Невеста Галактических Императоров или Секс невесты видео

Глава 1

Я пытаюсь открыть глаза, но тщетно: что-то плотно прижато к лицу. Маска. Воздух в ней тяжёлый, чуть сладковатый, как будто сквозь фильтр. Паника захлёстывает мгновенно — я ничего не вижу. Лишь ощущение: мир вокруг давит на меня, как тёмная коробка.

Тело лежит на мягкой поверхности, возможно, на какой-то койке или узкой кровати.

Но радости от этого мало — руки не двигаются. Я дёргаюсь сильнее, и холодное осознание прожигает кожу: запястья стянуты чем-то жёстким, закреплены над головой. Металл или пластик — не разобрать, но надёжно. Сердце бьётся так, будто пытается пробить грудную клетку.

Ноги… свободны.

Я осторожно шевелю пальцами ног, затем коленями. Да, они не закреплены. Но что толку? Если руки связаны, я — как насекомое, прилипшее к паутине.

Хочется закричать, звать на помощь, но горло сжимает липкий страх. А если придёт не спаситель, а тот, кто это сделал? Может быть, он только и ждёт, когда я подам голос. Представление о грубых руках, о мерзкой ухмылке, от которой некуда отвернуться, пробегает током по позвоночнику. Нет. Нельзя кричать.

Сначала — понять, где я.

Прислушиваюсь. За маской дыхание гулкое, отчуждённое, но сквозь него доносится… гул. Вибрация. Ровная, ритмичная. Такой звук — двигатель.

Автомобильный, самолётный?

Но он другой, низкий, почти вязкий, будто подо мной живёт гигантская металлическая тварь. Я лежу внутри неё.

Слово «корабль» мелькает в голове и заставляет похолодеть. Бред. Бред же?..

Мысль пронзает мозг, и кровь в висках стучит громче. Это не может быть правдой. Не бывает такого. Я же ехала домой…

Последнее, что я помню… Такси. Я ехала домой после работы в библиотеке. Поздний вечер, уставшие мысли, тусклый свет фонарей в окне. Водитель молчал, радио бубнило что-то невнятное, и я думала только о том, как бы добраться до квартиры и рухнуть в постель. Потом резкая вспышка — или тьма? Всё оборвалось.

А теперь — металлический склеп, маска, кандалы.

— Эй! — вырывается у меня шёпот, и я тут же замираю, кусая губу. Глупая. Зачем? Если он услышит…

Всё внутри сжимается, когда за стеной раздаётся тяжёлый шаг. Один. Второй. Металлическое эхо. Кто-то идёт.

Я стараюсь не дышать. Пусть думают, что я сплю. Пусть уйдёт. Но шаги приближаются, становятся всё громче, и вдруг — резкая вспышка боли в ушах, словно пространство само треснуло от резонанса. Дверь открылась.

Сквозь маску я не вижу, но чувствую: рядом кто-то есть. Его дыхание тягучее, медленное, властное. Он не спешит, он наслаждается моментом.

— Очнулась, — голос глубокий, с металлическим оттенком, будто не человек говорит, а машина. Но я слышу усмешку. — Ничего, привыкнешь.

Я сжимаю зубы, чтобы не закричать. Если закричу — он победит.

— Хочешь знать, где ты? — Голос приближается к самому уху, и я едва не содрогаюсь всем телом. — На корабле. И летим мы не куда-нибудь, а в самую столицу Вега Прайм.

Слова бьют, как плеть. Вега Прайм? Что это за название. Какую столицу? чего?

— Ты — подходишь. — В голосе ощущается странная насмешливая нежность, от которой по коже бегут мурашки. — Генетически совместима. Ты — та самая редкость, за которой гоняются поколения. Поэтому — забудь о доме. По закону ты принадлежишь им.

— Кому… им? — вырывается у меня хриплый шёпот.

Тишина длится мучительно долго. И вдруг ответ:

— Императорам.

Слово отзывается гулом внутри головы, как приговор. Императоры.

Меня бросает в дрожь. Я не понимаю, о ком речь, но само слово звучит как приговор.

— Нет… это ошибка, — я начинаю дергаться, дёргаю руками, до боли, но крепления не поддаются. — Я… я обычный человек! Я студентка! Что за безумие?!

Он смеётся тихо, низко, как будто ему приятно слушать мои протесты.

— На Земле ты была никем, — произносит он. — Здесь ты — редкость. Твоя генетика идеально подходит.

Я перестаю дышать на секунду. О чём он говорит? Какая кровь? Какая «редкость»?

Маска давит на лицо всё сильнее. Воздуха не хватает. И впервые в жизни я хочу закричать изо всех сил, лишь бы кто-то услышал. Но в этот момент я понимаю страшное: никто не услышит. Потому что я больше не на Земле.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 2

Я пролежала ещё какое-то время, то ли задремав, то ли просто проваливаясь в пустоту от усталости и страха. И снова послышался скрежет двери. Тот же тяжёлый, металлический, будто с усилием сдвигают многотонную плиту. Сердце ухнуло куда-то вниз — снова он.

— Хочешь, чтобы я тебя развязал? — прозвучал тот же низкий голос, от которого почему-то пробежали мурашки.

Я резко приподняла голову, всматриваясь в полумрак.

— Если будешь хорошей девочкой — развяжу.

Слова прозвучали одновременно и угрожающе, и странно ласково. Я не знала, как реагировать. Всё моё тело уже ныло от оков, и мысль о том, что меня хотя бы освободят, затмила осторожность. Я молча кивнула.

Он шагнул ближе. Снял с меня маску.

Я едва не задохнулась: впервые смогла рассмотреть его по-настоящему. Похож он на человека? Он всё же инопланетянин?

Огромный рост — не меньше двух метров. Широченные плечи, подчиняющие себе всё пространство комнаты.

Чёрный облегающий комбинезон с серебряными вставками, которые мягко поблёскивали в свете, будто подчеркивая каждую линию его тела.

Кожа — бронзовая, живая, словно отлитая из раскалённого металла и остывшая до благородного матового сияния.

Мужественное лицо, резкие скулы, подбородок упрямый и сильный, как у человека, привыкшего отдавать приказы и быть уверенным, что их выполнят.

А глаза… изумрудные, яркие, глубокие, будто подсвеченные изнутри. Я впервые увидела такие глаза. От них было невозможно оторваться — и страшно, и завораживающе одновременно. Казалось, если смотреть слишком долго, можно действительно в них утонуть.

Длинные тёмные волосы были убраны назад, но пара прядей выбилась и мягко ложилась на висок, делая его образ чуть менее строгим. Хотя в целом он выглядел как воплощение силы и контроля.

Я украдкой опускаю взгляд — на его груди, на чёрном плотном комбинезоне с серебряными вставками мерцает эмблема.

Две переплетённые фигуры, будто зеркальные силуэты, образуют в центре странную звезду. При свете лампы она вспыхивает то серебром, то черным, словно живёт своей жизнью.

Я моргнула — показалось ли мне, или в этом символе есть скрытый смысл?

Он наклонился ко мне — я уловила лёгкий аромат чего-то незнакомого: то ли пряных трав, то ли что-то металлического. И тут он стал опускаться все ниже и ниже до самого лона, я вижу, как он вдохнул мой запах, его ноздри расширились и на лице проявилась тень довольной улыбки и тут он одним резким движением снял с моих запястий фиксаторы.

Свобода оказалась почти болезненной: кровь снова пошла по рукам, пальцы заныли. Я машинально потёрла запястья, оставшиеся красными и чувствительными, и подняла взгляд на него.

— Меня зовут Ролан, — сказал он спокойно. Голос у него был низкий, бархатистый, но в каждой ноте чувствовалась сила, словно он говорил не словами, а повелевал. — Я капитан этого судна.

Я едва сглотнула.

— И что… что вам от меня нужно? — выдавила я, хотя в горле пересохло.

Он усмехнулся уголком губ — усмешка опасная и одновременно завораживающая.

— Моё задание — доставить тебя в целости и сохранности. — Он сделал паузу, чуть склонив голову набок, и добавил: — На Вега-Прайм.

Я замерла. Слова прозвучали как приговор. Я не знала, что это за место и что там меня ждёт, но по его тону стало ясно одно: путь назад для меня закрыт.

— Попробуешь сбежать — будет хуже, — продолжил он так же спокойно, будто констатировал факт. — Но, если будешь вести себя разумно, обойдёмся без лишних неприятностей.

Я кивнула, чувствуя, как внутри всё сжимается. Словно холодный камень упал прямо в живот.

Он посмотрел на меня ещё какое-то мгновение — внимательно, пристально, так, что мне захотелось отвернуться, спрятаться, исчезнуть. А потом так же внезапно развернулся и направился к выходу.

Скрежет двери повторился, и я снова осталась одна. Но теперь — без оков. Только это почему-то не приносило ни малейшего облегчения.

Дорогие читатели! Визуал нашего героя! Как Вам капитан Ролан ?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 3

Я сидела на краю койки и долго не решалась пошевелиться. Когда за капитаном закрылась дверь, каюта словно ожила. Я впервые могла рассмотреть всё вокруг.

Стены не были просто металлическими — они будто дышали. Серебристый материал пульсировал лёгкими волнами, то едва заметно светлея, то снова темнея, как кожа живого существа. Казалось, корабль не построен, а выращен — и эта мысль пробежала холодком по коже.

Кровать – большая железная с мягкими матрацами.

На стене напротив располагалось огромное зеркало. Оно не висело, а будто вплавилось в материал, бесшовное, с чёткой гладкой поверхностью. Моё отражение смотрело на меня так же растерянно, как и я сама.

Я подошла ближе и коснулась зеркала пальцами — оно было тёплым. «Даже стекло тут ненормальное», — сжалось внутри.

В боковой стене обнаружился иллюминатор — прозрачное круглое окно. И от увиденного я невольно забыла дышать.

За пределами этой живой клетки раскинулся космос. Не плоское чёрное пятно, каким мы его привыкли видеть на картинках, а бездонная, тянущая в себя бездна.

Бархатная тьма, усыпанная созвездиями и рассыпанными искрами звёзд. Некоторые горели мягким белым светом, другие переливались оранжевым или синим, а где-то далеко вспыхивали и гасли крошечные огоньки, словно кто-то зажигает и тушит фонарики. Я прижалась к стеклу и не могла оторваться. Это было завораживающе красиво… и до ужаса страшно.

— Господи… — прошептала я, — я правда не на Земле.

Я снова взглянула в зеркало. Моё лицо казалось чужим, будто это тоже отражение какой-то другой девушки, случайно попавшей сюда вместо меня.

Нет, я не урод. Но и красавицей никогда себя не считала.

Маленький рост, тонкие руки, курносый нос — в школе надо мной подшучивали.

Блондинка с почти белыми как ковыль волосами с голубыми глазами, что такого? Но была одна деталь, которая всю жизнь мешала мне жить спокойно.

Я медленно провела ладонью по груди. Слишком, слишком большая. Даже огромная для моего роста. Мой вечный комплекс.

Я мечтала накопить деньги и сделать операцию, уменьшить хотя бы до третьего. Мне казалось, что эта нелепая пышность мешает всему: одежде, бегу, танцам, а главное — мешала чувствовать себя нормальной. Я всегда утягивала себя спортивным бельём, покупала бюстгальтеры в разы меньше и старалась втиснуться в них, лишь бы не чувствовать на себе взгляды. А мужчины пялились на меня.

Дорогие читатели!

Рада Вас приветствовать на страницах своего романа!

Визуал Дианы.

И вот сейчас — чужой корабль, пульсирующие стены, космос за окном… и я, в своём лёгком летнем платье. Простое, чёрное — любимый цвет, который хоть как-то скрадывал мои недостатки. Чёрное всегда было моим спасением: оно скрывало то, что я ненавидела в себе — слишком заметную грудь и слишком широкие бёдра. Зато живот был плоским, и в целом я не страдала лишним весом. Ну пара килограмм туда-сюда, разве это важно?

Я сжала кулаки. Почему я?

— Генетически совместима, — вспомнились чужие слова.

— Ты — та самая редкость, за которой гоняются поколения…

Бла-бла-бла. Глупость. Бред какой-то.

Я обычная девушка, студентка подрабатываю в библитеке, возвращалась домой поздним вечером, ехала в такси… и теперь вот тут. Какая ещё совместимость? С кем? Ради чего?

Я не выдержала. На душе заскребли кошки, дыхание сбилось. Сначала тихо, потом всё громче и громче — я разрыдалась.

Слёзы катились по щекам, падали на платье, оставляя мокрые пятна. Я обхватила себя руками и опустилась на пол рядом с зеркалом.

Мне вдруг стало до боли жаль себя — простую девчонку, которая мечтала лишь о спокойной жизни, о маленькой квартире и, может быть, о настоящей любви. А теперь — я здесь. В клетке из живого металла. Одна, в бездонной темноте космоса.

И что ждёт меня дальше?

Я закрыла глаза, прижалась лбом к прохладному полу и прошептала:

— Хочу домой…

Дверь снова издала этот скрежещущий звук — будто сама сталь болезненно вздыхала, пропуская чужака в моё маленькое заточение.

Я не поднялась: сил не было, глаза распухли от слёз, да и внутри всё казалось пустым. Но в следующий миг меня подхватили чьи-то руки. Лёгкость, с которой он поднял меня, поразила: словно я весила меньше пера.

— Не пугайся, — услышала я низкий, глухой голос.

Я не сопротивлялась. Он аккуратно опустил меня на стул у металлического столика, и только тогда я заметила: на нём стоял поднос с едой.

Воздух наполнил тёплый, манящий аромат — смесь пряностей и чего-то совершенно незнакомого, инопланетного, но до странного вкусного. Желудок болезненно сжался, напоминая, что я не ела, наверное, целую вечность.

— Тебя как зовут? — спросил он вдруг.

Слова застряли где-то в горле. Я шепнула так тихо, что сама едва различила:

— …Диана.

Он наклонился ближе. Его лицо оказалось совсем рядом с моим — слишком близко, чтобы дышать ровно. Я ощутила запах его кожи: терпкий, чуть горьковатый, с металлическими нотами и чем-то, что я не могла опознать. Этот запах опьянял сильнее любого вина. Голова закружилась, дыхание сбилось, губы предательски дрожали.

— Диана, — повторил он, и моё имя в его устах зазвучало так, словно оно принадлежало не мне, а ему. Как заклинание. Как обещание.

Я вздрогнула. От этого звука по телу разлилось странное тепло — и вместе с ним страх. Страх перед ним, перед собой, перед тем, что я готова потеряться в его руках, прямо здесь, на холодном металлическом полу каюты, забыв обо всём.

Я ведь никогда… ещё никогда не знала мужчину. Это признание жгло меня изнутри стыдом и трепетом. Я всегда отмахивалась, откладывала, смеялась над подружками, когда они обсуждали своих парней. Казалось — успею. А теперь…

Теперь я впервые по-настоящему захотела.

Его руки были тёплыми, почти обжигающими — и я вдруг поняла, что в этом чужом мире именно он единственный, кто даёт ощущение чего-то живого, настоящего. Я сидела на низком сидении у стола, дыхание сбивалось, а он склонился надо мной так близко, что пряди его тёмных волос коснулись моей щеки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Диана… — вновь выдохнул он моё имя, будто пробуя вкус слова, и я вздрогнула.

Я чувствовала его запах — не мужской парфюм, не что-то привычное земное, а странный, тягучий аромат, похожий на смесь свежего озона после грозы и смолы редких деревьев. Он дурманил, вводил в какое-то зыбкое состояние, в котором разум протестовал, а тело предательски тянулось ближе, я еле держалась, чтобы не издать предательский стон.

Капитан провёл кончиками пальцев по моей руке — и лёгкая дрожь пробежала по коже, будто искра. Я невольно прикусила губу, и не смогла сдержать стон, и он заметил это и чуть улыбнулся уголком губ.

— Ты дрожишь, — сказал он негромко, и голос его будто заполнил всё пространство каюты.

— Я… я боюсь, — прошептала я, не решаясь поднять на него глаза.

Он не ответил сразу. Я только услышала, как он отодвинул поднос и сам опустился на колени рядом со мной. Его лицо оказалось на уровне моего, и теперь я видела каждую линию, каждый изгиб его черт. Строгий и опасный — и в то же время тёплый, слишком близкий и такой дурманящий.

— Не бойся, — его пальцы коснулись моей щеки, обрисовали контур подбородка. — Тебя выбрали не случайно. Ты идеально подходишь. — я видела, как его ноздри снова раздуваются он явно меня опять нюхал.

Я задержала дыхание, потому что его прикосновение обжигало сильнее огня. В груди всё перевернулось, и я вдруг поняла — ещё чуть-чуть, и я перестану сопротивляться вовсе.

Его взгляд вонзался прямо в меня, и я чувствовала: если он поцелует меня — я потеряю себя. И да жаждала его поцелуя больше всего!

Он смотрел на меня долго, будто решал, позволить ли себе то, что уже витало в воздухе. И вдруг — его рука скользнула к затылку, прочно, почти властно, притянула моё лицо к себе.

Поцелуй обрушился на меня, как удар молнии. Ни нежности, ни колебаний — только жгучая сила, от которой у меня перехватило дыхание. Его губы были горячими, жадными, властными. Я растерялась, но в ту же секунду тело само отозвалось: дрожь прокатилась по спине, пальцы вцепились в его плечо, сердце билось так громко, что я думала — он услышит.

