Пташка

Моя пташка

Джоэл давно забыл, что значит давать второй шанс. Забыл, как это – позволять эмоциям брать верх. Когда-то, может, он и был добрее. Может, даже верил, что в нём есть что-то человеческое. Но это было так давно, что теперь казалось чужой жизнью.

В охотники за головами он пошёл не от хорошей жизни. Жрать было нечего, работы нормальной не было. А вот грубое, но чертовски привлекательное лицо оказалось единственным, что помогало выживать. Бабы липли к нему, как мухи на падаль. Им не нужен был он – им был нужен его член и дешёвый коктейль. И неважно, где он их трахал – на заднем сиденье машины, на грязном матрасе или в вонючей кабинке бара.

Десять лет такой жизни, и ни разу никаких проблем. Только вот шлюхи стали одинаковыми. Дырки узкие, горячие, но пустые. Даже покупая девок и разрывая их до слёз и визга, он всё равно не получал того, чего искал. Иногда не мог даже кончить, как ни бил, ни кусал, ни тянул за волосы, пока те не хрипели.

Зато кулаки он разбивал в кровь с удовольствием. Выбивать долги было проще простого, особенно у тех, кто думал, что сможет скрыться. Опытные охотники не размахивали пистолетами и не орали. Они просто приходили. Смотрели прямо в глаза. И ты уже знал: крови не избежать. Ему нравилось это чувство. Нравилось видеть страх. Нравилось ощущать липкий, тёплый след чужой крови на руках. Это было его.

Сейчас, сидя в полутёмном баре с дешёвой музыкой и липким полом, он медленно прокручивал стакан скотча в руках. Горький вкус обжёг язык, согревая изнутри. Джоэл скосил глаза вбок и сразу заметил её – блондинка, с сиськами и задницей на месте. И взгляд… не отрывала от него ни на секунду.

Он хмыкнул. Ещё одна, которой нужен хороший трах. Все они одинаковые. Милая обёртка и та же пустота внутри. И всё же он уже знал, чем всё закончится: вечером её горло будет рваться от его члена, а слёзы потекут по лицу.

— Секс на пляже – для той красотки, — кивнул он бармену.

Когда перед ней поставили коктейль, девка прикрыла рот ладонью и захихикала, бросив на него быстрый взгляд.

"Строишь из себя скромняжку? — усмехнулся он про себя. — Та же блядь, как и все".

Утро прошло в работе: выбивание долгов. Один конченый коневод решил, что может кинуть букмекера. Ошибочка. Джоэл нашёл его быстро. И не только его, но и жену, которая теперь, привязанная к стулу, рыдала, глядя, как её муж скулит от ударов. Она предлагала себя, умоляла остановиться, а должник просил забрать её в счёт долга.

"Мрази", — только и подумал тогда Джоэл, продолжая бить, пока не получил, за чем пришёл.

И теперь, вечером, он смотрел, как блондинка ломается. Прячет глаза. Делает вид, что не такая. Но все они одинаковые. Все ломаются.

В мужском туалете её платье уже было испачкано, колени больно упирались в грязный пол, а рот широко раскрыт. Джоэл держал её за волосы так, что наверняка рвёт корни, и двигался грубо, с почти злым наслаждением. Он хотел, чтобы она задыхалась. Хотел, чтобы слёзы текли по её щекам.

Но, даже чувствуя, как член жёстко упирается в её горло, он понимал всё равно не кончит. Не с ней. Не сейчас.

И когда сучка осмелилась прикусить его, терпение лопнуло. Он выдернул член и отвесил ей пощёчину. Не ту, что хотел – он мог бы выбить все зубы за такой финт, но всё же достаточно сильную. Девка повалилась на пол, захлёбываясь рыданиями.

— Блядина, — холодно выдохнул он, застёгивая штаны.

Деньги кинул бармену и вышел. Сигарета мгновенно вспыхнула между пальцами. Ночная прохлада обжигала кожу, но ему было плевать.

Он шёл по улице, застёгивая кожанку. Яйца ныли – не кончил. И, чтобы добить картину, эта сучка успела его укусить. Поправил член в штанах, прошёл мимо шумных пьянчуг, мимо клуба, из которого вырывалась глухая музыка, и поднялся по лестнице. Он думал только об одном: включить порнуху и кончить. Просто выпустить пар. Но, завернув за угол, замер. Девчонка. Худая, низкая, простенько одетая, возилась со связкой ключей возле своей двери.

"И кто же ты, пташка? — скользнула ядовитая мысль. — И как громко ты будешь пищать, когда я тебя трахать начну?"

Он натянул на лицо самую милую улыбку, какую только мог изобразить, и двинулся к ней.

— Помощь нужна, красотка, — голос его был мягким, дружелюбным.

Девушка вздрогнула, выронила ключи. Джоэл нагнулся, поднял их, протянул ей. Она торопливо забрала связку, скользнув взглядом по его лицу. И, конечно, задержалась на тонком шраме, пересекающем щёку. Он почувствовал её взгляд. Захотелось скривиться, но удержался.

— Нет, спасибо, я сама, — тихо сказала она.

Повернулась к двери, вставила ключ и быстро скрылась в квартире. Дверь захлопнулась перед его носом. Джоэл сжал кулаки.

"Что за нахрен?.."

Он развернулся, зашёл к себе, скинул куртку, открыл холодильник и вытащил пиво. Сел на диван, откинул голову и закрыл глаза. И снова – перед глазами та девчонка.

— Чёрт, — выругался он, откинулся вперёд, открыл бутылку и сделал большой глоток.

"Не видел её раньше… значит, переехала недавно" — подумал он, откидываясь на спинку и закидывая ноги на столик

. Надо будет прояснить, кто она такая. Пташка не знала, но её уже наметил охотник.

Джоэл проснулся от того, что тело ныло, а в горле стоял противный привкус дешёвого пива. Диван под ним скрипел, вокруг валялись пустые бутылки. Он поднялся, пошатнулся, сбросил с себя одежду и поплёлся в душ.

Прохладная вода лилась на плечи, смывая липкий пот и остатки ночи, но внизу уже стоял, как по часам. Джоэл выругался сквозь зубы, упёрся рукой в холодную плитку и другой медленно провёл по члену, собирая смазку. Стоило прикрыть глаза и перед ним встала эта чёртова соседка. Мышь. Невзрачная. Не в его вкусе. Но сейчас… Сейчас он представлял, как она стоит на коленях, виляя задницей, как сама тянется к своей сладкой дырочке.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глухой рык вырвался из груди, движения стали резче. Он видел её взгляд – эти чёртовы глаза, будто нарочно просящие, чтобы их выебали.

"Интересно, твои сиськи такие же безвкусные, как и ты сама, пташка?"

— мелькнуло в голове, и тело дёрнулось, выплёскивая жар на стену.

Он едва успел отдышаться, когда сквозь шум воды донёсся тихий стон из-за стены. Он замер. Прислушался. И снова – хриплый, надорванный, пропитанный похотью звук.

— Она трахается, сучка, — зло прошипел он и, вырубив воду, вышел на балкон.

