Тень и Свет: Исповедь эльфийской соблазнительницы. Тематика: Джулия исповедь элитной проститутки

Глава 1. Первый Грех

Мир моего детства был прекрасен, как отполированный кинжал перед ударом в спину.

Элиндор.

Это имя произносили шепотом даже в соседних королевствах, где правили смертные короли, чьи жизни короче, чем срок выдержки нашего самого дешевого вина. Наше королевство простиралось от Ледяных Пустошей Нейртана на севере, где даже воздух кристаллизовался в алмазную пыль, до Пылающих Равнин Драксора на юге, где земля дышала жаром древних вулканов.

Но истинная власть сосредоточилась в Лунных Пиках, где алебастровые шпили дворцов пронзали облака, словно клыки голодного зверя. Здесь, в Серебряном Городе Аль’Рана, жили мы – эльфы, чья кровь текла медленнее, чем реки времени, чьи жизни измерялись веками, а амбиции – тысячелетиями.

Наш народ делился на Двенадцать Великих Домов, каждый из которых мог похвастаться историей, написанной кровью и предательством. Дом Лунных Ветвей, к которому принадлежала я, был третьим по старшинству. Наш символ – феникс, обвитый чертополохом – украшал знамена, под которыми мои предки вели армии на бессмысленные войны, заключали браки ради власти и убивали друг друга за место у трона.

Я, Лираэль из Дома Лунных Ветвей, была пятой дочерью в семье, что означало лишь одно – меня либо выдадут замуж за какого-нибудь дряхлого лорда ради союза, либо отправят в Храм Вечной Луны, где я должна была провести остаток дней, переписывая древние свитки и молясь богиням, которых никто не помнил.

Но судьба распорядилась иначе.

Первые признаки проявились в ночь моего сотого дня рождения.

Я проснулась от того, что все тело горело.

Это не была болезнь – это было пробуждение.

Я лежала, вцепившись в шелковые простыни, чувствуя, как медленный, сладкий огонь растекается по венам. Мое дыхание стало прерывистым, кожа – чувствительной к малейшему прикосновению, а между бедер пульсировала странная, навязчивая теплота, которую я не могла ни объяснить, ни унять.

— Это пройдет, — сказала мать, когда я, дрожа, призналась ей.

Но она лгала.

С каждым годом жажда становилась только сильнее.

Я ловила себя на том, что задерживаю взгляд на тренирующихся воинах, наблюдая, как мускулы играют под их тонкими рубахами. Я прикусывала губу, когда на балах кавалеры касались моей руки – их пальцы казались такими холодными, такими… нерешительными.

А ночью…

О, ночью я терлась о шелковые простыни, представляя, что это чужие руки – грубые, жадные, не знающие пощады.

Но даже это не помогало.

Потому что ни один эльф не мог дать мне того, чего я жаждала.

Спасение пришло оттуда, откуда я не ждала.

В запретной библиотеке нашего поместья, за потайной дверцей, которую я нашла совершенно случайно (или так мне тогда казалось), лежали тетради.

Старые, потрепанные, с выцветшими чернилами.

Женские дневники.

Их писали мои предшественницы – дамы Дома Лунных Ветвей, жившие за двести, пятьсот и тысячи лет до меня.

И каждая вторая страница говорила об одном и том же.

Об орках.

«Они называют нас хрупкими, но боги… как они смотрят на нас…»

«Его руки были такими большими, что могли бы сломать мне шею одним движением. Но когда он коснулся меня, это было… нежно.»

«Ни один эльф не заставит меня кричать так, как он. Ни один эльф не заполнит меня настолько…»

«Наша плоть словно приспособлена для них. Для орков. Она отлично растягивается, принимает, обволакивает… Будто создана для этого.»

Я перечитывала эти строки снова и снова, пока пальцы не дрожали, а между бедер не становилось мокро от возбуждения.

И тогда я поняла – я должна найти их.

Лес Шепчущих Грез лежал на границе наших земель.

Говорили, что он живой.

Что деревья здесь шепчут самые постыдные желания.

Что тени цепляются за одежду, словно любовники, не желающие отпускать.

И что те, кто заходит слишком далеко – никогда не возвращаются.

Или возвращаются совсем другими.

Я вошла туда на рассвете, когда последние звезды еще мерцали на небе.

На мне было только тонкое платье – серебристое, почти прозрачное, как бы нарочно подчеркивающее каждый изгиб тела.

Никакого оружия.

Никаких заклинаний.

Только жажда, которая гнала меня вперед.

Лес встретил меня дыханием.

Не тем легким дуновением, что играет в садах Аль’Рана, лаская щеки лепестками магнолий. Нет. Это было живое, горячее дыхание — влажное, словно после поцелуя, грубое, как пальцы вора, крадущегося в ночи. Оно обвилось вокруг моих лодыжек, поднялось выше, под платье, и я содрогнулась, чувствуя, как мурашки побежали по коже.

И тогда…

Я услышала его.

— Ты не должна была сюда приходить, эльфийка.

Голос.

Низкий.

Глубокий.

Наполненный обещаниями.

Я обернулась слишком медленно — будто мои собственные мышцы предали меня, заставляя продлить этот момент, этот сладкий ужас ожидания.

И увидела его.

Он стоял в трех шагах от меня, и этого расстояния хватило, чтобы понять:

Он был огромен.

Не просто высок — его плечи перекрывали лунный свет, превращаясь в живую стену из мускулов и ярости. Кожа — темнее изумруда, отливала маслянистым блеском, будто покрытая тонким слоем ночи. А глаза...

Желтые.

Горящие.

Как у хищника, выслеживающего добычу.

Но больше всего меня поразило другое.

Между его бедер напрягся массивный бугор, четко очерченный под кожей штанов. Огромный. Даже сквозь ткань я видела его размер.

Мой рот приоткрылся сам по себе.

— Я... — мой голос звучал хрипло, будто я бежала часами.

Он шагнул ближе.

Запах ударил в ноздри — пот, железо, что-то пряное, дикое. Как будто вдыхаешь сам лес.

— Ты дрожишь, — проворчал он. Его рука поднялась, и я замерла, ожидая прикосновения.

Но он не торопился.

Его пальцы прошли в сантиметре от моего плеча, обведя контур, не касаясь. Пытка.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Боишься?

Я закрыла глаза — и выдохнула правду:

— Нет. Жду.

Его рычание было моим единственным предупреждением.

Он схватил меня — не как эльф, осторожно и с церемонией, а как голодный зверь. Одна рука вцепилась в волосы, откинув голову назад, обнажив шею. Другая сжала бедро, пальцы впились в плоть так, что я взвизгнула — от боли? От восторга?

— Какая нежная кожа, — прошипел он, прижимаясь губами к моей шее. Не целовал — нюхал. Как будто запоминал запах. — Как эльфийки вообще выживают?

Я не ответила — мой рот был занят его плечом, в которое я впилась зубами, когда он приподнял меня, прижав к дереву.

Кора впивалась в спину.

Его тело жгло, как раскаленный металл.

А между моих бедер...

Было мокро.

Позорно мокро.

И он знал.

— Посмотри на меня, — приказал он.

Я открыла глаза — и увидела, как его рука скользит вниз, разрывая мое платье одним резким движением.

Холодный воздух коснулся груди, и я застыла, чувствуя, как соски наливаются, твердеют под его тяжелым взглядом.

— Крошечная, — пробормотал он, сравнивая свою ладонь с моей грудью. Она покрывала ее целиком. — Как кукла.

Его большой палец провел по соску — грубо, без нежностей.

Я взвыла.

— Ты даже не представляешь, что с тобой сейчас будет, — пообещал он, прижимаясь бедрами, чтобы я почувствовала его полную, дикую эрекцию.

И тогда...

Я поняла.

Я не хочу убегать.

Его руки были грубыми – не в том смысле, что небрежными, а в том, что настоящими. Пальцы, покрытые шрамами и затвердевшие от хватания меча, не знали нежности. И в этом была своя прелесть.

Когда он прижал меня к стволу древнего дуба, кора впилась в мою спину, но боль тонула в море других ощущений. Его тело – горячее, тяжелое, пахнущее дымом и потом – придавило меня, лишив возможности двигаться. Я чувствовала каждую мышцу, каждый напряженный сустав, и особенно – тот самый, твердый, неумолимый изгиб между его бедер.

— Ты знаешь, зачем пришла? — его голос гремел у самого уха, губы скользили по моей шее, не целуя, а обжигая дыханием.

Я не ответила. Вместо этого прикусила губу, чувствуя, как влага стекает по внутренней стороне бедер.

Он засмеялся – низко, как гром перед бурей.

— Ты даже не умеешь врать, эльфийка.

Его ладонь скользнула между моих ног – грубо, без предупреждения.

Я вздрогнула, но не отстранилась.

— О… — мой голос сорвался в стон, когда его пальцы наткнулись на уже готовую, трепещущую плоть.

— Влажная, — прошипел он, впиваясь в мой взгляд. — И такая маленькая.

Он провел одним пальцем – сверху вниз, едва касаясь, но этого хватило, чтобы мое тело выгнулось в дугу.

— Ты никогда не испытывала ничего подобного, да? — его голос звучал насмешливо, но в то же время… удовлетворенно.

Я зажмурилась, чувствуя, как стыд и желание переплетаются где-то глубоко внутри.

— Открой глаза, — приказал он.

Я не посмела ослушаться.

Он не стал ждать.

Его палец вошел в меня резко, без подготовки, и я вскрикнула – от неожиданности, от боли, от того, как это… наполняло.

— Тесно, — проворчал он, но не остановился. Второй палец присоединился к первому, растягивая, приучая.

Я дышала часто, прерывисто, цепляясь за его плечи, чувствуя, как внутри все сжимается вокруг него.

— Ты думала, что орки – это просто грубые животные? — он наклонился, губы в сантиметре от моих. — Но посмотри, как твое тело отвечает.

Я не могла отрицать.

Мои бедра сами двигались, ища больше, а когда он вынул пальцы, потеря была почти физической.

Но он не заставил ждать.

Он разорвал остатки моего платья – одним рывком, без церемоний.

— Посмотри, что ты сделала, — он провел рукой по моей груди, сжимая, проверяя, как соски твердеют под его прикосновением.

Я не смотрела.

Я чувствовала.

Его другую руку – скользящую вниз, обхватывающую свое толстое, пульсирующее возбуждение, направляющее его ко мне.

— Готова?

То, что пульсировало между его бёдер, теперь огромное, твёрдое, неумолимое, упиралось в мой живот.

Я задохнулась.

— Ты… не влезешь, — прошептала я, но даже в собственном голосе услышала не страх, а азарт.

Он засмеялся, низко, как гром перед бурей.

— Я читал что ваша кожа хорошо растягивается, эльфийка.

"...Читал?" - только и подумала я.

Его пальцы скользнули между моих ног, раздвинули, коснулись — грубо, без церемоний.

Я взвыла, чувствуя, как всё внутри сжимается, готовится.

— Посмотри, — приказал он.

Я посмотрела вниз.

Боги.

Он был огромен.

Толще, чем мое предплечье. Длиннее, чем кинжал.

Нереальный.

Невозможный.

— Ты… не… — я закусила губу, но не отпрянула.

— Попробуем?

Он не стал ждать ответа.

Его ладони впились в мои бёдра, раздвинули их шире.

Кончик коснулся.

Горячий.

Твёрдый.

Неумолимый.

— Дыши, — прошипел он.

Я вдохнула — и он вошёл.

Он не стал входить медленно.

Это не было романтичным, не было нежным – это было захватом. Его руки впились в мои бедра, пальцы оставляли синяки на бледной коже, а его... его размер заставил мое дыхание остановиться.

Я чувствовала каждый дюйм.

Чувствовала, как он раздвигает меня, как моё тело сопротивляется, но ему наплевать. Он вошел – грубо, без спроса, без сожалений – и мир распался на две части: до и после.

— Ты… слишком… — я задохнулась, ногти впились ему в спину.

Он засмеялся – низко, жестоко.

— Ты думала, что орки такие же, как твои хрупкие эльфийские мальчики?

Его голос гремел, а бедра двинулись, вгоняя в меня себя еще глубже.

— Видишь? — он усмехнулся, шевельнулся внутри, и я взвизгнула, чувствуя, как всё во мне сжимается вокруг него.

Его рука лёгка на мой живот — прижала.

И тогда я увидела.

Выпуклость.

Тонкую, но чёткую деформацию моей плоти — его форма, его размер, отпечатавшийся на мне, будто я — воск, а он — раскалённая печать.

Я замерла, ошеломлённая зрелищем.

— Ты… внутри… — мои пальцы дрожа коснулись собственной кожи, прощупывая контур его члена сквозь меня.

Он зарычал — довольный, жестокий — и толкнулся глубже, заставив выпуклость сместиться выше.

— Ты видишь, насколько ты маленькая? — его голос звучал как обжигающий шёпот. — И насколько я большой.

Я закинула голову, захлёбываясь ощущениями, но не отводила взгляда.

Да.

Боги, да.

Я видела.

Я закричала.

Но не от боли.

От наполнения.

Он не дал мне привыкнуть.

Его руки подхватили меня, приподняли, прижали к дереву так, что мои ноги обвились вокруг его талии.

— Держись, — прошипел он.

И начал двигаться.

Глубоко.

Медленно.

Словно наслаждаясь тем, как я сжимаюсь вокруг него.

Каждый толчок заставлял меня вздрагивать. Каждый уход – стонать.

— Ты… так… горячая… — его дыхание сбилось, лоб прижался к моему.

Я не могла говорить.

Мои мысли расплылись, тело горело, а между ног пульсировало так, будто вся магия мира собралась там.

Он чувствовал это.

Чувствовал, как мое тело дрожит, как внутри все сжимается, цепляется за него.

— Кончай, — приказал он.

И я не смогла ослушаться.

Волна накрыла меня целиком – горячая, бесконечная, сжигающая. Я закричала, закусив губу, чувствуя, как конвульсии прокатываются по всему телу.

Он не остановился.

Наоборот – его движения стали резче, грубее, глубже.

— Смотри, — прохрипел он.

Я открыла глаза – и увидела его лицо.

Оскал.

Глаза, горящие, как угли.

И последний, мощный толчок.

Он вошел в меня до предела, и я почувствовала, как что-то горячее заполняет меня.

Тишина.

Только наше дыхание.

Только стук сердца.

Он не отпускал меня, его руки все еще держали мои бедра, его тело все еще прижимало к дереву.

Я не хотела, чтобы он отпускал.

— Как тебя зовут? — прошептала я.

Он засмеялся.

— Грот.

— Лираэль.

Он приподнял меня, вынул себя из меня – и я вздрогнула, чувствуя, как что-то вытекает по моим бедрам.

— Теперь ты моя, — сказал он.

И это не было вопросом.

Глава 2. Исповедь Воина

Лес Шепчущих Грез не просто существовал – он жил, он дышал, он чувствовал.

Я ощущала это каждой клеточкой своей кожи, с того самого момента, как переступила границу древних деревьев. Воздух здесь был гуще, слаще, словно пропитанный медом и грехом. Каждый шелест листьев звучал как похотливый шепот, каждый порыв ветра ласкал мое тело, словно невидимые пальцы любовника, исследующие каждый изгиб.

Грот шел впереди, его массивная спина – широкая, как щит, иссеченная десятками боевых шрамов – заслоняла меня от опасностей, которых я пока не видела. Он двигался с невозмутимой уверенностью, будто знал каждый поворот тропы, каждый выступающий корень, каждую тайную ловушку, скрытую во мху.

Но как?

В Аль’Ране нам рассказывали страшные истории об этом месте. Говорили, что орки боятся этих деревьев больше, чем заклятий эльфийских архимагов. Что их воины предпочитали совершать многодневные крюки через горные перевалы, лишь бы не ступать на эту проклятую землю.

А он...

Он вел себя так, будто это был его дом.

Мы вышли к ручью, и я замерла.

Вода здесь была черной, как чернила, но при этом кристально прозрачной. Если приглядеться, можно было разглядеть странные огоньки, мерцающие в глубине, словно подводные звезды. Они пульсировали в такт моему учащенному сердцебиению, то разгораясь ярче, то затухая, будто подмигивая мне.

— Ты не такой, как другие орки, — сорвалось у меня с губ прежде, чем я успела подумать.

Грот остановился так резко, что я едва не врезалась в его спину. Его плечи напряглись, мускулы под темно-зеленой кожей играли, словно готовясь к бою.

Мгновение тишины.

Затем он медленно повернулся.

Я ожидала злости. Ожидала насмешки.

Но не этого.

В его желтых глазах, обычно горящих, как угли, я увидела что-то, от чего мое сердце сжалось.

Боль.

Не от раны. Не от удара.

Та, что гложет изнутри. Та, что не заживает годами.

— Ты права, — его голос гремел тише обычного, но от этого не становился мягче. — Мое племя изгнало меня.

Он не спешил продолжать. Его взгляд скользнул по моему лицу, оценивая, взвешивая – стоит ли говорить дальше.

Я не отводила глаз.

— Орки Черных Долин не прощают предательства, — наконец произнес он. — А я предал их.

Тишина.

Даже лес затаил дыхание, словно прислушиваясь.

— На последнем набеге... — его клыки обнажились в оскале, но это не была улыбка. — Старейшины приказали стереть с лица земли эльфийское поселение у границ. До последнего ребенка.

Я вспомнила.

Лунный Мох. Маленькую деревушку, где жили ремесленники, фермеры. Где не было солдат. Где дети играли на лужайках среди лунных цветов.

Она исчезла за одну ночь.

— Ты... — мой голос дрожал. — Ты спасал их?

— Я отказался убивать, — он пожал плечами, но в этом жесте не было безразличия. — Для орков этого достаточно.

Я шагнула ближе, не осознавая этого. Моя рука сама потянулась к его лицу – но остановилась в сантиметре от кожи.

— Почему тогда... Почему лес принял тебя?

Грот взглянул на деревья вокруг, его глаза сузились.

— Он показывает то, чего ты больше всего желаешь... — его ладонь легла на ствол ближайшего дуба. Кора под его пальцами засветилась слабым синим светом, словно откликаясь на прикосновение. — А потом требует плату.

Я почувствовала, как мурашки побежали по моей спине.

— Что... что он показал тебе?

Он повернулся, его взгляд приковал меня к месту.

— Тебя.

Это не был комплимент.

Не был попыткой соблазнить.

Это была правда.

И я...

Я не испугалась.

Вместо этого тепло разлилось по моей груди, пульсируя там, где несколько часов назад его губы оставили след.

— Значит... ты ждал меня?

Он не ответил.

Просто шагнул ближе, его пальцы вцепились в мои волосы, откинув голову назад.

— Лес не ошибается, эльфийка.

Его губы обожгли мои – грубо, властно, без вопросов.

А когда он повел меня глубже, к своей пещере, я не сопротивлялась.

Тропа, извивавшаяся между древними дубами, казалась живым существом - каждый её изгиб дышал влажным теплом леса, каждый поворот скрывал новые тайны. Мои босые ноги тонули в мягком мху, оставляя едва заметные отпечатки на сырой земле. Воздух был густым, наполненным ароматами древесной смолы, влажной листвы и чем-то ещё... чем-то звериным, что заставляло ноздри трепетать, а сердце биться чаще.

Грот шёл впереди, его мощная спина, покрытая сетью боевых шрамов, казалась частью этого первобытного пейзажа. Он не оглядывался, не проверял, следую ли я - его уверенность была абсолютной. Каждый его шаг был точным, взвешенным, будто он знал этот путь наизусть, будто каждый камень, каждое дерево были старыми знакомыми.

Я должна была испытывать страх. Должна была сомневаться. Но вместо этого моё тело помнило его прикосновения, и где-то глубоко внутри разгоралось тёплое, настойчивое чувство, заставлявшее идти вперёд, глубже, дальше...

Пещера открылась перед нами внезапно - огромный каменный зев, обрамлённый свисающими лианами и покрытый бархатным мхом. Вход был завешан тяжелыми шкурами, смягчающими границу между лесом и каменным чревом горы. Грот откинул их одним мощным движением, и перед нами открылось...

Не тёмное логово, не временное убежище - а настоящий дом. Пространство было чётко организовано: слева - спальная зона с толстым слоем мягких мехов; справа - рабочий стол с аккуратно разложенными книгами, свитками и чернильными приборами; в центре - очаг с подвешенным котлом. Стены украшали не только шкуры, но и рисунки, выполненные охрой и углём - сцены охоты, звёздные карты, странные символы...

Я замерла на пороге, ощущая, как холодный каменный пол холодит босые ноги.

— Ты... живёшь здесь? - мой голос прозвучал тише, чем я ожидала.

Грот обернулся, его жёлтые глаза блеснули в полумраке, отражая свет, которого не было.

— Долгое время, - его голос был низким, как далёкий гром.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он подошёл ко мне медленно, как хищник, знающий, что добыча уже не убежит. Его огромные ладони скользнули по моим плечам, затем вниз, к талии, оставляя за собой след из мурашек.

— Ты дрожишь, - прошептал он, его горячее дыхание обожгло шею.

— Не от страха, - ответила я, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди.

Его пальцы начали неторопливый путь по моему телу - скользили по рёбрам, обводили контур бёдер, едва касались живота. Каждое прикосновение было точным, выверенным, будто он читал моё тело как раскрытую книгу.

Когда его большой палец коснулся соска, я ахнула - он был твёрдым, чувствительным, будто всё моё тело превратилось в один огромный нерв. Грот ухмыльнулся, видя реакцию, и повторил движение, на этот раз добавив лёгкое сжатие.

— Ты отзываешься, как арфа в руках мастера, - пробормотал он, склоняясь к моей груди.

Его язык обжёг кожу, заставив меня выгнуться навстречу. Он не спешил - каждый сосок получил равное внимание, был зажат между губами, ласкаем языком, пока я не застонала, цепляясь за его плечи.

Его руки продолжили путь вниз, скользя по животу, оставляя за собой горящие следы. Когда пальцы достигли внутренней поверхности бёдер, я непроизвольно раздвинула ноги шире, приглашая, умоляя...

Но Грот не торопился. Его большие пальцы начали медленные круги на нежной коже, заставляя меня дрожать от предвкушения. Он знал, что делает - каждое движение было рассчитано, чтобы довести до края, но не переступить его.

— Посмотри на меня, - приказал он, и я открыла глаза, которых не осознавала, что закрыла.

Его пальцы наконец коснулись самого чувствительного места, и я вздрогнула всем телом. Лёгкие, точные движения - круги, затем линии вверх-вниз, каждый раз едва касаясь, но ровно настолько, чтобы заставить меня стонать.

— Ты уже готова, - констатировал он, чувствуя, как моё тело откликается на его прикосновения. - Но мы не будем спешить.

Когда его палец наконец вошёл в меня, это было естественно, как дыхание. Я была настолько возбуждена, что приняла его без малейшего сопротивления. Он начал медленные движения, добавляя второй палец, растягивая, готовя...

— Дыши, - напомнил он, когда моё тело напряглось. - Расслабься.

Его свободная рука продолжала ласкать клитор, поддерживая волны удовольствия, которые уже начинали раскачивать меня, как лодку на волнах. Я чувствовала, как внутренние мышцы сжимаются вокруг его пальцев, как тело само тянется к большему...

Грот наклонился и захватил мой рот в поцелуе, грубом и властном, в то время как его пальцы ускорили темп. Я цеплялась за него, чувствуя, как нарастает напряжение, как волна удовольствия поднимается всё выше...

— Не сейчас, - он внезапно остановился, вынув пальцы, оставив меня дрожащей на краю. - Теперь ты готова по-настоящему.

Когда он вошёл, это было... неизбежно. Как прилив, как смена времён года - естественно и правильно. Никакой боли, только глубокое, всепоглощающее чувство наполненности.

Грот не спешил, давая мне время привыкнуть к его размеру. Его руки держали мои бёдра, пальцы впивались в плоть, но не больно - скорее, как якорь в бурном море.

— Двигайся, - прошептал он, и я послушалась, осторожно поднимая бёдра.

Он присоединился ко мне, и вскоре мы нашли ритм - медленный, глубокий, заставляющий чувствовать каждый дюйм. Его руки скользили по моему телу, находя чувствительные места, о которых я сама не знала - изгиб шеи, внутренняя сторона запястья, место за ухом...

Когда волна накрыла меня, это было подобно взрыву - яркому, ослепляющему, заставляющему кричать его имя. Грот не останавливался, продолжая двигаться, пока его собственное наслаждение не настигло его, и он не влился в меня с низким, животным рыком.

Мы лежали сплетённые, его тело всё ещё покрывало моё, защищая от прохлады пещеры. Его пальцы лениво чертили круги на моей спине, а губы время от времени касались плеча.

Я посмотрела на стол с книгами, потом обратно на него.

— Теперь расскажешь?

Грот ухмыльнулся, его клыки блеснули в полумраке.

— Может быть... после следующего раза.

И его руки снова начали своё путешествие по моему телу...

Сознание возвращалось ко мне медленно, как тёплая волна, накатывающая на песчаный берег. Я ещё не открывала глаз, но уже чувствовала — что-то не так.

Воздух в пещере был прохладным, но под шкурами, укрывавшими наше ложе, царила благодатная теплота. Моё тело, обнажённое и расслабленное после ночи, реагировало на каждый вдох — кожа покрывалась мурашками, соски наливались, а между бёдер...

Там было

тепло

.

Слишком тепло.

Я приоткрыла глаза, лежа на спине, мои бёдра были приподняты, а голова покоилась на согнутых руках. И прежде чем я успела понять,

что происходит,

я

почувствовала

.

Его язык.

Грот лежал между моих ног, его огромные ладони сжимали мои ягодицы, раздвигая их, а рот...

Боги.

Его рот

был

повсюду

.

Горячий, влажный,

невероятно

умелый язык скользил по моим самым нежным местам — то широкими, размашистыми движениями, то быстрыми, мелкими касаниями, которые заставляли моё тело вздрагивать.

Я застонала, и он

немедленно

отреагировал — один из его пальцев

вполз

внутрь,

медленно

,

неумолимо

, заполняя меня, в то время как язык

сосредоточился

на чём-то другом...

— Грот... — мой голос звучал хрипло, сонно.

Он

рыкнул

в ответ — вибрация прошла прямо

туда

, и я

взвыла

, впиваясь пальцами в шкуры.

Он знал.

Знал, что я проснулась.

И

продолжал

.

Я не могла

думать

.

Только

чувствовать

— как его язык

рисует

круги, как палец

изгибается

внутри, находя

то самое

место, как

всё

во мне

сжимается

,

готовое

сорваться в пропасть.

— Я... я...

Он

присосался

к моему клитору,

втянув

его в горячий рот, и

воткнул

второй палец.

Мир

взорвался

.

Я

закричала

, тело

выгнулось

, а внутренние мышцы

схватили

его пальцы,

выжимая

из себя наслаждение

волнами

,

бесконечными

волнами...

Грот

не останавливался

— он

продолжал

ласкать меня языком,

мягко

теперь,

бережно

, пока я не

застонала

от

переизбытка

.

Только тогда он

отпустил

меня,

медленно

вынув пальцы.

Я

рухнула

на шкуры,

обмякшая

,

дрожащая

.

Но он

не закончил

.

Его руки

перевернули

меня на спину, и прежде чем я

опомнилась

, его голова

снова

была

между моих ног

.

— Подожди, я же уже...

Он

взглянул

на меня — его глаза

горели

,

ненасытные

.

— Разве эльфийки кончают только

один

раз?

Я

не успела

ответить.

Его язык

ударил

в клитор,

резко

,

точно

, и я

взвизгнула

.

Он знал

моё тело

лучше

, чем я сама.

Знал, что после первого

пика

я становлюсь

чувствительнее

, что каждое

прикосновение

теперь

бьёт

, как молния.

И

использовал

это.

Его пальцы

снова

вошли в меня, но

быстрее

,

твёрже

, а язык

закрутился

вокруг клитора,

сжимая

,

отпуская

,

сжимая

...

Я

зарычала

,

схватив

его за волосы,

не зная

, хочу ли

оттолкнуть

или

прижать

ближе.

— Кончай, —

приказал

он, и его голос

дрожал

от

напряжения

.

Я

послушалась

.

Второй раз

за

десять минут

.

Я

лежала

,

обессиленная

,

покрытая

испариной, в то время как Грот

поднимался

с ложа.

Когда Грот поднялся с ложа, его мощное тело было напряжено, а между бедер явственно вырисовывался твердый контур его возбуждения. Я приподнялась на локтях, все еще дрожа от недавних оргазмов, и провела языком по пересохшим губам.

— Ты... не закончил, — мои пальцы скользнули по его бедру, ощущая под кожей дрожь сдерживаемого желания.

Он замер, его желтые глаза сузились:

— Завтрак остынет.

Я медленно опустилась на колени перед ним, чувствуя, как каменный пол холодит кожу. Мои пальцы потянулись к завязкам его штанов:

— Пусть остывает.

Когда ткань спала, его член резко освободился — толстый, покрытый сетью прожилок, с каплей влаги на округлой головке. Я невольно замерла, осознавая масштаб задачи. Запах был густым, пряным, совершенно непохожим на изысканные эльфийские ароматы — это пахло лесом, потом и чем-то глубоко мужским.

— Ты не обязана, — его голос звучал хрипло, но руки уже сжались в кулаки, когда я обхватила основание.

— Я знаю.

Первое прикосновение языка к головке заставило его резко вдохнуть. Солоноватый вкус распространился по моему рту, когда я медленно облизывала всю длину, изучая реакцию. Его бедра дернулись, когда я коснулась чувствительного уздечки.

— Богиня... — это было больше похоже на стон, чем на слова.

Я ухмыльнулась и взяла его в рот, но лишь настолько, чтобы охватить головку. Мои пальцы сомкнулись вокруг ствола, начав ритмичные движения в такт языку, который кружил вокруг нежной плоти.

Его руки опустились на мои плечи — не толкая, но и не позволяя отстраниться. Я почувствовала, как он напрягается, стараясь сохранить контроль.

— Лираэль... — предупреждающе прорычал он, когда я взяла в рот больше, научившись расслаблять горло.

В ответ я лишь подняла на него глаза, продолжая двигаться. Его клыки обнажились в оскале, когда я одной рукой стала массировать его мошонку, а другой ускорила ритм.

Когда его дыхание стало прерывистым, а пальцы впились в мои плечи, я знала — он близок. Последним усилием я приняла его полностью, чувствуя, как он заполняет мое горло.

— ДА! — его рык эхом разнесся по пещере, когда волны удовольствия накрыли его. Я почувствовала пульсацию и горячую соленость, стараясь не пропустить ни капли.

Когда я наконец отстранилась, вытирая губы, он смотрел на меня с новым выражением — что-то между благодарностью и опасным голодом.

— Теперь, — прошептала я, целуя внутреннюю часть его бедра, — можно завтрак.

Еда

действительно

уже

ждала

— на каменном столе у очага

дымились

две миски.

В одной —

жареная

дичь с

хрустящей

корочкой, в другой —

тёплая

каша с

мёдом

и

лесными

ягодами.

Я

копнула

ложкой —

аромат

ударил в нос, заставив

живот

урчать

.

— Ты всё это

сам

приготовил?

Он

хмыкнул

,

откусывая

кусок мяса

своими

клыками

:

— А кто ещё? Лесные феи?

Я

попробовала

— мясо

таяло

во рту, а каша была

идеально

сладкой.

— Это...

божественно

.

Грот

усмехнулся

:

— Значит, у эльфиек

две

слабости.

Я

закатила

глаза, но

продолжала

есть

, чувствуя, как

тепло

от еды

разливается

по

животу

.

А он

смотрел

на меня.

Пристально.

Как будто

я

была его

завтраком

.

Глава 3. Войн. Швец. Мечтатель

Завтрак подходил к концу. Последние крошки медовых лепешек исчезли с деревянной тарелки, а я все еще ощущала на губах сладость утренних ягод. Грот сидел напротив, его мощные пальцы обхватывали глиняную кружку с травяным настоем. В пещере царила странная тишина - не неловкая, а скорее наполненная невысказанными мыслями.

Внезапно он поставил кружку на каменный стол с глухим стуком. Его желтые глаза, обычно такие выразительные, стали непроницаемыми.

"Жди," - бросил он коротко и исчез в глубине пещеры, где тени казались особенно густыми.

Я слышала, как он роется в чем-то, слышала скрип дерева и шорох ткани. Сердце забилось чаще - что он мог прятать там, в самом сердце своего логова?

Когда Грот вернулся, в его руках был сверток, аккуратно завернутый в тонкую кожу и перевязанный жильной нитью. Он положил его передо мной, и я заметила, как его пальцы - обычно такие уверенные - слегка дрогнули.

"Носи," - сказал он, и в этом одном слове звучала целая гамма эмоций: приказ, просьба, даже что-то похожее на мольбу.

Мои пальцы дрожали, когда я развязывала узел. Кожа развернулась, и передо мной предстало...

Платье. Но не простое, не грубое одеяние, какое можно было ожидать от орка. Нет, это было произведение искусства.

Материал. Верхний слой - мягчайшая лисья шкура, выдубленная до состояния, сравнимого с шелком. Каждый волосок будто светился изнутри, переливаясь оттенками заката. Подкладка - белоснежный кроличий мех, настолько нежный, что казалось, будто прикасаешься к облаку.

Покрой. Здесь сочеталось несочетаемое. Эльфийская элегантность силуэта - узкая талия, расширяющийся подол - соединялась с оркской практичностью. Глубокие разрезы по бокам позволяли свободно двигаться, а кожаные шнуровки на груди можно было регулировать в зависимости от обстоятельств. Рукава - чуть расширенные к запястьям - напоминали то ли крылья, то ли лепестки.

Детали. Но самое удивительное - вышивка. Тончайшие узоры из жил животных, окрашенных в разные оттенки, образовывали сложный орнамент. Здесь были и лозы, и звёзды, и странные руны, переплетающиеся в единый танец. И все это - выполнено с такой точностью, что казалось невозможным для его грубых, израненных в боях пальцев.

Я подняла на него глаза, не веря:

"Ты... сам это сделал?"

Грот нахмурился, его клыки слегка обнажились, но не в угрозе - скорее, в смущении.

"Пока ждал в лесу," - пробормотал он, отводя взгляд. - "Шитье... успокаивает нервы."

Но я видела правду в его глазах. Это было не просто занятие от скуки. Каждый стежок, каждый узелок - все это требовало времени, терпения, страсти.

Я прижала подарок к груди, закрыв глаза. Платье пахло дымом костра и чем-то еще - его запахом, смесью леса, железа и чего-то неуловимого, что было сугубо его. И в этот момент я поняла: это не просто одежда. Это часть его самого, отданная мне.

Грот медленно отодвинул свою деревянную миску, наполовину наполненную остывшим бульоном, и его массивные пальцы с застарелыми рубцами от давних битв обхватили край стола, когда он поднимался с каменного сиденья. Его тень, искаженная пламенем очага, вздымалась по стене пещеры, принимая грозные очертания, но в его желтых глазах, отражающих огонь, читалось нечто иное - странное оживление, почти детский азарт, который он явно пытался скрыть за привычной суровостью. "Собирайся," - произнес он, и его голос, обычно напоминавший скрежет камней, сейчас звучал глубже, с новыми оттенками, которые я еще не слышала. "Я покажу тебе кое-что... что может тебе понравиться." Он сделал паузу, как бы колеблясь, добавляя с неожиданной мягкостью: "Если хочешь."

Я замерла с кусочком медовой лепешки между пальцев, ощущая, как сладкий вкус на языке вдруг становится острее от его слов. "Подожди," - попросила я, внезапно осознавая, что до сих пор была одета лишь в старую рубаху из его запасов, слишком просторную и грубую для моего телосложения. "Я хочу надеть то платье... то, что ты сделал для меня." Мои пальцы сами потянулись к аккуратно сложенному свертку из тонкой оленьей кожи, лежащему на каменном выступе рядом с ложем. Грот замер, его широкие ноздри слегка расширились, когда он наблюдал, как я разворачиваю подарок, и в его взгляде мелькнуло что-то неуловимое - гордость? Нервозность? Я не могла определить.

Процесс облачения в платье из шкур превратился в почти ритуальное действо. Каждый элемент одежды, созданный его руками, казалось, хранил отпечаток его терпения и внимания. Сначала я надела мягкую подкладку из кроличьего меха, который нежно обнял мою кожу, как теплый ветерок в зимнем лесу. Затем - основную часть из лисьих шкур, тщательно выделанных до невероятной мягкости. Кожаные шнуровки на груди податливо затягивались, идеально облегая мои изгибы, а разрезы по бокам позволяли свободно двигаться, не стесняя шаг. Последним я прикрепила пояс из сплетенных жил с подвешенным к нему маленьким костяным инструментом - как я позже узнала, это была игла для шитья, тщательно выточенная из оленьего рога.

"Ну как?" - спросила я, поворачиваясь перед ним, чувствуя, как подол платья мягко колышется вокруг моих лодыжек. Мой голос звучал неуверенно, что было необычно для меня - эльфийской аристократки, привыкшей к самым изысканным нарядам. Но этот наряд был другим. Он не просто украшал - он что-то значил. Грот стоял неподвижно, его мощная грудная клетка почти не поднималась в дыхании, а глаза, обычно такие выразительные, стали совершенно непроницаемыми. Молчание затянулось настолько, что я уже начала нервничать, когда он наконец произнес, и его голос был на удивление тихим: "Ты... выглядишь красиво." Эти простые слова, сказанные с такой неловкой искренностью, заставили мое сердце учащенно забиться сильнее, чем самые изысканные комплименты при дворе.

Он резко развернулся, указывая на узкий проход в глубине пещеры, который я раньше не замечала. "Идем," - сказал он, но теперь в его тоне снова появилась привычная командирская интонация, словно он пытался вернуть контроль над ситуацией. Тоннель, в который мы вошли, был вырублен в скале с удивительной аккуратностью - стены почти гладкие, с редкими выступами, на которых стояли маленькие масляные светильники, наполненные душистым маслом, дававшим мягкий золотистый свет. Я шла следом, проводя пальцами по стенам, ощущая подушечками мельчайшие неровности камня, и вдруг осознала - он высекал этот проход сам. Каждый сантиметр. В одиночку. Сколько времени это заняло? Сколько ночей он провел, пробиваясь через камень, не зная, приведет ли этот путь куда-нибудь?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Воздух становился свежее с каждым шагом, наполняясь ароматами, которых не было в глубине пещеры - свежесть далеких снегов, горьковатая нотка высокогорных трав, едва уловимый металлический привкус ветра, дующего с равнин. Свет впереди становился ярче, превращаясь из точки в сияющий овал, и когда мы наконец вышли, я застыла на пороге, пораженная.

Перед нами расстилалась огромная каменная терраса, вырубленная прямо в скале, нависающая над пропастью, откуда открывался вид на бескрайние просторы. Но не это поразило меня больше всего. Кто-то - и я не сомневалась, кто именно - превратил этот выступ в уютное убежище. По краям стояли плетеные кресла из гибких ивовых прутьев, их спинки украшены сложными узорами, повторяющими орнаменты на моем платье. В центре - низкий столик из полированного дерева с вырезанными по краям рунами. А в самом солнечном месте, защищенное от ветра каменным выступом, располагалась огромная лежанка, застеленная шкурами - не грубо набросанными, а аккуратно уложенными слоями разной текстуры и цвета, создававшими мягкий холм, который так и манил прилечь. Все здесь говорило о невероятном внимании к деталям, о часах, проведенных в кропотливом труде, о... "Я приходил сюда," - тихо сказал Грот, стоящий позади меня так близко, что я чувствовала тепло его тела, - "когда хотел побыть один. Или... представить, что я не один." Его дыхание, теплое и немного неровное, коснулось моей шеи, когда он осторожно, почти нерешительно, положил свою огромную ладонь на мое плечо.

Я сделала несколько осторожных шагов вперед, к самому краю террасы, и мир внезапно раскрылся передо мной во всем своем необъятном величии. Каменный выступ, на котором мы стояли, казался носом гигантского корабля, плывущего в бескрайнем море пространства. Внизу, в глубокой расселине, извивалась серебристая лента реки, теряясь среди кудрявой зелени древнего леса, который простирался на многие мили, превращаясь в бархатистое покрывало, наброшенное на неровности земли. Воздух здесь был другим - прозрачным, напоенным ароматами тысячецветья и свежестью высокогорных снегов, смешивающихся с терпким запахом далеких кедровых рощ. Я медленно выдохнула, чувствуя, как что-то внутри меня расширяется, наполняясь этим видом, этим простором, этой свободой, которой я никогда по-настоящему не знала в алебастровых башнях Аль'Рана.

Грот стоял в полушаге позади, его молчаливое присутствие ощущалось как теплая тень в этом океане света. Я видела, как его грудь поднимается в глубоком вдохе, словно он впитывал этот вид не только глазами, но и всем существом. "Что там?" - прошептала я, указывая на сизую дымку горных хребтов, теряющихся вдали, где земля целовала небо. Мой голос звучал мечтательно, по-детски наивно, и это было так непохоже на привычную мне, отточенную годами придворных игр, манеру речи. Грот медленно подошел ближе, его тяжелые шаги едва слышны на каменном полу, и я почувствовала, как тепло его тела смешивается с прохладой горного ветерка.

Он долго молчал, его желтые глаза, обычно такие острые и проницательные, сейчас казались мягкими, задумчивыми, отражая бескрайние дали. "За теми горами," - начал он наконец, и его голос, обычно напоминавший скрежет камней, теперь звучал как отдаленный гром за горизонтом, - "лежит море. Не то маленькое озерцо, что омывает ваши эльфийские гавани. Настоящее море - огромное, бесконечное, меняющее цвет от бирюзового у берегов до чернильно-синего на глубине." Его рука с шрамами от древних битв поднялась, описывая в воздухе плавные волны, и я вдруг увидела это - бескрайнюю водную гладь, искрящуюся под солнцем, с белыми гребешками волн, разбивающихся о скалистые берега.

"А за морем," - продолжил он, и в его голосе появились новые нотки, которых я раньше не слышала - что-то между надеждой и грустью, - "на востоке, лежат земли людей. Не те разрозненные королевства, что граничат с нашими территориями. Другое место. Другая жизнь." Он замолчал, словно подбирая слова, не привыкший к таким долгим речам. Я не торопила его, чувствуя, как мое сердце бьется в унисон с этим моментом, с этой историей, которая разворачивалась передо мной, как свиток древнего манускрипта. "Там есть город," - продолжил Грот, и его пальцы невольно сжались в кулаки, потом разжались, - "Вольная Гавань. Говорят, его улицы вымощены камнями, привезенными со всего света, а на базарах можно услышать речь двадцати народов." В его глазах вспыхнул огонек, когда он описывал это - как эльфийские корабли разгружают товары рядом с оркскими торговыми судами, как гномы и люди пьют вместе в тавернах, как полукровки ходят, не пряча лиц.

Я повернулась к нему полностью, мое новое платье из шкур мягко шелестело при движении, и в его складках играл солнечный свет. "Ты... был там?" - спросила я, и мой голос дрогнул от волнения. Грот покачал головой, его клыки блеснули на солнце, когда он отвечал: "Нет. Но встречал торговцев, что приходили к нашим границам. И... читал." Это признание, такое простое, открыло передо мной новую грань его существа - орка, который не только сражается, но и мечтает, не только разрушает, но и создает, не только берет, но и жаждет понять. "Ты представлял это?" - прошептала я, не осознавая, как близко подошла к нему, как мои пальцы сами потянулись к его ладони. "Да," - ответил он, и в этом слове была целая вселенная тоски, надежды, одиночества. "Часто."

Мы стояли так, плечом к плечу, глядя на горизонт, где горы терялись в дымке, и впервые между нами не было ни плена, ни страсти, ни борьбы - только тихое, глубокое понимание, что где-то там, за этими горами, за этим морем, может быть место, где мы могли бы быть просто собой. Без прошлого. Без запретов. Боюсь, что мои глаза выдавали все, что я чувствовала в тот момент, потому что Грот вдруг резко отвернулся, словно ослепленный слишком ярким светом. "Солнце садится," - пробормотал он, указывая на запад, где небо начинало окрашиваться в багряные тона. Но я видела - это было не просто замечание о погоде. Это был щит. Последняя попытка защитить себя от чего-то слишком хрупкого, слишком важного, чтобы признаться в этом вслух.

Хочу обратную связь и прошу комментарии :)

Глава 4. И время остановилось

Следующий месяц мы жили в ритме, который задавали солнце и ветер.

Каждое утро начиналось с его рук на моей талии, с его губ, скользящих по моей шее, пока первые лучи рассвета не заливали террасу золотом. Мы не торопились вставать. Зачем? Время здесь текло иначе — не так, как в Аль’Ране, где каждый час был расписан, где эльфийские аристократы измеряли свою жизнь в церемониях и интригах. Здесь время принадлежало только нам.

Он будил меня по-разному. Иногда грубо, впиваясь зубами в плечо, переворачивая на живот и забирая еще до того, как я полностью открывала глаза. Иногда медленно, лаская языком между бедер, пока я не просыпалась от волн удовольствия, уже дрожа на краю. А однажды я проснулась от того, что он сидел у края террасы, спиной ко мне, что-то тщательно выводя на страницах своего дневника. Когда я подкралась и заглянула через плечо, он резко захлопнул кожаную обложку, но я успела разглядеть — там были рисунки. Мои черты. Мои глаза.

— Ты рисуешь? — спросила я, удивленная.

Он хмыкнул, пряча книгу в складки шкур.

— Умеешь ли ты

что-то

делать плохо?

Его ответом был оскал, а затем — поцелуй, который лишил меня дара речи.

Дни проходили в простых, почти первобытных ритуалах.

Он охотился. Я видела его возвращающимся с добычей — могучие плечи напряжены под тяжестью туши оленя, кожа блестит от пота, глаза горят удовлетворением. Он разделывал мясо с хирургической точностью, его руки, такие грубые на вид, двигались с удивительной ловкостью. Иногда он позволял мне наблюдать, иногда — нет. В те дни он возвращался позже, и в его взгляде было что-то дикое, неукрощенное, что заставляло меня отступать на шаг. Тогда он хватал меня за бедро, прижимал к стене и шептал:

—

Ты боишься?

И я отвечала правду:

— Нет.

Потому что даже в эти моменты я знала — он не причинит мне вреда.

Я вышивала. Сначала неумело — мои пальцы, привыкшие к легким эльфийским тканям, с трудом справлялись с грубой кожей и жилами. Но он научил меня. Показал, как завязывать узлы, которые не разойдутся, как подбирать швы, чтобы они выдерживали даже боевые нагрузки. Я украшала наши вещи — его перевязи, наши одеяла, даже его доспехи — тонкими узорами, вплетая в орнаменты эльфийские символы. Он не запрещал. Напротив — иногда я ловила его взгляд, когда он рассматривал мою работу, и в его глазах читалось что-то вроде гордости.

Вечером мы выходили на террасу.

Он садился у края, свесив ноги в пропасть, и я устраивалась между его бедер, прислонившись спиной к его груди. Его руки обнимали меня, пальцы иногда скользили под одеждой, но не для страсти — просто чтобы чувствовать. Мы смотрели закат, потом на звезды, и он рассказывал мне истории.

— Видишь тот пояс из трех ярких огней? — его голос гремел у меня над ухом. — Это Клык Войны. По нему орки определяют время для набегов.

— А та, что мерцает синим? — спрашивала я.

— Ледяная Слеза. Говорят, она падает с неба, когда умирает великий воин.

Я рассказывала ему эльфийские легенды — о Лунной Фее, о Танцующих Духах, о Древе, чьи корни держат мир. Он слушал, иногда ворча, что это глупости, но никогда не перебивал.

А потом…

Потом его руки становились тяжелее. Его дыхание — горячее. Он прижимал меня к каменному полу террасы, и я чувствовала, как ветер с пропасти обдувает мою кожу, пока его тело покрывает меня целиком. Мы занимались любовью у самого края, так, что каждый толчок мог стать последним, так, что я цеплялась за него, боясь и одновременно жаждая сорваться вниз.

