Кристина под контролем. Книга первая. by JG Leathers. Порно учительница первая моя Часть 13

Глава тринадцатая

Изолированная и возбуждённая

Кристин

Непроницаемая простыня толщиной в четверть дюйма, заключающая меня в плен, сначала была холодной на моей перегретой коже, хотя вскоре начала нагреваться, потому что не «дышала». Внутренняя часть моего резинового кокона быстро стала скользкой и влажной, пока я лежала беспомощно, глядя в его лицо, стараясь приспособиться к огромному фаллоимитатору, теперь тревожному и нежеланному жителю внутри моего тела. Постоянное грызущее напряжение от маленьких защёлок, запертых через каждое из моих любовных колец, постепенно начало уходить на задний план моего общего сенсорного опыта, и несмотря на мой страх перед тем, что будет дальше, кляп гарантировал, что я останусь совершенно молчаливой и внимательной, когда он сделал своё заявление.

— Кристин, сегодня ночью ты отправляешься в полную изоляцию. — Мне понадобилось мгновение, чтобы понять, о чём он говорит. Боже! Насколько более ограниченной и изолированной он мог меня сделать? И затем я вспомнила свою просьбу, чтобы он делал всё, что хочет, чтобы полностью контролировать меня. Было слишком поздно бежать, слишком поздно. Я не могла предотвратить или протестовать против того, что он планировал, и даже если бы мне было разрешено говорить, что становилось всё реже с течением недель и месяцев, он бы проигнорировал мои мольбы и моё последнее оружие: слёзы. Я знала, что он завершит все процедуры, которые запланировал, как я изначально просила, затем требовала и, наконец, умоляла его сделать. Тем не менее, я отчаянно пыталась избежать своей судьбы, яростно качая головой, пока он готовил мой «спальный шлем». Отчаянное дёргание руками и ногами против ремней и цепей под толстой резиновой простынёй не остановило неизбежный процесс, потому что он игнорировал моё яростное метание и заглушённые протесты, затем нагнулся и крепко зажал моё нижнее лицо, заключённое в кляп, пока я пыталась хныкать от ужаса, сжимающего моё сердце. Вялый резиновый шлем с полужёсткой дыхательной маской внутри приблизился к моему лицу, и впервые я увидела две толстые носовые трубки. Я снова завопила в кляп, когда он медленно и мягко вставил их в мой нос, и даже несмотря на то, что они были покрыты каким-то смазочным средством, это всё равно было ужасно неудобно, когда они скользили глубоко и некомфортно далеко в мою голову, несмотря на мои продолжающиеся, бессмысленные, вопящие протесты. Маска начала плотно прижиматься к моему лицу, и я автоматически закрыла глаза, когда два больших, мягких, формованных вкладыша мягко коснулись моих век, запечатывая меня в полную темноту. Через секунду он надел крепёжные ремни вокруг моей головы и начал затягивать их короткими рывками, плотно прижимая липкую, холодную резину дыхательного аппарата к моему лицу в герметичном уплотнении. Он натянул остальную часть моего шлема, полностью покрывая остаток моего лица и головы, затем застегнул его сзади. Я почувствовала, скорее чем услышала, щелчок! его замка, когда он закрепил его. На мгновение ничего больше не происходило. Я вдыхала рваными, дрожащими вздохами через неудобные носовые трубки, стараясь приспособиться ко всем ограничивающим ощущениям, обрушивающимся на меня. Очень слабо я услышала какой-то мотор, затем шлем немедленно начал плотно прижиматься ко всей моей голове, и все звуки исчезли, когда он постепенно поднялся с матраса за счёт надувающегося головного покрытия, фактически являющегося самодостаточной подушкой! Сжатие, создаваемое при его наполнении, было одним из самых интенсивных и ограничивающих ощущений, которые я когда-либо испытывала, и я пыталась двигать головой против её обездвиживания, но смогла только дёрнуть её на несколько дюймов в любую сторону. Я обнаружила, что могу довольно легко вдыхать через носовые трубки, и живительный, холодный, наружный воздух поступал в мои лёгкие, слегка пахнущий чьим-то дровяным камином, но внезапно я не могла больше ничего взять! Внутренняя маска начала плотно присасываться к моему лицу с сжимающим и пиявочным захватом, и резина, казалось, слилась с моей кожей! Я пыталась кричать от страха быть полностью отрезанной, сначала яростно борясь против своих оков, отчаянно желая освободиться от липкого захвата моего резинового и стального заточения, но побега не было. С каждым выдохом и последующим вдохом, который я пыталась сделать, ужасное устройство присасывалось всё сильнее, вгоняя носовые пробки всё глубже и глубже в мою голову! С вопящим воем отчаяния я почувствовала, как падаю в темноту и забвение, но в этот момент мой благословенный воздух вернулся, и я делала долгие дрожащие вздохи драгоценного вещества, полностью напуганная тем, что он планировал сделать со мной дальше. Я не хотела думать о том, каково это будет — провести ближайшие часы так тщательно связанной, контролируемой и изолированной. Долгие мгновения ничего больше не происходило, и я постепенно успокоилась, стараясь приспособиться к своему положению. То, что произошло дальше, было почти за пределами моих способностей описать. Впервые я испытала полный спектр того, на что способен мой пояс целомудрия. Это началось с лёгких, покалывающих ударов от глубоко вживлённого кончика моего вагинального фаллоимитатора, мягко пульсирующих в чувствительную оболочку моей матки и шейки, но затем электроды вдоль сторон огромного фаллоса были активированы в медленном вращении, что заставило мои внутренние мышцы спазмировать и сжимать его ещё сильнее, чем уже требовала их растянутая