Хочу быть хорошей Сучкой Экстра от лица Вики: Тайна подвала. Из книги Хочу трахать тетю форумы

Я спустилась в подвал вслед за Марком. Сердце колотилось в груди, как всегда, когда мы входили в это пространство — наше убежище, где мир снаружи исчезал и оставались только он и я в нашей истинной природе.

Подвал был тускло освещён лампами, отбрасывающими длинные тени на стены с цепями и инструментами. Но сегодня в воздухе висело нечто особенное. Марк закрыл дверь и повернулся ко мне, его глаза горели тёмным огнём, который всегда заставлял меня таять.

"Садись, дорогая, время напомнить тебе, кто ты на самом деле", — прошептал он низким голосом, подходя ближе. Я кивнула, чувствуя, как тело уже отзывается — дрожь по коже, тепло внизу живота. Это наша химия — он берёт контроль, а я отдаюсь, и мы становимся одним целым, сильнее, чем когда-либо.

Марк прижал меня к стене, его руки грубо, но с знакомой нежностью, сжали мои бёдра. "На колени", — приказал он, и я опустилась, дрожа от внезапной уязвимости — даже после пяти лет вместе это всегда волновало.

Он расстегнул брюки и вошёл в меня резко, в миссионерской позе на полу подвала. Его тело накрыло моё, движения были мощными, ритмичными, каждый толчок заставлял меня стонать, тело выгибаться навстречу. "Ты моя рабыня, Вика", — рычал он, ускоряясь, и я кричала от оргазма, волны удовольствия накатывали, заставляя цепляться за него.

Когда я кончила, он вышел, тяжело дыша, и вдруг его рука хлестнула по моей щеке — не сильно, но достаточно, чтобы щека загорелась, слёзы блеснули от смеси боли и экстаза. "Помнишь своё место?" — спросил он, доставая что-то из шкафа с инструментами. Я кивнула, задыхаясь: "Да, Господин... я всегла буду принадлежать вам".

"Ляг на спину, Вика", — приказал он, и я подчинилась, тело уже трепетало от предвкушения. Он завязал мне глаза чёрной повязкой, зафиксировал в позе звезды так что я не могла даже шевельнуться, а наушники с белым шумом отрезали мир — оставив только ощущения и его едва уловимый голос.

"Начнём", — шепнул он, и перо коснулось моих стоп — лёгкое, почти невесомое, вызывая хихиканье, которое я не могла сдержать. Я извивалась, связанная и полностью открытое для него.

Перо скользило по внутренней стороне бёдер, по животу, под мышками — я смеялась громче, смех переходил в стоны, когда он мастерски усиливал давление, пальцы заменили перо, танцуя по рёбрам, шее, заставляя меня выгибаться, тело горело от возбуждения.

Щекотка становилась интенсивнее — его пальцы, мастерски играли на моем теле, я задыхалась, смех смешивался внезапным оргазмом, мощным, вырвался крик, тело билось в верёвках, тепло разливалось между ног. Но он не остановился. Щекотка продолжилась — теперь после оргазма, перо и пальцы атаковали стопы, бока, под коленями, где кожа самая чувствительная.

Я кричала, смех стал истерическим, разум цеплялся за нить сознания, я жадно хватала воздух, чувствуя, как грань слома близко — это была тренировка воли, проверка, смогу ли я остаться собой в этом безумии. "Господин... пожалуйста..." — выдавливала я между хохотом и стонами, тело дрожало, пот тек по вискам, слёзы под повязкой.

В последний момент, когда я была на краю, он остановился, убрал повязку, и я, задыхаясь, хватала воздух, цепляясь за его взгляд, чтобы не потерять себя. "Ты справилась, моя хорошая", — шепнул он, и я, всё ещё дрожа, почувствовала, как воля укрепляется в этом подчинении.

Он дал мне минуту отдышаться, но не полностью — тело ещё дрожало от послевкусия, когда он надел на меня ошейник, потянул за него резко. Я упала на пол, на четвереньки, и Марк протянул ногу: "Лижи, сука".