Сигарета нервно зажглась между пальцами, дым горчил во рту. Джоэл скользнул взглядом по перегородке и ухмыльнулся. Плевать. Легко перелез, заглянул в её окно – и его улыбка стала шире.

Девчонка лежала на кровати, раскинув ноги, ноутбук рядом мигал картинками порнухи. Одна рука жадно тёрлась между бёдрами, вторая сжимала грудь, грубо дёргая сосок. По шее стекал пот, дыхание сбивалось, глаза закрыты. Она была вся в этом. Вся. Джоэл шумно втянул воздух, чувствуя, как в паху снова закипает злое, голодное желание. Расстегнул ширинку, рука привычно скользнула в штаны. Двигался в такт с ней. Её тихие стоны становились громче, быстрее – он подстраивался, сжимая зубы до боли.

И когда она выгнулась, распахнув бёдра шире, и выдохнула этот пронзительный полустон, полувскрик – он сорвался. Тело выгнулось, спазм прошёлся от позвоночника до кончиков пальцев, и он кончил в ладонь, сжав зубы так, что заныли скулы. Минуту стоял, тяжело дыша, глядя на девчонку. Она лежала всё там же, с закрытыми глазами, дрожа, не зная, что он только что кончил вместе с ней.

— Какова ты на вкус, пташка… — хрипло прошептал Джоэл и, ухмыльнувшись, вернулся к себе на балкон.

Открыта охота

Дрель телефона разорвала тишину квартиры. Джоэл нашарил трубку в кармане куртки, глянул на незнакомый номер и хмыкнул.

— Понял, — бросил он в трубку и сбросил звонок.

Телефон вернулся в карман, а сам он углубился в квартиру, переодеться.

Работёнка пустяковая: баба с мелким щенком. Деньги должен был её хахаль, но тот сдох, а долг-то никуда не делся. В прошлый раз сучку удалось напугать, и та кивала, мол, всё вернёт. Видимо, решила, что Джоэла можно наебать. Ошибка. На этот раз он трахнет её так, что надолго запомнит, а щенка… щенка, возможно, убьёт. Чисто чтобы поняла, с кем играет.

Доехал быстро. Дверь, как и ожидал, нараспашку.

— Идиотка, — выдохнул он с усмешкой и вошёл, даже не потрудившись постучать.

На кухне – картина маслом: она кормит мелкого. Замерла, увидев его, и тут же вцепилась в кухонный нож, прикрывая собой ребёнка.

— Долбаная сучка, — фыркнул Джоэл.

Он вошёл медленно, нарочно не спеша. Та дёрнулась и у него сорвало предохранитель. В два шага оказался рядом, выбил нож, схватил за волосы и с размаху врезал её головой об стол. Глухой удар, всхлип, и тело безвольно рухнуло назад. Ребёнок завопил на всю кухню. Джоэл скривился от визга, повернулся к бабе. Та уже скользила в прострацию, но он поднял её за шкирку, встряхнул, как тряпичную куклу, а потом снова швырнул на пол. Она растянулась, раскинув руки и ноги.

— Ну… раз приглашаешь, — хрипло усмехнулся он, чувствуя, как злость превращается в желание.

Он сбросил куртку прямо на пол, расстегнул ширинку. Девка, поняв, что происходит, в ужасе начала отползать, но куда там. Джоэл спокойно нагнулся, схватил её за щиколотку и резко подтянул к себе. Складной нож щёлкнул, холодно блеснув в его руке. Полотно разрезало ткань её штанов, потом трусов – нарочно цепляя кожу, оставляя тонкую красную царапину. Она вскрикнула, но он лишь ухмыльнулся.

Рёв мелкого на фоне только раздражал. Он не стал тянуть игру дальше – вытащил член и без раздумий вогнался в неё, грубо, почти звериным движением.

— А пиздёнка-то разъёбанная, — усмехнулся он, не сбавляя темпа.

Она скулила, дёргалась, пыталась вывернуться, но он был сильнее. Каждое его движение было жёстким, резким, как наказание. Ладонь с хрустом опустилась по её щеке, оставляя на коже красный след. Слёзы текли по её лицу, смешиваясь с испариной. Джоэл схватил её за волосы, дёрнул так, что голова выгнулась, и заставил смотреть прямо ему в глаза.

— Долг, сучка. Два дня. — Его голос был низким, рваным, срывающимся на рык. — Два дня, или я вернусь и убью твоего пиздюка.

Она, захлёбываясь всхлипами, судорожно закивала. А он, усмехнувшись, вогнался в неё глубже. Её стон сорвался сам, предательский, грязный. Он повторил движение и снова этот стон, как у последней шлюхи.

"Мамочка года, блядь," – проскользнула ядовитая мысль.

Выйдя на улицу, Джоэл глубоко втянул прохладный воздух и потянулся, будто сбрасывая остатки злости. Теперь –

пташка

. Та, безвкусная сучка, даже не поняла, кого отшила. Но Джоэл всегда получал то, что хотел. Всегда.

К вечеру, вернувшись в свою нору, он достал из кармана сложенный в несколько раз листок и, опустившись в кресло, развернул его. Чёткий, чужой почерк, аккуратно выведенные буквы. Он скользил глазами по строчкам, и с каждым абзацем уголки его губ подрагивали в холодной усмешке.

Алекса Касэй. Выросла в "почти идеальной" семье: мамочка-домохозяйка, папаша с мастерской. Дочку любили, холили, лелеяли, баловали как могли. Школу закончила с отличием, поступила на медсестру, но учёба быстро наскучила – решила искать "лучшую жизнь".

— Нашла, — глухо хмыкнул Джоэл. — Только не ту, что хотела.

Дальше – сухие факты. Есть парень, тот самый, со студенческих времён. Он в институте так и остался, а вот связь с ней не прервал. "Характер спокойный, почти монашка". Эта строчка заставила его тихо рассмеяться. Хрипло, зло, почти весело.

— Монашка… — прошептал он, смакуя слово. — Да бросившая всё ради грязи "монашка".

Он сжал бумагу в кулаке, представляя её лицо. Нежное, чистое, слишком правильное. Лицо, которое ещё не знало, что в этом мире красота – это просто повод для охоты.

Как только он дочитал, за стеной раздался звонкий смех. Его пташка смеялась. Джоэл откинул голову назад, слушая, как эта сучка заливается, будто в жизни всё заебись. Но следом раздался другой голос – мужской, грубый. И у Джоэла перед глазами потемнело.

— Не понял... пташка мужиков водить начала? — зло мелькнуло в голове.

Он рывком поднялся, вышел на балкон и, не раздумывая, перепрыгнул перегородку. Подобрался к окну, заглянул внутрь и застыл. Девка сидела на диване, а рядом какой-то смазливый пиздюк обнимал её за плечи. Она смеялась, склонив голову, позволяла ему прижимать её к себе. Экран мигал кадрами фильма, но этим двоим было похуй. Они были заняты только друг другом.

Злость поднялась до горла, кулаки сжались так, что хрустнули суставы. Джоэл хотел влететь туда, разбить морду этому хлюпику, утопить его в собственной крови.

