Идеальный компаньон для принца-дракона

Часть 1 Соня хочет спать Глава 1

Соня

— Что это с ней? Вы её накачали чем-то? — голос купившего меня незнакомца звучит словно издалека. Он говорит на чужом языке, но я всё равно понимаю его.

— Никак нет, Ваше Высочество, — испуганно отвечает продавец. — Она к нам такая поступила от охотников…

— Нет, это никуда не годится. Мне не нужен испорченный товар! Компаньон станет частью моей повседневной жизни. Он будет проводить со мной как минимум треть всего моего времени.

— Прикажете увезти её, Ваше Высочество?

Специальные подпорки моей стеклянной колбы заставляют меня держать спину и голову прямо. Из-за этого мне волей-неволей приходится видеть всё, что меня окружает: просторный зал с колоннами, этнические узоры, мозаики на полу и этих странных людей с хвостами и чешуёй. Впрочем, я не уверена, что мне это не кажется. Я уже ни в чём не уверена. Вполне возможно, что я сошла с ума и всё происходящее — лишь моя сплошная галлюцинация. На самом деле я втайне надеюсь на это. Мне не хочется принимать тот факт, что мой первый и единственный парень, тот, кому я доверилась, обманув родителей, в конце концов, предал и продал меня. Это слишком для такой, как я.

Прикрываю глаза и снова вижу лицо Давида. В ушах звучат его последние слова: «Ты сама во всём виновата». Вот поэтому я и держала свои глаза всё время открытыми. Уж лучше смотреть на эти сказочно-бредовые фантазии с рептилоидами-принцами, чем снова погружаться в те эмоции. Меня опять начинает трясти. Одинокая слеза скатывается по щеке.

— Ваше Высочество…

— А?

— Я спрашиваю, увезти её и подыскать кого-то другого?

Сквозь мокрую пелену и мутное стекло я вижу лицо молодого мужчины. Ему на вид лет тридцать, может, больше. Он высокий и крепкий. Длинные волосы, украшенные металлическими бусинами и кольцами, достают до плеч. Из-под экстравагантного одеяния проглядывают участки кожи, покрытой красной чешуёй. Длинные пальцы венчают острые когти. Он глядит на меня внимательно своими золотисто карими глазами, немного напоминающими змеиные. И этот его взгляд заставляет меня перестать плакать. Вопреки пережитому опыту и здравому смыслу, мне вдруг начинает казаться, что я могу довериться этому существу. Я вытягиваю ладонь и касаюсь стекла колбы.

— Нет, не нужно, — отвечает принц, не отрывая от меня взгляда. Его ладонь ложится на стекло, и я ощущаю его тепло кончиками пальцев. — Эта землянка мне подходит.

— Но ведь… — пытается возразить продавец, но принц бросает на него быстрый и вместе с тем убийственный взгляд.

Я мысленно усмехаюсь, вспоминая, как мама проделывала с подчинёнными нечто подобное. Мама… отец… Меня снова захлёстывает вина, следом за которой приходит отчаяние. Что ж, по крайней мере, у этого рептилоида есть власть. Это значит, что пока я с ним, мне ничего не грозит. Кроме, может быть, него самого.

Его Высочество вводит код на панели, и колба открывается. Мои подпорки внезапно перестают держать меня и отъезжают к задней стенке. Я теряю равновесие и падаю прямо в его объятия. Вопреки охватившему меня страху, принц с лёгкостью ловит меня. Я ощущаю силу его мускулистых рук и их непривычную холодность. Он ставит меня на ноги, но я снова оседаю у его ног, словно бы из моего тела вынули позвоночник.

— Кажется, тебя слишком долго продержали в колбе… — произносит он, присаживаясь передо мной на корточки.

Я же не ощущаю в себе сил, даже поднять головы. Своей когтистой ладонью он приподнимает мой подбородок и немного грубо сжимает его. Я вижу, как на лице его появляется властное выражение.

— Я знаю, что где-то внутри тебя ещё жив человек, — произносит он щурясь. — Тебе лучше показать мне его. Иначе я буду вынужден избавиться от тебя.

Наверное, его угрозы должны были напугать меня. Но я не чувствую ничего. Ни страха, ни беспокойства за своё будущее. Лишь смертельную усталость.

— Ну, так чего же ты хочешь? — спрашивает он таким тоном, словно готов дать мне что угодно в этом мире.

— Спать… — отвечаю я почти неслышно. Кажется, за последние несколько недель я разучилась говорить.

Принц удивлённо вскидывает брови. На его лице появляется хитрая улыбка. Он вдруг подхватывает меня на руки и несёт куда-то. Я бесцельно смотрю на расписанный потолок. То, что в этом месте есть столько всего, за что можно зацепиться глазами, приносит облегчение.

Я перевожу взгляд на брутальный подбородок принца. Кольца в его волосах позвякивают, задевая друг друга. Он приносит меня в зал с огромной кроватью и бросает меня на неё.

— Приготовьте её ко сну! — приказывает он кому-то.

В поле моего зрения появляются две такие же ящероподобные девушки. Они раздевают меня и обтирают влажными полотенцами. Прежней мне такое показалось бы странным. Я ж не лежачая, чтобы меня мыть подобным образом. Но сейчас мне пофиг. Это всё может и не происходит на самом деле. Так какой смысл возмущаться? Да и сил на это нет. Когда всё заканчивается, я просто сворачиваюсь зародышем на этой большой кровати. Глаза закрыть по-прежнему боюсь, потому что не хочу снова увидеть Давида.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

До моего уха вдруг доносится шелест простыни. Я чувствую, как ко мне кто-то приближается сзади. На миг в голове проносится мысль: а что, если этот рептилоид сейчас убьёт меня и сожрёт. Однако она не пугает, а скорее обнадёживает. Быть может, тогда всё закончится…

Но вместо всего того, что я себе надумала, принц прижимается ко мне сзади и заключает в объятия. Это кажется мне странным. Я чувствую телом его холодную кожу и гладкую чешую. Он, как и я, обнажён. Может, он хочет не сожрать меня, а заняться сексом? Почему-то даже от этой мысли ничего внутри не вздрагивает, хотя должно бы. Мне действительно всё равно, что со мной будет.

— Спокойной ночи, Ваше Высочество, — произносят слуги, и покидают зал. Свет в спальне гаснет.

— Спокойной ночи, мой компаньон, — шепчет мне на ухо принц и прижимается ко мне плотнее.

— Соня, — зачем-то поправляю я его. — Моё имя Соня.

— Доброй ночи, Соня, — ещё ласковее произносит он, словно бы радуется, что я, наконец, заговорила.

Проходит несколько минут, и его беспокойное дыхание становится тихим и ровным. Кажется, он засыпает. Вот так, не выпуская меня из объятий. Всё же эти рептилоиды странные. Мы просто лежим как две ложки в наборе, плотно прижатые друг к другу. Он холодный, но это не доставляет мне дискомфорта.

Друзья! Мы рады представить вам нашу новинку в жанре городского фэнтези! Поддержите её лайком, комментарием, и не забудьте добавить в библиотеку. Так же рекомендуем подписаться на профиль Алисы

поскольку эта работа выходит на её профиле. Всем приятного чтения!

Глава 2

С рождения мои родители растили меня в тепличных условиях. И пусть мне уже исполнилось двадцать, они всё равно продолжали сдувать с меня пылинки. Наверное, это нормально для семей, что не испытывают проблем с деньгами. В таких отпрыскам пытаются дать всё самое лучшее. А у моей семьи не просто имелись какие-то деньги, мы были до неприличия богаты. Любые, даже самые нескромные представления о состоянии нашей семьи будут ошибочными. Я могла позволить себе абсолютно всё. Стоило мне захотеть чего-то, и мне тут же это давали. Кроме одного — свободы. Родители опекали меня и круглосуточно следили за мной, опасаясь, что что-то может случиться.

Я была очень важна и ценна. Вся моя жизнь была расписана заранее. Моё образование, хобби и развлечения — всё было заранее отобрано из внушительного списка, исходя из особенностей моего характера и интересов. Да, всё именно так. Мама и папа не пытались лепить из меня то, что им было нужно. Они следили за мной и предвосхищали мои желания. После того как я окончила школу, меня устроили в один из самых престижных университетов страны. Я изучала связи с общественностью и готовилась в будущем помогать отцу в его делах. Но было то, чего моим родителям предвосхитить не удалось: на двадцать первом году я, наконец, познала первую любовь. И она перевернула всё в моей идеальной жизни с ног на голову.

Я ненавидела кафедру физической культуры, с тех пор как поступила в универ. Там всегда стоял этот жуткий запах пота, пыли и грязи. У меня было освобождение, но я всё равно по какой-то причине была вынуждена посещать кафедру для отметок о зачётах. В тот день на кафедре меня встретил тренер-новичок. Его возмутило, что я требую у него зачёт без сдачи норматива, и он заставил меня бежать кросс по холодной апрельской погоде. Вероятно, мне стоило возмутиться и послать его. Рассказать ему, кто я на самом деле, и что с ним будет, если он не сделает, что должен. Но вместо этого я решила просто согласиться на его условия и посмотреть, что будет. Кажется, это называют «злонамеренное подчинение».

— Бегом, Сомова! — кричал он мне в спину. — Десять кругов вокруг стадиона, и чтоб без остановок!

Я пошла к старту, представляя, что с тренером сделает папа, когда узнает. Это вызвало у меня злорадную улыбку. Однако уже через пару кругов мне стало не до веселья. Я начала задыхаться. Лёгкие жгло, точно от какого-то химоружия. Организм, совершенно не подготовленный к такого рода нагрузкам, сигнализировал о критической ситуации. На четвёртом у меня закружилась голова, и я едва не споткнулась о собственные ноги. И тут рядом оказался он.

— Эй, тебе плохо? Помощь нужна? — услышала я низкий, спокойный голос.

Кто-то подхватил меня за локоть и оттащил в сторону. Я увидела форму спортивной команды универа. Повернула голову и встретилась взглядом с парнем, которого раньше видела только издалека. Высокий, крепкий, с уверенными движениями и тёмными глазами, в которых на удивление не было ни капли раздражения или презрения, как у прочих спортсменов.

К нам поспешил его тренер, чтобы поинтересоваться, почему парень прервал разминку.

— Тут девушке плохо, — отозвался виновато мой спаситель.

— А ты, случаем, не Софья Сомова? — спросил тренер приглядевшись. Похоже, в отличие от того борзого, этот меня узнал. — У тебя ж освобождение! Ты что тут забыла?

— Другой тренер сказал бежать, — ответила я, всё ещё тяжело дыша.

На немолодом лице мужчины отразилась паника. Он, похоже, понимал, во что это может обойтись кафедре. Потому он с надеждой взглянул на парня, что пытался мне помочь.

— Давид, проводи барышню до раздевалки, и если ей всё ещё будет плохо, то вызови скорую, — произнёс он приказным тоном. Потом посмотрел на меня и чуть ласковее добавил. — Прошу прощения за это недоразумение. Я разберусь с твоим тренером, Софья. За зачётом можешь ко мне потом отправить кого-то.

Я кивнула, убеждаясь, что этот тренер всё прекрасно понимает. Давид (теперь я знала его имя) вдруг подхватил меня на руки и понёс в сторону раздевалок. Он был немного удивлён и поглядывал на меня с явным любопытством. Я же чувствовала неловкость и странную благодарность. Впервые в жизни кто-то помог мне просто так, а не потому, что я дочь своего отца.

Мне не хотелось уходить, не хотелось прощаться с Давидом. Он был весь такой… другой, интересный. И привлекательный, но не в эстетическом плане, а в каком-то ином. Большой и волосатый в силу национальных особенностей, он не был ни умным, ни богатым, ни перспективным. И всё же мне хотелось встретиться с ним снова. Так сильно, что у меня перехватывало дыхание и зашкаливал пульс.

Пару дней спустя я увидела его в коридоре экономического факультета и решилась подойти.

— Слушай… — начала я, ощущая несвойственное мне стеснение, — давай я угощу тебя кофе. Ну… за тот день.

Он усмехнулся, а после облизал пересохшие губы. В этот момент я ощутила себя как-то странно. Словно бы я была одновременно и жертвой, и охотницей. Тогда я не понимала, почему мне в голову пришло это сравнение. На самом деле так мой мозг обработал исходящий от тела импульс. Я хотела Давида. Хотела обладать им, а ещё хотела, чтобы он обладал мною.

Через полчаса мы уже сидели в маленьком кафе неподалёку. Сначала говорили о чём-то нейтральном: учёба, тренировки, погода. Но я видела, как Давид время от времени задерживает на мне взгляд, играясь с дешёвой цепочкой на шее. Он изучал меня также, как я изучала его. Лёгкую небритость на лице, выразительные ключичные впадины, выступающие вены на мускулистых руках.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я помню, как в моей голове вдруг зародилась отчётливая мысль: я хочу, чтобы он схватил меня этими руками и прижал к стене, возле которой мы сидели. Лицо вспыхнуло. А низ живота сладко потянуло. Сердцебиение оглушительно отдавалось в ушах. Похоже я влюбилась в Давида.

— Мне надо отойти, — произнесла я, неловко поднявшись.

И пусть я обычно избегала общественных уборных, но в этот раз была вынуждена сделать исключение. Мне нужно было успокоиться и прийти в себя. Возможно, умыться холодной водой, чтобы остудить голову. Но Давид пошёл за мной следом. Нагнал меня в коридоре и схватил за руку.

— Ты чего?! — простонала я мучительно. Казалось, он только усугубляет всё.

— А ты? — он придвинулся ближе, всё ещё держа меня за руку. — Зовёшь выпить кофе, глазки мне строишь… Соня, я тебе нравлюсь?

— Что? Нет, конечно! — я попыталась высвободиться.

Но вместо того, чтобы отпустить меня, он вдруг грубо обхватил мой затылок, притянул к себе и поцеловал. Я до сих вспоминаю тот поцелуй, как нечто прекрасное и ужасное одновременно. А ещё спрашиваю себя, могла ли закончиться иначе любовь, начавшаяся у дверей туалета?

Визуалы

Дорогие! Мы подготовили для вас визуалы персонажей.

Главная героиня Соня, землянка. Компаньон принца

Фриджида

Фриджид - кронпринц Девона, раса драконов

Вариант 1

Вариант 2

Фракти, бывшая невеста

Фриджида, раса драконов. Чистокровный хамелион

Генея, столица планеты-государства Девон

Напишите в комментариях, что думаете про визуалы. Совпали ли они с вашими представлениями?

А также не забудьте поставить звёздочку, подписаться и добавить книгу в библиотеку, чтобы не пропустить обновления (жмите на выделенные кнопки, чтобы они стали розовыми)!

Приятного вам чтения

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 3

— Не спится? — раздаётся над ухом приятный низкий голос. Как и вчера, с наступлением ночи я оказалась в постели с этим рептилоидом. Я не понимаю, зачем он это делает. Поначалу мне казалось, я нужна ему для каких-то извращений. Но, кажется, дело совсем в другом.

— Уснёшь тут, когда к тебе сзади прижимается голый мужик, — произношу я не поворачиваясь.

— А что? Боишься, что что-то может произойти? — усмехается он. — Или же не боишься, а надеешься на это?

Его когтистая рука сжимает моё бедро, а после перемещается вниз к моей промежности. Длинные прохладные пальцы проникают между плотно сжатыми ногами. Когти слегка царапают нежную кожу. Мурашки пробегают по спине. Я нервно сглатываю, ожидая проникновения. Мне не хочется этого. Я настолько раздавлена, что просто не могу испытывать возбуждение. Ни эмоциональное, ни физическое. Все чувства словно приглушены, вывернуты на минимум. Хочу, чтобы меня просто оставили в покое. Как сегодня днём, когда этот тип ушёл по своим делам. Но могу ли я позволить себе отказ?

— Вот ещё, — я отталкиваю его руку и отползаю в сторону. — Вы меня совсем не привлекаете.

— Вот как? Что ж, это хорошо, — с улыбкой отвечает принц, снова придвигаясь ко мне вплотную. — Влюбись ты в меня, это было бы проблематично.

— Почему? — спрашиваю я неожиданно даже для самой себя.

— Ну, как бы сказать, — он обнимает меня словно подушку и начинает гладить по волосам. — Я кронпринц Девона, единственно возможный будущий правитель. С самого моего детства мне уготована идеальная судьба. И роман с компаньоном-землянкой, точно в неё не укладывается.

Мой медленный мозг пытается обработать сказанное им. Так он и вправду принц? Это не стёб и не ирония. Впрочем, по его покоям можно было сразу понять, что он не так прост. Меня заинтересовало другое. Он назвал меня «землянкой», словно бы сам являлся представителем другой планеты. Мне это прежде не приходило в голову, но что если я и вправду больше не на Земле? Последнее, что я помню, как сбежала от своих похитителей и оказалась в горах… Нет, не сходится. Сколько бы ни думала, не могу представить, каким образом я бы могла попасть на другую планету. Только если какая-нибудь «летающая тарелка» затянула меня внутрь при помощи особого луча.

— Ваше… Высочество, — произношу я неуверенно.

— Да? Что такое? — отзывается он с интересом. Его ладонь на моей голове замирает.

— А что это за место? — я поднимаю на него глаза. Не то, чтобы мне было действительно интересно. Мне просто пока не хочется, чтобы он засыпал. Ведь тогда я снова останусь одна со своими воспоминаниями.

— Ты имеешь в виду Девон? — уточняет он и, не дождавшись ответа, продолжает. — Это планета. Как и все другие земляне, ты попала сюда через межпространственный портал. По какой-то причине твоя и моя планеты связаны, хотя и находятся за миллионы световых лет друг от друга.

— Но если вы инопланетяне, то почему тогда я вас понимаю?! — спрашиваю я, скорее чтобы опровергнуть его россказни, чем из реального интереса.

— А ты думаешь откуда на твоей планете появилась цивилизация? — с хитрым видом задаёт он встречный вопрос.

— Хотите сказать, что это вы её создали. Звучит, как какая-то шиза, — я переворачиваюсь на спину и устремляю взгляд в потолок. Озадаченный моей репликой принц невольно оглядывает меня. Становится слегка неуютно. Я подтягиваю простыню и прикрываю низ живота.

— В любом случае тебе повезло оказаться здесь, а не на Кирии, — продолжает он, пропуская мои волосы сквозь пальцы. — Там к землянам относятся как к животным. Мы же ценим наших компаньонов и бережём. Ведь вы дарите нам такое необходимое тепло.

О, так вот в чём дело. Значит, я для этого придурка что-то вроде дакимакуры? Какой же отстой. В меня вложили столько сил и средств, а в итоге я стала грелкой для рептилоида. Если бы мои родители узнали, то пришли бы в ужас. Мысль о родителях подводит меня к мысли о побеге из дома, а она, в свою очередь, снова напоминает мне о Давиде. Внезапно возникший интерес к окружающему миру резко иссякает.

— Что, хочешь домой? — напряжённо спрашивает принц, заметив перемену моего настроения.

— Хочу спать… — отвечаю я и отворачиваюсь от него.

— Хорошо, — соглашается он и опять прижимается ко мне сзади.

Я ощущаю его прохладную кожу всем своим телом. Чувствую нечто, опасно упирающееся мне в пятую точку. Воистину место, не знающее о стеснении. Я спрашиваю себя, что будет, если этот рептилоид однажды передумает и решит поразвлечься со мной. И, как прежде, прихожу к выводу, что мне всё равно, что со мной будет. Словно бы что-то внутри меня сломалось. Я больше не чувствую ничего по-настоящему. Лишь моё сознание слабо продолжает генерировать привычные реакции.

Принц засыпает очень быстро. Мои же попытки провалиться в желанное небытие не заканчиваются ничем. Снова наступает эта маята, когда ты хочешь спать, но не можешь уснуть. Поворочавшись немного, я выбираюсь из объятий ящера и, не найдя собственной одежды, набрасываю на себя его рубаху. Откуда-то из-за сплошной шторы, закрывающей одну из стен, тянет свежестью. Я ныряю под неё. Каждое движение даётся с трудом. Не знаю, виноват ли в этом другой воздух или то, что последние сутки я провалялась в постели и почти не шевелилась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 4

Как я и думала, за тяжёлой шторой оказываются окна и дверь на широкий балкон. Я толкаю её и замираю, глядя на море огней, раскинувшееся до самого горизонта. А над этим морем — тёмно-синее небо, полное незнакомых созвездий. И пусть я не могу объяснить самой себе, как такое возможно, я вдруг начинаю верить словам рептилоида о том, что я больше не на Земле. Стук сердца, до сих пор звучавший тихо и размерено, сотрясает грудную клетку. Я наваливаюсь на перила и ловлю ртом разреженный воздух.

— Кронпринц Фриджид! — высокий голос заставляет меня оглядеться по сторонам. Взгляд с трудом выхватывает женскую фигуру у стены. — Мой милый кронпринц…

— Вы обознались, — отвечаю я, раздумывая над тем, как женщина оказалась на балконе этих покоев. Он изолирован от других, и сюда есть только один вход — тот, которым воспользовалась я.

— А ты ещё кто?! — сладкий тон незнакомки мгновенно меняется на стервозно истеричный. — Почему на тебе его одеяние?!

Но самым странным, оказывается, то, как стремительно она сокращает расстояние между нами и вжимает меня в перила. С близкого расстояния я убеждаюсь, что она такая же, как и принц, чешуйчатая и хвостатая. Но, пожалуй, есть и отличия — например, её кожа меняет цвет в зависимости от освещения.

«Она хамелеон?» — думаю я про себя. Что ж, если так, тогда понятно, как она оказалась здесь. Вероятно, пробралась в покои днём под видом служанки и спряталась, слившись с местностью.

— Я новый компаньон Его Высочества, — отвечаю я. — А вот кто ты и что делаешь здесь в такое время?

— Новый компаньон?! — восклицает она с какой-то совершенно непонятной мне злобой. — Какая нужда была заводить нового компаньона в середине лета?!

— Этот вопрос тебе лучше задать ему, а не мне, — безразлично отвечаю я и хочу её оттолкнуть.

Как же всё это утомительно. Я хотела подышать свежим воздухом, но встретила эту душную девку. У неё явно какие-то любовные разборки с принцем? Но мне так пофиг на всё это… Хочу, чтобы меня просто не трогали.

— Ты!.. — она вдруг хватает меня за подбородок когтистой лапой. Больно. Кажется, когти глубоко впились в кожу. — Ты явно появилась во дворце не просто так! Говори, кто тебя послал!

Боже… Развела драму на пустом месте и меня зачем-то втянула.

— Отпусти, — я обхватываю её запястье, поражаясь тому, насколько она сильная. При желании она могла бы даже сбросить меня с этого балкона. Я оглядываюсь через плечо вниз. Здесь этажей семь, не меньше.

Всё это так утомительно… Как же тяжело стоять. Хочу прилечь.

— Запомни, мелкая гладкокожая уродина, — шепчет она безумно. — Никто, кроме меня, не имеет права находиться рядом с кронпринцем. Только я, его невеста, могу быть с ним рядом. Если ты не исчезнешь в ближайшее время, я убью тебя!

Достала. В самом деле, к чему все эти угрозы? Хочешь избавиться от меня, сделай это сразу и не трать силы на разговоры.

— Чёрт! Какая же ты надоедливая! — я встречаюсь с её взглядом. — Если действительно кишка не тонка, то убивай. Хоть прямо сейчас. Давай! Но если нет, то не брызгай на меня своей слюной…

На миг в её глазах появляется растерянность. Кажется, она не такой реакции ожидала. Я и сама от себя не ожидала. Прежняя я наверняка тряслась бы от страха. А сейчас я просто думаю, что если умру от её рук, то всё, наконец, закончится. Этот трип с рептилоидами прекратится, но главное, мне перестанет сниться Давид.