— Кончай, — приказывал он, и я не могла ослушаться.

Мир распадался на части, и единственное, что оставалось реальным — это его руки, держащие меня на краю.

Но были и другие дни.

Дни, когда он исчезал до заката, и я оставалась одна в пещере, слушая, как ветер воет в расщелинах скал, как капли воды, просачивающиеся сквозь каменные своды, отсчитывают время. Я занималась мелкими делами — перебирала травы, которые он приносил для чая, штопала разорванные шкуры, вышивала узоры на новом платье, которое начала для себя. Но пальцы мои были неуклюжи без его пристального взгляда, без его редких, но метких замечаний.

А потом дверь скрипела, и он возвращался.

Иногда — с добычей. Огромный кабан, перекинутый через плечо, или связка горных кореньев, которые он знал, как готовить. Иногда — с новыми ранами. Порезы на руках, синяки на ребрах, однажды — глубокая царапина поперек груди, будто от когтей какого-то огромного зверя. Я не спрашивала, откуда они. Он не предлагал объяснений.

Но однажды…

Однажды он вошел не с кровью, а с книгой.

Она была старой — кожаный переплет потрескался от времени, страницы пожелтели, некоторые были вырваны, другие — испещрены чужими пометками. Он держал ее осторожно, как будто боялся, что она рассыплется в его руках.

— Люди оставили это в развалинах, — пробормотал он, избегая моего взгляда. — Думал… тебе понравится.

Я взяла книгу, и пальцы мои дрогнули, ощутив шершавость страниц.

Это был сборник стихов.

На эльфийском.

Я не спросила, откуда он знал, что это именно то, что я смогу прочесть. Не спросила, как он, орк, разглядел среди груды человеческого хлама именно эту книгу, именно эти страницы. Я просто прижала ее к груди, чувствуя, как что-то горячее и острое сжимает горло.

Он отвернулся, делая вид, что проверяет запас дров у очага, но я видела — его плечи были напряжены, будто он ждал… осуждения? Насмешки?

Я не дала ни того, ни другого.

В ту ночь, когда огонь в очаге уже догорал, оставляя лишь багровые угли, я открыла книгу и начала читать вслух.

Сначала неуверенно, потом громче.

Стихи о звездах. О потерянных королевствах. О любви, которая сильнее смерти.

Он лежал на спине, руки за головой, глаза закрыты. Но я знала — он не спал. Его грудь поднималась ровно, слишком ровно для сна. Иногда, когда я переворачивала страницу, его пальцы слегка шевелились, будто ловя ритм стиха.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И так, страница за страницей, ночь за ночью, месяц прошел.

Не месяц по календарю, не месяц, отмерянный фазами луны или движением солнца.

А месяц, который мы прожили вне времени.

Где не было прошлого — ни его изгнания, ни моего бегства.

Где не было будущего — ни войн, ни границ, ни тех, кто мог бы разлучить нас.

Были только мы.

Он — огромный, грубый, с руками, знавшими и убийство, и нежность.

Я — хрупкая, но не сломленная, с сердцем, которое научилось биться в такт его дыханию.

И этот дом — не пещера, не логово, а именно

дом

— у самого края пропасти, где каждый вечер ветер приносил запахи далеких земель, а каждое утро солнце касалось наших тел, будто благословляя на еще один день.

И между всем этим — тихие обещания.

Те, что не произносились вслух.

Те, что не нуждались в словах.

***

Тот день начался с тишины.

Не той мирной, наполненной шепотом листьев и пением горных ручьев, а тяжелой, звенящей, как натянутая тетива перед выстрелом. Грот проснулся раньше меня — я почувствовала, как его тело напряглось рядом, как его пальцы сжали рукоять ножа, лежащего всегда под подушкой.

— Кто-то идет, — прошептал он, и его голос был чужим — холодным, боевым.

Я хотела спросить, откуда он знает, но потом услышала сама.

Шаги.

Не осторожные, не крадущиеся — тяжелые, уверенные, с той особой поступью, которую можно узнать даже через камень и землю.

Орк.

Грот встал, натянул штаны, бросил мне мое платье из шкур — молчаливый приказ одеваться. Его лицо было непроницаемым, но я видела — челюсть сжата так, что выступили желваки, а в глазах, обычно таких ясных, теперь бушевала буря.

— Спрячься в дальнем углу, — бросил он через плечо, уже направляясь к выходу.

— Я не буду прятаться.

Он обернулся, и в его взгляде было что-то, от чего у меня перехватило дыхание.

— Это не просьба.

Я не успела ответить — дверь в пещеру распахнулась.

Он вошел, как хозяин — широко, небрежно, даже не потрудившись постучать.

Брат.

Я поняла это сразу — не только по словам Грота, а по тому, как они стояли друг напротив друга. Одинаковые в посадке головы, в ширине плеч, в том, как руки непроизвольно сжимались в кулаки, будто готовые в любой момент перейти от приветствия к драке.

Но если Грот был как скала — грубый, неровный, но прочный, то его брат…

Он был как клинок.

Высокий, но более поджарый, с лицом, иссеченным боевыми шрамами, и холодными, как зимнее небо, глазами. Его доспехи — черные, чешуйчатые, будто сшитые из шкуры какого-то древнего зверя — звенели при каждом движении.

—

Дарг.

— Грот произнес имя как плевок.

—

Грот.

— Брат ухмыльнулся, оскалив клыки. — Все еще живешь в этой дыре?

Его взгляд скользнул по мне, оценивающе, но без особого интереса — как на вещь, случайно попавшую в поле зрения.

— Эльфийка? — Он фыркнул. — Я слышал байки, но не верил.

Грот не ответил. Просто встал между нами, спиной ко мне, и я поняла — это щит.

— Зачем пришел?

Дарг развалился на ближайшем камне, достал из-за пояса кожаную флягу, отхлебнул.

— Скучал.

— Врешь.

Брат рассмеялся — резко, беззвучно, только оскал и дрожь в плечах.

— Всегда был проницательным. — Он бросил флягу Гроту, тот поймал, но не пил. — Ладно. Племя собирается.

Тишина повисла густая, как туман перед битвой.

— Зачем? — Грот все еще сжимал флягу, пальцы побелели от напряжения.

Дарг вытер рот тыльной стороной ладони, медленно, нарочито небрежно.

— Люди нашли черное золото в степях за Красными горами. Теперь они лезут, как крысы в амбар. Строят город. — Он щелкнул пальцами. — Прямо на наших охотничьих землях.

Грот не шелохнулся, но я видела — его спина напряглась.

— Кланы объединились?

— Все, кто еще не забыл, как держать топор. — Дарг зевнул, будто говорил о погоде. — Война будет большой. Людей — тьма. Но мы разобьем их. Как всегда.

Он встал, потянулся, кости хрустнули.

— Вожди сказали: если изгнанник явится к началу битвы — его вина будет забыта. — Он посмотрел на Грота, и в его глазах мелькнуло что-то… почти человеческое. — Мать просила передать.

Грот не ответил.

Дарг уже наполовину вышел, его массивная фигура заполняла дверной проем, когда внезапно замер. Не оборачиваясь, он провел ладонью по зазубренному лезвию топора у пояса - привычный жест, словно проверяя, на месте ли оружие.

— Ах да, - его голос прозвучал нарочито небрежно, но в нем появилась новая, опасная нота. Он медленно повернулся, и теперь его взгляд - холодный, оценивающий - не скользнул по мне, а

впился

, будто пытаясь прочесть каждую мою мысль. - Люди пока не сунутся к вашим вычурным башням...

Он сделал паузу, клыки обнажились в ухмылке, не имеющей ничего общего с весельем.

— Но они уже здесь.

Грот напрягся, его пальцы непроизвольно сжались в кулаки.

—Что?

— Разведотряды, - Дарг плюнул на каменный пол. - Десятки. Прочесывают каждый овраг между нашими землями и этим проклятым лесом. - Его желтые глаза сузились, когда он снова посмотрел на меня. - Ищут слабые места. Готовят дорогу.

Я почувствовала, как по спине пробежал холодок. Это было куда хуже, чем я предполагала.

—Твой лес, сестричка, - Дарг продолжил, намеренно растягивая слова, - им очень... интересен. Удобные тропы. Источники воды. - Он сделал шаг вперед, и теперь в его голосе зазвучало что-то почти сожалительное. - И, конечно же, такие милые, беззащитные эльфийки, которые так любят гулять в одиночестве...

Грот двинулся так быстро, что я едва успела заметить - в следующий момент он уже стоял между мной и братом, его спина - сплошная стена из напряженных мышц.

— Хватит.

Дарг только рассмеялся - резко, беззвучно, лишь оскал и дрожь в плечах.

— Я просто предупреждаю. - Он уже повернулся к выходу, но бросил через плечо: - Они уже здесь. И если кланы не раздавят их сейчас...

Дверь захлопнулась с таким грохотом, что со стен посыпалась мелкая каменная крошка.

Тишина, наступившая после, была густой, давящей, словно воздух перед грозой.

Грот стоял неподвижно, его мощная спина напряжена, а кулаки сжаты так, что костяшки побелели. Я видела, как по его плечам пробежала дрожь - не страх, нет, никогда страх, а яростная, сконцентрированная энергия, ищущая выхода.

Я не решалась заговорить. Не решалась даже пошевелиться.

И тогда он повернулся.

Его глаза...

Они горели.

Но не яростью, вырывающейся наружу.

Не страхом, сжимающим сердце.

А чем-то куда более опасным.

Решением.

Тем самым, что приходит, когда все другие варианты уже отброшены. Когда битва неизбежна. Когда защищать приходится не просто территорию, а то, что дороже жизни.

Он медленно подошел, его огромная ладонь поднялась к моему лицу - грубая, покрытая шрамами, но прикосновение было нежным.

— Они не тронут тебя, - прошептал он, и в его голосе не было ни капли сомнения. - Ни один. Никогда.

И в тот момент я поняла - это не просто слова.

Это клятва.

Клятва, которая будет выполнена, даже если ради этого придется перевернуть весь мир.

Глава 5. Пламя и Клятва

Тишина после ухода Дарга висела в пещере, как густой туман. Грот стоял у входа, его мощная спина напряжена, а взгляд устремлен вдаль, будто он уже видел там ряды человеческих солдат, готовых переступить границы их мира. Я не решалась заговорить, но тревога сжимала моё сердце, как ледяные пальцы.

— Они действительно придут? — мой голос прозвучал тише, чем я хотела.

Грот обернулся. Его жёлтые глаза, обычно такие ясные, теперь казались тёмными, как дым перед бурей. Он шагнул ко мне, и каждый его шаг отдавался в моей груди глухим стуком.

— Они попробуют, — ответил он, и в его голосе не было страха, только холодная уверенность. — Но я не позволю им дойти до тебя.

Я сжала пальцы в кулаки, чувствуя, как страх и гнев борются во мне.

— А если их будет слишком много? Если кланы не остановят их?

Он внезапно оказался передо мной, его огромные ладони обхватили моё лицо, заставив поднять глаза.

— Тогда я убью каждого, кто посмеет поднять на тебя руку.

Его слова были просты, но в них звучала такая твёрдая правда, что у меня перехватило дыхание. В его глазах не было сомнений — только обещание, высеченное в камне.

Я не смогла сдержаться.

С порывистым рывком я бросилась ему на шею, прижимаясь к его груди так сильно, как будто хотела раствориться в нём. Его запах — дым, железо, что-то дикое и знакомое — заполнил мои лёгкие, и я закрыла глаза, стараясь запомнить этот момент.

— Я верю тебе, — прошептала я.

Его руки обхватили мою талию, подняли, прижали к себе. Я почувствовала, как его тело отвечает на моё — горячее, твёрдое, живое.

— Докажи, — пробормотал он, и его губы нашли мои.

Этот поцелуй был не как прежде — не яростный захват, не медленное исследование. В нём было что-то новое: обещание, клятва, переплетённая с желанием. Его язык вторгся в мой рот, властный и требовательный, а я ответила с той же страстью, цепляясь за его плечи, чувствуя, как мускулы играют под моими пальцами.

Он не стал ждать.

Одним движением он разорвал моё платье — ткань разошлась по швам с тихим шуршанием, обнажая кожу. Его ладони скользнули вниз, сжали бёдра, подняли меня, и в следующий момент моя спина уже уткнулась в шкуры нашего ложа.

— На этот раз, — прошипел он, его горячее дыхание обожгло шею, — ты будешь смотреть.

Я не успела спросить, что он имеет в виду, как его руки перевернули меня, заставив встать на четвереньки.

Поза была новой, уязвимой, и я почувствовала, как дрожь пробежала по спине.

— Грот…

— Тише.

Его ладонь легла на мою поясницу, тёплая и тяжёлая, а затем скользнула вниз, между моих бёдер. Я застонала, когда его пальцы нашли уже готовую, влажную плоть.

— Ты так отзываешься на меня, — пробормотал он, и в его голосе звучало что-то похожее на гордость. — Как будто создана для этого.

Я не успела ответить — его палец вошёл в меня резко, без предупреждения, и я выгнула спину, чувствуя, как внутри всё сжимается вокруг него.

— Да… — мой голос сорвался в стон, когда он добавил второй палец, растягивая, готовя.

Но я не была готова к тому, что случилось дальше.

Его язык.

Горячий, влажный, он скользнул между моих ягодиц, коснулся самого чувствительного места, и мир взорвался в миллионе искр.

— ГРОТ!

Я вцепилась в шкуры, чувствуя, как моё тело трясёт от неожиданного удовольствия. Он не останавливался — его язык работал медленно, методично, то кружась, то слегка нажимая, пока я не начала двигаться сама, ища большего.

— Ты любишь это, — его голос звучал хрипло, губы касались моей кожи между словами. — Любишь, когда я владею тобой так.

Я не могла отрицать.

Всё моё существо было наполнено им — его запахом, его прикосновениями, его голосом, гремевшим у меня в ушах.

И когда он наконец вошёл в меня, это было неизбежно, как прилив.

Он не торопился.

Каждый дюйм его входил медленно, неумолимо, заполняя меня до предела. Я чувствовала, как растягиваюсь вокруг него, как моё тело сопротивляется, но принимает, как волны удовольствия нарастают с каждым движением.

— Ты… так… тугая… — его слова прерывались рычанием, руки впились в мои бёдра, удерживая на месте.

А потом он начал двигаться.

Глубоко. Медленно.

Каждый толчок заставлял меня стонать, каждый уход — дрожать от потери.

— Кончай, — приказал он, и его пальцы нашли мой клитор, начав быстрые, точные круги.

Я не смогла ослушаться.

Оргазм накрыл меня, как волна, смывая все мысли, оставляя только ощущение его тела, его рук, его голоса, шепчущего моё имя.

Но он не остановился.

Его движения стали резче, грубее, и я чувствовала, как он приближается к своему пику.

— Смотри, — прохрипел он.

Я заставила себя открыть глаза, оглянуться через плечо — и увидела его.

Его лицо было искажено наслаждением, клыки обнажены, глаза пылали.

— Ты моя, — прорычал он.

И тогда он вошёл в меня до предела, заполняя горячим, пульсирующим чувством, от которого я снова задрожала.

Мы рухнули на шкуры, его тело прижало меня, тяжёлое, потное, настоящее.

Я перевернулась, обняла его, прижалась к груди, слушая, как его сердце бьётся в такт моему.

— Мы что-нибудь придумаем, — прошептал он, его пальцы запутались в моих волосах.

Я закрыла глаза.

И впервые за этот вечер почувствовала — всё будет хорошо.

Потому что пока он рядом, ничто не сможет меня сломить.

***

Тишина ночи была обманчивой.

Мы спали, сплетённые в объятиях, его грубые руки обвивали мою талию, а моё лицо покоилось в изгибе его шеи, где пульс бился ровно и сильно, как далёкий барабанный бой. Пещера, обычно наполненная шорохами — потрескиванием углей в очаге, шелестом ветра у входа, каплями воды, падающими где-то в глубине каменных стен, — теперь казалась неестественно безмолвной. Даже воздух застыл, будто затаив дыхание перед ударом.

Я не проснулась сразу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сначала было лишь смутное ощущение дискомфорта — холодок, пробежавший по спине, словно чьи-то пальцы провели по обнажённой коже. Потом — запах. Не дым, не пот, не звериная шкура, а что-то чужое, тонкое и неуловимое, как воспоминание.

Цветы.

Цветы и металл.

Я открыла глаза.

Темнота пещеры была не такой густой, как должна была быть. Где-то впереди, у входа, мерцал слабый свет — не жёлтый, как пламя, а бледно-голубой, фосфоресцирующий, как лунный камень.

И тогда я поняла.

Мы не одни.

Я резко приподнялась, но было уже поздно.

Тени двинулись.

Они вышли из тьмы, как призраки, — бесшумные, плавные, их силуэты скользили по стенам, сливаясь с тенями, но их глаза… Боги, их глаза светились в темноте холодным, безжалостным светом.

Эльфы.

Я хотела закричать, предупредить Грота, но чья-то рука — тонкая, но невероятно сильная — сжала мне горло, пригвоздив к ложу.

— Тише, Лираэль.

Голос был знакомым.

Слишком знакомым.

Я замерла, сердце бешено колотясь в груди, а в следующее мгновение пещера озарилась ярким светом — кто-то бросил в очаг горсть светящегося порошка, и пламя вспыхнуло ослепительно-белым, залив всё вокруг резкими тенями.

И я увидела их.

Их было шестеро.

Шесть эльфов в лёгких доспехах из тёмной кожи, украшенных серебряными узорами — знак элитных разведчиков Аль’Рана. Их лица были скрыты за масками, но я узнала бы их походку, их осанку, их холодную, безэмоциональную жестокость в любом случае.

А потом…

Он вышел вперёд.

Высокий, стройный, с волосами цвета лунного света, заплетёнными в сложный воинский узел. Его лицо — прекрасное, как лезвие кинжала, — было бесстрастным, но в глазах горело что-то…

Разочарование?

Ярость?

— Кирион.

Я прошептала его имя, и оно зазвучало как проклятие.

Он был моим женихом.

Тем самым, за кого меня обещали отдать, чтобы скрепить союз между нашим домом и его родом. Тем самым, кого я предала, убежав в лес.

И теперь он стоял здесь, в пещере, глядя на меня с выражением, от которого кровь стыла в жилах.

— Ты выглядишь… живой.

Его голос был мягким, почти ласковым, но в нём не было ни капли тепла.

Я попыталась вырваться, но руки, державшие меня, лишь сжали сильнее.

— Отпусти её.

Рык Грота разорвал тишину, как гром.

Он уже проснулся, его огромное тело напряглось, готовое к атаке, но…

Он был скован.

Тонкие серебряные нити — магические узы, созданные эльфийскими кузнецами специально для усмирения орков — опутывали его руки, ноги, шею, впиваясь в кожу, как живые. Он дёрнулся, пытаясь разорвать их, но чем сильнее он сопротивлялся, тем глубже нити врезались в плоть, оставляя кровавые полосы.

— Не трать силы, зверь.

Кирион даже не взглянул на него. Его внимание было приковано ко мне.

— Ты знаешь, сколько времени я потратил на поиски? — Он сделал шаг вперёд, его пальцы протянулись, коснулись моей щеки. — Ты знаешь, что твой отец обещал мне за твоё возвращение?

Я дёрнула головой, пытаясь избежать прикосновения, но он схватил меня за подбородок, заставив смотреть в его глаза.

— Ты опозорила наш дом, Лираэль.

— Я не хочу возвращаться.

Мой голос дрожал, но не от страха.

От ненависти.

Он замер на мгновение, его брови чуть приподнялись, будто он не ожидал такого ответа.

— Ты думаешь, у тебя есть выбор?

Его пальцы сжали мою челюсть так сильно, что я застонала.

— Ты думаешь, ты можешь просто убежать и жить здесь, как животное, с этим…

Он бросил взгляд на Грота, и в его глазах вспыхнуло омерзение.

— …с этим чудовищем?

Грот рычал, его мускулы напряглись до предела, а нити впились в кожу ещё глубже, но он не переставал бороться.

— Тронь её — и я вырву тебе глотку.

Кирион рассмеялся — холодно, беззвучно.

— Он действительно думает, что может тебя защитить.

Потом он наклонился ко мне, его губы почти коснулись моего уха.

— Ты забыла, кто ты, Лираэль. Но я напомню.

Он выпрямился и резко махнул рукой.

— Увести её.

— НЕТ!

Грот рванулся вперёд с таким рёвом, что стены пещеры задрожали. Нити впились в его плоть, кровь брызнула на камни, но он не останавливался.

Кирион нахмурился.

— Успокойте его.

Один из разведчиков шагнул вперёд, доставая из складок плаща небольшой кристалл.

— Спи, зверь.

Он бросил камень к ногам Грота, и тот разбился с резким звоном.

Из осколков поднялось облако золотистого дыма, окутавшее орка.

Грот закашлялся, его движения стали медленнее, веки задрожали…

— ГРОТ!

Я рванулась к нему, но Кирион схватил меня за волосы, оттащив назад.

— Не смей к нему прикасаться.

Я вырвалась, ударила его, царапая лицо, но он лишь усмехнулся и поймал мою руку.

— Ты будешь наказана за это.

Потом он резко дёрнул меня к выходу.

Я оглянулась в последний раз.

Грот уже падал на колени, его глаза медленно закрывались, но он боролся.

— Лираэль…

Его голос был хриплым, полным боли, но в нём звучало обещание.

— Я найду тебя.

И тогда тьма поглотила его.

А меня увели в ночь.

Глава 6. Дорога к казни

Я ненавидела каждое мгвение этого пути. Серебряные оковы жгли запястья, а бледный свет эльфийских фонарей мерцал перед глазами, словно насмехаясь. Но хуже всего было то, как мое тело предательски тосковало по его прикосновениям.

— Ты дрожишь, — голос Кириона прозвучал рядом, спокойный и размеренный, будто он вел меня не на казнь, а на скучный прием в Лунном зале. — Боишься? Или уже скучаешь по своему зверю?

Я стиснула зубы, не удостоив его ответом. Что я могла сказать? Что каждая клетка моего тела кричала от пустоты? Что кожа горела там, где должны были быть его - Грота - грубые ладони?

Когда мы остановились у ручья, Кирион приблизился ко мне с флягой в руках.

— Пей, — протянул он сосуд, но я отвернулась. Вода пахла серебром и мятой - их проклятыми очищающими травами.

— Упрямая, как всегда, — вздохнул он, а его пальцы скользнули по моей шее, там, где обычно оставались следы от зубов Грота. — Он кусал тебя здесь, да? Как дикий зверь.

Я сжала кулаки, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Не от его прикосновения - от ярости. От стыда за свое предательское тело.

— Ты уже чувствуешь это, — продолжил он, и его губы почти коснулись моего уха. — Пустоту. Голод. Он впустил в тебя свою дикость, а теперь ты будешь сходить с ума без него.

Когда на горизонте показались башни Аль'Рана, один из стражников злорадно бросил:

— Скоро дома. Надеюсь, тебя выпорют за этот позор.

Но Кирион лишь рассмеялся - этот мягкий, снисходительный смех, который я ненавидела больше всего.

— Не бойся, я не дам им тебя истязать, — его рука тяжело легла мне на плечо. — В конце концов, ты всё ещё моя невеста.

— Я никогда не стану твоей! — вырвалось у меня.

— О, станешь, — его пальцы впились в мою кожу. — Ты будешь умолять меня прикоснуться к тебе, когда орочья зараза выйдет из твоего тела.

Перед самым въездом в город мне набросили на голову мешок. В последний момент я услышала:

— Ты будешь молить меня заполнить ту пустоту, что он оставил.

Но в темноте я слышала другой голос, глубокий и хриплый, звучавший у меня в крови:

— Я найду тебя.

И я была уверена, что так и будет.

***

Сознание возвращалось к Гроту волнами, словно прилив, накатывающий на окровавленный берег. Сначала — лишь тьма, густая и беззвучная, потом — боль, пронзающая каждую мышцу, будто кто-то вогнал под кожу сотни раскалённых игл. Он попытался пошевелить руками, но тело не слушалось, скованное невидимыми путами. Серебряные нити, опутавшие его, светились тусклым мерцанием, впиваясь в плоть глубже с каждым движением. Они не просто сковывали — они жгли, выжигая саму волю к сопротивлению, как будто пытались превратить его в покорное, дрожащее животное.

Грот зарычал, низко и глухо, и рванулся вперёд, игнорируя боль. Мускулы напряглись до предела, сухожилия дрогнули, но оковы лишь сильнее врезались в запястья, заставив кровь струиться по предплечьям. Он не остановился. Ударил кулаком в каменный пол пещеры — удар был такой силы, что под пальцами образовалась паутина трещин. Ещё один. Ещё. Камни крошились, но магия не ослабевала.

Ярость подкатила к горлу, горячая и горькая. Он скосил глаза вниз, увидел, как капли крови падают на землю, и внезапно осознал: они забрали её. Увели. Скрутили, как дичь, готовую для разделки. А он — он не смог её защитить.

Грот рухнул на колени, дыхание хриплое и прерывистое. Впервые за долгие годы он почувствовал нечто, от чего сжался живот: бессилие. Настоящее, гнетущее, как камень на спине. Он сжал голову руками, пальцы впились в кожу, будто пытаясь выдавить из черепа эту слабость, уничтожить её, как уничтожают врага. Но она не уходила. Она жила, пульсировала где-то под рёбрами, напоминая: ты проиграл.

Пещера вокруг была разгромлена. Шкуры, на которых они спали, порваны, стол перевёрнут, книги — те самые, что он собирал годами — валялись в лужах пролитого чернила. Эльфы постарались на славу. Они не просто забрали Лираэль — они осквернили их логово, их убежище, оставив после себя лишь холодный пепел презрения.

Грот закрыл глаза, пытаясь унять дрожь в руках. Думай.

Эльфийские узы были магическими, но не вечными. Он знал это. Читал где-то в старых свитках, что такие чары питаются сопротивлением — чем сильнее борешься, тем крепче становятся оковы. Они созданы для орков его клана — яростных, неистовых, но глупых. Для тех, кто рвётся вперёд, не пытаясь перехитрить ловушку.

Но Грот не был таким.

Он медленно выдохнул и перестал бороться.

Мускулы расслабились, дыхание выровнялось. Боль не ушла, но теперь она казалась далёкой, словно происходила не с ним, а с кем-то другим. Он сосредоточился на тишине, на биении собственного сердца — и почувствовал.

Магия слабела.

Нити, ещё минуту назад впивавшиеся в кожу, теперь лишь слегка покалывали. Эльфы не рассчитывали, что он перестанет сопротивляться. Их чары умирали без подпитки, как огонь без воздуха.

Грот ждал.

Час.

Два.

Потом — напрягся.

Один рывок.

Рёв, разорвавший тишину пещеры.

Вспышка боли, белая и ослепляющая.

И — свобода.

Серебряные нити лопнули, рассыпаясь в пыль.

Грот вскочил на ноги, кровь стекала по рукам, но он улыбнулся.

Острыми клыками.

Потому что теперь он шёл за ней.

И ничто — ни эльфы, ни их магия, ни целые армии — не остановят его.

***

Каменный мешок.

Именно так пахла моя новая обитель - сыростью, плесенью и тысячелетней пылью. Не те благородные ароматы старины, что витают в библиотеках Лунного шпиля, а затхлое дыхание подземелий, впитанное порами грубого песчаника. Меня не бросили в темницу - меня уложили, с почти медицинской точностью рассчитав длину цепей, чтобы я могла принимать три положения: сидеть за столом, стоять у стены или лежать на каменном выступе с какой то дерюгой, служившем лежанкой.

Я выбрала последнее, свернувшись калачиком, как раненая лисица.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Цепи бренчали при малейшем движении. Не тяжелые железные оковы, а изящные серебряные браслеты, соединенные тонкими, но невероятно прочными нитями сплава мифрила и лунного камня. Они не жгли кожу - они пели. Тонкий, едва уловимый звон, похожий на смех фейри. Каждый раз, когда я пыталась сделать слишком резкое движение, нити натягивались, и их песня становилась громче.

Я закрыла глаза, прижав ладони к животу. Здесь, под ребрами, все еще горело. Не боль - отсутствие. Как если бы кто-то вырезал кусок моей плоти и оставил рану открытой.

Вспомнились его руки. Грубые, покрытые шрамами, с растопыренными пальцами, которые казались неуклюжими, пока не касались меня. Как они сжимали мои бедра, оставляя синяки-отпечатки. Как одна ладонь могла почти полностью охватить мою талию.

"Почти полностью" - я закусила губу. Потому что "полностью" у него не получалось. Потому что между его пальцами и моей кожей всегда оставался просвет - тот самый, в который вползал холод, когда он уходил на охоту.

Я перевернулась на другой бок, и цепи звякнули укоризненно.

Вспомнился его голос. Не тот рык, каким он говорил с другими орками или когда был зол. А тот, глухой, хриплый, почти шепот, каким он будил меня по утрам, проводя пальцами по спине.

"Лираэль..."

Мое имя в его устах звучало иначе. Не изящно-мелодично, как произносили его эльфы. И не презрительно-сокращенно "Лир", как звала меня мать. Он выговаривал каждую букву, растягивая "а", проглатывая "эль" на конце. Как будто пробовал на вкус.

Я сжала веки сильнее, но слезы все равно просочились сквозь ресницы.

Вспомнился запах. Не этот затхлый казематный смрад, а тот - густой, теплый, как одеяло в зимнюю ночь. Дым костра, смешанный с чем-то терпким, исключительно его. Когда я впервые услышала слово "запах тела", я представила нечто отталкивающее. Но его... Его запах сводил с ума. Я могла уткнуться носом в сгиб его локтя и дышать, дышать, пока не начинало кружиться голова.

Цепи звякнули снова, когда я потянулась к горлу. Там, под челюстью, у него была родинка. Маленькая, темная, почти незаметная на зеленой коже. Я любила целовать ее, когда он засыпал, чувствуя, как под губами пульсирует жила.

Тюремная дверь скрипнула.

Я не пошевелилась. Пусть видят - пусть все видят, как дочь Лунных Ветвей рыдает в темнице по орку. Пусть это войдет в летописи. Пусть мой позор будет настолько велик, что его хватит на десять поколений.

Но шаги, приблизившиеся к моему ложу, были слишком легкими для тюремщика.

— Встань, — сказал голос, который я ненавидела больше всего на свете.

Я открыла глаза.

Кирион стоял над моим ложем, держа в руках серебряный ключ. Его безупречное лицо освещалось голубоватым светом светильника, придавая коже мертвенный оттенок.

— Время твоего очищения пришло.

Прошу комментарии ;)

Глава 7. Искупление

— Встань.

Голос Кириона прозвучал как удар хлыста. Я медленно поднялась с каменного ложа, цепи звякнули, скользя по полу, а серебряные нити мифрила натянулись, будто живые, не давая мне сделать резкое движение. Кирион стоял передо мной в полном облачении Дома Лунных Ветвей – белоснежные одежды, отороченные серебряной вышивкой, волосы, заплетенные в сложный воинский узел, холодные глаза, в которых читалось лишь презрение.

За ним стояли двое эльфов из его личной дружины – высокие, статные, с бесстрастными лицами. Их доспехи блестели в тусклом свете светильника, а руки лежали на эфесах мечей, будто я была не пленницей, а опасным зверем, которого вот-вот придется усмирить.

— Ты предстанешь перед Советом Старейшин, — произнес Кирион, его пальцы сжали мое запястье, и я почувствовала, как его ногти впиваются в кожу. — И если у тебя есть хоть капля разума, ты будешь молчать, пока тебя не спросят.

Я не ответила.

Он дернул меня за собой, и я пошла, спотыкаясь о собственные ноги.

Коридоры подземелья были узкими, темными, пропитанными запахом сырости и древней магии. Светильники, закрепленные на стенах, мерцали голубоватым пламенем, отбрасывая длинные тени, которые, казалось, тянулись за нами, словно живые.

Я шла, опустив голову, но сердце бешено колотилось в груди.

Что они сделают со мной?

Что они сделают с

ним

?

Мысли путались, страх сжимал горло, но вдруг...

Тепло.

Сначала – едва заметное, как легкий вздох. Потом – сильнее, разливающееся по груди, животу, бедрам. Я чуть не остановилась, но Кирион дернул меня вперед.

— Не тормози, — прошипел он.

Но я едва слышала его.

Что это?

Тепло превращалось в жар, мягкий, обволакивающий, будто кто-то обнял меня изнутри. Я вдруг осознала, как напряглись мышцы спины, как кожа под тонкой тканью платья стала чувствительной к малейшему дуновению воздуха.

И тогда я поняла.

Мой дар.

Тот самый, что пробудился в ту ночь, когда мне исполнилось сто лет. Тот, что заставлял меня сгорать от желания, которого не мог удовлетворить ни один эльф.

Он реагировал на опасность.

Я украдкой взглянула на конвоиров.

Их глаза...

Они смотрели на меня.

Не с презрением. Не с ненавистью.

С интересом.

Один из них – тот, что был повыше, с темными волосами и резкими чертами лица – провел языком по губам, когда мой взгляд скользнул по нему.

Боги.

Я резко опустила глаза, сжала кулаки, стараясь подавить этот проклятый жар. Но он не уходил. Наоборот – разгорался сильнее, будто подпитывался моим страхом.

— Ты странно дышишь, — внезапно заметил Кирион, замедляя шаг.

Я не ответила, стараясь сосредоточиться на чем угодно, кроме этого невыносимого тепла.

Но он остановился, развернулся ко мне и пристально посмотрел в глаза.

— Что с тобой?

Я покачала головой, но он схватил меня за подбородок, заставив поднять лицо.

И увидел.

Его зрачки расширились.

— Ты...

Он не договорил.

Потому что в этот момент один из конвоиров – тот самый, темноволосый – шагнул ближе.

— Может, перед судом ей нужно... отдохнуть? — его голос звучал слишком мягко.

Кирион резко обернулся.

— Ты что-то хочешь сказать, Дарион?

Тот замер, но его глаза все еще скользили по мне, будто я была уже не пленницей, а...

Добычей.

Я сглотнула, чувствуя, как жар поднимается к лицу.

Нет. Нет, нет, нет.

Я не могла позволить этому случиться. Не здесь. Не с ними.

Я вдохнула глубже, сжала зубы, впилась ногтями в ладони – боль пронзила кожу, и на секунду дар отступил.

Достаточно, чтобы я смогла выпрямиться и холодно сказать:

— Я готова предстать перед Советом.

Кирион посмотрел на меня, потом на своих воинов, и что-то в его взгляде потемнело.

— Тогда идем.

Двери перед нами распахнулись, и я замерла.

Зал Совета Старейшин был огромным, круглым, с высокими витражными окнами, через которые лился мягкий свет. В центре стоял массивный каменный стол, за которым сидели они – двенадцать старейшин Домов Аль’Рана.

Их лица были бесстрастны.

Их глаза – холодны.

А в конце стола, в кресле, украшенном символами моего рода, сидела она.

Моя мать.

Ее взгляд встретился с моим – и в нем не было ни капли тепла.

Только разочарование.

Кирион толкнул меня вперед.

— Представляю Совету Лираэль из Дома Лунных Ветвей, — его голос прозвучал громко в наступившей тишине. — Обвиняемую в предательстве рода, связях с орками и позоре, навлеченном на наш народ.

Я стояла, чувствуя, как дар снова шевелится в груди, будто зверь, почуявший кровь.

Но теперь я знала – я не дам ему вырваться.

Не здесь.

Не перед ними.

Я подняла голову и посмотрела каждому в глаза.

— Я готова отвечать.

И тогда суд начался.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 8. Дебаты

Тишина в зале Совета была настолько густой, что казалось, будто даже воздух застыл в ожидании. Двенадцать пар глаз впились в меня – одни с холодным любопытством, другие с откровенным отвращением.

— Лираэль из Дома Лунных Ветвей, — голос Верховного Старейшины, Элтандара, прозвучал как удар гонга. — Ты обвиняешься в предательстве крови, нарушении клятв рода и… — он чуть помедлил, — в плотской связи с орком. Что ты можешь сказать в свое оправдание?

Я глубоко вдохнула, чувствуя, как дар клубится внутри, но теперь я держала его под контролем.

— Я не буду оправдываться, — мой голос прозвучал четко, без дрожи. — Я скажу правду. Да, я была с орком. Да, я бежала из Аль’Рана. Но предательства в этом нет.

В зале пронесся шепот. Моя мать, сидевшая во главе стола, не шелохнулась, но ее пальцы сжали подлокотники кресла так, что костяшки побелели.

— Ты называешь это

правдой

? — заговорила старейшина Дома Утренней Росы, ее тонкие брови поползли вверх. — Ты, дочь древнего рода, позволила этому… зверю осквернить себя, и еще смеешь говорить о чести?

— Он не зверь, — я не повысила голос, но каждое слово прозвучало как лезвие. — Его зовут Грот. Он воин. Он…

— Довольно! — мой дядя, Лориэн, вскочил с места, его лицо покраснело от ярости. — Ты позоришь нас всех! Ты думаешь, мы не знаем, что он сделал с тобой? Что он…

использовал

тебя, как самку животного?

Жар в груди вспыхнул ярче, но на этот раз – от гнева.

— Он не

использовал

меня, — я заставила себя говорить спокойно, но в голосе уже звенела сталь. — Я сама выбрала его. Я хотела его. И если бы не ваше вторжение, я бы до сих пор была с ним.

Тишина повисла на мгновение, а потом зал взорвался.

— Она одержима! — крикнул кто-то из старейшин.

— Это проклятие! Ее нужно очистить!

— Или изгнать, как ту скверну, что она впустила в свою кровь!

Моя мать подняла руку, и шум стих.

— Лираэль, — ее голос был ледяным. — Ты понимаешь, что твои слова – приговор не только тебе, но и всему нашему Дому? Ты отдаешь себе отчет, что из-за твоего…

увлечения

, нас могут исключить из Совета? Что твои сестры теперь не смогут выйти замуж, потому что никто не захочет родниться с семьей, в которой рождаются такие, как ты?

Я сжала кулаки.

— А разве не вы обещали меня Кириону, даже не спросив, хочу ли я этого? Разве не вы готовы были отправить меня в Храм Вечной Луны, лишь бы я не мешала вашим играм?

— Это традиция! — вскричала мать, впервые повысив голос.

— Это рабство! — парировала я.

Совет снова зашумел, но на этот раз голоса звучали уже не так единодушно.

— Если она действительно выбрала это… добровольно, — задумчиво произнес старейшина Дома Странников, — значит, в этом есть что-то, чего мы не понимаем.

— Ты что, оправдываешь ее?! — взорвался Лориэн.

— Я говорю, что прежде чем осуждать, нужно понять.

— Здесь нечего понимать! — Кирион, до сих пор молчавший, резко встал. — Она опозорила себя, свой род и… нашу помолвку. — Его глаза сверкнули. — Но я готов простить ее. Если она пройдет очищение.

Я замерла.

Очищение.

Это слово звучало так невинно, но я знала, что за ним стоит. Дни боли. Ритуалы, выжигающие память. Заклинания, которые заставят меня забыть его.

— Нет, — я покачала головой. — Я не согласна.

— Тогда, — Верховный Старейшина поднялся, его лицо было непроницаемым, — Совет должен вынести решение.

Голоса старейшин зазвучали снова, но я уже не слушала.

Потому что в этот момент что-то изменилось.

Я почувствовала…

Толчок.

Где-то далеко, за стенами города, за лесами и горами, он шел.

Ко мне.

И я знала – что бы ни решил Совет…

Это еще не конец.

***

Лес Шепчущих Грез жил своей таинственной жизнью в этот предрассветный час. Серебристый туман стелился между древними дубами, а первые лучи солнца, пробиваясь сквозь густую листву, рисовали на земле причудливые узоры. Именно в этом полумраке трое эльфов бесшумно продвигались по давно забытой тропе, их плащи цвета осенней листвы сливались с окружающим пейзажем, делая их почти невидимыми.

Каэлан Длинный Клинок шел впереди, его серебряные волосы, туго заплетенные в боевую косу, не шелохнулись при движении. Два молодых дозорных следовали за ним, соблюдая дистанцию, их глаза постоянно сканировали местность. В воздухе витал аромат влажного мха и прелых листьев, но эльфы не обращали на это внимания - их задача была ясна и проста.

— Смешно, — Каэлан бросил через плечо, не снижая темпа, — посылать трех эльфов на одного связанного зверя. С этой задачей справился бы и ребенок.

Лаэрис, самый молодой из троицы, осторожно ответил:

— Приказ есть приказ, капитан. Устав требует минимум...

— Устав написан старыми дураками, — Каэлан перебил его, поправляя перевязь с отравленными клинками. — Я в одиночку расправился с дюжиной таких зеленокожих тварей. Но раз уж нас послали втроем... — Он не договорил, внезапно застыв на месте.

За поворотом тропы раздавались тяжелые, размеренные шаги. Не бегство раненого зверя, а уверенная походка воина. Трое эльфов мгновенно растворились в лесной чаще, используя вековые навыки маскировки. Лаэрис замер за широким стволом древнего дуба, Финон слился с тенью скального выступа, а Каэлан прижался к земле среди папоротников.

Из тумана появился Грот.

Его массивная фигура казалась еще больше в утреннем свете. Зеленая кожа блестела от росы, мощные мышцы играли при каждом движении. Боевой топор висел за спиной, а на поясе болтались два кривых ножа с синеватым отливом на лезвиях. Но больше всего поражало его лицо - не искаженное злобой, как у большинства орков, а сосредоточенное и... спокойное.

— Это... он, — прошептал Финон, сжимая лук. — Но как? Он должен быть в цепях!

Каэлан жестом приказал замолчать. Его острый взгляд заметил детали: свежие шрамы на запястьях - следы недавнего освобождения от пут, направление движения - прямо к Аль'Рану, сосредоточенность во взгляде. Этот орк не бежал - он шел с определенной целью.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Когда Грот поравнялся с их укрытием, он внезапно остановился. Его широкие ноздри дрогнули, втягивая воздух. Желтые глаза сузились, осматривая лес по сторонам. На мгновение его взгляд скользнул прямо по тому месту, где прятался Каэлан, и эльфу показалось, что их глаза встретились.

Но орк двинулся дальше, продолжая свой путь. Только когда его фигура скрылась за поворотом, эльфы выдохнули.

— Он идет в Аль'Ран, — передал Финон беззвучное сообщение языком жестов.

Каэлан кивнул, его ум уже работал над планом. Они не могли атаковать здесь - слишком открытое пространство. Но впереди тропа делала резкий поворот у скального выступа... Идеальное место для засады.

— Обгоняем его и готовим ловушку у камней, — Каэлан показал направление. — Лаэрис - отравленные стрелы в ноги. Финон - сети. Я возьму голову.

Трое убийц начали скрытное преследование, двигаясь параллельно тропе по лесной чаще. Их ноги не оставляли следов на мягком мху, а каждое движение было выверено до мелочей. Каэлан отмечал каждую деталь поведения орка - как тот время от времени останавливался, будто прислушиваясь к лесу, как его рука непроизвольно касалась рукояти топора, как ветер шевелил его черные волосы, собранные в тугой узел.

Когда они обогнали цель и достигли скального выступа, Каэлан быстро распределил позиции. Лаэрис забрался на дерево с наветренной стороны, Финон приготовил сети с серебряными нитями, а сам Каэлан занял позицию прямо над тропой, доставая из ножен свой любимый кинжал с ядом паука-прядильщика.

Все было готово. Оставалось только ждать.

Грот появился как раз тогда, когда первые лучи солнца осветили скалу. Он шел медленно, но уверенно, его тяжелые шаги заставляли дрожать мелкие камешки на тропе. В десяти шагах от засады он внезапно остановился.

Тишина повисла в воздухе. Даже птицы перестали петь.

Орк медленно повернул голову, его желтые глаза сверкнули в тени скалы. Ноздри расширились, втягивая воздух. Затем, не торопясь, он снял топор со спины. Металл тихо звякнул, когда лезвие коснулось пряжки ремня.

— Выходите, — его голос прокатился низким рокотом. — Или вы предпочитаете нападать со спины, как и ваши собратья?

В лесу воцарилась мертвая тишина. Каэлан замер, понимая, что план рушится. Этот орк был не просто воином - он был охотником, таким же, как они. И теперь он знал, что за ним следят.

Грот развернулся, приняв боевую стойку. Его могучая спина напряглась, а пальцы сжали рукоять топора так, что костяшки побелели. Он не убегал, не прятался - он готовился к бою. И в его глазах горело нечто, что заставило даже опытного Каэлана на мгновение усомниться в успехе их миссии.

Охота началась. Но кто в ней был охотником, а кто - добычей, теперь было не так очевидно.

Глава 9. Путь к очищению

Зал Совета затих, когда Верховный Старейшина поднял резную серебряную булаву. Ее удар по каменному пюпитру прозвучал как приговор:

— Лираэль из Дома Лунных Ветвей, по решению Совета ты будешь подвергнута ритуалу очищения через семь дней. До этого времени — содержание в одиночной камере северной башни.

Семь дней.

Семь дней до того, как из моей памяти вырвут самое дорогое. До того, как магия эльфов сожжет каждое воспоминание о его руках на моей коже, о его голосе, шепчущем мое имя по-своему, растягивая гласные, будто пробуя на вкус.

— Кирион, — Старейшина повернулся к её бывшему жениху, — вам и двум вашим надёжнейшим воинам поручается доставить осуждённую в темницу.

Кирион склонил голову, но его глаза вспыхнули странным блеском, когда он взял Лираэль за руку. Его пальцы — утончённые, с идеально подстриженными ногтями — сжали её запястье с неожиданной силой.

— Двигайся, — он дернул меня к выходу, и я едва удержалась на ногах. Его пальцы были холодные даже сквозь ткань рубахи.

Два дружинника шли следом, их доспехи позвякивали в такт шагам. Каменные коридоры дворца казались бесконечными, каждый поворот — одинаковым. Но я знала: мы приближаемся к темнице. К той самой двери, за которой меня заточат на неделю, пока жрецы будут готовить обряд моего "очищения".

И тогда...

Я вдруг почувствовала это — резкий укол где-то под ребрами, будто кто-то ткнул меня раскаленной иглой. Мое дыхание перехватило, а в ушах зазвучал далекий, но такой знакомый рык.

Грот.

С ним что-то не так. Он в опасности.

Я сжала кулаки, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Мне нужно было выбраться. Сейчас.

И тогда я вспомнила о своем даре. О том самом проклятии, что заставляло меня гореть изнутри. Оно было моим единственным шансом.

Я закрыла глаза на мгновение, позволяя теплу разлиться по животу, груди, бедрам. Оно поднималось, как прилив, наполняя каждую клеточку, заставляя кожу покалывать. Когда я открыла глаза, мир казался ярче, а воздух — гуще.

Мы подошли к двери.

Массивная, дубовая, с железными засовами — она выглядела как вход в могилу. Тюремщик, старый эльф с лицом, изборожденным морщинами, неспешно поднялся со своего стула, звеня связкой ключей.

— Осужденная на очищение, — сухо произнес Кирион. — Камера номер семь.

Старик кивнул и открыл дверь в темницу. Меня завели внутрь.

Я повернулась к ним. К Кириону, который когда-то должен был стать моим мужем. К двум дружинникам, чьи лица я даже не запомнила.

И позволила дару вырваться наружу.

Их зрачки расширились почти одновременно. Кирион сделал шаг назад, будто его ударило током. Один из воинов облизнул губы, другой непроизвольно выпрямился, его доспехи звякнули.

Я видела, как их горла содрогнулись, как участилось дыхание. Видела, как темнеют глаза, как пальцы непроизвольно сжимаются.

Мой голос, когда я заговорила, звучал как мед, как шелк, как что-то запретное и сладкое:

— Пожалейте меня... Отпустите...