конфигурация. Импульсы продолжались в шаблоне, который, казалось, не имел ни рифмы, ни ритма, заставляя меня задыхаться и извиваться против ремней кровати в первобытной реакции на интимный стимул, затем, ужасно, огромный фаллоимитатор начал медленно толкаться, извиваться и отступать! Снова и снова я бессмысленно выла в удушающую грушу моего кляпа от ужасного пронзающего ощущения, которое могла испытать только женщина. Я чувствовала, как он начинает набухать глубоко внутри моего живота, и затем его вибратор запульсировал внутри вторгающегося монстра, а через секунду другой вибратор, прочно закреплённый против моего клитора прочными кольцами, тоже ожил жужжанием! Я бессмысленно визжала от каскада неизбежных и возбуждающих ощущений, яростно бросая голову внутри надувного резинового шара. К моему нарастающему страданию анальная пробка-вибратор также начала коварное нападение, сначала мягко гудя. Через короткие секунды её электроды были активированы, заставляя мышечное кольцо моего сфинктера спазмировать и дёргаться неконтролируемо. Я кричала от нарастающей стимуляции/боли в темноте, борясь против своих оков и шатаясь от множества волн непередаваемого чувства, насильно вливаемых в мой мозг, но это было только начало. Темп толкания и извивания фаллоимитатора постепенно увеличивался, пока он набухал и сдувался. Уровень вибрации начал гетеродинировать с ударами, идущими от его кончика и сторон, дразня и заставляя меня ещё более яростно метаться, пока волна вулканического оргазма не приблизилась всё ближе. Клиторальный вибратор продолжал пульсирующее жужжание, но интенсивность электрических ударов, которые он наносил, начала резко расти, когда мой болевой порог также поднимался с приближающимся оргазмом, смешивая оба восприятия в кашу сенсорной перегрузки. Другие электрические стимуляции внезапно увеличились, мгновенно превращаясь из удовольствия в мучительно болезненную пытку, отбрасывая надвигающуюся оргазмическую волну, пока я кричала и непрерывно боролась против своего бондажа. Теперь я свободно потела внутри моего резинового заточения, скользя и скользнув в малой свободе укороченных длин цепей и кожаных ремней, держащих меня пленницей под простынёй. Я отчаянно пыталась умолять прекратить удовольствие/пытку. Я была готова сделать что угодно, чтобы остановить это, но не было никакого способа сделать мои мольбы известными. Так тщательно изолированная от внешнего мира и моего Господина кляпом, маской и надувным шлемом, не было ничего, что указывало бы на мои протесты, кроме моих яростных движений. Фаллоимитаторы продолжали свои посягательства глубоко в моих чреслах, и я начала чувствовать, как удары снова меняются от боли к усиленному удовольствию. Отчаянно я крутила верхнюю часть тела против цепей, позиционирующих грудь, чувствуя и переживая их болезненные рывки за кольца в сосках, и их мучительные дёргания только добавляли к кипящему котлу моих чувств. Внезапно громовая волна оргазма нависла надо мной, и я дрожала, как натянутая тетива. Она обрушилась на меня, и моя кожа превратилась в шерстяное одеяло колющих ощущений, когда каждая пора, казалось, излучала электричество, которое вливалось в моё тело. Глубоко в моём ядре мой разум растаял в печи перегруженных синапсов, мелькающих и искрящихся с несвязанными вспышками чувства и бессвязными, заглушёнными кляпом криками о освобождении. Теперь фаллоимитатор вонзался и выходил из моего тела, как паровоз, вышедший из-под контроля. Мои бёдра и живот подпрыгивали и спазматически дёргались на матрасе, пока я кричала, как раненая банши, безумно дёргаясь против своих оков и тем самым добавляя эндорфины моей борьбы к моему дрожащему и яростному освобождению. На мгновение я висела за ногти на самом краю здравомыслия, стараясь удержать хватку, затем с заглушённым кляпом криком полного освобождения я рухнула за обрыв и погрузилась в нову-взрыв ошеломляющего, разрушающего разум оргазма. Он ударил с силой динамитной шашки, разрывая меня от расплавленного ядра моей промежности к моим налитым кровью грудям, затем шипя вверх и в моё перегруженное сознание. Я мгновенно провалилась в бессознательное состояние, когда эти, некоторые из моих самых глубоких желаний, стали пугающей реальностью и разрушили мой разум, погружаясь в глубины моих самых первобытных потребностей и желаний. Туманы последствий моего оргазма постепенно рассеялись, и я медленно обнаружила, что возвращаюсь к реальности внутри тёмной, сжимающей реальности моего бондажа. Бессмысленно я пыталась умолять об освобождении, но, конечно, кляп заглушал всё. Ужасные удары и толкание фаллоимитатора на мгновение ослабели, но вибрации от клиторального, вагинального и анального фаллоимитаторов продолжались без перерыва, и я могла чувствовать новое нарастание к моему следующему оргазмическому освобождению, быстро нарастающее. Хотя я отчаянно хотела сбежать от всех ощущений, мой Господин безжалостно вёл меня в задыхающиеся, кричащие припадки, когда оборудование, запертое на моём теле и внутри него, начинало свой танец боли, подчинения и экстаза снова. Я не могла остановить или сопротивляться никаким образом, потому что он продолжал моё обучение и кондиционирование без смягчения или жалости. Через мгновения я была поглощена следующим катаклизмическим освобождением, затем быстро ещё одним, и ещё одним, и ещё одним, каскадом прошедшими через меня. Я растворилась в луже доисторической, заглушённой кляпом, плачущей женской протоплазмы, наконец полностью потеряв сознание, несмотря на непрерывную и иногда ужасно болезненную стимуляцию. Я больше ничего не знала.

