Обряд страсти. Рабыня страсти смотреть онлайн бесплатно

Глава 1. Чернильная тень

Воздух в букинистическом магазинчике «Фолиант и Феникс» пах пылью, старой бумагой и едва уловимым ароматом корицы из соседней кофейни. Алиса Лэнгфорд заворачивала в плёнку гору оранжевой гирлянды из мишуры, когда над дверью звякнул колокольчик.

— Счастливого Хэллуина! — крикнула она, не отрываясь от работы.

Алиса была невысокого роста, около 165 сантиметров, с фигурой, которую называют «грациозной» — стройная, но с мягкими изгибами бедер и груди, которые она обычно прятала под просторными свитерами. Сейчас на ней был именно такой — огромный бордовый джемпер и поношенные джинсы. Она была, будто созданная самой природой для воплощения нежности и очарования. Округлые щеки слегка розовели, придавая её лицу детскую прелесть и трогательную искренность. Аккуратный носик, чуть вздёрнутый вверх, придавал ее облику задора. Карие глаза сияли мягким теплом, притягивали своей глубиной и загадочностью, словно маленькие зеркала души, отражающие мир вокруг. Её взгляд был добрым, открытым и доверчивым. А губы... пухлые, чувственные, манящие, казалось, готовы были произнести самое сладкое признание или подарить улыбку, способную растопить любое сердце. У нее была привычка прикусывать нижнюю губу, когда она сосредотачивалась, а на левой брови, почти у самого начала, была крошечная родинка, которая делала ее лицо более запоминающимся.

До праздника оставалась неделя, но городок уже погрузился в свою любимую осеннюю истерию. За окном с витрины смотрели бесчисленные тыквенные рожицы, а Алиса чувствовала себя, как сумасшедшая ученый, запертая в лаборатории из книг, пытаясь хоть как-то навести порядок перед наплывом покупателей.

Магазин она унаследовала год назад, после смерти бабушки Элеоноры. Бабушка была последней из Лэнгфордов, странноватых отшельников, живших в том самом громоздком викторианском доме на окраине, который теперь пустовал и ждал её решения. Алиса всё ещё не решила, что с ним делать. Так же, как и не решила, что делать с этой лавкой, ставшей её единственным островком стабильности.

Вечер опускался за окном, окрашивая небо в цвет аметиста. Алиса вздохнула и потянулась за ножницами, как вдруг её взгляд упал на небольшую, потрёпанную книгу в кожаном переплёте, лежавшую на прилавке. Она её там не оставляла. Подойдя ближе, она увидела, что это был дневник. На обложке не было ни названия, ни имени, только вытисненный странный символ — переплетение ветвей и капли.

Любопытство пересилило усталость. Алиса открыла первую страницу. Чернила были старые, выцветшие до цвета ржавчины.

«15 октября 1897 года. Они шепчут за моей спиной. Называют ведьмой. Пусть так. Моя сила — это моя правда, а моя правда в крови. Но я боюсь не за себя. Я положила начало, и теперь тень ляжет на всех женщин нашего рода. Проклятие равноденствия будет ждать каждую из нас, пока одна не окажется сильнее его... или не падёт».

Алиса фыркнула. Бабушка обожала старинные диковинки и мистические истории. Наверное, это была одна из её многочисленных причуд — подбросить внучке какую-нибудь готическую сказку для развлечения. Она перелистнула страницу. И ещё одну. И ещё. Подробности ритуалов, заговоры на урожай, зарисовки странных растений... и всё чаще — упоминание «Ночи Откровения», ночи, когда «завеса истончается, и прошлое протягивает свои руки к будущему».

И дата. Всегда одна и та же дата. 31 октября.

На последней странице её взгляд зацепился за строчку, написанную более свежими, но дрожащими чернилами. Она узнала почерк бабушки Элеоноры.

«Моя дорогая Алиса, если ты читаешь это, значит, я не смогла. Не повторяй моей ошибки. Не бойся. Твоя сила — ключ. Найдите Торна. Он знает».

Сердце Алисы пропустило удар, а затем забилось с бешеной силой. «Не смогла» — что это значит? «Не бойся» — самый бесполезный совет на свете. И кто такой Торн?

Она захлопнула дневник, как будто он мог укусить. Внезапно лампочка над прилавком мигнула и с треском погасла, окунув её в полумрак. За окном окончательно стемнело. Алиса почувствовала ледяную дрожь, пробежавшую по спине. Это совпадение. Сквозняк. Старая проводка в старом доме.

Но когда она подняла глаза на тёмное окно, ей показалось, что в отражении на мгновение мелькнула не её собственная фигура, а силуэт в старомодном платье, с лицом, искажённым ужасом.

Она резко обернулась. Магазин был пуст. Тишину нарушало лишь тиканье часов и её собственное прерывистое дыхание.

«Не бойся», —пронеслись в голове слова бабушки из послания.

Но страх уже был здесь. Он витал в воздухе, густой и сладковатый, как запах прелых осенних листьев.

---

На следующее утро Алиса сидела за своим ноутбуком с кружкой крепкого кофе, третьей по счету, которую она не могла допить. Небольшая дрожь в руках не проходила. Поиск по фамилии «Торн» в контексте городка дал лишь один значимый результат.

Дэмиен Торн. Историк-фрилансер, специализация — оккультные традиции Новой Англии и генеалогия. Вёл блог с мрачным, циничным юмором под названием «Скептик у склепа». Контактов почти не было, лишь адрес электронной почты на отдельной, минималистичной странице.

Алиса написала ему короткое, деловое письмо, умолчав о дневнике и проклятиях. Просто «нужна консультация по историческому документу, связанному с семьёй Лэнгфорд».

Ответ пришёл быстрее, чем она ожидала. Всего через два часа.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

«Мисс Лэнгфорд. Сегодня. 18:00. Адрес прилагается. Не опаздывайте. Торн».

Кратко. Сухо. И безапелляционно.

---

Его дом — а вернее, перестроенный каретный сарай на самой границе леса — выглядел так, будто Хэллуин здесь праздновали круглый год. Никаких тыкв, но сама атмосфера места была тяжелой и немного угрожающей. Дверь открылась прежде, чем она успела поднести руку к молотку.

Он стоял на пороге, заслонив собой свет изнутри. Высокий, под метр девяносто, с плечами шахтёра и узкими бёдрами. На нём была чёрная водолазка из тонкого кашемира, облегавшая каждый мускул его торса, и тёмные джинсы. Его волосы были цвета воронова крыла, густые и слегка вьющиеся, доходившие до воротника, и он, казалось, абсолютно не заботился об их укладке. Красивое лицо с резкими, почти высеченными чертами: высокие скулы, сильный подбородок с легкой ямочкой, и губы, изогнутые в линии, готовые вот-вот скривиться в усмешке. Но главное — его глаза. Ярко-зелёные, как майская листва, пронзительные и безжалостные. Они обожгли её с ног до головы, быстрым, изучающим взглядом, который, казалось, видел её насквозь. На мизинце левой руки поблёскивал массивный серебряный перстень с тёмным, почти чёрным камнем.

— Лэнгфорд? — его голос был низким, с лёгкой хрипотцой. В нём не было ни капли приветливости.

— Алиса, — поправила она, чувствуя, как под этим взглядом у неё учащается пульс. Она непроизвольно выпрямилась, пытаясь казаться выше.

