Несовершенная

Глава 1.1 Ася

От автора.

Дорогие читатели. Многое в этой истории взято из жизни, но персонажи вымышлены, все совпадения случайны. Предупреждения:

- нецензурная брань

- описание домогательств

- откровенные сцены 18+

- упоминание суицида

Каждой женщине, которая когда-либо оставалась одна против всего мира и не сломалась.

Это все же случилось – моя тридцатилетняя японка встала на трассе.

Сколько раз, отправляясь в дальнюю дорогу, я боялась этого момента. И он настиг меня. В самое, мать его, не подходящее время! Машина дернулась, пошел странный звук во время хода, и я на автомате сбросила скорость. Осторожно съехала на обочину и заглушила двигатель.

Несколько секунд просто сидела, вцепившись пальцами в руль и уткнувшись в него лбом. Не было ни паники, ни злости, только вязкая усталость и понимание, что помощи ждать неоткуда. Позвонить некому. Никого рядом. Лишь я и эта бесконечная дорога.

Медленно выдохнув, щелкнула рычажок капота и выбралась наружу. Воздух был сухой и теплый, пах пылью, асфальтом и молодыми травами. Я неумело приподняла капот и растерянно оглядела открывшуюся картину, ничего не понимая.

Но тут заметила, что машина стоит как-то странно, будто приосанившись на один бок и облегченно выдохнула, – просто спущенное колесо. Это не казалось мне такой уж критичной проблемой, другое дело, что я мало что знала о том, как его менять.

Растерянно оглядела пустую трассу. Если бы я ехала по федеральной дороге или к туристическим местам проблем бы не было. Там в огромном потоке машин всегда кто-то останавливается, помогает. А здесь… пусто. Я достала телефон, но и тут разочарование, интернета тоже нет. Придется разбираться методом «тыка».

Пока рылась в багажнике, пытаясь отыскать подходящий ключ, домкрат и достать «запаску», мимо все же проехали три машины, но ни одна не остановилась помочь.

Если бы на мне была юбка, и выглядела я прилично, возможно, что-то бы изменилось. Но на мне была старая футболка на шесть размеров больше и рваные джинсы. Вот так и выходит: все говорят главное душа, а помочь на дороге останавливаются только если ты выглядишь как с обложки.

Впрочем, рефлексировала я на эту тему недолго, потому что вскоре меня полностью захватила война с балонным ключом и гайками. Они не поддавались. Совсем. Я наваливалась на ключ всем телом, издавая отчаянные звуки, краснела от напряжения, но ни одна чертова гайка даже не шелохнулась. От усилия у меня дрожали руки, глаза начало щипать от слез бессилия.

Эта ситуация добила окончательно. Стала последней каплей, переполнившей чашу моего самообладания, которое я сохраняла много месяцев.

– Только не реви, Ася, – прошептала сама себе, пытаясь глубоко дышать, но ком в горле уже нещадно душил.

Я тихо всхлипнула и утерла нос.

Эта чертова гайка вдруг стала олицетворением моей жизни. Я делала все, прикладывала все силы, сжав зубы, но изменить ситуацию не могла. Никакого прогресса. Только ссадины на пальцах, дрожащие руки и злость, жгущая грудь.

Я так увлеченно боролась с гайкой и упивалась аналогиями, что не услышала, как сзади остановилась машина. И когда надо мной раздался мужской голос, я едва не подпрыгнула от испуга.

– Эй, Карина, помощь нужна?

Я подвисла на мгновение, не понимая, почему «Карина»? Перепутал с кем–то?

– Я открутить не могу, – всхлипнув, пробормотала я, стараясь не поднимать глаз на незнакомца. Поспешно встала и вытерла слезы пыльной рукой, наверняка размазывая грязь по лицу. От этого осознания к горлу подкатил очередной болезненный ком вместе с отвращением к себе.

Господи, как стыдно!

Мужчина окинул меня внимательным взглядом, но не стал комментировать ни слезы, ни внешний вид.

– Сейчас открутим, – спокойно сказал он и, окинув взглядом разбросанные по обочине инструменты, взялся за дело, не дожидаясь приглашения.

Он перевернул кепку козырьком назад, чтобы не мешалась, и я невольно задержала взгляд на его лице: у мужчины были удивительно светлые и яркие глаза, серебристые, почти прозрачные. Они особенно выделялись на его загорелом лице.

Я просто стояла и смотрела, как он, приложив усилия, отчего вены на его руках вздулись, ослабил гайки и поднял машину домкратом. В его движениях присутствовали спокойствие и размеренность. Он снял колесо и внимательно осмотрел.

Наблюдая за его методичными действиями, я понемногу успокаивалась: горло перестало сжимать от спазмов, слезы иссякли. Это было настоящим чудом, обычно, если я начинала плакать, то быстро не успокаивалась, проваливаясь все глубже в свои страдания.

– Тут можно рем-набором обойтись, – сказал он, мельком взглянув на меня.

– У меня нет, – хрипло произнесла я, сглатывая вязкую слюну. – Поставьте «запаску», пожалуйста.

Он сделал мне знак подождать и направился к своей машине. Я только сейчас обратила внимание на огромный пикап и удивленно икнула. «Додж рам» стоял припаркованный прямо за моей приземистой низенькой машиной, крыша тойоты едва ли была выше его колес.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

С губ невольно слетел смешок, когда я, наконец, поняла, почему он назвал меня «Кариной». Он имел в виду модель моей машины.

Мужчина вскоре вернулся с рем-набором и приступил к починке. А я продолжала стоять столбом, после слез поймав какое-то странное опустошение. В голове не осталось мыслей, только рваные образы: его руки, движения, как будто в замедленной съемке. Я смотрела, как он чинит колесо, сосредоточенно, ловко, не проронив ни слова. Жгут вошел в резину с легким скрипом, клей блеснул в солнечном свете, лезвие ножа отсекло лишнее.

У него были красивые руки, крепкие, с отчетливыми жилами и шершавыми мозолями на пальцах. Никаких браслетов, колец, только яблочные часы последней модели на запястье, чужеродный штрих в его простом образе, как будто случайно попавшая деталь.

На щеках проступала небрежная, но уютная щетина. Волосы были коротко острижены, стрижку почти полностью скрывала кепка. Он словно не стремился производить впечатление, но все равно производил – спокойной уверенностью, которая невольно ощущалась рядом с ним.

– Ну все, Карина, – проговорил он, поднимаясь. – Проедешь до ближайшей шиномонтажки без проблем. Она в селе, километров через семьдесят. Правда, сегодня воскресенье, мужики могли уже разойтись.

Пока он сообщал мне то, что, я уже знала, успел ловко уложить все обратно: «запаску», домкрат, инструменты. Снова без спешки и лишних движений. Казалось, у него на все был свой ритм, и он не зависел от времени суток или дня недели.

– Но ты не переживай. На таком колесе еще долго проездишь. В ста километрах есть еще одно село, Сосново, райцентр, это если дальше поедешь. Там могут сделать и сегодня.

Я рассеяно кивнула. Ехала я не в Сосново. Когда он захлопнул багажник, на секунду задержал взгляд на мне, словно пытался разглядеть, требуется ли его помощь теперь уже человеку, а не машине.

– Все нормально? Дальше-то ехать сможешь?

– Спасибо вам, – наконец пробормотала я, отмирая, и поспешно отступила к двери. Рывком открыла ее, нырнула в салон, нащупала кошелек. Достав тысячу, я протянула ему купюру дрожащей рукой. – Возьмите, пожалуйста. За помощь.

Он посмотрел на меня с легкой усмешкой и мотнул головой:

– Ты че, совсем? – в голосе не было ни упрека, ни раздражения, только легкое веселье от такой глупости. – На дороге не для этого помогают, Карина.

Проигнорировав купюру в моей руке, он повернул кепку, снова надвинул ее на лоб, и на мгновение замер, рассматривая меня. Как будто что-то хотел сказать или отмечал про себя что-то.

– Ладно, – пробормотала я себе под нос. – Спасибо… еще раз.

Он махнул мне рукой и небрежно улыбнулся. Его улыбка трогала глаза, отчего казалось особенной.

– Передай другому.

Он пошел к своей машине, завел взревевший мотор и очень быстро скрылся из виду, оставив меня растерянно стоять на трассе, сжимая деньги в кулаке. Я простояла так еще несколько минут, приходя в себя, а потом села за руль и поехала дальше.

Уже перевалило за полдень и солнце стояло высоко, пригревая. В салоне стало жарко, и я открыла окна. Небо успокаивало синевой, а ветер врывался в машину и приносил запахи дороги, а еще свежей травы и молодых цветов, приятно обдувал разгоряченное тело, словно обнимая прохладными пальцами. Волосы спутались окончательно, но мне было все равно.

Я чувствовала, как внутри прорастает тихое, медленное облегчение. Как будто что-то отпустило. Стало легче дышать. Может мне давно стоило поплакать? Или отправиться в дальнюю дорогу? Это всегда было своего рода терапией.

Но дорога для меня была закрыта больше года, а плакать я себе не позволяла.

Я до сих пор не знала, правильно ли сделала, уехав. Пусть в городе меня ничего не держало, но и там, куда я ехала ничего не ждало. Я лишь знала, что мне нужна передышка, иначе я не удержусь на поверхности.

И делать пит-стоп необходимо было подальше от места, которое меня сломало.

Глава 1.2 Ася

В Луговском я не была три года. И за это время деревня продолжила свое стремительное умирание.

Всего три года, а брошенных домов стало еще больше. Еще больше разрухи и безнадежности, веявших от заколоченных окон, ржавых ворот и заросших сорняками дворов.

Стоило уйти человеку, как из них ускользала душа. Простоявшие не один десяток лет, теперь они начинали умирать: медленно, не сразу, но неотвратимо. Оседали крыши, ссыхались ставни, краска отслаивалась, будто старая кожа. Разруха дышала из каждой щели.

На краткий миг показалось, что здесь вообще не осталось людей. Но не могли же за три года разъехаться почти двести человек?

Я приехала за тишиной, но не в гробницу же. Жить среди скелетов домов, слушать, как ветер воет в их пустых стенах, я бы не смогла.

Медленно проезжая дальше, я облегченно выдохнула, заметив ухоженные дворы и сельчан, что под вечер, когда спадала жара, выползали из своих домов и без устали копошились в земле. Чуть дальше после въезда в деревню дело обстояло лучше. Где-то сушилось белье, пахло свежей краской от заборов, а по дороге привычно гуляли куры с гусями.

Жизнь здесь все же была. Тихая, но цепкая.

Я подъехала к дому, в котором довелось вырасти, и остановилась рядом с покосившимся грязно желтым забором. Дом выглядел заброшенным, как и почти такой же слева. Напротив, по диагонали, и справа жили хозяева, что меня немного порадовало. Дальше, куда хватал взгляд, стояли оставленные дома.

Я сжала руль до побелевших костяшек и медленно, глубоко вдохнула. Три года назад я пообещала себе никогда больше сюда не возвращаться. После того как похоронила своих, оборвала с этим местом последние связи. В детских воспоминаниях осталось мало хорошего. Бабушку я любила, но, пожалуй, на этом оно и заканчивалось.

Все, что я хотела в юности, – сбежать. Вырваться отсюда, вдохнуть воздух, не пропитанный злобой и предрассудками, сбросить все ярлыки. Забвение казалось мне победой.

У меня получилось уехать, и жизнь раскрутилась как карусель. Все складывалось даже лучше, чем я могла рассчитывать.

Но потом рухнуло.

И вот спустя восемь лет я вернулась сюда, на порог этого дома, полного воспоминаний и боли. Уже не как гость, заглянувший на пару дней, а как хозяйка.

Но больше мне спрятаться негде. У меня ничего не осталось, только этот дом, это гиблое место и желание вернуть себе себя.

Я вздрогнула, заметив, что меня в упор рассматривает тучная старушка в грязном халате. Сначала я ее не узнала, слишком сильно постарела Тамара Васильевна, соседка. Она, прищурившись, слеповато, но пристально смотрела на мою машину, а я тем временем вытащила ключ из зажигания.

Как быстро мне напомнило это место, какие бестактные бывают деревенские люди. Вот уж где не забудут напомнить, кто ты и откуда, сколько не лепи себя за пределами этого места. Я заставила себя улыбнуться и повысила голос:

– Здравствуйте!

В ответ со мной не поздоровались, что по местным меркам казалось едва ли не прямым оскорблением. Соседка только еще более недобро прищурилась, опираясь на грабли.

– Это я, Ася. Не признали?

– Батюшки, – всплеснула руками Тамара Васильевна, ее лицо удивленно вытянулось, но затем снова сморщилось, приняв оценивающее выражение и долю упрека. – Здравствуй-здравствуй, Ася. Да ты чего, как кочегар чумазая-то? Не признала, конечно. Думала, очередная мошенница. Я тут их гоняю.

– Мошенников?

– Ну да, – хмыкнула Тамара Васильевна, сдвигая густые брови. – Цыгане, да всякие ушлые. Лазают, шарят, да ищут, чем поживиться. Знаешь, сколько их тут развелось?

– Не представляю, – ответила я и шагнула ближе.

– О-о, – соседка смачно цокнула языком. – Один раз вон прямо под окнами у вас ковырялись. Думают, раз старуха, так не вижу. А я, вон, Звонка к вам во двор посадила. Он у меня брешет, как черт. Только кто подойдет и сразу вой на всю улицу. Вот и не добрались до вашего добра. Скажи спасибо, что я еще живая. А то бы растащили все – приехала бы сейчас к голым стенам.

– Спасибо, Тамара Васильевна, – искренне поблагодарила я и огляделась. – Так Звонка теперь можно убрать со двора, раз я приехала?

– А тебе что, скотина мешает? – фыркнула она. – Он до двери не дотягивается. Пущай сидит, охраняет.

– Ну, пущай, так пущай, – пробормотала я, скрывая усталую усмешку.

– А ты чего вернулась, Аська?

Ну конечно, куда без самого главного вопроса. Я устало выдохнула.

– Да погостить просто.

– Надолго?

– Может лето поживу…

Тамара Васильевна понимающе покивала, а я вернулась к машине и достала с заднего сиденья несколько сумок, сколько могла унести за раз. Нащупала в кармане ключ и пошла во двор. Звонок разрывался, игнорируя хозяйкино «место, паскуда». Соседка продолжала вещать, перекрикивая собаку:

– Да заросло у вас тут все, Аська. Некому убирать. Мой в том году косил траву, да разве ей что станет? Она и к нам уже вон от вас лезет.

– Я прополю, – заверила я соседку.

– Ты это... если тебе молоко или яйца нужны будут – не стесняйся. У меня куры несутся, а молоко вон у соседки корова дает хорошее, жирное.

– Хорошо, спасибо.

Я подошла к двери и словно в вакуум погрузилась. В груди такой тоской защемило, что аж дышать тяжело стало. Я провалилась вглубь себя, перестав слышать соседку. Дом стоял притихшим замершим существом. Краска облупилась, а над крыльцом осы свили гнездо. Но не это заставило слезы вновь подкатить к горлу. Скорее, физически осязаемое чувство невосполнимой потери и пустоты.

Раньше я всегда приезжала к открытым дверям, видела бабушкину тень в окне. Из дома пахло вкусной выпечкой и стираным бельем. Здесь звучали голоса. Никогда прежде я не утыкалась в закрытую дверь.

Ключ со скрипом вошел в проржавевший замок и туго щелкнул, заставив вздрогнуть. Я толкнула дверь и на меня пахнуло сыростью и затхлостью, а еще одиночеством и забвением – неизменными спутниками оставленных хозяевами домов. В этом запахе всегда есть что-то от горя и обиды.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Бросила у порога в сенях сумки и пошла за остальными в машину. Вещей было немного. Всю свою жизнь я увезла в этой машине. Все, что еще имело значение или осталось мне от прошлой жизни, теперь вмещалось в старую японку.

Пока я перетаскивала вещи, Тамара Васильевна, все так же опираясь на тяпку, продолжала посвящать меня в дела села. Трещала без умолку, радуясь свободным ушам, ей не обязательно было вести диалог, достаточно получать редкие междометия, подтверждающие, что я слушаю.

Так я узнала, что закрыли ФАП и единственный магазин, и теперь за продуктами ездят в Сосново, райцентр за сорок километров. Или в ближайшие села, коих тут много, но все равно путь минимум десять километров, а зимой дороги заметает, и чистят их спустя три дня. Но колхоз, по словам Тамары Васильевны, продали какому-то бизнесмену с югов, и новый председатель обещал позаботиться об оставшихся сельчанах.

Когда я, наконец, закрыла за собой дверь, в доме будто стало темнее. Я выдохнула и осмотрелась. Старую мебель покрывал толстый слой пыли, повсюду висела паутина, по шкафам и на столе виднелся помет грызунов, валялись дохлые мухи, попавшие в ловушку пустого дома.

Я не позволила себе провалиться в воспоминания. Вместо этого переоделась и сразу приступила к наведению порядка. Спустилась в погреб и как на автомате, по старой памяти, нашла вентиль и повернула. Вода с хрипом забурлила в трубах, и из крана хлынул ржавый поток с металлическим запахом. Кран кашлял, выплевывал воздух и грязь, но все же вода текла.

Следующие несколько часов, до самого вечера, я убиралась и вымывала накопившуюся грязь. К тому моменту как стемнело, маленький пятистенок не стал пока сильно уютнее, но зато лишился пыли, грязи, пауков и двухвосток, что прятались под старыми половиками, которые я выкинула пока в хоздвор. После первой, самой тяжелой уборки, в доме стало легче дышать, будто он, как и я, начал приходить в себя после долгой спячки.

Я проверила технику и облегченно выдохнула, когда поняла, что старенький холодильник дернувшись странно пару раз, загудел, начав морозить. Вот бабушкину стиральную машинку, кажется, кто-то вынес, и я взгрустнула от того, что у меня не хватило моральных сил три года назад завершить все дела как надо. Зато в кладовке я отыскала старую «Малютку», пыльную и пожелтевшую от времени, но рабочую.

Мыться пришлось в тазике, согрев себе немного воды, так как сил на проверку состояния бани и тем более на ее топку у меня не осталось. Я заранее купила пакет продуктов, опасаясь, что магазина уже нет: еще три года назад поговаривали о его закрытии.

Приготовила себе легкий ужин на походной плиточке, решив, что-либо надо купить электрическую, либо запастись газовыми баллонами – бабушкина плита тоже куда-то испарилась.

Взяв бокал с чаем, я вышла на крыльцо и присела на ступеньку, слушая тишину. Такой тишины в городе не сыщешь. Она буквально звенела, давила с непривычки на нервную систему, но я надеялась найти в ней исцеление. Только это мне сейчас и нужно – немного тишины. Воздух был влажным и слегка пах дымом. Весной всегда так: то трава горит, то люди палят мусор, рискуя нарваться на штраф. Но участкового здесь тоже давно не было, так что все делали, как привыкли.

Ночь подкрадывалась, темнота плотно окутала дома – уличные фонари почему-то не светили – и с непривычки для городского человека казалась густой и вязкой. Где-то вдалеке лаяли собаки и тонко кричали совы, рядом со мной важно прополз ежик, активировав Звонка, и пес еще некоторое время рычал и лаял в темноту.

Ночи в начале мая холодные, поэтому мои влажные волосы быстро остыли, и я, подмерзнув, вернулась в дом, отметив, что и здесь достаточно зябко. Пока тело было разгоряченным после уборки, сырость не чувствовалась, но сейчас казалась липкой и неуютной. Неудивительно: бывало мы раньше топили печку и в июне, иначе от двухвосток не избавишься.

Допив чай, я решила все же прокинуть немного дровишек – так и спать будет приятнее, и сразу станет уютнее от тепла и запаха дров. Чтобы пройти в дровник, Звонка пришлось обходить по широкойдуше, пес меня пока не особо признавал..

Вернувшись в дом, я заложила поленья и подожгла щепки и бумагу – огонь с неохотой занялся. Но тут меня ждал сюрприз: печка начала дымить, и весь дым повалил в дом так сильно, что я даже растерялась. Кинулась к двери во вторую комнату и поспешно ее закрыла, а двери в сени и на улицу, наоборот, распахнула. Взявшись за полотенце, я с остервенением выгоняла дым, злясь на печку – вот уж всегда в самый неподходящий момент такие сюрпризы.

Когда во время остервенелого махания полотенцем в проеме вдруг показался силуэт мужчины, я вскрикнула от страха. Звонок лаял, конечно, но я не обратила на него внимания: за вечер он показался мне тем еще брехуном.

– Карина? – удивленно произнес мужчина, и я опустила руки, узнав своего спасителя с обочины. Он тут же осмотрел комнату и остановил взгляд на печке. – Я думал, проводка замкнула или хулиганы дом подожгли. Пожарку вызвал, а это ты тут фаер-шоу устроила.

Я открыла было рот, чтобы ответить ему что-нибудь, но он поднял руку, давая знак подождать, и приложил телефон к уху.

– Серега? Да, отбой, – сказал он кому-то по телефону. – Нет, ничего серьезного. Сам справлюсь. Давай.

Надо же, какой, однако, супермен. И дамам на дороге помогает, и в горящие избы броситься готов. Может, он сумасшедший? Я бросила быстрый взгляд на нож, пытаясь прикинуть, успею ли я его схватить, если возникнет необходимость.

– Ты заслонку открыла? – спросил он, без церемоний, как будто был тут не раз и, пройдя к печке, дернул железную пластину на себя. Та едва не вывалилась из гнезда, скрипнув в знак протеста.

– Я что, по-вашему, совсем дура? – не удержалась от резкости. – Открыла, конечно. А она все равно...

– Тащи железный таз, – коротко бросил он, не заметив моего возмущения.

Я пулей вылетела в сени, а затем в кладовую, помня, что у нас был такой и не один. Притащила первый попавшийся – старенький, с вмятиной сбоку, – и молча наблюдала, как супермен уверенно, кочергой, вытаскивал из печки горячие головешки в таз, а потом, осторожно, чтобы не рассыпать угли, вынес его на улицу.

Я решила не контролировать его – он, вероятно, знал, что делает и не стал бы ставить таз туда, где что-то может загореться.

Наконец из печки перестал валить дым, и я снова заработала полотенцем, уже гораздо эффективнее рассеивая марево. Но его едкий запах плотно въелся в ноздри, одежду и волосы. Супермен снова показался на пороге, и я опять опустила полотенце.

– Наверное, дымоход забился, – вынес он вердикт. – Когда чистили в последний раз?

– Не знаю, – честно призналась я, растерянно оглядев печку, словно она сама должна была дать ответ. – Три года тут никто не жил, а до этого... Не знаю.

Он пристально, изучающе посмотрел на меня и кивнул.

– Тогда не топи ее больше, пока дымоход не прочистят. Лучше обогревателем пока.

– Здесь проводка слабая, не выдержит обогреватель, – зачем-то пробормотала я, будто ему вообще было дело до моих бытовых проблем.

– Хм, – он задумчиво потер подбородок и кивнул. – У тебя есть кто может помочь с печкой, или мне мужиков собрать на это дело?

Вот еще! Конечно, у меня есть. Я сама у себя есть.

– Не надо.

– Ну как знаешь, – он еще раз внимательно посмотрел на меня, видимо сомневаясь в моей способности решить эту проблему. Но лезть не стал, небрежно окинул взглядом комнату, где в пакетах и сумках стояли неразобранные вещи и бросил: – Ладно, Карина, не буду мешать. Только не спали мне село давай.

Я аж задохнулась от возмущения. Ишь, хозяин сыскался! Да кто он вообще такой? Я в этом селе жила, когда он о нем наверняка и не слыхал даже. Но вместо того, чтобы огрызнуться, я лишь раздраженно поправила его:

– Меня Ася зовут.

– А меня Тим. Вот и познакомились, – бросил он, улыбнувшись и эта улыбка обезоружила меня и одновременно возмутила своей очаровательностью и открытостью, а потом махнул: – До встречи, Карина.

И был таков. А я осталась стоять одна, сжимая в руках полотенце с диким желанием хорошенько хлестануть им новоявленного односельчанина.

Глава 2.1 Ася

Я еще долго не могла уснуть: старый дом скрипел, кряхтел, словно нашептывал свои жалобы. Мне мерещились осторожные шаги в темноте, да еще и ночью пожаловали крысы. Их я не боялась, но противное шуршание со стороны кухни не добавляло спокойствия. В конце концов усталость взяла свое, и я крепко проспала до утра, закутавшись в одеяло по самый нос.

Проснулась от надоедливого лая Звонка и нежного щебетания птиц, которые устроили себе привал на дереве под окном. Старые остекленные окна не чета пластиковым – о шумоизоляции и мечтать не стоило. Золотые рассветные лучи пробивались сквозь старые кружевные тюли, и я отметила про себя, что их надо снять и постирать, там наверняка тонна пыли.

По привычке я сразу потянулась к телефону и с досадой поняла, что связи нет. В этих краях нужна другая симка. Досадливо вздохнув, я решила не разлеживаться, потому что дел в планах было невпроворот. День выдался солнечный, яркий и завтракала я, усевшись прямо на ступенях крыльца, наслаждаясь свежим воздухом и звуками просыпающейся деревни. И даже на фоне этого вокруг было удивительно тихо. Совсем не так, как в городе, где утро начинается с гудков машин, сирен, хлопанья дверей и криков соседей.

Умяв кофе с бутербродом, заметила, что Звонок печально замер у своей будки, щуря глаза и внюхиваясь в воздух. У собаки не было ни воды, ни еды. Интересно, Тамара Васильевна про него не забыла? Но судя по худобе пса, она не часто про него вспоминала.

Звонок был маленькой черной собачкой с грустными карими глазами, худенький до остроты костей и нервный от постоянной жизни на цепи. Понадеявшись, что он не воспримет меня как угрозу, я осторожно поставила перед ним миску с водой и тарелку с хлебом и ломтиком колбасы. Звонок вцепился в еду с такой поспешностью, что у меня кольнуло сердце. Ну как же так можно с собакой?

После этого я привела себя в порядок, завела машину и поехала по делам. Райцентр был полон людей, почти как в городе. Здесь жило больше десяти тысяч человек, которые сосредотачивались в центре, где стояли все основные магазины и административные здания.

За три часа я успела заехать на шиномонтаж и привести в порядок колесо, купить новую симку, закупиться продуктами, кормом для Звонка и бытовыми принадлежностями, найти печников, которые пообещали приехать после обеда, но заломили такую цену, ссылаясь на дальность и плохую дорогу, что я едва не отказалась. Но перспектива мерзнуть в холодном доме давила сильнее скупости, и я нехотя согласилась.

На самом деле, я в теории знала, как чистить дымоход, но никогда не делала этого сама. Ладно, на крышу я и сама могла залезть, но вот после прочистки трубы в дымоходе нужно было разбирать часть кирпичной кладки, и я боялась, что напортачу и сделаю только хуже.

Также успела заехать в магазин техники и купить себе небольшую электрическую плиточку, рассудив, что так будет экономичнее и экологичнее, чем постоянно менять туристические баллоны, которых хватает ненадолго. Работать с вторсырьем здесь пока никто не научился.

Залив напоследок полный бак, я купила на заправке кофе и отправилась назад. Дорога проходила меж полей и лесопосадочных защитных полос, которые набирали зелень и подсвечивались под еще невысоким солнцем. Очень живописно вилась лента асфальта, но вот его качество действительно оставляло желать лучшего. Особенно близ деревни, где начиналась гравийка и виднелись опасные ямы, в которые я попадала, морщась при этом как от боли каждый раз, когда в машине жалобно стучала подвеска.

У забора меня снова ждала Тамара Васильевна. Стояла, вскинув руку козырьком, чтобы ничего не упустить. Я припарковалась, вылезла из машины и поздоровалась, и она тут же нашла тему для разговора:

– А ты на субботник то завтра пойдешь? – спросила она, без прелюдий, как будто продолжала незаконченный разговор.

– Какой субботник? – мимоходом поинтересовалась я, вытаскивая из машины во двор покупки.

– Памятник убирать будут, девятое мая ж на носу. В группе написали – всем прийти, кто сможет.

– У вас даже сельская группа есть? – удивилась я, утирая пот со лба – припекало.

– Конечно, – с гордостью кивнула соседка. – Все новости там, туда же председатель важные сообщения присылает. Удобно, знаешь ли.

– А-а, – протянула я, закрывая машину и подходя к Тамаре Васильевне. За ее спиной я заметила дед Колю, ее мужа, который выкапывал одуванчики. Я поздоровалась с ним и снова обратилась к соседке: – А меня туда добавите?

– Кто ж знает, – прищурилась соседка. – Но я спрошу у Ленки. Учительница твоя, помнишь ее?

– Елена Александровна?

– Ну да. Она у нас продвинутая, всех нас научила телефонами пользоваться. Чуть что – мы к ней идем. Внуков-то пока дождешься... Приезжают раз в полгода. А я, бывает, как нажму куда, сама не понимаю, чего сделала... – покачала она головой, поправляя платок и посмотрев мне за спину, указала торопливо. – О, Аська, гляди-гляди, наш новый председатель! Видала?

Я обернулась и увидела, как из-за небольшого подъема главной улицы неторопливо выкатил огромный белый «додж» моего супермена. Я обомлела, не отводя взгляда от машины. Твою ж мать, так это

он

председатель? Он тут теперь главный? Вчерашнее его «не спали мне деревню» заиграло новыми красками.

Охренеть можно!

Пока мы беззастенчиво пялились на машину, она поравнялась с нами. Тим кивнул нам в знак приветствия, и, не останавливаясь, проехал дальше – очевидно, к конторе, откуда и шло все управление колхозом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Сколько колхоз уже ходит из рук в руки... последние лет пять точно, – с тяжелым вздохом сказала соседка, и ее лицо при этих словах отразило ностальгическую грусть.

Даже я помнила Луговское до начала его умирания – это было невероятное место с почти тысячей жителей. А она знала его и того больше, когда еще сама работала, жертвуя свое здоровье и жизнь на благо общества.

– Этот вот вроде купил и серьезно взялся за поля, работу дал всем, кто захотел, технику пригнал... Поедешь на озеро – глянь, сколько стоит. Контору отремонтировал, да и столовую тоже, людей привез еще своих, вкладывается в село. Пообещал после посевной дорогу отсыпать и магазин старикам вернуть. Представляешь?

– Не представляю, – пробормотала я, глядя вслед машине, пока она не скрылась за изгибом улицы. Моргнула, сбрасывая наваждение – ну прям реально супермен. Да только не верила я в них уже давно: явно свое на уме у мужика.

Если так посудить, ну зачем ему вкладываться в почти мертвое село, в котором осталось… сколько? Я даже не знала точно. Около пары сотен жителей, семьдесят процентов которых – старики. Купил поля, выжмет из них все и передаст следующему. Так было принято, видимо, в этом бизнесе. Только вот старики всему верят, их жалко.

– Ладно, Тамара Васильевна, надо идти дела делать. А на субботник, конечно, приду. Во сколько он?

– Да к десяти будут собираться, как всегда – она одобрительно покивала. – Молодец, Аська, сходи, с людьми хоть поздороваешься, а то вечно особняком держишься, – похвалила меня соседка и, развернувшись, грузно хромая, двинулась к мужу, чтобы указать на одуванчики, которые он пропустил.

За всеми бытовыми делами и сельскими новостями я настолько сильно отвлеклась, что появилось четкое ощущение, будто я приехала сюда уже давно. Не вчера, а как будто прошла целая неделя. Покачав головой, я перенесла сумки в дом, его прохлада в середине дня показалась мне благословением.

Активировав вторую сим-карту, я включила интернет, и на меня посыпались сообщения и уведомления, заставив телефон некоторое время издавать беспрерывное жалобное звяканье и жужжание.

Такой град сообщений немного удивил: события последних месяцев оставили меня почти в одиночестве.

Ну что ж, двадцать сообщений было от Леры, моей подруги. Ее-то муж и помогал мне в долгом судебном процессе. Они поддержали меня, когда я шла ко дну. И последние пару месяцев я жила у них, собираясь с силами для последнего рывка, который бы окончательно отрезал меня от прошлой жизни, где я все сделала не так.

Почти все сообщения Лерки состояли из вопросов, где я и как, а под конец превратились в угрозы, что, если я не выйду на связь через пару часов, она выезжает в мою сторону. Улыбаясь, я быстро начала набирать ей ответ, но она, увидев меня онлайн, прислала сообщение первой.

Лера:

«Ась, ну наконец-то! Я думала тебя уже убили по дороге или ограбили».

Я:

«Спокойно, Лерусь. Я в норме. Не было связи».

Лера:

«Ты вчера в таком состоянии уехала, я очень переживала. Так, все, запиши мне 100500 кружочков. Я хочу видеть, как ты устроилась. И жду подробный рассказ обо всем»

.

В итоге мы решили созвониться, и я показывала Лерке условия моей новой жизни, а она, сидя в своей новой двухуровневой квартире с дизайнерским ремонтом, пыталась скрыть шок от условий, в которых я оказалась.

– Почему дом такой маленький? – хмурилась она, когда осмотр комнат завершился за пару минут, где я показала ей зал и кухню.

– Потому что это пятистенок, – терпеливо пояснила я. – Прямоугольная коробка, разделенная стеной. Раньше строили такие дома. Он очень старый.

– Я вижу, – кивнула подруга. – И потолки такие низкие.

– Низковаты, да, – согласилась я, подняв руку и легко коснувшись поверхности.

Я показывала Лерке старую мебель, дощатые полы, непокрытые ничем кроме краски. Простое устройство кухни. Потом вышла в сени.

– А здесь кладовая, – я приоткрыла дверь, но заходить туда не стала. – Сени это холодное помещение, потому что сделаны из простых досок и пристроены к основному срубу. Вот, собственно и все.

– Как все? – всплеснула руками Лерка. – А туалет где?

– А туалет, – я улыбнулась загадочно и вышла на крыльцо, обошла Звонка, попав в хоздвор. Там подошла к деревянному строению и широко открыла дверь, демонстрируя Лерке деревенскую уборную. – Вот здесь!

Молчание. Я видела на экране, как она открыла рот, затем закрыла.

– Ты наверное шутишь?

– Да какие уж тут шутки, – усмехнулась я переключая камеру на себя и откровенно веселясь над лицом подруги.

– А если среди ночи захочешь в туалет?

– Ну… среди ночи и идешь, – хохотнула я.

– Просто немыслимо! – воскликнула она с округлившимися глазами. – А зимой?

– И зимой.

Лерка помолчала, поджала губы, видимо сдерживаясь, чтобы не сказать лишнего и в итоге протянула сдержанное «м-м-м».

Лера, с детства привыкшая к роскоши и достатку, не могла уложить в голове, что можно жить в доме, где даже туалет на улице. У нее было такое лицо, будто она изо всех сил сдерживается, чтобы не броситься меня спасать. В очередной раз.

Я полюбила эту женщину всем сердцем за нашу совсем недолгую дружбу – если бы не она, я бы не справилась. Она появилась в моей жизни и засияла в ней словно звезда, указывая путь. У нас принято петь оды друзьям детства, но в моей жизни была

она,

появившаяся гораздо позже, дружбу с которой я считала благословением.

Поэтому, не без труда заверив ее, что у меня все в порядке, и пообещав теперь быть все время на связи, я попрощалась и переключилась на приехавших рабочих, которые должны были прочистить дымоход. На это у них ушло часа четыре. Завершив работу, они предупредили меня, чтобы я не зажигала печь, пока не просохнет глина, которой они замазали место, где разбирали кирпичи для чистки сажи. Но это я и сама знала. Расплатившись с мужчинами, я проводила их и принялась готовить ужин, параллельно решив проверить остальные чаты.

Видимо, мой отъезд всколыхнул бывший круг общения, слухи разносятся быстро даже в большом городе, и теперь многим хотелось знать подробности. Не открывая чаты, я бегло просмотрела, что писали мне люди, которых когда-то звала друзьями.

Я лишь усмехнулась и покачала головой. Меня все еще задевало это, что пока я заново училась дышать, кто-то считал меня глупой, кто-то жалел, кто-то откровенно осуждал, но почти никто не мог поддержать ни словом, ни делом. Внутри все еще болело при отголосках старой жизни, и я не могла отнестись к этому равнодушно. Видимо, мне нужно еще время. Было бы легче, если бы эти люди не бередили воспоминания, желая потешить свое любопытство.

Затем я проверила рабочие чаты. Там все было как обычно: кипело, спорилось, генерировалось. Я работала в сфере SMM и маркетинга и договорилась о двухнедельном отпуске на время переезда, но настолько привыкла держать все рабочее под контролем, что невольно залезла и прочитала все сообщения команды.

Внесла правки в работу фотографа – сделай ретушь более естественной, цветокор потеплее, такой не годится для летней коллекции. Поспорила с моделью, которая на своей странице в сети выложила слишком много бэкстейджа. Просмотрела контент-план моей помощницы на неделю и разнесла половину в пух и прах. И еще глубже бы погрузилась в работу, если бы директор бренда не ворвалась в чат.

Злой босс:

«Еще одно сообщение, и я тебя сама из чата вышвырну. Ты в отпуске. Отдыхай, мать твою. Мне нужна твоя свежая голова».

Я сдалась, замьютила чаты, но отдыхать не пошла, меня ждали кладовка и сени, изнывающие от грязи. И во всей этой непростой работе было странное удовольствие жить

руками. Не в телефоне или в прошлом, а лишь в моменте.

А еще надо было посмотреть, в каком состоянии баня.

Глава 2.2 Ася

Следующим утром я вытащила из гаража велосипед, очень старый дедушкин «Урал» с переваренной рамой, облупившейся краской, проржавевший, со спущенными колесами и совершенно сухой скрипящей цепью. Он давно потерял свой естественный цвет, потому что его не раз перекрашивали в совершенно уродскую голубую краску для окон.

Помню, когда я была мелкой, лет в восемь, научилась ездить на нем под рамой, потому что велосипед был для меня слишком высок, а другого, подходящего по росту, мне просто не могли купить.

Так и ездила. Сейчас, вспоминая и представляя, как это выглядело со стороны, я лишь мучительно застонала, чувствуя себя тем еще шутом.

Я решила не тратить бензин и в пределах деревни передвигаться на велосипеде, поэтому подкачала колеса, смазала цепь, прикрепила грабли к раме на всякий случай и поехала на субботник.

Он проходил возле конторы, обновленной после ремонта, да еще и с новой кровлей. В последний раз, когда я ее видела, наверху был рассыпающийся шифер и крыша нещадно протекала. Обновление фасада выглядело впечатляюще и, если честно немного сюрреалистично на фоне остального пейзажа. Здесь в последние лет десять только все разрушалось, закрывалось, продавалось. А эта контора теперь сияла как золотая монета, но я заметила, что и стоявшую рядом столовую тоже начали обшивать, значит скоро и она засияет. А возле старого магазина я увидела свал строительных материалов, накрытых пленкой.

Внутри поднялось странное чувство, порыв надежды. Если уж это место, покинутое всеми, так усердно пытается выжить, то у меня и подавно получится.

Памятник находился напротив конторы, на большой асфальтированной площади, в окружении старых беспорядочно разросшихся деревьев и рядом с ним уже собралось немало народу. Большинство приехали на новых блестящих велосипедах, кто-то на машине. А я – на старом перекрашенном дедовском «Урале», который скрипел, как старая калитка, намекая, что он уже слишком стар для всего этого.

Года идут – ничего не меняется. В этом месте я всегда была аутсайдером, да и теперь все еще выгляжу в глазах этих людей тотальной неудачницей.

Почти сразу за мной, только с другой стороны улицы на площадь зарулил и белый «додж». Я спешилась и парковала свою груду железа, пытаясь скрыть робость перед односельчанами, которые бросали на меня то любопытные, то косые взгляды, и остро ощущала себя не в своей тарелке. Хотя несколько незнакомых мужчин, стоявших особняком, смотрели вполне нормально. Заинтересованно, но не с враждебностью. Наверное, это новые рабочие, молодые и симпатичные парни, которых привез новый председатель.

Тим в это время хлопнул дверью машины и присвистнул, направляясь ко мне.

– Вот это раритет, Карина, – он беззлобно усмехнулся. – Ты сменила транспорт?

– Только не надо теперь, называть меня Уралом, – пробурчала я, даже не поднимая глаз, и начала отцеплять грабли от рамы велосипеда.

– Я тоже на таком гонял, – заметил он, проводя рукой по ржавому местами рулю с уважением. В его голосе слышались ностальгические нотки и доля веселья. – Под рамой, да?

Я замерла, а потом с невольной улыбкой посмотрела на него, встретив немного ироничный и теплый взгляд. Мне пришлось вскинуть голову, Тим был высокий, а его глаза, особенно оттеняемые загаром, снова привлекли мое внимание, потому что казались серебристо-прозрачными. Сегодня его волевой подбородок был гладко выбрит.

– До двенадцати лет, – пожаловалась я, качая головой.

Мне уже начинали нравиться мальчики, а я все еще ездила под рамой, стыдоба.

– А я в десять пересел, – хмыкнул он. – Хорошо вытянулся за одно лето.

Меня это не удивило. Учитывая его рост, похоже, он каждое лето неплохо вытягивался в детстве.

– Ну что, пошли работать, Карина, – поддразнил он меня.

Я прищурилась, бросив на него недовольный взгляд. Как же бесит это его «Карина». Выдумал, тоже мне, кличку.

Раз уж мы теперь живем в одном селе и, видимо, невольно будем пересекаться, надо это исправлять.

Взяв грабли, я обернулась к собравшимся и чуть не споткнулась, когда увидела презрительные взгляды некоторых женщин. Ревностные и недовольные лица, злой прищур.

– Только приехала, а уже на мужиков вешается. Как была шалавой, так и осталась.

Я охренела.

Не поняла, кто это сказал, они все разом отвернулись. А меня бросило в жар. Слова будто прошили насквозь.

Господи, эти люди не меняются. Но они-то ладно...

Я думала, что меня это уже не тронет, ан нет. Девочка внутри меня трусливо сжалась, едва ноги не подкосились. Да и рядом шел Тим, он вообще обо всех этих сельских драмах ни сном ни духом. Зачем при нем то?

Я бросила на него взгляд украдкой, чтобы понять, слышал он что-то или нет, но его лицо осталось спокойным и нечитаемым. Он посмотрел на меня, подмигнул и свернул к небольшой группе мужчин, здороваясь за руки и обсуждая фронт работ.

Каждому нашлось дело – мне дали задание красить забор. Все той же уродской голубой краской, универсальной вонючей жижей, которой мазали вообще все подряд.

Она воняла так, что у меня очень быстро начала болеть голова, но я упорно продолжала красить забор и ни с кем не разговаривала. Впрочем, со мной тоже никто не спешил заговорить. Даже Тимур Валентинович, как я услышала из разговоров его отчество, не обращал на меня внимания. Он был занят спиливанием сухих деревьев и веток, которые давно требовали вмешательства и грозились упасть кому-нибудь на голову. Тимур уверенно орудовал бензопилой, беспощадно кромсая сухостой и выглядел при этом очень... интересно. Я поймала себя на том, что, то и дело возвращаюсь к нему взглядом и меня это удивило. А еще невольно радовало, что у него очень шумно, и он не слышит гадких перешептываний от стайки женщин с граблями.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Субботник в целом занял всего пару часов: народ прибывал помогать, и дело шло семимильными шагами. Вскоре люди начали расходиться, и я тоже устало побрела к велосипеду, сдав остатки краски завхозу и опустив кисть в воду.

– Да блин, – с досадой протянула я, наклоняясь к переднему колесу, которое оказалось полностью спущенным. Что ж, назад придется идти пешком.

– У тебя какой-то не пройденный кармический урок с проколотыми шинами? – весело спросил Тим, проходя мимо с охапкой веток и закидывая их в свой пикап. Затем он подошел ко мне, без слов подхватил велосипед и закинул его туда же.

– Эй, – возмутилась я, – это не мусор, Тимур Валентинович. Верните!

– Тимур Валентинович? – захохотал он, и даже не подумал вернуть велосипед. Я покачала головой, удивляясь, ну вот как у него так легко получается смеяться и общаться с незнакомкой. Это создавало ощущение, будто мы хорошие друзья. – Ты чего такая официальная? Садись, подброшу до дома, все равно по пути до свалки.

Я помялась, чувствуя на себе прямые, беззастенчивые взгляды сельчан, которые с любопытством провожали нас взглядами. Слухи поползут буквально сразу после нашего отъезда.

Снова слухи...

Господи, я же просто хотела спрятаться. Зачем я вообще пошла на этот субботник? Знала же, какие здесь жестокие люди к тем, кто им не нравится или, кто отличается от них. Маленькую Асю они когда-то сделали изгоем. И мне не нравилось, что это так меня задело, разбередило старые раны, которые я думала стали шрамами, а на самом деле лишь покрылись плотной коркой.

Я обернулась, бросила взгляд на любопытных и шушукающихся зевак, заставив некоторых отвести взгляд и отвернуться, а потом обошла машину и села в нее.

– Они явно не твои фанаты, да? – вдруг спросил Тим, заводя мотор.

Я махнула рукой, давая понять, что это мелочи и говорить об этом не хочу. Но внутри, что-то екнуло неприятно от того, что он заметил.

Погружаться в эту тему явно не стоило. Обсуждать ее с новым человеком в деревне тем более. Но меня вдруг прострелила мысль: если он спросит обо мне у кого-то, ему расскажут. Все расскажут в отвратительных красках, в лучших традициях.

И его мнение обо мне упадет так же быстро, как у всех остальных. Он решит, что зря помогал, зря вообще общался. "Шлюхи недостойны нормального отношения" – это правило я уже успела усвоить.

Меня больно пронзило от этой мысли. Так сильно, что я едва сдержалась, чтобы не выдать своих эмоций. Ну почему далекое прошлое всплывает и портит мое настоящее?

Я сжала кулак, потому что вдруг отчаянно захотела одного, чтобы Тим ничего не узнал, чтобы относился ко мне вот так, с легким налетом фамильярности и добродушия. Я ведь немного прошу, простого человеческого отношения здесь хоть от кого-то. Чтобы я не чувствовала этого выжигающего стыда изнутри, не стремилась оправдаться за то, чего не совершала.

Чертов Тимур! Почему мы встретились именно здесь и сейчас? Он был интересным человеком, отличался от местных. Было приятно вот так перекинуться парой ничего не значащих слов, которые поднимают настроение. И я ужасно боялась увидеть при следующей встрече презрение в его глазах. Нет ничего хуже, чем разочаровываться в том, кто казался тебе нормальным человеком. А это случиться неизбежно в его случае.

Доехали мы быстро. Пара минут, и он выгрузил велосипед из пикапа, поставив его передо мной. Присел на корточки, с прищуром осматривая колесо, и сказал:

– Надо просто новую шину купить и поставить, эту клеить нет смысла. Она вся потрескалась. Помочь тебе с этим? – он поднял на меня взгляд, и меня как будто прострелило от его светлых, спокойных глаз, в которых плескалось море уверенности. Он снова предлагал помощь просто так.

Вот! Вот нормальное человеческое отношение, которое потом сменится на стену ледяного презрения, а возможно и подтрунивающих злых шуточек. Или еще хуже – действий. Сколько же раз я проходила это.

Я не могу…

– Нет, Тимур Валентинович, мне помощь не нужна, – вырвалось у меня намного резче, чем я планировала. Я нервно выдернула велосипед из его рук и, не дожидаясь еще каких-то слов, не прощаясь, повела его к калитке, и бросила Тиму через плечо: – Ни в чем. И точно не от вас. Занимайтесь своим колхозом, а я со своими проблемами сама справлюсь.

Глава 2.3 Ася

– Окей, Ася, – спокойно отреагировал он, но веселые нотки, которые я обычно слышала в его голосе, исчезли.

Считав мое настроение, он тут же стал серьезным, но добавил:

– Если что, обращайся в контору. Ты здесь не одна. Мужики помогут, если понадобится.

Ага, помогут. А потом догонят и еще помогут. Плавали, знаем. Я не ответила и не обернулась, пока не услышала, как его машина покатила дальше, журча мощным мотором.

И мгновенно на меня накатила усталость, заставив сгорбиться и почувствовать себя отвратительно. В душе царил раздрай. Боязнь увидеть презрение в лице человека, который почему-то помогал мне и относился хорошо, была выше потребности в помощи и общении.

Лучше пусть он сразу думает обо мне плохо, чем я в какой-то момент увижу разочарование в его глазах. Лучше пусть вообще не появляется больше. Я сюда приехала, чтобы побыть одна, восстановиться. А этот… супермен… только вносил смуту в мою отстраивающуюся заново жизнь.

Да, лучше держаться от всех новеньких подальше. Так будет безопаснее для всех нас.

И вообще, я не понимала, зачем ему все это нужно? Помощь какая-то... И кому? Совершенно неизвестному человеку. Своих дел что ли мало? Или просто увидел новое лицо и стало интересно?

Черт бы его побрал и всех, кого он привез!

Заиграла мелодия, заставив меня вынырнуть из пучины вины, злости, обиды и непонимания. Я облокотила велосипед о стену дома и достала телефон. На экране высветилось – Лера.

– Привет, засоня, – ответила я, принимая входящий видеовызов, и наблюдая, как Лерка в красивом шелковом халате цвета топленого молока готовит себе завтрак. Утро у нее было совершенно другим: сначала полный комплект утренней рутины, а затем авокадо на тосте, нежное солнце сквозь шторы и ароматный кофе.

Она приблизилась к экрану, перестав намазывать авокадо на тост. Брови ее сошлись на переносице.

– Так, что случилось? – спросила проницательная подруга, безошибочно считав все с моего лица.

– Ничего, – соврала я, садясь на крыльцо и прячась в тени от палящего майского солнца – уж слишком жаркий выдался этот май. – Только проснулась?

Леру было не провести. Она в молчании отложила нож, отпила кофе и посмотрела так, будто без слов видела все, что у меня внутри.

– Ася, я же вижу. Кто-то обидел? Или снова накатило из-за Леши? Расскажи, пока я не начала собираться в дорогу. У меня есть твой адрес, между прочим.

Я невесело рассмеялась, покачала головой и закусила губу. Потом просто уставилась вдаль, на деревья за оградой. И вдруг... я не выдержала. Слова полились сами как рвущийся поток. Я захлебывалась во всем этом, в боли, в гневе, в горечи. В воспоминаниях, от которых хотелось омыться. Лера не понимала, за что они так, и я впервые в жизни решилась рассказать кому-то об этом.

– Мальчик, который мне нравился, его звали Максим, предложил покататься... – тихо начала я, вспоминая. – Это было очень круто, по тем меркам, и я как влюбленная дура села к нему в машину, – закусила губу и покачала головой, скривившись от боли. – Невероятная дура. Отец давал ему машину лет с тринадцати, и он был самым популярным у нас в деревне. Я не устояла. Мы прокатились до озера, а потом он начал приставать. Не просто обнимашки, поцелуи, понимаешь? Ему нужно было больше. А мне было пятнадцать и хоть я уже много всего знала про «это», но готовой себя не чувствовала. Да и в старой шестерке в первый раз мне это делать совсем не хотелось. Я поотбивалась, и он принял отказ, но обиделся страшно. Молча отвез меня на окраину деревни, сказал «выметайся из моей тачки» и уехал, – я не подбирала слов, рассказывала, как есть, порывисто, эмоционально, словно выпустив наружу ту малышку Асю, которая еще не знала, что тот вечер станет для нее началом кромешного ада, длинной в три года. – Тогда я тоже обиделась, шла задними дворами и плакала от его грубости и от всей этой ситуации. Но пришла домой, успокоилась и легла спать. На следующий день я не понимала подколок окружающих, не знала, о чем они говорят. Макс со мной вообще не разговаривал, лишь демонстративно кривился, а окружающие, будто понимая эту игру, начинали ржать. Одна я не могла понять, что происходит.

Я смотрела в пустоту, но на самом деле вглубь себя и в прошлое. Эти воспоминания несли в себе много безнадежности, в которой я тогда оказалась.

– А потом, моя школьная подружка рассказала кое-что. Все видели, что мы уехали, и пацаны начали подкалывать его. Макс сказал им, что мы занимались сексом в его машине, и что он был у меня не первый. И за смешками и шуточками предложил признаться, кто же это сделал раньше. Сам того, не подозревая он создал отвратительную игру, которая быстро вышла из-под контроля. Там нашелся и первый и еще куча тех, кто меня хорошо так попробовал до Макса. И вот, не прошло и недели, я из обычной девчонки превратилась в крайне любвеобильную особу. И хоть они знали насчет себя, что каждый из них врет, насчет других не были так уверены или просто втянулись в эту игру, не знаю, – я покачала головой презрительно скривившись в отношении тех событий. – Им было весело, а последствия этой гадкой игры разрастались как снежный ком. Я стала изгоем, со мной перестали общаться девочки из школы, ежедневные подколы и издевки делали свое дело. Чем больше про меня говорили, тем больше я задирала нос, огрызалась, презирала их. И им это не нравилось. Я должна была быть жалкой, а не гордой. Впрочем, я и была жалкой, просто им не показывала. Эти слухи и до взрослых дошли, до бабушки и дедушки. Они поверили им. Был ужасный скандал и много обоюдного разочарования. Я тогда чуть не вздернулась.

Лерка аж покраснела от злости.

– Не могу поверить, что такое вообще возможно! Они там все совсем без мозгов?!

– Я мечтала исчезнуть тогда, – прошептала я как признание. – Просто раствориться. Чтобы никто не смотрел на меня так.

– Я уже хочу сжечь эту чертову деревню, – зло пробормотала Лера.

Ее поддержка затопила меня. Она не представляла, что значило то, что она даже не усомнилась в моих словах. Я закрыла глаза, впервые за долгое время позволяя себе просто

почувствовать

, что кто-то на моей стороне в этой ситуации, ведь такого никогда раньше не случалось. Без каких-либо «но». Безоговорочно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– И учителя верили, и девчонки местные тоже. Со мной перестали общаться все, с подругой начались проблемы из-за ее родителей. Все смотрели свысока. А в школе однажды при всех в коридоре директор орала на меня, стыдила и заявляла, что такая как я обязательно принесет «в подоле» и будет влачить жалкую жизнь. И что мое место на ферме, хвосты коровам крутить, – я вытерла злые слезы и едко добавила: – Я, кстати, не принесла. В отличие от ее дочери.

Мы расхохотались как гиены, позволив себе злорадство. Стало легче. Будто рвущая грудь тяжесть хоть немного спала.

– И сегодня на субботнике было ужасно, они все еще смотрят на меня так же. А тут еще этот супермен со своей помощью. Нормальный мужик, интересный, не местный, – продолжала я уже спокойнее. – Я уже представила, как он скривится и посмотрит на меня, когда ему любезно расскажут,

кому

он помогал.

– Погоди, что за супермен? – не поняла, Лерка. – Ты нашла мужика в этом захолустье?

– Он еще и владеет этим захолустьем, – усмехнулась я, и Лера заинтересованно подняла брови. – Да не нашла я его, скорее так, стечение обстоятельств. Помог он мне пару раз. И он какой-то… слишком нормальный, что ли, – я пожала плечами, задумчиво свела брови, вспоминая его. – Короче, странно это.

Лерка выудила из меня все, что могла о Тимуре, и хитро улыбнулась.

– Ася-я-я, – протянула она, наконец приступив к своему тосту. – Ну ты и глупышка. Зачем же ты его оттолкнула? Свои люди в таком месте никогда не лишние.

– Я помню, каково это, слишком хорошо помню, – медленно проговорила я, проходя в дом и начиная тоже готовить себе перекус на обед. Лера так аппетитно жевала, что мне стало нестерпимо голодно. – Я хорошо знаю этот момент. Словно свет в глазах гаснет. Сначала удивление и разочарование, а потом холодность, отчуждение, издевки. Потому что ты уже в глазах этого человека – дно.

– Вы же не подростки. С чего ты взяла, что он вообще в это поверит? Или что ему будет дело до твоего прошлого?

Я промолчала. Потому что есть уроки, которые не забываются, даже если прошло много лет. Потому что каждое разочарованное лицо в прошлом – словно шрам, и я знала: если увижу такое хоть еще один раз, то не выдержу.

– Я сама тут со всем справлюсь, – отмахнулась я, включая чайник.

– Знаю. Но, может быть, это судьба? – Лерка лукаво улыбнулась, а я закатила глаза и фыркнула.

– У меня другие планы, – твердо сказала я.

Лере оставалось только обреченно вздохнуть.

Глава 3. Тим

Выгрузив из пикапа ветки, я поморщился. Незаконная свалка, куда сгружали все ненужное и отжившее – вот куда меня отправили, потому что больше и некуда. Еще один вопрос, который стоило решить, потому что когда данный факт всплывет, неприятно будет всем. И встал он в конец чуть ли не бесконечного списка дел, которые нужно решить в Луговском.

Я выпрямился и вытер руки о джинсы, к ладоням прилипли древесные опилки. Солнце било в лицо, от раскаленной машины веяло жаром. Погода стояла что надо, пока нам везло. В поле бы отправить тех мужиков, что на субботник вызвались, да никуда не денешься от сельских обязанностей. С этим тоже нужно разобраться.

Эта деревня оказалась гораздо запущеннее, чем я ожидал. Не уверен, что знай я полную картину, купил бы этот колхоз. Но цена была приятная и статистика мне нравилась. Многие говорили выжимать все, не вкладываться в село, но я работал по другим принципам. И в долгую. А значит со всем придется разобраться, методично и без суеты.

Я снова взглянул на овраг. Природная складка земли, а превратилась в черную глотку. Внутри торчали кинескопы от старых телевизоров, куски мебели, мешки, пластиковые бутылки. Некоторые надутые, будто ждали часа, чтобы лопнуть.

Нужно будет дать Кире поручение – пусть обзвонит, узнает, кто занимается опасными отходами.

Надвинув кепку пониже, я отправился к пикапу и поехал назад. Проезжая по главной улице, снова увидел Карину, она сидела на крыльце, привалившись к косяку и, судя по всему, говорила с кем-то по видеосвязи.

Странная она девчонка. Вроде местная, а так отличалась от всех, с кем общался здесь. Она еще с первого раза в память запала. Может, потому что не часто встречаешь женщин, ревущих над колесом так, будто они оплакивают погибшего. Знал бы тогда, что она до Луговского едет, сопроводил, такой потерянной она мне показалась. Хотя вечером того же дня была уже в порядке с виду.

Карина эта – одни сплошные контрасты. Сегодня с утра улыбалась, а к обеду уже чуть ли не послала. Я усмехнулся. И все-таки было в ней что-то интересное, взгляд она притягивала сразу, хотя была даже не в моем вкусе. Я предпочитал брюнеток.

Но сегодня не раз ловил себя на том, что то и дело отыскивал ее среди людей, пока Карина была на субботнике. Бзик какой-то.

Когда вернулся, мужики уже загрузили до верха кузов грузовика, остались небольшие чурки, которые можно будет увезти на моей, чтобы грузовую не гонять еще раз – пусть в гараж едет и на поле после обеда. Общая работа уже закончилась, осталось только мусор вывезти, но разошлись по домам отнюдь не все.

Группка женщин, сбившись в круг, стояли в тени клена, бросая на меня привычные многозначительные взгляды, которые, видимо, должны были означать флирт, и яростно что-то обсуждали.

– Поражаюсь ее наглости, пришла как будто ждали ее здесь. Стыдоба. Не позорилась бы, не высовывала носа.

– Да она всегда такой была. Ни стыда, ни совести. Морда тяпкой вечно.

– Да потому что пороть ее надо было за все гуляния. Был бы отец как у меня, убил бы еще после первого раза.

Я прошел мимо, таща несколько чурок и закидывая в машину. Они чуть снизили голос, но были слишком увлечены сплетнями, чтобы завершить их. Я усмехнулся. Это, вероятно, про Карину говорят. Вот прав же, есть в ней что-то интересное. Вон местным даже жара нипочем вдруг стала ради обсуждений, а ведь полчаса назад они изнывали от духоты и грозились упасть в обморок, заискивающе улыбаясь.

– Я вообще не поняла, че она здесь делает.

– Так говорят разведенка она теперь. Бросил ее муженек, вот и приползла сюда…

Ко мне подошел Матвей, один из ребят, что я привез сюда вахтой и тоже закинул несколько чурок в пикап. Он бросил немного удивленный взгляд на женщин и покачал головой.

– Они уже по третьему кругу полоскают эту девку. Одно и тоже, только каждый раз деталей больше. Разгони ты их уже, а.

Я хмыкнул.

– Тут я бессилен, – негромко сказал я, но посмотрел на женщин, и они чуть затихли. – Это они Карину обсуждают?

– Нет, Аську какую-то, кажется эта та блондиночка, что забор красила – сказал Матвей, когда мы пошли за последней партией чурок. Он усмехнулся, глянул на меня искоса, с лукавым огоньком в глазах. – Судя по всему, девчонка на передок слабая. Так что можно подкатить, если совсем тоскливо станет. Так-то красивая зараза.

– В сельские россказни верить верный знак по яйцам получить, – я подхватил несколько чурок и пошел к пикапу. – Ты, если тоскливо станет, мне скажи. Я тебе дополнительную смену поставлю.

Он догнал меня, смеясь.

– Так-то попытка не пытка, – весело продолжал Матвей, игнорируя мое предложение. Кажется, ему все больше нравилась собственная мысль о том, чтобы подкатить к Карине. А вот мне как-то не очень. – Да не расстраивайся, начальник, если правду говорят, ее и на тебя хватит. А я как самый молодой и красивый и узнаю, м?

Я только усмехнулся и покачал головой. Закинул чурки сильнее чем следовало, отчего они едва не выпали, и сел в машину, глядя в зеркало заднего вида, как Матвей фиксирует задний борт.

А в голове крутилось услышанное: разведенка, приползла, слабая на передок.

Черт возьми, а так ведь и не скажешь, лицо она держит прекрасно. Этот горделивый сдержанный образ так и стоит перед глазами. Я завел машину и дал по газам, взметнув облако пыли. По дороге на свалку невольно бросил взгляд на дом Карины. Ее на крыльце уже не было.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 4.1 Ася

После того дня я решила, что буду как можно меньше появляться на людях и уж точно больше не пойду ни на какие собрания и субботники. В общем, история повторялась, я снова избегала людей, но на этот раз сама, осознанно выбирала путь одиночества.

С Тимуром мы больше не пересекались. Он не приезжал, а я, хвала всем богам, не попадала в ситуации, которые требовали бы его вмешательства. Но мой дом стоял на центральной улице, и я каждый день видела его машину. Тимур мотался по делам в любое время суток.

Я знала, что мы все равно встретимся, в таком-то пространстве это без вариантов. Но пока страдала от чувства вины за свою резкость, навела о нем справки.

Власов Тимур Валентинович, тридцать два года, в разводе, есть сын от первого брака. Живет мальчик либо с ним, либо с матерью Тимура, пока мужчины семейства таскают в дом «мамонта». Я зачем-то прогуглила его бывшую жену, Веронику, и обалдела от того, какая она красотка – высокая брюнетка модельной внешности. Она вела блог, у нее были сотни тысяч подписчиков и очень активная, красивая жизнь.

Тимур начинал как управляющим одной из компаний отца. А три года назад он купил первый колхоз. После наведения порядка и налаживания работы назначил управляющего и перешел к следующему проекту. То есть, к Луговскому. Наведет здесь порядок, поставит на поток и покинет эти места. И вряд ли я когда-нибудь снова его увижу.

Возможно, это и к лучшему.

Почитав о работе его компании, я сделала выводы, что он везде пытался улучшить жизнь местным. Если покупал землю, вкладывался и в село, что позволило заработать хорошую репутацию и лояльность сельчан. Это мне понравилось, может, наши старики перед смертью не окажутся отрезанными от остального мира благодаря Власову.

Впрочем, мысли о нем скоро отпустили меня: Лера с тревогой сообщила, что мой бывший муж написал ей в поисках меня. Мое сердце в тот миг ухнуло куда-то вниз.

Он открестился от меня, молчал даже тогда, когда я испуганная и разбитая молила его поговорить, когда обрывала телефоны его друзей и порог квартиры его матери. Когда мне так были нужны ответы или хоть какие-то объяснения. Потом, когда Антон запретил мне даже пытаться выйти с ним на связь, пока идет суд, я смирилась.

И теперь я не хотела его больше видеть. Никогда в жизни. Лера, конечно, послала его подальше, но тревога в моей душе осела тяжелым камнем.

Я боялась, что он догадается, где меня искать, когда поймет, что в городе меня нет. Ведь написал после суда, значит, приглядывал за мной.

Он уже приезжал в Луговское однажды – знакомиться с моими. И если он захочет меня найти, то вспомнит дорогу.

В следующие дни, стараясь заглушить тревогу, я занялась наведением порядка в бане. Развела глину и замазала печь там, где она потрескалась – перекладывать ее у меня точно не было возможности. Замазала обвалившийся потолок. С этим оказалось сложнее из-за протечки крыши. Видимо, мне придется забраться повыше, если не хочу, чтобы все снова отвалилось. И сделать это нужно до дождей.

Взобравшись по шаткой старой лестнице на крышу, я оглядела фронт работ. Затем осторожно, чтобы не повредить остальной шифер, убрала тот, что лопнул и частично провалился. Рядом трещал еще один, и каждый шаг грозил провалом. Замену я отыскала в дедовой пристройке, где хранились самые странные вещи на случай, если «авось пригодится». Лист я, кряхтя и матерясь, но все же затащила по лестнице наверх.

Никакой гидроизоляции и тем более утеплителя здесь и в помине не было – просто шифер лежал на обрешетке. Я не раз помогала дедушке в мужских делах, поэтому знала, что нужно делать. С этим проблем не было, а вот с тяжестью, страхом, что меня не выдержит соседний лист, и собственной неповоротливостью на высоте я не знала как справиться достойно.

Там, сражающейся с шифером высоко на крыше, меня и застал Власов.

Тамара Васильевна, сплетничавшая у своего двора с Надеждой Павловной, – грозной вдовой, всю жизнь проработавшей в сельсовете, – махнула ему рукой, когда он проезжал мимо. Он остановился, опустил стекло и о чем-то заговорил с женщинами.

Я слышала их возмущенные голоса, пока они на что-то жаловались, а потом посмотрела на него как раз в тот момент, когда он поднял взгляд и устремил его в мою сторону. Сосредоточенно, без улыбки и удивления. Просто взглядом мужчины, который всегда замечает то, что происходит вокруг.

Сердце забилось чаще от его строгого вида. Он сдержанно кивнул мне и снова посмотрел на жалующихся старушек. Этот мужчина был из тех нормальных, кто понимает, что «нет» – это действительно «нет», а не побуждение к действиям. И не сказать, чтобы в данную секунду меня это радовало. Потому что руки дрожали от напряжения, шифер подо мной скрипел, а я никак не могла затащить новый лист и уложить его.

Сказала, что не нужна помощь, вот и получай.

А может, он уже узнал все подробности моего прошлого от сельчан и просто не хочет пачкаться общением со мной? Что ж, придется наступить гордости на горло и узнать, а заодно как раз и извиниться за свою вспышку.

Поймав себя на мысли, что противоречу себе, я отогнала ее подальше и набрала в грудь побольше воздуха.

– Тимур Валентинович! – крикнула я, перебивая женщин рядом с ним. Все вскинули на меня взгляды. – Здравствуйте!

Он вопросительно приподнял бровь. Не игнор, уже хорошо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Вы торопитесь?

– Нет, ты не видишь, мы разговариваем? – возмущенно крикнула Надежда Павловна. Она смерила меня грозно-осуждающим взглядом, будто я пыталась отобрать у нее конфету.

– Я вас услышал. Давайте вы завтра подойдете в контору, и посмотрим, что можно сделать. Сейчас я вам не скажу – надо смотреть, да и Аркадьевна в этом лучше понимает, – спокойно ответил Власов и, к удивлению женщин, заглушил мотор и вышел из машины, направившись ко мне.

Я выдохнула с облегчением. Он не поставил меня в ситуацию, когда пришлось бы его уговаривать, и я была ему за это благодарна.

Утерев пот с лица, я запоздало подумала о том, что выгляжу, наверное, совершенно отталкивающе: в растянутой футболке с пятнами от глины, да еще и потная из-за жаркого майского солнца. Но сдавать назад было некуда.

Пес, до того дремавший в тени березы, залаял на вошедшего в калитку чужака. Тимур, глядя на меня, все понял без слов: быстро прошел по двору, взобрался по лестнице, и его руки легли на край шифера.

Я наконец позволила себе расслабить пальцы и облегченно выдохнула. Затем осторожно залезла выше, устроившись на коньке. Прядь волос упала на лицо, и, заметив в ней запутавшуюся паутину, я чуть не застонала от досады.

– Спасибо, – сказала негромко, отбросив волосы назад. – Займу у вас буквально пару минут. Давайте на меня. Просто подстрахуйте снизу, если он поедет. Не должен, но это единственный целый лист, поэтому…

– Давай молоток, – твердо сказал он, протянув руку.

Я вытащила инструмент из кармана, куда положила заранее вместе с гвоздями, и смущенно протянула ему.

– Такие гвозди не пойдут, нужны шиферные, – наконец он впервые прямо посмотрел на меня.

– У меня нет специальных, – пожала я плечами и достала из другого кармана нарезанную заранее резиновую шину. – Используем ее как прокладку. Видите, – я указала на соседние листы, – тут так же сделано.

– Неплохой лайфхак, – усмехнулся Тим и принял от меня небольшие резиновые квадратики. Потом мы посмотрели друг на друга одновременно, словно по команде.

– Держишь?

– Держу.

Это действительно заняло немного времени, и все было готово через пять минут – гораздо быстрее, чем если бы я продолжала изловчаться сама. Тимур протянул мне руку, помогая слезть. Я замешкалась, посмотрев на свои грязные ладони.

– Мы же не на балу, Карина, – негромко сказал он, заметив причину моей нерешительности.

Я нервно хохотнула. Скажет тоже!

– Не знаю, что такое «балу», – неловко пошутила я и заметила, как Тим, не сдержавшись, улыбнулся.

Протянула руку и вложила в его ладонь, теплую, большую и немного шершавую. Он крепко сжал мою руку, и мы осторожно спустились. Он не сразу отпустил меня, и мы на мгновение уставились друг на друга. Осталась только тишина села, легкий шелест деревьев и обеденное квокание соседских курей. Я потянула руку, освобождаясь, и выпалила, не дав себе возможности засомневаться:

– Тимур Валентинович, за прошлый раз… извините.

Я чувствовала себя неловко, хотелось опустить глаза и поводить ножкой по земле, выразив раскаяние, а не произносить это.

– Какой прошлый раз? – усмехнулся он, едва заметно прищурившись от солнца.

– Ну… тот, когда вы меня подвезли, – начала было оправдываться я, но он смотрел на меня с таким веселым выражением, что я все поняла. – В общем, мир?

– Если бы я обижался на женщин каждый раз, когда они на меня срываются, давно бы стал монахом, – пошутил он, и я снова увидела на его губах ту самую обворожительную улыбку.

Я улыбнулась в ответ, зависнув взглядом на его лице. Какая потеря была бы для женской половины человечества – монах Власов. Невольно скользнула взглядом по его мышцам на руках и тут же заметила боковым зрением, что на нас пристально смотрят. Отчего моя улыбка моментально слетела с лица. Тимур это заметил, обернулся – старушки едва не подпрыгнули и заторопились оживленно и громко прощаться.

– Ты как будто под пристальным наблюдением, – в его голосе не было смеха, когда он снова посмотрел на меня.

– Так из-за вас же, – я обмахнулась рукой и ушла в тень крыльца, прячась от взглядов. Села на ступеньку и пояснила: – Им любопытно.

– Следить за твоей личной жизнью?

Я стушевалась. Он что, относит себя к этой части?

– У меня нет личной жизни, – покачала я головой. Но прозвучало это двусмысленно и слишком откровенно. Я замахала руками, прося закрыть тему. – Еще раз спасибо. Я бы долго возилась.

– Я же говорил тебе: приди в контору, если будет необходимость.

– Лучше уж сама, – упрямо ответила я.

Власов окинул меня долгим оценивающим взглядом и кивнул.

– Я это уже понял. Ладно, Ася, дай телефон.

– Зачем? – удивилась я, но все-таки полезла в задний карман шорт за телефоном и протянула мужчине.

– Разблокируй.

