Ты - мой (не)закрытый гештальт

Пролог

Он прикуривает сигарету и открывает мне пассажирскую дверь. Машина еще не успела остыть, словно Он приехал только ради того, чтобы забрать меня с собой. Надеюсь, его желание так же сильно, как и мое. Моя решимость тает с каждой секундой, но стоит мне посмотреть на его профиль, как она возвращается с новой силой. Парень смотрит на дорогу, пока сигарета тлеет между его пальцами. Он поворачивается ко мне и ухмыляется так, будто уже поймал меня в свои сети. В этот момент мне кажется, что его прозвище полностью оправдывает себя. Только более его мрачную версию. Темные волосы, четкая линия подбородка, острые черты лица, что могут оставить шрамы.

Сигарета падает за окно, а освободившаяся рука берется за руль. Вторая рука тянется ко мне и открывает бардачок. Даже то, как он обращается со своей машиной, дает прочувствовать сексуальное напряжение, кроющееся в его сильном теле.

Дальнейший путь Он больше не поворачивается в мою сторону, сосредоточившись на дороге, но уголки губ приподнимаются, и это похоже на легкую улыбку.

Мы выходим из машины, и моя ладонь оказывается в его. Как ему может быть не холодно? Его куртка осталась в машине, а на улице ниже нуля. Парень достает ключи и вкладывает их в мою руку. Мы поднимаемся выше, и я открываю указанную мне дверь. Дрожащей рукой я вставляю ключи и захожу в квартиру. Тут все пахнет им. Табак. Вишня. Мускусный мужской аромат витает в воздухе и сжимает мои легкие.

Захлопнув дверь за моей спиной, Он снимает с меня пальто и прижимает к стене, даже не дав разуться. Его сильные руки задирают платье до бедер, а влажные губы пожирают мой рот.

– Задний карман, – хриплый голос раздается у моего уха, когда Он начинает ласкать чувствительное местечко на шее.

Я достаю фольгированный квадратик и отдаю ему. Он рвет колготки меж моих ног и отодвигает трусики в сторону, а потом поднимает меня, заставив обнять себя ногами за талию. Легкое разочарование падает темной каплей в мое осознание всего происходящего, но я не испытываю желания остановиться. Я придумала себе, что у нас будет прелюдия и все как в самой лучшей сказке, но Он входит в меня одним безжалостным движением, и я понимаю, что никогда не была такой влажной и готовой. Он продолжает держать меня, словно я ничего не вешу, и относит в спальню. Я оказываюсь снизу, а парень закидывает мои ноги себе на плечи и снимает с меня сапоги. Он стягивает с себя свитшот, позволяя мне любоваться его широким накачанным торсом. Капельки пота блестят на груди. Он наклоняется и жадно целует меня, кусая за губы, продолжая двигаться во мне в мучительном темпе, то набирая, то сбавляя скорость, доводя меня до грани и отступая. Я не выдерживаю и толкаю его в грудь, и мы меняем позу. Мне нравится смелость, которая появляется во мне в этот момент. Я оказываюсь сверху, но парень продолжает доминировать: стягивает с меня платье, прижимает к себе и двигается в унисон с биением моего сердца. Мне кажется, мое тело не выдержит такого напора и разорвется на части от интенсивности его действий. Я испускаю громкий стон и раскалываюсь на миллионы маленьких частей. Парень подо мной замирает и самодовольно улыбается, принимая свой собственный оргазм. Я падаю на его грудь и пытаюсь отдышаться. Он обнимает меня, целует в макушку и гладит по спине, выводя пальцами узоры на моей коже. Мне кажется, я даже чувствую, как его желание преобразуется в физическую форму и его член снова становится тверже внутри меня. Не говоря ни слова, Он тянется к тумбочке и достает еще один фольгированный квадратик. По-видимому, эта ночь будет долгой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

13 сентября

Л

Я открываю глаза и смотрю в потолок. Идеальный белый цвет почти слепит глаза, вступая в борьбу с моей дремотой. Как бы мне хотелось бы искоренить привычку откладывать некоторые дела на потом и делать их вовремя, но никто не идеален, а тем более я. Несмотря на привычку поздно ложиться спать, каждое утро удается просыпаться по первому зову будильника. Встать, потянуться, умыться, выпить чашку кофе и потом уже можно улыбнуться новому дню.

Учеба началась пару недель назад, но я все еще не могу войти в нужный мне режим, поэтому холодные патчи под глаза, капелька консилера – и мое лицо продолжает излучать молодость и свежесть. Я смотрю на себя в зеркало, расчесывая влажные волосы, и в очередной раз пытаюсь принять свою внешность. Челку на брашинг, тушь на ресницы, бальзам на губы – рутина, которая позволяет мне окончательно проснуться и быть готовой к этому дню. Сегодня пятница, а значит, на вечер уже запланирована встреча с девчонками, которую организовала моя соседка.

К слову о ней.

– Энн! Просыпайся! Лекции начнутся через полчаса, твой кофе на кухне, у тебя есть 10 минут.

– Черт-черт-черт! – Моя соседка выбегает из своей комнаты в сторону ванны, натягивая джинсы на ходу.

Через несколько минут она уже стоит передо мной в своем, по ее мнению, не самом лучшем виде. Хотя, на мой взгляд, она всегда выглядит чудесно, а растрепанные волосы, собранные наспех в хвост, добавляют ей легкого шарма. Всегда мечтала быть той, на которую парни засматриваются и без особых усилий. Каждый раз, когда я смотрю на себя в зеркало, вижу только недостатки: не самая большая грудь, возможно даже с легкой асимметрией, веснушки на плечах, шрамы на коленках от активных игр в детстве. Единственное, что мне нравится без особых возражений, – это ямочки Венеры на моей пояснице. Можно даже сказать, что мой вид сзади просто вау, но и тут я тоже нахожу несовершенства. Читая сказки и взращивая свою неуверенность годами, все равно хочется, чтобы кто-то однажды сказал мне: «Хей, ты чудесна, смотри на себя своими глазами и не воспринимай себя через призму кривых зеркал». Но в моем мире все зеркала прямые, кривая только я.

Солнечный свет продолжает сохранять свою яркость, как и в середине лета. Мы прогуливаемся до кампуса, заходя в нашу любимую кофейню, я заказываю травяной чай со льдом, а Энн – двойную порцию эспрессо.

– Ну и гадость, – шепчет подруга, морща нос.

– Могла бы встать пораньше и сейчас была бы уже активна и бодра.

– Ой, простите, мисс Зануда, ваша улыбка по утрам не дает мне возможности открыть глаза от ее ослепительного сияния, – Энн дергает меня за прядь волос. – Кстати, напоминаю, что сегодня к нам придут девчонки, а потом мы пойдем танцева-а-ать, – пропевает, покачивая бедрами. – Сегодня вторая пятница, а значит, время отдохнуть.

Это наша традиция со времен переезда в Чапстон (вымышленный город. – Прим. авт.). Мы с Энн вместе учились в старших классах пригорода, где жили, а для учебы переехали сюда и теперь вместе снимаем квартиру. Два года пролетели незаметно и почти так же бессмысленно. Я до сих пор не уверена в выборе своей будущей профессии, потому что учусь по настоянию своей мамы на экономическом факультете и посещаю дополнительные лекции по психологии и социологии по собственному желанию.

На улице сохраняется теплая погода, но, как называет ее бабушка, бабье лето. Хоть осень и продолжает летние традиции с ясным небом и пока что без дождей, листва все же начинает желтеть и создавать разноцветный ареол вокруг своих отцов-деревьев. Вечера становятся холоднее, но все еще позволяют ходить без утепления.

Озелененная территория у здания университета хорошо просматривается, поэтому каждый день можно любоваться пробежкой футбольной команды. Зак, бывший парень Энн, машет нам рукой, это его своеобразный утренний ритуал. Сама же она отворачивается и продолжает свой путь дальше, и это уже ее ритуал. Напряжение между этими двумя просто нечто, но я не лезу, а подруга почти ничего не рассказывает, предпочитая игнорировать эту тему.

В здании мы расходимся в разные стороны и встречаемся лишь во время ланча в помещении просторной столовой, где нас уже ждут остальные девочки для обсуждений планов на вечер. Алекс предлагает заранее заказать еды, Мика собирается принести выпивку, а мы с Энн, как обычно, отвечаем за подготовку квартиры к приему гостей и их возможной ночевке у нас.

***

Я сижу на диване с бокалом вина, положив ноги на журнальный столик. Из телевизора напротив раздаются голоса персонажей очередной мелодрамы. Слева от дивана стоит кресло, в котором уютно разместилась Энн, поджав под себя ноги. Наша общая комната не такая большая, как хотелось бы, но вполне комфортная. Позади меня стоит кухонный гарнитур светлых оттенков и небольшой стол, за которым мы сидим крайне редко. Почти все приемы пищи у нас происходят на ходу или перед телевизором, как сейчас.

– Хей, сучки, – Алекс бывает грубой занозой в заднице, но всегда оказывается рядом, когда нужна ее поддержка. – Вино заканчивается, а значит, время собираться на танцы, я та-а-ак соскучилась по этому!

– Боже, тебя хоть что-то интересует, кроме развлечений? – Мика бывает НАСТОЯЩЕЙ мисс Занудой, и периодически я должна делиться с ней своим титулом, – хотя я тоже соскучилась по этим моментам. Лето выдалось довольно-таки нудным.

– Ну, вот и решили! Алекс, неси мою косметичку и плойку. Мика, ты в душ. Лика, ты идешь со мной выбирать одежду.

Да-да, Лика – это я, а значит, этим вечером мой гардероб опять будет вверх дном. Энн всегда берет на себя вопросы организации нашей деятельности, и, несмотря на ее любовь к опозданиям, она отлично справляется с остальным тайм-менеджентом в своей и нашей жизни.

Пока подруги по очереди принимают душ, я убираю оставшийся мусор, достаю запасные подушки и одеяла и готовлю диван для ночевки. Так сложилось, что после клуба мы проводим выходные вместе и расстаемся только в вечер воскресенья, а иногда и утром понедельника.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Так, я готова! – Алекс выходит из комнаты Энн, будто собралась на красную дорожку, и оценивающе смотрит на меня и то, что я надела, – ну, Мисс Зануда номер два этого вечера, так не пойдет. Энн, ты, как главный стилист нашей компании, могла бы помочь подруге!

– Заставь Лику принять помощь! Давай, иди сама и уговори ее одеться чуть менее скромно.

– Эй, вообще-то я тут и все слышу! И мой вид вполне нормален.

– Нормален и скромен. Скучно-о-о, – Алекс закатывает глаза и показушно зевает. – Не, я понимаю тебя и твой стиль прилежной ученицы на первом курсе, я могу даже понять свою скромность на втором. Но эй, мы уже совершеннолетние, а значит, можно одеться более открыто!

Она никогда не стесняется в выражениях и действиях, поэтому меня вовсе не удивляет, что меня берут за руку и тянут к гардеробу.

Проблема даже не в том, что у меня нет более открытых вещей, просто вся такая одежда либо просто лежит на полках, либо прячется под другой одеждой. Принцип многослойности как условие для моего комфорта и заботы о здоровье.

Мне выдают майку на тонких бретелях, которая обычно скрыта объемным кардиганом, туфли, надетые лишь раз в магазине, и, черт возьми, кожаную юбку, которую привезла сестра. Мари, а точнее Маруся, вечно притаскивает вещи под предлогами «мне разонравилось», «стало мало» и совсем уж идиотскими, чтобы разбавить мои скромные одеяния. Как будто я не в курсе, что она покупает их специально и привозит с надеждой привить мне «чувство» стиля. Мой стиль – удобно и практично.

Вечер продолжается за последней бутылкой вина и заставляет меня повторить утреннюю рутину: тушь на ресницы, челка на брашинг, консилер под глаза прочее-прочее, только сейчас добавляется еще тысяча действий, которые включают более яркий оттенок помады, тени, прорисовку скул и завивание волос. Я смотрю на зеркало у входа и в очередной раз испытываю легкий дискомфорт от мысли, что красивые вещи для красивых людей, в чей круг я не вхожу.

Такси привозит нас в привычное место. Два года назад я пришла сюда первый раз и чувствовала себя максимально неловко – скромная первокурсница в компании таких же девчонок. Теперь же это стало местом, где можно расслабиться, отдохнуть, выплеснуть все свое напряжение и зарядиться энергией других людей. Атмосфера танцев, клубов, концертов и подобных мероприятий пьянит меня сильнее алкоголя.

Девчонки пробираются к бару, пока я рассматриваю окружающую обстановку. Каждое лето клуб обновляют, добавляя новые цвета и заменяя мебель, иногда даже делают перестановку. Слева от входа расположены маленькие столы, а за ними приватные комнаты. Прямо передо мной барная стойка, а справа танцпол с маленькой сценой, где сидит ди-джей. Мы пришли достаточно рано, поэтому пока что тут малолюдно, но через час-полтора тут уже будет не протолкнуться. Алекс машет мне рукой, приглашая к столу, пока Энн и Мика несут наши коктейли. Похоже, этот вечер начнется с классики в виде «Космополитена».

– Помните? Именно этот коктейль нас подружил той осенью! – расслабленная Мика уже готова вспоминать то, что обычно она старается забыть.

– Да, это было просто ужаснейшее алкогольное посвящение новоприбывших! Ну что, – Энн поднимает свой стакан, – за новый учебный год и за нас!

Мы бьемся стаканами и вопим радостное «У-у-у».

Компании парней и девушек проходят мимо нас, занимая места за другими столиками, и рассредоточиваются по клубу. Поскольку этот заведение находится вблизи кампуса, то знакомые лица тут не редкость. Танцпол заполняется, а музыка становится громче. Басы сотрясают воздух, а смешанные ароматы духов, пота и алкоголя дурманят голову.

Осушив свои стаканы, мы идем в сторону танцпола и занимаем место сбоку, но хаотичное движение людей, выходящих из центра и идущих тоже танцевать, смещает нас к сцене. Мика переглядывается со мной и начинает свой скромные танцы, я следую ее примеру и тоже постепенно расслабляюсь. Энн обнимает стоящую к ней спиной Алекс за талию и, будь они менее одетыми, их танец можно было бы отнести к разделу «18+». Вдруг чья-то рука обнимает мою соседку за талию, она вздрагивает и тут же расслабляется. Зак. Он знал, что мы будем тут. Скорее всего, он помнит о нашей традиции еще с прошлого года. Каждая вторая пятница каждого месяца наша при условии отсутствия изменений в планах, что бывает достаточно редко. Девушка поворачивается лицом к своему бывшему парню и кладет руки ему на плечи, пока его ладони спускаются на ее зад. Компания Зака стоит позади него и выступает его группой поддержки в любовных делах.

– Я не-е-е приду-у-у сегодня домо-о-ой! – пьяная и довольная Энн то ли поет, то ли пытается перекричать музыку.

– Пойдем с нами, а утром устроим вечеринку жалости к себе из-за похмелья! – мой голос тонет между басами, – ты завтра об этом пожалеешь!

– Не-е-ет, я будут молиться, чтобы просто этого не вспомнить. Я буду в безопасности, люблю-ю-ю тебя!

Я хмуро смотрю на Зака и показываю ему знак «слежу за тобой». В ответ он просто улыбается и одними губами шепчет, кивая на Энн: «Она меня любит». Черт, лучше бы это было не так, но не мне судить и не мне решать. Зак оборачивается к своей группе поддержки, видимо, говоря, что им придется ночевать в другом месте и тусовка у него дома продолжена не будет. Парни понимающе кивают и улыбаются. Я пытаюсь понять, есть ли среди них знакомые лица. Макс – красавчик с каштановыми волосами и озорными голубыми глазами, Уилл – светловолосый ангел, который мог бы быть богом, не будь простым человеком. И… сначала я вижу два зеленых омута, которые, слегка хмурясь, рассматривают меня так же, как и я. Пушистые ресницы обрамляют его глаза, греческий нос с легкой горбинкой подобен античной статуе, а на слегка пухлых губах блестят капли алкоголя. Я смотрю на его лицо и не могу пошевелиться, меня словно поразило молнией. Я отвожу свой взгляд на ди-джея и понимаю, что забыла, как дышать. Мне кажется, я физически ощущаю его взгляд на своей коже.

Я отхожу к бару и заказываю воду, пытаясь согнать с себя алкогольную пелену, но это ни черта не помогает, и сердце продолжает стучать быстрее, чем когда-либо. Алекс подходит ко мне и обнимает, кладя голову на мое плечо. Если она в таком состоянии, значит, пора домой.

Мы забираем Мику и вызываем такси. Энн глупо улыбается и посылает воздушные поцелуи, говоря, что вернется завтра.

14 сентября

Лика

Ночь проходит как одна минута. Спасибо алкоголю, который закинул меня в черную бездну и не оставил и шанса на сновидения. Таблетка аспирина помогает мне ожить, но даже прохладный душ не может прогнать с кожи тот жар, который мне подарил тот незнакомец.

Энн проходит в квартиру с максимально недовольным видом, отвлекая меня от заваривания кофе, и показывает пальцем на нашу маленькую компанию.

– Никаких комментариев с вашей стороны! Забудьте все, что знали и видели. И я тоже попытаюсь забыть.

Алекс и Мика хихикают, развалившись на диване, и продолжают обсуждать команду поддержки Зака. Наши выходные продолжаются за марафоном мелодрам и еды на вынос. К вечеру я почти забываю о зеленых глазах и погружаюсь в домашние дела и подготовку к учебной неделе: стирка, уборка, написание эссе и практических заданий, сбор сумки и попытка вечерней медитации на успокоение и успех.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

27 сентября

Лика

Две недели проходят как один день. Солнце все реже выглядывает из-за туч, а травяной чай по утрам перед лекциями доставляет все меньше удовольствия. Конечно, утренняя чашка кофе все так же является «первым стаканом воды» по утрам, но чем мрачнее утро, тем сильнее потребность в черном напитке, как тот, что пьет Энн. Без сахара, без специй, черная жижа, подобная той, в которую меня засасывает осень.

Я иду к кампусу наедине со своими мыслями. Энн приболела, поэтому никакая птичка не щебечет мне над ухом. Студенты больше не сидят на газоне перед зданием университета, и все больше голов скрыто под капюшонами. Мелкие капли дождя неприятно бьют по коже, вызывая ощущения касаний тонких игл. Воздух хоть и старается сохранять остатки летнего тепла, ветер нещадно уничтожает и это. Разноцветная листва стелется под ногами тонким ковром, превращающимся в цветную мешанину после сотен пар ног.

Даже спортивная команда прекратила тренировки на улице и перебралась в крытый зал. В здании я встречаю знакомых и киваю им в знак приветствия. Зак видит меня издалека и спешит помахать рукой, пробираясь сквозь толпу. У меня нет желания вести диалоги сегодня утром, но, видимо, придется.

– Привет. А где Энн?

– Она приболела, но могу передать ей твой привет.

– Будет здорово. Как думаешь, горячий бульон и букет цветов согреет ее темное сердце или я так и останусь в ее черном списке?

– Я хотела бы тебе подсказать, что и как делать, но я сама не знаю. Думай лучше, и успех обязательно к тебе придет, – я пытаюсь ободряюще улыбнуться, но моя попытка терпит неудачу.

– Какая-то ты мрачная, но все равно спасибо! – Зак улыбается самым искренним способом и уходит вслед за своей командой.

После этого короткого разговора я ощущаю себя лгуньей, ведь я знаю, чего хочет Энн, но у меня совершенно нет желания быть Купидоном и лезть в их отношения. Тем более мои советы и желание помочь могут идти в разрез с тем, что нужно подруге и ее игре в королеву драмы.

Пробираясь сквозь толпу, я наконец-то добираюсь до лекционного зала. Поток студентов редеет с каждым днем: кто-то болеет, а кто-то позволяет себе пропускать занятия. Я стараюсь сохранять свой статус хорошей ученицы, ведь это почти единственное, что просила мама.

«Учись хорошо!»

«Образование даст старт в жизни!»

«Твоя учеба – залог хорошего будущего!»

Я понимаю маму, которая не хочет нам с сестрой судьбы, как себе. Я осознаю, что учеба действительно важна. Но я категорически не могу принять напоминаний об этом каждый разговор, а начало любой беседы с вопроса «Как учеба?», а не «Как твои дела?». Как будто не учеба часть меня, а я просто приложение к свидетельствам об образовании. Это жутко меня раздражает и напрягает.

Нельзя отрицать, что учеба является хорошим подспорьем, но из-за нее у меня никогда не было какого-то хобби, в котором я действительно могла бы быть хороша. Каждое мое увлечение воспринималось как нечто, что могло бы меня отвлечь, поэтому я никогда не занималась ими всерьез, к тому же мне не доставало таланта. Дома до сих пор хранятся недоделанные поделки, недовязанные вещи и брошенные рукоделия. Спустя время после переезда я понимаю, что была не так плоха, как мне казалось, но тревога за учебу не позволяла мне переключить свое внимание на что-то иное. Конечно, в университете я слегка расслабилась, но продолжаю хорошо учиться и ради себя, и ради спокойствия мамы. Но я так и не нашла свою отдушину, куда могла бы погрузиться, не думая ни о чем. Сериалы с Энн не в счет. Вечное чувство «среднего человека», недостаточно качественного ни в каком деле, возникает при каждом взгляде на людей, что погружаются с головой в свои хобби без вреда для остальной жизни.

Лекции проходят сквозь меня, словно я на них и не присутствовала. Нужно будет обязательно перечитать конспекты и восполнить пробелы.

Во время ежедневной встречи за ланчем я рассказываю остальным подругам про Энн и ее самочувствие. В процессе беседы мы решаем, что ей не помешает наша помощь, поэтому после занятий нам нужно будет взять еды на вынос и приготовить куриный суп. Пусть отдыхает и набирается сил.

Не знаю почему, но я поворачиваюсь к окну, и мой взгляд цепляется за черную машину. Она тормозит перед входом в кампус, и из нее выходит тот самый незнакомец. Будто бы зная о моем наблюдении за ним, зеленоглазый брюнет поднимает голову и смотрит в окно. Он никак не может меня видеть, но все же волоски на моих руках встают дыбом, и от кончиков пальцев и до затылка по мне пробегают тысячи мурашек. Я только забыла об этих зеленых глазах и надеялась, что моя минутная влюбленность ушла. Парень отворачивается и прикуривает сигарету, облокотившись на капот, Зак садится в его машину, и они вместе уезжают. Странно.

Остаток дня проходит в таком же тумане, как и его первая половина. Взяв итальянскую пасту и свежую выпечку, мы всей компанией отправляемся на помощь Энн, как славная компания бурундуков. Но когда мы заходим в квартиру, то ощущаем непривычный запах еды, и это удивительно, ведь моя соседка почти не готовит и уж точно не будет этого делать в своем состоянии. Перед нами разворачивается поистине романтичная картина: моя соседка сидит на диване, закутавшись в плед, а Зак кормит ее супом с ложки. Врунишка, которая лжет самой себе, и ее храбрый рыцарь. Когда я оставляла ее утром, она жаловалась на насморк и легкую боль в горле. Симулянтка.

– Ну, мы, пожалуй, пойдем, – Зак поворачивает голову на голос Мики и победно улыбается, Энн шмыгает носом и подмигивает нам, прося поддержать ее маленькую ложь, – когда тебе станет лучше, то поешь, мы принесли тебе пасту. Лика, конечно, говорила, что ты плохо себя чувствуешь, но я не думала, что все настолько плохо.

Мика сочувственно вздыхает и, пока Зак продолжает кормить свою бывшую подружку с ложки, ответно подмигивает и показывает пальцами знак «окей».

– Ой, вы даже не представляете, как мне было плохо, у меня ломит все кости. Спасибо Заку, что решил мне помочь, – симулянтка вытаскивает руку из-под пледа и легко касается плеча парня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Ну все, на этом мы точно уходим, мы ведь не хотим заболеть, – Алекс закатывает глаза, явно демонстрируя свое отношение ко всему происходящему.

Я провожаю девчонок и ухожу в свою комнату. Мягкий свет настольной лампы освещает мою маленькую спальню, придавая ей немного уюта. Зажечь свечу, открыть конспект, погрузиться в учебу. Ничего сложного, но этого не помогает мне отвлечься от вопросов в моей голове.

Кто этот парень?

Почему Зак с ним общается?

Почему у него такой недовольный вид?

Он за что-то обижен на этот мир?

Почему у него такая машина?

А как быстро она может разогнаться?

Я уже готова представить, как он везет меня к морю в наше «долго и счастливо», но за окном раздается автомобильный гудок. Два коротких, один длинный. Через несколько минут звук повторяется, и я слышу, как Зак прощается с Энн. Судя по шагам, он провожает ее в спальню, после чего раздается «Лика, за мной заехал Кен. Закрой за мной дверь». Даже не пытаясь усмирить свое любопытство, я выглядываю в окно и смотрю, что же за машина приехала за Заком, ведь вряд ли водитель сигналил кому-то другому. Ну и, конечно, это то самое черное авто, что ждало его возле кампуса. Водительское стекло опускается, и водитель выпускает струйку дыма. Он даже курит как высокомерный придурок. Его серьезно зовут Кен? Кто вообще дает такие имена своим детям?

11 октября

Лика

Если бы меня преследовали эротически сны, то в них обязательно были эти зеленые глаза. Свободное сердце иногда выбирает себе избранника на выходные и устаивает двухдневную влюбленность в духе старых сказок, где добрый принц забирает меня к себе и мы уезжаем вдаль рожать детей и строить дом. Слава мирозданию, что для утоления этой потребности мне даже не нужно взаимодействовать с выбранным объектом и моей фантазии вполне хватает, чтобы прокрутить в голове полный цикл от знакомства до глубокой старости. На этом моя потребность в романтике обычно заканчивалась, и с наступлением учебы я возвращалась к своей рутине. Встать, привести себя в порядок, сходить на учебу, сделать домашнее задание, а вечером расслабиться под сериал с Энн и перед сном устроить вечернюю пробежку. Мне уже почти удалось выстроить свой режим так, чтобы успевать высыпаться, делать все вовремя и оставить себе свободное время для отдыха. Консилер по утрам мне уже не нужен, но холодные патчи вошли в привычку как отличное средство, прогоняющее остатки сна.

На улице осень полностью вступила в свои права. Дождь, сырость и, конечно же, грязь. Фу! Не люблю такую погоду, но люблю свою бабулю, которой подобное напоминает о доме.

– Доброе утро, моя красавица! – морщинистое лицо смотрит на меня с экрана телефона. – Как твои дела? Я соскучилась по своей любимой ягодке.

Ребенком бабушка переехала в Чапстон со всей своей семьей. Когда-то ее отец был преподавателем в моем университете, а мама – поваром в местной столовой.

– Привет, бабуль, я тоже по тебе скучаю. Обещаю, что приеду на следующих выходных.

– Ягодка, ты заставляешь меня улыбаться, – морщинки в уголках глаз становятся глубже, – не переживай обо мне, думай об учебе.

– К слову о ней, я успешно защитила свой проект по социологии, а сейчас собираюсь на лекции по праву, – я завариваю кофе и ставлю сэндвич в тарелке на стол, – секундочку. Энн, вставай, у тебя, как обычно, 10 минут на сборы. Так вот…

– Ох, милая, я тебя отвлекаю?

– Ни в коем случае! У меня есть несколько минут в запасе.

Ба рассказывает про домашние дела и как мама снова поменяла работу. Когда ее второй и последний ребенок, то есть я, уехал из дома, она сделала упор на карьеру и теперь пытается наверстать то, что не могла сделать раньше, и пробует новые профессии. С одной стороны, это так странно, а с другой – пусть хоть теперь она занимается тем, что доставляет ей удовольствие, а не только дает подобие стабильности и возможность обеспечивать детей. После смерти дедушки Ба переехала жить к нам, а ее квартиру в городе продали и вырученную сумму разделили на несколько частей: ремонт дома, банковские накопления для меня и сестры. Возможно, продажа недвижимости была не самым лучшим решением, но это помогло оплатить все наши долги, обновить наш домик и иметь, как говорит мама, неприкосновенный запас, который в случае чего можно будет использовать в будущем.

– Тебя что-то тревожит? – Ба хмурится, отчего складка между ее бровей становится глубже обычного.

– Эмм, нет, все как обычно…

– Что-то я в этом не уверена. Чует мое сердце, где-то кроется беда. Надеюсь, ты со мной поделишься, как будешь готова, – Ба посылает мне воздушный поцелуй и отключает звонок.

Сердце в очередной раз делает кульбит, потому что я прекрасно знаю причины своей задумчивости. Ба лучше всех чувствует перемены в моем настроении, но никогда не настраивает на раскрытии моих переживаний и ждет, когда я буду готова и сама ей все расскажу.

– Фух, успела. По пути чай и кофе, как обычно? – Энн завязывает шнурки, и мы вместе выходим из дома.

Сегодня очередная пятница, когда мы идем отдыхать. Хоть с прошлой встречи прошел месяц, я все еще не отошла.

День за днем, лекция за лекцией жизнь продолжается и все чаще напоминает день сурка. Не знаю, то ли скука, то ли погода, то ли что-то иное заставляет меня чувствовать себя подавленно. Похоже, пришло время для осенней хандры: солнце почти не выходит из-за туч, тонкие кроссовки сменились на сапоги, а плечи прячутся под теплой курткой.

После утреннего звонка весь день проходит как в тумане, которым последнее время покрывается наш город по утрам. Даже встреча на перерыве с подругами не заставляет меня чувствовать себя лучше, и наша беседа проходит мимо меня.

– Так, действуем как обычно: с девчонок – выпивка и еда, с нас – спальные места и теплый прием, – Энн продолжает щебетать, пока я иду, погруженная в свои мысли.

– Итальянская еда на вынос… вино… красное платье… купила сумку… такси… – до меня доносятся обрывки ее монолога, но я даже не пытаюсь вникнуть в его суть. – Хей, ты вообще меня слушаешь?! – Энн дергает меня за прядь волос и хмурит брови, но, смягчаясь, продолжает: – Тебя что-то беспокоит?

– Не думаю, просто погода такая…

– Я тебе не верю, но пусть будет по-твоему. Планы на вечер в силе?

– Да, конечно, традициям не изменяют, – сама не верю своим словам, ведь несколько минут назад я думала отказаться от поездки в клуб после посиделок. Что ж, буду надеяться, что сегодня я не встречу зеленых глаз.

***

К моменту прихода девчонок к нам домой я уже чувствую себя гораздо лучше и даже немного воинственно. После бокала вина мне начинает казаться, что в глубине души я все же надеюсь на встречу с тем незнакомцем, но любыми способами пытаюсь это подавить.

И вот мы уже садимся в такси красивые и слегка пьяные. Энн рассказывает, как Зак снова пытается добиться ее внимания после произошедшего. Мы до сих пор не знаем точных причин их разрыва, но продолжаем поддерживать подругу в любом ее решении от «он мне не нужен» до «а может, это любовь?». Она продолжает его игнорировать, но украдкой ловит его взгляды и улыбается, когда он не видит.

В клубе по обыкновению суматоха. Зал пестрит нарядами девчонок, в то время как парни выглядят так, будто их пропустили через черно-серый фильтр.

Около бара уже образовалась очередь, поэтому мы встаем с краю и обсуждаем выбор напитков. Алекс предлагает попробовать что-то новенькое, а Мика и Энн в очередной раз настаивают на «Космополитене». Мне же хочется воздержаться от алкоголя, чтобы понять свою истинную реакцию, если зеленоглазый парень будет тут. Я оставляю подруг и выхожу на улицу, оставив куртку в здании. Без нее хоть и прохладно, но все же терпимо. Я просто помолюсь, чтобы завтра меня не настигла расплата в виде насморка.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Легкие порывы ветра срывают последние напоминания о лете с оголенных деревьев. Осиротевшие листья падают на мокрый, блестящий асфальт, отражающий неоновые цвета вывески клуба. Мелкие капли дождя разбиваются о лужи, оставляя после себя круги на поверхности.

Я потираю прохладные руки друг о друга и обнимаю себя, готовясь войти обратно, когда замечаю компанию парней. О нет, Зак тут. Я пробираюсь сквозь толпу к подругам с желанием предупредить Энн, но что-то настигает меня в тот момент, когда я уже почти добираюсь до барной стойки. Волосы на затылке начинают шевелиться, а по рукам снова пробегает тысяча предательских мурашек. Я даже не буду оборачиваться. Три. Два. Ну и конечно же, оборачиваюсь. Зеленоглазый дьявол смотрит прямо на меня сквозь толпу. Оторвав от губ бутылку пива, он слегка ухмыляется и отворачивается.

– Лика! Ау! – Алекс трясет рукой перед моим лицом и смотрит по направлению моего взгляда, – О–о–о черт! Если этот засранец тут, значит, где-то поблизости Зак.

– Но…

– Никаких но. Забираем девочек и уходим.

Энн быстро соглашается на досрочное завершение веселья. Слабый протест Мики быстро гасится обещанием компенсации в виде совместной прогулки по магазинам дружной компанией. И этим вариантом она более чем довольна.

Через час после возвращения домой девчонки начинают засыпать в неудобных позах на диване под какой-то фильм. Я аккуратно расталкиваю Энн и отвожу ее в спальню. Алекс и Мика уже встали и раскладывают для себя спальные места. Как мама-медведица, которая постоянно переживает за чужой комфорт, я слежу, чтобы все смыли макияж, переоделись и легли спать.

Я падаю на пушистые подушки и в очередной раз смотрю в потолок. Было бы гораздо проще, не видь я никогда этих зеленых глаз. В моей голове опять крутится тысяча вопросов.

А вдруг он и правда засранец, как его назвала Алекс?

А вдруг я ему понравилась?

А вдруг он хотел бы со мной познакомиться?

А вдруг… а вдруг… а вдруг…

12 октября

Лика

– Эй! Аккуратнее! Кофе горячий! – Мика шипит, пытаясь сделать свой голос тише.

– Тс-с, Лика еще спит.

– Вам обеим надо заткнуться. Я в душ, – Алекс проходит мимо комнаты, пытаясь сделать это как можно тише.

Удивительно, что сегодня я встала позже остальных. Скорее всего, это последствие моих ночных размышлений. «Любимое» дело – придумать себе проблему и героически с ней бороться.

Подруги встречают меня на кухне завтраком и кофе. Однако нельзя не признать: достаточно приятно, когда кто-то заботится о тебе. Обычно это я встаю раньше всех и помогаю остальным справиться с последствиями ночи.

Наш день начинается разговорами о печальной погоде и сожалением, что пришлось прервать танцы и поехать домой. Благодаря отсутствию всеобщего похмелья и необходимости отсыпаться мы быстро собираемся и уже к обеденному часу стоим в торговом центре.

До Дня всех святых осталась всего пара недель, но магазинчики уже вовсю украшают свои полки тыквами и черепами. Ассортимент пополняется различными костюмами и атрибутами для украшения домов как внутри, так и снаружи. Из-за влияния бабушки на мое воспитание этот праздник мне немного чужд, а Энн считает себя достаточно взрослой для этой, как она говорит, глупости, поэтому наше празднование начнется и закончится на попкорне и просмотре фильмов ужасов. Алекс и Мика, напротив, готовы скупить все, на что падает их взгляд.

Наша прогулка по магазинам завершается посещением лавки с едой на вынос. Я несу в своих руках пакеты с аромасвечами и свитером. Естественно, не обошлось без комментариев Алекс, что я скоро буду похожа на бабулю в самом плохом, если такое бывает, значении этого слова. Мика же просто шепнула на ухо, что видела меня в примерочной и грех прятать мое тело под объемными вещами. В принципе мнение девочек схоже, но вот манера его озвучивания слишком разная. Энн же снова попросила нас воздержаться от комментариев и купила себе нижнее белье, мы же сделали вид, что не знаем, зачем и для кого она это сделала.

Путь до квартиры проходит мимо тату-салона, который специализируется не только на украшении кожи разными рисунками, но и на пирсинге. И в тот же миг, когда я вижу его яркую вывеску, в голову приходит идея. Сегодня тот день, когда я в очередной раз сделаю то, что не понравится моей маме. Это мой нездоровый способ выпустить свой бунтарский дух и сместить фокус внимания.

Раньше я периодически прибегала к подобному, поэтому в какой-то степени могу назвать этот способ действенным. Еще в школе у меня была попытка сменить свой стиль, но из-за отсутствия финансовой возможности сменить гардероб я принялась за свое лицо. Очевидно, что результат был паршивым, ведь навыков для хорошего мейкапа у меня не было, а черные цвета на моей коже смотрятся как нечто чужеродное и грязное. Благо это быстро мне надоело. Тогда я начала красить прядки волос в разные цвета, и это никак не повредило моей внешности. Розовый до сих пор не смылся и остается легким оттенком на кончиках. Еще был проколот пупок, но я достаточно быстро сняла с себя эту штуку. Естественно, про это и следующее мама не в курсе. У меня даже есть маленькая татуировка в виде сердца внизу живота, под линией нижнего белья. Некоторые изменения остаются со мной на долгое время, а какие-то являются временными и быстро надоедают.

8 ноября

К

Я открываю глаза и смотрю на мрачное небо за окном. Рядом со мной шевелится тело, и я замечаю копну рыжих волос на соседней подушке.

– М-м-м, ты уже проснулся?

– Черт, что ты тут делаешь? Я же сказал тебе спать на диване.

– Вчера ты не был таким грубым, даже был слегка гостеприимным. Ты же знаешь, диван не такой мягкий, как постель. Особенно рядом с тобой, – Мел потягивается рядом с надеждой, что хотя бы сегодня я снова до нее дотронусь. – Почему ты такой мудак по утрам?

– Я всегда мудак, просто по вечерам ты не такая трезвая. Тебе пора валить, – я сажусь в кровати и поднимаю джинсы с пола.

– Ну же… – она снова пытается привлечь мое внимание, водя ногтями по коже на спине. Если раньше это меня возбуждало, то теперь начинает раздражать. Особенно утром, особенно от нее, особенно теперь.

– Давай-давай, джинсы там, кофта тут. Дверь ты знаешь где.

– Придурок!

– Шлюха!

Мел недовольно сопит и собирает вещи, кидая в меня испепеляющие взгляды. Насрать. Сейчас она пойдет к своему парню и расскажет сказку, как ночевала у подружек. Через пару недель они снова поссорятся, подозреваю, что по ее инициативе, и она вспомнит мой номер телефона. Нельзя сказать, что Мел мне не нравилась, но с ней можно было провести приятное время без обязательств и головной боли. По утрам ей хочется чувствовать себя особенной, поэтому она бежит к своему недопарню и слушает сладкие речи, которых от меня ей никогда не дождаться.

Последние недели наше взаимодействие ограничивается совместной ночевкой в разных комнатах, но периодически она пробирается ко мне и пытается напомнить, на чем держалось наше общение предыдущий год. Поскольку иных вариантов у нее нет, то прикосновения ко мне заканчиваются после моего обещания выгнать на улицу. Делая обиженный вид, она уходит на диван и спит там, но время от времени на нее что-то находит, и она снова пробирается в мою кровать.

Вчера она в очередной раз позвонила мне в слезах и просила приютить. Я открыл ей дверь и молча указал на диван, как собаке указывают на лежанку в углу комнаты.

***

– Не-е-ет, – Мел заныла и пошла в сторону моей спальни, – я буду спать с тобой!

– Стоп, я тебя предупреждал. Наш трах без обязательств закончился!

– Но ведь я еще не получила тебя! – она хищно улыбается и идет в мою сторону. Я отталкиваю ее, отчего она жестко приземляется задницей на диван.

– Я повторяю в очередной раз. Ты не получишь от меня ничего, кроме места для ночевки. Я не знаю, что ты натворила в очередной раз и куда ты вляпалась, но я больше не буду принимать в этом участие. Я не твой личный швейцар, чтобы разгребать за тобой дерьмо! Либо ночуй на диване, либо проваливай!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Ты придурок! О-о-о, я, кажется, поняла! Ты нашел себе новую игрушку для секса и Мел тебе больше не нужна? – эта стерва самодовольно ухмыляется и прикуривает сигарету.

– Нет, мне просто надоело твое дерьмо. Эта ночевка в моем доме для тебя последняя. Ищи себе другого друга, если со мной ты общаешься исключительно из-за вечной помощи с моей стороны!

– Нет! Ты трахал меня, а потом помогал. Услуга за услугу. Что с тобой не так? Раньше тебя ничего не останавливало!

– Давай, скажи мне, что тебе не нравилось, как я тебя трахал, и ты стойко терпела мое присутствие рядом с собой. Скажи, что тебе не нравилось, когда я наклонял тебя над раковиной и брал сзади, пока ты смотрела в зеркало и любовалась собой! – я начинаю закипать и понимаю, что с каждой секундой и с каждым словом шанс Мел оказаться сегодня на улице растет с геометрической прогрессией. – Это не было услугой за услугу. Мы трахались по обоюдному желанию! И да, раньше это было раньше, сейчас все изменилось.

– Ты настоящий мудак! Самый большой мудак из всех, кого я знаю.

– Еще одно слово, и ты пойдешь ночевать на улицу. Оставь свое дерьмо при себе.

***

Входная дверь хлопает, и я облегченно вздыхаю. Оторвав прилипшую к столу чашку, я наливаю себе дерьмовый кофе. Две ложки растворимого навоза, полчашки кипятка и горячий напиток готов. Я подношу зажигалку к сигарете и затягиваюсь. Дым заполняет легкие, и мое тело готово пережить еще один день. Телефон мигает, и я вижу сообщение от Зака, что на вечер у нас планы в виде похода в клуб.

Этот хороший мальчик, скорее всего, уже бегает со своей командой или слушает лекции как лучший ученик. Когда мы учились в средней школе, то он был таким же сорванцом, как и я. После отъезда женщины, что зовется моей матерью, и моего младшего брата Зак решил занять эту позицию, стараясь заткнуть дыру в моей душе. У него никогда не получится это сделать, но благодаря своим попыткам он стал лучше, чем были мы оба. Он занялся спортом, стал прилежным учеником и прекратил пакостить окружающим. Одно время у него даже была девушка, за которой он продолжает бегать. Несмотря на ее игнор, он все же пробивается через брешь обид и одерживает маленькие победы. В общем, он стал таким, каким матери хотят видеть своих сыновей.

Я же каким был таким и остался. Сигареты, выпивка, наркотики, редкие случайные связи. Иногда мне кажется, что я родился ущербным или же меня не должно было быть. «Ты весь в отца, такой же грубый неудачник, которому светят одинокая жизнь и самый дешевый гроб от муниципальной службы». Эта сука винила меня в моих генах. Она не винила себя за то, что родила меня или выбрала моего отца, или за то, что так и не полюбила меня, или за то, что забыла о том, что после рождения ребенка его нужно воспитывать.

Я прохожу мимо столешницы и осматриваюсь. Здесь все так, как было при отце, даже кофемашина включалась последний раз, когда он был тут. Посуда стоит нетронутой. Редкое использование одной тарелки можно не считать. Хорошо, что готовая еда продается в том, из чего ее можно есть. Если Зак приходит ко мне, то он приносит еду на вынос или пиццу, которая тоже не требует посуды.

Из зеркала на меня хмурится отражение с незнакомым лицом. Единственное, что позволяет мне узнать самого себя, – это татуировки. На шее скорпион, на груди треш-полька с песочными часами, на бедре надпись на иврите. По рукам тянутся черные чернильные ленты, сливающиеся в замысловатые узоры. На костяшках левой руки выбито имя брата. Только ноги пока что не тронуты иглой моего мастера, но это временно.

Я чищу зубы, смотря исподлобья в глаза незнакомца, и сплевываю в раковину пасту с кровью. Похоже, щетка сегодня идет в мусорку вместе с Мел и ее проблемами. Челка уже отрастает и падает на глаза густыми, почти черными прядками. Правой рукой откидываю ее назад и оцениваю свой внешний вид. Легкая щетина покрывает щеки и подбородок, синяки под глазами кажутся темнее обычного. Я тянусь к шкафчику, чтобы принять радикальные меры касательно своей стрижки, и понимаю, что машинка разряжена. Окей, этот вопрос не требует скорого решения, и его можно отложить.

Я вновь смотрю на телефон и сообщение от Зака. Если он зовет сегодня в клуб, значит, Энн будет там вместе со своими подругами. Интересно. Первый раз за долгое время уголки моих губ приподнимаются, но зеркало показывает, что это скорее похоже на оскал. Накидываю куртку и сажусь в машину.

Я заезжаю в ангар и помогаю парням с ремонтом очередной машины. Это мой способ заработка, который позволяет оставаться на плаву и не дает влезать в долги. Работа автомехаником совмещает в себе возможность выжить и чувство удовлетворения, когда слышишь ровный звук мотора, выезжающий на пробный круг машины.

***

Сняв с рук рабочие перчатки, я вытираю мазут с видимых мест грязной тряпкой и умываю лицо.

Холодное сиденье машины неприятно холодит мою задницу даже через джинсы. Мои яйца сжимаются от холода, и мне кажется, что их больше никогда не увижу. Прогревай машину заранее! Я еду к Заку, заглянув в местную забегаловку по пути и взяв несколько буррито. В то время как моя подготовка к клубу включает в себя душ, чистые вещи и несколько банок пива, мой друг разворачивает бурную деятельность и чистит свои перышки с особой педантичностью. Если бы у него не было взаимного интереса с девушками, то я бы уже давно задумался над его ориентацией. Он мажет волосы гелем, гладит рубашку и надевает браслет, который подарила Энн незадолго до их расставания.

– Ты серьезно думаешь, что эта штука заставит ее задуматься о ваших отношениях? – я указываю бутылкой пива на руку с браслетом.

– Не знаю, но в предпоследний раз, как ты мог заметить, она уехала со мной.

– Ага, а в прошлый раз убежала.

– Тебе всегда надо портить мне настроение? Знаешь, если б ты не был таким мудаком, то тебя могла бы вытерпеть не только Мел.

– Она и не терпела, ей нравилось все, что было, и она приходила за добавкой. В любом случае пошла она.

– Что? Да ладно! Ты послал Мел? – Зак смотрит так, словно на моем лбу вырос член.

– И? Что тебя удивляет?

– Да просто я думал, что у вас какие-то извращенные отношения, но вы типа остаетесь вместе. Когда мы окончили школу, она пропала с радаров, но все равно периодически объявляется.

– Мы никогда не были вместе, придурок. В старшей школе мы пробрались через кучу дерьма, поддержав друг друга, но у нас разные дороги. Она бегала трахаться ко мне по старой дружбе, пока врала очередному своему парню, или просила разобраться с ее проблемами. Мы уже давно не в школе, чтобы я подтирал за ней. Нахер Мел!

– Нахер Мел! – Зак открывает свое пиво и приподнимает банку в знак солидарности.

***

Мы останавливаемся у клуба и выходим на холодный осенний воздух. Пар и дым клубятся у моего рта. Мы входим в здание и видим компанию знакомых девчонок. Я иду сразу к бару мимо их столика, пока Зак обнимает Энн, а остальная компания радостно его приветствует. Я открываю очередную банку пива, сажусь на барный стул и облокачиваюсь спиной на стойку. Брюнетка с прямыми длинными волосами активно жестикулирует, что-то рассказывая. Азиатка с черными волосами до плеч просто улыбается. Только блондинка выглядит слегка отстраненно и наблюдает за людьми вокруг, словно хочет кого-то найти. Как только мой взгляд задерживается на ней дольше пары секунд, она чувствует его и поворачивается. Голубоглазый Бэмби смотрит на меня так же, как при нашей первой встрече. Я салютую ей банкой, а незнакомка резко отворачивается. Грубо. Я остаюсь на своем месте еще пару песен и выхожу покурить. Зак выходит следом за мной и опирается на стенку.

– Ну, сегодня Энн меня не избегает и не против, чтобы я провел время с ней в компании.

– Рад за тебя. Кто с ней?

– Как обычно. Две темненькие – это Алекс с Микой. Блондинку зовут Лика, она соседка Энн. Кто-то приглянулся?

– Нет, спасибо за информацию, – я выкидываю бычок и вхожу обратно в здание. Значит, я не ошибся, и это она смотрела в окно, когда я забирал Зака.

Я возвращаюсь на свое место за стойкой и беру еще пива. Лика выбралась из своего укрытия и перебралась на танцпол, пока Энн вышла на улицу к моему другу. Оставшиеся подруги продолжают сидеть за столиком, пока их вечер скрашивают Макс и Уилл. Нужно иметь в виду, что у Зака длинный язык, хотя обычно это не доставляло проблем. Я оставляю бутылку на стойке и пробираюсь сквозь толпу.

Блондинка с розовыми прядками в волосах двигается как морская нимфа в волнах музыки. Когда у ди-джея происходит смена песни, я подхожу сзади и обнимаю ее за талию. Обе руки я держу у нее на животе и поглаживаю большими пальцами ткань ее платья. Одну из своих рук Лика кладет на мою, а вторую поднимает, кладет на мою шею сзади и поглаживает пальцами по затылку. Ее стройное тело прижимается к моему, а мне в нос бьет аромат ее шампуня, кокоса и чего-то сладкого. Она поворачивает голову и легко улыбается. Ее глаза встречаются с моими, и на щеках образуются маленькие ямочки. Мы продолжаем двигаться в ритме музыки, но, как только песня заканчивается, она убирает мои руки со своей талии и убегает в сторону туалета.

Я выхожу на улицу и поджигаю сигарету. Через пару минут незнакомка по имени Лика проходит мимо меня и садится в такси.

8 ноября

К

Я открываю глаза и смотрю на мрачное небо за окном. Рядом со мной шевелится тело, и я замечаю копну рыжих волос на соседней подушке.

– М-м-м, ты уже проснулся?

– Черт, что ты тут делаешь? Я же сказал тебе спать на диване.

– Вчера ты не был таким грубым, даже был слегка гостеприимным. Ты же знаешь, диван не такой мягкий, как постель. Особенно рядом с тобой, – Мел потягивается рядом с надеждой, что хотя бы сегодня я снова до нее дотронусь. – Почему ты такой мудак по утрам?

– Я всегда мудак, просто по вечерам ты не такая трезвая. Тебе пора валить, – я сажусь в кровати и поднимаю джинсы с пола.

– Ну же… – она снова пытается привлечь мое внимание, водя ногтями по коже на спине. Если раньше это меня возбуждало, то теперь начинает раздражать. Особенно утром, особенно от нее, особенно теперь.

– Давай-давай, джинсы там, кофта тут. Дверь ты знаешь где.

– Придурок!

– Шлюха!

Мел недовольно сопит и собирает вещи, кидая в меня испепеляющие взгляды. Насрать. Сейчас она пойдет к своему парню и расскажет сказку, как ночевала у подружек. Через пару недель они снова поссорятся, подозреваю, что по ее инициативе, и она вспомнит мой номер телефона. Нельзя сказать, что Мел мне не нравилась, но с ней можно было провести приятное время без обязательств и головной боли. По утрам ей хочется чувствовать себя особенной, поэтому она бежит к своему недопарню и слушает сладкие речи, которых от меня ей никогда не дождаться.

Последние недели наше взаимодействие ограничивается совместной ночевкой в разных комнатах, но периодически она пробирается ко мне и пытается напомнить, на чем держалось наше общение предыдущий год. Поскольку иных вариантов у нее нет, то прикосновения ко мне заканчиваются после моего обещания выгнать на улицу. Делая обиженный вид, она уходит на диван и спит там, но время от времени на нее что-то находит, и она снова пробирается в мою кровать.

Вчера она в очередной раз позвонила мне в слезах и просила приютить. Я открыл ей дверь и молча указал на диван, как собаке указывают на лежанку в углу комнаты.

***

– Не-е-ет, – Мел заныла и пошла в сторону моей спальни, – я буду спать с тобой!

– Стоп, я тебя предупреждал. Наш трах без обязательств закончился!

– Но ведь я еще не получила тебя! – она хищно улыбается и идет в мою сторону. Я отталкиваю ее, отчего она жестко приземляется задницей на диван.

– Я повторяю в очередной раз. Ты не получишь от меня ничего, кроме места для ночевки. Я не знаю, что ты натворила в очередной раз и куда ты вляпалась, но я больше не буду принимать в этом участие. Я не твой личный швейцар, чтобы разгребать за тобой дерьмо! Либо ночуй на диване, либо проваливай!

– Ты придурок! О-о-о, я, кажется, поняла! Ты нашел себе новую игрушку для секса и Мел тебе больше не нужна? – эта стерва самодовольно ухмыляется и прикуривает сигарету.

– Нет, мне просто надоело твое дерьмо. Эта ночевка в моем доме для тебя последняя. Ищи себе другого друга, если со мной ты общаешься исключительно из-за вечной помощи с моей стороны!

– Нет! Ты трахал меня, а потом помогал. Услуга за услугу. Что с тобой не так? Раньше тебя ничего не останавливало!

– Давай, скажи мне, что тебе не нравилось, как я тебя трахал, и ты стойко терпела мое присутствие рядом с собой. Скажи, что тебе не нравилось, когда я наклонял тебя над раковиной и брал сзади, пока ты смотрела в зеркало и любовалась собой! – я начинаю закипать и понимаю, что с каждой секундой и с каждым словом шанс Мел оказаться сегодня на улице растет с геометрической прогрессией. – Это не было услугой за услугу. Мы трахались по обоюдному желанию! И да, раньше это было раньше, сейчас все изменилось.

– Ты настоящий мудак! Самый большой мудак из всех, кого я знаю.

– Еще одно слово, и ты пойдешь ночевать на улицу. Оставь свое дерьмо при себе.

***

Входная дверь хлопает, и я облегченно вздыхаю. Оторвав прилипшую к столу чашку, я наливаю себе дерьмовый кофе. Две ложки растворимого навоза, полчашки кипятка и горячий напиток готов. Я подношу зажигалку к сигарете и затягиваюсь. Дым заполняет легкие, и мое тело готово пережить еще один день. Телефон мигает, и я вижу сообщение от Зака, что на вечер у нас планы в виде похода в клуб.

Этот хороший мальчик, скорее всего, уже бегает со своей командой или слушает лекции как лучший ученик. Когда мы учились в средней школе, то он был таким же сорванцом, как и я. После отъезда женщины, что зовется моей матерью, и моего младшего брата Зак решил занять эту позицию, стараясь заткнуть дыру в моей душе. У него никогда не получится это сделать, но благодаря своим попыткам он стал лучше, чем были мы оба. Он занялся спортом, стал прилежным учеником и прекратил пакостить окружающим. Одно время у него даже была девушка, за которой он продолжает бегать. Несмотря на ее игнор, он все же пробивается через брешь обид и одерживает маленькие победы. В общем, он стал таким, каким матери хотят видеть своих сыновей.

Я же каким был таким и остался. Сигареты, выпивка, наркотики, редкие случайные связи. Иногда мне кажется, что я родился ущербным или же меня не должно было быть. «Ты весь в отца, такой же грубый неудачник, которому светят одинокая жизнь и самый дешевый гроб от муниципальной службы». Эта сука винила меня в моих генах. Она не винила себя за то, что родила меня или выбрала моего отца, или за то, что так и не полюбила меня, или за то, что забыла о том, что после рождения ребенка его нужно воспитывать.

Я прохожу мимо столешницы и осматриваюсь. Здесь все так, как было при отце, даже кофемашина включалась последний раз, когда он был тут. Посуда стоит нетронутой. Редкое использование одной тарелки можно не считать. Хорошо, что готовая еда продается в том, из чего ее можно есть. Если Зак приходит ко мне, то он приносит еду на вынос или пиццу, которая тоже не требует посуды.

Из зеркала на меня хмурится отражение с незнакомым лицом. Единственное, что позволяет мне узнать самого себя, – это татуировки. На шее скорпион, на груди треш-полька с песочными часами, на бедре надпись на иврите. По рукам тянутся черные чернильные ленты, сливающиеся в замысловатые узоры. На костяшках левой руки выбито имя брата. Только ноги пока что не тронуты иглой моего мастера, но это временно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я чищу зубы, смотря исподлобья в глаза незнакомца, и сплевываю в раковину пасту с кровью. Похоже, щетка сегодня идет в мусорку вместе с Мел и ее проблемами. Челка уже отрастает и падает на глаза густыми, почти черными прядками. Правой рукой откидываю ее назад и оцениваю свой внешний вид. Легкая щетина покрывает щеки и подбородок, синяки под глазами кажутся темнее обычного. Я тянусь к шкафчику, чтобы принять радикальные меры касательно своей стрижки, и понимаю, что машинка разряжена. Окей, этот вопрос не требует скорого решения, и его можно отложить.

Я вновь смотрю на телефон и сообщение от Зака. Если он зовет сегодня в клуб, значит, Энн будет там вместе со своими подругами. Интересно. Первый раз за долгое время уголки моих губ приподнимаются, но зеркало показывает, что это скорее похоже на оскал. Накидываю куртку и сажусь в машину.

Я заезжаю в ангар и помогаю парням с ремонтом очередной машины. Это мой способ заработка, который позволяет оставаться на плаву и не дает влезать в долги. Работа автомехаником совмещает в себе возможность выжить и чувство удовлетворения, когда слышишь ровный звук мотора, выезжающий на пробный круг машины.

***

Сняв с рук рабочие перчатки, я вытираю мазут с видимых мест грязной тряпкой и умываю лицо.

Холодное сиденье машины неприятно холодит мою задницу даже через джинсы. Мои яйца сжимаются от холода, и мне кажется, что их больше никогда не увижу. Прогревай машину заранее! Я еду к Заку, заглянув в местную забегаловку по пути и взяв несколько буррито. В то время как моя подготовка к клубу включает в себя душ, чистые вещи и несколько банок пива, мой друг разворачивает бурную деятельность и чистит свои перышки с особой педантичностью. Если бы у него не было взаимного интереса с девушками, то я бы уже давно задумался над его ориентацией. Он мажет волосы гелем, гладит рубашку и надевает браслет, который подарила Энн незадолго до их расставания.

– Ты серьезно думаешь, что эта штука заставит ее задуматься о ваших отношениях? – я указываю бутылкой пива на руку с браслетом.