— Дэмиен Торн. Входите. У меня немного времени.

Он отступил, пропуская её внутрь. Кабинет был именно таким, каким она его и представляла: стеллажи до потолка, заваленные книгами и папками, на полках среди фолиантов стояли странные артефакты — засушенные травы, кристаллы, даже какая-то подозрительно похожая на настоящую челюстная кость. Воздух был густым от запаха старого пергамента, древесного дыма и чего-то ещё... мускуса, может быть. Дорогого мужского парфюма, который теперь неразрывно будет ассоциироваться у неё с ним.

— Итак, — он облокотился о массивный дубовый стол, скрестив руки на груди. Мышцы на его предплечьях напряглись под тонкой тканью водолазки. — Вы нашли «исторический документ». Показывайте.

Его прямота была ошеломляющей. Алиса невольно сглотнула, доставая из сумки дневник. Она вдруг почувствовала себя школьницей, вызванной к строгому директору.

— Дневник моей прапрабабки, Виктории Лэнгфорд. Там есть... странные записи. Бабушка оставила в нём послание для меня. Сказала найти вас.

Он взял дневник, его длинные, удивительно изящные для такого крупного мужчины пальцы скользнули по коже переплёта с неожиданной нежностью. Он не стал читать, а просто положил ладонь на обложку, закрыв глаза на секунду. Алисе показалось, что воздух в комнате сгустился.

— Да, — тихо произнёс он, открывая глаза. В них читалось что-то тяжёлое, почти болезненное. — Я чувствую её. Викторию. И тень, что за ней тянется. Проклятие равноденствия.

Алиса отшатнулась.

— Вы... вы верите в это? Просто прочитав одну строчку?

— Я не читаю, мисс Лэнгфорд, — он поднял на неё свой зелёный взгляд, и в нём плясали колкие искры. Его взгляд скользнул по её лицу, остановившись на родинке у брови, а затем снова встретился с её глазами. — Я чувствую. Так же, как чувствую и вас. Ваша сила спит, но она здесь. — Он провёл рукой по воздуху в паре сантиметров от её плеча, не касаясь её. Алиса почувствовала, как по коже побежали мурашки, словно от статического электричества. — Она кричит, просто вы не хотите её слышать.

— Я не верю в магию, — выдохнула она, чувствуя, как её собственные слова звучат фальшиво.

— Вера — роскошь, которую мы не можем себе позволить, — парировал он. — Проклятие — не сказка. Это механизм. Он запущен, и он будет работать, если его не остановить. И он нацелен на вас. Как на последнюю в роду Лэнгфордов.

Он оттолкнулся от стола, и Алиса в очередной раз отметила, насколько он высок и как легко он двигался, словно крупный хищник. Он подошёл к карте региона, висевшей на стене. Она была испещрена непонятными пометками.

— Бабушка... что с ней случилось? — тихо спросила Алиса.

— Она умерла 31 октября. Ровно в полночь. От остановки сердца, по версии врачей. Но мы-то с вами знаем, что сердца останавливаются не только от старости, верно? Их могут разбить. Или... вырвать.

Алиса сжала руки, чтобы они не дрожали. Страх, который она пыталась подавить, снова поднялся внутри, холодной волной.

— И что мне делать?

Дэмиен повернулся к ней. Его лицо было серьёзным.

— Вы принимаете мою помощь. Мы начинаем работать. Сегодня же. У нас всего шесть дней до Хэллуина. Вы готовы переступить через свой скептицизм и погрузиться в мир, который вы так старательно отрицали?

Он смотрел на неё безжалостно, выжидающе. Его поза, его взгляд, его весь вид говорил о полном контроле и силе. И в этом взгляде было что-то помимо профессионального интереса. Личный вызов. Почти... голод.

— Я... — начала Алиса, но голос её подвёл.

— Не отвечайте, — резко оборвал он. — Подумайте. Но думайте быстро. Тень уже здесь. И она вас ищет.

Он протянул ей обратно дневник. Когда её пальцы коснулись кожи переплёта, а его пальцы едва задели её руку, по комнате с грохотом распахнулось окно, впустив вихрь ледяного осеннего воздуха. Со стола с грохотом упала тяжелая бронзовая статуэтка, едва не задев её.

Они стояли, смотря друг на друга, в грохочущем хаосе, который они оба вызвали одним нечаянным прикосновением.

И в этот момент Алиса поняла: этот человек так же опасен, как и проклятие, которое он предлагает снять. И, возможно, так же неотвратим. И это не совпадение. И бежать уже некуда.

Глава 2. Дом на краю леса

Дом Лэнгфордов стоял в отдалении, в конце длинной, заросшей неухоженным самшитом аллеи. Викторианский особняк с остроконечной крышей, башенками и резными ставнями выглядел так, словно сам ждал Хэллуина круглый год. Серые обшивочные доски потемнели от времени и влаги, а парадное крыльцо скрипело на ветру, словно стонущий призрак.

Алиса выключила двигатель и на несколько секунд замерла, глядя на фасад. Она выросла в этом доме, но сейчас он казался ей чужим и недружелюбным.

«Он уже внутри», — подумала она, заметив у тротуара чёрный внедорожник Дэмиена. Эта мысль вызвала странную смесь облегчения, тревоги и в то же время нетерпения.

Она вошла внутрь, снова поразившись контрасту между внешним и внутренним убранством. Бабушка Элеонора обожала свет и уют: стены были выкрашены в теплые тона, повсюду вязаные пледы, а на полках стояли коллекции фарфоровых слоников. Но теперь, зная о проклятии, Алиса видела в этом уюте что-то отчаянное, попытку заткнуть кричащую пустоту.

Дэмиен стоял посреди гостиной, спиной к ней. Он снял кожаную куртку, и теперь его мощный силуэт в облегающей черной водолазке был виден как на ладони. Он изучал комнату, его поза была напряжённой, словно охотничий пёс, учуявший дичь.

— Вы принесли дневник? — спросил он, не оборачиваясь. Его голос гулко разнесся в тишине.

— Да, — Алиса поставила сумку на диван. — С чего начнем?

Он наконец повернулся. Его зеленые глаза в полумраке комнаты казались еще ярче.

— С центра. С места, где сила этого дома сконцентрирована больше всего. Где вы спите.

Алиса почувствовала, как по щекам разливается краска. Его слова прозвучали на удивление интимно.

— Это наверху, — выдохнула она и повела его по узкой лестнице.

Её спальня была светлой, с большим окном, выходящим в сад. Посередине стояла кровать с медным каркасом, доставшаяся ей от бабушки. Дэмиен остановился на пороге, закрыв глаза. Он снова делал то, что делал в своем кабинете — чувствовал.

— Да, — прошептал он. — Здесь... печать. Боль и страх. Она умерла не в больнице, верно?

Алиса вспомнила. Бабушку нашли бездыханной именно в этой комнате, на полу у кровати.

— Как вы...?

— Я чувствую отголоски, — перебил он, открыв глаза. Его взгляд был тяжёлым. — Она пыталась провести ритуал одна. И не справилась. Энергия ударила по ней. Здесь, — он сделал несколько шагов и указал на место у изножья кровати.

Алиса невольно представила это, и по телу пробежали мурашки. Она обхватила себя руками.