Дверь в темницу закрылась. А в воздухе повисло молчание — густое, тягучее, полное обещаний и угроз.

***

Лес замер в напряженном ожидании. Грот стоял неподвижно посреди тропы, его могучая грудь медленно поднималась и опускалась в ровном дыхании. Каждый мускул был напряжен, каждая пора впитывала окружающие запахи - прелую листву, влажную землю, и... их. Эльфов. Троих.

— Выходите! — его голос прокатился низким рокотом, заставляя дрогнуть ближайшие ветви. — Или ваша храбрость ограничивается стрелами в спину?

Ответ пришел мгновенно. Свист летящей сети слился с шелестом стрелы. Грот инстинктивно рванулся влево, его мощные ноги совершили прыжок, который заставил бы позавидовать любого горного барса. Сеть с серебряными нитями шлепнулась в грязь, выпуская облачко пыли.

Из кроны древнего дуба спикировала изящная фигура. Эльф приземлился с грацией дикой кошки, его тонкий клинок сверкнул в утреннем свете. Грот сразу отметил детали - позолоченные ножны, серебряные застежки на одежде, холодную уверенность в движениях. Лидер.

— Теперь! — крикнул эльф-командир, и из кустов по обе стороны тропы выскочили двое других.

Бой вспыхнул как лесной пожар. Первый удар принял на себя топор Грота, встретив эльфийский клинок с такой силой, что искры посыпались подобно фейерверку. Металл звенел, пронзая лесную тишину.

— Ты сильнее, чем кажешься, зверь, — сквозь зубы процедил командир, отступая под натиском.

Грот не ответил. Его внимание уже переключилось на второго эльфа, который заходил с фланга. Левой рукой орк выхватил нож из-за пояса и метнул его коротким резким движением. Лезвие с глухим "чпоком" вонзилось в горло нападающего.

— Гха-а... — эльф захлебнулся, его пальцы судорожно сжались вокруг рукояти кинжала, торчащего из его шеи. Он рухнул на колени, затем на бок, дергаясь в предсмертных судорогах.

Третий воин не растерялся. Его стрела просвистела в сантиметре от виска Грота, вонзившись в ствол дерева. Орк развернулся к лучнику, его желтые глаза сузились до щелочек. Рывок, который не отследить взглядом, разом покрыл расстояние до лучника. Топор описал в воздухе смертельную дугу.

— Нет! — крикнул командир, но было поздно.

Грот обрушился на лучника как ураган. Удар перебил лук пополам, следующий - рассек кольчугу, оставив кровавую полосу на груди эльфа. Третий удар - и тело бессильно рухнуло на землю, обливая мох алым потоком.

Остался только командир. Его изящные черты исказила гримаса ярости, но Грот уловил в его глазах нечто новое - страх. Настоящий, животный страх.

— Ты... ты не просто орк... — прошипел эльф, делая осторожный шаг назад. Орк был странным.. не тупое животное, которое рассчитывает только на силу, а ловкий, умный и быстрый противник. Как будто он сочетал в себе качества война, шамана и .. эльфа?

Грот медленно приближался, его топор был поднят для решающего удара. Внезапно эльф резким движением швырнул что-то под ноги орку. Земля взорвалась облаком едкого дыма.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Когда туман рассеялся, командира уже не было. Лишь кровавые следы вели вглубь леса, да сломанные ветви указывали направление бегства.

Грот тяжело дышал, осматривая поле боя. Два трупа. Один беглец. Он знал - тот побежит прямиком к своим, расскажет о произошедшем. И это было хорошо. Пусть знают. Пусть боятся.

Выдернув нож из горла мертвого эльфа, Грот обтер лезвие о мох. Его желтые глаза горели в лесном полумраке. Где-то там, за этими деревьями, в каменных стенах эльфийского города, томилась Лираэль. И теперь ничто не остановит его на пути к ней.

Глава 10. Наваждение

Я стояла, прижавшись спиной к холодной каменной стене, чувствуя, как дрожь пробегает по всему телу. Мой дар бушевал внутри, как дикий зверь, вырвавшийся на свободу, но я изо всех сил старалась загнать его обратно. Губы были прикушены до крови, ногти впивались в ладони — боль помогала сосредоточиться, удерживать контроль.

Кирион стоял передо мной, его глаза, обычно такие холодные, теперь пылали темным огнем. Его дыхание было неровным, пальцы дрожали, когда он протянул руку, чтобы коснуться моего лица.

— Ты... ты не понимаешь, что делаешь, — прошептала я, отворачиваясь.

Он только усмехнулся, его пальцы схватили меня за подбородок, заставляя встретиться с ним взглядом.

— О, я понимаю прекрасно, — его голос звучал хрипло, почти как... как у Грота, но без той глубины, без той силы. Это была лишь жалкая пародия.

Двое дружинников стояли позади, их глаза блуждали по моему телу, руки сжимались и разжимались, будто они уже представляли, как касаются меня. Один из них сделал шаг вперед, его пальцы дрогнули, потянулись к моему плечу...

И в этот момент дверь скрипнула.

Все замерли.

В проеме показался старый надзиратель, его морщинистое лицо выражало лишь усталое безразличие. Он бросил беглый взгляд на нас, потом протянул руку.

— Ключ от кандалов забыли, — пробормотал он, словно не замечая напряжения в воздухе.

Сердце бешено заколотилось в груди. Боги, если бы он не вошел...

Кирион резко выпрямился, его пальцы разжались, выпустив мое лицо. Он медленно повернулся к надзирателю, и я увидела, как его глаза постепенно проясняются, будто он только что очнулся от сна.

— Что? — его голос снова стал резким, привычным.

— Ключ, — повторил старик, не моргнув.

Кирион нахмурился, затем провел рукой по лицу, словно стряхивая оцепенение. Он бросил взгляд на дружинников — те тоже отступили, тряся головами, будто пытаясь прогнать наваждение.

— Да... конечно, — Кирион выдохнул и взял ключ из рук старика.

Надзиратель кивнул и вышел, даже не взглянув на меня. Дверь снова закрылась, но атмосфера в камере уже изменилась.

Кирион подошел ко мне, его движения теперь были резкими, почти злыми. Он схватил мою руку и с силой защелкнул кандалы на запястьях, даже не глядя мне в глаза.

— Это не конец, — прошипел он, когда замок щелкнул. — Очищение стерет из тебя всё. И тогда...

Он не договорил, лишь сжал кулаки и резко развернулся.

— Идем, — бросил он дружинникам, и те покорно последовали за ним, их шаги теперь были четкими, будто они старались убежать от чего-то постыдного.

Дверь захлопнулась.

Я осталась одна.

Сердце все еще бешено стучало, а дар наконец угас, оставляя после себя лишь пустоту и холод. Я опустилась на каменный пол, чувствуя, как металл кандалов давит на запястья.

Но где-то в глубине души теплилась надежда.

Он шел за мной.

И ничто не остановит его.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 11. Зависть

Кирион стоял у узкого окна, сжимая кубок с вином так, что костяшки пальцев побелели. Холодный ночной ветерок обдувал его разгоряченное лицо, но не мог унять странный жар, все еще пульсирующий в жилах.

Что, черт возьми, на меня нашло?

Он с отвращением вспомнил, как его тело откликнулось на ту…

тварь

. Как кровь прилила к низу живота, как пальцы сами потянулись к ней, будто он был не благородным эльфом, а каким-то животным, готовым взять ее прямо там, в темнице, на глазах у своих же воинов.

Падшие.

Да, это они. Они развращают, оскверняют чистую кровь. Их проклятый дар — словно зараза, проникающая в разум, заставляющая забыть о чести, о долге.

Он резко отхлебнул вина, чувствуя, как терпкий напиток обжигает горло. Дрожь в пальцах понемногу утихала, но стыд и ярость горели в груди.

Если бы не этот старик…

Последствия могли быть катастрофическими. Позор. Лишение титула. Или даже изгнание. Ведь он, Кирион из Дома Лунных Ветвей, едва не опозорил себя из-за той, что уже запятнала имя их рода.

Он швырнул пустой кубок на стол, и стекло звякнуло о камень.

— Больше никогда, — прошипел он сквозь зубы.

Но где-то в глубине, в самых потаенных уголках сознания, жило другое чувство. Не просто гнев. Не просто отвращение.

Зависть.

Потому что

он

— этот орк — коснулся ее. Владел ею. И она…

Она

хотела

его.

Кирион резко отвернулся от окна, схватил бутыль и налил себе еще вина.

Очищение сотрет все.

И тогда она будет

его

.

***

Лесная поляна перед эльфийским городом лежала в предзакатном золоте. Грот стоял на границе деревьев, его желтые глаза прищурены, изучая неприступные стены Аль'Рана. Белоснежные башни вздымались к небу, словно копья, готовые пронзить любого, кто осмелится приблизиться. Часовые в сверкающих доспехах неспешно патрулировали стены, их зоркие глаза сканировали окрестности.

— Хм, — он хмыкнул про себя, замечая слабые места в обороне. Северная стена — чуть ниже, там меньше часовых. Ворота — крепкие, но каменная кладка вокруг них покрылась трещинами от времени.

Его пальцы непроизвольно сжали рукоять топора. Нет, днем штурмовать — безумие. Ночь даст преимущество.

Живот предательски урчал, напоминая о долгом пути без пищи. Грот огляделся — лес кишел жизнью. Через мгновение его рука молниеносно метнула нож. В кустах захрустели листья.

— Ужин, — пробормотал он, поднимая тушку зайца за длинные уши.

Найдя скрытую ложбину, Грот принялся за работу. Его движения были точными, выверенными годами походной жизни. Камни, сложенные особым образом, образовали очаг, не дающий дыма. Сухие ветки, собранные под елями, разгорелись быстро и почти без запаха.

Ловкими движениями он освежевал добычу. Нож скользил по шкурке, отделяя мясо от костей. Пальцы сами нашли знакомые травы — дикий чеснок, горьковатый щавель, пряный чабрец. Все это он втер в еще теплое мясо.

— Грот не плохой повар, — усмехнулся он себе, насаживая тушку на вертел.

Огонь потрескивал, жир капал на угли, распространяя аппетитный аромат. Орк сидел неподвижно, но его мысли были далеко — в каменных стенах города, где томилась Лираэль. Он вспомнил, как она смеялась, когда он впервые приготовил для нее дичь. Как осторожно пробовала, боясь обжечься. Как потом целовала его, слизывая с его губ остатки трапезы.

Мясо подрумянилось. Грот снял его с огня, отломил кусок. Сок брызнул, обжигая пальцы. Он ел медленно, чувствуя, как силы возвращаются к телу. Каждый кусок — шаг ближе к ней. Каждый глоток воздуха — на один вдох ближе к освобождению.

Тем временем солнце коснулось верхушек деревьев. Первые звезды зажглись на темнеющем небе. Грот потушил огонь, засыпав его землей. Время приближалось.

Он проверил оружие: топор за спиной, два ножа у пояса, яд на ножах. Все на месте. Все готово.

— Жди меня, Лираэль, — прошептал он, глядя на загорающиеся огни в эльфийских башнях. — Я иду.

И когда последний солнечный луч угас, зеленая тень бесшумно двинулась к городу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 12. Штурм

Капитан стражи Тарнион сидел в своем кабинете, разбирая донесения, когда в дверь резко постучали. Его тонкие брови поползли вверх — никто не смел нарушать его покой без крайней нужды.

— Войдите! — голос прозвучал холодно, как сталь.

Дверь распахнулась, и на пороге предстал окровавленный, едва держащийся на ногах эльф. Его доспехи были изорваны, а в глазах стоял тот самый дикий ужас, который Тарнион видел лишь у новобранцев после первого боя.

— Капитан... — хрипло выдохнул эльф, падая на колени. — Группа... Не вернулась..

Тарнион медленно поднялся из-за стола, его длинные пальцы непроизвольно сжались. Он узнал этого воина — командир группы, посланной за орком.

— Говори.

Эльф задрожал, его пальцы вцепились в край стола.

— Он... он убил их всех. Дариона, Элронда... Я... я еле унес ноги.

Тарнион презрительно хмыкнул, обходя стол.

— Трое элитных воинов — и один орк? Ты хочешь сказать, что этот зеленокожий дикарь перебил их как щенков?

— Он не... не обычный орк, капитан. — Эльф поднял дрожащие глаза. — Он двигался как тень. Бил без промаха. И глаза... боги, эти желтые глаза...

Капитан стражи замер, изучая лицо подчиненного. Этот страх был настоящим. А значит — угроза тоже.

"В уставе", — подумал он, — "четко сказано: при угрозе проникновения в город усиливаем охрану."

Он резко повернулся к двери и крикнул:

— Дежурный!

Молодой эльф вбежал в кабинет, щелкнув каблуками.

— Приказ по гарнизону: двойные наряды на стенах. Тревожные группы у каждых ворот. Ночные дозоры — с интервалом в полчаса. И... — он бросил взгляд на дрожащего воина, — предупредить все караулы об особо опасном орке. Желтые глаза, огромного роста, вооружен топором.

Дежурный кивнул и выскочил из комнаты.

Тарнион вернулся к столу, доставая из ящика пару изящных кинжалов с синеватым отливом на лезвиях.

— А вы, — он бросил взгляд на раненого, — в лазарет. И ни слова никому о вашем... позоре.

Когда эльф выбежал, капитан задумчиво повертел в руках оружие. Он не верил в страшилки про каких-то особенных орков. Но устав есть устав.

— Капитан? — из двери выглянул помощник. — Вы на ночное дежурство?

Тарнион вонзил кинжалы в ножны у пояса.

— Да. Сегодня я лично проверю посты.

Он вышел в коридор, его длинный плащ развевался за спиной. Где-то там, в ночи, бродил этот орк.

Пусть только попробует подойти к городу.

Капитан стражи Аль'Рана ждал его.

***

Луна скрылась за облаками, когда Грот завершал последние приготовления. Его мощные пальцы методично втирали в кожу угольную пыль, смешанную с жиром зайца — старый оркский прием, делающий зеленую кожу почти невидимой в темноте. Каждое движение было точным, выверенным — он не оставил ни одного незакрашенного участка. Даже лицо превратилось в безликую темную маску, лишь желтые глаза сверкали в ней, как два уголька.

— Хорошо, — прошептал он, проверяя ножи у пояса.

Город перед ним спал. Почти спал. Грот заметил увеличенное количество факелов на стенах, более частые крики дозорных. Они ждали его. Но не так.

Выбранный участок стены действительно был самым слабым — здесь каменная кладка слегка просела, создавая почти незаметные выступы. Достаточные для его когтистых пальцев.

Грот двинулся.

Его огромное тело, вопреки ожиданиям, двигалось совершенно бесшумно. Каждый шаг, каждый взмах руки был рассчитан. Он приблизился к стене, сливаясь с ее тенью, и замер, прислушиваясь.

Шаги. Один часовой. Идет по маршруту.

Как только эльф прошел, Грот прыгнул. Его пальцы впились в щели между камнями, тело напряглось, и он начал подъем. Быстро. Очень быстро.

Первый часовой даже не успел вскрикнуть. Грот появился перед ним как призрак, одна рука зажала рот, другая — резкий удар ножом под основание черепа. Тело мягко опустилось на каменные плиты.

— Один, — беззвучно прошептал орк.

Второй часовой стоял у поворота стены, лениво опираясь на копье. Грот подкрался сзади, обхватил голову и резко дернул. Тихий хруст. Тело утащил в тень.

— Два.

Третий обернулся в самый последний момент, его глаза расширились от ужаса, он попытался крикнуть:

— Тр—

Но было поздно. Топор Грота рассек горло, прежде чем эльф успел поднять тревогу. Кровь брызнула на камни, но орк уже ловил падающее тело.

— Три.

Грот стоял на стене, осматриваясь. Ни тревоги, ни криков. Он сделал это.

Внизу, за стеной, лежали улицы Аль'Рана. Где-то там была она. Лираэль.

Орк перевел дыхание и прыгнул в темноту, его массивная фигура исчезла в ночи, как будто ее и не было.

Город даже не понял, что уже заражен.

Заражен тенью, которая пришла за своим.

И ничто — ни стены, ни стражи, ни законы эльфов — не остановит ее теперь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 13. Тени в ночи

Тень орка растворилась в переулках Аль’Рана, но сам город, казалось, затаил дыхание, почуяв чужака.

Грот шел.

Не крался, не пробирался украдкой – он шел, как идет буря, как идет сама ночь: неотвратимо, без просьбы на то разрешения. Его босые ступни, покрытые грубой кожей, не оставляли следов на отполированном алебастре мостовой, но камни под ним помнили. Они дрожали, передавая друг другу весть:

«Он здесь»

.

Город спал. Но сон его был обманчив – как сон хищника, чьи уши все еще ловят шепот опасности.

Воздух Аль’Рана был пропитан ароматами, от которых у Грота сводило зубы.

Цветы.

Тысячи цветов – в вазонах на резных балконах, в садах за серебряными решетками, в волосах эльфиек, что проходили здесь днем. Их сладкий, удушающий запах смешивался с дымком ароматических свечей, с воском, с медом, с чем-то еще – чем-то слишком чистым, слишком чужим.

Но сквозь все это он чувствовал ее.

Лираэль.

Ее запах был другим.

Не цветочным. Не сладким.

Он был как первый вдох после долгого удушья. Как вспышка огня в кромешной тьме.

Грот закрыл глаза, втягивая воздух глубже.

Кожа, нагретая солнцем. Слегка горьковатый привкус чертополоха – она жевала его листья, когда нервничала. Тепло. Живое, настоящее тепло.

Он знал, где она.

Не видел – чувствовал.

Его ноги сами несли его вперед, будто земля под ними наклонялась, указывая путь.

Он вышел на круглую площадь, вымощенную плитами, в которых мерцали, как звезды, вкрапления лунного камня.

И замер.

Тишина.

Слишком глубокая. Слишком натянутая.

Даже фонтан в центре – а он должен был журчать – молчал. Вода в нем застыла, как расплавленное серебро.

Грот медленно повернул голову.

Тени шевельнулись.

Не от ветра – его не было.

Не от света – луна скрылась за облаками.

Они двигались сами.

Эльфы.

Он не видел их – но знал, что они здесь. На крышах. В арках. За колоннами.

Их пальцы уже лежали на тетивах.

Их стрелы уже жаждали его крови.

Грот оскалился.

— Выходите, — его голос был тихим, но он разорвал тишину, как кинжал – шелк.

Никто не ответил.

Но тени сгустились.

Тишина раскололась.

Из тени арки вышел эльф.

Не просто воин – капитан стражи Аль’Рана Тарнион.

Его доспехи не сверкали – они поглощали свет, черные, как ночь за пределами города. Длинная рапира с узким, словно игла, клинком лежала у бедра, и пальцы капитана уже сжимали ее рукоять.

— Победив трех калек, ты посчитал себя бессмертным? – его голос был спокоен, как поверхность лесного озера перед грозой. — Позволь, я докажу тебе, что это не так.

Грот даже не успел оскалиться в ответ.

Эльф исчез.

Не метнулся, не прыгнул – растворился в воздухе.

И появился вплотную, пятка его ботфорта уже врезалась в грудь Грота с такой силой, будто его лягнул не эльф, а разъяренный горный тролль.

Хруст.

Ребра прогнулись. Воздух вырвался из легких со свистом.

Грот рухнул на брусчатку, его могучая спина выгнулась в немом крике. Он судорожно хватал ртом пустоту, но не мог вдохнуть – грудь не слушалась, будто сдавленная стальными обручами.

Капитан стоял над ним, холодные глаза рассматривали орка, как хищник – раненую добычу.

— Вы – тупиковая ветвь эволюции. – Он говорил мягко, почти ласково. — Жалкие, тупые животные.

Его пальцы впились в шиворот Грота, подняли одной рукой – и швырнули в стену здания.

Но Грот уже собрал волю в кулак и навесил на себя щит духов.

Наследство отца-шамана.

Невидимая сила смягчила удар, и вместо того, чтобы разбиться о камень, Грот отскочил от стены, как мяч, перевернулся в воздухе – и встал на ноги, выхватывая из-за спины двуручный топор.

Лезвие блеснуло в лунном свете.

Грот рванулся вперед, широкий замах – удар, способный раскроить пополам бизона.

Капитан не отпрыгнул.

Бровь его дрогнула на миг – и тут же опустилась назад.

Ухмылка.

Кривая, презрительная.

Тонкая рапира взметнулась вверх – и встретила топор.

Звон.

Искры.

Клинок не сломался. Капитан проскользил метр по брусчатке, гася удар, пятки оставили борозды в камнях.

Грот уже заносил топор для второго удара – но эльф исчез снова. И появился сбоку. Ладонь вцепилась в запястье Грота, пальцы нашли точку – и выкрутили руку с хрустом.

Боль взорвалась в плече.

Топор выпал.

Грот рухнул на колени.

Капитан наклонился к его уху.

— Ты немного сильнее своих ущербных братьев. Но тебе это не поможет.

И тут же ударил коленом в лицо.

Мир померк. Краем глаза Грот увидел бегущих со всех сторон эльфов.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 14. Побег

Я сидела на холодном каменном выступе, который эльфы с издевкой называли ложем, и чувствовала, как ледяная сырость темницы медленно проникает в мои кости. Цепи на запястьях - не грубые железные оковы, а изящные серебряные браслеты с тончайшей гравировкой - жгли кожу не болью, а унижением. Они были созданы специально для таких, как я - для тех, кто осмелился нарушить вековые устои Аль'Рана.

Внезапно я вздрогнула. Что-то... что-то изменилось. Воздух в камере стал плотнее, тяжелее. Я прижала ладонь к груди, чувствуя странное тепло под пальцами. Это было не физическое ощущение - скорее, внезапное осознание, пронзившее меня, как молния.

"Он здесь".

Я не сомневалась ни на мгновение. Грот был в городе. Мой Грот. Тот самый упрямый, безумный орк, который осмелился пойти против всего Аль'Рана ради меня.

Я зажмурилась, пытаясь сосредоточиться на этой связи между нами - странной, необъяснимой, но такой реальной. Мне не нужно было видеть его, чтобы знать: он пробирается сейчас по ночным улицам моего родного города, которого я когда-то так боялась. Его тяжелые шаги, обычно такие громкие и уверенные, сейчас должны быть тихими, как шаги хищника. Но я чувствовала каждый из них - будто он шел не по алебастровым плитам Аль'Рана, а прямо по моей коже.

Первые звуки боя донеслись до меня как далекие раскаты грома. Глухой удар - должно быть, кто-то упал на камни. Я вскочила, цепи звякнули, впиваясь в запястья. Сердце бешено колотилось, и я не могла понять - от страха или от предвкушения.

"Идиот! - пронеслось у меня в голове. - Безумный, упрямый, прекрасный идиот!"

Я закусила губу до крови, когда очередной удар - на этот раз явно пришедшийся по Гроту - отозвался острой болью в моем собственном боку. Это было не воображение. Наша связь работала в обе стороны - я чувствовала каждую его рану, каждый удар, который он принимал на себя.

Шаги в коридоре заставили меня насторожиться. Эльфийская стража бежала куда-то, их голоса, обычно такие размеренные и спокойные, теперь звучали резко, почти панически.

"Он на площади Лунного Камня", - поняла я, прислушиваясь к обрывкам фраз. "Капитан велел всем...", "Он уже убил троих...", "Боги, он же монстр..."

Я засмеялась. Мой смех прозвучал дико в этой каменной гробнице. Да, он был монстром. Моим монстром. И сейчас он рвал на куски эльфийские представления о том, что возможно, а что нет.

Внезапно острая боль пронзила мою грудь - такой силы, что я рухнула на колени, сдавленно вскрикнув. Грота ударили. Сильно. Я чувствовала, как его сознание помутнело от боли, как он попытался встать и снова упал.

"Нет!" - закричала я в пустоту, сжимая кулаки так, что ногти впились в ладони. "Вставай, проклятый орк! Вставай и иди ко мне!"

И тогда я почувствовала его ответ - не словами, а тем странным теплом в груди, которое связывало нас. Он вставал. Он боролся. Он не сдавался.

Я закрыла глаза и представила его - огромного, яростного, с окровавленными клыками и горящими, как угли, глазами. Он шел ко мне. Через весь Аль'Ран. Через всех стражников. Через боль и усталость.

"Я здесь, - прошептала я, зная, что он услышит. - Я жду тебя."

И где-то вдали, сквозь стены и расстояние, сквозь боль и ярость боя, я почувствовала его ответ - обещание, клятву, данную без слов. Он придет. И когда он войдет в эту камеру, я буду готова - готова к бегству, к новой жизни, к миру, где нет места эльфийским условностям и запретам.

Я улыбнулась, вытирая кровь с губ. Пусть Совет думает, что держит меня в плену. Пусть капитан стражи верит, что остановит Грота. Они не понимали - наша связь была сильнее их стен, сильнее их заклятий, сильнее их тысячелетних традиций.

Он придет. И вместе мы сожжем Аль'Ран дотла, если понадобится.

•••

Грот лежал на брусчатке, кровь застилала зрение, а в ушах стоял оглушительный звон. Капитан стражи стоял над ним, его тонкое лицо искажено холодной усмешкой, рапира уже занесена для последнего удара. Орк чувствовал, как силы покидают его – мышцы дрожали, дыхание было прерывистым, а в груди гудела глухая боль от сломанных ребер. Впервые за долгие годы в его сердце закралось отчаяние. Он проиграл. Не просто бой – он проиграл

ее

. Лираэль останется в этих проклятых стенах, а он умрет здесь, на площади, как последний глупец, осмелившийся бросить вызов Аль’Рану.

И вдруг –

тепло

.

Оно разлилось по груди, как жидкий огонь, согревая ледяную усталость. Он

чувствовал

ее – Лираэль. Ее страх, ее ярость, ее

веру

в него. Она не сдавалась. И он не имел права сдаться.

Грот зарычал.

Это был не просто крик – это был рев разъяренного зверя, в который он вложил всю свою ярость, всю магию, доставшуюся ему от отца-шамана. Воздух вокруг

взорвался

.

Эльфы, окружившие его, будто попали под удар невидимой волны – их отбросило назад, доспехи звякнули, шлемы ударились о камень. Даже капитан отшатнулся, впервые за весь бой потеряв равновесие. Грот вскочил на ноги, хватая топор, и окинул площадь взглядом.

Ситуация была хуже, чем он думал.

Помимо капитана, на площадь высыпали еще десяток стражников – не простых воинов, а

черных клинков

, элиту Аль’Рана. Их доспехи, черные, как сама ночь, сливались с тенями, а в руках они держали изогнутые клинки, от которых даже воздух звенел от магии. Грот знал – он не пройдет. Даже если он убьет капитана (а это уже казалось невозможным), эти двенадцать прирежут его, прежде чем он доберется до темницы.

Темницы.

Он повернул голову, будто сквозь стены города мог увидеть ее – Лираэль, запертую в каменной клетке. Его пальцы сжались на рукояти топора так, что костяшки побелели.

Я вернусь.

Это была не надежда.

Клятва.

Грот резко развернулся и

рванул

вперед, к узкому переулку, ведущему к городской стене.

Пятеро стражников преградили ему путь. Обычные воины, в серебряных доспехах, уже подняли луки, тетивы натянуты до предела.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Грот не остановился.

Он

размахнулся

.

Его топор описал в воздухе широкую дугу, сверкнув, как молния. Первый эльф даже не успел крикнуть – лезвие рассекло ему бедро, перерубив мышцы, и воин рухнул, обливаясь кровью. Второй получил удар в живот – страшная рана, от которой обычно умирают долго и мучительно. Третий попытался закрыться рукой, но топор пробил металл, отсек руку и оставил глубокую рану на груди. Руки четвертого и пятого, держащие луки,

отлетели

прочь, прежде чем боль даже успела дойти до их сознания.

Грот уже бежал дальше, не оглядываясь.

Сзади раздались крики. Стрелы.

Он

чувствовал

, как они вонзаются в его магический барьер, застревая в невидимом щите, но ни одна не пробила его. Он мчался по улицам, перепрыгивая через низкие ограды, сбивая на ходу торговые лотки, оставленные на ночь. Аль’Ран просыпался – в окнах зажигались огни, слышались испуганные голоса.

Но он уже был у стены.

Городская стена Аль’Рана была высокой, гладкой, почти отполированной – ни одной щели, ни одного выступа, за который можно было бы ухватиться.

Но Грот не собирался карабкаться.

Он

разбежался

и

прыгнул

– его мощные мышцы напряглись, толкая массивное тело вверх с невероятной силой. На мгновение он завис в воздухе, его пальцы впились в камень на самом краю стены – и он

перевалился

через нее, падая вниз, в темноту.

Земля встретила его жестко, но он тут же вскочил, уже бежал к лесу, к спасительным теням деревьев.

Только там, в гуще Шепчущего Леса, он наконец остановился, тяжело дыша.

Грот обернулся.

Аль’Ран возвышался вдали, его белые башни сверкали в лунном свете, будто насмехаясь над ним.

Он проиграл сегодня.

Но это не значило, что война окончена.

Я вернусь,

– снова пообещал он себе.

И когда я вернусь – я сожгу этот город дотла, если это будет нужно.

Он повернулся и исчез в чаще, оставляя за собой лишь кровавые следы на траве – знак того, что Аль’Ран еще

увидит

его.

И на этот раз – он придет не один.

Глава 15. Постигая контроль

Свет пробивался из единственного маленького окошка темницы. Каменный выступ на котором я сидела ходил кожу как и стена, на которую я опиралась спиной. Жалкая дерюга, которой можно было обернуться не спасала от холода и тепло давало только платье, грубо сшитое из лисьих шкур, еще хранившее запах дыма и железа. Здесь, в подземельях Аль’Рана, этот запах был единственным напоминанием, что где-то существует мир за пределами этих стен.

Они хотят стереть тебя из моей памяти, Грот.

Мысль обожгла, как раскаленный клинок. Я сжала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладонь. Нет. Я не позволю. Даже если придется вырвать себе язык, даже если сожгут мои глаза — я запомню.

Я сидела и размышляла о своем даре, грустно усмехаясь - не дар, а проклятье. Вспоминая к чему чуть не привел меня этот дар, я все больше утверждалась во мнении что его нужно как то научиться контролировать. И в этой задаче мне следует вернуться к техникам эльфийских медитаций, которые помогают разобраться в себе. Но страх перед своим даром не давал сосредоточиться. Что если я не могу обуздать его в следующий раз?

Дверь скрипнула, прервав мои мысли. В проеме стоял молодой стражник - высокий, светловолосый, с лицом, на котором еще не успели появиться морщины жестокости. В его руках был деревянный поднос с миской какой-то бурды и куском черствого хлеба.

— Твой ужин, — пробормотал он, избегая моего взгляда. Его пальцы сжимали поднос так сильно, что костяшки побелели.

Я почувствовала, как в груди защемило. Нет, только не сейчас. Только не с ним. Я попыталась отвлечься, сосредоточившись на скрипе его сапог по каменному полу, на том, как он осторожно ставит поднос на каменный стол у стены. Но чем больше я старалась не думать о своем даре, тем острее ощущала его присутствие - как зверя, прикованного на тонкой цепи.

Я подняла голову и

поняла

— он боится. Не просто осторожничает. Боится

меня

, как чумной крысы. В его глазах я была уже не Лираэль из Дома Лунных Ветвей, а чем-то оскверненным, опасным. И этот страх... он тек ко мне, как медленный яд, щекоча нервы, обещая.. насыщение?

— Ты... тебе нужно поесть, — снова сказал он, и в его голосе я услышала ту самую дрожь, которую так хотела ощутить на вкус.

Сосредоточившись, я попыталась сделать то, что никогда раньше не пробовала - не оттолкнуть дар, а перенаправить его. Вместо того чтобы сопротивляться, я потянулась к его страху. Подменить страсть страхом показалось мне хорошей идеей, к тому же его сильный страх казался таким привлекательным.. Как если бы я отвлекалась на что то действительно стоящее.

И тогда случилось нечто странное.

Я не просто почувствовала его страх - я

стала

им. На мгновение я была им - этим молодым, напуганным стражником, который боится даже собственной тени. Я чувствовала, как его сердце колотится, как потеют ладони, как сжимается желудок. И в этом было что-то... пьянящее.

Стражник пошатнулся. Он провел рукой по лицу, и я почувствовала, как часть его энергии - не сама эмоция, а сила, стоящая за ней - перетекла в меня. Это было похоже на глоток крепкого вина после долгого поста - тепло разливалось по жилам, наполняя меня странной, приятной энергией.

— Черт... — пробормотал он, пошатываясь. — Что происходит...

Он вышел, торопливо захлопнув за собой дверь. Я осталась одна, все еще ощущая на языке послевкусие его страха. Мои пальцы дрожали, а в груди горел странный огонь. Это было...

Страшно.

Волнующе.

Прекрасно.

Я подошла к столу и взяла миску. Впервые за долгие дни у меня появился...

Аппетит.

Похлебка оказалась на удивление съедобной, как и кусок хлеба. Ложка за ложкой опустошая миску, я анализировала свои ощущения. Что произошло? Дар не так однозначен, как мне казалось? Выходит я могу работать с чужими эмоциями? Ярко чувствовать их и.. Поглощать их энергию? При чем после поглощения я чувствую себя гораздо бодрее и сильнее, а сам процесс приносит острое наслаждение.. На мгновение я испугалась - а что происходит с тем, чью силу эмоции я поглотила? Стражник что то почувствовал, его зашатало.. Не навредила ли я ему?

Похлебка давно закончилась, хлеб съеден. Я снова попыталась медитировать. На этот раз вышло лучше. Энергия, полученная от страха молодого стражника помогла сосредоточиться и я сосредоточенно смотрела внутрь себя, приняв позу лотоса. Чувствовала свой дар, как бы разглядывая его со всех сторон и пытаясь понять принцип его действия. Изначально он разжигал страсть в мужчинах, значит дар может внушать эмоции другим разумным. Сейчас же я выпила страх стражника, значит у дара есть две стороны. Внушение как минимум страсти и поглощение чужих эмоций, опять же как минимум - страха. Внутри я чувствовала эти две грани, потихоньку постигая суть дара.

Снова скрипнула дверь. Зашел тот же стражник. Я внимательно посмотрела на него. Вроде в порядке. Не постарел, не умер, глаза только немного сонные. Значит особых негативных последствий поглощение ему не принесло. Попыталась почувствовать его эмоции. Ничего. Его страх пропал, он равнодушен и чувствует себя уставшим.

— Можно мне одеяло? - попросила я у него.

— Не положено - буркнул он, забирая пустую миску.

Я попыталась мысленно послать ему чувство доверия ко мне и сделала еще одну попытку:

— Пожалуйста..

Стражник остановился, в его глазах появился намек на жалость ко мне.

— Я посмотрю в подсобке - буркнул он и спешно покинул темницу, заперев за собой дверь.

Я улыбнулась. Вроде как у меня получается контролировать дар, который теперь все меньше казался мне проклятием.

Где-то там, за стенами, Грот шел за мной. Я чувствовала это — его ярость горела у меня в крови, как раскаленный уголь.

Спеши, любимый.

Теперь у меня тоже было оружие.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 16. Незваные гости

Шепчущий лес дышал вокруг него влажным теплом, наполненным ароматами прелой листвы и горьковатой хвои. Каждый шаг Грота по мягкому мху был беззвучным, привычным движением — он знал эти тропы лучше, чем линии на собственных ладонях. Его мощная грудь равномерно поднималась и опускалась, несмотря на недавние раны — повязки из целебных трав, туго стягивающие ребра, уже делали свое дело, затягивая трещины в костях, рассасывая глубокие синяки. Лес принимал его, как принимает волка родная стая, шепча листьями предостережения и одобрения.

Мысли текли медленно, как смола по коре старой сосны. Он представлял Лираэль — запертую в той каменной клетке, где воздух пропитан страхом и отчаянием. После неудачного штурма эльфы наверняка удвоили охрану. Одному ему не пройти. Нужен был план, нужны были союзники... но кто поможет изгою, преданному своим же племенем?

Пещера показалась внезапно — темный зев в скале, обрамленный свисающими лианами. И сразу же нос уловил чужие запахи: едкий дым костра, жирный дух жареного мяса, кисловатый пот и металлический привкус крови. Люди. В его доме.

Грот замер, прижавшись к влажному камню. Изнутри доносились голоса, грубые и пьяные, перекрывающие друг друга.

— Тебя кормят и поят, сучка! — гремел хриплый мужской бас, наполненный яростью и чем-то еще — темным, липким, от чего у Грота невольно сжались кулаки. — А ты строишь из себя недотрогу?

Тихий всхлип, затем женский голос, дрожащий, но упрямый:

— Влад бы никогда...

Резкий звук удара — шлепок ладони по мягкой плоти, заставивший Грота вздрогнуть, как от собственной боли.

— Влад сдох! — заорал мужчина, и в его голосе звенела странная, нездоровая радость. — Зеленомордые знатно его покромсали! Теперь я здесь главный! Так что снимай это тряпье, пока я не...

— Нет! Нет, пожалуйста!

Грот вошел внутрь, не скрываясь.

Пещера была залита оранжевым светом костра — не скромного очага, а настоящего пожарища, разведенного прямо посреди каменного пола. Пять человек. Трое мужчин сидели у огня, жадно пожирая мясо — их грязные пальцы блестели жиром, бороды были испачканы в соусе. Один, с перевязанной рукой, сидел, поджав под себя ногу — видимо, раненую, но Грот не видел повязки. Другой, с бинтами на бедре, действительно слегка прихрамывал, когда встал, чтобы достать еще вина из бурдюка.

Но все внимание Грота приковал четвертый — высокий, широкоплечий мужчина с лицом, изборожденным шрамами. Он стоял над женщиной, прижавшейся спиной к стене. Черные волосы растрепались по ее бледному лицу, губы дрожали, но в глазах — не только страх.

Грот сделал шаг вперед, и тень от его массивной фигуры накрыла всю компанию.

— В моем доме, — произнес он тихо, настолько тихо, что люди сначала даже не заметили его, — с женщинами обращаются иначе.

Четверо мужчин замерли, будто их ударили по голове. Только женщина широко раскрыла глаза — не от страха, а от надежды.

Тишина.

Главарь медленно обернулся, его грязные пальцы все еще вцепились в ткань платья девушки.

— Черт... — прошептал один раненый у костра, роняя кусок мяса.

—

Орк…

— прошептал второй раненый.

Грот стоял, скрестив руки. Его топор мирно висел за спиной, но каждый в комнате знал: в замкнутом пространстве и невооруженный орк - вполне серьезная проблема, а оружие они достают очень быстро.

—

Вы в

моем

доме,

— сказал он спокойно.

"И сейчас у вас два варианта: уйти ногами… или быть вынесенными."

Главарь медленно разжал пальцы, отпуская девушку. Его глаза бегали по могучему телу Грота, оценивая шансы.

—

Ты один?

— усмехнулся он.

"Нас четверо."

Грот рассмеялся. Глухо, как гром перед бурей.

—

Нет.

Вы

— четверо. А я — орк.

Воздух в пещере застыл, словно сама природа затаила дыхание перед бурей. Оранжевые отблески костра играли на стенах, превращая тени в извивающихся демонов, готовых ринуться в бой вместе с хозяином этого места. Грот стоял неподвижно, его мощная грудь медленно поднималась и опускалась, а в желтых глазах, отражавших пламя, читалось странное спокойствие — не безразличие хищника, а сосредоточенность мастера, готовящегося к своему кровавому ремеслу.

Первый двинулся хромой — тот самый, что сидел у костра, с перевязанным бедром. Его кривая сабля блеснула в огненном свете, когда он, припадая на раненую ногу, бросился вперед с пьяным воплем. Грот даже не шелохнулся, лишь слегка наклонил голову, наблюдая, как неловкое движение человека превращается в роковую ошибку. Сабля свистнула в воздухе, пройдя в сантиметре от его плеча, а могучая ладонь орка уже сжимала горло нападающего. Хруст. Тихий, почти вежливый. Тело хромого осело на колени, затем рухнуло лицом в золу костра, где тут же зашипело, наполняя пещеру тошнотворным ароматом паленой плоти.

— БЛЯТЬ! — завопил главарь, выпуская из рук девушку и хватаясь за меч у пояса.

Но Грот уже двигался — не бежал, а словно плыл сквозь хаос, его массивное тело вопреки логике было грациозным, как тень в лунную ночь. Второй бандит, тот что с перевязанной рукой, только успел вскочить, когда орковая лапа вцепилась ему в волосы и со всей силы ударила лицом о каменный выступ стены. Раз — и нос превратился в кровавое месиво. Два — зубная эмаль рассыпалась белыми осколками по полу. Три — и безвольное тело сползло вниз, оставляя на камне алую дорожку.

Девушка отползла в угол, широко раскрыв глаза. Она видела, как ее мучитель — тот самый, что минуту назад рвал на ней одежду — теперь пятился назад, лицо его покрылось мертвенной бледностью, а пальцы дрожали на рукояти меча.

— Н-не подходи... — захрипел он, но в его голосе уже не было прежней уверенности, только животный страх.

Грот медленно вытер ладонь о бедро, счищая кровь и волосы. Его дыхание оставалось ровным, будто он не участвовал в жестокой схватке, а просто прогуливался по лесу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Значит твоего боевого товарища покромсали, — произнес орк тихо, и в его голосе звучало что-то почти человеческое, — и ты решил почтить его память насилием над его женщиной?

Он сделал шаг вперед.

Последний здоровый бандит — молодой, с прыщавым лицом и безумными глазами — вдруг выхватил из-за пояса нож и бросился со спины. Грот даже не обернулся. Его рука со свистом рассекла воздух, ловя запястье нападающего с такой силой, что кости хрустнули, как сухие ветки. Нож звякнул о камень. Прыщавый завизжал — высоко, по-женски, — но его крик оборвался, когда орк, не меняя выражения лица, ударил его головой о каменный стол. Что то хрустнуло. Тело обмякло.

И тогда главарь понял — бежать бесполезно.

С диким воплем он ринулся в атаку, меч сверкнул в огненном свете. Грот встретил его спокойно. Сталь вонзилась в мышцы плеча — неглубоко, но кровь брызнула горячими каплями на лицо орка. Тот даже не моргнул. Его пальцы сомкнулись на горле человека, поднимая его в воздух, как мешок с навозом.

— С-сволочь... — хрипел главарь, брыкаясь и царапая доспехи Грота.

Орк внимательно посмотрел в его глаза, словно ища там что-то. Потом медленно повернул голову к девушке в углу. Та смотрела во все глаза.

— Закрой глаза, — мягко сказал он.

Хруст.

Тишина.

Только потрескивание костра нарушало внезапно наступившую тишину. Грот опустил безжизненное тело, затем повернулся к девушке. Его рана сочилась кровью, но он, казалось, не замечал этого.

— Теперь ты можешь идти - сказал он и резко поднял голову.

Где-то далеко, за стенами пещеры, за лесом, он вдруг почувствовал — Лираэль ждет его. Думает о нем.

И мир наполнился смыслом.

Девушка медленно поднялась. В ее глазах не было страха — только странное, почти гипнотическое понимание.

— Ты не такой, как другие орки, — прошептала она.

Глава 17. Вкус надменности

Первые лучи солнца, бледные и робкие, пробивались сквозь крошечное окошко под самым потолком, рисуя на каменном полу дрожащий золотой прямоугольник. Я открыла глаза, не сразу понимая, что разбудило меня — то ли этот нежный свет, то ли необычное чувство бодрости, наполнявшее моё тело. Впервые за дни заточения я не просыпалась с тяжёлым сердцем и трясущимися руками. Теперь у меня было оружие — мой дар, с которым я наконец начала находить общий язык.

Потянувшись на жёстком каменном выступе, служившем мне ложем, я укуталась в тёплое одеяло — то самое, что добыла вчера, пробудив в молодом стражнике жалость. Ткань пахла пылью и травами, но для меня это был запах маленькой победы. Закрыв глаза, я позволила себе сладостное воспоминание — утро с Гротом. Его шумное дыхание у меня на шее, горячее и неровное. Тяжёлая рука, небрежно брошенная на мою грудь, словно даже во сне он стремился заявить права. И, конечно же, тот самый твёрдый бугорок под одеялом, который всегда заставлял меня смеяться и краснеть одновременно.

Я улыбнулась, прижимая одеяло к лицу. Как странно — сидя в каменной клетке, я чувствовала себя счастливее, чем за все те годы в алебастровых залах Аль'Рана. Где-то там, в лесу, мой орк придумывал, как вытащить меня из этой ловушки. И я знала — он придёт. Не потому что должен. А потому что не мог иначе.

Поднявшись с ложа, я босиком подошла к умывальнику в углу темницы — грубой каменной чаше, куда без остановки текла вода из родника. Брызги ударили по лицу, смывая последние следы сна. Вода стекала по шее, заставляя вздрогнуть, но я лишь засмеялась тихо — Грот всегда ворчал, что я мёрзну, как котёнок.

— Сегодня тебе надо научиться чему-то новому, — прошептала я своему отражению в водной глади и уселась в позу лотоса посреди камеры.

Медитация давалась легко, будто кто-то наконец открыл дверь, которую я тщетно пыталась отворить все эти дни. Я погрузилась в себя глубже, чем когда-либо прежде, и увидела...

Свой дар.

Не как слепую силу, а как изящный инструмент, сотканный из лунного света и шёпота листьев. Да, я могла внушать эмоции — любые, не только страсть. Страх, ярость, доверие... Были бы силы. А затем, в глубине сознания, я разглядела его — резервуар магической энергии, переливающийся, как ртуть. Небольшой, размером с кулак, но я сразу поняла — его можно расширить. Нужно лишь поглощать эмоции, а затем медитировать, концентрируясь на резервуаре.

— Вот ты где, — прошептала я, осторожно касаясь этого сияющего шара внутри себя.

Скрип двери вывел меня из транса. В проёме стоял старый стражник Альтарион — седой, с лицом, изборождённым морщинами, но с удивительно тёплыми глазами.

— Доброе утро, Лираэль, — произнёс он, и в его голосе не было ни капли привычной эльфийской надменности.

Из всех в Аль'Ране он чуть ли не единственный заслуживал уважения. В нём не было этой вечной спеси, этого ледяного превосходства — только тихая грусть и странная, отеческая забота, которую он, видимо, не мог скрыть даже от такой "падшей", как я.

— Доброе утро, Альтарион, — улыбнулась я, наблюдая, как он аккуратно ставит на стол поднос с ещё тёплыми лепёшками, куском овечьего сыра и кружкой душистого чая.

Пока он возился, поправляя салфетку, я почувствовала, как мой дар шевелится, словно котёнок, учуявший молоко. Альтарион излучал такие чистые, тёплые эмоции — искреннюю жалость, сострадание, даже какую-то вину. Но нет, у него я не возьму ни капли. Некоторые огни слишком чисты, чтобы их гасить.

— Приятного аппетита, дочка, — кивнул он и вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

Я уже собиралась откусить кусочек лепёшки, как дверь снова распахнулась. На пороге стоял Кирион.

Он вошёл с тем же выражением, с каким, наверное, заходил в конюшни — будто боялся запачкать плащ. Закрыв дверь, он опустился на стул напротив, его холодные глаза скользили по моему лицу, телу, грязному платью...

— У тебя не получится заморочить мне голову своим проклятым даром, — начал он, и его первый же вздох наполнил мои лёгкие сладковатым ароматом защитных трав. — Я провёл обряд и невосприимчив к женским чарам.

Я медленно подняла бровь.

Не знаю, к каким именно "чарам" он там невосприимчив, но его надменность уже лилась в меня тонкой серебряной струйкой, наполняя резервуар. О, это был совсем другой вкус! Не острый укус страха, а что-то сложное — горьковато-сладкое, с привкусом высокомерия и... того же страха? Да, под всей этой напускной холодностью Кирион боялся. Боялся меня.

Я позволила себе улыбнуться, наслаждаясь этим моментом.