Джон

Она наконец задрожала до неподвижности под толстой, натянутой резиновой простынёй, и я уменьшил уровни ввода её стимулирующих устройств, затем проверил её дыхание, наблюдая за быстро надувающимся и сдувающимся дыхательным мешком. Вскоре её рваное, задыхающееся дыхание стало глубоким, медленным и ровным, и когда я убедился, что у неё нет никаких трудностей, я активировал её дополнительный запас кислорода и проверил, что он тоже функционирует должным образом. Повернувшись от кровати, я пошёл к двери, бросил последний взгляд на её лежащую, окутанную резиной форму, затем выключил свет. Дверь закрылась с твёрдым стуком и надёжно заперлась. Я вышел из гардероба, затем закрыл панель, скрывающую дверь её камеры, автоматически поворачивая и перестраивая одежду, которая её скрывала. Никто не знал о существовании камеры, потому что я сам выполнил всю работу, и только тщательные измерения внешней части дома и моей спальни в частности показали бы, что есть некоторое неучтённое пространство. Никто никогда не узнал бы, что она тщательно связана и содержится внутри неё, и по сути, она перестала существовать для внешнего мира. Я разделся и скользнул в постель. Сон пришёл быстро для меня, но в её полностью чёрной камере, надёжно прикреплённой к своей кровати для бондажа, автоматическое мучение и кондиционирование Кристин продолжалось без перерыва всю оставшуюся ночь.