Звезды в твоих глазах. Порно на глазах у мужа

Пролог

Говорят любовь, это возвышенное чувство, что туманит разум и плавит сердце. Греет душу, сжигает принципы и рушит гордость…

Моя тогда точно рассыпалась в прах. Пока она своей невесомой грацией походки шла тропинкой к сердцу, с каждым ее шагом я все реже делал вдох и все чаще билось в груди, закладывая уши.

Шелк ее голоса обнимал с каждым словом, я даже не запоминал о чем она, я дышал этим чарующим звуком, ловил улыбку взлетающую голубями, весточкой в самое сокровенное.

И самое страшное… самое болючее… до холодных мурашей – встреча мелькнувшая зарницей. Ведь познав счастье, делая этот желанный вдох, потом лишь умирать не дыша.

Пусть все начнётся с ее улыбки и тихого «Привет». Хотя там было куда больше в начале, но именно в этот момент внутри меня щелкнуло выключателем освещая душу.

Я не мог оторвать от неё свой взор. Волосы струились зноем солнца и светились пшеницей в момент самого сбора. Глаза, цвета спелой травы смотрели, будто всем чистым летним полем заглядывая в мою мрачную глубину.

Нам всего по восемнадцать, мы ещё безумно молоды и глупы, а сердце ещё так велико, так пылко и охоче до любви.

Несложно догадаться, что познакомились мы в колледже, я боялся признаться, боялся, что меня выкинет из близкого круга и наступит точка невозврата. Потому, я лишь мог позволить себе смотреть издалека, а порой мне выпадали моменты дружеской близости…

— Ты представляешь? Катька тварь! Она ведь знала, что я по нему уже который месяц сохну!

Подвывала между своими мало разборчивыми предложениями Джул, размазывая по моему кремовому свитеру влагу.

Я лишь медленно выдыхал и гладил ее по плечам, волосам, спине, одаривая незаметно лаской. Чтоб хотя бы в эти крохи секунд, я наслаждался ее запахом и теплом ее тела. Задевали ли меня фразы о других парнях? Не думаю. Я просто хотел ей счастья, чтоб улыбка не сходила с ее лица, а глаза были полны лучистого веселья.

— Значит он не твое.

Провел я по ее голове в последний раз и отстранился. Хорошего помаленьку, держать себя в руках и не сжимать ее со всем своим пылом было все сложнее.

— А что тогда мое? М?

Ее мокрые от слез глаза смотрели на меня так доверчиво…

— Я…

Вернувшись из воспоминаний в домашнюю рутину, с непомытыми полами и горой грязной посуды, я принял душ и забрался в кровать. Джул что-то смотрела в наушниках совсем не обращая на меня внимания. Уткнувшись лицом в подушку, поморщился. Кончики длинных волос лезли в лицо и щекотали нос.

— Везде твои волосы, бесит!

— А когда-то они тебе нравились. Знаешь, можно найти много причин разлюбить, если этого действительно хочется. И разлюбишь ты меня за то же, без чего раньше не мог дышать. Так и сломается жизнь, а я не пропаду, не беспокойся.

— Да кому ты нужна?!

Выпалил я в сердцах, переворачиваясь на спину и потирая внезапно рвзболевшуюся голову.

— Как минимум самой себе. Я тебе единственное хочу сказать:

Вся твоя любовь была враньем, а причиняя другим боль, когда-нибудь убьешься сам. Карма - она такая…

— Опять насмотрелась всякой херни на ютубе? Спорим, у тех женщин «самодостаточных» кровати то одинокие!

— Да что ты?! Вот и найди себе Золушку, которая все для тебя будет делать и любить просто потому что ты есть!

— Так… ты ведь любила…

Хлопок входной двери и тишина в которой слышно свое рваное дыхание.

Я из принципа старался не показывать своих слабостей, воспитание ли это или просто ребячество, всегда казалось, что именно вот так, правильно. Мужчины не плачут.

Разве что так, когда один в темноте, пытаясь проморгаться и разглядеть потолок.

Столько боли в этот момент скопилось и жгло нутро обидой. Я ведь все для нее делал, на руках носил, подарки дарил, выслушивал всю ее боль, поддерживал в любом начинании, почему же… когда все стало так… так, чтоб ложась в кровать, меня не удостоили даже легким поцелуем или улыбкой. Отсутствие внимание и интереса. В телефоне что-то гораздо важнее и интереснее меня. Там новый глоток воздуха, там то, что будоражит сознание, пусть и временно. Так и возникают страхи и неуверенность в себе. В друг… найдет кого-то, а вдруг… она уже нашла… и снова этот комок к горлу и судорогой гортань.

Я кричу в тишину с хрипами, пока предательская влага стекает по вискам.

Это, история любви и недопонимания. Что-то, что у всех порой бывает в жизни…

Как одна хрупкая девушка может сломать волю или Звезды в твоих глазах.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 1

Я тогда молча ушла, не моргая, не дыша. Ведь стоило сделать хоть один вдох – потекли бы горькие слезы.

Только выйдя из дома и выдохнув, осознала, что не могу заплакать. Внутри просто пусто. В голове туман прошлого разносит воспоминания по полочкам, запихивая поглубже. Такая себе защитная реакция от боли. И теперь я понимаю всех тех, с их вечной фразой – я столько времени на тебя потратила…

В голове калейдоскопом мелькали те самые потраченные годы, яркими вспышками бесценных, утерянных моментов… от чего становилось все хуже и хуже. Горечь скапливалась на кончике языка невысказанной обидой, проникала глубже до самого горла, сжимая тисками и мешая дышать. Щеки стянуло от неконтролируемых слез. Такой момент, знаете, когда тебе так больно, но ты пытаешься быть сильной, пытаешься уверить себя, что плевать! Плевать на него и на все эти воспоминания! Но твое тело, которое ещё помнит его объятия, твое сердце, которое помнит былое тепло – предают.

И я бегу по холодной улице в наспех накинутых вещах и беззвучно плачу, сама не понимая от чего, ведь мне плевать! Только вот внутри меня целое кровавое месиво, раздавленное сердце кусками висит на ребрах и хочется кричать.

Он ведь говорил, что любит, обещал, что не сделает больно…

Села на грязную и влажную скамейку, закуривая дрожащими пальцами сигарету. Сейчас я выдохну, сейчас я немного подышу и меня обязательно отпустит этот омут страданий.

А потом наступает момент переключения мыслей, с осознания собственной боли до – я сама виновата. Я ведь сама его выбрала, где были мои глаза? Как я в здравом уме могла сделать этот выбор?

