Пока цветет вишня. Глава Секс пока родители спят

Пока цветет вишня

Иногда, чтобы встретиться вновь, нужно пройти сквозь годы, боль и молчание. Потому что настоящая любовь не умирает – она просто ждёт, пока снова расцветёт .

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ПРОЛОГ

Город N. Май, 2014 год. Утро. Перемена перед первым уроком.

В кабинете ещё нет учителя, но жизнь в классе уже кипит.

Через открытое окно тёплый майский ветер проникает внутрь, заставляя трепетать уголки занавесок. С улицы доносится щебет птиц и едва уловимый, но пьянящий аромат вишни, кусты под окнами расцвели как раз к концу четверти. Еще какая-то пара недель и начнутся летние каникулы, все разъедутся, чтоб через три месяца встретиться вновь и провести вместе свой последний год в стенах родной школы.

В классе душновато, но по-весеннему уютно.

Посреди кабинета, на втором ряду за третьей партой от окна - сидят Антон и Лена, обнявшись. Он укутал её в свой свитер, накинув на плечи. Лена прижалась спиной к его груди, зарывшись в любимый запах и крепкие объятия. Антон, чуть склонив голову, вдыхает аромат её волос. Они пахнут легким цветочным шампунем. И, кажется, он дышит только ею.

Сзади за ними сидят подруги Лены, Даша и Лиля.

Даша судорожно дописывает домашку по литературе, с явной обречённостью приговаривая:

- Так, если Гамлет - это отражение внутренней борьбы человека с собой, то я - отражение человека, который вечно всё делает в последний момент…

Лиля в наушниках мотает головой в такт музыке, ритмично постукивая ногой по ножке стула. Иногда подсматривает в тетрадь Даши, но делает вид, что всё знает.

Впереди сидят трое парней: Никита (Ник), Миша (Майк) - тоже из их класса, а Рома, брат Никиты, на класс старше. Никита с азартом рассказывает про очередную катку, которую они вывезли благодаря ему. Миша жует жвачку и стучит карандашом по столу, слушая Ника, а Рома присев на край парты залипает в телефон.

Майк обернулся, сложив руки на груди с видом профессионального комментатора:

- Ну что, голубки, опять мастер-класс по «Как найти идеальный угол для обнимашек»? - с усмешкой произнёс он.

- Майк, завидуй молча, - буркнул Антон, не открывая глаз. - Ты тоже можешь прижать свой рюкзак. Вдруг ответит взаимностью.

Класс взорвался смешками. Лена только улыбнулась и спрятала лицо в свитере Антона.

- Майк просто ревнует, - хмыкнул Никита, оборачиваясь через плечо. - Его максимум - это объятия с подушкой и правой рукой.

Майк, приложив руку к сердцу и скорчив трагическую гримасу, театрально вздохнул:

- Моя подушка не выносит таких оскорблений. Между прочим, у нас с ней серьёзные отношения! Каждую ночь стабильность, тепло и никакой драмы. И не рассказывай ей про Анюту.

С этими словами он поцеловал свою правую руку. Ник скривился:

- Фу, Майк, ты сейчас убил весь мой завтрак.

- Это ты ещё одеяло не упомянул, - сказала Лиля, снимая один наушник. - Настоящий любовный треугольник.

- Можете, пожалуйста, шутить потише? - не отрываясь от тетради, процедила Даша. - Гамлету не нравится ваш шум. Он тут страдает.

- Гамлету бы точно понравился ваш класс, - заметил Рома, не отрываясь от телефона. - Драма, любовь, безумие - всё как он любит.

Лена тихо фыркнула и обвела взглядом своих одноклассников:

- У нас реально нет ни одного нормального в классе? Может хотя бы человек пять то наберется из пятнадцать?

Антон рассмеялся:

- Нормальные не выживают в 10 «А». Только свои.

Он потянулся, слегка приподнимаясь над партой, и с лёгкой улыбкой добавил:

- Так, народ, запомните этот момент. Это было лучшее начало дня в истории 10 «А».

- Дай угадаю: потому что Лена тебя обнимает? - подмигнул Никита.

- Потому что все свои здесь, - спокойно ответил Антон и снова притянул Лену к себе.

Звенит звонок, все поднимаются со своих мест и неспешно идут в кабинет литературы. Лена и Антон выходят последними. У выхода из кабинета Антон, ловит Лену за запястье и притягивает к себе, целует в висок и опять вдыхает ее аромат, нежно шепча я ей на ухо: «Не могу тобой надышаться, Вишенка».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 1. Лена

На часах 3:15. Ночь.

За спиной тёмный, сонный город. Впереди загородная трасса выныривает из темноты и теряется где-то. Прямая и пустая, затерянная между полями и лесополосами. Дорога пуста - ни фар, ни встречных машин, ни признаков жизни. Только чёрное полотно под колёсами и звёзды, отражающиеся в зеркальной визорной глади шлема. Асфальт мокрый от ночной росы, фары выхватывают полосы дорожной разметки. Тишина… Такая густая, что кажется, она звенит в ушах, но такая приятная и родная. И одиночество.

На спидометре 250.

Чёрная «Ямаха R6». Каждая деталь будто выточена из гнева. Он будто врастает в дорогу, зарывается в неё, сливается. Хищник. Гладкий, быстрый, злой. Обтекаемый силуэт, заниженное сиденье, острые линии. Байк тяжело дышит, как зверь на поводке, готовый сорваться. Гудит, дрожит всем корпусом, урчит, будто спрашивая: «Ну? Жмём?»

Спидометр рвётся вверх 260.

Скорость ломает воздух, будто его можно крошить в пыль. Шум встречного ветра такой плотный, что кажется, он сдавливает грудную клетку. Всё, что не пристёгнуто - рвётся прочь. Воздух хлестает по телу сквозь экипировку, сквозь кожу, сквозь нервы, сквозь кости.

На нем хрупкая девушка в чёрной экипировке. Волосы заплетены в косу. Мотокуртка с защитой, перчатки, плотные брюки, ботинки. Шлем с затемнённым стеклом прячет лицо. Но за этим стеклом - она. Лена. Она опустила голову, плотно прильнула к баку, прижавшись грудью, как к сердцу зверя, и чувствует, как внутри него пульсирует сила. Она - та, кто держит его за горло. Она - та, кто отпустил страх. И в этот момент она жива. Реально жива впервые за долгое время. Ее эмоции живые. Ее глаза горят жизнью. На губах улыбка. Ресницы наконец-то высохли от слез.

Лена чувствует всё. Каждую микровибрацию руля. Каждое движение газа. Шины, впивающиеся в асфальт на повороте. Мот начинает плавно закладываться - она клонится вместе с ним, и на миллисекунду кажется, что земля вот-вот поцелует её колено. И ей плевать.

Пальцы крепко сжимают руль, в ушах рёв двигателя, сердце бьётся в такт с оборотами. Её волосы, собранные под шлемом, прилипли к шее, дыхание горячее, грудь сдавлена от напряжения и возбуждения. Слёзы, копившиеся где-то внутри неделями, испаряются. Боль притупляется, страх стирается. Есть только мгновение, когда всё под контролем, когда можно просто ехать и ни за что не отвечать.

Всё внутри неё кричит: «Дальше. Быстрее. Громче. Еще. Не останавливайся.»

Адреналин взрывается где-то между рёбрами, выжигая остатки страха, сомнений и тоски. Лена улыбается. Настоящее. Широко, остро. Её не видно за шлемом, но она улыбается этому миру, этому ветру, этой скорости.

В этот момент есть только она и скорость. Плевать на всё. Сейчас только она и дорога. Только резкий поворот, где можно упасть или вылететь, но… Ей не страшно.

В груди растекается дикое чувство свободы. Не той, о которой пишут в книгах, не философской. А настоящей, телесной и душевной, когда ветер врезается в грудную клетку, когда каждый нерв под кожей звенит от напряжения, и всё тело - один сгусток энергии.

Огни приборной панели пульсируют алым, как сердце. Тахометр на грани. Мотор ревёт, срываясь. Звук - словно выстрел в ночь. И в этой скорости - смысл. В этом звуке - крик. В этом байке - свобода. Лена не просто едет. Она живёт. Так, как не жила уже много лет.

Нет проблем. Нет чувств. Нет притворства. Нет мужа. Нет прошлого. Нет слов, которые не сказала. Нет боли, которую носила годами.

Муж? Забвение. Ребёнок? Больное чувство вины, которое сейчас отступает. Любовь? Она разбита, выжжена, запутана.

Только дорога. И в эту минуту - она бесконечна. Только байк. Только мотор. Только скорость. И он подчиняется только ей. Только она. Не жена, не мама. А Лена, бешеная душа в чёрном шлеме, летящая сквозь ночь, как снаряд судьбы.

И на этой скорости кажется, что, если поехать ещё чуть быстрее можно догнать саму себя. Ту, которая когда-то мечтала, смеялась, любила. Которая не была привязанной к кухне, к страхам, к чужим ожиданиям. Ту, у которой внутри не было пустоты.

Сейчас она не жена. Не мать. Не Лена-как-надо. Сейчас она просто чёрная стрела, мчащаяся в темноту. В три часа ночи. В себя настоящую. И плевать, что будет утром. Пусть мир рухнет. Пусть рассвет не наступит. Пусть её проклянут. Сейчас она - свободна. И пусть даже одна секунда этой свободы стоит всего. Она выбрала её.

Лена жмёт на газ. Спидометр поднимается ещё. 280

.

И пусть мир катится к чёрту. Она - летит.

Справа, в темноте, вспыхивают огни заправочной станции. Несколько бледных фонарей, вывеска, пара машин у колонок. Лена сбрасывает скорость. Байк под ней послушно замедляется, рык мотора переходит в глухое, тягучее урчание. Она плавно встает на подножку, снимает шлем - волосы липнут к вискам, дыхание прерывистое, в груди еще гремит эхо бешеной езды.

Воздух прохладный, пахнет бензином, запыленной травой и кофе из автоматов. Она оставляет байк у колонки, идёт внутрь. Лена чувствует, как на неё смотрит охранник за стеклянной перегородкой, в черной экипировке она выглядит как существо из другого мира.

Оплата. Кофе - чёрный, как ночь, в тонком бумажном стакане с пластиковой крышкой. Горький, обжигающий. Она делает первый глоток, и внутри всё замирает. Не от вкуса. От того, что, наконец, остановилась.

Лена выходит на улицу, пересекает пустой участок парковки и садится на холодную деревянную лавку, положив шлем рядом и обняв тёплый стаканчик кофе, будто он мог дать хоть немного опоры, приводит свое дыхание в порядок. Снимает перчатки, кладёт их рядом, откидывается назад, закидывая голову вверх. Небо - глубокое, колючее от звёзд.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Байк рядом - тёплый, полный бак бензина, как сердце, готовое снова рвануть в никуда. Он - её спутник, её молчаливый союзник этой ночью. Мимо проехала машина, на мгновение осветив фарой её черную «Ямаху» R6, с глянцевыми боками и стальными линиями, будто нарисованную. Лена взглянула на него, и сердце странно дрогнуло. В голове начали вспыхивать яркими вспышками воспоминания и совсем другой мотоцикл. Его мотоцикл.

***

Май, 2014 год.

Теплый майский вечер. На улице пахнет цветущей вишней. Она стояла у подъезда, постукивая кроссовкой по бордюру. Джинсы, тёплый худи, волосы в косе - всё, как он и просил. Сообщение от Антона пришло час назад:

«Погуляем. Будет сюрприз. Джинсы, теплое худи, волосы в косу. Доверься.»

Сначала она улыбнулась. Потом нервно. Сюрприз от Антона - это всегда было что-то на грани. Но отказаться… она не могла или просто не хотела.

Ровно через пятнадцать минут звук мотора разорвал тишину квартала. Вибрация от байка будто прошла по асфальту, заставив старенькие окна дрожать.

И вот он - Антон. Блестящий кислотно-зелёный Kawasaki, новый, как будто только из салона. Антон в полной экипировке: черная куртка с защитой, шлем с тёмным визором, плотные перчатки. Настоящий чёрный рыцарь на железном коне. Лена невольно выдохнула.

- Охренеть… - сказала она вполголоса, даже не поняв, что вслух.

Антон снял шлем. Его растрепанные волосы, хитрая улыбка и немного озорной огонь в глазах.

- Ну что, вишенка, поехали откроем сезон?

Она не двинулась с места.

- Я ни разу не каталась. Вообще ни разу.

- Так тем интереснее. Сегодня - твое крещение.

- Я… я не знаю, Антон. Это же… страшно. - Она сделала шаг назад.

Он подошёл ближе, держа в руках второй шлем.

- Смотри. - Натянул на неё шлем бережно, словно венчал. - Вот. Все еще красивая, но теперь и защищённая.

Он достал из кофра перчатки и протянул:

- Держи, надевай.

Она колебалась.

- Антон, я серьёзно. Я не уверена.

- Лена, я с тобой. Я тебя не уроню, не напугаю, не буду гнать. Только ты решаешь.

Он уже надел ей наколенники, застегнул липучки. Потом жилет с жёсткой спинкой.

- Антон… - прошептала она, не зная, просит ли она остановиться или продолжать.

Он обернулся, взглянул ей прямо в глаза, словно мог заглянуть куда-то глубже.

- Если страшно - скажи. Поедем на такси в парк, погуляем и будем есть мороженое.

Она молчала, сердце колотилось. А потом кивнула на байк.

- Знаешь главное правило мотоциклиста? – спрашивает с легкой улыбкой Антон.

- Села - дала?

- Уронил – женился, - смеется Антон. - но твой вариант мне тоже нравится.

- Только ты держи меня, ладно?

- Всегда. - Он улыбнулся. - Держись крепче, вишенка. Сейчас ты влюбишься.

- Я уже. – Шепотом ответила Лена.

Глава 2. Лена

А утром всё снова стало обычным. Слишком обычным, как будто вчерашней ночи на трассе вовсе не было.

Я стояла у плиты, мешала овсянку для Тима и ловила себя на мысли, что утро всегда одинаковое: кастрюля на огне, детские кроссовки, валяющиеся у двери, чашка кофе, которую я снова не допью. Всё повторялось день за днём, и в этой повторяемости было что-то удушающее.

- Мам, я не хочу кашу! - Тимофей, мой семилетний сын, появился в дверях кухни с растрёпанными волосами и серьёзным видом. - Можно бутерброд?

Я усмехнулась. Иногда он напоминал мне Игоря - упрямый, спокойный, всегда знает, чего хочет. Мой муж. Мой правильный муж, который вечно в командировках и звонит строго по расписанию.

Кто-то бы сказал: «Тебе повезло». Муж - надёжный, ребёнок - здоровый, крыша над головой, работа. А мне казалось, что я живу будто на автопилоте. Как на прямой трассе, где дорога уходит далеко вперёд, и свернуть некуда.

Я поймала своё отражение в окне кухни - уставшее лицо, волосы, собранные кое-как, тёмные круги под глазами. И где-то там, глубоко внутри, снова зашевелилось то чувство, которое я прячу от всех. Тоска. Жажда чего-то другого. Настоящего.

Именно этим «настоящим» когда-то были мои школьные друзья. 10 «А» - особый класс, особенные люди. Лиля, которая всегда смеялась громче всех и могла вывести из равновесия любого учителя. Даша - тихая отличница, но с глазами, в которых всегда пряталось что-то дерзкое. Никита, вечный «компьютерщик», для которого важнее была клавиатура, чем дневник. Майк, главный сердцеед в школе. И… Антон.

Я вздохнула. О нём лучше было бы не вспоминать. Но именно с ним связано слишком многое, слишком острое. Сладкое и горькое одновременно.

- Мам, а ты грустишь? - спросил Тим, заглядывая мне в глаза.

- Нет, - я улыбнулась, поцеловала его в макушку и подала тарелку. - Просто думаю.

На часах было всего 8:15 утра. Впереди обычный день. Но именно с таких дней когда-то всё меняется.

Лена отвезла сына в школу, сама вернулась домой, тихо прикрыла за собой дверь и сняла куртку. В квартире стояла привычная тишина. Обычно она старалась занять её делами: работа, уборка, готовка. Но сегодня ноги сами остановились у спальни.

Шкаф. Тот самый, где хранились фотографии значимые для вещи. Она знала: стоит только открыть - и на неё обрушится целый водопад воспоминаний.

Пальцы на секунду замерли на дверце, но всё же потянулись к ручке. Щелчок. Запах старой бумаги, чуть выветрившийся аромат духов, которым когда-то душилась. Вытаскивает коробку, потом ещё одну. Фотоальбомы, открытки, письма, билеты с концертов, высохшие цветы, пара школьных тетрадей с надписями на полях.

Лена опустилась прямо на пол, скрестив ноги, и положила стопку альбомов рядом.

Первый альбом – семейный. Мама, папа, брат, бабушки, дедушки, дядя. Семейные праздники, пикники, прогулки или просто домашние фотографии. На первой фотографии, она совсем маленькой девочкой сидит на коленях у отца, крепко-крепко его обнимая за шею и целует в щечку. На следующей они всей семьей – папа, мама, Лена и брат, встречают новый год, на голове у брата смешной разноцветный парик из дождика. Дальше были бабушка с дедом по линии отца, их Лена любила очень сильно, но к сожалению, в живых их уже не было. Первая слезинка прокатилась по слезам. Она перевернула ещё несколько страниц. В каждой фотографии частичка её прошлого. Вот мама на кухне, в фартуке, с мукой на щеках, но всё равно улыбается в камеру. Вот папа, чинящий старый «Жигуль», брат стоит рядом, делая вид, что помогает. Снимки, где бабушка, по линии матери, тянет пироги из духовки, а дед, с недовольным лицом сидит рядом за столом и ждет эти пироги. Лена смахнула вторую слезу. Воспоминания были такими живыми, будто люди с фотографий сейчас выйдут к ней из рамок, заговорят, рассмеются. Она не была в гостях в родном городе уже 3 года. Работа не отпускала.

Дальше был школьный альбом и пошли школьные годы. Первый звонок, смешные банты, хвостики, белая блузка и чёрная юбка, а в руке букет цветов, срезанных бабушкой в своем огороде, и широкая счастливая улыбка без передних резцов. Лена улыбнулась - она помнила то утро до мелочей. Следующая, где они с Майком сидят за одной партой, она все также широко улыбается, радуется, чего не скажешь о Майке – Мише Потапове. Он был соседом по парте Лены всю начальную школу и не любил учебу с первого дня в ней. Позади от них сидели Даша и Лиля. Одна с косичками-дракончиками, другая с одним высоким хвостом и белым огромным бантом. Потом пятый класс, экскурсии, поездки в автобусе всем классом. Даша - в очках, все с теми же косичками-дракончиками и всегда с книжкой. Лиля - живая, заводная, на каждой фотографии делает рожицу или дурачится.

И вот, наконец, старшие классы. Лена перевела дыхание. Страницы будто оживали. С первой страницы на неё смотрела девочка с широко распахнутыми глазами и косой, сбившейся на плечо. Она сама, лет шестнадцать. Улыбка такая живая, такая искренняя, будто впереди вся жизнь, и ничего не может сломать. На снимках была их компания: Даша, Лиля, Никита - вечно с телефоном в руках, Майк, который никогда не стоял спокойно, и… Антон Демидов.

Он почти не смотрел в камеру. Всегда чуть в стороне, всегда с этой загадочной улыбкой и прищуренными глазами. Но стоило взглянуть и в груди начинало щемить. Лена чувствовала, как ладони становятся влажными.

Среди фотографий затесался снимок с выпускного вечера, сделанное кем-то случайно. Она - в светлом платье, с распущенными волосами. Антон - в костюме, строгий, красивый до боли. Их глаза встретились даже на этом фото. Там, где она пыталась улыбаться, а он прятал что-то за грустной насмешкой. Лена провела пальцами по странице и глубоко вздохнула.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Со следующей страницы выпал небольшой конверт из крафтовой бумаги. Он упал на пол, раскрываясь в падении. Лена замерла, руки дрогнули. Она подняла конверт, хотя прекрасно знала, что хранится внутри. Фотография. Немного потрёпанная по краям, но всё такая же живая. С неё смотрел парень лет девятнадцати в военной форме, с коротким «ёжиком» на голове и небесно-голубыми глазами. Он будто светился изнутри. Такой молодой, такой сильный, уверенный в себе. Антон. А на заднем фоне был цветущий вишневый сад. Лена провела большим пальцем по его лицу на фото, задерживаясь на линии губ. Потом перевернула фотографию, на обратной стороне которой было написано «Моей Вишенке».

***

Январь, 2016 год.

Лена приехала в гости к родителям на выходные. Скоро начиналась сессия, хвостов у отличницы Лены не было, поэтому она решила съездить в родной городок. Даша и Лиля тоже приехали.

Девушки сидели на кухне у родителей Лены, когда в дверной звонок позвонили. Девушка посмотрела в глазок, на пороге стоял Никита, их одноклассник. Она открыла дверь.

- Привет, - сказал Никита.

- Привет, - ответила Лена. – Проходи, у меня гости, Даша и Лиля тоже приехали, разбавишь нашу девчачью тусовку.

- Извини, Лен, я на секунду. Мне надо тебе кое-что передать и пойду, дел много.

- Ну как знаешь.

Никита вручил Лене маленький конвертик из бумаги светло-коричневого цвета.

- Вот, просили передать. – сказал тихо Никита.

- Кто просил? – спросила Лена, хотя уже на девяносто процентов была уверена, что знает кто. Сердце забилось быстро – быстро.

- Вишневская, - тяжело вздохнул Ник. – открой и все узнаешь. Ладно я пошел, пока. Девчонкам передавай привет.

Лена открыла этот конверт дрожащими руками, там была фотография и маленькая записка. С фотографии на нее смотрел Антон своими голубыми глазами, он был в военной форме на фоне цветущего вишневого сада. На обратной стороне фотографии было написано «Моей вишенке». Лена смотрела на слова на обороте фотографии, и у неё дрожали руки. «Моей вишенке» … Пульсировало в голове. Сердце билось так громко, что, казалось, его слышали Даша и Лиля на кухне. Горло сжало, глаза затуманились. По щекам девушки потекли слезы. В записке был номер телефона и слова: «Я не мастер писать письма, и эта записка недостаточно большая, чтобы выразить, что я сейчас чувству. Но скажу одно: пожалуйста, никогда не меняйся. Ты – самое важное, что я когда-либо получал в этой жизни».

Эти слова ударили сильнее любого воспоминания. В голове разом вспыхнули картины: его смех, его взгляд, его голос… и всё то, как он предал, оставил её с пустотой внутри.

Она сжала пальцами бумагу так сильно, что ногти впились в ладонь.

- Сука. Демидов ты самая настоящая сука! - прошептала Лена и смахнула слёзы.

Со злостью швырнула записку на пол, конверт и фото на комод в прихожей. «Потом выброшу», мелькнула мысль.

Телефон будто сам оказался в руке. Лена быстро набрала:

«Я. НЕ. ТВОЯ. Не смей называть меня Вишенкой. ТОШНИТ от одного только слова.» Нажала «Отправить». И, не дав себе времени подумать, заблокировала номер.

Слёзы всё равно катились по щекам, а в груди что-то ломалось. Но уже через минуту она вытерла лицо ладонями, глубоко вдохнула и вернулась на кухню. Подруги весело спорили о чём-то, будто, не заметив её отсутствия. Лена села за стол и сделала вид, что всё в порядке. А внутри у неё горело.

Девочки не стали ее расспрашивать, что случилось. Понятно было все и без слов. Если Лена и плакала, то причина этому всегда был Антон.

Глава 3. Лена

– Алло, Леночка, что-то случилось? – мама Лены, Регина Дмитриевна, ответила на втором гудке.

– Почему сразу что-то случилось, мам? Я не могу позвонить просто так?

– Ну чего ты, конечно можешь. Мы всегда ждём твоего звонка.

– Как дела? Чем занимаетесь с папой?

– Ой, Ленусь, ничего интересного, всё по-старому. Я готовлю обед, папа сейчас приедет перекусить. Как у тебя дела? Чем там мой внучок занимается?

– Тимоха в школе, грызёт гранит науки. Последнюю неделю в этой четверти учится, потом каникулы неделю. Я, наверное, прилягу отдохну, что-то опять бессонницы мучают.

– Опять гоняешь, Ленка? – строго спросила мама.

– Маааам, я не гоняю, я катаюсь. Аккуратно и по правилам.

В трубке послышался глубокий вздох.

- Лен, ты не забывай, что теперь тебе есть, чем дорожить. Подумай о Тиме, что с ним будет, если с тобой какая неприятность случится. – сказала Регина Дмитриевна. - Не дай Бог! – добавила уже шёпотом.

– Мам, ну не начинай, пожалуйста. Я соскучилась сильно по вам с папой и Кириллу. Может быть, мы приедем с Тимом на недельку, можно?

– Ты ещё спрашиваешь? Мы каждый день скучаем и ждём вас! Отец, когда узнает, три свои последние волосины скинет с головы, пока от радости скакать будет.

– Хорошо, спасибо, мамуль. Я тогда пойду посмотрю билеты на эти выходные.

Лена отключила звонок и положила телефон рядом. В груди стало теплее - будто кто-то укрыл одеялом, мысленно она уже перенеслась в родной дом, к родителям. Мамины слова всегда действовали именно так: снимали напряжение, возвращали ощущение, что у неё есть место, где её ждут.

Она откинулась на диван, прикрыла глаза и позволила себе выдохнуть. Внутри всё ещё жгли воспоминания, но рядом с ними поселилась тихая надежда. Может, неделя дома и правда поможет ей собраться.

Мысль о Тиме и о том, как он обрадуется поездке к бабушке и дедушке, заставила её улыбнуться сквозь усталость. Лена ещё пару секунд держала телефон в руке, после подтянула к себе ноутбук, включила его и открыла сайт авиакомпании. Пальцы нервно перебирали клавиши, в голове крутилась только одна мысль:

«Нужно домой. Хочу домой»

. На экране высветились варианты рейсов. Большинство либо слишком ранние, либо с пересадками. Лена задержала взгляд на одном: вечер пятницы, прямой перелёт, четыре часа в пути. Идеально. Не давая себе времени на раздумья, она ввела данные, подтвердила оплату и закрыла глаза, когда пришло уведомление о покупке. Решение принято. Через три дня они с Тимом будут в городе N.

Лена глубоко выдохнула и потянулась за телефоном. Открыла переписку с Игорем. Пальцы быстро запорхали над клавиатурой. Она всё же написала коротко и просто:

«Есть минутка? Можно позвоню?»

Сообщение отправлено. На экране замигала надпись «доставлено».

Экран загорелся, и лицо Игоря заполнило пространство. Родное, близкое, знакомое до мельчайшей морщинки. Но сердце Лены отозвалось лишь слабым толчком, не трепетом, а скорее привычкой.

- Привет, любимая, - улыбнулся он. Улыбка теплая, спокойная. Та, которая когда-то умела согревать до самых костей.

- Привет, любимый, - выдохнула Лена, стараясь не показать, как внутри всё дрожит.

- Что с тобой? - он прищурился. - Ты какая-то грустная. И глаза красные, будто плакала.

Лена отвернулась, провела рукой по волосам.

- Ничего… просто немного взгрустнулось.

- От чего? - голос мужа стал мягким, заботливым.

- Устала, - Лена пожала плечами. - Опять бессонницы замучили. Соскучилась по тебе… и по родителям.

Игорь тяжело вздохнул.

- Лен, - он на секунду прикрыл глаза, - только не говори, что ты снова садилась на байк?

Она закатила глаза, но сдержалась, не сказала того, что вертелось на языке:

«Мне не пятнадцать. Я взрослая. Делаю, что хочу»

. Вместо этого выдавила ровным голосом:

- Ты же знаешь, я не гоняю. Всё аккуратно.

- А Тим? - Игорь нахмурился. - С кем он остаётся по ночам?

- С Полей, - спокойно ответила Лена, хотя внутри всё кипело.

- Полина… - он кивнул. - Хорошо хоть она рядом, хоть кто-то помогает.

Молчание повисло на пару секунд. Лена решилась заговорить первой:

- У Тима каникулы на следующей неделе. Я подумала… свозить его к бабушке и деду. Пусть отдохнёт, побудет с ними.

- Правильно, - оживился Игорь. - Чего вам сидеть в квартире? Родители будут счастливы, а ты встретишься с девчонками, Дашкой и Лилькой. Билеты уже купила?

- Да, - коротко кивнула Лена.

- Вот и умница, - он снова улыбнулся. - Лен, я хоть и постоянно в командировках, но для тебя всегда найду время. Ты у меня самая сильная. Но даже сильные должны отдыхать. Береги себя и Тима.

Её губы дрогнули в слабой улыбке, но глаза остались грустными.

- Спасибо, Игорь.

Он всмотрелся в неё ещё раз, задержался.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Я скоро вернусь. Потерпишь немного?

- Конечно, - ответила Лена. Слишком быстро, слишком автоматически.

- Я тебя люблю. – попрощался Игорь

- И я тебя. - закончила звонок Лена.

Экран погас, оставив её в тишине. Она долго смотрела на своё отражение в чёрном стекле телефона. Тёплые слова звучали правильно, но сердце оставалось холодным.

Глава 4. Лена

В пятницу ровно в четыре мы с Тимом, нагруженные чемоданами, вышли из квартиры. Такси уже ждало у подъезда, водитель скучающе барабанил пальцами по рулю. Мы устроились на заднем сиденье, и машина тронулась.

Москва в пятничный вечер - отдельная форма пытки. Вечные пробки, красные змейки огней, гул сигналов и бесконечное «стоим-едем-стоим». Таксист ворчал под нос, Тим смотрел в окно, считал этажи домов и пытался отвлечь меня шутками. А я ловила себя на том, что внутри всё сжимается: чем ближе мы были к аэропорту, тем громче становилось моё сердце.

- Мам, а мы точно не опоздаем? - спросил Тим, глядя на часы на запястье.

- Не переживай, успеем, - улыбнулась я, хотя сама нервничала не меньше.

Больше полутора часов мы протискивались по забитым трассам, и когда, наконец, показался светящийся терминал, я выдохнула с облегчением.

Регистрация прошла почти без приключений: чемоданы ушли на ленту, билеты оказались в руках. Тим сиял, как будто мы собирались не к бабушке с дедушкой, а на край света.

Наш рейс значился на табло:

«Москва - N, вылет 20:00»

. До посадки оставалось около двух часов. Мы нашли свободное место у панорамного окна. За стеклом взлетали самолёты, их огни мигали в сумерках, а я ловила себя на мысли, что каждый взлёт — как маленький побег.

Зал ожидания был полон привычного шума: объявления о посадке, гул голосов, детский смех, запах кофе и выпечки, который тянулся от ближайшего кафе. Тим, радостно болтая, тянул Лену за руку:

- Мам, смотри, там магазин с комиксами! Можно я посмотрю?

- Иди, только недалеко, - кивнула Лена, стараясь улыбнуться.

Он убежал, растворившись среди разноцветных витрин, а Лена осталась одна на металлическом кресле у панорамного окна. За стеклом под мерцающим светом прожекторов двигались самолёты: огромные машины, способные унести людей далеко, в другие города, в другие жизни.

Она обхватила руками бумажный стаканчик кофе, но руки дрожали. Тёплый пар касался лица, а внутри всё было холодно и тревожно.

«Почему так не отпускает?.. Почему кажется, что я стою на пороге чего-то огромного?» - мысли вертелись, как воронка.

Лена посмотрела на расписание вылетов. Её рейс светился зелёным - вовремя. До посадки оставалось чуть больше часа.

Она прижала пальцы к губам. Сердце билось чаще, чем нужно. Было в этой поездке что-то неуловимое, что-то судьбоносное. Словно внутренний голос шептал:

после этих выходных ты уже не вернёшься той, что была прежде

.

Тим вернулся, сияя глазами и держа в руках новый комикс. Лена сжала его плечо и улыбнулась, слишком натянуто. Но сын не заметил.

А где-то глубоко внутри, под грудной клеткой, жила острая тревога и предчувствие перемен.

***

Май, 2014 год. Перемена перед факультативными занятиями.

Кабинет биологии. Большая перемена. За окнами весна, пригревает яркое и теплое солнышко. Пустота и тишина. Лена сидит за первой партой, механически перебирая страницы учебника. В голове нет места для учебы. Там прочно засел один он. Антон. Его голос. Его улыбка. Его взгляд, от которого хочется спрятаться и остаться рядом одновременно.

Она тихонько вздыхает, утыкается лбом в ладони.

- Вишенка, о чем задумалась?

Сердце вздрогнуло. Она вскидывает взгляд - напротив стоит он. Улыбается, слегка склонив голову на бок, и разглядывает ее своими безумно красивыми и блестящими глазами, цвета глубокого океана.

- Ты почему не в столовой? - шепчет она, будто кто-то может их услышать.

- Решил провести несколько минут с тобой, ты против?

- Нет, - слишком быстро, слишком искренне. Щёки вспыхивают, будто лампочка под кожей.

Антон садится рядом, двигает стул ближе и заключает Лену в свои тёплые объятия. Он пахнет чем-то любимым: солнцем, зелёным чаем и мятной жвачкой.

- У тебя руки холодные, - шепчет он, берёт её ладони в свои. — Надо греть. Я, между прочим, могу быть твоей личной грелкой, и не только для рук.

Лена смеётся, пряча смущение:

- Это официальная должность?

- Да. С перспективой карьерного роста… до мужа.

Лена опускает глаза, но на губах всё равно сияет улыбка.

Она фыркает:

- А если я тебя уволю?

- Тогда обжалую решение в суде. - Он смеётся, мягко сжимая её пальцы. - Но скорее всего, просто буду обнимать долго и крепко. Пока не передумаешь.

Лена закатывает глаза, но губы сами собой растягиваются в улыбке.

- Ты вообще-то на биологию не записан. У тебя, кажется, история?

- История. - Тяжко вздыхая, говорит Антон. - В кабинете с самым занудным учителем на свете. Но я решил, что перед тем, как впасть в кому от скуки, хотя бы пять минут побыть рядом с тобой.

- Сейчас будет звонок иди уже к себе. - говорит Лена, толкая Антона со стула.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Подождёт. Я решил оставить там только тело. Душа будет сидеть здесь, за этой партой, рядом с тобой. Серьёзно, Лена, если выбирать между датами битв и тобой… ты всегда выигрываешь. - Он встаёт, поправляет рюкзак на плече.

- Многострадальный кабинет биологии, - шепчет она. - Тут не фотосинтез, а флиртосинтез. Ты всегда такой?

- Какой? Милый и пушистый? Только с тобой, вишенка.

Звонок. Антон уходит в кабинет истории. На прощание еще раз крепко обнимает её. Он уходит, оставляя за собой лёгкий запах геля для душа и ощущение тепла. Лена снова открывает учебник. Приходит преподаватель, остальные ученики и начинается урок.

В кармане вибрирует телефон. Она достает его и видит сообщение от абонента «Антоша»:

«Скучаю, вишенка»

А следом еще одно:

«А ты?»

Глава 5. Антон

Я сидел в зале ожидания бизнес-класса московского аэропорта, слушая сквозь наушники привычный гул. Москва всегда раздражала меня: её пробки, бесконечная спешка, толпы людей, суета, в которой невозможно было дышать. Здесь даже воздух казался тяжёлым. В моём городе всё иначе - тишина и простор. Ночью я мог гнать по свободным трассам на своём байке, чувствуя, как ветер рвёт из груди остатки усталости и злости. Днём - садился за руль машины, чтобы решать дела.

Мой бизнес рос, занимал всё больше места в моей жизни. Основной офис был в городе N, но недавно мы открыли филиал в Москве - проект, который я делал вместе со старым другом Романом Елисеевым. Для всех он Ромаш, но я-то знаю, что за этим мягким прозвищем скрывается настоящий хищник. Он брат Ника, моего одноклассника. Мы давно знали друг друга, и в какой-то момент стало проще объединить силы, чем конкурировать.

Откинулся на кожаное кресло и посмотрел в большое окно. За стеклом двигались самолёты, их огни резали темноту. Скоро посадка.

Я поймал себя на странной мысли - в этот раз возвращение в город N почему-то казалось особенным. Будто впереди ждёт встреча, которую я слишком долго откладывал. Сердце, обычно спокойное и уверенное, на секунду сбилось с ритма. Внутри было то же чувство, что перед гонкой: напряжение, азарт и какая-то необъяснимая тоска.

Выключив телефон, чтобы никто не отвлекал, прикрыл глаза и выдохнул. Учуяв терпкий запах свежесваренного кофе, мой желудок болезненно скрутился, напоминая о себе. Весь день я носился между офисом, встречами и инстанциями, забыв даже о перекусе. В Москве это было нормой будто сам город диктовал: «некогда, потом».

Я поднялся и направился к стойке, заказал двойной эспрессо и круассан. На автомате даже не потому, что люблю сладкое, а потому что организм требовал хоть чего-то. Пока ждал заказ, поймал себя на мысли, что в моём городе я бы давно заехал к маме, и на столе уже стояла бы тарелка борща и горячие пирожки. Там время текло иначе.

Достав кошелёк, чтобы оплатить заказ, я задел тайный кармашек. На пол мягко соскользнула маленькая фотография. Я наклонился, поднял её - и сердце предательски ёкнуло. На снимке я совсем пацан, рядом со своим первым байком, и Лена… моя Вишенка. Мы тогда смеялись так беззаботно, обнявшись, словно впереди вся жизнь. Наверное, это был один из самых счастливых моментов в моей жизни. Второй - когда Улька впервые сказала «папа».

Я прикрыл глаза, и картинка ожила. Вспомнилось, как впервые посадил Лену за руль. Она дрожала, руки скользили по грипсам, шлем казался ей тяжёлым, а сама она - такой хрупкой. Боялась жутко, но упрямо не сдавалась. А потом… потом уже невозможно было стащить её с байка. Моя смелая малышка.

Однажды, в шутку, я пересадил её вперёд, а сам устроился сзади. Она визжала и смеялась одновременно, боялась заглохнуть и в то же время ловила кайф от скорости. Волосы выбивались из-под шлема, а в глазах горел огонь. Таких эмоций больше не дарил никто.

***

Май, 2014 год.

Сначала они ехали по городу. Вечерний асфальт тёплый, фонари отражались в блестящих боках байка, а Лена цеплялась за Антона так, будто боялась упасть, хотя он чувствовал - кайфует. Она обнимала меня одной рукой за грудь, другой за живот, головой прижималась к спине. Мое сердце в этот момент готово было пробить грудную клетку, с такой силой билось. Я обнимал ее ножку, проводил рукой по бедру. Моя малышка, как же я кайфовал в тот момент. Байк, скорость, в крови адреналин, и эта крошка обнимает меня. Даже через две мотокрутки я чувствовал ее тепло, а через закрытый визор чувствовал запах моей Вишенки. Кажется, я схожу с ума. Мне хотелось остановится и наброситься на ее губы животным поцелуем. Специально сбрасывал скорость на поворотах, чтобы она привыкала, давал ей почувствовать ритм дороги.

Когда мы выехали за город, трасса опустела. Свернув на просёлочную дорогу, чувствовался запах травы, были пыль и звёзды над головой. Я остановился, снял шлем и посмотрел на Лену.

- Хочешь попробовать? - спросил я, кивнув на руль.

Она округлила глаза, как будто я предложил прыгнуть с парашютом.

- Ты с ума сошёл? Я же не умею! Я нас угроблю!

- Не угробишь, - спокойно ответил я, снимая с себя перчатки и протягивая ей. - Я рядом буду. Только газуй плавно.

- Антон, я серьёзно, я боюсь, - её голос дрогнул, но в глазах уже мелькала искра интереса.

- Вишенка, - сказал мягче, чем хоте, глядя прямо в глаза. - Доверься мне.

Она вздохнула, закусила губу и нерешительно соскользнула с заднего сиденья. Руки дрожали, когда она надела мои перчатки. Я помог ей устроиться, объяснил, где сцепление, тормоз, показал, как держать руль.

- Только не отпускай меня, ладно? - попросила она, садясь вперёд.

Я усмехнулся, уселся позади и обнял её за талию, мои руки накрыли её ладони на руле.

- Даже не подумаю.

Мотор снова зарычал. Лена вцепилась, словно в спасательный круг, а потом… поехала. Сначала медленно, рывками, с визгом: «Антооон, я сейчас заглохну!», а потом всё увереннее, всё смелее. Я чувствовал, как в ней что-то ломается - страх уходит, а вместо него приходит азарт.

Она смеялась так звонко, что её голос пробивался даже сквозь шум ветра. И я понял: всё, пропала девочка. Теперь её уже не оттащишь от байка.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мы съехали на обочину, мотор затих, и вокруг сразу стало непривычно тихо. Лена, вся растрёпанная, в своём шлеме. Да, этот шлем будет только ее, я купил его специально для нее, а сбоку на нем нарисованы две вишенки на ветке, я и моя девочка. Дышала Лена так, будто пробежала марафон. Я слез с мотоцикла, снял с неё шлем и положил на сиденье. Её щеки горели, глаза сияли - в них плясали огоньки, как у ребёнка, которому только что подарили целый мир.

- Ну как? - спросил я, хотя ответ уже был написан на её лице.

Лена ещё секунду сидела, сжимая руль, а потом я просто взял её за талию и стянул к себе. Она упёрлась ладонями мне в грудь, но не отстранилась. Склонился ниже и коснулся её губ. Вишенка замерла на миг, а потом подалась вперёд сама. Поцелуй был неуверенным, быстрым, но в нём было всё - восторг, страх, благодарность.

- Антон! - выдохнула она, когда мы разомкнулись. - Ты понимаешь, ЧТО это было?! Я же ехала сама! Я даже не думала никогда что не смогу! Это… это… Боже, у меня руки до сих пор дрожат, смотри! - она вытянула ладони, и правда дрожащие. - Но это не страшно, понимаешь? Это… кайф! У меня сердце - вот здесь, в горле! И когда ветер в лицо - я будто летела! И ты рядом, и я слышала, как ты смеёшься, думала, что вот сейчас упаду, но нет, не упала!

