Убей или люби!

Глава 1. Грейла.

Я не спала всю ночь, хотя стоило бы – утром мне заступать на дежурство. Мои сестры по оружию утверждают, что ни к чему такая усиленная охрана за периметром грота, ведь нас сторожат сами рыцари Любви (слащавое, однако, название). Но я убеждена, что парни не так надежны, как думают о них жрицы. Если эти супчики предали Святое братство и переметнулись к нам только потому, что у них в паху засвербело, то полагаю, в одно не слишком прекрасное утро они могут вернуться к своему гнусному Наместнику.

У-у-у, так бы и придушила его лично! Устроил на нашем континенте религиозный переворот. Такой резни не помнят и древние боги. Посланник Небесного Владыки буквально купается в крови. Но ему мало! Он уже треть континента под себя подмял и вот до нас добрался. Захватил столицу нашего королевства, а теперь и священный город Любви.

И как у него только рука поднялась?! В Тизу столетиями съезжались паломники со всего королевства, чтобы почтить самую славную из богинь. Даже короли почитали за честь стать гостями Тизы. А теперь… недоношенные ублюдки в магических доспехах отняли наш город и захватили храм Лавии. И если бы только это. Они пленили многих жриц и обычных женщин.

Эх, говорила я верховной, что правила храма сильно устарели и в такие неспокойные времена просто необходима полноценная охрана. Нет, я не хочу усомниться в мастерстве воительниц, но хотя бы одна дюжина парней нам не помешала бы. Но нет, мы мирный город женщин. У нас существа с палкой между ног живут только до четырнадцати, а дальше тю-тю – в большой мир отправляются.

Кстати, о существах с палками. Где они все? Опять по укромным уголкам ютятся со своими девчонками. М-м-м, бесят! Нет, я не из зависти, просто… не понимаю, как девочки могут быть с ними после всего, что случилось? А еще не понимаю, как они посмели открыть этим перебежчикам нашу святыню?!

Мы ютимся в самом древнем храме Любви, который когда-либо был построен. Он сокрыт от мира в волшебном лесу. Выдолблен в теле огромной скалы и укрыт водопадом. Здесь сохранилась тайна древних зодчих и красота, пронесшая через века историю нашего культа. Мы не пускали в это место даже паломников. Оно было только нашим. И лишь благодаря этой тайне нам удалось выжить после того, как мы бежали из захваченного города. Нас не много, всего две сотни обычных женщин и около пятидесяти жриц. Жалкая горстка детей. Про ведьм и говорить больно, всего четыре из целого ковена. А было их тринадцать! Вот так нас мало. Но влюбленные дуры поставили все это на кон, когда приволокли своих супчиков-голубчиков, что б у них уже что-нибудь отсохло.

М-мда, с таким разливом желчи в моем измученном теле уже вряд ли можно заснуть. Поднимаюсь с лапника, который лежит прямо на каменном полу. Мы все так спим. Разместились в огромной зале с колоннами, посреди которой стоит жаровня, а в самом конце трон верховной жрицы и статуя Лавии.

У колонн уже сидят ведьмы. Бэйта, самая старшая из них, кажется, никогда не спит, плетет защитные амулеты. Но нас это вряд ли спасет. На всех амулеты не наплетешь, ведь на создание полноценного кулона, ограждающего от магического вмешательства, уходит много времени. В ведьм, как я уже упомянула, осталось всего четыре.

Именно поэтому я и не сплю, все опасаюсь пропустить момент вторжения. Он будет, уверена. Верховная жрица, которая сбежала от старшины Священного войска, сказала, что в этом магическом братстве есть телепаты. А раз так, они обнаружат нас и очень скоро.

Но пока этого не произошло, надо бы подкрепиться. Встаю с лежанки и оправляю короткое платье. Да уж, очень «удачный» наряд для сражений. Но что поделать, если на нас напали в день большого праздника? Хорошо хоть одеяние воительниц даже в такие дни предполагает возможность боя. Ноги не путаются в длинных юбках.

Подхожу к жаровне и беру одну из общих чарок (повезло, что в этом убежище изначально был хоть какой-то минимум утвари). Зачерпываю из большого чана крутой травяной взвар для бодрости. Только пригубляю, как слышу какие-то подозрительные звуки, а после и вижу свою сослуживицу. Дежурная влетает в грот с перекошенным лицом.

– Нападение!!! – извещает она осипшим голосом.

Делаю хороший глоток взвара и кидаю чашку. Несусь к своему месту и, схватив короткий меч, спешу прочь из грота. Нужно во что бы то ни стало предотвратить вторжение. Мои сестры солидарны. Подорвались все девять воительниц, что были в храме, а еще следом за ними побежала глава ведьмовского ковена.

– Бэйта, если поймешь, что мы проигрываем, запечатай проход! – велю я ей и ныряю под струю водопада.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 2. Грейла.

Надо же, действие ведьмовского порошка все еще работает, удалось выйти сухой из воды. Вот только удастся ли вернуться обратно? И вообще остаться живой?

Впрочем, может и удастся. Вопреки самому страшному, я вижу не толпу здоровенных мужиков в светящихся магией доспехах, а одного крылатого воина. Но поганец силен. Так силен, что, имея в груди три стрелы, душит Имана – своего бывшего союзника. Да еще и шутки отпускает.

– Эй, феечка, не пыжься, – плюет он ему в лицо. И тут же получает еще одну стрелу, аккурат между крыльев.

Я выдыхаю, поняв, что тревога оказалась ложной, и делаю шаг вперед, чтобы добить разведчика. Но тут из грота вылетает один из наших новых защитников, малец Леам – парень жрицы. К моему величайшему сожалению сопляка нельзя трогать, а то бы я и его прирезала.

– Стойте! – кричит Леам. – Не стреляйте!

Так и хочется вдарить слюнявому миротворцу.

– Если уж выбрал сторону, не жалей врагов, – хрипит парнишке его бывший друг, оборачиваясь лицом.

– Я, может, и выбрал сторону, но ты все равно не враг мне. Ты мой брат, – настойчиво тараторит Леам.

Блаженный, что с него взять? Когда-нибудь его это погубит.

Ох, что б меня, прямо сейчас и погубит!

Пока мы в слова игрались, к кустам, что опоясывают поляну, подобрался напарник крылатого. И сейчас он очень опасен, потому что набрасывается на Леама, да еще и рычит на него, как на самого ненавистного человека.

– А вот я тебе враг!

Кажется, Леам и его слова не принимает всерьез, вместо того, чтобы убить, он вырывается и пытается скрутить воина в магических доспехах. Куда там? Этот здоровяк его и без особых артефактов уложил бы, больно мускулист, в отличие от юнца Леама.

Сражаться с таким воином – это все равно что переть на слона с рогаткой. Но разве у нас с сестрами есть выбор? Несмотря на опасный свет его колдовских доспехов и очевидное весовое преимущество, я рвусь в бой.

– Навались! – командую сестрам, и те молниеносно реагируют. Но атака не приносит должного эффекта. А все потому что идиот Леам пытается нас защитить. Он преграждает путь и сам валит на брата.

Ха, воительниц большинство и, несмотря на выпад мальчишки, мы атакуем. Но враг расшвыривает нас как котят, а Леама все же берет в плен.

Обидно, но предсказуемо. Да и лично для меня не такая уж и потеря. Я готова пожертвовать парнем, чтобы убить разведчиков. Уж не знаю, на что они рассчитывали, сунувшись к нам вдвоем. Может просто обстановку хотели разведать, да попались дозорным. А может, надеялись отомстить предателям.

Если последнее, то их можно поздравить. Сейчас у бескрылого появляется такая возможность. Он держит парня в заложниках. Закрывается им, как щитом, приставляя к горлу клинок. А вот его раненого друга скручивают Иман и восемь моих сестер. Он, естественно, брыкается и сипит.

Но я не особо увлечена этой возней. Какой смысл давить поверженного? Надо остановить того, кто еще опасен. Вот только подлец пятится, и я понимаю, что победить в одиночку не сумею. Сейчас как никогда нужна подмога, и из грота очень кстати выбегает Дамир – тоже любовник жрицы. Он наступает на бывшего брата, очевидно рассчитывает отбить Леама. Только мальчишка совсем о себе не думает.

– Не дайте Скаю уйти, – хрипит он. – Убейте меня! Убейте, но не отпускайте Ская. Он же расскажет о нас Наместнику!

Беднягу никто не слушает. Все солидарны с Флорой – избранницей Леама, которая категорически против убийства ее любимого. Она плачет, стоя на коленях, и молит Ская отпустить его брата.

– Не брат он мне больше, – чеканит тот. – Как с тобой связался, так и перестал им быть.

Сурово. Но чего собственно ожидать от взбешенных парней, которые, по словам нашей троицы, выросли вместе в приюте, десятки сражений прошли, а теперь из-за нас передрались? И продолжают ведь ругаться. Начинается словесная перепалка между Дамиром и Скаем, в которую я не вникаю, а осторожно наступаю сзади, очень рассчитывая, что воин не заметит меня, и я сумею напасть со спины. Но когда я оказываюсь рядом, Скай умудряется вырубить Леама, долбанув его в висок рукоятью кинжала.

– Не-е-е-ет! – кричит Флора и бросается на воина с голыми руками.

Вот же дура! Пострадает!

Мне приходится оттаскивать эту фурию, вместо того чтобы драться со Скаем. А тот и рад моему замешательству. Закидывает на плечо бесчувственное тело Леама и дает деру.

На наше счастье, крыльев у него нет. Но боевые артефакты усиливают возможности парней вдвое, а то и втрое, поэтому бегает Скай так же стремительно, как и все его братья. Правда, с ношей это становится немного сложней. Именно этот нюанс и позволяет мне нагнать воинов. Я несусь за ними следом и вижу, что Дамир отвоевывает Леама.

Идеальный момент! Либо сейчас, либо уже никогда! Выбрасываю руку с мечом и врезаюсь в Ская с разбегу. Только вот он подставляет руку, окованную витиеватым наручием, и мой клинок просто сгибается!

Вы можете себе такое вообразить?!

Ах ты, колдун хитровыдрюченный! Ах ты, гад! Отбрасываю меч и пробую последнюю отчаянную попытку, которая, скорее всего, будет стоить мне жизни. Я пружиню и, взлетая так высоко, как могу, набрасываюсь на парня и вгрызаюсь в его шею зубами. Она не защищена, как и торс.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вообще члены Святого братства со стороны выглядят очень странно – торсы обнажены, видимо, чтобы не мешать работе боевых артефактов, что вживлены в тело каждого такого воина. На бедрах у них свободные штаны, похожие на шальвары. Красиво, если убрать предвзятость. Даже чересчур, но… убийственно, потому что, невзирая на кажущуюся беззащитность, эти мужчины несут смерть.

Скай хватает меня за волосы и сдергивает как собачонку. Но из рук не выпускает. Он прикрывается мною, как совсем недавно Леамом. Ему даже Дамир не успевает помещать.

– Убью, ты же понимаешь, – усмехается он, сжимая на моей шее крепкие пальцы, а другой рукой тиская нож, которым тычет в мой живот.

– Убей! – шиплю, давая понять, что не страшусь казни. Но не Скаю, а Дамиру.

Но он медлит, и это промедление оказывается роковым. Скай метает нож, которым угрожал мне, и тот попадает аккурат в грудь Дамира. Воин мычит от боли и складывается пополам. Падает на колени, а Скай удирает вместе со мной. Я, естественно, сопротивляюсь, но безуспешно. Этих одаренных артефактами воинов и братья по оружию не могут побить, куда я вообще полезла идиотка?

Главе 3. Скай.

Какого демона я сунулся в логово злобных фурий?

Ха, а разве имелся выбор? Нужно было удостовериться, что Катан верно вычислил партизан. Но кто ж знал, что он полезет на своих, не дождавшись, когда я подоспею.

Зараза, и что теперь со всем этим делать?

Дурацкий вопрос, учитывая, что с Катаном я уже ничего не сделаю. По крайней мере, без помощи братьев. Да и с пленницей я вряд ли совладаю. Нет, дело не в том, что она опасна или сильна сверх меры. Эта дура так отчаянно боролась, что умудрилась вынуть засапожник и ранить меня в бочину, пока я нес ее в город.

Я, естественно, рассвирепел и отшвырнул злобную тварь. Силу при этом не рассчитал, и девчонка ударилась о дерево. То ли спину сломала, то ли еще как ее перемкнуло, но… теперь она лежит и не двигается, только разъяренным взглядом меня прошибает, будто молнией.

– Рассчитываешь так убить? – пытаюсь ухмыляться, хотя в действительности мне не до шуток. Горько и, как это ни странно, стыдно.

Я сильней ее в десятки раз. Я должен был держать себя в руках, но… ее выходка взбесила. Проклятье, у меня не слишком глубокая рана, которую сумеют залечить пленные знахарки, а вот она… кажется, стала инвалидкой. Но то ли не понимает этого, то ли до последнего храбрится. Хочет умереть как воительница.

– И зачем только ты полезла ко мне? – качаю я головой.

– А то ты не знаешь? – едва слышно сипит девушка.

Знаю. Конечно, я знаю, и это дополнительная удавка на моей шее. Как это ни прискорбно, но убивать достойного противника всегда в разы трудней. Да что б меня, его, как правило, вообще не хочется убивать, ведь стоящих воинов, которые готовы положить жизнь за идею, считанные единицы. А эта с виду жилистая, а на деле хрупкая девушка, настоящий воин духа. Она ведь знала, что не совладает со мной. Шла на верную гибель, защищая своих.

Зараза, и на кой ляд ты бабаой оказалась?! Хотя, в проклятой Тизе ведь только дочери земли, мужчин нет и в этом вся сложность. Как с ними воевать-то? Одно дело жрицы, их вообще не жаль. Те еще ведьмы. И кто кого страшней - мы или они - надо еще подумать. А вот стражницы города простые, к тому же близкие по духу существа, пусть и без причиндалов между ног.

– Что со спиной? – тяжело вздыхаю и тяну к девушке руку.

Она неожиданно поднимает свою и лупит по моим пальцам.

Вскидываю бровь. Не все потеряно? Двигательная функция сохранена?

Не обращая внимания на протесты фурии, пытаюсь приподнять ее и облокотить о дерево. Девушка орет как раненая. Хотя почему как? То, что крови нет, еще ничего не значит. Она действительно сильно пострадала, двигается лишь правая рука и все.

– Где болит? – спрашиваю деловито и, как мне кажется, сухо, но это только кажется, потому что вопреки здравому смыслу, я излишне сильно переживаю за воительницу.

– Какая тебе разница? – плюет она. – Добей уже или проваливай.

– Ты мой трофей, – напоминаю правила военных игр, давая понять, что так просто ее не оставлю и избавляться не намерен.

– Хм, – горько усмехается она. – Такой себе трофей. Что ты со мной делать будешь, с поломанной?

– Ну-у-у-у… – тяну я двусмысленно и даже похабно улыбаюсь, поигрывая бровями. Но девчонку это не пронимает.

Кажется, она из кремня вытесана. Я таких крепких и несгибаемых женщин не встречал прежде. Боль терпит молча, хоть и стирает зубы в пыль, да еще и смотрит так, будто все еще не сдалась. Впрочем, да, такие не сдаются.

Знать бы, что она думает, но, увы, все воительницы снабжены амулетами. Это я понял в момент боя. Их мысли закрыты от меня.

Ах, я не рассказал о себе главного. Я и Катан, которого взяли в плен, единственные телепаты в нашем братстве. Не природные, нет. Этой способностью нас наделил колдун и его брат кузнец, что служат Наместнику и создают волшебные артефакты для боевиков. У троих моих братьев есть крылья, а у нас вот с Катаном еще и способность читать мысли. У старшины - передавать нам свои и слышать наши ответы. Но только наши с Катаном. Так работают связанные между собой артефакты. Остальные парни наделены силой и скоростью в троекратном объеме, кто-то еще разными трюками владеет. Но только вместе мы являем настолько мощную и несокрушимую силу, которой покоряются все города. Всего восемнадцать парней, а завоевываем королевство за королевством. Не без помощи обычных солдат, конечно, но те скорей для массовки. Основная работа на нас.

И вот мы столкнулись с такой силой, какую и глазом не увидишь, и на ощупь не найдешь. Столкнулись в бою и потеряли уже троих. А может, и четверых, ведь наш старшина тоже ведет себя больно странно, что наводит на мысли, что он покорился той самой невидимой и неосязаемой силе, имя которой драная любовь! Чтоб ей пусто уже было!

Но я на эту ересь не поддамся. Ни одна жрица или ведьма не сумела заползти в мою башку, пока я караулил их в городе. И эта сломанная воительница не пробьет мой панцирь! Я воин Святого братства, хоть сам ни разу и не свят. Я с детства ордену служу. Меня Наместник от гибели спас, подобрав восьмилетним пацаном с улицы, где я попрошайничал и воровал лепешки у торгашей. И вот уже семнадцать лет я с ним. А это, как вы понимаете, не мало, так что…

– Отнесу тебя к ручью, он тут не далеко, помнишь, пробегали? – сообщаю девке, только чтобы не вздумала кусаться или снова нападать единственной рабочей рукой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она ничего на это не отвечает, продолжает глядеть волком и прошибать меня ненавистью.

Зараза, и почему мне это так неприятно? Какое мне вообще дело до ее чувств?

– Не рыпайся, договорились?

И снова ноль реакции. Даже не кивнула.

Тяжело вздыхаю и, стараясь не причинять лишней боли, подхватываю ее на руки. Девушка стискивает зубы и протяжно воет. Глаза зажмуривает, из которых текут слезы.

Не смотри! Не смотри, дубина!

Но не смотреть я не могу, ее боль у меня между лопаток колом встает. Застревает там и самого лишает возможности двигаться. Я замираю.

– Потерпи. Совсем чуть-чуть. Я тебя там уложу и водой напою.

– И как мне это поможет?

Действительно как?

– А я разве должен тебе помогать? – рычу злобно, потому что нормального ответа ведь у меня нет.

– Тогда зачем вообще возишься?

– Помолчи, ладно? А то прирежу.

И надо же, она замолкает. Даже обхватывает меня правой рукой за шею и прижимается к моему обнаженному торсу мокрым лицом.

Тук-тук! Тук-тук! Тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук… срывается мое сердце, с неадекватной яростью атакуя ребра.

Сжимаю челюсти и, проклиная себя за слюнтяйство, волоку заразу к воде. Там я осторожно укладываю ее на мягкий мох. Приподнимаю голову и пою водой из своей фляги. Набираю ей еще и снова пою. Она не отказывается, тискает бутыль и жадно лакает воду, проливая ее на грудь. Платье намокает, и я вижу, как через тонкую ткань проступают острые пики сосков.

Сглатываю. Перевожу взгляд чуть выше, на плечо девушки, где у нее виднеется татуировка.

– Что она означает? – спрашиваю, касаясь витиеватых рисунков.

– Не твое дело, – дергает воительница плечом и тут же мучительно скулит.

Я одергиваю руку, будто это не ее, а меня пронзила острая боль.

– Извини, – бормочу виновато.

Воительница вскидывает голову, удивленно приподнимает одну бровь. Протягивает мне флягу.

