Северный. Ледовитый.

Год спустя

- До тошноты надоели вялые члены и пивные животы! - пробормотала я, сидя в кресле Галы и поглядывая в зеркало, как она стрижёт мне челку, - Я в том возрасте, когда подходящее поколение мужчин превращается в унылых, скучных, ленивых и жирных скуфов. А хочется горячего, активного по всем фронтам мужчину. И мои шансы встретить его всё больше стремятся к нулю .

- Что ты так паришься, Нетта? - голос Галы, бойкий, томно хрипловатый и всегда убеждающий, - Зачем ты ищешь среди ровесников? Присмотрись к тем, кто помоложе. Я вот завела себе любовника на пятнадцать лет младше и в восторге - сама будто помолодела, напившись юной крови.

Я внимательно рассматривала в зеркале Галу, кружащую вокруг меня с ножницами. Она эффектная блондинка сорока лет с обалденной фигурой, отменным косметологическим тюнингом, ухоженная от кончиков пальцев на ногах до кончиков волос. Охотно верю, что на неё клюнул молодой парень.

- Боже, о чём можно разговаривать с тем, кто моложе меня? О видеоиграх? - я закатила глаза.

- Дурочка! - усмехнулась Гала и взяла в руки фен, - С молодым не до болтовни. Вы будете заняты куда более приятными делишками.

Она включила фен и его шум не давал продолжать разговаривать. Я задумалась о её словах. Может, в этом совете и правда есть толика здравого смысла? Я устала жить без отношений, без секса, ровесники перестали мне нравиться. Может, и правда, завести кого-то помоложе «для здоровья»?

Гала закончила сушить волосы и я удовлетворенно осмотрела себя в зеркало. Уже много лет я ношу одну и ту же прическу - чёрные длинные волосы и прямую чёлку, всё оформленное чётким ровным срезом. Немодный образ для эпохи clean girl и air touch, но именно он лучше всего оттеняет мою внешность, ибо никакая я нахрен не clean girl, ни образом, ни характером. Даже без капли макияжа я выгляжу достаточно ярко и броско, потому что у меня тёмные глаза, густые чёрные брови, длинные ресницы и выдающиеся от природы губы, которым косметолог придала ещё более выразительный контур парой умелых инъекций. И с причёской, которую ношу много лет, я выгляжу как Нефертити или Анк - Су - Намун, как египетская жрица тайного культа. И мне этот образ нравится, он чётко мой, природный, вписывающийся в типаж внешности, а не в модные веяния об aesthetic girl. Гала с этим так же согласна, поэтому никогда не навязывает подстричься или покрасить волосы по иному.

Я расплатилась с ней и выслушав ещё пару проповедей о том, что нужно жить на всю катушку и ни в чём себе не отказывать, поплелась домой. Мой путь пролегал мимо Angel City Bewerly, бара крафтового пива. Анна Кайзер, моя коллега по работе, настоятельно рекомендовала зайти в него и попробовать клубничное пиво Happy Milf. Чтож, вечер всё равно свободен и одинок - зарулю. Я из тех, кому вообще не влом посидеть в баре в одиночку. Тем более, он и так почти пуст - лишь маленькая компания из молодёжи, девушки и двух парней, сидят у стойки бара. Я заказала нужное пиво, расплатилась с барменом и, заняв одиночный столик, зашла в приложение для знакомств, чтобы в очередной раз выпасть в осадок от анкет мужчин, которые поставили лайк на мою.

Открываю первую и закрываю рот рукой, сдерживая смех. Мать моя женщина! В четвёртом энергоблоке Чернобыльской атомной электростанции произошла оргия, в результате которой родился ты, смесь бульдога с носорогом? Как тебе хватило смелости поставить мне лайк?

И не надо осуждать меня за критику внешности. Мужчины бесконечно нас критикуют и оценивают - наши тела, сиськи, задницы, лица. Все хотят ухоженную секси самочку с симпатичной мордашкой, даже вот этот жуткий чел с анкеты. Но и внешности им недостаточно - мужчины ищут состоявшуюся, финансово заряженную, не меркантильную, не «тарелочницу», без прицепа в виде детей от прошлых союзов. Почему я не имею права требовать того же самого от потенциальных кандидатов? Имею право.

И требую.

Я слежу за своей внешностью, фигурой, самореализацией и ищу мужчину, который относится к себе так же. Рядом с которым

не стыдно быть.

Смахиваю на следующую анкету. Кто тут? Снова хихикаю. «Лысый из Brazzers»! Чувак, ничего личного, у меня просто не встаёт на лысых. Смахиваю дальше.

О-о-о, а вот это мой «наилюбимейший» типаж! Жирный толстосум с сальными глазками, фотографирующийся за столиком дорогого ресторана. За его спиной вид на яхт - клуб, на столе толстая барсетка, на огромной шерстяной лапе - золотые Ролексы. Он уверен, что он - красавчик, потому что у него есть бабло и на это бабло, как на огонь, обязательно прилетят голодные бабочки. Но не я, хотя мне тоже очень нужно бабло. Не представляю, как заниматься сексом с таким орком, он же члена своего не раскопает под огромным животом!

Вздыхаю и закрываю приложение. Ещё один вечер без приличного улова, в компании вибратора - чтож, мне не привыкать. Отрываю взгляд от телефона и залипаю, встретившись глазами с одним из парнишек, сидящих за барной стойкой. Он внимательно разглядывает меня через стёкла круглых очков в тонкой оправе, но не с похабным интересом, а с каким-то другим.

Будто увидел святыню.

Наверное, именно так в средневековье благородные рыцари смотрели на дам своего сердца.

Красивый, зараза, до одури! Его лицо словно греческий скульптор вытесал из камня, стараясь изобразить Аполлона. Видно, что парень очень молод, но в нём нет характерной юношеской припухлости, наоборот. Чётко и жёстко очерченные надбровные дуги, скулы и углы подбородка. Такие же чётко очерченные крупные жёсткие губы. Глубоко посаженные большие глаза цвета зелёного чая, украшенные очками и пепельно русые волосы в причёске «андеркат», которые он стянул резинкой на затылке в короткий хвост. Несмотря на явно юный возраст, его внешность необычайно мужественная и драматичная, выглядит как актёр или модель. Эх, была бы я помоложе - обязательно подмигнула тебе, малыш. С такими исходными данными лет через десять ты превратишься в редкого породистого кобеля. Ну или в очередного жирного скуфа, как уж повезёт.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Разрываю зрительный контакт и вновь углубляюсь в телефон и стакан с пивом. Анна не обманула - оно действительно вкусное. Пытаюсь отвлечься, но глаза то и дело поднимаются, проверяя, смотрит ли ещё на меня этот очкастый мальчик.

Смотрит.

Через пять, десять, пятнадцать минут - смотрит. Чувствую странное смущение и, прихватив свой бокал, выхожу на улицу, плюхаюсь на деревянную лавочку с небольшим столиком у бара, закуриваю сигарету. Но не тут то было! Юный Аполлон уверенно выходит за мной, присаживается рядом и тоже закуривает. Молчу.

- Меня зовут Пауль. - с забавной робостью произносит мальчишка и я прыскаю со смеха.

- Ты потерял маму и ищешь новую? Иди домой, комендантский час для несовершеннолетних уже прошёл.

Парень краснеет.

- Извини. Пожалуйста, поговори со мной десять минут. Иначе, мне придётся оплатить выпивку друзьям.

- Вы поспорили что - ли?

- Да… - еле выдавливает неумелый жигало.

Я смотрю через стекло бара - его спутники и правда наблюдают за нами. Тёмный паренёк с явным азартом, а полноватая неопрятная девчонка с пережженными волосами, неоднократно обесцвеченными и крашеными во все цвета радуги - с презрением. Наверное, каждая взрослая ухоженная девушка ловила эти обесценивающие взгляды от мелких сучек и вот очередной из них.

- Хороши твои друзья! - задумчиво произношу, затягиваясь сигаретой и не спуская взгляда с них, - Заставили тебя болтать с престарелой милфой.

Теперь уже паренек смеется.

- Какая же ты престарелая? Ты очень классно выглядишь, сколько тебе лет?

-Тридцать два, а тебе?

- Двадцать.

Бросаю взгляд на его пальцы, нервно потирающие фильтр сигареты, а затем и на кисти, предплечья. У меня два фетиша в мужчинах - глаза и руки. И вот последнее у этого парня очень сексапильное. Крупные изящные кисти с длинными пальцами, словно он музыкант или художник. Сетка вен, покрывающая мышечные руки, не тонкие, но очень сухие, с ярко подчёркнутыми мышцами - будто он много трудится физически. Идеальные руки, точёные из камня, как и его лицо.

- Пауль, в чем смысл спора? Что такого в том, чтобы заговорить с незнакомкой?

Мальчик снова краснеет и ёрзает на лавке.

- Просто у меня… Проблемы в коммуникации с девушками, вот друзья и троллят меня.

Я одариваю его иронично - удивлённым взглядом, вскидывая брови.

- У тебя - то? Проблемы? Ты в зеркало себя видел, Ромео? Тебе можно вообще не открывать рот, чтобы нравиться девушкам.

Он смущенно отводит глаза и делает глоток пива, а я смотрю на то, как его красивые губы складываются вокруг горлышка бутылки. Брешет мне, зараза, сто процентов! Какие там проблемы, я уже его хочу, несмотря на то, что он тупит и стесняется. Или несмотря на это, а именно благодаря этому.

- И насколько же херово у тебя всё обстоит с дамами, Пауль?

- Ну-у-у. Даже не знаю как ответить…

Я подпрыгиваю на лавочке и устремляю в него плотоядный взор, желающий вскрыть этого красавчика, как консервную банку.

- Ты встречался с кем-то? У тебя были девушки?

Он смотрит мне в глаза обречённым взглядом и отрицательно машет головой.

- Так стой! В смысле? Тебе двадцать и ты ни с кем не встречался?

Пауль снова машет головой.

- А-а-а…секс?

Пауль снова машет головой и я буквально подлетаю с лавочки.

- Ты девственник?!

- Да тише ты! Ребята услышат! - шепчет Пауль не без очевидного страха в чайных глазах.

- Ой, извини! - я затихаю, - Ну ты хоть целовался?

- Ну, было несколько раз…

Забавный мальчишка! Юный, непорочный и до неприличия красивый! И как так вышло, что он девственник? Хотя, вполне вероятно и врёт мне, чтобы заболтать. Тем не менее, зерно интриги уже пустило корешок во мне.

- Десять минут прошло, пошли внутрь, Пауль.

Он подчиняется и мы вместе входим в бар.

- Пока, малыш, спасибо за беседу. Ты - красавчик! - говорю это громко, чтобы его друзья слышали, отдаю бармену пустой бокал и быстро покидаю заведение.

Слышу хлопок двери и быстрый приближающийся бег за спиной.

- Эй! Стой! Я же так и не узнал твоё имя!

Грушевый штрудель

Пауль догоняет и бодро шагает рядом со мной.

- Нетта. Меня зовут Нетта. Теперь можешь возвращаться.

- Можно, я провожу тебя? На улице ночь так - то.

Смеюсь. Запал что - ли, малыш, захотел рыцарствовать?

- Мамка искать тебя не будет в столь поздний час?

Пауль обиженно смотрит.

- Ладно, провожай, Ромео.

Мы быстро шагаем по пустым ночным улицам Лос - Анджелеса.

- Нетта, расскажи, чем ты занимаешься по жизни? Работа, хобби?

- Ну, я работаю управляющей в ветеринарной клинике, а из хобби у меня - бокс.

- Бокс? - удивлённо восклицает мальчишка, - Ты метр с кепкой, какой тебе бокс?

- Вот поэтому и занимаюсь, Пауль. Чтобы уметь постоять за себя. К тебе аналогичный вопрос - работа, хобби.

- Я киберспортсмен. Это и работа, и хобби.

Закатываю глаза, вспоминая вечерний диалог с Галой.

«Боже, о чём разговаривать с тем, кто моложе меня? О видеоиграх?»

- Так себе профессия конечно у тебя.

Пауль вздыхает.

- Мало кто одобряет это из… - делает небольшую паузу, - взрослых. Родители тоже не считают это работой, хотя, на играх можно неплохой кэш рубить.

- Я их понимаю, Пауль. Я пять лет училась в университете, потом ещё неизвестно сколько вкалывала, грызла землю, прокладывая себе дорожку по карьерной лестнице и к нормальному доходу. А вы, зумеры, хакнули систему, зарабатывая бабки на игре в Доту или снимая дебильные Тик - Токи. То есть, вообще не впрягаясь. У меня это тоже не укладывается в голове.

- Каждое поколение по своему хакает систему. Ваше поколение, Нетта, придумало мобильную связь, смартфоны и повсеместно внедрила. Наше поколение придумало зарабатывать лёгкие деньги.

- Что есть, то есть, Пауль. Ты сообразительный тип. Но всё равно, стабильный и классический путь в карьере - хорошая школа жизни, надеюсь, ты её пройдешь однажды.

- Нетта, ты сама разве никогда не играла в видеоигры?

-Играла конечно, Пауль, когда была школьницей. Need for speed, Tekken, Mortal Combat тебе о чём - нибудь говорят?

- Вообще-то это база, Нетта! - уверенно заявляет мой спутник.

- Мы пришли, красавчик.

Пауль заворожённо смотрит на здание Карлтона - огромный, сверкающий зеркальный небоскрёб из 54 этажей.

- Ты здесь живешь? Серьезно?

- Ну да! - я пожимаю плечами, как само собой, умолчав о том, что квартиру мне сдали Анна и Нил Кайзер почти что даром, лишь бы за ней был присмотр.

- Пригласишь к себе?

«Да ты, мелкий Ромео, смотрю, совсем охренел! Где твоя прежняя робость?»

- Извини, у меня дома нет Несквика! - с нескрываемой иронией смеюсь, а Пауль обижается.

- Можно и без Несквика. Я просто хотел подольше с тобой пообщаться.

- Ладно, Ромео, заходи.

«Боже, нахрена я тащу его к себе? Это всё Гала со своими рекомендациями охмурить молодого.»

Мы заходим в квартиру и он заворожённо её изучает.

- Вот это кухня, Нетта! Мы с пацанами на пятерых снимали квартиру, которая как одна твоя кухня!

- Ты ещё гардеробную не видел, мальчик! - смеюсь и направляюсь к холодильнику, - С Несквиком, конечно, неудобно вышло, но у меня завалялось пару банок пива. Будешь?

Открываю холодильник и замираю, чувствуя за спиной тепло. Тепло и частые, волнующиеся вдохи - выдохи. Медленно оборачиваюсь, сталкиваюсь с чайными глазами, с твердыми губами. Пауль окатывает меня запахом своего дыхания и оно просто восхитительно - аромат выпечки, грушевого штруделя с корицей - моего любимого десерта в Surf Cofee. Так пахнет молодость? Он выразительно заглядывает в мои глаза и робко кладёт свои прекрасные руки на талию.

- Не хочу пиво. Хочу только тебя… - накрывает губами мои губы и трепетно, нежно проникает в рот.

Не знаю, уже не уверена насчет его предыдущего опыта, но целуется Пауль отменно! Чувственно, нежно, вкрадчиво, врываясь в рот и подсознание небольшими шагами, лёгкими штрихами языка. Его губы восхитительно одновременно твёрдые и требовательные, в то же время нежные, податливые, ищущие. Я сто лет не целовалась, а уж так круто - и подавно. Оставляю мысли о пиве и стягиваю резинку с его волос, зарываясь пальцами в мягкие, шелковистые пряди.

- У тебя сильно плохое зрение, Ромео? Что ты будешь видеть, если я сниму твои очки?

- Только тебя… - шепчет парень, одурманивая своим аппетитным запахом и от его признания рвёт крышу, а низ живота сладостно трепещет.

У меня больше года не было секса. Да и последний сложно так назвать, ибо у скуфа с сайта знакомств бесконечно падал член. Девственник, если Пауль и правда им является, тоже не лучшая перспектива, но я хочу попробовать. Мысль о том, что всю оставшуюся жизнь он будет помнить меня, как свою первую, будоражит кровь.

- Пойдём со мной, красавчик.

Завожу Пауля в свою спальню, сажаю на кровать и снимаю его очки, стягиваю оверсайз футболку пшеничного цвета и ахаю, увидев парня топлес - под одеждой он такой же идеальный и выточенный из камня. Каждая мышца на груди, животе, плечах, бицепсах - чётко очерчена и обтянута кожей и дорогами вен. Кажется, в этом мальчике нет ни грамма жира, при этом он совсем не худой - сухой, как вобла к пиву, но сильно мышечный атлет. Точно, как греческая статуя атланта и таких красавчиков я давно не видела.

Укладываю его на кровать и стягиваю джинсы с боксерами, любопытствуя скорее заценить член и он совсем не разочаровывает моих надежд - такой же красивый, пронизанный венами, каменный и уверенно стоящий на 12.00. Не член, а произведение искусства. Но ещё более пикантной видится татуировка по низу живота, цифры «2005» - год его рождения, как я понимаю. Напоминание о том, что собираюсь дефлорировать малолетку без опыта. Жуть как заводит!

Стягиваю перед ним свою одежду, удовлетворённо замечая, как он восторженно изучает взглядом моё тело.

- Нетта, ты превосходна!

- Есть с чем сравнить, Ромео?

- Это не сравнение. Это впечатление. У тебя настоящая грудь?

- Настоящая! - не без гордости покачиваю перед изумлённым юным лицом своей уверенной «тройкой». Знаю, у меня классные сиськи, как и в целом фигура - не зря потею в спортзале.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Забираюсь верхом на парня, хватаю прекрасный член в намерении быстро отправить по прямому назначению.

- Стой, а как же контрацепция? - взволнованно спрашивает дрожащий Пауль.

- Не ссы, у меня гормональная спираль.

Парень расслабляется и даёт оседлать себя. Его член твёрже гранита и я с нескрываемым удовольствием нанизываюсь на него. Во мне слишком долго никого не было, ещё и такого железобетонного, стимуляция нереальная, бешеная! Двигаюсь, наслаждаясь откликом Пауля - он закатывает свои прекрасные глаза, сжимая мои бёдра, прикусывает нижнюю губу - рай для эстета.

- Как тебе, малыш?

- Кажется, я в раю, Нетта!

«Кажется, я тоже, парнишка! Ты такой юный, такой свежий, с таким охренительным телом! Теперь понимаю тех взрослых мужиков, которые стремятся подцепить исключительно малолеток.»

Пауль хватает меня за талию и переворачивает на спину, умещаясь между бедёр. Хочешь попробовать побыть главным, малыш? Давай, я не против.

Он скользит во мне вверх и вниз и я не могу оторвать взгляд от его глаз - в них расплёскивается волшебная, медовая дымка, густая, восторженная и обожающая, будто я - центр Вселенной этого мальчишки. Он не делает ничего особенного - просто двигается сверху в обычной миссионерской позе, но я растекаюсь под ним, словно масло на горячей сковородке. Возможно, секрет в феромонах молодости? Или в его обожающем взгляде?

«Черт, для девственника ты удивительно долго держишься!» - думаю про себя, чувствуя, как всполохи оргазма подбираются ко мне, - «Только не останавливай свой прекрасный каменный член, умоляю.» - Пауль накрывает меня чувственными губами и, чтобы точно успеть, я вминаю пальцы в клитор.

Раз движение, два движение, три движение - вот оно! Кончаю, упиваясь своими ощущениями, обхватывая стальное тело мальчишки и слышу его стон - несдержанный, эмоциональный, сносящий крышу, чувствую, как он изливается в меня и это так подчёркивает, украшает мой собственный оргазм!

А Гала, всё таки, знает толк в развлечениях…

Геймер

Я еле разлепила глаза утром - естественно, одним разом мы не ограничились и кувыркались в постели полночи. Каждый новый секс был всё дольше и интенсивнее, поэтому кончила я не единожды и моё тело, отвыкшее от таких марафонов, решило отблагодарить…опозданием на работу!

- Черт, я проспала! - подскакиваю с кровати и начинаю пихать Пауля, чтобы тоже вставал, - Проснись, мне на работу надо!

- Можно я останусь тут? - он явно не собирается вставать, обнимает подушку и отворачивается.

- С ума сошёл? Выметайся! Привык, небось, каждый день дрыхнуть до обеда, а нормальным людям на работу с утра!

Пауль лениво скатывается с кровати и одевается, пока я в спешке вызываю такси - пешком, даже если буду бежать, не успею. В очередной раз сокрушаюсь тому, что у меня нет машины и, благодаря моей мамочке - любительнице ставок, ещё долго не появится, потому что я в долгах по меньшей мере ещё на год вперёд.

- Пока, Пауль! Спасибо за ночь! - быстро целую на крыльце Карлтона и сажусь на заднее сиденье в такси, но он уверенно лезет в машину вслед за мной, если она не создаст мне новых.

- Нетта, дай свой номер телефона и приходи сегодня вечером в Cyber City. Там будут проходить соревнования, я куратор зоны приставок. Познакомишься с моим миром.

«После такой классной ночи я пойду с тобой хоть в пекло ада, малыш.»

Он хотел поцеловать перед тем, как забегу в здание ветеринарной клиники, но я решительно отмахнулась - не хватало ещё, чтобы коллеги увидели меня в объятиях столь юного кавалера.

И не зря, потому что как только я села за стойку регистрации, в холл вошла Анна Кайзер - одна из ведущих и востребованных ветеринаров нашей клиники.

- Доброе утро, Нетта! Хорошо выглядишь сегодня, свежо!

«Это потому, что меня всю ночь жарил двадцатилетний Апполон» - думаю про себя, а вслух только благодарю и, сделав себе кофе, крепко задумываюсь о будущем. Пауль, конечно, классный, и мне хочется продолжать с ним контактировать. Но какой смысл, какое будущее у этих отношений? Мне пора замуж, а юному Ромео ещё гулять и гулять нужно. Мне пора рожать детей, а Пауль сам ещё ребенок. И даже если по какому - то магическому стечению обстоятельств между нами сложатся серьезные отношения, что будет с ними лет через десять? Ему будет тридцать - самый сок, а мне сорок два - уже подвявшая роза. Однозначно, заинтересуется ровесницами и наш союз развалится. Гале в этом плане намного проще развлекаться с молодыми любовниками - она уже и замужем побывала, и детей родила. План выполнен, можно жить в своё удовольствие. Мой план не выполнен, поэтому не стоит привязаться к Паулю. И его не стоит к себе привязывать. Немного погуляем вместе и хватит.

Искренне считаю свои умозаключения адекватными, но их рассеивает курьер с большим букетом крупных ромашек.

- Доставка для мисс Нетты.

- Это я… - растерянно бормочу ему и принимаю цветы.

«Я влюбился в тебя.» - гласит надпись на открытке, с которой я стекаю на своё компьютерное кресло.

«Вот так, плыли - плыли и усрались!»

Msg Netta: «Спасибо за цветы. Не стоило тратить на них все свои карманные деньги.»

Msg Paul: «Обижаешь, я же сказал тебе, что зарабатываю сам.»

Здравый смысл всё понимает, а сердце заходится, глядя на цветы, поэтому, доработав смену забегаю домой, привожу себя в порядок и выдвигаюсь в Cyber City. Это игровой компьютерный клуб - никогда не посещала подобных заведений и, если честно, первое впечатление - «и нехрен было начинать». Он полон подростков и молодых людей около двадцати, которые смотрят на меня с нескрываемым недоумением, мол, что эта старушенция здесь забыла. Полон людей в анимешных нарядах и косплееров - тех, кто наряжается в костюмы любимых персонажей видеоигр. Мне ни один из этих персонажей незнаком, поэтому чувствую себя не в своей тарелке. Кое - как нахожу Пауля в этой мешанине ряженой молодёжи и он целует меня без стеснения перед своими друзьями - теми самыми из вчерашнего дня.

- Устроим состязание в Need for speed, Нетта? - он вкладывает в мою руку джойстик от Сони Плейстейшн, а на огромном экране монитора загорается заставка Most Wanted под легендарный трек Xzibit - I’m rock.

- Ромео, я выросла на этой игре и прошла её от гонки до гонки три раза подряд! Тебе меня не одолеть!

Пауль склоняется к моему лицу и вкрадчиво шепчет:

- Если выиграешь, я отлижу тебе прямо в этом клубе.

Черт, где вчерашний застенчивый парень, который блеял о том, что он - девственник? Смотри, какие смелые предложения делает! Но азарт разгорается и я принимаю его вызов. В Most Wanted помню каждую трассу, как сейчас, так что Ромео - с отлизом тебе сегодня не фортанёт!

Пауль и правда хорошо играет - всю гонку наши машины шли практически нос к носу, в финише я его всё таки смогла обогнать, но что-то мне подсказывает, что он поддался. Сразу после окончания состязания парень бросил свой джойстик на диван и поволок меня через толпу посетителей клуба в сторону туалетов.

- Эй, Ромео, остынь, это можно сделать в более располагающей обстановке!

- Нет, уговор есть уговор! - он впихивает меня в одну из кабинок, запирает дверь и, задирая мою юбку кокетливо спрашивает:

- Покажешь мне, где находится тот самый легендарный клитор, который все ищут и не могут найти?

Прыскаю со смеху, но малыш уже сдвигает в сторону мои трусики и погружается языком куда надо. Смотрю на него сверху вниз - это прекрасное, юное лицо между моих ног с сосредоточенно сдвинутыми бровями смотрится ещё краше! Изумительное зрелище и оно заводит меня даже сильнее, чем неловкие движения его языка.

Боже, до чего я докатилась? Я, взрослая женщина, управляющая клиникой, нахожусь в обоссаной кабинке игрового клуба и мне здесь отлизывает парень на двенадцать лет младше! Звучит ужасно, а ощущается… просто охренительно!

- Пауль, хорош лизать, доставай свой инструмент!

Он проникает в меня сзади своим чудесным, каменным жезлом и я растекаюсь по стенке кабинки, забываю о всех противоречиях этого спонтанного союза, улетаю в параллельную реальность, где есть только юный Ромео, ритмично двигающийся во мне и доводящий до исступления.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Прикусываю свою руку, чтобы сдержать стон и дрожу, сладко кончая и чувствуя, как он делает это вслед за мной, наваливаясь на моё маленькое тело своим, твёрдым, как скала. Долго тяжело дышим, не разрывая контакта, пока я окончательно прихожу в себя.

- Выйди, Пауль, мне нужно пописать и вытереть твою сперму.

- Я покурю пока. - чмокает меня в губы и быстро покидает кабинку.

Спешно провожу себя в порядок и тоже следую на улицу с целью перекурить. Вижу спину моего Ромео в компании нескольких парней через стекло двери, уверенно толкаю её и…замираю.

- Пауль, ты теперь милфхантер? Ну и как тебе отношения со зрелой самочкой?

- Охуенно! - отвечает Пауль, - Она такая раскованая и уверенная, не сравнить со сверстницами. Трахается улётно!

Я замираю.

Бей, беги или замри - вот самые распространеные реакции человека во время стресса. И я сначала замираю, потом хочу бежать, но не позволяю себе этой слабости. Я же взрослая девочка и должна бить! Бить этого засранца! Никакой он не девственник, судя по разговору с друзьями, а лишь прикидывался им, чтобы меня в койку затащить!

«Бей, Нетта!»

Подхожу к Паулю и одариваю его собеседников непринуждённым взглядом.

- Раскованная и уверенная, малыш? Трахаюсь улётно? Жаль, не могу сказать того же самого о тебе… - шлю ему, охреневшему, воздушный поцелуй и быстро удаляюсь в сторону дома под поросячий визг и хохот парней.

«Геймер долбанный! Решил сыграть со мной в игру? Хренас два, Ромео, не на ту напал! Взрослая тётя переиграет тебя!»

Мне ослепительно, удивительно и непреодолимо горько. Мы знаем друг друга всего сутки и за эти сутки слишком много событий произошло - невообразимо приятных и мучительно задевающих за живое. Конечно, глупо было ожидать от двадцатилетки порядочности и честности, глупо было считать его благоразумным. И от этого ещё больнее - понимать, что

добровольно подписалась на последствия.

Думаю об этом всю ночь, глядя на аватарку его профиля в мессенджере, который я заблокировала. Думаю об этом всё следующее утро, сидя за компьютером, пытаясь сконцентрироваться на работе - нужно отфильтровать остатки препаратов на складе клиники и сделать заявку для службы доставки. Упорно не могу сосредоточиться и вздрагиваю, когда в холле клиники появляется не кто иной, а Нил Кайзер - музыкант, певец, рок - звезда, которого в LA каждая собака знает и по совместительству - муж моей коллеги Анны. Он входит, держа в руках огромный букет иссиня алых, почти чёрных роз и картонный букет с эмблемой ресторана, наряженный в защитный мотокостюм, высокий, ослепительно красивый, черноглазый, с длинными волосами цвета вороньего крыла и все женщины, занявшие очередь к стойке регистрации, моментально забывают свои имена и цель визита к нам, обратившись взором к нему. Его правая бровь рассечена поперёк тонким шрамом, который свидетельствует о ночи, в которую его жена собственноручно зашила ему рану и этот шрам удивительно живописно украшает мужественное лицо, добавляет харизмы, вкупе с задорно покачивающейся в ухе серебристой серьгой в виде миниатюрного меча.

Ему навстречу выходит супруга, с улыбкой принимает дары.

- Приятного обеденного перерыва, Птичка! - шепчет Кайзер и откровенно целует свою жену, пошло, с языком, у меня перехватывает дыхание от этого зрелища, как и у всех женщин, находящихся в этой комнате.

- Какой мужчина! - тихо произносит молодая девушка с крысой на руках и я полностью с ней согласна - Анна отхватила уникальный экземпляр, один на миллион. Влюбленная пара расходится, за дверью клиники слышны раскатистые рыки мотора мотоцикла, а Анна шагает к себе, улыбаясь и еле удерживая увесистый букет и пакет с обедом.

- Давай помогу! - увязываюсь за ней и забираю пакет, - Как тебе повезло с мужем! У него случайно нет свободного друга, желательно такого же красивого и благородного?

- Вообще-то есть! Сейчас покажу! - Анна увлекает меня в недры своего кабинета, кладёт на стол роскошный букет и быстро роется в телефоне, - Смотри, как тебе? Это гитарист группы Нила.

- О Бог ты мой, это что за Ведьмак? Глаза невообразимые, как океан! - я принимаю ее телефон и разглядываю профиль в инстаграм под ником John_Laine, - Он финн? Это финская фамилия!

С экрана на меня смотрит редкой, изумительно харизматичной внешности блондин с прямыми волосами до лопаток и светлой, коротко оформленной бородой, с мужественным и строгим лицом. Где-то, кусочками, видно что у него есть татуировки на руках. Фотографий в профиле немного и они довольно простые, невычурные - пара селфи, пара фотографий из путешествий, пара фотографий с глянцевой вишнёвой электрогитарой и пара фотографий с его точной копией, только без бороды, татуировок и длинных волос . Но, признаюсь, апгрейд - версия выглядит куда более сексапильно. Мне нравится его внешность, нравится что его профиль в Инстаграм весьма небрежный, лаконичный и простой - мужчины, старательно и эстетично ведущие соцсети для меня автоматически красный флаг.

- И как же мне с ним познакомиться?

- Очень просто! У Нила день рождения на следующей неделе. Приходи к нам домой на вечеринку.

- О, спасибо, Анна! Непременно!

Смотрю на фото голубоглазого могучего викинга и придурок Пауль со свистом вылетает из моей дурной головы.

Северный. Ледовитый.

Что подарить человеку, у которого есть больше, чем всё? Очевидный факт - ничего полезного и функционального. Поэтому я заказала у местной мастерицы мягкую куклу - точную копию Нила Кайзера, которая удалась ей на славу, да к тому же была презентабельно упакована. Стоила эта игрушка нихрена не дёшево и значительно подорвала мой итак дырявый бюджет, но сегодняшним вечером никак нельзя упасть в грязь лицом.

И с этой же мыслью я тщательно подбирала наряд на торжество, перемерив все свои платья. В итоге остановилась на элегантном чёрном футляре со шнуровкой на груди - сдержанной и не открывающей слишком многое, но тонко намекающей на то, что внутри - классные сиськи. Подчеркнув его простыми лодочками на шпильке, я осталась довольна собой. Макияж - без вызова, подчеркнуть достоинства, но не более того.

Такси доставило меня на окраину, в новый район Лос - Анджелеса, где я никогда не была и охренела от того, какие богатые дома здесь стоят. И самым огромным, величественным и заметным был дом Кайзеров.

Анна встретила меня и провела в огромное пространство первого этажа, где уже вовсю гудела вечеринка. Мой подарок именинник и его жена вместе с гостями сочли очень забавным и посадили эту куклу на блестящее чёрное фортепиано, стоящее в гостиной.

- Джон отошел, я сведу тебя с ним как только вернётся. Осмотрись пока! - с улыбкой предложила мне Анна и я уже видела в этом пространстве то, что мне хотелось осмотреть. Внимательно и вдумчиво, со всех ракурсов.

Картина. Невероятной красоты и размеров картина, висящая между первым и вторым этажом у лестницы. Яркая, кричащая и многогранная, крепко захватывающая и не отпускающая твой взгляд. Ангелы и демоны, бьющиеся в эпичной схватке не на жизнь - на смерть и крайний градус напряжения между ними художнику удалось передать просто ошеломительно!

- Анна, можно посмотреть на неё поближе?

- О, пошли вместе, я расскажу тебе историю этой картины, она удивительная! Ты знаешь, картина волшебная! Постоянно посылает какие-то знаки, отвечает на вопросы. Но ещё более удивительно её происхождение. Нил купил её на аукционе как ноунэйм и очень долго она висела здесь в первозданном виде. Недавно мы захотели пригласить реставратора, потому что старый лак сильно потемнел, некоторые детали уже сложно угадывались под ним. И что ты думаешь? Реставратор вскрыл старый лак и мы увидели имя художника впервые!

Анна показывает пальцем в угол картины на миниатюрную подпись, сделанную размашистым, угловатым почерком: «Patrick Kaiser”, - Покойный отец Нила был художником, но разбазарил своё творчество. И вот, совершенно удивительным образом одна из его картин вернулась к сыну.

- Ошалеть! - шепчу ей, а взгляд всё скользит и скользит по многочисленным и абсолютно непохожим друг на друга персонажам.

- Мы поддерживаем связь с женщиной, которую очень любил отец Нила. Пригласили её приехать в гости, показали эту подпись и… О Боже, Нетта, ты не видела, что с ней творилось прямо здесь! Как она плакала, как целовала эту картину, словно икону! Мы сами плакали, глядя на неё.

Я всё скольжу взглядом по образам и не могу оторвать взгляда. Чувствую, будто смотрю в собственное пророчество.

- Анна, ты говорила картина как то умеет общаться, знаки подавать?

- Да. Просто смотри на неё с вопросом или без вопроса. Твой взгляд обязательно остановится на чём - то, это и будет подсказкой или прогнозом. Я отойду тогда, чтобы не мешать тебе сконцентрироваться.

Я уже не слышу её последних слов - я поглощена, я внутри сюжета, я - его персонаж. Добрый ли, злой ли - не знаю, не понимаю и от этого становится страшно. Мой блуждающий взгляд наконец-то цепляется за одного участника битвы и оттого, какой этот участник, становится ещё жутче.

Демон. Но не простой. У него одна пара ног и два туловища, как у сиамских близнецов. И эти два туловища не участвуют в общей битве против ангелов. Они направлены друг против друга, они сражаются между собой, устремив мечи под дых друг другу. Чувствую, как чернеет в глазах и к горлу подкатывает тошнота, чувствую, как маленькая слезинка скатывается по щеке, чувствую, что вот - вот потеряю сознание и отшатываюсь, делая шаг назад.

А затем падаю. В океан. Чувствую, как могучие волны подхватывают моё тело и мягко, едва качают.

Открываю глаза и натурально тону. Теперь океан смотрит мне в душу невообразимо прозрачным, неоново - голубым взглядом и я растворяюсь в нём, как крупинка сахара в воде.

Северный. Ледовитый. Таинственный.

Загадочный и невероятно опасный океан в глазах мужчины, склонившего лицо над моим. Держащего меня в уверенных объятиях.

- Тебе плохо? - спрашивает мужчина и его голос звучит, как раскаты грома во время шторма.

Шторм. Прямо здесь, прямо сейчас. Сметает ураганом всё, что было до и всё, что будет после.

Я несколько раз моргаю, ловлю фокус и узнаю того, кто держит меня в руках. Это тот мужчина, Джон, с которым и собиралась познакомить меня Анна! Вживую он… в стократ привлекательнее, чем на фото и я не стесняясь, заворожённо разглядываю его лицо. Удивительной, харизматичной северной красоты древний воин, обладающий тайной боевой магией - точно, Ведьмак! Густые светлые брови, короткие оформленные борода и усы. Невероятные выразительные губы, твёрдо сжатые… такими губами только военные приказы отдавать, да солдат вдохновлять на последнюю битву. Длинные пшеничные волосы стянуты в низкий тугой аккуратный хвост. И глаза… Про глаза вы уже слышали. Океан - моё любимое явление природы, но так удивительно встретить это явление в человеческих глазах.

- Эй, ты плачешь! Что с тобой? - викинг смахивает мою слезу и я вздрагиваю от этого прикосновения.

Его большой палец такой крупный, что целиком накрывает мою щеку. Накрывает, как тёплая ласковая океанская волна. Кое как, с трудом беру себя в руки и встаю на ноги, шатаясь, но Ведьмак не выпускает меня из рук.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Спасибо! Если бы не ты, я точно скатилась с этой лестницы и разбила голову.

- Выйдем на воздух? - предлагает спаситель.

«Конечно, мать твою, не то что на воздух - я и замуж за тебя выйти готова прямо сейчас!»

- Идти можешь? - мужчина бросает взгляд на мои туфли на каблуках, - Может, понесу?

- О Боже… Не стоит! - я уже представляю, как на нас будут пялиться гости.

И тогда этот воин очаровывает меня снова, приседая передо мной на корточки и уверенно стягивая мои туфли с ног. Я, открыв рот, смотрю как он уверенно хватает за лодыжку - кажется, в месте прикосновения у меня полыхает кожа. Его ладони просто огромные на фоне моей ступни - наверное, их две уместится в одну его кисть. Подхватив туфли, он распрямляется и предлагает взять себя под руку. Я повинуюсь, кладу ладонь на огромное предплечье, обтянутое серым лонгсливом и следую за ним на улицу, в отдалённое патио.

«Чёрт, при первых встречах с мужчинами я сразу даю понять, кто тут контролирует ситуацию и выбирает сценарий. Но здесь сценарий уверенно вырвали из моих рук и переписывают по своему.»

Ведьмак усаживает меня в кресло из ротанга и садится напротив, достаёт из заднего кармана серых джинс пачку вишнёвого «Капитан Блэк» и закуривает, не спуская с меня глаз. Я повторяю его движения, закуриваю тоже и мы молча разглядываем друг друга в полумраке веранды, под приглушённую музыку из дома. Льдины в глазах напротив сверлят, обжигают, обездвиживают, словно меня Саб - Зиро заморозил, но старательно не отвожу взгляда - чтобы он не подумал, что я смущаюсь, как школьница.

«А я ведь смущаюсь.»

- Меня зовут Джон, - наконец-то разрывает густое, тягучее молчание, - А ты кто такая? Ни разу не видел тебя на вечеринках в этом доме.

- Нетта, коллега Анны.

- Нетта значит Анетта? - подмечает Ведьмак, склоняя голову вбок.

- Именно.

- У тебя есть парень?

«Ох ты, нихрена себе, сразу к главному перешёл!»

Сглатываю нервный ком в горле и хищно улыбаюсь, решая включить интриганку.

- Это личная информация, с какой целью интересуешься?

- С прямой. - отрезает Джон и пригвождает меня к креслу ледяными пиками, летящими из глаз.

Медленно выдыхаю дым, растягивая паузу в разговоре.

- Кажется, ты не любитель поддерживать флирт…

Ведьмак испускает ироничный смешок.

- Такие как я не флиртуют, Нетта и не ходят вокруг да около.

- А что тогда делают такие как ты? - робко спрашиваю и мой охрипший голос звучит будто со стороны, не из меня.

Джон наклоняется вперёд и вызительно, глядя прямиком в нутро, шепчет:

- Берут.

Мои щёки вспыхивают, а между ног ощутимо увлажняется и, наконец, не выдерживаю зрительного контакта, который старательно сохраняла всё это время. Смотрю в пол и туплю, как малолетка. В доме меняется музыка, с ритмичной на медленную, чувственную и я узнаю трек JRY, Rooty - Pray.

Я играл со своими демонами,

Тем самым создавая тебе проблемы.

Эти дни только начинаются…

Узнаю потому, что это саундтрек к фильму «На пятьдесят оттенков темнее» и он накачан сексом, как воздух сейчас между мной и Ведьмаком. Последний будто читает мои мысли…

- Потанцуем?

Я надеваю туфли, встаю и решительно направляюсь к дому, думая, что он зовёт танцевать туда. Но Джон ловит меня и одним резким движением притягивает к себе, приматывает руками к своему торсу, словно стальными цепями.

- Здесь. - коротко и мягко произносит, а я уже жалею, что надела туфли, потому что шатаюсь, как пьяная.

Пьяная.

От его запаха, который заполз в ноздри густыми туманными клубами. Он пахнет так же, как океан. Пахнет свежестью, бризом, пляжем после дождя, пахнет озоном и морской солью, пахнет прохладной прогулкой вдоль берега зимой, в пасмурную погоду. Пахнет суровым северным мужчиной, который мало говорит и много делает.

И к чему эти сраные туфли, если даже на каблуках я достаю ему лишь до груди. На неё и пялюсь старательно, на неё или в пол.

- Боишься посмотреть на меня? - долбанный колдун опять читает меня, как открытую книгу.

Собрав остатки воли в кулак, поднимаю голову и заглядываю в океанские глаза.

«Наверное, у Посейдона точно такие же.»

- Что тебя бояться? Ты не выглядишь как сексуальный маньяк.

- Запомни эти слова. - шепчет Джон с ядовитой ухмылкой, обжигая откровенным взором, от которого в голове тут же проносится самый похабный видеоряд с ним в главной роли.

Понимаю, что он снова читает меня и в очередной раз туплю, и смотрю в пол.

Надо бежать с этого патио, пока он не трахнул меня на ближайшем шезлонге или пока я сама его не трахнула.

- Песня закончилась, пойдём в дом. Как - то неприлично тут чиллить, мы же в гости пришли.

Джон ведёт меня обратно, по хозяйски положив огромную ладонь на талию.

- Ты так и не ответила на вопрос, Нетта.

- А, я уже и забыла. Вакансия свободна.

Пытаюсь улизнуть от него в сторону Анны, но викинг не намерен отпускать - подхватывает из пирамиды бокалов шампанского в форме «купет» один из них, вручает мне и ведёт познакомить прямиком к своему брату близнецу - Уиллу и его супруге - Анастейше. Удивительная пара, разномастная, блондин и брюнетка, как и… мы. Внимательно разглядываю брата Джона - у них одинаковые глаза, но во взгляде Уилла совсем другой океан. Тоже красивый, но чужой. В нём не хочется утонуть, по крайней мере мне, а вот супруга явно очарована им.

Начинается очередной медленный танец и Ведьмак уже по хозяйски, не спрашивая, заключает в тиски и танцует со мной. Из другого конца комнаты подмигивает сваха Анна, явно довольная результатом своей работы. Смотрю на неё и думаю лишь о том, что мне опасно оставаться здесь.

Иначе я уеду с ним.

И мне бы этого не хотелось. Точнее, наоборот, очень хотелось, но нельзя. Нельзя быстро сдаваться и создавать образ заинтересованной, легкододоступной девахи. Не лишним будет немного «помариновать» Джона, ибо я рассчитываю на что-то серьезное с ним.

Поэтому, уличив момент, когда он присоединился к компании мужчин, направляющихся в уборную, решаюсь уходить «по английски» - быстро вызываю такси и, послав Анне воздушный поцелуй, покидаю этот дом.

Еду на заднем сидении, замерев от воспоминаний о могучих объятиях, о свежем дождевом запахе, об айсбергах в удивительных глазах, о твёрдо сжатых полных губах, пока на мой телефон не приходит сообщение с незнакомого номера.

«Куда сбежала, Дюймовочка?»

Прикусываю губу, улыбаясь. Повёлся, воин, вступил таки в бой.

«Извини, завтра рано вставать на работу. Спасибо за вечер и спасение на лестнице.»

Приезжаю к Карлтону и бегу домой с одной, самой важной целью на данный момент - поскорее лечь на кровать, засунуть в себя вибратор и посадить его заряд к чёртовой бабушке за одну ночь.

Surprise, surprise!

Утро выдалось промозглым и сырым - нетипичная погода для LA, даже если это январь, но тем не менее - моя любимая, особенно сегодня, когда мне и море по колено! Ранний подъем даётся чрезвычайно легко, порхаю по квартире под музыку, собираясь на работу, тщательно наношу макияж, подбираю образ - светлая шёлковая блуза кремового оттенка и голубые джинсы клёш на высокой посадке, казаки на небольшом каблуке. Накидываю косуху, бодро шагаю на работу под зонтом, вдыхаю запах дождя, до чёртиков похожий на запах северного воина, который уже пожелал мне доброго утра в переписке. Кажется, дорога до клиники ещё никогда не была такой приятной и освежающей, заряжающей силами к новому дню. В наушниках Lana Del Rey, моя любимая певица, которая обожает изысканно воспевать любовь к плохим, опасным парням и сегодня в её песни я влюбляюсь ещё сильнее.

Как и в Джона.

Захожу в клинику, сияя, бодро обтряхивая свой зонт и сразу встречаю в холле Аманду.

- Нетта, доброе утро! Ты сегодня прямо фея Динь - Динь! У нас опять уволился сисадмин, какие-то семейные обстоятельства, но я уже нашла нового. Вот он, познакомься пока, а я пошла в стационар.

Отшатываюсь, не веря своим глазам и матерясь про себя всеми известными словами. Не может быть! Не может, мать его, быть!

Из под стойки регистрации выглядывает… Пауль и приветливо машет мне рукой. Улыбается так, будто бы он не самый конченый чмошник на свете. Весь мой заряд хорошего настроения испаряется до нуля.

- Какая «приятная» встреча. Что ты здесь забыл?

- Решил попробовать «нормальную работу как у нормальных людей», пройти школу жизни, которую ты так настоятельно мне рекомендовала.

«И почему у этого мелкого Ромео, компьютерного задрота, всегда такая грамотная речь?»

- Отлично, только зачем ты решил попробовать именно там, где работаю я? - захожу за стойку, запускаю кофе машину и плюхаюсь в своё кресло.

- Ну это первое место, где меня приняли. - с самым невинным взглядом отвечает мальчишка, чем неимоверно выводит из себя.

- Как приняли, так и попрощаются! Обязательно приложу к этому руку, если будешь надоедать мне! - хватаю стакан с кофе и отворачиваюсь к компьютеру, давая понять, что ему пора валить.

- Нетта, я скучал… - тихо произносит Пауль мне в спину.

- А я нет! Потому что ты - скотина. Испарись, у меня много работы.

Он со вздохом уходит, а я с трудом пытаюсь унять бешенство и сумасшедшее сердцебиение в груди. К счастью, меня отвлекает Анна, которая тоже прибыла на работу.

- Нетта, ну как тебе Джон?

Откидываюсь на кресле с довольной миной и шепчу ей: «просто ахуенный», складывая пальцы в форме пистолета и символично «выстреливая» себе в сердце, а затем растекаясь в позу, имитирующую труп. Анна заливисто смеётся от моего мини спектакля.

- Ты тоже ему понравилась!

- Ты узнавала? - я с хитрой улыбочкой снова показываю жест двумя пальцами «смотри мне в глаза».

- Да, Нетта! Узнавала! Сильно понравилась!

Пищу, как собачонка, извиваясь в кресле, она снова смеется, машет рукой и уходит в свой кабинет.

«Так, ладно, настроение уже намного получше!»

Надеваю очки для компьютера с антистресс линзами и концентрируюсь на работе - нужно составить рабочий график на ближайшие две недели. Коллеги выдали мне просьбы насчет желаемых выходных и теперь это всё нужно соединить в единое целое так, чтобы не осталось пробелов и пустых рабочих позиций. Погружаюсь в задачу под монотонный спокойный шум на заднем фоне - рядом работают медрегистраторы, оформляют первых посетителей клиники на приёмы к докторам. Люблю свою работу и эту атмосферу. Изначально, я сама училась на ветеринара, потому что люблю животных, но работать не смогла - слишком чувствительна, слишком эмпатична. Доктор должен обладать определённым хладнокровием, потому что иногда нам намеренно

приходится сделать больно

пациенту

,

а ещё хуже - иногда они «уходят» вопреки всем нашим стараниям. Я выгорела от этих обстоятельств уже в первый год работы, но саму сферу покидать не захотела и ушла в управление. Тут мне комфортно, тут точно моё место, тут пригодилось образование врача, но не надо никого тыкать скальпелями и иглами, не надо переживать жуткие истории сложных пациентов, их боль, их смерти, слёзы их хозяев.

- В этих очках ты выглядишь как училка,

Дюймовочка

.

Медленно поднимаю глаза и сталкиваюсь взглядом с монументальных размеров букетом нежных, белых пионов. Изумительных, воздушных, кружевных. Не букет, а настоящее облако! И таких гигантских букетов мне ещё никто никогда не дарил.

Цветы отодвигаются в сторону и за ними, наконец, виден даритель - как и вчера, неприлично красивый. В тончайшем сером шерстяном пальто, на котором сияют, как роса, редкие капельки дождя. Сегодня не все волосы забраны в хвост, а только верхняя, «шляпная» зона. Нижние струятся по плечам, в порядочном беспорядке, слегка небрежно, но всё равно элегантно. Чёрт, с такой причёской он ещё горячее!

- Вот это сюприз! - выхожу из-за стойки, чтобы поприветствовать его как полагается и принять цветы.

Было бы уместно поцеловать хотя бы в щёку в знак благодарности, но для этого мне придётся прыгать, что будет выглядеть комично. Будто мелкий той - терьер скачет перед хозяином, которого весь день ждал с работы. Скачет и ссытся от радости. Поэтому, обойдёмся пока без поцелуев.

- Спасибо большое, Джон! Букет просто прекрасен, но боюсь, у меня не хватит физических сил дотащить его до дома.

Краем глаза замечаю, как за нами заинтригованно следят медрегистраторши и чувствую себя, как Анна Кайзер в тот день, когда Нил привёз ей букет роз - звездой в этом холле, центром внимания. Шоу «Минута славы» прямо сейчас со мной в главной роли.

- Не проблема, Дюймовочка, я могу подвезти домой после работы и тебя, и цветы. Какие планы на вечер?

Замираю, думая, что ему ответить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

«Дрочить всю ночь на твои фотки в Инстаграм» - честно, но не стоит. Вспоминаю, что Джона необходимо «помариновать».

- Ну, вообще, у меня тренировка на вечер уже запланирована.

- Отлично, значит потренируемся вместе. Я заеду за тобой вечером!

«Опять ломаешь сценарий, Ведьмак!»

И, снова читая мои мысли, он доламывает его - наклоняется и легонько целует меня в щёку сам.

«Как будто я уже его.»

Прикосновение полных губ, а вслед за ними усов и бороды - мягкое, ласкающее, как океанский ночной бриз. У меня никогда не было бородатых мужчин и я искренне думала, что бороды колятся и неприятны. Оказалось - нет.

Или только с Джоном - нет.

Его борода мягкая, тёплая и душистая, будто моей щеки коснулась шерсть благородного животного. Дыхание замирает, глаза широко распахиваются от этого перфоманса.

- Нетта, я принёс тебе… пирожное… - слышу за спиной откуда ни возьмись голос Пауля и мои глаза не просто выпучиваются - они сейчас вылетят из орбит и докатятся до самой Аризоны!

«Мелкий пиздюк, нашёл же момент!»

Джон медленно распрямляется и смотрит на Пауля электрическим взглядом Посейдона, собирающегося призывать бурю. Пауль ошеломлённо смотрит на Джона и их взгляды выглядят так, будто… они друг друга знают! Мелкий засранец застыл в дверном проёме, разделяющем холл и зону ожидания к докторам. Видимо, намеревался выскочить оттуда сюрпризом со своим блядским пирожным. Слава Богу, он быстро вкурил, кто здесь третий лишний и скрылся обратно за стену.

- Ты его знаешь? - вскидывая пушистые брови спрашивает Джон, не спуская взгляда с того места, где стоял Пауль.

- Нет, сегодня устроился на работу. - без капли смущения за свою ложь отвечаю.

- Ладно, до вечера! - он поглаживает меня по спине своей могучей пятернёй и покидает клинику, а я наблюдаю через панорамное окно, как красавец садится в роскошный вишнёвый Мустанг VI и уезжает, попутно закуривая.

А затем поворачиваюсь к стойке медрегистрации и встречаюсь с несколькими заинтригованными девичьими взглядами.

- Нетта, где ты такого жениха отхватила? Нам тоже нужно!

- У Анны Кайзер спросите, может ещё остались свободные. - улыбаюсь и принимаюсь искать ёмкость, в которую поставить букет. Ваза не подойдёт, тут по меньшей мере ведро нужно! Приватизирую у уборщицы одно и ласково ставлю цветы рядом со своим рабочим местом, не переставая восхищаться красоте и количеству.

«Завидный жених, крупная рыба, которую нельзя упустить. Нужно подсекать медленно, осторожно, по сантиметру. Одно резкое или неправильное движение и улов сорвётся с крючка.»

- И давно он за тобой ухаживает? - внезапно вылезший надоедливый Пауль снова маячит передо мной.

-Нет. Не лезь в это дело, понял?

Он уходит без ответа, в очередной раз раздражая меня, а последней каплей становится звонок моей мамы.

- Как сходила на вечеринку, доча, познакомилась с кем - нибудь?

- Мама-а-а, опять ты со своим этим самым! - закатываю глаза, откидываясь на кресле.

- Доча, часики тикают, все приличные девушки уже замужем в твоём возрасте. Займись, наконец, этим вопросом!

- Тикают твою мозги, мама!

- Нетта, не обижайся на меня, я же всего лишь хочу тебе добра, забочусь о тебе.

- Лучше бы ты заботилась обо мне, перестав занимать деньги для того, чтобы просирать их на ставках и азартных играх, мама! Хочешь выдать меня замуж, но кому нужна невеста с приданым в виде сумасшедшей маман и нехилого долга? Не думала?

Бросаю трубку, чтобы не нагрубить ей ещё хлеще. Зависимая, дементная старуха! Не видит никакой проблемы в себе, не хочет лечиться, а принудительно таких не берут, потому что она не опасна для общества.

Только для одной меня.

Достало спасать её от долговой тюрьмы и бросить не могу! Ишачу, как вол, чтобы половина моих доходов вечно утекала на погашение внезапно обнаруженных микрозаймов, которые она набирает для очередной аферы, которая «не прогорит». Устала! Боже, как я от неё устала!

От гнева во рту становится сухо - залпом выпиваю два стакана воды из кулера в холле. Выхожу на улицу закурить этот стресс и, кто же оказывается рядом так вовремя? Конечно, Пауль, чёрт бы его побрал!

- Нетта, я должен извиниться перед тобой!

- Затолкай извинения в свою лживую, бесстыдную задницу, Ромео. Мне они противны, как и ты сам.

- Но я просто…

Не даю ему закончить, швыряю недокуренную сигарету в урну и быстро удаляюсь, обкладываюсь работой со всех сторон и исчезаю в ней до самого вечера, погружаясь в графики, отчёты, закупки, обороты, платежи. Пионы тонко благоухают рядом со мной, успокаивая, смягчая взвинченный мозг. Под конец дня решаюсь навести порядок в электронной картотеке и внимательно пялюсь в экран, отключив себя от внешнего мира.

- Дюймовочка, ты не заработалась?

Подскакиваю на стуле, понимая, что реально пропустила окончание рабочего дня. У стойки Джон, теперь уже в спортивном костюме - и правда, собрался тренироваться!

- Ох, блин, прости! Я замоталась! - выключаю компьютер, накидываю косуху и заворачиваю «дно» букета в мусорный мешок, чтобы из него не текла вода. Джон элегантно берёт меня под руку, выводит из клиники и сажает в тот самый понторезный Мустанг, а пока он кладёт на заднее сиденье цветы, я замечаю Пауля, наблюдающего за нами из клиники.

«Fuck you, bitch, соси кирпич!»

Нокаут

Ослепительно улыбаюсь Паулю самой преисполненной счастьем улыбкой и уезжаю с Джоном. В его машине кристально чисто, пахнет приятно и свежо, как и от хозяина. Я моментально расслабляюсь и отключаюсь от напряжённого дня, срастаясь с комфортным кожаным креслом и любуюсь тем, как статный викинг управляет своей колесницей.

- Где ты живешь, Нетта? Куда везти?

- В Карлтон Ритз.

- Ого, кучеряво живешь, Дюймовочка!

- Не настолько, квартиру там мне Анна сдала, за дёшево.

- Тогда ясно. - мы быстро доезжаем и останавливаемся у парадного входа, Джон по джентельменски открывает мне дверь и вытаскивает цветы с заднего сиденья автомобиля.

- Помочь донести?

- О нет, не стоит.

Ведьмак ехидно наклоняется к моему уху.