Она тараторила так быстро, что сама задыхалась от слов. Я смотрел на неё и улыбался, потому что именно за это её обожал: за её живые, искренние эмоции, которые не спрячешь и не притворишься.

Я снова прижал её к себе, поцеловал в висок и шепнул:

- Вот такая ты настоящая, Вишенка.

***

- Мужчина, - кто-то вырвал меня из моих мыслей. – Мужчина, ваш кофе готов.

Я забрал стаканчик с кофе и булку, снова уселся в кресло у окна. Горячая жидкость обожгла язык, но вместе с горечью в горле отозвалось что-то тёплое. В такие моменты я особенно остро чувствовал, как не хватает дома. И, возможно, не только дома. Здесь же всё чужое, не то. Даже кофе.

Глава 6. Лена

Мы с Тимофеем стояли на посадке. По нему уже явно было видно, что ожидание вымотало: лицо уставшее, губы надуты, и каждые две минуты звучало:

- Ну, когда уже полетим, мам?

Приветливая девушка за стойкой проверила паспорта и билеты, пожелала нам счастливого пути. Телетрап. Узкий коридор, пахнущий металлом и воздухом кондиционера. Очередь к трапу двигалась медленно, как назло. Тим шагал впереди, подрагивал плечами, на которых висел рюкзак с перекусом и игрушками, и что-то бормотал себе под нос. Я смотрела только на него - на своего непоседу, который вечно крутится как Юла и норовит залезть куда не надо.

Мы проходили через бизнес-класс. Я всегда выбирала эти места, если летела одна, но с Тимом проще в первом ряду основного зала. С ним главное, чтобы было просторно и близко до выхода.

И вдруг что-то изменилось в воздухе. Будто чьё-то присутствие прорезало пространство, пробрало до костей. Я почувствовала на себе взгляд острый, тяжёлый, до дрожи. Мурашки пробежали по коже. На секунду стало некомфортно.

Лёгкое касание к руке. Почти невесомое, как дуновение ветерка, но я вздрогнула и повернула голову. Мы встретилась взглядами. Мои темно-карие глаза, цвета молочного шоколада, с небесно-голубыми глазами, холодными, отстранёнными, но до боли родными.

Демидов Антон.

- Привет, - едва шевельнулись его губы. Настолько тихо, что я поняла только по движению.

- Привет, - отозвалась в ответ так же глухо. И, не задержавшись ни на секунду, отвернулась, крепче взяв Тима за плечо и направляясь дальше по проходу.

Мы с Тимом прошли на свои места, пристегнули ремни, прослушали демонстрацию стюардесс. Третье кресло в ряду пустовало, и Тимофей, как настоящий барин, моментально развалился на двух сиденьях. Как только самолёт оторвался от земли, он уже спал.

А я… я не могла уснуть.

Это злая шутка судьбы, иначе не объяснишь. Наши места оказались прямо за креслом Антона. Нас друг от друга отделяла только платная штора. Его широкая спина, его знакомый разворот плеча, его запах - всё рядом. Четыре часа. В замкнутом пространстве. Пытка.

Боже, я готова была разрыдаться. Хотелось топнуть ногами, как маленькая, закричать: «Не хочу! Не хочу лететь с ним! Высадите его прямо сейчас!» Но вместо этого я сидела, стиснув зубы, и чувствовала, как сердце грохочет в груди. Слезы уже собирались в уголках глаз.

Я пошла в туалет умыться, смыть липкий пот с лица и стереть с кожи ощущение его случайного касания. Но едва я открыла дверь кабинки, как мы столкнулись лбами.

- Осторожнее, - тихо сказал он.

- Тебе не сказали, что у бизнеса своя туалетная комната? – спросила я.

- Там занято. А мне срочно надо было, — отрезал он.

Я попыталась пройти мимо, но его рука аккуратно легла на мою. Лёгкий, но цепкий жест. Я вздрогнула, словно меня обожгли.

- Лена… как у тебя дела? - спросил он неожиданно мягко.

- Антон, я не собираюсь вести с тобой разговоры. Моя жизнь - это моя жизнь. И в ней всё отлично: любимый муж и любимый сын.

- Любимый муж, значит? - прищурился он. - И где же он?

- Тебе-то какое дело?

- Никакого, - усмехнулся Антон, но в его голосе прозвенело что-то горькое.

Я тяжело выдохнула, аккуратно освободила руку.

- Игорь в командировке. Мы с Тимом летим к моим родителям, соскучились. Всё? Допрос окончен?

Антон склонил голову набок, будто разглядывая меня, и тихо сказал:

- Даже не спросишь, как у меня жизнь?

- Нет, - я посмотрела прямо в его глаза, не моргая. - Мне это неинтересно. Даже ради вежливости.

И прошла мимо.

Вернувшись на своё место, осторожно устроила Тима поудобнее, накрыла его пледом. Он даже не шелохнулся, спал как убитый. А вот у меня сна не было и в помине. Я чувствовала, как кровь шумит в висках, будто я только что пробежала марафон.

Зачем он это делает?

Зачем вообще полез ко мне?

Не мог сделать вид, что мы незнакомы?

Я закрыла глаза, сделав вид, что хочу поспать, но не смогла. Внутри всё дрожало. Казалось, я чувствую на себе его взгляд сквозь спинку кресла, через штору, сквозь расстояние. Сколько лет прошло, а мне всё так же трудно дышать рядом с ним.

- Вам что-нибудь принести? - тихо наклонилась стюардесса.

Я мотнула головой, не открывая глаз. Но через секунду всё-таки приоткрыла и увидела, как Антон оборачивается, чтобы что-то заказать. Он разговаривал спокойно, его профиль был слишком близко. Я зависла, разглядывая его. Снова почувствовала запах его одеколона, с которым переплетаются воспоминания. Он обернулся, и мы опять встретились глазами.

Резко отвернулась к иллюминатору. Там облака. Белые, пушистые, будто ватные. И в них хотелось спрятаться, раствориться, исчезнуть.

- Мам, - вдруг пробормотал сквозь сон Тим, - мы уже прилетели?

- Нет, солнышко, спи, - я погладила его по волосам, стараясь говорить, как можно спокойнее. Мальчик снова уснул, а у меня внутри всё сжималось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Спереди послышался тихий скрип кресла. Я почти физически ощутила, как Антон придвинулся ближе, наклонился через кресло. Его голос прозвучал низко, едва слышно, так что только я могла разобрать:

- Ты всё ещё злишься на меня?

Я замерла, вцепившись пальцами в подлокотник.

- Антон, - прошипела я, не оборачиваясь, - если ты не замолчишь, я подниму скандал прямо здесь.

Он хмыкнул. Тихо. Но я услышала. И от этого стало ещё хуже, сердце заколотилось быстрее. Я закрыла глаза, сделав вид, что сплю. Но сама знала: уснуть в этом полёте мне не суждено, но на удивление, может быть от стресса, я отключилась.

Глава 7. Лена

***

Июнь, 2016 год.

Июнь. Тёплый, густой воздух, закатное небо, окрашенное в розово-оранжевые тона. Я неслась на своём байке по просёлочной дороге, ветер развевал волосы из-под шлема, казалось, что весь мир в этот миг принадлежит только мне.

И вдруг - удар. Колесо наехало на кочку, руль дёрнулся, и я, не успев среагировать, потеряла равновесие. Удар о землю, звон железа, хруст по гравию… Но защита спасла меня, боли почти не было. Я поднялась, отряхнула джинсы и куртку, но сердце бешено колотилось.

Байк лежал на боку. Из двигателя тонкой струйкой текло масло, запах горечи разносился в вечернем воздухе. Я с усилием подняла его, но завести уже не смогла только глухие щелчки.

- Чёрт… - выдохнула я.

Солнце садилось, за горизонтом уже клубилась темнота. Я достала телефон, набрала папу. «Абонент недоступен». Он был на ночной смене. Попробовала Игоря - гудки, гудки, а потом тишина.

Телефон пискнул, предупреждая: «20% заряда».

Я закусила губу, глядя на экран. Паника накатывала, и в то же время злость на саму себя. Надо было быть внимательнее, надо было ехать по трассе, зачем я поперлась сюда.

Я открыла соцсеть. Лента пустая, практически все, кто мне могли помочь «офлайн». Но в списке - два имени:

Рома

и

Антон

. Сердце дрогнуло.

Я колебалась пару секунд и всё-таки написала Роме:

"Ром, привет, я тут чуть-чуть разложилась, мот не заводится, папа не отвечает, я за городом, подскажи советом, что делать?"

Сообщение улетело, и я уставилась в экран. Минуты тянулись мучительно долго. «Прочитано» и тишина. Ни слова в ответ.

Я тяжело вздохнула и уже почти закрыла чат, как вдруг всплыло новое уведомление. Сердце ухнуло вниз. Это был

Антон

.

Антон:

"Лен, где ты? Что с тобой случилось? Напиши точнее, где находишься."

Лена:

"Привет, все нормально, сама справлюсь"

Антон:

"Лен, не глупи, рассказывай, а то подниму всех на уши"

Лена:

"Антон! ВСЕ НОРМАЛЬНО!"

Антон:

" ЛЕНА! РАССКАЗЫВАЙ!"

Лена:

" * смайлик с закатывающимися глазами* "

" *смайлик красный, злой и ругающийся матом* "

"Я разложилась на проселочной дороге, ну там где в первые села за руль, не заметила ямку, не справилась с управлением, мот упал и с него, кажется, бежит масло, он не заводится, сама была в защите, не пострадала, папа на смене, на телефоне 20% заряда, уже 18%"

Антон:

"Блять!"

"Нахера ты вообще туда поперлась, тебе городской дороги мало? Ты голову то включай иногда"

Лена:

"17%"

Антон:

«Лен, слушай сюда. У меня руки связаны, я в части, не могу выехать. Но уже написал брату. Он через полчаса будет у тебя. Скидывай геопозицию прямо сейчас.»

Лена:

«Антон, не надо! Я сама как-нибудь…»

Антон:

«Лена, не беси меня! Скинь координаты! У тебя батарея садится!»

Лена:

«15%…»

(прикрепляет геопозицию)

Антон:

«Всё. Сиди там, не отходи от байка. Через 20–30 минут будет тёмный джип, водитель - мой брат. Он нормальный, не бойся. Загружает мот и везёт тебя домой. Поняла?»

Лена:

«Поняла…»

Антон:

«Хорошая девочка. И, Лена… если ещё раз решишь «сама справлюсь», я тебя лично придушу, поняла?!»

Лена:

«Угу»

Антон:

«Я серьёзно. Всё, жди. Я потом напишу. Больше не могу сидеть в телефоне, а то придется искать вазелин.»

Лена:

«В благодарность отправлю тебе целую коробку.»

Антон:

«Спасибо, но я предпочитаю девочек-ягодок, а тут из ягодок только повариха весом 150 кг, ростом 150 см, и возраст, кажется, такой же.»

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Лена сидит на обочине, уже начинает темнеть, вокруг стрекочут кузнечики и летают комары. На горизонте появляются фары, сердце колотится - страшно. Подъезжает огромный черный внедорожник, за рулём крепкий мужчина, чуть старше Антона.

- Ты Лена? - спрашивает он, своим грубым голосом.

- Да…

- Я брат Антона – Артур. Так вот ты какая, Лена, приятно наконец-то лично познакомится. Наслышен. Давай, залезай в салон, а мот я подниму сейчас в прицеп.

Он уверенно, будто сто раз делал, поставил горку, по которой закатил мотоцикл и закрепил его. Лена села внутрь, в машине пахло кожей и бензином. Дорога домой казалась долгой и короткой одновременно. Артур спросил только как так получилось, Лена рассказала наверно в пятый раз за последние пару часов эту историю.

Припарковавшись возле подъезда Лены, Артур вышел и помог девушке выйти из машины. Мотоцикл спускать не стал, забрал в свой сервис, сказал - завтра его посмотрит и позвонит расскажет, что с ним.

Дома я сходила в душ, обработала раны, их было всего пару. Рассказала маме, что случилось. Она, конечно, сразу пустилась в слезы. Потом перезвонил Игорь, пришлось и ему пересказать эту увлекательную историю и выслушать пару упреков, о том, что я не берегу себя.

Уже лежа в кровати, я бездумно листала ленту соцсетей. Телефон мигнул, пришло новое сообщение. Сердце почему-то пропустило удар, когда увидела имя.

Антон:

«Не делай так больше, Вишенка, будь осторожна и береги себя! Но если что-то случится - звони и пиши мне сразу. Спокойной ночи, бандитка-рецидивистка. Когда-нибудь получу из-за тебя сердечный приступ.»

Я уткнулась в экран, улыбка сама скользнула по губам, но глаза защипало. Я слышала его голос, как будто он рядом, видел меня, держал за руку.

«Вишенка…» - слово, от которого сердце сладко и больно сжалось.

Пальцы сами легли на клавиатуру, хотелось ответить, что тоже скучаю, что рада его сообщению… но я написала только «спасибо большое» и пообещала, что больше так глупить не буду.

Сон накрыл меня быстро, как волна.

Глава 8. Лена

Из сна меня вырвал мягкий голос стюардессы, попросившей пристегнуть ремни. Пришлось разбудить и Тима. Сонный и недовольный, он поёрзал, но подчинился. Самолёт заходил на снижение, и сердце у меня билось всё быстрее. Ещё немного и мы будем в моём родном городе. Волнительно. Я уже представляла, как увижу маму, папу, бабушку с дедушкой, и в груди разливалось тёплое предвкушение.

Посадка прошла мягко. Как только самолёт затормозил, и пассажиры зааплодировали, весь салон пришёл в движение. Люди спешили к выходу, толпились в проходе, торопливо тянули свои сумки сверху. А мы с Тимом застряли на местах, потому что из-за суеты никак не могли достать нашу ручную кладь.

Наконец поток людей чуть рассосался, и я потянулась к полке над головой. Но едва моя рука коснулась ручки сумки, как её перехватила другая - большая, тёплая, уверенная ладонь. Я обернулась и сердце ухнуло вниз, а потом рвануло в горло.

- Лен, я помогу, - спокойно сказал Антон.

- Спасибо, не надо. Она лёгкая, - быстро ответила я, торопясь спрятать дрожь в голосе.

- Перестань, - мягко, но безапелляционно сказал он.

Сумка и правда была лёгкой, но Антон не дал мне взять её. Снял с полки так, словно держал что-то важное, и понёс к выходу, пропуская нас с Тимом вперёд.

Я чувствовала на себе его взгляд и слышала его шаги за спиной. Слишком близко. Слишком знакомо. Казалось, он снова дышит мне в затылок, как когда-то, на школьных прогулках, когда догонял меня и тихо шептал «Вишенка». Выпрямив спину, сделала вид, что не замечаю, хотя сердце билось так громко, что, казалось, услышат все пассажиры.

Тим шёл рядом, тянул меня за руку, и только это удерживало меня от того, чтобы обернуться.

Телетрап. Толпа двинулась плотной волной, и мы шагнули вместе: я, сын и человек, которого я столько лет пытаюсь забыть.

- Лен, как вы будете добираться? - раздался его голос за спиной, спокойный, будто между нами никогда не было пропасти лет.

Я обернулась, прищурилась.

- А что? Тебя тоже подкинуть надо? - я попыталась пошутить, но вышло слишком резко.

Антон едва заметно улыбнулся.

- Да нет. Хотел предложить услуги таксиста в своём лице. Моя машина на стоянке. Давай я отвезу вас.

Я глубоко вдохнула, стараясь не показать, как внутри всё сжалось.

- Спасибо, Антон, но это будет неудобно и тебе, и мне. Мы с Тимом вызовем такси. Не хочу создавать тебе проблем с ГАИ, у тебя ведь нет детского кресла. Да и нам, скорее всего, не по пути.

На секунду его глаза стали жёстче, но голос остался ровным:

- Твоя мама живёт там же?

- Да. Там же, - коротко ответила я, и тут же отвела взгляд, притянув к себе Тима за руку, словно ставя между нами защиту.

Он кивнул, будто что-то для себя отметил, и больше не стал настаивать. Но я чувствовала на себе его взгляд ещё долго, пока мы направлялись к зоне выдачи багажа.

Мы с Тимом дождались чемодан на ленте и направились к выходу. Я уже доставала телефон, чтобы вызвать такси, как прямо перед нами плавно притормозил серебристый внедорожник с четырьмя знакомыми кольцами на эмблеме.

Окно опустилось, и в проёме появился Антон.

- Лен, у меня есть кресло. Правда, розовое. Не смущает?

Я тяжело выдохнула, приготовившись возражать:

- Антон… - начала, но он даже не дал договорить.

Уже через секунду он вышел, легко подхватил мой чемодан и убрал его в багажник.

Потом присел на корточки прямо перед Тимом:

- Так, парень, давай знакомиться?

Я знала, что Тимофей у меня скромный, чужих людей не жалует. Обычно при встречах он просто молчит и прячется за меня.

- Меня зовут дядя Антон, я… - Антон замялся, но быстро нашёлся: - …друг твоей мамы. - и протянул руку.

Тим неожиданно ответил рукопожатием:

- Тимофей. Сын моей мамы.

Я едва удержалась от улыбки, а Антон тихо рассмеялся, искренне, без тени неловкости.

- А ты с юмором, парень. Ну что, прыгай скорее в кресло.

Всю дорогу я будто онемела. Иногда кивала на вопросы Антона, иногда отмалчивалась, делая вид, что смотрю в окно, хотя в голове вертелась только одна мысль:

зачем я вообще села к нему в машину

.

Зато Тим - мой тихий, обычно застенчивый мальчик - вдруг ожил так, будто включили невидимую кнопку. Он не замолкал ни на минуту, и я ловила себя на том, что впервые слышу его таким разговорчивым с незнакомым человеком. С одной стороны, меня радовало это, но другая огорчала, я понимала, что сыну не хватает мужского общения, не хватает вечно работающего отца, рядом.

- Я уже почти закончил первый класс, - с гордостью сообщил он. - У нас скоро праздник, учительница обещала медали и грамоты.

Антон улыбался и кивал, ловко подыгрывал сыну.

- И какие предметы тебе нравятся больше всего?

- Мне нравится математика. И физкультура. А русский язык не люблю. И еще у нас музыка, но там мы только поём, а я не люблю петь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он тараторил, путаясь в словах, но глаза его светились. Я слушала и не верила своим ушам. Мой мальчик, который обычно прячется за мою спину даже при встрече с соседями, теперь сыпал словами, как горохом.

- А оценки какие у тебя? - мягко уточнил Антон.

- По математике пятёрки, по чтению тоже… а по русскому бывают четвёрки. Но мама говорит, что это тоже хорошо.

Я чуть улыбнулась краем губ.

Потом Тим с жаром принялся рассказывать, куда я его вожу: на футбол, на английский, на шахматы. Какие кружки нравятся, какие - нет. Антон слушал внимательно, вставлял только короткие вопросы, будто боялся перебить.

И вдруг спросил:

- А почему ты всё время рассказываешь только про маму? Это мама всегда тебя возит в школу и на тренировки?

Мальчик замолчал. На его лице мелькнула тень, а у меня в груди что-то вспыхнуло. Я резко ткнула Антона локтем в рёбра и сквозь зубы прошипела:

- Это не твое собачье дело. Не суй нос в чужую семью.

Он молча сжал губы, отвернулся к дороге. Но с Тима партизан изначально никудышный. Он не выдержал паузы и тихо, но честно выдал:

- У папы важная работа. Он начальник и часто уезжает в командировки. А когда приезжает, то работает дома.

Я почувствовала, как внутри всё сжалось. Захотелось ладонью закрыть Тимке рот, лишь бы он больше ничего не ляпнул. Но поездка продолжалась, и Антон вёл машину спокойно, будто не замечал мою злость.

- Дядя Антон, а у тебя есть дети? - вдруг, после короткой паузы, выпалил Тим.

Я аж дернулась. Ну почему именно этот вопрос?

Антон мельком глянул на меня, потом снова на дорогу.

- Да, у меня есть дочь. Её зовут Ульяна. Вы почти ровесники. Тебе уже есть семь лет?

- Да! - гордо кивнул Тим. - Исполнилось месяц назад.

Антон чуть улыбнулся. Он знал, потому что поздравлял меня в соцсети, когда я родила.

- Ульке будет зимой семь. Она пока в школу не ходит, пойдет в следующем году.

- А ты часто с ней играешь? - глаза сына блестели любопытством.

- Стараюсь, как позволяет работа, - ответил Антон мягко. - Но каждые выходные мы выбираемся вместе. То в парк, то в детскую комнату, смотря какая погода.

- А мама у неё есть? - Тим спросил так серьёзно, что я невольно закатила глаза.

Антон даже усмехнулся уголком губ.

- Конечно. У всех есть мамы.

- И вы живёте все вместе? - не унимался мой партизан.

- Нет, - тихо сказал Антон, и его голос вдруг стал глуше. – Иногда.

Тим уже набирал в грудь воздух для следующего вопроса, но я резко прервала:

- Так, Тим! Хватит. Не красиво задавать такие личные вопросы

постороннему

человеку.

Я специально выделила слово, словно ударила им по воздуху. В салоне воцарилась тишина. Тим обиженно нахмурился и отвернулся к окну. Антон крепче сжал руль, на миг его пальцы побелели.

Дорога тянулась долго, сорок минут показались вечностью. За окнами сменялись дома и поля, а внутри машины стояла глухая и напряженная тишина, которую я почти физически ощущала кожей. Тим время от времени пытался что-то добавить, но я уже отвечала односложно.

Наконец машина свернула к знакомому двору. Антон аккуратно припарковался у подъезда, вышел, открыл багажник и достал наш чемодан.

- Ну вот и приехали, - спокойно сказал он, ставя сумку у моих ног.

Я кивнула, стараясь не задерживать взгляд на его лице.

- Спасибо. До свидания.

- До свидания, Лен. Пока, Тим, - он махнул рукой сыну.

- Пока, дядя Антон, - откликнулся Тим неожиданно легко.

Я взяла сына за руку, другой подхватила чемодан за ручку, и мы пошли к подъезду. Лишь у самой двери я заметила, что сердце до сих пор колотится чаще обычного.

Глава 9. Антон

Я сидел в машине уже больше двадцати минут, мотор давно заглушен, руки сжимают руль так, что костяшки побелели. Не мог себя заставить тронуться. Просто уехал за угол от дома её родителей, чтобы не маячить под окнами, и теперь завис тут, как мальчишка после свидания.

Чёрт, да что со мной происходит? Неужели можно вот так - спустя десять лет - снова срываться изнутри из-за одной только её улыбки? Из-за одного «спасибо», сказанного усталым голосом?

Да какие у нас вообще были отношения? Толком никаких. Да, учились вместе. Да, гуляли. Да, она отдала мне свой первый поцелуй. Да, первый ее секс тоже был со мной. И всё. Это ведь не повод спустя годы сидеть вот так и ощущать, будто сердце вырвется из груди, стоит только взглянуть ей в глаза.

Но, чёрт возьми, именно с ней я впервые почувствовал себя живым. Когда был рядом с Леной, даже воздух казался другим. Лёгким, вкусным. Словно до неё я дышал вполсилы. С ней рядом мир переставал быть серым - всё наполнялось красками.

Прошло десять лет. Десять грёбаных лет!

Мы ведь с ней не были близки уже десять лет… не разговаривали часами, не делились тайнами. Мы только существовали друг у друга на экране - в ленте, в фотографиях, в случайных лайках. Только вот это странное, мучительное «присутствие» друг друга. Но почему же тогда сердце до сих пор дергается, стоит только её силуэту мелькнуть где-то в сети? Как это объяснить? Как назвать? Разве это нормально? Наверное, это сможет понять только тот, кто любил по-настоящему.

А настоящая любовь - она ведь одна. Приходит раз в жизни. И потом уже всё - все остальные чувства бледные, как копии с копии, случайные отражения, которые никогда не дотянутся до оригинала. Потому что любовь, когда она настоящая, не похожа на чувство - это болезнь, это ярость, это зависимость. Она входит в кровь, проникает в каждую клетку, и назад дороги уже нет.

Когда видишь её и мир перестаёт существовать. Всё меркнет, всё обесценивается, и есть только она. Когда хочется обнять так сильно, сжать до боли, до скрипа костей, лишь бы не отпускать. Так, будто от этого зависит твоё спасение. Когда ждёшь встречи, как ждут чуда, как ждут спасения…, и ты уже заранее дрожишь от счастья, зная, что снова увидишь её, услышишь её голос. Когда любое её слово важнее тысячи чужих. Когда хочется спрятать её, как самое драгоценное, закрыть от ветра, от грубого взгляда, от всего, что может причинить боль. Когда её обида больнее собственных ран, её проблемы становятся твоими, и ты готов закрыть её от всего мира, защитить, как маленькую девочку, даже ценой самого себя. Когда начинаешь верить, что смысл жизни - не абстракция, не работа, не деньги, а она. Только она. Ради неё дышишь, ради неё просыпаешься, ради неё живёшь.

Говорят, влюбиться можно много раз. Наверно. Но по-настоящему любишь только однажды.

А потом - её нет.

И твоя жизнь вдруг превращается в выживание. В пустоту, в которой воздух стал тяжелым, как камень, и каждая минута напоминает о том, что рядом её нет. Ты продолжаешь жить, но будто по инерции: ешь, работаешь, дышишь. Но всё это - фальшь. Настоящее осталось там, где была она. И когда она ушла, вместе с ней ушла жизнь. Ушло солнце, ушли краски, ушла вера в то, что ещё может быть счастье. Осталась только дырявая тень, человек без сердца, который всё равно продолжает любить, несмотря ни на что.

Живешь, как умеешь. Делаешь вид, что всё нормально. И вроде бы есть работа, есть семья, есть обязанности. Но счастья… счастья в тебе больше нет.

Я видел, как менялась она. Видел её свадьбу. Видел, что у неё появился сын. И всё равно не смог заставить себя отписаться. Следил. Тихо, молча. Как больной. И вот сегодня… встретил её лицом к лицу. Услышал голос. Почувствовал запах её волос. И меня снова накрыло с головой.

Разве так бывает? Или так чувствуют только те, кто однажды по-настоящему любил?

С Леной я хотел всего - любить, защищать, обнимать, строить мир вокруг нас двоих. Хотел прожить жизнь так, чтобы каждое утро начиналось с её глаз. Но понял это только, когда она ушла. И вместе с ней будто ушла сама жизнь.

А я… я остался просто оболочкой человека, без души. И вот, десять лет спустя, я снова смотрю ей в глаза и понимаю, что ничего не изменилось. Я всё тот же пацан, готовый ради неё на всё. Только поздно. Слишком поздно.

Я выдохнул, стёр ладонью влагу с глаз и всё же потянулся за телефоном. Сейчас мне нужен был кто-то, кто знает меня до костей, кто видел и мои падения, и мои взлёты. И этим «кто-то» был Ник.

Пальцы дрожали, когда я набирал его номер. Он взял сразу.

- Алло, брат, ты где пропал? - бодрый голос, как всегда.

Я сглотнул, голос предательски охрип.

- Ник… я тут… - сделал паузу, потому что слова застряли. - Я встретил Лену.

На том конце наступила тишина.

- А-а… - только и выдохнул Ник. - И?

Я усмехнулся сквозь боль:

- «И» такое, что я сидел с ней в одном самолёте четыре часа, задержав дыхание. Отвёз её с сыном к родителям. А сейчас сижу в машине за углом их дома и, чёрт побери, не могу уехать. Меня кроет, Ник. До дрожи. До слёз. Как пацана сопливого.

- …Тох, - протянул он осторожно, будто боялся обжечься. - Десять лет прошло. Ты уверен, что это оно, а не просто воспоминания, ностальгия?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я стиснул зубы.

- Ностальгия? Ты называешь ностальгией то, что я еле удержался, чтобы не прижать её к себе прямо в аэропорту? Ностальгия - это когда вспоминаешь запах маминого борща. А у меня… у меня сердце выламывает рёбра, когда я смотрю на неё.

В трубке повисла пауза. Я почти слышал, как он собирает слова.

- Ты ведь понимаешь, что она замужем? У нее сын. У нее своя семья, а у тебя своя. - тихо сказал Никита.

Я закрыл глаза, в висках стучало.

- Понимаю. И от этого ещё хуже. Потому что я должен был отпустить её тогда, десять лет назад. Должен был! А не могу, Ник. Не могу. Всё внутри орёт, что она - моя. Что только с ней я был живым. А без неё… пустота.

Голос сорвался, и я замолчал. На секунду стало даже стыдно, что друг слышит, как меня ломает.

- Антон… - тихо сказал Никита, и в его голосе впервые прозвучала не бравада, а сочувствие. - Ты просто до сих пор её любишь.

Я усмехнулся криво, горько:

- Не «до сих пор». Я просто люблю. Всю жизнь.

Телефон дрогнул в руке. Я прикрыл глаза, глядя в темноту за окном.

- Ладно, дружище, спасибо, что выслушал. Надо домой ехать, Улька уже весь телефон оборвала и мать пишет, почему так долго не еду. – попрощался с другом Антон.

- Ага, давай, брат. Если что-то интересное у Дашки узнаю, расскажу.

- Спасибо, Ник. – и отбил звонок и поехал домой.

Глава 10. Антон

Я остановился у дверей гаража. Домой идти не хотелось от слова совсем. Там меня ждали только пустота, тишина и одиночество.

Улька в основном жила у меня, когда её мать уезжала на выставки за границу, ну и выходные были моими днями. Первые два года после рождения Ульяны Антоновны мы с её матерью пытались строить семью. Хотя «строить» - громко сказано. Я пытался не изменять и терпеть её загоны и ревность. Она пыталась смириться с тем, что в моём сердце ей никогда не найти места.

Через два года этой взаимной пытки мы разъехались. Я купил им квартиру в центре, договорились только об одном: отец у Ули один. И это я. Никто из Элиных кавалеров не имел права услышать от неё слово «папа» обращенное не ко мне.

«Почему бы не открыть сезон?» - мысль пронеслась неожиданно. Середина апреля, весна ранняя, тёплая, вишня и черёмуха уже цвели. Запах стоял такой густой, что впечатывался в память и душил сильнее любого алкоголя. Прокатиться на байке - лучший способ вычистить голову, оставить позади навязчивые мысли и боль.

Мотоцикл – это не просто железо. Это характер. Это скорость. Это риск. Это адреналин. Это желание почувствовать жизнь и убежать от боли.

Я не знал, куда ехать. Просто завёл мотор и дал газу. Байк взревел, будто тоже ждал этой свободы, и я сорвался с места.

У меня целая коллекция, но самые дорогие сердцу: первый кислотно-зелёный

Kawasaki

, на котором я катался с Леной. Тот самый. На нём я никого больше не возил. Даже Алину как бы она ни просила. Этот байк был только для неё. И второй - моя гордость, зверь, сделанный на заказ:

MTT Turbine Superbike

. Разгон до трёхсот за пятнадцать секунд. На нём не едешь - летишь. Душой и телом.

Ночной город был пуст. Фонари мелькали цепочкой, дорога уносилась под колёсами. Ветер хлестал по лицу, свистел в ушах, вырывал из головы ненужные мысли. Но только ненужные. Самое главное оставалось. Я никак не мог выбросить ее образ из головы. Ее голос, ее глаза, ее запах. Кажется, что это все отпечаталось у меня на подкорке.

Я добавил скорости, но чем быстрее ехал, тем сильнее всё внутри сжималось. Сердце грохотало в такт мотору. Светофоры - красные, зелёные, жёлтые. Всё сливалось в одну полосу света. Я чувствовал себя живым только в этот момент, когда между мной и смертью всего пара секунд. Руки на руле дрожали, но не от страха. От злости. От бессилия. От того, что я люблю её так, что срывает крышу, а она принадлежит другому.

Так не заметив я выехал за город. Сбросил скорость только, когда дорога вывела к пустырю. Заглушил мотор, и тишина рухнула на меня всем весом. В горле стоял ком, руки всё ещё дрожали.

Я запрокинул голову к небу и засмеялся хрипло, глухо, как безумец.

- Вишенка… ты сводишь меня с ума, - выдохнул я в ночь.

***

Май, 2014 год.

Тёплый майский вечер. Воздух пах цветущими вишней и черемухой так сильно, что казалось им пропитано всё вокруг. Антон ехал к её дому, и сердце колотилось так, будто собирался на свидание впервые в жизни. Хотя, по сути, так оно и было. Это был первый его раз с двойкой.

Она ждала у подъезда. Стояла, переминаясь с ноги на ногу, постукивала кроссовкой по бордюру. Джинсы, худи, волосы собраны в косу именно так, как он просил.

Подъехал. Снял шлем и словил её взгляд. Чистый, открытый, немного испуганный. От этого внутри будто что-то щёлкнуло. Он всегда играл в уверенность, в наглость, но в тот момент сам боялся больше, чем она. Боялся, что скажет «нет».

- Ну что, вишенка, поехали откроем сезон? - спросил, и постарался улыбнуться так, будто ему всё равно.

Лена замерла.

- Я ни разу не каталась. Вообще. - Голос дрогнул.

Она смотрела прямо в глаза. Молчала. Но в глазах было видно, что доверяет ему. Вот за это я её и любил за смелость там, где на самом деле страшно до дрожи.

Антон шагнул ближе. Натянул на нее шлем осторожно, будто касался чего-то слишком хрупкого. Хотел, чтобы она знала, что с ним она в безопасности. Разговаривал с ней таким мягким голосом, что сам удивился. Каждое движение было как обряд. Антону хотелось не просто покатать её, а сделать частью своего мира. Пусть байк, ветер и скорость станут для неё не страшными, одноразовым развлечением, а образом жизни.

Антон помог ей сесть, почувствовал, как её руки обвили его талию. Тонкие, осторожные, но от них кровь зашумела в ушах, заглушая мотор.

- Держись крепче, вишенка. Сейчас ты влюбишься, - сказал он и дал газу.

А потом услышал её шёпот, почти неслышный за шумом двигателя:

- Я уже.

Они сорвались с места. Девушка ещё сильнее прижалась к парню, и это ощущалось так естественно, так породному, будто именно так и должно быть всегда. Сердце готово было пробить грудную клетку.

Они летели по дорогам города, лавировали между машинами, будто были единым целым с ветром. Кайф и адреналин разносились по венам с той же скоростью, что и мотор гнал их вперёд. Мир вокруг размывался, оставляя лишь свет фонарей и биение двух сердец.

Через некоторое время они выехали за город. Дороги опустели, и, наконец, достигнув пустыря, Антон сбросил скорость и остановился. Мотор затих, оставив после себя звенящую тишину.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он первым слез с байка, протянул ей руку, и Лена доверчиво вложила свою ладонь в его. В её глазах сверкал восторг, а всё тело дрожало от только что испытанных эмоций.

Антон притянул её к себе, крепко-крепко обнял и уткнулся носом в её макушку. Она спрятала лицо в изгиб его шеи, и вдруг, почти невесомо, коснулась губами его кожи.

По телу обоих пробежали мурашки. В этот миг они уже не были просто Антоном и Леной. Они были чем-то большим – единым.

***

Постояв так ещё некоторое время, позволив воспоминаниям о прошлом накрыть меня, я вспомнил свой первый сезон. Сегодня всё было похоже то же чувство свободы и жгучей тоски.

Я завёл мотор снова и отправился обратно к городу. Катался до самого рассвета по тем же маршрутам, где когда-то мы гоняли вместе с Ленкой. Казалось, её смех ещё звенит за спиной, её руки всё так же держат меня за талию. Но это было лишь эхо.

Домой я вернулся, когда небо уже розовело. Сбросив одежду, встал под душ горячая вода смывала пыль ночи, но не мысли. А потом рухнул в кровать и провалился в тяжёлый, беспокойный сон.

Глава 11. Лена

Вишня цвела по всему городу. Казалось, сладкий аромат пронизывал воздух, стены домов, кожу и мои воспоминания. Я тогда не знала, что запах способен так глубоко врезаться в память. Но сейчас, возвращаясь в родной город, я снова чувствовала его и вместе с ним всё то, что столько лет пыталась забыть.

С момента нашего прилёта прошло уже два дня. Вроде совсем немного, но каждый день здесь был таким насыщенным, будто мы с Тимом проживали маленькую жизнь.

Мы навестили бабушку и дедушку. Тим был в восторге от их пушистой кошки. Он гонялся за ней по всей квартире, а та, не сильно сопротивляясь, лишь важно помахивала хвостом и время от времени жалобно мяукала, оглядываясь на меня:

«Ну и зачем ты притащила мне этого ребёнка?»

Но сыну хватило одного часа, чтобы возомнить себя полноправным хозяином и пытаться «дрессировать» кошку, а бабушка и дед только умилялись и смеялись.

Мама же с первых минут включила режим заботливой наседки. Её главный тезис был прост:

«Вы оба какие-то худющие, срочно нужно вас откармливать!»

И теперь каждый обед напоминал пир на весь мир. Борщи, котлеты, вареники, пирожки - мама словно соревновалась сама с собой, сколько блюд сможет вынести на стол за один раз. Тим был счастлив, а я уже начинала опасаться за все свои труды в спортзале. Но спорить с мамой было бесполезно.

На третий день мы договорились встретиться с Дашей. Я давно хотела познакомить Тима с Соней. Четырёхлетняя кудряшка - настоящее солнечное облачко. Даша часто присылала мне её фотографии: светлые волосы, как у ангела, и огромные голубые глаза, в которых светилось всё счастье детства. Они с Сонечкой не были родными по крови, но душами связались навечно.

Я знала, что Тимофей обычно держится осторожно с новыми людьми, слишком серьёзный и замкнутый мальчик для своих семи лет. Но почему-то именно встречу с Соней он ждал с особым интересом. Утром всё расспрашивал:

«А она красивая? А у неё есть игрушки? А сколько у неё кукольных домов?»

Я только смеялась и гладили его вихры:

– Ну узнаешь сам, скоро всё увидишь.

А вечером нас ждала другая встреча - совсем иного рода. Наша «девчачья банда» снова собиралась вместе: я, Даша и Лиля. План был прост: завалиться в бар, как в старые добрые времена, поболтать обо всём на свете, выпить пару коктейлей и почувствовать себя снова юными, беззаботными и свободными.

Я стояла у окна, смотрела, как ветер качает бело-розовые лепестки вишни, а на душе было так хорошо! Как не было никогда.

Мы с Тимом вышли из такси и остановились у знакомого подъезда. Сердце кольнуло: сколько раз я поднималась по этим ступенькам ещё школьницей, к Дашке домой на чаепития, ночёвки, готовить доклады в последний момент. Теперь всё казалось иным. Я держала сына за руку и чувствовала, как прошлое и настоящее переплетаются в один тугой узел.

– Мам, а у тёти Даши правда есть дочка? – уточнил Тим, поправляя на плече свой рюкзачок с машинками.

– Правда, – улыбнулась я, не стала его поправлять, потому что Соня и правда считала Дашу своей мамой. – Сонечка. Тебе понравится, вот увидишь.

Дверь открылась ещё до того, как я успела нажать на звонок. Даша, в домашнем платье, растрёпанная и счастливая, раскинула руки:

– Ленка! – и тут же кинулась обнимать меня. – Ну наконец-то! Я уж думала, ты сбежала обратно в столицу.

– Дашка, не дождёшься, – засмеялась я. – Познакомься, это Тимофей.

Тим немного смутился, но вежливо протянул руку.

– Здравствуйте. Я Тим.

Даша театрально ахнула и приложила ладонь к сердцу.

– Боже, какой джентльмен! Ленка, твой сын воспитаннее половины мужиков в этом городе.

И в этот момент в коридор выглянуло… маленькое кудрявое облачко. Белокурые завитушки, сияющие голубые глаза, щеки румяные, платье с ромашками и в руках мягкая зайчиха.

Она сначала уцепилась за Дашину юбку, но увидев Тима, замерла. Тим тоже. Две пары глаз встретились, и в квартире вдруг стало подозрительно тихо.

– Соня, это Тим, сын моей подруги, – сказала Даша мягко. – Тим, это Сонечка.

– Привет, – тихо сказала Соня, прижимая зайца к груди.

– Привет, – ответил Тим, и его уши тут же покраснели. – У тебя красивый зайчик.

Соня чуть улыбнулась, и сама вышла из-за юбки.

– Его зовут Буся. Хочешь подержать?

Тим кивнул так серьёзно, словно ему вручили корону короля, и аккуратно принял игрушку.

Даша и я переглянулись и еле сдержали улыбку.

– Дась, а можно мы в комнате поиграем? – спросила Соня, не сводя глаз с Тима.

– Конечно, солнышко. Только не ссорьтесь.

– Мы не будем, – сказал Тим уверенно, и взял Соню за руку так естественно, что у меня сердце сжалось.

Мы с Дашей пошли на кухню, оставив детей. Через пять минут оттуда доносился звонкий смех, топот и восторженные выкрики:

– Смотри, он может летать!

– Нет, а мой быстрее!

– Соня, а у тебя есть машинки?

– Нет, у меня куколка. Хочешь, я дам?

Мы сидели за столом, пили чай с пирожными с вишневой начинкой, а за дверью рождалась история, о которой они ещё сами не догадывались.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Лен, – сказала Даша, подперев щёку рукой, – смотри, кажется, они подружились.

Я посмотрела на закрытую дверь и почувствовала, как будто время снова сделало круг: когда-то мы с Дашкой тоже знакомились, такие же маленькие и доверчивые. А теперь наши дети.

– Думаешь, это надолго? – спросила я.

– Ох, Ленка, у Сони характер – она привязывается сразу. Но в этот раз, – Даша улыбнулась, – у меня ощущение, что это по-настоящему, искренне.

В это время в комнату вбежала Соня с сияющими глазами и потянула меня за руку:

– Тётя Лена, а можно Тим завтра к нам придёт? Мы будем строить замок для Буси!

– Если он захочет, конечно, – улыбнулась я.

– Я хочу, – быстро сказал Тим, появляясь в дверях и гордо держа игрушечного зайца. – Мы уже придумали план.

Я засмеялась и притянула его к себе.

– Ну что, у тебя теперь новая подруга?