— Несмотря на то, как низко ты пала, — он сделал паузу, будто ожидая ответа, но я лишь продолжила пить чай, — я всё ещё готов простить тебя. Принять обратно. Если при всём Совете отречёшься от своего... орка.

Его губы скривились на последнем слове, будто он откусил лимон.

— В таком случае, — он наклонился вперёд, внезапно оживляясь, — очищение можно заменить. Год службы в храме Трёх Матерей. Всего год, Лираэль.

Я не ответила, лишь продолжала поглощать его эмоции, растягивая удовольствие. Бедный глупыш. Неужели он действительно верил, что это хоть сколько-то значимое предложение? Что после Грота, после его рук, его смеха, его безумной преданности, я променяю всё это на такое "спасение"?

— Ты ведь знаешь, — его голос внезапно дрогнул, выдавая волнение, — что очищение не только стирает память. Оно сокращает жизнь. Значительно.

Я отпила чай, прикрыв глаза. Пусть говорит. Каждое его слово делало его слабее, а меня — сильнее.

— Разговор с тобой утомляет, — наконец огрызнулся он, вставая. Его пальцы сжали край стола так, что побелели костяшки. — Подумай.

Когда дверь захлопнулась, я рассмеялась.

"Разговор". Смешно.

Доев последний кусочек сыра, я снова уселась медитировать. Мой внутренний резервуар сиял, пульсируя, как живой. Я осторожно коснулась его, направив в него новые силы.

— Расти, малыш, — прошептала я. — Нам ещё столько всего предстоит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Где-то за стенами, в глубине леса, Грот наверняка уже что-то затевал. И когда он придёт — я буду готова.

Глава 18. Неожиданная союзница

Лесная прохлада обнимала Грота, когда он вышел из пещеры, оставляя за спиной тепло костра и неловкое молчание черноволосой незнакомки. Воздух был густым от запаха хвои и влажной земли — привычный, успокаивающий кокон после кровавой работы. Пальцы сами сжали рукоять лопаты, стоявшей у входа. Металл холодно блеснул в лунном свете, напоминая о том, что сейчас предстоит.

"Четыре могилы. Четыре греха на моей совести, хотя их совесть давно сгнила в аду"

, — подумал он, шагая вглубь чащи.

Место для ямы выбрал инстинктивно — поляна под старым дубом, где корни сплетались в узор, похожий на руны защиты. Земля поддавалась легко, будто сама спешила скрыть следы насилия. Лопата вгрызалась в почву с мягким шуршанием, а Грот механически считал удары: десять, двадцать, тридцать... Мускулы спины напрягались ритмично, но даже не вспотели — для орка его размера это была работа не сложнее, чем для ребенка переставить горшки с цветами.

"Отбросы"

, — мелькнуло в голове, когда он волоком тащил последнее тело. Лицо бандита, еще недавно красное от ярости, теперь было мертвенно-бледным, рот приоткрыт в немом вопросе. Грот швырнул его в яму с тем же чувством, с каким выбрасывает объедки после ужина.

- Как хоть зовут тебя? - спросила женщина.

- Грот.

- Вея.

Они смотрели друг на друга в серебристом свете луны — изумрудный гигант и хрупкая, как тростинка, женщина с глазами, слишком большими для ее изможденного лица. Грот изучал ее: грязное платье, порванное у плеча, пальцы, бессознательно сжимающие подол, капля засохшей крови у виска. Не красавица, но в ней было что-то... живучее. Как росток, пробивающийся сквозь трещины в камне. Каждый думал о своем. Грот думал что ему как пить дать придется идти на поклон к своему племени и этот черноволосый балласт ему совсем ни к чему.

Вея же разглядывала его с любопытством, смешанным с осторожностью. Этот орк не походил на тех, что вырезали ее деревню. Те были воплощением хаоса — вонючие, с горящими от крови глазами, ревущие, как звери. Грот же... Он двигался с грацией большого хищника, а в его взгляде читалась не злоба, а усталая решимость.

- Иди за мной. - сказал Грот и повел ее внутрь пещеры.

Вея закусила губу, но шагнула за ним в темноту. Факел в его руке вспыхнул, отбрасывая дрожащие тени на стены. Пещера оказалась просторнее, чем она думала — не грязное логово, а почти дом с грубой мебелью, полками с травами и даже...

"Боги, это же книги?"

На мгновение она забыла про страх, разглядывая стопку потрепанных фолиантов в углу, которые до этого не замечала. Они вышли под звездное небо на террасу на обрыве, Грот показал ей на ложе из шкур. Это было самое безопасное место в доме.

- Спи здесь. Говорить будем завтра.

И пошел обратно.

- Спокойной ночи - сказала Вея.

Орк угукнул и пропал в темноте пещеры.

***

Утро встретило Вею золотыми лучами, пробивающимися сквозь листву над обрывом. Она потянулась, наслаждаясь непривычной мягкостью ложа. Шкуры пахли дымом и чем-то лесным — не противным, а... успокаивающим.

"Где я вообще?"

— очнувшись, она подбежала к краю террасы. И застыла.

Внизу расстилалось море зелени, прорезанное серебристой лентой реки. Туман клубился в долине, а вдали, на горизонте, синели горные вершины. Красота, от которой перехватывало дыхание. Потянувшись, она встала на середину террасы и сделала легкую зарядку, любуясь видом. После, преодолевая робость пошла внутрь пещеры, из которой уже пахло чем то очень вкусным.

- Садись есть - сказал орк.

Грот сидел за грубым столом, раздирая зубами окорок. Капли жира стекали по его подбородку, но почему-то это не выглядело отталкивающе — скорее... естественно. Как медведь на берегу реки в сезон лосося.

- И тебе доброе утро - Вея осторожно уселась напротив, не сводя с него глаз.

Он был огромен. Просто груда стальных мышц под изумрудной кожей. Слишком красивое для орка лицо сейчас хмурилось, выдавая тяжелые раздумья. Вея не заметила как залюбовалась. Опомнившись присела к столу. Посреди стола была еще одна кабанья ножка, Вея неуверенно к ней потянулась, Грот одобрительно кивнул и Вея, плюнув на стеснение взяла окорок двумя руками и вгрызлась зубами в сочное мясо. И чуть не задохнулась от потрясающего вкуса и аромата. Никогда в своей жизни она не пробовала ничего подобного. Этому Гроту можно подрабатывать королевским поваром. Она с упоением начала обгладывать окорок. Потрясающий вкус помноженный на голод позволили ей умять ногу кабана, казавшуюся поначалу просто огромной - в считанные минуты.

Грот поставил перед ней пиалу с заваренными травами.

- Рассказывай - сказал он, прихлебывая напиток из своей.

Вея втянула носом пар, идущий из пиалы и зажмурилась от удовольствия - импровизированный чай имел просто великолепный аромат. Она взяла пиалу руками и сделал первый глоток. Восхитительно.

- Ты очень вкусно готовишь - сказала она, думая с чего начать свой рассказ.

- Угу - кивнул орк, выжидающе глядя на нее.

- Я из Кира - начала она - маленькая деревушка на север отсюда.. Была..

Она прервалась, подбирая слова.

- Орки? - понимающе спросил Грот.

Она кивнула, внезапно ощутив ком в горле. Картины всплывали перед глазами: дым, крики, мать, заслоняющая ее собой...

- Они убили всех - слеза скатилась по ее щеке - это были скорее дикие звери а не разумные существа, я никогда не видела такой ярости и жестокости.

Кулаки Грота сжались. Он знал таких — молодняк, напитанный боевыми зельями шаманов, теряющий последние крупицы разума в бою.

- В бою большинство из нас плохо контролирует себя - вздохнул Грот, вынужденный отвечать за свой народ - нас ведут вожди и шаманы, а рядовые орки вообще слабо представляют что и зачем они делают. А те кто имеет свое мнение и пытается отстаивать его - воспитываются в ямах боли или.. изгоняются.

- Как ты? - понимающе посмотрела на него Вея

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Как я - ответил Грот, подняв на нее глаза - И что было дальше?

- Бегство в Намдан, один из наших приграничных городов - продолжила Вея - Там крутилась как могла зарабатывая корку хлеба и ночлег, потом появился Влад - командир отряда наемников. Он разглядел во мне магический дар целительства и оплатил обучение в магической школе для простолюдинов.

- И что теперь ты собираешься делать? - спросил Грот.

- Слабо представляю - ответила Вея, пожав плечами, - я слышала о вольном городе, где все равны и каждый может делать то что ему нравится.. И простолюдины не считаются за скот..

- Мы с Лираэль тоже думали об этом городе - сказал орк - и теперь я думаю что нам нужно оказаться там как можно скорее.

- Лираэль - эльфийское имя - задумчиво протянула Вея - твоя возлюбленная - эльфийка? И где она?

- В эльфийской темнице - сказал Грот и подумав, продолжил - Если хочешь иди с нами, целитель лишним не будет. Но сперва нужно освободить Лираэль.

- И как ты себе это представляешь? - спросила Вея

- Мне придется идти на поклон к своему племени - поджал губы орк - есть вероятность что получится договориться о поддержке. Так что если готова идти в поселение орков - выходим через полчаса.

- Эээ - зависла Вея, округлив глаза - не то чтобы я сильно переживала..

- Пока я жив - тебя не тронут - просветил Грот.

Вея замерла, вдруг осознав, что боится не его, а

за него

. Этот орк был ее якорем в бушующем море, и потерять его значило снова остаться одной перед лицом целого мира.

- Звучит жизнеутверждающе - покачала головой Вея, все еще пребывая в шоковом состоянии

Глава 19. Три Матери

Переливающийся резервуар магической энергии был прекрасен, и медитировать на него - сплошное удовольствие. Он пульсировал в такт моему дыханию, переливаясь всеми оттенками лунного света - от бледно-серебристого до глубокого сапфирового. Каждая новая капля накопленной силы заставляла его расширяться, наполняя мое тело приятным теплом. Я уже могла различать в этом сиянии отдельные нити - голубоватые струйки страха молодого стражника, фиолетовые полосы надменности, которые я собрала от Кириона, золотистые всполохи сострадания от Альтариона, как то просочившиеся в меня, хотя я целенаправленно их не поглощала и алые спирали собственной страсти.

Скрип двери вырвал меня из медитации. Я не открыла глаз сразу, позволив сознанию медленно вернуться в тело. Шаги были знакомыми - старый стражник Альтарион с очередным подношением. Но сегодня его дыхание было учащенным, а шаги - менее уверенными, чем обычно.

— Лираэль... - его голос звучал непривычно взволнованно.

Я медленно открыла глаза, и воздух застрял у меня в горле. За плечом Альтариона стояла фигура в темных одеждах. Не просто фигура - Святейшая Матерь Алираэль, живая легенда Аль'Рана. Ее присутствие заполнило камеру, как вода заполняет кувшин, вытесняя даже воздух. Альтарион поспешно поставил поднос на стол и отступил к двери, склонив голову.

— Святейшая Матерь Алираэль изъявила желание посетить заблудшую душу, - прошептал он, и в его голосе я услышала нечто, чего никогда не слышала от этого старого воина - благоговейный трепет. - Я оставлю вас.

Дверь закрылась с тихим щелчком, и я вскочила на ноги, тут же опустившись в почтительном поклоне. Мои руки сами сложились в жесте смирения у груди, пальцы дрожали. Я осмелилась поднять взгляд лишь тогда, когда услышала ее голос:

— Давай присядем, дитя.

Ее голос... Он звучал как журчание лесного ручья, как шелест листьев в летний полдень. В нем не было ни капли надменности, присущей эльфийским старейшинам - только мягкость и какая-то неземная мудрость.

Я подняла голову и увидела, как она садится за стол, ее движения плавные и грациозные, будто она и вправду, как богини в легендах, не ступала по земле, а парила над ней. Ее одежды, казавшиеся издалека просто темными, при ближайшем рассмотрении переливались всеми оттенками ночного неба - здесь и глубокий индиго, и фиолетовые отсветы, и даже едва уловимые проблески, напоминающие далекие звезды.

Я осторожно заняла место напротив, не решаясь нарушить тишину. Вдруг осознала, как должна выглядеть - в грязном платье, с спутанными волосами, со всем последствиями заточения. Но под ее взглядом мне почему-то не было стыдно.

Алираэль изучала меня, и в ее глазах - глубоких, как лесные озера, - не было ни осуждения, ни жалости. Только спокойное принятие и... интерес? Ее лицо, покрытое тонкой сетью морщин, говорило о прожитых веках, но в них была какая-то особая прелесть - как у старого дерева, выстоявшего сотни бурь.

— Я бы хотела поговорить о твоем даре, который многие ошибочно считают проклятием, - начала она, и ее слова падали, как лепестки цветов на тихую воду.

Я почувствовала, как внутри меня что-то откликается на ее голос. Мой дар, обычно бурлящий и неспокойный, теперь вел себя как прирученный зверь - свернулся калачиком где-то в глубине души, довольный и спокойный. Было ощущение, будто кто-то нежно гладит его по голове, и он мурлычет от удовольствия.

— Такой дар встречается достаточно редко и еще реже раскрывается полностью, - продолжила она, и в ее глазах вспыхнул какой-то внутренний свет, когда она заметила мое удивление. - Да, дитя, я знаю о твоих недавних открытиях. Вижу, как ты учишься управлять им. Это... похвально.

Она склонила голову немного набок, и в этом движении было что-то птичье, изящное.

— Ты помнишь историю Трех Матерей? - спросила она.

Мой голос прозвучал хрипло от волнения:

— Конечно, матушка. Эту историю рассказывают всем эльфам...

Я начала автоматически повторять заученные с детства слова о Трех Матерях - великих богинях, спустившихся с небес во время Великого Упадка. Как они своими чудесами спасли наш народ от вымирания, объединили разрозненные дома, вдохновили на созидание. Но Алираэль мягко подняла руку, прерывая мой монолог.

— Господь един, дитя, - сказала она, и в ее голосе прозвучала какая-то необъяснимая глубина. Ее взгляд на мгновение ушел куда-то вдаль, сквозь стены темницы, сквозь время и пространство. - А Три Матери... Они были такими же, как ты.

Мои брови сами собой поползли вверх. Алираэль улыбнулась, и в этой улыбке было столько тепла, что я невольно расслабилась.

— Они были святыми эльфийками с твоим даром, - продолжила она, ее пальцы чертили на столе невидимые узоры. - Но в отличие от других таких одаренных, им удалось полностью подчинить его, не натворить бед и использовать во благо. Это позволило им прийти к святости.

Она сделала паузу, давая мне осознать сказанное. Я почувствовала, как в груди что-то защемило - смесь надежды и недоверия.

— Они были настолько благочестивы, что их стопы даже не касались земли, когда они шли, - прошептала Алираэль, и в ее глазах вспыхнули какие-то далекие воспоминания. - В писаниях описывается как она парила над землей, окруженная сиянием, и от нее исходил такой покой, что даже самые отчаянные воины опускали оружие.

Я не могла оторвать от нее взгляда. Казалось, что с каждым ее словом в моей душе что-то сдвигается, открывая новые горизонты.

— Ты думаешь, что твой дар - проклятие? - спросила она вдруг, и в ее голосе прозвучал новый оттенок - что-то вроде мягкого укора. - Нет, дитя. Это бремя. И возможность.

Она протянула руку через стол, и после мгновения колебания я положила свою ладонь в ее. Ее кожа была теплой и шершавой, как кора старого дерева, но прикосновение - невероятно нежным.

— Я вижу в тебе потенциал, Лираэль, - сказала она, и мое имя в ее устах звучало как благословение. - Но путь к святости начинается с принятия себя. Всей себя - и света, и тьмы внутри.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я почувствовала, как по моей руке пробегает легкая дрожь. Алираэль заметила это и слегка сжала мои пальцы.

— Расскажи мне, - попросила она, - что ты чувствуешь, когда используешь свой дар?

Я заколебалась, но что-то в ее взгляде заставило меня говорить правду:

— Сначала... сначала я боялась. Это было как наводнение - я не могла контролировать, кто попадет под его влияние. Потом... потом я начала понимать, что могу направлять потоки. Но теперь... - я замолчала, не решаясь произнести вслух свои самые темные мысли.

— Теперь ты начала получать от этого удовольствие, - тихо закончила за меня Алираэль.

Я потупила взгляд, ожидая осуждения, но вместо этого услышала мягкий смех.

— Это естественно, дитя. Сила - сладка. Но святость заключается не в отказе от силы, а в умении использовать ее правильно.

Она выпустила мою руку и откинулась назад, изучая меня.

— Три Матери не отрекались от своего дара. Они научились видеть в нем инструмент - как меч в руках воина. Меч может убивать, а может защищать. Все зависит от того, в чьих он руках.

Я глубоко вздохнула, ощущая, как в груди что-то сжимается. Ее слова находили отклик в самой глубине моей души, но...

— Но Совет... Они считают это проклятием. Они хотят "очистить" меня, - прошептала я.

Алираэль вздохнула, и в ее глазах мелькнула тень печали.

— Совет боится того, чего не понимает. Я верю что ты не натворишь глупостей и пойдешь дорогой добра. И конечно это не значит что ты должна опустить голову и пойти как ягненок на заклание.

Она поднялась, и я поспешно встала вслед за ней. Вдруг она показалась мне выше - не физически, а как-то иначе, будто ее присутствие заполнило собой все пространство.

— Я не могу освободить тебя, - сказала она тихо. - Но могу помочь.

Она протянула руку, и в ее ладони появился маленький серебряный колокольчик - простой, без украшений.

— Когда придет время, позвони в него, - прошептала она. - Твой дар еще недостаточно развит чтобы управлять эмоциями толпы.

Я осторожно взяла колокольчик, и в момент прикосновения по моей коже пробежали сотни крошечных искр. Алираэль улыбнулась и повернулась к двери.

— Матушка, - окликнула я ее, чувствуя, как в горле ком. - Почему... почему вы пришли ко мне?

Она остановилась, но не обернулась.

— Потому что вижу в тебе искру, дитя. Искру, которая может разжечь либо очищающее пламя... либо всепожирающий пожар.

С этими словами она вышла, оставив меня наедине с серебряным колокольчиком и новыми мыслями, бурлящими в голове.

Глава 20. Встречи с прошлым

Грот замер на краю холма, его могучие ладони сжали ветви кустарника, скрывавшего их от посторонних глаз. Перед ними раскинулось поселение орков — не грубая стоянка дикарей, как представляли себе люди, а крепкий, хорошо защищенный форт.

Стены — частокол из бревен толщиной в два человеческих обхвата, заостренных кверху и перевязанных стальными обручами. Над ними возвышались дозорные башни, с которых орки-лучники зорко осматривали степь. Их луки были длиннее человеческого роста, а стрелы — с черными оперениями, пропитанными ядом.

За стенами виднелись дома — не шалаши, а крепкие срубы из темного дерева, крытые шкурами и дранкой. В центре поселения стоял Длинный Дом — огромное здание из бревен и белого камня, где собирался Совет Старейшин. Оттуда доносился гул голосов, запах жареного мяса и дым очагов.

Изгнаннику нельзя без приглашения возвращаться назад. Его брат конечно сказал ему об амнистии при условии что Грот согласится воевать против людей, но все равно оставался риск получить тяжелую орочью стрелу от дозорных даже не дойдя до ворот.

Вея смотрела на широкую спину Грота. Они шли целый день и она весьма устала, хотя и была привычна к длинным переходам. Лес давно сменился степью и ничего не спасало от палящего солнца, которое сейчас медленно клонилось к горизонту.

Она увидела, как грудная клетка орка начала раздуваться и в следующий момент пространство пронзил громоподобный клич. Вея пискнула и закрыла ушки руками.

Издав клич своего племени, Грот уселся на землю по турецки боком к ней и сказал:

— Теперь будем ждать - после чего поднял глаза на Вею, которая с ошарашенным видом пыталась достать из ушей невидимые пробки - Упс.. Извиняй, иначе было никак.

— Сейчас вроде слышу - сказала Вея и тут же вспыхнула - предупреждать надо! Я чуть не оглохла!

Орк пожал плечами, мол что уж теперь, и устремил свой взор на ворота поселения, на вышках которых явно прибавилось орков, внимательно смотрящих на них со стены.

Вдруг ворота открылись и из них вышел огромный орк. Вея затаила дыхание. Кажется он был даже больше Грота. Кожаные ремни брони казалось вот вот порвутся от выступающих валунов мышц, перекатывающихся под кожей. В одной руке он нес гигантский двуручный топор, который человек пожалуй не смог бы даже поднять, вторая была просто сжата в кулак. Он шел решительно и быстро, а земля дрожала под его поступью. Вея почувствовала слабость в коленях.

Грот не спеша поднялся. Его двуручный топор был за спиной, а лицо выражало лишь безграничное спокойствие.

— Тебе стоит немного отойти - сказал он, и без всякой робости сделал пару шагов на встречу собрату, сложив руки на груди.

Вея на непослушных ногах поспешно отбежала на добрый десяток метров. Гигант уже был близко. И он действительно был выше Грота, хотя раньше казалось - куда уж выше.

— Изгнанник привел шлюху для войнов Черных Долин? Ну дак давай ее сюда и проваливай - проревел "парламентер".

— Я пришел говорить с советом старейшин - спокойно сказал Грот - И эта женщина не шлюха и находится под моей защитой.

— Мягкое дерьмо, когда то бывшее войном, не может давать никому защиту - грозно сказал гигант, презрительно кривя губы. И вдруг, внезапно резко ускорившись, отвел руку с топором для удара.

Вея сжалась в комок, прощаясь с жизнью. Она была уверена что эту гору мышц не то что не остановить, но даже не избежать гарантирующего летальный исход столкновения. И после смерти Грота ее быстро порвут на части. Но Грот, неуловимо быстрым движением поднырнул навстречу летящему на него противнику, взяв того за вооруженную руку и перекинул орка через себя, используя его же собственную инерцию. Гиганта несколько раз перевернуло по сухой земле прерии, поднимая клубы пыли и протащило лицом по земле несколько метров. Орк замер в двух метрах от Веи. Вея поморщилась - жутко представить что осталось от его морды.

Грот спокойно подошел к поверженному гиганту, присел рядом на корточки и похлопал того по плечу.

— Ты все такой же неуклюжий, Загмак - с улыбкой сказал он - давай вставай, чего разлегся?

Загмак наконец отлепил от земли то что осталось от лица, Вея снова поморщилась, представляя кровавое месиво, которое сейчас увидит, но увидела лишь пару поверхностных царапин и потертостей на грубом зеленом лице. Ее глаза округлились.

— У орков вообще очень крепкая кожа, а у берсерков вроде Загмака - тем более - пояснил Грот, заметивший ее удивление.

— Здрав будь, друже - сказал Загмак, крепко пожимая Гроту руку и обнимая его - Твои яйца все такие же большие, хотя некоторые говорят что их унесла какая то эльфийка. Тьфу, всю рожу ободрал.

Загмак выплюнул пару комков земли и приглашающе протянул руку в сторону ворот.

— Совет старейшин соберется завтра, а пока можешь разместиться у меня. Кстати завтра свадьба у Загзага - вспомнил он - наконец подмял под себя Ларру.

Вея пошла следом за Гротом, благодаря всех богов что еще жива. В компании двух орков, один из которых был огромен, а второй - вообще гигант, глядя на ворота, за которыми таких гигантов была еще целая толпа, она думала только о том как бы не свалиться в обморок и уже была не так уверена в правильности выбора спутника.

А Грот радовался. Сразу не убили - уже достижение. Сегодня он сможет увидеть друзей которых не видел уже много лет. Отца не сможет. Верховному шаману не пристало общаться с изгнанником, пока его статус не будет определен Советом. Даже если изгнанник - его родной сын.

Они прошли за ворота. Толпа оказалась не такой большой, как предполагала Вея. Видимо возвращение изгнанника интересно только его друзьям и только тем из них, кто был неподалеку. Несколько орков поздоровались с Гротом, хлопая его по плечу. Среди них была орчанка, высокая, с гибким станом, широкими бедрами и грудью, едва прикрытой корсетом из шкур. Ее черные волосы ниспадали волнами до поясницы, а янтарные глаза сверкали, как два горящих угля. Она прямо поедала Грота глазами, прикусив губу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Мирра - кивнул ей Грот - все ни под кого не ляжешь?

— Ждала тебя - облизнулась орчанка, невзначай приподняв подол платья - а это кто там с тобой? Твоя игрушка? Хорошенькая, поделишься?

Она подмигнула Вее, которая от непривычно откровенных разговоров орков шла красная как рак.

— Не поделюсь - просто сказал Грот, заставив Вею покраснеть еще сильнее, хотя сильнее казалось, некуда.

Поздоровавшись с друзьями и пообещав быть в таверне через час, Грот пошел рядом с Загмаком в его дом, а Вея пошла хвостиком за Гротом разглядывая непривычно огромные здания. Поселение оказалось реально большим, состоящим преимущественно из двух- и трех-этажных зданий, сделанных из белого камня и дерева, с резными ставнями и цветными шерстяными занавесями. Повсюду по улице, мощеной камнем, были навесы от солнца, местами работали разные лавки. Вея видела гончарную мастерскую с рядами глиняной посуды, выставленной на прилавок и кузницу, из которой доносились тяжелые удары молота. Нос ощущал сразу целый коктейль запахов - дым костров, пряные травы, жареное мясо и что-то терпкое, отчего слегка кружилась голова.

Дом Загмака стоял недалеко от ворот, окруженный высоким забором. Загмак пропустил Грота с Веей вперед, придерживая калитку. Не слишком большой двор, в котором были клумбы каких то трав и пара кустарников. Они прошли дальше, заходя в дом. В прихожей их встретила серьезная орчанка, ростом не сильно уступающая Загмаку. Ее черные волосы были собраны в дреды, на шее было ожерелье из каких то клыков, сильные руки сложены на вышитом орнаментом кожанном переднике.

— Сколько лет, Грот - улыбнулась она - почитай с нашей с Загмаком свадьбы не виделись.

Они с Гротом обнялись как брат и сестра.

— Помню вашу свадьбу - улыбнулся Грот - ваш рекорд так никто и не побил?

— Не-а - озорно улыбнулась она - А это кто с тобой?

Жена Загмака внимательно рассматривала Вею, гадающую про какой рекорд идет речь. Она слегка кивнула.

— Это Вея - сказал Грот - человеческая целительница и моя спутница в путешествии. Вея, это Мирана, моя подруга детства и жена Загмака.

— Целители всегда в цене - кивнула Мирана, доброжелательно улыбнувшись Вее, смотрящей на нее снизу - вверх.

— Ладно Мирана, покажи где мы можем сложить вещи и отдохнуть с дороги - Грот осмотрелся.

— Идем за мной - махнула она рукой и пошла вглубь дома.

Грот и Вея потянулись следом, а Загмак крикнул вслед:

— Я пока заварю травы, подтягивайтесь.

Мирана провела их в дальнюю комнату первого этажа. Комната была весьма просторной, с двумя лежанками на полу, грубым журнальным столиком и парой кресел у камина. Так же внутри была простая вешалка для вещей, куда Грот повесил свой заплечный мешок.

— Располагайтесь. Мы с Загмаком будем ждать вас к чаю - сказала Мирана и ушла.

— Про какой рекорд на свадьбе ты говорил - спросила Вея мучивший ее вопрос, скидывая свой мешок прямо на пол, у стены.

Грот хмыкнул.

— Завтра увидишь. У орков есть обычай - начал он - Молодожены занимаются любовью на глазах у всех приглашенных гостей.

Глаза Веи округлились.

— И гости считают оргазмы невесты - продолжил Грот - Чем больше - тем счастливей будет брак. Дак вот, у Мираны было сорок восемь.

У Веи задергался глаз.

Глава 21. Лорг

Последние розовые лучи заката скользили по улицам поселения, заставляя белокаменные стены домов светиться теплым румянцем, а резные деревянные ставни отбрасывать длинные, причудливые тени. Солнце, словно нехотя, цеплялось за зубчатые вершины частокола, окрашивая мир в золотисто-багряные тона, которые так любили орки.

За столом в доме Загмака царила уютная атмосфера. Травяной чай в пиалах дымился ароматным паром, смешиваясь с запахом жареной дичи и свежеиспеченного хлеба. Вея сидела, поджав под себя ноги, сжимая в ладонях теплую керамическую пиалу. Ее пальцы скользили по гладкому краю сосуда, ощущая тонкую резьбу оркских узоров — спирали, напоминающие бегущих оленей.

"Так вот как живут настоящие орки", — думала она, наблюдая, как Мирана ловко чистит ножом странный фиолетовый фрукт.

— Помнишь Гарзу? — спросила хозяйка дома, разделяя плод на аккуратные дольки. — В прошлое полнолуние вышла за того кузнеца из Долины Грома.

Грот хмыкнул, отпивая чай. Его большие пальцы почти полностью скрывали изящную пиалу.

— Того, что мог согнуть подкову двумя пальцами? Она всегда любила крепких.

Загмак громко рассмеялся, отчего дрожь пробежала по поверхности чая в пиале Веи.

— А Борк так и не женился! — воскликнул он, стуча кулаком по столу. — В прошлый сезон приволок из похода столько золота, что мог бы купить себе десяток невест, но все проиграл в кости Шаману Ветров.

— Как обычно, — вздохнула Мирана, качая головой, но в уголках ее глаз играли смешинки.

Вея слушала, широко раскрыв глаза. Эти истории о свадьбах, удачных охотах и погибших друзьях звучали так... по-человечески. Она ловила себя на мысли, что начинает различать характеры, видеть личности за мощными зелеными торсами.

Когда они вышли на улицу, поселение преобразилось. Если днем оно казалось строгим и деловым, то теперь напоминало волшебный лес из света и теней. Факелы, вделанные в кованые кольца на стенах домов, плясали живыми языками пламени, отбрасывая подвижные тени на побелённые стены. Уличные торговцы зажгли цветные стеклянные светильники — синие, как горные озера, красные, как закат, и зеленые, как весенняя листва.

Вея шла, запрокинув голову. Высокие здания теперь напоминали черные силуэты на фоне усыпанного звездами неба, а их окна светились теплым желтым светом, словно десятки маленьких солнц.

Таверна "Черный Клык" возвышалась перед ними трехэтажным исполином из темного дерева. Массивная дубовая дверь, украшенная резными рунами, приоткрывалась, выпуская наружу волну шума, тепла и ароматов — хмельного меда, жареного мяса, древесного дыма.

Когда Загмак распахнул дверь, Вею окутал густой, почти осязаемый воздух, наполненный жизнью. Просторный зал первого этажа поражал своими размерами — высокие потолки, поддерживаемые резными столбами, просторные проходы между столами, рассчитанные на габариты орков.

В центре стояла длинная барная стойка из полированного дуба, за которой хозяйничал крепкий орк средних лет с шрамом через левый глаз, который старательно чистил медный кубок, его пальцы, толстые как сосиски, удивительно ловко обращались с тряпкой.

Рядом с ним работала молодая орчанка — ее необычайно большие голубые глаза сверкали в свете факелов, когда она ловко жонглировала тремя бутылками, разливая напитки сразу в несколько кружек.

Грот положил свою огромную ладонь на плечо ошеломленной Вее.

— Добро пожаловать в самое сердце Черных Долин, — прошептал он, и его голос потонул в громовом:

— ГРОТ! — раздавшемся из дальнего угла, где за столом уже собралась шумная компания его старых друзей.

Вея глубоко вдохнула, ощущая, как ее страх постепенно сменяется любопытством. Возможно, орки не были такими ужасными, какими их описывали в человеческих легендах. Возможно, здесь, в этом шумном, пахнущем дымом и медом месте, она найдет нечто большее, чем ожидала.

Два массивных дубовых стола, сдвинутых вплотную, образовали широкий полукруг перед каменным очагом, где поленья потрескивали, выбрасывая в воздух искры, похожие на светлячков. За ними расположились двенадцать орков — могучие фигуры, чьи плечи, покрытые ритуальными шрамами и боевыми татуировками, отбрасывали на стены причудливые тени. Среди них выделялись две оркские женщины — одна с рыжими дредами, перехваченными медными кольцами, другая с плечами, покрытыми синими узорами, рассказывающими историю её подвигов.

Грот обходил стол, хлопая друзей по плечам с такой силой, что звук ударов разносился по залу. Его ладони, покрытые старыми шрамами, на мгновение задерживались на каждом — это был язык их братства, немой рассказ о годах разлуки.

— Это Вея, — представил он, мягко подталкивая её вперед своей огромной ладонью. — Моя спутница.

Его пальцы, лежащие на её плече, говорили больше слов — это было и защитой, и предостережением для остальных.

Грот представил ей всех орков, но запомнила она только одно имя. Лорг. Он восседал во главе стола на высокой табуретке, выделявшей его положение. Его мощная фигура, обтянутая кожей цвета тёмного малахита, дышала силой, а глаза, жёлтые, как расплавленное золото, светились умом и авторитетом. Несмотря на отсутствие седины, в его осанке, в том, как он держал голову, читалась неоспоримое старшинство.

— Ну, рассказывай, друже, — его голос напоминал отдалённые раскаты грома перед бурей. — Как твоё изгнание? Говорят тебя украла некая эльфийка?

В таверне воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием поленьев и шумом пива, переливаемого в кружки.

Грот занял место на скамье, усадив Вею с краю, слева от себя, так что она оказалась между ним и Лоргом. Его пальцы обхватили массивную кружку с элем, на поверхности которого ещё плавала пена.

— Её зовут Лираэль, — начал он, и в его обычно твёрдом голосе прозвучала непривычная нежность.

Он рассказывал медленно, тщательно подбирая слова — о Лесе Шепчущих Грёз, где деревья шепчут истины тем, кто умеет слушать; о пещере, ставшей домом, стены которой хранили тепло их тел; о тёмноволосой эльфийке, чьи глаза светились, как звёзды в лунную ночь, а кожа пахла дождём и дикими травами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Орки слушали, не перебивая. Лишь изредка раздавалось одобрительное кряканье или недовольный рык, когда речь заходила о эжльфах. Воздух становился гуще, насыщеннее — не только от дыма и хмеля, но и от эмоций, бурлящих под зелёной кожей.

Вея наблюдала, как мускулы на спинах воинов напрягаются в унисон с повествованием. Она видела, как пальцы одной из оркских женщин сжимают рукоять ножа при упоминании о пленении Лираэль, как глаза Лорга сужаются, когда Грот говорит о войнах в черных доспехах.

Когда рассказ закончился, наступила тягостная пауза. Лорг откинулся на спинку табурета, его мощные руки скрестились на груди.

— Мы поможем тебе, — наконец произнёс он. — Разумеется, с позволения Совета старейшин.

В таверне взорвался рёв одобрения. Кружки громко стукнулись о стол, несколько орков вскочили, потрясая кулаками.

— За Грота! За честь клана!

— Долой эльфийских козлов!

— Пусть узнают, почему нас боятся!

Лорг поднял руку, и шум мгновенно стих.

— А теперь... — его губы растянулись в оскале, обнажая клыки. — Давайте веселиться!

Его рёв потряс стены, заставив дрогнуть даже матёрых воинов.

— ЭЛЯ СЮДА!

Шум возобновился, но Лорг не сводил глаз с Веи.

— Значит, тебя зовут Вея? — его голос внезапно стал тише, интимнее.

Она замерла, ощущая, как горячая волна разливается по её телу. Лорг был великолепен — каждый мускул на его торсе играл при движении, медные браслеты на запястьях звенели, когда он наклонялся ближе.

— Черноволосая красавица... — прошептал он, и его ноздри дрогнули, улавливая её запах.

Вея почувствовала, как предательски дрожат её колени. Она бросила взгляд на Грота — тот наблюдал за сценой с ленивым интересом, его пальцы барабанили по кружке.

— Я... — её голос сорвался на писк.

Лорг рассмеялся — глухо, как весенний гром.

— Расслабься, маленькая. Ты под защитой Грота — значит, и под моей.

Но его глаза, горящие в полумраке, говорили еще кое о чем...

Тем временем оркская женщина с рыжими дредами, сидящая с другой стороны стола, подалась вперед и улыбнулась:

— Не бойся его, сестра. Лорг любит пугать, но кусается редко.

Её неожиданно изящные пальцы подали Вее кружку эля.

— Выпей. Это поможет пережить мужское тщеславие.

Вея взяла кружку дрожащими руками, чувствуя, как странное тепло разливается по груди — от внимания, от этой новой, неожиданной безопасности среди тех, кого она всегда считала чудовищами.

А Грот наблюдал за всем этим, и в уголках его губ играла едва заметная улыбка.

Он наклонился к Вее, его горячее дыхание коснулось её уха, пахнущее хмелем и чем-то древесным.

— Ты вольна общаться с кем хочешь, - прошептал он, и его низкий голос, казалось, вибрировал у неё в костях. - Тебя никто здесь не обидит. А старина Лорг... - он кивнул в сторону молодого лидера, - ...славный малый. Знает, что такое честь. Хоть и любит поухаживать.

Вея почувствовала, как её сердце забилось чаще, когда Лорг повернул к ней свою мощную голову. Его жёлтые глаза, похожие на два золотых слитка, изучали её с неприкрытым интересом.

— Да, я Вея, - сказала она, внезапно ощутив сухость во рту. Её голос прозвучал тише, чем она хотела.

Лорг улыбнулся, обнажив клыки.

— А ты, Лорг, чем живешь? - продолжила она, стараясь говорить увереннее.

— Управляю одной из служб Мон Шара, - ответил он, делая глоток из массивного кубка. Вея наконец узнала название поселения. - Обеспечиваю сохранение равновесия, так сказать. - Его пальцы, словно высеченные из гранита, ловко играли с резьбой на кубке.

— Понятно, - сказала ничего не понявшая Вея и опустила глаза в кубок - Вкусно пахнет!

Лорг хмыкнул, а Вея почувствовала, как жар разливается по её щекам.

— Конечно, малышка, - сказал он, - Но сразу много лучше не пить.

Вея взяла кубок обеими руками. Напиток оказался густым, тёмно-янтарным, с ароматом меда и неизвестных трав. Первый глоток приятно обволок её горло, а за этим пришло приятное тепло, разливающееся по всему телу.

Тем временем веселье вокруг набирало обороты. Орки становились всё громче, шутки - всё откровеннее. Вдруг Вея заметила движение в углу зала, где сидела другая компания. Один из орков, массивный, с шрамами по всему торсу, прижал свою спутницу к стене. Его огромные ладони легко подняли орчанку, посадив её на выступ. Вея замерла, увидев, как он одной рукой расстёгивает пояс, освобождая внушительный член, который уже стоял, как боевое копьё.

Орчанка, вместо того чтобы сопротивляться, лишь обхватила его шею руками, помогая снять с себя нижнюю часть одежды. Её платье задралось, обнажая мощные бёдра и уже влажную киску между ними.

Вея инстинктивно прикрыла лицо рукой, краем глаза видя, как орк без лишних церемоний входит в свою партнёршу, отчего та громко вскрикивает от удовольствия.

— Грот... - прошептала она, хватая его за руку.

Орк повернулся к ней, его лицо оставалось спокойным.

— Что случилось?

— Они же... прямо здесь... - её голос дрожал.

Грот посмотрел на пару, затем снова на Вею.

— Овладеть женщиной на глазах других вполне естественно, - объяснил он, как будто говорил о погоде. - Чтобы все знали, чья это женщина. Орки любят это демонстрировать, - он сделал глоток эля - и это заводит всех. И пару, и окружающих.

Вея покраснела ещё сильнее, когда заметила, что другие орки действительно наблюдают за происходящим с одобрением. Некоторые пары тоже начали прикасаться друг к другу более откровенно. В дальнем углу уже вторая пара соединилась, орчанка сидела на столе, широко расставив ноги, а её партнёр стоял между ними.

Лорг, заметив её реакцию, наклонился к ней.

— Не бойся, маленькая, - прошептал он, его горячее дыхание пахло медом и чем-то диким. - Никто не тронет тебя без твоего согласия. Это наш закон.

Но его глаза, скользнувшие по её телу, говорили, что он не прочь получить это самое согласие. Вея прикусила губу, чувствуя странное тепло между ног. Она не могла оторвать взгляд от ритмично двигающейся пары у стены. Орчанка уже закинула голову, её крики наполняли зал, смешиваясь с одобрительными возгласами окружающих.

Грот наблюдал за Веей, его жёлтые глаза блестели в свете факелов.

— Если хочешь уйти... - начал он, но Вея покачала головой.

— Нет, я... - она сглотнула. - Я просто никогда не видела ничего подобного.

Лорг рассмеялся и налил ей ещё эля.

— Пей, человечка. Расслабься. Сегодня ночью ты увидишь много нового.

И действительно, когда она обвела взглядом зал, то увидела, что теперь уже несколько пар предаются любви прямо в общем зале. Звуки шлепков плоти о плоть, стоны и хриплые возгласы наполняли таверну, смешиваясь с запахом пота, хмеля и чего-то животного, первобытного.

Вея сделала ещё один глоток эля, чувствуя, как напиток разжигает в ней странное, доселе незнакомое любопытство. Она уже не отворачивалась, а наблюдала, как тела орков сливаются в древнем танце, мощные мускулы играют под кожей, капли пота стекают по спинам.

И кажется она начала понимать, что значит быть орком

Глава 22. Ночной Мон Шар

Тёплый свет факелов играл на резных деревянных стенах таверны, отбрасывая пляшущие тени на лица собравшихся. Воздух был густым от запахов хмеля, жареного мяса и чего-то более первобытного — пота, кожи, возбуждения. Вея сидела, прижавшись спиной к грубой древесине стола, её пальцы нервно обхватывали кубок с остатками золотистого эля.

Лорг наклонился к ней, его массивная фигура отбрасывала тень, полностью скрывавшую её от посторонних глаз.

— Ты в кругу друзей — прошептал он, и его голос, глубокий, как лесное эхо, заставил мурашки пробежать по её спине. В нём не было ни намёка на насмешку — только твёрдая уверенность, словно каменная стена, за которой можно укрыться от любых бурь.

Вея почувствовала, как напряжение постепенно покидает её плечи. То, что ещё десять минут назад казалось шокирующим — пары, сливающиеся в страстных объятиях прямо в общем зале, стоны, смешивающиеся со звоном кружек, — теперь воспринималось как часть этого странного, но удивительно гармоничного мира. Она сделала глубокий вдох, втягивая запахи таверны — древесный дым, пряные травы, что-то сладковато-терпкое, исходящее от кожи орков.

— Спасибо, — тихо сказала она, поднимая опустевший кубок. Голос её звучал чуть хрипло от выпитого, но уже без прежней дрожи — Можно еще?

Лорг усмехнулся, его клыки блеснули в свете факелов.

— Конечно, малышка — Его рука - широкая ладонь, покрытая сетью бледных шрамов, — потянулась к глиняному кувшину, стоящему между ними. Мышцы предплечья играли под кожей, когда он наливал ей ещё порцию мутно-золотистого напитка. — Нравится наш эль?

Вея кивнула, делая осторожный глоток. Напиток действительно был восхитителен — ничего общего с той кислятиной, что подавали в Намдане. Он обжигал горло лишь слегка, оставляя после себя тепло, которое медленно разливалось по всему телу. Вкус был сложным — сначала цветочно - медовый, потом травянистый, терпкий с лёгкой горчинкой в послевкусии.

— Очень вкусно, — призналась она, уже чувствуя, как хмель мягко разглаживает её мысли. — Из чего его делают?

Лорг откинулся на спинку табурета, его жёлтые глаза сверкали в полумраке.

— В основе — кактус Пейотель, — начал он, наблюдая, как она делает ещё один глоток. Его голос приобрёл лёгкую хрипотцу, словно он рассказывал какую-то древнюю тайну. — Растёт только на южных склонах Чёрных гор. Обладает слабыми дурманящими свойствами.

Вея замерла, внезапно осознав странное тепло, разливающееся у неё в животе. Не жар, а что-то более мягкое — как будто десятки крошечных крылышек трепетали под кожей. Сердце её забилось чаще, кровь звенела в ушах.

— А ещё там определённые травы, — продолжал Лорг, его пальцы лениво водили по краю собственного кубка. —Действующие в основном... возбуждающе.

Она резко кашлянула, едва не поперхнувшись. Лорг рассмеялся — низко, хрипло, как будто смеялся не только над её реакцией, но и над тем, как её зрачки расширились, как губы слегка приоткрылись.

— Осторожнее, малышка, — предупредил он, но в его глазах читалось явное развлечение. — Эль рассчитан на орков. С твоей массой тела тебя может унести достаточно быстро.

Вея уже чувствовала это — лёгкое головокружение, странную лёгкость в конечностях. И что-то ещё... Она откинула голову, глядя на Лорга сквозь полуопущенные ресницы.

— Уже уносит, — призналась она, и её собственный голос показался ей чужим — более низким, хрипловатым.

Лорг был... прекрасен. Не просто огромен и мощен — в нём чувствовалась какая-то неожиданная для орка утончённость. Его лицо, с высокими скулами и широким лбом, выдавало ум, нехарактерный для его сородичей. Глаза — жёлтые, как расплавленное золото, — смотрели на неё с такой концентрацией, будто в этот момент ничего важнее её в мире не существовало.

Она заметила, как его ноздри слегка расширились, когда её рука непроизвольно потянулась к кубку снова.

Вокруг них кипела жизнь таверны. Орки смеялись, спорили, чокались кружками. В дальнем углу одна из пар уже достигла кульминации — орчанка вскрикнула, её тело выгнулось, пальцы впились в плечи партнёра. За их столом одна пара тоже уже страстно целовались, не обращая внимания на окружение.

Но Лорг, казалось, ничего этого не замечал. Его внимание было полностью сосредоточено на Вее. Он не пытался прикоснуться к ней, не нависал, не давил — просто сидел, наблюдая, как она медленно пьянеет, как её щёки розовеют, а дыхание становится чуть чаще.

— Тебе стоит поесть, — предложил он вдруг, отодвигая кубок от её пальцев. — Иначе завтра голова будет болеть.

Его забота была неожиданной. Вея моргнула, пытаясь собрать расплывающиеся мысли. Лорг подал ей тарелку с чем то мясным и вкусно пахнущим. Она попробовала - оказалось это мясо, запеченое с травами на огне. Откусила от большой гренки из черного хлеба, которая шла вместе с мясом и почувствовала, что ее слегка отпускает. Выдохнула.

— Спасибо — пролепетала она, благодарная этому здоровяку — Помогло.

Лорг замер, затем медленно улыбнулся — так, что у неё перехватило дыхание. Улыбка была теплой и заботливой:

— Не торопись.

Его слова повисли в воздухе, густые, как дым, сладкие, как мёд. И Вея вдруг поняла, что уже не уверена, хочет ли она, чтобы этот вечер заканчивался трезвой головой и холодным одиночеством на лежаке в углу.

А вокруг них продолжался праздник — смех, стоны, звон посуды, — но всё это казалось теперь таким далёким, словно происходило за толстым стеклом. Единственное, что было реальным — это жёлтые глаза Лорга, смотрящие на неё, и странное, тёплое чувство, пульсирующее где-то глубоко внутри. Вея схватилась за кружку с элем как за спасательный круг и мелкими глоточками отпивала напиток, опять не заметив, как кружка опустела.

Она провела языком по внезапно пересохшим губам, чувствуя, как жар разливается по всему телу. Факельный свет в таверне казался теперь слишком ярким, воздух — слишком густым, пропитанным запахом пота, хмеля и чего-то животного, первобытного. Её платье, обычно свободное и лёгкое, вдруг стало невыносимо тесным, ткань натирала воспалённую кожу, а каждый шов казался умышленно неудобным.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Что-то мне душно, — выдохнула она, поворачиваясь к Лоргу. Её голос прозвучал хрипло, чужим даже для её собственных ушей.

Она заметила, как её слова заставили жёлтые глаза орка сузиться, как его ноздри расширились, улавливая её запах — смесь возбуждения, лёгкого страха и того странного, сладковатого аромата, что исходил от её кожи после нескольких кружек орочьего эля.