- Боишься, что узнаю номер твоей квартиры? Так я уже знаю, 69. - вкрадчиво шепчет мне и по коже пробегает табун мурашек размером с кулак.

Когда не знаешь что ответить лучше промолчать, поэтому убегаю в квартиру не проронив ни слова. Ставлю цветы в ведро с водой, переодеваюсь в новенький комплект - рашгард и тайтсы от русского бренда. Анна мне его подсказала, они шьют, пожалуй, самую сексуальную спортивную одежду для девушек, подчёркивающую самые нужные изгибы и скрывающую ненужные. Ненужных у меня нет, оттого одежда смотрится ещё круче. Накидываю сверху длинную ветровку - пусть шишка Джона не сразу задымится, собираю волосы в хвост, хватаю спортивную сумку и бегу с этим на улицу. Вообще, если честно, никакой тренировки сегодня не планировалось, дорогие читатели. Но придётся доигрывать свой сценарий до конца.

Джон ждёт меня на парковке, облокотившись на капот машины и с лёгкой улыбкой разглядывает, лаская глазами, испуская магические электромагнитные волны, от которых тело перестаёт нормально слушаться.

- Куда едем дальше, Нетта?

- Вряд ли такие места по статусу таким, как ты. Это обычная подвальная качалка, Blink.

- Наоборот, это же так лампово! Едем!

И мы едем, в South Gate - не самый престижный район Лос - Анджелеса, далёкий от вычурного блеска его центра. Вспоминаю, что забыла пообедать, а значит, тренироваться будет тяжело. Ещё тяжелее оттого, что нельзя будет филонить, чтобы не ударить перед Ведьмаком лицом в грязь.

Старая полуразвалившаяся качалка воняет потом и резиновым покрытием пола. Я оставляю в раздевалке ветровку, переобуваюсь и с гордо поднятой головой выхожу навстречу Джону, впитывая в себя изменившийся, откровенный, похотливый взгляд - айсберги в его глазах двигаются и дрейфуют, сталкиваются друг с другом, крошатся и тают, океанские волны в его глазах окатывают моё тело и разбиваются об него, превращаясь в воздушную пену.

«Идеально. Всё по моему сценарию.»

Сначала - разминка, мы бегаем на соседствующих беговых дорожках десять минут.

- Какой сегодня план тренировки? Спина, грудь, ноги? - спрашивает Джон.

- Обижаешь! - указываю ему на октагон, стоящий в самом удалённом месте зала, внутри которого висит боксёрская груша.

Впервые вижу удивление и растерянность в океане, а затем азарт, электрическими молниями искрящийся в глазах.

- Драться будем, что - ли, Дюймовочка?

- Почему нет? Посмотрим, как ты держишь удар!

Джон раскатисто смеется на весь зал и следует за мной в клетку октагона, внимательно наблюдает, как я бинтую руки и натягиваю боксёрские перчатки. - Надевай! - бросаю ему «лапы», экипировку для оттачивания техники.

- Я буду бить в лапы, а ты амортизируй удары. Правильно делать это движением кисти сверху - вниз, давая перчатке соскользнуть. Неправильно - делая движение навстречу перчатке, тогда я получу травму. Используй разные ракурсы и дистанцию постановки лап, чтобы бить было увлекательнее.

- Поехали!

Для впечатляющей силы удара вспоминаю самые бесячие моменты за день - Пауль, мама и что есть мочи колочу в лапы. Джон молодец - быстро схватил, как ими пользоваться и постоянно выбрасывал новые комбинации ракурсов, отчего тренировка вышла действительно динамичной и продуктивной. К сожалению, могла бы быть и лучше, если не голод, который стремительно подтачивал запасы моих сил. Бью всё медленнее и слабее.

- Остановись, Нетта. Тебе ещё пригодятся силы. Теперь моя очередь потренироваться об тебя!

- Чего? - распахнув глаза смотрю, как Джон сдирает лапы с рук.

- Вольную борьбу знаешь? - он одним просчитанным прыжком, как ягуар, кидается на меня, обхватывает руками и мы вместе падаем на настил, на его спину.

К счастью, на его спину. Ибо, если падение произошло бы наоборот, его туша раздавила меня, как гидравлический пресс. Смеюсь во всё горло, лёжа на нём и игриво пытаясь высвободиться из захвата, но кажется, Джон реально занимался вольной борьбой. Его хватка железобетонная, одна рука держит выше груди, вторая в районе живота. Приятная хватка, медвежья - сильная, горячая и одновременно уютная, убаюкивающая.

Боремся, ёрзая по полу, пока моя ягодица не упирается в твёрдый бугор его паха и я замираю.

«Твою мать, вот это волына! Такая же огромная, как он сам! И, кажется, явно напряжённая!»

- Джон, у тебя встал?!

- Это плохо что - ли, Дюймовочка? - он крепче вжимает меня в своё тело и стояк, отчего охаю, - Сама виновата!

Чувствую головокружение и потемнение в глазах, то ли от голода, то ли от ведьмачьих объятий, приправленных мощным стояком, обмякаю и растекаюсь на широкой груди, пока Джон не начинает трепать меня по щекам.

- Эй, Нетта, ты чего раскисла?

- Мне срочно нужно поесть, иначе голодный обморок не за горами…

Викинг тут же садится на колени и принимается распаковывать из перчаток и бинтов мои руки, пока я обессиленно валяюсь на полу октагона и с блаженной улыбкой разглядываю его сосредоточенное красивое лицо. Отрывает меня от земли и ведёт в раздевалку за курткой, затем в машину.

Мы едем по пустынному спальному району South Gate и я замечаю на углу улицы маленькую сосисочную, которую Джон почему-то проезжает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Эй, вон же еда, остановись!

- Может выберем более пристойное заведение?

Откидываюсь на кресле в отчаянии.

- Джон, развернись немедленно, иначе я сдохну здесь и сейчас!

- Ладно.

Возвращаемся, паркуемся и входим в маленькое пустынное бистро.

- Я буду хот - дог! Два! И большую колу!

- Осилишь, Дюймовочка? - смеется Ведьмак и заказывает себе тоже хот - дог и зелёный чай.

Я не отвечаю, наблюдая, как кассир наливает нам напитки и как только ставит их на стол выдачи, хватаю свой стакан и жадно пью, мычу от удовольствия - в мой рот наконец - то попали хоть какие-то калории. Закрываю глаза и облокачиваюсь на спутника, наслаждаясь колой. Нам отдают хот - доги, выходим на улицу и садимся на небольшую лавочку под узким навесом. С неба крапает редкий дождик, стекая прерывистыми струйками с навеса прямо перед нашими лицами - идеальная погода, идеальная романтика, идеальное свидание - без пафоса, как я люблю. Нетерпеливо вгрызаюсь в свою пищу и ем, совсем не заботясь о том, пристойно ли я выгляжу, кушаю ли, как леди. К чёрту леди, я голодна, как ниггер после целого дня на плантации хлопка!

- Ты весьма ненасытна. - подмигивает Джон, глядя, как я принимаюсь за второй хот - дог.

Первый провалился мне в топку так стремительно, что я и вкуса не заметила.

- Да, именно так! Привыкай!

Джон тихо, мягко смеется - удивительная, обволакивающая музыка его смех. Задумчиво смотрю на него, работаю прояснившимся после удовлетворенного голода разумом.

- Ведьмак, ты не похож на мужчину, который не пользуется спросом у женщин? Почему ты до сих пор один?

Джон вскидывает светлые брови, впервые услышав прозвище, которым я называла его только про себя.

- Я был женат несколько лет назад. Но она мне изменила, мы развелись.

Теперь мои брови лезут на лоб. Какая невменяемая женщина посмела изменить этому редкому красавцу?

- А дальше, Джон?

- А дальше мне нравилась девушка, которой нравился другой. Я долго ждал её, вдохновившись примером брата. Когда - то Уилл тоже ждал Анастейшу из другой симпатии и дождался. И я дождался, она рассталась со своим парнем, но со мной быть так и не захотела, потому что всё равно любила его. Ну а потом застала меня в объятиях подруги для секса без обязательств и соединилась с бывшим в ту же ночь.

Еда застревает у меня в горле на полпути от этих чрезмерно подробных откровений.

- У тебя есть подруга для секса?

- Бывает такое, что люди, которые не могут построить отношения занимаются сексом с другими, такими же людьми.

- Что же мешало тебе начать встречаться с этой, свободной девушкой? Так же проще и логичнее.

Джон хмыкает с ироничной полуулыбкой.

- Дана не создана для серьезных отношений. Она - нимфоманка без цели в жизни кроме попробовать как можно больше мужиков. Не думай о ней, она - в прошлом.

- А та девушка, которая тебе нравилась… ещё нравится?

- Нет. - небрежно кидает Ведьмак, - Всё прошло после того, как я, она и её парень, тогда ещё бывший, побывали вместе на одном мероприятии. Она откровенно использовала меня для того, чтобы вызвать ревность. Я не терплю ни двуличия, ни лжи. - он закуривает и я, доев хот - дог, следую его примеру.

- Ну а ты, Нетта, почему одна?

- Потеряла семь долбанных лет на парня, который не хотел узаконить отношения. Тянул кота за яйца, а мне было жаль уже потраченного времени и я всё ждала, продолжая дальше тратить время, не в силах покинуть этот замкнутый круг. Так и не дождалась, расстались, а потом решила посвятить себя работе. Иногда зависала на сайтах знакомств, но ничего путёвого ни разу там не встретила. Поэтому, предупреждаю на старте - если у тебя нет серьёзных намерений, не отнимай моё время.

Джон разворачивается, кладёт ладонь на моё колено, медленно ведёт вверх по скользкой тонкой ткани леггинсов, проникновенно заглядывая в душу своими океаническими глазами и я забываю, что нужно дышать, чувствуя сквозь ткань тепло его руки.

- Мои намерения серьёзнее, чем ты можешь представить, Дюймовочка!

Хочешь, поженимся прямо завтра?

Давлюсь в истеричном, нервном хохоте.

- Умерь пыл, рыцарь! Сначала мне нужно узнать тебя получше! Вдруг ты всё таки маньяк!

- А что, тебе не нравятся маньяки? - его лицо и губы грозно приближаются к моим, останавливаются в миллиметре, окатывая свежим тёплым дыханием - будто он только что пожевал мятную жвачку, а не хот - дог с луком съел. Ладонь накрывает мою щеку, слегка поглаживая большим пальцем, согревая лицо.

Замираю, глядя на его губы, не двигаясь, позволяя то, что он собирается сделать, предвкушая это… И в следующую секунду уже страстно хочу отправить в нокаут, потому что Ведьмак не поцеловал, а стёр пальцем с моего подбородка кетчуп.

- Так себе маньяк из тебя конечно! Поехали домой, поздно уже.

- Сходим завтра в Or Вar? Там будет выступать неплохая кавер группа.

- Сходим, Джон.

Он привозит меня к парадному входу в Карлтон и на прощание я беру его за руку.

- Спасибо за вечер, за тренировку и за очередное спасение, теперь уже от голодного обморока. И за твои откровения тоже, спасибо.

- Нетта, максимальная честность и правдивость для меня - превыше всего в отношениях. Именно поэтому ты мне понравилась - в тебе есть что-то настоящее, неподдельное. Надеюсь, мы всегда будем разговаривать откровенно, как сегодня. И не будем лгать друг другу.

Невольно вспоминаю подставу Пауля.

- Знаешь, с недавних времен честность и правдивость стали важными составляющими отношений и для меня.

- Отлично. - шепчет Джон, - Значит, мы быстро найдем

общий язык.

Хочет сократить дистанцию, тянется ко мне, но помня облом с кетчупом решаю проучить и ответить тем же - кладу ладонь на его огромное лицо, будто собираясь поцеловать, а затем легонько дёргаю за бороду и, хохоча, выметаюсь из машины.

- До завтра, Ведьмак!

Sad girl, bad girl

«Сука! Как же я боюсь высоты!»

Стою перед парадным входом в клинику и страдальчески осматриваю рождественские украшения на фасаде, которые пора снять. Всё бы ничего, кроме того что стремянка шатается, как проклятая и улететь с неё на асфальт - самый жуткий страх, который мне пришлось испытывать, пока я их развешивала. А теперь пора снять и меня накрывает озноб от мысли, что придётся снова преодолевать себя и лезть наверх. Рядом возникает Аманда.

- Какие - то проблемы?

- Никаких, кроме того, что мне нужна страховка!

- Давай Пауль поможет. А вот, как раз и он!

Эта скотина появляется как всегда - не вовремя. Закатываю глаза, а он уже забирает мою стремянку.

- Давай я сам сделаю!

- Не надо, ты не знаешь как они крепятся, ещё сломаешь. Держи лестницу, я полезу.

Ромео повинуется и страхует, пока я ползу на самый верх стремянки, снимаю с крючков сосновые ветки с пластиковыми шариками и сбрасываю вниз. Одна, вторая, третья, затем гирлянда - стараюсь справиться как можно быстрее и покончить с этим вопросом.

- Классная попка у тебя с этого ракурса! - щебечет снизу мелкий Ромео.

- Заткнись, пиздюк!

- А то что ты мне сделаешь? - азартно отвечает парень и начинает шатать лестницу.

Страх сковывает, вцепляюсь что есть мочи в стремянку и ору во всё горло, пытаясь скорее спуститься. Пауль подхватывает меня, сажает на своё плечо, снимает с лестницы и кружит.

«Боже, типичные детские подкаты, будто мы старшеклассники! И не дай Бог коллеги увидят меня в столь позорном положении!»

Наконец-то спускает, попутно облапав всё, что можно и нельзя и получает смачную, громкую пощёчину.

- Про субординацию не слышал, щенок? Я твой руководитель, какого хрена ведешь себя как невоспитанный оболтус без берегов?

Пауль будто в своём выдуманном мире живет и не слышит моего недовольства. Улыбается в лицо, как дебил. Вижу подъезжающую к клинике грузовую машину с эмблемой «Eight in one pet products” и приосаниваюсь, отпихнув Пауля в сторону. Водитель - экспедитор вручает мне накладную и мы вместе проверяем, соответствуют ли её содержимому препараты в доставке. Подсчитываю вакцины, обложенные аккумуляторами холода, антибиотики, гормоны, витамины, пищевые добавки, гомеопатию. Да - да, в ветеринарной медицине тоже существуют гомеопатические препараты и весьма действенные! Всё проверив, подписываю накладную, отдаю водителю один экземпляр и забираю из машины коробку с лекарствами, тащу её на склад клиники. За мной тут же увязывается проклятый Пауль, пытаясь помочь и выхватывая груз.

- Господи, ты можешь отвалить от меня, Ромео? - пихаю плечом дверь в склад и заваливаюсь туда, с коробкой наперевес.

- Не могу, Нетта.

- Достал, Пауль, всё кончено. У меня другой мужчина и там всё серьезно. Он честный, в отличие от тебя! - отворачиваюсь и начинаю раскладывать вакцины в холодильник.

- Но Нетта, я ошибся!

Каждый имеет право на ошибку!

- прижимается ко мне сзади и обнимает, положив голову на плечо.

- Каждый, кроме тебя! Взрослей, чёрт возьми! - стряхиваю его с себя и вылетаю из склада.

Рабочий день почти подходит к концу, значит - пора привести себя в порядок, ведь скоро за мной прибудет Джон и мы отправимся в бар. Распускаю волосы, освежаю макияж и переодеваюсь в платье, которое взяла с собой из дома. Сегодня время щегольнуть своим главным козырем - третьим размером офигенной груди, поэтому выбор пал на платье с откровенным декольте, скроенным так, что его нужно носить без бюстгалтера. Атласное и вишнёвое - в цвет Мустанга. Идеальный вариант! Облачаюсь в него, обновляю парфюм, придирчиво осматриваюсь в маленькое зеркало в раздевалке - меня устраивает!

Выхожу ожидать своего викинга на крыльцо клиники и рядом снова кто? Думаю, вы догадываетесь!

- Пауль, испарись, а! Достал уже!

Он пытается взять меня за руку и я на грани того, чтобы одарить его фирменным хуком справа. Как назло машина Джона подъехала к нам именно тогда, когда я выдёргивала пальцы из клешни мелкого Ромео.

- Какие-то проблемы? - Джон быстро выходит из машины и подходит к нам вплотную.

Смотрит на Пауля грозно, пронизывая электрическими разрядами так, что даже я готова ссаться кипятком от страха, просто наблюдая за этой сценой.

- Нет никаких проблем. - отвечает Пауль.

- Тогда не приближайся больше к

моей девушке.

Снова хочу ссаться кипятком, теперь уже от последней фразы и от того,

как

он её сказал. Джону поверил бы даже мёртвый. Улыбаюсь, как дура, пока он сажает меня в машину и увозит подальше от назойливого кавалера.

- Нетта, держись подальше от этого мальчишки.

Это может плохо кончиться для тебя.

- голос Ведьмака напряжён, лицо сосредоточено на дороге.

«Я бы и рада, дак этот щегол не оставляет меня в покое!»

- Ревнуешь что - ли? - кокетливо спрашиваю, потягиваясь на кресле автомобиля, как кошка и ожидая услышать положительный ответ.

- Нет. - коротко отрезает Джон и я чувствую укол обиды в сердце, - Неравный соперник, чтобы к нему ревновать. - после этого немного успокаиваюсь, но решаю «дожать».

- Тогда почему сказал, что это может плохо кончится для меня? Чем кончится? Ты меня накажешь? Отомстишь?

Джон зловеще ухмыляется.

- Поверь, то, что ты сейчас перечислила - меньшее, что можешь отхватить.

Пахнет красным флагом, абьюзом и я обязана выйти из Мустанга прямо на ходу? Наверное, да, но я же с пулей в голове и его угрозы только заводят. Уже представляю, как ты наказываешь меня, северный воин, прямо на заднем сидении этой машины, м-м-м… Знал бы ты, какие картинки «наказания» крутятся сейчас в голове - назвал извращенкой, клянусь! Ведьмак снова проявляет чудеса телекинеза и, будто слыша мои похабные мысли, кладёт ладонь на мою обнажённую ногу, выглядывающую из разреза платья. Чувствую, как промежность обжигает вспышка пламени и растекаюсь в мокрую лужицу от этого простого, незамысловатого прикосновения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Джон, ты сказал тому парню кое какие волнующие меня слова…

- О том, что ты моя девушка?

- Да.

- Что тебя волнует? Тебе не нравится статус, который я обозначил для тебя? Или не хочешь его носить?

Или хочешь другой?

- Нет, как раз таки, нравится…

- Ну и порешали. Замуж за меня всё равно ты не согласилась выйти, поэтому пока так.

- Ведьмак, а ты знаешь примету о том, что если мужчина предлагает быстро перевести отношения в серьёзное русло, значит он стопроцентный скрытый психологический насильник, газлайтер и абьюзер?

Джон смеётся так, что стёкла в машине дребезжат.

- Боишься меня, Дюймовочка? - его ладонь, расслабленно лежащая на моей ноге теперь плотно обхватывает, вминая пальцы в плоть.

Чувствую ещё одну обжигающую вспышку между ног, от которой соски напрягаются и призывно натягивают ткань платья. Ох ты ж, блин! Мозг, пожалуйста, умоляю, останься в адеквате!

«Боюсь ли я тебя? Безусловно, викинг. Боюсь раствориться в тебе, если ещё этого не сделала… Боюсь, что ты потеряешь ко мне интерес и исчезнешь. Боюсь, что у нас не сложится.»

- Что мне бояться тебя или кого-то ещё? Зря на бокс хожу чтоли?

Джон снова заливисто смеётся.

- Стало быть, роль абьюзера будет принадлежать совсем не мне.

Теперь смеюсь я. Какой ещё абьюз, ты втрое больше меня комплекцией и выше на две головы! Если я ударю тебя, Джон, ты почувствуешь это как укус комара.

Мы паркуемся у Or Bar, мой спутник как всегда открывает мне все двери, провожает к заранее забронированному столу и мы выбираем еду и напитки.

- Надеюсь, у тебя сегодня будет такой же отменный аппетит, как вчера? - парирует Джон.

- Даже не сомневайся! Зря ты хочешь жениться на мне, ибо прокормить будет сложно!

Снова смеемся, заказываем бутылку виски на двоих - Ведьмак пьёт чистым, а я - смешивая с колой, заказываем говядину в соусе из кинзы, салаты и ассорти рыбной нарезки. Вкусно едим, много пьём, непринуждённо общаемся обо всём на свете, пока на сцене бара не появляется приглашённый кавер бэнд. Группа, действительно, круто играет музыку и отлично поёт востребованные хиты из всех поколений, от самых популярных ныне до старых, но любимых миллионами. Мы перемещаемся на танцпол и я снова теку, глядя, как танцует Джон - он отменно двигается, чувствует музыку. Наверное, это неудивительно, учитывая что он сам - музыкант, тем не менее выглядит удивительно для меня, потому что большинство мужчин обычно танцуют как парализованные Паркинсоном или ударенные электрошокером. Ловлю множество взглядов, которыми женская половина посетителей бара одаривает Джона - в наше время и в нашей стране увидеть мужчину, который выглядит как мужчина, да ещё и породистого и статного, красивого и отменно танцующего - это как инопланетянина встретить. И, желая показать всему бару, что этот редкий экземпляр уже под прицелом, прижимаюсь к нему спиной в танце, виляю бёдрами, потираюсь, закидываю руки на его плечи и Джон вторит мне, обнимая за талию, поглаживая руки и шею - наши тела синхронно двигаются, будто мы заранее отрепетировали танец. Между нами так много физического контакта и электрического напряжения, между нами пара слоёв одежды и больше никакого расстояния, между нами трение, статическое электричество, а мы ведь даже ещё не целовались ни разу…

Выкатились из бара мы около двух часов ночи.

- У меня закончились сигареты, дай свою, Ведьмак!

Он выуживает из пачки Парламент одну и тянет к моему рту. Я приоткрываю губы, чтобы принять сигарету, не ожидая подвоха. Но вместо того чтобы вложить её в мой рот, Джон легонько проводит фильтром по моим губам, поглаживает их и я замираю от этой внезапной ласки, уставившись в неоновые глаза.

- Что раскисла, Дюймовочка? - наконец, устраивает сигарету в мой рот и щёлкает классической серебристой зажигалкой Зиппо, давая подкурить.

Я прищуриваю глаза, хитро изучаю его в свете ночного фонаря.

- Классный вечер, Джон. Но мне не хватило музыки и кавер бэнд не исполнял песни по заявкам.

- Какая проблема? Пошли ко мне и я сыграю тебе любую композицию, которую закажешь.

«Пойти к тебе? Звучит заманчиво и очень… опасно! Но, где наша не пропадала? Соглашусь!»

Мы шагаем пешком по ночному зимнему городу и через десять минут достигаем небольшой жилой пятиэтажки с маленьким уютным двориком. Ведьмак провожает меня на четвертый этаж и открывает дверь квартиры. Перешагнуть порог - что точку невозврата пройти, поджилки трясутся, в то же время интересно посмотреть как он живет.

Квартира в этом доме из старого фонда конечно не хоромы Карлтона - небольшая, с маленькой кухней, маленькой гостиной и маленькой спальней, но в ней свежий стильный ремонт и невероятный порядок, почти что хирургическая стерильность и системность в каждом сантиметре.

- Джон, ты случайно не Дева по знаку зодиака?

- Дева, как ты догадалась?

Ничего не отвечаю, смеясь про себя. Только у Дев такая щепетильность к чистоте и упорядоченности. А ещё говорят, Девы - самые нудные и тяжелые партнеры для любви. Но мне с ним удивительно легко,

пока.

- Какую песню тебе сыграть? - Джон сажает меня на диван в гостиной и располагается в кресле напротив, умещая на коленях ту самую вишнёвую гитару с фотографий.

Крепко думаю. Он рок музыкант, но есть шанс поставить его в неловкое положение, попросив сыграть поп композицию. Поэтому заказываю Lana Del Rey - Sad girl, одну из моих любимых песен.

И растекаюсь по дивану, когда он сразу же берёт верные аккорды и играет именно её! Чисто, не задумываясь, не подбирая ноты, играет так, будто каждый день именно эту мелодию практиковал! Заворожённо слежу за его крупными пальцами, умело выуживающими музыку из инструмента - они так чётко, уверенно двигаются, зажимают аккорды на грифе, трогают струны и получают необходимый отклик.

«Если эти пальцы так хорошо управляются с гитарой, представляю, что они могут сотворить с женским телом…»

Опять мои пошлятские мысли не дают покоя! И, подогретая зрелищем играющего на гитаре Ведьмака, я поднимаюсь с дивана и начинаю петь, а затем и танцевать. Я, конечно, не Лана Дель Рей, но вполне неплохо могу спеть. Мурлыкаю слова песни, извиваясь, присаживаясь перед ним, покачивая бёдрами и приподнимая вверх волосы, обнажая шею, глядя глаза в глаза, глядя как он наблюдает за моим танцем, ласкает взглядом каждый уголок тела, каждую выпуклость и впадинку, впитывает этот момент и шевелит губами, вторя губами за мной словам песни «Sad girl, bad girl”. Кажется, этот вечер и этот момент я запомню на всю жизнь!

- Из нас с тобой мог бы выйти неплохой кавер - бэнд, Нетта! - произносит Джон, когда песня заканчивается.

- Подумаю над этой идеей! Ну - ка, дай мне гитару!

Сажусь на диван и Джон передаёт в мои руки свой инструмент. Пытаюсь наиграть Hotel in California, но получается жутко грязно - в последний раз я держала гитару в руках, будучи студенткой, да и тем более это была акустическая гитара, а не электрическая. Джон ухмыляется, наблюдая мои потуги, а затем…

…садится сзади меня и я оказываюсь прижата к груди. Кладёт голову на моё плечо, руки на мои руки, пальцы на мои пальцы, показывая, как зажать правильные аккорды. В глазах стремительно чернеет, руки трясутся и обмякают, замирают. Я слышу его шумное, раскатистое мятное дыхание, опаляющее шею и плечи и застываю, прикрыв глаза. Какой интимный момент, мать моя женщина! Какая близость! Джон снова чувствует меня, чувствует как я застыла и не слушаюсь, оставляет струны, ведёт пальцами по моей руке, вверх, к шее, к скуле. Поворачивает моё лицо к себе, склоняется над ним. Сантиметры между нашими губами стремительно сокращаются, тают и он целует меня.

Тело прошибает так, будто в него ударило одновременно сотня молний. Кровь волнуется, бурлит, кипит, ударяется об кожу изнутри, как океан в самый лютый шторм.

Его поцелуй…

Он, действительно, не флиртует, не заигрывает, не ищет и не спрашивает.

Он берёт. Он ставит перед фактом.

И я полностью растворяюсь, обласканная его умелым языком, обласканная свежим, мятным вкусом, обласканная прикосновениями мягкой, ароматной бороды, обласканная руками - одна крепко притягивает к себе за талию, вторая вновь путешествует по скуле, шее, плечу, соскальзывает с него вниз, увлекая за собой тонкую лямку платья. Ниже, ниже, ниже - ещё секунда и она опустится так, что моя грудь выскочит из лифа. Поэтому, кое-как собираюсь с силами и накрываю его ладонь своей.

- Ведьмак, нам не стоит торопить события…

«Мне дико, до трясучки хочется трахнуть его здесь и сейчас. Но нельзя. Он может посчитать меня легкодоступной, а я рассчитываю на серьёзные отношения. Трахнуть Пауля через час после знакомства было просто, потому что я не рассматривала его, как партнёра на долгую перспективу. Сейчас всё иначе и мне придётся выдержать эту паузу. Эх, забавный мир, в котором мужчина имеет право заняться первым сексом тогда, когда захотел и ничего ему за это не будет. Женщине же нужно выдерживать паузу, чтобы выглядеть «приличной», чтобы не подмочить репутацию. Несправедливая концепция и ещё более раздражающая оттого, что я тоже её придерживаюсь, насилуя собственные желания.»

На удивление, Джон не настаивает на продолжении. Возвращает лямку на место и целует в плечо с короткой фразой:

- Ты права.

«Какой рыцарь, мать твою! Я ожидала совсем другого. Или хотела другого… »

Он ещё немного играет мне по моим заявкам - каждый раз как в первый, идеально чисто. Будто для него не существует музыки, которую не знает или не умеет играть, а затем вызывает такси и провожает домой. Целует на крыльце Карлтона, крепко прижимая к себе, впиваясь в меня языком, целует до полуобморока, целует до забвения, до обнуления мозга, до грани с оргазмом и я ухожу домой на ватных ногах, вспотевшая, полностью и беспросветно влюблённая, как юная девчонка.

Шторм

Msg John: «У меня болит горло. Не хочу тебя заразить, поэтому пока не будем видеться.»

Msg Netta: «Заразиться через твой поцелуй - определённо, будет стоить того.»

Msg John: «Не будет, не хочу чтобы ты болела.»

Разочарованно смотрю в телефон. У меня выходной сегодня и завтра, я рассчитывала провести их вместе. Хитрый план преодоления этого недоразумения быстро проникает в голову. Делаю свои запланированные дела - убираюсь в квартире и еду на тренировку, а на обратном пути забегаю в магазин фермерских продуктов и покупаю домашнюю курицу. Варю из неё насыщенный крепкий суп с яичной лапшой и зеленью, чтобы упаковать в термос и заявиться с этим на порог к Джону, естественно, без предупреждения. Пусть узнает, какая я заботливая и хозяйственная - плюс баллы в копилку моей репутации. Собираю в красивый подарочный пакет термос, апельсины и травяные конфеты от боли в горле, трясусь с этим в общественном транспорте и к наступлению темноты достигаю заветного дома. Смотрю на свет, горящий в окнах четвёртого этажа и мечтательно прикидываю, где мы оба будем жить, когда решим съехаться - здесь или у меня? Поднимаюсь по лестнице и смело толкаю дверь, надеясь, что она не заперта - тогда больше шансов проникнуть в квартиру, увидеться с ним и не получить «от ворот поворот». И, к счастью, беспрепятственно захожу внутрь.

Захожу и застываю, как статуя, на месте. В прихожей стоят кислотно - розовые кеды.

Женские кеды.

Слышу голоса из гостиной, обращаюсь в слух, намереваясь пошпионить о содержании разговора с таинственной гостьей.

- Джон, ты мне очень нужен…

- Иди ко мне,

Дана.

Дана. Дана! Он говорил это имя, упоминая свою подружку для секса! И заверял о том, что она в прошлом! Стало быть - лгал! А меня уверял в том, что честность и открытость это высшие ценности, которые необходимы ему в отношениях.

Мне становится плохо, в глазах стремительно чернеет, во рту странный привкус и тошнота.

Бей, беги или замри?

Сейчас быть «взрослой девочкой» и бить у меня вряд ли хватит сил, поэтому выбираю бежать. Ставлю свой пакет на пол, выбираюсь из квартиры почти что на четвереньках и сажусь на лестнице, привалившись к стене. Пытаюсь отдышаться и прийти в ясный ум, а в ушах стучит голос Джона: «Иди ко мне, Дана». Слёзы вскипают в глазах и вырываются наружу - чёрт, я ведь уже поверила ему, я уже влюбилась! Какое счастье, хватило ума не переспать с ним вчера!

Кое-как соскребаю себя с лестницы и плетусь домой пешком. Плетусь, рыдая в голос на всю улицу и от всего сердца жалея себя. Меня, значит, бортанул сегодня, чтобы пригласить потрахаться эту Дану! А выглядел как самый серьезный и достойный кандидат за всю мою жизнь! Замуж звал, зачем? Зачем большинство мужчин такие обесценивающие потребители? Что молоденький Пауль, что взрослый Джон - все, абсолютно все сделаны из одного теста! Из блядского, подлого, ублюдского теста!

Когда очень долго и горько плачешь, неизбежно наступает стадия замороженности - уже будто ничего не чувствуешь, не реагируешь. Именно в этой стадии я возвращаюсь домой. Следом наступает злость, жажда крови и мести. Я не должна сидеть дома и убиваться по этому мудаку! Не достоин! Не заслужил! Сейчас же приведу себя в порядок, отправлюсь в клуб и буду танцевать всю ночь, пока ноги не откажут. Буду флиртовать со всеми встречными и поперечными, напьюсь, забудусь!

Умываюсь, привожу в порядок лицо и волосы, достаю из гардеробной своё самое блядское платье, которое давно купила , но так и не решилась носить - чёрное, экстремально короткой длины, без лямок, тонкая тряпочка, еле держащаяся на груди. Надеваю его, каблуки повыше и гордой походкой направляюсь в ближайший клуб, возле вывески которого делаю счастливое селфи и заливаю в статус своего профиля - пусть все знают, что у меня в жизни всё классно, что я не унываю! В эту же минуту мне начинает звонить Джон и я вспоминаю, что следы моего присутствия - пакет с супом, остались в его квартире. Значит, он понял, что я его рассекретила. Ну и отлично! Выключаю телефон и вхожу в клуб, следую прямиком к барной стойке, заказываю себе сет шотов В-52 и вливаю все их в глотку под охреневший взгляд девушки бармена.

- Мой парень оказался сволочью. - объясняю ей и тут же заказываю второй.

- О, знакомая ситуация! - комментирует девушка и оформляет мне второй сет с лишней порцией.

- В знак поддержки, комплимент от заведения. - подмигивает мне и я улыбаюсь. Только женщина может понять другую женщину в такой ситуации.

Разворачиваюсь на стуле к танцполу, чтобы оценить его обитателей и часто моргаю, надеясь, что это иллюзия и она рассосётся. Но нет, не рассасывается - сквозь толпу танцующих прямиком ко мне продирается…Пауль!

- Ты как здесь оказался, Ромео?

- Посмотрел твой статус.

- Я же заблокировала тебя!

- Нетта, есть специальные боты, которые могут прислать тебе статусы любого профиля. Даже того, который заблокировал тебя.

- Проклятый хакер! Ладно, ты как раз вовремя появился. Пей со мной шоты и пойдём танцевать.

Внимательно разглядываю его в бликах светомузыки. Молодой, красивый, дерьма не хлебавший, вся жизнь ещё впереди. На ум приходит популярная ныне фраза:

«Быть им или быть с ним?».

Пауль и рад стараться - быстро выполняет приказ, осчастливленный внезапной аудиенцией. Он, конечно, тоже тот еще фрукт, но вполне сгодится, чтобы забыться хотя бы сегодня, сейчас.

Мы выходим на середину танцпола, я смело беру его руки и кладу себе на задницу. Мальчишка просто в восторге, обнимает меня и без устали шепчет на ухо, что ему нужно объясниться со мной.

«Не хочу ничего слушать, Пауль. Не хочу никакой очередной лжи. Заткнись, пожалуйста и предоставь мне себя в качестве антистресс игрушки.» - с этими мыслями затыкаю его неустанный прекрасный рот поцелуем. Парень чуть не писается от восторга, сжимая меня в крепких объятиях, а я…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

…

я не чувствую ничего.

Ничего даже похожего на то, что испытывала от его поцелуев с ароматом грушевого штруделя раньше. Не чувствую ни возбуждения, ни облегчения, ни возмездия, ни удовлетворения, ни удовольствия, ни отмщения. Злополучный Джон упорно не покидает голову. Я не хочу целовать Пауля. Хочу целовать Джона, но он - двуличный идиот.

Слышит ли он сейчас мои мысли, как всегда? Не уверена, что да, но и не уверена, что нет.

Потому что огромная пятерня ложится на мой затылок, сжимает волосы в кулаке и с силой отрывает от губ Пауля.

- Джон! - я вскрикиваю, не ожидая ни его появления здесь, ни этого грубого жеста.

Его глаза - глаза сумасшедшего, настоящего серийного маньяка, желающего совершить убийство. Бешеный, отрешённый, нечеловеческий взгляд, замораживающий ледяными айсбергами, от которого кровь стынет в жилах. Сейчас я должна крикнуть ему в лицо, какой он подонок, но вместо этого, обездвиженная первобытным страхом, еле смотрю в его глаза.

Джон бросает косой взгляд на так же застывшего Пауля, а затем тащит меня из клуба на улицу. Так же - за волосы. Я начинаю кричать и вырываться, но мои потуги против него - что мышь против ястреба. Все люди в клубе с интересом смотрят на нас - думают, наверное, что мужик застукал загулявшую девку, но как бы не так! Слышу гогот компании молодых парней и проклинаю их всех про себя - никто, абсолютно никто не думает о том, что мне нужна помощь и никто не пытается остановить обезумевшего Джона. Ни эти хохочущие гопники, ни Пауль, чёрт бы его побрал! Никто не думает, что мне грозит опасность! Суки, пусть ваших сестёр и матерей так же тащат у всех на виду и никто им не поможет!

Меня безмолвно волокут вглубь тёмной улицы, где припаркована машина. Дверь Мустанга распахивается и Джон буквально зашвыривает меня внутрь, на заднее сиденье и тут же садится следом. Блокирует двери, пока я бьюсь в окна, как истеричка, а затем бросается на меня, заломав руки за спиной и воткнув лицом в сиденье, удерживая за волосы. Чёрт, с преступниками и то нежнее обращаются при задержании! Кричу от обиды, от страха, от боли, пока огромное тело наваливается на меня и придавливает сверху. Чувствую, как его волосы падают на мои плечи, чувствую частое нервное дыхание, всё ближе и ближе к уху. От борьбы платье задирается на талию и я трусь голыми ягодицами о грубую ткань джинс и металлическую пряжку ремня.

- Шлюха! - разъярённо кричит мне в ухо Джон, - Какая же ты, оказывается, шлюха! Вырядилась, как шлюха и сосёшься с этим пацаном у меня за спиной!

- Я-то шлюха? Ты ничего не перепутал? Сам как, хорошо потрахался со своей Даной?

Джон замирает, отпускает мои уже затёкшие руки, но продолжает держать волосы и сильнее вдавливает телом в сиденье.

- Так значит, это правда ты была?

- Я! Я всё слышала! Как ты звал её к себе слышала, урод! И кто после этого шлюха?

Джон язвительно хмыкает.

- Так нужно было оставаться. Может, чего ещё интересного услышала бы. Или увидела. Или даже поучаствовала.

Во мне закипает чистейший, высокомолекулярный гнев и я начинаю дёргаться под ним, как в припадке эпилепсии.

- Отпусти меня, урод! Обманщик! Это ты виноват!

- А ты? Лучше? Сразу же побежала предлагать себя первому встречному! Да ещё и кому?

Замираю, потому что его правая рука скользит по моей ноге, впивая грубые пальцы в кожу так сильно, что оставляет красные дорожки и царапины ногтей. Вверх, к ягодице, сминает её с силой и цепляет резинку стринг, тянет их вниз.

- Эй, не вздумай! Убери лапы, живо! Джон, я не шучу!

Но он не слышит меня.

Не хочет слышать

. Дышит часто и прерывисто, окатывая плечи сзади мятным бризом. В мою голову выстреливает воспоминание о недавней эротической фантазии, в которой он наказывает меня на заднем сидении этой машины.

Бойся своих желаний,

как говорится.

«Ты не выглядишь, как сексуальный маньяк.»

«Запомни эти слова.»

- Джон, умоляю, не надо… - тихо неубедительно шепчу, уже не понимая, искренняя ли эта просьба.

Его пальцы раздвигают половые губы, проскальзывают внутрь меня и замирают. Дрожу, как осиновый лист на ветру, чувствуя

его в себе

.

- Так и думал. - с горечью констатирует Джон, - Мокрая. Чертовски мокрая.

Пальцы покидают меня, слышу металлический шорох - расстегивает ремень, джинсы, ширинку. Снова начинаю елозить, в панике, но он крепко вжимает меня ладонью в сиденье, до боли в груди.

- Это от него ты так потекла, Нетта? От мальчишки?

Отчаянно матерюсь и брыкаюсь, пока он поднимает мои бёдра. Чувствую, как к промежности приближается жар - один изнутри меня, из живота, а другой снаружи, от надвигающейся плоти Джона. Этот жар опаляет кожу половых губ, а затем между ними вклинивается головка члена. И резко, без церемоний, без притирки, он входит в меня целиком.

Вскрикиваю от боли и инстинктивно подаюсь вперёд - кажется, влагалище сейчас треснет! Мечтая о сексе с Джоном, я совсем не брала в расчёт то, что у нас очень разная комплекция. Глаза намокают, из горла вырывается жалобный всхлип.

- Куда, стерва? - он хватает меня за задницу и надевает на себя обратно, до упора, замирает во мне и внезапно нежно поглаживает по дрожащей спине.

- Бог свидетель, Нетта, я другого хотел и представлял для нас в первый раз. Но ты не оставила выбора.

Кричу и матерюсь сквозь слёзы, проклинаю, но он просто накрывает мой рот ладонью, заглушая крики, хватает за волосы и грубо трахает своим исполинским членом. Уже ясно, что я не вырвусь из под него, пока не кончит, поэтому замираю и расслабляюсь - так проще принимать его в себя без боли.

Расслабляюсь.

И начинаю тонуть.

Влагалище быстро привыкает и теперь каждый толчок ощущается неимоверно остро и восхитительно, с какой-то бешеной стимуляцией всех чувствительных точек вокруг и внутри входа. Слышу, как меняется моё дыхание, чувствую, как кожа покрывается мурашками. Замолкаю, перестаю плакать, а затем начинаю тихонько стонать - от того, что не могу сдержать свои впечатления. Влагалище ещё сильнее увлажняется и начинает издавать мокрые, откровенные звуки при каждом погружении Джона. Его моя реакция, кажется, ещё больше выводит из себя.

- Что, нравится, когда тебя трахают как шлюху?

«Животное, ненавижу! И за то, что моё тело отзывается тебе - тоже!»

Ничего не отвечаю, концентрируюсь на его руках, которые сдёргивают вниз лиф платья. Моя грудь падает в его ладони и Ведьмак испускает стон поражения, утыкается лицом в мою спину, горячо и часто дышит в кожу, сминая мою плоть. Что, нравятся эти сиськи, козёл? Всем нравятся.

Толчок, толчок, толчок - чувствую, что разрядка близко, как никогда и тяну пальцы к клитору, чтобы ускорить её. Но Джон перехватывает меня, сжимает запястье и заводит руку за спину, не давая кончить.

- Сволочь, зачем ты это делаешь?

- Затем, что если ты трахаешься со мной, то и кончишь только от меня одного, сучка.

Тело вспыхивает от этого хамского заявления, вспыхивает от его ладони на животе, вдавливающей в себя, вспыхивает от его мокрого лобка, энергично бьющегося об мой зад, вспыхивает от вида моей эротично раскачивающейся груди.

И я кончаю, вцепившись в ручку двери. Несдержанно, от всей души, во всё горло, так, что он снова закрывает мне рот ладонью. Дрожу под ним в конвульсиях, но он даже не замедляется, не даёт перевести дух. Моё влагалище трепещет, туго обжимая напряжённый до предела ствол и живот захватывает вторая волна, более длительная и глубокая. Хрипло стону и растекаюсь в лужу, обмякаю, как тряпичная кукла.

- Эй, чего раскисла, Дюймовочка? - он снова поднимает мой зад и врывается с двойным усердием и скоростью.

- Мать твою, дай мне передышку! - умоляю его, не в силах больше стоять на коленях.

- Нет. - коротко отвечает, - Глядишь, выебу тебя хорошенько и перехочешь скакать по разным членам.

- Иди нахуй, Джон! - кусаю его со всей силы за руку, которой он упёрся в дверь рядом с моей головой.

Ведьмак тут же отдёргивает её и со всей силы щипает за ягодицу. Взвигиваю, а он уже распрямляет мой корпус, дёрнув за волосы, усаживает на себя и прижимает к спиной к груди. Грубо мнёт мои сиськи и захватывает пальцами соски - сжимает их в тиски, постепенно наращивая силу давления до каких-то нечеловеческих пределов. Такое со мной ещё никто не вытворял и я задыхаюсь от новизны ощущений. Это должно быть больно, но мне приятно! Неистово, нестерпимо приятно, настолько, что обретаю второе дыхание и начинаю сумасшедше скакать на члене Джона, сама.

- Вот молодец, послушная шлюшка. - шепчет он, кусая моё ухо, продолжая сдавливать соски на грани с болью, потирая их между пальцами. От этой новой, удивительной стимуляции скачу на нём без устали, как заводная кукла и чем сильнее он сжимает меня, тем быстрее я скачу.

- Нетта, какого хуя ты такая сладкая? - шепчет Ведьмак, отпуская грудь, хватая за горло, притягивая к себе и впиваясь в шею сзади плотоядным засосом. Вторая рука спускается вниз и ласкает клитор - очень нежно и на контрасте с грубым засосом я просто распадаюсь на молекулы и атомы, испытывая острейший, ни с чем не сравнимый фантастический оргазм, кричу, шепчу его имя, а затем он облокачивает меня на запотевшее стекло и добивает серией ударов, испускает тихий, сдавленный стон и вжимает в себя, вжимает в член - я чувствую, как он содрогается внутри меня и всем телом, заполняет своим секретом до отказа. Мы застываем, не в силах разъединиться и Джон щекочет меня, потираясь бородой о плечо, тяжело дыша в ухо. Я на грани обморока после такого марафона с тремя сильнейшими оргазмами. Сколько мы занимались сексом? По ощущениям, часа два.

Джон, наконец, выходит из меня, быстро застегивает джинсы и пересаживается на водительское сидение. Закуривает, заводит машину и куда-то везёт нас. Я обессиленно валяюсь на заднем сидении, натягивая платье, которое всё это время болталось у меня на талии, натягивая трусы, которые моментально пропитались вытекающей из меня спермой.

- Эй, ты даже не спросил, можно ли в меня кончить! - обессиленно возмущаюсь, разглядывая его сзади, взлохмаченного, со слипшимися волосами, в мокром от пота лонгсливе.

- Боишься залететь, Нетта? Тебе пошло бы на пользу. Может, остепенилась и перестала вести беспорядочную жизнь. - сухо и холодно отвечает, будто не шептал мне десять минут назад какая я «сладкая».

- Козёл, это называется «репродуктивное насилие»… - отвечаю ему еле еле и вырубаюсь, сворачиваясь в клубок на сидении.

Морг

Я готова была проснуться где угодно - в квартире Джона, в клетке, прикованная наручниками, на свалке с бомжами, на обочине дороги, выброшенная из машины. Но только не в том месте, где действительно проснулась.

У себя дома.

Я проснулась у себя дома, на кровати, прикрытая покрывалом. Туфли сняты и валяются рядом на полу. Значит, я вырубилась так, что даже не почувствовала, как Джон притащил меня в квартиру, на сороковой этаж, на минуточку. Спасибо хоть, что действительно не выбросил у мусорки, как использованный презерватив. Голова раскалывается, а тело - ещё сильнее, промежность саднит и ноет, обжигает, когда справляю малую нужду - кажется у меня микротрещины там появились от здоровенного хрена Ведьмака. Бросаю в стирку пропитанное потом платье и стоящие колом от засохшего семени трусы, набираю ванну, плюхаюсь в неё и пытаюсь осознать всё, что произошло. Я ещё Дану не успела переварить, как случилось новое событие - этот бешеный, животный, необузданный трах в Мустанге. Что это было? Жест ревности и мести Джона оттого, что застал меня с Паулем или понимание того, что всё кончено и попытка

«попробовать меня»

на прощание? Или всё вместе? Это определенно прощание - Ведьмак остаётся козлом невзирая на то, сколько раз я вчера кончила под его волшебной тушей. Тело вспыхивает от воспоминаний, закрываю глаза и прокручиваю киноленту событий в голове от момента зашвыривания меня в Мустанг до момента засыпания на заднем сидении. Кажется, меня никогда в жизни так улётно не трахали, исключая то, что это был очень

странный

секс. Странный тем, что мы ни разу не поцеловались, я ни разу не увидела его лица и тела, и даже члена, он тоже видел меня только со спины. Как этот секс мог выглядеть при других условиях? Растворяюсь в фантазиях, а потом решительно вышвыриваю их из головы, потому что смысла в этом нет. Всё кончено. Джон сука, а даже если бы и хотел извиниться или восстановить отношения, то явно не оставил меня одну в квартире. Но он уехал, давая понять, что этот секс был точкой. Красивой, жирной и до трясучки приятной точкой.

Трясучка, кстати. Я хочу есть до потемнения в глазах, поэтому быстро отмываюсь от улик вчерашнего безумия и бегу на кухню. Жарю себе скрембл, потому что это быстрее всего, попутно отрезая ветчину огромными ломтями и поедая прямо над сковородой. Нормальные люди не могут есть во время стресса, но где вы тут видели нормальную? Наоборот, сметаю всё на своём пути и сколько не бросай в топку - буду хотеть ещё и ещё. Не знаю, почему я не толстею от такого режима, ибо в стрессе живу уже давно благодаря матери. Жадно ем свой завтрак, запиваю двумя огромными кружками кофе с молоком, шлифую половиной пачки вафель, наливаю третью кружку кофе и выхожу с ней на балкон, закуриваю, вяло оглядывая панораму города. И, впервые, понимаю, что прямо напротив меня, на холме, стоит огромный и красивый дом Кайзеров, переливающийся и горящий сотнями стёкол. Задумчиво смотрю на него, затягиваясь сигаретой - это место, где я познакомилась с Джоном и теперь каждый раз во время перекура мне придётся вспоминать об этом. Так себе перспективка, конечно. Погода сегодня восхитительная, как летом - идеально для того, чтобы выйти на прогулку, на пробежку, на тренировку, на пляж к любимому океану. Но мне ничего из этого не хочется.

Заказываю себе две огромные пиццы, сет роллов, несколько бутылок колы и весь оставшийся день чиллю с этим на кухонном диване перед телевизором, пересматривая «Дневники вампира» и пытаясь заглушить внутренние диалоги. Там и засыпаю под ночь.

Мне снится жуткий сон - двухтелый дьявол с картины ангелов и демонов. Две его сущности сражаются друг против друга, два его туловища бесконечно ранят мечами противника, который по сути одно с тобой тело, кровь льётся отовсюду, как из пожарного шланга, крики, стоны боли и бесконечное, беспросветное отчаяние, которым пропитан воздух вокруг них. Я наблюдаю за битвой и начинаю улавливать изменения в лицах демона - одна его половина приобретает женские черты, вторая - мужские. Приглядываюсь получше и понимаю, что у женской половины -

моё лицо,

а у мужской -

Джона

. И мы сражаемся из последних сил, пытаясь сделать друг другу как можно больнее. Не понимая, что мы - элементы одного организма и если погибнет один, неизбежно погибнет и второй. Моя половина отчаянно бьётся против половины Джона, а потом он всё же пронзает её мечом в живот. Демонесса моим лицом, моим ртом кричит от боли и я чувствую эту боль тоже - обжигающую острым металлом живот, кишечник. Вою, плачу вместе с ней, ощущая, как острие меча упирается в позвоночник и переламывает его, как тонкую сухую ветку. Пораженная половина демона неестественно заваливается назад, складываясь пополам, а мужская победно хохочет, зловеще, ядовито.

Просыпаюсь в ужасе, в поту, с криком, физически испытывая боль в животе. За окном рассвет пробуждает небо, окрашивая в неоново голубые, холодные оттенки, в текстуру мрамора и льда, в цвет и настроение Ведьмачьих глаз. Словно всевидящее око, небеса цвета льда наблюдают за мной

его взглядом,

замораживающим и пронизывающим насквозь. Сбрасываю с себя это впечатление и ночной кошмар, собираюсь на работу - приду сегодня пораньше, мне не привыкать. Разглядываю себя в зеркало и обнаруживаю Ведьмачью метку - огромный бордово - синий засос на задней поверхности шеи. Растерянно потираю его пальцами и распускаю волосы, чтобы скрыть от посторонних глаз. Лениво собираюсь, облачаюсь в то, что первое подвернулось под руку в гардеробной - вельветовый спортивный костюм мокро - фиолетового цвета, натягиваю кроссовки, затыкаю шум города наушниками и не спеша иду на работу, слушая музыку.

Слёзы непроизвольно наворачиваются на глаза, когда плейлист подаёт в мои уши Lana Del Rey - Sad girl, bad girl.

Но ты не видела моего мужчину -

У него есть огонь и он ходит с ним,

У него есть огонь и он разговаривает с ним.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Его лишняя красавица, лишняя красавица

Делает меня такой грустной девочкой.

Я - грустная девочка.

Я - плохая девочка.

Хочу переключить, но рука не поднимается, слушаю до конца, вспоминая, как танцевала и пела перед Ведьмаком, вспоминая его откровенно любующиеся мной глаза. Господи, как мы так быстро свернули не туда и рухнули из рая в ад?

Доползаю до клиники еле живая от тоски и встречаюсь у её дверей с женщиной - взрослой и явно зажиточной, в красивом тренче из натуральной чёрной кожи, с белыми, как у Круэллы волосами, оттенёнными единственной чёрной прядью у лица. На вид ей между 50 и 60, но явно ухаживает за собой у косметолога.

- Здравствуйте, вы Нетта?

- Да. - с опаской отвечаю, гадая кто она, откуда знает моё имя и чего хочет.

- Я мать Пауля.

«Ёшкин кот! Тебя мне ещё не хватало!» Складываю руки на груди замком.

- И?

- Я прошу вас по хорошему оставить в покое моего сына.

Разражаюсь истерическим хохотом, прямо ей в лицо.

- Тетенька, мне ваш сыночек в голодный год за мешок оладушек не нужен!

- Я серьезно. Пауль обручён.

Замолкаю, застываю от столь неожиданной новости и вопросительно смотрю на женщину. Она молча показывает мне заставку экрана на своём айфоне последней модели - там фотография Ромео в обнимку с той самой полноватой девицей из бара, с разноцветными пожжёнными волосами.

Твою-ю-ю ма-а-а-ть! Он снимал меня прямо на её глазах! Целовал меня в игровом клубе у неё на виду! Я, конечно, давно усвоила что Пауль - далеко не ангел, но чтобы настолько…

- Если вы не прекратите путаться с ним, буду вынуждена предпринять крайние меры. Поверьте, вам не понравится. - сухо отрезает его мамашка, разворачивается и уходит.

Старая ведьма! Ходит, подчищает хвосты за сыночкой - корзиночкой! Не перевариваю таких баб, а её будущей невестке…мои соболезнования! Очевидно, старая коза будет стоять в изголовье их супружеской кровати каждую ночь и контролировать, достаточно ли хорошо невестка подмахивает её драгоценному мальчику!

Чувствую тошноту и вваливаюсь в клинику, бросаю свою сумку под стойку и плюхаюсь в компьютерное кресло. Перед стойкой возникает Аманда.

-Нетта, Пауль уволился. Какие - то семейные обстоятельства. Выложи объявление о поиске на In Deed. Господи, какая-то проклятая вакансия, ни один сисадмин не задерживается!

Киваю ей.

«Знаю, какие у него семейные обстоятельства! Мамка шуганула, а Пауль побежал ублажать её волю! Фу, Боже, какие они все омерзительные! Отвратительные! Мамки наседки и их тупые озабоченные сыновья! Один плюс - смазливая мордашка Ромео больше не будет мелькать здесь. Эх, Круэлла, не могла подсуетиться пораньше? Тогда, может, и моя ветка реальности с Джоном развилась по другому пути? Где ты сейчас, светлоглазый белокурый Ведьмак? Думаешь ли обо мне или кувыркаешься в койке с очередной подругой для секса?»

Снова и уже нестерпимо хочется плакать и для этой миссии я уединяюсь в самом излюбленном для страданий помещений клиники - в морге. Здесь никого нет, кроме стальных морозильных камер, в которых трупы почивших своей смертью или усыплённых эвтаназией животных дожидаются, когда за ними приедет спецтранспорт и отвезёт в крематорий, чтобы они были утилизированы как полагается правилами. В морг очень редко заходят сотрудники, именно поэтому я люблю страдать здесь. Никого, лишь морозильные камеры и их безмолвные обитатели, холод - все равнодушные к моим проблемам. Этот морг как символ моего бытия - здесь нет ни развития, ни жизни, ни эмоций, ни капельки надежды - лишь тягучее, тяжелое ожидание конечной точки назначения.

Реву, заливаюсь слезами, соплями, подвываю во всё горло - так меня и находит, сидящую на полу, Анна.

- Нетта, дорогая, что происходит? - она закрывает дверь за собой и приседает рядом.

Я не могу ответить. И не знаю, что сказать, просто реву ещё громче.

- Это из-за Джона? Я знаю, у вас неполадки.

Смотрю на неё, застывшая, но Анна угадывает мой немой вопрос: «Откуда ты знаешь?».

- Он не вышел на работу вчера и сегодня, потому что запил. И такого, по словам Нила, не было вообще никогда. - отвечает она мне.

Падаю в её теплые объятия и всхлипываю.

- Нетта, не переживай, он обязательно вернется. Обязательно. Всё между вами наладится!

- Не знаю, хочу ли я этого, нужно ли мне оно. - отвечаю кое-как.

- Непременно нужно, Нетта. Иначе, ты бы не плакала, не терзала себя так, как сейчас. Я прекрасно понимаю твои эмоции.

Я всё это тоже переживала.

Выстрел

Не знаю, стало ли легче. Я уже почти месяц буквально катаюсь на американских горках - то меня несёт вверх и кажется, что Джон, Пауль и все остальные лица мужского пола навсегда идут туда, где им самое место - в задницу, а я самая лучшая на свете, богиня, Афродита, которую никто из них не достоин. Но, по традиции - после любого подъема следует резкий спуск вниз, крутой, скоростной и вот я уже рыдаю весь вечер в обнимку с бутылкой вина и открытым профилем John_Laine в соцсетях. Джон не выкладывает ничего нового на странице - Анна сказала, группа готовится к поездке в Австралию и много работает сейчас. Смотрю фото, которые итак засмотрены до дыр и думаю, что моя судьба - сдохнуть старой девой в окружении сорока кошек или тронуться умом, как моя мама. Она же не всю жизнь была дурной, а только после того, как погиб папа.

