Хельга. 3 глава

— Хелька, ты опять загрустила? — удивилась Катерина. — Сегодня такой прекрасный день! Не вижу повода для печали.

— Сама не знаю, что со мной сегодня, — ответила Хельга чистейшим украинским. Дома она говорила в основном на английском и ирландском, но иногда общалась с родными на украинском.

Правда, Алекс понимал украинский не слишком хорошо. Галина родилась и выросла в Киеве и с сожалением покинула родной город, но Алекс хотел жить именно в Ирландии. Галина любила его слишком сильно, чтобы спорить, и со временем смирилась, привыкнув к жизни в Ирландии. Иногда она прилетала в Украину, чтобы навестить родственников.

— Мы сегодня идём в клуб, ты не забыла? — напомнила Катерина. — Это точно поднимет тебе настроение! Тут недавно открылся потрясающий ночной клуб…

— Я никуда не пойду, — спокойно ответила Хельга.

Сначала она собиралась пойти, но тут вспомнила, что завтра её ждёт ранний подъём и поездка в студию «Гала радио». Приглашение дать интервью поступило сразу после того, как стало известно о её пребывании в Киеве. Отказаться Хельга не могла: она не хотела обидеть украинскую радиостанцию и своих поклонников, которые наверняка захотят задать вопросы. Интервью уже стало привычной частью её жизни: иногда отвечать на фанатские вопросы ей было не в радость, но это было необходимо.

У дома, где жили Шевченко, девушек уже ждали Игорь и Вадим. При виде Вадима Хельге невольно захотелось убежать, но она заставила себя остаться. Он сразу после её прилёта в Киев начал проявлять повышенное внимание, вызывая раздражение. Сейчас она ни в ком не нуждалась, особенно в таких, как он.

— Хельга, пошли с нами, — снова позвала Катя.

— Нет! — выпалила О’Райли, теряя терпение. Она отличалась от нынешней молодежи тем, что не посещала клубы и дискотеки. Для неё такие развлечения были чужды. Когда её приглашали, она всегда задавала один вопрос: «А это принесёт мне хоть какую-то пользу? »

— Точно не хочешь с нами? — осторожно поинтересовался Вадим, заметно расстроившись. Девушка ему нравилась, но он не знал, как к ней подступиться. Он уже несколько раз пытался пригласить её на свидание, но каждый раз получал отказ. Катя уверяла, что у Хельги пока никого нет, так почему же она сторонится его?

— Нет… Простите, что не иду с вами, — как можно мягче сказала Хельга. — Просто я устала и хочу пораньше лечь спать.

Когда они ушли, Хельга с облегчением вздохнула, поднялась в квартиру, включила телевизор и устроилась смотреть фильм «Дети кукурузы», снятый по произведению гения ужасов Стивена Кинга. Она всегда с удовольствием смотрела подобные фильмы. Кинг был её любимым писателем, и Хельге хотелось когда-нибудь писать не хуже него.

Но переплюнуть Кинга казалось почти невозможным.

«Как он умудряется создавать такие жуткие миры и при этом держать читателя в напряжении? » — думала она. Иногда ей самой хотелось попробовать придумать что-то подобное, но страх, что её история окажется банальной, сковывал руки.

И всё же Хельга не собиралась ограничиваться чем-то одним. Романы, фантастика, детективы… Почему бы не попробовать всё сразу? Она мечтала о мире, где могла бы создавать истории, которые захватят людей так же, как когда-то захватили её книги.

«Даже если я не стану второй Кинг, — размышляла она, — я всё равно хочу писать. Для себя, для тех, кто меня поймёт».

Досмотрев фильм, она выключила телевизор и забралась под одеяло. Уснуть ей никак не удавалось, и она принялась размышлять о своей жизни. Были ли у нее настоящие друзья? Она общалась с большим количеством людей и в реальной жизни, и в Интернете, но назвать другом могла лишь одного человека – Дэвида Уолша, лидера группы «Arc». Их дружба многих удивляла, особенно Алекса и Галину. Им было непонятно, почему вместо того чтобы проводить время со своими сверстниками, их дочь водит дружбу с человеком старше себя на 20 лет! Но их успокаивало то, что он друг семьи, а не какой-то незнакомец.  