— Не проводишь меня на улицу — попросила она, и её пальцы непроизвольно сжали край стола, когда между ног пульсировало горячей волной.

Краем глаза она увидела, как Грот, продолжая беседу с друзьями, едва заметно кивнул Лоргу. Этот молчаливый обмен взглядами, этот немой разговор мужчин о женщине — всё это должно было возмутить её, но вместо этого лишь заставило влагу между бёдер выделиться ещё обильнее.

Лорг встал, его тень накрыла её, как тёплое одеяло. Его ладонь — огромная, неожиданно нежная — легла на её спину, скользя вниз, к пояснице. Там, где кожа оставалась открытой, его прикосновение жгло, как раскалённый метал, но Вея не отстранилась. Напротив, она невольно выгнула спину, подставляясь под эти пальцы, которые вели её к выходу сквозь шумный зал.

Каждый шаг давался с трудом — не только из-за кружащейся головы, но и из-за того, как влажные кружева трусиков натирали воспалённую кожу. Её соски, твёрдые и чувствительные, терлись о ткань платья, и с каждым движением по телу пробегали крошечные молнии удовольствия.

Они шли сквозь хаос таверны, и Вея ловила на себе взгляды — доброжелательные, оценивающие, иногда откровенно голодные. Но больше всего её внимание привлекла сцена у дальнего очага — прекрасная орчанка с кожей цвета тёмного мёда стояла на четвереньках на груде шкур, её мощные бёдра дрожали, пока двое орков входили в неё — один спереди, другой сзади.

Вея замерла, не в силах отвести взгляд.

— Нравится? — прошептал Лорг у неё в ухе, его губы едва коснулись мочки.

Она не ответила, лишь сглотнула, чувствуя, как её собственные бёдра непроизвольно сжимаются в такт движениям орчанки.

Наконец они достигли выхода. Вышибала — массивный орк с отсутствующим взглядом — оскалился в ухмылке, пропуская их, но Вея уже не смущалась. Ночной воздух обжёг лёгкие, свежий, наполненный ароматами степных трав и далёких гор. Она вдохнула полной грудью, чувствуя, как прохлада успокаивает её пылающую кожу, но не может погасить тот внутренний огонь, что разожгли в ней и эль, и близость Лорга.

— Хочешь посмотреть на город сверху? — спросил он, его рука теперь лежала на её талии, пальцы впивались в плоть чуть сильнее, чем необходимо. — Тут недалеко есть уютное место с прекрасным видом.

Его голос звучал как обещание — не только вида, но и чего-то большего.

Вея повернулась к нему, её глаза блестели в лунном свете. Она протянула руку, её пальцы дрожали, но не от страха.

— Конечно хочу, — ответила она, и её улыбка была одновременно и вызовом, и приглашением. — Идём?

Лорг рассмеялся — низко, по-звериному, — и принял её руку, его пальцы переплелись с её, и Вея почувствовала, как по её спине пробежали мурашки.

Орочий эль действительно был замечательным изобретением. Он развязал её язык, расслабил тело, заставил кровь бежать быстрее. Но больше всего он сделал нечто иное — позволил ей увидеть красоту в этих зелёных гигантах, в их грубой силе, в их простых желаниях.

А Лорг...

Лорг казался теперь ещё больше, ещё сильнее, ещё притягательнее. Его галантность, смешанная с животной силой, его умение ждать, не торопить события — всё это заставляло её сердце биться чаще.

И когда они пошли по узкой улочке, поднимающейся вверх, к зубчатым стенам поселения, Вея уже знала — этой ночью она увидит не только город с высоты.

Лорг вел ее за собой. Его огромная ладонь, чуть шершавая от старых боевых шрамов, аккуратно обхватила её маленькую ручку, пальцы сомкнулись вокруг её запястья с такой бережностью, будто он боялся раздавить хрупкий цветок.

Они пошли вдоль тёмной улицы, подсвеченной редкими факелами, вставленными в кованые кольца на стенах домов. Огоньки дрожали на ветру, отбрасывая пляшущие тени на каменную мостовую, превращая их прогулку в странный танец света и тьмы. Лавки уже закрылись, деревянные ставни плотно прилегали к проёмам, лишь изредка сквозь щели пробивались жёлтые полоски света.

Город казался вымершим, заколдованным, словно застыл в ожидании чего-то важного. Ни одного прохожего, ни одного звука, кроме их шагов — её лёгких, почти неслышных, и его тяжёлых, мерных, словно удары большого барабана.

Вее было непривычно приятно идти так, рука в руке с этим зелёным великаном. Его пальцы были тёплыми, почти горячими, и это тепло разливалось по её руке, поднималось к плечам, заставляя кожу покрываться мурашками. Она украдкой взглянула на его профиль — мощный подбородок, высокий лоб, жёсткая линия губ.

— Спасибо Гроту, — подумала она, чувствуя, как в груди что-то сладко сжимается.

Наконец они добрались до огромной башни, возвышающейся над городом, как каменный страж. Семь этажей из тёмного камня, узкие бойницы, железные скобы вместо окон — строение дышало мощью и неприступностью.

— Здесь находится моя контора, — сказал Лорг, доставая из складок пояса массивный железный ключ. Его голос звучал гордо, как у хозяина, показывающего свои владения. — А на крыше... у меня замечательная комната отдыха.

Замок щёлкнул с удовлетворительным металлическим звуком. Дверь со скрипом отворилась, впуская их в прохладный полумрак.

Вея замерла на пороге, поражённая. Центральный холл башни был круглым, с высоким потолком, уходящим в темноту. Десяток дверей с загадочными руническими символами располагались по периметру. Справа вздымалась вверх широкая каменная лестница, слева — такая же вела в подземелье. Воздух пах старым камнем, дымом и чем-то пряным — возможно, сушёными травами.

— Нам наверх, — Лорг повернулся к ней, его глаза в полумраке светились, как у ночного хищника. — Ты не против, если я помогу тебе подняться?

Она только успела кивнуть, как две мощные руки легко подхватили её. Один миг — и её ноги оторвались от земли, второй — и она уже была прижата к его груди, чувствуя, как под тонкой кожей играют мощные мышцы.

Лорг засмеялся — низко, грудью, — и рванул вверх, перешагивая через три ступеньки за раз. Вея вскрикнула, инстинктивно вцепившись в его плечи, чувствуя, как при каждом шаге его тело пружинит под ней.

Её щека прижалась к его груди, и сквозь тонкую ткань рубахи она услышала ровный, мощный стук его сердца — неспешный, как удары молота о наковальню, уверенный, как шаги судьбы.

— Не бойся, — прошептал он, и его дыхание шевельнуло её волосы.

Она не боялась. Напротив — впервые за долгое время чувствовала себя в полной безопасности.

Лестница закончилась так же внезапно, как началась. Лорг аккуратно поставил её на ноги перед массивной дубовой дверью, украшенной сложной резьбой. Ещё один ключ, ещё один щелчок замка — и дверь распахнулась.

Вея ахнула.

Комната... нет, не комната — просторная беседка под звёздным небом. Четыре огромных проёма вместо стен открывали панораму всего Мон Шара, утопающего в огнях. Город раскинулся перед ними, как драгоценное ожерелье, брошенное на чёрный бархат ночи.

— Красиво, правда? — Лорг встал позади, его руки легли ей на плечи. — Это самая высокая точка в Мон Шаре.

Его голос звучал гордо, но в нём была и нежность — как будто он делился с ней чем-то сокровенным.

Вея не ответила. Она просто стояла, впитывая вид, чувствуя тепло его рук и понимая, что никогда — никогда! — не забудет эту ночь, этот город, этого орка.

А звёзды над ними молчаливо наблюдали, подмигивая одним глазом, будто знали то, чего ещё не знала она сама.

Лорг стоял позади нее, его горячие ладони медленно скользили по ее плечам, опускаясь к тонкой ткани платья. Вея почувствовала, как его дыхание стало глубже, горячее - каждый выдох обжигал ее шею, заставляя мурашки бежать по спине.

— Ты дрожишь, - прошептал он, и его голос звучал как мед, густой и сладкий.

Она не успела ответить, как его пальцы нашли шнуровку на ее спине. Один рывок - и платье ослабло, ткань скользнула вниз, открывая плечи, затем грудь, и наконец упала к ногам шелковым облаком.

Вея замерла, полуобернувшись, взглянув на него. Ночной воздух ласкал обнаженную кожу, но куда сильнее горела она от его взгляда - тяжелого, оценивающего, полного голода.

— Прекрасна, - проворчал Лорг, и его огромные ладони обхватили ее грудь. Она вскрикнула - его пальцы были чуть шершавыми, но движения удивительно нежными. Большие пальцы провели по соскам, уже твердым от желания, и Вея выгнула спину, чувствуя, как между ног становится совсем влажно.

Он повернул ее к себе. В свете луны его тело казалось высеченным из изумруда - каждый мускул, каждый шрам, каждая прожилка. Ее глаза невольно опустились ниже, к тому месту, где из-под пояса уже выпирал огромный, явно возбужденный член.

Вея сглотнула.

Он был... колоссальным. Толще ее запястья, длиной почти до колена, с выступающими венами. Головка, темно-бордовая и блестящая от влаги, уже полностью вышла из крайней плоти.

— Не бойся, - усмехнулся Лорг, видя ее реакцию. Его рука опустилась к поясу, и вот он уже освобождает себя полностью. Член встал как стрела, подрагивая от напряжения.

Он подошел ближе, и Вея невольно сделала шаг назад, пока не почувствовала за спиной каменную стену. Лорг не торопился - его ладонь скользнула по ее животу вниз, к бедрам, затем между ног.

— Такая мокрая, - прошептал он, проводя толстым пальцем по ее киске. Она вскрикнула, когда он нашел клитор, начав медленные, манящие круги.

Его другая рука подхватила ее под колени, и в следующий миг она уже висела в воздухе, прижатая спиной к стене. Лорг наклонился, его язык провел по ее шее, затем опустился к соску, обхватывая его губами.

Вея застонала, чувствуя, как ее ноги сами раздвигаются шире, открываясь ему. Головка члена коснулась входа, и она замерла - он был таким огромным...

— Расслабься, - прошептал он, целуя ее.

Первый толчок заставил ее вскрикнуть. Он входил медленно, сантиметр за сантиметром, раздвигая ее изнутри. Боль смешивалась с удовольствием, и когда он наконец вошел полностью, Вея почувствовала себя насквозь пронзенной, заполненной им до предела.

Лорг замер, давая ей привыкнуть, его пальцы впились в ее бедра.

— Ты в порядке? - его голос звучал хрипло.

Она кивнула, не в силах говорить.

Тогда он начал двигаться.

Сначала медленно, осторожно, но с каждым толчком ритм ускорялся. Вея вскрикивала при каждом движении, чувствуя, как он задевает самые глубокие места внутри нее. Его руки держали ее крепко, не давая соскользнуть, а губы находили ее рот в страстном поцелуе.

Потом он опустил ее на ковер из шкур.

— На четвереньки, - приказал он, и голос его не терпел возражений.

Она повиновалась, чувствуя, как он становится позади. Его руки обхватили ее бедра, и вот он снова внутри, но теперь под другим углом. Каждый толчок бил прямо по точке G, заставляя ее кричать от нахлынувшего удовольствия.

— Ты так тесна, - рычал он, ускоряясь.

Вея чувствовала, как нарастает волна внутри нее. Его пальцы нашли клитор, и этого было достаточно - она закричала, кончая, чувствуя, как ее внутренности сжимаются вокруг его члена.

Лорг не останавливался. Он перевернул ее на спину, поднял ее ноги на свои плечи и вошел снова, теперь еще глубже.

— Хочу видеть твое лицо, когда ты кончаешь, - прошептал он.

И она кончала снова.

Когда он наконец достиг кульминации, его тело напряглось, как лук. Он вошел в нее до предела, и она почувствовала, как внутри разливается горячая волна.

Они лежали потом, сплетенные, его член все еще внутри нее, а пальцы переплетались с ее.

— Ну что, - усмехнулся он, целуя ее макушку, - все еще боишься орков?

Вея только засмеялась, прижимаясь к его груди.

Глава 23. Тьма и свет

Темные своды тюремного коридора нависали надо мной, словно каменные челюсти, готовые сомкнуться в любой момент. Влажный воздух пропитан запахом плесени, пота и страха — того особого страха, что въедается в стены мест, подобных этому. Каждый мой шаг отдавался эхом по сырому камню, сопровождаемый мерным звоном цепей, сковывающих запястья за спиной.

Меня вели на очищение.

Так они это называли. "Очищение от скверны". На деле же — акт насилия над памятью, над самой душой. Ритуал не умел отделять зерна от плевел, он выжигал всё подчистую, оставляя после себя лишь бледную тень человека. Тридцать, пятьдесят лет воспоминаний — любовь, ненависть, первые поцелуи, горькие расставания — всё это превращалось в пепел. А то, что оставалось... пустая оболочка, послушная кукла для храмовых служб.

Мои колени дрожали, подгибаясь с каждым шагом. Цепи впивались в кожу, оставляя липкие полосы крови на запястьях, но эта боль была ничто по сравнению с тем, что ждало впереди.

Я закрыла глаза на мгновение, обратившись внутрь себя. Мой дар отозвался сразу — тёплой волной, пульсирующей где-то в груди. Вокруг меня стражники — двое впереди, трое сзади. Их эмоции висели в воздухе, как спелые плоды, готовые упасть в мои ладони.

Страх.

Не мой — их.

Лёгкий, едва уловимый, но он был. Они боялись меня. Боялись того, что я могу сделать, даже закованная в цепи. Боялись моего дара, моей силы. И ещё... смущение. Странное, неловкое чувство, будто они участвуют в чем-то постыдном.

Я протянула к этим эмоциям невидимые щупальца, впитывая их, как губка. Энергия влилась в меня, согревая изнутри. Колени перестали дрожать, походка стала тверже. Даже боль от цепей притупилась, превратившись в далёкий фоновый шум.

Мы вышли на площадь — и свет ударил по глазам, ослепительный, беспощадный. Я зажмурилась, инстинктивно дёрнув руками, пытаясь прикрыть лицо. Цепи впились глубже, новая волна боли пронзила запястья. Я стиснула зубы, чувствуя, как тёплая кровь стекает по пальцам.

Ещё не открыв глаз, я поняла — площадь полна народу.

Их эмоции обрушились на меня, как удар волны.

Радость — острая, ядовитая. Те, кто пришёл поглазеть на "падшую", получить свою порцию зрелища.

Страх — густой, липкий. Те, кто боялся, что завтра на их месте окажутся они сами.

Высокомерие — холодное, как сталь. Члены Совета, уверенные в своей правоте.

Стыд — тихий, почти неуловимый. Те немногие, кто понимал, что происходит нечто чудовищное.

Я открыла глаза, моргая от яркого света. Передо мной расстилалась Главная площадь Аль'Рана — белоснежные плиты, выложенные в виде восьмиконечной звезды, высокие колонны по периметру, увенчанные статуями древних героев. И толпа — сотни лиц, сотни глаз, устремлённых на меня.

В центре площади стоял алтарь — чёрный камень, испещрённый серебряными рунами. Вокруг него уже выстроились жрецы в серых одеждах, их лица скрыты капюшонами.

Один из них сделал шаг вперёд, подняв руки.

— Лираэль из Дома Лунных Ветвей, — его голос разнёсся по площади, холодный и безжизненный. — Ты предстала перед нами, чтобы очиститься от скверны.

Толпа зашумела. Где-то раздался смешок.

Я подняла голову, медленно, намеренно, чувствуя как каждый мускул шеи напрягается в этом движении. Глаза жреца, сверкнувшие из-под серого капюшона, встретились с моими — холодные, пустые, как два куска льда в безжизненном лице. Но в глубине этих ледяных озер я уловила нечто... крошечную искру. Страх? Сомнение?

Мои губы растянулись в ухмылке, широкой, вызывающей, обнажающей зубы.

— Посмотрим, что у вас получится, — прошептала я.

Стражники сжали мои локти, их пальцы впивались в плоть, но я уже почти не чувствовала боли. Все мое существо было сосредоточено на даре — на том бурлящем океане эмоций, что окружал меня.

Я закрыла глаза на мгновение — и открыла себя полностью.

Это было подобно нырку в бушующее море.

Страх толпы — острый, соленый, как морская вода.

Злорадство наблюдателей — липкое, как патока.

Сомнения жрецов — горькие, как полынь.

Я впитывала все, жадно, ненасытно, чувствуя как мои магические каналы наполняются до предела. Они горели, как раскаленные проволоки под кожей, посылая волны боли вдоль позвоночника. Но что значила эта боль по сравнению с тем, что ждало меня?

Мой резервуар, уже наполненный до краев, вдруг дрогнул — и расширился.

Это было подобно взрыву изнутри.

Я вскрикнула, чувствуя как нечто внутри меня ломается, перестраивается, становится больше. Вдвое. Втрое. В десять раз.

Кровь хлынула из носа теплой струйкой, скатилась по губам, капнула на белоснежные плиты алтаря.

— Она что-то замышляет! — чей-то голос прозвучал справа.

Но было уже поздно.

Два жреца схватили меня под руки, их пальцы впивались в плоть, но их прикосновения казались такими далекими, такими незначительными. Они тащили меня к черному камню, к моей предполагаемой погибели, не понимая, что ведут к гибели себя самих.

Камень алтаря был холодным под спиной, почти обжигающе холодным. Я лежала, глядя в бездонное небо над головой, чувствуя как энергия бурлит во мне, как она рвется наружу, как она требует выхода.

Жрец в сером склонился надо мной, его руки поднялись для начала ритуала.

И в этот момент я засмеялась.

Тихо сначала. Потом громче.

Потом так, что эхо разнеслось по всей площади.

— Дорогие зрители, — прошептала я, чувствуя как слова вырываются из меня вместе с кровью, с энергией, с силой. — Вы хотели зрелищ?

Мои запястья дернулись, и цепи — эти жалкие железные путы — рассыпались в прах.

— Получайте.

Сила хлынула сквозь меня, как приливная волна, подхватив мое тело и поставив на ноги с такой легкостью, будто я весила не больше осеннего листа. Она пульсировала в жилах, гудела в ушах, заставляла кожу покрываться мелкими искрами статического электричества. Я чувствовала, как нечто древнее и необузданное просыпается где-то в глубине моей души — первобытная ярость, чистая, неразбавленная, клокочущая, как лава в жерле вулкана.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И я отпустила ее.

Она вырвалась из меня невидимым вихрем, пронзая пространство, вливаясь в умы, в сердца, в самые темные уголки душ. Каждый второй эльф на площади вздрогнул, его глаза закатились, а затем вспыхнули тем же неистовым огнем. Я видела, как зрачки расширяются, как пальцы непроизвольно сжимаются в кулаки, как рты искривляются в одинаковых гримасах безумия.

Резервуар опустел за мгновение — но лишь для того, чтобы тут же начать наполняться вновь. Теперь он питался страхом, чистым, кристальным, как горный ручей. Страхом тех, кто еще сохранил рассудок.

Площадь взорвалась хаосом.

Эльфы, еще минуту назад стоявшие в благоговейной тишине, теперь кидались друг на друга с воплями, больше похожими на звериные рыки. Ногти впивались в кожу, зубы смыкались на плоти, кулаки били без разбора. Кто-то упал, захлебываясь собственной кровью, кто-то орал, вырывая клок волос у соседа.

Затем зазвенела сталь.

Первые клинки вышли из ножен, сверкнув в солнечном свете. Первая кровь брызнула на белоснежные плиты, ярко-алая, почти нереальная в своей насыщенности.

Стрелы взвились в воздух с тихим свистом, находя свои цели.

Я стояла в эпицентре этого безумия, чувствуя, как резервуар наполняется до краев. Мои волосы развевались вокруг лица, как живые, хотя ветра не было.

И тогда я сделала второй шаг.

Теперь я влила в уцелевших другое чувство — обожание, слепое, безрассудное, всепоглощающее.

Эффект был мгновенным.

Члены Совета, еще минуту назад готовые принести меня в жертву, теперь ползли ко мне на четвереньках, их глаза блестели слезами восторга. Воины роняли оружие, падая на колени. Обычные горожане протягивали руки, как к божеству, их губы шептали мое имя.

И в этот момент что-то кольнуло меня в грудь.

Я сунула руку за пазуху — и извлекла серебряный колокольчик. Тот самый, что дала мне святая. Он лежал на моей ладони, холодный и безмолвный, отражая искаженное изображение моего лица.

Я усмехнулась. "Не понадобился."

Но затем взгляд упал на отражение — и кровь застыла в жилах.

Глаза.

Мои глаза.

Они были черными.

Совершенно, абсолютно черными, без белка, без радужки — два бездонных отверстия в лицо, как вход в вечную ночь.

Ужас пронзил меня, холодный и острый, как лезвие. Я вздрогнула, колокольчик выпал из пальцев, зазвенев на камне.

И...

Проснулась.

Резко, с воплем, вырывающимся из груди.

Холодный пот струился по спине, сердце колотилось так, будто хотело вырваться из грудной клетки. Я лежала на каменном выступе в своей камере, пальцы впились в грубую ткань одеяла.

Слезы.

Они текли сами по себе, крупные, горячие, падая на камень с тихим стуком.

Я подбежала к умывальнику, набрала воды в ладони и впилась взглядом в свое отражение. Глаза — обычные, эльфийские, с зеленой радужкой и белыми белками тревожно смотрели на меня.

Но образ из сна не уходил.

Эти черные глаза.

Эта сила.

Это... превращение.

— Во что я могу превратиться? — прошептала я в темноту, и мой голос звучал чужим, разбитым.

Ответа не было.

Только тишина.

Только страх.

И понимание, что граница между спасением и проклятием — тоньше лезвия ножа.

Глава 24. Завтрак перед Советом

Первые лучи солнца пробивались сквозь узкое окошко, рисуя золотистые полосы на грубых деревянных половицах. Грот открыл глаза, мгновение наблюдая, как пляшут пылинки в солнечном свете. Его сознание медленно возвращалось из царства снов — тело было тяжелым, отягощенным вчерашним элем и долгими разговорами до глубокой ночи.

Он потянулся, чувствуя, как хрустят позвонки, и первая мысль была о Вее. Лорг увел ее вчера — с ее согласия, это было ясно по тому, как она смотрела на вождя. Грот усмехнулся про себя. Маленькая человечка явно не ожидала, что орки могут быть такими... галантными.

— С ней все в порядке, — пробормотал он, вставая с лежака.

Утренний воздух в комнате был прохладным, пахнущим деревом и сушеными травами. Грот выполнил привычный ритуал — умылся ледяной водой из медного таза, расчесал пальцами спутанные за ночь волосы, переоделся в свежие одежды. Его доспехи и оружие лежали в углу, тщательно очищенные после вчерашнего — даже в гостях настоящий воин не позволял себе небрежности.

Из-за двери доносились голоса и запахи завтрака. Грот вышел в общий зал, где за длинным дубовым столом уже сидели хозяева.

Мирана, жена Загмака, помешивала что-то в огромном чугунном котле, висящем над очагом. Ее черные дреды были собраны в высокий хвост, обнажая синие ритуальные татуировки на шее. Увидев Грота, она улыбнулась, обнажив клыки.

— Сплюнь в левую руку, чтобы день удачным был, — сказала она, протягивая ему глиняную чашку с какой-то дымящейся жидкостью.

Грот послушно выполнил древний оркский обряд, затем сделал глоток. Напиток оказался горьковатым, с послевкусием полыни и меда.

— Лорг с Веей еще не пришли? — спросил он, садясь за стол.

Загмак, разламывающий хлеб размером с колесо телеги, хмыкнул:

— Ждем. По идее скоро должны быть. Нужно же сдать человечку назад ее защитнику.

В его голосе не было ни насмешки, ни осуждения — просто констатация факта. Орки не видели ничего зазорного в том, что молодой вождь провел ночь с гостьей. Напротив, это считалось честью для женщины — быть выбранной таким воином.

Мирана поставила перед Гротом миску с дымящейся похлебкой — густой, с кусками мяса, кореньями и особыми фиолетовыми овощами, которые росли только в Чёрных горах.

— Совет соберется через три часа, — сказала она, садясь рядом с мужем. — Ты готов?

Грот задумался, разминая пальцами кусок хлеба.

— Нет, — честно ответил он. — Но это не важно. Я должен спасти Лираэль.

Загмак кивнул, его желтые глаза стали серьезными.

— Совет... он не любит изгнанников. Даже если ты был прав.

— Я знаю.

— Лорг поддержит тебя. Я поддержу. Но остальные...

Грот вздохнул. Он помнил каждого члена Совета. Старого Громового Гарта, который считал, что любое общение с эльфами — предательство. Хитрого Даргхула, умевшего вывернуть любые слова так, как было нужно ему. Жестокую Варгу, считавшую, что милосердие — слабость.

— Мне нужно хотя бы двадцать воинов, — сказал Грот. — Чтобы штурмовать эльфийскую темницу.

Мирана засмеялась — звонко, как горный ручей.

— Ты просишь мало. Лорг приведет пятьдесят.

— Если Совет разрешит.

— Если нет — он приведет их тайно.

Загмак хмыкнул в подтверждение, откусывая кусок мяса с кости.

Разговор перешел на другие темы — о новых рудниках в горах, о набегах людских банд, о предстоящей свадьбе сына кузнеца. Грот слушал, кивал, но мысли его были далеко — в эльфийских землях, где Лираэль, возможно, в этот самый момент стояла перед своим Советом.

Дверь скрипнула.

Вошел Лорг — высокий, могучий, с довольной ухмылкой на лице. За ним, слегка прихрамывая, шла Вея. Ее черные волосы были растрепаны, на шее виднелись свежие следы зубов, но глаза... глаза сияли, как две звезды.

— Приятного утра, — проворчал Лорг, плюхаясь на скамью рядом с Гротом.

Вея села напротив, избегая смотреть ни на кого, кроме своей тарелки. Но когда Мирана налила ей чай, их взгляды встретились — и оркская женщина подмигнула.

Грот улыбнулся.

— Как спалось? — спросил он, делая вид, что не замечает ни следов на шее Веи, ни довольного вида Лорга.

— Хорошо, — прошептала она, и щеки ее покраснели. — Очень хорошо.

Лорг засмеялся, подбадривающе погладив ее по спине. Его глаза лучились счастьем.

— Давайте кушать. Нужно хорошенько подкрепиться и выдвигаться.

Грот кивнул.

День только начинался — а впереди было самое трудное.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 25. Завтрак перед Советом. 2 часть

Запахи утра смешивались в воздухе — аромат жареного мяса, свежеиспеченного хлеба, пряных трав и чего-то дымного, что Вея не могла опознать. Она сидела за столом, сжимая в руках глиняную миску, наполненную густой похлебкой необычного фиолетового оттенка. Первая ложка обожгла язык, но вкус оказался настолько неожиданным — одновременно сладковатым и острым, с легкой горчинкой в послевкусии — что она сразу потянулась за второй.

— Это что за овощ? — спросила она, указывая на кусочки странного фиолетового корня.

Мирана, сидевшая напротив, улыбнулась, обнажая острые клыки.

— Гхорнский корень. Растет только на склонах Чёрных гор, где ветер дует с востока. Если собрать его в полнолуние, он дает силу, а если в новолуние — лечит раны.

Лорг, разламывающий огромную булку хлеба пополам, хрипло рассмеялся.

— А если съесть его перед боем, враги будут видеть тебя втрое больше, чем ты есть.

Грот, сидевший рядом, лишь покачал головой, но в уголках его глаз собрались смешинки.

— Не слушай их. Это просто овощ. Хотя... да, вкусный.

Вея снова попробовала, тщательно разжевывая. Вкус напоминал что-то среднее между картофелем и трюфелями, но с легким оттенком чего-то... дымного. Как будто корень рос у подножия вулкана.

Завтрак прошел в таких легких разговорах — Мирана рассказывала о местных блюдах, Лорг подшучивал, Грот иногда вставлял замечания, а Вея слушала, забыв о своем первоначальном смущении. Кружка утреннего кофе — темного, густого, с добавлением каких-то местных специй — довершала картину. Напиток бодрил сильнее, чем все, что она пробовала раньше. Еще в башне Лорга, когда он принес ей чашку прямо в постель, она почувствовала, как усталость уходит, сменяясь приятным покалыванием в кончиках пальцев.

Когда трапеза закончилась, компания поднялась из-за стола. На улице их встретило яркое солнце, ласково греющее спины, и свежий ветер, несущий ароматы степных трав. Мон Шар уже проснулся — на улицах толпились орки, торговали, смеялись, спорили. Некоторые сидели за грубыми деревянными столами под навесами, попивая из огромных кружек тот самый кофе, от которого у Веи до сих пор слегка дрожали пальцы.

Она шла рядом с Лоргом, изредка бросая на него взгляды. В солнечном свете он казался еще больше — его зеленая кожа отливала золотом, шрамы на руках и груди выглядели как древние руны, рассказывающие историю бесчисленных битв. Он заметил ее взгляд и подмигнул, от чего у нее защемило внизу живота.

Дом Вождей возвышался в центре поселения — массивное каменное здание с резными деревянными дверями, украшенными символами кланов. Перед входом стояли два орка-стража, но при виде Лорга они лишь кивнули, пропуская компанию внутрь.

Вея замерла на пороге, пораженная.

Внутри было огромное круглое помещение, освещенное десятками факелов, вставленных в железные кольца вдоль стен. В центре стоял одинокий деревянный стул, а вокруг, полукругом, располагались массивные кресла с высокими спинками, вырезанными в виде тотемных животных. В них сидели орки — мужчины и женщины разных возрастов. Самые старые были покрыты шрамами, словно картой прожитых лет, их глаза светились мудростью и... подозрительностью, когда они уставились на Грота.

Лорг отделился от группы и занял одно из кресел — третье слева, с резным изображением волка на спинке.

— Молодой вождь, — прошептала Вея.

Мирана, стоявшая рядом, кивнула.

— Да. Несмотря на возраст, он заслужил место среди старейшин.

Грот шагнул вперед и сел на центральный стул. Его поза была спокойной, но Вея, уже научившаяся читать орков, видела напряжение в его плечах, в том, как сжаты пальцы.

За его спиной, на скамьях для зрителей, разместились друзья — Загмак, Мирана, несколько других орков, которых Вея видела в таверне. Она села рядом с Мираной, чувствуя, как воздух в зале становится тяжелее, насыщеннее.

Тишина стала звенящей. Заседание совета старейшин началось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 26. Совет Старейшин

Тишина в зале повисла густой пеленой. Старейший из присутствующих - седобородый орк по имени Гарт Железная Челюсть - поднялся, опираясь на резной посох. Его единственный глаз (второй был потерян в битве при Кровавом Ручье) изучающе остановился на Гроте.

— Сын Громовой Горы, — голос его гремел, как далекие раскаты грома, — ты пришел просить у Совета то, чего не просил за все годы изгнания. Говори.

Грот встал, его мощная фигура бросала тень на каменный пол.

— Прошу помощи клана, чтобы спасти ту, без кого мое сердце не бьется. Эльфийку Лираэль.

В зале пронесся ропот. Старая орчиха Варга, чье лицо было покрыто ритуальными шрамами, резко встала:

— Ты предлагаешь нам войну с эльфами, когда человечьи полчища стягиваются к Черным Долинам? Из-за одной эльфийской шлюхи?

Лорг, до этого молча сидевший в тени, внезапно выпрямился. Каждый в зале замер - все знали, кто перед ними. Не просто один из вождей, а Глава Когтя - тайной сети разведчиков и диверсантов, чьи имена знали только в Совете.

— Варга-мать, — его голос тек, как мед, но с оттенком стали, — ты говоришь с воином, который в одиночку вынес из горящей школы тридцать наших детей, когда люди подожгли Камень Мудрости. После чего догнал и убил десятерых работорговцев голыми руками, освободив еще двадцать наших детей.

Он сделал паузу, давая словам проникнуть в сознание.

— И теперь этот воин просит помощи, чтобы спасти свою самку. Разве по-оркски бросать своих в беде?

Старейшины переглянулись. Варга скривила губы:

— Время выбрано неудачно. Нам не выдержать два фронта. Люди...

— Люди? — Лорг рассмеялся, обнажив клыки. — Мои лазутчики вчера видели, как эльфийский капитан повесил человеческого посла на их же пограничном столбе. Они скорее передерутся между собой, чем объединятся.

Он сделал знак рукой. В проеме двери появился молодой орк в простой одежде - никто даже не заметил, когда он вошел.

— Докладывай, Гарз.

— Люди начали рыть шахты в Долине, — орк говорил тихо, но четко. — Но эльфы уже отправили к ним "гостей" - двух убийц из Бледных Клинков.

Лорг кивнул, и лазутчик растворился в тени так же незаметно, как появился.

— Вот и ответ, — продолжил Лорг. — Но если Совет боится открытого конфликта... — Он намеренно сделал паузу, — Пусть операцию проведут Тени Когтя.

В зале воцарилась гробовая тишина. Даже Гарт потерял дар речи. Тени Когтя - элита элит, о существовании которых знали лишь семь человек в клане.

Варга первой опомнилась:

— Ты предлагаешь рисковать нашим лучшим...

— Рисковать? — Лорг перебил ее, его глаза вспыхнули. — Я предлагаю показать, что никто не трогает наших. Никогда. Даже если они сейчас в изгнании. А для Теней эта операция подобна вечерней прогулке. Какой там риск..

Старейшины зашептались. Гарт ударил посохом о камень:

— Совет постановляет: Тени Когтя получают два дня. Ни следов, ни свидетелей. Грот идет с ними. Если вернется с победой — изгнание окончено.

Грот склонил голову, но Вея заметила, как дрожат его сжатые кулаки - не от страха, а от ярости, сдерживаемой годами.

Лорг же улыбнулся - медленно, как волк, почуявший кровь.

— Они даже не узнают, что их посетили.

Тяжелые дубовые двери Зала Совета распахнулись, выпуская поток солнечного света, который резанул по глазам после полумрака каменного зала. Грот вышел первым, щурясь от непривычно яркого полуденного света. Его могучая грудь вздымалась глубоко и ровно — будто впервые за долгие годы он дышал полной грудью.

— Ну что, изгнанник, — раздался сзади знакомый голос, и тяжелая латина шлепнула его по плечу. — Теперь ты официально наш позор снова.

Грот обернулся и увидел Загзага — сына кузнеца, своего старого друга, чьи плечи и руки были покрыты ритуальными свадебными узорами. Сегодня вечером его ждала свадьба с Ларрой, и он сиял, как медный котел на солнце.

— Ты бы лучше готовился к ночи, а не за мной бегал, — хрипло усмехнулся Грот, но Загзаг только фыркнул.

— После того, как пять лет уговаривал её? Да я и во сне всё сделаю правильно.

Из-за его спины вынырнули остальные: долговязый Барзук с вечно задумчивым лицом (хотя все знали, что за этой маской скрывался самый отчаянный проказник в поселении), коренастый Гродд, чьи кулаки были размером с кузнечный молот, и, конечно, Вея, которой Лорг сказал идти с Гротом, — она шла чуть поодаль, но её присутствие чувствовалось, как легкий запах целебных трав в воздухе.

— Значит, правда? — Барзук скрестил руки на груди. — Ты действительно пойдешь с Тенями Когтя вытаскивать эту эльфийку?

Грот лишь кивнул, и в его глазах вспыхнуло что-то такое, от чего даже Гродд, обычно невозмутимый, присвистнул.

— Ладно, — Загзаг хлопнул в ладоши. — Значит, сегодня мы пьём за тебя, за меня, и за то, чтобы послезавтра ты вернулся целым. Потому что если испортишь мою свадьбу своим похоронным видом — я тебя сам прибью.

На этот раз выбрали другой кабак. Который был поближе и имел своеобразную репутацию. Однако «Кабанья Голова» в полдень была не тем шумным, дымным вертепом, каким становилась по ночам. Солнечные лучи пробивались сквозь щели в ставнях, освещая грубые деревянные столы, на которых ещё сохранились следы вчерашнего веселья — засохшие пятна вина, крошки хлеба, пара забытых костей.

Хозяин, толстый орк по имени Гарш, лениво протирал кружки, когда они ввалились внутрь.

— О-о, — он осклабился. — Жених и его шайка. И… — Его взгляд упал на Грота, и брови поползли вверх. — Изгнанник. Значит, слухи правда.

— Заткнись и дай нам выпить, — буркнул Гродд, плюхнувшись на лавку так, что та жалобно заскрипела.

Вскоре на столе появились кувшины с тёмным медовым элем, миски с дымящейся похлёбкой и целая груда жареного мяса. Загзаг, уже слегка навеселе (как выяснилось, он начал праздновать ещё до полудня), размахивал руками, рассказывая о том, как он наконец-то добился согласия Ларры.

— …а потом я сказал: «Если не выйдешь за меня, я буду стоять под твоим окном каждую ночь!» И знаешь, что она ответила?..

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— «Лучше бы ты стоял так у кузницы — хоть польза была бы», — хором закончили остальные, потому что эту историю они слышали уже раз сто.

Даже Грот хмыкнул, отпивая из кувшина.

— Ладно, — Барзук поднял свою кружку. — За Загзага и Ларру. Пусть их дети будут крикливыми и непослушными — чтобы им не было скучно.

— ЗА ЗАГЗАГА! — прогремело в ответ.

— И за Грота, — добавила Вея, когда шум утих. Её голос был тихим, но все услышали. — Чтобы он вернулся с тем, за чем идёт.

На мгновение воцарилась тишина. Потом Гродд громко чокнулся с Гротом, Загзаг вылил ему на голову остатки эля (со словами «чтобы не забыл, ради чего возвращаться»), а Барзук вдруг затянул старую походную песню.

Грот сидел, сжимая кубок, и впервые за долгое время чувствовал — он дома. Даже если завтра ему предстояло идти в самое пекло.

Где-то за стенами таверны кричали торговцы, звенели молоты кузнецов и смеялись дети. Жизнь шла своим чередом. А сегодня — сегодня был день, когда можно было просто пить, смеяться и ждать свадьбы.

Завтра начнётся война. Но не сегодня.

Глава 27. Свадьба

Вея сидела рядом с Лоргом, наблюдая, как вокруг царит шумное, почти семейное веселье. Орки подкалывали друг друга, перебрасывались грубоватыми шутками, хлопали друг друга по спинам так, что у человека от такого удара наверняка перехватило бы дыхание. Но в этом не было злобы — только тепло, какое бывает между братьями, выросшими бок о бок. Она ловила себя на мысли, что улыбается, хотя еще несколько месяцев назад эти зеленокожие великаны казались ей воплощением варварства.

Когда Загзаг поднялся, объявив, что ему пора готовиться к свадьбе, в таверне поднялся дружный гул одобрения. Его хлопали по плечам, подталкивали к выходу, кричали вслед похабные советы, от которых даже у Веи, привыкшей к солдатскому юмору, заалели щеки. Лорг, сидевший рядом, лишь покачал головой, но в уголках его глаз собрались смешливые морщинки.

— Эти идиоты испортят ему всю торжественность, — проворчал он, но в его голосе не было раздражения, только снисходительная нежность.

— А разве у орков бывают чинные свадьбы? — не удержалась от вопроса Вея.

Лорг повернулся к ней, и солнечный свет, пробивавшийся сквозь щели ставней, золотистыми бликами скользнул по его резким скулам.

— Только если невеста этого требует, — ответил он, и его низкий голос звучал, как теплый мед, растекающийся по жилам. — Но Ларра… она из тех, кто ценит искренность больше церемоний.

Остальные тоже начали расходиться — кто-то торопился домой переодеться, кто-то — помочь с подготовкой к празднику. Лорг коснулся ее запястья. Его пальцы были шершавыми от бесчисленных шрамов и мозолей, но прикосновение оказалось на удивление мягким.

— Давай прогуляемся, — предложил он. — Мон Шар просыпается после полуденной дремоты. Мы можем заглянуть в лавки — выбрать подарок молодым.

Она кивнула, внезапно осознав, как приятно провести время без спешки, без страха, без необходимости озираться по сторонам.

Улицы Мон Шара были оживленными, но не шумными. Полуденная жара постепенно спадала, и торговцы, дремавшие в тени своих навесов, теперь раскладывали товары, готовясь к вечернему наплыву покупателей. Воздух пах специями, кожей и дымком — где-то жарили мясо, и аппетитный аромат смешивался с терпкими нотками сушеных трав.

Вея шла рядом с Лоргом, и ей не нужно было пробираться сквозь толпу — орки расступались перед ним, почтительно опуская головы. Она ловила на себе любопытные взгляды, но в них не было враждебности, только интерес.

— Что обычно дарят на оркских свадьбах? — спросила она, разглядывая прилавок с украшениями.

— Что-нибудь полезное, — ответил Лорг, останавливаясь у лавки кузнеца. — Оружие, инструменты, крепкую ткань…

— Как романтично, — фыркнула Вея.

Лорг усмехнулся, и его клыки блеснули в солнечном свете.

— Романтика — это когда муж может защитить свою жену, а жена — сшить ему плащ, который не пропустит зимний ветер.

Она взяла с прилавка небольшой кинжал в изящных ножнах — лезвие было украшено тонкой гравировкой в виде переплетающихся ветвей.

— Это… красиво, — признала Вея, хотя никогда не считала оружие чем-то эстетичным.

— Практично, — поправил Лорг, но в его глазах читалось одобрение ее выбора. — Ларра ценит хорошие клинки.

Они продолжили путь, заглядывая то в одну, то в другую лавку. Вея то и дело останавливалась, чтобы рассмотреть какую-нибудь безделушку — бусы из полированных камней, расшитые узорами ленты, флакончики с ароматными маслами. Лорг терпеливо ждал, не подгоняя ее, хотя она замечала, как его внимание привлекали более утилитарные вещи: прочные ремни, наборы для разведения огня, складные ножи. Они складывали в сверток все что нравилось. Лорг только успевал доставать свой кошель с монетами.

— Ты никогда не думала остаться здесь? — неожиданно спросил он, когда они вышли на небольшую площадь, где играли орчата, беззаботно играя в салки.

Вея замерла. Мысль о том, чтобы поселиться среди орков, еще недавно показалась бы ей абсурдной. Но сейчас…

— Я не знаю, — честно ответила она. — Мир за пределами Мон Шара все еще кажется мне враждебным.

Лорг внимательно посмотрел на нее, и в его взгляде было что-то такое, от чего у нее участился пульс.

— Враждебный мир проще переживать, когда есть кому прикрыть твою спину, — сказал он тихо.

Они стояли так близко, что она чувствовала исходящее от него тепло. И вдруг осознала, что больше не боится. Ни его, ни этого места, ни будущего, которое еще недавно казалось таким туманным.

— Нам пора, — нарушил момент Лорг, указывая на солнце, уже клонящееся к закату. — Свадьба начинается.

И Вея последовала за ним, сжимая в руках сверток с подарком и понимая, что впервые за долгое время чувствует себя… дома.

Дорога к дому верховного шамана петляла между глинобитных домов, то и дело открывая взгляду неожиданные уголки зелени. Вея не могла надивиться — среди выжженных степных просторов, окружавших Мон Шар, эти улочки казались оазисом. Пышные кустарники с широкими восковыми листьями, деревья с резной листвой, напоминающей кружево, и цветы — алые, золотистые, лиловые — всё это буйствовало в каменных вазонах и узких палисадниках.

— Я думала, орки не любят сады, — призналась она, касаясь пальцами бархатистого лепестка какого-то незнакомого растения.

— В степи вода дороже золота, — пояснил Лорг, идущий рядом. — Но шаманские кварталы всегда зелёные. Говорят, их корни пьют магию, а не влагу.

На одном из поворотов их внимание привлекла лавка, на которой, среди прочего, стоял лоток с необычными плодами — красными, с кожицей, покрытой мягкими волосками, будто тончайшим мехом. Они переливались на солнце, как драгоценные камни.

— Что это? — Вея не удержалась от вопроса.

— Плоды огненной лианы, — ответил Лорг и, не спрашивая, купил целую пригоршню. — Попробуй.

Она взяла один, осторожно сжав пальцами. Кожица была теплой и пушистой, как шкурка молодого зверька.

— Как их едят?

Лорг усмехнулся и взял плод из её рук. Его большие пальцы ловко подцепили кожицу, и она слезла, как перчатка, обнажая сочную зеленую мякоть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Вот так.

Вея откусила. Сладость, немного острая и в то же время медово-нежная, разлилась по языку. Сок пах дымком, специями и чем-то неуловимо экзотическим.

— Боже, это восхитительно! — Она не заметила, как съела весь плод, и потянулась за следующим.

Лорг наблюдал за ней с забавной ухмылкой, пока она не опустошила всю пригоршню.

— Теперь ты официально принята в племя, — заметил он. — Огненную лиану чужаки обычно не переваривают.

Она хотела ответить, но в этот момент они вышли на просторную площадь перед домом верховного шамана.

Зрелище, открывшееся им, заставило Вею замереть. Народу собралось видимо-невидимо — орки в праздничных доспехах, женщины в ярких платьях с узорчатыми поясами, дети, украдкой тыкающие пальцами в сладости на подносах. В центре толпы стоял Загзаг в сопровождении Грота и остальных друзей.

И вот тут-то Вея и застыла.

На женихе была традиционная оркская свадебная юбка из грубой ткани, расшитая символами плодородия. Но главной её «особенностью» был разрез спереди, через который был виден огромный член, чуть ли не по колено.

— Ох… — Вея резко прикрыла лицо ладонью, но было поздно — картинка уже впечаталась в мозг.

Лорг фыркнул.

— Не переживай. Это просто традиция — демонстрировать, что жених…

достоин

невесты. И чтобы было удобнее исполнять свадебные ритуалы..

— А невеста тоже должна что-то демонстрировать? — поинтересовалась Вея сквозь пальцы.

— Только если захочет, — рассмеялся Лорг.

Загзаг, заметив их, широко замахал руками.

— Лорг! Идём, сейчас шаман выйдет!

Грот, стоявший рядом, кивнул им. Его обычно мрачное лицо сегодня казалось менее угрюмым — возможно, из-за эля, а может, из-за того, что завтра он наконец отправится за Лираэль.

— Вы вовремя, — пробормотал он, когда они подошли. — Сейчас начнется.

— Загзаг, — продолжил он, ухмыляясь — тату на члене это какая то новая мода?

— Заткнись, — зашипел Загзаг, но гордо подбоченился. — Ларра оценит.

В этот момент дверь дома шамана распахнулась, и на пороге появилась сама невеста.

Толпа замерла.

Ларра была… потрясающей.

Глава 28. Обряд

Ларра появилась на пороге дома шамана, и в тот же миг воздух наполнился сдержанным гулом восхищения. Ее платье, короткое и дерзкое, облегало соблазнительные изгибы тела, а глубокое декольте открывало загорелую кожу, переливающуюся под лучами закатного солнца. Волосы, заплетенные в сотню тонких косичек, украшенных крошечными золотыми бусинами, звенели при каждом шаге, словно живой музыкальный инструмент. Она была воплощением дикой, необузданной красоты – той, что заставляет сердце биться чаще, а разум терять нить мыслей.

Из толпы вышел массивный орк с седыми висками и таким же, как у Ларры, гордым изгибом бровей. Отец. Он протянул дочери руку, помогая ей спуститься по резным ступеням, и в его движении читалась не только торжественность момента, но и глубокая нежность. Когда они медленно шли к Загзагу, земля под ногами будто замирала, а гости, затаив дыхание, наблюдали за этим шествием. Передав руку Ларры жениху, отец отступил в сторону, слившись с толпой, но его взгляд, полный гордости и едва уловимой грусти, не отрывался от молодых.

Загзаг и Ларра, держась за руки, направились к алтарю – массивному камню, испещренному древними рунами. Шаман, облаченный в пестрые одежды, расшитые символами плодородия и защиты, ждал их, неподвижный, как сама скала. Его лицо, раскрашенное охрой и синей глиной, казалось безжизненной маской, но глаза, острые и проницательные, горели внутренним огнем. Когда молодые опустились перед ним на колени, он воздел руки к небу, и солнечные лучи, пробиваясь сквозь листву, заиграли на его браслетах, отбрасывая блики на лица присутствующих.