— Что нам делать?

— Мы начинаем с малого. С очищения. И с того, чтобы пробудить тебя. Скептицизм — это щит, Алиса. Но сейчас он тебе мешает. Тебе нужно опустить его.

Дэмиен подошёл к её сумке, достал дневник и нашёл страницу с одним из простейших защитных заклинаний.

— Разувайся. Встань в центр комнаты. Закрой глаза.

Алиса послушалась, чувствуя себя нелепо. Пол под босыми ногами был прохладным.

— Теперь дыши. Глубоко. И представь... представь корни, растущие из твоих стоп глубоко в землю. Ты связана с этим местом. Это твоя сила, а не твоя слабость.

Она пыталась, но в голову лезли только тревожные мысли. Она чувствовала его взгляд на себе, и это сбивало с толку.

— У тебя не получается, — констатировал он. Его голос прозвучал прямо у неё за спиной. Она вздрогнула, но не открыла глаза. — Ты не можешь довериться даже себе. Дай мне руку.

— Зачем?

— Чтобы ты почувствовала разницу. Чтобы поняла, что это реально.

Алиса медленно протянула правую руку назад. Его пальцы обхватили её запястье. Его прикосновение было тёплым, почти обжигающим на фоне прохлады комнаты. Кожа его ладони была шершавой, мозолистой — неожиданность для человека, который, казалось, только и делал, что листал книги.

— Теперь снова, — его голос прозвучал тише, ближе. Он дышал ей в волосы. — Дыши. И представь свет. Тёплый, золотой. Он поднимается из земли по этим корням, наполняет тебя...

На этот раз, ведомая его прикосновением, она смогла сосредоточиться. И случилось нечто. Сначала лишь слабое покалывание в кончиках пальцев. Затем — ощущение теплой волны, поднимающейся от ступней вверх. Ей почудился мягкий золотистый свет, пульсирующий у неё за веками.

— Я... я что-то чувствую, — прошептала она, поражённая.

— Это ты, — его голос прозвучал с одобрением, от которого что-то ёкнуло у неё в груди. — Это твоя сила. Теперь направь её. Просто позволь ей выйти.

Она не понимала, как это сделать, но просто перестала сопротивляться. Тёплое сияние выплеснулось из неё легкой волной, заполнив комнату. Воздух затрепетал, словно в жаркий день над асфальтом.

И в тот же миг лампочка на прикроватной тумбочке ярко вспыхнула и лопнула с тихим хлопком. Одновременно с этим, этажом ниже, с оглушительным грохотом по всему дому захлопнулась дверь в гостиной.

Алиса вскрикнула и инстинктивно отпрянула, но её рука всё ещё была в его железной хватке. Она открыла глаза и оказалась буквально в сантиметрах от его груди. Она задыхалась, сердце колотилось где-то в горле. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, полными страха и изумления.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Дэмиен не отпускал её руку. Его зелёные глаза пристально изучали её лицо, залитое теперь мягким светом заката из окна. В них не было насмешки, только интенсивное, почти хищное любопытство.

— Видишь? — тихо сказал он. Его дыхание касалось её губ. — Это не шутка. И это не моя сила. Это твоя.

Он медленно, давая ей время отпрянуть, поднес свою свободную руку к её лицу. Но не коснулся её, лишь провёл ладонью в сантиметре от её щеки, и она снова почувствовала тот самый статический разряд, мурашки по коже.

— Ты вся... вибрируешь, — прошептал Дэмиен, и в его голосе впервые прозвучали нотки чего-то, что не было ни цинизмом, ни профессиональным интересом. Это было чистое, неразбавленное восхищение. И влечение.

Алиса не могла пошевелиться. Она была парализована этим открытием, этой силой, что бушевала в ней, и его близостью, которая была так же опасна и неотвратима. Страх перед проклятием смешался с другим, совершенно новым страхом — страхом потерять контроль над ситуацией, над собой.

Он наклонился ещё чуть-чуть ближе. Его взгляд скользнул с её глаз на губы.

— Теперь ты веришь в магию, мисс Лэнгфорд? — его шёпот был похож на шелест осенних листьев.

Прежде чем она смогла найти ответ, с нижнего этажа донёсся отчётливый, влажный скрежет — звук ножа, режущего тыкву. Но в доме, кроме них, никого не было.

Дэмиен резко выпрямился, его лицо снова стало маской собранности и сосредоточенности. Он отпустил её руку.

— Проклятие отвечает, — сказал он мрачно. — Оно знает, что мы здесь. И оно знает о тебе. На сегодня хватит. Завтра начнём серьёзную работу.

Он развернулся и вышел из комнаты, его шаги гулко отдавались по лестнице.

Алиса осталась стоять одна в центре комнаты, всё ещё чувствуя жар его пальцев на своём запястье и холодок страха в основании позвоночника. Воздух по-прежнему пах озоном после всплеска магии, а с нижнего этажа доносился сладковатый, тошнотворный запах свежеразрезанной тыквы.

Она поняла, что Дэмиен Торн был прав. Проклятие — это механизм. И он уже запущен. А она, сама того не желая, только что нажала на старт.

Глава 3. Уроки теней

Следующие два дня пролетели в странном, почти ирреальном ритме. Дэмиен появлялся на пороге ровно в девять утра, неизменно в чёрном, с сумкой, набитой старыми фолиантами и странными мешочками с травами, пахнущими полынью и шалфеем. Алиса чувствовала себя одновременно и ученицей, и подопытным кроликом.

Они работали в гостиной, разложив на полу карты, испещрённые пометками Дэмиена, и страницы из дневника Виктории. Он был безжалостным учителем.

— Сконцентрируйся, — его голос был жёстким, когда Алиса в очередной раз не могла удержать в руках дрожащий свет защитной сферы. — Ты борешься с силой, вместо того чтобы направлять её. Ты как дикарь с лазерной указкой.

— Может, потому что до позавчерашнего дня я думала, что лазерные указки — это для кошек! — выпалила она, раздражённо опуская руки. Сфера погасла.

К её удивлению, уголки его губ дрогнули в чём-то, отдалённо напоминающем улыбку.

— Справедливо. Но дикарю придётся учиться быстрее.

Он встал и подошёл к ней сзади. Алиса напряглась.

— Что ты делаешь?

— Показываю. Расслабься.

Его руки легли на её плечи. Она вздрогнула от прикосновения, но он не обратил внимания. Его пальцы, сильные и уверенные, слегка надавили на её напряжённые мышцы.

— Дыши. Глубоко. И закрой глаза.

Она послушалась. Его тепло проникало сквозь тонкую ткань её футболки.

— Теперь представь не свет. Представь... ветер. Ветер, который ты можешь удержать в ладонях. Он сильный, но ты не борешься с ним. Ты просто чувствуешь его силу и позволяешь ему течь через тебя.

Его голос звучал прямо у уха, низкий и настойчивый. И странным образом это сработало. Вместо того чтобы пытаться создать что-то, она просто отпустила контроль. И сила пришла сама — не ослепительная вспышка, а устойчивый, мощный поток, заставивший воздух в комнате замереть, а затем прийти в лёгкое движение. Пылинки на солнечном луче закружились в медленном вихре.

— Да, — его голос прозвучал с одобрением, и его руки медленно соскользнули с её плеч. — Вот так.