Тим опустил глаза, а потом неожиданно серьёзно сказал:

– Она не подруга. Она… особенная.

Соня снова залилась смехом, а я почувствовала, как внутри что-то кольнуло.

Вишня за окном цвела, и её запах вплетался в этот вечер. Вплетался так же крепко, как только что переплелись маленькие пальцы моих сына и девочки с кудрявыми волосами.

На кухне царил уютный хаос кружки с недопитым чаем, банка вишнёвого варенья, тарелка с печеньем и пирожными. Сквозь приоткрытую дверь доносился смех детей, и это было самой лучшей музыкой для нас обеих.

Я облокотилась на стол, крутя ложечку в пальцах.

– Знаешь, Даш… иногда мне кажется, что у меня и семьи-то как таковой нет. – Я сама удивилась, что сказала это вслух. – Игорь всё время в командировках. Дом, работа, редкие звонки. Мы почти не видимся. И как бы стыдно это ни звучало… меня это радует.

Даша подняла на меня удивлённый взгляд.

– Радует?

– Да. – я горько усмехнулась. – Потому что, когда он рядом… мне приходится изображать жену. Обнимать, целовать, ложиться с ним в постель. А я не хочу. Уже давно не хочу. Он для меня больше как друг. Верный, надёжный. Но не тот, кто заставляет сердце сжиматься.

Я опустила глаза, но потом, словно прорвало, продолжила:

– Мы с Антоном летели в одном самолёте. – Я тихо засмеялась, но в этом смехе не было радости. – Представляешь? Я смотрела на него и чувствовала, как внутри всё сжимается. Хотелось обнять его до покалывания в кончиках пальцев. Просто коснуться, убедиться, что он настоящий. Смотрела на него и думала: «Боже, как же больно и сладко одновременно».

Даша долго молчала. Потом тихо сказала:

– Лен… ты ведь понимаешь, что это не прошло?

– Что не прошло? – я попыталась отмахнуться.

Она покачала головой и сжала мою ладонь.

– Ты можешь строить жизнь, семью, изображать счастье. Но стоит Антону появиться и всё рушится. Ты ещё любишь его. А он тебя. И, прости, но бежать от этого бессмысленно.

Я резко вздохнула, словно от пощёчины.

– Даш… я замужем. У меня ребёнок. У него своя семья. Это… неправильно.

– Может быть. – Она грустно улыбнулась. – Но сердце ведь не спрашивает, что правильно. Оно просто любит.

Даша молчала несколько секунд, потом мягко положила ладонь на мою руку.

– Лен, я тебя понимаю. Очень. – Она вздохнула. – У меня самой сейчас тоже всё сложно. Сонечка и Никита… Она ко мне так тянется, я без неё не смогу больше. А с Ником мы… – она замялась, и я впервые увидела её такой растерянной. – У нас тоже есть эта тяга. Сильная, почти неудержимая. Но что-то мешает. Будто стена между нами.

– Стена? – переспросила я.

– Да. – Даша нахмурилась. – То ли прошлое, то ли его страхи, то ли мои. Мы застряли где-то посередине. И каждый раз, когда кажется, что ещё шаг и всё случится… мы отступаем.

Я кивнула.

– Похоже, у нас с тобой одна болезнь. Хотим одного, живём с другим.

Мы обе засмеялись, но в этом смехе звучала усталость. За дверью снова захохотали дети, и этот звук был словно спасением.

Глава 12. Лена

Эти птички-неразлучники ни в какую не хотели расставаться, поэтому Тимофей с Соней остались у моих родителей. Жалко, конечно, этих добряков, остаться сразу с двумя атомными станциями. Надеюсь, они хоть что-то оставят целым в квартире.

Я до сих пор не понимаю, что там у Даши и Никиты. Но Сонечка та ещё маленькая хитрюга, от неё Дашка просто не отходит. Всё началось с того, что Ник недавно устроился работать в ту же школу, что и Даша. Однажды его срочно вызвали на педсовет, а оставить Соню было не с кем. Даша согласилась посидеть с малышкой. Вот и пошло-поехало. Спустя столько лет после школы они снова оказались рядом. Но, как уверяет Даша, дружит она исключительно с Сонечкой. А вот её папа - это уже приложение к этой кудрявой булочке. Но наш разговор показал обратное.

Мы собирались у Лили дома, в её маленькой съёмной однушке на окраине города. Там пахло кофе и чем-то ванильным, а стол был завален косметикой, всякими женскими штучками и пустыми бокалами.

Я надела чёрный укороченный топ с длинными рукавами и мини-юбку, сверху кожанку, а на ногах высокие ботинки. Волосы распустила и выпрямила утюжком, как в студенчестве. Моя фигура позволяла носить и такое. Бокс и строгая диета сделали своё: за последние четыре месяца я скинула столько, что снова могла смотреть на себя в зеркало без отвращения.

Даша выбрала чёрное платье-комбинацию и туфли-лодочки, её длинные волосы были накручены в упругие локоны. Она выглядела так, будто собралась не просто на девичник, а покорять мир.

Лиля остановилась на чёрных обтягивающих джинсах и белом топе на тонких бретельках, дополнив всё удобными кедами. Волосы собрала в высокий хвост, открыв лицо. Простая, но стильная - в её духе.

С макияжем мы постарались на славу: smoky eyes, хайлайтер и румяна на скулах, алые губы. Каждая из нас выглядела так, будто вот-вот выйдет на сцену.

На сборы ушло больше двух часов, и только в десять мы, наконец, вызвали такси. Смеялись, пока спускались по лестнице, будто снова были школьницами, которые сбежали с уроков.

Вечер пятницы, бар гудел. До полуночи здесь ещё царил уют: приглушённый свет, смех за соседними столиками, ритмичная музыка, не заглушающая разговоров. Но после двенадцати он превращался в настоящий улей и сегодня это чувствовалось заранее. В воздухе пахло пряным алкоголем, лимоном из коктейлей и лёгким дымком кальяна.

Нам повезло, мы ухватили последний свободный столик. Заказали фруктовую тарелку, закуски, пару коктейлей и, конечно, шоты. Много шотов. Сегодня цель была простая: напиться так, чтобы утром было что вспомнить, но не всё подряд.

Я уже и забыла, когда последний раз пила по-настоящему. Новый год, пара бокалов шампанского не в счёт. А тут на голодный желудок и после месяцев воздержания голова загудела уже с первого коктейля. Всё-таки стоило заказать что-то поесть, а не строить из себя героиню худеющей драмы.

Второй коктейль, кислотного цвета, ударил посильнее настроение взлетело. Казалось, музыка вибрировала прямо в рёбрах, хотелось танцевать, смеяться, обнимать девчонок. Я стучала каблуком в такт, жевала яблоко из тарелки и оглядывала зал, пока смех не уткнулся в горло.

За одним из столиков в глубине сидели четверо парней. Лица терялись в полумраке, но сердце почему-то дёрнулось. Щёки вспыхнули. И в этот момент один из них обернулся.

Ник.

Он прищурился, пытаясь разглядеть меня, и когда понял, кто именно на него таращится, широко улыбнулся и даже махнул рукой. Я едва не подавилась яблоком. Толкнула Дашку локтем, мол, смотри. Она проследила за моим взглядом. На её лице тут же вспыхнул румянец, а глаза сделали недовольный прищур.

- Ты что, разболтала ему, где мы будем? - прищурилась Лиля на Дашку.

- Я просто сказала Сонечке, почему меня не будет вечером, - пожала плечами Даша. - Рассказала, что прилетела Лена, и мы хотим посидеть девчачьей компанией, посплетничать. Ну и всё.

- Понятно, маленькая кудрявая болтушка сдала нас с потрохами, - вздохнула Лиля. - О, а он-то что тут забыл?

- Кто? - не поняла я.

Ответа не последовало. Потому что в тот же миг перед нашим столиком выросли три мужские фигуры.

- Добрый вечер, красавицы! - улыбнулся Никита, не сводя взгляда с Даши.

Она закатила глаза так, будто хотела провалиться сквозь пол.

- Не против, если мы побудем вашей охраной? - добавил третий. - А то тут много пьяных приставучих типов. Артур, кстати. - Он протянул руку и ослепительно улыбнулся.

Я моргнула и чуть не подавилась коктейлем. Это был старший брат Антона.

- Из приставучих неадекватов здесь только вы, - пробурчала Даша, отталкивая его ладонь.

Но возражения её не спасли - Ник, Майк и Артур уже уселись рядом, как будто, так и было задумано. Никита, конечно, сел рядом с Дашкой и приобнял за плечи. Я ожидала всего, от недовольного пыхтения подруги, до избиения Елисеева, от нее не убудет врезать ему до звезд перед глазами, но она просто придвинулась ближе к парню. Даже он в этот момент был крайне удивлен.

И тут появился четвёртый.

Время на секунду остановилось. Я чувствовала, как кровь бьёт в висках, а сердце делает кульбит, застревая где-то в горле. Мир вокруг будто померк: музыка, голоса, смех, всё ушло в фон. Остались только голубые глаза, такие же до боли знакомые, как запах цветущей вишни за окном нашей школы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Антон. Он стоял прямо передо мной.

Он сел за стол, напротив меня, и воздух в баре будто стал гуще. Я сделала вид, что занята фруктовой тарелкой, но пальцы дрожали так, что виноград едва не скатился на пол. Демидов сидел достаточно далеко, чтобы чувствовать его тепло, и слишком близко, чтобы дышать спокойно. Сколько бы ни отворачивалась, его взгляд я чувствовала кожей.

- Даже не помню, когда мы собирались в последний раз такой компанией, - сказал Майк, развалившись на стуле.

- Например, никогда, - заметила Даша с сарказмом.

- Вот вредина, - вздохнул Миша, закатив глаза. - Уж больно скучала по мне, признайся.

- По тебе? Я даже фамилии твоей не помню, – огрызнулась Даша.

- Ладно, ну хоть расскажите о себе, как жизнь, чем занимаетесь? – не унимался Потапов.

- Я - учитель русского и литературы в старших классах, - с достоинством произнесла Даша. - Кстати, Артур, твой сын опять не читает произведения. Не думаешь, что ему пора хотя бы «Аленький цветочек» прочитать в девятом классе, ну или что-то кроме инструкции к «Плейстейшен»?

- Так вы и есть та самая Дарья Владимировна, которая доводит моего ребёнка до нервного срыва и всю семью заодно? - театрально округлил глаза Артур.

- Я? Да ваш ребёнок сам себя доведёт, если ещё раз напишет, что Обломов - супергерой в халате с суперсилой «спать».

-Знаете, что сказал мой сын, придя домой, после очередного урока? Литература - это как бокс: вроде полезно, но после каждой тренировки болит голова.

- В боксе от ударов спасает шлем, а на литературе защиты от томика Толстого защиты нет.

– О, так вот почему мой сын такой… отбитый. Вы его Толстым бьёте?!

– Нет, - сладко улыбнулась Даша. - «Война и мир» у нас в следующей четверти.

- Всё понял, - кивнул Артур. - Школа - это пытка, а литература - пыточный инструмент - добавил уже тише.

- Ну, а ты, Вишневская, чего молчишь? - Майк повернулся ко мне.

- Я не Вишневская больше, - спокойно ответила я. - Волкова. Всё прекрасно у меня.

- Замужем, значит, - констатировал Майк. - Волкова… звучит солидно.

Я заметила, как напрягся Антон. Он до этого молчал, но вдруг тихо спросил, словно между делом:

- Ну и как там замужем, Вишенка? – ехидно поинтересовался Демидов.

- Прекрасно, а что? Тоже замуж захотел? – ответила в тон ему.

- Любишь его? – спросил Антон, прищурившись и наклонившись ближе ко мне.

- Любим друг друга до потери пульса… особенно по ночам. – сказала, как прыснула ядом, смотря прямо в глаза Антона.

На секунду за столом повисла тишина. Ник прыснул, Лиля закашлялась, а Даша уставилась в бокал, стараясь не смеяться. Майк хлопнул ладонью по столу:

- Ну хоть кто-то в этой компании знает толк в семейной жизни!

А я не сводила взгляда с Антона. В его глазах на миг мелькнуло то самое - боль и ревность, спрятанные за маской спокойствия.

Глава 13. Лена

Разговоры за нашим столом в баре продолжались, кто-то смеялся, Майк что-то шутил про свою работу, Никита всерьёз спорил с Артуром. Я же уставилась в бокал, в котором уже почти растаял лед, и словно провалилась в себя. Перед глазами вспыхнули воспоминания…

***

Август, 2014 год.

Лето подходило к концу. Каникулы заканчивались, а вместе с ними, и лёгкость, и свобода. Общий чат 10 «А» молчал, никто ничего не писал уже давно. Впереди был последний школьный год - выпускной, подготовка к экзаменам, потом сами экзамены, выпускной вечер, поступление… Мысли об этом гнали тревогу, но прогонять её получалось ненадолго.

Чтобы не сидеть дома и не грузиться, девчонки - Лена, Даша и Лиля - решили погулять. Сначала на набережную, потом мороженое, просто поболтать и поймать последние летние закаты. Встретиться договорились у дома Лены, она жила ближе всех к набережной.

К вечеру жара немного спала, но всё равно было душно. Они купили по два шарика мороженого. Лена взяла вишнёвое, Лиля обычный пломбир, а Даша как всегда удивила своим выбором: лаванда.

- Серьёзно, Даш? - хихикнула Лиля. - У тебя мороженое пахнет мылом.

- Это не мыло, а изысканный вкус, - важно заявила Даша, и они засмеялись.

- Девчонки, вы понимаете, что у нас остался последний год? – вдруг серьёзно сказала Лиля.

– Да, – подтвердила Даша. – Время пролетело незаметно.

Лена слушала их вполуха. В голове вертелось одно: за всё лето Антон написал ей всего пару раз. Разговор не клеился. Последний раз пара переписывалась почти месяц назад. И тишина. Словно он исчез.

– Лен, ты чего молчишь? – заметила Даша. – Что-то случилось?

– Нет, всё хорошо. Просто задумалась.

– Об Антоне? – прищурилась Лиля. – Так и не пишет?

Лена отвела глаза.

– Нет, – ответила тихо.

Девушки много гуляли, болтали, смеялись. Настроение постепенно поднималось. До того самого момента, пока не увидели знакомую компанию у фонтана.

На лавочке сидели Майк, Ник, Рома. Рома с девушкой, положил ей руку на плечо, они оживлённо спорили о чём-то с парнями и смеялись. Лиля, Даша и Лена застыли. На душе кольнуло неприятно, слишком привычная картина, но не с ними. Но хуже всего было то, что случилось через несколько секунд.

По дорожке прямо к нам шли двое. Парень в белой приталенной рубашке с закатанными рукавами, коричневых шортах и белоснежных кроссовках. Высокий, уверенный в себе, в солнцезащитных очках. Она узнала его сразу, даже если бы не видела лица, походка, плечи, сама манера двигаться. Демидов.

Рядом с ним - девушка. Миниатюрная, как фарфоровая куколка. Длинные тёмные волосы блестели в закатном свете, лёгкое голубое платье обтекало её фигуру. Она смеялась, что-то ему говорила, ветер подхватывал её локоны, а Антон смотрел на неё так… так, будто для него не существовало никого и ничего вокруг. Держал её за руку, чуть склонялся ближе, и от него исходило то самое ощущение счастья, которое невозможно подделать.

Сердце сжалось от боли, будто его обмотали колючей проволокой. Лена застыла, не в силах ни сделать шаг, ни отвернуться. Всё внутри кричало: «Не смотри! Не смотри!». Но она смотрела. И видела, как он сияет - чужим светом.

Они прошли мимо, не остановившись. Сделали вид, что не заметили. Или, может, правда не заметили. Им было не до того.

Даша и Лиля переглянулись. Обе в ту же секунду подхватили подругу под руки.

- Лен, пошли, - сказала Даша тихо, но твёрдо.

Она шла, как в тумане. Только сжимала в ладони рожок с тающим шариком вишнёвого мороженого, которое вдруг стало горьким.

***

Я моргнула и вернулась в реальность. Музыка, шумный бар, смех за столом. Но в груди снова царапало то летнее ощущение. Не выдержав больше ни секунды в обществе Антона, я вышла в туалет. Холодная вода остудила мои горящие щеки и пыл. Ну какой же он мерзавец. Какое право он имеет так со мной разговаривать, тем более о моей семье, которая его не касается.

Поразмыслив еще минут десять, я вышла в плохо освещенный коридор, ведущий в зал и врезалась в чью-то мощную грудь. А затем почувствовала, как мою талию обнимают крепкие руки, припечатывают спиной к стене и накрывают мой рот поцелуем. Грязным, порочным, горячим поцелуем. По одному только запаху я понимаю кто это. Кайф накрывает неожиданной волной.

- От тебя все-так же пахнет сладкой вишней. – хриплым шёпотом говорит Антон.

Его горячее дыхание обжигает мне кожу. От этого голоса по коже бегут мурашки. А от запаха его парфюма начинает кружиться голова…

Я пыталась оттолкнуть его, но руки Антона удерживали меня крепко, словно он боялся, что исчезну, если дать мне свободу. Сердце билось так быстро, что казалось, оно вот-вот вырвется из груди.

- Антон… - выдавила я, задыхаясь от его близости. – Не смей… Нельзя…

Он лишь сильнее прижал меня к стене, и я почувствовала, как его губы скользнули по моей шее, оставляя горячие следы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Нельзя? - хрипло повторил он, - А кто сказал, что мне нужно твое разрешение?

Слова звучали дерзко, почти жестоко, но в голосе проскальзывала дрожь. Дрожь, которую я узнавала, он сам не контролирует этот порыв, эту смесь гнева и желания.

Я закусила губу, пытаясь хоть как-то вернуть контроль, но тело предательски откликалось на каждое его прикосновение.

- Антон… я… не хочу…чтоб ты меня…трогал - начала я, но снова оказалась прервана поцелуем.

Он отстранился буквально на секунду, чтобы взглянуть мне в глаза, и в этих темных глубинах я увидела одновременно боль, гнев и безумное желание.

- Вишенка… - сказал он мягче, почти шепотом, - ты всегда будешь моей Вишенкой.

И внезапно я поняла: невозможно спорить с этим. Невозможно сопротивляться тому, что жгло нас обоих с самой первой встречи. Сердце и разум сражались, но тело уже решило за нас.

- Ты… - шепнула я, - ненавижу тебя…

Он только улыбнулся уголком губ и прижал меня крепче:

- И я тебя. До дрожи.

С этими словами он снова поглотил меня поцелуем, и мир вокруг перестал существовать. Остался только он, его запах, его руки… и сладкая вишня на губах. Языком он скользнул по моим губам, а потом проник в мой рот, заполняя практически все пространство. Провел им по моему языку. Опять скользил по губам, покусывая их. А я отвечала с такой же страстью, не в силах насытится вкусом этого поцелуя.

Его руки спустились на мои бедра и поползли вверх под юбку, сжимая ягодицу до боли. Подхватил на руки, заставляя обвить его талию ногами. Вжался еще сильнее вздутой ширинкой в мою промежность. Все казалось не тем. Хотелось чувствовать его тело своей кожей, без препятствий в виде одежды. Он скользнул рукой вверх по моему телу, сжал грудь и провел языком по оголенному полушарию. Я чувствовала, как каменеют соски, терлась об него телом. Мне хотелось разрядки. Была на грани удовольствия.

Мимо кто-то прошёл в туалет, и эта маленькая деталь вернула меня в реальность. Словно холодный душ. Мир, которого больше не существовало только он и я, его руки и поцелуи, внезапно раскололся на куски.

Я резко оттолкнула Антона, вырвавшись из его железных рук.

– Не смей! – голос сорвался, но я не позволила слезам прорваться. – Не смей больше никогда ко мне подходить. Я не хочу тебя видеть, не хочу знать ничего о тебе. Для меня ты - никто!

Антон замер, будто не сразу понял, что произошло. Его глаза вспыхнули, но он промолчал. А я, дрожа от смеси страха и боли, резко развернулась и пулей вылетела из бара.

Холодный воздух ударил в лицо, когда дверь закрылась за моей спиной. Я вцепилась в телефон, вызвала такси дрожащими пальцами и написала Даше, что у меня разболелась голова.

И пока ждала машину, сжимая ремешок сумки так, что пальцы побелели, в груди всё клокотало: ненависть, обида, и… желание, от которого хотелось выть.

Глава 14. Антон

Я не ждал, что встречу её так.

Хотя кого я обманываю? Конечно, ждал. Как только получил сообщение от Елисеева, сорвался, как ошпаренный, в этот бар.

Увидел её сразу. В толпе, при тусклом свете, в этом шуме и смехе, она будто светилась. Смеялась над чем-то, поправляла волосы, кивала кому-то. Я видел только её.

И сразу накрыло. В груди всё сжалось до боли. Вишенка. Моя девочка.

Я не слышал, что говорил Майк, не замечал, кто здоровается. Мне было всё равно. Время скрутилось, схлопнулось в одну точку. Только она. Та же самая, только взрослее. Красивее. И опаснее для меня.

Залип на нее и унесся далеко в воспоминания.

***

Апрель, 2015 год. Дача Майка.

Шашлыки жарились на решётке, дым тянулся в сторону реки, щекотал глаза, оседал на волосах. Парни спорили о чём-то громком и неважном то ли о футболе, то ли о машинах. Девчонки смеялись, перебивая друг друга, потягивали вино из пластиковых стаканов. Всё это было как будто в кино с приглушённым звуком.

Алина сидела у него на коленях, склоняясь к самому уху и что-то нашёптывала. Смеялась звонко, дерзко, кусала губу. Кажется, говорила о кино, о том, куда поехать в выходные, о какой-то вечеринке. Он кивал. Автоматически. А внутри пусто.

С того лета он будто разрезал сам себя на «до» и «после». Вошёл в эти отношения, как в холодную воду: резко, внезапно, без привычного воздуха. Хотел попробовать что-то новое, острое, дерзкое. Не нежность и свет, а жгучую страсть. И Алина идеально подошла на эту роль: красивая, желанная, дерзкая первокурсница-журналистка. С ней всё складывалось быстро: лайки, переписка, встречи, на третьей уже постель. Зачем тянуть?

Только с каждым её поцелуем в груди разрасталась пустота. Он ведь знал, что Лена ждала сообщений. Писала каждый день. А он отвечал сухо, потом всё реже. Потом перестал. Встреча на набережной была последней точкой: он сделал вид, что не заметил её. Но заметил всё. Глаза, полные боли. И именно в этот момент что-то хрустнуло внутри.

Он прижал Алину к себе, вдохнул запах её волос - сладкая ваниль. Вкусный, густой аромат. Но не тот. Ему не хватало другого запаха - весеннего, свежего, как цветущая вишня. Запаха Лены.

Антон открыл телефон. Лента обновилась. Ещё раз. И ещё. И вдруг остановился. На экране - она. Лена. Смеётся. Та самая улыбка, из-за которой когда-то у него перехватывало дыхание. Только теперь не для него. Какой-то парень, чужой и незнакомый, обнимает её сзади, целует в шею. А она счастлива.

Он перестал дышать. Сердце билось глухо, медленно, словно падало куда-то вниз. Вот так это и выглядит - потерять человека. Не через крик. Не через ссору. А просто открыть фото.

- Чего завис? - Ник сунул ему в руку бутылку. Антон резко заблокировал экран.

- Да так… ничего.

- Лена? - догадался Майк. Слишком наблюдательный, как всегда. Антон пожал плечами.

- У неё теперь кто-то есть.

- Ну так… ты же с Алиной, - усмехнулся Ник, кивнув на девушку, которая уже болтала с кем-то другим у костра.

Антон не ответил. Потому что внутри него что-то грохнуло. Окончательно.

Он понял: потерял Лену. Не случайно, не по чужой вине - сам. Захотел попробовать «новенькое», ощутить взрослую жизнь, быть крутым, соблазнительным. Но ради ночи в отеле потерял дом. Ради мимолётного желания потерял любовь.

И самое страшное - он сам это допустил. Своей глупостью. Своим бегством.

А она…

Она просто пошла дальше. Имеет право.

***

Когда я пришёл в себя после воспоминаний, за столом никого, кроме меня, уже не было. Поднял голову, огляделся. Девчонки сидели чуть поодаль, и к ним уже подсели парни. Майк что-то оживлённо рассказывал, Никита шутил, и их смех разливался над залом.

А она… Лена сидела рядом с Дашей, чуть склонив голову, пряди волос спадали на лицо. Она смеялась. Но не так, как раньше. Что-то внутри сжалось. Я встал, резко, даже слишком, стул скрипнул о пол. Сделал шаг. Второй. Вдохнул, как перед боем.

Я шёл к ним, и казалось, что каждая секунда растягивается в вечность. Ноги тяжелеют, дыхание сбивается, а сердце стучит громче музыки. Майк, поднял руку, чтоб я заметил их и улыбнулся подозрительно. Никита и мой брат Артур уже сидели у стола девчонок.

Подошёл, поздоровался, но взгляд сам предательски скользнул туда, где сидела Лена. Делала вид, что разглядывает фруктовую тарелку так, будто никогда в жизни не видела ничего прекраснее. Ложь. Она чувствовала, что я смотрю.

Сел напротив Вишенки. Да, специально. Чтобы разглядывать её, впитывать каждую черту, будто в последний раз.

- Даже не помню, когда мы собирались в последний раз такой компанией, - протянул Майк, развалившись на стуле.

- Например, никогда, - отрезала Даша с привычным сарказмом.

- Вот вредина, - вздохнул он, закатив глаза. - Уж больно скучала по мне, признайся.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- По тебе? - приподняла бровь Даша. - Я даже фамилии твоей не помню.

Их пикировку я уже не слышал. Весь мой мир сузился до одной женщины, напротив. Такая красивая. Такая же, как раньше и совсем другая одновременно. Та же притягательность, та же нежность, тот самый аромат весны и цветущей вишни, от которого я сходил с ума.

- Ну а ты, Вишневская, чего молчишь? - вывел меня из транса голос Майка.

- Я не Вишневская больше, - спокойно ответила она. - Волкова. Всё прекрасно у меня.

- Замужем, значит, - констатировал Майк. - Волкова… звучит солидно.

У меня внутри всё оборвалось. Жилы свело от боли. Я хотел, чтобы она говорила всем:

«Я Демидова».

Сколько ночей я засыпал с её образом рядом. Сколько раз представлял нашу брачную ночь. Чёрт, да я жил этим. Болезнь, скажите вы? Да. Болезнь по имени Лена.

- Ну и как там замужем, Вишенка? - я сам не понял, как язык выдал это ехидно и жёстко.

- Прекрасно. А что? Тоже замуж захотел? - её тон был как лезвие.

- Любишь его? - я прищурился и наклонился ближе, жадно ловя её дыхание.

– Любим друг друга до потери пульса… особенно по ночам.

Эти слова были, как нож. Нет, как выстрел в упор. По венам разлился яд, в голове вспыхнул гнев.

Она встала и направилась к уборным. И я, не думая, пошёл за ней. Плевать, что скажут. Хуже всё равно уже не будет. Я и так на дне.

Когда она вышла, я не выдержал, схватил её, как зверь. Прижал, вдохнул. Боже… её запах. Чистый кайф. Будто я неделями бродил по пустыне и вдруг наткнулся на источник с ледяной водой. Она - мой источник. Моё спасение.

Я целовал всё, что мог достать: губы, шею, скулы. Её тело дрожало, и пусть она шептала «не надо», но губы отвечали, отвечало всё её тело. Она горела вместе со мной.

Внутри меня был пожар, нестерпимый, разрывающий. Я шептал ей слова, сам не понимая какие, просто чтобы не отпустить, просто чтобы держать.

И вдруг шаги. Кто-то проходил мимо. Лена дёрнулась, как будто её обожгли, и резко отстранилась.

- Вишенка… - выдохнул я шёпотом. - Ты всегда будешь моей вишенкой.

- Ненавижу тебя… - прошипела она, и её глаза были, как лезвия. Потом она почти бегом скрылась.

Я упал спиной на стену и соскользнул вниз, тяжело дыша, как после марафона. Сердце колотилось так, что я слышал его гул в ушах. Она вырвала у меня всё - дыхание, контроль, остатки разума.

И да, я кончил, как подросток, просто от её запаха, от её тела, от этого бешеного, проклятого поцелуя. Спустил себе в штаны как сопляк в пубертат. Унижение, сладкое и горькое одновременно. Она взорвала мою голову. Обе.

- Чёрт, Вишенка… - выдохнул я, закрывая глаза ладонями.

Я ненавидел себя. За то, что не смог удержаться. За то, что снова повёл себя как одержимый. За то, что всё ещё люблю её так, что внутри пустыня без неё.

А ещё за то, что понял - никакая другая женщина, никакой алкоголь и никакие годы не смогли стереть её из меня.

Она всё равно моя. Даже если я для неё - никто.

Глава 15. Лена

Оставшиеся дни маленького отпуска пролетели незаметно и тихо. Без случайных встреч, без потрясений будто город сам пожалел меня и дал передышку. Мама продолжала нас с Тимом откармливать так, словно мы собирались на полярную экспедицию. Тимофей же с каждым днём всё увереннее чувствовал себя рядом с Соней: сначала робко держался за её руку, потом уже смело таскал за собой показывать свои игрушки.

В аэропорт нас вез отец. Машина была забита до предела: мама с её бесконечными наставлениями и свёртками еды «на дорогу», бабушка с тихими охами, Даша с Никитой и Сонечкой в отдельной машине. Казалось, уезжала не я одна, а вся наша маленькая армия.

Мы приехали задолго, почти за два часа до рейса. Быстро прошли регистрацию и всей компанией устроились в маленьком зале ожидания. Ощущение было, что время здесь замедляется: чемоданы сложены, билеты на руках, впереди дорога, а внутри у каждого что-то щемило.

Мы расселись кто куда: мама с бабушкой сразу начали доставать свёртки еды, будто в самолёте нас точно никто кормить не собирался.

- Леночка, ну хоть бутербродик возьми, - мама сунула мне под нос хлеб с колбасой и сыром.

Я просто закатила глаза и молча взяла этот бутерброд.

Бабушка вздыхала так громко и трагично, словно мы улетали на край света.

- Эх, внученька, опять вы уезжаете…если Бог даст, дождёмся с дедом Вас еще в гости!

Я погладила её по руке:

- Бабуль, ну ты что такое говоришь! Конечно, дождетесь!

Тим и Соня, едва оказавшись в зале ожидания, облюбовали уголок возле большого окна. Самолёты то взлетали, то катились по полосе, и они, прижавшись носами к стеклу, обсуждали каждый как настоящие эксперты.

- Когда я вырасту, то стану пилотом! Буду управлять таким же самолетом! А ты будешь летать со мной каждый полет, как талисман! – Тим казалось не шутил, был таким серьезным и воодушевленным.

- А я хочу стать стюардессой, когда вырасту, и тогда мы сможем всегда летать вместе.

Насмотревшись на самолеты, они сели рядом и начали раскладывать динозавров в ряд. Тим увлечённо что-то ей рассказывал, а Сонечка смотрела на него во все глаза и кивала, делая вид, что интереснее этого ничего в жизни не слушала.

В какой-то момент своего рассказа Тимофей протянул Соне маленького динозаврика и сказал:

- А этого я дарю тебе, пусть пока меня нет, он охраняет тебя от всяких бук. Ну и как напоминание, чтоб не забывала обо мне.

Сонечка взяла эту игрушку и сильно-сильно сжала в кулачке.

- Спасибо, Тимусь. – Сказала малышка и по ее лицу покатились огромные слезы. – Ты же еще приедешь?

-Конечно, приеду! – сказал Тим, обнял это маленькое кудрявое облако и мельком глянул на меня, я пыталась сдержать слезы и еле заметно кивнула ему, говоря, что мы еще вернемся.

Все оставшееся время малыши сидели рядом, взявшись за руки. Они так сильно сдружились за этот маленький отпуск, их личики оставались светлыми, радостными, не выражали той грусти, которая была в глазах, а переплетенные пальцы всем видом показывали, что разъезжаться они не хотят.

Мы всех обняли, поцеловали на прощание. Мама, отец, бабушка, Даша с Никитой и маленькая Соня - все смотрели на нас, будто пыталась запомнить каждое движение. Я взяла Тима за руку, в другую ручную кладь.

Уже собиралась идти к зоне контроля, как вдруг почувствовала, что Никита задержался. Он сделал шаг ко мне и почти неслышно шепнул в ухо:

- Лен, я пытался его остановить, но он меня не послушал.

Я замерла.

- О ком ты? - спросила очень тихо.

Никита слегка кивнул в сторону. Я проследила за его взглядом и сердце ухнуло вниз. В углу, чуть в стороне от общей толпы, стоял мужчина в чёрной куртке. Высокий, мрачный. Антон.

- Зачем?.. - прошептала я губами, и горло болезненно сжало. Хотелось закричать или разрыдаться, но я заставила себя выпрямиться.

До посадки оставалось ещё сорок минут. Мы с Тимом направились к зоне контроля, а наша маленькая группа поддержки осталась в зале ожидания вытирать слёзы, махать руками, прятать тоску за улыбками. Я шла, держала сына за ладонь и знала: впереди нас ждут очень тяжёлые четыре часа полёта.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 16. Лена

Посадка в самолёт прошла быстро. Всё это время я смотрела только вперёд или на сына, избегая взглядов по сторонам. Я не хотела знать, летит ли Демидов с нами или нет. Но всем своим существом ощущала его присутствие.

Мы с Тимофеем оказались среди первых и заняли свои места. Ручную кладь на этот раз я положила в ногах, так будет проще выбираться уже в Москве. Тим устроился у окна, я рядом, посередине. Третье кресло оставалось пустым, и с каждым пассажиром, проходящим мимо, сердце замирало. Наконец, к нашему ряду подошёл пожилой мужчина лет шестидесяти и сел рядом. Из меня вырвался тихий, почти незаметный выдох облегчения. Я не видела, где Антон, и упрямо надеялась, что его здесь нет.

Но спустя несколько минут стюардесса подошла к нашему соседу и что-то шепнула ему на ухо. Он кивнул, поднялся и пошёл за ней. Тим, надев наушники, не отрывался от планшета. Я вставила свои, прикрыла глаза и откинула голову на подголовник, стараясь отключиться.

И вдруг всё вокруг изменилось. Воздух стал плотнее, дышать тяжелее. В нос проник знакомый аромат. Чья-то тёплая, сильная ладонь коснулась моей руки. Я даже не открывала глаз, слишком хорошо знала, кто это.

Тяжело вздохнув, я всё-таки повернула голову и встретилась взглядом с ним.

- Зачем? - шепчу одними губами.

Голубые глаза, хмурые, как дождливое небо, смотрели прямо в меня, перенося в воспоминания.

***

Июнь, 2015 год. Выпускной вечер.

Школа осталась позади, экзамены сданы, впереди поступления и взрослая жизнь… Но сегодня об этом можно не думать. Сегодня они свободные, сияющие, молодые.

Лена стояла среди толпы выпускников. На ней было нежно-розовое шифоновое платье, напоминающее рассветное небо. Лёгкая ткань струилась при каждом её движении, создавая ощущение воздушности и невесомости. Открытые плечи добавляли нотку дерзости, а V-образный вырез подчёркивал изящество шеи. Особое внимание привлекали объёмные цветы, украшающие лиф и юбку, они будто оживали на ткани, превращая её в живой сад. Пояс на талии подчёркивал тонкий силуэт, делая его ещё более женственным и изящным.

Её волосы были уложены мягкими локонами, верхняя часть собрана в аккуратный пучок, украшенный изящной веточкой сакуры - символ её ласкового прозвища, "вишенка". Она выглядела такой нежной, такой романтичной, что хотелось смотреть и не отводить взгляда.

Рядом мелькали подруги Даша в белом лёгком платье, словно облако, и Лиля в лиловом брючном костюме, строгая и яркая. Но даже среди стольких выпускников его взгляд всё равно возвращался к ней. Она была центром этого вечера для него, утренним рассветом на фоне ночного города.

Праздничная часть концерта подходила к концу, остался вальс только их школы. На самых последних репетициях, их поставили парой в танце. Хоть где-то, кроме снов, исполнилась их мечта - они пара.

Зазвучала мелодия. Нежная, почти прозрачная, она окутала зал, словно соткала для них невидимый кокон. Они сделали первый шаг и закружились. Их движения были плавными, как течение реки, и точными, как взмах крыльев бабочки. Взгляд глаза в глаза, полный любви, говорил больше, чем слова.

Она, в воздушном платье, мягко скользила по паркету,

словно сама музыка несла, он, уверенно ведущий её, словно был её опорой и защитой. Каждый их поворот был наполнен нежностью и страстью.

Вокруг них время будто остановилось. Мир исчез, оставив только музыку, их сердца, бьющиеся в унисон, и этот волшебный момент, который они проживали вместе. Вальс стал их языком, их способом выразить то, что невозможно сказать словами.

В конце мелодии их движения замедлились, становясь всё мягче, словно танец сам готовился раствориться в воздухе. Последний шаг и они остановились. Антон слегка наклонил голову, сохраняя руку Лены в своей. Она, словно нежный лепесток, изящно опустила взгляд и сделала лёгкий реверанс, её платье мягко колыхнулось.

Этот поклон был не просто формальностью, он стал символом доверия, уважения и благодарности друг другу за прожитые несколько минут. Танец завершился, оставив за собой ощущение гармонии, лёгкой грусти и тайной надежды, что когда-нибудь этот вальс повторится уже не на сцене, а в жизни.

Начался банкет. Родители и учителя сидели за отдельными столиками, а выпускники разместились за одним большим, общим. Лена пришла в сопровождении родителей, Игорь не смог приехать из-за сессии, но утром прислал ей шикарный букет белых роз. У Антона же в отношениях царила нестабильность: постоянные ссоры с девушкой, нежелание видеться, мысли о разрыве - вот чем были заполнены его последние дни.

Они сидели наискосок друг от друга. Их взгляды то и дело встречались, и от этого напряжение между ними только нарастало.

Ближе к полуночи Лена вышла во двор подышать свежим воздухом. Она стояла, обняв себя руками, словно стараясь согреться не только от прохладного ветра, но и от мыслей, давивших на сердце. Антон последовал за ней. Подойдя ближе, он молча снял пиджак и мягко накинул ей на плечи.

- Лен, давай поговорим? - его голос звучал тихо, но настойчиво.

- О чём, Антон?

- О нас.

- Нет никаких «нас»! - в её голосе прозвучала боль. - Что за бред! Я даже видеть тебя не мо…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она не успела договорить. Антон накрыл её губы поцелуем. Слёзы мгновенно хлынули по щекам. Так не хотелось его отталкивать… но так надо было. Она попыталась вырваться, но он только крепче прижал её к себе, словно боялся потерять навсегда.

И от этого стало ещё больнее. Слёзы текли сильнее, но не от обиды оттого, что это было так правильно, так знакомо и уютно. Здесь, в его объятиях, она чувствовала себя дома.

«Как же хорошо… Не отпускай меня. Пожалуйста, только не отпускай…» - отчаянно звучало у неё в голове.

«Родная моя девочка… только не отталкивай. Я не переживу, если уйдёшь…» - эхом отзывалось у него внутри.

Он подхватил её на руки, легко, будто она почти ничего не весила, и понёс через боковой вход обратно в школу, к коридорам, где не было никого. Лена вцепилась руками в его шею, прижимаясь лицом к его груди, слыша быстрый и неровный стук его сердца.

Антон шагал уверенно, будто заранее знал, куда идти. Его мать была завучем, поэтому он и учился здесь, а не в элитной частной школе, где его родители изначально планировали. Дубликат ключа от учительской он сделал ещё год назад «на всякий случай», как он тогда сам себе объяснял.

Ключ вошёл в замок сразу. Щелчок. Дверь поддалась. Ещё один щелчок, и они уже были внутри, скрытые от всего мира.

В полутьме учительской угадывался массивный кожаный диван у стены. Тишина казалась густой, будто сама школа, привыкшая к шуму и смеху, задержала дыхание, наблюдая за ними.

Антон поставил Лену на пол, но она не отпустила его, пальцы всё ещё цепко держали за лацкан пиджака. Их взгляды встретились в темноте близко, опасно близко.

Она замерла, ощущая его горячее дыхание у самой кожи, так близко, что сердце сбилось с ритма. И через секунду их губы встретились. Сначала поцелуй был лёгким, робким, осторожным, будто дуновение ветерка. Но с каждым мгновением он становился настойчивее, глубже, словно они наконец позволили себе то, чего так долго лишали друг друга.

Её руки сами собой обвились вокруг его шеи, притягивая ближе, ближе. Он обнял её за талию, чувствовал под ладонями, как её тело дрожит от переполнявших эмоций. Этот миг тянулся, как вечность сладкая, пьянящая, полная невысказанных признаний.

В воздухе смешался аромат её нежных духов, тёплый запах его кожи и нарастающее, пульсирующее в каждом вдохе возбуждение. Казалось, сама ночь с её тишиной и тайной стала свидетелем того, что между ними происходило.

Она откинула голову назад, открывая ему доступ к своей шее. Его губы скользнули по её коже медленно, жадно, оставляя следы горячих поцелуев. Он прикусывал нежно, тут же лаская языком, будто не мог насытиться её вкусом. Лёгкие поцелуи сместились ниже, к ключицам, каждая из которых становилась для него отдельным откровением.

Антон вдохнул глубже, уткнувшись носом в ложбинку между её грудей. Аромат её кожи смешивался с нотками духов, кружил голову сильнее любого вина. Он едва коснулся её кожи кончиком языка, и Лена задрожала в его руках.

Скользнув ладонями к её плечам, он медленно опустил лямки платья, позволив ткани соскользнуть вниз. Её дыхание стало рваным, сердце билось так громко, что он слышал его в тишине.

Его губы нашли её грудь, сначала одну, затем другую, и каждый поцелуй был признанием, которое он не мог выразить словами.

- Лен… - его голос прозвучал хрипло, низко, с едва сдерживаемым волнением. - Я продолжаю?