– Не знаю, но в предпоследний раз, как ты мог заметить, она уехала со мной.

– Ага, а в прошлый раз убежала.

– Тебе всегда надо портить мне настроение? Знаешь, если б ты не был таким мудаком, то тебя могла бы вытерпеть не только Мел.

– Она и не терпела, ей нравилось все, что было, и она приходила за добавкой. В любом случае пошла она.

– Что? Да ладно! Ты послал Мел? – Зак смотрит так, словно на моем лбу вырос член.

– И? Что тебя удивляет?

– Да просто я думал, что у вас какие-то извращенные отношения, но вы типа остаетесь вместе. Когда мы окончили школу, она пропала с радаров, но все равно периодически объявляется.

– Мы никогда не были вместе, придурок. В старшей школе мы пробрались через кучу дерьма, поддержав друг друга, но у нас разные дороги. Она бегала трахаться ко мне по старой дружбе, пока врала очередному своему парню, или просила разобраться с ее проблемами. Мы уже давно не в школе, чтобы я подтирал за ней. Нахер Мел!

– Нахер Мел! – Зак открывает свое пиво и приподнимает банку в знак солидарности.

***

Мы останавливаемся у клуба и выходим на холодный осенний воздух. Пар и дым клубятся у моего рта. Мы входим в здание и видим компанию знакомых девчонок. Я иду сразу к бару мимо их столика, пока Зак обнимает Энн, а остальная компания радостно его приветствует. Я открываю очередную банку пива, сажусь на барный стул и облокачиваюсь спиной на стойку. Брюнетка с прямыми длинными волосами активно жестикулирует, что-то рассказывая. Азиатка с черными волосами до плеч просто улыбается. Только блондинка выглядит слегка отстраненно и наблюдает за людьми вокруг, словно хочет кого-то найти. Как только мой взгляд задерживается на ней дольше пары секунд, она чувствует его и поворачивается. Голубоглазый Бэмби смотрит на меня так же, как при нашей первой встрече. Я салютую ей банкой, а незнакомка резко отворачивается. Грубо. Я остаюсь на своем месте еще пару песен и выхожу покурить. Зак выходит следом за мной и опирается на стенку.

– Ну, сегодня Энн меня не избегает и не против, чтобы я провел время с ней в компании.

– Рад за тебя. Кто с ней?

– Как обычно. Две темненькие – это Алекс с Микой. Блондинку зовут Лика, она соседка Энн. Кто-то приглянулся?

– Нет, спасибо за информацию, – я выкидываю бычок и вхожу обратно в здание. Значит, я не ошибся, и это она смотрела в окно, когда я забирал Зака.

Я возвращаюсь на свое место за стойкой и беру еще пива. Лика выбралась из своего укрытия и перебралась на танцпол, пока Энн вышла на улицу к моему другу. Оставшиеся подруги продолжают сидеть за столиком, пока их вечер скрашивают Макс и Уилл. Нужно иметь в виду, что у Зака длинный язык, хотя обычно это не доставляло проблем. Я оставляю бутылку на стойке и пробираюсь сквозь толпу.

Блондинка с розовыми прядками в волосах двигается как морская нимфа в волнах музыки. Когда у ди-джея происходит смена песни, я подхожу сзади и обнимаю ее за талию. Обе руки я держу у нее на животе и поглаживаю большими пальцами ткань ее платья. Одну из своих рук Лика кладет на мою, а вторую поднимает, кладет на мою шею сзади и поглаживает пальцами по затылку. Ее стройное тело прижимается к моему, а мне в нос бьет аромат ее шампуня, кокоса и чего-то сладкого. Она поворачивает голову и легко улыбается. Ее глаза встречаются с моими, и на щеках образуются маленькие ямочки. Мы продолжаем двигаться в ритме музыки, но, как только песня заканчивается, она убирает мои руки со своей талии и убегает в сторону туалета.

Я выхожу на улицу и поджигаю сигарету. Через пару минут незнакомка по имени Лика проходит мимо меня и садится в такси.

13 декабря

Лика

Процесс варки утреннего кофе заставляет меня проснуться получше зарядки, поэтому я скидываю одеяло и встаю из теплой постели с желанием обжечь себе пальцы и пролить несколько горячих капель себе на ноги. На удивление Энн тоже проснулась и готовит завтрак. В последнее время она не похожа на саму себя и все чаще встает раньше, словно нашла в себе какую-то мотивацию к раннему пробуждению. Я улыбаюсь ей и открываю холодильник.

– Доброе утро и нет-нет-нет, сегодня я отвечаю за еду, – Энн закрывает холодильник перед моим носом. – Иди в душ, а об остальном я позабочусь.

Это слишком странно и не похоже на мою соседку. Ну ладно, поговорю с ней об этом позже.

Теплые капли льются по моему лицу. Гель для душа превращается в мягкую пену, и я скольжу руками вдоль своего тела. В очередной раз я повторяю движения рук зеленоглазого парня и провожу по животу, обводя пальцами вокруг пупка. Подключаю фантазию и пальцами левой руки мну свою грудь, а правой рукой спускаюсь ниже. Черт. Как бы я ни хотела остановиться, я не могу. Я ласкаю себя рукой, представляя, как дьявол со странным именем делает это мной. Как он обнимает меня сзади, покусывает в плечо и доводит до оргазма. Я кончаю и в этот же момент решаю, что этот гештальт надо закрыть. Один секс никому не повредит и не испортит мою репутацию. И про это даже почти никто не узнает.

С воинственным настроением я мою волосы, сушусь и накладываю легкий макияж. Выходя из ванной комнаты, я ощущаю запах еды в воздухе и в животе начинает урчать. Энн пританцовывает у стола, украшая панкейки каплями шоколадного соуса. Слишком уж непривычно видеть ее такой активной и довольной по утрам.

– И чего ты хмуришься, мисс Зануда?

– Эмм, ничего. Но ты странная в последнее время.

– Ну ты же заметила, что мы с Заком помирились и я стала оставаться у него все чаще, а он любит компанию по утрам. Я решила присоединиться к нему во время утренней готовки и почувствовать «магию утра», о которой он неоднократно говорил. Понимаешь, когда я жила с родителями, то меня всегда ждала готовая еда и не было необходимости вставать пораньше. Когда я съехалась с тобой, то ты по своему желанию готовила по две чашки кофе по утрам и делала завтрак. Остальную еду мы покупали готовой или же я была твоим помощником, но всю кулинарную магию ты творила сама. Я никогда не задумывалась, что тебе это может быть нелег…

– Стой-стой! Я готовлю нам завтрак по утрам по собственной воле. Мне несложно сварить две чашки кофе или приготовить двойную порцию еды. Я не хочу, чтоб ты чувствовала, что чем-то мне обязана.

– Погоди, дай мне договорить. Так вот, Зак позволяет мне почувствовать удовольствие от заботы о других. Он радуется моей переваренной или подгоревшей каше, улыбается, когда я проливаю кофе, и благодарит за каждый сожженный тост. Это действительно становится каким-то волшебством, когда чья-то улыбка является итогом твоей работы.

– М-м-м, это здорово, и я рада, что все так складывается. К слову о Заке. Вы теперь вместе или это дружба с привилегиями? – я кусаю панкейк и стараюсь проглотить его с как можно большим количеством кофе.

– Ауч! Это было грубо, но вполне логично. Но вообще я решила, что наши чувства заслуживают второго шанса. Я была не права со своим игнорированием, но – эй! – я стараюсь взрослеть и быть лучше. Как тебе еда?

– Спасибо, но… – я не успеваю договорить, как меня снова перебивают.

– Можешь не продолжать. Верь в меня, и однажды ты получишь на завтрак самые лучшие панкейки в своей жизни, – Энн убегает в комнату за сумкой, оставляя меня наедине с тарелкой. Возьму остатки с собой и отдам птичкам.

Мы выходим из дома и окунаемся в сказочные декорации. Город все сильнее погружается в предпраздничную суету, ведь через пару недель будет Рождество. Красные и белые огоньки на окнах окунают меня в детские воспоминания. Мама пекла нам рождественские печенья, а бабушка украдкой давала мне и сестре деньги, чтобы мы могли купить друг другу подарки. Вдоль тротуаров стоят маленькие украшенные елки, вывески пестрят фигурками леденцов и шариков. Погода наконец стала более приятной, даже несмотря на морозы. Больше нет никакой грязи, снег хрустит под ногами, воздух светится, переливаясь искрящимися снежинками.

На входе в кофейню мы встречаем знакомых и перекидываемся несколькими фразами об учебе и предстоящих каникулах.

Удивительно, как маленькие вещи могут достать большие воспоминания из коробки памяти и окунуть в их теплоту. Пока я разглядываю пряники с забавными рисунками на витрине, Энн заказывает два какао с маршмеллоу и специями. Каждому сезону свой напиток. Не спеша мы проходим по заснеженной улице и наслаждаемся атмосферой грядущего праздника.

Алекс возмущенно и активно жестикулирует, разговаривая с кем-то по телефону, пока Мика просто стоит у входа в кампус и машет нам рукой. Зак стоит рядом, тряся пакетом из пекарни и побуждая Энн двигаться быстрее. Она ускоряет шаг и падает в объятия своего уже парня.

– Я захватил для тебя булочки с корицей, но они уж остыли.

– Спасибо большое! – Энн целует его в щеку и почти интимно шепчет: – но у меня есть другие булочки, которые точно не остынут.

Зак краснеет и берет девушку за руку. Алекс демонстративно закатывает глаза и идет в сторону университета. Пятиминутная утренняя встреча перед лекциями тоже стала нашей своеобразной привычкой. Встретиться, убедиться в здравии друг друга и разойтись по своим кабинетам.

За ланчем компания собирается обратно.

– Наш план в силе? – я помешиваю кофе из автомата деревянной палочкой и стараюсь не смотреть никому в глаза. – Ну, я имею в виду после части с едой и вином.

– Ва-а-ау, ты же обычно просто соглашаешься, а не выступаешь инициатором! – Мика щурит свои кошачьи глаза. – Стоп! Тебя кто-то заинтересовал? Неужели это произошло! Это же тот парень, др…

– Давай оставим эту часть без комментариев? – не хочу ни обсуждать, ни давать им какой-то лишней информации. – Итак, вы уже купили подарки своим семьям или на выходных устроим тур по магазинам?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Не обращая внимания на три пары глаз с подозрительным взглядом, я игнорирую возникающие дальше вопросы и продолжаю держать линию беседы про подарки и поход по магазинам. Вскоре наше обсуждение переходит к планам на предстоящие каникулы, поездкам к родственникам, подготовке нарядов и обязательной необходимости украсить квартиру.

***

Уже будучи дома, Энн помогает мне подготовить закуски, взяв на себя основную часть работы. Ее кулинарные навыки хоть и оставляют желать лучшего, но все же она старается и достаточно неплохо работает ножом. Я слежу за температурой, плитой и таймером. В перерыве между готовкой и уборкой мы украшаем квартиру в духе Рождества. Вешаем венок с красными лентами и искусственными еловыми ветками на дверь, подоконники украшаем маленькими фигурками эльфов – помощников Санты. На стеллаж под телевизором, как на камин, вешаем носки и вкладываем туда небольшие подарки друг другу и остальным девочкам. Это наша последняя традиционная посиделка в этом году. Все должно быть идеально. Пока Энн ставит тарелки с готовыми закусками, я поджигаю свечу с запахом корицы и позволяю праздничному аромату наполнить комнату.

Звонок в дверь отрывает меня от созерцания проделанной нами работы. Алекс и Мика заходят, стряхивая с себя снег и радостно смеясь. Я обнимаю их по очереди и вдыхаю морозный воздух, принесенный в квартиру. Выдав девочкам теплые носки и поставив обувь на сушилку, мы отправляемся на наш импровизированный праздничный ужин. Мы устраиваем для себя свое собственное Рождество, поэтому сегодняшний вечер будет особенным. Пришедшие раскладывают свои подарки по носкам, и мы все садимся за стол. Энн даже нашла где-то красную скатерть и положила тематические салфетки.

Мы пьем глинтвейн и обсуждаем свои планы на будущий год. Еще одна наша традиция ставить цели на год и проверять, чего мы достигли, а чего нет. Энн писала, что хочет развивать свои отношения с Заком. Несмотря на их разрыв, эту цель можно считать достигнутой, ведь их отношения сейчас лучше, чем были. Алекс разочаровывается, что так и не начала изучать итальянский, зато радуется, что посещает уроки по рисованию. Мика так и не сдала на права, зато улучшила свои оценки и научилась готовить разную выпечку. Хоть это и не цель, но она мечтает выучиться и однажды открыть свою пекарню. Моя же цель была более расплывчатой – стать ближе к себе. С уверенностью могу сказать, что я ее провалила. Каждый год я загадываю, что узнаю себя со всех сторон, узнаю, что мне нравится, как мне комфортно и чего я хочу. Но я просто иду по кое-как намеченному плану и плыву по течению.

***

Мое утреннее желание сделать себе рождественский подарок никуда не делось, поэтому я самой первой бегу в душ под дружное удивление подруг. Конечно, глинтвейн придает мне смелости и поддерживает мое особое настроение, но на самом деле я давно не испытывала такого энтузиазма. Второй раз за день я тщательно промываю волосы, скрабируюсь и избавляюсь от лишних волосков на своем теле. С математической точностью рисую стрелки и наношу красную помаду на губы.

– Ну и ну-у-у, – Алекс присвистывает и медленно хлопает в ладоши. – Девочка, да ты влюбилась!

Я моментально краснею, пытаясь не выдать своего волнения. Мика уже поняла, для кого я стараюсь, поэтому просто говорит, чтобы я была осторожнее. Энн хоть и старается держать дистанцию в этом вопросе, но все же озвучивает, что это не самое лучшее решение.

– И кто из нас мисс Зануда? – я скрещиваю руки на груди и невольно смотрю на каждую из присутствующих.

– Это просто слишком несвойственно для тебя.

– Мы переживаем.

– Мы тебя любим и хотим предостеречь.

– И я вас люблю. Поэтому прошу просто меня поддержать и помочь мне выбрать платье. Энн, ты же не против одолжить мне то черное платье мини?

– Да, без проблем.

– Ага, будешь трахаться – сними, – Алекс как всегда в своем репертуаре. Мика морщит нос, словно у нее никогда не было секса. А был ли?

Последним комментарием в мою сторону становится напоминание о безопасности. Это наша, можно сказать, привычка. Если одна из нас уходит с парнем, даже знакомым, то остальным присылает доступ к своей геолокации и каждый час отправляет сообщения о своем состоянии. Если добралась до дома – сообщение, что дома. Если осталась у парня, то пишет, что легла отдыхать, но тогда первым делом утром должна написать нам, что жива и здорова.

***

Мы пробираемся сквозь более обычного многолюдную и пьяную толпу. Зак пробирается сквозь нее и зовет нас за свой столик.

Естественно, он со своей командой поддержки. Макс и Уилл уже заказали напитки на всю нашу большую компанию и пытаются флиртовать с Алекс и Микой. Алекс очаровывает их своей легкой стервозностью и подвешенным языком, в то время как Мика привлекает своей скромностью. Они совершенно разные, но дополняют друг друга. Они как две педали у автомобиля: Алекс – вечный газ, а Мика – тормоз. Звучит не очень, но одна не может быть без другой. Они учатся друг у друга и находят варианты, которые устраивают их обеих.

К своему разочарованию, я не вижу зеленоглазого дьявола среди парней. Может быть, оно и к лучшему. Я пробираюсь к бару с двумя целями: скинуть морок с сердца и поднять настроение, стремительно падающее к нулю. Выпив коктейль и взяв второй, я возвращаюсь за стол. Приятно видеть, как, несмотря на разницу во взглядах, парни и девушки находят общий язык и темы для обсуждений. Даже Мика светится и что-то радостно рассказывает Уиллу. Коктейль мне не помогает, и я чувствую себя лишней на этом празднике жизни.

К черту все! К черту этого засранца! К черту мой план и к черту свое проклятое сердце! Оно, между прочим, уже давно могло бы прекратить меня мучить.

Я выхожу на танцпол и становлюсь частью танцующей толпы. Басы обволакивают мое тело, и оно движется в унисон с ритмами музыки.

– Скучала по мне? – хриплый голос раздается над ухом, а сильные руки обнимают меня за талию, оставляя ладони на моем животе.

Спиной я чувствую его массивную грудь, и мой нос заполняется запахом вишни и табака.

14 декабря

Лика

Я потягиваюсь в кровати и зеваю, не открывая глаза. Есть что-то приятное в тех секундах, когда ты уже проснулся, но еще не поприветствовал новый день. Странно, кровать пахнет не моим кондиционером для белья. Воздух пропитан застоявшимся табачным дымом, словно кто-то курил тут слишком долго и запах впитался в окружающую обстановку. Я открываю глаза и резко сажусь в кровать. Голова просто раскалывается, и пространство вокруг меня приходит в движение. Несколько раз выдохнув, я обращаю внимание на непривычное чувство легкого дискомфорта между ног. Я поднимаю одеяло и резко опускаю его обратно. Вот черт! Первый вопрос: где мои трусы? Второй: что я сделала вчера, что оказалась тут?

Я оглядываюсь в поисках своей одежды и замечаю коллекцию фигурок супергероев на одной из полок стеллажа. Мда-а-а, только истинный шовинист будет собирать персонажей из самой патриархальной вселенной. На стеллаже так же стоят несколько книг – ну, он хотя бы читает. На тумбочке возле кровати я нахожу таблетку и сок – м–м–м, возможно, он еще и заботливый. Или маньяк. Как бы мне ни хотелось облегчить свое состояние, все ж воздержусь от приема жидкостей и лекарств от незнакомца. Да-да, немного несвоевременное решение после произошедшего.

Конечно, я помню про свой план про закрытие гештальта по сексу с этим парнем. Но все же я разочарована сама собой, что позволила этому случиться и даже в какой-то степени выступила инициатором. Ладно, со стыдом разберемся позже, а сейчас нужно добраться до дома.

Я разблокирую телефон и отправляю в групповой чат сообщение, что пока что я жива и со мной все в порядке. Судя по всему, девочки уже встали и на меня сыпется просто поток вопросов. А как он? Понравилось ли мне? Хочу ли я повторения?

Проблема в том, что Я НЕ ПОМНЮ. Но судя по количеству презервативов в мусорке в углу комнаты и факту, что я осталась тут ночевать, я была не против продолжения и повторения.

Я натягиваю платье, беру сапоги и выхожу из комнаты. Трусы, как и моя честь в собственных глазах, восстановлению не подлежат. В кухне-гостиной пахнет кофе, но владельца квартиры нигде нет. Я молюсь и надеюсь, что мне удастся улизнуть незамеченной. Черт! Парень заходит в одном полотенце на бедрах и осматривает меня. Мне хочется воскликнуть и запретить ему на меня смотреть, особенно когда я выгляжу далеко не самым лучшим образом. Я даже не видела себя в зеркало, но более чем уверена, что мой внешний вид оставляет желать лучшего.

– Эм-м, привет, – я переминаюсь с ноги на ногу и стараюсь не смотреть ему в глаза. Гребаный стыд.

– Привет, я оставил тебе там обезболивающее и сок. Ты выпила?

– Нет, спасибо, я уже собиралась уходить, «Убер» должен подъехать через пару минут.

– В таком виде? Подожди пять минут, я тебя довезу.

– Эй, что тебе не нравится в моем внешнем виде? – я стараюсь держать марку и встряхиваю волосами, задрав повыше нос. Словно не я сейчас стою без трусов, зато в коротком платье и с надеждой, что мое пальто будет не таким мятым, как мое лицо, по моему предположению.

– Стой тут. Я сейчас оденусь и отвезу тебя, – не сказав, а отрезав, парень уходит в спальню и кричит: – Я так понимаю, утренний душ не входит в твои привычки, поэтому выбирай: черный или серый?

– Я не знаю, о чем ты, но давай черный, – придурок. Я не потеряла остатки здравого смысла, поэтому соглашаюсь на его предложение подбросить до дома. Перспектива ехать в такси в таком виде пугает меня больше, чем поездка на машине с… – Кен, верно?

– Вообще-то Коннор, но Заку нравится злить меня и получать по лицу за это прозвище. Девушек я не бью, поэтому устрою взбучку ему вместо тебя.

Парень протягивает мне стопку одежды – серые спортивные штаны, черная худи и носки. Боже, я могу натянуть их до колен.

– Ну и чего ты морщишь нос? На улице не лето. Одевайся и поехали.

Я рычу и натягиваю штаны, не снимая платья. Коннор поднимает бровь, но уходит в спальню, оставив меня наедине со своим стыдом. Конечно, он видел меня вчера со всех ракурсов, но я надеюсь, что он не помнит, так же как и я.

– Пальто можешь не надевать, я подгоню машину поближе. Вот ключи, закроешь за собой дверь, – вот так просто. Ключи отдает незнакомке, а сам обувается и выходит.

Либо он глупый, либо слишком доверчивый. С чего он взял, что я не прихвачу ничего из его квартиры?

Я закрываю за собой дверь и спускаюсь медленным шагом. На улице мелкими хлопьями падает снег, заставляя воздух светиться. Коннор стоит у машины и курит, но, увидев меня, он идет к пассажирской двери и открывает ее как истинный джентльмен. Интересно, со всеми ли своими однодневными «подружками» он такой учтивый?

Пока я иду до машины, морозный ветер попадает под худи и соски предательски встают. В авто мои щеки моментально краснеют, когда я понимаю, что Коннор уже заметил маленькие бугорки на поверхности одежды.

– А тебе идет моя толстовка, – он ухмыляется и растягивает широкую улыбку. – Расслабься, я не это имел в виду.

А по-моему, как раз таки это.

– Ха-ха, – саркастично смеюсь и отворачиваюсь к окну, пытаясь прикрыть грудь своими сложенными вещами. Энн, конечно, меня не убьет, но нужно будет возместить нанесенный ущерб.

– Дуешь губы как пятилетка.

– А ты можешь ехать молча?

– Могу, но не хочу.

Он самая настоящая заноза в заднице.

– Если ты не пьешь то, что тебе дают незнакомцы, то, может, согласишься на кофе? Мы в любом случае будем проезжать мимо кафе, потому что я сам хочу перекусить. Так что? Кофе? Картошку? Булочку?

– Кофе, – надеюсь, если я буду ему давать односложные ответы, то он от меня отстанет.

– Черный? Капучино? Латте?

Он что, издевается?

– Капучино.

– С корицей? С сиропом? С дополнительным сахаром?

Да блин!

– Без добавок.

Я смотрю в окно всю дорогу и даже не слушаю, что заказывает Коннор. Он забирает пакет и выдает мне стакан с напитком и две картошки с соусом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Одна твоя, вторая моя. Макаешь в соус и передаешь мне.

– Фу, я не твоя подружка. Ешь сам.

– Ну, сейчас ты мой второй пилот, поэтому либо ты кормишь меня, пока мы едем, либо мы встаем в переулке и ждем, пока я поем. Выбирай.

– Поехали, – я закатываю глаза в духе Алекс и шепчу себе под нос: – Самовлюбленный придурок.

– Я все слышал.

– А я и не скрывала, – макаю картошку в соус и протягиваю ему. Поняв, что он не собирается брать ее рукой, я подношу картошку к его лицу и смотрю, как он наслаждается ею так, словно это лучшая еда в его жизни.

На перекрестке он берет очередной кусочек с моих рук и поворачивается в мою сторону. Свободной рукой он обхватывает мою кисть и слизывает соус с пальцев, смотря мне в глаза. От места прикосновения его губ проходит ток и бьет меня молниями в самое чувствительно местечко в теле. Я хочу отвести взгляд, но притяжение его зеленых омутов сильнее. Сзади нас начинает сигналить машина, и Коннор продолжает выполнять роль моего добровольного такси. Если бы мое сердце могло стать мотором его машины, то мы домчались бы до Луны быстрее скорости света.

Часть пути проходит в тишине, но я не выдерживаю и спрашиваю:

– Кстати, откуда ты знаешь, где я жи… А, точно, это ты подвозил Зака к Энн? Но откуда ты знаешь, что я тоже там живу?

– Слушай, Зак сказал тебе, что меня зовут Кен, а не Коннор, просто чтобы позлить меня. Как думаешь, работает ли его язык в обратную сторону? Конечно, он рассказал, что Энн снимает квартиру с подругой. В клубе даже показал на тебя пальцем, объясняя, кто есть кто из вашей девчачьей компании.

– Вот болтун!

– О-о-о, ты даже не представляешь какой!

– Откуда вы знакомы? И почему он до сих пор с тобой общается? Вы же такие… ну… разные… – я прикусываю себя за язык, понимая, что вопрос звучал максимально неуместно. Надеюсь, мне не придется идти домой пешком.

– Мы вместе учились в школе. Он стал лучшей версией себя, а я остался прежним и создаю проблемы себе и окружающим, – Коннор, кажется, замыкается и погружается в свои мысли. Я чувствую напряжение его челюсти, и мне становится неловко за свой вопрос.

Сегодня суббота, поэтому на улице еще не так много людей, но все же некоторые магазины уже открылись и приглашают редких посетителей яркими вывесками.

– Можешь, пожалуйста, остановиться на том перекрестке? Там продают самые восхитительные пончики!

Мы тормозим у булочной, и я просто не могу себя заставить выйти из машины. Меня сковывает понимание своего отвратительного внешнего вида.

– Ладно, извини, – я пристегиваюсь ремнем обратно и смотрю на дорогу, – поехали.

– Пончики? Какие ты хотела?

– Самую большую коробку, ассорти, – Коннор уже открывает дверь. – Эй, стой, не надо! – он отмахивается и выходит из машины. – Возьми хотя бы деньги, – естественно я кричу в уже закрытую дверь.

Через несколько минут зеленоглазый дьявол возвращается и салон заполняется ароматом свежей выпечки, теплая коробка греет мне ноги, а в животе начинает урчать.

– Картошки было мало, принцесса? – я кидаю в него предостерегающий взгляд. – Да ладно тебе, ночь была похлеще похода в спортивный зал.

Я опять закатываю глаза в манере Алекс и отворачиваюсь к окну. Хоть я и не водитель, но все же знаю, как сделать звук в машине громче. Остаток пути проходит в безмолвии и под звуки грубой музыки.

– Спасибо, – один из пончиков, с вишневой начинкой, я оставляю на салфетке на приборной панели, – ты же понимаешь, что я не верну тебе одежду?

– Ты же понимаешь, что я знаю, где ты живешь, а твоя соседка – девушка моего друга. На твоем месте я не был бы уверен, что это наша последняя встреча, – Коннор улыбается и салютует мне двумя пальцами. – Увидимся, принцесса.

Я открываю дверь и выхожу из машины. Надеюсь, этот придурок не станет за мной следить и караулить около дома.

На мне наряд сумасшедшей – сапоги до колен, подвернутые со всех стороны штаны и огромный, нет, ОГРОМНЫЙ худи. Накидываю капюшон и максимально быстро преодолеваю расстояние до нашего дома и забегаю в здание. Надеюсь, мой позорный вид никто не видел. Я захожу в квартиру, и на меня уже почти привычно удивленно смотрят три пары глаз. Я повторяю за Энн и, показывая на подруг пальцем, произношу:

– Никаких комментариев, я в душ.

Оставляю пальто в коридоре, закидываю платье в свою комнату, пончики отдаю подругам и отправляюсь принимать горячую пенную ванну. Надеюсь, вода поможет мне смыть с себя последние сутки и мое тело станет таким же чистым, как и моя память.

31 декабря

Лика

Недовольный голос мамы доносится до моих ушей и вырывает из непривычно поверхностного сна. Вчера вечером я приехала домой, но уже сейчас мне хочется вернуться обратно в нашу с Энн квартиру. Каждый раз, когда я начинаю скучать по Ба и сестре, мое сознание возвращается к маме и необходимости взаимодействия с ней. После этого моя тоска становится болезненной и щемит сердце.

Я оглядываю свою комнату. Тут все так же, как и раньше. На столе пустой стакан для канцелярии, внутри выдвижной полки прячутся плакаты, которые мама не разрешала вешать, поскольку это бы отвлекало меня от учебы. Спасибо, что хоть книги разрешала читать, они расставлены по авторам и цветам ровным строем на стеллаже. Никаких фотографий, статуэток или чего-то личного, что могло бы идентифицировать комнату как спальню когда-то живущего здесь подростка. Все, что не касалось учебы, должно было быть убранным и не имело возможности быть на виду.

Мысленно я возвращаюсь в свою комнату в квартире и радуюсь, что хотя бы там я могу быть собой. Почти каждая полочка заставлена чем-то памятным. Ароматические свечи даже без пламени источают тонкий аромат, если взять их в руки и поднести поближе к носу. Книги, цветные журналы, светло-розовое покрывало на кровати. Первую осень я продолжала жить там, так же как и здесь, в пустом и рабочем пространстве.

А потом Энн поклеила в своей комнате обои. Я вспоминаю, как она спросила, хочу ли я так же, а даже не знала, хотела ли я этого или нет. Все решения в родительском доме принимались исключительно мамой и только при наличии практического в этом смысла. Всю зиму я копила деньги и держала в тайне от нее возникшее желание сделать ремонт. И сделала. Энн помогала мне клеить светло-бежевые обои на стену, а потом я стала дышать в той комнате и купила первую в своей жизни ароматическую свечу. Все мои действия, которые не вписывались в мамино мировоззрение, я делала, не ставя ее в известность и лишь ставя ее перед фактом. Про татуировку она не знает и не узнает никогда. Пупок увидела однажды и раскричалась, говоря, что пирсинг только для женщин с низкой социальной ответственностью. На цветные волосы она грозилась обрить меня налысо, но смирилась, когда поняла, что это никак не помешало мне остаться все той же прежней Ликой с хорошими оценками и прилежным поведением. Правда, дома я старалась собирать волосы в косу или хвост, чтобы у моей родительницы было меньше возможности видеть то, что ее так раздражает.

Отношения мамы с сестрой еще сложнее, чем со мной. Мари отвоевала свое право учиться там, где хочет, и практически прекратила общение в первые годы после отъезда из дома. Но еще до своего отъезда она пыталась переманить меня на сторону «свободы», но мое воспитание было еще строже. Мама до сих пор считает, что упустила воспитание старшей дочери, поэтому ко мне она относилась и до сих пор относится с большей строгостью. Несмотря на все это, мы любим ее такой, какая она есть, и пытаемся принять эту ее сторону, потому что она просто боится, что наша жизнь не сложится.

Бабушка в нашем доме как лучик света. Ее добрые истории всегда заставляли нас улыбаться и смеяться, и она всегда вставала на нашу сторону, помогая отвоевать крупицы свободы. Удивительно, как у такого мягкого человека, как наша Ба, вырос такой строгий человек, как наша мама.

Я выхожу на кухню и встаю рядом с сестрой, пока мама что-то ищет в холодильнике.

– Ну и что вы встали? Вам нечем заняться?

– Ага, – Мари зевает. – Совсем нечем.

– Ты мне еще грубить будешь?

– Господи, мы еще не успели проснуться, а ты уже портишь нам настроение!

– Вы обе вчера приехали слишком поздно! Я и так вам уже дала отдохнуть! Вам нужно убраться, помочь мне с готовкой и привести себя в порядок! Вы же помните: как встретишь новый год, так его и проведешь!

– Чтобы мой следующий год прошел хорошо, я должна встречать его не тут, – бесстрашное вступление Мари в открытую конфронтацию с мамой меня восхищает, вот бы иметь такую же смелость и уметь отстаивать свои позиции. – Твоя вера в примеры не имеет никакого смысла.

–Леночка, оставь девочек в покое. Пусть они отдохнут, и мы с хорошим настроением отметим. А после праздника девочки тебе помогут привести дом в порядок, – тихий голос Ба переключает наше внимание на нее. – Они же только вернулись.

– Мама! Ты всегда встаешь на их сторону! Нам нужна помощь по дому! Кто и когда мне поможет?

– Они же помогут. Правда, внучки? – мы с Мари киваем, – просто не сегодня. Видишь, Лена, они согласны. Ты лучше сама расслабься и улыбнись.

– Господи, почему нельзя все сделать сейчас?!

– Мам! Сядь и отдохни! Мы с Ликой накроем на стол и все приготовим! А завтра выспимся и поможем тебе привести дом в порядок! Неужели так принципиально важно, чтобы мы сделали это сейчас?

– Но мама сказала…

– Лика, ты хочешь этим заниматься сейчас?

– Нет, но…

– Нет. Вот именно! Сегодня праздник! Сегодня мы должны просто провести день в кругу семьи, а все дела можно оставить на потом!

Мама вытирает руки полотенцем и кидает на его стол в своем фирменном знаке негодования.

– Отлично! Делайте что хотите! Вам же наплевать на слова матери!

– Ага, так же как и тебе на наши желания!

– Любимые мои, пожалуйста, давайте не будем ссориться. Леночка, ты иди отдохни. Девочки приведут в порядок гостевую комнату и накроют на стол, а я испеку ваш любимый пирог.

– Я и пальцем не пошевелю! Делайте что знаете!

Печальные глаза Ба наполняются слезами, смотря вслед уходящей маме.

– Я поговорю с ней. Позавтракайте, а потом поможете мне.

–Бабушка, ты тоже иди отдыхай. Мы сами справимся.

– Девочки, вы только ничего не подумайте. Леночка не всегда такая строгая, она заботится обо мне, и мы каждый вечер смотрим телевизор или разгадываем кроссворды и иногда ходим гулять. Она к вам так строга от своей любви и усталости, ей правда нужна помощь по дому, а я уже не в силах что-то сделать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Бабушка, – Мари обнимает ее за плечи и провожает в кресло в гостиной, – мы справимся. И обязательно поможем вам с домом, но не сегодня.

***

Через несколько часов наша маленькая гостиная украшена цветными огоньками, и в воздухе витают ароматы приготовленной еды, запекающегося мяса и бабушкиного пирога. Посреди стола красуются еловые ветви, принесенные Мари, с несколькими игрушками, что привезла бабушка с собой еще несколько десятилетий назад.

После быстрого душа я быстро привожу себя в порядок и одеваюсь для встречи праздника в кругу семьи.

Я надеваю чистое белье, и мое создание снова озаряется вспышкой воспоминания, как Коннор снимал мои трусики. Эй, мозг, может быть, хотя бы не сегодня? Как бы мне ни хотелось не вспоминать события той ночи, флешбеки продолжают настигать меня в самые неподходящие моменты.

Принимая душ пару недель назад, я увидела засос на груди и вспомнила, как он был мне оставлен. В тот раз я благодарила себя, что вспышка памяти произошла дома.

Потом я надевала джинсы после занятий спортом в университете и повторила движение рук Коннора. В этот раз тело отреагировало быстрее разума. Сначала мои щеки вспыхнули, а после перед глазами встал образ парня, гладящего мои бедра.

Я вставляю серьги в мочки – Коннор целует меня за ухом.

Я надеваю сапоги – Коннор снимает их с меня.

Я прикасаюсь губами к чашке с горячим кофе – влажные губы Коннора прикасаются к моим.

Я трясу головой из стороны в сторону и сбрасываю с себя оцепенение. Дверь моей комнаты открывается, Мари бесцеремонно входит и садится рядом со мной на кровать.

– Ну и кто он?

– Что?

– Я знаю тебя как свои пять пальцев, сестренка. Уж кого-кого, а меня можешь не пытаться обмануть. Так кто он?

– Я не знаю, о чем ты говоришь, – моя попытка встать прерывается тем, что Мари берет меня за руку и усаживает обратно рядом с собой.

– Брось ты. У меня был такой же взгляд, когда я встретила своего нынешнего парня, и в тебе что-то поменялось. Ты с ним переспала, да? Ну и как? У вас теперь все серьезно?

– Ладно. Только между нами. Это был просто секс. И ничего больше.

– Ого! Ты даже переплюнула меня! Но знаешь, даже по этой короткой фразе я могу сказать, что он тебе нравится больше, чем «просто секс».

– Это просто моя фантазия! Я ничего о нем не знаю, мы виделись пару раз, но не общались и единожды переспали.

– И как он себя потом вел?

– Довез до дома и покормил.

– И не писал?

– У него нет моего номера телефона. Да и мне сейчас не до этого. Ты же знаешь: учеба, учеба и еще раз учеба.

– В мире есть куча вещей, кроме нее. Подумай об этом. Отношения и парни не сделают твою жизнь хуже.

– Я услышала слово «парни». О чем вы шепчетесь, девочки? – бабушкина мягкая улыбка топит лед моих переживаний. Ее тихие медленные шаги до моей кровати напоминают о ее возрасте и хрупкости. Она садится между мной и сестрой и берет меня за руку. – Я ничего не расскажу твоей маме, ягодка. Если хочешь – поделись.

– Ба, я рассказывала про свою жизнь и встречу с Кейденом. Ты же помнишь, я тебе про него говорила? – Мари подмигивает мне и переводит тему на себя.

– Да-да, конечно, помню. Ты так и не рассказала маме про него?

– Ха-ха, нет, конечно, не хочу в очередной раз выслушивать от нее нравоучения.

– Ох, милые мои, жизнь так скоротечна, вы даже не представляете. И любовь в ней как лучший соус для вашего любимого блюда: она всему придает остроту. Иногда она бывает болезненна и печальна, иногда она яркая и взрывная, иногда она приобретает совершенно иные формы. Чувственная, заботливая, с капелькой ревности, нежная, греховная, безрассудная и сводящая с ума. Но помните: истинная любовь всегда взаимна. Если человек не любит вас, хоть вам и кажется, что вы любите его, то всегда уходите. Уйдите и переболейте, иначе эти неразделенные чувства будут тянуться с вами до конца жизни и вы так и не познаете истинной радости, которую могли бы получить.

– Ба, а с дедушкой у вас было так же?

– С ним было даже лучше. Мы пережили переезд в другую страну, трудности, финансовое неблагополучие, но он всегда держал меня за руку и оставался рядом. Когда родилась ваша мама, то он взял отпуск и помогал мне в уходе за Леной. До самой смерти он каждый день говорил, что любит меня. А я поддерживала его во всех его идеях, давала ему лекарства и радовалась каждому дню за него, когда он заболел. Я так по нему скучаю, вы даже не представляете. Но смотря на вас и Луночку, я понимаю, что все было не зря и мы все делали правильно.

– Я тоже по нему скучаю.

– И я…

– Чувства чувствами, но все же голову нужно держать на плечах. Знаете, как я поняла, что с вашим дедушкой можно строить совместные планы на жизнь?

– Как?

– Да, расскажи.

– Однажды я заболела и он пришел ко мне домой. Моя строгая мама сначала не хотела его пускать, говоря, что негоже до замужества сидеть вместе по домам. Но он убедил ее, что лучше она его пустит и он позаботится обо мне, чем я останусь одна, пока мои родители пропадают на работе. Ваш дедушка готовил мне еду и помогал ходить до уборной. И он пальцем меня не тронул, пока я не дала ему согласие в подвенечном платье, и не воспользовался моей слабостью во время болезни. Никогда не отказывался помогать по дому, говоря, что это женская забота. Поэтому если вы сомневаетесь в чувствах мужчины и не уверены в его планах на вас или хотите начать жить вместе, но не знаете, какой он в быту, то еще на этапе знакомства проверьте, как он относится к домашним обязанностям и не чурается ли их. Вдруг этот мужчина планирует возложить на вас все заботы. Ох, в этом меняющемся мире так сложно жить… Женщины работают наравне с мужчинами, но продолжают сами выполнять все домашние дела. Поэтому, moi dorogie, будьте внимательны. Пусть у вас все будет хорошо.

***

Мама, как и сказала, не прикладывает никаких усилий и до самой последней минуты скрывается в своей комнате. Мы уже сидим за столом, когда после бабушкиных уговоров она выходит из комнаты и садится рядом с нами. Скептически осмотрев стол, она кладет себе порцию салата и пробует.

– М-м-м, неплохо. Я удивлена, что вы справились. Но вы могли бы…

– Мам, – она поворачивается в мою сторону, – пожалуйста, давай не сейчас.

– Хорошо-хорошо.

–Леночка, девочки очень старались. Даже помогали мне вымешивать тесто, они такие умницы!

Мама расслабляется, видя, что не все в жизни требует ее контроля и мы способны качественно выполнять необходимую работу без пинков с ее стороны. До Нового года остается пара часов, и с каждой минутой атмосфера становится более праздничной и менее тяжелой. Бабушка рассказывает историю, как впервые испекла свой пирог для нас, когда мы были маленькие, и потом мы несколько месяцев требовали его каждые выходные. Мама делится своей историей из детства, как однажды не хотела ждать бабушкиной выпечки и наелась сырого теста. Мы вспоминаем приятные моменты нашей семьи, мама смахивает слезу, и в этом жесте я нахожу ту женщину, которая когда-то просто хотела быть счастливой, но под давлением жизненных обстоятельств выковала из себя сталь. Наверное, ее строгое к нам отношение все же не просто желание нас подавить, а потребность защитить нас от сложного будущего и попытка уберечь от тех проблем, с которыми встретилась она сама. Эта мысль регулярно приходит мне в голову, но желание, чтобы мама приняла нас и стала мягче, никуда не исчезает.

Остается лишь минута в этом году. Мари хлопает бутылкой шампанского и разливает напиток по высоким бокалам.

Часы на стене издают щелчок и переводят стрелки в ровное положение. На телефоне светятся цифры 00:00 01/01.

– Урааа!

– С Новым годом!

– С исполнением желаний!

– С новым счастьем!

Мы поднимаем бокалы за их тонкие ножки, и каждая из нас загадывает свое желание. Из года в год мое желание остается прежним.

Хочу найти себя!

10 января

Лика

Сегодня очередная пятница, когда мы должны идти танцевать. Из-за праздников мы с подругами не виделись, но продолжали общаться по видеосвязи и СМС в нашем общем чате. Несмотря на то что учеба начнется лишь в понедельник, все уже вернулись в город после встреч с родными. Несколько дней, чтобы перевести дух между семьей и началом лекций.

Мы с Энн проходим в студенческое общежитие, где проживают Мика и Алекс. В коридорах мы натыкаемся на таких же одиноких студентов, ожидающих после праздников. Кто-то тоже уезжал, кто-то остался тут. В любом случае сейчас здесь непривычно спокойно и тихо. Даже нет очередей в душ и не играет разная музыка, сливаясь в какофонию. Мы идем по коридору с пакетом выпечки, готовой еды и вином. Во время каникул комендант смотрит сквозь пальцы на маленькие шалости и нарушение запретов, но все же позволяет этому случиться. Через несколько дней все правила вернутся обратно, а пока что можно расслабиться.

Мы стучим в дверь слева, и нам открывает улыбчивая Мика. Она снова постриглась, и теперь ее волосы едва доходят до подбородка, подчеркивая тонкие черты лица.

Со стороны комнаты дверь находится в середине стены, справа расположена полочка для обуви, где на коврике стоят удобные зимние ботинки Мики и сапоги с каблуком Алекс. Боже, как она в них ходит по снегу и гололеду? Дальше угловая гардеробная. Впритык к ней стоит кровать Алекс, изголовьем в сторону окна, она завалена различными подушками, а рядом на полу лежит пушистый розовый коврик. Кровать Мики стоит параллельно, вдоль противоположной стены, и просто укрыта однотонным пледом, а у изголовья стоит мягкий плюшевый пес. В углу за дверью, слева, стоит узкий книжный стеллаж, но часть полок занята разными уютными штуками. Тут есть и свечи, которые я дарила девочкам, и рамки с нашими общими фотографиями, и даже маленькие искусственные растения. Между стеллажом и кроватью расположился косметический столик, заваленный тысячами баночек и тюбиками, кисти, напротив же, стоят аккуратно в подставке, а не разбросаны по поверхности. Если дверь открыть и не придержать, то она стукнет по стене, поэтому со стороны комнаты на ручку надет носок во избежание повреждения окраски от удара. Напротив входа, под широким окном и между кроватями, стоят два стола. Микин соответствует ее стилю в духе минимализма, почти пустая столешница с парой книг и канцелярским стаканом. Стол Алекс завален тетрадями, маркерами и даже лаками для ногтей.

Энн садится рядом с Алекс и стучит ногтем по экрану ее телефона.

– Тук-тук, кто там?

– Отвали, – Алекс мгновенно блокирует телефон и пихает его себе под зад, – привет, сучки!

Она обнимает Энн и кладет голову ей на плечо.

– Фу, ты такая грубиянка, – моя соседка отодвигается на край кровати и продолжает: – Так кто это был?

– А ты посмотри на ее стол, – все еще стоящая Мика указывает пальцем на вазу с цветами. Ого, этого я даже и не заметила, сажусь на ее пустую кровать в позе лотоса и обнимаю игрушечного пса.

– Пионовидные розы? Серьезно? – Энн вскакивает и достает записку, пока Алекс закатывает глаза и снова достает телефон. – «Самой красивой дикарке в этом мире». Какая пошлость! Подпись «М». М? Это Макс?

– Ну и? Да, он подарил мне цветы, когда я приехала. Он живет этажом выше в мужском крыле.

– И? Это все, что ты скажешь? А как же женские секретики, которыми мы делимся друг с другом?

– Ладно-ладно, он стал подкидывать мне под дверь шоколадки и писать СМС, а когда я вернулась в общагу, то притащил цветы. Кстати, да, он с Уиллом тоже вернулся пораньше и у них сегодня сходка в их комнате. Так что, Энн, жди, Зак сегодня сюда, скорее всего, заглянет. Ты же с ним еще не виделась после отъезда? И да, парни вроде как тоже планируют в клуб, поэтому могут нас могут подвезти.

Мика разливает вино и протягивает его каждой из нас.

– Ну, за встречу и за наступивший Новый год! – она приподнимает свой бокал, и мы повторяем за ней. – Как провели каникулы?

– Как обычно. Родители поссорились сразу после праздничного ужина, поэтому я провела почти все дни у бабушки. Слушала истории о ее молодости и смотрела с ней старые фильмы, – Алекс отвечает с явным раздражением и снова утыкается в телефон.

– Мы ездили в горы кататься на лыжах, папа снял отель, и мы провели время достаточно неплохо. Даже Ямато прилетел на пару дней, он смог договориться на работе, чтобы провести время с нами. Вы же знаете, после смерти мамы папа старается собрать нашу маленькую семью каждый праздник, – Мика грустно вздыхает, но через секунду снова улыбается. – Я рада, что брат смог прилететь. Кстати, представляете, у него появилась девушка, в следующий раз хочет прилететь вместе с ней. Папа был счастлив от этой новости. А вы как отдохнули? Энн? Лика?

Энн рассказывает про ужин своей большой семьи. Каждый год они традиционно устраивают многолюдную встречу, выбрав дом одного из родственников. Пару дней они живут все вместо своей огромной компанией и обсуждают, какие изменения произошли с момента последней встречи и какие планы строятся на следующий год. Перед расставанием они тянут жребий, кто будет следующей «жертвой» для приема гостей, и выбирают запасного на непредвиденный случай. Из списка убирают тех, кто организовывал ужин в последние пять лет, поэтому их игру в русскую рулетку можно назвать почти честной. Если кто-то проявляет инициативу, то его пропускают вперед. Мне нравится большая семья Энн, в доме ее мамы достаточно часто присутствуют гости, и это никого не напрягает. Время от времени я завидую тому, какие дружные пары есть в их родственном древе, и мечтаю, что в будущем у меня и моего мужа будет такая же семья.

Мне же рассказать нечего. Я ходила с сестрой по магазинам и гуляла по знакомым улочкам. Мы пили кофе и жаловались друг другу на маму, ибо та расспрашивала нас обеих про учебу или работу и почти каждый день напоминала, как важно быть хорошей ученицей или исполнительным сотрудником. Мне она сказала, что пора бы искать подработку, чтобы было, что написать в резюме, а сестре посоветовала искать дополнительную подработку и задуматься о карьерном росте. Мари продолжала допытывать меня расспросами про парня, но я попросила ее держаться подальше от этой темы, иначе я расскажу маме, что у нее самой появился друг сердца. На некоторое время Мари оставила свои попытки, но перед отъездом все же шепнула на ухо, что ждет от меня подробностей. Ба – единственный человек, с которым я проводила время с истинным удовольствием, я отвела ее в кино на рождественскую комедию и сводила в кафе. Мы перебирали старые фотографии, и она рассказывала мне про свой брак. Игорь был властным, но добрым мужчиной, который сочетал в себе строгость и любовь к своим девочкам.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мы продолжаем непринужденную беседу под тихую музыку и заканчиваем вторую бутылку вина.

– Итак, собираемся? Все сходили в душ? – Энн встает и идет к своей сумке, куда положила платье и косметику. Девочки кивают, а я начинаю волноваться и тереть руки о бедра. – Лика, что-то не так?

– Эмм… Я хотела сказать, что сегодня никуда не пойду…

– Что?

– Почему?

– Что-то случилось?

Я собираю свою решимость и все равно не могу вымолвить ни слова. Мне слишком стыдно признаться, что это все из-за зеленоглазого парня, но и врать мне не хочется. Алекс берет дело в свои руки и спрашивает:

– Это все из-за того мудака? Ты стыдишься произошедшего и не хочешь его видеть?

– Ну, не совсем… Я просто… Не знаю, просто не хочу идти, – я смотрю сквозь свои колени на пол и не могу подобрать нужных слов.

– А, так ты хочешь повторения, но не можешь себе в этом признаться? – Алекс равнодушно рассматривает свои ногти и переключает свой взор на меня. – Я тебе говорила: держись от этого мудака подальше!

– Эй! Не будь так категорична! – Мика смотрит на свою соседку и поворачивается ко мне: – Слушай, у каждой из нас бывает дни, когда нам не хочется никуда идти. Если хочешь, мы вызовем такси, довезем тебя, а сами отправимся в клуб.

– Спасибо, не стоит, я сама доберусь. Тем более Энн сказала, что парни могут подвезти. Зак замолвит за вас словечко, а потом вы просто приедете к нам, – я поднимаю глаза. – Энн?

– Да? Да, конечно, я поговорю с Заком. Кстати, он написал, что сейчас подойдет.

– Дело, конечно, твое, но я бы не доверяла этому парню, – Алекс всегда скептически относится ко всем, кто не вписывается в ее представление об идеальном мужчине, и, как я уже говорила, бывает так излишне заботлива, что переходит на грубости.

– Ну так что? Я хоть с вами и не иду, но могу помочь собраться. Энн, командуй, – я подхожу к столику с косметикой и встаю перед зеркалом с лампочками. – Салон красоты имени Лики объявляю открытым.

Я улыбаюсь и включаю щипцы для завивки волос. Пока Энн и Мика обсуждают, что надеть последней, Алекс садится передо мной на стул и улыбается через отражение.

– Итак, сегодня в меню горячая Алекс, а значит, мне нужны крупные локоны и много лака. Справишься?

– Разумеется! – я даю ей пять и расчесываю каштановые пряди ее волос.

Когда я заканчиваю, Алекс наносит макияж и делает себе ярко-красные и идеально очерченные губы, как у голливудской звезды на получении «Оскара». Она встает и идет переодеваться.

Я почти закончила выпрямлять волосы Энн другими щипцами, когда раздается стук.

– О! Это, скорее всего, Зак, подожди пару минут, – она встает и выходит за дверь.

Пока она отошла, я рассматриваю себя в зеркале. Мне всегда казалось, что я самая несимпатичная среди своих подруг, но чем больше я себя рассматриваю, что происходит все чаще за последний месяц, тем больше понимаю, что каждая из нас имеет свой особый шарм и какую-то изюминку. Скорее всего, во мне это тоже есть, просто я еще не поняла, что именно.

– Итак, я сказала Заку, что нас нужно будет подвезти, он согласился. Так что мы поедем на машине Макса, Зак будет за рулем, а парни поедут на другом авто. Обратно добираемся так же: мы с Заком докинем вас до нашей квартиры, а я поеду к нему, – я продолжаю выпрямлять волосы вернувшейся в кресло Энн, когда в дверь снова стучат. – Ну что? Мы же с ним все обговорили. Мика, откроешь?

Мика встает и, не открывая двери, спрашивает, кто пришел. С той стороны раздается мужской голос, но я не могу разобрать, что сказали.

– Еще раз, повтори, пожалуйста, свое имя.

– КОННОР! – вот черт! Я смотрю в зеркало и вижу такие же, как и у меня, удивленные глаза Энн. – Лика тут?

Я машу головой в просьбе не сдавать меня.

– Нет, ее тут нет.

– Открой дверь.

– Нет!

– Да! Или я ее сейчас вышибу!

Алекс встает в молчаливой угрозе, но до ее озвучивания остается буквально три… два…

Я киваю головой и отхожу к свободному месту у стены. Если Коннор откроет дверь максимально широко, то он меня не увидит. Ну по крайней мере, я на это надеюсь. Мика приоткрывает вход.

– Чего тебе надо? – Алекс встает за спиной у Мики и сверлит парня взглядом.

– Лика тут?

– Тебе уже сказали, что нет.

– Она уехала или просто отошла?

Девчонки начинаются мяться, но Мика отвечает, что я уже уехала.

– Окей, передашь ей мой номер? Я не буду за ней бегать как идиот и караулить под дверью, – Мика протягивает руку и забирает бумажку, – вот. Спасибо.

Через секунду дверь закрывается, а я облегченно вздыхаю и качаю головой из стороны в сторону.

– Вот же мудила! – Алекс первая подает голос.

– А по-моему, это мило, – Мика пожимает плечами. – Он ее не достает, не настаивает на личной встрече и предлагает ей самой принять решение. Лика, ты закончила с прической Энн?

– Да, почти, – я забираю листочек с номером телефона и кладу под чехол своего мобильника, чтобы не потерять. Последнюю прядку волос я вытягиваю дрожащими руками и любуюсь итогом.

– Они идеальны! Спасибо! – Энн проходится еще раз по волосам расческой и идет за платьем.

Мика садится в кресло и подводит глаза синим, в тон своего комбинезона, карандашом и рисует стрелки. Я завороженно наблюдаю за ее аккуратными и четкими движениями.

– Все готовы? – Энн оглядывает нашу компанию и достает свой телефон. – Я позвоню Заку и скажу, чтобы они с парнями спускались и прогревали машины. Лика, ты уходишь последняя, возьми у девочек ключи и закрой комнату, как уйдешь.

– Есть, сэр, – я шутливо салютую ей правой рукой от лба и начинаю прибирать мусор, оставшийся после еды.

Через несколько минут сборы окончательно завершены и подруги выходят за дверь. Я выглядываю в окно и смотрю, как вся компания рассаживается по машинам. Коннор стоит у своей черной «лошадки» и, как обычно, курит, но тут он поднимает взгляд и смотрит прямо на меня.

Мы просто идиотки, которые сделали все необходимое, но забыли выключить свет в комнате.

19 января

Лика

Я складываю тетради в сумку и снова смотрю на свой телефон, и, конечно же, он не подает никаких признаков жизни. Я проверяю его из раза в раз в надежде увидеть СМС или пропущенный звонок от Коннора, будто решение продолжить наше общение должно исходить от него, а не от меня. Морозный воздух в очередной раз обжигает лицо, и я даю себе очередное обещание, что сегодня уж точно куплю крем от холода. Каждый мой день похож на предыдущий: лекции, домашние задания, одинокие вечера. Энн стала все чаще оставаться у Зака, и если честно, то мне немного завидно. Он хорошо влияет на нее, учит заботиться о других, и она выглядит гораздо счастливее, чем раньше. Чувство одиночества становится моим частым спутником.

Энн идет рядом и что-то рассказывает про Зака и планы на ближайшие выходные.

– Кстати, не хочешь сходить с нами в кино? Там должен выйти очередной фильм о супергероях, не помню точно, про кого. А нет, я путаю, он выйдет в феврале. Но все равно пойдешь в кино на какой-нибудь фильм? Ну или можешь присоединиться к нам после и поиграть в боулинг?

При словах о фильме и супергероях я снова вспоминаю Коннора и фигурки на его стеллаже. Каждый день я нахожу что-то, что напоминает мне о нем, и это начинает раздражать.

– Эй! Ты меня слышишь?

– Да. Спасибо за предложение, но я не пойду, – я пожимаю плечами, – много задали.

– Ой, ну конечно, кому ты говоришь. Ладно, если не хочешь, то давай в другой раз. Зайдем в кофейню?

Я плетусь за Энн, погруженная в свои мысли, но часть словесного потока подруги проходит мимо меня. Опять. На автомате я делаю заказ какао и покупаю свежую выпечку. Стакан обжигает пальцы, а напиток – горло. Ужасный холод пробирает до костей, и мне не терпится добраться до дома. Как люди вообще выживают в местах, где зима бывает круглый год?

– Что думаешь насчет катка?

– М-м?

– Ну, мы можем сходить на него на следующих выходных. Что скажешь?

– Не знаю, я подумаю. В такую погоду даже не хочется вылезать из-под одеяла.

– И это я слышу от тебя? Всю прошлую зиму ты провела, не снимая коньков! Ты не заболела ли, подруга? – Энн прикладывает руку в варежке к моему лицу. – Что с тобой происходит? Это все из-за него?

Ее голос смягчается, и она сочувственно и беспокойно смотрит на мое лицо.

Хоть мы и стараемся обходить эту тему стороной, но когда-то наступит момент, когда мне придется об этом подумать и с кем-то поговорить. Но пока что я просто качаю головой из стороны в сторону и иду дальше по улице, обходя Энн сбоку.

– Ладно, я понимаю, что ты не хочешь об этом говорить. Но просто знай, что я тут и всегда открыта к диалогу.

Дальнейший путь до дома проходит в полной тишине. Январское солнце уже скрылось за снежными облаками и, несмотря на дневное время, на улице уже начинает темнеть.

Дома я так же на автомате переодеваюсь и сажусь за домашние задания. Читаю и перечитываю записи и учебники в попытке понять написанное, но вопрос Энн отвлекает меня от всех моих действий. «Это все из-за него?»

Хотелось бы мне сказать, что нет. Но это будет очередная ложь самой себе.