С любовью и лаской, жадно, я наклонилась, язык коснулся его кожи — солоноватой, тёплой, и я вылизывала ступню, пальцы, мурлыча от преданности, чувствуя, как становлюсь собачкой. Это ритуал — вход в роль животного, где я забываю о себе, становлюсь его верной собакой.

Марк пристегнул поводок: "Теперь охоться". Он бросил игрушки по подвалу — мячики, косточки, — и я ползла, виляя "хвостом", хватая их зубами, лая тихо от азарта. Это состояние помогало — после оргазма и пощечины стресс уходил, я релаксировала, теряя человеческий облик.

Затем лёгкая порка — большой специальный ремень хлестнул по попе, каждый удар заставлял взвизгивать как собаку, тело горело, но в этом трансе боль была удовольствием, я виляла, умоляя глазами "ещё".

Марк щёлкнул пальцами: "Выходи из состояния". Я начала возвращаться — среднее между девушкой и собакой, мурлыча, но уже шепча слова. Он пристегнул меня к стене, включил вибратор — эджинг начался, доводя до грани оргазма раз за разом, останавливаясь в последний момент.

"Умоляй, сука", — рычал он, и я безумно просила: "Пожалуйста, Господин, позвольте кончить... я не выдержу!" Это сводило с ума, текли слезы, вырывался истерический смех, я впадала в транс — ритуал вывода из пет-плей, возвращающий рассудок через отчаяние.

Наконец, он дал ту недостающую секунду вибратора, нежно поцеловал, и я растворилась в поцелуе, тепло оргазма разливалось по телу, слёзы горячими ручьями по щекам — блаженство смешалось с облегчением.

Истощённая, я упала на колени, прижавшись к нему как щенок, уязвимая, нежная, ранимая — в этот момент я напоминала Мию, нашу новую девочку, жаждущую ласки и любви. Марк развязал меня, погладил по волосам: "Моя хорошая рабыня".

Он помог встать, вывел шатающуюся меня из подвала, и по пути мы встретили Мию в коридоре — она смотрела с любопытством: "Что вы там делали, Господин?" Марк ответил расплывчато: "Просто... напоминали друг другу о наших ролях, малышка. Ничего, что ты не узнаешь со временем".

Я порозовела от его слов, не глядя Мие в глаза — слишком уязвимая после сессии, сердце стучало. Марк посмотрел мне в глаза, успокаивая взглядом, и повёл спать: "Отдыхай, Виктория".

В комнате он уложил меня, поцеловал в лоб, и я уснула, чувствуя нашу химию — он мой Господин, я его рабыня, и в этом мы преображаемся, становясь ближе.

Я открыла глаза в знакомом подвале, но он выглядел иначе — стены переливались розовыми и фиолетовыми тонами, как в каком-то странном, пульсирующем свете, и воздух был тяжёлым, сладким, от которого кружилось в голове. "Что... где Марк?" — подумала я, пытаясь встать, но ноги подкашивались.

Передо мной стояла Мия — но не та тихая, стеснительная девочка, которую мы воспитываем, а другая, с азартной, игривой улыбкой, ее глазки озорно блестели. "Мия? Что происходит?" — выдавила я, но она только усмехнулась, подходя ближе.

"Расскажи, что вы с Марком делали в подвале? Я знаю, это было жарко", — прошептала она, и я залилась краской, чувствуя себя необычно уязвимой, как будто все стены рухнули. "Это... тебе пока рано такое знать", — пробормотала я, отводя взгляд, но она давила: "Знаю, знаю. Марк ебал тебя как шлюшку, которой ты и являешься. Это настоящая ты, правда?" Я открыла рот: "Это... я..." — но слова застряли, краска заливала лицо, я давилась, не зная, как реагировать на эту внезапную грубость, на эти изменения в ней... в нас?