Я сделала, что он сказал, наблюдая, как тот быстро набирает номер, сохраняет контакт под именем "Тим" и делает дозвон. Когда у него заиграла мелодия, он сбросил звонок и протянул мне телефон.

– Не хочешь принимать помощь от местных – пиши мне, если что.

Я посмотрела на него впервые пристально и прямо, стараясь понять по лицу, хочет ли он сказать этим что-то большее. Но я никогда не умела хорошо разбираться в людях. Зато вот он очень быстро раскусил меня.

Оставалось только кивнуть в знак согласия, и мы попрощались. Я смотрела ему вслед, сжимая телефон в руках, пока он не скрылся из виду и понимала, что его о помощи я тоже просить не буду. Наверное.

Глава 4.2 Ася

После обеда, когда воздух повис над деревней горячей пеленой и все вокруг затаилось в полудреме, я решила съездить на кладбище. Оно располагалось чуть вдали от деревни, как и полагается. Я хотела побывать там сразу по приезде, но дела заставили отложить поездку. Остановившись возле забора, я вошла в нужную калитку и прошла к могилам.

По большей части кладбище было убрано – перед Родительским днем здесь всегда наводят порядки, – но многие могилы оставались неухоженными, как и могилы моих дедов. Я предполагала заранее, что так и будет – не осталось никаких родственников, которые могли бы ухаживать за ними, но этот вид отдался болью где-то в груди.

Постояла немного рядом, не зная, что им сказать, и приступила к уборке. Пока воевала с сорняками, думала о том, что нужно бы заказать плиты, чтобы ничего не росло и не забивало могилы. Если так сделать, то они будут выглядеть хорошо, даже если я не буду приезжать каждый год. Но на это предстояло еще заработать.

Я никогда не умела общаться с мертвыми. Слова казались странными, чуждыми, ненужными. Но пока убиралась, вела внутренний диалог, прекрасно зная, что бы ответил дедушка или что бы сочинила бабушка. Я слишком хорошо их знала – они никогда не менялись. Даже тогда, когда мне это было очень нужно.

Проклиная майскую жару, я утерла пот со лба и заметила, что машина, ехавшая мимо, в клубах пыли теперь заворачивает в сторону кладбища. Учитывая, как часто мы случайно встречались с Власовым, я сначала подумала, что это он. Это было бы уже даже забавно.

Но вскоре я смогла разглядеть, что машина другая, тоже белый пикап, но, кажется, «тойота». Она остановилась рядом с моей, и я чуть не застонала, когда из нее вышел высокий светловолосый мужчина, в котором я тут же узнала бывшего одноклассника. Того самого Макса. Вот уж неприятный сюрприз.

– Ни фига себе, думал, что обознался, а это реально ты, Волкова, – он направился ко мне, и я напряглась.

Сформированный рефлекс из детства – рядом с ним я теперь всегда чувствовала опасность.

– Привет, – бросила я и отвернулась, заметив, как он знакомо облапывает меня сальным взглядом, и едва сдержала дрожь отвращения.

– Когда мне сказали, что ты типа тут поселилась, я подумал – врут. Реально, что ли, вернулась? Типа в городе не получилось? – он остановился слишком близко, создавая ощущение, будто я ползаю у него в ногах.

– Почему я не могу просто приехать погостить в деревню? – отозвалась я спокойно, но внутри все натянулось.

– Так все отсюда сваливают, вот почему, – фыркнул он.

– Ну ты же здесь, – заметила я, не поднимая глаз. – И Женька тоже, насколько я поняла из рассказов Тамары Васильевны.

– Я здесь еще на два сезона, а потом тоже свалю.

– М-м... – промычала я, продолжая вырывать сухую траву.

– Я хату взял в городе, туда буду перебираться. Друган сказал, что агрономы там тоже нужны. Эта дыра уже в печенках сидит. Но бабки тут платят, не жалуюсь, деньжата постоянно водятся.

– Понятно.

Мне было абсолютно плевать на его дела. Каждое слово от него звучало, как назойливый гудок, раздражающе, грубо и крайне неуместно. Хотелось, чтобы он ушел. Настолько сильно хотелось, что аж затошнило.

– А че, Аська, может, покатаемся вечерком? По старой дружбе? – предложил он с явным намеком в голосе.

Я подняла на него взгляд, глядя в его пивное лицо и массивную фигуру. Он не был толстым, нет, но каким-то расплывчатым, рыхлым. И только темные глаза остались прежними – те самые, которые когда-то заставляли меня сжимать дневник у груди и мечтать. Он был красивым мальчиком. Бесстыдно красивым. Спортивным. Самым популярным. И когда-то он сказал мне те же слова: «Покатаемся, Ась?».

Покатались, ага.

– Нет, – твердо ответила я, даже не стараясь подобрать выражения.

– Да че ты ломаешься? – ухмыльнулся он, похоже, приняв мой отказ за кокетство. – Покатаемся, пивка попьем, за жизнь побазарим, расскажешь, че-каво у тебя там.

– Я сказала – нет, – отрезала я жестко, чувствуя, как во мне поднимается волна отвращения. – Уйди, Макс, ради всего святого. Я к своим приехала, с ними хочу побыть.

Он фыркнул пренебрежительно, качнул головой, будто я разыгрываю спектакль.

– Да ладно, истерику не поднимай, тоже мне, – он поддел носком землю и швырнул в мою сторону, после чего развернулся и пошел к машине. Вся его спина была мокрой от пота, и шел он грузно, тяжело.

Меня замутило от воспоминаний, от его отношения, от того, что уже не исправить, что впечаталось в меня грязью, которую не отмыть. Машина отъехала, и я прижала руки к глазам, чтобы не дать пекущим слезам пролиться.

Опять плакать хочется, да что ж это такое. Я думала, что научилась быть взрослой. Что эмоции больше не рвутся изнутри так, как в юности. Но внутри все кипело: злость, стыд, обида – детская, невыносимая, с той горечью, которая появляется, когда тебя не защитили.

– Не смей плакать из-за них, Ася, – тихо прорычала я себе под нос, задрав голову и быстро заморгав. Замерла, глядя в небо, и прошептала: – Почему ты мне не поверила?

А потом посмотрела на фотографию бабушки. Ее добрые глаза в черно-белом овале смотрели чуть в сторону. Как будто не видели меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Когда пошли слухи. А я ведь правда была не виновата… Они врали, ба. Каждый из них.

Я поднялась, взяла охапку сухой травы и швырнула ее в кучу мусора, с такой силой, будто хотела разнести свое прошлое на щепки. Продолжила убираться, но слова не останавливаясь лились из меня:

– Ты же знаешь, как меня дразнили с детства, что я ношу одно и то же, что велик у меня старый, что родителей нет. Они изначально сформировали обо мне мнение как о чем-то третьесортном. Постоянно так было, сколько я тебе всего рассказывала. А когда я подросла, то стала им нравиться… все просто, ба. И по их мнению, такая, как я, должна была молиться за их внимание. Они и подумать не могли, что даже у бедняков есть гордость. Когда у них не получилось, они залечили уязвленное самолюбие фантазиями. В этом маленьком проклятом месте невозможно было даже вдохнуть спокойно. Одна ошибка, одно действие – и тебя отменят.

Я села между двумя могилами, усталая и опустошенная.

– Помнишь Ваську, нашего соседа? Он повесился, когда ему всего девятнадцать было. Он тоже попал в опалу, только из-за девчонки с соседнего села. И он не выдержал. Даже года не выдержал. А я держалась столько лет. Ты думаешь, я в петлю не лезла? – я всхлипнула и покачала головой, пытаясь отогнать кошмар прошлого. – Настолько мне было тяжело каждый день выносить это, когда никто не верил. Я лезла. А потом вспоминала тебя. Я знала, что ты не переживешь этого. Ба, я надеюсь, ты меня слышишь и теперь точно знаешь, что я не подводила тебя. Я не была такой, какой они меня называли. Никогда. Ни с кем из них. Ты меня как могла растила, но я человеком выросла, клянусь.

Я замолчала, тяжело дыша. Уперлась руками в колени и закрыла глаза, собираясь с силами. От выплеснутых эмоций заболела голова.

– Ладно, – произнесла я нарочито бодро, хлопнула себя по ногам и невесело усмехнулась. – Чего прошлое ворошить… Смотри-ка, я даже говорить научилась. Давай уже наведем у вас тут порядок, а то вечер скоро. Чтобы вам еще рассказать? А, в бане обвалилась крыша...

***

После такого дня, полного пыли и физической работы, от которой гудели мышцы, я была бы не прочь провести вечер в бане, но глина еще не просохла, и я смирилась с тем, что топить пока нельзя. Но и на тазик я была несогласна. Согрела ведро воды на плите, и, дыша облачками пара, устроила себе пусть не полноценную баню, но нечто ей приближенное.

Замерзшая, но счастливая, я вернулась в дом, быстро заварила себе чай и вместе с кружкой шмыгнула в кровать, под одеяло. Постель пружинисто обняла меня, и я, вдыхая запах свежевыстиранного белья и старого дерева, потянулась к телефону.

Я заметила множество уведомлений, оказалось, что меня добавили в чат села. Невольно закатила глаза и улыбнулась – какая честь. Пролистав наверх, я поняла, что это сделал Тим, и уже представила, как скрипнули зубы у Елены Александровны, которая наверняка устроила бы мне квест на «достойность» быть в этом чате.

Я пролистала последние сообщения, где обсуждали отключение света на следующей неделе и порыв труб, который обещали исправить за пару дней. Зато я поняла, почему плохо идет вода и, если я не хочу остаться на следующие два дня без нее, придется сходить и набрать во все емкости, что я и делала следующие двадцать минут, хотя вылезать из постели совсем не хотелось.

Пока набирала воду, изучала чат. Здесь были объявления, кто предлагал молоко, кто яйца, кто рассаду. У меня мелькнула мысль, чтобы посадить небольшой огород, и я даже нахмурилась, спрашивая себя, – точно ли мне это нужно?

Неожиданно я увидела новое сообщение от знакомого вида женщины, но узнала ее не сразу. Это была Наталья Александровна, библиотекарь. Но библиотеки давно уже не было, поэтому она работала в сельсовете.

«Ася, здравствуй! С приездом тебя. Зайди к нам как сможешь, там задолженность от твоих осталась. Мы сейчас в конторе находимся. Работаем до четырех».

Она всегда была доброй и спокойной женщиной, вежливой со всеми. Даже со мной, поэтому я, пообещав, что зайду завтра, утонула в сообщениях чата, читая переписку односельчан и выхватывая лаконичные и четкие ответы Тимура, если вопрос был адресован ему.

Перечитав половину новостей, я не заметила, как уснула с телефоном в руке.

Глава 5. Ася

Я улыбнулась, когда увидела, что у конторского забора стоят в ряд велосипеды. Такая уж тут привычка у местных, ездить на работу на великах, и так было принято, сколько я себя знала. Я припарковала машину и, позвякивая ключами, направилась к новым широким дверям.

Контора и правда обновилась не только снаружи, но и внутри. Эхо разносило голоса работников, рассевшихся по кабинетам, и совсем не создавалось впечатление пустоты, как еще несколько лет назад, когда работало всего два кабинета.

Это осознание изменений действительно рождало мысли о том, что все не так плохо. Деревня, кажется, приостановила свое медленное умирание. Пусть не расцветает, не растет, но держится.

В конце концов, Тим привез с собой много народу, село пополнилось новыми людьми, и это играло большую роль для местных. А если изменения вселяли надежду даже в меня, что уж говорить про тех, кто собрался доживать свою жизнь в этом месте.

После оплаты всех долгов, мы с Натальей Александровной вышли на улицу. Я смотрела на бывшую библиотекаршу, привившую мне любовь к книгам и невольно отмечала, как она постарела.

Стоя на широком крыльце и глядя, как ветер треплет молодую листву на деревьях, мы неспешно беседовали. Она рассказывала о своих детях, спрашивала про меня аккуратно, без навязчивости.

Вдруг конторская дверь резко открылась и нас чуть не налетела высокая худощавая дама со строгим пучком светлых с проседью волос. Она чуть запыхалась, лицо ее выглядело раздраженным, когда она пыталась папку с бумагами засунуть в пакет, который на улице начал трепать ветер.

– Некогда ему, некогда… А я тут без дел что ли сижу? – яростно бормотала она.

– Аркадьевна, ты чего ругаешься? – мягко поинтересовалась Наталья Александровна, оглядывая женщину, воюющую с пакетом.

Я не выдержала, сделала шаг к ней и придержала его. Она отрывисто кивнула в знак благодарности.

– Нет, у него машина под жопой, но ему некогда, видите ли, у него дела, – она всплеснула руками. – А у меня не дела? А мне пешком что ли в гараж идти? Да еще и в бугор!

– Да куда тебе идти-то, выдохнешься, пока поднимешься, – покачала головой Наталья Александровна. – Подожди уже здесь, жара такая.

– Да у меня все дела стоят, подпись нужна. Другой отдел тоже требует, а я как им объясню? Пойду в гараж, пусть еще и поплохеет, чтобы ему стыдно стало.

– Я на машине. Если хотите, я вас отвезу и привезу обратно, – вдруг предложила я, поддавшись какому-то порыву.

Путь в гараж от конторы не близкий, километра три, еще и наверх, действительно станет плохо человеку, тут уже будет не до проучиваний. Аркадьевна посмотрела на меня удивленно, потом перевела взгляд на Наталью Александровну.

– Это Ася Волкова, вот недавно вернулась в деревню, она местная, до гаражей точно довезет, – посмеялась Наталья Аркадьевна.

– Ася, я буду вам очень благодарна, – поняв, что можно избежать подобной участи, Аркадьевна быстро ухватилась за возможность. – Если у вас есть время и не затруднит, я с радостью приму ваше предложение.

– Тогда пойдемте, – улыбнулась я, и, тепло попрощавшись с Натальей Александровной, мы двинулись к машине. – Только у меня кондиционера нет. Но можно открыть окна, если не боитесь ветра.

– Это будет отлично, – кивнула женщина и села на пассажирское, устроив пакет на коленях. – Меня Рая зовут. Или Аркадьевна, как удобно.

– Приятно познакомиться. Вы недавно приехали? – я повернула ключ зажигания и медленно вырулила с парковки, покатив по дороге.

– Да, я тут с пару месяцев, – кивнула она.

– И как вам жизнь в этих краях?

– А знаете, мне нравится, – женщина улыбнулась и это преобразило ее лицо, скинув ей десяток лет. Теперь казалось, что ей около сорока, не больше. – Я здесь наконец начала спать ночами. После пятидесяти меня стала мучить бессонница, я уже пару лет не спала нормально, а тут не знаю… то ли тишина, то ли воздух. Хотя чувствую, Власов доведет, сегодня вот не усну.

Я вдруг подумала, что мой приезд будет выглядеть крайне необычно, и Тим может подумать, что я специально ищу встречи. Эта мысль заставила меня крепче сжать пальцы на руле. Вот зачем я полезла куда не просили?

Вечно я со своей услужливостью лезу!

– Не переживайте так. Если он в гараже, то быстро все сделаете и будете дальше спокойно работать.

– Да там он, – отмахнулась Рая, а потом потянулась к карману своей сумки. – Можно я закурю?

Я немного удивилась такому вопросу, но кивнула. Она достала тонкие сигареты и прикурила, с удовольствием затянувшись, потом пояснила.

– Я вообще-то бросаю. Просто Власов довел…

Я улыбнулась и ничего не сказала, а вскоре уже заруливала в гаражный комплекс, где на огромной стоянке, пропитанной мазутом и топливом, сейчас стоял трактор с сеялкой, возле которого кружили мужчины.

Мы подъехали и остановились. Отвлекшись от разговора, Тим обернулся и закатил глаза, встретившись с раздраженным взглядом Раисы. Он сделал ей жест обождать минуту и вернулся к разговору.

Я подкатила чуть ближе.

– Миш, варианты какие? Мне самому съездить за запчастями? – Тим говорил спокойно, но твердо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В перепачканном мазутом и бритом налысо мужчине я с удивлением узнала Мишку. Он был на четыре года старше меня, и его отец работал вместе с моим дедом на ферме, так что нам приходилось общаться, пересекаясь на их работе, когда помогали с управой. После слухов он пытался получить свою «дозу любви» от меня, аргументируя, «ну я, че, хуже них, Ась», потом получил по яйцам один раз, и вдруг у него ко мне появилось немного уважения, что и позволило нам продолжить на дружеской ноте.

– Да везут они их где-то уже, ехать бессмысленно. Только обещали еще к восьми утра привезти… – Мишка увидел меня, его лицо удивленно вытянулось, потом он ухмыльнулся и помахал.

Я робко помахала в ответ.

– С третьего участка земля готова, а мы ждем железки! Мы и так уже на четыре дня от графика отстаем. Твоя сеялка развалилась, это твоя ответственность, – подал голос Макс с наездом. Я его сначала не заметила, он стоял за трактором, наблюдая за всеми. – Какого хрена ты еще здесь, а не везешь эти запчасти самостоятельно?

– Мужик, я в поле был последние четырнадцать часов, или ты че-то пропустил? – набычился Мишка, вытирая грязной тряпкой руки.

– Как и все мы, брат, – съязвил Макс, разводя руками.

– Миш, сколько на ремонт еще надо будет времени? – спросил Тим, проигнорировав перепалку.

Тот вздохнул, скептически оглядев трактор.

– Ну до завтра сделаю, надеюсь.

– Хреново, – покачал головой Макс. – Если до конца недели не засеем поле, влага уйдет. Это не вариант.

Тимур посмотрел на часы.

– Так. Не дожидаемся чуда. Макс звони в соседний СПК, у Сидорова точно есть свободная техника. Миш, ты собирайся, выдвигайся к ним и тяни сюда.

– Да он щас заломит!

– Ты можешь предложить что-то получше? – Тим вскинул бровь, жестко посмотрев на Макса. Тот заткнулся. – Чтобы к четырем сеялка была здесь.

Макс кивнул, доставая телефон и отходя от мужиков. Он бросил на меня быстрый любопытный взгляд, прищурился и отвернулся.

– Так, а ты иди помойся, переоденься и гони к Сидорову. Притянешь сюда и отсыпаться.

– А сеять? – удивленно спросил Мишка.

– Я сам за трактор сяду. Мне не нужно, чтобы ты откинулся, давай без геройств. Отоспишься и за ремонт.

Мишка кивнул, Тим хлопнул его по плечу и наконец подошел к Раисе, которая уже стояла с ручкой наготове.

– Аркадьевна, я ж сказал, что к вечеру все будет, – Тим покачал головой, потом бросил на меня взгляд. – Привет, Карина.

– Это Ася, – поправила его Раиса, но он лишь усмехнулся.

– Я знаю. Давай к делу…

Я не успела позлиться на Власова, как следует, потому что Мишка направился в мою сторону, и я вышла ему навстречу.

– Привет, – улыбнулась я, оглядывая его.

Из худощавого паренька он превратился в крепкого мужчину, правда в росте не прибавил, так и остался на моем уровне.

– Привет, Аська! – он неожиданно заключил меня в медвежьи объятия, заставив пискнуть, но тут же отпустил. – Я сначала не поверил глазам. Вот это ты красотка стала. Ты че тут делаешь? Давно?

– А я думала, слухи разносятся быстро, – я сделала шаг назад и сложила руки на груди, криво улыбнувшись. – А ты за неделю не услышал, что я вернулась?

– Да я в полях пропадаю. Дома сплю и снова в поле, сама же знаешь – посевная, – засмеялся он. – Так ты насовсем? В дедовом доме поселилась?

– Ну да. Поживу до осени, там видно будет.

Мы еще немного поболтали, я поинтересовалась про его родителей, передала привет. Посмеялись с локальных шуток, а потом он, поймав взгляд Тимура, попрощался спешно и вяло побрел к своей машине, сгорбившись от усталости.

Все еще улыбаясь, я встретилась взглядом с Власовым. Он наблюдал за мной с легким прищуром, пока Аркадьевна снова воевала с пакетом, запихивая туда бумаги. Как-то оценивающе смотрел, и я почувствовала себя неловко. Но его способность лично сесть за трактор меня поразила. Вот никогда бы не подумала, что он может. Я подошла к машине и бросила ему:

– Удачной работы в поле, Тимур Валентинович, – сказала я, и он кивнул.

– Удача нам не помешает, Карина, – сказал он и его глаза довольно сверкнули, когда он увидел, как изменилось мое лицо на его обращение. Да он специально меня дразнит, паразит! – И еще немного сухой погоды.

– Не знала, что вы водите трактор, – с сомнением посмотрела на него, но больше ему не улыбалась.

– Когда работаешь с землей, всему учишься.

– Даже если раньше были офисным работником? – не удержалась я.

– Особенно, если был офисным, – усмехнулся он, но без привычной теплоты. – После всех этих бумажек работа в поле как медитация.

– Довольно грязная медитация получается – хмыкнула я, осматривая старые машины, что стояли в тени гаражей.

– Тут как посмотреть. Земля будет держать тебя, что бы ни случилось, если ты понимаешь ее ценность, – голос его стал тише. – Грязная она только на первый взгляд. А если так посмотреть, то чище многих людей.

Я ощутимо вздрогнула и перевела на него взгляд. Его светлые глаза смотрели пронзительно, будто прямо в душу. И он не улыбался.

Это… намек? Выпад в мою сторону? Я неосознанно обхватила себя руками, будто защищаясь, и поежилась на ветру, хотя стояла жара, просто по коже поползли неприятные мурашки.

В его словах конечно можно найти много смысла, но я все еще была зациклена на «грязи». Аркадьевна, наконец, победив пакет, села на пассажирское сиденье и поправляла волосы. Я ничего не ответила на его слова, закрывшись, потому что это неожиданно больно меня задело, хотя головой понимала, что Тимур мог не закладывать тех двойных смыслов, что я там услышала. Не попрощавшись, молча села в машину. Махнув Аркадьевне, Тим развернулся и пошел к Максу, который как раз закончил говорить по телефону и направился ему навстречу.

Я смотрела Тимуру вслед чуть прищурившись и думала: интересно, каково это, быть настолько нужным земле, чтобы она тебя держала. Потому что, если рассуждать таким образом, этой земле я, кажется, никогда не была нужна.

Глава 6. Тим

«Нет, ну не идиот ли ты, Власов?» – пронеслось в голове с такой ясностью, будто это кто-то сказал вслух.

Я обернулся, глядя вслед белой «карине», которая медленно катила к воротам, сверкая чистыми боками, словно еще сильнее подчеркивая, в какое дерьмо я вляпался. Точнее, ее втоптал.

Перед глазами все еще стояло лицо Аси, в тот самый миг, когда я ляпнул про грязь. Она выглядела так, будто я ее ударил или, по меньшей мере, швырнул в нее эту самую грязь.

От щек отлила кровь, глаза потухли, и она закрылась. Моментально.

Это не просто неудачная фраза, я специально хотел уколоть, наслушавшись уже про нее и почему-то испытывая досаду из-за этого. И эффект превзошел все ожидания. Попал я, видимо, в самую цель. И ничего, никакого удовлетворения. Только глубокое чувство сожаления и стойкое ощущение, что я козел.

– Сидоров дал добро, – вырвал меня из мыслей Макс и тоже перевел взгляд на «карину», которая задержалась в воротах.

В открытое окно, Ася с кем-то говорила. Кажется, с тем же Мишкой, что все крутился у своей машины и не мог никак свалить из гаража. Макс прищурился, вглядываясь в этих двоих, и выражение его глаз мне не понравилось. Я знал этот взгляд. Так мужики смотрят на то, что им очень хочется, но чего они не могут получить. Прожигающе, жадно, и с той самой накипающей злостью.

Черт, да что здесь на хрен происходит?

– Знаешь, давай-ка ты подбросишь Мишку до Сидорова, а то он сегодня нерасторопный, я смотрю, – сказал я Максу, и тот гаденько усмехнулся.

– Аська хвостом покрутила, вот и все, мозги пацану отшибло,

– Давай без лирики, Макс, – оборвал я его остро и, заметив, как тот хмыкнул, поторопил раздраженно: – Быстрее-быстрее. Сам сказал – поле стоит. Каждая минута на счету.

Макс скривил лицо так, что мне захотелось сказать ему пару ласковых, но я сдержался.

Меня ждали в администрации района, нужно было подписать пару документов, поэтому я подумал, что это отличная возможность проветриться. Я сел в машину, захлопнул дверцу с глухим стуком и сразу завел двигатель. Не задерживаясь, чтобы проверить скорость исполнения указаний, проехал мимо «карины», обдав ее облаком пыли, и дал по газам, оставляя далеко позади.

Это просто хрень какая-то. Чего я завелся вообще?

Мне вообще дела не должно быть до того, как она тут время проводит. Дернуло то, что Ася бессовестно флиртовала с Мишкой или то, что я понимал, что каждый здесь может к ней подкатить, и она будет ему рада?

Может, потому что я сам заметил сегодня, как красиво она выглядела в своем летнем сарафане на тонких бретельках, который подчеркивал… да все подчеркивал. И бедра, и талию, и грудь, и шею. И волосы ее эти, собранные в косу, красивые тоже, необычный цвет, вроде блондинка, но отливает медью. Глаза ее я давно заметил, еще когда она плакала на той дороге, и небо над ней было того же насыщенного голубого оттенка.

Мишке она улыбалась сегодня широко и открыто, как мне на том субботнике. Ясно было, что история у них общая есть какая-то. Смотрел он на нее, как и они все, так, будто сожрать хотел. Она вообще не замечает это? Или специально мужиков дразнит? Нравится ей видеть это в их глазах? Так и у Матвея шансы весьма неплохи, если он заскучает здесь.

Я сжал руль покрепче, входя в поворот и напомнил себе, что это все еще не мое дело.

Показалась она изначально совсем другой, без наигранной легкости, без кричащей красоты, с тихой спокойной глубиной и искренностью в словах. Вот это «другое» я и уловил, даже не почуял подвоха, хотя я хорошо разбираюсь в людях и за версту чую девушек, с которыми только ночь провести и стоит.

Вообще, что-то не стыковалось. Она особняком здесь держится, даже мужскую работу сама делает, никого не просит о помощи. А какой мужик, захаживая к такой девушке, не помог бы с подобным? А у нее все разваливается, видно, что мужской руки там не было и нет.

Когда показались очертания райцентра, я понял, что всю дорогу размышлял о Карине. Усмехнулся и покачал головой. Бред какой-то.

Следующие пару часов было не до каких-либо размышлений, только дела. Люди здесь нерасторопные, бюрократия выжимает все силы, затягивая, как трясина. Порой легче день на поле провести, чем в этих душных кабинетах пару часов.

Стоило мне выйти на воздух, который я вдохнул поглубже после всех этих приторно-сладких улыбок, как зазвонил телефон, и я увидел на экране видеовызов от мамы. Напрягшись от звонка не по времени, я провел пальцем по экрану и ответил:

– Что-то случилось? – резкую настороженность я не мог скрыть.

Мама махнула на меня рукой и посмеялась.

– Нет, дорогой, все хорошо, но… – она поправила вьющуюся седую прядь, что упала на лицо, и понизила голос. – Поговори с Ромашкой. Ника звонила… в общем, она не прилетит в этом месяце.

Я прикрыл глаза. Вот черт!

Мысленно застонал, уже представляя лицо сына. Он был очень привязан к матери, но она жила за границей и прилетала раз в полтора-два месяца, забирала его на неделю, и они классно проводили время вместе. Ромка не требовал большего, он был окружен моей любовью, а моя мама, сестра и отец в нем души не чаяли. Он не чувствовал одиночества, но эти встречи с Никой были для него чрезвычайно важны. Она была его матерью, и ее заменить не мог никто из нас.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мама тем временем прошла в другую комнату, и я увидел, как сын сидит за столом, подперев щеку кулачком и бездумно чиркает простым карандашом в альбоме. У меня под ребрами кольнуло.

– Золотце, тут папа на связи. Хочешь поговорить? – ласково спросила мама, подходя к нему и тот встрепенулся.

– Привет, пап, – радостно воскликнул он.

– Привет, малыш, – я не мог не улыбнуться.

– Ну, па-а, – насупился Ромка. – Я не малыш, сколько можно говорить?

– Ладно, привет, парень, – сдался я, посмеявшись. Тот разулыбался, и я заметил, что у него нет переднего зуба. – У тебя что, зуб выпал?

– Ага, – гордо заявил он и растянул губы, чтобы я видел получше. – С утра выпал, когда я чистил.

– Кла-а-ас, – протянул я с искренним восторгом. – Не забудь положить под подушку.

– Пап, ну че бы я забыл, – он покачал головой, расширив глаза, будто я сказал самую несусветную в мире глупость.

И снова подпер рукой щеку, опустив лицо к рисунку. Темные кудряшки упали ему на лоб, закрывая от меня. Он унаследовал вьющиеся волосы от нашей семьи по маме. Такие же были у моей сестры и у меня, поэтому я стриг волосы покороче, для практичности. А ему очень шли эти кудряхи, делая из шестилетнего пацана ангела с фресок.

– Что рисуешь?

– Да еще не придумал, просто… – буркнул он, не поднимая головы.

– Покажешь мне вечером?

– Ладно, – выдохнул он, как будто это потребует усилий.

Я позадавал ему еще вопросы, надеясь немного расшевелить и отвлечь.

Расспросил готов ли он к английскому? Естественно готов, что за вопросы, пап.

Поедет ли сегодня на конюшню? Возможно.

Придет ли в гости его друг? Не знает.

Все его ответы были односложными, от этого сжималось сердце. Ромка переживал в себе и не хотел показывать, как его задели новости от матери. Он отгородился от мира, спрятавшись внутри своего панциря. Это не было капризом, скорее разочарованием, которое он проживал тихо.

Я не учил его такому, не учил держать все в себе, но похоже таков был его характер. Сначала он замыкался в своих чувствах, а когда был готов, делился ими с близкими. Это приходилось принять. Не торопить, не давить. Просто быть рядом, когда он будет готов разделить это с кем-то.

Поболтав с сыном еще несколько минут, я в завершении сказал:

– До вечера, Ромашка. Люблю тебя.

– И я тебя, – тихо отозвался он.

Он исчез с экрана, и я снова увидел маму. Ее лицо было спокойным, но в глазах я заметил легкую грусть.

– Дорогой, Ника не сказала мне, почему не сможет, но она была очень этим расстроена, – прикрыв дверь в комнату внука, начала мама, проходя на кухню.

– Понял, мам. Я все узнаю. Поддержи там его.

– Обязательно, сынок, – ласково улыбнулась она. – У тебя все хорошо?

– Да, – я ответил ей теплой улыбкой и попрощался.

Ладонь с телефоном бессильно опустилась на колено. Я откинулся назад, чувствуя, как напряжение, накопленное за день, медленно разливается в теле глухой тяжестью. Затылок уперся в подголовник, веки опустились. Позволил себе эту передышку в пару минут, но покой не пришел. Я снова посмотрел в телефон, отыскивая номер Ники.

– Знала, что ты позвонишь, – тяжело вздохнула бывшая жена, и я считал по голосу, что она действительно сегодня не в настроении.

– Что случилось? – спросил я спокойно, без вступлений. Ника и так поняла, о чем я спрашиваю.

– Тим… – она замялась, как будто подбирала слова, которые не казались бы оправданием. – Я вложила деньги, почти все деньги, в один проект. Обещали быстрый оборот, сильные партнеры. Но теперь непонятно... все висит. Я нужна здесь. Постараюсь побыстрее вытащить часть, чтобы прилететь и увидеть Ромашку.

Я сжал переносицу пальцами, прикрыв глаза. Знакомый сценарий. Эти ее вечные инвестиции, попытки «выстрелить», поймать удачу за хвост, войти в какую-то одну ей известную элиту. Вечные стартапы, эфемерные обещания, уверенные речи из глянцевых ртов мужчин в дорогих костюмах. Сколько она потеряла денег, но все равно верила каждый раз как в первый. Таких бизнесменов в Эмиратах было полно, и она не могла устоять перед их завлекающими речами.

Все это было уже. И все это было частью того, что нас однажды разломало. Но теперь меня уже не касалось, пока только не начинало касаться нашего сына.

– Нет, Ник, – сказал я тихо, но твердо. – Ты нужна здесь в первую очередь. Поэтому тащи свою прекрасную задницу в Россию. Я тебе вышлю деньги на билеты и отдых с Ромкой.

Она молчала несколько мгновений, я слышал только дыхание, напряженное и встревоженное.

– Ладно, – сказала она наконец. Голос стал чуть мягче. – Я приеду.

Я облегченно выдохнул, почувствовав, как напряжение уходит.

– Постарайся разобраться за следующие полтора месяца со всеми проблемами, – сказал я. – Он всегда ждет эту неделю с тобой. Для него это очень важно.

– И для меня важно, – горячо заверила она. Я верил ей и не собирался спорить.

– Знаю, – негромко ответил я. – Просто… Если время сыном стоит под угрозой, и я могу помочь, решай сначала со мной.

Она замолчала и через время я услышал ее тихий всхлип, сдавленный, будто она пыталась не выдать себя.

– Ладно, – глухо сказала она, наконец. – Спасибо, Тим.

Я кивнул, забыв, что она меня не видит.

– Сообщишь ему хорошие новости? – спросил я, и она облегченно рассмеялась.

– Да, конечно, – радостно сказала Ника, я невольно улыбнулся. – Позвоню прямо сейчас.

– Хорошо. Пока, Вероника.

– Пока, Тим.

Я сбросил звонок и выдохнул. Одной проблемой меньше. Если я мог что-то сделать для своего сына, чтобы он не чувствовал себя оставленным, я делал это не раздумывая. Потому что сам тоже чувствовал вину за свое долгое отсутствие в сезон.

Поэтому я открыл банковское приложение и перевел Нике внушительную сумму. Экран мигнул подтверждением. Я выключил телефон, завел мотор и тронулся, чувствуя, как машина отзывается приятным гулом.

По моим расчетам, Макс с Мишкой скоро должны были вернуться. А мне предстояло выйти в поле.

В деревне, проезжая по главной улице, я снова увидел Карину. Прикладывая неимоверное количество усилий, она пыталась подпереть забор, чтобы тот не завалился окончательно. Сама корячилась со штакетником, ничего не замечая вокруг, даже на машину не обернулась. Тонкая на фоне старого облупившегося забора, она выглядела невероятно упрямой и одинокой.

Вот и почему она сама это делает, раз вокруг нее столько ухажеров крутится? Любой из них эффективнее и быстрее бы починил забор, чем девушка, которая с трудом могла наклонить его обратно, чтобы подставить доску.

Проигнорировав чисто человеческий порыв остановиться и помочь, я только покачал головой и сильнее нажал на газ.

Глава 7.1 Ася

Весь оставшийся день слова Тимура о «грязи» не просто не выходили из головы, они словно въелись в кожу, зудели, не давая покоя, заставляя меня снова и снова вспоминать тот момент. Он мог бы подобрать тысячу других слов, но выбрал именно это. Случайно ли? Или это был тонкий укол, завуалированное сообщение: «я знаю, какая ты».

Если до него уже добрались слухи, если ему передали все эти сказки, то все сходится. Тогда все это обретало неприятную ясность. Он будто поставил границу, очертил круг, за который мне не положено, потому что даже «земля чище некоторых людей».

Чище

меня

.

Разговор у нас получился отнюдь не такой же непринужденный как обычно, что казалось странным, ведь предпосылок для этого не было. Или я о них просто не знала!

И меня это больно задело. Я не хотела испытывать всю эту сложную гамму чувств, снова ощущать себя испачканной, недостойной.

Пришлось отвлекать себя делами. Нельзя было больше откладывать спасение забора, иначе он грозился завалиться окончательно. Это дело оказалось самым сложным из всех, что я делала в этом доме. Штакетник был очень тяжелым и никак не хотел выпрямляться, чтобы я подставила доску. Но в итоге, провозившись полчаса, я все же одержала победу.

После чего пришло время заняться огородом: я вырывала траву, выкапывала сорняки до самого заката. Час за часом я ползала на коленях, вся в земле, с волосами, прилипшими к вискам, искусанная комарами.

Руки болели, но это была хорошая боль, физическая и понятная, забирающая глухую тревогу. Сама не заметила, как очистила основную часть земли, словно еще боялась себе в этом признаться, но внутри уже решила – огороду быть. Пусть маленькому, лишь для того, чтобы попробовать домашних овощей, сделать овощной салат прямо с грядки или вырвать морковку на зажарку.

Когда солнце скользнуло за верхушки деревьев и жара отступила, из дома вышла Тамара Васильевна вместе с мужем, тут же принявшись давать ему указания, что надо делать. Заметив меня через забор, она проковыляла ко мне.

– Смотрю, ты весь день возишься, – она осматривала фронт моих работ и одобрительно кивала. – Молодец, Аська. Сажать поди собираешься?

Я с трудом выпрямилась, схватившись за поясницу, колени горели, а я чувствовала себя разваливающейся старушкой.

– Да подумала, что не помешает пару грядок посадить, – кряхтя, ответила я.

– Это верно, чего земле простаивать. Свое лишним никогда не будет, – соседка поправила платок и грустно улыбнулась. – У меня вот уже ноги не ходят почти, сердце не дает нагнуться. А я бы все отдала, чтобы снова вот так как ты с землей поработать. Пока возишься с ней, никакие мысли не страшны. Лечит любые думы.

Я усмехнулась. Что-то сегодня получается день восхваления земли. Хотя в словах Тамары Васильевны была неподдельная ностальгия и грусть. Она тяжело вздохнула. Пожалуй, если откинуть философию, я не могла с ней не согласиться, приятная усталость вытеснила переживания и успокоила мечущиеся мысли.

– Вы свое уже отработали, теперь отдыхайте. Наслаждайтесь жизнью.

– Да какая жизнь, Аська, – отмахнулась она, задетая. – Вот тут жизнь, в огороде.

Я спорить не стала. Знала, что бесполезно. Это поколение неисправимо тянуло к работе и земле. Не могли они просто наслаждаться собственной старостью и леностью. Привыкшие батрачить в молодости, мечтавшие о пенсии, они так и не научились расслабляться и жить для себя. Я еще немного послушала Тамару Васильевну, а потом, вся искусанная комарами, побежала топить баню. Печь, конечно, задымила, но дверь можно было открыть, там это было не критично.

Вернувшись в дом, вспомнила про телефон. Увидела несколько пропущенных от Лерки и решила записать ей кружочек в этом ужасном перепачканном виде, чтобы она сменила гнев на милость. После чего написала насчет рассады, договорилась о молоке и яйцах. Теперь еще надо будет съездить в Сосново, чтобы купить семена.

Остановившись на мгновение, я вдруг уставилась в окно, размышляя, как получилось, что мое решение пожить здесь лето, превратилось в какую-то полномасштабную операцию по разведению хозяйства? Я снова засомневалась, что мне это нужно. А вдруг я захочу уехать раньше, зачем себя привязывать к месту такими вещами? Но подумав немного и взвесив все «за» и «против», я все же решила не отступать от того, что задумала.

Вода в бане быстро нагрелась, и жара оказалось вполне достаточно для такой погоды. Поэтому, прихватив с собой всякие скрабы, масла и прочую утварь, я отправилась наслаждаться жизнью.

Лампочка светила тускло, надо будет потом сменить. Но, сидя на полке и обмазываясь всякими масками, я то и дело критично осматривала в зеркале в углу свою фигуру.

Я из тех невезучих женщин, которые на стрессе не худеют, а, наоборот, набирают вес. Поэтому моя идеальная еще год назад фигура немного изменилась, появился животик. Не то чтобы критично, но хотелось вернуть былую подтянутость. Надо с этим что-то делать, может, активная жизнь в деревне позволит вернуть форму? Другого спортзала тут все равно нет.

А вот полюбить собственное отражение это вполне может помочь. Раз по-другому у меня это сделать не получается.

***

Следующие дни Тимура я почти не видела, видимо, он решил не просто заменить Мишку в поле, но и стать еще одним полноценным водителем, вышедшем на фронт битвы с планом. Мысли о его словах меня тоже отпустили, и я благополучно погрузилась в свою размеренную сельскую жизнь: теплые вечера, земля под ногтями, тишина по утрам, бесконечные разговоры с Леркой. За отпуск я успела посадить огород, и теперь полив стал ежевечерним неспешным ритуалом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Так, в этих заботах, незаметно подкрался конец отпуска. Предвкушая завал на работе, я решила заранее съездить в райцентр за продуктами. Узнав об этом, Тамара Васильевна вручила мне список того, что ей нужно. Едва я собралась выезжать, как в мессенджере затрещали сообщения: еще трое односельчан попросили захватить то крупы, то кефира, то любимые печенья к чаю. Так незаметно я стала еще и сельским курьером.

Жара стояла невыносимая, воздух плавился, поднимаясь от разгоряченной земли. Обещанные дожди все не приходили, тучи обходили нас стороной, будто наткнувшись на невидимую границу, установленную личным упрямством Власова. Сегодня же, несмотря на солнцепек, порывистый ветер сбивал с ног вместе с пакетами и бросал в лицо клубы пыли – земля изнывала по влаге. Мне сразу вспоминались слова стариков: «такой ветер обязательно что-нибудь надует».

Но ехать в разгоряченной машине с открытыми окнами при таких порывах было приятно. Уставшая от покупок продуктов на несколько семей, а потом тягания тяжелых пакетов, я медленно рулила в сторону дома и была почти уже у Луговского, когда заметила на обочине две машины. На кромке поля стояли Власов и Савельев, последний активно жестикулировал, объясняя что-то своему начальнику.

Я притормозила, стараясь не обдать их пылью. Власов встретил мой взгляд. Его глаза были спокойные и живые. Он чуть улыбнулся и коротко кивнул, будто между нами не было ни странных разговоров, ни недельной тишины. Савельев предпочел меня проигнорировать.

Махнув Тиму рукой, я поехала дальше. Мне еще предстояло развести продукты старикам и, учитывая, что в одном из пакетов размораживались пельмени, делать это стоило оперативно.

К вечеру предсказания стариков сбылись, погода совсем испортилась. Поднялся страшный ветер и загремел гром вдалеке, предвещавший майскую грозу. Небо клубилось темно-серыми, почти черными тучами, набежавшую темноту прорезали яркие молнии. Было так атмосферно и красиво, что я впервые за много месяцев захотела достать фотоаппарат, чтобы сделать снимки.

Пощелкав разбушевавшуюся стихию, я вдруг закусила губу от возникшей жгучей мысли. Мне вдруг захотелось снять себя. Под дождем. В белом платье. Просто так, для личного архива.

Да, я давно не вела соцсети, не выкладывала постановочные кадры, но привычка придумывать красивые уже стала моей профдеформацией. Это как внутренний голос, зовущий поймать что-то мимолетное, ускользающее.

Я недолго думала. Быстро переоделась в тонкое, белое платье, купленное когда-то для фотосессии в цветущих яблонях, в котором когда-то перефоткались все мои подруги и знакомые, схватила штатив и босиком, на цыпочках вышла к калитке, воровато оглядевшись. Дорога пустовала – ни души, все попрятались по домам.

Я стояла в нерешительности. Дорога среди заброшенных домов будто моя сцена. Один шаг, и я главная героиня. Один кадр, и я уже не просто Ася, а кто-то иной. Я уверена в набежавшей тьме, это будет очень красиво. Но вдруг в груди екнуло: а если кто-то увидит? Засмеют, осудят. Я колебалась между страхом выглядеть идиоткой для местных и жаждой красоты.

Но все же, когда небо разверзлось и дождь хлынул стеной, творец победил и я решила, что все это займет не больше пары минут. Просто попробовать, вспомнить и удовлетворить этот творческий порыв.

Штатив я поставила прямо посреди пустынной деревенской дороги, закрепив зонт над фотоаппаратом и надеясь, что он устоит. Включила запись и пару мгновений просто стояла, словно одеревенев.

Сколько времени прошло с тех пор, как я снимала себя? Вечность. За это время я изменилась не столько внешне, сколько внутри. Окаменела. Закрылась. А сейчас стою в белом платье под ливнем, как героиня старого артхаусного фильма, и не знаю, кто эта женщина перед камерой.

Вода уже вовсю стекала по волосам, по шее, капала с подбородка и падала в лиф платья. Ткань облепила тело, как вторая кожа, холодная и тяжелая. Я сделала несколько неуверенных шагов назад, чтобы попасть в полный кадр, пыталась включиться в процесс, вспомнить, как это быть в фокусе.

И вдруг вспышка. Я едва не подпрыгнула, рывком обернулась и замерла в свете дальних фар, словно лань. Из-за шума дождя, деревьев и грома я не услышала, как сзади подъехала машина, видимо у него были включены только ходовые до этого или он вообще ехал без включенного света. Машина стояла почти вплотную, ее бампер чуть ли не касался моего подола.

Я стояла, не двигаясь, в свете фар. Власов за рулем тоже замер.

Мы уставились друг на друга. Он изучал меня и, как ни странно, во взгляде не было ни насмешки, ни похоти, лишь интерес. Теплый, глубокий. И толика удовлетворения.

Молния вспыхнула почти над головой, на мгновение осветив все вокруг. Дождь хлестал сильнее, казалось, небо обрушилось на землю потопом. Вода текла по дороге, превращая ее в реку, и в этом бреду из ветра и света я вдруг поняла, насколько красиво все это и насколько странно.

Тимур распахнул дверь машины и вышел в ливень, заставив мои глаза округлиться от удивления. Несколько шагов и он уже весь мокрый, по коже ручьями стекали струйки воды, футболка прилипла к телу. Он был подсвечен фарами, как актер на сцене. Такой мужественный, высокий, с щетиной на щеках. И я вдруг подумала: вот его бы мне хотелось снять по-настоящему.

Он – идеальный кадр.

– Прости, что помешал съемке, – крикнул он, перекрывая шум дождя. Его голос был низким, уверенным, он смотрел прямо на меня, чуть склонив голову, как будто я нечто удивительное.

– Ничего, это так… баловство, – голос мой не звучал так же громко как его и ему пришлось склониться ниже, чтобы меня расслышать. – Я сейчас все уберу, чтобы ты проехал. Извини.

Я метнулась в сторону штатива, но запуталась в складках мокрого платья, прилипшего к ногам, и едва не упала. В этот момент его рука схватила меня чуть выше локтя, твердо и надежно удержав. Прикосновение обожгло на контрасте с ледяной от дождя кожей по телу побежали мурашки. Я замерла.

– Ася, стой, – сказал он.

Я подняла на него взгляд.

– Ты фотограф?

Вопрос прозвучал неожиданно, почти абсурдно в этом контексте – среди воды, света и грохота. Я усмехнулась уголком губ.

– Да нет, просто люблю иногда пощелкать всякое.

Я снова вздрогнула, когда прямо над нами сверкнула молния и воздух сотряс мощнейший гром. Захотелось втянуть голову, а потом убежать в дом и спрятаться от всего этого. Дурная была затея, в следующий раз лучше за деревню выезжать для таких целей. Проблема только, что дороги сейчас размоет так, что я обречена буду застрять на своей переднеприводной «карине». Тимур сделал шаг ко мне и склонился к уху.

– У меня есть к тебе предложение, – услышала я его спокойный голос и почувствовала теплое дыхание на шее. – Поработаем?

Глава 7.2 Ася

Я зачем-то пригласила его зайти, чтобы услышать, что за идея у него родилась посреди проливного дождя, а он согласился. Припарковав машину возле моего забора, прошел вслед за мной в дом. Тимуру пришлось нагнуться чтобы без травм зайти в проем двери. Я не сдержала улыбку, в прошлый раз в мареве дыма я и не заметила, как он едва помещается в этом маленьком доме с низкими потолками.

– У меня нет мужской одежды, – пробормотала я, вынося ему полотенце и мягкий теплый плед.

– Спасибо, пойдет, – криво усмехнулся Тим и стащил с себя футболку, принявшись вытираться.

Я быстро юркнула в другую комнату прикрыв дверь и с невероятными усилиями избавилась от липнувшего к телу платья. Мелко подрагивая от холода, достала теплый плюшевый халат и завернулась в него. Контраст с просвечивающимся мокрым платьем был явно не в пользу халата, но мне показалось, что для этого вечера с Тима хватит экстравагантных образов.

– Вот это ливень, – пробормотала я, возвращаясь к нему. Я щелкнула электрический чайник, чтобы согреть воды. – Вы успели нагнать план?

– Нагнать-то успели, – усмехнулся Власов, накидывая полотенце на шею и кажется, не собираясь снова надевать футболку, чем создавал для меня трудности в удержании взгляда на его лице. – Только теперь снова отстанем. Земля пару дней просыхать будет. Хотя кто знает, завтра видно будет. Макс отпишется.

Я кивнула и присела рядом, запоздало подумав, что, если кто-то проедет мимо и увидит машину Тима возле моего дома, вот пересудов-то будет. Я тяжело вздохнула, но постаралась одернуть себя – ну нельзя вот так боятся каждого слова.

Я вздрогнула, когда вдруг раздался щелчок и мир погрузился во тьму. Выключили свет и повисла звенящая тишина, какая бывает там, где нет электричества. И только дождь продолжал яростно лупить по крыше.

– Ну, все по классике, – усмехнулась я, встав, чтобы принести свечи. Зажгла свои любимые с ароматом лаванды, апельсина и сандала. Пламя танцующего огонька отразилось в его глазах. – У нас всегда так: дождь, ветер, и электричество сдается первым. Вон там в ящике походная плитка и газовые баллоны. Можете достать?

Пока я переливала воду из электрического чайника в допотопный чугунный, Тимур быстро подключил баллон и добыл огонь.

В ожидании горячей воды, Власов рассказывал, что ему от меня было нужно – отснять рабочих в поле, технику и сам процесс: пахоту, посев, каткование.

– Мне отдел маркетинга не дает покоя, а инвестиционный им подпевает, – сдержанно усмехнулся он. – Им контент нужен, хорошие фото для презентаций.

Я им на айфон пофоткал, на портрете, все как надо… они меня в жопу послали с такими кадрами. Я уже подумывал устроить командировку штатному фотографу.

Я чуть улыбнулась, доставая чай и заварник.

– И вы решили, что я сделаю лучше айфона и штатного специалиста?

– Твой перформанс на дороге подсказывает, что да, – поддразнил он, напоминая мне о промокшем платье.

– Я не уверена, что смогу сделать так, чтобы

им

понравилось, – пробормотала я, заливая кипяток в заварник. – У меня не такой большой опыт, особенно с людьми. Фотографировала только знакомых девчонок, но я знала, что им было нужно.

– Покажи, что у тебя есть.

Какого-то оформленного портфолио у меня не было, поэтому я принесла ноут, включила его и зашла в папку с фотографиями. Поставив перед Тимуром, уселась рядом и мы плечом к плечу просмотрели несколько из моих последних съемок. В основном я снимала друзей, город и природу. Свои снимки я быстро пролистала, не желая смотреть на ту Асю, совсем другую. На одной из быстро пролистываемых фотографий, он вдруг протянул руку, коснувшись моей и щелкнув левую стрелочку, вернулся к фото, где я снимала себя в пшеничном поле на рассвете среди тумана и мягких оранжевых лучей.

Я замерла, не зная, что он там разглядывает. Может, ему сорт пшеницы понравился? Я осторожно посмотрела на него, он с улыбкой поймал мой взгляд.

– Смотри, – он протянул руку и провел по экрану. – У тебя волосы цвета спелой пшеницы. Давно думал, что же мне напоминает этот цвет, и здесь прям один в один. Это очень красиво.

Он думал о моих волосах? Меня вдруг резко бросило в жар, и я порадовалась, что нет света.

– Да? – нервно хохотнула я. – А мне раньше говорили, что цвета соломы.

– Кто бы он ни был, он ни черта не разбирается в цветах, – Тимур говорил мягко и уверено, удерживая мой взгляд, отчего сердце в груди почему-то сходило с ума, частив так, будто у меня тахикардия. Я порадовалась, когда он перевел тему: – Ась, мне нравятся твои фото. Просто попробуй сделать это для меня. Если все выйдет, я буду тебе очень благодарен. Не переживай, оплату за свое время ты получишь в любом случае.

– Да я об этом как-то и не переживала, – я наконец отвела взгляд, глубоко вдохнув. – Просто это больше хобби. Не хочу, чтобы вы потом были разочарованы или ваш отдел.

– Я не буду разочарован, – он сделал акцент на «я» и посмотрел на меня твердо, в глазах ни тени сомнений. Тимур был так уверен в этом, что и мне действительно захотелось попробовать. А вдруг получится хорошо? Признаться, меня саму все больше захватывала эта идея. Было интересно попробовать свои силы в чем-то таком, коммерческом, большом и важном.

Я всегда и хотела, и боялась снимать людей за деньги. Сказывался синдром самозванца, мешала замкнутость в общении с чужими. А вдруг бы люди заплатили, а потом им бы не понравилось, как они получились? Я бы себе этого не простила.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Здесь все было проще. Машинисты не привередливый народ, мне просто нужно было показать их работу, передать атмосферу. И понравиться это должно было всего одному человеку – Власову. Да и к тому же он не ставил никаких заоблачных требований.

Следующий час мы пили чай, и я задавала Тимуру вопросы, чтобы понять его видение идеальной картинки. Мы обсуждали съемку, я слушала его ответы и когда весь чай был выпит, а у нас возникло четкое представление о том, что нужно получить в итоге, мы попрощались. Я проводила его до крыльца, глядя как он, забросив футболку на плечо, с голым торсом двинулся к машине под дождем. Обернулся и подмигнул мне, прежде чем скрыться в тени салона.

Если хоть одна живая душа увидела его в таком виде у моего дома, нам обоим крышка. Я вздохнула, чувствуя, как все внутри сжимается от этого. Я очень не хотела, чтобы моя «грязь» пристала к нему. Кажется, за все эти годы, иммунитет к слухам у меня так и не выработался.

Глава 8. Тим

Почти неделя в поле как следует прочистила мне мозги. Земля, тяжелая техника, тряска заменяла психотерапию. Мы нагоняли план, Ника готовилась прилететь к сыну на следующей неделе, бюрократические вопросы постепенно сдвигались с мертвой точки. Все решалось, как и всегда.

Мысли о Карине меня отпустили в этот период. Пришла какая-то странная уверенность, что с ней все в порядке, а вот с этим местом не очень.

Мне плохого она не делала, так что байкотировать или язвить в ее сторону не имело смысла. Я решил при встрече общаться с ней как обычно, и оставить этот сельский буллинг его обитателям. Это не мой стиль.

За свой выпад в ее сторону я извинюсь так или иначе. Мы все равно встретимся где-нибудь в этой деревне, момент придет.

И он пришел неожиданно.

Работа встала, как только небо набухло темнотой. Сначала зашли тучи, затем порыв ветра, резкий запах влаги и стало ясно – все. Сегодня уже ничего не сделаем, хотя если бы не ливень, работали бы еще долго. Я был вымотан до предела, впрочем, как и остальные и этот дождь хоть и выбивал нас из плана, все же давал неплохую передышку. Они все ее заслужили, так как многие работали, выкладываясь на полную.

Попрощавшись с мужиками в гараже, я сел в свой пикап и поехал вниз. Остальные домой не спешили. Я знал, чем они собираются заняться. Уже начали доставать закуски, нальют себе и пойдут трещать. Поэтому ждали они только одного для начала пира – когда я свалю.

Молнии рвали небо тут и там, гром сотрясал воздух и в кабину ворвался резкий запах озона. Я не закрывал окна, вдыхая этот чистый аромат. Стоило въехать в деревню стало еще темнее и с очередным раскатом грома пришел ливень, заглушая своим шумом весь остальной мир.

Я неторопливо ехал к дому, проезжая заброшенные дома и пустые улицы и обалдел, когда увидел кого-то прямо посреди дороги. Подъехал ближе и понял, что это Карина. В белом, мать его, платье. Почти прозрачном из-за того, что оно намокло. Она выглядела среди всего этого хаоса, как видение, пришедшее из сна.

Я вплотную приблизился к ней, она меня не слышала из-за шума дождя. Остановился и увидел перед ней камеру, огромную тушку на штативе, заботливо укрытую зонтом. Хотя при таких порывах, я бы не слишком полагался на эту конструкцию. Судя по мигающему маячку, шла запись.

Она снимала себя на фоне полуразрушенного мира, стоя под очищающим дождем, и это было чертовски красиво. Как завороженный уставился на ее одинокую фигурку под проливным ливнем.

Я не хотел ей мешать, пугать ее, но подумал, будет эффектно, если я включу свет, поэтому врубил дальний.

И она испугалась.

Черт. Конечно.

Я смотрел на нее, и не верилось, что это та Ася, с которой я успел познакомиться. Она отнюдь не казалась сейчас простой, наоборот, резкая красота бросилась в глаза. Она выглядела ошеломительно.

Дикой и свободной.

Как завороженный, я вышел из машины и тут же ощутил, как дождь полоснул по коже ледяными струями. Моментально вода пропитала одежду до нитки, но мне это даже понравилось, словно включило чувства на полную громкость.

Я приблизился к ней и заметил, как она настороженно наблюдает за мной широко раскрытыми глазами. Как зверек, готовый кинуться наутек, если что–то пойдет не так.

– Прости, что помешал съемке, – громко произнес я, не в силах отвести взгляд.

Она что-то ответила, я не расслышал. Склонился ниже, она была такая маленькая, свет, бьющий сбоку, подсвечивал ее кожу и капли воды на ней неестественным сиянием. Волосы прилипли к щекам темными змейками, губы ярко выделялись на побелевшем лице. Чееерт, она была прекрасна.

– Я сейчас все уберу, чтобы ты проехал. Извини.

Она буквально отшатнулась от меня, запуталась в платье и упала бы, но я ее поддержал, позволив сохранить равновесие. Ее рука показалась ледяной, и я заметил, как на мое прикосновение ее кожа отозвалась мурашками, а глаза Аси расширились.

Тим, ты влип.

Я скользнул взглядом по ее губам. Мысли от рабочих полетели к черту. Она чуть дернулась, пытаясь вырвать руку, и я опомнился.

Обуздав свои неожиданные желания, я продолжил:

– Ася, стой, – она подняла на меня взгляд. – Ты фотограф?

Вопрос вызвал недоумение.

– Да нет, просто люблю иногда пощелкать всякое, – ее голос звучал неуверенно.

Я сделал шаг к ней, о чем тут же пожалел. Она смотрела на меня, подняв голову, и я понял, что внутри поднимается нерациональное безумное желание ее поцеловать. Но вместо этого, я склонился к ее уху и сказал.

– У меня есть к тебе предложение. Поработаем?

Она была обескуражена, но предложила обсудить это в сухом месте и, убрав машину с дороги, я зашел вслед за ней. У нее с последнего моего пребывания здесь стало уютнее. Все было старым, но таким домашним что ли. И сама она, переодевшись из эффектного мокрого платья, стала выглядеть очень уютно в своем толстом пушистом халате. Стала более настоящей, чем несколько минут назад.

Она не пыталась со мной флиртовать, заигрывать, соблазнять. И сидя следующие полтора часа бок о бок с ней и обсуждая детали моего предложения, я не знал, радоваться мне этому или расстраиваться. Рядом с ней я почувствовал небывалое спокойствие, мне не нужно было никого изображать. Я был самим собой и даже усталость отошла куда-то на задний план.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Когда я уходил, она стояла на крыльце, чуть склонив голову и задумчиво глядя мне в след. Без улыбки, лицо серьезное до невозможности.

Не сдержавшись, я подмигнул ей, и она чуть улыбнулась и покачала головой. Улыбка ей шла, неожиданно захотелось, чтобы у нее было больше поводов дарить ее миру. Или мне.

***

Заметив, что Ася снова начала нервничать из-за предстоящей задачи, я успокаивающе произнес:

– Слушай, главное, чтобы они не выглядели искусственными или будто мы их на мушке держим. Остальное на твое усмотрение. Не переживай. Просто сделай как умеешь, и все.

Спустя два дня, когда земля просохла достаточно для возобновления посевной, мы катили по полевой дороге вдаль от села. Все эти дни она переживала, и это казалось мне странным, я не мог понять, почему она так волнуется. Я же видел фото. И если она снимет так же, результат устроит абсолютно всех, в этом я не сомневался. Поля простирались на много километров вокруг, но сегодня нам предстояло отснять несколько человек, которые находились в одном секторе.

Посевная начиналась рано и продолжалась до поздней ночи. Пока установились солнечные дни, работа кипела и почти не останавливалась. Сроки были сжатые, а объемы – огромные.

У меня появилось свободное время в обед, я предложил Асе съездить пощелкать, но она наотрез отказалась, заявив, что там что-то не так со светом. Поэтому пришлось прислушаться и освободить себе время перед закатом.

– Можно я открою окно? – спросила Ася, посмотрев на меня.

– Конечно.

Она опустила стекло и подалась вперед, подставляя лицо ветру и щурясь от удовольствия. Он тут же взметнул ее волосы, несмотря на то что она собрала их в хвост.

Салон наполнился теплым воздухом. Пахло чудесно – разогретыми за день молодыми травами, особенно полынью и чабрецом. И землей. Лучше всего ощущался запах только что вспаханной земли, которую уже оккупировали грачи, выискивая поднятых на поверхность червей и другие лакомства.

Вскоре мы приехали на нужное место, и я заглушил машину, став у края поля. Трактор был неподалеку, и я решил не заезжать в пахоту. Ася уже доставала технику и что-то настраивала. Сначала поснимала на большой объектив издалека, параллельно проверяя кадры, глядя в экранчик. Судя по ее довольному лицу, получалось неплохо. Я попытался заглянуть через ее плечо, чтобы тоже посмотреть фото, но тут же получил тычок локтем в ребра.

– Вы получите уже готовые фотографии, с обработкой, все как надо. Вы же мой клиент, – сказала она, с улыбкой оглянувшись на меня.

Я не настаивал. Посмеиваясь, сорвал травинку, зажал ее в зубах и отошел к машине, облокотившись о капот и наблюдая издалека за ее работой и за ней самой. Она стояла на краю поля в коротких джинсовых шортах, открывающих длинные ноги, и в широкой футболке, повязанной на талии узлом. Приятный ветерок трепал ее волосы и несмотря на то, что они были собраны в хвост, она то и дело откидывала от лица непослушные пряди, мешающие работать.

Пока Ася меняла объективы, я махнул машинисту, и тот остановился напротив нас. Все они были с утра предупреждены о подобной участи.

Когда она начала разуваться возле машины и скинула носки, я удивленно посмотрел на нее, не понимая, что это означает.

– Это что-то новенькое… – усмехнулся я.

Ася весело посмотрела на меня.

– Так будет легче идти. А еще... – она ступила на вспаханную землю и промычала от удовольствия, когда стопы коснулись влажной, прохладной текстуры. Потом добавила: – Приятнее.

– Вот сумасшедшая.

– Да сами попробуйте, – посоветовала она мне. Но я только покачал головой: ни за что.

Перебросившись с машинистом парой фраз, она быстро сняла его, посмотрела в экранчик и осталась крайне довольна увиденным. Когда она отпустила его, он поехал дальше, и Ася сделала еще несколько фотографий вблизи.

Так мы поймали еще несколько человек, а закончив с фотосъемкой, обсудили дальнейшие планы и решили, что завтра будем снимать на рассвете. Отснимем основное, а что не успеем, доделаем вечером. После этого Ася приступит к обработке, и через несколько дней фото будут готовы. Меня все более чем устраивало.

Путь назад пролегал по другой дороге. Чтобы не разворачиваться, я просто поехал дальше, дав небольшой круг. Я четко осознавал, что не хочу сейчас везти ее в деревню и прощаться. И Ася вроде была не против, она сидела, любуясь пейзажами и выглядела расслабленной. Мне это нравилось.

Вскоре мы выехали к озеру, по широкой плотине которого нам предстояло проехать. Там, возле водоотводных труб, я остановился и вышел из машины. Понаблюдав за мной пару мгновений, Ася тоже вышла, с ностальгией оглядывая берег. Кажется, с этим местом у нее были связаны какие-то воспоминания.

И мне показалось весьма символичным, помочь создать ей новые. Со мной.

Глава 9.1 Ася

Я не понимала, почему Тимур остановился, но, как ни странно, никакой тревоги по этому поводу не испытывала. Сегодняшний вечер рядом с ним вообще показался мне очень легким. С интересом проследив за ним взглядом, я поколебалась пару мгновений, но тоже решила выйти из машины. И меня затопили воспоминания. Столько всего связано с этим местом, никогда не пустовавшим летом, когда я была маленькой, и таким запущенным теперь.

В детстве мы все проводили здесь много времени в теплое время года, вдали от деревни, от взрослых. Я полной грудью вдохнула специфичный озерный запах и посмотрела на Власова, который спустился к воде и тронул ее рукой.

– Решили открыть купальный сезон? – поинтересовалась я, и он бросил на меня лукавый взгляд.

– А когда у вас обычно открывают?

– По-разному, – я пожала плечами. – Кто-то начинает купаться в июне, я как-то открыла в середине мая.

– Так значит, давно пора? – спросил он и, скинув кепку, начал расстегивать рубашку.

Я покачала головой. Мы были мелкие и глупые, ставили никому не нужные рекорды, часто опасные для жизни и здоровья. Зачем-то проверяли себя на прочность, как будто что-то хотели доказать. Вот только кому?

Конечно, май выдался жарким, но этого бы не хватило, чтобы прогреть воду. Тут только недавно лед последний сошел.

– Смотрите, не откиньтесь, а то еще сердце прихватит, и кто мне заплатит за съемку? – поддразнила я, с ленивой усмешкой наблюдая за мужчиной.

Он обернулся с веселой искрой в глазах, молча снял рубашку и начал расстегивать штаны.

Вот блин! Я резко отвела глаза. Камешки под ногами внезапно стали предметом невероятной важности. Но взгляд все равно норовил подняться. И кто бы меня осудил? Он выглядел очень хорошо, подтянуто. Видно, что работал с телом: рельефные мышцы перекатывались под кожей, бугрились, но при этом качком он не был. И задница у него классная. Вот чертовщина.

Я сглотнула и сказала, чтобы отвлечься:

– Там, где стоите, резкий обрыв через пару метров. В такую ледяную воду лучше нырять с труб, – я указала на две махины рядом. – Там нет камней, и это безопасно.

– Опробуешь воду? – поддразнил он, повернувшись ко мне корпусом, и я с трудом заставила себя смотреть ему только в глаза.

Почему идея искупаться вдруг перестала казаться такой уж плохой? Безумие, видимо, заразительно. Я внезапно почувствовала нестерпимое желание ощутить на коже обжигающе холодную воду, чтобы перехватило дыхание и встряхнуло.

Еще прежде чем я успела ответить, он все понял по моему лицу. Его губы растянулись в наглую, самодовольную улыбку.

– Отвернитесь, – попросила я, и он послушался.

Я не обладала идеальной фигурой, чтобы вот так без стеснения раздеваться, подобно ему, да и вообще была очень зажатой в последнее время. Быстро стянула футболку и шорты, оставшись в спортивном топе и трусах, а потом спустилась к трубам. Протопала по одной из них, чувствуя нагретое солнцем тепло железа, и, не давая себе времени на сомнения, глубоко вдохнула и прыгнула.

Вода сомкнулась над головой и это было похоже на удар током. Тело обожгло холодом так сильно, что я едва не вскрикнула, но вовремя справилась с собой и, работая руками, вынырнула. Еще минуту назад теплый вечер сразу показался нестерпимо холодным. Я нашла взглядом Тимура, который уже стоял на трубе и, подмигнув мне, тоже нырнул в воду.

– Вау! – крикнул он, выныривая рядом со мной. – Вот это заряд бодрости!

– Получше контрастного душа, да? – улыбнулась я уже немеющими губами.

– Определенно, – подтвердил он, а потом приказал: – Быстро на берег, у тебя губы посинели.

У меня еще и зубы стучали, поэтому я послушно погребла к берегу. Тимур тоже плавать дальше не собирался, и пока мы вылезали, я сказала:

– Тут, кстати, раки водятся.

Зачем ему эта информация я не знала, но мне зачем-то захотелось поделиться.

– Серьезно?

– Да, они по всему озеру, но мы ловили их здесь, на трубах, а еще вон там, – я указала на берег слева, где на одной ноге стояла цапля, выискивая свою жертву.

– Ты еще и раков умеешь ловить? – спросил он с такой искренней смесью восхищения и легкой недоверчивости, что я не удержалась от улыбки.

– Да. Могу вам наловить как-нибудь. Но варить не просите, мне их ужасно жалко.

– А ты их чем ловишь-то?

– Руками, – сказала я так, будто это совершенно очевидно. – Ногой нащупываешь норку, а потом ныряешь и достаешь. Не повторять, выполнено профессионалами. А то можно остаться без пальцев.

– Ты полна сюрпризов, Ась, – посмеялся он, и мы принялись одеваться.

Одежда не особо помогла: ветер теперь казался особенно колючим. Поэтому мы сели в машину, и Тимур включил печку. В прогретой солнцем кабине после холодной воды меня тут же окутало чувство уюта и спокойствия. Власов достал откуда-то плед, вручил мне и, пошуршав чем-то на заднем сидении, протянул холодный энергетик, предварительно открыв его. И стало совсем хорошо.

Возвращаться в село мы не спешили. Сидели в машине, согреваясь, смотрели на плавающих чаек и провожали закат. В молчании. Но, как ни странно, мне было комфортно молчать. Тишина и спокойствие места окутывали, мозг перестал генерировать мысли, тревожиться и что-то обдумывать. Все же хорошая была идея. Я давно не совершала ничего подобного.

Вскоре я почувствовала на себе взгляд Власова и встрепенулась, посмотрев на него. Наши глаза встретились, но он продолжил смотреть, чуть улыбаясь. В закатном свете его светлые радужки казались еще ярче и прозрачнее.

– Ты засыпаешь, – его мягкий бархатистый голос нарушил тишину, пустив по коже мурашки.

– Если только одним глазом, – я смущенно улыбнулась, приняла чуть более сидячее положение и глотнула напиток. – Просто хороший момент. Я наслаждаюсь.

– Я тоже.

Еще пару мгновений он удерживал мой взгляд, но я все же не выдержала и отвернулась к озеру, чувствуя странное тянущее чувство под ребрами. Очень тяжело было абстрагироваться от этого мужчины. Рядом с ним с самой первой встречи я чувствовала одновременно необъяснимое спокойствие и умопомрачительное притяжение.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А ведь мне так успешно удавалось избегать мужчин все это время. После развода я ощетинилась на всех, выстроила стены и держала дистанцию. У меня отлично выходило до него. Тимур первый, кто вызвал во мне интерес, сам того не ведая.

Он не давил. Не лез. Просто появился и что-то пошатнул внутри своей спокойной уверенностью и вкрадчивой теплотой. Я убедила себя, что прошлые его слова не относились ко мне, иначе бы он не вел себя так… по-доброму.

– Ась, – позвал он негромко.

– М-м? – протянула я.

– Давай ты прекратишь мне «выкать».

– Только если

вы

перестанете звать меня Кариной, – улыбнулась я, радуясь, что он наконец это предложил. Сама бы я резко перейти на «ты» не решилась.

– Идет, – согласился он, а потом снова позвал: – Ася.

Я посмотрела на него с легкой улыбкой на губах.

– Прости, что мои слова тогда прозвучали так… неоднозначно. Ты не имеешь никакого отношения к той тупой метафоре.

У меня перехватило дыхание. Он тоже запомнил этот момент. Я выдержала его прямой взгляд и тихо произнесла.

– Спасибо.

На его лице мелькнуло удивление.

– За что?

– За то, что сказал мне это сейчас, – я прикусила губу, почувствовав, как на меня накатывает волна облегчения. Он даже не представлял, что сделал для меня, произнеся это вслух.

«Ты слишком расчувствовалась, не смей плакать, Ася, это будет жалко» – сказала я себе, почувствовав, как нос защипало.

Во взгляде Тима я заметила сожаление и вину, но он быстро отвел его, делая глоток, и мы снова погрузились в уютное молчание, пока он его не нарушил неожиданным вопросом:

– Почему именно «карина»?

Я тихо рассмеялась.

