знати, и, похоже, у той стороны тоже были связи… — мужчина поник под нашим взглядом. — Простите, герцогиня, мы пытались найти больше, но… только это и удалось.

Я обхватила руками себя за плечи. Так вот почему Ви не ответила. Почему я всё ждала от неё писем, а они так и не пришли. Господи… я просто вычеркнула это из головы, утонула в своих заботах. А она… одна, в чужих руках…

Я медленно перевела взгляд на Линара.

И только теперь поняла, кого он мне напоминал.

Глаза. Те же, что у Ви. Тот же разрез, тот же взгляд, только теперь — потухший, выжженный изнутри.

— Линар, — я подошла ближе. — Мы обязательно найдём Вивьен. Обязательно.

Он посмотрел на меня, не кивая, не улыбаясь. Просто — смотрел. И это молчаливое «спасибо» в его взгляде било куда сильнее слов.

Мы снова сидели в моей гостиной, каждый погружённый в свои мысли. За последние дни на нас свалилось столько всего, что даже самая крепкая нервная система могла бы дать сбой. Брачную ночь можно было с уверенностью отложить в архив нереализованных желаний.

Тишина стояла тягучая, будто в комнате витал призрак тревоги.

Кроме Ханта, который Вивьен не знал, всем остальным её судьба была далеко не безразлична. Особенно тяжело было смотреть на Линара. Он сидел чуть в стороне, ссутулившись, сжимая пальцы до побелевших костяшек. Казалось, он уже знал всё, что мы только начали переваривать — и страдал дольше нас.

Он ведь не просто искал сестру. Он слышал от Ханта, что бывает с женщинами, которых крадут в Норвен норки. Про рабство. Про рынки. Про «домашних женских особей», как они называют женщин. Его фантазия, подогретая страхами, рисовала картины куда страшнее, чем могли бы быть на самом деле.

А я — я злилась. Даже не злилась, а горела от ярости внутри. Какой-то знатный ублюдок посмел тронуть мою подругу, мою Ви… Да я его найду. И порву. Магией, зубами, ногтями — неважно. Главное, чтобы хватило воздуха ему орать.

И да, магия. Я вдруг вспомнила: она ведь вернулась. Неосознанно провела ладонью по запястью. Да, она где-то там — тихая, неощутимая, но моя. Моё оружие. И я его использую, если придётся.

— Вот вроде другой мир, и не маленький… — глухо проговорил Линар, не поднимая головы, — а вы, оказывается, сестру мою знали…

— Да уж, — хмыкнул Эрик с сухой усмешкой, скорее от боли, чем от иронии.

— Она никогда не говорила, что у неё есть брат, — заметил Алан, нахмурившись. — Мы вместе учились и дружили…

— Мне говорила, — вмешалась я, стараясь говорить мягко, чтобы не добить Линара. — Они близнецы. Она по тебе очень скучала, Линар. Правда. Говорила, что ты был половинкой её самой.

Он медленно поднял глаза, и в них застыли боль и благодарность.

— А я думал, она меня забыла… — прошептал он.

— Ни за что, — уверенно ответила я. — Мы найдём её. Клянусь.

*****

Прошло уже два дня с тех пор, как мы выехали из приморского поместья, оставив позади шум волн, изысканные завтраки и… королевское удивление.

Ах да, это было зрелище — когда мы всей честной компанией завалились к Его Величеству с заявлением, что срочно выезжаем в Норвен. Причём всей семьёй. Сказали чётко, слаженно и почти хором. У него, кажется, не только челюсть отпала, но и королевская чашка с кофе слегка дрогнула в руке.

— Зачем всей семьёй? — удивился он.

— А у нас так принято, — ответил Дрейк с невозмутимым лицом. — Мы семья. Боевая.

Про Линара соврали с вдохновением. Что, мол, как некромант, он крайне полезен в случае внезапной атаки. Ну а что, правды ведь никто не отменял — если кто-то и может напугать врага до обморока, то это мрачный парень в чёрном, управляющий мёртвыми. А про то, что он едет искать сестру, говорить не стали. Некоторые тайны пока что лучше держать при себе.

Слава всем высшим силам — мы не шли через Проклятые земли. Ехали в объезд, по нормальной дороге. Правда, “нормальная” — это громко сказано. Каменистая, ухабистая, вонючая от местных болот… но всё же лучше, чем проклятые земли и чудовища со всех щелей.

В один экипаж, конечно же, мы не втиснулись. Охрана, люди Ханта, наша вся та мини-армия, которую мы тащим за собой… зрелище то ещё.

Хант с Дрейком ехали верхом. Они явно чувствовали себя в своей тарелке, время от времени уезжая вперёд, чтобы проверить обстановку.

Эрик был менее постоянен. То ехал верхом рядом с Дрейком, то запрыгивал в экипаж, особенно если замечал, что я начинаю скучать.

А вот Алан, как и положено моему упрямому красавцу с травмированной ногой, ехал со мной. И, кстати, весьма гордо принимал эту заботу как должное. Каждый раз, когда я пыталась его пожалеть, он цокал языком, будто сам король дороги.

Линар тоже ехал с нами. На лошадях он, мягко говоря, не ездок. Да и образ у него — больше «тень в темноте», чем «рыцарь в седле». Впрочем, мне с ним было спокойно. Хоть он и косился на меня с лёгкой неловкостью — после тех событий, ну вы помнимаете — больше он себе подобных вольностей не позволял. Пока.

Путь был долгим, но, если не считать скрипа колёс, болтовни мужчин, споров о стратегиях и того, что еда в дороге всё равно не такая вкусная, как дома — всё шло относительно спокойно.

Очень надеялась, что дальше без сюрпризов.

До Норвена оставались сутки. Пожалуй, самые тревожные за всё это время.

Я смотрела в окно экипажа, стараясь не обращать внимания на то, как сердце сжимается с каждым поворотом дороги.

Где сейчас Вивьен? Жива ли она? Что с ней делают? Кто её держит? За что?

В голове не укладывалось, что моя Ви могла попасть в рабство. Та, что всегда была солнечной, дерзкой, смеющейся… А теперь, возможно, заперта в каком-нибудь дворце из мрамора и страха, принадлежит кому-то, кого даже имени не знаем.

А ещё был Хант.

Я посмотрела на него сквозь оконце. Он ехал верхом, как обычно — уверенный, прямой, с холодным выражением лица. Но я-то знала, внутри у него бушевала буря. Он возвращался не просто в город. Он возвращался в свою тень.

Он знал Норвен — потому что был его частью. Жил в этой тьме, дышал её законами, сам был костью в гнилой пасти. А теперь должен был войти туда снова — уже как муж, как наш защитник… и, чёрт побери, как часть нашей семьи.

Я нервничала. С каждым ударом колёс становилось всё тревожнее.

— Тебе не по себе, — тихо сказал Алан, сжимая мою ладонь. Он, как всегда, всё чувствовал.

— Мне страшно, — выдохнула я. — И за Ви. И за Ханта. Он же… он возвращается туда, где его когда-то предали. Где он стал тем, кем был. А потом пытался это забыть.

Алан ничего не сказал. Просто крепче прижал мою руку к своей груди.

— Ему не надо туда идти одному, — прошептала я. — Но он всё равно пойдёт. Он же упрямый как бык.

Мы оба посмотрели на него — в этом мужчине не было ни грамма сомнений. Только решимость и холодная готовность ко всему.

А я… я просто хотела, чтобы все были живы. Целы. И чтобы Вивьен нашлась. Чтобы хоть раз всё закончилось хорошо.

Наступила ночь. Последняя перед Норвеном — надеюсь, действительно последняя.

Мужчины разбили небольшой лагерь чуть в стороне от дороги. Мы не разводили костёр — слишком близко к границам города, слишком много может быть глаз. Но всё равно было уютно. Как ни странно, я уже привыкла к таким походным условиям: к палаткам, шерстяным пледам, ароматам настоя из трав и к мужским голосам рядом, которые что-то обсуждают на приглушённых тонах.

Сейчас это казалось даже сказкой.

Особенно если сравнить с тем, как мы с Хантом путешествовали по Проклятым землям. С голодом, с ранами, с кровью и страхом. А тут — лагерь, охрана, нормальная еда, любимые рядом. Лафа.

И всё равно я устала. Не столько телом, сколько душой. Всё чаще в голову закрадывалось одно и то же — а когда мы уже просто заживём? Не бу куда-то ехать, бежать, не спасать кого-то, а просто… заживём.

Я хочу дом. Свой. Наш.

Видимо, я становлюсь капризной. Улыбнулась сама себе — ну ещё бы. Сколько уже можно бегать по миру с лицом «всё сама, всё смогу».

Закрыла глаза на пару секунд — и перед внутренним взором всплыли воспоминания. Моё первое утро в этом мире. Моя депрессия, непонимание, отчаяние. Моя первая встреча с мужчинами. Страх. Злость. Боль. Надежда.

Да… хорошие были времена. Простые. Безмятежные в своей глупости. А сейчас…

Сейчас у нас разлом, который рушит не только этот мир, но, возможно, и мой родной. Эльфы с их наглыми мордами, вытягивающие энергию, будто всё это им по праву принадлежит. И, конечно, похищение Вивьен.

Такое… неожиданное. Жестокое. Слишком личное.

Мы перед отъездом всё-таки связались с братьями Дрейка. Рассказали им, где может быть их жена. Передали всё, что узнали. Я надеюсь, что они сейчас уже мчатся к Норвену — такими темпами, что скоро нас догонят. И помогут.

Конечно помогут, ведь это их любимая жена.

Скоро мы въедем в столицу Норвена.

Хальгрим… красивое, почти поэтичное название для такого жестокого места. Город-снежная пасть, куда мы направлялись словно на заклание. Улицы, вымощенные равнодушием, законы, созданные для сильных, и холод, что пробирает до костей не только из-за климата.

Мы с самого начала понимали: тот, кто похитил Вивьен, — не простой торговец или пьяный ублюдок. Нет. Это кто-то из тех, кто может провернуть подобное — среди людей, среди свидетелей, — и остаться безнаказанным. У кого достаточно связей, власти и денег, чтобы замять любой скандал.

Хант перебирал в уме фамилии, имена, кланы. Размышлял вслух. Но каждый раз, добравшись до очередного подозреваемого, качал головой.

— У них уже есть свои наложницы… — бурчал он. — Или слишком глупы, или слишком трусливы для такого…

И всё равно — его лицо оставалось напряжённым. Он знал: в этом болоте все способны на всё. Особенно ради красивой, редкой женщины.

Норвен был суровым северным королевством. Мало ресурсов, много амбиций. Закон здесь — лишь тонкая плёнка над беспределом. Рабство, контрабанда, подпольные сделки. Самый крупный чёрный рынок в этом мире. Здесь продавали не только женщин, но и информацию, честь, жизнь. За правильную цену — любой каприз.

Если где-то и могла исчезнуть Вивьен, то только здесь.

Ханту предстояло пойти туда первым. Найти не только следы рисунков Каллема, но и любую зацепку, хоть какое-то имя. Кто дал приказ. Кто мог забрать Вивьен. Кто из богатых мерзавцев посчитал, что имеет на неё право.

И мне оставалось только ждать.

А я ненавидела ждать.

Линар слушал всех молча, но сосредоточенно. Особенно внимательно — Ханта. Он словно впитывал каждое слово, запоминая, выстраивая в голове какой-то свой план. И я представляла, каково ему. У меня тоже остался брат в другом мире. Младший. Я бы землю перевернула, если бы с ним случилось что-то подобное.

И тут меня кольнуло.

— Линар… а что ты будешь делать потом? — спросила я, глядя ему прямо в глаза. — Ну, допустим, мы найдём Вивьен. Всё хорошо, она жива, здорова. Но у неё здесь семья. Трое мужей, дом, жизнь… Ты останешься в этом мире? Или всё-таки попытаешься вернуться в свой, с ней?

Он как-то странно на меня взглянул. Почти исподлобья. На миг — колючий, будто я задела что-то слишком личное. А потом выдохнул.

— Сестру я, конечно, принуждать ни к чему не буду. Если она захочет остаться — я приму это. Но останусь ли я… не знаю. — Он поёрзал, сцепил руки. — Если мы сможем закрыть разлом обратным ритуалом… магия исчезнет. Здесь её просто не будет. Сможет ли некромант жить без магии?

Я задумалась. Потом улыбнулась, чуть грустно.

— Знаешь, я очень скучала по своей. А теперь, когда она вернулась… я почти не вспоминаю о ней. Это странно. Будто… будто внутри что-то изменилось.

— Ты просто научилась жить без неё, — тихо ответил он. — У тебя не было выбора.

— А у тебя он возможно будет.

Мы встретились взглядами и оба промолчали…

Какой идиот вообще захочет остаться в мире, где женщин — кот наплакал? Ну серьёзно. Он же молодой парень, у него же есть… ну, вы поняли. Потребности. В близости, в семье. А тут? Он будет один из тысячи. Один из тех, кто будет всю жизнь мечтать об одной единственной, и ещё бог весть, даст ли она шанс.

Он не местный — не вырос с этим, не закалён в здешней реальности. Это здешние мужики смирились: выжить бы, а о любви потом, если очередь дойдёт. А Линар… он из мира, где на свидания водят, а не в бои за женскую особь вступают. Здесь мужчины привыкли к … большой семье.

И что я опять делаю? Думаю о Линаре. Конечно. Кто бы сомневался.

Вот сидим, обсуждаем казалось бы важные вещи, Хант где-то бурчит с Дрейком о безопасности, а я — опять о нём. Мне он нравится. Ну и что теперь? Его ирония, этот колкий язык… даже когда он злится и всех посылает — мне смешно. Умиляет. Да вообще, этот мрачный некромантище со своими тараканами… такой котик, если приглядеться.

Что за бред… У меня четыре мужа. Четыре! Когда-то я боялась одного, потом двух. А теперь смотрю на Линара и думаю: “А влезет ли пятый в семейный портрет?”

Жадная ты, Анри. Просто жадная.

И вообще — иди в палатку. Пока никто не понял, что у тебя на лице блуждает эта глупая, влюблённая улыбочка.

Утро было чертовски холодным. Здесь уже не осень — самая настоящая северная зима, хоть и без снега пока. Приземлённая, промозглая, лезущая под кожу. Отличный способ окончательно проснуться и вспомнить, что мы почти в Норвене.

Мужчины с утра были хмурые и злые. Спали все хреново — это факт. Даже Эрик, обычно бодрый, выглядел так, будто душой прошёлся по снегу босиком.

Когда мы двинулись в путь после короткого перекуса, Алан принялся возиться с печкой в экипаже — она должна была хоть немного греть, но, похоже, решила бастовать. Щёлкал рычажками, пытался что-то поправить, но без толку.

— Дай я, — вздохнула я, прикрыла ладони и вложила в них магию. Мягкое пламя вспыхнуло и уютно заплясало внутри, не обжигая, но давая ровное, стабильное тепло.

Алан смотрел на это как на чудо. Глаза загорелись как у ребёнка, увидевшего фейерверк.

— На мою мышиную разведку ты так не реагируешь, — хмыкнул Линар, развалившись на скамье с накинутым пледом.

— Это по круче будет, — вдохновлённо ответил Алан, не отрывая взгляда от огня.

— Технически Линар круче. — Я пожала плечами. — Его крысы вечно подслушивают где надо и не надо.

— Ты ведь универсальный маг, Анри? — вдруг спросил Линар, слегка наклонившись вперёд.

— Да. Я редкость… как и ты.

— Первый раз вижу настолько сильного универсала. По злой иронии, только люди могут быть универсалами… и обычно это слабейшие из магов.

— Ага. Я настолько самородок, что мой жених был оборотнем. — усмехнулась я. — Из сильного клана. Но смирились с такой вот невесткой. Магия тогда многим была нужна.

— Скучаешь по нашему миру? — неожиданно спросил Линар и посмотрел прямо в глаза.

Я на миг замерла, ловя себя на том, как давно не думала о том мире. Даже о семье.

— Нет… — ответила честно. — Там я была в золотой клетке. А здесь… я свободна. И счастлива. Главное — чтобы всё наладилось.

— Всё будет хорошо, любимая, — уверенно сказал Алан, обняв меня за плечи. — Мы справимся. Подумаешь, мир рушится.

— Согласна, это такая мелочь.

Глава 18

Дорогие мои читатели! Сразу скажу — в похищение Вивьен мы глубоко погружаться не будем. Эта история пройдет здесь лишь поверхностно, а ваш покорный автор как раз ломает голову, как подать её так, чтобы и интерес не потерять, и интригу не раскрыть раньше времени.????

История Вивьен обязательно будет — в отдельной книге!

А вообще, в этом цикле планируется ещё как минимум две полноценные истории)

Север встретил нас ледяным ветром, хмурым небом и запахом грядущего снега.

Хальгрим. Столица Норвена.

Я была здесь впервые. В прошлый раз мы лишь краем зацепили север в приграничном городе, и он тогда показался мне суровым и отталкивающим. Но столица… О, это было совсем другое.

Мы въезжали в неё медленно, почти торжественно — охрана нас оповестила, что о нашем прибытии уже сообщили. Так было принято: въезжать официально, особенно если ты часть титулованной семьи.

Я приподняла шторку в экипаже и замерла.

Хальгрим был как отточенный клинок — холодный, строгий, величественный. Узкие улочки с тёмным булыжником в тонком налёте инея, высокие дома из серого камня, окна которых светились мягким янтарём. Всё выглядело аккуратным, выверенным, будто каждый кирпич в стенах был выложен по линейке и под гул сурового гимна.

Но и в этой строгости была своя странная красота. На крышах уже лежал тонкий снег, он не таял — только искрился в слабых лучах солнца. Узоры льда на стекле домов походили на хрупкие короны. Жители одевались строго, преимущественно в тёмные цвета, и почти все были мужчины. Женщин — единицы, редкие жемчужины, вокруг которых сразу суетился рой внимательных взглядов.

Когда мы подъехали к центру столицы, я поняла, что местные не экономят на архитектуре. Широкие арки, мостовые, украшенные горельефами, башни, устремлённые в серое небо, — всё кричало о силе и дисциплине.

Особняк, в который нас поселили, был просто восхитителен. Четырёхэтажный, с черепичной крышей тёмно-синего цвета, окна в деревянных рамах с резьбой, мощёный внутренний двор и массивные ворота с гербом дома, к которому он когда-то принадлежал. Нас встретили с вежливой отточенной холодностью: шесть мужчин-служек, все — норки, в аккуратных камзолах. Склоняли головы, не задавали вопросов, но смотрели внимательно.

— Добро пожаловать, Ваши Светлости, лорды, — поклонился старший. — Ваши покои готовы.

Особняк внутри был просторным и уютным, насколько вообще это возможно в ледяном королевстве. Свет от каминов, шерстяные ковры, меховые покрывала. После дороги всё казалось раем.

Мы успели немного перевести дух, быстро привести себя в порядок. Я забралась в ванну с горячей водой, вдыхала пар и изо всех сил пыталась убедить себя, что у меня ещё есть силы на вечер.

После ванны нас ждал обед — сытный, вкусный, с акцентом на мясо и плотные гарниры. Северный стол не знал слова «изысканность», но накормить мог армию. Я ела молча, вяло ковыряясь вилкой, а мужчины перешёптывались о предстоящем визите во дворец.

Да, вечер обещал быть… великолепно тягомотным.

— Ну хоть не маскарад, — пробормотала я, глядя в камин.

Но внутри всё сопротивлялось. Мне так не хотелось туда идти. Улыбаться. Преклоняться. Строить из себя важную даму, когда всё, чего я хотела — это остаться с мужьями под тёплым пледом, в безопасности, вдали от интриг.

А вместо этого… мини-бал. Публика. Королевский приём.

Хоть бы я не уснула прямо во время танца.

Мы сели в двойной экипаж для таких больших семей и тронулись к королевскому дворцу. На улицах уже сгущались сумерки, небо стало тёмно-фиолетовым, в витринах домов зажигались огоньки, а воздух наполнялся тем особым вечерним холодом, который в Норвене будто специально пробирает до костей.

Я, закутавшись в мех, поначалу молчала… а потом, конечно, не выдержала.

— А можно мне просто знать, зачем мне этот дворец? Я вроде бы сюда не за поклоном ехала, — буркнула я, сверля мужчин тяжёлым взглядом.

— Для галочки, — отозвался Дрейк с каким-то подозрительным спокойствием.

— Это не смешно.

Он вздохнул, пересел поближе, взял меня за руку и заговорил тоном преподавателя истории:

— Анри, это политика. Когда приезжает высокопоставленная семья — тем более с такой драмой, как у нас, — её должны официально представить. Неофициальность — это подозрительно. А так… все увидят, что ты герцогиня, у тебя четыре мужа, ты не опасна и у тебя всё под контролем.

— И никакой магии.

— И никакой магии, — подтвердил он.

— А Хант? Его же здесь не любят…

— Поэтому это наша вишенка на торте. — Дрейк усмехнулся. — Ты же понимаешь, они не смогут сдержать любопытства. Бывший аристократ, изгнанный, презираемый, вдруг возвращается… да ещё и как? Муж юной герцогини. В ордене его больше нет, он не воин короны… А тут вдруг такой реверанс от самого короля Харальда.

— Он теперь вообще всех удивляет. — Я покосилась на Ханта, который ехал в другой части экипажа. — Слишком он улыбчивый стал. Меня это пугает.

— Привыкай, у него теперь жена. — подмигнул Дрейк.

А с нами ещё и Линар ехал, притулившись в углу, как насупленный кот. Этот товарищ, по совместительству мой «жених» на вечер, был максимально в своей стихии. Бледный, сосредоточенный и уже, кажется, готовый к бою.

— Линар, ты точно запомнил, что ты мой жених? — спросила я с иронией.

— Прекрасно. — Он кивнул, не глядя. — Даже репетировал пару ласковых взглядов в зеркало. Убедительно?

— Как будто хочешь проклясть меня, а не поцеловать.

— Ну извини, это всё, что у меня есть.

А потом он, не меняя выражения лица, добавил:

— Я выпустил мышей. Пусть бегают. Буду следить за самыми подозрительными мужскими особями.

— Сколько ты их выпустил?

— Не важно.

— Линар… ты понимаешь, что мышиная армия в бальном зале — это, мягко говоря, экстравагантно?

— мышиных трупиков, — уточнил он. — И никто их не заметит. Я ведь не дурак.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ну, это ещё под вопросом… Но, честно говоря, я не стала спорить. Если он чувствует себя полезным, пусть бегает его мышиная разведка. Всё равно хуже уже вряд ли будет.

А я… просто молилась, чтоб никто не наступил на моего «жениха». Или, хуже, не попросил у него совета по дрессировке.

Когда мы подъехали к дворцу, у меня внутри всё сжалось. Здание возвышалось над столицей, словно вырезанное изо льда и гранита. Башни — острые, как копья, узкие окна, массивные ворота, на которых был выгравирован волчий герб — символ Норвена. Здесь всё выглядело так, будто само время застыло. По-другому и не скажешь.

На улице уже начинало темнеть, и факелы у ворот вспыхнули яркими языками пламени. Север, мать его. Холод пробирал до костей, хотя я была в утеплённом платье и шубке.

У парадных ступеней нас уже встречали: охрана в чёрно-серебристой форме, слуги, выстроившиеся вдоль лестницы, и мужчина лет сорока в строгом кафтане. Он выглядел так, будто лично проверил, не хрустят ли льдом наши души, прежде чем допустить нас к королю.

— Его Величество Харальд ждёт вас Ваши Светлости, — проговорил он с лёгким поклоном. — Бал откроется через час. Ваш визит во дворец официально зарегистрирован. Пожалуйста, проходите в зал ожидания. До начала приёма вы можете отдохнуть или привести себя в порядок.

Зал ожидания. Прекрасно. Где же тут кнопка телепортироваться домой?

Я спустилась с экипажа под руку с Аланом. Он был хмур и сосредоточен — как и остальные. У Дрейка взгляд был ещё холоднее, чем воздух вокруг. Эрик глядел вперёд с явной неохотой, а Хант… Хант был собран. Настолько, что казался ледяной статуей в человеческом облике. Только сжимаемая мною рука слегка дрожала — выдавала напряжение.

— И что нас там ждёт? — спросила я полушёпотом, как только мы вошли под каменные своды.

— Много взглядов. Много сплетен. И король, который захочет узнать, почему ты не просто герцогиня, а ещё и собрала вокруг себя тех, кого он давно хотел контролировать. — ответил Дрейк с мрачной улыбкой.

Совсем не намекая на Ханта…

— А ещё танцы. — добавил Линар с видом обречённого. — И мыши. Много мышей.

— Ты серьёзно?.. — я прищурилась.

— Не волнуйся. Всё под контролем. Пока. — он хмыкнул и пошёл вперёд.

Бал… поклон… взгляды… слухи… и ни одного глотка вина заранее. Отлично. Просто идеально. Я мысленно выдохнула и расправила плечи.

Пора было войти в волчье логово. Улыбаться. Играть в леди. И не забывать, что я сюда пришла не одна. Я пришла с целой армией. Моей армией. Моими мужчинами.

Внутри дворец оказался таким же величественным, как и снаружи. Высокие своды были украшены лепниной, вырезанной прямо в камне — тяжёлые узоры в виде переплетающихся волков и северных цветов. Всё — холодное, строгого серо-синего оттенка, местами инкрустированное чёрным обсидианом и серебром. Пол выложен гладким мрамором, на котором отражались отблески светильников. Здесь не было той яркой роскоши, к которой я привыкла в Мирдалии — здесь всё выглядело сдержанно, но невероятно дорого и монументально. Как будто сам дворец говорил: «Мы старше вас. И переживём вас».

Мы прошли по длинному коридору, где под сводами неслись гобелены с изображениями баталий, и, к моему удивлению, нас почти сразу пригласили в личные покои короля.

Долго ждать не пришлось.

Король Харальд оказался не таким уж и старым, как мне почему-то представлялось. Высокий, крепкий, с длинными светлыми волосами, собранными в аккуратный узел. Его глаза были пронизывающе-синими, и в них читалась не просто власть — в них была расчётливость, привычка взвешивать, просчитывать и делать выводы ещё до того, как ты откроешь рот.

Он встал, когда мы вошли, — жест вежливый, но не обязывающий. Его мантия цвета льда тихо шелестнула по камню, когда он подошёл к нам.

— Герцогиня Анриэль, — он склонил голову. — Рад приветствовать вас в Хальгриме. Давно хотел лично познакомиться с вами.

Да прям…

— Для меня это честь, Ваше Величество, — проговорила я так вежливо, как только могла. Почти не фыркнула.

— И ваши… доблестные супруги, — Харальд перевёл взгляд с одного на другого. — Немало слышал о ваших заслугах.

— Надеюсь, только хорошее. — с лёгкой усмешкой ответил Дрейк.

— Ну, слухи — они такие, — мягко заметил король. — Всегда разносятся быстрее фактов. Но, как по мне, куда интереснее познакомиться с людьми вживую.

— Надеюсь, и мы произведём достойное впечатление, — вступил Эрик. Хант при этом молчал, просто кивнув — и этого почему-то было достаточно.

Разговор был гладким, как отшлифованный лёд: вежливые реплики, сдержанные улыбки, ни одного лишнего слова. Король не спрашивал ни о деле, ни о цели визита — всё ещё впереди.

— Надеюсь, вы отдохнули после дороги, — наконец сказал Харальд, делая лёгкий жест рукой. — И примете участие в сегодняшнем балу. Он скромный, но позволит вам увидеть некоторых ключевых представителей моего двора.

Вот и началось.

— Конечно, — кивнула я, хотя внутри всё сжалось.

Нас провели в бальный зал.

Он оказался гораздо светлее, чем я ожидала: огромные окна уходили под самый потолок, и сквозь стекло просачивались последние отблески вечернего света. Хрустальные люстры свисали, будто снежные гроздья, отражаясь в полированном мраморе. Музыканты уже настраивали инструменты на балконе. По залу расходились первые гости: мужчины в строгих камзолах и женщины — преимущественно попаданки, потому что местных дам тут можно было пересчитать по пальцам.

— Прямо как на смотринах, — прошептала я сквозь зубы.

— А ты — главная жемчужина, — подмигнул мне Алан.

— Если ещё раз это скажешь, я тебя укушу. — пробормотала я и вздохнула.

Бал начинался. А я бы сейчас предпочла лежать в ванне и поедать шоколад. Но увы.

Бал проходил, как и ожидалось — помпезно, немного вычурно и с огромным интересом к нашей компании. Мы были не просто гостями — мы были зрелищем.

Толпа норков — высоких, серокожих, с чуть заострёнными ушами — сновала по залу, скользя взглядами то на меня, то на Ханта. Женщин среди них, конечно, почти не было. Впрочем, попаданки — девушки из другого мира — стояли особняком: на них смотрели с чуть сдержанным уважением, как на редкие цветы, которые, к тому же, кто-то уже успел умыкнуть в свой сад.

К нам подходили постоянно. Кто-то просто ради формальностей, кто-то — чтобы посмотреть, как выглядит «та самая» герцогиня. Кто-то пытался заглянуть мне в глаза, а кто-то — в душу. Похоже, в этом зале собрались почти все «важные» шишки Хальгрима. И никто не стеснялся демонстрировать интерес к нашей семье. Особенно к Ханту. Некоторые с ухмылкой, некоторые с откровенной завистью.

Подозрительных личностей было немало. Уж слишком многие пытались поддеть нас вежливой фразой или вопросом с двойным дном. Линар, конечно, не терял времени даром — судя по его виду, он уже определил десяток подозреваемых и мысленно подписал каждому мышиного наблюдателя.

Но я старалась не грузиться. Всё-таки праздник. Мои мужчины не оставляли меня без внимания, и каждый из них непременно уводил меня в танец.

С Аланом было тепло и спокойно, он шептал шутки на ухо, и я хохотала, а он ловил меня своих крепких объятиях.

С Эриком — почти по-королевски, грациозно, сдержанно, но с таким блеском в глазах, что мурашки бежали по коже.

С Дрейком — уверенно и надёжно, он держал меня так, будто в его объятиях ничего не могло случиться.

С Хантом — жарко. Он почти не говорил, просто смотрел и вёл, и под его взглядом я будто снова растворялась, вспоминая ночь перед свадьбой. Он был спокоен, но в его пальцах чувствовалась сила. И нежность.

А потом я танцевала с Линаром.

Он смотрел на меня чуть удивлённо, будто до конца не верил, что я сама его позвала. Он, конечно, попытался отшутиться, но когда мы закружились в танце, стал каким-то другим — сосредоточенным, внимательным. И… слишком близким.

Я чувствовала на себе его взгляд, и сердце почему-то стучало чаще.

Только в танце я поняла, насколько привыкла к нему. К его язвительности. К его тихим наблюдениям. К тому, что он всегда рядом. И, пожалуй, только танцы этой ночью действительно запомнились мне как приятные мгновения.

Всё остальное — просто игра.

Где-то уже ближе к финалу бала, когда в зале стало чуть тише, а большинство гостей перешли на степенные беседы у стен, мой взгляд зацепился за двоих.

Они стояли в полутени, но сложно было их не заметить. Один из них — высокий, хмурый, с лицом, будто высеченным из камня, и шрамом через всю щеку — словно воплощённое слово «угроза». Мужчина, в каждом движении которого читалась привычка командовать. Острый подбородок, сухие губы, тяжёлый взгляд — ух, не хотелось бы с таким встретиться где-нибудь в переулке. Даже днём. Брррр…

Второй… противоположность. Такой же серокожий, но весь как на параде: ухоженный, утончённый, с мягкой улыбкой и волосами, собранными в аккуратную низкую косу. Он не просто норк — он, прости мир, почти красавчик! Даже я на секунду зависла, и внутри что-то предательски хмыкнуло.

Стояли они в стороне и явно о чём-то спорили. Жаль, что музыка заглушала их слова, но по напряжённым жестам и сжатым челюстям было понятно — разговор приятным не назовёшь.

Я прижалась к плечу Ханта и тихо спросила:

— Милый, ты знаешь их?

Он последовал за моим взглядом и кивнул, будто узнал их ещё по силуэтам.

— Да. Генерал Олдран и его брат… барон Альтер.

— Брат?! — Я изумлённо приподняла брови. — У них, точно разные отцы.

— У них вообще всё разное. Характер, амбиции… Ходят слухи, что они едва не поубивали друг друга когда-то. Думаю, только король мог заставить их прийти сюда — и то, скорее всего, из-под палки. Особенно сразу двоих.

Я на секунду задумалась, а потом резко обернулась к Линару:

— Линар, к ним точно нужно твоих шпионов.

— Почему именно к ним? — фыркнул он, но уже подозрительно глядел в ту сторону.

— Чуйка. — пожала я плечами. — Прямо у меня в груди пищит.

— Ну ладно, — протянул он, уже достав из-за пояса крошечный амулетик-контейнер для мертвячка. — К двум?

— Определённо. Они оба подозрительные до ужаса.

Линар скривился, но согласился, и я уловила, как по полу между ног гостей тихо, как тень, скользнули маленькие серые тушки.

Теперь у нас были глаза и уши в самом интересном месте бала.

Бал подошёл к концу, но зал ещё не опустел. Последние мелодии уже звучали тише, разговоры гостей — не такие звонкие. Но именно сейчас началось то, ради чего мы и остались: наблюдение. Точнее, подслушивание.

Линар стоял у дальней колонны, прислонившись к стене с видом ленивого наблюдателя. Для остальных он, может, и выглядел слегка утомлённым балом, но я-то знала — в этот момент его разум был поделен между десятком крохотных точек. Его «разведка» уже рассредоточилась по залу, приникла к теням, креслам и подолам тяжёлых одежд. Не всех гостей мы удостоили такой чести, всего человек двенадцать — те, что казались самыми… скользкими.

Мы с Эриком, Дрейком и Аланом заняли позицию рядом с Линаром, окружив его полукольцом, словно просто сошлись поболтать. Наши лица были абсолютно вежливы, даже слегка восторженные — мы весело «обсуждали» бал, перебрасывались шутками и впечатлениями.

— И всё-таки ты отлично танцуешь, милый, — сказала я Алану с тем тоном, что используют дамы при обсуждении кружева, а не шпионской сети из мёртвых мышей.

— А ты ещё лучше, любимая. — Он прижал мои пальцы к губам с улыбкой, и со стороны мы, наверное, выглядели как идеальная пара, уставшая, но довольная вечером.

— Этот граф Зальгер, кстати, очень мягко заговаривал мне зубы, — заметил Эрик с тонкой усмешкой. — Прямо облепил комплиментами.

— На твоём месте я бы проверила, не липли ли к тебе ещё и его пальцы. — шепнула я ему, сохраняя улыбку на лице.

Всё было почти игрой… если бы не тот факт, что мы прикрывали Линара, не давая любопытным взглядам заметить, как он изредка прикрывает глаза, прислушиваясь к отрывкам разговоров, донесённых невидимыми шпиончиками.

Где-то сбоку я посматривала, как Хант отделился от нас — направился к группе мужчин, которые, судя по их выражениям, его знали. Пожалуй, даже слишком хорошо. Я знала, зачем он туда — в этих беседах может крыться ключ к рисункам Каллема… если они, конечно, ещё существуют.

Он взглянул на меня через плечо. Мимолётный, полный решимости взгляд. Я кивнула ему едва заметно, будто подтверждая: «Я рядом. Делай, что нужно.»

Пусть вечер казался блестящим и безоблачным… мы знали — под этой позолоченной поверхностью уже бродили тени.

****

Когда мы возвращались в поместье, в экипаже стояла странная, вязкая тишина. Тот редкий случай, когда даже Эрик не пытался её заполнить.

Словно все понимали — вечер оказался не просто балом. Он стал витриной лиц, масок… и угроз. Мы прям устали от этих всех… людей.

Линар сидел, откинувшись на спинку, с закрытыми глазами. Его руки были сцеплены, губы сжаты в тонкую линию. Только время от времени он вздрагивал, будто его обдавали ледяной водой изнутри.

— Интересно, долго он так будет сидеть в отключке? — задумчиво проговорил Эрик, нарушая тишину.

— Если что — вынесу его на плече, как мешок картошки, — сказал Дрейк почти всерьёз, чуть повернув голову к нам.

— Наверняка он даже не заметит, — хмыкнул Хант, сложив руки на груди.

— А если заметит — будет уже поздно. У Дрейка слишком хорошая хватка, — добавил Алан, театрально глядя в окно.

Я только улыбнулась. Сдержанно. Шутки помогали разрядить воздух… но внутри всё равно было тревожно. Как будто сердце знало, что впереди будет буря.

Линар вздрогнул в очередной раз, и мне захотелось взять его за руку. Но я не решилась.

Похоже, он нас всё же слышал. Потому что когда экипаж остановился, Линар очнулся как ни в чём не бывало, сам выбрался наружу и даже одарил Дрейка многозначительным взглядом с изрядной долей иронии.

Тот лишь хмыкнул, будто принимал вызов.

Мы все молча разошлись по комнатам — переодеваться. Мне, как водится, пришлось дольше всех: только шпильки с волос вытаскивать — уже бой. Но было приятно, что мужчины ждали меня. Без меня даже не начали обсуждение.

Когда я вышла в свою гостиную, они уже сидели там — все. Спокойные, сосредоточенные… и мои.

Я, как самая послушная и очень уставшая жена, села на колени к Дрейку, не стесняясь ни капли. Тут же оказалась в крепких, тёплых объятиях. Он поцеловал меня в висок, будто мы были одни.

— Ну что, услышал чего интересного, Линар? — спросила я, уткнувшись носом в плечо мужа.

— Да, пару важных разговоров подслушал, — отозвался некромант, устроившись на краю кресла, всё ещё немного отстранённый, но явно уже вернувшийся в себя.

— Даже пару… Ну и? — оживился Дрейк, не отпуская меня.

— Во-первых, два брата… забыл, как их зовут. Суровый и симпатяга. Обсуждали женщину. Судя по всему, не могут её поделить. Причём разговор был не про ухаживания, а о собственности.

— Отлично, первая зацепка. — Эрик даже руки потёр.

— А что ещё? — уточнил Хант, подвинувшись ближе.

— Услышал разговор о каком-то чудаковатом коллекционере. Он недавно приобрёл нечто «интересное». Говорили шёпотом, но с азартом.

— Да, мне знакомые тоже посоветовали к нему обратиться. Думаю, рисунки у него, — кивнул Хант, задумчиво.

— Кстати, — лениво продолжил Линар, — весь зал вовсю обсуждал твои шахты. Особенно кто их теперь контролирует.

— Даже не сомневаюсь, — рассмеялся он, усевшись поудобнее. — Только пусть зубами не щёлкают, мой юрист уже оформил всё, что можно.

Вечер в кругу почти семьи — не считая Линара — прошёл удивительно тепло. Мы устроились в гостиной, кто с кружкой травяного чая, кто с бокалом вина, и просто… говорили. Обсуждали всё: прошедший бал, лица, которых стоило запомнить, подозрительные взгляды, ну и, конечно, ближайшие планы.

Хант более подробно рассказал о старике-коллекционере — о том, как раньше тот собирал странные предметы, старинные рисунки и вообще имел склонность к вещам, от которых веяло либо деньгами, либо проклятиями. Очень вдохновляюще, спасибо, Хант.

Единственным минусом этого шикарного особняка оказалась кровать. Точнее — её размеры. Для всех моих мужчин она явно не рассчитывалась.

В результате пришлось… тесниться. Ну как — “пришлось”. Я даже была за. Особенно когда выяснилось, что «тесниться» — это когда тебя окружают тёплые, любимые тела, гладят, целуют и называют самыми ласковыми прозвищами. Спать в таких условиях, правда, невозможно, зато устать — запросто.

Так мы и уснули… ближе к утру.

На завтрак вся наша честная компания спустилась в столовую как в фильме про зомби. Все побитые, не выспавшиеся, но подозрительно довольные. Даже Линар.

Он, правда, тоже выглядел уставшим. Но в его случае я была уверена — подслушивать нас он не мог. Скорее всего, всю ночь гонял своих мышей по чужакам, следя за теми двумя братьями, что привлекли наше внимание.

Хотя кто знает… это же Линар…

Ночью или утром будет ещё прода если муза очнется❤️

Визуалы

Король Харальд

Хальгрим

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 19

— Выглядишь так, будто тебя переехали… любовью. — с этой фразы Линар начал утро, встретив меня в гостиной.

Он сидел у окна, с чашкой кофе и привычной иронией в глазах. Я даже не обиделась — слишком уж правдоподобно это звучало. Плечи гудели, шея тоже, ну а настроение… Настроение было сонным, но довольным.

— А ты выглядишь так, будто всю ночь стоял на посту, — ответила я, опускаясь рядом на диван. — Подслушал что-нибудь стоящее?

— Да. Но не за завтраком. — Линар сделал глоток, не отрывая взгляда от улицы. — Пусть сначала остальные проснутся.

Проснулись они не сказать чтоб бодро. Все выглядели примерно как и я — приятно уставшими, слегка помятыми, но определённо в хорошем настроении. Алан первым заглянул в столовую, волоча за собой Эрика. За ними появился Хант, собранный как всегда, будто не спал вовсе. Дрейк шёл последним, потягиваясь и зевая так широко, будто собирался проглотить потолок.

— Как спалось? — лениво поинтересовался Хант, садясь напротив.

— Очень… мало, — пробормотал Эрик, потирая плечо. — У кого-нибудь осталась хоть одна целая кость?

— Я бы не жаловался, — ухмыльнулся Дрейк. — В кои-то веки жена устроила полноценную семейную ночь.

— В которой половина из нас пыталась не задохнуться. — вставил Алан, осторожно усаживаясь рядом. — Кровать всё-таки маловата для таких… амбиций.

Я только покраснела и уткнулась в чашку с чаем.

Мы уселись за стол и принялись за еду. Было тепло. По-семейному. Даже Линар, хоть и сидел чуть в стороне, не выглядел чужим.

— После обеда встреча с коллекционером, — напомнил Хант, отставляя чашку. — Он согласился нас принять. Без опозданий и лишней суеты.Толькл что пришел от него ответ.

— Шустрый ты. — Восхитилась я мужем.

— Все поедем? — уточнил Эрик, скользнув взглядом по столу.

— Да. Будем выглядеть как официальная делегация. Может, это его подстегнёт. — кивнул Хант. — Но в самом разговоре вмешиваться не нужно. Я сам. Остальные — просто фон.

— Прекрасно. Я всегда мечтал быть декором. — буркнул Линар, но без злобы.

— Ты будешь мрачной тенью в углу. — с усмешкой добавил Дрейк.

— Тенью с ушами, — уточнил Алан. — Он всё равно подслушает.

— Алан, не порть сюрприз. — хмыкнул Линар.

— Если серьёзно, то к коллекционеру стоит ехать осторожно. — Хант стал серьёзен. — Он не любит сюсюканий и пустых слов. Коллекционирует вещи странные, редкие… и с тенью прошлого. Подозреваю, у него есть то, что нам нужно.

— Рисунки Каллема? — уточнила я.

Хант кивнул.

— Скорее всего. Или знает, где они. Его называют «Молчаливым» — за то, что никогда не раскрывает источников.

— А что он за человек? — спросил Дрейк.

— пожилой норк, с влиянием. Живёт на отшибе, но под охраной. Дружелюбный, если ему интересны гости. Опасный, если нет.

На этом разговор прервался. День ещё только начинался, и впереди нас ждала встреча, от которой многое зависело.

После завтрака мы не стали затягивать — времени было мало, а в воздухе чувствовалась напряжённость. В поместье остались только двое слуг, остальные — по распоряжению Ханта — временно покинули дом. Мы решили ехать без охраны, чтобы не вызвать лишнего интереса. Слишком уж странным был человек, к которому мы направлялись.

Дорога вывела нас за пределы столицы — сперва широкие мостовые сменились утоптанными улицами, а затем и вовсе начался просёлок, покрытый редким слоем инея. Воздух был сухим, будто пропитан горькими травами. Деревья вокруг выглядели не так, как те, к которым я привыкла: высокие, с тонкими, перекрученными ветвями, и листья на них были не зелёные, а серо-стальные. Они дрожали при каждом порыве ветра, словно всё в этих краях нервничало — даже природа.

Мы молчали почти всю дорогу, каждый погружён в свои мысли. Только Эрик, склонившись ко мне, тихо заметил:

— А дом-то наверняка будет с приветом. Вроде хозяина.

Я лишь хмыкнула, слабо улыбнувшись. Настроение было… странным. Как перед экзаменом, где ты знаешь, что правильных ответов может не быть вовсе.

Хант вел экипаж сам и очень уверенно, будто знал дорогу до камня, торчащего у ворот. Он первым заметил особняк — старинное здание, будто приросшее к земле, с окнами, за которыми не горел свет. Тёмный, почти чёрный камень, из которого был сложен дом, был покрыт прожилками серебристого мха. Крыша — скатная, тяжёлая, с коваными водостоками, от которых капала талая вода.

Когда мы остановились, ворота открылись сами собой — скрипуче, но без видимых усилий. На пороге появился хозяин.

Старик-норк. Высокий, сухой, с серой кожей, отливающей сталью. Его длинные, обесцвеченные временем волосы были убраны назад, лицо прорезано морщинами, но глаза оставались живыми — тёмные, колючие, изучающие. Он не казался дряхлым, но возраст чувствовался в каждой складке его одежды, в каждом неспешном движении.

— Добро пожаловать, Ваши Светлости, лорды, — сказал он, слегка поклонившись. — Проходите. Я ждал.

— Мы признательны за приём, — кивнул Хант, тоже сдержанно. — Уверен, у нас найдутся общие интересы.

— Надеюсь, — тихо проговорил старик и развернулся, впуская нас внутрь.

Дом — а точнее, огромный, пропитанный временем особняк — внутри оказался ещё мрачнее, чем снаружи. Стены были выложены темным камнем, местами поросшим чем-то похожим на сухой лишайник, а пол устилали ковры с выцветшими узорами, которые, кажется, когда-то были алыми. Вдоль стен стояли потускневшие витрины, и в полумраке под стеклом поблёскивали странные предметы: фигурки из костей, потемневшие амулеты, маски, книги в металлических обложках. Воздух был плотным, тяжёлым — в нём витал аромат воска, прелых страниц и чего-то горького, неуловимо напоминающего кровь.

Почему-то именно Линар выглядел здесь как дома. Даже спина выпрямилась. Ну да, чего я удивляюсь. Их, некромантов, всегда тянет к подобным местам. У нашего преподавателя в академии, кажется, вообще был выкупленный участок кладбища, где он устраивал занятия «на практике» и я уверена не только…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— У вас… очень уютно, — произнесла я, стараясь звучать дружелюбно, но без фальши в голосе.

Старик приподнял бровь, и на его лице появилась странная полуулыбка. Улыбка, от которой по коже пошли мурашки — слишком холодная, слишком… знающая.

— Спасибо, милое дитя, — проговорил он. — Вы, конечно, преувеличиваете, но я рад, что вы не сбежали сразу. Обычно женские особи покидают мой дом при первых шагах. Говорят, здесь слишком… гнетуще.

— Что вы, — отозвалась я, чуть натянуто. — Здесь наверняка много интересного.

— О да, — протянул он, глаза его блеснули хищно. — Я покажу вам мои лучшие коллекции. А после — поговорим о том, что вы ищете. Думаю… мы сможем договориться.

Он жестом пригласил нас пройти в глубину дома.

Я мельком взглянула на мужчин — Эрик хмурился, Дрейк держался собранно, Алан выглядел спокойным, но пальцы его скользнули по поясу, проверяя, на месте ли кинжал. Хант же смотрел на старика без страха, скорее — с уважительной настороженностью. А Линар… хмыкнул, будто вошёл в родную стихию.

Кажется, прогулка по музею странностей только начиналась…

Мы пошли за стариком по узкому, полутёмному коридору. Свет исходил от старинных фонарей на стенах — их мерцание будто оживляло тени. От каждой витрины тянуло холодом, будто вещи внутри не просто пылились, а ждали… внимания. Или жертв. Они реально все были жуткими!

— Здесь я храню предметы… ушедших эпох, — с не скрываемой гордостью говорил хозяин. — Когда-то многие из них были артефактами. Некоторые — принадлежали эльфам, некоторые… другим существам из другого мира.

— Но они ведь больше не работают? — уточнил Хант, его голос был ровным, но я слышала — он на чеку.

— Конечно нет, — почти обиделся старик. — Всё, что попадает сюда, давно потеряло силу. Осталась лишь история. И ценность. Эмоциональная, культурная… а для кого-то и рыночная.

Мы прошли вдоль длинного стеллажа с вещами, которые могли бы сойти за трофеи из музея безумца: осколки зеркал, изогнутые лезвия, браслеты, тусклые кольца с замысловатыми камнями, детские игрушки, заржавелые книги в железных обложках.

Но всё это поблёкло перед залом, куда он нас привёл дальше.

— Здесь мои самые гордостные трофеи, — произнёс старик, с благоговением открывая высокие двустворчатые двери.

Это была галерея чучел. Стены, полки, витрины… Всюду — застывшие в вечной неподвижности тела. Проклятые существа, которых я видела лишь мельком — на картинках в книгах, рассказах, и в том жутком путешествии с Хантом. Змееподобные, мохнатые, с клыками и лапами, с кожей, как кора, с глазами, как пуговицы… Некоторые были уродливы, некоторые… пугающе красивы.

И вдруг я замерла.

Чуть в стороне стояла фигура, не вписывающаяся в общий ряд. Женщина. Человеческая или стоп, это эльфийка. В платье, выцветшем, но явно некогда дорогом. Волосы светлые, длинные, застывшие в движении. А лицо…

— Это… это кто? — выдохнула я.

Старик на миг задумался, потом кивнул:

— Давно у меня. Говорят, это была попаданка. Её нашли мёртвой на границе Проклятых земель. Тело почти не тронуто временем… странно, не правда ли?

У меня пересохло во рту.

— Это… точно чучело? — спросила я едва слышно.

Старик обернулся ко мне, чуть склонив голову, словно пытался понять, почему именно эта фигура вызвала такую реакцию. Затем спокойно, даже буднично ответил:

— Я не могу утверждать. Тело нашли много лет назад. Без следов насилия, без признаков гниения. Такое не повторялось больше ни разу.

Он подошёл ближе к стеклу, глядя на застывшую женщину.

— Её никто не искал. Никто не назвал имени. Просто… исчезла для мира. А здесь осталась. Навсегда.

Мурашки пробежали по моей коже. Что-то в этой фигуре вызывало не просто страх. Жалость, тревогу. Слишком живое лицо. Слишком знакомый взгляд. Будто она и правда… всё ещё видела мир и всё понимала.

Было действительно очень жутко от этой… вообщем от девушки. Алан подошёл сзади и крепко взял меня за руку, тёпло, сдержанно, пытаясь поддержать. А я… я просто решила отвлечься и перевела взгляд на другие экспонаты. Но внутри что-то застряло. Та эльфийка… она точно надолго останется в моей памяти. Слишком живая. Слишком настоящая. Определенно не мёртвая.

Линар тоже очень пристально рассматривал девушку.

Я сделала шаг в сторону от стеклянной витрины, чтобы не смотреть на неё, и оказалась перед стендом с оружием. Тут было всё — от тяжёлых двуручных мечей до изящных арбалетов и скрытых клинков. Некоторые образцы я видела только в книгах, другие… узнала сразу. Современные ножи, тактические мечи, даже полуразобранный автомат. Из моего мира. Сердце дрогнуло. Как? Откуда?

— Это всё… находили в Проклятых землях? — спросила я негромко, почти себе под нос.

— Да, — с удовольствием отозвался хозяин.

Я не знала, что ответить. Даже не была уверена, хочу ли знать больше.

С каждой комнатой становилось будто тяжелее дышать. Внутри росла странная усталость, как будто сам дом вытягивал силы. Мужчины тоже заметно посерьёзнели, и никто не спешил заводить разговоры.

Когда мы вошли в просторную, тёмную, но невероятно красивую библиотеку, впервые за всё время стало чуть легче. Высокие полки тянулись вверх, книги — в потрёпанных переплётах, свёртках, с золотыми застёжками. И где-то здесь… где-то здесь должны быть те самые рисунки Каллема.

Я впервые за последние полчаса почувствовала, как в груди что-то дрогнуло — интерес, надежда. Может, именно сейчас мы приблизимся хоть на шаг к тому, чтобы закрыть разлом.

Мужчина, а правильнее сказать — норк, хозяин этого странного особняка, чуть склонил голову, глядя поверх очков с тонкой металлической оправой. Он провёл рукой по полке и с лёгкой гордостью начал рассказывать о своей коллекции.

— Многие экземпляры здесь — последние в своём роде. Некоторые пришли из других земель… и даже других времён. Я собираю не только вещи, но и истории. Память, если хотите. И бумага, как ни странно, куда надёжнее людей.

Мы кивнули — сдержанно, вежливо. Лично я уже изрядно устала от загадок, странностей и витиеватых фраз. Хотелось просто получить то, за чем пришли.

Он как будто уловил общее напряжение и, наконец, перешёл к сути.

— Так зачем вы ко мне пожаловали? — его голос стал чуть суше. — Наслышаны, полагаю, о моей недавней покупке?

— Не знаю, о чём именно речь, — спокойно ответил Хант. — Мы не особо интересуемся сплетнями. Нас интересуют рисунки, переданные недавно Орденом на продажу. До нас дошла информация, что вы могли их приобрести.

Наступила короткая пауза. Старик внимательно посмотрел на каждого из нас, будто взвешивал, кто из нас — лидер, кто — молчит просто так, а кто — скрывает что-то большее. Его взгляд задержался на мне дольше обычного, и только после этого он хмыкнул, скрестив руки за спиной.

— Рисунки… да. Кажется, понимаю, о чём вы. У меня действительно есть нечто подобное. Но я нечасто расстаюсь с частью своей коллекции. Даже временно. Особенно если не знаю, зачем она вам.

Норк поставил перед нами запертую папку. Ключ он достал из-за пояса — тонкий, с выгравированным навершие́м в виде глаза. Развязал кожаный ремешок и открыл аккуратно, словно боялся повредить содержимое.

— Это то, о чём вы спрашивали? — его голос был сух, как потрескавшийся пергамент. — Приобрёл всего неделю назад. Из ордена. Дороговато, но… в таких вещах я не привык экономить.

Он разложил листы на столе — чистая, плотная бумага, ещё пахнущая углём и чернилами. Ни следа времени — рисунки были свежие, отчего смотрелись ещё более пугающе. Как будто сам художник только что отложил уголь и вышел на минуту.

Первый лист — круг, неправильный, словно набросанный в спешке, но от этого только более живой. Символы — острые, надломленные, будто сами выцарапаны. Второй — фигура, стоящая в центре круга. По углам — тени. Полуживые, полумёртвые. Руки протянуты к чему-то в воздухе.

Третий рисунок… был особенно неприятным. Женщина, будто привязанная к плоскому алтарю. Лицо не различалось, но поза — сломанная, отчаянная. Вокруг алтаря — семь фигур. Одна с кинжалом. На заднем фоне едва заметно — символ, похожий на большое дерево.

Я сглотнула. Воздух в библиотеке вдруг стал тяжёлым.

— Это оно? — спросил старик, склонившись к Ханту.

— Похоже на то, — глухо ответил тот.

— Мы не можем быть уверены, — добавил Линар, прищурившись. — Но если это выдумка, то слишком уж удачная

— Что ж… — норк аккуратно сложил листы обратно. — Понимаю, вы захотите их приобрести. Но вы же понимаете, я не идиот. Такие вещи не могут стоить дёшево. Тем более — сейчас.

— Назовите цену. — Эрик смотрел на него с холодным прищуром.

Старик улыбнулся. Впервые — искренне. Но всё равно от этого не по себе.

— Мне не нужно золото, герцог. У меня есть всё, что можно купить. Но есть вещь, которую мне не купить за деньги. Я хочу один из рисунков… ваш.

— Наш? — удивилась я.

— Нет-нет, — он покачал головой. — Нарисуйте мне то, что видели. Что-то личное. Не обязательно связанное с разломом. Главное — честно. От руки того, кто видел. Не из памяти, а изнутри. Картина вашего опыта. Страха. Потери. Или надежды, если такая у вас была.

— Это странное условие, — нахмурился Эрик.

— Возможно. Но я коллекционер. Это — моя слабость. И, увы, страсть.