Она сошла с ума от одиночества.

И я смело иду по её стопам.

А надо бы жить. Февраль почти закончился, весна стремительно окутывает город в новые цвета, запахи и вкусы. Вкусы, которых я не чувствую. Я много активно работаю, я шучу и смеюсь с коллегами, я хожу на корпоративы и вечеринки, я боксирую в зале, я всем улыбаюсь, но это лишь маска. Маска из папье-маше, тонкая, лёгкая и хрупкая, стоит лишь ветерку дунуть в неправильную сторону - и она слетает с меня со свистом.

«Сколько ещё так будет продолжаться?» - думаю об этом ранним утром, докуривая сигарету у дверей клиники, прежде чем начать новый рабочий день. Вижу, как по улице вдалеке едет серо - зеленый Субару и встаю на единственное свободное парковочное место перед крыльцом, машу с него Анне - мол, я тебе застолбила вип - стоянку, скорей занимай!

Мне нравится, что несмотря на то, что она замужем за явно обеспеченным человеком - выбирает ездить на простой машине. Анна словно Киану Ривз, имеет миллионы, но не кичится этим, выбирает скромность и простоту. И мне кажется, это повод уважать её.

Отхожу к крыльцу, пока машина заезжает в парковочный карман и вздрагиваю от ужасного, металлического, режущего громкого звука.

Выстрел.

Инстинктивно оборачиваюсь и вижу, как пуля дымится, застряв в лобовом стекле машины Анны. Вскрикиваю оттого, что раздаётся следующий, туда же и сама, как пуля, залетаю в клинику и прячусь за кулер, который стоит рядом с входом. Медрегистраторы тоже в ужасе присели на пол за стойкой.

Ещё выстрел. И ещё.

Достаю телефон, вызываю полицию. Нужно как-то связаться с мужем Анны, но я не знаю его номер. У меня есть единственная лазейка, по которой я могу сообщить ему. Хоть бы я не была заблокирована абонентом!

- Алло! Джон! У клиники стреляют в машину Анны, она внутри! Позвони Нилу! - кричу ему в трубку что есть сил, потому что на фоне звуки выстрелов громче, чем мой крик.

Он отключается, выстрелы затихают, издалека слышно вой полицейских сирен. Счастье, что мы находимся в центре города, потому что скорость прибытия полиции здесь напрямую зависит от благополучия и достатка района. В South Gate они бы под вечер приехали. Да, при упоминании города Лос - Анджелес люди думают о Голливуде, о роскоши и богеме, о городе богатых и талантливых ангелов. Но демонов в нём не меньше и на фоне эстетики и безмятежной красоты существует потайной мир - криминальный. Бандитизма здесь всегда было вдоволь, город ангелов - это город с двойным дном, поверьте. Это знают все местные.

Осторожно выглядываю из-за кулера, слыша сирены совсем близко и ахаю. Субару расстреляна во все стёкла и корпус, в двери, в фары, в колёса! Жива ли Анна в нём? Я вижу много застрявших в стеклах пуль, стекла полопались, пошли частыми паутинами трещин, но ни одно не разбито, не высыпалось. Непроизвольно начинаю плакать, разглядывая истерзанную машину. Полицейские прочёсывают территорию вокруг здания, оцепляют, а затем открывают водительскую дверь и вытаскивают под руки бледную, как полотно, Анну - целую и невредимую. Подскакиваю с пола, открываю дверь в клинику и велю им вести её внутрь.

Копы оставляют застывшую Анну на диване для посетителей в холле и снова отправляются на улицу, я приношу ей стакан воды и трясущимися руками капаю в него успокоительные капли, которые отыскала в аптечке.

- Ты видела того, кто стрелял?

- Нет. - отвечает она, и залпом выпивает воду с каплями, - Но я подозреваю, кто это может быть.

- Как вышло так, что ни одна пуля не попала в салон и ты цела? Киллер из воздушки стрелял, чтоли?

- Бронированные стекла. - отвечает и я в шоке сажусь на пол прямо перед Анной.

- То есть… Ты заранее предугадала и обзавелась бронированной тачкой? Ты знала, что на тебя нападут?

- Сложная история, потом расскажу…

Дверь в клинику резко распахивается и в холл врывается Нил, за ним смуглый парень с мексиканскими акцентами во внешности - видела его на дне рождения. И ещё один.

Джон.

- Ты тоже приехал… - шепчу сквозь слёзы, сидя на полу, глядя, как он бежит прямо ко мне.

- Дюймовочка, ты цела? - приседает рядом, хватает за плечи. В его голубых глазах, пронизительно заглядывающих в мои, столько тревоги, искренней и неподдельной.

И я моментально, блять, срываюсь в персональную пропасть и лечу со свистом, не в силах сопротивляться , разорвать связь и перестать тонуть в этом океане!

- Цела. - отвечаю, но он будто не верит. Отрывает от пола и молниеносно бегает глазами по моему телу, ища подтверждение или опровержение слову «цела». И, ничего не найдя, крепко обнимает, отрывая от пола.

Становится трудно дышать. Ловлю удовлетворённый взгляд на нас Анны, которую тоже обнимает муж. Ловлю в окне пустой взгляд расстрелянных глазниц её изуродованной пулями машины и мне становится плохо. Будто всё это время я держалась, собранная, а сейчас разом распаковался и нахлынул стресс.

- Джон, пусти, мне плохо…

Он аккуратно ставит на пол, но я не чувствую опоры. Ноги ватные, отшатываюсь, в глазах мелькают чёрные вспышки, к горлу подступает тошнота с едким сладковатым привкусом. Зажимаю рот ладонью и бегу в ближайший туалет - для посетителей, где преклоняю колени перед унитазом и из желудка вырывается плотный завтрак, который успела съесть дома.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Чувствую большие тёплые ладони на плечах, чувствую, как они собирают мои волосы, чтобы не испачкались и нервно поглаживают по спине.

«Боже, ну и позорище! Зачем ты припёрся смотреть?»

Когда рвота отступает, быстро захлопываю крышку унитаза, чтобы Джон не увидел его мерзкого содержимого, нажимаю на слив и отваливаюсь спиной к стене, тяжко выдыхая, падая задницей на плитку пола.

- Ты чего раскисла, Дюймовочка?

- кажется, это его коронная фраза. Сколько раз он говорил мне её?

Ведьмак включает холодную воду в кране, споласкивает руки и начинает умывать мне лицо, рот. Прикосновения прохладных больших ладоней здорово освежают сейчас. Смачивает мои виски, протирает шею и скользит вниз, к ключицам и вырезу на майке…

Мурашки. Жгучие, жалящие.

- Перенервничала, наверное. Я стояла рядом с машиной, когда всё началось.

- Нетта, ты случайно не беременна? - обхватывает моё лицо мокрыми ладонями и

заставляет

смотреть себе в глаза. Сверлит, дробит взглядом в мелкую пыль.

«Ах, вот как! Вспомнил свой косяк, рыцарь?»

- Что, переживаешь, что от тебя?

- Это не исключено, Дюймовочка.

- По твоему высокому мнению я - грязная шлюха, Джон. А значит, могу быть беременна от кого угодно. Странно, что тебя волнует, от кого беременна такая, как я!

- Ты ответишь мне наконец? - сжимает мой подбородок стальной хваткой.

- Нет! Не беременна! И слава Богу! Залететь от тебя - худшая участь. - пытаюсь отвернуться, чтобы скрыть подступающие слёзы, но он не даёт.

- Почему же,

малышка?

- произносит это так нежно и вкрадчиво, полушёпотом, будто ему реально небезразличен этот вопрос. Меня начинает трясти крупной дрожью.

- Потому что ты монстр и насильник!

Джон приближает ко мне плотоядно ухмыляющееся лицо, отчего крупная дрожь превращается в натуральные конвульсии, сотрясающие тело. Океан в глазах темнеет, волнуется, штормит. Его пальцы всё так же цепко удерживают мою челюсть, не давая возможности отвернуться.

- Насильник? Не ты ли, милая моя, ебейше кончила три раза? Не ты скакала на моём члене сама, как умалишённая? Не знал, что жертвы насилия так активно и с удовольствием в этом участвуют.

- Сволочь! - выкрикиваю в его лицо, краснея - Будь ты проклят! - извиваюсь на полу, выскальзывая из его плена и толкаю дверь в туалет, на четвереньках пытаясь покинуть его, но Джон хватает меня за ремень джинс и тянет обратно. К счастью, рядом возникает полицейский и застаёт эту ужасную картину.

- Мэм, нужна помощь?

- Нет! - отвечаю, чувствуя, как ведьмачья лапа отпускает мой ремень.

- Я ищу того, кто даст доступ к записям камер видеонаблюдения. Пострадавшая сказала искать Нетту, управляющую клиникой.

- Это же как раз я! - воодушевлённо отвечаю ему, стоя раком на полу туалета, в котором нахожусь не одна и думаю про себя, как комично выгляжу со стороны.

«Как ты вовремя подоспел, дядя коп! Иначе, не знаю, что ещё произошло в этом туалете! Ты мой спаситель.»

Быстро поднимаюсь на ноги и бегу ему на помощь, не оглядываясь.

Точка невозврата

К моменту, когда я вышла из серверной вместе с копами, Джона уже и след простыл. Анну опрашивают, Нил и мексиканец курят на улице и смотрят на то, как другие полицейские фиксируют и нумеруют пулевые ранения машины. Нахожу свой телефон, сигареты и тоже выхожу сделать «дыхательную практику» для умиротворения. Подкуриваю, разблокировываю телефон и роняю сигарету из рта.

Msg John: «Конфетка, оглядывайся, когда ходишь по улице. Ответишь за свой острый язычок. P. S. Насильник.»

Расплываюсь в ядовитой улыбке. Хочется ответить, конечно, коротко и лаконично, поэтому пишу ему простое и незыблемое, базу всех баз: «Иди нахуй».

И стою улыбаюсь, как умалишённая. Адекватнее было бы промолчать, но я же из тех, кто лезет в пекло до последнего.

Внезапно, ко мне подходит Нил, интересуется моим состоянием, моральным и физическим, не досталось ли мне в этой кутерьме. Неожиданно и приятно.

- Что у вас там с Джоном произошло? - спрашивает, заинтригованно поблёскивая чёрными глазищами, - Он вылетел отсюда злющий, как чёрт! - начинает смеяться, громко и задорно, - Ты девчонка не промах, смотрю! Наш друг был образцом непоколебимого спокойствия и целомудрия, просто скалой, но ты размотала его тёмные стороны на раз два! Джона никогда в жизни так не колбасило.

- Какое ещё целомудрие? - усмехаюсь я, - Шутишь? Он жуткая заноза в заднице и отпетый мудак!

Нил стекает по стене, хохоча во всю глотку.

- Да, вижу, вы зацепили друг друга не на шутку! Вот это страсть!

Несмело улыбаюсь, глядя, как он чуть не по земле катается со смеху.

«Зацепила, значит? Отлично! Замечательная новость, лучшая за последнее время. Очень приятно осознавать, что не я одна тут с катушек слетаю. И что Ведьмак словил триггер. Любые его эмоции будут лучше, чем равнодушие.

Даже ненависть лучше, чем равнодушие.

»

Клиника не работает до самого вечера, оцеплена полицейскими и следователями. Аманда в поездке, поэтому мне пришлось в одиночку держать на контроле ситуацию. К наступлению ночи к парковке подъехал эвакуатор и забрал расстрелянную тачку Анны. Последняя с нескрываемой грустью провожала её в путь.

- Бедная моя машина, сколько всего ты уже пережила…

- Шутишь? - не могу удержаться от комментариев, - Тебя чуть не замочили, а ты об автомобиле печёшься.

- Ты не понимаешь, Нетта. Мы многое пережили вместе и она не в первый раз меня спасает. Это не просто машина, это мой верный друг.

Полицейские, наконец-то, рассасываются. Распускаю персонал, который не разрешали отправить домой до конца следственных мероприятий, закрываю клинику. Анна и Нил предлагают подкинуть меня до дома, но отказываюсь - хочу прогуляться, проветрить башку. Они уезжают и только после этого я вспоминаю об угрозе Джона. Становится немного жутковато, учитывая, что он знает где я живу, в какой квартире. Может, уже караулит меня в кустах возле Карлтона? Или стоит у двери с зеркальной табличкой 69? Или следит прямо сейчас из-за угла?

Решаю немного заплутать по пути домой и выбрать нестандартный маршрут, не закрываю уши музыкой - на всякий случай. Иду в обход, пока не замечаю светящуюся вывеску Angel City Bewerly. Эврика, это то, что мне нужно! Пара банок клубничного пива, чтобы снять стресс! Ехидно представляю, как Джон сидит в кустах у Карлтона, поджидая меня, пока я здесь неспешно пью и не тороплюсь домой.

Бар пуст. Забираю бокал с пивом, выхожу на улицу, сажусь на ту самую лавочку, неспешно пью и курю, прокручивая события дня в голове.

Мягкий шорох за спиной и кто-то садится рядом, отчего подскакиваю в страхе, но тут же успокаиваюсь. Сосед не опасен,

это Пауль.

- Вот так встреча! Мама отпустила погулять?

Он берёт меня за руку и смотрит в глаза с самым наивысшим градусом скорби, отчего притихаю.

- Нетта, я очень виноват перед тобой.

- За то что хвастался мной перед друзьями? Или за то, что обручён?

Пауль роняет челюсть на пол.

- Откуда ты знаешь?

Морщусь, вспоминая Круэллу.

- Твоя мать приходила ко мне, всё рассказала. И попросила не мешать твоему счастью.

Он роняет голову на руки, вцепившись пальцами в волосы.

- Я не хочу жениться, Нетта. Я не люблю её.

Удивлённо смотрю на него, согнувшегося рядом на лавке в болезненной позе.

- В чем проблема, Ромео? Расстанься с ней и всё.

Он отрывается от ладоней, смотрит на меня глазами, полными слёз, которые капельками блестят на линзах очков и в лёгких перехватывает дыхание. Кажется, он в искреннем отчаянии.

- Я не из простой семьи, Нетта. Нам приходится соблюдать некоторые традиции и жениться на тех, кого выбрали родители. И больше всего на свете я мечтаю выйти из этой системы, но у меня не получается. Система сильнее меня. Я так устал от этого, Нетта! Я не люблю ту девчонку, мы дружили с детства, но даже симпатии между нами никогда не было. Она тоже не хочет за меня, но родители всё решили.

Слушаю его, открыв рот. Кажется, сейчас он говорит абсолютно искренне и горячо.

- Нетта, прости меня за тот разговор у клуба. Я дебил, хотел повыпендриваться перед друзьями, показать что я на опыте. - снова берёт мою руку, поглаживает пальцы с неуёмной дрожью, - Знаю, сомневаешься, но ты действительно была моей первой.

Во всех смыслах.

Я не только про секс, Нетта. Я влюблён в тебя.

Горячие слёзы подкатывают к глазам и изливаются на щеки. И плачу я не оттого, что тронута признанием. Хотя и это тоже. Плачу оттого, что мне его жаль. Плачу оттого, что прежняя злость на него испарилась, как лёгкая дымка. Передо мной несчастный, запутавшийся юный мальчик, живущий под давлением семьи и влюбившийся по ошибке не в ту. Зря я к нему полезла тогда. Очевидно, девственник влюбится в любую, кто первая ему даст.

- Нетта, давай сбежим вместе. - тихо шепчет, сжимая мои пальцы, - Я хочу быть только с тобой. Обещаю,

больше не предам тебя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Меня обжигают его слова. Будь я моложе, без ответственности за долги матери, без должности в клинике, обязательно ввязалась бы в эту авантюру. Но это не единственное. Сейчас, даже если была свобода - не согласилась. Потому что

не хочу.

Потому что

не надо.

Ему это не надо! И сказать об этом равно сломать последнюю надежду Пауля.

Глажу его по красивому лицу, треплю взлохмаченные волосы.

- Ромео, я не поеду. Ты не должен думать, что мы подходим друг другу. Это не так. Тебе нужна молодая девушка, ровесница с одинаковыми интересами. Та, с которой вы будете вместе познавать мир и себя, а не старая кляча вроде меня. С годами разница в возрасте станет не изюминкой, а препятствием, ты разочаруешься в выборе, мальчик. Я искренне желаю тебе отпочковаться от матери и жениться на той, которую выберешь сам. И ей буду не я.

Парень плачет, отвожу взгляд от него, не в силах смотреть на юношеские страдания. Он во власти чувств и заблуждений, как любой подросток. Взгляд падает напротив, в узкий коридор промеж двух домов через дорогу. Оттуда, из тьмы, светится маленькая красная точка. Луч.

И этот луч направлен прямо мне в грудь.

- Пауль…

Он смотрит в тьму коридора, смотрит на меня, а затем происходит самое страшное событие в моей жизни.

Точка невозврата.

Выстрел в меня, который слышу, но не чувствую.

Потому что Пауль закрыл меня от него собой.

Он вздрагивает и со стоном выдыхает воздух. Крепкое, стальное тело мальчишки впервые становится мягким, как желе. Стекает с меня на землю, падает, я бросаюсь следом и подхватываю его голову. Лужа крови медленно растекается под спиной, а глаза…

Прекрасные, мягкие, чайные, юные красивые глаза стремительно гаснут, неотрывно глядя в мои.

- Пауль! - рыдая, кричу, заглядывая в них, - Не засыпай! Умоляю! Пауль, нет!

Он не отвечает мне. Последние искринки жизни затихают в его зрачках, а дальше - пустота, ослепляющий вакуум.

Отпускаю его голову, крича и пытаюсь достать из кармана телефон содрогающимися руками, чтобы набрать скорую. Возможно, киллер до сих пор в тёмном коридоре и теперь целится в меня снова. Возможно, нужно бежать. Но я не могу оставить Пауля без шанса! Бедный мальчишка,

принял мою смерть на себя.

Прости меня за всё, мальчик!

Набираю 911 дрожащими пальцами, но позвонить не успеваю. Чьи - то руки накрывают сзади нос и рот, странный запах ударяет в ноздри и чернота стремительно укутывает сознание. Проваливаюсь в оглушительную бездну без времени и пространства, теряю сознание и выключаюсь.

Сделка

Я готова была проснуться где угодно или не проснуться вовсе. Проснуться в подвале, прикованная цепями, в трюме корабля, везущего продавать меня на органы или в рабство, в логове Сатаны, в тюремной камере, в конце концов. Но только не там, где проснулась на самом деле. Несмотря на туманную голову и невозможность сфокусировать зрение, я сразу узнала это место. Плотные графитовые шторы на окнах. Велюровый светло - серый диван. Стена, отделанная тёмными деревянными рейками.

Я в квартире Джона.

Тогда я ещё не знала, чем чревато это событие и как надолго застряну здесь, поэтому искренне обрадовалась тому, что меня не похитил тот самый киллер. Ведьмак, видимо, спас меня, выкрав с места преступления. Только лицо его настолько серое и строгое, угрюмо склонившееся надо мной, а глаза стеклянные, замороженные. Мне жутко в них смотреть. И жутко услышать то, что он ответит на самый главный вопрос.

- Что с Паулем? - тихо, несмело спрашиваю и ответ, произнесённый отрешённым, жёстким тоном, бьёт меня, словно плеть.

- Мёртв.

«Мёртв» - стучит в висках, «мёртв» - вскрывает черепную коробку, «мёртв» - вгрызается в мозг острыми, как бритва, клыками. Мёртв… Восхитительный, юный, двадцатилетний мальчишка выбрал смерть, чтобы защитить меня. Вспоминаю, как ударила его, как хамила ему, как отталкивала и мне безудержно стыдно. Он тянулся ко мне так искренне и безусловно, а я не подпускала, ненавидела, обзывала. И даже несмотря на это Пауль решил принять мою пулю. Пауль, у которого жизнь только началась. Пауль, который ничего не успел - по настоящему влюбиться и не раз, познать других женщин кроме меня. Ничего не успел и уже не успеет. Успел только исповедоваться мне перед смертью, прояснить всё, что было недоговорено между нами всё это время. Успел избавить меня от ненависти к нему. И оттого, сейчас, мне невыносимо больно! Невыносимо жаль его! Невыносимо думать, что ошибалась в нём, как в человеке - он благороднее всех, кого я знала. И его жизнь не стоит моей.

Отворачиваюсь к стене и реву, надрывая глотку.

- Что, так и не смогла отлипнуть от своего молоденького поклонника? Говорил же, не путайся с ним, последствия не понравятся, но ты не послушалась. Вот, хавай теперь. Бедный пацанёнок, действительно был влюблен в тебя так сильно, что заслонил собой от пули.

- Да, Джон, любил! - не поворачиваясь отвечаю, - Такое животное, как ты, никогда не познает глубины чувств, которые Пауль испытывал ко мне.

Сдержанно смеётся за моей спиной. Зловеще, будто приготовил мне подлый сюрприз.

- Кстати о любви, Дюймовочка. Поздравляю тебя. Через неделю

ты выходишь замуж.

«Чего, блять?»

Разворачиваюсь к нему и ошалело смотрю. Что за нелепые шутки в такой скорбный момент?

- Джон, ты в своем уме? Что значит выхожу замуж? За кого?

- За меня.

Закрываю лицо руками и хохочу сквозь слёзы в нервном припадке. Что за бред?!

- Джон, не время для таких шуток! Пауль погиб, я в скорби, а ты несешь чепуху.

- Это не шутка, Нетта. Через неделю ты выходишь за меня. - отвечает абсолютно спокойно и серьезно.

Сажусь перед ним на диван и смотрю с нескрываемой иронией.

- А моё согласие тебя не интересует? Я в жизни не выйду за такого долбанного тирана, как ты, Джон! Я не самоубийца!

Стеклянные ледяные глаза даже не дрогнули.

- Выйдешь, как миленькая. Сама подойдёшь к алтарю и скажешь «да». А потом будешь готовить мне жрачку и сосать мой хуй по первому свистку, как примерная жена.

Задыхаюсь от такой грубости и влепляю ему пощёчину со всей силы, но блядская борода амортизирует удар. Джон улыбается, будто наслаждаясь моим гневом, напиваясь моей злостью, как энергетический вампир.

- Только под дулом пистолета, урод. Только под дулом пистолета я буду тебе сосать!

- Значит, найду пистолет. Не проблема, так даже заводит сильнее. Ролевая игра «маньяк и жертва». Ты же называешь меня насильником, нужно поддерживать имидж.

- Я не выйду за тебя, животное.

- Вот твоё согласие. - Джон берет с журнального стола какую-то сложенную бумагу и бросает мне. Разворачиваю и оказываюсь на грани потери чувств.

Почерк моей мамы. Расписка о заёме денег, огромной, неподъемной для меня суммы. Больше всех, когда либо занятых, вместе взятых долгов.

У меня нет сил даже заплакать. Хочется просто пойти и вздёрнуться. Сроки возврата долга уже прошли и я бьюсь об заклад, она ни цента не вернула.

- Ей уже угрожали. - коротко уточняет Джон, как всегда читающий мои мысли, - Она заняла у тех, с кем следовало бы никогда в жизни не связываться.

«Вот зачем кому-то понадобилось пристрелить меня! Из - за долга матери, припугнуть её!»

- Договор такой, мы женимся и я беру на себя этот долг. И все предыдущие тоже. Отдаю не сразу, конечно, иначе ты слиняешь от меня раньше времени. Отправляю твою мать в клинику на лечение от игромании и в течение года всё закрываю. А ты, красотка, всё это «отрабатываешь», обслуживая меня по полной программе.

Лежу перед ним на диване, оглушённая, ослеплённая, замороженная, ища пути к отступлению.

- Мать не будет лечиться, Джон. Она никогда не соглашалась.

- Уже согласна. Я поговорил с ней. Она посетит нашу свадьбу, а затем Уилл отвезёт её в спецучереждение.

«Сучка, мама! Меня никогда не слушала, а этому колдуну покорилась! И когда он успел всё это провернуть?»

Мне кажется, я нахожусь в компьютерной игре или квесте. За один день на меня свалился расстрел Анны, смерть Пауля и вот это. Нелепое, грязное, омерзительное предложение Ведьмака. И я либо принимаю его, либо свожу счёты с жизнью. И последнего делать нельзя во имя жертвы Пауля.

- Откуда у тебя это всё, Джон? Эта бумажка, информация о моих проблемах с мамой…

- Нет никаких секретов, когда имеешь некоторые привилегии. Это всё я знал ещё до того, как снял тебя с Пауля в клубе. - аккуратно выдёргивает документ из моих рук и прячет в карман.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Меня тошнит. Обречённо смотрю в льды его глаз. Правильно говорят, океан изучен на 5%. А дальше - тьма, опасная и наполненная чудовищными обитателями. И сейчас эта тьма предлагает мне продаться ей. За дорого, но всё же - продаться. Либо быть пристреленной киллером. Либо погрязнуть на всю жизнь в долговом болоте без возможности выбраться и в финале сдохнуть где-то под забором, раздавленной обязательствами или пристреленной теми, кому задолжала моя мать. Варианты выбора один круче другого!

- Зачем ты всё это делаешь, Джон? Свадьба, мой долг, зачем тебе это?

Ты же не любишь меня.

Он долго, отрешённо, молчаливо смотрит, пронизывая ледяными мечами в самую душу.

- Нет. Не люблю.

- Тогда зачем?

Наклоняется передо мной и в голубых глазах вспыхивают серебристые морозные вихри, осыпая колючими обжигающими искрами.

- Месть. Месть тебе, за то, какая ты лживая ветренная сука. Обманула меня, сказав, что не знала Пауля. Прекрасно знала и крутила с ним шашни и до, и после меня. Вела себя как грязная шлюха в том клубе, за моей спиной. Теперь будешь исправляться, учиться кротости и порядочности в семейной жизни.

Ярость! Ярость пожирает меня, сотрясая тело, подскакиваю с дивана, как ошпаренная, чувствуя, как кровь приливает к голове.

- Я шлюха? Ты шлюха, Джон! Я не дала тебе после бара и на следующий день ты решил пригласить свою «подругу для секса» справить нужду! Кто тут шлюха, урод?

Он встает и разгибается надо мной в полный рост, крепко хватает за горло и шипит в лицо, процеживая через яд каждое слово.

- В том и суть, Дюймовочка! Я не трахался с Даной в тот вечер, она пришла ко мне не за этим. Но ты всё решила сама. Решила и пошла предлагать себя мальчишке. И теперь он мёртв, из - за тебя, дрянь.

Смачно плюю прямо в его зловещее лицо.

- Не верю ни одному твоему слову. И не приму твоё предложение. Не выйду за тебя. Это хуже смерти! Выпусти меня, я пойду домой!

Джон, ухмыляясь, стирает с лица мой плевок.

- Так это не предложение, Нетта. Это единственный твой шанс, потому что за дверью этой квартиры до сих пор находятся люди, желающие тебя пристрелить. И дома у тебя больше нет. Теперь

твой дом - здесь.

- толкает меня на диван и быстро собирается, пока я ошалело за ним слежу.

- Джон, если тебе понадобилась секс - рабыня, необязательно жениться на ней и заставлять жить в своей норе!

- Обязательно. Потому что я так захотел. И попробуй только сбежать, малышка. Найду и

сам пристрелю.

- выходит из квартиры и запирает меня на все замки.

Находка

Первое, что я сделала - легла на диван и позволила себе вволю оплакать несчастного Пауля, не познавшего вкус жизни. Я рыдала часа два, с полной самоотдачей, я просила у него прощения вслух и про себя, я рвала на себе волосы и драла кожу.

Вслед за этим я оплакивала себя. Себя и свою конченую, никчёмную жизнь, похороненную мамой и Джоном. Подумать только, ещё вчера моими главными проблемами были одиночество и недотрах. Сегодня же они «элегантно» решились - меня придавило бетонной плитой, состоящей из огромного долга, покушения на моё убийство, смерти Пауля, навсегда прилипшей чёрным пятном на карму и идиота Джона, желающего отомстить за уязвлённое самолюбие. Мда, вот с одиночеством и недотрахом теперь точно не будет проблем!

Даже не могу представить, что будет, согласись я на его аферу. Он стопроцентно будет вытирать об меня ноги, унижать и насиловать во все дыры! Боже, как меня угораздило связаться с ним и получить

личное проклятие в его лице?

Как меня угораздило связаться с Паулем и стать

его личным проклятием?

Твою мать, где я так здорово нагрешила? За что мне эти испытания?

Выхожу на балкон, обнаруживаю там початую пачку Парламента и курю, задумчиво глядя вниз с четвёртого этажа. Утро уже давно заступило в права и жители города суетятся, спеша по своим делам. И я тоже должна была выйти на работу сегодня. Кто открыл клинику?

Осматриваю стены и территорию дома. Нет удобных водосточных труб, нет близко растущих деревьев с надёжными ветками - отсюда не сбежать.

Логично было бы позвонить в службу спасения и попросить вызволить меня, но своего телефона я не нашла. Уверена, он у Джона и тот уже потрошит его файлы, отыскивая очередные улики против меня.

Но я не настолько глупа, чтобы сидеть тут без поиска способов побега.

Запасные ключи.

У каждой квартиры есть запасные ключи и хранятся они, обычно, в этой же самой квартире, в каком нибудь из шкафчиков. Сейчас переверну тошнотворный идеальный порядок в логове зверя и отыщу их!

Начинаю с прихожей, где есть небольшой комод. Двигаюсь от верхнего ящика к нижнему - в них всё чуть ли не под линейку разложено. Джон, у тебя обсессивно - компульсивное расстройство личности? Выглядит омерзительно! Переворачиваю вверх дном ящики один за другим, пока не открываю последний…

И с криком отпрыгиваю от него.

Ствол. Настоящий, чёрный, металлический ствол лежит в нём. Не подделка, не воздушка, а истинное огнестрельное оружие. Я прекрасно знаю, как оно выглядит - мой отец был копом и часто брал с собой на тренировочные стрельбища.

Твою мать, Джон, кто ты такой? Музыкант или скрытый мафиози? Зачем это у тебя дома?

А может… В голову лезут самые жуткие мысли.

«А может, это он стрелял в меня ночью, застукав с Паулем и приревновав снова?»

Фраза: «И попробуй только сбежать, малышка. Найду и сам пристрелю.»

Упоминание о том, что у него есть какие-то «привилегии». В криминальном мире?

Теперь ясно, что он не шутил. Мне страшно, до умопомрачения страшно! Сижу на полу, не двигаясь и смотрю безотрывно на блестящий чёрный пистолет. Замок в двери щёлкает и на пороге объявляется хозяин квартиры. Хозяин ствола. И моей убогой жизни теперь.

- О, занимательная находка, правда? - он задвигает ящик с пистолетом обратно, толкнув его ботинком.

- Зачем тебе это? - еле выдавливаю из себя, дрожа, как самая трусливая тварь на свете.

- Ну ты же сказала, что будешь мне сосать только под дулом пистолета. Я всё предусмотрел!

«Проклятый Ведьмак! Как ты всегда отказываешься на несколько шагов впереди? Сколько ещё тайн на дне океана? Я боюсь тебя...»

- Освободи проход! - он хватает меня за руку и выталкивает из прихожей в комнату. За ним заходят в квартиру несколько крепких ребят и заносят десяток одинаковых продолговатых чёрных брезентовых сумок. Они выглядят как спецпакеты, в которые пакуют трупы. Парни оставляют их в прихожей и удаляются.

- Твои вещи, Дюймовочка. Разбирай. - кивает на сумки Джон.

- Всмысле, блять?

- В коромысле, Нетта! Ты не живешь больше в Карлтоне!

- Я не давала тебе согласия, Джон! Ни на свадьбу, ни на то, чтобы ты трогал и перевозил мои вещи!

Он медленно приближается ко мне с потемневшим лицом, с жёстко сжатыми губами, отступаю, пока не упираюсь в стену, к которой Ведьмак меня и прибивает своим огромным телом. Трясусь как суслик, когда склоняется надо мной, когда волосы шевелятся от мятного свежего дыхания, окатывающего шею, когда проводит кончиком пальца от виска до ключицы, вниз, к вырезу на майке и погружает его в ложбинку между сиськами.

- Нетта… - шепчет мне в ухо с протяжным вздохом, - Я трогал тебя везде! - накрывает ладонью грудь через одежду, сминает и слегка зажимает сосок между пальцами, от чего он моментально встаёт, - И ещё потрогаю, не раз. Потрогаю твои вещи. Потрогаю твою душу. Потрогаю всё, что в этом мире про тебя, Нетта. - проводит языком по шее от плеча до уха, - Потрогаю и помечу. Привыкай, милая. У тебя больше нет

ничего личного.

- смыкает зубы на мочке уха.

Не шевелюсь под ним, только дрожу, как заведённая. Надо бы влепить по морде или по яйцам, но гладкий ствол, лежащий в ящике комода говорит мне «не лучшее время». Остаётся только сквернословить.

- Джон, через месяц ты сам вышвырнешь меня и будешь счастлив. Я отравлю тебе жизнь так, что мало не покажется! Собственный дом станет личным адом для тебя, обещаю!

Он прижимается ко мне лбом и пронзительно заглядывает неоновыми глазами в мои.

- Посмотрим, Дюймовочка, кто кому устроит настоящий ад.

Легонько, игриво чмокает в губы с улыбкой и отстраняется. Демонстративно вытираю рот, транслируя, что мне противен его поцелуй.

- Я поехал на работу. Разбери пока вещи.

- А как же моя работа, Джон?!

- Ты в отпуске, готовишься к свадьбе. Аманда приехала и подменяет тебя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

«Сволочь, всё предусмотрел! На всё у тебя есть ответ!»

- Отдай мне телефон!

- Отдам после свадьбы, если будешь послушной и кроткой.

Снова запирает в квартире, пока я ору и осыпаю его проклятиями. Ору на него с балкона, пока садится в Мустанг и уезжает. Смотрю на сумки. Конечно, ничего разбирать я не собираюсь! Пусть педантичный Джон спотыкается об них каждый день! Курю одну за другой на балконе, ловлю от этого дикий сушняк, выпиваю на кухне три огромных стакана воды и логично, ловлю тошноту. Снова ложусь на злополучный диван и вырубаюсь на нём до самого вечера.

До самого возвращения Джона.

Я проснулась оттого, что он лапает меня спящую - гладит по заднице и бёдрам. Моментально сбрасываю его щупальца с себя и забиваюсь в дальний угол дивана.

- Почему сумки не разобрала?

- Не хочу.

- Ты ела хоть что-то за день?

- Нет.

Уходит на кухню, возится, что - то разогревает. Приносит мне тарелку рагу с курицей и овощами, вилку, хлеб. Пахнет изумительно и желудок моментально реагирует, издавая жалобное урчание. Вспоминаю, что ела в последний раз вчера утром - и то благополучно выблевала в клинике при Джоне.

- Я помню, что ты ненасытна. Ешь. - протягивает мне тарелку, но я не принимаю.

- Не буду я жрать с твоих рук, сволочь.

- Не будешь жрать - трахну в жопу, прямо сейчас.

Округляю глаза и смотрю на Джона в ужасе, он снова протягивает тарелку с самым убедительным взглядом на свете.

- Поешь или проверишь, Дюймовочка? Мне начинать?

«Проверять я точно не хочу. Этому монстру в два счёта скрутить меня и реализовать свою угрозу.»

Нервно выхватываю тарелку и принимаюсь за еду, не без удовольствия, скажу вам. Рагу очень вкусное, будто его шеф - повар крутого ресторана приготовил. Джон уходит на кухню, шумит там и возвращается со второй порцией, плюхается на кресло и ест, не спуская с меня ледяных глаз.

- Джон, - не выдерживаю я, - Где ты это взял?

- Приготовил вчера.

- Сам чтоли?

- Да. А что?

Растерянно смотрю в тарелку.

- Ничего. Вкусно. - тихо отвечаю, не в силах поднять взгляд.

Он молча доедает, принимает душ, выходит из него в большом пушистом халате, с мокрыми растрёпанными волосами, возится на кухне, пьет чай, переписывается с кем-то в телефоне, живёт свою обычную жизнь. Я молча лежу на диване и смотрю в потолок. Близится ночь и мне страшно думать, что мы будем ночевать здесь вместе сегодня. Завтра. И ещё множество ночей. В которые он будет вымещать на мне свою злобу.

- Дюймовочка, не хочешь искупаться? - подсаживается ко мне на диван и кладёт руку на колено.

- Не-а. Не хочу. Буду ходить грязной и вонючей, чтобы ты не трогал меня.

Джон оглушительно ржёт, как конь, надо мной.

- Если думаешь, что я брезгливый, то глубоко ошибаешься. Но можешь расслабиться, не собираюсь я тебя трахать.

Пока не собираюсь.

Сохраним целомудрие до свадьбы.

Теперь уже я смеюсь. О каком, к чёрту, целомудрии, ты говоришь? Ты, который имеет дружбу для секса, ты, который отымел меня в Мустанге против воли?

- Спать тоже можешь здесь.

Пока здесь.

А после свадьбы будешь спать там, где положено, возле хозяина. - максимально целомудренно целует меня в лоб и уходит в свою спальню.

А искупаться ведь и правда хочется.

Я валялась на земле возле умирающего Пауля, я ползала по полу общественного туалета в клинике. Но больше всего хочется отмыться от Джона, от его прикосновений, гадких замечаний, грязных слов. Тихо, как мышь, юркаю к сумкам с трупами.

Трупами моей прошлой жизни.

Роюсь в них, кое-как нахожу себе сменное белье и пижаму поскромнее в виде футболки и шорт. На цыпочках крадусь в ванную, где взаимствую шампунь, гель для душа и даже мочалку Джона. Долго, яростно моюсь, тру свою кожу до красноты.

Пытаясь смыть с себя вину за смерть Пауля.

Пытаясь смыть с себя всё, что произошло. И пропахиваюсь насквозь запахом Ведьмака, запахом его косметики со свежим морозным ароматом - кажется, пахнуть им ещё хуже, чем пахнуть кровью Пауля.

А когда выхожу, обнаруживаю, что диван застелен серым постельным бельём, на нём серая подушка и серое одеяло.

Ложусь в эту постель, как в собственный гроб.

От автора: «Дорогие читатели, ваша радость - моя обязанность, но для любого автора нет ничего хуже, чем писать в пустоту. Если вам нравится эта история - оставьте мне комментарий, рассуждение или впечатление под книгой, это смотивирует держать темп и добавлять для вас новые главы ежедневно. С любовью, ваша Импера Трайс.»

Just married

Эта неделя по ощущениям длилась целую вечность. Джон не отдавал мне телефон, не выпускал на улицу, мотивируя тем, что меня всё ещё хотят пристрелить и это бесконечное время я провела в изоляции, встретившись лишь с одной женщиной, которую он привёл на следующий день после того, как кормил рагу с курицей. Она сняла мерки с моего тела.

- Зачем? - спросила я его.

- Для свадебного платья.

- Зачем мне свадебное платье для вынужденного брака?

- Потому что я так хочу. У нас будет

настоящая свадьба.

- Фу, какой кошмар! Клоунада!

Молчит и улыбается в ответ.

Неделя без социальной жизни, взаперти, логично привела меня к дикой деградации и депрессии. Я целыми днями валялась на диване и смотрела фильмы и сериалы по подписке в телеке Джона. Я ела один раз в день, когда он приезжал с работы поздно ночью и кормил меня. Но не оттого, что не хотела есть. А оттого, что не хотела демонстрировать, что обживаюсь в его доме. Моё барахло из сумок частично расползлось по квартире, но в большинстве своём продолжало стоять скопом в прихожей, на что Джон реагировал терпением. Он вообще был самим спокойствием и выдержкой в эту неделю - не приставал, не доставал, не тиранил, не трогал, не говорил гадостей, не лез мне в трусы. Будто давал время и возможность свыкнуться со своей скорой погибелью и переходом в статус его собственности. Но я - то знала, что это - затишье перед бурей. Что он ждёт, притихнув, того самого дня, когда распишется в абсолютной власти надо мной. Поэтому он сейчас такая душка, но монстр внутри не дремлет.

Монстр внутри терпеливо ждёт, когда его накормят.

В ту самую, последнюю ночь перед свадьбой, я долго не могла заснуть, прокручивая в голове разные мысли и варианты развития событий. Мамин долг огромен и если я сбегу от Джона, у меня один путь закрыть его - торговать собой. Сделка с Джоном, по сути, то же самое. Ужасно осознавать, что иных путей нет. Ужасно осознавать, что завтра я добровольно отдам себя в руки человека, который ненавидит меня. Который хочет оторваться на мне. Ужасно осознавать, что меня ждёт. Ужасно осознавать, что Пауль, скорее всего, уже похоронен, а я не смогла проводить его в последний путь. Вместо этого я напялю белое платье и скажу Джону «да» на «настоящей» клоунской свадьбе. И за этот пиздец Пауль пожертвовал своей юной жизнью?

Как и любая девушка, я мечтала однажды надеть свадебное платье, взять под руку мужчину своей мечты и закатить праздник, посвященный любви. Что получаю по итогу? Короткое время Джон действительно выглядел мужчиной моей мечты - красив, умён, талантлив, небеден, обходителен. Вот только у него есть потайное дно - он лжец и жестокий человек, который хочет самоутвердиться, загнав меня под венец и сделав своей личной проституткой.

Он снова сломал мой сценарий.

Чтож, вытерплю этот год и сбегу от него, надеюсь, что живая…

Ведьмак разбудил меня рано утром, одетый в спортивный костюм.

И довольный, как чёрт.

- Просыпайся, невеста. К тебе уже приехали, собирать тебя.

Встретимся у алтаря.

Молчу ему в ответ. Он выходит из квартиры, а взамен входят несколько девушек с чемоданами и, судя по всему, с моим платьем, запрятанным в чехол. Вяло принимаю душ и чищу зубы, пока они ждут меня. Вяло вываливаюсь обратно в комнату, усаживаюсь перед ними на стул.

- Мисс Нетта, какие пожелания насчет макияжа и причёски? - спрашивают меня девушки.

- Никаких. Делайте, как считаете нужным. Пусть только макияж будет максимально водостойкий, чувствую,

я буду много плакать сегодня.

Девушки безмолвно приступают к своей работе. Делают мне маникюр, педикюр и эпиляцию всех зон горячим воском. Потом сушат мои мокрые волосы, укладывают их на Дайсон воздушными волнами, слегка закалывают у ушей. Далее долго и вдумчиво наносят макияж, советуются между собой. Смотрю на себя в зеркало - результат их работы выглядит отлично. Всё в меру, аккуратно, элегантно и очень гармонично с моим лицом. Мне выдают дизайнерский комплект нижнего белья - мегасексуальный, тончайший, воздушный, видимо, чтобы порадовать жениха в первую брачную ночь. Интересно, Джон сам его выбирал? Надеваю его, девушки распаковывают платье из чехла и я впервые за последнее время ахаю - от удивления, от красоты, от восхищения. Платье невероятное, креативно отделанное - по лифу, животу и юбке будто стекают воздушные тонкие волны, изгибаясь в причудливые повороты и узоры. Девушки помогают мне надеть его и я удовлетворённо разглядываю себя в зеркале. Платье отлично сидит по фигуре, обтягивая грудь, живот, бёдра, а сзади перетекая в небольшой воздушный шлейф. Шлейф, который выглядит, как морская пенная волна. Чтож, погибать, так красиво. Отличное платье для моей свадьбы ака похороны.

Мне подбирают аксессуары, когда в дверном проёме возникает высокая фигура в серо - голубом костюме и я непроизвольно вздрагиваю. Но это не мой жених, это его брат близнец.

- Привет, невеста! Выглядишь - как королева! Я твой шафер сегодня, жду когда закончите и выезжаем.

Последние штрихи, мне в уши вставляют пусеты с жемчугом, обувают в белые лодочки и я готова. Под ложечкой начинает сосать нервоз. Феи красоты собирают принадлежности и покидают квартиру, следом Уилл выводит меня и я задыхаюсь, впервые за долгое время оказавшись на улице. Свежий воздух обжигает лёгкие, солнце слепит глаза и чтобы привыкнуть к ним мне нужно время. Уилл сажает меня в серебристую Audi R8 и везёт навстречу судьбе. Пытается болтать со мной, разряжать обстановку, шутить, будто не знает, что его братец козёл, будто всё в порядке вещей. Интересно, он такой же, как Джон? Видимо, да, раз участвует в этом цирке. Мы двигаемся по шоссе в сторону океана и это внутри себя я принимаю как хороший знак. Я люблю океан, а океан любит меня.

Машина останавливается у старинного поместья, как с картинок любовных романов - помпезный белоснежный дом, украшенный колоннами, арками и ажурными балконами, утопающий в цветущих сиренево - фиолетовыми цветами деревьях жакаранды, оплетённый девичьим виноградом. Неописуемо красиво, живописно и романтично. Как будто свадьба и правда настоящая.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Уилл заводит меня в дом - внутри красивый ремонт и интерьер, изысканно сочетающий старинный стиль с современными направлениями. Просит подождать немного внутри и через несколько минут ко мне приходит туда моя мама. Мы бросаемся в объятия друг друга и я роняю первые слёзы за этот день, искренне радуясь увидеть её, единственного родного человека. Искренне забыв, что именно из-за её глупости я здесь, продаю себя океанской тьме.

- Нетта, ты такая красивая! Ты такая умница! Джон - достойнейший мужчина для тебя! Такой благородный и воспитанный! Я счастлива, что вы женитесь!

- Мама, ты ведь его даже не знаешь!

- Ошибаешься, Нетта, хорошо знаю! Он приезжал ко мне и очень трогательно просил благословения на ваш брак!

Рассказывал, как безумно влюблён в тебя.

Мы много разговаривали и потом каждый день были на телефоне. И хорошо, что у вас все так быстро произошло! Такого жениха надо хватать, пока горяченький!

Слушаю её и не верю своим ушам. Джон просил благословения? Нахрена? Нахрена оно ему?

- Мама, Джон сказал, что вы с ним кое о чём договорились… Это правда?

- О лечении? Да, он уже вручил мне путёвку. Завтра я еду.

Выдыхаю и немного приободряюсь. Может и правда, не зря я приношу себя в жертву?

Нас прерывает Уилл, выручает мне букет невесты из воздушных белоснежных пионов и говорит, что церемония начинается, поэтому маме пора возвращаться к гостям. Слышу музыку со двора, вступительную речь ведущего. Живот сводит от волнения, руки дрожат и Уилл потирает меня по спине, видя, что меня трясёт.

- Пойдем. Нам пора.

Мама целует меня, обнимает, желает счастливой семейной жизни и в конце просит прощения за себя, за свою безответственность. Роняю вторую слезу за сегодняшний день и целую её на прощание.

Уилл выводит меня на улицу и мы следуем по узкой дорожке, огибающей дом. Шаг за шагом, музыка всё громче, дрожь всё крупнее. Передо мной открывается задний двор поместья с выходом прямиком на пляж, к океану, где среди тех же многочисленных высоких цветущих жакаранд, усыпавших траву мелкими сиреневыми лепестками, сидят на стульях гости свадьбы. Моя мама, Аманда, семья Кайзер, доктора, ассистенты и медрегистраторы клиники, мексиканец с бледноликой черноволосой куклой барби рядом, Анастейша, ожидающая своего мужа, который сейчас ведёт меня к алтарю. И ещё люди, много людей, которых я не знаю. И все, до одного, смотрят на меня с восхищением и умилением, будто никто не знает, что я здесь не по собственной воле. Даже друзья Джона. Даже Анна и Нил.

Джон. У нежной, витиеватой арки, состоящей из голубых, сиреневых и белых гортензий стоит Джон. В серо - голубом костюме, как у брата, только в костюме Уилла больше градусов голубого, а в костюме Джона - серого. Волосы чем-то элегантно уложены назад, борода свежеподстрижена коротко и чётко оформлена. Солидный, безумно красивый и неприлично счастливый Джон смотрит, как я шагаю ему навстречу под руку с его близнецом.

Его глаза…

Не могу оторваться от них ни на секунду, пока приближаюсь. Сегодня они сияют, как никогда, светятся, как никогда, голубые, как никогда. Они затягивают в свои воды, кружат в водовороте и не отпускают ни на секунду. Он выглядит как счастливый и влюбленный жених, о котором мечтала бы каждая, но я - то знаю, что в этой красивой шкуре сидит монстр.

Очень голодный монстр.

Тем не менее, не могу перестать любоваться им. А он -

своей добычей. Своей пищей.

Уилл вкладывает мою руку в руку Джона, шепчет ему напутствия, но он даже не смотрит на него.

Смотрит мне в глаза. Топит меня в своих. Берёт за обе руки и так нежно улыбается, будто солгал, что не любит меня.

Тебе не музыкантом надо быть, Джон, а актёром! Такой талант пропадает!

Ведущий говорит вступительную речь, Джон ласкает меня взглядом, легонько потирает пальцами мои ладони, вложенные в его, словно поддерживая. Я ни жива, ни мертва, не в силах оторваться от него, впитывающего меня, как губка. Впитывающего и выпивающего до дна.

- Мистер Лайне, я прошу вас произнести клятву. - торжественно объявляет ведущий и я замираю. Цепкий голубой океан затягивает на дно, руки сильнее сжимают мои.

- Нетта. Мы впервые увиделись в доме друзей. Я вошёл в него и почувствовал необъяснимую энергию, которая тянула меня, как огромный мощный магнит в то место, где находилась ты. Повинуясь внутреннему зову, я следовал за ним и увидел тебя. Это была химия с первого взгляда, это был выстрел в сердце. Я понял, что хочу прилипнуть к тебе и не отлипать ни на секунду. Хочу стать твоим щитом и твоим мечом. Хочу видеть тебя, чувствовать тебя, вдыхать тебя каждую секунду. Я торжественно обещаю заботиться и оберегать тебя, обещаю, что ты будешь самой залюбленной женщиной на свете. Обещаю защищать тебя от любого зла и невзгод.

Третья за день, скупая слеза стекает по щеке при мысли о том, как красиво он стелет.

Самое большое зло в моей жизни - это ты, Ведьмак!

Я обоссалась бы от счастья, если всё это было всерьёз. Если бы ты не был гнусным, лживым абьюзером. Если бы не случилось того злополучного инцидента с Даной. Слышу, как на заднем фоне плачет моя мама, верящая каждому слову этого монстра, чувствую, как монстр ласково смахивает мою слезинку, как в тот самый, первый вечер, когда мы встретились. Это воспоминание так сильно обжигает меня - я влюбилась в него тогда же, с первого взгляда. Скажи мне кто, что через месяц выйду за него - потеряла сознание от счастья. И вот я выхожу. И мои чувства очень смешанные, настолько, что я не могу отфильтровать одно от другого.

- Мисс Стронг, произнесите, пожалуйста, свою клятву.

Вздрагиваю. Я никакой клятвы не готовила. Вопросительно смотрю в зал, вижу залитое слезами лицо матери. И решаюсь говорить просто то, что чувствую. Что идёт в голову.

Оборачиваю лицо обратно и в меня впивается испытывающий неоновый взгляд.

- Джон… Когда я впервые увидела твои глаза, у меня возникла ассоциация с океаном. Огромным, могучим, северным океаном, таинственным и глубоким. Я утонула в нём сразу же, как только посмотрела. Я сразу поняла, ты - не просто мужчина. Ты оставишь след, огромный след в моей жизни и ничто не встанет у тебя на пути. Так и произошло. Сегодня я вверяю тебе себя и надеюсь, что наши обоюдные ожидания от этого союза будут удовлетворены. Обещаю со своей стороны делать всё, что тебе нужно для этого.

Он поглаживает пальцами тыльные стороны моих ладоней. Впитывает каждое слово моей клятвы, склонив голову на бок, а ледяные искринки в его глазах так и дрожат. Я сказала тебе всё, что нужно, Джон. Сказала, что принимаю условия твоей игры и надеюсь, что ты их тоже выполнишь.

Чернокожая девочка лет семи, которую я не знаю, выносит к алтарю обручальные кольца. Они разные - кольцо Джона совершенно простое, классическое, а вот моё…

Толстое, массивное, тяжёлое, выполненное в форме расплескивающегося бурного ручья, обнимающего палец.

Ручей.

Финны придумывали друг другу фамилии очень просто, обращая внимание на то, что находится рядом, на естественные объекты и проявления этого мира. Фамилия Laine в переводе с финского означает «ручей». Он надевает на меня не просто кольцо. Он надевает на меня

символ своей фамилии.

Символ себя. Опомнившись, понимаю, что моё платье отражает то же самое - ручьи, стекающие по телу и обнимающие его. И при других условиях такой символизм показался мне очень романтичным. Но сейчас это выглядит абьюзивно - будто каждым знаком он кричит мне в лицо: «ты принадлежишь мне». Принадлежишь ручью, ты сама теперь - ручей.

Джон нежно надевает на меня свой символ. Кольцо тяжелое, как и его рука. Холодное, как и его взгляд. Оно тянет мою ладонь вниз, будто к ней привязали булыжник.

Дрожащими руками натягиваю на массивный мужской палец его кольцо, до сих пор не веря, что всё это происходит со мной.

А затем, ведущий велит жениху поцеловать невесту.

И я в смятении поднимаю своё лицо навстречу Ведьмаку, вспоминая, что в первый и последний раз мы целовались в тот день, когда он играл мне Sad girl, bad girl у себя дома. Тогда я таяла и текла, как мороженое в жару от этих поцелуев. Что со мной будет сейчас?

Джон тянется ко мне, удерживая взглядом на коротком поводке, заключает в железобетонную медвежью хватку и буквально овладевает моим ртом. Дыхание останавливается, ноги слабеют, тело обмякает в кольце рук и он чувствует это, крепко держит, чтобы не упала.

И продолжает доводить до обморока, лаская мой рот, губы и язык, лишая кислорода, вытесняя из меня всё, что есть и заменяя это на себя. Стирает память и переустанавливает программное обеспечение в голове, душе и сердце.

Теперь в его поцелуе чувствуется новая энергия.

Безусловная власть.

И я растекаюсь в лужу под этой властью, поглощенная, сломленная ей, перемолотая её жерновами. Джон ублюдок, которого стоит ненавидеть, но одно я знаю точно - его поцелуи действуют на меня, как наркотик. Они опьяняют, одурманивают, возбуждают и ты хочешь ещё. Ещё и ещё. Не можешь насытиться и остановиться, полыхаешь от возбуждения.

Меня целует муж. Меня целует власть. Меня целует Северный Ледовитый океан и я самоотверженно отвечаю ему, будто ждала этого момента всю жизнь. До свадьбы мы целовались всего два раза и сейчас я понимаю- мне этого было мало.

Чувствую, что в голове чернеет, а силы покидают меня. Джон тоже чувствует и наконец, отрывается от моего рта, прижимает к себе, гладит по волосам. Гости аплодируют, искренне веря в нашу любовь, а я тону, окутанная запахом широкой груди, на которой лежит моя голова - дождь и морская соль вперемешку с холодным северным ветром.

- Поприветствуем семью Лайне! - торжественно объявляет ведущий и я прикрываю глаза, роняя слёзы в четвёртый раз.

«Вот и свершилось.»

Между жизнью и смертью

Первыми нас подошли поздравить семейная пара - я сразу поняла, что это родители Джона и Уилла, уж слишком похожи как между собой, так и с сыновьями. Оба высокие, статные, натуральные блондины с выразительными крупными лицами. Оба выглядят, как скандинавские Боги, красивые и величавые.

- Нетта! - его мать обнимает меня и смотрит такими же океаническими голубыми глазами с небывалой теплотой, будто заочно знает меня и любит, - Мы очень счастливы принять тебя в нашу семью. Обещаю, будем любить тебя и защищать, поддерживать во всём, оберегать и заботиться.

Невольно вспоминаю мамашку Пауля и то, как она небрежно разговаривала со мной. Эта женщина наоборот, держит за руку и безусловно принимает выбор сына. Она и её муж выглядят хорошими людьми, но знают ли они, какое чудовище вырастили? Не выдерживаю и задаю ей каверзный вопрос:

- Миссис Лайне, благодарю за тёплый приём. Но вас не смущает, что впервые мы знакомимся здесь, на свадьбе?

Она улыбается абсолютно обезоруживающе.

- Не смущает,

дочка.

Мы доверяем своему сыну. Если он посчитал, что так надо - значит, так надо.

Я охреневаю. Они отпускают нас и следом подходит моя мама. Меня задевает то, что сначала она обнимает Джона, выражает восторг и восхищение им и сказочным праздником, который он устроил, называет

сыном

и желает ему счастья со мной. Лишь потом обнимает меня и ещё раз говорит о том, что мне крупно повезло.

«Повезло ли, мама? Ты не знаешь, что этот мужчина купил меня и собирается насиловать целый год.»

За ней к нам тянутся его брат с женой. Уилл обнимает Джона, задорно хлопает по спине. Анастейша целует меня в щеку, обнимает.

- Добро пожаловать в

клан

, Нетта. Тебе будет хорошо с нами. Джон прекрасный человек, мудрый и внимательный.

С ним ты будешь как за каменной стеной.

Мда, все здесь очарованы Джоном. Все, кроме меня, знающего его изнанку.