– Здесь нет никакой эпичной истории особого выбора, – я бросила на него взгляд, заметив, что он снова на меня смотрит. – Это просто моя первая машина, на которую хватило денег. Я купила ее как раз перед тем, как на автомобильном рынке начался беспорядок и цены взлетели. Потом привыкла к ней, она никогда меня не подводила. Мой механик все время шутил, что старая японка всегда довезет до дома, а потом сломается. И, знаешь, всегда так и было, ну кроме того раза с колесом, – я улыбнулась, повертев в руках банку и глядя на красивейший закат, раскинувшийся перед нами. – Потом бывший муж купил красивую дорогую машину, но я уже не смогла пересесть. Он так переживал за нее, столько наставлений было и напряжения из-за этого, что я не смогла ее водить. Нервничала ужасно, боялась задеть, где-то поцарапать, хотя раньше за мной такого не водилось. Поэтому так и осталась со своей старушкой, решив ее не продавать.

Я отвела взгляд от заходящего солнца и посмотрела на него.

– Ездить на правом руле и на такой доходяге... ты смелая.

– Правый руль не так плох, стоит только приноровиться. Да и у нас все на таких машинах ездят, – отмахнулась я, действительно не видя в этом ничего особенного и задала встречный вопрос: – А почему «рам»?

Тимур посмеялся и задумался на мгновение.

– Всегда любил американцев, особенно старый автопром. У меня с юности есть мечта собрать особо крутые для меня машины в гараж.

– Например, «импалу»? – с улыбкой спросила я, с интересом посмотрев на него, чтобы оценить, поймет ли он отсылку.

Тим понял. Засмеялся, указав на меня пальцем и кивнул:

– И ее, в том числе. Но когда понадобилось покупать рабочую тачку для бездорожья, я подумал, почему бы не начать с этого зверя, – он усмехнулся и покачал головой. – Ни разу не пожалел.

Я зачаровано слушала его, разделяя мнение о машине Тима. Невозможно смотреть на «додж» и не испытывать восхищения, проехаться на нем и не влюбиться в гул его мотора.

– Чувствовала когда-нибудь, как ревет мотор если дать в топку по пустой трассе?

Я покачала головой. Конечно же нет, откуда мне? Тимур понимающе улыбнулся.

– Если захочешь, позже сможешь сама попробовать, – он стрельнул в меня хитрым взглядом и кажется спрятать за вежливым кивком свой восторг от подобной перспективы я не смогла.

Мы еще немного поболтали о машинах, дорогах и деревне, а потом, когда солнце окончательно утонуло за линией горизонта и сумерки обняли нас, Тимур включил фары, и мы поехали в деревню.

Глава 9.2 Ася

Тим:

«Ася, мне пришлось срочно улететь. Тебя на поля отвезет Максим Савельвев. Это наш агроном».

Как будто я не знаю, кто такой Максим Савельев. Моя улыбка, появившаяся, когда я, открыв глаза, увидела сообщение от Тимура, медленно сползла. Лучше уж ехать на своей машине, чем с Максом. И если бы я знала куда, то так бы и сделала.

Интересно, что случилось у Тима, раз он сорвался среди ночи. Сообщение мне было доставлено почти в два. Я понадеялась, что ничего серьезного и выглянула в окно, оценив, что на посветлевшем небе лишь редкие тучки, а скоро начнется рассвет. Я потянулась и поставила греться воду в турке, чтобы взбодриться порцией кофе. Должно же в этом утре быть хоть что–то хорошее? Ответила Тимуру, что поняла, и выразила сожаления по поводу его проблем. Он прочитал, но не ответил, и я постаралась не обращать внимания на легкий неприятный укол по этому поводу.

Я не хотела хоть что–то испытывать в отношении Власова. Не потому, что с ним было что-то не так. Нет, просто

я

ему не подходила. В моей жизни подобных ему мужчин никогда не было. Богатых, сильных, имеющих определенный статус.

Мои чувства заведомо были обречены на провал. Мы из разных миров. Он вне этого села превратиться в красивого бизнесмена в идеальном смокинге, а вывези меня отсюда… останусь все той же простушкой, во что меня ни наряди.

Я всегда и во всем была аутсайдером и со временем с этим смирилась. Рядом с Тимуром вчера было хорошо, чего не случалось уже много лет, но это лишь сильнее подчеркивало нашу разницу.

Я не могла дать такому мужчине ничего. И он это поймет достаточно быстро. Потому что я – просто Ася. Посредственная и большую часть времени не особо интересная. А еще я неудачница, которой в любой момент может прийти повестка в суд, и я не уверена, что у меня хватит решимости рассказать о таком Тимуру.

Да и моя самооценка не позволяла рассчитывать, что я понравилась ему просто потому, что я такая прекрасная. И мое прошлое, которое в этой деревне рисовалось красочнее и легкомысленнее, чем было на самом деле вполне могло его навести на мысль – «это доступная девчонка, с которой можно развлечься». Я не могла исключать этот вариант.

«Держи себя в руках, Ася», – сказала я себе, тяжело вздохнув. Я должна устоять, чтобы мне снова не было больно.

Эти мысли медленно вернули меня в прошлое, заставив сердце сжаться от давно поселившегося внутри страха, тревоги и непреодолимой обиды за преданное доверие.

Чуть больше года назад моя жизнь казалась мне вполне стабильной и «такой, как у всех», о такой я мечтала с детства, и она разрушилась в один момент, словно карточный домик. В попытках удержаться за привычное я оказалась непростительно слепа.

Я не увидела, что мой брак трещит по швам, не увидела, что стала для мужа настолько неважной, что он сделал меня разменной монетой в своих делах, о которых я понятия не имела. Пока я думала, что есть «мы», он знал, что есть «я» и «он». И никак иначе.

Леша всегда крутился в попытках заработать. Он работал госслужащим, поэтому его никогда не устраивала зарплата. Она была мизерной, как и у меня первое время, пока я не наработала базу клиентов и опыт. Мы едва сводили концы с концами, поэтому он умудрялся зарабатывать иначе, осторожничая, конечно, но никакие ограничения не могли его остановить, чтобы улучшить качество жизни. Мы оба из бедных семей и желали хорошей жизни, мечтали о ней и создавали по крупицам.

Поженились мы довольно рано, мне было девятнадцать, ему двадцать три, и он казался мне оплотом надежности. Таким и был для меня первые годы совместной жизни. Мы ютились в съемных квартирах, ездили на старых тачках. Сейчас, когда я оборачиваюсь назад, я понимаю, что спустя годы для меня ничего не изменилось, а вот Леша хоть и был рядом со мной, но ушел далеко вперед.

Он вырос в должности, в доходах, купил себе машину, маме квартиру. Я никогда не была против, так как знала, что у нас еще есть время заработать, а для него обеспечить комфорт родителям было очень важно. Он начал носить брендовые вещи, дорогие часы, у него появилась лучшая техника. Он постоянно был в разъездах «по делам». Я в упор не замечала в этом ничего такого.

До тех пор, пока мне не предъявили обвинение в мошенничестве.

Перед этим накануне Леша написал короткое сообщение, что не вернется домой. На все мои вопросы – игнор. Я сходила с ума от переживания, а потом к нам домой нагрянула полиция.

И переживать пришлось за себя. Потому что Леша понял, что облажался и скрылся. Но за моей спиной он использовал для отмывания денег мое ИП, которое я открыла, когда работала с одним очень крупным брендом. Просто взял мою электронную цифровую подпись, оформил документы с помощью нее и похитил космическую сумму.

Леша совсем недавно вступил в новую должность, появился откатный проект, и он, не теряя возможности, решил легализовать его через меня.

Моя жизнь превратилась в ад. Я потеряла мужа, начались допросы, суды, я лишилась нескольких проектов, не в состоянии работать как раньше. Какую-то часть времени я провела за решеткой.

Словила нервный срыв, друзья медленно исчезали. Моя прошлая жизнь рухнула, а у меня даже не было возможности горевать, так как приходилось прикладывать все силы, чтобы защитить себя. До сих пор вспоминая то время, я проваливаюсь в серую пелену, плохо помня события, только свое состояние.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Рядом осталась только Лерка. А Антон вытащил меня из этого дерьма насколько смог. Он схватился за доводы, что я обычно не пользовалась ЭЦП, с помощью которой была проведена сделка, я все подписывала от руки. Да и Леша, не зная особенности моего ИП, не обратил внимания, что у меня нет ОКВЭД-ов на нужный вид деятельности. Антон настаивал в суде, что у меня нет никаких юридических грешков, что я чиста перед законом.

Это были не ахти какие доказательства, но судья сжалилась и поверила нам. Меня отпустили, но я получила четкое предупреждение, что дело не закрыто и, если хоть что-то всплывет, эти круги ада мне придется проходить заново. Запретили уезжать и пропадать из поля зрения, но я все равно была рада, что хотя бы на какое-то время меня оставили в покое.

Параллельно шел бракоразводный процесс, который тоже вел Антон. Я ни на что не претендовала, была слишком истощена, чтобы воевать за что бы то ни было, поэтому слишком сильно он не затянулся.

Антон рассказал, что Леша попался из-за своей жадности. Не захотел поделиться с одними людьми, оставил с носом других, очень важных. Первые на него и дали наводку, а вот вторые… с ними мне не повезло познакомиться поближе.

Однажды меня просто запихнули в машину, надев мешок на голову и сказали заткнуться, пока везли куда-то за город. От страха у меня зуб на зуб не попадал. И даже когда я поняла, что оказалась не в каком-то лесу, а в гостиной шикарного особняка, легче мне не стало, потому что руки были связаны, а вопросы мне задавали такие, на которые не было ответов.

Я что-то мямлила, с трудом соображая от страха, пыталась объяснить, что не знаю, где бывший муж, что у меня нет этих денег. Меня не били, но глядя в тот момент на тех людей, что бесстрастно и равнодушно смотрели на меня, я понимала – это только пока.

Два дня я провела в каком-то подвале, ожидая смерти или чего похуже, а потом меня снова вытащил Антон. Понятия не имею как он узнал, где я и что сказал тем людям. Когда я пыталась узнать, он просто ответил, что в это мне лучше не лезть. Тогда я поняла, что есть вещи, которые мне действительно лучше не знать. Хоть сначала я и хотела понять, как Леша связался с такими людьми, пусть в этом уже и не было смысла.

После того инцидента Лерка, зареванная не хуже меня, настояла на том, чтобы я переехала к ним. Я не протестовала, опустошенная до предела. А спустя пару месяцев, покинула город.

Я была перед Лерой и Антоном в неоплатном долгу и буду выплачивать его до конца жизни. Если бы не они, я бы не вывезла все это. Возможно, меня бы и в живых не было. Но эта страшная страница моей жизни осталась позади.

Я надеялась на это.

Именно поэтому, имея за плечами такое прошлое, я смотрела на Власова, у которого все в жизни правильно, и понимала – мы разные.

Только вот возвращаясь сюда, я так сильно хотела убежать от того кошмара, что даже не подумала, что столкнусь со своим еще более далеким прошлым. Оно казалось померкшим. И я знаю, оно не имело бы надо мной такой власти, если бы не Тимур. Если бы я боялась, что он, мужчина, который проявил ко мне простую человеческую доброту, все узнает.

Поэтому, как только я возьму под контроль свои эмоции по поводу Власова, то эта часть прошлого снова перестанет иметь такое значение.

Я не заметила, как чашка кофе опустела за этими тяжелыми мыслями. А когда рядом с домом посигналили, накинула куртку – утром еще было ощутимо прохладно – взяла технику и с тяжелым сердцем пошла к машине Макса. После воспоминаний мое состояние оставляло желать лучшего. Коротко поздоровавшись с бывшим одноклассником, я нахохлилась и отвернулась к окну, не желая разговаривать. К моему счастью, он тоже с утра был не слишком разговорчив и все время зевал.

Съемки заняли пару часов, и, договорившись с Максом о вечернем времени, мы без лишних разговоров разошлись. Я вернулась в дом, чувствуя себя ужасно голодной. Пока готовила себе омлет, позвонила Лерка. Наши утренние созвоны за завтраком по будням уже стали маленькой традицией. Я рассказала ей обо всем: и о том, что было вчера с Власовым, и о своих сегодняшних мыслях.

– Ты же знаешь нашу историю с Антоном? – улыбнулась она, делая себе вторую чашку кофе. – Мы впервые встретились на вечеринке у друзей, и он в тот вечер сказал, что я стану его женой. Он захотел со мной встречаться сразу. С первого дня. А помнишь, как я была одета и как себя вела? Вот уж про кого точно можно было сказать – шлюха. Мужику, который влюбился, пофиг на это. А он влюбился в меня сразу. Но ты сейчас ставишь крест на возможных чувствах, потому что знакома с человеком всего две недели и считаешь, что еще и не достойна его?

– Мы знакомы чуть больше, – поправила я, понимая, к чему она клонит. Но это был неудачный пример. Про союз Антона и Леры люди бы сказали, что он заключен на небесах, настолько они подходили друг другу и любили до безумия. – И Антон сразу дал тебе понять, что он в тебя влюблен и вообще больше напоминал танк в этом вопросе. А здесь все иначе. Я просто почувствовала теплое отношение и вцепилась в бедного Власова. Начала что-то надумывать. А там, по сути, и оснований-то нет толком. Поболтали в машине один вечер.

– Ась... – Лерка скептически посмотрела на меня и покачала головой. – Мы же взрослые люди. И взрослые люди не создают таких моментов для других, если человек им не интересен и не бросаются помогать просто так. Я уверена, что ты ему интересна.

– А я не уверена. Да и к черту его. Всю голову мне забил, – раздраженно отмахнулась я. – Я сюда не для этого приехала, ты же знаешь.

– Знаю, – согласилась она, тяжело вздохнув. – Но я помню ту фразу, которую ты мне сказала: что людей лечат другие люди. Нет ничего плохого в том, что тебе понравился мужчина, который, о сюрприз, оказался добрым и вовлеченным. Тебе не обязательно влюбляться в него или придумывать, как вы назовете своих детей и внуков. Просто позволь ему тебя согреть, если он хочет это сделать. Тебе это нужно, мы обе это знаем.

– Я, наоборот, собираюсь держать наши отношения в рамках дружеских.

Так я хотя бы не буду чувствовать себя ничтожеством.

– Если ты дашь ему понять, что он тебе не интересен, ты просто лишишь его возможности проявить свои чувства. Потому что, похоже, твой Власов из тех редких – адекватных. А такие мужчины, как мы знаем, не играют во взятие крепости.

– Тогда так будет даже проще, – упрямо гнула я свою линию, пожала я плечами.

Лерка протянула руку и ткнула пальцем в камеру, как бы желая настучать мне по лбу. Я улыбнулась.

– Дуреха ты у меня. Но это твоя жизнь – делай так, как считаешь лучше для себя и не слушай свою подругу-сваху, – она вздохнула и замолчала на пару мгновений, глядя на меня грустными глазами. А потом резко спросила: – Хочешь, я приеду?

У меня чуть вилка не выпала из рук, я даже перестала жевать. Что за дурацкий вопрос? Естественно, я хотела, но…

– А как же Антон?

– Он большой мальчик, пару дней без меня побудет. А через две недели у нас отпуск, наверстаем и его переработки, и мое отсутствие.

– Куда решили лететь?

– Остановились на Европе. Хочется эстетики и истории.

Я улыбнулась Лерке. В этом вся она, любительница красоты и помпезности. Как же я ее обожала! Это чувство просто распирало изнутри. Вот как сейчас.

– Чего так улыбаешься? – пробурчала она, с сомнением оглядывая мое довольное лицо.

– Уже представляю, как побегу тебя обнимать. Я очень хочу, чтобы ты приехала, но должна предупредить: условия тут не совсем те, к которым ты привыкла. Точнее, совсем не те. И туалет на улице.

– Попробую это пережить, но не обещаю, что не буду ныть по этому поводу.

– Готова стоически выносить любые твои проявления, даже самые раздражающие, – пообещала я, а потом спросила: – Ты правда приедешь?

– Да, – у Лерки загорелись глаза. – Я правда приеду, Ась. Послезавтра. А то у меня завтра вечером косметолог, которого я месяц ждала. Даже ради тебя не могу им пожертвовать.

Я счастливо рассмеялась. Господи, как бы дожить до послезавтра!

Глава 10. Тим

Время подходило к обеду, когда я пересек порог родительского дома. Стоило ступить внутрь, как умопомрачительные запахи с кухни заставили голодный желудок болезненно сжаться. Ирина, неизменная помощница мамы по хозяйству, как раз стояла у плиты и удивленно всплеснула руками, увидев меня в дверях, но я приложил палец к губам, и она кивнула с улыбкой, указав в сторону террасы.

Остановившись в проеме, я нашел глазами сына, который сидел в уютном плетеном кресле, обложенный подушками. Его маленькая фигура почти терялаось в этом уютном троне. Он листал книгу и сосредоточенно что-то объяснял бабушке, которая сидела рядом, будто ученица перед мудрым учителем. Его рука была уже в гипсе, но он выглядел... целым.

На подвесной качели, раскачиваясь в такт собственным мыслям, сидела Кира, уткнувшись в телефон, как в щит. А у самого края террасы, словно вытянутая струна, стояла Ника. Она смотрела вдаль, на раскинувшийся внизу пейзаж, дом стоял на возвышении, поэтому виды отсюда открывались сумасшедшие.

Вот они – те, ради кого я готов работать сколько угодно.

Ника обернулась, и ее взгляд сразу нашел меня. Она вздрогнула и удивленно выдохнула:

– Тим? Что ты тут делаешь?

Все моментально подняли головы.

– Папа! – вскрикнул Ромка и начал сражаться с мягким пленом подушек, отчаянно пытаясь выбраться. Он дернулся резко и поморщился от боли, но не остановился. Через мгновение я уже обнимал его, прижимая к себе.

– Дорогой, – с упреком протянула мама, осмотрела мой потасканный вид после бессонной ночи и перелета и покачала головой. Она подошла и погладила меня по голове с родительской заботой: – Я же сказала, что все под контролем. Ты выглядишь таким уставшим.

– Не нужно было приезжать, – с укором сказала Ника, тоже осматривая меня, но в ее взгляде не было мягкости, только раздражение. – В конце концов он с одним из родителей.

– Я знал, что ты приедешь, – тихо шепнул мне на ухо Ромка, обнимая меня со всей крепостью своих детских рук, и я хмыкнул.

Вот ради этого я и сорвался, бросив все. Чтобы сын просто знал, что я всегда буду рядом, если что-то случится. Не надеялся, не верил, а знал. И ничему я не позволю подорвать в нем эту уверенность в меня.

– Ну как ты, парень? – спросил я, усаживая сына в его кресло. – Болит?

– Уже нет, мама дала мне лекарство, – отмахнулся он с детской непосредственностью.

– Это хорошо, – я чувствовал, как страх медленно отпускает меня. – Первая серьезная травма, да, Ромаш?

– Да-а, – с гордостью протянул он и покосился на гипс. – Правда я теперь пару месяцев на лошадь не сяду. Так дедушка сказал.

– Это он правильно сказал, – кивнул я, потрепав сына по кудрям. – Но, если ты не захочешь, можешь и вовсе не возвращаться в седло. Знаешь это?

– Ага, – кивнул Ромка, но потом добавил: – Но я уже хочу.

– А ты смелый, парень, – ухмыльнулся я и получил в ответ такую же ухмылку.

Мое сердце наполнилось теплом и наконец, покоем. Узнав ночью, что сын упал с лошади, я почувствовал, что внутри меня все перевернулось. Я не мог найти себе места, пока покупал билеты, пока гнал сотни километров в аэропорт, пока летел. И знал, что так будет до тех пор, пока не увижу его лично, кто бы в чем меня ни заверял.

– Приехал оторвать мне голову? – раздался ленивый, насмешливый голос Киры. Она кинула в меня теннисный мячик, тот самый, которым только что массировала себе плечо.

Я поймал его и посмотрел на нее исподлобья. Да, было за что.

– Я уже получила ото всех, кроме тебя. Начинай. Я готова.

– Тебе надо принять душ, – вмешалась мама, направляя разговор в безопасное русло, заметив, как мы с Кирой испепеляем друг друга взглядом. – Сразу станет легче. И скоро будем обедать, так что ты должен выглядеть прилично. За столом будут партнеры папы.

Я сдался без боя. Она была права, как и всегда. Усталость оседала на плечах и тело гудело напряжением. Потрепав Ромку по макушке еще раз, я поднялся и пошел по знакомому коридору в свою комнату, что осталась нетронутой с тех времен, когда я жил здесь.

Я разделся и шагнул в душ. Открыл кран и встал под поток горячей воды. Струи обрушились на плечи, лицо, грудь, смывая не только пыль дороги, но и тревогу, что грызла меня изнутри. Я откинул голову назад, позволив себе просто выдохнуть.

Все это напряжение, напрочь перечеркнуло приятное послевкусие вечера с Асей. С ней было так просто находиться рядом, смотреть как она работает с деловым видом, разговаривать и просто молчать. Такой простоты в общении я никогда ни с кем не чувствовал, если не считать родных. От меня всегда кто-то чего-то ждал, а здесь все было иначе.

Обмотавшись полотенцем, я вышел из душа и прилег на кровать, потянувшись к телефону. Он сел, когда я пытался ответить Асе на ее утреннее сообщение, и сейчас надо было поставить его на зарядку. Но я прикрыл глаза, чтобы просто дать им отдохнуть.

И отрубился.

***

Шуршание. Какое-то надоедливое, противное шуршание рядом вырвало меня из тяжелого крепкого сна.

Хруст.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Снова шуршание и хруст.

Я открыл глаза и повернул голову, наткнувшись осоловелым взглядом на Киру, жующую чипсы. Она устроилась полусидя в постели рядом со мной и залипала в телефон, яростно с кем-то переписываясь. Заметив, что я проснулся, она хмыкнула:

– Ты все проспал, неудачник, – выдала сестра, и я, поняв, что в комнате темно, застонал, протирая глаза.

Я привстал на локтях и понял, что так и уснул в полотенце, которое сейчас сбилось и едва ли не демонстрировало во всей красе то, что моей сестре вообще желательно не видеть. Пришлось накинуть на себя часть покрывала.

– Кира, я же не одет даже, – хрипло проговорил я, снова заваливаясь на подушку. – Какого хрена ты сюда приперлась?

– Да чего я там не видела, – фыркнула она и тут же добавила: – И вообще, я не смотрела на тебя, просто сижу рядом.

– Зачем?

Она помолчала и с тихим щелчком заблокировала телефон, погрузив комнату в полумрак.

– Тим… – начала она и ее голос сорвался. – Прости за Ромашку. Я чуть сама не вздернулась, когда… Думала, сердце остановится. Не могу простить себя, что это случилось.

Я устало протер лицо и спросил:

– Почему он вообще оказался на Огоньке?

– Потому что Ночка, как всегда, – по этому тону я знал, что сестра закатила глаза. – Опять приболела. Кажется, на этот раз ее кишечник не выдержал новое сено. Но Ромка так расстроился, я и предложила… – и она закончила почти шепотом: – А дальше ты все знаешь.

Я молчал некоторое время. Кира рискнула самым дорогим что у меня есть, потому что не смогла проявить твердость взрослого. Я до сих пор злился на нее.

– Это было очень глупо, Кир.

– Я знаю, – она всхлипнула. – Я каждый раз прокручиваю этот момент. Снова и снова.

Да, я злился, но также я понимал, что Кира огромная и неотъемлемая часть жизни Ромки, что она так же принимает участие в его воспитании, многому учит. И я знал, что этот случай для нее стал очень болезненным и дорогим уроком.

– Я каждый раз думаю… – она запнулась и спрятала лицо в руках. – А что, если бы он упал… иначе. Что, если бы…

Она не смогла закончить, и ее плечи затряслись.

– Не надо, – я поманил сестру к себе, и она без раздумий нырнула в объятие, обливая мое плечо слезами. – Перестань прокручивать это. Главное, все закончилось не так страшно.

– Угу, – всхлипнула Кира теперь размазывая по моей коже еще и сопли.

– Надеюсь, ты не убила Огонька? Я люблю этого засранца.

– Хотела пристрелить его, – честно сказала она и я поверил, что она серьезно. – Но он жив и здоров. Только напугался сам того, что сделал.

– Хорошо, – сказал я, поглаживая Киру по плечу. – Все вынесли свои уроки.

– Скажи, что простил меня, – попросила она, подняв на меня голову.

– Я простил тебя, – проговорил я, посмотрев на нее.

Это было наше правило, которому учил отец – всегда проговаривать чувства и эмоции. Особенно с близкими. Чтобы никто ничего не додумывал друг за друга, всегда озвучивать мысли, быть честными. Отец верил, что если внутри семьи не будет недомолвок, то в ней никогда не будет проблем. В детстве это раздражало, когда приходилось проговаривать, казалось бы, очевидные вещи, но, повзрослев, я понял, насколько это важно в отношениях не только с семьей, но и с партнерами, друзьями, женщинами. И насколько люди не умеют говорить о том, что у них в голове. Закрыты и окружены каменными стенами, за которыми прячут все, что думают и чувствуют.

Я вдруг подумал об Асе. А ведь она именно такая. Очень закрытая, и держит эту оборону специально, чтобы не показывать себя настоящую. Но иногда, если ее застать врасплох или дать немного расслабиться, можно увидеть проблески чего-то прекрасного за этой глухой стеной.

Ася… Я ей так и не ответил. От досады я едва не застонал. Разряженный телефон так и валялся рядом.

Глава 11.1 Ася

После созвона с Леркой на душе стало светлее, и я воодушевилась, принявшись наводить еще больший порядок в перерывах между рабочими созвонами. Генеральная уборка больше походила на легкий ремонт, хоть я и понимала, что этот почти столетний дом уже не спасти, но все же хотелось навести в нем еще больше уюта.

К вечеру я была вымотана, но предстояло еще отснять последних рабочих в их естественной среде обитания. Поясницу ломило от перетаскивания тяжелой старой мебели и стирки в «малютке». Стирать большое белье оказалось очень трудно и требовало немало усилий. Поэтому я не хотела ни с кем болтать и надеялась, что нам с Максом удастся повторить нашу утреннюю поездку и обойтись без слов.

Но когда я села в машину и на меня пахнуло отвратительным запахом дешевого пива, бутылку которого он держал в руке, поняла, что надежды напрасны.

– Ты же за рулем, – спокойно констатировала я, замешкавшись, прежде чем сесть на пассажирское.

Я бы все отдала, чтобы не садиться к нему в машину. Интуиция и воспоминания вопили, чтобы я этого не делала, но обязательства перед Тимуром были сильнее. Уж в этом я его точно подвести не могла.

– И че? Менты сюда никогда не доезжают, сама знаешь, – отмахнулся Макс и резко дал по газам. Меня аж дернуло назад. – Так что расслабиться после тяжелого дня это святое.

Он погнал по деревне непозволительно быстро, а когда едва не сшиб кота и пролетел мимо гусей, которые только начали переходить дорогу, я не выдержала и попросила сбавить скорость.

– Да не ссы, я тут поболе тебя езжу, – бросил он сквозь зубы и выкрутил музыку так, что салон наполнился рваным, грязным рэпом.

Я прикрыла глаза, глубоко вдохнув носом, ртом дышать в машине было противно. Его неприкрытое неуважение било по моим и без того напряженным нервам. Интересно, он со всеми так общается или только со мной, по старой памяти? Я отвернулась к окну, наблюдая за мелькающими пейзажами. Ровно сутки назад я ехала так же с Тимуром и ощущения были совершенно другими: наслаждение, спокойствие, чувство свободы. А сегодня будто на меня сложили многотонные плиты, не давая дышать. Даже движения снова стали скованными. Деревянными, как в юности.

Я помнила, как после всех тех слухов не смогла больше играть в спортивные игры: ни в любимый футбол, ни в баскетбол. Тело и мышцы словно каменели, я не могла быть быстрой и гибкой, как раньше. Так проявлялась травма. Тогда я не знала, как себе помочь. Сейчас же я подбадривала себя, убеждая, что это последняя встреча с Максом, и я сделаю все, чтобы больше с ним не пересекаться.

Он гнал по проселочной дороге, попадая в ухабы и ямы, но даже не притормаживал, отчего у меня сжималось сердце. Такое отношение к машине казалось мне кощунством. Даже если она не его, так разбивать подвеску и стойки просто свинство. Но больше я решила не высказываться, чтобы не провоцировать Савельева.

Пока мы доехали, Макс опустошил одну бутылку, бросил ее куда-то на заднее сиденье и полез за следующей.

Первым я отсняла самого Макса, который пафосно позировал возле машины. «Хайлюкс» смотрелся потрясающе в отличие от него. Вся съемка заняла больше двух часов, и последних машинистов я снимала уже при гаснущем закате. Получилось очень красиво – оптика позволяла работать даже в таких условиях. И я в очередной раз отметила, каких симпатичных парней привез Тимур, молодые подтянутые парни совсем не вязались с устоявшимся видением сельского хозяйства.

Когда я вернулась к машине, Макс сидел, широко распахнув водительскую дверь, будто ждал меня на троне и качал головой в такт орущей музыке, а в руке была уже неизвестно какая бутылка. Он выключил музыку, когда заметил меня, и осмотрел с ног до головы цепким, неприятным взглядом. Внутри поднялось холодное отвращение к такому вниманию, но я сделала вид, что не заметила.

– Все. Можем возвращаться, – сказала я и, обойдя машину, села на пассажирское сиденье, задыхаясь от запаха перегара и пота.

Мы тронулись в обратный путь. Музыка теперь играла почти неслышно – Макс решил, что пришло время «побазарить».

– А че, как на личном, Волкова?

– Все хорошо, – ответила я, не отрывая взгляда от окна.

– Ну ты типа замужем, говорили вроде?

– Была.

Он хохотнул, гнусно, будто подтвердилось что-то предсказуемое и жалкое. Будто только этого от меня и ждали.

– И даже без прицепа обошлась? Или мужу оставила?

Я медленно повернула голову и посмотрела на него мрачным взглядом. Ненавижу мужиков, которые называют детей «прицепом».

– Мы не планировали детей до тридцати.

– А кто ж их планирует, – издевательски фыркнул он. – У нас тут половина залетные. Вон твоя школьная подружаня троих родила, и хрен знает, кто батя у каждого. Такая корова стала, фу.

Я промолчала, но была удивлена. Это он про Варю? Я не думала, что она все еще здесь. Мы расстались нехорошо, но сердце все равно тревожно сжалось за человека, которого я когда-то считала единственным другом.

Макс осмотрел меня долгим жадным взглядом, облизал губы и выдал:

– Ты ваще не изменилась, Аська, как была дикой, так и осталась.

Я посмотрела на него, сдерживая порыв высказать все, что думаю. Хотела сказать, что дело не во мне. Совсем не во мне. Это они заставили меня поверить, что я порченная, асоциальная, дикая, неспособная к нормальному общению. А я была просто загнанным зверем в вольере, где в меня мог тыкать палкой любой, кому это взбредет в голову.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Но когда я выбралась отсюда, оказалось, что мир другой. Люди другие. И никто не относится к тебе предвзято с самого начала. У меня появились друзья, и парни, которым я нравилась, никто не обращался со мной, как с куском мяса.

– Ты обо мне ничего не знаешь, – только и сказала я.

– Да что ты? – негромко протянул Макс, кинув на меня взгляд и нервная ухмылка прошлась по его лицу.

А в следующий момент он резко ударил по тормозам.

Машину дернуло вперед. Я была не пристегнута и полетела, как манекен из краш-тестов, ударившись о приборную панель. Удар пришелся в скулу и висок, боль отозвалась звоном в голове, перед глазами на секунду потемнело. Мы ехали не быстро, но удара оказалось достаточно, чтобы меня ненадолго дезориентировало.

Я не успела опомниться, как Макс схватил меня за волосы, рывком откинув назад. Подался вперед, зарываясь лицом мне в шею. Второй ладонью он сжал мою грудь грубо, без намека на стеснение, как будто имел на это право. Мир сузился до точки.

– Ты даже без лифтона. Готовилась, что ли? – тяжело дыша поддел он, касаясь меня своими губами.

Господи, кошмар повторялся. Как в школе. Как тогда, в машине. Только теперь он был гораздо сильнее, от него воняло перегаром и потом, и он был мне противен до тошнотворно спазма в горле.

– Аськааа… – простонал он, скользнув ниже, к резинке шортов.

Меня затрясло, в кровь резко выбросился адреналин, и я смогла его оттолкнуть.

– Ты что делаешь, придурок? Под статью захотел? – мне хотелось проорать это, но голос сорвался только на сиплое рычание. В голове все еще звенело от удара.

Мои слова слегка отрезвили его, Макс ослабил натиск. Он тяжело дышал, облизывая полные губы, по его лицу стекал пот.

– Ты тут со всеми перетрахалась или, думаешь, я не знаю? Чем я-то тебя не устроил?

– Ты первый пустил эту байку, Савельев. Не думал, что и другие могут сделать так же? – ядом выплюнула я, не в силах сдержать гримасу отвращения. – Кому как не тебе знать цену таким слухам, а? Вы так ударились в свои фантазии, что потом уже и сами не знали, кто врет, а кто «смог меня трахнуть».

– Ага, все врут, да? А ты такая овечка невинная… – в его голосе послышалась злоба и обида.

– Ты же соврал! – выдавила я, чувствуя как щиплет глаза. – Ты же им всем сказал, Макс… Понравилось тебе фантазировать? Доволен?

– Ну ты и сука, Волкова, – покачал он головой, его лицо нервно подрагивало. – Просто сука. Строишь из себя недотрогу, а сама…

Я скривилась, и когда он снова подался ко мне, выставила перед собой сумку с фотоаппаратом.

– Только посмей, урод! – процедила я, потянувшись назад, чтобы нащупать ручку двери. – Только дотронься до меня и не огребешься…

Он выругался, вырвал у меня сумку и швырнул ее на заднее сиденье в тот самый момент, когда я нащупала ручку и дернула, неуклюже подавшись назад от его тела.

– Ну и пошла ты, курица, – бросил он и дал по газам, когда я еще не успела полностью выбраться из машины. Он едва не наехал мне на ноги, а от инерции движения меня крутануло, и я упала. Колени больно ударились о накатанную дорогу и, стоя на четвереньках, я глотала клубы сухой пыли, задыхаясь от слез.

Пытаясь справиться с подступающей истерикой, я повторяла себе как мантру:

– Ты об этом пожалеешь.

Пыль улеглась, а на землю опустились густые сумерки, когда я взяла себя в руки и огляделась, пытаясь определить место, где я нахожусь. Сориентировавшись, сошла с дороги и направилась через поля. В детстве я облазила все эти места вдоль и поперек – меня не пугала перспектива заблудиться. Я готова была пройти пешком сколько угодно, лишь бы больше никогда не видеть рожу Савельева.

Но очень скоро стало не по себе. Ночь стремительно окутала округу, и мне пришлось подсвечивать себе путь фонариком на телефоне. Идти предстояло долго – мы были километрах в пяти от деревни. Я шла через поля, околки и луга. Вокруг слышались какие–то шорохи, звуки, и все время казалось, что кто-то следит за мной, хоть я и пыталась убеждать себя, что всему виной взвинченные нервы и моя разыгравшаяся фантазия.

В деревню я добралась только после полуночи, натерпевшись страха. Дом встретил меня темнотой и тишиной. Заперев дверь на несколько замков: сначала крючок, потом засов, я согрела воды и вымылась в тазике, пытаясь смыть с себя не только пыль, но и прикосновения Савельева, вместе с его словами. Грудь, которую он безжалостно сжал теперь неприятно ныла, а половина лица, которой я ударилась, онемела.

Я легла в постель, натянув одеяло до подбородка, и проверила телефон. Новых сообщений от Тимура не было. Захотелось написать ему, поделиться тем, что случилось, пожаловаться. Я даже начала печатать, но остановилась и перечитала. Это выглядело жалко и противоречило тому, что я решила еще днем. К тому же, я не знала, что у него за проблемы и боялась показаться дурой, что раздувает из мухи слона. Поэтому я стерла сообщение и убрала телефон.

Обняв себя и свернувшись клубочком, я заснула.

Глава 11.2 Ася

На утро я увидела сообщение от Тимура, которое пришло глубокой ночью и против воли сердце сделало кульбит.

Тим:

«Надеюсь, я не разбужу тебя этим сообщением. Прости, что не ответил сразу, разрядился телефон. У тебя все нормально?»

Отличная возможность рассказать ему, как все прошло у нас с Савельевым. Но, подумав, я все же покачала головой. Тимур далеко и ничего не сможет сделать. К тому же, он улетел из-за каких-то проблем и накидывать ему своих мне не хотелось. Поэтому я вздохнула и написала.

Ася:

«Все нормально».

Звучало это как-то грубо. Но как бы я не пыталась крутить этой фразой или добавить еще что-то, все казалось каким-то искусственным или чересчур милым, или начинало выглядеть так, будто я флиртую. А я вообще-то решила вчера, что я и Власов две разные галактики, которым суждено разойтись в огромном космосе параллельно друг другу, потому что если нет, то случится что-то страшное. Для меня.

Поэтому сделав несколько глубоких вдохов и прокрутив в голове свои же наставления «держись, Ася», я отправила сообщение в первоначальном виде.

Да, у меня все нормально. По крайне мере было, пока я не обнаружила внушительный синяк на скуле, который немного затрагивал глаз, придавая ему отечность. Я смотрела на себя в зеркало, округлив глаза. Вот это я вчера ударилась, благодаря финту Савельева. Бровь вздулась небольшой шишкой и в целом я теперь выглядела как бомж с этим раскрасом и в старой домашней одежде. Попыталась успокоить себя тем, что главное в кровь лицо я не разбила и не было никаких ран. Пользоваться тональником в жару я не любила, но сегодня, видимо, придется, если я не хочу столкнуться с вопросами и пересудами.

Мелькнула шальная мысль написать на Савельева заявление, но особого воодушевления она у меня не вызвала. Ничего серьезного ему за это не будет, зато слухов поползет разных – не отмыться. Да и такого врага надо сразу на поражение бить, а не дразнить тыкая в него иголками.

Часть фотографий, которые сделала с Тимуром и утром с Максом я обработала, пока болтала с Леркой. Она была в ужасе после моего рассказа и с тревогой в глазах оглядывая мое лицо, предлагала уехать из этого места сегодня же, на что я лишь упрямо покачала головой.

Меня беспокоило, что еще часть фото оставалась где-то у Макса, так как камеру он вчера вырвал у меня из рук. Номера его у меня не было и собрав волю в кулак, я поехала к нему домой, но не застала, как и в конторе, и в гаражах. Он уехал куда-то в поля и найти его не представлялось возможным.

Решив попытать удачу вечером, я отправилась в Сосново, чтобы закупиться к приезду Лерки. Проверив диван, на котором ей предстояло спать, я с содроганием обнаружила, что из него торчат пружины. Это был не диван, а орудие пытки.

Поэтому я купила надувной матрас по размеру, чтобы положить сверху, новое постельное белье, подушку и мягкое одеяло. Закупилась продуктами, выбрав ее любимые, но не нашла ни одного растительного молока. Сюда такое не довозили, хотя магазины были сетевые и в городе в них точно такое продавали.

Снова взяв в дорогу кофе с заправки, других мест, где можно купить зерновой кофе из кофемашины здесь просто не было, я отправилась домой, думая, что бы вкусного приготовить к приезду подруги.

В этот день я еще несколько раз ездила к Максу, но так его и не застала дома, а вечером написал Тимур.

Тим:

«Ась. Привет. Точно все нормально?»

И следующее сразу.

«По съемке все как надо прошло?»

Ох, Тимур, если бы ты только знал. Я закусила губу, приказывая слабенькому голоску внутри с его «расскажи ему», пойти в жопу.

«Держись, Ася», – как мантру повторяла я и в конце концов это сработало.

Взяв максимально нейтральный тон, первый вопрос я проигнорировала, а на второй написала:

Ася:

«Добрый вечер, Тимур. Материал весь отснят, по готовности есть больше половины снимков. Но фотоаппарат, к сожалению, я оставила в машине Савельева, не смогла его поймать сегодня весь день. Могу скинуть то, что есть для ознакомления».

Сообщение от Тимура ждала, нервно грызя ноготь на большом пальце. Как-то глупо это звучало. Непрофессионально. Он что-то долго печатал, но в итоге сообщение оказалось очень коротким.

Тим:

«Нет, давай все сразу потом. Позвоню ему, чтобы привез».

Но ни вечером, ни в течение следующего дня, никто мне технику так и не привез. Я начала нервничать, а вдруг Макс со злости выбросил фотоаппарат где-нибудь в поле и теперь не может или не хочет его искать? Я бы не удивилась, портить мои вещи для него было бы не впервой.

К вечеру я решилась написать Тимуру:

«Добрый вечер. Получилось связаться с Савельевым?».

Власов ответил сразу.

Тим:

«Завтра приеду, разберусь».

Я пару мгновений смотрела на сообщение. Ну, я, видимо, добилась того, чего хотела. Власов больше не интересовался мной. Но как же меня задело это сообщение, похожее на отписку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

От информации, что завтра Власов вернется, снова екнуло сердце. Как он будет разбираться с этим я понятия не имела. Надеюсь, он заставит Савельева перерыть все поля заново, если тот додумался выкинуть технику.

– Боже, Ася, будь последовательной, – взмолилась я самой себе и тяжело вздохнула.

Впрочем, долго предаваться этим мыслям мне не дали, к дому подъехала машина. Услышав ее, сначала подумала, что это Макс, но выглянув в окно увидела «БМВ» своей подруги.

Я пулей выскочила из дома и кинулась к ней навстречу. Она еще не успела как следует вылезти из машины, только надвинула очки на макушку, как я налетела на нее с крепкими объятиями.

– Ты пахнешь так, что я готова тебя съесть, – заявила она, втягивая носом воздух.

Ответное объятие было живым и сильным.

Лерка чуть отстранилась, и ее глаза тут же сузились. Она осторожно коснулась моего лица, едва прикасаясь пальцами к синяку.

– Вот же урод… Где он живет? Я хочу отрезать ему яйца.

Я рассмеялась хрипло, сквозь усталость.

– Все нормально. Я придумаю, как ему отплатить.

Мы постояли так пару мгновений, а потом я метнулась к заднему сидению, взяла ее сумку и потянула к дому.

– Готова накормить моего любимого дальнобойщика, – с радостной усмешкой бросила я через плечо. – Не могу поверить, что ты действительно решилась ехать в такую даль.

– Антон, когда я ему сказала, сколько мне ехать, тоже был в шоке, – Лерка смахнула волосы с лица. – Но я ему: «чего только не сделаешь ради любви!».

Мы обе рассмеялись, представив лицо вечно серьезного Антона.

– На нас кто-то пялится, – Лерка понизила голос, взглядом указав в сторону дома Тамары Васильевны.

– Не обращай внимания, – отмахнулась я. – Это дозор. И он тут везде. Заходи.

Пока я накрывала на стол, Лера переоделась, умылась и развалилась на стуле, немного приходя в себя после долгого пути. Болтая без умолку, она рассказывала о дороге: про невыносимую тряску, про водителей, которым место на курсах по работе с агрессией, и как влетела в пару ям, где, по ее словам, могла оставить колеса. Потом деловито ходила, рассматривала все, удивляясь, какое все старое и иное. Усмотрев паука на окне, который забрался в дом каким-то образом, она потребовала от меня убийства. Пришлось поддеть несчастное животное веником и вынести на улицу, но теперь Лера была начеку, высматривая постороннюю живность.

– Я такие деревни видела только в кино. И на одной выставке про умирающие села, – прокомментировала она, подсаживаясь к столу и поджимая под себя ногу. Стащила с тарелки помидор черри, ловко закинула в рот и, пережевывая, посмотрела на меня внимательно. – Ты изменилась как-будто.

– Правда? Не замечала.

– Ага, – кивнула она. – В лучшую сторону. Похудела. И как будто лицо стало спокойнее. Воздух, наверное. Или… легкая влюбленность?

Я скептично посмотрела на подругу, достала вилки и наконец присела рядом, тоже осматривая ее лицо. До боли знакомый профиль, дерзкий изгиб бровей, игривые кудряшки. Я скучала. По ней, по себе рядом с ней, по простоте этих разговоров без цензуры.

– Кстати, – спросила она, надкусывая бутерброд, – он не объявлялся?

– Кто? Макс или Тим?

– Этот… Макс, – гневно начала она и скривилась в отвращении, – пусть только объявится, я ему сразу промеж ног вмажу. Я про Тима, естественно.

– Нет, – я вздохнула. – Его вообще в селе нет. Он уехал куда-то по делам, но завтра вернется.

– Уже не терпится на него взглянуть, – она хитро прищурилась.

– Молю, если вы встретитесь, веди себя прилично и не включай сваху.

Она приподняла брови с притворной невинностью, театрально пожала плечами и ничего не стала обещать. Я была не голодна, поэтому с удовольствием смотрела, как она уплетает еду, параллельно рассказывая и показывая, что мне удалось уже сделать и улучшить в доме.

После плотного ужина я дала ей отдохнуть с дороги, оставив спокойно полежать в прохладе комнаты, а сама отправилась топить баню. Нарвала свежих веток березы с молодыми листьями, подросшей полыни и мяты из бабушкиного палисадника, остальные травы пока не цвели, чтобы их можно было использовать. Однажды я заметила, как по главной улице мимо моего дома проехал Макс, но не остановился, и я только вздохнула. Лишние заботы Тиму не хотелось создавать, я надеялась, что Савельев одумается и не станет вести себя так по-детски, но видимо сильно его переоценила.

Вернувшись к Лерке, я растянулась рядом с ней на ее импровизированной кровати, и она обняла меня.

– М-м, а теперь ты пахнешь странным дымом.

– Это из-за бани, – усмехнувшись, пояснила я. – Ты как себя чувствуешь?

– Хорошо, такая приятная усталость, – она помолчала несколько мгновений и спросила негромко: – Значит, здесь ты росла?

– Угу.

– Но здесь же всего две комнаты, кухня и спальня. Или это гостиная? – озвучила она обескуражено очевидную вещь.

– Да, – вздохнула я, – никакого личного пространства. Видишь вот эту проволоку? – я указала на до сих пор натянутую металлическую нить, и подруга кивнула. – Здесь висела штора, которой я отгораживалась и это была моя «комната».

Она молчала, не зная, что сказать. Я с грустной улыбкой продолжила.

– Зимой было тяжелее всего, ни я, ни ба с дедом не могли уйти на улицу. Постоянно работал телевизор, он сводил меня с ума. А еще дед работал на ферме и его одежда, в которой он там управлялся прованивалась силосом и пригоном. Когда он приходил и вешал ее дома, дышать становилось невозможно. И от этого некуда было скрыться.

Лера молча гладила меня по волосам, позволяя рассказать мне это.

– Ты можешь подумать, что я их не выносила, но это не так. Я любила их, просто мы были такие разные, а я была растущей девушкой, которой очень нужно было свое пространство и желательно чистый воздух, потому что моя одежда постоянно впитывала в себя все эти запахи. Но в теплое время было гораздо лучше, я пропадала на улице, бабушка подрабатывала сторожем, а дед пас скот целыми днями. К тому же летом он отселялся от нас с ба на веранду, переносил туда телик и смотрел без ограничения по звукам. Летом нам всем было легче.

Мы помолчали немного, Лера продолжала перебирать мои волосы, поглаживая по голове.

– Ась, а где были твои родители?

Я помолчала, вот эту сторону, слишком личную мы никогда не поднимали. Не потому, что было неловко, нам с Леркой никогда не было неловко друг с другом, просто не доводилось. У нас всегда находилось, что обсудить.

– Отец ушел еще в младенчестве, и я о нем ничего не знаю. Но он жил в этой деревне пару лет, поэтому если бы хотел найти меня, всегда мог это сделать. А мама сильно заболела, когда я была маленькой…

Я не договорила, но Лера все поняла. Она обняла меня крепче и уткнулась лбом в плечо. Да, не любила я оглядываться в прошлое, но раз мы с Леркой в детство полезли, она имеет право знать обо мне это. Я была благодарна, что она никак не комментирует то, чем я поделилась.

– А я все время считала, что родители недостаточно делают, – посмеялась она, но совсем невесело. – У нас была четырехкомнатная квартира, хорошо обставленная, все материальное всегда в доступе, стоит только попросить. И я, наоборот, хотела какой-то близости с родными, а у нас каждый сидел по своим комнатам, поговорить нам было не о чем, иногда мы днями не пересекались, и я желала, чтобы они были больше вовлечены в мою жизнь и в жизнь друг друга, что они не стараются, что они как будто мертвы внутри.

– Тебе было одиноко? – тихо спросила я.

– Очень. Лет до пятнадцати, но потом стало лучше, я начала встречаться с парнями, у меня появились друзья, которые заполняли эту пустоту, и я вдруг решила для себя, что меня устраивает, а в семнадцать я съехала от них, но они все равно продолжили давать мне деньги, хотя даже не звонили и не узнавали, как у меня дела.

– Как тебе удалось вырасти такой нежной и отзывчивой?

– А как тебе удалось не сломаться?

Мы посмеялись, невесело, но с долей облегчения от того, что это все осталось в прошлом, и я вздохнула.

– Таков путь. Как бы тяжело ни было тогда, все же наша история – это кирпичики в фундамент нашего сегодняшнего я. И несмотря ни на что, я бы ничего не поменяла, даже будь у меня такая возможность.

– Я тоже, – согласилась Лерка.

Мы провалялись так до глубокого вечера, болтая обо всем подряд, а к ночи взяли бутылку вина, свечи и пошли в баню. Пар уже осел, стены дышали влагой, травы, замоченные в кипятке, источали сладковато-горький целительный аромат.

– У нас прям мини-ретрит, – заметила Лера, заворачиваясь в полотенце.

– С вас полмиллиона, пожалуйста, – хихикнула я.

Пока мы сидели в полотенце, она записала видео-кружок Антону, показав, как мы развлекаемся, а потом пожелала ему спокойной ночи и мы, распивая вино, намазывались масками и скрабами, добавляли масла в воду и говорили. Очень много говорили. Людей действительно лечат другие люди. И в последние месяцы Лерка была мои персональным обезболивающим.

Глава 12. Тим

Вернуться быстро не получилось.

Ромка, воспользовавшись своей травмой и тем, что сразу оба родителя рядом, потребовал совместного времяпровождения. Он редко просил о чем-либо, но, видимо, долгая разлука с нами обоими на нем сказывалась. Поэтому пришлось задержаться и следующие два дня мы провели втроем.

Время пролетело как один миг. Прогулки, мультики, пицца, сбор лего, разговоры ни о чем и обо всем сразу, забытое ощущение уюта, почти семейности, хоть и мнимой. Вероника тоже была в ударе, забылась за этой игрой и одним вечером, после того, как я уложил Ромку спать, прочитав ему несколько сказок, завела разговор о нас. Я мягко, но категорично его завершил.

Нет, детка, никаких нас. Ты сделала свой выбор. Назад путь закрыт. Я готов был ради сына сохранять прекрасные отношения с ней, помогать чем угодно, но принять назад – нет. Я все тот же, ничего не изменилось. Все еще предпочитаю свою страну прекрасному зарубежью и развиваю постыдный для упоминания в ее компании бизнес, пусть и благодаря ему она ни в чем до сих пор не нуждается. Но моя женщина не должна стыдиться меня или того, чем я занимаюсь. Не должна смотреть на других мужчин так, будто они божество, а потом разочарованно вздыхать, когда я в очередной раз говорю, что их путь не для меня.

Ромку я оставил с Никой со спокойной душой, так как у них были грандиозные планы на оставшиеся дни, а сын выглядел абсолютно счастливым. И улетел назад.

В Луговское приехал среди ночи, и темнота стояла плотная, обволакивающая. До рассвета и, следовательно, начала работы оставалась пара часов, но за эти три дня накопилось столько нерешенных вопросов, что я не мог позволить себе такой роскоши, как сон, пусть и совсем короткий. Поэтому я открыл ноутбук и погрузился в работу и два часа пролетели моментально, хотя я не сделал и пятой части.

В гараже тоже забот не убавилось. Мужики собрались рано, брякая железяками и смоля одну сигарету за другой. Обсудив с ними все проблемы и взяв под контроль особо горящие, я чувствовал раздражение. Возможно, накладывалась усталость, но также я понимал, что это не мои обязанности. Я должен узнавать об этом от агронома, а не лично держать руку на пульсе. Но Савельев приехал с опозданием, отчего некоторым трактористам пришлось ждать его, прежде чем в поле выехать, и взаимодействовать со мной.

Выглядел он паршиво, глаза мутные, движения вялые. Будто из запоя вернулся. И, пожалуй, недалека догадка была от истины.

Закончив раздавать указания и инструктажи, он подошел ко мне, и мы еще долго обсуждали положение дел, ближайшие планы и закупки запчастей и химикатов. Все это нужно было фиксировать в бумагах, поэтому я дал указание Максу заехать в контору после обеда, когда разберется со своими делами. Тот кивнул и уже хотел было уйти, как я спросил:

– Макс, почему Асе не завез сумку с фототехникой, как я просил?

Он замер и обернулся.

– Да… ну… времени не было. Я подумал, ничего важного.

– Она снимала для отделов, от которых напрямую зависит твоя зарплата, – бросил я сухо, не повышая голос, но с таким нажимом, что тот натянуто улыбнулся, а глаза забегали, будто он подыскивал более подходящий ответ.

– Тим, виноват, – он хохотнул, желая разрядить ситуацию, но я смотрел на него все так же прямо и строго. – Но Аська могла, и сама приехать за ней. Или позвонить мне. Или не забывать важную сумку в чужой машине после того, как мы покатались, старое вспомнили. Я реально подумал, что если ей не важно, то ждет это дело.

Меня неприятно дернуло внутри от «старое вспомнили». Что же это за старое такое? Впрочем, догадаться было несложно. Я коротко выдохнул.

Ну вот какого хрена, Ася?

Я сцепил зубы, кивнул Максу.

– Она говорила, что искала тебя.

– Так если бы искала, нашла. Тут особо негде прятаться.

– Надо было завезти, Макс, – сказал я наконец, сдерживая голос, стараясь, чтобы он не звучал как ультиматум. – Если я попросил что-то сделать, не стоит откладывать в долгий ящик, чтобы потом у нас с тобой не было таких разговоров.

Макс картинно приложил ладонь к груди в знак раскаяния и кивнул, совсем расслабившись.

– Да виноват, Тим. Больше такого не повториться. Я еще вчера хотел завезти, но как-то неловко стало. Она ж занята. У Волковой там на очереди видимо кто-то важный. Не до сумки ей, поверь…

Я нахмурился.

– О чем ты?

– А ты че «бэху» не приметил возле ее дома? – он растянул губы в гадкой ухмылке, от которой у меня зачесались кулаки.

Нет, я не приметил. Ночью пролетел мимо быстро, утром еще там не ездил. Макс, считав видимо что-то на моем лице, весело хохотнул и, расслабившись, достал пачку сигарет. Прикурил с ленивым удовольствием, выпустил первый клуб дыма и продолжил, опираясь спиной о свой пикап.

– Волкова, Тимур… довольно популярная личность здесь, но не самая надежная. Во всех смыслах, – он многозначительно посмотрел на меня. Я слушал. – Со мной покаталась, следующий на очереди видимо кто-то из городских. Будет скучно, можешь тоже с ней покататься, она это любит, если ты понимаешь, о чем я.

Я понимал.

Только вот мы с Асей уже катались и смысл в наших катаниях был совсем иной, нежели закладывал в это слово Макс.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Что же она ему так покоя не дает, раз у него все темы к ней сводятся? Я смотрел на этого наглого и довольно отталкивающего человека и страшно хотелось стереть эту ухмылку с его лица. Потому что я не представлял Асю рядом с ним, не хотел представлять, как он развлекается с ней в машине, как вдавливает ее хрупкое тело в обивку сидения…

Потому что Ася, которую я успел узнать никак не вязалась с образом той, о ком говорил Макс. Да и с теми слухами, что до меня дошли тоже.

И все же…

Вспомнилась ее отстраненность в сообщениях. Это ведь тоже никак не вязалось с тем, как мы с ней расстались, с тем, что я думал об этом.

Я стрельнул у Макса сигарету и тоже закурил, хотя не делал этого уже года три, с тех пор как бросил. Но я знал правила этой игры, поэтому криво усмехнулся и выпустив дым, спросил, делая вид, что не понимаю.

– В смысле?

Макс и до этого улыбался, но теперь у него заблестели глаза. Он выглядел довольным, понимая, что он управляет этой беседой.

– Да в прямом, – фыркнул он, а потом стрельнул в меня взглядом с прищуром, будто что-то понял. – Че, понравилась тебе девка?

Я не ответил.

Потому что правда понравилась. И сильно. Настолько, что сейчас от ярости и разочарования все внутри бурлило. Макс саркастически расхохотался, но в глазах мелькнули жадность и уязвленность.

– Да ничего, все плавали. Знаем. Она всем нравится поначалу, – кивнул Макс с видом знатока, выпуская дым в сторону, будто речь шла не о живом человеке, а о банальной статистике. – И она знает об этом. Поэтому…

И Макс не затыкался еще минут пятнадцать. Я не перебивал, молча слушая «достоверную» правду и тонну словесной грязи, с указанием у кого что спросить, чтобы подтвердили. Слушал, молча выкуривая уже вторую подряд до фильтра и думал, что никогда так не ошибался. Никогда.

– Ладно, – остановил я его, когда он был на середине очередной мерзкой байки. – Я понял, Макс.

Кинул сигарету и вдавил носком в землю.

– Только ты давай, держи всю эту информацию дальше при себе, – я мрачно посмотрел на него исподлобья. – Не знаю, че у вас там было, но я не люблю когда по углам разносят грязь. Чтобы о Волковой я больше не слышал ничего такого. Ок?

Макс чуть разочарованно кивнул, брсоил мне сумку с фототехникой и уехал, а я долго еще сидел в машине, прокручивая в голове снова и снова эти истории о ней. Наконец, завел мотор и поехал в контру.

Возле дома Аси действительно стояла новенькая «х5». Я неторопливо проехал мимо, во дворе никого не было, что неудивительно, время еще раннее, но мерзкое чувство разочарования и странного опустошения только усилилось.

Вот я своими глазами вижу все, мне каждый, с кем заходит речь об Асе, говорит что-то отвратительное, но почему в башке просто не укладывается, что это про нее? Ну просто что-то не сходится, не щелкает.

Имя Аси, истории о ней, но пазлы будто не подходят, будто не было в этих историях самой Аси, с ее характером, осторожностью, замкнутостью, достоинством, которое сквозит в ее поведении.

Я приехал в контору естественно самый первый, работы навалилось много, но я не мог сосредоточиться на ней, то и дело возвращаясь мыслями к Асе и тому, кто приехал к ней на «бэхе». Она была не слишком доброжелательна последние дни в сообщениях, но я помнил наш вечер. Ей понравилось не меньше, чем мне, в этом я был уверен.

И оставлять все вот в таком подвешенном состоянии не в моих правилах.

Мне нужно увидеть ее, поговорить с ней теперь, зная весь этот бэкграунд. По молодости мы все чудим. Я не знаю, что сподвигло Асю искать ласки и любви у каждого встречного тогда. Но с тех пор много лет прошло, и мы все меняемся. Я не из тех, кто ставит крест на человеке из-за его ошибок десятилетней давности.

Особенно, если этот человек что-то внутри затрагивает.

Но я могу разобраться в ситуации с Максом и с тем мажором на «бэхе». И если таков ее путь, мне придется отступить, как сильно бы меня ни тянуло к ней. Потому что я не мог позволить себе не уважать свою женщину. С Асей это будет невозможно, если все подтвердиться.

Глава 13. Ася

Утро выдалось прохладным, солнце скрылось за облаками, а туман полз по дворам, оставляя росу на сочной траве. Я даже начала переживать, что снова пойдет дождь. Я-то была не против, любила такую погоду, но мысль, что это снова помешает посевной, заставила надеяться, что все же распогодится.

Оставив Леру доваривать кофе, я вышла покормить Звонка. Как раз заканчивала аккуратно чесать пса за ухом, когда услышала, как у забора остановилась машина.

Порывисто оглянувшись, я увидела знакомый «додж» и сердце, противореча всем решениям принятым мозгом, зачастило от волнения. Тимур вышел из машины и недобро осмотрел стоящий рядом с моей древней «кариной» шикарный «БМВ» Лерки.

Он и так выглядел мрачным, но тут его брови сошлись еще больше. А потом поднял голову и наши взгляды встретились. Ни намека на улыбку на его лице. Сейчас он выглядел как недовольный начальник, перед которым должны трепетать подчиненные. И такого Тимура я не знала.

Чувствуя нутром, что что-то не так, я вздохнула, собираясь с силами, и пошла к нему навстречу, так как он заходить во двор явно не собирался. Открыв калитку, я сделала несколько шагов к нему и нахмурилась, оглядывая. Он выглядел устало, под глазами залегли тени, лицо осунулось, и, кажется, он не брился с последней нашей встречи.

– Привет, – осторожно поздоровалась я, почему-то отчаянно желая обнять его и погладить по голове, совсем как Лера меня вчера гладила, в знак утешения.

– Привет, – в его тоне сквозила отчужденная деловитость, граничащая с холодностью, и я нервно обхватила себя за плечи. А еще он не смотрел на меня. – Это оно?

Он протянул мне сумку с фотоаппаратом, которая была вымазана в пыли. Я кивнула и взяла ее из его рук. Тим передал так, чтобы наши руки не соприкоснулись.

– Проверь, что там все нормально, – он снова покосился на «БМВ», пока я раскрывала сумку и проверяла в порядке ли техника. Кое-что выпало из своих мест, но в целом все было хорошо, все же для этого и существовали такие сумки, чтобы защищать дорогое стекло и саму тушку.

– Да, все хорошо, – кивнула, вскинув глаза. И в этот момент он впервые посмотрел на меня по-настоящему. Его взгляд метнулся к моей скуле и мгновенно потемнел.

– Это что такое? – резко спросил он и указал на мой синяк.

– Это… – я запнулась. Отличный шанс нажаловаться на Макса, но я почему-то замешкалась. Тимур выглядел таким уставшим, что не хотелось грузить его этими проблемами. К тому же, что он может сделать? – Я… ударилась.

Прозвучало жалко даже для меня самой. Я отчаянно придумывала что еще сказать, так как Тимур мне явно не поверил, судя по взгляду.

– Здрасти! – прогремел бодрый голос Леры, как выстрел в напряженной тишине между нами. Я вздрогнула и резко обернулась.

Из сеней, едва не скользя босыми ногами по мокрой траве, вылетела она – ураган в шелковом халате, с идеальной укладкой и довольной улыбкой, как будто только что сошла с обложки. Подлетела к нам с запахом духов и кофе, и, сканируя ситуацию, расплылась в еще более широкой улыбке.

– Здра–а–асти! – повторила она теперь уже нараспев, при этом сканируя Тима неприкрыто оценивающим взглядом, и ее голос растворил тяжелое, натянутое молчание.

Власов с удивлением взирал на это явление, ворвавшееся в наш неловкий разговор, а Лерка пихнула меня в бок:

– Представь нас, – процедила она, не переставая ослепительно улыбаться.

Я закатила глаза и сдалась:

– Лера – моя подруга. Тимур – владелец всего этого колхоза, – я закусила губу, сдерживая улыбку, когда поняла, что Власова я представила как-то немного оскорбительно, но заметив, как в его глазах мелькнули смешинки, немного расслабилась.

– Очень приятно познакомиться, – промурлыкала Лерка, протягивая ему руку, а он с теплой улыбкой, такой, какой раньше улыбался и мне, ее пожал. В груди неприятно потянуло, не из-за ревности к Лерке, нет, а из-за предчувствия, что я что-то сделала не так, или он думает, что я сделала что-то плохое.

– Взаимно, Лера. Твоя машина?

– Ага – она гордо кивнула, а потом заговорщически прищурилась. – Заметила, что понравилась. Хочешь расскажу, что нужно делать, чтобы получить такую тачку? – она хитро на него взглянула и расхохоталась. – Шучу. Это подарок мужа. Хотя делать в принципе нужно то же самое.

Я заметила, как Тимур с огромным трудом подавил понимающую улыбку и отвел взгляд на машину.

– Просто зверь, – заключила Лера, погладив своего железного коня.

– Машина? – уточнил Тим, чуть склонив голову, и в его голосе прозвучало что-то задорное.

– И муж тоже, – она игриво качнула локонами.

Я закатила глаза. Чертовка, вот как у нее так получается очаровывать людей? Она перевела взгляд с Тимура на меня и обратно.

– Ой, простите, вы тут, наверное, ведете серьезные разговоры, а я вмешиваюсь.

– Нет, все нормально, – спокойной сказал Тимур и потом чуть прищурившись бросил взгляд на меня, замершую с сумкой в обнимку. – Ты надолго к нам?

– Послезавтра домой. Вот пытаюсь уговорить Асю свозить меня на озеро и посидеть там у костра, а она не хочет, представляешь? Говорит опасно разводить костер, противопожарный режим и все такое.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я чуть было не вскинулась. Первый раз об этом слышу! Вот актриса.

– Так не проблема, Лер. Хочешь, устрою вам костер, – предложил Тимур с той невообразимой легкостью, с какой мужчины могут снимать с женских плеч ответственность, а потом весело добавил: – Как владелец… всего этого колхоза.

Он бросил взгляд на меня, когда произнес мою же фразу. Я отметила, что он сказал «вам», а не «тебе». Ну спасибо, что и про меня не забыли.

– Хочу, – она очаровательно улыбнулась своей коронной улыбкой, чтобы появились ямочки. – А когда? Может, завтра? Перед моим отъездом?

– Можем и завтра, – согласился Тимур, улыбаясь в ответ, потому что Лере невозможно было не улыбаться, с ее-то энергией.

Что она делает? Боже… Я бросила на нее короткий взгляд, но она на меня не смотрела, продолжая стрелять глазами и ведя какую-то свою игру. Она радостно хлопнула в ладоши и сказала:

– Отлично. Вот и договорились! Ну ладно, не буду мешать, – сделав свое дело, она решила откланяться, но и тут ей пришла в голову мысль, чтобы я уже наверняка не отвертелась.

Она свела брови и посмотрела на Тимура так, будто только он мог решить эту проблему.

– Вы, наверное, как раз обсуждали поведение того агронома, да? Пить за рулем, а потом все это… Ужасная ситуация, я надеюсь, что в вашей компании… то есть в этом вашем колхозе такое не остается безнаказанным, Тимур, – закончила она строгим голосом и многозначительно на него посмотрела и как бы невзначай постукала себя по правой скуле.

Ну какая же лиса. Тим кинул на меня быстрый обеспокоенный взгляд и весь напрягся. Прикусив губу и блеснув глазами, Лера посмотрела сначала на меня потом на Тимура.

– Ну, пожалуй, я пойду, – заключила она, с чувством выполненного долга и довольная проделанной работой.

Помахала ему игриво пальцами с длинными ногтями и на цыпочках пошла к дому, стараясь не вляпаться в коровьи лепешки возле забора, которые не заметила по пути сюда.

– Фу, гадость какая… – донеслось ее удаляющее ворчание.

Мы несколько мгновений стояли молча.

– Сядь в машину, – тихо, но твердо сказал наконец Тимур, и, не дожидаясь ответа, прошел к машине и открыл дверь пассажирского сидения, ожидая, когда я подойду.

Чувствуя, как сердце долбит в груди и ощущая нервозность, я села а машину, крепко сжимая в руках злополучную сумку. Тимур захлопнул дверь и, обойдя капот, тоже оказался в кабине. Мы провалились в тяжелую тишину.

Почему я чувствую вину? Почему я боюсь, что мне нужно защищаться? Откуда все это?

Я вдохнула, выдохнула, и в этот момент он дотронулся до моего подбородка. Я вздрогнула от неожиданности этого жеста и собственной реакции на его пальцы. Осторожно, как будто боялся спугнуть, поднял мое лицо, заставляя посмотреть на него. Его серьезный взгляд прошелся по синяку. Почти ласково Тимур провел по нему большим пальцем, словно извиняясь, хотя ему было не за что. Глядя мне в глаза, он убрал руку и вздохнул.

– Рассказывай.

Глава 13.2 Ася

Я молчала, не зная, как завернуть в слова эту ситуацию.

– Это сделал Савельев?

Я закусила губу. Вот как сказать так, чтобы это не выглядело жалко или будто я оправдываюсь, или еще хуже – наговариваю. Тимур не торопил, дав мне время собраться с мыслями.

– Я не думаю, что это было специально. По крайней мере, не думаю, что он хотел оставить мне синяк. Когда он заехал за мной вечером… – едва ворочая языком начала рассказ.

Я говорила спокойно, не стараясь сделать из всей ситуации трагедию, но могла говорить только глядя в одну точку на приборной панели. Сначала было тяжело, но потом события того вечера легко полились из меня потоком. Закончив, я подняла взгляд на Власова и заметила, как сильно сжаты его челюсти, а под кожей проступают желваки. Он был опасно спокоен, но в глазах что-то зажглось.

Несколько минут он не говорил ни слова. Просто качнул головой, провел рукой по лицу, – жест уставшего человека.

– Я его уволю к херам…

– Ты не можешь остаться без агронома в разгар посевной, – я постаралась звучать спокойно, взывая к его голосу разума.

Слова Тимура меня напугали. Я не хотела, чтобы мой рассказ привел к таким последствиям. Мне очень хорошо было известно, что агроном это столп, на котором держится сезон. Без агронома, тем более который прекрасно знает эти земли и их особенности, Тимур понесет потери на сотни тысяч, если не миллионы. Как бы я не хотела, чтобы Макс получил по заслугам за то, что сделал, но все же не такой ценой.

Тимур понимал, что я права, поэтому только сильнее сжал челюсти.

– Я позвонил ему, когда ты написала про сумку, – начал он спокойно, что противоречило языку его тела. – Но ничего подобного он мне не рассказал. И сегодня тоже. Не про какие конфликты и речи не было. Более того, он похвастался, что вы славно покатались… – Тим криво усмехнулся. – Он сказал, что хотел завезти тебе сумку, но ты занята, и у тебя здесь новый… короче, что у тебя мужчина, и ты просила тебя не беспокоить. Я и сам уже было подумал не мешать тебе, подождет эта техника. Но она мне глаза мозолила с семи утра.

Пока я его слушала на меня обрушился целый град эмоций. От злости и ненависти, до робкой нежности. Я не ждала другого от Макса, меня не удивило и даже не задело то, что он снова соврал, причем начальнику. Да и видела я каким взглядом облапывали Леркину машину сельчане, снующие туда-сюда по улице, строя каждый свои догадки, впрочем, очень похожие друг на друга. Но слова Тимура, заставились что-то шевельнуться в груди.

Я услышала помимо прочего и что-то другое в словах Власова, что заставило сердце предательски частить. Вместо того чтобы ругаться, возмущаться и ахать, я, едва не задыхаясь от волнения и страха негромко спросила:

– Тебя это задело? То, что он сказал?

Тимур невесело усмехнулся, покачал головой и, прищурившись, посмотрел на меня своими светлыми глазами. Прямо в душу посмотрел.

– Задело, Ась, – просто сказал он.

Я сглотнула. Внутри все звенело. Собрав всю свою смелость в кулак, я протянула руку, осторожно, будто опасаясь, что он отдернет свою. Но нет, его ладонь встретила мою. Мои ледяные пальцы тут же оказались в его теплой, немного шершавой руке, самой приятной руке в мире.

– Ты чего такая ледяная? – он спрятал мою руку в обеих ладонях, согревая.

– Мне, когда страшно, всегда так, – призналась я.

– Тебе не должно быть страшно, теперь пусть Савельев трясется, – в его голосе послышалась угроза. – Почему не рассказала сразу?

– Не хотела впутывать в эти деревенские дрязги.

– Это и меня теперь касается. Ты была у меня на работе, Савельев тоже был на работе. Я напрямую к этому отношусь.

– Но если бы не я, то все было бы нормально.

– Ни хрена это не нормально. Этот придурок домогался тебя в рабочее время и сознательно мне соврал. Если бы не твоя Лера, я бы сейчас до сих пор думал, что к тебе прикатил какой-нибудь мажор.

– Наподобие тебя? – улыбнулась я, сморщив нос.

– Наподобие меня, – оскалился Тим в ответ. – Только без колхоза.

Я тихо рассмеялась, чувствуя, как сердце отпускают стальные тиски, и моя решимость оградить себя от Власова рушится как карточный домик. С ним все ощущалось легче, даже эта деревенская «правда».

– Ася, – Тим снова стал серьезен. – Я в тебе одно вижу, а слышу про тебя другое. Я умею читать людей. И у меня просто не складывалось в голове, как ты можешь быть со мной такой, и другой с кем-то еще.