У Хельги в последнее время часто случались приступы тоски и депрессии, но она изо всех сил старалась казаться веселой в присутствии родных, чтобы не расстраивать их. Однако Дэвида обмануть было трудно — он сразу замечал малейшие перемены в ее настроении. Он всеми силами пытался поддержать девушку, но вытащить ее из этого состояния было невероятно сложно. Хельга и сама не понимала, что с ней происходит. Казалось бы, у нее есть всё: любящие родные, любимое дело, успехи в музыке. Но внутри словно что-то мешало радоваться жизни.

Да, она уставала после концертов, сталкивалась с мелкими трудностями, как любой человек, но ей было тяжело примириться даже с мелочами. Ей всегда хотелось докопаться до сути: что, как и почему. Уже три месяца она не могла заставить себя переступить порог церкви, куда раньше спешила с радостью и могла проводить часы напролёт. «Кризис веры», — так назвала бы это её состояние бабушка Луиза Мария.

Лежа в темноте, Хельга вдруг начала размышлять о смерти. В последнее время она слишком много об этом думала.

Она ненавидела смерть во всех ее проявлениях. Ей даже трудно было вынести вида раздавленной крысы – еще в детстве она разрыдалась, увидев расплющенный трупик на загородном шоссе. И все-таки она думала о смерти и не могла отогнать от себя этих черных мыслей, особенно если долго не посещала церковь. Пожалуй, впервые она явно почувствовала близость смерти на первом большом концерте своей группы. К ней подошел журналист за сценой:

– Хельга! Из-за вас погибли люди, что вы думаете об этом?

– Какие люди, что за бред! – опешила молодая певица.

Журналист не отступал, его глаза блестели от желания произвести сенсацию.

– На вашем концерте, – сказал он, – толпа слишком сильно давила у сцены. Двоих увезли в больницу, один человек скончался.

Сердце Хельги ухнуло вниз. Сначала она решила, что это ложь, грязный приём, чтобы сбить её с толку. Но вскоре за кулисами она услышала подтверждения: телефоны трезвонили, кто-то говорил взволнованным шёпотом, и лица её музыкантов были белее мела.

В тот момент девушка впервые ощутила, что её музыка может приносить не только радость, но и трагедию. Её песни, её голос, её присутствие на сцене — и вот кто-то не вернулся домой. Эта мысль врезалась в память и с тех пор преследовала её.

С тех пор, каждый раз выходя к публике, Хельга невольно ловила себя на вопросе: «А вдруг сегодня снова что-то случится? » И именно тогда, в первые месяцы после трагедии, церковь стала для неё убежищем. Только там она находила слова утешения и силы продолжать.

Теперь же, когда вера дала трещину, старые воспоминания оживали с новой силой. Смерть снова дышала ей в затылок, и она чувствовала себя совершенно беспомощной.

Охранники поспешили проводить её в гримёрку. Она переоделась и снова выбежала на сцену. Зазвучала музыка, и слова журналиста вылетели из головы.

Концерт прошёл с феноменальным успехом. Вечером, уже в ресторане, Хельга снова вспомнила:

«Разве кто-то погиб из-за нас… из-за меня? »

По тому, как прятали глаза друзья, она поняла, что что-то не так. Да, три подростка были раздавлены ликующей толпой…

С того вечера её больше не отпускало чувство вины. Она продолжала петь, продолжала улыбаться публике, но где-то внутри постоянно звучал глухой голос: «Ты виновата. Это случилось из-за тебя».

Мистика часто окружает жизнь знаменитых людей. Хельга сама признавалась, что не раз испытывала на себе влияние потусторонних сил. То были странные совпадения, неожиданные видения, сны, которые оказывались вещими. Иногда ей казалось, что чья-то невидимая рука ведёт её по жизни – но не всегда туда, куда она хотела бы идти.