— Что здесь происходит?! — голос принца звучит будто гонг. Он разносится эхом над окрестностями.

Я бросаю беглый взгляд в сторону двери и замираю. Полностью обнажённый, он стоит в проёме, грозно сверкая огненными глазами и мускулами. Ветер треплет его волосы. Его хвост угрожающе ударяет по каменному полу.

— Ваше Высочество… — испуганно произносит эта девица.

— Отпусти её сейчас же, Фракти! — приказывает он. — А после убирайся! Если ты вдруг забыла, я запретил тебе появляться во дворце!

— Но Ваше Высочество, я не могу не видеть вас…

Она бросается ему в ноги и начинает умолять.

Я же не могу воспринимать всерьёз всё происходящее. Не после того, как увидела занятную анатомическую особенность принца. Значит, два, да? Что ж, понятно… Ну в целом ничего необычного. Такое ведь даже у людей встречается иногда. Но получается, что всё это время я была в «двойной опасности». Я даже позволяю себе хихикнуть. Но на это уходят мои последние силы.

— Ха-а… Хочу обратно в постель… — бормочу себе под нос. И мысленно добавляю, что вовсе не из-за своего нового открытия. Просто я полностью выжата.

По стеночке я прохожу мимо выясняющий отношения ящеров. Принц бросает на меня секундный взгляд и, кажется, свирепеет ещё больше.

— Как ты посмела поцарапать её лицо?! Ты хоть понимаешь, что именно сотворила? Ты испортила то, что принадлежит мне! — ревёт он, сжимая в своей огромной ладони её тонкий подбородок. Похоже, это традиция у местных.

Я забираюсь в кровать и накрываюсь простынёй. С одной стороны, мне хочется, чтобы шум поскорее закончился. А с другой, если разборка рептилоида завершится, он вернётся в постель. А я не уверена, что хотела бы оставаться с ним, разъярённым, наедине.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Наконец, в покоях появляется охрана и уводит эту сумасшедшую. До самого конца она продолжает голосить, как сильно любит принца и не может без него жить. Мне остаётся только покачать головой.

«Женщина, у тебя что, совсем гордости нет? Да, он, может, и принц, но себя тоже надо уважать. Хотя пофиг…» — я снова прячу лицо в подушку.

Царапины на щеках саднят. Но мне быстро становится безразлично и на это.

— Соня... — рептилоид касается меня непривычно осторожно. В голосе слышится тревога. — Она тебе что-то сделала?

— Ничего такого, — отвечаю я, не отрывая лица от подушки. На нём же всё ещё нет штанов, верно?

— Вот как? Я рад, — отвечает он и снова зарывается пальцами мне в волосы.

Отчего-то его ладонь кажется прохладнее, чем обычно, и как будто даже дрожит. Интересно, это оттого, что ему холодно?

Глава 5

С того поцелуя возле уборной началось наше… что-то. Мы не называли это отношениями, но проводили вместе всё больше времени. Я приглашала Давида в разные места: кино, боулинг, пару раз даже в дорогие рестораны, но там он чувствовал себя крайне неловко. Я видела это, а потому старалась выбирать что-то попроще. Даже советовалась со своим охранником.

Мне нравилось радовать Давида. И это было нетрудно. Его глаза загорались, как мамины бриллианты в солнечный день при виде дорогих брендовых кроссовок или спортивной одежды. Он каждый раз отнекивался, говорил, что это слишком, но всё же принимал. Порой он ворчал, что я как будто пытаюсь купить его. Я отвечала на это, что мне просто хочется, чтобы у него было всё, чего он заслуживает.

Наверное, со стороны наша дружба выглядела странно. Но мне было всё равно. Я не спрашивала, как Давид объясняет парням по команде то, что тусуется со мной. К тому же то, что на самом деле было между нами, просто так в двух словах и не объяснишь. Я хотела его. А он меня. Но всё, что мы могли себе позволить — поцелуи и объятия в туалете торгового центра. Не то чтобы мне не хотелось большего. Хотелось, ещё как. Но я не могла скрыться из поля зрения охраны надолго.

— Софья, мне рассказали, что у тебя появился новый друг, — произнёс отец однажды за ужином.

У меня внутри всё похолодело. Я знала этот сдержанный тон. Обычно он означал, что вскоре меня лишат чего-то ценного, но не вписывающегося в картину мира родителей.

— Милая, мы бы хотели, чтобы ты ограничила общение с ним, — мама положила свою прохладную ладонь поверх моей.

— Почему? — выпалила я каким-то упрямым ребяческим тоном. — Это из-за того, что он бедный?!

— Не совсем, — ответил отец и отложил приборы. — Этот молодой человек принадлежит диаспоре, с которой у меня конфликт интересов. В будущем может произойти всякое, я бы не хотел, чтобы твоя с ним дружба влияла на мои решения. Понимаешь, о чём я?

— Нет, не понимаю, — покачала головой я и сбросила мамину руку. Я явственно ощутила страх потерять Давида. И от этого стало больно.

— Соня, к чему так остро реагировать? — тихо возмутилась мама. — Вы же с ним общаетесь всего ничего. Едва ли ты успела бы так быстро в него влюбиться…

— А я влюбилась! — впервые в жизни я кричала в голос. — Поэтому я не хочу расставаться с ним!

Только после того, как сбежала в свою комнату, я поняла, что только что призналась им во всём.

Если подумать, то именно их попытка ограничить наше с Давидом общение и подтолкнула меня к нему. Страх возможного расставания заставил меня желать его ещё больше. А желание, в свою очередь, привело к нерациональным поступкам.

На следующий день, дождавшись, когда охрана отвлечётся, я сбежала из универа. Поймала такси и поехала к Давиду домой. Я знала его адрес, поскольку несколько раз до этого заказывала доставку подарков к нему домой. Мысли путались, но одно желание отчётливо пульсировало в голове: я должна увидеть его. Машина мчала по городу, мимо серых домов, мокрого асфальта и вывесок, которые сливались в одну пёструю ленту. Я смотрела в окно, но ничего не замечала. Напряжение внутри нарастало. Я чувствовала себя сжатой пружиной. И это был лишь вопрос времени, когда я вырвусь из-под контроля.

Оказавшись у двери его квартиры, я долго не решалась позвонить. Сердце отчаянно билось в груди. Наконец, я выдохнула и нажала на злосчастный звонок. Секунды ожидания показались мне вечностью. Дверь открыл Давид. На лице его мелькнула растерянность. Он точно не ожидал увидеть меня вот так.

— Соня?.. — произнёс он глухо.

— Кто там, брат? — донёсся голос из глубины квартиры.

— Да никто! — поспешно ответил Давид оборачиваясь.

И хотя я понимала, что Давид ответил так, чтобы не привлекать внимание. Всё же услышать, что я для него никто, было больно. В конце концов, он ведь мог бы назвать меня своей подружкой или однокурсницей… В груди защемило, стало трудно дышать. Я резко развернулась и пошла вниз по лестнице, не чувствуя ступеней под ногами.

На душе было тяжко. И не только из-за Давида. Я ведь никогда прежде не спорила с родителями, всегда поступала так, как они говорили. Но теперь поняла: я не могу послушать их дальше и забыть о Давиде. Я застряла между двумя жизнями, ни одна из которых не принадлежала мне полностью.

— Сонь, ну куда ты? — донёсся сверху голос Давида. — Ты чего вообще хотела-то?

— Да ничего, — ответила я нерешительно. А потом вдруг спросила: — А правда, Давид, кто я для тебя?

Он удивлённо нахмурился и тревожно оглянулся на дверь, за которой остались его соседи.

— Ты чего вдруг такое спрашиваешь? Случилось чего?

— Отец сказал, чтобы я прекратила общаться с тобой… — произнесла я, не поднимая глаз.

Он на мгновение замер, словно взвешивал всё сразу — и мои слова, и ситуацию, и свои страхи. Потом спустился ко мне и положил руки мне на плечи.

— Соня, я понимаю, ты расстроена, — сказал он непривычно мягко. — И если я могу что-то сделать…

— Вообще-то, можешь, — прошептала я, чувствуя, как пульс ускоряется. — Поехали.

Я сбежала по ступеням вниз. Давид с колебанием пошёл за мной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— А куда?

— В отель, — ответила я неожиданно легко. Вся моя робость, сомнения и страхи куда-то исчезли. Я знала только одно: я хочу Давида. И я всегда получала то, чего хотела.

Глава 6

Такси привезло нас к зданию гостиницы в центре. Не задумываясь о цене, я оплатила номер люкс. Я видела, как Давид тушуется, как вздрагивает от каждого шороха, оглядывается по сторонам, будто боится, что нас увидят вместе. Это угнетало меня. Я успокаивала себя лишь тем, что если бы моё предложение было для него неприемлемо, то он бы не принял его и остался дома.

В номере всё выглядело слишком нарочито: огромная кровать с высоким изголовьем, блестящие светильники, плотные золотистые шторы, ковёр, на котором визуально не было ни пылинки, но который на деле был грязнее публичного туалета, где мы с Давидом впервые поцеловались. Мне не нравилось быть здесь. Я хотела, чтобы всё случилось у меня дома, в моей привычной обстановке. Но раз не вышло — пусть будет так.

Давид стоял у окна, напряжённый, словно не знал, что делать. Я видела, что он нервничает. Я подошла ближе и коснулась его плеча, потом привстала на цыпочки и поцеловала его в губы. Он ответил мгновенно. В его движениях не было ни колебаний, ни сомнений — словно всё это время его сдерживала лишь тонкая грань, и теперь она рухнула. Его руки обняли меня крепко, горячо, а после скользнули мне под одежду.

Пульс отдавался в ушах. Я чувствовала, как он трогает меня всюду, без стеснения, и моё тело отзывалось возбуждением на каждое его касание. Я была одурманена происходящим. Голову кружило, а перед глазами всё плыло. Будто обезумевшая, я стягивала с него одежду, целовала и касалась его снова и снова. Каждый сантиметр кожи, каждый выступ и впадинку на его рельефном, богатом растительностью теле. В какой-то момент я ощутила, как он сжимает мою грудь под футболкой.

— Мф! — я мучительно простонала ему в губы.

Но я хотела большего. Чего-то более серьёзного, чем просто поцелуи и касания. Я хотела настоящего секса, пусть и понимала, что это может быть больно для меня в первый раз. Я осторожно положила руку на его ширинку и прошептала:

— Хочу тебя.

Давид подхватил меня на руки, словно я ничего не весила, и потащил в кровать. Ткань покрывала зашуршала под нами. Дыхание Давида было горячим, а взгляд диким, даже немного пугающим. Я ловила его губы снова и снова, ластилась к нему, словно самочка в брачный период. Если бы мои родители узнали, что их идеальная дочка может вести себя настолько возмутительно, они наверняка бы сошли с ума. Но они не знают и не узнают. Это то, что я намерена была сохранить втайне от них. Тот мой кусок свободы, что был доступен мне.

Губы Давида касались моей шеи, оставляя огненные следы. Каждое прикосновение будто снимало с меня слой за слоем ту осторожность, с которой я жила до этого дня. Я никогда не позволяла себе заходить так далеко, но сейчас не могла и не хотела останавливаться. Всё во мне жаждало близости.

В тишине, нарушаемой только шумными вздохами, звон пряжки ремня звучал оглушающе громко. Я приподняла бёдра, и Давид стащил с меня джинсы вместе с трусиками. После прижал меня к кровати, и я ощутила тяжесть его тела сверху. Что-то твёрдое упёрлось мне в лобок. Только сейчас я поняла, какой на самом деле у Давида большой. От этого перехватило дыхание. Но отступать уже было поздно. Я слышала, как Давид ругается, возясь с презервативом и как судорожно выдыхает, пристраиваясь у меня между ног.

Следующим, что я почувствовала, была тупая боль внизу живота, от которой слёзы выступили на глазах. Я старалась расслабиться, но это было слишком.

— Давид, больно! — простонала я, впиваясь ногтями в его запястье.

— Ты ведь сама этого хотела. Разве нет? — ответил он, сделав новый толчок. Похоже, его мой скулёж только больше заводил.

— Умереть захотел? — зашипела я, собрав последние силы.

— Ладно-ладно, — выдохнул он и отстранился. Немного замялся, заметив кровь на покрывале.

— Случайно… это не первый твой раз? — спросил он растерянно. Я смущённо свела бёдра и отвела взгляд.

— А ты сам-то как думаешь? — мой голос звучал слёзно и обвиняюще.

Давид провёл ладонью по лицу и шумно выдохнул.

— Чёрт… Надо было сказать. Ты выглядела такой уверенной, словно для тебя это обычное дело.

— Я просто очень хотела этого, — я закрыла руками лицо. — Мне стало так страшно, когда я представила, что мы расстанемся…

И снова я ощутила тяжесть его тела. Его рука отняла ладонь от лица.

— Сонь, посмотри на меня, — прошептал он, сжимая меня в объятиях. Его ладонь скользнула к моему лобку.

— Я ведь сказала, что больно, — запротестовала было я.

— Да всё нормально, я не буду вставлять, — ответил он, поглаживая меня там внизу. — Ты ведь хочешь кончить, разве нет?

От его прикосновений я снова начала заводиться. Испорченный, казалось бы, насовсем, вечер вдруг стал вполне ничего. Я протянула руку и коснулась Давида. Ощутила его взволнованную дрожь и тяжёлое дыхание. И хотя это всё ещё было далеко от идеала, я вдруг почувствовала себя немного счастливее.

Я закрыла глаза и отдалась этому ощущению. Казалось, что стены номера исчезли, и нас больше ничто не ограничивало. Мир сузился до этих прикосновений, до горячего дыхания у моего уха, до звука, с которым он шептал моё имя. Я сама притягивала его ближе, сильнее, не желая ни малейшего расстояния. Его пальцы скользили по моей коже, вызывая дрожь. В какой-то миг я перестала думать вообще. Не осталось ни вопросов, ни страхов — только мы вдвоём, и наша близость, такая сильная и неизбежная, что казалось, будто всё вокруг создано лишь ради этого момента.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Позже я лежала рядом с ним, вдыхая запах его кожи, и чувствовала, как усталость смешивается с каким-то новым, неизведанным покоем. Давид провёл рукой по моим волосам и улыбнулся.

— Ты моя, Соня… — прошептал он с каким-то фатальным выражением.

Я не ответила. Просто прижалась ближе, желая запомнить это чувство. Потому что впервые за всю жизнь я сделала что-то не для родителей, а только для себя. И для него.

Глава 7

Снова эти воспоминания… Вот бы можно было избавиться от них навсегда. Ни о чём не думать. Просто плыть по течению. Просто спать долго-долго. И однажды проснуться нормальной, живой и весёлой. Такой, какой я была раньше. До того как…

— У меня на сегодня запланирована прогулка, — сообщает Его Высочество.

Я слабо киваю в ответ, не будучи до конца уверенной, что он обращается ко мне. Прошла пара дней с появления в покоях его бывшей невесты. Мне отчего-то кажется, что принц стал каким-то нервным после этого. Он не отлучается надолго. А когда возвращается в свои покои, то первым делом проверяет, чем я занята. Я, как и прежде, предпочитаю проводить время в позе зародыша. К моему облегчению Его Высочество не видит в этом проблемы и просто не трогает меня. По крайней мере, так было до этого дня…

— Оденьте её, как подобает компаньону представителя королевской семьи. Есть вероятность, что во время прогулки ко мне присоединится отец, — бросает он служанкам.

Те безмолвно кивают. Я же резко поднимаюсь на ноги, натянув до груди простыню. Честно говоря, я бы предпочла не покидать его покоев. Вне этих стен слишком много всего незнакомого и чужого.

— Вы уверены, что хотите взять меня с собой? — спрашиваю я, глядя на ящера угрюмо. Он подходит ко мне и растягивает губы в улыбке.

— Ты плохо спишь, — произносит, касаясь следов от когтей на моём лице. — И твоё круглосуточное нахождение в постели явно не помогает решению этой проблемы.

— Я просто… — все эти его слова и прикосновения начинают меня смущать. Прежде мне было всё равно, но сейчас я начала беспокоиться.

— Я знаю, что ты стараешься, Соня. И я ценю это, — кивает он, глядя на меня внимательно. — Но есть и другая причина, вытащить тебя за пределы этих стен. Мне нужно показать тебя миру. Я не хочу, чтобы случай с Фракти повторился. Мои подданные должны знать, что ты являешься неприкосновенной. Что ты моя.

Что-то слабо вздрагивает в груди от последних слов. Я шумно вздыхаю и позволяю служанкам облачить меня в странный наряд: шёлковые штаны и длинную тунику с прорезями по бокам. На запястья и щиколотки мне надевают браслеты, напоминающие больше оковы. А на голову водружают тюрбан. Я смотрю на себя в зеркало и чувствую себя какой-то косплеершей.

Принц подходит сзади и оглядывает моё отражение. Я оборачиваюсь на него резко. Надеюсь, что он скажет, что это перебор, и потребует переодеть меня во что-то более практичное. В конце концов, сам он чаще предпочитает обычные куртки и брюки.

— Тебе идёт наряд, — кивает он одобрительно, вопреки моим ожиданиям.

— Мне не нравится, — произношу я, снова оглядывая себя в зеркале. Его Высочество смотрит на меня удивлённо.

— Мне казалось, тебе будет всё равно, — произносит с лукавой улыбкой. Ты была такой безразличной ко всему.

— Ну для всего есть предел, — я поворачиваюсь к нему. — Естественно, мне не нравится, что меня одели, как мартышку из Алладина.

— Мартышку? Хм, наверное, мне стоило прежде спросить, — произносит он, чуть подумав. — Извини, я ориентировался на предпочтения своего прежнего компаньона. Ей такое нравилось.

— О, так это ещё и чья-то одежда?! — я зло скидываю тюрбан на пол. — Ну прекрасно!

Одна из служанок бросает на меня испуганный взгляд. Похоже, я неосознанно повысила тон. Сама себе удивляюсь. Я оборачиваюсь на принца, тот глядит на меня всё так же с интересом. Будто ждёт, что я сделаю дальше.

— Что? — я задираю подбородок кверху. — Вы просили показать вам человека, так вот и смотрите. Никто не обещал вам, что человек внутри меня будет хорошим.

— А я разве что-то сказал? — усмехается Его Высочество.

— Тогда чего вы на меня так смотрите? - спрашиваю я чуть смущённо.

— Жду, когда ты снимешь одежду, которая тебе так сильно не понравилась.

Он присаживается в ближайшее кресло и закидывает ногу на ногу. Я уже подхватываю полы туники, чтобы стянуть её с себя, но ловлю взгляд Его Высочества в отражении. Лицо вдруг обдаёт жаром. Я вижу в его жёлтых глазах уже знакомый мне огонёк похоти. И это одновременно заставляет меня чувствовать страх и неясную надежду. Кажется, принц тоже замечает собственное выражение лица и чуть серьёзнеет. Взгляд его снова становится безразличным.

Я начинаю сомневаться в том, что видела. С чего бы ему испытывать ко мне сексуальный интерес? Если я правильно понимаю, романтические или сексуальные отношения с компаньонами здесь считают нонсенсом. И всё же…

Я задерживаю дыхание и снимаю тунику, а после также резко сбрасываю с себя штаны. На мне остаются только эти браслеты, и это выглядит, мягко говоря, своеобразно. Чувствую себя какой-то стриптизершей. Но это не смущает, а наоборот слегка заводит. А ещё я понимаю, что из-за зеркала Его Высочество может видеть меня сейчас всю. И сзади тоже. Я стараюсь не смотреть на него, но ощущаю на себе его взгляд.

— У тебя красивое тело, — вдруг говорит он. Взволнованная дрожь проходит по коже? Он спятил?! Зачем он говорит мне такое?!

— Спасибо за комплимент, но я не думаю, что это действительно так, — отвечаю я, прикрывая грудь и промежность руками. — Я худая и не могу похвастать формами.

— Я понимаю, о чём ты, — кивает он, поднимаясь на ноги. — Ты имеешь в виду земные стандарты. Я же озвучил своё мнение.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ваше Высочество, зачем вы говорите мне подобные вещи? — спрашиваю я, закатывая глаза. — Если кто-то со стороны услышит, то может подумать, что вы пытаетесь меня соблазнить. И это притом, что вы сами говорили, что роман с компаньоном не впишется в вашу идеальную жизнь.

Принц делает несколько шагов ко мне и останавливается, так и не дойдя.

— Думаешь, что я пытаюсь тебя соблазнить? — удивляется он, как мне кажется, искренне.

— Ну а что ещё мне думать? Вы сначала просите меня раздеться, а потом говорите, что у меня красивое тело. Что это, если не попытка соблазнения?

На его лице отражается растерянность. Я закусываю губу и отвожу взгляд. Сердце в груди бьётся так быстро. Не припомню, когда в последний раз я чувствовала такое волнение. Мне казалось, после всего я уже не смогу вновь что-то чувствовать. Но этому рептилоиду удалось вытащить меня из панциря. Вопрос лишь в том, что он будет делать дальше.

Глава 8

Я, наконец, нахожу глазами свою простыню и спешу вновь завернуться в неё. Чувство неловкости проходит, и не столько из-за простыни, сколько из-за того, что я обернула в слова это напряжение между нами. Если он действительно такой нахальный, что готов пренебречь правилами, то ему будет всё равно. Но вот если он вёл себя со мной подобным образом неосознанно, то, скорее всего, после моих слов он прекратит смущать меня.

— Прости, что заставил тебя чувствовать неловкость, — говорит принц вдруг. Потом подходит ближе и касается кончиками пальцев почти зажившей царапины на щеке. — Я сказал, что ты красивая, потому что действительно так думаю, а ещё чтобы подбодрить тебя. Я вижу, что ты всё время грустишь. И пусть мне неведома причина, я всё же не хочу усугублять твоё состояние грубостью. Как бы сказать... я пытаюсь быть милым с тобой. Понимаешь, что я имею в виду?

Он… такой придурок. Хотел подбодрить меня подобным образом? Да ведь все его действия — это сплошные домогательства! Я тяжко вздыхаю и киваю. Нет смысла спорить с ним сейчас. Вероятно, со временем мне придётся научиться угадывать значение его действий. Но пока что просто порадуюсь тому, что недоразумение разрешилось. Фух… Сколько же сил я потратила на это? А ведь мы даже никуда не вышли.

— Могу я надеть нечто похожее на то, что вы носите в обычные дни? — спрашиваю я, поднимая на него глаза.

— Ты про тренировочный костюм или военную форму? — его глаза загораются энтузиазмом.

— Мне в целом без разницы. Главное, чтобы я не выглядела как какой-то фрик, — отвечаю я и замечаю, что внутри появилось какое-то странное разочарование.

— Фрик? — он склоняет голову набок с явным непониманием. Хотя мы неплохо понимаем друг друга, но всё же порой смысл сказанного мною остаётся для него загадкой.

— «Фрик» означает странный, — отвечаю я с усмешкой. — Ты же вроде из расы рептилоидов, что правят земной цивилизацией. Как ты можешь не знать английского?

— Соня, мы не рептилоиды, а драконы, — отвечает он ультрасерьёзным тоном.

Я начинаю смеяться, не зная даже, отчего больше: оттого, что он не отрицает, что они управляют Землёй, или оттого, что он называет себя драконом. Это всё и вправду какая-то шиза. Но всё же я потихоньку увлекаюсь ей, постепенно возвращаясь к жизни.