Это было слишком. Слишком близко. Слишком опасно.

Я утонула в этом мгновении, в его вкусе, в том, как он лишал меня опоры, как будто весь мой мир сузился до одного касания его губ. В голове мелькнуло — так вот оно, моё первое прикосновение, мой первый поцелуй… Так томно и так прекрасно.. Я застонала…

И — словно кто-то резко выдернул меня из сна — он отстранился.

Столь же резко, как и приблизился.

Я осталась сидеть, тяжело дыша, потрясённая, словно меня лишили воздуха. Губы горели, сердце билось в груди, в ушах стоял звон. Я смотрела на него, не веря, что всё закончилось. Что он оттолкнул. Что этот жар был лишь мигом.

— Отдыхай, — сказал он сухо, чужим, ровным голосом. Ни намёка на страсть, ни следа от того пламени, что только что обжигало меня.

И повернулся, уходя.

Я смотрела ему вслед и чувствовала, как по щекам текут слёзы — горячие, обидные. Я ненавидела себя за то, что так легко отдалась этому поцелую. И в то же время жаждала повторения.

Моё тело ещё помнило его прикосновение, а душа отчаянно сопротивлялась. Но сильнее всего была пустота, оставленная его внезапным холодом.

Глава 4

Дверь за капитаном закрылась, и я ещё долго сидела неподвижно, глядя в пустоту. Его поцелуй жёг губы, и мне казалось, что если я прикоснусь пальцами, то обожгусь сама о себя. Сердце не спешило успокаиваться, и чем тише становилось вокруг, тем громче били его удары — будто молот в груди.

Стыд накатывал волной. Как я могла? Я даже не пыталась сопротивляться.

..

Я ведь всегда считала себя осторожной, рассудительной. А рядом с ним превратилась в дрожащую девчонку, жаждущую первого прикосновения.

Но страх был сильнее. Он мог сделать со мной всё что угодно. Я — его пленница. Я — ничто. И всё же... всё же я знала, что, если бы он подошёл снова, я бы не оттолкнула. Я бы сама потянулась навстречу. Эта мысль была хуже всего: понимать, что желание стало больше страха.

Я зажмурилась, чтобы не расплакаться снова, и только тут почувствовала запах.

Сладкий, терпкий, манящий. Будто кто-то собрал все лучшие воспоминания о моём детстве: аромат бабушкиных пирогов, тёплое молоко с корицей, запах летнего леса после дождя.

Я открыла глаза и увидела поднос, оставленный на столике.

Еда... если это вообще можно было назвать едой. На серебристых тарелках сияли кусочки, которые то переливались мягким светом, то меняли цвет — от небесно-голубого до глубокого пурпурного. Казалось, они дышат. Некоторые кусочки слегка подрагивали, как будто внутри бьётся крошечное сердце. Другая часть еды сама складывалась в узоры — круги, спирали, цветы, которые тут же расплывались и собирались заново.

Меня бросило в дрожь. Я не знала, можно ли это есть. Может, это яд. Может, эксперимент. Но запах... запах был невыносимо прекрасным. Он звал, дразнил, пробуждал звериный голод, который до сих пор прятался за шоком и страхом.

Я пыталась отвернуться, но живот предательски заурчал. Я протянула руку — и тут же отдёрнула. На миг показалось, что еда откликнулась, чуть двинулась навстречу.

— Господи... — прошептала я, обхватив плечи.

Но запах снова окутал меня, мягко и настойчиво, как руки, от которых я только что пыталась уйти. И я сдалась.

Пальцы дрожали, когда я взяла первый кусочек. Он был тёплым и лёгким, как лепесток. Я поднесла его к губам, и в тот же миг меня накрыла волна воспоминаний — школа, друзья, смех, лето, полное света. Слёзы снова защипали глаза.

Голод победил.

Я ела, забывая о страхе, забывая о стыде. Каждый кусочек раскрывался новым вкусом, новой памятью, новой нотой счастья, которое я давно похоронила.

Но в глубине души не отпускала мысль: почему они кормят меня так? Зачем? И что будет потом?

Я доела последний кусочек и замерла. Казалось, будто вся я наполнена светом изнутри. Тело стало лёгким, почти невесомым, а усталость исчезла, как и не бывало. Я чувствовала каждую клеточку себя — даже дыхание звучало по-другому, чище, глубже.

Даже страх отступил, растворившись в этой странной теплоте. Я коснулась ладонью стены, и на миг мне показалось, что металл под пальцами пульсирует в такт моему сердцу.

Эта еда… она делает со мной что-то.

Зрение стало острее: я различала миллионы крошечных звёзд за иллюминатором. Слух уловил едва слышное гудение, словно сам корабль разговаривал на своём языке. В груди разливалась энергия, и я не понимала — это подарок или ловушка.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 5

Капитан навестил меня снова. У меня созрел план. Я старалась говорить ровным голосом, хотя внутри всё сжималось от страха и возбуждения.

— Капитан Ролан… — я чуть запнулась, пробуя его имя на вкус. — Я ведь никогда не была нигде дальше своей страны. А теперь… — я кивнула в сторону иллюминатора, где звёзды медленно скользили мимо. — Можно хоть одним глазком взглянуть на такой корабль. Он же чудо, правда?

Я опустила ресницы, делая вид, будто просто восхищаюсь, а сама краем глаза следила за его реакцией.

На лице Ролана промелькнуло что-то человеческое. Грубая бронзовая маска сурового капитана чуть дрогнула. Он словно колебался. Его зелёные глаза, обычно холодные, на миг стали мягче, и он неожиданно усмехнулся уголком губ.

— Ты хитрая, землянка, — произнёс он низко, и от этого голоса у меня пробежали мурашки. — Но ладно… пусть будет маленькая слабина.

Щёлк — и замок двери распахнулся.

— Только шаг в сторону — и я снова прикую тебя к койке, — предупредил он жёстко, но в голосе не хватало настоящей угрозы.

Я кивнула, стараясь выглядеть покорной. На самом деле в груди разгорался азарт: если я выйду из этой каюты — у меня появится шанс хотя бы понять, куда меня везут… может, шанс на побег.

Коридор был похож на живую артерию: стены мерцали серебристо-фиолетовым светом, где-то пульсировали огни, похожие на дыхание. Шаги Ролана гулко отдавались в полу, а я пыталась идти уверенно, хотя сердце билось так, что, казалось, его слышит весь корабль.

— Куда мы идём? — спросила я нарочно непринуждённо.

— В рубку. Но только взглянуть. — Он бросил на меня взгляд, такой пристальный, что я едва не споткнулась. — Землянка должна знать, что она попала не к дикарям.

И когда двери рубки раскрылись, я невольно ахнула. Передо мной раскинулось бесконечное море звёзд, сияющее через гигантский панорамный экран. Корабль словно плыл сквозь саму вселенную.

Космос был не такой, как на картинках в учебниках или в фильмах. Здесь он был живым, огромным, бесконечным. Мириады звёзд мерцали в чёрной бездне, словно кто-то рассыпал по бархату миллионы алмазов. Далеко слева тянулась туманность — сияющая, перламутровая, переливающаяся всеми оттенками фиолетового и синего. Я почувствовала себя песчинкой в океане.

— Красиво, да? — Ролан стоял рядом, но не смотрел на звёзды. Он смотрел на меня, не смотрел, а пожирал всей глубиной своих зеленых глаз.

Я сглотнула, стараясь не выдать ни страха, ни восторга.

— Это… невероятно. — Голос прозвучал слишком тихо.

Я сделала шаг вперёд, к пульту, который скорее напоминал живую панель. Не кнопки, а гладкая поверхность, под которой текли светящиеся линии. Они переливались, как реки света. Иногда линии сами складывались в узоры, реагируя на приближение. Я протянула руку, но замерла — страшно и интересно одновременно.

— Не трогай, — резко сказал Ролан, перехватив моё движение. Его пальцы легли поверх моей руки — горячие, сильные. Слишком близко. Слишком властно. Я выдохнула и отдёрнула руку, чувствуя, как щеки вспыхнули.

Я отвела взгляд к экрану. Там скользнул силуэт — может быть, другое судно? Тень промелькнула среди звёзд и исчезла. Я прищурилась.

— Что это? — спросила я.

— Тебе пока не нужно знать, — сухо ответил он.

Но в его голосе мелькнула тень напряжения. Я заметила, как он слегка нахмурился, проводя ладонью над панелью. Линии света закрутились, будто оживая, и на экране появились новые символы.

— Выходит, вы меня боитесь? — неожиданно спросила я, поднимая взгляд на Ролана.

Он прищурился, усмехнувшись уголком губ.

— Ты? Маленькая землянка? — Его голос был низким, чуть насмешливым. — Почему я должен тебя боятся?

Он шагнул ближе, и снова то чувство — смесь угрозы и странного, пугающего влечения.

— Тогда почему вы держите меня взаперти?

— Для твоей же безопасности. Ты слишком ценная, чтобы можно было оставить тебя без присмотра. Это опасно.

Он наклонился так близко, что я почувствовала его дыхание у самой щеки.

— Возвращаемся в каюту.

И тут капитана отвлекли, и я не преминула этим воспользоваться.

Я скользнула в тёмный коридор, сердце колотилось так громко, что казалось — его вот-вот услышат. Бесконечные переходы, гулкий металл под босыми ступнями, мерцающие знаки на стенах… я просто бежала, не думая куда, пока не наткнулась на широкий люк. Потянула, и он поддался. Внутри оказался трюм, заставленный тяжёлыми контейнерами, покрытыми странными символами.

Я юркнула между ящиков, стараясь не дышать. И именно тогда услышала шаги и голоса.

— Эта землянка… — протянул один, голос низкий, с хрипотцой. — Ты чувствуешь её запах?

— Чувствую, — отозвался второй. — Слишком яркий. Будто она метит всё вокруг собой. Первый раз такое вижу.

Они засмеялись глухо.

— Я бы всё отдал, лишь бы прикоснуться, — сказал первый. — Чёрт, от одного её присутствия меня выворачивает.

— Думаешь, один ты такой? — в голосе второго звучала ярость. — Я бы разорвал всех, лишь бы она досталась мне.

Глухой удар. Металл звякнул.

— С ума сошёл? — прорычал первый. — Она принадлежит императорам.

— Да плевать мне на императоров! — взревел другой и бросился на него.

Раздался звон оружия, глухие удары. Контейнеры дрожали, будто стены трюма сами содрогались от их схватки. Я зажала рот ладонью, чтобы не закричать. Они дрались не как люди — каждый удар был смертельным, звериным. Металл трещал, кровь брызгала, рык перемежался с хрипами.

Я дрожала, прижавшись к холодному ящику, понимая: стоит им догадаться, что я здесь — и всё, мне не уйти.

И вдруг — тишина. Шаги, тяжёлые и размеренные, приблизились. Я замерла, моля, чтобы стены скрыли меня. Но вместо этого в темноте блеснули изумрудные глаза.

— Нашлась, — прозвучал знакомый голос.

Ролан шагнул вперёд. Его силуэт заслонил всё, и я почувствовала, как он легко подхватил меня на руки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я не выдержала — обняла его за шею, вцепилась, как в спасение. Его грудь была тёплой и надёжной, дыхание ровным, спокойным, будто вся эта мясорубка вокруг — ничто.

— Тише, — сказал он негромко. — Теперь ты в безопасности. Не стоило так поступать. Тебе лучше меня слушаться.

И, не дав мне и слова сказать, унёс обратно в каюту.

Глава 6

Пока они шли по коридору, она краем глаза наблюдала за встречными членами экипажа. Их взгляды были жёсткими, иногда откровенно хищными. Кто-то позволял себе усмешку, другой задерживал на ней слишком долгий взгляд. Но стоило капитану лишь слегка повернуть голову, как улыбки исчезали, глаза опускались вниз, а шаги становились тише.

Она вдруг ясно ощутила: только Ролан держит этот хаос в кулаке. Только его власть и холодное присутствие не дают этим мужчинам превратить её в игрушку. И от этого осознания внутри смешались два чувства — страх и странная зависимость.

— Красивый корабль, — наконец выдохнула она, стараясь скрыть волнение. — Но я вижу… здесь все очень… уважают вас.

Капитан усмехнулся уголком губ, не оборачиваясь:

— Уважают, Диана. И боятся.

Она сглотнула, невольно сжав пальцы. В голове крутился план побега, но теперь он начал рушиться: даже если удастся вырваться из его рук, без него она в этом корабле — всего лишь добыча.

Ролан принес Диану в каюту и усадил на мягкий диван. Его голос был тихим, но в нём звучала сталь:

— Я не дам тебя обижать… — его ладонь скользнула по её щеке, задержалась на линии губ. — Ты не понимаешь, в какой игре оказалась.

Он наклонился ближе, и её дыхание сбилось. Пальцы капитана будто изучали каждую клеточку её кожи — медленно прошлись по ключицам, скользнули ниже, обожгли сквозь тонкую ткань. Он не торопился, заставляя её дрожать от каждого касания.

Диана пыталась что-то сказать, но язык заплетался. Всё её тело отзывалось на малейшее движение его рук, и она ненавидела себя за то, что уже не могла остановиться.

Он смотрел в её глаза, будто проникая внутрь.

Ткань её простого платья не скрывала тепла тела. Он не спешил — дразнил, проводя пальцами по изгибам, которые она никогда не позволяла трогать никому. Его ладонь легла на её бедро, скользнула выше.

Диана резко втянула воздух, когда он, не отрывая взгляда, коснулся её через тонкую ткань между бёдер. Ласки были лёгкими, но от них по телу бежали разряды. Она невольно подалась навстречу, сгорая от стыда и желания.

— Смотри, как легко ты сдаёшься, — шепнул он, его губы едва касались её уха. Его дыхание обжигало, а пальцы уверенно и медленно доводили её до того предела, которого она никогда раньше не знала.

Она застонала — тихо, но отчётливо. Её руки судорожно вцепились в спинку дивана, тело выгибалось, и мир исчезал, оставляя только его прикосновения.

Он усилил давление, и она сорвалась — волна наслаждения прокатилась через неё, лишая сил.

Ролан отстранился, глядя на неё с холодной усмешкой. Его пальцы всё ещё были влажны её откликом, но он лишь провёл ими по её щеке, оставляя обжигающий след.

Она застонала, не в силах сдержаться. Он довёл её до предела — до того самого момента, когда она взорвалась от накатившей волны удовольствия, потеряв всякий контроль.

Ролан прижал палец к её губам, не позволяя ни слова:

— Тише… отдыхай. — Его голос снова стал сухим, почти отстранённым.

И он поднялся, оставив её одну — дрожащую, обессиленную и полную стыда от того, что она поддалась ему так легко… и огромного желания, чтобы он вернулся.

От автора: Дорогие мои! Эта книга будет бесплатной. Пожалуйста! Поддержите ее. От вашей активности зависит эта история, ваша активность –моё вдохновение.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 7

Я долго ворочалась на странной кровати-коконе, пока усталость не взяла верх. Тепло мягких стен будто втянуло меня в себя, и глаза сами собой сомкнулись.

Мне снилось… что я уже не в этой каюте.

Я оказалась в огромной спальне, сияющей золотом. Потолки уходили так высоко, что терялись в дымке, стены были обиты бархатом, по углам стояли свечи в тяжёлых подсвечниках. Всё вокруг дышало роскошью — той, которую я видела только в кино. Золото, шелка, резьба, узоры — будто я оказалась в средневековом дворце.

И там, посреди этой роскоши, я не была одна.

Два высоких силуэта стояли у изножья кровати. Они были одинаковые, словно отражения друг друга. На их лицах — золотые маски, скрывающие всё, кроме горящих глаз. В этих взглядах было что-то пугающее и одновременно притягательное, от чего у меня по коже побежали мурашки.

— Ты… наша… — сказали они в один голос.

Но звук был не просто словами — он будто вибрировал внутри моего тела, пробирая до костей.

Я сделала шаг назад, но ноги тонули в мягком ковре, а комната будто замкнулась вокруг меня. Маскированные близнецы приближались, и каждый их шаг отзывался в моей груди.

— Мы ждём тебя… — прозвучало снова.

В этот миг я ощутила прикосновения. Хотя они не дотронулись до меня ни разу, по коже будто прошёл горячий ветер. Пальцы, которых не было, скользили по моему плечу, задерживались у горла, словно кто-то невидимый изучал моё тело. Я зажмурилась, но ощущения становились только ярче.

— Ты принадлежишь нам… — их голоса слились в низкое эхо.

Сердце колотилось так, что я боялась, оно вырвется из груди.

Маски близнецов засияли ярче, и вдруг я услышала треск. По золотым поверхностям пошли трещины, и из них начал сочиться свет — ослепительный, белый, беспощадный. Он разрывал их лица, прорывался наружу, будто за этими масками скрывалось что-то, что человеку нельзя видеть.

— Нееет! — я закричала и рванулась в сторону.

И в тот же миг проснулась.

Я лежала в своей каюте, всё та же пульсирующая живая стена, всё то же мягкое свечение. Грудь тяжело вздымалась, волосы липли ко лбу от пота. Я дрожала, не понимая, сон ли это был или… предупреждение.

А оказалось, что дрожала не только я, но и весь корабль.