Она ответила, не в силах больше скрывать желания:

– Да, Антон… Да… пожалуйста, продолжай…

И он продолжил. Подтолкнул Лену к дивану. Расстегнул молнию на платье, и оно упало к ее ногам, оставив в одном нижнем белье. Девушка сняла с его плеч пиджак, он упал на пол к платью, дрожащими руками расстёгивала пуговицы на рубашке, подававшиеся с трудом. Рубашка полетела туда же. Они встретились взглядами, и в нем отражалось все: понимание, желание и страсть.

Их губы снова сплелись в жадном поцелуе. Языки играли, дразнили друг друга, руки скользили по телам, оставляя огненные следы. Лена царапнула плечи Антона ногтями, он притянул её к себе за талию, другой рукой сжал её бедро, заставляя прижаться крепче.

Бросив свои рубашку и пиджак на диван, он мягко уложил девушку на диван, а сам навис сверху над ней, продолжив свои поцелуи. Шея. Ключицы. Грудь. Сосок. Он провел кончиком языка по его вершине, а потом взял в рот, выпуская с пошлым причмокиванием. Девушка издала легкий стон. Второй сосок. Кончиком языка провел по вершине и слегка прикусил зубами. Второй стон более громкий и глубокий. Внизу живота у обоих разливалось возбуждение, тело требовало продолжения.

Стояла оглушающая тишина. Никто из них не произносил ни слова. Они как будто боялись спугнуть, то чего так сильно хотели оба.

Антон плавно провел ладонями вдоль тела девушки, дойдя до резинки трусиков и одним движением снял их. Расстегнул ремень, пуговицы и молнию на своих брюках, спустил их вместе с боксерами, освобождая член. Лена смотрела за этим, не отводя глаз, как заворожённая.

Он провел головкой по половым губам, смазки было много, терпеть уже не было ни сил, ни времени, в любой момент их могли пойти искать. Антон прижался к губам Лены и прошептал:

- Сейчас будет больно, родная, потерпи чуть-чуть. Можешь кусать, царапать, но не отталкивай меня, пожалуйста.

- Ни за что, Антош. Я хочу тебя, хочу, чтоб ты стал первым. – прошептала она, дрожа.

- Девочка моя сладкая…

Резкий толчок и боль. Боль, слёзы, зажмуренные глаза.

— Потерпи… — шептал он, замирая, пока она привыкала.

Слезы катились из глаз у обоих. У Лены от боли, а у Антона от кайфа. Да, он кайфовал просто, находясь внутри Лены. Ощущения, как после долгих скитаний, наконец-то оказаться дома.

- Продолжай… - шепнула Лена, и Антон стал сдвигаться.

Сначала медленно, осторожно, будто боялся причинить ей вред, но с каждым толчком ритм становился увереннее, глубже. Лена крепко обняла его за плечи, обвила его талию ногами, стонала всё громче, боль уступала место удовольствию. Тело отзывалось на каждое его движение. Она уже была на грани, чувствовала, что вот-вот сорвётся вниз.

Ещё один толчок и мир исчез. Первый оргазм накрыл её волной. Антон тоже был на пике, и, в последний раз войдя в неё до конца, он излился, срываясь в её глубину. Они лежали, прижавшись лбами, тяжело дыша, не в силах сразу сказать ни слова. В этой тишине было больше смысла, чем в любых разговорах.

Прошло пару минут прежде, чем они заговорили.

- Лен…

- выдохнул он.

Она зажмурилась и резко оттолкнула его.

- Это ничего не значит, Антон! - крикнула она сквозь слёзы.

Она натянула бельё, втиснулась обратно в платье и выбежала в туалет. По ногам текла горячая смесь его и её. Смешение удовольствия и предательства.

Антон остался сидеть на полу, прижавшись спиной к дивану, с руками, обхватившими голову. Мысли путались, сердце билось слишком быстро. Для него это было самым ярким мгновением в жизни. Любовь, которую он носил в себе, теперь только росла, становясь невыносимо сильной.

***

Резко моргнув, я пришла в себя. Немного успокоившись, пошла в туалет привести себя в порядок. Кинула взгляд на Тима, он крепко спал, а когда я встала, разлегся сразу на оба кресла. Антон тоже спал или очень убедительно притворялся.

В самолётной тесной кабинке я умылась холодной водой, подержала ладони на веках вместо компресса. Когда отёчность спала, я вздохнула и решила вернуться. Подходя к нашему ряду, я заметила, что место Антона пустует. Даже обрадовалась: видимо, его высочество всё-таки вернулся в бизнес-класс. Но, подойдя ближе, я едва не выронила сумочку.

Антон сидел на моём месте. А Тимофей спал у него на плече.

- Что здесь происходит? - я прищурилась. - Мне уже стоит волноваться?

- Лена, не говори глупостей. - Антон говорил тихо, чтобы не разбудить сына. - Тим во сне начал крутиться и чуть не упал, я успел его придержать. Потом он сам прилёг ко мне.

- Дядя Антон… - пробормотал Тимофей во сне. - Тш-ш… мешаешь…

Антон бережно придержал голову мальчика и уступил мне место, сам пересел обратно. Я устроилась рядом, надеясь на тишину. Но её хватило ровно на пять минут.

- Лен, давай поговорим, - снова заговорил он.

- О чём, Антон? - вздохнула я. Усталость висела в каждом слове.

- О нас.

- Никаких «нас» нет и быть не может.

- Есть! -упрямо прошептал он. - И будут. Люди, которых связывает столько всего, не могут быть чужими.

- И что же нас связывает? - я повернулась к нему с усмешкой. - Пару поездок на мотоцикле и два поцелуя?

- Любовь, Лена. Нас связывает любовь, которая до сих пор не прошла! - его голос дрогнул. - И наша первая ночь… Я был твоим первым мужчиной! Я! Не твой муж! Он вообще в курсе?

- Замолчи, Антон! - сорвалось у меня, почти криком, но шёпотом.

- А то, что ты ждала меня из армии, он в курсе? А вторую ночь ты помнишь? Где тогда был он?

- Антон, заткнись! Лучше вспомни, сколько раз ты меня предавал! Чем это закончилось! - слёзы жгли глаза.

Он опустил голову.

- Я жалею, Лена. Жалею, что тогда сглупил… что решил «набраться опыта» с другой. Я - ублюдок, идиот, который оступился всего один раз!

- Один? - я усмехнулась сквозь слёзы. - Ты серьёзно? Из-за тебя я потеряла нашего ребёнка!

Моё признание повисло в воздухе, как гром среди ясного неба.

Антон застыл, уставившись на меня своими невероятно голубыми глазами.

- Что? - прохрипел он.

И в этот момент рядом возникла стюардесса.

- Простите, но не могли бы вы вести себя тише? Вы мешаете другим пассажирам.

- Да… конечно. - Я сжала кулаки и отвернулась к окну. - Мы уже закончили.

Оставшийся полет проходил в молчании. Посадка. Молчаливое прощание. Трап. Автобус. Аэропорт. Получение багажа. И наконец-то выход к встречающим, где нас ждал Игорь.

Глава 17. Лена

В аэропорту нас с Тимом встречал Игорь. Он прилетел вчера из командировки и теперь стоял в зале прилёта с большим букетом белых роз. Высокий, светло-русый, он никогда не гнался за спортзалом, но от природы имел крепкое, подтянутое тело. Всё в нём было правильным: серые глаза, короткая стрижка, волевой подбородок. На нём молочный джемпер, тёмно-синие джинсы и кожанка. Красивый, надёжный, мой муж.

Тим, заметив папу, сорвался с места и со всех ног кинулся к нему:

- Папа!

Я катила чемодан и несла ручную кладь следом за Тимофеем. Игорь подхватил сына, закружил его на руках, потом подошёл ко мне. Я поцеловала его в губы и крепко обняла. Я была безумно рада его видеть, в его объятиях было спокойно, привычно, правильно. Но сердце не екало.

И только когда я машинально подняла взгляд чуть выше, заметила Антона. Он стоял чуть поодаль, неподвижный, с тем самым тяжёлым, нечитаемым взглядом. Наши глаза встретились, и вот тогда моё сердце болезненно дёрнулось, будто кто-то сжал его в кулаке.

Я постаралась улыбнуться, прижалась к Игорю чуть крепче. Он что-то говорил про дорогу, про то, как соскучился, и я кивала, ловила каждое слово, будто была всецело в нём. Но это было только снаружи. Внутри же всё переворачивалось.

Я чувствовала на себе взгляд Антона тяжёлый, прожигающий, такой, от которого хочется отвернуться и невозможно. Он не делал ни шага навстречу, просто стоял, будто врос в пол, но в его глазах было столько молчаливых слов, что меня затошнило от переполняющих чувств.

- Лен, ты хорошо выглядишь, - сказал Игорь, касаясь рукой моей щеки.

Я улыбнулась, кивнула, но сердце будто издевательски билось не для него. Украдкой бросила взгляд в сторону, но Антон уже отвернулся и шел в противоположную от нас сторону. Это было даже больнее.

Я машинально крепче сжала руку Игоря. Он мой муж, отец моего ребёнка, моя опора. Всё правильно. Всё как должно быть. Но сердце… сердце не знает слова «должно».

Выходя из аэропорта, я ещё раз оглянулась назад. Никого. Пустота, только тёмные стены и отражения людей в стекле. Игорь с Тимофеем шагали впереди к машине, катили чемодан и сумку, а я шла чуть позади, с букетом белых роз в руках.

В машине сразу ударил в нос знакомый запах - запах нашего дома, запах восьми лет брака, впитавшийся в каждую мелочь, каждую ткань и каждое движение. Рядом уверенно держал руль мой муж, за спиной наш сын. Вся семья вместе. Всё правильно. Всё, что нужно для счастья. И всё же… где-то глубоко внутри зияла дыра. Чего-то не хватало. Может быть, любви?

Тимофей уснул, как только мы отъехали от здания аэропорта.

- Как полёт? - спросил Игорь, не отрывая взгляда от дороги.

- Нормально. Но уснуть так и не получилось… - вздохнула я. - Поэтому чувствую себя разбитой.

- Почему не удалось?

- Ты же знаешь, я никогда не сплю ни в самолётах, ни в машине, - раздражённо ответила я, сама, не понимая, зачем срываюсь.

Москва в этот час казалась другой - редкие огни, пустые улицы, словно огромный город замер. Тридцать минут пути растянулись на вечность. Я мечтала только о душе, еде и сне, надеясь, что всё лишнее, всё больное останется за дверью нашего дома.

Мы поднялись в квартиру. Всё было на своих местах, такое родное, привычное, наше. Но я смотрела на знакомые стены, и казалось, что в них нет тепла.

Игорь отнёс чемодан с вещами в спальню, включил свет в гостиной, поставил чайник. Тимофей тут же сбросил куртку и кроссовки прямо в прихожей и сонно поплёлся в свою комнату.

Я осталась у двери. Букет белых роз, который всё ещё держала в руках, казался теперь каким-то чужим. Цветы были красивые, дорогие, правильные, как и наша жизнь. Но почему-то в этот момент они напоминали мне не радость, а тяжесть.

- Лен, ты чего? - Игорь вернулся из кухни, бросил на меня внимательный взгляд. - Устала сильно?

Я кивнула, заставила себя улыбнуться:

- Да, просто хочу в душ.

Он подошёл, поцеловал меня в висок и ушёл обратно на кухню. Спросил буду ли чай, но я отказалась. Хотелось скорее смыть с себя все. Закрылась в ванной и включила воду на полную. Горячие струи обжигали кожу, но я не делала тише. Хотелось смыть с себя всё: чужие взгляды, запахи, прикосновения, воспоминания. Особенно воспоминания.

Но стоило закрыть глаза, как я снова ощущала его ладонь на своей руке, его дыхание рядом, его взгляд, от которого сжималось сердце.

Я открыла глаза, прижалась лбом к холодной плитке и тихо прошептала:

- За что, Антон? Ну уйди! Отпусти! Дай мне жить спокойно! Сколько можно?

Вода смыла слёзы, которые я так и не смогла сдержать. Вытеревшись наспех, накинула халат и прошла в спальню. Там уже горел мягкий свет ночника, Игорь разложил вещи, и теперь лежал на кровати с ноутбуком.

- Всё нормально? - он поднял глаза, всматриваясь в меня.

- Угу, - кивнула я, натянула на себя одеяло и отвернулась к стене. - Просто очень устала.

Он поверил. Или сделал вид, что поверил. Закрыл ноутбук, поцеловал меня в плечо и погасил свет.

Рядом спал мой муж. За стеной сопел наш сын. В квартире было тихо и спокойно. Именно так должно было быть. Именно так выглядела счастливая жизнь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Но сон не приходил. Я слушала тиканье часов, чувствовала тепло Игоря рядом и всё равно внутри была пустота. В голове крутились кадры прошедших дней: смех Тима с Соней, прощальные объятия Даши, и снова эти глаза. Голубые, хмурые, такие близкие и такие запретные.

Я сжала одеяло в кулаке и тихо выдохнула.

- Всё хорошо, - прошептала себе. - Всё хорошо. У тебя есть семья. У тебя всё правильно.

Но сердце упорно не соглашалось. Оно стучало слишком громко, мешая уснуть. И я погрузилась обратно в воспоминания.

***

Август, 2015 год.

Она стояла у стенда со списками поступивших и вдруг увидела свою фамилию. В груди что-то дрогнуло облегчение или радость, не разобрать. Слёзы сами покатились по щекам, а в животе поднялась тошнота: то ли от переполнявших эмоций, то ли от усталости.

Лена вышла из здания университета, жадно вдохнула свежий воздух, но легче не стало. Наоборот, рядом тянуло густым запахом свежих пирожков из ближайшей пекарни, и от этого её замутило ещё сильнее.

Она достала бутылку воды, сделала несколько больших глотков, но ком в горле и тяжесть внутри не исчезли.

Стало по-настоящему страшно. Задержка уже была три недели. Глупо надеяться, что это просто сбой на фоне стресса.

Дойдя до аптеки, Лена купила два теста и почти бегом отправилась домой. Родители были на работе, и это давало ей иллюзию безопасности. Она заперлась в ванной, дрожащими руками открыла упаковку, провела тест - положительный. Второй тоже самое: две яркие красные полоски.

В груди похолодело. Что теперь делать? Она знала точно: этот ребёнок от Антона. С Игорем у неё за последние полтора месяца был лишь один защищённый контакт, и он не оставлял сомнений.

Неизвестно, сколько времени она просидела в ванной, свернувшись в комок, пока ноги не затекли, а глаза не осушили очередную порцию слёз. Наконец, она поднялась, пошла в комнату и упала на кровать, укрывшись одеялом, будто в норе. Сон пришёл от усталости, не по доброй воле.

Антон пытался выйти с ней на связь после выпускного звонил, писал, приходил к дому. Но она игнорировала. Решила: это ошибка. Нужно забыть. Только последствия напомнили о себе.

Теперь он не отвечал - исчез. В сети не появлялся. Лена решилась написать Нику, его лучшему другу:

Лена:

«Никита, привет. Где Антон? Мне срочно нужно с ним поговорить!»

Никита:

«Не знаю, что у вас там произошло на выпускном, но этот идиот завтра уходит служить. Забрал документы из универа и собрался в армию. Совсем поехал башкой…»

Лена:

«Как его найти?»

Никита:

«Приходи завтра в 10:00 на вокзал.»

Лена:

«Ок) Спасибо))»

Весь остаток дня Лена не находила себе места. Чтобы развеять сомнения, она записалась на УЗИ. Под предлогом встречи с Дашей ушла из дома и поехала в клинику.

Холодный гель на живот, серый экран аппарата, маленькое тёмное пятнышко. Беременность. Пять-шесть недель. Врач предупредил, что есть сильный тонус и нужен полный покой.

Ночью сна не было. Мысли, страхи, надежды сменяли друг друга. Утром она оделась так, будто шла на свидание: лёгкое голубое платье, макияж, чтобы скрыть следы бессонницы. В сумочку положила снимок УЗИ и тесты.

На вокзале сразу заметила толпу знакомых лиц: Ник, Майк, родители Демидовых. И он коротко подстриженный, в форме, взрослый и чужой. Лена смотрела, как он прощается со всеми, смеётся, обнимает. А потом подошёл к девушке в стороне. И поцеловал её страстно, по-настоящему, так, как целуют только тех, кого выбирают.

Ремень сумки впился в пальцы, костяшки побелели. Слёзы вновь потекли. «Когда-нибудь они закончатся?» - мелькнуло в голове.

А потом боль. Резкая, тянущая, пугающая боль. Она развернулась и из последних сил пошла обратно, по пути набирая номер отца.

- Пап, забери меня, пожалуйста… с вокзала. Мне плохо. - И отключила вызов.

Она села на лавочку, закрыла глаза рукой, вторую положила на живот. Боль становилась нестерпимой. Отец приехал через двадцать минут. Подхватил её, и в тот же миг на асфальт упала капля крови.

- Господи… - только и успел выдохнуть он.

В больнице всё решилось быстро. Осмотр, УЗИ, холодные слова врача: «Выкидыш. Сохранить не удастся».

Две недели стационара. Мама и папа знали правду. Даже Игорь не знал правды и не задавал вопросов, звонил, навещал, приносил фрукты и цветы. Для всех остальных - «небольшие женские проблемы».

Ничего серьёзного, кроме души, расколотой навсегда.

Глава 18. Антон

В моей голове что-то щёлкнуло и будто выключилось после её признания. «Потеряла нашего ребёнка» - эти слова звенели эхом, оглушали, ломали все мысли. Что это значит, чёрт возьми? Как так? Какого еще ребенка?

Я даже не заметил, как самолёт сел, как люди поднялись за своими вещами, как сам вышел из салона, зашел в автобус, доехал до аэропорта и двинулся по коридору. Всё шло мимо меня, как в тумане.

Очнулся только от резкого крика мальчишки: «Папа!» - и он, сверкая пятками, рванул к своему отцу. И только тогда я снова почувствовал землю под ногами.

Стоял в здании аэропорта и смотрел на неё. На то, как он обнимал её, как целовал, и как она отвечала ему. А потом Лена подняла глаза на меня, и в то же мгновение крепче прижалась к нему. Душа рвалась на куски, сердце раскалывалось на миллионы острых осколков. Я застыл, не в силах пошевелиться, пойманный этим дежавю, словно кто-то швырнул меня на десять лет назад.

***

Май, 2015 год.

После выпускного Антон чувствовал себя последним подонком. Лена не отвечала ни на звонки, ни на сообщения. Он несколько раз приходил к ней домой, но родители всякий раз говорили, что её нет.

Однажды он сам убедился, почему.

Поздний вечер, почти ночь. Антон сидел на лавочке неподалёку от её подъезда. Свет от фонаря падал мимо, и его не было видно, зато он видел всё. Это был первый раз, когда он наблюдал Лену с Игорем вживую, до этого только фотографии в соцсетях, которым не хотелось верить. Но сейчас правда врезалась в глаза, и от неё некуда было деться.

- Игорь, спасибо за эти чудесные три дня на даче.

- А тебе спасибо за прекрасную ночь. – и мягко поцеловал ее в губы.

Кровь в жилах Антона закипела. Кулаки сжались до боли, костяшки побелели. Хотелось броситься, вырвать язык этому ублюдку, заставить пожалеть о прикосновении к ней. К его Лене. К его Вишенке.

Стоп. Лена ведь не была его. Она была девушкой Игоря. А у Антона не было на неё никаких прав.

Как только парочка скрылась в подъезде, он вскочил с лавочки, ударил кулаком по кирпичной стене, оставив на коже ссадины.

- Сука! – выкрикнул и отправился к своему байку.

Он пил неделю, не приходя в себя. Садился пьяным за руль, нарывался на драки. Родители были в отчаянии: сын будто самоуничтожался. Тогда отец позвонил знакомому военкому и договорился: пусть армия перевоспитает. Там и дурь выбьют, и голову поставят на место.

Новость об отправке застала Антона врасплох, но через пару недель он уже прощался с привычной жизнью. В тот вечер, когда они с парнями откисали после бурных проводов, на телефон Ника пришло сообщение от Лены. Антон услышал её имя и внутри всё сжалось.

В голове мгновенно родился жестокий план. Пусть подумает, что он попользовался ею, как всеми остальными. Пусть пострадает. Он попросил Ника написать ей, чтобы приходила к вокзалу к десяти.

Сидеть на месте он не мог, взял ключи от машины и отправился к ее дому. Когда он подъехал туда, Лена стояла у подъезда. Бледная, заплаканная, похудевшая. Держалась за живот. На секунду сердце Антона дрогнуло, но воспоминание о том поцелуе у её дома тут же вспыхнуло перед глазами. Он ударил кулаком по рулю. Уехать подальше отсюда.

Выжал педаль газа, решив подстраховаться, и поехал к Эльвире, уговорил её сыграть роль девушки, готовой проводить его.

Лена приехала на вокзал в половине десятого, он видел, как она стоит в сторонке, сжимает ремень сумочки и не решается подойти к ним. Все такая же бледная, худая, с больным видом. В лёгком голубом платье, с распущенными волосами, развевающимися на ветру. Такая красивая, что у него перехватило дыхание.

Проводник сказал, что до отправления поезда десять минут. Антон обнял мать, пожал руку отцу, попрощался со своими друзьями, а потом дошла очередь до «подруги». На миг он замер: стоит ли так? Но Эльвира уже висела у него на шее, целуя его в губы.

Он даже не успел отстраниться только заметил боковым зрением, как Лена разворачивается и уходит к выходу. Шаги её были тяжёлыми, будто каждый причинял боль. Антон хотел рвануть за ней, но его уже подталкивали в вагон.

Поезд тронулся. А сердце билось так, будто вот-вот разорвётся.

***

Пришёл в себя лишь тогда, когда силуэты Лены и её семьи исчезли в глубине здания аэропорта. Застыл, не зная, что делать дальше. Оставаться в Москве, заглянуть в филиал компании? Или вернуться обратно домой и уйти в запой, чтобы заглушить всё, что сейчас рвало меня изнутри? Я выбрал второе, спокойно переварить, то что услышал сил не было.

Подошёл к кассе и купил обратный билет бизнес-класса на ближайший рейс. Вылет через три с половиной часа. Время ещё было: можно перекусить, ведь желудок сводило голодными спазмами.

Дальше всё шло привычным порядком: регистрация, ожидание, посадка, полёт. Но я словно выполнял всё на автомате. Мысли возвращались к её словам снова и снова.

«Потеряла нашего ребёнка…»

Фраза звучала эхом в голове. Пытался понять: как, когда это произошло? И главное - почему он узнаёт об этом только сейчас?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Все четыре часа я варился в мыслях, рисуя картины неслучившейся жизни. У нас могла быть семья. Я, Лена и ребёнок. Сын или дочь. В воображении перед глазами мелькал мальчишка с её лицом и моими глазами. Конечно, сын и, конечно, влюблённый в мотоциклы с рождения.

К концу полёта я был раздавлен собственными мыслями. Не представляю, как жить дальше. Но понял одно: не хочу рядом никого, кроме Лены. И никого рядом с ней, кроме себя. Она нужна мне, как воздух.

На стоянке меня ждала машина. По дороге домой свернул в алкомаркет, купил виски и закуску, а затем перестроил маршрут и направился сразу к Нику.

Поднимаясь по лестнице, столкнулся с Дашей и Сонечкой.

- Привет, - бросил я.

- Привет, - буркнула Даша.

- Приветик, дядечка Антон! - радостно выкрикнула Соня и бросилась ко мне.

Антон улыбнулся, присел, обнял девочку:

- Привет, малышка. Куда собралась?

- Я иду с мамой Дашей на девичник с ночёвкой!

- Мамой Дашей? Девичник? Ночёвкой? - переспросил, приподняв бровь.

- А что тебя так удивляет? - Даша уперла руки в бока.

- Ну… например, всё.

- Соня, закрой ушки, - велела та малышке. - Ты вообще, что тут делаешь? Тебя кто-то звал?

- Я давно не видел Пашу, - ухмыльнулся Антон.

- О, боги… - закатила глаза Даша. - Ты в курсе, что коты не лечат душевные раны?

- С чего ты взяла, что мою душу надо лечить?

Она молча кивнула на пакет в моих руках с бутылкой виски.

- Нам нужны трезвые и свободные уши. - фыркнул. – И это будут уши Паштета. Если, конечно, его тоже не бросила какая-нибудь киска.

- У него нет бубенцов, киски его не волнуют.

- Везет, может тоже этого… - договорить я не успел.

- Соня, возвращаемся. Надо Паштета из алкобратсва спасать. Устроим шерстяной девичник. - сказала Даша и уже тише добавила. - Шугаринг у меня как раз только через неделю. Купим пиццу нам по пути, а ему травы…кошачьей.

Соня, Даша и Паштет ушли, а мы с Ником устроились прямо на кофейном столике. Набор был скромный: бутылка виски, два бокала, нарезка сыра, лимон, виноград и плитка шоколада. Плюс бессонная ночь, перелёт, у Ника ещё какая-то проверка в школе, экзамены… До сих пор не верю, что он, ради того, чтобы быть ближе к Даше, устроился работать информатиком в школу. Хотя если бы я мог, то пошёл бы хоть консьержем в Ленкин подъезд, лишь бы видеть ее.

Алкоголь ударил в голову после второго бокала.

- Ну рассказывай, где набесоебил опять? – нарушил молчание Ник.

- Почему сразу набесоебил?

- Ты умеешь по-другому?

- Нет, но в этот раз не я. Ленка сказала, что потеряла нашего ребёнка.

- Бляяяяять… Пиздец! - только и выдохнул Ник. - Это правда?

- Ник, не накаляй. Зачем ей врать?

- Когда это случилось?

- Не знаю! - я сжал виски в ладони. - Не знаю, Ник! После того как она это выпалила, я так охуел, что мысль спросить ее об этом пришла только сейчас. Наверно, после выпускного. Я тогда стал ее первым.

- На выпускном? Когда вы успели? Там Цербер даже муху не пропускала.

- Ник, она моя мать, фильтруй. Она вышла на улицу, я пошел за ней, а потом все как в дурмане. Осознал, что случилось, когда член в штаны заправлял. Помнишь, она перед армией написала тебе, что поговорить со мной хочет.

- Да, а ты тогда такой спектакль ей устроил… Прости, брат, но ну ты и ублюдок. На месте Ленки я бы никогда больше даже не посмотрел в твою сторону.

- Слава Богу, что ты не Ленка. - хмыкнул я. - Ты чего такой хмурый? Дашка опять не дала?

- И ты туда же! - закатил глаза Ник. — Я ни с кем не спорил на неё. Я люблю её с первого класса, берег её косички для себя. И в отличие от тебя не дёрнул их на выпускном, потерпел до утра.

- Что? – уставился на него.

- Да, я тоже сорвал цветочек, только не на выпускном, а потом она с чего-то решила, что я поспорил на ее девственность.

- Но ты не спорил?

- Нет, конечно. Я, чёрт возьми, работаю учителем информатики на допотопных компах, подарил школе новые, в следующем году собираюсь взять классное руководство. Хотя мог бы никогда и не работать. Ненавижу вставать по будильнику, но поднимаюсь в шесть утра, и всё это ради неё.

- Слышал, как Соня ее матерью назвала.

- Да. А для Даши она как дочь. И по бумагам тоже, кстати. Недавно её горе-мамашка объявилась, пришлось просить помощи.

- Пиздец… - выдохнул я.

- Пиздец, - подтвердил Ник.

Мы чокнулись бокалами и осушили их до дна.

Глава 19. Лена

Следующие недели пролетели в привычной рутине, будто жизнь сама пыталась стереть острые углы. Утренние завтраки, сборы и проводы -Тимофей на многочисленные секции, даже в летние каникулы, Игорь на работу. Обеды, ужины, разговоры о пустяках. По выходным мы выбирались в парк: Тим снова достал свой велосипед, гордый, будто это его первый заезд, а я вечерами тайком ускользала кататься на мотоцикле.

Игорь всё чаще задерживался на работе. Домой приходил поздно, уставший, отрешённый. А пару дней назад сообщил, что его снова отправляют в командировку. Новая разлука накрыла, как холодная волна, но спорить я не стала. Просто кивнула и улыбнулась, как будто всё было в порядке.

Тим уже уснул, Игорь опять задерживался на работе. Я сидела с ноутбуком и пыталась прочитать отчет нашей лаборатории. Глаза резало от цифр, буквы сливались, и уже не понимала, о чём читаю. Через полчаса послышался поворот ключа, хлопок двери. Я закрыла ноутбук и пошла в коридор встречать мужа с работы.

- Привет! - говорит он, целует едва касаясь губами моей щеки. Взгляд усталый, галстук сдвинут, плечи опущены.

- Привет, ты сегодня опять поздно. - говорю, целуя Игоря в ответ.

- Прости, готовим доклады, статистику подбиваем перед отъездом.

- Готовите? С кем? – спрашиваю, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

Он тяжело выдыхает.

- Лен, ну что за вопросы… С коллегами, конечно. Весь отдел на ушах, я не могу бросить их и уйти домой, как ни в чём не бывало. Я же их начальник.

- Да, прости, понимаю. Голодный? - говорю, не поднимая взгляда.

- Очень. Ни обеда, ни ужина сегодня. Разогреешь что-нибудь?

- Конечно, кофе или чай?

- Травяной, если можно.

Разогреваю второй раз ужин. Сервирую стол. Запариваю чай, разливаю его по двум кружкам. Сажусь за стол и жду, когда придет Игорь.

- Лена, - его голос тихий, но с этим знакомым оттенком серьёзности. - Я тут подумал… может, пора нам задуматься о втором ребенке?

Вечер. Тишина кухни, тонкий аромат свежезаваренного чая с нотками вишни. Я поднимаю глаза от чашки. Лицо остаётся спокойным, но внутри что-то холодеет.

- Ребёнке?

- Да. Тимофей уже большой, ему будет с кем играть. Да и… ну, ты же всегда хотела двоих.

- Когда-то, - отвечаю не сразу. - Когда-то давно.

Он улыбается, как будто не слышит тревожной ноты в моем голосе.

- Ну так что, может, не будем затягивать?

Я делаю глоток. Слишком горячо.

- Игорь… я сейчас только-только начала дышать.

Он смотрит непонимающе.

- В каком смысле?

- Я вернулась к себе. Вернулась в своё тело. В свои желания. Я снова чувствую себя живой, красивой, настоящей. Я снова себе нравлюсь. Я не хочу опять растворяться в бессонных ночах, тревогах, подгузниках, послеродовой депрессии. Я… я только вынырнула оттуда.

- Ну подожди, - он нахмурился. - Мы ведь семья. Это нормально - думать о будущем.

Киваю и смотрю в окно.

- Да, это нормально. Но знаешь, что ненормально? Делать важный шаг, который перевернет твою жизнь, если внутри тишина. Я не чувствую этого желания. Не хочу второго ребёнка. Не сейчас.

Он молчит, и тишина становится гуще.

- А я думал, мы вместе принимаем такие решения, Лена. Мы одно целое. Мы семья, черт возьми.

Поворачиваюсь к нему. Говорю мягко, почти шёпотом:

- Вот в этом и вопрос. Я не уверена, что хочу быть «целым» с кем-то. Человек- личность уже целая. Ему не нужен кто-то, чтоб быть целым. И не уверена, что мы… действительно рядом.

- Это… из-за чего всё это?

Она не отвечает. Только встает из-за стола, забирая свою чашку. Останавливается в дверях, бросает через плечо:

- Не всё можно объяснить. Но кое-что я точно поняла. Я больше не хочу терять себя. Ни ради ребёнка. Ни ради кого. Хочу наслаждаться жизнью, хочу не зависеть ни от кого, хочу иметь свободное время для СЕБЯ и тратить его на СЕБЯ.

Игорь молча встал из-за стола и пошел в душ. Лена убрала со стола, запустила посудомойку. Звук льющейся воды разбавился звуком входящего сообщения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 20. Антон

- Даша, привет! Это Антон. – поприветствовал ее я.

- Привет, Антон, - голос Даши был сухой, без эмоций. - Да, я узнала.

Пауза.

- Дашь, дай мне её номер.

- Чей?

- Ты знаешь чей! - сорвался почти на рык.

- Ленкин? - уточняет она, уже догадываясь.

- Да. Пожалуйста…

- Нет! - перебивает Даша резко, почти крича. - Нет, Антон!

- Даша, пожалуйста! Мне надо с ней поговорить! – голос вдруг ломается, становится глухим.

- Зачем? - шипит Даша. - Зачем?! У неё семья, сын, муж! Они счастливо живут в браке уже восемь лет! Зачем ты врываешься туда? Ты дважды разбил ей сердце. Мало? Решил добить окончательно?

В трубке слышно его дыхание. Долго, рвано. Потом тихо, хрипло:

- Ты не понимаешь… я люблю её. Больше жизни люблю. Мне так плохо без неё. Даша… - Сглатываю. - Я десять лет просто существую, зная, что она где-то есть, что у неё всё хорошо. Только это держало меня на плаву. А когда увидел её в самолёте… всё как будто ожило, внутри что-то щелкнуло. Я не смогу без неё. Дай мне хотя бы возможность услышать её голос. Пожалуйста…

Даша молчит. Вздыхает. Потом говорит с той самой прямотой:

- Если бы я не знала, что у Лены сейчас в душе, никогда бы тебе номер не дала. Но она, дура, тоже страдает по тебе, идиоту. Вы оба такие придурки редкостные, что страшно за ваших детей. Пусть это будут мальчики - мальчикам-дурочкам проще живётся.

Она срывается, но тут же возвращается к себе, и голос становится ледяным:

- Но, Антон, слушай сюда. Один раз говорю: если ты её опять обидишь, оторву тебе все твои головы. Все. Потому что ты ими всё равно не пользуешься по делу. Даже той, что в штанах. Иначе она б всегда была твоей. А еще я сделаю с тобой всё, что делают с героями в Маринкиных дарк-романах.

В трубке - тишина. Потом еле слышно:

- Я ни за что в жизни больше не сделаю ей больно. Лучше умру, но ей не будет плохо из-за меня. Никогда. Спасибо, Даш…

Она бросает трубку. Через минуту приходит сообщение с номером Лены.

Смотрю на экран. Пальцы дрожат. Не раздумывая ни секунды, набираю:

«Скучаю, Вишенка»

Кнопка «Отправить».

***

После отбоя, в тихую, чтоб никто не узнал достаю мобильный телефон. На нем куча сообщений от Эли, матери, Ника и одно единственное от Лены.

Открываю его «Я. НЕ. ТВОЯ. Не смей называть меня Вишенкой. ТОШНИТ от одного только слова.»

На минуту он ловит ступор. О чем она? Потом открывает переписку со своим другом Ником.

Никита:

Брат, ты уверен, что это хорошая идея? Ну отправить Вишневской фотографию?

Никита:

Передал

Кажется, она не оценила

На лицо она не выглядела счастливой

Тох, ну оставь ты девчонку в покое :(

Антон:

Не могу, тянет к ней пиздец…

Пока общался с Ником, от Эли пришло несколько новых сообщений. Не хотел их открывать, но за одно взгляд зацепился.

Эльвира:

Слышала, Вишневская твоя замуж скоро выйдет, ее хахаль сделал ей предложение

Антон:

Откуда инфа?

Эльвира:

У меня подружка их одногруппница. После новогодних каникул приехала с кольцом на пальце, когда спросили, рассказала, что ухажер предложение сделал.

Антон:

Понятно) А мне ты зачем это пишешь?

Эльвира:

Чтоб ты жить начал и перестал о ней думать! Посмотри вокруг сколько достойных девушек))

Антон:

На себя намекаешь?

Эльвира:

Да хотя бы, чем я тебе не угодила? Вроде не уродка, не тупая))

А еще вроде после летней сессии переводится будет в столицу поближе к будущему мужу))

Антон:

Эль, ты бы поменьше сплетни слушала, а больше внимания на свою жизнь обращала, мб тогда найдешь кого-нибудь, и от меня отстанешь, наконец))

Эльвира:

Да пошел ты, мудак. Я для тебя все делала и делаю, жду тебя как собака верная, а тебе все чего-то не хватает!

Антон:

Я не просил тебя меня ждать)) Мы друг другу никто…

А знаешь почему я не могу тебе взаимность ответить? Потому что можно прожить сотни историй, но любить - только однажды. Хочешь быть одной из сотни для меня или все-таки найти, того кто тебя полюбит по-настоящему?)

Дожидаться ответа он не стал. Выключил телефон и спрятал обратно. Душа была разорвана в клочья. Истинная любовь не всегда бывает счастливой, но всегда - настоящей

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 21. Лена

Перед сном ещё раз открываю сообщение от него. Всего два слова: «

Скучаю, Вишенка»

. Перечитываю их снова и снова, будто от количества повторов можно стереть смысл.

Рядом тихо посапывает муж. В соседней комнате спит сын. В квартире царит тишина такая, в которой слышно, как ломается что-то внутри. Что-то, что долго казалось прочным. Горькие, беззвучные слёзы скатываются по щекам. Убираю телефон обратно под подушку, закрываю глаза и шепчу сама себе:

- Всё в прошлом. Не смей. Не смей рушить свою жизнь. Подумай о сыне. О муже. Он уже дважды выбрал не тебя. Наиграется и снова бросит. А ты останешься одна. С разбитым сердцем… и разбитой семьёй.

Рука снова тянется к телефону. Я открываю чат, смотрю на короткое сообщение. И удаляю его.

- Я выбираю себя. Я выбираю свою семью, - шепчет она, прикрывая веки и погружаясь в тревожные сновидения.

***

Август, 2015 год.

Лена лежала на боку, уставившись в окно, за которым рассвет расплывался серыми облаками. Шум в коридоре постепенно нарастал. В палате не было никого - она была одна. Слёз уже не осталось: глаза болели так, что было больно моргать. Белые стены, запах лекарств и хлорки, больничная ночная рубашка. Тело болело, но больнее всего было внутри, где ещё три дня назад зарождалась новая жизнь, а теперь осталась пустота.

Уколы, капельницы, истерика и последствия - вот её спутники последних дней. Врачи говорили, что спасти беременность не было возможности. Слишком сильное кровотечение, борьба шла только за шанс сохранить возможность стать матерью когда-нибудь потом.

Разговаривать не хотелось. Даже видеть кого-то - невыносимо. Но продолжать так - верный путь сойти с ума. Лена потянулась к тумбочке, на которой лежал отключённый телефон. Зажала кнопку, экран вспыхнул, и на него посыпались уведомления: пропущенные звонки, сообщения. Подруги, родители, Игорь. Все беспокоились, спрашивали, как она. Правду знали только родители. Остальные думали, что она просто заболела.

Она пролистала их все и уже собиралась убрать телефон обратно, как вдруг заметила одно сообщение от неизвестного номера. Сердце дрогнуло. Открыв его, она увидела всего два слова.

«Скучаю Вишенка.»

Лена прижала телефон к груди, потом резко отбросила его обратно на тумбочку. Слёзы снова прорвались, горячие, обжигающие.

«Поздно, Антош, - шептала она едва слышно. - Поздно скучать…»

Она закрыла глаза и повернулась к стене. Боль внутри не утихала, наоборот, росла, как волна, смывая всё, что осталось от любви, заменяя ту на ненависть.

***

Резко просыпаюсь, будто вынырнув из глубокого сна. Горло сжато, сердце бьётся быстро. Воздух кажется слишком густым, как будто пропитан воспоминаниями. В комнате всё тихо. Муж спит рядом, повернувшись ко мне спиной. В соседней комнате сын. Всё как было. Но в этой тишине всё ещё звучит голос. В груди гулко отдается имя. Легкое прикосновение тёплых рук. Пахнущий мятой смех.

Я провожу ладонью по лицу, смахивая невидимые капли сна. Смотрю в окно - уже рассвет.

- Как ты это делаешь? - шепчу в темноту. - Даже во сне не отпускаешь.

Достаю телефон. Пусто. Ни сообщений. Ни воспоминаний. Только звонкое эхо внутри: «А ты?»

Лена глубоко вдыхает.

- А я … Я выбираю себя. Я выбираю свою семью, - повторяет про себя снова. И всё-таки… сердце немного дрожит.

На часах 02:30. Я никак не могла успокоиться, не помог ни холодный душ, ни травяной чай.

Заглянула в комнату Тима, он крепко спал, поцеловала его в лоб и вышла. Игорь тоже спал.

Я зашла в гардеробную, переоделась в экипировку, взяла шлем, мотоботинки, перчатки и вышла. Игорь приподнялся на локте.

- Ты куда?

- Не могу уснуть, опять паническая атака. Хочу поехать кататься, к шести вернусь.

-Лен, - тяжело вздохнул мой муж. – Будь пожалуйста осторожной.

Лифт опустился на уровень подземной парковки. Тусклое освещение создавало полумрак, в котором тускло поблескивали металлические конструкции. Звук шагов эхом отражался от бетонных стен.

Знакомый путь между рядами машин. Здесь, внизу, время словно замедляется. Каждый поворот, каждый шаг знакомы до мельчайших деталей.

Лена завела двигатель, рёв мотоцикла прорезал тишину, разорвав спокойствие спящего города. Свет фар упал на пустую дорогу, и она на секунду замерла, ладонь на ручке газа, взгляд вперёд, дыхание неровное. Щёлк, шлем защёлкнулся, пальцы привычно обхватили руль. Она выдохнула. И тронулась. Плавное движение к выезду из гаража.

Ночь была густая, пахла бензином, асфальтом и прохладой. Сначала медленно, чувствуя, как колёса цепляются за асфальт, как под ногами оживает металл. Потом быстрее. Ещё быстрее. Ветер ударил в грудь, подхватил волосы, выбившиеся из-под шлема, и потянул их назад.

Каждый поворот, как вдох. Каждое ускорение, как попытка вырваться. Она чувствовала, как дрожь от мотора проходит сквозь тело, совпадая с биением сердца. Дорога тянулась тёмной лентой: улицы, фонари, витрины магазинов, редкие фары встречных машин. Всё сливалось в одно размазанное свечение.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Поворот за поворотом, каждый из которых приносит новые ощущения. Мотоцикл словно танцует на дороге, подчиняясь малейшему движению тела. Баланс и контроль - главные спутники в этом путешествии. Газ, тормоз, корпус - всё работает в унисон. Мир вокруг замедляется, становясь более чётким и ясным.

