Зрелая соседка тётя Наташа и молодой студент aka Зрелая соседка

Всё началось так банально, что сейчас даже смешно. Я возвращался из института, въезжал в подъезд, весь в поту после этой духоты на улице, а она как раз выходила из своей квартиры – тётя Наташа. Наша соседка, лет сорока с хвостиком. Я всегда её видел этакой ухоженной, пахнущей парфюмом и выпечкой, хозяйкой жизни. Она вечно улыбалась мне, спрашивала про учёбу, и в её глазах читалось что-то тёплое, материнское. Ангел-хранитель нашего подъезда.

А сегодня её взгляд был другим. Прищуренным, оценивающим. Я пробормотал «здравствуйте» и потянулся к своей двери.

«Андрюша, подожди минутку», – её голос, обычно такой звонкий, сейчас был низким, бархатным.

Я обернулся. Она стояла, прислонившись к косяку, в лёгком домашнем халатике, который обрисовывал… Боже, он обрисовывал всё. Все эти мягкие, соблазнительные изгибы, о которых я, бывало, краем сознания думал, засыпая.

«Ты такой расторможенный, бедный. Сессия? » – она сделала шаг ко мне, и я почувствовал её запах – не только выпечку, а ещё что-то глубокое, цветочное, жасмин, кажется.

«Да нет, просто жара», – выдавил я, чувствуя, как глупо краснею. Мне двадцать два, а я стою перед ней как сопляк.

Она улыбнулась, и в уголках её глаз собрались мелкие морщинки, которые делали её лицо невероятно живым, настоящим. «Знаешь, у меня тут небольшая проблема. В кладовке рухнула полка. Мужа нет, а ты… ты же сильный парень. Не поможешь тёте Наташе? Пять минут дела. А я тебя пирожком с вишней угощу, только из духовки».

Её взгляд скользнул по моим плечам, по рукам, и у меня в животе ёкнуло. Это был не взгляд соседки. Это был взгляд женщины на мужчину. И это «тётя Наташа» прозвучало так странно… не как обращение, а как намёк.

Что я мог ответить? «Конечно, тёть Наташ, помогу».

Её квартира была точь-в-точь такой, как я представлял: уютный бардак, пахнущий кофе, ванилью и её духами. В гостиной стоял тот самый полуразобранный стеллаж. Мы поковырялись с ним минут десять. Я прикручивал, она подавала инструменты, наклоняясь так, что разрез халата открывал гладкую, загорелую кожу бедра. Я отводил глаза, чувствуя, как по мне бегут мурашки.

«Ну, спасибо тебе, герой», – сказала она, когда я закончил. «Теперь долг чести. Чай и пирог».

Мы прошли на кухню. Она налила чай в высокие кружки, поставила передо мной тарелку с румяным пирогом. Её халат распахнулся, и я увидел под ним не пижаму, а короткое шелковое платье цвета спелой сливы. Оно обтягивало её бёдра, её грудь, и я понял, что не могу отвести взгляд.

«Тебе нравится? » – спросила она тихо, следя за моим взглядом.

Я только кивнул, глотая комок в горле.

«Ты такой застенчивый, Андрюша». Она облизала губы. «Я давно заметила, как ты на меня смотришь. Украдкой. Думал, я не вижу? »

«Я… я не…» – я был полностью уничтожен.

«Не оправдывайся», – она протянула руку и коснулась моей щеки. Её пальцы были прохладными, пахли миндальным кремом. «Мне нравится. Мне нравится этот голод в твоих глазах».

И тогда что-то во мне щёлкнуло. Весь этот комок нервов, стыда и возбуждения вырвался наружу. Я схватил её руку и прижал к своим губам. Она не отдернула её. Наоборот, её пальцы вцепились в мои волосы.

«Тётя Наташа…» – прошептал я, и это прозвучало уже не как обращение, а как заклинание.

«Не бойся, я научу тебя всему», – её голос был всего лишь дыханием. Она потянула меня к себе, и наши губы встретились.

Этот поцелуй… он был не таким, как у девушек моего возраста. Он был медленным, опытным, влажным. Она водила языком по моим губам, заставляя их раскрыться, а потом вошла внутрь, безраздельно завладевая мной. Я чувствовал вкус вишни, чая и чего-то неуловимого, чисто женского. Мои руки сами потянулись к ней, сжали её упругие бока через шелк, скользнули ниже, на её полные, пышные ягодицы. Она тихо застонала мне в рот.