Корпус содрогнулся от резкого удара, зазвучала пронзительная сирена, красный свет тревоги зажёгся в коридорах.

Меня бросило к стене — кожа ощутила ледяную сталь, по позвоночнику побежали мурашки. Свет мигал, потолок скрипел, будто сам корабль стонал от боли.

Сердце стучало в горле.

— Это нападение!

Через ближайший иллюминатор я увидела — на нас действительно шли чужие корабли. Чёрные силуэты с обуглёнными бортами, украшенные символами пиратских кланов, словно стая хищников в космосе.

Корабль-носитель дрожал, реагируя на угрозу: сегменты обшивки складывались, образуя броневой щит, выдвигались энергетические антенны, похожие на щупальца. Всё вокруг оживало — словно сама стальная махина чувствовала боль и ярость.

В коридорах звучали выкрики, офицеры отдавали команды, бегущие солдаты активировали оружие, и от каждого клинка исходило свечение. Но часть молодых воинов дрожала, кто-то споткнулся, кто-то побледнел от страха.

Голос Ролана прорезал гул в её коммуникаторе:

— Держись, Диана. Не бойся. Мы отбиваем атаку. Я рядом.

И только в этот миг она поняла — его «держись» звучало так, будто он готов отдать за неё всё.

Снаружи космос вспыхивал — всполохи выстрелов, разрывы энергетических снарядов, треск пробивающихся полей. Внутри корабля стены вибрировали, пол уходил из-под ног. Диана зажала ладонями уши, но всё равно слышала ритм боя — гул, скрежет, крики.

Она не заметила, как пальцы вцепились в край переборки, а дыхание стало рваным. Впервые она ощутила себя частью этого корабля, частью этого мира, где каждое мгновение решает жизнь и смерть.

И вдруг — как будто небеса раскрылись. За окнами вспыхнуло новое сияние: с гиперкоридора вышли императорские крейсеры. Массивные, серебристые, с гербами Империи.

Ударная волна заставила пиратов дрогнуть. Один за другим их суда вспыхивали, растворяясь в вакууме.

— Подкрепление… — прошептала Диана, и колени её предательски ослабли.

Корабль содрогнулся в последний раз и замер. Тревожный свет постепенно сменился мягким, ровным сиянием.

Дверь открылась, и в проём шагнул Ролан. Уставший, плечи его были напряжены, но взгляд всё такой же твёрдый. На щеке — тонкая царапина, по виску скатилась полоска крови, но он даже не заметил.

И вот в эту секунду Диана поняла: её страх и влечение к нему сплелись окончательно. Теперь каждый его шаг, каждый вдох будут отдаваться в ней.

Я всё ещё дрожала. Но это уже была не та дрожь — не от страха.

Я смотрела, как Ролан снимает перчатки, как тяжело поднимает голову, и у меня внутри всё переворачивалось. Его плечи могли удержать целый мир, и сейчас я впервые осознала: он удержал и мой.

Я могла бы обмануть себя, сказать, что это лишь благодарность, что сердце просто откликается на спасителя… Но нет. Это было больше. Гораздо больше.

Я не хотела ни одного взгляда другого мужчины, ни одного чужого прикосновения. Мне стало страшно представить, что рядом окажется кто-то ещё — посторонний, не он. Всё моё существо, до самой последней жилки, тянулось только к Ролану.

Я сжала ладони, словно пытаясь удержать собственные мысли. Но они всё равно рвались наружу.

Я больше не могла молчать.

Пока он стоял в дверях, усталый, обессиленный, но живой, я сделала шаг навстречу. Сердце билось так, будто хотело вырваться из груди.

— Ролан… — голос сорвался, но я продолжила, — мне нужно поговорить с тобой. Сейчас.

И я знала: после этих слов пути назад уже не будет.

Я вздохнула, собравшись с силами.

— Когда корабль атаковали… когда я думала, что всё закончится… единственное, чего я боялась, — потерять тебя.

Он не шелохнулся. Только его глаза чуть сузились, тёмные, непроницаемые, как космос за иллюминатором.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ты не понимаешь, что говоришь, — наконец произнёс он тихо, но в этом голосе было напряжение, будто натянутая струна.

— Я всё понимаю! — перебила я, сделав шаг ближе. Сердце стучало так громко, что я слышала его в висках. — Я не хочу никого рядом. Только тебя. Мне не нужны ни обещания, ни титулы, ни… — я запнулась, — ни свобода, если она будет без тебя.

Он медленно провёл рукой по лицу, как будто пытаясь стереть с себя усталость и мои слова одновременно.

— Диана, — его голос стал низким, почти глухим. — Ты играешь с огнём. Ты не знаешь меня. Не знаешь, на что я способен.

Я вскинула подбородок, чувствуя, как щеки пылают.

— Я знаю ровно столько, сколько нужно. Ты — тот, кого я больше не хочу потерять.

Между нами повисла тишина. Он смотрел так долго, что я почти поверила: он сейчас протянет руку, прижмёт к себе, скажет то, чего я так жду.

Но он шагнул назад.

— Завтра утром мы будем во дворце, — его голос снова стал отстранённым, сухим, как приказы, которые он отдавал своей команде. — Тебе нужно отдохнуть и приготовиться к встрече с Императорами.

Я застыла. А он, не дождавшись ответа, повернулся и вышел, оставив меня в пустой каюте — со словами, что жгли сильнее, чем его прикосновения.

Глава 8

Утро выдалось странно тихим. Казалось, даже сердце корабля, его привычный гул, смолк, готовясь к важному мгновению.

Я стояла у иллюминатора и видела, как внизу раскрывается сияющий космопорт Вега Пайм. Белые плиты площадки переливались, отражая свет ближайшей звезды, а вокруг плавно скользили воздушные платформы с голографическими флагами Империи.

Корабль мягко сел, и я поняла — всё, свобода кончилась. Во всей красе сияла Вега-Прайм. Если бы я смотрела на это как турист — ахнула бы: башни из кристаллов, мосты из света, купола, переливающиеся всеми цветами радуги. Но я была не турист. Я была багажом. Очень ценным, как мне уже успели объяснить.

Меня вывели по трапу, и впервые я увидела дворец императоров. Представьте себе, что средневековый замок встретился с безумным архитектором-футуристом и оба решили: «Больше золота!».

Я даже моргнула, потому что солнечные зайчики с позолоты били прямо в глаза.

— Приготовься, — сказал он коротко. — Отныне ты гостья императорского двора — тихо сказал Ролан.

Я бы ответила что-то язвительное, но язык почему-то прилип к нёбу.

Всё внутри меня сжималось от мысли, что сейчас он меня оставит.

И так и вышло: капитан торжественно передал меня служителям.

«Сдаю, мол, в целости и сохранности». Ну да, как посылку на почте. Я успела только поймать его взгляд — и сердце предательски ухнуло.

Я почувствовала — судьба больше не принадлежит мне.

Мягкие, но настойчивые руки служанок подхватили меня и повели по сверкающей дорожке в сторону дворца.

Ролан оставался позади, словно отрезанный стеной. Я оглянулась — он смотрел мне вслед, но в его глазах было усталое, тяжёлое молчание.

Я шла, не веря собственным глазам. Казалось, сам воздух во дворце звенит от роскоши. Огромные залы тонули в золоте и свете, мозаики переливались так ярко, что резали глаза. Пол был гладким, словно зеркало, и каждый мой шаг отражался в нём, как в прозрачной воде. Колонны уходили ввысь, их венчали кристаллы, в которых пульсировали звёздные огни.

Я не знала, что поражало больше — холодная красота или то, что всё это казалось живым. Зеркала на стенах были не простыми: они вдруг оживали и превращались в карты звёздного неба. Я различала созвездия, туманности, планеты, будто передо мной раскрывали саму Вселенную. Всё двигалось, мерцало, менялось каждую секунду.

По потолку текли волны света, подобные северному сиянию. Они окрашивали зал то в серебристый, то в пурпурный, то в изумрудный оттенки. Музыка едва слышно звучала из ниоткуда, но от неё сердце сжималось: то ли это был хор, то ли шёпот ветра в бездне космоса.

«Это не дворец. Это ловушка для глаз и разума», — мелькнула мысль, и мне стало холодно.

Меня вели по длинному коридору, где стены словно дышали. На золотых арках вспыхивали голограммы, показывающие сцены из жизни императорского рода: войны, победы, торжества. В каждом из этих образов читалось одно — власть. Абсолютная, безжалостная.

Наконец, дверь открылась, и я оказалась в своих покоях.

Они были больше моей квартиры на Земле в десятки раз.

Высокий потолок переливался золотыми узорами, словно солнечные лучи застыл в камне. Окно-иллюминатор тянулось от пола до потолка и открывало вид на столицу Вега Пайм: гигантский город, где башни из кристаллов тянулись ввысь, а между ними плавали воздушные платформы и мосты. Небо над столицей было не голубым, а глубоким фиолетовым, пронзённым светящимися прожилками — возможно, это были силовые поля или отражения купола.

В центре комнаты стояла кровать — или, скорее, трон в форме ложа. Она напоминала цветок, раскрытый в ожидании: лепестки из прозрачного материала светились мягким светом. Подушки и покрывала были такими мягкими, что я боялась прикоснуться — вдруг они растворятся, как дым.

У стены — высокий трельяж, но зеркала в нём были не обычные. В них отражалась не только я, но и мой силуэт изменялся: в одном я видела себя в роскошном платье, в другом — с венцом на голове, в третьем — в невиданных нарядах, словно дворец сам подсказывал, кем я могу стать… если приму правила игры.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

У стены — высокий трельяж, но зеркала в нём были не обычные. В них отражалась не только я, но и мой силуэт изменялся: в одном я видела себя в роскошном платье, в другом — с венцом на голове, в третьем — в невиданных нарядах, словно дворец сам подсказывал, кем я могу стать… если приму правила игры.

Мебель была изящной, но странной: кресла будто плыли, когда я проходила мимо, подстраиваясь под моё движение.

Стол переливался золотыми узорами, и на нём уже стоял бокал с прозрачной жидкостью, похожей на воду. Но когда я поднесла бокал к губам, почувствовала запах — лёгкий, медовый, опьяняющий.

Я не рискнула пить.

Воздух в комнате был сладковатым, слишком густым, как будто специально созданным, чтобы расслабить и усыпить бдительность.

Я села на край кровати и обхватила колени руками. Всё это великолепие давило, душило, не оставляло места для простого человеческого тепла.

— Клетка, — прошептала я. — Всего лишь клетка. Хоть и золотая.

Я медленно обошла покои, пальцами скользя по холодному мрамору колонн, по резьбе из золота и перламутра. Всё здесь было создано для того, чтобы поражать, подавлять и внушать благоговение.

Я почувствовала, как сердце сжалось.. Дворец был прекрасен.

Но мои мысли были далеко: Ролан. Его смех, чуть хрипловатый голос, взгляд, в котором всегда была искорка — всё это нахлынуло с такой силой, что глаза наполнились слезами.

— Ты, наверное, думаешь обо мне, — шептала я, сжимая ладони. — Или уже смирился, что я исчезла?

В памяти вспыхнула наша встреча —и я залилась от стыда и наслаждения, которое, как мне казалось, еще разливалось в моем лоне. Ах Ролан!

Диана закрыла глаза. Покои, в которых она находилась, вдруг стали слишком тесными.

Глава 9

Вошли служанки. Они двигались бесшумно, словно тени, и в руках у них были подносы с тканями, сверкающими, как жидкий свет. Казалось, всё вокруг должно было подчёркивать моё величие, хотя я сама чувствовала себя маленькой и потерянной в этой роскоши.

— Госпожа, — одна из них опустила глаза, не решаясь встретиться со мной взглядом. — Мы должны подготовить вас к трапезе во дворце.

Трапеза. Слово прозвучало чуждо и почти угрожающе. Я села на резной стул у зеркала и позволила им начать.

Они развернули передо мной ткани, и я увидела платье, похожее на поток огня — алое, с вкраплениями золотых нитей. Другое сияло серебром, как кусок ночного неба, усыпанного звёздами. Ещё одно — нежно-голубое, будто сотканное из самого воздуха. Каждое из них предназначалось для того, чтобы поражать, ослеплять, пленять чужие взгляды.

Но я смотрела на них и чувствовала только холод.

— Нет, — тихо сказала я. — Я выберу другое.

Мой взгляд упал на чёрное платье, почти незаметное среди сияющей россыпи. Оно было строгим, без излишеств, ткань матово поглощала свет. Я указала на него.

Служанки переглянулись. В их взглядах промелькнуло недоумение, но спорить они не решились. Две из них осторожно развернули платье и помогли мне надеть его. Ткань приятно легла на кожу, словно забрала меня в собственную тень. Впервые за всё время я почувствовала, что снова принадлежу себе.

— Но причёску всё же следует… — пробормотала одна, бережно касаясь моих волос.

— Нет, — резко отрезала я. — Оставьте.

Они замерли. В руках блеснули шпильки с камнями, похожими на капли замёрзшего света.

Я представила, как они будут вплетать их в мои волосы, превращая меня в нарядную куклу. И от этого во мне поднялась волна упрямства.

— Украшения? — несмело предложила другая. На её ладони сверкали браслеты и ожерелья, слишком яркие, слишком кричащие.

Я покачала головой.

— Я не кукла, — сказала я твёрдо, всматриваясь в своё отражение. — Я не для того здесь.

Эти слова сорвались сами, но я почувствовала, как они укрепили меня изнутри. Пусть хотя бы в этом я сохраню выбор.

Служанки растерянно замерли. Видно было, что они привыкли к другим невестам — тем, кто безмолвно позволял превращать себя в живые украшения двора. Они не понимали моего отказа, но спорить не осмелились.

Одна за другой они склонили головы и бесшумно вышли из покоев.

Я осталась одна. В зеркале на меня смотрела девушка в чёрном платье, с распущенными волосами, без блеска камней и корон. Простая, но настоящая. Не придворная игрушка, не трофей — женщина, которая ещё помнит, кто она.

И в этом отражении я впервые за долгое время узнала себя.

Мы вошли в Зал Приёмов, и у меня перехватило дыхание.

Это было не просто помещение — это был целый мир, утопающий в золоте.

Высокие своды терялись в сиянии хрустальных светил, подвешенных под потолком, как будто небеса сами опустились в этот дворец.

Стены переливались мозаикой, где крошечные камни складывались в звёздные карты; казалось, будто ты смотришь в бесконечность галактики, заключённую в камень и стекло.

Огромные зеркала отражали свет так, что всё пространство утопало в огне и блеске.

И в самом центре — возвышение с двумя тронами.

Императоры.

Они были огромны, словно изваянные из самой сути силы.

На их плечах лежали золотые мантии, богатые и тяжёлые, ткань струилась, будто живая. Лица скрывали золотые маски, и от этого они казались ещё страшнее, потому что за неподвижным металлом невозможно было угадать ни эмоции, ни мысли. Лишь глаза —глубокие, в которых можно было утонуть. Они сидели, как две вершины гор, и не делали ни единого движения. Только смотрели.

Мы шли вереницей. Триста сорок девушек, каждая в сиянии, словно стая разноцветных птиц. На них были платья, сотканные из света, серебра, лазури, с ослепительными камнями в волосах. Они улыбались, склоняли головы, их шаги были плавными, как на отрепетированном балу.

А я…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я видела своё отражение в зеркальных панелях зала и почти не узнавала себя. Вся в чёрном, без единого украшения.

Платье поглощало блеск вокруг, волосы падали на плечи свободными прядями. Я не была похожа на остальных — на траурной процессии я бы смотрелась уместнее, чем здесь, среди ослепительных созданий, выставленных напоказ.

В груди стучало сердце.

Каждая клеточка тела кричала: «Ты чужая здесь. Ты не должна быть среди них». Но вместо того, чтобы смутиться, я выпрямила спину.

Пусть видят. Пусть знают, что я не собираюсь быть одной из этих кукол.

Когда моя очередь приблизиться к тронам настала, я ощутила на себе их взгляд. Два прожигающих луча, тяжёлых, холодных. Казалось, они просвечивают меня насквозь, считывают каждую мысль.

Я не склонила головы. Не улыбнулась. Просто остановилась и выдержала этот взгляд.

На мгновение зал словно замер. Я почувствовала, как по рядам девушек прокатилась волна шёпота. Я выделялась слишком резко, дерзко. Всё вокруг сияло, а я была пятном тьмы посреди этого света.

И пусть.

Пусть они думают, что я пришла на поминки, а не на смотр невест. В каком-то смысле это так и было: я хоронила свою свободу.

Я опустила глаза лишь тогда, когда служанка тронула меня за локоть, напоминая, что нужно двигаться дальше. И всё это время я ощущала, что взгляды императоров не отрываются от меня.

Не знаю, что они увидели во мне. Но я знала одно: я никогда не стану частью этого золотого бала.

От автора: Дорогие мои! Эта книга будет бесплатной. Пожалуйста! Поддержите ее. Вы мое вдохновение.

Глава 10

Зал постепенно опустел, но тишины не наступило. Нас, трёхсот сорок, словно стаю разноцветных птиц, рассадили за длинные, сияющие золотом столы.

На них стояли блюда, переливавшиеся неизвестными фруктами, чаши с тёмным вином, яства, которые пахли так сладко и пряно, что кружилась голова.