Тревога, паника и мысли покидали сознание. Дышать получалось все глубже. Лена ехала не ради скорости, ради свободы. Ради этой минуты, когда больше нет ни прошлого, ни будущего. Когда она просто дыхание и движение.

Съехав на обочину и остановившись. Я сняла шлем, опустила голову, вдохнула влажный воздух. Сердце всё ещё билось слишком быстро, но это был приятный ритм, живой. Настоящий. Пока мотор тихо урчал рядом, ей казалось, что ночь приняла её в свои объятия. И что где-то, далеко впереди, ещё можно повернуть туда, где ждёт что-то новое.

Вернувшись уже под утро, я быстро убирала экипировку в гардероб, приняла душ и начинала готовить завтрак. Для Тима овсянка на молоке, для Игоря яичница с беконом и овощами. Параллельно готовлю школьную форму сыну, проверяю сумку мужа, который сегодня улетает на два месяца в очередную командировку.

Игорь встает, когда я расставляю завтрак на столе. Молча идет умываться, а я наливаю ему кофе. Тимофей, как всегда, тяжело просыпается, поэтому сегодня его поднять можно только спустя двадцать минут.

Наконец он появляется, зевая и теряя тапки на пути в ванную. Я накладываю кашу в его любимую миску с динозавром.

- Как покаталась? – спрашивает Игорь, садясь за стол.

- Отлично.

- Все хорошо? Без ситуаций?

- Игорь, я катаюсь аккуратно. Перестань беспокоиться.

Он кивает, но взгляд задерживается на мне, сдержанный, настороженный.

В кухне тихо работает вытяжка, но все равно еще пахнет жаренным беконом и кофе. Тим заходит мрачный и грустный, каждая новая командировка отца, воспринимается им тяжелее предыдущей. Сыну не хватает отца рядом, мужского совета и поддержки, которую не может дать мать.

- Мам, можно меня сегодня папа на консультации отвезёт? – тихо спрашивает он.

Я молча киваю. Пусть хотя бы сегодняшнее утро проведут вместе.

Слышу хлопок входной двери, сын с мужем уходят, а я остаюсь одна. Беру телефон и думаю набрать Дашу или Лилю, но вижу на экране телефона сообщение от Антона.

«Лен, я через два дня прилетаю в Москву. Давай встретимся и поговорим. Пожалуйста»

Глава 22. Антон

Разрываться на два филиала становится сложнее. Постоянные перелеты выматывают и отнимают слишком много времени, поэтому сейчас идут переговоры с моим партнером - Романом. Он брат Ника и наш старый друг. Рома живет уже много лет за границей и оттуда ведет бизнес. В Москве не был ни разу с тех пор как уехал в Испанию, из-за предательства Ника. Мать его дочери Сони – бывшая девушка Ромаша.

Наш Московский филиал – результат объединения деятельности его компании и моей. У каждого из нас равные доли, и пока мы тянем это вместе, но с каждым годом становится очевидно: кто-то один должен остаться в Москве. Главное мое детище в городе N, его в Испании. Мотаться туда-сюда не имеет смысла и не выгодно в плане времени. Я, если честно, уже затрахался жить на два города. Но продолжаю это делать.

Потому что здесь – она. Вишенка. Быть в одном городе с ней, даже таком огромном, как Москва, значит дышать тем же воздухом, идти по тем же улицам. Знать, что где-то неподалёку она смеётся или грустит. Это придаёт мне сил, даже когда всё остальное валится из рук.

Через два дня должен прилететь Рома, и мне придется вернутся опять в столицу. Будем решать, как дальше будет функционировать филиал. Останется ли он под нашим полным руководством или передадим его проверенному человеку. Посмотрим, согласится ли Рома вернуться в Россию. Если нет - придётся искать человека, который возьмёт это на себя. Это будет непросто и займёт время. Найти проверенного человека, которому будешь доверять как себе, сложно.

На следующий день я уже в сотый раз за этот год прохожу привычный круг: регистрация, полет, посадка. Рейс вечерний. Москва встречает темным небом и влажным воздухом. Отель, в котором я всегда останавливаюсь в Москве. Девушки на ресепшен уже узнают с улыбкой. Номер – люкс. Принимаю душ, заказываю ужин в номер, заваливаюсь в кровать. Тишина.

Беру телефон и открываю нашу переписку с Леной. Пальцы дрожат, хотя пытаюсь убедить себя, что все в порядке, я спокоен.

Антон:

«Лен, я через два дня прилетаю в Москву. Давай встретимся и поговорим. Пожалуйста»

Лена:

«Нет. Нам не о чем с тобой разговаривать.»

Антон:

«Я прилетел. Давай завтра вечером?»

Лена:

«Ты меня слышишь? НАМ НЕ О ЧЕМ С ТОБОЙ РАЗГОВАРИВАТЬ!!!»

Антон:

«Завтра в «ЛаМаре», в 20:00. Жду.»

Лена прочитала сразу и оставила без ответа.

Я так и уснул, с телефоном в руке, глядя в экран, будто мог силой мысли заставить её написать хоть что-то.

Утро началось резко. Солнце прямо прям в глаза, голова гудела. Первое, что я сделал – проверил телефон, который валялся где-то среди подушек. Пусто. Ни ответа, ни звонка от Лены. Зато есть пару от Ромы, что он уже прилетел и ждет в офисе.

Вздохнув, швырял телефон на кровать, сам пошел в душ. Хотел сбросить напряжение, но не получилось. Позавтракать не смог, решил, что выпью кофе на месте.

Пока ехал, проверял мобильник. Каждую минуту проверял. Ждал. Много думал. Ничего. Доехав до офиса, долго сидел в машине и залипал. Хочу с ней поговорить, хочу услышать ее голос, хочу увидеть и обнять.

Набираю ее номер. Гудки, а потом звонок обрывается. Сбросила. Пробую еще раз. Та же история.

Антон:

«Лен, ответь!»

«Не возьмешь трубку – приеду.»

Телефон зазвонил. Вишенка.

- Привет. - говорю я, стараясь держать голос ровным.

- Привет. – тихо отвечает она.

- Лен, ты придешь?

- Нет, - резко ответила она. – Зачем?

- Хочу увидеть тебя, - выдыхаю. – Лен, я скучаю по тебе.

- Это все? – спросила холодно.

- Хочу знать, что произошло десять лет назад.

- Ты произошел! – выкрикнула и бросила трубку.

Я смотрю на экран. Гул в ушах. Пальцы сами печатают:

«Жду сегодня».

Нажимаю отправить.

Убираю телефон в карман, беру пиджак с пассажирского сидения и выхожу из машины. Машина Ромы уже стоит на стоянке. Захожу в здание. Офис расположен в одной из башен Москва-сити и занимает два этажа. Наша логистическая компания специализируется на организации международных грузоперевозок между Россией и странами Европы и предлагает комплексные логистические решения. От стороны российских поставщиков и покупателей выступал я, с поставщиками и покупателями из Европы переговоры вел Роман. Сейчас мы меняем направление наших приоритетов на развитие и поддержание стабильности российского товара, для этого пришлось поменять европейский рынок на азиатский, налаживать новые контакты и связи для сотрудничества.

Оба моих бизнеса связанны с братьями Елисеевыми. Моя собственная компания «ТехносферА» в городе N занимается разработкой революционных решений в сфере искусственного интеллекта. Основная ее специализация: предиктивная аналитика - прогнозирование и оптимизация бизнес-процессов с использованием искусственного интеллекта. У Никиты своя компания, занимающаяся компьютерными системами, их программным и техническим обеспечением. Они обеспечивают «Техносфере» техническую поддержку и информационную безопасность.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сейчас я буквально разрываюсь между двумя городами, и на личную жизнь не остаётся ни минуты. В ближайшее время это придётся менять. Надоело быть постоянно одному. Проблема в том, что рядом хочется видеть только одну женщину - Лену. Не просто видеть, чувствовать, касаться, знать, что она рядом.

Кажется, мой вектор наконец сместился: теперь мне нужна не только работа, а семья. Настоящая. И я понимаю, что путь к этому будет долгим. Но я готов. Её муж не станет преградой. Главное - освободить время, перестать жить в разъездах, оставить пост генерального директора в Москве. И, наконец, начать жить своей жизнью.

Переговоры длились до самого вечера, но мы добились результатов. Рома пока остается в России, если дела пойдут в гору, то он переедет окончательно жить сюда. Если нет, то придется искать человека, исполняющего наши обязанности, чего бы нам не хотелось делать. Времени оставалось только на то, чтоб доехать до отеля, принять душ и выдвигаться в ресторан.

Он находился на первом этаже отеля. Поэтому я быстро помылся, переоделся и спустился вниз, ожидать Лену. Внутри была уверенность, что она придет. Я забронировал нам столик в углу зала, чтоб никто не мешал нашему разговору.

Лена появилась ровно в восемь, как и договаривались. Она буквально вплыла в этот ресторан. Грациозная, элегантная и женственная до боли. В белой блузке-рубашке, длинной атласной юбке насыщенного шоколадного цвета. На плече небольшая коричневая сумочка. Распущенные волосы, как жидкий шелк струились по плечам. Я поймал себя на том, что перестал дышать. Просто смотрел, как она приближается, и всё вокруг будто потеряло звук.

Она остановилась у стойки администратора. Я забронировал столик на двоих, себя и свою супругу. Да, по-детски, но хотел увидеть ее реакцию. Хотел, чтобы хоть на мгновение это прозвучало -

Елена Демидова

.

Я не слышал их диалога, но понял все и без слов. Выражение её лица сказало больше, чем любая фраза. Администратор провожала ее к нашему столику. Лена шла ко мне, и в каждом её шаге чувствовалось раздражение - горячее, живое, такое настоящее. На мгновение мне показалось, что даже воздух между нами начал искрить.

-

Моя горячая девочка, - мелькнуло в голове, и в ту же секунду я ощутил, как сильно хочу её. Снова. До боли.

Глава 23. Лена

Весь вечер я крутилась и не могла уснуть. В голове крутилось сообщение с адресом от Антона. Стоит ли идти? С одной стороны, я очень хотела согласиться и увидеть его. С другой, не понимала зачем и к чему приведет нас этот разговор.

«Вселенная, дай мне подсказку, что делать» - мысленно прошептала я, уставившись в потолок. Ответ пришёл почти мгновенно - раздался звонок.

Я не хотела отвечать, долго смотрела на экран, а потом просто скинула вызов, подумывая закинуть его в черный список. Опять звонок, опять скинула. Зачем ты звонишь, Антон? Что ты хочешь от меня услышать? От дальнейших размышлений меня отвлек звук входящего сообщения.

Антон:

«Лен, ответь!»

«Не возьмешь трубку – приеду.»

Я выдохнула и всё-таки перезвонила сама. Голоса дрожали - мой от напряжения, его от усталости и тоски. Разговор был коротким, на грани ссоры и молчания.

Антон:

«Жду сегодня»

Я решила всё ещё ночью, конечно, пойду. Но продолжала упрямо отрицать это, будто могла себя обмануть. Даже без его звонка я бы всё равно пришла. Потому что я тоже скучаю.

Утром договорилась с Полиной, она сегодня посидит с племянником и без лишних вопросов. Поля всегда выручает; за это я ей безмерно благодарна.

Весь день я трачу на подготовку. Сначала в салоне сделала маникюр и педикюр, оформление бровей и уход для волос. Быстро пробежала по магазинам, купила новое бельё и блузку, будто готовлюсь к маленькому празднику для самой себя. Вернулась домой за два часа до встречи. Полина с Тимом ужинали на кухне.

- Лен, а ты куда такая красивая собираешься? – поинтересовалась Поля, не скрывая любопытства.

- Даша прилетела на пару дней по работе, - машинально оправдываюсь. - Мы хотим встретиться, поболтать.

- Понятно, - задумчиво отозвалась она. - Ну, тогда не задерживайся, ладно?

- Постараюсь, - улыбаюсь в ответ. - А как у тебя завтра пары?

- Консультация перед экзаменом, там изичный предмет, - пожала плечами Полина. - Но, наверное, не пойду. Только не говори Игорю.

- Хорошо, но это первый и последний раз, - строго говорю я, и Полина закатывает глаза, продолжая ужинать. Тим в это время увлечённо смотрит планшет.

Приняв быстро душ, наношу легкий макияж. Надеваю новое белье, блузку, юбку, туфли лодочки и сумочку. По волосам прохожу расческой. Еще раз добавляю блеска на губы и своих любимых духов с легким цветочным ароматом вишни на шею и волосы. Перед выходом целую Тима и обнимаюсь с Полиной.

Такси приезжает быстро. Ехать до ресторана минут тридцать, с пробками около часа. Уже перед входом торможу, делаю глубокий вдох, медленный выдох и захожу. Я была здесь пару раз с Игорем. Пафосно, дорого и вкусно.

Подхожу к девушке администратору, называю фамилию Демидова.

- Да, миссис Демидова, ваш муж уже ожидает вас. Пройдемте за мной.

Сердце дернулось, внутри что-то сжалось. Чувствую, как начинаю закипать от ее обращения, но сил и желания ей возражать нет. Иду за девушкой, и за столиком в углу вижу Демидова и его улыбку сияющая, слишком широкую. Он расплывается в приветственной улыбке, которой я уже не доверяю.

Администратор оставляет нас, и мы остаёмся наедине.

- Привет, - говорю я ровно, без излишней эмоции.

- Привет, любимая! - отвечает он, и в его тоне слышится вызов. - Ты что не рада видеть своего мужа?

Ехидство слышится в каждом слове.

- Антон, прекращай свой цирк или я ухожу. – говорю устало. –

Своего

мужа

я бы сейчас с радостью увидела, но вижу почему-то тебя.

- Ладно, все понял! – говорит через ухмылку. – Ты очень красивая, Лен!

- Спасибо, но ближе к делу давай. – тороплю его, потому что не хочу это слушать.

- Хорошо, расскажи, что случилось десять лет назад.

Вдох, и я начинаю. Рассказываю о тестах, визите на вокзал, о крови, что внезапно появилась, о боли, о госпитале. Рассказываю о том, как всё рухнуло в один миг, и как врачи уже ничего не могли сделать. Его лицо меняется по мере того, как я говорю. Нас прервал официант. Мы сделали заказы и продолжили свой разговор. Антон слушал меня внимательно, и к концу моего рассказала на нем не было лица.

- Пиздец…- выдает он наконец. – Прости меня, Лен! Я такой долбоеб!

Я поднимаю глаза. Сильный прилив раздражения, обиды и усталости. Важный момент говорю спокойно, но остро:

- Антон, я это все давно пережила и забыла. Рядом со мной были Игорь и родители.

- Он знает про выкидыш?

- Нет! И о том, что между нами случилось тоже. И хочу, чтоб не узнал никогда.

Официант ставит блюда и бутылку вина. Когда он уходит, Антон медленно кладёт руку мне на запястье простое, но жгучее прикосновение.

- Лен, прости меня, - шепчет он. - Я должен был тебя во всем поддерживать и быть рядом! Нет, я должен был сделать так, чтоб этого никогда не случилось!

- Ты бы был не рад, если узнал о беременности? – шокировано спрашиваю и убираю свою руку. – Ну знаешь! У меня нет слов! Да, я понимаю, что эта беременность не входила ни в какие планы, ни в твои, ни в мои! Но… убивать его я бы все равно не стала! Я бы родила его, воспитывала и любила, потому что это единственное, что у меня осталось бы от тебя! Я любила тебя как дура! Ждала! А ты самый последний козел! Каким был всегда, таким и остался!

Я встаю: боль, обида, горечь - всё выходит наружу. Хочу уйти, уйти прочь от этой близости, от старых ран. Но Антон хватает меня за руку, прежде чем я успеваю сделать шаг, и целует. Сначала коротко, как спокойный порыв ветра, потом дольше, мягко, но настойчиво.

- Дурочка…- шепчет он, отстраняясь. – Я бы был ему рад всегда! Я должен был вести себя по-другому с самого начала, не пытаться «набраться опыта» или «нагуляться», а слушать свое сердце, которое всегда мне говорило, что единственная, кто мне нужен в этой жизни – ты! Тогда на вокзале, это все был спектакль, который стоил мне семьи, моей семьи с тобой!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

По моему лицу начинают бежать первые слезы. Бью его кулаком по груди, но он только крепче прижимает меня к себе и успокаивает.

- Тшшш, тише, девочка моя… - шепчет он и целует в макушку. – Прости, прости меня, любимая. Прости…

Его пальцы большие, аккуратные, они ведут по щекам, вытирают слёзы. И что-то в этом словно обещание защиты, словно попытка вернуть утраченное. Я понимаю, что мне хочется этого прикосновения. Хочется его поддержки, его силы рядом. Но разум шепчет осторожно: не торопись.

- Лен, - произносит он тихо и уверенно. - Пойдем ко мне в номер. Поговорим дальше в тишине.

Я смотрю на его глаза, в них искренность и боль, и где-то далеко надежда. Сердце колет, разум предупреждает, но усталость от чужого одиночества тянет в ту сторону, где дарят тепло. Делаю паузу. Решение ещё не принято полностью, но в груди признание самой себе: мне сейчас нужна поддержка, и кто-то рядом.

Глава 24. Антон

Дверь захлопнулась, и в мире остались только мы. Я не выдержал, развернул Лену к себе и прижал к стене. Она смотрела на меня широко распахнутыми глазами, дыхание сбивалось, грудь быстро поднималась и опускалась. В этих глазах пылало то же безумие, что горело во мне, смесь желания, боли и воспоминаний.

- Лена... девочка моя…- слова срывались с губ хрипло, прерывисто. - Ты даже не представляешь, как долго я ждал этого… Как мечтал снова прижаться к тебе… Коснуться… Вдохнуть твой аромат…

Я не мог перестать смотреть на нее. Пальцы сами нашли её лицо, провели по щеке, по мягкой линии губ. Она приоткрыла рот, и я почувствовал её дыхание тёплое, сладкое, родное. Провожу пальцем по нижней губе, слегка сминаю её, ощущая, как дрожь пробегает по её телу. Скользнул вниз по шее, к ключице, туда, где под тонкой кожей бешено бился пульс.

Наклоняюсь и оставляю первый поцелуй медленный, обжигающий, пропитанный всем, что я сдерживал эти годы. Она дрожит, а я теряю остатки разума. На мгновение позволил себе замереть, просто смотреть на нее. Хотел запомнить её такой. Как же я скучал по этой девушке.

Она не отводила взгляда. Ни капли сомнения. Только желание и доверие.

Я наклонился, сначала просто вдохнул её запах, потом коснулся губами кожи под ухом. Лена вздохнула, выгибаясь навстречу, и этот тихий звук пробил меня сильнее, чем крик. Всё внутри оборвалось.

- Какая ты красивая… - прошептал, целуя её кожу. - Сводишь меня с ума, Лена. Ты моя… всегда была моей, - выдохнул, едва касаясь её губ.

Сжимал её в объятиях, боялся, что отпущу, и она исчезнет, как прежде. Каждое касание отзывалось во мне вспышкой. Я жадно впитывал тепло её тела, пальцы помнили каждый изгиб, как будто не прошло этих проклятых лет.

Она не ответила словами, только прижалась ближе, так что между нами не осталось воздуха. Я чувствовал, как дрожат её пальцы на моей спине, как сердце бьётся, будто просит: «Не отпускай больше». Тянулся к ней, не просто телом - всем. Душой, сердцем, головой, руками. Хотел раствориться, забыть всё, что было после. Всё то, что превратило нас в чужих. Сейчас мы снова были теми парнем и девушкой, как на выпускном, которые горели от страсти и любви. Теми, кто верил, что мир огромен и добр. Теми, кто не успел сделать друг другу больно.

Я поймал её губы в поцелуе, вначале нежном, как будто пробовал её на вкус, а потом в более жадном, с языком, с дыханием, вырывающимся из груди. Наши зубы сталкивались от такой дикой, животной страсти. Руки шарили по телу, не зная, за что ухватиться первым: за волосы, за талию или за бёдра. Хотел всего и сразу. Хотел её не просто коснуться. Хотел защитить, удержать, стереть из памяти все слёзы. Чувствовал, как в груди поднимается волна не только страсти, а чего-то гораздо большего.

- Я сойду с ума, если не прикоснусь к тебе прямо сейчас. Если не почувствую твою кожу, твоё тело подо мной. Ленка… детка… ты не представляешь, как я тебя хочу.

Запустил свои пальцы в волосы Лены, слегка натягивая их. Вдохнул аромат, такой вкусный и родной, этот вишневый запах кружил голову.

Мои губы обрушились на шею Лены, оставляя за собой дорожку поцелуев, лёгких, влажных, жгучих. Она выгибалась навстречу, выдыхая, задыхаясь, теряя контроль.

- Малышка, - шептал ей в кожу, срываясь, - Ты сводишь меня с ума.

- Антош…

Когда она прошептала моё имя, тихо, почти неслышно, я понял, что больше не могу сдерживаться. Всё наше прошлое исчезло.

Я торопливо, но аккуратно начал стягивать с неё одежду, каждое прикосновение было наполнено жаждой. Её рубашка упала на пол, пальцами нашел застежку лифчика и торопливо ее расстегнул. Отступил на шаг, чтобы посмотреть. Взгляд скользил по изгибам её тела, жадно, голодно. Скользил по соскам, затвердевшим от возбуждения и во рту уже скопилась слюна от желания втянуть их в рот, прикусить и облизать.

- Блядь… - приглушено хрипел. - Блядь, ты идеальная. Моя сладкая. Сколько лет я вспоминал ту ночь на выпускном, тебя вот так, передо мной… И каждый раз сгорал от желания.

- И как ты с этим боролся? - прошептала едва слышно Лена, снимая юбку, оставаясь в одном кружевном нижнем белье.

Мой разум помутнел, вся кровь рванула вниз. Не знаю, как мы оказались так близко. Шаг, вдох, движение и вот уже мои ладони на её груди. Воздух между нами будто стал плотным, тёплым, пахнущий нашей страстью.

- Дрочил… Трахал других, но всегда представлял тебя. Раскрытую, влажную, такую готовую передо мной, подо мной и на мне. - Прошептал ей в ушко и сжал ладонями ее грудь.

- А как же твоя жена Эля? – со стоном выдавила она из себя.

- Мы прожили два года, потом развелись. - сжал пальцами её соски.

Она закатила глаза от удовольствия, и я чувствую, как подушечки моих пальцев запоминают каждую черточку на ее сосках.

- Почему? – выдыхает.

- Зачем тебе это знать? - прижимаюсь к ней лбом и молчу, она тоже.

- Хочу узнать, как ты жил без меня, мучился ли так же, как я без тебя. - она тянется ко мне, и её пальцы касаются моей шеи, замирают, потом скользят вниз по груди и ниже к ширинке брюк.

Я ловлю её руку и прижимаю к своему паху сильнее, чтоб чувствовала, как на меня действует.

- Ты даже не представляешь, как мне тебя не хватало, - шепчу. - Развелись потому что мне всегда, всю мою жизнь, нужна была только ты. Не смог впустить в свое сердце, кого-то кроме тебя. Ты - там единственная хозяйка.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Лена расстегнула своими дрожащими пальчиками мою рубашку, она упала к ее вещам. Я провел языком по ее груди, засасывая кожу и оставляя там наливающиеся отпечатки страсти, втянул сосок и с пошлым причмокиванием выпустил его.

- Что ты делаешь, Антон? - закусывая губы, спросила Лена.

- Помечаю. Чтобы ты знала, чья ты. Чтобы, когда смотришься в зеркало, вспоминала, как ты стонала подо мной. - мой голос дрожал, но не от неуверенности, от ярости желания. - Я не хочу даже думать, что кто-то ещё касался тебя. Ты - моя. Только моя, Вишенка. Не могу этого выносить. Хочу, чтоб только я тебя целовал, трахал, трогал, облизывал.

Затем подхватил под коленями, поднял на руки и понёс. Она оставляла быстрые поцелуи на моем лице, шеи, груди. Прикусывала, зализывала, посасывала, пока нес ее к кровати.

- Метишь территорию, детка? – остановился, держа ее на руках.

- Ты тоже только мой, только я буду прикасаться к тебе. Никто больше! Слышишь? Не хочу, чтоб на тебя даже кто-то смотрел. Ни одна шлюшка!

- Будешь моей шлюшкой? – спросил с ухмылкой.

- Буду! – сказала и продолжила покрывать меня поцелуями.

- Ты не представляешь, как мне хреново от одной мысли, что ты была с ним. Своим мужем. Смеялась с ним. Спала с ним. - провёл ладонью по её бедру. - Больше не смей. Обещай. – сжал ягодицу.

- Антон… - прошептала она.

- Обещай! – повысил голос на нее и шлепнул по ягодице.

- Обещаю…- прошептала она.

Я положил ее аккуратно на кровать, нависая сверху. Целовал спускаясь все ниже и ниже. Опустил голову к её животу, поцеловал еще ниже, провожу языком по низу живота, прикусываю нежную кожу на внутренней стороне бедра, срывая наше дыхание, врываясь каждым поцелуем в её нутро.

- Я сделаю так, чтобы ты забыла всех, кто у тебя был, кроме меня. Чтобы каждый нерв твоего тела помнил только

меня

. Как

я

тебя ласкаю. Как ты кричишь подо мной. Как ты просишь

меня

не останавливаться.

Её пальцы вцепились в мои волосы, тело выгибалось навстречу языку, губы шептали имя дрожащее, стонущее, родное. Касаюсь языком ее клитора, он набухает, пульсирует от желания и возбуждения, кружу языком вокруг него, распаляя его своим дыханием. Лена ерзает на кровати. Вхожу в нее языком, вылизывая изнутри, потом возвращаюсь к чувствительному комочку и обратно. Лена стонет и сильнее выгибается.

- Антоша, у меня кроме тебя и Игоря никого не было. – срываясь шепчет Лена.

Меняю язык на пальцы и провожу им по губам Лены, на нем запечатался ее вкус. Она проводит своим языком по моим губам, слизывая свои соки. Пальцами ласкаю ее внутри, а большим продолжаю кружить по ее клитору.

- Теперь там буду только, сладкая. – шепчу ей в губы и надавливаю на чувствительную точку внутри нее.

Лена закрывает глаза и стонет громче. Чувствую, как ее влаги становится больше, прикусываю губу, шею. Наши бедра соединяются на одном уровне. Нас разделает только ткань от нижнего белья. И сейчас оно тут лишнее, быстро снимаю ее трусики и свои боксеры. Провожу своей ладонью вверх и вниз по члену, Лена наблюдает за этим, не отрывая взгляда. Соприкосновение кожа к коже отдается ярким разрядом в низ живота.

Провожу головкой по ее мокрой и набухшей плоти, надавливая на клитор. А потом резко вхожу в нее полностью. Лена вскрикивает от неожиданности, а я жду пока она привыкнет, не двигаюсь, целую ее.

- Продолжай… пожалуйста… - шепчет она.

Начинаю медленно двигаться в ней, но сил сдерживать себя уже нет. Начинаю входить в нее резко, с пошлыми шлепками. Лена начинает стонать громче. Её руки сами собой обвились вокруг моей шеи, притягивая ближе. Наши ароматы смешиваются, создавая пьянящую смесь, тела сливаются. Каждый вздох, каждое движение становились частью чего-то большего, чем просто физическая близость. Мои губы опять спускаются на сосок, посасывают, а потом прикусываю его зубами и тяну.

Резко переворачиваю ее на живот, меняю угол входа. Поднимаю ее ягодицы выше, ставя на колени. Одной рукой обхватываю ее шею, большим пальцем вхожу в рот, заставляя его посасывать. Второй рукой сминаю ее ягодицу, так сильно, что остаются следы от пальцев. Мои руки скользили по её телу, изучая каждый изгиб, каждую линию. Её пальцы впивались в покрывало. Чувства переполняли нас до краёв. Страсть переплеталась с нежностью, желание с доверием. В этот момент не существовало ничего, кроме нас двоих и нашего единения.

Мы двигались в унисон, словно две части единого целого. Наши тела говорили на языке, понятном только нам двоим. В этом танце страсти не было места словам, только чувствам, только эмоциям, только тому единению, которое может подарить только настоящая любовь.

Движения становились более глубокими, более интенсивными. Дыхание сбивалось, превращаясь в прерывистые вдохи и выдохи. Наши тела двигались в совершенном единстве, словно танцуя. Лена достигает оргазма, сжимает своими мышцами меня внутри, пульсирует. И это подталкивает меня к своему пику.

Замираю от удовольствия и изливаюсь в Лену. В этот момент все барьеры рухнули. Не осталось ни страха, ни сомнений, только чистое, незамутнённое чувство. Наши сердца бились в унисон. На какое-то время мы замерли, а потом синхронно упали на кровать, оказываясь в объятиях друг друга.

Глава 25. Лена

Уже стоя в душе под прохладными струями воды я начала осознавать, что натворила. Эйфория после оргазма отпускала. Слезинки одна за одной скатывались по щекам, превращаясь в струи и смешивались с водой. Тошнота от себя, своего поступка подкатывала к горлу. Перед глазами все было размыто, в ушах стоял звон, силы покидали меня, а осознание накрывало все с новой волной, принося за собой еще больше стыда и страха.

Очнулась от ощущения тепла. Не только физического, словно вся суть была окутана мягким, но слишком хрупким покоем, руки Антона крепко обвивали мою талию, его грудь тёплая, тяжёлая прижималась к моей спине. Он дышал ровно, с чуть слышным сопением. Его пальцы держали так крепко, будто он боялся, что я исчезну.

Я медленно повернула голову, рассматривая его лицо. Горло сжало.

- Что мы наделали? - прошептала сквозь слезы.

Осторожно разжала его пальцы, выбралась из-под его руки, развернулась к нему лицом. Тошнота снова подступает, но уже не от тела. А от мыслей.

- Я изменила. Я предала. Я разрушила всё, что ещё хоть как-то держалось. Я…- говорила, сквозь истерику.

- Лена… Вишенка…- его голос хрипловатый. - Не надо.

Я смотрела в пол, на свои пальцы, поджимающиеся от холода.

- Нам не стоило… - тихо сказала. - Это было ошибкой.

- Не смей так говорить. - Его голос стал твёрже. - Это было правдой. Единственной за все эти долбаные годы.

Он провёл рукой по моему плечу, а затем притянул ближе.

- Не прячься от меня, малышка. Слышишь? - он прижался лбом к моему лбу. - Не отталкивай. Не делай вид, что это ничего не значит. Что ты не чувствовала тоже самое.

Закрыла глаза, в груди горело.

- Я чувствовала, Антон… - выдохнула. - Вот именно поэтому мне страшно.

Он обнял меня крепко и его голос дрогнул:

- А мне было страшно всё это время без тебя. Я тысячу раз проклял себя за те поступки. За то, что не послушал сердце, а повелся воле глаз на пустышку. За то, что не боролся потом. Но теперь я не отступлю. Даже если будет больно. Даже если ты снова оттолкнёшь. Даже если тебе понадобится время - я рядом, любимая. Я твой. Всегда был.

Я молчала. Только прижалась щекой к его руке, сжала её пальцами. Тихо, почти неслышно:

- Мне кажется… я всё еще люблю, Антон.

Тишина. Он не отдёрнул руку. Не отстранился. Только сильнее сжал в объятиях.

- Кого? - Антон застыл в ожидании ответа, кажется даже не дышал.

- Тебя. – прошептала.

- Я тоже тебя люблю, Вишенка. Очень – очень сильно. И всегда любил. Прости меня… за все.

В его глазах было все - желание, жажда, огонь. Антон поднял меня на руки, прижал к кафельной стене. Наши губы нашли друг друга. Поцелуй был глубоким, влажным, всепоглощающим. Я уже не дышала - я пила его.

Вода шумела, тело горело. Он вошёл снова, не сдерживаясь, жадно, как будто не было разрядки несколько минут назад. Я застонала, не в силах больше прятать ничего. Ни прошлого, ни настоящего, ни этой животной потребности. Антон двигался с силой, с напором, прижимая мои руки к стене, царапая шею поцелуями, скользя языком по плечу и кусая. Я тонула в воде, в нём, в том, что мы никогда не называли любовью, но оно жило в нас, гнило под слоем молчания и теперь вспыхнуло пламенем.

Оргазм пришёл стремительно. Сильный, сырой, некрасивый. Я закричала. Антон тоже. Его тело сжалось, он вонзился до предела, зарычал мне в шею, обнял крепче. И я почувствовала, как Антон снова наполняет меня собой. Как и в прошлый раз.

Мы вышли с душа спустя несколько минут. Я дрожала, и Антон укутал меня в пушистое белое полотенце, поднял на руки и отнес на кровать. Очень нежно опустил на подушку, накрыв одеялом. Сам лег с другой стороны и прижался к моей спине.

Лежала, завернутая в полотенце, как в кокон и не знала, как теперь дышать. Мир будто замер рядом с его телом тёплым, знакомым, родным до боли. Но сердце колотилось, как загнанная птица, не находя выхода из грудной клетки.

Антон молчал. Только гладил по плечу, едва касаясь, будто боялся спугнуть.

- Почему ты всегда приходишь именно тогда, когда я почти научилась без тебя жить? – прошептала ему. - Почему я снова… снова даю тебе шанс сломать меня?

- Потому что ты меня всё ещё любишь, Лена. - Его голос был хриплым, низким. - Потому что ты - моя. А я - твой. И сколько бы мы это ни отрицали, мы всё равно возвращаемся друг к другу.

Он чуть приподнялся, опираясь на локоть, и посмотрел на меня сверху вниз. Его пальцы обвели линию скулы, тыльной стороной ладони он убрал прядь мокрых волос с моей щеки. Глаза в глаза.

- Я люблю тебя, девочка моя. Люблю так, что с ума схожу. Ты даже не представляешь, как я мечтал вот так держать тебя. Просто рядом. Без крика, без боли, без прошлого между нами. Только ты и я. - Он коснулся губами моего виска. - Прости, что мы потеряли столько лет. Прости, за все что я натворил. Я закрыла глаза. Горячая слеза скатилась по щеке.

- Ты тоже прости… За всё. За то, что обижалась, ненавидела. За то, что ушла, не рассказав о беременности. За то, что боялась опять обжечься так же сильно, как и любила.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мы лежали молча. Минуты. Может, часы. Время потекло иначе, между нашими телами только дыхание и пульс. Один на двоих.

- Антон… - прошептала я, не открывая глаз. - Ты… специально?

Он посмотрел, хмурился и замер.

- О чём ты?

Я медленно вдохнула, а потом выдохнула, всё ещё не открывая глаз:

- Ты не предохранялся.

Антон опустил глаза. И не ответил. Он смотрел прямо в глаза. Спокойно. Без страха. Без раскаяния.

- Нет, - сказал он просто. - Не предохранялся.

- Почему? – мой шепот дрожал.

Он провёл рукой по волосам, откидывая их с лица.

- Потому что… не мог. Потому что хотел чувствовать тебя. Целиком. Потому что я больной, наверное. Потому что тебя нельзя наполовину, Лена.

Я попыталась отодвинуться, но он удержал.

- Ты должен был сказать… - Лена с трудом находила силы на дыхание. - Я имела право знать.

- Знал, что ты откажешь, но по-другому не смог. – тихо сказал Антон.

- А если… - я не закончила.

Антон закрыл глаза на секунду.

- Если…значит, так нужно, - прошептал.

А вот я испугалась. Но страшно было не потому, что он мог чего-то хотеть. А потому, что я, возможно, этого хотела тоже.

Мы притихли. И впервые за долгое время заснули, чувствуя себя не пустыми, а полными.

Лена прикрыла глаза, прижимаясь к сильному мужскому плечу. Сколько раз она мечтала об этом? Тысячи? Засыпала рядом с мужем, но в мыслях была с ним. Сознание отключается и погружает в сон, в котором как вспышки появляются воспоминания.

***

Август, 2016 г.

После его помощи с мотоциклом, когда случилось ее падение, их общение вновь завязалось. Оно больше походило на дружеское, никто не вспоминал даже намеком о ночи на выпускном, боясь спугнуть то хрупкое, что вновь зарождалось. Но она помнила. Все помнила. Что пережила за то лето. Всю боль.

В одном из сообщений Антон сообщил, что скоро у него дембель. Лена была рада за него, ждала его возвращения, но преследуя свои цели.

Антон:

Привет) Как у тебя дела? Чем занимаешь?

Лена:

Привет) Да вот только вернулась домой, каталась. А ты чего не спишь? У вас же давно отбой был.

Антон:

Я сегодня в наряде. В девять только сдача наряда (

Лена:

Ого, я бы наверно не смогла так. И потом еще день не спать?

Антон:

Нет, дают отсыпной. Но сегодня меня радует наряд))

Лена:

Почему?

Антон:

Это последний наряд)) Через четыре дня уже дома буду спать)

Лена:

Круто, поздравляю, если с таким поздравляют))

Сегодня покаталась с ветерком, новый рекорд, 235 км/ч

Я уже засыпаю) Спокойной ночи, Антон)

Антон:

Ай-ай, Лена, надаю по попке за такое! Будь аккуратнее пожалуйста! Спокойной ночи, Вишенка)*

Лена:

Не надо, Антон! Не начинай!

Она убрала телефон на тумбу, закрыла сонный глаза, погружаясь в сон. А в голове уже рождался план, как сделать ему больно в ответ.

***

Я резко открываю глаза. Воздуха не хватает. На лбу капли пота. Щеки мокрые, глаза горят, ресницы слиплись от слез. Ощущение паники накрывает. С трудом вдохнула, воздух застрял в горле, грудная клетка сжалась. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Внутри – страх. Холодный. Обжигающий. Накатывающий с новой силой.

Пыталась вспомнить, где находится, потому что все казалось незнакомым. Повернула голову - медленно, будто боялась того, что увижу.

Он спал.

Спокойный, уставший, такой близкий и такой… чужой. Причина моей боли, моих бессонных ночей, моего надломленного сердца, лежал в паре сантиметров от меня. Дышал тихо. Безмятежно.

«Ты же собиралась поговорить. Отпустить. Закрыть. А вместо этого распахнула. Позволила разрушить себя. Снова.» - пронеслось в моих мыслях.

- Лена, - прошептала сама себе. - Ты такая дура. Боже, такая ДУРА!

Закрыла глаза. А в голове прокручивались кадры ночи. Его руки. Его дыхание. Его голос. Как он смотрел на меня. Как целовал. Как наполнял, заполнял, сжигал изнутри.

Хотелось схватить себя за плечи и встряхнуть. Протереть память и стереть эту ночь. Но не получится. Она уже случилась. Она была слишком настоящей. Слишком сильной.

Обернулась ещё раз. Он спал. Безмятежно. Красиво. Как спят те, у кого нет страха к утру. А у неё был.

Я тихо поднялась с кровати. Собрала все свои вещи и закрылась в ванной. Наспех умыла лицо, пригладила волосы руками. Надела одежду всё ещё пахнущую им, потом и страстью. Натянула всё на себя второпях, как будто ткань могла прикрыть мой позор.

Вышла, закрыв за собой дверь. И долго стояла в лифте, обняв себя руками.

Стыд, тревога, вина, предчувствие беды - всё это звенело в ушах и гудело под кожей. А где-то глубоко внутри назревало ощущение какого-то нового чувства. Тихого, крошечного, но очень живого.

Она ещё не знала, что это. Но через пару недель поймёт. Всё поймёт.

И не может повернуть назад.

Глава 26. Антон

Просыпаюсь оттого, что солнце уже вовсю светит в глаза. Щурюсь, ворочаюсь на кровати. Черт, как же непривычно светло. И.… хорошо. Спокойно. Когда я в последний раз вот так высыпался? Не вспомню. А всё она. Моя Ленка.

С ней у меня всегда было иначе. Легко. Тепло. А иногда ещё и кормили... поцелуями. Как будто внутри не хватало одного пазла, и вот он наконец-то встал на место. Сделал мой мир полным. Сложил картинку до конца. Смех. Голос. Пальчики. Эти безумные глаза, в которых можно сгореть. Черт, как же я по ней скучал.

Тянусь рукой, чтобы нащупать её тело, прижать ближе, сгрести в свои медвежьи объятия, уткнуться лицом в её волосы, вдохнуть.

Пусто. Провожу ладонью по простыне - холодно. Уже давно.

- Блядь...

Так и знал. Сбежала. Дура. Моя дура. Надо было пристегнуть к себе наручниками и ключ выкинуть с балкона. Знал ведь, что сбежит, не поверит. Не забыла, как бы ни делала вид. Не прошло у неё ничего. Так же, как и у меня. Вспоминаю тот вечер в баре. Стоило только взглянуть ей в глаза - всё понял. Сколько там было: обида, злость, страх... и любовь. Она смотрела на меня так, будто хотела ударить и поцеловать. Сжечь и прижать к себе. Вечно у нас всё на грани. Между «уйди» и «останься». Между «ненавижу» и «ты - всё, что у меня есть».

Моя девочка. Моя Ленка. Моя. Не смогу больше без тебя! И не стану, вот увидишь заберу! Решу проблемы некоторые и заберу!

Целую запястье. Там, где татуировка. Маленькая вишенка с косточкой. Сделал её, когда думал, что сдохну от тоски по ней. Теперь она снова ожила. Пульсирует в так с моим сердцем. Забился мой пульс, а вместе с ним и косточка-сердце у вишни.

- Моя вишенка... - шепчу в пустоту.

Я тебя не отдам. Не в этот раз.

Годы, прожитые без неё, обрушиваются одним мгновением. Все эти ночи, когда я думал, что смог забыть, все женщины, что были рядом, но не касались того, что внутри. Никто не мог заменить её. Ни одна.

Поднимаю руки над головой, зарываюсь в подушку. Все внутренности выворачивает от воспоминаний. Как она стонала моё имя. Как царапалась, словно метила территорию, как будто боялась, что я снова исчезну. С ума можно сойти. Она будто запустила ток под кожу. Каждое её прикосновение, как затяжной вдох после долгого пребывания под водой. Как будто я жил без воздуха все эти грёбаные годы. Но так оно и есть. Это даже жизнью не назовешь, так выживание какое-то. Одно яркое пятнышко в моей нынешней жизни - Улька.