И тут снова эти чертовы цветы анемона перед глазами размытыми, розовыми пятнами и его голос…

— А ты знала, что анемон значит искренность и любовь?

Говорил он вкрадчивым шепотом, поглаживая так бережно подушечками пальцев эти розовые лепестки, а я мечтала быть на их месте… дура!

Скребу грубыми рукавами куртки свои щеки, пытаясь вытереть свою слабость перед одним человеком, который даже не пошел следом. Хотя он ведь не мог не догадаться, что мне это нужно? Просто чтоб прижал к себе, обнял крепко, извинился, даже если я не права! Чтоб я снова почувствовала себя нужной, живой, любимой… а он только требовал, требовал, требовал! Пока темнота обиды не накрыла все хорошее, что было между нами. Одним маленьким щелчком стирая до черного смолистого листа все яркие краски прожитых вместе лет.

Одубевшие пальцы закуривают ещё одну сигарету, какой-то умник кричит мне, что курить вредно, проходя мимо.

— Влюблятся вредно…

Пробормотала замерзшими губами, еле шевеля языком.

Холод проникает за шиворот, грызет кончики пальцев до ноющей боли. Желание забыться или убиться перекрывает рассудок пеленой похуизма. Закуталась сильнее в свой голубой пуховик и с трудом встав, пошла пешком до подруги. Тут недалеко, всего пять кварталов… за одно проветрю голову…

В тот момент меня совсем не заботило, что я оставила свои вещи, деньги, документы…

Моё больное, искалеченное другим человеком и совместной рутиной сознание решило лопнуть натянутой струной, разбивая розовые очки и окатывая ледяной водой осознания реального положения вещей.

Чувство собственной ненужности размазывало эгоизмом самобичевание, колючими мурашами по телу. Онемевшие губы обняли очередную сигарету. А я ведь не курила уже пару лет…

Почему, когда все плохо, да так, что хоть волком вой, хочется тепло от человека и просто прийти домой. Только вот у меня нет дома и идти мне теперь некуда. Родители отказались от меня, мол я им больше не дочь, парню, как выяснилось вообще до лампочки и это по новому кругу бесконечного уробороса кусает и жалит внутри груди…

— П-п-привет Света… пустишь?

— О боги! Джул! Что случилось? Проходи скорее! Окоченела вся!

Вопросы сыпались, как из рога изобилия, а я молча шла в ванную, умываясь еле теплой водой, но по ощущениям – кипятком. Видимо сильно отморозила пальцы и лицо.

Света налила мне горячего чая и присела в своем берюзовом халатике напротив.

— Рассказывай!

И я рассказала, все, что наболела выплеснула, все непонимание и обиду на него. Как он отмахивался от меня, будто я пустое место, ссылаясь на усталость на работе, как он выбирал игры вместо того, чтоб провести время вместе. Да я понимаю, мы молоды, нам всего по двадцать лет, но мне всегда казалось, что между людьми должно быть обоюдное понимание и уважение. У нас же эта функция скукожилась и померла в зародыше, оставив в сухом остатке мысль о собственной правоте. Ведь когда больно, все до безумно ярко ощущается, каждый недосказанный диалог, каждая ссора на пустом месте, каждая нотка пренебрежения скапливается, истончая струны души.

–————————

— Да что вы говорите! И я должна тебе поверить?

— Да.

Я склонилась ниже, перегибаясь через весь стол, слегка задевая своим соском, сквозь тонкую ткань блузы костяшки его пальцев.

— Ты слишком самовлюбленный и безумно эгоистичный.

Мужчина усмехнулся затягиваясь и пуская клубы дыма в хмурое небо.

— А разве не это… ещё держит тебя рядом?

Этим высказыванием он щелкнул меня по носу, порыв уйти придушила в зародыше, представляя его сильную шею…

— Я рядом, пока ты интересен. Но ничто не вечно.

— Кроме любви.

— Ты забыл? Моё сердце разбито.

— Ты забыла? Лучший клей, это влага от моего языка на мурашках твоей кожи…

Черт! Я забыла… забыла как дышать.

Запах спелых ягод с медом смешиваются на моей груди, темным золотом ее волос. Теплая, мягкая Джул безмятежно сопит, пока на ее лице блуждает намёк на улыбку. Не могу удержаться и тянусь кончиками пальцев к ее волосам, пропуская шелк сквозь ральцы, ловя кончики и поднося к губам, медленно вдыхая аромат, прикрыв глаза.

— И что это ты тут делаешь?

Я быстро разжал пальцы, будто меня застукали за чем-то скверным.

— Совсем ничего.

Джул сонно прищурилась, смотря на меня долгим взглядом зеленых глаз, а после тихо рассмеялась, поднимаясь с кровати и остановившись на половине пути, потянулась ко мне, целуя уголок губ.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она всегда так делала, когда ее настроение было хорошим и мне отчего-то это нравилось больше, чем обычный быстрый поцелуй в губы.

Голая девушка потянулась во весь рост, и пошла готовить завтрак, напевая под нос очередную мелодию. Каждый день она просыпалась с разной песней. Ещё одна отличительная черта, которая привлекала меня в ней.

Резкий звук будильника вырвал меня из собственных грез. С трудом разлепив глаза, нахмурился грозовому небу за окном. Казалось, будто эта серость давила на меня своей унылостью. Я протянул ладонь к потолку, будто пытался поймать сбежавшее ведение. Воспоминания простого, человеческого счастья больно скребли где-то внутри, под ребрами. Тягучая сладость ещё оставалась на кончике языка ясным утром и запахом спелых ягод. Коснулся кончиками пальцев уголка своих губ. Сколько ещё лет я буду жалеть о том, что умудрился потерять по собственной глупости? Сколько ещё времени… моё тело будет скучать по теплым пальцам, а душа по дурацким песням с утра и поцелуям в уголок моих губ.

Глава 2

Давай без громких слов,

Ведь мы оба знаем – люди предают.

Мне важно чувствовать, что всерьез,

Что, подашь руку, когда я падаю.

Если все плохо, и на душе мороз,

Ты подхватишь за ледяную руку.

Жизнь, дорогая, без детских грёз –

Сложная штука, береги ее, хрупкую.

Мне не нужно обещаний, мол, до гроба вместе,

Просто прижмись ко мне – и будет мне счастье.

Пусть душа будет в тепле, как в самом толстом свитере,

Растопи эти льды до далеких теплых морей.

Я ведь тоже уставший и хмурый, как небо в Питере.

Покажи мне спокойствие, чтоб поверить в чувства,

Поверить самому себе.