Мы переглянулись. Листы с изображением ритуалов лежали рядом, будто дышали.

А я… я чувствовала, что выбора у нас нет.

Но всё же это условие… Ничего более странного я бы и представить не могла.

Дрейк, до этого молчавший, вдруг нахмурился.

— Вы сказали… «то, что вы видели у разлома». Откуда вы знаете, что мы вообще там были?

Норк медленно поднял взгляд, и его глаза — на удивление светлые, почти ледяные — стали ещё более прозрачными, будто в них не отражалось ничего человеческого.

— Я знаю всё, что происходит в Проклятых землях, — произнёс он, как нечто само собой разумеющееся. — Земля шепчет. Если умеешь слушать, услышишь многое.

На мгновение повисло тяжёлое молчание.

Какой же он странный тип…

— Ну… похоже, ты сам напросился, — вздохнул Хант, качнув головой. — Кто будет рисовать? От моих рисунков, кровь из глаз.

— Я, — неожиданно ответил Линар. — Уж в этом, господа, я преуспел. Иначе бы не прошёл ни один экзамен по некромантии в академии.

Он снял перчатки, поправил воротник и сел за стол, куда уже заранее были принесены чистые листы и краски. Остальные молча расступились, давая ему пространство и время.

Лист за листом Линар вёл руку по бумаге. Сначала появился тёмный небосвод, разорванный на части — словно само небо вопило в муке. Из зияющей трещины тянулись нити черноты, тонкие, как паутина, и в то же время тяжёлые, будто каменные глыбы.

Затем — груда искорёженных обломков на земле. Сломанные конструкции, куски механизмов, странные фрагменты, в которых угадывались очертания чего-то иного, незнакомого.

А в самом центре рисунка… стояла фигура.

Хрупкая, миниатюрная. Девушка в белом, тонком платье, которое трепал ветер. Светлые волосы — почти белые — выбились из-под капюшона. Она стояла на обломках, совсем одна, и смотрела вперёд — не в разлом, не в небо, а куда-то… в надежду. Или в пустоту.

— Вивьен, — прошептала я и почувствовала, как что-то защемило в груди.

— Ты ведь не видел её в тот момент, да? — осторожно спросил Дрейк, подойдя ближе.

— Не видел, — признался Линар, не отрывая взгляда от рисунка. — Но хотел бы. Поэтому и нарисовал.

Старик, всё это время стоявший за его плечом, молчал. Только в конце тихо хмыкнул:

— Заберу. Даже если бы вы отказались — забрал бы. Это не рисунок. Это — память.

Мы остались у него до вечера. Он пригласил нас на ужин, и хоть атмосфера особняка оставалась гнетущей, при свечах она приобрела нечто… камерное. Словно время здесь остановилось.

На столе были блюда северной кухни — мясо в густом соусе, тушёные овощи, хлеб с хрустящей корочкой и горячий отвар из ягод, пахнущий корицей. Всё это казалось неожиданно домашним после холодного безмолвия особняка.

А я… я не могла оторваться от рисунка.

— Линар… он потрясающий, — сказала я, когда мы остались наедине на минуту. — Она… настоящая. Я будто слышу, как дует ветер. И как она молчит.

— Я и хотел, чтобы она молчала, — мягко усмехнулся он. — Молчание иногда говорит больше слов.

Я кивнула и подумала, что, наверное, впервые за долгое время понимаю Линара. И чувствую его боль, словно свою.

Мы уже собирались уходить. Рисунки были аккуратно свернуты и упакованы, и слуги хозяина — мрачные, но вежливые — уже вынесли их к нашему экипажу.

Я почти вздохнула с облегчением, как вдруг Дрейк обернулся и шагнул к старику. В его глазах вспыхнула холодная решимость.

— Значит, вы уверены… что знаете всё, что произошло в Проклятых землях? — его голос звучал ровно, но за ним скрывалось напряжение, как струна перед боем.

Старик усмехнулся. Медленно, словно смакуя собственное знание.

— О, разумеется. От меня не ускользает ни одно важное событие. Земля шепчет, люди болтают, а те, кто между ними, вообще не умеют молчать.

— Сколько, по вашим сведениям, людей выпало из разлома? — спросил Дрейк, прищурившись.

Коллекционер перевёл взгляд на Линара, и внезапно ткнул в него длинным пальцем.

— Кроме этого мальчишки? — с ленцой спросил он. — Семеро.

— То есть всего восемь? — уточнил Дрейк, и на мгновение стало очень тихо.

— Именно так, — подтвердил старик, с очевидным удовольствием наблюдая за нашей реакцией.

Я ощутила, как у меня сжался живот. Значит… следы. Те самые. Всё-таки были от чужаков.

— А по официальной версии, разумеется, шесть, — с усмешкой добавил он. — Забавно, не правда ли? Официальность — вещь очень гибкая.

Кажется, его даже развлекало то, как Дрейк копал. Как будто старик наблюдал за представлением, акт в котором ему особенно по вкусу.

— А вы знаете, кто эти двое? Те, кто ушёл сразу, не вступая в контакт? — спросила я осторожно.

Он склонил голову, будто оценивая, насколько стоит делиться.

— Знаю. Эти двое — не новички. Они приходят в этот мир не в первый раз. Путешественники между мирами. Их целей я не знаю.

— Откуда у вас вся эта информация? — прошептала я, ошеломлённая.

Старик рассмеялся — коротко, тихо, хрипло.

— У меня свои источники, деточка. У каждого коллекционера есть свои… трофеи. Только мои — не всегда видны на полках.

Стрёмный всё же он мужик.

Сидит в своём гробу на ножках, домом зовёт, и знает, чёрт побери, слишком много. Слишком точно. Слишком спокойно. Откуда у него такая информация? Не исключено… может, он торгует с ними? С теми, кто шастает между мирами. Или хуже — обслуживает их интересы.

Думать об этом не хотелось, но мысль поселилась внутри, как заноза.

К сожалению — или к счастью — рассказывать он больше не захотел. Как только стало ясно, что мы вытянули всё возможное, старик вдруг стал слишком вежливым. Подозрительно вежливым. И весьма настойчиво выпроводил нас за ворота. Почти под ручку.

Возвращение в особняк вышло молчаливым. Даже Эрик не шутил. Внутри всё будто провисло — воздух, настроение, мысли. Только печь потрескивала.

Но рисунки были у нас.

Это уже было немало. Каждый лист, исписанный мелкими знаками, пропитан тьмой и жутким мастерством, был шагом ближе. Ближе к разгадке.

А ведь ещё Ви…И мы не собирались уезжать без неё.

Глава 20

Мы уже, как обычно, собрались в моей гостиной — этот день был поистине странным… и, что уж таить, продуктивным. Слишком продуктивным, если честно. Даже слишком насыщенным, как для одного несчастного нервного сгустка по имени «Анриэль».

За окном давно опустилась ночь. Слуги, аккуратные до невозможности, принесли чай, фрукты и корзину сладостей. Я без раздумий пододвинула всё это к Линару — он выглядел бледным, и не потому что он некромант. Его слежка за гостями, разговоры со стариком, рисунки… всё это, похоже, слегка вымотало даже его. Хотя резерв у него наверняка огромный.

— Наконец-то мы дома, — выдохнула я и с удовольствием сделала глоток чая. Печенька оказалась с орехами. Ну и прекрасно.

— Малышка, на сладкое потянуло? — спросил Дрейк, почти шепотом, но с такой нежностью, что у меня дрогнуло сердце.

Всегда таю под его аметистовым взглядом.

— Это… для энергии, — пробормотала я, не отпуская чашку. — А так ты же знаешь, я больше мясо люблю.

— Ахах, ну тут я не сомневаюсь, — хохотнул он, явно вспомнив одно из наших… ярких приключений. Или, может, яростных трапез.

Хант при этом хмыкнул — я точно знала, что он вспоминал, как я грызла вяленое мясо какого-то неизвестного зверя в Проклятых землях. Не самые гламурные времена.

— Линар, ты как? — обеспокоено спросил Эрик, уже не смеясь. Он тоже заметил, что наш некромант выглядит будто выжатый лимон.

— Всё отлично, — отозвался Линар, жуя какую-то карамельку. — Просто… новостей много. И все они, как назло, стремные.

— Да я по твоему лицу сразу поняла, — вздохнула я. — Хоть рисунки у нас, и на том спасибо.

— Это не может не радовать, — кивнул Хант. Его голос был спокойным, но в глазах отражалась напряжённая сосредоточенность. Он что-то явно обдумывал.

В этот момент мы как по команде уставились на Линара. Причём настолько синхронно, что он поперхнулся и едва не захлебнулся своим чаем.

— Ну что вы так смотрите? — проворчал он, откашливаясь и вытирая губы. — Я не архив! Сейчас расскажу.

Бедненький. Но мы же любя.

Линар сидел очень задумчивый. Локти облокотил на колени, пальцы сцепил в замок, а взгляд упирался куда-то в пустоту — в чашку с остывшим чаем или, скорее, в то, что он видел сегодня в мрачных стенах особняка.

Я знала, что он весь день то и дело «нырял» — в свою слежку, в разговоры, в наблюдения. Он вымотался. Но чувствовалось — дело не только в усталости. В нём что-то гудело, зрело… как будто он пытался найти ответ на вопрос, которого мы даже ещё не задали.

— Там… — начал он тихо. — Там у этого мужика, коллекционера, была девушка. Как он сказал — чучело.

Я почувствовала, как у меня внутри что-то хрустнуло.

— Она жива? — спросила я охрипшим, чужим голосом. Мои пальцы вцепились в подлокотник кресла.

Линар медленно кивнул.

— Жива. Но… это очень странно. То, что с ней… она не просто. Она словно… застыла.

— Стазис? — осторожно предположила я, вспоминая магические варианты нашего родного мира. — Или, может, сон-забвение?

— Нет. Не похоже. — Он покачал головой. — Я видел, чувствовал… Она как будто застряла. Где-то душой. Как будто… часть её осталась по ту сторону. Это магия, из нашего мира да, но я не понимаю её.

В комнате повисла напряжённая тишина. Только чай на подносе тихо побулькивал в чайнике, и где-то потрескивали поленья в камине.

— Надо найти ритуал, который проводили в Проклятых землях, — неожиданно подал голос Дрейк. Глубокий, уверенный. — Эта девушка могла быть… частью. Может, её использовали. Может, она — жертва. Ты ведь сказал, она эльф?

Я моргнула.

— Ого… — прошептала. — А я даже не подумала об этом.

— Хорошо подметил, — сказал Хант, скрестив руки на груди. В его голосе зазвучало одобрение. — Но рисунков много…

— Очень даже похоже на правду, — кивнул Линар. — Я в какой-то момент почувствовал… отклик. Мельчайший. Что-то знакомое. И это точно связано с ритуалом. Если найти его описание… мы сможем понять, что именно с ней сделали. Главное понять, какой из.

— И возможно… откатить? — спросил Алан. В его голосе была осторожная надежда.

Линар не ответил сразу. Его пальцы потёрли висок.

— Не знаю. Но если хоть один шанс есть — стоит попробовать.

Мои руки сжались в кулаки.

— Тогда мы обязательно поможем ей. Неважно, кто она. Если она тоже из тех, кто пострадал… я не могу оставить это просто так.

— И не оставим. — сказал Эрик, твёрдо глядя мне в глаза.

— Давайте начнём с рисунков, — добавил Хант. — Мы должны точно знать, что за ритуал там был. Может, ответы ближе, чем кажутся.

Я кивнула. Эта ночь явно будет долгой.

— Это ещё не всё, — проговорил Линар, и в его голосе прозвучало нечто особенно мрачное.

Мы все разом посмотрели на него. Даже Хант отвлёкся от рисунков.

— Что ещё случилось? — первым спросил Алан, чуть наклонившись вперёд.

— Я… — Линар замолчал, будто выбирая, как сказать мягче, но быстро махнул рукой. — В течение дня и прошлой ночи я наблюдал за подозрительными фигурами. И, к радости… а может, и не совсем, — он бросил на меня короткий взгляд, — Анри была права. Те двое. Те самые двое уродов, что стояли в углу на балу — это они. Я почти не сомневаюсь. Они похитили мою сестру.

Я крепче сжала чашку в руках, ощущая, как по коже побежали мурашки.

— Проблема в том, — продолжил Линар, — что они находятся в жёсткой конфронтации. Почти постоянно спорят, ругаются, перебивают друг друга. В основном я слышу только обрывки. Но буквально час назад они обсуждали, кто из них сегодня к ней спустится.

Хант сжал зубы. Алан напрягся так, что костяшки на его пальцах побелели.

— У них по этому поводу был спор, — добавил Линар. — Но в итоге решили идти вдвоём. Дальше проследить не удалось, но я уловил, что это нижний ярус здания. Скрытый, подземный. Очень закрытая часть. Никто посторонний туда не спускается.

— А имя? — нахмурился Хант. — Имя её они упоминали? Здесь много ублюдков, которые покупают рабынь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Нет. — Голос Линара стал сухим. — Но… я чувствую, что это она. Я не могу объяснить. Что-то в их словах, в том, как один из них сказал “блондиночка”, “упрямая”, и… черт, даже интонация. Это она.

В комнате повисла гнетущая тишина.

— У кого именно она сейчас? — тихо спросила я.

— У того, что генерал. — Линар стиснул зубы. — У Олдрана.

Я сглотнула. Шрам на лице, ледяной взгляд. У меня не было сомнений: именно он.

Хант тихо выругался сквозь зубы.

— Всё сходится, — мрачно добавил он. — У него есть и влияние, и деньги. И, что главное, связи, чтобы замять дело с похищением. Теперь понятно, почему никто не шелохнулся.

— Значит, у нас осталась одна ночь, — сказал Дрейк. — Завтра мы двигаемся.

— Мы не можем действовать в лоб, — хмуро уточнил Эрик. — Нужно понимать, как туда попасть. И лучше — тихо.

— У меня будет план, — сказал Линар. — Дайте мне ещё немного времени. И… — он впервые посмотрел прямо на меня. — Спасибо, Анри. За твою чуйку.

Я только молча кивнула, прижав ладонь к груди. Чужая боль, как будто становилась моей.

— Что-то ещё, Линар? — спросила я настороженно, уловив, как его лицо стало хмурым и отстранённым.

Он медленно поднял на меня взгляд, и в глазах его плескалась мрачная тревога.

— Что-то с этим коллекционером не так, — тихо сказал он. — Я не уверен, стоит ли когда-нибудь вообще ещё с ним связываться.

Мы переглянулись. Даже Дрейк нахмурился.

— Почему? — уточнил Хант.

— Моя мышь… — начал Линар и запнулся, будто не сразу решился произнести вслух. — Которую я подсадил к нему в дом, умерла. Повторно. Сразу же после того, как мы уехали.

Повисла тишина. Тягучая, давящая.

— Просто… исчезла. Как будто её что-то стёрло. Без следа.

Я поёжилась. У меня по спине пробежал холодок.

— Возможно, это совпадение… — попыталась я неуверенно.

— Возможно. — Линар пожал плечами. — Но знаешь, Анри, мне как-то не по себе от того, каким было это совпадение.

Он отвернулся, снова потянулся к чаю, но видно было — мысли его остались там, в особняке. С тем странным стариком и той жуткой «коллекцией».

Я снова вздохнула и откинулась на спинку дивана.

Чем дальше — тем мрачнее.

Когда мы освободим Ви… мы должны будем разобраться с разломом, закрыть его любой ценой и… забыть всё это. Как страшный сон.

Я ведь пришла в этот мир не для того, чтобы снова и снова влезать в ужасы.

Хочется просто жить.

Просто дышать.

Просто любить.

Но пока… мы всё ещё в ловушке чужих решений, в плену теней прошлого и будущего.

Но главным сейчас было спасти подругу.

— Значит, она внизу, в скрытом ярусе… — пробормотал Дрейк, задумчиво теребя край рукава. — Это может быть как подвал, так и нечто более защищённое. Тюрьма? Личное убежище?

— Или… бордель. — мрачно отозвался Хант. — Здесь это не редкость.

Я сжала кулаки и отвела взгляд. Об этом даже думать больно.

— Но ты уверен, что она там? — спросил Алан у Линара.

— Я не могу знать наверняка, — сухо ответил тот. — Но с вероятностью девяносто процентов — да. Они слишком часто спорят о ней, и это явно не просто купленная рабыня. Что-то там не так. Однажды один из них сказал: «Она всё равно не разговаривает», — и это была его жалоба, а не похвальба.

— Значит, Ви сопротивляется. — выдохнула я, чувствуя, как от гордости щиплет нос.

— Мы должны вытащить её этой ночью. — твёрдо произнёс Хант. — Ждать больше нельзя. Эти двое… они что-то замышляют. Да и с рисунками тянуть нельзя.

Повисло напряжённое молчание. Потом заговорил Дрейк:

— Есть идеи, как мы это сделаем тихо и без шума?

— Есть, — подал голос Линар. — Я могу временно заглушить звуки в определённой области. Ненадолго. Этого хватит, чтобы войти и вывести её.

— Магия? — удивился Эрик.

— Остатки некромантии, не магия. Работаю через энергетический отпечаток, не источник силы. Но эффект похож. Главное — не задерживаться.

— А замки? — уточнил Алан.

— Я займусь. — подал голос Хант. — Я в этом месте рос. Знаю, как обойти даже усиленные двери. Да и кое-какие отмычки у меня могли остаться…

— Хорошо. — кивнул Дрейк. — Тогда действуем этой ночью. Я и Эрик снаружи прикроем отступление, а вы трое — внутрь. Как только выведете Ви, сразу сигнал — и мы обеспечим прикрытие.

— А если кто-то проснётся? — спросила я тихо.

— Тогда мы сбежим. — отрезал Хант. — Быстро, но без трупов.

— Обойдёмся без крови. — подтвердил Линар.

Я почувствовала, как в груди снова вспыхнула надежда. Страшно. Но рядом мои мужчины. И я верю в них.

— Только будьте осторожны, — прошептала я. — Пожалуйста.

Хант подошёл ближе и тихо наклонился ко мне:

— Мы вернём её. Обещаю любимая.

*****

Линар

Мне безумно повезло с этими ребятами. Они оказались не просто отзывчивыми людьми, а по-настоящему замечательными… друзьями. Хотя это слово я нечасто использовал раньше. В моём мире доверие было делом тонким, редким и, как правило, очень дорогостоящим.

Не знаю, рванули бы они мне так помогать, если бы не дружили с Вивьен, но, по правде, я чувствовал — рванули бы. У этих парней было то редкое качество, что не купить и не выучить: честь. Да и Анри, конечно, была их сердцем.

Мы сильно сблизились за эти дни. Настолько, что я уже ловил себя на мысли, что не боюсь спать рядом, не опасаюсь, что мне воткнут нож в спину, пока я отвлёкся на чай. Что по меркам некроманта уже почти семейная близость.

Меня забавляло — и одновременно вызывало уважение — как Анри собрала вокруг себя таких разных мужчин.

Дрейк был человеком явно опасным. Серьёзным, выверенным до последнего движения. От него веяло внутренней мощью, как от оружия, которое давно лежит в ножнах, но ты точно знаешь — стоит вытащить, и кто-то не доживёт до утра. А ещё он был слишком наблюдателен, порой это раздражало… особенно когда его внимание касалось меня. Но стоило ему взглянуть на Анри — и всё. Он становился как мороженое на летнем солнце. Даже взгляд становился мягче.

Хант… Этот вообще вылез из своей раковины совсем недавно. И тот угрюмый тип с глазами убийцы, которого я впервые увидел у разлома, — исчез. Или, возможно, ушёл спать. Сейчас он напоминал мне волка, который долго скитался один, а теперь вернулся к стае. Всё ещё напряжённый. Всё ещё настороженный. Но уже прирученный.

Эрик — душа компании. Его язык острее моего кинжала, зато всегда вовремя владеет им. Юмор у него такой, что даже я ухмыляюсь, а это, поверьте, почти медицинский феномен. Он один из тех редких людей, кто умеет разрядить даже самую накалённую обстановку одной фразой. Причём часто неприличной. Анри для него важнее всего. И если на неё косо даже взглянуть, этот парень перестанет быть таким весельчаком…

Алан… Алан — это противоположность всей этой яростной энергетике. Он как тёплый свет фонаря в зимнюю бурю. Разговаривая с ним, я часто ловил себя на мысли, что просто… легче как-то становится. Он не требовал, не навязывался, не пытался доминировать. Он просто был. И этим уже приносил покой. Неудивительно, что для Анри он — как личный остров стабильности среди шторма из тестостерона и мышц.

Иногда я удивлялся, как им всем хватает места в одном доме, в одной комнате… в одном сердце. Но Анри, как оказалось, была способна принять их всех.

Да и… кто я такой, чтобы удивляться? Я тоже стал частью их круга. Пусть пока не так явно. Но уже — частью.

Опять мои мысли уползли туда, куда не следовало. В сторону Анри.

Похоже, я действительно слишком на ней зациклен. Потому что даже сейчас, стоя у мрачного фасада особняка этого урода, в голове всё ещё звучал её смех. А не крики моей сестры. Не знаю, хорошо это или плохо. Но точно — странно.

Мы собрались быстро. Даже слишком. Парни действовали, как отточенный механизм. Чётко, бесшумно, слаженно. Подготовка у них была отменная. Это… чертовски успокаивало. И одновременно разозлило. Потому что я был братом, и выглядел сейчас на их фоне как эмоциональный балласт.

Дрейк и Эрик заняли позиции снаружи — у того самого потайного выхода, что мои «грызуны» подсказали ещё прошлой ночью. Я заранее разузнал маршрут — в здании было много охраны, но их смена наступала через полчаса. Наш единственный шанс пройти тихо — именно сейчас.

Хант, Алан и я — мы втроём направлялись внутрь.

Забрать Вивьен. Быстро. Чисто. Без крови, если получится. Хотя я с каждым шагом чувствовал, как в груди всё сильнее зудит ярость. Как будто кости стягивает чем-то острым. Я мог бы вырезать каждого, кто её тронул… но — не сейчас.

Сначала — она.

Когда я увижу её… когда пойму, в каком она состоянии — тогда и решу. Уйти тихо или оставить после себя только пепел.

Я не хотел втягивать этих людей в личную бойню. Это моя кровь, моя боль, мои демоны. Если понадобится — я сам потом вернусь и расправлюсь со всеми, кто хоть пальцем её коснулся.

Но сейчас… мы были командой. Семьёй, в которой меня приняли — пусть и не сразу. И это был шанс сделать всё правильно.

Мы обменялись взглядами. Хант кивнул коротко. Алан проверил кинжал на поясе. Я вдохнул через нос и выдохнул медленно, чтобы не сорваться.

План был прост. Я веду. Знаю ходы, знаю расположение комнат. Мы находим её — и уходим. Без шороха. Без шума. Без трупов.

Если получится.

Мы ещё раз переглянулись. Последний безмолвный жест согласия — и втроём шагнули в здание. В ночь. В неизвестность.

Проблема была в том, что я не универсал. Сырой магией я почти не пользовался — не потому, что не хотел, а потому что это было опасно. Нестабильно. Но сейчас выбора не было. Мы не могли позволить себе ни одного шума, ни одного скрипа, ни одного шепота, если хотим выбраться с Вивьен живыми и незамеченными.

Я замедлил шаг, сжал пальцы, выровнял дыхание и сосредоточился.

Поток силы прокатился под кожей — тугой, как натянутая струна. Это была не тьма, не мёртвая энергия, которую я обычно звал — а живая, густая, почти бешеная магия, как дикий зверь, которого я должен был удержать.

— Что ты делаешь? — шёпотом спросил Хант.

— Глушу здание. Сейчас будет… шумно. Внутри. — я скривился.

Именно в этот момент я и выпустил импульс.

Магия с треском сорвалась с пальцев, прокатилась по полу, по стенам, вверх — и распространилась, как ударная волна. Всё стихло. Просто исчезло. Шаги, ветер, капли, даже собственное сердцебиение — будто кто-то выдернул звук из реальности. Мы могли слышать только друг друга.

— Сработало. — хрипло выдохнул я. — Но долго не продержится.

— Двигаемся. — коротко кивнул Алан.

Мы прошли по коридору, где пахло сыростью и металлом, спустились по винтовой лестнице — я уже знал путь. Один из моих разведчиков вернулся оттуда с явным волнением, насколько это возможно для мёртвой мыши.

Подземелье оказалось совсем не тем, что я ожидал. Ни пыли, ни темницы, ни цепей. Перед нами была закрытая дверь, а за ней… свет.

— Она там, — сказал я, подойдя ближе. — Спит. Я чувствую её. Живая.

— И заперта. — сухо бросил Хант, наклоняясь к замку. Он вытащил из-за пояса аккуратный набор изогнутых тонких инструментов, и, не проронив ни слова, принялся за дело.

Я в это время молча следил за его пальцами. Они двигались точно, уверенно — видно было, что это не первый замок, с которым он имел дело.

Алан стоял чуть поодаль, у поворота, и внимательно слушал, не идёт ли кто-нибудь. Рука на рукояти меча, взгляд острый. Он не моргал.

— Почти… — пробормотал Хант. Щелчок. — Готово. Быстро заходим.

Он открыл дверь так тихо, будто делал это сотни раз. Мы втроём шагнули внутрь.

Я затаил дыхание.

Вивьен.

Она лежала на широкой постели, укрытая мягким пледом. На лице — покой. Ресницы дрожали, губы приоткрыты, дыхание ровное. Волосы светлым водопадом рассыпались по подушке. Она была в рубашке из тонкой ткани, на тумбе стоял почти полный бокал воды. Комната выглядела обжитой, чистой… слишком нормальной. Но именно это и пугало.

Я сделал шаг. Дрогнул.

— Ви… — хрипло сказал я.

Её веки дрогнули.

— Алан? — удивлённо, почти растерянно выдохнула она, сев на кровати. А потом взгляд метнулся ко мне. — Линар?

Она не поверила сразу. Замерла, смотрела, будто боясь, что это сон.

— Это я. Мы здесь, — сказал я, подходя ближе и опускаясь на колени у её кровати. — Прости, что так долго.

Она дрожала. Глаза начали блестеть от слёз, но она резко вытерла их, как всегда — гордая до кончиков пальцев.

— Ты… как? Ты же… там. В другом мире…

— Потом расскажу. Нам надо уходить. Прямо сейчас. Ты можешь идти?

— Конечно. Чёрт побери, да. — сказала она, уже выбираясь из-под одеяла. — Вы и правда здесь…

— Идём, — сказал Алан, передавая ей плащ, заранее прихваченный для неё. — Мы тебя вытащим.

Вивьен даже не спрашивала, как. Она просто встала и взяла меня за руку. Упрямо. Как всегда.

Мы вышли из комнаты так же тихо, как зашли. Только на этот раз, на одного человека больше.

И внутри меня пульсировало:

Я тебя нашёл, сестрёнка.

Мы выбрались из подземелья тихо. Тени казались живыми, стены дышали сыростью, но моя магическая тишина всё ещё держалась — с трудом, но держалась. Шаги словно тонули в воздухе, даже дыхание казалось не своим.

Алан шёл впереди, как всегда на стороже. При каждом шорохе он замедлялся, пальцы крепко сжимали рукоять меча. Хант прикрывал нас сзади, иногда оборачивался — не потому что боялся погони, а скорее по привычке. Он вообще вёл себя как человек, не первый раз вытаскивающий кого-то из неприятностей. Я вёл Вивьен между собой и Аланом, прикрывая с одной стороны. Она шла быстро, уверенно, но раз или два всё же споткнулась — скорее от переизбытка эмоций, чем от усталости.

— Мы и правда уходим? — прошептала она, стиснув мою руку. — Ты здесь… Я думала, ты остался там, в нашем мире.

— У нас потом будет время всё обсудить. Сейчас — только вперёд, — коротко ответил я.

Путь через служебные коридоры был коротким, но запутанным. В нескольких местах пришлось идти боком, пробираясь вдоль кладовок и запертых дверей. Один раз мимо прошёл кто-то из прислуги — с подносом и сонной походкой. Мы замерли, дыхание затаили. Не заметил.

Наконец мы добрались до старого хода под лестницей — низкий дверной проём, с почти незаметным замком, взломанный Хантом ещё на пути внутрь. Металлический щелчок, едва слышный, — и тёмный проход открылся. Там, в густой тени, нас уже ждали Дрейк и Эрик.

— Ну вы и дали! — выдохнул Эрик, разглядывая Вивьен. — Ви… солнце, ты в порядке?

— Эрик… Ты здесь. Вы… все здесь, — прошептала она, и я впервые за день увидел в её глазах не страх, а облегчение. — Вы как вообще…

— Долго объяснять. Анри будет в восторге. — Он чуть улыбнулся, но без шуток, очень по-доброму.

Дрейк молча кивнул и протянул ей руку, помогая перешагнуть через край проёма. Он внимательно осмотрел её с головы до ног, как охотник, проверяющий, цела ли добыча.

— Вроде цела. Хорошо. Уходим, — бросил он коротко.

Тайный проход вёл к заднему саду, откуда рукой подать до леса. А там, между старыми деревьями, в темноте, без ламп, стояла запряжённая повозка, замаскированная под служебную. Эрик забрался первым, подал руку Вивьен. Она всё ещё была тиха, но глаза блестели.

— Я не верю, что это происходит… Неужели всё… всё закончилось?

— Даже не сомневайся, Ви, — ответил я, усаживаясь рядом. — Теперь ты не одна.

Когда экипаж скрылся в тумане северной дороги, я впервые за день позволил себе выдохнуть.

Дорогие читатели, буду очень благодарна за подружку и сердечки — до 150 осталось совсем чуточку! ❤️ А вашему автору так нужно немножко тепла и вдохновения сегодня. Спасибо, что вы со мной! ????❤️

Глава 21

Я не находила себе места.

С самого момента, как они ушли, внутри всё сжалось в тугой узел. Я пыталась читать, даже завела разговор с одним из охранников (что, к слову, произошло впервые), но толку было ноль. Мысли возвращались к одному и тому же — мои мужчины ушли на вылазку. Без меня.

Ну конечно. “Ты слишком ценна.” “Мы не можем рисковать тобой.” “Мы должны быть уверены, что ты в безопасности.” Спасибо, заботливые мои, но от этого легче не становилось. Если бы не уважение к решению Дрейка и Ханта — я бы села верхом и поехала за ними. Да хоть пешком. А так… осталась в клетке, хоть и золотой.

Я ходила по комнате туда-сюда, как тигрица по вольеру, сжимая кулаки и чертыхаясь себе под нос. Слуги, конечно, пытались делать вид, что не слышат, но я-то видела, как один из них пару раз хихикнул в усы.

Меня трясло. От злости, от беспомощности и от страха. Что там с Ви? Жива ли? Цела ли?

Моя единственная подруга, моя дерзкая светлая девочка. Вивьен могла упрямиться, спорить, язвить — но при этом оставалась той, кто однажды накрыл меня пледом, когда я ревела в комнате в одиночестве. А теперь её держат в каком-то подвале какие-то уроды, и я даже не могу пальцем их ткнуть.

Король, блин, не обрадуется войне… Ну и пусть не радуется. Не я начала эту игру.

Уверенна, Линар не оставит всё просто так.

Я выругалась в голос, напугав корка, усевшегося на подоконник. Он вспорхнул и исчез в ночь. А я осталась. Сжала зубы. Снова прошлась по комнате.

— Вернитесь скорее… пожалуйста… — прошептала я, зарывшись в подушки на диване. И впервые за долгое время — помолилась. Пусть хоть кто-нибудь услышит.

Не прошло и пяти часов, как они вернулись. По ощущениям — будто целая вечность, а по факту… всего три. Три самых мучительно-долгих часа в моей жизни.

Я даже не вспомнила про сапоги — просто сорвалась с места, когда услыхала стук колёс по мостовой и увидела знакомый экипаж, выныривающий из-за поворота. Влетела во двор, как будто за мной гнался весь северный флот. Сердце билось в горле, руки дрожали. Только бы все были целы. Только бы она была с ними.

Первым с кареты спрыгнул Алан. Его лицо озаряла улыбка, и я будто смогла снова дышать.

— Всё хорошо, солнце, — сказал он, едва успел я к нему подлететь. Обнял меня крепко, с такой нежностью, будто я была стеклянной. — Мы привезли её.

Я прижалась к нему на секунду, но тут же вынырнула из объятий и уставилась на дверь экипажа.

— Где она?

— Сейчас выйдет. — голос Алана был мягким. — Она в порядке.

Следом из кареты появился Линар, немного взъерошенный, с тенью усталости на лице. Он кивнул мне, не говоря ни слова. А потом… она.

Вивьен.

Моя подруженька!

Та самая, родная, до боли знакомая. Чуть похудевшая, с напряжённым взглядом, но… живая. В платье, которое, видимо, подобрали ей похитители, с чуть взлохмаченными волосами, но… моя Ви. Целая.

— Анри?.. — прошептала она и остановилась на секунду на ступеньке.

Я подбежала к ней и обняла с такой силой, что мы чуть не упали обе.

— Жива! — всхлипнула я и уткнулась носом ей в плечо. — Ты, чёртова блондинка, ты даже не представляешь, что я тут с ума сходила!

— Я тебя тоже рада видеть, — её голос дрожал, но в нем была та же старая добрая ирония. — И с ума ты, кажется, сошла ещё до моего исчезновения.

Мы обе рассмеялись сквозь слёзы.

— Пойдём, — сказала я, не отпуская её руки. — У нас теперь целая ночь, чтобы выспросить всё. Но сначала… ванна, еда и нормальная одежда.

Позади нас, выходя из экипажа, Хант усмехнулся краем губ. Эрик хлопнул Линара по плечу, и даже Дрейк выглядел довольным.

Мы были снова вместе.

*****

Вивьен выглядела не как жертва плена, а как довольная путешественница после горячей ванны и пятислойного ухода за собой. Она сидела в кресле, переодетая в моё мягкое домашнее платье, волосы распущены, пахнет моим любимым жасминовым маслом, и жует третий по счёту пирожок с мёдом.

— Боги, вы не представляете, как я соскучилась по сладкому, — простонала она, закатывая глаза. — Ещё кусочек, и я прощу этому миру всё!

Я рассмеялась, села рядом на подлокотник и вручила ей чашку с чаем.

— Уж кто-кто, а ты точно не похожа на девушку, которую держали в подземелье.

— Так и держали со вкусом, что я могу сказать! — фыркнула она. — А вообще, я просто упрямая. Кто будет страдать, когда можно устроить себе отпуск в голове?

— Ну, у тебя это отлично получается, — хмыкнула я. — Ты выглядишь лучше, чем я после бального зала.

— Потому что я спала, а ты — танцевала с мужчинами. У кого тут настоящие испытания?

В этот момент в комнату вошёл Линар. Он остановился у порога, посмотрел на сестру и будто выдохнул. Впервые за эти дни — без напряжения.

— Ты правда цела, — сказал он негромко.

Ви улыбнулась и вытянула к нему руки, как в детстве.

— Ну иди уже, обними свою безбашенную сестру.

Он подошёл и обнял её крепко, но бережно. На секунду в комнате стало очень тихо. Даже Эрик с чашкой кофе замер у окна.

— Сколько раз я тебя терял по жизни? — пробормотал Линар. — И всё равно ты как кот. Всегда на лапы.

— Потому что у меня девять жизней и железный характер, — фыркнула она и тут же обернулась ко мне: — И чудесные подруги, которые снабжают меня платьями и сладостями.

— Не забывай про четырёх мужчин Анри, которые вытащили тебя оттуда, — хмыкнул Эрик. — Тебя вообще кто-нибудь предупреждал, что за такие выходки у нас тут можно поседеть?

— Не начинай, Эрик. — Вивьен насупилась. — Оно само!

— Вот она, классика, — буркнул Линар, садясь в кресло. — «Оно само» — это её коронная фраза с четырёх лет. Тогда она “случайно” подожгла шторы.

— Это был магический эксперимент! — тут же возмутилась она. — Ну и вообще, я не виновата, что приключения меня находят.

Линар сел удобнее рядом, прикрыв лицо рукой.

— Ты с детства такая, — пробормотал он. — Помнишь, как ты полезла на крышу ради птенца совы?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— И нашла же его! — гордо сказала она, а потом, повернувшись ко мне, добавила: — Правда, потом сама упала и сломала Линару ногу. Но это неважно.

— Мне ногу, Ви, мне! — простонал он.

Я прыснула со смеху.

— Да уж, Ви, ты по-прежнему магнит для катастроф. Но ты здесь. Целая. Весёлая. И это главное.

— И с шикарным гардеробом, — с довольной улыбкой добавила она, оглядывая своё платье. — Спасибо, кстати. И за ванну. И за всё.

Я сжала её руку.

— Ты дома, глупышка.

А за нашими спинами мужчины переглянулись. Линар смотрел на сестру с теплом и усталостью, Дрейк — с явным облегчением, Хант держал чашку, но даже не притрагивался к чаю, а Алан… Алан просто тихо улыбался. Ему, как и мне, сейчас хотелось одного — чтобы всё это было не сном, а началом спокойной ночи, пусть даже короткой.

Сидели мы недолго — все были измотаны, особенно те, кто вернулся с вылазки. Даже Ви, обычно бодрая как весенний лемур под кофеином, начала зевать и клевать носом над пирожками.

Линар выглядел особенно уставшим. Бледный, с потускневшими глазами, он будто держался на одном упрямстве. Я знала — он использовал сырую магию, ту, что не поддаётся контролю. И ради Ви. Я даже не спрашивала, стоило ли — он бы всё равно сделал это снова.

Я бы и сама рискнула ради подруги.

— Тебе нужен отдых, — сказала я, подходя ближе. — Ты на грани.

Он кивнул, молча. Даже не стал спорить. Только Эрик с лёгкой иронией подбросил:

— Ладно, некромант, пойдём, пока ты в кресле не пустил корни.

— Был бы удобный мох — остался бы, — буркнул Линар и, вставая, ухитрился не потерять остатки достоинства.

Мужчины начали подниматься, один за другим. Алан поцеловал меня в макушку, Хант задержал взгляд дольше обычного и легко коснулся моей руки, Дрейк остановился у двери:

— Пять минут — и тоже тебя унесу в спальню, если не встанешь.

— Ой, как страшно, — я едва улыбнулась.

— Устрашение — моя вторая профессия. Спокойной ночи, малышка.

Он скрылся за дверью. А потом и Ви, забрав свою третью порцию сладкого и задорно, громко протопала к своей комнате.

А я осталась не одна — а в тишине.

Потому что, спустя минуту, Алан вернулся. Молча подошёл, сел рядом и потянул на себя плед. Я сразу оказалась в его объятиях, как в старые добрые тревожные времена.

— Почему вернулся?

— Потому что не хочу спать без тебя.

Он поцеловал меня в висок. Я закрыла глаза.

— Спасибо. За всё.

— Спи, родная. Завтра будет новый день. И мы справимся. Всеми силами, какими только можно.

И с этими словами мы остались вдвоём у затихающего камина — в тепле, в покое. Пока наконец и мне не захотелось просто… отдохнуть. Мы так и уснули в гостиной.

**Утро не было безмятежным**

Я проснулась резко, сердце ухнуло в пятки — где-то во дворе шумели голоса. Села на постели и сонно посмотрела на Алана, уже стоящего у окна. Он был напряжён, сосредоточен.

— Что там, милый? — пробормотала я, зевая и потягиваясь.

— Кажется, это мужья Ви, — хмуро сказал он, не отрывая взгляда от улицы.

— Почему кажется? Ты же знаешь, как они выглядят, — я уже соскользнула с кровати и на ходу заплетала волосы в небрежную косу.

— Они… не в лучшем виде. Исхудали, посерели все. Пошли встречать их.

Я забежала в ванную, плеснула на лицо холодной воды. Накинула на плечи тёплый полушубок — спасибо, заботливому Алану — и, натянув сапожки, выбежала вместе с ним вниз.

Во дворе охрана выстроилась в цепочку и не спешила пускать незваных гостей. Всё-таки мужчинам Ви хватало дикого вида — растрёпанные, в пыльной одежде, глаза выгоревшие от поисков. Но стоило Алану отдать приказ — и преграда исчезла.

— Вы узнали, где она?! — не выдержал первый из братьев, Рик, после приветствий. Глаза горели, руки сжимались в кулаки. Он буквально срывал слова с губ.

— Всё хорошо, — мягко улыбнулась я. — Она уже у нас. Пошлите, я проведу вас к ней. Думаю, она ещё спит.

Я видела, как у них перехватило дыхание. Столько эмоций в трёх уставших мужчинах — тревога, надежда, нетерпение… и безмерная, отчаянная любовь.

Они рванули за мной по ступеням, чуть не сбив меня с ног. Я даже рассмеялась сквозь щемящее в груди тепло. Впустила их в комнату — и тихонько прикрыла за ними дверь, оставляя в тишине долгожданной встречи.

Обед в этот день напоминал не пир, а уютное семейное застолье — редкое, почти невозможное счастье, которое внезапно стало реальностью.

Вивьен сидела между своими мужьями, и, похоже, те не могли насытиться её присутствием. Один подавал ей жаркое, другой наливал вино, третий поправлял плед на плечах, хотя в помещении было тепло. Ви сияла. Улыбалась, болтала, подмигивала, то целовала кого-то из них в щёку, то громко смеялась. Словно вернулась домой после долгого похода сквозь мрак — и теперь отблески этого мрака развеивались светом любви.

Я умилялась их идиллии, честно говоря, чуть не пустила слезу. Всё-таки счастье подруги оказалось заразительным. Особенно когда твои собственные мужчины окружали тебя вниманием не хуже.

Алан сидел рядом, подливая мне сок и следя, чтобы я ела не только сладости. Эрик шептал мне на ухо всякие непристойности, заставляя краснеть, а потом хохотать. Дрейк время от времени клал руку мне на бедро и что-то разглядывал во мне так, словно видел впервые. Гипнотизировал, не иначе.

А вот Хант… Хант сегодня был особенно странным. В хорошем смысле. Он уселся чуть поодаль, но каждые пару минут тянулся ко мне с миской мяса.

— Ешь мясо, Анри, ты опять толком ничего не ешь, — бурчал он с таким видом, будто я — его подопечная.

— Но я только что…

— Ты съела половину ягоды и выпила сок. Это не считается.

— Я же не дракон, чтоб питаться мясом на завтрак, обед и ужин, — хмыкнула я, но всё равно взяла кусок, потому что… ну, Хант старался, а я любила мясо.

Он довольно кивнул, как будто это была маленькая победа. А я всё ещё не могла поверить, кажется мой муж учится быть мужем! Как бы смешно это не звучало. Мне даже казалось, что он копирует поведение мужей Вивьен.

А потом…

В дверь тихо постучали, и в трапезную вошёл один из слуг. В руках он держал большой, запечатанный свиток.

— Лорд Хант, — поклонился он. — Это от короля.

Хант напрягся. Я почувствовала, как волна холодка пробежала по его плечам, и сразу поняла — ничего хорошего там не написано.

Он встал, забрал письмо и, разорвав печать, начал читать. Тонкие морщинки на лбу углубились, челюсть сжалась.

— Что там? — не выдержал Дрейк.

Хант не сразу ответил. Просто опустил письмо и взглянул на нас с тем особенным выражением, от которого мурашки бегут по коже.

— Нам нужно срочно ехать в Найдлит. Король вызывает всех. Срочно. Без обсуждений.

Мир за окном был по-прежнему ярким, тарелки ещё не опустели, но ощущение покоя испарилось.

Нам снова предстояло нырнуть в водоворот.

Выехали мы в спешке. Настолько спешке, что даже никто не успел по-настоящему понять, что именно нас ждёт. Только собрались, только выдохнули — и снова в путь. Но не по магазинам и не на пикник.

Вивьен, конечно, поехала с нами. После всего, что с ней произошло, оставлять её здесь — безумие. Кто знает, что у тех двоих ещё в головах. Они ведь уже раз умыкнули её. Мы не собирались давать им второй шанс.

Её мужья — трое мужчин— держались близко, почти не отходили. Кажется, они всё ещё не до конца верили, что всё позади и их любимая жена рядом. Один всё время косился на окна, второй теребил нож у пояса, третий молчал, как камень, но держал Ви за руку почти с силой. Она не протестовала.

Сама Вивьен молчала. Не то чтобы подавленная, скорее… осознанная. Сдержанная. Её взгляд часто ускользал в окно, и, хоть она старалась улыбаться, я видела, что внутри неё ещё всё дрожит.

Но она держалась. Ни одной жалобы. Ни одного нытья.

— Вы… же не будите их убивать? — спросила она у нас в какой-то момент.

— Нет.

— Но наказать хотите?

— Без сомнений, — отрезал Хант.

— Только не сейчас, — добавил Алан мягко. — Сейчас важнее безопасность. Твоя, наша, короля.

Она кивнула.

— Я просто… не хочу, чтобы из-за меня началась война.

— Ты ни в чём не виновата, Ви, — сказала я твёрдо. — А если кто и начнёт войну, так это они. Мы просто не дадим им закончить её по-своему.

Хант молчал, но в его взгляде читалось, что он с этой мыслью согласен. И что война, если придётся — не страшит.

Через какое-то время, когда стало чуть тише, он заговорил:

— На короля было покушение.

В повозке мгновенно повисла тишина.

— Что? — выдохнул Линар.

— Он жив. Его спас дракон. Каэль. Он оказался рядом.

— Вот уж не думала, что обрадуюсь новости о драконе, — пробормотала я.

— Нападение устроили наёмники. Грубая работа, но с серьёзным прикрытием. На них наложено заклятие безмолвия. Если снять — умрут.

— Значит, за этим кто-то стоит серьёзный, — задумчиво проговорил Дрейк.

— И, похоже, этот кто-то знает, кто помогает королю, — добавила я тихо. — Нас ведь тоже могут попытаться убрать.

Мы переглянулись. Все понимали, о чём речь. Кто-то просчитал наши шаги. Кто-то следит. Эти кто-то были… конечно же эльфы.

— По дороге заедем к Курго, — сказал Линар. — Он сейчас должен быть на границе. Если что-то происходит — он первым узнает.

— Тогда не будем терять ни минуты в дороге, — подытожил Дрейк.

Дорога выдалась тяжёлой. Почти без остановок, без сна, без времени на мысли. Но ведь именно в такие моменты мысли и лезут. Самые тревожные, самые упрямые.

Я старалась их гнать. Слишком много этих “а вдруг” и “что если”.

Но одно не отпускало.

Если всё это правда — если эльфы и правда задумали уничтожить наш мир… Как? Как можно хладнокровно стереть целую реальность? Мальчиков, что гоняют мяч во дворе. Женщин, что любят своих детей. Людей, которые даже не подозревают, что над их головами — небо, готовое треснуть.

Какие бы у них ни были мотивы — оправданий я не находила.

Мы прибыли к Курго спустя полтора дня — быстро, даже слишком. Лошади были измотаны, как и мы. Но никто не жаловался. Никто не отставал.

Курго встретил нас в своём лагере у самой границы. Такой же невозмутимый, как всегда. Встретил с плоской шуткой, что мы опоздали на обед, но подогрел его специально к нашему приезду.

К сожалению, новостей у него не было.

— За эти дни никто через разлом больше не прошёл. — Он почесал бороду и нахмурился. — Но сам разлом… увеличивается. Совсем понемногу, но стабильно. Это плохо. Очень.

Сказать, что это «плохо» — не сказать ничего.

Но хоть отдохнули. Наконец-то поели нормально, не на ходу. Я даже нашла минут десять, чтобы просто посидеть на бревне у костра, завернувшись в чужой плащ. Покой? Нет. Но хотя бы передышка.

К вечеру мы снова были в пути. До столицы герцогства — рукой подать.

А я… я чувствовала, как что-то внутри меня напрягается, словно предчувствие. Как будто следующий шаг врага — совсем не туда, куда мы рассчитывали.

Если честно, мне уже ничего не хотелось. Ни встреч, ни разговоров, ни интригующих писем от короля, ни даже чая с мёдом. Только лечь. И чтобы меня никто не трогал. Ну, разве что… очень осторожно, с поглаживанием по спине.

Когда повозка въехала во двор Найдлита, я уже почти спала, укрывшись плащом Эрика и прижавшись к нему носом. Он первым и выбрался наружу, поднял меня на руки, будто я не женщина, а пушистый трофей из леса, и понёс в замок. Я лишь блаженно вздохнула и решила — сопротивляться бессмысленно. Пусть тащит. Всё равно идти самой у меня не было моральных сил.

— Смотри, чтобы не уронил, мой герой… — пробормотала я сквозь сон.

Он только хмыкнул и крепче меня прижал.

Позади кто-то тихо чертыхался — похоже, Ви не выдержала дороги так же, как я. Она выглядела выжатой, но не жаловалась. Её мужья буквально сдували с неё пылинки. Глядя на них, я умилялась — а потом вспоминала, как Хант пытался впихнуть в меня мясо на обеде, и умилялась уже меньше.

К королю я так и не попала. Кто-то (возможно, все сразу) решил, что моё уставшее лицо не стоит государевых глаз, и мягко направил меня в спальню. Протестовать я не стала. Скорее всего, в тот момент я бы согласилась и на пол в коридоре, лишь бы никто не трогал.

Я проснулась только утром, в собственных простынях, укрытая с головы до ног, и впервые за долгое время почувствовала себя… не побитой собакой, а человеком.

Но долго так, конечно же, продолжится не могло…

Дорогие читатели!

Решила поделиться с вами именно здесь, потому что, увы, блоги читают не все, а мне действительно важен ваш отклик — ведь пишу я в первую очередь для вас ❤️

Как вы, возможно, уже заметили, Литнет предложил мне КС, и я не отказалась. Писать книги для меня всегда было чем-то вроде душевного хобби, которое приносит удовольствие. Но, честно — кто в здравом уме откажется, если любимое дело может приносить ещё и доп. доход? Особенно если и пишется с кайфом, и кофе вкусный рядом ☕️

С переходом на платный формат у меня появляется больше возможностей: раздавать промокоды, устраивать розыгрыши, конкурсы — и, конечно же, радовать вас всем этим. Но для этого нужна удобная площадка для общения.

Вот я и хотела бы спросить: где вам было бы комфортнее всего участвовать — ВК или ТГ?

Скажу честно: я не особо активный человек в соцсетях, но ради вас готова завести уютную группу, делиться визуалами, закулисьем и даже просить помочь с выбором обложки , что для меня всегда трагедия????✨

Пишите, пожалуйста, здесь под книгой или в мой TГ— @ArinaFenno.

Буду благодарна каждому отклику! Вы — моё вдохновение ❤️

Бонус (18+)

Когда я медленно привстала, распутывая волосы, слипшиеся от сна, и оглянулась, сердце мое ёкнуло. В креслах по обе стороны кровати спали Дрейк и Эрик. Оба. Прямо в одежде. С откинутыми головами, перекошенными от неудобства, с напряжёнными чертами лиц и заметными тенями под глазами.

Похоже, только-только уснули.

Бедненькие мои… что им там король рассказал всю ночь интересно?

Они хоть умывались с дороги? Впрочем, сама я вчера даже не дошла до ванной, а просто вырубилась в кровати, как убитая.

Я почти не дышала, чтобы не потревожить их, но стоило мне шевельнуться и коснуться подушки, как оба вскочили с явной тревогой, будто спящие стражи, которые и не спали вовсе.

— Почему вы в креслах, а не рядом со мной в кровати? — спросила я с тихим удивлением, прикрываясь простынёй.

Мужчины переглянулись. И зависли, как два застывших столпа с выражением «а как правильно ответить, чтобы не получить подушкой в лицо от жены».

— Мы вернулись только пару часов назад, родная, — первым заговорил Дрейк, почесав затылок. — Не хотели тебя будить… и, вообще-то, мы грязные и пованиваем.

— Спасибо за откровенность, — фыркнула я, расправляя волосы. — Но всё равно могли залезть ко мне и согреть.

— У тебя такая умиротворённая мордашка была, — пробормотал Эрик и встал. — Не решились.

Он подошёл ко мне, обнял, подхватил и, будто я весила пять кило, понёс в сторону ванной.

— Ну пошлите тогда в ванную. Раз уж не спали — так хоть покупаемся. А потом ещё поспите пару часиков.

— Вообще-то у нас не особо есть время на сон, милая, — устало отозвался он, но руки отпускать не спешил.

— Найдется, — отрезала я.

Ванна, как всегда, встречала паром, мягким светом и ароматами травяных масел. Я хотела просто посидеть в воде, позволить мышцам расслабиться, закрыть глаза… Но мои мужчины смотрели на меня, как на нектар в пустыне ей богу.

И пусть они были уставшие, но стоило сбросить одежду — и я заметила этот особый голод в их взглядах. Как будто усталость отступила, оставив только желание быть ближе.

Я честно пыталась сохранить невинность намерений, даже прикрылась полотенцем. Но когда две пары сильных рук начали массировать мои плечи и спину, когда тёплые пальцы скользнули по пояснице, когда шёпот Дрейка задел мочку уха.

Ну… сон можно отложить. Ненадолго.

Ванная утопала в пару, пахло травами и маслом, тёплый свет свечей дрожал на кафеле.

Я скинула полотенце, оно шлёпнулось на пол, и я шагнула в горячую воду. Она обняла ноги, поползла выше, расслабляя мышцы. Дрейк и Эрик, стянув одежду, вошли следом — их серая кожа блестела, мускулы перекатывались под светом, как у хищников, готовых к прыжку. Или к сексу… тут как посмотреть.

Я опустилась в ванну, вода плеснула, обжигая кожу. Дрейк подвинулся ближе, его большие руки легли на мои плечи, сминая напряжение, но с такой силой, что я невольно выдохнула, почти застонала. Его пальцы скользили по шее, спускаясь к пояснице, оставляя горящие следы. Эрик, не теряя времени, прижался с другой стороны, его ладони обхватили талию, впиваясь в кожу, пока губы находили моё плечо, кусая, но тут же смягчая укус медленным поцелуем.

Я провела руками по их телам — по гладкой, как камень, коже Дрейка, по чуть шершавой у Эрика. Их дыхание сбивалось, становилось тяжёлым, горячим. Дрейк наклонился, его губы поймали мочку уха, медленно прошлись по шее, зубы слегка царапнули кожу. Я вздрогнула, жар пробежал по телу, и я прижалась к нему, чувствуя его твёрдость у своих бёдер.

Вода делала всё острее, слегка скользким, чувствиным. Эрик, не выдержав, развернул меня к себе, его губы врезались в мои — поцелуй был жадный, почти грубый, что я буквально поплыла от него. Мои руки обвили его шею, пальцы впились в волосы. Дрейк, стоя сзади, сжал мои бёдра, раздвигая их с лёгким напором. Его пальцы, натёртые маслом с полки, скользнули к моей попке, лаская, подготавливая, и я застонала, выгибаясь от его настойчивости.

— Анри, — выдохнул он, голос хриплый, низкий, как рык.

Его руки приподняли меня, вода хлынула через край, и я оказалась сидящей на его бёдрах, спиной к нему, ноги раздвинуты, упираясь в края ванны. Он вошёл в мою попку медленно, но с такой силой, что я ахнула, боль и наслаждение смешались, заставляя тело дрожать. Его движения были глубокими, уверенными, каждый толчок растягивал меня, балансируя на грани.

Эрик, стоя передо мной, смотрел с голодом в глазах. Его руки легли на мои колени, раздвигая их ещё шире, и он вошёл в мою киску одним резким движением, заполняя до предела. Я закричала, вцепившись в его плечи, ногти впились в кожу.

Их ритм был жёстким, но синхронным, вода плескалась в такт, пар окутывал нас, усиливая жар. Дрейк сжимал мои бёдра, его пальцы почти оставляли синяки, пока он двигался всё быстрее, глубже. Эрик, рыча, вбивался в меня, его губы находили мою грудь, зубы прикусывали соски, вызывая сладкую боль.

Я была зажата между ними, их тела окружали меня, их стоны сливались с моими. Мои руки скользили по их влажной коже, чувствуя, как их мускулы напрягаются, как их дыхание рвётся. Дрейк, наклонившись, прикусил мой затылок, его горячее дыхание обожгло кожу. Эрик, не отрывая глаз, сжал мои бёдра, его пальцы нашли клитор, лаская с такой силой, что я задрожала, оргазм накатывал, как буря.

