Знак алого меха

Глава 1. Реалии Аргрема 

Я ползла по протоптанной тропе, прижимаясь к земле, и колючки сухих кустов цеплялись за пропитанный потом и пылью мех на моих руках. В воздухе висела тишина, слишком натянутая и звенящая после вчерашней кровавой какофонии. Нужно было проверить, не затаилась ли в ранах мира хоть одна из тех тварей, что мы изгнали. Замирая на каждом шагу, я ловила малейший звук, и мои уши с пушистыми кисточками поворачивались сами собой, прочесывая пространство. Тишина. Пусто. И не учуяв больше вони тёмной энергии, которую излучали потусторонние монстры, — той самой, что встаёт комом в горле и щиплет ноздри, — решила, что можно возвращаться в лагерь.

Идя к палатке, я почувствовала, как засохшая кровь монстров стягивает кожу на лице. Отвратительный, сладковато-гнилостный запах, который не выветривается никогда. Иногда мне кажется, что это и есть истинный запах Аргрема — запах борьбы и одиночества. Особенно для таких, как я. Для женщин.

Моё имя Роана, и я женщина-зверолюд, которой недавно исполнилось 40 лет — совсем ещё молодой возраст. Моя мать растила меня в соответствии со статусом защитницы и бойца, и я оправдала её ожидания. Но в тишине, оставшейся после её гибели, меня преследует один вопрос: а есть ли миры, где «оправдать ожидания» значит — полюбить и быть любимой? Где можно выбрать себе мужчину и остаться с ним навсегда, а не уйти сразу после рождения детёныша? В нашем мире – Аргреме – привязанность может обойтись очень дорого, даже к собственной матери. Что уж говорить о друзьях, товарищах или мужчинах.

Зайдя в палатку, я с наслаждением вдохнула слабый запах чистой кожи и трав, которым пахло внутри. Взяла чистую униформу из кожи лэсти – существа хоть и не хищного, но обладающего очень прочной шкурой, которую не пробить обычным ножом. Не забыла мыльный корень, пахнущий дымом и хвойной смолой, и мягкую впитывающую ткань. Выйдя, направилась к лидеру отряда, чтобы доложить о полном отсутствии живых порождений хаоса. Отчиталась я быстро и смогла наконец уйти к небольшому ручью в двух шагах от лагеря. Там часто можно было встретить моих соплеменниц, резвящихся в воде и громко болтающих о том, как они отличились в бою. Намылила волосы, и аромат костра и сосны окутал меня, прежде чем я нырнула, чтобы ополоснуть их, — благо глубина позволяла. Ледяная вода обожгла кожу, смывая не только грязь, но и остатки адреналина. Выбравшись из воды, я разложила постиранную форму на горячие на солнце камни, вытерлась привычной тканью, надела чистую одежду и села погреться на берегу, позволяя теплу проникать в окоченевшие мышцы.

Мои мысли возвращались к сегодняшнему бою, к тому моменту, когда коготь твари просвистел в сантиметре от горла. Сама не знаю зачем, я заглянула в воду, будто ища подтверждения, что я еще здесь, жива. Из дрожащей глади на меня смотрела незнакомка. Те же синие, как вечернее небо, глаза с вертикальными зрачками, но в них не было ни капли торжества победительницы. Те же алые, редкие для зверолюдей кудри, но сейчас они были просто спутанным месивом. Привлекательные формы, о которых твердят мужчины, и жилистое тело, о котором с гордостью говорят матери. А между ними — пустота. Грустная девушка смотрела на меня из отражения, и я не знала, как ее утешить.

Вдруг откуда ни возьмись со стороны лагеря прилетел камешек в воду, отчего она пошла рябью и размыла печальный образ. Я сразу узнала по запаху — тёплому, с нотками мёда и пыли — Морису, ещё когда услышала, как кто-то тихо ступает сзади. Мы сражались в одном отряде, и она была дочерью маминой подруги по сражениям, потому мы дружили с самого детства.

— Снова сидишь и думаешь о том, как было бы здорово попасть в другой мир? — Мориса уселась рядом со мной, её плечо мягко упёрлось в моё.

— Конечно, — ответила я с явной иронией в голосе, но мы обе знали, что она была права.

— Я понимаю тебя. Тоже задумывалась о том, как было бы здорово, если война с этими тварями закончилась и мы перестали бы терять своих близких так часто и так нелепо. Но, к сожалению, ничего не изменить. Так зачем тешить себя несбыточным? — Она повернулась ко мне, и в её золотых глазах плескалось неподдельное беспокойство.

— Всё хорошо. Я оставила свои мечты далеко позади и смирилась с реальностью. Не переживай, — попыталась успокоить я её, поглаживая тёплую шершавую ладонь подруги.

В отличие от меня, Мориса была похожа на среднестатистическую зверолюдку: шоколадного цвета ушки, хвост и мех; высокая; с небольшой, но упругой грудью; узкими бёдрами, но стройными мускулистыми ногами. Её глаза цвета расплавленного золота впились в мои синие, пытаясь понять, говорю ли я правду или лишь пытаюсь её успокоить. В итоге она мне поверила — или сделала вид.

— С момента смерти твоей родительницы прошло два месяца. Я знаю, что тебе тяжело, как и любому из нас это причинило бы боль. Но нужно жить дальше. Может, тебе стоит найти оплодотворителя и завести малыша? Ты никогда не мечтала о сражении и не получала удовольствия от него, как большинство из нас. Я всегда чувствовала, что твой путь далёк от того, что уготовил тебе этот мир.

Приобняв меня, она прижалась тёплым боком и лизнула мою щеку грубым, как у кошки, языком, пытаясь поддержать, как это делали матери или родственницы, утешая младшую в семье. Я обвила хвостом её талию, принимая сочувствие, чувствуя, как от этого простого жеста по телу разливается слабое тепло. Да, я была не похожа на своих соплеменниц. Я не рвалась в бой с улюлюканьем, предвкушая битву; не получала удовольствия от убитых мной монстров; не обсуждала достижения в бою и не гордилась ими. Лишь принимала как данность то, что если не мы, бойцы-зверолюди, то наш мир падёт окончательно.

— Ты же знаешь, я вся в свою мать, — выдохнула я, глядя на воду.

— Она... она любила отца до самого конца, хотя это и была глупость. Если я свяжусь с кем-то, я не смогу... Мне не выдержать разлуки. А родить дочь... и знать, что однажды я получу извещение о её гибели, как когда-то мать получила его о моём отце... Нет, — голос у меня дрогнул, и я замолчала, сжимая пальцы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мориса печально выдохнула и прижалась ко мне сильнее, зная эту истину. Посидев так ещё несколько мгновений, мы молча поднялись и, захватив мою высохшую на горячих камнях форму, пошли к костру, где уже, судя по дразнящему аромату жареного мяса и дыма, готовили ужин. Присев рядом с Геллой, с которой жили в одной палатке, мы с Мор (как я часто ласково называла свою почти сестру) принялись жадно есть поджаренное мясо морха — небольшого грызуна, которого разводили в основном на мясо. Ели мы с боевыми подругами всегда вместе — для сплочения отряда. Наевшись и запивая ужин полезным горьковатым травяным отваром, мы услышали, как командир отряда Рисса встала, чтобы сделать объявление. Все разом перестали разговаривать, и наступила та самая звенящая тишина, которую я так хорошо знала, — обычно за трапезой стоял тот ещё гомон.

— Мне нужно кое-что сказать вам, — начала она, и её голос прозвучал как удар хлыста.

— По артефакту связи сообщили, что скоро прибудет отряд магов для помощи. Наконец-то наш запрос удовлетворён. — В её голосе заплясали ядовитые искры сарказма.

— После того как погибли три наши сестры, они, видимо, поняли, что мы тут не в салочки играем. Тишину вмиг разорвали взрывные обсуждения. Маги! Чужаки. Надменные существа с силой, которой мы не понимаем. Мориса тут же схватила меня за локоть, её коготки впились в кожу. Я же не могла отделаться от мысли: их появление — это спасение или новая беда?

Глава 2. Встреча с магами

Разойдясь после тревожной новости по спальным местам, я провалилась в сон, как в бездну. Бой выдался не просто сложным – он выжег душу. И потому мне приснился кто-то большой и крепкий, чьи невидимые руки обняли меня со спины, а голос, низкий и тёплый, шептал на ухо небылицы: что всё будет хорошо, что мне не нужно больше сражаться, что меня защитят и мной дорожат. Стало так спокойно и легко на душе, что я позволила себе утонуть в этом обмане, уплыв в глубь сна. Утро встретило нас удушающей, влажной духотой, предвещавшей бурю. Даже поднять голову с подушки было подвигом. Мор сходила со мной до ручья, где мы, скрываясь за высохшим деревом, справили нужду, а после умылись ледяной водой и почистили клыки терпким зубным порошком.

– Как думаешь, среди них найдется достойный мужчина? – Подруга смотрела на меня пристально, прижав уши к голове. Её хвост нервно подёргивался, выдавая напряжение, – она не ждала ничего хорошего и заранее готовилась к разочарованию. Чтобы поддержать её, я ответила, что всё возможно, – в конце концов, её требования к партнёру были не так уж высоки: сила, чтобы дать здоровое потомство, и отсутствие откровенной глупости. Мориса отчаянно хотела детёныша, и я мысленно уже готовилась стать его тётей. Неудивительно, что большинство женщин в отряде ждали магов с нетерпением, едва прикрытым деловым спокойствием. Для многих материнство было единственным шансом обрести родное существо, которое можно будет любить без оглядки и условий.

Ближе к обеду с опушки леса донеслись быстрые, чуждые нашему лагерю шаги. Рисса позвала нас, рыкнув негромко – ровно настолько, чтобы наш чуткий слух уловил приказ. К моменту появления магов мы уже стояли в строю, испытующе вглядываясь в незнакомцев. Их было всего четверо, что при нашей двадцатке казалось каплей в море. Один из мужчин отделился от группы и направился к нашей предводительнице. Все маги были закутаны в тёмные, пыльные мантии, скрывающие и тело, и лицо. Остановившись в паре шагов от Риссы, незнакомец сбросил капюшон, и мы наконец разглядели его лицо. Маг был среднего роста, примерно с меня. Чёрные волосы лежали небрежными прядями, будто он только что вышел из боя, черты лица – острые, высеченные резцом. Он выглядел так, будто разучился улыбаться при рождении. Его тёмные, почти чёрные глаза медленным, оценивающим взглядом обвели наш строй, на мгновение задержавшись (мне показалось, на Морисе) и вернувшись к Риссе.

– Меня зовут Ласси, я глава отряда, присланного из Руана, – его голос был ровным и глухим, без единой нотки приветливости.

– Со мной Дэрч, Халл и Мирей. – Позади него маги, чьи имена он называл, молча кивали. Он замолчал, ожидая ответа.

– Рисса, глава этого отряда, – отрезала наша предводительница, окинув его взглядом, полным скрытой угрозы.

– Ждали к ужину. Палатка для вас готова. Мориса покажет, где можно умыться. Потом обсудим расписание, чтобы под ногами не путались. Резко повернувшись, она жестом подозвала Мор. Та, стараясь сохранять деловой вид, но не в силах скрыть лёгкий взмах кончика хвоста, вышла вперёд. Я же в это время следила за главой магов: его взгляд, скользнувший по Морисе, показался мне слишком заинтересованным для простого знакомства. Впрочем, и Мор не отводила от него глаз. Когда они ушли, некоторые женщины с нескрываемым любопытством провожали их взглядами. Меня же прошиб холодный пот от взгляда другого мага – того, что представился Халлом. Он прошёл совсем рядом, и его глаза обшарили меня с ног до головы, оставив ощущение липкой слизи. Я, конечно, знала, что мой алый мех – редкость, но никогда не считала это преимуществом. Особенно сейчас.

Позже, в палатке, пока я начищала до блеска свои ботинки, снаружи донёсся звук быстрых шагов. Это была Мор – она влетела внутрь, и, даже не видя меня в полумраке, безошибочно ринулась ко мне, ведомая запахом.

– Кажется, это ОН! – её шёпот был горячим и влажным у самого моего уха.

– Тот самый, от которого я хочу детей! Я отшатнулась, поражённо уставившись на неё.

– И как же ты умудрилась это понять за пять минут? – не удержалась я от сарказма.

– Он серьёзный! Не пялится на всех подряд, смотрит только на меня. Мне кажется, я ему правда понравилась, – в её голосе звенел неподдельный восторг.

– Ладно, рада, что он тебе приглянулся. Он и правда не похож на того хама, что смотрел на меня. Но не бросайся в омут с головой, – твёрдо сказала я, для пущей убедительности щипнув её за бок.

– Знаю, знаю, Ро, – она использовала домашнее прозвище, которое слышала только от матери и от меня. – Конечно, я не буду торопиться. Но я уже уверена – он единственный, кто меня зацепил. Боялась, что вообще никого не найду, – она хихикнула, игриво подняв бровь.

Усмехнувшись и пожелав ей удачи, я поправила обувь, и мы пошли на обед. Маги сидели с нами за одним длинным столом. К счастью, нам с Морисой достались места в дальнем конце. И всё равно я чувствовала на себе тяжёлый, наглый взгляд Халла. Он был похож на ходячий стереотип о магах: русые волосы, пустые карие глаза, субтильное телосложение и выражение лица, кричавшее о том, что он считает себя даром для любой женщины. Большую часть обеда мы потратили на обсуждение новой тактики в свете прибывшего подкрепления.

Закончив есть первее всех, я, заскочив в палатку за грязной одеждой, направилась к ручью. Всю дорогу до воды я ощущала за спиной тихие, но уверенные шаги. Как будто я их не услышу? Запах этого мага – сладковатый и приторный – преследовал меня с самой встречи. Нагнувшись над водой, я принялась яростно тереть юбку, каждый мускул в теле был напряжён и готов к атаке.

– Не требуется ли такой красавице помощь? – раздался голос сзади. А я-то надеялась, что он не за мной... Наивная.

– Спасибо, но я справлюсь сама, – буркнула я, даже не оборачиваясь. Голос прозвучал максимально недружелюбно, но я и не жаждала его общества.

– Что же ты так категорична? Я думал предложить тебе помощь... иного рода, – он похабно усмехнулся, и его голос пропитался грязным намёком.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Мне от тебя ничего не нужно. Ищи тех, кто ждёт твоей «помощи», – огрызнулась я, отбивая бешеный ритм хвостом по земле. Ухмылка сошла с его лица, сменясь злобной гримасой.

– Ну и оставайся одна, дурра! Я из жалости к тебе подошёл! – рявкнул он и, развернувшись, быстрым шагом удалился.

Я наконец выдохнула, и из груди вырвался короткий, нервный смешок. Буду только рада, маг ты недоделанный. Вернувшись в палатку, я устало повалилась на койку, и на меня накатила тяжёлая, чёрная хандра. До чего же я устала от этой жизни... Ни просвета, ни надежды впереди. Ради чего я встаю каждое утро?

Задумавшись об этом, я снова не услышала шагов подруги; лишь когда её ладонь коснулась моего плеча, я вздрогнула и обернулась. Увидев её встревоженное лицо, я махнула рукой.

– Всё в порядке. Просто отказала одному наглецу, который счёл за честь переспать со мной. Лежу, кости перемываю.

Мор немного расслабилась, хотя в её глазах всё ещё читалось недоверие. Затем её выражение сменилось, и она, сияя, принялась рассказывать, что успела выведать у Ласси о его семье, работе и взглядах на жизнь. Оказалось, он был одним из тех редких мужчин, которые хотят остаться со своей избранницей навсегда и растить ребёнка вместе, будь то сын или дочь. Я искренне обрадовалась за подругу и спросила, что она планирует делать дальше.

– Я ему нравлюсь, это точно! Его запах... он меняется, когда я рядом. Гелла и Раша тоже это подтвердили. Ты же знаешь, наш нюх не обманешь, а врать мы не любим и не умеем, – сказала она, и её уши задорно дёрнулись.

– Я так за тебя рада! Буду болеть за вас. Если что случится со мной... я буду спокойна, зная, что у тебя есть семья, – сорвалось у меня с языка, и по щеке покатилась предательская слеза.

Мор в ответ зашипела и больно куснула меня за мочку уха, отчего я вскрикнула.

– Куда это ты собралась?! И с чего это я останусь одна, дурная ты женщина, Роана?!

– Прости! Я просто... Каждый бой может стать последним. А теперь мне хоть немного спокойнее за тебя, – сдалась я.

Подруга расплакалась и, прижавшись ко мне, прошептала, что со мной ничего не может случиться, что я ей как сестра, единственная семья после смерти наших матерей. Я привлекла её к себе и принялась гладить по голове, успокаивающе проводя пальцами между её ушек.

– Всё будет хорошо. Прости.

На ужин мы спустились вместе. Мор сразу устроилась рядом с Ласси, и я заметила завистливые взгляды некоторых женщин – их можно было понять. Четыре претендента на всех, и лучший из них, судя по всему, уже занят. Многие понимали, что у магов всегда был выбор, и они избалованы вниманием. Такие, как Ласси – уважающие женщин, серьёзные, но не жестокие, и желающие создать настоящую семью, – были на вес золота и считались идеалом. Но было ясно как день – эти двое нашли друг друга с первого взгляда и теперь парили в своём собственном мире. Неожиданно посреди ужина, когда все обсуждали новый магический артефакт, способный точно предсказывать время открытия врат, Рисса встала, требуя тишины.

– Завтра ждём прорыв, – её голос прорезал гул, как нож.

– Не такой, как раньше. Он будет сильнее и масштабнее. Если раньше мы имели дело с тремя десятками тварей, то теперь их будет больше. Но с магами у нас есть шанс. Поэтому с утра – построение и тренировка. К полудню выдвигаемся к вратам.

После этих слов в воздухе повисла гробовая тишина. Ни весёлого гомона, ни споров – лишь тяжёлое, почти осязаемое напряжение. Быстро доев, мы молча разошлись по палаткам. Завтра нас ждал трудный день. Засыпая, я ловила в себе странное, тревожное предвкушение, хотя никогда не жаждала битв. К чему бы это? Так и не поняв, я провалилась в беспокойный сон.