Например, уже в шесть лет она знала, что будет звездой: как будто кто-то прошептал ей это во сне. Но самый потрясающий случай произошёл намного позже. Когда ей предложили петь в Англии, Хельга крепко задумалась. Их группу знали во всей Ирландии. Имело ли смысл лезть в абсолютно чужую для неё страну?

И тогда она попросила у Бога послать ей знак. «Если мне действительно стоит туда ехать — дай мне понять это сегодня, прямо сейчас».

И чудо случилось. В тот же вечер, когда она вернулась домой, в голову словно сама собой пришла мелодия. Слова ложились на музыку необычайно легко — и, что удивительнее всего, они были на английском. Никогда раньше Хельга не пела на этом языке: свои композиции она всегда исполняла на ирландском. Но теперь текст рождался сам, будто кто-то диктовал ей строки невидимой рукой.

На следующий день она принесла песню друзьям. И все единогласно решили: это именно то, чего им не хватало. Так начался их путь за пределы родной Ирландии.

Но чем больше росла её слава, тем чаще Хельга ощущала, что говорит не с Богом, а… со Смертью. Особенно после того случая в Австралии, весной. Тогда она общалась с поклонниками после концерта, раздавала автографы и фотографировалась с людьми. И вдруг из толпы прорвался мужчина с дикими глазами. В руках у него был пакет с цементом, и, подбежав вплотную, он метнул его прямо в лицо Хельге.

Охрана мгновенно скрутила нападавшего, фанаты закричали. К счастью, удар пришёлся вскользь, никто не пострадал — но сердце певицы словно сжали ледяные тиски. Она не столько испугалась боли, сколько ощутила дыхание чего-то страшного и близкого. Смерти.

С тех пор она начала слышать этот внутренний голос всё чаще.

Ночь была холодной, и Хельга без конца ворочалась в постели.

– Это снова ты? – прошептала она в темноте.

– Да, это опять я, – спокойно отозвалось в её голове.

– Ты пришла за мной, Смерть? – губы её едва шевелились, но ответ был таким отчётливым, будто рядом сидел живой человек.

– Нет, Хельга, ещё рано. Ещё не твоё время, – прозвучал голос, будто откуда-то изнутри.

– А когда наступит моё время? – дрожащим шёпотом спросила она.

– Зачем тебе знать? – в голосе не было ни злобы, ни жалости, только холодная неизбежность. – Разве ты думаешь, что кто-то сможет спокойно жить после того, как говорил со Смертью?

Она вскрикнула и резко села в постели. Комната была тёмной, лишь свет уличного фонаря пробивался сквозь шторы. Сердце билось так, словно хотело вырваться наружу. Всё тело покрылось липким потом.

«Если кому-то рассказать об этом, то меня сочтут сумасшедшей… – мелькнуло в её голове. – Хотя… кажется, Дэвид уже догадывается, что со мной что-то не так».

Она обхватила голову руками и тяжело вздохнула. Ей хотелось позвонить ему прямо сейчас, услышать его спокойный голос, но стрелки часов показывали почти четыре утра.

Ещё бы Дэвид не нервничал, когда у человека, которого он считал своим другом, день за днём был бледный и отсутствующий вид! Иногда ему казалось, что она смотрит сквозь мир, не замечая ни музыки, ни людей вокруг.

Перед самой поездкой в Украину Хельга внезапно разрыдалась. Она действительно любила эту страну, её детство было связано с Киевом, но сейчас ей невыносимо не хотелось туда лететь. Дэвид видел это по её глазам, по дрожи в голосе, но знал: перечить матери она не решится.

С Галиной у Хельги и без того в последнее время были натянутые отношения. И потому, когда мать настояла на поездке к родственникам вместо себя, девушка покорно согласилась. Только потом, наедине с Дэвидом, тихо прошептала:

– Я не готова, но… выбора нет.