Они ускорились, их толчки стали резче, почти неистовыми, но в каждом движении была любовь, которая держала нас вместе. Я выгнулась, крича, мои стенки киски сжали Эрика, а попа — Дрейка. Они, рыча, излились почти одновременно, их тепло заполнило меня, усиливая мой оргазм. Я задрожала, тело пело, растворяясь в их страсти.

Вода продолжала плескаться, пар обволакивал нас. Дрейк, тяжело дыша, обнял меня сзади, его губы мягко коснулись шеи, успокаивая. Эрик, опустившись передо мной, поцеловал мою грудь, его руки гладили мои бёдра, поддерживая жар. Я откинулась на Дрейка, чувствуя их силу, их любовь, их огонь. Мы были одним целым — в этой ванне, в этом моменте, где не было ничего, кроме нас.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Пожалуй, это и правда была нужная для нас разрядка. Ни долгих разговоров, ни тяжёлых мыслей — просто близость, нежность и тепло. Всё то, чего катастрофически не хватало в этом вихре беготни, тревог и проклятых разломов.

Кожа до сих пор помнила их прикосновения, уверенные и тёплые, словно они смывали с меня не только пыль дороги, но и тревоги последних дней. Я даже не сопротивлялась. Наоборот, тонула в этих прикосновениях с наслаждением.

Выбрались мы из ванной где-то через полчаса. Может чуть больше — я не считала, потому что была счастлива.

Зато мыли меня в четыре руки! Дрейк оказался настоящим мастером по части намыливания головы, плеч и шеи, а Эрик… Эрик ухитрялся при этом делать массаж стоп и отпускать такие шутки, что я чуть не захлебнулась от смеха.

Разве не кайф?

Я завёрнута в махровое полотенце, с чуть распухшими губами и лёгким румянцем, сидела на краю постели и расчесывала волосы. Мужчины были рядом. Всё было на своих местах.

Ну почти…

Ведь где же были остальные мои мужья?..

Глава 22

Эта глава далась мне непросто. Даже не знаю, почему…

Иногда тишина говорит больше слов.

Мои мужчины весь день что-то обсуждали. Шептались, спорили, снова шептались. А меня… просвещать не торопились. Как будто я нежная розочка, которую нельзя тревожить новостями, чтобы лепестки не опали. Ну да, конечно. Розочка.

Ханта я с утра так и не увидела — и это меня тревожило больше всего. Обычно он появляется хотя бы к завтраку… хмурый, ворчливый, но рядом. А сейчас — его нет. Пропал, как сквозь землю. Или, скорее, сквозь потолок — зная его.

Алан, заботливый как всегда, принес мне поднос с завтраком — и, конечно же, сделал вид, что всё в полном порядке.

— Что-то ты не очень сияешь, малышка, — заметил он, накрывая меня пледом. — Ночь была хорошая, а утро ещё лучше — не порть себе день подозрениями.

— А Хант?

Он уклонился от прямого ответа, как настоящий дипломат. Впрочем, я знала, что если бы случилось что-то плохое, Алан не смог бы это скрыть. Но вот то, что скрывают что-то — я чувствовала кожей.

Со слов мужчин, они подобрали три ритуала, которые возможно связаны с разломом. Ни названий, ни подробностей — «возможно», «похоже», «возможно». Всё завуалировано. Завхозом этого отдела, кажется, выступали Линар и дракон. Отличная компания — мрачный некромант и полубожественный ящер с тайнами.

Наверное, я должна была обидеться, что меня держат в стороне. Но, если честно, я понимала их. Слишком многое и так лежало на моих плечах последнее время. Они старались беречь меня, как могли. По-своему.

Вечером мы с Ви устроили себе заслуженный девичник. Ну как… девичник с добавлением мужей, вина и большого камина в малой гостиной.

Огромные кресла, тяжёлые портьеры, в углу потрескивает огонь. Слуги принесли блюда с фруктами, сыром и мёдом, в графине тёмно-красное вино, густое и ароматное. Камин наполнял комнату мягким янтарным светом, отражавшимся в бокалах.

Я сидела с подогнутыми ногами в кресле, укутанная в лёгкий плед, с бокалом в руках, и наконец-то дышала. Просто дышала, без постоянного напряжения в груди.

Вивьен сияла. Словно и не было плена, разлуки и опасностей. Она смеялась, рассказывала истории, спорила со своими мужчинами и иногда бросала на Линара длинные, тёплые взгляды. Он, между прочим, делал вид, что не замечает их.

Я сдержанно улыбалась и просто наслаждалась моментом. Своей свободой, своей жизнью… и тем, что мы все снова под одной крышей

— За возвращение, — подняла я бокал.

— За тех, кто вытащил нас из тьмы, — добавила Ви.

— И за тех, кто рядом, — шепнул Эрик, нежно коснувшись моей руки.

Я посмотрела на него, потом на Дрейка, который сидел чуть поодаль, мрачно, но спокойно. На Алана, который уже в полусне жевал виноградинку. И вдруг поняла, что всё это — моя семья. Такая разная, сумасшедшая, но моя.

Пока они рядом, я справлюсь. Даже если весь мир треснет пополам.

Уже был поздний вечер, и я начинала нервничать. Хант так и не появился. Ни утром, ни днём, ни сейчас — когда за окнами сгустились тени, а в комнате уже горели свечи. Короля я за весь день тоже не увидела, и Дарион с драконом куда-то испарились… Твою же мать, а я им верила!

Где они все?! Что за привычка у мужиков уходить без объяснений? Да ещё когда вокруг всё горит и трещит.

Мы сидели в малой гостиной, тихо, почти напряжённо. Мои мужчины хоть и старались держаться, но я их знаю как облупленных.

Алан, только именно так улыбается, когда хочет меня отвлечь.

— Эрик, у него сжимается челюсть, когда он что-то скрывает.

— Дрейк, снова грызёт ноготь. Бесит эта привычка. Оказывается она во всех мирах одинаковая.

И Линар…

Линар даже не притворялся.

Он сидел, мрачно уставившись в бокал с вином, словно мог вычитать там судьбу всего мира. Плечи напряжены, пальцы скрючены, губы поджаты. Настоящий гот, только без чёрной подводки. Я даже внутри хихикнула, этому сравнению.

Я сделала ещё один глоток, почувствовала, как в груди нарастает тревога. Всё это стало походить на театр, где все решили играть молчание. А я? Я, значит, зритель?

Да щаз.

— Линар, выйдем на минутку? Поможешь кое-что посмотреть… — сказала я самым сладким голосом, но с такой интонацией, что никто даже не посмел встрять. Алан чуть приподнял бровь, но кивнул, Эрик сделал вид, что потянулся, а Дрейк хмыкнул в кружку. Словно все знали, что будет допрос, но никто не стал Линара спасать.

Не знаю, почему я выбрала жертвой именно Линара, но…

Он поднялся, как будто и ждал этого.

Мы вышли в соседнюю комнату. Я Закрыла дверь.

Облокотилась на стену и скрестила руки на груди.

— Так, некромантище мой, выкладывай.

— Что выкладывать? — фыркнул он, как всегда слегка раздражённо, но без злобы.

— Где все? Что происходит? Почему у всех морды такие, будто вы только что из преисподней? И где Хант, чёрт подери?!

Он отвёл взгляд. Не сразу ответил. Но я уже знала — что-то он точно знает что-то . И я это вытяну.

— Анри, Хант не хочет, чтобы ты знала, что он собирается сделать, — сказал Линар медленно, почти устало.

Я замерла. Внутри всё похолодело.

Голос у него был слишком серьёзный… и слишком ровный. Так не говорят про что-то незначительное.

Так говорят перед приговором.

— Что он такого должен сделать, Линар?

Он опустил взгляд, сжал пальцы в кулак.

Пауза.

Я уже знала — сейчас будет не просто ответ. Сейчас будет откровение.

— Не он один, — наконец выдохнул. — Это было решение… многих.

— Что за решение? — повторила я, голос сорвался на середине.

Он чуть приблизился. В глазах — усталость, гнев, и что-то ещё, неуловимо хрупкое.

— Для обратного ритуала нужна жертва, Анри. Такая же, как и в прошлый раз… Только в этот раз — чтобы закрыть трещину. И, — он резко выдохнул, — хорошо, если мы с первого раза угадаем с ритуалом.

Я не сразу поняла.

Мозг застрял на словах.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

«Жертва».

«Исправить».

«Хорошо, если угадаем».

— То есть… — я запнулась, сглотнула. — Вы собираетесь… кого-то принести в жертву?

Он кивнул. Слишком сухо. Как палач, читающий приказ.

— Это же… ужасно!

— Да. — Линар даже не стал спорить. — Но другого выхода нет. Или жертва… или погибнет мир. А, возможно, и два сразу.

Я почувствовала, как внутри всё съёжилось. Воздух стал плотным, как кисель.

— И кого же вы определили на роль этой… этой жертвы?

Молчание.

Он не хотел говорить. Но мне не надо было. Я уже знала. Просто не верила.

— Хили? — прошептала я.

Лицо Линара было непроницаемым, но в уголке его рта дрогнула мышца. Да. Это и был ответ.

— Послушай… — Он резко шагнул ко мне и взял за плечи, прижимая к стене. — Она убийца. Она предала вас, предала тебя, убила человек, пыталась тебя подставить. В нашем мире — это было бы нормальным наказанием. Я знаю, — голос у него стал мягче, — здесь к женщинам относятся… иначе. Но, Анри, кто ещё? Кто, кроме неё, подойдёт? Кто уже запятнал себя настолько, чтобы не жалеть?

Я смотрела на него и не знала, что чувствовать.

Ужас.

Отвращение.

И… понимание?

Мир рушился. Ритуал требовал крови. А у них была только одна подходящая кандидатура.

Я не понимала, почему именно так.

Почему всё свелось к тому, что девушка должна умереть ради мира.

Да, Хили преступница. Да, она чуть не угробила меня, пыталась разрушить всё.

Но…

Но ведь она живая.

Она может в будущем стать кем-то другим. Родить детей. Дать жизни. Почему не взять для ритуала кого-то, кто уже прожил своё?

— А почему не… — я запнулась, сглотнула ком в горле. — Почему не выбрать… ну, не знаю… старуху какую-нибудь? Кто уже… пожил?

Линар выдохнул.

Медленно. Как будто сам пытался объяснить себе то, что уже не раз объяснял другим.

— Потому что для ритуала важна… сила, энергия. Жизнь, в расцвете. Душа должна быть полной — молодой. Именно так было в первом ритуале, и только тогда он сработал.

Он замолчал, потом добавил глухо:

— Поверь, никто не в восторге.

— Ты тоже… поддержал это? — спросила я, глядя ему в глаза.

Он не отвёл взгляд.

— Да. — просто сказал он. — Разлом увеличивается каждую минуту. Если не успеем — он поглотит сначала эту землю… а потом может и наш мир. Хили… здесь. Уже. Под рукой. Завтра мы выезжаем.

Я почувствовала, как моё дыхание сбилось.

— Так быстро?

— Всё уже согласовано. — Он кивнул. — Мы с драконом всё просчитали. Обратный ритуал готов.

— То есть Хили… — я не договорила. — Я в шоке, Линар. Просто в шоке.

Он шагнул ближе.

— Анри… мне жаль. Правда. Поверь, никто из нас не хочет лишней жертвы. Но она… нужна. Я не позволю умереть ни тебе ни сестре. Но если тянуть с ритуалом…

И в этой тишине, между нами, будто повис невидимый приговор.

Наверное, это был первый раз в жизни, когда меня по-настоящему подвела речь.

Слов не было. Мысли разбегались, и ни одну из них невозможно было поймать.

Я понимала, что жизнь одного человека — это капля в море, особенно если на кону стоит весь мир.

Но когда этот человек небезразличен, когда ты знаешь его имя, голос, когда ты видел его глаза…

Это уже не просто жертва. Это — история, которую ты не успел прожить.

Я не успела поговорить с ней.

Не простить.

Не понять.

И теперь — может быть, уже никогда не смогу.

Меня накрыло с головой. Грудь сжала странная тяжесть, будто в ней застрял слишком большой ком. Я не плакала, но внутри всё дрожало.

И тут…

Линар шагнул ближе и, не сказав ни слова, обнял меня.

Осторожно, как будто боялся, что я рассыплюсь от прикосновения. А потом — начал гладить по волосам. Мягко, успокаивающе, будто я была не женщиной, а напуганным ребёнком. Я зафыркала, пытаясь вырваться.

— Ну я же не маленькая!

— Маленькая. — голос у него был хриплым, но с тёплой усмешкой. Он крепче прижал меня к груди.

Я почувствовала, как он глубоко вздохнул, и его ладонь задержалась на затылке. Теплая, сильная, странное… близкое чувство. А ещё этот гад, слишком вкусно пах.

Всё возмущение испарилось.

В его объятиях я вдруг перестала дрожать.

— Не бойся, — прошептал он мне в волосы. — Я не дам тебе пройти через это в одиночку.

И почему-то именно эти слова стали для меня якорем.

Я выдохнула, уткнулась в его рубашку и не стала больше говорить.

Неожиданно дверь отворилась, и в комнату заглянул Алан.

На его лице было тревожное выражение, и я сразу поняла — он чувствовал моё состояние.

Мой муж всегда отличался этой особой тонкостью, своей эмпатией, будто его душа настроена на волну моих переживаний.

Но вот чего я не ожидала — так это того, как внезапно сама смутилась.

Ведь я всё ещё была в объятиях Линара, да и вид у нас был… довольно интимный.

Я тут же попыталась высвободиться, немного неловко подёргалась, но, увы — у некроманта хватка, как у драконьей удавки.

Этот вредный колдун даже не пошевелился.

— Милая, ты как?.. — тихо спросил Алан, входя в комнату. — Ты рассказал ей? — уточнил он уже у Линара.

Тот кивнул. Ни капли вины, никакого извинения.

Да его совсем не смущало, что, как бы, Алан — мой муж, а он меня тут прижал и гладит, будто в книге по нежностям мастер-класс проходит!

Но вот чего я ещё меньше ожидала, так это того, что Алан вздохнёт грустно, подойдёт… и обнимет меня с другой стороны.

Просто молча. Без слов. Присоединился к нам. Как будто так и надо…

На обнимашки очередь не занимали?

Я застыла, окружённая двумя мужчинами, с подозрением поглядывая то на одного, то на второго.

— У вас что, клуб терапевтов-обнимателей открылся? — пробормотала я откровенно смущаясь ситуации.

— Только для самых потрёпанных жизнью королев, — спокойно парировал Линар.

— Ага, и только по предварительной записи, — добавил Алан, поцеловав меня в висок.

Ну и как тут злиться, скажите мне?

Я вздохнула, прижалась к обоим и решила, что если уж жизнь ставит тебя в такие мрачные обстоятельства, то хотя бы в таких объятиях пережить их чуть легче.

*****

Так и прошла ночь… без Ханта.

Мы легли спать — вчетвером.

Но на его стороне кровати так никто и не появился.

Мужья были молчаливые, глаза в глаза старались не смотреть.

Я не злилась, нет. Я понимала их стыд, и даже, пожалуй, вину.

Но понимала и то, что они правы.

Если бы король захотел, он бы и не спросил — а они хотя бы ищут вариант с меньшей кровью.

Но всё равно было тяжело.

Утром я проснулась рано.

Почти все ещё спали. Только Дрейк уже проснулся, как и всегда — в своём ритме.

Мы вместе пошли в душ — быстро, без лишних нежностей. Он был рядом, просто рядом, и этого хватало.

А потом, немного прихорошившись, мы вышли в гостиную выпить кофе.

Слуги уже где-то хлопотали, и воздух тянул ароматами гвоздики и сливочного теста.

Мне это казалось почти кощунством — как будто жизнь делала вид, что всё хорошо.

Но не это удивило меня.

Удивило другое.

На узком, явно неудобном диване у окна… спал Хант.

Он свернулся на боку, как будто пытался занять как можно меньше места, и даже во сне выглядел тревожным.

Как будто боится быть лишним, даже среди тех, кого любит.

Я замерла на секунду. То ли стыд не позволил ему лечь рядом с нами… то ли он просто не решился разбудить. И то, и другое было ужасно. Когда же он уже привыкнет, что мы семья?!

— Вот упрямец… — пробормотала я и тихо подошла к нему.

Он вздрагивал, будто во снах всё ещё борется с чем-то.

Я тихо опустилась рядом, обвила его рукой и прильнула к нему, уткнувшись лбом в его плечо.

Хант вздрогнул.

А потом… как будто облегчённо выдохнул, не открывая глаз. И прижал меня крепко, чуть дрожащими пальцами.

Ни слов.

Ни объяснений.

Только дыхание, тёплое и близкое.

Только мы, в этом крошечном миге, где никто не просит прощения и не требует оправданий.

Мне не хотелось его будить. Он, наверняка, почти не спал — да и выглядел слишком уставшим даже во сне.

Поэтому я просто полежала в его объятиях, уткнувшись в грудь и слушая ровное, тяжёлое дыхание, а потом мягко выскользнула из-под его руки, как кошка.

С Дрейком мы прошли на кухню.

Он молча налил мне кофе, достал ещё тёплый круассан со сливочной начинкой и проводил в малую гостиную. Слугам он почему-то эти мелочи на доверил.

Мы устроились в кресле, я села к нему на колени, как обычно — и пока он пил крепкий кофе, я развлекалась тем, что ела круассан и строила ему “мурлыкающее” лицо.

— Родной… я хочу тоже поехать, — сказала я, как бы между прочим, обмакивая угол выпечки в сахар.

— Это не очень хорошая идея, — ответил он сразу, даже не моргнув. — Там может быть опасно. Мы не знаем, как пройдёт обратный ритуал. И это… Проклятые земли, Анри.

— Да, но я хочу участвовать, — я чётко держала его взгляд. — Я же буду с тобой. Чего мне бояться?

Он хмуро посмотрел на меня, и я, непринуждённо, отпила кофе.

Словно не говорила только что о желании участвовать в потенциальном жертвоприношении.

— Не делай такую мордашку. Ты меня не переубедишь, — устало сказал Дрейк. — Ты правда хочешь смотреть на смерть бывшей подруги?

— Не факт, что она умрёт. Эльфы — сильнейшие маги природы, друиды. В их ритуалах как таковых жертвоприношений никогда не было.

— Ты сейчас говоришь, как Линар, — прищурился он.

— Потому что это раса нашего мира. Мы многое о них знаем. Я уверена, что ритуал может пройти без смерти. Скорее всего — жертва не обязательна.

— А если она погибнет? — тихо спросил он. — Как ты на это смотреть будешь, Анри? Я не хочу, чтобы потом ты не спала ночами, вспоминая эту сцену. И виня себя, что не остановила.

Я не ответила сразу.

Я просто поставила чашку на столик рядом… а потом прижалась к нему, скользнула руками ему на шею и заглянула в его глаза.

В эти необычные, аметистовые, чуть усталые, слишком понимающие глаза.

— Я должна там быть. Считай это предчувствием. Или зовом. Или чем угодно. Но я не могу остаться в стороне.

Дрейк замер.

Он смотрел на меня как военный, а не как муж — сурово, глубоко, сдержанно.

Так он редко на меня смотрел.

Так он смотрит только тогда, когда сильно боится меня потерять.

Я знала, что всегда могла вить из него верёвки. Он позволял. Он хотел, чтобы я была счастлива. Но сейчас… сейчас это был видимо не тот случай.

— Ну… пожалуйста? — тихо добавила я, всё ещё держа его за шею.

И он, кажется, сдался.

Не сразу.

Но я видела, как глубоко он выдохнул, уронил лоб на моё плечо и прошептал:

— Придётся придумать, как сделать так, чтобы ты не попала под удар, врединка моя.

*****

Я поговорила с Ви, и её реакция была такой же, как у меня… если не хуже.

Подруга не сдержала слёз, и я даже не пыталась её остановить — я понимала её слишком хорошо.

Слишком.

Она вытерла лицо ладонями, всхлипывая:

— Неужели никого больше нельзя было найти?.. Она, конечно, не святая, но это… это…

Я обняла её, прижала к себе и гладила по спине, чувствуя, как её плечи дрожат.

И всё, что могла ей сказать — “Я рядом”.

Как бы не закончилась эта история.

Интересно, а где Каллем?

Как он отнёсся к тому, что его сестру собираются принести в жертву в каком-то древнем ритуале?

Скорее всего, он всё ещё сидит в темнице — после всего, что он натворил, король так просто его не отпустит.

Да и доверия к нему не было даже среди нас.

Я зашла в зал, где сидели мужчины.

Эрик, Алан и Дрейк молча пили чай. Линар что-то записывал у окна. Атмосфера была… гнетущая. Даже не из-за самого ритуала, а из-за чувства, что никто не чувствует себя в этом правым.

Я подошла к Эрику и села рядом. Он молча взял меня за руку и погладил большим пальцем по запястью.

Он не смотрел на меня, только вниз, в чашку, как будто там были ответы.

— Когда мы выезжаем? — тихо спросила я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

— Вечером, — отозвался он глухо. — Доберёмся к Проклятым землям, переночуем на границе… а утром отправимся к разлому. Для… ритуала.

Даже мой вечно улыбающийся, задорный Эрик сейчас был подавлен до предела.

Он сжал мою ладонь сильнее, явно пытаясь поддержать и меня и себя заодно.

Я не вырывалась. Просто сидела рядом.

Это всё, что мы могли друг для друга сейчас.

*****

Когда мы наконец выехали, мне стало ясно сразу: король мне рад не был.

Да и многие из тех, кто ехал с ним в этой мрачной процессии, явно смотрели на меня так, будто я — лишняя. Но, конечно же, никто не сказал ни слова. Потому что рядом были Дрейк и Хант.

Между Хантом и королём витал холод, ощутимый даже через закрытые окна кареты.

И всё же оба держались подчеркнуто вежливо, как дипломаты на грани войны.

А вот к Дрейку король относился иначе. С уважением.

С доверием. Почти… как к сыну или близкому другу. Так он смотрел и общался только с немногими, в том числе и Дарионом. Что ж, Дрейк всегда умел нравиться тем, кто при власти. Серьезный, собранный и с военной выправкой.

Хили поместили в отдельный экипаж. С ней ехал всего один мужчина — судя по одежде, лекарь. Но это была не забота — это было удобство. Её просто вырубили снотворным. Чтобы не мешала. Чтобы не смотрела в глаза. Чтобы не напоминала — о чём они, вроде как, не хотели думать.

Я не знала, слышала ли она вообще о своей участи.

Может, всё решили за неё. Сделали выбор и аккуратно исключили из него ту, чья жизнь висит на волоске.

Было горько. Хотелось плакать. Но я сидела прямо, смотрела в окно и держала лицо. В конце концов, сколько можно быть растрёпанной? Сколько можно бежать, бояться, надеяться и снова терять?

Я устала.

До мозга костей.

Устала быть центром всего.

Как вообще вышло, что я — простая девчонка из другого мира — теперь еду спасать этот, чужой?

И почему от моих решений зависит чья-то жизнь?.. Ведь это именно я нашла зацепку с ритуалами…

Мои мужчины все ехали верхом. Даже Алан, которого я ожидала увидеть рядом. Но со мной в карете оказался только Линар.

Он расположился на сиденье, будто ехал на светский раут, а не в Проклятые земли — нога на ногу, локоть на подлокотнике, рубашка чуть распахнута.

И всё это время он просто… смотрел на меня. В упор. Буквально в душу.

Я то отворачивалась, то снова встречалась с его взглядом.

После наших обнимашек… а особенно тех обнимашек втроем, мне было неловко.

До скрипа зубов.

До мурашек.

До желания сбежать в другой экипаж — хоть к Хили, хоть к Дариону, хоть на крышу.

А его, кажется, ничего не смущало.

Вообще.

Наоборот — он, похоже, получал удовольствие.

Я изо всех сил старалась делать вид, что всё в порядке. Но в какой-то момент не выдержала и буркнула, не глядя:

— Ты можешь… не смотреть так?

Он усмехнулся, не отводя взгляда:

— А как мне ещё на тебя смотреть, если ты красивая?.. Да ещё и умеешь так трогательно притворяться, будто не помнишь, как прижималась ко мне вчера.

— Это была эмоциональная поддержка! — взвилась я. — И вообще… Алан тоже был там!

— И это тебе понравилось вдвойне. — Линар лениво вытянул ноги и подмигнул. — Не стыдись, Анри. В тебе много любви. Это даже… трогательно.

Я отвернулась к окну, чтобы он не видел, как горят мои уши.

Чёртов некромант.

Когда он не пугает — сводит с ума.

А когда делает и то, и другое… я вообще не знаю, как выжить.

Визуалы

Знали бы вы сколько я боролась с вредным ИИ за эти визуалы))

Линар и Анри

❤️

Дрейк и Анри ❤️

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 23

Я неожиданно вспомнила все свои экипажные приключения — и, разумеется, тут же залилась краской по уши. Ну да… наш с Аланом первый поцелуй случился именно в экипаже. Эрик? Его я тоже ни раз в нём зажимала — даже их вдвоём с Алом, чего уж стесняться. Дрейк? Его участь была точно такой же. Короче говоря, кажется, у меня не просто слабость, а целый фетиш — на своих мужчин и уютные дрожащие стены экипажа.

И вот теперь… сижу тут с Линаром. Он развалился на сиденье как дома, смотрит на меня нагло, спокойно, с ленцой и ухмылкой, будто знает все мои мысли. Нахал некромантский.

А ведь вопрос с ним оставался открытым. Соблазнять или не соблазнять? Он, похоже, и сам был не против подкатов. Выжидает. Но я не знала, чего он вообще хочет. Останется ли он здесь, с нами, с Вивьен, со мной? Или, как только мы начнём закрывать разлом, он исчезнет из этого мира, попрощается с сестрой, откажется от всего ради своей силы?

Наверное, для мага его уровня — выбор не из лёгких. Любовь или магия. Семья или сила. Жизнь в новом мире или прежний, знакомый до боли.

А может, я зря всё это надумываю? Может, он просто сидит себе, отдыхает, и не догадывается, что в моей голове его уже женили, раздели и обсудили все варианты развития событий.

Я фыркнула. Он заметил и чуть приподнял бровь.

— Что? — лениво спросил, не меняя позы.

— Да так, — я покачала головой и уставилась в окно. — Просто думаю о жизни.

— И о том, стоит ли мне посвятить тебя в магические тайны или в более… земные удовольствия?

Я резко повернула голову и уставилась на него. А он… всё с той же ленивой усмешкой.

— Я знала, что ты мысли читаешь! — прошипела я.

— Я не читаю. Просто наблюдательный. А ты краснеешь на всю карету, когда вспоминаешь про своих мужчин. Не сложно догадаться.

— Ты невыносим.

— А ты очаровательна, когда смущаешься.

Он откинулся на сиденье ещё больше, а я… Я окончательно запуталась: то ли его придушить, то ли поцеловать, то ли снова уставиться в окно и делать вид, что я вся из себя невинность в карете.

Но, чёрт возьми, это ведь снова экипаж… А я, кажется, всё же фетишистка.

Он буквально прожигал меня взглядом. Есть у меня стойкое подозрение, что не я тут одна с фетишем на экипажи.

— Линар… Какие у тебя дальше планы? Ты собираешься оставаться здесь?

Он не сразу ответил. Наклонил голову, посмотрел внимательно, слишком внимательно, словно искал что-то в глубине моих глаз. А потом его голос стал ниже, почти бархатным:

— А ты бы хотела, чтобы я остался?

— Да при чём тут я? — буркнула недовольно, будто не мне сердце в горло подскочило. — Я просто… интересуюсь.

Он чуть наклонился вперёд, локтем опираясь на подлокотник, голос стал ещё тише, почти интимным:

— Знаешь… мы, некроманты, конечно, бываем отшельниками. Но я бы не хотел здесь куковать один, глядя на счастливую семейную жизнь сестры. Я ведь тоже человек. Тоже хочу… чего-то настоящего. Семью. Дом. И да, я понимаю, что если останусь — магия будет потеряна. Навсегда.

Это было сказано без пафоса. Спокойно. Уверенно. И именно поэтому меня словно ударило током.

— То есть тебе всё равно, с кем эту самую семью строить? Главное — найти первую попавшуюся? — я нахмурилась, сжала губы, даже не заметила, как обиделась. — Тебе всё равно?

Почему-то вспомнился рассказ Ви — как он был влюблён, как его предали. Может, теперь ему действительно плевать с кем строить семью?

Линар фыркнул и вдруг тихо рассмеялся. Тот самый, хрипловатый, насмешливый смех, который раздаётся только тогда, когда мужчина видит твою ревность — и наслаждается каждой каплей.

— Анри, вы, женщины, такие удивительные. Если бы мне была нужна «любая», я бы вернулся в наш мир. Поверь, там выбор побогаче.

Я только прищурилась.

— Ну и зачем тогда эти глупые намёки?

— А зачем тогда твои глупые вопросы? — отозвался он в тон, уже почти насмешливо.

И прежде чем я успела отреагировать, Линар резко подался вперёд, схватил меня в охапку и прижал к себе. Его руки оказались на моей талии, прижамали крепко, но нежно. А грудь — напротив моей, горячая и твёрдая.

Я замерла. Как испуганный кролик. Только сердце стучало так, будто хотело выскочить и запрыгать по карете.

— Ты, похоже, всё ещё не поняла, Анри, — выдохнул он мне в волосы, — я уже выбрал.

— Анри… — его голос стал тише, почти хриплым. — Ты слишком близко, чтобы я оставался сдержанным.

Он склонился ко мне так неожиданно, что я не успела даже вдохнуть. Тёплая ладонь легла на мою щёку, пальцы слегка дрогнули, словно он боялся спугнуть. Я замерла, чувствуя, как его взгляд обжигает кожу сильнее, чем огонь.

А потом он наклонился ниже — и коснулся моих губ.

Сначала — мягко, осторожно, словно спрашивал разрешения. Как будто боялся, что я оттолкну. Но я не могла оттолкнуть. Не могла — когда этот поцелуй был таким… настоящим. Никакой игры, только тёплая, сдерживаемая жадность.

У меня закружилась голова. Я поймала себя на том, что прижимаюсь к нему сама, едва ли не впиваюсь пальцами в его плечи, словно пытаясь сказать: не останавливайся. И он это понял. Почувствовал.

Поцелуй стал глубже, настойчивее, горячее. Его пальцы скользнули в мои волосы, чуть потянули за прядь, а вторая рука крепко сжала талию. Он словно пытался запомнить каждую линию моего изгиба талии, каждое движение губ. Его дыхание смешалось с моим, стало тяжёлым, горячим.

И я пропала. Растворилась. Каждое прикосновение отзывалось током внизу живота, каждое движение его губ заставляло сердце биться быстрее.

Когда он немного отстранился, я даже не сразу поняла, что мы прервали поцелуй. Просто смотрела на него, чувствуя, что не могу сказать ни слова.

— Ты опасная женщина, Анри, — усмехнулся он, но в его глазах не было ни тени насмешки. Только жар. — Я… не собирался…

— Теперь уже не важно, — ответила я, стараясь дышать ровнее. — Только не вздумай извиняться.

Он снова притянул меня к себе — на этот раз жадно, как будто у него не было больше сил сдерживаться. Его губы накрыли мои — не спрашивая, не медля, не давая ни шанса отступить. Это был не просто поцелуй — это был взрыв.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Губы Линара двигались жадно, страстно, срывая с меня дыхание. Он целовал меня так, будто мы оба давно этого хотели, но не решались признаться даже самим себе. Его ладони скользнули по моей спине, прижимая ближе, крепче.

Я застонала сквозь поцелуй, теряя себя в этом жаре. Всё тело отзывалось на его прикосновения — кожа горела под его пальцами, а мысли разбегались, будто их ветром сдуло. Он был горячим, сильным, настойчивым — и одновременно бережным. Как будто ценил каждую секунду, каждую эмоцию между нами.

Я ощущала, как он сдерживается. Почти. Но в его поцелуе была такая потребность, такая безудержная тоска… словно он целует меня не просто как женщину, а как смысл жизни, как спасение. Его губы скользнули по моей щеке, потом вниз — к шее, к ключице. Я выгнулась к нему навстречу, пальцы сами собой сжались на его рубашке.

— Линар… — мой голос был охрипшим, срывающимся от желания.

Он остановился, на миг затаил дыхание, уткнувшись лбом в мою шею. Его пальцы дрожали на моей талии, а дыхание срывалось горячими глотками.

— Прости, малышка. Я… просто слишком тебя хочу, — прошептал он мне в висок, голос всё ещё охрипший от страсти.

— Надо было просто меньше подсматривать за чужим сексом, — усмехнулась я, вспоминая, как этот самый «сдержанный» некромант когда-то наблюдал за мной и моими мужьями, думая, что никто не заметит.

Линар тихо рассмеялся, хрипло и низко, и в этом смехе было столько удовольствия, будто я только что поцеловала его словами. Он прижался ближе и мягко коснулся губами моей шеи — осторожно, почти трепетно, но мне показалось, что по коже пробежал ток. Я аж дёрнулась от этого прикосновения, как от лёгкого укуса, хотя это был всего лишь поцелуй.

— Теперь я буду не подсматривать… а участвовать, — выдохнул он мне на кожу. — Главное — выжить при вхождении в вашу сумасшедшую семью.

Вот тут уже хохотнула я — громко и без стеснения. В голове всплыли образы того, как мои мужчины принимали Ханта: ревность, угрозы, холодные взгляды и грубые слова.

— Выживешь — значит точно наш, — фыркнула я. — Или сбежишь, как Каллем.

— Каллем — размазня, — ответил Линар без тени сочувствия. — Я-то точно останусь.

Я не знала, насколько это было серьёзно… но сердце почему-то пропустило удар.

Линар не собирался меня отпускать. Ну совершенно. Поэтому мы так и ехали — я, устроившись у него на коленях, а он, обняв меня за талию.

И странное дело… мы просто говорили. Разные темы, какие-то глупости, воспоминания о детстве, планы. Даже про Вивьен поговорили. Он оказался не таким уж и замкнутым, каким себя показывал изначально.

На моё удивление — приставаний почти не было. Почти. А целовались мы не так много… ну ладно, много. Особенно когда он начал изучать мою шею, а я — теребить ворот его рубашки. Да и кто считает, эти поцелуи, если время будто остановилось?

Я совсем потерялась. Голова кружилась не только от его близости, но и от странного чувства целостности, которого мне так давно не хватало.

И вот, как назло, экипаж остановился.

— Мы уже?.. — начала я, но не успела даже выпрямиться, как снаружи послышались знакомые мужские голоса. Кто-то отдал распоряжение, кто-то спрыгнул с седла…

Я панически замерла на его коленях, одной рукой упираясь в его грудь, другой — хватаясь за подол платья, а Линар только ухмыльнулся и никуда меня отпускать не собирался. Зараза!

И в следующую секунду дверь кареты распахнулась.

На пороге возник Дрейк.

Его взгляд сначала выдал усталость… а потом он заметил меня. На. Коленях. У. Линара.

Он даже не моргнул, просто обвёл нас взглядом, приподнял бровь и усмехнулся.

— Приятного привала, голубки, — произнёс он лениво. — Не торопитесь, конечно. Мы тут умираем от усталость и пыли, а вы, я смотрю, неплохо устроились.

Я судорожно пыталась выбраться, но Линар, зараза, только крепче обнял.

— Не умирай, — сказал он Дрейку. — Нам твоя ревность ещё пригодится.

— Она уже на пределе, — буркнул Дрейк и громко хлопнул дверцей.

А я, красная как варёная креветка, уткнулась лбом в плечо Линара.

— Убью. Тебя. Потом. — прошипела я.

— Запишись в очередь, — хмыкнул он. — После своих мужей.

Как оказалось, мы уже прибыли к самой границе Проклятых земель. Местность изменилась почти сразу — воздух стал гуще, будто насыщен пеплом и чем-то… другим. Ветра здесь почти не было, но всё равно казалось, что что-то шевелится в траве, как тени. Хотя какая тут трава?

Нас встретил гном — бодрый, как всегда, хоть и выглядевший немного взвинченным. Курго хлопнул себя по груди, козырнул королю и с деловой важностью заявил:

— Лагерь у нас, конечно, был маленький, но сейчас всё организуем. Ваше Величество, герцог, принц… и… — он посмотрел на меня, прищурился и довольно кивнул, — и герцогиня магичка, добро пожаловать в адский приграничный курорт.

Я улыбнулась. Хоть кто-то здесь сохранил чувство юмора.

Разумеется, с приездом короля лагерь мгновенно разросся. Стали вырастать шатры, стражники сновали туда-сюда, в воздухе повисло напряжение, как перед бурей. Даже Хант и Дрейк ходили молча, сосредоточенные. Никто не говорил вслух, но все понимали — завтра будет слишком важный день… главное, чтобы не последний.

На ужине гном коротко рассказал новости: разлом продолжает расти, магический фон вокруг нестабилен, но пока ничего и никто из него больше не выпал. Это, конечно, звучало как “ничего нового”, но тревога только усилилась.

А вот дальше было уже повеселее — король со спокойной, как у учителя перед казнью, миной передал слово моим мужьям. И они… начали рассказывать о ритуале. Тонко, аккуратно, намекая, избегая деталей. Все делали вид, что это обычная магическая процедура, нечто важное, но абсолютно стандартное. Типа «жгите ладан, держите руки выше пояса».

Но я-то знала.

И мои мужья знали, что я знаю.

И я знала, что они знают, что я знаю.

Цена этого ритуала была Хили!

И вот в этом обволакивающем молчании мои мужчины… в какой-то момент начали коситься на меня. Молча. Угрюмо. С укором, вперемешку с подавленной ревностью, тревогой и… непониманием, что, чёрт возьми, творилось в карете.

Я ела как ни в чём не бывало. Даже вино пила. Сдержанно, конечно, но демонстративно спокойно. Всё равно ночью мне будет… большой и жирный пипец.

И я это знала.

И они знали, что я это знаю.

Прекрасный вечер, не правда ли?

Дорогие читатели!

Завтра тоже будет прода — и, скорее всего, с пометкой 18+, но не волнуйтесь, кусочек сюжета тоже будет ❤️

Группы в ВК и ТГ уже готовы! Поскольку ваши голоса разделились, я решила создать обе — и там, и там.

Все ссылки вы найдёте в моём профиле ❤️

Глава 24

На улице уже давно стемнело.

В итоге разговоры и обсуждения закончились уже ближе к ночи. Король сообщил, что утром прибудет ещё один человек, важный и влиятельный, который хочет присутствовать на ритуале. Я удивилась и даже грешным делом подумала на того психа-коллекционера, который знал слишком много. А вдруг он связан с королём?..

Шли к нашему шатру мы молча. Мужчины были угрюмы, как облака перед бурей. Конечно же, я догадывалась почему.

Когда увидела шатёр, стоящий явно в стороне от остальных, мягко говоря, удивилась. Но догадаться, зачем так — было несложно. Подальше от лишних ушей, от взглядов, и, кажется, от остального лагеря. Уж не для того ли, чтобы было где устроить семейную казнь?

Внутри было неожиданно уютно — пахло древесиной, печка потрескивала, пледы были аккуратно разложены, куча подушек. В другом контексте — романтика. В этом — подготовленный допрос с пристрастием.

Я человек эмоциональный и прямой. Ни в какие эти их молчаливые дуэли взглядами играть не умею. А потому, стоило зайти внутрь и оглядеть четырёх хмурых мужиков, которых я, на минуточку, люблю и зову мужьями, как язык у меня не удержался.

— Ну и чего морды такие кислые?

— А какие они должны быть? — тут же вспыхнул Эрик. — Наша жена нашла нового любовника. Тебе нас мало? Мы не справляемся? Ты только скажи!

— Эрик, не неси чушь! Вы прекрасно знали, что Линар мне нравится. Не надо делать вид, что это было сюрпризом.

— Допустим, — сдержанно проговорил Дрейк. Он стоял, скрестив руки, и был зол. — Но какого хрена, Анри? Четыре мужа тебе уже мало?

— У других женщин и по десять, между прочим и даже больше. Вы их тоже осуждаете? Или это ваша ревность из всех щелей лезет?

— Конечно, никто никого не осуждает, — буркнул Алан, глядя в сторону. — Но, будь добра, поясни, чем вы там с Линаром занимались в экипаже? Все остальные ехали верхом. Ты, между прочим, тоже должна была.

— Общались. Узнавали друг друга. Я вообще-то хотела, чтобы вы тоже с ним поговорили.

— У тебя, кстати, рот точно только для слов работал? — с язвой выдал Дрейк.

Я ухмыльнулась, выпрямилась и глянула ему прямо в глаза.

— Не только.

Тишина.

У Эрика задёргался глаз. Хант закрыл глаза, видимо, чтобы не убить кого-нибудь — меня или Линара. А Алан вдруг вскинулся, как будто хотел что-то сказать… но махнул рукой и сел на ближайшую подушку.

— Боги… — простонал он. — Этот мрачный тип будет жить с нами.

— Мрачный тип? А ранее вы разве с ним не сдружились? — фыркнула я. — Поставили шатёр отдельно, чтоб никто не слышал, как вы меня морально расчленяете? Так вот, предупреждаю: я — за Линара. Мне он нравится. И если вы надеялись, что я стыдливо опущу глазки и буду извиняться — не будет этого.

— Ты хоть понимаешь, с кем связываешься? — прошипел Дрейк. — Куде лезешь?

— В новые отношения? — парировала я. — Вы же тоже не в одночасье стали моей семьёй. Каждый из вас был моим выбором. И он — тоже выбор. Пока ещё не окончательный. Но я решаю, а не вы.

Сказать, что мужчины ошарашенно переглянулись — ничего не сказать. Это была не истерика, не оправдание, а сухой, холодный факт.

Хант наконец заговорил:

— Ты хоть с ним это… обсудила? Что он собирается делать после разлома?

— Да. Он думает остаться. Он не идиот. И он меня уважает. Возможно, даже слишком, — я поджала губы, вспоминая то, как он меня держал. — А вот вы… вместо того чтобы поддержать, решили превратить эту ночь в суд.

— А кем ты нас хочешь видеть, если не судьями? — мрачно бросил Дрейк.

— Мужьями. Партнёрами. А не прокурорами.

Я стояла посреди шатра злая как дракон. Нет, хуже — как дракониха на сносях, которой кто-то посмел подать недогретый суп. А они — мои доблестные рыцари — стояли, и пыхтели не хуже меня. Один Алан восседал на подушках в расслабленной позе.

— Анри, милая… — начал Дрейк, его голос был низким, напряжённым. — Сегодня может быть наша последняя ночь вместе. Мы не знаем, как пройдёт ритуал. Может, он ничего не даст. Может, станет хуже… Конец света — это не просто фигура речи.

Я вздрогнула. Он был прав. Я так зациклилась на своих чувствах, ревности, Линаре, что даже не подумала, что завтра… может просто не быть.

— Вы первые начали, — буркнула я, сжав кулаки. — Я, вообще-то, только за ночь любви и понимания. Но где же ваше понимание? Эрик, Ал, где ваша поддержка, как было с Дрейком?

Алан тяжело вздохнул и почему-то перевёл взгляд на Ханта. Тот, как обычно, был молчалив и напряжён, но в его глазах не было осуждения. Скорее… ожидание. И лёгкая грусть.

Эрик скривился. Он выглядел не злым, а растерянным, как будто боролся с чем-то внутри.

— Я просто… боюсь, что ты в один прекрасный момент на меня забьёшь, — пробормотал он. — Ты ведь выбрала всех сама, да. Но меня… меня тебе навязала судьба. Мы — пара. Ты потянулась ко мне потому что так вышло. А ведь тяги больше нет. Нужен ли я тебе такой вообще?

Я замерла, как будто мне плеснули холодной водой в лицо.

— Ты сейчас серьёзно?.. — прошептала я. — Неужели я хоть когда-нибудь давала тебе повод сомневаться во мне? В нас?

— Нет, — выдохнул он. — Но количество мужей увеличивается…

— О, боги… — я схватилась за голову. — Когда я попала в этот мир, я хотела одного. Одного мужа, одной любви, одной сказки. Но потом встретила вас. И в каждом из вас… я нашла частицу себя. Вы — моя семья. Моя сила. Моя любовь. И я бы ни за что, слышишь, ни за что не променяла бы ни одного из вас.

Я перевела взгляд на Эрика.

— Ты — моя пара, да. Но ты ещё и моя опора. Мой свет, когда мне страшно. Ты первый, кого я впустила в своё сердце. Неужели ты правда думаешь, что всё это можно заменить… просто страстью к кому-либо?

Он отвёл взгляд. Щёки у него слегка покраснели, а губы сжались в тонкую линию. Но я видела, как дрогнул его кадык.

Алан поднялся с подушек, прошёл ко мне и обнял за плечи.

— Всё, хорош. Мы перегнули. Она у нас не из тех, кто врёт или увиливает. Если бы хотела уйти, давно бы ушла. В платье, босиком, в ночь — и всё равно бы не оглянулась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ага, — буркнула я, не удержавшись. — Только вы бы меня точно не отпустили.

Дрейк хмыкнул, подошёл ближе и взял меня за руку.

— Прости, я злился. Не на тебя, на себя. И на Линара. И на всё это. Мы просто… боимся. Завтра может всё закончиться. И нам страшно, что ты выберешь не нас, когда всё рухнет.

Я кивнула.

— А мне страшно вас потерять. Всех. И именно поэтому — хватит об этом. Давайте быть. Вместе. Пока ещё есть время.

Неожиданная догадка вспыхнула в голове.

Вот оно — то, что повисло в воздухе, как острый запах после грозы. Не ревность. Не злость. Не обида. Страх. Тот самый, от которого сердце уходит в пятки, но ты делаешь вид, что просто споткнулся.

Они боялись, что я уйду.

Что я не просто интересуюсь Линаром. А что через него я тянусь обратно. В свой мир. Что я еду к разлому не только ради ритуала, но чтобы… вернуться.

Всё сложилось: отчуждённость Дрейка, резкие фразы Эрика, мрачное молчание Алана. Даже Хант, обычно такой невозмутимый, глядел на меня, как будто прощается.

Даже не знаю, что оскорбляет больше: то, что они подумали, будто я способна их бросить, или то, что решили промолчать и просто ждать. Типа, пусть сама выберет. Уйдёт — ну и ладно, мы страдать будем молча, как настоящие герои. С плотно сжатыми челюстями и надутыми щёчками.

Боги, мужики. Мужики и их маразм.

— Вы правда подумали, что я уйду обратно в свой мир? — спросила я вслух.

Ответа не последовало. Только неловкие взгляды в сторону.

— Ну офигеть. Просто… блестяще. Выходит, я тут за вас замуж по выходила, в тайнах участвовала, в ритуалах копаюсь, и всё ради вот этого?

— Анри… — начал Алан.

— Нет, подожди. Мне просто нужно понимать. Вы думаете, что после всего этого, я такая: «Было весело, мальчики. Пока! Меня ждут в родном мире»?

— Анри, хватит… — попытался вставить Эрик.

— Нет, не хватит! Мне больно, что вы всерьёз подумали, что я могу вот так уйти. Без вас. От вас. А знаете, что ещё больнее? Что вы даже не поговорили со мной об этом. Решили сами пострадать заранее. Зачем? Чтобы я потом чувствовала себя виноватой? Вам хоть стыдно?

Они молчали. Всё-таки в этом мои мужчины мастера — в напряжённой, красноречивой тишине. Ну хоть Дрейк не выдержал:

— Мы просто… боимся тебя потерять.

Я выдохнула.

— Тогда держите крепче. Потому что я с вами. И никуда не собираюсь.

Пауза. Потом кто-то (кажется, Хант) тихо пробурчал:

— Ну слава богам, а то я уже морально паковал тебя в портал.

Мы рассмеялись. Немного неловко. Немного с облегчением.

И только я знала, насколько серьёзно это было. Потому что да… если завтра всё рухнет — пусть последняя ночь будет с теми, кого я люблю. Без боли. Без страха. Просто с ними рядом.

После этой словесной разрядки наступила тишина — настоящая, не угрюмая. Как после ливня, когда земля ещё дышит влагой, а небо чистое и будто извиняется за бурю.

Я медленно подошла к Алану. Он вновь сел на нашу своеобразную кровать. Я села рядом и накрыла его руку своей.

— Ты у меня самый ласковый, знаешь?

Он ничего не сказал, просто подцепил мои пальцы, прижал их к губам и, не отпуская, потянул к себе. Я скользнула к нему на колени, вжалась в его грудь, почувствовала знакомое тепло, такой родной запах — чуть древесный, чуть пряный.

— Мы живы. Мы вместе. И пока это так… всё остальное — потом, — прошептала я, уткнувшись носом ему в шею.

Он обнял меня, ладонями скользя по моей спине, нежно, как будто боялся задеть что-то сломанное. И всё же он смотрел на меня по особенному. Это было восхищение. Почтение. Любовь.

Следом подошёл Эрик. Его руки оказались на моих плечах — горячие, сильные, такие родные. Он наклонился, прижался губами к моему затылку, задержался.

— Прости меня, — выдохнул он. — Я идиот.

— Согласна.

Он опустился рядом, притянул меня к себе. Теперь я оказалась между ними, с одной стороны — дыхание Алана, с другой — тепло Эрика. А потом и Дрейк не выдержал. Он рухнул на подушки передо мной, обнял за талию, прижавшись лбом к животу.

— Знаешь, я думал, мы тебя потеряем. Или ты выберешь Линара. Или… что конец.

Я провела пальцами по его волосам, нежно. Он поднял голову — в его глазах плескалась неуверенность, замешанная с болью. Я склонилась к нему, коснулась губами его лба.

— Дрейк. Я люблю тебя. И ты это знаешь.

Он вздохнул, прижался губами к моей ключице. Медленно, осторожно.

И в этот момент я почувствовала, как к нам присоединился и Хант. Он не сказал ни слова, просто встал за моей спиной, обнял за плечи. Его руки были чуть грубее, сильнее, но и в них я чувствовала ту же заботу.

Я сидела, окружённая ими, и сердце моё билось чуть быстрее. Внутри было тепло. Как будто сам воздух пропитан любовью. И даже если завтра — всё… эта ночь будет нашей.

— Можем мы просто… быть вместе? Сейчас. Без ревности. Без страха. Просто… любимыми?

Ответом мне стали губы Алана, мягко скользнувшие к моим. Он целовал меня с той лаской, что исцеляет. Его поцелуй был тёплым, медленным. Без спешки.

Пальцы Эрика легли на мою шею, гладя кожу, чуть сжимая, будто он хотел удержать момент. Дрейк обнял за талию крепче. А Хант… он прижался лбом к моей спине и просто выдохнул — как будто только сейчас по-настоящему успокоился.

И я знала — будет ещё ночь. Длинная, полная любви, ласки и слов, что говорят не только губами.

Хотела 18+, но пока накал страстей) Следущая глава будет от имени Линара, готовимся ко всему????

Глава 25 (18+)

18+ выделено отдельно????

Линар

Я не мог не подслушивать. Ну правда. После того как полдня она провела у меня на коленях, а её поцелуи всё ещё горели на губах — как, скажите мне, я должен был спокойно уйти к себе, лечь, расслабиться и выкинуть из головы всё это?

Правильно. Никак.

А потому я стоял под самым шатром Анри и её мужей — уже не в облике дохлой крысы, к вашему разочарованию. Пришёл лично. Во-первых, хотелось убедиться, что она действительно… моя, хоть на миг. А во-вторых — посмотреть. Уж поверьте, там было на что.

Изнутри доносились не крики, нет — что хуже, глухая напряжённость и редкие вспышки голосов. Кто-то обвинял, кто-то оправдывался, кто-то хрипло говорил о том, что «нас слишком много». Мужская логика — грубая как кирка. Самоутверждение через обиды, ревность вместо любви. Страшно подумать, как им вообще удалось завоевать такую женщину, как Анри. Хотя здесь я лукавлю… мужики там собрались нормальные, хоть и совершенно разные.

Но вот что действительно резануло — слова о том, что я, дескать, увезу её обратно, в наш мир. Я?

Честно? Даже для меня это было немного… обидно.

И ладно бы ревность. Но они правда боялись, что я утащу её туда, где она снова станет чужой, уязвимой, где над ней снова будет закон и её семья со всеми обязательствами, от которых она вырвалась. Что я такой вот мерзавец, решу за неё, украду то, что ей удалось построить здесь. Её жизнь. Её любовь. Её семью. Её смысл.

Как будто я не вижу, как она смотрит на них. Как она держится за них. Как она обнимает каждого — по-разному, но с одинаковой нежностью. Она не уходит — она тянется. И если я здесь — то только потому, что она позволяет мне быть рядом.

Ох, да. Посмотреть действительно было на что. Даже в ссоре, даже в напряжении — она горела. Как огонь. Как ритуальный костёр. Как… моя личная гибель.

Я долго думал, имею ли вообще право надеяться на что-то большее.

Да, я подслушивал. Да, подсматривал. Да, выглядел как последний идиот, затаившийся у чужого шатра, будто бы не маг, не некромант, а влюблённый дурак. Хотя стоп… именно так всё и было.

Анри не из тех, кто притворяется. И в той карете — не было магии, не было иллюзий, не было расчёта. Только я и она. Только руки, губы, дыхание. Только… искренность.

И всё же я знал: когда этот мир излечится от своей трещины, когда мы закроем разлом, магия — моя магия — исчезнет. Останусь просто мужчиной. Не самым удобным, не самым покладистым и уж точно не тем, кого выбирают для уютной семейной жизни.

А нужен ли я ей тогда?

Вряд ли. Хотя… она ведь тянулась не к моей силе, не к статусу. Ей не нужен был король, не нужен герой. Только человек. Именно в этом и заключалась самая пугающая истина — она смотрела на меня.

Но в этом мире у меня всё равно ничего нет. Ни дома, ни влияния, ни даже нормального гроба — для эстетики, разумеется. Только сестра, которую я сам едва не потерял. И конечно же она.

А я не хочу быть обузой. Не хочу быть тем, кого жалеют или прячут в тени, пока идут спасать мир.

Надеюсь, этот местный король — не совсем уж идиот. И всё-таки вручит хоть какую-то награду за то, что мы тут своими телами прикрывали границу между мирами. Дом, золото, подземелье — в крайнем случае хватит пары акров земли, куда не доносится визг селян.

Но, если честно…

Я бы променял всё это на её руку. На её утренние взгляды. На то, чтобы проснуться однажды и знать — я всё-таки остался. И она рядом.

******

Похоже я слишком задумался.

Я стоял у входа в шатёр, сердце колотилось, как у мальчишки, пойманного на краже. Стоны Анри, её низкие, хриплые звуки, разрывали меня изнутри. Я не выдержал. Приоткрыл полог, и картина, что открылась, чуть не сбила с ног.

Она сидела на огромной подушке, голая, кожа блестела от пота в тусклом свете масляных ламп. Между её раздвинутых бёдер устроился Алан, его голова двигалась ритмично, он лизал её, жадно, будто пил саму её суть. Анри, полулежа, опиралась на Ханта, который сидел сзади, обнимая её. Его губы скользили по её шее, оставляя влажные следы, а пальцы, сильные и уверенные, массировали её клитор, вызывая дрожь в её теле. Дрейк и Эрик, сидя по бокам, целовали её грудь, их губы и языки кружили вокруг сосков, то нежно, то с лёгким укусом, от чего она выгибалась, стонала громче.

Я замер, дыхание перехватило. Она была их центром, их огнём, и я, чёрт возьми, хотел быть частью этого. Моя рука сама сжалась в кулак, а в груди горело — смесь желания, ревности и страха, что я тут чужой. Но её стоны, её движения, её кожа, сияющая в полумраке, тянули меня, как магнит. Я шагнул внутрь, не думая уже не о чем кроме неё, не сдерживаясь.

Анри заметила меня первой. Её глаза, затуманенные наслаждением, встретились с моими, и в них мелькнула искра — не удивление, не гнев, а что-то тёплое, зовущее. Она чуть улыбнулась, и этого хватило. Я подошёл, чувствуя взгляды других, но не останавливаясь. Моя магия, мой титул — всё это было неважно. Я был просто мужчиной, который хотел её.

— Линар, — выдохнула она, голос дрожал от удовольствия, но в нём была нежность, которая разорвала последние сомнения.