Глава 3. Прощай, родной мир

Проснувшись на рассвете, я сразу почувствовала пустоту. Рука потянулась на соседнюю кровать, нащупывая привычное теплое плечо Морисы, но пальцы встретили лишь холодную, смятую простыню. В палатке витал едва уловимый, чужой запах – пыльный, с примесью озона и чего-то металлического. Магия. Сердце сжалось от щемящей догадки. Она ночевала у Ласси. Горько улыбнувшись, я потянулась к своей форме. Кожа была прохладной и шершавой, пахла дымом и потом вчерашнего боя. Ну что ж, хоть одна из нас обрела кусочек счастья в этом аду.

У ручья Мориса уже умывалась, и её лицо сияло таким светом, что было больно смотреть.

– Где пропадала? – спросила я, стараясь, чтобы в голосе не дрогнула нота горечи.

– Я спала с Ласси, – выдохнула она, и её золотистые глаза утонули в счастье. Её хвост вилял с такой безудержной радостью, что казалось, вот-вот оторвется.

Видя это сияние, я почувствовала, как мои собственные уши предательски прижимаются к голове, а в горле встает ком. С силой воли, выработанной за годы сражений, я заставила их распрямиться, а губы растянулись в натянутой улыбке. «Смирись, Роана. Твое счастье – в ее счастье. Больше тебе ничего не светит, и ладно. Главное, что она, твоя единственная оставшаяся семья, теперь не одна».

За завтраком я оказалась рядом с Ласси. Пристально глядя в его темные, серьезные глаза, я тихо, но четко прошипела, чтобы не слышали другие:

– Если ты причинишь ей хоть каплю боли, я найду тебя, даже если придется прорыться через все миры. И закопаю в самом глухом, забытом богом уголке Аргрема. Понял?

Он не отвел взгляда, не смутился. Его лицо осталось невозмутимым, но в глубине глаз я увидела не вспышку гнева, а стальную уверенность.

– Беречь ее – моя единственная и добровольная обязанность, Роана. Ее семья – теперь и моя, – его голос был тихим, но каждое слово падало, как заклятие.

И в этот миг я поверила. В его взгляде была та самая преданность, которую я когда-то видела в глазах своей матери, когда та говорила об отце. Нежность, предназначенная только одной женщине во всей вселенной. Что-то щелкнуло внутри, и на душу опустилось хрупкое, но настоящее умиротворение.

Поздравив Мор сжатием руки, я пошла собирать походную сумку, укладывая вяленое мясо, черствый хлеб, кусок сыра, сверток со сменой белья и флягу с водой с автоматической точностью солдата, идущего на поле боя.

Мы выступили с рассветом. Наша тройка – я, Мориса и Раша – двигалась в привычном боевом порядке, бесшумно скользя меж высохших, скрюченных деревьев. Мы перебрасывались короткими, обрывистыми фразами, но в воздухе висело нечто большее. То самое чувство предвкушения, что мучило меня с утра, сгущалось с каждым шагом, смешиваясь с липким, тошнотворным страхом. Впервые в жизни эти две противоположности бушевали во мне с равной силой, разрывая душу на части. Я мысленно прощалась с этим лесом, с небом, с этим проклятым миром. «Хорошо, что она пристроена. Теперь мне есть за что умирать», – пронеслось в голове в тот миг, когда мы вышли на окраину огромного поля, покрытого блеклой, выжженной травой, упиравшегося в линию темного, неестественного леса.

Разведя скудный, почти ритуальный костер, мы начали последние приготовления. Я точила свой меч – верный клинок, чья рукоять залоснилась от прикосновения моих пальцев. Он был не просто оружием; он был продолжением моей руки, вместилищем памяти о десятках убитых тварей. Неподалеку Рисса, ее дочь Гелла и маги ожесточенно спорили о тактике. Халл, его лицо перекошено высокомерием, и молчаливый Мирей яростно жестикулировали, тыча пальцами в карту. Рисса, чьи двести пятьдесят шесть лет были выжжены на ее лице шрамами и пеплом сотен сражений, стояла насмерть. Ее светлые уши были прижаты к голове в немой ярости, а белый хвост с когда-то откушенной верхушкой хлестал ее по бокам, словно плеть. Еще мгновение – и чаша терпения переполнилась бы. Но тут Ласси, до этого молча наблюдавший, положил тяжелую руку на плечо Халла и что-то тихо, но властно прошипел ему прямо в ухо. Тот замолчал, его лицо залила багровая краска. Ласси развернулся к Риссе и коротко кивнул:

– Твоя правота доказана кровью, а не словами. Делаем, как говоришь.

Напряжение спало, словно перерезали струну. Уши Риссы медленно распрямились, хвост утих. Я почувствовала острое, злое удовлетворение, глядя, как Халл, сжав кулаки, с рычанием отступает в тень. И тогда воздух начал звенеть. Словно натягивалась струна, готовая лопнуть. Мех на моей спине и предплечьях встал дыбом. Мы все, до единой, почувствовали это кожей, нутром – прорыв близко. Мы затоптали костер, и пепел смешался с пылью.

Заняв позиции, мы выстроились в боевые тройки. Маги встали за нашими спинами – живой щит, чья задача была пропускать через себя боль нашего мира, выстраивать барьеры из синеватой дымки и насыщать силой наши клинки, чтобы они горели в руках. Ожидание было недолгим и мучительным. Воздух сперва задрожал, как желе, потом завизжал, разрывая барабанные перепонки. И в пятидесяти метрах от нас пространство разорвалось с оглушительным, рвущим душу хлопком.

Из кроваво-черной дыры, расползающейся, как гниющая рана, хлынули кошмарные существа. Трехметровые рептилии, покрытые слизкой, переливающейся чешуей, бежали на кривых, неестественно согнутых лапах, и запах гниющей плоти, едкий и сладкий, разъедал ноздри. Бесформенные черные тени, полметра ростом, отскакивали от земли, как брызги жидкой тьмы, – их можно было уничтожить только огнем. И были другие, безымянные уродцы, будто падший бог, помешанный на уродстве, лепил их из гнили, кошмаров и обломков костей, стараясь превзойти сам себя в каждом новом творении. Начался ад.

Я ринулась в самое пекло, и мой меч, зачарованный магией, пел в воздухе, рассекая плоть тварей с мокрым чавкающим звуком. Синеватая дымка защитных чар окутала нас, отталкивая липкие щупальца темной магии. Сверкающие огненными стрелами снаряды пронзали черных слизней, те взрывались, разбрызгивая вязкую смолу – это работал Ласси. «Маги, оказывается, стоят своего хлеба», – мелькнуло у меня в голове, пока я на бегу, как всегда, следила за Морисой и Рашей.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мы держали строй, сдерживая натиск, работая как части одного смертоносного механизма. И вдруг из портала выползло Нечто, от чего кровь стыла в жилах. Шестиметровый горб из переплетенных мышц, покрытый шипами, сочащимися ядовитой слизью. Его голова была уродливо обтянута клочьями меха, словно содранного с живого существа, а тело покрывали гноящиеся, кровоточащие язвы. Оно двигалось на четырех мощных, как стволы деревьев, лапах, увенчанных когтями, способными распороть землю. От его появления по нашему строю пробежала судорога ужаса; послышались крики – кого-то успели ранить. И среди них – пронзительный, истеричный, животный визг. Халл.

Инстинктивно обернувшись, я увидела, как один из ящеров, воспользовавшись его паникой и попыткой бегства, вцепился в плечо мага, тряся его, как тряпку. Хоть он и был мерзавцем, но смотреть на это было жутко. Он был живым, разумным существом, пусть и ничтожным. Мы с девчонками молча переглянулись. Одного взгляда было достаточно. Пропустить это чудовище – значит подписать смертный приговор беззащитному поселению, где остались старики и дети. Рисса была на другом конце поля, отбиваясь от ящеров вместе с молчаливым Дэрчем. Увидев гиганта, она отчаянно рванулась бы к нам, но ее сдерживал плотный строй врагов. В ее глазах я прочла тот же приказ, что родился в моей душе: действовать сейчас! И тогда то странное, тревожное чувство, что не давало мне покоя все утро, вдруг кристаллизовалось в груди, превратившись в ясное, холодное, неотвратимое знание. Осознание того, что должна сделать я, и только я.

Моя кровь вспыхнула, закипела, затопила сознание огненной волной. Я вошла в режим берсерка. Это было похоже на внутренний взрыв. Кожа на руках и спине загрубела, став прочнее стали, с тихим скрежетом из фаланг пальцев выросли длинные, острые как бритва когти, отливавшие синевой. Мускулы вздулись, разрывая рукава униформы, тело вытянулось, становясь выше, массивнее, чуждей. Мех почернел, будто обуглился, впитывая весь свет вокруг. А мир в глазах залился багровой, пульсирующей краской. Сила, дикая, всепоглощающая, нечеловеческая, хлынула в каждую клетку, выжигая боль, страх, ния. Эта ипостась – наследие моих предков, редкий дар, просыпающийся в одной из тысячи. Плата за него – сутки полной, овощной беспомощности. Но я знала – у меня не будет этих суток.

– Роана, НЕТ! – закричала Мориса, ее голос полный ужаса и отчаяния, пробился сквозь гул битвы. Но я уже мчалась навстречу чудовищу, не чувствуя ничего, кроме яростной, чистой решимости. «Я защищу ее. Я защищу их всех. Это мой долг и мой выбор».

Впившись когтями в скользкий,покрытый слизью бок твари, я принялась раздирать его мечом, оставляя глубокие, сочащиеся черной кровью борозды. Шипы, острые как иглы дикобраза, вонзались мне в живот и бедра, но берсерк глушил боль, превращая ее в далекий фон. Монстр, взревев так, что задрожала земля, попытался сбросить меня, тряся своим телом, но я вцепилась в него мертвой хваткой, пробираясь к шее – единственному месту, лишенному костяной брони. В ярости тварь изловчилась, ее лапа с громким лязгом вырвала меч из моей руки и перекусила зачарованную сталь пополам. Собрав все силы, все остатки воли в комок, я оттолкнулась от ее тела и прыгнула к шее, впилась в нее когтями, как крючьями, и вонзила клыки в упругую, зловонную плоть. Чёрная, обжигающая, как кислота, кровь хлынула мне в глотку, вызывая судорожные спазмы желудка, но я не разжимала челюстей, чувствуя, как жизнь чудовища вытекает через эту рану.

Издалека, будто сквозь толщу воды, доносился отчаянный, разрывающий душу крик Моры, призывы отцепиться, что они придумают, как одолеть его вместе. Но я знала – это ложь. У нас не было времени. Жертв будет слишком много. Это был единственный путь.

С последним, нечеловеческим усилием, чувствуя, как трещат мои собственные кости, я разорвала глотку чудовища. Оно издало предсмертный, пузырящийся хрип и, судорожно дернувшись, рухнуло, потащив меня за собой в зияющую, пульсирующую бездну портала. Тот начал стремительно сжиматься, края его слипались. В последнее, растянутое мгновение я встретилась взглядом с Морисой. Ее лицо, залитое слезами и потом, было искажено горем, которое я читала так же ясно, как если бы оно было выжжено у меня на сердце.

– Люблю тебя! – успела прошептать я, шевеля губами, вкладывая в эту немую фразу всю свою душу.

– Не вини себя! Ласси держал ее, обхватив руками, не давая броситься в закрывающуюся пасть портала. Откуда в нем, маге, силы удержать ее, невероятно сильную воительницу, правую руку Риссы? Лишь страх потерять любимую, обретенную так недавно, мог дать ему такую мощь.

Рисса и другие уже бежали к нам, их лица были масками ярости и отчаяния, но было поздно. Слишком поздно. Пространство сомкнулось с глухим, окончательным хлюпающим звуком. Тишина. Давящая, абсолютная. Лишь предсмертные хрипы монстра и бешеный стук моего сердца, замедляющего свой бег. Я лежала на нем, на холодной, чёрной, безжизненной земле чужого мира, смотря в багровое, беззвездное небо. Я погрузилась во тьму, унося с собой образ ее лица.

Глава 4. Переход в Весчериум

Сознание вернулось ко мне нехотя, пробиваясь сквозь толщу беспамятства. Первым пришло обоняние — едкий, сладковато-приторный запах разложения впивался в ноздри, заставляя желудок сжиматься спазмом. Я лежала лицом в чём-то холодном и вязком. Не шевелясь, лишь приоткрыв веки, я попыталась осмотреться. Это был явно не Аргрем. Повсюду царила тьма — не ночная, а мёртвая, поглощающая свет. Ни стебелька сухой травы, ни намёка на жизнь. Небо было затянуто сплошной пеленой багрово-чёрных туч, от которых исходил зловещий тусклый отсвет. Я лежала на огромном, уже разлагающемся трупе того самого монстра. Его плоть подо мной была холодной и рыхлой.

Стиснув зубы, я попыталась отползти. Каждое движение отзывалось в теле огненной болью. Трансформация сошла на нет, исчерпав последние ресурсы моего организма, но она успела затянуть самые страшные раны, оставив на память глубокие, но уже не смертельные борозды от когтей на спине и боках. Вокруг не было ни души. Лишь я, труп и всепоглощающая тишина. Сил не осталось вовсе. Проклятая цена берсерка — после нечеловеческого всплеска силы тело превращается в выжатый лимон, в беспомощный овощ, не способный пошевелить и пальцем. Чёртово равновесие сил, ничто не даётся даром.

Преодолевая тошноту и головокружение, я наконец поднялась в полный рост, пошатываясь. Мы были на скале, у самого её края. В паре метров зияла бездна, чёрная, бездонная, не обещающая ничего, кроме небытия. До края пропасти оставался один неверный шаг. По какой-то невероятной удаче я не свалилась туда. Сердце ёкнуло от осознания этой хрупкой грани. Сомневаюсь, что в этом мире можно найти что-то, кроме смерти. Я обречена на мучительный конец. Горькая мысль пронзила сознание: За что? Чем я так провинилась перед богами? Перед глазами встало лицо Морисы — искажённое ужасом в последнюю секунду. Ей будет невыносимо больно. Но теперь с ней Ласси. Он сможет стать её опорой, заполнить пустоту. А сёстры по оружию... они будут помнить. Они передадут легенду о том, как Роана пала, защищая их и беззащитный город. В этом был слабый лучик утешения.

Нужно было уходить. Запах крови и смерти — как маяк для других обитателей этого кошмара. Я поплелась вдоль каменистой стены, нащупывая ногами узкую, едва заметную тропу, ведущую вниз. Каждый шаг давался с трудом. Я прислушивалась, втягивала воздух, пытаясь уловить малейший звук или запах, но вокруг царила гнетущая, мёртвая тишина. Воздух был тяжёлым, пропитанным эманациями чистого хаоса, запахом тлена и чего-то невыразимо мерзкого, отчего по коже бегали мурашки и хотелось постоянно, нервно передёргивать плечами.

Спуск казался бесконечным. По моим ощущениям, прошла добрая половина суток по времени Аргрема, а конца скале всё не было видно. Я делала остановки, прислоняясь к холодным камням, чувствуя, как земля уплывает из-под ног. Голова кружилась, силы таяли с каждой минутой. Но оставаться на месте значило подписать себе смертный приговор.

И вдруг тропа пошла на поворот, открывая выход на обширную равнину. Бесплодную, усеянную редкими грудами камней, не дававшими никакого укрытия. Выйти на такое открытое пространство в моём состоянии было самоубийственно. Любой хищник заметил бы меня за версту. Я чувствовала, как слабость разливается по телу горячей свинцовой волной. Раны, благодаря регенерации, почти затянулись, но невыносимая жажда сжигала горло и губы. Я сглотнула сухой комок, стараясь даже не думать о еде. Моя сумка с провизией осталась там, на поле боя, в моём мире.

И в этот момент я почувствовала его — знакомое, противное напряжение, сгущающееся в воздухе. Так пахнет готовый разверзнуться портал. Сердце забилось в груди с бешеной силой, как загнанный зверь. Неужели шанс? Неужели я смогу вернуться домой? Но тут же мех на моей спине и плечах встал дыбом, а по коже поползли ледяные мурашки. Я почуяла их — тварей хаоса. Они сползались к месту будущего разрыва, как стервятники на падаль. Мне нужно было проскочить! Прямо сквозь них!

Раздался оглушительный хлопок, воздух задрожал, и пространство разорвалось, вывернувшись наизнанку кроваво-чёрной воронкой. Ждать. Ждать, когда основная масса выйдет. Я прижалась к камням, затаив дыхание. Обычно порталы держатся всё время боя, но последний, что поглотил меня, захлопнулся сразу после гибели главного монстра. Здесь всё могло быть иначе. В мире хаоса нет никакой логики. Но этот шанс — единственный. Другого не будет.

Вот основная толпа тварей вывалилась в новый мир, их дикие крики понеслись по равнине. Я сжала пальцы в кулаки, собирая волю в комок. Сейчас или никогда. Один глубокий вдох — и я рванула с места, выжимая из своих мышц всё до последней капли силы. Губы я прикусила до крови, чтобы боль не дала мне потерять сознание. Я летела, не чувствуя под собой ног, видя лишь мерцающий разлом в реальности.

В последний миг я почувствовала, как пространство сжалось вокруг меня, словно густая вода, оказав сопротивление, а затем — я вывалилась на мягкую, влажную траву. В нос ударили знакомые запахи: дым, палёное мясо, кровь и... что-то новое, чужое. Меня чуть не вырвало от контраста. Звон в ушах, искажённые крики, рычание. Я подняла голову и обомлела.

Передо мной сражались воины. Мужчины. Но какие! Высокие, как наши самые рослые воительницы, но невероятно широкоплечие, с рельефной мускулатурой, игравшей под кожей при каждом движении. Рядом с ними я чувствовала себя хрупкой тростинкой. Они сражались с яростью и грацией истинных богов войны, их движения были отточены и смертоносны.

Я так засмотрелась на это зрелище, что не сразу заметила тень, накрывшую меня. Меч, огромный и тяжёлый, был уже занесён над моей головой. Инстинкт сработал быстрее мысли. Я резко откатилась, издав низкое, предупреждающее шипение, и затараторила, задыхаясь:

– Стой! Не бей! Я не одна из них! Я не монстр, я разумная!