Снег падает белой пылью с хмурых туч, ледяной ветер обжигает щеки, облизывая кончики красных ушей. Я выдохнул морозный воздух белым паром смешанным с никотином и снова уставился невидящим взглядом в молчаливую даль.

Вот уже три месяца прошло, а я все не могу ее забыть. Беру телефон, открывая старую переписку, листаю до момента, когда мы ещё могли общаться с долей ласки и уважения друг к другу. Воскрешая в памяти ее голос, запах ее волос, мягкость кожи и заливистый смех перезвоном колокольчиков.

Мы бывало подолгу говорили перед сном, укутавшись в одеяло мечтали о будущем, робко представляя в своих мечтах друг друга, не говоря это вслух, чтоб не спугнуть, но все разорвалось…

Сигарета истлела между пальцев, как и мои надежды. Выкинул бычок в мусорку и присел на скамейку. С тех пор, как Джул ушла, мы виделись всего раз, тогда она не проронив не слова, собрала свои вещи и ушла уже навсегда. Я извинялся, просил остановится и поговорить, взывал к здравому рассудку, только все было тщетно.

Неужели ее обида столь велика, что она решила порвать наши отношения, которые мы строили не один месяц? Или может у неё появился кто-то ещё? В этом ее интернете… к кому то ведь она ушла от меня.

С одной стороны думать о плохом совсем не хотелось, но с другой, назойливые мысли о предательстве пощипывали кончики губ невысказанным возмущением.

Спрашивать что-то сейчас будет бесполезно, может она назло мне ответит, что да, ушла к другому. А может это будет правдой, которую я не хочу знать.

Взглянув снова в телефон, набрал сообщение «Я скучаю».

В этих двух словах конечно не выразить всю ту ломку по Джул, которую я испытываю уже который месяц. Меня выворачивает изнутри болью, пропал аппетит и в целом я опустил руки. Не хочется мне работать, не хочется стараться.

Стоит только на миг прикрыть глаза - как вижу ее.

Ее тонкие пальцы скользящие по моей груди, ее поджатые губы в недовольстве. Ее молчаливый укор во взгляде, когда бросал куртку у входа, вместо того, чтоб повесить.

Сейчас, когда буря негатива утихла, когда сердце нуждается в человеке, кажется, будто все было не так уж и плохо. А может так устроен мой мозг, помнить лишь хорошие моменты, запоминать миг счастья, который потерян… который я разрушил видимо сам.

Но как не копался в себе, не мог найти нужный ответ – почему?

Почему все так сложилось? Почему она решила уйти? Почему пропал этот запал и растворилась страсть в наших отношениях? Когда этот омут счастья заволокло ядовитым туманом злости?

Стер сообщение, закрывая диалог и убрал телефон в карман.

Не буду писать ей и бередить себе душу, давно уже стоило бы отпустить, ведь она сама так легко это сделала.

Но вот мимо проходит девушка с таким же шлейфом духов, как были у Джул. Я слышу их и тело отзывается мурашками. Это не Джул… цвет волос другой и рост не тот, и хватит смотреть вслед проходящей девушке, будто спасение прошло так близко.

Знакомые улицы напоминали о нас, каждый двор был заполнен многочисленными воспоминаниями.

Вот на этой скамейке прошлой зимой мы самозабвенно целовались, пока нас не наругала бабулька из первого подъезда. На этих качелях я качал Джул прошедшим летом, она ворчала, что металл сильно нагрелся и жарко, а я не мог оторвать взгляд от ее белого платья до колена, которое при каждом дуновении теплого ветерка приоткрывало немного больше голых ножек.

Под этим козырьком мы впервые признались друг другу в любви.

Как сейчас помню:

Прохладная осень, кремовое пальто Джул пахло ее духами, а губы шоколадом, который я подарил ей при этой встрече, а после мы гуляли по безлюдному парку, говоря о ней, обо мне, о нашем прошлом, которое у каждого было сложное по своему.

Я увяз незаметно в объятиях тепла ее души и смеха. Это прошло так легко и быстро. Признание вышло скомканным, до него я пытался в университете обратить на меня ее внимание и у меня получилось. Так счастлив я никогда не был…

Когда после чудесного свидания под этим козырьком она ответила «я тоже», мир сошел с орбит, взрываясь салютами. Я обнял ее бережно, как делал это уже много раз, утешая после очередного расставания с не мной. Но именно в тот момент, именно эти объятия были самыми теплыми – взаимными.

Я благодарил ее и провидение, твердил, что никогда не сделаю больно. Дурак. Не знал, как повернётся совместная жизнь. Ведь до Джул у меня никогда не было таких серьезных отношений.

Она подарила мне счастье, она же его забрала, оставляя после себя холод, одиночество и пустоту в душе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 3

Десять лет спустя.

Джул.

— Чего ты такая грустная?

Светка потягивая свой коктейль сверлила меня взглядом.

— Сама не знаю… десять лет уже прошло, а места эти помню, как свои пять пальцев.

— Ну так, заграницы твои эти хорошо, но тут то твой дом, знакомые улицы и дома.

— И люди…

Света ещё посверлила меня взглядом с минуту, прежде чем спросить.

— Жалеешь о чем-то спустя столько времени?

Я размешивала ажурное сердечко чайной ложкой, которое бесячей шапочкой красовалось на моем латте.

— О том, что не обняла…

Света простонала манерно, закатив глаза.

— Джул! Десять лет прошло, а ты все не можешь забыть его? Ты ведь за границей не цветочки нюхала, у тебя там было несколько отношений, сама мне рассказывала.

— Да, я… наверное пыталась забыть его так. Правда пыталась начать все с начала. Но каждый раз ранилась об людей. Перебирала, бежала зачем-то, каждому давала шанс, лишь бы забыть его. Стереть чужими губами со своих губ и мыслей.

— Расскажи, как это было?

Подруга подперла подбородок ладонью и приготовилась слушать.

— Было что?

Не поняла я вопроса.

— То, что ты не можешь забыть.

Я подняла взгляд к прозрачному стеклу, за понорамой которого сновали осенней серостью прохожие с такими же серыми, безликими лицами. Кофе медленно остывало, пенка слизывалась с губ, а память подсовывала картинки…

— В начале было тепло, я видела, что он любит меня. В его взгляде, в его поведении. Я чувствовала это каждой клеточкой тела. Все было так… сладко, пропитано юным максимализмом. Глупые мы были… Не ценили счастье, не различали его среди уймы чудесных дней, цеплялись за мелочи, раскручивая из них спираль скандалов.

