Кристина под контролем. Книга первая. by JG Leathers (Секс книга) Часть 14

Глава четырнадцатая

Завтрак и подготовка

Кристин

Следующее, что я помню, — это как липкая маска была снята с моего покрытого потом лица и огромное облегчение, когда длинные пробки медленно вытащили из моего носа. Я посмотрела в его глаза, пока он смотрел на меня сверху.

— Доброе утро, — прогремел он.

— Как дела?

— Мммф! — поприветствовала я его через кляп, всё ещё плотно зажатый на нижней части моего лица.

— Да, хорошо. Это снимем следующим, а затем я освобожу тебя от остального.

— Мммф! — Он быстро расстегнул сжимающую простыню, затем освободил все ремни и цепи, которые держали меня в плену, за исключением моего постельного поводка. Я лежала тихо в луже жидкости, которую я выпотела в своём жарком заточении, пока он снимал мой ингибиторный стержень и, наконец, стальную крышку-пластину, тщательно убедившись, что все защёлки, крепящие её к моим кольцам в промежности, были полностью освобождены. Я вздохнула с благодарностью, когда огромный фаллоимитатор, который так мучил меня, постепенно вышел из моего измученного и больного тела. Как только боковые ремни были освобождены, я медленно села и перекинула ноги через край кровати, мои цепи-напоминания громко звякнули, затем тихо стояла перед ним, пока он обхватил мою шею и отпер мой кляп. Через несколько секунд он вытащил формованную подушку из моего рта, и мне понадобилась минута, чтобы размять мышцы челюсти.

— Д-д-доброе утро, Господин, — слабо произнесла я, борясь с речью против скованности.

— И доброе утро тебе, Кристин, — весело сказал он, прикрепляя мою ведущую цепь к передней части моего ошейника.

— Надеюсь, тебе понравилось твоё «развлечение» прошлой ночью?

— Ох, Г-Господин! — прошептала я.

— Это было невероятно ужасно! Я не знала, что эта штука может так много! — сказала я, указывая на крышку-пластину промежности, которую он держал в руке.

— Я думал, тебе это понравится! — злобно ухмыльнулся он, освобождая цепь от заднего кольца моего ошейника. С лёгким рывком за мой поводок он вывел меня из камеры в свою спальню, а затем в ванную. Как обычно, он запер другой конец моего поводка на тяжёлую скобу в стене внутри душевой кабины.

— Хорошо, Кристин. Не торопись и прими хороший душ. Я спущусь и приготовлю завтрак, а затем вернусь за тобой через час.

— Это будет замечательно, Господин. Я умираю с голоду! — прошептала я. Под сжимающей талией пояса целомудрия мой желудок урчал от голода.

— Отлично! Увидимся через немного, — улыбнулся он мне, запирая дверь за собой. Я провела следующие сорок пять роскошных минут, просто нежась в горячей воде, медленно смывая скованность и пот с моего тела, тайно улыбаясь себе и пытаясь вспомнить ошеломляющие ощущения, которые он навязал мне поздно ночью. Последние пятнадцать минут моего утреннего туалета я потратила на полоскание и чистку моих цепей-напоминаний, а затем на быстрое нанесение макияжа и укладку волос. Когда он открыл дверь ванной и вопросительно заглянул внутрь, я подумала, что готова к новому дню и сюрпризам, которые он принесёт. Он молча улыбнулся, снова прикрепляя мой домашний поводок, и когда он дёрнул за него, я молча и послушно последовала за ним в спальню, чтобы встать рядом с его огромной кроватью. На аккуратно заправленном покрывале была разложена моя одежда на день. Я с любопытством посмотрела вниз на то, что он выбрал. Пара туфель на шестидюймовой платформе с каблуками-шпильками первой бросилась мне в глаза, и я внутренне застонала от перспективы снова их носить, хотя теперь я делала это почти каждый день. Рядом с ними лежала длинная, до пола, чёрная кожаная юбка, а на ней угрожающе покоилась блестящая жёсткость моего ингибиторного стержня до лодыжек, уже прикреплённого к крышке-пластине. Я смотрела, заворожённая ужасом, на устройство, отмечая внутренние защёлки для моих колец в промежности, различные выступы и гладкие внутренние бугры, которые могли так легко возбуждать или мучить меня. Его предыдущее заявление, что я буду вынуждена всегда носить ингибиторный стержень в сочетании с поясом целомудрия, сбывалось с лихвой. Я никогда больше не буду освобождена от его убедительного, ограничивающего воздействия и содрогнулась от осознания, проглатывая надвигающиеся слёзы. Я снова посмотрела на разложенную одежду и оборудование, ища блузку, затем повернулась к нему.