– Оставь себе.

– Она пустая.

– М…

Забираю бутыль, наполняю водой. Вижу, что у самого берега растут дикие красные ягоды. Помню, что такие же приносил кто-то из парней и мы ели их. Значит, не ядовитые. Собираю целую горст и приношу девчонке.

Удивительно, но она принимает у меня и еду, и питье. Ее реакция отчего-то заставляет меня улыбнуться.

Не обманывайся, дурак, это ничего не значит. Вы все равно враги, и ты так или иначе оставишь ее подыхать, так что… Засунь свое благородство в зад.

И я пытаюсь, честно пытаюсь, и вроде как даже выходит. Но вот с любопытством дела обстоят хуже. Я склоняюсь к девчонке так низко, что чувствую на лице ее дыхание. Она все так же стойко держится. Не дрожит, не выказывает признаков паники. Смотрит прямо, даже с вызовом. Своими стальными серыми глазами, обрамленными рыжими ресницами.

– Как тебя зовут? – спрашиваю, чуть отстраняясь и пропуская сквозь пальцы огненный локон ее волос.

– Твоя совесть. Меня зовут твоя совесть, воин. И я буду приходить к тебе во снах, так и знай.

– Я не против, – глуповато улыбаюсь.

– Поверь, тебе не понравится.

– Посмотрим, – отвечаю, возвращая себе хладнокровие, но, уже понимая, что минутная слабость обойдется мне дорого. Боюсь, эта заноза действительно явится мне во сне. Не стоило касаться ее волос. И вообще так смотреть.

Друзья, поддержите новинку лайком и комментарием. Для нас с Музом это очень важно))). Спасибо)

Глава 4. Скай.

– Скай! Катан! Отзовитесь, – слышу голос Тайвила, когда подхожу к поляне, где у местных ведьм ритуальный камень стоит.

– Иду, – отзываюсь я.

– Ты ранен?! – тревожится старшина.

– Ерунда.

– Где Катан?!

– Повязан.

– Твою мать! Вы нашли убежище?

– Да. Катан нашел. Это скала с самым большим водопадом. Вход прямо через него. Просил Катана не соваться в одиночку. Но… он, похоже, ослушался. Его там поджидала троица пропавших братьев, – докладываю по существу.

– Проклятье! – бесится Тайвил, и я даже верю в его гнев.

Может, зря мы с Катаном не него грешили? Может, и не поддался он на чары высшей жрицы, а она просто сбежала от него. Хотя… как? Как можно сбежать от самого сильного и умного воина из нашего отряда? Даже меня не сумела победить воительница.

Как она там, кстати? Не загрызли ли звери?

– Где ты? – отвлекает Тайвил.

– Я у ведьмовского камня, – отвечаю машинально и только потом пугаюсь, потому что Тайвил изъявляет желание встретить меня.

Подстава, а если он случайно увидит с высоты воительницу? Уже хочу метнуться и прикрыть ее хоть чем-то, но вовремя понимаю, что если Тайвил не найдет меня на поляне, то полетит искать, и вот тогда точно обнаружит девчонку.

Хм, и кто из нас еще кем опутан? Имею ли я право возмущаться поступком старшины, если сам вместо того, чтобы убить врага, дал ей шанс выжить. Ведь должны же ее найти разведчики? Или нет?

Времени размышлять не остается, меня находит Тайвил и, подняв в небо, уносит в город. Но перед тем как завести в храм и отдать на поруки травниц, тушуясь просит не рассказывать пока остальным парням о нашей с Катаном вылазке.

– Хорошо, а что про его исчезновение скажем?

– Что он на особом задании.

– Ты серьезно? – не выдерживаю я. – Особое задание? Веселить жриц?

– Я обмозгую все и утром решу, как лучше поступить, – говорит мне на это Тайвил и наконец, открывает двери в храм.

– Как знаешь, – недовольно бросаю, переступая порог. – Ты старшина, тебе и решать. Но учти, эти сучки в день по парню у нас забирают, так что проволочка будет стоить тебе Катана.

– Боюсь, что его уже не вернуть, – вздыхает Тайвил, и я понимаю, что как бы ни оправдывал его, все бесполезно. Он уже предал нас. Осталось только ждать, что учудит – просто покинет или заставит вернуть город жрицам.

Впрочем, последний вариант исключен. Сюда уже едет Наместник. Не теми лесными тропами, что использовали мы, по тракту идет в повозке и с ночевками. Но не месяц же он будет странствовать? Думаю, дня три еще. За это время нужно не растерять оставшихся братьев. Всего-то. Ха, и еще себя не потерять.

Захожу в храм, вижу встревоженные взгляды парней.

– Ты где был, Скай?

– На разведке?

– На охоте?

Вопросы летят со всех концов, не успеваю ответить. Но зато Тайвил успевает.

– На особом задании. Вместе с Катаном. Завтра все узнаете, а пока, – он прокашливается в кулак. – Не донимайте брата, он устал. Эй, травницы, приведите моего бойца в порядок. Да поживей, – подгоняет он старух.

Те еле копошатся, но раны мои промывают и укладывают на лежанку. Затем готовят какие-то растворы и где-то спустя час накладывают на раны примочки. Тайвил подлюка тоже заботу изображает. Суетится и подносит мне чарку с водой. Уж не знаю, что он задумал, но пить ее нет ни малейшего желания, потому что я умудрился заметить, как он что-то капнул в мое питье. И это что-то явно не на благо мне должно пойти, раз он делал это втихаря.

«Ох, Тайвил, Тайвил, что же с тобой стало?» – думаю я, принимая у него чашу. Делаю небольшой глоток, чтобы он видел, как я набираю в рот отраву, но как только брат отворачивается, сплевываю прямо в матрац. Утыкаюсь лицом вниз и расслабляюсь. Ну, внешне расслабляюсь, на деле обращаюсь в слух. Лежу так довольно долго, даже задремываю. Но когда в храме начинается возня по случаю ужина, просыпаюсь. И почти сразу слышу голос Тайвила.

– Охранять храм. В город не соваться. Дальше отхожего места не ходить и то по трое, – отдает он указания. Подумав, добавляет, – Ская не будить. Пусть восстанавливается. Он сильно напрягся, пока все вы дрыхли.

Вот гад, что-то задумал у всех братьев за спинами. А от меня, похоже, вообще решил избавиться.

– А ты куда? – слышу, как спрашивают солдаты.

– На разведку, – врет Тайвил и хлопает дверью.

И вот что мне делать? Он же наверняка к водопаду полетит. И вряд ли его там встретят лучше, чем нас с Катаном. Если, конечно, он не в сговоре с высшей жрицей.

Да нет, не в сговоре. Хотела бы она видеть старшину, сказала бы, где ее искать. Но она явно не сказала, поэтому Тайвилу пришлось рисковать нами, чтобы найти логово партизан.

Проклятье, столько вопросов, и ответ на них можно отыскать, лишь проследив за Тайвилом. А для этого нужно успеть к водопаду не позже, чем он сам туда попадет.

Как бы ни был еще слаб, поднимаюсь с кровати. Вразвалочку иду к дверям.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Эй, Скай, ты куда? – окликает меня один из парней.

– Отлить, – машу ему и ускоряюсь. Помню же, что Тайвил велел не ходить по одному.

Парни мне кричат в след о его наказе, но я только рукой машу и выметаюсь. А дальше юркаю в кусты и, активировав доспех, припускаю со всей дури в лес. Добегаю до границы, ныряю во тьму, потому как на землю уже сошла ночь, звездная и прохладная. Проношусь мимо деревьев, мимо ритуального камня ведьм, мимо ручья, у которого оставил воительницу. На миг останавливаюсь. Прислушиваюсь, сам не зная, что рассчитываю услышать. Тихо, только филин ухает и сверчки стрекочут.

Заставляю ноющее сердце заткнуться и бегу дальше. У меня есть цель. У меня есть план. У меня, в конце концов, есть брат, который сбился с пути. Ему нужно помочь. Его необходимо вернуть, потому что в противном случае придется встать с ним по разные стороны. А этого я уже не переживу. Слишком долго мы вместе были. Слишком многое связывает.

Глава 5. Грейла.

Подонок! Благородного из себя строил, тварь! Милосердие разыгрывал! Да лучше бы он прикончил меня!

Но нет, на это у него толщины кишок не хватило. Флягу мне свою оставил, говнюк! А что мне от нее толку? Вода кончится уже утром, на худой конец, к завтрашней ночи. А потом? Я даже склониться к ручью не смогу, чтобы наполнить ее.

Остается только молить, чтобы меня нашли дикие звери или… разведчики. Но это маловероятно, я почти на границе леса. Так далеко наши партизаны не заходят. Слишком опасно. Из-за меня никто не станет рисковать сильными воинами. И не потому что я менее значима, чем они (хотя и поэтому тоже). Просто я поставила на себе клеймо мертвяка, побежав за Скаем. Ни одной из моих сестер не придет в голову, что этот странный воин оставит меня живой в лесу. А значит, и искать никто не станет.

Проклятье, надо же было так опростоволоситься. Вместо того, чтобы умереть как воительница, подохну бесславной калекой от голода и жажды. Впрочем, гораздо раньше меня может доконать боль. Я не знаю, что у меня со спиной, но без посторонней помощи не встану. Похоже, выбито несколько позвоночных дисков. Мне нужен хороший костоправ и ведьмы. Без них конец.

О боги, это несправедливо! Я служила вам верой и правдой, а вы не то что пожить не дали, а еще и конца достойного лишаете!

Впрочем, скулить и гневаться на высших несправедливо. Меня никто не заставлял кидаться на врага, который сильнее меня в десятки раз. И остается лишь достойно принять судьбу. С гордо поднятой головой. Хоть она и правая рука у меня пока еще двигаются.

Делаю глоток воды сажусь прямо и утыкаюсь взглядом в одну точку. Так проходит час, другой и третий. Да собственно так проходит весь день. Я только изредка реагирую на шорохи в кустах. Все надеюсь, что меня отыщет достаточно крупный хищник. Но за весь день мимо пробегает лишь заяц, хорек и лисица. Даже последняя не решается напасть. Не привыкли в наших лесах рыжие на людей кидаться.

– Где твой серый братец, подруга? – спрашиваю у пушистой.

Она лишь глазками-бусинками моргает и, вильнув хвостом, удирает. Вряд ли за серым, по своим делам. У всех в этом мире есть дела. У одной меня осталось лишь ожидание конца.

Когда уже ночью слышу очередной хруст ветвей и понимаю, что приближается кто-то массивный, вздрагиваю. Все же страшно умирать, как бы ни храбрилась. Да и не знаешь ведь, как долго зверь будет мучить. У него понятий о чести нет, он может начать поедание с ног, например.

Бр-р-р-р… Не думать. Не думать! Зажмуриться.

Так я и делаю. Но когда звуки шагов становятся совсем отчетливыми, я распахиваю глаза и ошарашено разеваю рот. Я даже флягу роняю.

Передо мной действительно стоит хищник. Самый опасный и непредсказуемый на нашей земле. Человек. До скрежета под грудью знакомый.

– Зачем пришел? – толкаю злобно. – Проверить, не сдохла ли?

– Не груби, – говорит он сквозь зубы.

– А то что? – усмехаюсь я.

Скай пожевывает губу. Действительно что? Что еще он может мне сделать, кроме как подарить быструю смерть? Впрочем, нет, есть еще способы унизить меня окончательно. И как только я о них вспоминаю, затыкаюсь и даже взгляд отвожу.

Воин приближается. Поднимает флягу. Болтает около уха, проверяя, сколько там остается воды. Понимает, что меньше половины, и идет к водоему.

Я украдкой слежу за ним. Движения четкие, выверенные, скупые. Но в каждом чувствуется сила. Спокойная такая, дремлющая до поры, но… завораживающая. Такому воину проиграть не грех. Уверена, не будь у него колдовского доспеха, все равно сделал бы меня. Судя по его подготовке и упругим мышцам, убивать он учился задолго до обретения артефакта.

М-мда, и зачем я к нему прицепилась? Дура непроходимая. Будто сила какая толкнула. Я вообще в здравом уме была, когда лезла на такого парня? Я точно его убить собиралась?

О, Грейла, что за мысли?!

Резко отворачиваюсь, когда Скай поднимается и идет ко мне. Так резко, что спину будто спицей металлической прошивает. Стискиваю зубы, но позорного мычания сдержать не могу. Скай тут же ускоряется и опускается рядом со мной на одно колено, придерживает за шею.

– Легче не стало?

– Шутишь?!

Он закусывает изнутри щеку, хмурится.

– Я думал, тебя свои заберут, – городит неожиданное.

Поднимаю на него взгляд полный недоумения и дикой злобы одновременно. Сглатываю ту самую злобу.

– Не заберут, – правильно понимает меня Скай.

Тяжело вздыхает. Поднимается на ноги. Смотрит с высоты своего немалого роста. Пристально так, будто запоминает, чтобы потом надгробное изваяние заказать.

Разворачивается и уходит. Просто уходит!

– Стой! – окликаю его.

Он останавливается, но оборачиваться не спешит. Чуть запрокидывает голову, и я слышу, как он медленно и шумно вдыхает и так же протяжно выдыхает.

– Убей меня, – прошу я. – Пожалуйста, – добавляю после паузы, потому что ответа на просьбу не получаю.

Скай поводит плечами, будто невидимый груз сбрасывает, и все же делает пол-оборота. Смотрит так, будто пытается взглядом просьбу мою выполнить. Долго смотрит, у меня успевает спина вся взмокнуть и ладони тоже. Но Скай так и не говорит ничего. Молча отворачивается и, возбудив свою колдовскую силу, уносится прочь, будто ветер.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 6. Скай.

Проклятье, нельзя было возвращаться! Я ведь действовал по плану. Шел за Тайвилом. Собирался предотвратить гибель его воли, а по итогу сам оказался во власти страстей.

И что мне эта девка? Ну, сдохла бы, и бесы с ней. Чего мало я людей до нее погубил? Не очерствел разве? Да и не был никогда размазней, если на чистоту. Я, пожалуй, самый хладнокровный в нашей команде. Сердце мое из глины, но, как выясняется, иссохшей, оттого и трескается при виде рыжеволосой воительницы.

Убей меня. Пожалуйста.

Ее слова будто гвозди в мою голову входят. С каждым метром, что отдаляет меня от нее, все глубже и глубже. И вот когда я оказываюсь около храма, весь в мыле, будто ездовая лошадь, они уже так глубоко, что шляпок не видно.

Перевожу дыхание. Собираю в кучу поехавшие по косой мысли. Дурацкие, к слову сказать. Очень дурацкие мысли. Но их уже не остановить, они атакуют и, беря на абордаж рассудительность, заставляют сделать такое, о чем я совершенно точно пожалею.

Резко дергаю на себя входную дверь. Вламываюсь в храм.

Дежурный лезет с расспросами, мол, где был, но не громко, а полушепотом, чтобы спящих не потревожить. Отсекаю его трескотню одним взмахом руки. Он понимает, что я не в духе, и затыкается.

Я продолжаю уверенно шагать вглубь храма, к сектору, где ютятся ведьмы. Большую часть мы убили еще при осаде, но шесть теток осталось. Пру на них, как боевой конь. Те, будто чуя мое приближение, пробуждаются. Вскидываются, принимая сидячее положение. Смотрят на меня, как осужденные на казнь.

Присаживаюсь рядом с ними на корточки.

– Мне нужно болеутоляющее. Очень сильное.

– Что болит? – лаконично интересуются они.

– Не у меня, – признаюсь, немного поколебавшись.

Тетки становятся более заинтересованными и даже заискивающими.

– Кто-то ранен?

Киваю.

– Большая кровопотеря?

– Нет, – мотаю я башкой. – Крови нет… – прочищаю глотку, в которой сбивается целая туча комков. – Спина. Сломана, наверное.

Ведьмы переглядываются, и эти их молчаливые вердикты, что они передают друг другу, мне очень не нравятся.

– Есть зелье или нет? – цежу, едва сдерживая злобу.

Старшая тяжело вздыхает, лезет за пазуху. Достает крохотный пузырек. Передает мне. Я уже хочу его принять, как она вдруг отводит руку и стискивает сосуд.

– Может, лучше к нам раненую перенесешь?

Отрицательно мотаю головой.

– Почему?

А действительно, почему? Сам не знаю, но…

– Ей бы не хотелось чувствовать себя пленной, – говорю первое, что приходит на ум.

Ведьмы кивают. Очень скорбно на меня смотрят, будто это у меня хребет переломан, а не у жертвы моей. Все же отдают пузырек.

– На флягу с водой десять капель. Остатки принеси, если получится.

– Постараюсь, – даю пространное обещание и, прихватив бутылку вина, пару лепешек и грушу, выметаюсь.

На этот раз дежурный не пытается меня ни остановить, ни поинтересоваться, куда это я с таким набором. Стоило бы поосторожней, но… я на взводе, если честно. Я на таком, мать вашу, нервяке, что мне сейчас уже на все плевать, даже если они Тайвилу доложат о моем странном поведении. У того и самого рыло в пуху или чем похуже (в бабской слизи уже наверное). Мое же рыло в крови.

Убей меня. Пожалуйста.

«Убей… Убей… Убей…» – пульсирует в висках страшная мантра. С таким бешеным ритмом пульсирует, что задает скорость падающей звезды моему намерению добраться до воительницы. Поэтому влетаю я на поляну не просто в горящих доспехах, а еще в поту и с дрожащими руками.

Калека встречает меня ошарашенным взглядом. Ловлю его как стрелу. Она попадает в цель. Если имеешь дело с воительницей, не жди осечек.

С трудом перевожу дыхание. Подхожу к девушке и опускаюсь перед ней на землю. Пихаю в руки лепешку и грушу, рядом с ее бедром кладу бутылку вина.

– Поешь, – не прошу, а требую.

– Зачем? – холодно осведомляется она.

– Что за глупый вопрос?

– Что за глупый поступок? Не можешь добить, так хоть не продлевай мучения. Или это такой изощренный способ наказания за нападение?

Хочется врезать ей. Очень сильно. Но баб я не бью, если это не поединок. И немощных не бью. А она и то, и другое… в общем.

– Ешь!

Стерва артачится.

Забираю грушу, откусываю хороший шмат. Вынимаю из своего рта и разжимаю челюсти строптивицы. Заталкиваю в них кусок фрукта. Поддаю гордячке под подбородок.

– Не заставляй меня еще и жевать за тебя.

Она вздрагивает и глотает кусок целиком.

– Дальше сама?

Молча кивает.

– Вот и молодец. Приступай.

Дрожащей рукой девчонка подносит ко рту грушу, кусает. Сок стекает по подбородку, повисает капелькой. Калека отвод руку. Прожевывает, глотает. Замирает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я тоже. Все на каплю нектара гляжу. Тоже глотаю, во рту слюней, как у верблюда перед плевком. Дотрагиваюсь до лица девчонки и стираю большим пальцем каплю сока. Слизываю и хмелею.

Проклятье.

– Дальше сама, – бросаю сухо и встаю, предварительно забрав флягу.

Капаю в нее десять капель, как и учила ведьма. Закупориваю крышку и взбалтываю. Флакон с зельем прячу обратно в кисет, а флягу калеке отдаю.