— Согласна ли ты, Ларра, быть навеки с этим орком, Загзагом? – голос шамана, низкий и вибрирующий, разнесся по площади, заставляя кожу покрываться мурашками. — Рожать ему сильных детей, наполнять его дом ароматом свежеиспеченного хлеба, согревать его ложе в самые лютые морозы?

Ларра не опустила взгляд. Ее губы, подкрашенные соком алых ягод, дрогнули в улыбке, когда она ответила:

— Да.

Загзаг сжал ее пальцы, и в этом жесте было столько обетований, столько невысказанных клятв, что даже самые суровые воины среди гостей переглянулись, вспомнив, наверное, свои собственные свадьбы.

Шаман повернулся к жениху.

— Согласен ли ты, Загзаг, быть навеки с этой орчанкой, Ларрой? — Его пальцы коснулись резного амулета на груди. — Дарить ей удовольствие, от которого дрожат звезды? Обеспечить ее домом, где каждая чаша будет полна, а каждый угол – защищен твоей силой? Хранить верность ее сердцу и телу, пока твоя кровь будет течь в жилах?

Загзаг выпрямил спину. Его голос, обычно такой грубый и насмешливый, теперь звучал почти торжественно:

— Да.

Шаман ударил посохом о землю. Глухой звук, похожий на удар сердца, отозвался эхом в груди у каждого.

— Властью, данной мне советом старейшин, объявляю вас мужем и женой!

Толпа взорвалась возгласами, но шаман не закончил. Он сделал шаг вперед, и его следующая фраза, произнесенная с непоколебимой серьезностью, заставила Вею непроизвольно ахнуть:

— Загзаг, теперь можешь вставить в Ларру свой член, дабы все видели, чья это жена!

Ни тени смущения не было на лицах молодых. Ларра, улыбаясь так, словно ей только что подарили самый драгоценный клад, позволила Загзагу раздвинуть ткань платья, обнажив грудь. Ее соски, темные и упругие, уже затвердели от возбуждения. Загзаг, чье тело мгновенно откликнулось на зрелище, взял Ларру за бедра и поднял ее с легкостью, поразительной для его грубой силы. Их губы встретились в поцелуе – жадном, влажном, полном обещаний будущих ночей.

Ларра обвила его шею, а он, не спеша, опустил ее на себя, входя глубоко, так глубоко, что у кого-то из зрительниц вырвался сдавленный стон. Аплодисменты, смех, одобрительные возгласы – все смешалось в едином гуле, но Вея уже не слышала ничего, кроме собственного бешеного сердцебиения.

Она видела, как Ларра закинула голову назад, когда Загзаг начал двигаться, сначала медленно, затем все увереннее. Их тела, слившиеся в древнем как мир ритме, казались воплощением самой природы – неудержимой, страстной, лишенной ложной стыдливости.

— У орков не бывает сомнений, – прошептал Лорг, наклоняясь так близко, что его дыхание обожгло Вею. — Если хотят – берут. Если любят – не скрывают.

Вея не смогла отвести взгляд. В этом было что-то гипнотическое – не просто акт, а праздник жизни, плоти, искренности. И хотя ее щеки горели, а ладони стали влажными, она понимала: здесь, среди этих орков, нет места фальши. Только правда.

А правда заключалась в том, что Загзаг и Ларра, забыв о зрителях, теперь принадлежали только друг другу. Их стоны, прерывистые и хриплые, смешивались с шепотом листьев и одобрительным гулом гостей. И где-то в глубине души Вея почувствовала странное, почти болезненное желание – оказаться на месте Ларры. Не с Загзагом, нет. Но с тем, чьи глаза сейчас жгли ее кожу, не отпуская ни на мгновение...

Загзаг и Ларра двигались в ритме древнего танца любви, их тела сливались и расходились с животной грацией, будто подчиняясь какому-то тайному знанию, переданному им самой природой. Ларра, раскинувшаяся на грубой шкуре, расстеленной прямо у подножия алтаря, закидывала голову назад, обнажая длинную линию шеи, по которой струились капельки пота. Ее пальцы впивались в мускулистые плечи Загзага, оставляя красные полосы — метки страсти, которые он, казалось, принимал с гордостью.

— Еще... еще, мой вождь... — ее голос, обычно такой дерзкий и насмешливый, теперь звучал хрипло и прерывисто, словно каждый вздох давался ей с трудом.

Загзаг отвечал на ее мольбы с какой-то почти религиозной преданностью. Его бедра двигались мощно, но не спеша, будто он боялся упустить хоть мгновение этого единения. Каждый толчок заставлял Ларру вздрагивать, ее ноги, обвитые вокруг его поясницы, то сжимались, то разжимались, притягивая его глубже, ближе.

— Ты чувствуешь, как я наполняю тебя? — прошептал он, наклоняясь так близко, что его горячее дыхание обжигало ее губы. — Чувствуешь, как мое семя пропитывает тебя до самых костей?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ларра не ответила словами — ее тело ответило за нее. Оно выгнулось в дугу, мышцы живота напряглись, а из горла вырвался долгий, дрожащий стон. Оргазм прокатился по ней волной, заставив пальцы ног судорожно сжаться, а глаза закатиться под веки.

— Двенадцать! — хором прокричали гости, и в их голосах слышалось не просто веселье, а какое-то почти ритуальное одобрение.

Вея, стоявшая рядом с Лоргом, чувствовала, как ее собственное тело откликается на это зрелище. Тепло разливалось по низу живота, а между ног пульсировало в такт движениям Загзага. Она пыталась отвести взгляд, но не могла — было что-то завораживающее в этой откровенности, в этой абсолютной, ничем не прикрытой страсти.

— Не стыдись, — Лорг наклонился к ней, его губы почти касались ее уха. — Это священнодействие. Они не просто совокупляются — они творят жизнь.

Загзаг между тем сменил позу — теперь Ларра сидела сверху, ее бедра двигались в собственном ритме, медленном и соблазнительном. Ее грудь, покрытая легким блеском пота, подрагивала при каждом движении, а пальцы, запутанные в волосах Загзага, держали его голову так, будто боялись, что он исчезнет.

— Мой... мой... — бормотала она, наклоняясь, чтобы поймать его губы в поцелуй.

Загзаг ответил ей с той же жадностью, его руки скользили по ее спине, впивались в мясистые ягодицы, помогая ей двигаться быстрее, жестче.

Ларра внезапно откинулась назад, ее пальцы впились в его бедра, и новый оргазм потряс ее, заставив тело затрястись, как в лихорадке.

— Тринадцать! — снова закричали гости, и кто-то даже свистнул в знак одобрения.

Пожилые орки стояли с каменными лицами, но в их глазах читалось одобрение — они видели в этом не просто страсть, а продолжение рода, залог будущего их народа. Молодые орки уже не могли сохранять серьезность — кто-то подбадривал жениха похабными шутками, кто-то явно представлял себя на его месте.

— Давай, Загзаг, покажи ей, на что способен настоящий орк! — крикнул один из друзей, тут же получив подзатыльник от соседа.

— Заткнись, дурак, — проворчал тот, но в его глазах тоже светилось веселье.

Ларра, казалось, не замечала ничего вокруг. Она скользнула вниз, ее губы обхватили головку члена Загзага, язык ловко провел по уздечке, заставив его застонать. И тут же она запрыгнула сверху.

— Черт... — он сжал ее бедра, его тело напряглось, и еще одна струя семени вырвалась наружу, смешиваясь с ее соками.

Глаза Ларры закатились, голова запрокинулась назад, из груди вырвался очередной стон и дрожь пошла по всему телу.

— Четырнадцать! — снова раздался хор голосов.

Так продолжалось еще долго — позы сменяли одна другую, стоны смешивались со смехом, а счет оргазмов Ларры неуклонно рос. Когда он достиг двадцати двух, молодые, наконец, рухнули на спины, их грудные клетки тяжело вздымались, а тела блестели от пота. Они лежали, сплетясь руками, устремив глаза в небо, где уже зажигались первые звезды.

— Теперь ваш брак является истинным! — шаман поднял руки, его голос прозвучал торжественно и в то же время тепло. — Вы доказали свою страсть, свою силу и свою преданность.

Он улыбнулся, и в его глазах появилась искорка веселья.

— А теперь не разлеживайтесь и занимайте свои места за праздничным столом!

Загзаг и Ларра медленно поднялись, их пальцы переплелись, а глаза светились таким счастьем, что даже самые суровые воины не могли сдержать улыбок.

Вея вздохнула, чувствуя, как что-то внутри нее сжимается — то ли зависть, то ли желание, то ли и то, и другое сразу.

— Ну что, — Лорг коснулся ее локтя. — Теперь ты видишь, как мы празднуем любовь.

Она посмотрела на него, на его сильные руки, на губы, которые, казалось, хранили тысячу поцелуев, и вдруг поняла, что больше не хочет быть просто зрительницей.

Яркие полотна, натянутые над головами гостей, колыхались от теплого вечернего ветерка, отбрасывая на столы причудливые узоры из света и теней. Казалось, сама природа принимала участие в празднике – ароматы жареного мяса, пряных трав и сладких плодов смешивались с запахом нагретой за день земли, создавая густой, почти осязаемый воздушный кокон. Вея, идя в потоке веселящихся орков, чувствовала, как ее охватывает странное ощущение – будто она попала в какую-то древнюю сказку, где все было ярче, громче, красочней, чем в привычном ей мире.

Столы, расставленные широкой подковой, ломились от яств. Здесь были целые туши молодых кабанов, зажаренных до золотистой корочки, горы румяных лепешек, дымящиеся котлы с густыми похлебками, в которых плавали куски нежного мяса и кореньев. Но больше всего Вею заинтересовали мелкие, изысканные блюда – запеченные в меду фрукты, странные синие овощи, напоминающие баклажаны, и конечно, те самые загадочные птички, на которые ей указала Ларра.

Молодая невеста сидела в центре главного стола, окруженная ближайшими родственниками и друзьями. Казалось, за последние часы она стала еще прекраснее – ее кожа светилась изнутри, глаза блестели, а губы, слегка припухшие от страстных поцелуев, складывались в довольную улыбку. Ни тени смущения, ни капли стыда – только спокойная уверенность женщины, знающей себе цену.

— Тоже так хочешь? — Ларра внезапно поймала взгляд Веи и лукаво подмигнула, словно читая ее самые потаенные мысли.

Вея почувствовала, как жар разливается по щекам, и поспешно опустила глаза, но было уже поздно – Ларра рассмеялась, звонко и беззлобно.

— Конечно хочешь. Все хотят, — ее голос звучал тепло и чуть снисходительно, как у старшей сестры, посвящающей младшую в тайны взрослой жизни. — Это обязательно произойдет.

Прежде чем Вея успела что-то ответить, Ларра протянула ей глиняное блюдо, на котором аккуратными рядами лежали небольшие запеченные птички, их хрустящие крылышки были затейливо подогнуты, а крошечные клювики украшены ягодками.

— А пока отведай вот этих сомланов. Это небольшие, но очень вкусные птички. Моя мама отлично их запекает.

Вея осторожно взяла одну из тушек – она была настолько миниатюрной, что умещалась на ладони. Первый же кусочек заставил ее зажмуриться от удовольствия – хрустящая корочка скрывала невероятно нежное мясо, пропитанное соком лимонника и чем-то еще, сладковато-пряным. Не замечая, как ведет себя, она буквально набросилась на еду, забыв на мгновение обо всех приличиях.

— Спасибо, — выдохнула она, уже доедая последние кусочки и облизывая пальцы.

— Пожалуйста, — Ларра улыбнулась, а затем повернулась к Лоргу, который сидел рядом, наблюдая за этой сценой с затаенной улыбкой. — Лорг, ты чего сидишь, налей своей девушке!

— Как раз собирался, — его глубокий голос прозвучал прямо у самого уха Веи, заставив ее вздрогнуть.

Он наклонился вперед, его мощное плечо коснулось ее руки, и Вея почувствовала, как по ее спине пробежали мурашки. Большая рука Лорга обхватила кувшин с элем – темным, почти черным, с густой пеной, оседающей по краям.

— Твой любимый эль, — он налил напиток в ее кубок, улыбаясь. Вея слегка зарумянилась.

Она подняла глаза и встретилась с его взглядом – золотистые глаза Лорга горели таким теплом, что у нее перехватило дыхание. И в тот же миг она поняла –

Его возбуждает, когда я краснею.

Эта мысль заставила ее щеки вспыхнуть с новой силой, что, судя по довольному блеску в глазах Лорга, только подтвердило ее догадку.

— Ты... — она хотела было возмутиться, но он лишь улыбнулся – обезоруживающе, по-мальчишески, показывая все свои острые клыки.

Грот, сидевший по другую сторону, наблюдал за этой сценой с тихой улыбкой. Он был искренне рад за своих друзей – за Загзага, наконец добившегося руки своей возлюбленной, за Лорга, который, кажется, нашел ту, что тронула его каменное сердце. Но полностью расслабиться он не мог – мысли о Лираэль, запертой где-то в эльфийских чертогах, не давали ему покоя.

Он поднес к губам кубок с безалкогольным квасом – сладковатым, с легкой горчинкой, который всегда любил за его способность освежать, не затуманивая разум. Завтра он отправится в путь. Завтра он снова увидит ее – свою лунную эльфийку, ради которой готов был пройти сквозь огонь и воду.

А пока... пока он сидел среди друзей, слушал их смех, наблюдал, как Ларра шепчет что-то на ухо Загзагу, от чего тот заливается румянцем, как Вея неуверенно, но все же улыбается в ответ на шутки Лорга. И в его сердце, таком тяжелом и усталом, теплилась надежда – что однажды и он сможет вот так же сидеть за праздничным столом, держа за руку ту, что стала ему дороже жизни.

Где-то вдарили барабаны, начался танец, и гости, один за другим, стали подниматься из-за столов, увлекая за собой молодых. Свадьба только начиналась..

Глава 29. Тени Когтя

Первые лучи солнца, золотистые и нежные, пробивались сквозь легкие занавески, танцуя на грубых деревянных половицах комнаты Грота. Он потянулся, ощущая, как каждое мускулистое волокно его тела наполняется бодростью после короткого, но крепкого сна. Воздух, наполненный ароматами степных трав и далекого дыма, струился из распахнутого окна, обещая ясный день – идеальный для начала опасного предприятия.

Грот встал с постели, его мощная тень легла на стену, когда он выполнил серию упражнений – плавных, отточенных годами тренировок. Каждое движение было выверенным, каждое напряжение мышц – осознанным. Он чувствовал, как кровь разгоняется по венам, наполняя тело энергией, необходимой для предстоящего испытания.

Вытерев лицо прохладной водой из глиняного кувшина, он натянул легкие тренировочные штаны и вышел на улицу, где утренний Мон Шар только начинал пробуждаться. Воздух был свеж и прозрачен, словно хрусталь, а где-то вдали уже слышались первые голоса торговцев, раскладывающих свои товары на рыночной площади.

Грот сделал несколько глубоких вдохов, ощущая, как легкие наполняются живительной прохладой, и начал бег – сначала медленный, разминочный, затем все быстрее и увереннее. Его босые ступни мягко ударяли о теплую землю, а мышцы бедер напрягались и расслаблялись в идеальном ритме.

Не прошло и пяти минут, как к нему присоединился Лорг – высокий, мощный, его зеленоватая кожа отливала золотом в утренних лучах. Он бежал легко, почти бесшумно, как хищник, привыкший к долгим погоням.

— Ну что, готов? — его голос, обычно такой уверенный, сейчас звучал чуть хрипловато от утренней пробежки.

Грот кивнул, не сбавляя темпа.

— Конечно готов. Неужели меня познакомят с тайным отрядом?

Лорг усмехнулся, и его клыки блеснули в солнечном свете.

— Ну как познакомят. Они все будут в масках. Личности не разглашаются ни при каких обстоятельствах, сам понимаешь.

Грот фыркнул, но кивнул – он прекрасно знал правила игры. В мире разведок доверие было редкой роскошью, а тайна – единственной гарантией выживания.

— Угу. Главное, чтобы справились.

Лорг внезапно ускорился, его мускулистые ноги напряглись, и он на несколько секунд вырвался вперед, бросая Гроту вызов.

— Справятся.

Грот не заставил себя ждать – он рванул следом, чувствуя, как адреналин начинает пульсировать в крови. Они мчались по узким улочкам, огибая спящие дома, перепрыгивая через низкие заборчики, их дыхание сливалось в едином ритме, а сердца бились в унисон.

Через четверть часа, оба вспотевшие, но довольные, они остановились у развилки дорог.

— Через час брифинг, — напомнил Лорг, вытирая лоб. — И сразу – в путь. К ночи мы должны быть полностью готовыми к операции и находиться под стенами Аль'Рана.

Грот кивнул, его глаза, обычно такие спокойные, теперь горели решимостью.

— Мы будем готовы. Ты тоже идешь? - он улыбнулся

— Да. Хочу размяться. Хоть старичье и будет ворчать о статусе вождя.. - скривился Лорг и тут же улыбнулся — Да и старого друга поддержу.

Грот кивнул.

Они разошлись – Грот направился к своему дому, где его ждала тщательная подготовка к походу: проверка оружия, укладка припасов, последние наставления перед дорогой.

Лорг же пошел другой дорогой – к маленькому домику на окраине, где его ждала Вея. Он уже представлял, как она спит, завернувшись в простыни, ее волосы растрепаны, а губы слегка приоткрыты. И улыбнулся – потому что знал, что помимо кофе, утро принесет им еще несколько драгоценных минут, прежде чем он отправится в поход.

***

Тусклый свет масляных ламп едва разгонял мрак в небольшой комнате без окон, где собрались шесть фигур, облаченных в черное от макушек до пят. Их лица скрывали плотные маски из эластичной кожи, оставляющие открытыми лишь узкие прорези для глаз – холодных, не читающих, лишенных всякой индивидуальности. Они молча занимали свои места, проверяя снаряжение с автоматической точностью людей, выполнявших эту процедуру сотни раз.

Воздух был густым от запаха масла для оружия, кожи и чего-то еще – острого, пряного, возможно, яда, которым были смазаны тонкие лезвия их необычного вооружения. Здесь не было ни массивных двуручных мечей, ни громоздких топоров – только смерть, затаившаяся в изящных формах: метательные ножи с матовыми лезвиями, духовые трубки с колчанами сонных дротиков, экзотические шенбяо – смертоносные лезвия на длинных веревках, способные обвить горло жертвы прежде, чем та успеет вскрикнуть.

Тишину нарушил лишь легкий звон стали о сталь, когда один из воинов поправил подвязку ножен. Его сосед – более субтильный, с плавными движениями, выдававшими в нем женщину – перебирал пальцами набор тонких игл, каждая из которых была увенчана крошечным шариком из застывшего яда.

Дверь скрипнула, и в проеме возникла высокая фигура Лорга. Его черные одежды сливались с тенями, делая его похожим на ожившую тень. В руках он держал большой сверток из грубой ткани.

— Все готовы? — его голос был тише шелеста листьев, но каждое слово прозвучало с кристальной четкостью.

— Так точно, — ответили ему шепотом, и в этом ответе не было ни единой ноты сомнения.

Дверь снова открылась, и на пороге возник Грот – могучий, громоздкий в своих тяжелых доспехах, с двуручным мечом за спиной, выглядевший среди этих теней как медведь среди ласок. Лорг без лишних слов швырнул ему сверток.

— Переоденься, а то как горный тролль на площади Аль'Рана, — в голосе Лорга не было насмешки, только холодный расчет.

Грот молча направился к свободному креслу и начал снимать доспехи. Его мускулистое тело, покрытое сетью шрамов – немых свидетелей бесчисленных битв – на мгновение привлекло внимание одной из масок. Женщина? Ее взгляд скользнул по старым ранам, словно читая их как карту боевого пути.

— Итак, — Лорг развернул на столе пергамент с набросками эльфийского дворца. — Наша задача – ускоренным маршем добраться до рубежа перед Аль'Раном, выждать до глубокой ночи и извлечь одну особую эльфийку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Грот, неуклюже путаясь в шенбяо, кивнул. Непривычное оружие норовило выскользнуть из его мощных пальцев, а веревка была как живая.

— Грот, это малая группа "Синие Тени" отряда "Тени Когтя", — продолжил Лорг. — Обращаться к ним можно просто – Тень.

Один из воинов – высокий, с особой грацией в движениях – слегка наклонил голову:

— Псевдоним – Игла, — его (или ее?) голос был намеренно изменен, звучал механически.

Следующая тень – та, что изучала шрамы Грота – коротко представилась:

— Мантикора.

— Удав, — пробормотал самый массивный из группы, поправляя набор метательных ножей на поясе.

— Фантом, — это был самый низкорослый, его пальцы нервно перебирали духовую трубку.

— Змей, — еще один голос, на этот раз явно женский, с легким шипящим оттенком.

— И я – Вихрь, — закончил последний, чьи движения даже в состоянии покоя казались стремительными.

Грот кивнул, запоминая псевдонимы. В его мире, где честь часто измерялась открытостью лица перед противником, эта таинственность была чуждой, но для разведки, наверное, необходимой.

— Очень приятно, — он наконец закрепил шенбяо, хотя веревка все еще болталась беспорядочно. — Я готов.

— Попрыгай, — приказал Лорг.

Грот подчинился, и к его удивлению, черная одежда не сковывала движений – она облегала тело, как вторая кожа, легкая и прочная одновременно. Веревка шенбяо била по боку.

— Смотри, — Лорг встал рядом, его пальцы ловко поправили крепление шенбяо, — так. Веревка должна лежать вдоль предплечья, не болтаться.

Когда группа наконец была готова, Лорг жестом указал на дверь:

— Подъем, выходим. Грот, маска в нагрудном кармане.

Грот натянул маску, и мир сразу сузился до узкой прорези для глаз. Дыхание стало громче, сердцебиение – ощутимее. Он вдруг понял, почему эти воины двигаются так бесшумно – в этой одежде, в этой маске, ты больше не орк... ты тень, призрак, нечто неосязаемое.

Двор встретил их прохладным утренним воздухом. Лорг, не тратя времени на построение, просто бросил:

— Выдвигаемся. Без песен, не в ногу, с ускорением. Бегом – марш!

И тени ожили.

Они не бежали – они струились по улицам Мон Шара, их черные силуэты сливались с тенями, становясь практически полностью незаметными. Грот, несмотря на всю свою силу, сразу понял, что не успевает – эти орки (если их можно было назвать орками) двигались с неестественной, почти сверхъестественной скоростью.

Тогда он вспомнил шаманские техники, которые требовали жертвы собственной кровью. Сжав зубы, Грот провел ногтем по ладони, шепча слова, которым его научил отец.

Кровь капнула на землю, и мир вокруг замедлился.

Теперь он успевал.

Лорг, мельком оглянувшись, увидел, как Грот буквально парит над землей, его мощные ноги едва касаются почвы. В глазах командира мелькнуло одобрение – он тоже знал эту магию, ей учили бойцов Теней Когтя.

Стена города приблизилась. Без слов, как единый организм, тени бросились на вертикальную поверхность. Их пальцы находили микроскопические выступы, тела изгибались с грацией пауков, взбирающихся по невидимой нити. Грот последовал их примеру, чувствуя, как шаманская магия наполняет мышцы стальной силой.

А потом – прыжок вниз, в свободу.

Земля встретила их мягко, как любящая мать. И прежде чем пыль от приземления успела осесть, тени уже мчались по степи, растворяясь в ней, становясь частью ветра, случайными тенями на земле.

Грот бежал среди них, и впервые за долгие годы изгнания он чувствовал – он дома. Не в Мон Шаре, не среди орков... а здесь, в этой безумной гонке к любимой, к той, что ждала его за стенами Аль'Рана.

Лираэль.

Ее имя стало ритмом его сердца, бившимся в унисон с бегом.

Глава 30. Тени в Аль'Ране

Лес окружал их плотной стеной, словно живой организм, дышащий влажными, насыщенными ароматами трав и прелых листьев испарениями. Каждый звук здесь казался приглушённым, будто сама природа затаилась в ожидании. Воздух был густым, тяжёлым, пропитанным сладковатым запахом цветущих ночных лиан, чьи бледные бутоны только начинали раскрываться в преддверии сумерек.

Грот осторожно приподнял голову, разглядывая в просвет между листьями очертания Аль'Рана. Эльфийский город сиял в лучах заката, его белоснежные башни и ажурные мосты казались вырезанными из перламутра и лунного света. Красота, от которой сжималось сердце – и в то же время холодная, неприступная, как ледяная глыба.

Он потянулся к сухим веткам, собираясь развести небольшой костёр, но резкое движение Лорга остановило его. Командир Теней даже не повернул головы – лишь слегка сжал пальцы в предплечье Грота, передавая запрет без слов.

— Костер, как бы он мастерски не был спрятан, с высокой вероятностью демаскирует группу, — его шёпот был едва слышным, словно шелест листьев над головой. — Хочешь есть – справа в нагрудном кармане полоски вяленого мяса.

Грот кивнул, сдерживая вздох. Он привык к походной жизни, к долгим засадам, но эта... эта тишина, это абсолютное отсутствие движения, граничащее с нечеловеческим терпением, поражали его.

Тени Когтя лежали неподвижно, сливаясь с землёй, с корнями, с самой тьмой. Они не просто молчали – они стали частью леса, его безмолвными стражами. Ни шороха, ни вздоха, ни малейшего напряжения в мышцах. Даже их дыхание было настолько поверхностным, что казалось, будто они и не дышат вовсе.

Грот снова посмотрел на них, пытаясь уловить хоть какое-то движение. Слева от него лежала Мантикора – её стройное тело было расслаблено, но в то же время готово в любой момент сорваться с места. Её пальцы, тонкие и ловкие, лежали на рукояти шенбяо, но не сжимали её – лишь слегка касались, будто проверяя, на месте ли оружие.

Справа распластался Удав – самый массивный из группы. Его мощная спина, покрытая чёрной тканью, не дрогнула, когда по ней пробежал паук, исследующий неожиданную находку. Грот видел, как насекомое добралось до шеи бойца, замерло на мгновение, а затем продолжило путь, словно поняв, что перед ним не живое существо, а просто ещё один камень, ещё один кусок коры.

Но больше всего поразило Грота другое.

Комар.

Крошечное, надоедливое создание приземлилось на запястье Фантома, самого низкорослого из разведчиков. Насекомое без страха впилось хоботком в кожу, напиваясь крови. Но боец даже не дрогнул. Ни мускул на его лице не дёрнулся, ни пальцы не сжались в раздражении. Он позволял твари пить, словно это было не больно, не противно, а... неважно. Совершенно неважно по сравнению с задачей.

Грот почувствовал, как его собственное тело начинает бунтовать. Ноги затекли, спина ныла от неудобного положения, а в висках пульсировала кровь, требуя движения. Он привык к боям, к долгим переходам, к боли – но эта неподвижность была хуже любого сражения.

И тогда он подумал о Лираэль.

О её серебристых волосах, рассыпающихся по плечам, как лунный свет. О её глазах – тёмных, бездонных, в которых тонули все его мысли. О том, как она дрожала в его объятиях в той пещере, когда впервые позволила себе довериться.

Этот образ согревал его изнутри, давал силы терпеть.

Осторожно, стараясь не производить ни звука, Грот достал из кармана полоску вяленого мяса. Оно было жёстким, солёным, пропитанным специями, которые должны были заглушать голод. Он начал жевать медленно, по миллиметру, чувствуя, как слюна наполняет рот, а желудок, уже успевший забыть о еде, негромко заурчал.

Грот замер, но ни один из Теней не подал виду, что услышал. Они продолжали лежать, их глаза, скрытые масками, были устремлены на город.

Солнце садилось, окрашивая небо в кроваво-красные тона. Тени удлинялись, сливаясь в одну сплошную тьму. Где-то вдали, на стенах Аль'Рана, зажглись первые огни – крошечные, как светлячки, они мерцали в наступающей темноте.

Грот наблюдал, как последние лучи солнца скользят по башням, по ажурным балконам, по фигурам часовых, расхаживающим вдоль парапетов. Эльфы двигались плавно, грациозно, их доспехи сверкали в отблесках заката. Они не знали, что за ними наблюдают. Не знали, что уже этой ночью их покой будет нарушен. В час Волка, когда клюют носом даже самые рьяные часовые.

Лорг, лежавший впереди, слегка повернул голову, поймав взгляд Грота. Его глаза, видимые сквозь прорези маски, сказали всё без слов:

Жди. Уже скоро.

Грот кивнул и снова погрузился в свои мысли.

Он ждал.

Как и весь Лес Шепчущих Грёз.

Как и сама ночь.

***

Лес, казалось, затаил дыхание вместе с ними. Ветви деревьев, окутанные серебристым светом луны, замерли в неестественной неподвижности, будто сама природа понимала важность этого момента. Воздух был прохладен и влажен, пропитан ароматами ночных цветов и чем-то еще – тревожным, звериным, что заставляло кожу покрываться мурашками. Где-то в чаще хрустнула ветка, послышалось короткое, отчаянное пискнувшее – и снова тишина. Ночные хищники тоже исполняли свой долг, не подозревая, что стали частью более масштабной охоты.

Грот дремал чутким сном воина, когда грубое прикосновение вырвало его из объятий Лираэль. Его рука инстинктивно потянулась к клинку, но пальцы встретили лишь пустоту – оружие было надежно спрятано под черной тканью.

— Вставай, — прошептал кто-то прямо у уха.

Глаза Грота мгновенно сфокусировались, адаптируясь к темноте. Перед ним стоял Игла – самый высокий из Теней, его маска в лунном свете казалась безликой, как у древнего духа.

Грот поднялся без звука, ощущая, как каждая мышца протестует против долгого бездействия. Тело ломило, но разум был ясен – адреналин уже начал свое дело, разгоняя кровь, обостряя чувства.

Группа собиралась бесшумно, как призраки. Они не говорили, не перешептывались – лишь обменивались краткими жестами, понятными только посвященным. Палец, направленный в сторону башни. Два согнутых пальца – количество часовых. Круг, описанный в воздухе – план изменен.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Лорг подошел вплотную, его дыхание было теплым на щеке Грота:

— Я знаю, что ты могучий воин, но сегодня ты в арьергарде. Вместе со мной. Мы никого не убьем и даже не потревожим. Нас вообще не должны заметить.

Грот почувствовал, как в груди закипает протест – он привык быть на острие атаки, первым врываться в бой, чувствовать вражескую сталь на своей. Но он кивнул. Здесь, среди этих теней, он был учеником.

Тени рассыпались по полю перед стеной, их черные силуэты сливались с неровностями земли, с пятнами тени, с самим мраком. Они двигались не в ногу, не синхронно – каждый выбирал свой путь, свою скорость, но все они были частью одного смертоносного организма.

Грот наблюдал, затаив дыхание. Четверо разведчиков – Мантикора, Удав, Фантом и Змей – приблизились к стене в разных точках. Их движения напоминали пауков, карабкающихся по отвесной поверхности – плавные, расчетливые, без единого лишнего жеста.

Наверху, на зубчатых стенах, патрулировали двое эльфов. Их серебристые доспехи сверкали в лунном свете, длинные волосы развевались на ветру. Они говорили о чем-то, их голоса, мелодичные и звонкие, доносились обрывками. Тени, висящие на стене отчаянно жестикулировали между собой.

И тогда случилось нечто.

Тихий стук – будто камешек упал на камень – раздался в стороне. Оба эльфа замолчали, повернув головы.

— Что это было? — первый эльф нахмурился, его пальцы сжали рукоять меча.

— Наверное, опять кошка забралась, — второй вздохнул, но все же сделал несколько шагов к источнику звука.

Их силуэты удалялись, и в этот момент Тени ожили.

Четверо разведчиков перемахнули через парапет, их черные одежды слились с тенью башни. Грот видел, как Мантикора замерла прямо над головами эльфов – они прошли буквально в сантиметре от ее свисающих ног, не подняв глаз.

— Суслик! — один из эльфов рассмеялся, указывая на маленькое существо, замершее у стены.

— Откуда он здесь взялся? — второй наклонился, протягивая руку.

Суслик – тот самый, которого Удав поймал еще в лесу – метнулся в сторону, уводя часовых все дальше.

Грот почувствовал толчок в бок – Лорг давал сигнал. Они двинулись вперед, сливаясь с потоком теней, перетекающих через стену.

Стена Аль'Рана, такая неприступная днем, теперь казалась лишь формальностью. Камень под пальцами был прохладным, шершавым, местами покрытым мхом. Грот карабкался вслепую, полагаясь на инстинкты, но Лорг вел его – то подталкивая, то указывая путь.

И вот они внутри.

Город эльфов спал, окутанный серебристой дымкой. Узкие улочки петляли между белоснежных зданий, фонтаны тихо журчали в пустых двориках, где-то вдарили ночные колокола, отсчитывая час Совы.

Лорг и Грот вырвались вперед, их ноги бесшумно ступали по вымощенным плиткам. Каждый шаг был рассчитан, каждое движение – выверено. Они обходили площади, где патрулировали стражи, скользили через сады, где в прудах плавали зеркальные карпы, не подозревающие, что стали свидетелями вторжения.

И вот она – темница.

Массивное здание из черного камня, украшенное лишь серебристыми узорами, которые в лунном свете казались следами слез. У входа стояли двое стражников – или, вернее, дремали, прислонившись к копьям. Их шлемы склонились на грудь, а дыхание было ровным и глубоким.

Лорг замер в тени арки, его пальцы сжали запястье Грота:

— Видишь? Они спят. Но это не просто сон.

Грот присмотрелся – и понял. Веки стражников были неестественно тяжелыми, губы слегка приоткрыты. Из руки каждого торчал маленький шип

— Они проснутся через час и даже не поймут, что заснули, — прошептал Лорг. — А мы уже будем далеко.

Грот почувствовал, как сердце забилось чаще. Где-то за этими дверями была она. Его лунная эльфийка. Его Лираэль.

Тени снова собрались воедино, готовые к последнему рывку. Лорг достал из складок одежды тонкий инструмент – не отмычку, а нечто более изощренное, похожее на живую ветвь, которая изгибалась в его пальцах.

— Теперь твой черед, — он посмотрел на Грота. — Ты знаешь, где ее искать.

Грот кивнул. Он знал.

Он чувствовал ее всем существом.

Как лес чувствует луну.

Как тьма чувствует рассвет.

Они подошли ко входу в темницу. Один из бойцов тихонько потянул дверь. Второй, стоя на колене перед увеличивающейся щелью, всматриваясь в нее, вдруг прошипел:

— Твою мать.. - и резко положил руку на дверь, прерывая открывание.

***

Камень под босыми ногами леденил кожу, пробираясь холодом до самых костей. Я стояла в центре круглой камеры, где воздух был густ от вековой пыли и чего-то еще — горьковатого, как пепел сожженных надежд. Белые одежды, в которые меня насильно облачили, казались саваном, а серебряные нити по краям — теми самыми цепями, что незримо сковывали меня с детства. Вечером пришли жрецы для подготовки к очищению. Своего рода пробный подход перед основным ритуалом.

Жрецы окружили меня, их бледные лица под капюшонами напоминали маски — бездушные, отполированные годами лицемерия. Я чувствовала их эмоции, как физическое прикосновение:

— Вот она, падшая, — мысли старшего жреца, Элтариона, бились в моем сознании, как птицы в клетке. — Ее нужно очистить, даже если придется сжечь дотла.

— Какая нежная кожа... — этот отрывочный импульс пришел от молодого послушника, его пальцы нервно перебирали край рясы.

Я закрыла глаза, позволяя их чувствам наполнять меня. Презрение, холодное и острое, как эльфийский клинок. Высокомерие, густое, как патока. И это... да, похоть, едва прикрытая показным благочестием.

Мой дар пробудился, жадно впитывая их эмоции, пока внутренний резервуар не наполнился до краев. Тогда я начала отдавать.

Спокойствие.

Умиротворение.

Апатию.

— Странная слабость... — Элтарион пошатнулся, его веки задрожали.

Один за другим жрецы опускались на каменные скамьи, их пальцы бессильно скользили по ритуальным ножам. Кто-то зевнул, кто-то уронил голову на грудь. Магический круг так и не замкнулся — их воля растворилась в моем океане безразличия.

За дверью пульсировали другие эмоции — спокойная уверенность, любопытство, готовность. Ну да, охрана жрецов. Черные Клинки. Элита в черных доспехах, каждый из которых мог в одиночку выстоять против десятка воинов. Их присутствие ощущалось как тень за спиной — невидимая, но неотвратимая.

Я задремала, склонившись к стене. Сны приходили обрывками: зеленые глаза Грота, его руки, грубые и нежные одновременно, запах дыма и кожи...

И вдруг — удар в грудь, будто от падения с высоты.

Он здесь.

Где-то близко.

Сердце забилось так сильно, что я испугалась — а вдруг Черные Клинки услышат? Но радость быстро сменилась леденящим ужасом.

— Дурочка, — прошептала я себе, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. — Они убьют его.

Я представила Грота, сражающегося в этих узких коридорах против воинов в черных доспехах. Их стиль боя — точный, безжалостный, лишенный всякой чести. Они не станут драться один на один. Они нападут сразу, как стая, перережут сухожилия, ослепят дымом, закидают отравленными иглами... Хотя даже один Черный Клинок - проблема, с которой стоит считаться, а группа - это стопроцентная смерть.

Тьма вокруг сгущалась, сливаясь с моими мыслями. Где-то капала вода, отсчитывая секунды до неизбежного. Жрецы посапывали вдоль стен. Вот уж кто меня сейчас меньше всего волновал.

— Беги, — прошептала я в пустоту, зная, что он не услышит. — Останься жив...

Но даже сквозь страх я чувствовала — он не отступит. Никогда.

И тогда я сделала глубокий вдох и начала копить эмоции снова. Страх. Ярость. Отчаяние. Любопытство и уверенность из-за стены. Все, что могло стать оружием. Если он пришел за мной — я помогу ему.

Даже если это будет наш последний бой.

Глава 31. Тени против Клинков

Ночь застыла в напряженном ожидании, будто весь мир притаился, затаив дыхание перед решительным шагом. Лунный свет, пробивавшийся сквозь узкие бойницы, рисовал на каменном полу причудливые узоры, напоминающие древние эльфийские руны - те самые, что украшали стены родового поместья Лираэль. Грот стоял в тени арочного проема, чувствуя, как холодные капли пота медленно стекают по спине под плотной черной тканью. Это был не страх - скорее, леденящее осознание того, что их тщательно продуманный план вот-вот может рухнуть, как карточный домик.

Фантом, словно тень, прижался к сырой каменной стене. Его маска, идеально скрывавшая лицо, не могла замаскировать напряжение, читавшееся в каждой линии его тела. Пальцы непроизвольно сжимали набор отравленных дротиков, а плечи были подняты в характерной боевой стойке.

— Там их Черные Клинки, — его шепот был настолько тихим, что больше напоминал шелест крыльев ночной бабочки. — До открытого боя... лучше не доводить.

Лорг замер, превратившись на мгновение в каменное изваяние. Его мощная фигура, обычно излучавшая уверенность, сейчас казалась особенно напряженной. Пальцы, покрытые шрамами от бесчисленных битв, непроизвольно сжались в кулаки, а сухожилия на загорелых руках напряглись, как тетивы натянутых луков.

— Зарраза, — его рычание, низкое и хриплое, напоминало звук, который издает раненый волк перед последним смертельным броском.

Черные Клинки... Это были не просто элитные стражи. Каждый из них представлял собой идеальную боевую машину, прошедшую через адские тренировки и десятки настоящих сражений. Шестеро таких воинов, закованных в свои черные как ночь доспехи, стояли сейчас между группой и Лираэль - непреодолимой преградой на их пути.

Лорг медленно склонил голову, его дыхание стало размеренным и глубоким - он входил в то особое состояние холодной ярости, знакомое лишь тем, кто не раз смотрел смерти в лицо и выходил победителем из самых безнадежных ситуаций.

— Самый правильный вариант... — его голос был настолько тихим, что слова скорее угадывались по движению губ, — ...срочно отступать.

Но тут его взгляд встретился с горящими глазами Грота. Ни слова не было сказано, но все и так понимали - отступать нельзя. Не сейчас. Не когда Лираэль так близко.

— Сколько их там? — резко, почти грубо спросил Лорг, поворачиваясь к Фантому.

— Шестеро... и один тюремщик, — ответил разведчик, его пальцы нервно перебирали смертоносные дротики. — Стоят грамотно, только..

Лорг резко махнул рукой, отсекая ненужные размышления:

— Значит так. Все берут духовые трубки с сонными шипами. Работаем по варианту три - захват укрепленного объекта.

Вариант три... Это был их последний шанс, отчаянный план, когда все идет наперекосяк, но отступать уже поздно. Когда нужно врываться практически одновременно, как один организм, как смерч и надеяться, что противник не успеет опомниться.

Грот почувствовал, как что-то горячее и тяжелое разливается в груди. Лорг рисковал всем - своей репутацией, положением, возможно, даже жизнями своих людей. И все это - ради него.

— Грот - в арьергарде, — повернулся к нему Лорг, и в его обычно холодных глазах горел тот самый огонь, что когда-то заставил Грота признать в нем будущего вождя. — Заходишь следом за нами... и идешь вызволять свою эльфийку.

Грот молча кивнул, его пальцы сжимали рукоять шенбяо до побеления костяшек. Непривычное оружие казалось чужим в его мощных руках, но сегодня оно должно было стать продолжением его воли, его отчаянного желания спасти Лираэль.

— Фантом, — Лорг жестом подозвал разведчика, — К двери. Давай обстановку.

Фантом скользнул вперед с грацией ночного хищника. Дверь приоткрылась буквально на сантиметр - ровно настолько, чтобы бросить беглый взгляд внутрь, и тут же бесшумно захлопнулась.

— Странно... — его голос звучал непривычно растерянно для опытного разведчика. — Они... как новобранцы расселись вдоль стены... и какие-то... грустные, что ли...

Лорг застыл на мгновение, его брови под маской поползли вверх. Но вождь Теней быстро взял себя в руки, отбросив ненужные вопросы.

— Сейчас не важно, почему они там грустят, — его голос стал жестким и четким. — Важно, что это нам на руку. Работаем.

Тени Когтя молниеносно перестроились, готовясь к атаке. Духовые трубки с сонными дротиками оказались в руках, каждый боец занял свою позицию, отработанную до автоматизма на сотнях тренировок.

Грот сделал глубокий вдох, закрыв на мгновение глаза. Перед ним всплыло лицо Лираэль - ее серебристые волосы, рассыпавшиеся по плечам, как лунный свет, ее темные, бездонные глаза, полные доверия в тот последний раз, когда они виделись. Ее губы, шепчущие его имя...

Дверь распахнулась.

***

Магический резервуар внутри меня переливался серебристым светом, наполненный до самых краев. Я прижалась лбом к холодной металлической двери, пытаясь по оттенкам чужих эмоций определить, сколько стражников осталось снаружи. Ясно чувствовались пять эльфов - молодой тюремщик и пятеро Черных Клинков. Но было еще что-то... Кто-то седьмой, чье присутствие угадывалось лишь по едва уловимому дуновению, как отзвук далекого эха. Этот кто-то почти не излучал эмоций - лишь холодную, расчетливую сосредоточенность.

Сердце бешено колотилось в груди. Грот был рядом, я чувствовала это каждой клеточкой своего существа. Пора действовать.

Я закрыла глаза и начала транслировать за дверь - грусть, апатию, уныние. Эти эмоции растекались по коридору, как чернильное облако в воде.

— Ты слышал? — донесся из-за двери голос одного из стражников. — Опять эти проклятые кошки...

— Заткнись, — буркнул кто-то в ответ. — И так тошно...

Голоса стихли. Мой резервуар опустел, оставив после себя лишь сладковатую горечь истощения. Я сползла по стене на холодный каменный пол, обессиленная. Минуты тянулись мучительно медленно, каждая казалась вечностью.

И вдруг — металлический скрежет в замке. Сердце замерло. Я вскочила на ноги, инстинктивно прижавшись спиной к стене. Дверь со скрипом открылась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В проеме, заполняя его целиком, стояла огромная фигура в странной черной одежде. Маска скрывала лицо, но я узнала бы эти плечи, эту осанку среди тысячи.

Он сдернул маску.

Грот.

Слезы хлынули ручьем, застилая взгляд. Грот упал на колени и прижал меня к груди так крепко, что у меня перехватило дыхание. Его руки дрожали, а в голосе, когда он заговорил, слышались слезы:

— Никому не отдам... — он прорычал, и его грудь вибрировала под моей щекой. — Ты в порядке? А это что за суповые наборы?

Он заметил жрецов, беспомошно валявшихся в углу камеры.

— Я в порядке, — прошептала я, впитывая его запах — дым, кожа, что-то еще, такое родное. — А это жрецы, которые готовились стереть мне память. Не обращай внимания, у них ничего не получилось. Я так рада тебя видеть!

Я вцепилась в него, обвивая руками шею, зарываясь лицом в его волосы. Казалось, если я разожму объятия, он исчезнет, и окажется, что это всего лишь сон.

Грот мрачно оглядел жрецов, его челюсть напряглась. Но он лишь резко развернулся и поднял меня на руки, как перышко. Дверь захлопнулась за нами с глухим стуком.

Коридор предстал передо мной в странной картине: семь орков в одинаковых черных одеждах стояли над грудой тел Черных Клинков, сложенных вдоль стены, как дрова. Один из стражников лежал отдельно — наверное тот самый, шестой, чье присутствие я едва ощущала. Возможно мое влияние задело его меньше чем остальных..

Один из орков, судя по осанке — командир, резко махнул рукой:

— Фантом, обстановку снаружи.

Орк у двери на мгновение приоткрыл ее, затем кивнул:

— Чисто.

— Тени! На выход, в боевом построении, не в ногу, — скомандовал командир. — Шагом марш!

Покачиваясь на руках Грота, и я не могла поверить в происходящее. После дней, проведенных в сыром каменном мешке, после страха и одиночества — я чувствовала себя в полной безопасности. Эти орки, эти Тени, как они себя называли, совершили невозможное ради меня. Ради нас.

Мы быстро прошли площадь и продвигались по улице, ведущей к городским стенам. Ночной воздух пах свободой. Командир огляделся и тихо скомандовал:

— С ускорением, на форсирование стены. Бегом марш!

Четыре черные фигуры метнулись вперед с нечеловеческой скоростью. Я успела заметить, что в руках одного из них что то жалобно мяукнуло.

— Это... кошка? — неуверенно спросила я.

Грот фыркнул:

— Их секретное оружие. Длинная история.

Мы подбежали к стене. Орки уже свисали с нее, протягивая руки, чтобы помочь нам подняться. Я в последний раз оглянулась на эльфийскую крепость — место моих страданий, но и место, где я вновь обрела надежду.

Грот крепче прижал меня к себе:

— Всё, лунная фея. Мы идем домой.

И мы прыгнули в темноту, навстречу свободе.

Глава 32. Лесной лагерь

После каменного холода темницы, после страха и неизвестности, какое же это было блаженство — чувствовать тепло Гротовых рук, его уверенные движения, когда он нес меня через лес, будто я весила не больше пушинки. Я прижалась щекой к его груди, слушая ровный стук сердца, и не могла наглядеться на его лицо, освещенное первыми лучами рассвета. Солнце только начинало пробиваться сквозь листву, играя золотыми бликами на его скулах, подчеркивая грубые, но такие любимые черты.

А когда он опускал взгляд, чтобы проверить, все ли со мной в порядке, в его глазах было столько нежности и заботы, что у меня внутри распускались целые стаи бабочек, трепетавших крыльями в такт его шагам.

— Группа, стоп, — резкий, но тихий голос Лорга прервал мое блаженное забытье.