— Господин? Я не вижу верха.

— Верно, — ответил он.

— Остальная часть твоего снаряжения будет установлена после завтрака.

— Ох! — только и смогла я вымолвить, пока он брал крышку-пластину и подходил ко мне.

— Пора запереть эту чудесную маленькую киску между твоих ног на день! — хмыкнул он, покрывая злобные выступы электролитным гелем.

— Мне всегда придётся носить эту… эту ужасную штуку, Господин? — капризно спросила я, тщетно пытаясь избежать её вставки.

— Всегда, как я тебе сказал, отныне, — ответил он.

— А теперь раздвинь ноги, и мы её в тебя запрём.

— Д-да, Господин, — всхлипнула я, смирившись с неизбежным, почти в слезах от восстановления этого самого интимного средства контроля над любой женщиной. Я ахнула, когда пулевидный стержень снова коснулся чувствительных губ моего пола, затем начал медленно скользить вверх в моё тело. Глубоко в моей стальной оправе промежности я почувствовала, как он защёлкнул маленькие защёлки на моих половых кольцах, закрепляя каждую и заставляя их мягко тянуть чувствительную плоть, в которой они были установлены.

— Ты готова, Кристин? — спросил он, глядя в мои расширенные глаза, держа ингибиторный стержень примерно на полпути его злобной длины.

— Д-да, Г-Господин, — заикаясь, ответила я, пытаясь приспособиться к жёсткому стержню, слегка дрожащему в моих чреслах.

— Очень хорошо, — тихо сказал он, затем медленно протолкнул оставшуюся короткую длину фаллоимитатора вверх. Я поднялась на цыпочки, задыхаясь и стеная сквозь стиснутые зубы, когда остальная часть стержня скользнула внутрь, инстинктивно вращая бёдрами, чтобы облегчить его вход. Твёрдые металлические щелчки! закрывающихся замков объявили нам обоим, что я снова в плену, полностью подчинена любому, кто контролирует поводок к кончику стержня. Он медленно обошёл меня, осматривая каждую часть моего оборудования, затем встал спереди, на мгновение посмотрев вниз на мои груди, соединённые цепочкой через соски, прежде чем поднять взгляд к моим глазам.

— Пора для твоих пут и обуви, — заявил он, затем опустился передо мной на колени. Я стояла тихо, пока он быстро запирал короткие цепи между кончиком стержня и моими манжетами на лодыжках, затем автоматически пнула ногами против их жалких, мучительно коротких длин, устанавливая пределы моей свободы. Через секунду он протянул одну из туфель, и я неохотно вставила в неё ногу и ждала, пока он плотно застегнёт узкий ремешок на лодыжке и запрёт его. Я покачнулась, когда шагнула в другую туфлю, и она тоже была закреплена. Ожидая, я стояла, пока он подошёл к кровати, взял мою юбку и вернулся с ней через секунду.

— Подними руки над головой. — Он поднял обволакивающую одежду надо мной, и я просунула руки в нижнее отверстие, затем позволила ей скользнуть по моим рукам и телу. На талии он застегнул длинную молнию над моими ягодицами, так что теперь она полностью и невинно скрывала все нижележащие, интимные ограничения моей свободы. Затем он снял поводок с моего ошейника и снова опустился на колени. С ещё одним твёрдым щелчком! я почувствовала, как ограничивающая и контролирующая связка прикрепилась к кончику стержня между моими лодыжками. Он встал и улыбнулся мне.

— Пора завтракать, — сказал он, выходя за дверь. Я нерешительно последовала, чувствуя, как короткие цепи дёргают за мои скрытые манжеты на лодыжках с каждым шагом, подёргивая стержень между моими ногами. Обнажённая выше талии и полностью осознающая это, я вышла из главной спальни, время от времени оглядываясь назад, чтобы убедиться, что мой поводок не зацепился за какое-нибудь препятствие. Спускаясь по лестнице, я протянула руку вниз и схватила пригоршню своей тяжёлой юбки, чтобы не споткнуться о её объёмные складки, держась другой рукой за перила, пока осторожно делала каждый укороченный путами шаг. Цепи были только-только достаточно длинными, чтобы позволить мне осторожно спускаться по лестнице по одной ступеньке за раз, но он прыгал по ним большими, свободными скачками впереди меня. Наконец я достигла первого этажа и медленно пошла на кухню. Он расставил наши тарелки и столовые приборы на стойке и поставил мой табурет рядом, чтобы я могла пристроить свои ягодицы на него, потому что длинный ингибиторный стержень не позволял мне сесть. Не говоря ни слова, я подошла к своему месту и ждала, пока он принесёт еду и начнёт мне прислуживать.