Следующими поздравляют Кайзеры и я роняю пятую слезу, падая в объятия Анны.

- Мне очень нужно поговорить с тобой!

- Знаю, Нетта! Мы обязательно сделаем это, когда подвернётся возможность! А пока - поздравляю! Вы невероятно красивая пара! Джон такой счастливый, говорила же тебе, что всё обязательно наладится!

«И ты туда же, Анна?»

Мексиканец поздравляет Джона, а его бледноликая барби в готическом чёрном кружевном платье жмёт мне руку. Узнаю в ней известную на все местные соцсети фотографа, блоггера и борца за права женщин.

-Я Линда, приятно познакомиться! Теперь мы будем дружить и часто видеться семьями. Ты такая красивая!

Несмело улыбаюсь ей. Искренне и от души назвать женщину красивой может только другая красивая женщина, уверенная в себе. Линда как раз такая - красивая и уверенная. Помню её скандал в Инстаграме, связанный с побоями от бывшего мужа и акцию #STOP_ABUSE. Как бы мне самой не присоединиться к этому хештегу в ближайшее время?

Чернокожая взрослая семья вместе с девочкой, которая выносила кольца, представляются Порком и Блум, желают нам как можно скорее стать родителями и неоднократно. Мысленно благодарю себя за то, что поставила спираль. Она нужна была не по прямому назначению, а чтобы наладить проблемы с черезчур болезненными месячными. Ну а сейчас её прямое и первое назначение - контрацепция, как нельзя кстати! Упаси Бог залететь от Джона и навсегда остаться связанной с ним ребенком!

Огромная вереница людей, которых я вижу впервые, тянется перед нами не меньше получаса, а затем всех гостей приглашают перейти в другой конец сада на банкет. Там стоят длинные столы, накрытые белыми скатертями, украшенные множеством горящих свечей и цветочными вазами. Я смотрю на это великолепие и не могу поверить глазам. Когда он успел всё организовать? А главное - зачем? Зачем этот спектакль?

Мы садимся во главе банкета и я, онемев, сижу на своём стуле, разглядывая обстановку и гостей. И тут, впервые, Джон заговаривает со мной.

- Что раскисла, Дюймовочка? Кушай плотно.

Ночь близка, тебе понадобятся силы.

И, желательно, пей шампанского побольше, для храбрости. - шепчет на ухо, задевая его губами и волосы встают дыбом везде, - Уже не терпится сорвать с тебя это прелестное платье! - приобнимает, целует в плечо и хищно заглядывает в глаза, улыбаясь.

Все внутренности падают вниз от страха. Оборачиваюсь и вижу за спиной пляж, слегка волнующийся океан и надвигающийся грозовой горизонт, соединяющий небо с водой.

«Я сбегу. А там будь что будет. Найдёт - пусть пристрелит.»

Еда плохо лезет в горло, а вот «шампанское для храбрости» по наставлению Джона просто замечательно, как в сухую землю. Немного расслабляюсь и пытаюсь прикинуть план побега, но отвлекаюсь на то, что нас просят исполнить первый супружеский танец. Ведьмак элегантно подает мне руку, ведёт в середину танцевальной площадки. В очередной раз удивляет меня, потому что играет JRY, Rooty - Pray, та самая песня, под которую мы танцевали впервые, в уединенном патио во дворе Кайзеров. Ты обо всём позаботился, Джон. Всё предусмотрел.

Я танцую с ним и вспоминаю тот самый, первый танец. Как он крепко прижимал меня к себе - так же, как сейчас. Как я боялась заглянуть ему в глаза - так же, как сейчас. Он снял пиджак и через тонкую ткань рубашки, вблизи, видны тёмные пятна на коже - татуировки. Это парадокс, но я никогда не видела их. Только кусочками, на фото в Инстаграм. Я вышла замуж за человека, которого не видела обнажённым ни разу. Мы познакомились зимой и он всегда носил одежду с длинным рукавом. И даже в ту неделю, которую мы жили вместе, не показывался мне на глаза ни голым, ни даже в майке. Может, он скрывает что-то страшное под одеждой? И ведь тогда, в наш единственный секс, тоже держал меня лицом от себя.

Я играл со своими демонами,

Тем самым создавая тебе проблемы.

Эти дни только начинаются…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Знаешь, ничего не могу поделать -

Мне нравится овладевать тобой,

И это убивает меня.

Мне ужасно не хватало тебя, малышка,

Почти каждую ночь.

Под конец танца Джон кладёт пальцы на мой подбородок и поднимает его себе навстречу, властно смотрит в глаза, глубоко проникает в рот тем самым поцелуем, который

ставит перед фактом

и я задыхаюсь под ним, вновь уплывая, сломленная необъяснимой магией, которой обладает только он - долбанный колдун, умеющий читать мои мысли и обезоруживать прикосновениями языка.

Начинаются танцы для гостей, он отходит на перекур с другими мужчинами и ко мне, наконец, подсаживается Анна, берёт за руку.

- Нетта, как ты? Как тебе праздник?

- Скажи, что ты не знаешь, что это всё - блядский цирк?

Она смотрит мне в глаза с поразительным участием.

- Знаю, Нетта. Я знаю даже больше, чем ты. И, поверь, Джон не хочет для тебя ничего плохого. Настанет день, когда ты поблагодаришь его за этот «блядский цирк».

- Ты прикалываешься, Анна? - не могу сдержать гнева.

«Неужели она заодно с ним?»

- Нет, Нетта. Я хорошо тебя понимаю. Я была на твоём месте. - смотрит в сторону своего мужа, который курит и смеётся вместе с Джоном, - Ты знаешь, когда-то я работала на него и хотела уйти, потому что он постоянно искушал меня. В ответ на это Нил создал липовый договор, который не давал мне путей к отступлению и несколько раз использовал его, чтобы вернуть меня в свой дом. Тогда я ненавидела его за это, а сейчас - благодарна. Благодарна за то, что он никогда не собирался отпускать меня от себя. Благодарна за то, что находил возможность удержать меня и объяснить, что ошибаюсь, не принимая его.

Слушаю её с открытым ртом, не веря в эту жуткую историю.

- Анна, у тебя стокгольмский синдром? Это же неэкологичное поведение к личным границам другого человека!

Она смеётся.

- Нет у меня никакого стокгольмского синдрома. Нил просто любит меня, а я его.

И Джон тебя любит.

Однажды ты это поймешь.

- Ты точно не в себе. Какая ещё любовь, он ненавидит меня! Он мечтает надругаться надо мной!

Анна ласково трепет меня по волосам.

- Не надругается. Джон не такой, я знаю. Он очень дорожит тобой, Нетта.

Отмахиваюсь. Она несёт какой-то бред! А я искренне считала Анну здравомыслящей, но кажется, она тоже под колдовскими чарами Ведьмака, как и все тут.

- Отведи меня в туалет. И хочу покурить, но стесняюсь у всех на виду.

Она идёт к своему мужу, который, признаться, удивил меня, берёт у него сигареты и зажигалку для меня, ведёт через сад за угол дома, где я наконец - то впервые за вечер ловлю дзен, жадно выкуривая две сигареты подряд, а затем ведёт в дом, в уборную. Я кое-как справляюсь, чтобы не обоссать свое шикарное платье, а когда выхожу из туалета, Анны и след простыл.

Зато у дверей меня дожидается Джон.

- Ты что здесь забыл? - небрежно кидаю, отряхивая платье.

- Соскучился по жене. - припечатывает меня телом к двери туалета и целует в шею, мокро, жадно, ведя влажную дорожку от уха к груди языком.

Мы одни здесь и мне уже страшно. Но шампанское и пара сигарет придают небывалой смелости.

- Умерь пыл, женишок, тебе сегодня ничего не светит. У меня начались месячные!

Джон ядовито хохочет, а затем разворачивает меня лицом к двери, крепко хватает за талию одной рукой, а второй грубо задирает платье, забирается в трусики и ощупывает там каждый сантиметр на наличие средств гигиены. Не найдя их, проталкивает два пальца во влагалище, отчего охаю, шерудит в нём и изымает их. Смотрит на абсолютно чистые пальцы без следов крови и победно - зловеще пронзает ледяным взглядом.

- Ты никак не можешь остановиться и перестать мне врать, Дюймовочка. Ничего, я искореню эту вредную привычку! Вытрахаю твою мелкую, лживую душонку из тела. - хватает меня за руку и возвращает к гостям.

Полночь всё ближе. Грозовой фронт приближается к берегу, а значит, праздник может закончится раньше.

А моя смерть - наступить быстрее.

Грозовой фронт

Мы провожали всех гостей по домам собственной персоной, стоя у ворот поместья. Чем больше рассасывались люди, тем крепче был мой страх, тем сильнее дрожал голос. Вот - вот уедет последняя машина и я останусь в этом огромном поместье наедине с человеком, жаждущим моей крови.

И как только мы помахали руками крайним отъезжающим гостям, Ведьмак подхватил меня на руки и понёс в дом.

- Зачем ты меня тащишь? - с нескрываемым недовольством бросаю ему.

- Традиции. - коротко отвечает, пересекает порог и следует на второй этаж, в одну из спален, где ставит на пол и я тут же забиваюсь в дальний угол комнаты.

- Не смей лезть ко мне, животное! Я не хочу тебя! Мне противно даже думать о том, что я должна спать с тобой!

- Да никто не спрашивает, чего ты хочешь! - хохочет он мне в лицо, - Я ухожу. А когда приду, желаю видеть тебя обнажённой на кровати! И попробуй только не исполнить!

Покидает комнату и я мечусь по ней, словно птица, загнанная в клетку. Свадебное платье начинает душить меня, воздуха не хватает, поэтому я решительно сдираю его с себя вместе с бельём. Шагаю под душ и включаю холодную воду, чтобы привести себя в чувство.

«Соберись, Нетта! Ты - боец! Всегда была бойцом! Всегда боролась до последнего, не унывала! И сейчас поборешься!»

Выхожу из душа в комнату и слышу шум воды из соседней - Джон тоже купается. Это шанс! Шанс сбежать! Одна незадача - здесь нет абсолютно никакой подходящей для побега одежды, кроме моего свадебного платья и банного халата. Его и набрасываю, выбегаю из комнаты и лечу по лестнице вниз, к двери. Дергаю её, но она заперта на замок. Проклятый Ведьмак всё предусмотрел!

И мы тоже не из робкого десятка! Поэтому, смело открываю ближайшее окно, выдавливаю москитную сеть наружу и покидаю дом через него. Бегу прямиком на пляж, к океану и бросаюсь в его волнующиеся воды. Убегать по песку быстрее, но хищник может заметить мой силуэт. А вот голову в воде - меньше шансов разглядеть. Плаваю я хорошо, поэтому такой путь видится мне наилучшим. Гребу в сторону центра города, не без труда - океан неспокойный, а мокрый халат тяжелый, тянет меня ко дну. Без него было бы легче, но расхаживать по улицам Лос - Анджелеса в неглиже я пока не готова, да и это небезопасно. Поэтому, отчаянно борюсь и плыву подальше от поместья. Ветер поднимается, тяжёлые тучи заволокли небо и где-то вдалеке раскатисто бранится гром, предупреждая, что вот вот начнётся гроза. Главное, чтобы молния не шарахнула мне в башку. Или наоборот, пусть лучше шарахнет!

- Нетта! - слышу крик Джона вдалеке и матерюсь про себя.

Слишком быстро засёк! Оборачиваюсь, вижу, как он бежит по берегу тоже в халате, в мою сторону, разворачиваюсь и плыву дальше, куда плыла. Но он бросается в воду и слишком быстро догоняет. Хватает за талию, тащит в сторону берега.

- Нетта, ты совсем охуела? Шторм начинается, ты могла утонуть!

- Может, я этого и хотела, ублюдок? - отвечаю ему, стараясь перекричать шум волн.

- Да ладно? - он ставит меня на ноги, на глубине по колено, - Сейчас посмотрим, как сильно ты этого хотела! - толкает и я падаю в воду.

Пытаюсь подняться, но он садится на меня верхом, хватает за шею и погружает корпус, голову под воду.

Он топит меня!

Изо всех сил задерживаю дыхание и вцепляюсь в его руки, вонзаюсь в них ногтями, царапаюсь, но Ведьмак всё равно крепко держит. Кислород в лёгких стремительно заканчивается, уговариваю себя не вдохнуть по инерции. Открываю глаза и сквозь толщу воды вижу его перекошенное яростью и отчаянием лицо, освещённое вспышкой молнии, грозно склонившееся над моим. Выдергивает меня из воды, дает сделать вдох и снова прижимает ко дну. Борюсь, терплю, стараюсь сохранить кислород на подольше, но он стремительно истекает с каждой секундой, перерождаясь в болезненно сосущий изнутри вакуум. Вакуум в легких смешивается с адреналином в крови, растёт, начинает обжигаться, времени больше нет и я пытаюсь сильнее вонзиться в Джона, сделать больно, но сил уже нету - они утекают, как песок сквозь пальцы. Внезапно, становится так легко и свободно, я отпускаю руки, раскинув их в стороны, закрываю глаза, готовясь отдать душу и встретиться с Иисусом - в этот момент Джон и вытягивает меня из воды, схватив за подмышки. Первый вдох обжигает лёгкие и я давлюсь заливистым кашлем, пока он тащит меня к берегу, а затем швыряет на песок, как только надежная почва появляется под ногами.

«Начало, конечно, уже замечательное! Меня только что чуть не грохнули!»

- Ты ебанутая! - констатирует факт и падает на меня сверху в планку, заключая в плен и отрезая пути к отступлению.

Его глаза скользят по мне вниз и загораются неоновыми вспышками, буквально светятся в темноте - я понимаю, что полы халата раскрылись от борьбы и это реакция на мою обнажившуюся грудь. Пытаюсь прикрыться, но он грубо отбрасывает мои руки, а затем и края халата, распаковывая моё тело полностью. Он не видел меня спереди. А теперь видит и пожирает полыхающими глазами каждый сантиметр, явно довольный зрелищем.

- У тебя роскошное тело, Дюймовочка. Я запрещаю тебе скрывать его от меня.

«Да пошёл ты нахуй со своими запретами, Джон!»

Ну чтож, настало время для «короночки» - фирменного хука справа. Вкладываю всё своё отчаяние и сопротивление в кулак и бью его по лицу с громким треском так, что оно отлетает, отворачивается в бок.

«Молодец, Нетта!»

Медленно, механически, будто в фильме ужасов он поворачивает его обратно на меня и я вижу, что разбила ему губу - она лопнула и капли крови, словно бусинки красной яшмы, сыпятся по светлой бороде вниз. Джон смахивает эти капли и смотрит на свои пальцы, а затем на меня с каким-то отрешённым сумасшедшим азартом, на грани с безумием.

- Думала вывести меня из себя этим, дурочка? Поверь, у тебя есть более короткий и приятный путь. - с этими словами накрывает меня поцелуем со вкусом крови, солоноватым, как океан и горячим, как раскаленная лава.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Его кровь льется мне в рот, смешивается со слюной, врывается в мой генетический код и соединяется с ним. Это ощущение пьянит голову, лишает рассудка, из последних сил пытаюсь оттолкнуть, но руки слабеют, вцепившись и повиснув на полах его халата. Джон отстраняется от меня и распахивает его, срывает с себя, явив мне своё тело во всей красе и я закусываю губу, впервые увидев его обнажённым.

Ничего уродливого он там не прятал. Наоборот, он сложен идеально. Крепкая широкая грудь, плечи, рельефные руки и красивый, плотный живот с эротичной шерстяной дорожкой от пупка к лобку. Тату на руках - Сцилла, Минотавр, Василиск, Цербер и Медуза Горгона с пустым взглядом в солнечном сплетении, раскинувшая щупальца - змеи на грудь. Он забил себя изображениями чудовищ, чтобы выразить миру свою истинную суть? Забавно, что поверх Горгоны висит крупный, серебристый католический крест на толстой цепочке. Такой монстр и верующий?

Скольжу глазами ниже по животу, вижу его уверенно стоящий член и шумно, со стоном выдыхаю.

«Вот эта дубина была во мне тогда, в Мустанге? Пиздец, как я выдержала?»

Ведьмак спокойно ждёт, пока я закончу изучать его, а затем ложится на меня с очередным поцелуем , лишающим чувств. Снова пытаюсь оттолкнуть, но моя борьба уже похожа больше на игру. Я толкаю его, а он глубже целует. Я царапаю его ногтями, а он ласкает языком мою шею. Я матерюсь, а он облизывает грудь и прикусывает соски, сминая её ладонями. Я ёрзаю на песке, а он ведёт горячую дорожку языком по животу к лобку. Я дергаю его за волосы, а он закидывает мои ноги себе на плечи и погружается в меня ртом, уверенно вылизывая каждую чувственную точку моей киски. Чёрт, проклятый Ведьмак, я ожидала, что ты будешь насиловать меня и мучать, а не так нежно ласкать языком между ног! Расслабляюсь, открываюсь ему, раскидываю ноги и растворяюсь, позволяя сделать всё, что он хочет, испить меня до дна. Джон подхватывает под ягодицы и погружается языком во всю мощь, доводя до безумия. Стону, вцепившись в его волосы и тяну наверх, к губам, намекая, что хочу скорейшего проникновения.

К счастью, он не заставляет томиться в ожидании. Ложится на меня всем телом, припадает в губам, прижимается головкой члена ко входу. Мне немного страшно, помня первый раз, но подаюсь ему навстречу.

И погибаю

.

Он проскальзывает в меня мягко, бережно, не сразу целиком, по сантиметру наращивая глубину и я растворяюсь, закусывая зубами кожу его груди, мычу в неё от удовольствия, обхватываю его таз ногами и глубже толкаю в себя пятками, вонзаясь ногтями в спину. Громкие и грозные раскаты грома проносятся по пляжу, за ними - молния, которая отражается в его глазах, как в зеркале. Крупные, тёплые капли дождя падают на его спину, на моё лицо, торжественно запечатляя момент соития, а океан лижет и ласкает наши пятки.

- Тебе хорошо, Дюймовочка? - шепчет он мне в рот, покусывая губы, обводя их контур языком.

- Да, Ведьмак, да! - выдыхаю в ответ, полностью обезоруженная его колдовством.

И он двигается дальше, и чем быстрее он скользит во мне - тем крупнее и чаще дождь, тем громче мои стоны, тем сильнее раскачивается, как маятник, его крест перед моим лицом, тем острее и глубже наслаждение. Я не помню себя, я не помню его, не помню всех гадостей, которые мы наговорили друг другу, не помню, при каких событиях соединились, не помню, при каких договорённостях стали мужем и женой сегодня. Меня лишает памяти и рассудка первобытная страсть, которую я испытываю под его телом и, чувствуя приближение оргазма, сгребаю его лицо и волосы в охапку, прижимаю к себе, самозабвенно целую и прошу ни за что не останавливаться. Он улыбается, прислоняется ко мне лицом, наращивает темп, прибивая бёдрами к песчаному берегу и я ныряю с головой в бездну оргазма, тону в ней, задыхаюсь, прижимая к себе голову Джона, выгибаюсь на мокром песке, открывая рот навстречу струям дождя, которые хлещут в него, беспросветно счастливая.

Будто меня никогда в жизни так не любили.

Гром оглушает, молния ослепляет, оргазм пожирает и я кричу на весь пляж, сведённая с ума этим диким комбо. Джон часто дышит, его член напрягся и затвердел, как сталь - чувствую, что он тоже близок к финалу и сильнее вдавливаю в себя пятками.

- В меня, Ведьмак. Только в меня…

- Ты уверена? - внимательно всматривается в мои глаза, гадая, не сошла ли я с ума окончательно.

- Уверена! Я хочу этого, Джон…

Сгребает меня в охапку, сильнее подминает под себя и расстреливает изнутри мощными, быстрыми толчками, от которых успеваю кончить второй раз - громко, абсолютно не стесняясь себя, потому что чем громче и откровеннее транслируешь эмоции, тем сильнее удовольствие. Ведьмак падает на меня, вминая в песок, дрожит на моём теле, пытается обуздать свои стоны, с трудом. Зарываюсь пальцами в его мокрые волосы, прижимаю к себе и нежно глажу по могучей спине, пока дождь поливает нас, как из ведра. В шестой раз за вечер плачу и на этот раз - от восторга.

Вот это секс! Ради такого я готова жить с тобой, сколько угодно и ублажать каждый день, как закажешь, чёртов колдун!

И он снова слышит мои мысли. Целует в губы, жарко, целует в слёзы и подхватывает на руки, несёт в дом. Укладывает в кровать, закутывает меня в одеяло и свои медвежьи объятия. Сладко засыпаю, слушая капли дождя, барабанящие в наше окно, слушая шумное дыхание океана и дыхание другого океана - у меня за спиной.

Пророчество

«Что это было, Нетта?»

Лежу в железном кольце рук, слушаю тяжелое мужское дыхание за спиной и пытаюсь осознать ситуацию, разглядывая туманное утро за окном.

Я ненавидела его всей душой и телом, боялась, а вчера ночью самозабвенно отдавалась и получала удовольствие от этого процесса. Я ожидала, что он будет издеваться надо мной и насиловать, но получила совсем обратное - он был нежен, ласкал, интересовался, хорошо ли мне. Не сделал ничего грубого, ничего того, что мне не понравилось.

Если опустить момент с попыткой утопить меня в океане, конечно.

Это выглядело не просто как секс. Это выглядело, как

магический ритуал на его крови, в котором участвовали все природные стихии и духи.

Песок, океан, воздух, дождь, молнии - все стали свидетелями и союзниками этой церемонии, все запечатлели нас, все смешались с нашими телами и добавили своего колдовства. Связали нас навечно своими, личными энергиями, подтвердили наш брак в природе.

Невольно вспоминаю Пауля и мне стыдно перед ним. Стыдно за то, что он подарил мне новую жизнь, а я продала эту жизнь Джону и кайфанула. И получила выгоду, как и удовольствие, от сделки. Мне противно от себя, мерзко. Тихо выскальзываю из медвежьей хватки, слыша, как кровать хрустит от песка, который мы притащили в неё ночью. Иду в душ, смотрю на себя в зеркало - растрёпанная, с песком в слипшихся от соли волосах, с Ведьмачьим клеймом в виде дорожки засосов от шеи к груди - даже не помню, в какой момент он мне их наставил. Принимаюсь фанатично отмываться, множество раз намыливаясь и растираясь мочалкой до красноты. Рассматриваю себя в зеркале душевой кабины. Ты - падшая женщина, Нетта. Ты сгубила Пауля, а теперь губишь и себя! Опомнись, тряпка, ты не должна тянуться к Джону! Вчера обвинила Анну в стокгольмском синдроме, а сама лучше?

Вздрагиваю оттого, что за спиной появляется ещё одна фигура - высокая и мощная. Смотрю, как струи душа стекают по его волосам, лицу, бороде. Смотрю на вспухшую разбитую губу и истерзанные моими ногтями руки.

- Как ты, Дюймовочка? - обнимает мой живот и нежно целует в плечо.

Чувствую, как его горячее оружие поднялось и уже упирается в мой позвоночник стальным горячим острием.

- Ужасно, Джон. Чувствую себя использованной. Грязной.

Его взгляд стремительно холодеет и рассверливает меня в пыль через зеркало кабинки.

- Ты не грязная. Ты занималась тем, чем положено заниматься жене с мужем.

- Но это же не по настоящему! - выдыхаю ему, - Мы не настоящие! Ты купил меня, а я продалась.

Внимательно разглядывает сквозь зеркало. Так, что ноги немеют.

- Раз продалась, значит, поменьше думай и побольше занимайся делом! - раздвигает мои ноги своей, задирает вверх, чтобы встала на цыпочки и входит грубо, не так, как вчера.

Но мне уже не больно - кажется, я привыкла к нему. Быстро, жёстко трахает, вцепившись лапами в талию, впиваясь грубыми пальцами в кожу и меня снова накрывает волна безумия. Зажмуриваюсь, отворачиваюсь, застываю. Нельзя ни делать вид, что испытываешь удовольствие, ни испытывать по настоящему. Нельзя показывать ему это. Как быстро я тебе надоем, Ведьмак, если буду вести себя, как бревно?

Он сгребает мои мокрые волосы в хвост, крепко держит за него и поворачивает голову к зеркалу, хлопает меня ладонью по щеке.

- Открой глаза, Нетта. И смотри в зеркало.

Смотри на меня. На нас. Смотри, как я тебя имею.

- хрипло, вкрадчиво шепчет, обжигая своей просьбой.

Открываю глаза, ловлю его стальной взгляд в зеркале и не выдерживаю его уничтожающей, стирающей с лица земли силы. Снова закрываю глаза, но Джон решает использовать

запрещенный прием.

Отпускает волосы и лицо, перемещает руки к груди, играет с сосками, захватывает их пальцами и сдавливает - с каждой секундой всё сильнее, всё крепче, на грани с болью, на грани с тем, чтобы раздавить их, перекатывая и потирая. Ядерный взрыв прокатывается по телу, оглушает, распахиваю глаза и рот, отрешённо смотрю в его ухмыляющееся лицо.

- Я знаю, как тебя «выключить», сучка. - шепчет мне в зеркало, а я в ответ…

Двигаюсь ему навстречу, двигаюсь навстречу своему оргазму, не в силах не делать этого. Натягиваюсь, насаживаюсь на его дубину, остро кончая, дрожа от удовольствия и шепча «ненавижу тебя», глядя прямо в сверкающие, удовлетворённые моей похотью и своей победой голубые глаза.

- Я тоже тебя люблю. - отвечает и прижимает к зеркалу, ускоряя темп, вздрагивает и сгребает в охапку, смыкая зубы на плече, крепко стискивая в объятиях, пока кончает.

Отваливается и как ни в чём не бывало моет своё тело. Стою, прижавшись к стене кабинки и рассматриваю Ведьмака при свете дня. Медуза Горгона с его груди рассматривает в ответ пустыми глазницами. Намекает, какая уродливая сущность сидит в этом великолепном теле и я чувствую прилив одновременно тошноты и дикой жажды. Вываливаюсь из кабинки и жадно пью воду прямо из под крана в раковине.

- Пошли поедим, Дюймовочка. Ты вчера почти ничего не съела.

Одежды нет, халаты остались валяться на пляже, поэтому заворачиваемся в банные полотенца. Кое как спускаюсь с Джоном на первый этаж и падаю на стул, наблюдаю как он по хозяйски орудует на кухне, будто знает её, знает что где лежит. Взбивает яйца, поджаривает пышный румяный омлет, украшает его помидорами черри и шпинатом. Запах еды забирается в ноздри, желудок буквально сводит спазмами. Странное состояние, когда одновременно чувствуешь и тошноту, и приближение голодного обморока. Впервые вижу обнажённую могучую спину Ведьмака - на ней тоже есть рисунки, но уже не чудовища. Здесь - два Атланта, поддерживающие его сильные плечи. И располосованные красными следами от моих ногтей.

- Нетта, ты в порядке? - спрашивает мой мучитель и ставит передо мной тарелку с едой, -Ты бледная, очень.

- Не знаю, Джон. Мне кажется понятие «я», границы моей личности полностью стёрты. Оттого мне сложно ответить тебе и описать как «я» себя чувствую. Нету «я».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Хочешь освободиться, Нетта?

- Да, но разве у меня есть шанс?

- Шанс всегда есть! - злорадно хохочет Джон, вкладывая в мою руку огромный холодный литой нож, которым только что резал помидоры.

Вкладывает рукоять, а острый конец упирает в свою грудь, прямо промеж глаз Горгоны. И наваливается на нож, крепко сжимая мою кисть.

- Вот такой шанс, Нетта, есть у тебя! Хватит дури?

В ужасе смотрю, как его кожа вдавливается внутрь острием, как маленькая кровавая росинка начинает сверкать во впадине и как дрожит его рука, обхватывающая крепко мою. С криком, со слезами отдёргиваю нож от груди, замечая, как алая капля ползёт вниз между глаз Горгоны.

Джон плотоядно улыбается, накрывая на стол, пока я, съежившись, реву на стуле. Пристально рассматривает меня, сидя напротив. Медленно пережёвывает еду. Медленно

пережёвывает меня

своим ледяным взором. Я голодна, но руки не поднимаются съесть то, что он приготовил и подал мне - сижу и, избегая смотреть ему в глаза, смотрю на спекшуюся кровь в его солнечном сплетении.

И вспоминаю видение, двухтелого демона, две половины которого сражаются между собой. Анна была права - картина вещая. Она чётко предсказала мне сценарий, который молниеносно реализовался в жизни. Теперь мы с Ведьмаком одно целое. И каждая половина этого целого ненавидит вторую.

Кто-то звонит Джону по видео, он смотрит на экран и тут же меняет маску на лице с жёсткой на приветливо - дружелюбную. Боже, какое двуличие! А говорил, не любит таких людей! Слышу голос моей мамы и срываюсь с места, подбегаю к телефону. Вижу, что она сидит в машине вместе с Уиллом.

- Доброе утро, молодожёны! Мы доехали. Такое красивое место, прямо санаторий на берегу океана! Спасибо тебе, Джон!

Он с улыбкой желает ей всего хорошего, я облегчённо выдыхаю.

И впервые говорю ему «спасибо».

Не без труда. Но говорю.

- Собирайся, Дюймовочка.

Нам пора домой.

Sugar girl

Джон принёс мне одежду - спортивный костюм, белье, кроссовки, которые, видимо, откопал в моих сумках дома. Как всегда всё предусмотрел. Он тоже оделся в спортивный костюм, в котором уезжал на свадьбу, не забыл бросить в багажник всё, что я оставила в доме - платье, туфли, бельё. Мустанг приветливо рыкнул, как тигр и повёз нас в центр города. Я лежала на кресле, отрешённо разглядывая пейзажи за окном. Мутные, без фокусировки - не понимаю, что со мной происходит. Голова как в тумане, глаза видят нечётко и мучительная жажда, которая растёт в геометрической прогрессии с каждой секундой, истязает и сосёт меня изнутри. Растёт так, что мне становится трудно её терпеть и я не выдерживаю.

- Джон, остановись где - нибудь, мне нужна вода… очень… - еле произношу распухшим пересохшим языком.

- Эй, что с тобой? - он берёт меня за руку, но я уже не могу ответить.

Меня накрывает мутная, будто целлофановая пелена, без звуков, без кислорода, душная до невозможности. Перед глазами «серый экран», как в телевизоре, который не ловит сигнал, в ушах «белый шум». Не могу выпутаться, нащупать ниточку реальности, слышу тревожный голос Джона, но слов не разбираю - будто через толстое ватное одеяло говорит.

И проваливаюсь в сжирающую меня черноту, давящую на уши.

А затем медленно выныриваю, прихожу в себя, только я уже не в Мустанге. Я в карете Скорой помощи и она куда-то быстро везёт меня под крик сирены. Девушка в спецодежде прокалывает мой палец, наносит каплю крови на маленькую тест полоску и погружает её в небольшой серый прибор. Он пиликает и она диктует напарнику: «Снизился на три единицы», тот делает записи в специальном листе.

В вене - игла, по которой струйно, быстро в меня льют физраствор. Я понимаю, что за прибор в руках девушки. Понимаю, что конкретно «снизилось на три единицы». Понимаю, почему в меня быстро льют физраствор и почему от этой манипуляции я пришла в себя.

Понимаю, что это может значить и от осознания мне страшно.

Несмело спрашиваю у девушки, что случилось, но она отвечает просто и по протоколу:

- Я фельдшер и не имею права ставить диагнозы, только оказать неотложную помощь. Вам всё расскажет терапевт, мы приехали.

Сирена замолкает, мы заезжаем на территорию больницы и я слышу тигриный рык за неотложкой - Мустанг. Джон следует за каретой скорой помощи.

Он встречает у открывающихся дверей с тревожным лицом, помогает выкатить носилки с моей несчастной тушкой, следует за нами, пока меня везут в смотровой кабинет, забирают кровь из вены и передают терапевту. Сидит рядом со мной на кушетке, гладит мою руку, пока врач изучает анализы и записи в листе, который им оставила девушка фельдшер.

- Мисс, у ваших родственников имеется диабет первого типа?

- Нет. - глухо отвечаю ему, понимая, что мои опасения подтвердились.

- Вы находились на грани с гипергликемической комой. У вас были приступы неконтролируемого голода или жажды в последнее время? Или наоборот , рвота и отсутствие аппетита? Потеря сознания, спутанное сознание, слабость?

- Всё из перечисленного. - отвечаю доктору и отворачиваюсь к стене, чтобы скрыть свои слёзы.

«Не может быть! Сука, только этого мне не хватало! Диабет!»

В диалог вступает Джон и спрашивает у врача о причинах развития этого состояния.

- Обычно, наследственность. - отвечает врач, - Но мисс утверждает, что не имеет родственников с диабетом. В таком случае, как правило, сильный стресс запускает болезнь.

Я несдержанно всхлипываю на кушетке. Я знаю, какой стресс!

Его зовут Джон!

Слетевший с катушек тиран и абьюзер, собственник Джон!

- Я назначу стартовую дозу инсулина, вы обязаны встать на учёт к участковому терапевту и откорректировать с ним дозировку, а так же встать через него на оформление

инвалидности

. Теперь принимать пищу, проверять уровень сахара в крови и колоть инсулин леди обязана по расписанию.

- Это не лечится? - тихо спрашивает Ведьмак.

- Нет. Процесс невозможно обратить вспять.

Я знаю об этом, но всё равно, слова доктора звучат, как приговор.

Диабет. Инсулин. Инвалидность.

И всё благодаря проклятой суке, Джону, моему вынужденному супругу, который сейчас общается с доктором.

Нам читают лекцию по дальнейшему обустройству быта, учат пользоваться инсулином и глюкометром, делают мне первую инъекцию в живот. Я отрешённо валяюсь на кушетке, а Джон очень собранный, впитывает информацию, бесконечно делает заметки в телефоне. Затем забирает рецепт на инсулин, забирает меня, сажает в Мустанг и везёт домой через аптеку, где закупает всё необходимое для поддержания жизни диабетика.

Когда мы оказываемся в квартире, я просто молча ложусь на излюбленный диван зубами к стенке и не двигаюсь, пока Ведьмак суетится, делает бесконечные звонки по телефону, заказывает ужин из ресторана, часто курит на балконе. Встречает доставку, раскладывает передо мной еду на столике, разворачивает на спину и делает мне укол инсулина сам.

- Поешь, Дюймовочка. Ты должна есть сразу после укола.

- Что, боишься, что твоя секс игрушка откинется раньше времени? - с самым озлобленным, ненавидящим лицом цежу, наблюдая, как он прижимает спиртовую салфетку к моему животу.

- Давай без этого. Ешь.

- Иначе что? В жопу трахнешь? - язвительно укалываю, помня, чем он манипулировал раньше для того чтобы накормить.

Джон садится в кресло напротив и удручённо смотрит на меня.

- Нет. Никогда не интересовался этим видом секса. Там одностороннее движение.

- Стало быть, врал? И когда же наш Джон, образец искренности и откровенности, стал таким лжецом?

Он ухмыляется, глядя на меня.

- Ты научила, Нетта.

И самому врать, и терпимее относиться к твоей лжи. Это началось тогда, когда ты сбрехала мне, что впервые видишь Пауля. А на самом деле уже успела трахнуться с ним!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Прикусываю язык на секунду, а затем решительно хочу добить его. Раздавить, как вонючего жирного таракана, с хрустом.

- Да, Пауль был прекрасен… Невероятно нежен со мной, не то что ты, орк! Он пожертвовал своей жизнью, спасая меня, ради чего? Ради того, чтобы ты, слетевший с катушек дебил, довёл меня до диабета! Больно думать о том, как впустую он принёс эту бесценную жертву!

Задрав подбородок, удовлетворённо наблюдаю, как закипает ледяная кровь, как огромные ладони сжимаются в кулаки, а глаза застывают изморозью. Давай, отпизди меня, Джон! Это будет вишенкой на торте сегодня!

Но он молча встаёт с кресла и идёт на балкон, закуривает. Начинаю есть, небрежно наблюдая, как его колотит на балконе с сигаретой в плотно сжатых зубах. Получил по роже, сволочь?

- Жри и собирай своё барахло! - кидает он с балкона и я подпрыгиваю на диване.

- Ты меня отпускаешь?

- Разбежалась! Даже не мечтай! Мы летим в Австралию завтра, выступать на фестивале BIG RED BUSH. И ты летишь со мной.

- Никуда я с тобой не полечу! Пиздуй на свой фестиваль сам!

Джон покидает балкон, садится рядом со мной и хватает за волосы, прижимает к своему лицу, лбом ко лбу, вонзается в глаза обжигающим, острым взглядом, выдыхая в мой открывшийся рот сигаретный дым.

- Летишь как миленькая. Ты должна колоться по расписанию и жрать по расписанию. А я должен следить, чтобы ты не нарушала режим. Ибо, как ты правильно подметила, моя секс игрушка не имеет права откинуться раньше времени!

Трясусь в его хватке, замечая, как скользит взглядом вниз, к губам. Ещё сосаться с тобой мне не хватало сейчас! Отпихиваю и отворачиваюсь.

- Как я полечу, у меня нет «ЕТА» (от автора: электронное разрешение на въезд в Австралию, которое требуется гражданам США вместо традиционной визы), даже не знаю, где мои документы!

Джон уходит в спальню, возвращается и бросает мне мои документы.

Новые документы.

Новые водительские права и паспорт на имя Анетта Лайне. Лихорадочно листаю его и нахожу печать о заключении брака с Джоном. И поставлена эта печать туда давно, через два дня после того, как он похитил меня. Не верю своим глазам, открываю титульную страницу и обречённо смотрю на ламинированный лист, на своё новое имя.

Анетта Лайне.

Выглядит, как приговор.

- Джон, когда ты успел всё это провернуть? А главное, как? Как ты смог оформить государственный брак без моего участия?

- Нет ничего невозможного, когда имеешь кое-какие привилегии. - напоминает о своём тайном и, скорее всего, криминальном статусе.

Вспоминаю чёрный ствол, небрежно хранящийся в комоде у входной двери.

- Я пошла в душ. Спать сегодня буду здесь и даже не вздумай тащить меня в свою постель, орк!

Он смеётся.

- Не забудь собрать себе вещи. В Австралии, если что,

очень жарко.

Нестандартный колдун

Огромный чёрный трейлер вёз нас по раскалённой дороге, раскинувшейся посреди безжизненной, красно - оранжевой пустыни цвета куркумы. Справа выжженная равнина, слева выжженная равнина, ни травинки, ни кустика, ни жизни. Эта локация - идеальное отражение моей судьбы. Такая же пустая, мёртвая и бессмысленная. Как и моя поездка сюда.

Трейлер гудит голосами и смехом - в нём едем не только мы с Джоном. Анна и Нил, Анастейша и Уилл, мексиканец Пол, который, как оказалось - агент Кайзера и барби Линда. Они играют в карты, в Крокодила, смеются, веселятся. А я, раздавленная, лежу на одиночной верхней полке, подальше от этих счастливых людей и не мигая смотрю в окно на пустынные пейзажи. Мне не место на празднике жизни внизу, где все по парам и влюблены друг в друга. Они тоже меня не трогают - Джон рассказал ребятам о моей болезни, все видели, как он колет мне инсулин и думают, что я в глубочайшей депрессии. И не пристают, не вмешиваются в мою скорбь. И хоть за это им спасибо!

Спасибо, что не мешаете мне продумывать план побега.

Этот фест и эта пустыня - идеальное место для того, чтобы сбежать от Джона! Бьюсь об заклад, он будет занят работой и не сможет меня круглосуточно пасти. Уверена, будет множество подходящих окон, чтобы улизнуть. Трейлер будет стоять в кэмпе для резидентов фестиваля, но по другую сторону, через сцену и площадку для зрителей будет другой кэмп - для гостей. Огромный, целый город из трейлеров, палаток, домов на колесах и других временных пристанищ гостей фестиваля. Вот там я и скроюсь! Примкну к какой - нибудь женской компании, попрошу помощи. А там - гори всё синим пламенем!

Единственное смущает - улизнуть можно намного проще, не будь я диабетиком, просто воспользовавшись первым удобным случаем. Но проклятую косметичку, в которой лежит ручка с инсулином, спиртовые салфетки, глюкометр с полосками, нужно незаметно выкрасть и незаметно с этим свалить. Без инсулина я рискую отбросить копыта прямо в этой пустыне, чего категорически нельзя делать - слишком глупая и беспечная смерть в обмен на смерть Пауля.

Опять думаю о том, насколько неразумна и неравноценна была эта жертва. Молодая, свежая кровь в обмен на жизнь диабетика, который обречён бояться до конца жизни, что его шарахнет инсульт или отгниют конечности! Не жизнь, а малина, блять!

Наконец-то, трейлер въезжает в огромный город из таких же большущих фур, перевозящих людей и концертное оборудование. Находит свой кэмп, паркуется в нём. Впервые не могу сдержать улыбку, глядя с верхней полки на Джона, который собирается отчаливать вместе с другими ребятами, перетаскивает к выходу кучу сумок, свою вишнёвую гитару в кожаном жёстком чехле. Он замечает мой шальной сумасшедший взгляд, стаскивает с верхней полки и целует своим тиранским, абьюзерским поцелуем, будто хочет испортить настроение, а я в таком радостном предвкушении оттого, что приготовила ему «приятный сюрприз», что отвечаю на поцелуй с неимоверным энтузиазмом! Обнимаю за плечи, прильнув к нему всем телом, скольжу ладонями вверх, зарываюсь в плотные волосы и ласкаю его мятный рот и язык своим жалом от всей души, на прощание. Ведьмак явно не ожидал такой самоотдачи, поэтому отстраняется от меня с ошалелым взглядом. А затем в его глазах вспыхивают ледяные искринки азарта - будто снова прочитал мои мысли и догадался, к чему этот жаркий поцелуй.

«Прощай, Ведьмак. Ты охуеть какой горячий сексуальный мэн и мне будет не хватать твоей «волшебной палочки». Точнее, жезла.»

Все парни уходят, Анастейша тоже - потому что занимается гримом ребят, а я остаюсь с Линдой и Анной. Они зовут меня посмотреть фильм и я с радостью соглашаюсь. Уличив момент, когда одна ушла в туалет, а другая отвлеклась, перебирая еду в шкафчике, в поисках чем похрустеть под фильм, выуживаю из сумки косметичку с инсулином и забрасываю под подушку на своей одиночной полке. Лежу с ними внизу, смотрим «Поющие в терновнике». Терпеливо жду момента, когда подбирается время концерта и девушки начинают прихорашиваться, готовясь покинуть кэмп, чтобы посмотреть шоу.

- А ты чего не собираешься? - спрашивает Линда, - Хочешь, я тебя накрашу?

- Я планировала остаться в трейлере. Не поклонник рока, что мне там смотреть.

- Нет. Ты пойдёшь с нами. - сухо отрезает Анна, - Здесь небезопасно оставаться в одиночку, небезопасно так же и ходить без компании. Мы должны держаться вместе, везде. - бросает мне чёрную футболку с белой остроконечной звездой, на них такие же.

И вот тут я всё понимаю. Эти двое не просто так сидят со мной в трейлере. Их миссия - пасти меня, охранять, пока Джон работает! Сучки, заодно с ним! Четырёхаюсь про себя, но молча переодеваюсь. Линда, видимо пытаясь поднять настроение и сыграть роль доброй подружки, рисует мне на глазах сумасшедшие чёрные стрелки, красит мои губы винным тинтом, растушёвывая контур пальцем для эффекта «зацелованных губ». Обе берут меня под руки и ведут через город трейлеров к сцене. Спасительная косметичка осталась под подушкой. Ладно, дождусь ночи! Все устанут и вырубятся, как мёртвые, в том числе и Ведьмак, вот тогда я прихвачу свой инсулин и вылезу из трейлера! А сейчас буду вести себя тихо, чтобы «не привлекать внимание санитаров».

Они проводят меня сквозь паутину коридоров и доставляют к сцене. Нил пьёт воду за кулисами рядом с Полом, Анастейша возится у огромного чемодана со своими принадлежностями, а близнецы уже на сцене, увлечены подключением оборудования, проводами и штекерами. Впервые вижу Джона в чёрной одежде - майка с глубокими вырезами в подмышках, брюки с множеством накладных карманов. Они все - он, Уилл, Нил, в одинаковых костюмах. Анастейша заплела волосы Ведьмака в интересную прическу, где-то оставив распущенными, где-то добавив тонкие брейды и серебристую продолговатую бусину, похожую на пулю. В этом образе он реально смахивает на настоящего викинга из фильмов. Невольно любуюсь им - красив, хорош собой до одури! И почему самые красивые мужики всегда оказываются козлами?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

На свете нет худшего проклятия для женщины, чем красивый мужик. Особенно, если этот мужик сам понимает, что он - красивый. Тогда он стопроцентный блядища и сволочь!

Ведущий объявляет Нила, он на прощание жадно целует Анну, не стесняясь запустить ей под юбку клешню у всех на виду и облапать задницу, затем выскакивает на сцену - толпа зрителей беснуется и орёт, встречая его, выступление начинается. Рядом со мной возникает Пол и зачем - то начинает объяснять роли музыкантов в группе.

- Уилл ритм - гитарист, он создаёт основу и структуру песни, её общее настроение. А Джон соло - гитарист, он играет самые яркие и запоминающиеся партии в музыке.

Я уже и сама это понимаю, глядя, как по разному они играют, по разному обращаются со своим инструментом. Уилл играет аккуратно, в его движениях мало амплитуды и динамики. Джон же буквально насилует свою красивую гитару ручищами, вытворяет с ней невообразимые вещи, дерёт её струны, бегает по ней пальцами, выуживая невероятные, сложнейшие многогранные мелодии, врезающиеся в мои уши и мозг. И гитара так покорна в его руках, послушно выдаёт всё, что он требует, послушно поёт то, что заставляет. Замираю, не вижу никого на сцене, кроме него, не слышу голос Кайзера и другие инструменты, слышу только Джона, увлечённо слившегося в единое целое со своим покорным инструментом. Между ними особенная связь. Между ними секс. Между ними магия, и то, что они создают вместе тоже - магия. Я, конечно, заподозрила, что он хорошо играет, когда слушала Sad girl, bad girl в его исполнении. Но то, что сейчас на сцене, дорогие читатели, это не просто «хорошо играет». Это талант, это дар от Господа и, наверное, много лет кропотливого труда над собой для того, чтобы развить до таких масштабов этот талант. Не люблю рок и тяжелую музыку, но сейчас, открыв рот, слушаю и восхищаюсь его игрой, энергетикой, которую он создает руками - точно, Ведьмак. Просто у этого колдуна нестандартный инструмент для магии.

Анна обнимает меня сзади, кладёт голову на плечо и заговорщецки шепчет на ухо:

- Когда смотришь на сцену, видишь только «своего» мужчину, правда? Я так же смотрю концерты.

Киваю ей, не зная, что ответить и ловлю взглядом Анастейшу, которая сидит на своём чемодане для косметики, подперев голову руками и смотрит на Уилла. Для неё существует какое-то собственное, индивидуальное представление с ним в главной роли, для неё есть личная магия в игре мужа. Забавно, что мы с ней очень похожи - обе сиськастые брюнетки и, если верить слухам об Анастейше, обе острые на язык. Братья Лайне очень разные, несмотря на то, что близнецы. Но вот вкусы в женщинах у них явно совпадают.

Когда сет Кайзера заканчивается, все покидают сцену нам навстречу. Джон стягивает с себя мокрую майку, насквозь пропитанную потом и прижимает меня к своей горячей груди.

- Понравилось, Дюймовочка?

- Да… - несмело отвечаю, вдохнув аромат его пота и поймав флешбек к сексуальной сцене в Мустанге, когда он был таким же мокрым, как сейчас.

И горячим.

Его крест, упирающийся мне в щёку, кажется раскалился до нечеловеческой температуры.

Горячий, кипящий, бурлящий океан припадает к моим губам и наполняет собой до отказа, наполняет диким жаром, испепеляющим сознание, заживо варит в своём кипятке. Растворяюсь в нём, как соль, превращаясь в его компонент, в необходимую и неотъемлемую часть, в его вкус.

Океан обнимает за плечи и ведёт в трейлер. Побег прямо из под его всевидящего ока всё ближе и я начинаю волноваться.

Ночь скрытого

Пока ребята шлифовали успешное выступление парой банок пива, я сделала вид что хочу пораньше лечь спать, переоделась в трикотажную майку - платье и залезла на свою полку. Косметичка с инсулином под подушкой. Всё готово. Отворачиваюсь к окну, будто сплю, а сама смотрю в него на соседствующие грузовые контейнеры и внимательно слушаю обстановку.

Пара один - Линда и Пол возвращаются в трейлер и ложатся спать.

Пара два - Уилл и Анастейша возвращаются в трейлер и ложатся спать.

На улице остаются Джон и Кайзеры. Жду.

Первым возвращается Джон и идёт в походный душ. Нила и Анны нет, волнуюсь, что они задерживаются и отсрачивают мой побег. Смотрю в окно и замечаю, как он ведёт её за руку между грузовыми контейнерами, они хихикают и влюблённо смотрят друг на друга.

А затем становлюсь невольным свидетелем сцены, за которой нельзя подсматривать.

Нил резко, как ягуар в хищном прыжке, хватает добычу Анну, с глухим металлическим стуком прижимает к одному из самых отдалённых контейнеров и начинает пировать - целует так, будто голоден и хочет её проглотить целиком. Трогает везде, запустив руки под одежду, ласкает её между ног, а затем выдёргивает из под юбки маленький клочок ткани - полагаю, это её трусики. Мне становится стыдно оттого, что я наблюдаю за этой сценой, но она так горяча - остановиться не могу. Анна вцепляется в шею Нила и запрыгивает на него, он тут же подхватывает под ягодицы, прижимает к контейнеру, быстро извлекает свой инструмент и входит в неё. Прикусываю губу, глядя, как она обнимает его, прижавшись лицом к плечу, быстро раскачиваясь на его члене. Вы, ребята, конечно, нашли где потрахаться, почти что на виду у всех! Но вы невероятно красивые в этом процессе и увлечённые друг другом, завидую вам белой завистью. Тяжко вздыхаю, когда Нил снимает с себя Анну и ставит раком.

Не будь Джон мудаком, я бы тоже с удовольствием совратила его между этих контейнеров. Отвлекаюсь от Кайзеров и улетаю в свои эротические фантазии, вспоминая его, мокрого и горячего после концерта. Вспоминая, что было между нами в Мустанге, на пляже, в душе.

Моя сексуальная фантазия как всегда слышит мои мысли, выходит из душа и карабкается на мою полку. Чёрт, зачем сюда, Джон, здесь место только для одного! Но упорно делаю вид, что сплю и будто бы не чувствую его, пока сдвигает моё тело к окну, освобождая себе место. Опускает римскую штору, скрыв Анну и Нила, которые до сих пор бешено совокупляются, теперь уже просто упав на землю и используя её вместо кровати. Сто процентов, он тоже их заметил, но в отличие от меня благородно решил не подглядывать.

Ну а дальше произошло что-то вообще за гранью понимания.

Ложится рядом со мной, прижимает к себе и глубоко вдыхает в себя запах моей макушки. Шумно выдыхает, окатывая свежим бризом и снова втягивает в ноздри мой аромат, явно наслаждаясь. Целует в макушку, целует в руку, притянув её к себе. Поглаживает пальцами все открытые участки кожи, от чего она встаёт дыбом, но упорно делаю вид, что сплю, гадая, что это за внезапный прилив нежности посетил абьюзивного Ведьмака. Обнимает крепко, вжимая в себя и я слышу его сердцебиение - оглушительно громкое, частое и такое сильное, что буквально толкает меня в спину через грудь. Его медвежья хватка невообразимо тёплая и уютная, он накрыл меня и спрятал ей в потайную берлогу, в защитный купол и кажется, здесь комфортно и безопасно как никогда, здесь хорошо, здесь хочется остаться.

Внимательно слушаю удары большого сильного сердца, которые становятся реже и спокойнее и неожиданно для себя сладко засыпаю, окутанная стальной цепью рук и запахом свежего ветра.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Молитва

Я проснулась лицом к нему и сразу же столкнулась с уничтожающим взглядом. Жестоким, ледяным, бодрящим, как ведро холодной воды, выплеснутой в лицо.

- Что, свалить от меня хотела, Дюймовочка?

Надеваю самую невинную и наивную маску, смотрю с вопросом, но он просто протягивает свою вездесущую клешню мне под подушку и вытягивает из под неё сумку с инсулином.

Открываю рот, чтобы оправдаться, но он опережает и затыкает меня.

- И не надо снова мне врать, Нетта. Устал уже! Поверь, я отлично чую твою ложь. Чую твои мысли на расстоянии. Чую твой запах сквозь стены. Я найду тебя, где бы ты не спряталась. Так что сиди на жопе ровно, куда посадили и не беси меня лишний раз!

Молчу. Обречённо наблюдаю с верхней полки, как он спустился, бродит по трейлеру, курит и пьет свой поганый невкусный зеленый чай у его трапа, собирается вместе с другими обратно на рабочую площадку, выступать на втором, завершающем дне фестиваля.

Сегодня или никогда?

Смиренно торчу в трейлере со своими стражницами. Смиренно иду вместе с ними смотреть концерт, снова. Смиренно любуюсь тем, как он опять овладевает своей гитарой и заставляет играть под свои запросы. Смиренно возвращаюсь в кэмп, держа Ведьмака за раскалённую ладонь. Смиренно присоединяюсь к вечеринке на улице. Сегодня они пьют уже по крупному, отмечая завершение феста и скорое возвращение в город ангелов. Сливаются с парнями из соседнего трейлера, с эмблемой Bad Omens в вечеринке, горланят незнакомые мне песни, танцуют на рыжем песке. Тёмная австралийская ночь давно заволокла небесный свод, явив нам удивительное зрелище - россыпь ярко горящих звёзд, которые здесь видно, как никогда.

Дожидаюсь высокого градуса вечеринки, когда меня перестают замечать и постоянно держать в поле зрения, юркаю мышью в трейлер и надеваю огромный худи Джона, под который прячу злополучную косметичку с инсулином. Открываю окно трейлера с противоположной от вечеринки стороны, выпрыгиваю в него и бегу, что есть мочи, в сторону другого города - кэмп для посетителей фестиваля. Он выполнен в форме полукруга, где импровизированные улицы располагаются от центра к окраинам, как стрелки часов. Нужно затеряться в нём! Забегаю, петляю по улицам, запутываю следы, попутно оглядываясь в поисках потенциального пристанища. Но чем дольше я бегу, тем тоскливее мне становится, тем тяжелее на душе. Вроде вот она, долгожданная свобода, но мне не радостно, а наоборот - тревожно, грустно. И чем глубже я оказываюсь в городе, тем больше, почему- то, хочется вернуться обратно и забиться в медвежьи объятия, будто в них остался кусочек моей души. Здесь мне словно небезопасно, а вот там - наоборот. Здесь я разрозненная, а там - целостная. Свежий запах дождя и океана от его худи щекочет все рецепторы в мозгу, напоминая о хозяине, заставляя думать о нём.

Думать, что я уже скучаю.

Наконец-то понимаю, что я бегу не от него.

Я бегу от себя. Бегу, не желая принимать то, что он мне важен. Что все части меня хотят его, требуют его и отчаянно просят покориться, но я не принимаю его в себе.

Так неправильно и я не хочу с этим соглашаться, расписываться в собственном поражении.

Этот город почти спит, лишь редкие компании пьют на улице. И, явно, это не девушки. На меня смотрят несколько пар заинтересованных мужских лиц и один из них пытается преградить дорогу. Чёрт, я вляпалась! Сворачиваю, бросаюсь в сторону, слышу плотоядный гогот за спиной и бегу что есть силы дальше. Натыкаюсь на ещё одну компанию мужланов, которые зовут меня «отдохнуть» с ними. Убегаю, но один решается броситься в погоню. К счастью, он жирный скуф, который плохо бегает, к тому же пьяный и я быстро отрываюсь от него, направляя свои ноги

обратно в свой кэмп.

Урок усвоен, блять! Бегу и молюсь больше никого опасного не встретить по дороге, но я встречаю.

Ведьмака, который ищет мой след.

Спешно идёт навстречу, зачем - то глядя в телефон, а не вокруг, не видя меня.

- Эй, я здесь! - кричу ему.

Ошалевший Джон убирает телефон и я с разбега запрыгиваю на него, как обезьянка.

Долгая, молчаливая пауза. Наши лица так близко, наши глаза друг напротив друга и он внимательно смотрит, снова замораживая меня.

- Что, опять захотела шлюшьей жизни?

Дрожу в его руках, не зная, что ответить. Я не шляться ходила, но тем не менее - подставила его. Ледяной отрешённый взор меняется - в нём появляется отчаяние. Беспросветное и самое горькое, опустошающее, обезоруживающее. Таким я никогда не видела вечно собранного и холодного северного воина.

- Нетта. - тихо спрашивает он, - Неужели там, в неизвестности, в опасности, лучше, чем со мной? Неужели ты правда готова бежать хоть в логово Сатаны, лишь бы не быть со мной? Неужели я так плох?

Заворожённо смотрю в океан и пропитываюсь немой мольбой голубых, светящихся в темноте глаз. Ничего не отвечаю, просто хватаю за затылок.

И целую.

Целую как никогда, как в последний раз в жизни, горячо и отчаянно, глубоко и самоотверженно. Это не просто поцелуй.

Это крик о помощи!