Я плохо помню то, что было до того момента, когда я оказалась в покоях принца Фриджида. Наверное, поэтому меня так сильно застигает врасплох всё, что я вижу, переступив их порог. При свете дня Девон кажется мне нереальным. Всё вокруг словно бы придумано художником-сюрреалистом: здания вытягиваются ввысь, их острые шпили и резные башни уходят прямо в небо, будто собираются пронзить его. Между ними остаются огромные пространства, пустые и залитые светом незнакомой звезды.

Знойный воздух обдаёт лицо. От него во рту появляется сладковатый привкус. Я сижу на заднем сиденье планера рядом с принцем и смотрю в окно. Только смирилась с тем, что транспорт здесь летает по воздуху, а не ездит, как мой мозг получил новую порцию впечатлений. Глаза болят от быстро сменяющих друг друга картинок. Диковинные растения с редкими кронами цепляются за белёсую почву, их длинные листья свисают почти до самой земли будто морские водоросли или перья огромной птицы.

Но как бы ни было интересно вокруг, с непривычки я быстро устаю от всего этого. Голова тяжелеет, виски сдавливает будто обручем. Я прикрываю глаза и откидываюсь на спинку сиденья. Спинка оказывается низкой, далёкой и жёсткой, словно кто-то нарочно решил, что комфорт пассажиров — это второстепенный вопрос. И кто только додумался до такого дизайна?

— Если хочешь прилечь, я не против, — говорит принц, похлопывая себя по бедру. — Только не засыпай, а то опять ночью будешь мучиться.

Я замечаю напряжённый взгляд водителя и начинаю колебаться. Мне с благодарностью принять милость «своего господина» или вежливо отказаться? Поразмыслив, я начинаю думать, что отказ, наверное, будет более грубым. Я опускаю голову на колени Его Высочества. Боковым зрением замечаю его мощный хвост, покоящийся рядом. Принц осторожно кладёт мне руку на голову и, глядя в окно, начинает поглаживать меня по волосам. Вот ведь… Я ему что, кошка?

Вдруг меня осеняет. А может, эти драконы всегда так ведут себя с компаньонами. И принц делает все эти вещи, потому что они нравились предыдущему компаньону?

— Ваше Высочество…

— М?

— А что стало с моей предшественницей? — спрашиваю я, глядя на него снизу вверх. Его рука на моей макушке замирает.

— Её убили, — отвечает он спустя невероятно долгую и мучительную паузу.

За это время с меня успевает сойти семь холодных потов. Впрочем, после того как я получаю ответ, легче мне не становится. Не знаю, как реагировать на подобное откровение. Удивиться? Испугаться?

— А кто её убил? — вопрос кажется мне адекватным ситуации. Я имею в виду, если её казнили по его приказу, то я должна знать, за что, чтобы не повторять ошибок…

— Как раз это я сейчас и пытаюсь выяснить, — отвечает он, прерывая поток моих мыслей.

Каждый мускул на его теле напрягается. Взгляд становится холодным, агрессивным. Нутром чувствую, что оставаться у него на коленях небезопасно, поэтому пытаюсь подняться. Однако он возвращает мою голову обратно, на сей раз уже грубо и небрежно. Холодок пробегает по спине. Только мне начало казаться, что мы сблизились, как вдруг между нами появилась огромная пропасть. И я понятия не имею, что мне делать с ней.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 9

Наш планер прибывает в королевский дворец, ещё больше и роскошнее того, в котором я жила до сих пор. Он похож на целый город. С близкого расстояния мне не удаётся полностью оглядеть его. Башни, уходящие в небо, оплетают сияющие нити — не то металла, не то энергии. Каждый выступ и каждая колонна будто дышат историей, но при этом в них прячется технологическая мощь. Футуристичное и этническое здесь сплелось так органично, что я не в силах отвести глаз. Полупрозрачные плиты пола мягко подсвечиваются изнутри, а по стенам пробегают узоры — не мозаика, а скорее живая проекция, откликающаяся на движение. Воздух пропитан сладковатым ароматом неизвестных цветов. Я смотрю во все стороны и чувствую себя туристкой, случайно оказавшейся в святая святых чужой цивилизации.

Я замечаю перемену в поведении Его Высочества. Стоило нам пролететь сквозь огромные ворота, как его движения стали более чёткими и сдержанными. Исчезла та лёгкость, которую я привыкла наблюдать, когда мы оставались наедине. Даже выражение лица сменилось: вместо полунасмешливой расслабленности — сосредоточенность и холодная собранность. Мне тоже приходится собраться. Во время сборов принц сказал, что к нему, возможно, присоединится отец. Сам король, надо полагать.

«Нужно вести себя подобающим образом, — мысленно произношу я. — Наедине с этим рептилоидом я могу позволить себе вольности. Но вот на остальных я должна произвести хорошее впечатление».

Обучая меня этикету, мама часто повторяла одну и ту же фразу: «В Риме поступай как римлянин». В её языке это означало: если не знаешь, как вести себя, приглядись к окружающим. Эта простая истина не раз спасала меня. Обычно при общении с людьми низших классов. Такими, как Давид. Я вздыхаю. Сейчас я особенно остро жалею, что не повела себя с ним в первый раз с привычным снобизмом. Возможно, тогда мы бы не начали встречаться. И я бы сейчас не чувствовала себя сломанной.

Мы покидаем планер на стыковочной площадке. Металлический пол едва слышно гудит под ногами. Пройдя насквозь крыло дворца, мы выходим в сад. Я следую за Его Высочеством, стараясь не отставать. Задача не из простых, учитывая, как много интересного вокруг. Высокие стебли с полупрозрачными листьями тянутся вверх, преломляя свет так, что на дорожке рождаются разноцветные блики. Огромные цветы распахнуты, как чаши, внутри которых мерцают маленькие насекомые. Они перелетают с бутона на бутон, оставляя за собой искристый след. Стволы местных деревьев спиралевидные, словно их кто-то специально скрутил.

Мне хочется остановиться, рассмотреть каждое растение. Убедиться, что всё это реально, а не иллюзия. Но вместо этого я обращаю внимание на поведение принца и других ящеров, которые встречаются нам по пути. Поклоны, приветствия, беглые разговоры — я запоминаю всё на случай, если придётся действительно встретиться с королём Девона. Сама себе удивляюсь. Ещё недавно мне было всё равно, буду ли я жить или нет. Но теперь что-то изменилось. Внутри меня словно проснулся интерес.

«Никак это оттого, что кое-кто полапал тебя за зад», — язвительно произносит внутренний голос.

Я мысленно закатываю глаза. И откуда только вылезла эта вульгарщина? Украдкой поглядываю на принца. Он идёт впереди, величественный и холодный, но мне уже известно, что под этой бронёй скрывается живое существо, способное на заботу. Да, он придурок. У него напрочь отсутствует понимание личных границ. Но он всё же беспокоился обо мне. Именно поэтому мне следует быть более осмотрительной. Чтобы Его Высочество не столкнулся с проблемами из-за меня.

Наконец, мы выходим на площадку, уставленную пурпурными шатрами и наводнённую рептилоидами самых разных статусов и возрастов. Я немного теряюсь, но не подаю вида.

«Значит, вот что принц подразумевал под прогулкой? — думаю я. — Мне следовало догадаться».

При появлении кронпринца народ умолкает, даже музыка затихает. Наиболее знатные особы спешат поприветствовать Его Высочество. Вместе с ними то же самое проделывают и компаньоны. Я стараюсь вести себя естественно, хотя и сильно взволнована. И глядя на других компаньонов, начинаю понимать, почему принц хотел, чтобы я вырядилась в те тряпки. Каждый из присутствующих на этом приёме землян выглядит будто персонаж кино или театральной постановки. На их фоне моя куртка и чёрные брюки выглядят по первому впечатлению довольно скромно.

— Тебе нет нужды так стараться, — тихо произносит Его Высочество, заметив, что я отвечаю на поклоны.

— Разве? — я удивлённо вскидываю брови. — С тех пор как вы появились здесь, с вас не сводят глаз. Мне бы не хотелось, чтобы вы запомнились тем, что ваш компаньон недостаточно учтива.

Принц неожиданно поворачивается ко мне. Я вижу в его взгляде удивление.

— Так ты заботишься обо мне?

Я лишь развожу руками. Поток желающих обменяться с кронпринцем приветствиями, наконец, иссякает.

— Спасибо тебе, — произносит Его Высочество, глядя куда-то в сторону. — И прости, если я повёл себя с тобой грубо в планере.

— Нет проблем, — я киваю и поджимаю губы. Значит, это всё же была осознанная злость. Надо бы быть осторожнее с этой темой.

Гости приёма вдруг снова оживляются на этот раз ещё больше, чем при нашем появлении. Я замечаю на дорожке целую пешую процессию из охраны и слуг. Из-за большого количества участников я даже не сразу замечаю Его Величество. Но когда это случается, у меня появляется ещё одно занимательное наблюдение: среди присутствующих на приёме драконов только у короля и кронпринца чешуя красная. У остальных она бежевая, коричневая или зелёная. Есть даже чёрная. Я встречаюсь взглядом с мужчиной на другой стороне поляны. Это странно, но он очень похож на кронпринца. За одним исключением: его чешуя и хвост чёрные. Из-за этого он выглядит немного зловеще.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я пойду поздороваюсь с отцом, — говорит мне кронпринц. — Если задумаешь прогуляться, не сходи с дорожек. В этом саду много ящеров. Они плотоядные.

Я провожаю его взглядом, не понимая, шутит он или же говорит правду. Если честно, я бы предпочла пойти с ним. Но раз он не позвал, значит, рассчитывает на приватный разговор с отцом. Ладно, просто забьюсь в какой-нибудь тихий уголок и дождусь его. Всё равно я уже исчерпала свой лимит активности на сегодня.

Глава 10

Шумно вздыхаю и отхожу к столу с подозрительного вида закусками. В замке кронпринца я стараюсь есть только однородную растительную пищу: фрукты, овощи и орехи. Вообще, я не вегетарианка, но мне хотелось бы знать, что именно мне дают из еды. Здесь же все закуски выглядят как смесь чего-то невообразимого. Наверняка изыскано и дорого. Но я помню, что сказал кронпринц про плотоядных ящеров. А потому не рискую пробовать.

— Неужели это новый компаньон кронпринца? — доносится до моего уха неприязненный голос.

Я поднимаю глаза и вижу того самого чёрного рептилоида, что похож на Его Высочество. С близкого расстояния их сходство кажется ещё более явным. Мне в голову приходит внезапная мысль: а что, если они родственники? Я кланяюсь, как до этого кланялся другим знатным особам.

— Надо же, какая ты милашка, — усмехается рептилоид. — Я бы хотел себе такую. Что скажешь? Станешь моей?

Уже зная, насколько этот народ склонен к двусмысленности, я решаю не воспринимать его слова превратно. Просто снова кланяюсь и произношу с формальной вежливостью:

— Благодарю за предложение, но нет.

Я отхожу от него к паре, что о чём-то оживлённо спорит, а после и вовсе спешу скрыться с глаз. Всё это дурно пахнет. Мне не хочется усложнять себе жизнь.

— Эй, постой! Я ещё не закончил с тобой! — кричит мне вслед рептилоид. Кажется, его совсем не заботит, что он привлекает внимание.

Мне удаётся уйти с площадки, но на дорожке он нагоняет меня и хватает за руку.

— Думаешь, ты особенная для него? Ты должна кое-что знать о моём брате, — он склоняется надо мной.

О, так, значит, я была права насчёт родства. Но раз кронпринц назвал себя «единственно возможным» претендентом на трон, то этот скандалист ему не родной брат. Похоже, единокровный. Потому и цвет другой.

— С самого детства моего брата тянуло к слабым и убогим, — произносит рептилоид насмешливо. — Именно поэтому ты сейчас рядом с ним.

Начал с комплиментов, а закончил буллингом? Как же избито. Раздражает… У меня и так почти нет сил. Почему я должна тратить последние на то, чтобы слушать его?

— С чего ты взял, что у тебя есть право говорить со мной таким тоном? — спрашиваю я зло. — Слабым и убогим, говоришь? Вот только это точно не про меня. Я единственная дочь человека, построившего в своей стране экономическую империю! И если бы я не оказалась здесь, то в скором времени стала бы наследницей этой империи. Едва ли на вашей жалкой планете найдётся человек положением выше на Земле, чем я! Если я и могу быть чьим-то компаньоном, то только будущего короля. Если ты понял, то держись от меня подальше!

Я сбрасываю его руку и пытаюсь удрать. Предупреждение кронпринца о плотоядных ящерах вспоминаю, лишь когда оказываюсь на небольшой поляне, окружённой густыми зарослями кустарника. Красивое уединённое место… кишащее гигантскими ящерицами. Без шуток, самыми настоящими, вроде комодских варанов.

Я оглядываюсь в растерянности. Вижу профиль чёрного рептилоида, скрывающийся за деревьями. Какого?.. Сам загнал меня сюда, а теперь сбегает?! Ящеры же меж тем приближаются. Что же делать?

«Так без паники, Соня. Ты человек — вершина эволюции… — я изо всех сил пытаюсь успокоить себя. — Будет смешно, если после всего пережитого я буду просто сожрана огромными ящерицами».

Я подбираю ветку с земли и начинаю размахивать ей, пытаясь отпугнуть этих тварей.

— Соня! — Его Высочество, наконец, появляется из-за деревьев. — Немедленно брось оружие!

Оружие? Серьёзно? Это всё, что вы можете мне сказать? Меня тут сожрать пытаются.

— Кто вообще допустил, что подобные твари живут в саду?! — возмущаюсь я, вжимаясь в ствол дерева.

К моему облегчению, при приближении кронпринца ящеры расползаются по кустам. Я выдыхаю облегчённо.

— Эти ящеры священны, их развели в королевском саду намерено, — отвечает Его Высочество. — Я же велел тебе не сходить с дорожки.

— Я не по своей воле это сделала! — невольно повышаю голос. — Ваш брат меня преследовал. Зачем вообще вы потащили меня с собой, если планировали вот так бросить одну?! Вам следовало просто оставить меня дома!

— Следи за тем, как говоришь со мной! — кронпринц вдруг замахивается и ударяет меня по лицу. Не сильно, но до шума в ушах.

Слёзы выступают на глаза. Но не столько от боли, сколько от обиды. Что ж такое? Я ведь так старалась не опозорить этого придурка сегодня. А он… Да меня даже родители ни разу в жизни не били. Как он посмел?

— Успокоилась? А теперь следуй за мной! — приказывает он и поворачивает в сторону дорожки. Я не двигаюсь с места. Иди ты к чёрту, рептилоид! Я больше палец о палец не ударю для тебя.

Сделав несколько шагов, он останавливается и оглядывается на меня. Боковым зрением я вижу его сердитое выражение. Позволяю своей апатии полностью захватить меня.

— Собираешься остаться здесь с ящерами? — спрашивает он, громко цокнув языком.

И снова я не отвечаю. Смотрю отсутствующим взглядом куда-то в сторону. Его Высочество кивает охраннику, и тот идёт ко мне. Грубо хватает меня и закидывает себе на плечо. Я не сопротивляюсь. Кажется, на меня в действительности находит прежнее оцепенение. В голове пульсирует мысль: кронпринцу тоже плевать на меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 11

— Что ты делала в отеле, Софья? — отец кричал на меня так, что закладывало уши.

— Это не твоё дело, — я попыталась уйти к себе, но он схватил меня за запястье.

— Ты!.. — отец замахнулся на меня.

— Саша, остановись! — Мама повисла у него на руке. — Чего ты добиваешься?! Хочешь совсем её потерять?

Воспользовавшись тем, что отец переключился на маму, я проскользнула в свою комнату. Я чувствовала вину перед родителями, но в то же время была счастлива. Мы уже месяц тайно встречались с Давидом. И почти каждое наше свидание заканчивалось головокружительной, обжигающей близостью.

— …Ты разве не понимаешь, чем она занимается?! — донёсся из коридора полный негодования крик отца.

Я замерла прислушиваясь. Мне казалось, я хорошо шифруюсь, но, похоже, всё это время отец не переставал следить за мной.

— Нет, ну за что она так с нами, а? Разве я не давал ей всё, чего она хотела…

— Саш, ты ведь понимаешь, что тут другое. Руганью ты её на правильный путь не наставишь. Она только больше станет сопротивляться.

Мне хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать их голосов. Они говорили обо мне, как о какой-то проблеме. Было больно. Я ведь и так ходила по тонкой грани. У меня не было уверенности, что Давид не бросит меня при первых же трудностях.

Тихий стук в дверь заставил меня вздрогнуть. Мама заглянула в комнату. И хотя она улыбалась, я чувствовала, как сильно она напряжена. Словно бы в любой момент может взорваться и разразиться руганью или плачем.

— Не злись на папу, — она присела на край моей кровати. — Он просто переживает за тебя.

— Со мной всё нормально, — ответила я, крутанувшись в своём компьютерном кресле.

— Я была бы рада, если бы это действительно было так, — сказала она со вздохом. — Но мне кажется, что ты просто запуталась сейчас. Ведь это впервые с тобой, когда ты влюбилась.

От слов мамы, от её прямого взгляда у меня перехватило дыхание. Бесполезно было пытаться что-то скрыть от этой женщины. Она читала меня как открытую книгу.

— Милая, мы с папой очень любим тебя, — продолжила она, глядя на свои ладони. — И всё, чего мы хотим, это чтобы ты была счастлива.

— Тогда почему бы вам просто не довериться мне и не отстать от меня? — буркнула я себе под нос.

У меня не было сил взглянуть на неё прямо. Я была слишком смущена, рада и напугана её словами. Да, меня распирало от эмоций, будто перекачанную шину. Я была рада, что родители любили меня. Но понимала, что эта любовь не совсем безусловная. Как те, кто привык к контролю, они попытаются обуздать и эту ситуацию тоже.

— Софья, я доверяю тебе, — голос мамы зазвучал неуверенно. — Но тому человеку не доверяю…

Так я и думала. Этот разговор не мог сложиться по-другому. Меня охватило разочарование. Мне хотелось, чтобы мои родители любили меня, как и раньше. Они были нужны мне. Но то, что они не могли принять Давида, убивало меня.

— И что теперь?! — я вскочила с кресла. — Что вы намерены делать?! Запрёте меня дома и будете держать в надежде, что я однажды забуду о нём?! Или найдёте мне одобренного жениха, как в средневековье?! Сколько ещё вы будете решать за меня?

— Софья!

— Что?! На что вы рассчитываете, мама?!

Виски сдавило. Будто заведённая я ходила по комнате. Мама смотрела на меня огромными, испуганными глазами. Прежде я никогда не видела у неё такого выражения отчаяния, и это лишь усугубляло моё состояние. Наконец, она поднялась и поплелась к выходу. Моя совершенная и неуязвимая мама оказалась настолько выбита из колеи и растеряна из-за моего поведения.

— Пожалуйста, не делай глупостей, ладно?.. — прошептала она перед тем, как оставить меня одну.

Я не уверена, предчувствовала ли она то, что случилось позже, или же это была самая обычная материнская тревога. Так или иначе, я не послушала её. Мне казалось, что моя встреча с Давидом была предопределена судьбой. А то, что он выбрал меня вопреки всему, казалось чудом. Позже я поняла, что все мои поступки в то время были продиктованы страхом одиночества, как и предполагала мама. Именно поэтому я так отчаянно цеплялась за Давида. Именно поэтому я слушала всё, что он мне говорил, и соглашалась.

Я сидела на подоконнике своей комнаты, прислонившись плечом к прохладному стеклу, и смотрела на двор, где внизу чинно прогуливались наши охранники. Они делали вид, что просто болтают, но на самом деле следили за моими окнами. После моего разговора с мамой родители убедились в том, что не стоит оставлять меня без присмотра. Они боялись, что я на эмоциях могу влипнуть в неприятности. Я же ощущала, что нахожусь в дорогой клетке с мягкими подушками без права выхода.

Но внезапно всё изменилось. Я сидела за компом в читальном зале и пялилась на новое сообщение в нашем секретном чате. Снаружи за окном стояла сорокаградусная жара. Но мои руки и ноги были холоднее льда, и вовсе не из-за кондиционера, гудевшего над ухом.

«Мы можем уехать за границу. Вместе», — написал Давид.

Я пыталась представить, какое у него было выражение лица, когда он набирал это сообщение. Это ведь не прикол, правда же? На миг я представила себе жизнь без родительской опеки, и в груди защемило. Замаячившая на горизонте свобода дразнила, пугала и звала.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

«Ты серьёзно?» — написала я, давая ему шанс передумать и отступить.

«Серьёзнее некуда. Я не могу так дальше. Либо мы остаёмся здесь и расстаёмся, либо…» — он не закончил фразу, всё и так было понятно. Я шумно выдохнула и огляделась.

Мы начали обсуждать детали. Поначалу это казалось мне безумием. Но чем больше он объяснял, тем реальнее становилось. Давид предложил бежать сначала в Грузию на авто. А там уже сесть на самолёт до какой-нибудь европейской страны. Слышать подобный осмысленный план из его уст было непривычно. Мне казалось, что Давид не особо хорош в планировании. Слишком уж это не вязалось с его брутальным образом. Но я одёргивала себя. Вокруг нас было достаточно людей, мыслящих стереотипами. Я не должна была примыкать к ним.

Глава 12

Я стояла в кабинете отца, ощущая себя чужой. Тяжёлые шторы наполовину закрывали окна, через узкую щель пробивался блёклый рассвет. Он скользил по полированному дереву стола, по строгим линиям книжного шкафа и по сейфу, который я только что открыла. Кодом к нему оказался день, когда я впервые заговорила. Наверное, поэтому мои руки от волнения дрожали так, что я едва попадала в нужные цифры. Я ощущала себя предательницей. Я крала у собственной семьи. Тогда я ещё не знала, что не это станет моим главным преступлением.

Я торопливо запихивала в рюкзак пачки банкнот. С каждой новой страх внутри становился всё сильнее. Мне казалось, ещё немного и я услышу за спиной голос отца, что ещё минута и он схватит меня за руку. Но позади никого не было. Только моё отражение в стеклянной дверце шкафа — бледное и испуганное.

Я закрыла сейф, застегнула рюкзак и выскользнула в коридор. Дом спал. Лишь часы на стене отсчитывали секунды до моего побега. Я старалась ступать бесшумно, но казалось, что каждый мой шаг гремит на весь дом. Чтобы обойти охранников, пришлось воспользоваться служебными воротами. Охранник в будке возле них спал.

Когда за спиной захлопнулась дверь, во мне поднялась паника. Теперь пути назад не было. Я представляла, как скоро они обнаружат мою записку. Мама будет рыдать, отец придёт в бешенство. Они начнут искать меня, обзванивать друзей, поднимать охрану. Но я буду уже далеко, в другом городе, среди чужих людей. Мне было так страшно, что хотелось разрыдаться. Но я сглотнула ком в горле и зашагала дальше.

Давид ждал меня у станции. Я хотела обнять его, спрятаться в его плечо, почувствовать, что он рад видеть меня. Но он сделал шаг назад и резко сказал:

— Не здесь. Люди смотрят.

Я остановилась, словно наткнувшись на стену. Попыталась мысленно объяснить себе, что он не специально, что вокруг случайные прохожие и камеры. Всё верно. Я старалась улыбнуться, будто ничего не случилось, игнорируя огромный сигнал тревоги, посылаемый бессознательным.

Мы спустились в метро по холодным каменным ступеням. Наши шаги отдавались эхом от стен полупустого вестибюля. Поездов было мало, редкие пассажиры выглядели сонными тенями, прячущими лица в воротники. Давид шёл впереди, уверенный и сильный. Я шла следом, стараясь не отставать.