— Каких скандалов? Со стороны вы выглядели счастливыми, особенно в универе, вы же после вроде как съехались.

— Да, он предложил жить вместе, а я согласилась.

На лице расползлась печальная улыбка против воли.

— Ну?

Света нетерпеливо стучала ногтями по столешнице.

— Ты мне ещё тогда, когда пришла среди ночи замёрзшая не могла ничего толком объяснить. Все обобщенно, а потом и вовсе возвела все о нем в табу.

Я тяжело вздохнула.

— Нас съела рутина, или нежелание слышать друг друга. А может и то и другое.

Помню, я надела свое новое кружевное, нанесла макияж и даже волосы завила в локоны, как ему нравится… ползу до него по полу, сажусь между его ног на колени. А он… сказал тогда мол, отстань, я играю. Мне тогда так обидно стало… Или шел гулять с друзьями, а мне нельзя с ним, потому что там другие парни. В итоге я сидела ждала, а он приходил за полночь, хотя обещал быть в одиннадцать. Наверное он не ценил то, что имел. Я ему надоела. Такие мысли были. Стал докапываться до завтрака, я плохо жарю яйца, я не приготовила ему завтрак, я не пропылесосила. А он, сам, что сделал для меня?

Воспоминания перебирали моменты, но легче вспоминалась боль. Изо дня в день незначительные укоры, вместо веры в свою пару.

— В общем козел этот Максим.

Сделала вывод Света, заказывая ещё один коктейль.

— Он ещё тут живет? Там же?

Света отдицательно качнула головой.

— Он после тебя переехал в Питер, когда узнал, что ты улетела в Штаты. Начал там свой бизнес вроде как. Теперь директор своей компании по производству строй материалов.

— Ты его видела, когда я улетела?

Света отвела взгляд.

— Свеееет, говори!

— Видела… он приходил, спрашивал где ты, я не ответила, выгнала его, ещё и наорала. Он тогда весь день сидел под дверью. Потом ушел, я думала ну всё, отвязалась, так он во дворе сидел, ждал, когда я из подъезда выйду. В общем я сказала, что ты уехала, но не сказала куда. Выглядел он неважно, похудел сильно, лицо было бледное. Потом через общих знакомых узнала, что он уехал.

Я поджала губы, сжимая кружку в руке сильнее. В сердце что-то кольнуло давно забытым чувством.

— Значит он тоже страдал, неприятно это признавать, но мне это нравится.

Я улыбнулась уголком губ.

— Довела ты мужика. Да возможно у него были свои минусы, но он прям старался для тебя. Работал, не пил, занимался, оплачивал твои хотелки и поддерживал тебя.

Я молча кивнула, есть в этом правда, но и не все было настолько радужно.

— Он не ценил меня!

Стукнула я рукой по столу, повышая тон.

— Принимал, как должное все мои чувства и признания! Не слышал то, что я говорю! Даже мусор вынести не мог! Самой приходилось все делать!

— Так если бы ты не выносила мусор, рано или поздно это бы сделал он. Просто мы, женщины, так устроены. Наши просьбы должны исполнятся моментально. А если действия не происходит, мы сделаем все сами, и коня на скоку, и в горящую избу… с гордо поднятой, чтоб он видел, какие мы самостоятельные и обиженные.

Я тихо рассмеялась на высказывание Светика, она ведь права, чаще так и происходит.

— Я так носила стремянку и показательно пыталась поменять лампочку.

— И что он? Просто смотрел? Или сделал вид, что не видит тебя и большую стремянку посреди комнаты?

— Он поднял меня на руки и спустил, бросая на диван. Бросил, как кусок мяса!

— А может беспокоился, что тебя током ударит и так проявил заботу?

Я задумалась, если перебрать наши рутинные ссоры с такого ракурса, то многое становится не таким уж и ужасным.

— А как ты объяснишь тот момент, с нижним бельем? Я переступила через свою гордость! На коленях ползла к нему в одном нижнем белье!

Света прыснула в кулак тихим смехом.

— Джул, о какой гордости идет речь? Когда любишь, радовать любимого человека важнее любой гордости, тем более в той ситуации. Может перед этим ты вынесла ему чем-то мозг, или он был уставший после работы?

Я не помнила… честно не помнила, в памяти осталась лишь боль и те его ранящие меня слова.

— Вот, твоя проблема в том, что ты жалела себя и не пыталась понять его. А отношения это обоюдный труд.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Света, ты вообще чья подруга?

Я дернула ее за блондинистый локон.

— Ауч! Дамочка, вам без году тридцать лет, а вы все дурачитесь!

— Я тебе сейчас за дамочку… гостинцев не отдам! Ясно?!

Шутливо нахмурилась я, пытаясь не рассмеяться.

— Так не честно!

Света выкатила нижнюю губу, но потом все же первая улыбнулась.

— Я так давно не видела тебя, подруга… скучала очень. А на счет твоего Макса, столько лет прошло, думаю он изменился. Брат моего мужа, ездил по работе в Питер и они там увиделись, он вроде не женат ещё.

Света поиграла бровями, коварно сощурив глаза.

— Не знаю Свет, я ему ведь тоже больно сделала, наверное. Хотя он не шел меня останавливать в тот вечер.

— Если ты все ещё не можешь забыть его и отпустить свои воспоминания, то может стоит решить все? Встретитесь, поговорите с высоты своего возраста и опыта.

— Я… не знаю… думаю он давно забыл меня, столько лет прошло…

Но Света меня уже не слушала, выбирая в приложении ближайший рейс до Питера…

Глава 4

«Предисловие:

От нее пахло молоком и розами, она так нескладно пела. Ей шли все мои рубашки, если те – на голое тело.»

Девушка с пепельными волосами и сексуальной искусственностью в своих чертах, зачитывала мне какой-то новомодный роман, который ее тронул. Я с ней дольше, чем с другими – на целых два месяца. Характер свой она держит в узде, не показывая норов. Всегда улыбчивая и… фальшивая. Это чувствуется, неуловимо висит в воздухе…

Прислушиваюсь к ее словам и в голове оживают воспоминания.

Джул… как же давно это было, а память до сих пор помнит ее аромат – роз и молока.

Отвернувшись от девушки, я прошел до кабинета и закрывая дверь, отсек надоедливость, тишиной. Сейчас я даже не вспомню, каким цветом глаза у этой блондинки. А вот зелень омутов Джул быстро восстает в памяти.