Я не могла есть. В горле стоял ком.

Воздух был густым, словно его кто-то подогревал, — и вместе с этим в груди нарастала тревога. Девушки смеялись, украдкой бросали взгляды на трон, где всё ещё восседали два императора в своих масках. Они молчали. Их молчание было хуже любого слова.

И тогда я почувствовала — будто невидимая нить протянулась ко мне.

Они не смотрели на всех нас — они смотрели на меня. Я почти физически ощущала этот взгляд, обжигающий, настойчивый, как прикосновение.

Остальные девушки суетились, старались быть заметными: поправляли украшения, бросали жеманные улыбки в сторону трона. А я сидела в своём чёрном платье, с распущенными волосами, и знала: выделяюсь. Слишком. Опасно.

И чем больше я старалась не поднимать глаза, тем сильнее ощущала этот прессующий вес внимания.

Я поймала на себе взгляды и других невест — холодные, ревнивые, недоумённые. Для них я уже становилась соперницей, хотя ничего не делала.

Мне хотелось исчезнуть, стать тенью, но внутри что-то шептало: они выбрали тебя.

Я опустила руки на колени, чтобы скрыть дрожь. Столовая, сияющая золотым блеском, вдруг стала для меня клеткой. И каждый взгляд — решёткой.

Я застыла, когда один из императоров — тот, что сидел правее — вдруг едва заметно склонил голову. Это было не торжественное движение, не поклон. Это был жест, настолько тонкий, что люди без тренированного глаза могли не заметить ничего, но для тех, кто жил среди дворцовых кодов и невысказанных правил, он значил одно: мною заинтересовались

.

В ту же секунду воздух вокруг меня как будто сжалился — и я ощутила это физически.

Взгляды, которые до того блуждали и искали развлечения, устремились, собравшись в одну ужасную строчку. Девушки, с которыми минуту назад шептались и смеялись, перестали вести светские игры; их улыбки застыли, губы напряглись. Рядом со мной раздалось тихое шуршание — шелест нарядов, приготовление к действию. Кто-то глубоко вдохнул, кто-то судорожно всхлипнул, а кто-то, наоборот, улыбнулся так, будто ему в рот положили сахар.

Я почувствовала, как одна из девушек за моей спиной слегка коснулась моей руки — не жест дружбы, а проверка границ. Её пальцы были холодны и быстры.

Я не обернулась. Всё происходящее стало как в замедленной ленте: мелькающие лица, глаза, в которых светилось не любопытство, а охота.

— Посмотри на неё, — прошептала рядом сидящая таинственная девушка с длинной косой, чей голос я сразу же запомнила за его хрипловатую нотку. — Вся в чёрном, как вор, пришла на чужой праздник.

Шёпот расползался, как трещина по льду. Он достиг ушей самых дальних столов, вернулся обратно, сосредоточившись около моего места в едва слышимой волне пересудов.

Я почувствовала, как внутри меня нарастает панический холод: что-то меняют сейчас, что-то устанавливают и направляют, и я — центр этих невидимых манипуляций.

Император поднял руку снова, но теперь жест был сложнее: пальцы его чуть дрогнули в воздухе, словно рисуя круг. Это движение я не понимала, не понимала этих древних знаков власти, но что-то в нём было приказом. Слуги на дальних концах зала одновременно поднялись, и в их руках заспешил персонал — подносы, бокалы, блюда. Казалось бы, просто смена сервировки.

Соседняя по столу женщина, которой я вчера успела сказать только «здравствуйте», теперь улыбалась мне с такой же холодной вежливостью, с какой люди улыбаются перед казнью. Её глаза блестели, как у животного, привыкшего к своим охотничьим правилам.

Она наклонилась и тихо сказала:

— Будь осторожна. Здесь каждая улыбка — острый нож.

Это прозвучало как предупреждение и как обещание.

Я почувствовала, как в ладони моих пальцев появился пот. В голове крутились короткие, панические планы — встать и уйти, выбежать, зарыться в толпу, спрятаться в кабинете — все они рушились как карточный дворец. Я ещё не знала устройство дворца и не представляла, где спрятаться от тех, кто правит здесь правилами.

Подносы в этот момент подошли к нашему ряду, и слуги изящно расставляли яства. Бокалы наполнялись тёмной жидкостью, которая в свете сияния казалась то вином, то чем-то более густым.

Я ощущала запахи — пряности, цветы, мед, и в каждом из них проскальзывало нечто, но чужое. Подносы проходили мимо моих рук, и мне хотелось просто убрать их с пути.

Желудок, предательски урчащий после ночи бессонницы, тянулся к еде, но разум кричал: не трогай.

Тут за моей спиной раздался тихий смех, и кто-то шепнул слова, которые я уловила между слоёв музыки и разговоров:

— Она слишком ярко пахнет. Если мы не избавимся от неё сейчас, она достанется тем двоим.

Слова прозвучали, и мир вокруг меня замер в подозрении. «Двоим» — и в этом слове была вся власть императорского дома. Одна сразу двоим? Это как?

У меня все внутри перевернулось, и я чувствовала, как мурашки вздыбились на моей кожи.

«Избавимся от неё» в спине пронзительно защемила паника: я поняла, что в их планах не просто жалкая зависть.

Это предельно холодное расчётливое желание устранить помеху.

Я ничего не съела.

Я просто сидела, прижав руки к столу, чувствуя, как каждый жест вокруг обретает смысл предупреждения: «Она — угроза». И чем более я старалась не выделяться, тем более настойчиво за мной следили.

Когда приём подходил к кульминации, и музыка залихорадила в новой волне, я услышала за спиной шаги — лёгкие, уверенные. Ролан вошёл в зал без объявления, как плотная тень: его фигура отбрасывала прохладу, и в момент, когда он остановился позади меня, я ощутила, как нить внимания на секунду натянулась и перекосилась. Его присутствие никак не ослабило угрозы вокруг, но дало мне почти животную уверенность: пока он рядом — некоторые правила действуют по-другому.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он наклонился, прошептал одно слово, так тихо, что, казалось, только я его слышала:

— Держись.

Это был не приказ. Это было обещание — не громкое, а узкое, но крепкое, как ладонь, сжимающая мою судьбу. И я решила, что запомню его. Потому что, когда вокруг тебя плетут заговоры, единственный якорь — голос того, кто готов держать штурвал.

Пишем дальше сцену Диана успела шепнуть Роллану – Встретимся вечером прийди ко мне он кивнул. Потом императоры встали и покинули зал. Все невесты потихоньку стали расходиться Диана пошла в свои покои

Я повернула голову и почти не шевеля губами, и выдохнула:

— Встретимся вечером. Приди ко мне.

Ролан кивнул — коротко, будто этот жест был частью дыхания. Ни один мускул на его лице не дрогнул, но я знала: он услышал и понял меня.

И в этот момент два гиганта в золотых масках поднялись со своих тронов. Тишина обрушилась на зал, словно кто-то выключил воздух. Императоры не произнесли ни слова — им это и не требовалось. Их молчание было громче любых фанфар.

Девушки зашептались, низко кланяясь. Я не кланялась слишком низко — решила, что у меня ещё хватит проблем с прической, чтобы ломать себе спину ради пары позолоченных титанов.

Они ушли — величественно, медленно, будто несли на плечах не только свои мантии, но и все звёздные системы, что им принадлежали.

Зал ожил, зашелестел, заскрипел тканями платьев и гулким эхом каблуков. 340 сияющих будущих «счастливиц» потянулись по коридорам, каждая в своём коконе из надежд и зависти.

Я тоже пошла. В чёрном, как будто возвращалась не с бала, а с похорон.

Дорога к покоям показалась длиннее, чем утренний полёт сквозь космос. Я держала голову прямо, но чувствовала, как взгляды липнут к спине: любопытные, злые, опасные.

И всё же, в этой липкой тьме шёпотов и перешёптываний, у меня был один маленький огонь.

Слово, сказанное Роланом.

И встреча, которая ещё впереди.

Глава 11

Вечером я приняла решение, от которого затем мучила себя всю ночь: не ждать, когда начнется испытание невест, а вдруг меня объявят «избранной» на этом фарсовом шоу. Я пойду напролом к тому, кто, по идее, мог бы меня оттуда вытащить. Ролан говорил «держись» — ну держись, я хочу быть только с ним.

Он пришёл не по помпезным коридорам, а тихим путём, как будто сам дворец не хотел замечать его присутствия. Открыв дверь, я увидела его силуэт в полумраке — высокий, широкоплечий, и в этот момент он выглядел одновременно и уставшим, и опасным, как гроза, которая уже рядом, но ещё не ударила. Мне вдруг захотелось пошутить про то, как удобно было бы укутаться в его плащ и исчезнуть, но язык предательски предал меня — вместо этого я сказала прямо:

— Ролан, я не хочу участвовать в этом фарсе. Помоги мне сбежать.

Слова висели в комнате. Я ждала, что он бросит меня в лицо каким-нибудь сухим «не твоё дело» или взбесится: ведь он не только капитан, он часть всей этой машины.

Но реакция была другой: он нахмурился, и на мгновение лицо его померкло так, что мне стало ясно — я попала в именно ту проблему, о которой раньше догадывалась расплывчато.

— Ты понимаешь, что просишь? — прошептал он, и в его голосе не было угрозы, а была стальная усталость. — Это измена. За такое меня казнят.

Мне хотелось смеяться: как-то мелко звучало «казнят» рядом с тем,

что со мной могут сделать без всякого суда. Но я сдержалась. Мне было уже плевать на самосохранение, плевать на приличия. Я сказала то, что думала:

— По мне лучше умереть, чем быть чьей-то игрушкой.

Ролан молчал. Долгое молчание — самый страшный звук в мире. Я видела, как мышцы в его челюсти напряглись; видел, как в его зелёных глазах загорается этот странный свет — не милосердие, а расчёт, не страсть, а интерес. Наконец он шагнул к столу и поставил ладони на холодную поверхность. Голос стал ровнее:

— Ты не понимаешь нюансов. Ты станешь самой известной и богатой женщиной в галактике.

Я не отступила. Горечь во мне была сильнее страха.

— Я не хочу слышишь! Я не желаю быть с императорами. Я хочу руки, которая поможет мне выбраться.

Он посмотрел на меня так, будто пытался прочесть подписи под моими словами. Ещё мгновение — и я увидела, как плечи его опускаются. В уголках губ промелькнула улыбка. Улыбка совсем не та, что бывает у людей, которые радуются. Это была улыбка охотника, которому предложили интересную добычу.

— Ты безумна, — сказал он тихо. — Дворец охраняют дроны и энергетические барьеры.

— Что нужно? — выдохнула я почти шёпотом. — Назови.

Он задумался нелегко, провёл рукой по виску, будто вычёркивая сложные опции. Потом говорил тихо, выбирая слова как предметы на весах.

— Ты готова рисковать сейчас: найти корабль, скрыться в грузовых проходах и улететь?

Я смотрела на него и недолго думая сказала:

— Да давай это сделаем.

Он посмотрел на меня, и что-то в его взгляде стало мягче, но не умолило стальной линии в голосе: это всё ещё был человек, который взвешивал риски и считал жизни.

— Хорошо, — сказал он. — Я приготовлю кое-что. Но одно знай: когда я прийду за тобой, тебе нужно вести себя так, как я скажу. Ни шагу в сторону. Никакого героизма — тут это глупость.

Глубокой ночью дворец дышал тишиной, которая казалась слишком хрупкой. В коридорах дежурили маскированные стражи, за окнами мерцали энергополя, и казалось, сама тьма боялась шагнуть внутрь. Но в покоях Дианы вдруг раздался тихий звук — словно дверь коснулась воздухом.

Она вздрогнула, но сразу поняла: это он. Ролан вошёл так, будто никогда и не уходил, тень, вплетённая в полумрак. На миг их взгляды встретились, и Диана ощутила, как её сердце разрывается на части — от страха и от ликования.

— Пойдём, — коротко сказал он, и его голос был тем самым якорем, которого она ждала весь этот день.

Диана кивнула. Она не чувствовала под собой ног, когда он взял её за руку и вывел в коридор. Каждое их движение казалось слишком громким в тишине дворца: шелест ткани, дыхание, удары сердца. Она дрожала, но внутри горел огонь — неужели это правда? Неужели она сейчас сбежит из этой позолоченной клетки?

Они прошли несколько поворотов, и вдруг — шаги. Звон металла. Голоса. Их заметили.

— Стоять! — выкрикнул один из стражников.

Диана сжалась, но Ролан резко отпустил её руку и шагнул вперёд. Его меч вырвался из ножен с гулким звоном — и всё вокруг заполнило движение. Он сражался так, будто был рожден для этого: быстрые удары, молниеносные уклонения, каждая атака превращалась в смертоносный танец. Стражники один за другим падали на холодный пол, не успевая даже вскрикнуть.

Диана не могла отвести глаз. В каждой вспышке его клинка было столько ярости и решимости, что ей хотелось закричать от восторга и страха одновременно. И только одна мысль стучала в голове: рядом с ним безопасно. Даже в этом аду — только рядом с ним.

Когда последний из охранников рухнул к его ногам, Ролан развернулся. Его дыхание было тяжёлым, лицо — суровым, глаза горели. Он подошёл вплотную, склонился к самому её уху, и его слова обожгли сильнее любого огня:

— Я не должен этого хотеть… но я хочу только тебя.

У Дианы перехватило дыхание. Она почувствовала, как земля уходит из-под ног, и только его присутствие удерживает её на месте. Счастье и ужас смешались в одно целое, и она знала: теперь пути назад нет.

Он снова взял её за руку — крепко, решительно. И они двинулись дальше, оставив позади тела поверженных стражей.

Залы дворца растягивались в бесконечность, зеркала отражали их бег, лестницы казались выше, чем днём. Но Ролан не колебался ни секунды — будто знал каждую щель, каждую потайную дверь.

Наконец, они вырвались наружу. Холодный воздух коснулся лица Дианы, и только тогда она поняла: они покинули дворец.

Она чувствовала, как сердце бьётся в унисон с его шагами.

Они бежали навстречу ночи, и Диана ликуя думала лишь об одном: он спас меня. И даже если завтра нас настигнут — сегодня я свободна вместе с ним.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Шаттл рванул в ночное небо, оставляя позади сияющий дворец и тревожные прожектора. Диана прижалась, стараясь отдышаться, а Ролан вёл шаттл так, будто был частью его механизма: уверенно, без единой лишней линии. За окнами мелькали огни столицы Вега Прайм, огромного города, где башни подпирали звёзды, а улицы не засыпали никогда.

Но он вывел их дальше — туда, где сияние становилось туманным. И вот, среди серых кварталов окраины, их укрыла неприметная гостиница.

Номер оказался простым — мягкий свет, широкая постель, окно в темноту города. Для Дианы после дворцовой позолоты это было почти чудом: здесь не было золотых масок и вечно следящих глаз. Только они двое.

Ролан, едва закрыв за собой дверь, вдруг опустился на колени перед ней. Его руки легли на её талию, пальцы крепко, но бережно удерживали её, будто боялись, что она растворится.

— Дай я на тебя посмотрю, — сказал он низким голосом, и в его взгляде было то, чего она никогда раньше не видела — жадность и нежность, смешанные в одно.

Диана рассмеялась — нервно, но искренне, и обняла его за плечи.

— Ну ты смешной. Ты же видел меня не раз.

— Нет, — он покачал головой. — Там, в дворце, тебя скрывало всё: стены, взгляды, правила. А здесь — ты настоящая.

От этих слов у неё защемило сердце. Она вдруг поняла, что счастлива, по-настоящему, до дрожи.

— Я так счастлива, что мы выбрались, — прошептала она, зарываясь пальцами в его волосы.

Он взял её руки и поднёс к губам. Его поцелуи были медленными, почти молитвенными — каждая кожа на её пальцах отзывалась. Диана чувствовала, как по телу бежит дрожь, но в самой глубине сидела странная тревога. Словно это был он ее Ролан — и не совсем он. Его касания были нежны, но совершенно чужими.

Может, это просто нервы, решила она. Всё позади — побег, драка, тревога. Мы оба на пределе.

Она наклонилась ближе и, не давая себе времени на сомнения, поцеловала его в губы. Её инициатива вспыхнула искрой: поцелуй был смелым, требовательным, жадным. Диана вложила в него всё — благодарность, влечение, страх, надежду.

Ролан замер лишь на миг, а потом ответил. Его губы были горячими и сильными, и в тот момент мир исчез.

Поцелуй получился мягким, но в то же время настойчивым, и вскоре дыхание обоих участилось. Его руки осторожно скользнули по её талии, её пальцы запутались в его волосах. Она ощущала, как напряжение и долгие запреты рушились, уступая место теплу и жажде близости.

Когда Ролан уже прижимал её к себе, его губы скользнули по её шее.

Диана немного отстранилась от него. Встала с кровати и медленно расстегнула застёжку на платье. Ткань мягко скользнула вниз, открывая плечи, ключицы, грудь. Она старалась не спешить, будто проверяла, как выдержит его взгляд. Ролан не двигался — только глаза становились всё темнее, и от этого у неё слабели колени.

Платье упало к её ногам, и Диана осталась перед ним нагой. Она чувствовала, как огонь стыда и гордости смешались внутри. Казалось, что в этот момент она принадлежала только его взгляду.