В вагоне мы стояли рядом. Так близко, что наши плечи почти соприкасались, но Давид держал руки при себе. Я украдкой смотрела на него: резкий профиль, поджатые губы. Он будто отгораживался невидимой стеной. Я потянулась чтобы коснуться его пальцев, но он мгновенно отдёрнул руку.

— Не надо, — его голос был холоден.

Я кивнула, закусив губу. Внутри зияла пустота. Я только что оборвала связи со своей семьёй и отчаянно нуждалась в его поддержке. Он же продолжал отталкивать меня. И пусть я понимала, что вокруг нас люди. Но от этого не становилось легче. В конце концов, я не ждала многого. Одного ободряющего кивка или ласкового взгляда было бы достаточно. Разве он сам не чувствовал то же, что и я?

Когда мы прибыли на вокзал, там уже было довольно людно и суетно. Огромный зал, наполненный эхом шагов и гулом голосов. Люди сидели на чемоданах, кто-то ругался у кассы, где-то плакал ребёнок. Я чувствовала запах дешёвой еды из бистро. Мир вокруг казался чужим, грубым и слишком громким.

Мы не покупали билеты на поезд. Давид договорился с таксистом у выхода. Мы сели в старую машину со рваным сиденьем. Двигатель урчал, колёса стучали по выбоинам. Я смотрела в окно — за ним мелькали города, деревни, серые поля, редкие фонари.

В груди нарастала тревога. Я впервые оказалась так далеко от дома без охраны, без привычного контроля. Родительский мир был клеткой, но в ней было безопасно. А здесь я чувствовала себя голой и беззащитной.

Давид сидел рядом и смотрел в телефон. Я осторожно положила руку ему на колено, но он с силой убрал её. Потом вдруг вытянул свою ладонь передо мной и произнёс угрюмо:

— Дай мне свой телефон.

И хотя я не понимала, зачем он ему, но всё равно вложила свой смартфон в его руку. Давид открыл окно и выбросил телефон. Я не успела среагировать. Мне осталось только возмутиться постфактум.

— Эй! Какого чёрта?! — я смотрела на него исподлобья.

— А ты не понимаешь? — зашипел он. — Тебя могут вычислить с помощью телефона.

И хотя объяснение Давида было исчерпывающим, мне всё равно было не по себе. Казалось, я утратила последнее, что связывало меня с прошлой жизнью. Теперь у меня ничего не осталось. Только рюкзак с деньгами и Давид рядом. Я пыталась прижаться к нему, хоть немного согреться. Но он сидел, отвернувшись к окну. Грубость, которую раньше я списывала на его темперамент, теперь ранила глубже. Ведь больше мне не на кого было положиться.

В груди росло тяжёлое чувство: я впервые начинала видеть то, чего раньше не хотела замечать. Давид не был моим спасителем. Он был единственным, кто рядом, и именно поэтому я цеплялась за него. Мир за окном темнел. Машина несла нас вперёд, в неизвестность. А внутри меня расползалось холодное осознание: мой побег — это не освобождение. Это прыжок в пустоту.

Мы приехали в Кварели поздним вечером. Дорога казалась бесконечной: узкие серые улицы, редкие огни фонарей, запах сырости и бензина, тянущийся из открытого окна такси. Я всё это время пыталась убедить себя, что сделала правильный выбор, что рядом со мной единственный человек, которому можно доверять. Давид сидел впереди, переговаривался с водителем и смотрел куда-то в темноту, будто я вовсе перестала существовать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Мы не поедем в отель, — сказал он не оборачиваясь. — Переждём у моих знакомых.

Я напряглась, но спорить не стала. Всё, что у меня оставалось, — довериться ему, даже если внутри скреблось сомнение. Я молча кивнула и прижалась к окну, наблюдая за редкими силуэтами прохожих, растворявшихся в тумане.

Когда машина свернула с центральной улицы на разбитую дорогу и покатила в пригород, тревога только усилилась. Вместо уютного городка передо мной открывалась пустота: тёмные горы, редкие хибары, заросшие кустами дворы. Наконец, мы остановились у низкого дома, больше похожего на сарай. Деревянные стены потемнели от сырости, на крыше зияли дыры, а за углом виднелась перекошенная будка туалета.

— Сюда, — коротко бросил Давид и толкнул меня вперёд.

Я замерла на пороге, не в силах переступить его. Всё во мне кричало, что это место опасно. Но Давид грубо подтолкнул меня в спину, и я оказалась внутри. Запах грязи и застарелого мужского пота ударил в нос. Несколько мужчин, сидящих за столом, обернулись на нас, и в тот же миг резкая боль расколола голову. Кто-то ударил меня сзади. Мир потемнел. На лицо опустился грубый тканевый мешок, и я услышала гулкие голоса.

— Хорошо сработано, Давид, — сказал кто-то.

— Ага, вжился в роль, как влитой, — другой голос усмехнулся. — Может, ты и вправду влюбился в неё?

Давид ответил резко, и в его словах не было ни капли прежней ласки:

— Думаешь, я сам на это вызвался?! Каждый раз, как видел её, подташнивало. Еле вытерпел.

Я не могла поверить в то, что слышала. Сердце провалилось куда-то вниз. Значит, всё было ложью? Все слова, все взгляды, ночи, которые я считала настоящими?

— Надеюсь, оно хотя бы стоило того, — сквозь зубы процедил Давид.

— Разумеется, стоило, — усмехнулся другой. — Чтобы вернуть свою дочку, Сомов на что угодно пойдёт.

Мне хотелось закричать, ударить, разорвать этот мешок на куски и увидеть лицо Давида. Убедиться, что всё это дурная шутка. Но на меня вдруг нашло оцепенение. Слёзы жгли глаза. Я вдруг осознала, какой идиоткой была всё это время. Меня же предупреждали, что Давид опасен, но я упёрлась рогом. А теперь меня ожидала пугающая неизвестность. Родители не поскупятся на выкуп, эти ублюдки правы. Вероятно, отец даже пожертвует бизнесом. Но я знала лично как минимум одного похитителя и мельком видела лица остальных. В таких случаях заложников в живых не оставляют. У меня был только один выход: попытаться сбежать.

Несколько дней подряд я вела себя тихо. Слушалась во всём, не спорила, не пыталась сопротивляться. Меня почти не били, только отпускали мерзкие сексистские комментарии в спину. А ещё говорили, что я «променяла родного отца на хер». Давид иногда появлялся, но ненадолго. Я ловила его голос и понимала, что лучше бы не слышала его вовсе. Каждый раз его слова были как удар.

Я ждала. Думала только о побеге. И однажды, когда меня повели к уличному туалету, шанс появился. Мой охранник отвлёкся, и я бросилась на него. Ударила доской, подвернувшейся под руку, и, не оглядываясь, побежала.

Ноги сами несли меня прочь. Темнота, гул в ушах, сдавленное дыхание. Я мчалась куда-то, пока лёгкие не начали гореть. Перед глазами мелькали кусты, скалы, земля под ногами становилась всё более каменистой. Я поняла, что забрела в горы. Но там, где должна была быть спасительная тропа, открылся обрыв.

Я застыла. Подо мной зияла пропасть, глубина которой терялась в темноте.

— Соня, стой! — раздалось за спиной.

Я обернулась. Давид. Его лицо было искажено — злость, усталость, какая-то непонятная ярость. Он догнал меня, конечно же. Спортсмен хренов. Я смотрела на него долго, вглядывалась и впервые видела его без маски. Не принца, не спасителя, а пустоголового парня, втянутого в грязное дело, похитителя, готового продать человека за деньги.

— Эй, тебе жить надоело? — бросил он. — Не тупи и возвращайся. Будешь вести себя хорошо — скоро вернёшься к папочке.

— За что ты так со мной, Давид? — спросила я, и голос дрогнул. Я вспоминала всё, что было между нами, и не верила, что это оказалось игрой.

Он отвёл взгляд.

— Ты сама во всём виновата.

Я покачала головой. В отчаянии сделала шаг назад. Земля под ногами предательски посыпалась.

— Эй, осторожно! — крикнул Давид и рванул ко мне.

Но было поздно. Я сорвалась вниз.

Странное дело… Я должна была собрать все выступы и пять раз переломать себе всё, что можно. Но вместо этого я довольно скоро приземлилась на сырую, покрытую жёлтым мхом землю. В ушах звенело. Я попыталась оглядеться, но меня быстро обступили со всех сторон какие-то твари. Я увидела людей с лапами и хвостами, как у ящеров, а после потеряла сознание.

Часть 2 Соня пробуждается Глава 13

Фриджид

Я смотрю, на свою землянку, свернувшуюся клубком в кровати, и понимаю, что совершил огромную ошибку. Я всего лишь пытался защитить её. Но похоже, только напугал, ударив. Заставил снова впасть в этот её «анабиоз». И хотя я не должен чувствовать вину, глядя на неё сейчас, я её чувствую. Неужели я так быстро привязался к ней? Я ведь купил её только для отвлечения внимания.

Всё началось с гибели Амали, моего прежнего компаньона. Её нашли в саду королевского дворца рядом с мёртвым ящером. И мне до сих пор не удалось выяснить, кто и зачем мог совершить два самых чудовищных преступления на нашей планете. Ведь прибывающие сюда земляне редки, а ящеры являются священными животными. Наш народ верит, что мы с ними произошли от единого предка. Мы даже ввязались в войну с кирийцами из-за того, что на их планете ящеров истребляли. У меня нет права рассуждать, правильным ли было то решение отца. Я лишь рад, что сейчас всё закончилось. Но как только я выдохнул и подумал, что настали спокойные дни, кто-то напал на моего компаньона.

Я снова возвращаюсь глазами к Соне. Она не похожа на Амали. Совсем не ласковая, низкая и тощая. Единственное, что мне нравится в ней, — это её рыжие волосы. Хотя я бы предпочёл, чтобы они были длиннее. Мне нравится пропускать их сквозь пальцы. Это успокаивает. Я и сам не ожидал от себя такого. По правде сказать, я выбрал Соню как возможную приманку. Когда я увидел её в первый раз, в её глазах не было воли к жизни. Словно бы она умирала внутри и смирилась с этим. Однако когда наши взгляды встретились, я как будто бы услышал её немой крик о помощи. Я подумал, что это будет неплохая сделка: я спасу её, а она поможет мне выйти на убийц Амали.

Первой на появление Сони отреагировала Фракти. В момент, когда я услышал её угрозы, когда увидел её рядом с Соней, мне показалось, что она и есть преступница. В глазах Фракти было столько ненависти, что всё выглядело очевидным. Однако она даже под пытками не призналась, что причинила вред Амали. Позже её родители, граф и графиня Фидус, смогли предоставить видеодоказательства, что в ночь нападения на моего первого компаньона, Фракти находилась в доме дяди, что в двух часах лёта от столицы. Мне пришлось отпустить её.

Сегодняшний выход в свет был нацелен на то, чтобы сообщить всем, что у меня появился новый компаньон. А ещё я хотел узнать у отца, смогли ли они выяснить что-то.

— Оставь это, — сказал он мне. — Я сам выясню, кто посмел сотворить такое в моём дворце. Ты же должен заниматься своими делами.

Даже если он попросил меня о таком лично, мне трудно просто отпустить ситуацию. Во всей этой истории слишком много белых пятен. Я не знаю, зачем Амали покинула наши гостевые покои в тот день и как оказалась в саду. Почему камеры видеонаблюдения не работали? Как убийца смог обойти охрану? Напал ли он на моего компаньона намеренно, или она стала свидетельницей чего-то, и он вынужден был её убить? Пока я не получу ответы на эти вопросы, я не успокоюсь.

Соня едва заметно шевелится в кровати. Она такая, с тех пор как мы вернулись. Я знаю, что она не спит. Как бы мне хотелось знать, о чём она думает сейчас? Я сбрасываю на пол рубаху и снимаю обувь. Нужно устранить недопонимание между нами. Забираюсь в постель и ложусь рядом с ней.

— Ты спишь? — спрашиваю, касаясь её острого плеча.

Она вздрагивает. На бледной коже появляется рябь.

— Я сожалею, что мне пришлось ударить тебя, — продолжаю я, убедившись, что она точно меня слушает. — Но я не мог по-другому. Ты повысила голос на меня, и я должен был отреагировать.

— Мне всё равно на ваши причины, — вдруг отвечает она с дрожью в голосе.

Мой пульс ускоряется. Раньше когда она вот так закрывалась, то не отвечала мне. Меня вдруг охватывает сильное желание увидеть её лицо. Я переворачиваю Соню на спину и нависаю сверху. Смотрю в её покрасневшие глаза. На щеках её играет слабый румянец. Она выглядит такой уязвимой сейчас. И настолько милой, что мне хочется обнять её. И не для того, чтобы согреться, а чтобы утешить и успокоить.

Эта мысль пугает меня. Я не должен чувствовать подобного. Компаньон может быть особенным для меня. Но он не может стать близким или любимым. Это против правил. Я должен прекратить думать о Соне в таком ключе. Я оставляю её и падаю рядом с ней на кровать. Смотрю в расписанный потолок задумчиво. Соня снова поворачивается набок.

— Я… хотела произвести хорошее впечатление, — начинает она тихо. И пусть я не вижу её лица, мне всё равно кажется, что она плачет. — Это было непросто. И отказывать во внимании вашему брату было непросто. Ведь он был крайне настойчив. Но вместо того, чтобы сказать мне, что я хорошо справилась, вы меня отругали и ударили.

Я смотрю на её рыжую макушку и тонкую спину с выступающими позвонками. Чувствую укол в груди. С её точки зрения, всё действительно кажется несправедливым. Пообещав себе контролировать свои эмоции, я прижимаюсь к ней сзади и начинаю поглаживать по рукам. Она сказала, брат требовал её внимания. Должно быть, она имела в виду Эксула. Интересно, что же этому негодяю понадобилось от моего нового компаньона?

— Мой брат что-то сделал тебе? — спрашиваю я, вглядываясь в профиль Сони.

— Предложил стать его компаньоном, — отвечает она на одном дыхании.

Внутри появляется странное чувство. Я не знаю, зачем Эксулу понадобилось забирать моего компаньона. Но точно знаю, что я ему Соню не отдам. Потому что Соня моя. Нутро обжигает сильное, низменное желание обладать, граничащее с физическим возбуждением. Я шумно выдыхаю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ваше Высочество, вы делаете мне больно, — шепчет Соня и слегка поводит плечами, пытаясь ослабить мои объятия. — Не волнуйтесь, я отказала ему. А после убежала.

Так вот почему она сошла с дорожки. Что ж, в этом случае мне и вправду не стоило ругать её. Но всё же на будущее, чтобы таких ситуаций не повторялось, мне следует найти Соне наставника по этикету. Соня хорошо справляется, благодаря своей интуиции. Но есть вещи, которых она просто не может знать. А ещё надо бы приставить к ней охрану. Я не могу допустить, чтобы с ней что-то случилось.

Глава 14

С самого детства все вокруг твердили, что мне необычайно повезло. Я был рождён с красной чешуёй, что автоматически сделало меня наследником моего отца. Меня окружили равнодушными и холодными взрослыми, что заботились лишь об образовании и умении вести себя в обществе. Они звали меня не иначе как «Ваше Высочество». Я же втайне ненавидел это обращение. Я завидовал своему брату Эксулу. Из-за того, что он был чёрным, его жалели и пытались всячески компенсировать ему невозможность в будущем стать королём. Он проводил много времени с отцом. И даже моя мать, которой доверили наше воспитание после изгнания матери Эксула, была очень ласковой с ним. Она звала его по имени, улыбалась ему и гладила его по голове. А когда я жаловался ей или требовал внимания, она ругала меня и всё время повторяла, что будущему правителю не подобает так вести себя.

Я не понимал, почему между мной и Эксулом такая огромная пропасть. Если он «нечистый», а я «благороднейших кровей», как говорили взрослые вокруг, почему тогда ему сходят с рук все шалости и откровенное нарушение порядка во дворце, а меня ругают за недостаточно изящный почерк. Это угнетало меня и лишало сил.

— Твои родители жалеют Эксула потому, что он ущербный, — сказал мне Соран однажды.

Мы тогда только познакомились. Его отец, один из генералов королевской армии, привёл его в мой тренировочный класс.

— Ущербный? — повторил я удивлённо. Соран побледнел и стукнул себя по губам.

— Извините, Ваше Высочество! Пожалуйста, не рассказывайте никому, что я сказал такое…

— Не расскажу, — ответил я кивнув. — Но взамен объясни, что значит «ущербный»?

Соран немного замялся. Было видно, что он и хочет ответить и сильно боится, что его накажут. Но у меня не было ни малейшего желания закладывать его. Он был первым ребёнком, которого допустили ко мне настолько близко. Всё потому, что мне нужно было с кем-то спарринговать во время тренировок. Нас даже оставляли наедине, так что в эти короткие промежутки времени я мог позволить себе быть просто мальчишкой. Мы болтали с Сораном на самые обычные ребяческие темы. Рассказывали друг другу тайны. Лишь ему я мог признаться, как сильно ненавижу Эксула. Лишь Соран знал, что на самом деле я бы не хотел быть красным драконом. Я бы с радостью имел зелёную или даже коричневую чешую и жил бы до конца своих дней в тени более подходящих для наследования братьев.

Моя мать отчитывала меня за то, что я подружился с Сораном. Она пугала меня тем, что Соран может однажды предать меня, если будет знать обо мне слишком много.

— Ты не должен никому доверять, не должен ни к кому привязываться, — убеждала меня она. А я думал про себя: если никому не верить и ни к кому не привязываться, то зачем вообще тогда жить?

Амали появилась в королевском дворце в мою четырнадцатую зиму. Изначально отец купил её в качестве компаньона брата. Она была довольно крупной для землянки, несмотря на то, что была лишь немного старше Эксула. Но брат забраковал её. Сказал, что она слишком уродлива для того, чтобы быть его компаньоном. Я же находил её внешность интересной. У неё были длинные волосы и тёмная кожа. И то, что она была крупной, для компаньона казалось скорее плюсом, чем минусом.

— Можно мне забрать её? — спросил я Его Величество. Тот посмотрел в безразличное лицо Эксула и кивнул.

Амали была очень тёплой. А ещё она дала мне то, чего не дали родители — она стала моей настоящей семьёй. Она утешала меня и объясняла природу поступков окружающих. Из-за того, что она была старше, я не мог относиться к ней так же, как к Сорану. Но я безмерно был ей благодарен. После особенно трудных дней я возвращался в свои покои и падал в её объятия. Она похлопывала меня по спине и повторяла:

— Не волнуйся, Фриджид, каждый получает от жизни то, что заслужил. Настанет день, и ты повстречаешь ту, что полюбит тебя по-настоящему. Тогда ты поймёшь, что все выпавшие тебе испытания были не зря.

Будучи упрямым молодым юношей, я спорил с ней. Говорил, что все эти её обещания — просто сказки. А я уже не ребёнок, чтобы верить в сказки. Но правда заключалась в том, что в глубине души я хотел верить её словам и ждал того самого момента. Много раз разочаровывался, выкидывал эту мысль из головы и обещал себе больше никогда не верить. Но потом снова начинал надеяться, что где-то действительно есть некто, предназначенный для меня. Наверное, мне просто необходимо было надеяться на что-то.

Когда мне исполнилось восемнадцать, отец сообщил мне, что я должен покинуть королевский дворец. Это стало очередным ударом для меня. С самого моего рождения они не относились ко мне, как к настоящему сыну, а теперь и вовсе прогоняли из дворца, который я считал родным домом.

— Ты будешь жить в Западной резиденции до тех пор, пока не взойдёшь на трон, — пояснил отец, но мне не стало легче от этого.

— Я думаю, что Его Величество желает увидеть, как ты проявляешь самостоятельность в вопросах управления резиденцией, — сказала мне Амали, когда мы остались наедине. — У твоего отца немного искажённое представление о заботе. Но он всё ещё заботится о тебе.

— Ты так считаешь? — я посмотрел на неё недоверчиво.

— Я в этом убеждена, — Амали сдержанно улыбнулась мне.

— Ты ведь поедешь со мной?

— Шутишь, что ли?! — воскликнула она. В её взгляде появился озорной огонёк. — Мы наконец-то окажемся вне поля зрения Её Величества. Нужно обязательно закатить вечеринку по такому случаю!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Её настроению в тот момент невозможно было не поддаться. Амали словно бы была моим щитом от всего дурного. И глядя на неё, я думал, что если вдруг однажды она предаст меня, я даже не рассержусь на неё. Ведь это будет моя расплата за всю ту доброту, что она давала мне каждый день, проведённый рядом.

Глава 15

Небо над тренировочной площадкой окрашено мягким красно-фиолетовым светом. Так выглядят облака на Девоне в разгар лета. В воздухе повисло знойное марево, но на арене чуть свежее из-за специальной планировки. Площадка расположена на возвышенности, окружённой широкими скальными уступами. Нагретые за день камни излучают слабое свечение. Из-за этого здесь почти никогда не бывает темно.

Соран нападает на меня стремительно, пытаясь достать длинной когтистой лапой до уха или подбородка. При этом он напрочь забывает о защите и открывается для моей атаки. Мы дружим с детства и потому знаем друг друга слишком хорошо. Каждый удар, каждый взмах хвоста предугадывается и отражается с лёгкостью, словно это какая-то игра. Мы оба рады бы бросить эти тренировки, но не можем. Несмотря на то что войны в последнее столетие ведутся лишь в космосе, на Девоне существует правило: каждый дракон обязан владеть искусством рукопашного боя. Такова традиция. Каким бы умелым пилотом или стратегом ты ни был, наш народ верит, что только в ближнем бою раскрывается истинная сила духа.

Я делаю обманный выпад и резко ухожу вбок, уворачиваясь от когтей Сорана. После бью хвостом по его ногам. Соран теряет равновесие и падает на пыльное покрытие арены. Недовольно шипит, потирая голени. Пытается понять, что только что произошло. Я улыбаюсь и протягиваю ему руку, помогая подняться.

— Снова ты, — ворчит друг, стряхивая пыль с формы. — Мог бы хоть раз дать мне победить для приличия. Зря, что ли, я с тобой спаррингую столько времени?

— Не обижайся, — отвечаю я с улыбкой. — В следующий раз обязательно поддамся.

Он лишь фыркает, но в его взгляде нет злости. Мы вместе направляемся к раздевалкам. Звезда Одетта клонится к закату, окрашивая облака в переливчатое золото. Ветер приятно обдувает разогретое тренировкой тело. Я появился здесь сегодня в первый раз после гибели Амали, и рад, что вернулся. Сейчас я чувствую, что несмотря на мою печаль, жизнь продолжается.

— Ты и вправду решил сделать из той землянки постоянного компаньона? — на ходу спрашивает Соран, косясь на меня недоверчиво. — Не лучше ли выбрать кого-то посимпатичнее?

— А какая разница симпатичная она или нет? — я только развожу руками. — Я не собираюсь пересекать границу дозволенного. Всё, что мне нужно от неё, это её тепло.

— Но сейчас только середина лета… — начинает Соран.

Я бросаю на него строгий взгляд. Из-за нашей дружбы он иногда забывается, позволяет себе лишнего. Его глаза сужаются, но губы трогает снисходительная улыбка. Я догадываюсь, о чём он думает. Он считает, что мои слова расходятся с желаниями.

— Кстати, ты слышал, что твоя землянка сказала Эксулу? — будто меняя тему, спрашивает Соран.

— Нет, — качаю я головой. — Меня же там не было.

— Она сказала, что её отец — владелец экономической империи на Земле, и что на Девоне нет никого статусом выше, чем она, — друг растягивает губы в широкой улыбке.