"Какого хуя он рядом с моей пташкой?"

И тут парнишка запустил руку под её футболку, сжал грудь, а она тихо застонала и, перелезая через него, выгнула спину, выставив задницу так, что Джоэл видел каждое её движение. Видел, как эта задница виляет у него перед глазами, пока они сливались в поцелуе. В глазах потемнело. Он резко отскочил, перепрыгнул обратно на свой балкон. Через минуту уже стоял у её двери и стучал так, что казалось, дверь вот-вот вылетит с петель. За дверью послышался шорох, торопливый шёпот. И, наконец, дверь открылась.

Она. Щёки красные, дыхание сбившееся, глаза бегают, не знают, куда деться. Увидела его – нахмурилась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Вам что-то нужно? — тихо спросила.

— Соседка, соли не найдётся? — с самой милой улыбкой, какую смог натянуть, произнёс Джоэл.

Она кивнула и отошла вглубь квартиры. В дверях появился её хахаль – штаны чуть сбиты, волосы растрёпаны. Джоэл провёл взглядом по нему с ног до головы.

"Сучонок мелкий."

Алекса вернулась с пачкой соли. Протянула руку. Джоэл посмотрел сначала на неё, потом на её пальцы, сжавшиеся вокруг маленького пакетика. "

Нахуй мне твоя соль, пташка

?" Но он сдержался, вспомнив, что сам об этом попросил.

— Слышь, мужик, — повернулся он к её дружку, улыбнувшись уголками губ. — Не поможешь? Мебель привезли, тяжёлая, сам не справлюсь. Час работы максимум.

Парнишка перевёл взгляд на

пташку

. Та лишь пожала плечами, мол, делай что хочешь. Джоэл стоял рядом, наблюдал за ними обоими, и сдерживал себя из последних сил, чтобы не раскрасить этому сопляку морду прямо здесь, а

пташку

– не кинуть лицом в кровать, рвать на ней эту тонкую футболку и трахать до тех пор, пока она не будет орать, плакать и молить его остановиться.

Как только дверь за парнишей захлопнулась, Джоэл обернулся к нему медленно, как хищник, что уже решил, что сделает со своей добычей.

— Ну и где твоя мебель? — дерзко спросил тот, не успев даже моргнуть.

Ответа он не услышал – только глухой звук удара. Джоэл врезал так, что парень рухнул на пол, зажимая нос, из которого хлынула кровь. Он даже вскрикнуть толком не успел, как Джоэл, ухватив его за волосы, резко дёрнул, поднимая на ноги и со всей силы впечатал его спиной о дверь.

— Знаешь, — прохрипел он, нависая, как тень, — я терпеть не могу, когда возле моей пташки вьются всякие гандоны.

— Ты… ты что, ебанутый?! — голос парня дрожал, но наглость не покидала его до конца.

— Я тебе повторять не буду, — Джоэл рычал. — Соберёшь свои яйца в кулак и свалишь нахуй. Ещё раз увижу тебя рядом с ней — вспорю, как свинью.

Он оттолкнул парня, и тот повалился на пол, скуля и пытаясь отползти. Джоэл скривил губы в злобной ухмылке и не удержался пнул его так, что тот захрипел, а из горла вырвался жалкий всхлип, похожий на плач. Джоэл стоял над ним, тяжело дыша, и смотрел, как жалкая туша корчится у его ног. Чувство, знакомое и мерзко-сладкое, разливалось по телу. Боль. Страх. И он, их хозяин.Он ухмыльнулся. Да. Ему нравилось это ощущение. Особенно когда боль была его рукой создана. Этот петух ещё не понял, что возле его пташки места никому нет. Ей самой об этом знать пока необязательно, но она уже принадлежит ему – целиком и без остатка.

Парень, скуля, забился в угол у двери, обхватив руками окровавленный нос. Джоэл скривил губы в презрительной ухмылке.

— А теперь съебись нахуй, — его голос был ледяным и бесстрастным. — И только попробуй вернуться к моей пташке. Я тебе кишки выпущу, понял?

Парень что-то проблеял в ответ, но Джоэл даже не стал слушать. Тот кое-как поднялся, спотыкаясь, и выскочил из квартиры. Джоэл, шагая за ним, успел увидеть, как тот, хромая, несётся вниз по лестнице, и довольно кивнул.

Дверь захлопнулась с глухим щелчком. В тишине квартиры остался только Джоэл. Он прошёл к умывальнику, смыл с кулаков тёплую липкую кровь, умыл лицо, открыл бутылку пива и достал из коробки остатки пиццы. Включил телек. Теперь можно ждать. Она скоро вернётся. И в этот раз он не позволит никому, вообще никому, быть рядом с его пташкой.

Ровно через час Джоэла отрывает от телевизора стук в дверь. Он ухмыльнулся, хищно, как зверь, почуявший добычу.

"

Как по часам, пташка…"

Он встал, стряхнул крошки пиццы с футболки и пошёл к двери, заранее зная, кто там. Дёрнул ручку и открыл. И вот она стоит в проёме, сжимая в руке телефон, нахмуренная, растерянная. Такая мило злая, даже не понимая, что сейчас разговаривает с тем, кто только что размазал её "парня" по полу.

—

Простите… — начала она, но тут же запнулась. Она ведь даже имени его не знает.

—

Джоэл, — подсказал он и, скользнув взглядом по её лицу, добавил мягче, почти тепло: — А ты?...Алекса, да?

—

Да… откуда вы… а, Майк сказал… — она чуть замялась, нервно переступила с ноги на ногу. — Точнее, мой парень… он не отвечает на звонки. Вам ещё долго?

На словах "мой парень" Джоэл скривился, едва заметно, но тут же вернул себе ту самую спокойную улыбку.

—

Соседка, он ушёл ещё полчаса назад, — лениво сказал он, опершись плечом о дверной косяк. — Кто-то ему позвонил, и он свалил.

Он выдержал паузу, чуть прищурившись.

—

Зайдёшь? — бросил он, не столько предлагая, сколько констатируя, что выбора у неё особо и нет.

Она нахмурилась сильнее, покачала головой и развернулась, уходя к себе. Дверь её квартиры захлопнулась тихо, но в тишине коридора этот звук резанул по нервам.Джоэл усмехнулся. "Ничего, пташка. У тебя ещё будет повод зайти. И не один."

Прикрыв дверь, Джоэл откинулся спиной к стене, закрыл глаза. Перед ним снова вспыхнула картинка – пташка, выгнутая на своей кровати, пальцы между бёдер, тихие стоны. Он глухо выдохнул, царапая затылок, будто пытаясь вытрясти этот образ из головы. Бесполезно.

"

Пора бы в магазин. Пива почти нет."

Он быстро переоделся, натянув джинсы и тёмную куртку, и вышел на улицу. Закурил, чувствуя, как никотин обжигает горло, и вдруг услышал лёгкий кашель за спиной.

Обернулся.