– Что это? – спрашивает она насторожено.

– Приворотное зелье, – отвечаю на серьезных щах.

Дура дергается и тут же воет на весь лес. Да так громко, что я опасаюсь - выдаст себя Тайвилу, если он вдруг возвращается сейчас в город.

Бросаюсь к ней, разгибаю, облокачиваю о ствол дерева. Волосы ее шелковистые с лица убираю. Влагу, что щеки залила, стираю. Руки при этом дрожат так, будто я стрелы из груди брата в полевых условиях вынимаю.

– Ведьмы твои предали. От боли, – говорю сбивчиво. – Хотели, чтобы я тебя к ним принес.

– Почему отказал? – принимает она флягу и, подумав, все же пробует эликсир.

Пожимаю плечами, а потом все же спрашиваю, интересно ведь, угадал ли я:

– А ты хочешь быть пленницей?

Она мотает головой.

– Вот и я так подумал.

Девчонка поднимает на меня заинтересованный взгляд. Впервые вижу в ее лице что-то кроме ненависти и подозрения.

Что б меня, оказываюсь не готов к такому и резко поднимаюсь. Отворачиваюсь. Иду к ближайшему дереву и начинаю ломать его ветки. Когда набирается достаточное количество, возвращаюсь к девчонке.

Отрываю от ее и без того короткого платья кусок ткани, чтобы сделать веревку. Залипаю на коленках, а потом и выше взгляд веду. По упругим, крепким ляжкам, по треугольнику между ними, в котором собралось складками платье… Выше скольжу. Беру в зрительный захват ее живот. Он движется, как и то, что выше. Поднимается-опадает, поднимается-опадает. Зависаю взглядом на яремной ямке. На подбородке останавливаюсь совсем. Смотреть дальше – самоубийство.

Резкий подъем взрывает мою голову. Она кружится, поэтому зажмуриваюсь и даже о ствол дерева, у которого воительница сидит, опираюсь. Распахиваю глаза, роняю взгляд на нее. Смотреть на макушку не так страшно. Вот только предстает моему взору вовсе не она. Калека задрала голову и взирает на меня совершено поразительными очень печальными глазами.

Кажется, она уже поставила мне свой диагноз. Походу, я для нее тоже калека. Только душевный.

Идеальная пара.

Кое-как справляюсь с собой и, собрав наломанные ветки, связываю добытой веревкой. Устанавливаю свое сооружение над головой девчонки. Получается шалаш. По крайней мере, теперь можно не волноваться, что ее обнаружит Тайвил или Катан.

– Зачем все это?! – недоумевает она. – Просто убей, если хоть каплю сострадания испытываешь!

– Нет, – удостаиваю ее ответом и разворачиваюсь, чтобы уйти.

Мне надо вернуться в храм, чтобы не вызывать слишком много подозрений. Вот только сделать первый шаг отказывается настолько трудно, что я ноги чуть ли не ломаю, заставляя себя двинуться в нужном направлении.

– Убей меня, сволочь! – летит в спину ее вопль.

Срываюсь с места и бегу.

– Скай! Скай! – догоняет голос воительницы.

Сволочь я, как ты правильно сказала, а не Скай, так что не проси милости. От меня не дождешься.

Глава 7. Скай.

День тащится, как подстреленный зверь. Я функционирую примерно в таком же ритме. Функционирую, но… не живу. Будто стопоры какие меня заблокировали. Будто своим отказом выполнить просьбу калеки, я себя убил.

Да так, наверное, и есть. Как еще объяснить тот факт, что мне глубоко насрать на мысли Тайвила и прочих братьев, смотрящих на меня косо и с уже знакомой настороженностью? Так мы смотрим на всех парней, с момента захвата города и осознания, что проклятые бабы колдуют, кося наши ряды втихую. Без шумных маневров и эпичных атак. Плавно. Незаметно почти. Безжалостно и с той особенной силой, какая присуща лишь слабому полу.

Я сам никогда прежде не испытывал на себе этой силы. Но я же, мать вашу, телепат. И лучше других знаю, насколько она коварна – эта ласковая магия подчинения. Она волю в канат скручивает, а после вяжет из него любые узлы, что вздумается. Вот мой узел похож на двойную петлю, некстати напоминающую сердце. Я его и так и этак развязать пытаюсь. Но он, будто зачарованный – не поддается.

Чему удивляться? В этом городе все так. Куда не плюнь, на колдовскую метку попадешь.

Раз в двадцатый за день тяжело вздыхаю, обвожу взглядом храмовую залу. Мы тут уже обжились. Матрасов и тряпья всякого натащили, чтобы и нам, и пленницам было удобней. Провизии и вина, естественно. Но злоупотреблять не злоупотребляем. Как никогда в тонусе держимся. Чуем, что не взяли город до конца. Что не сломи жителей. И хоть те нам и прислуживают, а рабами себя не считают. Умрут, но под нашего Наместника свою веру не прогнут. От Лавии не отступятся.

Начинаю понимать почему.

Их богиня сильней. И пусть действует точечно, но на поражение.

Останавливаю взгляд на Тайвиле. Ему парни приволокли шикарное кресло. Он сидит в нем в развалку, чего прежде я в его манерах не замечал.

Пьян, понимаю я, углядывая бутыль вина в повисшей руке. Старшина пьян. Это все. Тушите свечи. Глупо расходовать огонь, ведь ничто уже не спасет этот мир от грядущего мрака.

Выгляжу ли я так же, как Тайвил? Замечают ли братья едва уловимые изменения в моем поведении?

Сам себе я кажусь убедительно хладнокровным. Но ведь и Тайвил не демонстрирует поплывший рассудок. Держится, как может. Только вот тросы воли, что стягивали его много дней, лопаются, когда он залипает мутным взглядом на статуи Лавии.

Тоже на нее смотрю, и мне вдруг чудится, будто она оживает. Пытаюсь проморгаться, но… плавные изгибы, как назло обнаженного мраморного тела, вдруг смещаются, приходят в движение, обретают оттенок теплого живого тела, а не бездушного камня.

Память тут же вбрасывает в топку моих страстей недавний эпизод. Я на корточках рядом с воительницей. Рву подол ее платья. Задерживаю взгляд на голых ногах. Голых. Слово-то какое… вульгарное и… возбуждающее. Как и вид ее ног. Помню все до мельчащих подробностей: и несколько крохотных шрамов, и мурашки. Колючие, откровенные.

Не мерзла же она. Духота стояла в ту ночь невыносимая. Не мерзла, уверен. Не могла просто, ведь я был рядом и раздавал такой жар, что мог все в округе спалить, если б волю себе дал.

А сейчас? Я готов спалить все к долбаной матери, только что б увидеть ее?

Не знаю. Пока не знаю. Узы братства очень крепки.

Я не лирик, но… у каждого человека должно быть нечто, за что можно держаться. Какая-то нерушимая константа. Опора. Моей были парни. Не орден даже с его вычурными традициями и требованиями. А наше сугубо мужское, грубоватое братство.

Мы выросли вместе. Вместо домашней похлебки побои и тычки жрали, пока беспризорничали, а потом… под крылом у Наместника оказались. Кто-то больше ему благодарен, кто-то меньше. Я лично утратил всякую веру в его бескорыстие относительно помощи бедным сиротам. Он растил армию. И вырастил.

Только вот из нескольких сотен выжило лишь восемнадцать. Артефакты, которыми нас наградил Наместник, оказались с сюрпризом. Не все смогли их принять. А те семнадцать парней, что сумели, стали для меня настоящей семьей. Той самой константой. Уже можно было не ссать, что она рухнет. Мы ведь неубиваемы. Против нашей силы нет аргументов, кроме одного – женской слабости и… пожалуй еще красоты.

Я бы мог врать себе, что воительница покорила вовсе не этим, но… достало. Да, она кремень. Волевая. Гордая. Натренерованная. Но в беде. Из-за меня. Хрупкая красота под угрозой. На гране гибели и… мое свихнувшееся сердце не может этого принять.

Видать настолько же измотанное сердце Тайвила тоже не в силах томиться в душном храме, пока предмет его вожделения скрывается в ином месте. Старшина встает и почти ровным шагом идет к выходу.

Следую за ним. Придерживаю дверь и замираю у едва заметной щелки.

Тайвил садится на ступени, роняет башку в ладони и весь как-то так разом сникает. Пропал, понимаю я.

Помните, говорил о своих галлюцинациях? Статуя Лавии мне ожившей казалась.

Хм, статуя – это еще полбеды. А вот когда ты видишь ее в реале и вовсе не мраморную, а… воплоти…

– Кхм, – прочищаю горло.

Лавия оборачивается и, глядя на меня в упор, прикладывает к губам палец, мол, не тревожь. И вот тут я – опытный боец, прошедший не одно сражение - просто оседаю по стенке на пол. Подглядывать, естественно, прекращаю. Тупо пытаюсь дыхание себе вернуть. Но все, что втягиваю в легкие, оседает где угодно, только не там. Я задыхаюсь. Мне и самому уже надо на воздух, но встать нет сил.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Подрывает меня, только когда я слышу характерный шелест крыльев. Они у Тайвила в полтела. Слишком огромные, чтобы не услышать, как он их расправляет и лупит по воздуху, в попытке взлететь.

Толкаю дверь, выбегаю на лестницу и вижу… Тайвил уже в небе. Уносится без оглядки. Навсегда, понимаю я, а после… А после понимаю и то, что у меня тоже нет выбора и уже давно. Лавия не ушла. Стоит посреди храмового двора у еще одной своей статуи. Как специально, чтобы имел возможность сравнить и убедиться в сходстве, а еще в том, что не каменная – живая. Стоит и молча смотрит. Не улыбается, не хмурится. Ждет.

Делаю шаг вперед. Дверь за моей спиной захлопывается. Этот звук ощущается внушительным таким пинком, и я срываюсь с места.

Глава 8. Грейла.

Из всего, что этот садюга натащил, самым ценным стал эликсир. Но поняла я это не сразу. Он подействовал ближе к вечеру. Секрет оказался в дозе лекарства. Нужно было сразу заглотить всю флягу воды, а я растягивала ее до вечера.

Пыталась утолить жажду вином. Лишь хуже сделала. Как бы ни терпела, а естественная нужда приперла встать.

Вот только заставив тело пошевелиться, я испытала такую нестерпимую боль, что вырубилась. В себя пришла от того, что по ногам текло что-то теплое.

– Нет! Нет! Нет! – запротестовала. – Лучше смерть, чем такой позор.

Но самоубиться я не могла. Зато озверела от собственной беспомощности настолько, что на силе воспламененной крови дотащилась до ручья. Бухнулась туда прямо в платье и так пролежала довольно долго, омываемая проточной водой.

Я напилась тогда вдоволь.

Потом поняла, что нужно дотянуться до фляги и выпить все зелье разом, а тару наполнить по новой.

И снова была вспышка боли и обморок. Не один раз. Трижды. Я даже понадеялась, что они доконают меня, и я не очнусь. Или упаду лицом в воду и захлебнусь уже. Некрасивая смерть. Но лучше, чем в собственных нечистотах.

А потом мое мнение насчет выбора ухода изменилось. Лекарство подействовало. Боль, конечно, не отступила совсем. Даже казалось, что стало еще хуже, но лишь потому, что я смогла сделать действия, которые без эликсира не получались. Встала на карачки. Я орала в голос. Зубы ломала, стискивая их. Но не отключалась. И это дало надежду.

Я доковыляла до убежища, которое мне соорудил Скай, а там… Мой взор упал на бутылку вина.

Мне больше не понадобится вода. Мне вообще больше ничего не понадобится, кроме… решимости.

Она была. Достаточная для того, чтобы, вспомнив все ругательства и придумав кучу новых, доползти до заветной стеклянной тары.

Когда моя дрожащая рука стиснула ее горлышко, я не сразу поверила, что все же смогла. Упала лицом в мох, который сохранил запах моей слабости. И пролежала так очень, очень долго. Набиралась сил, готовилась к новому рывку.

Стемнело. Взбунтовался рой сверчков. Задул ветер. Где-то неподалеку ухнул филин. Ему ответил ворон, и я поняла – пора. Дальше медлить - смысла нет, да и опасно. Мой мучитель может явиться как вчера. Я не хотела его видеть. Точнее… не хотела, чтобы

он

видел меня… такую.

Приподнялась. Естественно, через боль, ругань и зубной скрежет. Позвоночник будто спицами кто прошивал и по свежим дыркам горячую смолу прогонял. Но я терпела. У меня была цель.

Даже если вы не воин, то поймете, умирать в дерьме – унизительно. Жить в нем – еще хуже. А ведь именно эту участь избрал для меня Скай. Поняла это, когда он натащил еды и воды. Знал, что голодающий не сможет отказаться от нее, и так же знал, что, сколько бы себя не сдерживал, рано или поздно отторгнет съеденное обратно.

Что ж, в изощренном уме этого воина сомневаться не приходится, как и в жестокости. Только хладнокровный гад мог подобным образам мстить врагу.

Когда я заносила бутылку, чтобы шандарахнуть о дерево, воображала голову Скакя. Опускала стеклянную тару на ствол с диким ревом. Всю злость и ненависть из себя исторгла, но результата не получила. Проклятое дерево было слишком мягким. Его ствол порос мхом. Да и моей силы удара сейчас и младенец не устрашился бы. Ослабла. Вконец. Но только телесно. Решимость довести начатое до конца не утихла.

Все так же, скрипя зубами и изобретая новые ругательства, я выбралась из укрытия. Снова упала лицом вниз. Надо мной пролетел ворон. Три раза каркнул. Сел на мой крестец.

Вот такой беззащитной и неопасной я казалась.

– Ну, давай. Бей. Только сразу в темечко.

Но ворон не ударил. Склонился к самому уху и издал какой-то утробный звук, мало напоминающий карканье. А потом взял сволочь и улетел.

– Сука, как жрать, так первый явишься, а как помочь… – прорычала я и продолжила ползти к реке.

У нее дно каменистое. Там осечек не будет, и в воде кровь лучше вытекает, так что… Умру красиво. И быстро.

Последний штурм побережья дался особенно тяжко, но я преодолела нужное расстояние. Когда была у воды, отпила вина, что оставалось на донышке. Мало, но эликсира храбрости в моем случае много и не надо.

Затащилась в воду. Подняла руку, резко уронила. Послышался характерный треск. Вода подхватила с десяток мелких, блестящих в свете звезд осколков. Я проводила их меланхоличным взглядом. Выдохнула, тут же поморщившись.

Говорят, к боли привыкают. Вранье. Впрочем, у меня не было для этого времени. И сейчас нет, но я лежу в холодном ручье, дрожу и вспоминаю сегодняшний день. Снова и снова. Поминутно восстанавливаю. Проживаю острей, чем в моменте бытия. Будто все еще на что-то надеюсь.

– Не дразни себя, Грейла, – бормочу, отгоняя воспоминания. – Больше ничего не будет. Действуй. Уйди как воин.

Поднимаю руку. Гляжу на зубастую розочку в зажатом кулаке. С ее шипов стекает вода, на пиках блестит свет луны.

Красиво. Опасно. Страшно.

Рука предательски дрожит, и я крепче сжимаю пальцы.

Всхлипываю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Проклятье, почему так страшно?! Почему так не хочется делать это?

Надо. Просто надо. Я лицо воинского отряда Тизы. Я олицетворение чести и доблести. Я не имею право на позорную смерть, которая доставит врагу радость. Я…

Делаю резкое движение вдоль запястья. Вскрикиваю. Рана не глубокая, но достаточная. Вена вспорота, сочится влагой.

Зажмуриваюсь, утираю тыльной стороной ладони лицо. Зараза, все равно ничего не видно. Плывет все, как при наводнении. Да меня собственно и наводняет. Всеми чувствами сразу: боль, отчаяние, корчащаяся в муках надежда, тоска…

С ужасом осознаю, что тоска имеет имя. Браню себя. Вслух браню, а потом… вижу, как это имя материализуется.

Друзья, у меня вышла новинка. Она вне этого цикла. Очень горячая и душещипательная книга о попаданке в пикантную ситуацию и не только.

«Роковой приват для чудовища»

Аннотация:

– Тебя купили, девочка, – говорит мадам, подталкивая меня к VIP-ке.

– Но… – бормочу растерянно, – я не обслуживаю клиентов. Я только танцую и больше ничего.

– В этом заведении, клиентов принимают все. Мелкий шрифт договора надо читать.

– Я-я-я… не хочу, – отшатываюсь от двери, за которой месяц назад бесследно пропала моя предшественница.

– В нашем заведении учитываются только желания клиентов, – напоминают мне холодно. – Кончай строить из себя невинность и приступай к работе!

– Да я не строю! – выпаливаю на нервах. – Я и так невинна! Я девственница, блин!

– Твои проблемы, – пожимает плечами мадам и сама хватается за ручку двери.

– Он там хотя бы один? – шепчу задушено.

– А это имеет значение? – кровожадно улыбается стерва, толкая меня в темное помещение VIP-ки.

Я простая девушка, из «понаехавших». Ученица театрального вуза. Чтобы выжить в большом городе, последовала примеру одногрупницы и устроилась в стрипбар. Поначалу работа казалась сносной, если не считать, что я раздавалась на публике до трусов. Но в одну роковую ночь все изменилось. Я оказалась в клетке с чудовищем. А потом еще и еще раз. Меня загоняли к нему как укротительницу к дикому зверю. Вот только что это за «зверь» я все никак не разберу, потому как у моего постоянного клиента кажется раздвоение личности. Либо, он у меня не один...

В книги очень много эмоционального напряжения. Рассчитывайте свои силы, друзья.

Глава 9. Грейла.

Он возникает внезапно. Не слышала его приближения, потому что была слишком занята собой.

Замираю, глядя на того, кто обрек меня на этот выбор.

Красивый. Непозволительно красивый. Мужественный, сильный. Олицетворяет победу. Холодную уверенность и ту самую мощь, приводит в действие его колдовской доспех. Вначале думала – это магия. Только сейчас осознаю – воля это. Она подчинила себе артефакт, заставила действовать в угоду обладателю.

Скай смотрит на меня с осуждением и страхом одновременно.

Разве за сломанные игрушки так боятся?

– Не подходи, – предупреждаю его, опуская окровавленную руку в воду и позволяя ручью забрать мою силу.

Скай, естественно, не слушает меня и дергается.

Успеваю приставить стеклянный цветок смерти к своему горлу.

– Назад, – говорю тихо, с расстановкой.

Скай не спешит выполнить требование, но и не рвется в бой. А чего со мной сражаться? Я уже побеждена.

– Сдурела?! – с какой-то излишней агрессией и будто бы даже обидой выталкивает он.

– Отчаялась, – говорю как есть.

Эта искренность пронимает его. По лицу проходятся судороги, грудь дергается, будто в ней засел кто и наружу рвется. Скай хватает ртом воздух. Давится им, закашливается, опуская голову. А когда снова ее поднимает, смотрит так, будто готов выполнить мою вчерашнюю просьбу.

Только поэтому подпускаю его к себе. Убеждена, что избавит от мучений быстро и безболезненно. Но он поражает.

