Усталость в офисе. Из сборника Заставила лизать в офисе

Эта папка была последней каплей. Я чувствовала, как подушечки пальцев горят от ярости, а в висках стучит: «Нет. Хватит». Он снова швырнул её мне на стол, даже не взглянув, с тем пренебрежительным скосом губ, который я научилась читать как «ты никто, и твоё время ничего не стоит».

«Переделать, Елена. И чтобы к утру было на моём столе».

Его голос, низкий, без единой нотки тепла, проскребал по нервам. Он развернулся и ушёл в свой кабинет, оставив за собой шлейф дорогого парфюма и мое унижение. Дверь не закрыл. Он никогда не закрывал дверь, когда уходил, будто говоря, что его пространство неприкосновенно, а моё — проходной двор.

Я сидела, глядя на эту чёртову папку, и внутри что-то щёлкнуло. Окончательно. Не просто обида, не просто усталость. Что-то более тёмное и решительное. Я встала, подошла к кофемашине, сделала два эспрессо. Чёрный, без сахара, как он любит. Рука не дрогнула.

Захожу. Кабинет тонет в вечерних сумерках, только настольная лампа отбрасывает жёлтый круг на его чертежи. Он не поднимает головы.

«Кофе, Дмитрий Сергеевич».

«Поставьте и уйдите».

Я ставлю одну чашку перед ним. Вторую ставлю рядом. И делаю шаг, обхожу стол, оказываюсь по его сторону. Он медленно поднимает на меня глаза. Удивлённые. Раздражённые.

«Что это? »

«Я устала», — говорю я, и мой голос звучит странно спокойно. Гораздо спокойнее, чем я чувствую. «Я устала от твоих приказов. От твоего взгляда. От того, что ты не видишь».

Он откидывается на спинку кресла, изучает меня. В его взгляде появляется любопытство, тот самый хищный интерес, который он обычно прячет.

«И что ты предлагаешь? »

Я не говорю ничего. Я кладу ладони на его полированный стол, по обе стороны от его кресла, наклоняюсь. Моё декольте оказывается в сантиметрах от его лица. Он может видеть, как учащённо дышит моя грудь. Он может чувствовать тепло моего тела.

«Ты хочешь жалованье? Повышение? » — его голос срывается на полтона ниже.

Я качаю головой. Потом медленно, очень медленно, я опускаю руку и кладу её ему на пах. Через дорогую шерсть брюк я чувствую, как он уже напряжён, твёрд. Он вздрагивает, но не отталкивает меня. Его глаза темнеют.

«Ах вот как…» — он хрипло выдыхает.

Внезапно его рука взмывает, и он грубо хватает меня за затылок, впиваясь пальцами в волосы, притягивая моё лицо к своему. Поцелуй не поцелуй. Это атака. Это захват. Его язык грубый, властный, он заполняет собой всё, пахнет кофе и властью. Я отвечаю с той же яростью, кусаю его за губу, слышу его стон.

Он встаёт, сгребая меня, и разворачивает к столу. Одним движением задирает мою юбку. Шёлк рвётся с противным звуком. Его пальцы грубо рвут с меня трусики, и он входит в меня без прелюдий, без нежностей, одним резким, разрывающим толчком. Я вскрикиваю, впиваясь пальцами в sexrasskaz. com полировку стола. Больно. Приятно. Унизительно и возбуждающе до головокружения. Он двигается резко, по-хозяйски, его дыхание горячим шквалом обжигает мою шею. Я слышу, как стучит его пряжка ремня о дерево, наш прерывистый вой. Это не секс. Это битва. Это месть с обеих сторон.

Он кончает глубоко внутри меня с протяжным стоном, обрушиваясь всем весом на мою спину. Мы оба дышим, как загнанные звери. Тишину нарушает только мерный стук дождя о стекло панорамного окна.

Он отступает, поправляя брюки. Его лицо снова становится маской. Моё бедро расписано синяком от удара о край стола.

«Папка», — говорит он, садясь в кресло и делая глоток кофе, будто ничего не произошло. «К утру».

Я медленно сползаю со стола, дрожащими руками пытаюсь привести в порядок одежду. Чувствую, как его сперма тёплой струйкой стекает по внутренней стороне бедра. Я поднимаю с пола обрывки своего белья.

И тут мой взгляд падает на его левую руку. На ободок золотого кольца на безымянном пальце. И я вспоминаю. Вспоминаю его жену, которая заходила к нему пару недель назад. Высокую блондинку. На её левой руке, на том же пальце, было такое же кольцо. Но не простое. С маленькой гравировкой — парой лебедей.

А на его… на его кольце никаких лебедей нет. Оно простое. Полированное.

Я замираю, глядя на него. Он уже уткнулся в бумаги, снова начальник, снова неприступный.

«Дмитрий Сергеевич», — говорю я тихо. Он не смотрит. «Ваше кольцо… оно не парное».

Он застывает. Перо замирает над документом. Медленно, очень медленно, он поднимает на меня глаза. И в них я вижу не гнев. Не раздражение. Я вижу… панику. Быструю, дикую, животную панику, которую он пытается тут же задавить.

Он не женат. Все эти годы — легенда. Жена-невидимка, ребёнок в Англии — всё ложь. Тщательно выстроенная стена.

Я поправляю прядь волос, чувствуя, как дрожь в коленях сменяется странной, леденящей уверенностью. Я улыбаюсь. Широко. Искренне.

«Папка будет на вашем столе к утру, Дмитрий».

Разворачиваюсь и выхожу из кабинета, оставляя его там, одного, в тихом ужасе от того, что его главный секрет только что вытек из меня на пол его же кабинета. Игра только началась. И теперь правила буду устанавливать я.