И, чёрт возьми, вот она – пташка. Только что вышла из подъезда, тонкая фигура в полумраке, свет фонарей неровно скользит по её лицу. Дым от его сигареты окутал её лёгким серым кольцом, и она сморщилась, отстраняясь.

Джоэл ухмыльнулся, лениво, почти по-доброму.

—

Привет снова, соседка, — сказал он, медленно выпуская дым.

—

Добрый вечер, — коротко ответила Алекса, даже не глядя на него. Шаг ускорился и взгляд, и весь её вид кричали, что ей хочется уйти подальше от странного мужика с тёмными глазами.

Она прошла мимо, двинулась по улице. Фонари моргали через раз, оставляя её силуэт то в тени, то в свете. Джоэл проводил её взглядом. И да, чёрт, его глаза сами скользнули ниже туда, где джинсы обтягивали мягкие линии её бёдер, где лёгкое покачивание каждым шагом будто издевалось над ним. Она даже не понимает, как провоцирует. Как будто сама просит, чтобы её зажали в тёмном переулке и заткнули эти нахальные губы чужим вкусом. Он медленно затянулся ещё раз, выпустил дым и двинулся за ней, держа дистанцию.

Хищник, идущий по следу своей пташки.

Он шёл тихо, как всегда. Шаги глушились потрёпанными кроссовками, и только лёгкий скрип сигаретного фильтра между зубами выдавал, что он рядом.

Она ничего не слышала только спешила по улице, кутаясь в тонкую куртку.

Джоэл наблюдал. Каждый её шаг, каждое нервное движение рук. Он почти видел, как по её шее пробежал холодок, будто она чувствует его взгляд, но боится обернуться. "

Хорошая пташка. Боится. Но не убегает."

—Он ухмыльнулся. Неторопливо, сдерживая желание ускорить шаг и сократить расстояние. Пока не время. Ему нужно больше. Нужно, чтобы она привыкла к нему. Чтобы её страх стал чем-то привычным, чтобы с ним смешалась тёплая, липкая любопытность.

Алекс сворачивает за угол, и тусклый свет фонарей окончательно тонет в темноте переулка. Джоэл делает затяжку и гасит сигарету о ржавый столб. Теперь он идёт ближе, почти неслышно.

—

Осторожнее, пташка, — шепчет сам себе. — Мир ведь опасный.

Он не торопится догонять. Ему нравится эта игра.

Боль с привкусом мёда

Пташка остановилась у круглосуточного. Постояла пару секунд, будто решая, и всё же зашла внутрь. Джоэл остался на другой стороне улицы, в тени, глядя на освещённые витрины. Рука привычно потянулась за сигаретами, но в последний момент он передумал. Хотел видеть всё, каждое её движение, каждую мелочь.

Сквозь большие окна он наблюдал, как она бродит между полок, что-то ищет.

И улыбался. Такой медленный, опасный изгиб губ. В голове уже вырисовывалась картина – её крик, её слёзы, её тело под ним. Как она будет рваться, пищать, а он будет держать крепко, драть её так, как никто не драл, пока она не сломается и не начнёт стонать в унисон.

Но тут пташка остановилась. Достала телефон, экран вспыхнул, а её лицо озарилось улыбкой. Тёплой.

Улыбкой, которую он ни разу не видел.

"Какого хуя?

" Челюсть Джоэла сжалась так, что скрипнули зубы. "

Почему она лыбится? Кто там, сука, такой?

" Она подняла трубку, отошла к столику у окна. Говорила быстро, её глаза бегали по пустой улице, а уголки губ всё ещё дрожали от этой глупой, нежной улыбки.

И вдруг – резкая перемена. Пташка застыла, нахмурилась, посмотрела на экран. Потом снова поднесла телефон к уху, сжала губы тонкой полоской и слушала. С каждым словом всё больше и больше. Джоэл наблюдал. Спокойно, холодно. Внутри же его что-то скребло, что-то тёмное и липкое. И ему нравилось это ощущение. Нравилось смотреть, как её эмоции меняются. Нравилось знать, что скоро, очень скоро, он сам будет причиной её слёз. Как только она закончила разговор, села на стул, уронила телефон рядом и просто опустила голову на стол, накрыв её руками, словно пыталась спрятаться от всего мира.

"К

то же тебя так расстроил, пташка

?"— скользнула в голове Джоэла мысль. И тут же, ядовито, почти с отвращением: "

И какого хера это был не я?"

Магазин был почти пуст – парень за кассой да пара человек, залипших в свой выбор. Джоэл уже почти двинулся зайти, купить пива, а заодно и пташку забрать. Но что-то остановило. Хотелось ещё понаблюдать. Она не шевелилась. Всё так же сидела, спрятав лицо. И тут парень за кассой отвлёкся на экраны камер, нахмурился, вышел из-за стойки и двинулся к ней. Джоэл напрягся. "

Только попробуй, сука…"

Кассир остановился у стола, наклонился, что-то сказал. Алекса нехотя подняла голову, вытерла слёзы.

"

Она плакала. И причиной был не я. Какого хера?"

Парень что-то ещё сказал, почесал затылок, неловко улыбнулся. Алекса, опустив голову, чуть улыбнулась в ответ. Пальцами заправила прядь за ухо, посмотрела на него… и снова эта сладкая, тянущая улыбка. Джоэл кипел. Он уже запоминал его лицо. Знал – этот парень ещё будет молить о пощаде. Парень отошёл, что-то нашарил под стойкой и вернулся с телефоном. Протянул его пташке. Алекса быстро что-то печатала пальцы уверенно бегали по экрану. Через секунду её собственный телефон, брошенный на стол, ожил, завибрировал и заиграл.

Она улыбнулась. Улыбнулась, мать её.

Вернула телефон кассиру и взяла в руки свой. Подняла голову, сказала ему что-то тихо, так, будто это их маленький секрет. Парень кивнул, зубы показал и эта жалкая ухмылка только сильнее вскипятила кровь.

"Ты, блядь, сучка…Ты дала номер этому хлюпику…"

Джоэл почувствовал, как в нём что-то хрустнуло. Без раздумий двинулся к дверям, тяжёлый шаг, тёмная тень. Колокольчик зазвенел, возвестив о его появлении. Парень-кассир тут же дёрнулся, махнул пташке рукой и пошёл обратно за стойку. Алекса провела его взглядом, а потом наткнулась на Джоэла.И равнодушно отвернулась. Как будто его там не было. Встала и пошла вглубь магазина, лёгкий шаг, будто ничего не случилось. Джоэл сжал зубы так, что хрустнуло в челюсти.

"

Сука мелкая… молись, чтоб мне хватило сил не выебать тебя прямо тут, между рядов."

Джоэл хотел пива, но её хотел сильнее. Пташка. Он ходил меж рядов, делая вид, что выбирает что-то для себя, но глаза не сводились с неё. Она остановилась у молочного отдела, перебирала йогурты. "

Чёртова девка со своими йогуртами…

" промелькнуло у него в голове, и злость подпрыгнула где-то в груди. Не найдя нужного, она направилась к кассе, выжидая очередь, а потом подошла ближе к парню за кассой. Тот осмотрел её своей самодовольной улыбкой, и она ответила лёгкой, сладкой улыбкой. Джоэл напрягся, зубы сжались.