Она приблизилась быстро, с той же озорной улыбкой, и я отступила, но вдруг поняла — она голая, тело такое привлекательное, гладкое, манящее... "Подожди, была ли она голой с начала? Или... нет, это я голая!" — мелькнуло в голове, и я опустила взгляд, видя свою обнажённую кожу, соски, бёдра — паника накатывала, но с ней пришло странное тепло.

Мия взяла меня за подбородок, повернула голову, заставляя смотреть в глаза — я пыталась отвернуться, но какая-то сила не позволяла, и я подчинилась, наши взгляды встретились, её глаза горели. "Ты отвела взгляд, потому что знаешь — я тебе нравлюсь. Ты хочешь, чтобы я тебя трахнула", — шепнула она. "Нет! Ты... моя воспитанница!" — выпалила я, пытаясь поставить её на место, но голос дрожал, краска жгла щёки. "Ты отвернулась, потому что видела во мне госпожу. Признай", — настаивала она. "Я... я...!"

Вдруг её лицо изменилось — начиная с глаз, она превратилась в меня, в ту Вику-госпожу, уверенную, доминирующую, в образе, в котором я предстаю перед Мией. "Мы обе этого хотим", — прошептала она, и я вздрогнула, пытаясь ответить, но слова застряли, тело было парализовано.

Затем она снова стала Мией — озорной, игривой версией меня самой: "Это сон, всё нереально. Можешь отдаться удовольствию, не будет последствий. Ты этого хочешь". "Нет, Мия — моя воспитанница!" — крикнула я, но пока говорила, она начала ласкать мою грудь, пальцы скользили по соскам, и я застонала, тело предательски отозвалось.

"Видишь? Ты этого хочешь", — хихикнула она, и вдруг её стало три... нет, пять — они окружили меня, повалили на спину, руки и губы везде, лаская, целуя, проникая. "Нет, перестаньте!" — выкрикивала я, но сопротивление было слабым, Мия подметила: "Жалкие попытки... Если бы хотела остановить, давно бы проснулась. Ты любишь, когда тебя насилуют, мы же знаем".

Я саркастично закатила глаза: "Ты портишь всю атмосферу", — но выгнулась от удовольствия, когда они играли с моими уязвимыми местами, держа на грани оргазма. Наслаждение накатывало волнами, я стонала, слыша голос Мии... мой голос: "Какая ты хорошая, я люблю тебя", — и таяла, оргазмы пронизывали тело в полубессознательном трансе, тело горело, разум тонул.

Оргазм пронизал меня полностью, и я проснулась вся в поту, тяжело дыша, сердце колотилось.

Прямо передо мной была Мия — настоящая, её глаза встречались с моими, полные заботы и нежности

Я повернула голову и увидела Марка с довольной, хитрой улыбкой. "Ты стонала во сне, звала Мию... видимо, тяжёлый был сон, — сказал он мягко. — Я позвал её, она гладила тебя, шептала в ушко, чтобы утешить".

Мия кивнула, её глаза были испуганными, радостными, заплаканными: "Я так рада, что вы очнулись, Госпожа!" — и она обняла меня, тепло её тела прильнуло, грудь и сосочки коснулись моей кожи, и я почувствовала, как воспоминания сна сливаются с реальностью — "Нет, нет, это правда... это тепло, эти прикосновения, ласки... Мия была рядом, а я... мы..." Я пыталась отрицать, но когда она хотела отпустить, я прильнула к ней крепче, потащила в постель: "Мия... останься".

Марк наклонился к уху Мии, прошептал нежно, с заботой: "Она очень устала, может быть капризной. Утешь её, для меня... мы несём за неё ответственность". Мия прошептала: "Да, Господин", и я повалила её в кровать на бок, крепко прижалась, засыпая в тепле. Больше не было криков во сне — только тепло, любовь, искренние чувства. Мия крепко прижалась ко мне, постанывая тихо, напитываясь теплом, засыпала с улыбкой, пока я наслаждалась ее ароматом и гладила прелестные волосы.

Для Мии это был первый день в этом доме, когда она не мастурбировала, хотя очень, очень этого хотела...