Я перебираюсь на кровать и достаю из-под чехла помятую бумажку. Каждый день я смотрю на этот номер и не решаюсь ни позвонить, ни выкинуть. Как будто решение должно прийти само, а не стать моим собственным. Я складываю бумажку и возвращаю на место. Подумаю об этом позже.

***

Пар исходит от кастрюли, и я закидываю туда пачку макарон. Пока они варятся, тру сыр и мою овощи. Моя попытка отвлечься от мыслей о Конноре терпит крах. Интересно, а что он любит есть? Как он относится к овощам? Понравился ли ему оставленный мною пончик? А он умеет готовить?

Сыр тает на горячих макаронах, и я вдыхаю запах еды. Неуверенно накалываю пищу на вилку и понимаю, что кусок не лезет в горло. Я вздыхаю и убираю тарелку в холодильник до лучших времен.

Мою посуду, протираю столешницу, разбираю кухонные шкафчики, то и дело переключаясь на мысли о парне. Интересно, почему у него дома так мрачно? Он живет один? Ну конечно, один, если привел девушку из клуба к себе. Тем более у него одна спальня, а диван не выглядит жилым. Я протираю подоконники и убираю праздничные украшения в коробку.

За окном уже темнеет и скоро включат фонари. Снежинки падают за стеклом в безумном танце от сильных порывов ветра. Голые деревья выглядят как декорации в театре, словно их облепили пушистой белой ватой. Машины проезжают мимо, и в каждой черной я вижу машину Коннора. Хотела бы я снова оказаться в ней, смотреть на его профиль и сидеть в томном ожидании предстоящей ночи. Несмотря на то что все произошло совсем не так, как я ожидала, это было намного лучше всего, что было у меня до этого момента. Возможно, тут сказывается отсутствие богатого сексуального опыта или же Коннор идеальный любовник. Интересно, а я ему понравилась? Хотя глупо об этом думать, если он дал мне свой номер телефона. Я вспоминаю о проведенной с ним ночи, и в моем животе начинают порхать подлые бабочки. Сладкая истома наполняет мое тело, и мне кажется, что я слышу горячее дыхание у себя над ухом. Стоп. Это не то, что должно меня волновать. Я сжимаю руки в кулаки и иду в ванну.

Горячая вода окутывает мое тело и напряженные мышцы расслабляются. Я закрываю глаза, задерживаю дыхание и погружаюсь под воду, воздух выходит из моих легких и лопается на поверхности среди густой пены. Я выныриваю и провожу руками по мокрым волосам. Бокал вина касается моих губ, и я в очередной раз вспоминаю, как их касался Коннор. Я представляю, как он сидел бы позади меня и массировал мне шею, мыл мои волосы и проводил мыльными руками по моей спине. Мысли уходят дальше, и я уже даже не пытаюсь их остановить. Его руки обнимают меня, одна спускается ниже, и я раздвигаю ноги. Нежными касаниями кончики пальцев раскрывают мои лепестки и кружат медленным ритмом по клитору. Свободной рукой парень берет меня за шею и притягивает к себе, заставляя облокотиться на его широкую грудь. Хватка на моей шее то ослабевает, то становится сильнее, перекрывая воздух в моей груди. Когда мне становится трудно дышать, рука расслабляется, а движение длинных пальцев ускоряется, заставляя меня дрожать. Два пальца проникают внутрь и цепляют чувствительную точку наслаждения. Я прикусываю губу, и из моего горла вырывается приглушенный тихий стон. Я кончаю с постыдной мыслью, что снова довела себя до оргазма. Мои мысли заняты Коннором и тем, чем мы могли бы заниматься вдвоем, но никак не учебой. Я обнимаю себя за колени и спускаю воду. Некоторое время я сижу в пустой ванне, сдерживая слезы. Иногда мне кажется, что лучше бы я не поддалась собственному искушению и оставила все как есть. Я бы переболела и вернулась к своей обычной жизни, возможно, даже не вспоминая о парне, который теперь будоражит мой ум.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я нахожу в себе силы и лью гель для душа на пушистую мочалку. С особой яростью я тру и так уже покрасневшую кожу и смываю мыльную пену с тела. Наношу очищающую маску на лицо, брею ноги и скрабирую и без того уже чистое и гладкое тело. Я устраиваю себе все доступные на данный момент спа-процедуры, как будто эти действия помогут очистить мой разум. Контрастный душ помогает немного отвлечься, но мягкое полотенце, скользящее по моей коже, и то, как я наношу кокосовый крем, касаясь руками каждого сантиметра моего тела, возвращают мысли обратно к той ночи.

Влажные волосы рассыпаны по плечам. Мой уставший взгляд из зеркала говорит сам за себя. Включаю фен, и его горячий воздух попадает мне на лицо. Зацепившись за воспоминание про необходимость покупки крема от холода, я досушиваю волосы и беру телефон в руки.

Прохладное одеяло окутывает меня, отчего по коже бегут мурашки, но через несколько минут постель согревается, и мне становится теплее. В интернет-магазине я листаю товар за товаром и делаю заказ. Конечно, дойти до офлайн-магазина было бы быстрее, но мне слишком сильно не хочется проводить на улице времени больше, чем это необходимо. Откладываю телефон на прикроватную тумбочку и ложусь поудобнее в попытке уснуть. В тишине комнаты я слышу вибрацию и открываю глаза.

Кто мог написать мне в такое позднее время? Что-то произошло и кому-то нужна моя помощь? А вдруг что-то случилось дома с мамой или бабушкой? Я беру телефон и вижу СМС с единственным словом «привет» с незнакомого номера.

14 февраля

Лика

В очередной раз я открываю глаза и пялюсь в потолок. Бессчетное количество раз я их закрывала и видела зеленые глаза Коннора. Это глупо, но моя бессонница достигла своего апогея в ночь перед Днем всех влюбленных. Почти каждый день я получаю СМС от Коннора, которые не дают мне спать и заставляют мое сердце биться чаще.

«Привет».

«Как дела?»

«Я сегодня починил машину».

*Фото с грязным лицом на фоне ангара, где он работает.*

«Сегодня холодно. Хочешь, занесу тебе кофе и пончики?»

«Тебя подвезти после занятий?»

Иногда Коннор присылает по несколько сообщений, а в некоторые дни он забывает о моем существовании. Большую роль в моем игнорировании сыграло СМС с текстом «Если ты не хочешь, чтобы я тебе написал, скажи мне об этом как есть». Ситуация складывается таким образом, что я не могу ответить ему, дав взаимности, но и не могу остановить его, попросив прекратить мне писать. Я путаюсь между своими желаниями и чувством долга. Как будто я должна выбрать что-то одно: учеба или отношения. Успешное будущее или разбитое сердце. Мне кажется, я могу выбрать только какой-то единственный вариант, и это меня убивает.

Мои рассуждения прерываются стуком в дверь, Энн влетает в комнату и ложится ко мне на одеяло.

– До-о-оброе утро! – как будто бы оно может быть таким. Ах да, может, просто не у меня. – Я принесла тебе пряник в виде сердца, потому что мой лучший друг. А еще, как лучшего друга, я прошу тебя сходить со мной в клуб! Сегодня же наше традиционное посещение и по совместительству День всех влюбленных. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Я буду неделю мыть посуду!

– Нет, – я закрываюсь одеялом и отворачиваюсь в другую сторону.

– Две недели!

– Не-е-ет.

Энн продолжает торговаться, предлагая мне наборы ароматических свечей, домашние дела, пончики и что-то еще.

– Ты прям так сильно хочешь идти? – я высовываюсь из-под одеяла и смотрю на нее.

– ДА! – она светится так, словно я уже дала ей свое согласие.

– В чем проблема сходить с Заком? Это же тусовка для парочек.

– Ему пришлось срочно уехать из города по семейным делам. Что-то связанное с бизнесом его отца. Вроде бы какая-то встреча, где должны присутствовать члены семей, приедет только завтра. И вообще, туда можно идти с подругой или другом.

– Алекс и Мика. Этот вариант ты уже рассматривала?

– Да и они отказались, предложив перенести встречу на следующую неделю или вообще отменить. Но мне кажется, они врут и хотят встретиться с Максом и Уиллом, но без нас. Поэтому ты мой последний вариант, ибо я знала, что тебя будет уговорить сложнее всего.

– С тебя коробка пончиков и фото конспектов лекций за сегодняшний день. И ты сама договоришься с моими однокурсниками для фото их тетрадей.

– Ура-ура-ура! – Энн вскакивает с кровати и хлопает в ладоши. – Стоп! А зачем тебе фото лекций? Ты сегодня плохая девчонка и не собираешься идти в университет?

– Я собираюсь лежать весь день в кровати и устроить одинокую вечеринку жалости к себе.

– ПМС? ОРВИ? ЗППП?

– Нет, нет и фу, точно нет.

– Тогда я знаю, что это. Это любовная хандра.

– Чего? – я приподнимаю одну бровь, не веря своим ушам. – Какая любовная хандра? Ты же прагматик до мозга костей.

– Ну помнишь? После расставания с Заком я часами лежала в ванне или в кровати и пропускала приемы пищи. Один раз даже хотела пропустить нашу традиционную посиделку, в итоге мы справляли ее в моей постели и не пошли ни на какие танцы. За те выходные мы съели рекордное количество сладкого и устроили марафон самых слезливых мелодрам. Вот с тобой происходит нечто подобное. Как бы ты ни хотела отрицать свои чувства, тебе придется их принять. Признайся самой себе, чего ты хочешь.

– Буду честна, я обескуражена твоими размышлениями, но спорить не буду.

– Я принесу тебе лекции, а ты отдыхай. У меня еще есть в запасе время, поэтому я сварю тебе какао.

Я продолжаю лежать в кровати и смотреть то в потолок, то на стопки книг, то на свой телефон. Я бесцельно пролистываю социальные сети, словно в них может появиться что-то новое. Статьи на reddit’е проходят сквозь меня, как будто я их так и не прочитала. Вскоре Энн приносит мне завтрак в кровать и кружку с какао.

– Ешь, пьешь какао и ложишься спать. Я вернусь вечером, и мы с тобой решим, что будем делать дальше. Я не оставлю тебя одну в таком состоянии, но и не потащу с собой на вечеринку. Отдыхай, – Энн гладит меня по руке и сочувственно смотрит на тот бардак, который разросся в моей комнате за последние пару недель.

Я не замечаю голода, но понимаю, что еда мне не навредит. После последнего глотка какао мне становится странно спокойно, и я касаюсь головой подушки так, словно это лучшая подушка в мире. Мягкая, теплая, чистая. Словно в мою наволочку запихнули облако, а я сама парю где-то в небесах. Одеяло укрывает меня с нежностью цветочных лепестков, а кровать состоит из одуванчиков. Глаза закрываются, и я пропадаю. Странный эффект от какао, надо будет спросить Энн, что она в него добав…

***

Это было очень долгое и медленное моргание. Странно. Солнце за окном уже клонится в сторону заката, хотя казалось, что еще недавно был рассвет. В пушистой пижаме я выхожу из комнаты и иду за стаканом воды.

– О, привет, соня. Ты проголодалась?

– Энн, что это было? Я серьезно!

– Успокоительное и снотворное.

– Это подло, ты знаешь?

– Зато действенно. Ты чувствуешь?

– Сколько я спала?

– Ну-у-у, сказать сложно и я не знаю, во сколько ты уснула, но могу предположить, что часов семь-восемь.

– Вот черт!

– Куда-то собралась?

– Я же обещала тебе сходить на вечеринку?

– Ну обещала и обещала. Обойдемся и без нее. Повторяю свой вопрос: есть будешь?

В животе урчит, поэтому я просто киваю и сажусь за стол в ожидании еды. Энн приносит мне тарелку, а сама принимается распутывать мои волосы.

– Больше так не делай либо предупреждай.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Лика, я понимаю, что моя проделка была не самой умной, но я понимаю твое состояние и что тебе нужен отдых. А еще я знаю, что ты бы ни за что не согласилась, если бы я тебе озвучила свое предложение. И как ты могла заметить, у тебя появились силы, чтобы вылезти из кровати и даже устроить со мной маленький спор.

– Спасибо, – я смотрю недоверчиво на принесенную кружку и перевожу взгляд на Энн.

– В чае ничего нет! Обещаю, – она поднимает руки и выходит. – Налью тебе ванну с пеной.

Мое тело расслабляется в горячей воде, и я испускаю довольный вздох. Энн действительно меняется в лучшую сторону и учится заботиться о близких ей людях. Недавно она помогла Мике с практическим заданием по физике. А я ведь даже и не знала, что она разбирается в научных предметах. Также выступила инициатором по сборке комода для Алекс. Не знаю, то ли она действительно обладает таким количеством разных умений, то ли пытается наверстать упущенное и получить новый опыт, выйдя за пределы вакуума, где привыкла получать заботу от окружающих.

Я облокачиваюсь на стенку ванны и опускаю голову на надувную подушку, закрываю глаза и погружаюсь в темноту под журчание воды. Воздух наполнен ароматами апельсина и корицы. Энн специально зажгла мои свечи для полного расслабления. Я открываю глаза и вздрагиваю. Моя подруга сидит на краю ванны с бутылкой вина, расческой и набором для маникюра, на коленях у нее лежит тарелка с закусками.

– Вот черт! Не пугай меня так!

– Упс, я думала ты слышала, как я зашла. Ты еще не намочила волосы? Садись, я тебе их расчешу.

– Может, не надо?

– Надо. Ты видела, во что они у тебя превратились? Ты уже сутки ходишь с пучком на голове. Даже спала с ним. Утром это выглядело еще терпимо, но сейчас это просто треш.

Резинка путается в волосах и вырывает их в попытке ее снять. Вот засада! Энн мягко убирает мои руки и самостоятельно выполняет эту часть работы. Она аккуратно распутывает колтуны и расчесывает прядь за прядью.

– Может, ты поделишься тем, что у тебя на душе? – подруга наливает себе второй бокал, и я возвращаюсь в свою исходную позицию с головой на подушке.

– Честно, я даже не могу сформулировать, что именно меня беспокоит и почему. Он не был со мной груб. Он симпатичный и даже милый. Понимаешь, он дал мне свою одежду, довез до дома и даже купил пончики. Мы, считай, даже не знакомы, но он проявил ко мне заботы больше, чем мой парень из старшей школы. А еще он принес мне обезболивающее и накормил. И тогда в общежитии он же сказал, что ждет, когда я сама выйду на контакт. Он вроде не давит, но при этом регулярно оказывается в поле моего зрения и напоминает о себе.

– Давай левую руку, – я достаю руку из-под воды и споласкиваю ее от пены, – продолжай.

– И я не знаю, что мне делать… У меня был парень в старших классах. Был парень на первом курсе. Но никто и них не вызывал во мне бурю таких эмоций.

– Тебя это пугает?

– Да, до чертиков. Мне кажется, он их тех, кто играет с девушками и отсылает их потом подальше.

– Ну, вполне логично сделать такой вывод. Но погоди, у вас же с ним был секс, и он не потерял к тебе интерес.

– А если он его потеряет после третьей встречи? Пятой? Через год?

– Слушай, ты не узнаешь, если не попробуешь. Если все будет так, как при твоем самом мрачном раскладе с разбитым сердцем, то ты просто примешь это как горький опыт. Но такая история ведь может случиться с любым другим парнем. Даже с тем, кто будет выглядеть и вести себя как отличник из миссионерской школы. Давай правую руку. Если ты уверена, что даже не хочешь попробовать, то переболей, перешагни это и иди дальше. Если ты испытываешь хоть какую-то надежду, то дерзай. И помни: плечо Энн всегда готово для твоих слез, будь они от радости или от печали.

– Я в сомнениях, ведь и Нейт, и Аллен были совершенно другими типажами, а он… – меня прерывает звонок в дверь.

– Держи мысль при себе, сейчас приду.

Из коридора доносятся приглушенные голоса, и, как бы я ни пыталась их разобрать, моя попытка терпит крах. Входная дверь хлопает, и через пару минут Энн возвращается с растерянным видом и продолжает ухаживать за моей кутикулой.

– Кто это был?

– Коннор.

– Что?! Он тут?! – я уже готова погрузить под воду, чтоб пена скрыла меня, как океан «Титаник».

– Не переживай, я не пустила его на порог и отправила домой.

– Спасибо, – облегченно вздыхаю и расслабляюсь очередной раз за этот вечер.

– Но я сказала ему, что может зайти завтра.

– Ты что?

– Не горячись. Я знаю, что ты сказала Заку о моей болезни, хотя помню, как отлично ты умеешь придумать отговорки, чтобы прикрыть меня. Я вижу, как начинают светиться твои глаза при упоминании о Конноре. Дай ему шанс. Дай себе шанс. Это будет горький опыт или красивая история. И ты не узнаешь, какой будет итог, если оставишь это позади. Зато будешь долго терзать себя сомнениями, представляя, как и что могло бы быть, поступи ты иначе.

Мне нечего сказать, поэтому молча соглашаюсь и смотрю наверх. Если бы рассматривание потолка сделали видом спорта, то первое место было моим.

– Готово! – Энн любуется моими руками и своей проделанной работой. – Заканчивай свои процедуры, я буду ждать тебя на диване с чипсами и лаком для ногтей.

Надев чистую пижаму (очередное спасибо моей подруге за то, что принесла ее), я сажусь рядом с Энн и включаю телевизор. Скоро перевалит за полночь, а значит, завтра я встану с недосыпом или опять проведу половину дня в царстве Морфея.

Энн продолжает делать мне маникюр и красит ногти в нежно-розовый цвет, пока я смотрю на букет цветов на журнальном столике.

– Красивые, да? – Энн смотрит туда же, куда и я. – Он даже купил пончики. Не знаю, где он их взял в это время, но они еще теплые. Я принесу их сейчас, только дождись, пока лак засохнет. Тебе простой какао или волшебный?

– Волшебный – значит сонный?

– А-а-ага. Ну так что?

– Ну, если завтра меня ждет встреча с судьбой, то сонный.

– Только не злоупотребляй, это твоя последняя таблетка на долгое время вперед.

Через несколько минут воздух наполняется ароматом выпечки и какао, Энн передает мне снотворное, и через полчаса я лежу в своей постели, готовясь к ночи без сновидений.

Похоже, завтра я наступлю на самые болезненные грабли в своей жизни. А в моменте, когда они оторвались от земли, но еще не коснулись моего лба, я буду наслаждаться всем происходящим.

Коннор

Я звоню в дверь с надеждой, что ее откроет Лика. И… я разочарован, а Энн смотрит на меня хмурым взглядом.

– И что ты тут забыл?

– Я к Лике, дай пройти.

– Повежливее! И нет. Сегодня явно не твой день, поэтому проваливай, – Энн пытается закрыть дверь, но я удерживаю ее рукой.

– Ну же, не будь сукой. Я заехал в клуб, думал, вы будете там. Ну и поехал сюда. Где Лика? Я хочу ей кое-что подарить, – блять, я переминаюсь с ноги на ногу, как первоклассник. – Ну типа в честь праздника.

– Говорю же, не твой день. Давай, что ты там принес, я передам.

– Позови ее, – мой голос ломается, – пожалуйста.

– Не сегодня, она неважно себя чувствует, – но немного подумав, она продолжает: – Давай завтра ты придешь после обеда. И запомни: разобьешь ей сердце – я разобью твою машину.

Энн забирает цветы и пончики и захлопывает дверь перед моим носом. Вот же злобная мегера. Судя по рассказам Зака, Алекс, из их компании, лает, но не кусает, грубая, но не опасная. А вот Энн молчит, но потом бьет в самое сердце, поэтому машина – это мелочи по сравнению с тем, что можно от нее ожидать. Постояв еще минуту под дверью, я спускаюсь и возвращаюсь в свою малышку. В окне Лики не горит свет, и сегодня она не смотрит за стекло, провожая меня взглядом.

Прикурив сигарету, я выезжаю с парковки и еду вдоль заснеженных улиц. Телефон загорается от очередного звонка.

– Коннор.

– Привет, красавчик. Какие планы?

– Мел, если я тебе не отвечаю, значит, тебя нет в списке моих дел. Я тебе уже все сказал.

– Слушай, я все понимаю, но на это раз я действительно рассталась со своим парнем и теперь по-настоящему свободна. Ну же, давай вспомним, как нам было хорошо вместе.

– Если у тебя из планов только предложить мне себя, то пока.

– Стой! Что вообще случилось? Сначала ты перестал меня трахать, потом перестал пускать переночевать, теперь вообще вычеркнул из своей жизни. Что произошло?

– То, что происходит в моей жизни, тебя ни черта не касается! Просто прекрати мне писать и звонить, – я кладу трубку и хлопаю ладонями по рулю.

Надеюсь, Мел совладает с собой и не будет лезть туда, куда ей не надо. Зная ее строптивый характер, она может выкинуть что угодно. Эта глава моей жизни закрыта, а разгребать чужие проблемы, которые люди создают себе сами, у меня больше нет желания.

Я завершаю поездку и поднимаюсь в свою квартиру. Пустота и мрачность стали вечными жильцами этого места. Вещи отца до сих пор лежат по шкафам, а лекарства стоят на полках за зеркалом в ванне. Я даже не помню, когда последний раз включал телевизор. Единственное, что претерпело изменение, – кровать. Я просто не мог спать на вещи, которая стала свидетелем чьей-то смерти.

Банка пива шипит, а очередная сигарета тлеет между моих пальцев. Я пялюсь в стену и пытаюсь понять, что, черт возьми, мне делать со своей жизнью и всем скопившимся дерьмом. Пучина мрачных мыслей сковывает меня и погружает в черную бездну.

15 февраля

Коннор

Утренний душ пробуждает меня не хуже сигареты. Но комбо из душа, сигареты и дерьмового кофе делает это в тысячу раз лучше. Тело до сих пор ноет после сна на диване. Похоже, я не ночевал в спальне со дня, как там побывала Лика. Кажется, если я лягу в кровать после нее, то оскверню оставшийся сладкий запах ее духов и тела своей грязью. Я убираю остатки щетины с подбородка и чищу зубы. Из отражения в зеркале все так же смотрит лицо, которое я узнаю с трудом. Только теперь оно имеет более приятный вид. Я не удосуживаюсь застегнуть куртку и сбегаю по лестнице вниз. Морозный воздух заставляет меня дрожать, как шлюху в первый рабочий день.

Повторяя свой вчерашний путь, я проезжаю мимо пекарни. На следующем перекрестке я заворачиваю и объезжаю квартал по кругу, возвращаясь к яркой вывеске и запаху выпечки.

Звонок в дверь. Несколько секунд ожидания. Дверь открывается, и я снова вижу нахмуренное лицо Энн. Ее приглушенный голос звучит как проклятье.

– Пока ты не зашел, я повторяю свое уравнение. Сердце равно машина, – она резко меняет тон и радостно восклицает: – О-о-о! Привет, Коннор. Заходи! – отворачивается и кричит вглубь квартиры: – Лика! К тебе гость! – она снова поворачивается ко мне и окидывает оценивающим взглядом. – Я. Тебя. Предупредила.

Лицемерная сука. Как Зак вообще может ее терпеть?

Я прохожу и окунаюсь в типичную женскую квартиру. Много света, сладкие запахи, плюшевые подушки. Тут даже есть домашний цветок с приклеенным стикером «Фред». Энн выдала мне мягкие тапки, и они странным уютным способом обволакивают мои стопы. Я даже не знал, что подобную обувь выпускают в больших размерах.

– Я сейчас подойду! – голос белокурой нимфы раздается из ванны. Через пару минут она выходит с расческой в руке и с попыткой распутать кончики своих волос. – Привет…

Она смущенно смотрит в пол и даже не пытается поднять взгляд.

– Привет.

– Извини, я только вышла из душа, думала, ты придешь позже. У нас есть какие-то планы?

– Нет, но я думал, ты захочешь перекусить, и принес тебе пончики.

– Спасибо, но с такой частотой мы заработаем диабет. В следующий раз приноси овощи, – она слегка улыбается, и ямочки на щеках становятся заметнее.

– Так что? Машина еще теплая, можем прокатиться или…

– Зак вернется в город сегодня вечером, поэтому я останусь ночевать у него. Пока! – Энн звенит связкой ключей своего парня и хлопает дверью.

Что ж, одной проблемой меньше. Судя по всему, в этот же момент она присылает Лике сообщение, ибо та проверяет телефон и поочередно краснеет, закатывает глаза и улыбается.

– Ну, похоже, мы остаемся тут. Мне немного неловко, не буду врать. Энн же сказала тебе, что я себя вчера неважно чувствовала? – Лика так потирает ладонями по бедрам, словно нервничает.

– Почему ты не отвечала на мои СМС, но согласилась встретиться?

– Вау, а ты не церемонишься, – ее щеки краснеют, и она отводит взгляд в сторону. – Я… Я не знаю… Давай мы просто не будем об этом?

– Окей. Так чем займемся?

– У меня в планах было приготовить еды, а дальше пока не решила.

Я снимаю куртку и кладу на диван.

– Нет-нет, верхняя одежда хранится в коридоре. Может, сходишь пока в магазин? Я напишу тебе список продуктов.

Я киваю и иду обратно к двери. Лика протягивает мне список и наличные. Я откладываю деньги в сторону и кладу записку в задний карман джинсов.

Машина еще не успела остыть, но уже покрылась тонким слоем снега. Первый раз за долгое время я прохожу по отделам магазина с чем-то иным, кроме алкоголя, закусок и готовой еды в вакуумных упаковках. Овощи, странные макаронные листы, фарш, специи, сливки. Я пробегаюсь по списку необходимых покупок глазами и захожу в отдел с выпечкой. Вспоминая слова Лики, прохожу мимо, но все же возвращаюсь обратно и беру упаковку разноцветных пирожных. Закидываю пакеты на задние сиденья и счищаю с лобового стекла очередной слой снега. Надеюсь, доеду обратно без проблем. Снегопад постепенно превращается в метель, и обзор уменьшается до минимума. Машины на дороге видно только благодаря фарам. И что мне делать вечером? По радио передают, что эта погода сохранится до следующего утра. Блять.

***

Дверь открывается как раз тогда, когда я собираюсь в нее постучать. Лика протягивает руки к пакетам, но я прохожу внутрь и ставлю их на коврик у входа.

– Спасибо, стряхивай снег и проходи, я уже подготовила все необходимое. Давай мне обувь, поставлю сушиться.

– Ты со всеми такая доброжелательная?

– Обычно да. Это называется «забота», – Лика вежливо улыбается, словно ее напряжение никуда не ушло, – но если хочешь, сделай все сам. Сушилка для обуви в углу, куртку на крючок.

Она снова тянется к пакетам и хочет их нести дальше.

– Я сам.

– Поставь их там и выложи покупки на стол.

Я делаю сказанное и в тишине жду дальнейших инструкций. Почему общаться с девушками сложнее, чем их трахать? В наше прошлое общение не было никаких стеснительных взглядов и чувства неловкости.

– Что мне делать? – я поднимаю голову и смотрю Лике в спину. Она двигается по пространству так, словно танцует под неведомую музыку. Это зрелище меня завораживает и отвлекает от всего остального.

Лика поворачивается и моментально краснеет, понимая, что я за ней наблюдал.

– Возьми нож и мелко нарежь лук. Сможешь? Потом взбей помидоры блендером. Он стоит вот тут, – она показывает в угол кухонной столешницы на непонятный прибор.

Вроде что-то подобное даже есть в моей квартире. Это штука выглядит так, как будто может перемолоть мне пальцы, а женщины ею готовят.

Лика отворачивается и смазывает маслом стеклянную форму. Я подхожу и протягиваю руку к нужным мне овощам и случайно касаюсь мягкой кожи. Девушка вздрагивает, но не подает виду, что что-то произошло.

– Кстати, хочешь переодеться? Твоя одежда лежит в моей спальне, пойдем, – я следую за ней и оказываюсь в комнате, абсолютной противоположности моей. Здесь все пахнет Ликой. – Вот штаны и толстовка, переодевайся.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Моя одежда теперь тоже пахнет свежестью и сладким запахом. От накативших воспоминаний мой член набухает, и это становится слишком заметно в серых спортивных штанах. Джинсы были практичны в сокрытии подобных вещей. Я пытаюсь успокоиться пару минут и выхожу со стопкой своих вещей в руке, кладу ее на диван и возвращаюсь к помощи в готовке.

Лика передвинулась в сторону, и у меня больше нет возможности к ней прикоснуться. По ее указанию я перекладываю нарезанные овощи на сковороду и время от времени помешиваю, параллельно пихая помидоры в адскую машину.

– Почему нос? Ну пирсинг.

– Не знаю, просто захотелось. Это мой способ отвлечься от мыслей.

– Помогло?

– Честно? Не очень, – Лика улыбается широкой улыбкой и добавляет к овощам фарш. – Перемешай и сделай нагрев поменьше.

Я выполняю сказанное и продолжаю наблюдение.

Она достает сыр и начинает его тереть, от движения рук ее грудь приходит в динамику и даже под широкой футболкой видны ее мягкие изгибы. Я вспоминаю свои руки на ее талии – и кровь моментально отливает от мозга. Блять. Пытаясь скрыть эрекцию, я продолжаю стоять у плиты в ожидании, когда кровь вернется обратно в вены моего тела. Из-за готовящейся еды мне становится жарко и влажные пряди падают мне на глаза.

– Я могу снять толстовку? – Лика смотрит на меня и опять краснеет.

– Да, без проблем. Расскажи мне о себе, – ее попытка прервать неловкую тишину кажется милой.

– Особо нечего рассказывать. Живу один, окончил школу, университет бросил. Сейчас на дистанционном обучении в колледже, зарабатываю ремонтом машин. А ты?

– Младшая дочь в семье, есть старшая сестра, мама и бабушка. Учусь, собрав все гуманитарные предметы, пока так и не определилась с будущей профессией. По плану мамы я должна работать с цифрами, но я сомневаюсь, что хочу этого. А пока я сама не знаю, чего хочу, и просто следую тому, что мне уже прописали в списке дел на несколько лет вперед.

– Как так?

Лика рассказывает, как сомневается в своем выборе профессии и хочет угодить матери. С ее слов, учеба – это единственное, что на данный момент важно. Кажется, я начинаю понимать, почему она не отвечала мне и пыталась исключить из своего поля зрения.

– А ты?

– По семейным причинам пришлось бросить учебу, но Зак заставил подать документы хотя бы на дистанционку.

– Поняла. Ты спрашивал, со всеми ли я такая, спроси своего друга. Кажется, он еще более заботливый, чем я. Иногда мне кажется, что он самый добрый их всех, кого я знаю.

Наша беседа продолжается через обсуждение Зака и маленьких сплетнях о нем и Энн. Оказывается, они оба страдали от разлуки, но веры одного хватило на них двоих. Тема беседы меняется на обсуждение университета и учебного процесса. Лика расслабляется, и ей становится проще что-то рассказать о себе.

– Бабушка приехала из России, она родилась в Санкт-Петербурге и мечтает, что мы с сестрой там однажды побываем. Она говорит, что там такая же погода, как и тут, только гораздо меньше солнца и повышенная влажность. Жуть! Так, я закончила, открывай духовку, – я слушаюсь, и Лика ставит в нее заполненную стеклянную форму. – У нас есть свободный час. Чем займемся?

Лика

Боже, почему он такой красивый? Пока толстовка скрывала его мышцы, я могла сосредоточиться на готовке, но, после того как он ее снял, я не могу перестать пялиться на его торс. Мышцы перекатываются под кожей, пробуждая во мне воспоминания, как я касалась их своими руками и ощущала их мощь. Серые штаны как специально очерчивают его мужественность, и я не могу оторвать глаз от его буквы V, потому что точно знаю, куда она ведет. Пару раз мне даже казалось, что выпуклость на штанах становилась больше, и мне хотелось откинуть все приличия и свои принципы в очередной раз и бессовестно наблюдать, как Коннор справляется с моими поручениями.

Бабушка сказала, что нужно оценить, как мужчина готовит и относится к женским поручениям. Якобы по его отношению и выполнению поставленных задач будет понятно, как он относится ко мне и каков он в остальных вопросах. Несмотря на то что мы видимся, можно сказать, в первый раз, Коннор достаточно спокойно реагирует на мои просьбы и замечания. Он без вопросов сходил в магазин и без претензий стал готовить. Не скажу, что он идеально выполняет поручения, но не противится им, и это мне нравится. Только я не могу понять: он в домашних делах не опытен или же просто нервничает, как и я.

Я несколько минут просто наблюдала, как он управлялся ножом, и жар между моих ног рос с каждой секундой. Я отворачивалась и переключалась на свои дела, пытаясь поддерживать беседу и остудить свои мысли.

Его хриплый голос только усиливает мое желание, и я уже не могу его игнорировать. Я царапаю один палец, обжигаю другой, роняю лист для лазаньи на столешницу мимо формы. Все валится из рук, но я продолжаю свои попытки сосредоточиться. Наконец, мы ставим все в духовку и у нас есть немного времени на бездействие.

– Где можно покурить?

– У нас нет балкона, но…

– Окей, – Коннор накидывает куртку на голое тело и выходит из квартиры.

Вид его мышц заполняет все мои мысли, и я иду в ванну. Прохладная вода касается кожи щек, и я смотрю на себя в зеркало. Слегла покрасневшая кожа и непонятный блеск в глазах для меня несвойственны, но мне нравится, как это сочетается с моей внешностью, как будто я выгляжу более сексуально, как всегда и хотела. Похлопываю влажными руками по щекам, шее, вытираюсь насухо и выхожу. Пока Коннора нет, открываю окно, чтобы немного сбавить температуру в помещении.

Входная дверь хлопает, и снова становится жарко.

– Поможешь мне приготовить салат? – мне нужно на что-то отвлечься, чтобы не пялиться на парня, как последняя извращенка.

Я ставлю тарелки на стол и готовлю приборы. Пока Коннор управляется с овощами, я не могу думать ни о чем, кроме его сильных рук, которые касались каждого сантиметра моего тела. И все равно у нас еще остается некоторое время до ужина.

– Ты занимаешься ремонтом машин. Почему именно это?

– Мой отец этим когда-то занимался, научил меня. Свою машину я ремонтировал вместе с ним и понял, что нравится результат своей работы. Потом помогал знакомым за небольшую плату, а потом решил сделать это своим основным доходом.

– Превратил хобби в работу? Не боишься, что тебе это однажды надоест?

– Когда надоест, тогда и буду думать дальше, – кратко и емко. Коннор уже закончил с овощами, садится напротив меня за стол и смотрит куда-то, словно сквозь меня.

Челка упала на его лоб, и он выглядит как мрачная статуя современного греческого бога. Я прикусываю губу, и мне хочется, чтобы это снова сделал он.

– Вина?

– Я не пью вино. Есть пиво?

– Нет.

– Тогда вино.

Я достаю два бокала, кидаю в них лед, разливаю напиток и один протягиваю Коннору.

– Ну как?

– Кисло, – он морщится, но продолжает пить.

Запах еды заполняет пространство, и в животе начинает урчать. Я не испытывала голод уже несколько дней, и мне становится неловко за исходящий звук. Духовка звенит и сообщает, что ужин наконец-то готов. Коннор сам встает и достает лазанью, без слов он режет ее и раскладывает по тарелкам.

– Это свидание? – сама не верю, что задаю это вопрос. И откуда у меня столько смелости озвучить его? Проклятое вино!

– Если хочешь, чтобы это было оно, то пусть будет так.

Встав, я иду в свою комнату. Какая свеча подойдет этому вечеру? Я распаковываю новую, подаренную Энн, ищу зажигалку и возвращаюсь. Коннор уже сидит и ковыряется в тарелке, но не ест. Почему? Он ждет меня?

– Садись.

Я послушно сажусь и ставлю свечу с подсвечником. Пусть ее аромат будет ассоциироваться с этим вечером. Вино растекается по моих венам, и мне становится менее неловко. Я чувствую, как начинают краснеть мои щеки.

– Тебе еще налить?

– Нет, спасибо.

Коннор

Вкус вина и домашней еды обволакивает мой рот, и мне хочется застонать. Как же давно я не ел ничего вкуснее этого!..

– Это безумно вкусно! Спасибо, – щеки Лики наполняются румянцем, и мне хочется попробовать этот румянец на вкус. Снова. – Где ты научилась так готовить?

– Бабушка. Мама много работала, поэтому мы с сестрой рано взяли на себя бóльшую часть обязанностей по дому, а потом к нам переехала Ба и стала учить нас всяческим хитростям. Она говорила, что каждому блюду своя специя, рассказывала, что с чем сочетается, какие ингредиенты подходят друг другу. Отсюда у меня появилась любовь к запахам.

– Поэтому у тебя так много свечей?

– Да, они выступают своеобразным якорем для памяти. Например, когда я скучаю по семье, то могу зажечь свечу с гвоздикой, это напоминает мне о доме. Апельсиновая свеча напоминает о лете, корица – о Рождестве и праздниках. Иногда зажигаю свечи наугад, без привязки к воспоминаниям и воспринимаю запах как запах без якорей. Это меня расслабляет.

– А эта свеча? Почему ты выбрала ее?

– Вишня. Не знаю, мне просто хотелось запомнить этот день.

Остальной ужин проходит в неловком молчании. Я убираю остатки еды в холодильник и собираю посуду, а Лика протирает стол от крошек. Это странно, но достаточно уютно. Как будто мы долгое время находимся вместе и выполняем ежедневную рутину.

Свеча задувается, и тонкая струйка дыма поднимается вверх. Воспринимаю это как завершение сегодняшней встречи.

– Спасибо за вечер, – я неловко чешу затылок и беру вещи с дивана, чтобы переодеться.

– Ты уже уезжаешь? Там ужасная метель. Как ты будешь добираться?

Я выглядываю в окно и понимаю, что моя машина превратилась в сугроб. Пока я буду ее очищать и прогревать, ее снова заметет, но уже вместе со мной. Значит, остался один вариант.

– Пешком. Завтра приду заберу машину.

– Если хочешь, можешь остаться ночевать у нас. Энн сегодня не будет, как ты уже знаешь, да и она не будет против, если ты переночуешь на диване.

Это, конечно, разумное предложение, но я не уверен, что не проберусь в ее кровать и не сделаю с ней то, что уже делал. Лика приносит постельные принадлежности и кладет их на кресло рядом с диваном.

– Если хочешь, можем что-нибудь посмотреть, выбирай, – она дает мне пульт и садится на диван, скрестив ноги перед собой. Я сажусь рядом и обнимаю ее, притягивая к себе. Вот так просто. Без слов. Я ожидал, что она меня оттолкнет или даст пощечину и выгонит, но этого не происходит. Она кладет голову мне на грудь и укрывается пледом. Если бы она была чуть смелее…

Лика

Я. В. Ступоре.

Он меня обнял! ОБНЯЛ! И прижал к себе! Внутреннее ликование вперемешку со смущением крутится во мне в диком танце. Я кладу голову на грудь Коннора и прижимаюсь к нему сильнее. Его горячая кожа обжигает мне щеку, мне хочется провести кончиком языка по впадинке на его шее и слегка прикусить пульсирующую вену. Интересно, он ждет этого? Проявит ли он инициативу? Хочу ли я, чтобы он ее проявил? Или я должна все взять в свои руки? Ворох мыслей и сомнений не дает мне насладиться этим вечером в полной мере. Я поднимаю взгляд выше и фокусируюсь на его губах. Мне хочется впиться в них в жарком поцелуе, сесть на него сверху и позволить повторить все, что уже между нами было. Посчитает ли он меня легкодоступной и легкомысленной? Стану ли я такой, если поддамся своим желаниям? Захочет ли он со мной общаться за пределами секса? Подобные мысли в очередной раз погружают меня в разочарование от самой себя. Так! Стоп! Я не сделала ничего плохого! И хотеть секса – вполне естественное желание!

Коннор

Я чувствую, как Лика шевелит головой на моей груди и прожигает меня взглядом. Удивительно, какой смелой она была тогда и какая робкая сейчас. Свободной рукой и глажу щеку девушки и двумя пальцами приподнимаю ее подбородок, чтобы она смотрела прямо на меня. В ее глазах сомнение мешается с желанием. Подушечкой большого пальца я провожу по нижней губе и наблюдаю, как девушка пробует мой палец на вкус. Она закрывает глаза в приступе смущения, и я больше не могу себя сдерживать. Я опускаю руку, которой обнимал Лику, ниже и сжимаю на мягкой ягодице. Девушка приподнимается, перекидывает ногу через мои и садится сверху. Долю секунды я рассматриваю ее лицо и впиваюсь в губы. Ее руки обнимают меня за шею, а мои гуляют по ее спине. Девушка медленно двигается, пробуждая мою эрекцию через одежду. Я стягиваю футболку и покрываю поцелуями ее шею и грудь. Она сладко постанывает и зарывается пальцами в мои волосы на затылке.

– Презерватив, – она шепчет с придыханием.

– В моей куртке.

– Ты подготовился? – я чувствую ее улыбку на своих губах. – В моей спальне тоже есть, так будет ближе.

– Набор джентльмена всегда с собой. А ты?

– Энн подкинула мне под подушку перед уходом.

Я продолжаю покусывать нежную кожу и освобождаю ее груди от сковывающего бюстгальтера.

– Это она тебе сообщила после своего ухода в СМС?

– Да. Как ты узнал?

– Ты покраснела, – я касаюсь языком соска и втягиваю его в себя.

Лика

Я даже не догадывалась, что мои соски могут быть настолько чувствительными. Он облизывает и посасывает мою грудь, даря мне невероятные ощущения. Я беру двумя ладонями его лицо и целую его влажные губы. Язык проникает в меня, и мне кажется, что я могу кончить только от этого. Он резко встает и несет меня в спальню, но там темно и я почти ничего не вижу. Единственным источником света являются отголоски лампы из коридора. Я оказываюсь на спине, и мое тело придавливается мускулистой горой. Он продолжает целовать меня, спускаясь все ниже и ниже. Играется языком с моими сосками, покрывает поцелуями живот, прикусывает кожу около татуировки. Оторвавшись, он снимает с меня штаны и трусики и возвращается обратно, положив мои ноги себе на плечи. Парень дует на мой клитор, и я вся покрываюсь мурашками.

– Я думал о тебе и твоей татуировке. Такая плохая девочка, которая хочет быть хорошей.

Меня пронзают его слова, и мне хочется быть самой плохой в этот момент рядом с ним, выпустив наружу все свои потаенные желания.

Его горячий язык атакует меня и медленным движением скользит снизу вверх. Я вздрагиваю и пытаюсь сжать ноги от нахлынувших ощущений. Но он не дает мне этого сделать и продолжает свою сладкую пытку. Медленно, разжигая во мне пламя, его язык двигается вверх и вниз, а затем начинает рисовать неведомые мне узоры. Моя спина выгибается дугой, и из груди вырываются сдерживаемые стоны. Я мну простыни своими пальцами и прикусываю губу, не давая себе возможности выразить звуком то, что чувствую. Он ускоряет свои движения, и мое тело начинает гореть тысячами огней. В последний момент в меня проникает пара пальцев, и я взрываюсь фейерверками на его языке.

Мне кажется, что все это происходит не со мной и стоит мне посмотреть вниз моего живота, как вся магия пропадет. Парень отрывается от меня, снимает свою одежду и достает презерватив из-под подушки. Через несколько секунд он опирается на руку, поставив ее возле моей головы, и нависает надо мной как темный ангел. Влажные пряди закрывают его глаза, но на губах играет самодовольная ухмылка. Я смотрю на него распахнутыми глазами и не могу моргнуть. Одно мгновение – и все исчезнет. Я обнимаю его ногами за талию, и он входит в меня медленными движениями, постепенно увеличивая амплитуду. Обладатель самых зеленых глаз входит в меня полностью и замирает, смакуя это ощущение. Я нисколько не забыла эту наполненность, но мои воспоминания определенно притупились и приуменьшили размеры, которыми обладает парень. Он целует меня с особой жадностью и увеличивает темп, а потом неожиданно уменьшает скорость, делая медленные, но глубокие и сильные толчки, а затем снова набирает скорость. Этот фокус срабатывает безотказно, и я стону ему в рот, ни капли не сдерживаясь. Я обнимаю его ногами и притягиваю к себе сильнее, словно пытаюсь слиться с ним в единое существо. Еще одно сильное движение – и мой оргазм превращается в громкий вскрик наслаждения. Он замирает и дает мне возможность насладиться этим моментом. Если бы однажды солнце лопнуло, то этот взрыв был бы незначительным хлопком по сравнению с тем, что я испытываю сейчас. В этот момент мы превращаемся, по мнению Средневековья и Шекспира, в зверя с двумя спинами. Рычащий и стонущий клубок страсти и сексуальной ярости.

Он гладит мои щеки и нежно и медленно целует. Мы переворачиваемся, и я оказываюсь сверху. Упираясь для равновесия руками его в грудь, я начинают медленные движения и покачивания бедрами под чутким наблюдением его зеленых глаз. Одну руку он кладет мне на бедро и сжимает, отчего мне хочется двигаться сильнее и быстрее. Второй рукой он начинает играть с моей грудью, и каждое касание по соску заставляет меня вздрагивать и сбиваться с ритма. Я пытаюсь сосредоточиться, но парня, кажется, забавляет, как я сбиваюсь. Он протягивает руки и прижимает меня к себе, а затем начинает вбиваться в меня сильными толчками в яростном ритме.

– Сейчас, – его хриплый голос раздается у моего уха, и он замирает.

Я чувствую, как член внутри меня напрягается и пульсирует. В этот момент я снова взрываюсь. Каждый мой оргазм сильнее предыдущего. Есть ли у этого предел?

16 февраля

Лика

Я открываю глаза и вспоминаю все, что было, перед тем как уснула. Это, конечно, прекрасно. Но неужели все наше общение будет строиться исключительно на сексе? Мы просто друзья с приятным дополнением? Или это можно будет считать отношениями? И будут ли они?

Мозг, ну разве нельзя насладиться моментом, а не анализировать все происходящее?

Несмотря на кишащие в моей голове мысли, я понимаю, что этой ночью я спала так, как не спала уже длительное время. Вчера я уснула на груди Коннора и провалилась в безмятежность. Парень лежит в той же позе, как и был: на спине, одна рука под головой, вторая, обнимавшая меня вечером, лежит на животе. Я любуюсь, как он тихо посапывает и забавно морщит нос. Интересно, что ему снится?

Стараясь двигаться аккуратнее, я перелезаю через мускулистое тело, но неожиданно сильные руки хватают меня и заключают в медвежьи объятия, прижимая к мощной груди.

– Куда собралась, принцесса? – от его утреннего хриплого голоса во рту пересыхает, и мне хочется пить.

– Кофе будешь? Кстати, доброе утро, грубиян, – я смотрю на лицо напротив, и обворожительная улыбка парня кажется ярче солнца.

– Доброе утро. Если тебе нужно проснуться, то я могу тебе помочь получше кофе, – его улыбка становится шире.

Коннор опускает свои руки на мои берда и двигает тазом. Утренняя эрекция трется об меня через тонкое одеяло, и только от этого мне хочется нарушить все свои гигиенические правила и остаться в постели.

– Сначала кофе, потом душ, затем все остальное, – я целую его в нос и убегаю в туалет.

Боже, я думала, что сейчас описаюсь. Такого длительного сна у меня на самом деле не было уже слишком долгое время. Чищу зубы, умываюсь, расчесываю спутанные волосы и впервые улыбаюсь своему отражению. Что-то в нем изменилось, но я не могу понять, что именно. Ну и ладно. После быстрого душа я накидываю свободную футболку на голое тело, надеваю свежие трусики и пижамные штаны и выхожу из ванной комнаты. Коннор идет после меня, не забыв шлепнуть по заднице, словно это его привычное ежедневное действие.

Черный кофе испускает густой и ароматный пар над двумя чашками. Я добавляю себе сахар и немного корицы и размешиваю, в этот момент Коннор обнимает меня сзади, кладет подбородок мне на плечо и шумно втягивает воздух.

– М-м, спасибо, – он протягивает руку к моей чашке и забирает ее себе. – Давно не пил хорошего кофе.

– Эй! Вообще-то это мой! – я складываю руки на груди.

– Говорю же: спасибо, – он целует меня в плечо, и я поворачиваюсь к нему в полной решимости забрать свой напиток.

Парень отпивает, глядя мне в глаза. Вот наглец! Я стараюсь удержать его взгляд, но не могу устоять и рассматриваю голое тело с моим полотенцем на бедрах. Краска разливается по моим щекам, и я отворачиваюсь к оставшейся чашке и повторяю предыдущие действия. Положить сахар, насыпать корицу, размешать. Судя по звукам, Коннор открывает холодильник и что-то там ищет.

– Где яйца?

– Ты умеешь готовить?

– Когда-то умел, но за последние пару лет, скорее всего, растерял этот навык. Так где они? – у меня возникает ощущение, что он не хочет делиться подробностями своей жизни.

Я не хочу доставать с расспросами, поэтому просто подожду, пока он сам будет готов со мной поделиться.

– Слева, на дверце.

Я сижу за столиком и наблюдаю, как Коннор достает необходимую посуду, греет сковороду, разбивает яйца, режет бекон. Бекон? Не припомню, чтобы мы с Энн его покупали. Парень раскладывает омлет по тарелкам и обжаривает хлеб. Все его действия выглядят так, словно это наше обычное утро. Опять.

– Ешь, – он ставит передо мной тарелку, и мой рот наполняется слюной.

– Всегда готовишь своим подружкам?

– Нет, – он садится за стол напротив меня и принимается за еду.

Ну ясненько, спасибо за подробности. Я следую его примеру и приятно удивляюсь, что приготовленное на самом деле не так плохо на вкус.

– Какие планы на день?

– Пока не знаю, надо подготовиться к учебе. Еще неизвестно, во сколько придет Энн.

– Не скоро. Зак написал, что он занял ее до вечера.

– Так ты это спланировал?

– Не совсем, – Коннор смотрит на меня и снова улыбается. Краткость явно сестра его таланта пудрить мне мозги. – Метель закончилась. Побудем дома или прогуляемся?

– Прогулка, – я отвечаю ему в его манере и возвращаюсь к завтраку.

Через несколько минут он собирает грязную посуду и несет ее к раковине. Ого! Он ее даже моет. Я наблюдаю за его спиной, и мои глаза скользят вниз. Этот зеленоглазый дьявол явно специально завязал полотенце как можно ниже. Парень поворачивается в мою сторону, явно наслаждаясь произведенным эффектом.

– Или все же останемся дома?

– Нет, – мне нужно понять, если у нас что-то общее, помимо плотских утех. Я этого не озвучиваю, но продолжаю терзать себя сомнениями.

– Тогда к сборам.

Мы идем в мою спальню, и Коннор прям на ходу снимает полотенце и относит его в ванну. Пока он не зашел, я надеваю носки и стягиваю пижамные штаны.

Коннор

Лика сидит на краю кровати в одной футболке. Кажется, у меня появился новый фетиш. Ее худые ноги в белых носках выглядят идеально, но лучше вокруг моей талии или на моих плечах. Я прохожу мимо нее, и она замирает.

– Ты всегда так ходишь?

– Не понял.

– Ну, голый. Не хочешь прикрыться или поскорее одеться?

– Зачем?

Она вздыхает явно недовольная моим ответом. Я подхожу к окну и нажимаю на кнопку брелка от машины. Надеюсь, сигнал дойдет, и она прогреется к моменту, как мы в нее попадем.

Я натягиваю серые штаны и толстовку, в которой пришел.

– Сначала доедем до меня, мне нужно переодеться.

Джинсы явно будут натирать яйца, а эти штаны точно одежда не по погоде. Я наблюдаю, как Лика смотрит на выпирающий из штанов член, и мне хочется погрузить его в ее сладкий рот. Она отворачивается и продолжает одеваться. Джинсы, теплый свитер, еще одна пара носков. Волосы собраны в низкий хвост, оголяющий кожу на шее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я выхожу, накидываю куртку и обуваюсь. Лика надевает теплый пуховик, шапку, перчатки и сапоги.

– Ты мерзлячка?

– Забочусь о своем здоровье.

– Понятно.

В безмолвии мы доходим до тихо ревущей машины. Слава всем богам, что она все же прогревается.

– Садись, я пока счищу снег.

Лика садится в машину и наблюдает через стекло, как я орудую щеткой и скребком. Наконец, я сажусь к ней и тру ладони друг об друга.

– Ты не замерз?

– Нет.

– Это как? На улице же ужасный минус, – ее глаза расширяются, и она берет мою руку в свои и начинает растирать.

Мило. Мы сидим так еще несколько минут, пока Лика не отпускает меня. Эти странные жесты напоминают о днях, когда мама еще была ко мне добра.

– Поехали.

Лика

Мы проходим в квартиру Коннора, и у меня есть несколько минут, чтобы повнимательнее все рассмотреть.

– Проходи.

Я снимаю сапоги и следую за парнем, остановившись около дивана. Тут все не так, как мне показалось ранее. Вернее, в прошлый раз я не обратила внимания на окружение. Личных вещей почти нет, я бы даже сказала, что у меня возникло бы ощущение, что тут никто не живет. Словно хозяева просто покинули этот дом, оставив все как есть, взяв только самое необходимое. Тонкий слой пыли покрывает полки, не самый новый телевизор, на журнальном столике стоит пара жестяных банок от пива, даже окна кажутся мутноватыми. Мда-а-а, видимо, парень не следит за теми вещами, которыми не пользуется. Запах густой и спертый, но все же улавливается тонкий аромат вишни. Это его парфюм?

– Ты живешь один, да?

– Да, – Коннор выходит из спальни в теплой спортивной кофте и джинсах и накидывает уже привычную куртку.

Почему-то мне кажется, что он вовсе не бедствует в плане денег, но живет, используя необходимый минимум.

– Деньги есть?

– Да.

– Тогда поедем по магазинам. Нельзя провести всю зиму в тонкой куртке.

– Мне и так нормально.

– Ты замерзнешь.

– Отогреюсь.

Его не переубедить. Ладно, купит сам, как заболеет.

Ну хотя бы обувь у него соответствует погоде. Мы приезжаем в парк и заходим в ближайшую кофейню.

– Какао, мятный сироп и маршмеллоу.

– Черный, без сахара, – Коннор оплачивает наши покупки и поворачивается ко мне: – Почему какао? Ты же пьешь кофе.

– Каждому сезону свой напиток, – я пожимаю плечами и забираю свой стакан с трубочкой.

Коннор вопросительно поднимает бровь, и мне приходится пояснить:

– Осенью травяной чай, этакий символизм собранных трав и урожая, как тоска по лету. Если приготовить этот чай дома, то можно добавить различных ягод, апельсин. Зимой какао, оно как традиционный согревающий напиток, да и просто сладко, горячо и вкусно.

– А весной?

– Зеленый чай в разных вариациях или матча.

– Лето?

– Лимонад с базиликом, – на мой ответ Коннор морщит нос, и мне хочется, чтобы он попробовал все, о чем я ему сказала. Моя рука со стаканом какао протягивается в его сторону: – Попробуй.

– Сладко.

– А еще?

– Мята? Все равно слишком сладко.

– Что еще?

– Привкус шоколада, ну самого какао и молока.

– А все вместе?

– Сладкий горячий напиток.

Это бесполезно, я забираю свой стакан и вздыхаю.

– Кстати, кофе же не вписывается в твою систему.

– Что?

– Ну, ты по утрам пьешь кофе, это не входит в то, что ты мне только что рассказала. Он не относится ни к какому сезону.

– Кофе – это часть рутины и утреннего ритуала для пробуждения.

– У тебя все завязано на ритуалах, каких-то привычках и планах. Где место спонтанности?

Я смотрю на него и понимаю, что вот она и есть, та самая спонтанность, которая никак не вписывается в мою жизнь. В его глазах бушуют ураганы, и меня просто затянет в пучину его хаоса. Мой маленький домик с аккуратной лужайкой никак не выстоит против этого шторма.

***

Снег медленно падает крупными хлопьями, и в свете фонарей это выглядит как миллионы крошечных мотыльков. Я останавливаюсь и наблюдаю за маленьким островком природы среди каменного леса. Собаки радостно бегают среди сугробов, пока их хозяева подзывают питомцев к себе. Мы садимся на скамейку, и неожиданно для меня Коннор достает из кармана горстку семечек и кидает их маленьким голодным птицам, что остались на зимовку в городе, и голубям, которые как самые настоящие бандиты отнимают еду у малышей. Пришла моя очередь приподнимать бровь. Она даже не смотрит на меня, но наблюдает за происходящим перед нами.

– Не смотри на меня так. Мне просто нравится выходить на перекур во время работы и подкармливать птиц.

– Может, ты еще и других уличных животных подкармливаешь?

– Нет, но однажды я подобрал зимой кота, но через несколько дней он все равно умер. У меня не было денег, чтобы его спасти, а он, видимо, был больным. Ну, по крайней мере, его последние дни прошли в тепле.

– Ого, если честно, я не думала, что ты…

– Из тех, кто помогает, да? – мне становится неловко за свои мысли. – Многие так думают. У меня был период в жизни, когда я был таким же голодным уличным созданием и радовался хлебным крошкам.

Я ничего не говорю в надежде, что Коннор продолжит свой рассказ, но он закрывается в себе и прикуривает сигарету, продолжая наблюдать за снующими птицами. Я замечаю, что он потирает руки и прячет их в карманы.

– Поехали, отвезешь меня в торговый центр.

Хоть День всех влюбленных уже прошел, праздничные украшения все еще висят на стенах и стеллажах, а товары и открытки разных оттенков розового и красного покрывают полки магазинов. Мы заходим в магазин мужской одежды, и, пока Коннор мрачно рассматривает цветастые футболки, которые точно никогда не купит, я пробираюсь к кассе и покупаю перчатки подходящего размера. Хотелось бы, чтобы мне было все равно, но я не могу смотреть на его холодные пальцы. Я знаю, что он не захочет их брать, потому отдам ему их позже.

***

Мы заходим в маленькое кафе на первом этаже торгового центра. Я наблюдаю, как Коннор макает картошку в соус и кладет ее себе в рот, и вспоминаю нашу первую утреннюю поездку на машине. От воспоминаний кончики моих пальцев начинает покалывать.