– Ну теперь ты знаешь, что единственное веселье в тот вечер у меня состояло только в том, чтобы найти дорогу домой, пока меня не утащил какой-нибудь леший или еще кто похуже, а «мажор» на бэхе – моя лучшая подруга. Видишь, моя жизнь не настолько весела, как может показаться со стороны, – я замолчала, наблюдая как он поглаживает костяшки моих пальцев, а потом негромко добавила: – Меня бы задело, если бы ты остался обо мне такого плохого мнения.

Тим покачал головой и тяжело вздохнул.

– Я был бы полным кретином тогда.

Я осмотрела его лицо и осмелилась спросить:

– У тебя какие-то проблемы? Ты так резко уехал куда-то…

– Сын упал с лошади и сломал руку, – неожиданно откровенно ответил Тим. Увидев тревогу на моем лице, он добавил: – Нет, с ним уже все хорошо. Он окружен заботой и любящими людьми, они сделали все как надо, но я не мог не прилететь. Хотя бы ненадолго, увидеть его своими глазами. Спустя пару дней, он уже вовсю хвастался своим гипсом перед каждым, кто встречался на его пути, – Тим улыбнулся и в его глазах промелькнула нежность.

– Хорошо, что все обошлось, – ответив на его улыбку, сказала я и вспомнила свой опыт с лошадьми. – Меня тоже однажды сбросил конь. Просто взбрыкнул, представляешь? Так, будто я ему надоела, и он решил избавиться от тяжести на спине. Как раз в тот момент, когда я послала его в галоп. Я упала и ушибла спину, а чувство было такое, будто меня предали. Потом мы с конем долго шли по полю, как в той песне, прежде чем наконец оказались дома. Просто я не смогла на него залезть без какой-то подставки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Ты без седла что ли ездила? – удивился Тимур.

– Ага. Седла у нас не было, а я обожала скакать верхом.

– Сумасшедшая, – с теплотой в голосе произнес он.

– Это точно. Но я рада, что с твоим сыном все обошлось только переломом. Он давно занимается с лошадьми?

– Уже пару лет как. Только недавно пересел с пони на нормальную лошадь. Это была его мечта.

Я слушала его с удивительным удовольствием. С каждой минутой я все четче ощущала возвращение того самого Власова, который очаровал меня в первый раз – не словами, скорее сдержанностью, надежностью и неравнодушием. Мы ненадолго задержались в этом разговоре. Он рассказывал о сыне, я делилась своими воспоминаниями. В машине стало уютно, как будто нас обернули невидимым пледом. Но у этого мгновения, как у всякого был свой конец.

Раздался звонок. Тимур взглянул на экран, где высветилось «Аркадьевна» и коротко бросил в трубку:

– Сейчас буду.

Потом посмотрел на меня. Его взгляд был внимательный, мягкий, и в нем читалось то, что не было сказано вслух.

– Я не буду просить тебя сегодня увидеться, проведи время с подругой. Но я хотел бы поговорить с тобой в ближайшее время.

Он сжал мои пальцы, которые неплохо отогрелись в его руках, и я кивнула, чувствуя, что пропала.

– Тогда, до завтра, Ася?

– До завтра, – эхом отозвалась я и замерла, когда он снова коснулся моей скулы, а потом подался вперед и поцеловал в щеку. Легко, почти мимолетно, тем не менее заставляя этим простым поцелуем зачастить пульс.

Я вылезла из машины, чувствуя, как щеки полыхают, и, робко улыбаясь, помахала ему. Он ответил легкой полуулыбкой и, мягко шурша шинами, поехал в сторону конторы. Не в силах перестать улыбаться я вернулась в дом, застав на пороге нетерпеливо подпрыгивающую Лерку с горящими глазами.

– Какой же он красавчик! – выпалила она, подлетая ко мне. – Выкладывай. Я хочу знать все.

***

– И все же, это довольно жуткое место, – сказала Лера, всматриваясь в темные силуэты домов, что зловеще чернели в сумерках. – Ужасно доживать свою жизнь среди заброшек, без медицины или малейших удобств.

Сегодня мы прогулялись с Леркой по небольшому участку Луговского. И то, что я воспринимала спокойно, ее приводило в ужас. Но у меня было время привыкнуть к медленному умиранию села, а вот ей, видевшей такое воочию впервые, было непросто осознать, как можно спокойно относиться к подобному.

– Мы радуемся тому, что сюда приезжают врачи на мобильном пункте. Скоро появится магазин и будет получше дорога. Сюда приехали новые люди. Это много значит для местных. Не все готовы уезжать из дома, в котором прожили всю жизнь, многое держит их тут.

– Но ты же уедешь к осени? – с надеждой посмотрела на меня подруга, и я пожала плечами.

– Посмотрим, какое будет лето, и какая к осени буду я.

Лера обняла меня, и мы некоторое время слушали тонкие крики сов, которые не замолкали ни на минуту. Они кричали тонко, пронзительно, но тишина все равно казалась обволакивающей.

– Ты дашь шанс Власову? – негромко поинтересовалась она.

– Похоже у меня самой против него не осталось ни шанса, – недовольно пробурчала я. – Он… интересный. Но все сложно, Лера. Сегодня мне показалось, что между нами что-то есть. Но когда он узнает про меня то, что судачат в деревне… Может, на этом все и завершится.

– Если так, то он окажется полнейшим дураком.

– Всего лишь мужчиной, – фыркнула я, и Лера засмеялась.

Мы помолчали некоторое время, потом Лера передернула плечами.

– Б-р-р, и все-таки жутко здесь.

– А хочешь еще больше жути? – спросила я, понизив голос, и подруга подняла на меня растерянный взгляд.

– Даже не знаю.

– Здесь почти в каждом доме есть висельник.

– Это тот, кто…

– Повесился, да. Например, нас окружают несколько домов и в каждом повесился человек. Таких в деревне очень много.

– Господи, что за ужасы ты рассказываешь? Почему так?

– Никто не знает. Не все люди оставляют записки, как это показывают в кино. Иногда они принимают такое решение, выскальзывают в ночь, делают петлю и лезут в нее там, где их найдут лишь на утро. Обычно это пригоны, пристройки. Почти никто не делает этого в доме.

– А это какая-то норма? В деревнях всегда так?

– Нет, это какая-то местная напасть, – я покачала головой. – В соседних селах такого не было никогда.

– Думаешь, это какое-то проклятие? – задушенным шепотом предположила Лера.

– Старики чего только не говорят. Может, место такое, может проклятие. Но знаешь, Лер, тут люди очень злые были. Безжалостные. Возможно, этому месту просто не хватало доброты.

Мы замолчали, и через несколько минут Лера вдруг спросила:

– Ты же никогда не пыталась… – она замолкла не в силах закончить, я посмотрела в ее встревоженное лицо.

– Нет, – соврала я, понимая, что не хочу вешать бремя этого знания на нее.

Рядом неслышно пролетела большая тень филина, раздалось громкое «ух», и Лерка чуть не подпрыгнула от страха.

– Боже, теперь ты должна проводить меня в туалет, – проворчала она поднимаясь.

Я посмеялась только, подруга никак не могла смириться с уличным туалетом и для нее каждый поход туда был настоящим испытанием. Поэтому обычно мы ходили туда вместе, я выступала в качестве поддержки и, если приходилось, устраивала геноцид пауков, лишь бы ничто ее не тревожило.

Глава 14.1 Ася

Мы с Леркой счастливо провели два дня, вдоволь наговорившись и наотдыхавшись. Я совершенно забыла про работу, делая лишь горящие задачи, про огород, который требовал внимания, про уборку даже. Просто оставила все как есть, отдав все свое время подруге. Ничто не омрачало мое спокойствие. После разговора с Тимуром внутри будто что-то встало на место, исчезла гнетущая тревога, осевшая в груди днями ранее.

В обед написал Власов и предложил поехать раньше, до темноты, чтобы встретить закат. Мы без раздумий согласились, предвкушая хороший вечер. Да и я, если честно, уже очень хотела увидеть его снова.

Мы собрали корзину еды, так как я заверила Леру, что на свежем воздухе, да еще и у костра обязательно захочется чем-то похрустеть. Огурцы, багет, сыр, печенье, сок, пара яблок и плед – все, что могло создать атмосферу уютного пикника. Тим тоже не остался в долгу, приехал с пакетом, в котором оказался целый гастрономический арсенал: сосиски для барбекю, шампиньоны, овощи и две бутылки хорошего красного вина.

Я села вперед к Тиму, и он задержал на мне взгляд чуть дольше, подмигнул, и я улыбнулась в ответ. Сзади моментально появилась Лерка, втиснувшись между нашими сиденьями, вся в нетерпении.

До озера было всего несколько минут езды на машине, поэтому мы быстро вырулили на плотину, и перед нами раскинулась гладь воды, обрамленная старыми ивами.

– Аська, как красиво! – воскликнула Лера, оглядывая озеро в приятном золотистом свете. – Чего ты меня раньше сюда не привезла?

– Не успела, – улыбнулась я и показала Тиму направление: – Давай объедем по этой дороге и встанем с той стороны. Там под холмом меньше ветра и живописнее в целом.

Он молча кивнул и повел машину в объезд. Мы остановились на полянке у воды, где кто-то из рыбаков оставил аккуратное костровище, а рядом торчал самодельный пирс из кривых досок. Лера тут же выскочила из машины, скинула кроссовки и с детским восторгом кинулась к воде. Через секунду ее голос разнесся по берегу:

– А-а-а! Ледяная, мать вашу.

Мы с Тимуром только переглянулись, еле сдерживая улыбки и разделяя одно воспоминание, а потом начали выгружать провизию. Сумки, корзинки, плед, все за считанные минуты превратилось в уютный уголок для пикника. Я начала разбирать еду, а Тимур тем временем ловко сложил костер. Вскоре огонь уже полыхал, пуская вверх дымные змейки, вплетавшиеся в запахи травы и воды.

– Итак, Тим, рассказывай, откуда ты и какими судьбами в этом богом забытом месте? – Лера села на перевернутую чурку у костра и стащила огурец, принявшись им хрустеть.

– Думаешь, таким уж забытым, если я встретил тут вас? – пошутил он, и Лера всплеснула руками.

– Нет, умеет же правильно расставлять акценты.

Я усмехнулась, а Тим присоединился ко мне и начал выкладывать сосиски на решетку, параллельно отвечая на вопрос Леры:

– Мое детство прошло на окраинах Краснодара. Потом, когда у отца попер строительный бизнес, переехали в центр, жизнь заиграла новыми красками. Сейчас его основной офис находится там, но у нас открыты филиалы по всей стране в разных направлениях, не только стройка. Хотя у отца это основное. У меня тоже офис там, оттуда идет управление. Все, что можно делают удаленно, иногда приезжают на объекты.

– А вот это все, – Лера покрутила пальцем в пространстве. – Выгодно? Ну, как это выглядит? Ты покупаешь разваливающееся село…

– Разваливающееся предприятие, скорее, – поправил Тимур. – Село как довесок. И да, это очень выгодно, учитывая, что государство полностью поддерживает это направление. Субсидированные процентные ставки, дотации, льготы. Плюсов много. При тщательном анализе и грамотном подходе, окупается все быстро. Наша страна только наращивает производство сырья и экспорт за границу. Мне выгодно работать с жителями села, это и их поддержка, и мне не нужно везти сюда людей вахтой. Но вот конкретно в этом месте с работниками не все так просто…

– Почему? – поинтересовалась Лера, наблюдая, как мы с Тимуром работаем.

– Проблемы с алкоголем? – предположила я, наблюдая за Тимуром и как пламя костра играет бликами на его лице.

– Пьют просто по-черному. Не хотят работать. Тащат все, что можно. Мало замотивированных даже за хорошие деньги. Да и выбирать не из кого.

– Так всегда было, – пожала я плечами. – Даже в лучшие времена. Такое уж у них тут развлечение.

– А ты здесь только весной и осенью живешь? – Лерка продолжала атаковать Тимура вопросами. Впрочем, я за это ей была очень благодарна, хотелось узнать о нем больше, но при этом не выглядеть навязчивой, а Лере это не грозило.

– По большей части да, – кивнул он. – Но и летом тоже дел много. Поэтому в основном я буду здесь. Когда все будет поставлено на поток, мои обязанности будут переданы управляющему. К этому времени нужно построить приличные дома, для управленцев и облагородить колхозные для рабочих. Те, что есть весьма специфичны из-за своего возраста.

Я рассмеялась, качнувшись вперед и протянув ладони к костру.

– Так тут полдеревни колхозных домов. Ни один не подходит искушенным предпринимателям для хорошей жизни?

– Я не так привередлив, но моим людям должно быть комфортно в месте, где они будут проводить полгода своей жизни, а то и больше.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Знаешь, – я подбросила в огонь тонкую ветку, – последний дом тут строил мой прадед. Лет сорок назад. Будешь первым, кто решился на новострой. Местные сочтут это сенсацией.

– Главное, туалет в доме сделать, – сказал Тимур, и мы все понимающе расхохотались.

Мне в этот момент было так хорошо, что стало даже немного не по себе.

– Ну а ты, Ася, на совсем сюда вернулась? – поинтересовался он, взглянув на меня и задержавшись взглядом.

– Я не думала об этом, – честно призналась я, пожав плечами. – Поживу до осени, а там видно будет. Пока никаких планов не строю.

Да и сложно в моем положении это делать. Тимур не стал расспрашивать дальше, понимая, что тема вероятно не из веселых и принялся допытывать Лерку. Пока мы болтали, огонь прогорел и на угли пошла первая партия сосисок и овощей. В воздухе тут же потянуло жареным и дымным.

Тимур отошел потрогать воду и обернулся.

– Окунемся? – заговорщически посмотрев на меня, спросил он.

– Да ты с ума сошел, ледяная же вода, – запротестовала Лера, но я уже зажглась азартом. Она порицательно на меня посмотрела, без труда разобрав, что значит мой взгляд. – Ась, отморозишь себе чего-нибудь.

– Я взял полотенца и пледы, – успокоил ее Тим, но она только покачала головой.

– Я все равно пас, там еще всякие насекомые к тому же плавают. Послежу за едой.

Тим снял футболку, стянул джинсы и пошел к воде. Я буквально почувствовала, как Лерка обомлела рядом, она даже голову вывернула, чтобы лучше рассмотреть длинные ноги Тимура, и красиво перекатывающиеся мышцы на спине.

– Офигеть, – прошептала она, не отводя взгляда от задницы Тима. – Аська…

– Да, знаю, – вздохнула я, отлично понимая, что хотела сказать подруга. Она многозначительно на меня посмотрела и подергала бровями.

Я последовала за Тимуром. Вода казалась еще более ледяной, чем в прошлый раз, потому что входили в нее медленнее.

– Прыгать в такую воду поприятнее, – вынес вердикт Власов, оборачиваясь и разбрызгивая с волос воду. Его взгляд спустился от моего лица ниже, рассматривая, и мне захотелось прикрыться, но я сдержала порыв, представив как жалко это будет выглядеть. Зайдя по пояс, нырнула и с визгом вынырнула.

– Кайф, – все же сказала я и подплыла к Тимуру.

Тот с улыбкой наблюдал за мной. Опустилась на ноги, дно было мягким, чуть вязким, с корягами и водорослями, местами попадались ямки, я сразу узнала знакомое ощущение. Где-то тут…. – Погоди.

Я нырнула под воду и принялась исследовать дно, почти сразу наткнувшись на норку и на хорошего жирного рака, который попытался от меня ускользнуть, но я была ловчее. Вынырнула, откидывая волосы с лица и победоносно подняв рака над своей головой, словно трофей.

– Не растеряла навыков, – широко улыбаясь, сказала я.

– Ты… реально поймала рака? – Тимур смотрел так, будто я только что вынырнула с мечом из мифического озера.

Подошел чуть ближе ко мне, рассматривая темно-зеленый панцирь и угрожающе раскинутые клешни. Потом опустил веселый взгляд на меня. Он сейчас стоял очень близко и возвышался надо мной. На меня это действовало совершенно обезоруживающе. Его взгляд приковал к месту, загипнотизировал и заставил забыть обо всем, глядя в ответ и растворяясь в этих чистых светлых радужках.

Рак яростно забил хвостом обдав нас освежающими брызгами и наваждение спало.

– Боже мой! – подошедшая к воде Лера с берега презрительно косилась на мою руку. – Ася, не смей тащить это животное на берег. Страшилище какое.

– А мне нравится, – я повернула рака к себе «лицом» и посмотрела, как возмущенно шевелятся усы. – Да и жалко мне его. В детстве как-то пофиг было, а сейчас не хочется разрушать его маленькую уютную жизнь в норе. – Я посмотрела на Тимура, который все еще не сводил с меня взгляда и протянула ему рака. – Хочешь сунуть палец?

Он ухмыльнулся, глаза озорно блеснули, и голос стал чуть ниже, чуть мягче, буквально обволакивая:

– Я-то хочу, Ася. Уточни… куда.

Он многозначительно на меня посмотрел, откровенно веселясь. Я растерянно открыла рот, потом меня бросило в жар, от двусмысленности нашего диалога.

– Вот сюда, Власов, – я взяла рака за раскрытую клешню и помахала ей перед ним. – Проверить силушку животины.

– Да хватит вам уже живодерничать, у меня тут еда горит, – донесся до нас крик Леры, и я отпустила рака в воду, сохранив пальцы Власова.

Тим приобнял меня за талию, как бы невзначай, пропуская вперед, и мы вышли из воды. Он сразу же укутал меня в полотенце, а сверху накинул плед. Усадил к костру и пошел вытираться сам.

Глава 14.2 Ася

После ужина Тимур снова подбросил в костер дров, и пламя взметнулось ярче, осветив наши лица мерцающим золотом. Над головой небо устроило настоящее волшебство – закат разлился по нему щедрыми мазками пурпура и меди, будто кто-то смахнул кисть по холсту.

Мы с Леркой лениво потягивали вино из пластиковых стаканчиков. Тимур отказался. «За рулем», – бросил через плечо, но пару раз все же сделал глоток из моего, чуть пригубив, как бы между прочим, но все равно это отчего-то казалось очень интимным. Брезгливости по отношению ко мне он явно не испытывал.

Мы много ели, болтали и смеялись. Лерка чувствовала себя комфортно и очень смешно рассказывала разные истории из жизни. Тим смеялся искренне, поддерживал ее, будто старый знакомый, но при этом не казался навязчивым. Казалось, все его внимание сосредоточено только на ней – он ловил ее слова, кивал, поддакивал… И все же в какой-то момент, когда с моего плеча соскользнул плед, он, не прерывая рассказа и даже не взглянув, заботливо поправил ткань, и его теплая ладонь вдруг осталась лежать у меня на плече. Мне не хотелось, чтобы он ее убирал.

Я устроилась удобнее, прильнув к нему боком, и оказалась в мягких, теплых объятиях. Осторожно вдохнула, от него пахло костром, ночным воздухом и чем-то обволакивающе мужским, будоражащим. И мне вдруг до боли захотелось прижаться носом к его шее, спрятаться у него в руках, быть ближе.

– Ой, Антон звонит, – вскинулась Лера, посмотрев на экран вибрирующего айфона, и теплая улыбка расплылась по ее лицу. Она обернулась к Тиму: – Я в машине посижу, поболтаю?

– Конечно, – кивнул он, и она неспешно пошла к авто, ответив на звонок. Я проводила ее взглядом, улыбаясь от того, как изменился ее голос, и она заворковала в трубку.

– Мне нравится твоя подруга, – тихо усмехнулся Тимур. Он отпустил мое плечо и встал, чтобы снова подкинуть в костер хвороста.

– Она правда хорошая, – улыбнулась я, допивая вино. Тим сел рядом, снова приобняв меня.

– Давно вы дружите?

– Как ни странно, совсем нет, – я отставила пустой стаканчик и бросила на Власова взгляд. – Она появилась в моей жизни уже во взрослом возрасте. Но, понимаешь, срок не всегда важен? Иногда встречаешь человека и понимаешь, что он – твоя родственная душа и близость складывается как-то сама собой, не благодаря времени, а из-за того, что с человеком просто совпадаешь.

Тимур оценивающе посмотрел на меня, будто пытался примерить мои слова на себя.

– Может быть, понимаю, – тихо сказал он. – Но вот что интересно: благодаря ей, я сегодня узнал о тебе больше, чем за все время, что мы знакомы.

Я весело на него взглянула, чуть склонив голову.

– А что бы ты хотел обо мне знать?

– Что-нибудь, – усмехнулся Тим и посмотрел хитро: – может мне тебя погуглить?

– Вряд ли поможет. Я же не Тимур Власов, – поддразнила я, и он вскинул брови, заставив меня рассмеяться. – Не ты один владеешь гуглом. Должна же я была узнать, что за фрукт заправляет теперь нашим колхозом.

– Что за фрукт? – притворно возмутился он. – Ну и как, одобрила?

– Посмотрим на вашу работу, когда вы тут закончите – делано деловито сказала я.

– Справедливо, – согласился он и чуть повернулся ко мне. В его светлых глазах играли блики костра превращая их в расплавленное серебро. Мне захотелось замереть, не дышать, чтобы не спугнуть это мгновение. – Так скажи мне, Ася, как мне узнать о тебе что-то.

– Спросить, – я пожала плечами и пытаясь удержать улыбку, но она все равно медленно сползла: – Только будь осторожен. Ты можешь спросить что-то у меня, гугла, Леры или односельчан, и не везде ты будешь готов к ответам, – мне стало тяжело смотреть на него, и я отвернулась, уставившись в костер.

Надо мной снова нависли прошлое, страх и обида. Может ему самой все рассказать? Не будет тогда это все довлеть надо мной словно гильотина.

– Точнее и не скажешь… – тихо и как-то задумчиво произнес Тимур, отчего мое сердце сжалось неприятным предчувствием. Я посмотрела на него, встретила взглядом, он пристально смотрел, изучал, словно пытался влезть в голову. – Мне и спрашивать не пришлось. У вас любят просвещать и наставлять.

Во рту стало вязко и горько. Я сглотнула тяжело и прикрыла глаза. Он знает. Тогда почему еще здесь? Почему еще говорит со мной?

Ответ показался мне на поверхности. Он решил, что так даже лучше, доступнее. Для разового развлечения хватит. Меня замутило. Вечер начал быстро терять свое волшебное очарование.

– Значит, тебе все рассказали, – заключила я так, будто ставила точку. Во всем. – Когда?

– Да понемногу в разное время. Но в основном, вчера утром.

Я молча покивала, закусив губу.

– Я, конечно, охренел, – произнес он спокойно, но будто через силу. – Но потом подумал: это не мое дело. В юности все чудят. Я сам не был идеальным мальчиком в шестнадцать. Моя сестра вообще такое творила, что маму до сих пор в дрожь бросает при воспоминаниях.

Повисло молчание, такое тяжелое и непривычное, какого между нами еще ни разу не появлялось. Я сжимала зубы, глядя в огонь, чтобы не дать волю эмоциям и не зная, как в этот прекрасный вечер мы пришли к этому разговору.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Ась, ты хочешь сказать что-нибудь?

Я покачала головой. Оправдываться я не буду. Я это уже проходила, кроме Лерки мне никто не поверил. Зачем вообще мы об этом говорим? Что Тимур хочет услышать? Как и всегда, чувствуя себя максимально уязвимой, я подумала, что ужасно хочу домой, спрятаться, закрыться от мира в одиночестве. Тело отреагировало моментально, я почувствовала тяжесть, зажатость, мне захотелось отодвинуться от Тимура. Вечер для меня подошел к концу.

– Не закрывайся от меня, – ласково произнес Тим, удивив меня. Бывший муж всегда уходил, стоило мне впасть в такое состояние, и ждал, когда я «перепсихую». Меня никто никогда не пытался вытащить из моей норы.

– Ты поверил им всем? Ему? – тихо спросила я.

– Сначала поверил, как и говорил раньше. И им и ему.

Я втянула воздух, стало больно, будто мне под дых кто-то ударил.

– Потом я задумался. Не сходилось что-то в моей голове. А ситуация с Савельевым вообще все с ног на голову поставила. Давно заметил, что он зациклен на тебе. Он легко соврал, даже не подумав, что я могу у тебя что-то спросить, а ты можешь опровергнуть.

– Потому что сколько бы я не опровергала это раньше, мне никто не верил, – с горечью произнесла я. – Он просто действовал, как и всегда.

– Расскажи, как это получилось.

Я посмотрела на Власова хмуро.

– Зачем тебе это? Хочешь, чтобы я оправдалась?

– Хочу знать твою версию.

– Если я просто скажу, что все это ложь, от первого до последнего слова поверишь?

– Поверю.

Я опешила и недоверчиво на него посмотрела.

– Почему?

Власов покачал головой и взял мои руки в свои, теплые и шершавые от физической работы.

– Потому что это говоришь ты.

Разве так бывает? Разве этого может быть достаточно. Власов, кажется, прочел на моем лице вопросы и тихо рассмеялся.

– Мы с тобой росли в разных условиях. Я привык стоять за своих горой. За меня также стояли родители и друзья. Чтобы ни случилось, кто бы что не говорил, как бы кто ни накосячил главное – защитить. С остальным потом разобраться можно.

Он поднес мои руки к лицу и поцеловал ледяные пальцы. А я сидела, ошарашенная тем, что каким-то неведомым образом попала в категорию «свои».

– Замерзла или опять боишься?

Я все еще молчала, немного прибитая происходящим.

– Ася… – позвал меня Тимур, а потом взял за подбородок и заставил смотреть себе в глаза. – Если ты думала, что я побоюсь связываться с девушкой с плохой репутацией, то ты меня не знаешь.

Я действительно его не знаю. И не ожидала такой… я с трудом подбирала определения в своей голове.

Силы. Да, силы. Ему удалось меня немного вытащить из оцепенения.

Но я тут же попыталась дать себе оплеуху.

Ася, нет. Он может притворяться.

Да, Тим может говорить то, что я хочу услышать. Я не могла ему довериться, как бы сильно ни желала этого. Теперь точно нет. И от этого осознание, сердце обливалось кровью. У меня внутри было чувство, что мне показали что-то очень желанное, а затем отобрали.

– Расскажешь мне свою версию?

Я печально улыбнулась, закусив губу. Меня душил ком в горле и совсем не из-за прошлого. Я посмотрела на Тимура, он тепло улыбнулся. Тяжело вздохнув, я подумала, что теперь уже неважно. Я могу ему рассказать, это ничего не изменит.

– Вся эта история началась, когда мне было пятнадцать….

Глава 15. Тим

Я видел по лицу Аси, что вечер испорчен окончательно и бесповоротно и чувствовал свою вину. Но я не мог отложить этот разговор еще дальше, только не сегодня. Знал, что об этом надо поговорить до того, как я обозначу свои планы на нее, чтобы это не вскрылось после, чтобы она потом не думала, что я решил сорвать легкий куш. Но все оказалось гораздо серьезнее и трагичнее и кажется, отдалило от меня Асю окончательно.

Она привычно закрылась, так, как мне уже доводилось наблюдать. Будто кто-то резко выключил солнце, и мир погрузился в темноту. Она явно чувствовала себя не в своей тарелке и хотела сбежать, но осталась, чтобы рассказать мне свою историю, как я и просил.

Я слушал, охреневая все больше. Внутри поднимались боль, возмущение, гнев, но я старался, чтобы ни одна эта эмоция не пробивалась, держал лицо спокойным, потому что она смотрела на меня иногда, прежде чем продолжить. Если бы я не был начальником Савельева, я бы разбил его морду сегодня же. Если бы посевная не была в самом разгаре, я бы уволил его сразу же. Как руководитель, всегда старающийся держать голову холодной, я не мог себе позволить действовать так, как мужчина, защищающий что-то ценное, и от этого сам себе был противен. И хоть я вчера еще раз с ним поговорил, достаточно жестко указав на то, чтобы он больше не раскрывал рот по поводу Аси, легче от этого не становилось.

– Худшее, что я испытала тогда помимо этого клейма, это потерю безопасности. Этот маленький мир, единственный что был у меня тогда, превратился в площадку для выживания, – сказала Ася и с вызовом на меня посмотрела, как будто ожидала, что я посмеюсь над ней. Мне захотелось ее обнять и многое сказать, но я понимал, сейчас она воспримет это как жалость. Не для этого она мне рассказывает

– Ко мне приставали даже взрослые мужчины, ведь им рассказали, что я доступная, – продолжила она и цинично усмехнулась. – Оказалось, сложно осознавать в пятнадцать лет, что мир – это недружелюбная и опасная штука. Но потом, когда я привыкла, стало легче. А стоило отсюда вырваться, и вовсе поменялось, и я поверила, что дело не во мне.

Конечно, дело не в тебе, глупышка. Черт, мне хотелось совершить безумное – уволить всех местных прямо завтра утром. Я дотронулся до ее руки, ледяной, несмотря на то, что мы сидели возле костра, и погладил пальцы, спрятав в своих ладонях. Она позволила мне это сделать, хоть в ее глазах почему-то мелькнула невыносимая тоска.

Мы некоторое время помолчали, потом я сказал:

– У меня тоже были знакомые, которые сочиняли всякое про девчонок. Но такого катастрофического эффекта никогда не создавалось. У вас тут слишком замкнутое пространство, и даже связи не было, насколько я знаю, до последнего времени? – я заглянул ей в глаза, и она кивнула. – Ну вот. Просто небольшая группа людей, отрезанная от мира, где все про всех знают, сходящие с ума от скуки и лишенные возможности разнообразить круг своего общения. Это опасный коктейль.

Ася вздохнула, наверное, она и сама все понимала, но вряд ли ей становилось легче от этого. Она снова с тоской осмотрела мое лицо, словно пыталась запомнить каждую черту. Я знал, что ничего хорошего это не означает. Пока она смотрела на меня, словно прощаясь, я в ответ смотрел на нее. Скользил взглядом по бледной коже, прямому вздернутому носу, ярким голубым глазам, острому подбородку. Мой взгляд остановился на ее губах, не пухлых, но очень красиво очерченных, таких притягательных. Я безумно хотел ее поцеловать. Знал, что не мог, нельзя сейчас, но все же безумно желал попробовать ее на вкус.

– Я не могу исправить прошлое, – мой голос звучал хрипло от нахлынувшего остервенелого желания, и Ася распознала эту хрипотцу, отреагировала моментально. Ее зрачки расширились, заполнив всю радужку, и я подумал, что готов сдаться. – Но тебя в этой деревне никто больше не тронет. Или ему придется иметь дело со мной.

Ася быстро, порывисто дышала. Боже, все в ней просто сводило меня с ума. Я осторожно коснулся ее лица, отвел прядь волос с глаз и подался вперед. Я видел, что она знает, что я хочу сделать и ждет этот поцелуй со смесью страха и желания. И какая бы борьба ни шла внутри нее, она сдалась и прикрыла глаза.

Но лишь в этом моменте. Сложно было ее винить, я и сам едва держался. Но меня такой вариант не устраивал.

В миллиметре от ее губ я остановился. Черт бы меня побрал, но внутри все клокотало от нетерпения и дикой потребности. Мы оба часто дышали, опалая губы горячим дыханием, но я медлил, и Ася открыла помутневший взгляд, которым выбила почву у меня из-под ног.

– Я не хочу, чтобы ты думала, что я подкатил тебе после всех этих слухов, потому что решил, что ты легкая добыча, – тихо проговорил я, медленно проговаривая каждое слово, и она сглотнула, расширив глаза.

Неужели она думала, что я не понял, как все это выглядит в ее глазах?

– Поэтому я не буду целовать тебя сегодня, даже если в данный момент я душу за это готов отдать, – продолжал я, пока дышал ею, в буквальном смысле, и оставлял свое дыхание на ее губах. Мы висели на волоске от катастрофы, которую я не мог допустить.

– Ася, – я погладил большими пальцами ее щеки, потом провел носом по ее носу, почувствовав, как сбилось ее дыхание. Затем мои губы коснулись ее лба. – Мы сделаем все правильно, – я оставил легкие поцелуи на ее щеках и последний пришелся в уголок губ. Это была пытка. – Не так. И я подожду, когда ты сама будешь готова поцеловать меня.

Закончил я и отпустил ее, отстранившись. Ее ресницы затрепетали и медленно поднялись. Она смотрела на меня с недоверием.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– А если я никогда не буду готова? – вдруг прошептала она.

Я улыбнулся ей, зная, что она лукавит.

– Я умею быть очень терпеливым.

Она чуть склонила голову и, кажется, впервые за последние полчаса расслабилась, посмотрела с нескрываемым интересом и покачала головой. Выглядела при этом такой растерянной, что я притянул ее к себе, снова натянув на плечи плед.

– Иди сюда, – я обнял ее, поцеловав в макушку и, помолчав немного, спросил: – Расскажешь о своем детстве здесь?

Она невесело засмеялась и покачала головой.

– Давай я в другой раз. Хватит уже жести с моей стороны на сегодня. Расскажи лучше ты.

Я хмыкнул, и то правда. Поэтому, подумав немного, с чего бы начать, через время заговорил. Она некоторое время слушала молча, но вскоре пригрелась в моих руках и совсем расслабилась – хихикала над моими историями, иногда откровенно смеялась и очень бесяче поддразнивала.

Так мы проговорили пару часов, только тогда вдруг заметив, что Лера к нам так и не вернулась, а от костра давно остались лишь головешки, погрузив нашу поляну во тьму.

– У тебя умная подруга, – сказал я, усмехнувшись. Она как будто знала, что нам нужны пара часов вдвоем, пусть и не для того, для чего вероятно она нам их дала.

Отправив Асю в машину и не позволив ей мне помогать, я быстро свернул наш лагерь, собрал мусор и окончательно залил костер. Вещи, мусор, и оставшуюся еду я погрузил в кузов – завтра разберусь.

Время перевалило за полночь, и Лера спала, свернувшись клубочком на заднем сидении, и не проснулась даже тогда, когда я сел в машину и завел мотор. Взял руку Аси в свою, с удовольствием отметив, что она с готовностью раскрыла ладонь и переплела свои пальцы с моими.

Лед тронулся. И пусть Ася еще противится этому, но в том, что между нами сегодня что-то началось, я не сомневался.

Глава 16. Ася

– Поезжай осторожно, не гони, – наставляла я, натягивая капюшон пониже, потому что с утра лил мелкий противный дождик. Дорога была мокрой, и я переживала за обратный путь Лерки. Она забросила свою сумку на заднее сидение, хлопнула дверцей и обернулась, заключая меня в объятия.

– Не переживай за меня, нормально доеду. Давай не грусти тут и будь на связи.

Я обняла ее крепче, и мы постояли так несколько мгновений.

– Тим хороший, – проговорила она мне в волосы.

– Угу, – откликнулась я.

– Он тебя расшевелит.

– Возможно.

– Обещай дать ему шанс.

– Кажется, у меня самой против него нет шансов, – я тяжело вздохнула. – Знай, что именно тебе, если что, придется снова собирать меня по кусочкам.

– Я буду молиться, чтобы до этого не дошло.

Лерка чмокнула меня в щеку, отстранилась, чтобы посмотреть в лицо и кивнула, как будто благословляя. Я улыбнулась ей немного вымученно, а потом она прыгнула в машину и, пару раз посигналив мне, тронулась в путь.

Я смотрела ей вслед, пока машина не скрылась за пригорком, а потом вошла в дом. С дождем резко пришло похолодание и в доме чувствовалась сырость, да и было как-то неуютно. Решив, что можно попробовать протопить печку, я положила совсем немного дров на пробу и разожгла их. Тяга была хорошая, дрова затрещали, а дым повалил в трубу, а не в дом, что меня безусловно порадовало. Поэтому доложив дров, я сварила себе кофе и села работать – за эти дни накопилось столько задач, а откладывать их уже некуда. А еще нужно доделать фото для Тима, потому что после обеда все мои московские начальники проснутся и начнутся бесконечные рабочие созвоны.

При мысли о Власове внутри разлилось тепло. Он удивил меня вчера своей позицией и сбил с толку. Ясно же было, что я сдалась. Послала все к черту, ради одного поцелуя, о котором бы пожалела после, но не в тот момент, когда до дрожи в пальцах хотела узнать, как он целуется. А он после всего, что узнал, не только не оттолкнул меня, не скривился, но и поверил и поддержал. При воспоминаниях о словах и поведении Тима у меня внутри все переворачивалось. Я не ожидала такого от него. От кого угодно не ожидала бы.

Так, Ася, стоп! – вклинился мерзкий голосок. – Включи голову. Вообще-то рядом была Лерка. Он знал, что не получит вчера ничего стоящего.

Я застонала от этих мыслей, понимая, что это действительно могло быть так. Эта неопределенность изматывала.

Я вздохнула – как же тяжело быть мной.

Сегодня от него пришло сообщение рано утром, где он просил сообщить ему, когда я освобожусь, и приглашал на свидание. Мы договорились увидеться вечером, так как я не тешила себя иллюзией, что быстро справлюсь с тем завалом, что сама и создала.

Что ж, вот и будет шанс убедиться, что ему от меня нужно. И если только одно, я не уверена, что смогу устоять перед ним, пусть и после мое сердце будет разбито, когда он покажет истинное отношение.

Кое-как выкинув Власова из головы, я наконец открыла ноутбук и начала работать.

Не то чтобы мне это легко далось, так как я наткнулась на видео, которое сняла в тот день под дождем. Я совсем забыла про него в суете последних дней, но как же оно было прекрасно. Снова и снова я прокручивала его, не в силах отвести взгляда от Тимура и понимая, что я, кажется, совсем пропала.

Спустя пару часов мне удалось закончить с фото, и я загрузила их на диск и отправила ссылку Тиму.

Ася:

«Босс, все готово».

Пару минут сообщение висело непрочитанным, еще несколько минут я ждала его вердикта.

Тим:

«Ася, это очень круто. Лучше, чем я рассчитывал».

Я расплылась в улыбке и облегченно выдохнула. Хотя конечно, расслабляться было рано, нужно будет узнать вердикт тех, кому придется работать с этими фотографиями. Пока я печатала ему ответ, мне пришла смс о зачислении средств, и я тупо уставилась на цифру.

Ася:

«Ты, кажется, ошибся нулем. Я верну».

Тим:

«С нулями я никогда не ошибаюсь, Ась. Слушай, а ты блинчики любишь?».

Как быстро он перевел тему. Я еще раз посмотрела на сумму, не в силах поверить, что мою работу могут оценить в такие деньги, а потом решила не спорить. Я улыбалась пока строчила ответ.

Ася:

«Только не говори, что ты сам будешь их готовить?»

Тим:

«Я с радостью бы сводил тебя в ресторан, но пока придется довольствоваться моей стряпней».

Ася:

«Я обожаю блинчики, босс».

Тим:

«Тогда советую хорошенько проголодаться к вечеру».

С улыбкой на лице покачала головой и отложила телефон. Работа не позволяла дальнейших откладываний, и я с головой погрузилась в нее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Был в этом несомненный плюс – время полетело с сумасшедшей скоростью.

***

Тимур подъехал к моему дому на закате. Тамара Васильевна во дворе сразу навострила уши, да и вообще это время в деревне являлось самым продуктивным. В каждом дворе кто-то возился – поливал огород, гонял кур, стучал молотком, выходил обсудить последние новости. Мы с Тимом выбрали самое неподходящее время для встречи, но его, похоже, это совершенно не волновало, в отличие от меня. Он ждал, прислонившись спиной к машине и сложив на груди руки, а когда я вышла, критично оглядел мои шорты и покачал головой.

– Ты точно замерзнешь. Оденься теплее.

Пришлось переодеваться. После моего возвращения, удовлетворенный моими джинсами и худи, шагнул навстречу и поцеловал в щеку, заставив нервно сглотнуть, и как ни в чем ни бывало открыл передо мной дверь, чтобы отвезти куда-то, оставляя деревню в зеркале заднего вида далеко позади.

Некоторое время ехали по привычной грунтовке, непринужденно болтая о сельских делах, а потом он свернул с дороги куда-то в бескрайнюю степь. Мощные колеса уверенно бороздили слегка промокшую почву, иногда подкидывая нас на кочках, что добавляло веселья. Еще несколько минут бездорожья, по которому на такой машине ехать было одно удовольствие, и машина остановилась.

– Все нормально? Тебе комфортно? – прежде чем выйти спросил Власов, и я поразмыслив немного, кивнула. У меня не возникало никакой тревоги, что мы единственные люди на протяжении нескольких километров. – Тогда пошли.

Тим улыбнулся мне дьявольской улыбкой и вышел из машины. Мы оказались по пояс в разнотравье, которое к концу мая уже набрало цвет и аромат. С утра моросил дождь, поэтому внизу у корней было влажно, и я не стала слишком разгуливать по полю. Но пока Тим снимал мягкую крышку с кузова и опускал борт, подготавливая для нас площадку свидания под открытым небом, я не сдержавшись насобирала себе целый букет полевых цветов. Обернувшись к Тиму, заметила его насмешливый взгляд.

– Ася, рвать для тебя цветы вообще-то моя задача.

Я склонила голову набок и, серьезно осмотрев букетик, сказала:

– Ну, будем считать, что без тебя у меня бы его не было.

Он покачал головой и поманил к себе.

– Я тут все помыл, постелил пенку и если ты не против, мы можем провести время здесь, – пояснил он, с сомнением поглядывая на меня.

Не считая того, что кузов превратился в кровать, меня ничего не смущало. Выглядело уютно и мягко, рядом с правым колесом уже стояли контейнеры, термос и пара банок энергетика. Закусив губу, я бросила взгляд на Тима и произнесла.

– Я не против.

На его лице мелькнуло облегчение, кажется, он до конца не был уверен, что этот вариант мне придется по вкусу. Но он не понимал главного, ценность была во времени с ним, а то, что он настолько продуманно отнесся к этому свиданию, готовился, только добавляло ему баллы. Хотя казалось, куда уж еще?

Он забрал у меня букетик и отложил в сторону, а сам помог мне забраться в кузов. Его рука задержала мою ладонь в своей, и он чуть сжал пальцы, оставив после этого прикосновения сладкое послевкусие.

Когда мы устроились на мягкой подстилке, откинувшись на подушки, солнце уже утонуло за горизонтом, погрузив землю в сумерки. Прохладное дыхание вечера с примесью трав окутывало с ног до головы и хотелось дышать полной грудью влажным воздухом. Природа замирала, вся кроме комаров, из-за чего нам пришлось срочно принимать меры по их отпугиванию, благо Тимур и об этом позаботился.

– Надеюсь, ты проголодалась, как я и просил, – с веселым блеском в глазах сказал он, раскрывая контейнеры, и, заметив мой горящий взгляд, остался доволен увиденным. Желудок тоже не остался в стороне, заурчав, и я стыдливо прижала к нему ладонь, вызвав тихий смешок Власова.

Мне не верилось, что Тимур приготовил это сам, но сам факт присутствия блинчиков этим вечером, делал это совершенно неважным. Беззастенчиво потянулась и взяла один, отправив в рот.

– М-м, вкусно, – пробормотала я с набитым ртом.

– Еще бы, – гордо хмыкнул Тим и довольно прищурился.

Пока он наливал нам кофе из термоса, я принялась уже за второй блин. Они были настолько вкусные, что я игнорировала сметану и сгущенку, которые Тим молча мне предложил.

– Кстати, твои фото получили большое восхищение в компании, – сказал он как бы между прочим, а я едва не поперхнулась. В смысле – «кстати»? Это же самая важная новость на сегодня, нельзя такое сообщать между делом.

– Серьезно? – я посмотрела на Тимура, пытаясь считать не шутит ли он.

– Да, – он усмехнулся и сделал глоток кофе. – И знаешь, они предлагают взять тебя в штат.

Я взяла у него из рук стакан с кофе и сделала глоток, чтобы протолкнуть ставший комом в горле блинчик.

– Я очень рада, что понравились… – серьезно посмотрела на Тима. – Для меня это правда очень важно.

– Я так и понял, поэтому решил сообщить, – мягко сказал он и поставил передо мной большой контейнер с ягодами и фруктами. – А ты где вообще работаешь, Ась?

– В сфере smm и маркетинга, – ответила я, и Тимур кивнул, явно понимая, о чем речь.

Не все знали, в чем заключается моя работа и часто мне приходилось долго объяснять, насколько обширен спектр моих задач. И что моя работа, это не просто выкладывать готовые посты в соцсети.

– Как удачно я тебя нашел, – протянул Тимур, его взгляд легко пробежался по моему лицу и задержался на чуть приподнятых уголках губ. Но потом он честно добавил: – В штат я тебя не возьму, конечно. Пока. А вот от помощи в запуске проекта бы попросил. Ты как, рассматриваешь еще ведение клиентов?

Я на мгновение задумалась, затем пожала плечами:

– Сейчас у меня остались два постоянных клиента, – не стала приукрашивать и так же честно ответила. – Не готова была до осени искать что-то еще, а запуск проекта… интересно, но не уверена, что потяну данную сферу. Я в сельском хозяйстве вообще не разбираюсь, а без этого сложно строить контент-стратегию и креативить.

– Справедливо, – кивнул Тимур. – Ладно, давай ты просто чуть капнешь эту тему, чтобы понять, твое или нет. И после мы продолжим этот разговор уже с деталями и цифрами.

Я кивнула, уже чувствуя внутри знакомую дрожь интереса, и снова взялась за блинчик. Тимур неторопливо потянулся к первому, тогда как я уже третий жевала. Кажется, голодной к вечеру оказалась только я.

– А почему только два клиента осталось? – спросил он, как бы невзначай, и я бросила в него быстрый взгляд из-под ресниц.

– Ты сейчас как работодатель интересуешься?

Он рассмеялся, откинув голову, и в его смехе не было ни капли давления, только искреннее тепло.

– Нет. Как друг.

Я посмотрела на него чуть дольше, чем следовало, с легким сомнением, но все же улыбнулась. Он, кажется, действительно не ждал отчетов и им двигало обычное человеческое любопытство.

Но что ответить? Конечно, важно было когда-нибудь донести до Тимура ту часть моей жизни, где я находилась под стражей, где меня обвиняли в мошенничестве, где я с мешком на голове лежала на заднем сидении черной тонированной машины… такие вещи определенно мешают быть хорошим работником. Я сглотнула. Может, позже расскажу. Я точно не готова портить этот вечер подобными историями.

– Было непростое время, – туманно заявила я, пожав плечами. – Развод и все такое.

Я едва не скривилась. Кажется, все мои разговоры с Тимуром так или иначе сводились к моим «непростым временам». Он, наверное, уже решил, что перед ним великая страдалица, вечно сражающаяся с ветром судьбы.

Поэтому я быстро добавила, с веселой ноткой:

– А потом я просто расслабилась и решила, что каникулы в деревне не самое подходящее время, чтобы проводить по десять часов за компом, поэтому поленилась и не стала искать себе новых клиентов.

Глава 17. Тим

– А вот это созвездие Лебедь, – Ася снова вытянула руку и указала мне куда-то в небо. И я сощурился, пытаясь понять, как она среди всего этого безумного мерцания разбирает какие-то созвездия.

Мы уже давно закончили свой ужин-пикник и теперь лежали в кузове пикапа, вытянувшись в полный рост. Я укрыл Асю вторым пледом, самому мне в рубашке было комфортно, но я чувствовал, что температура понижается. Я бы поставил крест на своей затее с этим выездным свиданием, если бы Ася не была так расслаблена и разговорчива. Мне это безумно нравилось, поэтому я позволил себе выдохнуть, ведь до этого я весь день переживал, словно в первый раз шел на свидание.

– Увидел? – уточнила Ася, бросив на меня взгляд.

– Не-а, – я покачал головой и указал куда-то в небо рукой. – Вот это?

– Немного не туда, – улыбнулась она и накрыла мою руку своей, чтобы чуть увести влево. – Во-о-от. Видишь?

– Кажется, да, – улыбнулся я, наслаждаясь ее простым прикосновением, но удовлетворенная моим ответом, Ася выпустила мою руку и снова спрятала свою под плед.

Воздух окутывал прохладой, и я понимал, что скоро придется завершить это свидание, как бы ни было жаль его прекращать. Кажется, я готов был лежать вот так и слушать ее рассказы про звезды хоть всю ночь. Но я понимал, что скоро она замерзнет, а я не спешил лезть к ней с объятиями даже чтобы согреть. Поэтому изучал щедро рассыпанные по небосводу яркие звезды, в которых Ася отлично разбиралась, чем снова меня удивила.

– О, а видишь вон там? – она снова указала куда-то в небо, и я прищурился. – Ну, маленький ковшик, как будто россыпь алмазов.

– Кажется, нет, – улыбнулся я.

Ася нетерпеливо встала на локоть, оказавшись так близко ко мне, что ее волосы упали мне на плечо. Она снова взяла мою руку и подалась вперед, чтобы получше видеть, куда указывает мой палец. Волосы задели щеку, я ощутил легкий цветочный аромат ее тела. Мне определенно нравилась эта игра.

– Видишь? – Ася посмотрела на меня и замерла, поняв, что оказалась в нескольких сантиметрах от моего лица. Кажется, на какой-то миг все мысли вылетели у нее из головы, потому что она растерянно осмотрела мое лицо, ее взгляд от глаз скользнул вниз, остановился на губах и… Она облизнула нижнюю губу так, что я едва не застонал, потому что кровь мощным потоком хлынула вниз. Я едва не взмолился о том, чтобы она решилась, но Ася выглядела как замерший в свете фар зверек, а потом тихо выдохнула и подняла взгляд, закончив хрипло: – Это Плеяды.

– Что-то знакомое, – негромко ответил я, не сводя с нее взгляда.

Ася сглотнула и откинулась на свою подушку, натянув на себя плед до подбородка.

– Их еще называют Семь сестер. Есть легенда, – сказала она, устремив взгляд на созвездие, – что это семь дочерей титана Атласа и океаниды Плейоны. Когда Орион, охотник, начал преследовать их, Зевс превратил девушек в звезды и поместил на небо, чтобы спасти. А Орион теперь вечно за ними гонится, видишь, он чуть правее, вон там. Пояс – три звезды в ряд.

– Получается, они вечно от него бегут? – спросил я задумчиво.

– Да, а он вечно рядом, но чуть-чуть не дотягивается.

– Довольно печальная легенда.

– У наших предков еще печальнее, – Ася посмотрела на меня чуть улыбнувшись. – Они считали, что Плеяды это семь сестер-невест, которых змей похитил и утащил в небо. Они стали звездами и светят, пока суженные ищут их по всей земле.

– Это…

Слишком грустно для этого вечера, – хотел сказать я, но вдруг резко закрапал дождь, и мы подскочили от неожиданности.

– Вот черт! – воскликнула Ася, но как-то весело, а потом рассмеялась.

– Согласен.

Пока мы любовались небом над собой и впереди, сзади незаметно подкралась чернота, в которой вдалеке сверкали молнии. Она закрыла весь небосвод и добрую половину звезд и судя по всему совсем скоро обещала обрушиться хорошим ливнем. Жаль, а я был готов еще долго слушать ее о звездах. Да вообще о чем угодно.

– Быстро в машину, – приказал я, спрыгивая с кузова, чтобы взять крышку и накрыть его. Дождь начал разгоняться, все более тяжелыми каплями ложась на плечи.

– Нет, я тебе помогу, – уперлась она и бросилась торопливо складывать в кузов контейнеры, которые мы спустили на землю, чтобы не мешали.

В итоге, к тому времени, как закончили, одежда уже немного намокла, а дождь все усиливался. Ася бросилась к пассажирскому сидению, но я остановил ее, схватив за руку и дернув на себя. Она удивленно вскрикнула, врубившись в мою грудь. Я тут же подтолкнул ее к водительской двери.

– Садись.

– Ты серьезно? – ее глаза расширились в неверии, будто я предложил ей полететь в космос.

– Я же обещал, – я невольно улыбнулся на ее неподдельное изумление.

Я обошел машину и сел на пассажирское. Ася с нескрываемым восхищением оглядывала руль, пробегая по нему пальчиками и восторженный вздох сорвался с ее губ, когда она обхватила его руками. Потом посмотрела на меня горящими от возбуждения глазами.

– Ты уверен?

– Я не делаю того, в чем не уверен, – я многозначительно посмотрел на нее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ася кивнула, глубоко вдохнула и повернула ключ. Мотор взревел, как пробужденный зверь.

– О-о-о, – блаженно протянула она и быстро принялась настраивать сидение под себя с волнением и азартом на лице.

Дождь барабанил по стеклу, гулко и неумолимо, но внутри было тепло. Я бросал ей короткие подсказки где что включить, как чувствовать педаль. Но ей и не требовалось много слов. Ася схватывала на лету и быстро почувствовала машину. Поэтому вскоре нажала педаль газа и машина поехала, раздвигая собой высокую траву.

Она развернулась, чтобы выехать навстречу кромешной тьме, что принесла с собой туча, и мы попали в пару приличных кочек. Ася испуганно посмотрела на меня, чуть вжав голову в плечи.

– Извини, – пискнула она виновато.

– Эта машина может выдержать гораздо больше, – спокойно сказал я, пытаясь донести до нее, что она может совершать подобные промахи без чувства вины. – Просто расслабься и позволь ей тебя удивить.

– Если из-за меня мы застрянем здесь на всю ночь… – начала было ворчать она, но я перебил.

– Ты ее недооцениваешь, - подмигнул ей, сделал паузу, чуть наклонился к ней ближе и с легким поддразниванием добавил:

– Ну или тебе придется провести всю ночь в машине со мной.

Ася хмыкнула, и я заметил, как уголки ее губ дрогнули в улыбке, а в глазах вспыхнула искра. Она снова нажала на газ, чуть сильнее чем раньше, и машина послушно рванулась вперед, взревев и привстав на задние колеса.

– Боже! – в ее голосе было столько восторга и благоговейного страха. Она удивленно на меня посмотрела, но я лишь рассмеялся.

– Вперед.

И вот тогда я увидел, как в ней что-то раскрылось. Словно кто-то невидимый сорвал крышку с тщательно закрытой части ее самой. Она вцепилась в руль, лихачила, смеясь и взвизгивая от восторга, когда колеса попадали в промоины, когда нас подбрасывало на буграх, когда зад машины срывался в сторону на размытой дороге или когда она въехала в перепаханное поле, уже залитое водой. Творила сумасшедшие вещи и кайфовала от тачки, так искренне, что эта энергия бьющая ключом обволакивала меня.

Я вцепился в ручку над дверью, но вместо раздражения или страха был только смех и подначивания.

– Давай-давай, жми!

Это было дико, непрактично и очень грязно, но как же живо. Ася была великолепна в этот момент, такая яркая, настоящая, вся в этом адреналине и свободе.

– Ну как тебе?! – то и дело кричала она, бросая на меня сияющий взгляд, и снова вдавливала педаль.

Я не отвечал, знал, что это риторический вопрос, но мне было в кайф. Но в тот момент я понял, что хотел бы видеть ее такую гораздо чаще. И лишь убеждался в том, что эта женщина где-то между работой, случайными встречами и скучной повседневностью проникла неведомым образом куда-то глубоко внутрь меня. И что ни с кем и никогда мне не было так просто и хорошо в настолько обыденных вещах. Мне нравилось, какой она мне открывалась и нравилось, каким я себя чувствовал рядом с ней.

Черт, кажется я влюблялся в нее и меня это полностью устраивало.

Когда мы подъехали к ее дому, Ася резко затормозила и поставила машину на паркинг. Несколько секунд сидела молча, прижав ладони к щекам, а потом выдохнула, будто только сейчас вспомнила, как дышать.

– Вау… – прошептала она, а затем расхохоталась, повернувшись ко мне.

И вдруг резко подалась вперед, обхватила мое лицо ладонями и поцеловала. Быстро и легко. Ее губы едва коснулись моих, а меня словно током прошибло. Но все закончилось в одно мгновение. Она отстранилась, слегка растерянная, будто только что сделала что-то невозможное.

– Тим, я...

– Тебе очень понравилось, я понял, – ухмыльнулся я, стараясь сохранить легкость в голосе, хотя сердце в груди отбивало бешеный ритм. На самом деле, больше всего на свете мне сейчас хотелось перетянуть ее к себе, усадить на колени и поцеловать по-настоящему.

– Мне очень понравилось, – тихо сказала она, откидываясь в кресле и глядя куда-то в темноту за стеклом. – Просто невероятное ощущение… будто тебе все по плечу.

– Так и есть, – кивнул я серьезно.

Совсем не хотелось ее отпускать и заканчивать наше свидание, но время уже перевалило за полночь, а завтра был полноценный рабочий день. Здесь в деревне еще не было сильного дождя, но он уже начинал накрапывать, нарастая с каждой минутой. Я проводил Асю до калитки, и она остановилась, обернувшись и взглянув на меня снизу вверх. Улицу освещали только фары моей машины, но Асю я видел четко. Ее глаза блестели, но была в ней какая-то неуверенность.

– Спасибо тебе за это невероятное чувство, и за этот вечер, – сказала она, натягивая рукава на руки. – Это было незабываемо.

Я собирался ответить, но она вдруг шагнула ближе и обняла, крепко сжав руки вокруг моей талии и уткнувшись носом в грудь. Я заключил ее в объятие, зарывшись лицом в чуть влажные, мягкие волосы.

– Могу я рассчитывать на второе свидание? – тихо спросил я, поглаживая ее по спине, и только улыбнулся, когда Ася молча кивнула.

Глава 18.1 Ася

Пытаясь проверить Власова, я сама все больше проваливалась в эту трясину, отрезая себе пути отступления. Потому что устоять перед ним было сложно, когда он смотрел своими светлыми глазами с такой теплотой. Когда смеялся, откинув голову, а я спускалась взглядом от его губ к кадыку и бьющейся рядом жилке и мечтала прикоснуться губами.

Но несмотря на медленно, но верно теряющий объективность мозг, я не могла не задаваться вопросом, когда же Тим потеряет свою выдержку? Нарушит ли он данное слово? Или мой вчерашний поцелуй можно считать тем, что договоренности и запреты пали.

Я и сама не могла ответить на этот вопрос, но что об этом думает Тимур, мне предстоит узнать вечером. Так как второе свидание он решил не откладывать. Да и погода к нему благоволила. Посевная стояла на паузе, у Тимура выдалось свободное время, а я не хотела его упускать.

Иногда ловила себя на мысли, что у нас развивается все слишком стремительно, но потом вспоминала, что все-таки не залезла на него последние два раза, когда мы были наедине, и мысленно себе аплодировала. Не уверена, что в этом сопротивлении оставался хоть какой-то смысл, но испытывать Тима мне почему-то нравилось. Возможно, я чувствовала себя рядом с ним в безопасности и могла позволить себе подобные игры.

Из мечтаний о Тиме меня вывел телефонный звонок. Время подходило к обеду, поэтому я подумала, что это Лерка. Мне было что ей рассказать и я с улыбкой потянулась к телефону. На экране высветился неизвестный номер, заставив меня тревожно замереть. Такая реакция вырабатывается неосознанно со временем, если довелось пережить что-то очень дерьмовое, что может настигнуть тебя тогда, когда ты только начал приходить в себя. Как сейчас, например.

Это мог быть простой спам, но так же мне могли звонить следователи по делу или кто похуже, кто сказал, что будет за мной присматривать. Подрагивающим пальцем я провела несколько раз по телефону и приложила к уху.

– Привет, зай.

Я замерла, не в силах пошевелиться и даже дышать. Меня словно парализовало от ужаса и злости. Последний раз я слышала его голос, когда мы еще были женаты. Еще до того, как он исчез, оставив меня одну разбираться со всем дерьмом, что натворил. В то утро, перед тем, как уйти и пропасть из моей жизни.

– Ася, я знаю, что ты меня слышишь.

Сколько же оправданий я ему искала тогда. Простила бы не раздумывая, останься он со мной. Но он выбрал другой путь.

– Что тебе нужно? – голос предательски дрожал.

– Надо поговорить, – вкрадчиво произнес Леша в трубку. – Где ты?

Я едва не рассмеялась от абсурдности его слов. Возможно, это был истерический порыв. Звонок бывшего мужа выбил меня из колеи, это невозможно отрицать.

– Это неважно, Леша, – я старалась говорить спокойно, не бросаться обвинениями, не провоцировать скандал. В конце концов мой бывший муж оказался далеко не тем, кем я считала его всю нашу совместную жизнь. – Тебя это больше не касается.

Леша выдержал паузу.

– Мы так и не поговорили с тобой обо всем.

– Ну, теперь уже поздно, – заключила я и вздохнула: – Не звони мне больше, я не хочу продолжать с тобой общение.

– Ася! – в его голосе послышались стальные нотки, и я поскорее сбросила вызов и внесла его в черный список. Мне тут же позвонили подряд с других номеров, но я их тоже заблокировала. Некоторое время еще смотрела на телефон со страхом, но он молчал. Я выдохнула и опустила голову на сложенные руки.

Надеюсь, он поймет и не будет доставать меня звонками.

Телефон завибрировал от пришедшего сообщения, и я вздрогнула, с опаской посмотрев на экран.

Тим.

“

Ася, приезжай как освободишься. У тебя нет аллергии на морепродукты

?”

Это сообщение немного ослабило стальные тиски, что мешали дышать. Я напечатала Тиму ответ и постаралась скорее переключиться на работу. Чем быстрее я с ней разделаюсь, тем скорее увижу Тимура. В перерывах я немного изучала тему сельского хозяйства, нашла несколько крутых аккаунтов, чтобы проанализировать их позиционирование. Да, кто бы мог подумать, что это настолько интересно и площадка для творчества просто огромная.

К вечеру, я выдохлась и закрыла ноут, решив, что если ко мне будут вопросы, то я в любом случае на связи.

Мне уже не терпелось увидеть Тимура.

Я бросилась переодеваться и приводить себя в порядок. Взяла ключи, закрыла дом и пошла к машине, заметив в окне любопытную Тамару Васильевну, помахала ей в каком-то странном порыве, на что она никак не отреагировала.

Тимур жил в том конце деревни, где когда-то обитали самые зажиточные люди села, их еще называли бюджетники. Эти же люди первые уехали отсюда, когда поняли, что этот корабль обречен. Им было на что уезжать, в отличие от многих других.

Я ехала медленно, всматриваясь в окружающую меня разруху, потому что помнила эти места другими. В эту часть деревни я не возила Лерку и казалось бы и сама должна бы уже привыкнуть к такому виду, но нет, подобные пейзажи все еще повергали меня в странное состояние неверия и тихого шока. Умирающие деревни разбивали мне сердце. Машина мягко шуршала шинами по асфальту, оставляя за окном сотни метров брошенных домов с пустыми темными глазницами окон, смотрящих на мир с немым укором.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

На фоне молчаливого запустения я особо остро почувствовала, как изменчиво все в нашей жизни и как беспощадно время. Когда-то здесь кипела жизнь, а теперь остались только ветер и заросшие бурьяном дворы. В этих домах больше не зажжется свет, дух в них постепенно умрет, но если зайти внутрь, все будет выглядеть так, будто хозяин просто отошел... брошена газета на столе, а рядом невымытая кружка с полоской от чая, который давно испарился.

Иногда среди таких домов я замечала кошек. Они сидели на покосившихся заборах, вяло шевеля хвостами и следили за машиной настороженным взглядом. Оставленные хозяевами и обреченные выживать без человека, в новой жизни которого для них не нашлось места. И все равно они ждали, потому что другого дома у них не было. Под дверью, которая больше никогда не откроется. Что они едят? Где прячутся зимой? И сколько из них не переживет следующую зиму, так и не дождавшись того, кто когда-то гладил, звал по имени, звал домой.

Я сглотнула подступивший к горлу ком. Безысходность этой, самой пустой части села придавливала бетонной плитой.

Проехав дальше, я увидела совсем разрушенную ферму и невольно вспомнила коня, который почти двадцать лет служил деду верой и правдой. Вгляделась в пустой загон, где когда-то стояли стада лошадей – теперь ничего. Мне хотелось бы думать, что коня продали куда-то в другое село, но в глубине души я знала, что их всех в свое время отправили на бойню. Теперь здесь царила тишина, но не спокойная, умиротворяющая, а мертвая. Такая ощущается по-особенному.

Вскоре я попала на улицу, где жили несколько человек и немного выдохнула, когда показались ухоженные дворы. Проезжая один из таких домов, я увидела Варю. В школе мы были подругами большую часть времени, я думала, что это что-то настоящее. Но ей просто и самой некуда было деваться, а когда ей удалось вылезти из опалы, то дружба со мной стала нежелательной.

Не описать словами, как сложно мне было наблюдать, что близкий для меня человек выбирает не меня. Уходит в другую компанию, зная, что мне там места нет.

Теперь, будучи взрослой, я могла ее понять. Но вот простить…

Сейчас я с трудом узнала ее, она сильно поправилась. Только по огненно-рыжей косе, в которой уже, впрочем, добавилось седины, да по каким-то проглядывающим знакомым чертам. Я резко затормозила возле ее дома. Она как раз что-то вылила из ведра под забор и хотела было отвернуться, но моя машина привлекла ее внимание, и она, нахмурившись посмотрела в мою сторону. Я сидела не шелохнувшись, не зная, что делать дальше. Мне хотелось с ней поговорить и одновременно уехать подальше.

Но что-то внутри, закопошилось неприятным червем. Я вылезла из машины и увидела, как ее глаза сощурились, оглядывая меня с ног до головы, а потом она покачала головой и хмыкнула.

– Че стоишь? Проходи, – бросила Варя, развернулась, и, не став дожидаться меня, пошла в дом.

Я неуверенно замялась, не зная, стоит ли заходить, могли бы перекинуться приветствиями здесь, на улице. Но, тяжело вздохнув, все же пошла вслед за Варей. Она обосновалась в одном из колхозных домов, в хорошем кирпичном, в котором сейчас уютно горела печка и пахло выпечкой.

Я разулась на пороге и прошла в дом. Здесь царил настоящий бедлам, повсюду были разбросаны игрушки и даже вещи. Наступив на детальку из конструктора лего, я ойкнула и чуть не упала. Варя уже суетилась на кухне, одной рукой организуя чай, а во второй держа годовалого малыша. В соседней комнате орал телевизор транслируя какой-то дикий мультик и в проеме двери стоял еще один ребенок, девочка лет трех на вид.

– Садись, чего встала как вкопанная? – бросила Варя, обернувшись на меня и ловко ухватив два бокала с чаем, перенесла к столу, а потом крикнула: – Аня, сделай тише телевизор, все равно не смотришь.

Она уселась напротив меня, посадив на одну ногу ребенка и сунула ему в руку сушку, которую он мгновенно потащил в рот, не отрывая от меня серьезного младенческого взгляда. Я растерянно оглядывала обстановку – хаос был во всем, но в целом дом выглядел опрятно и обжито. Наверное, когда у тебя трое детей, тяжело поддерживать порядок.

– И чего ты сюда снова явилась, а? Зарекалась же больше не приезжать, – Варя отхлебнула чай и пристально меня осмотрела.

– Я на время, – буркнула я и рассеянно помакала чайным пакетиком.

– Это хорошо, если так. Нечего здесь делать.

– Если так, то чего сама не уезжаешь? – поинтересовалась я, впервые прямо взглянув на Варю.

– Хорошо тебе Аська, ни забот ни хлопот, – усмехнулась она, покачав головой. – А я куда с этой оравой? Мы-то здесь едва концы с концами сводим, а в городах этих ваших вообще загнемся.

– Ты одна всех тянешь? – осторожно поинтересовалась я, не зная, могу ли задавать такие вопросы.

– Одна. Так что троих там не осилю. Да и работать мне где? Полы мыть? Я же вышку так и не окончила, так что…

Ей не нужно было продолжать, я все поняла. Точнее, до меня доходили слухи, что Варя забеременела, собиралась замуж. Но больше я ничего не знала. Я осмотрела ее и серьезного малыша у нее на руках, которому она вытирала слюни.

Я всегда хотела детей. Но сейчас, на руинах своей жизни, порадовалась, что Леша был против. Не представляю, как бы я объясняла малышу, почему папа больше не приходит. Я не боялась, что мы бы остались вдвоем, и мне пришлось бы поднимать его самостоятельно. Я боялась только одного – разбитого маленького сердца.

– А здесь ты где работаешь?

– Пока магазин был, там продавала, потом тяжко пришлось несколько месяцев. А с новым председателем дали работу в столовой.

– Как тебе удается совмещать таких маленьких детей и работу? – поразилась я, прекрасно зная, что садика здесь уже лет тридцать нет.

– Мелкого с собой беру, а за Аней присматривает Лиза.

– Это кто?

– Старшая дочь. Ей шесть. Иногда и они со мной ходят на работу, иногда соседка заглядывает проверить как они, если одни дома, но в целом справляемся.

Я постаралась не показывать свой шок, оттого, что шестилетний ребенок присматривает за трехлетним, но похоже у меня все читалось на лице. Варя невесело рассмеялась и вскинула подбородок.

– Знаю, что ты думаешь. Плохая я мать? – спросила с вызовом.

Я сделала глоток чая и покачала головой.

– Я никак не думаю, Варь. Это твоя жизнь. Не мне тебя судить.

Воинственный настрой у нее тут же прошел. Она ссутулилась.

– Да, извини. Привыкла уже. Ты же знаешь, как тут любят посудачить.

Конечно, знаю.

– Ну а ты что? К председателю ехала?

Я кинула на нее быстрый растерянный взгляд, и она рассмеялась.

– Любят посудачить, помнишь? – сказала она, покачав головой. – Слухи быстро разносятся, и ты сейчас главная тема. Видели уже, как он возле тебя кружит все время. Говорят, окрутила мужика. Бабы ядом брызжут, мнения о тебе-то не высокого.

А когда были другого?

– Я думала здесь одни бабульки остались, а им-то какое дело? – проворчала я недовольно.

– Да нет, не только. Тут помимо моих еще семь детей. В школу их возят на автобусе, нашу-то закрыли давно. Остались еще те, кого ты со школы еще знаешь. Теперь еще и приезжие вот. Председатель-то для нас божество во плоти. Работу дал, помогает селу. Видный вон какой. Да только ни с кем больше нужного не говорил никогда. А тут ты появилась и сразу завладела его вниманием. Некоторые поговаривают, что ты специально ради него сюда заявилась так неожиданно.

– Да не ради него я сюда приехала. И не искала внимания.

– Ну так окрутила все ж таки?

– Да нет, – раздраженно отнекивалась я. – Что за слово такое, окрутила? Просто пообщались пару раз, да он и мне работу предложил. Фотографировала водителей и технику. Ничего я не делала.

– Ничего не делала, а к нему вон катишь.

– С чего ты взяла, что к нему? – вскинулась я, мне хотелось закрыть эту тему.

– Так не ко мне же. А дальше никто больше не живет. Он в конце там один обосновался.

Я помолчала немного, потом произнесла:

– Пусть думают, что хотят.

У меня было чувство, что Варя будто специально пытается меня поддеть, но я понимала, что могу преувеличивать. Просто тема наших с Власовым отношений, какие бы они ни были, не касалась никого кроме нас. Тем не менее в деревне нас будто препарировали под микроскопом. Ничего не утаить.

– А муж твой куда делся? – Варя наконец сменила тему, но не сказать что меня это радовало.

– Знаешь, как бывает? Развелись. И все.

– Хорошо, что детей не было у вас. С ними тяжело двигаться в жизни, когда помощи нет. А у тебя ее, как и у меня, неоткуда взять.

Я знала, что у Вари были большие проблемы с родителями. Но понимание, что они далеко, живут свою жизнь и совсем ей не помогают, навевало тоску.

– Это ты верно сказала, – я посмотрела на нее с сочувствием. – Но может потом легче станет? Когда подрастут и будут твоей поддержкой.

– Ага, – протянула Варя. – Главное не наделать ошибок, чтобы дети потом с тобой общаться хотели.

Я кивнула и встала.

– Спасибо тебе за чай, Варь. Я пойду.

Она встала вместе со мной, посадила ребенка на пол и пошла провожать меня до калитки.

– Ты заезжай, если будет время, – сказала она, остановившись на входе. – Тут-то и пообщаться не с кем.

Я кивнула, попрощавшись, села в машину и поехала дальше провожаемая ее пристальным взглядом и уже понимая, что общаться с ней дальше я не смогу. Я не наказывала ее за детство, но понимала одно – иногда люди из прошлого должны оставаться в прошлом.