«Спаси меня, Ведьмак! От самой себя, спаси!»

Он сразу же подхватывает мою немую молитву и отвечает так сладко, так взаимно, будто у него тоже есть собственная, невысказанная молитва - я расплываюсь на его губах, в его руках, таю, превращаюсь в воздушную морскую пену, податливую и нежную.

- Я хочу тебя. Прямо здесь и прямо сейчас.

- шепчу ему в губы и он несёт меня в ближайший коридор между двух железных грузовых контейнеров. Припечатывает к одному из них, тяжко дышит, осыпая поцелуями всё лицо и шею так самозабвенно, будто всю жизнь только и ждал, что я сама его призову. Стягивает с меня своё худи, стягивает лямки платья и ласкает ртом каждый сантиметр вспотевшей от бега кожи, зарывается лицом в грудь, обводит горячим языком соски, щекочет мягкой бородой, пирует мной с нескрываемым удовольствием.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Твоя кожа всегда сладкая на вкус. - шепчет Джон, крепко сжимая, сминая меня руками, - Убийственно сладкая и желанная.

Он натурально вылизывает меня языком, как дикий голодный зверь. Я прижимаю к себе его голову и испытываю чистейший кайф.

Я в моменте. Я здесь. Я дома. Я с мужем.

Мне хорошо. Остальное - пусть идёт к чёрту!

Ведьмак сдвигает в сторону моё белье и проскальзывает внутрь, нежно массирует клитор, проникает глубже двумя пальцами и нащупывает там, внутри, какую-то волшебную кнопку, о существовании которой я доселе не знала. Упирается в неё, поглаживает изнутри и я буквально повисаю, нанизанная на его руку, отрубленная от внешнего мира остро - сладкими ощущениями, вцепившись в его шею, чтобы не упасть.

- Как у тебя там гостеприимно, Дюймовочка…мокро… - шепчет, покусывая мои губы.

- Это для тебя! - выдыхаю ему в рот и сама тянусь к его поясу, дергаю завязки на резинке и высвобождаю на волю то, чему давно тесно внутри.

Джон снова подхватывает меня под ягодицы и надевает на себя, пристально наблюдает светящимися глазами за моей реакцией, а я просто на кусочки рассыпаюсь! Цепляюсь за него крепче, двигаюсь навстречу, зажимаю в зубах ткань его футболки, чтобы не закричать от счастья.

- Тебе хорошо? - спрашивает, нацеловывая меня, как сумасшедший.

- Ты не видишь, чтоли? - откидываюсь затылком на стальную стену, еле дыша от возбуждения.

- Я хочу чтобы ты сказала. Сама. - шепчет, лаская мочку уха.

- Конечно хорошо, Ведьмак! Как никогда! - падаю лицом на его крепкое плечо, со вздутыми от ноши в виде меня на руках мышцами, чувствуя, что долгожданный пик наслаждения уже подкрадывается ко мне.

- Просто отдайся мне, Дюймовочка. Доверься и будь моей.

- шепчет Джон, врываясь в меня всё быстрее, всё яростнее, всё глубже, заполняя истинной мужской природой, кристально чистой и высококонцентрированной.

Схожу с ума от его энергетики, от его чар, от его электромагнитного поля, от его фраз, от его плоти во мне и шепчу искреннее, чистосердечное «Да!» со стоном, столкнувшись с ним глазами во время пика оргазма.

Его и моего, обоюдного, связывающего обоих крепкими канатами, тугими узлами, сплетающим в единую систему, в один живой организм.

Это магия, не иначе.

Мы, обессиленные, сидим на земле, привалившись спинами к контейнеру и курим одну сигарету на двоих, глядя в ослепительное небо, рассыпавшее стразы звёзд для нас.

И я, наконец-то, решаюсь на хоть какой-то откровенный разговор.

- Джон, что между нами происходит?

Он смотрит на меня таинственными, искрящимися в темноте глазами, в которых отражается сверкающий небосвод.

- Что-то определенно происходит, Дюймовочка. У нас впереди куча времени, чтобы разобраться.

И мы это сделаем.

Возвращаемся в уже спящий трейлер и засыпаем в обнимку, нежно поцеловав друг друга перед сном.

Будто мы настоящие.

Вспышка

Когда мы вернулись в квартиру, Джон сразу же завалился спать - видимо, устал одновременно работать и гоняться за мной по пустыне.

Я же впервые решила заняться тем, чем должна заниматься жена в доме мужа.

Вытряхнула одежду, покрытую рыжей пылью из походных сумок и засунула в стиральную машину. Повзаимствовала телефон Джона и заказала домой продукты через приложение. Порылась в его морозильной камере, нашла там тушку форели, разморозила и приготовила сливочный суп из неё. Уколола себе инсулин, поела и, сидя за столом на кухне, задумчиво крутила обручальное кольцо - ручей на пальце. Недавно я обвинила Анну Кайзер в стокгольмском синдроме, а теперь, видимо, сама пала его жертвой.

Встаю перед раковиной - мыть посуду, предварительно попросив умную колонку тихо поиграть мне музыку. Я так увлеклась и задумалась о своём, что не заметила, как Ведьмак проснулся, подкрался сзади и вздрогнула, когда он обхватил меня и положил голову на плечо, рассматривая кастрюлю с супом и следы готовки.

- Нихрена себе, это что за аттракцион «примерная жена»?

Хочу ляпнуть ему какую - нибудь грубоватую шуточку, разворачиваюсь и застываю. Джон выглядит нездоровым, с крупными каплями пота на лбу.

- Ты заболел? - прикладываю руку, проверяя температуру и он ожидаемо, очень горячий.

- Ерунда, так всегда после концертов, усталость выходит. Мне нужно пропотеть и принять одно лекарство. - шепчет, прижимая меня к столешнице и запуская руки под футболку, накрывая грудь ладонями, а губы - поцелуями.

- Иди в кровать, лечись! - командую, но он уже подхватывает и несёт в комнату, куда я принципиально ни разу не зашла - в свою спальню.

- Эй, Дюймовочка, у нас ни разу не было как у нормальных людей - на кровати. Не отказывай мне в этом удовольствии.

Покорно, с улыбкой распластываюсь под ним на огромном мягком траходроме, на пушистом, как мех, покрывале, даю стянуть с себя всю одежду и наблюдаю, как он осматривает моё тело в свете торшера, как тогда, на пляже - будто распаковал подарок.

Осматривает его на своей кровати, как драгоценный трофей.

Точно так же рассматриваю его, пока раздевается и крадётся по мне вверх губами. Вспыхиваю, замечая, как его огромное тело склоняется над моим, словно в молитве. Он целует каждый сантиметр меня, от лица до каждого пальчика на ноге. Целует меня в ступни и кладёт их на свои плечи, поглаживая бёдра. С необъяснимой теплотой заглядывает в глаза, когда погружается внутрь меня, взяв за ладони и переплетая свои пальцы с моими. Чёрт, где тот грубый, абьюзивный Ведьмак? Этот совсем не похож на него, он безумно нежный и бережный, безумно ласковый, он постоянно целует, постоянно гладит всё моё тело.

Он чествует меня в своей кровати.

С кухни умная колонка, будто слыша, что происходит в квартире, включает сексуальную мурлыкающую песню Jax - Pulling up, которая становится идеальным саундтреком к донельзя чувственной сцене между мной и океаном.

Каждый раз, когда я прикасаюсь к твоему телу,

Это посылает электричество,

Покалывая всё под твоей кожей.

Истина, которую ты не скроешь.

Ложись на спину. - шепчу на ухо и он переворачивается, увлекая меня за собой.

Ласкаю губами крепкую грудь с ползущими по ней змеями, целую промеж глаз Медузу Горгону в солнечном сплетении, где ещё не зажила до конца ссадина от стального ножа. Скольжу к его животу, чувствуя, как он напрягается под моими губами, скольжу ниже и ниже, исследую языком каменный горячий жезл - на вкус и запах он просто невероятный. Возникает ассоциация с медовой пасекой, расположенной в центре цветочного душистого весеннего луга. Обхватываю его губами и с наслаждением скольжу, вбирая в себя сладкое одурманивание.

- Вот как, даже не пришлось держать у твоего виска пушку. - шепчет

мой викинг,

запуская пальцы в волосы, лаская кожу моей головы.

Краешком глаза наблюдаю за ним - как он слабеет и растворяется, переключается на свои ощущения, перестаёт всё на свете контролировать и плывёт по волнам.

Хочешь обезоружить мужчину? Возьми его в рот.

Забираюсь на него верхом, насаживаюсь и удовлетворённо разглядываю с нового угла видения -

под собой.

- Ведьмак, с этого ракурса ты очень хорошо выглядишь!

Смеётся, садится и мы оказываемся лицом к лицу, глаза в глаза. Обхватывает ладонями, помогая двигаться и прижимается лбом ко лбу.

- Смотри мне в глаза. И, что бы ни случилось, не отводи взгляд до самого конца.

«Ох ты, блин! Мне кажется, это даже интимнее и откровеннее, чем оральные ласки!»

Повинуюсь его зову и утопаю в прозрачной искрящейся пучине, даю ей затянуть меня на самое дно. Его глаза во время секса - самое красивое, что я когда либо видела, самое гипнотическое. Растворяюсь в них и замечаю, что в голубизне и айсбергах начинают мелькать маленькие, дрожащие золотые вспышки, как путеводные огоньки. Он снова спрашивает, хорошо ли мне с ним и я киваю, прикусив губу.

- Дюймовочка, я никогда не хотел тебя обижать. Не хотел делать тебе больно. Я хотел делать только хорошо. Чтобы тебе было хорошо, со мной.

Это звучит так искренне, как исповедь, как заклинание, опечатанное золотыми путеводными огоньками в глубине океана. Это так трогает за сердце, что я не могу сдержать слезу. Джон смахивает её поцелуем и снова прижимает мою голову к своей, затягивая в свои глаза пронзительно глубоко.

Я держусь из последних сил, чтобы прямо сейчас не признаться ему в любви.

Но он, конечно, как всегда читает мои мысли. Переворачивается с моим телом в ладонях, снова сверху, снова в тесном контакте взглядов и тел. Двигается, а золотые огонёчки в его глазах так и кружатся в танце для меня, завораживая.

- Не закрывай глаза. Не отводи взгляд. - снова напоминает, замечая, что я начинаю дрожать от удовольствия.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Открываю рот, испуская глубочайший, горячий стон и ныряю в него, ныряю в оргазм.

Наш общий. Его и мой.

И золотые огоньки сливаются в единую огромную вспышку, будто запечатляя меня. Нас. Будто накладывая печать. Будто Ведьмак тоже хочет в чем-то признаться, но пока оставляет при себе, лишь эта вспышка в глазах разоблачает его.

Расслабленно лежу на горячей груди, пока играет с моими пальцами, переплетая их со своими.

- Я должен тебе кое - что вручить. - тянется в прикроватную тумбу и протягивает айфон последней модели, - у тебя новая SIM - карта, но старые контакты я перенёс.

- Неужели меня выпускают в цивилизацию? - удивлённо выдыхаю, забирая новенький, гладкий смартфон.

Я уже даже не спрашиваю, почему он решил сменить мне номер телефона. Куда дел мою старую трубку. Просто принимаю факт.

- Позвони Аманде, она ждёт твоего возвращения. - притягивает к себе, целует в макушку, устраивает своё лицо в ней и засыпает, накрыв медвежьей хваткой.

И я засыпаю, в его спальне, в его постели, на его груди, рядом с океаном, даже не включив телефон, который впервые заполучила спустя две недели.

Месяц спустя

Ручей.

Ручей может бежать тоненьким прозрачным потоком, мелодично журча и переливаясь на солнце, как горный хрусталь.

Ручей может напиться дождя и переполниться, превратиться в быстрый мутный поток, сшибающий всё на своём пути.

Ручей всегда разный и никто не знает, где находится его начало, а где - конец.

Ручей всегда разный и никто не знает, от чего он питается - от поднебесного водопада или тёмных подземных вод.

С этими мыслями я наблюдаю с веранды дома Кайзеров, как

мой личный ручей,

обнажённый по пояс, играет с Уиллом, Нилом и Полом в подобие регби. Красивые и поджарые вспотевшие мужчины соревнуются друг с другом не на шутку, борятся, кувыркаются на траве, пытаясь завоевать мяч и добежать с ним до импровизированной «базы» и их горячий поединок, схватка четырех источников тестостерона выглядит как рай для женских глаз. Любуюсь тем, как Джон применяет свои навыки вольной борьбы, заваливает на газон брата, задавливает, как спрут, всеми конечностями и выбивает мяч из его рук, но добычу перехватывает вовремя подоспевший Пол. Нил тут как тут, ставит Полу подножку, пытается отобрать мяч, в итоге оба брата наваливаются на них и отбивают добычу. Добыча летит в бассейн и все четверо летят вслед за ней, прыгают в воду с громкими, мощными брызгами и продолжают сражаться уже там. Вижу, как Джон, хохоча, кладет пятерню на лицо Кайзера и погружает его под воду, отталкивая от мяча и невольно вздрагиваю, ибо сцена утопления меня в океане сама всплывает в мозгу. Нельзя забывать о том, с кем я живу. Нельзя забывать о его потайном дне и оружии, хранящемся в комоде. И всё это так сильно конфликтует с тем, что было после Австралии…

Ведьмак говорил мне, что заставляет выйти за себя, чтобы отомстить за, якобы, блядство с Паулем и обман. Вот только в каком месте должна начаться обещанная месть я так и не поняла. Мы живем с ним вместе чуть больше месяца и с уверенностью могу заявить - мне нравится. Несмотря на недавно обнаруженный диабет я никогда не чувствовала себя более живой, чем сейчас и с помощью Джона приняла свою болезнь, научилась с ней взаимодействовать, научилась соблюдать режим и высчитывать хлебные единицы в пище, благодаря чему могу позволить себе даже кусочек настоящего торта или алкоголь с малым процентом углеводов в составе.

Мы прожили это время, будто

мы настоящие

- вместе готовили еду, вместе убирались в квартире, ходили в кино, в бары, на концерты, ездили в гости к его родителям, к его брату близнецу, к Кайзерам, к моей маме в рехаб. Джон вёл себя как самый внимательный партнёр и даже удивил тем, что преподносил мне цветы и подарки.

Когда он называл себя «сексуальным маньяком» я ожидала нестандартных предпочтений, а на деле всё оказалось проще. Его вкусы вполне традиционные, что не может не радовать меня, а термин «маньяк» был обращен не к извращениям в постели, а к темпераменту.

Темпераменту, который

постоянно хочет.

Нормальные люди чем чаще занимаются сексом, тем меньше его хотят. С Ведьмаком же всё работает наоборот - чем чаще он занимается сексом, тем больше хочет ещё и ещё. Он хочет с утра, до отъезда на работу, хочет вечером после возвращения, хочет ночью, перед сном. Хочет, когда мы вместе едем в Мустанге после тренировки, когда катаемся на велосипедах по набережной, когда я мою полы в домашней одежде с растрёпанным пучком на голове, когда при полном параде собралась на работу или гулять с ним, хочет когда учит меня играть на своей гитаре, он хочет даже сразу после того, как кончил. Не знаю, как я ещё не стёрлась в порошок от такого темпа, но мне нравится. Впервые сталкиваюсь с тем, что кто-то может так часто и сильно меня желать. Нравится, что он невероятно тактильный, нежный и заботливый в интиме и не только. Джон не знает, что такое «механический трах», он выкладывается на все сто процентов каждый раз, в каждом своём движении, он изучает моё тело и его реакции, он целует и ласкает каждую клеточку, он всегда заботится о том, чтобы мне во всём было комфортно и приятно, чтобы я получала удовольствие и оргазм. Где и в каком месте то самое обещанное отмщение, когда оно должно начаться и начнётся ли вообще, в чём оно будет заключаться? Может, это отмщение заключается в том, чтобы влюбить меня в себя и феерично бросить?

Меня смущает то, что я начинаю расслабляться и доверять ему, привязываться. Смущает то, что чаще задумываюсь о том, что будет по истечению оговоренного года. Он вышвырнет меня и забудет? Если да, зачем такой нежный сейчас? Меня смущает Дана. Встречается ли он с ней ещё? Кажется, что нет, потому что я всегда знаю, где он находится и не со слов - Джон всегда присылает мне селфи или видеосообщения. Я не прошу его отчитываться о том, как проводит время без меня, но он делает это. А когда Ведьмак не на работе, то неизменно рядом со мной. Но вдруг, мало ли? Меня смущает то, что я ревную того, кто заранее не клялся в верности и ничего не обещал. Того, кто на старте обозначил, какой союз между нами.

Меня смущает то, что он никогда не говорит о чувствах. Целует каждый раз, как в последний, феерически и самоотверженно любит в постели, но ни в чем не признается и даже не намекает.

И я боюсь спросить.

Боюсь услышать не то, что хочу. Боюсь, что мой вопрос нарушит нашу безмятежную гармонию. Поэтому молчу, как трусиха и вечно жду. За что презираю себя, ибо я никогда не была трусливой.

Меня так же волнует то, что я до сих пор храню память о Пауле и глубочайшее чувство вины перед ним. Смущает то, что я не знаю, где он похоронен и не могу навестить, исповедоваться у него на могиле. Поэтому разговариваю с ним иногда в своей голове. Я хотела найти его профили в соцсетях и украсть хотя бы одну фотографию на память, но не знаю фамилию. А тот единственный профиль, через который мы общались, утерян из-за того, что Джон сменил мне трубку. Меня смущает то, что пока Пауль не живёт, я наслаждаюсь обществом его соперника. Множество конфликтов сжирают мою душу, но только до момента, пока не оказываюсь накрыта жёсткими губами, как и сейчас. Джон проносится мимо, быстро целует, оставляя на коже мокрый след от бороды и распущенных волос, несётся с мячом под мышкой на свою «базу». Нил пытается его поймать, но Ведьмак ловко выныривает из его хватки, падает на траву, скользит по ней и влетает в свою территорию на импровизированном поле. Победа! И, чествуя её, он издаёт громкий, торжественный клич воина - захватчика.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Смотрю между вами всё наладилось? - заинтригованно спрашивает Анна, раскладывающая мясо и рыбу на решётку барбекю.

- Внешне да. Но не могу отделаться от ощущения, что это лишь верхушка айсберга и меня ожидает страшный сюрприз в глубине.

- Понимаю, что ты испытываешь, тоже проходила через это. С альфами всегда так. - задумчиво вздыхает, глядя на мужа, пикирующего в бассейн.

С длинными черными волосами и чёрным, полностью покрытым татуировками от шеи до пят телом он выглядит как хищный ворон, падающий с высоты за добычей.

- Что значит «с альфами»? - не понимаю, что она имеет ввиду.

- Всех самцов любого типа животных или людей условно можно разделить на альфа и бетта. Альфа самец - сильнее других, он лучший воин и охотник, он убивает самых жирных мамонтов и имеет самых лучших самок, он вожак в стае, он инстинкт и власть в чистом виде, он харизма и секс в квадрате, политый сверху сексом. С альфой тебе сытно и безопасно, с альфой интересно и страстно, но в побочке - они больше склонны к полигамии, потому что сильные гены требуют разбрасывать их как можно дальше. Альфы более вспыльчивые, агрессивные и непредсказуемые. Бетта самцы другие, они склонны к слабости и трусости, они готовы подчиняться альфе, чтобы не брать на себя ответственность, готовы подбирать второсортных и использованных альфой самок. Но они моногамны и больше привязаны к партнёршам, потому что это их единственный шанс продолжить свои гены. Люди очень быстро эволюционировали от обезьян к тому, что есть сейчас, но древние инстинкты остались и управляют нами. Поэтому, либо выбираешь бетту, понятного и простого, спокойного, либо выбираешь альфу и живешь с ним на жерле вулкана, ожидая катаклизма.

Я внимательно слушаю её лекцию и нахожу теорию интересной для размышлений.

- Стало быть, твой муж - альфа? Он же собрал эту стаю и управляет ей? - спрашиваю подругу и получаю в ответ смех.

- Нетта, ты не знаешь, какие верёвки из него вьют братья Лайне! Если они захотят покинуть группу, Нил будет преследовать их, стоя на коленях и умолять вернуться, на пару с Полом. Они получают баснословные гонорары за работу, больше, чем какие - либо другие музыканты их уровня.

- Мда, вить верёвки и узлы это как раз про Джона… - задумчиво протягиваю и закуриваю, глядя, как он подхватывает Пола и опрокидывает в бассейн.

- Нет среди них вожака. Они все альфы, каждый - по своему, просто им не в чем соревноваться, нечего делить. У всех - общая цель, один и тот же мамонт на прицеле. Посмотри на них, чистокровные орангутаны же! - смеется Анна, тоже наблюдая, как ребята беснуются у бассейна и орут, как настоящая стая шимпанзе.

- Кстати, о полигамности, - я снижаю громкость голоса, чтобы нас не услышали, - Ты знаешь некую Дану?

Анна морщится, будто ей под нос поднесли кусок дерьма.

- Знаю. Ужасная, беспринципная мразь, любительница опаивать мужиков наркотой для того, чтобы трахнуть. Та ещё шалава. Знаю, что они с Джоном были в интимной связи - ты тоже об этом знаешь, раз спрашиваешь.

Сигаретный дым застревает в горле и я давлюсь им. Не верю, что благочестивый Ведьмак позволял себе проводить время в компании настолько отвратительной особы. Анна видит, что я в шоке от её откровений.

- Не волнуйся, Нетта, не думаю, что он видится с ней сейчас. Но на всякий случай - держи ухо в остро.

- Занимательно, что он упрекал меня в моем прошлом, намекая, что я ветренная женщина и выражая искреннее отвращение, а сам путался с той, которая в сотни раз хуже меня! - делюсь с ней впервые грязными подробностями наших отношений.

Анна задумчиво смотрит в ответ.

- Он травмат, Нетта. В прошлом Джон застукал свою жену с её сводным братом в постели. - от этой реплики я просто стекаю по плетёному креслу, - Поэтому, ему сложно начать снова доверять женщине. Поэтому обман и измена - главные триггеры его психики. Настолько сильные, что он и друга, и брата готов сдать с потрохами, если уличит в этом. Все мы травмированы, каждый по своему и он тоже не исключение. Дай ему время и постепенно всё наладится. Джон достаточно мудр и добр сердцем для того, чтобы не тянуть всю жизнь за собой грязь из прошлого и перекладывать на тебя. Все пройдет, постепенно.

Слёзы непроизвольно выкатываются из глаз и я закуриваю снова, пытаясь уместить в сознании её комментарии. Решаюсь впервые поделиться своей тревогой.

- Анна, мне очень страшно. Джон никогда не говорил о том, что испытывает ко мне и испытывает ли вообще хоть что-то… Он сделал для меня большое добро, но оно было перемешано со злом, с ненавистью, с желанием отыграться за обиду. За обиду не только на меня, а на весь женский род, как теперь понимаю. И я не знаю, что мне делать с этим всем.

Анна берёт меня за руку - простой жест, но такой нужный сейчас. Сжимаю её в ответ.

- Он точно любит тебя, Нетта.

Просто не умеет выражать здоровым способом. Умеет выражать только тем, что ты называешь «неэкологичное поведение к личным границам». У мужчин бывает

очень своеобразный язык любви.

Особенно если он - альфа с обострёнными древними инстинктами. Наша задача лишь научиться понимать этот язык, уловить его сигналы и обучить более экологичному. Первобытный альфа самец никого не обхаживал, он накидывал хомут на шею той, что понравилась и тащил в свою пещеру. Рыцарство появилось гораздо позднее.

Вспоминаю разговор про стокгольмский синдром на свадьбе и прошу у неё прощения за своё непрошенное оценочное мнение. Тем более что я сама теперь жертва этого синдрома, однозначно. Анна отвечает, что всё понимает и не обижается.

- Что за слёзы? - грозный голос Ведьмака раздаётся рядом и мы обе вздрагиваем.

- Сентиментализм, вашу красивую свадьбу вспоминали. - с невинной улыбкой отвечает Анна.

Джон выдёргивает меня из плетёного кресла и ведёт за собой внутрь дома поговорить, но на огромной кухне - гостиной орудует рыжеволосая полноватая женщина, Елена - «приёмная мать» Нила и Анны, как они сами ее называют, любимая женщина его почившего отца. Она украшает огромный, собственноручно приготовленный домашний торт малиной. Поэтому океан увлекает меня дальше, вверх по лестнице и мы останавливаемся прямо напротив мистической картины ангелов и демонов.

- Что случилось, расскажи! - Джон обхватывает моё лицо ладонями и целует в мокрые щёки, отчего я моментально расплываюсь в лужицу и теку под его губами - меня накрывает ещё большее отчаяние от его ласки, которая заостряет внутренние вопросы насчет наших отношений.

- Ничего страшного, я просто… - пытаюсь придумать какую - нибудь ложь, чтобы не открывать своего сердца, не признаваться в слабости.

Но он, как всегда, чувствует. Чувствует обман ещё на этапе формирования мысли в моей голове.

- Не смей. Снова. Врать. - жёстко, отчеканивая каждое слово произносит и прижимает к перилам.

Опускаю голову, как провинившийся ребёнок, смотрю в пол. Я скажу ему, но не всё.

- Я говорила с Анной о Дане…

Ведьмак подцепляет пальцами мой подбородок и заставляет посмотреть в свои глаза, которые препарируют меня заживо ледяными ножами.

- Дюймовочка, ты ревнуешь? - вскидывает бровь, склоняет голову набок, оценивая мою реакцию и перемалывая в фарш своим вопросом.

Сотрясаюсь всем телом, потому что не хочу отвечать ему, не хочу говорить правду! Поэтому прикусываю губу и молчу с немым вопросом в глазах.

- Молчание - знак согласия.

- со вздохом делает вывод Джон и притягивает к своим губам, запустив пальцы в волосы.

Целует крепко и горячо, властно расписываясь языком во мне, нахлынув на меня мокрым после бассейна телом, поглаживая заднюю поверхность шеи, поглаживая плечи прохладными ладонями и кожа моментально ощетинивается разоблачающими мурашками. Желая проверить, запущены ли «все системы», он проводит большим пальцем по моему соску сквозь ткань майки, удостоверяется, что он напрягся.

- Не забивай свою красивую головку бесполезными мыслями. - единственный ответ на вопрос, который он прошептал мне в губы.

Удовлетворил ли этот ответ меня? Естественно, нет. Осмелилась ли я уточнить? Сами знаете.

Когда мы разъединись, я обратила внимание на свидетеля нашего поцелуя - картину. И захотела устроить интересный эксперимент.

- Джон, посмотри сюда. Скажи, что первое ты видишь на холсте? Что цепляет твой взгляд?

Он недолго смотрит на неё и уверенно кладёт палец на двухтелого демона, одна половина которого сражается против другой.

Доблесть

Джон привозит меня к клинике, доводит до самой стойки регистрации, вкусно целует на прощание и возвращается к Мустангу. Медрегистраторши томно смотрят ему вслед, вздыхая.

- Эй, слюнки подберите, этот мужчина занят! - наигранно строго говорю им, выставляя вперёд руку с кричаще броским, массивным обручальным кольцом и плюхаюсь на своё кресло.

Запускаю компьютер, рабочую программу и слышу специфический звук с улицы - кибертрак паркуется перед клиникой. Пока Субару зализывает пулевые раны в автомастерской, Анна ездит на автомобиле мужа, отчего стала местной звездой - в каждый обеденный перерыв сотрудники набиваются в тачку, как шпроты в банку и просят её покатать их на диковинной машине, похожей то ли на танк, то ли на бэтмобиль, то ли на военный вездеход. Я тоже покаталась пару раз за компанию и в очередной раз посокрушалась тому, что у меня нет собственной машины и хрен знает когда появится.

- Привет, Нетта, хорошо выглядишь, румяная такая! - отмечает Анна и шагает к своему кабинету.

«Конечно румяная, потому что меня разбудили с утра пораньше кунилингусом и отменно отжарили, прежде чем доставить на работу. Крутили на горячем здоровенном члене, как шашлык на вертеле.»

Немного выпадаю из реальности, глядя сквозь монитор и вспоминая утренний секс - неспешный, с долгой вдумчивой прелюдией, чтобы я успела полностью проснуться и включиться в процесс, с горячими репликами о том, что я «сладкая девочка, вкусная во всех местах». Божечки, как классно я живу…

Мои мысли прерывает визитёр, который подошёл к моей зоне видимо оттого, что все медрегистраторы были заняты клиентами. Педиковатый странный мужик, невысокого роста, как я, в надвинутой на глаза кепке и спортивном костюме.

- Где кабинет Анны Кайзер? - спрашивает быстро.

«Ни привета, ни ответа, где твои манеры, мужлан?»

- А вы, простите, кто? - с железной строгостью отвечаю ему.

- Курьер.

- Вот только я не вижу у вас в руках никакой доставки, сэр!

Он явно не курьер, выглядит и общается явно подозрительно! Мне становится тревожно и это чувство растёт в геометрической прогрессии с каждой секундой, подсасывая под ложечкой.

- Она должна передать мне то, что я обязан доставить.

Не отрывая от него взгляда беру телефон и звоню Анне.

- Ты вызывала к себе курьера?

- Нет! - она отвечает беспечно, не подозревая, что вопрос о потенциальной опасности для неё.

Кладу трубку и жёстко смотрю на мужчину.

- Вас не ждут, вероятно, произошла ошибка. Вы свободны.

- Веди меня к Анне, иначе прострелю кишки! - мужчина достаёт из-за пазухи ствол и направляет прямо на меня, на глазах медрегистраторов и посетителей клиники.

Ужас сковывает, когда смотрю в чёрное дупло, пронзительно глядящее мне в душу и мысленно благодарю себя за то, что убедила Аманду установить в клинике тревожные кнопки после расстрела Субару. Не отрывая глаз от пушки, незаметно нажимаю на красную кнопку под стойкой и молюсь про себя. Нужно что-то делать, нужно потянуть время до приезда копов, нужно увести его подальше от беззащитных людей в холле.

И подальше от той, которую он спрашивает.

- Эй, ковбой, я всё поняла, опусти ствол, сейчас отведу! - уверенно говорю ему, не зная, откуда во мне внезапно столько отваги. Очевидно, это тот самый недоброжелатель, расстрелявший машину Анны.

Он провожает меня дулом пистолета, пока медленно выхожу из-за стойки. Все посетители клиники и медрегистраторы, открыв рты, наблюдают, как я увожу его. Не в зону ожидания, а в другое крыло здания, в коридор с помещениями исключительно для персонала. Мы идем вдвоем по узкому проходу, совершенно одни и я чувствую, как мне в спину смотрит оружие, прожигает её насквозь. Возможно, последние секунды моей жизни истекают прямо сейчас, но изо всех сил не даю панике овладеть моим сознанием - Пауль погиб, спасая меня и возможно не напрасно, а для того, чтобы я тоже повторила его подвиг, кого-то спасла. Пауль вёл себя отважно и я возьму с него пример. Ноги еле волокутся, ледяной пот прошибает с головы до пят, и никак нельзя подавать виду, нельзя, чтобы сволочь с пушкой заподозрил подставу.

- Она на операции, сейчас, почти пришли. - уверенно говорю ему, следуя к самому далекому, последнему помещению в коридоре и тихонько нащупывая в кармане худи связку ключей от всех дверей в клинике. Ключ от этой комнаты отличается от остальных - он более тонкий и продолговатый. Зажимаю его в ладони покрепче. Я веду опасного посетителя в морг. На нём нет таблички, поэтому преступник ничего не поймет заранее, надеюсь.

- Вот сюда. - не распахиваю дверь, а приоткрываю небольшую щелочку, чтобы он юркнул в помещение не оценив его предварительно.

И как только тип залетает в него, выдергиваю ключ из кармана и, кое-как преодолевая нервный тремор в руках, вставляю ключ в замок и начинаю проворачивать.

Крик, мат, удары в дверь и выстрелы по ту сторону - одна пуля попадает в замок, вторая прошибает тонкую фанеру и врезается в мою руку, чуть выше тыльной стороны кисти. Падаю на пол с криком, оглушенная не столько болью, сколько адреналином и шоком, в ужасе наблюдая, как из маленькой овальной раны льется моя кровь, много крови. Зажимаю пробоину целой рукой и ползу по пластунски подальше от двери, которую продолжают расстреливать изнутри и избивать, в попытке высвободиться из засады. В коридор врываются копы, один из них подхватывает меня и выволакивает обратно в холл, где уже стоит на ушах весь персонал клиники. Он оставляет моё трясущееся тело на полу и возвращается обратно, пока ко мне бросаются Анна и остальные сотрудники, с ужасом хватают за простреленную руку.

- Чёрт, тебе кажется в крупный сосуд попали! - Анна быстро срывает с себя белый медицинский халат, безжалостно рвёт на части, скручивает жгут из его ткани и туго, до боли затягивает его выше раны с помощью Аманды.

Одна тянет конец жгута влево, другая вправо, с такой силой, что ткань начинает обжигать кожу.

- Позвони Джону… - на грани с обмороком, сквозь слёзы прошу её.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Уже, Нетта! Боже, когда я услышала выстрелы, думала ты всё…не выйдешь! - она начинает плакать.

Через несколько минут к клинике подъезжает карета скорой помощи с сиреной, двое самых крепких наших парней - офтальмолог и ассистент подхватывают меня и волокут на улицу, навстречу им.

Там я и встречаюсь глазами с Ведьмаком, который вернулся, не успев доехать до звукозаписывающей студии. Встречаюсь с взглядом, которого ещё не видела - обезумевшем от паники, разрывающим моё сердце искренней тревогой. Плачу и тянусь к нему, пока меня запихивают в карету, вижу с какой искаверканной болью и ужасом гримасой он провожает взглядом мою окровавленную руку.

- У неё диабет! - соображает бросить женщине фельдшеру.

- Спасибо, полезная информация, остановить кровотечение будет посложнее. Вы кто? - спрашивает, не отрываясь от осмотра моей раны.

- Муж.

- Включайте аварийку и следуйте за нами. - задвигает дверь машины перед его носом и полностью переключается на моё ранение.

Оставляет импровизированный жгут, поливает отверстие аминокапроновой кислотой, чтобы сдержать кровотечение, накладывает давящую повязку с ней же, делает инъекцию кровоостанавливающего препарата и обезболивающее. Адреналин перестает действовать, впервые переключаюсь с эмоций и впечатлений на физиологию, впервые чувствую, что мне очень больно и пуля ощущается в руке, будто раскалённый зудящий кусок металла, который нестерпимо хочется поскорее вынуть.

Машина быстро доставляет меня в больницу, где я даже не успеваю взяться за руку с Джоном, так как меня спешно уводят в операционную. Сажают перед стальным столом, протягивают на него раненую руку и закрывают от моих глаз зелёной хлопковой ширмой . Под местным наркозом извлекают пулю - я не чувствую боли, но чувствую, как хирург колупается где-то глубоко, в районе кости и меня подташнивает от этого ощущения. К счастью, это продлилось недолго, пулю изымают и отдают мне, как боевой трофей, накладывают лигатуру на поврежденные сосуды, накладывают шов на пробоину. Предлагают остаться в стационаре на сутки, но я решительно отказываюсь - мне нужен только один стационар с запахом дождя на пляже и он ждёт меня под дверью операционной. Поэтому, мне выдают бланк назначений, предупреждают о том, что у диабетиков очень плохо заживают раны, что есть огромный риск воспаления, нагноения и некроза, о том что я обязана обратиться к врачу в случае проблем и выводят навстречу Джону.

Моя крепость, мой океан, мой Ведьмак подхватывает в фирменную медвежью хватку, утыкается носом в макушку и качает, крепко прижимая к себе.

- Моя храбрая Дюймовочка! Как тебе хватило дури заманить убийцу в ловушку? На такое только ты способна, сумасшедшая! Боже, я чуть не кончился от переживаний, Нетта, не делай так больше никогда!

Растекаюсь на его груди, слушая сладкие речи, но нашу идиллию нарушает неизвестно откуда взявшийся коп.

- Мисс, вы Анетта Лайне?

- Да, это я. - удовлетворённо шепчу в серую футболку Ведьмака,

- Это я, Анетта Лайне.

- Я подам рапорт, чтобы вас приставили к награде за содействие в задержании преступника, находящегося в розыске. Но сначала необходимо дать показания.

Джон выхватывает из кармана телефон и озадаченно смотрит на время.

- Не сейчас, офицер, ей срочно нужно уколоть инсулин и поесть, иначе вместо показаний она выдаст вам кому!

- Моя сумка… - в панике шепчу ему, - В клинике осталась!

- Нет, дорогая, я забрал её с собой. - отвечает Ведьмак, стискивая меня в объятиях, берёт у копа контакты, чтобы навестить в участке для дачи показаний и спешно везёт до ближайшего ресторана.

Колет мне инсулин в машине и кормит на летней веранде, восхищенно заглядывая в глаза.

- Откуда в тебе столько смелости, Нетта? Ты не просто увела преступника от Анны, ты заманила его в ловушку, поймала!

- Мой отец был полицейским и погиб при исполнении одного из подобных заданий. - отвечаю ему, пережёвывая равиоли с грибами, - Возможно, это его гены или зов крови, что - то такое. Папа мечтал о сыне, преемнике, но родилась я. Поэтому с детства, с папиной подачи я занималась боксом, лазила по деревьям, играла с соседскими ребятами в футбол и шаталась по стройкам и заброшкам. Он воспитывал меня как мальчишку, брал с собой на стрельбища, в походы и на рыбалку. Именно поэтому я такая, Джон. Нихрена не леди, грубая, как пацан, матершинница и отбитая на все мозги.

Он нежно целует меня в раненую руку.

- Именно этим ты меня и зацепила, Дюймовочка, своей отбитостью и тем, что не леди и не пытаешься ей быть.

Ты настоящая.

Большой смелый дух в маленьком красивом тельце. Не меняйся никогда, ты - идеальная!

Таю, как сахарная вата от его красивых слов, таю в прозрачном искристом океане и прижимаюсь щекой к теплой мужской ладони. Первое, скупое признание Ведьмака, которое греет душу. Ради него стоило попасть под пулю. На его телефон поступает видеозвонок, отвечает и наводит на меня камеру.

- Смотрите, ест, как ни в чем не бывало, герой дня! - комментирует Анне и Нилу, взволнованно глядящим с экрана.

Машу им вилкой, которую держу в забинтованной руке и улыбаюсь, затем достаю из кармана джинс трофей - пулю и тоже демонстрирую.

- Нетта, ты рисковала собой, чтобы мне жизнь спасти! - Анна снова начинает плакать.

- Ерунда, обращайся! Кто был этот парень с пушкой?

- Алессандро. - отвечает она, - Бывший коллега, которому я перешла дорогу. Он же и в Субару стрелял, пули одного калибра, его прижали к стенке и он во всём сознался.

- Да ладно, он? - присоединяется Джон с искренним изумлением.

- Нетта, за нами должок. - комментирует Нил, - У тебя шрам останется, мы оплатим тебе лазерную шлифовку.

- Не надо. - уверенно отвечаю, - Пусть будет, на память.

«На память о дне, когда я впервые уловила, что не безразлична Ведьмаку. На память о его первом признании и восхищении.»

Ребята прощаются, отключаются, я доедаю свой ужин и прошу у Джона сигарету.

- Нету. - мягко улыбается он, - Я все скурил на нервах, пока тебя штопали.

Снова таю, как девчонка подросток.

- Тогда поехали купим и домой. У меня больничный на несколько дней, надеюсь провести его в кровати, лёжа под тобой. - томно шепчу, облизывая губы и наблюдая, как голубые глаза вспыхивают неоновым свечением и золотистыми путеводными огоньками.

- Моя прелесть! - шепчет наигранным голосом Голлума из Властелина Колец, смыкая зубы на запястье моей здоровой руки, закрывает счёт и везёт меня домой.

Признание

- Давай сделаю тебе перевязку, посмотрю рану.

Под конец рабочего дня Анна позвала меня в свой кабинет. Она осторожно снимает самофиксирующийся бинт, убирает салфетку с пробоины и отрицательно качает головой, осматривая, с каким медленным прогрессом я заживаю. В больнице были правы насчёт медленной регенации диабетиков, но к счастью, я хотя бы не гнию заживо.

- Джон возил меня к звездному хирургу на днях, надеюсь новые назначения помогут. - морщусь оттого, что Анна обильно смачивает шов спиртом.

- Он переживает, заботится о тебе. - улыбается и закрывает рану новой стерильной салфеткой, - Джон тебя любит.

- В этом только ты уверена, Анна. Он как и прежде - ни в чем не признается.

- Любит. Ставлю свою жопу на то, что он без памяти тебя любит. - мечтательно проговаривает, прибинтовывая салфетку к руке.

Прыскаю со смеха, падая грудью на смотровой стол рядом со своей раненой рукой.

- Анна, ты излишне беспечно разбрасываешься своей жопой!

«Но я очень хочу, чтобы ты оказалась права.»

Дверь в кабинет распахивается и в ней возникает главный герой разговора.

- Почему ты попросила приехать без машины? - обращается к Анне, а та уже заговорщецки улыбается и достаёт свой шёлковый платок, который носит как бандану.

- Сейчас всё узнаете, оба.

Не успеваю сообразить что происходит, как этот платок ложится мне на лицо - она завязывает мои глаза и просит Ведьмака помочь вывести на улицу. Кажется, мне приготовили сюрприз без повода - шагаю в предвкушении, поддерживаемая ими с двух сторон и ахаю, когда меня выводят на улицу и снимают платок с глаз.

На крыльце стоит, выстроившись в шеренгу, весь персонал клиники, а рядом - Нил Кайзер с огромным букетом цветов. За его спиной - беленькая, сверкающая Tesla Y без номеров, украшенная огромным розовым бантом. Моя нижняя челюсть обваливается на асфальт с грохотом, буквально стекаю, вцепившись в руку Джона, пока Нил шагает ко мне и с улыбкой протягивает ключ от машины и цветы.

- Нетта, ты невероятно отважная девушка, которая спасла жизнь моей жене, рискуя собственной. Анна сказала, ты давно мечтала о машине и мы обоюдно захотели исполнить твою мечту в знак благодарности.

- Ребята, вы сумасшедшие! Не стоило… - шепчу сквозь слёзы, пока он вкладывает в мою руку ключ и все зрители с восторгом аплодируют нам.

- Нил порывался подарить Теслу мне, давно, но я всё отказывалась. Теперь хоть через тебя реализует свою давнюю мечту. Пользуйся на радость, Нетта, это твоё, ты заслужила. Спасибо тебе! - шепчет Анна, обнимая меня и я на грани с истерикой от эмоций.

Мечта о собственном транспорте была настолько недостижимой, что я уже отказалась от неё. И мне не верится, что она исполнилась в тот момент, когда я перестала надеяться. Ещё и как исполнилась! Ещё и не просто машина - сразу Тесла! Красивущий, современный электрокар! Я отчаянно ревела от восторга и благодарила ребят за такое великодушие, а когда немного опомнилась и взглянула на Джона - тут же осеклась. Его лицо было темнее тучи и он явно не разделял моей радости. И явно не знал о сюрпризе, который мне решили устроить его друзья.

- Садись в машину, я повезу нас домой. - бросаю ему и прошу Нила дать краткий инструктаж пользователя, так как он тоже владелец электрокара, в отличие от Джона, который водит классическую машину с бензиновым двигателем.

Внимательно слушаю гайд по приборной панели, управлению, зарядке аккумулятора, обнимаю и благодарю дарителей, запихиваю в багажник огромный розовый бант, а затем прощаюсь и аккуратно трогаюсь, до сих пор не веря в то, что происходит. Неторопливо еду домой, привыкая к машине и новому ощущению - я, наконец-то, не пассажир, а водитель. Джон сохраняет гробовое молчание всю дорогу, наблюдая за мной, молчит и дома, пока накрываю нам ужин, молчит за столом, уткнувшись в телефон.

- Кажется, ты не рад за меня, да? - не выдерживаю этого обета безмолвия и нарушаю его первой.

Он со вздохом поднимает на меня ледяной взгляд и внимательно сканирует им, отслеживая реакцию на свой ответ.

- Нет, Нетта. Не рад.

«Спасибо за откровенность, Ведьмак!»

Откидываюсь на спинку стула и смотрю на него с вызовом.

- Я даже знаю почему, Джон. Потому что машина - это свобода. А ты не хочешь свободы для меня. Не хочешь, чтобы я имела возможность передвигаться куда-то самостоятельно, а не под твоим вездесущим всевидящим оком!

Удовлетворённо наблюдаю, как его взгляд ещё сильнее леденеет, каменеет и застывает на моем лице. Попала в яблочко, уколола в слабое место. И хочу уколоть ещё глубже.

- А главное, - беспечно произношу, помешивая ложкой суп, - Я могу продать эту машину и освободиться, вернуть мамин долг самостоятельно и перестать зависеть от тебя. Выйти из нашей игры досрочно. Вот какую свободу даёт мне подарок Кайзеров. И вот почему у тебя такая кислая рожа сейчас!

Он срывается с места, подходит и падает на колени передо мной. Но не для того, чтобы умолять не делать озвученного, а для того, чтобы установить максимально прямой и близкий зрительный контакт. Прижимается лбом к моему лбу и пронзительно заглядывает в глаза, удерживая мою голову за затылок.

- Ты этого хочешь, Дюймовочка? - зловеще шепчет возле моих губ и обращается во внимание, ожидая ответа. Пристально и максимально близко глядя в глаза, чтобы прочитать по ним, скажу я правду или обману его. Чувствую потрескивающее электричество между нами и знаю, что врать нету смысла - он всё равно слышит мои мысли. Чувствует мою ложь. С ним нет варианта выдать что-то ненастоящее. Замираю в его хватке, застываю и смотрю в закованные айсбергами испытывающие глаза. Смотрю открыто, откровенно - пусть читает правду такой, какая она есть на самом деле. Пусть накормит ей своё ненасытное эго.

- Нет, Джон… Я не хочу уйти.

- тихо шепчу ему и в следующую секунду задыхаюсь, накрытая глубочайшим и чувственным, отчаянным поцелуем. Его пальцы зарываются в мои волосы и притягивают ближе к себе, его язык скользит во мне и ласкает каждый сантиметр рта, его тяжёлое мятное дыхание опьяняет и вырубает разум.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Даже если захочешь - я не отпущу тебя, знай это. - шепчет, быстро расстёгивая мою рубашку и осыпая шею обжигающими поцелуями, - Не отпущу ни сейчас, ни через год, Нетта! - накрывает грудь ладонями, лаская соски и целует в синячки на животе, которые иногда остаются от инъекций инсулина, - Я найду тебя везде, куда бы ты не бежала, где бы не спряталась. Я найду тебя и заставлю быть рядом.

Даже если мне придётся сломать тебя, Дюймовочка.

Ты должна быть только моей, навсегда моей.

Выгибаюсь на стуле навстречу его языку, который путешествует по внутренней поверхности моих бёдер, ласкает кожу, пока руки проникают под юбку, задирают её и стягивают бельё. Его речи звучат ужасно, как исповедь одержимого психопата, а чувствуются…просто охренительно! Просто охренительно знать, что влипла не я одна. Просто охренительно знать, что он нуждается во мне и не хочет отпускать. Просто охренительно заполучить очередное признание - пусть кривое, изуродованное наклонностями собственника манипулятора, но хоть такое.

«У мужчин бывает очень своеобразный язык любви»

- цитата Анны и она как нельзя к месту.

Прикусываю губу и вцепляюсь в его волосы, пока Джон сминает мои бёдра и разводит языком половые губы, погружается в меня, отмечается в каждой чувствительной точке, в каждом сплетении нервов, которые уже хорошо изучил. Он знает меня, знает, на какие кнопки нужно нажимать, чтобы довести до безумия, вышибает все пробки в моей голове своей умелой лаской и я хочу добавить в него огня.

- Я не хочу уходить, Ведьмак! - повторяю ему важные слова, извиваясь от удовольствия, - Мне хорошо с тобой. Хорошо, когда ты ласкаешь меня, как сейчас. Как никто не умеет, кроме тебя. Я не хочу уходить от этого. Здесь - моё место…

Он со стоном поднимает меня и сажает на стол перед собой, пожирает безумными поцелуями мои губы и грудь, пока освобождаю его орудие и направляю по прямому адресу, испускает глухой вздох, вонзаясь в меня, прижимая к своему телу, торжествуя во мне и размазывая в лужу взглядом умалишённого, измененным сумасшедшей страстью.

- Повтори свои слова, Дюймовочка. - путеводные огоньки в потемневшем океане снова гипнотизируют, увлекая на дно.

И я уверенно повторяю, снова и снова, ещё и ещё, давая этим пищу его внутреннему зверю.

- Я не хочу уходить.

- Мне хорошо с тобой.

- Моё место - здесь!

Повторяю, любуясь тем, как эти слова меняют вечно состредоточенное лицо, любуясь штормом в его глазах и утопая в этом шторме, лишаясь разума от мощных быстрых толчков, от губ, которые целуют всё, до чего дотягиваются, от рук, которые ласкают спину и грудь, прижимают к себе, вдавливают в своё тело. Ведьмак терпеливо ждёт, подводя меня к финишу, затем сгребает в охапку, крепко сжимает в медвежьей хватке, снова просит смотреть ему в глаза до самого конца. И я повинуюсь, в который раз наблюдая феерическое световое шоу в неоновых океанских глубинах, где в оконцовке золотые огоньки бешено пляшут, разрастаются и сливаются в единую вспышку.

- Хорошая девочка. - шепчет, когда взрыв угасает и спокойная голубизна снова затягивает радужку глаз,

- Запомни всё, что ты сказала. И никогда не забывай.

В эту ночь Джон уснул, положив голову мне на живот и крепко обняв за ноги. Я играла с его волосами, которые он недавно укоротил до плеч, пропускала пшеничные пряди между пальцами и рассматривала тату на спине - два атланта, поддерживающих его сильные плечи.

«До сих пор не могу понять, я самая счастливая на свете или я встряла как никогда в жизни? Я не знаю тебя, Ведьмак, не знаю, что таится на дне твоего океана и чувствую, будто так и не узнаю. Тебе хочется доверять, на тебя хочется опереться и, одновременно, тебя хочется бояться. Точнее, благоразумнее бояться. И мне уже невыносимо хранить свою тайну перед тобой.»

- Я люблю тебя, Джон… - тихо шепчу ему, спящему, поглаживая разметавшиеся по моей коже волосы, - Кажется, я всю жизнь ждала именно такого, как ты, перебирая кандидатов и не соглашаясь на меньшее. Ждала альфа самца, который знает, что хочет и берёт это - без сомнений, без компромиссов и часто, играя не по правилам. Пусть ты скупо объясняешься, зато красноречиво делаешь. Пусть ты часто холодный в словах и многое скрываешь - но всё договариваешь в постели. Люблю тебя и принимаю таким, какой есть - странным, скрытным и опасным, принимаю тебя в своем сердце, Ведьмак. Принимаю и позволяю себе утонуть в тебе.

Конечно, он меня не слышит, безмятежно спит, но я чувствую, как мне становится легче. Легче оттого, что призналась ему хоть так.

Легче оттого, что призналась себе.

Будто сбросила тяжёлую ношу и с облегчением, засыпаю, не вынимая пальцы из плотных пшеничных волос.

Сувенир из Австралии

- Девочка моя, проснись!

Лениво разлепляю веки и сталкиваюсь глазами с цветами. Множеством цветов - роскошный, гигантский букет анемонов лежит на кровати перед моим лицом. Маленьких букетов Джон не дарит. Удивительные цветы, которые я видела только на картинках в интернете - белоснежные, с чёрной сердцевиной, одновременно нежные и контрастные.

- Вот это красота… - удивлённо шепчу, лёжа на боку и разглядывая букет, а Ведьмак гладит моё лицо, убирая за ухо волосы, нежно целует, скользит носом по щеке и шее, втягивая ноздрями мой утренний аромат и щекоча мягкой растительностью на лице.

- Извини меня за вчерашнее, Нетта. За то, что не разделил с тобой твою радость. Я скотина.

- Вот это да, Джон извиняется! Кажется, сегодня в Лос - Анджелесе выпадет снег! - не могу удержаться от сарказма и чувствую смешок, который он испускает мне в шею.

- Дюймовочка, если бы ты знала, за сколько поступков я давно хочу попросить прощения… - тихо произносит с тяжелой горечью в голосе, пряча лицо на моём плече, - Хочу попросить прощения за то, как тащил тебя за волосы, за то, как взял силой в машине, за то, как топил в океане, за то, что довёл до диабета, за то, как грубо обращался с тобой, за все оскорбления, которые сказал тебе. Ты не заслужила ничего из этого. Ты не хочешь уходить от меня, невзирая на мои грехи перед тобой. И я до смерти тронут тем, что ты принимаешь меня, вопреки всему.

Не могу сдержать слёзы, тронутая его исповедью, ведь я даже не предполагала, что его тяготит наше прошлое.

- Ведьмак, ты что, подслушивал меня вчера, когда мы легли спать?

Зависает над моим лицом и заинтригованно заглядывает в глаза, смахивая мои слёзы пальцами. Океан сегодня безумно теплый и прозрачный.

- А что я должен был услышать?

Пауза. Нет, я не могу озвучить. Не сейчас.

- Так, рассуждала вслух. - целую его в губы, - Спасибо за цветы и исповедь. Так уж и быть, отпускаю тебе твои грехи. - тяну Джона к себе в постель, намекая на горячее продолжение, но он решительно отстраняется.

- Время, Нетта. Тебе срочно пора уколоться и поесть, завтрак готов, вставай.

С наигранным протестующим стоном выбираюсь из постели, пока мой викинг быстро готовит всё для инъекции. Садится на кресло, я подхожу к нему, получаю дозу инсулина от его рук, а затем - нежный поцелуй в живот рядом с проколом.

- Не ты довёл меня до диабета, Джон… - тихо произношу и замираю, наблюдая, как на меня поднимаются неоновые глаза с дрожащими искринками, - Вспомни нашу первую встречу, Ведьмак. Тогда я впервые потеряла сознание. Вспомни наше первое свидание в спортзале. Тогда я впервые испытала тот самый приступ неконтролируемого голода. Диабет появился не из-за тебя, а одновременно с тобой. Источником того самого фатального стресса был не ты, а моя мама. Я давно жила в напряжении.

Впервые вижу, как его глаза увлажняются.

Ничего не отвечает, крепко обнимает и ведёт на кухню, кормит вкуснейшей яичницей с помидорами и я в очередной раз восторгаюсь его кулинарными способностями.

- Я просто слишком долго был один, приходилось как-то выживать. - с улыбкой поясняет, - Кстати, вечером барбекю у Кайзеров, пригласили обмыть твою машину. Все наши ребята соберутся.

Сегодня у нас совместный выходной и мы проводим его как обычно - вместе убираемся, вместе готовим, вместе едем в спортзал - теперь мы посещаем другой, ближе к дому и приличнее, где взяли семейный абонемент, вместе тренируемся, вместе выходим на ринг, но я пока не могу боксировать из-за травмы руки. Вместо этого я учу своему хобби Джона - объясняю технику ударов, направляю его корпус во время замаха, внимательно контролирую, как он колотит огромную тяжёлую грушу. Чувствую себя здорово от того, что мы делимся друг с другом своими тайными знаниями, я учу его боксировать, а он меня - играть на электрогитаре. Едем домой, обедаем, затем страстно любим друг друга, начав во время совместного принятия ванны, а закончив в кровати и спим до самого вечернего мероприятия.

Везу нас в дом Кайзеров на Тесла, поглаживая руку Джона, лежащую на моей ноге и думаю о том, что мне всё нравится. Нравится быть с ним, нравится через него стать частью компании ярких людей - моей коллеги Анны и её звёздного супруга Нила, брата близнеца Уилла и его супруги Анастейши, их коллеги Пола и интернет - богини Линды. Они все крутые, харизматичные, с активной жизненной позицией, с горящими внутренним огнем глазами - и мне приятно стать частью этой «стаи». Будто я была создана для того, чтобы быть с ними, будто эти люди идеально подходят мне по энергетике и мировоззрению.

Первым делом Нил вручает открытую бутылку шампанского, которую я встряхиваю и обливаю тугой струёй пены машину под восторг зрителей и щёлкание фотоаппарата Линды. Затем все рассаживаются пировать за большим столом на веранде и Анна звенит столовым ножом об свой бокал, чтобы уведомить собравшихся о том, что хочет сказать тост.

- Нетта, дело такое, мы с Нилом, кажется, должны купить тебе ещё одну машину. - странно, таинственно улыбается, держа за руку Кайзера.

- В смысле? Вы чего? - мои брови лезут на лоб.

- Ты спасла не одну жизнь, Нетта, а две. Сегодня мы узнали, что я беременна!

Вся наша компания, включая меня, подрывается со стульев и бурно, громко бросается к ней, чтобы поздравить, пока Нил кружит её и явно не собирается отдавать нам. У них обоих такие счастливые лица, а их новость так прекрасна, что я снова роняю сентиментальные слёзы, обнимая обоих.

- Это мы из Австралии привезли. - шепчет она мне на ухо и я вспыхиваю, вспоминая, что случайно застукала процесс зачатия.