Алиса открыла глаза. В воздухе перед ней висела, мерцая, сфера из уплотнённого воздуха, и в ней танцевали пылинки.

— Я... сделала это?

— Ты сделала это, — подтвердил Дэмиен. Он отошёл и снова сел на пол, его поза была более расслабленной. — Виктория была сильной прорицательницей. Она не столько творила магию, сколько чувствовала и направляла потоки силы. Это в твоей крови.

Алиса смотрела на дрожащую сферу, чувствуя головокружение от восторга и страха. Она была реальна.

— Почему ты так много знаешь о моей семье? — спросила она, наконец задав вопрос, который мучил её всё это время.

Лицо Дэмиена стало непроницаемым. Он отвёл взгляд.

— Это долгая история.

— У нас, как ты сам сказал, не так много времени.

Он вздохнул, проводя рукой по волосам. В этот момент он выглядел уставшим, сбросив маску цинизма.

— Моя сестра, Лила, — начал он, и его голос стал тише. — Она увлеклась оккультизмом. Не настоящим, а тем, дешёвым, что продают в эзотерических лавках для впечатлительных подростков. Она наткнулась на историю о Виктории Лэнгфорд. Решила, что может повторить один из её ритуалов... ритуал призыва. — Он замолчал, сжав кулаки. — Она ошиблась в чём-то. Что-то пошло не так. То, что она призвала... оно не ушло. Она умерла через неделю. Врачи сказали — аневризма.

Алиса замерла, глядя на него. В его глазах стояла такая сырая, неприкрытая боль, что у неё перехватило дыхание.

— И ты винишь в этом Викторию? Нас?

— Нет, — он резко покачал головой. — Я виню её глупость и своё невежество. Я был старше. Я должен был защитить её. После её смерти я начал изучать всё по-настоящему. Чтобы понять, что её убило. И чтобы больше никто... — Он не закончил, но Алиса поняла. Его одержимость, его цинизм — это щит от вины.

— Поэтому ты согласился помочь мне.

— Поэтому я должен помочь тебе, — поправил он, и его взгляд снова стал острым, цепким. — Проклятие Виктории — не просто семейная драма. Это опасный механизм, который может сломать и другие жизни. Я не позволю этому случиться снова.

В его словах была такая железная решимость, что Алисе снова стало не по себе. Он смотрел на неё не просто как на клиентку, а как на свою миссию, искупление.

Вечером, когда стемнело, он решил, что они готовы к следующему шагу — попытке определить эпицентр проклятия.

— Это должно быть место, связанное с самой Викторией, — сказал он, обходя гостиную с зажжённой чёрной свечой, дым которой стелился по полу, словно живой. — Где она проводила свои ритуалы. Где её сила была сильнее всего.

Они спустились в подвал. Воздух здесь был спёртым и холодным. В свете фонарика плясали тени от старой мебели, покрытой паутиной.

Именно здесь они нашли его. За старым дубовым шкафом была потайная дверца, ведущая в маленькую, совершенно круглую комнату без окон. Стены были испещрены теми же символами, что и в дневнике. В центре на каменном алтаре лежал засохший венок из полыни и чертополоха.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Её святилище, — прошептал Дэмиен. — Здесь.

Он поставил свечу на алтарь и жестом подозвал Алису.

— Положи руки на камень.

Она послушалась. Камень был ледяным. Но как только её ладони коснулись его шероховатой поверхности, её бросило в жар. В висках застучало. Перед глазами поплыли образы: Виктория, молодая, красивая, с тёмными, как у Алисы, глазами, что-то шепчет над алтарём... Потом боль, страх, крик...

— Я чувствую... — начала Алиса, но голос её сорвался.

— Что? — его рука легла ей на спину, поддерживая.

— Боль. Такую боль... и одиночество. Она... она не хотела никого проклинать. Она пыталась защитить кого-то. Того, кого любила.

Внезапно алтарь под её ладонями дрогнул. Из глубины камня выползла чёрная, маслянистая тень. Она извивалась, как дым, и тянулась к Алисе, к её рукам.

— Не отпускай! — скомандовал Дэмиен, его пальцы впились ей в плечо. — Это часть проклятия. Его суть. Ты должна увидеть её до конца!

Но Алису захлестнула волна чужого отчаяния. Она попыталась отдернуть руки, но не смогла. Тень коснулась её кожи, и ледяной холод пронзил её до костей. Она вскрикнула.

В следующий миг Дэмиен оказался перед ней, заслонив её своим телом от тени. Он что-то кричал на латыни, его голос гремел, наполняя маленькую комнату. Он поднял руку с перстнем, и камень на нём вспыхнул алым светом.

Тень отпрянула с шипением и исчезла в трещинах камня.

В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь их тяжёлым дыханием. Алиса дрожала всем телом, обхватив себя руками. Холод всё ещё грыз её изнутри.

Дэмиен резко развернулся к ней. Его лицо было бледным, глаза горели.

— Ты в порядке?

Она могла только кивнуть, зубы её стучали.

Он не сказал больше ни слова. Он просто шагнул вперёд, схватил её за лицо обеими руками — грубо, почти яростно — и пристально посмотрел ей в глаза, словно проверяя, на месте ли она.

— Я сказал, не отпускай, — прошипел он, его дыхание обжигало её холодную кожу.

— Я... я не смогла...

Его взгляд смягчился. Гнев ушёл, сменившись чем-то другим, тёмным и тревожным.

— Ничего. Ты справилась. Ты увидела больше, чем я надеялся.

Он всё ещё держал её за лицо. Его большие пальцы провели по её скулам, смахивая несуществующие слёзы. Его прикосновение было уже не инструкцией, не поддержкой. Оно было... собственническим.

Алиса замерла, не в силах пошевелиться, не в силах отвести взгляд. Весь её мир сузился до его зелёных глаз, до тепла его рук, противостоящего льду внутри неё.

Он наклонился. Медленно, давая ей время отступить.

Она не отступила.

Его губы коснулись её лба. Твёрдые, горячие. Это был не поцелуй. Это была печать. Заклинание.

— Хватит на сегодня, — прошептал он ей в волосы. — Завтра будет хуже.

Он отпустил её, развернулся и ушёл, оставив её одну в холодной комнате, с пылающим лбом и дрожью в коленях.

Он был прав. Завтра будет хуже. Потому что теперь ей придётся бороться не только с проклятием, но и с тем, что она начала чувствовать к человеку, который был так же опасен.

Глава 4. Обряд страсти

Прошло ещё два дня. До Хэллуина оставалось всего сорок восемь часов, и давление проклятия стало ощутимым, как тяжёлый свинцовый колокол, накрывший весь дом. Воздух был густым и сладковато-гнилостным, словно от испорченных тыкв. По ночам Алисе чудились шёпоты в стенах, а однажды утром она нашла на кухонном столе отпечаток ладони, сделанный из инея.

Дэмиен стал ещё более сосредоточенным и резким. Они проводили часы в святилище Виктории, отрабатывая ритуал, который должен был быть проведён в ночь на 31 октября. Ритуал требовал полного доверия и синхронизации их сил. Алиса училась не просто подчинять свою магию, а сливать её с его, тёмной и жёсткой, как кованый металл.