Глава 18.2 Ася

Встреча с Варей оставила после себя неприятное чувство неправильности и безнадежности. В груди копошилась тревога, и к Тимуру я подъехала, хмурясь и пребывая в своих мыслях. Заглушила мотор и задержалась на мгновение, понимая, что волнуюсь. Но сделав пару глубоких вдохов вышла из машины, осматриваясь.

Тим и правда поселился обособленно, вблизи не было жилых домов, одни заброшки. Гараж стоял распахнутым, поэтому я сначала заглянула туда и обнаружила его под машиной, где он гремел каким-то железяками.

Я остановилась у капота чуть сбоку, на мгновение залюбовавшись им. Длинные ноги, чуть согнутые в коленях, и крепкие косые мышцы на животе, исчезающие под поношенными, низко сидящими джинсами. Он был без футболки. И это было чертовски несправедливо. Лишнее искушение. Вздохнула.

– Пожалуйста, только не говори, что ты чинишь машину после вчерашнего?

Он застыл от звука моего голоса, а потом выкатился из-под машины. На свету ситуация накалилась – загорелый, немного перепачканный, в нем было столько настоящего. На миг я почувствовала, как воздух становится густым и прилипает к коже. Во рту пересохло.

Тим улыбнулся мне и встал, схватив тряпку и вытирая руки, пока неторопливо, с грацией большого кота подходил ближе.

– Привет. И нет, это не после вчерашнего. Просто плановая замена масла – произнес он с хрипотцой, взглядом неторопливо пробежав по моему лицу. – Я тебя заждался.

Если бы он только знал, как я тоже.

Тимур замер в нескольких сантиметрах от меня. Он стоял так опасно близко, что я ощущала его дыхание и видела, как расширились зрачки. Тим жадно осмотрел лицо и остановился на губах. Я чувствовала, как плавлюсь под его взглядом. Это притяжение казалось невыносимым, и я, не сдержавшись, шагнула к нему, приподнявшись на цыпочки и обхватив шею руками.

– Ася… – проговорил он с тихим предупреждением. – Я весь в мазуте.

– Плевать, – прошептала я, наслаждаясь объятием, в котором забывала обо всем внешнем мире.

Он коротко выдохнул и в следующее мгновение подхватил меня за талию и посадил на капот «доджа». Обхватил мое лицо чуть шершавыми руками и подался вперед. Я застыла, опустив взгляд на его губы, ожидая того, что он сделает этот шаг, но Тим лишь хрипло произнес:

– Ты хоть знаешь, как влияешь на меня?

Я подняла взгляд и покачала головой. Но если хоть на толику так же, как он на меня, то могла понять. Мои руки так и остались вокруг его шеи, и подушечками пальцев я поглаживала волосы на его затылке. Тим усмехнулся, качнул головой, и в его взгляде мелькнуло обещание показать.

Тогда, когда я буду готова. Но мне казалось, что я уже сдалась. Так быстро и бесповоротно. Даже зная, что сама попаду в ту же ловушку, я дразнила его, словно для того, чтобы он сорвался, чтобы сделал то, чего сказал делать не будет. И судя по его взгляду, он недалек от этого. Меня бросило в жар, я открыла было рот, но тут послышался голос:

– Кхм-кхм, – неловко откашлялся парнишка, замерший с букетом цветов в воротах гаража. Он чуть покраснел и, осмотрев нашу недвусмысленную позу, невинно поинтересовался: – Цветы еще нужны, или вы уже… ну, без них справились?

Из груди вырвался непрошенный смешок, я посмотрела на Тима, в его глазах плясали веселые беззастенчивые черти. Мы замерли на секунду, а потом оба расхохотались.

– Нужны, – бросил Тим и опустил меня на пол, прежде чем отойти. Я, чуть склонив голову и закусив губу наблюдала, как он неторопливо идет к парнишке и критично осматривает букет, будто у него в руках не цветы, а многомилионный проект. – Пацан, я же просил самый красивый, а ты мне что за веник привез?

– Так это… – растерялся тот, пожимая плечами. – Это и есть самый красивый.

Тим вскинул бровь, с долей скепсиса посмотрев на парня и видимо сомневаясь в его адекватном видении красивого.

– Ну, мама так сказала, – неуверенно добавил он, под взглядом Тимура начав переминаться с ноги на ногу.

– Ладно, – сжалился тот и достал из заднего кармана несколько купюр. Судя по тому, как озарилось лицо доставщика, туда включались щедрые чаевые. – Спасибо.

Тим взял букет, вернулся ко мне и остановился, уставившись на цветы с выражением глубокой душевной борьбы.

– Ась, я даже не знаю… Это как-то… – он покрутил букет в руках, словно пытался найти угол, под которым тот станет шедевром.

Я протянула руки к цветам.

– Дай посмотрю.

Тимур отдал мне букет из нежно-розовых и белых хризантем, с добавлением такого же цвета гипсофилы. Сам букет был очень нежным, красивым, но его портил отвратительный целофан с фиолетовой каймой.

– Знаешь, а по-моему, они очень красивые. Выглядят нежно, – я вдохнула специфичный запах букетных цветов и улыбнувшись посмотрела на Тимура, который все еще хмурился, сомневаясь, что я говорю правду.

– Я, конечно, не ожидал чего-то грандиозного, но это еще хуже, чем можно представить.

– Вы посмотрите на него, – возмутилась я, шутливо ткнув в него пальцем. – Какой же вы придирчивый эстет, Тимур Валентинович. Говорю – мне нравится. Это для меня цветы?

Он улыбнулся, оглядывая меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Для тебя, конечно. Но если бы он не опоздал и приехал вовремя, я бы выкинул его на свалку, потому что это слишком просто.

Я едва не задохнулась от возмущения и удовольствия одновременно.

– Господин Власов, перестаньте демонстрировать снобизм. Мы люди простые, нам хризантемы нравятся.

Тимур покачал головой, обнял меня за талию и притянул к себе, безжалостно заставив цветы сжаться между нами.

– Тогда пусть будут, – расщедрился он. – Но только потому, что тебе нравится. А у тебя вообще какие любимые?

Я задумалась, посмотрев на букет. В моей жизни их было немного и любой букет вызывал восторг.

– Да нет любимых, – неуверенно произнесла я, подняв на него взгляд. – Они все красивые.

– Но есть же вне конкуренции? – он вскинул бровь.

– Хмм… – задумалась. – Пожалуй, пионы. И полевые.

– Понял, – кивнул Тим и снова покосился на букет. – Может, хоть этот целофан уберем?

– Вот тут соглашусь, – кивнула я, и Тим повел меня в дом.

Мы прошли внутрь, и я украдкой осмотрелась. Повсюду была старая мебель, простой деревенский дизайн, Тим видимо не заморачивался с интерьерами, потому что особо здесь и не находился. Тут не чувствовалось дома, все было необжитым, хотя и царил порядок. Отсутствовала индивидуальность, но я понимала, что это не его дом, скорее временная база. Он в этом доме не жил, а приходил переночевать и восстановить силы.

Мы оказались на кухне, и Тим посадил меня за стол, вручил ножницы для освобождения прекрасного букета от пластика. Пока я резала шуршащий электризующийся целлофан, он налил мне вина и поставил красивый бокал передо мной.

Я бросила на него быстрый, вопросительный взгляд:

– Я же на машине…

– Немного, – спокойно ответил Тим. – К тому времени, как я тебя отпущу, ты будешь в норме.

Что бы Тимур ни закладывал в эти слова, мой мозг тут же подкинул тысячу вариантов того, что он имел в виду. И ни один не был безопасным для сердечного ритма. Я улыбнулась, отчаянно пытаясь не покраснеть, и опустила глаза. Тимур пригубил из второго бокала и отправился к плите.

– Я не стал заранее ничего готовить. Хотел, чтобы ты поела свежее, так что придется немного подождать, – он подмигнул мне, и я покачала головой, не веря, что это идеальный полуголый мужчина будет сейчас готовить для меня ужин в реальности, потому что все это больше напоминало какую-то неприличную фантазию. А ведь вчера я не поверила до конца, что блинчики его рук дело.

Шурша целофаном, пока Власов ставил на плиту сковороду и зажигал газ, я то и дело бросала на него взгляды. Мне было бы легче, если бы он не продолжал ходить с голым торсом демонстрируя свой пресс и разжигая мою фантазию, но Тимур похоже чувствовал себя вполне комфортно, черт бы его побрал.

– Ты выбрала, что будем смотреть? – спросил он, обернувшись через плечо, как раз в тот момент, когда я подняла на него глаза и поймав меня за рассматриванием. Он уже бросил креветки на сковороду, а теперь быстро шинковал зелень.

Я даже немного растерялась.

– Пока нет. Дай подумать.

Улыбнувшись, я погрузилась в раздумья, но в голову так сразу ничего не приходило. Завершив превращение «веника» как окрестил цветы Тимур в прекрасный естественный букет, который без пластика выглядел живее, я взяла бокал и подошла к Власову. Он как раз вытащил креветки, полил их лимонным соком, посыпал зеленью и принялся делать к ним соус.

– Ты готовишь весьма уверенно, – пробормотала я, глядя на его отточенные, размеренные движения.

Тим не поднял головы, но уголки его губ приподнялись.

– Маман учила меня служить женщинам, – он театрально поклонился, и я усмехнулась. – На самом деле, она просто желала скинуть на меня, как на старшего, готовку, потому что терпеть не могла стоять у плиты и заставляла это делать меня вместо себя. Прикрывалась заботой о будущей невестке, а сама просто эксплуатировала детский труд. Потом и сестра попала, но уже с другим предлогом.

– Она знает толк в воспитании мальчиков, – посмеялась я, пригубив вино и осматривая его профиль, пока он по-мальчишески улыбался на мои слова. – Хвала твоей маме.

– Но накормлю тебя я, ты помнишь? – он игриво вскинул бровь, бросив на меня быстрый взгляд и достал из холодильника вяленое мясо и сыр.

– Да-да, – активно закивала я с преувеличенной серьезностью. – Тебе хвала в первую очередь.

И в этот момент я словила странное, пьянящее чувство, но не от вина, а от Тимура, словно растворялась в этом вечере, в этих словах, во взглядах. Кажется, я начала влюбляться в само его присутствие. И в то самоощущение, когда я рядом с ним.

Я замерла, не отводя от него глаз, когда его взгляд прошелся по моему лицу и задержался на губах, он протянул руку и провел костяшками пальцев по щеке, заставив меня замереть и тихо выдохнуть.

Вот зачем он так делает? Мы уставились друг на друга, и я буквально ощущала покалывание на коже от возникшего напряжения, но тут зазвонил телефон.

Тимур медленно достал его из заднего кармана джинсов, не отрывая от меня взгляда, и сдержанно ответил:

– Да, – он все еще смотрел на меня, но я уже видела как он переключается. Нахмурился, когда женский голос что-то громко и методично втолковывал ему на другом конце. Наконец, ему пришлось все внимание уделить ей. – Подожди, Кир. Я ноут открою.

Тимур убрал от уха телефон.

– Прости, от нее не отделаться, когда она в таком настроении. Я быстро.

Я мягко кивнула, давая понять, что все нормально и прошла к столу, сев за него и поглаживая бархатистые лепестки хризантем. Тим быстро вернулся ко мне с ноутом под мышкой, раскрыл «мак» и принялся открывать программы и что-то проверять. Он моментально изменился, словно щелкнул переключатель, превратив его из домашнего и теплого, в собранного и делового. В каждой черте читалась резкость.

– А датчик GPS не мог сбиться? – уточнил он. – Ты проверила? Понял. Найди завтра человека, который сможет приехать чекнуть на всякий.

Опять пауза. Я беззастенчиво разглядывала его, пока у меня была возможность. Его взгляд сильно отличался от того, каким он смотрел на меня, становился жестким и сосредоточенным, пока он анализировал какие-то данные.

– Кира, я все это знаю. Нужно время, чтобы они привыкли и поняли, что теперь будет иначе, – его голос звучал спокойно особенно на фоне отрывистого женского в трубке. – У механизаторов сегодня первый выходной за две недели, а они в гаражах под тракторами. Я подниму этот вопрос, но в следующий раз мне придется их увольнять, сама понимаешь. Ты готова к этому?

Пауза. Я слышала в трубке возмущенный и одновременно требовательный женский голос. Тим склонился к экрану, что-то высматривая, потом усмехнулся.

– Ну ты же все знаешь гораздо лучше. Короче, хочешь что-то менять, бери билет и прилетай. Я завтра на сеялку сажусь, последний участок добиваем, будет не лишним если ты подхватишь на месте и будешь держать руку на пульсе потом, когда я уеду, – он замолк, слушая ее и покачал головой с издевательской улыбкой: – Да-да. Все, закончили, Кир, мне некогда, давай.

Я слушала его, заинтересованно наклонив голову. Тим бросил на меня веселый взгляд и снова вернулся к программе.

– Интересно?

– Да, – кивнула я. – У тебя проблемы?

– Да нет, скорее обычные заботы. Кто-то посливал топливо, видимо, забыв, что у нас все контролируется. Еще вчера пару тракторов простаивали в поле три часа без дела, – Тимур усмехнулся. – Моя сестра рвет и мечет, остальные хотят наказаний.

Так эта экспрессивная, громкая женщина его сестра?

– Они явно серьезней тебя к этому относятся? – я пригубила вино, рассматривая его из под полуопущенных ресниц.

– Потому что работают с цифрами, а не с людьми. А если мужики по тридцать лет здесь работали и тащили все что можно, тут либо набираешься терпения и переучиваешь, либо гонишь взашей.

Я была наслышана о махинациях с накладными, запчастями и топливом. В то время это было нормой, в порядке вещей. Не было ни камер, ни датчиков, абсолютно никакого контроля. Людям, которые привыкли работать в таком формате, сложно подстроиться и перекроить себя.

Тим тем временем вернулся к нарезанию закусок.

– Значит, ты снова выходишь в поле? – поинтересовалась я, вспомнив его слова. А потом уезжает, мое сердце сжалось, но я приказала ему отвалить и не портить вечер.

– Да, если дождя не будет.

Я вздохнула от маячившей перспективы не видеть его несколько дней.

– Ты всегда работаешь в поле? Это обычное дело? – уточнила я.

– Нет, конечно, – Тим усмехнулся. – Просто здесь мы ничего не успели, Ась. Мало времени оставалось до посевной, оптимизация не уложилась в сроки. Проблем вылезло столько, что мы обалдели. В общем, это оказался непростой проект, но к осени все нормализуется.

Я понятливо кивнула.

– Прости Ась, я тебя не проблемы обсуждать пригласил, – он снова переключился с Тимура-боса на свою обворожительную версию. – Иди устраивайся, выбирай фильм. Только возьми ноут. Сейчас все принесу.

– Тебе помочь? – поинтересовалась я.

– Ни за что. Ты расслабляешься, я делаю. Таковы правила.

Глава 19.1 Тим

Заморочиться с готовкой перед фильмом не сложно, особенно когда в ответ видишь восторженный, все еще не верящий взгляд Аси.

Черт, девочка, неужели никто не делал для тебя таких простых вещей?

Я не чувствовал себя от этого героем, но подумал, что с Асей надо еще бережнее. Не сказать, что это в моем стиле, носиться с женщинами и во всем им угождать. Раньше я имел дело совсем с другим типажом. Уверенными в себе, знающими для чего я им нужен, красивыми до глянцевой идеальности. Они ценили не ужин при свечах, а цифры на счету, марку машины и уверенность, с какой я входил в ресторан.

Я знал, что есть другие женщины. Те, кто смотрит иначе, кто слышит тишину, кто не боится быть настоящей. Но я их не искал, а круг моего общения исключал их по умолчанию. В селах же у меня была другая задача, и я предпочитал убойно работать, а не засматриваться на деревенских девушек.

И тем более, я не искал Асю. Она просто появилась и все. Стала какой-то неотъемлемой частью этого села, моей работы, моего личного интереса.

Я щелкнул зажигалкой, пламя вспыхнуло с сухим треском, и подпалил фитиль обычной белой свечи, у меня не было таких красивых и ароматных, как зажигала Ася. Здесь был обычный фитиль, а не деревянный, но даже с ними было лучше, чем без.

Она осмотрела стол и подняла на меня взгляд.

– Тим… Это идеально, ты знаешь? – она выглядела тронутой и внутри меня разлилось теплое удовлетворение.

Делая такие вещи, я не жду благодарности, но черт возьми, как же приятно, когда это находит такой отклик.

– Сначала попробуй, – улыбнулся я и уселся рядом с Асей на довольно жесткую кровать, куда заранее набросал все имеющиеся в доме подушки, чтобы было удобнее смотреть кино.

Бросив взгляд на экран ноута, я удивился.

– Интерстелар? Мне нравится твой вкус.

– Тогда смотрим? – уточнила она, и я усмехнулся.

– Сегодня я был бы готов смотреть что угодно, а ты выбрала один из лучших фильмов. Так что… – это был хороший выбор на следующие два часа, поэтому я вручил Асе вилку и, указав на стол, сказал: – Не уровень Мишлена, но есть все шансы, что тебе понравится.

Она взяла вилку и наколола креветку, обмакнув ее в соус и сразу же отправив в рот. Я с интересом наблюдал за ее реакцией, она с удовольствием протянула “м-м-м”, закатив глаза, слегка наклонив голову назад и открыв вид на изящный изгиб шеи. Тепло пробежало по позвоночнику и опустилось в район паха. Хотелось, чтобы она закатывала глаза по совсем другой причине.

– Это просто потрясающе. У тебя талант к готовке, – пробормотала она, уже отправляя в рот вторую.

– У меня их много, Ася, – хмыкнул я, стараясь удержать на лице спокойствие, чтобы не выдать, как в этот момент пожираю ее глазами.

Потянулся к ноутбуку, запуская фильм и заставляя себя выкинуть из головы образы, которые с каждым ее вздохом становились все более откровенными.

Мы ели медленно, обсуждая сцены, героев, музыку. Сначала Ася была не слишком разговорчива, как человек, не привыкший обсуждать кино в процессе, но пара провокационных фраз, на которые у нее было свое мнение, и она включилась и начала делиться эмоциями. Иногда мы начинали спорить так активно, что приходилось фильм ставить на паузу.

Вскоре тарелки опустели, я чуть отодвинул стол и удобнее устроился на подушках, поманив Асю к себе. Не знал, как она отреагирует – шаги в ее сторону были как шаги на ощупь в темноте, когда не знаешь на что наткнешься в следующий момент. Но она не колеблясь подалась вперед, устраиваясь удобнее в моих объятиях и прижалась щекой к груди, а руку положила в район солнечного сплетения и все оставшееся время до конца фильма, это прикосновение перетягивало внимание на себя.

Моя рука лежала у нее на бедре, пальцы сами собой вырисовывали какие-то узоры, и простое прикосновение казалось таким значимым в этот момент. Иногда я касался носом ее волос, вдыхая сладковатый аромат шампуня и самой Аси. И в моменте просто ощущал себя хорошо, без всяких «но».

– Как думаешь, он ее найдет или ей придется до конца жизни быть совершенно одной? – ее голос дрогнул, и она чуть шмыгнула носом.

Я чуть отстранился, чтобы заглянуть в ее лицо, и, увидев блестящие глаза, мягко улыбнулся.

– Он знает, где она. Ну ты чего? – сказал я уверенно, стирая большим пальцем слезинку с ее щеки. Притянул к себе крепче. – Поверь, он долетит до нее.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что я бы сделал то же самое, – проговорил ей в волосы.

Любой мужчина готов свернуть горы ради того, что для него важно

Ася кивнула, опустив голову. Слезы у нее высохли, и она просто лежала, слушая стук моего сердца. Какие мысли роились у нее в голове я не знал, но через время почувствовал, как она напряглась. Я разжал руки, давая ей возможность отстраниться, если захочет, и она подняла лицо, взглянув прямо в глаза, будто пыталась там увидеть какой-то ответ на вопрос из своей головы.

Я осмотрел ее лицо, свет, скользящий по скулам, и хмурую морщинку между бровей, будто внутри нее шел спор, до которого мне не добраться.

– Я прямо чувствую, что ты сейчас думаешь о чем-то неприятном, – уголок губ невольно дернулся. – И это совершенно не входило в мои планы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она опустила глаза. Медленно, как будто стыдилась собственного настроения.

– Ася? – я наклонился ближе, поддел пальцами ее подбородок, мягко приподнимая лицо к себе.

– Почему ты делаешь это все для меня? – неожиданно спросила она очень серьезно, и я даже растерялся на пару мгновений.

Сначала подумал, что это и так понятно, но вопрос был поставлен с другой целью. Акцент здесь был не на “почему”. Ася не понимала, почему я делаю это именно для нее. Я чуть нахмурился.

Она никогда не производила впечатление неуверенной в себе девушки. Наоборот, вся в шипах и выстроенной дистанции, что могла показаться высокомерностью. Несмотря на ее прошлое и все ее стены, я никогда не видел в ней жертвы. Да и у себя синдрома спасателя не замечал.

Здесь было что-то другое, более глубокое, что еще предстояло нащупать. Я отпустил ее, чуть отстранился и сел напротив. Она тяжело вздохнула, как то обреченно и слегка покраснела.

– Ася, милая, как в твоей голове выстроилась цепочка от мыслей о космосе, до этого вопроса?

– Если бы я знала, – пробормотала она, пожав плечами.

– Хорошо, если тебе нужно пояснение, то слушай, – я убрал прядь волос ей за ухо и провел костяшками пальцев по щеке. – Ты для меня словно необъяснимый магнит. Первый раз, увидев тебя зареванную на трассе, я едва заставил себя уехать. Хотя я помогал стольким девушкам на дороге, но никогда не было такого чувства. Потом ты меня веселила. Потом злила. Потом бесила тем, что не выходишь из головы. А потом я сдался и подумал, если эта девушка постоянно вызывает во мне столько разных эмоций, я должен узнать ее поближе. И мне нравится та, кого я вижу вблизи.

Ася улыбнулась, чуть оттаяв, но улыбка получилась грустная.

– Что еще тебя тревожит?

– Ты скоро уезжаешь? – негромко спросила она.

– Да, – я кивнул, – примерно на недели три. И потом, в конце лета еще на столько же. Ты переживаешь из-за этого?

Ася кивнула.

– Почему?

Для меня расстояние не было проблемой, когда есть связь, когда есть желание быть на связи. Я привык к разъездам, к коротким возвращениям, к бешеному ритму работы. Ася же явно переживала о чем-то, но не могла сказать, только смотрела на меня живым взглядом полным необъяснимой тревоги. Ей хотелось спросить что-то важное, но решимости не хватало. И я понял, если сейчас оставить эту тему или сменить, то она снова все спрячет за своей защитной стеной.

Интересно, она когда-нибудь привыкнет ко мне настолько, чтобы делиться чувствами без оглядки?

Я улыбнулся, поняв, что она так и будет молчать. В этом было что-то упрямо детское и по-своему трогательное. Но я не мог потакать этому. Ей нужно научиться доверять мне.

– Так, ну хорошо, – спокойно продолжил я. – Для тебя является проблемой подождать моего возвращения?

Она сначала покачала головой, но потом решила добавить:

– Нет.

Уже лучше.

– Тогда и не переживай из-за этого. Три недели пролетят быстро, а потом у нас будет полтора месяца вместе. И во время уборочной я буду здесь.

Конечно, мысль об осени скользила на краю сознания, холодная и неопределенная, но я был уверен, что к тому времени, у меня сформируется решение. Поэтому не стал сейчас бросаться высокопарными заявлениями.

– Хорошо? – спросил я.

– Да, – Ася кивнула, ставя точку в этом разговоре.

Мы замолчали на пару секунд, и я решил сказать еще одну простую вещь, которую она могла не осознавать. Но которая была важной.

– Ася… – произнес я, смотря прямо ей в глаза. – Ты всегда можешь поделиться со мной всем, что тебя гнетет. Я буду рядом, чтобы помочь с этим разобраться.

Она замерла едва дыша, взгляд наполнился благодарностью.

– Тим…

Ася не закончила мысль, закусила губу, а потом в ее взгляде вспыхнула решимость. Она подалась вперед и, наконец, поцеловала меня по настоящему.

Я встретил ее поцелуй с осторожностью, чтобы не спугнуть и дать ей больше пространства, если она захочет остановиться. Но хватило нескольких мгновений, чтобы понять серьезность ее намерений. И я набросился на нее в ответ.

Глава 19.2 Тим

Она тихо с коротким стоном выдохнула мне в губы и это подействовало на меня как спусковой крючок. Ася слегка дрожала, когда я привлек ее к себе. Коснулся языком ее губ, она отозвалась, впустила, и поцелуй стал глубже и жарче. Зарылся пальцами в ее мягкие волосы, чуть потянул, и тихий сладостный стон, вырвавшийся из ее груди, заставил меня резко втянуть воздух.

Этот звук, короткий, сладкий, прошил меня насквозь. Я весь напрягся, сдерживая бушующий внутри пожар. Этот момент стоил каждой минуты ожидания.

Прикусил ее нижнюю губу, осторожно, но на Асю подействовало так, будто я подлил масла в огонь. Она обняла меня с силой, словно хотела стать единым целым, провела руками по плечам, зарылась в волосы. Она была жадной, искренней в своем желании. И ответная жадность настигла ее молниеносно.

Я скользнул руками по ее спине и чуть ниже, обрисовывая контур тела и мечтая выучить его наизусть, а потом приподнял за бедра и посадил на себя. Она тихо ахнула и этот звук отозвался во мне с силой, ударил в солнечное сплетение волной чистого безумия.

Никогда не думал, что сойти с ума можно лишь от одного поцелуя. Между нами не было смелых ласк, ни одного шага дальше, а я уже был готов повалить ее на эту кровать и забыть обо всем.

Я пытался не терять голову, но чувствуя ее на себе, ее грудь, прижатую к моей груди, ее кожу, дыхание, делать это становилось все сложнее.

А потом она сделала это – короткое, дерзкое движение бедрами. Стон, сорвавшийся с ее губ был тихим, но полным чувственности, и я едва не потерял самообладание. Сердце бешено стучало, кровь кипела.

– Если ты еще раз сделаешь так… – хрипло прошептал я, едва оторвавшись от ее губ, – я не отвечаю за последствия.

Она улыбнулась прямо в поцелуй, выдохнула едва слышно, и я провел руками по ее телу вниз, лаская и фиксируя бедра. Мои губы скользнули к шее, оставляя влажные поцелуи на чувствительной коже, которая моментально покрывалась мурашками.

– Тим, – пробормотала она, задыхаясь, и откинула голову навстречу ласке. В голосе не было и капли протеста.

– Ты начала, – выдохнул я и легонько прикусил мочку. – Я хотел быть джентльменом…

– А теперь? – игриво спросила она.

Чертовка видела, как влияет на меня и не стеснялась дразнить.

– Теперь я вообще не понимаю, как я собирался это провернуть рядом с тобой, – прошептал я, поднимая голову и заглядывая ей в лицо.

Ее зрачки поглотили всю радужку. Она дышала отрывисто, кожа пылала, волосы чуть растрепались, и я никогда еще не видел ее такой красивой. Такой настоящей. Ася медленно, не отрывая от меня взгляда подалась вперед, зарылась в волосы и снова поцеловала. Я крепче сжал ее бедра, не давая ей двигаться, чтобы у меня окончательно не сорвало крышу. Потому что я знал, что сегодня еще слишком рано, пусть мы оба без сомнения этого желали.

Поэтому я опрокинул ее на кровать, но вместо того, чтобы прижать сверху, растянулся рядом и привлек к себе. Нам обоим нужно было прийти в себя и дать сердцу успокоиться. Мы лежали, восстанавливая сбитое дыхание. Такое желание нелегко было обуздать, особенно когда я чувствовал дрожь Аси. Она не сдержала тяжелый вздох, и я тихо усмехнулся, и поцеловал ее в висок.

– Если бы не ты сегодня готовил ужин, я бы назвала тебя тарелочником, – буркнула она мне в его плечо, и я рассмеялся.

– Сегодня согласен быть кем угодно, – добродушно откликнулся я, – я умею проиграть битву, чтобы выиграть войну.

Она свела брови и хмуро глянула на меня, отстранившись. В свете догорающих свечей я убрал прядь волос с ее лица, чтобы лучше видеть этот смешной взгляд-проверку.

– Что это за войну ты тут ведешь, господин председатель? – спросила Ася, подозрительно сощурившись.

– Войну за твое полное и безоговорочное доверие, – чистосердечно ответил я, и она улыбнулась, чуть смягчившись. – Чтобы у тебя было меньше поводов для самокопания после ссор.

– Ты собираешься со мной ссориться? – она провела по мышцам на моей руке пальчиками, не заигрывая, а скорее с потребностью коснуться. И я ее в этом отлично понимал.

– Конечно, – кивнул я. – Это неизбежно. И я не хочу, чтобы каждая ссора казалась тебе катастрофой в твоей голове.

Ася задумчиво на меня взглянула и покачала головой. Я поцеловал ее в висок и проговорил:

– Если бы мы встретились в любом другом месте, я бы вел себя иначе с тобой. И вести подобные беседы мы стали бы много позже, после всего самого приятного. Но мы здесь и это меняет все…

Я видел, как на нее влияет это место, как под маской сдержанности и равнодушия копится бессилие. Как ей плохо здесь от того, что она не может повлиять на собственный образ в глазах этих людей, до которых ей почему-то было дело.

– Тогда… в той истории. На твоей стороне хоть кто-то был?

Она замерла. И попыталась отмахнуться:

– Да нет. Не срослось с этим… – сказала как можно небрежнее. Слишком небрежно.

– А родители? – спросил я тише.

Она рассказала мне о своей семье, без подробностей, но с тем выученным спокойствием, за которым скрывались годы боли, и я тяжело вздохнул.

– Знаешь, если они были так уверены… почему просто не отвели тебя к врачу?

Я правда не понимал, как она могла оставаться не услышанной своими близкими.

– Это миф, Тим, – усмехнулась она. – То, что есть какая-то видимая преграда. Женское тело не так устроено.

Я понял, что пора почитать книжки о строении женского тела, чтобы не задавать таких глупых вопросов.

– Расскажешь мне, почему вернулась сюда? – спросил я после паузы.

Она прикрыла глаза, собираясь с мыслями или не зная, как начать разговор. Ее ладонь лежала на моем боку, легкая, почти невесомая, и я чувствовал, как она едва ощутимо сжимается. У Аси было столько совершенно идиотских и несправедливых ситуаций, что я гадал, неужели может быть что-то еще похуже этого?

– Так получилось, – наконец тихо проговорила она и покачала головой. – Просто хотела спрятаться. Я расскажу чуть позже… Не могу сейчас.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я понял и не стал давить. В конце концов у нас будет время, чтобы обсудить все это. После пары минут молчания она спросила.

– Расскажи, как тебя занесло в этот бизнес, в это забытое богом место и, вообще, о своей семье.

Я хмыкнул. Ася определенно вскоре будет знать обо мне больше, чем я о ней.

– Задумываться о своем деле я стал из-за бывшей жены. Она хотела что-то масштабное, крутое. В итоге из-за него же мы и развелись.

– Это как?

– Я работал на отца, но ей хотелось, чтобы я сам был директором, владел бизнесом…

Я неторопливо рассказывал про родителей и сестру, про сына, про наш дом и быт. Немного рассказал о Веронике, отметив про себя, что на втором свидании еще ни с кем не обсуждал бывших. Да и вообще о Веронике я не любил распространяться, так как не хотел навредить ей, ведь она была довольно публичным человеком.

– Расстались мы нормально. Ничего не делили, я согласился на все ее требования. Сына она оставила мне. А все остальное я мог купить снова, когда бы заработал. Через полтора года бизнес окупился, я начал присматривать еще один проект, и знакомый позвонил мне с предложением. Так я оказался здесь, Ась.

– Ромка не скучает по ней?

– Он с рождения с бабушкой и со мной. Скучает, но не надрывно. Они встречаются раз в пару месяцев и отлично проводят время. Но он всегда рад вернуться домой и никогда не просился остаться с ней.

– А у тебя были женщины после Вероники? – спросила Ася и закусила губу, с любопытством оглядывая мое лицо.

– Были, – честно ответил я, и она как-то странно задумалась. Я тихо рассмеялся, снова запустив руку в ее волосы: – Нет, Ася, меня никто не ждет, кроме семьи. Я бы не поступил так ни с той, кто бы ждал меня, ни с тобой.

Она заметно расслабилась и молча кивнула, прижимаясь ближе. Мы проболтали полночи, лежа в обнимку. Ася неоднократно напоминала мне, что стоит поспать перед работой, но я отмахивался. Когда же наконец забрезжил серый рассвет, она решительно поднялась на локте, уперевшись ладошкой мне в грудь.

– Тебе надо поспать хоть пару часов, – Ася строго посмотрела на меня. – Иначе ты просто уснешь за рулем.

Я улыбнулся и, перехватив ее ладонь, оставил на ней поцелуй.

– Все будет нормально. Это тот случай, когда я вряд ли буду жалеть о бессонной ночи.

Она подалась вперед и поцеловала меня с томительной нежностью. И решительно отстранилась, поднимаясь.

– Поеду домой, чтобы дать тебе выспаться.

– Я тебя провожу, – ответил я тоном, который не оставляет пространства для споров.

Она хотела было возразить, но по глазам поняла, что бесполезно. Я уже натягивал рубашку, чувствуя, как холодок рассвета проникает в комнату, напоминая, что ночь действительно ушла.

Конечно я был уверен, что ничего не случиться, но жутковатое место эта деревня. Я не хотел, чтобы Ася проезжала разрушенные улицы одна, поэтому сопровождал ее машину до дома.

Мы ехали медленно, как будто не хотели тревожить этот хрупкий час перед пробуждением деревни. Сквозь серое, едва посветлевшее небо лениво ползли облака, а ветер раскачивал верхушки деревьев. Стояла невероятная тишина, перед рассветом все замерло, будто зависло в воздухе, даже звуки. Только где-то вдалеке начинали кричать петухи.

Ася припарковалась у калитки и заглушила двигатель. Вышла, кутаясь в тонкую кофту, и поежилась от утреннего холода

Я мотор не глушил, но вышел, чтобы обнять ее перед отъездом. Склонился и осторожно поцеловал. Она приподнялась на цыпочки и жадно поцеловала в ответ, прижавшись всем телом.

– Сколько я тебя не увижу? – спросила она, спрятав лицо у меня на груди.

– Не знаю, будет зависеть от многих факторов. Надеюсь, до конца недели закончим посевную.

Она вздохнула и кивнула.

– Если будешь совсем без сил, приезжай ко мне, – вдруг сказала Ася, подняв голову, чтобы заглянуть мне в глаза. – Я тебя хотя бы накормлю.

Я улыбнулся ей в ответ. Такое простое предложение, но в груди потеплело.

– Хорошо, – ответил я и в последний раз притянул ее ближе. Поцеловал неторопливо, глубоко. Она дрогнула и прижалась крепче.

Не хотелось отпускать.

Но я все же отпустил, с четким знанием, что ее дверь открыта для меня. И это знание бодрило лучше любого сна.

Глава 20.1 Ася

– А если он хочет тебя вернуть? – вдруг выдала Лерка, и у меня чашка с чаем застыла в воздухе от такого предположения.

– Ты с ума сошла? – я сделала быстрый глоток и поставила чашку.

– Я-то – нет, – задумчиво протянула подруга, уже развивая эту мысль. – А вот ему явно что-то от тебя надо. Впутать в свои грязные делишки он тебя уже не может. Тогда что остается? К тому же, ты и сама сказала, что он заикнулся о том, что вам надо обсудить прошлое.

– Нет, исключено, – я покачала головой и поджала губы. – Если бы он хоть что-то ко мне чувствовал, не поступил бы так. Или на крайний случай не бросил бы меня разбираться со всем одну. Вышел бы на связь, когда я сидела в подвале. Он бы сделал хоть что-то, если бы любил меня.

Как ни странно, сейчас я не чувствовала боли, говоря об этом Лере. Хотя еще месяц назад, я все так же как и в самом начале задавала в пустоту вопросы, которые ранили и вскрывали застарелые шрамы. Сейчас это звучало как факт, а не как травма, которая бередит душу.

И раньше, задавая вопрос «почему», я действительно будто не знала ответа, хотя он был на поверхности – Леша просто меня разлюбил. И, видимо, задолго до того дня, когда ему пришлось уйти. Вот только почему оставался со мной? Было удобно? Или для статуса? Или по привычке?

Как ни странно, взглянуть трезвым взглядом на свои прошлые отношения, мне помог Тимур, который словно раскрыл мне глаза. Его отношение ко мне, его действия в мою сторону, его рассказы о прошлом и о своей бывшей жене. Все по кирпичикам не только складывало картинку о нем, но также ярким прожектором подсвечивало то, что принадлежало мне. И раньше я словно в темноте при свете свечи пыталась разглядеть прошлое, чтобы понять, что в нем было не так. Но Тимур подсветил все и стало до ужасного ясно видно всю неправильность.

Уже за это я буду ему всегда благодарна, как скоро бы между нами не закончилось это странное притяжение. Он вылечил во мне что-то, сделал из меня кого-то цельного. И я умела ценить подобное.

– Я знаю, ты не послушаешь, но… – Лерка замялась и закусила губу. – Уезжай оттуда. Выбери любое другое село или город. Он ведь там был. Рано или поздно, ему придет в голову, что ты можешь быть в деревне, где выросла.

Вот чего я точно сделать пока не могла, так это уехать отсюда. Или не хотела? Да, наверное я не хотела уезжать из деревни, самостоятельно отказываться от того прекрасного, что чувствовала рядом с Тимуром.

Да, я договорилась с собой не претендовать на большее, не придумывать нам будущее. Но оборвать наше время вместе сейчас, когда оно чувствовалось так исцеляюще – я не могу.

До осени Тимур здесь. И я здесь на столько же. И раньше я отсюда никуда не уеду. Тем более, сбегая от бывшего. Если он заявится сюда, мне придется встретиться с еще одним прошлым лицом к лицу. И я готова это сделать.

– Не переживай за меня, Лер. Думаю, я с ним справлюсь, что бы ему ни было нужно, – вздохнув, наконец сказала я и почувствовала в своих словах небывалую уверенность. – Теперь мы на равных. Теперь я тоже ничего к нему не чувствую, и мои глаза открыты.

– Хорошо, – вздохнула она, поняв, что со мной бесполезно спорить, и только добавила. – Только будь осторожна.

Я кивнула и перевела тему на подготовку к отпуску. Лера и Антон уже на днях должны были улететь на отдых. Лера вызов приняла, и я удовольствием слушала ее и поддакивала еще минут тридцать, а потом мне позвонила коллега, и мы попрощались.

Я ушла в свою работу с головой, но так же нашла время на то, чтобы выполнить просьбу Власова и узнать о его сфере получше. В итоге, сама не заметила, как набросала ему черновой контент план и все, что потребуется для его реализации, включая и новую технику: объективы и дрон.

Ася:

“Тим, ты можешь ознакомиться с тем, что предлагаю я. Будущему кандидату так же можно предложить для применения. Я не против”

Тимур ответил через пару часов, когда солнце уже клонилось к закату.

Тим:

“Асенька, спасибо большое. Рассчитаюсь позже”.

Сообщение оказалось коротким, но от его “Асенька”, я улыбалась как сумасшедшая весь оставшийся вечер пока поливала огород и топила баню. Никаких расчетов я в этот раз принимать не собиралась, так как мне было несложно и более того интересно. И я хотела сделать это для него просто так. Ведь он столько всего делал для меня без повода.

Последние дни из головы не выходил наш вечер. Ночь с Тимуром как вспышка молнии на фоне хмурого серого неба. Он был рядом такой настоящий, живой. Я будто проваливалась в то время, вспоминая его руки, голос, и каждая мысль уводила меня дальше от дел.

Да, мы переписывались, но этого уже было мало. Я скучала по нему. По его спокойствию, по взгляду, по тому, как он слушает меня, как будто никого и ничего кроме в этот момент не существует. Рядом с ним я будто наполнялась до краев желанием жить, и чувствовала себя иначе чем раньше.

Внутри тлела постоянна потребность быть рядом. Я желала, чтобы он приехал, но понимала: скорее всего, он сейчас грязный, уставший, с ног валится после очередного полевого дня и поедет домой, где сможет просто отдохнуть. Поэтому я гнала разочарование этим фактом и просто загружала себя работой побольше, чередуя компьютер и огород.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Солнце уже совсем село, когда я закончила полив и кое-где прополку огорода. Баня как раз стопилась, и, взяв с собой чистую одежду, я ополоснулась и немного посидела, греясь. Баня обладала невероятным эффектом смывать не только грязь, но и тревожные мысли и плохое настроение, оставляя после себя приятное опустошение.

Там же я успела постирать вещи и вывесила их сушиться за домом. После чего разгоряченная и немного разморенная, пошла по шаткой деревянной тропинке к дому, когда увидела свернувший к моему забору белый “додж”. Хлопнула дверь, и Тимур направился к калитке.

Выглядел он неважно, на него навалилась усталость отразившись темными кругами под глазами, пыль осела на его одежде, а подбородок украшала двухдневная щетина. В таком виде он не должен был бы казаться мне красивым, – но именно сейчас, весь этот уставший, пыльный, измотанный Тимур вызывал у меня почти болезненное тепло.

– Я грязный как черт, – хрипло сказал он, подходя ближе и не отрывая от меня жадного взгляда. – Но не мог не заехать.

Я не стала говорить ни слова. Просто шагнула к нему навстречу и прижалась к груди, ощущая, как он мгновенно обнимает меня. Его руки скользнули по моей талии, притянули крепче, а лицо утонуло в мокрых волосах.

– Какая ты сладкая, Асенька, – прошептал он, почти стоном.

Он чуть наклонил голову, не грубо, но властно потянул за волосы, и его поцелуй, горячий, нетерпеливый, вдруг стал ответом на все.

Он тоже скучал.

Я чувствовала это каждой клеточкой, каждым его движением. Мы стояли среди звуков летней ночи – шорох травы, где шуршали ежики, кричали тонко совы где-то в околке.

Нас окутывала прохлада ночи, но заставили прерваться комары. Никакой романтики с ними.

Я взяла его за руку и потянула Власова в дом, он послушно последовал за мной.

– Ась, ничего, что машина у дома? – спросил он неожиданно, и я поймала себя на мысли, что впервые не озаботилась этим, не подумала о том, что скажут.

Я остановилась, пожала плечами и серьезно посмотрела на него.

Если тебя не волнуют пересуды о том, с кем ты, несчастный, связался, то ничего.

Тим только хмыкнул, как будто я сказала несусветную глупость, и вскоре мы оказались в свете кухни, и он стянул с себя пыльную рубашку, оставшись в майке. Осмотрев его, я покачала головой, усталость буквально придавливала его. Кажется, что с той нашей ночи он спал всего ничего.

– У меня осталась горячая вода в бане, – сказала я, прикасаясь к его плечу. – Должно хватить, чтобы ополоснуться. Тебе станет легче.

Мы оба понимали, что у него нет чистой одежды, но я предложила ему обмотаться полотенцем, хоть и предвидела, что это будет пыткой для меня. Поэтому пока он ушел помыться, я сделала ему чай и разогрела еду. Когда он вернулся, то выглядел лучше, а я замерла, наблюдая как он подходит ко мне, с теплой улыбкой. Его грудь блестела от влаги, демонстрируя мне ярко выраженные полоски мышц, а на бедрах низко висело мое бордовое полотенце. Он выглядел как чертов бог. А я смотрела на него не в силах отвести взгляда и вспоминала, как заново дышать.

Тимур смотрелся очень соблазнительно, красиво и, неожиданно, чужеродно. Слишком он другой, современный, с налетом большого мира. И как этот мужчина так вписался в мою жизнь? И что он вообще делает в этом столетнем разваливающимся домике, где едва не бьется головой о потолок?

– Вот теперь ты похож на человека, – сказала я, заталкивая подальше все, что кипело внутри, за улыбкой.

Он приблизился, склонился и нежно коснулся пальцами моей щеки.

– Я снова могу тебя обнимать, не боясь запачкать. Хотя, признаюсь, ты и пыльную версию меня неплохо встречаешь.

Я позволила себе замереть в его объятиях – сейчас он пах моим гелем для душа, но на нем этот запах казался просто головокружительным, смешиваясь с его собственным.

– Голоден?

Он кивнул, но посмотрел на меня как-то… иначе. Как будто речь шла не только о еде. Этот взгляд прошел по моей коже теплой волной – глубокий и немного хищный.

Пока Тим ел, я не доставала его вопросами, лишь потягивала чай, подогнув ноги под себя и рассматривая мужчину напротив. Мягкие тени от лампы с оранжевым абажуром бродили по его сильным рукам, ключицам и подчеркивали следы изматывающих дней.

– Знаешь, – сказала я, поставив чашку, – если ты устал, тебе не обязательно ехать домой. Можешь остаться у меня.

Он взглянул на меня, облизнув палец, а затем благодарно улыбнулся, добавив:

– Только если тебе будет комфортно.

Глава 20.2 Ася

Я кивнула. Как бы мне ни хотелось продлить этот вечер разговорами, я понимала, что ему нужен отдых, поэтому пока Тим доедал ужин, я прошла в другую комнату, чтобы застелить чистое постельное на том месте, где спала Лерка.

Я как раз заканчивала с наволочкой, когда услышала за спиной:

– У тебя уютно.

Я резко обернулась и улыбнулась с легкой грустью. Он стоял у двери опершись плечом о косяк, и смотрел на меня.

– Да. Вполне. Хотя все здесь требует ремонта, – отозвалась я, поправляя уголок подушки, – но теперь это мой дом. Со всей этой неидеальностью.

Он подошел ближе и остановился напротив, поднял руку и пальцами мягко провел по моей щеке

– Не люблю ничего идеального, – тихо сказал Тим. Пауза. Он смотрел прямо мне в глаза, проникая взглядом куда-то глубоко внутрь. – Надеюсь, спать ты будешь со мной?

Ох, как же это было опасно и одновременно притягательно. Я кивнула не раздумывая, мы потушили свет и устроились в постели. Сердце громко стучало в груди, я не могла быть спокойной рядом с ним.

Тим обвил меня рукой, уверенно, как будто мы спали так тысячу раз. Его ладонь легла на мою талию, и он притянул меня к своей груди, осыпал поцелуями щеку, а потом уткнулся в волосы, глубоко втянув их запах. Тепло его тела окутывало, а его размеренное дыхание постепенно успокаивало ритм сердца. В этот момент я чувствовала себя защищенной и нужной.

– Ась, – тихо позвал он.

– М-м?

– Я хочу, чтобы ты была рядом со мной на открытии магазина на выходных.

Я помолчала мгновение. Там соберется половина деревни не иначе. Что-то внутри болезненно сжалось.

– Если… – начала было я, но он меня перебил, видимо безошибочно угадав, что я хочу сказать.

– Мне плевать на них, – выдохнул он мне в волосы.

Я робко улыбнулась в темноте, переплетая его пальцы со своими. Его ладонь сжала мою, и я кивнула, но потом добавила:

– Тогда буду.

Тимур перевернул меня на спину, нависнув надо мной, и заставил посмотреть на себя, – в тусклом свете луны я едва видела его, лишь очертания. Но чувствовала его пальцы на подбородке, сильное тело, прижимающее меня к кровати.

– Умница, – прошептал он и накрыл мои губы поцелуем.

Знакомый жар моментально пронесся по телу, захватывая полностью и заставляя забыть обо всем, как в ту ночь, когда я была готова переступить эту черту. Он влиял на меня самым порочным образом. Никогда в жизни я так не желала ни одного мужчину.

Тимур разорвал поцелуй, но тут же приник губами к шее, под ухом. Его пальцы ласково огладили ключицу, пальцы подхватили бретельку. Он нарочито неторопливо спустил ее с плеча, лаская кожу.

– Скажи мне, – пробормотал он, скользнув губами к моему уху, – ты помнишь, как дрожала тогда?

Его низкий голос будоражил фантазию. Я зажмурилась, сердце и без того долбящее в груди сорвалось в беспорядочный бой, заставляя дышать чаще. Сладкое томление разлилось в груди.

Я все помнила.

Его пальцы скользнули по груди, не касаясь, а обрисовывая очертания, и замерли в ложбинке. Губы снова нашли мои, и на этот раз поцелуй был глубже, увереннее, лишая меня остатков разума.

– Я не забыл, – прошептал он мне в губы. – Ни одного звука. Ни одного вздоха.

Он медленно опустился ниже, не отрывая от меня полного голода взгляда. Глаза уже привыкли к темноте, и я тоже не могла отвести глаз от его лица. Я прикусила губу, отрывисто дыша, когда он стянул вторую бретельку. Он опустил голову, осматривая открывшуюся картину, провел пальцами по кромке сорочки, а потом его ладонь накрыла грудь, нежно, но уверенно сжав ее. Я закусила губу, откинув голову. Его пальцы, чуть шершавые от работы, сжали сосок, прокрутили, и Тим снова ласково сжал грудь, протяжно выдыхая от удовольствия. Я подалась вперед, навстречу этой ласке, которая распаляла все больше.

Мои пальцы вцепились в его плечи, я сжала бедра, чтобы хоть как-то облегчить невыносимый жар внизу живота. Тим опустил голову и обхватил губами второй сосок. Мои ладони прошлись по его напряженным мышцам на спине и плечах. Я зарылась в его волосы пальцами, потянув их, когда он чуть прикусил сосок, дразня меня. Я зашипела сквозь зубы от пронзившего низ живота удовольствия.

– Хочешь, чтобы я остановился? – спросил он, посмотрев на меня и от того, как звучало это «хочешь» у меня бы подкосились ноги, если бы я стояла.

Он медленно оглядывал мое лицо, наслаждаясь реакцией, поцеловал в подбородок, и я покачала головой. Тимур тихо усмехнулся и добавил:

– Нет, скажи словами.

Я закусила губу, что-то внутри словно противилось этой игре в «скажи словами», словно стыд переплетался с возбуждением, распаляя одновременно и страх, и желание. Я потянулась к нему, желая этого поцелуя, но Тимур покачал головой и положил палец на мои губы.

– Если хочешь, чтобы тебе было хорошо, – медленно проговорил он, опаляя дыханием мою шею и проводя носом по линии челюсти: – Скажи.

Я сглотнула, кивнула зачем-то, но потом с моих губ сорвалось хриплое:

– Я… хочу.

– Что хочешь? – пока он покрывал поцелуями плечи, его пальцы игриво, почти невесомо обвели контур моей груди, больше дразня, чем лаская.

Это была пытка. Медленная, сладкая пытка.

– Чтобы ты продолжил, – едва ворочая языком, сказала я.

– Хорошо, Асенька, - тихо пророкотал Тим. – Ты должна говорить со мной, поняла?

Я зажмурилась, но кивнула.

– Да, - выдохнула со стоном, потому что Тимур опустил голову, продолжая ласку.

Из груди вырвался невольный стон, когда он требовательно сжал грудь, подавшись вперед. Я чувствовала его твердый член прижимающийся к моему бедру, тяжесть его тела, когда он наваливался на меня и каждое движение Тима приносило непередаваемое удовольствие.

Он провел руками по животу, и я непроизвольно втянула его. Тим двинулся ниже и жадно сжал бедро, подцепил край сорочки и лаская кожу, повел его вверх.

Я терялась в ощущениях, в ласках и поцелуях. Отвечала со всей страстью и мне становилось мало. Я прикусила его нижнюю губу, потянула, зарылась руками в его волосы и тут же лизнула прокушенное место, заставив его тихо зарычать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Тимур скользнул языком глубже, и я застонала, выгнувшись ему навстречу.

Не переставая целовать меня, он ловко поддел резинку трусов и стянул их. Я развела ноги под давлением его руки и тихо вскрикнула, когда он коснулся меня внизу. Он тихо ухмыльнулся мне в губы, ощущая, насколько я мокрая.

Внизу живота благодаря его пальцам затянулся тугой комок. От возбуждения меня слегка потряхивало. С губ срывалось судорожное дыхание. Тимур никуда не торопился, его движения были четкие и медленные, он потрясающе владел собой, не идя на поводу у собственного наслаждения, а сосредоточившись только на мне. Разорвав поцелуй, он считывал каждую реакцию, наблюдал за мной.

Его пальцы двигались вверх-вниз, размазывая влагу и обводя клитор, а я терялась в собственных ощущениях, цепляясь за его плечи. Когда он ввел в меня палец, я протяжно застонала, выгнувшись ему навстречу. Тимур замер, уткнувшись в мою шею и тяжело дыша.

– Боже, Ася…

По его телу прошла дрожь. Кажется, впервые поддавшись своему удовольствию, Тимур замер, но почти сразу вернул себе контроль, тогда как я терялась в его руках.

Он сделал поступающее движение, вывел, а потом добавил второй и снова подался. Влажные звуки с которыми он двигал рукой, распаляли стыд и возбуждение одновременно. Он двигался во мне, медленно, будто дразня, и от каждого движения его длинных пальцев внутри меня нарастало напряжение.

– Посмотри на меня, – прошептал он.

Мне пришлось поднять лицо, которое я спрятала на его шее, покусывая кожу и целуя. Его взгляд был темным, затянутым дымкой желания, и все же сосредоточенным.

– Не отводи взгляд, Асенька.

– Я не могу… – выдохнула я, сходя с ума от мучительно сладкой пытки.

Смотреть на него было чертовски соблазнительно, но и невыносимо. Его глаза видели меня целиком, не только тело, но и все то, что я обычно прятала. Это было слишком близко. Откровенно. Слишком… по-настоящему.

Он словно почувствовал мой страх, наклонился ближе, его лоб почти коснулся моего.

– Тебе понравится. Доверься мне.

– Ты сведешь меня с ума, – пробормотала я, и Тимур усмехнулся.

– Я этого и добиваюсь.

Я стиснула его плечи, заставив себя не отводить взгляда от его лица. Эффект оказался почти мгновенным. Он ускорил темп и внутри все сжалось, а потом нахлынуло резкое удовольствие. Тело выгнулось в безумной отдаче, а с губ сорвался бесстыдный вскрик, который Тимур тут же заглушил жадным поцелуем, словно хотел разделить в этот миг все до последнего дыхания.

Я все еще дрожала, когда он оторвался от меня, прижал к себе и поцеловал в висок, укрывая одеялом.

– Ты такая красивая, – ласково прошептал он.

Я все еще приходила в себя тяжело дыша, разум плавал на границе сна и реальности, но я четко ощущала его желание, твердостью упирающееся мне в бедро. Я потянулась к нему, желая сделать так, чтобы он тоже получил удовольствие, но Тим перехватил мою руку.

– Не сегодня. Я слишком устал, чтобы сделать все, как мне хочется.

– Я могу сделать все сама, – едва слышно проговорила я, чувствуя, как жар заливает щеки.

Он усмехнулся, чуть качнув головой, провел пальцем по моим губам, словно смаковал каждую деталь этого вечера.

– Я это запомню, – поддразнил он и снова поцеловал меня. – А теперь, спи, Ася. Поверь, я кайфанул не меньше тебя.

Он прижал меня ближе, и спорить не осталось сил. Я провела пальцами по его подбородку, щеке с короткой щетиной, зарылась в волосы. Оставила мягкий поцелуй на губах и уткнулась лбом в его грудь, слушая быстрый стук сердца, который вторил моему.

Глава 21.1 Ася

Я чертовски опаздывала. Как назло, звонки и сообщения сыпались отовсюду, и я не могла отойти от компьютера. Пытаясь сделать самые срочные и неотложные задачи, чтобы убежать поскорее на пару часов, я и вовсе пропустила нужное время. Теперь, впопыхах натягивая летнее платье, я игнорировала все новые и новые сообщения, что приходили с характерным звуком, действующим на нервы.

Быстро причесавшись, я поняла, что накрасится времени нет совсем, поэтому пригладила волосы, глядя на себя в зеркало и выдохнула. Выглядела я встревоженно, отчего голубые глаза сверкали ярче обычного, а веснушки на носу выделялись сильнее на фоне побелевшей кожи и губ. Но в целом смотрелась вполне неплохо: простое белое платье в стиле бохо на пару сантиметров ниже колен, ажурная косынка на волосах, простой чокер, дополняющий образ. И длинные чуть завивающиеся локоны распущенной светлой волной с медным отливом, падающие на грудь.

Удовлетворенно кивнув своему отражению, я схватила ключи и направилась к машине. Не стереть было волнение с лица, разучилась я притворяться и держать «покер-фейс».

Опоздала – раз.

Там соберется большая часть деревни – два.

Тимура после нашей ночевки ни разу не видела – три.

Мне более чем достаточно, для того чтобы от переживаний скручивало живот.

Посевную закончить вовремя не удалось. Старая техника, которая составляла половину агропарка, не выдерживала, выходила из строя на финишной прямой буквально два-три раза в неделю. Поэтому Тимур был если не в поле, то в делах, а если не в делах, то помогал мужикам с починкой, ездил за запчастями и сам чинил трактора. Плюс, начали делать дорогу и почему-то даже там нужна была его вовлеченность.

Поэтому закончили они только вчера, и решили объединить и сделать небольшое празднество в честь открытия и окончания посевной. В деревне таких праздников не было лет пятнадцать, поэтому каждый кто мог прийти, придет, в этом я была уверена. И не дай я неосторожного обещания Тимуру, что буду там, ни за что бы не высунула нос из дому, в этот день.

Уже подъезжая к конторе, рядом с которой и располагался отремонтированный магазин, я обомлела. Здесь устроили настоящий праздник, собралась куча машин, среди них оказалось много неместных. На площади перед конторой стоял батут, где резвились дети.

Бог мой, откуда здесь столько детей? Человек двенадцать точно. Может к бабушкам приехали на лето?

Стояли ларьки с игрушками, разными атмосферными безделушками, угощениями – сладкой ватой, кукурузой, попкорном. Рядом в палатке сделали импровизированное кафе с напитками, сэндвичами и шашлыком. Поставлены лавочки с зонтиками, чтобы можно было отдохнуть, все же огромная часть пришедших были преклонного возраста.

Между магазином и конторой стояла новая техника, которую Тимур успел пригнать весной, возле нее толпилось больше всего народу и часть детей, особенно мальчишки, с интересом забирались на нее, заглядывая в кабину и используя как дополнительный аттракцион.

Оставив машину поодаль, я вцепилась в руль и выдохнула. Это выглядело невероятно для нашей деревни, и я даже почувствовала как непрошенные слезы запекли глаза. Жаль мои не дожили до этого дня, не увидели, как может быть по другому. Не когда колхоз покупают для отмывания денег, для того чтобы разрушать, а вот так, чтобы дать ему шанс на что-то новое.

Помню многим старожилам было очень больно наблюдать как некогда огромную кормящую весь колхоз ферму растаскивают, распродают. Сотни голов скота ушли на убой, десятки людей остались без работы, потом пошло на продажу многомиллионное оборудование. Это многих подкосило, люди отдали этому делу свою жизнь, и им было тяжело наблюдать, как все разрушается и остаются лишь руины.

Я была в шоке от того, сколько всего Тимур делал параллельно посевной. А я даже никогда всерьез не интересовалась его делами, хотя сейчас отлично понимала, что вся эта организация была на его плечах. Впредь стоит активнее интересоваться, чем он занимается.

Почувствовав, что мне уже нечем дышать в машине, я собралась с духом и вышла. Солнце припекало, стояла удушливая жара, но это никого не смущало, когда творилась такая активность впервые за много-много лет. Я неторопливо шла мимо людей, отмечая, что приехало много неместных. Вероятно, с ближайших сел решили тоже заглянуть на праздник, посмотреть своими глазами – такие слухи быстро разносятся. Время от времени я замечала знакомые лица, ребята со школы, изменившиеся, но узнаваемые. Они оценивающе смотрели на меня, хмыкали, но не подходили. Вероятно приехали к родным к такому событию.

– Глазам своим не верю, Волкова. Ты, и здесь! – услышала я женский голос позади и, остановившись, резко развернулась, осмотрев женщину, которая ко мне обращалась.

Не сразу узнала в ней Лизу, королеву школы. Ох, и потрепала она мне нервы, когда про меня слухи пошли. Ни за стол один не садилась в столовой, ни на дискотеке не позволяла к общему кругу примкнуть. А ведь мы с ней даже общались до этого, играли в куклы несколько раз, на практике вместе смеялись. Но потом все резко изменилось, она одна из первых девчонок подчеркнула, что, таким как я, рядом с такими как они не место.

Сейчас она выглядела старше своих лет, хотя когда-то училась всего на класс выше. Ей не шла ее прическа, макияж и одежда, все добавляло ей возраста, было каким-то несуразным. Она, в свою очередь, тоже меня придирчиво рассматривала и хмурилась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Почему бы и нет? Я здесь по делу, – просто ответила я в ее стиле, не двигаясь с места, и ей пришлось самой сделать ко мне несколько шагов. За ней я увидела пару детей, державшихся за ее юбку. Осмотрела их и подняла на нее глаза. Она смотрела на меня почему-то с вызовом. – Красивые у тебя дети.

Ее лицо дрогнуло, чуть смягчилось, и она отрывисто кивнула.

– А ты так и не обзавелась?

– Как видишь, ваши прогнозы не сбылись.

Она чуть порозовела и отвела взгляд. Я поджала губы и вздохнула. Не хотелось мне заканчивать разговор на такой ноте, хватит с меня этой грызни.

– А ты издалека приехала? – перевела я тему.

– Да нет, мы в райцентре живем, вот мама позвала на праздник. Сто лет такого не было, - Лиза была рада ухватится за эту возможность сменить тему.

– Да-а, последний раз на день села что-то подобное праздновали? – я задумалась. – Лет десять прошло.

– По-моему, пятнадцать, – она тоже задумалась. – Это был последний день села. Хорошо, что снова так живо.

Я кивнула и заметила машущую мне Варю, которая стояла возле батута с самым младшим на руках, пока остальные прыгали внутри, визжа от радости.

– Извини, – сказала я Лизе, нацепив дежурную улыбку. – Отойду. Меня Варя зовет. Приятно провести время в деревне.

– И тебе, - бросила та, провожая меня задумчивым взглядом.

Я надеялась, что сейчас, будучи взрослой, она осознавала, как ужасно было их поведение. Иначе бы она со мной не заговорила, ведь раньше они демонстративно меня игнорировали, будто я пустое место. Пока я шла к Варе, мои глаза шарили по толпе, чтобы найти Тимура, но я нигде его не видела. Зато то и дело ловила чужие взгляды, в основном от односельчан. Приезжим до меня не было никакого дела.

Кто-то смотрел откровенно недобро, кто-то просто проявлял любопытство. Я старалась делать вид, что не замечаю этого, пока не встретилась взглядом с одним из мужчин, который стоял рядом с трактором, беседуя с Максом. Он, не стесняясь, указал на меня пальцем, и Макс обернулся, расплывшись в знакомой неприятной улыбке. Они явно обсуждали меня. И тут я поняла, кто это – еще один мой одноклассник, Виталя. В школе он не сочинял ничего про нас с ним, но относился ко мне как того требовали слухи. Мы с ним дрались не один раз и откровенно друг друга недолюбливали. Он очень изменился, отпустил бороду как у байкера, набрал вес и выглядел внушительно. Быстро отведя взгляд, я подошла к Варе.

– Привет, - поздоровалась она, улыбаясь. Ее лицо лоснилось от пота, пока она прыгала на испепеляющем солнце с малышом на руках. – Вот это гуляние!

Я улыбнулась, еще раз с тихой радостью обведя этот маленький праздник и согласно кивнула.

– Не думала уже, что увижу тут что-то подобное, – со вздохом сказала я и снова посмотрела на Варю. Малыш на ее руках вдруг потянулся к нитке бус на моей шее, и я улыбнулась.

– Ты такая красивая Аська, – сказала вдруг Варя, оглядывая меня. – Совсем иначе выглядишь.

– Да брось, - отмахнулась я, продолжая бродить взглядом по толпе.

– Власова ищешь? – догадалась она и не дав мне ответить добавила: – Он был вон там рядом с Максом, болтал с главными из соседних СПК. Но потом его какой-то мужик в костюме увел.

Я осмотрела трактора, людей рядом с ними, но Власова не увидела. Вздохнула тяжело, мандраж и большое количество внимания начинали нещадно давить.

– Ты сегодня в настроении, – заметила я.

– Да еще бы, хоть какое-то развлечение детям, – она с улыбкой оглянулась на своих, проверить все ли с ними в порядке. Те кувыркались на грани опасных трюков, но смеялись и визжали от восторга.

Как мало нужно для счастья этим деревенским детям. Я ведь тоже, вырвавшись отсюда, как ребенок радовалась всяким мелочам, которые для моих городских сверстников были обыденностью.

– Зайдешь ко мне на чай на неделе? – спросила Варя, вырывая меня из мыслей, но не успела я ответить, как совсем с другой стороны Тим окликнул меня и махнул рукой.

Он шел прямо ко мне, источая уверенность и силу, притягивал внимание, потому что та невероятная энергия, исходящая от него невольно касалась всех, рядом с кем этот мужчина оказывался. Гладко выбритое лицо, сдержанный, ясный взгляд, а вместо рабочей одежды светлые брюки и белая рубашка-поло. Он выглядел так, словно только что сошел с обложки глянцевого журнала о жизни, в которой нет пыли, жары и деревенских пересудов.

Я не могла отвести от него взгляда, пока он прокладывал в толпе путь ко мне и сердце под ребрами трепыхалось как птица. Тимур подошел, вежливо кивнул Варе, что так же не отрывала от него жадного взгляда, и обворожительно мне улыбнулся. А затем склонился и оставил на моих губах долгий нежный поцелуй, который как нельзя лучше говорил о том, что он скучал по мне.

Я оцепенела на мгновение, но ответила на поцелуй, пытаясь скрыть шок, что он сделал это при всех. Вот так просто.

Глава 21.2 Ася

Его руки крепче сжали мою талию и, заглянув мне в глаза, он прошептал мне в губы:

– Привет.

– Привет, - робко улыбнулась ему и выдохнула, опустив взгляд, но успела заметить ошарашенный вид Вари.

Да, слухи это одно, а видеть своими глазами подтверждение – совсем другое. Внутри у меня все клокотало от страха, я боялась поднять глаза на людей. Можно делать ставки, что они насобирают уже к сегодняшнему вечеру?

– Я заберу ее у тебя? – очаровательно улыбнулся Варе Тим, и, не дожидаясь ее кивка, повел меня к магазину, что был огорожен красной ленточкой. – Пойдем, сейчас скажут речь, перережут и почти все.

Ведущий с микрофоном как раз начал подзывать людей и все лениво потянулись за нами.

– Ты очень красиво выглядишь, - шепнул он мне на ухо, пустив мурашки по рукам, но когда я не подняла головы, добавил серьезно: – Прошу тебя, расслабься. Ты великолепна и тебя больше никто не посмеет здесь обидеть. Или ему придется иметь дело со мной, – он приподнял другой рукой мой подбородок и заставил посмотреть себе в глаза. – Поняла?

Я сделала глубокий вдох и кивнула. Он криво усмехнулся.

– Скажи, что поняла.

Опять эти игры в «скажи словами». Улыбка сама расползлась по лицу и, к своему удивлению, я действительно почувствовала себя немного лучше.

– Я поняла.

Тимур кивнул, довольно осмотрев мое лицо и чуть задрал пальцем мой подбородок.

– Расправь плечи, Ася. На тебя все смотрят.

Он провел меня к ведущему, и мы с ним встали немного сбоку, рядом с каким-то важным мужчиной, который, как я узнала позже, и был тем бизнесменом, открывающим магазин.

Несмотря на то, что Тимур был рядом, а его рука успокаивающе лежала на моей талии, я чувствовала себя как под прицелом. Я ловила взгляды Вари, Лизы, остальных ребят, что знала по школе.

Сначала говорил ведущий, потом владелец магазина, слово дали и Тимуру. Оставшись одна, я сделала медленный и глубокий вдох, заметив, что Макс и Виталя смотрят прямо на меня. Они стояли рядом с техникой, позади толпы, и я не слышала, о чем они переговаривались, но их ухмылки были более чем красноречивы. Они смотрели прямо на меня, словно я персонаж в дешевом шоу, и ждали, что произойдет дальше.

И все же я стояла с прямой спиной, как просил Тим, и не опускала взгляд.

Наконец ленту перерезали, двери магазина распахнули и люди повалили внутрь, переключая свое внимание на более интересные вещи.

– Ты держишься? – спросил Тимур, чуть наклонившись ко мне. Его взгляд был полон заботы и внимания, он чувствовал, что я слегка дрожу.

– Да, все хорошо, - я слабо улыбнулась ему. – Самое страшное позади.

– Верно, еще минут двадцать и свалим отсюда. Хорошо?

Я кивнула, а Тимура тут же отвлек какой-то мужчина со срочным вопросом.

– Сейчас вернусь, – он коснулся моей руки и отошел, а я осмотрелась.

Заметив поодаль от толпы Аркадьевну, пошла к ней. Она стояла затягиваясь тонкой сигаретой и смотрела на людей вокруг. Увидев меня, она прошлась по мне оценивающим взглядом с ног до головы, совсем иначе чем в прошлый раз. Я тут же стушевалась и пожалела, что подошла.

– Как тебе все это? – она дернула подбородком в сторону праздника.

– Выглядит как чудо, – призналась я, грустно усмехнувшись.

– Лучше и не скажешь, – хмыкнула Рая. – Любит босс чудить.

– Для него такое не впервые?

– Конечно. Благотворитель еще тот. Сама спроси, я смотрю вы нашли общий язык.

Я пожала плечами.

– Как ваша бессоница?

– Отвратительно, – выдохнула она дым и покачала головой. – В такой пене в последнее время. Да к тому же Кира скоро приедет, а с ней потяжелее, чем с боссом будет.

Я вспомнила, что Власов разговаривал с ней по телефону и предлагал приехать и самой решить проблемы. Но расспрашивать Аркадьевну я не решилась.

– Я думала с окончанием посевной станет легче.

Аркадьевна громко фыркнула.

– Здесь не станет легче еще долгое время, Ась. Все только началось. Говорила я ему, не бери это гиблое место. Так он разве слушает меня? Как магнитом его сюда притянуло.

Я улыбнулась, в душе радуясь за выбор Тимура. Не знаю, выиграет ли он в итоге, сделав такую ставку, но я эгоистично думала о себе и нашей встрече.

– А вот и босс.

– Ты опять нервничаешь, Аркадьевна? – поддразнил Тим, подходя и тут же обнимая меня за талию.

– С тобой успокоишься, ага, – буркнула она.

– Возьми выходной сегодня, – посоветовал Тим. – Отдохни, пока есть возможность.

– Так и сделаю, – кивнула она, потянувшись за другой сигаретой. – Подбрось меня домой, босс.

– Подходи к машине, – кивнул Тим. – Я Асю провожу и отвезу тебя.

Аркадьевна кивнула, и мы с Тимом медленно побрели к моей машине, снова притягивая взгляды людей. Как в такие моменты я скучала по большому городу, где легко потеряться в безликой толпе, которой нет до тебя дела.

– Они просто тобой интересуются, а может и завидуют, – тихо проговорил он.

– Это потому что я с тобой, – я, не выдержав, натянула на глаза очки и стало в разы легче. Пожалела, что не сделала этого раньше.

– Не-а, – покачал головой Тим. – Это потому что ты, это ты. Красивая, дерзкая и независимая от их мнения.

Я нервно усмехнулась.

– Скажешь тоже.

– Такой тебя и видят, поверь мне.

– Они видят меня тотальной неудачницей, Тим, – возразила я, и он только хмыкнул. Я поспешила сменить тему. – Ты мой герой, знаешь об этом?

– Я? – он вскинул брови и с веселым удивлением взглянул на меня.

– Настоящий супермен, – я кивнула, и он расхохотался, откинув голову.

На нас начали откровенно оборачиваться, я заметила как Макс бросил оценивающий взгляд.

– Да правда, – я слегка стукнула его, тоже разулыбавшись. – Ты даже не представляешь как много значит для всех этот праздник, что ты устроил, этот магазин. Они тебе очень благодарны.

Тимур вскинул бровь, в его взгляде плясали черти.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Но принять благодарность я желаю только от одной селяночки, – протянул он с дьявольской усмешкой и многозначительно посмотрел на меня.

Я обхватила его рукой за шею, притянула ближе и прошептала на ухо, чувствуя, как замирает его дыхание:

– Будь уверен, она постарается за всю деревню.