Опускаясь на одно колено, резко выдергивает у меня розочку и отшвыривает. Затем рвет подол и без того укороченного платья. Быстрым, отлаженным движением перетягивает рану на руке. А дальше… случается совсем уж запредельное. Скай подводит руки под мою спину и поднимает. Я, естественно, ору от боли, но он игнорирует мой вопль. Прижимает к груди и утыкается губами в макушку.

Замирает.

Стоит так с полминуты. Ждет, когда я приду в себя.

Какой там. Разве ж можно от такого отойти? Я не просто ошеломлена, я… окончательно раздавлена. И вовсе не его силой, а собственной слабостью. Я проклинаю себя последними словами. Я изобретаю такие ругательства, каких даже когда ползла к ручью, не придумывала, но все равно приникаю мокрой щекой к груди врага. К горячей. Желанной.

Я ищу в нем опору. Защиту.

Хм, в Скае. М-мда, парадокс в том, что жажду я ее и именно от него. Как бы ни сопротивлялась, как бы ни корила себя, я хочу его. Не тело, нет, хотя… Я хочу его ласку. Его силу. Его желание уберечь.

Оно есть, я чувствую это, не девочка. И это удваивает мои собственные инстинкты, которым чхать на морально-этическую сторону всей этой жуткой ситуации.

– Потерпи, ладно? – просит воин неожиданно ласково. – Немножко потерпи. Не сдавайся, – задушено бормочет он. А помолчав, добавляет, – пожалуйста.

Я киваю, и Скай срывается с места.

Куда он меня несет, я не вижу, потому что он прижимает к своей груди. Но мне, признаться, и не важно.

Эта книга скоро будет завершена. Встречайте постелний том

Сила жреческой любви

Когда-то у меня было все: свобода, бесчисленное множество обходительных рабынь и дружественные отношения с братом колдуном. Теперь же я пленник, страдающий весьма позорным недугом, мне постоянно хочется женских ласк. Вот прям всегда. Отвлечь может только работа. Я кузнец, кую боевые артефакты, которые зачаровывает мой брат. Точнее, ковал, пока меня не похитили. Теперь я изнываю от вожделения, потому что меня пытаются переманить на сторону врага. Да не кто-нибудь, а ушлые жрицы любви. Да, да, те самые, что в белокаменных храмах ритуальный блуд практикуют. Только вот я не паломник, и меня они только дразнят. Манят, но желаемого не дают. Одну из этих зараз я дико хочу убить, иногда даже больше, чем... Ну, вы поняли.

Х.Э.‍‍

История кузнеца Этгара и жрицы Мианы.

ЗАВЕРШАЮЩИЙ ТОМ.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 10. Скай.

Было ли у меня право выбрать направление? Думаю, да. Лавия не давала никаких четких инструкций, только посыл. Уверен, она пришла не к одному Тайвилу. Ко всем нам – к тем, кто уже во власти ее маги, а потому может видеть воплотившуюся суть. Пришла, чтобы подтолкнуть к действиям.

Каким?

Тем, что должно было подсказать сердце, полагаю.

Хм, непривычный советчик. Никогда не ориентировался на его голос. Да и звучал он обычно тише голоса разума, а потому игнорировался априори. Но сейчас этот ущербный орган, едва справляющийся со своей основной физиологической задачей, вопит как одурелый. Он лупит по моим ребрам, судорожно конвульсирует, будто самоубиться хочет, раздолбавшись о костяную клетку. И ноет. Так зараза ноет, что я не сдерживаю стона. Хорошо, что он тонет в оглушительном крике воительницы.

Ей больно. Муку доставляют и мои прикосновения, и рывок, который приходится сделать, чтобы вынуть ее из ручья да прижать к груди.

Никогда бы не подумал, что чужие страдания могут так шарахать по сердцу. Но факт остается фактом, калека размозжила мою броню. Да что там – она меня самого на элементы разбомбила. Осыпаюсь. Обваливаюсь, держа ее дрожащее и лихорадочно горящее тело на руках. Так и хочется заорать, что есть сил, чтобы хоть как-то эту агонию выместить.

Но орать я не могу. Я должен быть сильным. Олицетворять опору. Поэтому я утыкаюсь губами в макушку девчонки и так замираю. Вдыхаю запах ее волос. Пьянею.

– Потерпи, ладно? – бормочу едва слышно. Сам не знаю, к ней или к себе обращаюсь. – Немножко потерпи. Не сдавайся. Пожалуйста, – добиваю нас обоих словом, которое в моем лексиконе прежде отсутствовало.

Воительница кивает, и я срываюсь с места. Вектор направления обозначился сам собой. Его диктует все то же сердце. Тихо, но внушительно. Не свернешь. Не запротестуешь. Да я уже и не пытаюсь, несусь, сломя голову. Огибаю препятствия и стараюсь не трясти калеку слишком сильно.

Она тихо постанывает и все плотнее жмется к моей груди, а я… гоню совсем уж неуместные в этой ситуации мысли. Гоню, но… они не уходят. Настырно атакуют мою башку, видениями добивают.

Как же хочется, чтобы стонала она не от боли. Как же хочется вторить ее стонам.

Всегда был молчалив с девками. Максимум, что позволял – хриплый рык и то в моменты кульминации. Но с этой девчонкой что-то запредельное наружу рвется. Нутро узлом скручивает до боли, до судорог. Того и гляди скулить начну или… Нет… нет, это однозначно лишнее. Да и некогда. Дуреха кровью истекает. Ей срочно нужна помощь. А мне… уединение. Передышка. Или хорошая встряска, которую я, похоже, сейчас получу.

– Мало тебе накостыляли? – слышу до боли знакомый голос, еще до того, как выбегаю к водопаду.

Останавливаюсь.

– Ничего так накостыляли. По-братски, – рисуюсь, раскатывая по небу смешок

– За добавкой пришел? – дыша в затылок, вопрошает Дамир.

– За помощью, – отбросив шуточки, говорю правду и медленно оборачиваюсь. – Узнаешь?

Глаза Дамира вмиг вспыхивают. Узнаю этот блеск. Так смотрят на брата по оружию, которого уже успели отпеть, потеряв в сражении, а он возьми да и восстань из мертвых.

Не дожидаясь, когда радость от воссоединения сменится на гнев на меня, задаю главный вопрос:

– У вас есть достаточно сильные ведьмы, которые могут починить спину?

Дамир встряхивает головой. Моргает, а потом все же кивает и еще словами подтверждает свой ответ.

– Есть.

– Хорошо, – киваю и с сожалением отнимаю воительницу от груди, протягиваю ее брату. – Тогда забери ее, и пусть вылечат.

Дамир прищуривается. Смеривает меня своим бесячим хитроватым взглядом. Вот кто природный телепат. Ему и артефакты не нужны, чтобы мысли читать. Он всегда был самым проницательным из нас и самым свободолюбивым. От того и слинял в сопротивление первым.

Не знаю, что он сейчас видит на моей пылающей харе. Я, конечно, держу себя, стараюсь не выдавать лишнее, но… чувства через край лезут, как выкипающая похлебка из котелка. Лезут, позвякивая крышкой.

Дамир ухмыляется, не злобно, скорее душевно даже, а после и вовсе поражает.

– Может, сам занесешь? – предлагает он.

– Нет! – подает голос воительница.

Зараза, впервые за все время, что я ее нес, она открывает рот, и надо же, слышу я не благодарность, а протест. И это так, признаться, ранит, что я морщусь, будто она мне натурально клинок под ребра вогнала.

Едва слышно скриплю зубами, перемалывая обиду, и со злорадством произношу.

– Занесу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 11. Скай.

Не ожидал, что меня беспрепятственно впустят в святилище. Еще больше поразился, когда позволили остаться. Впрочем, стоило мне уложить воительницу на расстеленный лапник, присутствующим в гроте стало не до меня. Девушка подняла такой крик, что свод чуть не содрогнулся. Похоже, еще один из позвонков сместился, когда она покидала мои трясущиеся руки.

К ней тут же подбежали все целители и сестры по оружию. Мои братья тоже подошли. Остальные нервно заерзали на своих лежанках. Заволновались, но устраивать толчею вокруг раненой не стали. Остались на своих местах, но больше не спали. Сидели и молча наблюдали за тем, как девушку успокаивают.

– Тише, Грейла, тише, – приговаривала ведьмовского вида старуха в вычурном балахоне, вся увешенная амулетами и браслетами. – Тише, девочка. Ты дома, – бормотала она, переворачивая ее на живот и прощупывая позвоночник. – Все хорошо. Сейчас боль устраним, а потом… – она повернулась к девчонке, которую тискал за руку напрягшийся Иман. – Силена, раствор опия, живо. Концентрированный.

Девушка кивнула и, мягко высвободившись из захвата Имана, понеслась к жаровне. А старуха повернулась к двум другим моим братьям.

– Дамир, Леам, подержите ее. У бедняжки три диска смещены. Как она еще держится, не знаю.

Парни без заминки кивнули, а у меня снова сердце сжалось, да так, что чуть не взвыл. Поймал себя на том, что все это время стоял, закусив кулак. Так и вцепился в него зубами. Пока солоно на языке не стало, руку не одернул. Но и потом от лица ее не отвел, уткнул губы в кулак, будто расплющить пытался.

Застыл.

И вот стою так уже невесть сколько времени. Кажется, вечность, на деле, думаю и получаса не прошло. Рыжая ведьма только успела приготовить раствор и влить его в калеку.

«В Грейлу», – поправляю себя, напоминая, что у нее есть имя. Красивое. Крепкое, как и она сама.

– Грейла, – перекатываю его на языке, наблюдая, как парни подходят, чтобы подстраховать старую ведьму. Та потирает руки, делает глубокий вдох и медленный выдох. Присаживается рядом с воительницей.

Я же снова перевожу взгляд на братьев. Дамир собранный, спокойный. А вот малыш Леам явно нервничает: он сжимает и разжимает кулаки.

И ему я должен доверить свою девчонку?!

Делаю решительный шаг к воительнице и тесню Леама. Меня пытаются тормознуть. Но я лишь плечом дергаю, сбрасываю чью-то руку.

– Сам, – поясняю свой маневр пареньку.

Тот кивает и отстраняется. Я же присаживаюсь на корточки напротив Дамира. Один перекрестный взгляд и все становиться ясно – меня раскусили.

Плевать. Пусть думают, что хотят.

– Готовы? – спрашивает старуха.

Мы синхронно киваем.

– Попусту не давите, только если дергаться начнет, – инструктирует ведьма. – Я сама все сделаю.

– Хорошо, – отзываюсь глухо и, наверное, впервые в жизни молюсь.

Успеваю целое обращение своему богу отправить, а ведьма все не приступает и не приступает. Чего ждет, понимаю, только когда она, закусив губу, все же командует:

– Платье с нее снимите. Так верней будет.

Сглатываю. Зажимаю руки в кулаки. Проклятье, почему так огорошивает это требование? Оно естественное. Конечно, нужно снять платье, чтобы все прошло как по маслу, но… Я не готов увидеть Грейлу без покровов. И уж конечно, я не готов к тому, что окажусь не единственным, кто получит возможность любоваться ее изгибами.

– Не накручивай, – советует Дамир и поддевает пальцами подол платья.

Кладу свою руку поверх его. Останавливаю.

– Сам? – понимает он.

Молча киваю. Брат позволяет мне избавить Грейлу от одежды самостоятельно. Он даже никак не комментирует то, что у меня руки дрожат похлеще, чем у Катана после запоя. Дамир просекает, что я впервые вижу Грейлу нагой. Хм, да любой бы просек, ведь я дышать забываю, когда поднимаю юбку так высоко, что мне открываются два полукруглых холма, между которыми прячется пухлая раковина. На теле Грейлы нет волосков, что говорит о ее любви к своему телу, а еще…

Нет, нет, это не обязательно, но… очень вероятно. Она не девственница. Опытная и, похоже, любвеобильная.

Воображаю, как она отдавалась кому-то из паломников, и нутро сводит, будто из него вмиг всю влагу выкачали и вместо нее кислоты накачали. Больно до зубного скрежета.

В попытке замаскировать свою реакцию, излишне резко сдергиваю с девушки платье. Она тихо стонет, и этот тугой, протяжный звук, как ударный аккорд, ложится на мои воображаемые картины. Я вздрагиваю и комкаю платье, что оказывается у меня в руках. Как только не разрываю его в клочья?

– Скай? – тихо зовет брат и даже рукой своей мой сжатый кулак накрывает. – Хочешь ей помочь, забудь про себя, хоть ненадолго, – советует он, и я вздрагиваю, будто он не словами в себя привел, а хорошим таким ударом по роже.

– Порядок, – заверяю его и ведьму, которая все это время сидела молча и то на меня, то на Дамира поглядывала.

– Тогда я приступаю, – говорит она.

Киваем. Синхронно и старуха начинает свою работу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 12. Скай.

Все происходит быстро. Ведьма знает свое дело и поражает этим не мало. Сухонькая, невысокая, а ручища, как клешни: жесткие, резкие, сильные. Она ловко перехватывает Грейлу и вправляет один за другим позвоночные диски. Я слышу хруст и слабый стон больной. Подозреваю, орала бы она так, что колонны и свод треснули б, не накачай ее рыжая опием.

– Это все? – спрашиваю недоверчиво, когда ведьма встряхивает руками и поднимается на ноги. – Она будет ходить?

– Время покажет, – лаконично отвечает та.

– Сколько времени? – допытываюсь я. Возможно, излишне сильно давлю и взглядом еще какую-то дикость и страх выражаю, но о лице не думаю в эту минуту.

Вообще забываю, что на чужой территории. А не следовало бы, ведь безразличие к моей персоне лишь видимое. Наверняка сестры Грейлы наблюдают и ринутся на меня в случае чего.

– Сколько ей нужно будет времени для восстановления?! – продолжаю дожимать ведьму, которая полирует меня совсем уж несвойственным для ситуации взглядом. Сострадательным таким, почти материнским.

– Не знаю, – тихо роняет она и отходит к жаровням. – Девочки, – обращается уже к своим подопечным, – приготовьте восстанавливающий отвар и сонный на всякий случай.

– Сейчас, – кивают те и начинают греметь тиглями, я же снова закусываю кулак.

Морщусь, хмурюсь, потом к Дамиру поворачиваюсь.

– Зачем ей сонное зелье, она ж под опием?

От усмехается, снова щурит свои хитрющие глаза, но поясняет:

– Это для тебя.

– Зачем? – недоумеваю я.

– Что б отдохнул. Нервы в порядок привел.

– Нормально все со мной! – толкаю агрессивно.

– Ну, ну, – откровенно потешается Дамир.

Уже хочу сказануть ему что-нибудь грубое, да не успеваю, к нам подходит Леам.

– Вот, – протягивает он кусок не слишком новой, но вроде как чистой ткани, – это для Грейлы. А это… – Леам вынимает из-за спины другую руку и подносит мне чарку с чем-то темным и ароматным. – Это для тебя.

– Сонный взвар? – не тороплюсь я принимать напиток.

– Почему сонный? Медовый, примирительный, так сказать, – улыбается он во все зубы. – Ты ж теперь с нами, да?

– Да щас! – рычу в ответ, а сам тут же дергаюсь, потому что Грейла пытается пошевелиться и снова стонет. – Эй, тише, тише, – придерживаю ее, касаясь обнаженной спины руками. – Не так резко, ладно?

– М-м-м… – мычит она, ерзая.

Понимаю, что ей впивается в костяшку ветка лапника и, задержав дыхание, подлезаю рукой под ее живот, чтобы сместить ту вбок.

– Так лучше? – спрашиваю, склоняясь к самому уху девчонки.

– Угу, – отвечает она.

Проклятье, все происходящее всего-навсего починка бойца. Сколько раз проживал такое с братьями. Сам бывал на месте Грейлы, но… сейчас эта процедура воспринимается до одури интимно и… болезненно. Во-первых, у меня пах сводит, ведь я уже откровенно сгораю от похоти, возбуждаясь наготой беспомощной девушки. А во-вторых, меня бесит присутствие посторонних.

Понимаю, что в действительности самый посторонний здесь как раз таки я, но… раздражения это понимание не умаляет. Дико хочется выставить всех на улицу или подхватить Грейлу на руки и унестись с ней далеко-далеко. Туда, где нет ни ее, ни моих, вообще никого. Где нас не разделяли бы разные флаги и религии. Где мы были бы просто мужчиной и женщиной.

– Укрой ее, – одергивает меня Леам и снова тычет кусок ткани.

Отмираю, понимая, что все еще грею руки под животом Грейлы. Нехотя вынимаю их, не глядя, забираю у Леама кусок покрывала и скрываю от самого себя прелести девушки, которая покалечила меня в ответ на мою грубость. Лишила привычного статуса адекватного и рассудительного парня. Уничтожила мое хладнокровие. Кожу сняла, оголив все нервы.

– А мед пить будешь? – допытывается Леам, все еще стоя над душой.

Не отрывая взгляд от лежащей Грейлы, мотаю головой.

– Хочешь сказать, что не простил нас? Что не с нами?

Киваю.

– И даже не с ней? – испытывает мое терпение пацан.

С задержкой, но киваю.

За спиной раздается смешок, да не один. Оборачиваюсь и понимаю, что вся троица стоит подле меня. Позы выражают превосходство. Руки сложены на груди, торсы чуть откинуты назад. Лица едва скрывают улыбки.

– Я не с вами, – чеканю и даже подбородок выкатываю для пущей убедительности.

Парни пожимаю плечами, мол, как знаешь.

– Тогда проваливай, – говорят они спокойно.

Я оборачиваюсь назад, смотрю на копну разметавшихся рыжих волос и виднеющийся точеный носик Грейлы, на губы, которыми она сладко причмокивает во сне.

– Без нее, естественно, – добавляет Иман.

– Да, она наша, – припечатывает Дамир и, сука, так похабно смотрит на нее, что у меня челюсти сводит.

Что этот кабелина вкладывает в слово «наша», понятия не имею. Я ж не знаю, как у них тут заведено. Может, они, как раньше, пользуют всех баб по очереди, а может, зациклились на своих. Прежде-то у нас и понятия такого не было – «своя». Драли все, что могли, без разбора. Причем бывало вдвоем и даже втроем одновременно. Ну, я не любитель таких экспериментов. Всегда предпочитал найти индивидуальное развлечение или дождаться, когда девка освободиться. Но другие парни по сильной пьяни творили полную дичь. И очень я сомневаюсь, что они сильно исправились.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Воображаю, как кто-то из этой похабной троицы пялит Грейлу, и меня передергивает. Я морщусь от сердечного спазма. Некстати вспоминаю выбритую раковинку между ног воительницы. Воображаю, как врывается в нее кто-то из парней. Как растягивает своим хозяйством, как наполняет ее семенем.

Зараза!

Хватаю чарку с медом. Чересчур резко, часть расплескивается. До побелевших костяшек сжимаю сосуд и выпиваю содержимое одним залпом.

Дамир улыбается и хлопает меня по плечу. Леам принимает пустой кубок и даже умудряется пожать мою опустевшую руку.

– Отоспись. Дежуришь после меня, – выказывает свое доверие и Иман. Да еще подмигивает паршивец.

И вот что мне им на это сказать?