— Что ж, похоже, мне принцесса досталась в компаньоны, — усмехаюсь я, вспоминая капризный характер Сони. — Мне остаётся лишь отнестись к ней с должным почтением.

— Эй, ты ведь несерьёзно?! — Соран хмурится.

— Кто знает… — отвечаю я и скрываюсь за дверью душевой.

Горячие струи воды стекают по моему телу, смывая пыль и пот после боя. Я закрываю глаза и позволяю себе несколько мгновений тишины. Мысли неизбежно возвращаются к Соне. Её образ вспыхивает в памяти, словно искра: мягкие рыжие волосы и глаза цвета янтаря, настороженные, иногда упрямые, острые линии плеч и выступающие позвонки, молочно-белая кожа…

Её взгляд всегда потерянный, словно у брошенного хозяином животного. Такой контраст с Амали, что никогда не унывала. Я размышляю: связано ли уныние Сони только с тем, что она оказалась на Девоне? Или же тут нечто большее? Обычно земные гости делятся на два типа: те, кто отчаянно сопротивляется, стремится вернуться на Землю любой ценой, и те, кто со временем смиряются и принимают свою новую судьбу. Первые держатся за прошлое, потому что на Земле они обладали властью, богатством или признанием. Вторые же, напротив, признаются спустя месяцы, что именно здесь, на Девоне, нашли то, чего никогда не имели на своей планете: уважение, статус, иногда даже новую семью.

Я не вру Соне, когда говорю, что ей повезло попасть на Девон. Наш народ чтит землян, мы не относимся к ним как к пленникам. Мы делаем их частью своей жизни. Соня пока этого не понимает, и её сердце сопротивляется. Но я уверен: когда зима опустится на Девон и холод станет нестерпимым, она поймёт. Мой капризный компаньон поймёт, как сильно нужна мне…

Я снова вспоминаю обо всём, что было после возвращения с приёма. Вспоминаю опасное желание обладать ею полностью. Я пытаюсь отогнать его, но чем сильнее сопротивляюсь, тем ярче оно вспыхивает.

Наваждение становится сильнее, когда память предательски подсовывает мне тот момент, когда я хотел подразнить Соню пальцами. Отчего-то сейчас та её реакция начала казаться мне крайне соблазнительной. Я замираю, ощущая, как это воспоминание обжигает меня. Тело мгновенно отзывается возбуждением. Я понимаю, что не могу этому противостоять. Похоть накрывает стремительно, безжалостно, и всё, что я могу — убеждать себя, что всего один раз, только здесь, в одиночестве, я имею право позволить себе слабость.

Я прикрываю глаза и представляю, как касаюсь впалых щёк Сони. Легонько царапая когтями, веду ладонью до подбородка, а после обхватываю его и, притянув к себе, целую её в губы. Касаясь себя, я представляю соблазнительный голос Сони. Представляю наши объятия, необходимые вовсе не для того, чтобы получить тепло. Я жажду увидеть на её лице то неповторимое выражение смущения. Это выражение манит меня сильнее любых слов.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Пар в душевой клубится, превращая стены в зыбкую дымку. Свет, пробивающийся сквозь решётку в потолке, кажется тусклым. Мир вокруг теряет чёткость. Я чувствую, что нахожусь в замкнутом пространстве, где нет никого, кроме меня и образа Сони. Я позволяю себе касаться её воображаемого тела, ощущать тепло её кожи, вторгаться в неё неистово, делать её грязной. Я растворяюсь в своих пошлых фантазиях, словно в запретном вине.

Желание становится нестерпимым. Я жажду её прикосновений. Образы становятся всё отчётливее: её дыхание, тепло её рук на моём теле, едва слышные стоны. Я снова и снова пытаюсь убедить себя, что это всего лишь раз, что я позволяю себе слабость только здесь. Но с каждым мгновением ощущаю, как глубже погружаюсь в это наваждение.

Глава 16

Я возвращаюсь во дворец к ночи. Каменные своды коридоров встречают меня прохладой. Тело всё ещё ноет от поединка с Сораном. В плечах чувствуется усталость. Распахнув двери своей спальни, я вижу Соню. Она сидит в кресле. При моём появлении она поднимается, откладывая в сторону планшет, и спешит поклониться. Её движения лёгкие и небрежные.

— Ваше Высочество, как прошла тренировка? — спрашивает она улыбаясь. Эта улыбка обезоруживает меня. Заставляет моё сердце биться быстрее.

— Нормально, — отвечаю я и отвожу взгляд.

Мне стыдно смотреть ей в глаза после того, что я позволил себе в душе. Стыдно за каждую фантазию, за действия, которые я совершал, представляя её рядом. Но самое страшное, что, несмотря на то, что я снял напряжение, желание не ушло. И теперь сдерживать его становится ещё труднее.

— Хотите сыграть со мной в игру? — спрашивает Соня, кивая на планшет. — Я освоила сегодня парочку.

Её глаза сияют восторгом. Похоже, она ждала, чтобы поделиться со мной. И именно это делает больнее всего. Она не догадывается, что в моих мыслях я превращаю её в объект вожделения. Что борюсь с собой каждую секунду, стоя напротив неё.

— Соня, я… — слова застревают в горле.

Я смотрю на неё и чувствую отчаяние. Не понимаю, что со мной. Мне не могут нравиться землянки. Не может нравится мой компаньон. Я должен быть сильным и верным традициям Девона, должен хранить честь рода. Но тогда что это? Почему я жажду её прикосновения, её взглядов, её тела?

— В чём дело? — хмурится Соня.

Я едва не выдаю ей всё, но в последний момент останавливаю себя. Она не должна знать. Никто не должен.

— Я устал на тренировке и хочу лечь спать, — наконец говорю я.

Делаю шаг к кровати, стараясь отвлечься. Не стоит вываливать на бедную землянку поток своих мыслей. Я позже обдумаю всё и разберусь со всем. А пока…

Замечаю, как Соня сбрасывает одежду и раздевается донага и отправляется в купальню. Её движения уверенные, свободные, словно она не задумывается о том, какое воздействие это может оказать на меня. Она просто ведёт себя так, как уже привыкла. Как я сам научил её. Я замираю, чувствуя, как внутри снова вспыхивает пожар. Осознаю, что хочу её без остатка. Хочу воплотить в жизнь все те безумные фантазии о ней. Мне стоит огромных усилий совладать с зовом плоти.

— Пока… давай будем спать в одежде, — бросаю я ей в спину.

Пусть мои слова могут звучать грубо. Но по-другому нельзя. Если я продолжу смотреть на неё, если позволю себе ещё хоть миг, то потеряю контроль.

Я ложусь на край кровати и слышу, как она устраивается рядом. Между нами расстояние в несколько подушек, и этого расстояния мучительно мало. Ощущаю тепло её тела даже так, слышу её дыхание. Я зажмуриваюсь, пытаясь отгородиться от соблазна, но мысли снова и снова возвращаются к Соне. Чувствую, что эта ночь будет пыткой. Я хотел избавиться от желания, хотел заглушить его, но вместо этого сделал только хуже. Теперь оно ещё ярче, чем прежде.

Я стою в дверях своей спальни, глядя на спящую Соню. Она выглядит такой расслабленной сейчас, такой нежной и хрупкой. Этой ночью я так и не смог сомкнуть глаз. Я злюсь на себя и пытаюсь придумать, как поступить. Мне нужно улететь по делам. Но я понимаю, что не могу всё так оставить. В конце концов, я не нахожу ничего лучше, чем обратиться к наставнику Сони по этикету.

— Прочитайте ей лекцию об обязанностях компаньонов, а также напомните о правилах поведения, — говорю я, тщательно пряча свою неловкость за строгим тоном.

Наставник склоняет голову и внимательно смотрит на меня, словно пытается понять, чего именно я жду.

— Ваше Высочество, есть какие-то проблемы? — спрашивает он осторожно.

Я медлю лишь мгновение, но затем заставляю себя произнести:

— Нет. Но я собираюсь с осени начать брать Соню с собой в командировки за пределы дворца. Она должна быть готова.

— Разумеется, — отвечает наставник, прикрывая глаза. — Я сделаю всё, чтобы она стала достойным компаньоном для вас.

Я киваю, не позволяя себе задержаться во дворце дольше необходимого. Поворачиваюсь и ухожу, чувствуя, как ускоряется пульс. На самом деле это мне не помешал бы курс лекций по тому, как следует себя вести. Ведь именно во мне проблема. Я слишком остро реагирую и слишком часто теряю контроль.

Коридоры дворца тянутся длинными галереями. Я иду быстро, не оглядываясь, будто пытаюсь убежать от собственных мыслей. На выходе меня уже ждут адъютанты, лакеи, вооружённые охранники. Всё вокруг привычно строго и только в моей голове полнейший хаос.

Пилот торопит меня, и я, наконец, занимаю место в планере. Небо над Девоном чистое, звёзды всё ещё видны, несмотря на скорое приближение рассвета. Я устраиваюсь у окна, позволяя себе короткий выдох. Из иллюминатора виден мой дворец — величественный, застывший посреди бесконечно меняющегося города. Башни, среди которых есть и та, где сейчас дремлет Соня, возвышаются над другими строениями. Кажется, что они смотрят на меня укоризненно. Я отвожу взгляд, но потом вдруг ловлю себя на мысли, что в ближайшие несколько дней не увижу Соню. Мне становится не по себе. Я прижимаюсь к стеклу с глупой надеждой разглядеть её издалека. Должно быть, я действительно сошёл с ума.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 17

Я отправляюсь во дворец ранним утром. Серые облака над столицей не торопятся рассеяться, и весь город будто погружён в ожидание. Башни дворца поднимаются навстречу небу. Металлические шпили опасно поблёскивают, будто намекают, что я здесь гость нежеланный. Стражники у ворот склоняют головы при виде моего планера. Я быстро киваю в ответ, сдерживая раздражение. От вопросов, на которые я не получаю ответа уже слишком долго, внутри нарастает напряжение.

Его Величество принимает меня неохотно. Он и прежде не отличался теплотой, но с тех пор, как я поселился в одной из его резиденций, наши встречи стали совсем уж формальными. Ни доброго слова, ни ободряющего взгляда — ничего, что выходило бы за рамки предписанных протоколов. Моя мать говорит, что Его Величество и так дал мне слишком много. В будущем я займу трон. Однако я не думаю, что он когда-то делал для меня что-то именно как отец.

— Ты зачастил к нам в последнее время, — произносит он недовольно.

Я кланяюсь ему приветственно, игнорируя его тон. Он сам меня научил этому. Порой, чтобы получить желаемое, нужно забыть об эмоциях.

— Меня интересует, как продвигается расследование убийства моего компаньона? — произношу я бесстрастно. — Если нужна какая-то помощь с моей стороны, я готов поучаствовать.

Отец задерживает взгляд на мне. В его глазах мелькает что-то странное, похожее не то на страх, не то на раздражение.

— Ты должен доверять мне, — говорит он. — Всё под контролем.

Как и в прошлый раз, он не даёт мне внятного ответа. Я начинаю думать, что он намеренно держит меня в неведении. Раз за разом я слышу вежливые, холодные фразы, которые ни к чему не ведут. Ни одного факта, ни одной детали, только обещания, которые не значат ничего.

Я киваю, хотя внутри меня появляется желание устроить скандал. Всё под контролем? Тогда почему убийца всё ещё не найден?

Я больше не могу оставаться здесь. Прощаюсь с Его Величеством и под предлогом прогулки направляюсь в сад. Коридоры дворца кажутся мне бесконечными, стены давящими, а воздух вокруг — спёртым. Лишь когда я открываю двери в сад, чувствую, как меня отпускает тяжесть.

Я иду по гравийной дорожке туда, где всё произошло. Тщательно ухоженные цветы вокруг выглядят как насмешка. Я останавливаюсь, внимательно осматриваю место, где нашли Амали, словно надеюсь увидеть то, что упустили другие. И вдруг я понимаю, что ничего вокруг не изменилось. Этот глухой угол по-прежнему не просматривается камерами видеонаблюдения, хотя отец и обещал, что меры безопасности будут усилены. Я замираю, поражённый и одновременно разозлённый этим фактом. Сколько времени прошло, так почему всё осталось как было?

Я возвращаюсь по длинному коридору дворца. Эхо моих шагов похоже на чей-то зловещий смех. Каменные арки давяще нависают. Мне хочется скорее покинуть это место. Но я вдруг вижу на своём пути Эксула. При виде меня глаза брата темнеют. Всё его тело напрягается, будто он готов броситься на меня с кулаками. Но я знаю, что это всего лишь видимость. Время, когда я терпел его нападки, ушло вместе с детством. Теперь он не заходит дальше слов.

Эксул старше меня, и всё же из нас двоих именно я стал кронпринцем. Чёрный цвет чешуи лишил его права наследовать трон. По той же причине отец расторг союз с его матерью, признав её несостоятельной супругой. Она не смогла подарить ему наследника благородного цвета. Я знаю, что для Эксула это рана, которая не заживает. Отец женился во второй раз, и моя мать родила меня — красного дракона.

На Девоне цвет чешуи не просто внешняя особенность, он демонстрирует чистоту крови и благородство. Самыми исключительными являются красные драконы, далее идут зелёные, коричневые и драконы-хамелеоны. Серый и чёрный цвет означает, что в роду у дракона были представители низшего сословия. Признаки дурной крови могут проявиться и через несколько поколений, как случилось с Эксулом. Его мать, как и моя была зелёной, но его чешуя чёрного цвета, что перечеркнуло все его права.

Впрочем, я не в ладах с ним не из-за его цвета, а из-за его отношения ко мне. Эксул ненавидит меня за то, что я родился красным и «украл» у него право быть наследником. Всё моё детство он наказывал меня за то, что я, по сути, даже не выбирал. Если бы мне повезло чуть меньше, и я родился бы зелёным, то отец наверняка попытался бы завести ещё детей. Но Эксул не понимает и не хочет понимать этого. Он нашёл причину всех своих бед и продолжает лелеять свою ненависть ко мне.

— Что ты опять забыл в королевском дворце? — бросает Эксул недовольно. — Знаешь же, что тебе не рады здесь.

— То, что не рад ты, не значит, что не рады все остальные. Или ты возомнил, что этот дворец твой? — отвечаю я неприязненно.

— Отец позволил мне жить здесь, а тебя прогнал в резиденцию. Так что да, это мой дом. И точно не твой, — произносит брат насмешливо.

Мне трудно сдержать своё раздражение. Знаю, что Эксул намеренно говорит и делает всё, чтобы мне досадить. Это единственное, что ему остаётся, а потому я не должен реагировать на его выпады. И всё же вытерпеть его наглость крайне непросто.

— На будущее, не смей доставать моего компаньона, — предупреждаю я. В глазах Эксула вспыхивает огонёк — он рад, что задел меня.

— Мне просто стало жалко землянку, — отвечает он с притворной заботой. — Одну мой братец не уберёг. Да и эта счастливой не выглядела. Я хотел позаботиться о бедняжке.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Обжигающая ревность захлёстывает меня. Я снова чувствую это желание обладать Соней целиком. Я не могу его скрыть.

— Я сам о ней позабочусь! — бросаю я резко и, пожалуй, слишком открыто.

— Так же как об Амали? — усмехается брат, намеренно выводя меня ещё больше.

Имя убитого компаньона едва не заставляет меня потерять рассудок. Я уже подаюсь вперёд, чтобы ударить брата. Но останавливаю себя в последний момент, понимая, что отец не простит мне рукоприкладства. По какой-то причине он жалеет Эксула и с самого детства проявляет к нему большую лояльность. Мне кажется, если бы отец мог, он бы даже поменял закон о наследовании так, чтобы Эксул тоже мог претендовать на престол. Но подобное может пошатнуть основу государственности Девона.

Я отворачиваюсь, не давая брату больше сказать ни слова. Каждый шаг по коридору прочь от него даётся с трудом, но я всё же ухожу. Потому что знаю: если останусь, то точно потеряю контроль.

Глава 18

Вернувшись в резиденцию, я первым делом нахожу Соню и заключаю её в объятия. Чувствую, как от одного только её запаха, от быстрого биения её сердца меня отпускает. Мне будто становится легче дышать.

— Что-то случилось, Ваше Высочество? — спрашивает она, глядя на меня удивлённо. — Вы сам не свой в последнее время.

Я не знаю, как объяснить ей, что хотел бы знать больше о ней. Что был бы рад развеять все её тревоги. Что хотел бы, чтобы она думала только обо мне и ни о ком больше. Всё это звучит глупо даже в моей собственной голове. Я долго молчу, прежде чем выдавить из себя слова:

— Скажи… как помочь тебе?

Соня вскидывает брови удивлённо. Явно ждёт пояснений, и я вынужден дать их ей, пусть и не уверен в её реакции.

— Я знаю, тебя терзает что-то. Я хочу позаботиться о тебе, но не знаю как. С Амали было проще: она всегда говорила чего хочет. А ты всё время молчишь.

Некоторое время Соня просто смотрит на меня. Потом вдруг отводит взгляд и произносит краснея:

— Я хочу, чтобы мы снова спали вместе без одежды.

Я не сразу понимаю смысл её просьбы. Не она ли жаловалась, что не может уснуть из-за того, что я прижимаюсь к ней? Не она ли краснела и пыталась отстраниться, когда я касался её? Мне казалось, что всё это ей неприятно. Получается, я ошибся?

— Землянка, я тебе нравлюсь? — спрашиваю я, осознавая, что у её просьбы может быть лишь одно объяснение. С надеждой жду, что она начнёт всё отрицать.

— Да, — отвечает она вопреки моим ожиданиям. — И я знаю, что тоже вам нравлюсь.

Она говорит эти слова, глядя мне в глаза, и я оказываюсь не в силах опровергнуть их. Я вообще ничего не могу противопоставить ей сейчас. Взгляд Сони уверенный и притягательный. Прикосновения нежные и настойчивые. Она прижимается ко мне так сильно, что я чувствую каждый её вдох. Мои руки сами тянутся к ней, скользят по её спине, ощущая живое тепло тела, готового поддаться любой моей прихоти.

Наши губы встречаются. Поцелуй получается горячим и отчаянным, будто мы оба боялись этого и долго ждали. Соня обвивает руками мою шею. Её губы мягкие, настойчивые, язык осторожно касается моего, словно проверяет границы дозволенного. Все мои сомнения рушатся под напором желания. Руки Сони скользят вниз, расстёгивают кнопки и ремни на моей одежде и сбрасывают её на пол. Каждый её жест смелее предыдущего, каждое прикосновение вызывает новую обжигающую волну в моём теле. Я стараюсь сохранить самообладание, но внутри нарастает нетерпение. Я подхватываю её на руки. Соня лёгкая, будто создана для того, чтобы я носил её вот так всё время. Её волосы щекочут мою щёку, горячее дыхание обжигает кожу. Я несу её к нашей кровати и опускаю бережно.

В её глазах нет страха, только желание. Она тянет ко мне руки и притягивает к себе. Я склоняюсь к ней и снова целую жадно. Моя ладонь скользит по её груди, сжимает, потирает затвердевшие соски. Когти слегка царапают кожу. От этого на ней появляется рябь. Я стараюсь быть нежным. Прижимаюсь к её груди губами.

Соня издаёт милый стон, её руки блуждают по моей спине, желая отыскать чувствительное место. Всё её тело трепещет. Я нервно сглатываю, глядя на её соблазнительное выражение лица, а после опускаюсь к низу живота. Чувствую себя немного странно. Никогда прежде я не касался женщины подобным образом. И всё же её искушённый взгляд и судорожный выдох, побуждают меня продолжить ласки. Я поглаживаю её влажный цветок пальцами. После целую, ласкаю губами и языком.

Она издаёт новые стоны, окончательно лишающие меня рассудка. Мне хочется любить её всю. Пробовать на вкус ещё и ещё. Слышать её сладкие нежные стоны. И сводить с ума, как сейчас.

Соня дышит часто и неровно, удерживая мою голову у себя между ног.

— Ваше… Высочество! — восклицает она и вздрагивает. Её тело пробивает судорога.

Она откидывается на подушки и обмякает. Её цветок всё ещё пульсирует, источая влагу. Я смотрю на него жадно. Хочется оказаться внутри, но я боюсь сделать Соне больно. Она кажется совсем миниатюрной в сравнении со мной. Возможно, подобного рода контакт между нами совсем невозможен. Я выдыхаю шумно и ложусь с ней рядом. Всё нормально. От возбуждения не умирают. Я позабочусь об этом позже сам.

Но Соня вдруг поднимается и начинает ёрзать на кровати.

— Полагаю, теперь моя очередь, — говорит, устраиваясь у меня в ногах.

Я оказываюсь полностью поглощён наблюдением за ней. За тем, как она приспускает мои брюки и касается ладонью одного из концов. Только сейчас я понимаю, насколько сильно сам возбудился. Столько смазки выступило, будто в переходный возраст вернулся.

— Вы позволите? — спрашивает Соня, глядя на меня снизу вверх. Я снова нервно сглатываю и киваю.

Она медленно касается сначала одного конца, скользит от влажной головки вниз уверенным движением. Потом то же самое проделывает со вторым, только другой рукой. Жар проходит по телу. Я закусываю губу и наваливаюсь на спинку кровати. Это не впервые, когда кто-то ласкает меня так. Но впервые, когда от этого так хорошо. Я задумываюсь, оттого ли это, что она землянка, а значит, теплее, или же дело в том, что это именно Соня.

— А это, оказывается, не так уж просто, — замечает она, смущённо улыбнувшись мне. — Но у меня есть идея.

Она склоняется к моему паху и обхватывает верхний ствол губами. Нижний продолжает ласкать рукой. Пульс оглушительно отдаёт в виски. Я не могу поверить своим глазам, но ощущения не врут. Я чувствую её горячие губы и язык на своём члене. И когда мне кажется, что лучше не может быть, она меняет положение и начинает ласкать губами нижний, массируя верхний рукой. Её лицо становится совсем красным, смущённы и сосредоточенным. Она так старается удовлетворить меня, и это кажется одновременно до невозможного милым и горячим.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я протягиваю руку и запускаю пальцы в её волосы. Чувствую, что вот-вот достигну пика, а потому хочу оттолкнуть её. Но всё выходит наоборот. Соня начинает работать ртом более интенсивно, и в итоге у меня случается двойная эякуляция. Я кончаю ей в рот, на лицо и даже на волосы. Она глядит на меня растерянно. Я не могу оторваться от её лица, испачканного мною.

— Я сделал тебя грязной… — произношу, вспоминая, как фантазировал о чём-то таком. И фантазия превзошла все ожидания.

— И, похоже, вы очень собой гордитесь, — отвечает она с усмешкой.

Я резко притягиваю Соню к себе и ловлю её губы. Она смеётся и слабо отталкивает меня.

— Ваше Высочество, вы же только что сами испачкали меня, а теперь целоваться лезете! — возмущается она.

Я сам не понимаю, что происходит со мной. Но мне хочется касаться её ещё. Хочется проводить с ней время. Наблюдать за ней, слушать её голос. Я вдруг понял, что ничего более значимого в моей жизни до сих пор не было.

Глава 19

Я злюсь, взбешён, раздосадован... Отец снова отправляет меня на переговоры. Знаю, что у меня есть свои обязанности, но именно сейчас это выглядит как закон подлости. У нас с Соней только всё наладилось. Я, наконец, отбросил все сомнения и признался ей, что люблю… Казалось бы, мир должен дать нам возможность остаться наедине хотя бы на короткое время. Но нет. Завтра я снова должен покинуть дворец на неопределённый срок. Вечер накануне долгой разлуки пропитан сладко-горьким чувством. Мне не хочется думать, что я не увижу Соню несколько недель, но раз за разом эти мысли приходят мне в голову.