Когда страсти улеглись и все вернулись за стол, к вечеринке присоединилась Мариэль - первая дочь Кайзеров, будущая старшая сестра, черноглазая и черноволосая, бойкая и шиложопая, как и её отец красивая девчушка лет двух. Она сходу залазит на колени Джона и принимается дёргать его за усы и бороду, лепечет с ним на смеси родного языка отца - английского и родного языка матери - русского, смешанном с третьим, детско - инопланетянским непонятным языком, пока он трепет её пушистые длинные хвостики.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Дюймовочка, а почему ты до сих пор не беременна? - тихо спрашивает меня Ведьмак, чем вводит в недоумение.

- Потому что в моем теле установлена надёжная контрацепция. Или всё это время ты думал, что я живу с тобой открытой половой жизнью, чтобы забеременеть?

Долго молчит.

- Давай уберём твою контрацепцию. Уверен, у нас будут близнецы.

Меня это спонтанное предложение вводит в недоумение.

- Джон, дети - это слишком ответственный шаг и его должны совершать пары, которые хорошо узнали друг друга. Мы же с тобой только учимся взаимодействовать. Я даже не знаю, кто я для тебя! Ты не давал мне статусов, кроме как своей «секс - игрушки», не клялся в любви или верности. Да и вообще, советую хорошо подумать, прежде чем смешивать свой здоровый, великолепный скандинавский генофонд с больной диабетом женщиной!

- Я уже подумал, Нетта, давно. - тихо шепчет, накручивая на палец волосы Мариэль и не спуская с неё взгляда.

- Плохо, значит, подумал!

Он снова замыкается, воспринимая мой отказ, как личное оскорбление. Я тоже замыкаюсь, воспринимая его предложение, как бред. И, уверена, дорогие читатели, вы найдёте мою позицию здравой. А главное, я понимаю, что скорее всего добровольно прикинусь чайлдфри из-за своей болезни и не решусь стать матерью никогда. И не из-за того, что не хочу ей быть. А из-за того, что нездорова и не желаю передать свою болезнь по наследству, обрекая будущего ребёнка на страдания во имя удоволетворения моего эго, желающего заполучить собственного пупса. Это слишком и мне кажется, в моём случае позаботиться о своём ребёнке можно простым способом - не родить его никогда. Печально, но разумно и справедливо.

Мы разбредаемся по разным углам вечеринки, не смотрим друг на друга, только украдкой. Я кручусь в поле счастливой Анны, Джон крутится в поле такого же счастливого Нила.

- Анна, как ты решилась забеременеть ещё раз? - спрашиваю подругу, пока мы чисто женской компанией чиллим у костра в одном из патио, - Я помню, ты говорила, что первый раз дался тебе очень непросто и последствия родов пришлось исправлять хирургическим путем.

- Это правда, - вздыхает она, - Я долго думала, что не захочу больше детей. Но мы с Нилом не вечные и однажды покинем этот мир. Крайне эгоистично беречь свои здоровье и ресурс, обрекая ребёнка остаться без близкого человека, в одиночестве после смерти родителей. Я была у своей мамы одна и когда она умерла - мне было невыносимо одиноко, особенно когда переехала в Америку. И физически я была здесь одна, и морально - некому даже позвонить. Поэтому я и решилась, Мариэль нужен ещё один родной человек.

- Нужно и нам подтягиваться, мы с Полом никогда не отставали от вас, ни в чём. - смеётся Линда, их сын родился на два дня позже Мариэль.

- Ну и мне тогда тоже надо подтягиваться! - улыбается Анастейша. Её Себастиан старше Мариэль и Сальвадора на пару месяцев.

Все эти девушки плюс - минус мои ровесницы и все по разу уже реализовались в материнстве. И сейчас, все они хором смотрят на меня, ожидая комментария по теме.

- Что вы смотрите? Мы с Джоном ещё слишком мало вместе. - бросаю им небрежно ответ, съежившись.

- А сколько положено быть вместе по твоему мнению, чтобы завести общего ребёнка? - задает вопрос Анастейша.

- Не знаю. Порой люди живут вместе десятилетиями, а в оконцовке выясняют, что совсем не знали своего партнёра…

Снова в гробовом безмолвии мы с Джоном возвращаемся домой, принимаем душ и ложимся в кровать. Я отворачиваюсь спиной к нему, думая свои тяжелые думы и он молча сгребает меня в охапку, притягивает к своей груди, заперев в медвежью хватку, шумно и часто дышит в шею, будто волнуется.

Но молчит.

И я молчу. Молчу, надеясь, что он заговорит первым и будет красноречив так же, как сегодня утром, откроется, расскажет то, чего я жду. Или совсем не то, но хоть что-то. Молчу и слушаю быстрые, сильные и громкие удары его сердца.

И так и не дождавшись, засыпаю.

Raise the red flag

Рассеянно смотрю в монитор на рабочий график, который нужно полностью перекраивать, чтобы перевести Анну на более лёгкий и безопасный труд. Котелок отчаянно не варит, отвлекаясь на внутренние монологи о Джоне, которые, словно назойливые мухи, не дают сосредоточиться. В моей жизни был партнёр, который говорил, что любит, но не хотел жениться. Теперь всё наоборот - Ведьмак женился на мне, но не говорит, что любит. Между нами что-то большее, чем договор и меньшее, чем настоящий брак.

К стойке подходит Аманда и выдёргивает меня из тяжёлых дум.

- Нетта, ты не поверишь, что произошло! У нас опять уволился сисадмин! Посмотри срочно резюме на In Deed, принтер в лаборатории сломался, как назло. Мы не можем распечатать ни один результат анализов.

Киваю ей, тяжко вздыхая и открываю приложение с телефона. Вбиваю в строку поисковика нужное слово и чувствую, как кровь отхлынула от лица в живот, а крупная дрожь бежит по рукам вверх, к голове.

«Не может быть… Это розыгрыш?»

Первое резюме соискателя - профиль под ником «Пауль» и его фотография на аватарке профиля - задумчивый, мечтательный, юный Аполлон в круглых очках в тонкой металлической оправе, с точёным из камня лицом, с драматичным взглядом глаз цвета зелёного чая, с развевающимися по ветру пепельно - русыми волосами, фотографирующийся на фоне спокойного океана. Трясущимися пальцами нажимаю на анкету и читаю информацию в ней - окончил курсы инженера ЭВМ, в данный момент учится на последнем курсе университета, на направлении «Информационные технологии и программирование». Спускаюсь ниже и окончательно схожу с ума - анкета соискателя выложена позавчера! Это ведь не может быть чьей - то злой шуткой?

“Он жив, здоров и ищет себе работу! “

Откидываюсь на спинку стула и долго, отрешённо смотрю в экран телефона, не веря своим глазам и чувствуя буквально физически, как огромный тяжелый камень отваливается от моей груди. Камень, который я носила с собой всё время, пока думала, что он погиб.

А затем быстро печатаю ему сообщение в приложении: «Это Нетта, позвони мне» и свой номер телефона. Его личный номер приложение не показывает и мы можем связаться только во встроенном в него мессенджере.

Рабочий график теперь окончательно не лезет в голову, выхожу на перекур и бесконечно проверяю - прочитано ли моё сообщение, давая волю слезам счастья.

«Мой благородный мальчик, ты жив! Я не могу описать, какой тяжелый груз свалился с моего сердца! Я не могу описать, как рада этому, потому что ты, как никто другой, достоин быть живым на этой планете, Ромео! Мой милый, добрый, искренний Ромео, уникальный, страстный мальчик с огромным добрым сердцем!»

Но следом за радостью мозг отравляет осознание того, что Ведьмак меня обманул, назвав его мёртвым. Явно, он преследовал свои, низменные цели, делая это - хотел раздавить, уничтожить, лишить надежды и сломить мою волю, чтобы подтолкнуть к согласию на его грязную сделку. Вспоминаю, сколько раз он сказал мне, что Пауль погиб по моей вине, убивая этими замечаниями и в душе поднимается волна гнева, ненависти и желания разбить его красивую рожу в мясо! Отчаянно хочу позвонить прямо сейчас и предьявить по полной программе, но откладываю эту идею. Не по телефону. Я хочу посмотреть в его лживую, ублюдскую морду лично. И лично придушить! Проклятый Джон, который всё время борется за правду, наплёл для меня самую жуткую паутину из лжи. А я, наивная, начала доверять ему и привязываться, думая, что мы можем стать настоящими. Не можем! Очевидно, он манипулирует мной и это не про светлые чувства и уж точно не про любовь. С любимыми так не поступают.

Смотрю в телефон - рядом с аватаркой Пауля загорелась зелёная точка.

Абонент в сети. Сообщение прочитано.

Замираю, ожидая ответа или звонка, но его не поступает.

Ни сейчас.

Ни через час.

Ни через два.

Ни под конец рабочего дня.

Пауль не хочет выходить со мной на связь и я уверена - у него есть на это свои, уважительные причины. Возможно, он запуган мамой или узнал, что я вышла за Джона сразу после его благородного поступка в мою сторону, возможно он обижен на меня за это. Но не переживай, мальчик, я найду тебя, обязательно! Найду и объяснюсь, найду и поблагодарю за спасение. И ничто меня не остановит, даже если Ведьмак будет стрелять мне вслед, я клянусь тебе, Пауль!

Еду домой с работы в самом воинственном и беспощадном расположении духа. Сегодня долбанный Джон Лайне приедет домой позже, потому что их группу пригласили в вечерний эфир на радио. Но я дождусь. Дождусь, чтобы взглянуть в жестокие голубые глаза. Дома телефон пиликает оповещением - хватаюсь за него, надеясь, что это Пауль, но осекаюсь - напоминание о том, что пора уколоться и поесть. В этих приключениях я совсем забыла о своём строгом графике. Быстро колю инсулин, вкидываю в себя еду - даже не помню, не вижу, какую именно, не чувствую её вкус. Принимаю душ и набрасываю на себя первое, что выпало из шкафа - тонкую ночную сорочку серо - голубого цвета, которую мне презентовал лживый козёл не так давно. Ради забавы решаю включить тот самый вечерний эфир и послушать, какую чушь будет заливать там Джон. Они все вместе общаются с ведущим о творческих планах на будущее, обсуждают новый сингл «Женщина - это Бог» и между делом ведущий объявляет слушателям, что Джон недавно женился, с чем он его и поздравляет.

- Какие планы на семейную жизнь? - спрашивает его с весельем.

- Конечно же сделать с женой новых людей, побыстрее, да побольше. - озорно отвечает Джон и мне тошно его слушать.

«Хуй тебе, а не дети. Теперь уже точно. Ты манипулировал мной, намереваясь использовать, как инкубатор!»

Эфир заканчивается и буквально через несколько минут Ведьмак уже звонит по видео, сидя в Мустанге, расслабленно куря сигарету и лаская меня взглядом, пока мотор греется.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Дюймовочка, я еду домой. Ждёшь меня? - спрашивает, медленно выпуская клубы дыма и пристально разглядывая сквозь экран.

- Жду, как никогда в жизни, Джон! Не задерживайся нигде! - отвечаю ему с плотоядной улыбкой.

На заднем фоне, из колонок его машины играет Marilyn Manson - Raise the red flag, зловещая и агрессивная, тяжелая песня, как нельзя красноречиво подчёркивающая тёмную сущность моего собеседника.

«Мой красный флаг - это твой белый, пропитанный кровью.»

Нервно жду его и ругаю себя за то, что моя смелость постепенно испаряется. Вспоминаю самые абьюзивные моменты с Джоном и на всякий случай прячу его пушку в другой шкаф. Хочется просто взять и сбежать из этой квартиры, но я не позволю себе трусости.

“Я, Нетта, которая в одиночку заманила киллера в морг, буду бояться прижать к стенке Джона? Ну уж нет! Пауль был смелым, подставляя свое прекрасное тело под мою пулю и я не имею права трусить.“

Чем ближе к дому Джон, тем больше в голову начинают лезть шальные, оправдывающие его мысли. А вдруг, он сам не знал, что Пауль выжил? Я ловлю себя на том, что хочу, чтобы это оказалось правдой. Чтобы репутация Ведьмака осталась чистой в этом вопросе. А потом решительно стряхиваю эту слабость - выясним всё здесь и сейчас, будем готовы к любому исходу.

Тигриный рык под окнами квартиры - съеживаюсь. Вот и оно. Вот сейчас всё решится. Жду его у входной двери и теряю самообладание сразу же, когда он входит, подминает меня под себя медвежьей хваткой, прижимая к стене и врывается в рот голодным, диким поцелуем, параллельно задирая ткань ночной рубашки и лаская кожу ягодиц, сминая их ладонями и скользя по ткани трусиков в самой чувствительной зоне.

- Эй, Ведьмак, не сейчас! - выскальзываю из его плена и скрываюсь в кухню, провожаемая вопросительным взглядом, ведь я никогда не увиливала от «супружеского долга» и активно отвечала на все его ласки.

Стягивает майку, бросает в санузел и заходит за мной в кухню.

- Садись, Джон. Есть серьёзный разговор. - прижимаюсь задом к столешнице кухонного гарнитура, на безопасном расстоянии от него.

Не слушается. Стоит, обратившись во внимание, прожигая меня всем нутром так сильно, что даже пустой взгляд Горгоны обрёл жизнь и сверлит меня теперь на пару с носителем.

- Ты обманул меня, Ведьмак! Пауль жив и я это знаю.

Крепкая тёмная крепость сыпется в его взгляде.

Наблюдаю, как перецветают его глаза, из светло - голубых, прозрачных в тёмные, сине - зелёные, зловещие, как холодная океанская тьма на дне Марианской впадины. Все внутренности сжимаются, пока он медленно дрейфует ко мне, шаг за шагом сокращая дистанцию между нами и в конце маршрута вжимает в столешницу.

- Ты виделась с ним? - его голос звучит, будто металлический, будто говорит робот.

- То есть, ты не отрицаешь факта?

Хватает меня за горло своей клешнёй, сжимает и разъедает ядовитым, как кислота взглядом.

- Отвечай, Нетта! - стискивает свою челюсть так сильно, что даже под длинной щетиной видно, как гуляют и сотрясаются все желваки в ней, - Отвечай, виделась или нет?

- Не виделась. Но обязательно сделаю это!

Он замахивается на меня.

Вижу это, как в замедленной съемке, съеживаюсь, зажмуриваюсь, ожидая удара. Но его не происходит - вместо этого рука Джона улетает куда-то позади меня, а затем я слышу тихий, металлический, царапающий звук за спиной.

И в моё горло упирается острие огромного кухонного ножа, который он взял со столешницы.

- Дюймовочка, кажется, ты немного попутала берега. - угрожающе шепчет Джон и ведёт острую, обжигающую металлическим холодом дорожку по шее вниз, к груди.

Трясусь под остриём в конвульсиях, рассматривая озлобленный взгляд. Пиздец, психопатичное альтер - эго Ведьмака снова вошло в чат! Сейчас он меня заколет, как поросенка. Но я буду стоять до конца, даже если этот конец - моё перерезанное горло.

- Джон, зачем ты мне соврал?

Нож скользит к ямочке между ключиц, упирается в неё, а затем делает резкий манёвр вбок, вздрагиваю от глухого и плотного звука - перерезал лямку моей рубашки.

Растягивает удовольствие, пугая меня перед смертью?

- Чтобы ты не искала Пауля, Нетта. Чтобы забыла. - отвечает, наконец, Ведьмак, стягивая ножом вниз край порезанного лифа.

- Джон, он спас мне жизнь, я его никогда не забуду! Я обязана поблагодарить его! - собрав волю в кулак отвечаю, пока острие скользит от одного плеча к другому, оставляя царапающее ощущение на коже, но не повреждая её.

Охаю оттого, что нож рассекает вторую лямку и ночная рубашка падает на пол.

- Ничего ты ему не обязана! - выплёвывает Ведьмак, уставившись на нож, скользящий промеж грудей к животу, к лобку, - Ты обязана только мне, Нетта!

- Ты, дебил, не знаешь, как я мучалась всё это время! Какое чувство вины сжирало меня ежедневно, как я терзала себя! Ты специально соврал мне, чтобы манипулировать, чтобы ослабить!

Нож крадётся от лобка к бедру, ныряет под трусики, перерезает и их. Остаюсь в чём мать родила и закрываю своё тело руками, но Джон отбрасывает нож, а за ним и мои руки, пытающиеся прикрыть наготу. Крепко хватает запястья, отводит их мне за спину и грозно зависает надо мной.

- Мучалась? Ты выглядела вполне довольной, трахалась со мной, как сумасшедшая, каждый день. И сейчас сделаешь это снова…

- Урод! - вырываю свою здоровую руку и бью его в лицо со всей дури.

К сожалению, это левая рука, поэтому ничего разбить в этот раз не получилось. Джон оглушительно хохочет, снова заламывая меня и слёзы отчаяния вырываются из глаз.

- Зачем ты это сделал? Зачем ты носишь свой крест и вечно гонишься за правдой, если сам так грязно лжёшь, называя живых людей мертвыми? Тебе впору не крест, а Бафомета носить на груди, Джон! Зачем ты это сделал? Зачем?!

Он наваливается на меня, соприкасаясь голой грудью с моей и шепчет в лицо:

- Чтобы ты снова не загуляла с ним, Дюймовочка.

Мои глаза широко распахиваются. И я собираюсь пережевать и выплюнуть его вопросом, которым однажды он пережевал и выплюнул меня.

- Ведьмак, ты что, ревнуешь?

Ехидно улыбается, разглядывая моё лицо и склоняя голову набок. Устанавливая свой фирменный, близкий и глубокий контакт глаза в глаза. Чтобы отследить мою реакцию на свой ответ.

- Нет, Нетта. Не ревную.

Сжимаю губы, чувствуя неприятный, жгучий укол в сердце. Это не тот ответ , который я хотела услышать. Конечно, на что я надеялась? Дурочка! Джон скользит губами по моей щеке к уху и влажно шепчет в него:

- Я не ревную, Нетта. Я, блять, с катушек слетаю нахуй от одной только мысли о тебе с ним! Или с кем - то ещё…

Охаю

от восторга.

Понимаю, что передо мной сейчас - жирнейший красный флаг, от начала и до конца, но кажется, его безумие заразно и оно передалось мне. Я тоже слетаю с катушек от его эмоциональной реплики, ликуя внутри себя!

Джон ревнует меня!

Мозг улетает в нокаут, поднимаю лицо, нахожу его губы и впиваюсь в них жадным поцелуем, поцелуем самой верной и преданной псины, ищущим и умоляющим. Он всё так же держит мои руки за спиной, но бешено отвечает, целуя невероятно пошло, мокро, горячо и глубоко, так, что мою крышу окончательно срывает нахрен.

- Я не собиралась трахаться с ним, Ведьмак! - шепчу ему, пока плотно прикусывает мою нижнюю губу, - Ни сейчас, ни даже тогда, когда ты застукал нас в клубе.

Резко разворачивает меня спиной к себе, нагибает на столешницу и ведет ладонью от шеи до ягодиц, ныряет пальцами во влагалище и быстро достигает той самой, волшебной кнопки, которая запускает ядерные ракеты.

- Но ты целовала его тогда, Нетта! - взволнованно шепчет, уткнувшись лицом мне в спину, играясь внутри меня с секретным спусковым механизмом.

- Я была в обиде на тебя, Джон. - еле выговариваю, оглушённая возбуждением и восторгом, - И хотела отвлечься, попробовать. Но не испытала ничего из того, что испытывала…с тобой.

Он утробно рычит, быстро меняя свои пальцы на член, грубо входит внутрь влагалища, без церемоний, толкая на себя, вцепившись в мои плечи.

И мне так нравится его животное поведение.

- Между нами никого не должно быть, Дюймовочка! - хрипло выговаривает, сгребая мои волосы в кулак и прикладываясь губами к шее, чтобы оставить на ней свою очередную метку, - Ни твоего придурка Пауля, ни Даны, никого. Только я и ты, сладкая девочка.

- Согласна, да! - выкрикиваю ему в восторге, - Я тоже этого хочу! Тоже этого хочу…

Задыхаюсь, чувствуя, как низ живота наполняется красными языками пламени, которые лижут меня изнутри, чувствуя, как капля моей влаги ползёт по внутренней части бедра вниз, к колену. Джон смахивает её пальцами и тянет к моим губам, размазывает по ним, размазывает по языку.

- Я знаю, что только я тебе нужен.

Знаю, что ты меня любишь, Дюймовочка.

И моим ответом становится мой оргазм.

Бурный, мощный, сшибающий с ног, как штормовая волна и тянущий моё тело на дно океана, швыряющий его внутри своих потоков и не дающий возможности вынырнуть, вздохнуть. Океан ударяется внутри волнами, всё быстрее, всё жёстче и выстреливает в тело, выстреливает собой в меня и затапливает окончательно.

- Не ищи Пауля, Нетта… - тихо шепчет Ведьмак, уткнувшись носом между моих лопаток, пока заливает меня изнутри своим секретом - Умоляю, тебе это не надо.

Нам это не надо.

Иначе мне снова придётся сделать тебе больно…

- Как скажешь. - тихо отвечаю, придавленная его весом, не узнавая собственный голос.

То чувство, когда план прижать Ведьмака к стенке пошёл совсем не по плану. Мой сценарий снова сломали. Что я чувствую в связи с этим, лёжа, прибитая к столешнице монументальным телом?

Чувствую себя охуенно!

Я не люблю тебя

Конечно же, я ему соврала, в очередной раз. Я не собиралась отказываться от идеи найти Пауля - слишком велик мой долг перед ним.

И Ведьмак, как всегда, чувствовал мои скрытые мысли и мотивы. Поэтому, на ближайшие дни поставил себе цель - вытравить Пауля из моей головы. Для этого он убедил наших начальников дать нам мини - отпуска и увёз меня из Лос - Анджелеса в Париж, где вёл себя как самый романтичный и внимательный партнёр, бесконечно устраивая мне передозы от новых эмоций, от смен локаций, от активного досуга. И я, правда, забывалась, ужиная с ним в ресторане на вершине Эйфелевой башни, гуляя по Лувру, катаясь на аттракционах в Диснейленде, любуясь собором Нотр - Дам - де - Пари на площади, пока он обнимал меня сзади и целовал в шею. Я никогда не была в Париже, да и вообще опыта путешественника у меня почти нет, поэтому всё было в диковинку. Мы даже посетили «Парижские катакомбы» - жуткий подземный лабиринт, набитый костями и черепами, плотно уложенными вдоль стен - перенесённые древние кладбища, в которых, по легенде, покоится прах более шести миллионов человек. Там же, в Париже, Джон устроил мне сумасшедший шоппинг, бесконечно приговаривая, что у меня внешность настоящей парижанки. Там же презентовал мне свой очередной подарок - кольцо с камнем в виде искрящейся красной капли, будто крови, объясняясь тем, что у меня не было настоящего предложения руки и сердца и помолвочного кольца. А красная капля - отсылка к «феерической» первой брачной ночи, когда я разбила ему губу. И в очередной раз благодаря меня за то, что я принимаю его таким, какой он есть.

Конечно, я была очарована, как никогда. Исключая то, что в любви мне он так и не признался. И я тоже ему не призналась, хоть и проклятый телепат без моих признаний уже всё пронюхал.

Но неизбежно наступило время возвращаться домой. И возвращаться к проработке плана по поиску Пауля. Для этого я хотела навестить единственные два места, в которых мы взаимодействовали - пивную и игровой клуб. Для этого нужен вечер, свободный от всевидящего ока Ведьмака. И как назло он, будто чувствуя, не даёт мне его. Возвращается из звукозаписывающей студии одновременно со мной или даже раньше, торчит со мной дома каждый вечер или увлекает на очередное активити - в гости, в бар, в спортзал.

В этот период времени у нас произошло интересное сближение по части музыкального мировоззрения и не только, потому что в один из вечеров он сводил меня на концерт Ланы Дель Рей и я неизбежно вспомнила, как он играл мне Sad girl, bad girl - романтический эпизод, который случился до того, как я познала его темную сторону.

- Ведьмак, ты рок - музыкант, откуда ты знаешь песни Ланы? - спросила я его, когда мы возвращались с концерта, где он так увлечённо подпевал вместе со мной тем самым песням про любовь к плохим парням.

- Я не делю музыку на рок и не рок, Дюймовочка. Я делю музыку на качественную и некачественную, я постоянно слушаю много музыки, разной, она вдохновляет и дает новые идеи для сочинения собственной.

По той же аналогии, видимо, однажды я услышала, как он играет дома на своей электрогитаре Вивальди «Времена года. Лето.» и чуть не умерла от восторга - заворожённо следила за его пальцами, быстро бегающими по грифу и струнам гитары, чистейше играющим одну из самых сложных и известных на весь мир классических мелодий. И взяла с него обещание, что он научит меня играть эту музыку так же классно, как он.

- Ты талант, Джон. Настоящий самородок! Как ты увлёкся этим?

- Мы с Уиллом с детства тянулись к музыке, нам не внушали это родители, всё произошло естественно. И, видя этот интерес, они привели нас в музыкальную школу, но без больших планов на будущее. Родители пророчили нам карьеры экономистов или бизнесменов, потому что у них есть своё дело, которое они желали нам передать. Мы с братом повзрослели, закончили школу и наступило время поступать в университет. Здесь наши родители поступили как мудрые и любящие - услышали нас. Не отправили учиться на те профессии, которые считали нужными, а отправили туда, куда мы сами хотели - в «Музыкальный Институт Лос - Анджелеса». За это мы оба благодарны им по гроб жизни. Мы с Уиллом освоили много инструментов в школе и институте, но остановились на гитарах и это стало делом нашей жизни.

- А как вы попали в группу Нила?

-Тут нет романтической истории, Нетта. Мы просто пришли на прослушивание, когда он собирал новую команду после того, как вышел из тюрьмы. Так себе потенциальный босс, конечно, но мы с Уиллом решили попробовать, потому что у Нила уже была своя, какая - никакая аудитория. Он послушал нас и взял в группу. А затем случилось много соприкосновений - во вкусах, в трудолюбии, в том, как должна выглядеть качественная музыка по нашим общим понятиям. Рабочий контракт перерос в плотную дружбу. Когда я разводился с бывшей женой, он здорово поддерживал меня. На моих глазах развивалась его история с Анной. Кстати, Анна и есть та самая девушка, которая долго нравилась мне и которая использовала меня для того, чтобы вызвать ревность Нила. И теперь через неё у меня появилась ты. Всякое было между нами, даже взаимный мордобой и совместная ночь в полиции однажды - шрам на его брови это моих рук дело. Мы не родственники, но кажется, наши судьбы так тесно переплелись, что мы уже родственники.

- Вот это откровения… Я в шоке! - шепчу ему, сидя на ковре у его ног и трогая вишневую электрогитару.

Одно дело - влюбиться в просто мужчину, другое - влюбиться в талантливого мужчину. Кажется, за его уникальность, ты готова простить ему всё на свете.

Наконец-то, у меня появляется окошко - Ведьмак задерживается с работы, потому что у Уилла сломалась машина и он буксирует её до автосервиса. Закрываю клинику и еду в пивную. Показываю бармену фото Пауля и он уверенно говорит, что обслуживал его с друзьями несколько дней назад.

- Передайте ему, чтобы позвонил Нетте! - говорю и ликую внутри себя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Еду в игровой клуб.

И встречаю там своего милого Ромео.

Вижу сквозь лобовое стекло, как он в одиночестве стоит у входа и задумчиво курит сигарету, глядя в телефон. Бросаю тачку чуть ли не посередине дороги, вылетаю из неё и бегом, с лёту бросаюсь на шею Пауля.

- Ты живой, Ромео! Ты живой и настоящий! - ощупываю его стальное тело, удостоверяясь в своих словах, вот только Пауль будто не рад меня видеть.

Хватает за талию и решительно отлепляет от себя, строго смотрит в моё лицо.

- Ты вышла за Лайне. Держись подальше от меня.

- Пауль, ты чего… - растеряно бормочу, пока он быстро удаляется к двери.

- Нам нельзя общаться, ты не понимаешь? - скрывается в клубе и я смотрю на захлопнутую дверь с чувством, будто меня обосрали.

«Точно, он обиделся на то, что я выскочила за Джона через неделю после его благородной жертвы. Чтож, имеет полное право ненавидеть меня.»

Сажусь в машину и не могу сдержать слез. Бедный мальчишка, какое разочарование в женщинах я подарила ему в своем лице? Захочет ли он снова быть благородным для кого-то после такого? Откроет ли своё сердце однажды хорошей девушке, достойной быть с ним?

Еду домой и заливаюсь слезами от печали.

Вваливаюсь в квартиру заплаканная и тут же столбенею, встретившись на пороге с ледяными, строгими глазами.

- Что ты делала возле Cyber City, Анетта?

«Твою мать, сука. Мне конец.»

- Откуда ты узнал? - шепчу в ужасе, вжимаясь в дверь, пока Джон медленно приближается ко мне.

- Ты разве до сих пор не поняла, что я всегда всё знаю? Ты была там и была в баре, искала своего пиздюка. Нашла?

Нервная тошнота подкатывает к горлу на пару с моим трепыхающимся сердцем, когда он кладёт руки на дверь, нависая надо мной, заковывая в ловушку. Заглядывает в глаза самым прожигающим, уничтожающим взглядом, который я не выдерживаю и отворачиваюсь.

- Нашла. Но он не стал говорить со мной. - в ответ на это получаю удовлетворенный вздох.

- Даже пацан умнее, чем ты, Дюймовочка. И что мне с тобой делать? Ты снова обманываешь меня. Я пытался воспитывать тебя по хорошему, но ты упорно хочешь по плохому…

Сьёживаюсь, в ужасе, закрываю глаза, пока он свирепо дышит над моим лицом.

- Ведьмак, ты не понимаешь…

- Это ты не понимаешь, Нетта!

Хватает меня за предплечье и тянет в комнату, попутно расстёгивая свой ремень и вытягивая из джинс. Ору, как потерпевшая, когда садится и заваливает меня к себе на колени, задирает юбку, стаскивает мои трусы.

- Не смей бить меня! Я тебе никогда этого не прощу! - кричу, извиваясь, но он ловко зажимает мои ноги между своими и придавливает грудью к дивану.

- Я не хотел бить тебя, никогда не хотел, Нетта. - слышу режущий свист ремня в воздухе, затем оглушительный шлепок, с которым он ударяется об мою задницу, чувствую обжигающий, едкий жар на коже и всхлипываю в диван.

- Я же попросил не искать пацана и ты согласилась. Зачем, Нетта, зачем ты меня обманула? - снова хлёстко, с оттяжкой бьёт ремнём и я взвигиваю, рыдая от боли.

Физической и душевной.

Вою в диван, пока Джон снова и снова прикладывает ремень к моим ягодицам, нихрена не бережно - вздрагиваю всем телом от каждого удара и заливаюсь горькими слезами.

- Зачем ты так со мной, Дюймовочка? - отбрасывает ремень и наваливается на меня, рыдающую, сзади, гладит мою полыхающую задницу, - Я никогда не был монстром, но с тобой мне приходится им быть.

- Хватит сбрасывать на меня ответственность за своё уродство, Джон! - кричу под ним сквозь слёзы, - Даже мой отец никогда не позволял себе лупить меня!

Чувствую себя ужасно. Униженной, раздавленной, оскорблённой.

- Прости меня, малышка. Я сошёл с ума… - шепчет Ведьмак, наглаживая мою задницу.

- Отпусти меня, пожалуйста. Насовсем… Я устала от тебя, Джон, ты - больной на голову! - всхлипываю в диван.

Он отрицательно машет головой, уткнувшись в мою спину.

- Я пообещал тебе, что никогда не отпущу.

И в отличие от тебя, я сдержу своё слово.

- Зачем? Зачем тебе это нужно? Ты ведь даже не любишь меня, Джон!

Он замирает на секунду, а потом разворачивает лицом к себе и пристально, безумно смотрит в глаза, замораживая, заковывая в своих ледниках и пропуская электрические разряды через моё застывшее тело.

- Нет, Нетта. Не люблю.

Разражаюсь новым приступом слёз, отворачиваюсь от него, но Ведьмак хватает за челюсть и разворачивает обратно на себя. Снова прожигает колючими льдинами.

-Не люблю, Нетта. Я тебя не люблю. Не люблю! Что такое любовь? - с ядовитой горечью бросает мне в лицо, - Такое жалкое, пустое слово, мелочное для того, чтобы описать им то, что я к тебе испытываю. - приближается ко мне и продолжает, почти касаясь губами моих губ, крепко удерживая в плену своих глаз, в которых разворачивается настоящая буря с громом, молниями и ураганом, - Я не люблю тебя, Нетта.

Я, сука, одержим тобой!

Я не смогу дышать, спать, жрать, если тебя не будет рядом! Я не смогу жить, если ты будешь не со мной. Я не люблю тебя, Нетта, я зависим, я обезумел с самого первого момента, как поймал на лестнице.

Ты моя женщина. Ты была моей женщиной в прошлых жизнях и будешь в этой.

Будешь! Я тебе обещаю.

Распахиваю глаза и рот в изумлении от такой красноречивой исповеди. Я ждала от него признания в любви, а заполучила нечто большее и сейчас схожу с ума от восторга, напрочь забыв битьё ремнём, обиду и унижение. Остатками здравого смысла понимая, что всё, что происходит - нихрена не здоровая история, но я не могу из неё вынырнуть. Наоборот, хочу утонуть глубже и окончательно, бесповоротно погибнуть навсегда!

- Почему ты не говорил раньше? - выдыхаю, пока он, реально как обезумевший, осыпает поцелуями всё моё лицо, шею, плечи.

- Потому что это про слабость, Дюймовочка! - шепчет, спуская лямки и лиф майки, жадно захватывая ртом мой сосок, - А я так не хотел быть слабым! Если бы какая-то другая женщина вела себя так же, как ты, я бы вышвырнул её и забыл в тот же день. Но с тобой у меня не получается… Я прощаю твою ложь, я лгу сам, я не узнаю себя.

Испускаю стон поражения, тяну его за волосы к своим губам, сплетаясь в сумасшедшем, яростном поцелуе, обнимая руками и ногами, сдирая нашу одежду. Улыбаюсь, как умалишённая, пока пожирает мой живот поцелуями и хочу воспользоваться моментом, довыяснить всё, что беспокоит.

- Ты встречаешься с Даной?

Джон переворачивает меня на живот и разводит коленом ноги, устраиваясь между ними и упираясь горячим инструментом между половых губ.

- Она давно в блоке, Дюймовочка. - выдыхает мне в плечо, врываясь внутрь и вышибая последние крупицы здравого смысла из башки.

Смотрю на его левую руку с гладким серебристым обручальным кольцом, накрывающую мою руку с ручьём на пальце. Смотрю, как его светлые волосы падают на мои, тёмные, смешиваются с ними, как кофе и молоко и схожу с ума от восторга, разводя ноги шире, подставляя шею под очередное клеймо, которое он ставит мне прямо сейчас и растворяясь от яростных, глубоких толчков внутри себя, которые, как доказательство его безусловной власти, как доказательство его безумной зависимости, как красный флаг на захваченной территории.

- Я люблю тебя, Ведьмак! Не отпускай меня, никогда…

Предательство

Наконец-то мы начали жить и наслаждаться друг другом - без недомолвок, без тайн, без догадок. В LA наступило лето и мы проводили его активно - выезжали с палаткой на природу, совершали длительные велосипедные прогулки, занимались спортом на уличных воркаут площадках у Venice Beach, а по будням после работы каждый вечер ходили на пляж и встречали красно - золотые закаты. Я цеплялась за шею Ведьмака, как коала и он подолгу плавал в океане со мной на спине. Мы оба покрылись карамельным загаром, а волосы Джона выгорели на солнце и стали ещё белее, отчего глаза казались ярче, а он сам - ещё краше.

Я отпустила Пауля внутри себя - по настоящему. Он жив и это главное, он знает, что я помню его поступок, что я искала возможности сказать «спасибо», остальное - его личный выбор и он имеет на него право. Я отпустила его искренне и Джон почувствовал это - стал расслабленным и открытым как никогда. Океан в его глазах теперь всегда был тёплым, прозрачным и спокойным.

Я чувствовала себя комфортно и безопасно как никогда, счастливой и, как он и клялся в своей свадебной речи, самой залюбленной женщиной на свете. Я чувствовала, что нашла то, что долго искала. Я забыла весь негатив, что был между нами и просто любила его - открыто, откровенно и самоотверженно. Любила чудовищ в его татуировках, любила его невкусный зеленый чай, любила хирургическую чистоту дома, которую мы наводили вместе, любила ездить за ним на концерты и фестивали, смотреть, как он играет, любила еду, которую он готовил, музыку, которую он сочинял и слушал. В этот период времени Джон снова завёл разговор о детях, мы немного поспорили о целесообразности смешения его идеального генофонда с моим неидеальным, в итоге я пообещала ему подумать и дать ответ в первую годовщину нашей свадьбы.

Анна и Нил часто тусовались с нами, «нагуливались» перед предстоящей потерей свободы, связанной с рождением ещё одного ребёнка. У Анны уже заметно округлился живот, чувствовала она себя отлично и, что самое интересное, они решили не узнавать пол будущего ребёнка заранее, поэтому вся наша компания ждала родов в большой интриге и делала ставки между собой. Линда, как и обещала, подтянулась вслед за Анной и их сроки беременности различались на 6 недель. Анастейша отставала - они с Уиллом трудились над этим вопросом, но почему-то не получалось пока.

Мы несколько раз навестили мою маму в рехабе - она делала поразительные успехи, буквально взрослела на глазах и удивила меня тем, что наконец-то, впервые задала мне вопросы, которыми ей стоило заинтересоваться намного раньше - кто такой Джон, почему мы спешно поженились, хорошо ли он обращается со мной, счастлива ли я с ним, что нас связало. Странно, но с ее подачи и я впервые задалась вопросом "что нас связало" и не смогла найти ответа. Я не верила своим глазам, наблюдая, как давно отлетевшая кукушкой мама возвращается в здравый ум. Помимо работы с психотерапевтами, ей помогала новая любовь - мужчина, с которым она познакомилась в рехабе, такой же пациент, как она. Они собирались съехаться после окончания программы, чему я была искренне рада - мама впервые после смерти папы с кем-то сошлась, влюбилась. И эта любовь явно исцеляла её тоже.

Я поближе познакомилась с родителями Джона - отец был похож на него строгостью и собранностью, но хорошо относился ко мне, как и его мать - она была мягкой, безусловно принимающей и приветливой так же, как в первый день, когда мы познакомились - на свадьбе. Оба были рады, что сын наконец-то устроил личную жизнь после длительного перерыва, поэтому их не смущало ничего из того, что должно было бы смутить - скорый брак, знакомство с избранницей непосредственно на свадьбе.

Они жили в огромнейшем, богатом не меньше, чем у Кайзеров доме, ездили на Кадиллаках и были бизнесменами со слов Джона - имели много недвижимости в собственности и постоянно стремились расширять владения, сдавали это всё в аренду и на вырученную «дань» неплохо жили.

Сегодня я весь день живу в сладком предвкушении, потому что отрабатываю последний день перед длительным, теперь уже официальным отпуском. Ведьмак тоже взял отпуск и мы собирались провести его очень активно - арендовать дом на колёсах и пуститься в путешествие по штатам. Поэтому сегодня он работает допоздна - закрывает дедлайны, записывая в студии свой инструмент для того, чтобы в его отсутствие из записей склеили музыку, наложив на записи других инструментов, а потом уже Нил записал на эту музыку свой голос.

Я еду с работы через супермаркет, где забиваю полный багажник и салон машины тем, что может пригодиться нам в поездке - одноразовая посуда, средства гигиены, питьевая вода, пища с долгим сроком хранения. Еду домой счастливая, паркуюсь, смотрю на заваленное пакетами пассажирское сидение и понимаю, что похоронила под покупками свою сумку с инсулином. Тащить домой пакеты я не собираюсь - Джон приедет и перенесёт, но вот сумку необходимо изъять сейчас. Кое как, небрежно выдираю её из хлама, забыв, что она расстёгнута - ручка для инъекций вываливается и закатывается под водительское сидение. Четырехаюсь, шарю рукой по полу и не могу её нащупать. Вылезаю из машины, отодвигаю сиденье и застываю, увидев под ним и ручку, и кое-что ещё.

Эйртаг.

На дне моей машины лежит серебристо - белая таблетка, поисковая метка для отслеживания предметов на больших расстояниях. Беру её в руку и не верю своим глазам - Джон подложил в мою машину устройство для слежения. А я ошибочно предполагала, что между нами наконец установилось доверие…

Задумчиво кручу её между пальцами и бросаю обратно, на дно машины. Поговорю с ним вечером об этой штуке.

И, по традиции, если у меня происходит что-то неприятное, то сразу - скопом. Чтобы не втыкала.

-Ты жена Джона? - слышу женский голос за спиной и медленно разворачиваюсь, встречаясь взглядом с высокой длинноволосой блондинкой с внешностью порномодели - агрессивно тюнингованная, с огромным, накачанным гиарулоновой кислотой свистком, нарощенными ресницами и натянутой двумя силиконовыми шарами кожей на груди.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

-Да, я его жена. А ты кто? - спрашиваю, в глубине души понимая, кто она.

-Передай ему, чтобы разблокировал Дану. Я беременна. - быстро произносит и удаляется, пока я стекаю на асфальт у открытой двери машины.

«Ебать, вот это новости!»

Мне становится физически плохо, тошнит, в глазах чёрные мушки и я тяжело дышу, пытаясь принять, уместить в голове эту новость - Джон соврал мне, сказав, что не встречается с ней. Встречается и трахается без защиты. Встречается и сделал ей ребёнка. И зачем - то после этого бросил в блок - видимо, убегая от ответственности. Теперь она его ищет, пытаясь к этой ответственности призвать. Мне дурно, мне омерзительно, мне невыносимо противно и оглушительно больно.

Я снова хочу бежать - от него, от себя - разбитой, израненной этой новостью. И я решаюсь делать это немедленно.

Забираю аптечку диабетика, кое - как поднимаюсь домой и собираю себе небольшую сумку с самым необходимым.

Кладу на стол в кухне свой телефон.

Открываю диалог с Джоном и пишу ему сообщение: «Дана беременна».

Кладу сверху, на телефон, своё обручальное кольцо.

И быстро покидаю квартиру.

Сажусь в машину и хочу уехать как можно дальше, в другой город, но я - неопытный водитель и это опасно. Учитывая, что я сейчас в полностью невменяемом состоянии и плохо контролирую себя. Поэтому решаюсь доехать до автовокзала и сесть на междугородний рейс, а по пути в мозг, помнящий о метке для слежения, приходит коварный и абсолютно гениальный план. Я ведь неспроста оставила телефон дома - не исключено, что и через него Ведьмак меня отслеживает. Теперь ясно, как он узнал, что я искала Пауля в баре и игровом клубе. И я бьюсь об заклад, обнаружив, что меня нет дома, его психбольное эго снова поднимет голову и начнёт искать свою собственность, вынюхивать по всей Калифорнии. И я обязана обдурить ищейку, запутать след.

Паркую Тесла в подземной стоянке у автовокзала, забираю метку с собой и покупаю билет на ближайший автобус в Охай. Метку же тихонько подбрасываю через приоткрытое окно в другой автобус, отъезжающий в противоположном от Охай направлении, в Сан - Диего. Плотоядно улыбаюсь, представляя, как Ведьмак два часа будет ехать туда и искать меня на вокзале.

Сажусь в свой автобус и наконец, на полтора часа предаюсь тому, что жизненно необходимо сейчас - слезам.

Долг

Охай - живописный городок с вайбом эстетичной сельской местности, раскинувшийся промеж двух холмов. У него есть только один недостаток - побережье Тихого океана далековато, в двадцати километрах от города. Не прогуляться спонтанно по пляжу, не успокоить мысли под шум волн, не спросить совета у мощной стихии. Мне будет не хватать океана, но это временно, ведь отпуск закончится и неизбежно придётся вернуться в город ангелов. Не знаю, с какими чувствами сделаю это, через какое самопреодоление вернусь в город, который облазила и объездила на велосипеде на пару с Ведьмаком, где заглянула в каждое заведение, посидела с ним в каждом кафе, потанцевала в каждом баре.

На грани со смертью, вывалившись из автобуса, я уныло брела по улицам, высматривая себе более-менее приличный хостел, ибо ночь уже опускалась на город. Самочувствие стремительно ухудшалось, голова кружилась, сфокусировать зрение всё сложнее и я поняла - телефона, который напоминает мне уколоть инсулин нет рядом, я не знаю сколько сейчас времени и кажется, пропустила инъекцию и ужин. Замечаю ряд лавочек у парка и из последних сил бреду к ним, чтобы сесть, высматривая свободную. Зрение становится совсем мутным, на подкашивающихся ногах еле добредаю до ближайшей, на которой кто-то сидит, падаю на неё и трясущимися руками раскрываю сумку, на грани с обмороком колю себе инсулин, слыша на заднем фоне, как кто-то зовёт меня по имени. Достаю из аптечки саше - пакетик с желированной глюкозой, сдобренной ароматом вишни, открываю зубами и выпиваю его содержимое. Такие пакетики - как скорая помощь для диабетиков, когда нет возможности поесть, а организм отчаянно требует. Всасываю в себя сладкое желе и постепенно прихожу в ясный ум, снова слыша, как меня зовут по имени.

Сосед по лавочке. До боли знакомым голосом.

Медленно поворачиваю на него лицо, встречаюсь с чайными глазами и часто моргаю, пытаясь понять - это галлюцинация на фоне повышения сахара или нет?

- Ты в порядке? Что ты делала с собой только что? - тихо спрашивает Пауль, невесть как оказавшийся со мной в одном городе, на одной лавочке, за 120 километров от города ангелов.

- Ромео, ты настоящий? - шепчу ему.

- Настоящий. - накрывает мою руку своей и целует в щеку, в следующую секунду я уже повисаю на его шее и крепко обнимаю, поглаживая стальную спину, шею, затылок, мягкие волосы и безудержно рыдая.

- Пауль, я так виновата перед тобой, я так измучала себя, пока не знала, что с тобой! «Спасибо» - это слишком мало, но это единственное, что я могу дать тебе взамен, мой рыцарь!

- Успокойся! - он прижимает меня к себе, прячет в своих твёрдых объятиях и мне так хорошо в них, будто меня обнимает единственный родной человек на всей планете сейчас, - Что ты делаешь здесь, одна? - спрашивает меня.

- Сбегаю от Джона. А ты что здесь делаешь?

- Сбегаю от мамы.

Поднимаю на него изумлённый взгляд.

- Неужели она не отстала от тебя, едва не потеряв?

Он закуривает сигарету и крепче прижимает к себе, накинув руку мне на плечо и сгребая себе за пазуху.

- Это настолько отвратительная история, что мне стыдно её рассказывать, Нетта. Когда я лежал в больнице, она умоляла, она клялась всем богам у моей кровати на коленях, что даст мне любую жизнь, которую захочу, лишь бы только остался жив. Я даже сам ей поверил и выздоровел на радостях. Вот только она переобулась в воздухе сразу, как стало понятно, что я не сдохну. Не знаю, как небеса до сих пор не рухнули на голову этой женщины.

- Боже, Ромео, какой кошмар! - восклицаю и перехватываю его сигарету, чтобы затянуться.

- Я никогда не был ей сыном, Нетта. Ресурсом, инструментом для власти, способом достижения целей - да, а вот сыном - никогда. Именно поэтому я здесь, бегу от неё в попытке взять свою жизнь в собственные руки. Бегу в попытке отвоевать право делать собственный выбор. И собираюсь бежать дальше, вглубь страны.

- Пауль, я горжусь тобой! Я не знаю более мужественного человека в жизни, кроме тебя. - искренне говорю ему и роняю горячие слёзы.

- Ну а с тобой что случилось? - тихо спрашивает, потирая по спине, - Он обидел тебя?

- В двух словах не объяснить, Пауль. И даже в двести двадцати двух. Давай не будем об этом. Хочу, чтобы ты знал важное - я не хотела выходить за него, особенно думая, что ты погиб, но он вынудил силой!

- Я знаю. - вкрадчиво шепчет юный Аполлон, - Не будь строга к нему, он спасал тебя.

- Манала я такое спасение! И откуда ты всё это знаешь, Ромео? - прищуриваюсь, подозрительно рассматривая его.

Он загадочно улыбается и рассматривает меня в ответ в свете фонаря.

- Забавно, но я всё ещё люблю тебя, Нетта. Люблю с чётким осознанием того, что мы не будем вместе. Что нам не суждено. Что мы встретились в этом мире не для того, чтобы обоюдно любить. А для того, чтобы повзрослеть друг об друга.

Раскрыв рот, слушаю его проникновенную, мудрую мысль.

- И ты уверенно двигаешься в этом направлении, парень. - тихо отвечаю, рассматривая его лицо.

Оно и правда стало будто взрослее, а его взгляд - глубже. Передо мной уже далеко не юный мечтательный Ромео, передо мной - мужчина, молодой мужчина, сильный духом, храбрый и благородный. Уверена, его ждёт лучшее будущее.

- У меня чувство, будто мы с тобой встречались в прошлых жизнях, Нетта. И я тебе там что-то задолжал. А в этой жизни - отдал долг, очистил карму. Поэтому мне легко. Легко двигаться дальше, легко принимать то, что ты теперь Лайне и мне нельзя даже разговаривать с тобой.

- Почему нельзя разговаривать?

И вообще, я хочу перестать быть Лайне…

Осекаюсь, глядя на его взгляд, застывший у меня за спиной и чувствуя, как убирает от меня свои руки, которыми крепко обнимал весь разговор. Внизу живота поднимается паника, адреналин захлёстывает кровь, которая стучит в висках. А затем, всё останавливается - дыхание, сердцебиение, кровообращение, когда я слышу металлический, щёлкающий звук за спиной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А затем холодный ствол оружия утыкается в мою шею сзади.

Утыкается и скользит вниз, медленно, ведя жуткую, леденящую кровь дорожку и останавливается между лопаток.

Слышу голос - до боли знакомый, звучащий, словно раскаты грома в шторм и прожигающий электрическим током.

- Встала и пошла. - отрешённо командует Джон за моей спиной, уткнув в меня свой пистолет.

Понимаю, что вот она - точка невозврата. Больше нечего бояться. Больше нечего скрывать. Я сдохну в ближайшее время, а поэтому - нет смысла не делать то, что хочешь или считаешь нужным прямо сейчас. Ибо другого шанса уже не предоставится. Смотрю на Пауля, глаза которого бегают от меня к Джону и обратно. Набираюсь самой отчаянной смелости за всю свою жизнь. И говорю. Громко, уверенно, спокойно, говорю то, что обязана сказать, доживая последние минуты своей жизни.

- Пауль, прощай. Думаю, мы больше не увидимся. Но знай, что куда бы я не отправилась сегодня - я унесу с собой память о тебе. Память как о самом благородном мужчине в моей жизни. Память о родственной душе. Я люблю тебя, Пауль. Не той любовью, которую ты ждал и хотел от меня. Другой, более высокой.

Слёзы наливаются в прекрасных юных глазах, слёзы выкатываются из моих глаз, а ствол пистолета дрожит и упирается сильнее в мой позвоночник.

- Прощай… - ещё раз шепчу и разворачиваюсь, иду туда, куда толкает меня пушкой сзади Джон, к Мустангу, припаркованному недалеко.

Он открывает передо мной дверь, швыряет на заднее сиденье.

Бей, беги или замри?

Впервые в жизни я выбираю замереть.

Обречённо сажусь и смотрю в спинку переднего сидения. Слышу, как шуршит ремень, который он вытягивает из своих джинс и не реагирую. Дёргает мои руки, кладёт на подголовник переднего кресла и приматывает ремнём к нему. Я не сопротивляюсь. Я смотрю в одну точку. У меня уже нет сил, нет эмоций.

И надежд тоже нет.

Я пустая. Выжженная дотла этим человеком, который садится за руль, швыряет свой ствол на соседнее сидение, закуривает Капитан Блэк и несётся в сторону Лос - Анджелеса, петляя между машинами и рядами, закладывая в повороты, разгоняя тачку и укладывая стрелку спидометра до максимальной отметки в 250 километров в час. Такое чувство, будто он хочет, чтобы мы оба разбились в этой тачке, на этой трассе. Но мне похер - пуля, тачка, нож, какая разница? Лишь бы побыстрее и всё. Всё, что я сейчас хочу.

Мы достигаем LA в рекордно короткое время. Он снова привозит меня к своему дому, тащит в свою пещеру. Покорно иду, в безмолвии.

Заводит в квартиру. Толкает на диван. Приматывает тем же самым ремнём мои запястья над головой к деревянным рейкам, которыми отделана стена за мной. Уходит на кухню и возвращается оттуда с бутылкой виски и роксом со льдом. Садится напротив меня, наливает виски в рокс, пьёт и задумчиво рассматривает меня странным взглядом. Вероятно, Сатана, перед тем, как забрать чью - то душу, смотрит так же. Сканирует товар, оценивая, стоит ли игра свеч. Стоит ли эта душа контракта.

И вот так же сейчас на меня смотрит Ведьмак.

Смерть

Так как бояться мне уже нечего, я решаюсь говорить первой и выяснить то, что действительно удивляет меня.

- Как ты нашёл меня, Джон? Я же обнаружила твою блядскую метку и отправила в Сан - Диего! Как ты, долбанный колдун, всегда находишь меня и знаешь, где я находилась? - этот вопрос реально беспокоит меня, ибо я уже готова уверовать, что он реально обладает экстрасенсорными или телепатическими способностями.

Ведьмак ядовито улыбается и разводит руками, не давая мне ответа.

- Да кто ты блять такой, Джон Лайне? Кто ты? Колдун, мафиози, дьявол во плоти, кто ты, Джон?

Он наклоняется передо мной в кресле, гипнотизирует, затягивая в ледяную ловушку глаз и медленно, смакуя каждое своё слово, отвечает:

- Я твоя смерть, Нетта. А смерть, как ты знаешь, всегда находит, в любой точке земли, даже если ты будешь бежать от неё. Смерть находит и берёт своё, хочешь ты этого или нет. Я - твоя смерть, Дюймовочка и мне невозможно сопротивляться.

У меня перехватывает дыхание. Что-то есть в этих словах и я долго молчу, пытаясь переварить их.

- Значит, хочешь перестать быть Лайне? - первым нарушает тяжёлое, густое молчание Джон, вспоминая фразу, с которой застал меня возле Пауля.

Удивительно, как он ещё не пристрелил его, снова застав нас вместе, услышав моё последнее признание ему.

- Да. - коротко, ясно и уверенно отвечаю ему, глядя в глаза, чтобы он прочитал в них, что я не вру, - Быть Лайне - непосильная ноша для меня.

Долго, задумчиво смотрит.

- Не вариант, Дюймовочка. Ты никогда не выйдешь из под моей фамилии. Не отпущу.

- Выход всегда есть, Джон и ты сам мне это говорил наутро после свадьбы. Думаю, выстрелить себе в пасть - и выход, и лучшая участь для меня.

Он язвительно улыбается, склоняя голову набок.

- Не дам. Ты должна быть живой и моей, точка.

- Джон, как ты до сих пор не понимаешь, я человек. Не твоя собственность, не игрушка, я человек! У меня есть право на свою волю, свой выбор и это принадлежит по факту рождения. Ты никто, чтобы нарушать это право. Даже если ты мой муж и спас меня от чего-то, всё равно - это не повод распоряжаться мной, как вещью, тыкать в меня своим пистолетом, ножом, бить ремнём, насиловать. Я тебе многое прощала, но ты перегнул палку, Джон, окончательно и бесповоротно. Говоришь, что испытываешь ко мне чувства, но то, что ты делаешь - совсем не вяжется со словами. Это про твоё больное эго, про твои травмы, про обиду, которую холишь и лелеешь годами. У тебя нет ко мне никаких чувств, Ведьмак. Если ты кого-то и любишь в этой жизни, то только свою драму. Но не меня.

Он смотрит с убийственной горечью, понимаю, что вывернула его наизнанку, попала в яблочко.

- Ладно. - тихо говорит, - Оставайся жить здесь, тебе же некуда уходить. Я сам уйду.

- К Дане? - не могу не съязвить.

- Она не от меня беременна, Дюймовочка.

- Тогда с какого хера искала тебя?

Он глубоко вздыхает и кажется, собирается рассказать очередной секрет, рассказать то, чем сложно делиться.

- Один парень применил к ней то, что ты называла «репродуктивное насилие». Она искала меня не потому, что я - отец. А потому, что я - её единственный друг. Искала чтобы спросить совета, оставить ли ей этого ребёнка.

- Джон, ты хоть сам понимаешь, как омерзительно звучит то, что ты сейчас говоришь? Омерзительно и нелогично, как бред! Единственный друг, с которым она и трахается, и за советом приходит! Охуенная дружба!

- Согласен, Нетта. Но вот так сложилось у нас, само. Мы учились в одном институте и дружили ещё с тех времен. Она - травмированная душа, не знающая любви никогда. Её не любили родители и всю жизнь она искала подтверждение того, что достойна любви, путая и подменяя понятия, принимая за любовь секс. Спала со всеми, кто её хотел, пытаясь заполнить пустоту внутри, почувствовать себя востребованной. И со мной в том числе. Только помимо всего, мы делились друг с другом личным. Я был единственным, кто видел в ней сломанного человека, а не только секс куклу. Поэтому она считала меня другом и близким человеком. В тот вечер, когда ты застала нас в квартире, она пришла ко мне не трахаться, а поделиться болью - её родители погибли в аварии. И хоть между ними не было связи, ей всё равно было горько потерять их.