Я опустился перед ней, рядом с Аланом, мои пальцы коснулись её бедра, тёплого, влажного от пота. Она вздрогнула, но не отстранилась. Алан поднял голову, его губы блестели, он взглянул на меня — не с вызовом, а с чем-то вроде молчаливого согласия. Я наклонился, мои губы нашли внутреннюю сторону её бедра, медленно целуя, дразня. Её кожа горела под моими губами, и я чувствовал, как она дрожит, как её дыхание сбивается.

Хант, сзади, сжал её сильнее, его пальцы ускорили ритм на клиторе, и она застонала, запрокинув голову. Дрейк и Эрик, не останавливаясь, продолжали ласкать её грудь, их зубы слегка прикусывали соски, вызывая её хриплые вскрики. Я, не сдерживаясь, заменил Алана, мои губы нашли её киску, влажную, горячую. Я лизнул, медленно, пробуя её вкус, и она ахнула, её пальцы впились в мои волосы, направляя меня. Я углубился, мой язык кружил, губы посасывали, дразнил её клитор, пока её бёдра не задрожали сильнее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Линар… — выдохнула она снова, и моё имя в её устах звучало как заклинание, от которого кровь вскипала.

Я чувствовал её близость, её жар, её пульс под моими губами. Мои руки сжимали её бёдра, почти до боли, но она только выгибалась навстречу, требуя больше. Алан, отстранившись, сел рядом, его губы нашли её шею, целуя с той же жадностью, с какой я лизал её женственность. Хант, продолжая ласкать клитор, наклонился, прикусывая её ухо, его дыхание было тяжёлым, горячим. Дрейк и Эрик, рыча, сжимали её грудь, их пальцы и губы работали в унисон, доводя её до грани.

Я не мог больше ждать. Поднялся, расстёгивая одежду, мои пальцы дрожали от нетерпения. Анри, заметив это, потянулась ко мне, её руки легли на мои бёдра, притягивая ближе. Она сидела всё так же, на подушке, спиной к Ханту, ноги раздвинуты, тело открыто. Я вошёл в неё одним резким движением, заполняя её киску до предела. Она закричала, её ногти впились в мои плечи, и я застонал, чувствуя, как её тепло сжимает меня. Мои толчки были жёсткими, глубокими, но я старался держать ритм, балансируя на грани, чтобы не потерять её.

Хант, сзади, скользнул пальцами к её попке, подготавливая, и она задрожала, зажатая между нами. Его движения были медленными, но настойчивыми, и вскоре он приподнял её и вошёл в ее глубину, медленно, но с силой, от чего она выгнулась, её стоны стали громче. Мы двигались в унисон, мои толчки в её киску синхронизировались с Хантом, её тело дрожало между нами, как натянутая струна. Дрейк и Эрик, не отставая, продолжали ласкать её грудь, их губы и зубы оставляли следы на её коже, их руки сжимали её бёдра, плечи, поддерживая её в этом вихре.

Я наклонился, мои губы нашли её, поцелуй был жадным, почти грубым, но полным любви. Её язык сплёлся с моим, её стоны растворялись в моём рту. Мои руки сжимали её бёдра, пальцы впивались в кожу, пока я вбивался в неё, чувствуя, как её стенки сжимают меня всё сильнее. Хант, рыча, ускорил ритм, его толчки в её попку были резкими, но точными, и она кричала, её тело сотрясалось от наслаждения.

Оргазм накрыл её внезапно, её стенки сжали меня, как тиски, и я, не выдержав, излился в неё, мой хриплый стон смешался с её криком. Хант, следом, с низким рыком, кончил, его тепло заполнило её, и она задрожала, её тело билось в наших руках. Дрейк и Эрик, продолжая ласкать её грудь, целовали её плечи, шею, их дыхание было тяжёлым, полным желания.

Я отстранился, тяжело дыша, но не отпуская её. Мои руки гладили её бёдра, её кожу, всё ещё горячую, влажную. Хант, обнимая её сзади, поцеловал её затылок, его пальцы мягко скользили по её спине. Дрейк и Эрик, сидя по бокам, прижимались к ней, их губы находили её кожу, их руки поддерживали её, не давая упасть.

Я смотрел в её глаза, всё ещё затуманенные, но полные тепла. Она потянулась ко мне, её пальцы коснулись моей щеки, и в этом жесте было всё — любовь, принятие, желание. Я не был чужим. Я был её. И они — её. Мы были вместе, в этом шатре, в этом огне, который она разожгла в каждом из нас.

Анриэль

Моё тело всё ещё дрожало, кожа горела от оргазма, который только что разнёс меня чуть ли ни в щепки. Хант, обнимая сзади, прижимал меня к своей груди, его дыхание обжигало шею. Я сидела на подушке, ноги раздвинуты, тело слабое, но всё ещё жаждущее. Дрейк и Эрик, по бокам, гладили мои бёдра, их губы касались моих плеч, поддерживая жар. Алан, рядом, смотрел с той своей чертовски самодовольной ухмылкой, зная, как его язык довёл меня до космоса.

Но Линар… его взгляд, горящий, почти отчаянный, пробивал меня насквозь. Я не выдержала, потянулась к нему, мои пальцы скользнули по его щеке, тёплой, чуть влажной от пота. Я поцеловала его — глубоко, жадно, будто хотела забрать его всего. Его губы ответили с такой же страстью, руки сжали мои бёдра, и я почувствовала, как он дрожит, как хочет меня, но потом он отстранился, его взгляд дрогнул, и он молча отступил, исчезнув в тенях шатра. Я осталась с Дрейком, Эриком и Аланом, и их голодные взгляды словно подожгли меня ещё сильнее.

Дрейк издал низкий рык, полный властности.

— Пора тебя хорошенько оттрахать, — сказал он, его голос был хриплый из-за возбуждения.

Его руки, грубые и сильные, подхватили меня под бёдра, легко подняв с подушки. —

Он всегда такой — берёт, так властно, и это сводит с ума.

—Эрик уже лёг на плед, его тело вытянулось, глаза пылали желанием. Дрейк опустил меня на него, мои бёдра оседлали его, и Эрик вошёл в мою киску одним плавным, но мощным движением. Я ахнула, пальцы вцепились в его плечи, его член растянул меня, заполняя горячим теплом. Ощущение было ошеломляющим — его твёрдость внутри, пульсирующая, заставляла всё тело сжиматься, как будто я балансировала на краю. Я задыхалась, привыкая к нему, каждый мускул внизу живота напрягался, пока я не начала двигаться, медленно, подстраиваясь под его ритм.

Дрейк, стоя сзади, сжал мои ягодицы, пальцы впились в кожу, почти до боли от не терпения. Он вошёл в мою попку резко, без предупреждения, и я закричала, ощущение двойной полноты ударило, как молния.

Его член растягивал меня, жёг, смешивая боль с наслаждением, которое разливалось по венам. Я замерла на миг, пытаясь привыкнуть к их двум членам внутри — Эрик снизу, глубокий и ритмичный, Дрейк сзади, резкий и властный. Моя кожа покрылась мурашками, пот стекал по спине, я чувствовала, как их члены двигаются, заполняя меня до предела, как будто я была их сосудом, созданным для этого. Я застонала, тело начало подстраиваться, каждый толчок Эрика и Дрейка отзывался волнами, которые били по нервам.

— Такая шлюшка, узкая и сладкая, — выдохнул Эрик, его руки стиснули мои бёдра, пока он вбивался в меня снизу, его толчки были глубокими, почти грубыми.

Я выгнулась, полностью привыкнув к их ритму, и тут Алан, стоя передо мной, приподнял моё лицо за подбородок. Его глаза горели, он был готов, его член, твёрдый, пульсирующий, был прямо передо мной. Я наклонилась, мои губы обхватили его, медленно, дразняще, язык закружил по головке, пробуя его вкус — солоноватый, горячий. Я посасывала член, чувствуя, как он напрягается, как его дыхание меняется. Мои губы скользили по его длине, то глубоко, почти до горла, то медленно, дразня только кончик. Алан издал низкий стон, его пальцы запутались в моих волосах, слегка направляя, но не заставляя, и это сводило меня с ума.

Дрейк, рыча, врезался в мою попку, его толчки были яростными, каждый из них вбивал меня в Эрика, заставляя его член глубже проникать в киску. Эрик, снизу, двигался в такт, его руки сжимали мои бёдра, ногти впивались в кожу, и я чувствовала, как их ритм сливается, как они растягивают меня, наполняют до краёв. Мои стоны, приглушённые Аланом, смешивались с их рычанием, с влажными звуками тел, шатёр гудел от нашей страсти. Я чувствовала, как их члены двигаются внутри, как каждое их движение посылает искры по телу, как будто я горела изнутри.

Алан, направляя мою голову, ускорил ритм, его член скользил в моём рту, и я брала его глубже, чувствуя, как он пульсирует, как его стоны становятся громче.

Дрейк, сзади, вбивался всё сильнее, его пальцы оставляли следы на моих ягодицах, каждый толчок был на грани боли, но эта боль только подливала огня. Эрик, снизу, рычал, его движения были резкими, точными, его член заполнял мою киску, и я чувствовала, как всё внутри сжимается, готовое взорваться.

Оргазм ударил, как буря, я сжала в себе всех сильнее. Они, с хриплыми стонами, кончили почти одновременно, их тепло хлынуло в меня, усиливая мой экстаз. Я кричала, насколько могла, тело билось, кожа пылала, как будто я была сделана из огня. Дрейк, тяжело дыша, прижался к моей спине, его губы коснулись шеи, мягко, успокаивающе. Эрик, снизу, поцеловал мою шею, жадно, но с теплом. Алан, отстранившись, смотрел на меня, его глаза светились любовью.

Я рухнула на Эрика, его руки обняли меня, удерживая. Дрейк, всё ещё сзади, гладил мои бёдра, его дыхание смешивалось с моим. Алан, лёг рядом, его пальцы скользнули по моей спине, тёплые, ласковые. Шатёр был нашим миром, и мы пылали в нём, как одно пламя.

— Дрейк, ты сегодня просто зверюга, — прошептала я, голос хриплый, едва живой.

— Прости, родная. Не знаю, что на меня нашло, — ответил он, его тон смягчился, будто он переживал за свою грубость.

— А я знаю что, — язвительно бросил Линар, стоя в стороне, его светлые волосы блестели в полумраке. — Ревность.

Я слабо хмыкнула, слишком уставшая, чтобы спорить. Дрейк буркнул что-то, его руки мягко сжали мои бёдра. Эрик поцеловал мою шею, Алан смотрел с теплом. Мы лежали, дыхание выравнивалось, кожа остывала, но внутри тлело желание, готовое полыхнуть. Взгляд Ханта, глубокий, с лёгкой тенью смущения, поймал мой. Я знала, что он хочет — что-то новое для него, отчего он волнуется, хотя для меня это было просто удовольствием. Линар, рядом, смотрел с жадной страстью, его пальцы сжимались, будто он едва держал себя в руках.

— Готова, моя девочка? — сказал Хант, его голос, низкий, с лёгкой дрожью, выдавал его волнение, будто он балансировал на грани желания и сомнения.

Я кивнула, чувствуя, как внутри всё загорелось, как будто кто-то поджёг фитиль. Моя кожа всё ещё пылала от предыдущего оргазма, но тело уже жаждало нового, как будто не могло насытиться.

Хант шагнул ближе, его руки, тёплые и чуть дрожащие, подхватили меня за талию, поднимая с Эрика. Он усадил меня на подушку, слегка откинув назад, чтобы я опиралась на руки, бёдра раскрылись, обнажая меня перед ними. Я чувствовала себя уязвимой, но это только подливало масла в огонь — мысль о том, что я их, а они мои, кружила голову, как крепкое вино.

Линар, опустившись на колени передо мной, посмотрел мне в глаза, и в его взгляде было что-то дикое, почти звериное. Он вошёл в мою киску одним уверенным движением, и я вскрикнула, пальцы вцепились в подушку, будто это могло удержать меня на земле. Его член, твёрдый, горячий, заполнил меня, каждый толчок был как удар сердца, глубокий, пробуждающий всё внутри. Я чувствовала, как он движется, медленно, но с силой, будто хотел оставить свой отпечаток во мне.

Мои колени дрожали, низ живота сжимался, привыкая к его ритму, который был как прилив, накатывающий снова и снова.

Чёрт, как он это делает?

— подумала я, чувствуя, как моё тело поддаётся ему, как каждая клетка отвечает на его напор, как будто я была создана для этого момента.

Хант, стоя на коленях сбоку, смотрел на меня с той же смесью желания и смущения. Я знала, что он хочет минет — для него это было чем-то новым, почти запретным, и его волнение, эта лёгкая неуверенность в глазах, сводила меня с ума.

Он хочет, но боится, и это так чертовски горячо

, — мелькнуло в мыслях.

Я повернулась к нему, мои губы коснулись его члена, твёрдого, горячего. Я провела языком по головке, медленно, смакуя его терпкий, солоноватый вкус, потом взяла его в рот, сжимая губами, дразня языком, лаская каждый изгиб. Хант издал низкий, почти животный стон, его руки дрогнули, касаясь моих плеч, и я почувствовала, как его смущение растворяется в наслаждении. Я двигала головой, то глубже, ощущая, как он заполняет мой рот, то легче, играя с его плотью, мои стоны от толчков Линара усиливали его реакцию.

Боже, как он стонет, как будто я открываю в нём что-то новое

, — подумала я, и эта мысль только разжигала меня сильнее.

Линар, рыча, ускорил ритм, его толчки в мою киску стали яростными, его руки сжимали мои бёдра, пальцы впивались в кожу, каждый рывок был как вспышка молнии, заставляющая меня задыхаться.

Как он может быть таким нежным и таким диким одновременно?

— пронеслось в голове, пока моё тело выгибалось, подстраиваясь под его напор.

Хант, слегка направляя мою голову, задавал ритм, его член пульсировал у меня во рту, и я брала его глубже, чувствуя, как его стоны становятся громче, как его тело напрягается от моих ласк. Мои вскрики, приглушённые Хантом, сливались с их рычанием, шатёр гудел от нашей страсти, как раскалённый котёл. Я чувствовала, как Линар наполняет меня, как его ритм становится неистовым, как будто он хотел растворить меня в себе, и я хотела этого — раствориться, стать их огнём.

Оргазм накрыл меня, как лавина, мои стенки сжали Линара, рот — Ханта. Они, с хриплыми стонами, кончили почти одновременно, их тепло хлынуло в меня, усиливая мой экстаз. Я кричала, насколько могла, тело билось, будто я была волной, разбивающейся о скалы.

Боже, я жива, я их, и это всё, что имеет значение

, — подумала я, пока наслаждение разрывало меня на части. Хант, тяжело дыша, отстранился, его пальцы мягко коснулись моего лица, глаза светились теплом и чем-то ещё — благодарностью, может быть. Линар, наклонившись, поцеловал мою шею, его дыхание обжигало, как горячий ветер. Дрейк, Эрик и Алан, наблюдая, смотрели с любовью и страстью. Я рухнула на подушку, задыхаясь, а их руки окружили меня как в теплый кокон.

*****

Утро подкралось исподтишка. Сначала — далёкий гул голосов, потом топот, скрип кожаных ремней, запах дыма и свежего хлеба от кухни… Лагерь оживал. И спать под это всё стало абсолютно невозможно.

Я медленно распахнула глаза, чувствуя себя как после стирки на сильных оборотах. Не поняла, в какой именно момент вырубилась — но точно помню, что меня вчера объездили как любимую кобылку. Все. И даже Линар. Особенно Линар, чёрт бы его…

Сонно приподнявшись на локте, я огляделась.

Вот он — мой личный гарем. Мои мужчины. Кто-то спал, кто-то уже шевелился. Хант, как всегда, выглядел бодрее всех — наверняка давно проснулся и просто тихо наблюдал. Алан распластался, обняв мою ногу, как будто она — его подушка безопасности. Эрик лежал на животе и ворчал сквозь сон, а Дрейк прижимал меня к себе с такой нежностью, будто мы не были частью вселенского бардака, а просто пара в отпуске.

И чуть в стороне… Линар. Лежал на краю, прикрыв глаза рукой и делая вид, что ему абсолютно нормально спать отдельно от «основного гнезда». Похоже, даже после вчерашнего он не чувствовал себя «в своей тарелке». Но, по крайней мере, был здесь. И был… расслаблен. Ну, насколько может быть расслаблен некромант, попавший в мой личный «гарем».

— Доброе утро, — хрипло проговорила я, чувствуя, как охрипла за ночь. Не только от сна, ага…

— Доброе утро, моя звёздочка, — прошептал Дрейк, целуя меня в висок.

— Любимая, — промурлыкал Эрик, сонно прижавшись сзади.

Я только усмехнулась, глядя, как Алан сладко чихнул, уткнувшись лицом в моё бедро, и чуть не подпрыгнул от испуга.

А Линар в этот момент открыл один глаз и с самым ленивым, ехидным выражением на лице произнёс:

— О, я смотрю, у вас тут утренний хор. Может, меня тоже научите как правильно мурлыкать Анри на ушко?

Я фыркнула и кинула в него подушкой.

Один только Хант оставался суровым, как скала. Ни тебе утреннего шепота на ушко, ни поцелуя — только холодная решимость во взгляде. Он подошёл к нашему уютному гнёздышку и, не сказав ни слова, просто поднял меня на руки. Не грубо, но решительно — как будто напоминал: сказка закончилась.

— Вставай, малышка. Пора.

Я недовольно буркнула что-то нечленораздельное, но не сопротивлялась.

Дрейк тут же подтянулся и тоже посерьёзнел, а за ним — и Эрик с Аланом. В одно мгновение весёлый бардак из подушек и тел сменился звоном пряжек, движением и короткими командами. Настроение стало сухим, сосредоточенным — слишком уж важный сегодня был день.

Пока мы собирались, Хант, скрестив руки на груди, обронил:

— Пойдём через Проклятые земли. Это быстрее, и у нас не так много времени.

— Через саму территорию? — переспросил Эрик, морщась. — А не вдоль?

— Там полдня пути. Через границу — сутки. Ритуал нужно провести до захода солнца.

Меня передёрнуло. Нет, ну логика ясна. Но идти по земле, где каждый куст может оказаться чудовищем, не то чтобы вызывало восторг. Я вспомнила наше первое приключение туда… и холодок пробежал по коже.

— Не волнуйся. — Хант заметил мою реакцию. — Нас много. И мы не такие уж лёгкие цели.

— Ну конечно. Просто идеальная компания для пикника в Проклятых землях: король, его советники, пара женщин, гном и дракон. Что может пойти не так? — пробормотала я себе под нос и начала натягивать сапоги.

— Монстры будут в шоке от такой делегации, — добавил Линар откуда-то сбоку. — Может, даже автограф попросят.

Я не выдержала и хихикнула. Ненадолго, конечно. Но всё же. Перед походом в ад — немного юмора не помешает.

Парни не поняли наш юмор и похоже это им не совсем понравилось. Все были весьма хмурые и напряженные.

Мы вышли из шатра, и едва успели сделать пару шагов, как слуги, будто ждали за углом, уже поспешили внутрь — убирать, уносить, расстилать. Пахло влажной травой и пеплом от ночных костров. Лагерь оживал окончательно: слышались команды, лязг оружия, топот, фырканье лошадей. Всё это гудело в ушах тревожным эхом.

Мужья разбрелись кто куда. У каждого нашлись срочные дела: кто-то ушёл к отцу, кто-то к командующим, кто-то — просто проветриться от тяжёлой ночи. А я… я осталась одна.

И у меня была цель.

Я огляделась по сторонам, оценивая обстановку. Лагерь вырос за ночь, как гриб после дождя. Палаток стало в два раза больше, и в толпе всё чаще мелькали лица, которых я не знала. Но шатры, которые интересовали меня, были очевидны.

Один — богатый, с гербом и двойной охраной, как и положено шатру короля. А второй… более скромный, но не менее охраняемый. Он стоял чуть в стороне, с натянутыми канатами и приглушённым светом изнутри. Два воина у входа не отвлекались даже на шум позади — сосредоточенные, жёсткие.

Я замедлила шаг. Понимала, что внутри — Хили. Та, ради которой всё это затеяно. Та, которую увезут к разлому, чтобы совершить ритуал. Не знаю, зачем я туда иду. Узнать, понимает ли она, что происходит? Поддержать? Проститься?

Или просто… посмотреть ей в глаза.

В голове всплыли её холодный голос, стальные слова, глупые обвинения в мой адрес. А потом — рыжая девушка, мёртвая. Я видела её глаза. Когда уже ничего нельзя было изменить. Луиза…

Но даже зная всё это… мне было жаль.

Я глубоко вдохнула, подошла ближе. Один из охранников взглянул на меня, узнал, и не задавая вопросов откинул полог шатра.

Я шагнула вперёд.

Дорогие читатели!

Сейчас у меня много работы, но я обещаю — через пару дней вернусь в нормальный ритм! Автор не пропал)

Хотела выкладывать главы кусочками, но, видимо, это совсем не моё. Я люблю писать и выкладывать сразу объёмно и меньше меня не устраивает????

Продолжение уже пишется — сразу для двух книг ❤️

Глава 26

Когда я зашла в её шатёр, меня тут же окутал резкий, терпкий запах трав. Такой, что даже в носу защипало. Пахло чем-то горьким, сушёным… апатией. Видимо, её держали не под магическим сном, как я сначала думала, а под действием лекарства. И, судя по всему, дозу дали такую, что и спящий дракон не проснулся бы неделю.

Хили лежала на двух широких подушках, укутанная в одеяло. Волосы растрёпаны, губы бледные, глаза… она открыла их, когда я позвала:

— Хили?

Она вздрогнула. Медленно, как будто с трудом, приоткрыла веки и посмотрела на меня. Взгляд был пустой, словно сквозь меня. Она, наверное, даже не узнала меня — или просто не смогла сказать хоть слово. Не подняла головы, не пошевелилась. Лежала, как кукла, у которой выключили душу.

Я медленно подошла и опустилась рядом, на колени. Внутри будто что-то сжалось.

Она казалась… потерянной. Безвольной. И такой одинокой.

Было мучительно смотреть. Неужели она уйдёт вот так? Не соображая, что происходит? Не осознав, куда её везут и зачем? Я не знала, что хуже — умереть с осознанием или уйти, ничего не поняв. Наверное, у каждого свои кошмары. Но такой конец… не пожелала бы и врагу.

— Мне очень жаль, Хили, — тихо сказала я. — Я не хотела бы тебе такой судьбы…

Никакой реакции. Она совсем не соображает…

Я встала. На душе скребли кошки, и хотелось вытереть глаза, хотя слёз не было.

Не такой встречи я хотела.

Не такой.

Я молча вышла из шатра, оставив её в одиночестве, которое на этот раз — она, похоже, даже не чувствовала.

Когда я вышла из шатра, то на секунду прижмурилась от яркого света — солнце уже поднялось высоко, но в воздухе витала какая-то странная, тягучая тревога. Лагерь был на ногах: кто-то чистил оружие, кто-то отдавал приказы, слуги метались между шатрами. Всё гудело и двигалось, как перед боем.

Я собиралась пойти к своим, но краем глаза заметила приближающихся всадников. Трое. Один — явно кто-то важный, судя по парадной форме и выправке, двое других — охрана, в дорогом, но утилитарном снаряжении.

Инстинктивно я пошла ближе. Просто… посмотреть. Любопытство, ничего больше. Да, конечно.

Но когда они въехали в лагерь и из главного шатра вышел сам король — и с улыбкой пошёл встречать нового гостя — мне стало нехорошо. Очень нехорошо.

А когда всадник снял подобие шлема…

Я остолбенела.

Господи. Говард.

Он соскочил с коня ловко, хоть и заметно устало, словно дорога была долгой и напряжённой. Его взгляд скользнул по лагерю, оценивая всё с холодной отстранённостью, прежде чем остановился на короле. И вот тут меня пробрало по-настоящему.

Он подошёл к монарху… и крепко пожал ему руку. Не формально, не как вассал — а по-домашнему, сильно, с нажимом, с лёгким кивком. В этом мире такие рукопожатия — редкость. Они означают не просто уважение. Это знак, что он свой. Так приветствуют лишь близких друзей. Или родных.

Вот и всё, можно больше не гадать. Говард не просто знал короля. Он был к нему близок. Наверняка, он ведь граф, возможно, его доверенное лицо. И вот теперь становится совсем понятно, почему Хили ждали такие условия… такой приговор. Тут всё было личное. Очень личное.

Я сглотнула.

Луиза… Рыжая стерва, которую я знала слишком мало. Погибла страшно и быстро. Я знала, что она должна была стать парой для Говарда и возможно это было действительно так. Он, по сути, хотел строить с ней будущее, мечтал, а потом… всё исчезло. Вместе с ней.

Ведь она была убита Хили.

Возможно — в гневе. Возможно — в ревности. Но это ничего не меняло.

Что он здесь делает?

Хочет лично проследить за её казнью? Убедиться, что она действительно исчезнет?

Хочет ли увидеть её страдание, как последний акт этой кровавой пьесы?

Или… ритуал?

Хотя бы ради него — он мог приехать. Увидеть, как жертва умирает, чтобы мир был спасён. Символизм, правосудие, месть… назови это как хочешь, но смысл один.

Мне было его искренне жаль. Но… мне было жаль и её. Хили. Потому что какой бы она ни была, она всё ещё была человеком.

И да… я боялась, что даже если ритуал её не убьёт, это может сделать Говард. Из боли. Из горя. Из любви, которую уже не вернуть.

С первого дня он вызывал у меня неприязнь.

Слишком надменный, слишком собранный, с этим вечным взглядом поверх головы собеседника. Говард был из тех, кто входит в комнату и делает её тесной одним лишь своим присутствием. Всё в нём кричало о статусе, наследии и правильных манерах — за которыми, казалось, пряталась ледяная пустота.

Но в тот день, когда арестовали Хили, он неожиданно был… нормальным. Настоящим.

Без напыщенности. Без этой ледяной маски.

Он помог. Без него мы бы не справились. Он отлично тогда включился в игру, хотя и не понимал до конца, что я от него хочу. Возможно, потому что действительно доверился. И возможно догадывался кто и почему это сделал с Луизой.

Теперь он ушёл вместе с королём, болтая как ни в чём не бывало. И от этого у меня внутри всё сжалось.

Словно в меня ударила молния. Без грома. Без предупреждения.

Я стояла, глядя в пустоту, пока к моей спине не прижалось тёплое мужское тело.

Объятия. Узнаваемые. Надёжные.

— Ты как будто приведение увидела… Всё хорошо, малыш? — прошептал Линар мне на ухо, хрипло, как умеет только он.

Я чуть склонила голову, прикасаясь щекой к его щеке.

— Просто… увидела того, кого видеть совсем не хотелось.

— Ты о том парне, что приехал к королю? — его голос стал тише, как у человека, который уже начал строить планы.

— Именно, — выдохнула я, не отрывая взгляда от шатра, куда ушли мужчины.

Он помолчал, а потом тихо предложил:

— Мне узнать, о чём они говорят?

Я едва не рассмеялась. Ах да. У меня ведь свой личный шпион.

Живой, нахальный и с отличной сетью дохлых агентов.

— Не стоит, — усмехнулась я. — Я и так догадываюсь о чем их разговор.

Он чуть плотнее прижал меня к себе. А я, впервые за утро, выдохнула — не от напряжения, а от того, что рядом был он.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В Линаре была какая-то особенная энергия — не резкая, не властная, а глубокая и тёплая. Она будто бы проникала во внутрь меня и развязывала узлы тревог. Я не могла толком объяснить, что именно ощущаю рядом с ним, но с ним мне было легче дышать. Уверенность появлялась не извне, а внутри, и казалось, я становлюсь выше ростом и твёрже в своих решениях, просто когда он рядом.

Он был другим. Из моего мира. И, наверное, именно это меня так притягивало.

В этом мире женщин оберегают, почитают, холят. По крайней мере — на словах. По факту же… патриархат процветает в самых махровых формах. Женщина — хрупкое создание, её задача — слушать, быть украшением, молчать, когда надо, и не лезть в дела мужчин. Ах, ну и конечно же рожать.

Мои мужья любят меня, я это знаю. Но даже они порой говорят: «тебе не нужно это знать», «это не твоя забота», «мы разберёмся». Из лучших побуждений. Чтобы не ранить, не тревожить… защитить. Но и отгородить тоже.

А Линар?

Он смотрел на меня и видел силу, а не уязвимость. Партнера, а не объект для заботы. Равную. И это… опьяняло. Он готов был со мной, в любую авантюру.

— Всё будет хорошо, — тихо сказал он, обнимая меня крепче.

Я прижалась к нему, позволяя себе немного слабости, но только внешней. Внутри я чувствовала себя такой, какой давно не была — собранной, спокойной… цельной.

*****

Завтрак, как таковой, сегодня отсутствовал. Все ели на ходу, торопливо закидывая в рот то, что успели схватить. Атмосфера была соответствующей — напряжённой, как перед бурей.

Я тоже собиралась промчаться мимо этой утренней суеты, ведь аппетит отсутствовал, но не тут-то было. Эрик, мрачный и сосредоточенный, подошёл ко мне с видом норка, у которого есть миссия, и сунул в руки булочку и стакан сока.

— Ешь, малышка. — Голос у него был такой, что возражать не захотелось. Даже аппетит появился.

Минут через двадцать мы уже выдвигались. Экипажи остались позади — теперь всё по-взрослому, верхом, стройной колонной. Я ехала вместе с Эриком, и в какой-то степени это даже радовало: он был надёжной опорой, особенно в такие дни, когда весь мир вот-вот может рухнуть.

Взгляд сам скользнул по остальным. Король ехал чуть впереди — в своём парадном облачении, будто это парад, а не поездка к разлому. Говард, ехал при нём, как всегда, с прямой спиной и лицом, на котором можно было орехи колоть. А вот что вывело меня из равновесия окончательно — Хили.

Её везли верхом. Нет, она не сидела. Она… лежала. На Говарде. Он держал её одной рукой, как будто она ничего не весила, а другой уверенно держал поводья. И его лицо… такое спокойное, каменное, будто всё в порядке.

Как и у всех вокруг. Ни один мускул, ни одна бровь не дёрнулась. Всем было плевать.

А я ехала рядом, злая как черт. И ещё чуточку — в бешенстве. Да, мне было жаль Хили… Но вот в таком виде видеть её рядом с ним… Ну это уже просто перебор.

Говард, видимо, почувствовал мой испепеляющий взгляд. Или кожа у него зазудела от напряжения в воздухе, кто знает. Он обернулся, встретился со мной глазами и… кивнул. Приветливо. Словно мы встретились на балу, а не ехали через Проклятые земли с полуживой девушкой в его объятиях.

Да, мы расстались в академии на неплохой ноте. Он даже поддержал меня тогда, когда на Дрейка напали в дороге, чему я изрядно удивилась тогда. Но вот такой… жизнерадостной, почти довольной улыбки я сейчас от него не ждала. И уж точно не было у меня желания улыбаться в ответ. Какие, к демонам, приветствия и улыбки, если ты везёшь на руках убийцу своей девушки?

Это было дико. Непостижимо. И… невыносимо. Я буквально чувствовала, как у меня за спиной дыбом встают волосы — от злости, непонимания и какой-то глубинной тревоги.

Мои мужья не отставали, ехали кто позади, кто сбоку, а Хант естественно впереди и я ощущала их взгляды на себе. Не просто взгляды — тревожные, с намёком: “только не взрывайся сейчас, Анри…” Знали, с кем имеют дело. И, будь ситуация чуть спокойнее, я бы и вправду не сдержалась.

Но пыл остудили Проклятые земли. Мы въехали туда резко, словно пересекли черту между жизнью и чем-то… иным. Воздух изменился. Стало тише. Слишком тише. И это молчание давило сильнее любых слов.

К обеду мы должны были достигнуть места разлома. Именно там, по словам Ханта, раньше проводили один из ритуалов. И почему-то мне казалось, что всё самое важное — и самое страшное — начнётся именно там.

Странное, чертовски странное дело — в этом мире я почти не чувствовала свою магию. Даже когда она проснулась, всё равно ощущалась как нечто отдалённое, будто тлеющий уголёк, а не огонь. Но стоило въехать в Проклятые земли — и она… пробудилась. Как будто ожила, как будто бурлила где-то под кожей, в глубине меня. Не сказать, что это ощущение мне нравилось. Скорее — пугало. Непривычно и неприятно.

Раньше такого не было. Когда меня похитили, я вообще узнала о магии случайно — и, надо сказать, весьма вовремя. Но тогда было иначе. А теперь… она словно слышала зов этих мест. Будто тянулась к этому самому разлому.

Весь отряд ехал молча. Никто не болтал, не шумел, даже не переговаривался лишний раз. Главным здесь был Хант — он вёл наш немаленький отряд уверенно, будто Проклятые земли были ему домом, а не проклятым куском мрака. Иногда я удивлялась, откуда в нём такая уверенность. Потом вспоминала его прошлое — и переставала удивляться.

Где-то спустя два часа глухого молчаливого пути произошло нечто неожиданное: воздух стал теплее. А потом… вообще наступила жара. Самая настоящая. Липкая, душная, неправильная.

— Плохо дело, — хрипло бросил Хант, не оборачиваясь. — Надо делать крюк.

— Что? Почему? — возмутился король. — И что за жара? Уже почти зима, а мы тут потом обливаемся!

— Скорее всего, огненные големы. — Хант говорил спокойно, но лицо у него было напряжённым. — Они мигрируют от горы к горе. Судя по температуре, осели где-то впереди, у перевала. Нам нужно обойти эти скалы и ту гряду.

— Они сильные? — уточнил Дрейк с привычной хладнокровностью.

— Очень, — кивнул Хант. — Одни из самых сложноубиваемых тварей в этих землях. Проблема не только в огне. Они не чувствуют боли. И не умирают, пока сердце из лавы не уничтожишь. А до него ещё добраться надо.

— Прекрасно, — пробормотал кто-то из отряда. Кажется, Курго. Этот гном видимо хотел заварушку.

Я вытерла лоб тыльной стороной ладони, оглядываясь на окружающих. Все напряжены. Даже Каэль выглядел настороженно, а у него, между прочим, внутренняя печка посильнее любого голема. Магия в груди пульсировала, отзывалась тревогой, будто тоже знала: нас ждёт что-то не самое приятное.

И, как назло, к этому моменту всё, что можно было уже вспотеть — вспотело. Одежда липла к телу, кожа зудела, а мысли — путались.

Я догадывалась, что самое сложное в встрече с этими монстрами — даже не сам бой. А жара. Эта проклятая, обжигающая, липкая, выматывающая до дрожи жара.

— Надо разворачиваться! — рявкнул Хант, резко оглядываясь. — Слишком быстро температура растёт. Они рядом.

Он не выглядел испуганным. Скорее — раздражённым. Прямо-таки злющим. Как будто эти големы посмели испортить его маршрут и настроение заодно.

Мы все, как по команде, начали разворачиваться. Слева виднелся узкий проход — не самый удобный, зато безопасный. Теоретически. Вся наша колонна резко изменила курс. Никто не роптал — все и так уже были вымотаны духотой, и перспектива вляпаться в бой с горячими тушами, от которых мечи плавятся, никого не радовала.

До места ритуала оставалось ещё часа три. Не так уж и далеко… если не считать того, что нас могут сжечь дотла по пути. Или поглотить ещё какие-нибудь твари.

Каэль ехал чуть впереди, и я, краем глаза, наблюдала за ним. У него было каменное лицо, но я чувствовала — он зол. Очень зол. Эта рептилия, кажется, не привыкла обходить опасность стороной. Он её, скорее всего, обычно пожирал. Но сейчас…

Сейчас у него не было связи с драконом. Не до конца, не в полной мере. Я видела это — напряжённая спина, сжатые кулаки. Он словно сидел в броне, которую сам себе выковал, и варился в собственном пламени.

— Кто бы знал, — пробормотала я себе под нос, — что дракон в этой жаре будет злиться сильнее всех.

И мы продолжили путь, скользя по краю опасности, надеясь, что поворот спасёт нас от встречи с тем, что прячется за этим раскалённым воздухом.

Казалось, жара начала отступать. По крайней мере, уже не хотелось снимать с себя всё до последней нитки и отжимать одежду прямо на седле. Воздух всё ещё был тягучим, но уже не обволакивал, как кипящий воск.

Я почти расслабилась… и, конечно же, зря.

Резкий, низкий рокот прокатился над скалами. Словно сама земля издала гортанный зов. Я вздрогнула и оглянулась. В отряде повисла напряжённая тишина.

— Это что? — шепнула я Эрику.

— Звуки. — мрачно отозвался он. — Очень плохие звуки.

Они повторились. Глухо, вибрируя, будто нечто огромное переговаривалось с себе подобными. Сначала мне показалось, что это какие-то птицы… но с таким рокотом? Только если птицы размером с анвариуса — гигантскую пернатую тварь из моего мира, которая плевалась ядом и умела вырубать лошадь с одного удара клювом.

Я тихо пробормотала:

— Только не анвариусы… только не они.

Судьба, конечно, расслышала.

Из-за скального поворота вылетело нечто.

Я даже не сразу поняла, что вижу. Это было огромное существо, чешуйчатое, с двумя мощными лапами и длинным, гибким хвостом. Почти как дракон, только на двух ногах. И с клювом вместо пасти. Да-да, с настоящим загнутым, хищным клювом, словно кто-то скрестил грифона с велоцираптором и по приколу добавил гриву с перьев.

Я вжалась в Эрика всем телом, сердце сжалось в комок.

— Это ещё кто?! — прошептала я.

— Похоже, то самое, о чём говорил Хант. — мрачно сказал он, вытягивая меч одной рукой, а другой крепко прижимая меня к себе. — Птичьи драконы. Они обитают рядом с огненными големами и всегда кублят неподалеку свои гнезда . Видимо, мы влезли не туда.

— Чудесно. Почему я даже не удивлена?

Существо издало такой крик, что у меня в голове зазвенело. Из-за него показались ещё двое, не такие крупные, но явно с теми же намерениями.

Я выругалась. Тихо, но с чувством.

— И это называется «ничего не будет опасного в дороге, только разлом»? — процедила я. — Я, кажется, притягиваю беды, как сладкий мёд притягивает ос. Только мои осы размером с телегу и дышат ядом.

Эрик сжал мою руку:

— Держись за седло. Сейчас будет весело.

Наша не такая уж и маленькая компания мгновенно разделилась. Эрик и Алан остались позади, заслоняя меня от потенциальной опасности. Я всё ещё ехала с Эриком на одной лошади, так что «высадка» не входила в планы — женщины в этом мире, как известно, хрупкая и ценная валюта. Особенно для моих мужчин. Особенно, если это я.

Говард, с почти обмякшим телом Хили в руках, тоже оказался неподалёку. Вид у него был не самый счастливый — всё-таки таскать убийцу почти-жены во время атаки птиц-огнемётов… не то чтобы мечта любого мужчины. Но как ни крути, ему её надо было беречь — хотя бы до ритуала.

А вот эти… птице-рапторы оказались существами посерьёзнее, чем я ожидала. Теперь ясно, почему они так любят тепло големов — сами, как выяснилось, тоже «тёпленькие». Да что там, они буквально отрыгивали огонь. Да-да, именно отрыгивали. С оглушительным хрипом, как будто комок шерсти из преисподней. И этот сгусток адского жара летел в сторону воинов, оставляя за собой жирный дымный след.

Хорошо хоть у мужчин на спинах были щиты. Один такой огненный плевок влетел в щит одного из солдат сзади — тот зашатался, но устоял. А другой… даже не долетел, потому что Хант уже разделывался с очередной тварью.

Этот человек… вернее, эта машина убийства в человекообразной форме, работал быстро. Один взмах, и клюв вместе с головой улетал в кусты. Второй — и когтистая лапа валялась отдельно от тела. Он знал, куда бить. Причём с такой мрачной точностью, будто знал этих гадов по именам.

Дрейк не отставал. Уже через минуту он повторял движения Ханта, как будто всю жизнь охотился на эту гадость. Уверенность, скорость, безжалостность. Меч — и вот ещё один упал.

Но сколько их ни рубили — они лезли. Десятки. Как саранча на праздник.

Пара всё-таки прорвалась к нам. Эрик пересадил меня себе за спину, я крепко прижалась к его спине, и, он удерживая поводья одной рукой, второй щитом впечатал одного из уродов в землю. Оглушённое существо дёрнулось, но не успело даже пискнуть — меч прошёл сквозь клюв, будто по маслу.

Второй чудик уже прыгал с другой стороны — Алан отразил атаку с такой грацией, как будто это была тренировка, а не попытка откусывания его головы. Щёлк — удар по лапам. Бах — финальный добивающий в горло. Один вздох — и тварь испустила последний дымный плевок.

Говард, кстати, не остался в стороне. Он, держа Хили на себе, всё-таки нашёл в себе силы вытащить короткий меч и полоснуть одного из птиц по шее, когда тот приблизился слишком близко. Без излишней пафосности, но эффективно. Вид у него был, правда, такой, будто он сражается со своей личной судьбой. Ну, в общем, логично.

Я стиснула зубы. Да, этот день начинался с недосыпа и булочки, а продолжается атакой. Интересно, чем он закончится?

А тем временем на другом фланге разыгрывалось нечто не менее зрелищное.

Каэль… ох, этот чертов чешуйчатый гений. Он действовал с небрежной грацией, будто это вовсе не бой на выживание, а утренняя разминка перед чашкой чая. Его клинок — изогнутый, чёрный, будто вытесанный из застывшей молнии — вспарывал воздух со свистом. Словно чувствовал врага ещё до того, как тот появился из-за скал.

В одного из птиц он врезался с такой силой, что та просто разлетелась на части. Ни единого крика, ни единой эмоции на его лице. Только глаза — узкие, сосредоточенные, с той самой дикой глубиной, что говорила: если разбудить дракона в человеке — лучше не стоять рядом.

И этот дракон в нём явно был не на поводке. Чувствовалось — он балансирует на грани. Будто стоит ещё немного… и он сорвёт облик.

Что ж, не уверена, плохо ли это для нас.

Король, к слову, оказался не просто роскошной мебелью на троне. Он держался в седле, как настоящий воин, и меч у него в руках был не только для красоты. Один из монстров метнулся к нему — и, как ни странно, получил в лоб рукоятью. Король не стал вступать в изящную фехтовальную пляску. Он бил жёстко, коротко, с ясным знанием дела.

— Пошла прочь, тварь! — проревел он, ударив мечом так, что из пасти-клюва вылетели два осколка или зуба и огненный ком, отрикошетивший в сторону.

Весь в мантии с гербом, в перчатках, с серьёзной рожей и абсолютно невозмутимым выражением. Он, кажется, был искренне раздражён, что его поездка превратилась в разборки с мифологией.

Даже стража вокруг него не успевала за ним — он действовал первым, как будто ждал этого боя. Может, скучал. Может… давно не выпускал пар.

Каэль мельком бросил взгляд в сторону короля, но не сказал ни слова. Лишь кивнул едва заметно, как равному. Или как сопернику?

И тут из-за скалы показалась ещё одна стая. Меньше, но злее — с раскраснелыми глазами и дымом из клювов.

Я сглотнула. Ну конечно… куда ж без второй волны.

Дорогие читатели!

Спасибо вам огромное за поддержку — я очень рада, что мы набрали 200 звёздочек! ❤️

Вы — лучшие!

Глава 27

Чудища приближались, и я отчаянно надеялась, что это всё-таки последняя волна. По виду — самки. Мельче, чем те, что атаковали нас первыми, но в их движениях было что-то особенно злое. Защищали своё потомство? Возможно…

Мы что, прямо в их гнездо въехали? Да уж, удачный маршрут, ничего не скажешь.

Те, кто владел магией, старались держать силы при себе — близость к разлому была слишком опасной, мало ли как сама магия поведёт себя в этой зоне. Но, видимо, у нашего гнома терпение закончилось. Он что-то буркнул себе под нос и запустил в последних «милых птичек» огненный шар такой мощности, что я аж поёжилась.

Никак не привыкну к тому, что он пиромаг. Для гномов это редкость, да и выглядит… как минимум непривычно.

Вот только «милым птичкам» на этот фаербол было глубоко плевать. Мы, наверное, все — и я, и остальные — ждали, что их поджарит, как курицу на вертеле. Но нет. Даже перо не обгорело. Они, похоже, вообще не заметили удара.

— Похоже, они впитывают огонь, — мрачно произнесла я.

— Это точно. И растут от него в размерчиках, — отозвался Эрик, не отрывая взгляда от приближающихся тварей.

И правда… после попадания заклинания они словно налились силой, раздулись, стали массивнее. Вот так и получаешь на ровном месте допинг для врага.

Курго выдал такое громкое и сочное ругательство, что, будь мы в городе, у ближайших детей навсегда испортилось бы детство. Я его прекрасно понимала — хотел как лучше, а вышло… ну, как всегда.

Но мужчины не растерялись и просто продолжили бой. С этой волной расправились быстро — руку уже набили, так сказать.

Особенно смешно было наблюдать, как Дарион, грозный и невозмутимый, преграждал путь оборотницам, словно живой заслон. Рубил врагов сам, не давая девушкам и шага вперёд ступить.

Отец Эрика всё-таки был тем ещё… воином. Не зря столько лет командовал королевской армией — движения выверенные, удар за ударом, и каждый в цель.

Оборотницы при этом явно закипали. Айша так и вовсе смотрела на него, как на врага похуже этих пернатых уродцев. Сильный, опытный оборотень, она уж точно не привыкла, чтобы её вот так «берегли». Но Дариону было плевать — он даже не пытался сделать вид, что её мнение хоть как-то влияет на его решения.

В моих глазах он был настоящим мужчиной, а вот в её… Думаю, ему лучше не знать!

После того как последняя тварь рухнула на землю, в отряде воцарилась напряжённая тишина. Все, кто мог держаться на ногах, тут же принялись осматривать состав.

К счастью, кроме пары раненых солдат из числа охраны, потерь не было. Мужчин быстро перевязали — рука у лекарей в этом деле набита — и отряд снова двинулся вперёд.

Хант, как всегда, был лаконичен: нам просто «повезло» нарваться на миграцию этих пернатых чудовищ. Они, оказывается, обожают таскаться следом за големами, ведь рядом с ними становятся в разы сильнее и без проблем защищают свои гнёзда.

Мне от этих знаний легче не стало. Я только сильнее убедилась, что проклятые земли должны исчезнуть после ритуала. А все эти твари… пусть лучше исчезнут вместе с ними. Ни грамма сочувствия у меня они не вызывали — слишком уж ярко в памяти стояли их клювы, огненные плевки и мерзкое шипение как у гигантских гусей.

*****

Чем ближе мы подъезжали, тем гуще становился воздух. Магия будто висела в нём плотным слоем, липла к коже, пробиралась под одежду. Лошади нервничали, но держались — мы уже не раз шли сквозь опасные земли, и наши кони привыкли к дурному соседству.

Вдоль дороги начали попадаться обломки. Сначала мелкие — куски ткани с фабричной строчкой, обрывки страниц, пластик странных форм. Потом — тяжелее: перекошенные двери, треснувшие витрины, чьи-то чемоданы с вывалившимися вещами.

И, конечно, корхеты. Один стоял на боку, с вмятой крышей, другой лежал на крыше, как дохлый жук, с выбитыми стёклами и вывернутыми колёсами. Всё это я уже видела однажды, когда разлом только открылся, но теперь мусора стало в разы больше. Казалось, мой мир рвётся сюда, выплёвывая всё, что попадается под руку.

Ветер доносил смешанный запах бензина, гари и сырой земли. Всё это было странно сочетаемо и в то же время до боли знакомо. Я не чувствовала удивления — только неприятное предвкушение.

— Мы близко, — коротко бросил Хант, внимательно осматривая холмы. — Здесь лучше не трогать то, что кажется безобидным.

Я молча кивнула. Не потому что боялась… Просто знала, что он прав. Мало ли, что с этими вещами стало здесь.

Вскоре сквозь серую пелену пыли и вязкий туман, стелившийся по земле, мы наконец разглядели его — огромный разлом, чёрной раной разодравший небо. Он казался ещё больше, чем в прошлый раз, и теперь я понимала, что Курго нисколько не преувеличивал, говоря, что он растёт каждый день и останавливаться не собирается.

От него тянуло холодом, но не обычным — магическим, густым, как вязкая дымка, пробирающим под кожу. И вместе с этим до нас донёсся знакомый гул. Раньше он был пронзительным, почти режущим уши, а теперь… будто стал глухим, глубинным, как подземный рокот. От этого даже хуже — звук будто шёл изнутри. Было жуткое ощущение, что мои кости дрожат вместе со всей мной. Брррр.

Казалось, до разлома рукой подать, но путь к нему оказался настоящим испытанием. Мы то и дело останавливались, чтобы обойти горы обломков: перевёрнутые корхеты, кучи треснувших досок, металлические каркасы, искорёженные так, что было не понять, что это раньше было — ворота, мост или чья-то крыша.

Из-за утренней стычки с тварями и вынужденных обходов мы прибыли не к обеду, как планировали, а уже ближе к вечеру. Солнце клонилось к закату, окрашивая облака багрянцем, и этот алый свет жутко смотрелся на фоне зияющей чёрной пасти разлома.

Когда мы наконец добрались и начали спешиваться прямо над самым разломом, меня охватило чувство, от которого холодело внутри. Странным, необъяснимым образом казалось, что кто-то из той тьмы наблюдает за мной… и зовёт. Не голосом, не словами — каким-то тягучим шёпотом, что цепляется за мысли. Как-будто ментальная магия.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мне и прошлый раз хватило этих кошмаров, после которых нормальный сон был роскошью. Повторений я не хотела, но тревожное ощущение только нарастало. Я упрямо повторяла себе, что главное — закрыть этот разлом, и тогда оба мира смогут жить без этой жуткой дыры в небе. И всё наладится, но не у эльфов.

Над самим разломом, среди груды обломков и пыли, мы обнаружили странный круг. Каменная площадка, куда, будто по чьей-то воле, не упал ни один обломок. Слишком чистое и ровное место, чтобы быть случайностью. Я сразу поняла — именно здесь когда-то, много лет назад, уже проводили ритуал. И теперь нам предстояло повторить его…

Взгляд сам собой нашёл Хили. Она была полностью без сознания, бледная, почти прозрачная, и это почему-то злило меня ещё сильнее. Хотелось, чтобы она хотя бы встретила судьбу с открытыми глазами, с упрямством или гордостью. Но увы — её лишили даже этого шанса.

Подготовка началась почти сразу, без лишних слов и обсуждений — каждый знал, что делать. Поношенные свитки с чертежами и пометками Каллема развернули прямо на плоских камнях, прижимая края кинжалами и булыжниками, чтобы ветер не унёс. Чёрные линии, выведенные его рукой, казались слишком чёткими, будто их вывели вчера… хотя я знала, что этим схемам не один год.

Линар стоял над ними, мрачно сдвинув брови, и пальцем в перчатке медленно вёл по линиям, проверяя каждую деталь. Он что-то шептал себе под нос, словно сверял порядок, и это почему-то нагнетало. Гном, хмурясь, вымерял шаги, считая их вполголоса. Пара воинов счищала с площадки пыль и мелкий мусор, чтобы ничто не исказило узор.

Казалось, даже звуки вокруг изменились — тишина стала плотной, густой. Воздух над камнями дрожал, а разлом, висящий в небе, будто нависал ближе, чем раньше.

Запах тёплого камня, старой гари и чего-то медного вплёлся в дыхание. Листья ближайших кустов не шелохнулись, хотя в горах всегда гулял ветер. Всё вокруг застыло, как в ожидании, — и мне казалось, что это не мы наблюдаем за разломом, а он за нами.

Когда на камнях начали прорисовываться линии круга — углём, мелом, с вкраплениями странных символов, — у меня по спине прошёл холодок. Всё это напоминало не просто работу… это было похоже на приглашение. Как будто мы сами звали сюда то, что живёт в самом разломе. Очень и очень странные были ощущения…

В итоге пришлось работать всем, кто был в состоянии держать в руках мел, уголь или верёвку для разметки. Даже король, хоть и ворчал, присел рядом с гномом, держа фонарь, чтобы тот видел линии четче. Я тоже опустилась на колени, и ладони в конце дня были в чёрных и белых разводах от угля и мела. Линии казались живыми — стоило провести очередной штрих, и символ будто шевелился на камне, змеился, стремясь сложиться в цельный узор.

Мы спешили, но солнце неумолимо катилось к горизонту. Когда последние лучи уже царапали верхушки дальних гор, стало ясно: до полной готовности не успеть. А условия были жёсткие — ритуал начинать можно только при свете дня.

К тому моменту, когда небо окончательно сменило красно-фиолетовый закат на густую, бархатную чёрноту, разлом в центре тьмы будто ожил. Его края светились, искажая воздух, а сам он казался уже не трещиной, а глазом, который открылся, чтобы следить за нами.

Силы уходили стремительно. Казалось, этот воздух пьёт мою энергию, вытягивая из моего бренного тельца тепло. Я чувствовала, как мышцы становятся ватными, и в груди сжимается от усталости.

После короткого совета было решено уходить в более безопасное место. Оставлять площадку без присмотра опасно, но остаться — ещё опаснее. Мы закончили почти всё, оставив лишь последние штрихи на утро. Завтра, с первым светом, можно будет закончить… если ночь не принесёт чего-то хуже.

Отошли мы от разлома недалеко — километров на десять, не больше, — но уже можно было дышать без ощущения, что воздух царапает горло и давит на грудь. Шум, этот глухой, вязкий гул, остался позади, хотя слабое эхо всё ещё звенело в ушах.

Настроение у всех было тяжёлое. Словно мы ушли с поля битвы, так и не сделав решающий удар. Неизвестность давила сильнее усталости: ритуал почти готов, но пока он не завершён — всё бесполезно. Завтра утром мы вернёмся, но кто знает, что произойдёт за ночь?

Люди ставили шатры молча, оружие проверяли так, словно ждали нападения в любую секунду. Даже костры разжигали неохотно, стараясь прикрыть свет от посторонних глаз.

Все хотели только одного — чтобы это испытание закончилось, и разлом наконец перестал висеть над головой чёрным зевом, обещая беду.

*****

Обычные воины уже привычно разбивали лагерь, ставили палатки, выставляли патрули и, не теряя времени, готовили ужин на нескольких кострах. Запах тушёного мяса и специй тянулся по холодному воздуху, вплетаясь в гул тихих разговоров.

А что же делали мои мужья и Линар? Правильно — стояли в сторонке и шушукались, как заговорщики, даже не пытаясь ввести меня в курс дела. Я злилась. Нет, я прямо кипела. Особенно на Линара. Он-то обычно держался со мной честно, а тут — взгляд в сторону, тихие слова с Эриком или Дрейком и ни одного ответа на мои вопросы.

Когда же король, Говард, Каэль, Хант, Дрейк и Дарион вообще ушли в один из шатров и закрылись там на целый час, внутри меня всё заскрежетало. Что может быть такого важного, чтобы выгонять меня из разговора? Мы почти у цели, осталось провести ритуал утром — а они ведут себя так, будто готовятся к войне.

В голову закралась неприятная мысль: а вдруг есть опасность, о которой мне не говорят? И ведь я до сих пор толком не расспросила мужей о недавнем покушении на короля…и вообще.

Эрик и Алан тоже обычно ничего от меня не скрывали — максимум, оберегали от всяких «опасных для дамы» дел, и то с переменным успехом. Но сейчас и они дружно темнили. А я? Ну я же гордая женщина, а не дворняжка, которая выпрашивает со стола кусочки информации. Поэтому решила: да и чёрт с вами, сами разбирайтесь. Если тут и правда есть какая-то опасность — пусть сами её и решают. Не впервой.

Поужинали мы молча, и когда зашли в шатёр, все были хмурые, будто кто-то объявил траур по хорошему настроению. Я, наверное, вообще выглядела как маленькая тучка с молниями в глазах. Злая, без намёка на ласку за весь день и с настроением ниже нуля. Сложно мне даются эти приключения. Не быть мне боевым магом, а уж тем более спасителем миров… максимум спасителем остатков своего терпения.

Видимо, мой печально-угрожающий вид было выдержать сложно, потому что первыми сдались — как ни странно — Дрейк и Хант. Они синхронно вздохнули, как два заговорщика, и зажали меня в своих крепких объятиях.

А я что? Я обижаюсь! Но, чёрт побери, обижаться в таких объятиях как-то… неудобно. Особенно, когда один прижимает к себе как самую любимую, а второй ещё и щекочет дыханием в ухо.