Он подошёл ближе, уловил их тихий разговор:

— Не грусти больше, красотка, а то снова буду рассказывать тебе весёлые истории.

— Я бы послушала, — тихо ответила она.

Джоэл вдохнул, ощущая как кровь стынет и бурлит одновременно. Они обменялись взглядами, улыбками, и пташка пошла к выходу. Джоэл остался стоять, наблюдая за смазливым мелким пиздюком, что дразнил её. "

Такое говно тебе нравится, пташка

…" проехалось в голове. "

Скоро ты будешь видеть только моё лицо, и твоя пизда будет рваться моим членом."

Он резко развернулся, двинул к выходу. Увидев, что она уже далеко, бросился за ней. Догнал, схватил за волосы, затащил в тёмный переулок, нависая сверху, руки сжимали её, словно хотел сломать. Он пытался увидеть испуганный взгляд и в этот момент колено ударило между его ног, Джоэл согнулся, от неожиданности отпустив волосы. Алекса толкнула его, сорвалась с места и побежала со всех ног.Злость вспыхнула мгновенно, горькая, как железо во рту.

—

Вот же блядина… — прошипел он.

Пальцы сжались в кулаки, дыхание свистело в груди.

Одышавшись, Джоэл направился в сторону дома, уже зная, что ночью сука будет орать от боли и его члена в её пизде и не только в ней. Он разорвет её на куски, каждую дырку наполнит спермой, а слёзы умоют её ебучую мордашку.

Зайдя в квартиру, прислушался. Он знал, что пташка дома, но тишина за стеной напрягала. Он решил подождать, пока она насладится тишиной, почувствует себя в безопасности, и только тогда придёт.

Джоэл мерил шагами квартиру, придумывая, что в первую очередь сделает с ней. Сначала наденет на неё ремень прямо на тонкую шею, как на псину, и будет сжимать, пока сучка будет прыгать на нём. Но сначала он разрежет её одежду. Нет, снимать – он не будет, он будет рвать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

***

Ночь опустилась быстро, накрыв город вязкой тишиной. Джоэл сидел на диване, локти упёрты в колени, ладони сцеплены в замок. Челюсть сводило от ожидания. Он заебался ждать.

Когда под окнами проехала машина и коротко просигналила, он вздрогнул, будто кто-то дернул за невидимую нить, а потом медленно оскалился. Поднялся, вышел на балкон, закурил. Горячий дым обжёг лёгкие, а взгляд сам собой скользнул в сторону её балкона. Там тишина и мнимая безопасность. Джоэл хищно усмехнулся, нащупал в кармане складной нож, достал его и щёлкнул лезвием. Сталь блеснула в тусклом свете фонаря. Он закрыл нож, бросил бычок вниз и, не теряя времени, перелез через перегородку.

Окно её комнаты. Закрыто. Конечно.

— Умная сучка, — прошипел он, доставая нож снова.

Щёлк. Пара движений — и старая задвижка сдалась.

Запах ударил в нос сразу, как только он переступил через раму. Чёрт, этот сладкий аромат: её кожа, её волосы, её грёбаная наивность. Он вдохнул глубже, наслаждаясь, и медленно прошёлся по комнате. Пальцы скользнули по комоду, он приоткрыл тумбочку и достал оттуда пару трусиков с дурацкими котиками.

—

Сексуальности в тебе, пташка, ноль целых хрен десятых, — усмехнулся он, сжимая ткань в кулаке.

Подошёл к кровати. Она спала, раскинувшись, простыня едва прикрывала её тело. Волосы рассыпались по подушке, дыхание ровное, беззащитное. Джоэл стянул с себя футболку, вытащил ремень из штанов и намотал его на руку. Штаны расстегнул, нож переложил в другую ладонь. Губы растянулись в оскале.

Он склонился над ней, коленями прижал к матрасу. Она проснулась, моргнула пару раз, не понимая, что происходит. А потом поняла. Дёрнулась, попыталась ударить руками, ногами, хоть чем-то. Бесполезно.

Ремень скользнул по её шее, затянулся. Она выгнулась, хватая ртом воздух, глаза распахнулись от ужаса. Её пальцы судорожно пытались ослабить петлю, но хватка Джоэла была железной. Он посмотрел на неё сверху вниз, на эту беспомощность, на страх и тихо хмыкнул.

Нож снова оказался в его руке. Сталь коснулась её щеки. Одно движение и на нежной коже вспыхнула алая полоска. Её крик прорезал комнату, пронзительный и отчаянный. Она дёргалась сильнее, но ремень затянулся ещё крепче.

—

Шшш… — прошептал Джоэл, наклоняясь к самому уху, чувствуя, как дрожит её тело. — Я же обещал, пташка. Сегодня ты будешь орать.

Холод лезвия снова скользнул по коже, а в его взгляде плескалось только одно, тёмное, бездонное желание разорвать её до конца.

Он рвал на ней футболку, нетерпеливый, голодный до того, чтобы наконец добраться до её груди хотел узнать, окажется ли она такой же "

безвкусной

", как он себе накручивал, или всё-таки сможет удивить.

Пташка вырывалась, но не плакала и это начинало его злить. Она пиналась, пыталась укусить, но, чёрт возьми, ни единой слезы. Лишь злость, упрямство и тот ненавистный огонь в глазах. Ремень он затянул сильнее, почти до хруста, но ни звука. Тогда отпустил и со всей силы ударил её по лицу, рассчитывая сломить, выбить хоть каплю слабости. Но в ответ только взгляд, полный ярости, и сжатые зубы.

—

Отвали от меня, ублюдок! — выкрикнула она, голос сорвался, но дрожи в нём не было.

Джоэл только ухмыльнулся, словно от её вызова ему стало ещё слаще.

—

Пташка... моя пташка, — прорычал он, как кот, играющий с пойманной добычей.

Он сорвал с неё остатки одежды, разрывая ткань до хруста, пока она не осталась перед ним в том, в чём родилась. Сжав ремень, дёрнул её на себя, заставил подняться на колени у его ног. Теперь он смотрел на неё сверху вниз, жёстким, хищным взглядом. В ней было что-то слишком наивное, и в то же время этот дикий, упрямый огонь, огонь, от которого Джоэл едва сдерживал желание разорвать её на куски, смешать боль и наслаждение так, чтобы она уже не смогла понять, где одно, а где другое.

Джоэл почти никогда не целовался, не видел в этом смысла. Но сейчас, глядя на эту дерзкую маленькую сучку, он жаждал почувствовать её. Он резко наклонился, грубо схватил её за подбородок, и прижал к себе, впиваясь в её губы. Но она упрямо сжала рот в тонкую линию, от чего он только ухмыльнулся и больно прикусил её губу. Она вскрикнула, от неожиданности приоткрыв рот, и Джоэл не упустил момента прорвался внутрь, жадно скользнув языком по её рту. И только тогда осознал, что сам тихо застонал, будто ошалев от её вкуса: сладкого, медово-молочного, такого тёплого и тянущего, что в нём хотелось утонуть. Он оторвался от неё и удивлённо на неё посмотрел. Он стонал. Он, чёрт возьми, стонал.