Мужчина замер, его глаза, цвета летнего неба, расширились от изумления. Монстры не умели говорить. Битва вокруг стихла, несколько воинов разошлись, проверяя добитых тварей. Портал позади меня с громким хлюпающим звуком захлопнулся. Пути назад не было.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Кто ты? И как ты появилась из портала? Оттуда выходят только твари. Ты... новый вид нежити? — его голос был мелодичным, но твёрдым. Он был высок и строен, с длинными, идеально прямыми волосами цвета спелой пшеницы, спадавшими до пояса, и заострёнными ушами, торчавшими из-под них.

Я могла понимать его! Облегчение волной прокатилось по мне. По крайней мере, не придётся объясняться на пальцах. Но откуда этот язык здесь?

Рядом с ним, бесшумно как призрак, возник другой. Я почуяла его раньше, чем увидела — запах дождя, мокрой шерсти и дикой силы. Он был ещё выше, на целую голову превосходя своего светловолосого спутника, и шире в плечах. Его мускулы не были бугристыми, они перетекали друг в друга под тёмной кожей, говоря о звериной, прирученной мощи. Но главное — его глаза. Чёрные, как смоль, и пронзительные, как взгляд хищника, они изучали меня с безжалостным любопытством. Светловолосый походил на утончённого мага-воина, а этот... этот был самим зверем, обличённым в плоть.

–Поймите, — начала я, всё ещё сидя на земле и глядя на них снизу вверх, — я из другого мира. Я сражалась с этими же тварями, как и вы. Меня засосало в портал, когда я убивала их альфу. Я оказалась там, — я кивнула в сторону, где только что был разрыв, — в их мире. Это был ад. Я уже потеряла надежду, но почуяла, как открывается новый портал... Это был мой единственный шанс. Я надеялась вернуться домой, в Аргрем, но... попала сюда. Выходит, и ваш мир страдает от тех же проклятых прорывов? — Закончив свой сбивчивый рассказ, я посмотрела им в глаза, пытаясь прочесть их реакцию. И увидела там не просто удивление, а подлинный интерес, смешанный с сочувствием.

Мой рассказ явно поразил их. В их мире такое, видимо, было впервые.

– Из другого мира? — переспросил светловолосый, его брови удивлённо поползли вверх. — Какой ты расы?

– Зверолюд. Меня зовут Роана. Мой мир — Аргрем.

– Меня зовут Вичи, — отозвался светловолосый. — Я эльф. А моего угрюмого спутника — Брэм. Он оборотень. Мир, в который ты попала, зовётся Весчериум. Здесь также обитают драконы — ты могла бы увидеть их в небе, будь сейчас день. Они разумны и помогают нам в борьбе с прорывами.

Эльфы... Оборотни... Упоминания о них сохранились в древних легендах моего народа. Говорили, они ушли в иные миры, когда боги покинули Аргрем, и он погрузился в бесконечную войну. Я перевела взгляд на Брэма. Он подошёл ко мне с лёгкостью большого кота, его движения были полны скрытой силы. Он молча протянул руку, чтобы помочь мне подняться.

–Ты истощена, — его голос был низким, хриплым, похожим на отдалённый рык. — Тебе нужно прийти в себя. Пойдём в лагерь.

Он был непохож на мужчин моего мира — на изнеженных магов. В нём была грубая, звериная привлекательность и та самая мужская суть, которую я инстинктивно узнавала. Он напомнил мне отца, чьи черты и алый мех я унаследовала. Его рука была большой, шершавой и невероятно тёплой. Он поднял меня легко, будто пёрышко, но пальцы его сжались с такой уверенной силой, что я почувствовала себя в безопасности. И в то же время — уязвимой. От его прикосновения, от его близости по телу разлилась странная теплота, а в груди что-то ёкнуло. Впервые в жизни... впервые я почувствовала не просто любопытство, а настоящий, женский, острый интерес к мужчине. Он был сильнее меня. Физически. И это осознание будто перевернуло что-то во мне.

Брэм, не отпуская моей руки, повёл меня в сторону лагеря. Я шла, смущённая этим простым жестом, чувствуя, как жар разливается по щекам. Вичи, шагая рядом, неторопливо рассказывал о новом для меня мире:

– Весчериуму покровительствуют три бога. Богиня Кайрэ — хранительница жизни, плодородия и семейного очага. И два её брата: Саван, бог мужской доблести, битвы и охоты, и Дэсти, бог знаний, странствий и новых открытий. Прорывы случаются нечасто, но мы научились быстро их обнаруживать и ликвидировать.

Сам мир делится на три больших материка: Гримгар, царство гор и ущелий, где гнездятся драконы; Энлиор, бескрайние леса, дом моего народа, эльфов; и равнины Валь'Хаара, где свои владения разбили кланы оборотней. Их разделяет Великая Река, самая длинная и глубокая в мире, по которой день и ночь ходят торговые корабли, связывая наши народы.

Драконы — древнейшая и могущественнейшая раса. Они — дети Дэсти, и могут проводить через себя саму энергию мироздания. Мы, эльфы, черпаем силу у леса и земли. А оборотни, — он кивнул на Брэма, — лучшие воины. Мужчины — защитники, женщины — хранительницы очага. Они могут принимать звериный облик — огромного, сильного зверя с густой шерстью, клыками и когтями. Они живут кланами. Это основы, чтобы ты понимала, куда тебя занесло.

– А теперь предстоит решить вопрос о твоём проживании, — сказал Вичи, когда мы подошли к лагерю — нескольким аккуратным палаткам, разбитым среди деревьев.

— Мы поставим для тебя палатку рядом с нами. А пока можешь привести себя в порядок. Вон там, — он указал в сторону лесной чащи, — из скалы бьёт ключ. Он впадает в озеро. Вода чистая, можно пить и мыться.

Брэм молча взял мою руку и повёл к воде. О, как же мне хотелось смыть с себя всё! Липкий ужас того мира, запах смерти, пот, кровь и пыль. Всё, что копилось, казалось, целую вечность. Он протянул мне небольшой свёрток — кусок мыла, пахнущий чем-то цветочным и свежим, мягкую ткань для вытирания и свёрток ткани — их военную форму самого маленького размера. Женской одежды у них, понятное дело, не было, но и за это я была безмерно благодарна.

Когда он ушёл, я быстро сбросила с себя лохмотья своей униформы и со стоном облегчения погрузилась в прохладные воды озера. Блаженство! Я плавала, смывая с кожи и из шерсти слои грязи и скверны, потом подплыла к самому ключу и жадно, долго пила холодную, чистую воду, чувствуя, как жизнь по капле возвращается в моё тело. Потом я намылила волосы и тело этим дивным мылом, снова и снова ныряя, чтобы смыть пену. Аромат цветущего луга окутал меня, прогоняя последние воспоминания о тлене.

Наконец, чистая и дрожащая от прохлады, я вышла на берег. Прислушалась — в лагере доносились голоса, звон котлов и тот самый дразнящий, невероятный запах жареного мяса. Мой желудок отозвался громким, требовательным урчанием, напоминая, что силёнок нужно восстанавливать не только водой.

Быстро прополоскав свою старую одежду (выбрасывать её было рано, ещё пригодится), я надела выданную форму. Она была великовата, но это было неважно. И, не в силах сдержать лёгкий, почти девичий трепет, я направилась к лагерю, к источнику света, тепла и пищи, неосознанно виляя хвостом в такт своим надеждам.

Глава 5. Знакомство с новым миром

Выйдя к костру, я на мгновение застыла, ощущая себя на сцене. Лагерь состоял из около тридцати пар глаз — эльфов и в подавляющем большинстве оборотней — так или иначе скользнули по мне. Я почувствовала, как под этим молчаливым вниманием мех на моей шее слегка взъерошился. Я для них — диковинка. Живое доказательство существования других миров. Надеюсь, они видят во мне не просто уродливую странность.

И тут из группы воинов ко мне направился Брэм. Он шёл с той же лёгкой, хищной грацией, что и вчера, но сегодня в его взгляде читалась не только решимость, но и тёплое, почти интимное узнавание. Он остановился передо мной, и его тёмные глаза медленно, без тени смущения, совершили путешествие по моей фигуре — от кончиков моих алых, чёрно-полосатых ушей, вниз по телу, до самого кончика хвоста, который я инстинктивно прижала к ноге, стараясь казаться меньше.

– Мой хвост... он вас как-то смущает? — голос прозвучал чуть хрипло от волнения, и я сглотнула, чувствуя, как пересыхает в горле.

Его взгляд встретился с моим, и в этих тёмных, почти чёрных глубинах вспыхнула тёплая, живая искра. Уголки его губ дрогнули в мягкой, обезоруживающей улыбке.

– О, нет. Напротив. Очень... милая часть твоего тела, — произнёс он, и его низкий, хрипловатый голос прозвучал на удивление нежно. В интонации, когда он говорил "интересная часть", прозвучала такая откровенная, мужская оценка, что по моей спине пробежали мурашки, а щёки залил предательский румянец.

Он сделал шаг вперёд, сократив дистанцию до опасной, интимной близости. Я замерла, чувствуя исходящее от него тепло. И тут он, не говоря ни слова, слегка наклонил голову и сделал глубокий, сознательный вдох, будто впитывая мой запах всем существом. Вся моя сущность напряглась. Боги, я же тщательно мылась! Неужели от меня всё ещё пахнет тем миром? Прахом и смертью? Или я чем-то ему противна?

Но его глаза вспыхнули не отвращением, а каким-то диким, первобытным торжеством, будто охотник, наконец нашедший долгожданный, единственный след. Он даже непроизвольно встал в более устойчивую стойку, всем телом выражая охватившее его волнение.

– Всё... всё в порядке? — мои уши прижались к голове, а голос прозвучал тонко и неуверенно. — Или от меня как-то не так пахнет?

– Запах... великолепен, — прорычал он так тихо, что это было скорее ощущением, чем звуком, вибрацией, прошедшей сквозь воздух. — Я не могу им надышаться. Твоей... животной половиной. Твоей сущностью.

Его взгляд скользнул по моему лицу с новой силой, будто он видел меня впервые и заново открывал для себя каждую черту, каждую веснушку. Я стояла, не в силах пошевелиться, смущённая до самого кончика хвоста. Так ему... нравится мой запах? Что это значит в их мире?

– Пойдём к костру, — его голос вновь обрёл твёрдость, но в нём осталась та самая, смущающая меня теплота.

— Пора подкрепиться. Выглядишь так, будто готова упасть от первого порыва ветра.

Он взял мою руку — его большая, шершавая ладонь была удивительно аккуратной, его пальцы бережно избегали моих маленьких, но острых коготков (которых, как я теперь заметила, у него не было), и повёл за собой. Его прикосновение было твёрдым и уверенным, и от него по моей руке разливалось тепло, согревавшее меня изнутри.

Я шла следом, уставившись в его широкую спину. Коротко стриженные тёмные волосы, загорелая кожа шеи, переходящая в мощные плечи, обтянутые тканью простой полотняной рубахи. Каждое движение его спины заставляло мышцы играть под материалом, и это зрелище вызывало во мне странный, глубоко запрятанный отклик — чисто женский, животный трепет перед этой силой и мощью. Хоррроший мужчина... Сильный. Настоящий охотник и защитник. Таким же зверолюдом был мой отец. Мой взгляд невольно скользнул ниже, оценив мощные бёдра и упругие ягодицы, и тут я, захлёбываясь собственными слюнями, издала короткий, горловой, мурлыкающий звук, который у моей расы означал высшую степень одобрения, интереса и... приглашения.

Я застыла в ужасе, чувствуя, как горит всё лицо. Брэм резко обернулся. Его взгляд был тяжёлым, пристальным, он пронзил меня насквозь, и в его глазах я прочла не удивление, а нечто иное — острое, заинтересованное, знающее понимание. Он медленно, по-хищному ухмыльнулся, развернулся и пошёл дальше, а я стояла, чувствуя, как жар стыда заливает меня с головы до ног. Он всё понял! Он видел мой голодный взгляд, слышал этот звук! И, кажется, ему это... понравилось.

Наконец мы вышли на центральную поляну, где горел большой костёр, а вокруг него полукругом стояли грубые деревянные столы и лавки. Брэм усадил меня рядом с собой на самой дальней лавке, в небольшом уединении, и с какой-то трогательной, почти медвежьей заботой начал ухаживать: положил на мою тарелку самый сочный, дымящийся кусок жареной дичи, подлил густого, ароматного ягодного отвара, пододвинул миску с тушёными на углях кореньями и овощами. Было непривычно и до слёз приятно. Но в груди тут же сжался холодный комок. А как у них образуются семьи? Если всё, как у нас... если я снова окажусь лишь временным пристанищем, это разобьёт мне сердце окончательно. Я не переживу этого.

Мысль о Морисе ударила с новой силой, острой и физической болью под ложечкой. Мы больше не увидимся. Моя единственная семья, моя сестра по духу и крови, осталась там, в том аду. Я не увижу, как её лицо будет светиться, когда она почувствует первую шевеление будущего детёныша. Не смогу держать её за руку в долгие ночи, не разделю с ней все те мелкие радости и страхи, через которые проходит женщина, становясь матерью. Я сидела, механически пережёвывая пищу, и пыталась загнать подступающую истерику куда подальше, в самый тёмный угол сознания, чтобы не расплакаться перед всеми этими незнакомыми, сильными мужчинами. И так глубоко ушла в себя, что не заметила, как за нашим столом воцарилась тишина.

Я подняла голову и встретилась с любопытными, но не враждебными взглядами четырёх оборотней, сидевших напротив. Брэм, видя мою растерянность, взял слово. Его голос, громкий и чёткий, привлёк внимание и других.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Отряд, это Роана. Её история необычна. — И он коротко, без лишних эмоций, но с уважением к моему горю, изложил суть: мир Аргрем, вечная война, последний бой, портал, жертва и чудесное спасение здесь. Затем начал представлять своих соклановцев, своих ближайших друзей и советников.

– Это Рэй, мой заместитель. Правая рука, принимает решения, когда меня нет.

Представленный мужчина, чуть ниже Брэма, с русыми, отливающими рыжиной волосами и зелёными, по-кошачьи круглыми и очень живыми глазами, подмигнул мне. Он был таким же мускулистым, но более жилистым и подвижным. Я смущённо кивнула в ответ.

– Дальше — Верни, наш главный стратег, — Брэм кивнул на самого крупного из них.

Тот был того же роста, что и мой оборотень (я мысленно ахнула, поймав себя на этой дерзкой мысли!), но шире в плечах и массивнее. Его мудрые карие глаза смотрели на меня с нескрываемым, почти отеческим сочувствием, и он дружелюбно улыбнулся, пытаясь своим спокойным видом немного разрядить обстановку.

– Рэгг отвечает за слежку и разведку. Лучший следопыт в клане.

Я уважительно кивнула мужчине с тёмно-серыми, почти стальными глазами, которые таинственно блеснули в отсветах костра. В ответ он лишь едва заметно, одними уголками губ дрогнул в подобии улыбки. Сдержанный, немногословный тип. Чувствовалась в нём скрытая опасность.

– А это Ник. Наш лекарь и завхоз. Без него мы бы давно сгинули от голода и лихорадки.

Его белокурые волосы и голубые глаза делали его похожим на эльфа, но в чертах лица и твёрдом взгляде читалась оборотническая природа. Красивый, бесспорно, но моё сердце осталось равнодушным. Он вежливо склонил голову, внимательно, почти по-врачебному изучая меня, оценивая, видимо, моё физическое и душевное состояние. Под этим взглядом я нервно дёрнула ушами, и все взгляды снова прилипли ко мне. Последний, самый старший из них, с кожей, испещрённой шрамами, и тёмными волосами с благородной проседью, смотрел на меня глазами цвета тёплого, старого янтаря. В них читался немой вопрос.

– Меня зовут Грэв, дитя, — представился он сам, и в его голосе звучала такая же добродушная, отеческая теплота, как и во взгляде. — Как ты себя чувствуешь после всего пережитого? Силы возвращаются?

– Уже... уже лучше, спасибо, Грэв. Вы все мне очень помогли, — голос мой дрогнул, но я взяла себя в руки.

— То, что произошло... Думаю, со временем я смогу с этим жить. Но... — я сделала глубокий вдох, — что будет со мной дальше? — Я замолчала, затаив дыхание в страхе услышать ответ. Конечно, я сильная. Я могла бы выжить и одна, освоиться в этом мире, как дикий зверь в новом лесу. Но мысль о том, чтобы снова быть одной, без надежды, без тех, кто мог бы стать семьёй, и, возможно, без того, кто уже одним своим взглядом и прикосновением затронул самые потаённые струны моей души, повергла в настоящий, животный ужас.

Ответил Брэм, и его голос прозвучал твёрдо и ясно, без тени сомнения:

– Я предлагаю тебе отправиться с нами, в наш клан. Мы обеспечим тебя жильём, поможем найти дело по душе. Ты будешь под защитой клана, у тебя будет кров и пища. Ты не будешь одна. И там... — он сделал небольшую, многозначительную паузу, и его взгляд на мгновение стал глубже, пристальнее, — сможешь обрести новый дом. Новую семью. И новую жизнь.

Я выдохнула с облегчением на первой части его предложения и снова замерла на второй, чувствуя, как сердце заколотилось в груди.

– А как... как у вас образуются семьи? — робко, почти шёпотом, спросила я. — Думаю, наши миры сильно различаются. Судя по тому, что сражались только мужчины...

– В вашем мире сражаются только женщины?! — не выдержав, воскликнул Рэй, и его зелёные глаза округлились от изумления.

И все присутствующие, включая нескольких эльфов, прислушивавшихся к разговору, уставились на меня в немом, шокированном вопросе. Я глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. Пришло время открыть им правду о моём доме.

– Да. Основная тяжесть войны лежит на женщинах-зверолюдках. Маги-мужчины оказывают поддерку, но в ближнем бою... они почти бесполезны. Позвольте, я расскажу о своём мире, чтобы вам было понятнее.