Щеки мои горели, но смущение только подогревало желание. Он повернул ко мне голову, заглядывая в глаза, и его потемневший взгляд был красноречивее любых слов.

– Ты меня с ума сведешь, – глухо сказал он.

Я невинно пожала плечами и потянулась к сумке за ключами, когда мы остановились возле моей машины.

– Мне нужно задержаться, покататься по полям, дела обсудить, – он остановился напротив меня, очень близко, нарушая личное пространство, и я была не против. – Ты сегодня завалена работой?

– Немного, но, вероятно, меньше чем ты.

Он осмотрел мое лицо задумчиво, словно решал что-то в голове и вдруг сказал:

– Давай разделаемся со всеми делами к вечеру и уедем отсюда подальше.

– Куда? – я расширила глаза.

– Есть одно местечко. Заночуем на природе, в палатке. Только мы с тобой. Если не боишься.

С ним я не боялась ничего. Правда опыт ночевки в палатке у меня был нулевой, но желание сбежать с ним подальше от людей – запредельное.

– Знаешь, а давай.

– Тогда я заеду за тобой, как освобожусь. Идет?

– Идет.

Мы попрощались, и я, улыбаясь своим мыслям, поехала домой. Несмотря на все напряжение последних часов, я была благодарна ему. За этот праздник для деревни, за поддержку, за то, что вытащил меня из скорлупы. С каждым днем он открывался с новой стороны, и я не думала, что способна восхищаться им больше, чем уже восхищалась.

Я была вся в мыслях о нем и не сразу заметила черный «мерседес», припаркованный у моего забора. В груди заныло неприятное предчувствие. Я сбавила скорость, пытаясь выиграть хоть несколько секунд, чтобы оценить ситуацию и не паниковать, но руки уже сжимали руль слишком сильно, а дыхание участилось.

Я знала. Просто знала, что это не случайность. Не ошибка, не сосед.

Это по мою душу.

Бежать некуда. Сглотнув, я припарковала машину, открыла дверь и на негнущихся ногах вышла, забыв даже заглушить двигатель. Руки тряслись и я покрепче схватилась за сумочку, замерев в ожидании. Воздух стал вязким, мир будто замер, затаив дыхание.

Одна секунда.

Вторая.

Третья.

Дверца машины щелкнула. Сердце сорвалось в пятки.

Глава 22. Ася

– Отлично выглядишь, зай, – протянул Леша, ленивым жестом стягивая с глаз солнечные очки и демонстративно осматривая меня с ног до головы. Его взгляд скользнул по моему телу с особенным вниманием, будто он до сих пор имел на это право. На его губах появилась хищная усмешка, и он сделал пару шагов ко мне, приближаясь. А я стояла как вкопанная, пытаясь вздохнуть. – Развод тебе к лицу.

– Что… – голос сорвался, и я сглотнула, а Леша фыркнул, заметив это. – Что ты здесь делаешь?

– Я же говорил, что надо кое-что обсудить, – он приблизился вплотную и захватил прядь моих волос, обрамляющих лицо, наматывая ее на палец. Он медленно осмотрел мое лицо, чуть смягчившись, будто возвращался к воспоминаниям о том, что было между нами когда-то. – Пригласишь в дом? Здесь жарковато для серьезных разговоров.

Внутри меня здравый смысл орал, чтобы я пришла в себя, но что-то заставляло меня стоять в страхе и смотреть в темные глаза бывшего мужа и все глубже проваливаться в прошлое. Я тоже позволила себе осмотреть его. Все так же хорош собой, гладко выбрит, идеальные черты, только темные волосы он чуть отпустил, и теперь они небрежно спадали на лоб.

Когда-то я любила этого человека. Преданно и слепо. А потом он растоптал меня, предал, оставил разбираться с тем, что сам же натворил. И я боялась этой встречи, думая, что она всколыхнет старые чувства, что я буду страдать по мерзавцу. Боялась старых чувств, из-за которых могло рухнуть все, что я строила.

Но ничего подобного внутри не было.

Только страх. Парализующий, липкий, ведь я знала на что способен этот человек и теперь без розовых очков видела его слишком ясно. Видела жесткий взгляд, надменную линию губ, его наглость, сквозящую в движениях. Интуиция орала, что ему плевать на меня, что он опасен и приехал явно не о нас говорить. Ему что-то от меня нужно. И в дом его приглашать нельзя, если хочу остаться целой.

Нет, Леша никогда не поднимал на меня руку, но я видела с какими людьми он имел дело, поэтому не питала надежд, что со мной все будет хорошо, если я не смогу дать ему то, зачем он приехал.

Я сглотнула и медленно отступила на шаг. Прядь волос натянулась на его пальце, но Леша, ухмыльнувшись, отпустил ее, позволив мне создать это расстояние между нами.

– В этот дом твоя нога не ступит, – мой голос звучал глухо. – Говори здесь.

В его взгляде вспыхнуло удивление, и он склонил голову набок, будто по новому рассматривая меня.

– И даже не спросишь, скучал ли я? – знакомая кривая усмешка отразилась на его лице и самое прекрасное в этом моменте было то, что я не почувствовала ровным счетом ничего, кроме раздражения.

– Мне плевать, ведь я не скучала, – спокойно ответила я, и Леша вскинул брови, рассмеявшись.

Буквально десять минут назад я так же рассмешила другого мужчину, и какая же пропасть была между ними. Я с тоской подумала о Тиме, рядом с которым даже дышалось свободнее и о его словах «тебя никто не тронет»... Как мне хотелось, чтобы он был рядом, но я понимала, что с этим должна разобраться сама.

Мысли о Тимуре позволили немного сбросить оцепенение, я поглубже вздохнула.

– Ладно, – протянул Леша с ленивым равнодушием, сбрасывая маску доброжелательности. – Пойдем по другому пути… Такое дело, Ася, мне нужны мои деньги.

Я едва не задохнулась от возмущения и сначала подумала, что ослышалась. Он что, серьезно говорит это мне? Украв миллионы, забрав у меня все, что было, кроме старой машины, он требует какие-то его деньги?

– Ты что-то перепутал? – я смотрела на него, как на идиота. – У меня нет твоих денег.

Леша невесело посмеялся и провел большим пальцем по нижней губе, как будто ожидал, что так и пойдет наш разговор. Его снисходительный взгляд заставил насторожиться, но помимо страха во мне начинали пробуждаться и другие эмоции. Злость, возмущение. Я наконец отмерла и открыв дверь машины, резко выдернула ключи, заглушив двигатель.

– Ну это как посмотреть, - сказал он чуть насмешливо. – Мне нужны те, которые ты хранила живя за мой счет. Пришло время отдавать долги, Ася.

Я непонимающе на него уставилась, а он ждал, приподняв брови, пока до меня дойдет смысл сказанного.

– Во-первых, я никогда не жила за твой счет, – сказала я, нахмурившись. – А во-вторых, у меня нет твоих денег.

Леша снова усмехнулся и покачал головой. Тень прошла по его лицу, меняя его, разговаривать по-хорошему ему со мной надоело.

– Выключай уже дуру, пока у меня терпение не кончилось, – резко бросил он с нескрываемой угрозой в голосе. – Ты ИП открыла почему? Забыла уже?

И тут все встало на свои места. Я резко выдохнула.

Мои проекты. Пара крупных контрактов, один из которых я сама вела от идеи до запуска, продюсировала. Тогда оборот резко вырос и превысил допустимый. Те деньги я положила на вклад, чтобы сохранить их и вложить потом в дом, на который мы с Лешей, как я тогда думала, копили. Конечно, он обо всем этом знал.

И теперь он хочет их забрать. То, к чему не имеет никакого отношения.

Нервный смешок вырвался из груди, и я прикрыла рот ладонью. Леша прищурился и сделал шаг ко мне, угрожающе нависнув надо мной.

– Тебе весело, я смотрю? – спросил он тихо, с металлом в голосе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Нет, мне было совсем не весело.

– Леш, ты в курсе, что меня защищал Антон? – этим вопросом я постаралась напомнить ему, сколько стоят услуги такого адвоката и что моих сбереженных денег не хватило бы даже, чтобы покрыть третью часть оплаты за его работу. И Антон все равно не бросил меня, пройдя со мной этот путь до конца.

Но Леша меня словно не слышал, осматривая со знакомым ледяным презрением, которым раньше наказывал во время и после ссор.

– Не заговаривай мне зубы. Или ты думаешь, я не знаю, что он тебя из-за Лерки взялся вытаскивать?

Меня охватила злость.

– Я отдала ему все, что у меня было, чтобы покрыть хоть какие-то его расходы, – повысила голос, удивившись, что он звучит твердо. – Я не пользуюсь людьми только потому, что они меня любят.

Я скривилась, вернув ему презрительный взгляд.

– Я пыталась вернуть Антону хоть что-то. И все равно буду всю жизнь перед ним в неоплатном долгу, – выплюнула я, и мне было плевать на гнев, что разгорался в глазах бывшего. – Или ты думаешь, если бы у меня остались хоть какие-то деньги, я не отдала бы их тем людям, что надели мне мешок на голову из-за тебя?

Леша шагнул ко мне и резким толчком прижал к машине. Я ударилась спиной о разгоряченный метал своей машины, но даже не пикнула, выдерживая тяжелый взгляд бывшего.

– Ты еще, видимо, не поняла, Ася, – он понизил голос. Леша приблизил свое лицо к моему, но руками пока не трогал. – Мне плевать, что у тебя там было. Но я могу тебе пообещать, что если ты не отдашь мне эти деньги, у тебя проблем станет еще больше. Потому что... – он запнулся и, сжав зубы, покачал головой. – Ася... Мне позарез нужны эти деньги. У тебя нет выбора.

Он сделал шаг назад, смерил меня взглядом, в котором я уловила злобу и беспомощность, подошел к черному «мерсу». Стукнул пару раз по кузову и оттуда вылезли двое парней. Я напряглась.

– Подцепляй тачку. Так ей получше думаться будет.

Я не сразу поняла, что происходит. Смотрела, как эти двое направляются ко мне, осматривая мою машину, и один из них открыл багажник, чтобы достать трос. Что за..? Сердце сорвалось вниз.

Былой страх как рукой сняло, на его место пришла застилающая глаза и здравый смысл ярость. Я шагнула вперед и встала перед машиной, с опаской наблюдая, как уже трое мужчин приближаются ко мне.

– Даже не смей трогать ее, – угрожающе прошипела я.

– Ключи давай, – потребовал Леша и указал на мою сумку, куда я их спрятала ранее.

Я покачала головой, и он рявкнул:

– Быстрее, я сказал!

– Ты не получишь эту машину. Она стоит по твоим меркам просто гроши. Ты сам говорил, что это мусор.

– Но не для тебя. И будет стоить как раз той суммы на счету.

– У меня нет этих денег! – закричала я, и оттолкнула его, потому что Леша подошел слишком близко и попытался вырвать сумку.

Между нами завязалась короткая борьба и уже через несколько мгновений он швырнул меня на землю, а моя сумка оказалась в его руках. Не обращая на меня внимания, он начал рыться в ней.

Колени ударились об асфальт, бедро обожгло резкой болью, но мое тело осталось глухим к этой боли, гораздо четче я ощущала раздирающую душу несправедливость, а еще ярость. Опасную, отключающую мозг и чувство самосохранения.

Я медленно поднялась. Колени подкосились, но я устояла, не позволив себе снова упасть. На меня не обращали внимания и я, чуть прихрамывая пошла к дому. Звонок разрывался, будто чувствовал, что мне нужна защита от этих злых людей. Краем глаза заметила Тамару Васильевну, что украдкой выглядывала из-за дома, наблюдая за развернувшейся сценой, но не вмешиваясь. Я не обижалась на соседей за то, что они не выходят помочь, часто помощь может обернуться против, и каждый знал это.

Прошла мимо собаки, которая бросилась облизывать мне ноги, поскуливая и зашла в дровник. Пальцы сомкнулись на древке топора с пугающим спокойствием, тяжесть потянула руку.

Они обратили внимание на мое возвращение не сразу, уже подцепили трос и что-то обсуждали. Моя сумка ненужным мусором валялась на обочине. Но один из друзей Леши вдруг обернулся и испуганно отскочил.

А я замахнулась и с силой опустила лезвие на трос, разрубая его пополам. Вибрация больно прошлась по рукам, когда топор ударился об асфальт, но я не обратила на это внимания. Мне было плевать даже на то, что люди, возвращающиеся с праздника, начали останавливаться, чтобы поглазеть. Никто не вмешивался.

Я смотрела только на Лешу и его изменившийся взгляд. Но он быстро взял себя в руки.

– Неужели ты думаешь, что у меня нет ничего посущественнее… – начал он тихо и опустил взгляд на топор. – Этого?

– Пошел вон, – проговорила я, не узнавая собственный голос.

– Не создавай себе проблем, Ася, – в голосе Леши слышалось двление. – Когда на чаше весов моя жизнь или твоя, выбор очевиден.

Я не понимала, что это значит. И не хотела понимать.

В этот момент рядом взвизгнули тормоза, и в облаке пыли на обочине остановилась машина. Из нее выскочил ничего не понимающий Мишка, который тоже ехал с праздника. Он быстро осмотрел меня, мужиков напротив.

– Вы че за перцы? – заорал он, начав быковать на Лешу и его друзей. Встал между нами, а потом оглянулся на меня. – Ась, ты как?

Я еле кивнула, пальцы все еще сжимали топор.

– Вызови полицию, Миш, – проговорила тихо.

Леша прищурился, ухмылка сползла с лица, и его перекосило от гнева.

– Ты попутала че-то… – он сделал шаг ко мне, но Миша среагировал быстрее и с силой толкнул его в грудь, останавливая. Леша не удержался на ногах и упал, телефон и ключи выпали у него из рук.

Я среагировала моментально, подскочив к нему и схватив ключи, но он успел поймать меня за руку.

– Такая правильная? – прошипел он, сдавливая мое запястье так сильно, что заломило руку. – Будет здесь твоя полиция, когда придут они? Или ты думаешь, я пойду на дно один?

– Эй, отпустил ее, – заорал Мишка, нависая над нами. – И свалили отсюда, пока вам не навешали. Быстро!

Леша с силой меня оттолкнул и поднялся, отряхивая руки. Огляделся, заметив, что наше представление уже собрало зрителей и передумал действовать дальше. Явно боялся, что кто-то уже вызвал полицию. Он подал знак, и его друзья как по команде сели в машину. Леша сел следом и стоило ему хлопнуть дверью, как машина сорвалась с места, поднимая клубы пыли.

Я смотрела ей вслед, не в силах пошевелиться. Только внутри глухо что-то стучало, причиняя боль.

– Ась, кто это такие? Ты как вообще? – спрашивал он у меня, заглядывая в лицо, но я его не видела.

– Нормально, – ответила на автомате. – Спасибо, Мишка.

Не обращая внимания на его растерянный вид и на собравшихся людей, я прошла к машине и села внутрь. Бросив топор на соседнее сидение, я дрожащей рукой вставила ключи, завела двигатель и поехала в другую сторону.

Глава 23. Тим

Мы с предпринимателями из соседних СПК проехали по полям, обсуждая завершившуюся посевную, результаты, проблемы. Тем для обсуждения нашлось много, разговор в кабине не стихал: севооборот, агропарк, кадры, сохранение зерна, точки сбыта, цены, кредиты. Сидоров делился новым опытом разведения животноводства. Я слушал с интересом, хотя с самого начала знал, что не полезу в эту отрасль. Мне было достаточно конюшни дома. Теперь же ему нужно было расширяться, чтобы выращивать кормовые культуры, а места не было, поэтому, когда речь зашла об аренде моей невостребованной земли встреча затянулась.

Я привез коллег в гараж, где они оставили свои машины, когда после обеда мы пересели в мою. Обменялись контактами и, удовлетворенные продуктивной полезной встречей, пожали друг другу руки. Я выдохнул и посмотрел на часы, прикидывая, освободилась ли уже Ася.

– Эй, начальник, – из гаража выбежал Мишка и помахал рукой. – Погоди.

– Миш, ждет до завтра? – сегодня с меня достаточно рабочих вопросов.

Я хотел поскорее свалить отсюда к Асе. Да и понимал, чего все машины мужиков в гаражах стоят, а не дома. Отмечают окончание посевной и вряд ли это закончится до утра.

– Да я не по работе, – сказал он, подойдя ближе и как-то замялся.

Я сдвинул брови, осмотрев его внимательно. Щеки раскраснелись, глаза поблескивали, видимо уже успел приложиться к стакану.

– Ну говори уже, давай быстрее, – поторопил его я, чтобы не тянул резину, решаясь.

– Да я не уверен, что по адресу…

– Миш.

– Ладно, слухи про вас с Аськой ходят, да я и сам сегодня видел как ты с ней… ну… с ней в общем.

Я напрягся. Меня сейчас что ожидают местные разборки за женщину? Вскинул бровь, когда Миша снова замолчал, и он выдохнул:

– Короче, Тим, я ехал домой переодеться сегодня после праздника. Увидел как какие-то типы Асю пресуют возле ее дома. Я остановился, шуганул их, но Аська чет как пришибленная после этого была. Взяла и уехала куда-то. Ну я не стал преследовать, не мое дело как бы…

У меня внутри все похолодело.

– Что за типы, Миша? – голос звучал спокойно, но тяжесть неизвестного страха опустилась на плечи.

– Да я первый раз их видел, – пожал плечами механизатор и задумался. – Не местные точно, я в нашем районе всех знаю. На черном старом мерине какие-то ребята. Злые уроды, просто жесть… кажется, машину пытались отжать.

Сложившаяся картинка в голове заставила сердце ускорить ритм.

– С Асей все нормально? – я удивлялся как спокойно разговариваю, когда внутри кипит страх и ярость.

– Да вроде.

– И ты просто уехал? – я не хотел, чтобы это звучало, как предъява, но Мишка стушевался.

– Ну так я шуганул их, они свалили. И Аська сказала, что все норм… – он замялся. – Она ж у нас гордая шибко… не принимает помощь.

– Почему сразу не позвонил?

– Да я… не уверен был, что по адресу. Вокруг Аси дофига слухов ходит, я хрен знает, может очередной фейк. Выглядел бы глупо потом.

Я мог его понять, хлопнул Мишку по плечу.

– По адресу. Спасибо, Миш.

Он кивнул, отправившись назад к мужикам, которые над чем-то ржали в голос в одном из гаражей. Я же быстро сел в свою машину и поехал к Асе. Параллельно звонил ей, но она не брала трубку. Если бы Мишка не ввел меня в курс дела, я бы наверное с ума сошел, если бы приехал и обнаружил то, что увидел.

Калитка во двор оказалась распахнута, машины не было, сумочка Аси вместе с содержимым разбросаны у обочины. Здесь же нашелся и телефон, теперь стало понятно, почему она не брала трубку. Собрав вещи, я прошел к дому. Ее пес лежал у будки, положив голову на лапы и жалобно поскуливал. Увидев на двери замок, я вернулся к машине и сел за руль.

Медленно выдохнул, но тревога внутри не отпускала. Куда она могла поехать? За время общения с Асей я убедился, что она объездила здесь все, понимая каждый раз, о каком месте я говорю, делясь с ней делами на полях. Она часто упоминала любимые места, куда сбегала на велике в детстве. На всякий случай я проехал по деревне, выискивая ее машину у чьего-нибудь двора, но быстро стало ясно, что ее здесь нет. Она не поехала искать утешения в чьем-то доме, вместо этого сбежав из села.

Может кто-то напугал ее настолько, что она просто уехала. Я лишь надеялся, что она не на пути в город. От огромного количества вопросов, что крутились в голове без ответов и от гнетущей неизвестности я сходил с ума. Кто эти люди? Как Ася с ними связана? Где она сейчас?

Для меня это было новым, непривычным чувством. Я никогда прежде ни за кого так не боялся. Моим близким никогда не угрожала никакая опасность. А сейчас, столкнувшись с этим, я испытал холодный страх от осознания, что человеку, который мне дорог, может быть больно, а я в этот момент не рядом, не могу встать между ним и бедой. Я выругался и крепче сжал руль.

Первым местом куда я отправился, стало озеро, где мы плавали в мае, где я впервые восхитился тем, какая она простая, спокойная и искренняя в своем поведении, где мы впервые поговорили нормально и перешли какую-то невидимую черту. И не прогадал. Ее машину заметил еще издалека и ускорился.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Осторожно припарковав свою рядом, я вылез и впервые кажется за последний час облегченно выдохнул. Ася сидела прямо на земле привалившись спиной к переднему колесу и смотрела вдаль. Она не пошевелилась, не посмотрела на меня ни когда я подъехал, ни когда осторожно приблизился к ней.

Сжав челюсти, я осмотрел ее грязное платье, которое еще в обед вызвало во мне столько эмоций, а сейчас было в крови и грязи. Как и ее колени, где уже образовалась запекшаяся корочка. Ажурная косынка сбилась с ее светлых волос, но она не спешила ее поправлять.

Я присел на корточки, осматривая лицо Аси. На нем не было и следа слез, но пустое выражение ее глаз причиняло почти физическую боль. Что сделали с моей Асей?

Осторожно поднял руку и провел пальцем по ее щеке.

– Ася, милая… – мой голос звучал хрипло, и я прочистил горло, но она даже не пошевелилась.

– Уходи, – негромко сказала она совершенно пустым голосом.

– Нет, – спокойно ответил я, сразу давая ей понять, что этот вариант мы рассматривать не будем.

– Я хочу побыть одна, – продолжила она все так же не глядя на меня.

Не дождешься. Я снова опустил взгляд на ее разбитые колени. Черт, я ее не защитил! Обещал, но когда пришло время – не защитил. Это осознание выкручивало что-то внутри.

Я медленно выпрямился и ушел к машине, достал аптечку, а оттуда перекись и бинты. На пассажирском сидении продолжал разрываться телефон Аси от входящих Леры, которая словно чувствовала, что что-то произошло. Захватив ее сумку с телефоном, я вернулся к Асе.

Она странно посмотрела на меня, коротким удивленным взглядом и снова отвернулась. Я покачал головой, неужели она подумала, что я все-таки ушел? Нет, девочка, так просто ты от меня не избавишься.

– Тебе тут Лерка названивает последние минут сорок, – я положил рядом с Асей ее сумку. Ноль реакции. Пришлось взять ее телефон и ответить самому.

– Аська, блин… Какого хрена ты не отвечаешь? – донесся из трубки взволнованный голос.

– Лер, привет. Это Тим, – спокойно сказал я, не отводя взгляда от Аси. – Ася тебе чуть позже перезвонит, хорошо?

– Тим? – в ее голосе послышалось неподдельное удивление, а потом она произнесла севшим голосом: – Что с Асей?

– Цела.

– Она с тобой?

– Да, не переживай.

– Легко сказать, – тяжело вздохнула Лерка и, помолчав пару секунд, добавила: – Что-то случилось?

– Да.

– Что?

– Я не знаю пока.

– Она молчит?

– Да.

– Вот же… – Лерка смачно выругалась. – Тим, не оставляй ее в таком состоянии, прошу.

– Не собирался.

– Спасибо.

– Все, давай. Она тебе перезвонит как сможет.

Я сбросил вызов и снова присел рядом с Асей.

– Я обработаю твои раны, – предупредил ее, но она промолчала.

Не поморщилась, когда я поливал перекисью, наносил мазь и забинтовывал, хоть я и старался делать это аккуратно не желая причинить лишней боли, понимал, что приятного в этом мало. Когда я заканчивал со второй ногой она посмотрела на меня долгим бесстрастным взглядом, но затем снова отвернулась.

На языке вертелось с десяток вопросов, но я знал, что задавать их бессмысленно, она еще сильнее закроется. Я обязательно узнаю, что произошло, но потом. Сейчас же… Хочет молчать? Пусть молчит, сколько ей будет нужно. Но рядом со мной.

Закончив с коленями, я осмотрел ее на наличие других повреждений. На правой руке была содрана кожа на ладони и на локте, я так же обработал и наклеил пластырь. Характер ранений дал понять, что Ася с кем-то боролась и видимо упала. Или ее толкнули.

Кто мог это сделать? За что? Зубы сжались сами так что скулы заныли. Внутри кипел гнев, которому не было выхода. Отложив перекись и пластырь, я подхватил Асю на руки, заставив ее тихо ахнуть от неожиданности. Она напряглась, вцепилась пальцами в футболку, округлившимися глазами посмотрев на меня, но я тут же сел на ее место, опершись спиной о колесо и устраивая Асю на руках. Ожидал сопротивления, но она смирилась и положив голову мне на плечо, расслабилась, закрыв глаза. Я стянул с ее головы съехавшую косынку, коснулся губами макушки, медленно поглаживая по спине и волосам.

Не так я мечтал провести сегодняшний вечер. Он должен был быть другим, расслабленным, где-то подальше от деревни. Что ж, мы действительно далеко от нее, но вот расслабиться не получилось ни у кого.

Не знаю, сколько мы так просидели в полнейшей тишине, слушая ветер и плеск рыбы, но солнце уже начало клонится к горизонту, смягчив краски и удлинив тени, когда Ася пошевелилась. Ее рука скользнула по моей груди на шею, задержалась на щеке, и она подняла голову, посмотрев мне в лицо. Я молча смотрел в ответ, как она скользит взглядом по чертам, следя за движениями своих пальцев, будто изучает.

Или прощается, мелькнула мысль.

Ася подалась вперед и оставила едва ощутимый поцелуй на губах. Я наблюдал за ней настороженно, позволяя делать то, что ей сейчас хочется. Но она сразу отстранилась, взяла сумочку и встала. Я поднялся вслед за ней.

– Спасибо, что посидел со мной, – ее голос не звенел уже той страшной пустотой, но все еще даже близко не напоминал звучанием ту Асю, которую я знал. – Но не стоило. Я в порядке. Думаю, планы на сегодняшний вечер придется отменить.

– Ась, – негромко начал я, уже совершенно не понимая, что происходит. Да, случилась какая-то беда. Но она была не просто расстроена или разбита. Она была так холодна, что мне стало казаться, будто я тоже сделал что-то не так. Может реально сделал, но не догоняю? – Просто расскажи, что случилось, я смогу помочь, только если буду понимать ситуацию.

Ее губы скривились в нервной усмешке, и она открыла дверь машины, закинула туда сумочку, а потом замерла. Опустила голову, о чем-то раздумывая. Медленно закрыла дверь и обернулась. Прижалась спиной к своей машине и чуть вскинула голову, посмотрев прямо в глаза.

– Да нечего понимать, Тим. И разбираться не с чем. Я сама. Тебе зачем эти проблемы?

– Потому что я могу решить все, Ась. И у тебя не будет проблем. Или ты за них держишься? – я вскинул бровь, чуть расслабляясь от того, что в ее глазах наконец стали отражаться хоть какие-то эмоции.

Она горько усмехнулась и покачала головой.

– Безмерно ценю твое участие, но не стоит. В конце концов, мы друг другу кто?

Вот это неожиданно конечно.

– Кто, Ась?

– Никто.

Я шагнул ближе и уперся ладонями в крышу машины, остановившись в паре сантиметрах. Склонился к ней, заметив, как она резко выдохнула от такой близости.

– Тогда почему ты сейчас дрожишь? От страха? Или от того, что я тебе никто? – вкрадчиво произнес я, прищурившись.

Ася сжала губы, словно хотела что-то возразить, но слова застряли в горле.

– Тяжелый день просто, – тихо ответила она и наконец отвела взгляд, не в силах выдерживать мой.

– Ты закрываешься, Ась. Всегда. Даже сейчас, когда я стою в шаге от тебя и готов сделать все, чтобы тебе стало легче.

– Не надо, – эти слова я едва расслышал. – Я сама.

Да что, черт возьми происходит? Я начинал терять терпение. Впервые в жизни мне хотелось взять женщину за плечи и встряхнуть ее. Что за дебильная установка «я сама»? Откуда это в ней? Почему ей так сложно понять, что я не буду стоять в стороне, пока она решает свои проблемы, если я могу их решить гораздо быстрее и эффективнее, что бы там ни было?

Она подняла на меня глаза и закусила губу, заметив мой тяжелый взгляд. Затем встала на цыпочки, и я почувствовал ее губы на своих.

Да что б тебя! Это запрещенный прием, но я уже чувствовал, как все вокруг исчезает и сжимается до этого момента, до ее губ мягких, требовательных.

Я обхватил ее лицо ладонями, большим пальцем провел по щеке, чувствуя, как она едва заметно дрожит. Ася пыталась держать этот поцелуй под контролем, но я жадно смял ее губы, перехватывая его себе. Почувствовал, как ее дыхание сбивается, а пальцы сжимают ткань моей футболки.

Я отстранился ровно на пару сантиметров, перехватив ее взгляд.

– Вот так ты показываешь, что «мы никто»? – выдохнул я, а затем снова притянул ее к себе, не дав ответить.

Ее руки обвили мою шею, и она прижалась всем телом, словно перестала помнить, что пыталась оттолкнуть меня еще минуту назад. Я скользнул ладонью по ее спине, чувствуя под пальцами мягкий изгиб талии, и притянул еще ближе. Такая хрупкая, такая маленькая в моих руках.

Руки бродили по ее телу, ласково обводили изгибы. Я мягко сжал ее грудь, ущипнув твердую горошину соска, и она тихо застонала в поцелуе, и это, как всегда, подействовало на меня как срыв предохранителя.

– Ася… – я выдохнул ее имя, прижимая губы к ее шее, чувствуя, как она запрокинула голову и вцепилась в меня еще сильнее, как ее руки жадно проходят по моему телу, проникая под футболку.

Она закинула одну ногу мне на бедро, притягивая ближе, хотя ближе уже некуда, я и так вдавливал ее в белоснежный бок «карины». Открывшись, она качнула бедрами, создавая трение о мой пах, и я застонал. Поднял голову, встречаясь с ее безумным взглядом, в котором плескалось неприкрытое желание. Она смотрела на меня чуть прикрыв глаза, губы влажные от поцелуев и сбитое рваное дыхание срывалось с них, будто мы пробежали стометровку.

Нужно было останавливаться, мы зашли слишком далеко.

Ася будто прочитала по моему лицу, что это конец, потому что покачала головой, облизнула нижнюю губу и медленно, глядя мне в глаза, спустила лямки платья, которое без поддержки скользнуло к талии.

Ее движения были медленными, почти вызывающими, и от этого все внутри сжалось в тугой, болезненно-сладкий ком. Я провел взглядом по обнажившейся линии ее ключиц, по тонкой коже, где быстро бился пульс.

Горячая волна прокатилась по телу, сметая остатки здравого смысла. Я провел ладонью вверх, от ее талии к ребрам, накрыл ладонями грудь, жадно сжимая, и втягивая воздух сквозь зубы. От прикосновения к ней кожа горела.

Ася не отводила взгляда, будто боялась пропустить мою реакцию. Обхватила мою шею, заставив склонится, и я услышал дрожь в ее шепоте:

– Я хочу, чтобы ты трахнул меня. Прямо здесь.

Я замер, в то время как от ее слов новая мощная волна желания хлынула вниз. Знала бы она как подобные словечки могут действовать на мужчин.

Посмотрел в ее глаза, которые были полны чего-то нового, острого, как будто внутри нее прорвало плотину, и теперь все, что она прятала, вырывалось наружу, заполняя пустоту, что была ранее. И все же в глубине я начинал сомневаться, что она полностью отдает отчет своим действиям.

– Ася, я хочу тебя, как не хотел никогда никого, но…

– Т-с-с, – она положила палец мне на губы и этот почти невинный жест заставил узел внутри меня натянуться еще сильнее. Дыхание Аси смешалось с моим, горячее и неровное, ее вторая рука скользнула вниз между бедер и легла на затвердевший член. – Просто сделай это. Без лишних «но».

Она двинула рукой, сжав член сквозь брюки, и я едва сдержался, чтобы не сорвать с нее последние сантиметры ткани. Я снова впился в ее губы, жадно, грубо, без намека на осторожность, чувствуя, как она отвечает с тем же отчаянным напором.

Она прижималась так, будто пыталась раствориться во мне. Я подхватил ее, вжимая в машину, чувствуя каждый изгиб ее тела, каждое ее движение навстречу. Внутри все стянуло в один раскаленный узел. Пути назад уже нет.

Одной рукой я придерживал ее, второй скользнул по бедру, задирая платье, коснулся влажного белья и сдвинул его в сторону. Провел пальцами, размазывая влагу. Ася откинула голову и сладко застонала.

– Презервативы в сумочке, – задушено выпалила она, кусая губы и переводя дыхание. Я осторожно опустил ее на ноги, открыл дверь и достал ее сумочку, а затем фольгированный квадратик, замерев на мгновение и попытавшись вернуть себе контроль.

Ну не так я хотел это сделать. Ася не дала мне долго размышлять, ее руки легли на ремень, вытягивая язычок из петли. Я положил свои руки поверх ее, и она выразительно на меня посмотрела. Дикая, растрепанная, невероятно соблазнительная.

Я медленно сам расстегнул ремень, пуговицу, ширинку, стоя напротив нее. Спустил штаны и боксеры, высвобождая член, Ася резко выдохнула и задышала чаще, не отводя взгляда от моих медленных действий. Закусила губу и следила как надеваю презерватив, а потом подняла взгляд полный темного желания. Она захватила край футболки и потянула вверх, заставляя меня снять ее. Я отбросил ее в сторону и почувствовал ее касание к животу. Любуясь, она провела руками по груди и потянулась за поцелуем.

Я ответил Асе с напором, углубляя поцелуй. Огладил ее бедра, подхватил под ягодицы и приподнял, прижав к машине.

Один резкий толчок заполнил ее до основания. Ася протяжно застонала.

Подняв ее повыше, я медленно двинул бедрами, чувствуя тесноту и жар ее тела.

– Господи… – выдохнула Ася мне в шею и больно впилась ногтями мне в плечи.

Я чувствовал, как она горела в моих руках, страсть и жадность кипели в ней, требуя освобождения.

– Тим, пожалуйста, – шептала она. – Быстрее.

Я взял жесткий темп, понимая, что ей нужно и с каждым сильным толчком выбивая выдохи и стоны. Она посмотрела на меня, откинув голову. Так же как и я ловил ее эмоции, она считывала мои.

Мы оба были заведены до предела, и Ася подошла к пику слишком быстро. Ее дыхание совсем сбилось, она свела брови и потянулась за поцелуем, но я чуть поднял голову, не давая ей этого и продолжая жестко трахать. Я хотел видеть, как она кончит. Она прикрыла глаза, прячась от меня, вонзила ногти в мою кожу и громко застонала. Я почувствовал как она сжалась вокруг меня, по ее телу прошла судорога и ускорился, отдаваясь уже своему удовольствию в иступленном ритме.

Я стоял, прижав ее к машине и спрятав лицо в волосах на ее чуть влажной шее и приходил в себя. Это было совсем не так, как я хотел. По ее правилам. Дико, необузданно и… чертовски мало.

Она обмякла в моих руках, восстанавливая дыхание и пряча лицо на груди, а я не хотел ее отпускать. Сейчас бы закутать ее в плед, обнять и может она мне все расскажет. Наконец, Ася шевельнулась и уперлась ладошками мне в грудь, я медленно опустил ее на ноги.

– Стоишь? – спросил, когда ее ноги подкосились, и она схватилась за машину.

Ася кивнула и сделала глубокий вдох. Я отошел, чтобы снять резинку, но стоило мне вернуться спустя буквально минуту, Ася нацепила маску. Я вздохнул, эта женщина сведет меня с ума. Она уже натянула платье и чуть пригладила волосы, глядя на меня с вызовом.

– Поздравляю, Тимур, – ее голос звучал холодно, едко незнакомо, – ты смог сделать то, что не удавалось никому в этом забытом месте. Надеюсь мы оба получили, что хотели, и теперь ты оставишь меня в покое.

Порядком охреневший, я остановился в паре шагов от нее глядя на ее нервную ухмылку. Слова ударили больнее, чем мог предположить. Задержал взгляд на ее лице, пытаясь понять, откуда в этой хрупкой позе и напряженном блеске глаз столько холодного упрямства. Неужели она до сих пор думает, что я все делал ради этого?

– Вот как? – не ведясь на провокацию, медленно произнес я, и сделал шаг ближе. – Просто галочку поставим и все?

Ася чуть дернула подбородком, но блестящий упрямством взгляд не отвела. Ее губы, припухшие от поцелуев, поджались.

– Я все сказала. Дальше нам не по пути, – она потянулась к ручке машины, и я поймал ее за запястье, сжав несильно, но без возможности вырваться.

Она резко вдохнула, но не дернулась, только замерла, опалив меня взглядом.

– Отпусти, – тихо произнесла она, но в голосе сквозила сталь.

– Нет, – я наклонился чуть ближе, глядя прямо в глаза. – Не после того, что только что было. Не делай вид, что тебе плевать, Ася.

– А если я не делаю вид, Тимур? – она усмехнулась, но уголки губ дрогнули. – Ты был отличным вариантом для того, чтобы развлечься. Но мы оба знали, что это закончится. Так какая разница сейчас или через пару месяцев? У меня просто хватило смелости не притворяться, что между нами есть что-то особое.

Чувство было, что мне врезали в солнечное сплетение.

– Ты называешь это смелостью? – мой голос звучал низко, я сдвинув брови смотрел ей в глаза и ни хрена не понимал. – Вот так все оборвать?

– Называй это как хочешь, – она вывернула запястье, и я ослабил хватку, чтобы не причинить ей боль. – Я делаю как лучше для себя.

Ася открыла дверь, и я успел заметить, как ее пальцы дрожат, прежде чем она сжала их на руле.

– И для тебя тоже, – добавила она уже тише, избегая взгляда.

Мотор загудел, и прежде чем я успел что-то сказать, она тронулась с места.

Я остался стоять на берегу, глядя, как красные огни ее машины теряются за пригорком. Запрокинув голову, я сделал глубокий вдох. В груди жгло. Я не понимал, как все обернулось таким образом. В каком месте это лучше для нас?

Она просто разнесла все к чертям и оставила меня с этим.

Глава 24.1 Ася

Не смей плакать, Ася.

Ты сама это сделала, ты приняла решение, ты знаешь, что так лучше. Так что не смей плакать!

Я вбивала в себя эту фразу снова и снова, чтобы заглушить горькие мысли и неожиданно жгучую боль. Внутри отпечатался его взгляд, который будет преследовать меня во снах – непонимающий, настороженный, полный недоверия к происходящему. Он резал меня не хуже ножа. Болезненный ком в горле спазмом стиснул горло, мешая дышать. Я делала попытки глубоко вдохнуть, чтобы взять себя в руки, но с хрипом дыхание срывалось.

Удержаться от слез все-таки удалось, не позволила себе скатиться в липкую и вязкую жалость к своей никчемной жизни. А вот ослабить боль в груди нет. Она каленым железом жгла сердце и с каждой минутой становилась все сильнее.

Я устала. Боже, как сильно я устала. Мечтала исчезнуть, провалиться в пустоту снов без сновидений. Может, завтра утром я проснусь и пойму, что все это нелепый, затянувшийся кошмар?

Но я знала, что это не сон.

Не зря я боялась возвращения Леши. Он преподал мне жестокий урок, как родной человек может превратиться в страшного и опасного чужака. Думала, что легко справлюсь с ним, а на деле оказалось, что я долбанная слабачка.

Я его боялась, боялась того, с чем он связан. До жути. И отдала бы ему все деньги, лишь бы он исчез, но у меня не осталось ничего. При этом я понимала, что с машиной просто не могу расстаться. Это бессмысленно, она стоит действительно копейки, старая и ржавая, требующая хорошее ТО – металлолом для других и единственная ниточка свободы для меня.

А Леша мне не поверил насчет денег. И я боялась представить, чем все то может кончиться. Счастливого финала мне не виделось.

Меня охватил дикий страх. За себя.

Но еще больший, безотчетный, панический – за Тимура.

Как мне рассказать ему о Леше, о суде, о криминале? Как признаться в таком? Тимур бы разочаровался? Да, возможно он был бы разочарован во мне, но теперь я не была уверена, что он оставил бы меня. А я не могла допустить, чтобы он остался рядом.

Сегодняшний вечер только показал, что он не умеет оставаться в стороне. Он полезет в пекло, не задумываясь о последствиях. А если он вмешается, то может пострадать. Леша ясно дал понять, что у него есть оружие. А если он натравит на меня тех людей, что сейчас охотятся за ним, и Тимур будет рядом? Меня пробрал озноб, и я крепче сжала руль.

Его жизнь для меня была важнее желания быть рядом.

Я поступила с ним подло. Знала, что если не выверну все таким образом, то не смогу разорвать то, что возникло между нами. Пока еще тонкую, но настоящую и такую ценную связь. Я больно закусила внутреннюю сторону щеки, чтобы не завыть в голос. Кажется, внутри меня с каждой минутой увеличивалась черная бездна, в которую неумолимо затягивало все, мысли, силы, только появившееся снова желание жить.

Это был чистой воды эгоизм – соблазнить его ради того, чтобы запомнить, какого это быть с ним. Тепло его рук, дыхание и взгляд в момент высшей точки удовольствия. А потом… я все это изуродовала. Извратила то прекрасное, что с нами случилось, растоптала и презрительно швырнула ему в лицо.

До дома я доехала почти на автомате. Но несмотря на свое состояние, сообразила, что не стоит оставлять машину перед забором, потому объехала дом и загнала ее на задний двор, который раньше был пристанищем животных и птиц, что разводила бабушка. Отсюда достать машину незаметно не получится, даже если Леша вернется…

Когда.

Когда Леша вернется. Глупо обманывать себя.

Я погладила заскулившего Звонка, который бросился ко мне. Между нами уже давно установился мир, пес был благодарен за еду и ласку и видимо уже считал меня своей хозяйкой. Моих сил хватило лишь на то, чтобы вынести ему еды, а потом я просто упала на кровать и заснула с мыслями, что снова осталась одна.

Всю жизнь убегала от этого чувства, закрывала его чем угодно, но в итоге снова наткнулась на одиночество.

Одиночество в семье, где не принимают, среди друзей, которые «свои» только пока это удобно, в браке, где твоя значимость стирается в пыль. Одиночество в разваливающейся старой деревушке, где тебе все не рады. И вот впереди маячат только стены, скрипящие от старости, и сырость в углах.

Просто снова нужно привыкнуть. И перестать затыкать людьми эту внутреннюю пустоту. Ведь гораздо хуже, когда ты среди них, улыбаешься, разговариваешь, пьешь кофе, – а внутри пустотой звенит эхо.

И Тим был не такой. Он теплый, настоящий, уютный. И теперь мне нужно его отпустить. Будет больно, но я справлюсь.

Должна справиться.

***

На следующее утро я проснулась в состоянии опустошенности и апатии и в нем же продолжила существовать. Именно в таком состоянии я была год назад. Долго и усердно из него вылезая, сорвалась и снова оказалась в этой яме. Только теперь рядом даже Лерки не было.

Неизвестный номер:

“Даю тебе месяц собрать деньги. Когда я вернусь, будет уже другой разговор. И никаких ментов. Если пойду на дно, – ты пойдешь следом”.

Такое сообщение я получила от Леши и несмотря на явную угрозу, выдохнула. Он не приедет сегодня или завтра, а значит у меня будет время хотя бы собраться с мыслями и что-то придумать. Значит, он поверил мне, что денег у меня нет? Но видимо это его не остановило. Ему нужны деньги, и он нашел того, кого можно хорошенько потрясти, чтобы их получить. Но что случилось с теми, что были у него? Неужели все потрачено?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И больше всего меня интересовало, это разовая угроза или он будет теперь тянуть с меня деньги до бесконечности? Этого я не знала и страх сковывал меня, мою жизнь, эмоции.

Я не позволяла себе плакать, потому что в моем случае слезы не приносили избавления, не смывали боль, не разгружали нервную систему. Я лишь сильнее погружалась в себя, цеплялась за все плохое, что со мной случилось и оплакивала себя и свою жизнь. Тогда, когда я позволяла себе проваливаться в это, меня посещали страшные мысли, из которых я не умела выбираться. Я боялась себя, боялась того, что могу сделать.

Следующие две недели я жила на автомате, делая свою работу, принимая пищу и выискивая способы заработать. Я взяла еще одного клиента, но этого было недостаточно. Крупных проектов как назло не попадалось. Я понимала, что не смогу заработать даже половину к приезду Леши.

Тимур не приезжал, не показывался. Я лишь изредка видела его машину, и тогда сердце пронзала тупая невыносимая боль. Но внутри я была благодарна ему за то, что он не приходит. Каждый раз отталкивать его было бы в разы мучительнее, когда все внутри требует противоположного.

– Надо уезжать, – заключила Лерка, на одном из наших созвонов с тревогой осматривая мой осунувшийся вид. Я видела себя в зеркале, это было удручающее зрелище. – Ася, уезжай оттуда, прошу. Можно спрятаться, и он тебя не найдет. У него нет таких возможностей.

Об этом я тоже думала, но у меня не было сил. Я хотела просто спокойно жить, вернуться хотя бы к той точке, что была в начале мая. Сейчас я себе больше напоминала пустую оболочку, без эмоций, без чувств, заполненную только тупой пульсирующей болью. У меня не было сил даже бежать. Собрать вещи, выбрать место, вынести переезд – я просто не способна на это.

По крайней мере прямо сейчас.

Лера считала, что я должна рассказать Тимуру. Она привыкла, что все ее проблемы с самого начала отношений решает Антон. Любые проблемы. Поэтому ей казалось странным, что я не приняла помощь человека, который желал ее оказать. Но Тимур не знал, какая помощь мне нужна. Не знал, с чем ему пришлось бы столкнуться. Простил бы он меня потом за то, во что я его втянула?

Она долго молчала, но потом сказала:

– Я не буду говорить, что ты сделала правильно. Но я понимаю, почему ты это сделала. Мне просто жаль, что ты не доверилась ему. Мужчины, они, знаешь… мыслят по другому. То, что для нас кажется концом света, они могут решить парой фраз. И раз ты исключила его из этой ситуации, кажется, он для тебя значит гораздо больше, чем я предполагала, Ась…

Я молчала. Потому что в тот момент впервые отчетливо поняла – да, я его полюбила. Осознала это вдруг, резко, как будто меня окатило ледяной водой.

В первые дни я жила только воспоминаниями о нем, возвращалась к ним каждую минуту, как к спасательному кругу. А теперь… теперь мне оставалось только хранить эту любовь глубоко внутри.

Вскоре он уехал на другой свой проект, и я получила от него одно сообщение:

Тим:

“Если не сможешь вывезти это сама, просто позвони, Ась”.

Больше он не писал.

Глава 24.2 Ася

Июнь подходил к концу. По моим расчётам, до визита Лёши оставалось дней семь-десять, а план я так и не придумала. Хотя был экстренный – я могла взять кредит. А ещё Лерка поговорила с Антоном, и они готовы были дать мне эти деньги, с возвратом, как смогу. Хотя Антон настаивал на полиции – Лёша был в розыске. И этот вариант я тоже не отметала. Но боялась его угрозы, что он потянет меня за собой. Меня оправдали, да, но дело не закрыто, и при выяснении каких-то обстоятельств мой статус легко могли поменять.

Я жила на автопилоте, из-за перманентного стресса потеряв вкус к жизни. Мой огород кричал о спасении, и Тамара Васильевна, которая после инцидента с бывшим стала разговаривать со мной гораздо меньше и осторожнее, даже не выдержала и пожурила меня за это.

Вечером, в перерыве между рабочими задачами, я стояла посреди огорода, мрачно рассматривая траву, заглушившую все мои посадки. Бабушка бы за такое отвесила пару подзатыльников со словами: «Люди скажут, что совсем обленилась».

А мне было плевать, что скажут.

Но когда к дому подъехал старый «Крузак» и остановился возле забора, я впервые за последние недели испытала всплеск эмоций. И, конечно, самая яркая – страх. Но из машины бодро вышла молодая темноволосая женщина, чьи кудрявые волосы были забраны в пучок, а с пассажирского неловко вылез мальчик лет шести.

Страх схлынул, оставив после себя ощущение ватных ног, а я с удивлением смотрела, как эти двое направляются к моей калитке, весело о чём-то переговариваясь. Зайдя во двор, увидели меня и робко замерли.

– Привет, ты Ася? – девушка осмотрела меня с ног до головы внимательным взглядом, словно проверяя что-то для себя, и улыбнулась. На ней были короткие джинсовые шорты и обтягивающая майка, а волосы собраны в высокий хвост.

– Да, – осторожно ответила я, делая пару шагов навстречу. – Чем могу помочь?

– Я звонила тебе, – словно извиняясь за своё вторжение, продолжила девушка и добавила, округлив глаза: – Много-много раз. Но ты не брала трубку.

Да, я не могла себя заставить ответить на незнакомый номер.

– Можно было написать, – подсказала я, и она закатила глаза.

– Привычка уже – рабочие вопросы решать голосом.

– Рабочие? – я вскинула брови.

– Кира Власова, – она протянула мне руку, я неуверенно её пожала и сразу опустила взгляд на мальчика.

Сердце забилось чаще. Ну конечно, это сын Тимура! Кудрявые волосы, такие же светлые глаза, наложенный на руку гипс. До невозможности красивый мальчик, в нём столько черт самого Тимура. Сердце предательски заныло. Я и не знала, что волосы у Тима вьются – сейчас, летом, он стриг их достаточно коротко, чтобы подобное заметить.

Мальчик смотрел на меня с любопытством и той открытой детской прямотой, от которой иногда становится неловко взрослым.

– Привет, – поздоровалась я с ним и присела на корточки, чтобы быть на одном уровне. – Ты Рома?

Он широко улыбнулся, прямо как отец, и я увидела, что у него нет зуба. Это показалось мне очень милым, и я не сдержала улыбку. Ромка кивнул серьёзно и сказал:

– А ты Ася, я знаю тебя.

– Да? – я вскинула брови, удивлённая его словами. – И откуда же ты меня знаешь?

– Папа рассказывал и сказал посмотреть, в порядке ли ты, – выдал он, заставив меня поднять ошарашенный взгляд на Киру.

Она дала малому мягкий подзатыльник и фыркнула:

– Не знаю, на что тут Ромка смотреть собрался, я с тобой о работе пришла поговорить…

– О, – перебил её он, моментально переключившись. – А можно погладить Звонка?

Он и имя собаки знает? Не знала, что Тимур болтает с сыном о своих пассиях. Что он ему рассказал? И зачем?

Я улыбнулась Ромке, потому что перед его обаянием просто невозможно было устоять.

– Можно, только давай вместе. Я его не так долго знаю.

Ромка схватил меня за руку и потянул к собаке, оставив Киру позади. Звонок был счастлив от привалившего ему внимания и сходил с ума от восторга – то бросаясь облизывать наши руки, то заваливаясь на спину и подставляя пузо. Ромка заливисто смеялся, глядя, как от виляния хвоста зад Звонка неудержимо живёт своей жизнью.

Кира стояла чуть позади, не выражая желания гладить дворового пса, просто наблюдала, сложив руки на груди.

– А что это журчит? – вдруг поднял голову Ромка и прислушался.

– Это речка, она течёт здесь, за дворовыми постройками.

– А можно посмотреть? – его глаза загорелись.

– Пошли.

Мы снова взялись за руки и прошли в хоздвор, мимо моей машины, которая пряталась здесь, и вышли в заднюю калитку. Небольшая речушка протекала прямо в метрах двадцати, разделяя дорогу, проложенную когда-то телегами и машинами по задам, и большой околок.

– Кира, смотри, здесь даже мостик есть, – закричал Ромка с мальчишеским восторгом и, отпустив мою руку, побежал вперёд.

– Там безопасно? – с тревогой посмотрела ему вслед Кира.

– Да, вполне.

Пока Ромка изучал мост и берег, мы с ней медленно шли, наблюдая за ним.

– Мы посмотрели твой контент-план, – начала Кира, бросив на меня многозначительный взгляд. – Наш специалист, которого мы наняли, высоко оценил его, доработал, но ехать сюда или на другой проект категорически отказывается. Ему нужны руки и глаза здесь. Тим сказал, что можно с тобой об этом поговорить.

Я кивнула, поняв, о чём речь — довольно распространённая практика, хоть и не всегда приветствуется.

– Вы хотите, чтобы я снимала и монтировала?

– Достаточно будет просто снимать по сценариям, которые ты сама же и предложила. Мы за свободу творчества, новые идеи. Я привезла все оборудование, что ты указала, и дрон тоже. Ты лучше знаешь, как работать с этими людьми. Я вот вообще со многими из них как будто на разных языках говорю, – Кира тихо посмеялась и покачала головой, наблюдая за племянником, который кидал кусочки старой коры в речку, словно это кораблики, и наблюдал, как их уносит небольшое спокойное течение.

Звучало интересно, особенно для моей творческой стороны, которая любила снимать, играть с кадрами и ракурсами. Но сейчас у меня было уже три клиента, и я понимала, что Кира тоже не будет ждать, когда я выкрою свободное время, чтобы поснимать. Согласно контент-плану, это нужно будет делать много, постоянно. Поэтому я засомневалась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Видя мои раздумья, она достала телефон, что-то написала и протянула мне.

– За месяц работы готовы предложить столько.

Я оторопела. Если бы я вела проект полностью сама, то ожидала бы такой оплаты, но лишь за съемку... Это было чересчур щедро.

Но в голове быстро сработала математика. Конечно, этой суммы не хватит, чтобы отдать Лёше в следующий его приезд, но она была бы очень кстати, чтобы хотя бы выйти с ним на переговоры. Я могла бы договориться, что отдам ему частями, что ему не нужно больше приезжать ко мне, давить и угрожать.

– На какой период вам будут нужны мои услуги? – осторожно поинтересовалась я, решив затолкать поглубже свою честность и не оспаривать сумму.

– До конца сезона, предварительно.

Я кивнула. Это ещё три-четыре месяца приблизительно. Этого времени хватит, чтобы собрать всю сумму, которую ждёт от меня Лёша. Если удастся с ним договориться о частичной выплате, то тогда… От всколыхнувшейся в груди надежды, что я избавлюсь от этого страха, у меня закружилась голова.

– Ася, а там что? – вырвал меня из моих мыслей голос Ромки.

Я посмотрела на него. Он указывал на другую сторону мостика.

– Любопытно? – улыбнулась ему.

– Ага.

– Там есть кое-что очень вкусное. Как раз созрело. Хочешь попробовать?

– Очень, – его глаза загорелись.

– У него нет аллергии на землянику или клубнику? – спросила я у Киры, и она покачала головой.

– Пошли, покажу, – я взяла его за здоровую руку и повела вперёд. Мы прошли плотную сень деревьев, в которых терялась уже порядком заросшая тропинка, и вышли на опушку.

Ромка озирался, пытаясь определить, что я имею в виду. Я увидела низкую поросль земляники по обе стороны от тропы, присела и приподняла листики, сорвав несколько ягод. Протянула ему в раскрытой ладони.

– А мыть не надо? – с сомнением поинтересовался он.

– Эту не надо, – я подмигнула ему и отправила пару ягод себе в рот, зажмурившись от удовольствия. Он тут же последовал моему примеру, и его глаза расширились.

– Вкусно? – поинтересовалась я.

– Ага. Это что?

– Земляника.

– Никогда не пробовал.

– Теперь будешь знать, – улыбнулась ему и снова приподняла листики, показывая ягоды. – Знаешь, в чём её секрет?

– В чём? – он заинтересованно смотрел на меня.

– Даже несозревшие ягоды у неё очень сладкие.

– Да-а? – протянул он.

– Да, – я сорвала ягоду с зелёным боком и показала ему.

– А у него не будет болеть живот? – вмешалась Кира, нахмурившись.

– Кир, ну я одну, можно?

Кира усмехнулась, качая головой и смиряясь с неугомонностью племянника, и сложила руки на груди. Ромка отправил в рот ягоду и с удивлением покивал.

– И правда.

– Я же говорила, – посмеялась я, не удержавшись и потрепав мальчика по мягким кудряшкам. Удивительно солнечный ребёнок, одним своим появлением разрушил мою трёхнедельную апатию, я словно увидела жизнь, её краски и вкус. Совсем как его отец. – Ты можешь сам пособирать ягоду или просто поесть её. Только будь осторожен: если проглядеть, можно съесть землянику вместе с клопом.

– Ого, это опасно?

– Я самый главный поедатель клопов, и ничего, жива, – засмеялась я. – Не опасно, но противно. Ты почувствуешь.

– Ладно, – с азартом нырнул в землянику Ромка. Правда, с гипсом ему было не очень удобно собирать ягоду, но он выглядел очень вдохновлённым.

Я собрала несколько ягод и подошла к Кире, посмотрев на неё.

– Будешь? – предложила ей ягоды на ладони. Она улыбнулась и протянула свою. Я пересыпала ей все ягоды и удовлетворённо кивнула, когда она тут же начала их есть.

– Надо же, действительно вкусно, – удивилась она и посмотрела на меня. – Ну что скажешь?

– Нужно обговорить часы, в которые мне предстоит работать, потому что у меня сейчас есть клиенты. А так – да, можно попробовать. Только… – я замялась и чуть покраснела уже от мыслей, что собиралась озвучить. – Я знаю, так не делается, но…

Заметив, что я замялась, Кира вскинула бровь, совсем как её брат, и спокойно посмотрела на меня, ожидая, что я скажу.

– Мы могли бы договориться о выплате авансом за первый месяц?

Кира задумалась и почесала бровь, не сводя с меня внимательного взгляда. Я видела, что удивила её этой просьбой. Мои щёки уже горели от неловкости, но меня спас Ромка. Он выпрямился, громко ойкнув, а потом закричал:

– Ася!

Я бросилась к нему.

– Что такое? – я быстро осмотрела мальчика на наличие каких-либо насекомых, которые могли его ужалить.

– Кажется, я съел клопа, – с благоговейным ужасом и одновременно восторгом произнёс он, и я выдохнула.

– Да? – я рассмеялась. – И как?

– Фу, – со знанием дела кивнул он.

– Согласна, – серьёзно подтвердила я, и он засмеялся, после чего тут же с увлечением снова нырнул в ягоды.

Мои щёки всё ещё продолжали гореть, когда я вернулась к Кире.

– Думаю, это не проблема. Придётся подписать пару дополнительных бумажек, если ты не против…

Я кивнула.

– Конечно.

Обсудив еще немного с Кирой предстоящие дела, я проводила их до машины, тепло попрощавшись. Ромка, высунувшись из окна, еще некоторое время махал мне, и я провожала машину взглядом, замерев у калитки.

Эта маленькая встреча словно пробудила меня ото сна, подарив приятные мгновения, вырвала из вязкой апатии последних недель. Ромка меня покорил. Может, потому что это сын Тимура, а может, все дело в том, что этот ребенок сам по себе как солнце. Но, немного приободренная, я нашла в себе силы заняться огородом.

Почти сразу к забору подплыла Тамара Васильевна, хотя в последние недели со мной почти не разговаривала.

– Занялась огородом, в конце концов? – пробурчала старушка, осуждающе осматривая предстоящий фронт моих работ.

Не поднимая взгляда от огурцов, я хмыкнула.

– И вам доброго вечера, Тамара Васильевна. Занялась.

– Правильно, Аська. Негоже так запускать двор.

– Работы много, знаете ли.

– Так и у нас работы всегда много было, – не сдавалась она, видимо, очень желая меня пожурить за сорняки. – Встанешь в четыре утра и бежишь на ферму, коров доить. Потом дома батрачишь, всех накорми, за всеми убери. Всю скотину управь. К вечеру снова на дойку, а к закату в огород выползаешь. И все равно в огороде ни травинки не находилось. Жалеете вы себя сильно, молодые.

– Жаль, что вы себя не жалели, – вполне искренне сказала я, подняв голову и посмотрев на соседку. – Так, может, и до сих пор бы сами копались в любимом огороде.

Старушка цокнула языком на мою наглость, но ненадолго умолкла.

– А кто это у нас новенький в деревне?

Как это получается, что она еще не знает? Я усмехнулась, покачав головой, но ответила:

– Сестра председателя.

– А ребенок чей?

– Не знаю, – соврала я.

Не знаю зачем, просто не хотелось, чтобы о Ромке судачили от скуки.

– А сам председатель куда наш делся, не знаешь? – она с прищуром посмотрела на меня, и я вздохнула, подняв на нее взгляд.

– Откуда ж мне знать, Тамара Васильевна.

Она поджала губы, с сомнением посмотрев на меня. Неудивительно, о нас с Тимуром не переставали утихать слухи, одни интереснее других.

– Ну-ну, – покивала соседка и, завалив меня еще десятком вопросов и не получив на них интересных ответов, неудовлетворенная, ушла к своему крыльцу.

В дом я зашла поздно: пока были силы, работала в огороде, потом согрела себе воду, чтобы ополоснуться, и в первом часу ночи наконец взяла телефон в руки. Ладошки сразу вспотели от волнения, когда увидела сообщение от Тимура.

Тим:

“Спасибо за впечатления моего сына, Асенька. Никогда не думал, что поедание клопов – это так увлекательно”.

Я опустила голову, глубоко вздохнув. В груди с новой силой заклокотала боль, которую я все это время безуспешно пыталась заглушить. От того, что я сделала с ним, с нами. Я все еще видела перед собой его глаза, полные тревоги, заботы, теплоты, непонимания.

И я все еще скучала. Безумно. Горькая тоска сжимала тисками сердце, когда я перебирала в памяти наши с Тимуром совместные воспоминания. Иногда мне казалось, что я физически ощущала его запах и хотела замереть в моменте, но эта иллюзия быстро ускользала, оставляя меня на осколках разбитого прекрасного чувства.

Я хотела ему что-то ответить, написать хоть пару слов. Пальцы сами потянулись к клавиатуре.

Я набирала и стирала.

“Я рада, что Ромке понравилась охота на клопов.”

Стерла.

“Я рада.”

Стерла.

“Пожалуйста.”

Стерла. Это все было не то. Слишком пусто, слишком далеко от того, что на самом деле рвалось наружу. Я медленно набрала:

“Я скучаю.”

И замерла. Нет, конечно, я не могу это отправить. Стерла.

Тим:

“Ты пишешь мне поэму или пытаешься не написать хоть что-то?”

Глава 24.3 Ася

Вот черт! Значит, всё это время он видел, как я «печатаю». Видел эти бесконечные попытки. У него, наверное, был открыт наш чат, и последние десять минут он просто ждал.

Я быстро смахнула приложение и заблокировала телефон. С гулко бьющимся сердцем смотрела на чёрный экран, но нового сообщения от Тимура не появилось. Я закрыла лицо руками.

Как же сложно и страшно. На что я себя обрекла? Как моя прошлая жизнь могла разрушить хрупкое настоящее? Мне казалось, что тяжесть всего мира опустилась мне на плечи. Снова. Веки запекло, и я резко выпрямилась.

Хватит! Пора работать. Я с тоской взглянула на время, перевалившее за полночь, но работу никто не отменял. Завтра у меня назначена встреча с Кирой.

Я справлюсь. Должна справиться.

А на следующее утро под моей дверью лежал огромный букет пионов, между бутонов я нашла записку:

«Надеюсь, на этот раз цветы не выглядят как веник».

Я задушенно всхипнула и закрыла лицо руками.

***

– Нам нужно красивое платье! И каблуки! А ещё причёска и красные губы под цвет комбайна! – с горящими глазами выпалила я, едва не подпрыгивая от только что пришедшей в голову идеи.

– Для видео про… сельское хозяйство? – голос Киры звучал так, будто она пыталась угадать, шучу я или говорю всерьёз.

– Именно! – закивала я и добавила: – И ты будешь в главной роли.

– Почему это я? – вскинулась она, её глаза расширились, а губы сложились в возмущённую линию.

– Потому что ты тут единственная заинтересованная красотка.

– Ты тоже ничего.

– Я снимать буду.

Она состроила самую несчастную мину в мире.

– Что мне нужно будет делать?

– Просто идти по полю, в пшенице.

– В платье? – снова уточнила Кира.

– Ага, – кивнула я и начала объяснять ей суть видео. Она будет идти по полю, а комбайн будет въезжать в кадр под трендовую вирусную музыку. – Тебе нужно узнать у агронома, какое поле подойдёт лучше для этих целей. Снимать будем, как пшеница станет золотиться, через недели две. А пока купи платье. Лучше красное.

Кира покачала головой, но улыбнулась этой безумной идее.

– Мы не зря тебя наняли.

Работа у нас кипела уже неделю. Мы снимали снова и снова, заставляя мужиков изображать то, что нам было нужно. Они от наших затей были, мягко говоря, не в восторге. Стоило нам въехать в гараж – они все вздрагивали и разбегались: кто чинить трактора, кто заправляться. Но в целом общий язык мне с ними удалось найти.

С Кирой работалось легко, она подхватывала мои идеи на ходу, шутила, помогала. А я с облегчением выдохнула, когда поняла, что всё внимание местных плавно сместилось с меня на новую яркую гостью. Савельев ковром стелился, плохо шутил и плоско флиртовал – короче, был в ударе. Лишь изредка поглядывал на меня с прищуром, но дальше этого наше взаимодействие не заходило. Остальные тоже были очарованы яркой красотой сестры председателя, а она со всеми была дружелюбна, но лишь до тех пор, пока её всё устраивало.

Однажды я видела, как Кира устраивает разнос рабочим, и с тех пор надеялась, что её гнев никогда не коснётся меня. Она давила тоном и словами так, что становилось не по себе. Я невольно подумала: а Тимур тоже так умеет?

– Кира? – окликнул её Савельев, выйдя из гаража. Она обернулась, и он поманил: – Подойдёшь?

– Да, сейчас, – она бросила взгляд на Ромку, что сидел на заднем сиденье «крузака» и что-то усердно рисовал в альбоме. – Пойдёшь в гараж?

– Не, там воняет, – не отрываясь от рисунка, буркнул он, и я посмеялась.

– Мы закончили, – сказала я, – так что могу с ним посидеть, пока ты занята.

– Точно? – неуверенно уточнила Кира. – Не хочется тебя задерживать. Это, скорее всего, по инциденту с топливом, так что не быстро всё будет.

– Ась, а можно к тебе с Звонком поиграть? – вдруг поднял голову Ромка.

Я посмотрела на Киру.

– Я могу увезти его к себе, а ты заберёшь, как освободишься.

– Не уверена, что это уместно, – пробормотала она, но Ромка сложил руки в молитвенном жесте и умоляюще уставился на неё. Кира устало вздохнула: – Ладно. Только не доставай Асю сильно, понял?

– Понял, – радостно принялся собирать свои вещи и игрушки Ромка. Мгновение – и он уже нёсся к моей машине. Мы с улыбкой посмотрели ему вслед.

– Ась, спасибо, правда, – Кира посмотрела на меня с тёплой благодарностью. – Когда я взяла его с собой, не предполагала, что будет столько «полевой» работы. Он, конечно, не жалуется, но я и сама понимаю, что ему тут не особо интересно.

– Не за что. Приезжай, как освободишься.

Пекло стояло невыносимое. Пока мы с Ромкой доехали до моего дома без кондиционера, сжарились и вспотели. Поэтому по пути к Звонку пообливались нагретой жарким солнцем водой из старой железной бочки. Немного переусердствовали, промокнув до нитки, но сразу почувствовали себя лучше – от воды и захватившего веселья.

Наигравшись с собакой, Ромка заметил старую рогатку, воткнутую возле гаража, и я научила его из неё стрелять.

– Ася, это так круто! – восторженно закричал он, попав камешком в центр нарисованной мишени.

– Ты уже посчитал, сколько набрал баллов? – спросила я, беря рогатку и тоже прицеливаясь.

Мы соревновались, кто наберёт больше баллов за десять выстрелов. Пока лидировал он. Я прищурила один глаз, отпустила резинку и промахнулась.

– Я выиграл! – он запрыгал от радости и с азартом посмотрел на меня. – Давай ещё раз?

– Обязательно, только позже, когда жара немного спадёт, – сказала я, потрепав его по волосам, к которым у меня образовалась непонятная слабость. – А то ты без кепки, и может напечь голову.

– Ну ладно, – легко согласился он. – А у тебя есть мороженое?

– Есть, – кивнула я, и его глаза загорелись, а я с притворным сочувствием пожала плечами: – Но оно выдаётся только после съеденной порции окрошки.

Ромка хитро на меня посмотрел и кивнул.

– Ну, вообще-то, я люблю окрошку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Тогда пошли скорее есть?

– Пошли.

С Ромкой было легко, он не тяготил меня разговорами и вечными вопросами. Я общалась с ним на равных, рассказывая всё, что он хотел знать. После того как он плотно поел первое, а потом десерт, уселся на кухне рядом со мной, раскрыл альбом и подтянул цветные карандаши. У меня за неделю собралась целая коллекция его рисунков, и, учитывая, как он поглядывал на меня, пока я сидела, уткнувшись в монитор, следующий тоже будет моим.

Ему нравилось дарить мне рисунки, а мне льстило такое внимание ребёнка, который, как и его отец, нашёл во мне что-то интересное и тянулся. Заметив, что он замер с жёлтым карандашом и уже пару раз грустно и демонстративно вздохнул, я посмотрела на него с вопросом.

– У меня нет подходящего цвета, – ответил он на мой взгляд.

– А какой тебе нужен?

– Медовый. А у меня только жёлтый и оранжевый.

– Хм, – нахмурилась я, прикидывая, как можно исправить эту проблему, но ничего не придумала. Тогда зашла с другой стороны: – А тебе зачем?

– Хотел тебя нарисовать. У тебя волосы медового цвета, другие цвета не подходят, не так красиво получается, – вздохнул он, осматривая мою взлохмаченную шевелюру.

Я едва не прослезилась от умиления. Власовы с ума меня сведут своими невероятными сравнениями. Мои волосы никогда ещё не получали столько комплиментов, как за последние пару месяцев.

– А давай ты раскрасишь жёлтым, а мы представим, что это медовый?

Он посмотрел на меня как на идиотку.

– Ася, ты не понимаешь, – выдал он, помахав карандашом перед носом. – Это будет не по-настоящему уже.

Я засмеялась, а он трагично покачал головой, приступив к работе сразу с двумя карандашами – оранжевым и жёлтым.

Кира приехала часа через три. Очень задумчивая и молчаливая. Она не сказала мне и пары слов, поторапливая Ромку со сборами. Я бы хотела узнать, что случилось, но, несмотря на наше лёгкое общение, я понимала, что мы ещё не сблизились достаточно, чтобы я могла лезть к ней с расспросами.

– Представляешь, Кир, я научился стрелять из рогатки! Мы с Асей играли, и я её победил! – щебетал Ромка, собирая карандаши. – А ещё Ася пообещала показать мне рака! Живого и большого, представляешь? Кир, ты видела когда-нибудь рака? Они зелёные, твёрдые, и у них чёрные глаза – так Ася сказала! А ещё они в норах под водой живут, Кир! Когда мы поедем на озеро?

Его невозможно было остановить в этом потоке впечатлений, и я с улыбкой слушала его, а вот Кира молчала. Я украдкой посмотрела на неё. Она стояла с отрешённым лицом, раздражённо вздыхая на нерасторопность племянника. Было ясно, что ей ужасно хочется поскорее поехать домой. Лёгкая тревога забралась в моё сердце, но я постаралась её заглушить.

Не всё всегда связано с тобой, Ася. Эту мысль я прокручивала в голове и старалась за неё ухватиться. Но нехорошее предчувствие уже пустило корни, и, когда я махала Ромке, который снова высунулся из окна, чтобы попрощаться со мной, я уже была уверена, что сделала что-то не так.

Глава 25.1 Тим

Июнь выдался очень загруженным по работе. В первом колхозе, хоть и стояло все на потоке, да и в целом он был в лучшем состоянии, все же дел, требующих моего вмешательства, накопилось. И я был рад такому ритму: с головой бросаясь в дела, старался не оставить себе времени для мыслей об Асе. Но стоило остановиться — и она снова в моей голове. Засела там навязчиво, словно заевшая мелодия.

Эта зацикленность казалась мне каким-то безумием. Впервые женское «нет» перестало для меня что-либо значить, будто мой внутренний механизм распознавания отказов просто вышел из строя. Я держал себя в руках, отпустил ее, как она и просила. Так было правильно.

– Какого черта ты снова о ней думаешь, Тим? – спрашивал я себя сотый раз и снова не находил ответа. Все лежало где-то за пределами логики, на уровне инстинкта.