– Чего ты хочешь от меня? – я решаю не откладывать этот вопрос в долгий ящик. Такое, возможно, хоть и рано спрашивать, но я ненавижу чувство неопределенности.

– В плане?

– Ну вот ты мне писал, хотел встретиться. Мы встретились, снова переспали. Дальше что?

– Не знаю. Так же видеться, общаться и трахаться. А ты чего хочешь? – он вытирает руки салфеткой и кидает ее на стол, я стараюсь не видеть в этом скрытого смысла, но мой тревожный мозг додумывает все за меня.

Не могу сказать, что его ответ вводит меня в ступор, но вообще мне хотелось бы чего-то иного, более серьезного и стабильного, того, что могло бы соответствовать плану моей жизни. Ответить ему прямо так или сказать что-то иное?

– Понимаешь, остальные парни… партнеры… Не знаю, как их лучше обозначить, давали мне понять, что у нас никого нет, кроме друг друга, и мы смотрим в одну сторону. Я не требую от тебя, чтобы мы встречались или были полноценной парой. Но если ты хочешь остаться на уровне общаться-трахаться, то мне такое не совсем подходит. Точнее вообще не подходит.

– Слушай, принцесса, я хочу сохранить право на эксклюзивность на тебя, твою задницу и этот пытливый ум. Если ты хочешь считать это началом отношений и называть это именно так, то считай и называй.

– А ты?

– Я? Я буду трахать исключительно тебя, – Коннор смотрит мне прямо в глаза и улыбается.

– А остальное?

– Остальное мы узнаем со временем, – я уже искренне жалею, что завела эту тему, потому что заранее знала, что ответ мне не понравится.

Ну как я вообще могла такое спросить на утро после первого «свидания» и второй ночи секса? А с другой стороны, а почему бы и не спросить, если для меня это важно? Мозг опять пытается анализировать ситуацию со всех сторон, а я стараюсь успокоить саму себя. Коннор сказал, что будет только со мной. Это плюс. Также он сказал, что хочет общаться дальше. Это тоже плюс. Но он не сказал, что мы пара. Это минус. И он был достаточно груб. Это тоже минус. Но опять же, он же не может заранее все спрогнозировать и просчитать, как будет. Ворох мыслей крутится вокруг сказанных им слов, но возвращается к тому, что мы все-таки не пара.

Мы выходим из кафе и движемся в сторону машины, Коннор берет меня за руку и ведет через парковку. Ого! Может, я зря придираюсь к словам и привязываюсь к статусам?

Как и в первый раз, я наблюдаю за сосредоточенным профилем и следящими за дорогой глазами. Идеальные черты лица, четкие линии, слегка хмурые брови. Я рассматриваю его сжатые обветренные губы и даже не замечаю, как он останавливает машину. Где мы? Мы уже приехали? Так быстро?

– Не смотри на меня так, когда я веду машину. Это отвлекает, – парень стягивает с меня шапку и резинку для волос. Его пальцы скользят по моему затылку, а губы впиваются в мои.

Я перелезаю со своего сиденья и сажусь ему на колени, он стягивает с себя куртку и снимает с меня пуховик, его прохладные пальцы скользят под моей одеждой и касаются теплой кожи. Этот контраст еще сильнее распаляет мое желание – и вот я уже трусь об парня самым непристойным образом. Даже через слои одежды я ощущаю, как его эрекция готова порвать сдерживающие ее джинсы.

– Нам… нужно… остановиться… – между поцелуями я пытаюсь озвучить голос разума.

– Полностью согласен, – Коннор рычит мне в рот, протягивает куда-то руку, и сиденье резко отодвигается и раскладывается под тупым углом. Бессовестные глаза цвета летнего поля смотрят в мои и закрываются перед следующим потоком поцелуев. И вот его зубы уже кусают меня за шею, а руки опускаются ниже, сжимают мою задницу и заставляют мои бедра двигаться и тереться о физическую, но все еще спрятанную демонстрацию его желания. Он расстегивает молнию на моих джинсах и велит развернуться. Несмотря на тесноту и неудобства маленького пространства машины, я слушаюсь.

– Бардачок.

Без лишних вопросов я тянусь за презервативом, и, пока я мешкаюсь и ищу его в течение нескольких секунд, парень стягивает с меня и себя штаны. Я передаю презерватив и замираю, поняв, что мы на парковке моего дома. Вот черт!

Он входит в меня несколькими движениями и постепенно усиливает темп. Он толкается в меня, грубо держа за талию одной рукой, а второй тянет за волосы, заставляя выгнуть спину. Я пытаюсь двигаться в ритме ему навстречу, но у меня не получается удерживать этот темп, поэтому просто упираюсь руками в приборную панель. Несмотря на растущее во мне чувство стыда, я наслаждаюсь всем происходящим. Он садится прямее, заставляя меня почти лечь на руль, переводит руку на шею и сжимает ее. Еще несколько сильных толчков – и оргазм обрушивается на меня, смывая огромной лавиной все мои мысли. Через несколько секунд хозяин машины присоединяется ко мне и тоже кончает. Я чувствую, как его член пульсирует внутри меня, и это вызывает во мне чувство особого удовлетворения.

Я привстаю, и Коннор помогает мне поправить одежду. Моя резинка где-то затерялась, поэтому просто собираю волосы в свободную косу и прячу под пуховик. В полной тишине я тянусь к ручке, чтобы открыть дверь.

– Шапка, – я вопросительно смотрю на Коннора, не веря своим ушам. – Ты забыла надеть шапку.

Я надеваю ее под пристальным взором и открываю дверь. Коннор выходит из машины следом за мной и провожает до входа в дом. Почти забыла! Достаю из кармана перчатки и протягиваю их парню.

– Не хочу, чтобы у тебя мерзли руки.

– Спасибо, – он забирает у меня покупку и тянется ко мне в поцелуе.

Я делаю шаг назад и скрываюсь во тьме подъезда.

– Ты кое-что забыла, – тяжелые шаги догоняют меня, а сильные руки разворачивают лицом к парню.

Я не могу пошевелиться, потому что такая ситуация точно выходит за рамки моего «нормально». Коннор наклоняется и дарит мне легкий, почти невесомый поцелуй. Его губы коснулись моих так, как крыло бабочки касается цветочного лепестка, боясь повредиться. Молча он разворачивается и уходит, высокий силуэт удаляется из темноты в светлый дверной проем и исчезает. Я касаюсь губ кончиками пальцев и вспоминаю, как дышать.

***

Энн уже вернулась домой и сидит перед телевизором. Не скрывая своего любопытства, она даже не дожидается, когда я разденусь, и сразу же нападет с расспросами.

– Привет. Ну как все прошло?

– Привет, странно. Ну точнее, все хорошо, но я думаю, что мы не пара. Это было ошибкой, что он вчера пришел. Да, с ним классный секс, но мне кажется, за этим ничего более нет.

– Ты это решила из-за одной встречи? Не спешишь с выводами?

Я сажусь рядом с Энн и кладу голову ей на плечо. Несмотря на то что мы провели с Коннором хорошие два дня, я терзаюсь в сомнениях, особенно касательно сказанных им слов в кафе. Меня пугает то, как наши отношения могут повлиять на мою жизнь и как она сам может повлиять на меня. Я рассказываю, как мы готовили, про вечерний секс, упустив детали, про завтрак и прогулку.

– То есть он накормил тебя завтраком, хотя сказал, что ни для кого не готовит, проследил, чтобы ты надела шапку, и догнал, чтобы поцеловать? Ты же ему нравишься! И что во всем этом тебя смущает?

– Да не знаю я! Он слишком… грубый. И безответственный.

– Тебя пугает, что он не такой, каким ты представляла себе идеального парня? Расскажи мне про предыдущих, чтобы я могла тебя понять.

– На самом деле рассказывать почти нечего. В школе был Нейт. Ну, он был хорошим парнем, мы общались, гуляли, и он…

– Скучно.

– Он был моим первым! Он правда был хорошим! А еще он помогал мне с домашкой…

– Скучно, – Энн показательно зевает. – Продолжай. Ну был он твоим первым. А секс?

– Не знаю… Мы были подростками и всему учились вместе.

– И как? Научились? Кажется, что не особо.

– Эй! У нас даже был секс в машине. Это было очень романтично. Мы поехали на пляж, загорали, устроили пикник на пледе, а когда я убирала вещи на заднее сиденье, то он набросился на меня, – воспоминания об этом моменте оживают, и мне становится грустно. – Тогда это казалось чем-то особенным, но сейчас похоже на нападение спермотоксикозника.

Я вспоминаю, как он положил меня на заднее сиденье на живот, одна нога упиралась в пол и было жутко неудобно. Нейт пыхтел сзади и жутко потел на жаре. Пот со лба падал мне на спину противными холодными каплями, но тогда это не воспринималось, как что-то мерзкое. Но сейчас мне кажется, что это было похоже на редкий дождь, как будто это произошло не под крышей, а в тесном кабриолете… От этого воспоминания меня перетряхивает и хочется плакать. Неужели все было настолько плохо?

– Ну, с Коннором у тебя тоже был секс в машине, – мои глаза расширяются. – Не переживай, ничего не было видно. Но я-то знаю, что значат запотевшие стекла зимой и длительная стоянка на парковке.

Мои щеки краснеют, и мне становится неловко.

– А дальше что? Ну с Нейтом. Он тебе вообще нравился?

– Сложно сказать. Он был славным парнем, но говорю же: мы были подростками, и в конце школы мы расстались. Решили, что отношения на расстоянии не для нас.

– Ага, и ты достаточно легко это пережила. Я же помню тебя на первом курсе. И Аллена ты тоже легко пережила. Кстати, что у вас с ним произошло? Вы ходили вместе и пили кофе. И да, ты не была такой замкнутой, как два месяца после секса с Коннором. Мне кажется, он тебе все же по-настоящему нравится.

– Давай по порядку. Аллен мне изменил, секс с ним не идет ни в какое сравнение с тем, что происходит с Коннором. И да, наверное, он мне все же нравится, но…

– Ага, а еще Коннор не эгоист. Если бы тебе с ним было плохо, то «случайный» секс не случился бы дважды. Плюс секс после ужина.

– Я боюсь, что все мое влечение к нему основано исключительно на физическом.

– Пообщайся с ним за пределами кровати.

– Попыталась. И чем это закончилось?

– Тебе не понравилось? Просто насладись происходящим без попытки анализа. Я знаю, как ты серьезно относишься к своей жизни, но хотя бы тут просто расслабься и наблюдай.

Энн обнимает меня, и я благодарна ей за нашу беседу.

Теперь же одеяло обнимает меня со всех сторон, напоминая о том, что тут произошло совсем недавно. Коннор остался на подушке вишневым запахом и запечатлел в моем мозгу свои объятия перед сном. Может быть, он и правда не так плох и опасен для моей стабильной жизни, как я пытаюсь себя убедить.

22 февраля

Лика

Прошла уже неделя с домашнего свидания с Коннором и секса в его машине. Не хочу врать себе, но я продолжаю попытки убедить себя, что он не вписывается в мою жизнь. И каждый раз мой внутренний спор выигрывает сердце. Что ж, посмотрим, что из этого получится. Ведь, как сказала Энн, или горький опыт, или красивая история.

Всю неделю мы переписывались, и один раз я даже позволила себе, чтобы Коннор довез меня утром до университета. Конечно, Энн отказалась ехать с нами и подмигнула мне перед моим выходом из квартиры. Поездка была короткой и быстрой, но, что удивительно, в машине меня ждал стакан с какао и мятным сиропом, а рядом лежал пончик с вишневой поливкой. Неужели он запомнил это?

Сейчас же утренняя чашка кофе уже остыла, а я сижу и продолжаю рассматривать фото, которое мне вчера прислал Коннор. Почти все наши виртуальные беседы начинаются с его сообщений. Не то что я не хочу с ним общаться, скорее я просто не знаю о чем. Но каждое «доброе утро, принцесса» переходит в длинное обсуждение о кино или музыке, погоде или любимой еде. Между делом Коннор приглашает меня прогуляться или покататься на машине, но каждый раз я отказываю, ссылаясь на учебу.

Сегодня суббота. Скорее всего, он отсыпается, а я по привычке встала рано, и мне никуда не надо спешить. Похоже, сегодня моя очередь быть инициатором общения. Может быть, парня даже обрадует, что я написала ему первой. Я собираю всю свою смелость и набираю текст. Ответ приходит почти мгновенно.

Л: Доброе утро, грубиян :)

К: Привет, принцесса.

Л: Чего не спишь? Я думала, ты на выходных отсыпаешься

К: Дела.

Л: Очень многословно.

(Не скажу, что ответ Коннора меня удивил, но его привычка давать краткие ответы иногда раздражает. А еще бесят точки в конце его сообщений, словно эта тема для обсуждения закрыта.)

К: Какие планы?

Л: Хотела спросить у тебя

К: На улице холодно.

Л: Можем сходить на каток, движение не даст тебе замерзнуть

К: Я не имею.

Л: Я научу, это не так сложно, как кажется :)

К: Нет.

Л: Из других вариантов только прогулка

К: Или кино.

Л: Судя по расписанию, мне там ничего не понравится

К: Окей, схожу один.

Л: Так что?

К: Окей.

Л: Что окей?

К: Каток.

Л: Оденься поудобнее

К: Заеду в три.

Повторюсь, манера его общения меня иногда выводит из себя.

Энн проходит мимо, завязывая волосы в высокий хвост. Я наблюдаю, как она готовит сэндвичи и раскладывает их по тарелкам. Молча она забирает мою чашку кофе, выливает остывший напиток и снова наполняет, добавив щепотку корицы.

– Ну и как дела с плохим мальчиком? – она садится напротив и отпивает из своей чашки.

– Договорились сегодня сходить на каток. А как дела с хорошим мальчиком?

– Все так же держишь его на расстоянии вытянутой руки? А с Заком, как видишь, неплохо. Почти всю неделю провела у него и даже успела по тебе соскучиться, мисс Зануда, – Энн смеется и по-детски улыбается. Наверное, так выглядит счастливый человек.

– Ага, не хочу снова торопить события. Знаешь, меня очень удивляет, как они вообще находят общий язык, – я отламываю кусок сэндвича и кладу его в рот. – Они же такие разные.

– Ага, они как инь и ян. Я же девочкам как-то говорила, что парни дружат еще со школы.

– Ага, мне это Алекс сказала. Подробностей не знаешь?

– Неа, только то, что они вместе учились. Зак не очень любит трогать эту тему. Насколько мне известно, Коннор просил его не распространяться. Похоже, это единственное обещание держать язык за зубами, которое держит Зак. Ты же знаешь, какой он болтун.

Мы заканчиваем завтрак под обсуждение погоды и планов на выходные. Энн даже отчасти рада, что я снова их проведу с Коннором. Теперь ей не нужно разрываться между мной и Заком. Не то чтобы раньше ей часто приходилось выбирать, но она подгадывала, что и когда с кем делать, чтоб не обделить другого своим вниманием.

***

Я раскладываю на кровати необходимые вещи для сегодняшней встречи. Чтобы ничего не мешало и было комфортно кататься, мой выбор падает на толстые утепленные лосины, майку, толстовку и куртку. Многослойность – это путь к сохранению своего здоровья. А еще дополнительная причина останавливать себя при возможности заняться сексом. Если честно, то я и так не считаю себя особо сексуальной, а в костюме капусты уж тем более.

Я провожу ногтем по лезвию, оценивая масштаб трагедии и закрываю его чехлом. Коньки, которые нужно заточить, отправляются в сумку, туда же падают пара теплых носков и термос с горячим чаем.

Экран телефона светится, и я читаю полученное сообщение. Так, у меня есть несколько минут до приезда Коннора. Я быстро одеваюсь и натягиваю шапку, а варежки отправляются в карман. Надеюсь, мои руки не успеют замерзнуть, пока я иду до машины. Я смотрю в зеркало и отправляю воздушный поцелуй отражению Энн, которая стоит позади меня со скрещенными руками. Я слышу, как на улице сигналит машина, и спускаюсь по ступенькам вниз. Коннор уже встречает меня и берет из рук сумку.

– Привет. А зачем сумка? – он мягко целует меня в щеку и открывает заднюю дверь.

– Привет, – я немного смущена, потому что думала, что подобные мелочи не в духе парня. – Коньки и всякая нужная мелочь.

Он просто приподнимает бровь и открывает мне пассажирскую дверь. Я жду, пока он сам сядет с машину, и с каждой секундой мне становится все более неловко. Общаться с ним в переписке гораздо легче, чем вживую. Подбирать слова и темы гораздо сложнее, когда я знаю, что было в этой машине и что скрывается под его одеждой.

– Почему ты против встреч на буднях? – он спрашивает прямо в лоб, и я теряюсь.

– Ну, у меня учеба, домашние дела и вообще ку…

– Это отмазки. Ты не хочешь со мной видеться или ты трусиха?

Я поджимаю губы и отворачиваюсь к окну. За ним как обычно падает снег, а закутанные люди идут по своим делам. Вот надо было ему все испортить своим вопросом, да? И я вовсе не трусиха!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Показывай дорогу.

Остальная поездка проходит в молчании, лишь время от времени звучит мой голос, чтобы скорректировать путь.

На катке не так много людей, как я ожидала. Но это к лучшему, значит, мне не придется ждать долго очереди на заточку, а у Коннора будет больше вариантов подобрать удобную пару коньков в прокате.

– Ты же взял с собой дополнительную пару носков?

– Нет. Зачем?

Я вздыхаю, понимая, что он вообще не знаком с тем, как кататься. Не просто не умеет, но даже и не знает, что это такое.

– Вообще, в багажнике есть сумка со сменной одеждой, посмотрю там, – Коннор разворачивается и идет на парковку.

– Стой. Какой у тебя размер ноги?

Коннор отвечает и уходит. На мое счастье, как я и предполагала, больших очередей нет. Маленькое здание между улицей и катком пытается сохранить тепло, которое теряется на сквозняке постоянно открывающихся с двух сторон дверей. Несмотря на это, тут все же достаточно комфортно, поэтому можно даже расстегнуть куртку для большего удобства. Я отдаю свои коньки мастеру по заточке и решаю не терять времени зря. Конечно, на мужскую ногу тут есть только хоккейные коньки, поэтому придется научить Коннора тормозить в них. Поскольку мой опыт ограничивается катанием на фигурных, то знания о торможении в хоккейных у меня есть только в теории. К моменту, когда я беру две пары, одну размер в размер, а вторую побольше, Коннор уже идет в мою сторону.

– Садись там на лавку и разувайся, надевай вторые носки, если ты их нашел, и шнуруйся. Я пока отойду.

Мои коньки не в самом плохом состоянии, поэтому заточка не должна занять много времени. Несколько минут ожидания – и лезвия рассекают бумагу. Идеально! Когда возвращаюсь, то понимаю, что Коннор остановился на процессе зацепки шнурков за крючки.

– Твоей стопе удобно в этом коньке? – судя по выражению лица парня, ему не только не очень удобно, но еще он жутко раздражен происходящим. Он просто пожимает плечами и убирает руки. Ну уж нет, если мы приехали, то доведем дело до конца. – Надевай второй конек другого размера и посмотри, в каком тебе будет комфортнее.

Коннор молча делает, что я ему сказала, и пытается привыкнуть к ощущениям. Он снимает один конек и надевает другой в пару оставшемуся. Я наблюдаю, как парень возится со шнурками, вздыхаю и решаю ему помочь. Я встаю перед ним на колени и начинаю объяснять.

– Смотри, сначала затягиваешь у самого основания, потом поднимаешься выше, – я утягиваю шнурки, подгоняя конек под ширину стопы. – Удобно?

Коннор кивает, и я продолжаю объяснения:

– Дальше цепляешь за крючки и тянешь, можешь мне помочь и положить палец вот сюда, чтобы мне было удобнее.

Он кладет палец на перекрест шнурков и смотрит на меня сверху вниз. Несколько секунд превращаются в вечность. Кажется, что этот момент наполняется чем-то интимным, но я быстро отвожу взгляд, разрывая контакт глаза в глаза, и заканчиваю свою работу.

Сухое мужское «спасибо» касается моих ушей, и я уже готова сказать, чтобы он пробовал сам на второй коньке, но кто-то толкает меня в спину, и я бьюсь лбом об коленку парня. Ауч! Это было неприятно! Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на виновника и услышать извинения, но вижу только рыжеволосую девушку, выходящую из здания.

– Вот сука, – Коннор пытается встать, но терпит неудачу. – Тебе не больно?

– Успокойся, все в порядке, но она могла бы быть и повежливее, – я пожимаю плечами и сажусь рядом с парнем.

Он аккуратно проводит кончиками пальцев по моему лбу, словно там не легкое покраснение, а полноценная шишка. Спасибо шапке за смягчение удара.

– Понял, как завязывать? Попробуй сам, а я пока тоже переобуюсь.

Коннор тихо матерится и выглядит так, словно хочет сжечь и шнурки, и коньки, и каток, если бы это было возможно. Может быть, меня бы он тоже закинул в это пламя за идею такого времяпрепровождения.

– Ну вот, все получилось! – я наблюдаю, как он заканчивает, и надеваю варежки.

Коннор достает из кармана перчатки и следует моему примеру. Я улыбаюсь тому, что он не отказывается пользоваться моим подарком.

Рука об руку мы выходим на лед. Коннор держится за ограждение свободной рукой и пытается шагать по льду, как по земле.

– Нет-нет. Слегка согни колени, поверни ногу немного в сторону и преврати лезвие в свою опору. Как почувствуешь, что нога крепко упирается в лед, то отталкивайся, потом меняй ноги. Так и будешь ехать.

Коннор предпринимает попытку, и его ноги разъезжаются в разные стороны, он пытается удержать равновесие и чуть не падает. Мне хочется рассмеяться, но я держу себя в руках. Никто не идеален в новом деле с первого раза.

– Это было отвратительной идеей! – он смотрит на меня, нахмурив брови. Ну и кто тут дуется как пятилетка?

– Расслабься и доверься, – я встаю к нему лицом и протягиваю руки. – Держись.

Я начинаю ехать спиной вперед и тяну за собой парня. Тяжело, но терпимо. Он держится за мои руки сильной хваткой и наклоняется вперед в очередной попытке не упасть.

– Расслабься. Слегка согни колени, как я тебе говорила, и не наклоняйся так сильно вперед. Это смещает центр тяжести, и ты сам усложняешь себе задачу.

Мы делаем пару кругов по небольшому корту в этой сцепке, и Коннор постепенно расслабляется и даже перестает смотреть только на свои ноги и лед. Я перемещаюсь и встаю рядом с ним, продолжая держать его за руку. Вернувшись к бортику, я повторно объясняю, как ставить ноги и ехать. Коннор следит за моими ногами и пытается повторить мои движения. Снова матерясь и ругаясь, он не бросает попытки, и уже через несколько минут у него начинает понемногу получаться.

– Теперь попробуй сам. Я буду ехать рядом с тобой и, если что, возьму тебя за руку.

Когда Коннор начинает падать, я понимаю, что переоценила свои возможности, и падаю рядом с ним на лед. Он переворачивается и ложится на спину, смотря в серое небо. Я следую его примеру в надежде, что мы не помешаем другим людям. Даже не повернувшись ко мне, он берет меня за руку, а я в очередной раз рассматриваю его лицо. То, как он меня держит, кажется таким правильным.

Стайка детей на коньках смеются и объезжают нас, обсыпая ледяной крошкой. Я встаю, а потом помогаю своему спутнику. Мы продолжаем свой путь по катку рука об руку, и я отмечаю, что у парня получается все лучше и лучше.

– Хей, ковбой, не так быстро, – я смеюсь, и Коннор вырывается вперед в попытке меня обогнать.

Я увеличиваю скорость и догоняю парня. Черт! Я ведь не объяснила ему, как тормозить! Он впечатывается в ограждения, а я смеясь врезаюсь в него и обнимаю со спины.

– На твоих коньках нет тормозов. Либо резко разворачивай стопы для торможения, либо сбрасывай скорость и аккуратно подъезжай к бортам.

Коннор вырывается из моих объятий, стягивает с меня шапку и укатывается, набирая скорость. Так нечестно! Я накидываю капюшон и пытаюсь его догнать. Если бы я не видела его первые попытки встать на лед, то решила бы, что он давно уже умеет это делать. У него определенно талант. Я догоняю его и протягиваю руку за своей шапкой, но Коннор разворачивается и обнимает меня, пока мы по инерции катимся дальше. Он натягивает на меня шапку обратно и берет мою ладонь в свою, и в спокойном темпе мы продолжаем кататься мимо таких же парочек.

– Почему ты раньше никогда этого не делал? У тебя же здорово получается!

– Не было возможности.

– Как так? Энн говорила, что она с Заком тоже ходила на каток и он учил ее кататься в прошлом году. Я думала, если вы дружите со школы, то наверняка и вместе катались, нет?

– Нет.

Ну понятно, очередная закрытая тема, открытия которой мне надо подождать. А Зак со мной этой информацией не поделится.

В попытке поддержать дальнейший разговор я рассказываю, как бабушка, несмотря на свой возраст, учила нас с сестрой стоять на льду. Мама считала, что это глупое развлечение, которое отнимает у нас время и отвлекает от учебы. Но Ба настаивала, что от пары часов в неделю на катке наша учеба хуже не станет, к тому же это хорошая спортивная тренировка и профилактика болезней. Я с теплотой делюсь воспоминаниями, как каждый год Ба продавала наши маленькие коньки и покупала новые. Ну как новые… Ни одна наша пара, кроме последних, не была из магазина, все были куплены с рук или в комиссионных пунктах, куда отправлялись по истечению сезона. Когда я и сестра окончили школу, бабушка каждой из нас подарила по паре абсолютно новых коньков, чтобы даже вдали от дома мы продолжали кататься.

Коннор внимательно меня слушает и почти не задает вопросов. Почему-то мне кажется, что его безэмоциональная и даже немного мрачная реакция связана с тем, что у него отсутствуют подобные приятные воспоминания о его семье и детстве.

Сделав еще несколько кругов по корту, мы возвращаемся в здание и переобуваемся. С этим он справляется гораздо лучше. Ногам становится гораздо легче в простой обуви, и мы идем к машине. Коннор достает из-под дворника бумажку, мнет ее и кидает в ближайшую мусорку.

– Это что, штраф? Но ты же правильно припарковался… – беспокойство внутри меня начинает разрастаться с неимоверной скоростью. Неужели из-за меня или нашей встречи у него будут проблемы?

– Нет, это «привет из прошлого».

Звучит странно, но это явно лучше штрафа. Ведь так? Хоть мне и не понятно, что это за записка, от кого она и зачем человек ее оставил, но Коннор, похоже, не очень ей рад. Его реакция говорит сама за себя, а лишние вопросы сейчас ни к чему. Я стараюсь не акцентировать свое внимание и ищу способы отвлечься. Пока Коннор прикуривает сигарету и выпускает дым в небо, я сажусь на свое, можно сказать, уже привычное место в машине и достаю из сумки термос с чаем. Конечно, он уже не такой горячий, как был, но все равно достаточно теплый, чтобы можно было хоть немного согреться. От горячего пара лобовое стекло запотевает небольшим мутным пятном, и кончиком пальца я вывожу там сердечко.

Коннор садится и удивленно смотрит на меня, как будто видит впервые. Я протягиваю ему термостакан с напитком и наблюдаю, как парень делает первый глоток.

– Что это?

– Чай. Согревающий.

– А как же какао?

– Это особый случай, – я следую его примеру и тоже отпиваю, вкус специй обволакивает рот и согревает меня изнутри. – Как тебе?

– Вкусно, но странно. Что там? Ну, кроме чая.

– Бадьян, гвоздика, немного перца, сахар и…

– Подожди. Перца?

– Да, – я улыбаюсь и снова делаю глоток. – Он помогает согреться, как и все остальное в составе, а еще добавляет остринку. Никогда такое не пил?

– Нет. Я как-то слышал про кофе с перцем, но никогда не пробовал.

– О-о-о, сколько открытий тебя ждет впереди.

– Не уверен, что я этого хочу, – Коннор держит стакан двумя руками и молча допивает свой напиток.

Через несколько минут мы отъезжаем с парковки.

На улице уже включили фонари, поэтому кажется, что вечером светлее, чем днем. Снег отражает искусственный свет, и город из серого превращается в белый.

– Есть хочешь? – Коннор даже не ждет моего ответа и едет по намеченному в его голове маршруту.

– Вообще-то да, но мне надо домой.

– Сегодня суббота.

– И?

– Займешься учебой завтра.

– Я замерзла и хочу домой.

– Тогда можем посидеть и погреться в кафе.

– Нет.

– Окей.

Он больше не спорит, но резко разворачивает машину и везет меня в сторону дома. Сосредоточившись на дороге, он словно забывает, что я сижу рядом с ним. Машина резко тормозит, и парень выходит. ЭЙ! Ну и куда он пошел? Я проверяю свой телефон на наличие каких-либо уведомлений, но там только СМС от мамы с вопросом «Как прошла учебная неделя?». Конечно же, что же еще ее может интересовать.

Через несколько минут Коннор возвращается и кладет мне на колени пакет с горячей выпечкой. Рот заполняется слюной от аромата, а желудок начинает томиться в ожидании, когда организм впадет в углеводную кому.

– Не знал, что ты именно будешь, поэтому взял несколько видов. Пончиков там нет, решил, что ты будешь не против попробовать что-то другое, – мне хочется расцеловать парня за его внимательность и забыть его грубые слова.

– Спасибо, – уголки моих губ слегка приподнимаются, и я замечаю, что с каждым подобным жестом моя стена недоверия рушится.

Но червячки сомнений в духе «А вдруг он все это делает для доступа в твои трусики?» вылезают на поверхность, но я быстро отправляю их обратно.

Наконец мы подъезжаем к дому, окна нашей квартиры не светятся, значит, сегодня очередной вечер, который я проведу в одиночестве. Предварительно открыв дверь, чтобы точно выйти из машины и не задерживаться, я беру сумку в руки и готовлюсь выходить. Я тянусь к Коннору, чтобы поцеловать его на прощание, но он открывает свою дверь и выходит из машины. Надеюсь, он не будет настаивать, чтобы продолжить вечер у меня дома.

– Сумку.

Коротко и ясно. Он идет впереди меня так, словно это он идет к себе домой, а не я.

– Открывай.

Хоть мне и хочется возразить, но все же слушаюсь и наблюдаю за тем, что будет происходить дальше. Пристанет ли он ко мне? Придется ли мне отбиваться, если его настойчивость выйдет за рамки? От меня не было никакого приглашения, но и молчание он ведь может принять как согласие.

Я открываю дверь, и Коннор просто молча ставит сумку за порог, целует меня и уходит.

И это все? Даже немного обидно.

29 февраля

Лика

Очередная неделя осталась позади, а сообщения от Коннора все так же продолжали приходить мне каждое утро и заставляли меня улыбаться. Он больше не зовет меня прогуляться после учебы, не предлагает подвезти в университет или домой и даже не предлагает никаких вариантов совместного времяпрепровождения на выходных. Он потерял ко мне интерес? Или понял, что мне нужно пространство? На самом деле я каждый день удивляюсь, что он встает раньше меня и находит время, чтобы вспомнить обо мне. Иногда с его стороны происходит несколько часов, как я это называю, радиомолчания и тогда он даже не читает мои сообщения. Но все же каждый вечер он желает мне приятных снов. Стыдно признаться, но я даже стала ждать этих коротких и сухих СМС и фотографий рядом с чужими машинами в ангаре. Хоть мне до сих пор не хватает смелости писать первой, я отвечаю с энтузиазмом на каждое сообщение. Если проанализировать нашу переписку, то можно доказать теорию, что женщины говорят в два раза, а может быть, даже и в три больше мужчин.

Погода за окном оставляет желать лучшего. Очередная метель укрыла город, а ветер гудит за окном и поднимает снежные вихри над землей. Прогноз погоды обещает, что уже скоро начнется потепление и весна вступит в свои права как на календаре, так и в жизни.

Я беру телефон в руки и, преодолевая себя, отправляю сообщение Коннору с пожеланием хорошего дня. Уведомления из нашего чата с девочками сыпятся плотным потоком, и я решаю проверить, что же там такое происходит.

Черт! Я совсем забыла, что мы решили собраться вне нашего обычного графика. Наша привычная встреча была пропущена из-за Дня всех влюбленных, а сегодня суббота, последний день зимы, да еще и високосная дата. 29 февраля бывает лишь раз в четыре года, поэтому упускать такую возможность для девчачьих посиделок никак нельзя.

Энн еще не вернулась домой, но, судя по ее сообщениям, она придет через пару часов, а девочки появятся ближе к вечеру. В своей голове очередное продумывания плана и распределение времени наилучшим и самым практичным способом.

Я наливаю чашку кофе и открываю конспекты. Цифры, формулы, графики… Мне кажется, однажды утром я проснусь, а все эти данные перемешаются в моей голове. Хоть мне и не совсем нравится выбранная специальность, я остаюсь прилежной студенткой и продолжаю получать высокие баллы.

Я упираюсь локтями в стол, подбородком в ладони и средними пальцами тру свои виски. Интересно, когда-нибудь я буду заниматься тем, что мне на самом деле нравится? Преодолевая свое привычное сопротивление, я выполняю необходимое и выдыхаю. Как говорит мама, лучше сделать самое неприятное и сложное сразу, чем длительное время переживать, что тебе нужно это сделать. Жаль, что такая логика распространяется не на все сферы моей жизни и некоторые решения я откладываю на потом.

Входная дверь хлопает, и я поворачиваю голову в сторону источника звука.

– Я вернулась, – Энн появляется в проеме моей комнаты и машет рукой. – Привет! Давай как обычно, Алекс с Микой принесут вино, с тебя закуски, с меня уборка. Мы с Заком заехали в магазин, я все купила, тебе только разложить и поставить на стол.

– Да, хорошо, я уже почти закончила, и мне надо в душ. Сделаю закуски ближе к приходу девчонок.

Я закрываю конспекты и собираю сумку для учебного дня. Хоть он и наступит лишь через полтора суток, лучше подготовиться заранее, чтобы потом к этому не возвращаться.

Пока Энн приводит свою комнату в порядок, я погружаюсь под струи горячей воды. В попытке прекратить поток мыслей в своей голове, я концентрируюсь на всех банках, которые есть в нашей ванне, и увеличиваю количество необходимых действий с минимума до максимума. Гель для душа и специальная губка для тела, бритва, скраб, шампунь, кондиционер и маска для волос, несколько средств для кожи лица и под конец крем для тела и снова несколько средств для лица. Не то чтобы это было обязательно, но если есть время и желание, то почему и нет? Я наслаждаюсь прикосновением чистой одежды к своему телу и в очередной раз смотрю на свое отражение в зеркале. Розовый оттенок моих щек и влажные локоны заставляют меня выглядеть совсем иначе, словно во мне есть какая-то отрицаемая мною и неизведанная никем сторона.

***

Пространство нашей квартиры наполняется женскими голосами и смехом. На столике стоят тарелки с закусками, а бокалы ждут своего наполнения. Я разливаю вино и кладу по несколько кусочков льда.

Немногословная Мика словно прячется в тени своей соседки Алекс, пока та активно жестикулирует и делится своими переживаниями. Оказывается, Мика стала пропускать ночевки в общежитии и все чаще общается с кем-то, о ком никому из нас не рассказывает.

– Ты лучше расскажи не обо мне, а о своем поклоннике, который постоянно оставляет тебе то цветы, то шоколад, – кошачьи глаза Мики сужаются, словно она сама готовится к нападению. Иногда я смотрю на нее и восхищаюсь ее спокойствием и скрытностью.

– А что про него рассказывать? Все и так знают, что это Макс.

– Ага, – Мика притворно зевает и рассматривает свои ногти. – Что еще?

– А что еще? На что ты намекаешь?

– А как же Уилл? Гуляешь ты с ним, а цветы получаешь от Макса.

– Уилл просто друг. А Макс… Ну… – впервые на моей памяти Алекс теряется и не знает, что сказать. – Ты лучше расскажи, где пропадаешь ночами. Если не мне, то хотя бы Энн и Лике. Я думаю, они тоже за тебя переживали бы, если бы знали.

– Не переводи стрелки на меня, – Мика поправляет свое каре, заправляя прядь волос за ухо. – Когда посчитаю нужным, тогда все и расскажу. Не все такие болтливые, как ты.

Ого! Нет. ОГО! Мика обычно занимает пассивную позицию и почти никогда не дает отпор. Что-то в ней меняется, и мне интересно, какая причина этих метаморфоз.

– Я? Болтливая?

– Так, стоп! Давайте не будем давить друг на друга и просто оставим нашу личную жизнь в стороне, – Энн пытается выступить в качестве миротворца и подливает вина нам в бокалы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Я просто переживаю за нее. Где ее потом искать по частям или вытаскивать из рабства? – забота Алекс, как я уже неоднократно говорила, зачастую принимает грубую форму, но к этому просто надо привыкнуть.

– Если бы он хотел это сделать, он бы уже это сделал.

– А как же наша договоренность про адреса? Мы же всегда скидываем их друг другу, если ночуем не дома.

– Он не незнакомец и уже давно, между прочим. И я ему доверяю. Это все, что тебе нужно знать, – Мика скрещивает руки на груди и откидывается на спинку дивана.

Энн поворачивается к Алекс, пока та пытается себя успокоить и сдержать поток всего, что хочет сказать.

– Слушай, да, ты переживаешь за Мику. Да, у нас есть договоренность. Но она же сказала, что доверяет ему. Я думаю, когда она будет готова, тогда нам все и расскажет, так ведь? – Мика слабо кивает в ответ Энн.

– Ага, конечно! А как же наш сестринский кодекс?

– Ну иногда его можно нарушить. Ты же видишь, что с ней все в порядке, – я подаю голос, хотя хотела держаться в стороне, но все же чувствую необходимость защитить обе стороны.

– Она стала скрытнее, чем обычно.

– Алекс, я понимаю, что ты переживаешь. Дай ей время. А сама лучше расскажи про то, что происходит у тебя, если хочешь, и не заставляй сделать это Мику.

Хоть ей это и не очень нравится, все же Алекс смиряется с тем, что мы отказываемся тащить информацию из Мики, даже если мы за нее тоже переживаем. Она погружается в свой рассказ обо всем происходящем, и наши с Энн глаза становятся все шире и шире.

– Ну и зачем ты все это делаешь? Они же друзья, а ты встаешь между ними.

– Я не встаю между ними. Макс мне нравится, просто он какой-то… ну… медленный, что ли. И нерешительный. А Уилл – его лучший друг. Он мне помогает сделать Макса чуть смелее и вызвать нотку ревности, потому что знает, как его расшевелить.

– Стремный план. А идея с ревностью – полный шлак, – Мика подает свой голос все в том же безэмоциональном тоне.

– Как могу, так и делаю! Что мне еще сделать, чтобы он стал смелее, а не просто терся рядом, а? У тебя есть какие-то предложения, Скрытный Умник? – Алекс продолжает что-то говорить, но Мика равнодушно реагирует на все ее выпады и периодически проверяет свой телефон.

– Ладно, давайте оставим эту тему в стороне. Расскажите, уже думали, чем зайдетесь летом.

– Ой, до него еще три месяца, с учебой бы разобраться.

– У меня пока что нет никаких планов. Может быть, найду какую-нибудь работу или, как в прошлом году, выйду официанткой.

После смены темы разговора напряжение в воздухе постепенно ослабевает, и мы снова смеемся над чьими-то рассказами. Алекс делится последними сплетнями, а Энн пытается придумать подарок Заку на скорый день рождения.

– Кстати, ты в курсе, что Зак сегодня у Коннора? У них там какая-то тусовка.

– Что? Нет. Он мне не говорил.

– Странно, смотри, Зак прислал мне фото.

На всякий случай я проверяю свой телефон и не вижу никаких новых оповещений. Коннор лишь утром ответил мне и тоже пожелал хорошего дня.

Я разглядываю фото на телефоне в руках Энн. Вроде ничего страшного. Зак на переднем фоне, Коннор с парнями сидит на диване с бутылками пива. Так. Стоп!

– Дай-ка мне телефон поближе, – я приближаю изображение на экране и пытаюсь его внимательно рассмотреть.

– Что там?

– Видишь рыжие волосы? Мне кажется, эту девушку мы уже встречали.

– Это Мел, – Энн смотрит на меня с беспокойством в глазах, – знакомая Коннора.

– Мел? Ты знаешь ее?

– Нет, я не знаю ее лично, видела лишь раз, но я давно про нее ничего не слышала. Вы ее видели? Что он тебе про нее сказал?

– Она меня толкнула на катке. Она еще вроде оставила записку «привет из прошлого».

– Просто «привет из прошлого»? Ха! Теперь это так называется? Вообще, по словам Зака, они вроде как трахались. Да, точно, я как-то осталась у него, и они вместе заехали, Зак мне потом про нее рассказывал. Но, как я поняла, там не было ничего серьезного. У нее вообще даже парень был на тот момент. Ну, вроде как был. Точно не знаю, Зак сам особо не в курсе или просто мне не рассказывал подробностей.

– Это странно… – серая и мрачная тревога засасывает меня с головой, заставляя мое настроение упасть в самый низ.

– А, вот еще, вспомнила! Зак в начале этого учебного года как-то оставался ночевать у Коннора, и там была Мел. Так вот, Мел спала на диване, а Коннор лег вместе с Заком. Она тогда пришла с какой-то проблемой и просила денег с ночлегом.

Весь остальной вечер, кажется, проходит мимо меня. Хоть я и стараюсь улыбаться и принимать участие в обсуждениях, все же не нахожу в себе сил, чтобы держаться позитивного настроя. Мои мысли возвращаются к тому фото и рыжей девушке на нем.

Алекс вроде как примирилась с позицией Мики, но попросила хоть минимально держать ее в курсе событий, чтобы не беспокоиться. Мика согласилась немного рассказать Алекс, когда вернутся в общежитие, при условии что все останется между ними. Мы с Энн не настаивали на необходимости рассказать нам, но тоже попросили держать нас в курсе, если что-то произойдет, и сказали, что она может рассчитывать на нашу поддержку.

Я лежу в своей кровати и пытаюсь уснуть, но мысли в моей голове как шумный рой диких пчел. Коннор меня обманул? Стоит ли мне с ним об этом разговаривать или сделать вид, что я ничего не знаю? Скажет ли он сам, кто это был? Точно, надо будет у него спросить, как провел выходные, и посмотреть, что он мне ответит. А вдруг я стану таким же «приветом из прошлого»? Кто я для него? Имеет ли все происходящее для него хоть какой-то смысл?

3 марта

Лика

И еще несколько дней проходят по обычному сценарию. Утреннее сообщение от Коннора, учеба, прогулка до дома, снова учеба и немного времени на себя. Каждый раз при наборе текста, меня так и манило желание спросить про выходные, но каждый раз я себя останавливала, решив оставить это для личной встречи.

Черная машина стоит у въезда на территорию университета, а ее хозяин курит, привычно облокотившись на капот.

– Привет, – я смотрю на свои ботинки, успевшие покрыться снегом за короткую прогулку.

– Привет, принцесса, – Коннор наклоняется и кусает меня за щеку.

– Ай! – одной рукой я бью его в грудь, а второй потираю укушенное место. – Ты чего? Зачем?!

– Соскучился. Садись и поехали.

Как обычно, одни указания и никаких объяснений.

– Нет.

– Да.

– Нет, – я скрещиваю руки на груди и смотрю на парня, пытаясь сделать свой взгляд как можно строже. – Я не сяду и никуда не поеду, пока ты не объяснишь куда и зачем.

– Ты не соскучилась?

Его вопрос застает меня и врасплох, и я начинаю понимать цель, с которой он приехал.

– Я не буду с тобой заниматься сексом! – упс, похоже, я сказала это слишком громко. Несколько случайных прохожих оборачиваются и смотрят на меня, кто-то из них улыбается, а кто-то хмурит брови.

– Я не предлагал, но если ты так хочешь, то я не против, – Коннор ослепляет своей обворожительной улыбкой и открывает пассажирскую дверь. – Мы едем на обед, и я не собирался тебя трахать, просто чтобы ты знала.

Я вздыхаю и сажусь в машину. Не имея больше желания терпеть, сразу решаю удовлетворить свой интерес.

– Как провел выходные? – мои мысли возвращаются к рыжеволосой девушке на фото, и негативные эмоции внутри меня начинают расти в геометрической прогрессии.

– Нормально.

– Чем занимался?

– Пришли парни, отмечали день рождения.

– Ого. Чей?

– Мой.

– Что?

– Что?

– У тебя был день рождения и ты даже не сказал?

В какой-то степени мне становится неприятно, обидно и грустно, что он не пригласил меня, зато позвал рыжеволосую девчонку, которая подозрительно похожа на ту, что толкнула меня на катке.

– Я обычно не отмечаю. Зак пригласил парней, и они пришли ко мне с пивом. Я планировал заниматься работой, но пришлось перенести ее на воскресенье.

– Понятно. Значит, были только парни?

– Да.

Придурок и лжец.

– Останови машину здесь.

Коннор меня не слушает и продолжает ехать.

– Останови машину! Сейчас же!

– Да что с тобой не так?

– Со мной?! Останови машину, я сама дойду до дома. Пообедаешь один!

Коннор продолжает вести машину, даже не думая снизить скорость и остановиться.

– Объясни, что на тебя нашло! – он повышает голос, и это раздражает меня еще сильнее. Это я должна злиться в этой ситуации, а не он.

– Я видела фото! Там была рыжая девушка. Это та, что толкнула меня, да? И ты скрываешь ее. Кого из нас с ней ты обманываешь? Ее? Меня? Нас обеих? Если ты сейчас же не остановишь машину, я выйду из нее на ходу!

– Попробуй. Двери заблокированы.

– Отлично! – я взмахиваю руками и складываю их на груди.

Уже весеннее солнце слепит меня, но я продолжаю смотреть в его сторону. Либо от яркого света, либо от этой ситуации мои глаза начинают слезиться, и я моргаю несколько раз, пытаясь прогнать соленые капли в уголках моих глаз.

– Это Мел, – спокойный и низкий голос Коннора доносится до моих ушей, – точнее Мелоди. Мы с ней вместе росли. Она пришла и ушла. Точнее кто-то из парней ее впустил, но я ее быстро выгнал.

– Всего лишь вместе росли, значит?

– Твои вопросы звучат так, словно ты знаешь гораздо больше. Да, росли. И еще трахались время от времени.

– Что еще я должна знать?

– Ничего. Я прекратил с ней общение еще осенью.

– Что-то не очень на это похоже! – я свирепо смотрю на Коннора, пока он наблюдает за дорогой, крепко стиснув челюсти. – Что ты еще хочешь знать?

– Все! Я чувствую себя полной дурой!

– Как я и сказал, ее пустил кто-то из парней. Она пришла поздравить меня и попросить денег. Раньше мы часто помогали друг другу, но я решил, что с меня хватит ее дерьма и мой долг перед ней давно оплачен.

– Понятно. Что еще?

– Сказал же: больше ничего. Поверь мне.

Кажется, что это ситуация заставляет стену между нами расти выше, вместо того чтобы разрушиться. У меня есть лишь два варианта: перерасти это и правда поверить в его слова или же поставить точку в наших непонятных отношениях. Сердце снова побеждает в споре с мозгом.

– Хорошо, я тебе поверю. На этот раз. Но больше меня не обманывай.

– Я не обманывал.

– Ты не рассказал всей правды.

– Это не обман.

– Обман.

– Окей. Я тебя понял. Мир? – Коннор меняет руку на руле и протягивает мне свободную с оттопыренным мизинцем.

– Мир, – я цепляюсь за его палец своим и улыбаюсь. Надеюсь, он оправдает мою веру в то, что он меня больше не обманет.

– Кроме Мел, еще есть какие-то подружки, про которых мне надо знать?

– Нет.

– Нет подружек или не должна знать?

– Нет никаких подружек. Ты одна. Ты мне не доверяешь или приревновала?

– Доверяю. Я тебе доверяю, – но уверена ли я в своем ответе?

– Но приревновала?

– Нет.

– Да.

– Нет!

– Да! Иначе бы ты не злилась.

– Не люблю, когда меня обманывают или скрывают что-то.

– Ага, а еще ты приревновала.

– Ладно! Ты прав. Приревновала! Теперь ты доволен?

– Да, – Коннор самодовольно улыбается и паркует машину. – Приехали.

Он выходит из машины и уже привычно открывает для меня дверь. Я протягиваю руку, чтобы взяться за парня, но он притягивает меня к себе и заключает в крепкие объятия.

– Я правда соскучился.

– И я, – мои руки обвиваются вокруг его талии, и голова расслабляется на его груди.

Даже через слои одежды и курток мне кажется, что наши сердца сейчас забились в унисон. Несколько секунд объятий успокаивают меня и заставляют забыть предшествующую маленькую ссору. Я поднимаю голову – и губы Коннора находят мои. Горячий нежный поцелуй опьяняет и застает врасплох. Если бы сейчас мы были не на улице, то, скорее всего, наша одежда валялась бы где-то, а крепкое тело парня прижималось к моему, даря удовлетворение и наслаждение. Мои тихие стоны вперемешку с грубым дыханием парня создали бы симфонию звуков из фильма для взрослых. Жар в моем животе разрастается и опускается ниже. Нам нужно остановиться, пока машина опять не стала свидетелем нашей похоти. Я отрываюсь от губ парня и перевожу дыхание.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Идем?

– Идем. Секундочку, – Коннор пихает руку в карман и поправляет эрекцию.

Мои щеки заливает красным, и я отвожу взгляд. Улыбка касается моих губ, но я стараюсь сдержаться, скрыть, что подобная реакция заставляет меня чувствовать себя сексуальной и желанной даже в пуховике.

***

Официантка раздает нам цветные меню и удаляется, обещая подойти через несколько минут. Я смотрю на картинки и читаю описание блюд. Мне кажется, что сексуальный голод переходит в истинный, потому что каждая позиция выглядит безумно вкусной и привлекает мое внимание.

– А ты что будешь заказывать?

– Пиццу.

– Пиццу?

– Что тебя удивляет? А ты что выбрала?

– Не знаю… Я просто подумала, ты будешь что-то другое. Мой выбор – паста с морепродуктами, – я тыкаю пальцем в картинку и вижу, как Коннор морщится: – Что? Это правда вкусно.

– Выглядит не очень. А пицца почти везде одинаково хороша.

– Ты не прав. Попробуй.

– Это же просто макароны с какими-то непонятными существами.

– Это же просто кусок теста с нарезанной колбасой, помидорами и потертым сыром.

– Эй, не обижай пиццу! – Коннор кидается в меня салфеткой, и в этот момент к нам подходит официантка.

У нее такой вид, словно она уже хочет сделать нам замечание, но пока что не придумала причины для этого.

– Нам две порции макарон с морскими уродцами, чашку кофе и, – он переводит взгляд с меню на меня и смотрит так, словно я следующее блюдо на его столе. – Ты будешь вино?

– Н-нет… Сегодня же только вторник и еще день, – я пытаюсь придумать причины для отказа, но начинаю стеснять и заикаться.

– И бокал белого вина.

– Сухое или полусухое? – официантка переводит свой взгляд на меня и ждет моего ответа.

– Сухое.

– Документы.

Коннор протягивает свои водительские права со словами, что пить будет он. Официантка морщится, но кивает.

– Значит, вам две порции пасты с морепродуктами, чашку черного кофе и бокал вина. Все верно?

– Да, и еще пиццу с собой.

– Пиццу принести в самую последнюю очередь, верно?

– Верно.

Она делает пометки в своей маленькой книжечке и отходит.

– Ты что делаешь? Сейчас же еще день! – я стараюсь шептать, чтобы нас никто не услышал. – Это же против правил!

– Каких правил? Расслабься, это всего лишь бокал вина. Тебя никто не накажет и не задержит, а если увидишь кого-то знакомого или преподавателей, то просто поменяй мой кофе и свой бокал местами.

Мое сердце начинает биться чаще. Господи, я никогда не нарушала столько правил, а тем более за один день.

– Тут бывают преподаватели?

– Да, представляешь, они однажды увидели компанию молодых девушек и одна из них пила вино, об этом сообщили ректору университета. Нарушительницу отчислили с позором из университета, а еще нажаловались ее родителям и, – ужас заполняет меня от кончиков пальцев до самой макушки, мне хочется встать и убежать, – выгнали ее страны. В аэропорту работники показывали на нее пальцем и смеялись ей в спину.

Я понимаю, что Коннор сочиняет эту чушь на ходу, и расслабляюсь. Ладно, ничего страшного не произойдет.

– Ты придурок, – теперь моя очередь мять салфетку и кидать ее в парня, он ее ловит и кидает обратно в меня со своей фирменной улыбкой. – Так почему ты не отмечаешь свой день рождения?

– Не знаю, так повелось.

– И в детстве тоже не отмечал?

– Сначала да, потом перестал, – улыбка Коннора меркнет. – Я отойду.

В очередной раз я понимаю, что зашла на закрытую территорию. Я так много уже рассказала о себе, но до сих пор почти ничего не знаю об этом парне. Терпение и ожидание, похоже, станут моими спутниками на длительное время. Когда-то же он должен со мной чем-то поделиться. Ну хотя бы я теперь знаю, что я у него одна и никаких других подружек у него нет. Это уже радует.

Через несколько минут Коннор возвращается, и в этот момент приходит официантка с нашим заказом. Пар клубится над порциями еды, и мой желудок сводит, напоминая, что сегодня я пропустила завтрак.

– И как это есть?

– Так же, как и лапшу из коробки, только на тарелке. Вставляешь вилку и накручиваешь пасту на нее. Потом ешь, – я демонстрирую сказанное и кладу еду в рот.

Я готова получить оргазм прямо сейчас от взрыва вкусов на моем языке.

Коннор недоверчиво смотрит на свою тарелку.

– Их точно можно есть? – я киваю в ответ на вопрос и наблюдаю, как парень повторяет за мной.

Капелька соуса остается на его губах, и мне хочется слизнуть ее, оставив еду и все правила приличия на потом.

– Хм, ты была права, это достаточно неплохо.

– Я же говорила.

– Но не лучше пиццы, – Коннор улыбается, дразня меня своим замечанием, и продолжает есть.

– Лучше, – я продолжаю наш маленьких спор, – и полезнее.

– Неа.

– Ага, еще как. Тут есть морепродукты.

– Пицца тоже бывает с морепродуктами.

– Паста бывает с овощами.

– В пицце тоже есть овощи.

– В пицце много теста.

– Паста тоже из теста. Почти вся еда – это одно и то же, только в разной форме.

– Ну нет же.

– Да. Смотри. И там и там есть тесто, овощи, соус. Наполнение может быть разным, но это одно и то же, только в разном варианте подачи.

– Тебя не переубедить, что некоторая еда может быть полезнее другой, да?

– Совершенно верно, – Коннор подмигивает и собирает оставшихся морских «уродцев» вилкой.

Мне нужно дойти до официантки, поэтому под предлогом, что мне надо в туалет, я выхожу из-за стола. Когда я возвращаюсь, Коннор сосредоточенно проверяет свой телефон, но, увидев меня, убирает его и возвращается ко мне и нашему приему пищи.

– Что-то случилось?

– Работа. Срочный ремонт машины. Договорился на завтра.

– А сегодня?

– Сегодня я с тобой.

Я вижу, как в нашу сторону идет официантка, выполняя мою просьбу.

– Закрой глаза.

– Зачем?

– Закрой. Пожалуйста.

– Окей, но пусть то будет не как в кино, где ты говоришь мне закрыть глаза и уходишь.

– Не подглядывай.

Тарелка с десертом стоит перед Коннором, и я начинаю переживать: а вдруг я перешла какую-то границу и делаю что-то не то?

– Открывай глаза и загадывай желание.

– Ого, – он скептически осматривает принесенное, но делает сказанное.

Он ловит мой взгляд и задувает огонек на свечке, словно его желание связано со мной.

– Теперь попробуй.

– А где твоя порция?

– Я уже наелась, так что это тебе.

– Нет, ешь.

– Нет, это для тебя, – очередной бессмысленный спор.

– Я не буду есть, если ты ничего себе не закажешь.

– Давай ты просто со мной поделишься, и мне не придется объедаться, согласен?

Коннор смотрит на меня, слегка прищурившись, но соглашается. Отломив вилкой кусочек от принесенного десерта, он тянет его мне.

– Нет, первый укус твой, – я мотаю головой из стороны в сторону, – попробуй.

– Сладко.

– А еще?

– Мягко.

– А еще?

– На вкус как кофе с маслом. Что это?

– Это тирамису. Никогда раньше не пробовал?

– Нет, но вкус точно лучше названия. Теперь ты, – он отламывает еще один кусочек, и я тяну свою руку, чтоб взять вилку.

Коннор слегка поворачивает голову влево-вправо, и я открываю рот. Десерт попадает мне на язык, и я готова петь оду местному повару. Кофе с маслом, серьезно?

По очереди мы доедаем десерт и обсуждаем вкус еды, я восхищаюсь мастерством местной кухни, пока Коннор ворчит, что еда – это всего лишь еда. Через несколько минут нам приносят пиццу в коробке и счет. Я тянусь за ним, чтобы оплатить, но Коннор опережает меня, доставая свои деньги.

– Я сам оплачу.

– Позволь мне, это же твой праздник.

– Вот именно, мой. Поэтому плачу я.

– Хотя бы десерт.

– Нет.

Ладно, хочет платить сам – пусть платит.

Мы садимся в машину, и я прошу отвезти меня до торгового центра и подождать на парковке. Переживания Коннора о том, что пицца остынет, рушатся аргументом, что я всего на несколько минут, а пицца все равно остынет и ее нужно будет греть. Я прохожу мимо бутиков, которые уже сменили свой ассортимент на более легкую и даже летнюю одежду, убрав сезонный зимний товар с полок. Любимый магазин радует своим выбором, и я делаю быструю покупку, уже зная, что мне нужно. Маленький подарочный пакет умещает в себя оба предмета, и я быстрым шагом возвращаюсь обратно.

– Выбирай. Одна тебе – вторая мне.

– Что это?