— Ты прекрасна, — прошептал он, и слова прозвучали так искренне, что ей захотелось заплакать.

Он не потянулся к ней, не сорвал с места — просто сидел, впитывая её образ. И это было ещё сильнее, чем если бы он коснулся её.

Диана сделала шаг к нему, медленно, будто ступала по невидимой черте. Она не пыталась скрыться, наоборот — поднимала подбородок выше, показывая, что готова быть перед ним такой, какая есть. Когда она остановилась вплотную, Ролан поднял руки и кончиками пальцев коснулся её бёдер. Его ладони остались холодными от напряжения, но прикосновение было таким бережным, что у неё перехватило дыхание.

Ролан оставался в форме, в сапогах, в куртке. Его одежда разделяла их, но в этом было что-то мучительно правильное: он — броня, она — свет, и только здесь они могли соединиться.

Его губы нашли её грудь. Поцелуй был мягким, почти робким, и именно в этом трепете было безумие силы. Потом — чуть ниже, ниже, он опустился на колени. Его дыхание щекотало её кожу, и Диана тихо стонала — томный нежный стон, женщины, которая позволила себе забыть обо всём.

Она обняла его за голову, утонула в его волосах, и прошептала:

— Я так счастлива, что мы выбрались.

Она была нагая в его объятиях, он — закованный в броню, и этот контраст казался символом их истории: две силы, что не должны были соединиться, но именно в этом столкновении рождалось чудо.

Она тянулась к нему всё смелее: гладила его шею, плечи, разглаживала складки на его кителе, словно хотела сорвать с него эту броню. Но он не позволял — и именно это сводило её с ума.

— Почему ты не раздеваешься? — прошептала она, уткнувшись лбом ему в щёку.

— Потому что если я сделаю это… — Ролан глубоко вдохнул, его голос был низким, хриплым, — то уже не смогу остановиться.

Диана рассмеялась тихо, дрожащим, но счастливым смехом. Она была вся открытая перед ним, беззащитная, но в то же время сильная в своём выборе. Она опустилась к нему и сама потянулась к его губам, поцеловала его жаднее, чем когда-либо прежде.

Ролан ответил. Его ладони легли на её спину, скользнули вниз, и в этом прикосновении было больше огня, чем в любом слове. Её дыхание стало прерывистым, сердце билось так, будто готово выскочить из груди.

Она чувствовала: ещё миг — и всё случится. Его тело, его желание, его сдержанность — всё это рушилось, и она готова была раствориться в нём без остатка.

И вдруг —

грохот

.

Ролан оттолкнул Диану на кровать, в ту же секунду поднялся, схватил оружие. Его глаза сверкнули звериным блеском: секунду назад он был её мужчиной, теперь снова стал воином.

— Одевайся! И в ванную! — бросил он ей, не оборачиваясь.

Диана, всё ещё оглушённая, схватила платье и скрылась в ванной, дрожащими руками, натянула его на себя. Она чувствовала вкус его поцелуев на губах и знала — это мог быть их последний миг.

В следующую секунду дверь номера с треском распахнулась. Гулкие шаги разнеслись по комнате, и приглушённый голос отдал короткий приказ. Всё закончилось слишком быстро.

Когда Диану вывели из ванной, она успела заметить Ролана — его держали двое вооружённых солдат, руки уже были связаны за спиной. В его взгляде не было страха, только глухая решимость.

Диану, не дав опомниться, увели прочь. Шаткий коридор гостиницы мелькал пятнами света. Её возвращали во дворец.

А Ролана — бросили в тюремную камеру, без права объясниться.

Дорогие мои читатели! Представляю вам новую книгу «

Секретарша звездного гарема.»

Я — землянка, которая согласилась на годовой контракт секретарём самого влиятельного альфы планеты Заркант. Моя задача проста: секретарь в гареме - решать капризы его тридцати наложниц.

Гарем бурлит интригами, а его взгляд жжёт сильнее огня.

Смогу ли я продержаться год, если каждую ночь мне снятся его губы?

Глава 12

Меня втолкнули в покои так, будто я была не гостьей, а мешком с вещами. Дверь со щелчком захлопнулась за спиной, оставив после себя тяжёлое эхо. Я стояла посреди комнаты, и даже роскошь вокруг казалась издевкой: золото на стенах, мягкие ткани, бесконечные зеркала — всё это не имело ни малейшего значения.

Я не плакала. Слёзы будто застряли внутри, обожгли горло и не вышли наружу. Я просто рухнула на постель и лежала, чувствуя, как тело налито свинцом.

Всё, что я видела перед собой, — его глаза. Ролан. Как он бился, как его повалили, как его руки вырывались к моим, даже когда его сковали. Я слышала в голове только его голос, последний, сорванный, но всё равно сильный: «Диана!»

Что теперь с ним? Бросили в тюрьму? Избили до полусмерти? Казнят завтра? А я… я здесь. Цела, одета, даже волосы приглажены. Прекрасная кукла в золотой клетке.

Мне стало тошно от самой себя. Я — здесь, в мягкой постели, а он — там, в холоде и крови. И я ничего не могу.

Я прижала ладони к лицу. В груди разливался не страх, а пустота. Всё величие этого дворца казалось мёртвым, если его нет рядом.

Мысли метались, как пойманные птицы: «Я виновата… я должна была удержать его… я не имела права втянуть его в это…» Но вместе с этим звучало другое, отчаянное: «Я не откажусь. Я не дам его сломать. Пусть я пленница, но я буду держать его внутри себя. Пока я помню, он жив».

Я закрыла глаза, и впервые с того момента, как меня привезли во дворец, захотела лишь одного: чтобы ночь прошла, чтобы утро принесло хоть какой-то ответ. Но внутри я знала: впереди — новые испытания. Для меня. Для него. Для нас обоих.

Я не помню, сколько времени пролежала на кровати — час, два, ночь ли это была, или несколько снов, схваченных в одну длинную петлю. Когда наконец сон сжалился надо мной, мне показалось, что я вынырнула из глубокой воды.

И снова они появились — два силуэта в золотых масках. Голоса их сливались в один ровный, металлический шёпот:

«Ты будешь наша…»

Слова дрожали в воздухе, будто от них зависело тиканье часов и падение звёзд. Я попыталась отшатнуться, но ноги не слушались, ковёр под ступнями стал липким, как лёд. Сердце било так, что казалось, сейчас выпрыгнет из груди.

Я проснулась в холодном поту и выплюнула из себя крик: «НЕТ!»

Сразу после этого — шаги в коридоре, приглушённый стук туфель, и в комнату ввалились служанки. Их голоса были уже не ласковы, а тон был приказной: «Приказано Вас нарядить на обряд.» Они развернули передо мной алое платье — кислотно-красный поток, весь в золоте, с таким вырезом и драпировкой, что даже зеркало в трельяже, казалось, морщило отражение.

Они шагнули ближе, улыбки — из разряда «должно быть красиво» — и одна протянула мне поднос с украшениями, блестящими как надёжные ловушки. Я схватила нож с тумбочки, подняла руку и занесла лезвие у самого живота.

«Я буду только в чёрном», — выплюнула я, и мой голос не дрожал от страха — он был ровный, на удивление твёрдый.

Служанки застыли.

В их глазах промелькнуло то, что я раньше принимала за удивление: растущая тревога. Одна из них, та, что держала цепочку из янтаря, отшатнулась и ускакала в коридор, будто побежала за разрешением откуда-то свыше. Минуты тянулись, и я стояла с ножом, ощущая, как ладони сжимаются до боли. Пожалуй, это была самая отчаянная моя попытка контролировать хоть что-то в этой истории.

Она вернулась уже с другим, с чёрным платьем — почти как то, что я носила вчера. Ткань была неброская, матовая, без золота, без шуршания. Служанки смотрели на меня по-новому, будто пересчитав мои шансы и решив оставить их в живых. Одна из них тихо прошептала: «Ты странная, землянка», и я позволила себе усмехнуться — горько, но свободно.

«Надевай», — приказал кто-то из коридора, голос, от которого у меня в горле опять сжалось. Я положила нож на тумбочку. Никто мне не помогал. Никто не спрашивал. Я натянула на себя черное платье и оно легло точно по фигуре. Это было актом маленького бунта: не блеск, не украшения, а выбор, который остался у меня.

Сейчас мне предстояло пройти испытание — ритуал совместимости, как и всем трёмстам сорока невестам, которых собрали здесь. Они будут выкладывать ладони на кристаллы, а кристаллы — выдавать вердикт: кто годится, кто нет. Я слышала, как по коридору где-то собирают толпу, как шаги становятся гуще, как весь дворец натягивает на себя маску важного ожидания.

В голове плелись совсем другие мысли: где Ролан? Как он? Смогли ли его удержать в темнице, или он ещё жив? И главное — почему именно я? Почему мой биометрический код вызвал такую бурю? Я знала ответы не больше, чем минуту назад, но теперь в груди горело новое: не сломаться. Пусть они определяют судьбу, пусть измеряют, сверяют и отмечают — но моё «нет» осталось моим. Даже если весь мир выстроится против меня, я буду держаться за то, что ещё могу контролировать: за своё «я».

Обряд начался. Я вдохнула глубоко, слыша внутри себя одно ровное: Держись.

Служители подвели нас к полукругу сияющих кристаллов — каждый ростом с человека. Они переливались, будто внутри них текли реки звёздной пыли. Нам объяснили: «Каждая невеста прикладывает ладонь к кристаллу, и он покажет уровень вашей совместимости с династией императоров».

В очередь выстроились все триста сорок девиц. Я старалась не считать, чтобы не сойти с ума от затянувшегося парада чужих надежд. Девушки шли одна за другой: кто-то сиял, кто-то трясся как осиновый лист, кто-то падал в обморок от волнения — видимо, мечтая, что императоры тут же кинутся их спасать. Но реакция тронов была одинаково ледяной: два золотых силуэта даже не шевелились.

Кристаллы загорались по-разному: у кого-то тускло, у кого-то чуть ярче. И всё это напоминало странный конкурс ёлочных гирлянд: «Загорелась на троечку, поздравляем, проходите дальше».

Когда очередь дошла до меня, я уже изнывала от скуки и тихо шептала себе: «Ну, сейчас покажем им чёрное платье и ноль процентов совместимости. Хоть повод для спокойной жизни будет».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я приложила ладонь к кристаллу — и в тот же миг он вспыхнул так, что зал залило светом. Девушки рядом ахнули. Свет был ярче, чем у всех предыдущих вместе взятых. Казалось, кристалл взорвался миниатюрным солнцем, и лучи ударили прямо в потолок.

Я отдёрнула руку, как обожжённая.

— Отлично, — пробормотала я сквозь зубы. — Именно этого я и хотела: быть прожектором на собственных похоронах.

По залу прошёл шёпот. Кто-то из девушек зашипел в мою сторону, другие сжали губы в злых улыбках. Я почувствовала десятки взглядов — завистливых, испуганных и откровенно недоброжелательных.

И тогда я увидела: один из императоров, всё это время недвижимый, сделал едва заметный жест пальцами. Мгновение — и волна перешёптываний словно усилилась вокруг меня, будто меня объявили мишенью на охоте.

Я стояла и думала: «Ну что, Диана, поздравляю. Из «самой странной» ты превратилась в «самую заметную». И теперь половина зала будет мечтать либо о твоём падении, либо о твоём отравлении. Аплодисменты, занавес».

Глава 13

Диана шла по коридору, ступая почти на цыпочках, как будто её шаги могли нарушить тяжелую тишину дворца. Но тишина была обманчива: за спиной, в боковых нишах и галереях, слышались перешёптывания. Девушки — такие же «невесты», как и она, — прятали взгляды, но слова их были ядовиты и неслись в воздухе, будто стрелы.

— Видела? Чёрное платье…

— Она специально выделяется.

— Императоры смотрели только на неё.

— Вы видели как горел кристал?...

Фразы обрывались, растворялись, но сливались в одно общее настроение: зависть и страх. И Диана понимала — теперь она их мишень. Не чужая, не странная землянка, а главная соперница.

Но её собственные мысли были далеко отсюда. Она видела перед собой не золото коридоров, не отражения в зеркалах, а лицо Ролана. Его глаза, его голос, то едва слышное «держись». Каждая клеточка её тела кричала, что нужно его найти, пробраться в темницу, хотя бы увидеть, услышать снова. Без него дворец превращался в клетку без воздуха.

Она уже обдумывала, как выбраться, когда дверь её покоев распахнулась. На пороге стояла женщина в простой серой форме слуги, с опущенными глазами. Она молча протянула свёрнутый пергамент, запечатанный печатью, которую Диана узнала мгновенно — знак Ролана. Сердце ударило так сильно, что едва не вырвалось из груди.

Она разорвала печать и прочитала всего несколько строк:

«Ты будешь моей. Только моей. Доверься. Тебя проведут ко мне — мои люди знают, что делать.»

Пальцы задрожали. Мир вокруг будто растворился — и золото стен, и женские заговоры, и даже страх. Остался только он. Ролан. Заключённый, но всё равно сильный. Всё ещё держащий её в своей власти и обещающий невозможное.

Диана прижала письмо к губам, как к самому дорогому талисману. В груди зажглась новая сила: не просто желание выжить, но и вера в то, что путь к нему существует, даже если весь дворец будет против.

Женщина всё ещё стояла у дверей и тихо произнесла:

— Сегодня ночью. Вас проведут.

И исчезла так же внезапно, как появилась.

Диана осталась одна, с дрожью в пальцах и сердцем, которое уже не принадлежало ей.

Вечером её покой посетили невесты из знатнейших домов. Их одежда сияла драгоценностями, движения были плавны, а улыбки — слишком широки, чтобы быть искренними.

— Мы пришли поздравить тебя, избранная, — протянула одна, её голос был похож на колокольный звон, но глаза — холодные, как лёд.

— Кристалл сиял только для тебя. Ты достойна, — добавила другая, вручая изящный футляр.

Внутри — помада, тёмно-алого оттенка, как свёрнутая в бутон роза. Камень на крышке сиял золотом, а запах был сладкий, тягучий.

— Знак нашей доброй воли, сестра, — произнесла третья, едва заметно прищурив глаза.

Диана улыбнулась — подарок был великолепен. Она спрятала его в сумочку, чувствуя благодарность и гордость, но в глубине души всё же уловила в их взглядах опасность.

Ночь опустилась на дворец, густая, как бархатный занавес. В её покоях царила тишина, лишь за стеной слышались шаги часовых и редкие перешёптывания невест, которым не спалось. Диана лежала в темноте, не смея закрыть глаз: в груди жила тревожная искра ожидания.

И вдруг — шорох. На пороге её спальни, словно сотканная из тени, появилась женщина в длинно м тёмном плаще. Капюшон скрывал лицо, и только блеск глаз под ним выдавал решимость.

— Пора, — шепнула она тихо, но властно. — Иди за мной.

Диана, словно подхваченная неведомой силой, поднялась и шагнула ей навстречу. Всё тело трепетало, сердце билось так, что казалось — его стук услышат стражники. Она знала: сейчас начнётся путь, о котором мечтала каждую ночь с того дня, как его бросили в темницу.

Женщина скользнула вдоль стены, нащупала в резном камне плиту и нажала на невидимый рычаг. Сухой щелчок — и участок стены, казавшийся монолитным, плавно отворился, открывая узкий проход. Холодный сквозняк ударил в лицо Диане.

Они шагнули внутрь. Коридор был тесный, пахнул сыростью и старым камнем. Тусклые факелы на стенах едва разгоняли мрак, и пламя колыхалось от каждого их шага. Каменные своды давили, и Диане казалось, что она идёт в чрево самого дворца, туда, где никто никогда не бывал.

— Быстрее, — бросила женщина, её голос отдавался эхом.

Они сворачивали раз за разом, и каждый раз незнакомка находила новый потайной механизм: поворачивала в нужном порядке каменные выступы, нажимала скрытые плиты, отодвигала резные панели. Скрытые двери открывались перед ними бесшумно, словно подчиняясь ей одной. Диана шла за ней, поражённая: сколько же секретов хранит этот замок? Сколько поколений императоров прятали здесь свои тайны?

Чем дальше, тем сильнее сердце Дианы рвалось вперёд. Она знала: там, в конце этого пути, её ждёт он. Ролан.

Наконец они вышли к массивной стене. Женщина остановилась, коснулась ладонью резного узора в камне и повернула его, словно ключ. Раздался протяжный скрежет, и стена поползла в сторону, открывая железные решётки.

За ними — полумрак камеры.

Диана замерла. В углу, опираясь на стены, стоял он. Осунувшийся, но всё такой же сильный и гордый, с глазами, вспыхнувшими при виде её.

— Диана… — голос Ролана дрогнул, и он шагнул вперёд, хватаясь за решётку.

Мир в этот миг сжался до одного его взгляда. Все тайные ходы, шёпоты, страхи — исчезли. Она видела только его. И вдруг вспомнила: в её сумочке — подарок. Помада, сверкающая, как капля крови. Разве она может предстать перед ним бледной, измученной? Разве не должна быть прекрасной в эту минуту?

Дрожащими пальцами она вынула изящный футляр. Металл приятно холодил руку, камень на крышке играл золотыми отблесками. Женщина в плаще стояла неподвижно в стороне, и тень её лица скрывалась в темноте.