«Иди сюда, мальчик мой», – она взяла меня за руку и повела в гостиную, к большому дивану.

Там, при свете дня, который пробивался сквозь тюль, она сбросила халат. Шелковое платье соскользнуло с её плеч и упало на пол. Она стояла передо мной в одном только чёрном кружевном белье. И Боже, какая же она была… настоящая. Не как эти худющие модели из инстаграма. Плотная, сочная, с мягким животом, на котором блестела тонкая цепочка с кулоном, с тяжёлой, соблазнительной грудью, едва умещавшейся в чашечках лифчика. Я застыл, заворожённый.

«Нравится? » – снова спросила она, и в её голосе звучала усмешка.

«Да…» – выдавил я. – «Вы… ты… невероятная».

Она подошла ко мне, расстегнула мои джинсы. Шорты последовали за ними. И когда я оказался перед ней полностью голый, с торчащим, будто налитым свинцом хуем, она тихо ахнула.

«Ох, Андрюша… Какой у тебя… большой».

Она опустилась передо мной на колени. Её пальцы обхватили основание моего члена, и я вздрогнул от прикосновения. Она смотрела на него, как на произведение искусства, а потом, не сводя с меня глаз, медленно, невероятно медленно, облизнула головку. Я застонал, запрокинув голову.

«Тише, тише, родной», – прошептала она. – «Стены не самые толстые».

А потом она взяла его в рот. Целиком. Я не ожидал такого. Её губы, тёплые, влажные, плотно обхватили меня, а язык скользнул по венам, выискивая самые чувствительные места. Она двигалась медленно, с каким-то чавкающим звуком, с хлюпаньем слюны, которая стекала по мне на пол. Она глубоко заглатывала его, и я чувствовал, как его головка упирается в её глотку. Это было нечто среднее между удушьем и блаженством. Я вцепился пальцами в её уложенные волосы, сбивая причёску.

«Тётя… тётя Наташа… это охрененно…» – бормотал я, теряя контроль.

Она ускорила темп, одна её рука ласкала мои яйца, а другая вцепилась в мою задницу, притягивая меня ближе, глубже. Я был на грани. И в этот самый момент, этот порочный, божественный момент, раздался резкий стук в дверь.

Мы замерли. Её рот всё ещё был на мне. Моё сердце колотилось где-то в горле.

«Наташ? Ты дома? » – это был голос моей мамы.

Ледяной ужас пронзил меня. Адреналин ударил в голову. Я отпрянул, глядя на неё широко раскрытыми глазами. Она же, к моему изумлению, выглядела спокойной. Она медленно, с громким чмоком, отпустила мой член, вытерла губы тыльной стороной ладони и подняла палец к губам, призывая к тишине.

«Дома, Людмила Петровна! » – крикнула она абсолютно нормальным, даже весёлым голосом. – «В душе! Позже зайду! »

За дверью послышались удаляющиеся шаги. Мы смотрели друг на друга. И вдруг она рассмеялась. Тихим, счастливым смехом.

«Испугался? » – прошептала она.

«До смерти», – признался я, и сам начал хрипло смеяться, дрожа от нервного напряжения. Этот страх, этот запретный риск только подлил масла в огонь. Моя эрекция никуда не делась, она даже стала твёрже, будто каменная.

«Хочешь продолжить? » – её глаза блестели азартом.

Вместо ответа я грубо притянул её к себе и снова поцеловал, чувствуя на её губах свой же солоноватый вкус. Мы рухнули на диван.

Всё пошло быстрее, отчаяннее. Она сняла лифчик, и я набросился на её грудь, жадно сосал твёрдые, тёмные соски, кусал их, а она стонала, впиваясь ногтями мне в спину. Её руки стащили с меня футболку. Мы были голые, кожа к коже.

«Перевернись», – приказала она, и в её голосе появились нотки властности, от которых у меня ёкнуло ниже живота.

Я послушно лёг на живот. Она устроилась сверху, её бёдра обхватили мои. Я чувствовал её горячую, мокрую киску у себя на пояснице. Она наклонилась, её губы коснулись моей шеи, а потом её зубы впились в кожу. Сначала нежно, потом сильнее. Это была смесь боли и наслаждения. Я застонал.