– Ароматические свечи. Поскольку ты мне не сказал про день рождения, то я решила, что твоим подарком будет маленькое напоминание обо мне. Одна для тебя, вторая мне на память об этом дне. Понюхай.

Коннор берет обе свечи и по очереди подносит к своему лицу.

– Эта.

– Почему?

– Она пахнет тобой.

На самом деле эту свечу с ароматом сливок и кокоса я выбрала для себя, а с пряностями – для Коннора. Думала, он сделает более очевидный выбор в пользу яркого пряного запаха. Но я ошиблась.

– А вторая тебе не понравилась?

– Понравилась, но хочу эту, – он убирает выбранный вариант обратно в пакет и кладет на заднее сиденье. – Куда мне ее поставить?

– А куда ты смотришь чаще всего?

– Не знаю. Может, сама выберешь, куда мне ее поставить.

– Мне надо домой… Завтра учеба и надо сдел…

– Я тебя понял.

В тишине мы подъезжаем к дому, и я не набираюсь смелости, чтобы выйти из машины.

– Подожди меня тут несколько минут, скоро вернусь.

Глупая! Глупая! Глупая!

Я опять окажусь у него в постели? Но разве я этого не хочу? А если хочу, то почему я не должна этого делать? Завтра же на учебу! Плюс я никогда не оставалась у парней на ночь. Но он же не принуждает меня. И он приехал с целью провести со мной время и не стал настаивать на том, чтобы отвезти меня к себе. И в прошлый раз не стал проситься ко мне домой. Пока я поднимаюсь в квартиру и открываю дверь, мысли в голове запутываются все в больший клубок, и я разрываюсь между желанием поехать с Коннором и своими правилами, где на первом месте учеба и на буднях только необходимые дела, а развлечения только в свободное время. Но многие же студенты совмещают и учебу, и работу, и отношения. Фух! Так. Стоп! Мне нужно просто найти баланс между необходимым и желанным, между полезным и приятным, между будущим и настоящим.

Энн здоровается и смотрит на то, как я разуваюсь и прям в пуховике прохожу в свою комнату. Я останусь на ночь или вернусь домой? Что мне с собой взять? Я открываю шкаф и смотрю на свой гардероб. Нижнее белье? Сменная одежда? Одежда для дома?

– Ты остаешься у него?

– Да, – мне становится жарко, поэтому я расстегиваю пуховик и продолжаю перебирать свои вещи.

– Успокойся и не суетись. Сядь.

Я не могу сидеть на месте, поэтому открываю сумку и меняю тетради на необходимые завтра.

– Тебе нужно сменное нижнее белье. В том ящике лежит? – я киваю головой, наблюдая, как Энн перебирает мои трусы. – В университет завтра можешь идти в том, в чем была сегодня, либо утром можешь заехать и переодеться. Вот домашние лосины и футболка, они не займут много места в сумке. Волосы ты сегодня мыла, значит, завтра можешь обойтись без этого. Гель для душа возьмешь у него.

Энн складывает необходимые вещи на кровать рядом со мной, и я перемещаю их в сумку рядом в конспектами.

Если бы моя мать видела трусы рядом с учебными принадлежностями, она бы уже высказала свои мысли по поводу моего испорченного будущего. Мысли о маме заставляют меня испытать стыд, но я закапываю его куда подальше, потому что и так вся моя жизнь посвящена учебе.

– В косметичку положи необходимый минимум и дезодорант, – слава Богу, что Энн лучше меня разбирается в подобных вещах, потому я просто делаю то, что она сказала. – Если тебе будет некомфортно, то вызывай такси и приезжай домой. Если будут проблемы, то позвони мне или напиши СМС. Я за тобой приеду. Скинь адрес и будь осторожна.

– Спасибо, – это единственное, что я могу сказать, и, пока чувства стыда и вины немного притупились, я быстро обуваюсь и спускаюсь вниз.

Коннор, как обычно, стоит у машины и курит. Увидев меня, он кидает бычок вниз и открывает мне дверь, забрав сумку и положив ее на заднее сиденье.

– Так ты не трусиха? – он кладет руку на руль и поворачивается в мою сторону, самодовольно улыбаясь.

Машина под нами начинает тихо рычать, чувствуя настроение своего владельца.

– Ой, не порть момент и едь, пока я не передумала.

Если бы страх можно было увидеть, то вокруг меня уже скопилась бы темно-серая аура. Мысли так и вертятся в моей голове, заставляя подрагивать кончиками пальцев. Любое неосторожное слово – и я опять буду готова выйти из машины на полном ходу. Второй раз за день. И почему-то мне кажется, что это не предел при общении с Коннором.

***

Мы поднимаемся по темной лестнице, и я наблюдаю, как забавно смотрится парень с моей сумкой в одной руке и подарочным пакетом во второй. Коробка с пиццей в моих руках окончательно теряет тепло, пока Коннор медленно проворачивает ключ в замочной скважине. В коридоре квартиры так же темно, а спертый воздух сжимает легкие и не дает полноценно дышать. С каждой секундой в этой квартире мое напряжение нарастает, и я начинаю жалеть, что приехала. Я вылезаю из уличной обуви и надеваю теплые носки вместо тапочек.

– Я могу открыть окно?

– Разумеется.

В принципе тут достаточно чисто. Гораздо лучше, чем было. Но ощущение одиночества и забытости веет в пространстве, как и прежде, как запах табака, впечатанный в мебель и стены. Тяжелые темные шторы слегка приоткрыты, потому небольшая полоска света, падающая из окна, показывает, куда мне идти. Я раздвигаю их, и мой взгляд падает за окно. Еще пара недель, и весна начнется не только по календарю. Снег, укрывающий город за окном, потечет по асфальту ручьями, забивая канализационные решетки скопившимся мусором. Фонарь за окном моргает и перестает работать, квартира за моей спиной погружается в полнейшую темноту.

Коннор подходит сзади и обнимает меня за талию. Его голова опускается на мое плечо, и своей спиной я чувствую мощь, которая скрывается в сильном теле позади меня.

– На что засмотрелась?

– Запечатлеваю последние морозные деньки в своей памяти, – я поворачиваю голову в сторону парня и прикасаюсь своими губами к его.

Сильные руки разворачивают меня полностью в его сторону и приподнимают за талию. Моя задница опускается на подоконник, а ноги парня оказывают меж моих бедер. Я обнимаю его за шею и пальцами рук запутываюсь в отросших волосах на затылке. Правой рукой Коннор исследует мою спину, а левой держит за шею под ухом, нежно поглаживая большим пальцем по щеке.

– Я… хотела… – между поцелуями я пытаюсь вернуться к реальности, но это становится сделать все сложнее и сложнее. – Проветрить…

– Конечно, – Коннор открывает окно, и ледяной ветер с улицы бьет мне в спину. – Так достаточно хорошо?

Если бы мои соски могли бы стать тверже, то они обязательно бы прорезали скрывающую их одежду.

– Просто замечательно, – я даже не пытаюсь скрыть свой сарказм и выскальзываю из объятий.

Поменяв положение створки и оставив небольшую щель, я отхожу и включаю свет. Коннор щурится, пока я пытаюсь сообразить, что делать дальше.

– Спальня же там, где и была? Я переоденусь.

Подняв сумку с пола, решительным шагом я направляюсь в указанную комнату. Тяжелые шаги раздаются за моей спиной, и мне хочется выгнать парня, но, используя последние остатки своей смелости, я начинаю переодеваться прямо при нем. Сначала идет свитер, потом простая светлая майка на тонких бретельках. Простой белый бюстгальтер не кажется изысканным, но это самая удобная модель, которую я для себя выбрала. Через несколько секунд серая футболка скрывает этот элемент моей одежды, а джинсы спускаются вниз по моим бедрам. Коннор стоит в дверях комнаты и наблюдает за каждым моим действием. О чем он думает? Хочет ли он подойти и прервать мой цикл из раздевания и одевания? Или он уже перегорел своим желанием ко мне? Может, я слишком сложная и непонятная для него? Или, наоборот, он воспринимает это как вызов?

– Пойду погрею пока пиццу, – он просто разворачивается и уходит.

И снова это все? Он даже не будет ко мне приставать? Господи! А чего я сама хочу? То я не против его приставаний, то я отвергаю его. Я сама путаюсь в своих мыслях и желаниях, пытаясь разобраться, чего мне самой хочется и что будет правильным.

– Стой! – Коннор возвращается обратно в дверной проем и смотрит на меня вопросительным взглядом. – Иди ко мне.

Стоя все так же в полуспущенных джинсах, я протягиваю руки к парню в ожидании его объятий.

– Ты уверена, что хочешь этого?

Мой слабый кивок играет роль активного согласия, и он подходит ко мне медленным шагом, выключая свет, словно он чувствует мою неуверенность. Крепкие руки сжимают в своих теплых объятиях, заставляя прислониться к мускулистому телу. Как и на улице, я поднимаю свою голову выше и прикасаюсь своими губами к щетинистому подбородку в осторожном легком поцелуе. Не спеша парень нежно и так же легко целует меня. Медленное, но чувственное и проникновенное слияние пробуждает нас двоих, пока руки изучают тела друг друга.

Несколько маленьких шагов к кровати, и я сажусь на ее край, ширинка оказывается напротив моего лица. Он хочет, чтобы я сделала… это? Но… Я даже не представляю, что и как мне делать. Этот античный бог, как темный повелитель, смотрит на меня сверху вниз, наблюдая за моими дальнейшими действиями. Дрожащими руками я расстегиваю молнию и стягиваю брюки парня ниже, выпуклость на его боксерах пугает своими размерами. Я стягиваю их вниз и впервые вижу член так близко. Он поражает своими размерами. Если бы к нему можно было применить слово «красивый», то это было бы определенно так. Толстый ровный ствол, покрытый выпирающими венами, аккуратная гладкая головка, на конце которой сочится капля смазки. Я беру его одной рукой и начинаю аккуратно двигать ею вперед и назад, вперед и назад. Как надо? Сильнее? Нежнее? Быстрее? Несмотря на имеющийся половой опыт, многие вещи происходят впервые. Коннор закидывает голову назад и подается тазом вперед. Он хочет, чтобы я взяла его в рот? Или это демонстрация, что ему приятны мои прикосновения? Я продолжаю двигать рукой, то сжимая ее сильнее, то слабее, второй рукой я размазываю каплю по головке и ласкаю ее ладошкой. Тело парня приходит в движение, и он сам начинает двигаться в моих руках. Я наблюдаю за этим, и во мне разрастается чувство гордости, что в моих маленьких руках скрывается такая мощь. Самый красивый парень, которого я видела в своей жизни, издается звуки удовольствия от моих прикосновений к его члену.

Не выдержав, он легко толкает меня, и я ложусь на спину, но приподнимаюсь на локтях, чтобы видеть то, что будет происходить дальше. Он стягивает с меня джинсы и трусики и садится на колени на полу между моих ног. Продолжая мои действия своими руками, сжимая свой член в тугое кольцо пальцев, он ласкает себя, и это завораживает, словно я смотрю на что-то безупречное. Свободную руку он кладет на мой живот и большим пальцем начинает играть с моим клитором вверх и вниз, и по кругу с легкой вибрацией. Маленькими движениями палец опускается все ниже и проникает в мое лоно, лаская верхнюю стенку моего влагалища. Больше не в силах сдерживаться и наблюдать, я падаю на спину и выгибаюсь дугой. За несколько секунд до оргазма, парень прекращает свою пытку и входит в меня мучительно медленным темпом. Не в силах подняться и посмотреть на него, я протягиваю руки, приглашая его к себе. Но мой мучитель ускоряет темп, заставляя видеть звезды. Как бы мне ни хотелось сдержать свой оргазм, я разрываюсь вокруг члена на миллиарды кусочков и превращаюсь в космическую пыль.

Тяжелый член выходит из меня и оставляет чувство опустошенности. Передвигаясь по кровати на подушки, я наблюдаю, как парень встает и избавляется от своей одежды. Следуя его примеру, я тянусь, чтобы снять футболку и почувствовать прикосновения кожи к коже.

– Оставь ее.

– Что? Зачем?

– Мне нравится твой образ домашней девочки.

Секунда – и он уже снова нависает надо мной.

Мои колени расходятся в сторону, готовясь к продолжению. Один резкий толчок напоминает мне, каким диким может быть это животное создание в теле человека. Сильные резкие толчки, которые сменяются медленными и чувственными фрикциями, доводят меня до исступления и заставляют звучать мои стоны громче. Стыд вперемешку с наслаждением становится моим спутником на этот вечер. Тяжелое тело вдавливает меня в матрас, пока хриплый голос шепчет на ухо мое имя.

– Ты такая красивая… Мне нравится быть причиной твоих розовых щек… Твое тело создано для меня…

Звучит крайне эгоистично, но это только разжигает пламя внутри меня, и я снова становлюсь взрывом планет под ритмичные движения парня. Несколько толчков – и я чувствую, как он следует за мной и тоже взрывается. Замерев и приняв свой оргазм, он шепчет мое имя, и это становится моим любимым звуком.

Тяжелое тело опускается рядом со мной и заключает в свои объятия.

Каждое создание после соития печально, и мне становится грустно, что однажды это, скорее всего, закончится, но останется в моей памяти как яркое воспоминание, о котором я буду, скорее всего, жалеть, но возвращаться к нему со светлой грустью.

– Ты великолепна… – очередной комплимент вводит меня в ступор и заставляет снова задать себе тревожный вопрос: я ему нравлюсь только во время секса?

Словно чувствуя мой внутренний вопрос, Коннор продолжает шептать мне нежности:

– То, как ты завороженно смотришь на мир вокруг, заставляет меня хотеть видеть мир твоими глазами.

– Мне надо в душ.

Я встаю и направляюсь в ванную комнату, собрав свою одежду с пола. Да что мной не так! Вместо того чтобы лежать и наслаждаться, я убегаю.

Прохладная вода смывает с меня остатки произошедшего, я переключаю воду на холодную, словно наказывая себя за то, что случилось. Собрать волосы в хвост, одеться, поправить макияж.

– Ты уходишь? Снова? – уже в одежде Коннор встречает меня на выходе из ванны.

– Да, я уже вызвала такси, провожать не надо.

– Что не так?

– Я… Я… – мне сложно подобрать слова, – я не могу. Прости.

Хорошо, что моя сумка все еще собрана, я запихиваю несчастную серую футболку и сажусь на кровать в попытке перевести дух. Коннор садится рядом и берет меня за руку.

– Мне это тоже в новинку. Не убегай.

– Ты… Ты такой… Я не знаю… Мы очень разные. Моя жизнь расписана по минутам и идеально разложена по полкам. А ты… Ты как хаос, который создает бардак в моем шкафу.

– Это плохо?

– Это не для меня… Прости.

Пока я обуваюсь, Коннор так и не выходит из спальни, он остается сидеть на краю кровати и смотрит в одну точку. Я захлопываю дверь и из темноты квартиры шагаю в темноту подъезда. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть в его окна, но он так и не зажег свет, а сам он не смотрит в окно, чтобы проводить меня взглядом. И чего я хотела? Ведь я сама сказала ему меня не провожать. Господи, как же я запуталась и устала от своих мыслей!

4 марта

Лика

– Ты что? Еще раз, что ты сделала?!

– Ну… Мы переспали, и я уехала домой, – я сижу напротив Энн и перебираю пальцами край своей кофточки, вспоминая, как вчера вечером вернулась домой в пустую квартиру, пока подруга ходила по своим делам, и легла спать, чтобы не пересекаться с ней.

– Я правильно понимаю: ты его трахнула и ушла домой?

– Нет… Ну, не совсем так. Мы провели хороший день вместе, переспали и я… захотела домой и ушла. Все просто.

– То есть ты его трахнула и ушла. Получила, что хотела, и оставила его одного. Ты меня пугаешь! Будь ты парнем, я бы в жизни тебя не подпустила к себе после такого! – Энн то смеется, то смотрит на меня строгим взглядом. – А теперь серьезно: почему ты ушла?

– Не знаю… Наверное, испугалась, к чему все это может привести. Я не могу выбирать между ним и учебой, я не могу бросить все, чтобы быть с ним.

– А кто тебя заставляет бросать все? Ты всегда такая категоричная? Или все, или ничего? Быть и там и там нельзя? Слова «баланс», «гармония», «равновесие» тебе не знакомы?

– Что ты хочешь сказать?

– Тебе не нужно жертвовать учебой, чтобы строить отношения. Тебе просто нужно найти комфортный баланс между ними, если ты хочешь этого. Но вопрос в том, хочешь ли ты этого на самом деле.

– Я… Я хочу, но…

– Но что?

– Но я не знаю, как это реализовать.

– А бывший парень, ну тот, который тебе изменил? Аллен, да?

– Ну он же студент, поэтому он помогал мне с некоторыми заданиями, а потом мы уделяли время друг другу. Тем более, у него тоже было много учебы, поэтому мы виделись не так часто.

– А Коннор?

– Ну он работает в основном.

– И ты думаешь, что все остальное время он будет пытаться заставлять тебя видеться с ним? Ты думаешь, у него нет других дел?

– Я не знаю… Он же достаточно часто приглашал меня провести время вместе.

– Может, он просто хотел тебя увидеть, потому что ты ему нравишься? Тем более, он же не настаивал на ваших встречах?

– А вдруг будет?

– А вдруг нет? Лика, ты не можешь спрогнозировать все, что происходит в твоей жизни, и не можешь предсказать, что и как обернется. Ты или действуешь согласно составленному плану на твою идеальную жизнь, или позволяешь себе немного расслабиться и приправляешь все небольшой щепоткой храбрости, чтобы добавить вкуса к своей жизни. Нельзя ограждать себя ради будущего от жизни, пока она идет мимо тебя.

– Но как же учеба?

– А куда она денется? Повторюсь: тебе необязательно бросать все, чтобы быть с Коннором, и необязательно выбирать что-то одно: отношения или учеба. Посмотри на меня. Разве отношения с Заком мешают мне заниматься учебой? Или Алекс стала учиться хуже, когда стала получать букеты с цветами?

Печаль в моей груди снова растет, потому что я понимаю, что она права и мне необязательно делать выбор в ту или иную сторону, просто нужно грамотно распределить свое время. Я беру телефон и печатаю сообщение Коннору. Сегодня утром я не получила от него ни «привет», ни «доброе утро», он не позвонил мне и не спросил, как дела.

Л: Привет, прости, что вчера убежала.

Ни через час, ни через два мне не приходит от него ответ, хотя сообщение отмечено прочитанным. Серьезно? Он обиделся? А с другой стороны, а он не имеет на это права? Энн снова права, будь на его месте девушка, а не парень, это было бы одной из форм какого-то психологического насилия, когда вы приятно проводите время, занимаетесь сексом, а потом вас оставляют одного.

Коннор

Утро после очередной бессонной ночи встретило меня разгромленной квартирой. Коробка от пиццы и остывшие куски еды валяются на полу, стаканы валяются там же, а подарочный пакет со свечой издевательски стоит на журнальном столике посреди устроенного мною хаоса. Она была права. Я не подхожу ей. Но что ей нужно? Почему она сбежала и оставила меня одного? Разговор с Энн ни хрена мне не помог, а свои советы она может засунуть себе же в задницу.

«Не дави на нее».

«Дай ей пространство».

«Не настаивай на сексе».

«Общайся с ней».

Зря я вообще разговаривал с Энн, когда увидел ее с Заком, думая, что она может мне чем-то помочь. «Будь самим собой», наверное, самый худший совет, который я когда-либо получал в своей жизни. Быть собой – значит не устраивать других людей и смириться с одиночеством, которое преподносит мне жизнь.

***

Рабочий день подходит к концу, а я смотрю на сообщение от Лики и не понимаю, что надо написать, чтобы она в очередной раз не сбежала. Прошло несколько часов, как я его получил, но ни одной мысли, как ей ответить, так и не пришло в голову.

К: Привет.

Телефон мгновенно светится уведомлением о полученном ответе.

Л: Еще раз прости за вчерашнее. Давай начнем сначала? Наше общение началось не с того.

К: Это как?

Л: Представь, что ничего не было.

К: Нет.

Л: Хорошо, тогда давай просто познакомимся друг с другом заново.

К: Окей.

Л: Привет, я Лика. Люблю кататься на коньках, много учусь и мечтаю об идеальном будущем.

К: Коннор, ремонтирую машины и испытываю слабость к убегающим девчонкам.

К: Это последний раз, когда ты уходишь и оставляешь меня одного.

К: Следующий раз будет последним.

Лика

Уязвленное мужское эго так и сочится сквозь слова Коннора, но я могу его понять. Здравой стороной я осознаю, что путаница, которую я создаю в своей голове, не должна влиять на других. Но как это реализовать, если эта путаница происходит из-за этих самых людей? Это превращается в какой-то замкнутый круг, из которого я не могу найти выход.

Я смотрю в телефон и пытаюсь подобрать верные слова. Хоть я и не совсем доверяю своему сердцу, наверное, лучшим поступком будет лично рассказать Коннору про свои страхи и переживания. Если он будет готов преодолеть это вместе, то мы попробуем. Если нет, то нет.

Л: Мне осталось сделать немного домашки на завтра, поэтому, если хочешь, можем немного прогуляться перед сном.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

К: Буду через час.

Быстро закончив учебу, я собираюсь и жду встречи с тревогой и надеждой. Наконец, на улице сигналит машина, и как никогда быстро я спускаюсь вниз.

Неловкое молчание и мое «привет» нарушает тишину. Коннор выглядит мрачным и подавленным. В очередной раз мне хочется принести ему свои извинения, но даже мне это уже кажется лишним.

– Я… Я хочу рассказать тебе о себе, – мой голос дрожит, потому что еще никогда в жизни я никому не рассказывала полную историю своей жизни. Страх и тревога внутри меня продолжают нарастать, так же как и надежда на то, что Коннор поймет мои переживания. – Давай прогуляемся.

– Идем, – его руки остаются в карманах, и я следую за ним по снежной тропинке, ведущей в парк. Как бы мне хотелось, чтобы он дал мне руку в знак поддержки, но, наверное, это тот момент, когда я должна справиться сама.

Пока я рассказываю свою историю с самого начала, про развод родителей, про бедность, про бабушку, про значимость моей учебы в своей жизни, в очередной раз делюсь с ним историей про коньки, он просто кивает и продолжает меня слушать не перебивая.

– А чего ты сама хочешь?

– Что?

– Ну, ты говоришь, что учеба для тебя важна как самый главный кирпичик в твоем будущем. А как ты сама видишь его? Чего ты сама хочешь? – Коннор смотрит на меня серьезным взглядом. Я понимаю все сказанные им слова, но их общий смысл ускользает.

– Не совсем понимаю…

– Ты хочешь, чтобы мы с тобой познакомились снова и начали с нуля. А ты сама с собой знакома? Мама сказала сделать это, мама сказала поступить туда, мама сказала, что важно то. А где в том ты?

Его слова разжигают во мне злость, потому что я понимаю, что он прав. Вместо того чтобы подумать над его вопросом, я закипаю.

– А где ты? Где ты будешь через пять лет? Десять?

– Я? Я тут. Я работаю там, где хочу. Учусь там, где мне интересно. Занимаюсь тем, что мне нравится. Я не загадываю, что будет со мной через несколько лет, потому что я решаю проблемы, которые жизнь преподносит мне сейчас.

– Но это же не престижно и не даст старта в жизни.

– Кто сказал? Твоя мама? Или ты сама решила, что все должно быть идеально?

Его слова цепляют меня за живое, и теперь мне хочется расплакаться и уйти. Он озвучивает те мысли, которые всегда крутились в моей голове. Моя жизнь не принадлежит мне. Я и сама не принадлежу себе. Я выполняю необходимое, но…

– Что ты хочешь этим сказать? Учеба нужна? Нужна. Хорошая работа нужна? Нужна. Старт для крепкого будущего необходим? Необходим.

– Да, только все это ты можешь выбрать сама. Ты можешь следовать своему плану, но при этом самостоятельно делать выбор. Однажды ты останешься одна, кто тогда скажет тебе, что ты должна делать и как ты должна поступать? Кто это сделает? Сестра? У нее будет своя жизнь. Муж? Ему самому нужно принимать свои решения или он так же будет ждать, что кто-то примет решение за него. Дети? Но это ведь ты должна научить их делать выбор, а не они тебя.

Очередное осознание его правоты делает мое сердце тяжелым и печальным. Если я пойду своей дорогой, станет ли это предательством? Разрушу ли я свою жизнь, если выберу себя?

В тишине мы прогуливаемся по парку в свете фонарей.

– Спасибо за разговор, – мой тихий голос слегка дрожит, и я даже не знаю, надеюсь ли я, что Коннор услышит мой вопрос или нет. – Мы еще увидимся?

– Обязательно, принцесса, – он подмигивает мне и уходит в сторону машины.

Авто начинает рычать и уезжает с парковки, пока я смотрю ему в след.

***

– Ну, как все прошло?

– Не знаю… Я все ему рассказала.

Энн наблюдает, как я снимаю верхнюю одежду, и внимательно слушает мой короткий пересказ нашей прогулки.

– А чем все закончилось?

– Я спросила, увидимся ли мы еще, он сказал, что обязательно.

– Тогда почему ты печальная?

– А вдруг это все зря?

– Иди ко мне, – но Энн сама идет в мою сторону и заключает в свои объятия. – Все складывается так, как должно. Отпусти, и пусть жизнь идет своим чередом.

Сегодняшний день нужно переварить и разложить все свои мысли по полочкам.

Пришла пора брать свою жизнь в свои собственные руки и принимать решения, которые я засунула в самый долгий ящик.

6 марта

Лика

Утро начинается непривычно, но вполне ожидаемо.

– Ты что, сошла с ума?! – злой голос бодрит получше кофе, который остывает в кружке, пока я собираюсь на учебу.

– И тебе доброе утро, мам.

– Какое доброе утро?! Ты решила разрушить то, чего мы добивались годами?! Ты испортишь себе всю жизнь!

– Мам, я правда не хочу быть экономистом, я хочу бы…

– Какая разница, кем ты хочешь быть! Важно то, как это повлияет на твое будущее!

– Я все решила, мам. Это мой выбор. Я не бросаю учебу, я просто сменила факультет. Мое будущее в безопасности!

– Если ты не бросишь эту идею, то я не буду оплачивать тебе проживание и все твои хотелки.

– Я уже все узнала. Если я закрою разницу в предметах, то со следующего учебного года меня переведут на новый факультет. Мне разрешили посещать занятия для подготовки вместо моего нынешнего расписания. И нужно будет сдать экзамены в конце года. Тем более там есть вакантные места и при хороших оценках я могу сохранить стипендию. Учебный кредит мне не потребуется, поэтому никаких дополнительных вложений не нужно.

– И что? После окончания учебы ты сядешь мне на шею, и мне придется тянуть тебя до конца жизни?!

Я начинаю закипать и злиться, потому что мама даже не хочет меня услышать и понять.

– Я все решила, мам. Если ты переживаешь, что я стану для тебя обузой, то можешь не переживать. Я найду способ, чтобы выжить.

– Знаю я таких, сначала бросают все, а потом приходят и плачутся родителям и до конца жизни пытаются приткнуть себя хоть куда-нибудь! – с каждым ее последующим словом во мне растет желание сказать, что она просто не хочет, чтобы я повторила ее сценарий.

– Ты за меня переживаешь или за себя? Я закончу учебу, и у меня будет профессия!

– Конечно, я переживаю за тебя и твое будущее! Кем ты будешь?

– Мам, это окончательное решение.

– Если ты не передумаешь, то можешь забыть о помощи с моей стороны!

– Отлично, мам, спасибо! – я отключаю вызов, уже заранее зная, чем может закончиться этот разговор, если продолжить его дальше.

Телефон продолжает звонить и присылать оповещения о пропущенных звонках. Мне остается только надеяться, что мама не приедет сюда и не будет ругаться. Вариант, что она оскорбится и вообще станет игнорировать мое существование, выглядит более привлекательным, и мне хотя бы не придется слушать ее нравоучения…

Если она сказала, что прекратит финансово помогать мне, значит, нужно искать способ заработка. Стипендия не покрывает даже съем жилья, значит, придется взять себе больше подработок. Я и раньше брала чужую домашку за небольшую плату. Но теперь придется увеличить ее объем в несколько раз, чтобы остаться на плаву. А летом нужно будет найти работу на полный день, чтобы подкопить денег на начало следующего учебного года.

– Эй, Энн.

– Да? Мама звонила? Я слышала. Сожалею.

– Все в порядке, – я слегка улыбаюсь ей в надежде скрыть свою печаль. – Если кому-то нужна помощь с домашними заданиями и курсовыми, то дай мои контакты.

– Поняла. Кстати, кто-то из парней жаловался на трудности с написанием эссе. Сообщу Заку, чтобы они обратились к тебе.

– Спасибо.

Итак, в очередной раз моя жизнь усложняется сделанным мной выбором и реакцией мамы на него. Нужно распланировать свои дни, если я хочу учиться, работать и встречаться с Коннором. Первым делом нужно понять объем предметов, которые нужно сдать. Психологию и социологию я и так посещаю по собственному желанию, несколько других гуманитарных предметов уже есть в моем расписании, значит, с ними не должно возникнуть проблем. Остальное нужно нагнать. В зависимости от количества помощи с чужой учебой, я могу выделить немного времени себе перед сном и пару вечеров в неделю для Коннора: один на буднях, другой на выходных. Про сериалы, походы по магазинам и в кофейню я могу забыть.

Полная решимости и сил, я готова начинать этот день. Даже мамин звонок не может испортить моего настроения. После разговора с Коннором прошло пару дней, но я так и не ответила на его сообщения и не писала сама, но сегодня все изменится. Мои руки больше не дрожат, когда я набираю ему текст и желаю хорошего дня. Как и всегда, я смотрю на свое отражение в зеркале перед выходом из дома, но кажется, что оттуда смотрит моя улучшенная версия. Я фотографирую его и отправляю Коннору. Его ответ не заставляет себя долго ждать.

К: Ого, Снежная принцесса растопила лед вокруг себя?

Л: Прости, нужно было время, чтобы все обдумать. Заедешь за мной после пар?

К: Напиши, как закончишь.

Л: Хорошо. Целую

Вот это да! Иногда я удивляю сама себя.

Лекции проходят одна за одной, но время летит так быстро, что я даже этого не замечаю.

– Привет, сучки! – Алекс в своей любимой манере приветствует нас с Энн и обнимает нас по очереди.

– Привет, скучала по вам, – Мика скромно машет рукой и садится за стол. – Давно не виделись, расписание того семестра просто жуть!

– Это что? Засос? – Энн тычет пальцем в сторону Мики, пока та, краснея, поправляет высокий ворот своего свитера.

– Не спрашивай ее. Она даже мне не сказала, кто все-таки тот таинственный незнакомец, и уж тем более не рассказала, как оставил ей это на память.

Алекс закидывает кусок морковки в рот и, как обычно, закатывает глаза.

– Ладно, что у нас по планам? Следующие выходные наши? – я следую примеру Алекс и беру палочку свежей моркови. Фу, ну и гадость.

– Да, как и всегда!

– Клуб и женские выходные?

– У всех парни. Надеюсь, тусовка без них?

– Танцы и похмельное утро с итальянской едой?

– А может, попробуем вьетнамскую кухню?

– Мика, что скажешь?

– Эй! Она не из Вьетнама!

Иногда я удивляюсь, сколько шума может создать простое женское обсуждение планов на выходные.

– А фильм смотреть будем?

– Или сериал?

– А потом пойдем по магазинам? Пора обновлять гардероб.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– А за кофе зайдем?

Утверждение общей идеи встретиться на выходных переходит в расписание поминутного плана, чем мы будем заниматься с вечера пятницы по вечер воскресенья.

– Хэй! Девочки! – три пары глаз смотрят на меня, пока я пытаюсь собраться с мыслями. – Мне нужно экономить – это первое. Второе: я перевожусь на другой факультет.

– Ура! Я давно говорила, что надо!

– Мы так за тебя рады!

– Это уже точное решение? Помощь нужна?

– И самое главное, если кому-то из ваших знакомых нужна помощь по гуманитарным предметам, то дайте им мои контакты.

Одобрительные речи подруг и их согласие с моими переменами заставляют меня забыть, что основная поддержка исходит именно от них. Утренний разговор с мамой почти забыт, но все равно остается легким привкусом огорчения, что самый близкий человек не изъявил желания меня поддержать.

Перед началом следующей лекции отправляю Коннору сообщение, чтобы он не забыл встретить меня.

***

Попрощавшись с Энн после занятий, я наблюдаю, как она с Заком под руку идет в библиотеку.

Мороз становится все слабее, но все так же щипет кожу и заставляет ее краснеть. Пока студенты расходятся в разные стороны, я стою и жду черную машину и ее прекрасного владельца. Разве не он должен был меня ждать?

Три минуты.

Пять минут.

Десять минут.

Раздражение и разочарование растут во мне с каждой секундой. Он решил так пошутить надо мной? Или с ним что-то случилось?

– Лика! Ли-и-ика! – громкий мужской голос заставляет меня повернуться.

Зак и Энн бегут в мою сторону, держась за руки. В свои лучшие моменты они похожи на попугайчиков-неразлучников.

– Что?

– Кен, ну Коннор, только что позвонил мне, сказал, чтобы я отвез тебя домой. У него появилась срочная работа. Он не смог до тебя дозвониться.

Я проверяю свой телефон и вспоминаю, что батарея начала садиться еще перед ланчем. Красный огонек предательски моргал, пока я думала, как и о чем разговаривать с Коннором, параллельно пытаясь вникнуть в обсуждение с подругами.

– Он сказал, что писал тебе и звонил.

– Ладно, спасибо, что сообщил. Я пойду, пока, Энн, – я машу ей рукой и делаю шаг назад, чтобы развернуться и пойти в сторону дома.

– Стой, мы тебя подвезем. Я все равно везу Энн к вам домой за вещами, заодно и тебя подкинем.

Я сажусь в теплое и светлое авто парня и в очередной раз удивляюсь, как два таких разных человека стали друзьями.

– Я сегодня ночую у Зака, а завтра, если хочешь, проведем время вместе, – Энн смотрит на меня с переднего сиденья.

– Нет, спасибо, отдыхай.

– Лика, я серьезно. Мы можем провести завтра день вместе.

– Я тоже серьезно, Энн, ты видишь меня каждый день дома или на лекциях, я иногда и там и там.

– Ты лучшая! – она радостно улыбается и хлопает в ладоши.

Пока ребята обсуждают свои планы на ближайшие дни, я погружаюсь в свои мысли. Что мне делать дальше? Примет ли мама мой выбор? Поучится ли у меня все, что я запланировала? Где взять денег? Что делать, если никому не нужна будет помощь с учебой? Настроение, с которым я проснулась утром, улетучивается, и от него не остается ни следа. Ладно, буду решать проблемы по мере их поступления. Задача и план на сегодня – встреча с Коннором.

– Эй, Энн, тебя ждать в воскресенье?

– Не знаю, может быть, заеду за тетрадями, тогда увидимся в понедельник. А что? У тебя какие-то планы?

– Может быть.

– У-у-у, – Энн переводит свой взгляд с меня на Зака и оптимистично оповещает нас двоих: – Значит, скоро мы сможем тусить большой компанией парочек! Алекс получает букеты, а у Мики засос от неизвестного парня! Кла-а-асс!

Когда я смотрю на свою соседку, то мне хочется, чтобы она поделилась своим позитивом со мной. Она почти никогда не бывает расстроенной или плачущей, за исключением расставания с Заком почти год назад. Но все остальное время она светится и излучает радость.

***

Пока Энн собирает свои вещи, а Зак ждет ее внизу, я ставлю телефон на зарядку и считаю секунды, пока появится хоть один процент и его можно будет включить. Не сводя глаз с экрана, я переодеваюсь со скоростью света. Ура.

К: Прости, не смогу заехать, появилась срочная работа.

К: Не жди меня, иди домой.

*7 пропущенных от Коннора*

К: Надеюсь, тебя подвезли и ты не замерзла.

Пока я думаю, что написать в ответ, телефон уведомляет о входящем звонке, а фото Коннора улыбается мне с экрана мобильного.

– Привет, принцесса. Надеюсь, ты не замерзла? – даже через динамик мобильного телефона его уверенный голос успокаивающе действует на меня.

– Привет, да, я уже дома.

– Я так и понял, когда получил уведомление, что ты появилась в сети. Не смог тебя забрать, появилась срочная работа. Как насчет ужина? Приеду, когда закончу.

– Да, отличная идея. Буду ждать.

– Хорошо, около восьми приеду.

Короткие гудки уведомляют меня о законченном вызове. Я прижимаю телефон к груди и глупо улыбаюсь, глядя куда-то в стену и сквозь нее.

– Ну что, придет? – звонкий голос Энн выводит меня из влюбленного оцепенения.

– Да, но ты и так все подслушала.

– Не подслушивала, а стены тонкие!

– Да-да, не тебе мне об этом говорить! – я кидаюсь подушкой в подругу, и та хохоча ее ловит. – Иди, пока твой парень не превратился в кусок льда!

– Эй! В машине не замерзнет! Кстати, презервативы в нижнем ящике моего стола, найдешь! Хороших выходны-ы-ых!

Энн кидает подушку обратно и с сумкой наперевес выбегает из квартиры под свой же радостный смех! Да-да, и ей тоже хороших выходных.

У меня есть несколько часов до приезда Коннора. Но мой мозг вместо приятного ожидания предстоящей встречи и наслаждения горячей ванной генерирует кучу задач, которые необходимо решить вот прямо сейчас.

Привести квартиру в порядок, убраться в своей комнате, разобрать холодильник, выкинуть мусор. Боже, да даже для принятия ванны у меня есть целый список обязательных процедур, который можно уместить на обеих сторонах альбомного листа мелким шрифтом. Ну уж нет, мозг, сегодня мы не будем действовать по привычному сценарию!

После легкой уборки, которая включила в себя перекладывание вещей с видимых мест на невидимые и сборку мусора, ну и еще кучу всяких мелких дел, но не в таких объемах, как обычно, я пытаюсь убедить себя, что квартира выглядит приемлемо. А если приемлемо, значит, чисто. Одежда на местах, грязи нет, мусор убран, а криво лежащие подушки на диване и сувениры, стоящие не по ровной линии, не то, на что люди обычно обращают внимание. Складки на пледе примут за декор, а пустую чашку на столешнице – за интерьерное решение.

Мое ставшее хорошим настроение не только никуда не уходит, но и, наоборот, становится только лучше. Густая пена из тысячи маленьких пузырьков скрывает мое тело даже от моего собственного взгляда, и я ловлю себя на мысли, что, наверное, Коннору бы понравилось увидеть меня в таком виде. Бритва делает мои и без того почти гладкие ноги идеальными, пока аромат геля для душа еще не испарился с моей кожи. Пальцы прочесывают влажные волосы, и те начинают слегка завиваться на концах. Может быть, сегодня не стоит их выпрямлять во время сушки? Оставить природные волны или вообще сделать крупные локоны на плойку? Она должна где-то лежать у Энн на полках…

Я смотрю на себя в зеркало в полный рост в своей комнате и задаюсь вопросом: а почему я раньше так мало обращала на себя внимание? У меня достаточно красивое тело, волосы спадают на плечи светлым водопадом, потускневшие веснушки, которые скоро станут ярче от весеннего солнца, выглядят как маленькие летние поцелуи на моей коже. Перемерив кучу белья, я останавливаю свой выбор на нежно-розовом комплекте с кружевами. Еще немного покрутившись в зеркале, я решаю, что сделаю свое белье маленьким сюрпризом, и надеваю свободные серые штаны, которые похожи на штаны Коннора, и свободную белую футболку. Легкий макияж, подчеркивающий цвет моих глаз, занимает чуть больше времени, чем я рассчитывала. Плойка Энн мигает зеленым индикатором, уведомляя, что нагрелась и готова к моим экспериментам. Несколькими неловкими движениями я обжигаю кончики пальцев, но не обращаю на это внимания. Локоны получаются разными по размеру и силе завитка, но, взбив волосы пальцами и разобрав пряди, я получаю ту укладку, которую хотела.

Неидеальная идеальность.

Я улыбаюсь своему отражению и наношу прозрачный блеск на губы как раз тогда, когда в дверь начинают стучать.

– Сейчас открою! – еще один взгляд в зеркало и улыбка, обещающая, что сегодня все пройдет так, как надо!

Коннор стоит за дверью с пакетами из магазина и упаковкой еды из итальянского ресторана.

– Я пройду?

– Да-да, прости, – немного неловко, что я засмотрелась на парня и даже не пригласила его войти.

– Ты не ответила на мои звонки и СМС, поэтому взял и готовую еду, и продукты, если заходим что-то сделать сами.

– Оу, не слышала уведомлений. Прости…

– Не извиняйся, ничего страшного не случилось. Почему ты вечно извиняешь?

– Привычка, – я пожимаю плечами и наблюдаю, как Коннор разувается и снимает свою куртку. На удивление, он так и носит перчатки, которые я ему купила. Я мысленно улыбаюсь себе за осуществление этой идеи. – Ну, какой план?

– Ты мне скажи, принцесса, – он ухмыляется и рассматривает меня так, словно видит впервые. – Классно выглядишь.

Мне ничего не остается, кроме как продолжать улыбаться, будто я умалишенная, и позволить своим щекам покраснеть.

Коннор

Если бы краску с ее щек можно было слизать языком, я бы обязательно это сделал.

– Я… Я не знаю, можем сначала перекусить готовой едой, а потом что-нибудь посмотреть, а продукты оставить на завтрак.

– Так я остаюсь у тебя на ночь?

– Ну… Если ты хочешь и не против, я не настаиваю, но если ты… – когда Лика волнуется, то начинает смотреть в пол и тараторить.

– Не переживай. Я останусь, потому что сам этого хочу.

– Хорошо, спасибо.

Лика

Мне снова становится неловко из-за своей неуверенности. А вдруг я слишком давлю? А вдруг он не хотел оставаться?

Так, стоп! Если бы он не хотел, он бы сказал про это! Я просто предложила – он согласился. Ответственность за принятое решение и все переживания по этому поводу не на мне.

Он сказал, что приедет, – я согласилась.

Я предложила, чтобы он остался, – он согласился.

Все в порядке, мне не о чем переживать!

Война в моей голове начинает утихать, пока я наблюдаю, как Коннор проносит пакеты в кухонную зону, по-свойски разбирает их и складывает продукты в холодильник.

– Я схожу в душ?

– Да, конечно, сейчас принесу твою одежду.

Запахи машинного масла, пота и табака заставляют меня обратить на себя внимание. Если бы это был кто-то другой, я бы сказала, что пахнет отвратительно, но это Он, поэтому эта смесь действует на меня как афродизиак.

Вытащив его одежду с полки, я обращаю внимание, что так и не отдала ее ему, словно внутри себя отставляла надежду, что наши отношения будут иметь какое-то продолжение.

– Держи, – я протягиваю стопку вещей и полотенце парню. – Гель для душа на полке, бери любой. Шампунь тоже можешь взять какой угодно, только не перепутай с бальзамом для волос.

Коннор

– Слишком сложно, обойдусь гелем. Я не прихотлив.

Полки в ванной комнате выглядят как реклама магазина товаров для женщин. Куча банок, разноцветных бутылок, мочалок разных форм. Я смотрю на это и не понимаю, как две девушки могут пользоваться всем этим каждый день.

Судя по температуре воздуха в ванне, Лика сама только недавно вышла из душа.

Струи теплой воды бьют мне в лицо, и я беру первую попавшуюся бутылку с изображением женского тела с полки. Пахнет сладко, впрочем, как и все остальное, судя по надписям. Я выливаю гель на руки и обращаю внимание на банку с изображением кокоса. Этим она моется? Растерев гель по телу, я смываю остатки с ладоней и беру заинтересовавший меня предмет. В нос ударяет запах кокоса, и член начинает предательски вставать от ассоциативных мыслей. Ну серьезно? Сейчас? Повторив предыдущие действия, я снова вдыхаю этот запах и, крепко взяв член, начинаю двигаться. Уперевшись свободной рукой в стену, я представляю, как Лика поливала себя водой и размазывала своими руками пену по телу, как касалась себя между ног и закусывала нижнюю губу, как это она делает, когда оказывается сверху. Член становится тверже, а гель вокруг него взбивается в пену, быстро смываемую водой.

Вместо моей кисти ее тонкие пальцы.

Вместо стен с плиткой ее мягкая кровать.

Вместо стекающей по моей груди воды ее волосы.

Я кончаю себе в руку как подросток, застрявший в пубертате и не познавший радости секса. Это лучше, чем наброситься на нее сразу после приветствия.

Быстро сполоснув руки, я смываю с себя остатки геля для душа и запахи машин. Прохладной водой поливаю лицо и вытираюсь полотенцем.

В квартире, где живут девушки, всегда все светлое и мягкое? Даже мои штаны кажутся не такими, какими были раньше.

Лика

Он выходит из ванны с голым торсом, лишь в одних штанах и тапках. Он без трусов? Не смотри. Отведи взгляд. Это неприлично. Смотри ему в лицо.

Пытаясь собрать все свои мысли в кучку, я искренне стараюсь сосредоточить свое внимание на чем угодно, кроме того самого места.

В прошлый раз я не заметила, но пушистые тапки довольно-таки комично смотрятся на Конноре.

– Милые тапочки.

– Специально выбирал, чтобы тебе понравилось.

Мы оба смеемся, и это немного разряжает обстановку.

– Еда почти остыла. Погреть?

– Если хочешь. Я могу поесть и так.

– Тогда будем есть так.

На фоне играет какая-то киноновинка, пока мы сидим на диване и едим прямо из коробочек. Коннор чувствует себя как дома, и я расслабляюсь, видя, что ему комфортно. С ногами на диване, в домашней одежде мы выглядим как пара, которая встречается много лет. Может, не надо было краситься? Или, наоборот, надо было приодеться? Перестань так много думать! Он сказал, что я выгляжу отлично, значит, так и есть! Мне нравится, ему нравится, никаких проблем.

Коробочки на журнальном столике забавно отражают мигающие на телевизоре цвета.

– Ты наелся? Если нет, я могу что-то приго… – не успела я договорить, как меня прерывают отчаянным поцелуем.

– Время десерта, – хриплый шепот и дыхание рот в рот.

Резко, доминантно и без предупреждения его рот атакует мой, языки пляшут в безумном танце, руки касаются тел друг друга, а одежда летит на пол.

– Это розовый? Теперь это мой любимый цвет.

Он стягивает с меня трусики и снова атакует меня своим языком, но теперь снизу. Моя нога закинута на спинку дивана, пока вторая покоится на его плече. Маленькое ложе заставляет принимать интересные позы и быть еще ближе, словно это еще возможно. Горячий язык раздвигает мои складки и заставляет стонать. Причудливые рисунки на моем клиторе кончиком языка и легкие покусывания внутренней стороны бедер вперемешку с его пальцами внутри то возносят меня к звездам, то опускают в самое пекло ада, разжигая огонь и приказывая чувствовать каждое движение. Я отодвигаюсь от парня в попытке сменить позу, но он держит меня сильной хваткой, не давая сдвинуться ни на сантиметр.

– Пожалуйста… Не так… Хочу тебя почувствовать… Внутри… – я не могу мыслить ясно, но одно понимаю точно: хочу его внутри себя, а не быть на кончике его языка.

Через секунду он возвышается надо мной как огромная гора. Смотря на меня сверху вниз, дразнящими медленными фрикциями он начинает двигаться, я пытаюсь пошевелить бедрами, чтобы усилить глубину проникновения, но он слегка машет головой влево-вправо. Ладно, я принимаю твои правила. Еще несколько дразнящих движений, и я снова пытаюсь насадиться на его член. Парень кладет руку мне на низ живота и большим пальцем опускается к клитору. Войдя на полную глубину, он замирает, а потом снова продолжает двигаться в медленном темпе, заставляя меня изнемогать от желания получить разрядку.

– Ах… Пожалуйста…

Он просто слегка ускоряется и продолжает играть с моей точкой наслаждения. Его плавные движения распаляют огонь, но этого недостаточно, чтобы заставить меня вспыхнуть.

Я снова начинаю шевелить бедрами и в этот раз не встречаю сопротивления. Мы синхронно движемся навстречу друг другу, но он ускоряется – и через несколько сильных толчков я взрываюсь так, как никогда прежде. Мне кажется, что в этот момент я понимаю истину этого мироздания, вижу Большой взрыв, галактики и сама превращаюсь в гибель и рождение планет.

Я снимаю дрожащую ногу с плеча парня и слегка толкаю ею его в грудь. Любопытно глядя на меня, он падает на спину и дает мне свободу действий. Устроившись между его ног, я смотрю на его великолепный член. Рот наполняется слюной, а в голове ни одной мысли, кроме как вопроса о соразмерности моих возможностей и его восхитительной гордости.

Сделав свои губы влажными, я касаюсь языком головки и чувствую смесь вкусов наших тел. Несколько робких движений наполняют меня смелостью, и я смотрю в его глаза, впитывая в себя их зеленый цвет. Полузакрытые веки и легкая полуулыбка на его губах не оставляют места для моей стеснительности. Полностью взяв головку в рот, я начинаю аккуратные движения, ожидая реакцию от парня. Он издает легкий стон и слегка покачивает бедрами, побуждая меня к более глубокому проникновению. Сантиметр за сантиметром я пробираюсь дальше, пока головка не упирается мне в горло, но это еще не предел. Изменив угол, я продолжаю двигаться, преодолевая легкое сопротивление. Одобрительные хриплые стоны подтверждают, что я все делаю правильно. Парень запутывается пальцами в мои волосы, но не переходит грань и не давит на меня, позволяя самой решать и определять глубину нашей близости.

– Потрогай себя.

Наверняка я смотрюсь довольно забавно, пытаясь выразить вопрос «что?» на своем лице и не имея возможности его озвучить.

– Рукой. Протяни ее себе между ног и трогай себя так, как тебе нравится.

Нет, я с первого раза поняла смысл сказанного, просто не могу поверить, что буду делать ЭТО при нем.

– Опусти руку… Средним и безымянными пальцами начни ласкать свой клитор…

Замедлившись, я выполняю сказанное. Пытаясь сосредоточить внимание на своих ощущениях и одновременно не потерять концентрацию, чтобы доставить удовольствие, я терплю крах и там и там. Глубокий вдох и выдох. Я начинаю медленные движения ртом вокруг головки и углубляюсь, пальцы сами находят мой клитор и начинают ласковые круговые движения. Найдя удобный для себя темп, я продолжаю под симфонию наших стонов.

– Теперь введи эти пальцы в себя.

Пальцы проникают внутрь – и мое тело начинает изнывать, требуя разрядки. Я уже не могу сосредоточиться на чем-то, кроме своих ощущений.

Парень садится и тянет меня за волосы, заставляя меня сесть задницей себе на пятки.

– Продолжай и не останавливайся.

Смотря друг на друга, мы ласкаем сами себя. Он впивается мне в губы страстным поцелуем, и под его напором я ложусь на спину и снова оказываюсь снизу. Расположившись между моих ног, он заменяет мои пальцы своим членом и начинает яростно двигаться.

– Не убирай свою руку.

От двойной стимуляции оргазм не заставляет себя долго ждать. Я чувствую, как мои стенки сжимаются вокруг члена, и мое нутро взрывается в очередной раз. По телу проходит приятная дрожь от кончиков пальцев до кончиков волос. Мой громкий стон торжественно оповещает о еще одном камуфлете внутри меня. Зверь с человеческим лицом следует за мной и изливается мне на живот, оставив россыпь жемчужных капель на розовой коже.

Мы улыбаемся друг другу и наслаждаемся волшебной минутой комфортной тишины, нарушаемой нашим тяжелым дыханием.

Аккуратными движениями Коннор убирает салфеткой остатки нашей страсти и помогает мне встать. На трясущихся ногах я иду в ванну, пока он держит меня за руку и помогает забраться под душ. Обессиленные руки тянутся к волосам в попытке завязать косу или хоть как-то спасти их от воды. Коннор встает позади меня и собирает подобие хвоста почти на макушке, я передаю ему резинку и терпеливо жду, пока он справится с этой задачей. Несколько прядей падают на лицо и спину, но все же это лучше, чем ничего. Достаточно милый жест для того, кто даже не готовил своим подружкам. Я стараюсь откинуть наваливающиеся на меня мысли и просто наслаждаюсь заботой, которую мне сейчас дарят.

– Спасибо.

– Просто стой, я все сделаю сам. Какая мочалка твоя?

Я киваю в сторону белого предмета и, видя растерянность Коннора перед обилием банок и бутылок, беру свой гель для душа с полки.

– Этот твой? Я брал с кокосом.

– А, да, он тоже мой.

– Зачем так много?

– Под настроение, – и чтобы ему было проще. – Ну как с напитками.

Я показываю на разные баночки и рассказываю, что кокосовый гель ежедневный; есть еще цветочный, с манго, киви, ароматом специй; очищающий, увлажняющий, питающий, тонизирующий и расслабляющий. Такой же набор у Энн. Плюс есть отличающиеся, которыми мы иногда меняемся. Бутылки с шампунями имеют похожую систему. Бальзамы подбираем под состояние волос и сезона. Еще есть скрабы, разные соли и пены для ванн, несколько видов мочалок, и где-то среди всего этого затерялся одинокий мужской гель для душа Зака (Энн ностальгировала по нему в прошлом году после расставания). Краткий экскурс в мир товаров для ухода за телом отвлекает меня от усталости.

– Вопрос остался: зачем так много и почему нельзя обойтись чем-то одним?

– Не знаю. Наверное, чтобы просто было приятнее жить. Маленькие радости на каждый день. И вообще, ты еще не видел уходовую и декоративную косметику для лица. Там, мой друг, ты вообще сойдешь с ума! – я размазываю гель по широкой мужской груди и смеюсь, глядя на Коннора. Улыбка на его губах меркнет, и он сощуривает глаза. – И теперь ты пахнешь ягодным смузи!

– Друг значит, да?

– Я… Я не это им…

– Так мы друзья? – от его улыбки ни осталось и следа, моя рука останавливается на его груди, и место прикосновения начинает гореть огнем. – Или что-то больше?

– Что-то больше? – секундная заминка – и беспокойство внутри меня нарастает и засасывает в тревожное болото. – Друзья с привилегиями? Партнеры для секса? Пара?

Какой ответ будет верным?

– А ты сама чего хочешь? – этот вопрос вводит меня в ступор, потому что мне до сих пор сложно даже самой себе признаваться в испытываемых эмоциях и чувствах. – Ты мне нравишься.

Сердце пропускает удар.

Секунды идут одна за одной… Две… Три…

– Ты мне тоже, – я выдыхаю, и мне становится легче, больше не надо скрывать это внутри себя. – Так что? Теперь мы будем вместе или что-то типа того?

– Что-то типа того, а там посмотрим, – Коннор улыбается и заключает меня в объятия.

Мокрые тела касаются друг друга, места контакта кожи к коже взрываются мелкими электрическими разрядами. Наш поцелуй становится жарче, и я чувствую, как желание Коннора становится сильнее. О-о-о, нет, на сегодня впечатлений хватит.

Или нет?

9 марта

Лика

Выходные пролетают как одно мгновение. Идеальная секунда без печали, тревог и переживаний.

Мама решила игнорировать мое существование и делать вид, что меня не существует. Обидно, но это ее решение не принимать мой выбор. Пусть я стану плохой дочерью, но отныне моя жизнь принадлежит мне. Даже ошибки, которые я могу допустить на своем пути, заставят стать меня сильнее. Наверное, это неправильно и нужно учиться на чужом опыте, но мне нужен свой путь с моими личными падениями и умением преодолевать трудности.

Коннор только вышел из квартиры, а Энн забежала за своими вещами после выходных у Зака.

– Ну-у-у, как все прошло? – соседка смотрит на меня с хитрой улыбкой и слегка толкает плечом в плечо.

Я делаю глоток своего утреннего кофе и смакую воспоминания о прошедших сутках.

– И не говори мне, что ты покраснела от слишком горячего напитка!

– Именно это я и хотела тебе сказать! Слишком! Слишком горячий кофе!

– И не только он!

Время глупых шуток на грани, от которых мне становится неловко, и теперь мои щеки краснеют от самого настоящего стыда.

– Ну… Коннор приехал ко мне в пятницу, никакой подработки у меня не было, поэтому мы просто провели время вместе.

– Просто? Вместе? Серьезно? Эй, мне нужны все подробности и каждая пикантная деталь! Ну нет, с этим я погорячилась, но я все еще жду подробного рассказа!

– У нас несколько минут до выхода! Надо уже собираться!

– Не пытайся улизнуть от разговора, я уже отправила Зака в кампус, поэтому он нас не ждет. Нам с тобой предстоит до-о-долгая дорога до университета.

В общих словах и без подробностей я рассказываю Энн, что случилось за эти дни. В пятницу Коннор остался ночевать у меня, а в субботу скатался к себе домой за сменными вещами, и мы немного прогулялись, а воскресенье почти все время провели за просмотром сериала, валяясь на диване.

– Фу, надеюсь, плед остался чистым! – Энн продолжает отпускать свои пошлые шуточки, но я стараюсь не обращать на них внимания.

– Ага, такой же чистый, как и ванна.

– Приду домой, обязательно помою ее с самым дорогим средством, – она демонстративно морщит нос и снова смеется.

– Ага, два раза.

Я уже вижу, как Зак идет в нашу сторону и машет нам рукой. Ладно, оставлю их наедине.

– Привет, воровка мужских сердец.

Это он Энн? А почему смотрит на меня?

– Я шучу, на моей памяти впервые, когда Коннор проводит выходные с девушкой и почти не отвечает на СМС и звонки.

Тоже мне шутник. Они с Энн два сапога пара.

– Стоп, а зачем ты ему писал и звонил на выходных. Ты же проводил время со мной. Хотел смыться куда-то?

– Нет, детка, конечно, нет. Просто интересовался, как у него дела.

Энн щурит глаза и внимательно изучает лицо своего парня.

– Ла-а-адно, но ты мне что-то не договариваешь.