– Что с Катаном? – задаю вопрос, который по хорошему должен был стать первым, после того, как я принял приглашение войти и не обнаружил плененного брата среди партизан.

Братья переглядываются. Пытаются сохранить серьезность на лицах, но не выдерживают и прыскают.

– Тут красотка одна за ним приглядывала. Раны его лечила.

– И-и-и… – сглатываю, понимая, к чему они клонят.

– Я видел, как она повела его купаться, – докладывает Леам. – Как раз перед твоим приходом это было.

– Что-то я у водопада их не заметил.

– А им там очень многолюдно показалось, – смеется Дамир.

– И где они сейчас? – интересуется уже Иман.

– В лесу, – спокойно отвечает Дамир.

– Ты уверен, что его можно было с ней отпускать? – прослеживается в голосе Имана тревога.

– Нет. Но ты предпочел бы и вовсе лишить их шанса?

Брат мотает головой.

– Нет.

– Я тоже решил, что если он и сбежит, то не слишком далеко, – посмеивается Дамир, а вот мне становится вовсе не до смеха.

Все это напоминает какую-то секту. Адепты, которые уже давно втянулись, знают, как крепка привязанность, и не тревожатся за новичков. Я же бешусь. Не хочу быть частью этого безмозглого общества, но, увы, становлюсь. И весьма заслужено, ведь и мои мозги вышибло, когда поближе с Грейлой познакомился.

Интересно, у них все так же было или как-то иначе? А как у Тайвила? Его предмет помешательства доступен или, как и мой, далек и требует завоевания?

Хочется спросить про старшину, но я не успеваю, воительница снова вертится во сне и стонет. Да и ведьмы уже подходят с приготовленным зельем. Кажется, ее пора поить, и я не хочу доверять это дело никому из присутствующих.

Парни, как и девушки, понимают это по одному моему взгляду. Ведьмы молча протягивают взвар. Ребята кивают и отходят. Я же остаюсь один на один со своей завоевательницей.

Глава 13. Грейла.

Взвар горячий, но не такой обжигающий, как руки Ская. Его левая ладонь обжимает мой затылок, он придерживает, чтобы могла хлебнуть питья. Другой рукой он сжимает кубок. А я… обхватываю его пальцы и жадно пью эликсир. Вкуса не чувствую, мои ноздри забивает терпкий насыщенный запах воина. Он чисто мужской, резковатый, но… не отталкивает. Напротив, будоражит. И вовсе не так, как следовало бы.

Скай враг и я должна быть возбужденна от предвкушения боя, но… я его уже продула. А после драки, как известно, кулаками не машут. Отпирайся не отпирайся, ври себе, ругай, проси у богов прощения - все без толку, я сдалась. Я – воительница с девизом «борись до последнего вздоха» - сжимаю дрожащими пальцами руки воина, который сделал калекой, и надеюсь только на то, что этот контакт никто не воспримет как что-то интимное и непозволительное.

Но вот питье кончается. Настает время разжимать пальцы, а мне… не хочется. И я стискиваю их еще сильней.

Скай ведет взгляд от моих губ к глазам. Останавливается, и… я выдаю ему все, что должна держать под замком. Молча выдаю, одним лишь только взглядом. Но понимаю, он считывает. Правильно считывает. До мельчайших нюансов.

– Хочешь меня? – спрашивает он, и я вздрагиваю.

Не столько от того, что фраза уж больно откровенная, а от осознания, что это так. До этой минуты еще удавалось убеждать себя, что чувство слабости перед воином и жажда его внимания зиждется на чем-то высоком и безопасном. И вот он обнажил такой вроде банальный и естественный интерес, и я… ужаснулась.

– Хочу, – вибрирует мой голос. – Хочу, – срывается до сипа.

Во всех смыслах хочу. Во всех. И в самом тривиальном особенно люто, ведь весь он передо мной. По пояс обнаженный, сильный, лоснящийся от пота и дышащий так прерывисто и гулко, будто на штурм идти готовится.

– Хочу! – вою и даже всхлипываю, потому что Скай никак не реагирует. Только взгляд его темнеет еще больше. – Хочу!

– Чего хочешь? Грейла, чего ты хочешь? – раздается у самого моего уха тревожный голос Ская, и я распахиваю глаза.

Моргаю часто-часто. Рот разеваю, будто рыба на песке. Не моя стихия. Я задыхаюсь. От его близости, от осознания, что все это лишь сон. Не было провокационного вопроса, не было моего ответа и нашей готовности реализовать желание. Ничего не было, кроме питья.

– Пить хочу, – выдаю первое, что приходит в голову.

– Сейчас, – отзывается Скай, хотя, судя по припухшим глазам, сам только что спал. Сидя, прислонившись спиной к колонне и удерживая на вытянутых ногах мою голову.

Он и сейчас ее держит, руками. Осторожно приподнимает, чтобы выскользнуть и пойти набрать мне воды. Прикрываю глаза. Просто боюсь, что в них как в ведьмовском шаре могут отразиться все мои недавние переживания.

– Больно? – по-своему понимает Скай этот жест.

Проклятье, и откуда эта трепетность в голосе? Он же боец. Бездушный убийца. Город наш захватывал, действовал четко и выверено. Помню его в деле. Безжалостный и хладнокровный. У него на лице ни один мускул не дрожал, когда он в храм врывался. А сейчас… Что с голосом? Почему вибрирует так, будто у него в глотке змея хвостом-погремушкой орудует?

– Нет, уже почти не больно, – заверяю, чтобы ушел, наконец, и дал мне хоть минуту передышки.

Я должна перезагрузиться. Вдохнуть чего угодно, только не его запах. Перенаправить мысли в безопасное русло.

Но я, естественно, не успеваю сделать этого. Скай возвращается. Садится рядом, и… мой сон повторяется. Горячая рука воина на затылке. Мои пальцы трогают чарку и руку, которая ее поднесла. Дыхание сбивается от близости мужского тела. Стараюсь глядеть в чарку, но периферийно все же выхватываю упругий бицепс, кусочек загорелой груди. Мышцы под золотистой кожей напрягаются, жилы вздуваются, пульсируют.

– Все, – не выдерживаю и отстраняюсь.

Осматриваюсь вокруг. Похоже, я проспала до самого утра. Часть наших уже встала. Мое пробуждение замечает Бэйта. Она вместе с другими ведьмами у жаровни. Бедняжки, вот у кого нет отдыха. Разве что на краткий сон. Они с утра до вечера собирают травы и варят эликсиры, а Бэйта еще и кулоны обережные плетет. Но сейчас бросает все и идет ко мне.

– Ну как ты? – спрашивает, присаживаясь рядом со мной на пол.

– Жить буду, – благодарно улыбаюсь ведьме. – Спасибо за заботу.

Бэйта рукой машет, мол, само собой разумеющееся. Тепло, по-матерински улыбается. А потом на Ская смотрит. Уже иначе – сурово, но не слишком. Знаю, как она глядит, когда действительно испытывает злость или неприязнь к человеку.

– Ей расхаживаться надо. Потихоньку, со страховкой, – говорит она не мне, а ему, как опекуну.

Тот с готовностью кивает и на меня взгляд переводит. Вся собранность и решимость как ветхий лоскут трещит. Мощный, уверенный в себе воин скалой обваливается. Даже плечи и те сникают, стоит ему увидеть, как я протестующе мотаю головой. Скай даже щеку изнутри закусывает, будто пытается остановить распадание. А я его еще и добиваю:

– Меня и сестры могут подстраховать.

Скай ожесточеннее прикусывает щеку, а Бэйта смотрит с осуждением. Она что ждет от меня того же, чего от других девочек?!

С чего бы?! Я не жрица и не ведьма, я боевая единица. Не могу позволить себе слюнтяйства. Да и не умею я с парнями любовь крутить. Так тешилась пару раз с охраной особо благородных паломников. И то история чисто случайная была. Не могу сказать, что мне не понравилось, но… Сейчас понимаю, что то простая акробатика была. Позволь я себе то же со Скаем, случится настоящая магия. И как ее контролировать? Как жить после, когда все кончиться, и он… уйдет, получив разрядку?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Нет, нет, нет, я и так подверглась излишнему влиянию этого воина. И без того едва держусь.

Глава 14. Грейла.

«Не надо, Бэйта», – мысленно прошу ведьму, но та непреклонна. Глядит так, будто все уже решилось без меня. И Скай ее настрой считывает, распрямляет плечи и добивает всего парой коротких фраз.

– Со мной пойдешь. Не обсуждается.

– Я больше не твоя пленница, – рычу в ответ.

– Исправить? – провоцирует он.

– Так хватит! – осаждает Бэйта. – По нужде можешь с девочками отойти, а дальше… – она переводит взгляд на Ская, вздыхает и договаривает, – дальше со своим личным телохранителем будешь восстанавливаться.

– Это кто это назначил его в мои телохранители?

– Тайвил, – вздернув голову, заявляет Бэйта.

А вот Скай недовольно скрипит зубами. Он явно не хотел распространяться о своем назначении. Рассчитывал, что я восприму его порыв как человеческое участие?

– С каких это пор у нас в сопротивлении Тайвил командует? – цежу грубо.

– С тех самых, как его приняла Эрия.

– Что?! И-и-и… где они? – озираюсь и даже сама приподняться пытаюсь, но чувствую боль и слабость в ногах. Не такую, как день назад, поэтому игнорирую этот набор ощущений и продолжаю маневр. Но когда покрывало сползает, я обнаруживаю, что абсолютно голая, и машинально дергаюсь, пытаясь поймать накидку. Слишком резко. В спине тут же простреливает, и я тихо подвываю.

– Тише ты! – ругает Скай, подхватывая под локоть.

А Бэйта журит пальцем.

– Осторожней, непоседа. Второй раз лечить не стану, если по дурости переломишься. И не озирайся, – усмехается она, – нет здесь старшины. Они с Эрией часа пол назад отошли.

Я сдержала ругательства. Нет, я не против того, что жрицы переманивают на нашу сторону крепких воинов. Просто… не знаю, поражаюсь скорости происходящего. Такое ощущение, будто всей этой акцией любви сама Лавия заправляет. Причем кидает в расход всех, кого не поподя. Около Катана ведь тоже не жрица терлась, а обычная горожанка. И надо же, охмурила. Не без помощи богини, наверное. Но это еще ладно. Простая женщина и любовные настроения – вещи очень даже совместимые. Но я-то однозначно не тот вариант. Кости богини явно дали осечку, когда она бросала их, на кого придется.

И все же… та самая сила, которой не могут противиться и коронованные особы, и даже жрецы, довлеет надо мной. Лавия колдует. Разбирает мой стальной доспех по винтикам. Пробуждает такие инстинкты, которые дремали до сегодняшнего дня. А Скай ей в этом помогает. Чередует зараза брутальный напор и непреклонность с мягкостью. То кнутом стегает, то пряником лакомит, хитрюга. Конкретно сейчас так смотрит, будто… имеет одним только взглядом.

Ежусь, плотнее закутываясь в покрывало, а он зараза лыбится.

– Впереди драчка или как минимум жесткие переговоры. Понадобятся все бойцы, – говорит он о делах грядущих, а вот думает явно о чем-то более насущном, но не менее волнующем. О моих едва прикрытых бедрах. Изучает их с предельно нездоровым интересом. – Ты же не хочешь проторчать в гроте вместе с жрицами, когда все пойдут на дело? – вскидывает наконец голову и так нахально улыбается, что я едва сдерживаюсь, чтобы не плюнуть ему в лицо.

– Не хочу, – говорю через губу, прекрасно понимая, к чему он клонит.

– Тогда отдайся, Грейла, – смакует он мое имя. Я вспыхиваю, но Скай тут же опускает с небес на землю. – Моим заботам, – добавляет, как ни в чем не бывало.

– Заботам?! Да если бы не ты, со мной и не пришлось бы возиться?!

– Это да, тебя бы уже давно вороны клевали, – парирует гад.

Бэйта больше не встревает. Она молча подцепляет с пола мое платье и подает… нет, не мне, Скаю. А мне подмигивает и надо же, просто уходит. Сваха престарелая!

Я провожаю ее взглядом и вцепляюсь в свое платье.

– Неа, – тянет похабник.

– Отдай!

– Не дергай, порвешь, – советует он и снова лыбится, очень пошло, как мне кажется.

Размыкаю пальцы.

– Умница, – хвалит он довольный вовсе не мной, а собой. – Руки подними.

– Шутишь?

– Нет, Грейла. И хватит уже невинность из себя строить. Я видел тебя всю, так что…

– Видел? – выдыхаю излишне взволнованно.

Скай улавливает мое стеснение и смягчается.

– Ведьма лечила тебя. Ей мешало платье, и… – воин опускает руку на мое плечо и слегка сжимает его. – Так было надо, Грейла.

Жест скорее дружеский, а у меня кожа вспыхивает под его пальцами. И картинки перед глазами мелькают. Я безвольная, обнаженная и он рядом.

Трогал? Пользовался моим опьяненным состоянием? Что именно видел?

Ах, сказал же «все».

Сдаюсь и поднимаю руки. Обреченно вешаю голову. Не могу видеть его сейчас.

Он ловко накидывает на меня платье. Раскатывает по мне, чуть задерживая ладони на бедрах. Слава богам, те уже прикрыты сильно укороченной юбкой. Я все это время не дышу и гляжу строго в пол.

Скай отнимает руки и указательным пальцем поднимает мой подбородок. Заставляет в глаза себе посмотреть. Те мраком заволокло и чем-то опасным, зловещим даже. Едва удерживаю себя, чтобы не начать кусать губы, как это делают жеманницы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Пойдем? – спрашивает он густым, тягучим голосом.

– Пойдем, – соглашаюсь будто завороженная.

Скай перехватывает мою талию, прижимает к себе плотнее, чем это необходимо, и выводит из грота.

Глава 15. Скай.

За водопадом нас встретили подруги Грейлы. Тут же забрали ее у меня, чтобы отвести в отхожее место. Выпуская пальцы воительницы, я почувствовал себя осиротевшим. Так привык за последние сутки к ее присутствию, что срастись успел. Ни разу в жизни столько часов в тесном контакте с кем-либо не проводил. Даже с девками, когда бывал, хватало получаса. И то если сильно любовница нравилась и хотелось продлить удовольствие. А в минуту расставания с воительницей, будто мясо от кости отдирал. И до сих пор под ребрами саднит.

Стою как истукан, жду, когда вернут Грейлу, а с нею и чувство целостности. Из пышной зелени кустов на меня поглядывает Дамир.

– Серьезно думаешь, что не замечаю? – бросаю ему раздраженно.

– Честно? – отзывается он, выходя из укрытия. – Был уверен, что не замечаешь. Когда в башке своя, туго соображается.

– Что своя? – не сразу понимаю я, а когда допирает, хмурюсь.

Зараза, неужели так заметно? Хотя, я ведь даже не скрываюсь, так что…

– Не моя она, – вздыхаю тяжело.

– Хм, – дергает башкой Дамир. – Какие проблемы? Сделай.

– Легко сказать.

– А ты не накручивай. При в лобовую. С Грейлой только так и можно…

– Откуда знаешь? – передергиваю его и даже за плечо хватаю.

– Ай, – картинно закатывает глаза Дамир. Я жму сильней, чтобы по-настоящему больно стало, и повторяю свой вопрос.

– Откуда?

– Я здесь раньше вас всех. За столько дней успел ко всем воительницам присмотреться. Мы ж дежурим вместе.

– Только дежурите? – давлю ревностно.

– Только дежурим, – чеканит Дамир. – У меня Нанна есть. Сама жрица Лавии. Зачем мне еще кто-то? – спрашивает так, будто я должен понимать, что значит быть с жрицей самой Лавии.

Впрочем, я догадываюсь, точнее, предполагаю, что связь их весьма глубинная. Но это не значит, что другие женщины его совсем не волнуют. Дамир всегда был бабником. Но выяснять, является ли он им и теперь, мне не с руки. Не до склок с братом становится, ведь воительницы возвращают мне Грейлу. Принимаю и сильнее, чем следует, прижимаю ее к себе.

– Начнем с прогулки по лесу?

– Я бы сполоснулась, – говорит она и на водопад смотрит, а потом на меня.

Чувствую, как во мне медом разливается превосходство и радость от маленькой, но победы. Признала гордячка, что без меня никак. То-то же.

Но мне ее капитуляции мало, я хочу додавить, поэтому подхватываю на руки и уношу подальше. К другому водопаду. Не то чтобы планировал использовать совет брата, просто… Раздражают зрители. Не хочу быть посмешищем, но стану, если решусь пойти в наступление и получу отпор.

Грейла понимает мой маневр по-своему. Решает, что я ее похитил и волоку в город.

– Пусти! – возмущается она и вертится, причиняя себе боль. – Обманщик!

Я не пускаю. Только плотнее к груди прижимаю, блокируя возможность дергаться, и, активируя доспех, вмиг добегаю до нужного места. Когда Грейла видит пустующую полянку у очередного водного чуда природы, она успокаивается.

Ставлю ее на землю. Поднимаю пристыжено опущенную голову. Как уже делал одним пальцем. Она не сразу, но поддается. Вот только взгляд уводит.

– Вроде не урод, – толкаю раздраженно. – Что так противно смотреть?

– Не урод, – едва слышно признает она и… поворачивается ко мне.

Удар прямо между глаз. Запустила бы стрелой, не так шарахнулся, но мощный заряд откровенного желания вышибает из меня дух. Я вмиг голым перед ней оказываюсь. И перед собой тоже. Осознаю тотальность своей одержимости. Откликаюсь на ее невербальный, но до звона во всем теле оглушительный посыл.

Хочет. Так хочет, что губы дрожат.

И я хочу. И без ее зажигательной смеси тлели внутри угли, а сейчас воспламеняются и требуют подкинуть дров. В противном случае испепелят мою собственную тушку.

– Мыться… кхе… в платье будешь? – прочищая горло, сиплю не своим голосом.

Грейла тушуется, и дрожать не только губами, а всем телом начинает. Понимаю, что ее один только вопрос кошмарит так, что она может закрыться, но подталкиваю к бездне, у которой уже оба мнемся.

– Я видел тебя всю. Забыла?

Не забыла и, похоже, до сих пор не простила. Но я не намерен отступать. Пру дальше.

– У тебя на платье защитный порошок, создающий барьер. Как ты под ним мыться собралась? Или, может, – щурю глаза и откровенно хмыкаю, – может, ты про мытье так просто сказала? Хотела со мной уединиться?

– С чего вдруг? – шипит она и излишне резко пытается стащить с себя одежду.

Придерживаю ее, не даю упасть и перегнуться в спине.

– С того, что не урод, – кидаю предположение как провокацию.

Но воительница не ведется. В стратегии боя кое-что смыслит, использует самую оглушающую тактику – игнорирование. Молча разворачивается и идет к водопаду. Походка ломанная, неуверенная. Но она идет сама. Хоть и медленно, а я… Залипаю на ее покачивающихся бедрах и… округлом упругом заду, который со вчерашней ночи из башки не выходит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сглатываю и нервно расчехляю ремень. Резкими, рваными движениями сдергиваю с себя портки. В лобовую пойду. На абордаж буду брать. Потому что если не сейчас, то когда еще?