Тихий вздох и иду собираться на работу. Видимо правду говорят, любовь бывает лишь одна. Может найду себе уютную девушку да привыкну к ней, детей родит мне, проживем до старости, но так бередит меня это чувство, к которому даже не подобрать слов. Наверное я боюсь, боюсь, что так будет всю жизнь. Лишь искра страсти без уютного огня любви.

Десять лет прошло. Я основал свою фирму, поднялся на ноги, занялся спортом, ведь какие-то привычки все равно бы были, так пусть они будут хорошими. Я стал жить для себя, не ища смысл в своем существовании, но пытаясь быть хорошим человеком, чтоб не было стыдно за самого себя в будущем. Все мои дни были рабочей рутиной перемежающейся редкими выходными. Посиделками с друзьями в баре порой, или походы в клуб, дабы найти даму сердца, что скрасит мой выходной. На утро я не вспомню ее имя и такое положение вещей меня устраивает. Порой дамы задерживались на недели или месяца, но небыло у меня к ним той щенячьей нежности, когда кадык дрожит и потеют ладони лишь от того что она смотрит на меня. Не было и уже, думаю, никогда не будет. Возможно я перерос эти чувства. С возрастом стал прочнее и закрыл душу от людей. Ведь чем ближе пускаю в неё кого либо, тем труднее терять.

Возраст учит нас быть благоразумнее и думать, что ты делаешь, говоришь и… чувствуешь.

Именно так я и думал до того момента…

Питер облачный город, но при этом здесь хочется верить в сказку, в ее отдаленное очарование стать хоть каплю реальностью. Совсем другой город, нет знакомых мне улиц, но за столько лет я свыкся с ним. Свыкся с тем, что Джул больше нет в моей жизни и не будет. Тем пуще было моё удивление, когда я сидя в кафе и попивая двойной эспрессо, заметил стройную фигурку, с до боли знакомой походкой. И я замер, ощущая, как горячий эспрессо обжигает язык, но не замечая этого. Мой взгляд, словно прикованный магнитом, следовал за ее силуэтом, пока она не села за столик у окна. Десять лет. Я представлял эту встречу сотни раз. В мечтах, в кошмарах, в случайных мыслях, когда смотрел на похожих девушек в толпе. Но ни разу картинка в моей голове не была такой реальной. Сжав чашку до побелевших костяшек, с трудом смог отвести взгляд. Но было уже поздно, сердце совершило тот роковой кульбит, после которого учащается пульс и кровь приливает к лицу. Чувство волнения и страха, будто в первом классе выступаю с докладом истории на целую страницу, затопило сознание. Ведь это была она, моя милая Джул сидела в нескольких метрах от меня.

Десять лет. Каждая зима в Питере, каждый размытый фонарями Невский проспект, каждый шепот ветра с Финского залива – все это было пропитано ее отсутствием. Я свыкся с мыслью, что Джул больше нет в моей жизни и не будет.

Я украдкой разглядывал до боли знакомые черты. Это была она, но уже другая. Ее лицо, которое я помнил юным и беззаботным, теперь выглядело более зрелым с редкими морщинками вокруг глаз. Но улыбка… улыбка осталась прежней. И ее смех, который я услышал, когда она разговаривала с официанткой, был все таким же перезвоном колокольчиков. Как летнее солнце – тёплым.

Я наблюдал за ней, пытаясь понять, что изменилось в ней и что изменилось во мне. Я был уверен, что смогу справится с этой встречей. Позволю себе улыбнутся ей и поздороваться. Но когда она повернула голову в мою сторону и наши глаза встретились, я осознал, что ни к какой встрече я не был готов…

Ее взгляд был все таким же глубоким и искренним, как в нашу первую встречу. Таким, каким я его всегда помнил и воскрешал в своей памяти. Грудь резко сжали стальные тиски эмоций, воспоминания ожили в памяти, будто все это с нами было совсем недавно. Наши чувства, улыбки, ссоры… наше расставание.

Джул мне улыбнулась. Не та, которую я только что увидел, а та, которую я помнил. Та, от которой у меня спирало дыхание. Она встала, медленно подошла к моему столику. И я на ватных ногах поднялся, чтоб встретить ее.

— Привет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 5

Над моей головой кружились огни кофейни, в воздухе пахло свежими кофейными зернами и корицей. Джул сидела напротив, такая же, как десять лет назад и в то же время совершенно другая. Те же зелёные омуты, в которых я так безгрешно тонул, но теперь в них не было юношеской беззаботности. Вместо этого в глубине таилось то, что хотелось разгадать. Но с чего начать? Ведь столько времени прошло и столько недосказанным слов просто застревают костью в горле.

— Ты выглядишь… хорошо.

Сказал так глупо, не подобрав других слов.

— Спасибо Максим, ты тоже.

Ее голос все ещё был родным, хотя стал немного ниже.

Я глянул на свои пальцы, переплетенные в замок на столе.

— Старше стал, даже борода появилась.

Неловко улыбнулся, поднимая взгляд на губы девушки, которых тронула легкая улыбка.

— Борода тебе идет.

— Да?

— Да.

Мы замолчали. Снова. Тишина была неуютной и вязкой, Как патока обволакивающая нас двоих, отделяя от остального мира.

— Я рада тебя видеть снова.

— Я тоже… рад.

Хотелось сказать, как сильно я скучал. Как рвалось сердце годами, как искал ее в каждой встречной и не находил. Как чуть не спился, как пытался снова влюбиться и забыть. Забыть эти зелёные глаза, но только потерял себя.

Глоток кофе отрезвил сознание, подкидывая воспоминания.

— Я все еще помню наш первый танец. — Говорю я и мой голос звучит так, будто я говорю самую важную историю в своей жизни.— Не помню, какая играла мелодия, но помню, как ты улыбалась. Как твои руки лежали на моих плечах и я был по настоящему счастлив. Как никогда больше не был…

— Ты… Ты помнишь?

Я задумчиво кивнул, отводя взгляд.

— Много чего помню. К примеру как ты забавно морщила нос, когда тебе что-то не нравилось.

Как ты всегда оставляла мне кусочек пирога. Как ты смотрела на меня, думая, что я не вижу. Будто бы я… весь твой мир.

— Максим…

— Джул, я был идиотом. — Перебиваю ее. — Я был слишком молод, боялся многого. Злился на мелочи, не ценил то, что имел. Но… в итоге потерял себя тогда же, когда ты хлопнула дверью.

— Ты всегда был собой.

Рука Джул легла на мои сплетенные пальцы, все такая же тоненькая и прохладная.