Пока Зак придумывает очередную отмазку, я тихо прощаюсь с ними и иду на свою лекцию. Аудитория занята не таким большим количеством студентов, как я ожидала увидеть, но среди них много незнакомых мне лиц. Это мое первое занятие на факультете, куда я хочу перевестись.

Первым делом я подхожу к преподавателю мистеру Роджерсу и получаю от него список тем для самоподготовки.

– Мисс?

– Уиллис.

– Понятно, – он поправляет очки на носу морщинистым пальцем. Такие руки должны быть у человека с тяжелым трудом, а не у преподавателя. – Список тем в папке, конспекты перепишите у ваших будущих сокурсников. На экзамене не будет никаких поблажек. Я знаю, что вы одна из лучших студенток на своем курсе, но повторяю: никаких поблажек не будет. Исключительно я, вы и ваши знания. К следующей неделе я буду ждать, что вы выполните хотя бы часть заданий, которые я давал ранее своим студентам. Я пришлю вам их на электронную почту, напишите и напомните мне о себе. Я жду от вас исполнительности и умения к самообучению. И запомните, мисс Уиллис, никаких поблажек.

Я киваю головой, борясь со своим желанием закатить глаза. Если бы тут была Алекс, то ее зрачки уже бы рассматривали содержимое черепной коробки и считали количество извилин на мозге.

– Спасибо, я буду стараться.

Черт, значит, работы мне только прибавится, нужно не только подготовиться к экзамену, но и сдать долги за весь новый семестр, благо хоть и не за предыдущий тоже.

Минутка гнева сменяется пониманием, а после и смирением.

Выбрав свободное место в аудитории, я сажусь рядом с каким-то парнем с каштановыми волосами и яркими веснушками по всему лицу. Надеюсь, он будет мил или как минимум не груб. Мне кажется, веснушки не бывают у людей со злым сердцем.

– Мэтью. Ты новенькая? – мой новый знакомый протягивает мне руку и изучающе рассматривает меня.

– Лика. Да, планирую перейти на ваш факультет.

– Ввести в курс дела? – от его вопроса мне становится гораздо легче, и я уже готова забросать его встречными, но звучит звонок и обсуждение приходится отложить.

Мэтью смотрит на мистера Роджерса, раскладывающего папки на своем столе, и полушепотом продолжает говорить.

– Он не такой страшный, как кажется на первый взгляд. Сначала пугает своей строгостью, но на самом деле готов помочь каждому своему студенту.

Очередной камень падает с моей души, и мне становится легче дышать. Как будто все, что происходит, благоволит моему решению.

– Мэтью, извини за вопрос, это, наверное, очень нагло, но еще раз извини. Можешь мне дать переписать свои конспекты?

– Забрать с собой не дам, но можешь сфотографировать.

– Так тоже отлично, спасибо.

Я открываю чистую тетрадь и начинаю записывать слова преподавателя. Так странно, отучившись два с половиной года, начинать все с почти чистого листа. Через несколько минут страница оказывается полностью исписанной, и я переворачиваю лист. Страницы заканчиваются одна за одной, но усталость моей руки отдается приятным чувством внутри меня. Я делаю все правильно.

Сделав фото конспектов, я снова благодарю Мэтью за проявленные доброту и соучастие, на что он просто отмахивается словами, что всем нам иногда надо сменить путь, по которому мы идем и надо пользоваться всей возможной помощью, которую нам могут предложить и самим не стесняться ее просить. Есть в этих словах что-то мотивирующее и западающее внутрь меня. И тут я тоже поставлю галочку, что это знак, что все делаю верно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Между лекциями я проверяю оповещения на телефоне и глупо улыбаюсь полученному СМС от Коннора. Очередное фото с чужой машиной на заднем фото.

Л: Хорошо смотритесь с этой малышкой. (Он иногда так называет свою машину, поэтому я тоже стала так делать.)

К: Эй-эй, малышка только одна. Ждет меня с работы на холодной улице. Не хочешь мне помочь ее согреть?

Л: Мне кажется, ты отлично справишься и сам :)

К: Какие планы на вечер?

Л: Учеба, учеба или еще раз учеба

К: Скучно.

Л: Иначе никак

К: Заеду за тобой.

Черт, уже надо бежать на следующую лекцию. Отвечу ему позже.

***

За ланчем Мика часто смотрит в свой телефон, словно чего-то ожидает, и почти не принимает участия в нашей беседе. Энн уже поделилась с нами новостью, что мы с Коннором вроде как стали парой, поэтому Алекс закидывает меня вопросами, периодически фирменно закатывая глаза, когда вместо меня отвечает Энн.

– Эй, ты лучше Лики знаешь, как она провела выходные? Мне нужны подробности от нее.

– Вообще-то ты могла бы хоть иногда не быть такой грубиянкой, – Энн всегда старается сохранять вежливость и позитивный настрой, но это не мешает ей отстаивать себя. – Ради разнообразия изучи правила общения с людьми.

Пока Алекс ошарашенно смотрит на мою соседку, та показывает средний палец и уходит.

– И что это было?

– Ну, в принципе она права. Ты иногда бываешь излишне груба, – меланхоличный тон Мики и ее слова ошарашивают Алекс похуже грома. – Хотя все мы знаем, что ты не такая.

– И ты тоже так думаешь?

– Ну… Я не знаю…

– Да ладно, Лика, давай, говори как есть.

– Алекс… Наверное, девочки правы, тебе иногда стоит быть с нами помягче.

– Отлично! – раздражением Алекс веет за версту, и мне хочется спрятаться от ее гнева, – пошли вы!

Я смотрю, как она собирает вещи и уходит. Мика продолжает смотреть на телефон, не поднимая глаз.

– Что-то случилось? Сегодня она грубее обычного.

– Поссорилась с семьей.

– И ты молчала?

– Я думала, она сама скажет, – Мика пожимает плечами и тоже собирает свои вещи. – Увидимся, пока.

Я сижу за пустым столом, где еще несколько минут назад мы были все вместе и я чувствовала себя в кругу друзей.

Надо набраться сил и пережить еще две лекции. Сделав несколько глубоких вдохов, я следую примеру девочек и тоже освобождаю свое место за столом. Я хоть и стараюсь не видеть в этом никакого символизма, но голос с подкорки так и кричит, что это наша последняя встреча. Нет, все будет хорошо!

***

Еще морозный воздух слегка щиплет мне щеки, и я смотрю, как солнце движется к закату. Серое небо давит своей тяжестью, пока снег под моими ногами приятно похрустывает. Это последние морозные деньки, а значит, еще есть возможность насладиться сохраняющейся зимней погодой.

Я достаю телефон и проверяю оповещения. Мне повезло: Зак рассказал своим знакомым, что я могу помочь с учебой, поэтому пара ребят прислали мне свои задания. Я отправляю им одинаковые сообщения с уточнением сроков выполнения и убираю телефон обратно в карман.

Несколько шагов вдоль дороги – и до моих ушей доходит звук знакомого автомобильного гудка. Один короткий, один длинный, два коротких. Несколько секунд тишины. Один короткий, один длинный, два коротких. Для каждого человека у Коннора свой «позывной». Конечно, я забыла написать ему, что у меня много учебы. Я машу рукой в сторону его «малышки» и слышу, как заводится ее мотор.

***

– Привет, прости, забыла написать, что сегодня не надо приезжать.

– Привет, – Коннор целует меня в щеку, – не извиняйся, все окей.

– Долго ждал? Когда ты приехал?

– Ну-у-у… Часа полтора?

– Серьезно?

– Нет, я спросил у Зака, какие у него планы, он сказал, что планирует зайти к Энн. Из этого я сделал вывод, что тебя не будет дома в это время. А если ты не дома, значит, ты на учебе. Тогда остался вопрос времени, лекции чуть дольше часа плюс перерыв. Подсчитал все и приехал несколько минут назад, – улыбка на его губах становится шире.

– Ты меня обманываешь!

– Я просто подсмотрел расписание на столе в твоей комнате.

– Это нарушение частной жизни! – хоть это и не так страшно, но я все равно запишу это в список red flags на всякий случай.

– Эй, я просто хочу встречать тебя со стаканом твоего сезонного напитка по дням, когда могу это делать.

– Только предупреждай об этом и не появляйся спонтанно.

– Обязательно. Я тоже не люблю неожиданные встречи и неловкости от них. Кстати да, стакан с зеленым чаем тебя ждет.

Похоже, все-таки список red flags на сегодня останется без пополнения, ведь он дал согласие на предупреждение. Но я все равно возьму это на заметку.

– Прогуляемся?

– У меня много учебы.

– Зак, скорее всего, все еще у вас, поэтому можем провести время все вместе.

– А учеба?

– Много делать?

– На самом деле да, – мне становится печально, потому что я не могу бросить абсолютно все и делать только то, что мне нравится.

Несомненно, обучение на новом факультете интересует меня гораздо больше предыдущего, но, если быть честной, я бы лучше провела этот вечер в объятиях Коннора, чем среди конспектов.

– Эй, не расстраивайся, даже я учусь. Есть вещи, которые просто надо делать, и среди них надо выбрать те, что тебе больше нравятся, – я удивленно наблюдаю за парнем, потому что от кого, от кого, но от него я точно не ожидала услышать таких слов.

– Спасибо.

– Так как прошел твой день?

Я делюсь впечатлениями и даже маленькой ссорой на ланче, на что Коннор просто советует дать всем остыть, а потом помириться. Наверное, в этом парне есть гораздо больше, чем он показывает этому миру.

Пока мы едем домой, он совершает звонок, поэтому, когда мы оказываемся на парковке, Зак уже нас ждет. Мы меняемся с ним местами, и теперь уже я оказываюсь на холодной улице. Коннор выходит из машины и целует меня на прощание со словами, чтобы я ждала его через полчаса. Не буду спорить, но просто понаблюдаю, что он будет делать, ведь я ему уже рассказала о своих планах на этот вечер.

***

После всех необходимых дел я жалуюсь Энн на появление новых сомнений в сторону Коннора. Та меня просто слушает и даже не дает никаких комментариев и советов, кроме «просто посмотри, что будет дальше».

Звонок в дверь оповещает, что источник моих сомнений уже вернулся. Я открываю и первым делом слышу «Доставка еды!» голосом двух парней. Коннор и Зак протягивают мне пакет с коробочками и пиццу из итальянского ресторанчика.

– Что? Зачем?

– Ну, ты сказала, что у тебя много учебы. Вот, не трать времени на готовку. Для Энн тут тоже есть, ей Зак заказал. Ну все, пока, – он касается моих губ быстрым поцелуем и самостоятельно закрывает дверь.

Энн стоит позади и так же, как и я, пытается понять и осознать произошедшее.

– Ну, учеба и еда?

– Учеба и еда.

– Встретимся через несколько часов у остывшей пиццы.

Мы забираем свои коробочки с пастой и расходимся по комнатам, каждая в своих мыслях.

Несмотря на то что многие вещи я изучала самостоятельно, это не идет ни в какое сравнение с полнотой материалов, которые дают на лекциях. Я погружаюсь в термины, различные статистики, графики и диаграммы, которых, кажется, слишком много для гуманитарных предметов.

За минутой проходит минута, за часом час, и вот я уже даже не могу потянуться, чтобы расслабить напряженные плечи. Я откидываюсь на спинку стула и беру в руки телефон. Черт, прошло уже почти четыре часа! Интересно, Энн поела без меня или вообще не стала? Хотя вряд ли бы она делала что-то, не предупредив или даже не написав СМС, чтобы не беспокоить.

Я выхожу из комнаты и понимаю, что свет горит только в моей и Энн комнатах. Постучавшись к ней несколько раз и не услышав отрицательного ответа, как, впрочем, и положительного, я осторожно открываю дверь и вижу то, что нельзя назвать регулярным явлением. Энн сидит за столом, сгорбившись над тетрадями. Я подхожу к ней сзади и начинаю массировать плечи, потому что знаю, как они могут устать.

– О-о, как хорошо. Лика, у тебя волшебные руки.

– Не расслабляйся, после еды будет твоя очередь.

– Тебе обязательно было все портить?

– Ага, – я заглядываю ей через плечо и пытаюсь разобраться в том, что находится на столе. – Что это?

– Чертежи для Зака.

– Ого!

– И не удивляйся! Он тоже помогает мне с выполнением некоторых заданий. У меня просто аккуратнее получается, вот он и попросил.

– И ты понимаешь, что тут нарисовано?

– Конечно! Все, я через десять минут приду, не отвлекай!

Изумленная тем, что Энн не только делает чью-то работу, но и так серьезно к ней относится, я грею несколько кусочков пиццы и наливаю горячий чай себе и соседке. Не думаю, что кто-то из нас еще в силах продолжать учебу.

Я снова беру в руки телефон и замечаю, что Коннор не написал мне ни одного сообщения. Странно. Наверное, мне просто не надо принимать это на свой счет и что-то додумывать, а стоит написать самой. Как только я отправляю сообщение с вопросом «Как дела?», то сразу же получаю ответ.

К: Ура, думал, ты сегодня уже не освободишься и сразу после своих дел отправишься спать.

Л: Ты ждал, что я тебе напишу?

К: Ага, но не хотел отвлекать. Собирался только пожелать себе приятных снов, чтобы ты про меня не забыла.

Л: О тебе трудно забыть :)

К: Приму за комплимент :)

К: Как твои дела?

Л: Жутко устала и так будет еще о-о-очень долго. Ты как?

К: Соскучился по твоим странным историям про специи и напитки.

Видимо, он все-таки может быть милым и не так плох, как я боялась.

Л: Внесу тебя в список дел в своем плотном графике между учебой и учебой :)

К: Я сам себя внесу в список твоих дел.

Л: Посмотрим

К: Проверим. Вызов принят :)

Наверняка мой вид ничуть не лучше, чем у севшей напротив Энн. Мы молча едим и пьем чай, а потом желаем друг другу приятной ночи и расходимся по своим комнатам.

Уже лежа в кровати, я читаю пропущенные от Коннора сообщения.

К: И чего ты молчишь?

К: Куда пропала?

К: Ты уснула?

К: Если да, то приятных снов.

Я отправляю ему сообщение с пожеланием доброй ночи и убираю телефон под подушку. Легкая улыбка падает на мои губы, и, наверное, этот вечер один из немногих, когда я засыпаю с хорошим настроением.

12 апреля

Лика

Прошло уже несколько недель с тех пор, как мы с Коннором назвали себя парой. Энн проводит все выходные у Зака, и наша квартира остается в моем распоряжении. Иногда мы встречаем выходные вместе, играем в настольные игры пара на пару или смотрим фильмы. Чудесный месяц, полный удовольствия и радостных моментов. Прогулки, зеленый чай и моя голова на его плече. Несмотря на загруженность с учебой и проблемы с финансами, я наконец-то могу сказать, что теперь все именно так, как я когда-то хотела.

Я опираюсь руками на подоконник и подставляю лицо под теплые лучи, зажмуриваясь. Улыбка на моих губах не заставляет себя долго ждать, и я открываю глаза. Яркое весеннее солнце за окном пробуждает жизнь, снег под ногами почти ушел, почки на деревьях начинают постепенно набухать, готовясь к своему пробуждению.

Стук в дверь вырывает меня из мыслей, и я оборачиваюсь посмотреть на того, кто пришел.

– Привет, кофе тебя ждет.

Судя по внешнему виду, моя соседка чем-то недовольна, что для нее крайне несвойственно.

Эти выходные прошли для нас без потери нашей традиционной встречи. Перед нашей прошлой девчачьей тусовкой мы сходили к Алекс в общежитие и откровенно с ней поговорили, рассказав про свои эмоции и чувства. Сначала она была не очень довольна нашими словами, но выслушала и высказалась сама. Я рада, что мы преодолели возникшее между нами напряжение и дружба нашей компании продолжилась. Несмотря на то что у каждой из нас в той или иной степени появились отношения, мы не забываем друг о друге.

Но что могло заставить Энн быть без настроения в воскресное утро? Девчонки остались на ночь с пятницы на субботу, и вчера мы все убрали после наших посиделок.

Я выхожу на кухню и рядом со своей чашкой кофе на столе вижу кучу самых разных продуктов.

– Лика, попроси, пожалуйста, Коннора больше не привозить продукты в таких количествах.

– Что?

– Скажи ему, что если он тебя подкармливает, то пусть делает это с мыслью об осознанном потреблении! Ну невозможно выкидывать столько продуктов, тут почти все скоро испортится.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь… Мы с ним часто вместе готовим, и он просто отказывается забирать то, что не понадобилось, с собой.

– Ты говорила ему, что мама прекратила тебя обеспечивать?

– Да, но…

– И Зак в курсе, что тебе нужна подработка, потому что его парни регулярно через него передают тебе свои работы?

– Да, но я не пони…

– Лика! Ты когда-нибудь видела, чтобы наш холодильник был ТАК заполнен? Вы ходите вместе в магазин?

– Нет, обычно я даю список и Коннор сам все покупает.

– И привозит больше, чем нужно?

– Не знаю, наверное, – в этот момент я чувствую себя как школьница, которую ругают за невнимательность.

– И не только то, что ты просила. Так ведь? Сложи два плюс два.

Я смотрю на кучу продуктов на столе и пытаюсь понять, как я вообще могла это проворонить.

– Я думала, что это твои продукты. Коннор обычно сам разбирает пакеты, и я как-то не обращала внимания на то, что он приносит.

– Ага, мои. Купила и не ем. Ладно, просто попроси его не покупать это больше так много. И надо придумать, что мы будем со всем этим делать. Тут несколько видов сыра, какие-то мясные закуски…

– Пицца? – я предлагаю вариант, который пришел мне в голову самым первым. – Можно сделать простую сырную или любую другую, на какую хватит фантазии и продуктов.

– Значит, пицца. И зовем парней, нам вдвоем с этим не справится. И да, попроси Коннора сегодня приехать с пустыми руками.

– Слушаюсь, сэр! Так точно! – я отдаю Энн честь и наконец-то делаю глоток кофе.

Глядя на обилие продуктов передо мной, я снова пытаюсь понять, как могла не замечать такого проявления заботы от Коннора. И правда ведь, почти каждый раз он привозил продуктов гораздо больше ожидаемого или приходил уже с готовой едой на вынос. Мне кажется, я в жизни не ела столько итальянской еды, как за последний месяц.

Энн уходит в свою комнату, но через несколько минут возвращается.

– Парни приедут через пару часов. Я написала Заку, и он сам уже написал Коннору.

– Зачем так рано? Мы же не успеем ничего сделать!

– А мы и не будем сами ничего делать. Вот парни пусть и помогают.

Смирившись с планами Энн и борясь с желанием завести бессмысленный спор, потому что она действительно права, я убираю все продукты обратно в холодильник. Ладно, если я сегодня проснулась с хорошим настроением, то могу сохранить его до конца дня. Как бы мне ни хотелось поддержать недовольство Энн, все же нет ничего страшного в ее словах. Она не сказала ничего плохого ни про Коннора, ни про меня, лишь попросила более осознанно подходить к покупкам продуктов и их употреблению. И в принципе я с ней в этом согласна. Плюсом я увижу своего парня, мы проведем все вместе хороший день и так же вместе приготовим пиццу.

Я открываю свой шкаф и понимаю, что одна из полок уже прочно стала не моей, а Коннора. Сменная одежда для улицы и дома, нижнее белье, носки – почти все, что нужно для комфортной жизни. Его полка как черно-серая дыра в моем шкафу среди кучи светлых вещей. Не знаю, к радости или печали, но свои серые спортивные штаны он увез обратно домой. Быстро повторив на завтра учебный материал, я так же быстро принимаю душ и проверяю порядок в своей комнате. Я знаю, что Коннора не сильно беспокоит, когда вещи лежат не на своих местах, но мне нравится думать, что ему приятнее приходить в чистоту. Положив его домашнюю одежду на кровать, я надеваю одну из его темных футболок. В сочетании с цветастыми легинсами это смотрится довольно странно, но плевать. Главное, что мне удобно.

Гудки двух машин за окном сообщают, что парни уже приехали. Я выхожу из комнаты и встречаю Энн в подобном моему наряде: футболка Зака и пижамные штаны. Такая форма одежды у нас дома стала почти постоянной. А что? Это удобно, да и мужские футболки отлично смотрятся на женских плечах.

Парни проходят в квартиру, и Коннор обнимает меня, держа за талию. Через тонкую ткань я чувствую холод его пальцев, но через несколько минут это место покрывается пламенем, таким же, которое покрывает мои губы после легкого прикосновения его губ. Наш маленький коридор наполняется голосами и обсуждениями будущей готовки. Коннор проходит в мою комнату и переодевается, я подхожу к нему сзади и обнимаю за его пока что голый торс. Подойдя к нему со спины, я оставляю поцелуй на лопатке и прижимаюсь всем телом, соединив руки у него на животе. Он кладет свои большие ладони на мои, и мы стоим так несколько секунд.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Я тоже по тебе соскучился, – тихий мужской шепот ласкает мои уши.

– И я, – я отпускаю свои объятия. – Надо идти, пока ребята не подумали что-то не то.

– Им сейчас точно не до нас.

Пока я прислушиваюсь к громкому смеху и визгу Энн, Коннор разворачивается и страстно целует меня, запуская руку мне в трусики. Я пытаюсь сопротивляться, но сопротивление, как всегда, бесполезно.

Мои руки обнимают его за шею, удерживая равновесие трясущихся ног, и мои бедра подаются вперед. Пальцы Коннора продолжают свои безумные движения, то ускоряясь, то замедляясь, то слегка щипая, оставляя меня на грани боли и наслаждения. Несколько неловких шагов назад – и я оказываюсь прислоненной к дверце шкафа. Пальцы продолжают возводить меня на вершину, пока я сдерживаю свои стоны. Губами я чувствую, как Коннор улыбается, и улыбаюсь ему в ответ, а потом он снова нападает на меня диким поцелуем. По моему телу пробегает дрожь, и я раскалываюсь, как и прежде. Ноги перестают меня держать, но сильные руки не дают совершить падения. Резкий стук в дверь выводит меня из оцепенения.

– Мы ждем вас на кухне!

Коннор смотрит на меня сверху вниз, и все в его виде выдает торжество. Я подхожу к зеркалу и пытаюсь привести себя в порядок, любуясь своим внешним видом. Слегка пьяные, но блестящие глаза, растрепанные волосы и румянец на щеках. Кажется, в такие моменты я чувствую себя по-настоящему живой. Мое тяжелое дыхание постепенно выравнивается, пока Коннор завершает свою попытку переодеться. На выходе из комнаты я отправляю его в ванну, а сама иду к ребятам. По взгляду Энн видно, что ей и без слов все понятно.

– Л-ладно, ждем твоего развратника и начинаем готовку.

Как обычно, она раздает указания. Положив перед парнями доски, ножи и продукты, Энн объясняет, что, как и сколько резать. В это время я достаю муку и яйца, а сама она включает духовку. За веселой болтовней время летит со скоростью света, и вот мы уже стоим вчетвером над нашей первой пиццей. Отсутствие завтрака и ароматы еды делают свое дело. Даже не разложив готовую пищу по тарелкам, мы растаскиваем ее по кусочкам, утоляя свой голод. Сделав заготовки для остальных, мы включаем какой-то очередной новый супергеройский фильм, который выбрали парни. Время от времени мы с Энн переглядываемся и переставляем готовую пиццу на стол, а следующую – в духовку.

Моя голова покоится на груди Коннора, пока он сам внимательно смотрит за происходящим на экране. Он обнимает меня за талию и, не переводя взгляда на меня, начинает выводить пальцами узоры на моей коже. Я стараюсь не обращать на это внимания, но чем сильнее я стараюсь, тем хуже получается. Воспоминая о недавнем оргазме еще не утихли и продолжают действовать на меня уже с новой силой. Не выдержав такой, казалось бы, легкой и маленькой пытки, я встаю под предлогом налить чай и достать последнюю на сегодня пиццу из духовки. Коннор идет следом за мной и помогает, то и дело прикасаясь ко мне.

– Что ты делаешь? Прекращай! – мой шепчущий голос срывается, когда я пытаюсь сделать его тон как можно строже.

– Разве я не могу прикасаться своей девушке? – почти невиноватый взгляд и улыбка на его губах не позволяют мне злиться, хоть и очень хочется.

***

Фильм подходит к концу. Энн и Зак берут кусочки разных пицц и складывают в контейнер, чтоб забрать с собой.

– Увидимся завтра на ланче, мисс Зануда, – Энн обнимает меня и выходит из квартиры вслед за своим парнем.

– Так на чем мы остановились? – Коннор запускает руки мне под футболку и снова начинает свою сладкую пытку, касаясь меня кончиками своих пальцев.

Чувствуя себя дрожащей бабочкой в его сильной руке, я сдаюсь и поддаюсь потоку своих желаний и чувств.

– Кажется, это твое, – его футболка падает мне под ноги, и я делаю шаг через нее.

Взяв руку Коннора, я тяну его за собой в спальню и толкаю на кровать.

Приятный полумрак оставляет легкие тени на изгибах моего тела. Преодолевая свою стеснительность, я расстегиваю черный лиф и забираюсь на парня сверху. Приблизившись к нему, я начинаю медленный и долгий поцелуй. Моя грудь прижимается к его. Бедра сами собой приходят в движение – и через несколько секунд они уже трутся о парня в самом бессовестном ритме. Его эрекция растет между моих ног. Я опускаю руку под резинку его трусов и чувствую пульсацию горячего члена в своей ладони. Медленные дразнящие движение пробуждают дракона внутри моего партнера в надежде и ожидании скорейшей расправы. Прижав меня к себе руками, он переворачивается, и я оказываюсь лежащая рядом с ним на спине. И вот его рука снова в моих трусиках. Повторяя скорость моих движений, так же мучительно медленно, он касается моего клитора. Я усиливаю и ускоряю движение своей руки вокруг члена, и рука в моих трусиках так же ускоряется. Снова сменив ритм на более медленный, я повторяю попытку раздразнить парня, но он просто повторяет за мной и замедляется. Понимая, что он решил не только не принимать правил моей игры, но и сделал себя в этой игре главным, я терплю поражение.

Длинные сильные движения вокруг члена плотной хваткой пальцев заставляют парня хрипло постанывать. Я наслаждаюсь своим влиянием на него и теми звуками, что он издает. Его пальцы входят в меня и в очередной раз находят точку наслаждения. Синхронизация наших движений доводит меня до головокружения и потери контроля. Хватка моей кисти ослабевает, и пальцы внутри меня останавливают свои движения. Оргазм, что был так близок, рассеивается как дымка, оставив пустое послевкусие. Не теряя ни секунды, мы избавляемся от остатков одежды и одним движением соединяем наши тела в единое целое. Не давая прийти в себя от предыдущего непойманного оргазма, парень сильно и грубо берет меня, словно ждал этого целую вечность. Яркая вспышка ослепляет, и я бурно кончаю, сжимая член внутри себя. Перевернув меня на живот, он шлепает меня по заду, побуждая встать на колени, и снова входит в меня. Такая грязная и пошлая поза сначала пристыжает, но вульгарность происходящего перекрывает все мои чувства и уносит за собой. Мои бедра встречают грубые толчки, и наши тела движутся в унисон в погоне за удовольствием. Жар в моем животе нарастает от новизны ощущений и превращают мое лоно в сверхчувствительный орган. Очередной оргазм накрывает с головой и топит в своем великолепии. Волшебник моих наслаждений останавливается, позволяя пережить цунами внутри меня и после нескольких сильных и грубых толчков хрипло рычит и изливается мне на спину. Обессиленная, я падаю на живот и пытаюсь перевести дыхание. Мой обладатель мускулистого тела ложится рядом и заботливо убирает волосы с моего лица.

Через пару минут Коннор мягко целует в лоб и встает, возвращаясь с влажным полотенцем в руке. Каждый его такой поцелуй я воспринимаю как нечто покровительственное и сильное. Теплая ткань касается моей спины мягкими аккуратными движениями. Все еще не в силах самостоятельно встать я что-то бормочу, и Коннор поднимает меня как невесту и несет в ванну, где помогает принять душ и помыть волосы. По-хозяйски он перебирает мое белье и выбирает что-то на свой вкус. С мокрыми волосами и в чистой одежде мы устраиваем поздний ужин остывшей пиццей. Я вспоминаю утренний разговор с Энн и решаю попросить его больше не привозить нам продукты, на что он наигранно сжимает губы и обещает привозить только то, что я прошу, и немного то, что считает нужным. Как бы мне ни хотелось отказаться от его помощи, я не в силах сказать «нет», потому что он убеждает, что имеет для этого желание и возможность. Я глупо улыбаюсь, принимая то, как Коннор органично вписывается в мою жизнь, и соглашаюсь на его предложение. Тревоги на тему «а что я могу ему дать сама?» я оставляю на другой день и в очередной раз просто наслаждаюсь происходящим. В постели Коннор заботливо укрывает меня одеялом и обнимает сзади, прижимая к себе. Сквозь дремоту я чувствую легкий поцелуй в шею и проваливаюсь в сладкую негу крепкого сна.

13 апреля

Лика

Я потягиваюсь в кровати и обнаруживаю, что Коннора рядом нет. Темнота за окном и часы говорят о раннем утре, и, хоть у меня еще есть немного времени для сна, я встаю для подготовки к очередному учебному дню. Мои тихие шаги, как я думала, не отвлекают Коннора, когда я подхожу сзади.

– Доброе утро, соня, – его улыбка по утрам – мое личное солнце. Я подхожу к нему и обнимаю, прикасаясь лбом к его спине.

Каждое подобное утро заставляет мои сомнения отступить и верить во что-то новое. Воздух наполнен ароматом кофе и пончиков, и меня до сих пор удивляет, что Коннор встает по утрам и успевает съездить в пекарню или приготовить нам завтрак. Неожиданно раздается звонок моего телефона, и, видя фото звонящего, я понимаю, что Ба по мне соскучилась.

– Привет, бабуль! – я стараюсь обойти Коннора так, чтобы он не попал в кадр.

– Привет, моя ягодка! – моя любимая старушка улыбается, и морщинки в уголках ее глаз становятся глубже.

– Ягодка? – Коннор шепчет, переспрашивая и пытаясь понять значение этого слова.

Я шиплю на него, одними губами говоря: «потом». И надеюсь, Ба этого не заметила.

– Ох, кошечка, ты не одна? Я помешала? У тебя там мальчик?

– Нет-нет, бабуль, не мешаешь! Я собираюсь в университет и…

– Здравствуйте! – Коннор влезает в кадр и улыбается шире экватора. – Не мальчик, но мужчина.

Он начинает смеяться, как будто эта шутка была удачной.

– О-о, что за милый молодой человек?

– Это мой сокурс… – я не успеваю договорить и…

– Я ее парень! – он продолжает обезоруживать мою Ба своей улыбкой. – Коннор.

– Маргарита Степановна, приятно познакомиться, молодой человек. Лика нам о вас ничего не рассказывала.

– Да-да. Я уже понял, что она та еще скромница, – Коннор забирает телефон и забалтывает Ба, рассказывая о себе и уходя в мою спальню.

Я плетусь за ним, пытаясь вырвать телефон, но он успешно захлопывает дверь перед моим носом, продолжая все так же болтать и улыбаться бабушке. Вот дьявол! Из комнаты разносятся его смех и щебетание Ба по телефону. Я даже слышу, как она смеется и что-то рассказывает обо мне.

Семья – это та часть моей жизни, которая должна была быть последней, куда мог бы попасть Коннор. И это точно не должно было произойти сейчас, когда наши отношения еще даже нельзя назвать отношениями. Нервное, напряжение, тревога, злость и все остальные негативные эмоции начинают расти в моей груди со скоростью света. Мои потные ладони становятся такими же, как когда я ждала ругани мамы за очередное, по ее мнению, «непослушание», словно она сама сейчас ворвется сюда и опять будет причитать, как я порчу свою жизнь, выбирая отношения, а не учебу. Она любит преувеличивать серьезность происходящего. Но это всего лишь моя Ба, бабуля, которая всегда была рядом.

Но что, если происходящее дойдет до мамы?

Коннор выходит из комнаты с готовностью вернуть мне телефон.

– Я был очень рад с вами познакомиться, Маргарита Степановна! – этот придурок даже смог выговорить ее имя верно!

– Так же, как и я с вами, молодой человек, – бабушка продолжает улыбаться, а телефон возвращается ко мне в руки. – Лика, грех молчать о таком чудесном парне! Ягодка моя, почему ты молчала?

– Бабуль, давай мы оставим эту часть между нами? Пожалуйста, – я смотрю на нее и внутренне молю мне помочь.

Не хочу, чтобы мама знала о чем-либо раньше времени. Она будет слишком переживать за меня, но в первую очередь за мою учебу, которую она и так уже скинула в мусорку под якорем «бесперспективно».

– Ты же знаешь, я умею хранить секреты, – Ба подмигивает и машет свободной рукой. – Я люблю тебя, моя радость, пока!

– Спасибо, я тоже тебя люблю! Скоро увидимся! – я отключаю телефон и поворачиваюсь к Коннору: – И что это было? Черт возьми! Ты совсем рехнулся?

– Эй-эй, ты чего? Мы вполне мимо побеседовали.

– Не лезь в эту часть моей жизни! Я безумна зла на тебя.

– Да ничего же не произошло! – его растерянный вид хоть и должен был бы меня остановить, но раздражает меня еще сильнее.

– Я познакомлю тебя со своей семьей только тогда, когда посчитаю нужным! Не лезь в это!

– Лик, ты слишком остро реагируешь. Я не знал, что…

– Да ладно? Остро реагирую? За несколько недель ты уже знаешь, где я живу, в какой позе я сплю, что ем на завтрак, кто мои друзья, даже с бабушкой познакомился! А я? Я ничего о тебе не знаю. Ты постоянно меняешь тему и закрываешься, когда я задаю вопросы. Что ты скрываешь? Почему ты не можешь мне открыться? Почему я та часть твоей жизни, которую ты прячешь? Да даже у тебя дома я была лишь пару раз. Мы либо где-то гуляем, либо остаемся у меня.

– Я не знал, что для тебя это важно. Прости.

– Почему ты никогда не приглашаешь меня к себе? Я была терпелива, думала, тебе нужно время, но ты перешел все границы. Ты ломаешь мои стены, а для себя возводишь новые!

– Давай мы… – он тянет ко мне руку, но я делаю шаг назад.

– Никаких «давай»! Уходи! Вернешься, когда будешь готов со мной поговорить!

Я ухожу в спальню и закрываю дверь на замок. Впервые со времен своего переезда сюда я воспользовалась этой возможностью.

– Лика! – Коннор стучит с той стороны двери с интенсивностью, словно готов ее выбить. – Я правда хотел бы тебе рассказать, но…

– Коннор! Никаких «НО»! Уже прошло достаточно времени! Уходи!

Я слышу, как он гневно рычит и отходит.

Через несколько секунд хлопает входная дверь, а я сползаю вниз по стенке и обнимаю свои колени. Я в очередной раз пытаюсь убедить себя, что не могу позволить быть с тем, кто не пускает меня в свою жизнь, когда почти все мои двери открыты. Как сказала Энн, это будет или горький опыт, или красивая история. Я смахиваю слезу и встаю с решительным настроением. Никаких слез. Никаких сожалений. Жизнь идет своим чередом, и все происходит так, как должно произойти. Готова ли я подождать, пока Коннор будет готов мне открыться? Да. Приму ли я какие-то шаги, чтобы пойти ему навстречу? Нет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Почти успокоившись, я собираюсь на учебу и выхожу из квартиры. Даже весеннее солнце никак не подбадривает меня и не улучшает моего настроения. С каждым шагом в сторону университета мне приходит понимание, что моя произошедшая вспышка злости стала лишь разрядкой той пружины, что медленно сжималась внутри меня. Коннор почти никогда ничего не рассказывает о себе или дает какие-то расплывчатые ответы, не зовет к себе домой, не имеет никаких фотографий и семейных встреч.

На крыльце учебного здания я делаю несколько глубоких вдохов и выдохов, переводя свое внимание и сосредоточенность к мыслям об учебе. Я почти догнала своих новых сокурсников по учебной программе и сдала все учебные долги, о которых мне сообщили. Сейчас нужно еще сильнее сосредоточиться на учебе, поскольку осталось не так много времени до экзаменов. Также нужно найти еще людей, которым требуется моя помощь. Хоть Коннор мне и помогает продуктами, мой заработок не позволяет покрыть все мои потребности. Возможно, даже придется искать какую-то подработку, что, честно говоря, мне очень не хотелось бы делать. Отношения с парнем хоть и вписались в мой и так плотный график, я все же не имею возможности лежать и страдать по происходящему и рефлексировать на тему, что я могла бы сделать ранее для того, чтобы он был более открыт и доверчив. Не хочет рассказывать – его право, как и мое – возможность иметь реакцию на его поведение, когда он нарушает мои границы, не забывая держать свои закрытыми.

***

Весь день я искренне стараюсь сосредоточиться на учебе, но мои мысли то и дело возвращаются к произошедшему утром. Не имея желания ни с кем разговаривать, во время ланча я скрываюсь в библиотеке, пропуская ежедневную встречу с подругами.

Дома Энн видит мое состояние, но все же после нескольких попыток поговорить оставляет меня в покое. Зак подкинул еще несколько учебных материалов от своих друзей, поэтому вечер проходит в своей и чужой учебе. К концу семестра нужно написать несколько курсовых по разным предметам. Солнце за окном уже давно село, и я лежу на спине, всматриваясь в темный потолок. Что я буду делать дальше? Что делать с Коннором? Что делать с нехваткой финансов? Стоит ли надеяться, что кто-то попросит написать курсовые за них? Как увеличить свою продуктивность и сделать количество часов в сутках больше?

16 апреля

Лика

Несколько дней проходят в убийственном ритме. Мое настроение скачет от разочарования до гнева, от грусти до неимоверной злости. Я злюсь на себя по противоречащим причинам. То задавала слишком много вопросов, то слишком мало. То рассказывала слишком много, что не давала возможности рассказать о себе, то рассказывала слишком мало, не давая понимания, что если я говорю, то и готова слушать. Так же как и собой, я разочарована Коннором, что он не отвечал на мои вопросы. При этом я зла, что он влез в ту часть моей жизни, куда еще не время было даже заглядывать. Да, возможно, я переборщила со своей реакцией, но мне надоело быть той частью его жизни, которую он скрывает от остального или от которой скрывает. Может быть, у него вообще есть девушка, а он прячет меня как позорную любовницу. В моей голове крутится тысяча мыслей, одна хуже другой. Кажется, что мое умение накручивать себя достигает апогея.

За эти дни я выпила несколько литров кофе, фоном посмотрела четыре сериала, начиная писать сразу несколько курсов за себя и парочку знакомых Зака, и бесчисленное количество раз поменяла порядок свечей на полках и комоде. По очереди я зажигала их и пыталась помедитировать, расслабиться и очистить свой разум. Получилось ли у меня это? Нет! Поэтому я продолжала наводить порядок там, где уже убралась. Потом мое внимание переключилось на внутренности наших шкафов. Я рассортировала все баночки в ванне, перебрала всю косметику, не только свою, где и так нечего трогать, но и Энн, разложив тюбики помады по оттенкам и брендам. Разобрала свою одежду, перегладила и отпарила то, что этого даже не требовало. После очередного учебного дня мною была предпринята попытка проникнуть в комнату Энн, но я была послана со словами:

– Я не доверяю твоему вкусу, ты выбросишь все мои красивые вещи.

– Ну пожалуйста! Я просто их аккуратно сложу!

Она просто захлопнула перед моим носом дверь, в очередной раз дав понять, что мои руки ни в коем случае не прикоснутся к ее одежде. Через несколько минут она вышла и обняла меня.

– Слушай, я понимаю, что тебе надо выпустить куда-то свою злую энергию, но прекрати превращать квартиру в стерильный хирургический кабинет. Одевайся и пойдем.

Мы выходим в парк и садимся на лавочку.

– Помнишь свой собственный совет, который ты мне дала после одной из ссор с Заком? Заземлись. Закрой глаза, вдохни полной грудью и прислушайся к тому, что тебя окружает, – Энн берет меня за руку и сама закрывает глаза. – Перечисляй. Что ты слышишь?

– М-м… Шумят машины. Одна из них, похоже, проехала по луже и окатила грязной водой какую-то женщину. Было слышно, как она возмущается… Дети кричат… О! Еще слышу лай собак.

– Что еще?

– Птицы. Ветер. Шуршание мусора по асфальту.

– Теперь открывай глаза и перечисляй все, что ты видишь.

Я открываю глаза, и меня слепит яркое солнце. Кажется, я уже давно не обращала внимания на то, что происходит вокруг. Я была слишком занята учебой, отношениями, что совсем потеряла фокус на саму себя и на то, что мне самой нравится. Как бы это парадоксально ни звучало, но я потеряла себя, занимая все свое свободное время тем, что или кто мне нравится.

Город преображается, и его наполняет все больше красок. Люди почувствовали пробуждающуюся жизнь и вышли на улицу искупаться в первых, по-настоящему теплых днях. Маленькие птички снуют под кустами в зеленой дымке в поисках пищи. Школьники в учебной форме проходят недалеко от нас и над чем-то смеются, сняв с себя куртки и ежась от еще холодного ветерка, но продолжая идти без них. Мимо прогуливается пожилая пара, которая держится за руки и смотрит друг на друга влюбленными глазами. Это зрелище завораживает меня, и мне хочется верить, что они пронесли свою любовь сквозь десятилетия, преодолев все проблемы вместе. Мое сознание погружается в далекие детские воспоминания, когда дедушка еще был жив, как его уже морщинистые руки держали руку бабушки, как они улыбались друг другу, а каждый праздник Ба ждал будет цветов, а дедушка по выходным восторгался ее свежей выпечкой. Как они дразнили друг друга, как скучали друг по другу в разлуке, как ругались и обижались, но мирились.

– Я хочу, чтобы он мне все рассказал, – я поворачиваюсь к Энн с заполненными слезами глазами. – Я хочу быть настоящей частью его жизни, а не просто каким-то маленьким кусочком.

– Люди разные. Кому-то надо больше времени, кому-то – меньше. Знаешь, я Заку тоже не сразу рассказала о себе и своей семье. Иногда он жутко бесился, что я не отвечаю на его вопросы, но дал мне время привыкнуть к нему и показал, что ему можно доверять. Не тем, что рассказывал все о себе, но тем, что никогда меня не осуждал и просто принимал короткие истории о моем прошлом. Спустя время я поняла, что ничего страшного не произойдет, если я поделюсь всем. Это было ужасно, мы сидели у него дома и смотрели какое-то кино, я напилась и несколько часов рассказывала ему, прерываясь на слезы и смех. Но он просто в этот момент был рядом, слушал, иногда задавал вопросы. Но никогда не упрекал, что я так долго решалась на это… – Энн тяжело вздыхает и смотрит куда-то вдаль.

На самом деле я только что поняла, что знаю о ней не так много, как мне хотелось бы. Столько лет общения, почти всегда вместе, но некоторые части ее жизни так и остались закрыты для меня и других людей. В чем-то она права, и разным людям требуется разное количество времени.

– Матча и выпечка? – я беру ее ладонь в свою, тем самым выражая ей понимание и поддержку.

– Фу! Сама пей свою зеленую гадость, – Энн морщит нос и встает, не выпуская моей руки. – Капучино и выпечка! Идем!

Прогуливаясь по парку, мы вспоминаем школьное время и как засиживались в библиотеке, не желая идти домой, каждая по своим причинам.

***

У подхода к дому я вижу черную машину и ее владельца, такого же мрачного и темного, как и его авто. Черные джинсы, кожаная куртка, темная футболка. Кратко поздоровавшись, Энн оставляет нас, и я остаюсь, переминаясь с ноги на ногу, наедине с Коннором. Не зная, что сказать, я смотрю то на него, то на асфальт под своими ногами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Садись в машину и поехали.

– Зачем?

– Лика, – пытаясь сделать свой тон как можно мягче, Коннор сжимает челюсти и вежливо просит: – Пожалуйста. Просто сядь в чертову машину.

Я подчиняюсь его тону и сажусь на переднее сиденье. Сегодня он выглядит мрачнее, чем когда мы только встретились. Его зеленые глаза потускнели, и в них словно не осталось жизни. От парня, что варит мне кофе по утрам и кормит пончиками, не осталось даже намека. Лишь оболочка со знакомыми чертами. Синяки под его глазами темнее осенних туч. Я хочу отвернуться, но даже не могу пошевелиться. Неужели он в таком состоянии из-за меня или нашей ссоры?

Мы выезжаем за пределы города и мчимся вдоль весенних пейзажей. Где-то уже проклевывается трава, а деревья тонут в зеленом тумане, что через несколько недель станет пышными кронами. Ручейки весенних вод тянутся вдоль трассы, вся природа пробуждается, чтобы подарить нам еще один теплый сезон.

Еще пару месяцев назад, преодолевая свой скептицизм, в глубине души я надеялась, что будущее лето станет самым чудесным за последние годы, а то и за всю мою жизнь. С каждым километром моя вера уменьшается, а во мне самой пробуждается желание иметь способность к телепортации. Щелк пальцами – и меня тут уже нет, и мне больше не надо терпеть гнетущую тишину и напряжение, исходящее от Коннора волнами и грозящее превратиться в цунами.

Коннор

Я не свожу глаз с дороги. Костяшки пальцев побелели от напряжения, с которым я держу свой руль. Несколько дней тишины почти свели меня с ума. Я дал ей несколько чертовых дней молчания, оставив ее в покое и не написав ни одного сообщения. Но она продолжила молчать. Кто из нас должен был пойти первым на примирение, уже не важно. Несколько бессонных ночей, отсутствие еды и смертельная загруженность на работе сделали свое дело, почти заставив меня в очередной раз сорваться. Но так сделал бы прежний Я. Прошлое остается в прошлом вместе с моими привычками. Но необходимость встретиться с ним лицом к лицу ради будущего пронзает меня как ледяные пули.

Я сворачиваю на маленькую проселочную дорогу. Машина пересекает грязь и цепляет дном ухабы. Я был здесь лишь однажды, но запомнил этот путь, как самый ясный день в своей жизни. С каждым метром дорога становится все хуже и хуже, а Лика с каждой секундой становится все печальнее. Ни единого вопроса, что мы делаем и куда едем, как будто ей безразлично. Только краткие взгляды в мою сторону выдают беспокойство внутри нее.

– Здесь. Идем.

Снова ни одного вопроса, и она делает то, что я ей сказал. Я протягиваю ей руку, но она замедляет шаг, чтобы остаться позади меня. Слякоть под ногами хлюпает, и мои ботинки быстро промокают. Ветер задувает под куртку, словно пытается под ней что-то найти. Десять минут неспешного шага, и мы оказываемся у сельского кладбища. Старые надгробия безмолвно кричат, чтобы на них обратили внимания и хоть кто-то поставил их ровно и убрал мусор с могил, что они оберегают. Я останавливаюсь, если так еще можно сказать, у самого свежего захоронения и смотрю на еще не выцветавшие цифры и эпитафию. Три слова, которыми можно охарактеризовать человека, который тут похоронен.

«Кевин Хейз. Сын. Отец. Друг».

Я зажигаю сигарету и подношу ее ко рту. Сколько бы я ни выкурил, каждая сигарета пахнет как первая. Мерзкий дым забивается в мои легкие и выходит наружу длинным выдохом.

– Рак. Отец сгорел за несколько месяцев, мы даже не успели ничего сделать. Да и если бы были деньги, это вряд ли помогло. По крайней мере, именно так я теперь себя успокаиваю.

Я смотрю на начинающую расти на могиле траву и мысленно ругаю себя, что был тут лишь в день похорон. Он точно не заслуживал остаться тут забытым и брошенным. Но у меня просто не хватало смелости снова посмотреть на то, что от него осталось.

– Я родился после веселой ночи у моего отца и Бритни. Они попытались построить семью, но оба оказались к этому не готовы. Он перебивался неудачными заработками, пытаясь сделать меньше, но получить как можно больше. Иногда это получалось, но чаще всего нет. Мать же хотела красиво жить и жила не по средствам. В конце концов она ушла от него и забрала меня. Мне тогда было около трех лет. Через год она встретила мужчину, Николоса, и еще через год родила ему еще одного сына.

Сначала все было хорошо, я иногда виделся с отцом и чувствовал любовь от Бритни. Но с каждым днем становилось все хуже. Бритни обвиняла меня, что я слишком много требую. Игрушки. Еда. Объятия. Все это с лихвой доставалось моему брату, но мне ставили это в укор. Отчим пытался сгладить обстановку, но мать продолжала ее накалять, говоря, чтобы все необходимое я просил у своего родного отца. Она постоянно упрекала, что у меня его глаза, его волосы, его язык тела. «Ты такой же, как отец» звучало как проклятье из ее рта. Как будто я был виноват в том, что родился. Как будто виноват в том, что ей приходилось напоминать ему, что он отец. Мы жили на разных концах одного города, но виделись так редко, словно жили на разных сторонах страны или всей планеты. То Бритни не пускала меня к нему в качестве наказания за какие-то проделки, то в наказание отцу, что он не дает ей денег. Да, он был хреновым отцом на тот момент. Но через несколько лет он взял себя в руки и начал нормально работать и мы стали видеться с ним чаще. После смерти его родителей он продал их дом в деревне и смог купить себе свое жилье, взяв кредит, который, к счастью, смог выплатить. Чем старше я становился, тем больше понимал, что они оба просто хреновые родители. Одна вроде кормит, но не любит; другой вроде и любит, но не может взять к себе.

Разрыв между мной и братом становился все сильнее, когда за одно и то же действие Бритни его хвалила, а меня ругала. В средней школе я начал сбегать из дома и познакомился с Мел. Ее семейка еще более дерьмовая, чем моя. В теплый сезон мы ночевали в заброшенных зданиях или искали ночлега по ее взрослым знакомым. По зиме приходилось чаще оставаться дома, чтобы не замерзнуть на улице. Выбор был очевиден: лучше потерпеть дерьмо дома, чем умереть на морозе с пустым желудком.

Чуть позже мы начали подворовывать, и уже через несколько лет я стал тем сыном, которым Бритни меня всегда видела. Никчемным дерьмом, которое ни на что не способно. С глазами мужчины, которого она ненавидела. Знаешь, одно время я смотрел на себя в зеркало и мечтал вырвать эти глаза, думая, что хоть тогда Бритни сможет меня полюбить.

Мел стала моей подругой, которая помогла мне преодолеть все то дерьмо. За пару лет до окончания школы Николасу предложили контракт в другом городе, и мать уехала с ним, забрав брата. Она всегда говорила, что он лучший сын, лучший ребенок и я должен быть как он. И я правда пытался. Но мне никогда было не достичь этого просто потому, что я был рожден не от его отца и не в то время. Они уехали в начале лета, после окончания учебного года, оставив меня одного. У Бритни даже и мысли не возникло взять меня с собой. Ей было насрать, как я буду жить, где, с кем. Она оставила мне несколько сотен и уехала. Спасибо и на этом. Где они сейчас, я не знаю. Она запретила брату даже писать мне письма и общаться со мной на расстоянии. Летом мы перебивались с Мел воровством, ночевали у ее знакомых или у нее дома. Ее родителям было вообще насрать, придет ли она домой, одна или с кем-то. Спустя время ее дом все больше становился похожим на притон. Мы помогали друг другу как могли и стали кем-то вроде друзей по несчастью.

Хоть я вел себя как малолетний преступник, во мне оставалась надежда, что я смогу хоть что-то получить от этой жизни и однажды трахну ее так же, как и она меня. В конце лета я пришел к отцу и попросился пожить. Объяснил ему ситуацию и ожидал, что он меня выгонит. Но он этого не сделал. Первое время мы ругались, и иногда дело чуть не доходило до драк. Спустя несколько месяцев он стал брать меня на работу и учить ремонтировать машины. А эту мы собирали вместе с ним. Мел к тому времени совсем перестала появляться дома, а когда перестала посещать занятия, то к ним пришли соцработники. Время от времени она все же ходила на уроки, и ее родители вроде как взялись за ум в страхе потерять младших детей, но вскоре все вернулось обратно. К тому моменту ее в этой жизни уже ничего не держало.

Когда мы окончили школу, Мел отказалась идти учиться дальше и начала перебиваться с подработки на подработку, а потом и вовсе подсела на выпивку и наркотики. Я стал тем, кто периодически забирал ее с каких-то непонятных тусовок, дрался с ее парнями. Стал кем-то вроде личного решальщика ее проблем, но я никогда не видел в ней девушку. Я стал учиться, даже поступил в колледж, отучился год и вроде даже стал подзарабатывать, помогая отцу. Но осенью мы узнали, что у него рак. Он стал меньше работать, я бросил учебу и стал работать вместо него. Я тратил все деньги на лекарства, но этого было мало. Я предлагал продать жилье, но он отказался от этого со словами, что я заслужил хоть что-то иметь в этой жизни, потому что я был лучше, чем он и Бритни.

Через несколько месяцев он умер. Вся его жизнь поместилась в одну картонную коробку. Все фотографии, документы, все, что напоминало о нем, я убрал в простую коробку и поставил ее на самую высокую полку. Больше я не делал ничего.

Мел снова оказалась рядом. Мы пили и начали спать вместе. После нескольких недель пьянства я нашел себя в туалете дома у какого-то торчка, знакомого Мел, с непонятными таблетками в руках. Я даже не знаю, что это были за таблетки. Хотел ли я такой жизни? Наверное, нет. Но у меня не было сил что-либо изменить. За квартиру стали приходить счета за неуплату. К тому времени в моей квартире уже начал образовываться притон. Время от времени Зак пытался мне напомнить, что когда-то я хотел нагнуть эту жизнь, но позволяю ей нагибать меня и дальше.

Однажды я встретил на улице знакомого отца и тот сказал мне, что я сильно похож на Кевина, но не должен повторять его путь. Не знаю, как Зак терпел меня все это время. Наверное, я стал для него тем, кто была для меня Мел, – вечным источником проблем. Как-то раз он пришел ко мне домой и выгнал всех, кто там был. Мы с ним даже подрались, а я обозвал его наседкой, которая портит мне веселье, за что он врезал мне по лицу. Он даже чуть не подрался с Мел, крича на нее, что это из-за нее я качусь вниз.

Помню, как эти слова так сильно въелись мне в мозг, ведь именно так орала Бритни отцу, говоря, что он портит ей жизнь. Зак оставался у меня в течение нескольких дней, помогая убираться и выгоняя тех, кто ко мне приходил. Я снова устроился на работу и стал ремонтировать машину. Мел стала реже появляться, но если она приходила, то это снова были секс, выпивка и то, что, я думал, является весельем. В какой-то момент мне надоело это и я поставил ей условие, чтобы она перестала втягивать меня во все это дерьмо. Но она продолжала напоминать о себе, а я никак не мог расстаться с этой частью своей жизни.

В прошлом году у Зака появилась Энн и он стал меньше обращать внимания на меня и мои проблемы. Я понял, что сам должен вытаскивать себя из этого дерьма. Все свободное время я посвящал работе, пытаясь измениться. Но на выходных все опять скатывалось в очередную пьянку между раздвинутых ног Мел.

В конце лета Зак заставил меня подать документы на дистанционное обучение, в очередной раз пытаясь напомнить мне о моих же планах. Он даже заплатил за первый семестр со словами, что вся его стипендия копилась, так как его полностью обеспечивали родители. Не знаю, насколько это правда. Но я решил, что если он в меня так верит, то, наверное, и самому стоит в себя поверить. А потом я увидел тебя. Такую чистую, красивую, с этими розовыми прядками в волосах. Мне хотелось, чтобы ты стала моей. Ты была как наваждение. Я перестал трахать Мел. Потом и вовсе сказал ей забыть мой телефон. И я стал меняться.

Отец научил меня готовить, и я стал готовить тебе. Даже в твоем зеленом чае я нашел вкус. Вся моя жизнь стала меняться. И вот я тут. Через несколько недель у отца будет годовщина смерти. Два года, как он лежит здесь. И за все это время лишь последние несколько месяцев, когда я веду себя как человек.

Я поворачиваю лицо к Лике, которая все это время стояла и молчала. Что я хочу увидеть в ее лице? Что я смогу в нем увидеть?

По ее щекам катятся слезы одна за другой, и она нервно прикусывает нижнюю губу так, что покраснела и налилась кровью.

– Мне так стыдно. Прости, что я заставила тебя снова это пережить, – она прижимается с моей груди и плачет навзрыд. – Мне так стыдно. Прости. Прости.

Я глажу ее по волосам и прижимаю к себе. Тихие всхлипывания постепенно прекращаются, и в тишине мы возвращаемся обратно к машине, держась за руки так, словно это поможет нам не потерять хрупкого равновесия. Молчание хоть и потеряло свою прежнюю напряженность, но все же остается висеть темной тучей между нами. Одна моя рука почти расслабленно лежит на руле, а вторая держит прохладные пальцы Лики.

– Куда мы едем?

– Домой.

Она понимающе кивает, когда осознает, что моя машина едет уже не по пути к их с Энн жилью.

***

Темнота моей квартиры кажется гнетущей. Я наполняю ванну горячей водой и позволяю Лике согреться, пока готовлю нам ужин.

Как и после нашей первой встречи, она идет ко мне в моей одежде. Мои штаны подвернуты со всех сторон, а огромная толстовка свисает с ее худых плеч. Влажные волосы собраны в какую-то незамысловатую прическу резинкой чуть выше затылка. Лика предпринимает попытку помочь мне поставить посуду на стол, но я отсылаю ее, и впервые за эти недели она не спорит со мной. Ее пальцы держат чашку с горячим чаем. После ужина она прячется в мои безмолвные объятия, сидя на диване перед выключенными телевизором.

– Покажешь мне его?

Я достаю коробку с мелкими вещами отца и фотографиями. С улыбкой на лице я рассказываю историю каждого снимка. Фото около машины, где мы вместе ее ремонтируем. Первый день в колледже. Тут даже есть несколько снимков, где я еще совсем ребенок и отец держит меня на руках. Взяв один из снимков в рамке, Лика ставит его на видное место со словами, что, наверное, отец был бы рад моей памяти о нем. Я не спорю. Я смотрю на его зеленые глаза и вижу в них себя. Каким бы дерьмовым ни был мой старт, я смогу прожить жизнь лучше, чем он.