— Ты должна пустить меня внутрь, — говорил он, его руки на её талии, направляя её движения в медленном, ритуальном танце. — Не бороться. Принять.

За время, проведенное вместе, его прикосновения стали привычными, но от этого не менее волнующими. Каждое касание его пальцев оставляло на её коже следы из мурашек, а их совместная магия порождала в воздухе статические разряды, пахнущие грозой и озоновой свежестью.

В тот вечер они остались в доме допоздна. Буря разыгрывалась за окнами, ветер бросал горсти дождя в стёкла, словно пытаясь попасть внутрь. Они сидели на полу гостиной при свечах, окружённые книгами и заметками. Алиса чувствовала себя натянутой струной — усталость, страх и невысказанное напряжение между ними делали её кожу гиперчувствительной.

— Я не понимаю эту часть, — сказала она, отодвигая от себя потрёпанный манускрипт. — Здесь говорится о «жертве сердца». Что это значит? Отказ от любви?

Дэмиен ответил не сразу. Он посмотрел на неё через дрожащее пламя свечи. Его лицо было загадочным, а в глазах плясали отблески огня.

— Не всегда, — наконец проговорил он. — Иногда это означает обратное. Принятие любви. Как самой большой силы. И самой большой уязвимости.

Он встал и подошёл к ней. Он был без пиджака, в традиционной чёрной водолазке, закатанной до локтей, обнажая сильные предплечья с выступающими венами. Он выглядел опасно и неотразимо.

— Мы не сможем провести ритуал, если между нами останутся барьеры, Алиса. Проклятие питается страхом и одиночеством. Мы должны... — он запнулся, подбирая слова, — ...совершенно доверять друг другу.

— Я доверяю тебе, — прошептала она, и это была правда. Как ни странно, несмотря на всю его резкость и замкнутость, она чувствовала себя с ним в безопасности.

— Не достаточно. — Он остановился перед ней, его тень накрыла её. — Ты должна перестать бояться себя. И того, что ты чувствуешь ко мне.

Сердце Алисы заколотилось. Она попыталась отвести взгляд, но он присел на корточки перед ней и взял её за подбородок, мягко, но не позволяя ей отвернуться.

— Ты чувствуешь это, да? Это не просто магия. Это не просто адреналин.

Она кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Да, она чувствовала. С первого дня. Это влечение, тягучее и сладкое, как мёд, разливалось по её жилам каждый раз, когда он был рядом.

— Я тоже, — его признание прозвучало тихо, но весомо, как обет. — С самого начала. Ты... ты сводишь меня с ума. Твоя сила, твоя упрямая натура... твоя уязвимость.

Он наклонился и прижался губами к её лбу, как тогда, в святилище. Но на этот раз его губы скользнули ниже, к веку, к щеке, к уголку её рта. Алиса вздохнула, её веки сомкнулись. Она подняла руки и вцепилась в его водолазку, чувствуя под тканью твёрдые мышцы.

— Дэмиен... — прошептала она, и это было одновременно и вопросом, и согласием, и мольбой.

Его ответом был низкий стон, прежде чем его губы наконец захватили её в настоящем поцелуе. Это был не нежный, а властный, голодный поцелуй, полный всего того напряжения, что копилось между ними все эти дни. В нём была ярость и отчаяние, страх перед будущим и жажда настоящего.

Алиса ответила с той же страстью, впуская его, открываясь. Их языки встретились в горячем танце, и она почувствовала, как по её телу разливается волна тепла, но на этот раз это была не магия, а чистое, животное желание.

Он оторвался от её губ, его дыхание было прерывистым, глаза почти чёрными от расширенных зрачков.

— Ты уверена? — прошептал он, его голос был хриплым. — Потому что если мы продолжим, я не смогу остановиться.

— Я уверена, — ответила она, и это была самая честная вещь, которую она говорила за последние дни.

В одно мгновение он поднял её на ноги, а затем одним плавным движением подхватил на руки и понёс по лестнице в её спальню. Она прижалась лицом к его шее, вдыхая его запах — дым, мускус и что-то неуловимо электрическое.

Он вошёл в комнату и опустил её на кровать с медным каркасом. В свете единственной свечи, горящей на тумбочке, его лицо казалось высеченным из мрамора. Он смотрел на неё так, словно хотел запомнить каждый её изгиб.

— Ты так красива, — прошептал он, его пальцы дрожали, когда он снимал с неё свитер и футболку. — И так сильна.

Он исследовал её тело губами и руками, как если бы это была древняя карта, а он — путешественник, жаждущий открыть все её тайны. Каждое прикосновение заставляло её вздрагивать, каждое движение его языка на её коже рождало новые искры. И не только метафорические — когда его пальцы скользнули между её ног, находя там влажную теплоту, по комнате пронёсся вихрь, заставивший занавески взметнуться, а свечу погаснуть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Но они не остались в темноте. Их кожа начала излучать мягкое свечение — золотое от Алисы и серебряное от Дэмиена. Их силы сливались не только на магическом уровне, но и на физическом.

— Я хочу видеть тебя, — прошептала она, срывая с него водолазку. Его тело было таким, каким она его представляла — мощным, с рельефными мышцами, покрытым бледной кожей и несколькими шрамами, которые она позже обязательно исследует губами. Но сейчас её интересовало другое.

Она перевернула его на спину и оказалась сверху, глядя в его зелёные глаза, в которых теперь плясало пламя, зажжённое ею самой. Она медленно опустилась на него, принимая его в себя. Они оба замерли на мгновение, глаза широко раскрылись от шока и наслаждения. Ощущение было не просто физическим. Это было как завершение цепи, как замыкание магического круга. Энергия забила между ними мощным пульсирующим потоком, заставляя их кожу светиться ярче.

Затем началось движение. Медленное, глубокое, неистовое. Каждый толчок был словно произнесением заклинания. Каждое прикосновение — инициацией. Они не просто занимались любовью. Они творили магию. Воздух в комнате гудел, предметы на полках слегка подрагивали, а за окном буря достигла своего апогея, как бы в такт их страсти.

Когда волна наслаждения накатила на Алису, она закричала, не в силах сдержаться. Её тело напряглось, и из её рук вырвался сноп золотых искр, которые, не причиняя вреда, рассыпались по комнате как светлячки. Дэмиен последовал за ней с низким стоном, впиваясь пальцами в её бёдра, и его серебристая энергия смешалась с её золотой, создавая на мгновение ослепительную радугу, озарившую всю комнату.

Они рухнули на простыни, тяжело дыша, их тела были покрыты испариной, а их силы на время истощены. Буря за окном начала стихать, словно и её цель была достигнута.

Дэмиен притянул её к себе, обвив руками. Его губы прикоснулись к её виску.

— Теперь ты часть меня, — прошептал он. — И я часть тебя. Никаких барьеров.

Алиса прижалась к его груди, слушая, как утихает бешеный ритм его сердца. Она чувствовала себя опустошённой, но и наполненной. Испуганной, но и сильной. Проклятие всё ещё висело над ними, но теперь у них был союз, который был больше, чем просто магическим.

Она знала, что это была лишь передышка. Завтра наступит канун Хэллуина, и им предстоит последняя битва.

Но сейчас, в его объятиях, она впервые поверила, что у них есть шанс.