— Нет. — Качаю отрицательно головой. — Я был только половиной, вторая ушла с тобой. И я не могу жить без нее. Не могу дышать не думая о тебе. Каждый этот ебаный день, последние десять лет.

— Ты не изменился.

— Изменился.

Говорю и голос становится тише. Я стал лучше. Понял, что в жизни только один шанс встретить настоящую любовь. И я его упустил. Не хочу упускать его снова.

Взял ее руку в свои, сжимая бережно, будто хрустальную драгоценность, что вот-вот исчезнет. Скользнет песком сквозь дрожащие пальцы.

— Макс это было… давно это было…

— Это было секунду назад. — Говорю, заглядывая в ее зелёные омуты. — Я все еще люблю тебя и никогда не переставал. Хочу знать, есть ли у нас шанс?

— Шанс на что?

— На все. На новую жизнь, новые воспоминания. На то, чтоб быть вместе… счастливыми.

— Ты действительно думаешь, что это возможно?

— Да. Я думаю да. А что думаешь ты?

Жду ее ответа, а самого изнутри выворачивает. Поспешил? Может и так, все сразу в лоб вывалил. Не стоило? Возможно не стоило… осознаю, что не ответ может меня сломать. Но я готов…

Смотрю в ее глаза, пытаясь прочесть там надежду или сомнения, хоть что то…

— Макс, десять лет… Это не шутка. Мы изменились, выросли, я больше не та девушка, в которую ты был влюблен. А ты не тот парень, которого любила я.

— Но мы можем снова быть вместе. И все будет лучше, чем было!

— Ты так уверен? Не думаешь, что наша любовь осталась в прошлом? Что мы просто идеализируем то, что было?

— Нет. — Отвечаю твердо. — Это не идеализация. Это было настоящее. Оно все еще здесь. Я это чувствую и ты тоже… ведь дрожишь.

Сжал ее пальцы в своих руках сильнее.

— Это страх Максим. Страх снова потерять тебя. Страх вновь пережить эту боль.

Ее голос в конце сломался в дрожащий шепот. Столько лет прошло, а она все ещё страдает по прошедшей боли. Но раз есть чувства, значит ещё не все забыто.

— Я не потеряю тебя. Никогда больше… обещаю.

— Ты и тогда обещал.

Ее слова ранили, били по самому больному. Вскрывали давно забытые шрамы, разрезая их заново до голого мяса. Помню, что обещал и нарушил свое обещание.

— Тогда я был глуп, молод. Я не понимал. Только со временем пришло это, понимание твоей ценности в моей жизни. Ты моё сердце, мой воздух и я не сдамся. Не отпущу тебя больше. Буду сидеть под твоей дверью, как верная псина и ждать.

Джул молчит, кусает нижнюю губу и отводит взгляд. Ее глаза наполнились слезами, но в них я теперь вижу эту искорку надежды. Облегченный выдох застревает в горле.

— Скажи, что мы можем ещё… попробовать сначала. Попробовать стать счастливыми!

— Да. — Говорит Джул и по ее щеке стекает слезинка. — Мы сможем…

В этот самый момент, в этой кофейне, с запахом кофе и корицы, я понимаю, что десять лет не прошли зря. Мы оба ждали. Просто молча. В разных городах.

Не отводя больше взгляда, любуюсь ее глазами, наполненными лучиками тепла. Она смотрит на меня в ответ. В этом сейчас весь наш мир, весь мой мир. Который мы потеряли десять лет назад, а теперь смогли обрести вновь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 6

Просто сказать «прости»,

Просто не давать повода,

Чтоб проливные дожди

Затопили ваши города.

Стоя у Адмиралтейства, я вслушивался в шум города, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Не чувствуя холода, хотя ветер с Невы продувал насквозь. Всё моё внимание было приковано к ней, к девушке с шоколадным цветом волос, медленно идущей по набережной. Десять лет. Десять чёртовых лет без неё, и вот она здесь, в том же самом Петербурге, но такая другая. Её волосы выбивались из-под шапки, а глаза, в которых я когда-то мог прочитать каждую мысль, сейчас таили столько всего, что я боялся даже смотреть на неё слишком долго.

Она шла ко мне, и я чувствовал, как каждый её шаг отдаётся во мне. Помню, что думал, будто моё сердце стало камнем, но сейчас так ясно ощущаю , как по венам бежит знакомый ток, а грудь сдавливает невыносимая тоска. Джул была единственной, кто когда-то видел меня настоящим, и я боялся, что всё это время притворялся кем-то другим.

Наши взгляды встретились и мир вокруг словно замер. Ветер стих, огни фонарей потускнели. Единственное, что имело значение, — это её глаза. В них я видел все наши утраченные моменты, все те несказанные слова. В этих зеленых омутах была печаль, но также и тот самый неугасимый огонёк, который всегда меня так манил.

Я сделал шаг. Затем ещё один. Не думая, что скажу, не думая, как выгляжу. Просто шёл к Джул, ведомый инстинктом, который ни на секунду не утихал в моём сердце все эти годы. Когда я оказался совсем рядом, преодолевая свое волнение, взял ее за руку. Медленно притянув к себе, уткнулся носом в ее макушку. Джул пахла все так же, по родному, запахом роз и мёда.

Тело Джул вздрогнуло от моего прикосновения, но она не отстранилась. Джул подалась вперёд, прижимаясь ко мне так, будто хотела раствориться в моих объятиях. Я вдохнул её запах снова — наслаждаясь смесью мороза и давно забытого аромата. Этот момент был настолько живым, настолько настоящим, что все годы, прошедшие без неё, казались просто сном.

— Я не знаю, что сказать.

Прошептала Джул в мою ключицу, обжигая теплым дыханием.

— Ничего не говори.

Ответил ей вторя, так-же шепотом, боясь спугнуть такой чудесный момент. Немного отстранившись, наклонился к ней. Беря ее щеки в свои ладони и касаясь губ своими. Поцелуй был долгим, нежным и терпким. Мы узнавали друг друга заново, привыкали друг к другу снова. Ощущение тепла и уюта затопило все внутри, мешая ровно дышать.

Мы простояли там долго, будто целую вечность нежась в тепле друг друга, не замечая ничего вокруг. Я был дома. Наконец-то дома…

Прохладный ветер, ещё секунду назад хлеставший по щекам, теперь казался лишь ласковым напоминанием о питерской осени.

Заправил выбившуюся из шапки шоколадную прядь обратно, любуясь миловидными чертами лица. Джул немного подрагивала.

— Замерзла?

— Скорее растаяла.

Пошутила девушка, прижимаясь ко мне сильнее.