Догоняю спесивую заразу. Ловлю, придерживаю. Завожу в воду. Со спины захожу. Слишком плотно не жмусь, чтобы не пугать раньше времени наготой. Позволяю встать под воду и смочить тело. Сам же контролирую процесс ее мытья со стороны. Гляжу, как она запускает в волосы пальцы, как прочесывает ими по всей длине локонов. Закусываю верхнюю губу, когда оглаживает плечи, и вздрагиваю, стоит ей подать голос.

– Отвернись, – просит Грейла, не оборачиваясь.

– Хорошо, – соглашаюсь, но только на словах.

Рассчитываю на ее стеснение, которое не позволит повернуться ко мне передом. Выбритым и от того до непотребства интимным передом.

Расчет оказывается верным. Грейла не оборачивается, она… Проклятье, опускает руку и подносит к самой желанного части своего тела, о которой сейчас все мои мысли. И не просто подносит, она… начинает с усердием натирать свою пошлую голую ракушку. Я же распахиваю рот, делая глубокий, судорожный вдох.

Не помогает. Сколько бы воздуха в легкие не таскал, весь он выжигается таким лютым желанием, что перед глазами белые всполохи мелькают, а пах… Пах не просто зудит, он пульсирует. Захватывает власть и как алчный монарх собирает по всему телу подать в виде крови.

И вот я стою подле девушки, для которой хотел стать защитником. Увы, миссия провалена, ведь я готовлюсь ринуться. Сейчас я могу быть только ее наказанием. За красоту и за ту особенную хрупкость, которую она умудрилась сохранить, будучи воительницей.

Глава 16. Грейла.

Мне нужна была вода по двум причинам. Во-первых, остудиться. А во-вторых, смыть улики своей капитуляции перед кичливым поганцем, который застал врасплох и вырвал мой секрет. С мясом из меня вырвал. До сих пор рана ноет.

Как он мог заставить меня смотреть ему в глаза?! Видел же, что не хочу этого!

Ха, именно поэтому и подчинил.

Кто бы мог подумать, что я – воительница Тизы - окажусь когда-нибудь настолько податливой и безвольной?

Боги, я всю свою сознательную жизнь служила богине Любви, и только сейчас осознаю, как тотальна ее власть, как нерушима и сладка. Хоть и сладость эта приперчена.

Я никогда не молилась тебе, Лавия. Только оберегала твоих жриц. Но сейчас прошу, пощади! Не выдержу ведь. Не для меня такие перепады настроения и такие вулканические встряски. Я тело свое не узнаю и не в сломанной спине дело. Она, хвала ведьмам, восстанавливается. А вот приправленная незнакомыми чувствами кровь – пенится, не давая покоя. Эти чувства и желания суть мою рушат. Воительницы должны побеждать, а мне сдаться хочется.

С усердием натираю свою промежность, пытаясь избавиться от вязкой слизи, что топит изнутри. Но той меньше не становится. Собственные касания лишь провоцируют новый выброс яда.

Боги, это провал. Нужно возвращаться в грот, думаю я, но даже развернуться не успеваю. Моих обнаженных плеч касаются руки Ская.

На контрасте с холодной водой они кажутся обжигающими. Я вскрикиваю. Меня даже подбрасывает, но Скай ловит и… резко рвет на себя. Впечатывает в свою широкую каменную грудь спиной, а задом в бедра.

Я цепенею. Не сразу соображаю, что именно меня потрясает, а когда все же удается подключить к физическим ощущениям еще и голову, то я дергаюсь. Естественно, безрезультатно. Только боль себе причиняю. Но из крепких рук, которые уже не просто на плечах лежат, а окольцовывают, я не вырываюсь и продолжаю чувствовать, как жарит мою спину и ягодицы обнаженное тело воина. Полностью обнаженное! И… возбужденное.

– Даже думать не смей, – цежу сквозь зубы, но вода глушит мои слова.

– Что? – переспрашивает Скай и разворачивает лицом к себе.

И снова столкновение. На этот раз зрительное. Теперь я вижу в его глазах то, что несколько минут назад обнаружил он и возомнил себя вправе домогаться.

– Надень штаны, Скай, – мычу, едва сдерживая панику.

– Я может, тоже помыться хочу, – нагло хмыкает он.

– После меня, – уже откровенно рычу.

– Нет, Грейла, – качает он головой. – С тобой.

Приказчик хренов! Да как смеет говорить со мной так, будто я до сих пор пленница?!

Только хочу возмутиться и поставить наглеца на место, как он делает такое, от чего я не просто цепенею, как минуту назад, я напрочь самообладание теряю и способность на ногах стоять заодно. Скай кладет руку на мой затылок, не давая возможности отстраниться, и тупо бодает. Сталкиваемся лбами, разряжаем друг в друга по колчану ядовитых стрел, что раздают глаза, а после… он целует. Жадно. Властно. Будто в самом деле право имеет. Будто я действительно проиграла и уже у ног его валяюсь. Целует прицельно, завладевая не только губами, весь рот обшаривает. Заполняет меня собой. Таранит. Кусает. Рычит дикарем и так сильно сжимает, что его мышцы разбивает судорогами.

Я не сразу отталкиваю его. Успеваю отравиться или причаститься, не знаю уже. Успеваю опьянеть от вкуса и особой, свойственной только ему тактики ближнего боя.

– Обалдел! – кричу на нервах и радуюсь, что мы под водой. Не видно слез, что неожиданно брызгают из глаз.

– Разве что от тебя, – игнорируя мое возмущение, лыбится нахал и прет на очередной штурм.

Шарахаюсь, воя от боли в спине. Падаю лопатками на холодный камень, что за водопадом, и выставляю вперед руки. Скай падает на них грудью. Удерживаю, морщась от боли. Но он, кажется, забывает о том, что я сломанная игрушка, понимает мою гримасу по-своему.

– Не изображай омерзение, – плюет он в мое лицо. – Тебе понравилось.

– Нет, – давлю не только словами, но и руками, пытаясь оттолкнуть.

Ская это бесит. Он откровенно вызверяется и, выставляя вперед руки, падает на них, упираясь в скалу. Я оказываюсь в западне.

– Проверим? – берет он на спор и, не дожидаясь ответа, снова атакует мои губы.

На этот раз я успеваю цапнуть его. Но даже пущенная кровь не останавливает воина. Он мастерски подминает меня, давит, сгибает мои руки, наваливаясь всем телом. А в довершении этого еще и коленом ноги мои разводит.

Я борюсь отчаянно, но как выясняется, лишь рою себе яму. Чем агрессивнее мои выпады и его подавление оных, тем глубже та становится, ведь я возбуждаюсь в этой схватке. Я заставлю Ская проявлять его скрытые желания. Я бешу его, будто целенаправленно жажду спровоцировать на еще большую грубость. Будто чувствую, что только так он и сможет проломить мою оборону. Словно жду, когда же он вынет, наконец, свой волшебный меч и рубанет по моей гордости.

И он обнажает этот меч. Когда я в очередной раз прокусываю его губу, он отстраняется. Вытирает тыльной стороной ладони кровь, глядит на нее. Вскидывает голову и низко так, опасно рычит.

– До смерти тебя засосать, что ли, чтобы ты дергаться перестала?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– В покое оставить! – парирую я.

– А может, тупо трахнуть уже. Тогда ты угомонишься?

Я задыхаюсь от возмущения. Как выброшенная на берег рыба рот разеваю, а звуков никаких издать не могу.

– Не пыжься, – прикрывает мой рот Скай, хлопнув по подбородку.

– Ты… – захожусь я бешенством. – Ты отвратителен!

– Серьезно? – вскидывает он брови и делает резкое движение, которое я не могла не то что предотвратить, но даже и предугадать. Одной рукой он хватает меня за горло и припечатывает к камню, а другой лезет между ног. Сжать их не получается, потому что колено воина не позволяет. Оно все еще там, куда он его в самом начале штурма определил. Именно поэтому Скай беспрепятственно входит в меня сразу двумя пальцами. Хотя, вру, не только поэтому… Я мокрая. Безбожно мокрая. Во мне столько слизи, что она тянется ниточками, когда Скай вынимает пальцы и подносит к моему лицу.

Сглатываю. Молча встречаю его осуждающий взгляд, а потом… снова сглатываю, потому что Скай погружает пальцы в свой рот и смачно обсасывает.

– Соленая, – докладывает он. – Во всех смыслах.

– Ч-что? – только и могу я вымолить.

– Ты сама, как соль, Грейла. Хватает щепотки, чтобы жизнь перестала быть пресной.

Закусываю губу. Проклятье, как те самые жеманницы. Закусываю и так замираю. С разведенными ногами и выпотрошенной душой. Нараспашку перед ним. Наизнанку.

Глава 17. Скай.

Не планировал так лютовать, но… спровоцировала же сучка. А после, закрутило как-то, зашатало. Точнее, ушатало, от одной лишь дегустации.

И с какой дури я пальцы, что в ее патоке измазал, в рот потащил? Что-то ей доказать хотел? Потрясти? Смутить?

Смутил. Ее. А себя последнего здравомыслия лишил. От вкуса ее острого и насыщенного мозги вышибло, как от хорошего удара в висок. Если б знал я, какие бабы на вкус, то может не так угорел. Но я не знал. Лизать самкам – не по мне. Брезгливый, да и стыдно, если честно. Я ж воин Святого, что б его, братства. А тут такой позор. Такая грязь.

Хм, так я думал, пока Грейлу на язык не попробовал. Теперь мыслю иначе. Точнее, не мыслю я, как уже сказал, мозги мне вышибло. Я теперь чувствами живу. Тащусь на инстинктах. А те сейчас на размножение только и заточены. И еще на расширение горизонта. Своего личного. На углубление во тьму. До запретных рубежей. До того, что манит сейчас и искушает прыгнуть в бездну порока.

Я стою перед Грейлой, которая до безобразия пошло кусает свои губы. Залипаю на них. Тискаю член, забыв о гордости, и представляю, как уже мои губы проходятся по ее губам. Не этим – нет. Эти я уже испробовал. Хочу другие. Те, что будто меня ждали. Голенькие, лоснящиеся от сока, гладкие.

Лизать.

Сука, такие только и можно что лизать и обсасывать.

А может, она для этого и бреется? Может, она с подружками своими…

Нет! А даже если и было, то… пресеку!

С этого дня только я буду доступ иметь, нравится ей такой расклад или нет. А будет артачиться, решусь на похищение. Упру в такую даль, что и сам Небесный Владыка не отыщет.

Только воображаю, как закидываю воительницу на плечо, она проводит по губам языком.

Забрало падает. В глазах мутнеет.

Дальнейшее происходит настолько стремительно, что я не успеваю отследить свои инстинктивные реакции. Очухиваюсь только между ног Грейлы. Как вынес на поляну, уложил на лопатки и связал руки ее же платьем, не помню даже. Будто и не я это делал. Не помню и сопротивления, хотя очевидно оно имело место быть. Зачем-то же я ее связал.

– Не рыпайся, – хриплю на пониженных, когда Грейла начинает ерзать.

– Не надо, Скай, прошу, – хнычет моя воительница. – Не надо… – всхлипывает она.

– Надо, – раздвигаю ее ноги шире и роняю взгляд на блестящую от смазки раковину.

Вся она передо мной. Распахнутая, а внутри жемчужина. Крохотная, но… цены не малой. С помощью этой жемчужины я рассчитываю купить расположение Грейлы.

Это сейчас она молит о пощаде, а когда содрогаться подо мной начнет, о другом будет просить.

Склоняюсь. Шумно втягиваю запах. Проклятье, не запах даже – афродизиак. Вот она смесь запретных и в то же время естественных природных явлений. Чистая, без каких-либо примесей. Одна лишь животная похоть и исключительно ее личный, неповторимый коктейль возбуждающих нот. И я вмазан. Я пьян от одного только аромата.

– Моя, – бормочу едва слышно и роняю свое мужское достоинство в темную щель между ног поверженной девчонки, которая всхлипывает, прощаясь со свободой.

Утопаю в вязком соку. От концентрированного запаха ее желания, что забивает мне ноздри, отлетаю еще больше, а дальше… Дальше уже не думаю, просто лижу как одурелый.

Пока все с гладкой поверхности ее губ не снимаю, не успокаиваюсь. Делаю короткую передышку. Еще раз втягиваю носом запах Грейлы и лезу языком внутрь. Мне нужно больше нектара. Мне нужен он весь.

Грейла выгибается дугой и стонет. Не пойму, от боли в спине или от наслаждения.

Давлю рукой на ее плоский, упругий живот, заставляя вернуться в исходное положение. Вынимаю язык. Взгляд на нее поднимаю.

Она смотрит. Темными от похоти глазами. Стыдливо, но… с любопытством. Утираю с подбородка нитку слизи и тянусь к лицу Грейлы. Засасываю ее рот. Делюсь с ней ее же вкусом. Рычу в него.

Она не отвечает. Пока нет, но… не отталкивает. Поплыла.

Пользуясь ее податливостью. Прикусываю сосок, пока спускаюсь обратно. Смотрю на реакцию. Грейла заливается алым, но усердно мнет и без того искусанные губы. Уделяю внимание второму соску. Стона не удостаиваюсь, но шумный хриплый вдох свидетельствует о том, что ей нравится.

Возвращаюсь к исходной. Снова залипаю на сочной набухшей плоти, которая опять вся в меду. И когда только успела, недотрога моя?

Усмехаюсь, чем злю Грейлу. Она пытается ерзать, но замирает, как только я касаюсь языком той самой жемчужины.

Я пробую ее нежно. Не рву, не лютую. Сам ведь пока не знаю, как к ней подступиться. Но как только по телу девушки проходится волна коротких спазмов, я понимаю, что на верном пути. Засасываю крохотный бугорок и начинаю доводить свою строптивицу до греха.

Она так стонать начинает, что я уже не сомневаюсь – пробил броню. Выкупил то самое желание, которое она уже не в силах скрывать и отрицать. И так меня ее открытость заводит, что и сам держаться уже не могу.

Обхватываю свою дубину и начинаю наяривать по стволу. Не думаю о том, что хорошо бы попридержать коней, вообще не в силах больше себя контролировать. Только о щели Грейлы все мысли, только ее стоны в голове, только зуд в яйцах.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сосу, лижу, долблюсь языком в распухшую впадину. Издаю до одури пошлые звуки, все потому, что между нами скопилось много влаги. Утопиться проще простого. Все смешалось.

– Скай! Скай! Ска-а-а-ай… – заходится вдруг моя девочка и начинает выдавать такие реакции, от которых у меня нутро сводит и окончательно отстегивается самообладание.

Грейла мотает головой из стороны в сторону. Всхлипывает и подвывает. А ее распухшая и раскрасневшаяся раковина пульсирует и исторгает из недр новые и новые порции смазки. Зализываю ее, засасываю. Зацеловываю. А Грейла все бормочет мое имя, а потом начинает молить о пощаде.

– Пожалуйста, Скай… Все… не могу больше. Все…

Этот ее выброшенный белый флаг становится кульминационной точкой, разрешающей мне нечто такое, от чего воительница приходит в очередное потрясение.

Я поднимаюсь на колени, так и оставшись между ее раздвинутых ног. Моя дубина все еще в руке, пылает и содрогается от первого залпа.

– Ах! – вскрикивает девушка, когда я орошаю ее лобок и живот, а после закрывает рот и начинает моргать.

Все дело в том, что одним выстрелом я не ограничиваюсь. Я даю залп за залпом, исторгая из себя все напряжение. Лицо гордячки даже забрызгиваю. И вместе с белесой жижей, я кажется, еще и оставшиеся мозги сцеживаю. Гляжу на блестящее от влаги лицо Грейлы и дурею.

Она не может прийти в себя, даже после того как заканчивается обстрел. Все еще ошарашено хлопает мокрыми ресницами и разевает рот в немом возгласе. Не теряюсь, падаю на вытянутые руки, а потом размазываю по ее губам семя. Хочу, чтобы и она причастилась.

Глава 18. Грейла.

Я не просто деморализована, я все же порабощена. И не потому что позволила ему сделать со мной все эти ужасные, но сладкие вещи, а потому что жажду их повторения. И все-таки я не могу смириться с тем, что Скай взял меня силой. А он еще и добивает, задрызгивает мое лицо семенем, будто метку ставит. И если бы только этим ограничился. Наваливается и… растирает по губам вязкую и пахучую жижу. Пальцы свои мне в рот пихает.

Я мычу, пытаюсь вырваться, но не получается. Скай давит на меня. Может, не всем весом, контролирует степень нажима, но… пошевелиться или уйти от расплаты не дает.

– Не хочешь? Противно? Может, стоило тебе самой меня сдоить, тогда больше бы понравилось? – рычит он злобно.

– Не противно! – неожиданно признаюсь я, откровенно пугаясь его. Такой он сейчас бешеный и неуправляемый. Я даже не думала, что человек, подобный Скаю, может настолько потерять контроль.

– А что тогда сопротивляешься? – вопрошает он и надо же, развязывает мне руки, отбрасывая в сторону платье, которыми те были связаны.

– Ты взял меня силой. Мне… я…

Не успеваю подобрать описание своим эмоциям. Не говорить же, что мне обидно? Это как-то по-детски. Скай перебивает.

– Да как с тобой иначе-то, если ты течешь, но не даешься?! – орет он. Но тут же переводит дыхание и тихо, но твердо добавляет, – моей будешь. Нравится или нет, плевать. Выбора у тебя нет. Соглашайся сейчас или…

– Убьешь? – сглатываю я.

Он мотает головой.

– Украду. Воли лишу. В цепях ходить будешь, если не подчинишься. Но моей. Ясно? – дожимает внушительным басом.

Я дышать перестаю. Меня кроет каскадом противоречивых эмоций. Возмущение, протест и… Восхищение, что ли? Не знаю, как еще охарактеризовать поднимающуюся из живота волну, что захлестывает сильнее всего. Она все прочие эмоции перекрывает. Она меня обездвиживает. Делает покорной.

Я никогда не задумывалась, каким должен быть мужчина, которому бы я могла покориться. Я о покорности и не помышляла. Зачем? У воительниц семей не было. Постоянных мужчин тоже. Мы изредка тешились с приезжими. На этом все.

Но Скай, этот невозможный, сильный, властный парень. Он… возбудил такие желания, которых испугалась. И до сих пор трясусь, стоит только подумать, что я решусь связать себя с ним. Не на раз, а на долго. Связать, чтобы снова и снова переживать эти бури. Чтобы гнуться под ним, как молодая береза под порывами сильного ветра.

– Ты все поняла? – повторяет Скай.

Смотрит пристально. Не дать ответ – молча согласиться. Но я же гордая. Я молча не хочу. Но и протестовать уже не в силах.

Я отвечаю. Так, как в этот момент могу. Я слизываю семя с его большого пальца, который все это время сминал мою нижнюю губу. А затем медленно, глядя ему в глаза, вбираю его в рот. Посасываю и выпускаю.

Буря эмоций, что отражается на лице парня, говорит лучше любых слов. Он взорван ими изнутри. Деморализован, так же как и я недавно. Эти эмоции крушат его, заставляют дрожать всем телом.