Никогда ни с кем не спал без защиты. Принцип был. Жесткий, непоколебимый. И не от страха, скорее, от контроля. Мне всегда надо было держать всё под контролем. Особенно тело. Особенно последствия. Да и не хотелось ничье тело ощущать так интимно. Ничье, кроме Ленкиного. Я помнил ее тело, как сладко в нем находится. Тогда на выпускном я впервые ощутил себя дома, когда вошел в нее. Я был у нее первым. Я! Не Игорь! А она была у меня первой и единственной с кем я занимался любовью, а не животным трахом.

Один раз оступился. По пьяни. С Элей. И родилась Улька. Моя девочка. Маленькая, шумная, с моими глазами. Настоящий ураган. Я не жалею, что она есть. Она - свет. Иногда единственный, особенно в самые темные дни. Но ту ночь я помню в смазанной ярости. Я напился, потому что узнал, что моя Ленка… Беременна. И уже вот-вот родит. Но не от меня. От него. От своего мужа.

Я тогда разнёс всё, что попалось под руку. Половину квартиры. Кровь на кулаках, осколки на полу, голос сорванный от крика в пустоту. Боль была такая, будто мне грудную клетку ломали изнутри. Я упустил её. Свою девочку. Мою Ленку.

И всё, что оставалось, уничтожить себя изнутри. В ту ночь я хотел исчезнуть. Хотел забыться. А вместо этого наутро проснулся рядом с женщиной, своей женой, которую не любил. Женился на ней, чтоб отомстить Вишенке своейЧерез пару месяцев - узнал, что стану отцом, а Лена стала матерью. И захлебнулся в новой волне боли. Я тогда дал себе слово: больше никогда. Никаких ошибок. Никаких чувств. Никакой близости без границ.

И вот. Прошли годы. Я снова без защиты. Снова с ней. Потому что с Леной у меня никогда не было границ. Никогда не было контроля. С ней всё иначе. С ней на разрыв. На веру. На любовь.

Я принял душ, не спеша оделся и выселился из отеля. Всё время ловил себя на том, что машинально набираю Лену. Сообщение за сообщением, вызов за вызовом. Как я и думал, она внесла меня в черный список. Через Никиту у Даши узнал ее адрес и отправил туда букет белых лилий.

Дел в Москве больше не оставалось Пора возвращаться домой. До вылета оставалось четыре часа, когда я приехал в аэропорт. Устроился в бизнес-зале, открыл ноутбук, но работать не мог. Невкусный кофе остывал в чашке, мысли разбегались и снова возвращались к Лене.

Меня отвлек звонок Ули. Она тараторила быстро, сбивчиво про то, что у Эли появился ухажер, и она не хочет жить с ними в одном доме.

- Уль, успокойся, - сказал я, прикрыв глаза. - Я сажусь в самолет и скоро буду дома. Разберемся.

- Нечего разбираться папа! Я не хочу уезжать из России! Не хочу жить с ними в одном доме! Он мне не семья!

Я устала выдохнул и провел ладонью по лицу.

- Ульяна, я сказал, через четыре часа прилечу. Все обсудим спокойно!

- Ты тоже меня не любишь! - выкрикнула она срывающимся голосом и звонок оборвался.

- Блять! Бляяять… - тихо выругался я и откинулся на спинку кресла.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В город N я прилетел вечером и сразу отправился в квартиру бывшей жены. Дверь распахнулась, и в проёме появилась Ульяна.

- Папа! – вскрикнула она и повисла у меня на шее.

- Привет, зайка! – прижал ее к себе и зашел в квартиру.

В квартире был бардак. Множество коробок, чемоданы. Как будто кто-то очень торопится съехать.

- Эльвира, что происходит? - спросил я, заходя в гостиную.

- Привет, Антон! - спокойно ответила она, даже не отрываясь от упаковки вещей. - А что тебя удивляет?

- Ты куда-то собралась?

- Да, мне предложили работу в Италии. И Марио сделал предложение. Мы переезжаем. Не могу ж я вечно ждать пока ты настрадаешься и вернешься.

- Почему я узнаю это только сейчас? Ты вообще собиралась мне сказать? – взрываюсь я.

- А с чего вдруг я должна тебя предупреждать? - вскинулась она. - Мы давно не муж и жена.

- Потому что ты увозишь мою дочь!

- Она и моя дочь! Но оставаться тут и отказываться от таких предложений, только из-за ваших встреч, я не намерена. Мы переедем в любом случае!

- Нет! Я подам запрет на выезд Ульяны. Она не хочет никуда уезжать!

- У нее нет выбора.

- Выбор есть всегда!

- Да? И какой же?

- Она может жить со мной.

Эльвира рассмеялась до слез, громко и истерично, разрезая тишину в квартире.

- Ты даже собаку завести ей не можешь, потому что живешь на два города и работаешь двадцать пять часов в сутки! Что, будешь таскать ребенка по командировкам?

- Я решил вопрос с Москвой, - холодно ответил я. - Рома вернулся, взял управление. Мне больше не придётся туда мотаться. Найму няню.

- Антон, это глупо!

- Ну живет же она со мной как-то, когда ты уезжаешь!

- Давай спросим у Ули чего она хочет? – устало спросила Эля.

- Я не хочу уезжать в твою Италию! - выкрикнула дочь. - Я ненавижу Марио! Он мне не нравится! И сын его придурок! Я хочу жить с папой!

- А если папа приведет женщину и будет с ней жить, что ты будешь делать тогда?

- Не приведет! - упрямо ответила Уля.

- Уль, у меня есть женщина, с которой я планирую жить вместе. У нее есть сын, твой ровесник. Думаю, вы подружитесь.

- Что? – Эльвира села прямо на чемодан. - Что ты сказал?

- Что слышала. - спокойно ответил ей.

Разговор оборвался. Эля начала кричать, Уля плакала. В какой-то момент я просто устал. Поставил всё на свои места: либо Ульяна принимает мою новую жизнь и остаётся со мной, либо едет с матерью в Италию.

Домой я возвращался не один. В компании дочери и горы коробок, чемоданов, игрушек. Пришлось вызывать дополнительное такси: в мою машину всё это просто не помещалось.

Глава 27. Лена

Домой я вернулась рано, стрелки часов показывали почти пять утра. Тишина квартиры была оглушающей. Ни звука, ни шороха, только слабое жужжание холодильника и собственное дыхание. Тимофей и Полина спали. Скинув одежду, я пошла в ванную и включила душ. Вода то обжигала кожу, то леденела, а я стояла под струями, будто пытаясь смыть с себя всё, прикосновения, запах, воспоминания, даже саму мысль о нём. Час, может больше, я стояла, пока не начала дрожать от усталости.

Когда наконец вышла, зеркало напротив показало чужую женщину. Глаза красные, опухшие от слёз. Губы искусаны до следов крови. На шее и груди пятна от поцелуев, будто метки, от которых не избавиться.

Я опустила взгляд на свои руки. Пальцы дрожали, будто внутри поселился ток. Воздуха не хватало, дыхание сбивалось. Волна поднималась из груди, перекрывая горло. Это было знакомое чувство - приближающаяся истерика вместе с панической атакой.

Последний раз такое случилось тоже после встречи с Антоном девять лет назад, перед моим отъездом в Москву к Игорю. Вместе с Антоном разрушилось всё, что у меня было. Тогда я собрала себя по кусочкам.

А теперь… теперь я снова стою в ванной, под утро, с тем же чувством пустоты внутри. Только в этот раз я знаю точно - бежать уже некуда.

***

Август, 2016 г.

Антон:

Лен, у меня завтра дембель) Не приедешь встретить?

Лена:

В аэропорт или вокзал?

Антон:

Вокзал)

Лена:

Нет, Антон, извини, на вокзал не могу

От воспоминаний, что произошло прошлым летом после ее поездки на вокзал, она ненавидела это место. Не могла заставить себя вернуться туда, потому что это означало, что придется пережить все воспоминания и эмоции еще раз. Нет! Она не могла! Слишком больно.

Антон:

Жаль, я бы был рад тебя увидеть (

Лена:

Но мы можем увидеться после вокзала, в другом месте)

Антон:

После вокзала поеду домой с родителями, а вечером к Нику на дачу, если хочешь подъезжай туда)

Лена:

Отлично, подъеду туда))

Антон:

Буду ждать!

На следующий день завтракая и обновляя соцсети, она увидела новые фотографии у Антона и Ника. Антон был в армейской форме, зеленом берете, рядом были родители, брат Артур с семьей и Ник. Никаких девушек, тем более Эли. Ее это порадовало.

Ближе к вечеру она начала собираться к нему. Красивое белье, то самое голубое летнее платье, в котором она приезжала год назад на вокзал к нему, рассказать о беременности. Крупные локоны лежали на плечах. На лице никакого макияжа. Для нее это не праздник, а возможность отомстить за разбитые сердце и душу.

Лена:

Я готова, куда приезжать?

Антон:

Я за тобой заеду. Адрес тот же?

Лена:

Не надо, я на такси)

Антон:

Лена, успокойся, мне по пути.

Выезжаю)

Она стояла у подъезда ожидая его. Когда Антон подъехал, ее сердце невольно дрогнуло. Его машина была такого же кислотно-зеленого цвета, как и тот самый мотоцикл, на котором он когда-то катал ее. Он остановился прямо напротив. На улице царила тишина, лишь лёгкий ветерок трепал с ее волосами.

Антон вышел из машины с огромным букетом цветов. Белые лилии, ее любимые, с их безупречной чистотой и утонченностью, возвышались над пышными розовыми пионами, создавая ощущение нежности и романтики. Их лепестки, словно сотканные из шелка, переливались на свету, наполняя воздух тонким ароматом. Этот букет стал символом надежды и любви, который Антон держал в руках, готовясь к важному разговору, способному изменить их судьбу. В кармане его брюк лежала маленькая коробочка с кольцом. Он собирался сделать ей предложение. А она разбить ему сердце… Навсегда!

- Привет. – произнёс он, встречаясь с ней взглядом.

- Привет. – ответила Лена тихо, почти не поднимая глаз.

- Ты очень красива!

- Спасибо.

- Это тебе, – сказал Антон, протягивая букет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Какой красивый! – восхитилась она, вдохнув аромат. – Лилии! Мои любимые.

- Я помню, Лен, - улыбнулся он. – Все помню.

Он сделал шаг к ней и обнял.

- Вишенка, я так скучал…

Она осторожно ответила на объятия, но тут же отстранилась. Нельзя вспоминать, что сердце до сих любит его.

- Поехали? – спросила она.

- Поехали. – кивнул Антон, открывая для неё дверь и убирая букет на заднее сиденье.

Они ехали молча. Тишину нарушала только тихая музыка из колонок машины.

Старая композиция, которую они слушали когда-то вместе. Доехали до места всего за тридцать минут.

Дача Ника находилась за городом, в элитном дачном посёлке, утопающем в соснах. Антон припарковал свою машину на территории. Из машины они вышли вдвоем. Лена взяла свой букет - обида, обидой, но цветы жалко, слишком красивые. Когда они поравнялись, Антон взял ее за руку и переплел их пальцы.

Она не сопротивлялась, но и не ответила.

В воздухе витал запах жареного мяса, слышались звуки музыки и смех. Подойдя ближе к беседке, они увидели знакомую компанию - Ник, Майк, Рома с девушкой, ещё пара ребят и две девушки. Одну из них Лена узнала сразу. Эльвира. Та самая, которую она видела на вокзале год назад.

Увидев Антона, Эля подскочила и буквально повисла на его шеи. Лена резко освободила свою руку от его пальцев. И отвернулась. Подошла к Никите и тихо попросила вазу для цветов.

Больно. Так больно, что в груди всё стянулось, но она заставила себя держаться.

Никита принес ей вазу, Лена поставила свой букет в воду. «Свои ли?» - мелькнула горькая мысль. Вернулась обратно в беседку. Все сидели за столом, кроме Эли.

- Ты куда сбежала? – на ухо шепнул ей Антон.

- Цветы в воду поставила, – отстранено ответила она. – А где твоя девушка?

- Какая девушка? – нахмурился он.

Лена закатила глаза, оставив его вопрос без ответа и потянулась за мясом.

- Нальешь мне вина? – спокойно спросила она.

Вечер продолжился, все ели, выпивали, веселились, поздравляли Антона и спрашивали о дальнейших планах на жизнь. Лена сидела рядом, но будто за стеклом в другом мире, где всё давно решено.

- Лен, ты чего такая грустная? Скучно? – снова наклонился к ней Антон.

- Нет, все замечательно, просто задумалась.

- Тогда пошли. Отойдём, поговорим. Объяснишь, что это за “девушка”, о которой все знают, кроме меня.

Они поднялись и зашли в дом. Лена остановилась в полумраке прихожей.

Назад пути нет.

Она шагнула ближе и потянулась к нему. Их губы встретились. Этот поцелуй был острым, страстным. Страсть и боль в одном дыхании. Она вложила в него все чувства, что были внутри. Антон подхватил ее под ягодицами и понес на верх, в одну из спален.

Они почти не видели дороги, ведущей наверх, лишь чувствовали дыхание друг друга. Неровное, сбивчивое, будто в комнате вдруг стало слишком мало воздуха. Он опустил ее на кровать, но не отпустил. Комната тонула в полумраке.

- Лен, детка, Вишенка, - прошептал он, глядя ей в глаза. – Не могу без тебя.

Она промолчала, накрыла его губы своими, заставляя замолчать. Жадном, настойчивом, требовательном. Мир вокруг них сузился до размеров комнаты, в которой они находились.

Он гладил ее волосы, спину, чувствовал, как она дрожит от желания и эмоций. Лена прижималась ближе, кутаясь в его объятиях. Они забыли обо всем, у них были только этот вечер и кусочек ночи.

Он аккуратно снял с нее платье и с себя футболку. Продолжая покрывать поцелуями ее тело. Когда его губы коснулись ее шеи, Лена не сдержала тихого вздоха. Возбуждение разливалось по их телам медленно и сладко, как по венам тепло.

Лена провела руками по его груди, чувствовав, как под ее ладонью бьется его сердце. Его вздох и ее едва слышный шепот слились в единый звук.

- Антош…

Он одним движением снял с нее нижнее белье, потом стянул с себя джинсы вместе с боксерами. Их тела слились в едином ритме.

- Нет, Антон, - Лена уперлась руками в его грудь. – Защита, без нее нет!

Антон дотянулся до тумбочки, стоящей у кровати. Послышалось шуршание фольги. Через несколько секунд комнату наполнили звуки их любви.

Лежа в объятиях Антона, слушая его ровное дыхание, Лена думала. Слишком много думала. Может, стоит остаться? Простить? К чему приведет ее месть? Ни к чему. В конце любой мести всегда пустота. Не чужая - своя собственная, выстраданная. Та, что выжигает все живое внутри. Она не лечит раны, а делает их глубже. А вот прощение… Прощение умеет закрывать то, что сердце так долго держало открытым и болезненным. Оно не стирает боль, но возвращает тебе себя. Прощение не отменяет прошлое, но дает возможность будущему.

Час ночи.

Лена встала, стараясь не разбудить Антона. Собрала свои вещи, но в спешке задела его брюки. Из кармана что-то выпало. Маленькая коробочка. Она машинально подняла ее и открыла. Внутри было кольцо.

Золотой ободок с квадратным камнем нежно-розового цвета, как лепестки сакуры.

В голове всплыл школьный день: они сидели на перемене, смеялись и обсуждали украшения с девчонками. Тогда Лена обронила, что не любит круглые камни. Ее мечта - колечко с квадратным, необычного цвета.

Антон запомнил.

По щекам снова покатились слезы. Сердце сжалось. Она торопливо оделась, выбежала из дома. Вызвала такси в аэропорт. До ее самолета было три часа.

Проснувшись ближе к полудню, один в кровати, Антон машинально потянулся к телефону. Хотел посмотреть время. Но взгляд зацепился за уведомление о новой публикации у Лены. Он открыл.

*фотография опубликована 15 минут назад*

На снимке Лена в простом белом платье, распущенными волосами и с маленьким букетом белых лилий в руках. Рядом с ней - Игорь. В строгих брюках и белой рубашке, сдержанная улыбка. Его рука обнимает ее за талию, а другую поднял к камере, как и Лена. На безымянных пальцах блестят золотые кольца.

Подпись под фото:

«Волковы. Люблю тебя, муж!»

В следующую секунду телефон Антона полетел в стену, разбиваясь на кусочки.

Глава 28. Лена

Месяц спустя.

Утро было обычным. Настолько обычным, что от этого становилось ещё хуже. Я стояла на кухне, мешала овсянку в кастрюле, и чувствовала, как внутри меня всё начинает скручиваться. Опять. Уже неделю я просыпалась с этим мерзким ощущением тошноты. Сначала думала - вирус. Потом нервы. Последний месяц и правда был как на пороховой бочке: угрызения совести от предательства, бессонные ночи, усталость, переутомление, слёзы в подушку и резкие перепады настроения. Всё списывала на стресс.

Но сегодня утром, стоя с ложкой в руках, я вдруг поняла: уже третий день как меня воротит от запаха кофе. Моего любимого кофе. Я не начинала свой день без кофе с первого курса универа. И снова голова кружится. Тошнота, как будто волна, поднимается из живота, заливает грудь, горло, глаза. Я бросаю ложку в раковину, едва успеваю добежать до туалета.

Потом сижу на холодной кафельной плитке, прижавшись к ванне, и вдруг вспоминаю …последний раз, когда приходили «эти дни» …

Я резко выпрямляюсь. Нет. Нет, нет, нет. Не может быть. У нас с Игорем давно ничего не было. Его нет в городе уже два месяца. Только один... один раз. Тогда. Тогда, когда... я сжимаю виски ладонями, прогоняя мысли.

Нет. Не может быть. Это просто нервы. Просто гормоны. Просто я слишком много думаю. Я не могла так глупо…

…Я не могла так глупо…

Но что, если могла?

Я поднимаюсь, медленно, осторожно - будто каждое движение может привести к катастрофе. В ванной зеркало. В нём - я. Лицо бледное, глаза опухшие, как будто я неделями не спала. И, возможно, это правда. Я не спала, а существовала - между страхом и надеждой, между болью и упрямым молчанием.

Я ведь ушла от него. Тогда. После той ночи. Не обернулась. Не написала. Не ответила на его сообщения и звонки. А он даже присылал цветы к нам домой, но я не приняла.

Потому что…

А зачем? Что бы это изменило? Что он мог бы сказать -

прости, я не удержался?

Он всегда умел лишать меня почвы под ногами. И я боялась, стоит только ещё раз позволить ему прикоснуться, и я снова исчезну в нём. А я больше не хотела исчезать. Я хотела быть. Жить. Ради себя. Ради Тима.

Закрываю глаза и резко выдыхаю. Не может быть. Но если может? Хватаю телефон и начинаю судорожно листать календарь. Цикл. Последние месячные. Память отказывается подчиняться. Но чем дальше считаю, тем сильнее сердце уходит в пятки. Задержка. Две недели. Как я не заметила?

Наверное, потому что не хотела. Потому что не могла себе представить, что окажусь здесь. В этой точке.

Меня трясёт. Вылетаю из квартиры, не обращая внимания на недоумённый взгляд Тима, который завтракает.

- Мам?

- Я скоро, малыш, доедай пока. - успеваю только сказать, прежде чем захлопнуть за собой дверь.

Аптека через квартал. Я бегу. Впервые за долгое время - бегу на автопилоте, с дрожащими руками. Беру сразу три теста. У кассы не смотрю в глаза продавцу. Молча расплачиваюсь. Молча иду домой.

Всё происходит как в тумане. Ванная. Запертая дверь. Дрожащие пальцы. Шуршание упаковки. Ожидание. Шесть полосок. На каждом из трех по две полоски.

Я беременна.

Снова.

Сажусь прямо на кафель. И просто смотрю. Молча. Как в кино.

- Нет… - выходит шёпотом. - Только не это.

Но в груди что-то стучит не только страхом. Там - и тепло. И паника. И… что-то ещё.

Я беременна. Внутри меня жизнь. Ребенок от Антона. Это точно он. И я понятия не имею, что теперь делать.

Я не знаю, сколько времени провела, сидя на кафеле, уставившись на эти две яркие, предательские полоски.

В голове - пустота. Или, наоборот, слишком много мыслей сразу. Шум. Тревога. Паника.

Я не готова. Я не собиралась. Я не хотела. Но... я не могу сказать, что не чувствую ничего. Наоборот. Внутри меня всё сжалось и одновременно… стало как будто теплее. Странно. Словно часть меня - знала. Даже... ждала и хотела?

Скоро дверь в ванную тихо постучали.

- Мам, ты там? - голос Тима, осторожный, как будто боится задеть слишком тонкий лёд.

- Я… да. Сейчас выйду.

- Всё в порядке? Я переживаю.

- Да, мне просто плохо стало. Минут через десять приду.

Тишина за дверью. Потом отдаляющиеся шаги.

Я аккуратно встаю. Холодная плитка будто обожгла ступни. Моё отражение в зеркале - всё то же: бледное, испуганное, растерянное. Но в глазах уже что-то новое. Не просто страх. Ответственность. Память. И боль.

Я вспоминаю, как держала на руках Тима впервые. Как плакала и не могла поверить, что это - мой сын. Моё чудо. Мой смысл. И если это снова случилось... Если там, внутри меня, кто-то есть...

Провожу рукой по животу, всё ещё плоскому.

- Привет, - шепчу. - Я не знаю, кто ты. Не знаю, как ты появился. Но... я уже чувствую тебя.

Горло сжимает.

- И я боюсь. Очень боюсь. Потому что не знаю, как быть. Потому что твой папа...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мой голос обрывается. Антон. Что он скажет? Поверит? Обрадуется? Убежит? А может, наоборот… всё только усложнится. Он всё ещё любит меня. Я это видела. Чувствовала. Я тоже люблю. До сих пор. Несмотря ни на что. Но…

Я вытираю лицо полотенцем, включаю воду и умываюсь. Надо идти. Надо собраться. Сегодня - просто день. Обычный день, в котором я вдруг узнала, что снова стану мамой.

И пока никто об этом не знает. Ни Тим. Ни Игорь. Ни Антон.

Но скоро… всё изменится.

Глава 29. Лена

Прошло две недели. Две недели я не давала себе думать о том, что моя жизнь катится к чертям. Две недели днем не разрешала себе мысли о беременности, а по ночам слезно молила прощение у еще не родившегося малыша.

Я сидела на полу в ванной, обняв колени и прижавшись лбом к ним. На дне желудка снова шевелилась тошнота, но не такая, как раньше эта была вязкой, психологической, от страха. Рядом лежал телефон. Смотрела на него уже десять минут, пока не решилась нажать кнопку вызова.

Гудки.

Один. Второй. Третий.

- Лен? Привет! - голос Даши, как всегда, был лёгким и солнечным. - Давно от тебя ни слуху, ни духу. Как вы там?

- Привет… - мой голос дрожал. Я пыталась казаться спокойной, но внутри всё трещало. - Да так, ничего особенного. Ты как? Как Лиля?

- У меня все также. Работа… работа…работа, короче, жизнь бурлит. Лиля опять связалась с каким-то парнем, а он оказался женатым, да еще и жена беременна. Опять сопли, слезы, слюни. Ничего нового. Но… Блин… Лен, не могу больше это скрывать, чувствую себя предательницей. Антон спрашивал у меня твой номер телефона.

Я вздрогнула и замолчала.

- Ну…

- И я ему дала. Прости, что не сказала сразу. Он звонил, искал тебя. Такой убитый голос был. Сказал, что очень скучает по тебе. А я подумала… ну, вы же столько лет не разговаривали. Может, тебе тоже нужно было закрыть какие-то гештальты. Или наоборот - открыть. - голос Даши стал виноватым.

Я глубоко вдохнула и выдохнула.

- Мы виделись. - голос был убитым. Слезы подступали к горлу вместе с тошнотой.

- Лен… - голос Даши изменился. - Что-то произошло?

- Да. – коротко и честно. - Мы переспали. Я не планировала. Всё произошло как-то... слишком быстро. Слишком много накопилось между нами за эти годы разлуки. Нам сорвало крышу.

- Чёрт, а потом? - Даша была ошарашена.

- Потом я позорно сбежала, когда поняла, что натворила.

- И как ты?

-Даш, я беременна. – тихо прошептала.

Тишина.

- Что?

- Я сделала тесты. Не один. Три. Все положительные. Меня тошнит, я почти не ем, не сплю, и… Тим уже начал задавать вопросы. Я не знаю, что ему сказать. Что сказать себе. Что сказать Антону. И как рассказать всё Игорю.

- Он знает?

- Нет. - поджала губы, сдерживая слезы. - Я не решаюсь. Он говорил, что ни за что меня не отпустит. А если я скажу, он… он не уйдёт. Он останется, даже если не готов. Или решит, что обязан. А я не хочу, чтобы он был рядом из чувства вины. Не хочу рушить его семью. Я… просто не знаю, что теперь делать.

- Какую семью? Ты что не знаешь, что он разведен? – с удивлением спросила подруга.

- Знаю, он рассказывал, но еще из его рассказов я поняла, что его дочь надеется на воссоединение родителей. Я же не смогу найти с ней общий язык. Она меня возненавидит. Будет считать человеком, который разрушил их семью. Не думаю, что Антон пойдет на такие жертвы. Да и я не хочу ставить его перед выбором. Не правильно выбирать между ребенком и любовь! Так нельзя! А если Тим не сможет принять его. Я никогда не выберу кого-то в ущербсыну.

Даша долго молчала, а потом тихо сказала:

- Лена, ты можешь мне не верить, но я думаю, Антон любит тебя по-настоящему. Глубоко. По-хорошему. С упрямством. Ты ему нужна не как "мать его ребёнка", а как ты. Как Лена. Моя лучшая подруга и самая сильная женщина, которую я знаю. Я знаю какой ты человек и знаю, что полюбить тебя просто невозможно. Ты подружишься с Улей. А Тим на сколько я помню, уже подружился с Антоном.

- Я не сильная, Даш. Я сломанная. Сломанная и беременная от человека, который предал меня, а я когда-то предала его.

- Нет, ты не сломанная. Ты - человек. И ты живая. Это уже больше, чем делают многие. И ты имеешь право на второй шанс. Если ты его хочешь.

Я заплакала. Сначала молча, потом всхлипывая в трубку, как девочка.

- Я боюсь. Боюсь, что всё потеряю. Стабильность, надежность, поддержку. Что опять выберу неправильно. Что снова потеряю себя. Но сейчас я не одна, у меня Тим, мне надо думать в первую очередь о нем. Что я смогу ему дать одна? Ничего! Еще и беременность. Даша, как я потяну все это одна. Мне страшно, очень и я так устала…

- Тогда отдохни. Побудь тишиной. Но потом - иди туда, где сердце. Оно всё знает. Даже когда мы не хотим это слышать.

Мы молчали ещё несколько минут, ждали, когда закончатся мои всхлипы. Я успокоилась и вытерла слёзы.

- Спасибо, Даш. Просто… спасибо, что ты рядом.

- Я всегда рядом. Хочешь - приеду. Хочешь - просто буду на связи. А хочешь, найду Антона и прибью его, кобель плодородный.

Я усмехнулась сквозь слёзы.

- Оставь его пока живым. Вдруг пригодится.

- Через два дня Игорь возвращается, надо набраться смелости и как-то рассказать ему все.

- Лен, не переживай! Все будет нормально! Может быть не сразу, но будет! Обещаю тебе! Но то, что Игорю все надо рассказать это сто процентов. Он хороший, не лги ему и себе.

- Я тебя попрошу, только не рассказывай ни Антону, ни Никите, что я беременна.

- Хорошо, не расскажу, пока что.

- Даш, а если ему сейчас позвонить и все рассказать. Как думаешь у меня получится?

- Конечно, получится! Так все, давай прощаться. Пока ты не растеряла настрой, звони ему и звони мне. Держи меня в курсе, пожалуйста. Люблю тебя!

- И я тебя, спасибо, что ты у меня есть. Пока.

Я отключилась. Крутила телефон в руках. Думала, думала, думала. И решила набрать его.

Звонок. Гудки. А потом трубку взяла девушка.

- Алло. Алло!

Этот голос я знала до боли хорошо. Эля. Бросила трубку и вернула его в черный список.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 30. Антон

Я понимал, что начинается новый этап в моей жизни. Старался оставаться спокойным, но внутри бушевали эмоции. Хотелось, чтобы этот дом стал для Ульяны настоящим домом, таким же родным, как квартира Эли. Чтобы она чувствовала себя легко, свободно, на своем месте. Мы с Элей уже давно не семья, но я всегда был в жизни дочери, и теперь хотел дать ей всё, чего не успел раньше.

Переезд затянулся почти на две недели. Эльвира улетела в Италию, но обещала прилететь, как только обживется на новом месте, посмотреть, как устроилась дочь. В детской царил беспорядок: доделывался ремонт, кучи коробок с вещами и игрушками стояли повсюду, книги, новая мебель, запах свежей краски.

Рабочие заканчивали ремонт, и я решил заодно переделать весь дом. Моя спальня перестала быть холостяцкой берлогой и превратилась в уютную комнату для двоих. На втором этаже две детские: одна уже готова для взрослого ребёнка, вторую оставили без мебели. Внизу просторная кухня-гостиная почти на весь этаж и две гостевые комнаты.

Я помогал Уле распаковывать коробки, слушая ее болтовню. В её глазах читалась смесь радости и грусти. Радости от того, что осталась со мной, и грусти по маме. Они созванивались каждый день: Уля показывала, как продвигается ремонт, как обустраивается комната. Школу пришлось менять в последний момент, старая была слишком далеко. Посоветовавшись с Никитой, я перевёл дочь в свою старую школу.

Комната вышла по-настоящему девчачьей, нежной, уютной, почти сказочной. Светлые стены с цветочным орнаментом, потолок с облаками, кровать с пушистым розовым пледом, комод, письменный стол и, конечно, косметический столик с подсветкой. Эта комната словно создана для маленькой принцессы, которая мечтает о сказках и приключениях. Я пообещал себе, что сделаю всё возможное, чтобы этот дом стал для неё уютным и безопасным местом.

Адаптация проходила непросто. Новый дом, новая няня, новые правила. Через полтора месяца прилетела Эльвира. Остановилась в гостинице неподалёку. Уля просила, чтобы мама пожила с нами, но я отказал. Не потому, что был зол. Просто не хотел видеть в этом доме ни одну женщину. Ни одну, кроме Лены.

Покупая этот дом, я думал о ней. О нас. О том, как однажды заберу её сюда, и мы начнём всё заново. Пока эти мысли пришлось отложить на время, из-за дел, которые навались. Работа, переезд дочери, ремонт. Я засыпал и просыпался уставшим. Но знал, как только всё закончу, первым делом поеду к ней.

Эля пришла в гости, без звонка, когда я был в душе, а Ульяна гуляла во дворе.

- Привет, - услышал её голос, выходя, вытирая волосы полотенцем.

- Привет, - отозвался я.

– У тебя телефон звонил. - сказала она небрежно. - Я ответила, вдруг что-то важное.

- Кто звонил?

- Не знаю. Там молчали, наверное, номером ошиблись. – пожала плечами.

Внутри закручивалось неприятное волнение. Я взял телефон, посмотрел журнал вызовов. Незнакомый номер. Но я знал его наизусть до последней цифры. Меня досрочно вытащили из черного списка.

- Блять… - выдохнул я. В животе всё похолодело.

Начал перезванивать сразу. Но абонент уже был недоступен. Меня опять вернули на свое место.

- Эля, ну почему ты все время лезешь не в свое дело… - сказал я мрачно, чувствуя, как закипает раздражение. – Все время, блять, портишь мне жизнь! – голос сорвался на крик.

- Антон, я просто ответила на звонок! – Эльвира смотрела непонимающе, но в её взгляде уже начинала вспыхивать обида.

- Не просто звонок! НЕ ПРОСТО, БЛЯТЬ! - я сжал кулаки. - Я ждал его почти два месяца! А теперь она опять подумает, что ты есть в моей жизни!

- Я для тебя пустое место, да? – обиженно бросила Эля, скрестив руки.

- Ты никто для меня, - выдохнул я устало. - Тебя в моей жизни нет. Там есть только моя дочь!

- А ты уверен, что она твоя? - прошипела она с холодной усмешкой.

- Да, уверен на девяносто девять и девять десятых процента, - резко ответил я. - Столько показал тест, который я сделал сразу после ее рождения.

Эльвира замерла на секунду, потом усмехнулась зло, с болью, почти с истерикой:

- Какая ты мразь, Антон. Я любила тебя всю свою жизнь! И люблю до сих пор! Замуж вышла, думала, что в тебе хоть капля ревности проснется.

- Эля, мне все равно на твою жизнь. – я устало провёл ладонью по лицу. - Всё давно закончилось. И было большой ошибкой.

Пауза повисла тяжёлым воздухом между нами.

– Ты тогда на вокзале специально сделала это? - спросил я хрипло. - Видела, что Лена тоже стояла там?

- Я даже знала, почему она там стояла! - Эля усмехнулась, но в голосе послышалась дрожь.

- И почему?

- Потому что беременная была. У меня подруга лучшая работала в той клинике, куда она на УЗИ приходила.

Я застыл, не веря своим ушам.

- Почему мне не сказала? - в голосе больше не было злости, только тихая, обжигающая боль.

- Да потому что я ее ненавижу! - выкрикнула Эля, в глазах блеснули слёзы. - Если бы ее не было, у нас с тобой все бы получилось!

Я закрыл глаза и покачал головой. В груди что-то оборвалось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Нет, Эля… не получилось бы. Потому что любви к тебе не было никогда.

- Как я была рада, что она тогда потеряла его! Она лежала в больнице и ревела, а я радовалась. – сказала прямо мне в лицо.

- Пошла вон из моего дома! – проговорил я медленно со злостью. – ПОШЛА. НАХРЕН. ИЗ МОЕГО. ДОМА. Уля будет приезжать на каникулах к тебе, сама сюда приезжать не смей.

Эля вылетела, хлопая дверью. А я схватил телефон пытаясь дозвониться до Лены. Абонент был недоступен. Я сел на пол и обхватил голову руками, не зная, что делать дальше.

Глава 31. Лена

Я услышала, как хлопнула входная дверь. Сердце больно кольнуло, звук был знакомым до мурашек. Его шаги. Чемодан на колесах, мягкий голос:

- Тим, папа приехал!

Тимофей сорвался с места, вылетел из своей комнаты и, как всегда, с разбега влетел в объятия Игоря. Я замерла на кухне, сжимая в руках чашку с давно остывшим чаем. Мое тело сжалось в ожидании: всё, что я не хотела думать, говорить, вспоминать, стало ближе, чем когда-либо.

- Привет, мужик. Скучал? - с улыбкой спросил Игорь, подкидывая сына в воздух и ловя. - Ты чё такой худенький стал, а? Не кормили тебя тут?

Тим захихикал, но потом внезапно стал серьёзным:

- Нет, пап, я ем, а вот мама нет. Ей всё время плохо было.

Игорь нахмурился, посмотрел поверх головы сына на меня. Я так и стояла на месте, будто прибитая.

- Лена? Что с тобой?

Я поставила чашку на стол и заговорила медленно, стараясь, чтобы голос не дрожал:

- Просто отравилась, наверное. Уже лучше.

Игорь кивнул, но взгляд не отводил. Он умел быть спокойным, внешне уравновешенным, но я хорошо знала, когда за этим спокойствием прячется подозрение. Он читал меня, как книгу, только теперь страницы были чужие, с запачканными строками.

Игорь, будто ничего не заметив, занёс чемодан в спальню, потом вышел с пакетом.

- Я привёз вам подарки. Ну, как же без них, - он улыбнулся, доставая аккуратно упакованные коробки. - Тиму конструктор, тот, что с роботом-щенком, помнишь, ты хотел?

- Ура! - сын радостно выхватил коробку. - Спасибо, пап! Круто!

- А тебе, - он повернулся ко мне, - духи. Те, которые ты искала у нас, но их перестали продавать. Помнишь?

Я кивнула, беря коробочку в руки. Пальцы дрожали. Не ожидала. Не заслужила.

- Спасибо, - прошептала.

- Понюхай! Они все так же тебе нравятся? – попросил муж.

Я открыла коробочку. В нос сразу ударил резкий вишневый запах. В желудке начались спазмы. Достала флакончик и распылила в воздух этот аромат. Тошнота накрыла резко, я тут же побежала в туалет.

Меня рвало, скручивая и скручивая спазмами.

Когда я вышла взгляд Игоря был устремлен на меня в упор.

- Игорь, нам надо серьёзно поговорить, - произношу я, стараясь держать голос ровным, но внутри всё сжимается.

- Давай позже? - устало говорит он и потирает переносицу. – После ужина.

- Нет, надо поговорить сейчас, - добавляю жёстче, выделяя последнее слово. Потому что я больше не могу. Не могу притворяться. Не могу изводить себя молчанием.

Он вздыхает.

- Хорошо. Что за срочность?

Я чувствую, как по позвоночнику ползёт холод. Слова застревают в горле. Но я всё равно говорю:

- Игорь… нам надо развестись.

Моя собственная фраза звучит как чужая. Слишком тихо. Слишком страшно. Ком подкатывает к горлу - из слёз, из боли, из вины. Да. Я сказала это. Разрушила брак. Всё, что мы строили годами. Всё из-за меня.

Он поворачивается, нахмурившись:

- Что? - смотрит, будто не понял.

- Нам надо развестись, Игорь, - повторяю чуть громче. Пальцы сжимаются в кулаки, ногти впиваются в ладони.

- Что ты такое говоришь? Это шутка? Если да, то очень дурацкая. - Он пытается усмехнуться, но улыбка выходит перекошенной.

Ох, Игорь… знал бы ты, как далеко мне сейчас до шуток.

- Я не шучу. Я серьёзно.

- Да что с тобой происходит? - раздражение прорывается сквозь его голос. - Ты как попугай: «развестись, развестись» … С чего ты это взяла?

Я молчу. Просто качаю головой. И первая слеза медленно стекает по щеке.

- Лена, - он повышает голос, - объясни, чёрт возьми! Что случилось?

Я начинаю плакать. Беззвучно. Без сил.

Он опускается передо мной на корточки, старается поймать мой взгляд, ищет в моих глазах хоть какое-то объяснение.

- Это из-за второго ребёнка?.. - спрашивает мягче. - Да я готов подождать! Я понимаю, тебе тяжело, ты хочешь времени на себя. Я ведь всё понимаю, Лена. Я… готов ждать. Только не надо так сразу - в никуда.

Он тянется ко мне, хочет обнять, хочет коснуться лица. Но я отступаю. Не могу. Не имею права.

Молча, через силу, выталкиваю из себя два слова:

- Я беременна.

Он замирает.

- Что?

- Я беременна, - повторяю.

Игорь вдруг расправляет плечи, в глазах - вспышка радости:

- Лена… это же прекрасно. Ты даже не представляешь, как я рад!

- Нет. - Я качаю головой, и в груди разламывается крик. - Нет, Игорь. Это не так.

Он хмурится. Не понимает.

- Что не так?

Я смотрю ему в глаза. И как будто проваливаюсь. Мой голос становится едва слышным:

- Я беременна… не от тебя.

Сначала - тишина. Он просто стоит. Неподвижно. Пытается осмыслить.

Потом - шаг назад. Будто его ударили.

- Что ты сказала? - в голосе пустота. Лёд.

- Я беременна не от тебя, - повторяю, едва шевеля губами.

Мир начинает плыть. Слёзы застилают всё. Комната превращается в размытые тени. Только его лицо - чёткое, как удар. Лицо мужчины, которому только что разбили сердце.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он отступает ещё на шаг, будто не может дышать рядом.

Замирает. Сначала просто смотрит. Будто пытается расслышать мои слова ещё раз - как будто ослышался. Потом отступает еще на шаг. Его губы чуть приоткрыты, брови сдвинуты, глаза бегают по моему лицу - он словно ищет подтверждение, что это сон. Или плохая шутка. Что угодно, только не правда.

- Что… что ты сказала? - голос дрожит, и в нём больше тишины, чем гнева.

Я не отвечаю. Только повторяю взглядом то, что уже сказала вслух. Слишком тихо, но достаточно ясно.

Он выпрямляется. Уходит в сторону, будто его ударили. Подходит к стене. Опирается ладонью, а второй проводит по волосам. Его плечи подрагивают. Он молчит.

- Ты... - он глотает воздух. - Ты хочешь сказать… Ты была с кем-то? Когда? Пока я был в командировках?

Он оборачивается. В глазах нет привычной мягкости. Нет гнева. Только опустошение. Веки дёргаются. Губы теряют цвет. Как будто с него медленно сползает всё, что держало его на ногах.

- Сколько? - хрипит он. - Сколько это продолжалось? Кто он?

Я качаю головой. Не хочу. Не могу. Не сейчас.

- За что, Лена?.. - он отходит к столу, хватается за спинку стула, сжимает пальцы до побелевших костяшек. – Мы через столько прошли вместе. Были вместе даже в самые трудные времена. Мы были семьей. Как ты могла?

Молчание между нами становится невыносимым.

- Игорь, пожалуйста, не надо… - шепчу.

- Не надо? - переспрашивает он с горькой усмешкой. - Ты только что сообщила мне, что носишь под сердцем ребёнка от другого мужчины. А я должен... что, спокойно выслушать и проглотить это?

Он отходит, резко, будто боится себя. Разворачивается, снова смотрит на меня. В его глазах слёзы - редкие, мужские, рвущие душу.

- Я... Я бы принял всё, Лена. Даже твоё «не хочу второго ребёнка», даже твои сомнения, даже твою холодность. Я ждал, надеялся… Но это?.. Это слишком.

Он застывает, потом медленно выходит из комнаты, хлопнув дверью.

А я остаюсь сидеть в пустоте. Тело гудит, глаза режет от слез. Всё сказано. Больше нечего ломать. Всё уже сломано.