Я даже не поняла, в какой момент у меня вырубился мозг от их ласки, но пришла в себя уже тогда, когда Хант нагло шарил у меня по груди.

Со стоном оттолкнула их обоих и надула… губы. Ну а что? Пусть знают: просто так, после всего этого молчания, я им не сдамся.

Вместо того чтобы хоть как-то напрячься, мужчины дружно умильно на меня уставились. Мда… вот не такой реакции я ждала. Почему-то это бесило ещё сильнее.

Один Линар, паразит, стоял в стороне, скрестив руки на груди и откровенно посмеивался. И чего ржёт, скотина?

— Рассказывайте мне всё или я за себя не отвечаю! — прошипела я на этих… мужиков.

— Король запретил вмешивать в это женщин, Анри, — отчеканил Дрейк с такой военной выправкой, что у меня аж бровь дёрнулась.

— И что? Ты теперь будешь слушаться короля беспрекословно? Или всё же посвятишь жену в свои тайные махинации? — вскинула я подбородок.

— Милая, тебя это никак не коснётся, — попытался сгладить угол Эрик своим мягким тоном.

— Если это касается вас, значит и меня!

— Ну и что тебе даст эта информация? Ничего не изменится, — хмуро сообщил Хант.

Бесят! Просто бесят!

— Отлично, — выдала я самым холодным голосом, — тогда будем играть в молчанку. Все.

Бодались мы долго. Я упёртая, они тоже. Но, как и следовало ожидать, первым сдался Хант — наверное, просто не выдержал, когда я в очередной раз цапнула его за губу, пока он пытался меня поцеловать.

В итоге выложил всё.

Оказывается, на короля уже было три покушения. Одно — нападение, и убийцу так и не нашли. Он сумел скрыться… хотя, если честно, скрыться от дракона — это надо быть либо чертовски везучим, либо иметь очень серьёзную магическую поддержку. Остальные два раза — отравления. К счастью, у короля отличные слуги, и на яд проверяют всё, что только можно.

Самое мерзкое — все предполагают, что предатель где-то в ближнем круге. Но кто? Эти люди — проверенные, служат годами. Даже воины, что сейчас с нами, — надёжные до мозга костей.

Но кто-то явно связан с эльфами… А значит, может хотеть погубить свой мир. Зачем? Какая цель?

Если так подумать, подозрение падает на прибывших. Линар — отпадает, я ему верю. К тому же его сестра здесь, он не рискнёт ей. Дракон — тоже вряд ли. Остаются женщины… и Курго.

Гном? Не верю. Значит, либо одна из оборотниц, либо какой-то местный псих, который притворяется своим.

Они все боятся, что враг попытается сорвать ритуал. А я… я думаю, что ударить могут куда больнее. Мы ведь сейчас в самом опасном месте. И если что-то случится — особенно ночью — времени на реакцию не будет.

Мы всё же легли спать, но это было скорее притворство. Лагерь стих, только ветер шевелил полотнища шатров, да изредка потрескивали костры. Но за этим спокойствием скрывалась натянутая, как тетива, тишина. Каждый был настороже, просто старательно делал вид, что всё в порядке.

Я ворочалась, вслушивалась в звуки вокруг, ловила каждый шорох. В голове крутились одни и те же вопросы: «Кто? Когда? Как?» Мы слишком близко к разлому, слишком уязвимы. Здесь ночь всегда кажется длиннее.

И всё же, ближе к полуночи, усталость взяла своё. Глаза закрылись сами.

…А открылись — от запаха гари.

Он ворвался в нос едким дымом, обжёг горло, и в груди тут же родилось глухое, животное чувство опасности. Мы с мужьями одновременно подскочили и выскочили из шатра.

Половина лагеря горела. Не в переносном смысле — в прямом. Огонь рвался к небу, ревел, как живое чудовище, пожирал ткани шатров, хворост, всё, что мог достать. Пламя расползалось быстро, слишком быстро — не ветром, а магией.

— Чёрт… — выдохнула я, чувствуя, как сердце колотится в висках. Неужели Курго? Нет, не хочу верить. Он бы не стал… или стал?

Воины носились между огненных языков, кто-то уже падал, закашлявшись от дыма. Оборотницы рычали, оттаскивая раненых. Но огонь разрастался, словно его подкармливали изнутри.

Думать было некогда. Я подняла руки, собирая в ладонях магию. Вода хлынула, подчиняясь одному моему желанию, поднялась из воздуха и земли и обрушилась на пылающие шатры тяжёлыми, ревущими столбами. Пламя взвизгнуло, захрипело и отступило под натиском, выбросив в небо клубы пара.

В тишине, наступившей на пару секунд, я увидела его.

В дальнем конце лагеря, там, где дым становился серым и вязким, стоял эльф. Незнакомец. Высокий, худощавый, в чёрном плаще, который странно не трепал ветер. Улыбка на его лице была спокойной, даже ленивой, но от этой ленивости мороз пробежал по коже. Рядом с ним — Говард. Пошатывающийся, бледный, но всё ещё стоящий между ним и Хили. Раненый, но держащийся так, будто отступать он не собирался.

И тогда земля дрогнула.

Из неё, как из глубины кошмара, рванул вверх корень толщиной с дерево. Он изогнулся, заскрипел, и метнулся к Говарду, целясь прямо в грудь.

— Нет! — вырвалось у меня, и я кинулась вперёд, сама не помня, что собиралась сделать.

Не успела.

Крепкие руки обвили меня за талию и рванули назад. Эрик. Он встал между мной и опасностью, прикрывая собой.

И тогда я заметила движение сбоку. Левее, в тени шатров, — второй эльф. Моложе, взгляд острый, как лезвие. Его пальцы коснулись земли — и она взорвалась клубками корней, мгновенно сплетаясь в огромное, скользкое от влаги корневище.

Оно рванулось к нам, как пасть хищника. Смыкалось вокруг нас.

Готовилось сдавить нас так, что кости хрустнут, а дыхание перехватит навсегда.

Я слабая и глупая женщина. Вот сейчас, в эти секунды, я поняла это так ясно, как никогда. От испуга и неожиданности я даже не попыталась вызвать магию. Лишь вцепилась в руки Эрика и зажмурилась, чувствуя, как сердце грохочет в ушах.

Я ждала боли.

Ждала того хруста костей, который, казалось, вот-вот раздастся.

И в эти короткие мгновения вся жизнь пролетела перед глазами: дом, смех, лица мужей, моменты, когда я думала, что всё только начинается. А сейчас? Сейчас всё могло закончиться. И из-за чего? Потому что я полезла туда, куда не стоило. Потому что лезу в бой, не умея по-настоящему защищаться.

Эрик закрыл меня собой, а значит… он мог погибнуть. Мой муж, моя опора, мог умереть просто потому, что я оказалась рядом.

Слёзы жгли глаза, щеки были мокрыми, и я уже готова была услышать тот самый смертельный звук.

Но — тишина.

Секунды шли, а боли всё не было.

Я осторожно приоткрыла глаза… и замерла. Вокруг нас валялись лишь изрубленные клочья той мерзкой корневой твари, что секунду назад грозилась раздавить нас. Дрейк и Алан стояли чуть в стороне, мечи в их руках ещё капали мутным соком этой дряни.

Не успела я как следует вдохнуть, как взгляд зацепил стремительное движение. Хант, двигаясь с нечеловеческой скоростью, уже оказался рядом с эльфом, что целился в меня и Эрика, — и одним безжалостным, отточенным ударом снёс ему голову.

Я облегчённо выдохнула, чувствуя, как напряжение в груди наконец отпускает. Мои руки сами нашли шею Эрика, и я прижалась к нему, легко коснувшись губами его губ — короткий, тёплый поцелуй, в котором было всё: благодарность, страх и то безумное облегчение, что мы оба живы.

Повернувшись в сторону первого эльфа, я приготовилась увидеть страшное… и страшное действительно предстало перед глазами, но совсем не то, чего я ожидала.

Говард сидел на земле, опершись спиной о щит, бледный и раненый. Рядом — Хили. Она была в сознании, по щекам катились тихие слёзы, но тело оставалось неподвижным, словно она и не пыталась пошевелиться.

А самого эльфа рядом уже не было. Лишь Линар стоял неподалёку, растрёпанный, будто только что вырвался из тяжёлого, ожесточённого боя. Его дыхание было неровным, а взгляд — холодным и тяжёлым.

Но страшным было не это.

Настоящий холод пронзил меня, когда я заметила, что у ног Линара лежит Курго. Неподвижный. Определённо мёртвый.

Мир будто на миг перестал двигаться — даже шум боя и крики вокруг ушли куда-то на задний план.

В голове гулко стучала одна мысль: нет…

Почему?.. Почему он предал нас?

Этот чёртов гном всегда был добряком и весельчаком, он мог подколоть, мог пошутить так, что у всех лица судорогами шли от смеха… и всё равно был своим.

Я бы никогда, никогда не подумала на него.

А теперь он лежал без движения, с мёртво побелевшим лицом, и от этого предательства резало вдвойне.

Визуалы

Твари, что напали прошлый раз

Хотела сделать визуал Говарда и Хили. Но увы не выходит того, что я хочу. Поэтому чуть откладываем их лики. Ближайшее время постараюсь их организовать)

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 28

Когда всё немного улеглось и хаос боя сменился глухой, тягучей тишиной, воины начали оттягивать мёртвых подальше от шатров. Лекари, бледные и усталые, тут же принялись за раненых — запах крови, дыма и гари впитался в воздух, будто проклятые земли решили оставить свою метку на каждом из нас.

После нападения мы потеряли двоих людей и одного норка. В этот список не входил эльф, которого Хант снёс одним ударом, и Курго… которого, как я узнала, убил Линар.

Погибших воинов решили похоронить прямо здесь. Мы слишком близко к разлому и слишком далеко от безопасных земель, чтобы тащить тела с собой. К тому же впереди — ритуал и путь домой, который, как бы мы ни надеялись, всё ещё не обещал быть лёгким.

С эльфом не церемонились: бросили его тело в сторону, как опасный мусор. Почестей он не заслуживал. А вот над павшими воинами… многие склонили головы, и я даже заметила, как у парочки мужчин дрожали плечи. И я не видела в этом ничего постыдного. Мужчина имеет право плакать — от боли, от горя, от потери. Да и от радости тоже.

А вот Курго… его никто хоронить не спешил. И я прекрасно понимала, почему.

Когда похороны закончились, рассвет уже подбирался к горизонту, окрашивая тёмно-фиолетовое небо бледными полосами. Почти никто так и не сомкнул глаз за эту ночь, но усталость отступала на второй план перед более тяжёлым ощущением — мы потеряли троих своих… и Курго.

Я не понимала. Не могла принять. Этот громогласный, смешливый гном, который всегда находил шутку даже в самую хмурую минуту… как он мог быть на стороне эльфов? Как мог желать гибели этому миру — да ещё и рисковать нашим бывшим домом, из которого мы оба родом?

Когда за полчаса до рассвета возле дальнего шатра у костра собрались мои мужья, Дарион, дракон и Говард, я почти сразу догадалась, что они задумали. И оставаться в стороне не собиралась.

Я подошла, несмотря на явно недовольный взгляд Линара. Он не хотел, чтобы я это видела, но мне было всё равно. Я должна понять, кем в итоге оказался Курго.

К нашему кругу присоединилась и старшая из оборотниц. Насколько я знала, они с Курго всегда работали плечом к плечу. Он поддерживал её в сражениях, подшучивал, но никогда не подводил.

Сейчас же мы собрались, чтобы услышать правду.

Айша стояла чуть в стороне, но взгляд её был прикован к телу Курго. Лицо оборотницы казалось высеченным из камня, только лёгкое дрожание ноздрей выдавало, как тяжело ей даётся этот момент. Она не плакала — у оборотней это редкость, — но скорбь в её глазах была глубокой, почти физической.

Я понимала её. Потеря близкого для оборотня — это не просто пустота. Они редко допускают в свой внутренний круг кого-то извне стаи, но если допустят, то принимают так же крепко, как кровного родственника. Похоже, Курго был для Айши именно таким.

Мы окружили его тело, и чем дольше я смотрела на этот странный полукруг, тем явственнее внутри меня росло неприятное ощущение. Всё выглядело… как ритуал, которому я бы предпочла не быть свидетелем. Воздух будто стал плотнее, и от этого тяжёлого, вязкого ожидания по спине побежали холодные мурашки.

На самом деле так оно и было. Линар собирался призвать душу Курго обратно — прямо в его уже окоченевший труп. Я краем глаза заметила, как он, опустившись на одно колено, проверяет, ровно ли лежат руки и голова, словно это имело особое значение.

Для Линара поднять с мёртвых какое-нибудь безмозглое создание — плевое дело. Туша зверя, птица, падаль или даже странное чудовище с минимальным разумом — всё это можно было оживить щелчком пальцев. Но здесь речь шла о другом. О гноме. О разумном существе.

И это было куда сложнее.

Чтобы выдернуть душу из-за Грани и при этом сохранить целостность разума, нужны были особые заклинания и точная настройка ритуала. Малейшая ошибка — и вместо разговора с умершим мы получили бы пустую оболочку, или что хуже — безумное существо, разрывающее всех вокруг.

Если же разум не нужен… тогда всё просто. Линар мог бы превратить Курго в покорного зомби, в скелета или даже в лича, использовав крошечные осколки духа, что всегда остаются в мёртвом теле. Но сегодня он собирался работать тонко. Очень тонко.

Он достал из-за пояса тонкий костяной жезл, вырезанный, судя по узорам, из бедренной кости какого-то крупного чудовища. В лунном свете этот предмет выглядел так, будто впитывал свет, а не отражал его.

— Готовьтесь, — сказал он негромко, но его голос прозвучал в тишине лагеря слишком отчётливо. — Я удержу его лишь несколько минут.

Айша чуть выдохнула, но кивнула. Я невольно сжала руки в кулаки, ощущая, как в воздухе сгущается что-то невидимое, тяжёлое. Лагерь словно замер, и даже ветер стих.

Линар коснулся жезлом груди Курго и начал читать слова, которые, казалось, шевелили воздух вокруг. Знакомый, древний язык царапал слух, вызывая у меня мурашки.

Впереди нас ждало то, чего я боялась — встреча с тем, кто уже ушёл за Грань… и, возможно, принёс в могилу свои тайны.

Жезл в руке Линара будто ожил — едва заметно дрогнул, и по выгравированным на нём узорам побежал бледно-голубой свет. Он не горел, а мерцал, как слабое северное сияние, завораживая и пугая одновременно.

Заклинание становилось всё тягучее, глубже, и в какой-то момент мне показалось, что слова Линара вовсе перестали исходить из его рта. Будто они сами рождались в воздухе и складывались в звуки, наполняя пространство невидимой вязкой паутиной.

От тела Курго повеяло холодом. Сначала лёгким, как сквозняк, а потом таким, что зубы свело от озноба. Я прикусила губу, стараясь не дышать слишком громко.

Лицо Линара оставалось спокойным, но по виску скатилась тонкая капля пота. Жезл дрогнул ещё раз, и в этот момент грудная клетка Курго едва заметно приподнялась, словно он вздохнул.

Айша шагнула вперёд — её зрачки расширились, а пальцы судорожно сжались в кулаки.

— Курго? — её голос прозвучал тихо, но я почувствовала, как в нём дрогнула надежда.

Губы мёртвого чуть приоткрылись. Из них вырвался выдох — длинный, сиплый, будто из глубины колодца.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И тут я увидела… глаза.

Не живые — в них не было света. Но и не мёртвые. Скорее… чужие.

Ветер снова поднялся, но не обычный — он тянул изнутри, со стороны тёмного неба, будто какая-то воронка на другом краю мира пыталась пробиться сюда.

Линар резко усилил темп заклинания, и тогда взгляд Курго, пустой и тяжёлый, медленно переместился на Айшу.

— Проказница… — сипло выдохнул он, и его голос, хоть и искажённый, был узнаваем.

Айша зажмурилась на секунду, а потом стиснула зубы, проглотив подступивший к горлу ком.

— Зачем ты это сделал, Курго? — спросила она твёрдо.

На вопрос Айши он… засмеялся. Глухо, с сипом, будто воздух рвался из глубины пустых лёгких. Этот смех был неприятным, почти чужим, и напомнил мне, что сейчас перед нами труп, а не живой друг.

Линар нахмурился — к сожалению, он не мог управлять словами и мыслями Курго, пока разум всё ещё был с ним.

— Ответь нам… зачем? — голос Айши сорвался на шёпот, но в нём звенела сталь.

— Да… зачем желать… губить этот мир, Курго? — в разговор вмешался Дрейк. Он говорил спокойно, без нажима, но его интонация была выверена так, что любой на месте гнома почувствовал бы укол совести. — Ты… мне показался хорошим человеком.

Курго помолчал. Его взгляд дёрнулся, задержался на Дрейке, и я почти физически ощутила, что эти слова задели его.

— Я… — он судорожно втянул воздух, будто забывал, как это делается. — Я не хотел… зла… вашему миру. Но… увы… если мой… мир… не получит… подпитки отсюда… мой народ… обречён.

Он закашлялся — сухо, глухо, так, что меня пробрало до костей.

— Вы… не знаете… ничего… о моей расе…

Он перевёл мутноватый взгляд на Дрейка, чуть прищурился.

— Мы… как и эльфы… зависим… от природы… от её… даров. Да… мы погибнем… не так быстро… как эльфы… но… пару столетий… и… мы тоже… начнём… вымирать. Моя раса… живёт… не так долго, как… эльфийская… — дыхание стало неровным, — нам хватит… пятисот лет… чтобы… быть… на грани исчезновения.

Грустно было это слышать. Холодная, вязкая мысль пронзила меня — как минимум две расы… могут исчезнуть.

— Эльфы заключили… с вами союз? — мрачно спросил Дарион, и его голос прозвучал особенно тяжело в этой гнетущей тишине.

— Ну… да, — губы гнома дрогнули в странной ухмылке. — Эти… дебилы… поняли… что дела… плохи. И… знали… что мы… тоже… зависим… от… стабильности… нашей природы.

— Неужели в вашем мире всё… настолько плохо? — Эрик говорил искренне, и в его голосе звучало неподдельное непонимание.

Курго хрипло выдохнул что-то вроде смеха.

— Охохо… увы… Технологии… губят наш… мир. Но… человечество… не может… отказаться… от нового… да… и другие расы… тоже. Людей… больше… чем остальных… и… за всё… что они создали… ответственность… на них. И… плевать… им… на природу. Для них… важна… сила… и удобство.

Он сделал паузу, и мне показалось, что Линар чуть сильнее сжал жезл, удерживая нить между мирами.

— Кто… самая слабая… и мало живущая… раса… нашего мира?.. Правильно… люди… Поэтому… они всегда… гнались за властью… и силой… — он выдохнул, и звук этот был слишком близок к предсмертному. — Я… не осуждаю их… такова их природа. Но… результаты… их творений… вы… видите… сейчас…

Было грустно это понимать. Ведь это правда.

Пока одни гнались за могуществом и технологиями, что делали жизнь проще для всех, кто не владел магией, — даже самой простой, бытовой, — другие расплачивались за это собственной землёй, небом, воздухом. И страдали.

Наверняка император знал, что происходит с природой, знал о том, что эльфы, гномы и дворфы не раз просили его о помощи. Но либо был слеп, либо не хотел видеть всей глубины надвигающейся беды.

А ведь ещё были дриады… немногочисленные, почти исчезнувшие. Их связь с лесами и рощами была такой, что даже мысль о том, что их может не стать, холодком ложилась на сердце.

Я поймала себя на том, что даже думать об этом не хочется.

Сложно было осуждать кого-то за попытку спасти свой народ… хотя можно было ведь поступить иначе.

— Почему вы просто не переселились в этот мир? — спросила я строго, стараясь не дать голосу дрогнуть.

Курго хрипло выдохнул, как будто вопрос потребовал от него усилия.

— Эльфы… не говорили… что это вообще… возможно, — в его голосе звучала усталость, смешанная с горечью. — И… называли этот мир… пустым… безликим. Мол… жить здесь… невозможно…

Он отвёл взгляд, будто прислушиваясь к чему-то далёкому, и продолжил:

— Теперь-то… я понимаю… в чём дело… Они… не хотели… лишиться… своей магии.

Пауза, долгий сиплый вдох.

— Они… слишком… горделивая… раса…

Линар едва заметно нахмурился. Его пальцы сильнее сжали жезл, и я почувствовала, что невидимая нить, связывающая нас с душой Курго, дрогнула. Время утекало.

Магия здесь, так близко к разлому, вела себя откровенно паршиво — как капризная зверушка, которую силой держат на поводке. А уж для такого сложного заклинания, как сейчас, это было сродни хождению по тонкому льду над пропастью. Линару я, честно говоря, не завидовала. Но, как ни странно, он умудрился удерживать Курго с нами дольше, чем я ожидала.

Тяжёлое дыхание гнома становилось всё реже. Его зрачки начинали мутнеть, и я почувствовала — тонкая нить, связывающая его с этим миром, истончается.

Когда все поняли, что связь вот-вот оборвётся, Каэль неожиданно взревел. Его голос прозвучал так, что даже у меня по спине пробежали мурашки:

— Чего нам ожидать от этого эльфа, Курго? Что он задумал?!

Но гном лишь грустно улыбнулся — и это движение выглядело до боли человеческим, живым, будто он хотел сказать «вы сами всё узнаете». Медленно опустил веки…

И в следующую секунду связь разорвалась — с глухим магическим треском, словно лопнула натянутая струна. Воздух дрогнул, и весь мир вокруг на мгновение будто выдохнул.

Тело Курго снова стало просто телом.

После разрыва связи все стояли как в воду опущенные. Даже дыхание казалось громким в этой тишине. Айша не выдержала — её плечи дрогнули, и по щеке скатилась одинокая, упрямая слеза. Она тут же смахнула её, но я всё равно успела заметить.

У Дариона в этот момент странно перекосило лицо. Я не могла понять, что именно в нём читалось — жалость или ревность. Но явно ничего хорошего. Видимо, всё же симпатия к Айше у него была… и теперь она обернулась чем-то более острым.

Мне самой было тяжело на душе. Сзади меня обнял Алан, тёпло и надёжно, и, чуть наклонившись, поцеловал в висок — успокаивающе, будто хотел сказать без слов: я рядом.

Позже мы похоронили Курго так, как положено воину. Без громких речей, но с уважением. Каким бы он ни был, он был нашим товарищем. Хоть и предателем.

Линар позже, уже когда костёр догорел, сказал тихо, почти устало:

— Он не хотел навредить никому из нас. Только… убить Хили. Чтобы сорвать ритуал…

Меня от этих слов перекосило. Опять.

Все, кого ни возьми, готовы были принести Хили в жертву. Всем, казалось, было плевать на неё. И да, я знала, что она бы мою доброту не оценила, скорее даже высмеяла бы, но от этого обида за неё никуда не делась.

Когда на горизонте появился первый бледный свет рассвета, лагерь уже был собран. Мы двинулись к месту ритуала, и утренний холодный воздух обжигал лёгкие, возвращая мысли к предстоящему… и к тому, что после слов Курго внутри стало тревожно вдвойне.

Дорога до места ритуала не была долгой — всего каких-то два часа, и мы уже подходили к нужной точке.

Поначалу всё шло тихо, но вскоре нам попались парочка странных существ. Тела вытянутые, гибкие, кожа — блеклая, будто выгорела под солнцем, а вместо глаз и ушей — гладкие, пустые впадины. Они двигались, словно чуяли нас кожей, но, к счастью, не реагировали. Мы осторожно обошли их стороной, и только потом Хант негромко сказал, что это Глухни. Видят они не глазами, а чувствуют вибрации, и если не шуметь — пройдут мимо.

Я ехала с ним на одном коне. Честно говоря, он был… напряжён. Настолько, что его руки которые меня держали сжались крепче, чем обычно, а взгляд постоянно метался по сторонам.

— Зря ты сюда поехала, — буркнул он уже в третий раз, и я даже почувствовала, как его грудь за моей спиной тяжело вздохнула. — Надо было оставить тебя дома. Не нужно было слушать тебя вообще. У меня чуть сердце не остановилось, когда этот эльф направил магию на тебя и Эрика.

Первое время я просто слушала его ворчание. И, что удивительно, не могла сказать, что мне это не нравится. В его словах была забота — такая настоящая, тёплая, как уютный плед в холодные дни.

Но… спустя полчаса того, как он повторял всё это в разных вариациях, я мысленно уже сравнивала его со своим дедом. Тот мог часами пилить меня за одно и то же — и с таким же суровым выражением лица, будто от этого зависела судьба мира.

Когда мы прибыли к месту ритуала, стало ясно с первого взгляда — здесь кто-то побывал. И я почти не сомневалась, что это дело рук эльфа… или эльфов.

Чертежи, которые готовили для ритуала, остались почти нетронутыми, но в воздухе чувствовалось что-то… неправильное. Словно кто-то тихо прошёлся по всем узлам магии и слегка сместил их, чтобы мы не сразу поняли подвох.

Возле самого разлома находиться было мучительно. Казалось, что он вытягивает из тебя силы, мысли, даже дыхание. Сосредоточиться на чём-то одном было почти невозможно.

Одни сразу взялись за восстановление подготовки, другие разошлись по периметру, проверяя окрестности. Я же решила подойти к Говарду. Он с самого нападения ходил молчаливый, словно в тени, и выражение его лица было таким… мрачным, что стало интересно, что у него на уме.

— Привет, Говард. Мы с тобой так и не успели нормально поговорить с момента твоего присоединения к нашей группе.

— Да, Анри, привет, — ответил он и посмотрел на меня слишком уж грустно… и как-то настороженно, будто примерял, стоит ли что-то говорить.

— Что-то случилось? — спросила я. И тут же мысленно усмехнулась самой себе: а что именно я рассчитываю услышать? Что он переживает за Хили? Ну уж точно нет.

— Да, — хмуро бросил он, — после нападения у короля, похоже, поехала кукуха.

Я моргнула и непроизвольно взглянула на короля. Тот в это время спокойно командовал на пару с Каэлем, и ни малейшего признака сумасшествия в нём не наблюдалось.

— О чём ты? — нахмурилась я.

Видно было, что Говард не горит желанием рассказывать, но мой пристальный взгляд сделал своё дело.

— Он приказал мне жениться на Хили, — процедил он, — если всё пройдёт удачно и она выживет после ритуала. Представляешь? Жениться на ней! Говорит, мол, кто-то должен позаботиться о ней после всего этого ужаса. Жалко ему её стало… эту мразь, убийцу! А он её жалеет!

Он выдохнул резко, с таким раздражением, что я даже почувствовала, как воздух между нами стал плотнее.

Я была в шоке. Что вообще у короля в голове? Выживет Хили — и что дальше? Зачем портить жизнь сразу двоим? Говард ведь без труда сможет найти себе женщину. И уж точно не убийцу своей пары. Может, у него и правда поехала крыша… вот только интересно — в каком направлении.

Я ещё раз украдкой посмотрела на короля. Он стоял рядом с Каэлем, указывая что-то на чертежах, спокойный, собранный… и абсолютно непонятный. Я глубоко вздохнула, ощущая, как внутри поднимается неприятная смесь раздражения и недоумения.

— Понимаю, ситуация не из приятных, — всё, что смогла выдать.

— Анри! — Говард резко повернулся ко мне, в его голосе уже звучала не просто злость, а почти отчаяние. — Ты ведь видела, что она сделала! Она и тебя, к тому же, хотела подставить. Как я с ней… буду жить?

От привычного снобизма Говарда сейчас не осталось и следа — в глазах читалась лишь искренняя растерянность. Я не понимала короля. Он что, решил сломать парня? Или это… наказание за что-то, чего мы не знаем?

Наш разговор с Говардом прервал Дрейк. Он появился неожиданно, и шёл так тихо, что мы заметили его только тогда, когда он уже стоял рядом. Лицо — каменное, взгляд тяжёлый, губы сжаты в тонкую линию. От одного его вида у меня внутри что-то дрогнуло, и я едва не вздрогнула.

— Милый… что случилось? — я сразу поняла, что что-то случилось.

Он коротко вздохнул, устало, как человек, у которого в голове уже тысяча мыслей и ни одна из них не радует. Наклонился и поцеловал меня в лоб — жест был мягким, но в нём читалась тревога.

— Линар говорит… что-то не так, — его голос был глухим, как будто он боялся, что враг услышит. — И Каэль тоже чувствует какие-то… странные вибрации. Но распознать они ничего не могут. Говорят… нужно, чтобы ты посмотрела. Ты ведь у нас универсальный маг. Какая-то там редкость. — Дрейка явно не устраивал этот факт.

Я машинально облизнула губы, почувствовав, как по спине прошёл холодок.

— Здесь? Прямо… над разломом? — невольно глянула в его сторону. Даже без магического зрения он казался живой трещиной в мире, от которой шёл липкий, давящий холод.

— Это очень важно, родная, — он слегка сжал моё плечо, будто подталкивая, но мягко. — Я и Линар будем рядом.

Слова «будем рядом» прозвучали обнадёживающе, но и тревожно одновременно. Я знала, что если уж Дрейк говорит таким тоном, значит, ситуация может обернуться чем-то гораздо хуже, чем просто «непонятные вибрации».

Ветер возле разлома был странным — он не просто дул, он словно втягивал тебя к себе, а вместе с ним тянулось и ощущение, что воздух здесь чужой, не из этого мира. И сейчас мне предстояло открыть магическое зрение и посмотреть в самую его суть.

Мы подошли к постаменту, где должен был пройти ритуал.

Вблизи он выглядел ещё более внушительно — грубый каменный монолит с изъеденной трещинами поверхностью, словно его веками точили дождь и ветер… или что-то куда менее естественное. Верхушка была наполовину обвалена, и кое-где на камне виднелись выжженные следы от магии.

Магию здесь использовать было опасно — я это чувствовала каждой клеткой. Казалось, стоит сделать неверный шаг, и сама земля под ногами дрогнет. Но с другой стороны… во время ритуала её всё равно придётся применять. И хоть я наивно надеялась, что в этой части мне не придётся участвовать, сейчас всё шло к тому, что в безопасности я не останусь.

Мужчины, столпившиеся у постамента, были серьёзными и хмурыми. Линар стоял чуть в стороне, задумчиво водя пальцем по резьбе на жезле, а Каэль с мрачным видом вглядывался в разлом. Даже Эрик, обычно находивший, что сказать, теперь молчал. Этот общий настрой давил, и я невольно поддалась ему.

— Анри, — Каэль чуть кивнул в сторону постамента, — посмотри магическим зрением. Особенно на верхушку.

Я проследила за его взглядом и увидела, как он указывает головой на огромное каменное сооружение. Почти разрушенное, оно всё ещё возвышалось над нами, будто усталый гигант, который вот-вот рухнет.

Гулко сглотнув, я заставила себя сделать шаг вперёд. Это же не боевая магия, успокаивала я себя. Всего лишь лёгкое заклинание, которое позволяет увидеть магические потоки. Всего-то…

Но чем ближе я подходила, тем сильнее чувствовала, как воздух уплотняется, словно натянутая ткань, готовая лопнуть. И где-то на самом краю сознания пробивался тихий, тягучий зов… как эхо, доносящееся сквозь толщу воды.

Дорогие читатели!

Вижу, что многие жалуются, что визуалы не получается посмотреть. Не переживайте — я не зря замутила группы, туда я скоро выложу их все.

Правда, у меня сейчас дома ремонт… а ремонт, как мы знаем, — это маленькая война, которая любит затягиваться. ???? Но я стараюсь успевать писать, и до групп обязательно доберусь. Очень надеюсь, что уже на днях!

Визуал Говарда

У меня наконец-то получился визуал Говарда — именно такой, каким я его представляла! Есть и более молодая, и более взрослая версия. Интересно, какая вам понравится больше? Мне в силу моего возраста уже интересен по старше, но парню всего 23 годика)

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 29

Я собралась мысленно, хотя если честно — было очень страшно. Сердце глухо билось где-то под горлом, и единственная мысль, которая назойливо стучала в голове: я не хочу умирать молодой. Особенно когда у тебя красавчики мужья, и вообще вся жизнь впереди.

Я глубоко вздохнула, сжала пальцы в кулаки и произнесла короткое заклинание, которое позволяло глазам видеть больше, чем обычному человеку. У нас это называли магическим зрением, и, конечно, оно у каждого проявлялось по-разному — в зависимости от дара и направленности магии.

Мне повезло (или наоборот, совсем не повезло): люди с универсальными способностями и сильным даром, как у меня, могли видеть практически всё.

И в этот раз это «всё» оказалось слишком тяжёлым.

Как только я коснулась магии, разлом будто ожил. Словно почувствовал меня. Навис надо мной, давил, как огромная глыба, и тянул изнутри силу, тонкими невидимыми нитями вытягивая меня к себе. Возможно, это просто игра воображения, но смотреть на него магическим зрением… не хотелось совершенно точно.

И всё же я заставила себя перевести взгляд на постамент.

И сразу поняла, что смутило мужчин.

Вокруг всего каменного монолита, словно вросшие в него живые вены, расползались зелёные узлы. В магическом облике они выглядели как плющ — густой, ядовито-зелёный, с крошечными цветами, что открывались и закрывались, будто дышали.

И догадаться, чьих рук это дело, было несложно — эльфы.

Но самое жуткое было не это.

Плющ не просто оплёл постамент. Он протянулся дальше, расползаясь во все стороны — по линиям наших подготовленных узлов, которые мы рисовали вчера. Узлы пока пустовали, в них не было силы, они ждали нас… ждали момента ритуала, когда мы должны будем влить туда магию.

А теперь всё выглядело так, словно этот зелёный сорняк тихо присосался к ним, терпеливо дожидаясь.

— Чёрт… — прошептала я, не сдержавшись.

В груди стало тяжело, потому что я слишком ясно понимала — стоит нам запустить ритуал, и вместе с нашей магией в узлы уйдёт ещё и что-то чужое или они просто поглотят нашу силу не позволив напитать узлы.

Я выдохнула, отключив магическое зрение, и чуть пошатнулась. Дрейк тут же подхватил меня за локоть, будто я вот-вот могла свалиться.

— Что там? — его голос был хмурым, настороженным.

— Эльфы, — я сглотнула, пытаясь убрать из голоса дрожь. — Они… обвили постамент зелёными магическими растениями. Это как плющ, он уже пророс и по нашим магическим линиям к узлам. Пока в узлах нет силы, но как только мы начнём ритуал… — я осеклась, но все и так поняли.

Мужчины вокруг переглянулись, и тишина стала такой гнетущей, что слышно было, как потрескивают камни у самого разлома. Он даже на них странно влиял.

Первым заговорил Линар.

— Плющ — это тонкая работа. Его нельзя просто так сорвать. Но… — он задумчиво провёл пальцами по своему костяному жезлу, и уголок его губ дёрнулся в той самой ироничной усмешке. — Я могу попробовать аккуратно его вытянуть. Снять, не задев основные узлы. Риск есть, но если повезёт — сбережём всё, что уже подготовлено.

— «Аккуратно»? — Каэль резко обернулся к нему. В его голосе прозвучал рокот, почти звериный. — Ты предлагаешь ковыряться в этом гнилом сорняке, пока он вплетается в наши линии? Нет. Это слишком опасно. Я говорю: всё сжечь. Постамент, узлы, каждый камень. И начнём заново.

— Сжечь?! — Линар вскинул бровь, но в его тоне было уже раздражение. — Ты хоть понимаешь, сколько времени займёт повторная подготовка? Мы потеряем дни!

— Лучше потерять дни, чем жизни, — Каэль сузил глаза, и в его взгляде на миг сверкнула драконья ярость. — Ты некромант, Линар. Ты привык играть с трупами и верить, что всё можно «аккуратно исправить». Но это — живой сорняк, магия эльфов. Она тянется к нашему ритуалу, как паук к своей жертве.

— А ты привык всё сжигать, — холодно бросил Линар. — Но иногда огонь только разносит заразу дальше.

Я почувствовала, как воздух между ними наэлектризовался. Ещё немного, и они сцепятся прямо здесь, у постамента.

Я больше не выдержала.

— Хватит! — мой голос прозвучал резче, чем я ожидала, и даже Каэль с Линаром одновременно замолчали, уставившись на меня.

Я глубоко вдохнула, собираясь с мыслями.

— Сжигать постамент нельзя, — я обвела мужчин взглядом, чтобы ни у кого не осталось сомнений. — Он часть прошлого ритуала. Если мы его уничтожим, то не просто потеряем время. Мы можем потерять саму возможность всё повторить.

Каэль нахмурился, но промолчал. Линар скептически приподнял бровь, но не перебивал.

— Зато, — я продолжила, чувствуя, как во мне рождается чёткая мысль, — использовать против этого эльфийского плюща магию смерти… вполне разумно. Магия жизни против магии смерти. Контраст, который может сработать идеально.

Линар медленно усмехнулся уголком губ, но в его глазах мелькнул интерес и поддержка.

— Хм. Звучит… любопытно.

Я кивнула.

— Я буду под магическим зрением направлять тебя. Ты уничтожишь эту заразу. Если что-то пойдёт не так, я увижу раньше и смогу тебя остановить.

— То есть, — Линар чуть прищурился, — ты предлагаешь, чтобы я работал твоими руками, а ты — моими глазами?

— Именно, — я твёрдо встретила его взгляд. — В одиночку никто из нас этого не сделает. Но вместе… шанс есть.

Каэль хотел было возразить, но Дрейк положил ему руку на плечо, словно удерживая.

— Она права, — сказал он спокойно, но твёрдо. — Мы не можем позволить себе потерять постамент.

Каэль тяжело выдохнул, но промолчал. Правда закатил глаза к небу, но мы уже привыкли к его характеру.

— Ну что ж, — протянул Линар, уже беря жезл в руки. — Тогда давай, Анри. Веди. Покажи мне, где резать эту… зелёную гадость.

Я снова глубоко вздохнула и приготовилась открывать магическое зрение. На этот раз — уже не для того, чтобы просто смотреть, а чтобы стать глазами одного вредного некроманта.

****

Тут было и дураку понятно, что работы предстоит много. Ну, конечно, если этот дурак маг и хоть немного понимает суть проблемы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А вот король в магии разбирался не особо. Да и сами Проклятые земли его явно пугали — он всё время держался так, будто земля под ногами вот-вот разверзнется. Поэтому возмущался громко и раздражённо, требуя объяснить, зачем мы так долго собираемся здесь задержаться.

Суть происходящего ему объяснял уже совершенно спокойный Каэль. Его низкий, ровный голос звучал убедительно — почти как раскат далёкого грома. Король слушал внимательно, сдержанно кивая, и, кажется, впервые за всё время выглядел… не таким уж властным.

Он очень уважал дракона и, похоже, даже восхищался им. Ну и, конечно, то, что Каэль спас ему жизнь, играло здесь немалую роль.

Король всё ещё ворчал, но куда мягче, уже не срываясь на крик. Когда его удалось успокоить, мы наконец смогли перейти к делу.

Сначала мы решили уничтожить плющ на самом постаменте, полагая, что именно он был главным очагом.

Я открыла магическое зрение и направляла Линара, указывая, где зеленые узлы переплетаются плотнее всего. Некромант подчинялся чётко, словно хирург, что режет ровно по линии, не задевая лишнего. Его жезл дрожал в такт его дыханию, и каждый удар магии смерти срывал куски чужой живой вязи.

Плющ сопротивлялся. Он извивался, скручивался, будто чувствовал боль. Лепестки-цветы смыкались и раскрывались с отчаянной частотой, словно пытались вдохнуть магию обратно. Но смерть медленно побеждала. Узлы темнели, гнили прямо на глазах, и вскоре вся зелень, что оплетала постамент, почернела и осыпалась, оставив камень голым и потрескавшимся.

Я едва выдохнула с облегчением, но радость оказалась преждевременной.

— Анри, посмотри как там узлы! — Линар ткнул жезлом в сторону.

И я увидела: плющ, что расползался по нашим узлам, вовсе не умер вместе с тем, что был на постаменте. Он продолжал жить своей мерзкой, упорной жизнью, тянулся, словно и не заметил потери центральной «головы».

— Чёрт… — прошептала я. — Это только корни. Он пустил отпрыски по всем линиям.

Пришлось работать с каждым узлом отдельно.

Мы двинулись дальше. Я держала зрение и указывала, где сильнее завязи, а Линар раз за разом бил магией смерти. Но всё было куда тяжелее, чем я думала. Разлом прямо над нашими головами жадно пожирал силу. Стоило только выплеснуть магию, и её сразу тянуло вверх, как вода уходит в песок.

На десятом узле у меня уже темнело в глазах. Лоб покрылся потом, руки дрожали, будто я сражалась не с растением, а с чудовищем. Линар выглядел не лучше: его лицо осунулось, под глазами легли тени, губы побелели.

Мы уничтожили плющ над десятком узлов, и это выжгло нас почти подчистую. Резерв силы оказался опустошён до дна, и я впервые ясно почувствовала, насколько голодным был разлом. Он не просто жрал нашу магию — он её пил, как зверь, что утоляет жажду.

Я пошатнулась и едва не рухнула, но Дрейк успел подхватить меня, а Линар, тяжело дыша, упёрся жезлом в землю, будто тот был его единственной опорой.

— Если так пойдёт дальше… — выдавил он сипло, — мы не вытянем.

К вечеру мы были выжаты досуха.

Очень хотелось есть, и пустой желудок урчал так громко, что я боялась — его услышат не только мои мужья, но и половина отряда. Мой резерв был полностью исчерпан, и в глазах всё ещё плыло от перенапряжения. Линар выглядел не лучше: осунувшийся, бледный, с руками, дрожащими, будто у старика. Мы с ним выдохлись одинаково.

Решение приняли быстро: к закату мы выдвинулись прочь от разлома, в более спокойное место для лагеря. Сразу чувствовалось — всем было тяжело находиться так близко к этой зияющей ране в небе. Стоило лишь отъехать подальше, как люди почти одновременно облегчённо выдохнули, будто кто-то снял с их плеч невидимую тяжесть.

Мы остановились примерно в тех же краях, что и прошлый раз, но выбрали другое место. Оно было менее защищённое — ни валунов, ни удобного оврага поблизости — зато здесь не напоминали о себе ни бойня прошлой ночью, ни свежие могилы, где схоронили солдат. И от этого здесь дышалось легче.

Над нами разворачивалось фиолетовое небо. Закат окрашивал его в потрясающие переливы — от густой тёмной сирени до нежной розовато-лавандовой дымки у горизонта. Казалось, будто сам воздух стал мягче, и даже звёзды собирались высыпать ярче обычного. Всё это выглядело бы по-настоящему красиво… если бы не усталость и тень разлома, которая всё ещё тянулась в памяти.

Лагерь загудел: кто-то разводил костры, кто-то ставил палатки, кто-то уже спорил, у кого очередь дежурить. Наконец-то появились звуки, похожие на жизнь, а не на выживание.

Поехали с нами не все. У разлома остались несколько солдат и Каэль. Решение было мудрым — если эльфы уже однажды попытались влезть в подготовку, то кто даст гарантию, что не наведаются снова? Причём ночью. И скорее всего именно ночью.

Эти твари в Проклятых землях — не животные. Здесь вообще нет ничего привычного. Только уродливые порождения тьмы: с челюстями там, где у нормального существа должна быть грудь, с глазами по всему телу, с кожей, больше похожей на гниль. Они вылезают в темноте, шуршат, скрежещут, а некоторые и вовсе умеют прятаться в тени так, что не каждый маг заметит.

И вот в такую ночь эльфы не боялись выходить. Это было самое странное. Рисковые парни, подумала я про себя. Лезть по Проклятым землям под звёздами, когда каждая тень может оказаться пастью… нужно либо отчаянно верить в свою удачу, либо быть полным безумцем.

Я подозревала, что их осталось немного. Может, всего один. Не считая пленного, что томился сейчас в темнице.

Но один эльф — это хуже, чем десяток. Один всегда действует хитро. Один подкрадётся, а не нападёт в открытую.

И это знание неприятным холодком сидело у меня в затылке.

******

Остаток вечера прошёл спокойно. Разговоры у костров были негромкими, без лишнего смеха, будто никто не хотел спугнуть хрупкое спокойствие. Спать мы легли без Эрика и Дрейка — оба отправились в ночной патруль. Людей стало меньше, и охрану пришлось усиливать.

Я чувствовала себя как побитая собака. Каждая мышца ныла, магический резерв казался выжженным дотла, и даже дыхание было тяжёлым. В этом месте силы восстанавливались мучительно медленно — словно сам воздух сопротивлялся, не давая наполниться.

Я не успела толком устроиться, как Хант подтянул меня к себе и прижал к груди. Тепло его тела и ритм сердца действовали лучше любого успокоительного. Я провалилась в сон почти мгновенно, как только уткнулась носом в его рубашку. Где-то неподалёку уже мирно похрапывал Линар — без задних ног, как будто его тоже выкрутили до предела. Вот так и сняли мы эльфийский плющ…

Ночь, к счастью, оказалась спокойной. Ни визгов, ни шорохов, ни тревожных криков часовых. И от этого утром все выглядели заметно бодрее.

Мы позавтракали наскоро — тёплый хлеб, сушёное мясо, немного травяного отвара. Не забыли и про тех, кто остался у разлома. Припасли для воинов и для Каэля дополнительную еду, ведь там у них была только вода.

После короткой передышки мы снова выдвинулись в сторону разлома. Нужно было закончить начатое.

Резерв… я чувствовала его очень плохо. В этом мире он был не таким, как в моём родном. Здесь он казался рваным, как мешок с дырами. По моим ощущениям, за ночь он восстановился не больше чем на треть. И это было катастрофически мало.

К счастью, когда мы прибыли к разлому, парни были в порядке — уставшие, но невредимые. Мы быстро накормили их и напоили, и они, не споря, отправились отдыхать. По их лицам было видно: ночь далась нелегко, но они держались молодцами.

А нам предстояло вернуться к тому, на чём остановились вчера.

Узлов оставалось не так уж много. Всего пять. На первый взгляд — пустяк. Но я прекрасно знала: каждый из них — как миниатюрная крепость. Сжигать плющ по всей линии не требовалось, важно было убить его у самого узла. Вот только хватит ли у нас с Линаром резерва? Этот вопрос висел в воздухе, и никто не осмеливался произнести его вслух. Я лишь крепче сжала губы, надеясь, что смогу выстоять.

Возле разлома воздух снова был вязким и тяжёлым. Даже дышать приходилось глубже, будто сам мир здесь сопротивлялся.

Хант когда-то рассказывал, что в Проклятых землях погода почти всегда одинаковая — ни знойного лета, ни ледяной зимы, только эта вечная серость и холодок, одинаковый в любое время года. Но сегодня было иначе. Я вдруг почувствовала, что воздух вокруг стал теплее. Слишком тёплым. Будто кто-то незримый дунул горячим дыханием прямо в лицо.

И это было особенно странно, потому что сейчас должна быть зима. По всем законам здесь должно было становиться холоднее… а вышло наоборот.

Я ощутила, как по коже пробежал холодок тревоги, не имеющий ничего общего с температурой воздуха.

Это было действительно странно, но думать об этом было некогда. Мы обменялись короткими взглядами и просто принялись за работу.

Всё шло относительно быстро, и даже неплохо. Мы уже почистили три узла — плющ сгорал под магией смерти, хоть и сопротивлялся, но не так яростно, как вчера. Я даже начала осторожно надеяться, что сегодня справимся без больших потерь.

Мы с Линаром держались. Да, силы убывали, но пока мы ещё стояли на ногах.

И вот, когда мы перешли к четвёртому узлу, я замерла.

Сначала показалось, что это просто шум разлома — низкое гудение, которое то и дело отдавалось в висках. Но через пару ударов сердца я поняла: это не гул. Это голос.

Женский. Мягкий, обволакивающий.

Он не звучал снаружи. Не шёл от земли, от ветра или воздуха. Нет. Он словно рождался прямо у меня в голове, как чужая мысль, навязанная извне.

Я напряглась, стараясь уловить хоть одно слово, хоть звук, который можно было бы разобрать. Но фразы текли мимо, ускользали, будто вода сквозь пальцы. Я знала только одно — это был женский голос. И он обращался именно ко мне.

В груди неприятно защемило, и магическое зрение дрогнуло, будто кто-то другой, невидимый, взглянул через мои глаза.

Я старалась сосредоточиться на том, что мы делали с Линаром: следить за узлом, подсказывать, куда направлять магию смерти, как плести линии. Но голос в моей голове становился всё настойчивее. Он не стихал, не утихал, наоборот — будто упирался в меня, требуя внимания.

Сначала я решила, что это какое-то защитное заклинание эльфов. Логично же: мы уничтожаем их работу — они отвечают. Но тогда почему шарахнуло именно меня, а не Линара? Он стоял вполне спокойно, только хмурился, разглядывая меня: я явно тормозила, и он это заметил.

Я пыталась уловить слова, но всё было каким-то непонятным. Как будто со мной разговаривали на совершенно чужом языке. И тут вдруг — щелчок где-то в голове, и мысль пронзила меня ледяной иглой: это же диалект южных эльфов.

Тех самых, что живут отшельниками на островах в моём родном мире. Почти забытый язык для совершенного населения, ведь те эльфы не особо общительные, но по обрывкам, по звучанию слов я узнала его.

Сердце забилось чаще, кровь шумно ударила в виски. Паника накатила неожиданно и мощно.

— Линар! — мой голос прозвучал хрипло. — Кажется, со мной связалась эльфийка.

Он резко поднял голову.

— Кто? — удивление в его глазах было настоящим, неподдельным.

— Говорю же, — я торопливо сглотнула, — в моей голове голос той девушки, что мы видели у коллекционера.

— Ты уверена? — он шагнул ближе, его взгляд стал напряжённым. — И почему думаешь именно её?

— Чувствую… — я не успела договорить.

В этот момент я вдруг ясно ощутила, что связь высасывает мой резерв. Силы уходили стремительно, будто меня тянули изнутри, вытягивая жилы. Мир дрогнул и пошёл рябью. Я поняла: я падаю.

Линар успел подхватить меня, его руки оказались крепкими и неожиданно тёплыми. Но прежде чем глаза окончательно закрылись, я успела случайно поднять взгляд к небу.

И там, прямо в разломе, я увидела.

То, чего точно не ожидала.

Холод пронзил меня до костей, дыхание сбилось, и мир провалился во тьму.

****

Очнулась я уже в лагере. Сначала перед глазами плавала размытая картинка — языки костра, тени палаток, силуэты, склонившиеся надо мной. Голова кружилась, будто меня выжали изнутри, а тело налилось свинцом.

— Родная… — голос Алана прозвучал мягко, но в нём дрожала тревога. Его ладонь сжимала мою, горячую и липкую от пота.

— Ты нас напугала, — добавил Эрик, нахмуренный, но голос его был взволнованный до сих пор. — Резко отключилась прямо у постамента.

— Ещё бы, — пробурчал Дрейк. — Там разлом над головой, а она в обмороки падает. У меня сердце чуть не остановилось. Милая, что случилось?

Хант сидел чуть поодаль, но взгляд его прожигал меня насквозь — суровый, цепкий. Он молчал, но именно это молчание пугало больше всего.

Рядом устроился Линар, заметно бледный и усталый, но он явно не отходил от меня.

— Ты связалась с чем-то, Анри, — сказал он хрипловато. — Я чувствовал, как твой резерв сдуло в ноль. Что это было?

Я прикусила губу. В памяти всё ещё стояло то, что я увидела в последний миг. Это было слишком… неправильно. Слишком опасно. И я ещё не знала, можно ли об этом говорить.

— Я… слышала голос, — осторожно произнесла я. — Женский. Но язык — южных эльфов. И… всё. Потом стало темно.

— Эльфы, — мрачно бросил Каэль, и в его голосе прозвучало такое презрение, будто само слово было проклятием.

Мужчины переглянулись. Но я ничего больше не сказала.

О том, что я увидела в разломе, они пока знать не должны.

Меня накормили силой — буквально заставили выпить тёплого бульона и съесть кусок хлеба, хотя кусок в горло едва лез. Потом уложили обратно, не дав и пикнуть.

В этот раз все мои мужья были рядом. Даже Линар. Они расположились вокруг, словно невидимым кольцом, и я впервые за долгое время почувствовала себя под защитой — от всех ветров, от самого разлома.

Казалось бы, вот он, момент: выдохнуть, расслабиться, позволить себе закрыть глаза и хоть ненадолго забыться. Их тепло рядом, привычные голоса, шорохи — всё это должно было успокоить моё дурное сердце.

Но не успокаивало.

Увиденное в разломе грызло меня изнутри, как заноза, которая только глубже врезается под кожу. Я лежала, глядя в потолок палатки, а в голове билась лишь одна, гулкая и страшная мысль:

Мы скоро все умрём.

Я зажмурилась, вцепилась в руку Алана, словно он был моей последней якорной точкой в этом мире, и попыталась прогнать эту мысль. Но она возвращалась снова и снова, навязчивая, как стук сердца в висках.

Неужели конец неизбежен? Мы все идём к пропасти и никто из нас не в силах остановиться? Эта мысль грызла меня изнутри, сжимала грудь так, что хотелось выть.

Или у нас всё ещё есть маленький шанс?..

Я вцепилась в это «а вдруг». Сжала его, как хрупкую свечку в темноте. Хотела верить в лучшее, хоть во что-то. Хотела верить, что все наши старания не зря, что мы не просто обречённые пешки на доске чужой игры.

Завтра… завтра мы просто обязаны провести этот чёртов ритуал! Пусть он сожрёт все силы, пусть оставит меня пустой оболочкой — но мы должны закончить. Иначе нас всех ждёт то, что я увидела в разломе… и тогда уже точно не останется ни единого шанса.

С этими мыслями я крепче прижалась к Ханту, уткнулась в его плечо и, наконец, позволила себе провалиться в сон.

Глава 30

В сон я провалилась буквально — без границы между «здесь» и «там». Едва веки потяжелели и мир потонул в темноте, передо мной сразу вспыхнула яркая картинка. Настолько живая, что трудно было поверить, что это сон.

Я видела жизнь бедной девушки восточной внешности: её жалких родственничков, готовых продать её судьбу ради выгоды, новоиспечённого жениха — дракона, чьи глаза сверкали холодным расчётом, и саму несчастную невесту, тщетно пытавшуюся бороться. Она цеплялась за жизнь, но юность и безжалостные интриги кланов ломали её, лишали права голоса, превращали в пешку.

И пока я смотрела на её тернистый путь, память сама выдала забытое. Историю, которую мне в детстве любила рассказывать нянюшка. Она пересказывала её в разных вариациях — то страшно, то почти сказочно, но суть всегда оставалась одной.

Наш мир населяют боги. И это не абстрактные легенды, не сказки для детей. Они реальны. Их немного, каждый из них отвечает за свою часть мироустройства. Они редко вмешиваются в дела смертных. Слишком малы мы для их вечного взгляда. Но однажды всё же случилось исключение.

Повод оказался настолько весомым, что пройти мимо не смогла сама богиня Смерти.

Богиню Смерти всегда считали равнодушной к мирскому. Она никогда не откликалась на зов даже самых верных своих последователей. Сколько бы некроманты ни взывали к её благословению — она молчала. Она была глуха к их просьбам. Её задача была совсем в другом: направлять души, помогать им переродиться и, конечно же, приходить вовремя, когда их срок заканчивался.

Я, конечно же, всегда считала эти истории сказками. Глупыми, старушечьими россказнями, которые нянюшка любила пересказывать вечерами у камина.

Во-первых, все знали: драконы очень ценят своих истинных.

Во-вторых, истинными у них почти всегда оказывались драконицы, а не человеческие девушки.

В-третьих, если такое чудо и случалось, то дракон оберегал свою избранницу, холил, лелеял, но уж точно не заставлял её рожать.

Ведь всем известно — от дракона может родить только драконица.

А истинные пары… это было совсем иное. Не как в этом мире. Не как у меня с Эриком, где мы просто подходим друг другу как пара.

Истинность — это души, которые тянутся друг к другу сквозь каждое перерождение. Необходимость, что сильнее разума и тела, связь, которую ничем не разорвать. Она особенная. Жутко необычная.

А что рассказывалось в легендах?

Будто бы драконы, находя свою истинную среди человеческих женщин, всё равно заставляли их рожать. И тем самым обрекали на смерть. Те времена были иными: не существовало императора, не было единой власти. Миром правили сильнейшие. А сильнейшими всегда были драконы. Они и вершили законы. И если верить легендам — именно таким промыслом они и занимались.