Понимаю, что он не придумывает и от его откровений мне хочется блевать. Он рассказывает о какой-то абсолютно уродливой, неестественной связи с другой женщиной, которую считает дружбой. Он противен мне этими признаниями, противен фактом существования такой связи.

- Джон, либо пристрели меня сейчас же, либо отпусти. Между нами всё кончено.

Он отрицательно машет головой, покидает кресло, садится на пол у моих ног и принимается их целовать, нашёптывая, что так нельзя, что он не хочет, что не отпустит, что я его женщина, его судьба. Тянет щупальца к пуговице на моих джинсах, расстёгивает их и стаскивает с меня, как одержимый повторяя снова и снова свои слова и покрывая поцелуями мои колени. Смотрю на его голову с разметавшимися волосами, склонившуюся между моих ног и чувствую омерзение, чувствую каждый его поцелуй, как ожог раскалённым металлом. Бьюсь под ним в конвульсиях, пытаясь отпихнуть ногами, но он не слышит, не чувствует, погруженный в свое безумие. Двигается выше, по внутренней части бедра и мне становится плохо от мысли, что сейчас он снова овладеет мной, воспользуется тем, что у меня связаны руки и трахнет.

- Джон, остановись. Я не хочу. Правда не хочу.

Поднимает на меня дрожащие глаза и всё обрушивается внутри при взгляде в них. Там такое отчаяние, которое невозможно вынести. И он удивляет меня, впервые уважив мои личные границы, не насилуя, не прогибая, не переламывая пополам. Отвязывает мои руки и обречённо смотрит, как надеваю свои джинсы обратно на себя.

- Нетта, не разводись со мной, дай мне шанс. Давай ты остынешь, подумаешь, возьмешь тайм-аут?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Не знаю, есть ли смысл. - слёзы прорываются из глаз, подхватываю свою сумку, которую собирала в Охай и направляюсь к выходу из квартиры.

Он догоняет меня и вкладывает в руку телефон, который оставила, уезжая. Впервые вижу мужские слёзы - крупные, горячие, искренние. Вижу их и разваливаюсь на куски, превращаюсь в пепел.

- Я буду ждать тебя, Дюймовочка. Ждать и молиться о твоем возвращении.

Новый поворот

Я вывалилась на улицу, не принадлежа себе от душевной боли, вызвала такси на автовокзал, чтобы забрать Тесла и по пути позвонила Анне с просьбой приютить на сегодняшнюю ночь, ибо больше мне некуда идти. Конечно, она согласилась и когда я нашла свою машину на подземной парковке и села в неё, меня, наконец, накрыло.

Накрыло так, что я кричала во всю глотку в закрытом пространстве машины, оглушая себя же собственным криком и избивала руль, накрыло так, что я упала на него лицом, обняла и долго рыдала, выла на максимальных децибелах, срывая голосовые связки. Выла от ощущений, которые мне уже были знакомы - оттого становилось дурно, выла от ощущений, которые я впервые испытала в пустыне Австралии.

Свобода, но эта свобода хуже, чем плен. Потому что часть твоей души, потому что твоё сердце осталось где-то далеко, в Ведьмачьих лапах.

Чувство, будто сбежала не от него, а от себя.

Чувство, что этим побегом предаёшь что-то важное.

Чувство, будто больше никогда не сможешь собрать себя воедино и стать целостной.

Чувство, что без него ты не человек, а собственный призрак, собственный прах.

Джон был абсолютно прав, называя себя моей смертью. Оглушительно и абсолютно, кристально чисто прав.

Кое как собрав остатки самообладания в кулак, я завелась и поехала к Анне и Нилу. Хочу ещё раз посмотреть на их картину, поискать знаков в ней. Они встречали меня на улице, открыв ворота во двор и когда я въехала в него, мои силы окончательно иссякли настолько, что им пришлось выволакивать меня из машины собственноручно.

- Что-то миссис Лайне совсем раскисла. - произнес Нил, помогая сесть в кресло на веранде при кухне и я вздрогнула, ведь слово «раскисла» часто употреблял Ведьмак.

- Что тебе принести? Может, выпить хочешь? - обеспокоенно спрашивает Анна.

- Не-а. Алкоголь не помогает забыться и не решает проблем. Как, впрочем, и это. - со вздохом достаю из сумки пачку сигарет и закуриваю, - Можно мне лучше зелёного чая, пожалуйста.

Снова вздрагиваю. Поганый, невкусный зеленый чай, к которому меня приучил Джон, наглядно продемонстрировав, что он бодрит лучше, чем кофе.

Анна подмигивает мужу, чтобы оставил девочек на интимные разговоры и уходит за чаем. Наблюдаю сквозь стекло веранды за тем, как он входит в дом и садится за глянцевое чёрное фортепиано, на котором сидит кукла - мой подарок ему в тот злополучный день, когда Ведьмак поймал меня в свои лапы на лестнице. Нил стягивает резинкой свои длинные, чёрные волосы сзади в небрежный, лохматый ком, чтобы не мешали и начинает играть, а затем и распеваться.

Анна возвращается с чаем, садится рядом и тоже смотрит на мужа, любуется им.

- Одно дело любить просто мужчину, а совсем другое - любить талантливого и уникального мужчину. Кажется, за это ты готова многое ему простить, правда? - повторяет мою давнишнюю мысль.

- Твой хотя бы не мудак. - тяжко вздыхаю и слышу тихий, ироничный смех.

- Давай, рассказывай, что у вас опять произошло.

Я набираю воздуха в грудь и вываливаю ей всё, от самого знакомства с Джоном до сегодняшнего дня, вываливаю без приукрас, со всеми грязными и интимными подробностями, про Пауля, про первый секс в Мустанге, про утопление в океане в брачную ночь, про нож, про ствол, с помощью которого он загнал меня в машину и увез из Охай, про Дану и её беременность, про хамство и унижение, с которыми он подал мне идею выйти за него. Но, справедливости ради, дорогие читатели, хочу уточнить, что и своими косяками перед Джоном я тоже поделилась. Как, например , тем, что пообещала ему не контактировать с Паулем и не сдержала слово. И нашими сладкими, счастливыми моментами - тоже. Чтобы картинка моего падения на дно пропасти и саморазрушения была максимально полна перед собеседницей.

Она слушала меня с широко раскрытым от шока ртом и в зеленых глазах красной беговой дорожкой читалось «Пиздец». Хотя нет, не так.

«ПИЗДЕЦ!!!»

- вот так.

- Знаешь, я никогда не курила и не хотела попробовать, но после твоего рассказа хочется закурить. Сразу двухметровую сигарету, Нетта. Я в шоке! В тихом омуте черти водятся, это уж точно! Никогда не могла подумать, что он такой. Я знаю его совершенно другим - мудрым, отзывчивым и бережным к личным границам девушек.

- То-то, Анна. Это была обложка библии, внутри которой оказался дарк - роман!

- Ты любишь его, Нетта? - спрашивает она и этот вопрос, как однажды вопрос Джона, пережёвывает и выплёвывает меня. Выблёвывает мои останки.

- Люблю…

Я замираю, глядя через стекло на её мужа, который закончил вокальные упражнения и начал петь пронзительную песню из своего старого репертуара. Она называлась «Наркотик во мне - это ты». Не знаю почему, но только сейчас я заметила, как на самом деле красиво и мощно он умеет петь - играется с собственным голосом, сначала делая это высоко и тонко, будто поёт ребёнок или женщина, а затем резко обрушая голос вниз, будто не горлом, а чревом поёт, раздувая объемность звука до нечеловеческой глубины. Его песнь врезается в мозг, а слова - будто лезвия, полосуют мои вены и вскрывают самые болезненные гнойники.

Я потерял свой чёртов рассудок

Снова, каждый раз.

Не верю, что действительно

Должен здесь быть.

Пытаясь побороть наркотик

Во мне - это ты.

И я ловлю кайф от страданий

Разве ты не видишь?

- Знаешь, что самое удивительное, Анна? - тихо говорю, опрокидывая в себя остывший чай, - Я не могу понять почему я его люблю. Что нас соединило, что у нас общего? Не могу понять, как меня угораздило закрыть глаза на охапку красных флагов с самого начала и привязаться к нему. С Джоном всё понятно - я чётко попала в его травму, ключ вошёл в замок и все его болячки одновременно зачесались. Он словил триггер и залип на мне. Но я же не такая! Я нормальная, адекватная…была, как мне казалось. В такие истории обычно попадают девушки по типу этой Даны, которых недолюбили, попадают дочери жестоких или отстраненных отцов. Но это не моя история, меня нормально растили мама и папа, особенно папа. Он любил меня, не прививал нездоровых моделей отношений. Почему я так влипла с Джоном? Будь на его месте кто-то другой, я бы вышвырнула и забыла одним днём. А с ним не получается. Даже сегодня, сейчас, я послала его и уже дико скучаю. В чём секрет этого притяжения?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Спроси у Бога.

- неожиданно отвечает Анна, - Когда у меня были похожие проблемы, я всегда просила Божественного руководства. И всегда получала.

- Интересно… Где в этом доме распятие? Я готова уверовать и приложиться прямо сейчас!

Анна снова тихо смеётся, поглаживая свой круглый беременный живот.

- Нету. Нил атеист, а я посещаю лютеранскую церковь. Там проповедуют, что не нужна мишура и атрибутика для того, чтобы поговорить с Богом.

Он и так услышит.

- Логично. Поговорим с ним сегодня, пожалуй. Квартира в Карлтоне свободна? Я хочу снова её снимать.

- Свободна. Завтра отдам ключи. Но у меня есть важная просьба к тебе и её необходимо исполнить во что бы то не стало. Важно, потому что это - про твою безопасность.

Не разводись с Джоном,

хотя бы пока.

- Причем тут безопасность? - с недоумением задаю вопрос.

Она потирает лоб, собираясь с силами.

- Джон прибьёт меня, если узнает, что рассказала. Пообещай, что информация, которую я тебе открою сейчас, останется между нами.

- Обещаю… - говорю и вжимаюсь в кресло, чувствуя, что меня ожидает новый крутой поворот.

- Он женился на тебе не для того, чтобы мстить. Он женился для того, чтобы защитить тебя от матери Пауля.

Это она наняла киллера, чтобы убрать тебя. Кто-то доложил ей, что видел вас вместе в том клубе. Это непростая женщина, связанная с криминальной сферой и брак, который она уготовила сыну, должен укрепить её позиции. Именно поэтому ей было важно убрать тебя с его пути - любой ценой.

Чувствую, как моя голова наполняется раскалённым свинцом от этой новости и в горле болезненно пересыхает.

- А как брак с Джоном должен меня уберечь? - с опаской спрашиваю.

- Он тоже не из простой семьи вышел. Все знают Лайне, весь город, от самых высших, до самых низших его неофициальных сословий. Лайне неприкосновенны. Никто никогда в здравом уме не будет покушаться на жизнь любого члена их семьи, ибо это чревато апокалипсисом.

Я ни жива, ни мертва от её слов.

- Так значит он всё таки долбанный мафиози? - еле слышным шёпотом выдавливаю из себя.

- Нет. Просто его родители очень влиятельная семья с хорошей «крышей». Почти весь город принадлежит им - этот жилой посёлок, где мы сейчас с тобой находимся, Карлтон и даже здание ветклиники. Куда ни плюнь - везде их собственность и всяким бандитским шайкам приходится с ними считаться. Вот Джон и присоединил тебя к своей семье, чтобы обеспечить безопасность. Поэтому не выпускал из дома до свадьбы, иначе тебя пристрелили бы прямо на пороге в подъезд.

Я валяюсь наполовину на кресле, наполовину на полу веранды и пытаюсь уместить в своей голове поток информации. Сегодня этих потоков слишком много, я не в силах противостоять и они сшибают меня с ног, не укладываются в голове. Невольно вспоминаю наш с ней разговор на свадьбе, когда Анна сказала, что однажды я поблагодарю Джона за «блядский цирк».

- Почему же он сам мне не рассказал? Придумал, что это из-за долгов…

Анна смотрит на меня с какой-то пронзительной, нежной горечью.

- Не хотел, чтобы ты привязалась к нему из чувства благодарности, чтобы это не было лживым, неискренним. Хотел, чтобы ты полюбила его не за добро, не за спасение. Полюбила, познав сначала его тёмную сторону. И, как видишь, у него получилось…

Я просто в истерике, бьюсь в кресле, как раненый зверь! Анна, лучше бы ты молчала!

Я собиралась ненавидеть его и забыть. Как мне теперь делать это?

Стало понятно, почему он был так гиперфокусирован на Пауле, соврал мне что он погиб, а потом умолял не искать, выдавая за ревность. Я же сопротивлялась и искала контакта, не зная, что этот контакт опасен, не зная, чем на самом деле мотивировался Ведьмак!

Как мне дальше жить с этим?

- Давай я отведу тебя в спальню, думаю, лучше тебе побыть наедине с собой сейчас. - тихо говорит Анна, подхватывает меня, ревущую и отводит на второй этаж, в одну из гостевых комнат со, где я оглушительно рыдаю полночи, а затем говорю с Богом, прошу его руководства и обессиленно засыпаю на большой кровати даже не раздеваясь.

Анна была права - стоит искренне попросить знака и ты его получишь. Мой знак пришёл ко мне в ярком, красочном, реалистичном сне, который я запомнила на всю жизнь. Этот сон всё объяснил, ответил на самый главный вопрос - почему именно Джон и в чём корни моей привязанности к этому мужчине.

Этот сон разделил мою жизнь на до и после.

Северный воин

Я скачу на чёрном коне по густому зелёному лесу, среди пышных раскидистых папоротников и пушистых мхов. Скачу с паникой, с тревогой, ударяя стремёнами в бока коня, чтобы он бежал быстрее. На мне одежда из плотной коричневой кожи, где множественные элементы сплетены между друг другом шнурами, в моих волосах развеваются и играют соколиные перья, а за спиной болтается колчан со стрелами и лук, на поясе - ножны с тонким изгибистым клинком. Я древняя воительница по типу амазонки и сейчас скачу на помощь сёстрам, чьи жуткие предсмертные крики слышу сквозь лес.

В мои глаза ударяют слёзы, как только достигаю цели - лесной опушки.

Она усыпана трупами моих племенных соратниц, пропитана их кровью, их болью, а навсегда замолкшие голоса, кажется, ещё звучат отголосками эха в застывшем воздухе.

На лугу несколько всадников, крупных мужчин в серебристых кольчугах и светлых латах, с длинными косами и бородами - я признаю в них варваров из далёкой северной страны, которые иногда наведывались в наши земли, убивали и воровали женщин моего племени. Они все плетут свои волосы в косы, чествуя этим своего бога войны - Одина, потому что по их поверьям, за косу Один может вытянуть тебя из лап смерти, с поля боя. Косы - их оберег и отличительный знак.

Я кричу громогласно и остро, вольчим воем кричу так высоко, что листва падает с деревьев. Кричу, призывая поторопиться других волчиц, сестёр, которые скачут по моему следу. Кричу и выхватываю из-за спины лук со стрелой, пока варвары приближаются ко мне, целюсь в ближнего, пока он так же целится в меня из своего лука.

Моя стрела отскакивает от его кольчуги, а вот его стрела входит в меня, пронзает плечо и я сваливаюсь с коня на землю, оглушённая болью. Всадники приближаются ко мне и тот, кто стрелял, целится снова. Я не вижу его лица, потому что оно закрыто шторкой из кольчуги. Вижу только глаза - глубоко посаженные, цвета чая из трав.

Внезапно, другой воин кладёт руку на его лук и заставляет опустить. Что - то говорит на незнакомом мне языке и спрыгивает с коня, склоняется надо мной. У него тоже длинные, пшеничные косы и светлая борода. И фантастически красивые, опасные глаза - ледяные, суровые, колючие и замораживающие своей прозрачной голубизной. Из всех виданных мной мужских глаз эти были самыми удивительными и строгими.

Этот мужчина хватается за стрелу в моём плече и ломает ее, оставляя наконечник внутри и отбрасывая в сторону хвост. Натягивает мне на лицо плотный мешок, завязывает на шее. Полностью разоружает меня, снимая колчан со спины, снимая клинок с пояса, шерудит лапами по моему телу и забирает другие клинки, которые я ношу внутри одежды и обуви. Связывает мне руки и ноги, затем забрасывает в своё седло на живот. Я понимаю, что меня взяли в плен и увозят с мешком на голове, чтобы не увидела дорогу. Готовлюсь к худшему, ведь попасть в плен этих чудовищ - хуже, чем смерть.

Долго болтаюсь в седле, борясь с болью в простреленном плече. Мы приезжаем, понимаю это потому, что конь начинает топтаться на месте, затем меня снимают с седла, забрасывают на плечо и несут. Слышу легкую поступь коня рядом, слышу тяжелые мужские шаги, слышу, как грохочат его стальные латы. Куда-то заносит и кладёт на пушистую шкуру животного, снимает мешок с моей головы - осматриваюсь и начинаю рыдать. Я в трюме ладьи, которая отплывает, унося меня из родного, тёплого чрева родной земли в чужую, далёкую и холодную, населённую такими же холодными и злыми людьми, как этот мужчина с голубыми глазами. Он прикладывает палец к губам, намекая, что я должна замолчать, а затем, не развязывая меня, хватает за одежду и рвёт её на груди, обнажая наконечник стрелы, торчащей из плеча. Внимательно осматривает, берётся за него и резко выдирает из меня, сразу же зажимая рану тряпкой, с такой силой давит на неё, что кажется, плечо сейчас сломается. Реву от боли и страха, от отчаяния, глядя на него.

Когда кровотечение останавливается, мужчина достает свой походный мешок, вынимает из него маленькую шкатулку из серого камня. В ней - паста из пахучих трав, которую он наносит на мою рану, а затем туго перевязывает тканью. Смачивает водой другую ткань и вытирает мою грудь, залитую кровью, осматривая её странным взглядом, от которого у меня останавливается сердце. Останавливается сердце от влажных, холодных прикосновений ткани к коже. Когда он заканчивает, то наконец развязывает меня и снимает передо мной свои латы, кольчугу и длинную серую льняную рубаху, расшитую обережными орнаментами и пахнущую холодным морем, надевает её на меня. Моя одежда порвана, поэтому принимаю рубаху, разглядывая его, обнажённого по пояс, потому что никогда не видела голых мужчин. На широкой груди, покрытой татуировками с рунами, с символами, с инициациями висит длинный кожаный шнурок и подвешенный на него Валькнут - узел из трех треугольников, символ Одина.

Он кормит, поит и ночует со мной на одной шкуре, не нарушая границ моего тела, а на следующий день я начинаю болеть - поднимается температура, рана невероятно саднит и меня всю лихорадит в недрах вражеского корабля. Мужчина лечит меня, меняет перевязки, выпаивает гадкими, горькими отварами, окуривает травами и читает надо мной свои молитвы и заговоры не один день.

И это помогает.

Когда я выздоравливаю, то впервые выхожу на палубу ладьи и задыхаюсь от того, какой холодный воздух окружает меня - я не знала, что он может быть таким. На горизонте уже видна новая земля - вся покрытая белым пушистым одеялом и маленькие серебристые хлопья летят с неба в мою ладошку. Съежившись, разглядываю эти хлопья, впервые видя и задыхаюсь от колючего ледяного воздуха, а затем вздрагиваю и оборачиваюсь, потому что на мои плечи ложится огромная медвежья шуба, нагретая чужим теплом. Мой похититель снял её с себя и набросил на меня, погрозив пальцем. Рассматриваю серебристые хлопья, прилипающие на его светлые волосы и брови, оттеняющие холод голубых глаз. Впервые слышу его имя, как к нему обращаются братья по оружию - Laine.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ладья причаливает к берегу и мужчина, завернув меня в ту же шубу, забирает с собой, сажает на своего коня и увозит в свой дом, который находится на границе с лесом. Дом набит оружием, шкурами и чучелами животных, которых, судя по всему, убил на охотах хозяин.

На следующий день в него приходят женщины, растапливают над очагом белое одеяло земли - они называют его lumi и превращают этим в воду. Моют моё тело и убирают с него волосы липкой смолой, натирают пахучими маслами. Наряжают меня в свои, нарядные традиционные одежды и белый мех, в серебро и натуральные камни, рисуют свои символы на моих ладонях и поют надо мной свои, грустные песни. Понимаю, что меня готовят к свадьбе и не трудно догадаться с кем.

Ведут на своё языческое капище, к своим идолам и под их свидетельством обручают меня с северным воином, обстукивая нас бубнами и проводя сквозь ритуальные костры. Его Боги слышат, что происходит и приходят на церемонию запечатлеть нас - в небе торжествует гроза и множество раз освещает наши лица яркими вспышками света. Мужчина улыбается, понимая, что Боги одобряют и благословляют его выбор громом и молниями. Он надевает на мой палец толстое серебряное кольцо в виде расплёскивающегося горного ручья и нарекает меня новым именем «Аннели». Вот только я не хотела за него замуж - я боюсь его, я ненавижу его за то, что увёз из родной земли, от племенных сестёр, от тепла и зелёного леса. Поэтому, во время пира тайно ворую со стола нож для мяса и прячу в рукаве нижнего платья, намереваясь заколоть похитителя в первую брачную ночь и сбежать.

И вот, этот момент наступает. Варвар ведёт меня в свой дом, в свою спальню. Встаёт позади меня и читает мне в затылок свои молитвы и заклинания, расстёгивая и снимая с меня украшения, мех и верхнюю одежду. Молюсь про себя своими молитвами, своим Богиням, выжидая момента, когда на мне останется последнее, нижнее платье. И как только он берётся за его завязки, выхватываю нож из рукава и бросаюсь на воина, целясь ему в горло. Но он будто был готов, будто знал заранее - перехватывает мою руку и всё, что мне удалось успеть - оцарапать остриём ножа край его губы.

Вытряхивает нож из моей руки, улыбается ртом со стекающей в уголке каплей крови. А затем прижимает к своему телу и целует глубоко, целует с солёным привкусом своей крови, целует и тянет завязки последнего платья, освобождая моё тело от него полностью.

Меня никто никогда не целовал. Никто никогда не раздевал. Никто никогда не прижимал к себе обнажённой. Никто никогда не касался кожи моей груди ладонью, не ласкал живот и не дотрагивался там, что ниже его. И тело отвечает на это удивительной, странной реакцией, незнакомой мне доселе, с которой невозможно справиться. Это чувствуется, будто магия - я не могу и не хочу ему сопротивляться. Я позволяю ему уложить меня на кровать, застеленную мехом, я наблюдаю, замирая, как он раздевается надо мной, теперь уже полностью. Я дрожу, когда он ложится на меня всем телом и долго целует, долго гладит моё тело, доводя до сумасшествия. Целует

везде

, даже в тех местах, в которые я бы и не предположила, что можно целовать. Целует и стирает мою память, стирает зов моей крови, стирает принадлежность к моему племени и вводит меня в новое, в своё. Схожу с ума, не помню себя, чувствуя горячий мужской меч, пронзающий меня одновременно с болью и со сладким, животным, первобытным наслаждением.

Я заглядываю в настойчивые голубые глаза, которые вплотную смотрят в мои и вижу золотые путеводные огоньки на дне холодного океана, которые пляшут, разрастаются, сливаясь в единую, яркую вспышку. И чувствую,

будто меня никогда в жизни так не любили, как сейчас.

Мы не знаем язык друг друга, не можем объясниться, но всё понимаем без слов, оба.

В эту ночь он стал моим первым и последним, единственным на всю эту жизнь и последующие жизни, связанным со мной сквозь века языческим брачным ритуалом. Я полюбила его, я приняла Одина и других его Богов, я выучила его язык и молитвы, я научила его метать клинки, а он меня играть музыку на продолговатом струнном инструменте - лире. Узнав северный язык, я поняла, что имя Аннели, которым он нарек меня означает «изящество».

Я не раз ждала его из военных походов, но всегда дожидалась, а когда он возвращался - мы всё делали вместе. Вместе охотились и ловили рыбу, скакали на лошадях по лесу наперегонки, собирали ягоды и травы, вместе готовили его традиционную пищу - уху из лосося со сливками и оленину, вместе пили пиво, вместе молились и вместе любили друг друга. Он ни разу не обидел меня ни словом, ни делом, наряжал в самые красивые и тёплые меха, украшал лучшим серебром, бронзой и камнями.

Проваливаюсь из видения, а затем вижу новое - северный воин сидит у очага и играет с нашими детьми - двумя мальчиками, близнецами, точными своими копиями. Трепет их пока ещё короткие косы и рассказывает сказку про Одина и Тора.

Сигналы

Я проснулась, но долго не могла вернуться в своё тело, ощутить себя в нём. Я будто до сих пор была в теле сильной женщины из прошлого или её древняя душа до сих пор была в моем. Это ощущалось странно, тяжело, неестественно и мне стало физически плохо - так сильно и молниеносно, что меня буквально ветром сдуло в туалет, где вырвало фонтаном желчи.

Я тяжело дышала, вцепившись в унитаз и пытаясь понять, успокоился ли приступ или ждать новой волны - так меня и нашла Анна, заглянувшая в комнату навестить, ибо я проспала завтрак.

- Эй, ты чего? - она приобняла меня за плечи и я с грохотом отвалилась от «белого друга».

- Не знаю, что-то плохо стало. Кажется, я пропустила утренний инсулин, от этого наверное.

- Нетта… - её глаза засверкали тревогой, - Ты случайно не беременна? Когда у тебя были последние месячные?

- Это исключено! - отмахиваюсь я, - У меня гормональная спираль стоит и месячных почти не бывает благодаря её работе.

- Ну знаешь, нет контрацепции со стопроцентной гарантией. Давай принесу тебе тест, у меня остались. Ты уже ходила по малой нужде?

Я отрицательно машу головой, испытывая в глубине души первобытный ужас от её идеи. А что, если она окажется права? Анна приносит мне картонный одноразовый стакан для кофе и я делаю в него свои дела, нервно ожидая, пока принесет тест. Она приносит сразу три - простой, самый обычный, пластиковый струйный и электронный. Сама замачивает их, пока я отрешённо сижу на кровати, а потом мы вместе оцениваем результат.

Все три отрицательные и я с недоумением ловлю себя на том, что разочарована. Невольно вспоминаю мальчишек близнецов из сна и понимаю, что если бы оказалась сейчас беременна - обрадовалась и оставила, постаралась бы побороться за это вопреки диабету и родить. С грустью рассматриваю пустые тесты и рассказываю подруге свой ночной сон в красочных деталях, констатируя факт, который стал мне очевиден:

- Я действительно получила ответ на вопрос «почему именно он». Потому что он - мой мужчина из прошлой жизни. И можно было бы подумать, что этот сон - плод моего израненного Джоном подсознания, впечатление от полученных эмоций, если бы не одно важное «но». Во сне был не только Джон, но и Пауль - всадник, который выстрелил в меня стрелой. Во время последней встречи мальчишка признался, что чувствует, будто задолжал мне в прошлой жизни, а в этой - отдал долг, очистил карму. И это подтверждает правдивость сна. - тяжко вздыхаю в конце речи.

- Просто охренеть, мистика! - восклицает Анна, - Что же ты теперь будешь делать?

Отрешённо смотрю в окно, где на зелёной лужайке босиком бегает Мариэль в сопровождении няни и снова ощущаю тоску. По близнецам из сна, по северному воину и по моментам, когда чувствовала себя счастливой и в безопасности.

- Ничего. Я не знаю, что нужно сделать Джону для того, чтобы мы соединились, чтобы я смогла принять его снова, закрыть глаза опять на его поведение. Поэтому поеду в Карлтон, а там - будь что будет. Если нам и правда суждено быть вместе, значит, всё само собой образуется.

- Правильно. - поддерживает Анна, - Я принесу тебе ключи. Едь сегодня, ибо вечером мы с Нилом все равно уедем из дома. Его бывшая, Трис Везер, презентует новую книгу, мы приглашены на мероприятие.

- Вы что, дружите с ней? - ошалело спрашиваю и получаю утвердительный кивок, - Как можно дружить с бывшими? Как можно дружить с бывшей нынешнего?

Анна смеется и трепет меня по волосам, как ребёнка.

- Я люблю Нила, а значит, люблю всё, что было в его жизни. Если в какой-то момент прошлого другая женщина была ему близкой и любимой - я обязана уважать её.

Любить человека - это значит любить и его прошлое, его выбор, принимать всё и всех, кто были там, кто были ему важны.

- Ты невероятно мудра, Анна… - тихо произношу, понимая, что я такого уровня ещё не достигла, вспоминая, какое омерзение испытала от признаний Ведьмака про Дану.

Он пытался всё урегулировать через честную исповедь, а меня эта исповедь только отвернула, ещё больше.

- Так было не всегда. Ещё пару лет назад я думала примерно как ты сейчас. Это нормально, всё приходит с опытом и нужными людьми рядом.

Она приносит мне ключи с зеркальным брелком и цифрой 69, кормит завтраком, затем я долго отлёживаюсь в спальне, вспоминая снова и снова красочный сон в деталях, а к вечеру еду в Карлтон, поглядывая на свою руку, лежащую на руле. На ней больше нет кольца - ручья, но напоминание о том что я - Лайне, ярко выделяется в виде толстой белой полоски кожи на загоревшем пальце.

В квартире ничего не поменялось с момента, как я покинула её в последний раз, только моих вещей нет. И ехать их забирать не хочу - иначе, гарантированно не выйду из Ведьмачьей берлоги. И писать ему с просьбой их прислать тоже не буду. Обречённо ложусь на диван в кухне и долго лежу, наблюдая живописный золотой закат через окно, пока моё спокойствие не нарушает звонок в дверь. С опаской подкрадываюсь к домофону и смотрю на визитёра - незнакомец в кепке с логотипом цветочного магазина, который представляется, как курьер. Впускаю его в квартиру и от посылки, которую он заносит в прихожую, душа убегает в пятки.

Монументальных размеров букет белоснежных, пышных пионов. Первые цветы, которые дарил мне Джон. Цветы моего свадебного букета.

А на прикреплённой открытке - записка:

«Позволь мне ухаживать за тобой снова. Так, как полагается. Так, как должно было быть с самого начала.»

Чёрт, он снова знает мою локацию! И уверена, не Анна её слила. Внутренности снова стягивает болезненный спазм, несусь в туалет, но в этот раз не рвёт - просто долго дышу, как запыхавшаяся собака, над унитазом. Кажется, на фоне стресса и двух пропущенных инъекций инсулина - в Охай и сегодня утром, у меня проблемы со здоровьем. Будет не лишним посетить врача.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Именно с этой миссией на следующее утро еду в больницу к участковому терапевту. Он принимает на втором этаже клиники и чтобы попасть туда, необходимо пройти через отделение гинекологии и акушерства. Дрейфую между плакатами с изображениями счастливых пузатых девушек и такими же пузатыми девушками вживую, сидящими в очередях на приёмы к докторам. Снова печалюсь, осознавая свой неутешительный прогноз и вспоминая мальчишек из сна.

Там я и встречаюсь глазами с той самой подругой Джона - Даной. Она сидит в очереди на прием, в свободном мягком спортивном костюме, снявшая с себя ресницы - щетки и вызывающий образ, без макияжа, с гладко зачёсанным высоким хвостом.

Замираю, столбенею, глядя на девушку и она встаёт с со своего места, подходит и здоровается со мной первая.

- Прости меня. Я неправильно объяснилась с тобой, из-за этого вы с Джоном повздорили, знаю.

Смотрю на табличку акушера - гинеколога, к которому она пришла.

- Ты будешь делать аборт? - несмело спрашиваю и она отрицательно машет головой.

- Джон убедил меня, что это мой единственный шанс начать новую жизнь и встретиться, наконец, с первым человеком, который будет любить меня безусловно.

Не могу справиться со слезами, которые подкатывают к глазам, слушая её речь.

- Скажи честно, только без обмана, это его ребенок? - несмело спрашиваю, боясь услышать положительный ответ.

Она снова отрицательно машет головой.

- В последний раз мы с Джоном спали больше года назад. Я связалась с одним засранцем, музыкальным продюсером, даже казалось, что впервые хочу замуж. Это его ребёнок и он бросил меня сразу, как узнал о беременности. Я была в панике, мне не с кем было поговорить, поэтому и искала твоего мужа - он был моим единственным другом, мудрым другом. Все встало на свои места после разговора с ним, я приняла решение родить - легко, без страхов и сомнений.

- Ты молодец! - искренне шепчу ей, вытирая слёзы и чувствуя небывалое облегчение на душе, - Я не знаю, будут ли у меня когда-нибудь дети, потому что больна тем, что передаётся по наследству. Если ты здорова, конечно, обязательно роди.

Дана берёт меня за руку и это прикосновение, удивительно, не кажется мне противным, наоборот. Вспоминаю утренние слова Анны о том, что если любишь мужчину - любишь так же и безусловно принимаешь всё, что было важным для него когда-то.

- Прости его. - шепчет Дана, - Знаю, он вёл себя как скотина. Но он любит тебя, сильно и очевидно, ты его так же.

Я на грани истерики. Все сигналы Вселенной, со всех сторон кричат мне о том, что я должна быть с ним. Не могу быть с ним, если захочу, а

должна.

Как будто у меня снова вырвали сценарий и переписывают по своему, как будто опять не имею свободы собственного выбора в жизни. Потому что всё определено и выбрано заранее колесом судьбы. Потому что смерти невозможно сопротивляться - она найдёт тебя и заберёт, в любой точке земного шара, как бы ты не убегал - смерть возьмёт своё, рано или поздно возьмёт.

Прощаюсь с Даной, желаю ей всего хорошего и вяло плетусь на второй этаж.

Msg John: «Что делаешь в больнице?»

«Сука, опять! Опять знаешь, где я нахожусь!»

Msg Netta: «Ничего особенного, к терапевту понадобилось.»

Msg John: «Помощь нужна?»

Msg Netta: «Нет, спасибо.»

Получаю рекомендации от доктора, покидаю больницу и иду на парковку, где сталкиваюсь с очередным дыханием Ведьмака в спину - на капоте моей машины стоит бумажный пакет с ещё горячими пирожками. И его поставили туда потому, что мне вот-вот пора сделать укол и поесть, а я занята в клинике и не успею организовать себе своевременный обед без опоздания. Смахиваю сентиментальную слезу, забираю пакет и сажусь в машину. Колю инсулин и рассеянно жую, глядя на дорогу. Дыхание останавливается, когда вижу, как вишневый Мустанг разворачивается на перекрёстке и уезжает - проверил, что я забрала еду и удалился.

Не выдерживаю впечатлений от этого незатейливого, но красивого жеста, достаю телефон и пишу ему «Спасибо.»

Msg John: «Я всегда буду рядом, даже тогда, когда ты будешь думать что нет.»

Де жа вю

Весь почти трехнедельный отпуск, в который мы с Джоном должны были путешествовать по штатам в доме на колёсах, я самоотверженно отдавалась одному из семи смертных грехов - унынию. Пожертвовав себя, отдав на растерзание депрессии, я ни разу не вышла из дома за всё это время. Ни единого разу, ни на прогулку, ни на тренировку, никуда. Всё, что я делала - спала или лежала перед телевизором и по кругу смотрела фильмы и сериалы, уходя в выдуманные Вселенные и избегая своей собственной, мылась раз в несколько дней, а продукты пополняла благодаря службам доставки. Джон иногда писал мне сообщения, спрашивая, как я, почему не выхожу из дома, нужна ли мне помощь. Я сухо отвечала ему, что всё в порядке, а на самом деле подскакивала как ошпаренная от каждого его сообщения. И мучительно ждала каждого нового. И невыносимо скучала по нему, скребущими по всему телу мурашками скучала по голосу, похожему на гром, по мятным поцелуям, по чувственным ласкам и по кусочку своей души, навсегда оставшейся в его власти. Эта отсутствующая частица ощущалась, как огромная дыра в груди, в которой свистит ледяной ветер и ничем её не прикрыть, ничем не заткнуть пустоту.

Джон нашёл, как дарить крупицы своего тепла в разлуке - каждый день ко мне приходил курьер и что-то приносил. Цветы, десерты без сахара, фрукты, деликатесы из ресторанов - типичные милые штучки, которыми радуют девушек. А в последний день отпуска прислал небольшую сумку с моими вещами и обувью, приложив к ним бумагу, подписанную собственной рукой, витиеватым путанным почерком, похожим на древние письмена:

«Тебе не в чем ходить на работу, поэтому отправляю это и немного себя. Надеюсь, остальное не придётся. Схожу с ума от тоски по тебе, Дюймовочка…»

Я прижала к груди эту записку и долго, задумчиво сидела над сумкой. Джон ведёт себя невероятно аккуратно. Присутствует в моём поле ежедневно, не пресекая красные линии - удивительная выдержка и настойчивость. Будто играет в долгую стратегию, в финале которой всё равно загонит в угол и не оставит выбора.

Смерть дышит в спину задолго до того, как окончательно заберёт.

И я чувствую её дыхание, свежее, мятное дыхание.

Что такое смерть?

Трансформация, переход на следующий, более высокий уровень игры. Смерть - не конец, а лишь начало. Смерть - оставить всё, что было позади, всё, что считал ценным и уйти в другой мир, гол как сокол, открытый к новой жизни, прихватив с собой единственное, нематериальное - свою душу, чтобы начать с нуля. И я чувствую, мой переход совсем близок. Северный воин дышит в спину, любовь сквозь века дышит в спину, кармическая связь дышит в спину и мне страшно поднять голову навстречу и принять свою смерть. Поэтому, пока она кружит на безопасном от меня расстоянии, я смиренно жду. Но неизбежно настанет момент, когда Ведьмачье терпение лопнет и он заберёт меня,

поставит перед фактом.

Сойтись с ним снова - как обнулиться, но сможет и он обнулиться для меня? А главное - мать Пауля, от которой благодаря встрече со мной сбежал сын, тоже нависает незримой угрозой и это обстоятельство так же толкает обратно, в медвежью хватку, под защиту единственного человека, который может её обеспечить. И, возможно, мне стоит благодарить судьбу за то, что эту защиту мне всё ещё готовы предоставить, а я выёбываюсь вместо этого, потому что мне не нравится, как со мной обращаются. Как говорится, хочу «и рыбку съесть, и на хуй сесть» - даже не знаю, плохая ли я от этого или наоборот, всё правильно делаю. Тем не менее, если Ведьмак примет к сведению своё «неспортивное» поведение, будет неплохо - так что продолжаем «мариновать» его. Хоть это и сложно даётся. Хоть возможно, я могу пожалеть об этом в будущем. Но пока чувствую, что надо так.

Разбираю сумку с вещами и вздрагиваю. «Немного себя» - так, видимо, он назвал свою футболку, которую положил в сумку вместе с прочим. Тёмно - графитовая, огромная, от местного локального бренда «Spirit of war” (от автора: «Дух войны»), с изображением кричащего, грозно оскалившегося медведя на спине. Вспоминаю момент из сна, где на мою спину ложится медвежья шуба и растерянно смотрю на футболку, а затем сминаю её, подношу к носу и долго, упиваясь, втягиваю в себя её аромат - дождь, морская соль и холодный ветер. Самый лучший запах на свете.

Утро первого рабочего дня выдалось промозглым, дождливым, что я внутри себя приняла как положительный знак на будущее - моя любимая погода. Что может быть лучше тёплого августовского дождика, освежающего знойный город? Только валяться в тёплой постели, распятой северным воином, под его телом - очевидно. С этими мыслями я наконец-то привела свою запущенную внешность в порядок, накрасилась, собралась на работу, натянув на себя платье - лапшу болотного оттенка, слипоны в цвет и джинсовку. Хотелось пойти пешком, чтобы подышать свежим разряженным воздухом и пропитаться запахом любимого мужчины, но мой зонт остался у этого самого мужчины, поэтому поехала на Тесла.

Коллеги встретили меня приветливо, интересовались тем, как я провела отпуск и мне пришлось выдать им трехэтажную ложь, чтобы не открывать подробностей своей личной жизни. Затем Аманда ввела меня в текущее положение дел в клинике. Первой задачей необходимо составить рабочий график, для этого обхожу все кабинеты, опрашиваю всех коллег и собрав информацию по желаемым выходным, натягиваю очки для компьютера и погружаюсь с головой в рабочую программу, просчитывая и прикидывая оптимальный график.

- Эти очки искушают меня на грех, Дюймовочка.

Голос, звучащий, как раскаты грома. Голос, который я не слышала три недели. Прямо сейчас, надо мной.

Медленно поднимаю глаза и сталкиваюсь взглядом с облаком из белоснежных тюльпанов. Цветы отодвигаются в сторону и за ними виден даритель - вздрагиваю от флешбека в тот день, когда он впервые пришёл в клинику с пионами, в такой же дождливый, но зимний день. Тогда он был в пальто, а сегодня - в серой майке, из которой выглядывают набитые на груди змеиные головы и наброшенной сверху толстой льняной рубашке с длинным рукавом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

«Воспользовался первым моим выходом в свет, чтобы выловить и опутать своими чарами, Ведьмак! И, честно, мне хочется с разбега запрыгнуть к тебе на руки!»

Но вместо этого я несмело выхожу к нему из-за стойки, потому что подперев головы с очарованными девичьими глазками, на нас пялятся все медрегистраторы и устраивать перед ними сцены или разборки не входит в мои планы.

- Я соскучился, детка. - чувственно шепчет Джон мне на ухо, щекоча его мягкой растительностью на лице, обдавая меня фирменным свежим дыханием.

Чувствую, как мои соски напряглись, натянули ткань платья и вот - вот вспорят его собой.

- Кажется, ты тоже. - приговаривает меня Ведьмак, скользнув по ним искрящимся удовлетворённым взглядом и притягивая к себе за талию медвежьей хваткой.

Его тело с магическими электромагнитными волнами так близко, его запах проникает через ноздри прямо в мозг и выключает сознание, его аура разоруживает и подчиняет, его штормящие потемневшие глаза исследуют меня, разбивая на молекулы и атомы. Ловлю себя на мысли, что

люблю его ещё больше. Хочу его ещё больше.

И мне, как обычно, ничего не нужно говорить - он всё видит и чувствует, сам. Чувствует, что я ничего ему не сделаю за маленькую шалость и нежно ведёт пальцы по позвоночнику к шее, прямо в волосы, зарывается в них и притягивает к своим губам, чтобы поцеловать уже «по взрослому». Ставит перед фактом, накрывая мой рот своим, нежно, но одновременно неумолимо, проникая языком, испуская в меня протяжный выдох с одурманивающими феромонами, жадно лаская так, что ноги перестают держать. И чувствуя это, крепко держит меня в хватке, чтобы не упала, держит и продолжает растлевать одним только поцелуем, которым я…не могу напиться. Будто ни разу в жизни не целовалась с ним и теперь не в силах оторваться, насытиться - обнимаю могучие плечи с шеей и повисаю на нём, полностью подчинённая.

Это мой мужчина. Мой на все сто процентов, мой, потому что уже был моим в далёком прошлом и эта связь тянется веками. Мой, потому что наши души давно знакомы.

- Хорошего дня, Дюймовочка. - шепчет мне в губы Ведьмак, подмигивая, трепет по щеке и элегантно удаляется, а я с безумными глазами и насквозь мокрыми трусами иду искать очередное ведро для цветов.

Msg Netta: «Хитрец, воспользовался моей слабостью.»

Msg John: «Прости, не удержал себя в руках. Твои прекрасные, отзывчивые соски вырубают меня покруче фирменного хука справа.»

Прикусываю губу и отправляю ему смущающийся смайл в ответ.

Msg John: «Какие планы на вечер? Не хочешь проветриться?»

«Знаю я твоё проветриться! Трахнешь в ближайшие десять минут свидания!»

Msg Netta: «Не сегодня, Ведьмак. Вечер уже распланирован.»

Яблоко в карамели

Вечер действительно был распланирован и после окончания рабочего дня я села в машину и отправилась в South Gate, в свою старую, вонючую качалку - восстанавливать форму после длительного перерыва. Сначала ранение руки, потом трехнедельный депрессивный эпизод - явно, пора выйти из перерыва и заниматься собой, возвращаться в комфортный физический статус. Ведьмак начинает сокращать дистанцию, а значит, самое время оттачивать тот самый, коронный хук справа - никогда не знаешь заранее, где он пригодится.

Администратор зала на ресепшене пробивает мой абонемент и с улыбкой говорит:

- Вы миссис Лайне! Один бородатый красавец оставил вам подарок. - ставит на стойку предо мной огромную красную коробку с эмблемой Everlast.

Замираю, несмело приоткрываю её - внутри новенькие, такие же красные боксёрские перчатки, дорогущие, навороченные, одни из лучших - я мечтала о них полжизни. Выпучив глаза, переворачиваю крышку коробки - на ней подпись, сделанная уже знакомым вам почерком:

«Абьюзер в семье - это страшно, но и твой муж не из трусливых.»

Не могу сдержать смеха и нежной теплоты, разливающейся где-то в районе солнечного сплетения и расползающейся по всему телу с током крови. Улыбаюсь девушке, забираю коробку и иду в раздевалку.

Переодеваюсь в огромадные мешковатые спортивные штаны, в которых меня двое поместится, в огромадную футболку с медведем на спине, заплетаю косу и надвигаю на лицо козырёк кепки - при сборах сумки у меня было настроение «слиться с мебелью». Но всё равно, меня узнают и приветствуют «старички» в зале. Затыкаю фоновый шум наушниками, бегаю на дорожке, разминаюсь, занимаюсь с собственным весом и на тренажёрах, а затем выхожу в октагон, затягиваю кисти рук в новые бинты, которые тоже лежали в коробке и готовлюсь к сражению с грушей - держать лапы для меня больше некому, а жаль. К счастью, рядом возникает руководитель местного департамента любительского бокса, уже пожилой седоватый мужчина, но в отличной форме, потому что сам регулярно тренируется - Найджел. Его знает каждый в этом городе, кто занимается боксом или связан с этим так или иначе. Он с интересом посматривает на мои новые лакшери перчатки и я прошу поассистировать мне немного с лапами. Найджел отзывчивый, добрый мужик, поэтому без возражений входит в октагон и принимается мне помогать. Любимый лайфхак - вспомнить что-то бесячее для впечатляющей силы удара сегодня плохо отзывается. На ум приходит только мамашка Пауля, её и держу в голове, колотя в лапы.

- Нетта, через неделю городской турнир по боксу среди любителей, не хочешь принять участие? - спрашивает Найджел, выбрасывая мне новые комбинации.

- Я долго не тренировалась из-за травмы руки, потеряла форму. Не хочу позориться. - отвечаю не отвлекаясь от работы.

- Тогда может с организацией поможешь? Нам нужен диктор, объявлять бойцов. У тебя как раз громкий голос и чёткая речь.

- Это с удовольствием! Согласна!

Мы ещё немного боксируем, затем бьюсь в поединке с тяжёлой грушей и вспотевшая, как свинья, собираюсь домой не принимая душ и не переодеваясь - не люблю общественные душевые. Зачем это, если я могу сесть в машину, доехать до дома и помыться в чистом и комфортном собственном душе, а не по соседству с незнакомой женщиной, которая неизменно думает, что душ спортзала - лучшее место, чтобы побрить там свою манду и подмышки?

Вываливаюсь из качалки с сумкой наперевес, вытирая полотенцем потную шею и в следующую секунду хочу провалиться сквозь землю.

На парковке перед входом стоит вишнёвый Мустанг, а его хозяин, прислонившись к капоту, плотоядно разглядывает меня, замораживая ледяными айсбергами глаз, скользя по своей футболке на моём теле. Четырёхаюсь, потому что это вообще не самое удачное время для контакта - я выгляжу как бомж и воняю как бомж. А ещё я в его одежде, что дискредитирует мою оборону.

- Помнится, после тренировки ты всегда голодна, как вол. Поужинаем? - сладко тянет свою речь Джон и кивает на Мустанг, приглашая сесть в него.

«И как ты снова спалил мою локацию, колдун?»

Внимательно и боязно разглядываю его в свете фонаря. Нет, я не сяду в твою машину, Джон. Ставлю свою жопу на то, что ты завезешь меня в лес и не выпустишь, пока не отымеешь. А я к соитию сейчас никак не готова, ни духом, ни вонючим после бокса телом.

- Только так. Согласен? - киваю ему на Тесла, намекая, что мы можем поехать, но только если я буду за главного.

Соглашается, щелкает брелком сигнализации и идёт со мной к машине.

- Спасибо за перчатки. - скромно говорю ему, не глядя в глаза, зашвыривая сумку в багажник.

Везу нас в ближайшее заведение - ту самую сосисочную, где мы ужинали во время первой совместной тренировки и ловлю себя на том, что попала во временную петлю - этот день слишком похож на тот. Утренние цветы, приглашение, а теперь совместный ужин в сосисочной. Это совпадение или тонкая игра кармических сценариев, где нас помещают снова в один и тот же сюжет для того, чтобы мы переиграли его? И, будто подтверждая мои мысли, с неба начинает крапать мелкий дождь - как и в тот день. Будто все высшие силы наблюдают за нами, создавая максимально похожую атмосферу.

Колю себе инсулин в машине и мы вместе входим в бистро. Ведьмак со странной улыбкой реагирует на то, что я заказываю зеленый чай к хот-догам. Мы снова садимся на той самой лавочке под узким навесом. Тонкие струйки дождя, сверкая, играются перед нашими лицами. Все эти множественные, неслучайные случайности, будоражат моё сознание не меньше, чем сосед, присевший слишком близко ко мне и расстреливающий ледяными пулями из глаз, пока ем свою пищу. Будто он тоже чувствует эти странные параллели нашей реальности. Дождь усиливается, где-то вдалеке прокатывается голос грома и слабая вспышка молнии освещает лицо Джона, отчего на секунду выпадаю из реальности и снова вижу перед собой древнего северного воина - с более длинной бородой и волосами, заплетенными в косы, с тонким шрамом от ножа в уголке нижней губы, одетого в серую льняную рубаху с вышитой на воротнике скандинавской вязью. И вспоминаю забытую фразу, которую он сказал мне в тот вечер, когда отхлестал ремнём, а затем признался в чувствах:

«Ты моя женщина. Ты была моей женщиной в прошлых жизнях и будешь в этой. Будешь! Я тебе обещаю.»

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Ведьмак, скажи честно, ты обладаешь магическими способностями или мне это кажется? Как ты всё время меня находишь?

Он испускает сдавленный смешок и пьёт свой чай, рассматривая меня поверх стакана.

- Не знаю, Дюймовочка. Когда что-то есть с тобой, с самого детства, как цвет глаз или волос, сложно думать об этом как об особых способностях. Я иногда вижу вещие сны. Иногда интуитивно улавливаю что-то, чужие мысли или намерения. И очень хорошо чувствую запахи людей.

Особенно твой.

Знаешь, в тот самый, первый день нашей встречи, я нашёл тебя именно по запаху. Я сначала уловил его, а потом уже, следуя за ним, увидел и тебя.

- И чем же я пахну? - сдавленно спрашиваю, понимая, что именно сейчас я не пахну, а воняю как лошадь.

Джон долго сверлит меня взглядом, прежде чем ответить.

- Яблоком в карамели. Ты сама, вся как яблоко в карамели. Снаружи красивая, блестящая и сладкая, но стоит укусить - кислая и жёсткая внутри. Десерт с подвохом ты, Дюймовочка, только для искушённых гурманов.

- Занимательная метафора. - задумчиво вздыхаю, находя его сравнение очаровательным и поэтичным, - А про сны расскажешь?

Джон закуривает и долго, отрешённо смотрит вдаль сквозь струйки дождя, прежде чем начинает тихо рассказывать.

- Я видел сон, за сутки до нашей первой встречи. Видел тебя в нём, в странной одежде как из прошлого и знал, что твоё имя Аннели. И что это имя я дал тебе сам. А потом увидел на празднике - и всё понял, и пропал в тебе навсегда.

Кусок сосиски вываливается из моего рта от шока. Нам снилось одно и то же? И как теперь не верить лишний раз в правдивость моей теории? Пища больше не лезет в горло, выбрасываю остатки и тоже отрешённо закуриваю.

- Мы должны быть вместе, Нетта. Потому что в мире больше не существует других, подходящих нам двоим людей. - добивает меня своим вердиктом.

- Возможно ты прав, Джон. Но если ты подходишь мне больше, чем кто-либо другой, это не значит, что я обязана терпеть твоё нездоровое поведение. Я никогда не хотела быть в отношениях, где в тебя тычут пистолетом или ножом, привязывают или бьют ремнём. Даже если эти отношения - единственные доступные мне в этой жизни. - говорю ему и чувствую гордость за себя.

Я всё делаю правильно. Любовь и судьба - не повод давать размазывать себя по стенке. Я хочу ссать против ветра и я буду ссать против ветра. Никто, кроме меня самой не отстоит мои личные границы.

- Думаешь, я хотел быть в отношениях, где по кругу обманывают и бегают к Паулю при первой возможности? - укалывает Джон и я прикусываю язык.

- Кажется, мы с тобой запутались в водовороте дерьма, Ведьмак. Произошло слишком много обоюдных ошибок, поводов для обид и я не знаю, сможем ли выгребсти и выйти на что-то доверительное.

Он пронзает меня взглядом, мощным и тяжелым, словно снежная лавина, которая хоронит тебя под собой.

- Нам есть за что бороться. - коротко отвечает и поднимает перед моим лицом руку, демонстрируя своё серебристое обручальное кольцо.

Заворожённо смотрю на этот жест.

- Давай только не будем торопиться... - несмело, шепотом отвечаю ему и прикрываю глаза оттого, что эта рука ложится мне на щеку и скользит за ухо, затем к козырьку кепки, снимает её и вот уже жёсткие губы шепчут в миллиметре от моих:

- С тобой очень сложно не торопиться, Дюймовочка… Пиздец как сложно! Я еле держу себя в руках, чтобы не скрутить тебя и не похитить обратно, в свою квартиру. Еле держу себя в руках, Нетта, я на грани! Потому что хочу тебя как можно скорее, хочу своё яблоко в карамели.

Успеваю только пискнуть, как мышь, прежде чем он снова впивается в меня губами, на этот раз совсем другим поцелуем - пошлым до безумия, глубоким до потери пульса, откровенным и говорящим громче любых слов, таким голодным, что я растворяюсь под ним, под его телом, навалившимся на меня, под его руками, подгребающими под себя, под штормовой волной, сшибающей с ног. Очередной поцелуй, который

ставит перед фактом.

С восторженным стоном обвиваю его руками и отдаюсь полностью этому моменту, снова лечу в пропасть и разбиваюсь в ней.

- Вот видишь, ты же тоже меня хочешь. - шепчет Ведьмак и прикусывает мне губу.

- Хочу. Хочу, но это не значит, что тебе можно всё. - с трудом отстраняюсь от него и ошалело разглядываю сияющие золотые точки в голубых глазах, - Поехали, Джон. Пора по домам.

Он с болезненным выражением лица поднимается с лавки - уверена, у меня сейчас такое же. В безмолвии везу его к Мустангу. На прощание он снова целует меня, очевидно, с целью высосать мою душу и довести до сексуальной агонии и, подмигнув, пересаживается в свою машину. Чувствую, что штаны и сиденье подо мной полностью мокрые, пока еду домой, пока Мустанг тигриным рыком дышит в спину всю дорогу, до самого Карлтона, где подмигивает фарами и сворачивает в другую сторону.

Моя смерть всё ближе.

Древний альфа

Msg John: «Давай определим приемлемые и неприемлемые действия в отношениях.»

Msg Netta: «OK. Я не приемлю психического и физического насилия, оскорблений, связываний и порки, а так же слежки за моими перемещениями.»

Msg John: «Может связывание и порку всё же оставим? С радостью бы привязал тебя к кровати и выпорол за то, что держишь на расстоянии.»

Сижу на работе, снова в мокрых насквозь трусах и читаю последнее сообщение. А затем, прикусив губу, печатаю ответ:

Msg Netta: «Тогда не жалуйся, если снова разобью твоё лицо.»

Msg John: «Готов многим пожертвовать, чтобы вернуться в ту ночь и почувствовать снова, как ты делаешь это. У меня встаёт колом от воспоминаний.»

Смеюсь, затем томно вздыхаю и снова бегаю пальцем по клавиатуре с сияющими, блестящими глазами.

Msg Netta: «Тебя возбуждают побои?»

Msg John: «Меня возбуждает всё, если это делаешь ты.»

Msg Netta: «Давай все таки вернемся к порке и связываниям. Это неприемлемо.»

Msg John: «Тогда как мне наказывать тебя за плохое поведение?»

Msg Netta: «Придумай и предложи другие варианты, я обдумаю.»

Msg John: «Затрахать до изнеможения?»

Снова томно вздыхаю. Если бы ты знал, как моё тело соскучилось по тебе!

Msg Netta: «Джон, каждый день с тобой это сплошной трах до изнеможения, который ты устраиваешь и без плохого поведения (смеющийся смайл).»

Msg John: «Уже забыл, каково это. Тебя слишком долго нет рядом, мой член зарос пылью и паутиной.»

Msg Netta: «С удовольствием смахну с него паутину, но только после того, как обсудим все нюансы примирения.»

Msg John: «Авансом не вариант? Я готов хоть сейчас.»

«Я тоже готова, чёртов Ведьмак!»

Msg Netta: «Не вариант. Сохраним целомудрие до вступления в обновлённые отношения.»

Msg John: «Так давай вступать. Прямо сейчас.»

Выдерживаю долгую, маринующую Джона паузу, прежде чем печатаю ответ:

Msg Netta: «Мы так и не определились с неприемлемыми действиями.»