Осень на Девоне особенная: ночи длинные и прохладные, в воздухе витает аромат прелых листьев. Ветер завывает у башен дворца, словно старается напомнить, что зима уже близко. Сад внизу залит мягким янтарным светом фонарей, отражающимся в оконных стёклах. Внутри тепло, уютно потрескивает камин. Соня лежит рядом, её волосы рассыпаны по подушке медным шёлком. Я сжимаю её в объятиях, вдыхая запах её кожи.

Её горячие ладони смело и уверенно скользят по моим бокам к животу. От этого мой хвост невольно дёргается, выдавая напряжение. Я уже возбуждён и едва сдерживаю себя. Во мне всё ещё силён страх причинить Соне боль, сделать что-то неверно или слишком резко. Соня словно чувствует мою неуверенность и не оставляет мне выхода. Она снова и снова провоцирует меня: прижимается ближе, целует мою шею и ключицы.

Я накрываю её губы своими. Поцелуй выходит жадным и требовательным, но в то же время полным пьянящей нежности. Я провожу ладонью по её спине, ощущаю острые позвонки и мягкость кожи. Внутри всё пылает. Соня закидывает ногу на моё бедро. Я судорожно выдыхаю ей в губы и прижимаю её к себе сильнее, словно боюсь, что она может исчезнуть. Дыхание одно на двоих становится тяжёлым и частым. Я опускаюсь губами вдоль линии её шеи. Кожа Сони горячая. Каждый тихий стон её будто подстёгивает меня.

Она касается моих волос, проводит пальцами по вискам, по щеке, словно пытается удержать в этом мгновении, не дать мне уйти в мысли о завтрашнем дне.

— Соня… — шепчу, всё ещё до конца не веря, что всё происходящее мне не снится.

Она смотрит на меня снизу вверх, её глаза блестят в полумраке, словно звёзды. Я тону в этом взгляде. Наклоняюсь и вновь целую её, уже не сдерживаясь. Мои руки скользят по её талии к бёдрам. Она вдруг сжимает мою ладонь, а после взбирается на меня сверху. Её взгляд чарующий и манящий. Движения плавные. Соня слегка приподнимает бёдра, а затем с томным стоном опускается на мой член.

Первые мгновения я просто наблюдаю за происходящим. Пожалуй, ей удалось застать меня врасплох. Потом я ловлю её взгляд, пытаясь понять, всё ли в порядке. Соня улыбается мне, тяжело дыша, и я понимаю, что зря беспокоился. Волны восторга и возбуждения накрывают меня одна за другой. Я делаю первый толчок с осторожностью. Соня издаёт сладкий стон. Её бёдра тоже начинают двигаться в одном ритме со мной.

Освещение приглушено, осенний ветер за окном стучит в рамы. Время будто останавливается. Ночь тянется бесконечно, и я не хочу, чтобы она заканчивалась...

Когда мы замираем, обессиленные, я продолжаю сжимать её в своих руках. Соня всё ещё тяжело дышит, уткнувшись в мою грудь. Я чувствую, как внутри растекается странное спокойствие.

— Я люблю тебя, — шепчу, глядя её по волосам.

Она улыбается в ответ, кончики её пальцев обводят контуры чешуек на моей груди.

— И я тебя.

Утро приходит слишком быстро и непрошено. Сквозь неплотно занавешенные окна в покои проникают первые рассветные лучи. Они золотят кромку балдахина, разливаются по полу тёплым сиянием. Я лежу рядом с Соней, глядя, как её ресницы чуть дрожат во сне. Свет скользит по её бледной коже, делая её вид ещё более хрупким. В груди тяжелеет от осознания, что через несколько часов меня снова ждут перелёты и переговоры, безликие номера и залы отелей и долгие часы притворной вежливости. Но меня страшит не это. Я просто не могу оставить Соню здесь одну сразу после того, как мы стали близки. Это значило бы предать собственные чувства.

Я касаюсь легонько её плеча, и Соня приоткрывает глаза. Взгляд ещё сонный, чуть растерянный, но всё равно очень милый. Я набираюсь решимости и тихо спрашиваю:

— Хочешь поехать со мной?

Она приподнимается на локте. Я смотрю на её взъерошенные волосы, и губы невольно трогает улыбка.

— А разве мне можно? — спрашивает она с энтузиазмом.

— Можно, — киваю я, чувствуя, как меня охватывает радостное предвкушение. — Но предупреждаю: я буду занят. Длинные встречи, протоколы… и тебе, возможно, придётся подолгу оставаться в гостиничных номерах в одиночестве.

Она внимательно слушает, временами слегка кивая. В её глазах вспыхивает уже знакомая мне решимость.

— Всё равно хочу с вами, — произносит Соня без тени сомнений.

Меня снова охватывает восторг. Я не выдерживаю и заключаю её в объятия. Прижимаю к себе так тесно, что она, кажется, перестаёт дышать. Приходится ослабить хватку. Я заглядываю в глаза Сони, и последние сомнения исчезают. Пусть предстоящие переговоры будут тяжёлыми, но если Соня рядом, всё это имеет смысл.

Я утыкаюсь лицом в её волосы и тихо шепчу:

— Спасибо, что ты есть. Что ты здесь. Со мной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 20

Я сижу на бортике мраморной купальни, погрузив руку в ещё тёплую воду. Пар клубится и оседает на плитке, оставляя мутные разводы. Я чувствую усталость после тяжёлого дня. Как я и думал, вернуться к делам после долгого перерыва оказалось непросто. Только ощущение её присутствия рядом придаёт мне сил. Откинув голову на специальную подушку, Соня лежит в воде, поглядывая на меня дразняще.

— Хотите присоединиться? — спрашивает расслабленным тоном. — Вода уже не горячая.

— Боюсь, вдвоём нам будет тесно, — отвечаю я с сожалением. — И почему в отелях купальни такие маленькие.

— Зато здесь нет лишних глаз и ушей, — замечает Соня, и мне трудно с ней не согласиться.

Я всё же поддаюсь соблазну и забираюсь к ней. Соня приподнимается, давая пространство для меня и моего хвоста, а после, не спрашивая, устраивается у меня на коленях. Я заключаю её в объятия и прижимаюсь к влажной спине. Слушаю, как быстро бьётся её сердце. Всё же я рад, что взял её с собой в эту поездку.

— Вымотались сегодня? — Соня оглядывается на меня. Я не отвечаю, и она вздыхает. — Не думала, что у членов королевской семьи столько обязанностей.

— Это естественно, — наконец произношу я, понимая, что дальше молчать будет уже грубо. — Особенно после того, как наш флот был полностью разбит. Мне нужно найти спонсоров, что поддержат восстановление обороноспособности страны. Миссия, надо сказать, довольно унизительная. Сам отец никогда не опустится до того, чтобы просить кого-то о помощи. Но вот отправить меня — это как нечего делать.

— Сожалею, что всё так сложилось, — говорит она, грустно опустив глаза. Неужели расстроилась из-за меня? Какая же она милая! Смотрю на неё и всю усталость как рукой снимает. Появляется настроение пошалить немного.

— Да брось! — я разворачиваю её лицом к себе. — Работа есть работа. И я за неё получаю неплохие бенефиты!

— Да? И какие же? — хитро спрашивает Соня, уловив моё настроение.

— Например, я могу ездить с тобой по всему Девону, — отвечаю я, а после начинаю дразняще поглаживать её ягодицы. И пусть эта ванна недостаточно большая, всё же то, что она напоминает бассейн, навело меня на отличную мысль…

Я разворачиваю Соню спиной к себе и толкаю на бортик. Она практически ложится на него, и моему взору предстаёт крайне соблазнительная картина. Я ощущаю, как оба моих друга мгновенно приходят в полную боевую готовность. Но мне не хочется спешить. Я поглаживаю бёдра Сони, целую её бледную спину, а после неспешно касаюсь влажными пальцами её цветка. Соня дышит тяжело и часто. Кажется, уже готова принять меня. Я пристраиваюсь и вхожу в неё. Тихий стон срывается с её губ. Внутри неё так горячо и приятно. Я осыпаю поцелуями спину и плечи Сони, а после начинаю двигаться. Я схожу с ума от этих ощущений, от её реакции на мои ласки.

Верхний конец скользит меж её ягодиц. Трётся о гладкую кожу. Это приятно. Но я не могу не думать о том, чтобы вставить и его. Я замедляюсь и выпрямляюсь. Соня замирает. Касаюсь второй её дырочки. Пробую проникнуть пальцами. Как же тесно. Из-за этого велик риск ненамеренно причинить боль. А Соня не любит боль. Я знаю это. Она моя капризная принцесса, и я должен дарить ей только приятные ощущения.

Приходится прерваться. Соня оглядывается на меня с вопросом во взгляде. Но вместо ответа я наклоняюсь и целую одну из её розовых ягодиц, а после касаюсь языком отверстия. Поглаживаю бёдра и замечаю, как она начинает нервно ёрзать. Я протягиваю руку и начинаю ласкать её нежный цветок. Соня стала ещё более влажной, а значит, ей нравится, проникаю языком глубже и слышу её стон.

— Ах! Ваше Высочество… Уже можно…

Я продолжаю ласкать её. Тело Сони дрожит. Лицо пылает. Вероятно, от смущения. Я с трудом перебарываю желание продолжать дразнить её. Пристраиваюсь и ввожу в неё сначала нижний, затем верхний конец. Я накрываю Соню своим телом. Прислушиваюсь к её реакции. Взгляд её кажется каким-то одурманенным. Губы шепчут еле слышно всякие прелестные пошлости. Понимаю, что она в порядке, а потому начинаю двигаться.

— Ваше Высочество… Вы полностью…

— Да, Соня. Я полностью в тебе, — отвечаю я и прикусываю её ухо. С её губ срывается новый стон.

Вода тихо плещется в такт моим толчкам. Полотенце скользит под её животом, дыхание становится тяжёлым. Я сжимаю её руки. Всё вокруг кажется неважным и просто исчезает.

Когда всё стихает и остаётся лишь усталое, но сладкое послевкусие, я смотрю на то, как она поднимается из воды, не спеша вытирается и начинает одеваться. Свет ламп мягко скользит по зацелованным мною плечам и спине. Я вдруг ясно понимаю, что влюбляюсь в Соню всё сильнее с каждым днём. Поначалу я думал, что это всего лишь похоть. Но за прошедшие месяцы я убедился: дело не только в желании. Мы сблизились так, как мне раньше и представить было трудно.

— Я люблю тебя, Соня, — шепчу я, прижимаясь к ней. — Но как же меня угнетает, что мы должны скрываться даже от моих собственных слуг.

Соня садится рядом. Её пальцы находят мои и сжимают их слабо.

— Помнишь, я рассказывала тебе, как впервые в жизни влюбилась? И как эти чувства едва не привели меня к гибели, — произносит она без прежнего болезненного выражения.

Я киваю, ощущая, как внутри снова поднимается жгучая ревность к тому другому. Мне хотелось бы уничтожить этого человека, стереть всё до последнего упоминания о нём, в том числе и из головы Сони.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Именно потому, что я знаю, на какие безумства может толкать влюблённость, — продолжает она, обнимая меня, — я и не хочу, чтобы вы предпринимали какие-то отчаянные шаги, касающиеся нас двоих. Давайте просто будем вместе вот так, как сейчас, не говоря никому ни слова. Так мы оба будем в безопасности.

— Наверное, ты права, — отвечаю я, пряча лицо у неё на плече. Её запах, такой знакомый и дорогой, успокаивает, но внутри всё равно остаётся горечь.

Глава 21

Я возвращаюсь с тренировки под вечер. Обхожу залы и заглядываю в спальню в поисках Сони, но не нахожу её. В душе появляется тревога. Я ловлю в коридоре одну из служанок.

— Вы не видели моего компаньона?! — спрашиваю с дрожью в голосе.

— Она пожелала самостоятельно выбрать себе комнату, — отвечает та испуганно. — Ваш компаньон сказала, что получила от вас разрешение.

— Ах да, точно, — я выдыхаю и отпускаю девушку. — Я просто забыл об этом.

Не так давно Соня сказала, что ей нужна отдельная комната. Поначалу это возмутило меня. Я испугался того, что она больше не хочет проводить время со мной. Но она объяснила, что даже животным нужен собственный угол. В моменты дурного настроения или плохого самочувствия она бы хотела быть в таком месте, где её никто не побеспокоит: ни слуги, ни даже я. Не то, чтобы я не понимал этого раньше. Просто мне тревожно, когда её нет рядом. Так или иначе, я не смог ей отказать в просьбе. Но думаю, мне стоило провести ей экскурсию, чтобы не искать её так, как сейчас.

Я дохожу до конца коридора и замираю, заметив открытую дверь в комнату Амали. На секунду мне кажется, что я вернулся в прошлое. Что сейчас я увижу её. Я спешу туда и оглядываюсь, переступив порог.

— Вы вернулись, Ваше Высочество? Как прошла тренировка?

Странное дело. Я вижу Соню в этой комнате, и мне становится неловко. Мысли лихорадочно начинают метаться в голове. Прежде всего я опасаюсь, что она может не так понять наши с Амали отношения.

— Всё, как обычно, — отвечаю я, подходя ближе.

Понимаю, что в этой комнате ничего не изменилось. Здесь всё так же много вещей Амали повсюду: книги, одежда. Разве только теперь всё покрыто слоем пыли. Я подбираю с пола небольшую картину с изображением разноцветных ящеров в рамке. Это она нарисовала? Всё же она была та ещё чудачка. Я пытаюсь очистить холст от пыли.

— Простите, я не знала, что это её комната, — говорит Соня с явным сожалением.

— Да всё в порядке, тебе не за что извиняться, — я отбрасываю рамку в сторону, так и не добившись результата. — С Амали у меня были не такие отношения, как у нас с тобой. Она была всего лишь компаньоном и не больше.

— Но вы всё равно переживаете из-за того, что она погибла, — не спрашивает, а констатирует Соня.

— Да, потому что, как её господин, я нёс за неё ответственность. И не справился. Я не сумел ни защитить её, ни найти её убийцу.

Слова даются тяжело. В горле будто застревает ком. Словно чувствуя мой дискомфорт, Соня спешит вернуться в коридор.

— Я слышала, что это случилось в королевском дворце, — она смотрит прямо на меня, словно ждёт, что я продолжу.

Мне казалось, она будет ревновать. Но выражение лица Сони и спокойный голос говорят о другом. Её интерес совершенно иного рода. Неспешным шагом мы направляемся к моей спальне.

— Да, её нашли в королевском саду, — отвечаю я неохотно. — Также рядом с ней нашли ящера, у которого не хватало одной ноги.

Холод пробегает по коже, будто я снова стою там, среди алых клумб. Картина врезалась в память так глубоко, что до сих пор порой возвращается ночами.

— Ящеры ведь довольно тяжёлые, верно? — произносит Соня, глядя куда-то в сторону. — Среднестатистический девонец вряд ли сможет унести целую тушу. Но вот одну ногу — вполне...

— Но я всё равно не понимаю, для чего убийце нужна была нога ящера, — произношу я, качая головой.

— Например, чтобы съесть, — предполагает Соня, всё тем же отстранённым тоном. И хотя я понимаю, что она не всерьёз, мне всё равно жутко.

— Что за безумец решится убить священное животное, чтобы съесть?! — спрашиваю я. Но этот вопрос скорее риторический. Соня, однако, задумывается над ним.

— Знаете, я читала, что в древние времена у некоторых племён, населявших Землю, был обычай поедать тела поверженных врагов, чтобы получить их силу, — вдруг произносит она. — Что, если этот ваш безумец желает таким образом обрести какую-то силу, которую могут дать только священные животные?

Не знаю, в чём дело. Может, в том, что я вспомнил об Амали. А может, в том, как Соня без эмоций рассуждает об ужасных вещах. Но я чувствую, как в висках начинает пульсировать. Голова становится тяжёлой. Впервые за всё время нахождения Сони рядом, мне хочется побыть отдельно от неё.

— Кстати, я выбрала себе комнату, — произносит она вдруг. — Не волнуйтесь, не её. Вот эта спальня — напротив вашей кажется подходящей.

— Хочешь… начать обживаться там уже сегодня? — спрашиваю я осторожно. Мне правда не хочется отталкивать Соню. Но едва ли я смогу привести мысли в порядок рядом с ней.

— А можно?! — её глаза загораются. Я выдыхаю облегчённо.

— Конечно, я прикажу, чтобы горничные помогли тебе со всем.

Мне немного стыдно, что я не могу быть с ней до конца откровенен. Тем более что Соня совсем неглупая и за время, проведённое рядом со мной, уже успела хорошо изучить меня. Надеюсь, позже я смогу рассказать ей всё.

Я оставляю своего компаньона в компании нескольких слуг, сам же в сопровождении охраны выхожу на террасу. Только там я могу хотя бы на время избавиться от гнетущих мыслей.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Поздняя осень на Девоне вступает в свои права. Воздух прозрачен и холоден, и в каждом вдохе уже чувствуется дыхание зимы. Листья на аллеях сада подо мной окрашиваются в бронзовые и золотые оттенки. Ветер медленно срывает их с ветвей, унося к каменной плитке дорожек. В этой красоте есть что-то трагичное: природа словно сама напоминает о том, что всё живое проходит свой путь к увяданию. Лишь одна мысль по-прежнему поддерживает меня: Соня будет со мной этой зимой.

Глава 22

Тот приём в королевском дворце был до безобразия скучным. Казалось, я видел одни и те же лица тысячу раз, пока не заметил её. Фракти стояла у большого окна и смотрела на ночной город. В её позе не было театральной вычурности. Она была задумчива и скромна, но в той же скромности жила какая-то сила. Девушки вокруг меня суетились, улыбались и кланялись, стараясь произвести впечатление. Фракти же, похоже, было неприятно находиться в этом месте. Как и я, она просто пережидала, когда приём закончится. И это странным образом роднило нас.

Мне захотелось заговорить с ней. Но когда я подошёл к ней, произошла ещё одна удивительная вещь: цвет её чешуи изменился, стал почти того же оттенка, что и портьера позади Фракти. Это поразило меня. Впервые в жизни я видел хамелеона так близко.

— Ты удивительная, — только и мог сказать я. Её чешуя стала бледной, как слоновая кость. Так я понял, что смутил её. Её эмоции были как на ладони. И эта её честность подкупала. Казалось, что среди всей этой фальши, она единственная настоящая.

Мне хотелось проводить с Фракти больше времени. Я стал приглашать её на совместные прогулки. Поначалу я ограничивался светской вежливостью — разговорами о погоде, о предпочтениях в еде и развлечениях. Но чем больше проходило времени, тем больше я открывался ей. Она нравилась мне. И она умела слушать, как никто другой. Со временем я смог рассказать ей о своих сомнениях, о холодных отношениях с семьёй, о том, как иногда завидую старшему брату и его беззаботности. Она была той, кому я начал доверять безоговорочно. Фракти не давала дежурных советов. Она знала, что сказать мне, чтобы я почувствовал себя лучше. А когда слов не хватало, она дарила мне нежность.

Чем дольше мы общались, тем яснее становилось: моё внимание к Фракти переставало быть просто вежливым интересом. Я ловил себя на том, что жду встреч с ней с нетерпением. И глядя на то, как она каждый раз меняет свой цвет на красный при моём появлении, я понимал, что мои чувства взаимны.

Спустя год после нашего знакомства, я задумался о том, чтобы жениться на ней. Моя мать донимала меня разговорами о женитьбе с того дня, когда я достиг совершеннолетия. Раньше я уходил от них. Мне претила сама мысль о том, чтобы сделать так, как говорит эта женщина. Но, глядя на Фракти, я начал понимать, что в самой женитьбе нет ничего дурного. Я хотел связать свою жизнь с ней.

Временами меня одолевали сомнения, так что я решил спросить совета у Амали. Отчасти потому, что больше было не у кого. Отчасти, потому что у неё всегда находился ответ на любой вопрос.

— Думаешь, она та самая?

— Почему ты спрашиваешь меня об этом? — удивилась Амали. — Есть что-то, что заставляет тебя сомневаться?

— Не знаю, — ответил я задумчиво. — Я чувствую себя странно. Всё как-то слишком хорошо. Обычно, как только я ощущаю себя счастливым, объявляется кто-то из моей семьи и всё портит.

Амали вздохнула, глядя на меня, а после стиснула меня в объятиях.

— Быть может, в этом всё и дело, — сказала она, глядя куда-то в сторону. — Ты так много разочаровывался в своей жизни, что теперь боишься поверить в своё счастье.

Я успокоился на время. Однако в вечер накануне перед нашей с Фракти официальной помолвкой всё изменилось. Мы оба прибыли во дворец, но Фракти сказала, что лучше будет нам не встречаться до завтра. Пошутила, что не сможет отпустить меня просто так. Я согласился, ведь тоже был жутко взволнован. Скоро девушка, в которую я безумно влюблён, станет моей невестой.

Наверное, я был наивным дураком, но перед помолвкой я захотел увидеться с матерью. Мне хотелось поговорить с ней откровенно, чтобы отпустить все свои обиды. Я подумал, что неправильно будет тащить их в свою новую жизнь.

Я отправился в покои матушки. Там было полно служанок, они хлопотали с нарядами и делали маме косметические процедуры. Когда я вошёл, никто даже не заметил. Я хотел позвать кого-то, но вдруг услышал разговор матушки с Фракти.

— Ты отлично постаралась, милая, — хвалила её мать. — Знаю, как с Фриджидом непросто. Но ты смогла приручить его.

— У меня бы ничего не вышло без вашей помощи, — ответила Фракти, и я замер. Мой разум тщетно пытался найти какой-то иной смысл её слов, кроме самого прямого.

— Услуга за услугу. Ты тоже добыла для меня немало полезных сведений, — голос матери зазвучал снисходительно. — Благодаря тебе теперь я знаю, насколько мой сын слаб. Но с твоей помощью я сделаю из него достойного правителя.

Сердцебиение оглушительно отдавалось в висках. Я не мог поверить, но слова моей матери были прямым признанием. Она заставила Фракти шпионить за мной. Впрочем, я уже не был уверен, что моё знакомство с Фракти действительно было случайностью. Вполне возможно, она с самого начала была подослана ко мне с одной целью.

Мне хотелось ворваться в комнату и устроить скандал. Но вместо этого я пошёл в гостевые покои Фракти. Я прождал её там несколько часов, а когда она, наконец, вернулась, я спросил её прямо:

— Это правда, что всё это время ты рассказывала матери обо всём, чем я с тобой делился?

— Откуда ты… — прошептала она, бледнея, потом спохватилась и стала отрицать всё. Но для меня её предательство было очевидно.

— Так ты с самого начала всего лишь исполняла её приказ? — продолжил я.

— Нет же! Всё не так! Я любила тебя, но не знала, как к тебе подступиться, — оправдывалась Фракти. — Ты был таким отстранённым. Я лишь пыталась спросить у неё совета. А потом всё как-то само собой получилось. Клянусь тебе, я была искренней.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Тогда ты ещё большая дура, чем я думал!

— Кронпринц Фриджид…

— Помолвки не будет, — бросил я перед тем, как уйти. — Ты предала моё доверие. Я больше не желаю тебя знать.

Я улетел из дворца тем же вечером. Мне было невыносимо больно даже просто смотреть на Фракти. После всего, что я рассказал ей о своих отношениях с родителями, она продолжала думать, что моя мать для неё хороший советчик?! Это казалось каким-то сюром. Точно мир перевернулся с ног на голову.