Глава 5. Ритуал

Последний день перед Хэллуином выдался на удивление ясным и холодным. Солнце светило ослепительно, но его лучи, казалось, не несли тепла, лишь подчёркивая хрустальную хрупкость мира. Воздух был звенящим, как натянутая струна.

Алиса проснулась в его объятиях. Его рука тяжёлой и тёплой гроздью лежала на её животе, дыхание было ровным и глубоким у неё в волосах. Ночь изменила всё. Она не чувствовала себя неуверенной или смущённой. Была лишь странная, всеобъемлющая уверенность. Его кожа пахла теперь её кожей, его сила пульсировала в такт её собственному сердцу. Барьеры рухнули.

Он проснулся от её прикосновения, когда она провела пальцами по шраму на его ребре, неоднократно зацелованному прошедшей ночью. Его зелёные глаза открылись, и в них не было ни капли сна — лишь мгновенная собранность, а затем — осознание. И тепло.

— Доброе утро, — его голос был хриплым от сна. Он притянул её ближе, и его губы нашли её плечо в ленивом, почти невинном поцелуе.

— Они не приходили, — прошептала она. Ни шёпотов, ни ледяных прикосновений. Дом был пугающе тих.

— Потому что мы стали сильнее, — он перевернул её на спину, навис над ней, заслонив собой окно и солнечный свет. Его тень накрыла её. — Оно копит силы для ночи. Как и мы.

Весь день они готовились. Ритуал должен был пройти в святилище Виктории, в самый час её смерти — в полночь. Дэмиен принёс из своего дома сумку с артефактами: мелки для черчения круга, освящённые соли, несколько странных металлических зеркал.

— Они не для того, чтобы смотреть в них, — объяснил он, расставляя их по периметру будущего круга. — А для того, чтобы смотреть сквозь них. Чтобы увидеть истинную суть проклятия.

Алиса помогала ему, её движения были точными и выверенными. Она больше не спорила, не сомневалась. Она чувствовала. Чувствовала ток энергии между ними, когда их пальцы случайно соприкасались. Чувствовала, как дом затаил дыхание в ожидании развязки.

За час до полуночи они спустились в подвал. Воздух в круглой комнате был ледяным и неподвижным, словно в гробнице. Они зажгли четыре чёрные свечи по сторонам света и нарисовали мелом сложный круг, испещрённый символами из дневника Виктории и собственными добавлениями Дэмиена.

— Есть одна вещь, — сказал Дэмиен, заканчивая последнюю руну. Его лицо в свете свечей было строгим. — Ритуал требует... жертвы. Не жизни. Но риска.

— Какого? — спросила Алиса, уже зная ответ.

— Мы будем использовать нашу связь как канал. Но чтобы разорвать проклятие, связывающее ваш род, нам нужно предложить что-то взамен. Что-то столь же ценное. Нашу собственную связь. Нашу только что рождённую магию.

Алиса поняла. Они должны были поставить на кон всё, что у них только что появилось.

— Если мы проиграем... мы забудем друг друга? — её голос дрогнул.

— Хуже, — его взгляд был безжалостно честным. — Мы можем остаться связанными, но эта связь будет искажена проклятием. Превратится в боль. В ненависть. В вечное напоминание о поражении.

Она посмотрела на него — на этого резкого, замкнутого человека, который за несколько дней стал для неё всем. И поняла, что готова на этот риск. Потому что альтернатива — смерть или вечное одиночество — была хуже.

— Я не боюсь, — сказала она твёрдо.

Уголки его губ дрогнули. — Врунишка. Боишься. Но делаешь вид, что нет. В этом твоя сила.

Он протянул ей руку.

— Пора.

Они встали в центр круга, спиной друг к другу, как того требовал ритуал. Ладони одних рук были соединены между ними, другие — подняты к потолку. Дэмиен начал читать заклинание. Его голос, низкий и мощный, наполнял комнату, ударяясь о стены и возвращаясь эхом. Язык был древним, гортанным, но Алиса понимала суть — призыв, отрицание, воля.

Она закрыла глаза и присоединилась к нему. Не словами, а чувством. Она направила свою силу — тёплую, золотую, живую — через их соединённые ладони в него, а затем в круг. Свечи вспыхнули ярче, пламя вытянулось в тонкие высокие столпы. Воздух загудел.

И тогда проклятие ответило.

Тень оторвалась от стен, не одна, а множество — бесформенные, шепчущие клубки тьмы. Они бросались на границу круга, и с каждым ударом свечи мигали, а мел на полу серел, теряя насыщенность цвета. Холод становился физической болью, впиваясь в кости.

— Держись! — крикнул Дэмиен, его голос напрягся. — Это только начало! Оно пытается нас разъединить!

Алиса сжала его пальцы изо всех сил. Она чувствовала, как его сила — серебристая, острая, как клинок, — течёт рядом с её, сплетаясь в единый щит. Они были одним целым. Магия, доверие, плоть.

Внезапно шепот прекратился. Тени отступили. В центре комнаты, перед алтарём, сгустился туман, из которого соткалась фигура. Это была Виктория. Но не та, юная красавица с портретов, а измождённая, с лицом, искажённым страданием и гневом. Её глаза были пустыми, как угольные ямы.

«Ты пришла заменить меня?» — её голос прозвучал не в ушах, а прямо в сознании Алисы, ледяным шипом. «Пришла продолжить эту цепь страданий? Он тебя бросит. Как бросили меня. Всех бросят. Одиночество — наш удел».

Образ Виктории сменился. Теперь Алиса увидела Дэмиена. Он отворачивался от неё, его лицо было холодным и безразличным. Он уходил, а она оставалась одна в этом доме, с этой пустотой внутри.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Не верь! — послышался яростный рык Дэмиена. — Это иллюзия! Оно бьёт по нашему страху!

Но голос Виктории продолжал, обращаясь теперь к Дэмиену, показывая ему образ Алисы — мёртвой, как его сестра, с пустыми глазами, уставившимися в потолок.

«Ты не смог спасти сестру. Не спасёшь и её. Твоя вина убьёт её, как убила Лилу».

Алиса почувствовала, как рука Дэмиена дёрнулась в её руке, его сила на мгновение дрогнула. Круг ослаб. Тени снова ринулись в атаку.

— Нет! — закричала Алиса, вкладывая в крик всю свою волю. Она не стала отрицать его боль, его вину. Вместо этого она обратилась к нему, к самой его сути, через их связь. Она послала ему не слова, а чувства. Тепло его тела ночью. Силу его рук. Уверенность, которую он вселил в неё. «Я здесь. Я с тобой. Мы справимся. Вместе».

Она почувствовала его ответ — сначала сомнение, затем яростную, почти отчаянную решимость. Его сила сомкнулась вокруг её с новой, удвоенной мощью.

— Теперь! — скомандовал он. — Жертва!

Они мысленно, как одно существо, направили всю свою объединённую энергию — золотое и серебряное сияние, сплетённое воедино, — в центр круга, к призраку Виктории. Но это была не атака. Это было... предложение. Дар.

«Мы не боимся одиночества, — мысленно сказала Алиса. — Потому что мы нашли друг друга. Мы не отрицаем боль, мы принимаем её. И мы прощаем тебя, Виктория».

Призрак застыл. Гнев и боль на его лице сменились изумлением, затем — печалью. Слёзы из чёрных глаз потекли по прозрачным щекам.