— Это самая странная часть! — подумала я, пока он суетился, заботясь обо мне:

— Вот я, полностью контролируемая и сдерживаемая его цепями, и всё же это я та, кого обслуживают и чьи каждые желания исполняет тот, кого я зову своим Господином! — Чем больше я об этом думала, тем больше начинала понимать, что, возможно, это я действительно контролирую своё рабство!

Джон

Она сидела на табурете и ела с привычной придирающейся осторожностью, пока я наблюдал за восхитительными движениями её скоро заключённых в плен грудей и покачиванием золотой цепи, соединяющей заметно окольцованные соски. Мы говорили об общих вещах, но я видел, что её состояние полуобнажённости было весьма смущающим, потому что она всё ещё не избавилась от воспитания детства, что её груди должны быть скромно выставлены на публике, и только когда они должным образом сдержаны бюстгальтером под «приличной» блузкой. То, что это скоро станет реальностью с лихвой, заставило меня улыбнуться в предвкушении. Когда мы закончили, она продолжала опираться на высокий табурет, пока я убирал кухню и готовил вторую чашку кофе для нас двоих, затем отнёс их в игровую комнату.

— Пойдём, Кристин, — позвал я через плечо. — Пора для следующего дополнения к твоему контрольному оборудованию.

— О-ох, хорошо, Господин, — услышал я её слегка нервный ответ из кухни позади меня, за которым последовал стук её каблуков и приглушённое звяканье её коротких путовых цепей из-под длинной юбки. Она осторожно семенила по коридору. Оказавшись в игровой комнате, я поставил наши два кофе на боковой столик и ждал, пока она войдёт. Через мгновение она нерешительно заглянула за дверь, затем медленно и изящно шагнула внутрь, её домашний поводок тянулся по полу сзади из-под подола её юбки.

— Подойди сюда и сядь на этот табурет, Кристин. Наслаждайся своим кофе.

— Д-да, Господин, — сказала она, глядя на меня так, будто я мог бросить в неё змею, но постепенно придвигаясь ближе и наконец усаживаясь на другой высокий деревянный табурет. Я смотрел на неё, забавляясь, когда она взяла толстую чашку обеими руками и сделала изящный глоток горячего содержимого. Она скорчила гримасу от температуры жидкости, затем подняла глаза на меня, её руки частично прикрывали её обильные, соединённые цепью груди, держа чашку близко к лицу.

— Полагаю, ты гадаешь, что будет дальше, хм? — спросил я, улыбаясь ей.

— Д-д-да, Господин, — прошептала она, скромно опуская глаза к своим рукам, следуя длинным петляющим линиям звеньев её цепи-напоминания, соединяющей манжеты на запястьях с ошейником.

— Кристин, у тебя самые прекрасные груди, которые мне когда-либо посчастливилось видеть, — воскликнул я. — И как женщина, ты гордишься ими, как и должна. Ты также знаешь, что я тщательно выбираю твою одежду, чтобы выставить их в наилучшем свете.

— Да, Господин. И мне всегда так неловко, — сглотнула она.

— Ну, следующие предметы твоего контрольного оборудования предназначены для достижения моих целей на гораздо более постоянной основе, чем ты привыкла, — сказал я.

— В сочетании с корсетами и плечевыми скобами, которые тебе скоро придётся носить, я думаю, что твои достоинства будут хорошо и заметно выставлены, не говоря уже о защите, под которой они будут, или наказании, которому они могут быть подвергнуты с парой простых изменений.

— Ч-ч-ч-что вы собираетесь со мной сделать, Господин? — прошептала она, глядя на меня с немалым ужасом, затем на зловещие коробки на столе через комнату. Я подошёл к ним и принёс большую плоскую коробку, затем пять пар кубических, положив их на стол между нами.