"

Какого хрена?

" — пронеслось в голове, но тело жаждало большего. Ему снова нужен был этот вкус. Он не мог себе отказать. Снова наклонился, грубо захватил её губы и ворвался в её рот, целовал, жадно, бездумно, будто срывая запретный плод.

Она ответила. Эта дерзкая пташка, его маленькая тварь, отвечала, и от этого его крышу срывало ещё сильнее. Он даже не заметил, как отпустил ремень, схватил её лицо ладонями и притянул ближе, прижимая к себе. Её маленький язычок встретился с его, словно в яростной, отчаянной битве.

Поцелуй был грязным, мокрым, и Джоэл на миг расслабился, захлебнувшись этим ощущением. И в этот момент пташка дернулась, схватила его нож с кровати и со всей силы вогнала лезвие в его плечо. Рёв боли сорвался с его горла. Горячая кровь мгновенно залила руку, грудь, закапала на простыни, оставляя алые пятна. Алекса соскочила с кровати, ногами ударила по полу и рванула к двери.

—

Сука, — выдохнул он сквозь зубы, и, сжав челюсть, кинулся за ней, не замечая боли.

Он догнал её у входной двери.

Он схватил её у двери, ударом плеча прижав к стене. Боль в раненой руке отозвалась вспышкой адского жара, но злость глушила всё и рану, и кровь.

Его дыхание рвалось хрипами, сердце стучало так, будто готово пробить грудь. В висках гудел звериный рык. Эта маленькая дрянь осмелилась. Она ответила, а потом воткнула нож.

— Ты, блядь, серьёзно? — голос сорвался на хрип, низкий и опасный. Он вжал её сильнее, чувствуя, как она дёргается, как мелкая пташка в когтях хищника.

Глаза Джоэла горели. Там не было ни капли жалости только ярость, дикая, хищная, жгущая изнутри. Он хотел её убить. Хотел. Но ещё сильнее хотел держать её, чувствовать под пальцами её дрожь, эту слабость, которая пьянила сильнее любой крови.

—

Думала, убежишь? — его пальцы сжали её подбородок, пачкая кровью и заставляя поднять взгляд. — Нет,пташка. Теперь ты моя. До конца.

Клетка для пташки

— Почему я… — выдавила она, чувствуя, как кожа на лице липнет от его крови.

— Ты, пташка, пырнула меня и теперь спрашиваешь, почему ты? — Джоэл рассмеялся, но тут же скривился от боли в плече: алая струйка продолжала стекать, капая на пол.

Алекса не сдавалась, дёргалась, пытаясь вырваться, но он не отпускал, несмотря на то, что каждый рывок отзывался болью в ране. Одной рукой он держал её, а другой сдёрнул ремень с её шеи, перекинул через плечо и, помогая себе зубами, затянул, останавливая кровь.

Она метнулась, пытаясь ударить его, но Джоэл поймал её движение и резко прижал к себе, а затем со всей силой швырнул спиной о стену. Воздух вырвался из её груди вместе со стоном боли, а взгляд помутнел, мир поплыл.

Он схватил её за волосы, рывком притянул ближе и впился в губы. Его язык прорвался в её рот, грубо скользя по зубам, находя её язык и захватывая его. Он посасывал кончик её язычка с хищным наслаждением, будто хотел выпить из неё последний глоток дыхания. Пташка резко укусила Джоэла, так что он застонал, стиснув её волосы ещё сильнее и запрокинув её голову назад. В следующее мгновение он наклонился к её шее, оставляя грубые, болезненные укусы на тонкой, такой предательски нежной коже. И тогда он услышал её – тихий, но явный стон. Стон наслаждения.

"

Сучка… моя пташка. Тварь, что любит боль

" – мрачно усмехнулся он про себя и снова вцепился зубами, больно, с нажимом, прокусывая кожу. Кровь выступила мгновенно, и Джоэл жадно принялся зализывать алые капли, чувствуя вкус её боли на языке.

Алекса подняла руки – он ожидал удара. Но сучка, вместо этого, запустила пальцы в его волосы и резко дёрнула назад, причиняя боль. Джоэл лишь ухмыльнулся. Вторая её рука легла на его раненое плечо, и она сжала пальцы, впиваясь ногтями, раздирая кожу и усиливая его муку.

— Ты будешь орать, пташка, мой член будет рвать тебя, — замурлыкал Джоэл ей в ухо.

—

Даже не надейся, ублюдок, — выплюнула она, как яд.

Джоэл резко развернул её, схватив одной рукой за шею, сжимая до хруста. Через секунду отпустил и сунул пальцы в её рот. И снова она укусила, больно, зло. Но Джоэл лишь застонал громче, наслаждаясь этим. Он снова вернул руку на её шею, а другой сжал её задницу и ударил. Хлопок прозвучал громко, звонко, больно.

"

Давай, сука, стони… Покажи, что ты такая же. Давай, пташка, люби боль, что я тебе даю", — думал Джоэл, пальцами стягивая себя штаны и членом упираясь между её ягодиц.

Почувствовав его член, Алекса ещё сильнее забилась, но Джоэл резко вжал её голову в стену. Наклонился, впился зубами в её плечо, оставляя глубокие следы и капли крови. И снова этот тихий, предательский стон с её губ.

Он провёл членом по её мокрой щели — один раз, второй, наслаждаясь её дрожью, запахом крови и боли, а затем вошёл резко, без пощады. Алекса выгнулась всем телом, царапая щеку шершавой стену.

—

Больной ублюдок, я убью тебя — прошипела она сквозь зубы.

Но Джоэл не слушал. Он жестко трахал её, параллельно вжимая всё сильнее в стену. Ладонь снова опустилась на её задницу звонкий удар, и вслед за ним очередной стон, вырвавшийся наружу.

"

Моя пташка… тварь. Не такая уж ты безвкусная, да," –

с хищным удовольствием думал он.

Джоэл вжимал её сильнее, чувствуя, как тело сучки сопротивляется и всё равно предательски подстраивается под его толчки. Он сжал её волосы, дёрнул голову назад и зашептал прямо в ухо, облизывая кожу, пропитанную потом:

— Ори, пташка… твой крик всё равно будет только моим.

Алекса задыхалась, пыталась ударить локтем, но Джоэл поймал её руку, выкрутил и прижал к спине. Он наслаждался её яростью, её злостью, её болью и этим диким, едва слышным стоном, который снова сорвался с её губ.

—

Ненавижу… — прошипела она сквозь зубы.

—

Да, давай пташка ненавидит меня!— рыкнул он, впиваясь зубами в её шею — Ты создана, чтобы быть моей, сучка.

Его движения становились только жёстче, удары по заднице звучали, сильнее.