Накануне ее отлета они долго разговаривали о разных вещах, как вдруг у Хельги вновь сделался отсутствующий взор: она словно была где-то далеко. Как бы Дэвид ни пытался отвлечь и развеселить ее, она все равно смотрела куда-то в пространство и думала о чем-то своем.

- Тебе… больше не интересно общаться со мной? – решился спросить он.

- Что ты! Это не так! – Хельга улыбнулась. – Только вот скажи мне, Дэвид, если я умру, обо мне еще долго будут помнить?

Дэвид нахмурился.

- Что за мысли! Кажется, ты переработала…

Вспомнив этот разговор, Хельга горестно усмехнулась в темноте. Он тревожился за нее так, словно она его дочь или… супруга. Да, очевидно, она и в самом деле переработала, раз уж ей в голову лезут глупые мысли. Но если она не работает, то думает о смерти чаще.

Иногда прямо во время концерта ей кажется, что она видит Смерть среди зрителей. Тогда музыка теряет смысл, и все вокруг сливается в тумане. Вдруг это она? Но потом оказывается, что это всего лишь девушка в сером плаще…

Хельга уже три года выступает, но ей все время кажется, что она поет недостаточно хорошо, что не отдает всего себя, как будто не выполняет долг, данный ей Богом вместе с талантом. Что она может сделать больше? Люди и так не помещаются на концертах ее группы, а поклонники пишут столько писем, что перечитать их все просто невозможно.

Но, по большому счету, она никого не осчастливила, никого не спасла, никому не помогла. Если она умрет или у нее пропадет голос, никто и не вспомнит о ней с благодарностью.

Пару месяцев назад самолет, на борту которого Хельга летела на гастроли, попал в смерч. Пилот чудом сумел посадить машину на поле для гольфа, хотя многие уже попрощались с жизнью.

Журналисты окружили Хельгу О’Райли:

— Вы очень испугались?

— Нет, даже не думала об этом.

— Вы такая смелая?

— Я просто знала, что это не может произойти сегодня. Меня предупредили…

Хельга пыталась уснуть, но сон не приходил. Тогда она поднялась, включила свет, села за стол и стала вести дневник. Однако мысли постоянно отвлекали её, и к двум часам ночи она вдруг обнаружила, что пишет рассказ.

Она так мечтала, чтобы хотя бы одно её произведение оказалось удачным! Но пока Хельга боялась посылать свои работы в журналы и уж тем более публиковать их в Интернете. Как же тогда узнать, хороши ли её рассказы? Нужно было решиться на что-то.

Хельга подошла к зеркалу и пристально вгляделась в своё отражение. Иногда ей казалось, что она потихоньку сходит с ума. Разве нормальная молодая, симпатичная девушка, у которой есть всё, о чём можно лишь мечтать, станет раздумывать о смерти, тем более когда вся жизнь впереди?

Может, стоит обратиться к психоаналитику? Но ответ она уже знала: как говорила бабушка, ей вовсе не нужен психоаналитик — нужно обратиться к Богу.

Она была невысокой и изящной, с естественной грацией, будто каждое движение было заранее продумано. Лицо её было тонко очерчено: высокие скулы и аккуратный подбородок придавали ему аристократичную четкость. Глубокие карие глаза сияли спокойной уверенностью, обрамленные длинными темными ресницами, словно созданными для того, чтобы удерживать взгляд. Волосы — рыжеватые, мягко ниспадали на плечи волнами, ловя свет и придавая её облику сияние. Губы были полными и естественно розовыми, с легкой улыбкой, которая могла одновременно ободрить и заворожить. Каждое движение её тела — от плеч до пальцев ног — излучало гармонию и уверенность, делая её появление незабываемым. Она считала себя ничем не примечательной. И всё же в школе почти все мальчишки бегали за ней, что раздражало других девчонок. Но такое повышенное внимание ей никак не доставляло удовольствия.