Диана открыла помаду, коснулась ею губ. Бархатная текстура легла идеально, и на миг ей показалось, что она вновь стала прежней — земной девушкой, красивой, живой, желанной. Она улыбнулась сквозь слёзы…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И тут всё изменилось.

Сначала — лёгкое головокружение. Потом дыхание словно перехватили невидимые пальцы. Сердце забилось судорожно, тело обмякло. Мир вокруг поплыл.

Диана шагнула к решётке, руки вытянулись к Ролану. Его глаза в ужасе расширились.

— Диана! — крик его сотряс стены, но она уже не слышала.

Холод каменного пола принял её безвольное тело. Последнее, что промелькнуло в сознании — пылающий взгляд Ролана, его пальцы, сжимающие железные прутья, и отчаянная безысходность в его голосе.

Мрак сомкнулся над ней, как замок над своими тайными ходами.

Глава 14

Я пришла в себя медленно, словно из глубины густого тумана. Первое, что уловили глаза, — белые стены, холодный блеск света над головой, запах лекарств. Всё вокруг напоминало больничную палату, но слишком роскошную: лёгкие занавеси, серебряные приборы на столике, свежие цветы в вазе.

Я попробовала вдохнуть глубже — и удивилась: тело было лёгким, будто заново рождённым. Ни слабости, ни боли. Я чувствовала себя странно бодрой, полной сил, как после долгого сна.

И тогда я заметила его.

Ролан сидел рядом, облокотившись на край моей кровати. Его голова покоилась на сложенных руках, дыхание было ровным — он спал. Лёгкие тени усталости легли под глазами, а щетина на лице делала его ещё более настоящим, живым. Сердце болезненно сжалось: он был здесь, всё это время. Ради меня.

Я медленно протянула руку и коснулась его волос. Пальцы прошли по ним мягко, словно боясь спугнуть. Ролан вздрогнул, приподнял голову, и когда его глаза встретились с моими, я увидела в них то, чего раньше не замечала: облегчение, радость, и что-то ещё, глубже — уязвимость.

— Ты… очнулась, — голос его был хриплым, будто он слишком долго молчал или слишком много говорил во сне. Он схватил мою руку, прижал к губам. — Слава звёздам…

Я едва сдерживала слёзы. Всё смешалось — счастье, страх, благодарность.

— Но… — я сглотнула. — Как же ты здесь? Ведь тебя бросили в тюрьму. Все ищут тебя… Ты… ты сбежал?

На его губах мелькнула кривая улыбка.

— Не беспокойся. Я откупился. Всё улажено. Главное, что с тобой всё нормально. — Он гладил мои пальцы, словно убеждаясь, что я действительно рядом.

Слёзы всё же прорвались. Я захлёбывалась ими, смеялась и плакала одновременно, повторяя:

— Я так рада… так рада, что всё хорошо. Что ты здесь. Что мы вместе…

Он сжал моё лицо ладонями, пристально глядя в глаза, и в его взгляде была тяжесть, которую я не могла не почувствовать.

— Диана… ты думаешь, сможешь уйти? — его голос стал низким, почти суровым. — Императоры не отпустят тебя. Они сделали свой выбор. Ты — их. Ты станешь самой знаменитой женщиной во вселенной. Но я… — он усмехнулся горько. — Я никто. Просто капитан. Даже звёзды будут против нас.

Я мотнула головой, не в силах слушать.

— Нет! — почти закричала я. — Я не хочу ничего этого. Не хочу их власти, их славы, их цепей. Я хочу только тебя. Слышишь? Только тебя!

Слова сорвались с моих губ в отчаянии, но он не оттолкнул. Наоборот — вдруг резко притянул меня к себе. Его губы накрыли мои — жадно, страстно, словно в этом поцелуе было всё: боль, страх, безумная радость, голод.

Я растворялась в этом огне, забывая о дворце, о невестах, о золотых масках императоров. Всё исчезло. Оставался только он. Его дыхание, его руки, его сила и нежность, сплетённые в одно.

Моё сердце стучало так, что казалось — стены дрожат вместе с ним. Я отвечала ему — с той же страстью, с тем же отчаянием. Его губы обжигали мои, его пальцы скользнули по моей щеке, по шее, оставляя следы жара. Я знала: это безумие. Но я уже не могла остановиться.

Я жила этим мигом.

Я дышала только им.

Я принадлежала только ему.

Нас прервали врачи. Белые халаты, холодные руки, отстранённые взгляды. Они проверяли мои показатели, щёлкали приборами и будто вовсе не замечали Ролана рядом. Ему пришлось уйти. Он только склонился к моему уху и тихо, почти невесомо, сказал:

— Я найду тебя. Я свяжусь с тобой. Держись.

И исчез за дверью, словно мираж.

Я лежала неподвижно, уставившись в потолок, и думала: если бы меня сейчас разрезали на части и заглянули внутрь — вместо сердца нашли бы его имя. Больше ничего.

Через пару часов меня уже возвращали в мои покои. Я шла за стражей, почти не чувствуя ног, и в голове билось только одно: «Где он? Успеет ли?».

А там… меня ждал сюрприз.

На широкой постели лежало платье. Не просто платье — целая вселенная из золота и сияния. Каждая складка переливалась так, будто её ткали прямо из солнечных лучей, а шлейф был настолько длинным, что мог бы прикрыть всю комнату. Рядом в шкатулке — ожерелье и серьги с огромными зелёными камнями, тяжёлыми и холодными, как чужие судьбы.

Служанки столпились у двери и, едва заметив моё появление, синхронно поклонились.

— Госпожа, — проговорила одна из них, — сегодня вечером состоится бал в вашу честь. Императоры объявят, что вы — избранная.

Я застыла. В груди похолодело, будто кто-то высыпал туда ведро льда. Вот оно. Слишком быстро. Слишком определённо.

Но вместе с холодом внутри вспыхнул странный огонь. Уверенность, такая чёткая, что я сама удивилась. Ролан не допустит этого. Я не знала как, но знала, что он что-то придумает.

Я вздохнула, словно сдаваясь, и махнула рукой:

— Пусть будет так. Наряжайте.

Служанки оживились. Они вились вокруг меня, как золотые птицы, то расправляя подол, то закалывая волосы шпильками. Я позволяла им всё, не сопротивляясь. В конце концов, не платье решает мою судьбу.

Золото ложилось на меня тяжело, будто доспех. Корсаж туго стянули так, что стало трудно дышать. На плечи набросили прозрачный плащ, расшитый узорами звёздных карт. Я смотрелась в зеркало и видела не себя — какую-то сияющую статую, оживший символ.

Украшения были последним штрихом. Ноя оставила только золотой ободок: «Отлично, если что — меня можно будет использовать вместо якоря для звездолёта».

Но когда всё было готово, я поняла: я выгляжу так, как они и хотели. Идеально. Слишком идеально.

А внутри — только я. Та самая, что вчера держала нож у живота, что готова была сбежать с тюремным беглецом, что любила его до безумия.

Я коснулась зеркала пальцами и тихо усмехнулась:

— Ну что ж, императоры. Хотите золото? Получите. Но не забывайте: золото хрупкое. Оно крошится, если ударить достаточно сильно.

И я знала: этот удар скоро последует.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 15

Я знала, что будет роскошно, но это оказалось за пределами любого воображения.

Огромный зал, настолько высокий, что потолка почти не видно, сиял золотом и светом, как будто я вошла внутрь звезды. Колонны переливались мозаикой, в воздухе плавали светящиеся шары, а под ногами зеркальный пол отражал всё это великолепие так, что казалось — я иду по бездне, по самому космосу.

Музыка лилась мягко, но тревожно, словно каждая нота напоминала: это не праздник, это испытание.

Императоры восседали на своих тронах. Два огромных силуэта, скрытые золотыми масками, неподвижные и величественные. От них исходила такая тяжесть, что я невольно поёжилась. Их взгляда не было видно, но я знала — они видят всё. Каждую деталь, каждый вздох.

Я, в золоте и драгоценных камнях, чувствовала себя куклой. Нет, даже хуже — витриной. И первое желание было — найти угол потемнее, забиться туда, слиться с тенью. Я сделала шаг назад, пытаясь раствориться в веренице невест, но в этот момент почувствовала… присутствие.

Кто-то шёл за мной. Я обернулась — мужчина в чёрной маске и плаще. Он двигался слишком уверенно, слишком близко, как будто цель у него была одна — я.

Я ускорила шаг, но он тоже ускорился. Музыка заглушала всё, но я ощущала, как он приближается, как будто воздух стал гуще.

— Оставьте меня, — прошептала я, когда его рука почти коснулась моей.

Он не ответил. Лишь сильнее прижался, нависая. И тогда я, собрав остатки смелости, резко обернулась.

И замерла.

Он поднял маску.

Ролан.

Моё сердце ударило так сильно, что я чуть не упала. Всё вокруг — золото, музыка, императоры — исчезло. Остались только его глаза.

— Ты… — я задыхалась. — Ты здесь.

— Тише, — сказал он. Его губы тронула тень улыбки, но взгляд оставался серьёзным, напряжённым. — Не выдавай себя.

Я не удержалась и прошептала:

— Я люблю тебя.

Слова сорвались сами, без размышлений, как дыхание. И я впервые увидела, как Ролан дрогнул. Его глаза вспыхнули, и он тихо, но отчётливо ответил:

— Я тоже. Больше, чем должен. Больше, чем можно.

Я готова была расплакаться прямо там, в золотом зале, среди сотен глаз и масок. Но он взял мою руку — крепко, уверенно.

— Послушай меня. Сейчас главное — доверие. Тебя выбрали. Тебя объявят избранной. Они оденут на тебя золотую вуаль и поведут вперёд. Не сопротивляйся. Делай всё, как скажут.

— Но… — я сглотнула. — Это же значит…

— Нет, — он резко качнул головой. — Это значит, что у меня будет шанс. Только один. Если ты послушаешься — я спасу тебя. Я вытащу тебя у них из-под носа.

Я смотрела на него и не верила ушам. Спасёт? Здесь? В сердце дворца, под взглядами императоров? Это звучало безумием.

— Ты уверен?..

— Нет, — он усмехнулся криво. — Но другого пути нет.

Я выдохнула. И вдруг ощутила — да, я доверяю. Как бы это безумно ни звучало.

Музыка усилилась. В зал вошли глашатаи, возвещая о начале выбора. Я чувствовала, как взгляд императоров падает на меня, тяжелый, как камень. Служанки с золотой вуалью двинулись в мою сторону.

Я сжала руку Ролана. Он наклонился, коснулся моих пальцев губами — быстро, почти незаметно.

— Держись, Диана. Я рядом.

И отступил, скрываясь в толпе.

Я осталась одна, под золотым светом.

Когда фанфары стихли и зал замер в напряжённом ожидании, я услышала звучный голос глашатая:

— Отныне ты — Избранная невеста Империи.

Эти слова пронеслись по огромному залу, отразились от сводов и осели в моём сердце тяжёлым грузом. Казалось, сама вселенная сделала свой выбор. На мою голову возложили золотую вуаль, холодную и тяжёлую, и тонкие нити камней скользнули по щекам, скрывая лицо, словно я действительно переставала принадлежать самой себе.

Меня повели вперёд — шаг за шагом, к высоким дверям, где открывалась дорога в мою «новую судьбу». Сердце билось так громко, что я едва слышала музыку, сопровождавшую церемонию. Я повторяла про себя слова Ролана: «Доверься мне. Сделай всё, как я скажу».

Мы вышли из огромного зала, и вдруг где-то позади раздался глухой удар, словно что-то тяжёлое рухнуло на мраморный пол. По коридору прокатился короткий крик, а затем резкая тишина.

Я вздрогнула, но не успела обернуться: сильные руки подхватили меня под локти. Движения были резкими, решительными, но в то же время уверенными. Я не почувствовала угрозы — наоборот, моё сердце радостно дрогнуло. Это он. Ролан. Он пришёл за мной.

Меня увели в сторону, прочь от официальной процессии. Золотая вуаль мешала видеть, мир превратился в золотистое марево. Я лишь ощущала тепло рук, крепко удерживающих меня, и шёпот рядом с ухом:

— Тише… всё хорошо.

Эти слова были как спасение. Я не сопротивлялась, напротив — шла покорно, даже с радостью, чувствуя, как страх покидает меня. Я знала: Ролан нашёл способ вырвать меня из золотой клетки.

Мы миновали несколько тёмных переходов, и воздух стал свежее, прохладнее. Я услышала гул двигателей и почувствовала, как внутри всё сжалось от предвкушения. Служанки не водили меня сюда, но я догадалась — мы приближались к ангару.

Затем раздался короткий металлический скрежет, дверь со шипением открылась, и меня почти понесли по трапу. Вуаль сбилась, на глаза легла тяжёлая складка ткани, и я увидела перед собой серебристый корпус звездолёта. Он сиял мягким светом, как сама надежда.

— Быстрее! — бросил один из моих спутников.

Я не раздумывала, не пыталась заглянуть им в лицо. Для меня всё было очевидно: это Ролан, это его люди, его план. И если он рискует всем ради меня, я тоже готова следовать за ним без оглядки.

Меня посадили в мягкое кресло кабины. Ремни сами сомкнулись на плечах и талии, крепко удерживая. Я успела уловить лишь силуэт высокого мужчины рядом, когда иллюминатор заполнило сияние. Двигатели взревели так громко, что сердце сорвалось в такт.

И вот — рывок. Звёздный корабль дрогнул, пол под ногами ушёл вниз, и я почувствовала, как невидимая сила прижала меня к креслу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Через вуаль я видела, как за иллюминатором вспыхнули и поплыли огни столицы, стремительно уменьшаясь внизу. Золото дворца, где мне только что возлагали на голову символ Империи, превращалось в крошечную искру.

Я зажмурилась и улыбнулась сквозь слёзы.

Я спасена. Он сдержал слово. Теперь мы будем вместе.

И пусть вся Империя в гневе, пусть императоры проклинают моё имя, мне всё равно. Ведь я улетаю к звёздам вместе с ним.

Глава 16

Я ступила на песок и сразу ощутила, как он обжигает сквозь подошвы — даже плотная ткань сапог не спасала от этого жара.

Воздух вокруг дрожал, словно прозрачные стены из раскалённого стекла, и в нём было что-то вязкое, тяжелое. Казалось, я попала не на планету, а в печь, где кто-то забыл выключить огонь.

Передо мной простиралась пустыня. Бесконечные дюны перекатывались волнами до самого горизонта, и каждая гряда казалась похожей на другую. Ни деревьев, ни воды, только редкие чёрные каменные выступы, торчащие, как кости древнего зверя, давно умершего в этих песках.

Шаттл уже улетел, оставив за собой только след в небе, будто царапину на раскалённой коже планеты.

Я осталась одна, с этой бескрайней пустотой, и впервые за долгое время почувствовала не тревогу, а странное облегчение. Здесь, в этой тишине, не было золотых масок, сверкающих залов, сотен завистливых взглядов. Только я и безжалостное солнце.

Я закрыла глаза и представила: вот-вот появится Ролан.

Он скажет, что всё это — временно, что он придумал план, как нас спасти. И я поверю ему, как всегда. Потому что иначе — никак.

Жар ударял в голову, мысли путались. Дышать было тяжело: каждый вдох жёг лёгкие, словно я глотала раскалённый песок. Я натянула на лицо ткань, оставленную накидку, и попыталась идти вперёд. Но куда? В этой пустыне у дороги не было ни начала, ни конца.

Я заметила строение вдалеке — шатёр или что-то похожее.

Он стоял одиноко, словно мираж, и от этого сердце ёкнуло: значит, я не совсем одна.

Значит, меня действительно ждут.

Шаги давались тяжело, песок уходил из-под ног, каждый шаг тянул вниз. Но я упрямо шла. И чем ближе становилась, тем сильнее билось сердце. Я ловила себя на том, что улыбаюсь — на этой мёртвой планете, где всё кажется выжженным и мёртвым. Улыбаюсь, потому что верю: там, за пологом шатра, ждёт он.

Но что-то внутри не давало покоя. Слишком странное место, слишком выжженное и пустое.

И всё же я радовалась. Радовалась этой тишине, этой пустоте. Потому что после всего, что я пережила во дворце, даже смерть в этой пустыне казалась честнее, чем жизнь в золотых залах.

Я откинула полог шатра и шагнула внутрь.

Первое, что почувствовала — запах трав.

Горьких, сухих, обожжённых солнцем. Он щекотал ноздри и почему-то успокаивал Внутри было прохладнее, чем снаружи, ткань шатра задерживала зной, и это показалось почти чудом.

Меня встретили женщины.

Все в одинаковых серых одеяниях, лица их скрыты лёгкими вуалями, так что я не могла разглядеть ни глаз, ни возраста.

Они двигались бесшумно, как тени, и было в этом что-то неестественное, будто я попала не в лагерь, а в обрядовый сон.

Одна протянула мне кувшин с водой. Я выпила жадно, едва не подавившись, и только потом заметила, что женщины смотрят на меня с каким-то странным вниманием — ни улыбки, ни любопытства, просто ожидание.

— Где я? — спросила я.

Молчание.

Другая женщина положила передо мной блюдо с фруктами — яркими, как будто нарисованными. Я попробовала один: сладкий, сочный, с привкусом меда. Тело благодарно откликнулось, и я вдруг поняла, как голодна.