— Все эти, Кристин, составляют последние дополнения к твоему «униформу», — небрежно заявил я, указывая на них. Я открыл большую плоскую коробку и поднял содержимое, чтобы она могла увидеть. Она смотрела на вещь несколько секунд, затем её пальцы разжались, уронив чашку. Та разбилась на сотню кусочков, незамеченная ею, и она задрожала от невольной дрожи, глядя с ужасом на клинически выглядящую сбрую, которую я держал для осмотра. Это был бюстгальтер. Но этот был не похож ни на один, что она видела раньше. Я заказал его так, чтобы её рёбра были обвязаны широким нагрудным ремнём, который застёгивался и запирался сзади, над позвоночником. Его линии изящно изгибались, расширяясь по бокам, прямо под её руками, но оттуда это было нечто совершенно иное, чем всё, что она могла бы найти в магазине нижнего белья! Структура рамы спереди была слегка гибкой частью, довольно широкой вокруг вертикально ориентированных овальных отверстий для её грудей, но на данный момент чашек не было, это была только нагрудная сбруя. Чуть отступая от краёв, окружая каждый овал, была та же глубоко рифлёная металлическая окантовка, в которую защёлкивалась её крышка-пластина промежности. В стратегических точках сверху и снизу шины, которая разделяла бы её груди, была серия гладко обработанных и блестящих защёлок для надёжного запирания чашек груди к раме бюстгальтера. Апертуры, через которые должны были выступать её груди, были жёстко определены рифлёными кольцами, в которые вставлялись бы чашки груди, и внутри каждого из этих колец была широкая, толстая, слегка эластичная и вывернутая наружу резиновая манжета. Когда нагрудная сбруя была полностью затянута, её груди были бы вынуждены пройти через эти манжеты и плотно задушены ими. Широкий нагрудный ремень плотно обхватывал бы её верхнюю часть тела, и чтобы гарантировать, что она не сможет спустить его вниз, два узких, покрытых резиной плетёных проволочных и очень прочных ремня поднимались бы от вершин рам чашек через её плечи и запирались бы к нагрудному ремню за её спиной. Их можно было отрегулировать до любой степени натяжения и безопасности, которая мне требовалась. Высоко, прямо за верхними изгибами её плеч, ещё один узкий ремень в форме перевёрнутой буквы «Т» пересекался от одной стороны к другой. Регулируемый центральный ремень в его центре запирался бы к заднему кольцу на её ошейнике. При правильной регулировке вся сборка полностью предотвращала бы её попытки выскользнуть из плечевых ремней или облегчить своё заточение в одежде. На вершине каждого плечевого ремня лежали прочные маленькие D-кольца, на данный момент сложенные плоско, но готовые к использованию для ограничения в любое время. Устрашающая одежда была изготовлена почти полностью из плетёной нержавеющей стальной проволоки, затем погружена в чёрную неопреновую резину, которая глубоко внедрилась в плетение. Она была отделана таким образом, что внешняя поверхность была блестящей чёрной поверхностью, которая резко контрастировала бы с её гладкой кожей оливкового оттенка, в то время как в стратегических точках, разбросанных по внутренней поверхности нагрудной и плечевой сбруи, было множество серебристых подушечек, каждая примерно полдюйма в диаметре. Когда сбруя была заперта на месте, все они плотно контактировали бы с её кожей. Эта вся деталь была чуть больше восьмой дюйма в толщину, и резиновое покрытие скрывало специальные, высокоёмкие, конформные батареи, которые были встроены в её структуру. Благодаря чудесам микроэлектроники нагрудный ремень также содержал, прямо по бокам креплений чашек, радиопередатчик и блоки управления для батарей, в то время как плечевые ремни были встроенной дуплексной антенной системой. Только тепло её тела поддерживало бы жизнь батарей, и поскольку они были новейшего типа литий-ион-сульфид, их не нужно было бы менять как минимум пять лет, даже при интенсивном и непрерывном использовании. Кристин, однако, никогда не пришлось бы знать о различных высокотехнологичных чудесах, содержащихся в её одежде. Ей пришлось бы только испытывать и жить под их влиянием.

— Я-я не думаю, что мне н-нравится, как это в-выглядит! — заикаясь, сказала она, с ужасом глядя на мощную сбрую, которая скоро захватит её верхнюю часть тела.

— Ну, милая, — сказал я буднично, — у тебя действительно нет особого выбора в этом вопросе. Тебе не нужно это любить, тебе просто придётся это носить.

— О-оно будет использовано для дисциплины и п-причинения б-боли м-мне, не так ли? — простонала она с дрожью, едва подавляя ужас, сотрясающий её груди с кольцами и цепью.

— Скажем так, — объяснил я, — это драматически поможет исполнить твоё желание быть контролируемой.

— Г-Г-Господин? — сказала она, глядя мне в глаза. — М-мне действительно придётся это надеть, не так ли? И я не смогу это снять, верно?

— Верно в обоих случаях. — Я улыбнулся её паническим попыткам отсрочить неизбежную установку её бюстгальтера.

— А теперь стой спокойно, пока я отсоединяю твою цепь для сосков, затем я хочу, чтобы ты вытянула руки и слегка наклонилась вперёд, пока я его надеваю.

— Х-х-хорошо, Господин, — задрожала она, но дрожь была не от температуры комнаты. Я протянул руку и с помощью плоскогубцев с тонкими концами осторожно освободил зажимы цепи, соединяющей соски, от их колец и освободил её груди от этого ограничения. Она посмотрела на меня и дрожаще улыбнулась, надеясь, что я не серьёзно. Я был серьёзен.