Джоэл, не выдержав, окончательно сбросил с себя штаны. Толчки замедлились, а потом он резко выдернулся из неё. Схватив пташку за волосы, он рывком потащил её к дивану, что стоял неподалёку, и уселся сам, развернув её лицом к себе. Дёрнул за волосы, заставив сесть сверху, и, сжимая в другой руке свой член, грубо снова вошёл в неё.

Алекса выгнулась, из груди вырвался рваный вдох. В ту же секунду она ударила его по лицу, ногтями оставляя на коже кровавые полосы, пытаясь вырваться, но Джоэл лишь сильнее прижал её к себе. Схватив грудь, он наконец жадно сомкнул губы на её соске, впился зубами, ощущая этот сладкий, почти медовый вкус её кожи.

Она снова дёрнула его за волосы, и Джоэл только зарычал, отвечая ей тем же –болью на боль. Его пальцы впились в её волосы, он рванул голову пташки назад, заставляя её изгибаться, подчиняться.

Раненое плечо Джоэла горело адским огнём, но сильнее всего пылало другое – наслаждение от того, как пташка не просто принимала боль, а возвращала её ему. Каждый её укус, каждый царапок, каждый злобный рывок вгонял его в безумие, сносил крышу окончательно.

Он сжал её сильнее, заставляя двигаться, признавать власть его члена над её телом. Это не было просто траханье – это была битва. Боль против боли, стон против стона. И черт возьми, ещё ни одна сучка не дерзила так яростно, не бросала ему вызов в самый разгар удовольствия.

И вдруг Джоэл ощутил, как по позвоночнику поднимается волна жара, как низ живота сводит в предвкушении.

"

Блядь… я что, сейчас кончу? Нет, сука, нет. Не так быстро"—

мысленно рыкнул он, вгрызаясь зубами в её шею, будто пытаясь удержать контроль.

Алекса вырывалась, пыталась уйти от его члена, но тем самым только сильнее толкала себя на него. Джоэл держал её жёстко, вжимал вниз, трахал так яростно, что казалось, он сам выдавливает её душу через это движение. Она царапала его, кусалась, но он лишь ухмыльнулся, сжал её сильнее, прижал к себе, впился зубами в её сосок и одновременно сжал её задницу так больно, что она вскрикнула.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И в этот момент Джоэл сорвался – жар пронзил позвоночник, и он кончил, много, глубоко, заливая её изнутри, заполняя каждый её изгиб своей спермой.

—

Долбаный урод… сука

! — закричала Алекса, почувствовав горячие толчки в себе.

А Джоэл, не обращая внимания на её крик, стонал громко, срываясь, наслаждаясь этой смесью боли и блаженства, словно его откинули и одновременно вознесли на вершину.

Как только последние ноты оргазма отпустили его, Джоэл, тяжело дыша, перекинул пташку через себя и резко поставил её раком. Он жадно наблюдал, как из её пизды медленно вытекает его сперма, и хищная улыбка исказила его лицо. Ладонь со свистом опустилась на её задницу, раз, другой.

—

Покажи мне, как ты любишь боль, — рявкнул он, сжимая её сильнее.

Одной рукой он прижал её за плечо, не позволяя отползти, но пташка всё равно дёргалась, извивалась, не сдавалась. И тогда Джоэл медленно облизал свои пальцы, провёл ими по её коже, опускаясь всё ниже, пока не коснулся её анала.

Он возьмёт всё. Без остатка.

Грубые пальцы вжались внутрь, растягивая её, заставляя дышать рвано, сбивчиво. Джоэл чувствовал, как она сопротивляется, как её тело бьётся в злой истерике, но продолжал методично, сдавленно рыча. Он мог бы и без подготовки, мог просто прорвать её насквозь, но нахуя ему пташка с разодранной задницей? Она и так получит боль. Получит и скажет спасибо.

Джоэл продолжал методично, без спешки готовить её задницу для себя. Он почти чувствовал, насколько туго она его обхватит, насколько больно и сладко будет в неё врываться. Пташка орала, брыкалась, пыталась дотянуться рукой назад, но Джоэл не позволял. Одной рукой он растягивал её, второй вжимал в плечо, а пальцами цеплял за волосы, силой оттягивая голову назад. От резкого движения она вставала на колени и, согнувшись, упиралась спиной прямо в его грудь.

—

Чувствуешь, пташка?.. — прорычал Джоэл ей в ухо и резко втиснул третий палец в её задницу.

Сука выгнулась дугой, и из горла сорвался не крик, а низкий, грязный стон – чужой, предательский.

Джоэл оскалился шире, с хищным удовольствием. "

Моя пташка любит боль. И я подарю ей е

ё" сладко взорвалось в его голове.

Он отшвырнул Алексу вперёд, и она глухо рухнула на диван, упираясь ладонями в обивку. Джоэл вытащил пальцы, поднёс к лицу, сплюнул в ладонь и размазал слюну по члену. Его хватка на её бёдрах стала железной, болезненной, он сжал их так, что кожа наверняка вспыхнула синяками.

Член упёрся в её анус, и Джоэл стал медленно входить. Как бы долго он ни готовил её, она оставалась узкой, тугой. Зубы у него свело от ярости и наслаждения, но он вдавился до конца, заполняя её полностью.

И в этот миг они застонали вместе в унисон. Грязно, хрипло, почти одинаково.

Джоэл не дал ей ни секунды отдышаться, вцепился пальцами в её бёдра, рванул на себя и начал двигаться. Первый толчок был тяжёлым, болезненным, второй – ещё глубже, третий – уже ломал дыхание.

Алекса выгнулась, застонала и заскребла пальцами по дивану, словно пытаясь вцепиться в ткань и убежать от того, что происходило с её телом. Но Джоэл лишь сильнее удерживал её, вдавливая и снова ударяя бёдрами.

—

Вот так, пташка… — рыкнул он, чувствуя, как её задница сводит его с ума своей теснотой. — Чувствуешь, как я тебя рву?

Она пыталась что-то выкрикнуть, но каждый новый толчок сбивал голос, превращая слова в сип и стоны. Джоэл хищно улыбнулся и опустил ладонь на её поясницу, пригибая к дивану так, чтобы она не могла больше ни дёрнуться, ни вырваться. Алекса орала, захлёбывалась своими же криками, билась ладонями о диван, царапала обивку так, что под ногтями оставались куски ткани.

—

Отпусти, сука — захрипела она, но Джоэл только сильнее сжал её волосы и рванул назад, выгибая её шею.

Он вжимался в её задницу всё глубже, чувствуя, как она рвётся, как каждый его толчок отдаётся в её кости.

—

Больно?! — рыкнул он ей в ухо. — Вот так, пташка, ориии, сучка.

Слёзы наконец покатились по её лицу, и именно от этого Джоэл сорвался ещё сильнее. Он вбивал её в диван так, что она соскальзывала вперёд и не могла даже вдохнуть. Алекса захлёбывалась, хрипела, пыталась руками оттолкнуться от подлокотника, но Джоэл снова и снова возвращал её на место.

—

Ненавижу тебя, ублюдок! — закричала она, но голос сорвался и стал похоже на жалкий писк.