Для меня это звучало дико. Невероятно. Но моя нянюшка была женщиной неугомонной. Она обожала именно эту историю, рассказывая её снова и снова, меняя детали, добавляя красок.

И вот, однажды, как гласили её слова, богиня Смерти не смогла пройти мимо. Не смогла оставить несчастную девушку в лапах судьбы. И помогла ей.

Правда, в каждой из вариаций помощь была разной. Где-то богиня уводила душу девушки раньше срока. Где-то проклинала дракона, где-то давала невесте силы сбежать. Но неизменным оставалось одно: если богиня Смерти являет свой лик смертным, это всегда к смерти.

К чьей именно — никогда не было ясно. Но смерть всегда приходила.

Вот и сейчас я увидела в своём сне именно такую легенду. Только здесь было одно огромное «но» — мир вокруг был уж точно современным! Улицы с огнями, высокие здания, шумное движение где-то вдали. И мне самой не верилось, что в наши времена такое вообще возможно. Я ведь даже в прошлое не особо верила… а тут, прямо у меня на глазах, наглый дракон собирался поступить с этой несчастной девушкой ровно так, как в старых историях.

Он смотрел на неё свысока, властно, без намёка на сомнения. А она — всего лишь хрупкая, едва повзрослевшая, с глазами, полными отчаяния. И всё же в её взгляде была искра борьбы.

И вот, в конце моего сна, я увидела её.

Лик богини.

Тот самый, который мелькнул передо мной тогда, перед тем, как я потеряла сознание у разлома.

Она явилась к девушке, что стояла, вся в слезах, на небольшом балкончике старого дома. Ветер трепал её волосы, лунный свет обнимал её плечи, и казалось — ещё миг, и она сорвётся вниз сама.

Когда девушка увидела богиню, её колени подломились. Но… она не упала. Она подняла глаза, полные слёз, и взглянула прямо в сияющий, холодный лик Смерти. В этом взгляде было больше решимости, чем я когда-либо могла бы собрать в себе.

Я поразилась её смелости. Я бы так точно не смогла.

И именно после этого взгляда богиня… улыбнулась. Едва заметно, но тепло, как будто признала её стойкость.

Она склонилась и подарила девушке поцелуй в лоб.

В тот же миг девушка рухнула замертво.

И это всё?..

А как же счастливый финал? Где награда за смелость, за то, что она не дрогнула?

Но я проснулась от собственных мыслей, горьких и обжигающих: смерть не дарит счастливых финалов…

****

Я проснулась резко, словно меня выдернули из чьих-то чужих воспоминаний. Сердце колотилось так сильно, что отдавалось в висках, дыхание сбивалось, кожа была липкой от холодного пота. На какое-то мгновение я не могла понять, где нахожусь: балкон с плачущей девушкой и лик богини всё ещё стояли перед глазами, как будто я и вправду там была.

Но затем знакомые очертания шатра, мягкий свет ещё не проснувшегося лагеря и тяжесть руки Алана на моей талии вернули меня в реальность.

Смерть не дарит счастливых финалов…

Эта мысль звучала внутри словно приговор.

Я поднялась на локтях и обвела шатер взглядом. Мужья ещё спали, усталые лица казались спокойными. Линар дремал неподалёку, уткнувшись в свой жезл, будто даже во сне держал его как защиту. Хант не спал — я поймала его взгляд. Он сидел у входа и смотрел на меня так пристально, будто всё видел.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Почему не спишь? — выдохнула я шёпотом.

— Ты кричала во сне, — его голос был низким, хриплым от недосыпа. — Но как-то странно… будто от горя.

Я вздрогнула. Сон оказался слишком реальным, и от слов Ханта стало ещё холоднее. Он, конечно, ничего не мог знать, но я понимала: это был не просто кошмар.

Моя няня в детстве любила повторять: если во сне к тебе приходит история о богах, значит, ты — часть её продолжения.

Я сжала губы и посмотрела на светлеющее фиолетовое небо сквозь небольшую щель. Сегодня должен был состояться ритуал. И я уже знала: этот сон был предупреждением.

Не о том, что мы его проведём или сорвём. Не о том, что погибнут солдаты.

А о том, что сама Смерть пришла в этот мир. И кто-то из нас станет той самой девушкой на балконе.

Утро только начиналось. Лагерь оживал: потрескивали костры, кто-то спорил о пайках, где-то слышался стук котелка о камень. Мужья были заняты делами, и я решила воспользоваться моментом, чтобы поговорить с Линаром.

Он сидел чуть в стороне, крутя в руках кусочек кости — явно артефакт. Тонкий, с вырезанными на нём символами, он больше походил на игрушку, но я знала: у Линара случайных вещей не бывает. Он задумчиво перекатывал его между пальцев, будто считал несуществующие трещинки.

— Линар… — позвала я негромко.

Он поднял взгляд. В его глазах ещё оставалась тень усталости после вчерашнего, но в то же время — внимательность, будто он ждал, что я скажу что-то важное.

— Ты выглядишь так, будто ночь тебя выжала до конца, — сказал он мягко, и уголок его губ тронул привычный смешок. — Что произошло?

Я присела рядом, чувствуя, как земля под нами ещё хранит холод ночи.

— Мне снился сон. Но… не простой.

— Сомневаюсь, что ты стала бы делиться пустяками, — он чуть наклонился ко мне, глядя прямо в глаза. — Рассказывай.

Я вдохнула глубже, чем хотелось, и выложила всё. И про девушку с драконом, и про богиню Смерти, её улыбку, поцелуй, смерть без финала. А потом… решилась сказать и то, что видела у разлома, перед обмороком.

На лице Линара не дрогнуло ни одной лишней мышцы, но его пальцы крепче сжали костяной артефакт. Потом он отложил его в сторону, осторожно коснулся моей ладони и, к моему удивлению, переплёл пальцы с моими.

— Ты уверена, что это была она? — тихо спросил он.

— Да, — выдохнула я. — Это был её лик.

Линар замолчал на долгую секунду, а потом усмехнулся, но на этот раз без привычной иронии.

— Вот уж кого я не ожидал увидеть в твоих снах… Смерть.

Я нахмурилась, но он мягко сжал мою руку и уже тише добавил:

— Анри, я могу язвить, спорить с тобой, злить тебя. Но сейчас серьёзно: если она показалась тебе у разлома, а потом ещё и во сне… это очень плохо. Она не приходит просто так. Никогда.

Его взгляд потемнел, но в нём было больше заботы, чем страха.

— Обещай мне, что если снова почувствуешь её — ты скажешь. Не утаишь. Даже если думаешь, что это мелочь.

Я кивнула, и он едва заметно улыбнулся, смахнув большим пальцем мой лоб, будто проверял, не горячая ли я.

— Хорошая девочка, — пробормотал он очень нежно. — Ты сильная, но даже сильным иногда нужна помощь.

И в его словах я не почувствовала ни капли насмешки. Только тревогу.

Странные у нас отношения с Линаром. Всё это время мы почти не разговаривали по-настоящему, только по делу — узлы, магия, ритуал. А мне хотелось узнать его лучше, почувствовать ближе. Ведь… да мы даже уже переспали! И теперь во мне зудела необходимость понять: он останется со мной после всего этого дерьма? Или исчезнет, как только всё закончится?

А умирать я не собиралась.

Кто сказал, что богиня пришла именно за мной? Правильно — никто.

После быстрого завтрака мы снова отправились к разлому. Мой резерв был жалок, но на два узла его должно было хватить. Дальше — сами узлы начнут подпитывать друг друга. В конце концов, у нас был Каэль с его огромным резервом, и две оборотницы, которых я теперь уважала куда больше. Линару тоже нужен отдых, он и так держался на упрямстве и сарказме.

Мы снова взялись за работу. Я включила магическое зрение, и сердце у меня колотилось так, что казалось, его слышат все вокруг. Мне было страшно. Страшно снова увидеть тот холодный лик богини или услышать жуткий, режущий голос эльфийки.

Почему я была уверена, что это именно та девушка, которую мы видели у коллекционера? Не знаю. Но где-то внутри — знала. Просто знала.

К счастью, в этот раз всё прошло быстрее. Узлы мы почистили без особых проблем, и у меня даже остались силы. Достаточно, чтобы, не падая в обморок, наблюдать за подготовкой самого ритуала.

Каэль взял всё в свои руки. Он словно командовал невидимой армией: указывал, проверял, заставлял воинов заново укреплять линии. Следил за каждой мелочью, а когда всё было готово — начал первым вливать силу в узлы.

Я же… оказалась под особым присмотром. Хант откуда-то притащил стул, поставил его ближе к центру лагеря и, не принимая возражений, усадил меня. А сверху ещё и накрыл пледом.

— Хант, здесь и так тепло, — попробовала я возмутиться.

— Ветер холодный, — буркнул он, даже не глядя на меня. — Сиди.

И я села.

На фоне разлома, от которого исходил этот странный жар, прохладный ветер действительно был ощутим. И плед оказался кстати. Я впервые за последние дни почувствовала себя в относительном комфорте и, наконец-то, могла просто наблюдать за тем, ради чего мы сюда явились.

Почему-то, сидя в относительном комфорте, я вдруг отдалилась от всего происходящего. Будто реальность размылась и отступила на шаг назад. Странно… вроде сейчас должен был произойти один из важнейших моментов, ради которого мы сюда тащились, а у меня в душе поселилась какая-то апатия. Словно тело помнило усталость сильнее, чем разум понимал значение происходящего.

Но вокруг всё продолжало разворачиваться.

К ритуалу было почти всё готово. Рядом со мной стояли Дрейк, Алан и Хант, как стражи, окружившие меня невидимой стеной. Их молчание только усиливало гулкое напряжение в воздухе.

Эрик и Линар держались чуть поодаль, оживлённо обсуждая последние детали, словно два пожилых деда, пытающихся договориться о формуле, от которой зависела жизнь мира. Выглядело смешно, но наверное это было важно.

Узлы уже сияли, напитанные силой, и Каэль готовился произнести заклинание. Он стоял у постамента, высокий, чёрный, будто сама ночь, и в его облике чувствовалась древняя мощь, неподвластная времени.

В центр вывели Хили. Она выглядела лучше, чем в прошлые дни — следы истощения отступили, плечи уже не так опущены, но всё равно она оставалась подавленной. Как будто сама её суть знала: её привели сюда не случайно.

Двое солдат держали её за руки. И на их лицах был страх. Настоящий, животный. Они понимали: они стоят рядом с жертвой. И что если магия поведет себя не так, то она не станет разбираться, кто жертва, а кто нет.

Моё сердце вдруг ударило так сильно, что я едва не схватилась за грудь. Стучало с бешеной скоростью, будто хотело вырваться наружу. Жалость к Хили, грусть от того, что всё дошло до этого, и страх — за всех нас — переплелись в один клубок.

Каэль поднял руки, его голос разнёсся над площадью густым, низким эхом. Слова заклинания не были похожи ни на один язык, что я знала. Они отдавались в костях, заставляли воздух дрожать и тянуться к разлому.

Ритуал начался.

Каэль поднял руки выше, и воздух вокруг постамента сразу стал плотнее, словно загустел, как туман перед грозой. Узлы вокруг вспыхнули один за другим, и от каждого к постаменту потянулись тонкие нити света — белые, золотые, алые, даже тёмные, как сама ночь. Они переплетались, образуя вокруг Хили узор, похожий на гигантскую паутину, но живую, как будто дышащую.

Небо содрогнулось. Фиолетовые облака будто разорвались, и сквозь них на мгновение прорезался яркий свет, вспыхнувший над разломом. Оттуда сорвался поток энергии, вихрь, устремившийся вниз. Казалось, сама пропасть между мирами потянулась к нашему крошечному постаменту, к этой девушке, застывшей в центре.

Солдаты, державшие её, отшатнулись, когда их руки словно сами собой разжались. Хили подняло над землёй невидимой силой. Сначала медленно, почти бережно, как будто сама магия боялась её сломать. Её волосы разметались по воздуху, платье тянуло кверху, и она казалась не пленницей, а центром этого огромного заклинания.

Её тело закружило в плавном круге, словно танце. Лицо оставалось безжизненно спокойным, глаза закрыты, но всё вокруг сверкало, пульсировало и переливалось. Земля под ногами дрожала, узлы сияли всё ярче, и каждый их удар отзывался в груди, будто это били сердца сотни людей одновременно.

Затем вихрь начал стихать. Огни медленно потускнели, небеса закрылись прежней фиолетовой пеленой. Хили плавно опустилась обратно на землю, и она склонилась на бок, как ребёнок, погружённый в сон.

Молодой лекарь, едва ритуал завершился, бросился к ней. Его пальцы дрожали, когда он нащупал пульс на её шее. Мгновение тянулось, словно вечность. И вдруг он поднял глаза, почти выкрикнув:

— Она жива!

Солдаты выдохнули, переглянувшись, будто только сейчас поняли, что сами до этого не дышали. Узлы вокруг погасли, оставив лишь слабое свечение на камнях постамента.

Ритуал был окончен.

*****

Сложно было поверить, что у нас получилось. Все стояли на ногах, никто не погиб, даже Хили была жива — пусть и бледная, словно сама тень, но жива. Разлом всё так же сиял над нашими головами, пульсируя фиолетовым светом, но хотя бы не разрастался. Мы все понимали: если повезёт, он хотя бы перестанет глодать этот мир и со временем затянется.

Вокруг постамента все заговорили разом. Каэль спокойно, как учитель, разъяснял королю детали ритуала. Все спорили, кто и на каком этапе вложил больше силы. Лекарь хлопотал возле Хили, вливал ей на губы воду и прижимал ладонь к носу, проверяя дыхание.

А я… кажется, потерялась среди этого шума. Сидела в своём кресле, укутанная в плед, и просто смотрела вверх, в глубину разлома. Словно надеялась — ещё чуть-чуть, и он дрогнет, начнёт схлопываться. Мечтала увидеть, как эта зияющая рана наконец затянется.

— Анри, перестань, — тихо сказал Линар, обнимая меня сзади и наклоняясь к уху. Его руки легли мне на плечи, сильные и немного холодные. — Он не обязан исчезнуть в одно мгновение. Это же не фильм, чтобы финал заканчивался эффектным хлопком.

Я чуть усмехнулась, но глаз от неба не отвела.

Что-то было не так. Сердце не отпускало. Слишком уж тихо всё закончилось. Где эльф? Почему он даже не попытался помешать? Где подвох?

И ещё одно — то, что я видела… богиня смерти. Она приходила. А все мы живы. Разве так должно быть?

На душе было ужасно тревожно, будто впереди — новый удар, куда сильнее всего, что мы уже пережили.

Король тяжело поднялся, словно сам ритуал вытянул из него последние силы, и обвёл всех усталым взглядом.

— Здесь останутся наблюдатели. Разлом нельзя оставить без присмотра, — голос его звучал твёрдо, хоть и хрипло. — Каэль, возглавишь их. В течение недели будете фиксировать малейшие изменения, а потом вернётесь с докладом.

Я прикусила губу. Представить, как наш дракон проведёт целую неделю у разлома, было тяжело. Здесь даже дышалось с трудом, магия вытягивала силы так, будто мы все добровольно шагали в петлю. Но Каэль только коротко кивнул, будто для него это пустяк.

— Получается, никто не возвращается назад в ваш мир? — спросил Алан, и в его голосе впервые прозвучала растерянность.

Линар обернулся к нему, чуть склонив голову, словно объяснял что-то ребёнку:

— Нет. Это слишком опасно и нестабильно. Попытка вернуться может снова разорвать ткань миров. — Он говорил спокойно, ровно, будто констатировал погоду.

Эрик нахмурился, а я почувствовала, как по коже пробежал холодок. Всё это звучало слишком… окончательно.

Король развёл руками:

— Значит, решено. Мы двигаемся к границам проклятых земель. Пусть воины хотя бы там будут полезнее, чем здесь.

Солдаты оживились: наконец-то уйти из этого проклятого места — даже мысль об этом облегчала дыхание.

А я поймала себя на странном ощущении. Словно мы действительно уходили… навсегда. И разлом, сияющий над нами, смотрел вслед куда более внимательно, чем любой враг.

Дорога выдалась на удивление тихой. Даже слишком. За всё это время нам не встретилась ни одна тварь, словно сама земля выдохлась после ритуала и решила дать нам отсрочку. Или же чудовища затаились, наблюдая из-под тьмы, и ждали момента, когда мы ослабнем. От этой мысли по спине бежали мурашки, но я старалась не подавать виду.

Через два с лишним дня перед глазами выросли башни замка — родовое гнездо моей семьи. Сердце дрогнуло: сколько воспоминаний было связано с этим местом… и как странно было возвращаться сюда вот так, после Проклятых земель, с целым отрядом и тяжёлым грузом на душе.

Дарион, как всегда деятельный, уже распоряжался, кому какие комнаты, суетился, стараясь всем угодить. А я… я не пошла отдыхать. Вместо этого пробралась к экипажу, где держали Хили.

За эти два дня мне несколько раз говорили, что она так и не пришла в себя. Она дышала, сердце билось, но будто души в ней не было. Я ужасно боялась увидеть её в таком состоянии навсегда — как ту несчастную эльфийку, чьё тело жило, а разум угас.

Я придумала предлог — мол, надо переселить её в более удобное место, чем сырая темница. И меня пропустили, чтобы я распорядилась куда её деть.

Я приоткрыла дверь экипажа, и в полумраке глаза мои привыкали к тени. Но то, что я увидела внутри, заставило меня замереть на пороге.

Это было совсем не то, чего я ожидала…

На меня смотрела девушка — испуганная, потрёпанная дорогой и ритуалом, но всё же живая.

— Хили?.. — голос мой дрогнул. Я готова была поклясться: с ней что-то не так.

— Где я? — спросила она, и в её взгляде смешалось два противоречия: детская потерянность и вместе с тем — странная, резкая готовность к бою.

— Э-э… как видишь, в экипаже, — я попыталась улыбнуться, хотя внутри кольнуло нехорошее предчувствие. — Давай я помогу тебе выбраться и проведу в отдельные покои.

Она уставилась на меня так, будто я только что объявила себя королевой гоблинов.

— Экипаж? — переспросила она, потом усмехнулась и недоверчиво фыркнула. — Ещё скажи, лошадьми запряжен.

Я приподняла бровь.

— А чем ещё? Телепортами, по-твоему?

— Телепортами, — холодно отрезала она, будто это само собой разумеющееся.

Я моргнула. Сердце забилось быстрее, и на секунду показалось — это была не Хили.

Дорогие мои читатели! ????

Приглашаю вас в группы в ВК и Телеграм (ссылки в профиле) — там мы будем устраивать конкурсы, розыгрыши и просто делиться всем самым интересным. А ещё именно там можно спокойно посмотреть все визуалы к моим книгам, без вечных капризов сайта. Я уже начала их выкладку, и скоро будут все и возможно вас заинтересуют другте мои истории!

Спасибо вам за терпение и тёплые слова. ✨ Я очень стараюсь радовать вас новыми продами вовремя, хотя иногда реальность любит бросать мне неожиданные квесты.

Визуал

Девушка и Богиня

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 31

— Хили?.. — переспросила я заторможенно, будто язык заплёлся в узелок.

— Нет, — отрезала она так уверенно, что я даже моргнула. — Меня зовут Ами. Ты чего такая удивлённая? Это вроде я здесь непонятно где и с кем.

Я растерялась. Девушка смотрела на меня бойко, почти вызывающе, и у меня внутри тут же щёлкнуло: имя. Это же та самая… душа, которую я видела в своём сне!

Выходит, они с Хили поменялись местами? Или Хили умерла, а её тело заняла эта Ами? Ничего не было ясно. Совсем ничегошеньки.

А вот сама девушка явно не собиралась падать в обморок от шока. Наоборот. Она начинала превращаться в настоящего боевого птенчика. По-другому и не скажешь: смешно дула губы, поджимала их и задирала подбородок так, будто готова была в одиночку спорить с любым драконом.

Совсем ещё ребёнок… но в её глазах уже плясало пламя.

Было ли мне жаль Хили? Да, пожалуй. Но скорбеть так, чтобы рвать на себе волосы, я не собиралась. Она сама выбрала свой путь, и он оказался тупиком. А вот за Ами я была даже рада. Новый мир в теле преступницы куда лучше, чем быть обречённой на смерть… инкубатором для наглого дракона.

— Ты чего улыбаешься? — нахмурилась девушка, уловив мою тень улыбки, которой я не смогла сдержать. Голос у неё дрогнул, но глаза смотрели дерзко.

— Это ты меня похитила? — выпалила она, срываясь на обвинение. — Зачем я тебе?

Я чуть склонила голову набок и прищурилась.

— Похоже, ты ещё не понимаешь всей ситуации, Ами. — Я нарочно сделала голос мягче, но сарказм всё равно прорезался. — Пощупай своё тело. Ну же. Твоё ли оно?

В экипаже стоял полумрак, и она явно ещё не до конца осознавала, где находится. Сначала растерянно моргнула, потом всё же опустила взгляд и коснулась себя за плечо, за руку. Пальцы дрожали.

На её лице впервые появилось то самое выражение — смесь ужаса и недоверия. Словно мозг отказывался принимать то, что подсказывало тело.

Ами снова неуверенно повела ладонью по плечу, потом по груди, по волосам. Каждое прикосновение будто било её током. Она ощупывала себя рывками, как будто проверяла: не сон ли это?

— Что… — её голос дрогнул, и она стиснула пальцами собственное запястье, словно хотела убедиться, что кости под кожей настоящие. — Это не я…

Она резко подалась к стенке экипажа, трясущимися пальцами коснулась лица. Губы, скулы, нос — всё чужое. Паника захлестнула её мгновенно.

— Это не моё тело! — выдохнула она, глаза расширились, дыхание сбилось. — Что это? Что со мной сделали?!

Я осторожно подняла руки, как будто пыталась успокоить дикого зверька.

— Тише, Ами. Никто не хочет тебе зла. Я понимаю, тебе страшно, но… ты жива. Понимаешь? Жива. И сей это главное!

Она всхлипнула и покачала головой, будто пыталась вытрясти из себя этот кошмар.

— Мне страшно… — прошептала она, уже не дерзко, а по-детски, как ребёнок, потерявший дорогу домой. — Очень страшно…

Я медленно придвинулась ближе, накрыла её руку своей ладонью, чтобы остановить дрожь.

— Я рядом. Ты не одна. Мы разберёмся, обещаю.

Ами вскинула на меня глаза — в них было всё: недоверие, паника, надежда и боль. Она явно колебалась между тем, чтобы оттолкнуть меня, и тем, чтобы вцепиться и не отпускать.

— Где я?.. Кто ты?.. — всхлипнула девчонка. Голос дрожал, и от её прежнего «боевого птенчика» не осталось ни следа.

— Меня зовут Анриэль, — сказала я мягко, стараясь не смотреть слишком прямо в её испуганные глаза. — Я тоже, как и ты, попаданка в этот мир. Только я… в своём теле. А тебе повезло меньше. Но я думаю — это всё, что смогла сделать Богиня.

— Стоп! — Ами резко вскинула руки к вискам. — Ты знаешь о Богине?.. Попаданка?.. В другой мир?..

Она схватилась за голову, пальцы сжались так, будто она пыталась выдавить из себя кошмар. В глазах застыл ужас — настоящий, животный.

Я горько вздохнула. Вот как ей всё это объяснить так, чтобы не сломать окончательно?..

— Давай сделаем так, — осторожно предложила я, протянув ей руку. — Для начала выйдем из экипажа. Тут душно и темно. Я проведу тебя в покои. Их выделили для той, кто была хозяйкой твоего тела до тебя.

Звучало… мягко говоря, так себе. Но другого варианта не было.

Ами уставилась на меня, как на сумасшедшую. Её губы задрожали, но в глазах мелькнуло что-то… надежда? Или отчаянная вера, что хоть кто-то объяснит ей, что происходит.

Я повела Ами в замок. Для остальных это выглядело вполне естественно: я поручилась отвести её в покои, и я выполняла свою обязанность. Но внутри я всё равно спешила — хотелось, чтобы на нас меньше обращали внимания.

А вот Ами явно никуда не торопилась. Она шла рядом и постоянно тормозила, как будто каждая мелочь в замке тянула её взгляд.

— Это… это замок? Настоящий? — её глаза расширились, когда мы прошли под массивной аркой. — Боже, эти стены! Они же каменные… до самого верха! — Она даже коснулась ладонью грубой кладки, будто проверяла, настоящая ли.

— Тише, — попросила я, ускоряя шаг.

— А это что за факелы?.. Они горят сами? — она ткнула пальцем в настенный светильник и чуть не споткнулась. — Ой, ты видела?! Там доспех стоит! Прямо как в кино!

Я тяжело выдохнула и схватила её за локоть, чтобы не отставала.

— Ами, пошли. Здесь всё для тебя новое, я понимаю. Но мы не музей осматривать пришли.

Она фыркнула, но снова завертела головой.

— То есть… ты хочешь сказать… это другой мир? Прямо совсем? — её голос был смесью восхищения и ужаса.

— Совсем, — подтвердила я. — Так что постарайся вести себя тише, ладно?

Она снова замерла посреди коридора, глядя на витраж, переливающийся в свете факелов, и прошептала:

— Господи… я правда в сказке…

Я закатила глаза. Вот только сказка эта жрёт людей пачками.

Мы двигались дальше, и каждый раз мне приходилось чуть ли не тянуть её за руку, пока наконец я не дотащила её к покоям, выделенным для прежней хозяйки тела.

Комнату для Хили выделили нормальную. Хоть она и была преступница, но всё же «женская особь», как здесь любили говорить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Перед дверью стояли двое охранников — отец Эрика, видимо, сам распорядился приставить к проблемной девушке надёжных людей. Хотя… «людьми» этих двух громил трудно было назвать.

Мы как раз и наткнулись на них. Два огромных норка возвышались у дверей, широкоплечие, с холодными глазами.

Ами даже икнула, когда их увидела.

— Герцогиня, — в унисон поприветствовали они меня и слегка склонили головы.

Я неловко улыбнулась и буквально затащила шокированную девчонку внутрь комнаты, пока она не успела ляпнуть что-нибудь не то.

— Это кто такие вообще? — выпалила она сразу же, как только мы оказались внутри, и ткнула пальцем в дверь.

— Твоя временная охрана, — спокойно ответила я. — Не волнуйся.

— Охрана?! — Ами округлила глаза. — Они же размером с быка!

— Привыкай, — усмехнулась я. — Здесь это норма.

— А что за раса такая?

— Норки, — ответила я коротко.

— И кто здесь ещё есть? — не унималась она, вцепившись в меня взглядом.

— Только люди и норки, — вздохнула я.

Ами аж подпрыгнула на месте.

— Только люди и норки? — в её голосе прозвучал такой шок, будто я только что сообщила ей, что здесь запрещено дышать. — Ты серьёзно?

Я кивнула.

— Погоди… — она нахмурилась. — А где эльфы? Дворфы? Драконы, да хотя бы демоны?

— Здесь их нет, — спокойно сказала я. — Этот мир другой. Магии здесь нет.

Она застыла, как статуя, а потом схватилась за голову.

— Без магии?.. — прошептала она так трагично, что мне захотелось прыснуть от смеха. — О Боже… да это же хуже, чем смерть!

Я только закатила глаза. Ну вот, началось.

Я постаралась в двух словах объяснить Ами устройство этого мира. Рассказала, что сюда из нашего мира попадают девушки, и что это не случайность, а странный, жестокий закон их мира. Спросила, слышала ли она о разломе. Она кивнула слишком быстро, почти заикаясь, и я поняла — знает.

Тогда я осторожно добавила, что мы пытались его закрыть с помощью ритуала. И что девушка, чьим телом она теперь владеет, была его частью.

Ами слушала, широко раскрыв глаза. Вначале — будто не верила ни единому слову. Потом, по мере того как я говорила, её губы начали дрожать. А когда я объяснила, кем именно была Хили, и чем она успела «прославиться», девчонка не выдержала. Слёзы брызнули сами, и она, всхлипывая, отвернулась к стене.

Наверное, я зря вывалила на неё всё сразу. Но в тот момент мне показалось — лучше так. Лучше правда, чем красивые сказки.

Я помогла ей принять ванну — она дрожала, как мокрый воробей, но горячая вода всё же чуть расслабила её. Потом мы ещё немного поговорили. Её вопросы сыпались нескончаемым потоком: о замке, о людях, о том, есть ли шанс вернуться обратно. Я отвечала так мягко, как могла, но всё равно чувствовала, как у неё внутри назревает шторм.

Наконец я уложила её в постель. Она всё ещё всхлипывала, но глаза уже слипались. Я пригладила ей волосы и пообещала, что утром вернусь.

Она вцепилась в мою руку, не желая отпускать, но усталость всё же взяла своё. Девчонка уснула.

Я задержалась на пару секунд, глядя на её лицо — такое чужое и такое знакомое одновременно. И только тогда вышла, плотно прикрыв за собой дверь.

Линар

Ночь уже давно скатилась в глубокое «а что мы вообще тут делаем», но расходиться никто не собирался. Мужья Анри оккупировали её покои, и я тоже почему-то тут — хотя по логике меня давно должны были выставить в коридор с охраной. Но нет, сидел рядом, как будто так и надо.

Картина была маслом: Дрейк раскинулся на кровати, полуголый, с полотенцем на бёдрах и видом довольного кота, который только что сожрал канарейку. Эрик устроился в кресле, волосы ещё мокрые, рубаха накинута абы как, постукивает пальцами — думает, небось, как избавится от всех гостей в замке. Алан, бедняга, даже тут умудрялся играть в канцеляриста: разложил какие-то бумаги и карты, будто завтра нам всем сдавать отчёт о прожитом дне. Наверное его это успокаивало, а возможно он единственный здесь думал о прошедшем ритуале, а не о том как мы соскучились за нашей женщиной.

Хант стоял у окна. Ну а где ещё? Если есть в комнате окно, этот мрачный тип обязательно займёт его, чтобы смотреть вдаль, словно ждёт, что вот-вот на горизонте вспыхнет проблема которую нужно решить.

А я… я тут явно лишний. Четыре мужа и я — шикарный набор для пьесы «Лишний пятый». Хотя в моём случае больше подходит «хилый некромант среди тестостерона».

Мы ждали Анри. Слишком долго. И уже начинало казаться, что она забыла о нас и сбежала с каким-нибудь норком в закат.

И тут дверь скрипнула.

Все головы повернулись одновременно, как у дрессированных собак.

Анри вошла.

И вот тут мне стало не по себе. Потому что она выглядела… не как моя Анри. Потерянная. С глазами, в которых больше тумана, чем в этих проклятых землях. Губы дрожат, шаг нерешительный.

— Анри? — первым заговорил Алан. Голос у него, правда, вышел так, будто он узнал жену в морге и до последнего надеялся, что ошибся.

Я молчал. Только смотрел. И думал: ну вот, похоже, Смерть снова решила сыграть с нами в гляделки. И угадайте, на кого она уставилась?

Анри усадили на кровать быстрее, чем я успел понять, как так вышло, что мы все в пятером толпимся вокруг неё, как цыплята вокруг мамки. Пятеро здоровых мужиков, и все — с одинаково растерянными лицами.

— Родная, что случилось? — хмуро спросил Дрейк, поправляя полотенце на бедрах. Вид у него был такой, будто он ожидал горячей ночи, а получил повестку в канцелярию.

Анри сидела… потерянная, но в то же время сосредоточенная. Знаете, как человек, который хочет сказать важное, но сам ещё не решил — стоит ли.

— Парни, тут такое дело… — она замялась, прикусив губу, — в общем, Хили больше нет. Возможно, она попала в мой мир, а может вообще умерла. Но её тело занимает сейчас совершенно другая душа.

Молчание в комнате стало таким густым, что его можно было мазать на хлеб. Все уставились на Анри, как на артефакт, который вот-вот сам объяснит, как работает. Но она молчала.

Я смотрел на неё и понимал: она чертовски устала. В ванной даже не была, волосы спутаны, плечи опущены. В таком состоянии и в голову всякая муть лезет, и прошлые кошмары мешаются с реальностью. Кажется, Хант думал то же самое, потому что отмер первым.

— Малышка, — его голос прозвучал мягче, чем обычно, — ты, наверное, очень устала. С дороги, да и ритуал этот… Давай в ванную, а потом отдыхать.

Анри надула губы и уставилась на него так, будто он только что сказал, что у неё на голове гнездо из жаб.

Я едва сдержал усмешку. Ну всё, Хант, попал. Её величество явно решила, что ты не оценил драматичность момента.

— Хант! — зло рявкнула Анри так, что у того аж кадык дёрнулся.

— Я, конечно, устала и в ванной ещё не успела побывать, — продолжила она, сверля его взглядом, — но не надо меня считать переутомившейся барышней, которая несёт фигню.

Она перевела взгляд на меня. Устало. Ожидающе. И, если честно, я конкретно затупил. Ну вот что я должен был сказать? «Да, дорогая, всё логично: богиня смерти решила пересадить душу одной девчонки в тело другой — стандартная процедура, почти как пересадка зуба у деревенского лекаря»?

Пока я соображал, Дрейк выдал своим хриплым, властным тоном:

— Мы так и не поняли, что с Хили.

Он хмурился так, будто пытался прожечь дырку в полу взглядом.

Анри тяжело вздохнула и начала пересказывать всё: от своего странного сна и лика богини до того, что произошло сегодня в экипаже.

Слушать это было… мягко говоря, неуютно.

Да, я когда-то предполагал, что богиня смерти может вытворять подобное — играть с душами, перетасовывать их, как карты. Но понимать, что это произошло реально, у нас, здесь и сейчас — вот прям в соседней комнате лежит девчонка, которой «повезло» сменить тело… Это уже немного пугало.

А я ведь некромант. Казалось бы, должен быть привычным к подобным вещам. Но даже у меня в груди нехорошо кольнуло.

В итоге Алан и Эрик забрали Анри в ванную — ну, как всегда, нашлись рыцари. А мы втроём остались в комнате: я, Дрейк и Хант. Атмосфера — как у троицы стражников, которые должны решить, кто из них пойдёт в ночную караулку, а кто останется греться у камина.

Дрейк сразу взял инициативу:

— Так, некромант, давай выкладывай. Что это за богиня? И главное — не претендует ли она на жизнь Анри?

Я фыркнул.

— Расслабься, — сказал я, устраиваясь удобнее. — Если бы богиня Смерти решила забрать Анри, мы бы сейчас говорили не в её спальне, а на её поминках. По-моему, всё куда проще: она просто помогла той девчонке, а Анри случайно оказалась свидетелем. Или же богиня через сон подтолкнула её, чтобы та сама помогла, когда девушка переселится в другое тело.

Я пожал плечами.

— Вполне себе мудро. И, если честно, слишком большая честь для той мелкой пигалицы. По словам Анри, ей всего восемнадцать. Ребёнок, а уже удостоилась вмешательства самой Смерти. Некоторые некроманты годами молятся и не получают даже тени её внимания.

Дрейк нахмурился ещё больше, но промолчал.

Зато Хант начал мрачнеть, как туча.

— Вот только как мы это объясним королю? — пробормотал он, и я почувствовал, как у меня внутри неприятно ёкнуло.

Да, это был вопрос. Самый паршивый из возможных.

Потому что если король решит «ничего не менять», он просто выдаст эту девчонку за Говарда. Тело-то прежнее.

Я вспомнил, как Анри рассказывала о разговоре с Говардом: тот жаловался, что ему «навязывают указом» женитьбу на Хили. И тогда мне это показалось странным. Но сейчас… сейчас это выглядело ещё хуже.

Чёрт, подумал я, глядя на Ханта и Дрейка. У нас на руках не просто новая душа. У нас на руках новая проблема. И, как водится, решать её придётся нам.

Ну это мы так думали, а судьба распорядилась иначе!

Анриэль

В ванной меня немного отпустило. Горячая вода, пар и заботливые руки сделали своё дело. Пожалуй, я была просто морально истощена — особенно после общения с этой девчонкой. Да, Ами всего лишь ребёнок, ей всё интересно, всё в новинку, и надо было её успокоить, объяснить по-человечески… Но я устала. И мало спала. Вот и злая. Даже на Ханта сорвалась…

Эрик усадил меня на край и начал массировать ноги — пальцы уверенные, сильные, он умел делать это так, что тело таяло. Алан устроился за спиной, его руки проминали плечи, снимая напряжение. Мои мужья очень старались, и по тому, как под полотенцами «подросли» некоторые части их тел, было ясно — они хотели продолжить это совсем не массажем.

Но я была так выжата, что сил не осталось даже на ласки.

Я выскользнула из их рук, смыла масло быстрым душем и выскочила из ванной. Мужья вздохнули с откровенным разочарованием. Но я тут же каждого обняла и поцеловала — кого в нос, кого в губы. Маленькая награда за терпение. И они всё поняли. Улыбнулись, как-то очень тепло.

Накинула халат, они тоже, и мы втроём выползли обратно в спальню.

Там нас уже ждали три морды кирпичами. Линар, Хант и Дрейк сидели с такими лицами, словно обсуждали конец света, пока мы релаксировали.

— Давайте мы просто ляжем спать, — предложила я, поднимая руки, чтобы не было лишних вопросов. — А завтра уже пойдём к Ами и что-то решим.

Все согласились, особенно Дрейк. Он сразу подхватил меня, как трофей, и уложил к себе на грудь. И где-то через пару минут уже сопел мне в ухо. Или это был Эрик? Понять было сложно. В нашем большом, уютном гнезде все переплетались так, что разобрать, кто где, было невозможно.

А я, зажатая между ними, наконец почувствовала, что могу просто закрыть глаза.

****

Утро началось непривычно спокойно. Не было ни тревожных криков, ни суеты, ни тяжёлых мыслей о разломе. Только мягкий свет, пробивающийся сквозь занавеси, и тепло тел, переплетённых рядом.

Я проснулась не одна — но это было привычно. Чуть повернула голову — и губами наткнулась на Эрика, который уже успел украсть у меня половину подушки. Его дыхание касалось моей щеки, а рука крепко держала меня за талию, будто боялся отпустить даже во сне.

С другой стороны лежал Алан. Он улыбался в полусне и лениво рисовал пальцами круги на моей ладони, как будто знал: это лучше всяких слов успокаивает меня.

Чуть дальше чувствовалось тяжёлое, надёжное тепло Дрейка. Он прижимал меня ногой, как хищник, который метит своё, и, едва я пошевелилась, сонно пробормотал:

— Моё…

А сверху, закинув руку через всех, оказался Хант. Его ладонь легла на моё плечо, и я, открыв глаза, встретила его тёмный внимательный взгляд. Он, конечно, не спал. И как всегда — сторожил.

Я улыбнулась и, чтобы никто не остался обиженным, по очереди прижалась к каждому. Кого-то поцеловала в висок, кого-то — в губы, кого-то просто крепко обняла.

И это было так правильно, так необходимо. Мы все переплелись в одну кучу — руки, волосы, дыхание, поцелуи. Время будто остановилось. Не было ни разлома, ни богини смерти, ни чужих душ. Было только наше утро.

Я смеялась, когда Эрик шептал мне нежности на ухо, пока Дрейк ворчал, что я уделяю ему меньше внимания. Алан, как обычно, пытался всех примирить, и в итоге сам оказался зажат моими объятиями. А Хант, мрачный с самого утра, неожиданно наклонился и коснулся моих губ быстрым, но жадным поцелуем.

Я никого не упускала. И впервые за долгое время радовалась простому: я выспалась. Я жива. Они все рядом.

И это было счастье.

Мы все ещё смеялись и тянули друг друга в объятия, когда я вдруг заметила одну странность. Кого-то не хватало.

Я приподнялась, оглядела наше «гнездо» и нахмурилась.

— А где Линар?

Мужья переглянулись. Дрейк, зевая, пробурчал:

— А его тут и не было. Наверное, опять шастает где-то, как крыса по углам.

Сердце у меня ёкнуло. Вот честно, после всего, что произошло, мысль, что Линар мог просто исчезнуть посреди ночи, показалась жуткой. Я уже собиралась слезть с кровати и идти искать его самой, когда дверь ванной открылась.

И оттуда, освежившийся, с мокрыми волосами, в своей ленивой походке, вышел он. Спокойный, довольный, будто ночь и правда прошла идеально, и единственная его проблема — не намочить пол каплями с волос.

— Ну что вы на меня так смотрите? — протянул он, поднимая бровь. — Хотелось быть свежим к вашему хору утренних вздохов.

Я облегчённо выдохнула… и тут же схватила подушку. Подушка впечаталась прямо ему в лицо, сбивая его с шага.

— Ай! — возмутился он, подхватывая её. — Это за что?!

— За то, что напугал меня, идиот! — рявкнула я, но в голосе больше звенела радость, чем злость.

Линар фыркнул, поймал подушку и с самым невинным видом бросил её обратно… ровно в Дрейка.

— Чудесно, — проворчал тот, получив по голове. — Началось утро сражений.

И в итоге вся комната превратилась в хаос — смех, подушки, волосы в разные стороны. А я в какой-то момент поймала себя на мысли:

вот бы такие утра были чаще.

Дорогие читатели! Спасибо вам за поддержку — у нас уже 250 звёздочек, и это невероятно приятно ❤️

История Анри уже выходит на финишную прямую, я скоро допишу финальную часть. Но это не конец цикла! Совсем скоро вы сможете поближе познакомиться ещё с двумя моими героинями.

Глава 32

Уютное утро закончилось быстрее, чем успело начаться.

Стоило нам открыть глаза и позволить себе немного потянуться и пошалить, как замок напомнил о себе. Где-то за стенами слышались шаги, звон железа, приглушённые голоса. Не покой, а вечный гул — будто сам камень дышал вместе с его обитателями.

Но дело было не только в этом.

Я не могла отделаться от мысли об Ами. Девочка в чужом теле, напуганная, упрямая и, похоже, не до конца верящая, что всё происходящее реально. Я всё время ловила себя на тревожной мысли: а вдруг кто-то ворвётся к ней, решив, что это всё ещё Хили? Тот же Говард, например. Он уже жаловался на указ короля — так что чего доброго, утром примчится «разбираться».

Мы привели себя в порядок — каждый по-своему. Мужья удивительно быстро вернули себе вид грозных мужчин и полководцев, хотя всего десять минут назад вели себя как ленивые коты в нашем общем гнезде. Я же, пригладив волосы и надев тёплое платье, постаралась выглядеть так, будто всё под контролем и я только, что не избила Эрика подушкой.

— Подай завтрак в гостиную Хили. На всех нас и для неё, — распорядилась я, встретив первого попавшегося слугу которому не повезло пройти мимо.

Он чуть заметно дёрнул бровью — удивился, конечно, — но виду не подал. Лишь склонил голову и поспешил исполнять приказ. Слуги в замке умели быть тенью — слышать всё, но показывать ровно ничего.

Я же наивно надеялась, что у нас получится хотя бы раз спокойно поесть.

Но стоило переступить порог гостиной, как стало ясно: надежда была глупой. Там уже витал тот самый напряжённый воздух, от которого в груди холодеет. И я сразу поняла — спокойному завтраку не суждено случиться.

Когда мы зашли в комнату, то увидели картину маслом. По-другому и не скажешь!

Во-первых, Ами — та самая маленькая «пигалица» в теле Хили — держала в руках кинжал и вполне недвусмысленно тыкала им в сторону Каэля. Причём, если я правильно рассмотрела, это был его же кинжал. Ситуация достойная пьесы в театре Алана: дракон, спокойный и величественный, и девчонка с глазами маньяка, явно решившая, что сейчас воткнёт ему железяку в бок.

При этом лицо у неё в этот момент… о да. Оно было не просто злым. Оно было как у серийного убийцы. Маленькая, худенькая, но взгляд — как будто за её плечами не восемнадцать лет, а сотня жертв.

А вот Говард… бедняга стоял у камина и выглядел так, будто увидел самого демона. Бледный, с выпученными глазами, он, похоже, в этот момент сильно пересмотрел свои планы на «женитьбу по указу», да и вообще возможно завяжет с женщинами.

— Что здесь происходит вообще?! — ошарашено выдал Дрейк, глядя на покушение жизни дракона так, будто сам не верил своим глазам.

Каэль же стоял с лицом каменной статуи. Ни страха, ни раздражения. Только чуть приподнятая бровь — и это было похоже хуже любой гримасы для Ами.

На реплику Дрейка дракон, как и ожидалось, отреагировал сдержанно и с той самой ледяной иронией, что могла вывести из себя даже святого.

— А на что это похоже? — лениво протянул Каэль. — Эта мелкая истеричка пытается зарезать меня кинжалом. Дракона. Кинжалом. — Он чуть склонил голову, будто смакуя саму нелепость ситуации. — Надеюсь, маникюр ты себе не испортишь.

Судя по выражению лица Ами, это стало последней каплей. Она дёрнулась, и в следующую секунду кинжал уже летел в сторону дракона. Запустила она его неожиданно профессионально — с правильным замахом и чётким броском. Я аж рот приоткрыла.

— Ами, ну ты чего! — сорвалось у меня.

Каэль даже не моргнул. Он поймал кинжал двумя пальцами за лезвие, как будто так и было задумано. Смотрелось это настолько непринуждённо, что от него веяло холодной мощью.

Ами же окончательно сорвалась:

— Я ненавижу драконов! Анри, почему в этом мире есть эти поганые ящерицы?! Ты же говорила, здесь только люди и норки!

Похоже, у неё была самая настоящая истерика.

Я развела руками, пытаясь хоть как-то разрядить обстановку:

— Ами, ну подумаешь, один дракон… это же не повод метать в него кинжалы.

— Он домогался меня! — выпалила она, ткнув пальцем в Каэля.

— Чегооо?! — возмущение дракона прогремело так, что даже стекло в витражах дрогнуло.

— Ты посмотри! — Ами ткнула пальцем прямо в грудь Каэля. — Он ещё и возмущается! Извращенец! Да он облапал меня, пока я спала!

Дракон замер, будто его ударили невидимой дубиной.

— Да кому ты нужна?! — выдохнул он, явно растерявшись. — Ты тощая и вообще…

— Ах ты ящерица! — взвизгнула Ами, подпрыгнув на месте. — Да я тебя сейчас на суповой набор пущу!

В её голосе не было ни тени шутки. В комнате сразу повисло то самое напряжение, когда вот-вот кто-то кинется в драку.

— Давайте мы все успокоимся и нормально поговорим! — грозно рявкнул Хант так, что даже стены содрогнулись.

Даже дракон, которому вообще-то плевать на половину мира, послушался и отступил на шаг. Ами же фыркнула, но кинжал всё-таки опустила, хотя руки у неё дрожали.

Так, стоп! Откуда у неё опять кинжал Каэля?!

Будем откровенны: девчонка оказалась с сюрпризом.

Когда она снилась мне, я видела лишь отдельный фрагмент её жизни — тот момент, когда дракон узнал в ней свою истинную, и то, как её клан вынудил выйти за него. Ничего особенного я тогда в ней не заметила: обычная девушка, юная, растерянная, со своей болью и страхами и не очень то сильным даром.

А теперь передо мной стоит та же самая «обычная» девчонка, и с поразительной лёгкостью метает кинжал в дракона. Не просто в сердцах бросает железку, а делает это чётко, уверенно, так, как делают только те, кого учили. И мало того — каким-то хитрым, почти незаметным образом она снова успела стащить этот кинжал у Каэля. Даже он, со своим звериным чутьём, кажется, не уловил, когда оружие исчезло из его ножен.

Я смотрела на неё и чувствовала, как внутри меня нарастает тревога, смешанная с любопытством.

Кто же ты такая, Ами?

Ей ведь едва восемнадцать исполнилось. Всего лишь восемнадцать. В этом возрасте я и фаербол толком метать не умела, а она уже умудряется спорить с драконом и орудовать кинжалом так, будто всю жизнь только этим и занималась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И чем дольше я наблюдала за ней, тем яснее становилось: эта девочка совсем не так проста, как могла показаться в моём сне.

Поговорить нам, конечно, не дали. Хотя вопросов у меня к Ами было столько, что можно было заполнить ими целый список из королевской канцелярии. Но не судьба.

В дверь резко и громко постучали, и прежде чем кто-то успел ответить, створки распахнулись. Вошёл хозяин замка — Дарион. Лицо у него было хмурое, на лбу глубокая складка, и сразу было видно: настроение у него хуже некуда.

— Король вызывает к себе Хили и Говарда, — произнёс он коротко. — Срочно.

Ами замерла, глаза округлились. Она понимала — речь идёт о ней. Но в её взгляде мелькнуло и другое: она ведь даже толком не знала, кто этот король, и что значит его вызов. Я почти ничего не успела ей рассказать об этом мире.

Я шагнула вперёд:

— Я пойду с ней.

Дарион резко вскинул на меня глаза. В его взгляде было несогласие, жёсткость. Но вместе с этим я заметила и что-то ещё: нотку заботы, словно он действительно боялся, что я могу вляпаться в неприятности. Всё-таки я была женой его сына, частью их семьи, и это давало мне право — и вместе с тем делало его тревогу понятной.

— Это решение короля, Анри, — сказал он низко. — Такие вещи не обсуждаются.

— Здесь особые обстоятельства, — я не отвела взгляда. — Если я не пойду, хуже будет всем.

Он смотрел на меня пару долгих секунд, словно проверял, насколько крепко я стою на ногах. Наконец тяжело выдохнул и кивнул.

— Хорошо. Но не груби ему пожалуйста, мне хватило вчера твоего мужа.

А потом он посмотрел с укором на Ханта… Мой же муж, отвел глаза как будто не о нём идёт речь.

И вот мы втроём стояли перед ликом короля. В его личной гостиной — роскошной, с высокими окнами и тяжёлыми шторами, с огнём в камине, который, казалось, трещал слишком громко. Король сидел в высоком кресле, взгляд острый, холодный, как клинок.

А рядом с ним — старик. Очень знакомый старик. От одного его вида у меня пробежал холодок по спине.

Возле кресла короля стоял он — коллекционер. И, как всегда, выглядел так, будто пребывал не на собрании при дворе, а на спектакле, который показывают специально для него одного. Его глаза с интересом, почти жадно, рассматривали Ами, словно она была очередным экспонатом в его частной коллекции.

— Анри, — голос короля прозвучал вежливо, но за этой вежливостью скрывалось раздражение. — Позволь узнать, что ты здесь делаешь?

Я гулко сглотнула.

— Ваше Величество, к сожалению, вы скоро поймёте, зачем я здесь.

Король нахмурился, но промолчал. Я вдохнула глубже и продолжила:

— Хили больше нет. После ритуала её тело заняла другая душа — попаданка из нашего мира. Для вас это, возможно, прозвучит как чудо или бред, но, увы, это правда.

Король резко повернулся к старику.

— Надо же… всё так, как ты и сказал, — тихо, но с явным шоком произнёс он.

— Я бы не посмел врать вам, Ваше Величество, — коллекционер низко поклонился и при этом хитро улыбнулся, словно очередной раз сумел всех обыграть.

Меня от этого деда передёрнуло. Вот какого чёрта он здесь? И почему он так хорошо осведомлён об Ами?

А сама девчонка стояла неподвижно, будто статуя. Лицо у неё было спокойным, даже слишком. Но я видела, как её взгляд бегал, выхватывая детали комнаты, людей, пути отхода. Она явно что-то просчитывала, и это напрягало меня ещё больше.

У меня было странное чувство, будто здесь каждый ведёт свою собственную игру. Все всё знают, кроме меня и, пожалуй, Говарда. Парень стоял в таком же шоке, как и я, только умело это скрывать он явно не умел. Я же прятала своё состояние лучше — годы обучения на пост главы клана приучили держать лицо даже тогда, когда внутри тебя рвёт на части.

Меня раздражало абсолютно всё. Старик с его хитрыми глазами. Король со своей холодной вежливостью. Ами с её непонятными навыками, которые совершенно не вязались с образом юной девчонки, что мне снилась. Всё это бесило вдвойне. Мне всё меньше хотелось возиться с ней — у меня есть своя семья, и ими я собиралась заняться. Короля я уведомила, своё дело сделала. Пусть дальше сами решают.

И стоило мне так подумать, как коллекционер заговорил.

— Отлично, — протянул он, словно только этого и ждал. — Она мне нужна буквально на пару недель. Потом, может быть, будет свободна, как и договаривались. Я вам отдаю эльфа, а вы мне девчонку. Ну и, конечно, в качестве её охраны — этого молодого человека.

Он небрежно махнул рукой в сторону Говарда. Тот вздрогнул так, что я едва удержалась, чтобы не скривиться.

Да уж, пожилой норк умел произвести впечатление психа. Когда он указывает на тебя пальцем, чувствуешь себя, мягко говоря, неприятно.

— Отлично, но сначала эльф. Потом женская особь, — сухо отозвался король, как будто речь шла о торговле скотом, а не о живых людях.

— А меня спрашивать вы не собираетесь? — неожиданно сухо и холодно произнесла Ами. Ни тени страха.

Я даже замерла. Вот уж чего не ожидала — так это чтобы она перечила королю, ведь она явно поняла, что он здесь власть.

— А вы, женская особь, — голос монарха стал ледяным, — теперь принадлежите моему королевству, так как появились именно в нём. И приказы обязаны выполнять без прикословно. Сейчас вы отправитесь с этим господином на пару недель. Вам там ничего не угрожает, вас будет охранять этот молодой человек, — он кивнул на Говарда, — а дальше вы вольны делать что пожелаете.

Ами поджала губы, глаза блеснули, но спорить она почему-то не стала.

— Анри, — обратился ко мне король, словно между делом, — сообщи Ханту и Дрейку, что эльфа мы обнаружили. И пусть сегодня вечером приведут его на казнь когда его передаст нам господин коллекционер.

— Хорошо, — ответила я автоматически, хотя сердце у меня неприятно сжалось.

Король явно выпроваживал нас взглядом — тяжёлым, как кнут. Валите, говорили его глаза. Говарду и Ами он пожелал хорошей дороги и велел собираться, давая час на сборы. Старик же остался стоять рядом с ним, и было видно: задержится ещё надолго, словно хозяин, а не гость

Когда мы вышли в коридор, я коротко бросила:

— Говард, веди Ами в её покои, пусть поест. Мне нужно ещё задержаться.

Он нахмурился, хотел что-то спросить, но просто кивнул и повёл девчонку по коридору. Меня радовало как сейчас спокойно адекватно он себя вел.

Я осталась. У дверей. Решилась — впервые за долгое время — подслушать. Конечно, я не Линар со своими крысами и шпионскими играми, но кое-какие трюки у меня тоже имелись.

Проблема в том, что прямо у дверей короля стояла охрана. И это была не местная стража Дариона, а настоящая королевская гвардия. Эти парни служат верой и правдой, их взглядом можно пронзить насквозь, и лишний шаг — уже подозрение в измене.

Пришлось действовать тонко.

Я медленно выдохнула и выдала им самую очаровательную улыбку из всех, что могла изобразить. Ведь в этом мире женщин почти не было, и уж точно не таких, как я. Когда тебе улыбается молодая «женская особь« — сложно оставаться каменной статуей.

И это сработало. Суровые мужики поплыли. Один шумно сглотнул, другой — даже неловко улыбнулся в ответ. На секунду он напомнил мне Дрейка.

Моего сурового и любимого Дрейка, который всегда такой серьёзный и грозный, будто камень у него вместо лица. И только когда смотрит на меня — его кирпич меняется. Тогда он пытается улыбаться… правда, чаще выходит хищно и коварно. Ведь у меня муж постельный террорист, но я сама не далеко ушла от него.

Я поймала себя на мысли, что соскучилась. Соскучилась по своим мужчинам. Но сейчас — не время.

Так. Нужно подслушать суть этой хрени и валить отсюда.

Я сосредоточилась, вытянула руку, и тонкий невидимый поток воздуха скользнул под дверь, соединяясь с моим правым ухом. Не идеально — звук будет искажённый, но всё же лучше, чем стоять тут глупой статуей. И главное: никто ничего не заметит.

— Значит, говоришь, разлом закроется в течение года? — голос короля звучал довольным, почти обнадёженным.

— Именно, — раздался стариковский бархат коллекционера. — По словам Инхи, он уже начинает затягиваться. А ускорит процесс её смерть.

Меня будто окатило холодной водой.