Уж не знаю, желая ли скрыть эту дрожь или закрепить результат, но Скай наваливается на меня и снова сминает губы. Но не жестко, как делал это вначале – чувственно. Пылко. Страстно. А когда я несмело начинаю отвечать, позволяет себе нежность.

И вот тут я не выдерживаю и тихо стону прямо в его губы. Скай выдает в ответ мычание и усиленное сердцебиение, отдающее в мою грудь. А потом роняет голову мне на плечо и, стиснув в объятьях, замирает.

Мы лежим так довольно долго, позабыв о безопасности и о том, что свои могут волноваться. Так и выходит, на наши поиски отправляется Иман и ведь находит. Пикирует неожиданно. Мы со Скаем не успеваем разомкнуть объятья и оказываемся застигнутыми врасплох.

– Мы тут нервы тратим, а они нежатся! – возмущается он.

Скай с деланной ленцой отстраняется от меня. Но раскрывать перед братом не спешит.

– Отвернись, – велит Иману, и тот слушается его.

Я же мечусь в поисках платья. Не натурально, конечно, взглядом по поляне шарю. Нахожу, тянусь. Но Скай быстрее меня его поднимает. Молча смотрит, ждет подчинения. Вздыхаю и поднимаю руки. Он одевает меня. Разглаживает на теле все складки, хотя необходимости в этом, конечно же, нет. Я не на праздник собираюсь.

– Ну что там? – нетерпеливо спрашивает Иман. – Готовы?

– Да, – отзывается за меня Скай.

Своя нагота его не смущает, он только подбирает шальвары и начинает натягивать, когда Иман уже докладывает:

– Там Тайвил совет собирает. Говорит, пора решать, что делать с городом.

– А что тут решать? – пожимает плечами Скай, застегивая ремень, – Переезжать туда надо всем скопом, – и на меня так многозначительно смотрит.

– Как пленники? – уточняю, не сумев скрыть тревоги в голосе.

– Нет, как полноправные жители, – пожимает он плечами, будто удивляется, что я уточняю. – У тебя, кстати, есть своя крыша над головой или ты в казарме жила до нашего вторжения? – совсем уж раскрепощено интересуется он, притягивая к себе под видом поддержки.

– А что? – настораживаюсь я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Просто интересно, где жить будем, – задвигает он с такой простотой, что я теряюсь.

– Прямо вместе жить? В одном доме?

– В одной спальне, Грейла. Я планирую не выпускать тебя из нее как минимум, – он задумывается, что-то подсчитывает. – Всю жизнь.

– А мое мнение спросить забыл?

– Ты дала свой ответ. Хочешь сказать, я как-то не так понял? – вскидывает он бровь.

Я же краснею и опускаю веки, а следом и голову. Скай по своему обыкновению ее поднимает. Даже останавливается ради этого.

– Тебе правда не было противно? – неожиданно тревожно спрашивает он.

– Правда, – признаюсь шепотом и снова заливаюсь краской.

Он выдыхает и, приобнимая за талию, возобновляет шаг. Идем мы не быстро, но своим ходом. Бэйта же говорила расхаживаться, но мне сейчас просто собраться с мыслями нужно и хоть как-то перевести дух. Правда, Скай не позволяет сделать это, уже у грота снова спрашивает?

– Так есть у тебя дом свой или нужно строить?

– Был. Если не спалили. Но не слишком роскошный, так что не обольщайся.

– Мне любой подойдет, даже шалаш, лишь бы ты в нем жила, – отзывается с таким искренним волнением, что я не сдерживаюсь и улыбаюсь. Как счастливая дурочка.

Боги, как же это приятно, позволить себе быть просто женщиной.

Глава 19. Скай.

Заходим в город не спеша. Шаг ровный, доспехи в режиме покоя. Но каждый из парней готов активировать их по первой же необходимости. Надеюсь, что она не возникнет. Ха, надеюсь - не то слово, я молюсь всем старым и новым богам, ведь не представляю даже, как буду с друзьями сечься, если придется.

Беда в том, что я так и не выбрал сторону. Я как дорожил братством, так и дорожу и отчаянно нуждаюсь в том, чтобы оно не распалось. Только не из-за меня. Только не из-за того, что я позволил себе влюбиться.

– Эй, – тянет меня за руку Грейла. – Ты как?

– Нормально, – чеканю сухо, а у самого желваки хрустят.

– Не бей на поражение. Не вступай в схватку, если для тебя…

– Даже если они на тебя полезут, не вступать? – цежу грубее, чем следует.

Злюсь и на Грейле срываюсь, больше ведь не на ком. Не будь ее рядом, все ощущалось бы иначе. Но… она потащилась с группой переговорщиков, хоть я и упрашивал остаться в гроте. Сказала, что это ее бой. Что она одна из немногих уцелевших воительниц Тизы и даже с покалеченной спиной не станет отсиживаться в укрытии.

Мог, конечно, настоять. Связать или даже к трону в гроте приковать. Но… я ж сам воин. Понимаю, что могу давить на любые ее точки, стращать, конфликтовать и подавлять, но лишать воинской чести права не имею. Она ее без меня взращивала и отстаивала. В бою со мной же и доказала. Как после такого прогибать?

Да и вообще, есть вещи, которых даже особо приближенные касаться не могут. В нашем братстве был такой девиз: «жизнь ордену, а честь никому». Не мы придумали, он общий для всех истинных воинов. Так вот ее честь только ее. Это я уважаю. Но все равно бешусь. От бессильной ярости выгораю. Трясусь, если быть честным. Но иду. Твердо, не сворачивая.

– Не провоцируем. На грубость не огрызаемся. Это не терки между своими, – напоминает Тайвил, когда подходим к храмовой площади. – Сейчас они не братья наши, а сторона, с которой необходимо договориться.

– Ты реально их братьями перестал считать? – бросаю зло.

– Нет. Но в данную минуту это значения не имеет. Стратегия, Скай. Читай их и докладывай, если готовы будут атаковать. На этом все.

– Понял, – отвечаю хмуро и переглядываюсь с Катаном.

У него такая же задача и похоже, она его вполне устраивает. Брат вообще выглядит очень даже бодрым и, что б меня, счастливым, что ли. Посвежевшим.

«Сколько ты уже не пьешь?» – посылаю ему мысленный вопрос.

«Как в плен попал», – отвечает тот.

«Не тянет?»

«Неа».

Вот что бабы делают. Одна заставила отдаться пороку, другая вытащила из грязного болота. Ну ладно Катан, он такой парень, невзирая на внешнюю брутальность и мрачность, без второй половины никогда не мог жить. И не столько физиологическая тяга к слабому полу тому была причиной, сколько душевная потребность в близком человеке.

Но я-то! Я как в эту карусель заскочил? Неужто происки Лавии?

Хм, не удивлюсь. Она ж, если так подумать, вообще всех самых безнадежных из нашего братства выманила. Тех, кому личное счастье не светило априори.

Дамир слишком любопытный и непостоянный всю жизнь был. Никогда на чем-то одном дольше суток не зацикливался. А тут… любовь до гроба прям. И глядя на них с Нанной, веришь.

Леам так вообще не рассматривался как существо мужского пола. Набожный девственник и романтик. Но жрица любви, такая же невинная, как и он, сумела захомутать. И теперь он верит в ее любовь сильнее, чем раньше в бога.

Про Имана и говорить смешно. Всю жизнь терзался ненавистью к ведьмам и в итоге вмазался в рыжую заразу. И судя по тому, как пялится на свою зазнобу даже сейчас, в столь тяжелый и ответственный час, нисколько не жалеет, что стал жертвой приворота.

Вот только история с Тайвилом, полагаю, сложней, чем видится на первый взгляд. Не верю я, что они с верховной жрицей полюбили друг друга в тот самый миг, когда он душил ее и грозился укокошить на глазах всего младшего состава. Тут мутная история. Тайвил всю жизнь тайну какую-то хранил. Стыдился ее и, похоже, Эрия узнала его секрет. Разведала и… не знаю даже, что с ним сотворила, но он изменился. Все тот же командир, только… внутри, будто пружина какая-то разжалась и он свободно задышал. Преобразился в общем, как и все.

Один я все теряюсь. Может, от того, что не чувствую Грейлу своей? Не утвердил же власть. Не доказал, что она может больше не страшиться меня. Не получил обратной связи. Сам-то почти в любви признался, вылизав ее всю до скрипа. А от нее пока ничего вразумительного не услышал, кроме протестов.

Нахожу ее руку и сжимаю. Сильно, до хруста в пальцах. Она не одергивает. В ответ прижимается бедром, когда вся наша команда из двух ведьм, девяти воительниц и нас – шестерых влюбленных кретинов - выстраивается на ступенях храма. Того самого храма, который всего-то неделю назад мы брали штурмом, веселясь и посмеиваясь, что дескать более легкой победы нам еще не доводилось осуществлять.

– Я… – шепчет Грейла, заметно краснея. – Мне было… – договорить она не успевает, двери храма отворяются, и нам становится не до личных отношений.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 20. Скай

– Старшина? – скрипя зубами, цедит Крайт, самый амбициозный из парней, что остались по ту сторону храмовых дверей.

Надо же, один вышел. Хотя… нет, не один. За фасадной стеной стоят все одиннадцать воинов в полном вооружении. Да и людская часть отряда подобралась. Ждет команд. Видимо, их теперь отдает именно Крайт.

– Как видишь, – спокойно отвечает ему Тайвил.

Поражаюсь его выдержке. Ведь он уже получил мой короткий отчет о том, что все в боевой готовности, а вид такой делает, будто случайно на прогулке встретились два старых приятеля.

– С чем пожаловал? – сухо осведомляется Крайд и рожу кирпичом делает, хотя все равно видно, как у него обида аж из ушей лезет. И телепатом быть не надо, чтобы понять, как он осерчал на Тайвила за то, что тот отставил их.

Странно, на нас вот с братьями не так злится. За салаг держит, что ли?

– С вопросом, – коротко кидает Тайвил и встает в расслабленную позу, выставляя вперед одну ногу и даже откидывая назад торс. Позер.

– Каким? – жует губы Крайд.

– Я его всем задам, так что пусть выходят. Или нас внутрь запускают.

Крайд скрипит зубами, но дверь распахивает и машет оставшимися бойцам рукой, чтобы вываливались на ступени. Те выходят, позвякивая доспехами и оружием.

Команда внушительная. Нам ее не победить. И не важно, что в нашей шестерке самые сильные собрались. На их стороне банальное численное превосходство. Простых солдат больше, чем воительниц. Они уложат их, это как пить дать. Да и нас в два раза меньше, чем братьев. Крылья и телепатия не спасут, если начнется драчка.

– Что спросить хотел? Говори. Все в сборе, – чеканит Крайд.

– Братья ли мы еще? – просто и без пафоса говорит Тайвил. Скотина, а мне про стратегию заливал!

– В смысле?! – голосит Крайд. – Ты нас об этом спрашиваешь? Мы тот же вопрос хотели бы задать!

– Я все еще брат вам, – спокойно отвечает Тайвил и начинает перечислять. – Тебе, Крайд, потому что до сих пор помню, как кровяху твою первую вытирал, когда ты с Парком подраться решил. Парку брат, ведь он меня отпаивал, когда я в орден попал весь избитый и в грязи. Миралу брат, просто потому что он надежный и ни разу во мне не усомнился.

Тайвил не забыл ни одного, и каждому у него нашлось, что сказать. Я даже пожалел, что оказался не по ту сторону. Стало вдруг интересно, а что бы он лично мне наплел. Парни слушали молча. Кивали. Каждый по очереди, когда та до них доходила. А я все больше и больше напрягался. Пока не почувствовал, как по моей спине проходится рука Грейлы. Просто пальцы. Те, что привыкли сжимать меч, но сейчас… ласкающие, успокаивающие.

– Ничего не бойся, – зашептала она.

– Но я боюсь, – говорю едва, тихо. – За тебя.

– А я нет. И… для меня честь стоять здесь рядом с тобой.

И все. Я воспарил. Окреп. Не знаю, как у других парней, а у нас с Грейлой не только магия любви, но еще и долга. Оба мы одному богу служим – войны. Но повенчаны оказались совершенно противоположной силой.

Сжимаю ее руку и на парней смотрю. Спокойным таким взглядом, открытым. Не таюсь, причина, по которой ушел, на лицо. Но я, как и Тайвил, все еще их брат. Надеюсь, это читается в моем выражении.

– Решили сменить веру? – не злобно, а скорее обиженно, ухмыляется тот самый надежный Мирал.

– Скорее, семейное положение, – отзывается Дамир, но тут же затыкается. Не может этот парень без шуточек. Хотя… почему бы не сменить, в самом деле, если нашел свою?

– А мы как же? – возмущаются сразу несколько парней.

– А кто вам мешает сделать то же самое? – отзывается Иман и рыжую ведьму обнимает. Открыто, можно сказать провокационно. – В храме куча красоток. Неужто ни одна не приглянулась? – и ржет зараза.

Даже малыш Леам, и тот улыбается. Одни мы с Тайвилом и Катаном стоим серьезные.

– Девки девками, но как же орден? – продолжает Крайд.

– Осточертело, – честно признается Тайвил, поражая всех. – Выхожу.

– Нас бросишь?! – голосят парни хором.

– Я про орден, не про братство. Мы отдельная единица, когда все вместе – несокрушимая. Самостоятельная, если уж на то пошло.

– Ага, самостоятельная, – усмехается Крайд. – А ничего что нас Наместник создал?

– Обокрал, ты хотел сказать?! – встревает вдруг Иман. Сел на своего конька. Теперь не соскочит.

– Не все как ты благородными были и свой богатый дом имели, – напоминает ему Крайд. – Нас с улицы подобрали.

– Да, но не просто так, – стоит на своем Иман. – Подобрали и лишили свободы выбора.

– Он прав, – неожиданно подает голос и Леам. – Мы были детьми, когда Наместник стал пудрить нам мозги. Он рассказывал красивые сказки, но… Они оказались лживыми. Все не так, как он говорил. Жрицы Лавии так точно не порочные девки, они…

– Святые еще скажи, – ржут парни с той стороны, и Леам не выдерживает – вспыхивает. Это видно по его доспеху.

– Не стыдно вам Леама провоцировать? – корит их Тайвил.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Неожиданно, но братья притихают. Как-то так сложилось, что этот пацан нами не столько как брат воспринимался, а как сын полка, скорее.

– Я свой выбор сделал, – говорит Тайвил ровно. – К старым богам вернусь. Не один, со второй половиной и с теми, кто меня поддержал. Вы – люди самостоятельные, поэтому вам я тоже даю право выбора. Если вы с Наместником, то возвращайтесь к нему. Если со мной, то выпускайте из клеток жриц и помогите местным привести в порядок их жилища, в которых мы устроили погром.

– И что потом? – не без скепсиса в голосе интересуется Крайд.

– Жизнь, брат. Просто жизнь. Нормальная такая жизнь. По своей стезе, не по чужой.

– А по своей ли? – хмыкает Крайд, намекая на то, что мы променяли бога на богиню, оставшись слугами.

– Решать тебе, – пожимает плечами Тайвил.

– А если я решу не в твою пользу? – щурит он глаза.

– Будем биться.

– Проиграете.

– Посмотрим.

– Так, все! – гаркаю я, шокируя всех и каждого в отдельности. Ну, во-первых, я прежде не позволял себе повышать голос, а во-вторых, не полагается мне в переговоры влезать. Я ж теневой персонаж. – Ты, Крайд, можешь сколько угодно гордыней пред нами трясти, но знай, что большая часть парней не хочет разваливать братство. Мы ж не про веру и тем более не про орден. Мы про семью. И так уж сложилось, что шестеро из нее сменили религию. Бывает. Вас это делать никто не просит. Разговор о том, вмести ли мы или распадемся, только потому, что провалили задание Наместника. Кто он нам? Отец родной?

– В некотором роде.

– Я вылетаю из гнезда. Вырос.

– Я тоже! – отзывается один из группы Крайда.

– И я, – следует его примеру другой.

Так выходят вперед семеро. Встают рядом с нами. Теперь перевес не в пользу Крайда.

– Все еще хочешь драться? – спрашиваю, копируя его недавний прищур.

– Хочу! – с вызовом заявляет он и прет на меня.

Его останавливают свои же. Те, что еще не успели определиться. Точнее, они определились – хотят сохранить наше братство, но… боятся Наместника. Ясное дело, его все бояться. Он же сила. Вот только…

– Без нас Наместник – никто, – начинаю я речь, а Тайвил, понимая, к чему клоню, продолжает.

– А если быть точным, без кузнеца, кующего доспехи для таких, как мы, и колдуна, который их зачаровывает.

– И что ты предлагаешь? – усмехается Крайд.

– Лишим Наместника преимущества, – коварно улыбается Тайвил.

– Хочешь переманить его умельцев?

– Почему нет? – пожимаем плечами уже все мы.

– Да потому что они добровольно ему служат.

– Мы раньше тоже добровольно служили.

– Похитим? Или может, блудниц к ним пошлешь?

– Если потребуется, – серьезно заявляет Тайвил.

Чувствую, как напрягается Грейла. Ей не нравится, что ее соотечественниц упоминают как разменную монету.

– До этого не дойдет, – утешаю ее.

– Они не откажут. Жрицы сражаются, как могут. У каждого свое оружие, и если то, которым владеют они, останется последним аргументом, то не отступятся.

Я киваю, крепче сжимаю руку Грейлы, но она вдруг выскальзывает из захвата и…переплетает наши пальцы. У меня внутри какие-то заржавевшие скрепы рушатся. Вздрагиваю и едва сдерживаюсь, чтобы не обнять ее прилюдно. Напоминаю, что мы на переговорах и мне лично отведена роль чтеца чужих мыслей.

– Ладно, парни, – слышу голос Имана, сколько уже можно лясы точить? Давайте решайтесь. Вы с нами или против?

Всегда был излишне прямолинейным, гад, но сейчас я с ним солидарен. Достало эту резину тянуть. Видимо, оставшихся ребят тоже. Все, кроме Крайда, переходят на нашу сторону.

Потрясенные, но ничего не способные нам предъявить, солдаты лишь рты разевают и открывают двери храма. Я прощупываю всех на искренность помыслов. Люди мечутся, но свои – братья, что в боях родными стали - единодушны. Один лишь Крайд горит ненавистью.

За что он так на нас взъелся, не успеваю разобраться. Он кидается на Тайвила. Тот отражает удар. Хватает за горло крепкой рукой в доспехе. Но давить не давит. Более того, швыряет Крайда вниз со ступеней и отпускает.

– Ты сделал выбор. Можешь вернуться к Наместнику. Но не ко мне. Я больше не приму.

Крайд встает на ноги, отряхивается и, скаля зубы, рычит что-то нечленораздельное, а после… дает деру.

«Догнать и припрятать в гроте до поры», – отдает приказ Тайвил.

Понимаю его, гонец, который принесет весть о наших планах в столицу, не нужен. Но и убивать брата не хочется. Остается плен. Но о том своим лучше не знать. По крайней мере, тем, кто только что перешел на нашу сторону.

Выпускаю руку Грейлы. Едва заметно киваю ей и отстаю от общего потока. Вместе со мной отстает и Катан. Переглядываемся, и как только вся делегация скрывается в храме, спешим нагнать беглеца.