Джоэл рассмеялся, злой, низкий звук, и снова ударил её по заднице так, что у неё воздух вырвало.

—

Вот она, моя пташка, — прохрипел он, снова врываясь в неё. — Моя, блядь, больная игрушка.

Напор Джоэла был слишком сильный, и в какой-то момент Алекса просто сдалась – руки разошлись, она окончательно рухнула на диван, зарыв лицо в обивку, вздрагивая каждый раз при толчке. Она даже не заметила, когда движения прекратились, и член Джоэла покинул её тело. Лежала, как сломанная кукла –беззвучная, только слёзы тихо текли, впитываясь в ткань.

Сначала – поцелуй между лопаток. Потом возле шеи. Контраст между болью, что только что разрывала её, и этим странным нежным теплом был настолько резким, что Алекса сжалась ещё сильнее, напрягла каждую мышцу, ожидая новой волны боли, ещё хуже прежней.

Но поцелуи продолжались. Джоэл медленно, методично покрывал её спину, и там, где уже темнели синяки от его рук, он проходился языком, будто зализывал собственные метки.

И вдруг – пустота. Он отстранился. Кожа обожглась холодом, по ней прошли мурашки. Она едва не выдохнула: "

Уходи, всё, закончил, брось мен

я". Молила мысленно, до дрожи. Но Джоэл сел рядом на диван. Протянул руки, поднял её тело и усадил к себе на колени боком, так, чтобы видеть её профиль.

Алекса не двигалась. Застыла. Она слишком устала: от секса, от боли, от бесконечного сопротивления. Просто хотела исчезнуть.

—

Пташка, я могу быть и не грубым, — шепнул он у уха, целуя под ним.

Она молчала. Только сжала кулаки.

—

Твоя задница горит от моего члена, да? — его голос снова стал грубым, хриплым, почти звериным.

— Я знаю, ты любишь боль. Ты моя пташка. Устала, да? — продолжал шептать он, скользя руками по её бёдрам и спине.

Его член всё ещё стоял – он так и не кончил. Вид её сдавшейся, обмякшей, без борьбы, бесил его и заводил одновременно. Он хотел выебать из неё всю душу, разорвать до конца. Но в голове всплыло воспоминание: её вкус, сладкий, когда она вдруг сама ответила на поцелуй. Даже несмотря на то, что потом вонзила

в него его же нож.

—

Ты хочешь боль, скажи мне? — грубо спросил он.

Алекса замотала головой.

—

Неправильный ответ.

Его пальцы вцепились в её бёдра так сильно, что она заскулила. Сам Джоэл выдохнул сквозь зубы – боль в плече не давала забыть о её попытке воткнуть в него нож. Маленькая блядь смогла дать такой отпор, и это, сука, почти заставило его восхищаться ею.

—

Мне очень больно... отпусти меня, — прошептала она.

—

Нет-нет-нет. Ты моя пташка. Не сопротивляйся. Отдайся мне вся, и я буду нежен с тобой... наверное, — хмыкнул он.

Алекса всё же повернула голову и встретилась с ним глазами.

Чёрные, почти бездонные – там не было ни спасения, ни надежды. Только насилие и боль. Она подняла ладонь. Хотела ударить, сильно, со всей злости. Но вместо этого положила её ему на щёку, большим пальцем провела по ранке на его нижней губе, той самой, что сама же и оставила. Затем наклонилась и слизнула с неё кровь.

Джоэл закатил глаза от её движения. Хватка на бёдрах ослабла. Алекса тут же повернула корпус, перекинула ноги через него, усевшись лицом к лицу.

Его член упирался в её бёдра. Она скользнула вниз, языком проведя по его шее всё ниже, к плечу, перетянутому ремнём. Поцеловала его в рану. Раз. Второй. Размазала кровь по губам.

Джоэл смотрел на неё, как хищник, наслаждаясь. Его сучка вся была в его крови.

"

Ей, блядь, идёт кровь на коже," — пронеслось у него в голове.

Рука Алексы скользнула вниз, между их телами. Она обхватила его член, направила, чуть приподнявшись.

Но Джоэл не дал ей вести игру: резко потянул на себя, впился в губы поцелуем и в то же время заставил её сесть на себя.

Она выгнулась, дыхание перехватило, но поцелуй не разорвала. Приподнялась, и снова опустилась, медленно, глубоко, принимая его в себя до конца, будто смакуя каждое движение. Джоэл не торопился. Ему, сука, понравилось смотреть на неё в этой роли. Она сама, блядина, двигалась, кайфовала, будто шоу устроила. А он лишь зритель. Сидел, впитывал, наслаждался каждым её стоном.

Алекса разорвала поцелуй, откинула голову назад. Одну руку положила на его здоровое плечо, вторую на его грудь, продолжая насаживаться, тихо, но жадно постанывая.

—

Не будь столбом, придурок... — выдохнула она сквозь стон.

Уголки губ Джоэла дёрнулись. Он положил ладони на её задницу – не грубо, не ломая, а будто подстраиваясь под её ритм, ловя темп, ведя её, но мягко, будто проверяя, насколько глубоко она готова зайти.

Он понял: она хочет кончить. Ему нужно это увидеть. Чтобы снова она, как тогда, застонала громко, грязно. Когда он стоял на балконе и смотрел, как она сама себя доводила. Джоэл лишь чуть ускорился, но этого хватило. Алекса застонала громче, и эти звуки били прямо в голову – чёртова музыка для ушей.

Он чувствовал: ещё пара таких грязных, отчаянных стонов – и он сам сорвётся. Но нет. Сначала она. Его пташка должна кончить, чтобы прочувствовала: в её пизде может быть только он, и никто, сука, другой. А если не поймёт? Плевать. Он будет убивать каждого, кто только посмотрит на неё. Первым в списке – тот мелкий ублюдок из круглосуточного. Но это потом.

Сейчас главное – её сломать и довести, чтобы кончила и упала на него без сил, раздавленная наслаждением..А потом… он обнимет её. Может, даже скажет что-то мягкое. А может и нет. Похуй. Полностью.

Оргазм прокатился по Алексе так, что она сжалась всем телом; Джоэл застонал и прохрипел.

—

Сука, не жми так, — выдавил он, но в словах было скорее потрясение, чем жалоба.

Алекса не слушала; очнулась только тогда, когда щёка впилась ему в плечо и она почувствовала, как по его телу пронёсся жар. Он дернулся, и ей стало ещё горячее. Он кончил, не думая о последствиях, будто взорвавшись – снова и снова. Джоэл смахнул каплю пота с её шеи, провёл ладонью по спине, другая рука всё ещё держала её за бёдра.

—

Отпустишь меня? — спросила Алекса, с трудом переводя дыхание.

—

Нет, блядь, нет, — прошёлся его хриплый шёпот у неё за ухом. — Теперь ты моя пташка. За каждый твой взгляд на другого – я буду убивать.

Он поднял её за подбородок, заставив смотреть прямо в глаза. Тёмные, холодные глаза Джоэла не сулили прощения; там было владение и обещание последствий.

— А потом буду наказывать тебя… моя пташка.

Конец