Два бойца, вернувшиеся из разведки, тут же подошли к нему. Их черные одежды сливались с тенями, лишь маски блестели в утреннем свете.

— Осадные орудия, — шепот одного из разведчиков был едва слышен. — Онагры, разобранные требушеты... Личного состава до десяти тысяч человек. Вход в город нам, конечно, не заказан, но...

— Но придется прорываться, если что, — закончил за него Лорг, его лицо стало каменным.

Я почувствовала, как Грот напрягся, его руки на мгновение сжали меня чуть крепче.

— Группа, привал, — скомандовал Лорг, проводя рукой по лицу. — Мон Шар осажден. Будем думать, что делать. Игла, Фантом — в охранение. Остальным — развести костер, поймать дичь.

Грот наконец поставил меня на ноги, но его ладонь тут же легла мне на спину, будто он боялся, что я упаду. Земля под ногами казалась непривычно мягкой после каменного пола темницы.

Лорг подошел к нам, снимая маску. Его лицо оказалось моложе, чем я ожидала, с острыми скулами и пронзительными золотистыми глазами, которые сейчас изучали меня с любопытством.

— Знакомься, — Грот положил руку мне на плечо. — Это Лорг, мой друг и наш вождь разведки. Лорг, это Лираэль... моя любимая.

Последнее слово прозвучало так непривычно грубо и в то же время так нежно, что у меня снова забилось сердце.

— Рад познакомиться с легендарной Лираэль, — Лорг улыбнулся, и в его улыбке было что-то хищное, но теплое. — К сожалению, пока не могу пригласить в гости — наш город осажден людьми.

— Очень приятно, — я кивнула, чувствуя себя немного неловко под его изучающим взглядом. — Сочувствую...

— Давайте присядем у костра, — Лорг показал на небольшой очаг, аккуратно сложенный в земляной ямке. Пламя было крошечным, почти незаметным, но тепло от него разливалось приятной волной.

Мы уселись вокруг, и тут же к нам подошли остальные члены группы, кроме тех двоих, что ушли в охранение.

— Лорг, — Грот нахмурился, его голос стал глубже. — Ты уверен, что тот Клинок ничего не понял? Он сопротивлялся достаточно оживленно и успел разглядеть нас.

Лорг скривился, поправляя наруч на запястье.

— Он видел нечто черное, не более того. Мы умеем работать. А даже если и сложит два и два... — он сделал паузу, — ...нам всем лучше думать, что все прошло штатно. И Старейшинам говорить то же самое.

Грот слушал, скрестив руки на груди, но его взгляд то и дело возвращался ко мне, будто проверяя, все ли в порядке.

— Трупов нет, куча потерявших сознание эльфов могут списать на дар нашей гостьи, — продолжил Лорг, и его золотистые глаза встретились с моими.

Я вскинула бровь, удивленная.

— Да-да, уважаемая Лираэль, разведка в курсе кое-чего, — он усмехнулся. — А темные великаны этому Клинку просто привиделись...

Грот задумчиво посмотрел на меня, и я почувствовала, как тепло разливается по щекам.

К нам подошел орк. Один из разведчиков, заметивших людей. Сел рядом, вопросительно глянув на своего вождя.

— Они только подошли, — начал он, получив кивок от Лорга. — Колонна ещё не развернулась в боевой порядок...

Тишина после слов разведчика повисла густым покрывалом, нарушаемым лишь треском маленького костра и отдалёнными звуками просыпающегося леса. Я наблюдала, как лица орков становились всё мрачнее, пока разведчик описывал человеческую армию. Его голос звучал сдержанно, будто он сам не хотел верить в то, что видел.

Латники в новых доспехах, пикинёры с длинными копьями, лучники с составными луками, тяжёлая кавалерия... — он сделал паузу, обводя всех тяжёлым взглядом. — Очень серьёзная сила.

Воздух вокруг костра стал густым от невысказанных мыслей. Даже Грот, обычно такой уверенный, сжал кулаки так, что костяшки побелели. Я украдкой наблюдала за его профилем — резкие тени от огня подчёркивали напряжение в его челюсти, а глаза стали темнее, почти чёрными.

Я задумалась о своём даре. Могла ли я помочь? Шестеро эльфов в темнице — это одно, но тысячи вооружённых до зубов людей... Мои пальцы непроизвольно сжали край платья. Нет, я была слишком слаба для такого. Даже если попытаться — резервуар опустеет мгновенно, а я потеряю сознание, став обузой вместо помощи.

Лорг первым нарушил молчание. Он встал, отряхнул колени и обвёл всех взглядом — тем самым, который заставлял даже самых строптивых воинов вытягиваться по струнке.

— Итак, — его голос прозвучал чётко, как удар клинка по камню. — Устраиваем здесь укрытие. Наша группа остаётся и превращается в диверсионный отряд.

Он начал расхаживать вокруг костра, его тень прыгала по деревьям, становясь то гигантской, то совсем маленькой.

— Будем изучать противника, искать слабые места. Портить осадные машины, уничтожать припасы. — Лорг остановился, подчеркивая важность следующих слов. — Без провизии и снаряжения даже самая мощная армия не продержится долго.

Его взгляд упал на Фантома, который сидел, скрестив ноги, и гладил того самого суслика, теперь мирно свернувшегося у него на коленях.

— Фантом, — Лорг кивнул ему. — Ты ночью проникаешь в Мон Шар — одному это возможно. Докладываешь об успехе операции и нашем решении. Затем ждёшь указаний Совета и передаёшь их нам.

Фантом кивнул, его пальцы на мгновение сжали шерстку зверька, будто прощаясь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ну а теперь — за работу, — заключил Лорг, хлопнув в ладоши.

Лес вокруг нас ожил — не от звуков природы, а от деловитых движений орков. Один из бойцов — Удав, если я правильно запомнила его псевдоним — принёс тушку барсука и начал свежевать её с удивительной ловкостью. Его нож вспарывал шкуру точными движениями, будто это был не инструмент, а продолжение его руки.

Остальные взялись за строительство укрытий. Игла и Змей рубили молодые деревца — их топоры опускались почти бесшумно, лишь изредка раздавалось мягкое "ш-ш-ш", когда лезвие входило в древесину. Мантикора связывала ветви гибкими лозами, её пальцы двигались с неожиданной грацией для такой сильной женщины.

Грот потянул меня за руку к небольшой поляне чуть поодаль.

— Наш дом, — он улыбнулся, и в его глазах появились те самые искорки, которые заставляли моё сердце биться чаще.

Он начал с того, что вкопал в землю несколько толстых жердей — его мощные руки легко справлялись даже с самыми упрямыми ветвями. Я наблюдала, как его мышцы играют под кожей при каждом движении, как капли пота стекают по шее, исчезая под воротом чёрной рубахи.

— Поможешь? — Грот протянул мне пучок гибких прутьев.

Я кивнула и принялась переплетать их между вертикальными жердями, создавая стены нашего временного убежища. Мои пальцы, привыкшие к изящной магической работе, сначала путались, но скоро нашли ритм — прут за прутом, ряд за рядом.

— Вот так, — Грот одобрительно хмыкнул, наблюдая, как я работаю. — Ты быстро учишься.

Я улыбнулась в ответ, чувствуя странную гордость — не за магию, не за знатное происхождение, а за то, что могу быть полезной здесь и сейчас.

Издалека донёсся запах жареного мяса — Удав явно справлялся со своей задачей. Грот поставил последнюю жердину и отер лоб.

— Готово, — он оглядел нашу работу критическим взглядом, затем внезапно подхватил меня на руки и занёс через порог. — Добро пожаловать домой, лунная фея.

Я рассмеялась, обнимая его за шею, а он осторожно опустил меня на подстилку из мха, который мы нарвали заранее.

Снаружи доносились приглушённые голоса орков, потрескивание костра, шелест листьев. Но здесь, в нашем маленьком шалаше, был только он, я и тихий шёпот надежды на то, что всё ещё может закончиться хорошо.

Грот прилёг рядом, его рука нашла мою, пальцы переплелись в тёплом замке.

— Всё будет хорошо, — прошептал он, и я хотела верить в это. Хотела верить так сильно, что почти не сомневалась.

Потому что пока мы были вместе — всё действительно могло быть хорошо. Даже перед лицом десятитысячной армии. Даже в самом сердце вражеского тыла.

Грот обнял меня так крепко, что на мгновение перехватило дыхание. Его мускулистые руки обвили мою талию, прижимая к себе, а губы нашли мои в жадном, влажном поцелуе.

— Я так соскучился, — прошептал он, и его низкий голос, грубый и нежный одновременно, заставил меня затрепетать.

Я почувствовала, как его твердый член упирается мне в живот, горячий и внушительный даже через слои одежды. Моя киска моментально откликнулась, сжимаясь в предвкушении, а между ног разлилось тепло, заставившее меня слабо вскрикнуть в его рот.

— И я, — прошептала я в ответ, целуя его снова, мои пальцы впились в его плечи, ощущая под тонкой тканью рубахи каждую выпуклость мощных мышц.

Не раздумывая, я забралась на него сверху, чувствуя, как его руки скользят по моим бёдрам, помогая мне устроиться поудобнее. Моё тонкое платье не было преградой — я почувствовала его горячую кожу, когда начала медленно скользить киской по его члену, лишь слегка прикрытому тканью штанов. Присутствие в десятке метров от нашего шалаша группы орков перестало меня хоть чуточку волновать.

— Чёрт, — Грот застонал, его пальцы впились в мои бёдра. — Ты так мокрая...

Я лишь закусила губу в ответ, продолжая двигаться, наслаждаясь тем, как его член пульсирует подо мной. Его руки скользнули под моё платье, грубые ладони обхватили мою голую попку, сжимая её с такой силой, что я застонала.

— Хочу тебя, — прошептал он, и в его глазах горел тот самый огонь, который всегда сводил меня с ума. — Сейчас.

Я не заставила себя ждать. Одним движением я сбросила с себя платье, а его пальцы уже расстёгивали штаны, освобождая его твёрдый, покрытый каплями возбуждения член.

— Боги, — вырвалось у меня, когда я опустилась на него, принимая всю его длину разом.

Он вошёл в меня легко, будто мое тело создано именно для него. Я закинула голову назад, чувствуя, как он заполняет меня до самого предела, растягивая, наполняя так, что дыхание перехватило.

— Ты такая тугая... — Грот зарычал, его руки скользнули вверх, обхватывая мою грудь. Большие пальцы провели по соскам, заставив меня выгнуться от внезапного удовольствия.

Я начала двигаться, сначала медленно, наслаждаясь каждым сантиметром его члена внутри меня. Но скоро ритм ускорился — я поднималась и опускалась на него, чувствуя, как он бьётся внутри, как его живот напрягается подо мной.

— Да, вот так, — Грот приподнялся, чтобы поймать мой сосок губами. Его язык обвил тугой бугорок, заставив меня застонать.

Я ускорилась, мои бёдра работали сами по себе, подчиняясь только нарастающему удовольствию. Его руки опустились на мои ягодицы, помогая мне, направляя мои движения.

— Я не выдержу... — я застонала, чувствуя, как волна удовольствия начинает подниматься от самых пяток.

— Кончай, — приказал он, и его голос, низкий и властный, стал последней каплей.

Оргазм накрыл меня с такой силой, что я закричала, впиваясь ногтями в его плечи. Моё тело сжалось вокруг его члена, выжимая из него горячую сперму, которая заполняла меня, пока я дрожала в его руках.

Грот перевернул меня, не вынимая, и в следующее мгновение я уже лежала на спине, а он входил в меня снова, теперь уже сверху, его мощные бёдра прижимали мои ноги к груди.

— Ты такая красивая, когда кончаешь, — прошептал он, наклоняясь, чтобы поймать мои губы в поцелуе.

Его член снова скользнул внутрь, и я застонала, чувствуя, как он растягивает меня, заполняет до предела.

Мы двигались в унисон, его толчки становились всё жёстче, всё глубже. Я обхватила его шею руками, прижимая к себе, целуя его мокрые от пота виски.

— Я снова... — я не успела договорить, как новый оргазм прокатился по мне, заставив сжаться вокруг него.

Грот зарычал и ускорился, его член пульсировал внутри, выплёскивая ещё одну порцию горячей спермы. Он опустился на меня, его грудь прижалась к моей, а губы нашли мои в последнем, страстном поцелуе.

Мы лежали, обнявшись, наши тела слиплись от пота, а дыхание постепенно выравнивалось.

— Боги, — прошептал Грот, целуя мой лоб.

— Ммм, — я лишь мурлыкнула в ответ, чувствуя, как его сперма медленно вытекает из меня.

Аромат жареного мяса со специями донёсся до нас, напоминая, что мир за пределами нашего шалаша всё ещё существует.

— Нам стоит выйти, — Грот неохотно приподнялся, его пальцы нежно провели по моей щеке.

— Ещё пять минут, — я потянула его обратно, целуя в уголок губ — И я рассчитываю на второй раунд ночью.

— Я тоже - он рассмеялся и снова обнял меня, и в этот момент я знала — что бы ни случилось, мы справимся.

Вместе.

*************************

Позволю себе одну просьбу. :)

Хочу иметь возможность писать блог на Литнете. Для Этого нужны подписчики..

Глава 33. Первая битва

Огонь в костре потрескивал, отбрасывая теплые блики на лица собравшихся вокруг орков. Аромат жареной дичи с лесными травами витал в воздухе, смешиваясь с дымом и запахом влажной земли после недавнего дождя. Я сидела, прижавшись плечом к Гроту, и доедала последний кусочек нежного мяса, которое таяло во рту, оставляя послевкусие дымка и пряных трав.

Никто из орков даже бровью не повел в нашу сторону, хотя все прекрасно понимали, чем мы занимались в шалаше. В их взглядах не было ни осуждения, ни насмешки — лишь легкое понимающее подтрунивание, которое сквозило в уголках глаз и едва уловимых улыбках.

— Вкусно, — прошептала я Гроту, облизывая пальцы.

Он лишь кивнул, но его глаза говорили больше любых слов. В них читалось столько нежности и обожания, что мне хотелось раствориться в этом взгляде. Его большая рука накрыла мою, пальцы переплелись в теплом замке, будто боясь, что если он разожмет ладонь, я исчезну.

Рядом с нами орки негромко обсуждали планы, их голоса сливались с потрескиванием огня.

— Обоз — самое слабое место, — говорил Удав, его низкий голос звучал как отдаленный гром. — Перережем припасы — армия долго не продержится.

— Но осадные орудия опаснее, — возразила Мантикора, ее пальцы нервно перебирали рукоять ножа. — Если они начнут обстрел, Мон Шар не выстоит.

Лорг, сидевший чуть поодаль, слушал молча, его золотистые глаза отражали пламя костра. Вдруг он поднял голову и посмотрел на Грота.

— Грот, останешься в лагере, — сказал он, и в его голосе не было места для возражений. — Защитник из тебя лучше, чем разведчик.

Грот лишь кивнул, не отрывая взгляда от меня. Казалось, он вообще не слышал ничего, кроме моего дыхания.

— Пропал бродяга, — Лорг усмехнулся, качая головой, но в его глазах читалось понимание.

Солнце уже почти скрылось за горизонтом, окрашивая небо в багровые и золотые тона. Тени становились длиннее, сливаясь в одну сплошную темноту.

Лорг встал, отряхнул колени и обвел всех взглядом.

— Всем, кроме дежурных, спать, — бросил он, его голос звучал как приказ, но без привычной жесткости. — Ночью боевой выход.

Его взгляд снова скользнул по нам с Гротом, и в уголках его глаз собрались смешливые морщинки. Затем он развернулся и направился к своему шалашу, его силуэт постепенно растворялся в наступающих сумерках. За ним потянулись остальные — кто-то зевая, кто-то еще что-то дожевывая.

Мы с Гротом остались у костра вдвоем. Огонь уже догорал, оставляя после себя лишь тлеющие угли, но нам не хотелось уходить. Его рука лежала на моей талии, пальцы слегка впивались в кожу, будто боясь, что я исчезну.

— Я все еще не верю, что ты здесь, — прошептал он, его голос был настолько тихим, что слова скорее угадывались по движению губ.

Я прижалась к нему сильнее, чувствуя тепло его тела сквозь тонкую ткань рубахи.

— Я никуда не денусь, — ответила я, поднимая руку, чтобы провести пальцами по его щеке.

Он поймал мою ладонь и прижал к губам, его горячее дыхание обожгло кожу.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Мы сидели так еще долго, пока последние угли не погасли, а луна не поднялась высоко в небо. Вокруг было тихо — лишь шелест листьев на ветру да редкие крики ночных птиц.

Грот наконец встал, протянув мне руку.

— Пойдем, — сказал он, и в его глазах читалось столько любви, что у меня перехватило дыхание.

Я взяла его руку и позволила увести себя в наш шалаш, где нас ждала теплая подстилка из мха и шкур, а главное — еще несколько часов покоя перед грядущей бурей.

Но даже зная, что завтра будет тяжелый день, я чувствовала себя в безопасности.

Потому что он был рядом.

И пока мы были вместе — ничего не могло быть страшно.

Ложась спать, мы с Гротом всё же не удержались. Его мощное тело нависло надо мной, как гранитная скала, отбрасывающая тень в свете угасающего костра. Он вошёл в меня медленно, с нежностью, которая контрастировала с его грубой внешностью. Каждый сантиметр его члена наполнял меня изнутри, заставляя выгибаться в сладкой муке.

— Ты такая красивая... — прошептал он, его горячее дыхание обожгло шею.

Его огромные ладони скользили по моему телу, исследуя каждую выпуклость, каждый изгиб, словно он хотел запомнить меня на ощупь. А потом... О, боги... Его язык. Большой, шершавый, он опустился между моих ног, обхватив клитор с такой точностью, что я вцепилась пальцами в его волосы, застонав от неожиданного удовольствия.

— Грот... — я задыхалась, чувствуя, как волна наслаждения накрывает меня с головой.

Он знал моё тело лучше, чем я сама. Каждое движение его языка, каждый круговой жест вокруг клитора, каждое лёгкое посасывание — всё это сводило меня с ума. Я кончила быстро, с тихим вскриком, сжимая его голову бёдрами.

А он лишь усмехнулся и поднялся, чтобы снова войти в меня, теперь уже не спеша, растягивая удовольствие, пока мы не слились воедино под шёпот ночного леса...

Утро встретило нас пением птиц и осторожными шагами возвращающейся группы. Грот мгновенно насторожился, его тело напряглось, готовое к броску, но я, чувствуя знакомые эмоции, положила руку ему на грудь.

— Это орки... — прошептала я. — Свои.

Он удивлённо посмотрел на меня, и я поняла — момент истины настал.

Особых разговоров о моём даре у нас никогда не было. В самом начале наших отношений он лишь слегка удивился моей... чрезмерной страстности, и тогда я сказала, что это моя особенность. Больше мы к этому не возвращались.

Но теперь вопрос витал в воздухе, тяжёлый и неизбежный.

— У меня есть особенность... — начала я, сжимая край одеяла.

Горло внезапно перехватило. Сказать, что я питаюсь эмоциями других... что я могу манипулировать чувствами... Я боялась, что он увидит во мне монстра.

Грот ободряюще посмотрел на меня, его большая рука легла поверх моей.

— Можешь не говорить, если не хочешь, — его голос был тёплым, как солнечный свет, пробивающийся сквозь листву.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Нет... — я решилась. — Ты должен знать. Я... могу поглощать энергию эмоций разумных существ. И потом использовать её, чтобы внушать нужные мне чувства другим...

Я быстро добавила:

— Это проявилось в темнице.

Боялась, что он подумает, будто я приворожила его, что всё между нами — лишь результат моего дара.

Грот задумался, но его улыбка оставалась нежной.

— Попробуй вызвать у меня грусть, — неожиданно сказал он. — Не бойся, давай. Ты же сможешь потом вселить в меня радость? Мне просто интересно.

Я уставилась на него, пытаясь понять, зачем ему это. Хочет почувствовать механику воздействия? Ну да, конечно... Сын шамана, почти что учёный.

Энергии во мне было много — после ночи с ним резервуар заполнялся до краёв, хотя я и не поглощала его эмоций.

Я сосредоточилась и попыталась внушить ему грусть.

Но что-то пошло не так.

Грусть не принималась. Она словно обтекала его, как вода гладкий камень. А он всё так же улыбался, наблюдая за мной.

Тогда я заметила его руки. Правый кулак был вложен в левую ладонь — явно не случайно.

— Всегда найдётся кто-то сильнее нас, — его улыбка стала ещё шире. — Не получается?

Мои глаза, наверное, стали размером с орочью монету. Я и не думала, что кто-то может быть защищён от моего дара.

— Каждый может так сделать? — кивнула я на его руки, сложенные в явно магическую мудру.

— Не каждый, — он рассмеялся. — И не каждый поймёт, что на него воздействуют, и не каждый успеет правильно среагировать.

Его пальцы разжались, и защита исчезла.

— Не говоря уж о том, что защитные знаки и слова знают в основном шаманы или жрецы.

Я задумчиво покачала головой.

— Пойдём поможем с завтраком, — предложила я, отряхиваясь.

Грот кивнул и поднялся, его огромная тень накрыла меня, как тёплое одеяло.

И в этот момент я поняла — неважно, какие у нас есть дары или защиты.

Важно лишь то, что мы вместе.

А всё остальное...

Всё остальное мы сможем преодолеть.

У костра уже кипела работа. Орки готовили завтрак, перебрасываясь шутками. Лорг, заметив нас, кивнул в знак приветствия.

А я...

Я просто была счастлива.

С Гротом.

Среди его друзей.

В этом лесу, который стал нашим временным домом.

И пусть впереди нас ждали битвы, опасности и неопределённость...

Сейчас, в этот момент, всё было хорошо.

Потому что мы были вместе.

А значит — всё будет хорошо и дальше.

Аромат горячей каши с лесными ягодами разносился по лагерю, смешиваясь с дымом костра и свежим утренним воздухом. Я сидела рядом с Гротом, черпая из общего котла густую, дымящуюся массу, в которой тонули сочные ягоды – тёмно-синие, почти чёрные, с лёгкой кислинкой, которая идеально сочеталась со сладостью зерна.

— Набрали, пока ходили в гости к людям, — Лорг ухмыльнулся, подбрасывая в рот горсть ягод. — И заодно подрезали ремни и канаты на онаграх и требушетах. Так что их осадные орудия выстрелят только раз... и точно не туда, куда хотят человеки.

Орки вокруг рассмеялись – низким, довольным смехом, который напоминал ворчание больших хищников. Грот хмыкнул, вытирая ложку о край своего рукава.

— Славная работа, брат, — он кивнул Лоргу. — А когда уже для меня найдётся работа? Ты меня даже в дозоры не ставишь...

Лорг скривился, отхлебывая из деревянной кружки что-то тёмное и крепко пахнущее.

— Не дуйся. Ты не член группы, — проворчал он, но потом смягчился. — Хотя... если не забыл магические штучки шаманов – можешь сегодня ночью помочь жечь обоз.

Грот засветился улыбкой, потирая большие ладони.

— Конечно помогу.

В этот момент вдалеке раздался звук горна – резкий, пронзительный, будто крик раненой птицы. Его тут же подхватили другие сигналы, разносясь эхом по лесу. А ещё дальше, из-за деревьев, донёсся глухой, ритмичный стук – боевые барабаны орков.

— Началось, — Лорг встал, его глаза сузились, будто он уже видел то, что происходило за много сотен шагов отсюда. — Хотите посмотреть на жалкие потуги людишек? Тут у нас как раз недалеко небольшой обрыв, с которого видно Мон Шар и окрестности.

Грот вопросительно глянул на меня. Я кивнула, и он тут же поднялся, протягивая мне руку.

— Конечно идём.

Обрыв оказался небольшим, но достаточно высоким, чтобы увидеть раскинувшуюся внизу картину. Мон Шар стоял вдалеке – его мощные стены, высеченные из тёмного камня, выглядели неприступными. А перед ними...

Перед ними кипела подготовка к осаде.

Человечья армия раскинулась, как муравейник – палатки, повозки, копошащиеся фигурки в доспехах. Но что-то было не так.

— Смотри, — Грот ткнул пальцем в сторону осадных орудий.

Онагры и требушеты стояли в беспорядке, а вокруг них метались люди, что-то крича и размахивая руками. Один из требушетов вдруг дернулся – и огромный камень полетел... но не в сторону города, а куда-то вбок, едва не задев собственный лагерь.

— Ха! — Лорг ударил себя по колену. — Ремни-то подрезаны!

Я прищурилась, пытаясь разглядеть детали. Люди бегали, как перепуганные куры, а орки на стенах Мон Шара явно наслаждались зрелищем – некоторые даже показывали неприличные жесты в сторону осаждающих.

— Им сегодня не до штурма, — усмехнулся один из орков.

— Зато до вечера успеют понервничать, — добавил другой.

Грот стоял рядом со мной, его рука лежала на моей талии. Я чувствовала, как он напряжён – не от страха, а от желания действовать.

— Сегодня ночью мы подожжём их обоз, — прошептал он мне на ухо. — Без припасов они долго не продержатся.

Я кивнула, глядя вдаль.

А там, под стенами Мон Шара, уже начинался хаос – человечьи командиры орали, солдаты бегали туда-сюда, еще несколько требушетов метнули снаряды в сторону, разнеся пару шатров и строй своих солдат, переломав их как кукол. Орки на стенах смеялись, словно наблюдали за представлением бродячих артистов.

И в этот момент я поняла – что бы ни случилось дальше, мы уже выиграли первую битву.

Битву за их нервы.

А остальное...

Остальное будет потом.

Глава 34. Солнечная поляна

Лес Шепчущих Грёз встретил нас тишиной, нарушаемой лишь шелестом листьев и редкими птичьими трелями. Воздух был наполнен ароматом хвои и влажной земли после недавнего дождя. Солнечные лучи пробивались сквозь густую листву, создавая на земле причудливые узоры из света и тени. Грот шёл впереди, его мощная фигура легко преодолевала заросли, а я следовала за ним, наслаждаясь моментом покоя после пережитого кошмара.

— Ты помнишь, как мы впервые встретились здесь? — Грот обернулся, его жёлтые глаза светились в полумраке леса, как два уголька.

— Как я могла забыть? — Я улыбнулась, вспоминая тот день, когда его грубые руки впервые коснулись меня, а страх смешался с необъяснимым влечением. — Ты тогда даже не спросил, хочу ли я этого.

— А ты хотела? — Он приостановился, и в его голосе прозвучала лёгкая насмешка, но в глубине глаз читалось что-то большее — любопытство, тревога, желание услышать правду.

Я подошла ближе, касаясь его руки. Его кожа была тёплой и шершавой под моими пальцами, а мускулы напряглись от прикосновения.

— Я боялась. Но в тот момент... я поняла, что никогда не хотела ничего сильнее.

Грот молча сжал мою руку в своей, и мы продолжили путь. Ветер играл моими волосами, развевая их, как серебристые струи. Я закрыла глаза, вдыхая лесной воздух, и внезапно передо мной снова возникли образы темницы — холодные каменные стены, звон цепей, голоса эльфов, полные презрения...

— Они называли меня предательницей, — прошептала я, не открывая глаз. — Говорили, что ты... что ты осквернил меня.

Грот резко остановился, и я почувствовала, как его пальцы сжались вокруг моих.

— Они не понимают, — его голос был низким, почти рычащим. — Они никогда не поймут, что значит выбирать сердцем, а не правилами.

Я открыла глаза и увидела, как его взгляд стал твёрдым, словно высеченным из камня. В нём читалась ярость, но не та, что пылала в бою, а другая — глубокая, сдержанная, направленная на тех, кто причинил мне боль.

— А ты понимаешь? — спросила я, внезапно осознав, что до сих пор не знаю, что он чувствовал все эти дни. — Когда тебя схватили... когда я видела, как они опутывают тебя серебряными нитями...

Мой голос дрогнул, и я замолчала. Воспоминания об этом моменте были слишком острыми.

Грот медленно провёл пальцем по моей щеке, смахивая несуществующую слезу.

— Я думал только о тебе. О том, что должен вернуться.

— И ты вернулся.

— Я обещал.

Мы снова зашагали вперёд, и на этот раз я шла рядом с ним, плечом к плечу. Лес вокруг нас оживал: где-то вдали застучал дятел, под ногами шуршали опавшие листья, а между деревьев мелькали тени лесных зверей.

— Ты знаешь, что с нами происходит? — спросила я после долгого молчания. — Я постоянно чувствую тебя.

Грот кивнул, не удивляясь.

— Я тоже чувствую. Даже в темнице. Ты... ты была в моей голове.

Я вздрогнула.

— Ты помнишь это?

— Как сквозь туман. Но я знал, что это ты. Думал, может это из-за твоей особенности.

Я опустила взгляд, разглядывая узоры мха под ногами.

— Я боялась, что она сделает меня чудовищем. Что однажды я не смогу остановиться и поглощу чью-то волю полностью.

Грот внезапно развернулся ко мне, взяв моё лицо в свои руки. Его ладони были грубыми, но прикосновение — нежным.

— Ты не чудовище. Ты — Лираэль. Та, что спасла меня, лежащего с переломанными ребрами посреди Аль'Рана, даже когда сама была в цепях.

Его слова прозвучали так твёрдо, что у меня перехватило дыхание. В его глазах не было ни капли сомнения.

— А если однажды я не смогу контролировать это?

— Тогда я остановлю тебя.

— Ты? — Я рассмеялась, но в голосе прозвучала лёгкая дрожь. — А если я заставлю тебя полюбить меня против твоей воли?

Грот наклонился так близко, что его дыхание коснулось моих губ.

— Лираэль, — прошептал он, — ты уже сделала это.

И прежде чем я успела ответить, его губы накрыли мои, горячие и требовательные. В этом поцелуе не было ни капли сомнения, ни тени страха — только уверенность, только правда. Лес вокруг нас перестал существовать, и на мгновение я забыла о войне, о даре, о прошлом.

Когда мы наконец прервались, Грот провёл большим пальцем по моей нижней губе, словно запечатлевая этот момент.

— Мы вернёмся в лагерь? — спросила я, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди.

— Нет, — ответил он, и в его глазах вспыхнул знакомый огонь. — Ещё нет.

И, взяв меня за руку, он повёл меня глубже в лес, туда, где нас ждали только шепот листьев и тени деревьев.

Солнечная поляна встретила нас теплом и ароматом полевых цветов. Трава под ногами была мягкой, как шелк, а высокие стебли скрывали нас от всего мира, оставляя лишь небо над головой — бескрайнее и синее. Грот опустился на колени, его руки скользнули по моим бёдрам, и в один миг платье, сшитое его руками, упало на траву, оставив моё тело открытым для его жадного взгляда.

— Ты прекрасна, — прошептал он, и его голос звучал как рычание, низкое и глубокое, от которого по спине пробежали мурашки.

Его пальцы обхватили мою грудь, большие пальцы провели по уже твёрдым соскам, и я вскрикнула от неожиданности. Он знал, как играть с моим телом — сначала лёгкие, едва ощутимые прикосновения, затем сильнее, увереннее, пока я не закусила губу, чтобы не застонать громче.

— Не сдерживайся, — прошептал он, наклоняясь и захватывая мой сосок губами.

Горячий, влажный рот, шершавый язык, лёгкий укус — я вскинула голову, впиваясь пальцами в его волосы. В ответ он лишь глубже взял меня в рот, одной рукой продолжая ласкать вторую грудь, а другой опускаясь вниз, к моим дрожащим бёдрам.

Я сама потянулась к его штанам, нащупав под тканью твёрдый, горячий бугор. Как только мои пальцы обхватили его, Грот зарычал, впиваясь зубами в мою шею.

— Ты играешь с огнём, эльфийка.

— А ты разве не любишь, когда я играю? — прошептала я, освобождая его член из плена одежды.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он был огромным, пульсирующим в моей руке, каждая жилка под кожей словно кричала о его желании. Я провела большим пальцем по головке, собирая каплю влаги, и он резко прижал меня к земле, его тело накрыло моё, как буря.

— На этот раз я не буду сдерживаться, — предупредил он, раздвигая мои ноги.

И вошёл в меня одним резким толчком.

Я вскрикнула, обвивая его шею руками, ноги автоматически сомкнулись на его пояснице. Он был так глубоко, что дыхание перехватило. Но прежде чем я успела привыкнуть к его размеру, он начал двигаться — медленно, почти невыносимо, вытягивая каждый толчок, чтобы я почувствовала каждую его черту.

— Грот… — прошептала я, но он перевернул меня, заставив встать на четвереньки.

— Так лучше? — его голос звучал хрипло, а руки сжали мои бёдра, впиваясь пальцами в кожу.

Я не успела ответить — он вошёл снова, и на этот раз глубже, жёстче, заставляя меня выгибаться от удовольствия. Каждый толчок заставлял меня продвигаться вперёд, но он тут же притягивал меня обратно, не давая убежать.

— Ты так тесная… — прошептал он, наклоняясь и кусая моё плечо. — Как будто создана для меня.

Я не могла говорить, не могла думать — только чувствовать, как он заполняет меня, как его живот шлёпает о мои ягодицы, как его пальцы впиваются в плоть.

— Я… я не могу… — застонала я, чувствуя, как волна удовольствия нарастает где-то глубоко внутри.

Но он не дал мне кончить. Вместо этого резко вытащил себя и перевернул на спину, усадив меня сверху.

— Тогда сделай это сама, — приказал он, его глаза горели.

Я опустилась на него, чувствуя, как он входит в меня до самого основания. Мои руки упёрлись в его грудь, я начала двигаться, медленно, затем быстрее, находя тот ритм, который сводил нас обоих с ума.

— Да… вот так… — прошептал он, его руки скользили по моим бёдрам, помогая мне.

Но этого мне было мало. Он подхватил меня под бедра, усаживая меня прямо на его лицо.

— Грот… — мои слова сменились стоном, когда его язык коснулся меня.

Он вылизывал меня так, будто хотел запомнить каждый сантиметр, каждый изгиб. Я вцепилась руками в траву, закинув голову назад, когда его язык вошёл в меня, затем вышел, чтобы кругами пройтись по клитору.

— Я… я… — я даже не могла закончить фразу, когда первый оргазм накрыл меня, заставив всё тело содрогнуться.

Но он не остановился. Его руки схватили мои бёдра, прижимая меня ещё ближе, и я почувствовала, как его пальцы присоединились к языку, растягивая меня, наполняя.

— Ещё, — приказал он, и его голос вибрировал у меня между ног.

И я кончила снова, на этот раз с криком, падая вперёд, но он поймал меня, перевернул и вошёл в меня снова, уже не сдерживаясь.

Его толчки были яростными, неистовыми, каждый раз достигая той точки, которая заставляла меня визжать. Я обхватила его плечи, чувствуя, как его тело напрягается, как его дыхание становится прерывистым.

— Вместе, — прошептал он, и я кивнула, уже на грани.

Когда он кончил, заполняя меня, я почувствовала, как мой третий оргазм сливается с его, превращаясь в одно бесконечное, ослепительное мгновение.

Мы рухнули на траву, его тело прижалось ко мне, тяжёлое и потное. Его губы коснулись моего виска.

— Ты невероятна, — прошептал он.

И я не стала спорить, пытаясь восстановить дыхание.

Возвращение в лагерь было похоже на возвращение в другой мир. После страстных объятий на лесной поляне, где время словно остановилось, реальность напомнила о себе дымком костра, запахом готовящейся еды и... недовольным взглядом Лорга, который сидел у огня, скрестив мощные руки на груди. Его золотистые глаза сверкнули, когда мы вышли из-за деревьев, и я невольно потупила взгляд, чувствуя, как по щекам разливается горячая волна румянца.

— Я конечно все понимаю... — начал он, и в его голосе звучала смесь раздражения и снисходительности, — И даже не против, что вы меня разбудили сладкими криками... Но мы на территории, контролируемой врагом.

Я украдкой взглянула на Грота, но он лишь пожал плечами, его лицо оставалось невозмутимым, хотя в уголках губ пряталась усмешка.

— Мало ли кто мог кричать далеко в лесу... — буркнул он, подходя к костру и разглядывая котелок с явным интересом. — До лагеря людей полдня пути.

Лорг вздохнул, но в его взгляде мелькнуло что-то похожее на затаённое веселье.

— Ладно, прелюбодеи, — сказал он, разливая суп по мискам. — На первый раз прощаю. Обедать будете?

Аромат, поднимавшийся из котла, был настолько соблазнительным, что у меня сразу же потекли слюнки. Густой, дымчатый, с нотками лесных трав и дичи — он обещал быть не просто едой, а настоящим пиршеством. Грот, не дожидаясь приглашения, схватил две миски из стопки у костра и протянул Лоргу.

— Спрашиваешь, — проворчал он, когда Лорг черпаком наполнил наши миски до краёв.

Я осторожно поднесла ложку ко рту, и первый же глоток заставил меня закрыть глаза от наслаждения. Суп был идеальным — насыщенным, с бархатистой текстурой, где каждый ингредиент играл свою роль: лесные грибы давали земляную глубину, мясо — насыщенность, а травы и коренья — свежую, почти цветочную нотку.

— Боги, это невероятно, — прошептала я, не в силах сдержать восхищение.

Грот хмыкнул, уже наполовину опустошив свою миску.

— Орки знают толк в еде, — сказал он с набитым ртом.

Я не могла не согласиться. Если раньше я думала, что Грот — исключение, то теперь понимала: кулинарный талант, похоже, был у них в крови.

Постепенно к костру начали подтягиваться и другие члены отряда — отсыпавшиеся после ночной вылазки и разбуженные аппетитным ароматом. Первой появилась Мантикора, её рыжие дреды были растрёпаны после сна, но глаза уже блестели от интереса. За ней — Удав, молчаливый и невозмутимый, как всегда, и Фантом, который зевнул, потянулся и тут же уставился на котелок с надеждой.

Лорг, словно заботливый хозяин, разливал суп каждому, его движения были точными и экономными. Когда последняя миска оказалась в руках у Змея, он обвёл всех оценивающим взглядом.

— После еды советую идти спать, — сказал он, глядя на Грота. — Ночью ты нам будешь нужен.

Грот лишь кивнул, чуть не проглатывая ложку, но в его глазах я прочитала готовность. Каким бы страстным ни был наш побег в лес, он никогда не забывал о долге.

Я наблюдала, как члены отряда рассаживались вокруг костра, как они ели, перебрасывались шутками, как Мантикора толкнула локтем Удава, выпрашивая у него кусок хлеба. В этом моменте было что-то уютное, почти домашнее — несмотря на то, что мы были в самом сердце вражеской территории.

И когда я встретила взгляд Грота, я увидела в нём то же самое понимание. Мы были здесь не просто так. Мы были частью чего-то большего.

А пока... пока был суп, тёплый и ароматный, и короткие мгновения покоя перед новой бурей.

Глава 35. Огненный дождь

Тьма опустилась на лес густой, почти осязаемой пеленой. Грот проснулся от легкого прикосновения к плечу – Лорг стоял у входа в шалаш, его силуэт вырисовывался на фоне слабого мерцания костра. Внутри шатра было тепло и уютно, Лираэль спала, свернувшись калачиком под шкурой, ее серебристые ресницы будто трепетали во сне. Грот задержал взгляд на ее лице, на слегка приоткрытых губах, затем осторожно наклонился и коснулся их своими – легкий, едва ощутимый поцелуй на прощание.

— Не буди ее, — прошептал Лорг, когда Грот вышел наружу.

Ночной воздух был прохладным и влажным, пахнущим хвоей и прелыми листьями. Костер догорал, оставляя лишь тлеющие угли, но их света хватало, чтобы разглядеть лица собравшихся. Лорг протянул Гроту кружку с дымящимся напитком – темно-янтарным, с терпким травяным ароматом.

— На, взбодрись.

Грот взял кружку, почувствовав, как тепло от нее разливается по ладоням. Первый глоток обжег язык, но почти сразу же по телу разлилась волна бодрости – будто кто-то разжег внутри него маленький костер. Травы, заваренные Лоргом, действовали мгновенно: туман сна рассеялся, мысли прояснились, а мышцы наполнились готовностью к действию.

— Спасибо.

Лорг лишь кивнул, его золотистые глаза блестели в темноте, как у ночного хищника. Вокруг уже собрались остальные – Мантикора, перебирающая свои метательные ножи, Удав, проверяющий тетиву лука, Вихрь, бесшумно перекатывающий в пальцах пару отравленных игл. Все были готовы.

— Выдвигаемся, — сказал Лорг, его голос звучал тихо, но с той непоколебимой уверенностью, которая не оставляла места для вопросов. — Сегодня наша цель – обоз.

Тени разведчиков растворились в лесу, будто их и не было. Грот двинулся следом, стараясь не отставать. Он умел передвигаться бесшумно – годы жизни в изгнании научили его этому, – но рядом с «Тенями Когтя» он чувствовал себя неуклюжим медведем в сравнении с лесными кошками. Каждый их шаг был точным, каждое движение – выверенным. Они не тревожили ни ветки, ни травинки, будто были частью самого леса.

Луна скрылась за плотными облаками, и без того слабый свет почти исчез. Но орочьи глаза, созданные для ночной охоты, различали очертания деревьев, силуэты товарищей, бегущих впереди. Воздух был наполнен запахами – влажной земли, грибов, далекого дыма. Возможно, от того самого обоза.

Передовые разведчики остановились на пригорке, едва заметным жестом подавая сигнал. Грот присел рядом с Лоргом, следуя его примеру. Внизу, в небольшой лощине, виднелись огни – десятки костров, выстроенных в ряд. Обоз. Повозки, нагруженные припасами, бочки с водой, палатки. И люди – десятки людей, некоторые еще бодрствовали, другие уже спали.

— Поторопились, многие еще не спят — прошептал Вихрь, его голос был едва слышным.

Лорг прищурился, оценивая обстановку. В разведке одинаково плохо как торопиться так и опаздывать. И одно и другое увеличивало шансы провала.

— Ничего. План не меняется. Просто подождем. — уверенно сказал он.

Грот почувствовал, как в груди загорается знакомое тепло – не ярость, но решимость. Где-то там, за этими повозками, за этими кострами, была война. Война, которая могла забрать у него все. Но сегодня ночью они дадут ей первый отпор.

И лес, казалось, затаил дыхание в ожидании.

Тишина. Такая густая, что казалось, можно разрезать ее ножом. Группа замерла в ожидании, слившись с темнотой леса, став его частью. Прошел час. Час абсолютной неподвижности, когда даже дыхание приходилось контролировать, чтобы не выдать свое присутствие. Грот чувствовал, как капли пота медленно скатываются по спине, но не шевелился. Его мышцы ныли от напряжения, но он знал – терпение сейчас важнее всего.

Количество людей в этой части обоза постепенно уменьшалось. Солдаты, задержавшиеся по своим солдатским делам до поздней ночи, уставшие, один за другим расходились по палаткам, пока не остались лишь несколько часовых, лениво переговаривающихся у костра. Обоз простирался насколько хватало глаз – бесконечные ряды повозок, нагруженных мешками зерна, бочками с солониной, тюками сена для лошадей. Здесь были телеги с оружием и доспехами, кипы ткани для починки обмундирования, даже передвижные кузницы – все, что нужно, чтобы содержать десятитысячную армию в походных условиях.

— Грот, сможешь поджечь повозки? Не разучился? — Лорг ткнул его в бок, его шепот был едва слышным, но в нем чувствовалась легкая насмешка.

Грот прищурился, оценивая расстояние до ближайших телег. Огонь – его стихия, дар, переданный от шамана - отца. Он чувствовал тепло костров, их энергию, будто протянутые к нему невидимые нити.

— Огненный дождь над этой частью обоза устроить смогу, — ответил он так же тихо, — возможно, еще над одной...

— Ты, конечно, оптимист, — Лорг покачал головой, но в его глазах мелькнуло одобрение. — После того как полыхнет, начнется такая свистопляска, что нужно будет срочно линять. Ладно, начинай.

Грот медленно поднялся во весь рост. Ночь вдруг стала тише – даже сверчки замолчали, будто почувствовав надвигающуюся бурю. Он поднял руки, ладонями вверх, и начал собирать силу. Тепло от ближайших костров потянулось к нему, как железо к магниту. Он чувствовал, как энергия наполняет его, как каждая клетка тела начинает вибрировать в унисон с огнем.

Лорг замер рядом, его обычно насмешливый взгляд стал серьезным. Он знал, что шаманские ритуалы требуют времени, и терпеливо ждал, хотя каждый момент ожидания мог стать роковым.

Грот почувствовал, что энергии достаточно. Он пробормотал древний наговор, слова которого передавались в его роду из поколения в поколение. Сначала ничего не происходило. Лорг поджал губы, но молчал, выжидая.

И не зря.

Небо над обозом вдруг пошло оранжевыми всполохами, будто кто-то разорвал ткань ночи и выплеснул наружу жидкое пламя. Массивные сгустки огня обрушились вниз, ударяясь о землю с глухим гулом. Первыми вспыхнули повозки с зерном – сухие колосья занялись мгновенно, выпуская в небо клубы черного дыма. Затем огонь так же упал на бочки с солониной, пропитанные жиром, и они взорвались, разбрасывая горящие осколки дерева и куски мяса. Палатки вспыхивали, как бумажные фонарики, а фургоны с обмундированием превращались в пылающие факелы. От падающего с неба пламени даже металлические детали доспехов раскалялись докрасна, обжигая тех, кто пытался их спасти.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Пожар! Тревога! — закричали часовые, но их голоса потонули в нарастающем хаосе.

— Пожар! — подхватили солдаты, выбегающие из горящих палаток. Они метались, как муравьи, потревоженные в своем муравейнике, сталкивались друг с другом, кричали неразборчивые приказы. Некоторые пытались затушить пламя, хватая ведра с водой, но их усилия были тщетны – огонь уже вошел в свои права, пожирая все на своем пути.

— Какой тут тебе второй раз, — негромко сказал Лорг, но в его голосе слышалось восхищение. — Надо ноги уносить. Но полыхает красиво, молодец! Ишь как забегали!

Грот наблюдал за хаосом, который сам же и создал. Где-то в глубине души он понимал, что эти люди – просто солдаты, выполняющие приказы, но сейчас они были врагами. Врагами, которые пришли отнять у него все, что он любил.

— Специально выбрали место подальше от воды, — сказал Лорг, его глаза блестели в отблесках пламени. — Уходим!

Они отступили в лес, растворяясь в темноте так же бесшумно, как и появились. Позади них обоз превращался в гигантский костер, освещающий небо на многие мили вокруг. Грот чувствовал усталость – шаманский ритуал забрал много сил, но в груди горело удовлетворение. А еще его ждала Лираэль и это придавало ему сил.

Они сделали первый шаг. Война только начиналась.

***

Величественная смотровая площадка цитадели Мон Шара, высеченная из темного базальта, будто парила над спящим городом. В эту глубокую ночь ее обычно пустынные просторы заполнились фигурами разбуженных членов Совета Старейшин. Их могучие силуэты, подсвеченные кровавым заревом далекого пожара, казалось, сливались с самой тьмой, лишь золотые и серебряные украшения на их доспехах мерцали, как далекие звезды.

Огненный дождь, устроенный Гротом, был виден даже отсюда – клубы дыма поднимались к небу, а само пламя, разгораясь, окрашивало горизонт в багровые тона.

— Как вам работа нашей разведки? — Гор Белая Тень, заместитель Лорга, стоял у самого края площадки, его хищная ухмылка была хорошо видна в отблесках далекого огня. Он обвел взглядом членов совета, наслаждаясь их реакцией.

Старшие орки, обычно такие невозмутимые, сейчас не скрывали удовлетворения. Их желтые глаза, похожие на волчьи в темноте, сверкали от удовольствия при виде хаоса, посеянного в стане врага.

— Ты хотел сказать, работа моего сына?

Голос, прозвучавший внезапно, был подобен раскату грома – низким, мощным, таким, от которого дрожали кости и сжимались внутренности. Гор вздрогнул, как пойманный на шалости подросток, и мгновенно склонился в глубоком, почтительном поклоне.