Глава 21. Грейла.

Ская не было долго. Мы успели не только освободить всех пленных, но и развести по домам тех, кто не мог довериться страже Святого братства. Понимаю женщин, трудно отдаться на поруки тех, кто всего неделю назад насиловал и убивал. Я и сама им не доверяла. Но Тайвил убедил, что обычные солдаты напуганы не меньше, чем когда-то были напуганы пленные. Они не рискнут нападать или бежать. Понимают, что разговаривать после такого с ними никто не станет, просто устранят как угрозу.

Мне не нравилось полагаться на таких союзников. Но выбора не было. Братство сильно, но парней всего семнадцать. Этого мало, чтобы устранить погромы. К тому же у нас опустели амбары и теперь требовались охотники. Так что приняли солдат. Как слуг. Они смирились. Опустили головы и пошли разбирать завалы и устранять следы своего же бесчинства.

И я отправилась домой. Хотела проверить, есть ли он у меня еще. Оказалось, что есть. И даже не сильно пострадал. Он у меня скромный, совсем крошечный, стоит прижатый вплотную к двум другим. Тут целая улочка таких деревянных домишек с черепичными крышами. В моем одна небольшая зала, которая выполняет роль кухни и комнаты для приема гостей. Есть и спальня, но совсем мизерная, в ней только топчан и оконце в метр. Уборной своей нет. Такой роскошью могут похвастаться лишь богатые дома. Но в конце нашей небольшой улочки в десять строений есть общественная убрная. Мне ее хватало. Хватит ли Скаю, не знаю, но… Он наверное привык с спартанским условиям. А если нет, отстроит новое жилье. Он же что-то такое говорил.

Хм, вот я уже и о совместной жизни с мужчиной думаю. Ну, дела!

А знаете, я даже рада сейчас, что так все обернулось. Может, хоть эта история научит наших упертых жриц. Покажет, насколько опасно жить в разрыве с естественным укладом. Ну да, город отстроен вокруг храма Лавии, но это не значит, что простые его жители должны брать на себя тот же обет, что и жрицы – жить без постоянных мужчин. Что это вообще за город Любви такой, если в нем только материнская и проявлена. А та, что ей предшествует, сведена до ритуала?

И защита опять же слаба. Может, в сам храм мужчин и следует допускать только лишь по особым случаям, а уж в город, я думаю, стоит поселить. Так глядишь, Тиза станет настоящим оплотом любви.

Хм, мечты, но вообще-то с них все и начинается. А еще с уборки. Немногочисленная мебель в моем личном оплоте валяется или висит скособочившись. Стол, лавка, шкафчик над печкой, тумба с тазиком и кувшином для умывания – вот и весь нехитрый антураж. Было немного посуды, но уцелела лишь та, что из меди, глиняные плошки и чарки лежат теперь на полу черепками. Ничего, наши мастерицы сгончарят новые. Главное, что большая часть людей цела. А скоро и из грота партизан приведут.

Наклоняюсь, пытаюсь поднять стол и конечно, подвываю от боли в спине. Рано мне еще тяжести таскать и вообще такой акробатикой заниматься. Но хочется же к приходу гостя красоту навести. Поэтому я снова тянусь и, пыжась, все же ставлю стол на бок. Опираюсь на ножки и перевожу дыхание. Нет, я не устала, просто искры из глаз от боли. Как теперь разогнуться?

В таком вот положении меня и застает Скай. Не знаю, как он нашел дом. Наверное, сестры объяснили, где живу. Он замирает в проеме. Поправляет дверь, которая на одной петле болтается. Приподнимает ее и как может запирает за собой, проходя внутрь.

А я так и стою. Поза, надо сказать, двусмысленная, но я боюсь пошевелиться и выдать себя. Не выдержу же и хотя бы зубами скрипну, а Скай заметит. Он все подмечает.

– Ждешь меня? – улыбается он, подходя сзади и кладя руки на мои бедра.

Сглатываю и, не найдя лучшего ответа, молча киваю. Скай проходится руками по округлым полушариям, задирает мне юбку.

Я стою. Все еще боюсь шелохнуться. Вздрагиваю, лишь когда его пальцы с силой сминают ягодицы, а потом… проходятся по промежности и… погружаются в расщелину.

Не знаю, когда я успела возбудиться, но проникновение его рук оказывается мягким. Не сказать, что у меня водопад между ног, но и не пустыня. Именно поэтому я испытываю удовольствие от его ласки и, забывшись, прогибаюсь в спине, от чего поясницу простреливает такой острой и неожиданной болью, что я вскрикиваю. Тут же прикусываю язык, но это не помогает. Я себя выдала.

Скай тяжело вздыхает. Отводит руку, а я с трудом сдерживаю стон разочарования.

– Так я и знал, – говорит он укоризненно. – Мебель двигаешь?

Опять киваю.

Он осторожно опускает руку на поясницу, прощупывает позвонки. У меня мурашки по всей спине бегут, в озноб бросает и тут же в жар.

– Здесь больно? – спрашивает, продолжая провоцировать меня на стон, только уже не от боли – от удовольствия.

– Да, – выдыхаю едва слышно.

– Попробую тебя разогнуть, хотя… – его рука замирает на моей спине. – Мне дико нравится эта поза. Кажется, сама жизнь тебя учит, Грейла.

– В каком смысле? – бормочу, стараясь выровнять дыхание.

– Не надо рваться в бой там, где за тебя может воевать мужчина, – смеется он. – А то будешь наказана.

Скай легонько пришлепывает меня по мягкому месту. Я вскрикиваю. Но не от боли, от неожиданности.

– Ты будешь послушной девочкой, Грейла? – спрашивает он, отвешивая шлепок и второму полушарию. – Или наказать тебя по-настоящему?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– М-м-м… – стону я, закусывая губы.

Очень хочется крикнуть: «Накажи!». Но я держусь. Стыдно. А вот Скай не держится, он распускает руки. Снова тянется к моей промежности и начинает добывать нектар. Натирает крохотный бугорок и просачивается в щелку пальцами. Трогает там. Нащупывает что-то. Я не сразу понимаю, что именно, пока не дергаюсь и снова не вою. На этот раз меня атакует и боль, и наслаждение.

Проклятая спина не дает покоя, а вот в глубине лона разливается жар. Я начинаю дрожать, а Скай – лютовать. Поняв, что он нашел секретную точку моей личной слабости, он давит и давит на нее. Дышит натужно и рвано. Склоняется надо мной. Его свободная рука ложится рядом с моей, которая судорожно сжимает ножку поваленого стола.

– Ты будешь послушной, Грейла? – снова задает он свой вопрос, щекоча мое ухо губами.

– М-м-м… – мычу в ответ.

Я бы и рада сказать что-то более вразумительное, но просто не в силах. Пальцы Ская слишком умелые, они из меня дух вышибают. Я уже с трудом держусь на ногах. Никну к столу все больше, зад отклячиваю еще пошлей. Сама подмахивать бы ему начала, будь такая возможность. Но ее нет, воин давит на меня, склоняясь, и продолжает растирать слизь моего возбуждения.

– Ах, Грейла, Глейла, – укоризненно бормочет Скай и вдруг… вынимает руку.

Я хнычу. Так горестно, будто меня из сказочного сада вышвырнули. Но тут Скай падает передо мной на колени, и я замолкаю, а потом… в кровь кусаю губу.

Меня пробивает каскадом такого удовольствия, что я даже выть не могу. Да что там выть, дышать не находится сил, потому что Скай втягивает в себя мою горошинку между складками и начинает действительно наказывать. Сосет ее, лижет и прикусывает.

Снова он делает это со мной. Почему именно так завоевывает? Зачем? Ему самому нравится или… он просто ломает меня?

Почему не возьмет уже, не подчинит по-настоящему? Неужели моего шага ждет? Хочет, чтобы сама…

– А-а-ах! – выбивает меня из этой реальности собственный крик, а потом и череда взрывных импульсов, которые делают слабой настолько, что я падаю.

Скай ловит. Медленно разгибает мою спину. А потом подхватывает на руки и несет в спальню.

Глава 22. Скай.

Кладу ее на топчан. Осторожно, будто хрустальную. Да так собственно и есть. Если разобьется, первый же рядом лягу. Бездыханным.

Хм, и когда только успел так прикипеть?

– Больно? – спрашиваю, пристально изучая лицо. Знаю же, что словам воительницы веры мало, когда дело касается ее стойкости. Поэтому проверяю мимику.

Она мотает головой. Эта ее немногословность умиляет. Не пойму, то ли она в принципе такая, то ли смущается.

В любом случае, верю. На лице улыбка, причем искренняя. С Грейлой и телепатии не надо, по выражению лица все эмоции считываю. И все же хочется сдернуть с ее шеи амулет и вторгнуться в голову. Не могу я так больше. Должен знать, хоть немного приблизился к победе или мне еще полвека у нее между ног елозить, чтобы сама дала?

Я даже руку тяну к безделушке, что на шее весит. Но рвануть на себя так и не решаюсь. Это не будет честной победой. А я хочу, чтобы у нас с ней все по-настоящему было. Взаправду.

Разгибаюсь, уже хочу отстраниться, как вдруг, Грейла тянет руки и успевает сомкнуть их на моей шее.

Замираю в согнутом положении, стоя на коленях около ее топчана. Она тянет на себя. Я не поддаюсь. Грейла хмурится. А я вдруг растягиваю губы в такой довольной лыбе, что скулы сводит.

– Скажи, – требую, не прекращая улыбаться.

– Что сказать? – не понимает она и снова на себя тянет.

– То, что я хочу услышать, – подсказываю и губы облизываю, потому что сохнут люто, когда на нее такую растерянную и розовощекую смотрю.

Грейла тушуется, но понимает, о чем я и… прикрывая дрожащие веки, шепчет:

– Хочу тебя.

Тянет помучить ее и заставить повторить это громче, да еще глядя мне в глаза, но беда в том, что я и сам хочу. Дико. У меня дубина колом с той самой минуты стоит, как юбку ей задрал. Сил сдерживаться уже нет, и я позволяю себе слабость. Падаю на нее, чуть не всем весом придавливаю и засасываю губы.

Впервые она сразу же отзывается. Неумело и рвано, видимо, сказывается возбуждение. Но как же меня шарахает ее готовностью отдаться. Дичаю еще больше. В рот ее языком лезу. Небо, щеки, фарфоровые зубки - все исследую. Вкус ее особенный, нежный собираю, напитываюсь и воспламеняюсь весь.

С трудом размыкаю губы, чтобы приподняться. Ногой развожу бедра Грейлы и между этих самых бедер на колени встаю. Роняю полыхающий безумной тягой взгляд на измятое платье. Тянусь к своему ремню и поспешно расстегиваю его. Пока стягиваю шальвары, Грейла тоже избавляется от одежды.

Сама! Вы только подумайте! Без моей подсказки даже.

Действительно хочет. По-настоящему. Кожа к коже. Со мной.

От осознания ее капитуляции, теряю последнее терпение и даже не снимаю шальвары до конца, только приспускаю и тут же падаю между разведенных ног воительницы.

Нахожу пульсирующей ялдой вход в ее святилище. Он не просто влажный, он обильно сдобрен патокой. Аромат ее такой сильный, что даже на расстоянии чувствуется. А как он ощущается. Будто конец в колдовском зелье смочил. Дурманящем.

– М-м-м-м… – не сдержав стона, погружаю в этот влажный и будоражащий плен всего себя без остатка.

Замираю. Перевожу дыхание.

Я в ней. Полностью. До основания. Весь корень утопил. Теперь бы только выжить. И ее не убить. А это, чую, возможно, ведь не только я, но я Грейла от этого проникновения в транс впадает. Веками заполошно хлопает и дрожит так, будто сбросить норовит.

– Больно? – пугаюсь я.

– Не-ет, – рвано стонет она. – Просто… ты такой… большой.

– А-а-а, ну… прости, это не исправить.

– Дай мне привыкнуть. Дай… – продолжает стонать, и я даю, но вовсе не то, что она просит.

Вопреки ее потребности, я атакую. Просто не контролирую себя. Виной ее прерывистая болтовня. Голос ее задушенный и томный.

Большой, ха. Я не большой, обыкновенный, просто… Она узка, как девственница, к тому же настолько возбуждена, что распухла до невозможных пределов. Все ее сладкое место сейчас, как сдобный пирожок в печи – поднимается.

– О-о-о… Скай! Скай! – стонет Грейла и ногтями в мою спину врезается. Процарапывает до самой поясницы, но это нисколько не отрезвляет. Я, хоть и не резко, но вхожу в нее, растягивая и заставляя подвывать и раздавать такую тряску, что меня подкидывает.

Отвожу назад бедра, почти покидая сочное лоно, а потом обратно погружаюсь.

Звуки в спальне стоят до умопомрачения пошлые и будоражащие воображение. Так и вижу, как из ее раскрасневшейся щелки вытекает молоко, что хлюпает сейчас между нами. Я и сам подкидываю, уже сочусь прямо в нее. По капле пока, но чую, долго не простою. Не в этом бою. Слишком долго ждал.

– Скажи еще раз, – умоляю ее, пока не слетел с катушек окончательно.

– Хо-чу-у-у… те-бя-я-я, – выбиваю толчками признание и новую порцию сока. Между нами уже так влажно, что тела скользят, и это не только смазка, нам душно, и мы мокнем каждой клеткой.

– Еще! – становлюсь агрессивней.

– Хо-о-очу-у-у…

– Еще! – вбиваюсь в Грейлу уже с размаху.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– У-у-у… Скай! Скай! А-ах-х… – рассыпается ее голос на стоны, сипы и всхлипывания.

Дошла до пика, понимаю я, когда лоно Грейлы стискивает мою дубину с такой силой, что у меня в глазах темнеет, а потом в этом мраке ночи вспыхивают сотни ярких звезд. Я и сам уже на вершине, мне не хватает лишь ее согласия, чтобы рухнуть вниз и разбиться в восторге.

– Хочу залить твое лоно семенем, Грейла. Я хочу остаться в тебе.

– У-у-у-у. У-у-у-у-у… – изнемогает она, продолжая прессовать мое достоинство.

– Ты слышишь меня?! Слышишь? Я останусь.

– А-а-ах…

– Кончу в тебя, Грейла! – ору в какой-то шальной истерике.

– Да! – дает она отмашку, и я взрываюсь.

Нас перемыкает одновременно. Грейла раскрывает рот в немом крике, я же… зажмуриваюсь, потому что испытываю катарсис, не иначе. Я сотни раз сдабривал девчонок семенем, но так припечатывает впервые. Ощущаю в этом действии какой-то сакральный подтекст. Всем телом в любовницу вхожу, отдавая влагу. Впитываюсь и… остаюсь там. В ней.

Даже когда пляска разгоряченной дубины утихает, я не выхожу. Ложусь на Грейлу, по лицу ее глажу, губы, едва касаясь своими, щекочу и дышу, как загнанный конь.

– Посмотри на меня, – прошу едва слышно.

Она медленно, с трудом открывает глаза. Вижу, как ей трудно это дается, но она подчиняется, и эта ее покорность окончательно меня размазывает.

– Я возьму тебя еще раз, – толкаю, будто проверить степень ее отдачи хочу.

Она кивает, и все… Я снова в деле. И как в первый раз, начинаю осторожно, а в самом конце срываюсь и растягиваю ее. Сминаю губы, кусаю соски, в топчан вжимаю, норовя по новой спину переломить.

Грейла отдается. Без остатка. Она размякает вся. Не в силах даже стонать. Только мычит и поскуливает, когда я заливаю ее лоно, в котором и без того потоп.

– Хорошо тебе? – требую словесного подтверждения.

– Да, – шепчет, размыкая пересохшие губы.

Целую их, делясь влагой. Сначала медленно, а потом одичало как-то, потому что она, хоть и вяло, будто на последнем издыхании, но отвечает.

Моя проклятущая похоть порывается убить нас обоих. Меня обезводить, ее ухайдохать от моего безумия.

– Разведи ноги шире. Я еще хочу, – рычу грубо, будто надеюсь, что оттолкнет уже. Но Грейла лишь тихо и протяжно стонет. Разводит бедра так широко, как может, принимая меня еще глубже, и я остаюсь в ней.

Третий раз явно лишний. Я долго не могу привести свою угрозу в исполнение. Иссох. Да и любовница моя уже откровенно изнемогает. Но я упорно давлю ее в топчан, скрипя зубами, давлю, пока не исторгаю в нее весь свой стратегический запас сил, которых хватило бы на сотню жизней. У меня даже доспех вспыхивает на последнем этом заходе, так я перенапрягаюсь. А Грейла… она дышать уже не в силах, век открыть не может, но едва разлепляет их и с готовностью снова отдаться лепечет:

– Еще?

И вот тут я понимаю, сделала она меня. А я – ее.

Теперь она мне точно подчинится. Может, не во всем по жизни, но в постели будет покорной. Моей будет. Ласковой и отзывчивой. Такой вот, как сейчас – на все готовой. И от осознания этого меня плющит тонной радости. Не просто же так она отдается. Угодить хочет. А угождают кому?

– Чувствуешь что-нибудь? – спрашиваю, тратя последние силы на шепот. – Ко мне что-то чувствуешь?

– Да, – так же с трудом бормочет она. – Тягу.

– Сильную?

– Угу.

– А я знаешь, что к тебе чувствую?

– Что?

– Что-то такое непонятное, думаю… только Лавии твоей ведомое.

– М-м-м-м, – выдыхает она шумно и улыбается. – Взаимно.

Глаза подернутые негой, светятся. Улыбаются. Пленяют меня еще больше.

Я же с трудом освобождаю ее от своего гнета, ложусь рядом и, зарывшись в рыжих волосах, бормочу:

– Дом надо бы построить другой. У тебя спальня слишком маленькая.

Она издает тихий смешок, а после… засыпает. Положив голову на мое плечо, засыпает. Доверилась. Покорилась. А я определился-таки со стороной. На ее всегда стоять буду. Что бы ни случилось. Ведь она отдалась, значит, теперь я несу за нее ответственность.

Друзья, спасибо, что были с героями до конца). У Ская и Грейлы теперь все будет хорошо. А вот какая судьба ждет столицу и Наместника/, узнаете в заключительной части цикла.

Сила жреческой любви

Когда-то у меня было все: свобода, бесчисленное множество обходительных рабынь и дружественные отношения с братом колдуном. Теперь же я пленник, страдающий весьма позорным недугом, мне постоянно хочется женских ласк. Вот прям всегда. Отвлечь может только работа. Я кузнец, кую боевые артефакты, которые зачаровывает мой брат. Точнее, ковал, пока меня не похитили. Теперь я изнываю от вожделения, потому что меня пытаются переманить на сторону врага. Да не кто-нибудь, а ушлые жрицы любви. Да, да, те самые, что в белокаменных храмах ритуальный блуд практикуют. Только вот я не паломник, и меня они только дразнят. Манят, но желаемого не дают. Одну из этих зараз я дико хочу убить, иногда даже больше, чем... Ну, вы поняли.

Х.Э.‍‍

История кузнеца Этгара и жрицы Мианы.

ЗАВЕРШАЮЩИЙ ТОМ.

Конец