Наверное, если бы не Амали и Соран, то я, в конце концов, просто спятил бы. Моя первая любовь оказалась фикцией. Сердце было разбито. Амали утешала меня, как маленького ребёнка. Я не мог произнести и слова против Фракти или матери — настолько мне было тяжело. Но она ругала их последними словами, злилась за меня, ломала мебель и била посуду. Она плакала за меня до опухших глаз и головной боли. Да, она была настоящей чудачкой. Но именно потому, что она была такой, я тоже позволил себе злиться и ненавидеть тех, кто причинил мне боль.

А со злостью справиться мне помог Соран на тренировочной площадке.

— Мама назвала меня слабаком, сказала, что без её помощи я не смогу стать достойным правителем, — вновь вспомнил я после очередного боя.

— Мне кажется, что на самом деле она так не считает, — чуть подумав, ответил друг. — Разве стала бы она изобретать такие сложные схемы, чтобы манипулировать тобой, если бы думала, что ты слаб?

Я ничего ему не ответил. Потому что размышлял о своём. Вне зависимости от текущего положения дел, я должен стать сильнее. А ещё мне нельзя подпускать к себе кого бы то ни было слишком близко.

Глава 23

Я думал, что жизнь, наконец, вернулась в нормальное русло, но отец снова заговорил о женитьбе. В последнее время он звонит мне так часто, что это уже начинает казаться навязчивым. Иногда он вмешивается даже во время командировок и деловых встреч, не давая мне ни минуты покоя. Такого раньше не было. Я привык к его холодной сдержанности и вечной занятости. А теперь ощущаю постоянное давление, словно он решил контролировать каждый мой шаг.

— Ваше Величество, я же уже сказал, что мне это пока неинтересно! — отвечаю я, изо всех сил стараясь не повышать голос. Приходится быть сдержанным. И не столько из-за возможного недовольства отца, сколько из-за страха посеять беспокойство в душе Сони, что бродит где-то рядом.

— Что значит «тебе это неинтересно»?! Тебе нужны наследники, и чем раньше ты их заведёшь, тем лучше! — кричит отец, заставляя динамик коммуникатора дребезжать.

Как же Его Величество раздражает. Как предоставить мне информацию о внутреннем расследовании, так он занят, когда бы я ему ни набрал. А как лезть в мою жизнь со своими архаизмами, так у него всегда находится время.

— Я ещё даже не король, — отвечаю, шумно вздохнув. — И наблюдая за тем, как ты всё больше потакаешь Эксулу, я начинаю сомневаться, что когда-нибудь стану им.

— О чём ты говоришь? — бросает Его Величество с фальшивым возмущением. — Знаешь же, что Эксул не может претендовать на трон!

Да, не может. Ведь если дракон неблагородного цвета станет королём, то это может посеять в умах подданных опасную мысль: «Если может он, то почему не могу я». Монарх не может быть того же цвета, что и рядовой рабочий корпорации.

— В общем, через два дня твоя мать устраивает праздник по случаю своего дня рождения. Я уже договорился с родителями Фракти. Они готовы снова выдать за тебя свою дочь. Сделай ей предложение или тебе же будет хуже!

Отец завершает звонок. Я со злостью сжимаю коммуникатор. И как же мне быть теперь? Нет, разумеется, я не собираюсь делать Фракти предложение. Да и она после прошлого раза вроде бы поняла, что между нами ничего не может быть. Но если я просто проигнорирую праздник, то это может обернуться проблемами.

— Поверить не могу, что мы всё-таки здесь, — бормочу я себе под нос.

— Да ладно вам, Ваше Высочество, просто не обращайте внимание ни на кого, — пытается приободрить меня Соня. — Вы в последнее время были в разъездах, так что расслабьтесь и отдыхайте. Ешьте вкусную еду и наслаждайтесь бездельем.

— Я бы с радостью последовал твоему совету, но я не могу расслабиться в этом месте, — с тяжёлым вздохом отвечаю я и наваливаюсь на её плечо.

Как же не хочется выходить к остальным в общий зал. Почему нельзя просто остаться в гостевых покоях? Смотрю на Соню и даже немного завидую тому, насколько она активна. С самого утра улыбка не сходит с лица. Она не говорит этого, но на самом деле ей нравится выходить в свет. Она хороша собой и умеет произвести впечатление. Где бы мы ни появлялись, она всегда собирает на себе восхищённые взгляды. Порой я даже ревную. В такие моменты мне приходится повторять про себя, что сколько бы она ни улыбалась другим, её сердце и её искренние чувства принадлежат только мне одному.

— Ну же, Ваше Высочество, если хорошо постараетесь сегодня, то ночью получите награду, — шепчет она мне на ухо и слегка прикусывает мою мочку. Жар мгновенно охватывает тело. Но Соня быстро отстраняется и уходит к двери. Я могу только покачать головой.

— Ты такая жестокая. Неужели тебя совсем не беспокоит, что отец заставляет меня жениться?

— О чём вы? Конечно, беспокоит! Я просто вне себя от злости и ревности, — произносит она сдержанно. — Но я доверяю вам решить эту проблему. Я уже успела убедиться во время ваших командировок, что вы отличный переговорщик.

Её слова возвращают меня в реальность. Она, как и я, сильно переживает, но продолжает делать всё, что в её силах. Я тоже должен постараться на все сто.

Я направляюсь в зал для приёмов. Соня следует немного позади меня. При нашем появлении гости ненадолго умолкают. Мама выходит ко мне навстречу и радостно приветствует.

— Спасибо, что навестили меня сегодня, Ваше Высочество! — она пожимает мои руки. Я кланяюсь в ответ.

Мне не по душе, как она играет заботливую мать на публике. Это ранит. Лучше бы она совсем не улыбалась.

— А это… твой компаньон? — она оглядывает Соню.

Та кланяется учтиво. Каждый её жест безупречен. Но мать всё равно едва заметно кривится.

— Ты можешь занять место за столом для компаньонов, — бросает она небрежно.

— Благодарю, Ваше Величество, — отвечает Соня с холодной улыбкой. Ей явно не по душе, как нас приняли. Но она старается соблюдать приличия ради меня.

Я следую за мамой и занимаю место рядом с ней за главным столом. Краем глаза продолжаю следить за Соней. Она держится уверенно, пожалуй, даже лучше, чем я, так что я чувствую облегчение.

Следом за мной прибывает семья Фракти. Моя бывшая невеста бросает на меня виноватый взгляд и отворачивается. На ней сегодня бордовое струящееся платье в пол, подозрительно напоминающее свадебное. Я делаю глубокий вдох, понимая, что этот вечер будет непростым. Поскольку граф Фидус с семьёй принадлежат к высшему сословию, они занимают стол недалеко от нашего, загородив мне Соню. Волна раздражения проходит по телу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Празднование, наконец, начинается. Его Величество поднимает бокал за свою супругу, и все гости поддерживают его. Я оглядываю ближайшие столы и вдруг понимаю, что Эксула нигде нет. Не может быть, чтобы мой братец пропустил повод обратить на себя внимание.

— Я благодарю всех собравшихся за поздравления. В моём возрасте главный подарок — видеть, что мои дети счастливы, — произносит мама театрально.

— Вы правы, — подхватывает советник Его Величества. — Нет ничего более радостного, чем новости о женитьбе сыновей или рождении внуков. Знаю по себе…

Я закатываю глаза. И почему я должен наблюдать за этим фарсом? Мне ведь надо было сегодня встретиться с владельцем оружейного концерна.

— Ваше Высочество, раз уж зашёл такой разговор, вы не собираетесь в ближайшее время жениться? — спрашивает советник. Более сотни глаз в один момент устремляются в мою сторону.

— Нет, — отвечаю я, глядя на бледнеющего советника. — Я в последнее время чрезвычайно занят восстановлением нашей армии и космического флота.

— Но ведь можно и подождать с этим, разве нет? — мягко пытается возразить мама.

— Ну не знаю, — я вздыхаю также театрально и откладываю приборы. — Как по мне, Девону будет лучше и безопаснее, если я сосредоточусь на кораблях и лазерных пушках, чем на устроении своей личной жизни. Или я не прав, матушка? Вы старше меня и мудрее. Поправьте меня, если я ошибся.

Глава 24

На время в зале повисает гнетущая тишина. Я хочу увидеть Соню, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке. Но вместо этого снова встречаюсь взглядом с Фракти. Её чешуя и кожа от напряжения стали почти белыми. Впрочем, возможно, это яркий свет так на неё действует. Я замечаю, как мама под столом ударяет меня по ноге, но не двигаюсь. Не я создал эту ситуацию, не мне и искать выход.

Вдруг двери открываются, и в зал входит Эксул. Все в один момент оборачиваются на него. Кто-то даже выдыхает облегчённо. Замечаю позади него землянина в жёлто-зелёном одеянии. Он следует за братом, не поднимая головы. Тот же улыбается и кланяется гостям, явно обрадованный такому вниманию.

Мне уже начинает казаться, что кризис миновал, но вдруг с другого конца зала слышится звон разбитого стекла. Я мгновенно поднимаюсь на ноги, потому что именно там находится стол для компаньонов. Замечаю Соню, как и я поднявшуюся на ноги, бледную и оцепеневшую. Не отрываясь и, не моргая, она смотрит на землянина, пришедшего с братом. И выражение её нельзя описать словами.

Только взглянув на неё, я понимаю, что что-то не так. Этот человек, кем бы он ни был, не должен был пересечься с Соней.

— Что ж, думаю, мне пора, — бросаю я и спешу к Соне.

Но дойти не успеваю. Этот незнакомый землянин замечает Соню и бросается к ней, натыкаясь на разносчиков и опрокидывая незанятые стулья.

— Соня! — кричит он отчаянно. — Это же ты?! Спаси меня, пожалуйста!

Он залезает на стол и хватает Соню за руки. Взгляд её становится совсем безумным. Кажется, что каждая клетка её тела напрягается. Словно бы ещё немного, и она сорвётся. Накричит на чужака или ударит. Слишком много несказанной злобы и обиды скопилось внутри неё.

Я ускоряю шаг. Мысленно зову Соню. Хочется, чтобы она взглянула на меня. Мне кажется, я смогу успокоить её и помочь. И каким-то чудом Соня действительно находит меня глазами. На лице её я вижу муку. Она безмолвно просит о помощи. Всего мгновение, а после её взгляд снова становится бесстрастным.

— Вы обознались, — произносит она, аккуратно высвобождая свои руки. После выходит из-за стола и кланяется гостям, взирающим на неё. — Прошу простить за поднятый шум. Господа... Ваше Величество…

Лишь подойдя совсем близко, я замечаю её дрожь. Мне тоже приходится поклониться и извиниться перед всеми.

— Я дурно себя чувствую, а потому вынужден покинуть вечер, — говорю я и направляюсь к выходу.

— Куда же ты, брат?! — кричит мне в спину Эксул. — Я ведь только пришёл и не успел даже повидаться с тобой.

Что-то с ним не так сегодня, но я не могу взять в толк, что именно.

— Быть может, в следующий раз, — бросаю я, натянуто улыбаясь. — Надеюсь, к тому моменту ты научишь своего компаньона правилам приличия.

Я кошусь на землянина, всё ещё восседающего с отсутствующим видом на столе, будто какое-то животное. Другие компаньоны осторожно расходятся, словно бы желая удалиться на безопасное расстояние.

Как только дверь зала за нами закрывается, и мы оказываемся в коридоре одни, я заключаю Соню в объятия. Она всё ещё дрожит и на все мои вопросы лишь мотает головой.

— Скажи мне, что происходит? Тот землянин сделал тебе что-то? — спрашиваю я, когда мы возвращаемся в гостевые покои.

— Он не должен быть здесь, — отвечает Соня, мотая головой.

— Да, конечно, — киваю я и смиренно вздыхаю. — Знаешь что, иди-ка сюда.

Мне с трудом удаётся усадить её к себе на колени. Она выглядела такой сексуальной сегодня в этом своём строгом костюме. Но сейчас я не могу думать ни о чём таком. Мне просто страшно, что она снова впадёт в апатию ко всему.

— Всё хорошо, Соня, — шепчу я ей на ухо. — Я не дам тебя в обиду никому. Я даю тебе слово, что никогда и никто, включая меня, тебя больше не тронет, только если ты сама этого не захочешь. Поэтому не уходи в себя, ладно?

— Ладно…

Постепенно её тело обмякает и расслабляется. Я не вижу её лица, а потому мне кажется, что она уснула. Но когда я пытаюсь уложить её в кровать, обнаруживаю, что её глаза открыты.

— О, так ты не спишь? — я улыбаюсь и глажу её волосы.

— Нет, я просто думала, — говорит Соня, переводя взгляд с меня на потолок.

— И о чём же? — я ложусь рядом с ней прямо в одежде.

— Что хочу заняться с вами любовью, — произносит она, и от контраста между тем, что она говорит, с тем, как она это говорит, у меня холодок пробегает по телу.

— Уверена? — я пропускаю руку под подушку, на которой она лежит. — Нам не обязательно делать это именно сегодня. Да, ты обещала мне награду. Но я могу и потом её получить.

— Нет! — отвечает она резко. — Мне это нужно сейчас.

Я не знаю, с чем связано её упрямство. Мне просто то, что она предлагает, не кажется правильным. Я сомневаюсь, что она вообще сможет возбудиться в таком состоянии. А если она и сможет, то я точно не смогу. Может, если я начну ласкать её неспешно, она расслабится и уснёт?

Я снимаю с неё пиджак. Немного любуюсь сосками, проступившими под белой блузкой. Она такая красивая сейчас и в то же время такая уязвимая. Разве могу я приставать к ней? Я расстёгиваю одну за другой пуговицы рубашки, а после припадаю к её тонкой бледной шее губами. Дыхание Сони становится тяжёлым, губы раскрываются в тихом стоне. Я ловлю этот звук, словно награду. Всё ещё сомневаюсь, всё ещё слышу в голове голос, повторяющий, что это неправильно. Но тело моё оказывается не настолько морально сильно. Оно желает Соню, требует продолжения, и никакая сила не способна это остановить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я снова целую её, ощущаю вкус её губ, тепло её кожи. Следом за блузкой на пол летят её брюки и бельё. Соня обвивает ногами мою талию, прижимая меня к себе. Я осознаю, что прошёл точку невозврата. Я уже полностью во власти этих ощущений, этого жара, который она пробудила.

Глава 25

Я просыпаюсь среди ночи от странного чувства тревоги. Оглядываюсь и вдруг понимаю, что Сони нет. Простыня рядом холодна, словно она ушла давно. Поднимаюсь, ступая босыми ногами по мраморному полу. Осматриваю покои и балкон в надежде, что она просто отошла куда-то ненадолго. Но её нет, ни в покоях, ни на балконе. Я быстро одеваюсь и вместе с личной охраной отправляюсь на её поиски.

Ночное освещение заставляет тени от предметов вытягиваться вдоль стен. Тишина давит. Я не зову Соню — почему-то мне кажется, что крик сейчас будет неуместен. Как будто этим я только признаю, что потерял её. Вдруг я замечаю что-то знакомое у выхода на террасу. На полу у резной колонны валяется планшет. Тот самый планшет, который я вручил Соне в подарок. Экран расколот, стекло испещрено трещинами. Я поднимаю его, и в груди застывает злость, смешанная с холодным страхом. Это не просто случайная потеря — это признак того, что Соня ушла не добровольно.

Я заставляю себя идти к посту охраны. Стражники поднимаются при моём появлении. Но в их взглядах нет должного почтения, только раздражение.

— Мой компаньон пропала! — произношу я нервно. — Не могли бы вы отследить её местонахождение по записям с камер?

Они переглядываются. Один из них, самый старший, делает шаг вперёд и отвечает:

— Ваше Высочество, нам запрещено предоставлять какие-либо данные с камер. Это приказ.

— Чей приказ? — спрашиваю я.

— Его Величества, — говорит стражник. — Да вы не волнуйтесь так. Может, ваш компаньон просто гуляет? Побродит и вернётся.

Я хотел бы поверить словам стражника, но не могу. Соня не из тех, кто рискнёт бродить в одиночестве в незнакомом месте. Она вообще не любит всего незнакомого и непредсказуемого. Я сжимаю в руке разбитый планшет так сильно, что стекло царапает ладонь.

— Раз нельзя взглянуть на записи, помогите мне с поисками! — требую я.

— Не положено, Ваше Высочество, — нерешительно отвечает стражник. — Без прямого приказа начальника стражи мы не можем покинуть пост.

Я медленно закипаю. Да что вообще здесь творится?! Как они смеют отказывать кронпринцу?! Как назло, мне вспоминаются слова брата о том, что королевский дворец мне не дом. Не хочется признавать этого, но, похоже, всё так и есть. Здесь у меня нет никакой власти.

— Вы ещё пожалеете, — бросаю я и разворачиваюсь.

Велю своей охране связаться с начальником дворцовой стражи. Должен же быть способ мне получить помощь в родительском доме. Хотя часть меня считает, что всё это происходит по чьей-то злой воле.

Коридоры дворца пусты и мрачны. Ночные светильники горят тускло, их холодный свет рисует узоры на стенах. В воздухе витает напряжение, будто сам дворец чувствует, что в нём происходит что-то неладное. Я иду быстрым шагом, прислушиваясь к каждому звуку.

Вдруг в коридоре появляется знакомый силуэт. Я узнаю Фракти. По всей видимости, они с семьёй остались ночевать во дворце. На ней всё ещё то самое платье, в котором она была на приёме, но сейчас оно выглядит неуместно.

— Что случилось, Ваше Высочество? — её голос звучит робко и настороженно.

Я замираю, глядя на неё напряжённо. В памяти вспыхивает та ночь, когда она пробралась в мои покои. Как она, потеряв рассудок от ревности, бросилась на Соню. В один момент меня охватывает злость.

— Это ты… Ты забрала её?! — кричу я, угрожающе подступая к Фракти. — Разозлилась, что я не сделал тебе предложение и украла её в отместку?!

Фракти бледнеет несмотря на тусклое освещение. Глаза широко раскрываются. Её слуги пытаются не дать мне приблизится к ней.

— Что?! О чём вы говорите? — едва слышно шепчет Фракти.

— О моём компаньоне! — резко отвечаю я.

Фракти становится почти белой. Она вжимается в стену испуганно.

— Это не я! Честное слово… — бормочет всхлипывая.

— Я не верю тебе! Ты клялась убить её! Я слышал это собственными ушами!

— Довольно, Ваше Высочество! Вы забываетесь! — прерывает меня низкий суровый голос.

Из тени выходит отец Фракти — граф Фидус. На нём лишь нижняя рубашка и бриджи. Кажется, он так спешил, что не успел даже должным образом облачиться.

— Моя дочь невиновна, я в этом уверен, — произносит он, вставая между мной и Фракти.

Я сжимаю челюсти до зубного скрежета. Я всё ещё помню отметины на лице Сони, что оставила моя бывшая невеста. А теперь они говорят, что она ни при чём?!

— Тогда помогите мне найти виновного! — восклицаю я в отчаянии. — Помогите найти Соню.

Между нами повисает минутная пауза. Граф долго смотрит на меня. В его глазах мелькает то ли сомнение, то ли усталость. Наконец, он медленно кивает.

— Хорошо. Мы поможем вам, — произносит он нехотя. — Но на этом наше общение с королевской семьёй прекратится.

— Папа! — восклицает Фракти, явно несогласная с решением отца. Её мать придерживает её за руку и качает головой.

— Моя дочь достаточно натерпелась из-за вас, — продолжает граф. — Да, в прошлом она совершила глупость, потому что была влюблена. Но она уже искупила свою вину. Пообещайте, что Его Величество больше не заговорит о вашем браке с моей дочерью.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я смотрю на старого графа, такого же хамелеона, как и Фракти, и мне становится стыдно. Должно быть, их семья и вправду ни при чём. Им просто не повезло оказаться рядом со мной в этот момент.

— Я обещаю, — произношу, отводя взгляд. — Пожалуйста, окажите мне услугу в последний раз. Найдите моего компаньона.

Коридор снова погружается в тишину. Фракти всхлипывает, её отец еле слышно просит слуг подать ему коммуникатор, мать остаётся холодной и отстранённой. А я чувствую, как пустота внутри становится ещё больше. Я согласен на любую цену, лишь бы вернуть Соню.

Глава 26

Я сижу над столом, склонившись над проекцией, созданной коммуникатором графа. Он указывает мне на нужную запись. На дорожных камерах фиксируется тёмный планер, покидающий дворец посреди ночи. Его траектория неровная, как будто пилот нервничает или торопится. Я прикусываю губу. Всё внутри сжимается от нехорошего предчувствия. Похоже, я знаю, кто забрал Соню.

— Здесь, — произносит граф, показывая на карту. — Судя по маршруту, он приземлился неподалёку от восточной резиденции Его Величества.

Я благодарю его и вместе со своей охраной спешу покинуть королевский дворец. Сердцебиение оглушающе грохочет в ушах. Страх холодом расползается по телу. Соня где-то там, и каждая секунда может стоить ей слишком дорого.

По дороге в восточную резиденцию я заезжаю к Сорану. Если моя догадка верна, то поддержка его охранников мне не помешает.

— Твой компаньон пропала из королевского дворца? — удивляется друг. — Но как? Там же столько стражи…

На мгновение я задерживаю взгляд на спутнике Девона, Миринии, сияющей в тёмном небе.

— Моя первая реакция была такой же, — отвечаю со вздохом. — Соран, я думаю, что за этим стоит мой брат.

— Эксул? — переспрашивает друг с недоверием. — Да ну, не верю. Зачем ему всё это?

— Полагаю, как и Амали, вчера Соня застала его за чем-то запрещённым, — предполагаю я. — К тому же у Сони давно были подозрения насчёт Эксула.

— Подозрения?

— Да, — киваю я. — Но, прежде чем я расскажу тебе о них, ответь на вопрос: что ты знаешь о плотоядных ящерах?

— Ну… они всеядны, могут нападать на девонцев и разных животных, — начинает он растерянно. — Обычно серо-зелёного цвета, но могут становиться ярко-зелёными или коричневыми в зависимости от местности, в которой обитают. А ещё они охраняются девонскими законами… Наверное, это всё, что я так с ходу смогу вспомнить. А к чему был вопрос?

— Не так давно Соня рассказывала мне об одной традиции древних землян, — говорю я, не отрывая взгляда от маршрута в навигаторе. — Якобы они церемониально поедали тела крупных хищников, чтобы приобрести их исключительные навыки: силу, скорость, ловкость и т.д. Соня предположила, что тот, кто убил Амали и ящера, изначально был нацелен именно на ящера. Что ему нужно было его мясо. Но убийца не смог унести тушу целиком, а потому забрал только ногу.

— Намекаешь на то, что кто-то из девонцев поедает ящеров?! Какое кощунство! — восклицает Соран. — Только отчаянный безумец решится на это.

— Да, ты прав, — киваю я. — Отчаянный безумец, что желает изменить цвет своей чешуи.

— Постой, ты хочешь сказать?.. — друг начинает, но умолкает на полуфразе. — Это звучит слишком пугающе.

— Я сам не хотел верить, — признаюсь я. — Но у меня больше нет сомнений. Вчера на приёме я заметил, что чешуя Эксула стала светлее. Не хочется признавать, но, похоже, этот чудовищный способ работает.

Соран не отвечает. Обдумывает, к каким последствиям может привести сложившаяся ситуация. На некоторое время я сосредотачиваюсь лишь на шуме турбин и звуке встречного ветра снаружи.

Примерно минут через сорок пути вдалеке появляются очертания города Машарик, восточной столицы Девона. Обычно это место, как и любой туристический город, шумное и яркое. Но в этот час улицы его темны и пусты, а окна домов закрыты ставнями. Лишь ветер с океана гуляет в округе, разнося всюду туман и запах водорослей. Мы направляемся прямиком к резиденции Его Величества — ещё одной и обычно пустующей.