— Кто вы? — спросила я снова. — Где Ролан?

Они обменялись взглядами и произнесли в унисон, будто репетировали заранее:

— Тебя ждёт судьба.

Я замерла. Никаких подробностей, никаких объяснений. Только эти слова, которые звучали как пророчество.

Я пыталась ещё задавать вопросы, но дальше все ответы были одинаковыми. «Судьба». «Ты узнаешь». «Скоро».

Слишком устала, чтобы спорить. Песок, жара, пережитое во дворце, тревожные мысли о Ролане — всё это навалилось разом.

Я позволила им уложить меня на низкую постель, устланную мягкими тканями. Лицо коснулась прохладная ладонь, и я провалилась в сон, не сопротивляясь.

Проснулась я от шороха. Солнце уже поднималось над дюнами, и свет пробивался сквозь полог шатра, окрашивая всё внутри золотистым сиянием.

Женщины вернулись. Но теперь в руках они держали не еду и не воду. Они принесли белые одежды. Лёгкие, струящиеся, будто сотканные из воздуха и света.

Я приподнялась на постели, протирая глаза.

— Что это?

Они молча развернули ткань. Это было похоже на свадебное платье — простое, но удивительно красивое. Белый цвет сиял в полумраке шатра так ярко, что я невольно провела рукой по ткани, чтобы убедиться, что это не мираж.

— Для тебя, — сказала одна из женщин.

— Для чего? — спросила я. — Это… для церемонии?

Ответ прозвучал, как и вчера:

— Тебя ждёт судьба.

Я сглотнула. Сердце забилось чаще, в груди расправились крылья надежды.

— Значит… — я не сразу нашла в себе смелость договорить, — я встречу свою судьбу?

Пауза была короткой, но я ощутила, что они переглянулись. И снова — хором, одним и тем же голосом, будто из одной груди:

— Да. Именно так.

Я улыбнулась — глупо, по-детски. В груди поднялся трепет, тот самый, когда ждёшь чудо. Наверное, это был знак. Наверное, я действительно скоро увижу Ролана, а эти белые одежды — символ новой жизни, новой тайны, которую он готовит для нас.

Но где-то глубоко внутри, под радостью, тревога не исчезала. Белый цвет был слишком ослепительным, а улыбка женщин — слишком неподвижной.

Полог шатра сомкнулся за моей спиной, и я осталась одна.

Внутри царил полумрак, пахло смолой и пряными травами.

Воздух был тяжёлым, и мне казалось, что он обволакивает, будто невидимый кокон. Я опустилась на низкую постель из подушек и тканей, которые расстелили на ковре, и впервые за долгое время почувствовала себя отрезанной от всего мира.

Но покоя не было.

Сердце билось часто, будто стучало в виски.

Я перебирала пальцами складки белого одеяния, подаренного женщинами на рассвете. Оно струилось и переливалось мягкой матовой тканью, и я всё ещё не могла решить, как к нему относиться.

Символ судьбы?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Свадебный наряд?

Или знак, который я не умею правильно прочесть?

Я лежала, стараясь убедить себя в том, что впереди меня ждёт встреча с Роланом. Что он, как я верила, похитил меня, чтобы спасти от чужих интриг. Но сомнения тлели, как угли в золе.

И вдруг — глухие голоса.

Я вздрогнула. Сначала решила, что послышалось, но нет — откуда-то справа, за тонким пологом, пробивался тихий говор. Слов не разобрать, но шаг за шагом я нащупала щель между тканями, наклонилась ближе.

— …полвека искали, — сказал один голос, низкий, сиплый. — Ни одна не подошла. Ни одна! Кристалл отвергал их всех.

— А эта — прошла, — ответил другой, молодой, с торжествующей ноткой. — Ты понимаешь, что это значит?

— Понимаю, — усмехнулся первый. — Если она родит наследника, династия укрепится, и Император получит власть, которой мы лишены.

— Но если её не станет… — голос понизился до шёпота, и у меня похолодело всё внутри. — Тогда трон перейдёт к другой ветви. К нам.

Я прижала ладонь к губам, чтобы не выдать себя. Кровь ударила в уши, дыхание сбилось. Я услышала собственный шёпот мыслей: они говорят обо мне.

— Белые одежды, — продолжал второй. — Она сама надела их, думая, что идёт к своей судьбе. А мы сделаем то, что должны.

— Скормим её, — процедил сиплый голос. — Монстру пустыни. Никто не усомнится. Ритуал свершится, и все поверят, что так велела сама судьба.

Скормим. Слово прожгло меня изнутри. Я вцепилась пальцами в подушку, пытаясь удержаться в реальности. Монстру… ритуал… смерть.

Всё, во что я пыталась верить, рухнуло.

Белый наряд — не символ новой жизни, а жертвенная пелена.

Они искали «совпадение» пятьдесят лет, и только я оказалась той самой. Единственной.

Но не избранной — приговорённой.

Я отпрянула от щели, не чувствуя ног. Мир шатался, как будто шатёр качнуло ветром. Но это не ветер — это я сама едва не рухнула от ужаса.

Что делать?

Мысли метались, как загнанные птицы.

Кричать? Бежать? Но куда?

Я не знала дороги, пустыня поглотит быстрее, чем заговорщики. Женщины, которые кормили меня, тоже были частью этой игры — или пешками, которые повторяют заученные слова. «Тебя ждёт судьба»… Теперь я знала, какая судьба.

Сердце рвалось наружу. Я прижала ладонь к груди и тихо зашептала:

— Ролан… это ведь ты? Ты должен быть рядом…

Но ответа не было. Только тяжёлые шаги за стенкой шатра и звук песка, скрипящего под подошвами. Голоса удалялись, будто растворялись в ночи.

Я осталась одна, дрожа и сжимая ткань белого одеяния.

Белое, как саван.

Глава 17

Я думала о сказанном: если я рожу наследника, династия укрепится. Значит, у них был шанс использовать меня. Но кто-то решил иначе. Заговор сильнее, чем я могла вообразить. Не просто борьба за власть — это целый мир, где я лишь пешка, случайная жертва чужих амбиций.

И всё же в глубине души жила искра. Я не хотела умереть, не хотела стать подношением чудовищу пустыни.

Если я — единственная совместимая с кристаллом, то это не случайность. Может, судьба действительно избрала меня. Но не для смерти.

Я подняла голову, прислушалась. Тишина. Только свист ветра за тканями шатра и шорох песка. Я знала: времени мало. Утро принесёт новую роль — роль жертвы. Но пока ещё ночь. Пока у меня есть дыхание и сила, я должна что-то придумать.

Как же глупа я была…

Я радовалась похищению, как ребёнок, которому подарили игрушку. Верила, что за мной пришёл он, мой любимый. Верила, что это Ролан вырвал меня из лап чужой воли, что всё — ради нашей встречи.

А если это он? Если всё было подстроено им самим, Роланом?

Эта мысль пронзила меня, словно удар ножа. Сердце оборвалось. Я осела на пол, ткань белого одеяния холодила кожу, а я не чувствовала ничего, кроме пустоты.

Слёзы сами полились, горячие, обжигающие. Я закрыла лицо руками и рыдала, не в силах остановиться. Всё, чему я доверяла, всё, что наполняло меня надеждой, оказалось обманом.

Я — игрушка в чужих руках.

Я — пешка, которую ведут к смерти.

Я не позволю им поставить точку в моей истории. Не сейчас. Не когда ещё даже не началась настоящая борьба.

Слёзы застыл в горле, но вместе с ними прибыла глухая, железная решимость. Я помню каждое слово Ролана — его холодное «Держись», тот шёпот в темноте: «Доверься мне». Он не обещал лёгкого пути. Он не клялся в радужных сценариях. Он просто дал мне опору — маленькую, но настоящую. И я ухвачусь за неё, как за канат, брошенный в пропасть. Не может быть чтобы мой любимый предал меня. Нет.

Если я сдамся — всё кончено не только для меня. Моя смерть перекроет дорогу целому роду, изменит расстановку сил

.

Я должна прожить. Я должна оставить шанс — хоть крошечный — на то, чтобы развернуть эту доску.

Я не умею править империями и не претендую на героические жесты. Мой план проще: не погибнуть. Выжить.

И я решаюсь

Не знаю, что во мне щёлкнуло — разум или отчаяние. Вдруг всё внутри перестало быть терпимым: белая ткань, тихие голоса, их спокойное решение моей гибели. Я вспомнила Ролана — его лицо в тюремной темноте, его шёпот «Доверься мне», который теперь звучал как вызов. И решила: ждать — значит умереть, так лучше попытаться жить хотя бы минуту по-настоящему.

Я встала. Сердце колотилось как бешеное, но действовать нужно было молча. Полотнище шатра при всём моём волнение, казалось, шуршало громче, чем стоило бы. Я подошла к выходу, сунула ноги в сандалии и выскочила наружу, не оглядываясь, уносимая дурной мыслью: «Если не сейчас, то никогда».

Пустыня встретила меня раскалённым ветром.

Песок вздымался в вихрях, экраня глаза, и я бежала вслепую, ориентируясь на лёгкое возвышение, которое казалось дальше и дальше от меня.

Я слышала в ушах собственное дыхание, тяжелое и рвущиеся, и будто за ним — далекий гул, как будто сама планета отзывается на мой бег. Ноги вязли в горячем песке, каждый шаг — это борьба, но мысль о том, что я ещё могу выбраться — тянула вперёд.

В голове мелькали обрывки плана, которых у меня не было: куда бежать? Куда идти? Но побег редко бывает о планах; чаще — о сумасшедшей вере в случай и в собственные ноги. Я помнила, как в шатле мне казалось, что свобода — это близко. Теперь она была передо мной, шумящая и острая, как горячий воздух.

Я подумала о Ролане так ярко, что в голосе ветра слышался его голос. «Держись», — повторила я про себя раз за разом, и кажется, это слово удерживало меня на ногах. Я мчалась, не видя цели, лишь ощущая: если меня поймают — это будет не от долгой выжидательной смерти. Я хочу хотя бы попытаться.

Но пустыня не прощает немого героизма.

Почти сразу же, как будто сама тень присмирела, за дюной раздался свист — тонкий. Они были далеко. Пара темных точек на горизонте, сначала едва заметных, вдруг превратилась в группу фигур, рассекающих песок в сторону, как охотники.

Их лёгкие движения говорили о тренировке, об опытности; они знали, как преследовать беглеца.

Я ускорила бег до предела, кидаясь через гряды, ныряя в ямы и выныривая снова, сердце пыталось вырваться наружу, но тело продолжало подчиняться одному желанию — быть дальше.

На мгновение закрался хрупкий обман: может, если я добегу до той каменной гряды — удача повернётся ко мне лицом. Но ветер донёс до ушей голоса: они кричали команды, и их звуки были точны, как стрелы.

В какой-то момент под ногами хрустнула жесткая поверхность — плоская скала, и я поскользнулась.

Это была моя ошибка: секунду, достаточную, чтобы злоумышленники атаковали.

Я подняла голову и увидела, как пара вооружённых людей рванула мне навстречу с невозмутимым хладнокровием. Один схватил меня за руку, другой — за плечо, и моя попытка сопротивления растаяла в их силе.

Они были быстры и опытны: движения точные, захваты крепкие.

Меня стянули обратно, словно кусок ткани, и в тот момент, когда пыль оседала мне на лице, я поняла — поймали.

Сердце не переставало колотиться, но паника сменилась каким-то диким, острым стыдом. Я кричала, просила, что-то бессвязно лепетала про Ролана, про то, что он придёт, но слова уходили в зной и растворялись.

Они не слушали. Жестко — словно выполняя процедуру — связали мне руки за спиной.

Меня потащили обратно. Песок щёлкал под ногами; я видела, как близкий шатер становился всё ближе и ближе. Люди шли мимо, не останавливаясь, хотя в толпе знакомые лица мелькали — женщины в серых вуалях, те, что дарили мне еду и песнопения.

Их взгляды скользили ко мне, и я искала в них хоть тень сожаления. Большинство же смотрели пусто, исполнительно — тех, кто исполняет приказы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Они привели меня к шатру, в котором я провела всю ночь.

Они толкнули меня внутрь шатра; в полумраке, среди шёпотов, раздался голос лидера: «Возьмите её обратно в палатку. Утром все увидят, как она идёт на жертвоприношение».

Я услышала это как приговор. Но где-то в глубине, под охраной слёз и обиды, жила мысль: пока я дышу — не всё потеряно. И даже в руках их — у меня есть шанс.

Глава 18

Утро встретило Диану безжалостным светом. Солнечные лучи били по глазам, когда её вывели из шатра с завязанными руками. Белые одежды, выданные ей накануне, теперь казались чем-то чужим и враждебным — словно смертный саван. Её шаги цеплялись за песок, а двое мужчин в серых плащах грубо подтолкнули её вперёд.

— Быстрее, — холодно бросил один из них.

Диану подвели к повозке — деревянной, низкой, украшенной чёрными знаками, которые она не узнала. Её уложили на неё, словно жертву, связав крепче, чем прежде. Доски неприятно врезались в спину, и она почувствовала, как тело предательски дрожит.

Позади медленно выстроилась процессия. Люди в серых одеждах и глубоких капюшонах шагали молча, и их шаги сливались в монотонный гул. Диана слышала, как шуршат их одежды, как скрипят колёса повозки, как впереди заунывно тянется песнопение.

— Ты уже не будешь его невестой, — вдруг произнёс кто-то сбоку, голос низкий и глухой. — Ты станешь едой монстра.

Эти слова ударили сильнее удара. Диана хотела закричать, но горло будто сдавили цепи. Сердце забилось в висках, тело сковал ледяной ужас.

Повозка медленно поднималась по узкой дороге к возвышенности. Ветер усиливался, песок летел в лицо, но Диана едва замечала. Всё её внимание притягивала тёмная линия впереди — обрыв.

Когда процессия остановилась, её сняли с повозки и потащили к краю. Под ногами захрустели камни, впереди зияла пропасть. Из глубины доносился хриплый, животный рёв.

Диана подняла глаза и увидела его. Чудовище металось внизу, огромный зверь с чешуйчатым телом, когтями, блестящими от песка, и пастью, из которой вырывался горячий пар. Его глаза горели тьмой, и каждое его движение отдавалось дрожью в камнях.

Толпа замерла. Чей-то голос громко произнёс ритуальные слова, но Диана их уже не слышала. Внутри всё сжалось, дыхание оборвалось. Её ноги подкосились, и в одно мгновение мир исчез.

Последнее, что она ощутила, — это как холодный ветер сорвал с неё последние силы. Диана упала без чувств у самого края пропасти, а рёв монстра заглушил всё вокруг.

Диана открыла глаза — и первое, что увидела, это лицо Ролана. Его руки держали её так крепко, будто боялись отпустить. Он был весь в крови: рубашка разорвана, рука на плече залита алым, на щеке ссадина, а вокруг — мёртвые тела людей в серых плащах. Запах железа и пыли висел в воздухе.

— Держись, — прошептал он, глядя ей в глаза. — Ты в безопасности.

Она хотела улыбнуться, но дыхание сбилось. Всё вокруг будто плыло. И в этот момент раздались быстрые шаги.

Диана подняла голову — и сердце замерло.

К ним подбегал ещё один Ролан. Такой же — та же походка, тот же разрез глаз, те же напряжённые губы. Только его лицо было чистым, без крови, и глаза смотрели с отчаянием.

— Она жива? — второй Ролан упал рядом, и его голос дрогнул. — С ней всё в порядке?

Диана моргнула, потрясённая. Она не понимала — это галлюцинация, шок, или её разум играет с ней злую шутку. Два Ролана, два отражения её надежды. Один держал её в окровавленных руках, другой пытался коснуться её плеча.

— Это… — прошептала она, но язык заплетался. — Их двое…

Голова закружилась, тело обмякло. Сил больше не осталось.

Мир сорвался во тьму.

И последнее, что Диана услышала перед тем, как окончательно погрузиться в небытие, — два одинаково хриплых голоса, произнесших её имя:

— Диана!

Дорогие мои девочки!

История Дианы — невесты галактических императоров — подходит к своему финалу, но я приготовила вам кое-что покруче!

Встречайте мою новую историю —

«Секретарша звёздного гарема»

.

Она — землянка, всего лишь секретарь.

Он — Повелитель, чьи приказы рушат миры.

Между ними — тридцать наложниц, тысячи правил и… одно неосторожное чувство.

Девочки, готовьтесь — это будет жаркий полёт между звёздами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 19

Диана медленно открыла глаза, сначала различая лишь размытые пятна света и тьмы. Казалось, ресницы прилипли к векам, а голова налита свинцом. Ей понадобилось несколько долгих вдохов, чтобы понять: она жива. Под ней мягко пружинило что-то нежное, упругое — не холодный камень и не пропитанная кровью земля. Она лежала в постели.

Постель. Настоящая. Высокая, застланная тканями, которые мягко скользили по коже, будто струи воды.

Над головой — резной балдахин, обтянутый тончайшим чёрным шелком с серебряными нитями, которые при свете множества свечей мерцали, словно звёзды. Запах — терпкий, чуть смолистый, с примесью дорогих благовоний — резал память, отбрасывая воспоминания о бойне, о криках, о крови.

Она резко выдохнула, когда взгляд зацепился за фигуру у изножья кровати. Нет — за две фигуры.