— Таять вкуснее под горячий шоколад, я как раз знаю тут одно место.

Взяв Джул за руку и переплетя наши пальцы, повел ее вдоль набережной. Я вдруг осознал, как много всего изменилось.

Город стал для меня чем-то большим, чем просто декорации. Он был свидетелем нашей любви, нашей разлуки и нашего воссоединения. Мы шли, обнявшись, и я рассказывал ей о том, как жил, а она слушала, улыбаясь. Смех, который мы обменяли, был звонким, как брызги Невы.

Вскоре мы оказались в уютном кафе. Кажется, оно было здесь всегда. Внутри царил полумрак, горели свечи, а с потолка свисали гирлянды. Мы сели за маленький столик у окна, и я заказал ей горячий шоколад с корицей, как она любила в юности.

— Помнишь, как мы сидели в кафе на Рубинштейна? — спросила Джул с лёгким задором в голосе. — И ты тогда так неудачно пролил на меня кофе?

— А ты ещё тогда сказала, что это хороший знак, — рассмеялся. — Потому что все несчастья уже произошли.

Мы болтали, вспоминая старые истории и делясь новыми. Мы смеялись над прошлыми ошибками, и я видел, как в её глазах вновь загорается огонёк. Она стала взрослее, серьёзнее, но в ней всё ещё оставалось то детское озорство, которое меня так покорило.

— А теперь серьёзно. Куда дальше?

— У меня есть идея, — я заговорщицки улыбнулся. — Если хочешь, конечно.

Она кивнула, а в зеленых глазах блеснуло любопытство. Я заплатил по счёту, и мы вышли на улицу. Снова держась за руки и это казалось таким естественным, будто мы никогда и не расставались.

— Это что? — спросила Джул, увидев, что я останавливаю такси.

— Ты скоро увидишь, — я открыл перед ней дверь, галантно подавая руку, на что девушка ещё один разок одарила меня своей лучистой улыбкой.

Такси остановилось у неприметного здания, и я повёл её к парадной. Мы поднялись наверх на маленьком, старом лифте, достал ключ.

— Ты всё-таки приобрёл квартиру в Питере?

— Нет, не совсем. Это наш старый чердак. Помнишь?

Джул широко раскрыла глаза, и я видел, как в них промелькнуло воспоминание. Мы когда-то мечтали сделать из этого чердака студию, но так и не решились.

Я открыл дверь, и она ахнула. Вместо пыльного чердака, там была уютная комната, где горел камин, стоял диван теплого, кремового оттенка, а на полу лежал тёплый плед. За окном виднелся ночной город, на подоконнике стояли свечи ровным рядком.

— Ты... ты всё это сделал? — прошептала она.

— Да, — я улыбнулся и подмигнул девушке. — Я всё ждал, когда ты вернёшься, даже когда уже перестал надеятся.

Она бросилась мне на шею, а я крепко обнял ее в ответ. Чувствовал, как её тёплые ладони ласкают мою спину, а дыхание щекочет шею. Это было не просто возвращение. Это было начало чего-то нового, чего-то, что мы оба боялись потерять снова.

Мы сидели на диване, завернувшись в плед, и смотрели на звёзды. Разговаривали, как будто не было этих десяти лет. Смеялись и плакали, и я понял, что всё это время мы ждали друг друга.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Знаешь, — сказала она, положив голову мне на плечо. — Я не знала, что вернусь.

— А я знал, — поцеловал её в макушку. — Я всегда знал.

Джул повернула голову, чтобы заглянуть в мои глаза, будто ища там ответы на незаданные вопросы.

— Как ты узнал?

— Просто, — я улыбнулся. — Ты — мой Питер. Ты — мой дом.

И я поцеловал её. Долго, нежно, и со всей той любовью, что накопилась за эти десять лет.

Глава 7

Такси скользило по утреннему городу, проезжая цветастые дома, пестрящие архитектурой, такой свойственной для Питера.

Я обхватив Джул за плечи, смотрел в окно. Пока, уютно прижавшись ко мне, что-то тихо говорила о планах на будущее, о том, как мы будем обставлять наше новое гнездышко. Её шоколадные волосы ложились на плечи каскадом, а светлые блики солнца играли в них, создавая эффект мягкого, медового сияния. В этот момент я чувствовал себя так, будто все десять лет разлуки были всего лишь долгим, бессмысленным сном, а сейчас я наконец проснулся.

Мы вышли из машины и оказались перед старинным домом с резными балконами и высокими арками. Риелтор, молодая женщина с добрыми глазами и легкой проседью в волосах, убранных в высокий пучок, уже ждала нас. Она провела нас внутрь, затем поднялись на пятый этаж в довольно ухоженном лифте. Я ощущал, как Джул, идя рядом со мной, невольно держала мою руку, словно ища в ней опору.

Квартира оказалась ещё просторнее, чем на фотографиях. Большие окна арочного строения, высокие потолки, и потрясающий вид на город. Белые стены, за счет цвета создавали ощущение воздушности и простора. Но дело было не в этом. В воздухе витал запах чего-то знакомого, родного, будто мы уже жили здесь.

— Нравится? — спросил я, обнимая любовь всей своей жизни за талию.

— Очень, — прошептала она, и я почувствовал, как по ее телу пробежала дрожь. — Но... она такая большая.

— Большая любовь — большая квартира, — улыбнулся, стараясь скрыть волнение в голосе.

— Ты всегда такой, — ответило это милое создание, поворачиваясь в моих руках и целуя в щёку. — Веришь в сказки.

— Если бы не верил, не нашёл бы тебя, — ответил, прижимая её к себе теснее.

Мы обошли квартиру, заглянули в каждую комнату. Я уже представлял, как мы будем вместе выбирать обои, как будем спорить, в какой цвет красить стены. Я видел, как она будет смеяться, когда я буду шутить, что нужно купить новый диван, а она скажет, что и старый ещё ничего. Светлые завтраки на белоснежной кухне, теплые вечера в спальне за любимыми фильмами.

— Я думаю, это идеальный вариант, — сказал, когда мы вышли на балкон с Джул.

— Точно?

— Я уверен.

Риелтор, всё это время молча наблюдавшая за нами, улыбнулась победной улыбкой, ведь это сулило ей неплохие проценты от сделки.

— Ну что ж, ребята, будем оформлять? — спросила риелтор.

Мы переглянулись и я разглядел в глазах любимой ту самую искорку, которую так любил. Мысленно мы уже жили здесь, вместе.

— Да, — сказал я, и мой голос звучал твёрдо, как никогда. — Мы берём.