Я сделала глоток прохладного, терпкого отвара, чтобы увлажнить пересохшее горло, и начала, глядя на потрескивающие в костре поленья, будто в их пламени видела картины прошлого:

– Аргрем — мир, который боги покинули давным-давно. И с их уходом защита от вторжений извне ослабла, порвалась, как гнилая верёвка. Каждые шесть суток по всему миру открываются врата в мир хаоса. Из них являются твари, чья единственная суть — нести смерть и разрушение. Наш мир — это один огромный материк, окружённый солёной, мёртвой водой. Там царит вечное, выжигающее душу лето, растительности мало, в основном — раскалённые пустыни и выжженные степи. И осталось в нём лишь две расы: зверолюди и маги.

Маги — в основном мужчины. Субтильные, хрупкие на вид, но способные аккумулировать в себе энергию мира и направлять её. Зверолюди — в основном женщины. Сильные, мускулистые, но лишённые магии. Лишь у немногих из нас, — я невольно коснулась шрама на боку, — есть дар трансформации — берсеркерства. В этом состоянии мы можем в одиночку выкосить целый отряд из двадцати тварей. И хотя женщины физически сильнее... в Аргреме царит патриархат. Нас, женщин, рождается больше. Раса определяется полом. Семьи... — я горько усмехнулась, и в голосе прозвучала вся накопленная годами боль, — семьи создаются на время, лишь для продолжения рода, из-за нехватки мужчин. Зверолюди по природе своей — однолюбы. Потеряв пару, они больше не ищут связи. Их сердце разбито навсегда. А маги... — я не смогла сдержать лёгкий, презрительный рык, — маги только рады разнообразию. Они не знают верности. Для них мы — сосуды для их семени, сильные тела для защиты их уязвимой плоти. Не более.

Я замолчала, смущённо потупив взгляд, чувствуя, как жгут щёки и от стыда, и от гнева.

Мои слушатели сидели в полном, оглушительном молчании. Шок читался на каждом лице. Эльфы смотрели с неподдельным ужасом и жалостью, а оборотни — с нарастающим, глухим гневом. Спустя несколько тягостных секунд, Грэв медленно, с болью в глазах, покачал головой и заговорил, и его голос звучал как бальзам на израненную душу:

– Дитя моё... Прости, что тебе пришлось через это пройти. У нас... у нас всё иначе. Здесь мужчин рождается больше, и воины — это наша обязанность, наш долг и наша честь. Женщин... женщин мы бережём, холим и лелеем, как самый драгоценный дар, как сердце нашего клана, как источник жизни и тепла. Драконы находят себе пару раз и навсегда, и их союз благословлён самими богами. Эльфы создают союзы по любви, убедившись в своих чувствах за долгие годы ухаживаний, и распадаются они реже, чем рушатся горы. Они могут создавать пары и с оборотнями. А мы, оборотни... — он обвёл взглядом своих сородичей, и его взгляд на мгновение задержался на Брэме, который сидел, сжав кулаки, но не сводя с меня тёмного, неотрывного взгляда, — мы выбираем свою единственную пару по запаху и зову зверя внутри. Это не просто выбор, дитя. Это... признание. Это знание, что этот запах, эта душа — твоя вторая половина. Это навсегда. И да, мы тоже можем быть с эльфийками, хотя такие союзы — редкость, ибо редко наши звери находят отклик в их душах.

Услышанное отозвалось во мне таким ярким, болезненным всплеском надежды, что я едва не вскрикнула. Это было похоже на луч света в кромешной тьме. Значит, здесь возможно всё! Здесь может быть настоящая, верная семья! Любовь, а не договор! Как у Морисы... и, возможно... как у меня. Не в силах сдержать порыв, я радостно, по-щенячьи завиляла хвостом, но тут же спохватилась, увидев, как оборотни переглянулись с умилёнными, немного снисходительными, но добрыми улыбками. Они смотрят на меня как на ребёнка! На глупого, неопытного детёныша!

– А... сколько вы живёте? — быстро, чтобы скрыть смущение и перевести тему, выпалила я. — У нас зверолюди в среднем живут четыреста пятьдесят лет. Кто-то больше, кто-то меньше.

Я услышала сбоку тихий, сдавленный выдох и повернулась к Брэму. На его лице читалось такое же напряжённое, почти болезненное ожидание, как и у меня. И в моём сердце, вопреки всему горю и тоске, снова вспыхнул тот самый хрупкий, тёплый, наглый огонёк надежды. Может быть... если мы узнаем друг друга... если его зверь действительно откликнулся на мой запах... у нас действительно что-то получится?

Грэв улыбнулся, его янтарные глаза блеснули мудростью и одобрением.

– Драконы-долгожители живут до двух тысяч зим. Эльфы — почти как вы, лет четыреста-пятьсот. А наши сородичи, — он кивнул на окружающих его оборотней, — живут до пятисот лет, а то и больше, если судьба благосклонна. Так что, дитя, думаю, в этом плане мы вполне совместимы. — И его взгляд снова, понимающе и ободряюще, скользнул между мной и Брэмом, и в этом взгляде было больше, чем просто слова — было благословение.

После плотного, почти праздничного ужина Брэм проводил меня до моей палатки — одинокого походного жилища, ведь женщин в их суровом военном лагере, разумеется, не водилось. У входа он остановился. Вечерний воздух был прохладен, и от его большого тела исходило ощутимое тепло.

– Спокойной ночи, Роана, — его голос снова стал тихим и мягким, каким он бывал только в эти моменты. — Постарайся отдохнуть. Завтра предстоит долгий путь к дому.

И, уходя, он снова обернулся и улыбнулся — той самой, понимающей, многообещающей улыбкой, от которой у меня снова заныло под ложечкой и по спине побежали мурашки.

Я зашла внутрь, сбросила с себя грубую, но чистую мужскую форму и упала на походную койку, застеленную удивительно мягкими и тёплыми шкурами. Мысли путались, перескакивая с деталей нового мира на обрывки старого. Но когда сознание, несмотря на все усилия, начало тонуть в воспоминаниях, на меня накатила такая дикая, всепоглощающая, физическая тоска по дому, что я сжалась в комок, обхватив себя руками. Дом. Привычный скрип кроватей в нашей общей палатке, оглушительный хохот сестёр по оружию после удачной шутки, терпкий запах лечебных трав, который всегда витал вокруг Нишки, нашей знахарки... И Мор. Моя Мор. Кто теперь будет слушать мои ночные, шёпотом высказанные жалобы на похотливых и высокомерных магов? Кто, поняв, что мне тяжело, больно и по-матерински грубо укусит меня за ухо, заставив вскрикнуть и забыть о тоске? Чей тёплый, грубоватый язык лизнёт мне щёку, а чей пушистый, знакомый до каждой чёрной полоски хвост привычно и утешительно обовьётся вокруг моей талии в знак безмолвной поддержки и дружбы?

По моей щеке скатилась одна-единственная, горькая и солёная слеза. Я не стала её смахивать. В этот миг, в тишине чужого мира, под чужими звёздами, я позволила себе быть не сильной, несгибаемой воительницей Роаной, а просто женщиной, которая потеряла всё, что было ей дорого. И позволила себе выплакать эту боль, эту пронзительную жалость к себе и к той жизни, что осталась позади. Позже, уже когда за стеной палатки посветлело, я наконец провалилась в короткий, тревожный сон, строя в голове планы, как я могу быть полезной, сильной и нужной этим суровым, честным и таким притягательным мужчинам-оборотням.

Глава 6. Анров

Сознание возвращалось медленно, будто продираясь сквозь вату. Я разлепила веки, ощутив на лице тёплые солнечные пятна, пробивавшиеся сквозь ткань палатки. В лагере царила непривычная тишина — не та, что перед боем, а ленивая, послеполуденная. Я проспала до самого обеда. Тело, привыкшее за годы к железной дисциплине, возмущённо ныло от такого послабления, но мышцы, всё ещё помнящие трансформацию и долгий спуск по скалам чужого мира, благодарно принимали отдых.

Встав и переодевшись в свою старую, потрёпанную униформу — единственное, что связывало меня с прошлым, — я решила сходить к озеру, чтобы окончательно прогнать остатки сна. По пути встретила Рэя и Верни; они шли, о чём-то оживлённо беседуя, но, заметив меня, приветственно кивнули. Их взгляды, скользнувшие по моей фигуре, были откровенно любопытными, но не враждебными. Я поймала обрывки фразы «...союз с эльфами может быть выгоден, если...» и увидела, как Рэй жестом показал на мой хвост, что-то шепнув Верни. Тот лишь хмыкнул в ответ. Было немного странно осознавать себя объектом такого пристального изучения.

Эльфы, которых я встречала, смотрели настороженнее. Их взгляды, светлые и пронзительные, будто ощупывали меня, выискивая подвох. Они смотрели так, словно видели не просто незнакомку, а диковинного, потенциально опасного зверя. В их мире, видимо, появление существ из других измерений не было рядовым событием. От этого становилось немного горько и одиноко.

Наконец я вышла к озеру. Вода была зеркально-гладкой, отражая высокое небо с редкими облаками. И снова, как проклятие, мысли унеслись к Морисе. Как она там? До сих пор плачет в подушку по ночам? Или Ласси смог утешить её, стать ей опорой? Я представила её лицо, искажённое горем в тот последний миг, и сердце сжалось. Главное, что она жива. А мне... мне теперь нужно научиться жить здесь. Принять эти новые, странные правила. С тяжестью на душе я умылась ледяной водой, словно пытаясь смыть с себя не только сон, но и груз воспоминаний, и побрела обратно, ведомая дразнящим ароматом жареного мяса.

Выйдя на поляну, я сразу увидела Брэма. Он стоял спиной, и лучи солнца играли на его влажных, тёмных волосах — он тоже был только после умывания. И тут, словно ощутив мой взгляд на своей спине, он резко, с той самой звериной грацией, повернулся. Его тёмные глаза сразу нашли меня. Он не пошёл, а именно крался ко мне — мягко, бесшумно ступая, как крупный хищник, вышедший на охоту. От этого зрелища и от осознания, что его внимание приковано ко мне, мой хвост совершенно вышел из-под контроля. Он не просто вилял — он хлестал меня по бокам, выписывал восьмёрки, дёргался и вздрагивал, выдавая все мои нервы с головой. Я чувствовала себя глупо и неуклюже.

Он приблизился вплотную, и его взгляд принялся изучать моё лицо, будто ища ответы на не заданные вопросы. Чтобы разрядить неловкость, я прошептала:

– Не думала, что просплю так долго. Обычно в это время я уже заканчиваю утреннюю тренировку.

– Теперь тебе не нужно ходить ни на какие тренировки, — его голос был твёрдым, но не грубым. В нём звучала простая, неоспоримая констатация факта. — Ты можешь спать сколько захочешь. В этом мире сражаются мужчины. Женщины же должны жить в комфорте, вести дом или выбрать занятие по душе. Их долг — быть любимыми, хранительницами очага и жизни.

Меня пробрала смешанная дрожь. С одной стороны, это было именно то, о чём я тайно мечтала все эти годы — сложить с себя бремя вечной войны. Глубоко внутри что-то сладко и болезненно сжалось от этой возможности. С другой — моего воинского опыта, моей силы, моего берсеркерства никто не отменял. Они ещё не понимают, на что я способна. Они видят женщину, а не воина. Но я смогу их убедить. Я должна сменить клинок на... на что? Пока не знаю. Но я уговорю Брэма взять меня с собой. Выражение его лица было абсолютно довольным, он, казалось, и представить не мог, что его слова могут вызвать во мне какой-то внутренний конфликт.

– Сегодня мы отправимся в город, в котором живут оборотни. Анров. Эльфы же продолжат путь до своих лесных владений, — он говорил спокойно, его слова звучали как обнадёживающий план. — Там мы представим тебя нашему королю и решим, как тебя лучше устроить. Не бойся, всё будет хорошо.

Я кивнула, попытавшись изобразить уверенную улыбку, и пошла к своей палатке, чувствуя, как его взгляд жжёт мне спину. Ноги сами понесли меня чуть вразвалку, с лёгким, соблазнительным покачиванием бёдер, но, уловив, как его внимание тут же сфокусировалось именно на этой части моего тела, я резко выпрямилась, сгорая от стыда, и почти побежала, скрываясь за поворотом.

В палатке я принялась собирать свои скромные пожитки. Вещи для умывания, данные Брэмом. И — самое дорогое — свою старую, пропыленную, в пятнах крови и порезах жилетку из Аргрема. Это был единственный осязаемый кусок моего прошлого. Я взяла её в руки, на груди которой Мориса когда-то с любовью вышила замысловатый узор — символ нашего отряда. Я прижала её к лицу, вдыхая слабый, угасающий запах дома, дыма нашего костра и её запаха. Прости, Мор. Я должна идти вперёд. Смахнув предательскую слезу, я принялась разбирать палатку, стараясь сложить всё аккуратно, чтобы быть полезной, а не обузой.

Когда работа была почти закончена, я услышала почти бесшумные шаги сзади. Это был Грэв.

– Чего не позвала на помощь, милая? — он мягко, но настойчиво отодвинул меня и с невероятной, отработанной годами ловкостью принялся складывать палатку. Его большие, покрытые шрамами руки делали это быстрее и аккуратнее, чем я могла бы мечтать.

– Я не хочу быть обузой, Грэв. Я хочу быть полезной, полноправным членом отряда, — сказала я, стараясь, чтобы голос не дрогнул, выдавая моё напряжение.

Он остановился и посмотрел на меня своими мудрыми, янтарными глазами.

– Девочка, женщины в этом мире находятся под прямым покровительством самой богини Кайрэ. Они важны уже тем, что они есть — источник жизни, тепла и мудрости. Тебе не нужно ничего доказывать, добывая себе право на место у очага. Твоё право — в тебе самой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Его слова падали на благодатную, но израненную почву.

– Это правда, что ваши боги... не покинули мир? — спросила я с почти детским изумлением.

– Конечно, Роана. Мы верим и чтим богов, а они отвечают нам своей милостью. В Анрове есть храм. Думаю, тебе стоит туда зайти. Ты почувствуешь их присутствие. Возможно, даже получишь благословение. Наши боги мудры. Они уже знают о твоём появлении. И они помогут тебе обрести здесь дом, не сомневайся.

Когда мы с Грэвом, закончив со сборами, присоединились к готовящемуся к выступлению отряду, я не могла выбросить из головы его слова. В Аргреме боги ушли, оставив нас на растерзание хаосу. Защитная пелена мира истончилась, и прорывы стали нормой жизни. А здесь... здесь мир был полон, целостен. Прорывы были редкой аномалией, которую отслеживали драконы, чья магия была связана с самим мирозданием. Они чувствовали его раны и посылали воинов на исцеление. Как же так получилось? Почему одни миры благословенны, а другие — прокляты?

Размышления прервало приближение Брэма. Он подошёл сбоку и, наклонив голову, снова, с тем же сосредоточенным выражением, вдохнул мой запах. Зная теперь значение этого жеста для оборотней, я замерла, чувствуя, как по щекам разливается жар. Что, если мой запах ему не подходит? Что, если его зверь не признает во мне свою пару? Эти мысли вызывали странный, животный страх. Но он лишь улыбнулся — той самой, спокойной, уверенной улыбкой, что действовала на меня лучше любого успокоительного, — и попросил следовать за ним. Как же много я ещё не знаю об этом мире... и о нём.

К нам подошёл Вичи. Его утончённая, магическая внешность так напоминала мне магов из дома, что на мгновение стало легче.

– Как ты себя чувствуешь, Роана? — спросил он, и в его голосе звучало искреннее участие.

– Потихоньку узнаю ваш мир. Восстановилась после битвы, так что уже гораздо лучше, — я ответила с самой дружелюбной улыбкой, на какую была способна.

Краем глаза я заметила, как плечи Брэма напряглись, а его взгляд на долю секунды стал острее. Это было почти незаметно, но мои звериные рефлексы уловили мельчайшую перемену. «Интересно, что это?»

– Вот и отлично! — Вичи, казалось, ничего не заметил.

— А теперь давай познакомим тебя с нашим транспортом. Уверен, он отличается от того, к чему ты привыкла? — Он вопросительно изогнул светлую бровь, и его бирюзовые глаза, неестественно яркие, как и у всех эльфов, сверкнули любопытством.

– У нас ездят на раншах — больших кошках, ростом мне до груди. Они хищники, но невероятно ловкие, могут карабкаться по самым крутым скалам, — объяснила я, и вокруг моментально собрался небольшой круг слушателей — и эльфов, и оборотней.

– Наш транспорт отличается! — весело крикнул Ник.

Я вопросительно взглянула на него, но в этот момент чьи-то пальцы мягко коснулись моей руки. Я резко обернулась и встретилась взглядом с Брэмом. И снова — странное умиротворение. Ему я верила инстинктивно.

– Пойдём, покажу тебе наших шиваров, — он снова взял меня за руку и повёл к группе массивных существ, стоявших поодаль.

Они были поразительны. Они напоминали наших симми — тягловых животных, которых мы использовали для расчистки каменистых участков под лагерь. Но если симми были ростом с меня и имели четыре копыта, то эти... шивары... были мощнее, приземистее, и у них было целых шесть копыт — четыре спереди и два сзади. Их тёмная, почти чёрная шкура лоснилась на солнце, а из удлинённых морд с крепкими клыками доносилось довольное похрюкивание. Они спокойно жевали окружающую растительность, излучая невозмутимую силу.

– Думаю, тебе стоит поехать со мной, — сказал Брэм. — Шивары спокойны, но с непривычки могут возмущаться новому наезднику.

Я согласилась, и мы подошли к самому крупному, угольно-чёрному самцу.

– Это Шеро. Он не подведёт.

Я, как велел Брэм, медленно поднесла руку к морде шивара. Шеро обнюхал мои пальцы, его большие, влажные глаза смотрели на меня с ленивым любопытством, без тени агрессии. Он фыркнул, и тёплый воздух обжёг мне кожу.

Вскоре все расселись, и мы с Брэмом устроились на широкой спине Шеро. Я сидела впереди, он — сзади, его тело образуя вокруг меня своего рода защитный кокон. От него исходило такое тепло, а его близость была настолько... правильной, что под мерное, укачивающее покачивание шивара я не заметила, как глаза мои сами закрылись.

Мне снилась тьма. Не та, что была в мире хаоса, а иная — живая, разумная, пульсирующая безмолвной яростью. Она была похожа на огромное око, которое внезапно повернулось и увидело меня. И тогда из этой тьмы ринулось нечто — не существо, а сама суть ненависти. Я резко проснулась с низким рыком, дёрнувшись всем телом, а мой хвост затрепетал в панической дрожи.