Спустя несколько минут, Игорь появляется в коридоре с небольшой дорожной сумкой. Быстро хватает куртку и обувается. Хлопает входная дверь.

А я слышу, как разбивается вся моя жизнь.

Я не помню, как снимаю с себя одежду будто она обжигает, как включаю воду в душе и стою под ней слишком долго - горячей, почти обжигающей, но я не чувствую. Просто стою, пока не начинаю дрожать. Может, от воды. Может, от того, что внутри всё сжимается в ком.

Хочется смыть с себя все. Эту грязь. Липкое ощущение предательства. Вину. Боль. Отмотать все назад. Закричать. Исчезнуть. Но я лишь стою под струями воды и не двигаюсь. Стоит мне закрыть глаза – появляется его лицо. Игорь. Его взгляд. Я никогда не видела столько боли в его глазах. Столько разочарования. Он смотрел на меня, как на чужую. Как на предательницу. Как на ту, кто разбил всё, что мы строили годами.

Мы были единственными друг у друга долгое время. Мы взрослели вместе. Проходили все рука об руку. Поддерживали всегда и во всем. Победы и проигрыши. Ссорились и мирились. Планировали нашу жизнь. Многие планы уже реализовали, какие-то только собирались. Но всегда вместе. Мы были "мы".

А я всё это разрушила. Одним своим поступком. Перечеркнула одиннадцать лет, что мы знакомы с Игорем, девять из которых женаты.

Слезы снова начинают струится по моим щекам, смешиваясь с водой. Мне больно, так сильно как будто чувствую всю боль, что испытывает сейчас Игорь. Мой Игорь. Нет. Больше не мой.

Я прислоняюсь лбом к прохладной плитке. Дрожу. И шепчу еле слышно:

- Прости… прости…

Но простит ли? И нужно ли?

Не помню, как добираюсь до кровати. Всё будто в тумане. Все движения делаю на автомате. Переодеваюсь в старую растянутую футболку мужа. Я носила ее беременной Тимом. Тогда она была как мягкий щит, как прикосновение любви - укрытие, спасение. Сейчас - жжёт. Давит. Напоминает. Кричит, что я больше не имею права носить ее.

Срываю с себя футболку с резким раздражением, почти с отчаянием, и в спешке натягиваю свою пижаму. Холодную. Без запаха.

Ложусь, но не чувствую облегчения. Ни телом, ни душой. Заворачиваюсь в одеяло, как в кокон, будто надеюсь исчезнуть.

К горлу подступает тошнота не только физическая, но и душевная. В этот момент вспоминаю - я не одна. Во мне чья-то будущая жизнь. Чистая. Ещё не испорченная болью. От меня зависит жизнь еще не рождённого человека. Я кладу ладонь на живот. Тихо, бережно. Прости. Дышу. Дышу. Пытаюсь успокоится. Закрываю глаза. Вдох. Выдох. Представляю, как он прижимает меня к себе. Не мой родной муж. Другой. Как в те минуты моей ошибки. Моего предательства. И вот тогда, наконец, срываюсь в сон. Тревожный, рваный.

Глава 32. Лена

Наша история с Игорем началась в один из трудных периодов моей жизни. Мы жили в одном подъезде, когда были детьми. Он до двенадцати лет, потом его семья переехала в Москву, Полина родилась уже там. Условно мы знали друг друга, но никогда даже не здоровались. Там он и поступил в университет. Мать и отец Игоря разбились в аварии, когда он заканчивал последний курс в университете и уже работа в фирме отца.

В первые он написал мне в соцсети перед Новым годом. Сначала каждый день желал доброго утра, днем спрашивал, как проходит день, по вечерам разговаривали до поздней ночи. Без флирта, без обещаний, просто тихое теплое общение, которое вдруг стало чем-то большим. Первый раз мы встретились, когда он приехал на майские выходные в наш город, остановился у своей тети. Мы гуляли целые день и вечер, а потом разговаривали по телефоны до утра. Он не предлагал встречаться, не из холодности, а из осторожности. Но я уже обжигалась один раз, второй не хочется, поэтому я спросила сама: «Мы ведь пара?». Игорь ответил, что мы пара с первого дня нашего общения.

Он появился в моей жизни, когда я нуждалась в ком-то надежном, когда больше всего хотелось поддержки. Без бурь и боли, без страсти и без разбитого сердца. Тихо, спокойно, без лишних эмоций, как было с Антоном. Игорь не был физически рядом со мной, но его поддержку я ощущала всегда.

С ним я ощущала себя любимой и нужной. Но где-то внутри не хватало адреналина, искры. Тогда я впервые села на мотоцикл, чувство свободы, ветер в лицо и адреналин гуляющий по крови, стали моей новой зависимостью. Первый мой собственный бак был подарком от Игоря на мое восемнадцатилетние.

Потом был выпускной и последствия моих ошибок. После выкидыша и двух недель в больничных стенах его предложение переехать к нему в Москву Я помню тот день: он приехал с моей любимой черешней и просто протянул кольцо. Без всяких предложений, без пышных слов и романтических жестов, но с искренним желанием. Просто сказал: «Поехали домой». Я согласилась, но попросила подождать год, закончить первый курс и оформить перевод без потери года.

Мы расписались летом, в середине августа. Без платья, без гостей, без танцев. Просто загс, фото у входа и дорога домой. Я тогда решила, что с Антоном всё кончено, мы переписывались после той моей аварии, ничего больше приятельского общения. Но за два дня до свадьбы он написал, что возвращается со службы. Никаких планов, никакой мести - всё произошло спонтанно. Вечер на даче у Ника стал для меня роковым. Нашим последним, но самым настоящим.

Той же ночью я прилетела в Москву. Времени оставалось слегка привести себя в порядок и выезжать в ЗАГС. Через несколько часов я стала Волковой. У нас не было пышной свадьбы со всеми традициями, не было свадебного платья, не было гостей. Мы приехали после ЗАГСа в нашу маленькую квартиру и начали семейную жизнь, оставив Антона и все что связано с ним в старой жизни.

Больше всего на свете мне хотелось увидеть его реакцию на нашу с Игорем фотографию. Его реакция появилась вечером. Сухой комментарий, где каждая буква источала сарказм, боль и завершение:

«Поздравляю. Желаю верности.»

Одна часть моей души ликовала, а другая просто умерла в такси по дороге в аэропорт. Так началась моя новая жизнь. В новом городе, под новой фамилией. С чистого листа.

Мы не планировали ребёнка, хотели подождать, пока я закончу университет. Но через три года, в начале последнего курса, я узнала, что беременна. Беременность была тяжёлой: постоянный токсикоз, тонус, больницы. Несколько раз врачи готовили к худшему. Несколько раз я лежала на сохранении в больнице. Иногда просыпалась ночью от болючих спазмов, живот становился каменным, казалось, что начались роды, но это был тонус.

Роды начались внезапно. Воды отошли сразу, но потом родовая деятельность остановилась, схватки прекратились, у ребенка началась гипоксия. Капельницы, постоянный контроль КТГ, замедление сердцебиения у малыша. Двадцать один час ада. В какой-то момент я думала, что не выживу. А потом экстренная операция, большая кровопотеря. Три дня реанимации и у меня, и у сына. Только потом мы встретились с малышом. Две недели в роддоме.

Кормить грудью не получилось. А в тот день, когда Даша прислала мне скрин из дной соцсети, молоко перегорело совсем. На фотографии были Антон и Эля, она держала в руках снимок узи, а подпись говорила: «1+1=3. Родители.»

Тимофей был беспокойным ребенком. Плохо спал по ночам, часто болел. В сад он пошел в три года, а я вышла на работу. Год постоянных больничных и было принято решение прекратить походы в сад. Я уволилась и полностью посвятила себя семье и быту. Утром - завтрак, сборы, стирка, готовка. Вечером - сказки, лекарства, усталость.

Единственной отдушиной оставался мотоцикл. Ветер, дорога и я. Там, на трассе, я хоть немного вспоминала, каково это дышать.

И всё шло привычно, размеренно, пока Антон снова не вошёл в мою жизнь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 33. Лена

Целую неделю от Игоря не было ни звонков, ни сообщений. Он не появлялся дома и вообще исчез. Тимофей всё время спрашивал, где папа, почему уехал и даже не попрощался. Малыш очень любит отца, несмотря на то, что большую часть времени мы проводили вдвоём. Так уж сложилось с самого рождения Тима: Игорь часто пропадал на работе, задерживался сутками, уезжал в командировки на недели.

Тим сильно привязан ко мне, но папа для него всегда оставался примером. Настоящим героем.

Моё собственное состояние оставляло желать лучшего. Утренняя тошнота превратилась в постоянную - кажется, меня тошнит уже не столько от беременности, сколько от самой себя. От собственного поступка. От того, как я разрушила нашу семью. Как предала Игоря.

В пятницу вечером у меня был назначен приём у врача и первый скрининг. Впервые я должна была увидеть малыша. Услышать, как бьётся его сердце. До этого момента было проще - можно было делать вид, что ничего не происходит. Что всё ещё можно повернуть назад. Но если быть честной… я боялась. Знала: это УЗИ изменит всё. Хотя куда уж больше перемен? Но оно сделает происходящее реальным.

Никто, кроме моего - пока ещё - мужа, не знает, что я натворила. Нет, я не боюсь осуждения других. После того взгляда, который увидела в глазах Игоря, мне плевать, что скажут остальные. Каждый раз, закрывая глаза перед сном, я вижу его лицо. И ту боль, что ему причинила.

Я ехала в клинику, сжав руль до побелевших костяшек пальцев. Тошнота не проходила ни на минуту, как и чувство вины, которое давило на грудь сильнее ремня безопасности. Тим остался с Полиной. Он не задавал сегодня лишних вопросов - просто посмотрел мне в глаза и сказал:

- Ты придешь до сна, да?

Я кивнула, не зная, что он увидел на моем лице, но, кажется, слишком многое.

Парковка у клиники была почти пуста. Вечер пятницы - у кого еще назначены скрининги в это время? Я всегда выбирала такие окна. Чтобы никого не видеть, не сталкиваться со знакомыми. Чтобы не притворяться.

Когда поднялась на этаж и вошла в кабинет, доктор улыбнулась мне тепло и спокойно - так, как будто это был самый обычный день в самой обычной жизни.

- Лена, здравствуйте. Готовы?

Нет. Нет. Нет. Повторяла я про себя. Но в реальности лишь тихо кивнула головой.

Легла на кушетку, закатала футболку, обнажая плоский пока живот, и сделала глубокий вдох. Врач включила аппарат, выдавила холодный гель и повела датчиком по коже, через секунду комната наполнилась быстрым, ритмичным звуком.

- Сердцебиение малыша.

В глазах потемнело, уши заложило, было лишь слышно сердцебиение ребенка. Я зажмурилась.

Мир стал слишком громким. Слышала только этот стук. Маленькое сердце. Внутри меня. Маленькие ручки. Маленькие ножки. Пальчики. Тельце. Внутри меня растет жизнь.

Пока девушка измеряла все параметры, я пыталась совладать с эмоциями и не разреветься прям в кабинете.

- Всё хорошо, - сказала доктор. - Ребёнок развивается по сроку. Срок двенадцать недель. Пол можно будет определить на сроке шестнадцать недель или подождать до второго скрининга. Хотите фото?

Я кивнула. Не знаю зачем. Но кивнула.

Выходя из кабинета, я положила снимок в сумку. Не стала смотреть. Пока.

Телефон всё так же молчал. Никаких сообщений от Игоря. Никаких объяснений. Он просто исчез, оставив после себя только боль и пустоту в доме, к которым я теперь боялась возвращаться.

Я ехала домой и думала: всё изменилось. Это уже не просто ошибка. Не просто измена. Это - жизнь. Новая. Невинная. И несмотря на всё, я уже любила этого ребёнка. Безусловно. Страшно. По-настоящему. Как и Тима.

Господи, Тим! Как сказать ему, что скоро он станет братом. Как отнесется к малышу. Как сказать, что мы с его отцом больше не вместе. Оба моих ребенка будут расти без своих отцов рядом. Что я натворила? Слезы сами собой потекли по моим щекам.

Когда я вошла в квартиру, дома было тихо. Поля уложила Тимофея. Я поблагодарила ее и проводила, сняла пальто, прошла в комнату. Спасибо Поле, что она не стала ничего спрашивать у меня. Иначе моя истерика вернулась бы с новой силой.

Тимофей спал, свернувшись калачиком, прижав к щеке своего любимого плюшевого зайца. Я села рядом, поцеловала его в макушку и прошептала:

- Прости меня, малыш. За всё, что я не уберегла. Прости. Прости. Прости. Я тебя так сильно люблю.

Он вздохнул, не просыпаясь, и прижался к моей руке щекой. Больше сдерживать себя не было никаких сил. Я опять беззвучно зарыдала, смотря на Тима, а второй рукой накрывая и поглаживая живот.

Не знаю сколько так просидела. Но когда слез уже не осталось, я пошла на кухню. На столе лежал телефон. Ни пропущенных. Ни сообщений.

Сколько можно жить в неведении, мне надо знать, что с Игорем все хорошо. Конечно, на сколько это возможно.

Взяв телефон, я долго смотрела на экран, не могла решится и набрать его номер. Телефон сам ожил в моих руках.

«Лена, открой дверь. Надо поговорить. Знаю, что ты не спишь, видел свет в окнах кухни.»

Не думая ни секунды, пошла открывать дверь. Странно, что Игорь не открыл ее сам.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Открыла дверь. За порогом стоял Игорь. Мокрые от мороси волосы прилипли ко лбу, ворот куртки небрежно расстёгнут. Уставший, осунувшийся, с тенью бессонных ночей под глазами. На секунду наши взгляды встретились, и сердце болезненно дернулось. Я отступила в сторону. Он молча вошёл, не дотрагиваясь до меня. Вошёл, не сказав ни слова.

Запах дождя. Сырость улицы смешалась с напряжённым воздухом кухни. Я слышала, как он дышит - неровно, с перехватами, будто только что пробежал марафон. Или держал себя в руках слишком долго.

Мы прошли на кухню. Я села на табурет, он остался стоять, уцепившись пальцами за спинку стула. Пауза повисла между нами - напряжённая, тяжёлая.

- Он знает? - Игорь нарушил тишину. Глухо. Тяжело. - Отец ребёнка… он знает, что ты беременна?

Горло пересохло. Я не могла говорить. Просто покачала головой. Медленно. Почти незаметно. И потом всё же прошептала:

- Нет…

Он сжал челюсть. Я увидела, как заиграла мышца на щеке. На мгновение он прикрыл глаза, вдохнул так глубоко, будто пытался утопить в себе боль.

- За эту неделю, Лена, я думал, - начал он, глядя куда-то мимо меня, словно не решался смотреть в лицо. - Много думал.

Пауза. Его голос стал резче:

- Простить тебя… я не могу. Пока не могу.

Он вскинул голову, и наконец - встретился взглядом со мной.

- Я закрываю глаза, Лена… и вижу тебя под ним.

Первая слеза сорвалась и упала, обжигая щеку. Едва дышала.

- Это мерзко, - выдохнул он. - Чёрт возьми, мерзко…

Он отвернулся, провёл рукой по лицу, будто пытался стереть с себя всё это.

- Знала бы ты, как мне больно.

Вторая слеза скатилась по подбородку. Затем третья. Я больше не могла сдерживать их, они текли, не спрашивая разрешения.

- Как ты могла?.. - Его голос стал надломленным. - КАК. ТЫ. МОГЛА?

Он ударил кулаком по столешнице не сильно, не с яростью. С отчаянием. С глухим стуком, будто хотел выбить всё, что копилось. Я сидела, беспомощная, сломленная, только слёзы текли, как нескончаемый дождь.

Игорь отвёл взгляд. Прошёл мимо. Его шаги - тяжёлые, медленные, словно каждый из них отдавался в моём сердце.

Он остановился у кухонного гарнитура. Замер. Я обернулась и увидела, как он смотрит на мою сумку. Та была приоткрыта, а из неё торчал тот самый снимок УЗИ.

Игорь медленно, осторожно, будто боялся повредить, взял его в руки. Долго смотрел. Молчал. Дышал неровно. Пальцы сжались на уголке снимка, но не так, чтобы помять. Просто чтобы почувствовать. Понять. Осознать.

- Когда была у врача?

- Сегодня, - мой голос дрогнул.

- Всё хорошо?.. - его голос стал тише. Почти нежный. - С тобой… с ребенком?

Я кивнула. И добавила:

- Только… гемоглобин низкий. Как у многих беременных. В остальном - всё в порядке.

Он кивнул. Протянул руку, провёл пальцами по изображению, будто хотел дотронуться до того, кого никогда не знал.

- Какой срок?

- Двенадцать недель.

Игорь вздрогнул. Сжал губы.

- Значит, пока я был в командировке… - он горько усмехнулся.

- Ты собираешься ему рассказать? - тихо спросил он.

Я покачала головой.

- Нет. Я… не хочу ломать ещё одну семью. Не хочу, чтобы кто-то ещё пострадал из-за моей… глупости.

Он медленно поднял на меня глаза. Там больше не было любви или была, но переплавленная в пепел. И боль. Такая боль.

- Лена… Тим - мой сын. Я люблю его…

Он сделал шаг ближе.

- И тебя. Я тебя тоже всё еще люблю. Я люблю ВАС больше жизни. Вы… всё, что у меня... - он запнулся. - Было.

Тишина. Мы стояли в полумраке кухни, между нами снимок и пропасть, в которую мы оба упали.

- Я не знаю, - сказал Игорь, почти шёпотом. - Смогу ли когда-нибудь забыть… простить…

Он сделал шаг ко мне. Его рука чуть дёрнулась, будто хотел прикоснуться, но не решился.

- Но я хочу попробовать. Я… хочу стать отцом этому ребёнку.

Он опустил глаза, голос его дрогнул:

- Я не знаю, получится ли у меня любить его… Но я хочу.

Он поднял взгляд.

- Потому что я не могу без вас. Ни без Тима. Ни без тебя. - Он выдохнул. - Мне так… плохо, Лена. Просто невыносимо.

Глава 34. Лена

Игорь сделал шаг ко мне и крепко обнял, прижав к себе. Одна его рука легла мне на затылок, другая на поясницу. Я не сдержалась и уткнулась лицом в его грудь, руками обвила его талию. Чувствовала его поцелуй в волосы и рваный, сбивчивый вдох такой, будто он тоже плачет вместе со мной.

Мы стояли так долго, в тишине, которую прерывали только наши всхлипы.

- Игорь… - я подняла взгляд. - Я не могу, - прошептала.

Он смотрел прямо в глаза. Ресницы мокрые, по щеке скатилась последняя слеза, а во взгляде - понимание.

- Я не смогу. И ты тоже… - продолжала я. - Не сможешь забыть и простить. Будешь смотреть на этого ребёнка и видеть его черты, вспоминать каждый день мою ошибку. Я не хочу делать тебе больно. Полная семья не сделает ребёнка счастливым, если родители ненавидят друг друга. Дети должны расти в любви — даже если эта любовь будет в разных домах.

- Лен, любимая, не плачь… Пожалуйста… Мое сердце разрывается, когда вижу твои слезы. – прошептал Игорь. – Я люблю тебя.

- И я тебя люблю. Всю жизнь буду любить. Но не было ни дня, чтобы я не вспоминала его, не тосковала. Мотоцикл был единственной ниточкой к той жизни, где он был, поэтому я так цеплялась за него.

- Я бы соврал, если бы сказал, что не знал о твоей любви к нему. Я видел, как ты тоскуешь. Но ты ни разу не дала мне почувствовать, что я тебе не нужен.

- Игорь… раз уж мы решили открыть все двери, за которыми прячутся скелеты, я должна рассказать ещё кое-что.

- Давай, только сядем. Заварю чай.

- Давай. Сиди, я заварю сама.

Я убрала снимок обратно в сумку. Поставила чайник, достала две кружки. Когда он закипел, заварила травяной сбор, разлила по кружкам и поставила их на стол, где уже сидел Игорь.

- Рассказывай.

- Помнишь лето, когда я закончила школу? - спросила я. Игорь кивнул. - Я лежала тогда в больнице. У меня был выкидыш. Я была беременна от Антона. Это случилось на выпускном. Мне было так плохо, что я не вылезала из душа целые сутки, пытаясь отмыться от этого.

- Я знаю, что был не первым у тебя, знаю про выкидыш.

- Откуда? - округлила я глаза.

- Лен… - Игорь усмехнулся. - Ты не была моей первой девушкой. Я умею отличить девственницу от девушки с опытом. Да, я был зол и разочарован, но ждал, когда ты сама решишь рассказать. Потом всё забылось.

- А про беременность откуда?

- В больнице работает моя троюродная тётка. Я попросил узнать, что с тобой. Когда она рассказала про прервавшуюся беременность, я был в шоке. Сначала подумал, что ребёнок мой, а потом посчитал сроки и понял, что нет. Она сказала, что у тебя есть проблемы, и что со второй беременностью могут быть сложности. Так и вышло. Помнишь, через какой ад мы прошли, когда ты носила Тима?

- Да, такое забыть невозможно. А роды… Я уже прощалась с жизнью в какой-то момент.

- Поэтому я переживаю за тебя сейчас. Всё ли хорошо?

- Да… Тошнит, но, когда надеваю его рубашку проходит. Будто он рядом и защищает. - Слова сорвались сами, и я тут же замолчала, поняв, что проговорилась.

- Лен, - Игорь взял меня за руку. - Ты всегда можешь обратиться ко мне за помощью. Какие бы отношения у нас ни были, я рядом. Не обещаю стать другом, но крепким плечом останусь.

- Спасибо, Игорь. Ты - самый лучший мужчина в мире.

- Но сердце тянется к другому.

- К другому. - тихо согласилась я.

- Бумагами для развода займусь сам. Квартиру оставлю тебе и Тимофею. Но, Лен, я против, чтобы здесь появлялся чужой мужчина. Когда Тим вырастет, пусть эта квартира станет его. Доступ к нашему счёту оставляю тебе не экономь, не отказывайся.

- Конечно, это даже не обсуждается. Спасибо тебе. – соглашаюсь я

- Спасибо.

Игорь поднялся из-за стола, прошёл к Тиму, поцеловал сына, оставил ему подарок. Возле двери обернулся, прощаясь со мной, и ушёл.

Хлопок двери. И с этим звуком рушится вся наша семейная жизнь.

Я сидела за столом с остывшим чаем в руках. Не знала, что делать дальше. Не знала, как жить. Но одно знала точно - я не одна. Со мной мои дети. И как бы тяжело ни далась эта беременность, я буду хвататься за неё зубами, чтобы выносить и родить здорового малыша.

Утром за завтраком мы сидели с Тимом вдвоём. Тишина стояла такая плотная, что слышно было, как ложка звенит о фарфор.

- Мам, а где папа? - спросил он, не поднимая взгляда.

Я отложила чашку, глубоко вдохнула.

- Тимофей, нам нужно серьёзно поговорить, - сказала тихо, глядя ему прямо в глаза. - Так иногда бывает, что взрослые больше не могут жить вместе. Но это не значит, что они перестают любить своих детей.

Он нахмурил брови, сжал губы.

- Вы что, разводитесь?

- Да, - кивнула я. - Мы с тобой будем жить здесь, а папа в другой квартире.

- Понятно, - глухо произнёс Тим и уткнулся в тарелку.

Я наблюдала, как он машинально мешает ложкой кашу, и чувствовала, как всё внутри сжимается.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Тимофей… - позвала я. - Сыночек… Мне нужно сказать тебе ещё кое-что.

Он поднял на меня взгляд, усталый и раздражённый.

- Ну что ещё вы натворили?

- Я беременна, - выдохнула я. - Скоро у тебя будет младший брат или сестра.

Повисла тяжёлая пауза. Воздух словно застыл. Тимофей резко бросил ложку в тарелку, звук прозвенел как удар. Он встал, не глядя на меня, и молча вышел из кухни.

Я сидела с чувством, что испортила нам всем жизни.

Глава 35. Лена

3 месяца спустя, октябрь, 2025 г.

Прошло около трёх месяцев с того дня, как я призналась Игорю. С тех пор моя жизнь словно перевернулась, тихо, но неотвратимо, на сто восемьдесят градусов. Вопросом развода занимался Игорь. Нас достаточно быстро развели, учитывая наличие несовершеннолетнего ребенка и общей жил площади. В заявлениях Игорь указал, что не имеет претензий на раздел имущества и квартира останется мне и сыну, а место жительства ребенка с матерью. Я в свою очередь не подавала на алименты и не устанавливала график встреч. Теперь мы официально никто друг другу.

Мой бывший муж отдал мне доступ к нашему семейному счету «подушке безопасности», на который периодически переводит деньги. Запаса тех денег вполне хватит на воспитание двоих детей, не ограничивая себя и детей, а после того как младший пойдет в сад, выйду на работу.

Тимофей пошёл во второй класс. На его вопрос, почему папа теперь не живёт с нами, мы с Игорем ответили, как могли: что у мамы и папы теперь разные жизни, но они оба по-прежнему очень его любят. Тим вроде бы понял, но есть одно, чего он не может принять: почему папа не может быть отцом малыша, который растёт у мамы в животе.

Постепенно он свыкается с мыслью, что скоро станет старшим братом. Уже примеряет на себя эту роль, заботливо гладит мой живот, рассказывает малышу свои школьные истории и каждый вечер желает ему спокойной ночи.

Малыш действительно быстро растёт - настоящий богатырь. Сейчас шестой месяц, а живот уже такой, что его невозможно скрыть даже под свободной одеждой. Две недели назад я была на втором скрининге. Все показатели в норме, малыш активный, сильный. Врач улыбнулась и спросила, хочу ли я узнать пол ребёнка. Но я отказалась.

Где-то глубоко внутри живёт желание пережить этот момент не в одиночку. Чтобы рядом был отец ребёнка. Чтобы он впервые услышал сердцебиение малыша так же, как когда-то услышала его я, и полюбил всем сердцем.

Я сидела на кухне и пыталась молоком погасить очередной приступ изжоги. Телефон завибрировал на столе, высветив имя моей матери. Я взглянула на часы время было 23:47. Странно.

- Алло? – ответила я растерянно.

На другом конце молчали. Слышалось лишь тяжелое дыхание мамы.

- Мам? Ты чего та поздно звонишь?

В трубке послышался всхлип. А у меня внутри все оборвалось.

- Мам, мамочка? Что случилось? – спросила взволнованно.

- Леночка…- голос мамы дрожал. – Папа…он…

И опять тишина.

- Мам, не молчи! Что с папой?

- Авария…Он…Его увезли в больницу…Состояние критическое, врачи не дают никаких шансов.

Комната начала кружится перед глазами. Я ухватилась за край стола, чувствуя, как подкашиваются ноги. Телефон едва не выпал из онемевших пальцев. Время будто остановилось. В ушах зашумело, а в горле встал ком.

- Я сейчас куплю билеты и ближайшим рейсом прилечу, мам! – голос звучал чужим и хриплым. - Подожди чуть-чуть, я скоро прилечу!

Я отключила звонок. Не зная, что мне делать, села на стул, живот начало тянуть. Из глаз побежали слезы. Почему все наваливается вместе? Тим лежит с температурой, у меня начался тонус, папа… Папочка…

«Нет, только не мой папа…Это какая-то шутка или ошибка…Живи, папа, живи…» - мысли метались в моей голове.

Единственный человек, который мог сейчас оказаться рядом – мой бывший муж. Игорь. Набираю его. Он отвечает уже на втором гудке сонным голосом.

- Алло, Лен, ты чего так поздно? Что-то случилось? – взволнованно спрашивает.

- Игорь…- всхлипнув, продолжаю. – Папа…он в аварию попал…Состояние критическое. – начинаю плакать в трубку.

- Лен, успокойся! Я сейчас! Я выезжаю!

Через пятнадцать минут Игорь уже был в нашей квартире.

- Игорь, - плача, бросаюсь к нему на грудь. – Папа…Мама сказала…Он…

- Тшшш, успокойся, тебе нельзя волноваться. – гладя меня по голове, успокаивает Игорь

- Врач сказал никаких гарантий. Мне надо лететь, Тим температурит.

- Лен, я возьму отпуск за свой счет, побуду с Тимом. Лети, только если сможешь.

- Надо написать моему врачу, у меня живот тянет.

- Может скорую?

- Нет, не надо. Сейчас поставлю свечку и немного полежу до рейса. Все пройдет.

Игорь тяжело вздохнул, потом молча взял мой ноутбук и начал искать билеты. Ближайший рейс был на три часа ночи. Времени на сборы почти не оставалось. Я наспех закинула в чемодан первую попавшуюся одежду и документы, потом подошла к кровати Тима.

Разбудив сына, коротко объяснила, что случилась с дедушкой и почему маме надо улететь. Тимофей расплакался, стал умолять взять его с собой. Сердце сжималось от жалости и вины, но я понимала – одна, беременная, с больным ребенком на руках? Я не справлюсь! Но слезы сына отзывались болью в сердце, и я согласилась взять его с собой.

Игорь предложил свою помощь. Отвезти, сопроводить, помочь с чемоданами, но я отказалась. Я знала: в том городе невозможно будет избежать встречи с Антоном. А с моим животом…это выглядело бы слишком двусмысленно. Да и не хотелось втягивать Игоря в мои личные дела, теперь нас связывает только Тим, и этого достаточно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мы договорились, что он отвезёт нас в аэропорт. Перед выездом я получила рекомендации от врача, забежала в аптеку и выпила таблетку, чтобы снять тонус.

Сидя в аэропорту в ожидании посадки, я наклонилась к животу и прошептала:

- Малыш потерпи, пожалуйста. Мы летим навестить твоего дедушку… в город, где живет твой папочка. Ты обязательно с ним встретишься, не увидишь, но услышишь. Обещаю… Поэтому перестань буянить, а то мамочка не сможет полететь.

После этих слов живот будто отозвался. Мышцы расслабились, боль отпустила. А может начала действовать таблетка.

Регистрация, полёт, посадка - всё прошло как в тумане. Уже в самолёте я записала Даше голосовое сообщение, попросила встретить нас. Мы летели без ручной клади, но с багажом. В Москве Игорь помог донести чемоданы, а вот в городе N придётся справляться самой, чего врач категорически не разрешала.

Брат ещё не успел прилететь, мама не могла, она буквально жила эти сутки в больнице. Оставались только Даша и Никита. Даша ответила почти сразу: сказала, что уже знает, что случилось, пожелала моему отцу скорейшего выздоровления и пообещала, что они обязательно встретят нас в аэропорту.

Глава 36. Антон

Мой сон прерывает звонок телефона. На экране вижу имя - Даша. И время 5:30. Странно.

- Алло? - отвечаю хриплым ото сна голосом.

- Слушай меня внимательно, - говорит она торопливо. - Через три часа ты едешь в аэропорт и встречаешь одного человека. Просто послушай меня и сделай так, как я сказала! - отключается.

Я лежу несколько секунд, глядя в потолок и ничего не понимая. Встаю еще раз набираю номер Даши, она не отвечает. Пишу – молчит. Звоню Никите, он тоже молчит. Через пять минут от него приходит сообщение:

«Даша тебе все сказала, сделай так и первый раз в жизни не обосрешься.»

Кажется, школа убивает последние мозги. Общение со школьниками не делает эту парочку умнее.

Через два с половиной часа я все-таки выезжаю в аэропорт. Еще через час поездки по утренним пробкам, захожу в зал прилетов. Не понимаю кого и с какого рейса должен встречать. Но подозрение закрадывается. На табло несколько рейсов на прилет в ближайшее время - один из них из Москвы. Через полчаса. Внутри неприятно кольнуло, интуиция всегда знает раньше головы.

Устраиваюсь на пластиковом сидении и бездумно листаю ленту новостей. Из новостных пабликов узнаю, что в городе случилась страшная авария с участием скорой помощи и легкового автомобиля. Все пассажиры легковушки в том числе водитель, виновник ДТП, погибли, в скорой погиб врач, фельдшер и водитель находятся в критическом состоянии в реанимации. В голове всплывает мысль, что у Лены отец работает водителем на скорой.

Отрываюсь от экрана, когда слышу:

«Вниманию встречающих, прибыл рейс из Москвы, номер СУ 1416, авиакомпании Аэрофлот.»

Поднимаю голову и всматриваюсь в прилетевших. время будто замедляется. Поток людей вытекает из стеклянных дверей. Кто-то встречает, кто-то бежит к такси, кто-то неспешна катит свой багаж.

Двери разъезжаются выходит мужчина, с двумя чемоданами, за ним девушка. Со странной походкой в белом длинном свитере, в одной руке несет куртку, в другой держит ладошку ребенка. Мужчина, оставляет чемоданы и, попрощавшись, уходит. Сердце больно ударяется о грудную клетку. Лена. Она начинает кого-то высматривать.

Моя Лена. Рядом Тимофей грустный, сонный, с красными глазами. Мой взгляд продолжает путешествовать по этой парочке. Она подносит телефон к уху и поворачивается боком. И тут мой взгляд застывает на ее заметно круглом животе.

Воздух вылетает из лёгких. Всё вокруг глохнет. Мир начинает рушится, сердце рвется на миллион кусочков, стук его отдаётся в уши – глухой и бешенный. Все темнеет.

- Дядя Антон! - чей-то голос пробивается сквозь туман.

Опускаю взгляд - Тимофей обнимает меня за ноги.

- Дядя Антон! Дядя Антон! - кричит он снова, дёргая меня за руку.

- Привет… - еле слышно выдавливаю из себя.

Лена подходит к нам ближе.

- Тебя Даша отправила? – вздыхает устало.

- Да. Привет… - говорю, стараясь не смотреть на её живот.

- Антон, извини, что потревожили тебя. Просто мне нельзя таскать этот чемодан… Не мог бы ты помочь?

- Конечно. - молча беру багаж.

Дорога до дома родителей Лены проходит в тишине. Тим зевает на заднем сиденье, за окном мелькают огни. Останавливаюсь возле подъезда, Тим выходит первый, я за ним. Подъезжаем к её подъезду. Тимофей выбегает вперёд, я достаю чемодан. Помогаю донести до квартиры. Внутри темно и тихо.

- Чай будешь? - спрашивает Лена.

- Нет, поеду. - хотя на самом деле не хочу уходить. Хочу остаться. Хочу понять.

Она подарит второго ребенка своему мужу? Боже, как больно! Жизнь - просто какая-то сука!

- Ты торопишься? - она смотрит внимательно, будто пытается прочитать мои мысли.

- Нет… - на большее у меня нет сил.

- Тогда останься, или тебя ждут дома? Могу предложить кофе…

- Нет, Лен, не ждут, но и не останусь, извини.

- Антон, - в её голосе дрожит что-то едва сдержанное. – Останься. Думаю, больше я не найду в себе смелости с тобой поговорить.

- Лен, не надо. - усмехаюсь горько. - Всё и так видно. Я… я отстану. Обещаю. Теперь точно отстану.

- Ты решил оставить меня в покое, когда я ношу твоего ребенка?! - вскидывает голову она, и её голос разрывает воздух. - Ты совсем мудак конченный?

Мир снова останавливается.

- Мама, а кто такой мудак? - спрашивает Тим из коридора.

- Тим, иди умой руки и ложись спать, пожалуйста. — Лена даже не оборачивается.

Он уходит, а я стою посреди комнаты, ошеломлённый, не чувствуя ни ног, ни дыхания.

- Что? - едва выдыхаю.

- А что? Удобно, да? Сделал ребенка и в кусты! Опять! Ты что страус? Голову от проблем в песок прячешь, а?

Лена смотрит прямо, не моргая. В её глазах и боль, и ярость, и отчаяние.

А я стою и понимаю - впервые за всё это время мне нечего сказать.

- Он мой? - голос срывается на шепот.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Или она… не знаю! Но то что этому ребенку не повезло с отцом – это знаю точно!

- Лен… - Из глаз предательски горячей волной вырываются слезы. Позорно. Как у мальчишки. - Лен… Это правда?

Она лишь закатывает глаза и уходит на кухню, оставив меня в горьком одиночестве. Я иду следом, как привязанный. Обнимаю ее со спины, прижимаюсь к ее спине так сильно, будто пытаюсь впитать в себя. Утыкаюсь лицом в макушку, вдыхая знакомый, родной запах вишни, и кладу ладони на ее круглый живот.

- Я тебя люблю! - шепчу. - Я так безумно сильно тебя люблю! Ты не представляешь…

Слезы капают ей на волосы, на плечо, но она не отстраняется. Я глажу ее живот, под ладонью тепло, а внутри... там МОЙ ребенок. НАШ.

- Вишенка моя с косточкой, - шепчу я в ее волосы. - Любимая…

Глава 37. Лена

Я рассказала Антону причину нашего приезда. Попросила не бросать нас. Он остался с нами ночевать в квартире моих родителей. Тим лег спать в моей старой спальне, а мы с Антоном устроились в зале на диване.

Утром быстро позавтракав, мы все вместе поехали в больницу. Тим все время молчал, а Антон не отходил от нас ни на шаг.

Врач, с которым мы общались возле палаты отца, не давал никаких гарантий: состояние оставалось критическим. На маме не было лица. За сутки она будто постарела лет на десять. Под глазами залегли тени, плечи опустились. Они с моим отцом вместе с шестнадцать лет. Их любовь и верность всегда были для меня примером. А теперь мама поминала лебедя, потерявшего пару.

После больницы мы отвезли Тима к Даше, там была Сонечка. Тим очень по ней скучал, часто звонил, когда были в Москве. Разговаривали на свои детские темы, не понятные взрослым, но после таких звонков Тим светился весь день.

В квартире родителей остановился брат со своей семьей. А мне Антон предложил поехать к нему и посмотреть его дом. Он сразу обозначил свои намерения. А я… А я так устала от всего, что была согласна все, главное рядом с ним.

Мы ехали в машине держались за руки и молчали. За городом, в новом поселке, Антон остановил машину у массивных кованных ворот, украшенных витиеватой резьбой. Дом был не просто большой, а огромный. Белоснежные стены, отделанные натуральным камнем, гармонично сочетались с темно-коричневой крышей. По обе стороны от входа раскинулась просторная терраса с зоной для отдыха. Бассейн, зона барбекю, сейчас все было покрыто желтой листвой. Аккуратный сад и качели под березой. Извилистые дорожки, выложенные декоративной плиткой, а по бокам особую атмосферу создавали декоративные фонари, дающие мягкий свет в вечернее время.

- Если ты хочешь семью, то жить в этом доме после рождения ребенка не будем! – сказала я.

- Почему? – удивился.

- Ты здесь уже пытался однажды построить семью. Не хочу, чтобы стены напоминали мне об этом и нашем прошлом.

Антон чуть улыбнулся и покачал головой.

- Лена, это новый дом. Я живу в нем три года, один, даже ремонт еще не везде успел сделать. Ни одна женщина не переступала его порог кроме Ульяны. Квартиру, в которой мы жили с бывшей женой, я оставил ей, когда уходил.

- Хорошо, - облегченно выдохнула. - Потому что я влюбилась в этот дом и сам поселок мне понравился!

Он подошёл ближе и обнял со спины.

- Лена, ты же понимаешь, что я тебя теперь не отпущу.

- Придется, Антон. – Я почувствовала, как он напрягся.

- Нет. Нет! – выдохнул он упрямо.

- Мне надо забрать вещи и решить вопрос с учебой Тима. – попыталась я вернуть разговор на землю.

- Хорошо, советую рассмотреть нашу бывшую школу. Уля учится там. Кстати, об этом. – на секунду замолчал и осторожно начал говорить. – Она живет со мной.

- Что? – застыла я, не сразу понимая, что он сказал.

- Уля живет со мной, - повторил Антон мягко, будто боялся моей реакции. - Она не захотела уезжать с матерью в Италию. Сейчас на каникулах у Эльвиры, скоро вернется.

- Ты…не говорил. – голос предательски дрогнул.

- Лен, она моя дочь. Я не могу ей отказать. Очень надеюсь, что ты все поймешь и примешь ее. Она хорошая девочка, но сейчас возможны перепады в настроении из-за… перемен.

- Антон, что ты несешь! Ребенок всегда на первом месте! – возмутилась. – Я боюсь, что она меня не примет… Что делать если она меня не примет? Не захочет, чтоб мы с Тимом оставались тут. Это дом твой и ее.

- Лена, это дом наш. Всех нас! НАШЕЙ семьи, а Уля часть ее. Тебе нельзя волноваться. Не накручивай себя. Она примет. Я уже говорил, что собираюсь жить тут со своей женщиной.

- С кем?

- С тобой, конечно! Думаешь я бы отказался от тебя? Просто ждал, когда решаться некоторые проблемы.

- Я переживаю, Антон, но готова сделать все для того, чтоб она меня приняла.

Антон обнял меня, а я уткнулась ему лицом в плечо. Тишина была теплой и спокойной.

Ее нарушил звонок. На экране было «мама». Мое сердце сжалось от тревоги. Машинально взглянула на часы: 14:32.

- Алло? …

- Лена… Папа… Папы больше нет. – на том конце мама сорвалась в рыдания.

Телефон выскользнул из рук, упал на пол. Всё вокруг потемнело. Я почувствовала, как земля уходит из-под ног, но чьи-то сильные руки подхватили меня прежде, чем я успела упасть. Живот потянуло болью, дыхание сбилось. Всё вокруг расплылось.

Пришла в себя уже в больнице от чьего-то спокойного голоса. Присмотревшись, узнала Майка Потапова - нашего одноклассника. Он теперь врач. Мне поставили капельницу, укол с успокоительным, и я уснула.

Когда проснулась, меня отправили на УЗИ. Антон всё это время был рядом.

В кабинете было полутемно, мягкий свет от лампы делал воздух почти домашним. Я лежала на кушетке, Антон сидел рядом, не отпуская мою руку.

Майк выдавил на живот холодный гель, провёл датчиком и на экране появился наш малыш.