«Любовь...» — прошептал призрак, и его голос стал чистым, как колокол. «Не проклятие... а искупление...»

Фигура Виктории начала растворяться, но не в тень, а в мягкий, тёплый свет. Вместе с ней исчезало и их собственное сияние. Алиса почувствовала, как что-то уходит из неё — часть её магии, часть той хрупкой, новой связи с Дэмиеном. Жертва принималась.

Свечи погасли одна за другой. Комната погрузилась в абсолютную темноту и тишину.

Алиса тяжело дышала, всё ещё держа его руку. Она ничего не чувствовала. Ни магии, ни связи. Лишь опустошение и леденящий ужас.

— Дэмиен? — дрогнувшим голосом позвала она в темноту.

В ответ — тишина.

Её сердце упало. Они проиграли. Они заплатили, и всё равно проиграли. Он забыл её. Или возненавидел.

И тогда в темноте его пальцы сплелись с её. Крепко-крепко.

— Я здесь, — его голос прозвучал прямо перед ней, усталый, но твёрдый. — Я здесь, Алиса.

Он потянул её к себе, и она врезалась в его грудь, дрожа от сдерживаемых рыданий. Он обнял её, и в этом объятии не было магии. Не было сверкающих огней. Была лишь простая, человеческая нежность. И тепло. Бесконечно ценное тепло.

Они стояли так в полной темноте, не в силах говорить, просто держась друг за друга.

Наверху, в прихожей, с тихим щелчком зажёгся свет.

Проклятие было снято.

---

Они поднялись наверх, держась за руки, как два потерпевших кораблекрушение, выброшенные на берег после шторма. Дом был другим. Воздух в нём был лёгким и свежим, пахло только деревом и пылью. Давление исчезло.

На кухне Алиса налила два стакана виски дрожащими руками. Они молча выпили, стоя у столешницы. Их силы были на нуле, тела измотаны.

— Мы сделали это, — наконец сказала Алиса, глядя на него через край стакана.

— Мы сделали это, — согласился он. Его зелёные глаза изучали её, и в них читалась та же буря эмоций, что бушевала в ней.

— Ты... всё ещё чувствуешь? — рискнула она спросить. — Нашу связь?

Он медленно поставил стакан и подошёл к ней. Он взял её лицо в свои руки, и его прикосновение было тёплым, живым, но... обычным. Больше никаких искр. Никакого статического электричества.

— Я чувствую тебя, — сказал он просто. — Не магию. Тебя. Твою кожу. Твой запах. Твой взгляд. И этого... — он сделал паузу, — ...для меня теперь больше, чем любой магии в мире.

И он поцеловал её. Медленно, глубоко, без спешки. Это был поцелуй не двух магов, объединённых общей целью, а двух людей, выбравших друг друга после долгой битвы. В нём была нежность, обещание и тихая, спокойная уверенность.

Когда они поднялись в спальню, за окном послышался первый удар колокола на ратуше. Полночь. Хэллуин.

Но дом Лэнгфордов был тихим и спокойным. Никаких призраков. Никаких шёпотов.

Только они двое. И начало чего-то нового.

Глава 6. Утро после

Алиса проснулась от того, что в глаза ей ударил яркий солнечный свет. Он пробивался сквозь щели в шторах, отбрасывая на стену длинные, тёплые полосы. Она лежала на боку, прижавшись спиной к тёплому, твёрдому телу Дэмиена. Его рука по-прежнему лежала на её талии, тяжёлая и уверенная.

Она не сразу осознала тишину.

Не просто отсутствие звуков. А та самая, иная тишина. Гнетущее, давящее присутствие, жившее в стенах этого дома годами, исчезло. Воздух был лёгким, пахло только старым деревом, пылью и едва уловимыми нотами его парфюма на подушке.

Она медленно перевернулась, чтобы посмотреть на него. Он спал, его лицо впервые за все дни их знакомства было расслабленным. Морщинки у глаз разгладились, губы были слегка приоткрыты. Он выглядел моложе. Уязвимее. Без своей обычной брони из сарказма и уверенности.

Он был просто мужчиной. Мужчиной, который сражался за неё. И остался.

Нежность, острая и почти болезненная, сжала её грудь. Она боялась пошевелиться, чтобы не разбудить его, не разрушить этот хрупкий момент мира.

Но его веки дрогнули. Длинные тёмные ресницы приподнялись, открывая зелёные глаза, мутные ото сна. Они встретились с её взглядом, и в них не было ни капли удивления. Лишь глубокое, бездонное спокойствие.

— Привет, — прошептал он, его голос был скрипучим.

— Привет, — ответила она, чувствуя, как по её лицу расплывается глупая, счастливая улыбка.

Он не ответил улыбкой. Вместо этого его взгляд стал интенсивным, изучающим. Он приподнялся на локоть, отбрасывая тень на её лицо, и медленно, почти с благоговением, провёл большим пальцем по её щеке, по линии скулы, к уголку губ.

— Ничего не чувствуешь? — тихо спросил он.

Она поняла. Он имел в виду магию. Ту самую статику, что возникала при каждом их прикосновении.

— Нет, — так же тихо ответила она. — А ты?

— Нет.

Они смотрели друг на друга в тишине, и Алиса вдруг осознала, что это не потеря. Это было освобождение. Их связь больше не зависела от внешних, магических проявлений. Она ушла внутрь, стала глубже, прочнее. Теперь она была втиснута в самую плоть, в самую душу.

— Жалко? — выдохнула она.

Уголки его губ дрогнули в чём-то, обещающем улыбку.

— Ни капли. Раньше... это было как громкий шум. Постоянный гул. А теперь... тишина. И в этой тишине слышно только главное.

— Что же? — прошептала она.

— Тебя. Твоё дыхание. Стук твоего сердца. — Его пальцы перебрали прядь её волос. — Это гораздо громче любой магии.

Он наклонился и поцеловал её. Медленно, нежно. Это был поцелуй без спешки, без отчаяния, без гнёта приближающегося часа «икс». Это был поцелуй, у которого было будущее. Поцелуй, который говорил о простых вещах: «я здесь», «я никуда не уйду», «доброе утро».

Когда они оторвались друг от друга, зазвонил его телефон. Он нахмурился, потянулся к тумбочке и, взглянув на экран, отклонил вызов.

— Работа? — спросила Алиса.

— Мир, который подождёт, — отозвался он, откидывая одеяло. — А у меня есть дела поважнее. Например, сварить для тебя кофе.

Она наблюдала, как он поднимается с кровати, его спина, мускулистая и испещрённая старыми шрамами, была освещена утренним солнцем. В его движениях была новая, кошачья грация, как будто с него сняли тяжёлые цепи.

Он вышел из комнаты, и Алиса осталась лежать, прислушиваясь к звукам, доносящимся с кухни: скрип открываемого шкафчика, лязг кофейной турки, журчание воды. Обычные, земные звуки. Они звучали как музыка.

Она подошла к окну и распахнула шторы. Её сад, ещё вчера казавшийся мрачным и угрожающим, сейчас был залит золотым светом. Последние осенние листья горели на солнце, как рубины и топазы. Воздух был чист и свеж.

Проклятие закончилось.

Спускаясь вниз, она почувствовала это всем нутром. Дом дышал. Он был просто домом. Старым, немного потрёпанным, но полным покоя и света.