– Роана? — его голос прозвучал прямо у уха, тревожно и глухо.

Я обернулась, всё ещё пойманная в сети кошмара, и увидела его лицо — озабоченное, но твёрдое. И снова наступило спокойствие.

– Всё хорошо... просто дурной сон, — прошептала я, чувствуя, как дрожь понемногу отпускает.

Он кивнул, не спрашивая ничего, и после небольшой паузы его большая, тёплая рука неуверенно легла мне на голову, пальцы впутались в волосы у основания уха. Возможно, это был их способ утешения. Я прикрыла глаза, приняв этот жест, и позволила ему меня гладить. А потом, совсем обнаглев, откинулась назад, прильнув спиной к его груди. Он не отстранился, лишь его губы тронула та самая, редкая, мягкая улыбка.

Мы ехали дальше, и я расспрашивала его о мире вокруг: о деревьях, о животных, о повадках местных хищников. Он отвечал охотно, подробно, и в его рассказах сквозила глубокая связь с этой землёй. Я жевала кусок сыра — на удивление, почти не отличимого от нашего, аргремского, — и иногда протягивала его Брэму. Он отламывал кусочек, и мы ели молча, и в этом простом действии было что-то невероятно домашнее, интимное.

Ближе к ночи на горизонте, в разрыве между холмами, показались огоньки.

– Анров, — просто сказал Брэм. — Нет смысла останавливаться, мы уже почти дома.

Когда мы подъехали к огромным, дубовым городским воротам, Грэв, ехавший впереди, издал резкий, пронзительный свист. На стене появились головы стражников в шлемах. Узнав старого оборотня, они что-то крикнули в ответ, и тяжёлые створки с глухим скрежетом начали медленно раскрываться. Заезжая внутрь, я сидела, вытянув шею, пытаясь разглядеть в сгущающихся сумерках очертания улиц, домов, людей. Сердце бешено колотилось в груди, смесь страха и предвкушения сжимала горло. Каким же ты будешь, мой новый дом?

Глава 7. Взаимное влечение

Когда тяжёлые городские ворота Анрова захлопнулись за нами с глухим, окончательным стуком, у меня перехватило дыхание. Это был не просто звук — это была точка, поставленная в моей старой жизни. Я сидела на спине Шеро, зажатая между мощными бёдрами Брэма, и жадно осматривалась, пытаясь впитать каждую деталь.

Дорога под копытами шивара была вымощена гладкими, отполированными тысячами ног светлыми камнями. По обеим сторонам выстроились в аккуратные ряды двухэтажные дома из тёмного, добротного дерева, с резными ставнями и цветами на подоконниках. В Аргреме из дерева строили лишь богачи — у нас в ходу был холодный, грубый камень. Воздух был напоён ароматами хвои, влажной земли и чего-то цветущего, сладковатого. После вечной пыли и запаха гари моего мира это было пьяняще.

И тут я увидела их. Пару оборотней, неспешно прогуливающихся под руку. Мужчина, широкоплечий и уверенный, что-то тихо говорил своей спутнице. А она... она была маленькой, почти на голову ниже меня, и одета в платье из лёгкого, летящего материала, который мягко колыхался на ветру. Оно было нежно-голубого цвета, с кружевной отделкой на рукавах. Платье... У нас, зверолюдок, таких вещей не было. Наша униформа — это кожа и сталь, функциональность и защита. Платья были роскошью, непозволительной слабостью в мире, где каждый день — борьба.

Женщина-оборотень, заметив меня, резко остановилась, и из её губ вырвался тихий, испуганный вскрик. Её спутник мгновенно среагировал — шагнул вперёд, заслонив её собой, его тело напряглось, а взгляд метнулся по сторонам в поисках угрозы. Не найдя её, он уставился на меня, и на его лице отразилось чистейшее изумление. Я почувствовала, как мои уши прижимаются к голове, а хвост беспомощно опускается. Да, быть белой вороной... или, точнее, алой лисой среди волков, — занятие не для слабонервных.

Мы проследовали дальше, к дому короля. Я сидела, сгорбившись, краем глаза наблюдая за уютными, обжитыми улицами. Всюду зелень, пышные кусты, вьющиеся растения на стенах домов. Такого изобилия жизни я не видела никогда. И на фоне этой идиллии моя чуждость, моё отличие, казались ещё более уродливыми и неуместными. Как я смогу здесь жить? Как они все когда-нибудь примут меня?

Вдруг я почувствовала, как сильная, тёплая рука Брэма обвила мою талию и притянула меня ещё ближе к себе, почти прижав к его груди. Его губы оказались в сантиметре от моего уха, и его шёпот, низкий и ласковый, проник прямо в мозг.

– Не обращай на них внимания. Они просто не видели ничего подобного. Дай им время, Роана. Дай им время привыкнуть к твоей красоте, как я привыкаю. Я всегда буду рядом. Никто не причинит тебе вреда.

Он выдохнул, и тёплый воздух обжёг чувствительную кожу моего уха, заставив его дёрнуться. В его словах не было ни капли сомнения, лишь твёрдая, как скала, уверенность. И от этой уверенности, от его близости, что-то сжавшееся внутри меня начало понемногу расслабляться. Он был прав. Время — вот что мне было нужно.

Эльфы покинули нас ещё у ворот, свернув на свою, уходящую в чащу леса дорогу. Я успела лишь коротко попрощаться с Вичи; остальные проводили меня тяжёлыми, настороженными взглядами, прежде чем развернуться и уйти. Было горько осознавать, что даже здесь, в этом, казалось бы, благословенном мире, я снова становилась изгоем.

Дом короля оказался самым большим зданием на улице — четырёхэтажным, сложенным из тёмного дерева и серого камня. У входа нас уже ждала группа оборотней, и в центре стоял мужчина, чьё присутствие ощущалось кожей. Он был даже выше Брэма, с плечами, казавшимися высеченными из гранита. Его лицо с резкими, жёсткими чертами и шрамом над бровью было неподвижным. Тёмно-зелёные глаза, холодные и пронзительные, как зимний лес, приковались ко мне, безжалостно изучая каждую деталь — от кончиков моих нервно подрагивающих ушей до кончика хвоста, который я безуспешно пыталась удержать от предательской дрожи. Под этим взглядом я почувствовала себя голой и беззащитной.

Брэм шагнул вперёд, частично заслонив меня собой.

– Приветствую сильнейшего по праву, Аластар. Нам нужно обсудить происшествие на последнем прорыве. Возникла... уникальная ситуация, — он кивнул в мою сторону, и в его голосе я уловила нотку защитничества.

– Входите, — голос короля был низким, резким, как удар топора по дереву. Он прозвучал так неожиданно и властно, что я вздрогнула.

Внутри было просторно и торжественно. Стены освещали знакомые магические светляки в ажурных стеклянных шарах — такая же технология была и в Аргреме. Эта маленькая деталь вызвала прилив необъяснимой надежды. Мы не так уж и отличаемся.

В большой зале с круглым дубовым столом мы расселись. Аластар занял массивное кресло во главе, а Брэм усадил меня рядом, его плечо постоянно касалось моего, словно он пытался передать мне часть своей уверенности. Пока Брэм рассказывал мою историю, король оставался недвижим, как изваяние. Лишь плотно сжатые губы и глубокая складка между бровей выдавали его напряжение.

Когда рассказ был окончен, Брэм повернулся ко мне и сжал мою руку, лежавшую на коленях. Его ладонь была большой, шершавой и невероятно тёплой. Этот простой жест, полный бессловесной поддержки, заставил моё сердце ёкнуть. Я покраснела, чувствуя на себе тяжёлый взгляд Аластара. И тут я заметила, как что-то изменилось в его лице. Напряжение в уголках глаз смягчилось, плечи чуть опустились. Он, казалось, что-то понял.

– Что ж, раз уж судьба забросила тебя в наши земли, мы обязаны помочь, — медленно, обдумывая каждое слово, проговорил он. — Жить среди эльфов тебе, думаю, будет неуютно. Твоя природа... она ближе к нашей.

Я молча кивнула, затаив дыхание.

Глухо хмыкнув (звук, который уловил только мой чуткий слух) он выдал, — тогда пока будешь жить у Брэма. Он выделит тебе комнату. Его мата, — он сделал небольшое ударение на слове, — поможет тебе освоиться в городе. Надеюсь, вы найдёте общий язык. Всё-таки женские сердца... они мудрее наших.

Я посмотрела на Брэма. Он был напряжён, его пальцы слегка сжали мою руку. Он, казалось, ждал моего отказа, готовый к бою. Но я, встретившись взглядом с Аластаром, твёрдо сказала: Согласна. Жить с Брэмом, под одной крышей, чувствовать его защиту... это было куда менее страшно, чем остаться одной в пустом, незнакомом доме. Надежда, что его мата, примет меня, теплилась в груди слабым, но упрямым огоньком.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Когда мы, закончив все формальности, вышли из дома короля, уже сгущались сумерки. Мы с Брэмом снова взобрались на Шеро и вскоре свернули на тихую улочку, упирающуюся в аккуратный двухэтажный дом с резным крыльцом. Рядом с домом располагался небольшой сад, где среди ухоженных грядок росли низкие деревца, усыпанные алыми ягодами. Интересно, съедобные ли они? В Аргреме большинство растений либо чахли, либо были откровенно ядовиты.

Брэм расседлал Шеро и отвёл его в небольшое, но чистое стойло, а затем, вернувшись, снова взял меня за руку. Это простое действие уже стало ритуалом, знаком безопасности и принадлежности. Но на пороге его дома мое сердце снова забилось в тревожном ритме. А если она испугается меня? А если я скажу или сделаю что-то не так?

Брэм, словно угадав мои мысли, ободряюще улыбнулся, его тёмные глаза смягчились. Я сделала глубокий вдох и переступила порог.

В прихожей нас встретила женщина. В её тёмно-карих глазах и чертах лица без труда угадывалось родство с Брэмом. Она смотрела на меня с нескрываемым любопытством и затаённой тревогой. Она была чуть выше той женщины на улице, не такой хрупкой, но всё равно казалась такой... маленькой по сравнению со мной. Видимо, мне суждено быть великаншей среди местных женщин.

– Приветствую, мата, — Брэм наклонил голову в почтительном поклоне. — Нам нужно поговорить. Пройдём в столовую?

Женщина молча кивнула и повела нас вглубь дома.

Комната, в которую мы вошли, пахла свежей выпечкой и сушёными травами. В центре стоял деревянный стол, накрытый белой скатертью с изящной вышивкой. Напротив — окно, на подоконнике которого в глиняных горшках цвели незнакомые мне синие цветы. Они держат цветы в доме... просто для красоты. Это было так непохоже на наш утилитарный, суровый быт, что в горле снова встал ком.

Оборотница, хлопотливо расставляя на столе тарелки с дымящимся мясом, тушёными овощами и свежим хлебом, всё бормотала себе под нос, волнуясь, хватит ли еды, ведь она не ждала гостей. Она разлила по кружкам густой ягодный морс и, наконец, уселась напротив. Мы принялись за еду.

Дом дышал уютом. В нём чувствовалась заботливая женская рука — вышитая скатерть, цветы, аккуратные занавески. От этого контраста с нашими походными палатками и казарменным бытом у меня вдруг защемило сердце. Перед глазами встал образ Морисы, нашей общей палатки, её смех. Как же там она? Я резко заморгала, отгоняя накатившие слёзы, и сделала вид, что подавилась, запивая еду морсом.

После еды Брэм снова взял слово. Он рассказал своей мате обо мне, о моём мире, о том, что мне некуда идти. Он попросил её помочь мне освоиться, стать мне проводником в этом новом мире. Она оказалась очень эмоциональной женщиной. Когда Брэм описывал мой последний бой и гибель на глазах моих сородичей, по её щекам скатились слёзы. Она не пыталась их скрыть, просто плакала, сопереживая чужому горю. Необычные они... не стыдятся своих чувств.

– Конечно, я помогу Роане! — воскликнула она, смахнув слёзы и улыбаясь мне через стол. — Завтра же сходим по городу, купим всё необходимое. Обращайся ко мне просто Сэлис, милая.

– Очень приятно познакомиться, — я ответила ей искренней улыбкой. Её теплота была заразительна.

– Мы можем завтра также зайти в храм? Грэв говорил, что он где-то здесь, — робко спросила я.

– Обязательно сходим! Всё покажу и расскажу. Но завтра, а сейчас — отдых. Вы с дороги, наверняка устали. Баня уже истоплена. Можешь помыться и ложиться спать. Я постелила тебе в гостевой комнате.

– Спасибо вам, — прошептала я и пошла вслед за Сэлис в небольшое пристройку, которую она назвала баней. У нас ничего подобного не было — мылись в реках, невзирая на погоду.

Раздевшись, я вошла в парное, наполненное ароматом древесины и трав. Воздух был горячим и влажным, почти как в самые знойные дни в Аргреме. Я невольно улыбнулась, ощущая странную связь с домом. Взяв деревянный таз, я набрала горячей воды из медного котла и с наслаждением принялась смывать с себя пыль дороги и груз прошлого.

Выйдя из бани, я была завёрнута в большое, мягкое полотенце, как здесь называли впитывающую ткань. Я шла по тропинке к дому, чувствуя прохладу вечернего воздуха на распаренной коже, и на мгновение совершенно забыла, где нахожусь. Мне почудилось, что я возвращаюсь в свой лагерь, к своим сёстрам.

И тут я столкнулась с ним. Брэм стоял на пути, явно направляясь в баню. Он замер, увидев меня. Его взгляд, обычно такой сдержанный и собранный, вдруг стал тяжёлым, горячим, почти осязаемым. Он скользнул по моим плечам, обнажённым из-под полотенца, по мокрым прядям волос, прилипшим к шее, по контуру тела, угадывающемуся под тканью. Он стоял, словно вкопанный, его грудная клетка вздымалась в учащённом, сдавленном ритме, будто он только что пробежал многокилометровый кросс.

Я сама застыла, парализованная этим взглядом. В лагере, среди женщин, я бы и не подумала стесняться. Но здесь... под этим испепеляющим, мужским взглядом... всё внутри сжалось и одновременно воспламенилось.

Он медленно, с видимым усилием, развернулся ко мне спиной. Его плечи были напряжены до дрожи. Когда он заговорил, его голос был низким, хриплым рыком, в котором боролись страсть и железная воля.

– Иди... в дом, Роана.

Я пробормотала что-то вроде извинения и пулей бросилась к двери, чувствуя, как щёки пылают огнём. Но сквозь смущение и испуг пробивалось другое чувство — острое, сладкое и запретное предвкушение. Значит, я ему не безразлична. И он... он уважает меня. Он отвернулся, чтобы не смущать, чтобы дать мне пространство.

Долго ворочаясь в мягкой, незнакомой кровати в гостевой комнате, я наконец сдалась натиску усталости. Последней мыслью перед сном была не тоска по дому, а образ тёмных, полных огня глаз Брэма и тихий вопрос: Примут ли меня боги этого мира? Услышат ли они ту, кто пришла из мира, который они сами покинули?

Глава 8. Храм Кайрэ

Сон был не отдыхом, а пыткой. Я снова провалилась в ту самую тьму — не просто отсутствие света, а живую, пульсирующую субстанцию, холодную и голодную. Она шептала, не используя слов, вкладывая смыслы прямо в сознание, пробуждая в памяти острые, как лезвие, обрывки воспоминаний: чёрная, мёртвая земля под ногами, шевелящиеся тени монстров в багровом мареве, их коллективный, ненасытный голод. И сквозь этот кошмар я почувствовала знакомый, адский жар, разливающийся по венам. Моё тело, даже во сне, пыталось защититься единственным известным ему способом.

Я резко распахнула глаза, отбрасывая одеяло. Сердце колотилось, как у загнанного зверя. Не шевелясь, я медленно осмотрела себя в полумраке комнаты. Чёрный мех. Удлинённые, острые когти. Тело, ставшее больше, сильнее. Берсерк. Но что-то было не так. Обычно трансформация была взрывной, яростной, почти неконтролируемой. Сейчас же я чувствовала странную ясность, будто могла управлять ею, как рукой. И было ещё что-то... что-то новое. По жилам пробегали странные, холодные всполохи чужой энергии, и на языке стоял металлический привкус крови. Не своей. Чужой. Той самой, что пролилась в мире хаоса.

Наскоро натянув одежду (ткань жалобно затрещала на плечах, едва сдерживая возросшие мускулы), я выскользнула из комнаты. В этой форме слух и обоняние обострились до болезненной остроты. Я без труда уловила знакомый, тёплый и надёжный запах — Брэм. Он был в своей комнате. Мне нужно было к нему. Сейчас же.

Подойдя к двери, я постучала. Получилось громче, чем я планировала — не рассчитала силу. Деревянная панель содрогнулась. Из-за двери послышались быстрые шаги, и она распахнулась, явив мне Брэма. Он был без рубашки, волосы взъерошены, в глазах — остатки сна, сменившиеся мгновенной настороженностью. Его взгляд скользнул по мне, и в его тёплых карих глазах вспыхнуло беспокойство. Он узнал меня.

– Брэм, мне приснился кошмар... — мой голос прозвучал хрипло, чуть ли не с рычанием. — Снова та тьма. И от этого... я во сне начала меняться. Это тот самый берсерк, о котором я говорила.

Он медленно, не сводя с меня глаз, обвёл меня взглядом с ног до головы, оценивая каждую деталь, и кивнул, приглашая продолжать.

– В этой форме я сильна. Очень. Но сейчас что-то не так. Я чувствую... энергию. Чужую. У зверолюдей никогда не было магии, Брэм! Никогда! — я сжала кулаки, чувствуя, как по коже бегут мурашки. — И она не добрая. Она тёмная, холодная. Она... зовёт кровь. Мне прямо сейчас хочется что-нибудь разорвать!

Я зарычала уже по-настоящему, отчаянно глядя ему в глаза, ища в них ответ, поддержку, что угодно. Но он стоял неподвижно, лишь его собственный зверь отвечал мне из глубины взгляда.