Два Ролана.

Оба в чёрных одеяниях, расшитых золотыми узорами, символами власти, которые она прежде видела лишь на знаках легиона. Ткань тяжелая, царственная, но сидела на них так естественно, будто они родились в этих одеждах.

Два одинаковых лица — сильные черты, прямой взгляд, чуть приподнятая бровь.

Две пары глаз цвета тёмной стали, устремлённые на неё.

Диана зажмурилась, потом снова открыла глаза. Ничего не исчезло. Два Ролана стояли рядом, словно отражения в зеркале.

«Или я сошла с ума, или мир перевернулся», — пронеслось у неё в голове.

Она рывком приподнялась, но тут же ощутила, как закружилась голова. Схватившись за край простыни, она перевела дыхание. Сердце билось так сильно, что отдавалось в висках.

Комната вдруг словно сжалась, стала тесной от множества деталей. На стенах висели огромные полотна — картины, изображающие тех самых двоих, что сейчас стояли перед ней.

Один — с мечом в руке, другой — с короной на голове.

И оба — вместе, плечом к плечу, как два неразделимых начала. Их лица повторялись снова и снова: в резьбе по дереву, в узорах на коврах, даже на витражах высоких окон.

И вдруг, с пугающей ясностью, Диана поняла.

Это не иллюзия. Это не сон. Перед ней — два Роллана они же два Императора. И именно они, оба, смотрели на неё как на нечто бесконечно важное, как на свою добычу, свою награду, свою невесту.

К горлу подкатил комок. Она ощущала себя марионеткой, оказавшейся в чужой пьесе, где сюжет давно написан без её участия. Но вместе с тем… в их взгляде читалось не только требование. Там было ещё что-то, что заставляло её дыхание сбиться — и от страха, и от чего-то иного, слишком острого, чтобы назвать.

Она вцепилась в покрывало и тихо прошептала:

— Господи… что тут происходит?

Диана сидела на постели, все ещё ошеломлённая. Два одинаковых лица, два одинаковых взгляда — и оба направлены на неё. Наконец один шагнул ближе.

— Ты смотришь на меня так, словно видишь призрак, — голос его был знаком, низкий, чуть хрипловатый. — Но я живой. Я — Ролан.

Второй сделал шаг вперёд, и Диана невольно отпрянула.

— А я — Роман. Его брат. Его двойник. Его вторая половина. — Он улыбнулся почти мягко, но в этой улыбке было слишком много власти, чтобы поверить в её простоту.

Диана едва выдавила:

— Двое… Вас двое. Но… как?..

Ролан бросил взгляд на брата, потом снова на неё.

— Это долгое объяснение. Но ты заслуживаешь правду.

Роман кивнул и заговорил первым:

— В нашей династии рождение близнецов — не случайность. Нас всегда двое. И трон всегда принадлежит двоим. Но есть условие: мы не можем продолжить род по отдельности. Только вместе. — Его глаза на миг потемнели. — Только если одна женщина соединяет нас обоих.

Слова повисли в воздухе тяжёлым грузом. Диана почувствовала, как по спине пробежал холодок.

Ролан сел на край постели, осторожно, будто боялся напугать её ещё сильнее.

— Мы не искали жертву, Диана. Мы искали любовь. Не женщину по обязанности, а ту, с кем могли бы… быть собой. Слишком много веков императоры женились по приказу, и династия только слабела. Мы хотели иначе.

Роман добавил:

— Когда наши люди нашли на твоей планете след кристалла… — он взглянул на брата. — Мы не поверили. Но кровь не лжёт. Ты единственная за десятилетия, кто оказался совместим.

— Кристалл? — Диана едва нашла голос.

— Осколок имперского кристалла, — пояснил Ролан. — Он реагирует на тех, кто способен выдержать нашу силу. На Земле твои анализы показали отклик. Ты даже не знала, что медосмотр изменит твою жизнь.

Диана покачала головой, чувствуя, как мир рушится у неё под ногами.

— И вы… просто взяли и решили?

Роман усмехнулся.

— Мы кинули жребий. Один из нас должен был поехать за тобой. Ролан стал капитаном и встретил тебя. Я остался править за двоих. А чтобы никто не заметил что второго императора нет, у нас есть технологии… — он поднял руку, и на пальце сверкнуло кольцо. — Копия. Идеальная. Мы ещё в школе пользовались этим, чтобы обманывать учителей.

— А теперь, — добавил Ролан с тяжёлым вздохом, — из-за этой игры ты чуть не погибла. Мы хотели проверить, выбрать момент, дать тебе шанс привыкнуть. Но заговорщики были быстрее. И я опоздал.

Диана смотрела то на одного, то на другого. Две одинаковые улыбки, два одинаковых голоса. Два сердца, которые били вокруг неё, сливаясь в один звук.

— Значит… — прошептала она, — я… ваша невеста? Обоих?

Молчание было ответом.

— Ты должна понять, — заговорил Роман, его голос был низким и торжественным, будто он читал древние хроники. — Наша история началась задолго до нас. Когда-то на землю Империи упал Звёздный Кристалл. Он раскололся надвое: одна половина сияла золотым светом, другая — тёмным серебром.

— Из этих осколков родились первые близнецы, основатели нашего рода, — продолжил Ролан, глядя ей прямо в глаза. — Они были разными, как день и ночь. Один нес в себе силу, страсть, огонь. Другой — холодный разум, ясность и порядок. Но вместе они были целым.

— Им было открыто пророчество, — сказал Роман. — Их энергия никогда не будет полной, если рядом не появится третья сила. Та, что соединит их, уравновесит свет и тьму. Женщина-избранная. Без неё кристалл угасает, а династия обречена.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— С тех пор во все времена говорили: «Два брата — одно сердце, одна душа — одна жена», — произнёс Ролан. — Только так мы можем быть цельными. Только так может родиться наследник.

— Вот почему, — Роман опустил глаза, — нас двое. Мы не соперники, мы два полюса одного целого. И только через тебя наш род сможет продолжаться. Но, — его голос дрогнул, — мы не искали в тебе только долг. Мы хотели любви. Настоящей. Поэтому мы и пытались испытать тебя, проверить… но всё вышло не так, как должно было.

Ролан взял её за руку:

— Теперь ты знаешь правду, Диана. Ты — та самая, которую мы ждали ждал полвека.

Мои дорогие, девочки!

Я рада пригласить вас в новую историю — в мир, где нежность и страсть сплетаются, как созвездия в ночном небе.

“Звёздная невеста” — это о любви, что вспыхивает внезапно, о притяжении, которому невозможно сопротивляться, и о сердце, ищущем дом среди звёзд.

Приготовьтесь… будет нежно и горячо.

Глава 20

Диана стояла у огромного панорамного окна, за которым раскинулся космос Вега Прайм — бесконечная тьма, усыпанная звёздами, словно россыпь бриллиантов.

Её сердце билось неровно, отражая ритм пульсирующих огней на золотистых стенах спальни.

Комната — нет, дворец — была соткана из света и металла: стены переливались мягким сиянием, а ложе в центре, укрытое тканью, похожей на жидкое золото, казалось живым, подстраивающимся под каждое движение.

Сегодня она стала их женой.

Ритуал, полный древних слов и сияющих символов, связал её с Роланом и Романом — двумя императорами, чья сила и страсть перевернули её мир. Её земная жизнь — библиотека, такси, тусклые фонари — теперь казалась сном, растворённым в этой новой реальности.

Диана провела ладонями по платью — тонкому, почти невесомому, сотканному из ткани, что мерцала, как звёзды. Оно облегало её тело, подчёркивая каждый изгиб, и она чувствовала себя одновременно уязвимой и желанной. Её щёки горели, а в груди боролись страх и предвкушение.

Она знала, что сейчас произойдёт.

Знала — и хотела этого, хотя её девственность, её земная сдержанность шептала: «Ты не готова».

Но она была готова.

Дверь за спиной бесшумно скользнула в сторону, и воздух в комнате сгустился от их присутствия. Диана обернулась, и её дыхание перехватило. Ролан вошёл первым — высокий, с бронзовой кожей, отливающей металлом, и глазами, горящими зеленым пламенем. Его чёрная мантия с золотыми узорами подчёркивала широкие плечи и властную осанку. Он смотрел на неё, как хищник, но в этом взгляде была не угроза, а обещание — глубокое, почти осязаемое.

Роман следовал за ним — чуть мягче, с тёплым золотым сиянием в глазах и лёгкой улыбкой, смягчающей резкие черты лица. Его тёмные волосы, свободно падающие на плечи, контрастировали с облегающей униформой, подчёркивающей мускулистое тело.

Он смотрел на Диану с нежностью, но в этой нежности таилась искра желания, от которой её сердце пропустило удар.

— Диана, — произнёс Ролан, и его голос, низкий и властный, прокатился по её коже, как волна.

— Ты теперь наша.

Она сглотнула, чувствуя, как горло сжимается.

— Я… я знаю, — прошептала она, опуская взгляд. Её пальцы нервно теребили край платья.

— Но я… никогда…

Роман шагнул ближе, и его тёплая ладонь мягко коснулась её щеки.

Его прикосновение было лёгким, успокаивающим, но от него по телу разлилась дрожь.

— Мы знаем, — сказал он тихо, и в его голосе звучала забота, смешанная с чем-то глубоким, первобытным. — И мы будем бережны.

Ролан подошёл с другой стороны, и теперь они стояли так близко, что Диана чувствовала их тепло, их запах — смесь металла, пряных трав и чего-то неуловимо инопланетного.

Она закрыла глаза, пытаясь справиться с вихрем эмоций.

— Посмотри на нас, — сказал Ролан, и в его голосе не было грубости, только сила, от которой невозможно было отказаться. Она подняла глаза, и их взгляды —поймали её, как звёзды, удерживая в своей орбите.

Ролан наклонился первым, его губы коснулись её виска, медленно, словно пробуя её на вкус. Диана вздрогнула, и её руки инстинктивно вцепились в ткань его мантии.

— Ты дрожишь, — прошептал Роман, и его пальцы скользнули по её шее, лёгкие, как звёздный свет.

— Но не от страха, правда? Она не ответила — не могла.

Её тело уже говорило за неё, отзываясь на их касания, на их дыхание, на их взгляды. Роман наклонился, и его губы нашли её — мягкие, тёплые, с привкусом чего-то сладкого и запретного.

Поцелуй был медленным, исследующим, и Диана почувствовала, как её колени подгибаются.

Ролан не дал ей упасть. Его сильные руки обхватили её талию, притянув к себе, и она оказалась зажата между ними — между их теплом, их силой, их желанием. Его губы скользнули по её шее, оставляя за собой горячий след, и она невольно выгнулась, прижимаясь ближе.

— Ты — наша звезда, — прошептал Ролан, и его голос, обычно холодный, теперь был пропитан жаром. — Наша редкость.

Её платье соскользнуло с плеч, словно ткань сама подчинилась их воле, обнажая кожу. Роман провёл ладонью по её ключице, и его прикосновение было таким лёгким, что она задрожала сильнее. Ролан, напротив, был настойчив — его руки скользили по её бокам, властно, но не грубо, словно он знал, что она принадлежит им.

Диана чувствовала, как её страх растворяется, уступая место чему-то новому — жгучему, необузданному. Она боялась этой близости, этого момента, но здесь, между ними, всё казалось правильным.

— Я… я хочу вас, — прошептала она, и её голос дрожал не от страха, а от желания, которое она больше не могла сдерживать.

Они улыбнулись в унисон, и их изумрудные глаза вспыхнули, как звёзды. Роман спереди притянул её к себе, и его поцелуй стал глубже, смелее, уводя её в водоворот ощущений.

Ролан, стоя за ней, провёл пальцами по её спине, и каждый его жест был пропитан обещанием — обещанием силы, страсти, защиты. Они вели её к ложу, и ткань, похожая на жидкое золото, приняла их, мягко обволакивая. Космос за окном сиял, отражая их союз — три звезды, сплетённые в одну орбиту.

Диана чувствовала их руки, их дыхание, их сердцебиение, и её собственное сердце билось в унисон.

— Ты готова, Диана? Она кивнула, закрыв глаза, и отдалась их рукам, их губам, их любви. Каждое касание было новым открытием, каждый их взгляд — обещанием вечности.

Её тело пело под их прикосновениями, и она поняла, что больше не землянка, не библиотекарь, не пленница.

Она была их — и они были её. Когда мир вокруг взорвался звёздами, Диана почувствовала, что её сердце, её душа, её тело принадлежат этому моменту. Космос смотрел на них, и Вега Прайм сияла ярче, чем когда-либо. Они лежали втроём, сплетённые, как созвездия, и Диана знала: её дом теперь здесь, среди звёзд, в объятиях двух императоров, которые выбрали её — и которых выбрала она.

Мои дорогие, девочки!

Я рада пригласить вас в новую историю — в мир, где нежность и страсть сплетаются, как созвездия в ночном небе.

“Звёздная невеста” — это о любви, что вспыхивает внезапно, о притяжении, которому невозможно сопротивляться, и о сердце, ищущем дом среди звёзд.

Приготовьтесь… будет нежно и горячо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Эпилог

Год спустя.

Дворец Вега Прайм утопал в цветах.

Лепестки, похожие на звёздную пыль, мерцали в лучах искусственного солнца, струились по золотистым аркам и мягко падали на мраморные дорожки сада.

Воздух был пропитан ароматом, напоминающим земные лилии, но с ноткой чего-то нездешнего — терпкого, как космос, и сладкого, как мечта. Диана сидела на качелях, сотканных из переливающихся нитей, которые мягко подстраивались под её движения. Её лёгкое платье — белое, с тонкими золотыми узорами, похожими на созвездия, — струилось по ногам, а длинные светлые волосы развевались в такт покачиваниям.

Она смеялась — звонко, свободно, и этот смех звенел в саду, как мелодия, которую Вега Прайм не слышала веками. Ролан стоял за ней, его сильные руки мягко толкали качели.

Его бронзовая кожа отливала золотом в свете солнца, а изумрудные глаза, обычно суровые, теперь искрились теплом.

Чёрная униформа сменилась на лёгкую мантию, но он всё ещё выглядел как капитан — властный, но теперь принадлежащий ей.

Он поймал её взгляд и улыбнулся — редкая, почти мальчишеская улыбка, от которой её сердце до сих пор замирало.

— Быстрее, Ролан! — поддразнила Диана, и её голос был лёгким, как ветер. — Или ты боишься, что я улечу к звёздам?

— Ты и так звезда, — ответил он низко, с той самой интонацией, от которой у неё когда-то дрожали колени.

— Но я всё равно тебя поймаю.

Она засмеялась громче, запрокинув голову, и в этот момент заметила Романа.

Он шёл по дорожке, катя перед собой коляску, в которой мирно спали два мальчика-близнеца. Их крошечные лица, такие же бронзовые, как у отцов, светились во сне, а тёмные волосики чуть шевелились от лёгкого бриза.

Роман, с его зелеными глазами и мягкой улыбкой, выглядел умиротворённым. Его мантия струилась за ним, как жидкий металл, но в его движениях была непринуждённость, которой Диана научила его за этот год.

— Смотри, какие они спокойные, — сказал Роман, остановившись рядом. Его голос был тёплым, как солнечный свет, и Диана почувствовала, как её сердце наполняется чем-то необъятным.

— Это всё ты, Диана. Ты подарила нам мир.

Она спрыгнула с качелей, её босые ноги коснулись мягкой травы, и подошла к коляске. Её пальцы нежно коснулись щёчек сыновей

— Ариона и Лиама, названных в честь звёзд, которые она видела в первую ночь на Вега Прайм. Они были их чудом, их созвездием, их домом.

Ролан обнял её сзади, его тёплые ладони легли на её талию, и она почувствовала его дыхание на своей шее.

Роман шагнул ближе, и его рука нашла её, переплетясь с её пальцами.

Они стояли, окружённые цветами и звёздами, и Диана вдруг поняла, что никогда не чувствовала себя такой полной, такой живой.

— Я думала, что потеряла всё, — прошептала она, глядя на своих сыновей, на мужчин, которые стали её судьбой.

— Когда-то я считала, что попала в ловушку чужого мира. А оказалось, я обрела свой.

Ролан притянул её ближе, его губы коснулись её виска, и она почувствовала его улыбку.

— Ты не просто обрела дом, — сказал он тихо. — Ты стала сердцем Вега Прайм.

Роман наклонился, его золотые глаза сияли, как звёзды над ними.

— И нашим сердцем, — добавил он, и его голос был пропитан той же страстью, которая когда-то зажгла их союз.

Качели покачивались в тишине, цветы мерцали, а космос за дворцом смотрел на них, как свидетель их любви.

Диана закрыла глаза, чувствуя тепло их рук, дыхание их сыновей, биение их мира. Она была дома.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Дорогие мои звёздные путешественники!

Спасибо каждому, кто прошёл этот путь вместе с Дианой — от первых испытаний до последнего вдоха надежды.

Спасибо за ваши эмоции, комментарии, поддержку и просто за то, что вы были рядом.

Каждый ваш лайк, каждая строка отклика — это топливо для моего вдохновения.

Пусть звёзды всегда освещают ваши дороги, а сердце помнит: даже в самых холодных галактиках можно найти любовь, ради которой стоит сражаться.

С любовью Габриэла

Дюпон.

Конец