Если уж она кого-то и полюбит, то это должна быть любовь на всю жизнь. Она верила, что люди могут прожить вместе до самой смерти — ведь её дедушка с бабушкой уже столько лет вместе! Чтобы полюбить кого-то, Хельга хотела хорошо узнать человека, чтобы потом не возникло неожиданных «сюрпризов».

Нынешние парни её не устраивали: многие намеревались затащить девушку в постель едва ли не на первом свидании, а Хельгу это оскорбляло. Ее христианские принципы некоторых раздражали, но ее это не волновало.

Алекс, Курт и Дэвид уверяли, что с каждым годом Хельга становится всё красивее и красивее — ведь иначе, по их мнению, парни не стали бы постоянно приглашать её на свидания. Она же часто спорила с ними по этому поводу. Да, парни проходу ей не давали, но Хельга знала: они интересуются ею лишь потому, что она имеет отношение к шоу-бизнесу и ещё принадлежит к известной и богатой семье. Ну а кому не хотелось бы встречаться со звездой? Ведь в таком случае человек сразу получает внимание к своей персоне! Ей не нужен был парень, который хотел бы использовать её в своих целях.

Только она собралась налить себе в чашку чая, как зазвонил телефон. Хельга осмотрелась вокруг в поисках своей мобилки, но та словно провалилась сквозь землю. Зато звонок был прекрасно слышен. Неужели опять Катя куда-то её засунула? Какая же это скверная привычка — брать чужие телефоны без спроса и класть их неизвестно куда! Ах, вот мобилка — в шкафу! Кто вообще кладёт телефоны в шкафы?!

— Алло! — ответила Хельга на звонок.

— Хелла, привет! — раздался радостный голос её брата. — Ещё не спишь? Не разбудила тебя?

— Нет, не спится, — ответила она по-украински. За время, проведённое в Украине, Хельга привыкла говорить на украинском. — А ты где, Курт? В Дублине?

— Сейчас я в Лондоне. Слышу, ты там вовсю болтаешь по-украински! — рассмеялся он. — Вернёшься домой вся в вышиванке и будешь со всеми разговаривать на украинском!

— Будет забавно, но боюсь, мало кто меня поймёт, — улыбнулась Хельга. — А что тебя занесло в Лондон?

— Прилетел вчера. Послезавтра здесь концерт Depeche Mode, а завтра выступит группа Дэвида «Arc». Вот и захотелось побывать на выступлениях моих любимых групп.

Хельга чуть не разрыдалась от досады. Ей тоже безумно хотелось попасть на концерт «Arc». Ведь это одна из ее любимых групп, а Дэвид, лидер команды, к тому же был её лучшим другом! Можно сказать, единственным другом. Ну да ладно, не стоит так уж убиваться. Скоро она вернется домой и снова увидит его.

А почему, интересно, Курт так поздно звонит? Неужели соскучился по сестре?

— Курт, расскажи мне что-нибудь о Лондоне. Я бывала в Англии, но в Лондон мне не довелось попасть. Что там интересного? Что ты уже успел посмотреть?

— Я успел разве что осмотреть несколько терминалов, — ответил он. — Сейчас жду, когда отплывем в центр города. Завтра я тебе позвоню и расскажу побольше, хорошо?

— Ладно. Только не забудь! Курт, а как там Дэвид? Готов к концерту? У него все в порядке?..

— Хельга, не так быстро! Заваливаешь вопросами! У него все нормально, не волнуйся. Когда ты собираешься домой?

— Не знаю. Завтра у меня интервью на одной радиостанции. У вас все хорошо?

— Да, но очень скучаем по тебе. Возвращайся скорее, сестренка.

«Если бы меня не доставало им, мама давно бы велела мне возвращаться домой! » — хотелось выпалить девушке, но вместо этого она лишь проговорила:

— Постараюсь. До связи.

Хельга положила телефон на тумбочку, выключила свет, забралась под теплое одеяло — и на этот раз быстро уснула, словно наконец смогла отложить тревоги и дать разуму отдохнуть.