– Мы во всём разберёмся, — его голос был тихим, но твёрдым, как сталь. — Первым делом — храм. Может, там будут ответы. Вспомни, Роана, был ли ещё какой-то контакт с той тварью? Что-то, что могло к этому привести?

Я зажмурилась, пытаясь вытащить из памяти те хаотичные, залитые адреналином и болью секунды.

– Я помню... как она сломала мой меч. У меня остались только когти и клыки. Моё тело стало оружием. И... — я сглотнула, чувствуя внезапную тошноту, — я наглоталась её крови. Когда впилась ей в горло... чёрная, густая, она хлынула мне в рот.

Осознание ударило, как обухом по голове. «Я наглоталась крови твари из мира хаоса». Теперь это не было просто воспоминанием о битве. Это стало диагнозом. Приговором. Я с ужасом посмотрела на Брэма, ожидая в его глазах отвращения, страха.

Но их там не было. В них был лишь ужас — не передо мной, а за меня. Он резко шагнул вперёд и прижал меня к своей груди, обхватив так сильно, что кости затрещали. Его голос, прорвавшийся сквозь стиснутые зубы, был полон отчаянной решимости.

– Всё будет хорошо. Слышишь меня? Всё будет хорошо! Я с тобой. Я не позволю ничему и никому тебя забрать!

Он раскачивал нас из стороны в сторону, словно укачивая ребёнка, а его пальцы впивались в мою спину, будто он боялся, что меня вот-вот вырвет из его объятий. И в этом была его сила. Я была почти с ним ростом, покрыта чёрным мехом, с когтями, способными распороть сталь, а он не боялся прикасаться ко мне. Он видел не монстра, а меня.

И от этой мысли, от его безусловного принятия, что-то щёлкнуло внутри. Напряжение стало спадать. Я почувствовала, как берсерк отступает, унося с собой чужеродную энергию и жажду крови. Тело снова стало моим. Когда трансформация полностью сошла на нет, я обессиленно повисла у него на руках. Он без лишних слов подхватил меня на руки, и бережно отнёс обратно в комнату, уложив на кровать.

– Всё нормально... после смены формы мне всегда нужен отдых, — прошептала я, чувствуя странную лёгкость. — Но в этот раз... слабости почти нет. Это тоже часть всего этого, да?

Брэм мягко погладил меня по голове, его пальцы коснулись основания уха, заставив его дёрнуться.

– Ничего. Отдыхай. Мне нужно к Аластару. Он должен знать. Возможно, он сможет помочь. И... — он сделал паузу, — возможно, стоит обратиться к драконам. Они мудрее. Они многое знают. Их жрецы общаются с самим Дэсти. А ты пока спи. Потом прогуляешься с матой, сходите в храм. Расскажешь мне потом, — он нежно улыбнулся, и в его глазах я увидела не жалость, а суровую нежность воина, готового сражаться за то, что ему дорого. Он порывисто, но аккуратно сжал мою руку и вышел.

Я осталась лежать, глядя в потолок, и до сих пор не могла поверить в этого мужчину. В его заботу, в его готовность принять меня даже в самом уродливом и опасном обличье. Таким же был мой отец. Мысль о нём снова сжала сердце старой, знакомой болью. Они с мамой любили друг друга так сильно, что их связь казалась чем-то большим, чем просто брак. Он погиб, когда мне было двадцать — совсем юной по меркам зверолюдов, — бросившись на помощь на очередном прорыве. Не мог остаться в стороне. После его смерти в наш дом пришла тишина. Мама держалась из последних сил ради меня, но я видела её глаза — глаза зверя, потерявшего свою половину, загнанного в клетку собственной жизни. Если бы не я... она ушла бы вслед за ним гораздо раньше.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я встряхнула головой, отгоняя тяжёлые мысли, и попыталась заснуть. Проснулась я уже тогда, когда солнце стояло высоко. Поднявшись, я с удивлением обнаружила, что не чувствую привычного изнурения. Лишь лёгкая тяжесть в мышцах напоминала о недавней трансформации. Живот предательски заурчал, а хвост, словно разделяя мою усталость, лениво повисал, покачиваясь в такт шагам.

Войдя в столовую, я застала Сэлис за готовкой. Воздух был напоён божественными ароматами.

– Ох, ты уже на ногах, умничка! — она обернулась и сияющей улыбкой. — Садись, сейчас всё будет. Сынок мне кое-что рассказал...

Я послушно уселась, чувствуя лёгкую неловкость. Принимать заботу, ничего не давая взамен, было непривычно. Но я видела, что для Сэлис это в радость, и это согревало душу.

Мы поели — невероятно вкусное мясо с какой-то незнакомой, но вкусной кашей, запили всё ягодным морсом. На десерт был пирог с теми самыми красными ягодами из сада. Оказалось, это смородика, и она была восхитительна. В Аргреме такого изобилия фруктов и ягод не было никогда.

Наконец, мы вышли на улицу, взяв курс на храм. По пути на нас снова смотрели. Любопытство, настороженность, редкий испуг. Но присутствие Сэлис, которую, как я заметила, многие знали и уважали, действовало умиротворяюще. Мы болтали о том, что мне нужно купить, и она снова упомянула, чтобы я не думала о деньгах — король выделил щедрое содержание, да и Брэм... При этих словах я невольно смутилась, а Сэлис лишь загадочно улыбнулась.

И тут я увидела его. Храм. Высокое здание из ослепительно белого камня, с колоннами, упирающимися в небо. Оно словно светилось изнутри. И от этого величия, от ощущения чего-то бесконечно большего меня, по коже побежали мурашки. А вдруг они меня не примут? Вдруг я, с тёмной энергией внутри, оскверню это место? От страха я, сама не осознавая, обвила хвостом талию Сэлис и прижалась к ней.

– Простите! Это... инстинкт, — я тут же одернула хвост, сгорая от стыда.

Но Сэлис лишь рассмеялась.

– Ничего страшного! Если ты мне так доверяешь, я только рада. Твой хвост очень милый и мягкий. Для меня это непривычно, но я привыкну.

Взяв меня за руку, она повела внутрь. Внутри было ещё величественнее. Свет лился сквозь витражное стекло купола, окрашивая всё вокруг в бирюзовые, золотые и алые тона. Лавки, статуи... и в конце зала, на возвышении, — Она. Статуя богини.

Приблизившись, я замерла. У неё были мягкие, но волевые черты лица, длинные волосы, ниспадающие волнами, и платье, которое казалось живым от дуновения невидимого ветра. Но самое потрясающее — это были её уши. Заострённые, покрытые лёгкой резьбой, они торчали из-под лёгкой вуали, прикрывающей голову. Она... она похожа на меня.

Это осознание ударило с силой физического толчка. Я стояла, не в силах пошевелиться, чувствуя, как земля уходит из-под ног.

В этот момент к нам подошла пожилая женщина-оборотень в одеждах служительницы. Увидев меня, она не испугалась, не насторожилась. Её лицо озарилось восторженной, почти благоговейной улыбкой.

– Приветствую тебя, дитя, — её голос был тихим и мелодичным. — С чем пожаловала в обитель Кайрэ?

– Я... я хотела бы узнать о богине. Почему она... так похожа на меня?

– Я поняла это, едва взглянув на тебя, — кивнула служительница. — Ушки, хвост... черты её истинных детей. Хотя мало кто из прихожан обращает на это внимание. Позволь рассказать тебе историю, которую немногие знают.

И она начала рассказ, который перевернул всё моё представление о мире, о себе, о моём народе.

– Боги пришли в наш мир из другого, умирающего. Хаос — это не просто случайность, дитя. Это живой, голодный организм, пожирающий миры. Боги создают защитные оболочки, чтобы уберечь свои творения. Наша богиня, Кайрэ... мы верим, что она пришла из твоего мира. Она создала ваш народ. Вы — её первенцы, её истинные дети.

– Так вот почему в её храм допускаются только женщины! — ахнула Сэлис.

– Именно, — подтвердила служительница. — Кайрэ не смогла защитить свой первый мир в одиночку. Она пришла к своим братьям, чтобы объединить силы и создать здесь, в Весчериуме, самый прочный щит.

– Да, прорывы у нас редки, — тихо сказала Сэлис.

– Когда она обратилась к своим детям с призывом уйти с ней, — продолжала служительница, и её голос дрогнул, — они отказались. Не могли бросить другую расу, оставшуюся без защиты. Магов.

Я слушала, не дыша, чувствуя, как в груди нарастает тяжёлый, горький ком.

– Маги... они были созданы другим богом? — выдохнула я.

– Её возлюбленным супругом, Видаром, — голос служительницы стал совсем тихим. — Он пожертвовал собой, чтобы закрыть один из самых страшных прорывов и спасти её. Кайрэ, скорбящая вдова, не имела власти над творением своего мужа. Она не могла забрать их с собой. И ей пришлось сделать самый тяжёлый выбор в своей бессмертной жизни — уйти, оставив часть своего сердца в том, умирающем мире.

Я стояла, не в силах вымолвить ни слова. Горе богини, её бессилие, её трагический выбор — всё это отозвалось во мне такой щемящей болью, что я едва сдерживала слёзы. Сэлис плакала тихо, сжимая мою руку. Мы обе понимали эту боль — боль потери, боль невозможности спасти тех, кого любишь.

– Мы оставим тебя, — мягко сказала служительница, беря Сэлис под локоть. — Помолись ей. Возможно, она услышит голос своей дочери, наконец-то дошедший до неё сквозь миры.

Они ушли, и я осталась одна в лучах разноцветного света, падающего на статую. Я подошла ближе и опустилась на колени, не в силах сдержать дрожь. Я закрыла глаза, и всё, что во мне было — боль, страх, надежда, тоска по дому, тёмная энергия, пульсирующая в жилах, — всё это вылилось в безмолвном, отчаянном крике души. Богиня... Помоги мне. Я так запуталась. Я так боюсь. Что со мной происходит?

И тогда я почувствовала это. Не звук, не свет. Невыразимое, тёплое, всеобъемлющее прикосновение. Я открыла глаза.

Передо мной, словно сотканная из самого света, стояла Она. Не статуя. Живая. Её глаза, цвета спелого мёда, смотрели на меня с бездонной, древней печалью и безграничной любовью. Кайрэ.

Глава 9. Откровение богини

Мир вокруг растворился в сиянии. Я не чувствовала ни страха, ни удивления — лишь благоговейный трепет. Передо мной, словно сотканная из солнечного света и самого дыхания жизни, стояла Она. Кайрэ. Её черты были теми же, что и у статуи, но теперь они дышали жизнью. Её волосы и мех были того же огненно-алого оттенка, что и мои, но глаза... её глаза сияли тёплым золотом, точь-в-точь как у Морисы — полные бесконечной доброты и неизмеримой печали. Её уши, такие же, как мои, настороженно и радостно подрагивали, а пушистый хвост мягко обвивал её ноги в сдерживаемом волнении.

Она смотрела на меня, и в этом взгляде была вся боль мира, вся тоска матери, потерявшей своих детей, и в то же время — ослепительная, дрожащая надежда на долгожданное воссоединение. Этот взгляд пронзил меня насквозь, разрывая грудь пополам. Я стояла, не в силах пошевелиться, захлёбываясь этим вихрем эмоций.

Я оглянулась. Мы находились в лёгкой, ажурной беседке из светлого дерева, увитой незнакомыми цветами, чей аромат кружил голову. Отсюда открывался вид на бескрайний, пышный сад — такое изобилие жизни я не могла себе даже представить. Пение птиц и стрекот насекомых сливались в гармоничную симфонию. Это был сад самой богини.

– Подойди ко мне, Роана, — её голос был тихим, как шелест листвы, но полным такой неземной силы, что он отзывался в самой глубине моей души. — Нам с тобой нужно так много обсудить.

Она отошла вглубь беседки и присела на изящную скамью. Я, повинуясь, поднялась по ступеням и села напротив, чувствуя себя одновременно ничтожной и бесконечно важной.

– Я знаю, у тебя множество вопросов, дитя моё. Позволь мне начать первой, и многие из них отпадут сами собой.

Я лишь молча кивнула, всё ещё не в силах вымолвить и слова.

– Служительница моего храма поведала тебе часть моей истории, — на её губах дрогнула грустная улыбка. — Теперь пришло время прояснить остальное. Когда я ушла в Весчериум, я не бросила своих детей. Ни своих, ни детей моего возлюбленного Видара. Я ушла, чтобы найти силы и помощь у своих братьев, чтобы объединить наши миры и спасти вас всех.

Она сделала паузу, давая мне осознать сказанное. Воздух вокруг звенел от значимости её слов.

– И теперь это время пришло. Ты стала тем самым ключом, тем мостом, что соединил два мира. Твоё появление здесь — это не случайность. Это начало великого переселения. Я хочу, я должна переселить зверолюдей и магов в этот, благословенный мир. Я готовилась к этому веками, и мне не хватало лишь одного — проводника, души, отмеченной знаком обоих миров. И эта душа — ты. Ты поможешь мне, Роана? — её золотые глаза смотрели на меня с мольбой и надеждой, в которых читалась вся тяжесть её бессмертного одиночества.

Слова, наконец, сорвались с моих губ:

– Но... как я, простая воительница, могу помочь богине? У меня нет ни магии, ни особой мудрости... — в моём голосе звучали и страх, и сомнение.

– Ты ошибаешься, моё дитя, — её голос стал твёрже. — Ты — живое доказательство того, что связь между мирами возможна. Твоя способность к трансформации, твой алый мех... в древности он считался знаком моей божественной крови. Те, кто рождался с ним, были моими верными жрецами и провидцами. Важен сам факт твоего перехода. А та сила, что ты чувствуешь внутри? Чуждая, тёмная, пульсирующая? — её взгляд стал пронзительным.

– Да... — прошептала я, чувствуя, как по спине пробегают мурашки. Так вот для чего всё это... У меня есть предназначение. Я должна была служить ей с рождения. Может, поэтому я всегда чувствовала себя чужой в Аргреме?

– Это — след твоего перехода через мир хаоса. Воздух, которым ты дышала, кровь твари, что ты проглотила... они изменили тебя. Но не сломили. Ты осталась собой, но обрела инструмент, который поможет нам. Однако эту силу нужно обуздать, иначе тьма, что пришла с ней, поглотит тебя. Я могу установить печать. Временно. Пока ты не будешь готова, и пока не придёт время. Но... я не стану принуждать тебя. Это мои ошибки, и расплачиваться за них должна я, — её шёпот был полон такой бездонной скорби, что у меня сжалось сердце.

Мысль о том, что я смогу снова увидеть Морису, что смогу спасти своих сестёр, весь свой народ от медленной гибели, пронзила меня, как молния. Если не я, то кто? Если не сейчас, то когда?

– Я согласна, — мой голос прозвучал твёрдо и ясно, эхом разносясь по волшебному саду.

В глазах Кайрэ вспыхнула такая яркая, чистая радость, что на мгновение мне показалось, будто само солнце взошло в беседке. Она порывисто встала и подошла ко мне, и её тёплый, пушистый хвост нежно обвил мою талию, а руки обняли меня.

– Спасибо тебе, дитя моё! Спасибо! Мы наконец спасём их! Я знаю, какие опасности ждут тебя впереди, и я буду с тобой на каждом шагу. А теперь... печать.

Она отступила, и её лицо вновь стало сосредоточенным.

– Готова, — я закрыла глаза и склонила голову, чувствуя, как её ладонь ложится мне на макушку. Её прикосновение было невесомым и в то же время бесконечно мощным.

– Не бойся. Это не больно. Просто прими мою силу.

И я приняла. По моей коже разлилось тепло, и я ощутила, как нечто великое и непостижимое, сама ткань мироздания, мягко, но неумолимо сжимается вокруг тёмного ядра внутри меня. Давление было огромным, но не болезненным — скорее, это было похоже на освобождение от невыносимой тяжести. Всё кончилось так же быстро, как и началось.

Я открыла глаза. Кайрэ смотрела на меня, и на мгновение я увидела за её спиной мерцающий, гигантский силуэт из чистого света — отголосок её истинной, божественной сути.

– Готово. Печать установлена. Теперь поговорим о том, что предстоит.

Мы снова сели, и богиня начала излагать свой план, и масштаб его поражал воображение.

– Мои братья, Саван и Дэсти, давно пообещали помочь мне. Дэсти уже готовит своих драконов и жрецов через видения. Саван завершил свои приготовления — пророчество, высеченное на священном дереве эльфов Игдрисе, дало всходы. Ты уже видела их реакцию на тебя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Их настороженность было трудно не заметить, — я не могла сдержать лёгкую усмешку.

– Они увидели в тебе божественный знак, дитя. Твой алый мех и твой выход из портала стали для них сигналом. Не вини их. А Вичи... он один из проводников Игдриса. Его встреча с тобой не была случайностью.

Теперь его покровительственный тон и странная осведомлённость обрели смысл.

– Теперь о самом главном, — её голос стал торжественным и суровым. — Чтобы переселить стольких существ, нам потребуется объединённая сила всех трёх рас. Вы должны будете дойти до определённой точки в этом мире — места силы, где печать между мирами наиболее тонка. Я укажу тебе путь. И там... там я сниму печать с тебя. Твоя связь с хаосом, как это ни парадоксально, станет нашим щитом. Ты поможешь мне стабилизировать портал и защитить его от самого Хаоса, который попытается его поглотить или разорвать. Это будет опасно. Невероятно опасно. Но до этого я обращусь ко всем жителям Аргрема. Я явлю им себя в видении, объявлю о грядущем спасении и укажу место сбора. Мне потребуются все мои силы и силы моих братьев, чтобы совершить это. Я ненадолго покину мир, чтобы восстановиться в своих чертогах. А когда вы придёте к цели... я вернусь, и мы начнём.

Она посмотрела на меня с безграничной нежностью.

– И здесь есть ещё одна задача, которая ляжет на твои плечи, моя храбрая девочка. С оборотнями должна будешь говорить именно ты. Драконы и эльфы будут твоей опорой, но твой голос, голос моего дитя, будет для них весомее. Я... я не их изначальная богиня. Мои братья временно доверили их мне, пока я не верну своих детей. Без веры и поддержки живущих в этом мире я бессильна. И знаешь, — на её губах снова появилась улыбка, — именно потому, что оборотни — совместное творение Савана и Дэсти, они и обладают двумя ипостасями.