Когда мы вышли из офиса, я чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Мы держались за руки, и я понимал, что это только начало. Это был наш новый дом, наш новый город, наша новая жизнь. Глянул на Джул, на её сияющие глаза, на её красивое, милое личико, и понял, что ни за что не отдам её снова.

— Спасибо, — прошептала Джул, останавливаясь и замирая взглядом на моих губах.

— За что? — спросил я, не понимая, что она имеет в виду.

— За всё. За то, что не забыл.

Джул поджала губы, а по ее щеке пробежала слезинка, которую я тут же слизал языком. Притянул её к себе и поцеловал, и этот поцелуй был обещанием, что теперь мы будем вместе всегда. Наш новый дом, наш новый город, наша новая жизнь — всё это только начало…

Два месяца пролетели как один день. Мы с Джул занимались ремонтом в нашей новой квартире, и каждая мелочь — от выбора обоев до покупки дивана — превращалась в маленькое приключение, наполненное смехом и спорами. Я наблюдал, как она выбирает декор, как горят её глаза, когда она говорит о том, как красиво всё будет, и понимал, что всё это время я ждал именно этого — её счастья. Ведь ничто так не греет клетку грудной, как эта маленькая звёздочка.

Наконец, настал день переезда. Я стоял посреди пустой квартиры, и в воздухе витал запах краски и наших надежд. За окном Питер хмурился, будто не хотел отпускать нас. Но я знал, что он будет ждать, чтобы впустить нас обратно, когда мы будем готовы.

— Ты готов? — спросила Джул, и её голос был похож на шёпот.

— Готов, — ответил я, и взял её за руку. — Готов ко всему, ведь ты рядом.

Мы поднялись наверх, и я открыл дверь. Квартира была уже полностью обставлена. Бежевые, тёплые тона, все в красивом дизайне модерна с минимализмом. Много пространства, света и мягких деталей.

— Ну что, будем готовить свой первый ужин в нашей новой квартире?

Джул с энтузиазмом взялась за поварешку, будто это оружие пыток.

— У меня для тебя есть кое что другое… так что одевайся по теплее! И на выход!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Эпилог

Холодный воздух обжигал лёгкие, но внутри меня всё пылало. Я крепко держал её за руку, ведя на лёд. Её шаги были неуверенными, она хихикала от волнения, и этот звук был для меня самой сладкой музыкой. Каток был залит огнями, а над нами, в чёрном бархате неба, сияли звезды, отражаясь в гладком льду.

— Смотри, — прошептал я, указывая пальцем. — Настоящая зимняя сказка.

Она подняла голову, и её глаза, такие глубокие, цвета сочной листвы, отразили тысячи крошечных звёзд, превратившись в два сияющих созвездия.

— Какая красота!

Воскликнула радостная Джул.

— Да, я тоже так считаю.

Ответил ей, всё ещё смотря на неё.

— Я про небо!

— А я про тебя.

Сказал тихо и потянувшись, невесомо поцеловал. Вкладывая в поцелуй все свое тепло, которое она пробудила во мне вновь.

Мы пили горячий шоколад, сидя на скамейке, и я чувствовал её тепло сквозь перчатки. Рассказывал ей о том, как мечтал об этом моменте, о том, как представлял, что мы будем кататься на коньках, когда выпадет первый снег. А она слушала, улыбаясь, и в её глазах все ещё сияли звёзды.

— Теперь твоя очередь, — сказала Джул задорно, протягивая мне кружку. — Расскажи что-нибудь.

Я не успел ответить. Она вдруг потеряла равновесие и, засмеявшись, упала. Но не на лёд, а на меня. Её мягкие волосы коснулись моего лица, а её губы, пахнущие шоколадом, оказались так близко. Моё сердце забилось ещё сильнее. Будто бы в первый раз мы так близко. Каждый раз, как в первый…

— Извини, — прошептала она, пытаясь подняться.

— Не надо.

Прижал любимую ещё ближе, берясь за талию, поцеловал её. Долго, нежно, и со всей той любовью, что накопилась за эти десять лет. Звёзды в её глазах сияли ярче, чем когда-либо. И в этот момент я понял, что всё, что было — было не зря.

— Теперь я тебе кое что расскажу. — Обожгла своим шепотом моё ухо Джул. — Я беременна.

Всё… Мир вокруг меня взорвался и схлопнулся, затапливая безграничной нежностью и счастьем, что готово было вырваться из груди и забрызгать все вокруг цветастыми салютами.

— Повтори…

Попросил одними губами, воздух, дыхание, голос внезапно пропали.

— У нас будет ребёнок, Максим.

— Джул… Джул любимая моя… солнце моё! Счастье моё! Сердце моё!

Я перетащил ее бережно на свои колени и осыпал лицо невесомыми поцелуями, прикрывая глаза, которые слегка жгло, от накативших слез.

— Я люблю тебя, моя Джул.

— А я тебя ещё больше, родной.

***

Я не узнавал себя. Тот уверенный в себе, привыкший всё контролировать Макс, растворился без следа. Я был просто тенью, приросшей к руке Джул. Вцепившись в неё, ощущал, как её пальцы сжимают мои с такой силой, что, казалось, вот-вот сломаются. И мне было всё равно, потому что только это прикосновение и её дыхание позволяли мне не потерять рассудок.

Комната была наполнена стерильным больничным запахом, который смешивался с запахом её кожи, её волос. И этот последний аромат был для меня единственным якорем в бушующем океане её боли. Джул кричала, боги, как же она кричала... И эти крики разрывали меня на части. Каждое её содрогание отдавалось во мне. Мне хотелось взять боль любимой на себя, забрать хотя бы часть, чтобы ей стало легче. Я целовал её лоб, влажный от пота, и шептал: «Ты сильная, ты справишься». Но эти слова были больше для меня самого, чем для неё.

Я смотрел на её лицо, искажённое от боли, и не мог отвести глаз. Её шоколадные волосы прилипли к вискам, а глаза были закрыты. Видел её слёзы, но не мог их утереть, потому что мои руки были заняты — одна держала её руку, а другая покоилась на животе Джул, где наш ребёнок совершал свой последний, самый важный рывок.

В какой-то момент всё стихло. Наступила та самая, звенящая тишина, когда все звуки исчезают, а сердце замирает. Я увидел, как акушерка улыбается. И в этот момент мир снова вернулся ко мне.

Крик. Но это был не крик боли, а крик жизни. Я увидел своего малыша впервые. Маленького, сморщенного, покрытого кровью и слизью. Никогда в жизни не видел ничего прекраснее…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Конец