«Теперь я», – прошептал я, переворачивая её.

Она оказалась на четвереньках, её сочная, великолепная попа была передо мной, как спелый персик. Я пришлёпнул по ней ладонью, сначала легко, потом сильнее. На её коже проступила алая отметина. Она вскрикнула от неожиданности, а потом прошептала: «Ещё…»

Я провёл пальцами между её ног. Она была насквозь мокрой. Скользко, горячо. Я ввёл два пальца внутрь, и её тело содрогнулось. Она хлюпала, издавая самые развратные звуки.

«Андрюша… войди в меня… сейчас же», – простонала она.

Я приставил свой член к её входу и медленно, очень медленно, вошёл. О, Боже… Это было нечто. Её внутренности были тугими, бархатистыми, они обволакивали меня, сжимались с каждым моим движением. Я начал трахать её, сначала не спеша, чувствуя, как каждое её мышечное волокно отзывается на мои толчки. Потом быстрее. Сильнее. Диван скрипел в такт нашим движениям.

«Да… вот так… глубже, мальчик мой», – она выгибала спину, её голова была запрокинута, а одна её рука тянулась назад, чтобы ласкать моё бедро.

Я сжимал её бёдра, впиваясь пальцами в плоть, и долбил её сзади, слушая, как её влага хлюпает при каждом моём движении. Это был самый животный, самый первобытный секс в моей жизни.

«Стой… погоди», – она выскользнула из-под меня и перевернулась на спину. – «Я хочу видеть тебя».

Она ловко усадила меня на край дивана и оседлала, опустившись на мой хуй сверху. Её глаза были закрыты, на лице – маска блаженства. Она контролировала всё. Темп, глубину. Она поднималась bukvoeb. run и опускалась, вращая бёдрами, и я мог только наблюдать, как её грудь колышется в такт этому сладостному танцу.

«Научи меня, тётя Наташа», – вырвалось у меня, и это было не притворство. Я действительно был её учеником в этом храме плоти. – «Научи, как тебе нравится».

Она наклонилась ко мне, её губы снова нашли мои. «Всё, что ты делаешь… мне нравится», – прошептала она.

Потом её движения стали резче, отрывистее. Она дрожала. Вдруг её тело напряглось, выгнулось, и из её горла вырвался сдавленный, хриплый крик. Она билась в оргазме, её внутренности судорожно сжимали мой член, и это было последней каплей. Я не мог больше сдерживаться.

«Я сейчас… кончу…» – простонал я.

«Внутрь», – прерывающимся голосом приказала она. – «Кончи в меня, Андрюша».

Это было слишком. С последним, мощным толчком я излился в неё, чувствуя, как горячие струи вырываются из меня, заполняя её. Я закричал, зарывшись лицом в её шею, впиваясь в неё, как утопающий.

Мы лежали так несколько минут, тяжело дыша. Потом она медленно поднялась, и я увидел, как по её внутренней стороне бедра стекает капля моей спермы, смешанной с её соками. Картина, от которой у меня снова зашевелилось в паху.

Прозвенел мой телефон. Мама. «Андрей, ты где? Ужин».

Реальность накрыла меня, как ледяная волна. Стыд, вина, паника. Я вскочил, начал торопливо одеваться. Она смотрела на меня с улыбкой, лёжа на диване вся растрёпанная, сияющая, пахнущая мной.

«До завтра? » – тихо спросила она.

Я кивнул, не в силах вымолвить ни слова, и выскользнул из её квартиры, как вор.

Теперь я сижу в своей комнате. Притворился, что ужинаю, болтал с родителями о чём-то, а сам… сам всё ещё там. На её диване. Я чувствую её запах на своей коже, вкус её во рту. Я вспоминаю каждую секунду, каждый её стон, каждое её прикосновение.

Это неправильно. Она соседка. Она замужем. Она старше меня. Но блин, я никогда в жизни не чувствовал себя таким живым, таким… мужчиной.

Я уже зависим. Я знаю, что завтра, послезавтра, я снова постучусь в её дверь. И она откроет. С улыбкой и словами: «Заходи, Андрюша. Тётя Наташа соскучилась».

И я зайду.