Она замолчала, и по её щеке скатилась одна-единственная, кристально чистая слеза, сияющая, как алмаз. В ней была вся её боль, вся надежда и вся бесконечная любовь.

– Теперь тебе пора возвращаться. Иди и поведай королю оборотней обо всём, что ты здесь услышала. Судьба двух миров отныне в твоих руках, Роана. В наших руках.

Я кивнула, переполненная решимостью, ответственностью и странным, светлым спокойствием. Я закрыла глаза — и в тот же миг открыла их, снова глядя на холодный камень статуи в тишине храма.

Я обернулась. Рядом стояли Сэлис и служительница, и в их глазах читалось не просто благоговение — а нечто большее. Преданность. Вера.

– Что... что происходило? — спросила я, с трудом поднимаясь на онемевшие ноги.

– Ты сияла, дитя, — прошептала служительница. — Твой мех... он горел алым пламенем, а чёрные полосы на нём двигались, словно живые тени, пока ты не вернулась к нам.

Услышав это, я ощутила лёгкий укол страха, но тут же приняла это. Теперь я знала, кто я. И я знала, что должна делать. Я начала рассказывать им о том, что услышала от богини. И по мере моего рассказа лица женщин озарялись всё большим тревогой и решимостью. Служительница смотрела на меня так, будто видела не меня, а саму Кайрэ, и мне стало неловко от такого поклонения. Я не была богиней. Я была всего лишь её орудием. Её солдатом.

Выйдя из храма, мы с Сэлис молча направились к рынку. Воздух казался слаще, краски — ярче. Во мне, под грудой новых забот и страхов, трепетала одна, чистая и яркая, как пламя, надежда. Я увижу тебя, Мор. Я спасу тебя. Я спасу всех.

Глава 10. Маленькое, но всё же счастье

Войдя на рынка, мы с Сэлис направились к продуктовой лавке. Воздух был напоён ароматами свежеиспечённого хлеба, специй и цветов, растущих в подвесных кашпо. Сэлис всё ещё была под впечатлением от случившегося в храме, её мысли витали где-то далеко, и она даже не сразу заметила оклик своей подруги. Наконец, очнувшись, она озарила женщину широкой улыбкой.

– Вереника! Прости, совсем задумалась. Это Роана, — она жестом представила меня.

Вереника оказалась женщиной плотного, крепкого телосложения, чьё добродушие читалось в каждом жесте. Её светло-русые волосы были заплетены в сложные, красивые косы, перехваченные зелёными лентами, которые чудесно оттеняли её глаза — ярко-зелёные, с солнечными золотистыми крапинками по краю радужки. Она сдержанно, но с любопытством улыбнулась мне, а потом принялась собирать заказ Сэлис в плетёную корзинку.

И тут из-за угла, словно ураган, налетела юная особа, звонко возвестив:

– Мата, я дома! — и без передышки принялась щебетать о походе в ателье, где портнихи, по её мнению, были неумехами и черепахами по сравнению с Сэлис.

Тут мата Брэма скромно пояснила, что держит своё собственное ателье и шьёт на заказ, пообещав, что с моим гардеробом поможет именно она. Я благодарно кивнула, разглядывая юную оборотницу. Девушка, судя по обращению к Веренике, была её дочерью.

Вереника, выйдя с полной корзиной, представила свою дочь Люсин. Та смущённо улыбнулась, и эта непосредственность меня позабавила. На Люсин было длинное синее платье до щиколоток, расшитое замысловатыми растительными узорами, характерными, как я позже узнала, для Весчериума. Её белокурые кудри создавали образ озорной, солнечной девчонки. Её тёмно-серые глаза с любопытством уставились в мои синие, с вертикальными зрачками, и в них вспыхнул неподдельный восторг. Девочка явно не из робкого десятка. Рассматривая мои уши и хвост, она чуть не завизжала от восторга, захлопав в ладоши, будто увидела самую удивительную диковинку на свете, но тут же смутилась под строгим взглядом маты.

Расплатившись за продукты (часть из которых я уже распробовала, а другая часть оставалась для меня загадкой), Сэлис вкратце рассказала Веренике о моём происхождении и настойчиво порекомендовала сходить в храм, намекнув, что грядут большие перемены. Вереника, серьёзно кивнув, попрощалась с нами уже с более спокойной и понимающей улыбкой.

Мы с Сэлис отошли недалеко, и я успела услышать восторженный голосок Люсин:

– Мата, ты видела её ушки? Такие пушистые! И хвост! Вот бы и у меня такие были в обычном виде!

– Ушки ей подавай! — послышался шутливый окрик Вереники. — Иди-ка лучше, помоги по хозяйству!

Я мысленно улыбнулась. Быть белой вороной — дело одинокое. И такая искренняя, детская реакция стала глотком свежего воздуха. С новой надеждой в сердце я последовала за Сэлис к небольшому двухэтажному зданию.

– Внизу — готовые наряды, — пояснила она. — А наверху — моя мастерская, где я снимаю мерки и шью на заказ.

Пропустив меня вперёд, она велела подниматься сразу на второй этаж. Разглядывая висящие платья, я поняла: здешние женщины предпочитали именно их. Это было непривычно, но не отталкивающе. Наша боевая форма была порождением необходимости. Здесь же, в мире, где женщины не сражались, в ней не было нужды. Я согласилась с Сэлис, что буду носить платья, но попросила сшить мне и практичную жилетку с парой брюк. Началась примерка. Мне пришлось раздеться до нижнего белья — ещё одного дара Сэлис. Было немного неловко, но в обществе женщины, пусть и оборотня, я чувствовала себя привычно и безопасно.

Обсуждая предпочтительные цвета ткани, я вдруг, думая о Брэме, невольно выпалила: Чёрный. Повисла недолгая, неловкая пауза, но Сэлис лишь улыбнулась — казалось, она читала мои мысли как открытую книгу.

– Отец Брэма погиб десять лет назад, на прорыве, — её голос стал тише. — Мы остались с сыном вдвоём. Ты же знаешь, оборотни находят пару на всю жизнь.

– Знаю, — так же тихо ответила я. — Мне рассказывал Грэв.

– Грэв — мудрый воин. Он был лучшим другом моего мужа. Наши семьи всегда были близки. Если заметила, дома здесь большие, многокомнатные. Оборотни — стайный народ, несколько поколений часто живут под одной крышей.

Я слушала её спокойный рассказ, пока она заканчивала замеры. Такая модель семьи была мне близка. В детстве, когда мы жили рядом с семьёй Морисы, мы были таким же сплочённым кланом. Я всегда мечтала о большой семье, что в моём мире было редкой удачей.

– Мы с мужем, он был сиротой, жили сначала вдвоём, потом втроём с Брэмом. Мы были счастливы. Когда Бэор погиб... мы с сыном смогли пережить это, потому что были друг у друга. Поэтому я понимаю, как тебе было тяжело, — её голос дрогнул. — Оказаться одной, в чужом мире, непохожей на других... Какие бы отношения ни связывали тебя с Брэмом в будущем, — она снова подмигнула, заставив меня покраснеть, — ты всегда можешь обратиться ко мне. Я всегда хотела дочь... — она грустно улыбнулась. — Но боги не подарили нам с Бэором больше детей.

Я не сдержалась и крепко обняла её. Сэлис, будучи на голову ниже, разрыдалась у меня на плече. Я чувствовала, как дрожит её тело.

– Спасибо вам, — прошептала я. — За вашу поддержку, за вашу заботу. Я бесконечно уважаю вашу силу. Вы смогли вырастить такого сына одна.

Я по-звериному лизнула её в щёку, как делали у нас в знак утешения и глубокой привязанности. Сэлис замерла от неожиданности, а потом рассмеялась, смущая меня ещё сильнее.

– Ну вот, мерки сняты, ткани выбраны. Гардероб будет готов дней через семь. Сейчас зайдём в кожаную лавку, закажем обувь. А потом — домой. Брэм, небось, заждался, — Сэлис, разрядив обстановку, принялась собирать вещи, пока я одевалась.

Заперев дверь и спрятав ключ в кожаную сумку через плечо, мы зашли в обувную, а уже после двинулись к дому, который я уже неосознанно начала считать своим. Эта мысль согревала изнутри. По пути мне снова встречались настороженные, а порой и испуганные взгляды. В сумерках моя чужеземная внешность, наверное, казалась ещё более пугающей. Я несла корзину с продуктами, отобрав её у Сэлис после небольшой, почти ритуальной перепалки. Она не хотела уступать, видя во мне хрупкую девушку. От этой заботы мне становилось и смешно, и до слёз трогательно. Сославшись на то, что я всё-таки воительница, я твёрдо взяла корзину, и мы наконец двинулись в путь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

У дома нас уже ждал Брэм. Завидев нас, он быстрыми шагами направился к нам и без лишних слов взял корзину из моих рук.

– Я, вроде бы, не хрупкий полевой цветок, чтобы не донести пару покупок, — съязвила я, смотря на него с насмешкой.

– Никто не сомневается в твоей силе, — парировал он, и в его глазах читалась непоколебимая уверенность. — Но долг мужчины — оберегать и помогать своей женщине.

Я замерла, уловив слово «своей». Взгляд мой прилип к его лицу, которое в сгущающихся сумерках казалось особенно притягательным и... вызывающим. Он смотрел на меня в ответ, не отводя глаз, подтверждая, что каждое его слово было взвешено. Он открыто заявлял о своих намерениях. С интересом склонив голову набок и чувствуя, как от волнения нервно подрагивает кончик хвоста, я кивнула. Принимала его правила игры. Напряжение в его плечах тут же спало, словно он был готов биться за это право до конца. На его лице расцвела радостная, почти хищная ухмылка. Чувствовало моё сердце, что начинается серьёзная осада крепости под названием «Роана». Сэлис, наблюдая за нами украдкой, сияла от счастья.

Войдя в дом, мы с Сэлис принялись за готовку. Я попросила научить меня местной кухне. Так, ощипав и подготовив тушку курхи — местной домашней птицы, — я натёрла её душистыми травами и начинила овощами, которые мне показывала и давала пробовать Сэлис, объясняя свойства каждого. Завернув птицу в специальный материал для запекания, я отправила её в жар печи. Сама печь топилась удивительным камнем-артефактом, который требовал подзарядки лишь раз в год. «Какое удобство! Это не просто очаг, а целое технологическое чудо». Мысленно я представила, как обрадуется Мориса, большая любительница готовки. Наверняка она уже успела порадовать Ласси своими коронными блюдами. Волна тоски накатила неожиданно. Ничего... Я справлюсь. Я не одна. Со мной Брэм, Сэлис, Грэв, весь их отряд и сам Аластар. Встряхнув головой, я вытащила румяную, благоухающую курху из печи. Аромат заставил мой желудок предательски заурчать. Мы с Сэлис переглянулись и рассмеялись.

К тому времени, как мы почти закончили, в столовую вошёл Брэм. Я смущённо посмотрела на него, на мгновение представив себя в роли хозяйки этого дома, и тут же отвернулась, расставляя кружки. Я чувствовала его взгляд на себе, тяжёлый и тёплый, пока мы с Сэлис возились на кухне. Наконец, усевшись за стол, мы принялись за еду.

– Мясо готовила Роана, — словно между прочим, бросила Сэлис.

Вся кровь прилила к моим щекам,а кончик хвоста в ожидании вердикта непроизвольно обвился вокруг ножки стула.

–Теперь понятно, отчего так бесподобно, — тихо, почти мурлыкая, произнёс Брэм, и в его тёмных глазах заплясали озорные искорки.

Я не смогла сдержать радостную улыбку. Значит, ему понравилось.

– Это моя первая проба сил на вашей кухне. Рада, что вышло съедобно, — парировала я, и, поддалась внезапному порыву, кончик моего хвоста потянулся к его бедру и начал медленно, почти невесомо гладить его сверху вниз.

Брэм едва не подавился, его глаза потемнели.

– Ещё как вышло, — просипел он, и в его взгляде было столько обещания и жажды, что у меня внизу живота всё сжалось в тугой, горячий комок.

Я резко одёрнула хвост, и он грустно повис, уже скучая по прикосновению к твёрдым мускулам оборотня. Брэм, отдышавшись, перевёл дух. Я подняла взгляд и встретилась со счастливым, всё понимающим взглядом Сэлис. Мне снова стало неловко. Я знала, что здесь не стесняются проявлять чувства, но мне ещё предстояло к этому привыкнуть.

За ужином мы обменялись новостями — о храме и о разговоре Брэма с Аластаром. Выслушав меня, Брэм посмотрел на меня долгим, пронзительным взглядом, полным неподдельной тревоги.

– Это моя судьба, Брэм. Я должна это сделать. Я хочу спасти свой народ. И я надеюсь, ты понимаешь это, — мой голос звучал хрипло, когда я впервые сама коснулась его руки.

– Я понимаю. Но это не мешает мне бояться за тебя. Это будет невероятно опасно. Если ты получишь рану... мы не знаем, как поведёт себя та энергия внутри тебя, когда печать будет снята. Но я буду с тобой. С самого начала и до самого конца. Это не обсуждается, — в его голосе не было и тени сомнения.

И в этот миг с моих плеч свалилась тяжёлый груз. Я выдохнула. Я была не одна. С этим знанием любая ноша становилась легче.

Позже, убрав со стола, мы разошлись по своим комнатам. Перед тем как уйти, Брэм крепко, почти до боли, обнял меня, словно боясь, что я испарюсь, и тихо пожелал спокойной ночи. Лёжа в постели, я перебирала в памяти события этого невероятного дня. Их было так много. Засыпала я с тревогой, но и с твёрдой решимостью в сердце, в предвкушении разговора с королём.

Глава 11. Король оборотней - Аластар

Утро пришло тихо и мирно, без кошмаров. Я проснулась от того, что первые лучи солнца ласково щекотали мне лицо. Потянувшись, я с удивлением осознала, что за ночь меня не посетили ни образы чёрной бездны, ни леденящий душу ужас. Печать... она действительно работает. С облегчением выдохнув, я встала, быстро умылась прохладной водой и направилась на кухню. Мне захотелось сделать что-то приятное для Сэлис и Брэма, отблагодарить их за тепло и заботу.

Разжигая печь, я нашла смородику, которую мы собрали вчера с Сэлис. Вспомнился рецепт, которому меня когда-то научила Мориса. Попробую... для них. Смешала яйца курхи, молоко вурки, муку и сладкий песок. Тесто получилось воздушным, пахнущим детством и домом. Пока оно настаивалось, я растёрла творог со сметаной и ягодами — начинка вышла нежной и сладковатой.

Разогрев плоскую сковороду, я смазала её маслом и принялась выпекать тонкие, ажурные блины. Аромат разносился по всему дому, вызывая приятное урчание в животе. Я накрыла на стол, старательно поправив вышитую скатерть Сэлис, расставила тарелки и кружки. Когда стопка румяных блинов стала внушительной, я принялась заворачивать в них творожную начинку, аккуратно укладывая их на широкое блюдо.

Как раз в тот момент, когда я разливала по кружкам душистый отвар, на кухне появились Сэлис и Брэм. Они выглядели бодрыми и отдохнувшими.

– Роана, милая! Зачем ты одна возилась? Ты же наша гостья! — в голосе Сэлис прозвучала лёгкая тревога.

– Я хотела сделать вам приятно. Это... блюдо из моего мира. Попробуйте, — ответила я, чувствуя, как от волнения хвост сам собой принялся радостно подрагивать.

Мой взгляд скользнул к Брэму, и я замерла. Он смотрел на меня таким взглядом — тёплым, одобряющим, полным такого нескрываемого обожания, что мне показалось, будто он видит не меня, а что-то драгоценное и хрупкое. Этот взгляд обжёг меня с головы до ног.

– Сынок, я всё понимаю, — с лукавой улыбкой проговорила Сэлис, — но ты её сейчас глазами съешь, а она старалась, завтрак готовила. Направь-ка свой пыл в более подходящее русло.

К моему величайшему удивлению, Брэм смутился. Его загорелые щёки покрылись лёгким румянцем, и он отвёл взгляд. Видеть этого могучего воина таким растерянным и застенчивым было до того забавно, что я не сдержала счастливого смеха.

За завтраком они осыпали меня комплиментами. Сэлис хвалила нежность начинки, а Брэм, уплетая блин за блином, лишь кивал, и его выразительный взгляд говорил красноречивее любых слов. Я сидела, чувствуя себя на седьмом небе от счастья, и это простое, домашнее утро казалось самым большим чудом из всех, что случились со мной в этом мире.

После завтрака мы с Брэмом направились к дому Аластара. На улице вновь приходилось сталкиваться с настороженными взглядами, но на сей раз они не причиняли такой боли. Брэм шёл рядом, его плечо защищало меня, а низкое, предупреждающее ворчание, которое он издавал в сторону особо любопытных, заставляло их поспешно отводить глаза. И от этого знания, что он — мой щит, моя опора, по спине разливалась гордая теплота. Мой хвост, словно разделяя это чувство, высоко и уверенно вился за мной, в такт шагам.

У дома короля нас, как и в прошлый раз, ждал сам Аластар. Его пронзительный взгляд оценивающе скользнул по нам, и в его глазах я прочла не просто настороженность, а тяжёлую, ответственную думу. Брэм приобнял меня за талию, тихо прошептав: Всё будет хорошо. Я лишь фыркнула в ответ — страх был не к лицу воительнице, готовой спасти два мира.

Король, безмолвно наблюдавший за нами, тихо хмыкнул, будто поставил в уме какую-то галочку, и, развернувшись, жестом пригласил нас следовать за собой. В знакомом зале за круглым столом на этот раз стоял необычный артефакт — кристалл в металлической оправе, мерцавший тусклым светом.

– Артефакт связи, — коротко пояснил Аластар, заметив мой интерес.

Я кивнула, собралась с духом и начала свой рассказ. Голос поначалу дрожал, но, чувствуя твёрдое, ободряющее прикосновение руки Брэма на спине, я говорила всё увереннее. Я рассказала о явлении Кайрэ, о её боли и надежде, о предстоящей миссии, о роли, которую мне предстояло сыграть. Аластар слушал, не проронив ни слова. Его лицо было непроницаемой маской, лишь брови всё ниже сдвигались к переносице, образуя глубокую складку. Взгляд его периодически переходил на Брэма, будто сверяя его реакцию с моими словами.