— Надеюсь, Каэль, когда вернётся, подтвердит твои слова, — сказал король.

— Вряд ли он успеет за неделю увидеть значительные изменения, — старик позволил себе усмешку. — Но почувствует. Магия уже будет слабеть. У каждого, у кого она вообще пробудилась.

Прекрасно. Опять разговоры о магии и смерти.

— Хорошо, — сказал король сухо. — Я жду от тебя эльфа, как ты и обещал. Но… ты уверен, что тебе нужна эта женская особь? Она мне показалась странной.

Я затаила дыхание.

— Без неё Инха не сможет умереть, — уверенно ответил старик. — Эльфы запечатали её душу. По её словам, только эта девушка сможет снять печать и освободить дух.

— Странно всё это, — пробормотал король, — но Каэль рассказал, как сложно у них всё в магическом мире…

— Так будет правильно, Ваше Величество, — вкрадчиво сказал коллекционер. — Мы закончим кошмар, что мучил наш мир столетиями. А точку поставите именно вы. Ваше имя будет славить история.

Я закатила глаза. Ну конечно, начались лизоблюдские песни.

Слушать дальше не стала. Всё и так было ясно.

Я была искренне рада, что этот ужас с разломом, похоже, подходит к концу. Всё вышло: ритуал сработал, миры остались целы, и, если не считать вымирания нескольких рас, ничто им больше не угрожало. А уж в моём родном мире, если возьмутся за ум, можно будет избежать и этого. Я хотела верить, что так и будет.

Когда я вошла в покои, выделенные для Хили, то сразу услышала гомон. Мужья и Каэль оживлённо обсуждали что-то, жестикулируя и перебивая друг друга. Атмосфера — как на военном совете, только с ноткой энтузиазма.

Ами сидела за столом и спокойно ела, будто вокруг неё не обсуждали её судьбу. Упрямая девчонка. Зато Говард выглядел так, словно у него под ногами обрушилась земля: сидел, опустив плечи, и смотрел в одну точку, даже не моргая. Жалко его было — потерянный, сломанный.

— Милая, ты чего там задержалась? — спросил Эрик, сразу подойдя ко мне и поцеловав в висок. Его ладонь легла мне на спину так привычно и тепло, что на секунду я даже забыла, что хотела сказать.

В комнате были и Каэль, и Говард, но скрывать от них новость я не собиралась.

— Подслушивала разговор старикашки с королём, — честно призналась я.

Все замолчали и уставились на меня. Даже Ами перестала жевать. В воздухе повисло ожидание.

Я тяжело вздохнула и продолжила:

— Король ждёт отчёт от тебя, Каэль. И вот мне интересно, какого хрена ты здесь, а не там? Ты ведь остался у разлома.

Дракон прищурился.

— Я рискнул использовать портал. Магия быстро слабеет, и я стараюсь пользоваться ей по максимуму. Мне нужно было кое-что проверить.

— Связь между Хили и разломом? — уточнила я.

Он нахмурился и коротко кивнул.

— Так вот, — я обвела всех взглядом, — я узнала, что связь есть. Но не между разломом и телом Хили. Всё куда сложнее. Связь идёт через другую девушку.

Каэль напрягся, Алан и Дрейк переглянулись, а Линар (который в углу скромно затаился) только хмыкнул.

— По словам старикашки, — я сплюнула это слово с раздражением, — связана именно та эльфийка, что мы видели в его особняке. На ней печать. Поэтому им и нужна Ами: она сможет снять печать и освободить душу девушки.

Я замолчала, а в комнате повисла тяжёлая тишина.

— Скорее всего, в этом поможет Богиня Смерти, — добавила я уже тише. — Она отправит душу эльфийки на перерождение. И тогда разлом начнёт затягиваться гораздо быстрее.

Наш дальнейший разговор постепенно стал более спокойным. Каждый переваривал услышанное по-своему: мужчины спорили, подкидывали вопросы друг другу, Ами молча ела, уткнувшись в тарелку, а я наконец позволила себе сесть и просто слушать.

Но ненадолго. Прежде чем в покои заявились люди короля, Каэль поднялся и, будто это самое обычное дело, открыл портал. Воздух вздрогнул, тонкой трещиной раскололся на искры.

Мои мужья смотрели на это как на чудо…

— Я вернусь к разлому, — бросил он, словно говорил о прогулке, а не о смертельно опасной затее.

И шагнул в сияние, растворяясь, будто его и не было.

Я только закатила глаза.

Ну конечно. Бессмертный. Им можно. Я бы в жизни так не рискнула. Но что с этих драконов взять — уверены, что судьба сама им подыгрывает.

Зато теперь стало ясно, почему Ами кричала про его «домогательства». Он действительно облапал её, но не потому, что хотел, а потому что проверял связь. Попробуй ей это объясни — всё равно не успокоится.

Она и не успокоилась. Весь оставшийся час сидела с видом жертвы, а глаза её полыхали ненавистью. Не взгляд, а настоящий костёр — всё время прожигала им пустоту, где недавно стоял Каэль. Видимо, сказался её прошлый опыт с драконом-женихом.

Но я только вздохнула. Для меня это выглядело как самый настоящий расизм. Каэль, конечно, был занудным, высокомерным и любил изображать из себя единственного мудреца, но для дракона — он был вполне адекватным и даже приятным.

Наконец пришло время.

Говард поднялся и коротко кивнул — мол, готов. Ами, сжав губы, подтянула плащ на плечи, и её взгляд говорил яснее любых слов: «Я не хочу». Но спорить с решением короля никто не решался.

— Путь у вас неблизкий, — сказала я им обоим, хотя знала, что мои слова звучат глупо и лишне.

Говард ничего не ответил, только слегка склонил голову. Ами фыркнула и отвернулась.

Через час они покинули замок и направились в Норвен.

А я… я впервые за долгое время позволила себе выдохнуть спокойно. Всё, хватит. Я устала от этого водоворота событий, интриг, жертв и пророчеств. Сейчас мне хотелось только одного: вернуться к своим мужчинам, закрыть за собой дверь и забыть обо всём, хотя бы на одну ночь.

Но отдохнуть нам толком никто не позволил.

Я рассказала мужьям о том, что вечером им предстоит провести казнь эльфа. Удивление на их лицах было слишком явным, чтобы я промолчала дальше, поэтому пришлось рассказать и об «обмене», который король провернул со старикашкой.

После этого Дрейк и Хант, обменявшись тяжёлыми взглядами, спустились в темницу. Там их действительно ждал связанный, обездвиженный эльф — всё было готово к казни.

Мне самой всё это казалось чрезмерным. Показательная казнь перед народом выглядела как ненужная демонстрация силы. Но спорить с волей короля? Это было всё равно что пытаться спорить с разломом над головой. Бесполезно.

Когда наступил вечер, площадь быстро заполнилась. Гул голосов, шорохи, запах дыма от факелов — всё смешивалось в странный клубок. Я, конечно, не пошла. Не хотела. Даже не позволила себе выглянуть из окна.

Эрик, заметив мою тяжесть на сердце, только пожал плечами:

— В столице герцогства такие казни не редкость. Обычно казнят разбойников или предателей. Люди привыкли.

— Но это же эльф… — пробормотала я, сама себе.

— Именно поэтому народ будет удивлён, — сказал он спокойно.

И я поняла: он прав. В глазах людей всё это выглядело как что-то чуждое и непонятное. Казнь эльфа наверняка вызовет не страх, а вопросы.

А я всё сильнее убеждалась: этот спектакль был нужен не ради справедливости. Это был очередной ход в чьей-то игре.

Но чья это была игра — мне было совершенно безразлично. Я просто хотела покончить с этим и избавиться от короля. Ну когда же он, наконец, уберётся из нашего замка восвояси?!

Глава 33 (18+)

Дорогие читатели! Сегодня советую не пролистывать сцену любви — она получится очень даже нежной. ???? Ну, по крайней мере, настолько, насколько это возможно для норка ????

Обычные люди, конечно, не знали почти ничего — ни о моем мире, ни о расах, что его населяли. Для них эльфы были не более чем сказками у костра или жуткими историями для детей. И потому тот факт, что король приказал публично казнить иномирца прямо в столице одного из своих герцогств, наверняка облетел весь Солгас быстрее ветра.

Этот мир выглядел стабильным. Ни войн, ни делёжки ресурсов, ни междоусобиц — по крайней мере на первый взгляд. Но я-то знала цену этой видимости. За гладкой поверхностью всегда скрывается трещина. И мне казалось, что здесь всё то же самое: проблемы, просто замаскированные лучше, чем в моём родном мире.

Наверняка король пытался именно так — через кровь и страх — укрепить свои позиции. Показать соседним королевствам, что его власть незыблема, а сила — реальна. Что он может казнить даже тех, кто пришёл «оттуда».

Я не понимала этого. И лезть глубже совсем не хотелось. После ритуала и того как он использовал Хили, симпатии к нему у меня больше нет.

А ведь теперь я — герцогиня. Звучит гордо? Раньше мне даже нравилось это слово. Но теперь оно стало слишком тяжёлым. Я уже чувствовала, что скоро на Эрика и на всю мою семью ляжет слишком много ответственности и интриг.

Пока что его отец всё ещё считает его слишком молодым и неопытным, и поэтому чаще советуется с Дрейком и Хантом, поручает именно им решающие дела. Но я знала: так будет не всегда. Очень скоро в процесс вовлекут и Эрика, и Алана, и даже Линара, пусть он и чужак. Каждый из них станет частью этой сложной политической машины.

Хотела ли я этого? Точно нет.

Я устала. Устала от бесконечных событий последних дней, от решений, от ответственности. А если вспомнить моё детство, когда на меня взваливали слишком многое, — то сейчас мне хотелось одного: покоя.

Когда я попала сюда, в этот мир, и прожила немного среди новых реалий, я наивно думала, что сбежала. Что смогу жить, как захочу. Но реальность оказалась совсем другой.

Я не выдержала и вышла на балкон. На улице уже была глубокая ночь. Мне нужен был воздух. Свежий, прохладный, пусть и пропитанный каменной тяжестью замка. С высоты открывался вид на весь город — крыши домов, тонкие струйки дыма из труб, узкие улочки, по которым всё ещё бегали люди, занятые своей обычной жизнью. Они не знали о разломе, о богине, о чужих мирах. Их заботы были проще: хлеб, работа, семья.

Я опёрлась ладонями о перила и прикрыла глаза. Хотелось на секунду поверить, что и у меня может быть такая простая жизнь. Без интриг, без королей, без чужих душ в чужих телах. Просто я, и мои мужчины, и дом.

— Ты опять слишком много думаешь, — услышала я знакомый голос за спиной.

Я обернулась — и увидела Алана. Он стоял в проёме балкона, не спеша подходить ближе. Свет из коридора подсвечивал его фигуру, и на мгновение он показался мне таким же, как тогда, в самом начале, когда впервые я его увидела на лавочке в свете от фонаря.

— Прости, — устало улыбнулась я. — Просто… всё слишком быстро меняется. Столько событий последнее время.

Он шагнул ближе, обнял меня за плечи и притянул к себе.

— Я знаю. Но ты не должна вот так грузиться здесь одна. Мы рядом.

Я уткнулась носом в его грудь и почувствовала запах — чуть пряный, чуть тёплый, до боли родной. И в этот момент поняла: именно Алан умел напоминать мне, что всё ещё можно быть просто женщиной. Не герцогиней, не попаданкой, — а собой.

— Знаешь, — он мягко коснулся губами моей макушки, — мне иногда кажется, что мы забываем радоваться мелочам.

Я подняла голову и заглянула в серо-голубые глаза моего мужа. Они сверкали мягким светом, и в них не осталось и следа той ревности, что терзала нас раньше. Наконец-то у него с Хантом мир. Его спокойствие теперь было для меня, как щит: надёжный, тёплый, за которым можно спрятаться от любых невзгод. Он умел заряжать меня так, что даже мрачные мысли растворялись.

— Ты прав, милый, — выдохнула я. — Нужно обязательно себя чем-то порадовать.

— И чего же хочет моя маленькая и вредная жена? — хитро прищурился он.

— В смысле «вредная»?! — возмутилась я, хлопнув его кулаком в грудь. — Я очень даже милая!

— Только когда сытая, — невозмутимо вставил он.

— Ну это уже вопрос к вам, — я демонстративно вскинула бровь. — Четверо мужей, а жена, между прочим, голодает регулярно!

Он рассмеялся и быстро поцеловал меня в нос, чем мгновенно обезоружил.

— Значит так, — сказал он с видом человека, решившего судьбу мира. — Завтра идём в ресторацию. Давно мы не выбирались никуда вместе.

Я скривилась.

— Ой, знаешь… после того как мы до одной не доехали, особо туда не тянет.

— Не волнуйся, — Алан улыбнулся шире и поцеловал меня снова, на этот раз серьёзнее. — Мы сгладим твои плохие воспоминания. Я обещаю.

Пообнимавшись немного на балконе, мы вернулись в покои. Там уже собрались и остальные мои мужчины, закончив свои дела.

Все выглядели уставшими, лица мрачные, в движениях — тяжесть. Я понимала: в отличие от меня они были на казни. Не самое приятное зрелище, и те, кто считают иначе, всегда будут для меня странными людьми.

Я осторожно села рядом, обвела их взглядом.

— Король что-то новое говорил или просил? — спросила настороженно.

Дрейк, откинувшийся в кресло и потиравший переносицу, поднял на меня глаза:

— Нет. Вроде угомонился. Будет здесь ждать Каэля. А потом отправится к себе, если новости будут хорошими.

— Не думаю, что Каэль у разлома, — тихо сказала я, глядя в сторону. — Мне кажется, он уже ищет коллекционера.

Эрик усмехнулся, уголком губ, с той самой иронией, которая часто скрывала его тревогу:

— От этого мужика можно ждать чего угодно.

— От этого старика тоже можно ждать чего угодно. Даже того, что он сам появится здесь раньше, чем его найдут. — Усмехнулся Линар.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

После этого мы наконец-то немного расслабились. Стало ясно, что Каэль доведёт всё до конца. Он ответственный дракон, и я не сомневалась: сделает всё, чтобы разлом закрылся.

— Предлагаю завтра отдохнуть, — неожиданно сказал Алан, лениво потягиваясь. — Нашей девочке нужен перерыв, а то до нервного истощения скоро дойдёт.

— Поддерживаю, — мрачно кивнул Дрейк и посмотрел на меня слишком серьёзно.

— Милый, — я прищурилась, — с таким лицом не отдыхать собираются, а воевать.

— Это он так беспокоится о тебе! — вмешался Хант, хлопнув Дрейка по плечу. — Воспримет слова Алана серьёзно и начнёт сейчас лечить твои нервы.

Похоже, не только у меня проснулся внутренний тролль.

Дрейку такие подколы явно не понравились. Он скинул руку Ханта, встал и медленно подошёл ко мне.

Я ожидала чего угодно — колкости, очередного спора, даже грозной тирады. Но не этого.

Дрейк подошёл вплотную, и я уже приготовилась к чему-то серьёзному. Но он вдруг наклонился, ухватил меня за подбородок и внимательно заглянул в глаза.

— Ну-ка, открой рот, — произнёс он с такой важностью, будто проверял боевое оружие.

— Что?! — я растерялась и чуть не прыснула со смеху.

— Говорю, открой, рот. — Он был абсолютно серьёзен.

Я послушно приоткрыла губы, и тут Дрейк… сунул мне в рот кусочек засахарённого фрукта, который прихватил с ближайшего блюда.

— Вот, — удовлетворённо кивнул он. — Лечу твои нервы.

Я поперхнулась от смеха и от сладости одновременно.

— Ты серьёзно?!

— Абсолютно, — его губы тронула довольная усмешка. — Сначала накормим, потом уложим, потом будем лечить другими методами.

— Какими, интересно? — тут же оживился Хант, ухмыляясь.

— Тебя это не касается, — рыкнул Дрейк, но не зло, а скорее шутливо.

А я, жуя фрукт и смеясь сквозь слёзы, прижалась к нему. В такие моменты я особенно остро чувствовала: под всей этой суровостью и военной закалкой скрывается тот ещё тролль.

Поужинали мы прямо в покоях — без лишней помпезности, просто вместе, как семья. А потом, как и грозился Дрейк, меня уложили в кровать. И… усыпили. По-другому и не скажешь: все пятеро действовали так слаженно и заботливо. Пять мужиков решили, что их жена должна отдыхать, и шансов у меня спорить не осталось: обняли, прижали и выключили.

Зато утро было удивительно приятным.

Я проснулась от мягкого тепла и сразу поняла — выбраться из этого «гнезда» будет проблемой. Моей огромной кровати едва хватало, чтобы вместить нас всех.

Я лежала на груди одного из мужей, обнятая по бокам сразу двумя другими. Их дыхание было спокойным и ровным, и от этого у меня внутри становилось так тихо, будто никакого разлома никогда и не существовало.

А ещё двое… ну, я даже не решаюсь сказать, где они устроились. Но точно где-то рядом: я их чувствовала. Особенно локтем. И коленом.

Я тихо усмехнулась и прикрыла глаза снова. Вот он — настоящий покой. Пусть и в формате «обнимательная тюрьма».

Наверное, только в такой тюрьме я была бы готова просыпаться каждое утро

Я тихонько улыбнулась. Огромная кровать, купленная когда-то с мыслью «чтобы всем хватило места», снова оказалась мала. Но именно это — когда вокруг тебя пять дыханий, пять сердец, и все они бьются в унисон с твоим — было настоящим счастьем.

Я осторожно повернула голову, чтобы посмотреть на ближайшего к себе. Его ресницы чуть дрожали, будто он видел что-то во сне, губы тронула лёгкая улыбка. Я не удержалась и коснулась их поцелуем.

Он чуть вздохнул, но не проснулся.

И тогда я решила: а почему бы не разбудить всех так? По очереди. Маленький утренний праздник только для нас.

Я решила — утро должно начаться красиво. И с поцелуев.

Первым под руку попался Эрик. Он спал на боку, прижавшись ближе всех, и выглядел так спокойно, что даже жалко было будить. Но я всё же наклонилась и легко коснулась его губ.

Он улыбнулся прямо во сне, обнял меня крепче и пробормотал что-то вроде:

— Угу… вот теперь точно утро доброе…

Я едва не рассмеялась, но сдержалась и повернулась к Алану.

Он лежал чуть дальше, раскинувшись на спине, как обычно — будто это его кровать и он в ней один. Пришлось аккуратно дотянуться и поцеловать его в уголок губ.

Алан открыл глаза сразу, будто и не спал вовсе.

— А вот это правильное пробуждение, — сказал он с довольным видом и тут же перехватил инициативу, вернув мне поцелуй — долгий и ленивый.

— Тсс, — прошептала я, смеясь. — Не мешай, у меня тут план.

Он лишь хитро улыбнулся, но позволил мне оторваться.

Следующим был Дрейк. О, этот суровый воин! Он спал на животе, лицо наполовину уткнуто в подушку, и казался каменной глыбой. Я тихо наклонилась и коснулась его виска.

И тут же он поймал меня за талию, притянул к себе и пробурчал в ухо:

— Если это лечение нервов, я готов просыпаться так каждый день.

Я рассмеялась и погладила его по волосам.

Четвёртым был Хант. Он дремал, обняв мою ногу, словно охранял меня даже во сне. Я наклонилась и поцеловала его в висок.

Его глаза открылись сразу, острые, внимательные — как у хищника. Но через мгновение в них появилось тепло. Он чуть сжал мою ногу и сказал:

— Хорошо, что ты начинаешь утро именно с меня.

— Совсем не с тебя, — поправила я, хитро улыбнувшись.

— Тогда повтори, — ухмыльнулся он, и я сдалась, подарив ещё один быстрый поцелуй.

И, наконец, Линар. Он лежал чуть в стороне, будто намеренно дистанцировался от «гнезда». Но я не могла оставить его без внимания. Подползла ближе и осторожно поцеловала его в щёку.

Он приоткрыл один глаз и хмыкнул:

— А я думал, до меня очередь не дойдёт. Вечно я у тебя лишний.

— Никогда, — ответила я серьёзно.

Он усмехнулся и повернулся на спину, глядя в потолок. Но уголки его губ всё-таки дрогнули.

И вот так, окружённая улыбками и теплом, я окончательно поняла: именно так должно начинаться наше каждое утро.

После всех утренних нежностей я с трудом выбралась из этого уютного плена. Решила, что пора в ванную, иначе мы рискуем вообще не встать с кровати. Только я встала, как за моей спиной раздался гул — мужчины моментально оживились.

— Я иду с ней, — хищно заявил Дрейк, вставая так, словно уже выиграл. И вовсе не дремал минуту назад.

— С какой стати? — хмыкнул Хант, скрестив руки на груди. — Ты с ней вчера до последнего сидел. Моя очередь.

— У тебя очередь только на охоту, — холодно бросил Дрейк.

— А у тебя — на казнь, — не остался в долгу Хант.

Я едва не прыснула, но попыталась сохранить серьёзное выражение лица.

— Мужики, вы серьёзно? — вмешался Алан, поправляя волосы. — Это же ванная, а не поле боя.

— Именно, — вставил Эрик, — и жена туда идёт не ради споров. Так что я пойду. Я умею её расслаблять.

— Расслаблять она сама умеет, — пробурчал Дрейк, но отступать не собирался.

Я уже открыла рот, чтобы остановить этот цирк, но вдруг Линар, до сих пор молчавший и наблюдавший с улыбкой, лениво поднял палец:

— Вы как дети. Давайте проще: пускай сама выберет.

Все четверо синхронно повернули головы в мою сторону.

Вот уж спасибо, Линар, за гениальную идею…

— Я выбираю… — я выдержала паузу и хитро прищурилась. — Того, кто сможет держать рот закрытым хотя бы десять минут.

Повисла тишина.

Первым хмыкнул Хант.

А потом Дрейк, к моему удивлению, поднял руки вверх:

— Всё. Сдаюсь. Сегодня твоя победа, Эрик.

Эрик лишь усмехнулся и подошёл ко мне. Его ладонь мягко легла мне на поясницу, и я почувствовала, что спор окончен.

— Кажется, у нас есть победитель, — пробормотала я, и мы вместе направились к ванной.

Но пока мы шли, в голове не отпускала грустная мысль. Они спорили за такие мелочи, словно за право побыть рядом со мной всего несколько минут. И ведь в этом была правда — времени у нас катастрофически не хватало. Между разломом, интригами и королевскими приказами наше «мы» всё чаще уступало место «надо».

Как же нам всем не хватает простого спокойного времени. Для нашей семьи.

*****

В ванной было удивительно хорошо. Горячая вода мягко стекала по коже, смывая остатки усталости и тревог которые накопились за последние дни. Казалось, будто вместе с каплями исчезали все заботы, оставляя только нас двоих и это ощущение покоя.

Мы стояли близко, так, что дыхание Эрика касалось моего лица. Он целовал меня долго и неспешно, словно хотел наверстать все утра и вечера, которые мы провели в разлуке и заботах. Его руки скользили по моим плечам, по спине, задерживались на талии, будто запоминали каждую линию моего тела.

Я отвечала на его ласки, ощущая, как напряжение уходит, растворяется в этих прикосновениях. Это была не страсть, что захватывает с головой, а нежность — глубокая, почти болезненная в своей силе.

И когда Эрик опустился на колени, скользнув ладонями по моим бёдрам, раздвигая их мягко, но настойчиво, у меня перехватило дыхание. Его взгляд снизу был таким — жадным и одновременно трепетным, что у меня подкосились ноги.

Горячая вода струилась по нам, и в этот момент я почувствовала себя на грани — словно он открыл дверь в рай и втянул меня туда одним движением, одним поцелуем, одним прикосновением.

Я вцепилась пальцами в его плечи, не зная, то ли удержаться, то ли подтолкнуть его ещё ближе. Мир исчез, остались только наши дыхания, звук воды и ощущение, что в его руках я — самая любимая и желанная.

Его губы коснулись внутренней стороны бедра, мягко, почти невесомо, оставляя влажный след, который тут же смешивался с потоками воды. Я вздрогнула, чувствуя, как по телу пробегает озноб, несмотря на тепло пара, что клубился вокруг нас. Боже, как он это делает? Каждое касание — как обещание, которое он вот-вот выполнит, — подумала я, пока его дыхание, горячее и ровное, обдувало мою кожу, заставляя мышцы сжиматься в предвкушении.

Эрик поднял взгляд, его глаза встретились с моими, и в них была такая смесь любви и желания, что у меня внутри всё перевернулось.

Он наклонился ближе, его губы нашли меня там, где я была наиболее чувствительной, и я ахнула, когда его язык скользнул по мне — медленно, исследуя, как будто он пробовал меня на вкус, наслаждаясь каждым мгновением. Его движения были нежными, но настойчивыми, язык кружил, лаская клитор с такой точностью, что волны удовольствия накатывали одна за другой, заставляя мои бёдра дрожать. Мне было так хорошо и пока я выгибалась, пальцы сильнее впивались в его плечи, чтобы не упасть.

Вода продолжала стекать по моему телу, капли падали на его волосы, делая их темнее, и я видела, как они смешиваются с его слюной, делая всё ещё более скользким, более интимным. Его руки крепко держали мои бёдра, не давая мне отстраниться, даже если бы я хотела — а я не хотела, только глубже, ближе.

Он посасывал, то мягко, то чуть сильнее, вызывая вспышки, которые пробегали по позвоночнику, заставляя меня стонать, звук эхом отражался от стен ванной. Чёрт, он знает меня лучше, чем я сама — каждый его прикосновение бьёт в цель, как будто читает мои мысли, — подумала я, чувствуя, как напряжение нарастает, как тело наливается теплом, готовое взорваться.

Эрик не торопился, его язык продолжал ласкать, то ускоряясь, то замедляясь, дразня меня, доводя до грани. Я чувствовала, как моя влага смешивается с водой, как его губы становятся всё смелее, и это было невыносимо сладко.

Я хочу, чтобы это не кончалось, чтобы он пил меня вечно

,

Мои стоны становились громче, тело выгибалось навстречу ему, и мир сузился до его рта, его рук, его взгляда, полного преданности и порока.

Он ввёл в меня два пальца — медленно, но уверенно, они скользнули внутрь, изогнувшись, чтобы найти ту точку, которая всегда сводила меня с ума. Я ахнула, мои ноги подкосились, и я вцепилась в его плечи сильнее, чувствуя, как его пальцы двигаются в такт языку, лаская изнутри, растягивая меня, доводя до безумия. О боги, это слишком… слишком хорошо, как он знает, где нажать, чтобы я потеряла контроль? — подумала я, пока удовольствие нарастало, как натянутая тетива, готовая лопнуть. Его язык продолжал работать на клиторе, пальцы ускорялись, входя глубже, изгибаясь, и я почувствовала, как всё внутри сжимается, как тело трясётся, приближаясь к пику.

Я закричала, оргазм накрыл меня, как взрыв, тело конвульсивно сжалось вокруг его пальцев, волны удовольствия прокатились по мне, оставляя меня дрожащей, слабой.

Это… это рай, он меня разорвал на части, и я хочу ещё, — мелькнуло в голове, пока я пыталась отдышаться, вода продолжала литься, смывая слёзы удовольствия с моих щёк.

Эрик поднялся, его глаза горели, губы блестели от меня. Он прижал меня к стенке ванной, холодная плитка контрастировала с горячим телом, и я почувствовала, как его член, твёрдый, упирается в меня.

Без слов он приподнял мою ногу, обвил её вокруг своей талии, и вошёл в меня одним мощным толчком. Я застонала, вцепившись в его плечи, его член заполнил меня до предела, растягивая, заставляя тело отозваться новым всплеском желания. Он начал двигаться, вколачиваясь в меня, каждый толчок был резким, глубоким, как будто он хотел впечатать себя в меня навсегда.

Чёрт, он как зверь, но такой мой, такой любимый. Мои стоны смешивались с плеском воды, тело билось о стенку в такт его движениям, и я чувствовала, как новая волна нарастает, готовая унести нас обоих.

Его толчки были яростными, глубокими, каждый вбивал меня в стену, но в его глазах была нежность, которая делала всё ещё более интимным. Я обхватила его шею, притягивая ближе, наши тела скользили друг по другу, мокрые от воды и пота.

Я хочу чувствовать его вечно, хочу, чтобы он был во мне, весь, до конца, — подумала я, пока его ритм ускорялся, его дыхание становилось рваным, а мои стоны сливались с его рычанием. Он наклонился, его губы нашли мои, и он поцеловал меня — страстно, жадно, как будто хотел забрать моё дыхание, мои мысли, мою душу. Его язык сплетался с моим, и этот поцелуй был как искра, поджигающая нас обоих.

Я чувствовала, как напряжение нарастает, как его член пульсирует внутри, как мои стенки сжимают его, готовые взорваться. Его толчки становились ещё резче, ещё глубже. Оргазм накрыл нас одновременно, как буря, я закричала в его губы, тело содрогалось, сжимая его, и я почувствовала, как он кончает в меня, его тепло хлынуло внутрь, усиливая мой экстаз.

О боги, он кончает в меня и это так… так правильно, — мы дрожали вместе, слившись в этом моменте, где не было ничего, кроме нас.

Эрик, тяжело дыша, прижался лбом к моему, его руки всё ещё держали меня, не давая упасть. Вода струилась по нашим телам, смывая пот, но не наш жар. Я смотрела в его глаза, полные любви, и вдруг подумала: Это первый раз, когда один из мужей кончил в меня… и это Эрик, мой Эрик.

Эта мысль, такая интимная, такая новая, заставила моё сердце сжаться от нежности. Я поцеловала его, мягко, почти благоговейно, и шёпотом выдохнула:

— Я люблю тебя.

Он улыбнулся, его пальцы скользнули по моей щеке, и ванная, с её паром и теплом, стала нашим маленьким миром, где мы были только друг для друга.

Мы вышли из ванной окутанные тёплым паром. Я накинула на себя белый халатик — лёгкий, тонкий, едва прикрывающий тело. Он мягко лип к влажной коже, оставляя больше намёков, чем скромности.

Эрик же натянул льняную рубашку. Она прилипла на плечах и груди, подчёркивая каждую линию его тела. Вода ещё не до конца высохла, и тонкая ткань слегка намокла, облегая мускулы. Он выглядел так… что у меня перехватило дыхание.

Вот это несправедливо. Только что мы занимались любовью, а я уже снова хочу его. Что со мной не так?

Он стоял напротив, скрестив руки на груди, и наблюдал за мной с тем самым видом — спокойным, но с лёгкой ухмылкой. Слишком хорошо он знал меня, слишком легко считывал каждое моё желание.

— Ты так смотришь, Анри, — его голос прозвучал низко, почти хрипло, — что я начинаю сомневаться: занимались ли мы только что любовью?

Я прикусила губу, не находя слов. Он выглядел до безумия сексуально. Даже слишком. И я знала, что он прекрасно это понимает.

— А ты ещё спрашиваешь, почему я голодная, — пробормотала я, скользнув взглядом по его груди. — Сначала угощаешь… а потом вот так стоишь.

Эрик усмехнулся, сделал шаг ближе и провёл пальцами по моему подбородку, заставив поднять взгляд.

— Ты неисправима. Но я люблю это в тебе. Как и всю тебя.

А потом его рука мягко, но властно коснулась моего плеча, и сердце дрогнуло в тот миг, когда он заставил меня опустится на колени...

Кто хочет увидеть особенные визуалы — приглашаю в мои группы ВК и Telegram, ссылки есть в профиле. Сегодня вечером, когда вернусь с работы, загружу для вас сюрприз, над которым трудилась все выходные. Увы, здесь показать это будет невозможно????

Глава 34

Мы вернулись из ванной «сытые», довольные и, пожалуй, слишком расслабленные. На щеках ещё теплился жар от горячей воды, а в теле — приятная нега. Я запахнула на себе белый халатик, лениво перебирая пальцами пояс, а Эрик шёл рядом, расправив плечи. Льняная рубашка сидела на нём так, что я каждый раз ловила себя на том, что снова голодна. Боги, как жить с этим мужчиной под одной крышей и не сойти с ума?

В комнате было тихо, почти непривычно. Никого, кроме Линара и Ханта. Оба стояли у окна, разговаривая вполголоса. Свет пробивался сквозь витражи, ложился на их фигуры, делая картину почти живописной: тёмный, хищный силуэт Ханта — сжатые плечи, напряжённая линия челюсти, и рядом Линар — более расслабленный, чуть насмешливый, с привычным блеском в глазах.

Они оба замолчали, когда мы вошли. Хант коротко окинул меня взглядом, словно проверяя, всё ли в порядке, а Линар хмыкнул, едва заметно усмехнувшись.

— Выглядите подозрительно довольными, — заметил он, облокачиваясь о подоконник.

— А вы слишком серьёзно что-то обсуждаете, — ответила я, проходя к столу и машинально поправляя волосы. — Что-то случилось?

Оба, как назло, проигнорировали мой вопрос, переглянувшись между собой так, будто я и не стояла рядом.

Это что ещё за сговор у меня за спиной?

Эрик только хмыкнул, наливая себе и мне кофе из серебристого кофейника, что ждал на столике. От чашки шёл лёгкий пар, пахло горьким и обволакивающим напитком.

— Когда мы поедем отдыхать, решили уже? — спокойно спросил он, будто ни о чём другом разговоров и не было.

— После обеда, — ответил Хант, даже не оборачиваясь. — Сейчас погода не очень… снег выпал.

Я вскинула брови и, не веря, подошла к окну.

И правда. На дворе кружился первый снег. Крупные, чуть влажные хлопья ложились на крыши домов, на ветви деревьев в саду, на мостовую. Белые крошки таяли в воздухе и тут же снова падали новыми вихрями. Это был мой первый снег в этом мире.

Красиво. Настолько, что я на секунду задержала дыхание.

— Это не помешает нашим планам? — спросила я, тревожно глядя на мужчин.

На самом деле мне ужасно хотелось развеяться. Хоть немного. И поход в ресторацию казался для этого идеальным вариантом. Вспомнилось, как в академии мы часто выбирались с мужьями в такие места — смеясь, споря, пробуя новые блюда. Тогда всё было так просто… и так далеко от сегодняшних забот.

— Конечно нет, малышка, — тихо сказал Хант, обнял меня за талию и поцеловал в висок так нежно, что у меня внутри тут же всё оттаяло. — Снег нам не помеха.

— А куда остальные подевались? — спросила я, оглядывая пустую комнату.

— Кто куда, — лениво ответил Линар, облокотившись на подоконник. — Дел хватает, всё нужно уладить до обеда. А вот тебе, Анри, лучше бы и правда отдохнуть.

— Я не устала, — запротестовала я, потом пожала плечами. — Если только морально… Но рядом с вами мне хорошо.

Хант ещё крепче прижал меня к себе.

— Вот и правильно. Держись рядом с нами — и усталость сама убежит.

— Мы с Хантом тоже отлучимся, — добавил Линар, выпрямляясь. — Минут на тридцать. Вернёмся быстро. Вы пока с Эриком спокойно позавтракайте.

Я приподняла бровь.

— Интересно, и что же вы собираетесь делать?

— Хм… — Линар сделал вид, что серьёзно обдумывает ответ, и хмыкнул. — Назовём это «рабочими вопросами». Ну и… вы в ванной слегка задержались, так что у нас было время придумать себе дела.

Я закатила глаза.

— Ладно, идите уже. Только смотрите — без заговоров за моей спиной.

— Мы? — Линар приложил руку к груди с преувеличенной обидой. — Анри, ну что за недоверие?

Хант наклонился ближе и тихо прошептал:

— Не скучай. Мы вернёмся быстрее, чем ты успеешь допить кофе.

Я улыбнулась и кивнула, хотя в душе уже знала — их «полчаса» всегда оборачивались минимум часом. Но именно это ощущение заботы и защищённости несло мне спокойствие.

Когда за Хантом и Линаром закрылась дверь, в комнате повисла почти домашняя тишина. Я села за стол, а Эрик уже успел налить нам кофе и заботливо придвинул ко мне тарелку с горячими булочками.

— Ты меня откармливаешь, — заметила я, на всякий случай взяв самую маленькую.

— Я тебя берегу, — спокойно ответил он, подливая мне молоко в кофе. — У тебя глаза вечно уставшие.

Я усмехнулась.

— А у кого они сейчас не уставшие? С таким-то графиком.

— У Алана, — невозмутимо ответил Эрик. — Этот всегда умудряется выглядеть так, будто только что с отдыха вернулся.

Я рассмеялась и покачала головой.

— Ну да, у него талант — в любой ситуации быть спокойным и отдохнувшим.

— А у тебя талант — ворчать на всех и всё равно оставаться любимой, — сказал Эрик и протянул руку, чтобы убрать выбившуюся прядь с моего лица.

Я покраснела, хотя попыталась скрыть это за очередным глотком кофе.

Мы сидели и ели молча ещё пару минут, но это молчание было лёгким, тёплым.

Естественно, после завтрака никто из мужей так и не вернулся. Я и не сомневалась: дела за полчаса не решить, а по их взглядам с утра было видно — что-то задумали.

Слуги убирали со стола, когда дверь тихо отворилась и вошёл Шаурон. Я давно не видела отца Алана — и сразу почувствовала то самое тепло, что всегда исходило от него. Он крепко обнял меня, назвал дочкой, и от этого в груди стало спокойнее. Слово «дочка» в его устах звучало так просто и естественно, что я невольно улыбнулась.

Эрик вежливо поприветствовал его, и мы втроём расположились у камина.

— Шаурон, — первой нарушила тишину я, — почему вы приехали так неожиданно?

Он посмотрел на меня чуть серьёзнее, чем обычно, и уселся удобнее.

— Дарион позвал меня. Сказал, что завтра устроит небольшой приём и объявит важную новость. Хотел, чтобы я был рядом — как член семьи и как его давний друг.

Мы с Эриком переглянулись. Для нас это тоже было новостью, причём услышанной впервые именно от Шаурона.

Я привыкла к тому, что Дарион, отец Эрика, был совсем не похож на сына: серьёзный, собранный, чуть замкнутый. Впрочем, неудивительно, с его военной выправкой и прошлой службой. Но то, что он решил устроить приём и не сказал нам заранее… настораживало.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Догадки у меня были, но озвучивать я их пока не решалась.

— Отец ничего нам не говорил, — глухо сказал Эрик, отставляя чашку.

— А вы, кстати, куда уехали? — я перевела взгляд на Шаурона. — Даже не попрощались.

— Не люблю лишний раз светить лицом при знати, — ответил он, слегка нахмурившись.

Я усмехнулась:

— Понимаю. Смотреть на физиономию короля каждый день — тоже удовольствие сомнительное.

Шаурон коротко хмыкнул, и я впервые заметила в его глазах тень иронии.

— Нуу… завтра, похоже, придётся всем нам светиться, — сказала я, и неловкость в моём голосе прозвучала слишком явно.

— Главное, чтобы это не превратилось в светский прием с кучей ненужных людей, — пробормотал Шаурон.

— Сомневаюсь, — мрачно вставил Эрик. — Если отец готовит что-то «скромное», значит, будет ровно наоборот.

Я вздохнула, поправляя пояс халатика. И почему-то внутри уже знала: новость завтра окажется куда весомее, чем просто формальность.

Мне стало неловко сидеть в одном халате и тапочках при Шауроне, поэтому я быстро извинилась и ушла переодеться. В замке чувствовалась прохлада — первый снег резко остудил воздух, и коридоры стали зябкими. Я выбрала тёплое платье и, закутавшись в него, вернулась обратно.

Когда я вошла, мужчины уже что-то оживлённо обсуждали.

— …мы хотим сегодня провести романтический вечер семьёй, — как раз говорил Эрик, заметив меня и кивнув в мою сторону.

— Вот это правильно! — оживился Шаурон, расправив плечи. — Молодцы. Вы молодая семья, и вам нужно не только заботиться о делах и ритуалах, но и друг о друге. — Он прищурился и добавил с лёгкой улыбкой: — А то и о детях уже пора задуматься.

Я чуть не поперхнулась воздухом.

— Ох… ну мы, эм… думаем, конечно… — смутилась я, краснея.

Эрик, наоборот, выдержал абсолютно спокойное выражение лица.

— Думаем и заботимся, отец, — сказал он ровно. — Всё идёт своим чередом.

Шаурон довольно кивнул, расслабившись. Его взгляд невольно блуждал по комнате, словно ища знакомый силуэт. Я заметила, как он в какой-то момент поймал себя на том, что Алана здесь нет, и в глубине его глаз мелькнула тень разочарования. Всё же он пришёл сюда прежде всего за сыном.

Но потом он посмотрел на меня и Эрика — и что-то в нём изменилось. Улыбка вернулась, мягче, теплее, без той холодной строгости, которая обычно жила в его чертах. Он устроился удобнее, позволил себе откинуться в кресле, и мне показалось, что он впервые за долгое время почувствовал себя просто частью семьи, а не только строгим отцом или другом Дариона.

Я поймала его взгляд и ответила улыбкой. Каким-то образом я поняла — ему действительно комфортно быть здесь с нами. Даже без Алана.

Как-то неожиданно меня накрыло осознание: много мужей — это ведь не только любовь, забота и обнимашки, но ещё и много родственников.

Я пока познакомилась только с отцами Эрика и Алана, и то каждый по-своему оставил во мне сильное впечатление. Но ведь у меня есть ещё два мужа…

У Дрейка, например, родственников — мама не горюй. С его двоюродными братьями я уже успела познакомиться и, честно говоря, даже в какой-то мере породнилась с Ви. Вот так вот, бац — и у тебя уже семья расширяется без твоего ведома. Но у Дрейка ведь есть ещё отцы, и, если я правильно помню, мама у него норчанка. Сколько он говорил у него отцов? Двое? Трое? Я не уверена… и лучше бы уточнить до того, как выставлю себя дурочкой на семейном ужине.

А у Ханта… вообще отдельная история. Есть ли у него хоть кто-то живой из семьи? Он никогда не говорил прямо, и я опасалась задавать лишние вопросы. Но чем дольше я об этом думала, тем сильнее понимала: если мы действительно семья, придётся однажды встретиться и с его прошлым.

Вопросов оказалось больше, чем ответов. И я уже догадывалась, чем именно мы займёмся сегодня вечером: обсуждать «родственные связи» и готовиться к встречам, которые, похоже, неизбежны.

Общались мы втроём недолго. Вскоре вернулись Хант, Линар и с ними Алан. Все трое выглядели загадочно — явно что-то обсуждали без нас, — но при этом были на удивление весёлые. Шаурону они тоже обрадовались, и разговор плавно перетёк к общим темам, а там уже и к обеду.

Мы расселись за большим столом в моей гостиной, и на несколько минут воцарился привычный уют: звон посуды, аромат горячего хлеба, мягкий свет из высоких окон.

— А где Дрейк? — спросила я, когда уже тянулась к бокалу.

— Он будет позже, малышка, — ответил Хант, бросив на меня быстрый взгляд. — Возможно, подъедет сразу в ресторацию.

Я опустила глаза и почувствовала неприятный укол грусти.

Неужели король и правда не может прожить и дня без Дрейка? С тех пор как Каэль остался в Проклятых землях, всё время тянет на себя внимание Дрейка и Дариона. Да, я понимала — доверие, опыт, военная хватка… Но всё равно. Хотелось, чтобы у нас был хотя бы один день только наш.

Я молча отломила кусочек хлеба и прикусила его, стараясь не выдать своего настроения. Но мужчины, конечно, заметили.

******

Поскольку мы пообедали дома вместе с Шауроном, ехать в ресторацию сразу после было бы глупо. Но Дрейка об этом никто не предупредил. Поэтому Хант отправился сам — найти его и забрать, ведь мы выдвигаемся позже, но все вместе.

Пока мы ждали, я начинала нервничать. В последнее время я вообще была слишком обидчивая и вспыльчивая. Но что тут странного? С таким количеством событий, смертей и интриг вокруг — нормально чувствовать себя на грани.

Мужчины сидели в гостиной — собранные, спокойные и на удивление довольные. А я, чтобы не выдать своего беспокойства, отправилась в комнату выбирать наряд.

Я представляла, как мы сначала пройдёмся по снежному городу — первый снег в этом мире казался почти сказочным. Потом ужин, вино, разговоры… Я хотела выглядеть достойно — тепло, удобно, красиво, но без вычурности.

В итоге я перебрала половину гардероба. На сборы ушло не меньше сорока минут, и очнулась я только тогда, когда в дверь постучали.

Я открыла — и увидела Дрейка.

Его лицо было таким, будто передо мной стоял провинившийся щенок. Суровый следователь и гроза преступников умудрился смотреть на меня так трогательно, что я не выдержала — улыбка сама вспыхнула на моём лице.

— Милая, мы уже ждём тебя, — сказал он, чуть кашлянув, будто оправдывался. — Ты готова?

— Да, — кивнула я, — пять минут, и я иду.

Он хмыкнул, явно понимая, что мои «пять минут» обычно растягиваются куда дольше, но промолчал.

Я быстро подобрала украшения — те самые, что до этого почти не носила. Сегодня хотелось быть шикарной, почувствовать себя женщиной, а не только девицей, которая вечно находи приключения.

Потом я глубоко вдохнула, выпрямилась и поспешила к своим мужчинам.

Когда мы наконец выбрались в город, я была уверена, что мужчины поведут меня в центр — прогуляться по улочкам, понаблюдать за огнями, почувствовать зимнюю атмосферу. Но у них были свои планы.

Вместо городской суеты они потащили меня в зимний сад.

И то, что я увидела, превзошло все ожидания.

Когда мы ехали в экипаже, я представляла что-то вроде наших ботанических садов: огромные теплицы, где с помощью магии и технологий поддерживается вечное лето. Но здесь всё оказалось иначе. Никакого стекла, никаких конструкций. Перед нами раскинулся настоящий сад под открытым небом.

И плевать, что вокруг лежал снег и чувствовался холодный ветер. Здесь царила другая реальность.

Цветы — огромные, яркие, будто только распустились. Лепестки сияли капельками инея, словно кто-то рассыпал по ним крошечные алмазы. Кусты источали сладкий аромат, густой и тёплый, так что я даже замерла на месте, пытаясь вдохнуть его глубже.

Деревья стояли величественные, полные зелени, с кронами, тяжёлыми от листвы. Между ними вились тропинки, посыпанные золотистым инеем, который мягко светился в сумерках.

И всё это жило. Дышало. Не просто «сохранялось», а именно расцветало, несмотря на снег вокруг. Казалось, сад сам по себе бросал вызов зиме.

— Это… — я не сразу нашла слова, обернувшись к мужчинам. — Это сказка.

Хант слегка усмехнулся, наблюдая за моей реакцией, а Алан подмигнул, довольный, что они сумели меня удивить.

Я шагнула дальше по аллее, и сердце у меня забилось чаще. В такие моменты я впервые за долгое время ощущала себя иномирянкой, я действительно поняла, как мало я ещё знаю об этом мире и как многое хочу изучить в нём.

Мы гуляли по этому саду так долго, что потеряли счёт времени. Каждый поворот открывал перед нами новую красоту — то тропинка, увитая светящимися цветами, то дерево, крона которого переливалась в сумерках словно звёздное небо. Я жадно ловила глазами каждую деталь и думала только об одном: вот чего не хватало моему миру.

В моём родном мире природа давно стала еле живой, и даже в книгах по истории я не встречала ничего подобного. Если подобные места и существовали когда-то, то давно канули в небытие. А здесь сад был живым напоминанием о том, какой могла бы быть гармония — если бы её не разрушили.

Когда моя попка уже начала слегка подмерзать (какое бы тёплое платье я ни выбрала), а руки согревал Дрейк, не отпускавший меня ни на шаг, мужчины вывели меня к озеру.

Я остановилась и ахнула.

Перед нами раскинулось зеркало воды, спокойное, как дыхание спящего великана. Лёд ещё не успел схватить его поверхность, и потому в воде отражались огни садовых фонарей, звёзды и разноцветные цветы, которые каким-то чудом всё ещё тянулись прямо к кромке воды. Белые и голубые лепестки выглядели так, будто сами росли из гладкой тёмной поверхности.

А на противоположном берегу возвышалась ресторация. Огромное, сияющее здание, украшенное арками из живых растений и подсвеченное мягким светом, так что оно казалось частью сада. Высокие окна отражали огни и озеро, превращая его в ещё одну жемчужину этого места.

— Боги… — прошептала я, не отрывая взгляда. — Это… волшебство.

В тот момент я забыла обо всём — о разломе, о короле, о своих страхах за Ами. Была только эта красота, мои мужчины рядом и чувство, что этот мир ещё подарит много прекрасного.

Мы подошли ближе, и роскошные двери ресторации сами распахнулись, будто приглашая нас внутрь. Из зала сразу ударило тепло и мягкий золотистый свет. Внутри было не менее красиво, чем снаружи: стены увиты вьющимися растениями, между ними — фонарики, переливающиеся разными оттенками. В центре зала журчал фонтан с кристально чистой водой, а воздух был наполнен лёгким ароматом пряностей и цветов.

Но было и одно «но». Оказалось, здесь не было отдельных залов для уединённых компаний — только два общих: просторный первый этаж и уютный второй. Людей было немало, смех и звон бокалов разносился по залу, но не мешал, а создавал атмосферу праздника.

Нас провели по изящной лестнице на второй этаж. Полы были застелены коврами с тонким узором, а на перилах горели мягкие огни. Мы прошли мимо ряда столиков, и официант подвёл нас к огромному столу у окна.

— Это лучшее место в зале, — сказал он с уважительной улыбкой. — Вид прямо на озеро.

И действительно: сквозь высокое окно открывался потрясающий вид на озеро и зимний сад, освещённый фонарями. Вода отражала огни так ярко, что казалось — за окном раскинулось второе, волшебное небо.

Мы расселись за большим столом, и впервые за долгое время я почувствовала не напряжение от неизвестности, а лёгкое предвкушение чего-то прекрасного.

Атмосфера в ресторации оказалась удивительно уютной, хоть вокруг и было немало людей. Большинство — такие же семьи, как наша, шумные и многолюдные. Реже попадались мужчины в строгих костюмах, по виду местные бизнесмены. Меня это немало забавляло: зачем приходить в столь романтичное место, чтобы обсуждать сухие дела и сделки?

Женщины, сидевшие за соседними столиками, были одеты так, будто собрались на бал: пышные юбки, корсеты, сверкающие камни. На их фоне моё тёплое платье и простая причёска с украшениями смотрелись скромно. Но завидовать я не собиралась. Особенно прическам. Эти их «башни из волос» я до сих пор не понимала. Видимо, чем выше конструкция — тем выше статус. Хотя, по мне, это выглядит как подготовка к штурму крепости.

— Как думаете, эти мужики пытаются соблазнить женщин своими деньгами? — спросила я, склонившись ближе к мужчинам. — Типа, смотрите, какие они деловые и успешные, прямо публично.

— Естественно, — слишком спокойно ответил Эрик, поднимая бокал. — Это самый верный способ привлечь женщину.

Я обвела взглядом залы, отмечая богатые семейные столики. Некоторые семьи были настолько огромными, что занимали чуть ли не половину этажа. На их фоне наша компания казалась очень даже скромной.

— Это жадность, — пробормотала я.

— Нет, милая, скорее статус, — мягко поправил меня Хант. — У них и так хватает на все их хотелки. Но чем больше мужей и денег, тем громче они об этом кричат.

— Представляю их соревнования между собой, — хмыкнула я, глядя, как две особенно шумные компании будто меряются количеством украшений на женщинах и золотых цепей на мужчинах.

Я рассмеялась, но всё равно поёжилась. Если у них «семейные гонки» выглядят так, то что же творится у них дома?

Наконец-то нам начали приносить еду. Блюда выглядели так аппетитно, что у меня сразу заурчало в животе, хотя перед этим я уже успела «подружиться» с бокалом вина под весёлые разговоры с мужьями.

Я отставила бокал подальше, от греха, зная себя слишком хорошо: много мне не надо, чтобы быстро наклюкаться и потом сморозить глупость.

Мужчины же накинулись на еду с таким энтузиазмом, будто их держали на голодном пайке целый день, но скорее это после свежего воздуха. Смотрела на них и умилялась: даже хмурый Дрейк в этот момент выглядел вполне довольным, сосредоточенно разделывая мясо, а Алан умудрялся одновременно есть и отпускать шуточки.

И вдруг я почувствовала на себе чей-то взгляд.

Повернула голову.

За соседним столиком сидела девушка. Внешне — самая обычная, уши человеческие, но черты лица… слишком напоминали эльфийские: тонкий подбородок, высокие скулы, огромные глаза. И выражение лица — такое, будто её заставили есть кислый лимон. Она смотрела именно на наш столик, и взгляд её был тяжёлым, недовольным.

Я прищурилась.

И что же тебе так не понравилось? Наши лица? Наш аппетит? Или то, что я сижу тут окружённая мужиками, а не одинокой клушей?

Я изо всех сил старалась отвлечься от этой неприятной особы. Вроде бы — красивая атмосфера, вкусная еда, рядом мои мужчины… а у меня всё внимание невольно скатывалось к её недовольной морде. Она не делала ничего, кроме этих косых взглядов, но моё терпение уже трещало по швам. Последнее время я и так слишком эмоциональная, а тут, похоже, какой-то личный триггер зацепила.

— Малышка, всё хорошо? — тихо спросил Хант, заметив, как я нервно постукиваю пальцами по бокалу.

— Слева от нас сидит семья, — прошипела я, с трудом сдерживая голос. — И там девушка… так вот, она постоянно косится в нашу сторону и делает такое лицо, будто мы ей все должны. Это меня бесит!

Ещё чуть-чуть — и я начну шипеть, как злобная кошка.

Хант, сидевший спиной к тому столику, неторопливо повернулся. Я уже предвкушала, как он врежет ей своим фирменным убийственным взглядом, от которого обычно даже солдаты теряли уверенность.

Но он замер.

В его глазах промелькнуло что-то слишком серьёзное. Он смотрел на девушку так, будто увидел не просто недовольное лицо — а привидение из прошлого.

— Хант? — осторожно позвала я, чувствуя, как в груди неприятно холодеет.

Он не ответил сразу. Лишь сжал челюсти и снова уставился в тарелку, но было ясно: он узнал её.

Визуалы готовятся и скоро будут❤️

Глава 35

Тишина, повисшая за нашим столом, показалась мне оглушающей. Но вскоре мужчины продолжили беседовать, но я видела — Хант выпал из разговора. Словно его выдернули из этого уютного ресторационного зала и швырнули обратно в прошлое, в тот, другой мир, который я не знала.

Он больше не ел, не пил. Только сидел, вцепившись пальцами в край стола, так что костяшки побелели.

Я украдкой снова взглянула на соседний столик. Девушка даже не пыталась скрыть свой интерес. Она смотрела прямо на Ханта, и её взгляд был холодным, колючим, будто она пыталась пронзить его насквозь. Ни тени смущения, ни попытки отвернуться. В её лице было что-то царственное, надменное — такое, что заставляло чужаков сразу чувствовать себя ниже по положению.

Я почувствовала, как по спине пробежал холодок.

— Хант… кто это? — шёпотом спросила я, почти не разжимая губ.

Он не посмотрел на меня. Только стиснул зубы и хрипло бросил:

— Не здесь.

Голос его прозвучал так глухо и низко, что у меня по коже побежали мурашки.

Эрик, уловив перемену в настроении, повернул голову и тоже отметил присутствие девушки. Его взгляд сразу стал настороженным. Алан перестал жевать, а Линар, как я заметила краем глаза, откровенно уставился на Ханта, будто собирался читать его мысли.

Я сидела в этой тянущейся паузе и чувствовала, что вечер, который начинался так волшебно, вдруг качнулся на грани чего-то опасного.

Хант всё ещё не двигался. Только мышцы на скулах играли, выдавая, сколько ярости и боли он держал внутри.

Я видела, как он с каждым мгновением всё сильнее каменеет. Челюсть сжата, взгляд опущен в тарелку, но по тому, как он сжал бокал так, будто хотел его раскрошить, было ясно: он сдерживается из последних сил.

Эрик тоже заметил эту девушку. Его взгляд мгновенно стал настороженным, даже хмурым. Алан всё понял чуть позже, но тоже побледнел, будто узнал что-то очень неприятное.