Члены Совета Старейшин тоже обернулись, и, увидев появившуюся из темноты фигуру, тут же последовали примеру Гора.

Крагнор Громовая Гора.

Верховный Шаман Клана Черных Долин.

Его появление всегда было подобно внезапной буре – тишина, а затем гром. Он не просто входил – он заполнял собой все пространство, становился его центром. Его огромная фигура, облаченная в белоснежные шкуры, отороченные серебром, казалось, излучала собственный свет. Каждая шкура, каждый амулет на его мощной груди – все это было не просто украшением, а историей, написанной кровью и духом.

Его волосы, абсолютно седые, длинные и густые, как грива старого льва, свободно ниспадали по спине, сливаясь с мехами. Лицо, изрезанное глубокими шрамами-рунами, было подобно карте древних битв – каждый шрам рассказывал свою историю. Глаза – два уголька, горящих из глубины веков, – смотрели так, будто видели не только настоящее, но и прошлое с будущим.

Никто не знал, сколько ему лет. Но все знали, что он был легендой еще тогда, когда нынешние вожди были всего лишь юнцами, только вступившими на путь воина. Каждый из старейшин прошел через его обучение, каждый помнил его неумолимую строгость и мудрость, которая спасала жизни. Для них он был больше, чем учитель – он был вторым отцом, тем, кто формировал их души.

И хотя формально он не заседал в Совете, его слово здесь значило больше, чем голоса всех старейшин вместе взятых. Крагнор был тенью, стоящей за троном, истинной силой клана Черных Долин.

— Когда он вернется, отправьте его ко мне, — произнес Крагнор, его голос звучал как приговор, не терпящий возражений.

Не дожидаясь ответа, он развернулся, и его фигура растворилась в ночи так же внезапно, как и появилась. Только легкий звон костяных амулетов, колышущихся на его поясе, еще некоторое время слышался в воздухе.

Старейшины поднялись, переглядываясь. Даже после его ухода напряжение не спадало – присутствие Крагнора всегда оставляло после себя ощущение, будто в воздухе повис невысказанный приказ.

— Замечательная работа, — наконец нарушил молчание Гарт Железная Челюсть, самый старший из присутствующих. Его единственный глаз, сверкающий, как полированный обсидиан, был полон одобрения. — Как тебе, Варга?

Варга, единственная женщина в Совете, стояла чуть поодаль. Ее строгие черты, обычно такие непроницаемые, сейчас смягчились.

— Впечатляет, — кивнула она, скрестив мощные руки на груди. — Хотя я все же сомневаюсь, понимают ли они, что теперь за ними начнется настоящая охота.

— Безусловно, — ответил Гор, его голос снова обрел уверенность, теперь, когда тень учителя исчезла. — Лорг не стал бы рисковать, если бы не был уверен в своих людях. Но нам нужно срочно отправить Фантома обратно, пока разведка не сменила дислокацию. Есть что им передать?

— Передай, что Совет доволен их работой, — сказал Дарг Кровавый Топор, младший из старейшин, но уже заслуживший свое место в Совете. Его голос был грубым, но в нем слышались нотки гордости за своих. — И что кое-кто, похоже, решил простить своего блудного сына.

Гор кивнул, его глаза сверкнули пониманием. Все знали, что Крагнор давно ждал предлога, чтобы простить и снова увидеть Грота.

Внизу, в городе, уже началось движение – огни зажигались в окнах, голоса разносились по улицам. Весть о пожаре в стане врага разбудила не только Совет, но и весь Мон Шар.

Гор взглянул на горизонт, где пламя все еще боролось с тьмой.

— Они сделали первый шаг, — прошептал он. — Теперь наша очередь.

И с этими словами он исчез в темноте, чтобы отправить послание тем, кто сейчас находился в самом сердце вражеской территории.

Глава 36. Бег

Я проснулась от странного ощущения пустоты рядом. Протянула руку - простыня была еще теплой там, где должен был лежать Грот. Закрыв глаза, сосредоточилась на нашей связи - сквозь тонкую нить между нами я почувствовала его напряжение, сосредоточенность, но не тревогу. Это успокоило меня. Я перевернулась на спину, устремив взгляд в темноту шалаша, и позволила воспоминаниям нахлынуть.

Его руки, грубые и нежные одновременно, скользящие по моей коже... Горячее дыхание на шее... Глухой стон, когда он вошел в меня... Я сжала кулаки, чувствуя, как по телу разливается тепло. Нет, спать уже не получится.

Сев в позу лотоса, я погрузилась в медитацию. Внутри, за закрытыми веками, мой дар предстал передо мной как серебристое озеро, волнующееся от каждого моего вдоха. Я начала "гонять" энергию, как научил меня Грот - представляя, как она переливается из одной части резервуара в другую, расширяя его границы. Сначала медленно, осторожно, затем все увереннее. Внешний мир перестал существовать - остались только ритмичное дыхание и пульсация магии внутри.

Не знаю, сколько времени прошло, когда губы Грота коснулись моих. Я ответила на поцелуй, не открывая глаз, чувствуя его знакомый вкус - дымный, с легкой горчинкой травяного отвара.

— Надо собираться, меняем дислокацию, — его голос был тихим, но твердым. Большая рука легла мне на спину, пальцы рисовали невидимые узоры между лопаток.

— Я готова, — наконец открыла я глаза. В полумраке шалаша его лицо казалось высеченным из темного камня, только желтые глаза светились, как два уголька. — Все получилось?

— Получилось, — он усмехнулся, и в этой усмешке было столько озорства, что я невольно улыбнулась в ответ. — Мы здорово наступили им на хвост. Теперь нужно ждать ответных действий...

— Выдвигаемся! — рык Лорга прозвучал снаружи, заставив меня вздрогнуть.

Выйдя из шалаша, я увидела, как к Лоргу подошел незнакомый орк. Худой, почти изящный для своего вида, он двигался с грацией лесного кота. Его кожа была необычного пепельного оттенка, а в ушах сверкали десятки мелких сережек.

— Фантом? — удивилась я про себя.

Они крепко пожали друг другу руки по-оркски - сцепившись предплечьями. Фантом что-то быстро говорил, его голос звучал удивительно мягко для воина. Лорг слушал, кивая, затем обернулся к нам.

— Грот, — хмыкнул он, — твой фейерверк так впечатлил старейшин, что они отправили Фантома сказать нам об этом.

Грот засмеялся - низко, грудью, и я почувствовала, как это звучание отзывается теплом где-то под ребрами. Но лицо Лорга внезапно стало серьезным.

— А еще твой отец хочет тебя видеть.

Воздух вокруг нас будто застыл. Улыбка медленно сползла с лица Грота, оставив после себя каменную маску. Я инстинктивно протянула руку, коснувшись его плеча - под моими пальцами мышцы были напряжены, как струны.

— Неожиданно... — только и смог выдавить он.

Фантом перевел взгляд с Грота на меня, его глаза - необычно светлые для орка - изучали меня с безмолвным любопытством. Я почувствовала, как по спине пробежали мурашки - этот взгляд видел слишком много.

— Крагнор не объяснил причин, — тихо сказал Фантом, и в его голосе я уловила странные нотки - то ли предостережение, то ли сочувствие. — Но когда Верховный Шаман зовет...

Он не закончил, но все и так поняли. Грот тяжело вздохнул, его пальцы сцепились с моими.

— Значит навестим его после того как прогоним людей, — просто сказал Грот, но в его голосе не было прежней уверенности. Он произнес это так, будто говорил о неизбежном визите к знахарю, а не к родному отцу.

— Всё, выдвигаемся, — резко прервал разговор Лорг, его голос прозвучал как удар хлыста. — Фантом, в строй!

Фантом молча кивнул и занял место в конце строя, слившись с другими орками, будто серый волк среди своих сородичей. Мы встали за ним. Грот приобнял меня за плечи, его мускулистая рука казалась одновременно и защитой, и цепью.

— Давай я тебя понесу, — предложил он, и в его голосе слышалась забота, но я покачала головой.

— Не надо. Хочу пробежаться.

Грот нахмурился, его густые брови сомкнулись над переносицей.

— Мы побежим очень быстро, — с сомнением сказал он, оглядывая мое хрупкое, по оркским меркам, телосложение.

— Ну хоть попробую, — упрямо ответила я, поднимая подбородок. — Если что — подхватишь меня на ходу.

Его губы дрогнули в подобии улыбки, но в глазах оставалась тревога. В этот момент Лорг, стоявший впереди, резко поднял руку.

— Не в ногу, тихим шагом, бегом марш! — его рык разнесся по лесу, и отряд пришел в движение.

Мы рванули вперед, как стая теней. Орки бежали с удивительной легкостью для своих мощных тел — их ступни почти не оставляли следов на мягком мху, а дыхание оставалось ровным, будто они не бежали, а плыли сквозь лесную чащу. Я сосредоточилась, вспоминая уроки эльфийских охотников — легкие шаги, дыхание через нос, тело расслаблено, но готово в любой момент к прыжку. К моему удивлению, я не отставала, хотя чувствовала, как Грот и Лорг украдкой поглядывают на меня, оценивая мои силы.

Лес вокруг нас был живым и дышащим. Лучи утреннего солнца пробивались сквозь листву, создавая на земле узоры из света и тени. Воздух пах смолой, влажной землей и чем-то еще — предчувствием грядущих перемен. Мы бежали уже около часа, когда Лорг поднял руку.

— Группа, стоп! — его команда прозвучала тихо, но четко. — Привал.

Все остановились, переводя дыхание. Орки расселись на поваленных стволах и выступающих корнях, их могучие груди равномерно поднимались и опускались. Я прислонилась к дереву, чувствуя, как сердце колотится в груди, но гордость не позволяла показать усталость.

— Неплохо держишься, — одобрительно сказал Грот, протягивая мне кожаную флягу с водой. Я сделала несколько глотков — вода была прохладной и имела легкий травяной привкус.

— Куда мы кстати? — спросил он, обращаясь к Лоргу.

Тот, разворачивая на колене карту, сделанную на куске тонко выделанной кожи, ответил не сразу:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Встанем к западу от Мон Шара. И будем наблюдать. Бежать еще два часа.

Я чуть не поперхнулась, но промолчала. Грот заметил мою реакцию и сжал мое плечо.

— Ты справишься, — прошептал он, и в его голосе звучала непоколебимая уверенность.

Мы снова побежали. Сначала я держалась хорошо, но через час силы начали покидать меня. Ноги стали тяжелыми, как свинец, дыхание сбилось, а в висках застучало. Грот, словно почувствовав это, без слов подхватил меня на руки, усадив к себе на спину. Я обняла его за шею, прижавшись щекой к его теплой коже, вдыхая знакомый запах — дым, железо и что-то еще, чисто его, неповторимое.

Кажется я даже умудрилась задремать. Когда я открыла глаза снова, мы уже стояли на новом месте — между двумя огромными поваленными деревьями, заросшими кустарником и диким виноградом. Место было идеальным для укрытия — отсюда открывался вид на долину, но нас самих не было видно.

Орки быстро распределили дежурства и попадали отсыпаться. Грот устроил мне постель из мягкого мха и своей накидки, но я пока не хотела спать. Присев рядом с ним, я наблюдала, как лучи солнца играют на его лице, подчеркивая резкие скулы и шрамы, оставленные годами сражений.

Группа отсыпалась до самого вечера, сменяя друг друга на постах. Я так и не смогла закрыть глаза — мысли крутились в голове, как осенние листья на ветру. Несколько часов медитировала. Ближе к вечеру меня попросили помочь с костром, я с радостью взялась за дело. Дежурные — молодой орк с шрамом через глаз и орчиха с дредами — показали мне, как сложить дрова особым образом, чтобы дым поднимался тонкой струйкой и сразу растворялся в листве.

— Так наши предки охотились, — пояснила орчиха, ее голос был хрипловатым, но приятным. — Дым не должен пугать добычу.

Я кивнула, тщательно выкладывая поленья в форме звезды. Когда огонь разгорелся, достала из походного мешка овощи — коренья, дикий лук, несколько горьковатых трав, которые Грот научил меня находить. Добавила специй из маленького мешочка, который дал Лорг во время своего дежурства — смесь перцев и сушеных ягод с тонким дымным ароматом.

Похлебка закипела, распространяя по лагерю аппетитный запах. Орки начали просыпаться, потягиваясь и зевая, их желтые глаза с интересом следили за моими действиями. Я разлила похлебку по деревянным мискам, которые мы носили с собой — каждая была вырезана вручную, с особым орнаментом.

Грот присоединился ко мне одним из первых. Он молча взял миску, попробовал, и я увидела, как уголки его губ дрогнули в едва заметной улыбке.

— Хорошо получилось, молодец, — сказал он, целуя меня в щеку. Его губы были шершавыми от ветра, но теплыми.

Мы устроились на огромном поваленном стволе — его кора была мягкой и бархатистой от времени. Отсюда открывался вид на долину: вдалеке высились стены Мон Шара, а перед ними — осадные укрепления людей. Даже отсюда было видно какое-то движение, но разглядеть детали не получалось.

— Расскажешь о нем? — тихо спросила я, обхватив колени руками. — О твоем отце.

Грот замер. Его пальцы, только что игравшие с веточкой, вдруг сжали ее так, что кора затрещала. Нож, которым он чистил древесину, замер на мгновение, затем продолжил свое размеренное движение.

— Этого орка сложно понять, — начал он после долгой паузы. Его голос звучал глухо, будто доносился из глубины пещеры. — Он делает много непонятных вещей, зачастую жестоких, но всегда выходит так, что эти действия приносят клану большую пользу.

Я наблюдала, как закатное солнце играет на его лице, подчеркивая каждую морщину, каждый шрам. Его глаза, обычно такие яркие, сейчас казались потускневшими, словно затянутыми дымкой воспоминаний.

— Он как будто видит будущее, — продолжил Грот. — И безжалостно вырезает или изгоняет всех, кто представляет опасность для клана. Даже своего сына.

Последние слова повисли в воздухе, тяжелые, как свинец. Я невольно прижалась к нему, чувствуя, как его плечо напряглось под моей щекой.

— Я долго учился у него, — прошептал он, — но финальный экзамен провалил... И не жалею об этом.

Его голос дрогнул, когда он повернулся ко мне. В его глазах горел странный огонь — смесь гнева, боли и... гордости?

— Каким бы провидцем он ни был — убивать детей — это за гранью. И я никогда не пойму и не прощу его за это.

Я молча обняла его, чувствуя, как его сердце бьется под моей ладонью — быстро, как у загнанного зверя. Мы сидели так, наблюдая, как солнце медленно опускается за горы, окрашивая небо в кровавые тона.

Вечер наступил мягко, как пуховое одеяло. В лагере воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием костра и редкими переговорами дозорных. Люди так и не начали осаду — их осадные орудия, поврежденные нашим нападением, по-прежнему стояли неподвижно. Черные и белые столбы дыма что весь день поднимались над их лагерем, наконец пропали.

— Они ищут нас, — заметил Грот, следя за моим взглядом.

Я кивнула, прижимаясь к нему сильнее. Его рука обняла мои плечи, и в этом жесте было столько защиты, столько обещаний...

— Ты не один, — прошептала я. — Что бы ни ждало нас в Мон Шаре — мы встретим это вместе.

Грот ничего не ответил, только крепче сжал меня в объятиях. Но в этом молчании было больше понимания, чем в тысяче слов. Мы сидели так до самой темноты, наблюдая, как на небе загораются первые звезды — холодные и далекие, но такие прекрасные в своей неизменности.

Глава 37. Лесное братство

Ночь была тихой и прозрачной, словно темный бархат, расшитый серебряными звездами. Мы с Гротом сидели на поваленном стволе древнего дуба, молча любуясь бескрайним небосводом. Его мощная рука лежала на моей талии, и от этого простого прикосновения по всему телу разливалось теплое, ленивое спокойствие. Воздух был напоен ароматами влажной земли, хвои и ночных цветов. Казалось, сам Лес Шепчущих Грёз затаил дыхание, наблюдая за нами.

— Пойдем спать, — его низкий голос прозвучал как ласковое журчание ручья, нарушив тишину. Он нежно, почти без усилий, подхватил меня на руки, и я инстинктивно обвила его шею, прижимаясь к твердой груди. В его объятиях я всегда чувствовала себя в самой надежной крепости.

Лагерь «Теней Когтя» уже погрузился в дремоту. В свете угасающих углей костра виднелись темные силуэты спящих орков, слышалось их ровное, глубокое дыхание. Мы устроились чуть поодаль, под раскидистым папоротником, укрывшись его большим плащом. Я прижалась к нему спиной, чувствуя каждую мышцу его тела, а его ладонь медленно, гипнотизирующе скользила по моей спине, шее, плечу. От этих прикосновений по коже бежали мурашки, и внутри закипал знакомый, неутолимый голод. Казалось, я никогда не смогу насытиться им, этим чувством полного, животного единения.

Моя рука сама потянулась вниз, скользнула под складки плаща и наткнулась на его уже напряженный, горячий член. Он был огромен и пульсировал в моей ладони, будто живое сердце, готовое вырваться из груди. Грудь Грота часто вздымалась, его дыхание стало прерывистым, и я чувствовала, как его возбуждение передается мне, зажигая огонь в низу живота. Вокруг спали другие орки, но в этот момент мне было все равно. Желание затмило всякий стыд.

Скинув с себя остатки одежды, я забралась на него сверху, оседлав его мощные бедра. Я начала медленно тереться о его член, чувствуя, как мое собственное тело отзывается на эту игру влажным жаром. Боже, какое это было восхитительное, пьянящее чувство — быть на грани, предвкушая проникновение.

— Грот… — прошептала я его имя, как заклинание.

Приподнявшись, я направила головку его члена к своему влагалищу и, медленно приседая, впустила его в себя. Первое ощущение было подобно удару молнии — острому и ослепительному. Я вскрикнула от блаженства, и это был лишь кончик. Продолжая опускаться, я чувствовала, как он наполняет меня, растягивает, доходит до самой глубины. Каждый сантиметр его вхождения был и болью, и наслаждением, пока, наконец, он не вошел в меня полностью, упершись в самую суть моего естества. Внутри меня произошел взрыв, волны удовольствия заставили все тело содрогнуться.

Я начала двигаться, находя свой ритм, скользя по его члену, смазанному моими соками. Но мне хотелось большего. Больше его власти, больше его грубости. И кажется он прочитал мои мысли.

—Давай я сзади, — тихо прорычал он, его голос был хриплым от сдерживаемой страсти.

Я тут же соскользнула с него и опустилась на четвереньки, подставляя себя ему. Он встал на колени позади меня, его руки крепко обхватили мои бедра, впиваясь в плоть пальцами. Медленно, почти нежно, он начал вводить в меня свой член, давая мне привыкнуть к его размеру. Но с каждой секундой его движения становились все стремительнее, яростнее. Он входил в меня все глубже, с каждым толчком будто вбивая меня в мягкую подстилку из мха и листьев. Низкое, удовлетворенное рычание вырвалось из его груди, и у меня закатились глаза. Ощущение было таким интенсивным, что я боялась потерять сознание от нахлынувшего блаженства. Его руки скользнули с моих бедер на ягодицы, помогая ему, подтягивая меня навстречу каждому его мощному движению.

И снова внутри все сжалось в спазме оргазма, еще более сильном, чем предыдущий. Вслед за моим криком его тело напряглось, и он с грохочущим стоном излил в меня поток горячей спермы, наполняя до краев.

Мы рухнули на подстилку, тяжело дыша, покрытые испариной. Он не отпускал меня, прижимая к себе, и его большая рука нежно лежала на моем животе. Мы лежали так, молча глядя на звезды, проглядывавшие сквозь кружево листвы над нами. В его молчаливой ласке было больше слов, чем в любой клятве.

***

Проснувшись на рассвете, я чувствовала потрясающую легкость во всем теле, будто меня наполнили светом. Лагерь уже просыпался. Кто-то рубил колья для нового укрытия, кто-то готовил еду. По поляне стелился умопомрачительный аромат жареного мяса с дикими травами и специями — я не переставала восхищаться кулинарными талантами орков.

Грот лежал рядом, уже проснувшийся, и задумчиво смотрел на внушительную гору, наметившуюся под плащом в районе его пояса. Я не сдержала счастливого хихиканья. В ответ его желтые глаза блеснули озорными искорками, а руки легли на мои бедра, притягивая к себе.

— Ты что, все смотрят! — покраснев, я попыталась отодвинуться, но его хватка была подобна стальным обручам.

— Правильно, — проворчал он, продолжая свое наступление. — Все должны видеть, чья ты.

Я слышала о их варварских обычаях — открыто демонстрировать обладание своей партнершей. Но познать это на деле была готова не вполне. Однако я понимала: для него это был вопрос принципа. Отказать сейчас — значило публично усомниться в его праве на меня, бросить вызов его статусу. Смирившись с этой простой и суровой логикой, я перестала сопротивляться и развела ноги, пропуская его, краем глаза замечая обращенные на нас заинтересованные взоры орков. Горящая от стыда, я умоляюще прошептала:

— Ну хотя бы плащ не снимай…

Но он уже вошел в меня, нежно, но настойчиво проникая все глубже. Я пыталась расслабиться, скрыть нашу близость от посторонних глаз, но тело напрягалось от смущения.

И тут ситуацию изменили наши союзницы. Две орчанки из отряда, Игла и Мантикора, с интересом наблюдавшие за нами, переглянулись. В их взгляде читалось не похоть, а понимание и странная солидарность. Они кивнули друг другу, словно заключив молчаливый договор, и начали неспешно раздеваться, демонстрируя свои сильные, стройные тела, покрытые ритуальными татуировками.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Мальчики, мы вас ждем! — вызывающе бросила Игла, опускаясь на четвереньки и выгибая спину, как кошка.

Мантикора же легла на спину совсем рядом с нами, раскинув руки и запрокинув голову с самодовольной ухмылкой.

Этого оказалось достаточно. Фантом и Вихрь, воодушевившись, тут же подошли к Игле. Фантом без лишних церемоний пристроился к ней сзади, входя в нее с глубоким стоном, в то время как Вихрь поднес свой член к ее губам. Игла жадно приняла его, и воздух наполнился влажными, чавкающими звуками. Фантом начал наращивать темп, его мощные бедра ритмично бились о ее упругие ягодицы.

Тем временем Удав и Змей обступили Мантикору. Удав устроился так, чтобы она могла удобно взять его в рот, а Змей, стоя на коленях между ее ног, без промедления начал ее трахать. Полянка огласилась стонами, рычанием, шлепками плоти о плоть — дикой, животной симфонией страсти.

И странное дело — мое смущение улетучилось. Видя их откровенность и поглощенность процессом, я перестала чувствовать себя объектом для чужих взглядов, а стала частью этого ритуала, этого братства плоти. Мысленно поблагодарив орчанок за их прямоту, я полностью отдалась Гроту, активно подмахивая ему в такт его яростным толчкам.

Лагерь превратился в единый организм, сплетенный вакханалией. Игла, оседлала Фантома сверху, и замерла, пока он трахал ее снизу. Сзади подошел Вихрь и аккуратно вставил свой член в ее попку. Ее тело выгнулось в немом крике, когда она оказалась в двойном проникновении, разрываемая двумя могучими орками. Ее пальцы впились в землю, а из горла вырывались прерывистые, хриплые стоны. Ее глаза закатывались от блаженства, пока два члена одновременно двигались внутри нее.

Рядом Мантикора, увидев как хорошо подруге, откинула Удава на спину и сама нанизалась попкой на его член. Змей, поняв задумку пристроил свой агрегат в ее киску, сразу взяв бешеный темп. Ее грудь плясала в такт движениям и вскоре она уже кричала, принимая два члена, от которых ее глаза закатывались от беспредельного наслаждения.

А мы с Гротом оставались в своем собственном мире. Он закинул мои ноги себе на плечи и вошел снова, но на этот раз его движения были медленными, глубокими, исследующими. Он смотрел мне в глаза, и в его желтом взгляде горели не только ярость и страсть, но и бесконечная нежность. Он наклонялся, целовал меня, его язык повторял ритмичные движения его низа. Мы были островком страстной, но почти интимной близости в самом центре этого группового безумия.

Потом он поставил меня на четвереньки, и вошел, держа меня за бедра, а я, смотря вперед, могла видеть все, что творилось вокруг, и видеть лица, искаженные гримасой наслаждения. Это был танец, грубый и прекрасный, в котором мы знали только шаги друг друга.

Когда финальные судороги удовольствия отступили, оставив после себя приятную истому, мы все лежали вперемешку на плащах и шкурах, тяжело дыша. Тела блестели от пота, смешанного с лесной влагой. Никто не испытывал стыда или неловкости. Было лишь чувство глубокого, животного удовлетворения и странного единения.

Грот обнял меня, прижал к своему боку. Его сердце билось ровно и мощно. Я закрыла глаза, слушая этот стук, смешанный с шепотом леса и тяжелым дыханием наших товарищей. Это был новый, дикий мир, полный грубой силы и неожиданной нежности. И в его центре были мы с ним — эльфийка и орк, нашедшие друг в друге не только страсть, но и дом.

Я кончила раз пять, не меньше. Все мое тело было подобно струне, которую дергали снова и снова, пока она не зазвенела в финальном, оглушительном аккорде. Тела вокруг, вспотевшие и нагретые, лежали вперемежку друг с другом и друг на друге в состоянии блаженной прострации. Воздух был густым и тяжелым, наполненным запахом секса, пота и земли. Я лежала, раскинувшись на плаще, прижавшись спиной к Гроту, и сквозь полуприкрытые веки наблюдала, как солнечные лучи пробиваются сквозь листву, рисуя на нас золотистые узоры.

И тут мой взгляд упал на Лорга. Он стоял чуть поодаль, прислонившись к стволу сосны, со скрещенными на могучей груди руками. Его поза была расслабленной, но в золотистых глазах читалась напряженная работа мысли. Он задумчиво наблюдал за всей этой вакханалией, как полководец, оценивающий поле после битвы.

— Знаете, если бы нас сейчас хотели взять люди — они бы сделали это голыми руками, — раздался его ровный, безразличный голос, нарушив послеполуденную истому.

Все повернули головы в его сторону. В его тоне не было ни осуждения, ни злости — лишь констатация факта, от которой по коже пробежали мурашки.

— Я, конечно, все понимаю, — продолжил он, медленно отталкиваясь от дерева и делая шаг вперед. Его голос начал набирать силу и металл. — И подежурил, пока мои подчиненные выпускали пар. Война есть война, а нервы не железные. Но возможно, стоит прекратить уже блаженно валяться, мать вашу!?

Последние слова он выкрикнул с такой внезапной мощью, что казалось, с деревьев посыпалась хвоя. Эффект был мгновенным и поразительным. Сплетенные тела буквально подпрыгнули, как по команде. Орки, только что пребывавшие в состоянии полнейшего расслабления, в одно мгновение сорвались с мест, их движения стали резкими и целеустремленными. Мы с Гротом не стали исключением. Он поднялся с земли с той же грацией, с какой встает медведь, и потянул меня за руку. И тут я вдруг осознала, что валяюсь полностью обнаженная посреди этих могучих воинов, и мне почему-то было абсолютно все равно. Сознание вернулось ко мне вместе с приливом крови к щекам. Я схватила свою одежду и, кажется, оделась быстрее всех, чувствуя на себе тяжелый, оценивающий взгляд Лорга. Казалось, он видел не только мое тело, но и мой внезапно проснувшийся стыд.

— Змей, Удав — в охранение! — скомандовал Лорг, его голос вновь стал холодным и деловым. — Остальные — пятнадцать минут на прием пищи и приведение себя в порядок. Мы теряем световой день.

Все засуетились. Орки, уже одетые и вооруженные, быстро собрались вокруг костра, где в большом котле дымилась похлебка, а на импровизированном гриле из плоского камня лежали лепешки и куски мяса. Мы с Гротом присоединились к кругу. Каждому досталась по лепешке, густо начиненной рубленым мясом с травами, и по кружке терпкого, согревающего отвара из лесных кореньев и ягод.

Я сидела, прижавшись плечом к Гроту, и украдкой наблюдала за Иглой и Мантикорой. Девушки вели себя абсолютно естественно: спокойно ели, перебрасывались короткими шутками с мужчинами, их позы не выдавали ни капли смущения или раскаяния. Для них утренняя вакханалия была таким же обыденным делом, как тренировка или прием пищи.

— А это нормально, что девушки так себя ведут? — тихонько, почти шепотом, спросила я Грота, наклоняясь к нему. — Им же замуж еще выходить… Ведь если они будут такими… доступными, то кто же захочет брать их в жены?

Грот хмыкнул, откусывая от своей лепешки. Его желтые глаза смотрели на меня с легкой усмешкой.

— Они не «доступные», — поправил он меня, и в его голосе не было обиды, лишь терпение учителя. — Они свободные. Пока молодой орк или орчиха не выбрали себе пару, они могут делать что угодно и с кем угодно. Накапливать опыт, познавать свое тело, учиться доставлять удовольствие и получать его. Это не позор, а уважение. Никто не посмотрит на них косо, когда они решат создать семью. Напротив, опытная воительница, знающая, чего хочет, ценится куда выше застенчивой девственницы, которая ничего не умеет.

Я задумалась над его словами, медленно пережевывая кусок мяса. Мой собственный мир, мир Аль’Рана, с его жесткими правилами, браками по расчету и культом непорочности, казался теперь таким же тесным и душным, как моя бывшая темница.

После завтрака Лорг собрал всех.

— До вечера осталось несколько часов. Сидеть сложа руки — роскошь, которую мы не можем себе позволить. Разобьемся на группы. Первая задача — разведка ближнего периметра. Нужно проверить, не оставили ли враги следов ночью и не подбирается ли кто к нашему новому лагерю. Вторая — добыча провизии. Наши запасы тают.

— Грот, Лираэль, — его взгляд скользнул по нам, — вы со мной. Пройдемся по южному ручью, свежие следы видели. Остальные — знаете что делать.

Мы двинулись вглубь леса. Лорг шел впереди, его фигура растворялась в тени деревьев, он казался неотъемлемой частью этого леса. Грот шел рядом со мной, его зоркие глаза без устали сканировали окрестности.

— Ты не сердишься на Лорга? — спросила я, нарушая тишину. — За то, что он так… резко прервал?

— Нет, — Грот покачал головой. — Он прав. Дисциплина — это то, что держит «Тени Когтя» живыми. Расслабился — значит, мертв. Он дал нам передышку, и это многое значит. Но передышка закончилась.

— А ты мог бы так командовать? — поинтересовалась я.

Грот на несколько секунд задумался.

— Нет. Я не рожден для этого. Я — шаман. Моя сущность - учить и направлять таких как он, когда я наберусь мудрости. У каждого свой дар.

Мы вышли к ручью. Лорг уже стоял на колене, изучая следы на мягком грунте у воды.

— Кабан. Недавно. Крупный, — без лишних слов доложил он. — Грот, возьмем его. Мясо лишним не будет, а шкуру можно будет выделать.

Охота была быстрой и смертоносной. Грот, используя не только грубую силу, но и врожденную хитрость, загнал секача под удар Лорга. Тот сразил зверя одним метким броском копья. Они работали в идеальной связке, без единого лишнего слова, понимая друг друга с полуслова. Я наблюдала за ними, затаив дыхание, и снова поражалась их слаженности.

Пока они свежевали тушу, я, пользуясь моментом, нашла неподалеку заросли съедобных ягод и кореньев, пополнив наши припасы.

Вечер мы встретили у нового костра, теперь уже под надежным каменным навесом, который нашел Змей. Туша кабана была разделана, мясо закопчено и упаковано. Лагерь был обустроен, периметр охранялся. Чувствовалась усталость, но и удовлетворение от хорошо проделанной работы.

Перед сном Лорг коротко подвел итоги дня, раздал задания на завтра и пожелал всем спокойной ночи. Его авторитет был непререкаем, но в его тоне не было и тени высокомерия — лишь уверенность лидера, заботящегося о своих людях.

Мы с Гротом устроились в самом углу пещеры, на мягкой подстилке из свежего папоротника и шкур. Было тесно, но мне это нравилось. Я прижалась к его боку, закинув руку ему на грудь, и слушала, как его сердцебиение замедляется, сливаясь с ритмом ночного леса.

— Сегодня был… необычный день, — тихо прошептала я, глядя в темноту на потолок нашего убежища.

— Каждый день с тобой для меня необычный, эльфийка, — так же тихо ответил он, и его рука легла мне на волосы.

Больше мы не говорили. Снаружи доносились лишь звуки ночных насекомых и далекий перекличок дозорных. Я закрыла глаза, чувствуя его тепло, его запах, его защиту. В этом диком мире, на краю войны, среди этих грубых и честных существ, я наконец-то обрела то, чего мне так не хватало в роскошных покоях Аль’Рана — чувство полного, безоговорочного дома. И засыпая, я знала, что ради этого стоит сражаться.

Глава 38. Капитан Варлок

Спала я как убитая. Физическая усталость от долгого перехода, нервное напряжение и бурная страсть предыдущего дня сделали свое дело — я провалилась в глубокий, беспробудный сон, где не было ни тревог, ни снов. Просыпаться не хотелось категорически, и я долго отгораживалась от настойчивого шума, пробивавшегося сквозь пелену забытья. Но звуки становились все громче и отчетливее: грубая возня, резкий звон стали о сталь, приглушенные крики и грозные, чужие команды.

— Сопротивление бесполезно! Сдавайся! — разобрала я наконец сквозь дремоту, и сознание пронзила острая, ледяная игла тревоги.

Глаза открылись сами собой. Сон слетел как рукой. В серых, холодных сумерках предрассветья я с трудом различала множество темных силуэтов, заполонивших наше убежище. Это были не орки — их мощные фигуры были скручены и обездвижены. И не эльфы — в движениях захватчиков не было привычной мне утонченной грации. Люди. Отряд, человек двадцать, не меньше. Они действовали с ужасающей эффективностью: на каждого орка наваливалось по двое, используя численность и фактор внезапности. Кто-то душил захватом, кто-то бил рукоятью меча по голове, кто-то набрасывал сети.

Мой взгляд метнулся в сторону, откуда раздался тот самый властный голос. Там стоял человек в прочных, пропитанных воском кожаных доспехах. Его голову венчал сложный, почти ритуальный головной убор с перьями хищной птицы — знак командира. Рядом с ним, застыв в готовности, стояли пятеро других людей, одетых в черное, облегающее одеяние. В их руках поблескивали парные изогнутые кинжалы. Они не суетились, не участвовали в общей свалке — их холодные глаза выискивали главные цели. Это был явно какой-то специальный отряд, не обычные солдаты. Нечто вроде эльфийских «Черных Клинков».

Их внимание было приковано к Гроту и Лоргу. Оба орка стояли спиной к спине, сжимая в руках свое оружие. Остальных «Теней Когтя» уже обезвреживали и связывали.

— Разом! — прорезал тишину резкий, отрывистый крик Лорга.

Они рванулись вперед, как два разъяренных зверя. Топор Грота описал в воздухе смертоносную дугу, а клинок Лорга блеснул, метя в горло командира. Но люди в черном не стали ждать орочьей стали. Они не приняли вызов, не вступили в честный бой. Они просто синхронно отпрыгнули в разные стороны, как тени, а из-за их спин на смену им устремились их товарищи с длинными алебардами, отсекая пространство. Грот и Лорг сделали еще несколько яростных выпадов, но их удары встречали лишь воздух или скользили по отточенной тактике противника. Противостояли им явно не слабаки, а профессионалы высочайшего класса.

— Ну-ну-ну, — раздался спокойный, почти насмешливый голос командира. Он сделал шаг вперед, сложив руки на груди. — Не тратьте силы, господа. Вы явно командиры, а значит, должны соображать. Вы попались в ловушку и проиграли. Сдавайтесь, и я ручаюсь — никто не пострадает. Пока.

Пока он говорил, остальные люди незаметно, как рой, сомкнули кольцо вокруг двух орков. И в ту же секунду, на последнем слове командира, на Грота и Лорга полетели тяжелые, усеянные свинцовыми грузилами сети. Одновременно люди в черном и несколько солдат синхронно бросились на них, используя момент дезориентации. Послышался сдавленный рык, хруст ударов, но численность и подготовка сделали свое дело. Оркам заломали руки, вырвали оружие и туго стянули запястья за спиной толстыми сыромятными ремнями.

Командир, удовлетворенно кивнув, направился ко мне. Внутри у меня все сжалось в ледяной ком. Я отползла глубже в угол, натыкаясь на холодный камень.

— Надеюсь, леди, вы не станете сопротивляться? — он остановился в паре шагов и галантно, с театральным изяществом, поклонился. Его взгляд скользнул по моим растрепанным серебристым волосам, по лицу, не успевшему запачкаться в дорожной пыли. — Судя по вашей… внешности, вы не из их племени. Возможно, вы пленница этих дикарей?

Он протянул руку, как бы предлагая помощь. В его глазах читался расчетливый интерес. Я попыталась отползти еще дальше, мысленно желая ему сгореть заживо, провалиться сквозь землю, ощущая, как по спине бегут мурашки от страха и бессилия.

— Мда, — его лицо мгновенно переменилось, галантность сменилась холодным презрением. — Судя по всему, я ошибся. Вы не леди. А всего лишь грязная подстилка этих животных.. Взять ее!

Из-за его спины быстрыми, отработанными движениями вышли двое коренастых солдат. Один грубо поднял меня за плечи, второй, с силой заведя мне руки за спину, туго стянул запястья той же жесткой кожей, что и оркам. Меня рывком поставили на ноги и повели к остальным пленникам.

Вид у орков был поистине печальный. Удав сидел на корточках, его обычно невозмутимое лицо было искажено молчаливой яростью, из рассеченной брови сочилась струйка крови, окрашивая половину лица в багровый цвет. Рядом Мантикора, вся в ссадинах, пыталась выпрямиться, но одна рука неестественно вывернута и явно вывихнута, что заставляло ее сжимать зубы от боли. Но в ее глазах, полных ненависти, не было и тени покорности.

— Выходим! Строимся в походную колонну! — прокричал командир, его голос эхом отозвался в пещере.

Солдаты споро выполнили приказ. Нас поставили в центр колонны, окружив плотным кольцом. Орков, включая Грота и Лорга, связали не только по рукам, но и соединили друг с другом длинной, прочной веревкой, пропущенной через путы, создав живую цепь.

— Шагом марш!

Мы двинулись в путь с первыми лучами солнца, которое, казалось, насмехалась над нашим положением. Лес, еще недавно бывший нашим укрытием и союзником, теперь стал лабиринтом ловушек и невзгод. Дороги не было. Мы шли по звериным тропам, через буреломы и колючие заросли, спускались в овраги и карабкались по склонам.

Солдаты вели себя профессионально и бдительно. Они почти не разговаривали, лишь изредка перебрасывались короткими, негромкими фразами. Их взгляды постоянно скользили по деревьям, их уши были настроены на малейший шорох. Люди в черном шли в голове и в хвосте колонны, их бесшумная поступь и абсолютная концентрация пугали больше, чем грубая сила обычных солдат.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Шли мы долго, казалось, вечность. Солнце поднялось высоко и начало нещадно палить. В лесу стало душно и влажно. Командир, которого солдаты называли «капитан Варлок», не спешил с привалами.

Первый короткий отдых был объявлен лишь через несколько часов. Нас, пленных, заставили сесть на землю, не развязывая рук. Солдаты же, разбившись на группы, быстро попили из своих фляг, разжевали по куску сухаря. Никто не предложил ни капли воды нам. Я видела, как Грот сидел, уперев взгляд в землю, его могучие мышцы были напряжены до дрожи. Лорг, напротив, сидел с неестественно прямой спиной, его глаза холодно и оценивающе изучали каждого солдата, каждую деталь их снаряжения, словно составлял план на будущее.

— Держись, малышка, — тихо, так, что услышала только я, прошептал Грот, когда колонна снова тронулась в путь.

Его слова стали каплей влаги в моем пересохшем горле. Но жажда и голод были лишь частью мучений. Ноги гудели от усталости, в мозолях на стопах от непривычной долгой ходьбы ощущалась жгучая боль. Колючки цеплялись за одежду, царапали кожу. Отношение солдат к нам, особенно ко мне, было откровенно презрительным. Когда я споткнулась о корень и чуть не упала, один из конвоиров грубо подтолкнул меня древком алебарды в спину.

— Не отставай, тварь орочья, — проворчал он.

Второй привал был еще короче. Капитан Варлок, казалось, торопился. Он то и дело сверялся с какими-то картами, которые ему подавал один из людей в черном. Солнце уже клонилось к западу, отбрасывая длинные косые тени. Мы вышли на более-менее ровную, но каменистую тропу. Каждый шаг отдавался болью во всем теле.

Я шла, почти не видя ничего перед собой, уставившись в спину впереди идущего Змея. Он шел, слегка прихрамывая, но не издавая ни звука. Внезапно он обернулся, его чуть раскосые глаза на мгновение встретились с моими.

— Терпи, — коротко бросил он, и снова повернулся вперед.

Это простое слово, сказанное тем, кто сам находился в такой же беде, придало мне сил. Я выпрямила спину, стиснула зубы и заставила ноги двигаться. Мы шли до тех пор, пока сумерки не начали сгущаться в настоящую ночь. Только тогда капитан Варлок, наконец, поднял руку.

— Стой! Ночлег здесь. Всем отдыхать. Пленников — к тому валуну, под усиленную охрану.

Нас, едва живых от усталости, оттерли к большому замшелом валуну, приковали цепями к вбитым в землю кольям и наконец-то дали по глотку мутной, теплой воды из бочонка и по маленькому куску черствого, как камень, хлеба. Это был самый горький и самый желанный ужин в моей жизни. Я сидела, прислонившись спиной к холодному камню, глядя на зажигаемые солдатами костры, и думала только об одном: о желтых глазах Грота, полных ярости и обещания. Они еще пожалеют. Они все еще пожалеют.

***

Тревожный, прерывистый сон со связанными за спиной руками не прибавил сил. Напротив, я проснулась разбитой, с одеревеневшими мышцами и ноющей болью в каждом суставе. Все тело ломило, будто меня переехал обоз. Холод земли проник глубоко внутрь, а жесткие наручники впивались в запястья, оставляя на коже багровые следы. С первыми лучами солнца, которые не несли никакого тепла, нас грубо подняли на ноги, и изнурительный марш продолжился.

Теперь мы шли уже по протоптанным, утоптанным в землю тропам. Признаки присутствия большого количества людей становились все очевиднее: сломанные ветки, следы колес, конский навоз. И вот, наконец, лес расступился, открывая нашему взору лагерь людей.

Он был огромен, как город, выросший посреди дикой природы. Ровные ряды палаток из грубого брезента растянулись насколько хватало глаз. Повсюду виднелись повозки, сложенные в штабеля бочки и ящики с припасами. В воздухе стояла густая смесь запахов — дыма костров, вареной похлебки, лошадей, пота и металла. Над лагерем висел гул сотен голосов, лязг оружия, команды сержантов, строящих солдат, и отдаленный, ритмичный стук молотов по наковальням полевых кузниц.

Нас провели по главной «улице», и солдаты, прерывая свои занятия, с любопытством и неприкрытой враждебностью провожали нас взглядами. И тут мое сердце упало. В стороне, за частоколом, я увидела большую клетку, сколоченную из толстых бревен. Внутри сидели эльфийки. Их одежды были изорваны и запачканы, волосы спутаны, а в глазах читалась пустота отчаяния. Они сидели, прижавшись друг к другу, не поднимая голов.

А рядом с клеткой стояла большая походная палатка, из которой доносились приглушенные, но отчетливые звуки: женские стоны, ритмичные шлепки плоти о плоть и веселые, похабные мужские возгласы. Меня передернуло от внезапного, леденящего душу понимания. Это был не просто лагерь. Это был оплот жестокости и унижения.

Нас провели дальше, к краю лагеря, где стояла группа солдат с алебардами наготове. Они окружали массивную железную решетку, просто лежавшую на земле. Подойдя ближе, я с ужасом поняла — под решеткой зияла глубокая, выкопанная в земле яма. Ее глубина была устрашающей — два, если не три орочьих роста.

В решетке был открыт люк, и солдаты стали подталкивать нас к нему древками своих алебард.

— Давай, давай, туда, — с деланной бодростью произнес капитан Варлок, наблюдая за процессом. — Спускаемся, не стесняемся. Новый дом приготовили.

— Тут нет лестницы, — мрачно констатировал Удав, глядя в темную яму.

— А ты самокатом, — гоготнул один из солдат, толкая его вперед.

— Точнее, самопадом! — заржал другой, поддавая Удаву в спину древком алебарды.

Орк не удержался на краю и с коротким вскриком рухнул вниз. Снизу донесся глухой удар и сдавленное ругательство.

Одного за другим орков подталкивали уже остриями алебард к зияющему люку. Они прыгали, стараясь сгруппироваться. Послышался резкий, полный боли крик — это Змей, спрыгнув, неудачно приземлился на ранее подвернутую ногу. Хруст был слышен даже сверху.

Подошла моя очередь. Я замерла на краю, глядя в темноту, в которой копошились силуэты моих товарищей. Сердце бешено колотилось.

— Не задерживай очередь, шлюха! — раздался грубый окрик, и я почувствовала острую, жгучую боль в бедре — солдат кольнул меня наконечником алебарды.

Инстинкт сработал быстрее мысли. Зажмурившись, я шагнула в пустоту. Падение показалось бесконечным, но тут же было прервано — сильные руки, пусть и связанные, подхватили меня на лету, смягчив удар. Это был Грот. Он аккуратно поставил меня на ноги, и его пальцы на мгновение сжали мое плечо — безмолвное сообщение, что я не одна.

Я огляделась. Мы были одни, запертые в этой земляной тюрьме. Здесь было холодно, сыро и пахло плесенью и глиной. Стены ямы были голыми, лишь кое-где по ним ползли скользкие корни. Вдоль стен было навалено мокрое, прелое сено, очевидно, служившее и подстилкой, и постелью. В самом дальнем углу зияла еще одна, меньшая яма — яма в яме. Исходящий оттуда тошнотворный запах не оставлял сомнений — это был отхожий место, наш туалет.

Орки молча расселись вдоль стен, подняв головы, чтобы разглядеть решетку наверху, за которой мелькали ноги часовых и кусочек бледного неба.

На решетке появилась тень. Капитан Варлок встал на край, заглядывая к нам, как в зверинец. На его лице играла самодовольная ухмылка.

— Устраивайтесь поудобнее, — его голос гулко разносился по яме. — Это ваше последнее пристанище перед тем, как вы превратитесь в куски зеленого мяса. Допросы будут… обстоятельными. А ваша милая эльфийка, — он перевел взгляд на меня, и в его глазах вспыхнул гадливый огонек, — станет главной игрушкой в нашем полевом публичном доме. Уверяю вас, ее попробует каждый солдат. Каждый из десяти тысяч. Мы составим график, чтобы никто не обиделся.

Его слова обрушились на меня ледяной лавиной. Меня затрясло мелкой, неконтролируемой дрожью, ноги подкосились. Я чувствовала, как земля уходит из-под ног, а будущее превращается в кромешный ад.

Но тут сильная рука обвила мои плечи и прижала к твердой, надежной груди. Грот встал рядом, его тело стало щитом между мной и словами Варлока. Он не сказал ни слова. Он просто смотрел наверх, и его желтые глаза пылали таким немым, сконцентрированным обещанием мести, что, казалось, воздух вокруг него зарядился молчаливой яростью. Он не испепелял Варлока взглядом — он давал ему понять, что еще дышит. И пока он дышит, обещание капитана — всего лишь слова, которые он заставит его проглотить вместе с его собственным языком.

*******************

На этом заканчивается первая книга о Лираэль и Гроте. Следущую начинаю писать завтра.. Надо еще подумать над названием.. Можете оставить свои предложения в комментариях=)

Конец