Сдержанность иногда давала сбой, переживание о ней брало верх.

И причина была в одном – я ей не поверил. Что-то в ее взгляде, в интонации, в том, как она держалась, казалось странным. Она производила впечатление человека, у которого внутри все рушится. И именно это не давало мне покоя. И я хотел бы взглянуть ей в глаза сейчас, когда эмоции на грани схлынули, а я более-менее разобрался с ситуацией.

Начало июля, и вот я наконец возвращаюсь в Луговское. Кто бы знал, что я буду желать поскорее сюда вернуться. Кира отлично вела дела, и я надеялся, что мне не придется сразу бросаться в работу, потому что за три недели бешеной гонки без выходных я немного выдохся и был непрочь хотя бы на пару дней разгрузить голову, замедлиться и качественно провести время с сыном.

Ромку обычно я не таскал по колхозам. У него и так жизнь расписана по часам: секции, тренировки, кружки. Даже летом. Но в этот раз все сложилось иначе — мама чувствовала себя неважно, и Кира решила взять племянника с собой, чтобы у той не было причин откладывать поездку в санаторий.

В итоге такому раскладу я только порадовался. Пусть сын немного выпадет из графика, зато увидит другую жизнь, деревню, где я работаю, и наберется впечатлений.

Самые яркие впечатления у него остались от времени с Асей. Я был удивлен, когда узнал, что мой сын от Аси без ума с их самой первой встречи, когда Кира по моей просьбе съездила посмотреть, в порядке ли она. Теперь каждый наш разговор неизменно сводился к «Ася сказала…», «Ася научила…», «а мы с Асей…».

Меня это и умиляло, и настораживало. Я не ожидал, что он привяжется так быстро и так сильно к чужому для него человеку. Хотя я сам попался в точно такую же ловушку.

Заехав в Луговское, я сразу почувствовал разницу в ощущениях. Раньше это было просто не очень привлекательное рабочее место. Мрачность создавалась всем – начиная от раздолбанного асфальта и заканчивая покосившимися домами с заколоченными окнами, а иногда и вовсе с пустыми жутковатыми провалами вместо них. Без людей зарастало все – дворы, придорожная территория, – и выглядело дико и необжито, селу требовался хозяин. Я не собирался брать на себя эту роль, но, начав приводить здесь все хоть в небольшой порядок, вдруг обнаружил, что теперь со всеми проблемами идут ко мне и решений ждут тоже от меня.

Сейчас же отношение к этому месту приобрело другой оттенок — легкой грусти и внутреннего желания что-то исправить. Я впервые увидел село будто глазами Аси, когда она с щемящей грустью рассказывала мне о его былом величии и сожалела о теперешнем запустении. Она, которую это место сломало. Почему у нее не возникало желания сжечь его дотла?

Я усмехнулся. Да, глупый вопрос. Потому что это Ася.

Немного сбавил скорость, проезжая мимо ее дома, но ее не увидел — ни во дворе, ни тенью в окне.

Наконец, остановившись у дома, я заглушил мотор и, вылезая из машины, потянулся, разминая затекшие мышцы. “Крузак” Киры стоял у забора. Хорошо, что она дома. Или нет — все зависит от настроения сестры. Я ухмыльнулся, взял сумку и пошел внутрь.

Внутри встретила прохлада, по дому гулял сквозняк, гоняя легкую занавеску у распахнутого окна. На кухне Кира сидела за столом, поджав под себя ноги, и с такой яростью колотила по клавиатуре, словно пыталась пробить ее насквозь. Заметив меня, подняла взгляд и вымученно улыбнулась.

– Наконец-то, – она неуклюже встала и подошла ко мне, чтобы обнять. Я заключил ее в объятия и чмокнул в макушку. – У меня здесь уже крыша едет.

– А я думал, что ты устроишь мне выходные, – посмеялся я, бросая сумку на пол и отпуская сестру.

– Ага, размечтался! – фыркнула она. – Я займусь цифрами, а ты сам с людьми общайся. Еще пара дней – и я начну их убивать. Савельев опять провалил мои поручения, ничего толком организовать не может. Я уже устала орать. Вчера приехала в гараж, потому что датчик прислал оповещение, что в поле некоторые так и не выдвинулись на потраву, и что ты думаешь? Они там бухали, мать его. Я думала, что горло сорву. Савельев этот… – она скривилась. – Как тряпка бесхребетная…

– Кира, – я взял ее за плечи, уже откровенно посмеиваясь. – Дыши.

Она шумно выдохнула и сердито покачала головой, откинув назад упавшие на лицо волосы.

– Я тебя услышал, – сказал, понимая, что с сестры коммуникаций с местными достаточно. Но меня все равно веселило то, что Кире пришлось столкнуться с тем, что она отказывалась принимать. – Займусь сам.

– А чего ты так мерзко лыбишься, а? – кольнула она меня под ребра длинным острым ногтем. – Издеваешься?

– Нет, – усмехнулся я, отскочив от нее в сторону. – Просто вспоминаю, как ты орала по поводу того, что я бесхарактерный слизняк, раз не могу их взять в ежовые рукавицы. Попробовала?

– Попробовала, – недовольно пробурчала Кира, возвращаясь к ноутбуку, и со вздохом добавила: – Но увольнять всех не вариант.

– И я тебе то же самое говорил.

– Так что делать-то?

– Набраться терпения. Все скорректируем, Кирюх, не паникуй. Может, уволим парочку для показательности. Есть кто на примете?

– Сложно определиться. И не зови меня так… – она хищно прищурилась и добавила, скорчив рожицу: – Тимошка.

Я покачал головой и, осмотревшись, спросил:

– А где мой сын?

– Твой сын не желает находиться со мной в одном доме, – скривилась Кира, уткнувшись в экран. – Я у него в черном списке. Ищи на заднем дворе, под кленом. Там, на старой качеле.

– Что-то серьезное? – уточнил я, уже чувствуя легкий укол беспокойства.

– Просто недоволен решениями взрослых, – она пожала плечами. – Моими, то есть.

– Которые идут ему на пользу? – я прищурился.

– Определенно, – в голосе Киры прозвучала сталь, будто она злилась, что я ставлю под сомнение ее решение. – Пусть он пока этого и не понимает.

– Ну давай. Сначала твоя версия, потом его.

Кира вздохнула и раздраженно передернула плечами. Было видно, что ей не нравится эта тема. Она вздохнула, щелкнула крышкой ноута и мрачно уставилась на меня.

– Я запретила ему видеться с Асей, – Кира вскинула подбородок, будто готовясь воевать со мной.

Вот так номер. Отличное начало разговора. Я только внутренне усмехнулся — ничего хорошего это не сулило. Если уж сестра что-то решила, ее переубедить почти нереально, непробиваемая как танк. Если что-то решила, то только ее мнение верное.

– И как ему на пользу идет это решение? – спокойно поинтересовался я.

– Он огражден от влияния ненадежного и проблемного человека, – не моргнув, ответила Кира.

Я оперся плечом о косяк и сложил руки на груди, глядя в упрямые глаза сестры.

– Кира, я не поддержу твоего решения. Чтобы твое решение не шло вразрез с моим, тебе придется что-то придумать и объяснить Ромке.

Она грязно выругалась и ударила ладонью по столу.

– Да с какого перепугу ты к этой Асе так неровно задышал?

Я вскинул брови и невесело усмехнулся. Неожиданно. Теперь она будет отчитывать меня?

– Тебя это не касается, – отрезал я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– А вот и касается, – парировала Кира, ткнув пальцем в мою сторону. – Она работает с нами. Она общалась с нашим Ромкой. Ты заботишься о ней. И тратишь деньги компании на нее. Всё это попахивает чем-то не очень приятным…

– В каком это месте, уточни, – ледяным тоном поинтересовался я. – А то я так сразу и не разобрался.

Кира сердито выдохнула и побарабанила ногтями по столу, сверля меня взглядом. Помолчала пару мгновений и зашла с другой стороны, с нажимом спросив:

– Как ты с ней познакомился?

– На трассе. Случайно.

– И вдруг вспыхнула любовь? Или что у тебя к ней?

– К чему ты клонишь?

– К тому, что мне кажется всё это странным. Я узнала, что она вернулась в село в мае, после того, как ты уже купил колхоз и приехал сюда. Хотя с чего бы нормальному человеку так поступать, когда все отсюда только едут, м? – она вскинула бровь, многозначительно на меня посмотрев, и продолжила: – Потом она вдруг разными способами пробивается в твоё окружение. И вот вы уже работаете вместе. И я не одна так считаю, местные тоже об этом говорят, – я презрительно фыркаю, на что сестра прищуривается, но продолжает: – А потом вдруг у неё случаются проблемы с какими-то мужиками… Но ты уже на крючке и делаешь глупости. Эти камеры на въезде – это же из-за неё? А ребята из охраны? У нас никогда не было охраны, Тим! – едко чеканит Кира, игнорируя то, что я смотрю на неё всё холоднее.

Я знал, к чему клонит Кира, но молчал, давая ей возможность выплеснуть всё, потому что иначе она не успокоится.

– Те, кто был на той разборке, много интересного говорят. Ты знаешь, что у неё проблемы с деньгами? Эти мужики требовали от неё денег и хотели машину забрать. И она даже попросила у меня аванс. Что, ты недостаточно проспонсировал её услуги?

– Кира, твою мать! – рявкнул я так резко, что слова повисли в воздухе, как удар плетью. Она осеклась, в глазах мелькнуло недоумение – повышала голос у нас в семье только она, но тут же вспыхнул вызов. – Тебе лучше сейчас закрыть рот.

– Не затыкай меня, – взорвалась она мгновенно. – Эта Ася – мошенница. И я впервые вижу тебя таким тупым, Тим, раз ты это не понимаешь. Что, сказался её богатый опыт?

Я оказался возле неё быстрее, чем успел подумать. Схватил за руку и резко дёрнул, заставив подняться. Она замолкла, растерянно уставившись на меня, но упрямства из её глаз не убавилось.

– Кто тебя просвещал тут так усердно? – спросил я ровным голосом, сумев погасить вспышку.

– Да все, у кого не спроси, – выплюнула она. – Ты знал о её прошлом? О том, что она тут со всеми… Знал и всё равно позволил сыну общаться с этой шлюхой?

– Кира… – протянул угрожающе.

– Что? Не дави на меня тут своим ростом, придурок. Когда похотливый туман спадёт с твоих глаз, ты мне ещё спасибо скажешь.

– Кто. Тебе. Сказал.

– Тебя сейчас правда волнует только это?

Я продолжал смотреть на неё, и она раздражённо выдохнула, закатила глаза, но сдалась.

– Савельев. И знаешь, я ему благодарна за это. Я оставила Ромку с этой… девкой. Он удивился, что я доверяю племянника ей. А я удивилась, что предупредил меня он, а не ты!

Я устало вздохнул. Этот мудак никаких предупреждений не понимает?

– Иди в мою машину, – резко приказал я, подумав, что с меня хватит. – Прокатимся.

Кира посмотрела на меня как на идиота, но только вздохнула, смирившись.

– Мы не закончили разговор, – предупредила она. – Мне ещё есть что сказать.

Она взяла телефон и, громко топая и сопя, пошла на улицу. Я вздохнул, беря себя в руки, но гнев кипел внутри. На Савельева, на тупость Киры, которая повела себя так, как всегда боялась Ася.

Я вышел вслед за Кирой, но отправился на задний двор, к клёну. Он раскинулся на заднем дворе, закрыв листвой огромный участок, и сейчас сквозь неё проглядывали лучики вечернего июльского солнца. Ромка сидел на качеле, спрятанный в тени, и что-то усердно выводил в альбоме. Заметив меня, он обрадованно вскрикнул, дёрнулся, пытаясь вскочить, и едва не упал. Я подхватил его на руки, прижимая к себе. Он тут же обвил мою шею и уткнулся в плечо.

– Пап! – больше слов не нашлось.

Сын прижался ко мне, и я понял, что он слишком соскучился за это время. Слишком долго мы были врозь, и обстановка для него непривычная.

– Привет, парень, – сказал я, ероша его волосы, пахнущие ветром. – Заскучал тут, да?

– Было скучновато в последние дни, – вздохнул он, и я поставил его на землю. Присел рядом с ним на корточки и ободряюще улыбнулся.

– Значит, будем исправлять это, – я бросил взгляд ему за спину. – Покажешь, что рисовал?

Он обрадованно кивнул и потянулся к альбому, показывая мне рисунки.

– Ты начал рисовать цветы? – удивлённо поинтересовался я, разглядывая хорошо детализированный рисунок.

– Это не цветы, – закатил глаза Ромка и покачал головой, будто я сказал глупость. – Это лекарственные растения. Ася показала мне несколько и предложила зарисовать их, чтобы не забыть. А ещё предложила сделать гев… герв… – Ромка умоляюще посмотрел на меня.

– Гербарий? – подсказал я.

– Ага. Но Кира сказала, что мне не стоит общаться с Асей.

Он опустил голову и вздохнул, потом посмотрел на меня загоревшимся взглядом.

– Пап, а ты умеешь ловить раков?

Я посмеялся, качая головой.

– Вообще не представляю, как это делается, Ром, – сказал я, и он снова сник. Первое разочарование, что папа чего-то не может. Хотя, если заморочиться, посмотреть видео… – Покажешь, что у тебя там ещё?

Мы ещё несколько минут полистали альбом. Я видел, что он рисует то, что его впечатлило. Я нашёл здесь и Звонка, и Асю, и комбайны, что стоят в гараже. И ещё какую-то девочку.– А это кто? – спросил у него, указывая на рисунок.

– Моя подруга, Лиза, она наша соседка. Мы играли пару раз. Она хорошая.

Я кивнул и сказал:

– Ладно, мы с тобой еще вечером все внимательно посмотрим, а сейчас надо съездить кое-куда. Можешь взять с собой свое рисование.

– Надолго?

– Нет.

– Тогда не буду брать.

– Хорошо, беги в мою машину, – я щелкнул сына по носу, и тот, заливисто расхохотавшись, побежал к калитке.

Глядя ему вслед, я достал телефон и набрал Савельева.

– Ты где? – без приветствия начал я.

– В гараже.

– Оставайся там, – приказал я и пошел к машине.

Глава 25.2 Тим

Кира сидела, насупившись и уткнувшись в телефон. Ромка ерзал на заднем сиденье.

– А можно заехать за мороженым? – спросил он, высунувшись вперед.

– Нет, – отрезала Кира. – Ты еще не ужинал.

Я посмотрел на нее, поджав губы. Пора забирать у нее командование своим ребенком.

До гаража мы доехали быстро, но в гнетущем молчании. Я припарковал машину сзади агрономовской, и Макс, на звук мотора, вышел из гаража мрачнее тучи, будто знал, зачем я приехал.

– Сиди здесь, – бросил я Кире, и она только раздраженно цокнула.

Я вышел из машины и прямиком направился к нему.

– Здарова, с возвращением!

Он протянул мне руку, но вместо рукопожатия получил кулаком в нос. Удар. Под моими костяшками хрустнул хрящик, принося едкое, злое удовлетворение. Макс на ногах не устоял и комично полетел на землю, схватившись за лицо.

Сидевшие у гаража мужики разом смолкли, уставившись на нас, но бежать помогать агроному никто не спешил. А Макс не торопился подниматься на ноги, развалившись в пыли, пропитанной соляркой, и смотрел на меня диким взглядом.

– Тим, какого хрена? – воскликнул он, когда я взял его за грудки и рывком поднял его тушу на ноги.

– Понял, за что? – тихо спросил я, приблизив к нему лицо. Кровь хлестала из сломанного носа, пачкала рубашку. Макс молчал, но когда я вскинул бровь, гнусаво буркнул:

– Понял.

– Я тебя предупреждал, чтобы ты закрыл тему со слухами про Асю?

– Предупреждал.

– А какого хрена ты продолжаешь болтать?

Савельев молчал, и я встряхнул его.

– Тебя ее отказ так задел? – негромко спросил я, давая понять, что я знаю его историю. Макс побагровел — от злости или от смущения, сложно было понять, но тема для него была явно не самая приятная. – У тебя что, теперь не встает, раз ты забыть ей это не можешь?

– Да я… просто… – мямлил он, и я снова с силой встряхнул его, когда он так и не закончил.

– Об Асе пиздеть у тебя легко получается, а ответить за свои слова не можешь?

Неудивительно, ведь ему никогда не приходилось. Асю никто не защищал должным образом, как того требовала ситуация.

Я отпустил его, и он сделал пару шагов назад, противно сопя сломанным носом. Макс выглядел жалко, не пытался ничего сказать, ударить меня в ответ. Это лишь подтвердило мою догадку, что он зациклился на Асе из-за ее отказа, который ранил сильнее, чем даже сам Макс мог осознавать. Он правда верил, что она отказала только ему, хотя сам устроил эту игру. И сам же в нее попался. Она его изводила все это время так же, как и Асю. Идиот.

Я сжал и разжал кулаки, глядя на Савельева, чувствуя, как гнев уходит, оставляя после себя только холодное презрение.

– Ты уволен, Макс. Ключи оставь в машине.

Его глаза расширились.

– Тим, я… прости. Я больше слова об Аське не скажу. Как ты в сезон без агронома-то?

– Ты уволен, – повторил я и, бросив тяжелый взгляд на притихших мужиков, пошел к машине.

Сел за руль и достал влажные салфетки, чтобы вытереть руки. Внутри стояла напряженная тишина. Ромка сидел с округлившимися глазами, а Кира не отрывала взгляда от Савельева, который поковылял к своей машине, почему-то еще и прихрамывая.

– Пап, ты же говорил, что мужчина не должен проявлять свою силу кулаками, – вдруг осуждающе произнес сын, и я обернулся к нему, серьезно посмотрев в глаза.

– Нельзя, Ромаш, но мужчина должен использовать силу, чтобы защитить то, что ему дорого. Я пытался решить проблему иначе, но здесь работают другие законы. Понимаешь?

Ромка серьезно кивнул, все еще немного ошарашенный, и задумался над моими словами. Кира испепеляла меня взглядом.

– Если он напишет на тебя заявление…

– Не напишет, – заверил ее я, бросив взгляд на Макса, который стоял возле машины, закинув голову и приложив к носу грязную тряпку.

Если он не хочет почувствовать себя еще более жалким, а он не хочет. Здесь все работало иначе. Но я не собирался просвещать Киру в такие подробности — ни к чему забивать ей голову.

– Если тебе будет спокойнее, предупреди нашего юриста, – только и бросил я.

– А если он уволится? Нельзя остаться летом без агронома.

Я бросил на нее веселый взгляд и сказал:

– Да, это проблема, – согласился я и, заведя мотор, медленно поехал из гаража. – Без агронома и правда придется туго. Займись этим прямо сейчас, Кир. Потому что Савельева я сам уволил.

Кира закрыла лицо руками и простонала:

– Какой же идиот…

***

Закончить наш непростой разговор мы договорились позже, когда Ромка уснет. Я не хотел, чтобы он наблюдал наши перепалки об Асе. Поэтому оставшийся вечер я проводил с сыном, чувствуя, как отступает привычная усталость. Я словно был опустошен за последние недели и теперь снова наполнялся рядом с теми, кого люблю. Даже рядом с занозой Кирой, которая бросала на меня мрачные взгляды и пока мы ужинали, и потом, когда весь вечер общалась с HR-ом, каждый раз очень громко и трагично вздыхая.

Но мой поступок произвел на нее неизгладимое впечатление — видимо, такого от меня не ожидала, потому что ее ядовитая ярость спала, она просто приняла все как нечто неизбежное.

– Начнем с того, что я вообще не должен перед тобой отчитываться, – сказал я Кире, когда мы уже ночью сидели с ней на крыльце. Она заварила нам чай, укуталась в плед и смотрела на россыпь звезд на небе. – Но кое-что прояснить нужно.

Я коротко, не вдаваясь в детали, посвятил сестру в историю Макса и Аси. Она ошеломленно посмотрела на меня и покачала головой. Но скептик в ней был сильнее, поэтому она все еще сомневалась, что такое может быть правдой.

– Хорошо. Ты пытаешься меня убедить, что Ася не такая плохая, как я о ней думаю. Но я не могу пропустить тот факт, что она как-то слишком вовремя появилась здесь, сразу после того, что с ней случилось.

– Что ты раскопала?

– Ничего хорошего, – поморщилась Кира. – И я не сама. Наняла кое-кого, когда поняла, что с ней что-то нечисто.

Кира потянулась к телефону, открыла какой-то файл и протянула мне. С сомнением посмотрев на нее, я все же взял телефон и пролистал файл. Кое-что я уже и сам раскопал, например, информацию, за кем она была замужем. Узнал, что именно ее муж приезжал к Асе. Теперь же я узнал почему.

Я нахмурился, когда читал про суд над ней, про мошенничество, которое ей вменяли, про оправдание и смену статуса. Тут же была короткая заметка о том, что замечено внимание к ней местного криминального авторитета. Но ознакомившись с досье на ее мужа, понял причину. Мужик вляпался по самые яйца и потащил за собой жену. А потом пропал, оставив ее разбираться со всем самостоятельно.

Я поморщился. Копаться в чужом грязном белье никогда не любил, но меня разозлило, что Ася ничего мне об этом не рассказала. Сколько ей представлялось возможностей, но она всегда переводила тему. Если бы она была честной, ничего этого бы не случилось. Разобраться с ее мужем проблем не составит. Интересно, она порвала со мной ради него? Потому что он вернулся? Но тогда сюда не вязался прощальный секс.

Я вздохнул и, переслав файл себе, протянул телефон Кире.

– Ну что, нравится? – невесело усмехнулась она.

– Познавательно.

– Ты же ничего этого не знал?

– Не знал, – отпираться бессмысленно. – Но это не значит, что она хотела меня использовать.

– А, по-моему, как раз это и значит.

– Кир, это она со мной порвала. Если ей нужны были деньги, она могла использовать ту ситуацию иначе, а она просто послала меня. Ты не знаешь ее…

– Ты тоже ее не знаешь, Тим, – напомнила мне сестра, многозначительно посмотрев на меня. – И мы в этом только что убедились.

Я не стал спорить. Не знаю, как можно было бы объяснить сестре то доверие, что у меня образовалось к Асе. Я был уверен, что она не искала встречи со мной, не желала использовать мои деньги. Иначе бы рассказала мне тогда все, когда я просил об этом. И я бы дал ей денег, сколько бы она ни попросила. Она же твердила как заведенная: «я сама».

– Значит, она с тобой рассталась, – протянула Кира. – А нафига ты тогда нанял охрану и поставил камеры на въезде?

– Потому что я не позволю никаким типам приезжать сюда и третировать жителей.

– Ты хотел сказать: одну конкретную жительницу?

– Кир, отвали, – я усмехнулся, бросив взгляд на раздраженную сестру. – Я хочу защитить ее. Поняла? И мне не нужны причины или твое одобрение.

Она вздохнула, закатив глаза. Я ткнул ее локтем в бок.

– Ну если откинуть все возникшие предрассудки, она же тебе понравилась?

– Понравилась. Поэтому я так и бесилась.

Я подумал об Асе, наверняка отчуждение Киры больно по ней ударило.

– Но снимает она классно. И придумывает видео прикольные. Сочетает несочетаемое, казалось бы, и людям нравится. Одно даже залетело в рекомендации и принесло нам три тысячи подписчиков.

Я невольно почувствовал гордость за Асю.

– Тим, – вдруг негромко позвала Кира, и я посмотрел на нее. – Оставь эту девушку. Не стоит она тех проблем, что тащит за собой.

Я потрепал сестру по волосам и усмехнулся. Закинув голову, наблюдал за звездами. Темное небо над нами казалось бесконечным, и я подумал, что никогда и ни с кем я не чувствовал себя таким настоящим и свободным, как с ней. В моментах с Асей не было ничего материально ценного, никаких впечатляющих жестов от меня, никаких эпатажных нарядов от нее. Все так просто, почти случайно, но в памяти эти простые встречи остались выжжены, будто клеймом.

Не глядя на сестру, я ответил:

– Стоит, Кира.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 26.1 Ася

– Ась, ну ты уже и пожрать спокойно не даешь, – возмутился Матвей, когда я с телефоном в руках запретила им притрагиваться к полевому обеду, что привезли женщины из столовой.

Мужики зароптали в поддержку, состроив совершенно несчастные мины. В автобусе, оборудованном под передвижную столовую, умопомрачительно тянуло наваристым супом, пюрешкой с гуляшом и пирожками. И я могла понять изголодавшихся рабочих, так как даже у меня желудок свело голодным спазмом.

– Минуту подождите, что как маленькие, – я насмешливо покачала головой и поймала в объектив несколько удачных планов.

– Да жрать охота! – нахмурился Мишка, в его глазах уже плескалась настоящая трагедия.

– Я тебя уже вижу – вздрагиваю, – подхватил еще кто-то с края стола.

Я посмеялась, пропуская их недовольство мимо ушей. Сняв, что нужно, я наконец громко сказала то, что они так желали услышать:

– Так, внимание, – я приподняла телефон, будто дирижер палочку. – А сейчас насчет три начинаем есть дружненько. Готовы?

Мужики повозмущались, но послушно дождались отсчета. А когда я тыкала телефоном им в лицо, спрашивая, вкусно ли, взглядом посылали меня подальше. И все облегченно вздохнули, когда я переключила внимание на поварих.

Я как раз допрашивала Варю на камеру, вытаскивая из нее подробности меню, когда к автобусу, где обедали мужики, подъехал Тимур и направился в нашу сторону.

Я не видела его целый месяц, поэтому замерла, рассматривая и пытаясь снова дышать. Кончики пальцев покалывало от разлившегося внутри желания подбежать к нему и запрыгнуть, крепко обняв. И уткнувшись в его шею, еще долго не отпускать, вдыхая ставший родным запах.

Даже не подозревала, насколько сильно соскучилась. Но я не побежала, с трудом отвела взгляд и повернулась к Варе, ответ которой пропустила мимо ушей, и выключила запись.

– Привет, девчонки, – поздоровался Тим, проходя мимо нас.

Он даже не посмотрел на меня, только подмигнул Варе. Сердце кольнуло будто тупой иглой. Тимур залез в автобус к мужикам, где зазвучали громкие приветствия, рукопожатия и смех.

Варя бросила на меня такой взгляд, что мне захотелось провалиться сквозь землю.

– Вы чего, типа уже все? – не удержалась она.

– Ага, типа, – отрезала я, опуская лицо в телефон и делая вид, что проверяю там что-то. – С тобой закончили, давай, зови теть Люду.

– А я думала, он из-за тебя Савельеву морду набил и уволил, – хмыкнула Варя, а потом пожала плечами: – Видимо, не за тебя.

– Что? – я схватила ее за руку, останавливая. – Что за слухи?

– Да не слухи это, я сама видела вчера, как Савельева с разбитой мордой домой увозили. А сегодня сказали, что Власов его еще и уволил.

– А… – я запнулась. – Как же без агронома теперь?

– А это ты у него спроси, Аська, – и она пошла звать свою коллегу.

У него я спрашивать не собиралась. Лишь поторопила поварих для съемок. Для следующих мне нужно согласование с агрономом, а раз агронома нет, то с Тимуром. Но сейчас я к этому не была готова.

Я как раз уже собиралась сбежать, запрыгнув в свою машину, как за спиной раздался его голос. Спокойный, низкий.

– Ася, задержись на минуту.

Я замерла, глядя, как он идет в мою сторону. Высокий, красивый, без единого суетливого движения, будто весь мир подвластен ему. Глубоко вздохнула, пытаясь унять внутреннюю дрожь. Положив руку на крышу, склонился и заглянул в окно.

– Надо обсудить пару моментов по следующим роликам, – спокойно произнес он, и его тон совсем не сочетался с бурей, плескающейся в потемневших глазах.

Я сглотнула, облизала пересохшие губы, заметив, как он тут же проследил за этим движением.

– Что-то не так?

– Все идеально, – он чуть качнул головой. – Кроме безопасности. Некоторые твои запросы могут быть довольно рискованными. Это опасная техника: любая выбоина, кочка или кривые руки — и ты полетишь под колеса.

– Эм… – я ощущала, как начинало гореть лицо. Мне было очень тяжело разговаривать с ним о работе, когда он стоит буквально у того же бока моей машины, к которому прижимал месяц назад, когда так головокружительно меня имел. Я нервно улыбнулась: – Тогда я придумаю что-нибудь другое. Возможно.

– Хорошо. Без риска для жизни будет идеально, – кивнул Тимур, на секунду замолчал, потом добавил: – Ася…

Я снова подняла на него взгляд. Утонула в пучине его глаз. Черт, не нужно было смотреть, это просто невыносимо, до дрожи в пальцах хочется дотронуться до него.

– Ты обещала моему сыну рака? – уточнил он с улыбкой, неожиданно мягким голосом.

– Да, но Ромка больше не приходит ко мне, – пожала я плечами, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно небрежнее и в нем не слышалось нелепой обиды. – Я бы с радостью свозила его на озеро и поймала для него животину.

– Сегодня часов в восемь сможешь?

Я растерялась, прикинула свои задачи — завал полный.

– Смогу, – выпалила я и тут же пожалела.

Ну дура. Ну зачем мне это?

– Тогда заеду за тобой.

– Нет, я сама. Я и Ромку сама могу свозить. Тебе не обязательно…

– Обязательно. Палец я ведь так и не сунул, – усмехнулся он и добавил, делая важное уточнение: – В рака.

Господи! Я вспыхнула от нахлынувших воспоминаний. Смотрела в его глаза и чувствовала, как жаркий комок желания опускается вниз живота, скручивая его.

Тим вдруг резко опустился ниже, оказываясь в окне на моем уровне, и произнес тягуче бархатистым голосом:

– И тебе лучше прекратить так смотреть на меня, Ася.

Его взгляд опустился на губы, и я с трудом отвернулась.

– Мне пора, – хрипло прошептала я, заводя мотор.

Тимур отступил на шаг, и моя машина двинулась по дороге. В зеркале заднего вида я еще долго видела его фигуру.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 26.2 Ася

Легкие волны бились о берег, создавая умиротворяющий плеск. Вода мягко перекатывалась через камушки, будто стараясь убаюкать мою тревогу. Но даже ей это было не под силу.

Я сидела на берегу озера, приехав пораньше и заранее поймав несколько раков, чтобы Ромка мог посмотреть их в разных размерах, и теперь они плескались в старом тазике, что я привезла с собой.

Сидя на берегу и высыхая под еще жарким вечерним солнцем, я смотрела на охотящихся чаек и играющую на поверхности рыбу. В душе царила пустота.

Грустно было осознавать, что мое прошлое, мои недомолвки так глупо обрубили едва возникшую связь с новым человеком. Если бы мы встретились в другом месте, если бы чуть позже, если бы я просто могла признаться ему во всем сразу и спрятаться в сильных мужских объятиях, готовых укрыть от любого внешнего зла.

Но я не могла…

Выбранный путь умом казался правильным. Сердцу же напоминал глухой коридор без окон, без единого просвета.

Я обернулась, услышав низкое рычание мотора, и наблюдала за машиной Тима, что неторопливо ехала в мою сторону. Едва «додж» затормозил, из него выпрыгнул Ромка и побежал в мою сторону. Я заметила, что он был уже без гипса.

– Привет, – я обняла мальчика и потрепала по волосам. – Тебе сняли гипс? Все заросло?

Он покрутил рукой и провел по ней ладошкой, будто проверяя, его ли это все еще рука.

– Ага. Наконец-то, а то вообще неудобно было, – сверкнул улыбкой Ромка и тут же переключил внимание на раков. – Ась, обалдеть! Это они?

– Они, – улыбнулась я и принялась показывать их поближе.

Ромка с интересом совал палочки им в клешни, и те легко ломали их. Ребенок был в восторге, его смех так и звенел над озером. Учился правильно брать раков за панцирь, крутил и рассматривал. Тимур уселся чуть поодаль, с улыбкой наблюдая за нами и не вмешиваясь в наше общение, но его присутствие ощущалось каждым натянутым нервом.

– Иди, босс, попробуй сунуть палец раку, – я посмотрела на него с вызовом, невольно улыбнулась.

Тимур подошел, с сомнением глядя на рака и обдумывая мое предложение.

– Давай, пап, – подначивал Ромка. – Интересно же.

– Если я останусь инвалидом из-за вас…

– Не останешься, – перебила я и подняла рака повыше. – Смелее.

Следующие несколько минут мы с Ромкой мучили Тимура с помощью клешней и рассматривали узоры, что оставались от захвата на коже.

– Больнее всего, когда он хватает кончиком клешни. Видишь, какие тут зубчики у него? – я показала Ромке, и он деловито покивал.

– Ась, – вдруг обеспокоенно сказал он. – А они не задохнутся?

– Они от рыб отличаются тем, что жабры у них находятся под панцирем и не высыхают долгое время, – я показала Ромке, где располагаются жабры. – Поэтому раки могут гораздо дольше рыб находиться на суше и не задыхаться. Не переживай.

Ромка кивнул с понимающим видом и снова с азартом сунул раку свежую веточку, уже потолще. Оставив мальчика познавать мир, мы отошли и сели возле машины, хотя изначально в моих планах было уехать сразу. Мы молчали, наблюдая за Ромкой, а потом я, не глядя на него, спросила:

– Почему ты уволил Савельева?

Боковым зрением заметила, как Тимур посмотрел на меня, но я не отрывала взгляда от его сына.

– Давно надо было это сделать, – небрежно ответил он. – Человек он говно, да и агроном не лучше.

– Как же без агронома совсем? – не удержалась и посмотрела на него.

Тимур с полуулыбкой наблюдал за мной, сидел расслабленно и обводил взглядом уже подсохшие спутанные волосы. Скользил по чертам так интимно, что я с трудом сглотнула, чувствуя, как внутри все отзывается знакомым трепетом.

– Справимся, Ась. Это просто очередная задача, которую нужно решить. Не трагедия.

– Ась! – позвал меня Ромка, и я обернулась, хватаясь за возможность разорвать наши взгляды. – А что мы с ними дальше делать будем?

Я пожала плечами и сказала:

– Можем отпустить назад в озеро, а можем приготовить.

– Их можно есть? – удивился мальчишка, с сомнением косясь на мощные панцири.

– Ага, только сначала сварить нужно и снять панцирь, а под ним очень нежное и вкусное мясо.

Ромка скривился и снова покосился на раков.

– Мне их жалко варить, если честно.

– Мне тоже, Ром, – улыбнулась я. – Но решай ты.

– Я их отпущу! – радостно воскликнул он и принялся строить для них дорожку в озеро, убирая камни и складывая их наподобие бордюра.

В этот момент лежащий рядом телефон завибрировал входящим сообщением.

Леша:

«Сегодня к полуночи буду у тебя».

У меня сбилось дыхание и резко скрутило волнением живот. Я вскинула голову и глубоко вздохнула. Нужно ехать в райцентр, снимать деньги.

– Мне пора, – сказала я и подскочила, стягивая с себя полотенце.

Тимур встал следом, глядя на меня испытывающим, слишком внимательным взглядом.

– Расскажи мне, – сказал он негромко, но с напором. – Кто тебе написал?

– Никто, – быстро ответила я и бросила на него испуганный взгляд. Тимур изменился. Стал серьезным, глаза прищурены, взгляд острый.

– У тебя кто-то появился?

Это ведь не его дело. Не должно быть. Но я ответила честно, не желая, чтобы он думал, что я заменила его кем-то другим.

– Никого нет, Тимур.

Я отвернулась и быстро направилась к Ромке, чтобы попрощаться. Он как раз устраивал ракам забег до воды. Обнявшись с мальчиком, я пообещала, что мы еще увидимся, и направилась к машине, проскользнув мимо его отца. Тимур стоял неподвижно, но взглядом прожигал меня до костей, и этот взгляд был страшнее любых слов.

– Пока, – пискнула я и, не поднимая глаз, нырнула в салон, уже второй раз за день сбегая от него таким образом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 26.3 Ася

Леша принял конверт с деньгами и без слов сунул его в руку одному из своих дружков, что снова приехали с ним на той же черной машине. Наличные были его условием — никаких переводов и следов.

Я стояла в темноте, обхватив себя руками, и настороженно наблюдала за мужчинами. Дрожала не то от страха, не то от ночной влажной прохлады.

Учтя предыдущий опыт, Леша решил не показываться в деревне днем. А я понимала, что, если что-то снова пойдет не так, теперь и свидетелей не будет. Он бросил короткий взгляд на ушедшего считать деньги друга и только потом повернулся ко мне.

– Прости, что пришлось идти на крайние меры, – произнес негромко, но без должного раскаяния в голосе. – Я просто в тупике, Ась.

Напряжение скручивало внутренности. Я не поднимала на него взгляд, только покачала головой. Если он хочет, чтобы я его поняла и пожалела, то теперь это не по адресу.

– Ты сам выбрал этот путь, – голос звучал хрипло.

– Ошибаешься, если думаешь, что у меня было много выбора, – невесело усмехнулся Леша. – Не все зависит от меня.

Истерический смешок застрял в груди. Как жалко звучит эта отмазка.

– Не веришь мне? Я, Аська, в дерьме по самые яйца. Думаешь, я бы приехал за этими жалкими крохами просто так?

Я аж задохнулась от такой наглости. Жалкие крохи, черт побери?

– Леша, я не смогу постоянно добывать такую сумму, – произнесла я торопливо и вскинула голову, пытаясь в темноте и тусклом лунном свете разглядеть его лицо. – Для меня это не жалкие крохи. Пойми, я не зарабатываю столько. Это чистое везение, что удалось собрать для тебя даже такую сумму, – я не удержалась от яда в голосе. – Я не вывезу такой темп, прошу, пойми. В каком бы ты дерьме ни был, я не обязана за него расплачиваться…

Леша шагнул ко мне и схватил за плечи. Хватка была неприятно болезненной.

– Собери оставшееся. Думаю, на данный момент этого будет достаточно.

– На данный момент? – вырвалось у меня, и надежды избавиться от него раз и навсегда ухнули вниз и разбились вдребезги. – А потом, когда тебе снова понадобятся деньги, я снова увижу тебя на своем пороге с угрозами?

– Просто будь хорошей девочкой, и все быстро закончится, – его голос стал вкрадчивым, он будто вдалбливал в меня это. – Просто делай, как я говорю. Ты не знаешь этих людей…

– Хватит пугать меня. Я знаю достаточно, чтобы понимать, что деньги ты не им собираешь, – выплюнула я и дернула плечами, сбрасывая его руки. – Эта сумма ничто по сравнению с той, что они с тебя требуют…

– Лех, – крикнул один из его дружков от машины, – норм все. Поехали.

Он кивнул и повернулся ко мне, пригвоздив холодным взглядом.

– Когда будет готово остальное?

Я сглотнула болезненный ком.

– Не знаю, думаю…

Договорить я не успела. Как из ниоткуда к нам с обеих сторон улицы подъехали машины и заблокировали «мерседес». Без фар, в полной темноте.

Я вскрикнула, когда Леша рванул меня к себе и больно прижал предплечьем горло. Воздух оборвался, перед глазами поплыли цветные круги. В висках пульсировала паника.

Увидела быстрые тени у дороги и мелькнувшее дуло пистолета рядом с собой. Все произошло за пару секунд, растянувшихся на целую вечность. И вдруг из тьмы вынырнул Тимур. Узнала его сразу по движению, по силуэту. Он ударил Лешу в висок, резко и точно, так, чтобы не задеть меня. Я зашаталась, но его рука тут же подхватила меня и удержала, чтобы я не завалилась вместе с Лешей.

Придерживая меня, наступил на руку бывшего мужа, в которой был зажат пистолет, и тот взвыл. К нам подлетел какой-то мужчина.

– В порядке, – коротко бросил Тимур и кивнул на Лешу. – Со стволом аккуратнее. Этого – к остальным и на базу. Ждите меня. Никуда не звонить.

Отдав короткие приказы, Тимур крепче прижал меня к себе и повел в сторону дома. Я шла почти на автомате, ноги путались, меня била крупная дрожь. Осознание, что Леша готов был прикрываться мной, как щитом, вонзилось в грудь леденящим ужасом.

На кухне Тимур усадил меня на стул, налил воды. Трясущимися руками я поднесла стакан к губам и сделала пару глотков. Он стоял надо мной, наблюдая с мрачным спокойствием. Я подняла на него испуганный и растерянный взгляд. Он смотрел серьезно, изучая каждую черту.

Мне хотелось узнать, как он здесь очутился и кто эти люди с ним, но слова не шли с языка.

– Как в лучших традициях дешевых боевиков, Ась, – покачал головой Тим и с непривычной долей сарказма произнес: – Так ты из-за этого криминального клоуна со мной порвала?

– Что ты здесь делаешь? – едва слышно спросила я, проигнорировав его вопрос.

– Даже не знаю, как сказать, чтобы это не выглядело преследованием или одолжением, – невесело усмехнулся Тим, взял табуретку и поставил ее напротив. Сел, широко расставив ноги, так, чтобы я оказалась между ними, и прищурился, глядя в упор. – Скажи, вот так выглядит твой идеал мужчины? Когда тебе приходится бояться его? Или когда ты упахиваешься до синяков под глазами, а он просто приезжает и берет то, что ему не принадлежит?

– Нет, – я сглотнула болезненный ком и закусила внутреннюю поверхность щеки. – Я просто… запуталась. И испугалась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Тимур наклонил голову, будто размышляя. Непривычная холодность от него ранила почти физически.

– Давай, Ась, рассказывай все, что я должен знать.

Я все еще сомневалась, что он должен знать, но после всего, что Тимур сделал, уже терялся смысл хоть что-то скрывать.

– Этот человек, Алексей Кирченко, мой бывший муж, – я опустила глаза, не в силах выносить жесткий взгляд Тима. Как же хотелось почувствовать от него привычное тепло, но, кажется, я все испортила.

Когда я закончила рассказ, Тимур пару минут молчал.

– Наделала ты делов, конечно… Если не собиралась к нему возвращаться, зачем все испортила со мной?

– Боялась, что он навредит тебе, если ты вмешаешься, – просто сказала я, и вслух это звучало очень по-детски и глупо.

– Я похож на того, кому может навредить кто-то вроде него?

Я вскинула взгляд и вздохнула. Леша был похож на того, кто может навредить кому угодно…

– Кем ты меня видишь? – поинтересовался Тимур.

– Хорошим и добрым человеком…

Он усмехнулся и покачал головой.

– Я не всегда такой, Ася. У каждого человека есть темная сторона, – сказал он вкрадчиво и спокойно. – Ты мне нравилась, я хотел тебя. У меня не было причин демонстрировать тебе другие качества.

Он говорил в прошедшем времени, и это чувствовалось ударом наотмашь.

– Но ты должна понимать, что я могу быть и другим. Или ты думаешь, что в бизнесе только честные и добрые ребята сидят? И твой Кирченко – не самое страшное, с чем мне приходилось иметь дело. Он только женщин пугать может. Ты знаешь, что он заставил мать продать квартиру?

Я покачала головой и нахмурилась.

– Откуда это тебе известно?

– Я навел справки.

– И на меня? – посмотрела подозрительно.

Он кивнул.

– Пришлось.

– Значит, ты все про меня знаешь?

– Далеко не все. Но мне хотелось бы подобное узнавать от тебя лично. Есть какие-то моменты, которые я еще должен знать? Бешеные родственники, коллекторы, страшные заболевания?

Я не сдержала нервного смешка.

– У меня пока действует подписка о невыезде, – вспомнила я позорный факт.

– Это я уже знаю.

Я кивнула словно сама себе и потянулась к бокалу, руки все еще дрожали. Тимур встал, возвращая стул на место, и посмотрел на меня сверху вниз.

– Мне пора. Я должен разобраться с твоим бывшим.

– Что значит разобраться? – я вскинула испуганный взгляд.

– Не то что ты подумала, – усмехнулся Тим. – Передам его полиции.

Внутри все сжалось от страха, и Тимур прочел испуг на моем лице.

– Ни во что он тебя не втянет. Не переживай. Я разберусь.

И он покинул комнату, оставляя меня в тишине и полнейшем опустошении.

Глава 27. Тим

– Кирченко, значит, – я бросил переданные мне ключи и документы на стол и поднял взгляд на мужчину, сидящего напротив. Руки у него были связаны, на лице расцветал синяк. – Зачем бардак в деревне наводишь? Нападаешь на моих людей?

Он выпрямился, пытаясь держать видимость достоинства, но глаза бегали, выдавая внутренний страх.

– Я думал, что нас менты обложили, – нервно улыбнулся он. – Вот и лишканули немного. Подъехали бы нормально, поговорили. Зачем сразу так?

– Как? По-вашему? – я придвинул стул и сел. Откинулся на спинку, оглядывая мужчину напротив.

– Нехорошо, не по понятиям, – прищурился Алексей.

Мой откровенно издевательский смех разрезал тишину комнаты, и Кирченко дернулся, как от удара. Какой же клоун.

– Ничего не знаю о понятиях, Алексей. Да, видимо, и ты не совсем шаришь за них, судя по твоим делам.

– Слушай, мужик, кто ты тут – глава села или… – начал он, облизнув пересохшие губы. – Неважно. Мы можем договориться. Ты ж понимаешь, у меня есть связи. Деньги. – Он чуть подался вперед, прищурился, голос стал вкрадчивым. – Скажи сумму, и я все устрою. Ты отпускаешь меня, и расходимся мирно.

– Какие деньги? Вот эти? – я взял со стола конверт с купюрами и заглянул внутрь, прикидывая, сколько там.

– Можешь забрать эти. Базара ноль, – ухватился Кирченко. – Я щедрый, если со мной по-человечески.

Я резко наклонился вперед, упершись локтями в колени, и он отшатнулся назад, и в этом движении было куда больше правды, чем во всей его браваде.

– По-человечески, говоришь? Ты только что пытался использовать женщину как щит. Это, по-твоему, «по-человечески»?

Он сжал челюсти и холодно на меня посмотрел. Дернул нервно руками, но они все еще были крепко схвачены стяжкой.

– Так что хочешь? – выдавил Кирченко, и я усмехнулся. Бросил деньги обратно на стол.

– Никогда не видеть тебя рядом с Асей, урод, – спокойно проговорил я и заметил, как в его глазах вспыхнул огонек удивления, понимания, а потом какой-то обреченности. Кажется, он понял, почему я вообще появился и вмешался в его дела. И понял, что таким образом его положение только ухудшается.

– Хорошо, – очень быстро согласился он. – Она мне и не нужна. Я просто забирал свое. То, что она мне задолжала.

Я посмотрел на него долгим взглядом. Да ну нет! Я устало вздохнул. Ася бы мне сказала, если бы была должна этому ослу бабки. Сегодня бы сказала.

– Слушай, Алексей, внимательно, – вкрадчиво произнес я. – Никаких сделок. Никаких денег. Ничего у нас с тобой не выйдет. Ты отправишься туда, где тебе самое место. По твою душу уже едут, и там, где ты окажешься, тебе объяснят, как жить по понятиям. Думаю, тебе пойдет на пользу.

Я встал, глядя на Кирченко сверху вниз.

– И я хочу, чтобы ты забыл ее имя. Забыл, как оно произносится, понял меня, ублюдок? И только попробуй ее приплести куда в своих показаниях — с зоны ты не выйдешь, – пообещал я, глядя Кирченко прямо в глаза. – А когда выйдешь… если выйдешь… даже не думай искать ее, если не захочешь обратно.

Я бросил последний взгляд на пылающего ненавистью и страхом бывшего Аси и, взяв со стола деньги, вышел, кивнув парням из охраны, что стояли все это время за моей спиной. Они заперли дверь и вышли следом.

– Молодцы, хорошо сработали, – я стукнул одного из них по плечу и кивнул на закрытую дверь. – Проследите, чтобы никуда не делись. Легенду помним?

Ребята из охраны кивнули. Полиция уже едет. Оставалось только ждать.

– И надо пригнать сюда их тачку, – я обернулся на парней. Они понятливо кивнули.

Отойдя к своей машине, бросил деньги на заднее сиденье и написал Асе:

«Ты должна что-то Кирченко?»

Тут же пришел ответ:

«Нет».

Полиция приехала быстро. Следующие несколько часов мы отвечали на вопросы, расписывались, передавали пойманных властям. Когда их увезли, я выдохнул. Теперь этого дельца закроют, надеюсь, надолго. Но нужно написать юристам, чтобы держали ухо востро и были готовы, если что.

В тишине поздней ночи я сидел в машине, не зная, что делать дальше. Не сказать, что вся эта ситуация казалась мне нормой. Я злился на Асю, и это глупо было отрицать. Но и оставить ее в прошлом, прожить как летнюю интрижку я не мог. Тянуло к ней жутко, и ничто не могло обрубить эту тягу, даже, как назвала это Кира, ее проблемность.

Сам не заметил, как оказался возле ее дома. Хотел проверить, все ли тихо, но когда увидел в окне свет, пробивающийся из-за неплотно задернутых штор, решил зайти. У Аси, как всегда, было не закрыто. Меня вообще поражала эта сельская особенность — кто угодно может войти в калитку, в дом. Ничего не закрывалось. Вот и сейчас, сени приглашающе распахнуты, на легкую ажурную тюль налетели мотыльки, желая пробиться к тусклому свету, который лился из такой же открытой двери в дом. Я бы поругал Асю за неосторожность, но здесь все так себя вели, это была просто местная особенность. Но присущая ли всем деревням или только конкретно этой, я не знал.

Ася сидела, поджав под себя ноги и закутавшись в теплый махровый халат. Рядом стояла большая кружка с чаем, но сама девушка отстраненно смотрела куда-то в пол. Когда я постучал и вышел на свет, она вздрогнула и вскинула голову, вперившись в меня внимательным, выжидающим взглядом.

Я не знал, что ей сказать. Просто стоял и смотрел на нее, а она изучала меня в ответ. Наши только начавшиеся отношения подверглись большому удару, и ни я, ни она не понимали до конца, сможем ли мы переступить через произошедшее и идти дальше.

В этот момент я честно себя спросил, глядя ей в глаза, смогу ли отказаться от нее из-за всего? И понял, что злость ушла, осталась лишь усталость и вопросы — сможет ли она довериться настолько, чтобы дальше быть полностью честной?

Я сдался. Раскрыл объятия, и она, не раздумывая, вскочила и кинулась мне навстречу, оказавшись в моих руках. Прижалась щекой к груди, и я опустил голову, зарываясь носом в ее волосы. Вдохнул ее запах и только сильнее ощутил потребность в ней.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Прости меня, – глухо сказала она. – Тимур, прошу, прости. Я такая дура.

– Не надо было тебя слушать тогда, – я крепче обнял ее, не понимая, как эта хрупкая девочка смогла вывезти весь последний месяц. – Кстати, – я отпустил ее и полез в карман, достав оттуда конверт с деньгами. – Это, кажется, твое.

Она странно посмотрела на деньги и приняла.

– Даже не верится, что мне теперь не нужно искать еще столько же на следующий месяц.

– Как ты вообще умудрилась собрать столько?

– Взяла еще две работы, – пожала она плечами и небрежно бросила конверт на стол, обернувшись ко мне. – Вообще, без предложения Киры я бы не справилась. Или это была твоя идея?

– Я знал, что ты отлично справишься, – я поймал ее и наклонился, чтобы поцеловать. Она привстала на цыпочки и потянулась навстречу.

– Я поверить не могу, что могла тебя оттолкнуть, – прошептала она мне в губы. – Я так скучала, Тим. Думала, с ума сойду.

Меня размазывало от ее голоса и слов. Я впился в ее губы, застонав от удовольствия. Если бы она знала, как соскучился я, сколько она снилась мне. Ася, всегда немного сдержанная, сейчас просто сбивала наповал своими словами и действиями. Она уже скинула халат и торопливо стягивала с меня одежду.

– Это был чертовски мучительный месяц, – согласился я, подхватывая ее на руки и усаживая на жалобно скрипнувший стол. Игриво посмотрел на Асю. – Начнем наверстывать прямо сейчас?

– Ой, да иди уже сюда, – она обхватила меня ногами за талию и, притянув за шею, поцеловала.

***

Я еле разодрал глаза, все-таки разбуженный телефоном и вибрацией часов, которые разрывались последние полчаса. Телефон валялся где-то на кухне вместе с одеждой, что мы скинули прямо там, и у меня не было возможности его заткнуть. Я посмотрел на спящую рядом Асю. Свернувшись клубочком, спиной ко мне, она мерно посапывала, совершенно игнорируя все звуки утра.

Поднес к глазам часы и выругался. Хотя, какое там утро, уже десять. Естественно, меня потеряли. И наверняка это Кира обрывала телефон, матерясь себе под нос. Главное, чтобы Ромка не слышал.

Неудивительно, что я еле проснулся, уснули мы, когда солнце вовсю уже светило, было часов семь. Я вообще не собирался спать, пока нет агронома, на меня возложены все его функции, но только прикрыл глаза, уткнувшись Асе в волосы, и сразу отрубился.

Я приподнялся на локте и осторожно убрал ее светлые прядки с лица, поцеловал в плечо. Она даже не шелохнулась, измотанная совместной ночью. Я улыбнулся, осмотрев ее безмятежное лицо, и встал как можно тише, не желая будить.

Прошел на кухню и прикрыл дверь, потом ответил на звонок, машинально среди разбросанных вещей отыскивая хотя бы трусы.

– Где тебя, черт возьми, носит? – услышал я крик сестры.

– Что-то случилось? – я натянул боксеры и потер глаза, в которые словно песка насыпали.

– Нет, блин, совсем ничего. Только мужики еще в поле не вышли, потому что не знают, куда дальше ехать травить. Тим, это несерьезно, мать твою!

– Не выражайся, – буркнул я и принялся доставать турку и кофе, чтобы сварить нам с Асей напиток. Учитывая, сколько у нее работы, она тоже вряд ли может себе позволить спать весь рабочий день. – Пусть едут в сектор “Е”. Ромка как?

– Да нормально, – чуть успокоилась Кира. – Прожужжал мне все уши про раков ваших.

– Это хорошо, – я наполнил турку водой из-под крана и поставил на плиту, включив ее на полную мощность, а сам принялся одеваться. – Я скоро приеду. Не нервничай.

– Ты ведешь себя как осел в последнее время, – снова взвилась сестра, – а я должна оставаться спокойной… – она вдруг резко оборвала себя и спросила: – Ты у нее?

– Увидимся через час, – я нажал отбой, прежде чем сестра успела вылить на меня еще тонну своего пренебрежения и гнева. Какой же требовательной занозой она была. И в кого такая выросла?

Разлив кофе по чашкам, я вернулся к Асе и уже требовательнее поцеловал ее. Она что-то неразборчиво промычала и отмахнулась. Я посмеялся и принялся осыпать поцелуями ее лицо, шею, плечи и грудь. Она застонала и попыталась сквозь сон притянуть меня к себе, но я отстранился.

– Просыпайся, соня, в деревне никто не спит в такое время.

– А сколько уже? – она попыталась открыть глаза, но тут же сдалась и прикрыла их рукой. – Ой, чего так светло…

– Половина одиннадцатого

– Вот черт, – Ася резко села, распахнув глаза. – У меня созвон через полчаса.

Обнаружив, что совершенно голая, она смущенно попыталась прикрыться одеялом, сбившимся к ногам, на что я только посмеялся. Вручил ей чашку кофе, и она с благодарностью посмотрела на меня, тут же отпив горький напиток.

– Ты хотя бы не опоздала на работу, – усмехнулся я.

– Ну я-то не начальник, – поддразнила она.

После сна ее голос был хриплым и чертовски соблазнительным. Мысли начали уносить совсем в другую сторону.

– Ты так и будешь работать на четырех проектах? – поинтересовался я, глядя на ее лицо с синяками под глазами, виной которым сегодня был я. Хотелось облегчить ей жизнь, но я понимал, что не могу указывать — как, с кем и сколько ей работать.

– Нет, – улыбнулась она. – Я едва не чокнулась за этот месяц. Думаю, с новым клиентом придется прощаться. А с вами продолжу работать, – она очаровательно, открыто улыбнулась, и я залюбовался ею. Что-то в ней неуловимо изменилось. Ушла привычная зажатость, она будто раскрылась, сбросив груз секретов. И я балдел от нее такой.

– Только поумерь свой пыл, а то видел я твои предложения залезть на комбайн.

Ася похихикала и пожала плечами.

– Чего только не сделаешь ради трендов.

Я покачал головой и, протянув руку, заправил выбившуюся прядь за ее ухо. Она потерлась щекой о мою ладонь, и этот простой жест заставил кровь хлынуть в пах.

– Ася, – позвал я, и она серьезно посмотрела на меня. – Пообещай мне, что больше никаких секретов. Никогда.

– Обещаю, – тихо сорвалось с ее губ. – Этот урок я усвоила.

– И это свое “я сама” убирай. Нахрена сама, если можно не сама?

Она улыбнулась.

– Просто заруби на своем очаровательном носу, Асенька, что я не просто тут мимо проходил. Что мне еще сделать, чтобы ты мне доверилась? Чтобы поняла, что я решу твои проблемы, если они есть, стоит только сказать о них.

– Почему? – она растерянно оглядела мое лицо.

– Почему что?

– Почему ты готов решать мои проблемы? Мы ведь не так давно знакомы, и я не привыкла к такому, честно скажу. Хоть ты и единственный человек, которому я в данный момент доверяю безоговорочно.

– Потому что ты моя, – медленно произнес я, глядя ей в глаза. – А свое я защищаю, Ася. Я понятно ответил?

Она совсем беззащитно и открыто посмотрела на меня и, отставив кофе на подлокотник дивана, потянулась обнять меня. Я прижал ее к себе, укрыв в объятиях.

– Спасибо за все, что ты сделал для меня, – шепнула она. – Я очень все это ценю. Мне благодаря тебе будто дышать легче.

– Я рядом, Ася, – я погладил ее по обнаженной спине и ногам, а она подняла голову и серьезно на меня посмотрела.

– И я рядом, – заверила она. – Ты тоже должен знать, что я готова помочь тебе всем, чем смогу, если тебе потребуется.

Я посмеялся, тронутый и в этот момент абсолютно довольный жизнью.

Глава 28.1 Ася

– Погоди, где танцевать? – Матвей, которого я поймала на обеде, вытер пот со лба и снова натянул кепку. С сомнением посмотрел на комбайн, а потом снова на меня. – Ась, тебе, кажется, голову напекло. На, возьми кепку.

Я, смеясь, отмахнулась от его потной кепки и сказала:

– Да этого мальчика все по всему миру копируют. Его танец. Это тренд. Представь, как будешь обалденно смотреться на комбайне, просто помахав руками немного.

– Как дурак? – предположил Матвей, вскинув бровь.

Я устало выдохнула, сдаваясь, а Матвей, поняв, что на этот раз раунд за ним, быстро ретировался за пирожком, что раздавали поварихи.

Я посмотрела на общающихся рядом Киру и Далию, нового агронома. Девушка только выпустилась из вуза и активно искала работу, когда появилась вакансия Тимура. Она оказалась очень замотивированной, готовой выйти на работу хоть завтра и хорошо отнеслась к переезду в маленькую умирающую деревню, где ей выделили старый колхозный дом. Но только пока: у Тимура уже вовсю трудились строители, ставя быстровозводимые каркасники. Далию обещали переселить уже в октябре.

Это была красивая девушка с цыганскими корнями, что отражалось на ее внешности: темные глаза, густые брови и длинные черные волосы. А еще она всегда очень мило стеснялась и краснела рядом с Тимуром, и это у меня вызывало укол неконтролируемой ревности, ведь Далия была такой красивой и изящной. Ее образ совсем не вязался с ее работой. И я невольно снова начинала думать, что вот такая чистая девушка без грязного прошлого подходит ему больше, и страх сковывал сердце, но я пыталась отогнать невеселые мысли.

Появление Далии на всех произвело впечатление. Сначала все местные обалдели от того, что агроном — девушка. А узнав поближе, мужики, и молодые, и постарше просто таяли и были без ума от ее красоты и вежливости. Она никогда не повышала голос, чем сразу их пленила, ведь от Киры те уже шарахались. Всегда без проблем выполняли все поручения, охотно шли на контакт, и незаметно рабочие перестали быть проблемой под руководством грамотного агронома.

Кира выдохнула, теперь решать все вопросы стало гораздо проще. Далия для нее стала правой рукой. Все обожали девушку, что с каждым могла найти общий язык. Даже Тимур удивлялся, как им удалось отхватить такой кадр.

Далия поймала мой взгляд и дернула головой, как бы спрашивая: «Что такое?» Я поманила ее к себе, она что-то сказала Кире, и они двинулись ко мне.

– Мне нужна твоя помощь, – честно призналась я, смущенно улыбнувшись.

– С чем? – заинтересованно спросила она.

– Смотри, – я показала ей видео, затем объяснила свою задумку. – Матвей больше всего подходит. Он красивый и подтянутый. Но если он совсем ни в какую, можно рассмотреть других, например Костю или… – я обвела взглядом обедающих мужиков, выискивая жертву. – Женьку.

– Я б Тима загнала, – сказала Кира и засмеялась от собственных мыслей. – Вот умора бы была.

– Для него у меня припасено пару идей, – заверила я Киру, и она хмыкнула, а я снова посмотрела на Далию. – Тебя они слушают. Попробуешь поговорить?

– Да, конечно, попробую, – заверила она, но неуверенно улыбнулась. – Но не могу обещать, что получится.

Я кивнула, а Далия сделала глубокий вдох, набираясь решимости, и, кивнув сама себе, направилась к Матвею. Тот, заметив ее, расплылся в обворожительной улыбке.

– Думаю, у нее получится, – хмыкнула Кира, бросив на меня взгляд.

– Я почему-то тоже, – я заблокировала телефон, предварительно проверив, не писал ли Тимур, а потом обмахнулась ладошкой, но это не помогало — жара стояла просто адовая, что было нам на руку.

Уборочная находилась в самом разгаре, а конец августа после затяжных июльских дождей принес устойчивую сухую погоду.

Мы с Тимуром постоянно находились на связи, созваниваясь и переписываясь, пока он был в другом колхозе, решая множество дел, которые приносила уборка урожая. Он должен был вернуться со дня на день, и я считала часы до его возвращения.

Ромку он забрал с собой, когда уезжал, завез его бабушке с дедушкой, так что мне не хватало их обоих. Я сильно привязалась к мальчику.

– Ты чего головной убор не надела? – проворчала Кира, снимая с шеи бандану и протягивая мне. – Получишь солнечный удар, потом сляжешь на пару дней. Поверь, я знаю, о чем говорю.

– Спасибо, – с улыбкой забрала из ее рук бандану и завязала на голове, но помогало не особо.

Я планировала быстро согласовать с мужиками несколько сцен и договориться, когда мы их отснимем. Не собиралась задерживаться, поэтому не взяла никакого головного убора, о чем сейчас жалела. На моей коже и так за лето выступили веснушки, впрочем, Тиму они очень нравились, поэтому я не сильно переживала на этот счет.

Я бросила взгляд на Киру, она с улыбкой переписывалась с кем-то. С ней у нас пока были напряженные отношения. Она вроде бы и общалась со мной, но иногда словно вспоминала что-то и резко отдалялась. Тимур сказал, что она оттает, но ей надо время. Кира расстраивалась, что я принесла ее брату столько проблем. Я и сама переживала по этому поводу, поэтому на нее не обижалась.

После возобновившегося дела мне пришлось пару раз съездить в город, но одну меня Тимур не отпустил, мы ездили вместе, что Кире тоже не нравилось сначала. Она считала, что его место здесь, особенно когда так много дел.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Но в эти поездки нам удалось встретиться с Лерой и Антоном, мы ужинали и много, тепло общались. Тимур с Антоном удивительно быстро нашли общий язык, что окончательно растопило мое сердце. И пока мужчины уходили поговорить на балкон, мы с Леркой делились секретами и новостями, даже теми, которые уже знали из звонков.

Антон с Леркой настаивали на том, чтобы мы остались у них — место для гостей было, но Тимур отказался. И мы гуляли по ночному городу до гудящих ног, целовались и заканчивали романтический вечер в постели отеля.

Для нас с Тимуром это был новый опыт, узнавать друг друга за пределами деревни, в другом окружении, но каждый из нас остался доволен.

Я мечтательно улыбнулась, когда подумала, что совсем скоро смогу обнять его.

– Ася! – позвала Кира, вытаскивая меня из воспоминаний. Она подмигнула и указала куда-то за спину.

Я обернулась и едва не завизжала от радости, бросившись к идущему в нашу сторону Тиму. Подлетела к нему и запрыгнула, он подхватил меня со смехом и впился поцелуем в губы, сбивая дыхание. Его крепкие руки легко держали меня и прижимали к твердому телу, я снова вдыхала его запах и сходила с ума в его объятиях.

Мы не могли оторваться друг от друга, и Кира, уставшая ждать, крикнула:

– Свалите уже домой или хотя бы зайдите за машину, бесстыжие, – впрочем, в ее голосе не было злобы, только подначивание.

Все еще держа меня на руках, Тимур прислонился лбом к моему лбу, восстанавливая дыхание, и прошептал:

– Привет.

– Привет, – я не могла перестать улыбаться. – Почему не сказал, что возвращаешься?

– Хотел сделать сюрприз.

Он опустил меня на землю, но не выпустил из рук, продолжая держать за талию, будто боялся, что я исчезну. А я и не собиралась исчезать. Хотелось раствориться в нем, забиться поглубже в его тепло и больше никогда не возвращаться в реальность, где нет его голоса, его запаха, его рук.

– Сюрприз удался, – выдохнула я, проводя ладонью по его щеке и не веря, что долгая разлука наконец закончилась. – Ты похудел? Или просто стал еще красивее?

– Это все тоска по тебе, – хмыкнул он, слегка наклонив голову. – И питание из консерв, да.

Я засмеялась, уткнувшись носом в его шею.

– Ой, ну все, хватит, – Кира подошла к нам и, чуть отпихнув меня, сказала: – Подвинься, подруга, моя очередь.

Тимур покачал головой, щелкнул Киру по носу и заключил в объятия.

– Нормально тут все?

– Более чем, – довольно ответила она, а потом бросила взгляд на меня. – Даля уговорила его…

– Что вы уже задумали?

– Мы? – возмутилась Кира. – Это твоя Ася вечно как придумает…

– Тренды, – нараспев произнесла я и назидательно добавила: – Их придумываю не я, но знаю, как адаптировать, чтобы было эффектно.

Мы подошли к остальным, и Далия, снова ужасно краснея, поздоровалась с Тимуром. Он будто и не видел, как она терялась рядом с ним, легко поздоровался и увлек в разговор по делам, параллельно здороваясь с мужиками за руки. Легкий укол раздражения кольнул меня — ну, эта девчонка точно на него запала.

Услышала тихий смех Киры и вздрогнула, переведя на нее взгляд и увидев на лице веселье.

– Что?

– Не ревнуй, – вдруг тепло улыбнулась она, но потом словно спохватилась и посерьезнела. – Тим никогда не изменял. Если он выбрал тебя, – она тяжело вздохнула, критично осмотрев меня с ног до головы, – то все, как банный лист, прилипший только к твоей заднице.

От такого сравнения я не удержалась и прыснула, а потом снова залюбовалась Тимуром, который разговаривал с Далей совершенно обычным, деловым тоном. Так, как на меня, он на нее не смотрел.

Вздохнув, я с трудом отвела взгляд от Тима и поискала Матвея. Комбайны здесь, квадрик тоже, так что нечего откладывать.

Глава 28.2 Ася

Дни летели с бешеной скоростью. Съемки, выезды на поля – я уже научилась отлично ориентироваться по кластерам, номерам полей, – работа, огород. Дел оказалось невпроворот, но это была приятная загруженность, в удовольствие. Я продолжала наводить порядок в старом домике, латая его, обновляя.

Тимур настоял на том, чтобы сделать мне забор. Вообще он хотел новый поставить, но мне было важно сохранить этот, который дедушка делал своими руками. Поэтому сошлись на том, что кое-где заменим штакетник, а потом я покрашу все одной краской.

Этим я и занялась, как только забор был готов, и сейчас докрашивала последние штакетины в насыщенно-красный цвет, который заставлял проходящих мимо людей удивляться.

– Тц, ну надо же, выбрала цвет, тоже мне, аж смотреть больно, какой яркий.

– Ася, так необычно. Ни у кого не видела забор такого цвета.

– О, Аська, – поймала меня Тамара Васильевна, придирчиво рассматривая результат. – Ну ничего так. Пойдет. Если краска останется, ты и мой покрась. Ну а чего добру пропадать?

Закончив с покраской, я отступила и как раз любовалась проделанной работой, когда услышала звук мотора и с замиранием сердца смотрела, как Тим едет по улице, возвращаясь домой.

Да, у нас как-то само собой вышло, что он незаметно перебрался ко мне. В разгар сезона времени побыть вдвоем оставалось так мало, что мы решили не тратить его понапрасну.

«Додж» припарковался возле крашеного забора, и я с улыбкой и обожанием смотрела, как Тимур идет ко мне, а потом заключает в объятия, зарываясь лицом в волосы. Я отвела кисточку подальше, чтобы его не запачкать.

– Очень красиво.

– Правда? – воодушевилась я.

– Да, – кивнул Тим, его взгляд блестел весельем, и он добавил: – Забор тоже ничего.

Я рассмеялась и шутливо стукнула его по плечу, но сама не могла справиться с довольной, счастливой улыбкой, растянувшей губы.

– Еще с субботника подумал, что ты чертовски сексуально смотришься с кисточкой, – поддразнил Тимур, и я удивленно вскинула брови.

– С субботника?

Это была наша третья встреча.

– Ага, – небрежно кивнул Тимур и прищурился, критично осматривая обновленный забор. – Получилось ярко. Мне нравится. А дом в какой будешь красить?

– Еще думаю, – я пожала плечами, и, подхватив инструменты и банку с краской, мы вошли во двор. – Я ждала тебя на ужин. Голоден?

– Очень, – его глаза сверкнули.

– Мне сегодня принесли молодую картошечку, так что ужин — объедение, только погоди, – убрав кисточки, я сорвала в огороде пару огурцов и помидоров, зелени, и мы вошли в дом.

Пока я дополняла ужин, Тимур ополоснулся в бане, смыв пыль и пот, а потом мы ели и болтали, пересказывая друг другу события дня.

– Ась, ты уже решила, до какого здесь? – вдруг спросил он, и я вздохнула, подняв на него взгляд. О будущем мы не разговаривали раньше, и хоть оно меня волновало, так как осень была уже на пороге, я откладывала этот разговор, боясь услышать что-то плохое.

– Если честно, нет. Думала, что это нужно обсудить с тобой.

Тимур расплылся в улыбке.

– Ну какая умница. Тогда слушай. Я здесь закончу в октябре. Далия отлично справляется, да и управляющий приедет где-то в тех же числах. Предлагаю тебе тоже побыть здесь до октября, а потом уедем.

– Куда? – растерянно спросила я.

– Ко мне. Познакомлю тебя с родителями, Ромка им так тебя расписал, что они думают, что ты его воображаемый друг, – несмотря на напряжение, я рассмеялась. – Я не хочу тебя оставлять здесь или где бы то ни было. Я без тебя за три недели чуть не чокнулся, не представляю, как улететь от тебя так далеко.

Я молчала, немного шокированная его словами. Тимур, осмотрев меня и заметив легкое замешательство, чуть нахмурился и добавил уже осторожнее:

– Если пока не хочешь жить со мной, сможешь пожить отдельно, до тех пор, пока не почувствуешь себя комфортно. Я все устрою.

– Нет.

– Нет?

– То есть… – тут же поправилась я, увидев, как его взгляд потяжелел. – Не надо ничего устраивать. Я… я думаю… я с радостью…

Мне было тяжело говорить от переполняющих чувств, и Тимур подошел ко мне, поднял за руки и обнял.

– Напугала. Я уже начал придумывать план, как буду вывозить тебя отсюда силком, – хмыкнул он, прежде чем поцеловать.

– Я просто не ожидала… В твоем видении все так просто, а я в голове настроила таких преград для нас.

Тимур тихо рассмеялся.

– Асенька, кажется, пора уже запомнить, что проблемы из нас двоих лучше решаю я.

– Это точно, – я спрятала горящее лицо у него на груди и прикрыла глаза.

– Ты думала, я оставлю тебя с этими местными засранцами в одной деревне?

Я фыркнула.

– Ну, они не так уж плохи в последнее время, – заключила я.