Когда я закончила, в зале повисла тягостная тишина. Аластар не стал ничего комментировать. Вместо этого он дотронулся до артефакта. Кристалл вспыхнул, и из него донёсся хриплый, настолько низкий и мощный голос, что он отозвался не в ушах, а где-то глубоко в костях. Это был рык, в котором чувствовалась древняя, неоспоримая мощь. Инстинктивно, всё моё тело напряглось, мех встал дыбом, а рука сама потянулась к тому месту, где когда-то висел мой меч.

– Нормальная реакция на голос дракона, — тихо, и впервые с едва уловимой усмешкой произнёс Аластар.

Он поговорил с драконом, подтвердив услышанное мной пророчество, и переключил связь. На этот раз из артефакта донёсся знакомый, мелодичный голос Вичи. Услышав его спокойные, поддерживающие ноты, я невольно расслабилась. Аластар, отметив и это, закончил разговор и снова уставился на меня своим пронзительным взглядом.

– Каковы, по-твоему, шансы на успех? — его вопрос прозвучал как удар хлыста.

Я заставила себя думать, анализировать, отбросив эмоции.

– Я прошла через мир хаоса. Я чувствовала его природу. План богини... он рискован, но основан на знании. Потенциал высок, — сказала я твёрдо, чувствуя, как ладонь Брэма сжимает моё плечо, словно говоря: Я здесь.

И тогда Аластар заговорил. Голос его, обычно такой резкий, смягчился, в нём появились несвойственные ему нотки.

– Я верю в наших богов. Они уже спасали меня однажды. — Он словно окунулся в воспоминания. — Я был щенком, заваленным камнями после обвала. Уже задыхался, терял сознание... И вдруг — грохот, свет. И огромная, в зелёной чешуе морда дракона. Бурдглав. Он вытащил меня. Сказал, что бог направил его, что спасённое им существо будет важно для мира. Видимо, пришло время вернуть этот долг.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я слушала, затаив дыхание, глядя на этого сурового, несгибаемого воина, и в моём сердце шевельнулось сочувствие и глубочайшее уважение. Брэм сидел мрачный, зная, вероятно, эту историю, но понимая, какую тяжесть взваливает на себя его король.

– Решение это... оно может подвергнуть мой народ смертельной опасности, — продолжал Аластар, и в его глазах бушевала внутренняя борьба. — Но воля богов... она не оставляет выбора. Всё в этом мире не случайно. — Он сделал паузу, и его взгляд стал практичным, почти расчётливым. — И есть иной аспект. Большая часть твоего народа — женщины. Это может восстановить баланс, что нарушен у нас. В последние годы девочек рождается всё меньше. Наш народ медленно, но верно вымирает.

Он замолчал, и в тишине зала его следующая фраза прозвучала как приговор и как благословение одновременно.

– Я принял решение. Оборотни выступят вместе с драконами и эльфами. Мы поможем спасти твой народ.

Что-то внутри меня оборвалось. Тяжёлый, давивший на плечи камень наконец-то свалился. Слёзы, которые я так долго сдерживала, хлынули сами собой. Я не смогла устоять и припала к плечу Брэма, чувствуя, как его сильная рука обнимает меня, прижимая к себе. Его тихий, успокаивающий голос доносился будто сквозь толщу воды. Я спасу их... Я спасу Морису... Мы снова будем вместе. Я содрогалась от беззвучных рыданий, и краем глаза заметила взгляд Аластара — в нём на мгновение вспыхнуло и погасло что-то похожее на сочувствие и понимание.

– Завтра я созову совет, — его голос вновь приобрёл деловую, командную твердость. — Обсудим маршрут, логистику, провиант. Рядом с городом есть большая равнина у реки. Места хватит всем. Начнём строить временное поселение. — Он посмотрел на нас. — А сейчас идите. Мне нужно обдумать всё услышанное и обсудить детали с союзниками.

Мы с Брэмом молча поднялись и вышли из дома короля. На улице я сделала глубокий вдох, чувствуя, как холодный воздух обжигает лёгкие. Брэм крепко сжал мою руку. Мы шли домой, и впервые за долгое время будущее виделось мне не как беспросветная тьма, а как трудная, но освещённая надеждой дорога.

Глава 12. Зверь

Мы стояли на пороге дома, и вечерний воздух был напоен ароматом цветущего сада и влажной земли. Вдруг Брэм порывисто повернулся ко мне. Его лицо, обычно такое сдержанное, было искажено внутренним напряжением.

– Роана... Пойдёшь со мной? Мне нужно... выгулять зверя. Держать его взаперти слишком долго вредно, — его голос звучал хрипло, а тёмные глаза, в которых плясали отблески заката, впивались в меня с немым вопросом и надеждой.

Сердце ёкнуло. Этот шаг был для него гораздо больше, чем простая прогулка.

– Конечно, пойдём! — ответила я, стараясь, чтобы голос звучал бодро, хотя внутри всё сжалось от волнения. — Ты видел моё второе «я». Теперь моя очередь удовлетворить любопытство.

Его лицо озарила быстрая, почти болезненная улыбка облегчения. Он развернулся и повёл меня вглубь сада, к небольшой поляне, скрытой от посторонних глаз высокими кустами. Остановившись, он в последний раз посмотрел на меня — долгим, испытующим взглядом, — и начал меняться.

Это не было болезненной трансформацией берсерка. Это было перетекание, мощное и стремительное. Его тело изгибалось, кости перестраивались с тихим хрустом, а по телу вздымалась волна густой, угольно-чёрной шерсти. Он опустился на четыре лапы, и вот передо мной стоял Зверь. Не монстр, а воплощение силы и дикой грации. Вытянутая морда, острые уши, мощный хвост... Он был огромен, в холке мне был по грудь, и каждый мускул под тёмной шкурой дышал сдерживаемой мощью. Но глаза... глаза остались прежними — тёмными, умными и смотрящими прямо в душу. Это был всё тот же Брэм.

Он сделал медленный шаг вперёд и сел в паре шагов от меня, замерши в почтительной позе, давая мне время осмотреться, привыкнуть. Доверяя мне.

С замиранием сердца я обошла его вокруг. Он был великолепен. Медленно, давая ему время отпрянуть, я протянула руку. Он не шелохнулся, лишь его ноздри дрогнули. Я коснулась его головы. Мех оказался грубым, колючим, совсем не таким, как мой пушистый подшёрсток. Я провела ладонью по могучей шее, по лопаткам, чувствуя под пальцами твёрдые, как сталь, мускулы. Он терпеливо позволял мне изучать себя, и в его молчаливой покорности было больше доверия, чем в тысячах слов.

Потом он сам начал обнюхивать меня. Ткнулся холодным носом в шею, сделал глубокий, шумный вдох, словно впитывая мой запах. Опустился ниже, к животу, заставляя меня вздрогнуть и рассмеяться от щекотки. Но когда его нос упёрся мне между бёдер, смех застрял в горле. Он принюхивался жадно, почти животно, его хвост бешено хлестал по воздуху, а из груди вырывалось низкое, сдавленное рычание. И в этот миг что-то ёкнуло глубоко внизу живота, и по всему телу разлилась горячая, тягучая волна. Я почувствовала, как набухают и становятся влажными самые сокровенные места, и в испуге отпрянула.

Зверь замер, поняв мою панику. Он не стал преследовать, а лишь тяжело дыша, отступил, давая мне прийти в себя. Потом он встряхнулся, и его движение было полным сдержанной силы. Он обернулся, кивнул мне своей волчьей головой в сторону леса и тронулся вперёд лёгкой, пружинистой походкой. Я, переведя дух, последовала за ним.

В лесу он был другим — более свободным, более диким. Он показывал мне тропы, находил съедобные ягоды, демонстративно съедая их, а от кислых брезгливо морщился и выплёвывал, заставляя меня смеяться. Потом он снова стал мужчиной — его одежда, зачарованная, осталась невредимой. И всё это время он не переставал прикасаться ко мне — то беря за руку, то обнимая за плечи, а его взгляд... его взгляд был таким нежным и всепонимающим, что, казалось, он видит все мои тайные страхи и самые потаённые надежды.

Идя обратно, я размышляла, когда же это семя проросло. Сначала — робкий интерес и благодарность за спасение. Потом — уважение к воину. Симпатия к сильному и доброму мужчине. А потом... потом это переросло в нечто большее. В потребность видеть его, чувствовать его рядом, в ту странную теплоту, что разливалась в груди при одной его улыбке.

Брэм, шагавший рядом, казался немного взволнованным. Он говорил о чём-то отвлечённом, но чувствовалось, что его мысли витают далеко. И вдруг он остановился и, глядя прямо перед собой, заговорил тихо, но очень чётко:

– Я хочу ясности и чтобы ты понимала, насколько я серьезен в отношении тебя.

Я замерла, предчувствуя что-то важное.

– При первой встрече, когда ты, раненая и такая растерянная, появилась из того портала, уже тогда я почувствовал твой уникальный запах. Присмотревшись, понял, что включился инстинкт защитника по отношению к тебе. Мне хотелось оберегать, заботиться о тебе. Твой яркий алый мех словно зажёг во мне огонь. Такие необычные, но милые части твоего тела – ушки и хвост – разбудили во мне нежность, – тепло в моей груди разрасталось с неимоверной скоростью. – Синие глаза с вертикальным зрачком, не похожие ни на чьи другие, поразили своей внутренней силой. Твоё тело, хоть и сильное, но такое женственное, с прекрасными линиями... оно возбуждает во мне совсем не невинные чувства, – замолчав, Брэм посмотрел на меня в ожидании ответа.

Я слушала, чувствуя, как с каждым его словом в груди разгорается ответный огонь.

– Я чувствую похожие вещи. С самой первой встречи ты разбудил во мне спящую женственность. Мне впервые захотелось нравиться мужчине. Твоя забота заставила поверить в то, что я больше не одна. Ещё когда сидела у костра, когда ты представлял своих соратников, я поняла, что меня никто не интересует так, как ты. Такой высокий, сильный, умный оборотень... А эти соблазнительные губы? – едва успев это произнести, почувствовала, как Брэм резко впился в мои губы.

Я не успела договорить. Он накрыл мои губы своими. Этот поцелуй был не таким, как первый, пробный. Это был ураган, потоп, извержение вулкана. В нём была вся накопленная за эти дни страсть, вся тоска, всё нетерпение. Я ответила ему неумело, но искренне, и он, почувствовав это, зарычал прямо у меня в губах от восторга. Его поцелуй стал мягче, нежнее, но от этого не менее жгучим. Он целовал уголки моих губ, щёки, веки, лоб, и его шёпот обжёг мне кожу:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Будь моей. Моей парой. Моей половинкой. Единственной женщиной на всю оставшуюся жизнь. Я прошу тебя, Роана.

В его голосе не было ни капли сомнения. Лишь мольба и обет.

– Да! — сорвалось с моих губ без малейших раздумий. — Да, я согласна!

Он подхватил меня на руки и закружил, и его счастливый смех смешался с моим. Мир вокруг поплыл, и в этом вихре было только наше счастье.

– Как ты знаешь, у нас есть два этапа определения подходящей пары. Вначале мы просто присматриваемся. Потом, если запах нам подходит, приходит второй этап – знакомство со зверем. Сегодня я убедился, что ты та самая, – идя ко входу в дом, рассказывал он.

– Так вот для чего ему нужна эта прогулка! Зверя он давно не выгуливал, значит? – рыкнула возмущённо в его сторону, от чего он виновато улыбнулся.

В доме нас ждала сияющая Сэлис. Она явно многое слышала, и на её глазах блестели слёзы счастья.

– Я так счастлива, что у меня теперь появилась дочь! Я желаю вам удачи, крепкой любви и долгой жизни! – трогательно произнесла женщина. От этого я обняла её в ответ, оплетая своим хвостом её талию. – Спасибо, Сэлис. Ты стала мне очень дорога, и теперь мы – семья. Надеюсь на твою заботу и впредь.

Брэм взял меня за руку и повёл наверх, в свою спальню.

– Теперь ты моя невеста, — заявил он твёрдо, и в его голосе звучало непоколебимое право. И спать ты будешь со мной — твердо заявил этот наглец.

Но я не имела ничего против.

Зайдя в комнату, осмотрелась. До этого мне удалось лишь мельком оценить обстановку. Спальня Брэма была уютной. Большая кровать стояла посередине у стены, по бокам – небольшие ночные столики. Справа от кровати было большое окно с прекрасным видом на внутренний сад, слева стоял громоздкий шкаф, в котором лежали вещи. Всё пространство было обставлено так, чтобы избежать захламленности и оставить больше места.

– Теперь будем ложиться спать? – спросил мужчина, нежно окинув меня взглядом.

– Давай, – ответила я, начиная снимать одежду.

Оставшись в нижней рубашке и шортиках, метнулась на кровать, тут же укрывшись одеялом. По комнате разнёсся весёлый смех – такой тихий, мужской, – он зажёг во мне пламя. Прищурившись, грозно глянула на Брэма, который тут же перестал смеяться и, уже раздевшись, оставив только нижнее бельё, крался ко мне. Ложась в постель, он откинул одеяло и притянул меня к себе, от чего я тут же напряглась.

– Не бойся. Я не буду тебя ни к чему принуждать. Выбор остаётся за тобой. Но прикасаться к тебе мне никто не запретит, – вкрадчиво пояснил оборотень.

После чего я смогла расслабиться и задумалась. Я лишь чудом выжила при переходе в другой мир... А если бы нет?.. Я так и не познала бы счастья любви к мужчине и надежды на встречу с Морисой. Скоро начнутся масштабные приготовления к божественной миссии, и мы надолго покинем дом. После чего будет столько опасности... Мелькнул даже небольшой страх: вдруг я не выживу, перегорю и не смогу восстановиться? От этих мыслей сильнее прижалась к горячему телу своего уже почти мужа. Стоит ли так бояться? Он доказал, что сможет обо мне позаботиться, заставил разгореться чувствам, которые я никогда не испытывала, и я вижу, что он меня любит. Так зачем строить преграды на пути к чему-то прекрасному?

Решившись, заглянула ему в глаза и мягко кивнула, соглашаясь заключить брак – именно после консумации мы станем мужем и женой.

– Я готова.

Вспыхнув, глаза Брэма окатили меня таким горячим взглядом, что я чуть не задохнулась. В теле начало скапливаться тепло, медленно расползаясь к низу живота. Оборотень нежно погладил меня по щеке и, приблизившись, поцеловал. Его губы накрыли мои так трепетно, не давя, чтобы я смогла привыкнуть, приспособиться к этой новой для меня ласке. Возбуждение томной поволокой начало просыпаться, от чего моя грудь налилась и стала чувствительной, соски встали, и я простонала:

– Брэм, я хочу тебя...

Оборотень усилил напор на мои губы. Руками он стал ласкать шею, медленно спускаясь к груди. Сжав сосок и почувствовав, как я выгибаюсь от этого, спустился ртом ниже, начав целовать шею. Спускаясь дальше, его вторая рука скользнула ко мне между бёдер, начав поглаживать уже ставшие влажными нижние губы. Застонав, почувствовала такую нужду, что, не удержавшись, разорвала простыню когтями.

Разорвав нижнюю рубашку и шорты, услышала одобрительный рык и увидела животный восторг в его взгляде. Брэм рассматривал меня словно заново знакомясь, от чего я смутилась – ведь впервые предстала голой перед мужчиной. Спустившись ниже, он поцеловал низ живота и опустился ещё ниже, от чего я удивлённо замерла. Поцеловав в чувствительное местечко у самого входа, он рычал, тяжело дыша:

– Как же прекрасно пахнешь, Роана... Девочка моя...

После чего провел языком по моей влажной плоти, от чего я сильно выгнулась и вскрикнула – настолько это было приятно и удивительно. Он начал ласкать языком влажный вход, находя такие чувствительные точки, о которых я сама не подозревала. Яростно мурлыкая, я то задыхалась от накатывающей тянущей волны в животе, то стонала от ощущения погружения его языка внутрь.

Оторвавшись и посмотрев в мои затуманенные желанием глаза, он сорвал с себя нижнее белье. Мужчину словно мелко потряхивало от сдерживаемого желания наброситься на меня и взять сразу, сильно и мощно. Но он понимал, что для меня это впервые, и хотел сделать всё нежно и медленно. Увидев его мощную эрекцию, облизнула мгновенно пересохшие губы, от чего глаза Брэма потемнели еще сильнее, и он застонал. Введя один палец, он начал бережно меня растягивать. От ощущения наполненности мне словно сорвало голову; словно в бреду я металась, пытаясь насадиться сильнее – этого было отчаянно мало. Добавив второй палец и облизывая твердые соски груди, он принялся ласкать меня ещё интенсивнее, от чего я захныкала, прося большего.

Наконец, достав пальцы, он направил свой твердый член в моё жаждущее лоно и медленно продвигался, входя, давая мне время принять его совсем не маленькие размеры. От прекрасного чувства наполненности закружилась голова. Рыча, я обхватила его плечи, впившись когтями, совсем не контролируя звериную мощь, и сама насадилась до конца. Это дало наконец любимому выдохнуть от напряжения, которое он так сдерживал, боясь мне навредить. Мощные толчки вытесняли из головы все мысли, оставляя лишь животное желание. Наконец я получила освобождение: внутренние мышцы начали сокращаться, всё тело стало покалывать, и я закричала от наслаждения. Вторя мне, мощно зарычал Брэм, так же достигнув пика.

Лёжа в его объятиях, слушая его ровное дыхание, я постепенно приходила в себя.

– Это было великолепно... Прости, что я ранила тебя когтями в процессе, – виновато сказала я.

– Ничего, любовь моя. Я даже не почувствовал. Можешь сколько угодно царапать и кусать – со мной ничего не случится. Скорее, я получу от этого удовольствие, – самодовольно пояснил он и прилёг рядом со мной.

Разнеженная, я стала засыпать, как и теперь уже мой муж рядом.

Я верю, что у нас всё получится. План начал сдвинулся с мёртвой точки. Вместе с Брэмом, богиней и остальными мы сможем объединить миры и спасти всех.

Конец