— Ну и что будем делать? — спрашивает Соран, когда мы приземляемся на одной из стыковочных площадок неподалёку. — Дождёмся охрану?

— Я думаю, в замок нам лучше идти вдвоём, а охранников оставить на подступах, — отвечаю я, глядя на резиденцию со стороны. — Если я прав насчёт Эксула, то его кто-то прикрывает в главном дворце Его Величества. Возможно, даже сам начальник охраны. И очень скоро тут появятся господа королевские стражники.

— Ох, друг, надеюсь, ты ошибаешься, и всё это какое-то недоразумение, — Соран тяжко вздыхает и кивает.

Мы пробираемся в замок осторожно. Его коридоры кажутся бесконечными. Стражников не так много, и судя по тому, как быстро, нам удаётся обезвредить их, они явно не ждали появления посторонних. В коридоре второго этажа я ловлю перепуганную горничную.

— Прошу простить, Ваше Высочество! — бормочет она еле слышно. К счастью, узнала меня.

— Мой брат здесь? — спрашиваю я. — Где его найти?

Девушка указывает дрожащей рукой на двери одного из музыкальных залов.

— Спасибо. А теперь беги на первый этаж и всем остальным передай, что я велел сидеть тихо и не высовываться.

Я осторожно подхожу к двери и заглядываю внутрь. Вижу то, чего так боялся. Эксул стоит посреди комнаты. Соня лежит на полу у его ног, по-видимому, без сознания. Брат приподнимает её голову за волосы, и она издаёт слабый стон. Чуть в стороне я замечаю другого землянина, того самого парня, что появился с братом на приёме. Его лицо искажено страхом.

— Откуда ты знаешь эту девку? — спрашивает Эксул землянина.

Я собираюсь ворваться в зал и броситься на брата, но Соран останавливает меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Давай дождёмся, когда он отойдёт от твоего компаньона. Так он не сможет ей навредить, когда мы появимся.

Я вынужден согласиться. Моё тело напряжено, как струна. Я замираю и слушаю.

Глава 27

Брат смотрит на землянина в ожидании.

— Мы были знакомы некоторое время, — отвечает тот уклончиво.

— Эй, я, по-твоему, идиот?! — рычит Эксул. — Я уже понял, что вы были знакомы! Рассказывай, что именно вас связывает.

— Я… я подружился с Соней, а потом должен был уговорить её бежать из дома, — землянин запинается. — На самом деле я и мои знакомые собирались схватить её и потребовать выкуп у её родителей…

Мои пальцы сжимаются в кулаки. Теперь всё ясно. Это тот самый Давид. Понятно, почему Соня так отреагировала, когда увидела его. Ей казалось, что всё уже в прошлом, но внезапно прошлое настигло её.

— Ха, а ты, оказывается, тот ещё отброс! — бросает Эксул с презрением. — Значит, эта девчонка и вправду не из простых. Что же мне с ней делать? Уверен, она видела, как я охочусь на ящера в саду…

А вот и признание. Моя догадка подтвердилась. Соня была права. Эксул действительно убивает ящеров. Мы с Сораном обмениваемся быстрыми взглядами. Он кивает и уходит к другому выходу, ближе к Соне. Я же беру на себя отвлекающую роль и вхожу в комнату не скрываясь.

— Знаешь, брат, ты хорошо всё придумал, — произношу я как будто даже с одобрением.

Эксул испуганно подаётся назад и прижимается к стене. Его глаза расширяются.

— Как ты нашёл меня?!

— Это было непросто, — говорю я. — Как я сказал, ты хорошо всё придумал. Но ты допустил одну ошибку: забрал моего компаньона. Не сделай ты этого, я бы не обращал на тебя внимания ещё долго. Порой мне кажется, что ты намеренно это делаешь…

— Делаю что? — его голос дрожит.

— Всё возможное, чтобы привлечь моё внимание.

— Что за вздор?! — он резко оглядывается на шум позади.

Соран поднимает Соню с пола и быстро выносит её в коридор. Я выдыхаю облегчённо.

— Вы всё равно далеко не уйдёте, — зло скалится Эксул.

— Ему и не надо, — отвечаю я. — Я просто не хотел, чтобы Соня видела меня жестоким.

Наконец, наступает момент, когда необходимость сдерживаться пропадает. Я бросаюсь на Эксула и с упоением бью его по лицу. Столько лет я был вынужден сдерживаться и оправдывать его унизительные комментарии и прочие выпады в мой адрес. На сей раз я поймал его как преступника и имею право разобраться с ним по-мужски. И даже отец не посмеет осудить меня за это. Брат пытается защищаться. Но видимо, драться с другим драконом оказывается не то же самое, что охотится на безобидных ящеров.

Шум снаружи заставляет меня напрячься. Больше всего я боюсь, что Соран не сможет защитить Соню. Потому, когда он возвращается в зал, я даже чувствую облегчение. Но ненадолго, ведь следом за ним в зал врывается стража. Несколько девонцев хватают меня, выкручивают руки и кладут лицом вниз.

— Вы взяли не того! — восклицаю я, пытаясь скинуть их с себя. — Это он! Я нашёл преступника, убивающего ящеров во дворце!

— Никакой ошибки нет, — произносит начальник стражи. Он помогает Эксулу подняться на ноги и велит оказать ему первую помощь.

— Что это всё значит?! — бросаю я хмурясь. Неужели я был прав, и начальник стражи — соучастник?

— А ты не догадываешься? — зло усмехается Эксул.

— Думаю, я должен ему всё объяснить, — произносит Его Величество, проходя в зал.

Я гляжу удивлённо на отца, потом на Сорана, всё ещё удерживающего Соню на руках. И до меня, наконец, доходит. Всё это время отец знал, кто убил Амали, кто охотился на ящеров. Он не только знал, но и прикрывал Эксула. И поэтому расследование убийства Амали так и не сдвинулось с мёртвой точки. Именно поэтому отец отказался предоставить записи с камер видеонаблюдения.

— Так ты всё знал? — спрашиваю я. — Неужели ты был тем, кто надоумил его на такую мерзость?

— Конечно, нет! — возмущается отец. — Я узнал обо всём лишь после гибели твоего прежнего компаньона. Но я не мог позволить кому бы то ни было узнать правду. Эксул ведь мой сын.

— Я тоже твой сын! — бросаю возмущённо. — Но едва ли ты бы закрыл глаза на мои преступления!

— А ты думаешь, что он не делал этого?! — мама возмущённо подаёт голос из-за спины Его Величества. — Не делай вид, что ты без греха, Фриджид.

Снова она смотрит на Соню брезгливо. Чувство вины ложится на сердце тяжестью. Я не смог скрыть нашу связь. И теперь из-за меня Соня в опасности.

— И что теперь будет? — спрашиваю я, отводя взгляд.

— Я не могу заставить тебя молчать, — говорит отец. — Но я прошу тебя, Фриджид, ради мира на Девоне и в нашей семье сохрани в тайне всё, что знаешь.

Я задумываюсь над его просьбой. Кажется, что для отца всё так просто. Но я не могу простить Эксулу убийство Амали. Как вообще можно простить такое?! Его место в тюрьме. С другой стороны, больше всего на свете я хочу защитить Соню. И для этого мне придётся пойти на компромисс.

— Я выполню твою просьбу, — говорю я наконец. — Но взамен ты перестанешь вмешиваться в мою жизнь. Оставишь разговоры о женитьбе и перестанешь следить за мной и моим компаньоном.

— Но как же наследники!.. — восклицает мать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Когда и если я стану королём, мы вернёмся к этому разговору, — отвечаю я. — Но до тех пор я буду жить так, как посчитаю нужным.

— Да будет так, — кивает Его Величество.

После бросает на меня тяжёлый взгляд и выходит. Следом за ним уходят мама, Эксул и стража. В зале остаёмся только я, Соран, Соня и перепуганный землянин.

Глава 28

Комната тонет в звенящей тишине. После того как Его Величество и стражники покидают резиденцию, всё вокруг словно застывает. Я повожу плечами, пытаясь стряхнуть с себя напряжение. Но оно, кажется, становится только сильнее.

Мой взгляд находит Соню. Её присутствие в комнате будто удерживает меня от окончательного падения в хаос. Я подхожу к Сорану и забираю у него свою землянку.

— Ты в порядке? — спрашивает друг. — Сильно тебя помяли? Наверное, мне стоило вмешаться.

— Главное, что ты не дал Соню в обиду, — произношу я сипло. — Спасибо тебе, Соран.

Он слегка кивает, словно не считает свой поступок чем-то особенным. Но для меня это действительно много значит. Я присаживаюсь на пол, располагая голову Сони у себя на коленях. Она приоткрывает глаза растерянно. Её лицо бледное, дыхание ровное, но слишком слабое. Я едва дотрагиваюсь до её плеча.

— Соня… — шепчу я.

Её ресницы дрожат. Взгляд мечется лихорадочно, пока наконец не сосредотачивается на мне. Я нахожу её руку и сжимаю. Она в ответ переплетает наши пальцы.

— Как ты? — спрашиваю я ласково.

— Хорошо, — отвечает она тихо и пробует подняться. — На самом деле я больше симулировала обморок.

— Значит, ты всё слышала? — спрашиваю я, чувствуя нарастающую вину.

— Да, — отвечает Соня. — И думаю, что ты всё сделал правильно.

Она поднимает руку и касается моей щеки. И пусть её ладонь горячая и лишь усиливает боль, я всё равно прижимаюсь к ней и целую.

— Как же я счастлив, что с тобой всё хорошо, — шепчу я, прикрывая глаза. Сердце всё ещё бьётся в груди неистово. — Почему ты вообще покинула гостевые покои?

Соня косится на другого землянина в углу зала и тяжело вздыхает. Тот наблюдает за нами точно загнанный зверь.

— После того как я снова увидела Давида, я была в полной растерянности. Но в то же время мне не хотелось, чтобы он снова влиял на мою жизнь. Я хотела поговорить с ним, потому и вышла. Я взяла с собой планшет на случай, если ты проснёшься и потеряешь меня.

Она бросает на меня осторожный взгляд, словно проверяет, злюсь ли я. Но я не могу на неё сердиться. Я просто обнимаю её за плечи и киваю.

— Но всё пошло не по плану, — продолжает Соня более спокойным тоном. — Когда я вышла на террасу, я увидела твоего брата. Видимо, он решил, что я слежу за ним, и приказал стражникам схватить меня. Я притворилась, что потеряла сознание, поэтому меня особо не били.

— А ты, оказывается, сообразительная, — усмехается Соран.

— Ну, меня ж не первый раз похитили, — пожимает плечами Соня. — Я стараюсь учиться на своих ошибках.

Эта её фраза звучит легко, но я чувствую, сколько за ней скрыто усталости и боли. Мне хочется прижать её к себе так крепко, чтобы ни одна сила в этом мире не смогла причинить ей вред.

Комната вокруг будто отходит на второй план: угрюмые стены, высокий потолок, тусклый свет ламп — всё это перестаёт иметь значение. Есть только она. И моё обещание самому себе — больше не позволять никому разлучать нас.

Соня ещё немного сидит у меня на коленях, а после поднимается и подходит к Давиду. Присаживается на корточки напротив и смотрит внимательно.

— Ну, и как ты тут оказался? — спрашивает уже без малейшего намёка на страх.

— Соня, прости меня… — шепчет Давид. Потом вдруг резко подаётся вперёд. — Прости, прости!

Соня в последний момент успевает подняться и отступить на пару шагов. Землянин падает плашмя перед ней, продолжая повторять: «Прости, прости…»

— Я спросила тебя, как ты тут оказался?! — прикрикивает Соня. На лице её появляется суровость.

Давид вздрагивает. Но кажется грубость Сони действует на него отрезвляюще. Он приходит в себя и начинает тихо рассказывать, что с ним случилось.

— После того как ты упала со скалы, я пытался найти тебя, но так и не смог. Я вернулся к остальным и рассказал, что случилось. Старшие сильно разозлились и избили меня. Они потребовали найти тело. Но все поиски оказались тщетны. Тогда они снова меня избили и стали грозиться скинуть меня с той же скалы. Кажется, они подумали, что я помог тебе сбежать. Они издевались надо мной…

Землянин начинает трястись от рыданий.

— Я сам не понял, как дошёл до мысли, что лучше самому спрыгнуть, чем терпеть всё это. Мне так жаль, Соня… Ты правда нравилась мне. Очень сильно. Но старшие сказали…

— Достаточно! — обрывает его Соня. — Остальное мне неинтересно.

Давид поднимает на неё глаза. Я смотрю на него со смесью гнева и отвращения. Значит, он спрыгнул в пропасть и оказался на нашей планете? Если он упал в тот же портал, что и Соня, то не удивительно, что в итоге мой брат купил его. Королевская семья обычно работает с одними и теми же продавцами. А те, в свою очередь — с одними и теми же охотниками, контролирующими определённые порталы. Теперь мне всё ясно. Но решение, как поступить с этим землянином, остаётся за Соней.

— Соня… пожалуйста, помоги мне, — ноет Давид, пытаясь схватить её за ноги. — Ты ведь неплохо устроилась здесь, забери меня к себе.

Я немного напрягаюсь, заметив, как меняется выражение лица Сони. В нём появляется грусть и сожаление.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я не стану помогать тебе, Давид, — вдруг говорит она холодно. — Ты сам во всём виноват.

Соня бросает на меня вопросительный взгляд. Я киваю и оборачиваюсь на слуг, ожидающих у дверей.

— Этот человек — компаньон моего брата. Доставьте его в королевский дворец.

— Что? Нет!— кричит Давид. — Не отдавайте меня тому психу! Он же убьёт меня! Соня, пожалуйста…

Но ни я, ни Соня не слушаем его. Втроём — я, он и Соран — мы выходим на стыковочную площадку и садимся в планер. Соран, не спрашивая, занимает место за штурвалом. Мы с Соней садимся на заднее сиденье. Я всё ещё боюсь отпускать её от себя. Она же кажется необыкновенно спокойной. Словно, наконец, избавилась от того, что терзало её всё это время. Надеюсь, всё так и есть.

Мы прощаемся с Сораном на пороге его дома. Долго смотрим друг на друга неловко.

— Я должен просить тебя сохранить в тайне поступок моего брата, — произношу я нехотя.

— Мог бы и не говорить, — вздыхает Соран. — Думаю, если я попытаюсь взболтнуть кому-нибудь, твой отец подошлёт ко мне убийц.

Между нами снова повисает гнетущая тишина. Я не могу опровергнуть его слова.

— Насчёт моего компаньона… — начинаю я ещё более неловко, но друг не даёт мне договорить.

— Я тебя не понимаю и вряд ли когда-нибудь пойму, но мы с тобой слишком долго дружим, чтобы я отказался от тебя из-за какой-то очередной твоей странности, — рассудительно произносит Соран. — Просто будь осторожен.

Он уходит, а я возвращаюсь к своему планеру. Соня перебирается на переднее сиденье, и остаток пути до дома мы проводим, не размыкая рук.

Глава 29

Соня

С того инцидента с похищением прошло несколько недель. Всё это время нам с принцем Фриджидом не удаётся толком побыть наедине: поначалу мы просто отсыпаемся и зализываем раны, а потом он снова отправляется в командировку по поручению Его Величества, оставив меня дома одну.

Сегодня Его Высочество, наконец, возвращается. Коридоры дворца кажутся мне холодными и чужими без его присутствия. Тишина давит, заставляет чувствовать тревогу. И ни книги, ни игры не способны унять её. Лишь его постель немного успокаивает. Я привычно сворачиваюсь на ней клубком, обнимая его подушку. Вдыхаю родной аромат. Приятные мурашки пробегают по телу. Как же я хочу сейчас оказаться в его объятиях. Нам ведь больше не нужно скрываться, так почему мы должны терпеть разлуку? Я неуверенно касаюсь груди через тонкую ткань рубашки, скрещиваю лодыжки. Томный стон срывается с губ.

Вдруг дверь спальни открывается, и в проёме появляется он. Я на секунду теряюсь, но уже в следующий момент бросаюсь к нему и висну у него на шее. Его Высочество подхватывает меня на руки так легко, и мне не остаётся ничего, кроме как обвить ногами его торс. Пульс оглушительно отдаётся в ушах.

— Я так скучала! — бормочу я, прижимаясь к нему тесно-тесно. Голос дрожит, и мне немного неловко от этого.

Его Высочество гладит меня по спине. Зарывается носом мне в волосы, целует шею, прикусывает мочку уха.

— Я тоже очень сильно скучал за тобой, — отвечает он, и я растворяюсь в его бархатном голосе.

Я поднимаю глаза и ловлю его взгляд. Как же я счастлива, что принц Фриджид наконец здесь, со мной. Ещё секунду он глядит на меня, а после его губы ловят мои. Я отвечаю на его поцелуй. Пальцы скользят по его спине, по плечам, по грубой ткани его униформы. И всё во мне ликует оттого, что я могу прикасаться к нему без страха быть пойманной.

Мы медленно продвигаемся вглубь комнаты. Свет панелей мягко ложится на лицо Его Высочества. Я таю от сияния его глаз, от его прохладного дыхания, от его прикосновений. Каждое движение становится признанием в том, что мы слишком долго ждали этой минуты.

— Моя любимая… — шепчет он, отрываясь ненадолго от моих губ и оглядывая меня.

Новая волна дрожи проходит по телу. Я становлюсь нетерпеливой. Дрожащими руками я расстёгиваю пуговицы своей рубашки. Его Высочество, словно только и ждал этого, припадает к моей груди. Ласкает соски языком и слегка прикусывает. Стон срывается с моих губ. Низ живота приятно тянет. Я приподнимаю бёдра и даю Его Высочеству стащить с меня брюки. После помогаю ему раздеться. Касаться его шершавой жестковатой чешуи всё ещё непривычно. Но я уже знаю, что из-за неё на его теле есть места, особенно чувствительные к прикосновениям.

Я целую его шею, касаюсь низа живота. Скольжу ладонью ниже. Ловлю его сексуальный взгляд и невольно вздыхаю. Это невероятно, и, похоже, скорее на какую-то шизу, но мне в любовники достался самый настоящий принц! Я могу лишь усмехнуться мысленно.

— Не отвлекайся, — строго произносит он. — Думай только обо мне.

Его Высочество приподнимает мои ноги и проникает внутрь. Я выдыхаю судорожно, ощущая, каким нестерпимым становится возбуждение. Не могу думать ни о чём, кроме его члена. Ну разве, может быть, только о его втором члене. Чёрт! Это правда что-то нереальное! Я слегка прикусываю губу, чтобы не отлететь окончательно.

Позже я лежу, прижавшись к груди Его Высочества, и слушаю, как ровно и спокойно он дышит. Его прохладная ладонь сонно скользит по моей спине, и мне не нужно ничего, кроме этого. Я догадываюсь, что думают о нашей связи окружающие. Большинство делают ставки, когда мы надоедим друг другу. Но мне плевать на чужие ожидания и мнения. Самое важное — то, что мы исцеляем друг друга. Он учит меня верить в силу нежности, я учу его, что не быть всесильным — это нормально.

Я знаю: шрамы не исчезнут, но они больше не управляют нашей судьбой. Они становятся следами пути, который мы преодолели. И теперь, когда он рядом, я не боюсь идти дальше. Потому что мы идём вместе.

***

Зима на Девоне наступает довольно резко. За одну ночь всё окутывает льдом. Я открываю окно и вдыхаю морозный воздух, свежий и чистый. Снег ложится ровными пластами, укрывая улицы, крыши и деревья в саду. Температура держится в районе минус двадцати. Мне нравится эта погода. Нравится белизна, сверкающая при свете Миринии, нравится хруст снега под ногами.

Единственное, что меня угнетает, — это Его Высочество. Не сам он, конечно, а то, что он всё время выглядит сонным, словно с каждым днём зима крадёт у него силы. Он то и дело пытается затащить меня обратно в постель, и ладно бы для чего-то интересного. Но нет. Стоит мне поддаться, и он, прижимаясь всем телом, снова впадает в свой затяжной анабиоз.

Разумеется, он не один такой. Даже слуги бродят по дворцу полусонные. Ну а приличные господа просто не поднимаются с постели без крайней нужды — почивают в обнимку со своими компаньонами.

— Соня, мне холодно… — бормочет Его Высочество, стискивая меня в тесных объятиях.

Я лежу рядом, ощущая его спокойное дыхание на своей щеке, и чувствую одновременно нежность и раздражение, тепло и одиночество. Он так близко ко мне, такой любимый, такой желанный. Дыхание тихое и ровное, будто он спит не первое столетие, и мне остаётся только обнимать Фриджида, вдыхая его аромат. Но я не могу просто так лежать, когда Его Высочество рядом без одежды. Возбуждение приходит само собой, дерзко и неумолимо. И всё же стоит мне попытаться коснуться его, как он только сонно ворчит и прячет лицо в моих отросших волосах.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В такие минуты я чувствую себя одиноко. Вокруг бескрайняя зима, сверкающий снег, замёрзшие окна, за которыми гулко воет ветер, а рядом со мной — принц, такой близкий и далёкий. Я остаюсь в этом белом мире наедине со своими желаниями и тоской, пока сны похищают его у меня.

— Поскорее бы весна, — шепчу я и вздыхаю, ощущая его ладонь, спрятанную у меня между бёдер.

Чувствую слабое шевеление. Только что… он погладил меня? По телу проходит дрожь. Знаю, что выгляжу сейчас, как озабоченная. Но пережить вместе зиму действительно оказалось труднее, чем я ожидала.

Ещё одно движение… Я вздрагиваю. Томный стон сам срывается с губ. Я начинаю ёрзать в нетерпении. Его Высочество слабо приоткрывает глаза.

— Забирайся сверху… — бормочет сонно.

Мне одновременно и стыдно, и очень радостно. Я не уверена, получится ли что-то у нас, когда Его Величество такой. Но я всё же снимаю пижамные штаны и сажусь на него сверху. Он поднимает руки и подталкивает меня в спину, усаживая себе на грудь. Моё лицо вспыхивает. Но возбуждение становится только сильнее.

Я осторожно подаюсь вперёд. Он снова приоткрывает глаза и прижимается губами к моей киске. Его ладони медленно скользят по моим бёдрам. Меня охватывает дрожь. Дыхание становится тяжёлым. Его Высочество ласкает меня губами, проникает языком внутрь. Движется медленно, но я рада этому. Я ведь знаю, что он сильно старается. Я начинаю раскачивать бёдрами плавно и осторожно. Чувствую, как он подталкивает меня сам, словно бы разрешает быть более активной. Я прикрываю глаза. Мне так хорошо сейчас.

Оргазм, яркий и головокружительный, не заставляет себя долго ждать. Мне не удаётся сдержать стон. После, когда я смотрю на его полусонное лицо, меня снова одолевают угрызения совести. Я ложусь рядом солдатиком. Мне хорошо, но так стыдно. Его Высочество тут же поворачивается набок и закидывает на меня руку и ногу.

— Ты удовлетворена? — шепчет на ухо игриво.

— Угу, — отвечаю я, краснея до кончиков ушей.

— Прости, я обещаю тебе компенсировать всё после зимы… — произносит он и снова крепко засыпает.

Я растягиваю губы в счастливой улыбке. До конца зимы всего каких-то восемь недель...

Спасибо, что прочитали! Не забудьте поставить лайк и подписаться, чтобы не пропустить новинки

!

Также загляните в ещё одну нашу книгу:

ТОЛЬКО ДЛЯ ЧИТАТЕЛЕЙ СТАРШЕ 18 ЛЕТ

Русал для хозяйки курортного городка

Конец