На кухне Дэмиен стоял у плиты, наливая в две большие кружки только что сваренный кофе. Он был босиком, в одних джинсах, и вид его спины, широкой и сильной, на фоне знакомой, уютной кухни, вызвал у Алисы новый приток нежности.

Он повернулся, протянул ей кружку. Их пальцы соприкоснулись. Никаких искр. Никакого разряда. Лишь тёплый фарфор и тёплые руки.

— Сегодня Хэллуин, — сказала она, делая глоток горького, обжигающего напитка.

— Первый Хэллуин, который можно будет просто... праздновать, — заметил он, прислонившись к столешнице. — Без необходимости выживать.

— А что мы будем делать? — спросила она, глядя на него поверх кружки. — После... всего этого.

Он отставил свою кружку, сделал два шага и оказался перед ней. Его руки легли ей на бёдра.

— Всё, что захотим. Мы можем начать с того, чтобы разобрать чердак. Потом... может, перекрасить стены в этой комнате. Избавиться от старых обоев. — Он окинул взглядом кухню. — А потом, я думаю, мне стоит перевезти сюда свои книги. Если ты, конечно, не против.

Его слова висели в воздухе между ними. Это было не просто предложение. Это был план. Будущее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Твои книги займут пол-дома, — парировала она, чувствуя, как сердце забилось чаще от радости.

— Тогда придётся пристроить к дому ещё одно крыло, — невозмутимо ответил он. — У меня есть кое-какие идеи.

Она рассмеялась, и этот смех был лёгким, как пух. Она обняла его за шею, прижалась лбом к его груди.

— Я не чувствую магии, Дэмиен. Но я чувствую тебя. И это... это гораздо больше.

Его руки сомкнулись на её спине, крепко прижимая к себе.

— Я знаю. Потому что магия — это инструмент. А то, что между нами... это фундамент.

Они стояли так, слившись в объятиях посреди солнечной кухни, в доме, который наконец-то стал домом. За окном проносились дети в костюмах, готовящиеся к вечернему празднику, доносился их смех.

Впервые за долгие годы Алиса смотрела на приближающийся Хэллуин не со страхом, а с тихим, светлым предвкушением. Это был не конец, а настоящее начало. Начало их общей истории. Истории без проклятий и теней. Истории, в которой главной магией была простая, человеческая любовь.

И это было сильнее любого заклинания.

Эпилог. Тыквы и шёпот счастья

Год спустя.

Воздух в саду дома Лэнгфордов — теперь уже дома Торн-Лэнгфордов — был густым и сладким от запаха жжёной карамели, горячего шоколада и дымка от костра. Сумерки сгущались, окрашивая небо в лилово-оранжевые тона, идеально гармонирующие с праздничным антуражем.

На крыльце, у входа, стояла Алиса, закутанная в мягкий, шерстяной плед. В одной руке она держала огромную корзину с конфетами, другой поправляла крошечную шляпку ведьмочки на тыкве, которая мирно светилась у её ног. Не страшной рожицей, а забавной и доброй ухмылкой.

— Следующий! — крикнула она, и к крыльцу подбежала группа малышей в костюмах привидений и супергероев.

Пока она раздавала сладости, её взгляд нашёл Дэмиена. Он стоял у низкого забора, разговаривая с соседом о чём-то, связанном с дренажом участка. В его руке дымилась чашка с чем-то горячим. На нём была тёмная куртка, и он выглядел... обычным. Счастливым и укоренённым. Таким, каким она его и полюбила — без магии, но со всей его сутью.

Он почувствовал её взгляд, обернулся. Их глаза встретились через толпу детей, и он улыбнулся ей — той редкой, настоящей улыбкой, что достигала его глаз и заставляла её сердце трепетать даже сейчас, спустя год.

Всё было иначе. Дом, некогда бывший гробницей, теперь гудел от жизни. В камине в гостиной потрескивали поленья, на кухонном столе стоял недоеденный яблочный пирог, а в его кабинете — теперь их общем — стояли не только его мрачные фолианты по оккультизму, но и её коллекция современных романов и альбомов по искусству.

Когда поток маленьких монстров и фей иссяк, Алиса зашла внутрь. Дэмиен уже был на кухне, доливал в её кружку горячий глинтвейн с корицей.

— Ну как? — спросил он, протягивая ей кружку. Их пальцы соприкоснулись. Тишина. Спокойствие. И бездонная глубина понимания.

— Идеально, — ответила она, делая глоток. — Абсолютно идеально.

Он обнял её за плечи, и они вышли в гостиную, устроившись на диване перед камином. Пламя отбрасывало тёплые блики на их лица.

— Помнишь, каким был этот вечер год назад? — тихо спросила Алиса, глядя на огонь.

— Помню. Холод, тьма и отчаяние, — его рука потяжелела на её плече. — И тебя. Такую же упрямую, как и сейчас.

— Я не была упрямой. Я была напугана.

— Это не взаимоисключающие понятия, моя дорогая.

Она легонько толкнула его локтем, и он рассмеялся. Этот звук стал одним из её самых любимых в этом доме.

За год их жизнь обрела новую, прочную структуру. Дэмиен всё ещё брался за консультации, но теперь выбирал только те случаи, где мог реально помочь, без одержимости и саморазрушения. Алиса превратила «Фолиант и Феникс» в уютный литературный салон, где по вечерам теперь собирались не только за книгами, но и за живыми музыкой и разговорами.

Магия... она не вернулась в прежнем виде. Никаких всплесков силы, двигающих мебель. Но иногда, в самые тихие моменты, Алиса чувствовала её — не как громкий гул, а как тихую, ровную ноту в основе мира. Как тёплую уверенность в сердце, когда их взгляды встречались. Как силу, что помогала её цветам в саду переживать самые суровые зимы.

— Знаешь, что самое странное? — сказала она, поворачиваясь к нему. — Я почти не помню ту магию. Ту, что была до. Я помню страх. И я помню, как ты взял меня за руку в первый раз. И это... это было важнее.

Он наклонился и поцеловал её в висок. Его губы были тёплыми.

— Потому что это и есть самая настоящая магия, Алиса. Не та, что двигает предметы, а та, что меняет жизни. Мы создали свою.

Они сидели в тишине, слушая, как трещит огонь и как за окном ветер играет с опавшими листьями. Никаких шёпотов. Никаких теней. Только мир.

Через некоторое время Дэмиен поднялся и подошёл к своему старому дубовому столу. Он достал оттуда не книгу, а длинный конверт.

— Пришло сегодня, — сказал он, возвращаясь и садясь рядом. — От клиентки, которой я помог в прошлом месяце. Она пишет благодарность.

Алиса взяла письмо. Оно было обычным, бумажным. Но оно было символом. Символом его новой жизни — жизни, где он использовал свои знания, чтобы нести свет, а не сражаться с тьмой.

— Я горжусь тобой, — тихо сказала она.

Он не ответил. Просто притянул её к себе, и они сидели так, завершив круг — от страха и тьмы к тихому, прочному счастью в ночи, которая когда-то была самой страшной в году, а теперь стала просто... их ночью. Ночью, когда они нашли друг друга.

И за окном, в тёмном осеннем небе, зажглись первые звёзды — яркие и безмятежные, как их общее будущее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Конец