17 апреля

Лика

Первый раз в моей жизни, когда мне приходится идти на учебу не подготовленной. К моей радости, сегодня не будет никаких практических занятий и меня ждут только лекции.

Вчерашний день отдается в моих висках тяжелым напряжением, но между тем я все равно чувствую какую-то легкость, словно между нами разбилось несколько кирпичиков и мы сделали шаг навстречу друг другу. Я снимаю с себя тяжелую руку Коннора и вылезаю из-под тяжести его навалившегося тела. Тихими движениями я собираю свои вещи и готовлюсь вызывать такси.

– Сколько времени? Ты куда?

– Мне пора на учебу.

– Вот черт! Подожди две минуты, я тебя подвезу. Тебе надо заехать домой?

Слегка нарушая скоростной режим, мы заезжаем за кофе и свежей выпечкой, а потом Коннор подбрасывает меня до университета. Энн пообещала захватить тетради с моего стола и передать их мне перед занятиями. Быстро встретившись, мы обмениваемся несколькими фразами и расходимся по аудиториям. Мэтью машет мне рукой и приглашает сесть рядом, за прошедшие недели мы, можно сказать, подружились и на совместных занятиях занимаем друг для друга места и обмениваемся отсутствующими конспектами в случае пропуска. Пару раз мы даже ходили вместе на ланч, но ничего более. Кажется, что жизнь идет своим чередом и постепенно начинает налаживаться.

Между лекциями уже по привычке я проверяю свой телефон.

К: Я заеду за тобой вечером. Возьми с собой одежду.

Л: У меня много дел на эти выходные. Нужно подготовиться к следующей учебной неделе и начать писать курсовые.

К: Бери все с собой, займешься этим дома.

Дом. Такое маленькое слово, несущее так много смысла. А где мой дом? Там, где я? Но там, где я есть, я не испытываю чувства, что нахожусь на своем месте. Даже живя с мамой, я понимала, что это лишь место, где я родилась. В нашей квартире, где я живу с Энн? Это всего лишь мое временно пристанище. Квартира Коннора? Но и там я всего лишь гость.

Погруженная в свои мысли, я веду записи на автомате, не вдаваясь в их суть. Ладно, перечитаю потом и буду рассчитывать, что пойму смысл написанного.

***

– Ты куда-то собираешься?

– Ага. Коннор пригласил к себе на выходные, заедет за мной чуть позже.

– Это на тебя не похоже. А как же учеба?

– Не знаю… Попробую позаниматься у него. Возьму с собой ноутбук и тетради. Если что, приеду обратно домой.

– Ладно, только предупреди, если соберешься обратно. Я приглашу к нам Зака. Все равно у него родители вернулись и мне как-то неловко оставаться там при них.

– Договорились.

Я стою перед кроватью и оцениваю масштаб своей трагедии. И сколько вещей мне нужно взять? В самом деле это всего лишь выходные, а не переезд. Неужели это так сложно? Сменная одежда, белье, принадлежности для учебы, зубная щетка, куча средств, чтобы просто сходить в душ. А фен? Его мне надо взять или нет?

Ладно. Вдох-выдох. Возьму по минимуму.

Через несколько минут сборов на меня наваливается осознание, что взять по минимуму не получается. Ну никак!

Еще раз. Вдох-выдох.

Ноутбук кладу в сумку с тетрадями. В маленькую спортивную сумку складываю одежду и все остальное. А тапки? Они мне нужны? Ладно, обойдусь теплыми носками.

***

Зак проходит в квартиру, и следом за ним следует Коннор в своей кожаной куртке так, словно температура за окном соответствует теплой осени, а не все еще прохладной весне. Быстро пожелав друг другу хороших выходных, Энн закрывает за мной дверь. Коннор идет впереди меня и несет сумку с моими вещами, и в моей голове снова крутится тысяча мыслей. Надежда на что-то большее и привычка видеть во всем символизм уводят их в сторону совместного ремонта, массажа перед сном и общих ужинов. Тряхнув головой и выбросив из нее все ненужные идеи, я сажусь в машину и жду, пока Коннор займет свое место.

– Так что, какие планы?

– Я уже говорила: мне нужно сделать много заданий по учебе.

– Ты этим будешь заниматься все время?

– Да. Нет. Не знаю. Могу раскидать на три вечера или сделать все за один день, но тогда мне придется сидеть не вставая со стула.

– Сделать часть сегодня и остальное завтра? В воскресенье проведем все время вместе?

– Лучше начну сегодня и доделаю в воскресенье, все равно собиралась повторять необходимое. А завтра буду свободна.

– Договорились, – Коннор резко меняет направление своей машины и едет куда-то между кварталами.

– Эй, куда мы?

– Ужин.

– Ужин? Я думала, мы к тебе.

– Да, а потом ко мне.

***

– Ого, как тут красиво.

– Да, мы с отцом сюда раньше ходили. И тут я тоже впервые после того, как его не стало. Решил, что тебе должно тут понравиться.

Мы проходим в одну из кабинок за ширмой, скрывающую нас от глаз посетителей в общем зале. Через несколько минут к нам подходит официантка и приносит воду, мы делаем заказ и остаемся почти наедине. Коннор что-то рассказывает, но все сказанное им пролетает мимо меня, пока я наблюдаю за движением его рук.

Все в нем – от губ, зеленых глаз и до кончиков пальцев – гипнотизирует меня. Каждый раз, когда я вижу его лицо, мне кажется, что я вижу его впервые. Мне хочется его разглядывать как произведение искусства. Пока я наблюдаю за его жестикуляцией, в мою голову залезают непрошеные ассоциации. Я смотрю в его глаза, и мой взгляд сам скользит ниже. Ямочка на губах. Легкая щетина на подбородке. Кадык, приходящий в движение после каждого сделанного глотка. Широкие плечи, за которыми можно скрыть горы. Мое зрение, кажется, превращается в рентгеновское и показывает мне все, что скрыто под одеждой. В моей памяти отложились каждый сантиметр его тела, каждая линия татуировки. Даже родинка на ключице и та оставила свой след в подкорке моего мозга.

Нам приносят еду, и я не тороплюсь приниматься за нее, все еще пытаясь вникнуть в то, что рассказывает Коннор. Неожиданно он встает и садится рядом со мной, поставив свою тарелку рядом с моей. Его тело настолько близко к моему, что становится тесно и я слегка отодвигаюсь, на что он двигается ближе, и мне приходится переместиться почти в самый угол. Почти зажав меня между стеной и собой, Коннор спокойно берет нож и принимается за нарезку мяса в своей тарелке. Последовав его примеру, я даже не замечаю, как он откладывает прибор в сторону и опускает свободную руку под стол.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сначала это еле заметные касания пальцами моей ноги, превращающиеся в легкие поглаживания чуть выше колена, каждый раз поднимающиеся чуть более запретно и под границу свободной юбки. Не почувствовав сопротивления, Коннор слегка сжимает внутреннюю сторону моего бедра. Что он сделает дальше? Остановится или продолжит и заставит меня покраснеть? Не веря самой себе, я раздвигаю ноги чуть шире и стараюсь сосредоточиться на еде, но, когда мужская рука касается меня через ткань трусиков и тонких капроновых колготок, я сжимаю ноги обратно, не давая руке возможности пошевелиться.

– Прекращай.

– Прекратил. Освободи руку.

Я расслабляю мышцы, и мой спутник продолжает свое развлечение, слегка надавливая и гладя меня между ног. По моему телу пробегает волна, и я в очередной раз спрашиваю себя, в какой момент мое тело стало таким восприимчивым.

– Нас же увидят.

– Не увидят. Ешь, как будто ничего не происходит.

Каждое касание и легкое надавливание заставляют меня все сильнее сжимать приборы в своих руках. Не в силах больше это терпеть я беру стакан воды и откидываюсь на спинку дивана, подавшись бедрами вперед и облегчая доступ к моим чувствительным местам. Его пальцы натягивают ткань и ласкают мой клитор сквозь нее. Я закрываю глаза и стараюсь представить, что здесь никого нет. Только я и он. Нас никто не видит. Мой внутренний страх не только не становится тише, но и возбуждает меня, опасаясь быть пойманной. Примерив на себя роль «плохой девчонки», я поддаюсь искушению и изливаюсь прямо в свои трусики. Влага пропитывает мою одежду и остается липким пятном на моем белье. Долгий вдох и такой же долгий выдох, пытающиеся успокоить мое сердцебиение. Я открываю глаза и смотрю на непоколебимое и почти равнодушное лицо, на котором не дернулся ни один мускул. Спокойно и так же невозмутимо он возвращается к своей еде. Пытаясь прийти в спокойное состояние, я делаю глоток прохладной воды и отодвигаю тарелку в сторону.

– Вам не понравилась еда? – лицо официантки не выражает никаких эмоций, а мое заливается краской от одного ее присутствия. Это верх профессионализма или она ничего не видела?

– Я не голодна, спасибо.

– Я могу принести вам что-то еще? – она переводит свой взгляд на Коннора.

– Да, пожалуйста, принесите два куска шоколадного торта, а это заверните с собой. Еще чашку кофе и зеленый чай.

– Вернусь к вам через несколько минут.

– Спасибо.

Когда официантка выходит из зоны слышимости, я обретаю силу нормально говорить и еле сдерживаюсь, чтобы не раскричаться.

– Больше так никогда не делай.

– Ты была не против.

– Теперь против. Больше. Так. Не. Делай.

– Уверена?

– Да, уверена.

– Тебе не понравилось?

В том то и дело, что понравилось! Но испытываемый мною стыд и страх быть пойманной, неловкость от всей ситуации не перекрывают полученное удовольствие.

– Нет.

– А они говорят другое, – Коннор смотрит на свои пальцы и улыбается.

– Просто больше так не делай.

– Вообще?

– Вообще.

– Никогда-никогда?

– Ты понял, что я имею в виду.

– Или нет.

– Только наедине.

– Мы были наедине.

– Не в общественных местах.

– Парковка – это общественное место?

– Там, где нас не увидят.

– Никто и не увидел.

– Стоп! Это бессмысленно. Просто больше так не делай. Только дома.

– И там, где нас никто не увидит.

– Да!

– То есть в парке, где почти никто не ходит, можно?

– Ты не выносим. Только дома.

– Ладно, – он пожимает плечами и кивает в знак согласия, – сама попросила.

– Эй, и что это значит?

– Только дома, как ты сама и сказала.

– Хорошо, можно и в машине, но там, где ее никому не будет видно, – Господи, ну и зачем я затеяла этот спор, прекрасно понимая, что он будет проигран.

Коннор самодовольно улыбается, и я заражаюсь его улыбкой.

Сладкий шоколадный вкус заполняет мой рот, и я почти забываю о произошедшем, наслаждаясь тортом. Через несколько минут мы просим счет и выходим на улицу.

Коннор прикуривает сигарету и наслаждается ею, пока мы медленно идем до машины. Я сажусь на свое место, и влажное прохладное пятно между моих ног откидывает меня обратно за стол. Мужская рука переключает рычаг на коробке передач и ложится на мое колено. Не знаю, специально ли он себя так ведет или так работает мой мозг, но в моей голове постоянно создаются и срабатывают якоря. Вместе ли мы или порознь, но это работает безотказно с нашей первой ночи.

***

Сильные руки приподнимают меня и сажают на кухонную тумбу у него дома. Зеленые глаза смотрят в мои и темнеют, приобретая оттенок молодых листьев, покрытых ночной тенью. Его пухлые губы прикасаются к моим в требовательном поцелуе. Я отвечаю взаимностью и скрещиваю свои лодыжки у парня за спиной, притягивая его к себе ближе. Он медленно погружается в меня сантиметр за сантиметром и так же медленно выходит, распаляя жар моей похоти. Не выдержав такой неспешной пытки, я двигаюсь к самому краю, еле удерживая себя от падения вниз. Если бы не его присутствие меж моих бедер, то вряд ли бы мне удалось остаться на поверхности. Я обнимаю его за талию и кладу руки на его лопатки, и кончиками пальцев впиваюсь в нежную кожу на его спине, стараясь быть как можно аккуратнее и не поцарапать. Словно получив отмашку, зверь внутри пробуждается и рычит, заявляя о своих намерениях. От нежности не осталось и следа. Его руки сжимают мои ягодицы, и он трахает меня как в последний раз. Снова это так грязно и пошло, что еще несколько недель назад это заставило бы меня сгореть от стыда. Но я уже не обращаю внимания на то легкое чувство смущения, что посещает меня все реже и слабее. Рядом с ним обретаю ту свободу, которой мне так не хватало раньше. Все сильнее впиваясь пальцами в его спину, я прокладываю дорожку вниз и, вторя ему, пытаюсь сжать место ниже спины. Его сильные, напряженные мышцы не дают мне этого сделать, и, преодолевая страх, я выпускаю коготки и оставляю красные полосы на его пояснице.

Коннор

Словно по щелчку мое сознание отключается, и все заливается красным. Легкая боль моей кожи под тонкими девчачьими пальцами отключает тумблер моего контроля, и я трахаю ее до ощущения легких судорог в моих ногах. Отрываясь от покрасневших опухших губ, я делаю короткие вдохи и снова впиваюсь в ее рот, не давая ей и шанса на легкую передышку.

Влага в ее глазах готова скатиться каплями по щекам, но их яркость говорит мне не останавливаться. Она громко стонет, и эти стоны заполняют пространство вокруг нас. Быстрые влажные звуки прикосновения наших тел друг об друга звучат как наши аплодисменты самим себе. Сколько бы раз я ни входил в нее, сколько бы я ее ни трахал, мне всегда становится мало. Очередной громкий стон – и девушка сжимается вокруг моего члена, ее тело содрогается и на секунду обмякает, даря отдых длиною в несколько мгновений.

Если бы не взгляд искрящихся глаз напротив, я бы последовал за ней и кончил бы на ее нежно-розовый живот. Но желание в ее глазах и улыбка после оргазма заставляют меня держаться и продолжать. Первые разы мне хотелось кончить после первой фрикции, но, как неопытный школьник, я терпел до боли в яйцах и сдерживался как истинный джентльмен, пропуская даму вперед в очереди за оргазмом. Каждое прикосновение к ее телу, каждый ее взгляд, даже чертов румянец скромницы возбуждают сильнее самого грязного порно, потому что я точно знаю, что за этим всем скрывается. Мои ноги больше не в силах меня держать, я встаю на колени и впиваюсь своими губами в пухлые лепестки между мягких бедер. Я поднимаю одну руку и сильно сжимаю мягкую грудь. Мой язык двигается вверх и вниз, а потом я слегка прикусываю одну губу. И другую. Я всасываю ее клитор в свой рот и отпускаю, мой язык опускается ниже и проникает внутрь, трахая девушку самым вкусным способом. Вторая рука ложится на член и сжимает его почти до боли. Мне срочно нужна разрядка. Но не так. Нога на одном плече не дает мне встать и выражает сопротивление своей владелицы.

– Хочу быть сверху.

Понял. Она легко толкает меня пяткой в грудь, и я ложусь на спину прямо на полу. Моя принцесса спрыгивает с кухонной тумбы и садится на меня, заставляя свои колени краснеть и вбирая всю мою длину до самого основания. Светлые волосы спутанными прядками покрывают ее плечи и падают на грудь. Если бы я был поэтом, то назвал бы ее лесной нимфой, запыхавшуюся после своих танцев под луной. Набирая скорость и удерживая темп, как опытный верховой наездник, она подводит меня к краю. Еще не все. Я беру ее за талию и, удерживая над собой, делаю несколько сильных толчков. И когда она кончает, она прижимается ко мне еще сильнее и я изливаюсь прямо в нее. Мой член несколько раз дергается внутри плотно сжатых стен. По телу прокатывается волна освобождения и эйфории. Девушка сверху улыбается и прикусывает нижнюю губу, постепенно возвращаясь к своему привычному образу хорошей девочки.

И тут на меня сваливается груз осознания.

Блять.

Черт! Черт! Черт.

– Не переживай, я на таблетках.

Лика

– Точно?

– Ты же знаешь, как я серьезно отношусь к учебе. Конечно, ничего не будет.

Я смотрю на лицо Коннора и замечаю момент, когда выражение удовольствия сначала сменяется паникой, а потом возвращается в спокойное состояние.

– Но почему ты…

– Не сказала? Не знаю. Извини, просто обычно как-то не к месту было.

Я пожимаю плечами, все еще ощущая его внутри себя. Встав, иду в ванну, ощущая, как липкая теплая жидкость стекает по внутренней стороне моих бедер.

– Правда, извини. Я не хотела говорить раньше, потому что думала, что тогда ты будешь настаивать на незащищенном сексе.

Пока Коннор встает позади меня и включает воду в душе, я прикидываю ситуацию с его стороны и понимаю, насколько ему было дискомфортно в этот момент. Наверняка, мне бы тоже было страшно, если бы он кончил в меня без предупреждения.

18 апреля

Лика

Яркое солнце прорывается сквозь неплотно закрытые шторы и озаряет ворох наших вещей на полу. После душа вчера перед сном я быстро собрала их и принесла в спальню, как будто собиралась разложить, но была слишком уставшая для этого. Коннор спит рядом, периодически посапывая и что-то тихо бормоча. Я переворачиваюсь на живот и рассматриваю его расслабленное лицо, не опороченное морщинкой меж бровей, делающей его вид немного устрашающим и слегка недовольным.

Пытаясь двигаться как можно тише, я встаю и выхожу из комнаты, прикрывая за собой дверь. Хорошо, что моя сумка так и осталась в коридоре. Я беру чистую домашнюю одежду, косметичку и привожу себя в порядок. Глупая идея – лечь спать с мокрыми волосами. Из зеркала напротив на меня смотрит девушка, чья ночь была явно одной из самых лучших в ее жизни. После спонтанного акта на полу после возвращения домой мы так и не оставили друг друга в покое и, приняв быстрый душ, снова пожирали взаимно свои тела. Это было что-то дикое, необузданное и совершенно иное, как будто мы стали раскрываться с иной стороны. И если бы раньше я нашла в этом что-то пугающее, то теперь я получаю удовольствие, изучая себя с этого ракурса. Даже если у нас с Коннором ничего не выйдет, я уже не стану прежней и точно буду знать, чего мне хочется. И на меньшее я не согласна.

В просторном помещении, где кухня объединена с гостиной, я нахожу на полу высохшие капли, ведущие в ванну. Нужно помыть пол. И где у него швабра? Не найдя ее, я смачиваю бумажные полотенца и протираю поверхность, оставляя влажные круги на полу. Мои руки так и зудят, чтобы продолжить уборку. Хоть тут и достаточно чисто для холостяцкого жилья, мне все же хочется что-то сделать. Поставив стул поближе к окну, я снимаю шторы и отправляю их в стиральную машинку.

Солнечный свет озаряет комнату, и во мне возникает желание помыть стекла, которых наверняка никогда не касалась женская рука. Останавливая порыв, я размещаю свой ноутбук на маленьком обеденном столике, предварительно протерев его. Салфетка в моей руке так и манит меня пройтись ею по всем поверхностям. Так. Это не мой дом. Я тут не для уборки, тем более в одиночку. Нужно сосредоточиться на учебе. А как же кофе? Завтрак? Я быстро делаю яичницу и раскладываю по тарелкам, оставив порцию для Коннора.

Прогрузившись в учебный материал, я не замечаю, как проходит пара часов. Тяжелые руки ложатся мне на плечи и начинают мять занемевшие мышцы, как обычно мы делаем с Энн друг другу. Дернувшись от неожиданности, я оборачиваюсь и наблюдаю улыбку на лице Коннора, он явно доволен произведенным эффектом.

– Доброе утро. Выспалась?

– Привет, да. Яичница там, но она уже остыла. Тебе погреть? Кофе налить?

– Сиди, я сам.

«Я сам» еще один крючок, цепляющий меня, как рыбку, которая уже и сама не против быть пойманной.

– Тут так ярко. Где шторы?

– В стирке.

– Оу, – Коннор осматривает комнату, непривычно освещенную естественным источником, – даже не помню, когда открывал их в последний раз.

– Больше я ничего не трогала. Хотела помыть пол, но не нашла чем.

– У меня моющий пылесос. В том шкафу, – он показывает себе за спину в направлении коридора. – Что еще тут нужно сделать?

– М-м-м… Помыть окна и протереть все поверхности?

– И все?

– Это план-минимум.

– И что же включает в себя план-максимум?

– Ты серьезно?

– Почему нет? Что ты обычно делаешь у себя дома?

– Помыть всю технику, разобрать кухонные ящики и освежить накидку на диване. М-м-м… Почистить ковер. А, и еще, наверное, заменить декоративные подушки. Боюсь, от стирки они испортятся, а у них несъемные чехлы. Мама передала мне свою дотошность в уборке, поэтому я могу написать тебе огромный список. Но ты не подумай, это твоя квартира, ты не обя…

– Я тебя понял. Займусь.

– Что? – и я снова задаю этот вопрос. – Ты серьезно?

– Да. Занимайся своими делами.

Коннор разогревает яичницу и наливает нам двоим кофе, заменяя мой остывший на свежий. Пытаясь сосредоточиться на записях в тетради, я все равно наблюдаю, как он расправляется со своим завтраком и уходит в спальню. Через несколько минут парень выходит полностью одетый и скручивает коврик на полу около дивана. Что он делает? Все еще пытаясь не отвлекаться, я смотрю в конспекты и выполняю нужные мне задания на следующую неделю, то и дело поглядывая на парня.

Свернув коврик, он выходит с ним из квартиры и через небольшой промежуток времени возвращается без него, зато с несколькими пустыми коробками.

– Что ты собираешься делать?

– То, что ты сказала.

– Я же не серьезно.

– Почему? Ты же все равно занята, а мне давно пора было привести тут все в порядок.

Я снова опускаю голову к своим тетрадям и стараюсь не смотреть по сторонам, не отвлекаясь на шум сбоку от меня. Коннор раскрыл все шкафчики и, похоже, без разбору скидывает все, что там было, в коробки.

– Ты собираешься все это выкинуть?

– Ну да, тут из свежего только то, что в холодильнике. Первое время после смерти отца я еще пытался как-то следить за сроками годности и покупать свежее, а потом забил и питался покупной едой. Все, что тут есть, наверное, куплено еще им.

– А… – ну, наверное, просто стоит порадоваться, что тут не завелись никакие насекомые. Передернувшись от одной мысли о них, я представляю потерянного и покинутого Коннора.

Ни матери, ни отца… Одинокий ребенок, которому пришлось быстро и рано повзрослеть, узнать вкус одиночества в относительно юном возрасте. Неудивительно, что в тот момент в нем что-то сломалось и ему стало просто наплевать на то, как он живет.

Может быть, теперь его вкус к жизни вернется? Размышляя над нелегкой судьбой Коннора, я вспоминаю лекции по психологии и понимаю, что мне нельзя становиться его спасателем. Как бы мне ни хотелось сделать все за него, он сам должен разобраться со всем плохим в его жизни. Я могу лишь помочь. Как он помогает мне познать себя, так и я могу помочь ему. Но остальной путь мы должны пройти сами. Первые шаги самые сложные, и мы можем рассчитывать лишь на поддержку, но никто не проживет нашу жизнь за нас. Выдохнув и скинув с себя груз придуманной самой себе ответственности, я заканчиваю на сегодня учебу и закрываю ноутбук.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Тебе помочь?

– А ты уже закончила?

– Да, осталось немного на завтра.

– Я думал, у тебя это займет больше времени.

– Я тоже так думала, но все оказалось не так плохо и сложно.

– Ну тогда собирайся и поехали, я пока все отнесу в машину.

– Куда поедем?

– Сначала я отвезу все на свалку, а потом в магазин.

– Дай мне 20 минут, и я буду готова.

– Хорошо, жду тебя внизу. Ключи на столе, закроешь.

Пятиминутный макияж и выбор без выбора из взятой мною одежды оставляют мне время на помощь. Я беру коробку и спускаюсь вниз. Около машины Коннор разговаривает по телефону, что-то громко крича, но, увидев меня, завершает звонок и убирает телефон в карман.

– Кто звонил?

– Мел.

– Что хотела?

– Как обычно. Разобраться с ее дерьмом.

Чувство тревоги возвращается, но я стараюсь держаться спокойно.

– И ты ей не поможешь? – пожалуйста, скажи, что нет.

– Нет. Она считает, что я ей все еще должен. Но все свои долги я давно оплатил. А благотворительность – это не про меня.

– Даже если у нее совсем все плохо?

– У нее всегда все совсем плохо.

Даже не знаю, радоваться ли мне или нет. А вдруг там настоящая беда? А Коннор просто отворачивается от человека, которому нужна помощь.

– Почему ты тогда ей ответил?

– Потому что она позвонила уже 17 раз. Я говорил ей забыть мой номер, но это, видимо, не помогло.

– Отправь ее в блок.

– Она звонит с уличных телефонов. Это не поможет.

– Так что у нее случилось?

– Встряла в долг перед каким-то барыгой. Просит разобраться с ним, чтобы он больше к ней не лез. Ну или дать денег.

– И что ты будешь делать?

– Ничего. Пусть ищет работу. Я же смог выкарабкаться. Хоть и не без помощи Зака.

– Может, ей тоже нужна помощь? – Господи, сама не верю, что говорю это. Но вдруг там все серьезно?

– И что ты предлагаешь? Разобраться – значит снова с кем-то подраться. Тебе этого хочется? Дать денег – это проспонсировать ее «развлечения». Она или опять все спустит и останется с долгами, или расплатится с имеющимся и наберет новых. Это пройденная схема. Не стоит ей доверять. У нее был шанс все исправить. И не раз. Теперь хватит.

Пока я витаю в своих мыслях, Коннор освобождает машину и выносит коробки и свернутый коврик к контейнерам на границе районов нашего города.

– Ну, теперь в «Гэлакси». (Вымышленными магазин. – Прим. авт.)

– В «Гэлакси»? Там же товары для дома.

– Ну, у нас же больше нет подушек и накидки на диван, и многого остального. Все там, – он кивает головой в сторону мусора, и я просто не могу не наслаждаться сказанным им «у нас».

– Ты хочешь это все купить?

– Почему нет? Старых-то больше нет.

– Л-л-ладно, – насколько странным покажется вопрос о финансовой возможности это купить? – ты же разоришься!

– Нет. Когда я устроился на работу, то вкладывался только в самый минимум, чтоб прожить, ну и немного на машину и пиво. Остальное копилось и денег хватит на апгрейд квартиры.

– Ого…

– Не думала, что я могу копить? Я похож на транжиру? – он делает обиженный вид, а потом улыбается, словно мое удивление его не задело. Но так ли это? Вдруг ему было неприятно?

Еще раз я повторяю самой себе, что Коннор – взрослый человек, и в случае, если ему что-то не понравится, он может это выразить. Словами. Через рот. А вдруг нет и у него похожие на мои загоны? Но разве кто-то должен сюсюкаться с чужими тараканами? Нет. Ну или хотя бы чуть-чуть?

***

Я хожу между стеллажами, заваленными самими разными товарами. Ничего себе! Тут есть все – от столовых приборов до газонокосилок, декоративные предметы для интерьера и наружные украшения для домов. Первый раз в своей жизни я смотрю на товары и не знаю, что хочу взять. А в праве ли я в принципе решать, что купить? Мой внутренний диалог ни на секунду не прекращается и до сих пор пытается посмотреть на каждую ситуацию с разных сторон. В принципе это не плохо. Но как же я устала, что внутренний критик имеет не мой голос и постоянно осекает меня в своих даже самых маленьких желаниях.

– Как думаешь, эта накидка подойдет?

– Не знаю. Ты измерил диван?

– Нет.

– Ладно. Ты умещаешься на нем? Ориентируйся на свой рост и возьми с небольшим запасом. Всегда можно подогнуть. Лучше так, чем взять маленькую.

– Всегда можно вернуть, – уже привычно Коннор пожимает плечами, но кладет выбранную накидку в тележку. – Она тебе нравится?

– Она должна нравится тебе. Это же твой дом, ты и выбирай.

– Окей.

Мы прогуливаемся дальше и попадаем в отдел с подушками. Это точно самое мягкое помещение, которое я когда-либо видела.

– Эти? Или лучше эти? – Коннор тычет пальцами в предметы, проверяя их на ощупь.

– Ориентируйся на цвет мебели и выбери подходящие.

– Тебе тоже должно нравится.

– Тогда эти, – я указываю пальцем на светло-бежевые подушки. – Они хорошо подойдут к накидке. Ой! А еще у них съемные чехлы. Сможешь стирать.

– Отлично.

Я подхожу к груде подушек самых разных форм, цветов и размеров, и мои глаза не знают, что выбрать из всего этого великолепия и на чем сделать свою остановку. Хоть в квартире с Энн у меня и есть полная свобода выбора, я всегда себя останавливала себя от покупки ненужных вещей, даже когда очень хотелось. Единственным исключением являются мои ароматические свечи хотя бы по причине, что они не такие дорогие. Я касаюсь руками пушистой белой подушки в форме кошачьей лапки и наслаждаюсь ощущением под моей ладонью. Коннор проходит мимо и кидает точно такую же в тележку. В голове сразу проносится тысяча мыслей от «Я не могу себе это позволить» до «Не надо для меня ничего покупать». Но все это купируется пониманием, что если он хочет это купить, то пусть покупает, а если мне придется самой платить, то просто на кассе откажусь от покупки. Конечно же, сразу возникает мысль, что это будет как-то некрасиво и я буду неловко себя чувствовать, но лучше уж кратковременный дискомфорт, чем необходимость усиления экономии.

– Кстати.

– Что?

– Посуду я тоже выкинул. Нужно взять.

Мы проходим в нужный нам отдел, и Коннор доверяет мне сделать выбор, убеждая меня в отсутствии у него вкуса. Я останавливаюсь на наборе из керамики глубокого синего цвета и получаю одобрительный кивок.

– Кружки тоже.

– И столовые приборы?

– Нет, их я оставил.

Мы перебираем, кажется, все представленные варианты, но не только чтобы сделать выбор, но и посмеяться над разными грубыми надписями на кружках. Неужели кто-то и правда их покупает? Коробка с несколькими предметами черного цвета отправляется в тележку к остальным покупкам. И мы движемся дальше.

***

Стаканчик с кофе из автомата приятно обжигает мою руку, и я делаю аккуратный глоток. Лишь бы не пролить ничего на подушку, лежащую на моих коленях, как мягкий теплый кот. Коробки с покупками тихо побрякивают в багажнике. Я оборачиваюсь и с наслаждением смотрю на свернутый в тугой рулон коврик, занявший почти все пространство сидений сзади.

Коннор выдает мне самую легкую коробку и отправляет в квартиру, не позволяя мне взять что-то потяжелее. В масштабах кухни-гостиной наши покупки пока что не кажутся чем-то существенным, но уже через час помещение выглядит иначе. Раскрытые окна, обрамленные высушенными шторами, пропускают лучи солнца, падающего к закату, диван выглядит почти как новый, а моя подушка как белое пятно заставляет глаза цепляться за себя. Чем дольше я на нее смотрю, тем более тревожные мысли лезут в мою голову. А вдруг мы слишком торопимся? А зачем я согласилась помочь Коннору? А что это значит для наших отношений? Слишком много почему, зачем и как. Я зажмуриваю глаза на несколько секунд и открываю их, чтобы просто насладиться обновленным видом.

– Отличная работа! – Коннор обнимает меня со спины и кладет голову на мое плечо именно так, как мне нравится. – Мы отлично справились.

– Да, спасибо за подушку.

– Это меньшее из всей моей благодарности. Оставишь тут или возьмешь с собой?

– А можно?

– Все можно, если этого захотеть. Заберешь с собой – будешь вспоминать обо мне дома, оставишь – будет причина сюда вернуться.

– Тогда оставлю тут.

– Значит, ты хочешь сюда вернуться?

Я прикусываю нижнюю губу и улыбаюсь, нежась в его объятиях. Коннор обходит и встает спереди, глядя мне в глаза и ожидая ответ.

– Хочу.

Он снова обнимает меня, и мы вместе заваливаемся на диван.

Кажется, завтра накидку придется постирать.

20 апреля

Лика

– Ну и как прошли выходные? – Энн отпивает из своего стаканчика, пока мы вместе прогуливаемся после занятий. – Мы не виделись с пятницы.

– Ну-у-у, мы ходили в магазин и покупали всякое для дома.

– Ничего себе! Это достаточно серьезно.

– Я стараюсь не думать об этом, пусть будет как будет, а дальше разберемся.

– И что теперь? Как думаешь, твоя мама его примет?

– Она никого не примет, пока я не закончу учебу, не начну стабильно работать. Но и потом найдет, к чему придраться. Ты же знаешь, что все должно быть идеально. А как у вас дела?

– Зак предлагает съехаться, а я пока не готова. Вдруг я сделаю что-то не так? Сейчас мы живем по отдельности и у нас нет совместных проблем, которые, ну знаешь, ссорят пары, когда они начинают жить вместе. Не то что я не хочу этого, просто не хочу все испортить.

– Эй, Энн, ты замечательная. Все будет хорошо, и ты справишься с этим. А если у вас не получится, то пусть это будет сейчас, а не через несколько лет. Может, стоит попробовать?

– Странно слышать от тебя то, что еще недавно я говорила тебе. Кажется, я заразилась от тебя сложным мыслительным процессом и перенимаю привычку мисс Зануды все анализировать. Не знаю… Может, летом подумаю над этим, если Зак еще будет хотеть. Но знаешь, мне слишком нравится наша квартира, я привыкла к ней и не хочу с ней расставаться. Ну и тем более, куда денешься ты?

– За меня не переживай. Когда этот вопрос потребует незамедлительного решения, мы что-нибудь придумаем.

– Спасибо.

За все время нашей дружбы мы сблизились настолько, что нас можно назвать сестрами. В школе мы общались достаточно тесно, хоть и не настолько, чтобы Энн впускала меня в свою жизнь так, как сейчас. В какой-то степени я жалею, что не была с ней близка, но настаивать на сближении значило бы потерять с ней то, что было. Когда-нибудь она расскажет мне, что происходило за закрытыми дверями.

– И какие у тебя планы на сегодня?

– Как обычно, учеба. Надо написать свои курсовые и отдать парням черновики для их работ к следующим выходным, чтобы было время все исправить.

– Офигеть у тебя продуктивность, мне бы такую.

– Ну, не по своей воле.

– Мы со всем справимся.

– Конечно, справимся.

***

Я отрываю свой взгляд от экрана ноутбука и кончиками пальцев тру уставшие глаза, наплевав на размазавшуюся тушь. Писать несколько разноплановых работ (темы некоторых из них я вижу впервые) не слишком сложно, но слишком муторно даже для меня. Пробегаясь взглядом по написанному тексту, я исправляю допущенные ошибки и заканчиваю на сегодня.

Ванна. Зеркало. Вода.

Умыться. Расчесаться. Зевнуть.

– Эй, Энн!

– Что?

– Как насчет прогулки перед сном? Мне срочно нужно размяться, пока окончательно не стемнело.

– Сейчас оденусь. За кофе зайдем?

– Конечно.

Энн встает с нашего диванчика, откладывает пачку чипсов в сторону и выключает телевизор. Я смотрю на наши подушки и невольно возвращаюсь к той, что осталась у Коннора. Даже такая маленькая деталь смещает фокус моего внимания в его сторону.

– Я готова. У нас несколько минут, пока кофейня не закрылась.

– Идем.

– Почти бежим. Давай.

***

Тонкая полоска света на горизонте, виднеющаяся между домов, постепенно становится тоньше и почти исчезает. Над нами загораются фонари, и я невольно щурюсь, глядя на один из них.

– Как думаешь, где мы будем через несколько лет? – тихий голос отрывает меня от наблюдения за мотыльками.

– Не знаю. В планах мамы я имею престижную работу, потом выхожу замуж и рожаю детей, которые будут еще послушнее, чем я сама. А ты?

– Сложно сказать. Никогда не думала об этом. Просто делала то, что надо, и плыла по течению.

– А к чему ты спрашиваешь?

– Продолжаю думать над предложением Зака. Забавно представлять карапузов с его глазами и моим цветом волос.

– Ну до этого еще далеко. Зачем загадывать?

– Не знаю… Просто представила, что когда-нибудь у меня будет большой дом с кабинетом, где я буду заниматься своей работой, Зак будет подстригать газон, и мы превратимся в одну из стандартных семей. Знаешь, их еще изображают в рекламе. Счастливый отец, улыбающаяся мать, радостные дети. Просто… Не знаю… Кажется, в жизни я никогда не видела таких. Или же видела, но они были счастливы только на фотографиях, для которых встали рядом и улыбнулись, а в остальное время каждый из них был по-своему несчастен.

– Не все бывает так мрачно, как ты представляешь.

– Да неужели? Вот твоя семья. Моя семья. Проблемы Алекс и Мики… И у парней примерно так же.

– Сломай систему. Будь счастлива.

– А если это и есть путь от счастья? Погрязнуть во всех этих проблемах?

– Мне кажется, если вы будете любить, то как минимум будете радоваться тому, что видите друг друга по утрам. Хороший заряд с утра, знаешь ли.

– Звучит утопично и сложно.

– Все работа.

– Все работа?

– Ну да, и отношения тоже. Ты же сама говорила, что вы с Заком преодолеваете ссоры и возникающие проблемы и от этого ваша пара становится только крепче.

– Но мы не так долго вместе, чтобы можно было сказать наверняка.

– Ну, сейчас по опыту вашей пары можно сказать именно так.

– В каком-то смысле ты права. Но всегда есть какое-то но.

– И какое же оно сейчас?

– Пока не знаю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

1 мая

Лика

Дни идут один за одним и, на мое удивление, достаточно неплохо, я даже могу сказать, что хорошо. Постепенно мне удается находить баланс между учебой за себя и за парней, отдыхом и встречами с Коннором. Иногда он подвозит меня до учебы и в таком случае захватывает для меня стакан с зеленым чаем или матчей, иногда забирает к себе до утра после работы, но отказывается от ночевок у нас, заманивая к себе. Мама продолжает игнорировать мое существование, и это совсем неудивительно.

Когда она узнала, что Мари уволилась, перестала с ней разговаривать на несколько месяцев, поскольку «теперь ты будешь содержанкой, которую выкинут на улицу и вытрут об нее ноги!». За это время Мари благодаря поддержке своего парня сменила еще несколько работ и теперь вполне прилично зарабатывает. Через наши беседы с бабушкой я знаю, что мама вроде как готова помириться, если я принесу ей свои извинения. Но за что? На самом деле трудно признать, но я все-таки скучаю и по ней, и по ее странной форме выражения любви ко мне. Может, стоить ей позвонить и рассказать, что я со всем справляюсь и ей не за что переживать? Отложу этот разговор на потом, а пока что…

– Доброе утро, – я целую Коннора, и он пытается открыть глаза, щурясь от яркого солнечного света.

– М-м-м, – было ошибкой приблизится к нему настолько, что теперь я оказываюсь зажата между сильными руками, которые не дают мне двигаться. – Ты куда-то собралась?

– Нет, но ты просил тебя разбудить. Я приготовила завтрак, так что тебе осталось только проснуться.

– Ты можешь мне в этом помочь.

– Фу, нет. Сначала почисть зубы.

– Я не про это, но если ты хочешь, то я всегда за.

Кое-как разместившись в плотных объятиях Коннора, я запускаю руки под одеяло и принимаюсь его щекотать. Лучший способ проснуться – посмеяться или активно пошевелиться. Поскольку секс в мои планы не входит, то…

– Эй, это было нечестное нападение на безоружного! – Коннор перехватывает инициативу в свои руки и нападает на меня так же, как я на него.

Моя попытка продолжить щекотку переходит в возню под одеялом со смехом и капелькой веселья.

– Принцесса, тебе нужно бежать или сдаваться, потому что еще чуть-чуть, и никакие аргументы про зубную пасту, душ и прочие фу-фу-фу не сработают.

Я вырываюсь из-под Коннора и падаю с кровати под наш дружный смех. Не теряя ни секунды, я встаю и бегу из комнаты, пока парень следует за мной. Устроив догонялки от столика до дивана и вокруг них, я наконец-то сдаюсь и поддаюсь парню. Он врезается в меня и заключает в мои любимые объятия.

– Фух, но секс был бы лучше. Тебе бы понравилось.

– Не сомневаюсь. Пойдем завтракать.

Вафли и горячий кофе еще не успели остыть и отлично смотрятся в купленной нами посуде. Несколько дней назад в одном из шкафов я нашла вафельницу и не смогла отказать себе в удовольствии воспользоваться ею. Углеводная бомба в тот день была великолепна. Но сегодня я решила сбавить обороты и сделать их не такими сладкими и хотя бы немного полезными.

– Они странные, но вкусные.

– Ага, из творога. Бабушка научила.

– Вышло неплохо. Какие планы на день?

– Несколько часов на учебу и больше никаких. Как обычно.

– Сейчас займешься или вечером?

– Вечером.

– Тогда вечером и скатаюсь к парням в ангар. Маркус прислал сообщение, что появилась работенка на несколько часов.

– Оу, хорошо.

– Что-то не так?

– Я думала, ты не работаешь по выходным.

– Обычно нет, но иногда бывают срочные заказы, за которые, между прочим, неплохо платят. Чем пока займемся?

– Стирка? Уборка?

– Слово «отдых» тебе незнакомо?

– Эй! Это было грубо!

– Ну так что?

– Стирка, уборка и кино?

– С чего начнем?

***

Проводив Коннора и поцеловав его на прощание, я закрываю дверь и возвращаюсь за столик в гостиной. С каждым днем мое пребывание тут становится все более комфортным, а сама квартира становится более уютной. Ноутбук на стол, кружку с чаем рядом, телефон на зарядку. Я оглядываюсь вокруг, и мой взгляд цепляется за фотографию Коннора с отцом. Тоска в моем сердце нарастает, и я решаю преодолеть свой очередной страх. Не хочу прятаться или что-то скрывать. Если мама не хочет, то может не принимать мои жизненные решения, но ей придется с ними смириться, а я больше не хочу жить под флагом страха.

– Привет, мам.

– Лика? Ну привет.

– Как у вас дела?

– Все в порядке. Работаю. Стоп! Ты не у себя дома?

– Да, мам, верно, это квартира моего парня.

– Ты сошла с ума в этом году? Или решила свести с ума меня?

– Нет, просто…

– Это он тебя надоумил сменить факультет, да? Из-за него ты стала… Такая?

– Мам, какая? Это было исключительно мое решения, я тебе давно говорила, что хочу учиться там! Но ты меня не слышала! Как обычно!

– Лика! Твоя жизнь зави…

– Мам. Я не хочу ссориться. Просто прими мое решение, и все. Как видишь, я справляюсь с поставленными задачами. Я образование получаю? Да. У меня хорошие оценки? Да. Я прошу у тебя денег и помощи? Нет. Я справляюсь с собственным обеспечением? Да.

– Это все временно!

– Мама! Просто поверь в меня. И вообще, в начале лета я планирую приехать к вам и привезти своего парня. Хочу их с бабушкой познакомить.

Господи, сама не знаю зачем, но я это сказала. Не думаю, что я хочу познакомить его со своей семьей, но, видимо, мое желание еще сильнее выбесить маму стало сильнее желания поступать рационально хотя бы в этой ситуации.

– Что?

– Ты слышала.

– Я… Я не хочу с ним знакомиться.

– А я и не к тебе его привезу. Я же сказала, что хочу познакомить его с бабушкой.

– Судя по всему, я не могу запретить тебе это сделать, но знай, что я этому рада не буду. И парня твоего видеть не хочу.

– Как скажешь. Пока.

Гудки раздаются у моего уха, и я понимаю, что сказала лишнее. Но с другой стороны, а как показать маме, что я самостоятельно справляюсь со всеми своими проблемами и поставленными задачами?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Черт! И что мне делать дальше? Отступать назад ну никак нельзя!

8 мая

Лика

– Что думаешь? – Энн крутится перед зеркалом в своей комнате в новом платье, пока я заедаю свой стресс баночной мороженого. – Как считаешь, Заку понравится?

– Ну, он определенно будет шокирован, – еще одна ложка с холодным содержимым отправляется в рот. – Я даже не знаю, что привлечет его внимание сильнее: топ, который едва скрывает твою грудь, или юбка, чей вырез почти выходит за рамки закона.

– Не будь ханжой! Вырез сбоку, а не спереди! Но если ты так реагируешь, то он точно будет в восторге! Надену сегодня на вечеринку. Ты же помнишь, что у нас сегодня последняя встреча в этом году?

– Логичнее было бы перенести ее и встретиться уже после сдачи всех экзаменов.

– Логичнее было бы перестать быть такой занудой. И вообще, никто не запрещает нам потусить и сегодня, и после экзаменов. Что думаешь?

– Ну… Я не против.

***

Алкогольные напитки сегодня делают рекорд по своему употреблению. Чем ближе конец учебного года, тем больше студентов заходят в клуб. То ли они уже чувствуют расслабление и скорый отдых, то ли, наоборот, приходят, чтобы скинуть скопившийся стресс.

Стакан за стаканом, бокал за бокалом, и наша теперь уже многочисленная компания становится все менее и менее трезвой. Мика все так же общается с каким-то загадочным незнакомцем, а Алекс пытается вызвать ревность у Макса, но пытается вести себя более сдержанно и спокойно. Уилл больше не помогает ей, решив, как и Мика, что план – фигня, а дружба важнее. Поэтому парни дружно напиваются, пока сладкая парочка Энн и Зака отплясывает почти эротические танцы на танцполе.

Я допиваю свой «Космополитен» и ставлю опустошенный бокал на стол. Иногда я чувствую себя так, словно Коннор – это мой охранник, который время от времени позволяет себе сделать несколько глотков пива, а все остальное время следит за мной. Чем больше времени мы проводим вместе, тем сильнее я в него влюбляюсь. Мне нравится наблюдать, как он готовит, пока я занимаюсь, а потом кормит меня с вилки. Нравится, когда он намыливает мочалку и моет меня после тяжелого дня или слишком приятной ночи. Нравится, как он улыбается мне и как моя улыбка отражается в его глазах.

Я иду спиной вперед и тяну Коннора за собой на танцпол. Зайдя в центр толпы, я вспоминаю нашу первую встречу, когда я позволила себе то, что не допускала даже в мыслях. Повернувшись спиной к парню, я прижимаюсь к нему и начинаю танцевать, наплевав на все, что обо мне могут подумать. Этот вечер мой.

Коннор опускает руки на мои бедра и скользит ими до талии и снова вниз, до бедер. Кажется, время повторить ту встречу. Я поднимаю голову и смотрю в зеленые колодцы, завлекая их хозяина своим поцелуем.

Помахав Энн, такой же увлеченной Заком, я следую на улицу за парнем и сажусь в машину в предвкушении предстоящей ночи. Пока хозяин своей «малышки» обходит ее и садится на свое место, я оглядываю парковку и мой взгляд цепляется за красное платье Мики. Она открывает дверь огромного, тонированного в ноль внедорожника, но, узнав машину Коннора и предположительно увидев меня, машет рукой в нашем направлении и отсылает воздушный поцелуй. Пока я пытаюсь осознать увиденное, она залезает в машину и закрывает дверь, машина резко разворачивается и уезжает, быстро набирая скорость.

Ох-ре-неть!

Как много вопросов и как мало ответов.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

6 июня

Лика

Хоть наша дорога и не была долгой, я чувствую себя уставшей от переживаний касательно нашей поездки. Как все пройдет? Я глубоко вздыхаю, делаю долгий выдох и стучу в дверь. Мама открывает и оглядывает Коннора своим фирменным оценивающим взглядом. За годы проживания с ней могу считать ее эмоции и чувства просто по одному взгляду на ее лицо. Губы слегка поджались, морщинка между бровями стала чуть глубже. Что ж, именно этого и следовало ожидать.

– Мам, привет, это Коннор, – я стараюсь держаться уверенно, но мой голос дрожит как раньше. – Я тебе рассказывала про него. Коннор, это моя мама, Елена.

Судя по ее реакции, мама не ожидала, что я действительно привезу парня с собой. Если уж мы с ним начали рушить стену между нами, то знакомство с семьей – отличный способ ускорить этот процесс. Плюс это снимет мою необходимость прятать Коннора и я смогу разговаривать со своей семьей открыто.

Мама вытирает ладони о джинсы и пытается изобразить улыбку. Вау, не думала, что она постарается быть вежливой.

– Да-да, проходите в дом, я как раз готовлю ужин. Скоро сядем за стол.

В доме все по-старому: те же фото в рамках на всех поверхностях, любимый бабушкой пестрый плед на диване. А вот и она сама, медленно идущая в нашу сторону и раскрывающая руки для объятий.

– Ох, мои дорогие, вы приехали. Очень рада видеть вас тут наконец-то вместе.

– Ты знала? – мама недовольно смотрит на Ба, уже не пытаясь скрыть свое раздражение.

Но Ба отмахивается и продолжает разговор с нами:

– Вы чудесно выглядите!

– Очень рад увидеть вас вживую, Маргарита Степановна, – Коннор целует ей, как леди, руку и фирменно улыбается, очаровывая Ба окончательно.

Пока я помогаю маме накрыть на стол, Коннор продолжает беседовать с бабушкой, а та с удовольствием рассказывает ему о себе и нашей семье. Если бы в этот момент мама могла превратиться в коршуна, то обязательно бы это сделала. Она не сводит глаз с Коннора ни на секунду, словно он какой-то вор, и это начинает меня раздражать.

Как и ожидалось, ужин проходит в немного нервной обстановке, мама расспрашивает первым делом про мою учебу и, немного успокоившись, что у меня с ней все в порядке, переключает свое внимание на Коннора.

– Итак, молодой человек, расскажите о себе. Где вы учитесь? С кем живете? Кто ваши родители?

– Мам… – я пытаюсь смягчить обстановку, но она перебивает меня и продолжает говорить и спрашивать.

– Я хочу узнать о твоем молодом человеке больше, учитывая, что ты сама ничего не рассказывала. Ну, Коннор, я вас слушаю. Расскажите о себе то, что считаете нужным, раз уж моя дочь не стала этого делать.

Нарочитое вежливое обращение мамы звучит именно так, как она обращаться к нам с сестрой, когда мы в чем-то, по ее мнению, провинились: «Юная леди, соизвольте объяснить, почему вы так поступили». Меня перетряхивает от этих воспоминаний, но в отличие от меня Коннор не теряет самообладания и не становится мрачным, как когда-то.

– Родители разошлись, когда я был еще совсем ребенком. Школу окончил не с самыми лучшими оценками. Поступил в колледж, но после смерти отца пару лет назад пришлось бросить. Сейчас уже год нахожусь на дистанционном обучении с нуля. Работаю в автосервисе. Бритни, то есть мама, с моим младшим братом и отчимом уехала в другой город. С ними связи нет. Живу в квартире, что досталась от отца. Хобби и увлечений как таковых нет, иногда занимаюсь своей машиной, но ничего более.

– То есть у вас ни образования, ни задела на будущее, ни стабильной работы. К тому же сирота при живой матери. Я правильно понимаю?

Я вижу, как кулаки Коннора сжимаются под столом, и он напрягает челюсть, его взгляд темнеет и приобретает хвойно-изумрудный цвет, но он продолжает держать себя в руках и закрывает глаза на несколько секунд.

– Мама! Зачем ты так?!

– Лена! Не будь так категорична! – бабушка занимает нашу сторону, и я мысленно ее благодарю.

Иногда мама ведет себя как заносчивая стерва, словно наш прежний уровень жизни, да и чего приукрашивать, и их сейчас сильно лучше того, как живет Коннор. Я встаю из-за стола с готовностью прямо в этот момент уйти из дома, но мама опережает и уходит из столовой со словами, что ожидала от меня лучшего выбора партии и вообще она растила меня не для того, чтоб я променяла свое будущее на развлечения с подобными парнями.

Бабушка смотрит вслед маме и переводит свой взор на меня со слезами на глазах:

– Лика, не воспринимай ее всерьез, пожалуйста. Ты же знаешь, что у нее нервный период… Коннор, извини за эту сцену…

– Мама, не надо за меня извиняться. Я сказала то, что сказала, и от своих слов отказываться не буду, – судя по каплям на рукавах у мамы, она пыталась успокоиться, умывшись водой. – Коннор будет спать в комнате Мари, пока ее нет.

– Не думаю, что мы здесь останемся. Мы уже собираемся уезжать, мне только нужно забрать кое-какие вещи из моей комнаты.

– И ты это решила только что?

– Да, мама, только что. Если тебе так ненавистно то, как я живу, то я не вижу смысла приезжать к тебе. Ты всю жизнь заставляешь меня делать все, чтобы я не допустила твоих ошибок. Я ценю это, правда. Спасибо тебе за это! Но я другой человек с другим жизненным путем. И даже если я допущу твои ошибки, я знаю, что смогу со всем справиться, потому что у меня есть ты. Ты живой пример того, что со всем дерьмом в жизни можно справиться и можно выбраться из самой глубокой ямы. Но не лишай меня возможности сделать хоть какие-то падения, чтобы я научилась их преодолевать! – слезы льются из моих глаз, как бурный водопад после дождя. Это самая длинная и эмоциональная речь, с которой я когда-либо обращалась к маме.

– Ты все сказала? – ее руки сложены на груди, а лицо не выражает никаких эмоций, кроме злости и отвращения.

– Да! Все, мы уходим. Коннор.

– Ягодка…

Господи, ну почему все так сложно, почему бабушка живет тут, а не отдельно?

– Бабуля, я приеду на следующих выходных, и мы с тобой вместе погуляем.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– И, между прочим, Мари таких сцен мне не закатывала! – любимый мамин способ повлиять на меня – это сравнить с кем-то, кто хуже или лучше, чтобы мне стало стыдно за свое поведение.

– Между прочим, мама, Мари перестала тебе вообще что-либо рассказывать о своей жизни, потому что на все, что мы делаем, у тебя найдется причина для критики.

– Ты права, – громкий вздох, и она обессилено опускает руки вдоль своего тела. – Да, я чересчур строга, но это от заботы и страха за вас! Лика, я не хотела, чтобы все было именно так.

– Но именно это ты и получила. Двух дочерей, которые любят тебя, но избегают как огня и боятся тебе рассказывать о себе что-либо.

– Я делала все возможное, чтобы у вас все было, и растила вас так, чтоб вы избежали многих ошибок.

– Да, мам, все так, только ты забываешь, что мы тоже люди. Я, мам, человек! И я хочу допускать ошибки! Я хочу падать и подниматься, чтобы стать сильнее! Ты скажешь, что это глупо, и я с тобой соглашусь, но я хочу именно так! Я хочу научиться жить на своем опыте!

–Леночка! Лика! Пожалуйста, прекратите ссориться. Я знаю, что вы любите друг друга, но сейчас вам нужно остыть и отложить этот разговор на потом. Лика, оставайся, я по тебе так скучала. Лена, оставь ребят в покое хоть сейчас. Ты же видишь: Лика со всем справляется. Зачем ты ее вечно ругаешь?

– Мама, ты же знаешь, как сложилась моя жизнь? Ты и моим дочерям такого же желаешь?

– Знаю, я все знаю. Только вспомни о том, что не все мужчины – подлецы, которыми ты их считаешь. В мире полно хороших людей, только ты сама заранее ставишь на них крест.

– Делайте вы что хотите, только потом не приходите плакаться под мою юбку!

– Нравится тебе это или нет, мама, но я оставляю за собой право на ошибку! Все, мы уходим.

– Лика, угодка, прошу, останься.

Каждое бабушкино слово отрывает по кусочку от моего сердца. Мне больно видеть, как она страдает он нашей с мамой ссоры, но я не могу отказаться от попытки взять свою жизнь в свои собственные руки.

– Мам, пусть едут, если хотят.

– Бабушка, я правда скоро приеду, и мы с тобой сходим вместе на прогулку.

– Лена, пообещай, что не будешь трогать ребят, пусть они останутся и проведут вечер со мной, – просьба бабушки звучит как последнее желание.

– Я их не выгоняю, это Лика решила бежать, как обычно.

– Я не убегаю, а отказываюсь быть там, где мне не рады.

– Лена, оставь их в покое. Лика, солнышко, оставайтесь.

– Хорошо, – я тяжко вздыхаю и соглашаюсь на это только ради моей Ба, – но мы уедем завтра вечером.

– Если вы остаетесь, то Коннор будет спать в комнате Мари.

– Но мама!

– Никаких но, юная леди! Логово разврата будете устраивать у себя в городе, а не превращать в его мой дом!

–Леночка! Ребята уже взрослые и будут вести себя прилично, – бабуля подмигивает и снова обращается к маме. – Дай дочери хоть немного свободы!

– Мама! Что ты такое говоришь!

– Лена! Будь добрее к молодым людям! Вспомни себя и свою борьбу со мной. Твое сопротивление не приведет ни к чему хорошему.

– Ладно, – в коей-то веке мама сдается и соглашается, – но Коннор спит на полу.

Она уходит в свою комнату с явным желанием не выходить из нее до нашего самого отъезда. Так будет лучше для всех.

– Ягодка, не печалься из-за реакции Леночки. Я тоже не сразу приняла, что моя дочь стала взрослой, но она свыкнется с этим фактом. Просто подожди. Она за тебя действительно переживает.

Бабушка всегда была мостиком между мной с Мари и мамой.

– Нет, она переживает лишь за мою учебу! Как будто меня не существует, а есть лишь оценки и зачеты…

– Пойми ее. Она хочет, чтобы вы с Мари избежали того опыта, который перенесла она сама, – Ба гладит меня по плечу и берет за руку. – Она правда вас любит и желает вам самого лучшего.

Я обнимаю свою любимую и целую ее в щеку.

– Спасибо.