Это было правдой: мнение обо мне медленно менялось благодаря Тимуру. И хоть я не верила, что это искренне, но главное — никто не позволял себе больше презрительно кривиться и бросать на меня взгляды, будто я коровья лепешка. Холодная вежливость меня вполне устраивала. Со старшим поколением вообще удалось установить дружеские отношения, ведь я все лето проработала для них бесплатным курьером, потому что хоть магазин теперь и был в деревне, но часто получалось так, что старики любили что-то определенное. Например: «вот у этих пельмени ручной лепки, там моя кума работает, у них точно все натуральное» или «они колбасу сами делают, там точно нет никаких добавок, я только ее ем».

Тимур дотронулся до моего подбородка и заставил посмотреть на себя, уточнив еще раз:

– Так значит, ты согласна уехать со мной в октябре?

Мой взгляд бегал от одной его радужки к другой, и я, словно завороженная, кивнула.

– Да, Тимур, я уеду с тобой, – проговорила, чтобы мы оба слышали.

– И согласна жить со мной и Ромкой в моей квартире?

Это звучит как мечта.

– Да, – сорвалось с губ.

– Ася… – выдохнул Тимур, и в его глазах было столько чувств, что у меня сбилось дыхание. Он легко коснулся моих губ и, заглянув в глаза, пообещал: – Ты никогда об этом не пожалеешь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 29. Ася

– Куда мы едем? – поинтересовалась я, пока мы катили по проселочной дороге мимо бесконечных полей.

– Кое-что мы с тобой так и не успели сделать, – усмехнулся Тим, и я, чуть нахмурившись, посмотрела на него, начав перебирать в уме, что именно. Заметив мое выражение, Тим усмехнулся: – Расслабься, Асенька. Была здесь?

– Кажется, нет, эту сторону плохо знаю, – сказала я, осматривая местность.

Здесь уже начинались поля, принадлежащие соседнему совхозу. Еще немного и мы оказались на озере. Глухое, почти тайное место, где редко ступала нога человека. Оказалось, что Тим приметил его из-за очень живописно раскинувшихся ив и берез прямо по берегу. Их ветви плотно обступили кромку воды, склоняясь к самой глади.

– Я поняла! Ночевка в палатке, – разулыбалась я, глядя на Тима, и он поймал мою улыбку, ответив своей обворожительной. Крепче сжал мою руку в своей и поднес к губам.

– В прошлый раз нам помешали, но обещания надо выполнять. Не боишься ночевать на озере?

Я покачала головой. С ним я ничего не боялась.

Озеро встретило нас зеркальной гладью, чистой водой и плеском непуганой рыбы. Мы выбрали подходящее место — у пологого берега не было ни травы, ни тины, а сень деревьев куполом нависла над местом, где мы решили остановиться и разбить лагерь.

– Давай я помогу, – потянулась я к плотной серой сумке, из которой Тим как раз вытаскивал свернутую палатку.

– А ты умеешь? – приподнял бровь он, с легкой усмешкой скользнув по мне взглядом.

– Не-а, – призналась я честно, склонив голову набок. – Но у меня есть большое желание быть полезной.

Он хмыкнул, будто взвешивая мой энтузиазм, и разложил палатку на выбранной площадке.

– Ты полезна даже когда просто задумчиво стоишь в стороне, – сказал он, но, заметив мой скуксившийся вид, добавил: – Ладно, бери стойки и соединяй секции между собой вот так.

Он протянул мне связку черных трубок. Они были гладкие и прохладные, с металлическими наконечниками. Я, наблюдая за его неторопливыми движениями, повторяла точь-в-точь.

– Отлично, – похвалил он, когда я вставила последнюю секцию. – Теперь наживляем стойки в люверсы.

– Куда?

– Вот сюда, – он указал петельки на палатке, и мы вдвоем довольно быстро закрепили их. Потом Тимур накрыл палатку внешним тентом и сказал: – Теперь надо воткнуть колышки в землю.

Я следила за его руками, повторяла движения сначала неловко, потом чуть увереннее. Земля была податливой, но требовалось усилие, и вскоре мои ладони запорошились пылью. Закончив с установкой, я выпрямилась, и Тимур одобрительно кивнул.

– Неплохо для первого раза, – он подошел ближе и вдруг легко коснулся моего локона, пропуская его сквозь пальцы и наслаждаясь переливами цвета.

– У меня был хороший учитель, – поддразнила я в ответ и добавила: – Разбирайся с внутренностями, а я пойду наберу хвороста.

– Так я же взял дрова, – напомнил Тим, но я уже шагала в сторону околка.

– Дров много не бывает, не хочу потом рыскать по темноте в поисках веток.

Когда я вернулась, Тим уже развел костер и возился с едой. Я присела рядом, поймала его теплую улыбку и начала помогать.

– Ты довольно хорошо разбираешься во всем этом, – я указала на наш маленький лагерь. – Ходил в походы?

– Да, одно время удалось немного походить. Я бы и сейчас с радостью, но дел слишком много.

Я наблюдала за его руками, пока он нанизывал мясо на шампуры. Тим поймал мой взгляд и усмехнулся.

– А я никогда не ходила в походы, – я опустила взгляд и продолжила резать овощи.

– А хотела бы?

– Если там так же хорошо, то да.

– Там даже лучше, – заверил он, откладывая мясо. – Если захочешь, обязательно попробуем.

Я с удовольствием слушала про походное прошлое Тимура, пока мы жарили мясо и наслаждались тишиной и красотой этого вечера. Смотрела на него, любовалась точеным профилем, чуть отросшими волосами, что начали немного завиваться, подтянутой фигурой.

Солнце уже подсвечивало верхушки деревьев, когда я встала и скинула футболку. Ну, варианта быть рядом с водой и не искупаться я просто не рассматривала.

– Пойдем? – обернулась на Тима, и тот, довольно ухмыльнувшись, встал и принялся раздеваться. Бросил на меня хитрый взгляд и спросил: – Асенька, а ты когда-нибудь плавала голышом?

Я засмеялась, поняв намек, и закусила губу, когда он медленно стянул шорты и боксеры. Как же он был хорош, я бы с удовольствием отложила плавание ради этого тела, но, вздохнув, только стянула с себя остатки белья и нарочито демонстративно бросила его к ногам Тимура, посмотрев через плечо. Он прищурился, хищно осмотрев мою фигуру, но я уже взмахнула волосами и шагнула в воду. Ему пришлось догонять.

Вода оказалась теплой, несмотря на вечер. Солнечные дни прогрели ее достаточно, чтобы не вздрагивать от первого касания. Я прошла дальше, нырнула, и на мгновение мир исчез. Остался только вакуум и скользящий свет на дне.

Вода мягко ласкала обнаженное тело, и ощущения были непривычные. Когда я вынырнула, Тимур уже был рядом.

– Ты как русалка.

– Такая же с рыбным душком? – фыркнула я, откидывая налипшие на лицо волосы.

Он закатил глаза, явно не оценив мой юмор.

– Такая же манящая.

Он подплыл ближе, и я, смеясь, отступила.

– Иди ко мне, добрый молодец, – нараспев сказала я, вспоминая любимые сказки. – Утащу тебя на дно, век моим будешь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Тимур широко улыбнулся моей импровизации — ему понравилось.

– Ну если так… – сказал он и резко нырнул, исчезнув, будто его и не было.

Я не могла увидеть его под водой, нырял он хорошо, но вскоре почувствовала его руки на своих бедрах и вскрикнула, спугнув уток, что плавали неподалеку.

– Попалась, – он обхватил меня руками, вынырнув.

– Это ты попался, глупый, – я обвила его талию ногами и прижалась губами к его губам, снова почувствовав, как по телу пробегают мурашки, но уже не от прохлады.

Подхватив меня под бедра, Тим неторопливо пошел к берегу. Накинул на меня полотенце, обмотался вторым и, не выпуская из рук, уселся возле костра. Я так и осталась лежать в его руках, теперь, свернувшись клубочком, и, задумавшись, смотрела на пламя. Вдыхала легкий запах дыма и украдкой — Тимура.

Мы как будто попали в кадр очень красивого фильма: закат, темная гладь озера, ивы над нами и теплый ветер. А рядом мужчина, с которым мне было так хорошо.

Мужчина, который за всеми моими масками смог разглядеть меня настоящую, который принял, несмотря на столько моих недостатков. И которого я полюбила всем сердцем.

Он перебирал мои волосы, которые почти высохли, и вдруг сказал:

– Я тебе говорил уже, что у тебя невероятного цвета волосы, Ась? Как у спелой пшеницы. Самый красивый цвет в мире.

Я расплылась в улыбке, но посмотрела на него и весело поддела:

– Ты так говоришь, потому что этот цвет напоминает тебе о деньгах?

– Что? – Тимур расхохотался. – Ася…

Он склонился ко мне, подхватил прядь, пропустил ее через пальцы. Он часто так делал, заставляя меня таять от этого простого жеста.

– Я тут, вообще-то, пытаюсь быть романтичным, а ты обвинила меня в меркантильности.

– Прости, – хохотнула я. – Но это была слишком хорошая подача. Не удержалась.

– Согласен, – кивнул он с улыбкой, но тут же добавил: – Но нет, это все не про деньги, Асенька.

– Про что еще?

– Кроме тебя? – вскинул бровь Тим, и я кивнула.

– Еще про тепло, урожай и, конечно, про август. Про ценность каждого летнего дня и благодарную землю.

Я смотрела в его глаза, любуясь искренностью и открытостью, что плескалась в их глубине и слушала, не перебивая.

– Звучит очень романтично, – прошептала я. – И почту за честь быть в этом прекрасном списке. Добавь туда звездопад.

– Зачем это? – удивился Тимур.

– Август и звездопад неразделимы, – улыбнулась я, проведя пальцем по его щеке и невольно задержавшись взглядом на его четко очерченных красивых губах. Не полных, а таких истинно мужских, потом указала на небо. – Замри и посмотри туда несколько минут.

Мы растянулись на мягком пледе и устроившись у него на груди, я показывала на созвездия, и мы ловили бесконечно падающие звезды.

Я приподнялась на локте и игриво посмотрела на Тимура:

– А какие желания ты загадываешь?

– Каждый раз только одно, – ухмыльнулся он, довольный словно кот.

– Какое?

– Если расскажу, не сбудется.

Он опустил взгляд на мои губы и хищно улыбнулся.

– Что?

– Кажется одна звезда уже попала в мои руки, – поддразнил он, и я засмеялась, откинув голову.

Правда тут же перехватило дыхание, потому что он подался вперед и осыпал легкими поцелуями мою шею. Медленно, дразняще, будто у нас в распоряжении было все время мира. Перевернулся и подмял меня под себя, глядя прямо в глаза.

– Ася, – от хрипотцы его глубокого голоса побежали мурашки, он смотрел так, что у меня спирало дыхание от поднимающихся навстречу чувств. – Ты лучшее, что случилось со мной за последние годы.

Я обхватила его лицо руками, погладила щеки и серьезно ответила:

– А ты – за всю мою жизнь.

Его тронули мои слова, Тимур склонился и поцеловал меня так нежно, как никогда раньше.

– Я буду делать все, чтобы это не изменилась, – прошептал он.

Такие моменты запоминаются на всю жизнь, остаются в памяти до самой старости. Только мы под августовским ясным небом, потрескивающий рядом костер и любимый мужчина, нежный и внимательный.

Он продолжал осыпать поцелуями плечи, грудь, заставляя меня судорожно ловить воздух, затем спустился ниже, и я резко вздохнула, почувствовав его язык на внутренней стороне бедра. Тимур развел мои ноги и его губы ласково прошлись по нежной коже выше, заставляя легко и часто дышать. Он бросил на меня дьявольский взгляд искусителя и легко коснулся языком клитора, заставив меня вздрогнуть и тихо ахнуть.

От нахлынувшей волны возбуждения пальцы немели, тело чуть дрожало. Я приподнялась на локтях, жадно наблюдая за ним, и прерывисто выдохнула, когда его язык снова пустил волну удовольствия по телу. Подняв взгляд, Тим хищно улыбнулся.

– Нравится смотреть? – его голос прозвучал низко, с легкой насмешкой.

– Ты просто чертовски хорошо выглядишь с этого ракурса… О, господи!

Он втянул чувствительный бугорок в рот и проник пальцем внутрь, двигаясь медленно, мучительно, надавливая на точку, от которой я теряла связь с реальностью. Я вцепилась пальцами в его волосы, пытаясь контролировать, удержать этот ритм, но он ускользал. Тимур делал все по-своему, дразня и сводя с ума.

Я стонала, сбиваясь на хрип, и не могла отвести взгляда, в его лице читалось наслаждение моей реакцией.

Внизу живота разгоряченным желанием росло напряжение, тело само выгибалось навстречу, и я откинула голову, отдавшись удовольствию приближающегося оргазма, но Тим резко остановился, вызвав у меня протестующий стон.

Я поймала его довольную улыбку, прежде чем его губы накрыли мои в страстном, жадном, влажном поцелуе, подалась навстречу и обхватила руками и ногами, стараясь прижать к себе как можно ближе.

Тим разорвал поцелуй и потянулся к брошенной одежде, чтобы достать презерватив, а потом склонился и захватил сосок губами. Легонько прикусил, втянул в рот, пока вторая рука ласкала мою грудь, пальцы скользили по коже, доводя до безумия.

Я сходила с ума от ощущений и горела в его руках. Что-то шептала словно в бреду и прижимала его ближе. Тим все слышал, отвечал и доводил до исступления, заставляя меня ненавидеть его чертов самоконтроль.

Наши губы снова встретились в безумном поцелуе и, когда его член прижался ко входу, я сама потянулась, подняла бедра навстречу. Он вошел медленно, глубоко, заставив меня выдохнуть его имя со стоном.

Мы замерли, разделяя этот момент и переполняющие эмоции.

– Ася, – выдохнул Тим мне в губы и медленно, невыносимо нежно начал двигаться внутри.

Удовольствие разлилось по телу жаром.

Я цеплялась за него, ловила поцелуи, выдыхала его имя между стонами, ловила его жадный взгляд, ерошила волосы и отдавалась томительным движениям. А внутри все туже сворачивался клубок сладкого напряжения. Я была так заведена, что через несколько сильных толчков в нужном темпе, потерялась в ослепительной волне, тело содрогнулось от удовольствия в его руках, выгнулось навстречу и обмякло, а Тим без остановки целовал и вбивался, ускоряя темп.

Я не отводила взгляда, от его лица, желая видеть его на пике наслаждения. Глаза пылали, губы приоткрыты, мышцы напряжены. Он был невероятным в этот момент.

Тихий рык родился в глубине его груди, и Тим последовал за мной. Обнял и перекатился на спину, увлекая за собой. Я лежала на его чуть влажной от пота груди и слушала бешеный стук сердца, все еще приходя в себя.

Он зарылся пальцами в мои волосы и слегка потянул, заставляя посмотреть на него. Я подняла взгляд, осматривая с нежностью его лицо.

– Я хочу, чтобы ты всегда на меня так смотрела, – вдруг хрипло сказал он совершенно серьезно.

Улыбнувшись, я легко поцеловала его чуть пересохшие губы и пообещала:

– Так и будет.

Он улыбнулся, откинул голову, но потом снова поднял, поймав мой довольный взгляд.

– Ася…

– М-м…

– Я по уши в тебя влюбился.

Я ласково улыбнулась, дотронулась до его лица, а сердце сладко сжалось от его слов. Стало все вдруг очень легко и понятно.

– Я тоже, Тимур, – спрятала лицо у него на груди и добавила тихо: – Тоже тебя люблю.

Глава 30. Тим

Часы на руке вибрировали, не переставая, медленно, но верно выдергивая меня из сна. Я вслепую поднес руку к лицу, моргнул несколько раз, стараясь сфокусироваться на имени на дисплее.

Далия.

Какого хрена агроному нужно от меня в четыре утра?

Теплое обнаженное тело Аси доверчиво льнуло ко мне, я слышал ее мерное дыхание, и шевелиться в поисках телефона мне вот вообще не хотелось. Не хотелось разбудить ее.

Я вспомнил, что телефон остался где-то в машине, как и Асин. Мы просто забыли о них на сегодняшний вечер и ночь. Впервые за долгое время мы выбросили мир из головы, и мир, похоже, решил взять реванш.

Звонок сбросился и тут же пошел новый. Тревога пробежала по коже мурашками. Что-то случилось — это становилось все яснее с каждой минутой. Из палатки удалось вылезти, не разбудив Асю, хотя она и зашевелилась, пробормотав что-то мило во сне.

– Да, – выдавил хриплым спросонья голосом на следующий вызов, теперь от Киры.

– Тим, мы горим, – голос сестры звенел паникой.

Я окаменел.

– Где?

– Пшеница, 289 поле, в секторе А.

Самое дальнее наше поле. Блядь!

– Технику уже выгнали на опашку? – пытался взять себя в руки, не паниковать.

Никогда раньше с таким не сталкивался.

– Далия командует, ребята уже выехали. Пожарные тоже едут, но им еще заправляться, и у них другой приоритет, – Кира замялась, потом пискнула: – Тим…

Холодно кольнуло под ребрами. Неужели может быть что-то хуже этого? Сестра молчала.

– Говори, – резко бросил я, рисуя в голове предположения одно страшнее другого.

– В деревне тоже пожар.

Что, черт побери, происходит? Я уже одевался.

– Асин дом…

Слово ударило в голову, как молот.

Неееет, блядь, только не это!

– Уже тушат?

– Да, соседи. Пожарка сразу к ней.

Не сбрасывая Киру, я сорвался с места, почти бегом вернулся к палатке. На секунду остановился у входа, выдохнул. Через мгновение ее мир снова рухнет. И я тот гонец, кто принесет плохую весть.

Я присел рядом, коснулся ладонью ее бедра.

– Ася… – ласково позвал я, погладив ее. – Солнце, просыпайся. Нам надо ехать.

– Что такое? – она сонно села и потерла глаза.

Увидела, что я полностью одет, и нахмурилась.

– Сможешь собраться быстро? Очень быстро. Прям вот бери одежду и в машине оденешься, ок?

– Д-да, – Ася быстро включилась, вылезла и подхватила вещи.

– Кира? – позвал я, сестра всхлипнула. – Ты где сейчас?

– На месте уже. Господи, как страшно.

Я завел мотор, рывком вывернул руль. Ася уже сидела на пассажирском, торопливо натягивая одежду и с испугом глядя на меня. Мы оставили наш лагерь как есть, и я погнал в сторону деревни.

– Потери? – на фоне истерики сестры я старался не терять голову, поэтому мой голос звучал ровно.

– Большие, – Кира, уже не сдерживаясь, рыдала. – Прошу, приедь сюда. Они не могут локализовать… И я не знаю что мне делать…

Я скосил взгляд на Асю. Она прижимала футболку к груди, не в силах натянуть ее с первого раза, пальцы дрожали. Ее глаза, тревожные, огромные, впивались в меня. Она понимала, что-то случилось, но не лезла с вопросами поперек разговора.

Я не мог ее оставить, высадить у горящего дома и уехать спасать поля. Это займет слишком много времени. Мое присутствие на поле не остановит огонь. Сейчас вся надежда на ребят.

Мы вылетели из-за защиток, и небо впереди вспыхнуло заревом. Ася вскрикнула и зажала рот рукой. Я вдавил педаль газа в пол, мотор взревел.

Пришло время делать выбор. И он дался мне на удивление просто.

– Кирюх, слушай меня, – четко проговорил я, желая достучаться до сестры сквозь ее истерику, чтобы она меня услышала. – Я не приеду. Действуйте по инструкции.

Сбросил звонок. Откинул телефон на панель и выдохнул, желая снизить напряжение. Но нет, с каждой минутой оно все нарастало. Ася не отрывала взгляда от зарева.

Я взял ее руку в свою, она тут же мертвой хваткой сжала мои пальцы и перевела на меня сочувственный взгляд, полный непонимания и страха. Она поняла, что мы едем не к пожару.

– Тим… Нам надо туда.

Я вырулил уже к деревне. Откладывать нельзя.

Поднес ее руку к губам, поцеловав ледяные пальцы.

– Все нормально, – соврал я. – Это просто деньги, Ася. Послушай меня…

Черт, я не знал, просто не знал, как ей сказать.

Набрал в грудь побольше воздуха, но правильных слов так и не нашел.

– Твой дом горит, солнце. Мы спешим туда.

Пару мгновений Ася не могла усвоить эту информацию, непонимающе глядя на меня, а потом весь груз информации отразился на ее лице диким ужасом и паникой. Она судорожно начала искать телефон, нашла его на заднем сиденье под вещами и тупо уставилась на экран с десятком пропущенных.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Подняла на меня лишенное красок лицо и сдавленно прошептала:

– Прошу, скажи, что это неправда…

Мы уже летели по деревне, и стоило выехать из-за пригорка, увидели все своими глазами. Из груди Аси вырвался стон боли, как у раненого животного. Соседи уже вовсю тушили своими силами, пытаясь сдержать огонь, но он огромным пламенем взвивался вверх.

Стало ясно, что поздно. Дому не помочь. Чудовищное пламя охватило его, превратив в гигантский факел.

Сейчас соседи только и пытались, что не дать пламени перекинуться на постройки рядом.

Едва я остановил машину, Ася выпрыгнула из нее и пулей помчалась к дому. Я бросился за ней, остановив, обхватив поперек туловища. Она обмякла в моих руках и закричала. Негромко, но в этом крике было столько боли и отчаяния, что у меня все внутри похолодело.

Брус полыхал полностью, жар даже на таком расстоянии казался невыносимым. Сзади послышались сирены пожарных машин, разрезавших тишину ночи.

– Собака! – вдруг выдохнула Ася в никуда. – Собаку отцепили?

Я оттащил ее назад, к машине и заставил посмотреть на себя.

– Стой здесь, хорошо?

Глядя на свой горящий дом, она бездумно кивнула.

– Обещай, Ася.

– Обещаю, – сдавленно прошептала она, потом перевела на меня взгляд и цепко ухватила: – Ты же не пойдешь туда?

– Я только проверю собаку, стой здесь, – успокоил ее, глядя, как в ее ярких глазах пляшет отблеск пламени. Убедившись, что она стоит, пусть и парализованная ужасом, но, главное, подальше от бушующего пожара, я бросился к остальным.

Начал стрелять раскаленный шифер.

– Все, уходите! – крикнул соседям, старики видели, что их усилия напрасны, но не переставали таскать воду в ведрах, теперь уже обливая пристройки рядом.

За забором завывала Тамара Васильевна, то прикладывая платок к глазам, то хватаясь за сердце. Я выхватил ведро из рук ее мужа и резко сказал:

– Все, Николай Петрович, достаточно. Уходите!

Выгнал всех и бросился к Звонку. Собаку в суете никто не отцепил. Насколько позволяла цепь, он забился под старый сарай, на который уже тоже начинало перебрасываться пламя. Пес скулил, прижав уши и хвост, и дрожал всем телом. Я снял ошейник и, подхватив его на руки, побежал назад. Пожарные уже начали работу — фонтан воды ударил в пристройки, гася зарождающийся новый очаг.

Ася стояла на том же месте, глядя на свой полыхающий дом. Забросив собаку в машину, я организовал мужиков, чтобы оттолкнуть Асину машину подальше, чтобы она тоже не загорелась и не мешалась пожарным. Ключи остались в доме.

– С райцентра едут еще машины, это из соседнего села, – тяжело дыша, сказал Петр Васильевич. – Как же так? Бедная девчонка. Ну хоть сама жива, я уж думал, все, не успели вытащить…

Он бросил взгляд на Асю и покачал головой. Я подошел к ней в тот момент, когда ноги ее не удержали, и она бы рухнула на землю, но я подхватил. Прижал к себе сотрясающееся в рыданиях тело. Ася выла в голос, как ребенок. Никогда не видел ее такой беззащитной, как сейчас. Она потеряла все, но самое главное — память.

Этот кошмар, казалось, тянулся целую вечность. Огонь, въедливый дым, вода, пожарные машины, а когда забрезжил рассвет — руины. Все, что осталось от Асиного дома. Обгоревшие остатки стен, чернота, копоть и сажа.

Меня пугало, что Ася никак не могла успокоиться: она рыдала, потом просто тихо плакала у меня на руках, захлебываясь всхлипами. Я посадил ее в машину, она не сопротивлялась, но не могла отвести глаз от того, что раньше было ее домом. Местом, где она выросла и куда вернулась, чтобы набраться сил.

– Это поджог, – уверенно сказал Серега, знакомый пожарный, когда мы отошли. – Канистра с бензином брошена под входной дверью, дверь же и облили, видимо, сначала.

– На поле тоже нашли канистру, – кивнул я, уже бегло изучивший сводку новостей от Киры и Далии. – Кто-то устроил нам веселую ночку и даже не пытался это скрыть.

– Есть предположения?

– Есть, – кивнул я и посмотрел на телефон, где приходили новые уведомления.

Кира все еще держала в курсе событий на поле. Мы понесли огромные потери: пшеница стояла сухая, уже вызревшая, долго не было дождей, так что и без бензина она бы полыхала, как факел.

Под подозрение сразу попал Савельев. Как разобрались с полем, мужики начали его поиски. От Киры мигнуло последнее сообщение:

«Макса нашли. Он повесился».

***

Я прикрыл дверь в спальню, где Ася, обессиленная от слез, наконец уснула, и прошел к сестре. На кухне Кира, бледная, с красными глазами, механически варила кофе. Она тоже только недавно успокоилась. Пожар она видела впервые, и такие впечатления оставляют неизгладимый, глубокий след.

– Как она? – спросила сестра, бросив взгляд через плечо.

– Уснула.

Кира кивнула.

– Это хорошо. Не представляю, что она переживает сейчас, лишившись всего… – она запнулась и несчастным взглядом посмотрела на меня: – Так это точно он?

Я сел за стол, провел рукой по лицу. Мысли снова вернулись к Максу. Черт подери, такого никто не ожидал.

– Его видел Петр Васильевич. У Макса глушитель с машины снят, и он разбудил его. Он видел, как тот отъезжает от дома Аси. Пошел попить и заметил огонь. Бросился к Асе, будить ее, в дверь войти не смог – она горела. Начал стучать в окна, выбил одно. Много времени на это потерял. Когда начали тушить дом, там уже все полыхало. Но если бы не Петр Васильевич, страшно представить масштабы пожара. Асиным домом не обошлось бы… – я помолчал, качая головой. – Он даже не скрывался, Кир. Будто уже решил, что покончит с собой после всего.

Кира прижала пальцы к глазам и снова всхлипнула. Потом выдохнула и принялась разливать едва закипевший кофе.

– Его забрали в морг, будут устанавливать время смерти, – пустым голосом сообщила она. – Но он еще теплый был. Я в ужасе, Тим…

Она поставила чашки на стол и села рядом со мной. Я подвинул стул ближе и обнял ее.

– В багажнике нашли следы бензина и еще одну канистру. Кажется, он еще что-то хотел сжечь, но, видимо, с него уже хватило…

Я сделал глоток кофе, не особо чувствуя вкус.

– Это мы виноваты? – ее глаза встретились с моими. Полные печали, вины и страха.

– Нет, Кир, не мы. Проблемы у Савельева были глубже, чем мы предполагали, видимо. Он сам себя в это загнал. Но он с ними ничего не делал, а жизнь его только дожала.

Я не стал говорить сестре, что вскрылись махинации бывшего агронома: подделки накладных, перепродажи запчастей, воровство зерна и топлива. Лишившись работы, Савельев лишился дохода и смысла, оказался в долгах, пережил унижение и ушел в запой. В какой-то момент он не выдержал. Его месть мне я мог понять. Это было логично — я забрал у него привычную жизнь. А вот то, что он хотел утащить с собой Асю… В голове не укладывалось. Ведь он наверняка думал, что она дома. Только при мысли, что Ася могла оказаться в доме, у меня внутри все переворачивалось.

Кира замолчала, тяжело вздохнув.

– Мы потеряли кучу денег, Тим. Но Ася – дом, родных. Из-за одного человека…

– Так бывает, – я потер глаза, которые все еще жгло от дыма, и глянул на спящего в углу кухни Звонка, с подрагивающими время от времени лапами. – Главное, что никто не пострадал.

– Что теперь будет с Асей? – Кира посмотрела прямо, испытывающе, будто проверяла, готов ли я всерьез взять это на себя.

– Останется здесь, – твердо сказал я. – Пока. Через месяц мы уедем.

– Все настолько серьезно? – ее глаза округлились, но усталое лицо вдруг озарила слабая улыбка.

Я кивнул и потрепал сестру по ее взъерошенным волосам.

– Ася теперь со мной, Кир. Привыкай.

– Да я уже привыкла, – отмахнулась она, потом задумалась и после недолгого молчания сказала: – Может, продадим это место? Намучились с ним, капец.

Мысль не была новой. У меня и самого мелькнула сегодня такая же, но я покачал головой.

– Все нормально будет. Мы слишком много вложили сюда. Не хочу бросать.

– Ну хотя бы урожай хороший. Даже с потерями останемся в плюсе, – пробормотала Кира, словно утешая нас обоих этими данными, и добавила, чтобы уже наверняка: – 50 центнеров собрали с гектара на 190-м поле, представляешь?

Я усмехнулся. В другой день такой урожай мы бы праздновали, а сейчас просто утешались этими цифрами.

– Видишь, земля на нашей стороне. Справимся со всем, Кирюх. Ты ж со мной?

Она фыркнула и тяжело вздохнула.

– Куда от тебя денешься?

Глава 31.1 Ася

В следующие дни я словно выгорела до тла. Слез больше не было, я выжала их все в ту последнюю ночь, когда, задыхаясь от боли, цеплялась за Тимура, чтобы не кричать. Плакать теперь казалось чем-то запретным: стоило позволить себе хоть одну слезу, и меня снова утащило бы в вязкую трясину жалости к себе и к своей глупой, обугленной жизни.

Я глушила горечь успокоительными таблетками и пыталась… нет, скорее вынуждала себя, думать о будущем. Жизнь шла своим чередом, равнодушная к моим потерям. Тимур не мог быть рядом постоянно. Он разбирался с последствиями пожара, техника продолжала ломаться, зерно требовало внимания, ведь убрать его только половина работы, важно было правильно сохранить. Он срывался с места с утра, возвращался поздно вечером, усталый, но все равно находил силы уделить мне достаточно времени: обнять, выслушать, напомнить, что он рядом, и мы справимся.

Его поддержка стала для меня тем огоньком, на который в окутавшем меня мраке я медленно двигалась. Взяла себя в руки и немного успокоилась. Но выходить из дома все равно боялась. Я боялась дороги, боялась мимоходом взглянуть на то, что осталось от моего дома, от того, что было моей памятью, моим укрытием, моей ценностью, которую нельзя измерить деньгами.

Но дела требовали возвращения к жизни. Мои клиенты, которые не понимали очередной паузы в работе, покупка одежды и техники, машина, которую теперь нужно было буксировать в город, чтобы сделали новые ключи. Пока я носила вещи Киры, но это чувство чужого плеча на себе, чужой жизни, в которую я временно вторглась, давило все сильнее.

Вскоре у меня появилось непреодолимое желание уехать отсюда. Я была не готова оставшийся месяц сидеть дома, а выйти и не увидеть последствия пожара было невозможно. Меня стали мучить кошмары, снился огонь — красный, жадный, хищный, лизавший стены, потолок, старые фотографии и все, что я любила. Я просыпалась с комом в горле, с обжигающей мыслью: а если бы я сделала что-то иначе? Не уехала в тот вечер? Не оставила бы телефон в машине?

А если бы тогда… Нет.

Эти мысли разрушали меня изнутри, и Тим заметил это раньше, чем я смогла скрыть.

– Тебе все равно придется еще раз это увидеть, Ась, – мягко сказал он, когда мы сидели на крыльце, попивая утренний кофе перед тем, как ему уехать на работу. – Я могу поехать купить тебе одежду и технику, как-то отсрочить этот момент, но избежать его невозможно.

Да, выезд из деревни в любом случае проходил по главной улице. Мимо того, что раньше было моим домом.

– Я знаю, – грея о теплую кружку пальцы одной руки, второй поглаживала за ухом доверчиво прижавшегося к боку Звонка.

Я смотрела на заброшенный соседский дом, пустой, серый, с выбитыми окнами. Сколько таких стояло здесь, осиротевших и никому не нужных. И среди них был мой — единственный по-настоящему любимый. Почему именно ему суждено было закончить вот так, в огне?

Ответ я, конечно, знала. Никогда не думала, что вражда с Савельевым доведет до такого плачевного результата. Не думала я и что его ненависть ко мне настолько сильна, ведь мне казалось, что я ему ничего не сделала. Я перебирала в голове прошлое, сцены, разговоры, конфликты… Как же мы дошли до этой точки? Да, Макс исковеркал мою жизнь, оставил в ней шрамы, но все равно не заслуживал смерти, которую сам схватил за плащ и потянул на себя.

Несмотря на то что из-за него мою жизнь снова тряхнуло, ненависти я к нему не испытывала. Теперь не испытывала. Если бы он остался жив, все было бы иначе. А так будто поставили последнюю точку в том, что тянулось годами. И его больше не было. И никогда не будет.

– Я хочу тебе кое-что предложить, когда ты будешь готова взглянуть на свой дом, – Тим обнял меня за плечи, прижал к себе, и я почувствовала, как ровно и спокойно он дышит, совершенно непоколебимый. – И я побуду рядом.

Бесполезно оттягивать, легче уже не будет. Нужно разом оторвать этот пластырь с раны.

– Можем прямо сейчас? – неуверенно спросила я, подняв на него взгляд и проглотив противный комок, вставший в горле.

– Поехали, Асенька, – спокойно сказал он, отставляя свою чашку с кофе и протягивая руку, в которую я, не раздумывая, вложила свою.

Звонок, увидев, что мы уходим, увязался за нами, но мы оставили его во дворе поскуливать от разочарования, что ушли без него. Пес как-то негласно вдруг стал моим, я забрала его у Тамары Васильевны, и мы с Тимом решили, что заберем его с собой, только нужно было позаботиться обо всех прививках.

Я боялась, что буду плакать, снова провалюсь в эту пучину, из которой так тяжело выбираться, но когда мы подъехали, внутри было пусто. Так же все выжжено, как и в картине напротив. Тим остановил машину возле новенького крашеного забора, за которым сейчас стояли руины.

Сколько всего было связано с этим местом… Историй, голосов, смеха, горя, запахов праздников, шорохов ночей.

Тим осторожно взял меня за руку, сжав в своей теплой ладони, я грустно улыбнулась, взглянув на него.

– Ну как ты? – спросил он негромко.

– Пойдет, – выдохнула я, снова переводя взгляд на почерневшие, обугленные остатки стен. – Знаешь, чувство, что целая глава моей жизни закрылась. Через боль и потери, но… я чувствую какую-то болезненную завершенность.

– Это хорошо, Ась, – Тим потянулся, легким движением коснулся моего подбородка, заставляя посмотреть ему в глаза. Его прикосновение было мягким, а взгляд спокойным, и в нем было то тепло, которое мне так сейчас было нужно. – Впереди у тебя совсем другая жизнь. Уверен, что твой дом бы ей не помешал, но вся эта деревенская история подошла к концу. По крайней мере в том виде, в котором была.

– Ты прав… – кивнула я и чуть склонила голову, рассматривая его лицо и греясь его нежным взглядом. – Просто… как будто мне теперь здесь совсем места нет. А это осознавать…

Я пожала плечами, не в силах подобрать подходящее слово.

– Ась… Я об этом и хотел поговорить, – вдруг его взгляд стал серьезным. – Если ты захочешь, мы тут все разберем. И поставим новый дом, больше, но часть старого фундамента оставим. Я просил глянуть строителей — они сказали, можно оставить фундамент. Как ты на это смотришь?

Я задумалась, немного ошарашенная таким предложением. Хотела ли я? Если отбросить все сложности и стоимость, то, наверное, да, хотела. Но в моей голове, как всегда, встало миллион препятствий.

– Ты говоришь так, будто это легко, – улыбнулась я, стараясь скрыть, что мысль уже пускает корни.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Это и правда легко, – усмехнулся Тим, поглаживая мои пальцы. – Тебе нужно будет только сказать «да» или «нет».

Я посмотрела на свою машинку, так и оставленную у ярко-красного забора, сердце заколотилось надеждой и предвкушением.

– Это будет мой тебе подарок, – вдруг сказал он просто, словно речь шла о цветах или ужине.

– Слишком дорогие подарки, ты не находишь?

Тим только усмехнулся.

– Впервые слышу от женщины что-то подобное.

Я закусила губу, раздумывая и вздохнула. В моей картине мира это все же был невероятно дорогой подарок. Я чувствовала, что не заслуживаю таких жестов.

– Знаешь, я буду благодарна, если ты возьмешь на себя очистку территории. Не могу смотреть на это, сердце кровью обливается. А насчет дома… пока нет. Мне нужно изучить цены и все такое…

Тим фыркнул и закатил глаза, но с лукавой улыбкой согласился.

– Ладно, я займусь этим. А ты пока подумаешь о моем предложении, – он подмигнул мне и выкрутил руль, медленно выкатывая машину на дорогу, потом между делом добавил: – Сегодня Лера приедет за тобой.

– Что? – я едва не подпрыгнула.

– Я попросил забрать тебя до конца месяца. Ты побудешь у нее, а как я тут закончу, мы уедем домой.

Домой… это слово, пока незнакомое, пугало меня и одновременно звенело внутри теплом. Но возмущение от того, что Тим меня отсылает, пересилило.

– А если я не хочу уезжать?

Я хотела, конечно. Но держал меня здесь прочно этот властный, все время что-то решающий мужчина, которого сейчас хотелось стукнуть из-за его инициативности.

Тим с легкой иронией посмотрел на меня, будто спрашивал — ты сама-то в это веришь?

– Хочешь, солнце, – спокойно констатировал он, гася мое возмущение. – Пока купишь все, что тебе потребуется на первое время, займешься Звонком. Тамара Васильевна сказала, что его даже не глистогонили, так что его надо подготовить нормально к перелету и встрече с Ромкой.

В его словах была логика, он все говорил правильно. Я и сама этого действительно хотела, но внутрь вдруг закрался страх. А что, если я уеду, и все разрушится окончательно?

– Да, еще завтра приедет эвакуатор, заберет твою машину, так что проследишь там за всем, чтобы сделали нормально.

– Когда ты успел обо всем договориться? – я была немного потеряна от такой инициативности.

– Между делами, – очаровательно улыбнулся он, сбивая мое сердце с ритма.

Он успел между делами столько всего сделать для меня, пока я горевала и не могла ступить из дому. Ну что за волшебный мужик? Но гаденькое чувство вины подпортило впечатление.

Тим остановил машину у дома, но не дал мне выйти, взяв за руку.

– Мне непросто тебя отпустить, Ась, – сказал он, удерживая меня взглядом. – Не думай, что я хочу от тебя избавиться.

Он словно мысли прочитал и, поняв это по моему лицу, тяжело вздохнул.

– Ну ты и глупышка. Я хотел бы проконтролировать все самостоятельно и быть рядом. Но я вижу, что сейчас тебе лучше здесь не оставаться. А я пока уехать не могу, поэтому… – он захватил прядь волос и привычно пропустил ее через пальцы, потянулся и легко коснулся моих губ поцелуем. – Я договорился с Леркой и снял с тебя часть задач.

Я обняла его и уткнулась в шею.

– Не хочу снова оставаться без тебя, – сказала через время, поднимая голову, и почувствовала себя капризным ребенком, когда Тим улыбнулся. Но улыбнулся он так довольно, что пришлось стукнуть его по плечу. Он засмеялся. – Ладно, ты прав. Снова.

– Я всегда прав, Асенька, – Тим переплел наши руки и снова потянул на себя. – Напиши, когда Лерка приедет. Я хочу тебя проводить. И иди собирайся. Все остальное я решу.

– Ладно, – сдалась я, чувствуя, как внутри меня растекается тепло от его «я решу».

Какое же непривычное чувство позволять себе быть слабой иногда, иметь возможность просто переложить проблемы на сильные мужские плечи и знать, что он действительно все решит. Как всегда.

– И еще… – он потянулся к бардачку, успев погладить мою коленку с игривым взглядом, и достал портмоне, а оттуда карточку и протянул мне.

Я вскинула бровь, выжидающе глядя на Тимура и сдерживая зарождавшийся внутри смех. Он выглядел таким смущенным и открытым, набрал в грудь побольше воздуха и сказал:

– Я знаю, что ты сама все можешь купить, – он уже морально готовился к отказу. – Но мне будет спокойнее, если ты, в случае чего, не останешься без денег.

Да, я понимала, что для него это крайне важно, поддерживать еще и в материальном плане. Он работал ради того, чтобы никто из его близких ни в чем не нуждался. Это была одна из форм его заботы. И хоть я и решила связать свою жизнь с ним, для меня все еще было странным, что мужчина может вот так просто отдать свою карту в мои руки. Не укладывалось в голове. Но я решила не отталкивать его в очередной раз, поэтому молча протянула руку и взяла карту. Тим облегченно выдохнул и засмеялся.

– Ась, меня еще никогда так не заставляли нервничать из-за денег. Вредина моя упрямая.

– И сколько там? – я стрельнула в него веселым взглядом, и он хмыкнул, обхватив мои щеки так, чтобы сделать губы бантиком, и чмокнул.

– Достаточно для того, чтобы ты чувствовала себя уверенно.

Я хотела было сказать, что вряд ли воспользуюсь ею, но у него зазвонил телефон. Он посмотрел на экран и закатил глаза.

– Опять Аркадьевна, надо ехать, солнце. А ты пока собирайся и ни о чем не думай… Ну, разве что обо мне.

Глава 31.2 Ася

На следующее утро мы с Леркой завтракали в модном кафе с красивым видом на главную площадь города, а после планировали устроить забег по магазинам и потратить уйму денег на технику и новую одежду. Лера была в предвкушении, а я не очень. Торговые центры обычно высасывали из меня всю энергию.

Уезжать вчера из деревни оказалось невероятно сложно. Мы с Тимуром долго не могли оторваться друг от друга, обнимаясь перед отъездом, но в итоге его снова завалили звонками, да и Лера уже нетерпеливо жала на клаксон, поэтому пришлось расставаться. Теперь оставалось считать дни до того момента, когда он наконец приедет за мной.

– Я так рада, что ты все-таки уехала оттуда, – вдруг сказала Лера, внимательно посмотрев на меня, и я, оторвав взгляд от подростков, что трюкачили на великах, посмотрела на подругу.

– Да, нужно, чтобы события утряслись, немного забылось все… – я запнулась и покачала головой. – Я вчера увидела машину Макса…

Машину родители Савельева продали пареньку из деревни, и когда я ее увидела, на меня нахлынули совершенно противоречивые чувства.

– Ты не должна испытывать к этому мудаку ни грамма сожаления, – строго сказала подруга. – Он заслужил то, что получил.

На этот счет у меня были сомнения, но Лерка была непреклонна. Она не испытывала ни грамма жалости к Савельеву.

– Вообще удивительно, Ась. Стоило появиться в твоей жизни нормальному мужику, и сразу все злодеи плохо закончили. Существует справедливость на свете, а!

– Лер… – я укоризненно на нее посмотрела, но она мотнула головой.

– Нет, Ась, не жди от меня жалости и понимания. Это ты, может, широкой души человек, а я видела, что эти уроды с тобой сделали и какой ты была из-за них. И я надеюсь никогда тебя больше такой не увидеть.

Она вздернула подбородок, с вызовом посмотрев на меня, и я сдалась, тепло ей улыбнулась и протянула руку, сжав ее ладонь в своей.

– Все равно сердце немного не на месте, – призналась я. – Как будто есть ощущение, что я должна быть там. Разбирать завалы…

– Ага, сейчас! – громко воскликнула Лера, и на нас обернулось несколько человек. Она даже не заметила. – Вот еще завалы ты не разбирала. Тим же все устроит. Кстати, что там за тема с новым домом?

– Хочет построить мне на том же месте, – улыбнулась я, но тут же покачала головой в неверии. – Но это как-то… я не могу согласиться.

– Правильно, – кивнула Лера. – Пусть лучше квартиру тебе в городе купит, больше пользы будет, чем от домика в забытой Богом деревне.

Я, не сдержавшись, расхохоталась. Лерка в своем репертуаре.

– Ну так что, – она отставила чашку с кофе и вытерла рот салфеткой. – Пошли тратить деньги Тима?

– Мне и моих хватит.

– Конечно хватит, но твои — это твои, а его — другие твои.

– Ты невыносима, – я закатила глаза.

– Эх, всему тебя учить надо, – фыркнула подруга и подмигнула. – Ничего, привыкнешь.

В следующие дни дел не убавилось: поездки в ветеринарную клинику, чтобы привести Звонка в порядок. Оказалось, что он не такой молодой, как я думала. Ветеринары определили, что ему лет семь. Пес был очень спокойным, ориентированным на меня, стоически терпел все процедуры и уколы, чем очаровывал всех врачей, а потом жался ко мне, ища ласки и утешения после пережитого.

С машиной тоже пришлось повозиться, а потом оформить ее отправку домой к Тимуру. Не знаю, почему я так за нее держалась, но мыслей продать эту колымагу даже не возникало. Тимур только посмеялся, когда я заикнулась о том, что хочу забрать ее с собой, и охотно согласился найти для нее место в гараже. То, что он не стал настаивать на продаже или на том, чтобы оставить ее на стоянке, меня обрадовало сильнее всего. Моя старушка заслуживала провести остаток жизни в заботливых и любящих руках и в теплом гараже.

Поставила следователя в известность о том, что переезжаю. Ко мне вопросов больше не было, и он пожелал мне удачи. Эта глава жизни с проблемами с законом наконец завершилась. Про Лешу я решила ничего не узнавать. Не было никакого желания.

Дни летели неожиданно быстро. Временами грудь все еще сжимало от сожаления по моему домику, но я гнала тревожные мысли, убеждая себя, что все исправлю. Что построю новый дом, маленький и уютный, но на старом месте, и смогу создать новые воспоминания в его стенах. Это решение пришло с неожиданной для меня твердостью и стало большой поддержкой. Я даже начала изучать этот вопрос и консультировалась со строительными компаниями.

А в конце сентября, чуть раньше намеченного срока, приехал Тимур. В дверь позвонили, и Лерка попросила открыть.

– Привет, Асенька.

Он стоял на пороге с огромным букетом и улыбался так, что у меня едва не подкосились ноги. С тихим визгом я бросилась к нему на шею и почувствовала крепкие руки на своей талии, а потом сокрушительный поцелуй, после которого осталось единственное желание — уйти в спальню. Что мы и сделали, забив на все правила приличия и под одобрительную ухмылку Лерки, которая заторопилась вдруг на какую-то встречу.

Поговорить мы смогли только спустя пару часов, когда обнаженные и обессиленные нежились в бледных лучах осеннего солнца.

– Как тебе удалось приехать раньше? Или ты снова уедешь? – спросила я, лежа у него на груди с закрытыми глазами и слушая стук сердца.

– Так хотел тебя увидеть раньше, что извел всех, заставив больше работать, – хмыкнул Тимур, поглаживая меня кончиками пальцев вдоль позвоночника, отчего я едва не мурлыкала.

– И тебе не стыдно?

– Они получат премию за это, так что нет, – он перевернулся и подмял меня под себя, осматривая мое лицо теплым внимательным взглядом. – Я пиздец как соскучился.

Я не смогла сдержать довольной и неприлично счастливой улыбки.

– Я считала дни до начала октября, – призналась ему честно.

Он коснулся легким поцелуем моих губ, а потом серьезно спросил:

– Ты не передумала?

– Нет, но мне очень страшно.

– Поверишь, если я скажу, что мне тоже, – он выгнул бровь, и я засмеялась.

– Тебе-то чего бояться?

– Что вне деревни я тебе уже не буду казаться таким привлекательным…

Я расхохоталась в голос, откинув голову, чем Тимур не преминул воспользоваться и легонько прикусил кожу, пустив мурашки по всему телу.

– Поверишь, если я скажу, что боюсь того же?

Тимур поднял голову и медленно осмотрел мое лицо.

– Думаю, это нормально.

– Все слишком быстро развивается…

– Я не готов к медленному темпу. Главное, что мы попробуем, верно?

– Верно.

Тимур, несмотря на свои слова, выглядел уверенно, будто дорога перед ним была ясна и понятна. И мне хотелось верить, что если держаться за его руку, я тоже смогу не потеряться.

Нам обоим предстояло шагнуть в эту неизвестность.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 32. Тим

Я закончил бриться, ополоснул лицо холодной водой и нанес гель после бритья. После утреннего душа чувствовал себя пободрее, хоть спал совсем немного. Прилетел поздно, Ася конечно дала мне отоспаться чуть дольше, убрав из спальни телефон, чтобы никто не разбудил. Эта простая, тихая забота рождала в груди новую волну нежности.

Закончив утреннии процедуры, я пошел на запах свежесваренного кофе и блинчиков и, заметив Асю и Ромашку, остановился в дверях. Я любил наблюдать за этими двумя, они вечно что-то обсуждали. У Ромашки никогда не кончался список вопросов, а Ася только подкидывала ему новые, отвечая на то что он спросил. И они могли подолгу обсуждать какую-то тему, вдумчиво и серьезно. Никого сын так не доставал вопросами, как ее. Возможно, он догадывался – ни у кого бы другого не хватило столько терпения, чтобы так долго ему все разжевывать.

Сейчас Ася сидела в кресле перед панорамным окном в длинном атласном халате с широкими рукавами, сложив ноги на пуфике. Выглядела хоть и домашней, но такой изящной и красивой.

Рядом с ней лежал верный Звонок, который не отходил от Аси ни на шаг. И даже сейчас, посапывая, приоткрывал время от времени один глаз, поглядывая на хозяйку.

Снаружи валил мокрый декабрьский снег, припорошая белым идеальный газон перед нашим домом. Они с Ромкой время от времени засматривались на летящие хлопья, о чем-то негромоко переговариваясь. В руках Ася держала керамическую чашку, которую мы с ней слепили на одном из свиданий где нам проводили мастер-класс по керамике. Кривоватую, но определенно ее любимую.

– Правда столько снега? – удивлялся Ромка, глядя на Асю большими доверчивыми глазами.

– Правда, – кивнула он с улыбкой. – Столько наметает, что можно провалиться и не выбраться.

– Ого! – Ромка подпер щеку кулачком, глаза загорелись. – А почему у нас снег сразу тает?

– Потому что мы живем на юге, – спокойно объясняла она. – Климат на юге отличается от климата Сибири. Здесь намного теплее и нет трескучих морозов…

– Что значит трескучих морозов? – тут же оживился сын.

– Это когда мороз настолько сильный, что деревья трещат, а снег под ногами скрипит. А еще, если плеснуть горячей водой, она тут же превратиться в пар.

– А почему?

Эта сцена грела душу. Ася стала такой неотъемлемой и важной частью нашей с Ромкой жизни. Открытая, умная, добрая и умеющая любить. Безусловно, сильно. Мы с ней многое пережили, многое боялись, но в реальности все оказалось настолько просто, что я сам этому удивлялся.

Ася будто недостающий пазл легко встроилась в мою жизнь, при этом не теряя себя. Она продолжала работать, смеяться, жить своей жизнью и… учила нас жить тоже. Замедляться, радоваться мелочам, ценить простые вечера и замечать моменты. Мне, привыкшему мыслить масштабными результатами это пошло на пользу.

Дом с ней стал гораздо уютнее, теперь повсюду встречались ее вещи: недовязанная кофта, забытая на диване, мягкий любимый плед с недочитанной книгой на кресле у панорамного окна. Там же она любила работать, хотя на втором этаже для нее был сделан кабинет. Ванная пополнилась всякими баночками, кухня – новой посудой. А еще запахи! На кухне всегда теперь витали запахи еды, а наша постель умопомрачительно пахла Асей. Наш дом стал по-настоящему домом. Не местом, где мы с Ромкой жили между моими командировками, а центром тепла и уюта, куда хотелось возвращаться.

– О, пап, ты проснулся, – Ромка, заметив меня, радостно замахал рукой. – Видел, на улице снег идет? А Ася говорит, что в Луговском снег лежит всю зиму.

Я прошел к ним и потрепав Ромку по голове склонился, чтобы поцеловать Асю. Коснувшись щеки, она заглянула мне в глаза, и, поднявшись, прошла к кофемашине, чтобы сделать для меня кофе. Звонок процокал следом, охраняя свою бесценную хозяйку.

– Да, Ромаш, – подтвердил я, опускаясь рядом с ним. – Там много снега, потом он тает и питает землю. Поэтому там всегда хороший урожай, если к выращиванию подойти с умом.

– Ты будешь блинчики? – спросила Ася, глянув на меня через плечо.

Я кивнул, не отрывая от нее взгляда. Два дня разлуки, а я снова ловил себя на том, что просто зависаю на ней… Любуюсь, как светлые пряди обрамляют лицо и падают на грудь, как светятся теплом ее глаза. От ее красоты меня просто вело.

Ромка уже позавтракал, поэтому остался в кресле рисовать свои шедевры, а мы с Асей прошли за стол.

– Ну как все прошло? – она подсела ближе, и запустила пальцы в волосы на затылке, как всегда пустив мурашки.

Я поймал ее руку и поцеловал запястье.

– Все хорошо. Договорились, подписали. Будем работать.

– Я в тебе не сомневалась, – Ася просияла и послала мне победную улыбку. – Перед тобой вообще сложно устоять.

– Ну если даже ты не устояла, – хмыкнул я, обворожительно ей улыбнувшись, а потом, вспомнив, спросил: – Кстати, ты уже одобрила макет дома?

Она смущенно улыбнулась, и чуть сморщила нос.

– Нет, отправила на доработку.

– Опять? – я вскинул бровь. – Это который раз уже?

– Пока что третий, – виновато, но твердо сказала она. – Но, сам понимаешь, это очень важно. Если бы они слушали, что я говорю, им не пришлось бы переделывать…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Согласен, – меня веселила ее дотошность, сотрудники строительной компании уже вздрагивали, когда понимали, что снова что-то не так. – Пусть работают.

Я все же уговорил Асю помочь с постройкой дома. На это потребовалось много времени и железобетонных аргументов, но в итоге она сдалась, хотя я и понимал, что ей далось это непросто. Она до сих пор иногда заводила разговор о том, что это может подождать.

Это она еще не видела свой новогодний подарок, который впрочем я собирался вручить сегодня. Хотя идеально было бы под бой курантов. Но если додумаюсь сделать это на ужине у родителей, где мы и будем праздновать Новый год в семейном кругу, она будет очень смущена. И черт знает, как это все может обернуться. Асе нужно больше времени, чтобы реагировать иначе.

Закончив завтракать, я спросил:

– Ты не занята сейчас?

– Нет, – она подозрительно на меня посмотрела. – А что?

– Хочу тебе кое-что показать.

– Давай, – оживилась Ася, потом осмотрела себя. – Мне нужно переодеться?

– Нет, ты потрясающе выглядишь, – я осмотрел ее фигуру, укутанную в этот красивый, и к сожалению закрывающий все халат.

Предупредив Ромку, что отойдем в гараж ненадолго, мы вышли в боковую дверь и оказались в просторном гараже на пять машин. Здесь зимовал мой «додж», недавно приехала еще одна коллекционная машина – «мустанг», городской «х7» и Асина любимица «карина», которая среди этого ряда выглядела очень смешно. И теперь к ним присоединился новенький серебристый «мерс» а-класса.

– Ты купил новую машину? – Ася восторженно обвела авто взглядом. Подошла и провела по кузову рукой, расплывшись в улыбке. – О-о, Тим, она такая приятная. И красивая.

Что было по-настоящему красиво, так это она рядом со своей новой тачкой. Ася улыбнулась и прошла ко мне, обхватив за шею и прижавшись всем телом, отчего мне захотелось посадить ее на капот машины и проверить наличие белья по этим шикарным халатом.

– Поздравляю! – искренне порадовалось она и, привстав на цыпочки, потянулась за поцелуем.

– Купил, – подтвердил я, подхватывая ее под бедра и приподнимая на свой уровень. Она обхватила мою талию ногами и вцепилась в плечи. – Но не для себя.

Ася нахмурилась.

– А для кого?

Я многозначительно посмотрел на нее, потом, удерживая одной рукой, достал ключи и потряс рядом с ее лицом.

– Не-ет, – медленно протянула она и покачала головой. – Это что, шутка?

– Сегодня же не первое апреля, – усмехнулся я. – Никаких шуток.

– Но… это слишком, – пробормотала она, переведя взгляд на машину. – Она выглядит очень дорогой.

– Это для того, чтобы не ездить в автосервис каждые две недели и чувствовать себя безопасно, когда сидишь внутри. Согласись, твоей малышке пора на покой. Мы никуда ее из гаража не выгоним, но пусть она станет машиной для души, а эта… для жизни.

– Но это не то, что дарят в начале отношений…

– Неважно сколько нашим отношениям, Асенька, если они ощущаются так…

– Я не могу… – покачала головой Ася, хмурясь

– Да ну? – усмехнулся я. – Давай я покажу тебе, что делать дальше.

Поднес ее к водительской двери и поставил на ноги, открыл и сделал приглашающий жест. Это был беспроигрышный вариант заставить Асю влюбиться в эту машину.

Она посмотрела на меня долгим взглядом, вздохнула, но все же села. Дверь закрылась с роскошным мягким щелчком. Я сел на пассажирское и внимательно следил за ее лицом, на котором уже появлялась особенная улыбка – восторг, смешанный с волнением.

– Боже, какой руль… – она провела ладонью по ободу. – И пахнет так вкусно…

– Заводи, – я кивнул.

Ася послушно нажала кнопку и затаила дыхание, а потом тихо рассмеялась, не отводя взгляда от приборной панели.

– Слышишь? – она посмотрела на меня сияющими глазами. – Он так ровно работает, как будто мурлычет.

– Именно, – усмехнулся я, опершись о дверь. – Считай, что это твой новый питомец.

Я устроился в кресле и просто смотрел на Асю. На то, как она, немного смущенная, но невероятно заинтригованная, держит руль, как нервно прикусывает губу, когда осматривает множество кнопок, и как в тот же момент на ее лице вспыхивает улыбка.

В этот момент все стало неважным. Я хотел увидеть именно это, ее глаза, полные счастья. Хотел, чтобы она снова почувствовала, что мир это не только про боль и потери, что в нем есть место радости, подаркам, легкости.

Ася бросила на меня быстрый взгляд и улыбнулась, заметив, что я не свожу с нее глаз.

– Что? – спросила она, слегка смутившись.

– Просто смотрю, – честно ответил я. – Тебе очень идет.

- Но я не могу ее принять, - Ася вздохнула, борясь с собой. Было видно, что ей нравится машина, но установки в ее голове мешают. - Просто не могу. Не сейчас… я буду чувствовать себя обязанной.

- Ася, - я остановил ее, взяв за руку и сжав холодные пальцы - опять разволновалась. - Хорошо. Я все понимаю. Давай так. Пока ты будешь использовать ее только чтобы отвозить Ромку на занятия.

- Ты боишься отпускать Ромашку со мной? - она встревоженно вскинула взгляд, ее пальцы невольно сжали мои.

- Ты же знаешь, что нет. Но помнишь, вы простояли на трассе два часа ожидая меня, потому что у тебя лопнула стойка и пружина уперлась в колесо.

- И мы отлично провели время… Ромашка был в порядке.

- Я знаю, - я улыбнулся, вспомнив, как приехал, а машина оказалась пустой. Думал свихнусь в тот момент от нахлынувших ужасных мыслей, а они просто ушли собирать листья в лес неподалеку. - Но я хочу, чтобы у вас не было таких ситуаций, чтобы вы были в безопасности и могу это обеспечить.

Ася понимала, что я имею в виду и сама разделяла мои взгляды. Тот случай тогда заставил ее поволноваться, потому что она была не одна.

– Это очень дорогая машина, - Ася вздохнула, будто принимая поражение. - Ты мог пощадить меня и купить что-нибудь попроще…

- Представляю, какими бы словами окрестила меня Лерка, купи я тебе что попроще - в притворном ужасе округлил глаза, и Ася улыбнулась, зная свою подругу лучше меня.

- Хорошо, - согласилась она, и я едва не вскинул кулак в знак победы. - Только она такая красивая, что если я где-то…

– Ты можешь задевать что угодно, кроме людей, – с весельем в голосе перебил я, помня ее рассказ о старахах бывшего. – У машины хорошая страховка и у нас нет цели продать ее потом подороже потому что она «не бита не крашена». Просто води так же, как свою «карину».

Ася неуверенно кивнула, потянулась ко мне и обняла, уткнувшись в шею.

– Спасибо.

***

Новый год был единственным днем в году, когда вся наша семья собиралась вместе за родительским кухонным столом и своими руками готовили праздничный ужин. Ася от этой маленькой традиции пришла в восторг. В ее глазах это выглядело почти волшебством: шумная кухня, музыка старых советских фильмов с телевизора, смех, хлопоты, все это добавляло обычному дню ощущение сказки.

С самого обеда кухня превратилась в оживленный улей. Каждый был задействован, отлынивать не позволялось никому. На фоне играли традиционные старые комедии, которые мы все видели с десяток раз, и все равно мама хихикала на одних и тех же моментах как в первый раз.

Папа фаршировал гуся начищенной картошкой, а мама уперев руки в бока, контролировала процесс.

– Валь, проверь, чтобы там не осталось пустого места, – она заглядывала ему под руку, высматривая каждую щелочку.

– Соф, ну я первый раз что ли? – притворно возмутился отец, но уголки губ тут же дрогнули.

– Конечно, не первый, – мама смягчилась и погладила его по плечу.

Он поднял гуся, прищурился, как скульптор, любующийся готовой работой, и с хитрым прищуром взглянул на нее:

– Нормально, как думаешь?

– Идеально, – мама чуть привстала и поцеловала его в щеку.

– Уверен, без тебя бы картошка не улеглась, – с доброй иронией поддразнил отец и родители рассмеялись.

Я тоже невольно усмехнулся, глядя на их мини-спектакль.

– Пап, как думаешь, красиво? – спросил Ромка, демонстрируя как он выкладывает икру на маленькие бутерброды.

– Отлично получается, – я кивнул и поднял большой палец вверх, и сын просиял, продолжив свое нехитрое дело.

Ася сидела рядом с Кирой и сосредоточенно крошила соленый огурец на оливье, время от времени отправляя кусочек в рот, пока сестра шустро выкладывала и смазывала слои селедки под шубой. Перетирая блоки сыра в какую-то невообразимую гору сырной стружки, я прислушался к их разговору.

– И после такого он позвал тебя на свидание? – тихо спросила Ася, округлив глаза.

Кира только хмыкнула, явно наслаждаясь эффектом, и медленно кивнула.

– Позвал, – ее губы растянулись в хитрой улыбке. – У меня в жизни такого свидания не было…

Ася подалась ближе, волосы упали ей на лицо, глаза блестели от любопытства.

– И что вы делали? – в ее голосе звучала почти детская жажда узнать все подробности, она даже перестала крошить огурец и замерла, уставившись на Киру.

Та загадочно прищурилась и многозначительно посмотрела на Асю.

– Объезжали его жеребца, – лицо Киры светилось удовольствием.

У Аси отвисла челюсть, глаза распахнулись так широко, что я чуть не рассмеялся, выдав себя.

– Прям на первом свидании? – в голосе звучал ужас, смешанный с восторгом.

– Да жеребца, в смысле, настоящего! – Кира не выдержала, захохотала и легонько стукнула Асю по плечу. – Вот ты пошлячка!

Я не удержался от подкола и, не снижая громкости, спросил:

– Как интересно, Кирюх, чьего это ты жеребца объезжала, м?

Она стрельнула в меня острым взглядом, способным убить наповал, прошептав одними губами «заткнись». А поздно, надо было тише шептать, громко хмыкнув, я продолжил:

– Весело было?

Родители ошарашенно замерли от такой информации, глядя на Киру.

– Дочь? – протянул отец, медленно поднимая бровь вверх.

Кира жалобно вздохнула.

– Все-то вам надо, – буркнула она.

– Не одной же Асе интересно, – поддразнил я, и та укоризненно на меня посмотрела, я в ответ подмигнул.

– Кирочка, неужели тебе кто-то понравился? – мама моментально забыла про все свои дела, с жадным любопытством уставившись на дочь.

Кира зыркнула на меня, проведя пальцем у шеи, а потом вздохнула.

– Кто-то понравился, – она слегка покраснела от смущения, что меня жутко радовало. Все таки бесить сестру оставалось одним из любимых хобби даже во взрослом возрасте.

Мама всплеснула руками, глаза засияли, и они с отцом загадочно переглянулись. У нас с Асей тоже была такая привычка, переглядываться и без слов понимать друг друга.

– И кто же он, конюх? – не удержался я, ухмыляясь.

– Мы все узнаем, когда Кира будет готова рассказать, – вдруг встала на защиту сестры Ася, многозначительно осмотрев нас. Кира уже красная как помидор, делала вид, что смазывание слоя майонезом самое интересное что может быть на свете.

– Так нечестно. Ты то уже знаешь.

– А ты подождешь, – сказала она с заговорщической улыбкой.

В этот момент Ромка, все это время молча занимавшийся бутербродами, вдруг выдал:

– А жеребец красивый был?

И кухня взорвалась смехом, даже Кира не выдержала и прыснула, прикрыв лицо ладонями.

Вообще, неудивительно, что мы так заинтересовались, ведь Кира со своим характером всегда умудрялась держать мужчин на расстоянии. Считала большинство из них слабаками и демонстрировала им это с таким презрением, что бедолаги, пытавшиеся ее добиваться, разбегались сами. Вспыльчивая, крикливая, дерзкая, она никогда не боялась спорить с мужчинами и бросать им вызов.

Поэтому полноценных отношений у нее не было многие годы, пару интрижек во время учебы и все. Поэтому ужасно хотелось увидеть того, кто ей понравился и решился пригласить на свидание. Наверняка это мужик со стальными яйцами и терпением удава.

Кира со временем обязательно все расскажет, но удивительно, что сейчас она доверилась именно Асе. Я уже давно заметил, что они стали довольно близко общаться, но если сестра стала делиться сердечными делами с Асей, то значит полностью ее приняла, что меня не могло не радовать.

Пойдем на отдых перед ужином, допрошу Асю. Все-таки надо пробить, что там за мужик на фоне появился. Она конечно не скажет сразу, но я был полон решимости применить действенные методы допроса.

Я посмотрел на нее в этот момент, Ася поймала мой взгляд, и, прочитав в нем одолевающие меня мысли, вспыхнула и опустила лицо.

Я обвел взглядом кухню. Мама с папой стояли бок о бок, обсуждая на какую температуру поставить духовку; Ромка с гордостью нарезал еще партию хлеба на бутерброды; Кира, делая вид, что ее не смутило наше внимание, выравнивала верхний слой салата; Ася отправляла в рот очередной кусочек огурца.

И в этот момент я почувствовал, как меня захлестнуло такое простое, чистое и сильное чувство. Счастье. Будто внутри меня расправились какие-то давно сложенные крылья.

Все шло как надо.

Эпилог

Август следующего года.

Мы лежали на пледе у самого берега озера, слушая, как тихо потрескивает костер, пожирая тонкие сухие ветки. Пламя мерцало, отбрасывая на нас живые тени. Августовская ночь была слишком теплой для конца лета, и казалось, что даже воздух вокруг был густым от запаха трав и дыма костра. Где-то неподалеку кричала сова, а над нами одна за другой сыпались звезды, оставляя короткие светлые царапины на черном небе.

Мы решили не упускать теплую погоду и заночевать на озере, чтобы создать новые воспоминания и перечеркнуть горькие, годичной давности. Очередное лето в деревне прошло очень ярко, мы обживались в новеньком доме.

Он получился ненамного больше моего старого пятистенка, но зато уютным и светлым, из бруса и с наличниками на окнах. Тимур в этом году осваивал новые поля, что добавило ему работы, но начавшаяся уборочная обещала стать самой масштабной и прибыльной за все его ведение бизнеса.

Ромка в этот раз все лето провел с нами в деревне, наслаждаясь полной свободой перед первым классом. Я учила его лазать по деревьям, строить шалаши, превращая городского мальчишку в деревенского сорванца. Ему нравилось разбираться в растениях, ягодах и грибах. Мы целыми корзинами собирали сначала ягоду, чтобы сварить варенье, а потом подберезовики и подосиновики, грузди и лисички, и вместе готовили их для Тимура.

Из клиентов у меня осталась только Марина, которая не отказалась от меня даже в самые трудные времена, выдерживала мои пропажи и терпеливо относилась ко всему происходящему. Я не смогла ее оставить и мы продолжали работать над ее брендом.

Ну и еще я лично взялась за соцсети агрокомпании Тимура, и этим летом мы перевалили за пятьдесят тысяч подписчиков. Блог рос, бизнес тоже, мужики продолжали участвовать в новых видео, но уже настолько привыкли к этому, что их расслабленность и вечные приколы только добавляли живости роликам.

Жизнь играла яркими красками и все было настолько хорошо, что порой я в страхе замирала, ожидая, что это хорошее ускользнет. Но Тимур возвращался с работы, пахнущий пылью, потом и соляркой, обнимал меня так, будто не видел неделю и тревожные мысли улетучивались сами собой.

– Смотри, – сказал он вдруг тихо и указал на небо. – Видела?

Я подняла голову. Звезда прочертила небесный купол и растаяла в темноте.

– Что ты загадал? – спросила я едва слышно, наблюдая за еще несколькими вспышками на небе.

Он медленно провел ладонью по моей руке, и он усмехнулся.

– То же, что и год назад.

Я заинтересовано приподнялась на локте, и он повернул голову, поймав мой взгляд.

– Я тоже загадала желание, которое загадывала год назад, – меня поразило такое совпадение и стало нестерпимо любопытно: – И что же ты загадал?

– Скажу, если ты скажешь, – хитро прищурился он.

Я смущенно улыбнулась.

– Ну, у меня сплошная банальщина, – пролепетала, отводя взгляд.

– Теперь мне еще интереснее, – он коснулся подбородка пальцами и повернул к себе. – Говори.

Посмотрела прямо в его глаза, где отражались звезды, и сказала честно:

– Я загадала… чтобы это, - указала на себя и него. - Никогда не заканчивалось.

Его взгляд мог бы расплавить меня в этот момент.

– Это никогда и не закончится, – произнес он с такой спокойной уверенностью, будто четко знал наше будущее.

Я позволила этому обещанию разлиться по телу теплом.

– Теперь ты, – напомнила я, когда он зарылся лицом в мои волосы, вдохнул их запах и попытался притянуть меня ближе для поцелуя.

Он чуть усмехнулся, и от этой усмешки по спине пробежала дрожь.

– Обещай не пугаться.

– Меня пугают такие подводки, – я нервно выдохнула, сердце забилось чаще. – Говори уже.

– Чтобы ты стала моей женой, – просто сказал он, впиваясь в меня внимательным взглядом.

А я ошарашенно смотрела в ответ. Это было… неожиданно.

– И год назад тоже? – не верила я. Мы же тогда едва несколько месяцев встречались.

Тимур кивнул, провел большим пальцем по моей щеке, задержавшись у губ.

– И год назад… – прошептал он. – Я уже все понял, Ась. Что скажешь на это, солнце?

– Что ты с ума сошел… – ласково произнесла я. На самом деле сердце как сумасшедшая птица трепыхалось в груди, и я едва могла справиться с нахлынувшими чувствами.

– Ты права, совсем на тебе повернулся, – хрипло ответил он и, обхватив меня за шею притянул, чтобы поцеловать нежно и глубоко. Потом встал, прошел к машине, порылся там и вернулся с темной бархатной коробочкой.

У него еще и кольцо с собой? Я почувствовала, как руки начали дрожать.

– Знаешь, что я подумал? – он протянул руку и заставил меня подняться, а сам опустился передо мной на одно колено.

– М-м… – промычала я со слезами на глазах, потому что горло сковал спазм.

– Что твое желание вытекает из моего. И если ты исполнишь мое, я смогу всю жизнь исполнять твое.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я не могла отвести от него взгляд, и меня трясло как осиновый лист. Ноги подкашивались, и я опустилась рядом с ним на колени.

– Да? – хриплый шепот сорвался с его губ.

Я обхватила его щеки ладонями и кивнула, выдохнув заветное и твердое:

– Да.

Конец книги.

Конец