И только я не знала наверняка, но внутри холодом прокатилось понимание: это она. Та, что оставила на Ханте шрамы глубже любых ран. Принцесса. Его бывшая жена…

Я украдкой снова посмотрела на него. Впервые он выглядел не как грозный хищник, не как воин, а как человек, которого догнало прошлое, от которого не убежишь. И мне стало так больно за него, что хотелось обнять прямо здесь, среди чужих взглядов.

Я не успела ничего сказать.

Дрейк, сидевший до этого молча, заметил перемену позднее всех. Его глаза метнулись к соседнему столику, и по выражению лица я поняла: он тоже её узнал.

— Нам пора, — ровно сказал он, и в его голосе прозвучала такая холодная решимость, что никто не посмел возразить.

Он коротко поднял руку, позвав официанта. Тот подбежал сразу, будто почувствовал напряжение.

— Счёт, — бросил Дрейк. — Быстро.

Официант не стал задавать вопросов и исчез так же быстро, как и появился.

Я чувствовала, как сердце колотится в груди. Девушка за соседним столиком продолжала смотреть в нашу сторону — холодно, цепко, с лёгкой тенью улыбки. Как будто ей доставляло удовольствие видеть, как Хант застывает под её взглядом.

Я опустила руку под стол и осторожно сжала пальцы Ханта. Он не ответил — слишком напряжённый, слишком сосредоточенный на том, чтобы не сорваться и не разнести здесь всё к чертям. Но он не отдёрнул ладонь. И этого было достаточно.

Через пару минут официант вернулся, и мы покинули зал. Никаких сцен, никаких слов — только наш быстрый шаг и тишина.

Снаружи я вдохнула холодный воздух, и только тогда поняла, что всё это время тоже едва дышала.

Мы выбрались из ресторации почти бегом, но не так, чтобы это выглядело явным бегством. Мужчины держались с достоинством, а я чувствовала, как внутри у каждого буря.

Снаружи воздух обдал морозом. Снег хрустел под ногами, и это хрустящее эхо казалось слишком громким после гулкого зала.

Экипаж подали быстро. Мы расселись внутри, и дверь с глухим стуком закрылась за нами, отрезая нас от посторонних глаз.

Слишком неприятная тишина повисла в экипаже.

Дрейк сидел, как высеченный из камня, его лицо не выражало ничего, кроме сосредоточенности. Но я знала его — он сейчас лихорадочно обдумывал всё, что увидел. Эрик и Алан переглянулись, и в их взгляде мелькнула та самая немая мужская солидарность. Линар тоже молчал, но его глаза то и дело скользили к Ханту, словно он пытался просканировать его насквозь.

А Хант…

Он сидел рядом со мной, и я слышала, как он дышит. Тяжело, медленно, словно сдерживая в себе что-то тёмное и опасное. Его ладонь всё ещё была в моей, но пальцы сводила такая дрожь, что я невольно сильнее сжала его руку, будто этим могла удержать его в реальности.

— Хант… — выдохнула я тихо, но он даже не повернул головы.

Его глаза смотрели в темноту за окном, и в этом взгляде было слишком много боли.

Я почувствовала, как сердце сжимается. Не страх за себя, нет. За него. За того самого мужчину, которого я привыкла видеть сильным, уверенным, и который сейчас сидел, словно в ловушке.

— Мы дома поговорим, — наконец сказал Дрейк, и его голос был ровным, но холодным, как лёд. Он смотрел не на меня, а прямо на Ханта. — Не здесь.

Хант даже не моргнул, будто не слышал. Но я заметила, как на его шее дёрнулась жилка, и поняла — он всё слышит. Казалось, что именно в этот момент он изо всех сил задерживает своего внутреннего зверя внутри.

Я прижалась к его плечу, не говоря ни слова. И, может быть, это было единственное, что я могла для него сделать — просто быть рядом, молча, когда слова ранили бы сильнее, чем тишина.

Экипаж стучал по заснеженным мостовым, и с каждой минутой напряжение росло, сжимая нас всех в тесном пространстве, будто в клетке.

Дорога до замка тянулась молча, но напряжение не отпускало даже в замковых коридорах. Лишь когда дверь в мои покои закрылась за спинами слуг, воздух стал чуть легче — но не надолго.

Я опустилась на диван, стараясь собраться с мыслями. Мужчины расселись кто куда, и только Хант остался стоять у окна, словно намеренно держал нас на расстоянии. Его спина — прямая, напряжённая — говорила больше любых слов.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ну что ж, — первым заговорил Дрейк, спокойно, но твёрдо, — думаю, все видели, с кем мы столкнулись.

Я кивнула. Сердце кольнуло, когда мысленно произнесла её имя.

Асата.

Принцесса Мирдалии. Его бывшая жена.

Я знала об этом. Знала, и всё равно внутри разливалась неприятная смесь — жалости, ревности и злости. Жалости к Ханту, ревности к той женщине, что когда-то имела его рядом, и злости — за всё, что она с ним сделала.

Эрик нахмурился, Алан тихо выдохнул, явно обдумывая последствия. Дрейк же, хоть и узнал её, до конца не понимал сути их отношений — и именно поэтому его взгляд был прикован к Ханту, требовательный и прямой.

— Не хочешь поделиться своим прошлым? — спросил он сухо.

Хант медленно обернулся. Его глаза встретились с моими, и я увидела в них то, что ломало сердце: он не боялся, не злился — он страдал. Страдал от того, что прошлое догнало его именно сейчас, именно здесь, когда у него наконец появилась семья и опора.

Я сжала подол платья в кулаке, изо всех сил стараясь не вмешаться. Но внутри меня всё кричало: скажи им, Хант. Пусть знают, пусть понимают, через что ты прошёл.

В комнате повисла тишина, нарушаемая только треском дров в камине. Мужчины переглядывались, но никто не торопился начать — кроме Линара, разумеется.

— Ну, я один тут полный слепец? — хмыкнул он, усаживаясь в кресло и закидывая ногу на ногу. — Давайте, кто-нибудь объяснит, на кого мы сегодня нарвались, а то чувство, будто я пришёл в театр на середине пьесы.

Его тон был лёгким, но глаза внимательными. Он, как всегда, считывал настроение, будто искал трещины в каждом из нас.

— Это была Асата, — глухо сказал Хант.

Имя повисло в воздухе тяжёлым камнем. Я опустила взгляд, пальцы сами собой сильнее сжали подол платья.

Эрик мрачно кивнул, Алан потёр переносицу. Дрейк сжал губы в тонкую линию — видно было, что он уже знал часть этой истории, но услышать имя вслух было всё равно как подтверждение худших догадок.

— И? — не удержался Линар, явно не понимая, почему все так напряглись. — Простите, но у меня это имя не вызывает никаких ассоциаций. Кто она? Твоя бывшая любовница?

Хант вскинул на него взгляд, в котором сверкнуло предупреждение.

— Жена, — процедил он. — Бывшая.

Линар на секунду потерял дар речи, потом присвистнул и театрально откинулся в кресле:

— Ох, ну простите. Не ожидал, что у тебя за плечами есть такая… семейная драма.

Я заметила, как у Ханта дрогнули пальцы на подоконнике, и сердце сжалось. Он не хотел рассказывать. Но теперь пути назад не было.

— Мне было девятнадцать, — начал он наконец, низким, хриплым голосом. — Политический союз. Мирдалия и Норвен. Король хотел сблизить королевства, а его дочь… Асата… должна была выйти замуж за норка из влиятельной семьи. И эта «честь» выпала мне.

Он сделал паузу, и я заметила, как тяжело ему даются даже эти слова.

— Она была красива. Умна. Мне льстило её внимание. Я верил, что это судьба… — он горько усмехнулся. — Дурак.

— И? — тихо спросил Дрейк, хотя по его лицу было видно — он уже предчувствовал ответ.

Хант на секунду закрыл глаза.

— Всё пошло не так. С самого начала. Она не хотела уезжать, не хотела делить со мной жизнь. В постель пускала только для виду, а потом… — его голос стал ещё ниже, — потом она уничтожила всё, что у меня было.

Сложно было слушать это второй раз... Мне хотелось подойти и коснуться его, но я знала: сейчас он должен высказаться и возможно ему хоть немного станет от этого легче.

— Члены моей семьи погибали один за другим. — его глаза полыхнули тенью той боли, которую я не могла даже представить. — Сначала рухнула шахта. Два отца погибли именно там, потом второй несчастный случай. В итоге мать… не выдержала. И тогда она… — Хант резко оборвал себя, но мы все знали, о чём он.

— А потом Асата обвинила меня. В жестокости. В безумии. В том, чего я никогда не делал.

Я почувствовала, как внутри всё оборвалось. Даже Линар перестал ухмыляться — впервые я увидела, как он молча смотрит, не вставляя своих колких комментариев.

— И вот она сидела там, — глухо закончил Хант. — Смотрела на меня. И улыбалась. А я так и не отомстил ей за мою семью.

После этих горьких слов, он отвернулся к окну, будто разговор был окончен.

Визуалы у озера

Долго пыталась это сделать, надеюсь получится неплохо) Как говорится для полного погружения!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 36

Хант

Судьба — штука непредсказуемая.

Мы хотели подарить Анри вечер. Просто вечер, чтобы наша малышка улыбалась, расслабилась, чтобы хоть на несколько часов забыла обо всех этих разломах, богинях и чужих душах в чужих телах. Она и так держалась из последних сил, и как бы ни пыталась храбриться — я видел. Видел, что внутри она трещит по швам.

А потом мы — такие умные — решили, что сможем её поддержать. Ну да. Судьба хохотнула нам в лицо и подкинула мне сюрприз.

В нашем мире женщин мало. С самого детства нам вдалбливали правила: как вести себя с ними, как ухаживать, как защищать. Я тогда считал это бредом. Зачем эта гиперопека? Они ведь не фарфоровые статуэтки. Мужчина должен рубить врагов, добывать деньги, защищать границы — а не сидеть и угадывать, на какой подушке жене будет мягче.

Я так думал… пока не встретил Анри.

И тогда всё встало на свои места. Эти дурацкие правила, наставления отцов и учителей — всё это вдруг оказалось логичным. Потому что она — моё сокровище, маленькое, хрупкое создание, которое думает, что способно перевернуть горы. И пусть она и правда способна на многое, но для меня она всегда будет тем, кого нужно оберегать. Всегда.

И вот тут возникает проблема: как защитить и не задушить? Как оберечь и не отрезать ей крылья? Мы с побратимами каждый день балансируем на грани. У кого-то получается лучше, у кого-то хуже. У Дрейка, например, хуже всего — этот упрямец всё время перегибает палку.

Но сейчас не о нём.

Мы хотели подарить ей праздник. Хотели, чтобы она сияла. Чтобы смеялась. Чтобы на пару часов почувствовала себя просто женщиной — нашей женой, нашей радостью, матерью наших будущих детей.

А вместо этого судьба решила испытать меня.

Она посадила за соседний стол Асату.

Мою прошлую жизнь. Моё проклятие. Ту, которая разрушила всё, что у меня было.

И вот теперь я сижу в покоях, среди тех, кого называю своей семьёй, и чувствую, как старые раны снова рвутся в кровь.

Совсем недавно я решил похоронить прошлое.

Зарыть топор войны, выкинуть из сердца жажду крови, перестать грезить местью. Простить королевскую семейку и то гнилое королевство, где каждое слово пропитано ложью и расчетом.

Мне казалось — я справился.

Мне было ради кого это сделать.

Я люблю свою жену. Настолько сильно, что иногда пугает. Уважаю побратимов. Уважаю Дариона и Шаурона, даже если они порой слепы. Я смирился, что они не видят всю мерзость Эймара. Для них он — правитель, мужчина, который борется за свой мир. Для меня же это просто часть его обязанностей. И это единственное, за что его можно уважать. Всё остальное — пустое.

Я заметил, что Дрейк и Эрик стали холоднее к нему относиться. Это радовало. Значит, не один я вижу, что за маской доблестного монарха скрывается трус и лгун. Надеюсь, однажды мы сможем отдалиться от двора настолько, чтобы не оглядываться через плечо.

Я думал, что моя ненависть остыла. Что я выдохся, отпустил, перестал жечь себя изнутри.

Но стоило мне увидеть её — и я понял, как ошибался.

Асата.

Моя бывшая жена. Моя петля на шее. Моё прошлое, которое я так хотел забыть.

Спасибо Дрейку. Он знает меня достаточно, чтобы вовремя вмешаться. Увёл нас из ресторации быстро и жёстко. Потому что ещё миг — и я бы не удержался. Я бы убил её прямо там, на глазах у всех. И не жалел бы ни секунды. Я ведь уже совсем не соображал.

Ненависть жива.

Слишком сильна, чтобы угаснуть.

И самое страшное — я боюсь, что эта змея снова потянет руки к тому, что мне дорого.

К моей семье.

К моей жене.

К моей Анри.

И вот это — то, чего я не переживу.

От мрачных мыслей меня выдернул Линар. Он, как обычно, появился бесшумно — и неожиданно коснулся моего плеча. Его пальцы были холодными, но взгляд серьёзным, без привычной усмешки.

— Хочешь их смерти? — спросил он.

Я резко повернулся к нему, едва не зарычав. Что за хрень он несёт при Анри?! Но, осмотревшись, я понял, что её нет.

— Где она? — спросил я резко, почти рыком.

— Я попросил её уйти в спальню, — спокойно отозвался Дрейк. Его голос был ровный, но глаза пристально изучали каждую мою реакцию. — Пусть отдохнёт. А нам нужно поговорить.

Я сжал зубы. Иногда он до чертиков бесил меня своей проницательностью. Ну вот зачем было отправлять её? Она наверняка обидится. А мы что, будем тут решать, кого и как прикончить? Да король сразу поймёт, чьих рук это дело.

— Вы совсем умом тронулись? — процедил я. — Это ВЫ мне предлагаете сейчас подобное?

— Мы только спросили, — спокойно ответил Линар, склонив голову чуть набок. Он явно ловил каждое моё слово, каждое движение, будто проверял, как далеко я готов зайти.

— Почву значит прощупываете, — фыркнул я, чувствуя, как поднимается злость. — Я не собираюсь подставлять свою семью под удар.

— Ты просто не видел своё лицо со стороны, — невозмутимо вставил Эрик, глядя на меня так, будто фиксировал очевидный факт.

— Я ничего такого не хотел. Это… — я сжал кулаки. — Это просто ненависть. Моя жгучая ненависть.

— Ненависть, которая может обернуться угрозой нашей семье, — жёстко обрубил Алан.

Он смотрел на меня твёрдо, без привычной мягкости. В его глазах читалась тревога — не за себя, не за меня. А за всех нас, нашу семью.

Я почувствовал, как внутри всё сжалось. Они правы. Чёрт побери, они все правы.

Я совсем потерялся в своих чувствах. Слишком многое теперь зависело от моих слов, от моих действий. Один неверный шаг — и всё пойдёт к чёрту. Удивляло другое: моя семья, похоже, собиралась поддержать меня при любых обстоятельствах.

Ха. Семья.

Как это звучало… по-настоящему.

— Я сдержусь, — наконец выдавил я сквозь зубы. — Просто слишком много лет её не видел.

— У меня другое мнение, — неожиданно сказал Дрейк.

Он подошёл ближе и встал так, что пришлось встретиться с ним глазами. Его фирменный хмурый взгляд фиолетовых глаз прожигал насквозь. Возможно, Анри и умиляется этой суровости, но меня вот от него иногда потряхивает. Никогда не знаешь, что у него в голове. Впрочем, он обо мне думает то же самое. Вот и живём — в вечных спорах, но всё же чаще находим компромисс.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Иногда мне кажется, что мыслим мы в одном направлении. Но беда в том, что оба слишком боимся открыться друг другу. Каждый держит за пазухой свои демоны, и делиться ими не спешит.

Как бы там ни было, мы с ним — старшие в этой семье. Ответственности лежит на нас больше, чем на остальных. Алан, Эрик, да и Линар… ещё совсем мальчишки по меркам жизни. Но события последних месяцев заставили их резко повзрослеть. Нюхнуть несправедливости, жёсткости этого мира.

Особенно Алана. Я видел, как он меняется. Думаю, я сам тоже был для него испытанием — и он выдержал. По итогу он оказался не только надёжным, но и удивительно заботливым. Трогательным. Таких называют ранимыми, творческими натурами. Но именно в этом его сила. Когда он рядом с Анри — он дарит ей покой.

И знаете… мне это нравится. Мне нравится видеть, как она улыбается именно с ним.

Я понимал: ни я, ни Дрейк не способны подарить ей такой душевный покой, какой дают Алан или Эрик. Мы другие. Мы слишком замкнутые, слишком суровые, чтобы быть её тихой гаванью. И до сих пор я не понимаю, что она вообще нашла во мне.

— Ну? — я прищурился, впиваясь в него своим взглядом. — Что там родилось в твоей светлой голове?

Дрейк ухмыльнулся. Улыбка у него вышла странная — шальная, чуть безумная, и от этого внутри меня всё ликовало. Так улыбаются только тогда, когда вот-вот раскроют свой самый тщательно охраняемый секрет.

Похоже, именно сейчас я увижу то, что он так долго прятал. Его мысли, его планы. А то, что они у него были — я знал давно. Жизнь слишком хорошо меня потоптала, а орден научил видеть людей насквозь.

Так что как бы Дрейк ни маскировался под сурового, верного пса короля, я знал: он вынашивает что-то своё. Но что именно — вот в этом и был вопрос.

И, судя по его глазам, ответы должны прозвучать прямо сейчас.

Анриэль

— Милая, — Дрейк обратился ко мне тем тоном, в котором смешивалось и нежное, и напряжённое. — Видишь, Хант сейчас не совсем в адеквате. Я думаю, тебе стоит уйти в спальню и отдохнуть. Смыть усталость в ванной, расслабиться…

Он говорил тихо, почти убаюкивающе, но я прекрасно понимала: он меня выдворяет.

— Я так понимаю, хотите остаться одни и поговорить по-мужски? — уточнила я, глядя ему прямо в глаза.

— Именно, — без лишних пояснений подтвердил он.

Я тяжело вздохнула, но спорить не стала. Кивнула своим мужчинам и ушла в спальню.

В душ идти не хотелось, но я знала: если останусь в комнате, то только сильнее заведу Ханта своим присутствием. А подслушивать… ах, как хотелось. Но я доверяла Дрейку. Если он считал, что мне лучше не слышать этот разговор, значит так правильно.

Кто-то другой мог бы сказать, что я глупая, что полностью отдаю своё будущее в мужские руки. Но я всегда смотрела на это иначе. Ведь именно я выбрала эти руки. Этих мужчин. А как можно не доверять собственному выбору?

Я грустно скользнула взглядом по двери, задержалась на секунду, но потом всё же отвернулась и направилась в ванную.

Горячая вода смыла с меня липкий страх и тяжесть последних дней. Вылезая, я накинула любимый тёплый халат и вернулась в спальню. Мужчин всё ещё не было.

Я недовольно сопела, плюхнувшись на кровать. Любопытство зудело, буквально разъедало изнутри. Я очень надеялась, что они смогут успокоить Ханта и скоро вернутся. Но разговор явно затягивался. А вот моё терпение, напротив, подходило к концу.

В какой-то момент я просто не выдержала. Мысли крутились, как вьюга: что они там обсуждают, почему так долго, о чём Дрейк хотел говорить без меня?

Любопытство росло, как пожар. Сначала я пыталась его тушить — уговорами самой себя, мыслями о том, что я доверяю своим мужчинам, что всё под контролем. Но чем дольше их не было, тем сильнее зудела мысль: а вдруг всё совсем не так, как я себе представляю?

Я слезла с кровати, босые ноги шлёпнули по ковру. Немного потопталась возле двери, словно надеясь, что они сами войдут и снимут с меня эту муку ожидания. Но нет — тишина.

И тогда я решилась. Осторожно приоткрыла дверь…

И застыла.

То, что я увидела, выбило из меня весь воздух. Сердце ухнуло в пятки, а пальцы сами судорожно вцепились в дверную ручку.

Что… что здесь вообще творится?!

Я даже не сразу поняла, вижу ли я реальность — или это сон, галлюцинация, игра разума. Но одно было ясно: то, что происходило за дверью, было слишком странным… и слишком важным, чтобы отвести взгляд.

Глава 37 (18+)

Дорогие читатели, сцена 18+ выделена отдельно. Сегодня она будет немного жёстче прошлой, а в начале главы есть легкие маты. Приятного чтения! ❤️

В нашей семье споры — обычное дело. Как может быть иначе, если у тебя четыре мужа и Линар, который всё время рядом? Естественно, каждый старается отстоять своё мнение, свою роль, да и «территорию» тоже.

Чаще всего я смотрела на это с улыбкой. Мне удавалось сгладить углы и разрядить обстановку, кроме тех случаев, когда в нашей жизни появился Хант — тогда всё было по-настоящему сложно.

Но за всё время, что мы вместе, я впервые столкнулась с таким.

Спросили бы меня раньше, как я отношусь к слишком близким отношениям между мужчинами — я бы даже не знала, что ответить. А теперь вот вполне.

Когда я открыла дверь, моя челюсть открылась сама собой.

Мы с мужьями живём вместе уже не первый день, и за это время напивалась если честно только я. Не скажу, что этим можно гордиться, но алкоголь когда-то здорово помог раскрепоститься. Когда в твоей жизни внезапно появляется двое мужиков, а сама ты мягко говоря к такому была не готова морально… стопка-другая — самое то.

Но сейчас картина была такая, что даже я растерялась.

В гостиной царил полный разгул.

Дрейк и Хант сидели на диване в обнимку и ржали так, что сотрясались стены. Громко, заразительно, обсуждая какую-то пьяную чушь, от которой они сами умирали со смеху. Алан сидел прямо на полу и добросовестно разливал всем по стопке — чего именно, я не поняла. Что-то вроде виски, судя по запаху который был слышен даже у двери.

Эрик вообще уже мирно спал в кресле, откинув голову и слегка похрапывая. Глядя на него, я поняла: Алан тоже долго не протянет.

И только один остался более чем трезвым — и подозрительно довольным.

— Линар! Какого хера? — возмущённо воскликнула я, уперев руки в бока.

Он встретил мой взгляд с самым невинным видом и коварной улыбкой.

— Убираю конкуренцию этой ночью, — лениво отозвался он.

— Линар бля! — я даже не знала, смеяться или злиться.

— Ну что, милая? Им это нужно было. Всем им, — спокойно сказал он, спрыгнув с подоконника, на котором сидел, и подошёл ко мне. — Я всего лишь помог.

Я открыла рот, чтобы отчитать его, но он мягко коснулся моей руки.

— Родная, не мешай парням расслабляться. Завтра будешь на них ворчать. А сейчас… пошли лучше в кроватку.

Я стояла в шоке от его спокойствия. Но потом перевела взгляд на мужей: довольные, расслабленные, смеющиеся лица. Настолько счастливые, что у меня вдруг опустились руки.

Да… он прав. Им это действительно было нужно.

Особенно Ханту…

Ещё немного понаблюдав за этой беззаботной картиной, я махнула рукой и решила уйти отдыхать. Ну и пусть. Они были так пьяны, что уже и не замечали меня. Смех, гул голосов, даже храп Эрика — всё это сливалось в странную, но уютную какофонию. В которой моя возмущенная возня, явно будет лишней.

Мы с Линаром тихо вышли и вернулись в спальню. Стоило нам закрыть дверь, как я, не удержавшись, задала первый вопрос:

— Чем ты их напоил таким ядерным?

Он усмехнулся, глаза чуть лукаво блеснули.

— О-о-о, это секрет. — протянул он. — Особое снадобье. Надо, кстати, запастись, пока у меня ещё сила при мне.

— Это что, какие-то некромантские штучки? — я скривилась, сразу представив себе что-то приготовленное на костях или… не дай бог, на крови.

— Ничего ужасного, — успокоил он, слегка коснувшись моей ладони. — Но сила для этого нужна.

Я нахмурилась.

— Ты уже ослаб магией?

— Да, — спокойно признался он. — Причём сегодня и половины резерва не чувствую.

Я замерла, прикусила губу.

— Странно, — тихо сказала я. — А я и до этого не чувствовала свою магию. Даже когда она вернулась в полном обьеме.

Линар пожал плечами, но в его глазах мелькнуло что-то серьёзное.

— Похоже, разлом скоро закроется.

Я подошла ближе и, не думая, обняла его, уткнувшись лбом в его плечо.

— Не грусти, милый, — прошептала я. — Ты и без магии самый лучший.

Он усмехнулся — как всегда чуть иронично, но я почувствовала, как он сильнее прижал меня к себе.

Линар чуть склонил голову, глядя на меня сверху вниз с этой своей вечной насмешкой в глазах. Но я уже знала — это лишь маска. Под ней он умел быть совсем другим.

Я подняла взгляд, и на миг между нами повисло молчание. А потом сама потянулась к нему, коснулась губами его губ. Сначала осторожно, будто проверяя, позволит ли.

Он не только позволил — он ответил. Губы Линара были горячими и требовательными. Его ладонь скользнула мне на талию, прижала ближе, так что между нами уже не осталось воздуха.

Поцелуй углубился. Я чувствовала, как от него исходит жар, как дрожит моё собственное дыхание. Его пальцы скользнули к моей шее, нежно обхватили, и я тихо выдохнула ему прямо в губы.

Мы едва оторвались друг от друга, и я заметила эту редкую мягкость в его взгляде. Без насмешек. Только он — настоящий.

— Родная… — прошептал он, и снова поцеловал, уже глубже, сильнее.

Не заметила, как его шаги повели нас назад. Я почти споткнулась о край ковра, и лишь тогда поняла, что мы движемся к кровати.

******

Линар мягко уложил меня на подушки, не прерывая поцелуев, и опустился рядом. Его руки скользнули по моим плечам, по халату, медленно раскрывая его, а я сжимала пальцы в его волосах, не желая отпускать ни на миг.

Его ладони скользили по моему телу всё смелее, а халат уже почти соскользнул с плеч. Я чувствовала, как горит кожа под каждым его прикосновением. Поцелуи стали глубже, требовательнее — с той самой жадностью, которую он всегда прятал за насмешками и иронией.

Я провела пальцами по его волосам, притянула ближе, не скрывая собственного желания. Линар чуть отстранился, дыхание его сбилось, на губах появилась эта фирменная ухмылка.

— Вот видишь, малыш, — прошептал он, скользнув пальцами по моим бёдрам, — не зря я сегодня избавился от конкурентов.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я едва успела хмыкнуть, как он снова накрыл мои губы поцелуем. Халат распахнулся окончательно, и его руки уверенно легли на мою грудь. Я выгнулась ему навстречу, чувствуя, как с каждой секундой контроль уходит, остаётся только желание.

Он целовал меня жадно, горячо. Его движения становились настойчивее, а мои руки сами находили путь к его телу, к его сильной спине, к рельефному животу.

Когда он прижал меня крепче, прижав бёдрами к матрасу, я тихо выдохнула его имя, почти простонала. Линар ответил только хриплым смешком, но в глазах его было не веселье, там блуждал огонь.

Его губы нашли мою шею, оставляя горячие поцелуи, от которых тело выгибалось навстречу ему. Халат окончательно соскользнул, обнажая кожу, и его пальцы, тёплые и уверенные, прошлись по моей груди, сжимая её, дразня соски. Я ахнула, низ живота сжался, отвечая на каждое его касание.

— Такая чувствительная… — прошептал он, голос хриплый, почти рычащий, и от этого звука тело напряглось, готовое к нему.

Линар приподнялся, его руки скользнули к моим бёдрам, раздвигая их шире. Его твёрдость упёрлась в меня, и не дав мне и шанса отстранится он вошёл одним плавным, глубоким движением. Я застонала, пальцы вцепились в его плечи, его член, горячий и твёрдый, заполнил меня, растягивая до лёгкой боли, которая тут же растворялась в наслаждении. Он начал двигаться, медленно, но с силой, каждый толчок бил как будто по моим нервам, заставляя тело дрожать.

Я обхватила его ногами, притягивая ближе, подстраиваясь под его ритм. Его руки сжали мои ягодицы, прижимая меня к матрасу, и его движения стали быстрее, настойчивее. Его губы снова нашли мои, поцелуй был жадным, почти яростным, как будто он хотел забрать моё дыхание. Я стонала в его губы, пальцы запутались в его волосах, тянули, требуя ещё.

— Ты моя, только моя, — выдохнул он, оторвавшись от поцелуя, голос дрожал от желания.

Я едва успела ответить стоном, как он снова накрыл мои губы, его толчки стали неистовыми, каждый рывок вбивал меня в матрас, посылая дрожь по телу. Мои стенки сжимали его, тело отвечало на каждый его удар, и я чувствовала, как его контроль тает.

Он поцеловал меня ещё раз, глубоко, страстно, его язык сплетался с моим, и в этот момент мы оба сорвались. Оргазм накрыл нас одновременно, я закричала в его губы, тело содрогалось, сжимая его, и его хриплый стон смешался с моим, как будто мы слились в одно целое.

Линар, тяжело дыша, прижался лбом к моему, его руки всё ещё держали мои бёдра. Его пальцы скользнули по моей щеке, мягко, почти нежно, и я улыбнулась, глядя в его глаза, где уже не было насмешки — только тепло. Мы лежали на кровати, его тело всё ещё прижимало моё и похоже не собиралось отпускать так легко.

Мы лежали в обнимку, укутанные в одеяло, переводя дыхание. Сердце всё ещё билось слишком быстро, кожа горела, а мысли путались. Линар не отпускал меня, его рука крепко держала за талию, и я ловила каждое его тяжёлое дыхание, чувствуя, как постепенно к нам возвращается спокойствие.

— Ну вот, — пробормотал он, прижимая губы к моим волосам. — Теперь я доволен. Так хотелось взять тебя одному. Твои мужья те ещё развратники. В принципе… как и ты моя сладкая.

Я усмехнулась, закрыв глаза. Хотелось задержать этот момент, но, как обычно, судьба решила иначе.

Дверь в комнату распахнулась так резко, что я вздрогнула. В проём буквально ввалился Алан.

— Анришечк-а-а… — протянул он, чуть не запутавшись в собственных ногах. По лицу и по глазам было видно — выпил он изрядно.

— Алан?! — я приподнялась, натянув одеяло выше. — Ты что…

— Я к тебе любимая… — он с самым трогательным видом направился к кровати, почти спотыкаясь. — Я не могу без тебя спать. Вот вообще никак!

Линар закатил глаза и откинулся на подушки.

— Ну вот, конкуренция вернулась, — пробормотал он, но без злости.

Алан забрался на кровать, уткнулся мне в плечо и довольно вздохнул, как ребёнок, нашедший своё место.

— Всё. Теперь я счастлив, — пробормотал он, закрывая глаза.

Я тихо рассмеялась, обняла его свободной рукой и бросила на Линара виноватый взгляд.

— Я же говорил, — хмыкнул тот. — Они без тебя никак. Даже пьяные.

Я покачала головой, но в груди стало тепло. Всё-таки мои мужчины умели напоминать: я для них — центр мира, какой бы хаос вокруг ни творился.

Алан, едва устроившись у меня под боком, заснул почти мгновенно. Его дыхание стало ровным, лицо — таким мирным, что я непроизвольно улыбнулась. Он был похож на ребёнка, который наконец-то получил своё — тепло и защиту.

Я осторожно поправила одеяло, чтобы укрыть его получше. И уже собиралась расслабиться сама, как вдруг почувствовала, что Линар не спит и даже слишком уж активно дышит у меня за спиной.

Я обернулась. В его глазах горел тот самый голод, знакомый и слишком опасный.

— Ты серьёзно? — прошептала я, кивая на Алана, который сопел, прижавшись ко мне, будто боялся отпустить.

— А что? — Линар ухмыльнулся и наклонился ближе, прикасаясь губами к моей шее. — Он спит. И, судя по запаху, спать будет крепко.

— Линар… — я попыталась укоризненно взглянуть на него, но мой голос предательски дрогнул, когда его рука скользнула по моему боку, задержалась на талии и опустилась ниже.

— Ты же не думала, что мне хватит одного раза? — прошептал он горячо в самое ухо. — Слишком тебя хочу.

Я прикусила губу, бросив взгляд на Алана. Он действительно спал мёртвым сном, даже чуть улыбался во сне, как будто видел приятные сны.

Линар же был неумолим. Его пальцы нашли мою кожу под одеялом, медленно исследуя её, а дыхание становилось всё горячее.

— Родная, — прошептал он снова, скользнув губами по линии моего плеча, — давай повторим, знаешь в этом есть некая перчинка.

И от этих слов внутри меня снова вспыхнул пожар, которого я так боялась и так жаждала одновременно.

Боже, как же можно быть такой извращёнкой? — подумалось мне, и в тот же миг я застонала от наглых прикосновений Линара.

Когда Линар вновь добрался до моей киски, на этот раз только руками, я уже была мокрой насквозь, дыхание рвалось, выдавая меня с головой. Его пальцы, грубые и настойчивые, врезались в меня, дразня, растягивая, заставляя тело выгибаться от резких вспышек желания.

— Ммм… смотрю, ты всё же не против повтора. Не стесняйся, родная, если даже он и проснётся, ему же не привыкать смотреть, как тебя трахают, — прошептал он, голос низкий, с лёгкой насмешкой, но полный жажды.

Логика в его словах была, но стыд жрал меня изнутри — делать это при спящем Алане рядом казалось полным безумием, как будто мы нарочно провоцировали хаос. Его ровное дыхание доносилось с края кровати, и это только подливало масла в огонь, заставляя сердце колотиться, как барабан.

Но желание перекрыло всё, и через миг я уже оттопырила попку, лёжа на боку к Линару, открываясь ему без остатка. В этой позе ему было удобно, и он не стал тянуть — через секунду его член вошёл в меня резко, по самые яйца, растягивая до боли, которая тут же переросла в острый кайф. Я простонала, громко, не сдерживаясь, почти в лицо Алану, и это звук эхом отразился в комнате, заставляя меня сжаться внутри.

Не знаю, какого хрена, но это завело меня ещё сильнее — стыд смешался с возбуждением, и когда Линар начал вбиваться в меня, без всякой пощады, его толчки резкие, грубые и каждый задевал чувствительные точки, я подмахивала ему, стараясь поймать ритм, громко стонала, закрыв глаза от этой смеси стыда и кайфа.

Стыд окончательно сломался, когда я почувствовала, как мне в рот вставили два пальца, и я жадно обхватила их губами, посасывая, как будто это могло утолить голод.

Я думала, это Линар… но когда я открыла глаза то увидела, что это был Алан — он уже не спал, его дыхание было тяжелое, глаза горели, пока он смотрел на нас, медленно двигая пальцами в моём рту, заставляя меня давиться от интенсивности. Его глаза пылали, без капли пьяной дымки, которой он был пропитан, когда еле залез в кровать.

— Я думаю, тебе всё же будет маловато одного члена, — прошептал он мне в лицо, его голос был хриплым, пропитанным желанием.

Он убрал пальцы, и я услышала, как он расстёгивает штаны, движения быстрые, почти рваные. Линар, всё ещё вбиваясь в меня, вдруг замедлился, и я почувствовала, как он приподнимает моё тело, ставя на четвереньки. Поза была неудобной для них, и эта смена только усилила жар — я была открыта и уязвима.

Алан уже стоял на коленях передо мной, штаны сброшены, его член, твёрдый, готовый, был прямо перед моим лицом. Он схватил меня за волосы, намотав их на руку — грубо, но именно так, как я любила, и я знала, что будет дальше. Я открыла рот, послушно принимая его, хотела начать мягко, посасывая, но у них были другие планы. Алан толкнулся вперёд, его член заполнил мой рот, и я чуть не задохнулась, но продолжала, губы плотно сжимали его, язык лизал головку, пытаясь угнаться за его ритмом.

Линар, вместо того чтобы вернуться в киску, начал смазывать мою попку маслом, его пальцы скользили, растягивая, готовя. Я расслабилась, прогнулась в спине, открывая ему всё, и он не заставил ждать — его член вонзился в мою попку резко, до упора, заставляя меня вскрикнуть, приглушённо Аланом.

Линар тут же наращивал темп, его толчки были жёсткими, почти яростными, насаживая меня ещё и на член Алана, который двигался в моём рту, его рука в моих волосах задавала ритм.

Боже, как хорошо

, — мелькнуло в голове, пока их движения синхронизировались, каждый толчок Линара в попку толкал меня глубже на Алана, и комната наполнялась моими приглушёнными стонами и их хриплым дыханием.

Линар ускорил темп, его руки впивались в мои бёдра, грубо притягивая меня назад, каждый рывок растягивал меня, посылая резкие всплески кайфа внизу живота. Алан, не отставая, толкался в мой рот, его пальцы в моих волосах тянули сильнее, почти до боли, но это только подливало жару. Я чувствовала, как их ритмы сливаются, как они берут меня, не оставляя шанса на контроль.

Они владеют мной, и я хочу быть их

, — мелькнуло в голове, пока тело дрожало, балансируя на грани.

Их движения стали яростнее, Линар вбивался в попку, каждый толчок отдавался пожаром внизу живота, Алан глубже протолкнулся в мой рот, почти в горло, его член пульсировал, готовый сорваться. Мои стоны, заглушённые, смешались с их рыком, и напряжение лопнуло, как туго натянутая струна. Оргазм накрыл меня, тело сжалось, сотрясаясь от кайфа, и в тот же миг Линар и Алан, с хриплыми стонами, кончили одновременно со мной, их тела напряглись, отдаваясь этому мгновению.

Линар, тяжело дыша, прижался к моей спине, его руки смягчились, скользнув по моим бокам. Алан, отпустив мои волосы, провёл пальцами по моей щеке, его взгляд был тёплым, почти нежным. Я рухнула на кровать, задыхаясь, их руки всё ещё касались меня, и комната затихла, наполненная только нашим прерывистым дыханием.

*******

Всегда поражалась своим мужчинам. В постели они дикие, ненасытные, настоящие хищники, а после — нежные плюшевые мишки, готовые укрыть, прижать и защитить. И в этом мы идеально совпадаем: я люблю страсть, но ещё больше люблю это тепло после.

А самое удивительное — Линар тоже оказался полностью из нашей компании.

Я лежала растрёпанная, усталая и счастливая на груди Алана. Его сердце гулко стучало под ухом, а левая рука, та самая, что ещё пару минут назад страстно сжимала мои волосы, теперь нежно и заботливо их перебирала, будто боялся запутать или причинить хоть малейшую боль.

Сзади ко мне прижался Линар. Его горячее дыхание щекотало шею, а мягкие поцелуи в кожу сводили с ума уже другим, сладким безумием. Его руки обнимали меня крепко, будто он тоже не хотел отпускать ни на миг.

Я улыбнулась, прикрыв глаза. В груди разливалось такое спокойствие, которого я не знала никогда раньше.

— Вот бы так каждую ночь… — пробормотала я вслух, больше себе, чем им.

— Будет, — уверенно сказал Алан, поцеловав меня в макушку.

— Даже чаще, чем ты думаешь, — с хрипловатым смешком добавил Линар и снова коснулся губами моей шеи.

Идиллия. Настоящая. Та, о которой я даже мечтать боялась.

Я так и не поняла, когда провалилась в сон. Всё смешалось — дыхание Алана, тихие поцелуи Линара в шею, их руки, тепло тел. Казалось, если закрыть глаза, то я не потеряю ни секунды этой идиллии.

Но усталость взяла своё. Я не заметила, как тёплые, уютные объятия стали моим коконом, и сон накрыл меня мягкой волной.

…Проснулась я утром. Первое, что почувствовала — прохлада простыней. Я потянулась рукой в одну сторону — пусто. В другую — тоже никого.

Я резко открыла глаза. Комната была залита светом, воздух пах свежестью и едой видимо из гостиной. Но кровать… была пуста.

— Вот чёрт… — выдохнула я в полусонном недоумении, села и огляделась.

Тишина. Ни Линара, ни Алана, ни кого-либо ещё.

После такой ночи проснуться одной — было мягко говоря неожиданно. И немного обидно.

Я немного злобная и обиженная нащупала свой халат у кровати на ковре, накинула его и в первую очередь потопала в душ. Хоть бы кто утром рядом остался — а ведь вчера так сладко пели мне в уши!

Ванная комната оказалась не пустой.

Под ледяным душем стоял Дрейк — весь мокрый, мрачный и явно измотанный. Капли скатывались по его широким плечам и груди, а он низко рычал от холодной воды, будто зверь, загнанный в угол, и этот звук почему-то прошиб меня до мурашек.

Ненасытная дура! Твоему мужу явно плохо, а ты смотришь на него похотливым взглядом.

— Милый? — неуверенно окликнула я моего великана.

Он медленно повернулся ко мне, протянул руку к крану и выключил воду. Тишина заполнила пространство, и только капли ещё стекали по его телу. Лицо, даже после душа, выглядело помятым, глаза — полные усталости и чего-то ещё… такого, что я не сразу поняла.

Я нахмурилась, сжав полы халата.

Пожалеть? Или ворчать?

Сложный выбор, но жалость победила мою внутреннюю язву.

Я нахмурилась и подошла ближе. Капли с его волос и широких плеч стекали по груди и животу, оставляя влажные дорожки на коже.

— Ты совсем себя не жалеешь, — пробормотала я, потянувшись к полотенцу. — Кто нормальный лезет под ледяной душ после такой ночи?

Дрейк взял у меня полотенце, но не стал вытираться — просто опустил его на плечи и шагнул ближе. Его огромная ладонь легла мне на талию, сжала крепко, и от этого простого движения по телу пробежала дрожь.

— Хотел проснуться, — хрипло выдохнул он, прижимаясь лбом к моей макушке. — Но, похоже, только хуже сделал.

Я обняла его за торс и тихо вздохнула.

— Может, и хуже, но выглядишь ты чертовски привлекательно.

Он чуть усмехнулся, но глаза оставались тусклыми, усталыми.

— Тебе вечно не то в голову приходит, малышка. Я стою тут полумёртвый, а ты…

— …а я думаю, что хочу тебя прямо сейчас, — закончила я за него с самым наглым видом.

Он глухо рассмеялся и прижал меня ближе.

— Несносная женщина.

Я провела ладонью по его спине, чувствуя каждую линию мышц, каждую каплю влаги. Жалость боролась с желанием, и, как обычно, побеждала третья сила — любовь.

— Пойдём отсюда, — мягко сказала я. — Согреешься в кровати, а там посмотрим, что с тобой делать дальше.

Он вскинул бровь и посмотрел так, что я тут же поняла — «посмотрим» он уже трактует по-своему.

Глава 38

Я буквально силой поместила Дрейка в кровать. Он ворчал, пытался спорить, но против меня и моего упрямства даже его сила была бесполезна.

— Дел много, — хрипел мой великана, пытаясь приподняться на локтях.

— Все важные дела у тебя вечером, когда будет торжество. Сейчас — отдых, — отрезала я, надавив ладонью на его плечо.

Он нехотя улёгся, но лицо его оставалось недовольным. И всё равно выглядел он плохо. Серая кожа норков для меня уже давно была привычной, но этот оттенок… слишком бледный, будто жизнь выкачали.

— Милый, ты, наверное, отравился. Отдыхай, — сказала я мягко, погладив его по щеке. — Я сейчас в душ, а потом принесу тебе бульончик.

— Ну что ты со мной как с маленьким, — вздохнул мой здоровяк, даже не открывая глаз.

— Ты не поверишь, но даже взрослые болеют, — не удержалась я и подколола его.

Он усмехнулся, но вяло, и махнул рукой:

— Хорошо. Только в обед я должен буду кое-куда сходить.

— До обеда я тебя подлечу, — пообещала я и почти бегом отправилась в душ, а потом и на кухню.

Повар встретил меня с видом добродушного старика. Седой, с добрыми глазами, он с удивлением выслушал мою просьбу и тут же отрезал:

— Герцогине не место у плиты. Сами управимся.

И меня к плите не подпустил. Но я и не особо спорила. Если быть честной, то я никогда в жизни не готовила и только пугалась мысли, что могу окончательно добить мужа каким-нибудь своим «шедевром».

Повар, улыбаясь своей густой бородой, пообещал, что сделает лёгкий, питательный бульон специально для «вашего воина». Я поблагодарила и отправилась обратно наверх, пока там Дрейк не удрал исполнять свои «важные дела».

Когда я вернулась в спальню, то застала Дрейка, уже натягивающего рубашку.

— Ты что и пяти минут не можешь полежать?! — возмутилась я, скрестив руки на груди.

— Если только с тобой, — пробормотал он, пытаясь сострить. Но шутка вышла слабая: выглядел он так себе, бледный, с тяжёлым взглядом, и чувствовал он себя явно не лучше.

— Милый, — я подошла ближе и легонько потянула его за руку, — 30 минут, и уйдёшь хоть куда. Не хочешь валяться в кровати — пошли в гостиную, посидим вместе.

Он вздохнул, словно признавая поражение, и позволил себя увести. Странно было видеть его таким. Обычно Дрейк, при всей своей занятости, в любую свободную минуту радовался возможности быть рядом со мной. А сейчас в его взгляде было что-то тревожное, как будто за дверью его ждал великий план, рушившийся без его участия.

— Пошли, малышка, — сказал он, — только таблетки я пить не буду.

Мда… ребёнок. А я ещё в ближайшее время детей планировала.

— Конечно, никаких таблеток, — пообещала я слишком хитрым тоном.

Он приподнял бровь, недоверчиво посмотрев на меня.

— Вот сейчас прозвучало так, будто ты меня всё равно подловишь.

Я изобразила самую невинную улыбку.

— Ну что ты, любимый… я ведь всего лишь хочу, чтобы ты был живой и здоровый.

Он фыркнул, но губы у него дрогнули в полуулыбке.

Бульон появился быстро — всего через пять минут. Слуга с почтительным видом поставил миску прямо перед Дрейком.

— Отлично, — протянул муж и потянулся за ложкой.

— Даже не думай, — перехватила я его руку и пододвинула тарелку к себе.

— Анри… — начал он с укором, но замолчал, когда я уже провела ладонью над парящей жидкостью. Тепло пробежало по пальцам, и в бульон легли тонкие волны целительного заклинания.

Я вернула тарелку ему и сложила руки на груди.

— Вот теперь можешь кушать.

— И что это было? — Дрейк смотрел то на меня, то на бульон, словно ждал, что из него вылезет змея.

— Лёгкое целительное заклинание. Не волнуйся, вкус не испортила.

Он хмыкнул, но взял ложку. А я в тот же момент почувствовала неприятный отклик — будто кто-то выдернул из меня нить силы. Голова слегка закружилась, и я едва удержала равновесие.

Раньше такого не было. Подобные заклинания всегда давались мне легко, а теперь… теперь мой резерв явно уменьшился. Причём ощутимо. Хоть целительство и сложно давалось универсалам, но не такой же легкий уровень…

Я постаралась спрятать тревогу за привычной усмешкой.

— Ну? Ешь уже, а то остынет.

— Если после этого у меня начнут расти рога или хвост, — буркнул он, зачерпывая первую ложку, — знай: я отомщу.

— Не переживай, — я облокотилась на его плечо. — Я спилю твои рожки если что.

На губах мужа появилась тень улыбки. Он всё-таки сделал глоток.

Вскоре Дрейк куда-то улизнул — с его упрямым видом было ясно: если он что-то решил, удержать его невозможно. Я только вздохнула. Вечно этот упрямец всё тащит на себе.

А я осталась одна. И впервые за утро подумала: а где, собственно, остальные мои мужья? Но искать их не было ни времени, ни сил. Вечером приём, и я не могу ударить лицом в грязь — тем более рядом с моими красавцами.

Решительно направилась в ванную и час откисала в горячей воде, позволяя усталости уходить. Потом занялась ногтями, затем волосами. Порядок должен быть во всём — даже если внутри у меня царил полный кавардак.

На платье ушло… о, лучше не вспоминать, сколько времени я его выбирала. Сколько раз успела переодеться — только зеркало знает. Зато украшения я решила сразу: изумрудный гарнитур, тот самый, что подарили мне Эрик и Алан. От него веяло теплом и чем-то родным.

Мужья всё не возвращались. Никто. Ни один из них . Я начинала беспокоиться. Сердце неприятно сжималось от тревоги: если Дарион устраивает приём, значит, день действительно важный. Но почему они все пропали?

Я провела пальцами по изумрудам и глубоко вздохнула.

— Отлично, Анри, только этого тебе и не хватало — нервничать о пропаже мужей.

Наверное, я так разнервничалась из-за мысли, что придётся идти на торжество одной, что меня скрутило тошнотой. Сначала я списала всё на усталость, но через пару минут меня уже рвало — и я неслась к своему фаянсовому другу, громко проклиная всё на свете.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Полчаса! Целых полчаса я провела на полу ванной, держась за холодный край и чувствуя себя самой несчастной женщиной в этом мире.

Когда отпустило, пришлось заново чистить зубы, смывать остатки макияжа и наносить новый. В зеркало смотрела та же я — но с красными глазами и злым прикусом губы.

— Великолепно, Анри, просто королевский вид, — пробормотала я, пытаясь взбодрить себя и одновременно сдержать подступающие слёзы.

А ведь оставалось всего полчаса до того, как нужно было спускаться к гостям. А я всё ещё одна. Ни одного мужа рядом, ни поддержки, ни даже слова ободрения.

Так стало обидно, что в горле встал комок, и захотелось расплакаться по-настоящему. Прямо здесь, перед зеркалом, в нарядном платье и с изумрудами на шее.

В таком вот убитом виде меня и застал отец Шаурон. Стоило ему войти в покои, как он всплеснул ладонями так, будто застал меня в самом страшном несчастье.

— Деточка! Что же с тобой случилось? — его голос был полон искренней тревоги.

— Отец?.. — я прижала салфетку к глазам, чтобы не пришлось снова переделывать макияж. — А почему вы здесь?

Слёзы подступали всё сильнее, и я едва сдерживалась, чтобы не разреветься прямо перед ним.

— Ох, доченька… — он тяжело вздохнул и сел рядом, — я же за тобой пришёл. Твои оболтусы сюрприз готовят, вот и отправили за тобой меня. Видимо, не успевают сами.

Я аккуратно промокнула уголки глаз и криво усмехнулась.

— Вот значит как. Сюрприз, значит…

Сюрприз. В другое время я бы улыбнулась, может, даже растрогалась. Но сейчас внутри всё бурлило. Злость, обида, усталость. Хотелось крикнуть: «Какие к чёрту сюрпризы, когда я тут чуть с ума не сошла!»

Боже, и откуда во мне столько злости и сентиментальности?

Самое обидное во всей этой истории было даже не то, что меня застали в слезах, а то, что мужчин у меня пять — и ни один, видите ли, не успел ко мне.

Пипец им всем!

Но срывать злость на отце я не могла. Шаурон выглядел растерянным и искренне переживающим, словно боялся, что сейчас я снова расплачусь. Развела тут, понимаешь, целую мыльную оперу.

— Подождите буквально минутку, я поправлю макияж и мы идём, — сказала я, пытаясь улыбнуться.

— Хорошо, деточка, — кивнул он мягко.

Я метнулась в ванную, быстро припудрила нос, освежила губы, подвела глаза. Красноту скрыть удалось лишь частично — но с расстояния заметить это было невозможно.

Выйдя, я взяла Шаурона под руку. Его рука была тёплой, крепкой, и неожиданно мне стало спокойнее. Пусть рядом сейчас не мои упрямые оболтусы, но и такая компания дорогого стоила.

Мы направились в торжественный зал. Не о таком я, конечно, мечтала. Но в глубине души я понимала: рядом со мной сейчас тоже семья. И это было важно.

Когда мы с Шауроном вошли в зал, первым делом навстречу вышел Дарион. Его лицо буквально сияло — редкость для всегда серьёзного и сдержанного норка. Он выглядел так, будто готов был обнять весь мир, и, честно говоря, его радость немного обезоруживала.

— Анриэль, дорогая! — он расплылся в широкой улыбке, но тут же заметил, что я иду под руку с Шауроном одна. — А где твои мужья?

Я лишь изогнула губы в улыбке и слегка пожала плечами.

— Скоро будут.

Он хмыкнул, но вопросов больше не задал. Зато сиять от счастья не перестал.

Я воспользовалась моментом и спросила напрямую:

— В честь чего вы устроили этот званый ужин?

Дарион посмотрел на меня хитро, глаза его заискрились, и он ответил так, будто смаковал это слово:

— Сюрприз.

Вот уж этого я точно сегодня хотела меньше всего. Но куда деваться… Переживу как-то два сюрприза за один вечер.

Зал был полон гостей. Воздух звенел от разговоров, смеха и тихих перешёптываний. Где-то на втором этаже, за резным балконом, играли музыканты: струнные тянули нежные мелодии, а лёгкие аква-флейты будто спорили с ними, подбрасывая в зал игривые ноты.

Я огляделась и чуть не прыснула — женщины. Ох уж эти дамы высшего света! Их причёски, возведённые на головы словно каменные башни, поражали воображение. На каждой такой «конструкции» сверкали грозди жемчуга, золотые нити и блестящие камни. Казалось, ещё чуть-чуть — и эти сооружения рухнут, похоронив под собой половину гостей. Впрочем, дамы держались величаво, будто и не замечали всей этой тяжести.

Украшений у них тоже было столько, что хватило бы на приданое целого гарема. Кольца на каждом пальце, ожерелья в несколько рядов, браслеты, звенящие при каждом взмахе руки. Я рядом с ними чувствовала себя… скромницей, хотя на мне был шикарный изумрудный гарнитур, подаренный моими мужьями.

*****

Пока я пыталась не слишком откровенно таращиться на все эти башни и бриллиантовые ограды, дверь в зал открылась, и вошли они.

Король и королева. Величественные, в сопровождении свиты. Король — в тёмно-синем камзоле с золотыми застёжками, королева — в платье, больше похожем на произведение искусства, чем на одежду: переливы тканей, тяжёлый шёлк и драгоценные камни, украшавшие корсаж.

А между ними, чуть позади, их сын. Подросток лет четырнадцати или пятнадцати. Он держался прямо, хотя и было видно, что ему скучно и даже неловко среди этого пафоса. Но в чертах лица — в этом чуть нахмуренном взгляде и сжатых губах — уже угадывалось будущее величие.

В зале мгновенно стихли разговоры. Музыканты плавно перешли на более торжественный мотив. Все присутствующие разом склонились в поклоне.

Я тоже наклонила голову, хотя внутри меня вертелся только один вопрос: и какой же «сюрприз» уготовил Дарион?

Музыка смолкла, и зал будто замер. Я успела подумать, что всё самое неприятное позади, но ошиблась.

Следом за королём, королевой и их сыном плавно вошла она. Асата.

Ни капли смущения, ни тени сомнения — только холодная гордость и уверенность, будто весь зал принадлежал ей.

И если её появление можно было бы стерпеть, то сопровождавший её «кордебалет» заставил меня едва не зашипеть. Мужей у неё оказалось не меньше двадцати. Высокие, нарядные, они двигались за ней плотным строем. Такая толпа произвела настоящий фурор: по залу пронеслись шёпотки, кто-то даже прикрыл рот веером, не скрывая изумления.

Я почти физически чувствовала, как нарастает гул чужих мыслей: обсуждали, пересчитывали, оценивали.

Я резко повернулась к Дариону, не в силах сдержать злость:

— И как это понимать, отец?

Мужчина побледнел, будто ему под дых ударили. Его обычно каменное лицо исказилось растерянностью.

— Я… приглашал только короля, королеву и их сына, — выдавил он.

Я знала: он не лжёт. Он сам был в шоке.

А я ждала своих мужей с настоящей паникой. Где они? Почему их нет рядом в этот момент?

Шаурон, уловив моё состояние, крепко взял меня под руку. Его пальцы успокаивающе гладили моё запястье, и это хоть немного вернуло мне дыхание.

Но ненадолго. Потому что Асата уже вплывала в зал, и её взгляд скользнул прямо ко мне. Холодный, оценивающий. В нём было всё: вызов, насмешка и скрытая угроза.

Я ощутила, как мои плечи непроизвольно напряглись. И ясно поняла: знакомство со мной она сделает обязательной частью этого вечера.

Дорогие читатели! Автор пишет, но вдохновение, похоже, решило взять отпуск. ???? Видимо, всему виной особенно сложная сцена, над которой сейчас тружусь.

Планировала закончить книгу в начале месяца… а теперь надеюсь управиться хотя бы к концу ???????? Спасибо, что остаетесь со мной ❤️ и особенно спасибо за вашу поддержку и комментарии ❤️❤️❤️