- Это ваш малыш. – показал пальцем на экран Майк. – Какой активный! Размеры соответствуют сроку. Маленький богатырь восемьсот тридцать грамм, тридцать четыре сантиметра. Сейчас послушаем сердечко.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мы с Антоном затаили дыхание, уставившись в экран. Тишину кабинета наполнили звуки биения маленького сердечка. Антон сжал мою руку сильнее. Прижался губами к виску и прошептал:

- Вишенка, я тебя люблю! Спасибо тебе.

- Пол знаете? - спросил Майк.

- Нет – ответили мы одновременно.

В этот момент время словно остановилось. Антон посмотрел на меня удивлённым взглядом, но в нем читалась благодарность. Он все понял и без слов. Я не узнавала пол одна, хотела разделить этот момент с любимым человеком и отцом этого ребенка.

- Мальчик. – сказал Майк радостно. – Поздравляю!

Я почувствовала, как глаза наполнились слезами, и не только у меня. Мы смотрели на экран, где двигался наш сын.

- На память! – сказал Антон, доставая телефон и включая камеру.

Майк распечатал снимок и протянул нам. Антон бережно взял его, словно это была самая ценная вещь в мире.

Из кабинета мы выходили все вместе, втроем.

- Я хочу домой, - сказала я.

- Лен, может останешься под наблюдением? - осторожно спросил Антон.

- Нет. Хочу домой.

- Майк, скажи ей!

Тот усмехнулся, глядя на нас.

- Угроза снята, тонуса нет. Отпущу при одном условии - полный покой.

Антон кивнул. И впервые за долгие недели почувствовала, что не одна, почувствовала облегчение и спокойствие.

Глава 38. Лена

Тим остался ночевать у Даши, а мы с Антом поехали в его дом. Стоило переступить порог дома, как навалилась дикая усталость. Хотелось просто лечь и ни о чем не думать. Я устроилась на диване в гостиной, Антон укрыл меня мягким пушистым пледом. Сам сел в моих ногах, одной рукой лениво поглаживая мои ступни, другой листая в телефоне меню, заказывая ужин.

Заказ привезли через час: грибной крем-суп, красную рыбу с овощами, а на десерт вишневый пирог. Мы ели прямо на диване, за кофейным столиком, под мерный шум дождя за окном. После ужина приняли вместе душ. Сил хватило только на то, чтобы смыть с себя весь день, не говоря лишних слов.

Потом поднялись в спальню. Широкая кровать с высоким графитовым, мягким изголовьем у стены. Она казалась центром этой комнаты. У противоположной стены стоял белый женский туалетный столик, с овальным зеркалом с подсветкой, совершенно пустой, а на зеркале была еще даже наклеена заводская пленка. Рядом со столиком стоял такого же цвета пуф. Тяжелые шторы в цвет изголовья, приглушали свет от фонарей на улице. Теплые кремовые стены, мягкий пушистый ковер у кровати делали ее уютной. Гардеробная была скрыта за дверью. Вторая дверь была в собственную ванную комнату с большим джакузи. Все в этой комнате внушало спокойствие, уют, она дышала мягкостью, женственностью, но темные элементы придавали ей строгости, мужской. Создавалось впечатление мужской силы и защиты.

- Нравится? – спросил Антон.

- Очень, - ответила я, оглядываясь.

- Только две недели назад закончили ремонт. На этаже еще Улина комната и Тима.

- А где будет третья детская? – спросила я, поглаживая живот.

Он задумчиво потер затылок.

- Внизу есть еще две пустые комнаты. Думал сделать гостевыми, но придется передумать.

- Одну оставим под гостевую, вторую сделаем детской.

- Нет, сладкая моя Вишенка! Сделаем из обеих детские. Думаю, нам нужна еще одна девочка, чтобы сравнять счет. Три мужика и три девочки. Идеально. – сказал он и поцеловал меня в губы.

- Антон! – я легонько ударила его в грудь и рассмеялась.

- Если бы тебе не нужен был полный покой, я бы сейчас набросился на тебя, как зверь.

Следующий день ушел на подготовку к похоронам отца. Даша, Никита и Соня приехали навестить нас и привезли Тимофея домой, по пути прихватив Лилю.

Я до сих пор не могла поверить, что называю своим домом – дом Демидова. Тим с Соней сразу убежали в его новую комнату, искать и выбирать мебель.

Никита, глядя на мой живот, округлил глаза:

- Когда только успели? – спрашивает с улыбкой.

- В Москве, – спокойно ответил Антон, обнимая меня за плечи.

Даша и Лиля обняли меня, принося соболезнования.

- Лен, ты как? Держишься? – спрашивает Даша, когда мы располагаемся на кухне с чаем и вчерашним вишневым пирогом.

- Не могу сказать, что отлично, но держусь. – говорю, отпивая чай.

- Знаете уже кто у вас будет? – не унимался Никита.

- Вчера узнали. – улыбнулась я.

- Ну? Кто?

- Конь в пальто, - вмешалась Даша, толкнув его локтем. – Не доставай людей.

- Ты что бешенная? - Никита потёр бок. - Это у тебя от предстоящей свадьбы обострение? Еще не женились, а уже абъюзишь и рукоприкладством занимаешься!

- Сними побои и напиши на меня заявление, – пожала плечами Даша.

- Ага, чтоб потом за тобой в колонию работать идти? Хотя… отличие от школы не заметишь даже.

Даша целует Никиту в щеку, а он сгребает ее в своих объятьях.

«Они такие милые» - проносится мысль в моей голове. Никита на все готов ради Даши, даже пойти работать учителем в школу, имя свой бизнесс.

- Мы вам, кстати, пригласительные привезли. И тебе, Лиль.

- Никита, - вздыхает Лиля. – Ты вроде бы жених, а ведешь себя как обезумевшая невеста.

- Я этого ждал всю жизнь! Еще в школе пообещал, что Дашка со мной на свидание пойдет!

- Только после свадьбы!

- Так вы ради этого и женитесь? - засмеялся Антон. - Чтобы наконец на свидание сходить?

- Я серьёзная девушка, - подхватила Даша. - Никаких свиданий до свадьбы!

- Только секс, — добавил Никита и тут же получил новый толчок в бок. – Ай! Тиранша! Ввязался на свою голову.

Мы долго смеялись, обсуждая их свадьбу и мою беременность. Ребята пробыли у нас еще пару часов, а потом уехали по домам. Даша обещает завтра забрать Тима к себе на время похоронной процессии.

Всю ночь я не могла уснуть. Крутилась, слушала, как Антон ровно дышит рядом. Мысли не давали покоя. Не выдержав, поднялась, когда на часах не было еще и семи утра. Пошла на кухню и заваривать себе чай.

- Лен, ты чего не спишь? – спросил сонный Антон, входя на кухню. – Болит что-то? Скорую? Или давай Майку позвоню?

- Все нормально, не надо никому звонить. Просто не спится.

- Точно?

- Да!

- Во сколько прощание?

- К девяти. Мама с братом приедет. Надо Тимофея разбудить, скоро Никита за ним заедет.

- Сейчас разбужу.

Он уже собирался выйти, но я спросила:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Антон, когда Уля возвращается?

- Через три дня.

- Мы завтра вечером с Тимофеем на неделю в Москву улетаем.

- Полететь с вами?

- Нет. Я справлюсь.

- Лен, ты же от меня не сбежишь?

- На шестом месяце? - усмехнулась я.

- Как только ты разведешься, мы сразу же поженимся, тогда точно никогда больше не сбежишь.

- Я в разводе уже два месяца.

- Что? Когда?

- Практически сразу, как узнала, что беременна. Даже фамилию вернуть успела.

- Лен, а поехали завтра в ЗАГС? У меня там тетка знакомая, распишет без вопросов.

- Антон, не глупи…

-Тебе свадьба нужна? Да? Белое платье, цветы, гости, клятвы? Лен, все будет обещаю! Давай летом свадьбу закатим на весь город, а распишемся завтра? Мне так спокойнее будет. Сейчас, секунду подожди!

Он вбежал на второй этаж. Вернулся с маленькой бордовой коробочкой, той самой, что я видела в день его дембеля.

- Лен, - сказал он тихо, опускаясь на одно колено. - Я люблю тебя больше жизни. Всегда любил. Так глубоко, что аж до печени достает. По венам вместо крови - компот вишневый. Выходи за меня замуж?

– Это… то самое кольцо? Ты что, хранил его все это время? - Я прикрыла рот ладонью, чтобы не заплакать. - Антон…- шепчу беззвучно, – голос срывается на шепот.

- Не просто хранил! Оно было моим талисманом! Иногда такой пиздец в жизни происходил, я клал руку на карман, где оно лежало, и становилось легче. Силы новые появлялись. Второе дыхание открывалось. В кошельке до сих пор твоя фотография. Выпала впервые только перед нашей встречей в самолете.

Я вскочила, обняла его. Слёзы капали на его футболку. И в этот момент на кухню зашёл Никита.

- Я не вовремя?

- Да… - шепнула я.

- Извините, я тогда в машине подожду.

- Согласна? - спросил Антон, глядя мне в глаза.

- Нет, – выпаливаем одновременно с Антоном.

Он нахмурился, но я улыбнулась:

- Да, Антон, я согласна. Нет, Никита, не уходи, ты вовремя.

- Ник, ты слышал? - рассмеялся Антон, подхватывая меня на руки. - Она сказала: «ДА»!

Он закружил меня по кухне, целуя, а я смеялась сквозь слезы счастья. На пороге кухни стоял Тим, потирая глаза.

- Кажется, в этом доме начинают сходить с ума. Дядь Ник, пошли скорее отсюда, пока не заразили.

Он ушёл в гардеробную одеваться, а мы с Антоном, смеясь, переглянулись и шепнули в унисон:

- Я тебя люблю.

Глава 39. Лена

Осенний ветер трепал черные ленты на венках. Холодный, колючий, он пробирался под пальто, бил по щекам, но мне было все равно. Я стояла в стороне, обхватив себя руками. Дрожа, но не от холода на улице, а от ледяной пустоты внутри меня. Антон стоял рядом и обнимал меня за плечи, словно пытаясь согреть, укутать своей заботой.

Вокруг шептали слова соболезнования, прощались с моим отцом. Мать ревела навзрыд, брат поддерживал ее, не давая упасть. Все это было из далека, будто через толстое стекло. Я не слышала, не чувствовала, не реагировала. Не оборачивалась ни на кого, все мои мысли и мой взгляд были сейчас там, куда люди кидали горстки земли провожая моего отца в последний путь.

Антон, протянул мне платок, но я покачала головой. Слез не осталось. Я выплакала их все, когда впервые увидела отца в гробу. Когда поняла, что больше никогда не услышу его голоса. Земля сыпалась на крышку гроба глухо, тяжело, как удары по сердцу.

Когда все разошлись, я осталась у свежей могилы. Серое небо нависло над кладбищем. Ветер стих, начал моросить дождь. Я опустилась на колени у могилы, провела ладонью по влажной земле и прошептала:

- Пап… Папочка, я тебя люблю… Я всегда тобой гордилась. Ты для меня пример настоящего мужчины. Мне так не хватало времени, смелость, близости, чтобы сказать тебе это при жизни. Ты был моей защитой, моей опорой. Мне нужна твоя поддержка, с ней я себя ощущала себя в безопасности от всего. Папиной дочкой… – слезы покатились одна за одной. – Но ты не переживай, пап… Я не осталась одна. У меня есть Тимофей, Антон и еще… Я не успела тебе рассказать… Я беременна, пап. У тебя будет еще один внук. Я назову его Максимом. В твою честь. Прощай… И я тебя люблю…Всегда…

Я бросила горсть земли и услышала, как она падает вниз, глухо и безжизненно. Именно этот звук стал точкой. Осознанием, что папы больше нет.

Антон помог подняться. Мы молча пошли к машине. Мы не поехали на поминки. Мы поехали домой, но сначала забрать Тимофея.

Входная дверь за нами захлопнулась. Я заперлась в ванной, включила воду и позволила себе рухнуть. Боль вышла наружу рвущимся криком. Казалось я падаю в бездну. Живот болезненно тянуло, и только мысль о малыше что внутри меня, заставила взять себя в руки.

- Максим…- прошептала я, поглаживая живот.

В ответ – легкий толчок. Я улыбнулась.

- Значит, согласен…

То ли бессонная ночь, то ли усталость всех дней и стресс сказались на мне, но выйдя из ванной, я сразу отправилась в спальню. Укуталась в покрывало. Сон накрыл мгновенно. Когда проснулась, в окно пробивался мягкий свет. Рядом было пусто, но кровать была смята, значит Антон спал рядом.

Умывшись, приведя себя в порядок, спустилась на первый этаж, откуда разносился запах подгоревших блинчиков.

На кухне стояли два самых дорогих мне человек - Антон и Тимофей. В фартуках, сосредоточенные и забавные, жарят блины.

- Дядь Антон, давай огонь поменьше сделаем, а то всё сгорает!

- Если бы я знал, как работает эта чертовая машина, Тим. Я ее еле включил по видеоинструкции из интернета.

Я не выдержала и рассмеялась.

- Вам помочь? – спрашиваю, решив сжалиться над ними.

- Мама, доброе утро! – Тимофей подбежал, обнял, и вдруг… поцеловал живот.

Впервые за всю мою беременность обращает на нее внимание.

- Привет, братец! Ну ты и дрыхнуть.

- Тим… - сердце сжалось от нежности. – Тимош, мой хороший! - я опустилась на колени и прижала его к себе.

- Мам, прости меня, что обижался.

Антон, который все это время стоял у плиты, повернулся к нам:

- Так, народ. Давайте быстрее завтракать. Нам в ЗАГС пора.

- ЗАГС? – я даже растерялась.

- Ты вчера согласилась выйти за меня замуж.

- Но ты говорил, про лето.

- Летом свадьба, распишемся сегодня.

Я лишь кивнула. Мне не нужны были наряды, церемония, банкет. Мне нужен был только он рядом.

В ЗАГС мы приезжаем через полтора часа. Там нас уже ждали Никита с Дашей, Соня и Лиля. На мне был белый брючный костюм для беременных и пальто, а на Антоне – классика, строгая и красивая. Перед входом в зал Даша вручила мне букетик из белых роз. Зашли в зал всей нашей толпой. Первыми были я и Антон, за нами Тимофей и Соня, держась за руки, и замыкали наши друзья.

Регистратор читала длинную, торжественную речь, но я слышала лишь взволнованное дыхание Антона рядом. Мы ставили подписи, обменялись кольцами и поцеловались.

- Объявляю Вас мужем и женой.

И из этого зала я уже вышла Демидовой.

Я – Демидова. Елена Максимовна Демидова.

На крыльце я бросила свой букет. Он будто по воле судьбы, упал прямо в руки Даше. Округлив глаза, она посмотрела на Никиту, а он только улыбался.

- Не долго тебе птичкой ходить осталось, Соколова. - усмехнулся Никита, целуя её в висок. - Теперь точно на свидание со мной пойдешь!

После росписи мы сразу поехали домой, собирать чемодан, а потом в аэропорт. Москва встречает нас дождем и холодным ветром. В аэропорту нас встречал Игорь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

-Папа! – Тимофей сорвался с места.

- Привет. – сказала я, глядя на бывшего мужа.

- Привет. – он взял чемодан.

В машине пахло парфюмом Игоря и осенью. Всю дорогу мы молчали. Тишина давила, и только звук входящего сообщения на телефоне нарушил её.

Антон:

Позвони мне, как доберетесь до дома.

Лена:

Хорошо. Люблю тебя.

Антон:

И я тебя, Вишенка с косточкой.

Я улыбнулась, читая это сообщение и заметила, как Игорь скосил взгляд на меня.

- Заметил у тебя на руке кольцо, – прервал молчание.

- Игорь, давай погорим в квартире.

- Хорошо.

И опять в машине наступила тишина.

Дома, раздевшись и помыв руки, иду на кухню.

- Игорь, будешь чай?

- Лучше кофе.

Сварив Игорю кофе, а себе заварив чай. Сажусь и жду, когда Игорь уложит спать сына. Вижу, как он заходит на кухню.

- Уснул? – спрашиваю шепотом.

- Да, - отвечает Игорь и садится на стул за барную стойку. – Лен, вы переезжаете?

- Тим разболтал? – усмехаюсь, глядя в чашку.

- Он трещал без умолку. – Игорь улыбается, но грустно. – Рассказывал, какой большой дом у

дяди Антона

.

Дяди Антона

выделяет такой интонацией, что становится не по себе.

- Какая у него большая комната, как он с Соней выбирали мебель, как жарили блины опять с этим

дядей Антоном

. – Игорь всё больше заводится.

- Игорь…- голос хрипнет. – На ваше общение с Тимом это никак не повлияет. Ты как был для него главным, так и останешься.

- В следующий раз он приедет и будет называть его

папой

Антоном

?

- Ты – его отец! – почти кричу. – Ты! – повторяю уже тише.

Игорь отводит взгляд, делает глоток кофе и застывает с кружкой в руках.

- Знаешь…когда я увидел кольцо, - усмехается невесело. – Внутри все сжалось. Понимал, что когда-то этот момент наступит, не думал, что так скоро. Всю нашу семейную жизнь я ждал этого, а когда случилось, не успел подготовится.

Ставит кружку на стол, поднимает свой взгляд к потолку и тяжело выдает.

- Но я не готов… Мне очень тяжело. Я не готов был к тому, что ты выбрала его, но принял это, смирился. А теперь понимаю, что и Тима он может забрать.

- Не говори глупости. Тимофей никогда тебя не предаст.

- Он будет видеть его каждый день, а я раз в три месяца на неделю. Своего сына!

- Прости… - шепчу.

- За что? – переводит свой взгляд на меня. – Ты не обязана извиняться за то, что хочешь быть счастливой. Просто… - он глубоко вздыхает. – Странно видеть, как жизнь продолжается, когда твоя, кажется, закончилась.

- Моя только началась… - признаюсь. – Всю нашу семейную жизнь, я только и делала, что грызла себя и играла любящую жену. Я тебя правда любила, но не той любовью, что нужна для семейной жизни. Она была дружеская. Легкая. Удобная. Без искры. Я почувствовала себя живой дважды: когда родился Тимофей и сегодня, когда вышла замуж второй раз. Он вернулся в мою жизнь случайно. Я не планировала этой встречи.

- Я видел, как он смотрит на тебя, - Игорь усмехается. - Помнишь, тогда на прогулке, когда он вам встретился? Вы даже не поздоровались. Но я видел его взгляд… столько любви и боли, что не он рядом. Такой взгляд не забывается. И ты смотрела на него так же. Я такого взгляда от тебя никогда не ловил.

Тишина…

- Папа умер, - шепчу. - В тот же день мы узнали, что у нас будет мальчик. Максим. Все еще не верится, что его больше нет.

Игорь кивает, глядя куда-то мимо.

- Он был хорошим человеком. Жаль, что не получилось проститься с ним. Помню, как грозился, оторвать мне голову, если тебя обижу. И я ведь боялся, хоть и был в два раза крупнее. Знаешь… я рад, что ты назовёшь сына в его честь. Ему было бы приятно.

Между нами снова тишина. Но теперь она мягкая.

Игорь встал, убрал свою кружку в раковину, и направился на выход. Уже выходя из квартиры, обернулся и спросил:

- Лен, ты счастлива?

Я думаю пару секунд, а потом уверенно отвечаю:

- Да. Наверно, впервые по-настоящему.

Игорь улыбается, кивает мне и уходит. Не прощаясь.

Возвращаюсь на кухню, убираю свою кружку в раковину. Беру телефон и набираю Антона.

- Алло? – слышится сонный и взволнованный голос.

- Я тебя люблю! – выпаливаю сразу.

- И я тебя, малышка. Все хорошо?

- Да. Просто скучаю по твоим объятиям во сне.

- Быстрее решай свои вопросы и прилетай ко мне под бочок.

- Постараюсь, Антош… Очень постараюсь.

Закончить все дела у нас получается раньше, чем мы планировали и уже через четыре дня возвращаемся в город N. Нас встречает Антон с огромным букетом цветов.

- Привет.

- Привет.

- Привет, дядь Антон.

- Как долетели?

- Отлично. – говорю, не скрывая улыбки. – Только так соскучилась, что всю дорогу от волнения не могла уснуть.

- Я тоже по тебе соскучился, Вишенка … с косточкой. – тихо сказал он, касаясь моего живота.

Дорога домой была тревожной. Я волновалась из-за знакомства с его дочерью. Как оказалось, не зря.

- Не трясись ты так, – сказал Антон, сжимая мою руку. - Все будет отлично.

Не было. Все получилось ужасно. Уля отказалась даже выходить из своей комнаты.

- Она мне никто! И никогда не будет! – выкрикивает она. – Мама вернется, и все будет, как раньше!

Я не стала отвечать. Просто спустилась вниз. Сил не было. Антон подошёл позже, обнял.

- Лен, ей нужно время. Она примет вас. Обещаю. Она просто боится потерять отца.

Я кивнула.

- Я понимаю. И подожду… - прошептала я. - Только бы хватило терпения и любви.

Тактика проста - не сделать хуже. Я стараюсь быть рядом, не навязываться, говорить с Улей спокойно, так же, как с Тимом. Но всё чаще натыкаюсь на холод и игнор. Беременность, хлопоты с переездом, усталость - всё забирает силы. На переживания просто не остаётся ни времени, ни желания.

Глава 40. Антон

Аперель, 2026 г.

На совещании акционеров нашего холдинга решалась судьба питерского филиала. В зале царила сосредоточенность, мы слушали сухие цифры статистики для будущих инвесторов, когда внезапный стук в дверь перебил речь выступающего. Через секунду дверь распахнулась, и появилась моя секретарь.

Диана никогда бы не зашла просто так. Единственная причина сорвать столь важное совещание - семья. У неё было чёткое указание: если меня ищут близкие, она должна немедленно сообщить.

Я встретился с ней взглядом и всё понял без слов.

- Началось? – спросил, уже вставая.

Она кивнула.

- Прошу прощения, Господа. Жена рожает. – коротко бросил я и вышел.

- Антон Альбертович, - торопливо семенила рядом Диана, - Елена Максимовна просила передать: Никита Сергеевич уже везёт её в госпиталь. Врач ждёт там.

- Ник?! - я резко обернулся. - Что он там делает?

- Этой информации у меня нет…

Я не заходил в кабинет, сразу направился к выходу. Машина сорвалась с места, визжа шинами. По дороге набрал Лену.

- Алло, - услышал её голос. Такой родной, дрожащий, но пытающийся держаться.

- Как ты, детка? Я уже лечу!

- Нормально всё, Антон. Не торопись, раскрытие всего два сантиметра. Ты успеешь.

- Конечно, успею! Я не пропущу рождение нашего сына. Кто тебя привез?

- Никита. Они с Дашей и Соней были у нас, помогали в детской. Тим и Соня наводили свои «дизайнерские штрихи» его комнате. После этого у меня отошли воды, - она засмеялась сквозь боль. - Ник повёз меня, Даша осталась с детьми. Даже Уля вышла из своей комнаты, пожелала удачи и обняла.

- Хорошо, что они были рядом. Лен, она замечательная девочка, просто ей нужно время привыкнуть. Ты уже в палате? Осмотр был?

- Да, всё сделали, - даже по телефону слышу, как она закатила глаза.

- Я уже подъезжаю, малышка. Люблю тебя.

- И я тебя, Антош… Аааай! - её голос сорвался.

- Что?! Что случилось?

- Схватка…

- Моя девочка, я бы всё отдал, чтобы забрать твою боль. Потерпи, я рядом. Люблю.

Связь оборвалась, и я только сильнее вжал педаль газа.

Через пятнадцать минут я уже захожу в госпиталь. У нас парные роды, лучшая палата, лучший врач - это минимум который я мог дать ей. Как бы я не был против, но врачом, принимающим моего сына будет мой друг. Абсурд! Я был категорически против, но Лена меня убедила, что у врача нет пола, а Майк лучший в городе, недавно вернулся после стажировки за границей.

Подхожу к ресепшен, представляюсь, меня проводят на пятый этаж. Выполняю все инструкции. Моюсь так тщательно, что на теле не осталось ни одного микроба. Надеваю хирургический костюм, чистые белоснежные носки и кроксы, на голову шапочку. Меня проводят в палату, где уже лежит моя жена. Захожу в момент, когда у нее начинается схватка, а Майк стоит рядом и массирует ее спину. При виде меня, машет рукой, подзывая к себе, объясняет, как и что надо делать, выполняю все его указания, а когда заканчивается схватка, подхожу к Лене и целую в губы.

Она бледна, глаза полны усталости и боли.

- Потерпи, девочка моя, скоро все закончится, – шепнул ей в висок.

- О, Антон, это только начало, - усмехается она. – У тебя точно есть опыт в воспитании детей?

- Не могу сказать, что богатый, но кое-какой имеется.

- Ааааай… - её тело выгнулось от новой схватки. Я снова массировал ей поясницу, дышал вместе с ней, ловил каждый её взгляд.

Капельница, постоянное КТГ, вставать нельзя.

Часы тянулись бесконечно. Семь мучительных часов. Моё сердце разрывалось от её крика. Я проживал всё это вместе с ней, каждую секунду. Хотелось взять за шкирку этих врачей и заставить что-то сделать. Но мог только держать её руку и быть рядом. Массировал ей поясницу на схватках и дышал вместе с ней. Схватки становились дольше и чаще.

Телефон разрывался от звонков родителей и друзей. Даша прислала фото: на нашем диване спят вповалку трое детей, щенок Маргаритка и Никита. Подпись: «В ожидании». Я не сдержал улыбку.

- Открытие восемь сантиметров, - сказал Майк. - Скоро финал. Лена, как только начнутся потуги, позови меня.

Он едва вышел, как Лена вскрикнула и залилась слезами.

- Началось, Миша!

В палате тут же появилась целая команда. Лену пересадили в кресло, Майк и акушерка отдавали команды. Я сидел рядом, сжимал её руку, целовал в лоб.

- Боже, какая ты сильная… - шептал я.

- Я больше не могу, сил нет… - плакала она.

- Моя родная, последний рывок! Пожалуйста, подари нам сына. Я так сильно тебя люблю!

И вдруг… громкий, оглушительный крик. Первый крик нашего сына.

- Боже… - Лена выдохнула и, несмотря на слёзы, усмехнулась: - Демидов, больше никогда не подходи ко мне без трусов!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Все засмеялись сквозь напряжение. Майк поднял маленький, сморщенный, орущий комочек.

- Молодец, Лена. Смотри, какой богатырь! Весь в папашу!

Я не выдержал, слёзы хлынули сами. Я целовал её и шептал:

- Спасибо… спасибо тебе, любимая.

Малыша положили ей на грудь. Наш сын. Наш смысл. Наш маленький кусочек вечности.

- Папаша, режь пуповину! - скомандовал Майк.

- Конечно… - руки дрожали, но я сделал это.

Майк успел сделать фото нас троих.

- Будешь крестным? - спросил я.

- Ещё бы! Но с тебя дорогая бутылка виски. Очень дорогая.

- Договорились.

- Как назовёте? Может, Миша? - пошутил он.

- Максим, - уставшим голосом сказала Лена.

- Макс, - повторил я.

- Ничего себе богатырь! - удивился неонатолог. - 4215 грамм, 54 сантиметра.

Когда мы оказались втроём в палате, я впервые по-настоящему выдохнул. Макс жадно сосал грудь Лены, а я смотрел на них и понимал, что счастлив как никогда.

Первым делом мы позвонили детям.

На экране появились Даша и Никита, а потом Тим и Уля.

- Можно поздравить? - спросила Даша.

Я просто повернул камеру: Лена с сыном на руках.

- Урааа! - закричала Даша. Дети подбежали. Тим сдерживал слёзы, Уля расплакалась навзрыд.

- Лена… простите меня, - всхлипнула она. - Мне так стыдно за всё…

- Ну, всё, зайка, - обняла её Даша. - Смотри, какой у тебя братик!

- Он такой маленький и милый… Я его люблю! - сказала Уля. - Когда вы приедете домой?

- Мама, он так похож на дядю Антона! - добавил Тим. - Я хочу его подержать!

- Пап, работай лучше над моим братиком! Я тоже хочу такого! – сказала Соня.

Мы смеялись сквозь слёзы. Сердце распирало от счастья. В тот момент я понял: ради этой семьи я готов на всё.

Глава 41. Лена

Нас с Максимом выписали на третий день, как положено. Утро выдалось солнечным, с легким ветерком и запахом цветущей вишни, что проникал в палату через открытые окна. Я стояла перед зеркалом, поправляла выбившиеся пряди волос, и всё никак не могла привыкнуть к мысли, что держу в руках маленькое тёплое чудо - нашего с Антоном сына. Он получился точной копией Антона, но с моими карими глазами.

В коридоре звенели голоса, шаги, смех. К нам в палату зашла медсестра и помогла мне одеть сына. Майк, мой врач и хороший друг Антона, решил сам нас проводить до выхода и передать в руки отцу. Казалось, весь город сегодня пришёл за нами. Мама, с глазами, полными слёз и гордости. Родители Антона, волнуясь, держались за руки. Артур, брат Антона, с сыном и воздушным шариком в виде мотоцикла, подпрыгивающим на ветру. Даша и Никита с огромным букетом красных роз, а рядом Соня и Тим, как всегда, неразлучные, держатся за руки. В этот раз с ними в компании была и Уля, стояла нервно заламывая пальцы. Лиля с плюшевым медведем, почти с меня ростом. И Рома, брат Никиты, с букетом розовых роз и каким-то странным, долгим взглядом в сторону Лили. Все они стояли перед роддомом, а впереди всех - Антон. С корзиной лилий и улыбаясь так, будто внутри него сейчас светилось солнце.

Не хватало только Паштета - кота Сони, который наверняка тоже где-то в машине ждал свою маленькую хозяйку.

Первым из дверей вышел Майк — гордый и решительный, держащий на руках сына своего друга, как самого ценного пассажира на свете. Он передал малыша Антону, и тот бережно, с трепетом взял Максима, прижал к себе, поцеловал в лоб. Я видела, как дрожат у него руки.

Он подошёл ко мне, склонился и поцеловал в губы, нежно, с благодарностью.

- Спасибо, - прошептал он, глядя прямо в глаза. - Ты даришь мне смысл в этой жизни. Ты невероятная, любовь моя.

Я не успела ответить ко мне уже мчался Тимофей.

- Мамочка! - закричал он и вцепился в меня с такой силой, будто боялся, что я снова исчезну.

Я присела и обняла его. Вот ради этого я спешила домой, вот ради чего хотела вырваться из стерильных стен роддома - обнять своего старшего мальчика.

- Я так по тебе соскучилась, сынок, - шепчу ему на ухо, чувствуя, как он кивает, уткнувшись в моё плечо.

Рядом уже столпились все остальные: Ульяна, осторожно заглядывающая на брата, Соня, Даша, Никита, Лиля, Рома.

- Какой он маленький! - восхищённо сказала Уля.

- Какой хорошенький! - подхватила Соня. - Скоро и у меня такой будет! Да, мама? — с сияющими глазами спросила она Дашу.

Даша вздохнула, но улыбнулась:

- Да, Сонь, ты прям разведчик, даже под пытками ничего не выдаешь.

Никита усмехнулся:

- Моих детей тоже ты принимать будешь? - обратился он к Майку, стоявшему неподалёку.

Я вскинула взгляд на Дашу:

- Ты беременна?

- Да! - ответила она, и глаза её засветились.

- Поздравляю! – сказала Лиля, с радостью в голосе, но с лёгкой грустью в глазах.

Я заметила, как Рома чуть опустил взгляд, словно разделил с ней эту тень. Мы все знали, что у Лили давняя боль по невозможности иметь детей - история, о которой она не говорит никому. Но сейчас она улыбалась по-настоящему, искренне, из желания радоваться за подругу.

Пока мы шли к машине, ветер играл лепестками вишни, бросая их под ноги, как маленькие белые благословения. Казалось, сама весна благословляет нашу новую жизнь.

Мы не хотели пышных праздников, поэтому свадьбы у нас так и не было, но было венчание. Тихое, красивое, под звон колоколов и аромат цветов, которые росли у алтаря. Я помню, как Антон держал мою руку, как смотрел в глаза, будто впервые. И как шептал мне в храмовой тишине:

- На этот раз - навсегда.

А через год он снова привёз меня в тот же роддом, к тому же врачу. И на свет появилась наша дочь - Лея Антоновна Демидова. Маленькая копия меня, только с глазами отца.

Мы стали по-настоящему большой семьёй. Тимофей, Уля, Максим и Лея - наше всё, наше продолжение, наша любовь, воплощённая в четырёх разных судьбах.

Иногда вечерами я выхожу в наш сад, где растёт вишня. Цветёт каждый год, напоминая о начале всего.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Эпилог

20 лет спустя.

Я возвращалась с работы в наше семейное гнездышко. У входа в дом меня чуть не сбил с ног шоколадный лабрадор - Барни.

- Эй, тихо-тихо, медвежонок, - смеюсь, потрепав его за ухом.

Раздеваюсь в гардеробной, где на меня тут же нападает второй кожаный нос – Маргаритка.

- Маргарита, ты не цветок, ты – коктейль, тоже сбиваешь с ног.

- Привет всем! Я дома! – выкрикиваю из гардеробной.

В ответ тишина. Странно. Как минимум Лея должна быть дома. Свет в ее спальне горел, когда я подъехала.

Я поднимаюсь по лестнице на второй этаж и стучу в ее комнату. Заходить без спроса не решаюсь — кто знает, чем заняты восемнадцатилетние девочки?

Дверь приоткрывается сама. На кровати, свернувшись клубочком, лежит дочь. Я подхожу, целую ее волосы и уже собираюсь выйти, как она вдруг хватает меня за руку и хриплым голосом просит:

- Мамочка, побудь со мной, пожалуйста…

Я молча киваю и ложусь рядом. Обнимаю, глажу по голове. Молчу и жду, когда она решится.

Лея заканчивала одиннадцатый класс в Москве. Жила у Тима и Сони. Через неделю должна была возвращаться обратно на учебу. Она исполнила свою мечту и смогла поступить в МГИМО.

- Мамочка… - сорвается она на рыдание.

- Что случилось, принцесса?

- Мам, я совершила глупость…Очень серьезную глупость…

- Ну, если отцу не придется откупать тебя от полиции, значит все поправимо – пыталась пошутить.

- Я беременна, мама…- едва слышно прошептала Лея. – Восемь недель.

Я обнимаю ее крепче. Сердце стучит часто, но снаружи я спокойна. Ловлю дежавю – восемнадцатилетняя девчонка, лежит на кровати и ревет, узнав о своей беременности. Только тогда рядом не было ни поддержки, ни теплых успокаивающих объятий.

- Леюшка, не переживай, детка. Тебе нельзя волноваться.

- Мам, он не хочет этого ребёнка. Мы ему не нужны. Он сказал, что сейчас ребёнок — балласт, который испортит карьеру. И… скинул деньги на аборт.

- Никаких абортов, Лея! – резко. – Даже если ты не хочешь этого ребенка…

Договорить я не успела.

- Я хочу этого ребенка! - перебивает она, приподнимаясь. - Да мы не планировали. Мы не готовы. Но я хочу его. Я его уже люблю! Он от большой любви… Может невзаимной, но настоящей.

Я сжимаю ее плечо.

- Мы с папой тебе поможем, поддержим, не переживай, детка! Все будет хорошо. Ты выносишь и родишь нам с папой здорового внука или внучку!

По моим щекам потекли слезы.

- Боже, я стану бабушкой! – говорю и вдруг улыбаюсь сквозь слёзы

- Кем ты станешь? – раздаётся за спиной голос Антона.

Мы обе вздрагиваем. Он стоит в дверях, ошарашенный, с портфелем в одной руке и телефоном в другой.

- Бабушкой, - отвечаю спокойно. – А ты - дедом!

Лея прячется у меня в объятиях.

- Это Волков сделал? – голос Антона хриплый, грозный. – Ну, Лея, не молчи! Волков?

- Да. – шепет дочь.

- Я его убью! Кастрирую! И отца его тоже!

- Не достанешь. – всхлипывает Лея.

- Что?

- Не достанешь… - заикаясь от слез. – Он улетел в Америку.

Антон тяжело выдыхает, запускает руки в волосы, проходит пару шагов по комнате. Молчит. Потом резко оборачивается:

- Так, Лейка, кран со слезами перекрывай и поехали в больницу.

- Что? – в унисон кричим мы с дочерью. – Никакого аборта, Антон! Ты совсем больной?

- Я не дам этого сделать, папа! Сбегу из дома, но не дам. Я его рожу!

Антон смотрит на нас, как на сумасшедших.

- Вы обе больные что ли? Какой аборт? Поехали в больницу, УЗИ там, сделаем, анализы, приемы у врачей… Чем там еще беременные каждый день в больнице развлекаются?!

Я с трудом сдерживаю смех, а Лея впервые за вечер улыбается сквозь слёзы.

- Вот твой настрой мне нравится, Лейка, - говорит Антон, подходя и целуя её в макушку. - Не растеряй его до родов.

Мы с Антоном создали большую, крепкую семью. Тимофей, Уля, Макс и Лея - наше продолжение.

Тимофей с Соней живут в Москве. Улька уехала получать высшее образование в Италию. Макс учится в нашем городе. А Лейка, похоже, первой сделает нас бабушкой и дедом, подарит нам внука или внучку. И знаете, это удивительно - видеть, как жизнь делает полный круг. Когда-то я сама стояла перед выбором, который теперь делает моя дочь. Только у неё - семья за спиной. Любовь. И поддержка.

Иногда я думаю: а что, если бы мы с Антоном сразу сделали правильный выбор? Без опыта на других, а были бы единственными друг у друга. Если бы не испугались чувств, не пошли наперекор своему сердцу. Была бы у нас такая семья? Наши дети, наш дом, смех за ужином, нежные или страстные поцелуи по вечерам? Были бы эти дороги, слёзы, встречи, прощения, взросления - всё то, что сделало нас настоящими?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ответа я не знаю. И, знаете…Он мне не нужен. Потому что все, что было, привело нас именно сюда – где сердце спокойно. Где любимые рядом, где дом наполнен заботой, где прошлое не ранит, а отзывается с благодарностью.

Я смотрю, как Лея прижимает к себе снимок УЗИ и улыбается сквозь слезы. Антон стоит за ее спиной, обнимает за плечи, а на лице гордость и растерянность. Я ловлю его взгляд – тот самый, из юности, из весны, когда все только начиналось. Только теперь без боли. В нем теплое, спокойное «мы». В этот миг я понимаю: Я НЕ ЖАЛЕЮ НИ О ЧЕМ. Ни об одном шаге, ни о паузах, ни о поворотах судьбы. Они сделали нашу любовь зрелой и готовой к семейной жизни, а жизнь – бесконечно благодарной за все, что у нас есть.

Бонус

Весна снова пришла - тихая, зрелая, тёплая. Я вышла на веранду босиком, держа в руках чашку чая, и замерла.

Вишня.

Наша старая вишня снова цвела, пышно, щедро, будто впервые. Лепестки, тонкие и прозрачные, как память, кружились в воздухе, ложились на подоконник, на мои волосы, на старую скамейку под ней.

Прошло тридцать лет.

Тридцать лет любви, ошибок, прощений и дорог. Наши дети выросли, разлетелись по миру. В доме теперь тихо. Иногда тишина давит, но чаще успокаивает. Она полна звуков прошлого, которые слышны только сердцем памяти: детский смех, стук маленьких ножек по лестнице, звон посуды на кухне, хрипловатый смех Антона, когда он говорил: «Вишенка моя, с косточкой».

Сейчас этот голос снова позвал меня с крыльца:

- Лен!

Я обернулась.

Антон стоял у гаража: в джинсах, кожаной куртке и с шлемом в руке. Седина выбелила виски, на лбу несколько морщинок, но глаза… глаза те же. Голубые, живые, с тем самым озорным блеском, из-за которого я когда-то потеряла голову.

- Ну что, красавица, - произнёс он, - открываем мотосезон?

- А ты всё не угомонишься, - засмеялась я. - Сколько тебе там лет?

- Возраст всего лишь цифра, - ответил он, подмигнув. - Так что выбираешь? Поедешь на своём или, как тридцать лет назад, моей двойкой?

Я подошла ближе. Смотрела на него, на блестящий мотоцикл, на отражение весеннего неба в его шлеме. Ветер тронул мои волосы, и несколько белых лепестков опустились между нами.

- И тридцать лет назад, и сегодня - только с тобой, - тихо сказала я.

Антон улыбнулся, подошёл ближе и обнял.

- Люблю тебя, Вишенка моя. Беги собирайся и поехали открывать сезон.

Быстро одев защитный костюм, выбежала к Антону. Он помог мне надеть шлем, открыл ворота, и мы выехали со двора. Мотор заревел, воздух обжёг лицо прохладой, и я снова почувствовала то забытое, щемящее ощущение свободы и юности.

Мы мчались по старой дороге, мимо домов, мимо той самой школы, где всё началось. Вишни вдоль обочин стояли в белом цвету, будто расцвели специально для нас.

Ветер бил в лицо, я крепче обняла Антона за талию. Он повернул голову и крикнул, перекрывая рев мотора:

- Помнишь, как ты тогда боялась скорости?

- А теперь боюсь только потерять тебя, - ответила я.

Мы катались весь день, прерываясь только на заправку. Уже вечером станавливаемся у обрыва, где открывается вид на реку. Вишня рядом осыпается, белый снег лепестков кружится над нами. Антон снимает шлем, оборачивается и говорит:

- Знаешь, Лен, всё-таки хорошо, что мы тогда не сдались.

- Хорошо, - киваю. - Потому что я не жалею ни о чём. Ни об одном шаге на нашем пути.

Он улыбается, целует меня.

- И я не жалею. Потому что всё это и есть жизнь. Наша. Настоящая.

Мы стоим молча. Солнце садится, и небо становится цвета вишнёвого цвета - густого, тёплого, как наша любовь. Ветер несёт аромат цветов, и кажется, что время остановилось.

Пока цветет вишня — живём и мы. Пока цветет вишня — продолжается наша история.

А где-то там, за поворотом, уже готовится распускаться яблоня, напоминая, что каждая весна несёт новую любовь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Конец