***

Несколько часов мы проводим вместе с Ба и слушаем ее рассказы о жизни и их с дедушкой истории. Она расспрашивает нас о знакомстве, на что мы отвечаем почти без лжи, что нас познакомили друзья. Мама так и не выходит из комнаты, лишая нас своего недовольного вида, и за это, как ни странно, я ей благодарна. Немного погодя без каких-либо слов она выносит нам надувной матрас и постельные принадлежности. Переглянувшись со мной, она удаляется обратно в свою комнату и больше не выходит.

– Приятных снов, бабушка.

– Спокойной ночи и вам.

Возможно, идея спать раздельно с Коннором не такая уж и плохая, поскольку моя кровать мала даже для него одного. Придвинув свой матрас как можно ближе к моей кровати, он дергает меня за край футболки, требуя обратить на себя внимание. Я поворачиваюсь к нему, но он просто заключает меня в свои объятия и не отпускает. Как же хорошо, что он прошел через этот вечер вместе со мной! Оказаться в его объятиях сейчас как упасть в ванну с успокоительным.

– Сладких снов, – устроившись в кровати, я тянусь к настольной лампе на прикроватной тумбочке и касаюсь пальцами тонкой цепочки.

– Стой, – Коннор улыбается своей фирменной улыбкой, словно все произошедшее и грубые мамины слова не оставили на нем и следа. – Улыбнись мне перед сном и, смотря мне в глаза, скажи, что не хочешь, чтобы я пробрался к тебе в постель.

– Нет. Я слишком вымоталась. Плюс тут слишком мало места для нас двоих.

– Или ты просто хочешь так думать.

Я выключаю свет и кутаюсь в одеяло. Поправив подушку в очередной раз, все же погружаюсь в сон в надежде, что завтра мамино настроение будет более позитивным и она будет готова к нормальному взаимодействию с нами, ну или просто оставит нас в покое и проигнорирует наше присутствие ради бабушки.

Сквозь дремоту я чувствую какое-то движение в моей постели, Коннор пробирается к моим ногам и раздвигает их.

– Коннор! – толщина наших стен не скрывает даже громких вздохов.

– Чем больше звуков ты издашь, чем больше шансов, что твоя мама проснется. Ты же не хочешь этого?

Он отодвигает мои трусики в сторону и делает движение языком снизу вверх. Стон вырывается из моего горла, а спина выгибается дугой.

– Тш-ш-ш, – он кладет свою руку на мой рот, не позволяя мне издать ни звука. Он ускоряет свои движения, двигаясь то вверх и вниз по моим складкам, то посасывая клитор, то рисуя спирали и зигзаги. С каждой секундой жар в моем животе нарастает, и я слишком быстро дохожу до готовности взорваться. Он делает последнее движение и позволяет мне кончить себе на язык.

– Тебе нравится быть непослушной девчонкой? – он стягивает с меня трусики и пихает мне в рот. – Вот так. Тш-ш-ш.

Я и подумать не могла, что когда-то подобное произойдет со мной. Это преступно и горячо. Греховно и освобождающе.

Он наваливается на меня, целует и покусывает мои щеки, шею и мочки ушей. Свободной рукой он водит головкой члена по складкам, дразня меня и заставляя хотеть его еще сильнее. Толчок и долгая пауза. Начиная с маленькой амплитуды и увеличивая ее, он выходит на всю длину и снова входит в мучительном медленном ритме. Любое неосторожное движение и кровать станет громче колокола в тишине спящего дома. Скрип матраса от веса двух тел станет слишком заметным на фоне спокойствия в этих стенах. Я не выдерживаю, вытаскиваю трусики изо рта и жадно целую парня. Он тихо стонет и рычит в мой рот, пытаясь сдержаться и не перейти на привычный безжалостный ритм. Я молча указываю ему на пол. Слава всем богам, мама не выкинула пушистый ковер после моего отъезда из дома. Как только его спина касается мягкой поверхности, я упираюсь руками в грудь и начинаю двигаться вверх и вниз. Стараясь шуметь как можно меньше, я закусываю нижнюю губу в попытке остановить стоны, рвущиеся из моей груди. Он прижимает меня к себе и двигается тихо, но чувственно, как вор в клетке с тигром. Перевернув нас, он заканчивает начатое и изливается мне на живот.

– Ты кретин, – я даже не могу понять, злюсь ли я за его проделку или нет, несмотря на то что мне понравилось.

– А ты непослушная девчонка, – Коннор вытирает меня футболкой и возвращается на свое импровизированное спальное место. – Теперь уж точно спокойной ночи.

7 июня

Лика

Наконец-то эта поездка завершена. Находиться рядом с мамой, даже если она молчит, физически невыносимо. Если бы не бабушка, то, наверное, я бы сюда больше никогда не вернулась. Именно с такой мыслью я забрала остатки своих вещей из комнаты и Коннор помог мне перенести их в машину.

– Маргарита Степановна, спасибо за теплый прием.

– Ох, молодой человек, вы мне слишком уж льстите.

– Ваши пирожки были великолепны. Теперь я точно знаю, в кого у Лики талант к различным блюдам.

– Он не так хорош, как ты всем про него говоришь, – волна смущения накатывает на меня, и мне становится неловко за похвалу Коннора.

– Ягодка, не скромничай. Если молодой человек тебя хвалит, то принимай комплимент, а не отказывайся от него.

– Хорошо, спасибо.

– Вы еще приедете? – надежда в голосе бабушки разбивает окончательно осколки моего сердца.

– Я… Я не знаю…

– Я все понимаю. Ничего страшно. Я люблю тебя.

– И я люблю тебя. Прости…

– Эй, у меня есть идея. Мы можем пригласить вас к нам в город.

– К «нам»?

– Коннор имеет в виду, что ко мне, но он будет проводить с нами время.

– Ох, не знаю, не знаю… Наверное, нет. Чего я буду вам мешать?

– Не отказывайтесь. Просто подумайте над этим, – уже по-свойски Коннор обнимает мою Ба и следует в сторону машины.

Я обнимаю ее со слезами на глазах и тоже ухожу.

Почему мое сердце щемит так, словно это наша последняя встреча? Я смотрю в окно и на удаляющийся силуэт бабушки до тех пор, пока она не превращается в маленькую точку.

Шмыгнув носом и вытерев влажные следы на щеках, я поворачиваюсь к привычно молчаливому Коннору. Может, хотя бы сейчас он первым нарушит тишину?

– Во-первых, извини за сцену с мамой, во-вторых…

– Не извиняйся. Я знаю, какими бывают мамы, и это не твоя вина. Ты ее не исправишь, если она сама не захочет исправиться. А до тех пор или терпеть и отражать атаки, или игнорировать ее так же, как и она тебя.

– Звучит жестоко.

– Другие выходы видишь?

– Пока что нет.

– Вот и я о том же. Так что там во-вторых?

– Было глупо пригласить Ба к нам.

– Почему?

– Ну потому что… Она же сказала, ей будет некомфортно нам мешать.

– А она будет нам мешать?

– Нет, но… А где она будет жить?

– У меня, а ты со мной. Или у вас с Энн. И там и там есть свободное место для сна. И вообще, ее можно поселить в спальне, а тебе или нам спать на диване.

– Это глупо.

– Это ты ищешь оправдания, чтобы этого не делать.

– Нет.

– Да. Что тебя останавливает? Ты хочешь ее пригласить? Если нет, то признайся в этом себе. Если да, то найди способ. Я могу съездить за ней и привезти ее, ты организуешь ей место для сна. Ты сможешь провести с ней время, и при этом тебе не придется общаться с мамой.

– Но… А как же ты?

– А что я? У тебя каникулы, а я буду на работе. Вечером будем гулять вместе или я просто вежливо поделюсь твоим вниманием с твоей бабушкой. Но потом сполна восполню разлуку.

– Не знаю… Это слишком сложно. Мама точно будет недовольна.

– И чего? Думаешь, она будет ругаться на свою мать?

– Нет, но…

– Без но. Ты или хочешь, или не хочешь. Все не так сложно. Если чего-то хочешь, то просто возьми и сделай.

– Это у тебя все просто. Все намного сложнее, чем ты думаешь.

– Нет, это у тебя все сложно. Все проще, чем ты думаешь.

– Ох! – я взмахиваю руками и показываю ладонями «сдаюсь». – Это бессмысленно.

– Просто подумай.

Иногда слишком топорные советы Коннора заставляют меня усомниться в его способности к сопереживанию и умению планировать свое будущее. Ну как все может быть просто? Если я хочу что-то сделать, то в моем списке будет как минимум еще подготовка и тысяча разных подпунктов, каждому из которых я припишу возможные варианты развития. Что значит «просто»?

– Коннор, как ты принимаешь решения?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, как ты выбираешь, что делать дальше?

– Просто делаю. Не знаю, по настроению. Хочу или нет.

– И ты не думаешь о том, что будет дальше?

– Почему нет? Думаю. Просто в общих чертах прикидываю, что может выйти, если сделаю тот или иной выбор, и все. А что?

– Ничего. Просто интересно.

– Кажется, ты недовольна моим ответом. Тебя напрягает мой способ мышления?

– Скорее просто не совсем понимаю, как ты так можешь. Просто представляешь возможный исход и делаешь. Или не делаешь. И все. Это просто не очень вписывается в мою привычку все анализировать и просчитывать.

– А что сложного? Если я чего-то хочу, то делаю. Если нет, то нет. И все. Мой выбор должен решать имеющиеся проблемы, а не создавать новые.

– Не понимаю…

– Представь ситуацию. Ты осталась без денег, совсем. Что тебе нужно сделать?

– Найти работу.

– Верно. И как ты ее будешь искать?

– Ну… Рассмотрю возможность карьерного роста, подумаю, захочу ли я этим заниматься через несколько лет, посмотрю на оплату, на условия…

– И это затянет решение твоей первостепенной проблемы, нужно много времени. Возможно, придется искать жилье подешевле или брать долги.

– Допустим. А ты как сделаешь выбор, куда идти?

– Туда, где больше и быстрее платят. Проблема, которая есть, должна быть решена как можно быстрее, а над остальным подумаю потом.

– Но также нельзя!

– Почему?

– Надо думать наперед.

– Я подумал наперед. Это не остаться на улице и не быть голодным. Я проблему решил. Разве нет?

– Так-то да, но…

– А над остальным можно подумать позже. Если я захочу сделать карьеру, то я буду ее делать. А в данной ситуации надо решать то, что есть.

– Хорошо. А если проблемы нет, но ты что-то хочешь сделать или тебе предложили сделать?

– Просто делаю. Или нет.

– И все?

– И все.

Между нами повисает молчание, и каждый остается в своих мыслях, размышляя над нашим разговором. Если, конечно, Коннор нашел над чем подумать. Может, это не он слишком простой, а я слишком сложная? Ну… Нет. Хотя, может, и правда иногда надо просто взять и делать? С ним же я поступила именно так. Ну почти так, если не считать нескольких недель тайного воздыхания. Но все равно, нельзя же просто взять и делать? Или можно… Признаться честно, я и сама устаю от вечного анализа и просчитывания, что будет при моем любом шаге. Но как от этого избавиться? И нужно ли это делать? Я смотрю на Коннора и понимаю, что он живет не хуже меня, хотя в его жизни и был темный период, он его пережил и возвращаться к нему не хочет. Ладно, пусть будет как будет. Течение, неси меня. Хотя нет, просто мы с Коннором будем дополнять друг друга. Там, где требуются незамедлительные решения, пусть решает он, а где есть время на подумать, останутся мне. Или мы будем обсуждать и, возможно, я научу Коннора думать шире, а он научит меня не напрягаться так сильно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

***

Я беру сумку с заднего сиденья, а Коннор разбирается с остальными вещами, которых оказалось не так уж и мало. Не знаю почему, но как-то естественным способом и без обсуждения решилось, что мои вещи мы повезем в квартиру Коннора, а не в нашу с Энн. Может, тут тоже не стоит думать, что мне с ними делать в случае расставания и просто решать проблемы по мере поступления? А сейчас я просто могу наблюдать, как он несет частички моей жизни, мои воспоминания, мои книги, остатки моих хобби к себе домой.

На улице уже начинает темнеть. Теплый летний ветерок касается моей кожи и приятно ласкает ее, пока я иду до здания. Фонари еще не включились, хоть солнце почти скрылось за горизонт. Темнота подъезда больше не пугает меня, тем более позади меня идет владелец ключей в моей руке. Десять ступенек вверх, пролет, еще десять ступенек, семь шагов, и я окажусь напротив входной двери.

Десять ступенек, пролет… Три, четыре…

– О! Как хорошо, что ты вернулся! – я поднимаю голову и не верю своим глазам. Мел сидит около двери и смотрит на Коннора, не замечая меня. – Я тебя ищу и жду со вчерашнего дня. Где ты был?

Интересно, а еще хуже это день может быть?

– Она опять тебе звонила?

– Это не твое дело, Мел, проваливай.

– Мне нужна помощь.

– Уходи.

Я стою между ними и не понимаю, что мне делать. Расспрашивать Коннора, что происходит? Он и сам не понимает, если верить в то, что они не общаются. Спросить у Мел? Она и так делает вид, что меня не существует. Проигнорировать происходящее и просто идти в квартиру?

– Кен! Я правда в жопе!

– Это больше не мои проблема, – он забирает ключи из моей руки и достаточно грубо отодвигает Мел, пробираясь к двери. – Отвали.

– Это последний раз! Я обещаю! Помоги мне сейчас, и я оставлю тебя в покое! Я никуда не уйду, пока ты не согласишься.

– Нет, проваливай!

– Ты подонок! Это из-за тебя я в полном дерьме! Если бы ты не игнорировал меня последние месяцы, я бы не сто…

– Это не мое дело! Я тебе уже все сказал. Ты сама по себе, я сам. У тебя своя жизнь – у меня своя. Я уже достаточно натерпелся от тебя!

Коннор открывает дверь и пропускает меня в квартиру через узкий проем, а сам остается рядом с Мел. Сквозь уже закрытую дверь я слышу их ругань и громкие голоса, а затем женские всхлипывания и просьбы о помощи. Похоже, все на самом деле очень плохо. Как бы мне ни нравилась Мел, она тоже человек и даже сейчас, возможно, заслуживает помощи. Я осторожно приоткрываю дверь и смотрю на полные отчаяния глаза Мел.

– Давайте все успокоимся и попьем чай?

– Ты с ума сошла? После того, что она тебе сделала?

– Да, она меня толкнула, я помню. Но ей и правда сейчас хреново.

– Лика! Не верь ей! Мел еще тот манипулятор!

– Кен, я правда тебя не обманываю и не лгу! – ее полные слез глаза и их мокрые следы на впалых щеках не могут заставить меня отвернуться от нее в этот момент и оставить в беде.

– Коннор, на минуту. Мел, подожди, пожалуйста, тут.

Мы проходим в квартиру, и Коннор закрывает дверь на засов.

– Почему ты к ней так жесток?

– Она сама виновата в своих проблемах. Я уже не один раз ей помогал.

– Но она же пообещала оставить тебя в покое.

– Обещала. И в прошлый раз обещала, что это в последний раз. И в позапрошлый. Мне продолжать или ты сама уже поняла?

– Дай ей шанс. Хотя бы просто спроси, что ей надо!

– Нет.

– Пожалуйста.

– Ты об этом пожалеешь.

– Просто давай дадим ей шанс, вдруг она и правда тебя оставит.

– Твоя доброта однажды выйдет тебе боком.

– Хотя бы попытаемся…

Он тяжко вздыхает и открывает дверь, чтобы Мел могла зайти. Как уличный подросток, худая и в каком-то грязном тряпье, она осторожно проходит в квартиру и садится на один из кухонных стульев. Пока закипает вода в чайнике, я ставлю на стол три чашки и в каждую из них кладу по пакетику травяного чая. Это просто один из способов отвлечься и успокоиться. Коннор переносит наши сумки в спальню, через пару минут садится напротив Мел и складывает руки на груди.

– Ну, выкладывай. Что за дерьмо на этот раз ты принесла и что от меня нужно?

– Я задолжала Стивену. Ты помнишь его? Он фанат уличных гонок. Периодически спонсирует ремонт чужих тачек, но сам никогда не выступает. Он обычно делает самые крупные ставки.

– И? Сколько ты ему должна?

– Несколько штук.

– У меня нет таких денег, – Мел переводит свой взгляд, Коннор следит за его направлением и, кивая на меня, продолжает говорить: – У нее тоже нет. На этом все, уходи.

– Я знаю, что это большая сумма. Поэтому Стивен предложил мне сделку. Если я приведу тебя на гонки, то он удвоит выигрыш, большую часть заберет себе в уплату долга, а остальное отдаст мне.

– Ты только что придумала этот способ на мне заработать? Сколько тебе потребовалось времени, чтобы придумать этот план? Три секунды? Две? Ты в сговоре со Стивеном? Это ты его надоумила или он тебя?

– Я не лгу! Хватит обвинять меня во лжи!

– Ты постоянно это делаешь, Мел, я тебе не верю.

– Так позвони ему! Позвони Стивену! Прямо сейчас! Давай! Он обещал, что жизни мне не даст.

– Ага. Как и твой прошлый знакомый, который тоже тебе это обещал.

– Он сказал, что отдаст меня в пользование своим дружкам за десятку и будет держать, пока я не отработаю долг!

– И что тебе в этом не нравится? То, что деньги пойдут не тебе в карман?

– Ублюдок! Просто помоги.

– Коннор, может… – я подаю голос, уже зная, что он ответит.

– Не может, Лика. Нет, и точка.

– Тебя до сих пор помнят! Ты был лучшим! Тебе ничего не стоит сделать несколько кругов на кольце, и я правда оставлю тебя в покое!

– Ты участвовал в гонках? – не веря тому осознанию, что на меня свалилось, я смотрю на Коннора и ожидаю объяснений.

– Это было несколько раз, но все осталось в прошлом.

– Он был лучшим! Это было всего несколько заездов в течение прошлого года, но он делал самые крупные выигрыши! Публика любила его! – Мел оживляется, и ее глаза начинают гореть, словно она поняла, что через меня может получить желаемое. Но могу ли я ей верить?

– И ты оставишь нас в покое?

– Принцесса, не лезь в это. Это идиотская идея!

Мой взгляд мечется между ними. Что я должна сделать? Уговорить Коннора рискнуть, надеясь, что Мел сдержит обещание? Выгнать ее, зная, что она точно не оставит нас в покое?

– Насколько это опасно?

– Ты читаешь новости, интернет? Про такие аварии пишут и разносят по всем сайтам. Про них шепчутся и рассказывают друг другу. Это грустное событие века, которое обсуждают еще несколько недель.

– Я… Я не встречала такого…

– Вот именно. Это не так опасно, как люди об этом думают.

– Не лги, Мел.

– Я не лгу!

– В прошлом году была авария.

– И ничего серьезного! Все остались целы!

– Ты забыла про переломы.

– Но они же живы!

– Проваливай. Я не буду участвовать в этом дерьме. Найди кого-то другого.

– Так ты обещаешь, что оставишь нас в покое?

– Лика! Даже не думай! Я не буду принимать в этом участие! Чем больше денег мы дадим Мел, тем больше она будет от нас требовать!

– Что я должна сделать, чтобы ты мне поверил? Хочешь, я буду умолять? Хочешь, встану на колени? Хочешь, я не знаю… Буду год убираться в вашем милом гнездышке?

– Нет, уходи!

– Пожалуйста. У меня больше нет других вариантов.

– Уезжай из города и пропади с радаров!

– Я не могу! А если бы и могла, то не сидела бы и не унижалась перед тобой!

Тяжелое дыхание Коннора и исходящее от него напряжение заставляют воздух вокруг наэлектризовываться и душить нас всех своею тягучестью.

– Когда?

– Через неделю. В пятницу.

– Какие условия?

– Три круга по кольцу.

– И все?

– Да, это все. Просто гонка по кольцу.

– Ты лжешь.

– Ладно. Это будет охота на мышей.

– Ты идиотка, с этого надо была начинать! Выкладывай остальное.

– Мышь определяется жребием, фора три секунды. Победитель тот, кто первым обгонит мышь и оставит ее позади в течение пяти секунд. Но это не все. Если за три круга никто не оставит ее сзади, то победителем будет кот, пересекший финишную черту первым.

– Какой смысл мыши в этом участвовать?

– Треть выигрыша уходит ей, остальное – первому коту.

– Минимальная ставка?

– Сотня. Если ты будешь участвовать, то фонд увеличат вдвое.

– Сколько котов?

– Четверо. Мышь – пятая машина.

– Это все равно дерьмовая идея. Обещай, что исчезнешь после этого.

– Сколько я еще раз должна сделать? Обещаю.

– И извинись.

– За что? Перед кем?

– Перед Ликой за то, что толкнула ее тогда.

– Это было случайно.

– Я знаю, какой сукой ты бываешь, так что я не верю в твое «случайно». Извинись или я отказываюсь и выгоняю тебя.

– Хорошо-хорошо, – она снова поворачивается ко мне, и по ее лицу пробегает еле заметная волна отвращения. – Извини. Все, доволен?

– Нет. Мне не понравилось. Но не мне судить. Принцесса?

– Извинения приняты.

– Во сколько гонка?

– После заката, в 23:30.

– Жди меня в 22:30 внизу, я за тобой заезжать не буду. Опоздаешь на минуту – забудь о сделке. Выкинешь какое-то дерьмо – забудь о сделке. Ты меня поняла?

– Да.

– И еще. Если ты меня обманешь, то я найду тебе работенку за десятку. И она понравится тебе гораздо меньше той, что тебе предложил Стивен. Ты знаешь. А теперь проваливай. И не смей мне звонить.

Через несколько секунд входная дверь громко хлопает и Коннор удаляется в спальню, не сказав мне ни слова. Пытаясь уложить все мысли по полочкам, я делаю легкую уборку после нашего чаепития. Все сказанное им прогоняется в моей голове и вызывает тысячу вопросов. Очевидный факт, что он участвовал в гонках. Но зачем? Почему начал? Почему прекратил? Почему не сказал мне? Почему захотел это скрыть? Не найдя ответы, я иду к Коннору с желанием их получить, но нахожу его спящим в наушниках. Судя по всему, зная, что у меня будут вопросы, он решил проигнорировать мою потребность все знать. Или же просто не хочет ничего мне рассказывать. С тяжелым чувством недосказанности я пробираюсь под одеяло и обнимаю Коннора за талию, уткнувшись лбом ему плечо. Что нас ждет дальше?

Пусть все будет хорошо.

13 июня

Лика

Прошло несколько дней с визита Мел. И все эти дни Коннор выглядит мрачнее обычного. Он мне не грубит, мы все так же занимаемся сексом, обнимаемся по утрам и вечерам, целуемся перед выходом на работу и при встрече после нее. Но чем дольше я остаюсь одна в квартире Коннора, тем более гнетущее чувство появляется внутри меня. Пару раз я встречалась с Энн, но почти все время она проводит с Заком, который, можно сказать, переехал в нашу квартиру. Останется ли там место для меня, если я расстанусь с Коннором? В попытке выкинуть эту мысль из головы я открываю очередную книгу из тех, что привезла сюда из дома, и погружаюсь в фэнтезийный мир, наполненный магией и добром.

За минутой проходит минута, за часом час. Между главами я переключаю свое внимание на готовку и небольшую уборку. Если сегодня вечером Коннора ожидает гонка, то наверняка ему нужно будет хорошо подкрепиться, чтобы были силы. Даже лежа в ванне, я продолжаю читать, но звук открывшейся двери вырывает меня из путешествия по Орландии. Фирменно постучав мне в дверь, Коннор оповещает, что пришел домой. Потравив еще немного времени на чтение, я приступаю к своим любимым процедурам, но даже они не могут смыть с меня прилипшее чувство тревоги.

***

– Как прошел твой день?

– Так же, как и остальные на этой неделе. Готовил машину к сегодняшнему вечеру. И чинил чужие.

– Ты неразговорчив в последнее время. Мы можем обсудить происходящее?

– Что тебя интересует?

– Почему ты не рассказал мне про гонки?

– Потому что это было не важно. Эта глава закрыта, и я жалею, что когда-то занимался этим.

– Почему ты прекратил?

– Посчитал, что больше не хочу этим заниматься.

– Ты что-то умалчиваешь, и я хочу знать что. Мне кажется, мы уже проходили этот этап. Молчание рушит то, что между нами есть!

– Это не молчание. Это мое прошлое, которое никак на нас не влияет.

– Влияет!

– Если бы Мел не пришла, то это так и осталось бы в прошлом!

– Но она пришла!

– Хорошо, если ты так хочешь знать. В тот день я участвовал в гонках по городу. Обычно я ездил на кольце, где все относительно безопасно. Но в последний раз я решил попытать удачу и выехать в жилые районы, решив, что моего опыта хватит. Мы выбирали самые безлюдные маршруты, которые ночью должны быть полностью пустые. Но это город. Тут надо только молиться, чтобы на дорогах никого не было. Какая-то женщина переходила дорогу в неположенном месте, я начал ее объезжать и машину на скорости занесло. Я чуть не убил себя и ее. И после этого прекратил свое участие. Все?

– Спасибо, что поделился… – я тяну к нему свою руку, но Коннор разворачивается и уходит, снова оставив меня наедине со своими мыслями.

– Куда ты?

– Пойду прогуляюсь. Скоро буду.

И я снова одна в его стенах с гнетущей тишиной. Боже, да что с нами не так? Почему я вечно допытываюсь до того, что мне и не так важно знать? Что мне дала эта информация? Почему ему так сложно что-то рассказывать? Что сложного рассказать о себе?

Убрав свою тарелку с недоеденным ужином в холодильник, я выглядываю в окно и любуюсь вечерней улицей. Лето уже полноправно расхаживает по городу, прогревая каждый его уголок солнечными лучами днем и сохраняя это тепло до самого утра. Ярко-зеленая листва отсылает меня к глазам Коннора, а цветы разных оттенков к крапинкам в его радужке.

Прикуривая сигарету, парень обходит машину со всех сторон и открывает капот. Издалека внутреннее устройство автомобиля напоминает внутренности сложного механического существа. Если бы я не жила в мире, где машины всего лишь рукотворный предмет, то была бы уверена, что это настоящие живые создания. Но даже в нашем мире говорят, что каждая из них имеет свой характер и чувствует своего хозяина, словно большой металлический питомец. Сигареты одна за одной тлеют между губ Коннора, пока он хмуро осматривает своего подопечного, будто хирург во время операции. Отчасти так и есть, ведь своими руками он восстанавливает работоспособность их сердец-двигателей, меняет клапаны и сосуды-шланги. Когда он рассказывает про свой день, я почти ничего не понимаю, но заражаюсь его интересом и восторгом от выполняемой им работы. Здорово иметь дело, которое приносит не только деньги, но и удовольствие, так же как и хобби, которое дарит не только наслаждение, но и финансовое удовлетворение. На улице постепенно начинает темнеть, и чем сильнее сгущаются сумерки, тем сильнее меня засасывает в болото моей тревоги.

Коннор удаляется из поля моего зрения и через минуту открывает входную дверь. Без слов он проходит в ванну и до моих ушей доносится жужжащий механический звук, который я не могу соотнести ни с чем мне знакомым. Сдаваясь любопытству, я заглядываю в оставшуюся щель и вижу то, что меньше всего ожидала увидеть. Черные волнистые локоны падают в раковину, а на голове остается коротко стриженная полоса, становящаяся все шире с каждым движением его руки.

– Что… Что ты делаешь?

– Волосы падают на лоб, мешают обзору. Будет отвлекать во время езды.

Я даже не могу подобрать слов. Зачем? Как? Почему?

– Я могла сходить с тобой в парикмахерскую. Или сама тебя подстричь. Зачем так радикально?

– Это быстрее и проще. Если хочешь помочь, то возьми машинку и пройдись по затылку.

Следуя указаниям, я беру предмет в правую руку и щелкаю переключателем, неприятная вибрация вызывает во мне желание кинуть ее источник подальше от себя. Левой рукой я приподнимаю остатки волос на затылке и вплотную прижимаю насадку машинки к коже. Секунда, две, три – и пряди волос остаются в моей ладони просто комком темных завитушек. Я скидываю их в раковину и продолжаю выполнять просьбу Коннора.

– Если бы не гонка, ты бы их оставил?

– Скорее всего, нет. Жарко. Рано или поздно избавился бы.

– Сделал бы так же коротко?

– Нет.

– Когда ты решил это сделать?

– В начале недели, а вчера поставил машинку на зарядку.

Последняя прядь падает на пол, и если бы это падение издало звук, то это был бы самый оглушительный звон, который я когда-либо слышала. От него бы лопнули наши барабанные перепонки и разбились бы стекла. Но прядка просто упала тихим шелестом в кучу к остальным и осталась там. Коннор забирает машинку из моих рук и проходится ею еще раз, чтобы убрать остатки длинных волос. Когда он заканчивает, то опирается руками на раковину и смотрит на себя в зеркало. Я заглядываю через его плечо и пересекаюсь взглядом с отражением. Оттуда исподлобья на меня смотрит незнакомец. От усталости или освещения круги под его глазами кажутся темнее обычного. Щетина, покрывающая щеки и подбородок, оставляет след какой-то запущенности и безразличия. Не знаю почему, но весь его вид выглядит еще более враждебным, чем даже в момент нашей первой встречи. Так вот он каким был. Был?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

***

Вне себя от предстоящего я не могу найти места, пока Коннор принимает душ. Я налила чай, выбрала, что надену, снова попыталась открыть книгу. И ничего.

Черная кожаная куртка вытаскивается из шкафа и падает на плечи своего владельца.

– Там же жарко. Зачем она тебе?

– Она от отца. На удачу.

Я прохожу в спальню и достаю одежду, в которой собираюсь идти вместе с ним.

– Ты тоже куда-то собираешься?

– Что значит «тоже»? Я с тобой.

– Нет.

– Что? Нет? Почему?

– Я еду один. Ну, с Мел. Это дело только между нами двумя. И в той компании тебе нечего делать.

– Нет! Я пойду с тобой!

– Нет. Ты останешься дома. Либо я могу позвонить Заку и Энн, чтобы они приехали и побыли с тобой. Или могу тебя отвезти к ним. Выбирай. Или одна тут, или с ребятами.

– С тобой.

– Этот вариант не предусмотрен. Принцесса, пойми, там вовсе не такая публика, которую ты привыкла видеть в гонках по телевизору. Там всякий уличный сброд, жаждущий зрелищ, и богатенькие студенты, которым некуда девать свои деньги.

– И к какой же категории ты относишь себя?

– Это вопрос со слишком очевидным ответом. Все, я ухожу. Меня не жди, ложись спать.

– Стой, – я снимаю цепочку с шеи и кладу ее в нагрудный карман его куртки. – Пусть это тоже будет на удачу.

Маленький дверной просвет обещает исчезнуть через долю секунды, и, набравшись смелости, я говорю то, что зрело во мне последние недели:

– Я люблю тебя.

Дверь захлопывается, и я закрываю ее на ключ. Интересно, он услышал? В эту же секунду мне становится стыдно за сказанные мною слова. Вдруг он все же услышал и ему это не понравилось?

Коннор

– А я люблю тебя.

Интересно, она услышала? Или уже занималась закрытием двери на ключ?

Я поспешно сбегаю вниз и выхожу из здания. 22:29. Надеюсь, Мел опоздает и не придет.

– Эй! Я здесь!

Она отходит от моей машины и даже не делает шага в мою сторону, словно все, что происходит, нужно мне одному. Я подхожу к своей малышке и открываю дверь. Молча занимая место за рулем, я жду, пока Мел приземлит свою задницу на сиденье рядом.

– Так, значит, она ничего не знает?

– О чем ты говоришь?

– Гонки, алкоголь, наркотики, – на ее лице ни капли страдания, которое она пыталась изобразить в нашу последнюю встречу. Теперь я отчетливо вижу змею, что сидит у нее под кожей.

– Это все в прошлом. Я изменился.

– И все же она не знает?

– Она знает достаточно, чтобы, несмотря на это, сделать выбор в мою пользу.

– Не-е-ет, я знаю тебя как свои пять пальцев. Ты всегда останешься прежним.

– Ты ошибаешься. Я изменился. И тебе пора, – ярость внутри меня начинает закипать как адов котел. Напряжение, копившееся внутри меня всю неделю, требует освобождения.

– И все равно ты останешься таким же безрассудным. И тогда ты придешь ко мне, потому что знаешь, что только я могу поддержать тебя в твоем безумстве.

Эта стерва прикуривает сигарету в моей машине и выдувает дым прямо в салон.

– Выбрось сигарету.

– Ты серьезно?

– Хочешь курить – делай это на улице.

– О-о-о, и насколько тугая ее киска?

– Ты окончательно растеряла все свои мозги или они превратились в жижу после всего дерьма, что ты принимаешь?

– Я же права. Ты просто играешь роль хорошего мальчика ради какой-то тугой кис…

– Закрой свой рот сейчас же! Еще одно слово, и ты окажешься вышвырнутой на улицу из моей машины!

– Эй! Полегче! Видимо, она тебя серьезно зацепила!

Я резко жму на тормоз и встаю посреди дороги, как мудак.

– Выйди из машины. Сейчас же. Или я заставлю тебя с помощью силы.

– Ладно-ладно, извини. Все так же быстро заводишься! Мне нравится, – я открываю свою дверь с готовностью выйти из машины, чтобы вышвырнуть эту суку на обочину. – Я буду молчать. Не думала, что ты можешь променять себя на такую, как она.

– Ты закроешь свой рот или нет? Если тебе нужна помощь, то заткнись и оставь нас в покое после. Или иди к Стивену и молись, чтобы он не осуществил свою угрозу.

– Ладно.

Я выезжаю за пределы города и оказываюсь на трассе. Через 20 минут мои фары освещают поворот на проселочную дорогу, ведущую к заброшенному ранчо. Судя по количеству и качеству пустых машин, публики сегодня больше, чем раньше, и она готова раскидываться деньгами как в последний раз. Гул присутствующих разносится над полем, как карканье сотни ворон. Заезд в самом разгаре, и у меня есть несколько минут, чтобы оценить обстановку и своих соперников.

Кольцо представляет из себя дорогу вокруг ранчо. С одной стороны, на границе поля, стоит заброшенный дом, который служит импровизированным стартом. Само по себе ранчо огорожено полуразвалившимся забором, который даже сложно таковым назвать. Редкие столбы, соединенные не менее редкими досками. Представляет ли это из себя хоть какую-то безопасность? Нет. Это даже не иллюзия безопасности, а просто обозначение границы, в пределы которой нельзя заезжать машинам во время гонки. Часть людей стоит с внутренней стороны этого ограждения рядом с домом, чтобы видеть старт и финиш. Остальные прогуливаются внутри забора по заросшему полю, чтобы наблюдать, как машина одна за одной проезжают по кругу. В центре стоят тачки участников. Зрителям сюда запрещено въезжать, чтобы не создавать лишних проблем.

Я жду, когда заезд будет закончен, и наблюдаю, как машины пролетают мимо меня. Наконец я паркуюсь возле остальных участников и жду, когда Мел выйдет.

– И чего ты сидишь? Проваливай!

– Нет, я буду с тобой. Я не буду мешать тебе вести. Я же была твоим штурманом!

– Мел. Не просри свой шанс. Я все еще могу уехать, даже если ты не выйдешь из машины.

– Но Стивен! Если он меня увидит…

– Это моя проблема?

– Придурок!

И все же она открывает дверь и оставляет меня одного.

Я провожу руками по голове. Короткий ежик снова напоминает мне, кто я есть. Как же давно я не испытывал всего этого. Адреналин выбрасывается в кровь как под заказ. Сделав глубокий шумный вдох через нос, я открываю дверь и выхожу поздороваться со старыми знакомыми.

– Так-так-так… Значит, она все-таки тебя притащила сюда. Охренеть, это ж насколько она отчаялась. Что она тебе пообещала из того, что ты с ней еще не пробовал?

– Отвали. Я здесь на один заезд.

– Знаешь, я тоже так думал, когда вернулся после перерыва. И как видишь, я снова здесь, – Стивен протягивает мне руку для приветствия.

Не имею никакого желания к нему прикасаться и лучше бы разбил его самодовольное лицо. Но если я сделаю так, то вернусь к тому, с чего начал. Разжав кулак в кармане, я протягиваю руку в ответ. Неприятное сильное сжатие предупреждает, что меня здесь видеть не рады. Это и так очевидно.

– Кто со мной едет?

– Ленни, Крис, Мэтью и Дерек.

Мэтью, Мэтью, Мэтью… Точно, однокурсник Лики. Мои мысли возвращаются к ней, и я снова рад, что не взял ее с собой. Как минимум ей тут небезопасно, как максимум я бы искал ее в толпе и не смог бы сосредоточиться на гонке.

Ленни и Криса я сразу списываю со счетов, не думаю, что они научились водить, хотя если кто-то из них окажется мышью, то победа будет слишком легкой. Но они упорные. Ехать будут до самого конца. Мэтью? Скорее всего, будет аккуратничать и быстро сойдет с дистанции или останется плестись позади. Но все зависит от Дерека. Этот сукин сын водит как камикадзе и не боится повредить свою машину.

Гудок оповещает о сборе участников нашего заезда. Мы подъезжаем и все выходим из машин для жеребьевки. По традиции каждый из нас тянет зубочистку.

Мы занимаем свои позиции. Чтобы все было по–настоящему, наши машины встают лесенкой настолько, насколько это возможно. Машина, что ближе всего к забору, стоит дальше всех; самая дальняя – ближе всего к мыши. Сама мышь – желтая тачка Мэтью – стоит в десяти метрах от старта, посередине дороги.

Первый гудок объявляет о необходимости завести моторы. Ревущий звук заполоняет все вокруг, и мое сердце начинает биться чаще. Адреналиновый приход затуманивает мою голову, и я больше не вижу ничего, кроме дороги и желтого пятна.

Второй – мышь срывается со своего места и удаляется вперед.

Теперь очередь котов.

Три.

Два.

Гудок.

Я отпускаю педаль тормоза, и меня вжимает в кресло. Дерек вырывается вперед. Крис едет почти вровень со мной, а Ленни плетется на несколько метров позади.

После почти полного круга Дерек наконец догоняет мышь и обгоняет ее, но Мэтью использует оставшиеся возможности своей неподготовленной тачки и резко снова вырывается вперед, оставляя своего кота сзади. Толпа одобрительно гудит под начинающимся дождем. Дерек слишком импульсивен и неаккуратен, поэтому на повороте его заносит и он теряет свои позиции. Под конец второго круга мы все едем фара в фару. Время от времени парни резко ускоряются, но теряют сцепление и преимущество на поворотах. Придурки жопоголовые. Медленнее остальных я прохожу последний поворот и выезжаю на последний прямой отрезок.

100 метров – Дерек снова догоняет нас и вырывается вперед на несколько метров.

80 метров – мышь проезжает финиш.

60 метров – моя рука скользит к коробке передач.

Я прожимаю рычаг нитро и вырываюсь вперед. На последней десятке я обгоняю Дерека и пересекаю линию финиша первым.

Проехав лишнюю двадцатку, оставив остальным место для торможения, я останавливаю свою «малышку» под одобрительный гул толпы. В зеркале дальнего вида фары Дерека не замедляются и не уходят в сторону.

14 июня

Лика

Темнота за окном становится гуще и по асфальту начинают бить первые капли дождя. Стрелки часов уже переместилась за полночь и начали отсчет новых суток. Тревога моей груди не угасает и становится только сильнее. Каждую минуту я проверяю телефон в надежде увидеть хоть какое-то сообщение от Коннора. Выиграл он или проиграл, уже не имеет значения. Господи, какая же я идиотка, что подтолкнула его к этому! Нужно было быть сильнее и самой встать против Мел и заставить ее уйти. Я могла бы примерить на себя маску смелой Алекс или хотя бы умеющей поставить на место Энн, притвориться кем-то другим ради нас и отвоевать право на свободу.

Наконец телефон издает звонок, и я облегченно вздыхаю, видя фото Коннора на экране. Все хорошо. Он звонит.

– Да? Ты как? Как все прошло?

– Это Мел. Мы едем в больницу.

– Что? В какую? Сейчас буду.

По моим щекам катятся слезы, не веря в услышанное. Наверняка это Мел все придумала и хочет вывести меня на эмоции. Хочу верить в том, что это просто обман, какая-то глупая шутка.

Быстрый звонок Энн. Как же хорошо, что Зак снова остался у нее. Я прыгаю к ним в машину, и мы едем в больницу через ночной город, наплевав на сигналы светофоров. Сейчас не тот момент, когда надо ждать зеленый на пустой дороге. Пока мы едем, я отвечаю на вопросы ребят и в их глазах читаю не только переживание и боль, но и злость, которая, кажется, направлена на меня.

– И ты ему позволила участвовать в гонке?

– Скорее я даже его попросила. Я не знала, что так будет. Думала, это не так опасно. Тем более Мел сказала, что там давно не было никаких аварий. И она обещала нас оставить в покое.

– Ты могла позвонить мне! Ты могла позвонить Алекс и Мике! Ты думаешь, мы бы не смогли разобраться с этой сучкой! Господи, Лика, почему ты ведешь себя так, словно ты одна против этого мира! У тебя есть мы! Есть Зак, которого тоже можно было попросить о помощи!

– Прости. Я правда не хотела, чтобы все так вышло. Я просто… Просто хотела, чтобы она оставила нас в покое, – слезы катятся по моим щекам, и впервые в жизни мне по-настоящему плевать насколько плохо я сейчас выгляжу.

– Успокойтесь! Обе! Сейчас приедем и выясним, что произошло! А все остальное обсудите после!

Энн отворачивается от меня и возвращается к наблюдению за дорогой. На пустой парковке, прямо перед зданием, мы находим машину Коннора с вмятиной на заднем бампере и останавливаемся около нее.

На стойке информации мне называют номер палаты – 316.

Игнорируя лифт, я преодолеваю четыре лестничных пролета и бегу в нужное мне отделение. Копна рыжих волос, в которые мне хочется вцепиться и оторвать, служат мне как сигнальный маяк. Я пробегаю мимо Мел и захожу в палату, но врач выгоняет меня и требует подождать. Встав с другой стороны от двери, я пытаюсь отдышаться и понять, что нам или мне делать дальше.

– Он не виноват в том, что случилось.

– Пошла ты, Мел! Это из-за тебя он здесь!

– Или из-за тебя, мисс Тугая Киска! Это же ты ему позволила ехать туда!

– Я просто надеялась, что ты оставишь нас в покое! Что ты вообще тут делаешь? Ты же хотела забрать деньги и сбежать!

– Я не такая сука, как ты обо мне думаешь. Это я его сюда привезла! И скажи спасибо, что я позвонила тебе!

Слава Богу! Зак и Энн выходят из лифта и идут в нашем направлении, мне не придется терпеть присутствие Мел в одиночку. За несколько метров от меня Энн сжимает кулак и бьет ничего не подозревающую Мел прямо в нос. Черт!

– Энн! Мел! – я не знаю, к кому из них подойти в первую очередь.

Зак пытается удержать свою девушку, но та не прекращает попытки вырваться из его объятий:

– Ты еще хочешь? Зак тебя еще давно предупреждал держаться подальше от Коннора! Если он меня сейчас отпустит, я места живого не оставлю на твоем милом личике!

Первый раз в жизни я вижу Энн в таком гневе, и мне становится страшно. Обычно тихая и веселая, сейчас она принимает вид фурии, готовой разрушить все на своем пути:

– Отдай ключи от машины!

– Нет. Там мои деньги.

– Значит, ты все-таки успела их получить! Конечно! Кто бы мог подумать! Сначала ты забрала причитающееся себе и только потом подумала про Коннора! – и только озвучив это, я понимаю, что никакой помощи Мел не заслуживала и не заслуживает. Наплевав на него, она в первую очередь забрала остаток денег после уплаты долга за счет победы.

– Все было не так! Стивен сразу после финиша отдал мне остаток, и потом произошла авария! Дерек не смог затормозить по влажной земле и въехал в зад машине Коннора!

– Ты лжешь! Он бы не успел тебе все отдать за несколько секунд!

Энн вырывается из рук Зака и вплотную подходит к Мел.

– Скажи правду или следующим ударом я сломаю тебе нос!

– Ты безумная сука!

– О, ты еще не знаешь насколько! Три, два, од…

– Ладно-ладно! Когда был финиш, то я была около Стивена и ждала, когда все закончится и я получу часть своих денег. Я не думала, что все так серьезно. Обычно удар сзади не так критичен, и Коннор должен был быть пристегнут. Когда через несколько минут он не вышел из машины, я побежала к нему. Он был без сознания. Он успел отстегнуть ремень и от удара приложился об руль. Я перетащила его на пассажирское сиденье и привезла сюда. Вы должны сказать мне спасибо!

– Пожалуйста, тупая ты сука! Ключи! Быстро! – Мел отдает ключи Энн, разворачивается и уходит. Моя подруга поворачивается ко мне со взглядом, каким она никогда на меня не смотрела. – А ты должна быть сильнее! Зак, идем за кофе.

– Позвони нам, как что-то узнаешь, мы будем внизу.

Через несколько минут врач выходит из палаты и разрешает войти. Я отправляю Энн и Заку СМС и прохожу в белоснежное помещение.

Коннор лежит на кровати в своей одежде, но накрытый какой-то непонятной пеленкой. На лбу рана, стянутая пластырями, синяк под одним глазом, разбитые губы и следы от крови на подбородке. Боже. И это все из-за меня и моей глупости! Идиотка! Тупая дура! Что же я наделала!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– И чего ты там стоишь? Иди ко мне.

– Прости… Я… Я так вино…

– Ничего не говори. Я тебя предупреждал, и теперь ты будешь знать, что я тоже бываю прав.

– Что сказал врач?

– До утра меня надо продержать здесь, чтобы следить за моим состоянием. Потом отпустят домой. Зак приехал? Пусть он поможет мне дойти до машины или сам отвезет меня.

– Нет. В смысле да, Зак тут. Но мы останешься здесь!

– Я хочу домой! Лика!

– Нет, мы останемся здесь, а я буду рядом. Ребята принесут кофе и еду, а ты отдыхай.

Еще немного поспорив, Коннор смиряется с необходимостью провести ночь в палате, но берет с меня обещание, что мы уедем отсюда сразу же, как получим на это разрешение.

Я смотрю на его травмы и понимаю, что это самое меньшее, что могло бы с ним там произойти.

Пусть эта ситуация будет самой страшной в нашей жизни. А сейчас самое главное, что он жив и цел.

А что будет дальше?

Поживем, тогда и увидим.

***

Сидя на стуле рядом с больничной койкой Коннора, я держу его за руку и пытаюсь не уснуть. Сколько уже прошло времени? Час? Два? Уже скоро утро? За окном начинает светать, и летнее жаркое солнце озаряет город за окном.

Свет постепенно заливает палату и скоро заставляет жмуриться Коннора, пытающегося открыть глаза.

– Привет, – он сжимает мою руку, и я слабо улыбаюсь, рассматривая его лицо. Синяк под глазом набух и стал больше. Сказать, что мне больнее, чем обладателю нового шрама на лице, было бы или преувеличением, или эгоизмом. Но мое сердце сжимается, от понимания, что всего этого можно было бы избежать. Энн права, я должна стать сильнее во что бы то ни стало. Но как? Я пока не сама не знаю, но обязательно этому научусь.

– Привет, ты как?

– Не так плохо, как могло бы быть. Ты все это время была тут?

– Да. Где же еще я могу быть?

– Ты могла бы ехать домой и отдохнуть. Я бы добрался сам.

– Я хотела быть рядом, когда ты проснешься. Зак и Энн в зале ожидания, позвать их?

– Не надо. Хочу поскорее убраться отсюда.

– Коннор, я… Я не могу подобрать слов, мне так много хочется тебе сказать, но я не знаю как. Я так испугалась, когда Мел позвонила и сказала, что везет тебя в больницу… – слезы бесконтрольно стекают по моим щекам, падают и оставляют влажные следы на ставшей моей футболке парня. Мне кажется, что я утону в чувстве вины и испытываемого отчаяния.

– Эй–эй, тш–ш–ш, – Коннор садится на край койки и тянет меня за руку, заставляя сесть рядом с ним. Обняв меня, он прижимает мою голову к своей груди и гладит по волосам, пока я в очередной раз позволяю своим эмоциям захватить мой разум.

– Прости, я так виновата! Я так…

– Не извиняйся. Все уже закончилось. Я жив и, считай, полностью цел.

Омут его зеленых глаз заставляет меня чувствовать себя спокойнее, но я опять вязну в болоте своих эмоций.

– Мы это переживем, все будет в порядке.

Как он может быть таким спокойным? Чувство вины макает меня головой в лужу стыда и заставляет захлебываться своими собственными переживаниями. Это ему должна требоваться поддержка, а не мне.

Я должна взять себя в руки.

Прерывистый глубокий вдох и медленных выдох.

И еще раз.

Вдох и выдох.

Я пытаюсь перещелкнуть тумблер в своей голове и посмотреть на ситуацию глазами Коннора, решать проблемы, которые есть сейчас, и не попадать под власть своих эмоций. Да, я испугалась. Да, я чувствую вину за произошедшее. Но я не позволю себе утонуть в этих чувствах и должна исходить из того, что мы имеем. Мел, надеюсь, все же оставит нас в покое. Коннор жив и даже не злится на меня, а наоборот успокаивает и говорит, что все будет в порядке. Но заслуживаю ли я к себе такого отношения? Как бы мне ни хотелось поддаться своим мыслям, я отдаю право принимать решение Коннору.

– Позову врача, – оставив легкий поцелуй на щеке парня, я выхожу из палаты и иду искать стойку информации.

***

После осмотра мы выходим из палаты и спускаемся вниз на лифте. Энн и Зак прочитали мое сообщение, поэтому уже стоят и ждут нас у входа.

– Ты как?

– Как твое самочувствие?

– Вот это синя–я–як! Охренеть! Больно? Дай потрогать!

– Надеюсь, больше эта, как ее там, а, точно, Мисс Тупая Сука Мел, больше не появится!

Энн и Зак заваливают Коннора своими вопросами и комментариями, пока мы все вместе идем к своим машинам.

– Вас подвезти?

– Не надо, мы сами.

– Тогда мы подстрахуем вас сзади.

Я сажусь на свое сиденье и замечаю подвеску на зеркале заднего вида.

– Как думаешь, ремонт будет очень дорогим?

– Ну, учитывая, что я буду делать его сам, то скорее всего нет. Что это?

Я слежу за взглядом Коннора и обращаю внимание на сумку на заднем сиденье.

– Деньги. Энн отняла у Мел ключи и не дала забрать выигрыш.

– Так значит Мел объявится в скором времени? И что мы будем с этим делать?

– Мы? Ничего. Не думаю, что она осмелится появиться после всего.

– Ты плохо знаешь Мел.

– Ты плохо знаешь Энн, – впервые за последние сутки я искренне улыбаюсь и испытываю облегчение.

***

Потеряв машину сзади из вида, я проверяю свой телефон и читаю сообщение от Энн: “Скоро будем, мы за едой на вынос”. Видимо, они проводили нас почти до дома и решили, что сопровождение нам больше не нужно.

Припарковаться. Выйти. Осмотреть машину с разных сторон.

Я наблюдаю за действиями Коннора и поражаюсь тому, как он держится. Примеряя на себя ситуацию с его стороны, думаю, что была бы в бешенстве, ведь мои труды, потраченное время, деньги, силы и память об отце могли быть уничтожены лишь одним неверным решением.

– Ну–у–у, все не так страшно. Несколько вечеров в ангаре и малышка будет как новая.

Облегчение, разливающееся во мне с новой силой, накрывает меня с головой, и я обнимаю Коннора, прижавшись лбом к его груди. От него пахнет табаком, вишней и совсем немного больницей, но уже завтра вечером от него будет пахнуть все так же табаком, вишней, но еще и машинным маслом. И смесь этих запахов теперь для меня привлекательнее любой ароматической свечи.

Эпилог–1

10 августа

Лика

Я потягиваюсь с кровати и поворачиваюсь к обладателю самых красивых, самых зеленых и самых любимых мною глаз. Их обладатель смотрит на меня и улыбается.

– Привет.

– Привет.

– Как думаешь, что сегодня нас ждет?

– Не знаю, что именно, но это будет еще одной двухчасовой тренировкой, чтобы скинуть съеденные калории.

Шрам над его бровью напоминает мне про тот день, но меня больше не затягивает в пучину негативных эмоций. Я касаюсь кончиками пальцев лица напротив и целую Коннора в нос. Он улыбается и ответно целует меня в щеку, зарываясь в волосы на плече. Еще несколько минут объятий, лежа в кровати, не сделают никому хуже.

Встав и подойдя к окну, я раскрываю шторы, солнце падает на постель, заставляя закрывать глаза все еще нежащегося в постели Коннора. Он прячет свое лицо под одеяло, но через несколько минут встает и одевается. Наблюдая за ним, я замечаю тысячи маленьких пылинок, играющих и танцующих в воздухе, и вспоминаю про свежинки, что падали за окном несколько месяцев назад. Может быть, в масштабах вселенной мы такие же маленькие и незаметные, но обретаем свою красоту только под взглядом кого-то, кто может нас видеть.

Накинув на себя одежду, мы выходим из спальни. Бабушка достает из духовки очередную выпечку. Не знаю, откуда она знает так много рецептов или же она импровизирует, но это гораздо вкуснее всего того, что я пыталась покупать в пекарнях в приступах тоски по дому.

– Доброе утро, ребята! Как ваше самочувствие? Я вас разбудила? Ой, извините, пожалуйста.

– Маргарита Степановна! Все в порядке! Все хорошо, мы сами проснулись. Запах вашей выпечки великолепен!

– Ну, слава, Коннор. Я беспокоюсь, что не дала вам поспать.

– Ба, может, ты все–таки переедешь в нашу комнату? Там спать гораздо удобнее, чем тут на диване.

– Нет–нет–нет, ни в коем случае! Я и так вас притесняю…

– Ба, хватит так говорить. Мы тебя пригласили, чтобы всем было хорошо.

И снова морщинки в уголках ее глаз становятся чуть глубже, когда она улыбается.

Осмыслив слова Коннора, я набралась смелости, и пару недель назад мы все же съездили в родительский дом и еще раз пригласили Ба в гости. В этот раз мы были настроены серьезно, и после недолгих уговоров она согласилась провести у нас оставшийся летний месяц.

***

Я достаю из духовки запеченный с мясом картофель, и в этот момент открывается входная дверь.

– Ой, ягодка, у тебя золотые руки.

– Вот! Слышала! Не один я так считаю!

– Мойте руки и проходите скорее ужинать.

После работы Коннор заехал за Ба и забрал ее с кружка по танцам для людей в возрасте, куда я ее проводила пару часов назад.

Во время еды я слушаю комплименты своей готовке и расплываюсь в довольной улыбке. Может быть, и в правду я не так уж и плоха, как привыкла о себе думать?

После еды мы прибираемся, и мой, теперь уже официально, парень складывает тарелки в купленную недавно посудомойку. Ба удобно размещается в кресле рядом с телевизором, и мы следуем ее примеру, разместившись на диване. Включив классический фильм, мы погружаемся в атмосферу старого времени и готовимся слушать истории моей Ба.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Эпилог–2

Лика

Я открываю глаза и смотрю в потолок. Идеальный белый цвет почти слепит глаза, вступая в борьбу с моей дремотой.

– Привет, соня! Ты так все проспишь! Вставай скорее!

Энн стоит возле меня с двумя чашками горячего кофе.

– Мика и Алекс будут через несколько минут. Скорее ешь и торопись в душ!

Смакуя это утро, как самое вкусное блюдо, я потягиваюсь и вылезаю из–под одеяла, наслаждаясь каждым мгновением.

На столе уже стоит тарелка с сэндвичем, простой, но вполне питательный завтрак, который поможет мне продержаться несколько часов до полноценного приема пищи. Быстро закончив тут, я перемещаюсь в ванну и с особой тщательностью мою каждую часть своего тела. Сегодня все должно быть идеально.

– Лика! Быстрее! – голос Алекс как самый громкий будильник этого мира. – Нам нельзя опаздывать!

Вылезая из ванны, я цепляюсь взглядом за зеркало и вижу тонкую шею и безупречные женские плечи, светлая кожа покрыта капельками воды, а под ними проглядывают маленькие солнечные поцелуи. Влажные волосы падают на красивой формы грудь и касаются маленьких чувствительных бугорков. Наспех накинув пушистый халат, я перемещаюсь в комнату Энн и сажусь напротив ее косметического столика.

– Так, Алекс, с тебя прически, с Мики макияж. Я пока проверю наши платья. А, Лика, твое белье у тебя на кровати, считай, это подарком.

Две пары рук кружатся вокруг меня в каком–то безумном ритме, гипнотизируя меня и отвлекая от моего отражения. Оттуда на меня смотрит красивая молодая женщина, чьи глаза теперь светятся от счастья и удовольствия. Пухлые губы, изящная линия подбородка, аккуратный нос и нежная розовизна щек.

Шампанское льется, и кажется, что через час мы будем очень пьяны, чего никак нельзя допустить. Бокал за бокалом, а мы все еще трезвы. Нервное напряжение не дает алкоголю расползтись по нашим венам так, как он должен это делать.

– Я принесла еще немного закусок, ты не должна упасть с голодный обморок. Ешь, – Энн ставит передо мной тарелку среди лежащей косметики и различных заколок для волос.

– Аккуратно!

– Не испачкайся!

– Не дергайся!

Со всех сторон сыпятся указания, и мне начинает казаться, что остаться голодной – не самый худший вариант.

Через несколько часов мы спускаемся и садимся в авто, украшенное белыми и нежно–розовыми цветами в тон платьев моих подруг.

***

Пропустив почти всю речь мимо ушей, я смотрю в зеленые глаза Коннора. Интересно, у кого–нибудь еще в моей жизни будут такие же глаза?

– Вы согласны взять в мужья Коннора Хейза?

– Да.

– Вы согласны взять в жены Лику Уиллис?

– Да.

– Объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловать друг друга!

Под громкие аплодисменты наших близких Коннор прикасается своими губами к моим, и мы сливаемся в нашем первом поцелуе в статусе мужа и жены.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Конец