Msg John: «Неприемлемые действия, это то, что ты доводишь меня до белого каления. Я хочу тебя, а ты хочешь меня, хватит бегать и дразнить меня. Иначе доиграешься, скоро взорвусь и поймаю тебя в тёмном переулке.»

Я на грани с оргазмом от этого многообещающего сообщения, но в ответ печатаю сухое и сдержанное:

Msg Netta: «Угрозы тоже добавляю в список неприемлемых действий.»

Msg John: «Постараюсь, но не обещаю. Ты отнимаешь у меня последние инструменты воздействия на тебя.»

Msg Netta: «Последние инструменты для манипуляций, ты опечатался.»

Отбрасываю телефон в сторону, потому что бесконечные, горячие переписки отвлекают меня от работы. Жаль, что Анна уже ушла в декрет - готовиться к родам, иначе мы бы непременно обсосали вместе каждую косточку сообщений Джона. Сейчас она каждую свободную минуту посвящает дочери, напитывая её своим теплом, прежде чем у Мариэль появится конкурент. Поэтому пересылаю ей переписку и отвлекаюсь на рабочие задачи. А когда возвращаюсь, на экране горят два сообщения:

Msg Anna: «Какие же вы горячие, меня испепелило от одного чтения ваших споров (смайл взрыв).»

Msg John: «Хочу обсудить свои манипуляции с тобой вживую, с глазу на глаз. Свободна вечером?»

Вновь тяну интригующую паузу, а затем пишу:

Msg Netta: «Нет, меня пригласили на девичник.»

Снова выпадаю из рабочих задач и вспоминаю свой сон, а затем открываю поисковик и ввожу в строку «Аннели». Читаю подборку ответов не дыша.

Аннели - женское имя, которое было распространено в Финляндии, Швеции, Норвегии и Эстонии. В Финляндии до сих пор является одним из самых популярных женских имён за всю историю, сокращённо звуча как Нелли. Значение имени - изящество, благодать или «моя богиня - клятва».

Нервно жую губы, думая об иронии судьбы и своих похожих именах из этой и прошлой жизни. Аннели - Анетта, Нелли - Нетта.

Затем ввожу в строку поиска «Lumi».

Lumi - снег, в переводе с финского.

Значит точно, всё таки Финляндия. Продолжаю мучать поисковик и ввожу в него «Laine».

Laine - финская фамилия, появившаяся после того, как в начале ХХ века люди стали использовать наследственные фамилии, основанные на словах, описывающих природные объекты. Переводится как ручей, волна.

Я знала перевод фамилии давно, потому что в студенчестве увлекалась скандинавской мифологией и культурой северных народов, находя её красивой и волшебной. Знала о язычестве, читала взахлёб легенды об Одине, бороздящем небо верхом на восьминогом коне Слейпнире, выдёргивающем викингов за косы с поля боя и из лап богини смерти Хель. Тогда это всё казалось интересными сказками, придуманными северным народом, а теперь я понимаю, в чём был корень моего интереса.

В том, что эта культура - моё прошлое.

Задумываюсь, сколько ещё мелких соответствий можно сопоставить между прошлой и нынешней жизнью. Северный воин почитал Одина и носил на груди Валькнут, Джон тоже считает себя религиозным, но в этой жизни уже католик и носит крест. Во сне мы с северным воином готовили традиционную финскую еду - жирную уху со сливками из лосося. Вспоминаю суп, который я сварила после нашего возвращения из Австралии, откопав в морозильнике тушку красной рыбы, сливочно - сырную уху. Первая пища, которую я приготовила ему после свадьбы. Вспоминаю, что и в этой жизни Джон питается, как древний северный человек - почти игнорирует углеводы, заменяя их на огромное количество мяса и рыбы, особенно если они - жирные, любит овощи и грубую зелень, не ест сахар и десерты, не пьёт кофе, предпочитая чай. Кажется, на современный лад это называется кето или палео, возможно из-за питания Ведьмак отлично выглядит, имеет роскошное, сильное, здоровое тело и неугомонное либидо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ввожу в поисковик «lira» и рассматриваю картинки древнего струнного инструмента. В прошлой жизни, в перерывах между военными походами, он играл музыку на лире, а в этой стал гитаристом. Удивительные и откровенно, громко кричащие совпадения. Вспоминаю слова Анны: «Древний альфа - самец никого не обхаживал, он накидывал хомут на шею той, что понравилась и тащил в свою пещеру». Так со мной и поступил северный воин в прошлой жизни. Так со мной и поступил в этой жизни Джон - вынудил, поставил перед фактом. И сейчас в одном шаге от того, чтобы повторить этот фокус, с каждым днём сдерживать его напор всё сложнее. И я знаю, что сдамся. Но сильная душа древней амазонки и сильная душа современной женщины всё таки требуют не сдаваться без боя. Требуют повоевать, чтобы обучить древнего альфу экологичному языку любви.

Msg John: «Гуляй аккуратно и почаще оглядывайся, Дюймовочка, потому что я всегда где-то рядом.»

Msg Netta: «Попахивает покушением на мою половую неприкосновенность.»

Msg John: «В яблочко.»

Отбрасываю телефон и прикрываю глаза с протяжным вздохом.

«Господи, дай мне сил.»

Анетта Аннели Лайне

Вечером я и правда была приглашена на девичник - наш анестезиолог выходила замуж и устроила вечеринку в клубе, пригласив всех девушек с работы. Не придёт только Анна, так как глубоко беременна. Подходящих платьев Ведьмак мне не отправил, поэтому я заказала на маркетплейсе одно из тех, что давно болтались в вишлисте - футляр до середины бедра, полностью гладкий спереди, а сзади рассечённый вдоль молнией, от самого верха до конца подола. Эту молнию можно было расстегнуть как сверху, так и снизу - очень полезная функция и скоро вы поймете почему. Тёмно - вишнёвое, насыщенное, из плотной бархатистой ткани. В него я и переодеваюсь дома после работы, освежаю лицо, укладку, прихватываю сумку с инсулином и еду в клуб на такси, так как намереваюсь позволить себе алкоголь.

В туалете клуба расстегиваю платье снизу, задираю и делаю инъекцию в живот - вот именно это я имела ввиду, называя функцию платья полезной, а не то, о чём вы сто процентов подумали, мои дорогие похотливые читатели. Я то знаю, о чём вы подумали!

Возвращаюсь к столу, заказываю себе брют - сухое шампанское, именно поэтому мне его можно, не раздумывая выбираю из меню стейк красной рыбы и салат в качестве гарнира, а когда официант ставит предо мной еду, снова осекаюсь.

«Я выбираю пищу так же, как Джон, как древний северный воин.»

- Нетта, а где твоё обручальное кольцо? - спрашивает виновница торжества и мне снова приходится трёхэтажно лгать.

Отвечаю ей, что забыла его в доме родителей Джона, пока мы гостили у них в отпуске и ловлю себя на том, что сама устала бесконечно и по кругу врать. Моя ложь чаще всего маленькая и невинная, моя ложь чаще всего во спасение, но я реально устала от неё, сама устала. И, что интересно, впервые обратила на это внимание, задумалась о неестественности такого образа жизни.

Мы с девушками едим, пьём, общаемся, по очереди говорим тосты и пожелания будущей невесте, а потом вместе перетекаем на танцпол и пляшем. Я уже сто лет не танцевала и не веселилась, поэтому с удовольствием отдаюсь этому процессу, выталкивая из подсознания Ведьмака и наши странные отношения, которые висят под вопросом сейчас - так хочется разгрузить уставшую за последнее время голову. Но Ведьмак не так прост - он слышит мои мысли и

никогда не стерпит того, что его пытаются вычеркнуть из памяти

, даже на один вечер.

Застываю, как статуя, перестаю дышать и покрываюсь мурашками размером с кулак, когда слышу первые ноты песни, которая зазвучала на танцполе. Jry, Rooty - Pray, наш с Джоном первый танец в день знакомства и впоследствии - саундтрек для свадебного танца. Коллеги, которые тоже были на этой свадьбе, загадочно улыбаются, глядя на мою реакцию собаки Павлова.

Я играл со своими демонами,

Тем самым создавая тебе проблемы.

Эти дни только начинаются…

Знаешь, ничего не могу поделать -

Мне нравится овладевать тобой,

И это убивает меня.

Мне ужасно не хватало тебя, малышка,

Почти каждую ночь.

Забудь всё, что я говорю.

Знаю, я был жестоким.

Я молюсь о мире.

Скажи, почему ты этого не делаешь?

Сзади на мою талию и живот ложатся крупные руки движением, которое я узнаю из тысячи, потому что оно запирает в медвежью хватку и напоминает, что обладатель хватки занимался вольной борьбой - именно поэтому она такая сильная и уверенная. Но всё равно, растерянно опускаю взгляд вниз и смотрю на эти руки с вытатуированными на коже мифическими чудовищами. Поднимаю глаза на коллег - они смущенно улыбаются и отдаляются от нас за стол, пока Ведьмак танцует со мной, обнимая сзади и лаская поглаживаниями по телу, по рукам, по шее. Снова чувствую себя во временной петле, вспоминая первый совместный поход в бар, когда я тоже была в вишнёвом платье и откидываюсь затылком на его грудь, утопая и растворяясь в ауре с запахом дождливой прогулки вдоль океана.

- Какое у тебя милое платье. - шепчет Джон и я чувствую, как его пальцы медленно скользят сзади по молнии, от шеи к самому низу и берутся за замок, - Очень функциональное. - слегка расстёгивает молнию вверх и проникает ладонью в футляр, ласкает кожу внутренней части бедра в опасной близости к самому интимному месту, которое сейчас пульсирует и сходит с ума от этой диверсии, - Одно движение руки и ты полностью обнажена, Дюймовочка. - влажно произносит на ухо и я готова сдохнуть от желания отдаться ему здесь и сейчас.

Но я снова лгу.

- Надеюсь, ты не воспользуешься этой функцией сегодня, ибо мы с тобой никак не можем договориться о здоровых отношениях. - произношу и вздрагиваю оттого, что пальцы нежно, едва касаясь проводят по половым губам сквозь тонкую ткань белья.

- Воспользуюсь, потому что ты хочешь меня сильнее, чем договориться. - выносит мне приговор Ведьмак и целует в шею сзади, легонько проводит по ней кончиком языка, от чего я превращаюсь в водопад.

Но стараюсь сдерживать атаку.

- Что, опять зашвырнёшь в машину и изнасилуешь? - шепчу со злобной улыбкой, зная, что укалываю в больное место, напоминая то, за что чувствует вину, но Джон испускает ироничный смешок мне в затылок.

- Я никогда не брал тебя против воли, Нетта. Я всегда знал, что ты меня хочешь. Ты не хотела один единственный раз - в ту ночь, когда я забрал тебя из Охай. И заметь, я не стал насиловать тебя тогда, хотя очень сильно хотел.

Замираю, укладывая в сознании его слова, а он продолжает подчинять меня своими колдовскими речами.

- Ты пахнешь яблоком в карамели, когда спокойна. А когда злишься - пахнешь коньяком. Пахнешь ландышами, когда тебе страшно. Ну а когда возбуждаешься, ты пахнешь вкуснее всего - вишней. Этот запах я чувствовал от тебя в день нашего знакомства, когда танцевал с тобой. Этот запах я чувствовал от тебя в октагоне, когда ты упёрлась своей миленькой попкой в мой член. Этот запах я чувствовал от тебя, когда впервые поцеловал. И когда вытащил из клуба и зашвырнул в свою машину, ты сначала пахла коньяком, затем ландышами, а потом - вишней. Ты запахла ей ещё до того, как я стянул с тебя трусики, Нетта. Именно поэтому я смело взял тебя, Дюймовочка, потому что знал, что не насилую. Знал, что ты меня хочешь. Знал, что можно. И знаю, что можно сейчас.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Успеваю только выдавить растерянный, мышиный писк, как он обвивает меня сзади под грудь и за бёдра, поднимает и несёт перед собой, прижимая к своей груди, прочь из клуба, кивнув моим спутницам. О нет, кажется, теперь я точно не смогу отделаться от него.

Вот и смерть моя…

Несет по улице к припаркованной в тёмной подворотне машине и я мысленно прощаюсь с самообладанием и снова ощущаю нас во временной петле для переигрывания сценария. Открывает дверь и садится на заднее сиденье, увлекая меня за собой, на колени, так же прижимая к себе спиной. Блокирует двери и немедленно отбрасывает мои волосы со спины, хватается за молнию платья, быстро расстёгивает и запускает внутрь свои щупальца, ловит мою грудь, сминает и шумно выдыхает в обнажённую спину, от чего каждый волосок встаёт дыбом.

- Бог свидетель, Дюймовочка, я очень долго терпел и старался соблюдать твои границы, но больше не могу. - с этими словами проводит языком по позвоночнику снизу вверх и прикусывает шею, впивается в неё, как вампир, жадно и плотоядно, нанося свою фирменную метку в виде засоса.

- Джон, ты играешь не по правилам… - еле выговариваю, пытаясь сохранить своё благоразумие, стремительно покидающее голову под гнетом его ласк.

- Да, детка, именно так. И буду дальше, с тобой иначе не получается.

Подтверждая свои слова, он вновь использует

запрещенный приём

- обхватывает пальцами мои соски и сжимает, постепенно наращивая давление до нечеловеческих пределов. Единственный грубый жест, который он позволяет себе во время близости, но лишь потому, что мне это дико нравится. Лишь потому, что это вырубает меня, как удар кувалдой по башке и полностью подчиняет его воле.

И я сдаюсь.

Со стоном откидываюсь спиной на его грудь, навстречу его губам, ласкающим шею, пока одним ловким движением сдирает с меня платье и отбрасывает на переднее сиденье. Остаюсь на его коленях в одних трусиках и Джон немедленно запускает в них обе руки, гостеприимно проскальзывает в меня и стимулирует как внутри, достигая волшебной кнопки, так и снаружи, ведь там тоже есть волшебная кнопка. Я рассыпаюсь на осколки от этого всестороннего подхода, рассыпаюсь, чувствуя ягодицами его стальную боеголовку в штанах, готовую к сражению.

- И вот сейчас, Нетта, ты тоже пахнешь вишней. Пахнешь, как никогда, девочка. - шепчет Ведьмак, продолжая играться с моим телом как со своей гитарой, используя ловкие пальцы и навык контролировать работу обоих рук одновременно, чтобы выудить из меня магию, - Знаешь, где этот запах сильнее всего? Здесь. - целует меня в заднюю поверхность шеи, на границе с линией роста волос, где уже полыхает след от засоса и в этот момент я понимаю, почему он так любит оставлять свои метки именно ам.

В очередной раз читая, о чем я думаю, он продолжает свои откровения.

- Именно поэтому мне нравится быть сзади, Дюймовочка - так сильнее пахнет. Но и спереди тоже заебись, потому что твои глазки красиво светятся, когда кончаешь.

Извините, но такие откровения - выше моих возможностей держать себя в руках! Я окончательно и бесповоротно слетаю с катушек, слушая его, чувствуя его пальцы в себе и на себе. Знаю заранее, сейчас я, подогретая этими исповедями и ласками, получу сильнейший оргазм, как никогда в жизни, потому что он уже подбирается с целью сожрать моё тело. И замираю, предвкушая этот момент, открываясь ему навстречу, но Ведьмачьи пальцы замедляются. Замедляются и держут меня на грани, на пороге с этим событием, не давая переступить его черту, но и не отбрасывая назад.

- Эй, ты чего остановился? - возмущённо выдыхаю.

- Что, раскисла Дюймовочка, да? - победно шепчет мне в плечо и я нестерпимо хочу ударить его прямо сейчас.

- О, вот и коньяком понесло! - вынимает из меня пальцы, снимает со своих коленей и укладывает на спину, зависает надо мной, устроившись между ног, зависает над моим лицом и смотрит глаза в глаза, растлевая пляшущими золотыми огоньками в них.

- Можно? - внезапно хочет получить разрешение, расстёгнув ширинку и упираясь в меня горячим стволом.

Спрашивает не потому, что не знает ответ. Как раз таки знает, отлично знает. Спрашивает для того, чтобы я произнесла этот ответ своим ртом и окончательно расписалась в собственном бессилии перед ним.

- Можно… - тихо отвечаю ему, запуская пальцы в пшеничные волосы и тут же погибаю, чувствуя его напор, давно забытый моим телом и убийственно желанный всё время разлуки.

Чувствую его несокрушимую силу и ломаюсь под ней, сразу же, от первого толчка, неумолимо пронзающего меня. Чувствую и кричу от того самого, долгожданного, самого сильного в жизни оргазма, который получила как только он вошёл в меня, от первого проникновения. Джон приподнимается надо мной, оценивая эпичность зрелища и я, как в слоумо, наблюдаю как из его футболки с глубоким V - образным вырезом вываливается крест на цепочке. И на этой цепочке есть кое-что ещё.

Кольцо ручей.

Он носит его с собой, на своей цепочке, рядом со своим крестом и от этого факта мне хочется заплакать. Прикусываю губу и смотрю в его глаза, сканирующие меня насквозь, сканирующие мою реакцию.

Ведьмак мягко улыбается, стягивает с себя футболку одним движением, ухватив между лопаток, ложится грудью на мою грудь. Крест и кольцо тоже ложатся на мою грудь и я слышу резкие, громкие раскаты грома на улице, а за ними сразу - крупные капли дождя, которые начинают барабанить по крыше Мустанга. Вспышка молнии освещает нас и мы снова во временной петле - как в первую брачную ночь этой жизни или в первую брачную ночь прошлой жизни, сочетаемся союзом под покровом стихии, запечатляемся, любя друг друга под дождём, молниями и громом, переписываем сценарий первой близости, которая произошла тоже в этой машине. Крест и кольцо лежат между нами в районе моего сердца - это так символично, голубые глаза с золотыми путеводными огоньками затягивают на дно океана, прошибают насквозь и я снова на секунду вижу своего мужа из прошлой жизни, сильного северного воина, бескомпромиссного древнего альфу, который не флиртует, не заигрывает, а берёт и плевать ему, хочешь ты этого или нет. Не хочешь? Значит захочешь и точка.

Между нами сейчас не просто секс или акт любви, между нами - настоящий магический ритуал и я чувствую, что тоже хочу добавить своего колдовства.

- Джон, я люблю тебя. Любила в прошлых жизнях, люблю и в этой. И в следующей жизни найду и буду любить. Я всегда была твоей женщиной и буду дальше, сквозь сотни веков и поколений.

- Да будет так! - выдыхает он и я вновь шокирована, потому что это непростая фраза.

Это фраза, которой колдуны и ведьмы закрывают свои заговоры, опечатывают их и придают силу, ускорение для дальнейшего исполнения в реальности.

- Да будет так! - отвечаю ему в ответ и последнюю печать на это заклинание мы накладываем, бешено и яростно целуя друг друга, сливаясь в единое целое, в один живой организм, сливаясь телами, губами и душами, пока северный воин избивает меня изнутри своими ударами, пока ливень избивает струями дождя машину, пока гром и молнии торжествуют над нами, пока Ведьмак не выдерживает этого накала страстей и бурно изливается в меня, сминая в объятиях и шепча мне в волосы, что я его богиня и смысл всей жизни.

Я в моменте. Я дома. Я с мужем.

Джон вынимает своё лицо из моих волос, смотрит в глаза с небывалой нежностью, с таким восхитительным трепетом и теплом. Приподнимается надо мной, снимает свою цепочку, снимает с неё кольцо - ручей, целует меня в ладонь и возвращает это кольцо на его законное место. Снова временная петля, переигрывание сценария, ведь когда он надевал его впервые - я не радовалась, не принимала с открытым сердцем, а сейчас наоборот. Осознавая это наконец не выдерживаю красоты момента и роняю сентиментальные слёзы, а Ведьмак целует меня в эти слёзы, целует в губы.

Меня целует муж. Меня целует власть. Меня целует Северный Ледовитый океан и я самоотверженно ему отвечаю, позволяя увлечь на дно, утопить в своей пучине.

Это не просто любовь. Это магия. Это ритуал. Это связь древних душ сквозь века. И эту связь даже смерть не поломает.

Я Анетта Аннели Лайне.

Была, есть и буду.

Я Анетта Аннели Лайне и это не моя слабость.

Это моя сила.

Нокдаун или нокаут?

Мы снова оказались во временной петле. Джон ненадолго оставил меня одну в машине, а затем вернулся и сел за руль - с моей сумкой, где лежал инсулин. Мустанг приветливо рыкнул и повёз нас, пока я валялась на заднем сидении и разглядывала его водителя как в ту ночь, когда он отымел меня и вернул в Карлтон. Но сейчас он везёт меня к себе, возвращает

домой

. И мне хорошо.

Хорошо вновь оказаться на пушистом покрывале его кровати, похожем на мех кровати северного воина и до рассвета утолять на ней наш обоюдный голод друг по другу. Океан качал меня на волнах всю ночь, лизал моё тело и купал в своих водах, в приливах и отливах, игрался со мной и шептал прибоем восхитительные слова, увлекая на дно с золотистыми путеводными огоньками. Я настолько растворилась и исчезла в этом моменте, что забыла о планах на следующий день.

И когда будильник на моём телефоне напомнил о них, разбудив меня через пару часов после того, как мы с Ведьмаком вырубились, обессиленные своей любовью, то чуть не завыла. Срочно вставать, срочно колоть инсулин, завтракать и ехать на Venice beach, потому что сегодня соревнования по боксу и я обязана быть диктором, объявляющим бойцов!

Хорошо, что здесь есть мои вещи и до сих пор лежат на своих местах - быстро собираюсь, одеваюсь в первое, что выпало на меня из шкафа, оставляю спящему мужу пояснительное сообщение в мессенджере и уезжаю на такси, попутно в нём и завтракая.

У входа на пляж есть огромная воркаут площадка, мы с Джоном не раз занимались на ней. Здесь же сегодня установили ринг, подиум с длинным столом для организаторов мероприятия, судейства и меня в том числе. Зрители и участники уже стекаются к рингу, здороваюсь с Найджелом и остальными сотрудниками соревнований, занимаю своё место перед микрофоном и экраном монитора, куда судьи будут выводить данные о поединках. Пытаюсь собраться с мыслями и включиться в атмосферу, что конечно же хреново получается после ночи с Ведьмаком, после нашего эпичного воссоединения и взаимных признаний. Летаю в облаках, рассматриваю красивое кольцо, вернувшееся на мой палец и томно вздыхаю.

Мы, конечно, так и не добрались до разговора о границах приемлемого и неприемлемого в отношениях, но уверена - всё ещё будет. Джон неидеальный мужчина, хоть думаю, вы - дорогие читатели, заочно не все согласны со мной и заочно влюблены в него не менее моего. Но всё же, как любой человек он не идеален. И раз мы особенные, кармические партнеры - обязаны проработать этот вопрос вдвоём. И это будет совместный труд, не только его, но и мой, ведь мне тоже есть что подретушировать в себе - как минимум, несдержанность в обещаниях и мелкая ложь, которая, будто бы всегда во благо (на самом деле нет). Наша миссия - сохранить связь и стать лучше через друг друга.

Именно такими должны быть настоящие отношения между мужчиной и женщиной - те, в которых мы становимся лучше, а не наоборот.

Соревнования начинаются, а значит мне приходится перестать рефлексировать и сосредоточиться на экране, выполняя свою задачу - объявление раундов и бойцов. Это непрофессиональные, любительские соревнования, а значит, в некоторых категориях и весовых группах могут выступать вообще всего два или три спортсмена. И это хорошо, быстрее раскидаюсь и вернусь в медвежью хватку.

Msg John: Проснуться сегодня без тебя было еще больнее, чем весь прошлый месяц в разлуке. Заберу тебя домой когда всё закончится.

Первыми выступают дети и подростки. Сначала на мой экран выводится список всех заявленных спортсменов в категории по парам, в которых они будут сражаться. По мере выбытия проигравших, таблица меняется, автоматически составляются новые пары до тех пор, пока таблица не станет на три строчки - призовые места. В некоторых категориях вообще всего два участника и они, соответственно, делят первое и второе место.

За детьми выступают женщины - отвлекаюсь наконец, с удовольствием наблюдаю за их боями и думаю о том, что в следующем году обязательно нужно выступить тоже. За женщинами в бой вступают мужчины, так же по категориям - от самой лёгкой к самой тяжёлой. Больше всего участников в полутяжёлом весе - до 80 килограмм, затем десяток в первом тяжёлом весе - до 91 килограмм. Близится выступление последней категории и я замечаю, как Найджел спрыгивает за подиум и начинает переодеваться в боксёрские шорты и бинтовать руки.

- Ты тоже участвуешь? - кричу ему сквозь гул болельщиков соревнований, выключив свой микрофон.

- На тяжёлый вес подал заявку всего один. - кричит он мне, - Пришлось вписаться, чтобы у него был соперник. Сейчас, быстренько ушатаю и вернусь! - подмигивает, надевает на зубы защитную капу и идёт к рингу.

Рефери ринга - пожилой афроамериканец, помимо того что судит бои и наблюдает за соблюдением правил безопасности боксёрами, ещё и выступает немного в роли ведущего мероприятия, сдабривая шуточками свои комментарии.

- Леди и джентельмены, начинается финальная и самая зрелищная часть этого дня, на ринг выходят бойцы крупнее 91 килограмм - соревнуются мужчины в тяжёлом весе! Итак, кто же сегодня борется за звание самого сильного тяжеловеса в Лос - Анджелесе? - указывает микрофоном на меня, чтобы я подхватила его речь.

Кликаю на новую таблицу, в которой всего два участника и нахрен вылетаю из адекватного состояния.

- В правом углу ринга Найджел О’Коннор, в левом углу ринга Джон Лайне. - говорю в микрофон и не верю, что я это говорю, не узнаю собственный голос!

Поднимаю глаза на ринг и вижу, что всё таки правда - Джон Лайне, собственной персоной, запрыгивает на ринг в чёрных боксёрских шортах с широкой резинкой, с забинтованными как полагается кистями рук и несёт с собой перчатки - такие же, как подарил мне, красные Everlast. Подмигивает мне, обменивается рукопожатием с Найджелом и запаковывает свои руки. Я смотрю на это застыв, сначала с диким восторгом - приём заявок на соревнования закончился неделю назад, значит Джон вписался в них давно, ну и естественно я принимаю это на свой счёт, на счёт дани памяти нашим отношениям и совместным тренировкам. А затем меня пронзает ледяной ужас, потому что Джон занимается боксом совсем недавно, да и то под руководством непрофессионального тренера, который кинул его на целый месяц и он никогда не стоял в спарринге. А вот Найджел - боксирует всю жизнь и сейчас он исполнит свое обещание - ушатает Ведьмака. Кажется, сегодня вечером вместо секса нас ожидает ролевая игра «медсестра травматологии и отпизженный Джон». Боже, ну нахера ты вписался в эту заварушку?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вздрагиваю, когда звучит гонг и бой начинается. Соперники кружат вокруг друг друга, оценивая, а я оцениваю их, думая, в чём может быть преимущество каждого. Джон выше Найджела и суше - значит подвижнее, мобильнее, ну и моложе вообще - то. Он силён, потому что всю постоянно ходит в спортзал, много плавает и держит себя в форме. Сможет ли это перевесить опыт и годы тренировок? Кажется, ответ логичен, с учётом того, что Ведьмак всю ночь не спал и истратил на меня кучу физических сил. И пока я размазываю в голове возможные сценарии, настоящий реализуется молниеноснее, чем могу ожидать.

Хук справа.

Джон первым бьёт соперника, чётким, техничным хуком справа и Найджел падает на спину. Рефери начинает обратный отсчёт от десяти до одного. Если Найджел встанет - Джону засчитают очки за нокдаун и бой продолжится. Если Найджел не встанет, Джону засчитают нокаут и бой закончится его победой без реванша. Внимательно смотрю на соперника мужа - он в сознании, но не встаёт, вместо этого стучит перчаткой по полу ринга, что означает «сдаюсь», после этого Ведьмак помогает ему встать и рефери поднимает руку победителя вверх.

- Откуда взялся этот Рэмбо? Тренер смотрел твой бой? - спрашивает его в микрофон.

- Смотрел! - показывает перчаткой на меня и я уже не сдерживая слёз бегу на ринг, бросаюсь на его шею.

- Нетта, кто этот славный малый? - с улыбкой спрашивает Найджел, выплюнув капу и потирая челюсть, в которую прилетел хук.

- Мой муж. - отвечаю не без гордости.

- И воспитанник. - добавляет Джон.

- Кажется, тебе пора в тренерство. - подмигивает мне мужчина, хлопает по спине Ведьмака и удаляется с ринга.

Мы вдвоём сидим на парковке, на багажнике Мустанга, поедаем ужин из ближайшего к пляжу азиатского кафе и мне не терпится устроить Джону допрос.

- Как ты узнал об этих соревнованиях? - кручу в руке золотую медаль с символом нашего города, изображением надписи Hollywood на склоне горы Маунт - Ли.

- В нашем с тобой спортзале баннер увидел. А мне как раз некуда было девать дурь, потому что жена бросила и не спит со мной. - подмигивает мне, - Вот и готовился, тренировался по памяти. Потом познакомился там с компанией боксёров, примкнул к ним и мы жёстко месили друг друга почти каждый вечер. Они меня тоже поднатаскали. Это был идеальный антистресс в твоё отсутствие, Дюймовочка. Теперь я знаю, как мне правильно сливать лишнюю агрессию.

- Эта новость мне по душе! - с улыбкой треплю его мягкую, шелковистую бороду, - Я тоже именно так отношусь к этому. Правда, роль абьюзера в семье снова под вопросом - у меня появился соперник!

Он хохочет от души, а я замираю.

- Джон, у нас остался незаконченный разговор. О границах приемлемого.

- Хорошо, Нетта, давай договорим его наконец. Я клятвенно обещаю больше не трогать тебя ремнём, пушкой и обидными словами.

- Кстати, о пушке… - моё горло пересыхает от волнения, - Как она появилась у тебя и для чего? Для чего ты держишь её дома? - тихо спрашиваю, готовясь услышать любой ответ кроме того, который он сказал мне в итоге с помрачневшим океаном в глазах.

- Она нужна мне чтобы защищать тебя, Дюймовочка.

Защищать от самой же тебя.

Больше не спрашивай ни о чём.

И этот ответ - мой личный нокаут, потому что Джон укладывает им на лопатки, не даёт подняться и продолжить бой.

Предчувствие

Ручей.

Ручей может быть тонким и слабым, ручей может быть сильным и полноводным, но каким бы он ни был, одно качество всегда присуще ему.

Ручей везде пробьёт себе дорогу.

Вода камень точит и ручей так же, может разбить любое препятствие на своём пути или элегантно обойти это препятствие, объехать, обтечь. Чтобы по итогу всё равно устремиться туда, куда ему дорога. Вода просачивается сквозь любые камни, сквозь любые барьеры и неумолимо оказывается там, где хочет оказаться. Быстро ли затопит, или по капельке проникнет - всё равно добьётся своего.

С этими мыслями я, проснувшись, смотрю на лицо спящего ручья. Даже во сне оно сосредоточено, не отпускает контроль и не расслабляется. Нежно провожу рукой по короткой мягкой поросли на лице - Джон вздрагивает и голубые айсберги в открывшихся глазах сканируют меня, как под дулом микроскопа.

- Нетта, я должен уехать сегодня в Сан - Франциско. Отец попросил нас с Уиллом сопроводить его, помочь в делах. Поехали с нами?

- Не могу, пообещала подменить на пару часов вечером одну сотрудницу ресепшена. Ей надо к врачу.

- Может, кто-то другой сможет вместо тебя? До отчаяния не хочется оставлять тебя одну.

- Знаю, Ведьмак. Но никак.

Он гладит моё лицо с каким-то странным волнением.

- Пообещай, что съездишь сегодня только на работу и будешь сидеть дома пока не вернусь.

- Джон, ты чего? - накрываю его руку своей, - Опять за старое?

Льды в его глазах становятся странными, страшными и я снова обездвижена ими.

- В разлуке меня часто мучал один и тот же кошмар - как ты замерзаешь в лесу и я не могу тебе помочь. И сегодня тоже снился. Не могу отделаться от тревоги, поэтому пообещай - поработаешь и сразу домой.

- Ладно… - растерянно отвечаю, но потом забываюсь, накрытая его тёплым ото сна телом и томным, неспешным, обволакивающим всё сознание и смакующим меня поцелуем.

Отправляю его к отцу и брату и до вечера, как и обещала, сижу в квартире, занимаясь уборкой и готовкой. Мне бы на тренировку или прогуляться вдоль пляжа, но решаю наконец-то сдерживать свои обещания. К вечеру собираю себе ужин в контейнер - сегодня график выстраивается так, что придётся поесть на работе «не отходя от кассы», переодеваюсь, сажусь в Тесла, которую мы с Джоном забрали вчера из Карлтона после соревнований и еду в клинику со странным, нехорошим предчувствием. Пишу Ведьмаку сообщение, спрашиваю как его дела - отвечает сразу же, что они ещё в Сан - Франциско и у них все нормально. Успокаиваюсь, паркуюсь недалеко от клиники, подхватываю с собой сумочку с инсулином и контейнер с едой, выхожу из машины.

Чьи - то руки накрывают мой рот и нос сзади, странный запах ударяет в ноздри и густой, чёрный туман окутывает сознание. Выключаюсь, проваливаюсь в вакуум.

Сознание постепенно возвращается, прихожу в себя, но абсолютно ничего не вижу - чувство, будто лежу скрюченная в маленьком, наглухо заблокированном гробу без капли света. Пытаясь пошевелиться и ощупать пространство вокруг себя понимаю - мои руки и ноги связаны. И я не в гробу, я в багажнике машины, которая прямо сейчас везёт меня по дороге без асфальта - тело трясёт и подбрасывает на кочках.

Бей, беги или замри?

В моей ситуации не поможет ничего из этого. Остаётся только плакать и ждать своей дальнейшей участи. Машина долго едет по ухабам, а когда наконец-то останавливается и похитители открывают багажник с моим телом, я вскрикиваю от неожиданности.

Пауль и его мамашка Круэлла?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Последние кадры

- Вытаскивай эту суку и привязывай к дереву! - командует Круэлла.

Сильные, сухие руки вытягивают меня из багажника, смотрю в лицо, залитое светом полной луны и понимаю, что это не Пауль, а судя по всему его старший брат - поразительное сходство, особенно в геометричной чёткости линий лица и тела, в отсутствии намёка на хоть какое-то присутствие жира в организме, но этот парень явно старше, да и стрижка другая, короткая и очков на нём нет.

Он тащит меня, брыкающуюся и приматывает моё тело к стволу дерева, посреди глухого леса, пока Круэлла ядовито наблюдает за нами.

- Где мой сын, овца? - спрашивает меня с презрением, с нескрываемым отвращением ко мне.

«Значит, у него получается. Он в бегах и она не может его найти.» - с гордостью за Пауля думаю про себя.

- Не знаю. А если бы и знала - ни за что тебе не сказала, старая ведьма! - швыряю ей ответ и тут же сжимаюсь, потому что старшая копия Пауля заносит надо мной кулак.

- Не трогай её, Калеб. Нельзя. На ней и царапины не должно остаться. - командует Круэлла.

- Нельзя потому что я - Лайне? - надменно спрашиваю, потому что помню слова Анны о том, что Лайне - неприкосновенны.

- Дура! - комментирует Круэлла, - Нельзя, потому что твоё распутное тело должно оставаться целым. - подходит и зависает над моим лицом, - Чтобы судмедэксперт, который будет исследовать твой труп, не нашёл признаков насильственной смерти!

Кровь стремительно отхлынывает от лица и леденеет в жилах. Она собирается меня убить?

- Круэлла, ты что задумала? - спрашиваю её притихшим голосом.

- Даю тебе последний шанс, потаскуха! Отвечай, где Пауль! Где мой сын? Не ответишь - умрёшь.

- Вам нельзя… - шепчу ей в ужасе, -Я Лайне, вам нельзя меня убивать…

Старая ведьма ржёт мне в лицо скрипучим, зловещим хохотом.

- Никто и не собирается тебя убивать, тварь! - торжественно произносит, - Ты сдохнешь сама, а потом мы подкинем твоё тело куда надо. - снимает с плеча сумку и достает из неё другую, мою, в которой лежит инсулин, - Ты же больная, инвалидка, зависимая от уколов! Ты откинешься сама, без возможности вовремя принять дозу и никто не докажет, что твоя смерть - ненастоящая. Даю последний шанс! Отвечай, где Пауль, иначе мы оставим тебя подыхать в этом лесу - медленно и мучительно!

- Я не знаю где он… - обречённо шепчу ей в ответ.

Круэлла расстёгивает сумку и безжалостно потрошит её содержимое мне под ноги - ручка для инъекций, пакетики с глюкозой летят на траву, туда же падает мой телефон, туда же она швыряет и пустую сумку.

- Смотри, тварь! - кричит мне, - Смотри на то, что может помочь тебе, но не имей возможности использовать это! Побудешь в моей шкуре, сука!

Мои глаза наполняются слезами, пока наблюдаю, как она с сыном садятся в чёрный седан и уезжают по бездорожью, а я остаюсь посреди незнакомого леса, хрен знает где, привязанная к дереву. И если не сдохну без инсулина, то нападение дикого зверя решит эту проблему быстрее. Отчаяние накатывает, пытаюсь сдерживать его, потому что нервы только усугубят состояние и приблизят кончину, уготованную мне мамкой Пауля, но получается не то, чтобы плохо - совсем не получается!

Вспоминаю одно из сообщений Джона: «Я всегда буду рядом, даже тогда, когда ты будешь думать что нет.» Как бы я сейчас хотела, чтобы это было правдой! Как бы я хотела, чтобы ты, Ведьмак, как и в сотни раз, вычислил моё местоположение и неожиданно появился!

Мой телефон начинает разрываться - звонит Джон, но я не могу взять его в руки, не могу ответить и обессиленно рыдаю, глядя на каждый новый входящий вызов. Вспоминаю, что когда-то подозревала его в том, что отслеживает меня по телефону и страстно желаю, чтобы сегодня это оказалось правдой. Но даже если будет правдой - он в другом городе, за шесть часов езды от LA и за неизвестно сколько езды до этого леса. За такое время я вполне могу успеть отбросить коньки, потому что не укололась и не поужинала - обратный отсчёт уже пошёл. Вспоминаю утренний рассказ про сон, в котором я замерзаю в лесу и он не может мне помочь и вою во всё горло, вою на полную луну - единственного и безразличного свидетеля моей будущей смерти.

Отчаяние и безысходность снова наваливаются на меня и душат. Неужели вот так? Вот так бесславно и нелепо закончится моя жизнь? Я ведь столько всего ещё не успела! Не успела подарить Ведьмаку много - много любви, исцелить его недоверие, не успела родить ему близнецов, о которых мечтал, которых я видела в своем сне. Мы успели только помириться, объясниться и всё? На этом всё и закончится? Реву ещё сильнее при мысли, что это событие произошло вовремя - так умирать не настолько жалко, зная, что успела открыть ему своё сердце, назваться его женщиной. При мысли, что Джон будет знать, что я на самом деле сильно его любила. Не так грустно умирать, зная, что в моей жизни была истинная любовь. Неидеальная, но настоящая, фантастическая, яркая история, как из фильма или книги, история соприкосновения с прошлой жизнью, с древним альфой, с настоящей судьбой. Неужели мы с ним встретились только для того, чтобы отработать совместный урок, а не любить друг друга? Неужели сразу, как урок был пройден, меня вышвырнут из этой истории? Так работает колесо Сансары? Я не хочу! Я не согласна!

Меня начинают душить тошнота и жажда.

Процесс запущен.

Обречённо смотрю на траву, на свой инсулин и неумолкающий от входящих звонков телефон. Не верю, что всё это происходит со мной. Не верю, что таким будет мой конец - долгим и мучительным, бессмысленным и беспощадным. Не верю, что Джон останется в этом мире один, без меня. Ловлю себя на том, что мне его жалко даже больше, чем себя - ведь мне, после смерти, станет уже всё равно, а ему придётся жить дальше и помнить меня, жить и думать, что его сон реализовался, жить и думать, как предупреждал, но не спас меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я теряю счёт времени, не понимаю, сколько уже прошло. Телефон замолкает и это молчание ещё больше давит на уши, так же сильно, как моё стремительно ухудшающееся состояние. Тошнота и жажда - растут, захватывают меня настолько цепко, что мысли о Джоне, о нелепости своей смерти уходят - они уступают место физике, уступают место удушливому состоянию, которое мучает тело и разрастается. Пытаюсь сопротивляться ему, терпеть, не терять сознание и не засыпать, но оно такое едкое, запускает свои щупальца в меня со всех сторон и обвивает, сдавливает каждую клеточку организма. Сдавливает и душит медленно, как змея душит маленькую мышь перед тем, как проглотить, выдавливая из неё кислород.

Закрываю глаза, сдаваясь и в голове проносится кинолента.

Первый контакт на лестнице глаза в глаза с океаном и полное погружение на дно. Туманный запах холодного ветра и шторма на пляже, впервые заползший в моё подсознание во время танца во дворе.

Джон, прижимающий меня к себе на полу октагона медвежьей хваткой.

Его руки на моих руках, когда показывает, как правильно сыграть Hotel in California.

Первый поцелуй, который

ставит перед фактом.

«Нетта, какого хуя ты такая сладкая?» - горячий шёпот сзади, пока впервые ставит мне на шею своё клеймо в Мустанге.

«Нетта, ты случайно не беременна?» - его колючие глаза напротив моих в туалете клиники и жесткая хватка за подбородок, чтобы не отводила взгляд.

«Кстати, о любви. Через неделю ты выходишь замуж, за меня.» - его речь после того, как украл меня к себе домой.

Наша свадьба. Холодное и тяжелое кольцо в виде ручья, которое надевает на мою руку. Его первый супружеский поцелуй с привкусом высококонцентрированной власти. Первая брачная ночь, в которую я разбила ему губу, а он взамен ослепительно нежно любил меня на берегу океана.

Пустыня Австралии, в которую сбежала от него, а потом сама вернулась обратно и кричала о помощи поцелуем.

Первый раз «как у нормальных людей, на кровати», у него дома, когда впервые увидела золотые блуждающие огоньки на дне океана и поняла, что со мной не злодей.

Первые признания под острием ножа и после порки ремнём.

Его просьбы родить ему близнецов и то, с какими глазами отпускал меня, когда говорила, что не хочу больше быть Лайне.

Переигрывание временных сценариев на лавочке у сосисочной, в машине возле клуба.

«Нам есть за что бороться!» - и его рука с обручальным кольцом перед моим лицом.

«Да будет так!» - его фраза, когда призналась в чувствах и сцена того, как заново надевает на меня свой символ и я уже совсем по другому принимаю его.

Джон Лайне - самое противоречивое и лучшее событие в моей жизни. Моя судьба и карма. Моя точка невозврата. Моя крепость, мой щит и меч. Ты выполнил своё обещание - я была самой залюбленной женщиной на свете. И с этим ощущением я ухожу. И всё, что сейчас вижу перед собой - твои фантастические, неоновые, океанические голубые глаза с айсбергами, закованные вечным льдом. Но если искренне любить тебя - на дне неизведанных глубин обязательно появятся золотистые путеводные огоньки, проблесковые маячки, которые ведут за собой на дно.

Это последний кадр в моём видении. Потому что дальше - конец.

Я вижу свою смерть.

Явь или Навь?

Северный воин собственноручно выковал близнецам их первые, маленькие мечи и увёз их с собой на военный полигон - обучать обращаться с оружием. Я же осталась дома и чистила шерсть новым лошадям, которых он купил нам - терракотовому самцу и белоснежной самке, которую назвала lumi. Оба были еще необъезженными, поэтому муж просил быть с ними осторожной. Вывожу коней на заснеженный двор и пока самец жуёт сено, нежно вожу огромной щеткой по белой шерсти своей лошади, любуясь её красотой и грацией.

Меня отвлекает тихий хруст снега, оборачиваюсь и вижу на границе с лесом здоровенного, жирного зайца - такого же белого, как моя лошадь. Охотничий инстинкт немедленно дурманит кровь, подхватываю сувенир из прошлой жизни - свой лук со стрелами, забираюсь на лошадь, вцепляюсь в её белоснежную гриву и скачу за желанной добычей - мои мальчики обожают зайчатину, а из маленьких, тонких косточек любят мастерить себе игрушки. Заяц, конечно, пугается и убегает в лес, но я не намерена возвращаться домой без него. Пускаюсь в погоню и одну за другой выпускаю в него стрелы, но заяц петляет, каждый раз уворачивается и быстро скачет, уводя меня глубже и глубже в лес. Необъезженной лошади, да ещё и без седла, быстро надоедает эта гонка, она начинает капризничать, брыкаться подо мной, но я не даю ей спуска - нельзя показывать слабость, нельзя идти на поводу, иначе потом всю жизнь не будет слушаться. Дергаю гриву, подстёгиваю, снова и снова стреляю в зайца, снова промахиваюсь, гоню её, чтобы не отставала и лошадь окончательно свирипеет. Сбрасывает меня со спины и убегает прочь.

Я поднимаюсь на ноги, зову её, но слышу лишь удаляющийся от меня стук копыт. И зайца след простыл - оборачиваюсь вокруг и не вижу его нигде. С грустью бреду обратно по следам копыт, представляя про себя, как меня отругает северный воин за то, что ослушалась его указа, села на необъезженную лошадь и потеряла её. Как назло, начинается сильный снегопад и вьюга, мне нужно идти быстрее, пока лошадиные следы, по которым можно прочитать дорогу до дома, не замело. Ветер дует в лицо и пронизывает насквозь - на мне нет тёплой шубы, я не рассчитывала на то, что внезапно сорвусь в лес и застряну в нём. Идти против ветра всё сложнее, вьюга ослепляет, забивает мои глаза снегом, а следы копыт всё сложнее угадать - их стремительно раздувает ветер и засыпает свежим снегом.

В какой-то момент понимаю, что перестала их находить. Пытаюсь брести домой дальше, по памяти, но двигаться против ветра замёрзшей и уставшей всё сложнее. Вьюга продолжает ослеплять мои глаза вместе с ночью, заволокшей лес чёрным одеялом. Двигаюсь уже почти что наощупь, как оступаюсь и стремительно лечу вниз, падаю в устье замёрзшего ручья и подворачиваю ногу. Пытаюсь вспомнить, был ли где ручей во время погони за зайцем, но не вспоминается - кажется, я окончательно заблудилась. Пытаюсь выбраться из устья, но берега крутые и обледенелые, а нога болит - сколько бы не карабкалась, всё равно скатываюсь вниз, в застывшее дно ручья.

Мне холодно. Нестерпимо уже холодно и больно. Нестерпимо нет больше сил бороться. Сажусь, привалившись спиной к крутому берегу, обхватываю себя руками, пытаясь согреться и отдохнуть. Неужели я сейчас замёрзну насмерть и здесь мой конец? Ручей - это то, что стало символом моей жизни теперь станет символом кончины, последним пристанищем? Молюсь про себя Одину - чтобы пришел и вытащил меня отсюда, ведь у меня для этого даже обережная коса есть, северный воин сегодня утром сам заплёл мне волосы. Молюсь и жду, но на мою молитву приходит совсем не Один.

Высокая, исполинского роста двухцветная женщина - одна половина её чёрно - синяя, другая мертвенно - бледная, с пустыми глазницами без цвета и зрачков, с длинными когтистыми пальцами склоняет надо мной лицо и заглядывает в глаза ужасным, жутким, обездвиживающим взглядом. Понимаю, что не Один отозвался на мою молитву, а Хель - богиня смерти. Молюсь горячее за жизнь, но Хель непреклонна. Она прижимается к моим губам своими, чёрными, целует и вбирает в себя мой последний вздох.

Затем я слышу крик северного воина - он скачет на коне по лесу и ищет меня. И находит - в этом ему помогает звериный нюх, он чувствует мой запах даже в морозном воздухе, даже сквозь пургу, чувствует и идёт на него. И находит меня.

Вот только уже поздно.

Хватает моё тело, хлещет по щекам, прижимается ухом к моей груди, к моим губам, ищет признаки жизни.

Но их нет.

Я вижу его со стороны и так хочу подать знак, но не получается. Муж долго смотрит в моё побледневшее, расслабленное, навеки уснувшее лицо, сгребает меня в объятия, набирает побольше воздуха в грудь и испускает крик - такой отчаянный, что хочется заплакать, вот только и плакать я теперь не могу.

Он кричит, он воет, как раненый медведь, воет так, что снег падает с ветвей деревьев, кричит и качает меня на руках, словно своё дитя, плачет надо мной. Мне так больно, так хочется утешить его, но могу только наблюдать - подхожу к нему, стараюсь коснуться его, но руки проваливаются, проходят сквозь тело. Так невыносимо, так горько, так жалко, что ничего не могу сделать - я всё уже сделала и сделала это неправильно. Мой северный воин, я не знаю как принять то, что ты останешься здесь, а меня забрала Хель.

Хель крепко обвивает мою руку своей когтистой бледной лапой, пока я смотрю на своё тело, украшенное дорогим платьем и мехом, серебром и камнями, лежащее на пока ещё не горящем погребальном костре. Рядом с ним северный воин с пылающим факелом, с застывшим, закаменевшим, ледяным взором, гладит мои волосы и шепчет молитву, отправляя в последний путь. Чуть поодаль - наши мальчики, сбившиеся в кучку, заплаканные.

«Простите меня, сыновья. Прости меня, муж. Простите за то, что вам приходится проходить через это, за то, что оставила вас, предала, погибнув глупой и бесславной смертью.»

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Северный воин наклоняется над моим лицом, целует в застывшие губы, а затем отстраняется и кидает на меня свой факел. Пламя быстро занимается и начинает пожирать костюм души моей. Тело, которое так сильно любило, тело, которое так мало пожило, тело, которое столько всего ещё хотело успеть. Вижу, как муж обнимает сыновей и уводит от меня, понуро опустив голову, впервые поражённо согнувши сильную спину.

- Не грусти. - внезапно произносит Хель металлическим голосом, который не женский и не мужской, - Ты обязательно встретишься с ним ещё. А сейчас - пора.

Твоя явь закончилась, пора в навь.

Джон

Я сжимаю неподвижную, белую, прохладную ладонь с тонкими пальчиками, рассматриваю её, рассматриваю обручальное кольцо на миниатюрной руке, которое придумал сам. В ту ночь, когда Нетта впервые заснула в моей квартире, я тайно измерил её палец, затянув на нём тонкий строительный хомут. Ювелир сказал мне, что это самый маленький размер для кольца - 15. И вот эта крошечная рука с тонкими пальчиками крепко держала меня за яйца с момента первой встречи.

Нетта - маленькая, тонкая женщина с лицом куклы - инопланетянки, но в тебе силы и отваги всегда было больше, чем в любом мужике. Ты спрашивала, не обладаю ли я магическими способностями, когда на деле, если среди нас двоих кто-то и обладал ими, то это - точно не я. Иначе, как объяснить безумие, которое накрыло с первого взгляда на тебя - будто ведьма околдовала. Я был плохим, я вёл себя ужасно лишь оттого, что сгорал от одержимости, от желания владеть тобой, запереть в свою пещеру и никогда не выпускать, быть твоим единоличным хозяином. Я честно пытался забыть тебя после того, как оторвал от Пауля в клубе, а затем не сдержался и насильно взял в машине - это был жест моего самого горького отчаяния. Я специально держал тебя лицом от себя весь процесс, избегая контакта глаза в глаза, ибо знал - этот контакт отнимет меня у себя же самого, навсегда. Правда, я упустил то, что боялся события, которое уже произошло. Честно, пытался забыть тебя потом и чем дольше пытался - тем сложнее получалось. Я заставил тебя выйти за себя и заставил полюбить - осознание того, что у меня получилось подчинить, грело эго, но мысли о том, как могло сложиться иначе, если бы я не мучал тебя и не сгибал пополам тоже не давали покоя.

Я ломал тебя, Дюймовочка, долго, планомерно и беспощадно. А затем понял, что это как в физике - третий закон Ньютона. Сила действия равна силе противодействия, чем больше стараешься задавить тебя, тем сильнее ты будешь сопротивляться. Ты покоряешься только под любовью, но к сожалению,

я слишком поздно это понял

и допустил множество грязи между нами.

Маленькая, одновременно сильная и беззащитная Нетта. Я старался вычеркнуть тебя из себя, но в день, когда ты позвонила мне и под звуки выстрелов сообщила, что находишься в опасности, я как с цепи сорвался. Я шпионил за тобой в тот вечер, намереваясь прижать к стенке в тёмном углу и случайно стал свидетелем одного из ключевых разговоров с Паулем. Я притаился в параллельном от киллера коридоре между зданиями и не знал, что тебя собираются убить. А затем, после выстрела, увидел как Пауль прикрыл твоё тело и как Калеб, выскочив из засады, душит тебя хлороформом, игнорируя тело умирающего брата - потому что он самый послушный пёс своей матери, а мать приказала расправиться с тобой во что бы то ни стало. Нам с тобой крупно повезло, Дюймовочка, в том что у Калеба была всего одна пуля - и она досталась не тебе. Мне пришлось вмешаться и сначала отбивать тебя от убийцы, а затем - блокировать кровотечение Паулю и вызывать ему скорую помощь.

Пауль. Под дулом моей пушки ты сказала ему, что любишь его другой, более высокой любовью чем та, которую он ждал от тебя. Знаешь, Дюймовочка, положа руку на сердце я могу сказать, что люблю его так же, как ты. Люблю его за то, что он любил тебя и защитил собой от смерти. Люблю и не ревную, не держу зла, потому что ваш разговор, подслушанный мной у пивной, всё открыл. Открыл то, что между вами была интимная связь и то, что ты не видишь его своим мужчиной для будущего. Пауль сильно отличается от остальных членов своей семьи и всё, чего я ему желаю - найти верный путь и жить свободной жизнью. Я знаю, что мне не к чему здесь ревновать. Я благодарен ему за тебя, выжившую в тот вечер.

Вот только не сразу так думал.

И мне безумно хотелось одновременно запереть в клетке «свою прелесть» и отомстить этой прелести, оторваться на ней за свою дебильную, инфантильную обиду. Это неплохо получалось, Нетта, до момента, как я сбил твою спесь, удерживая под водой, а затем бросил на берег океана и снова овладел твоим чудесным телом. Тогда я впервые увидел, как на дне тёмных глаз разгорается настоящий, искристый пожар и этот пожар поглотил меня, спалил до тла. Это был мой личный, очищающий костёр инквизиции, на который ступаешь добровольно, потому что лишь он выжигает всё ненужное, лишь в нём чувствуешь себя живым и настоящим, на сто процентов истинным и необходимым. Ты хотела меня в ту ночь и принимала с восторгом, несмотря на всё зло, которое причинил и я был настолько очарован, настолько сгорел в твоём пламени, что поклялся больше не ранить. В ту ночь я засыпал с тобой самым счастливым человеком на земле, но на следующее утро ты спустила меня с небес на землю - сказав, что чувствуешь себя «грязной», что всё, что случилось между нами на пляже - ненастоящее и я снова потерял почву под ногами, снова слетел с катушек и превратился в монстра. Но костёр инквизиции в твоих глазах не забывался - я хотел тебя, как никакую другую женщину на земле, хотел тебя часто, каждый день - лишь для того, чтобы снова заглянуть в твоё пламя и снова на минуту почувствовать себя самым нужным, жизненно необходимым, почувствовать себя твоим Богом.

Самое худшее - я знал, что вынужденный брак со мной не перевесит благородства того, что сделал для тебя Пауль. Знал, что не стану для тебя тем самым легендарным рыцарем из сказок. Знал, что одним фактом свадьбы ничего не закончится и мне нужно постоянно держать руку на пульсе, охраняя твою неприкосновенность.

Знал и не справился.

Жутко думать о том, какой страх ты пережила в лесу, без надежды на спасение. Жутко представлять о чём думала в последние минуты перед тем, как выключилась. Знаю, ты звала меня тогда - я слышал твой голос в голове, слышал и шёл на него.

Моя любовь, я знаю, что не уберёг тебя в прошлой жизни и в этой обязан был исправить ошибку. Знаю, что из прошлой жизни притащил в эту целую охапку долгов перед тобой. И я не отдал их, а вместо этого нагрёб новых.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Маленькие прохладные пальчики вздрагивают в моей ладони, поднимаю взгляд на бледное лицо, на вяло моргающие тёмные ониксы блестящих, кошачьих глаз. Ты рассматриваешь меня ими с недоверием, будто видишь иллюзию или фокус.

- Я умерла? - твой первый вопрос, который сразу же ломает моё хрупкое самообладание и я роняю горячие слёзы в твою ладонь.

- Нет Дюймовочка. Ты жива. Помнишь, я говорил тебе, что ты «обязана быть живой и моей, точка». Я справился, сдержал обещание. И ты тоже справилась, дождалась меня.

Она рассеянно осматривает обстановку больничной палаты, себя на большой кровати, меня, пока параллельно ощупывает руками своё тело и лицо, удостоверяясь в том, что настоящая. И, поняв, что всё взаправду, со стоном и слезами тянет ко мне руки, приглашая обняться. Ощупывает и всего меня, обнюхивает, пока уткнувшись в её волосы, я даю волю эмоциям.

- Ведьмак, ты нашёл меня! Нашёл! - шепчет, запуская пальчики в мои волосы, - Как ты смог? Как ты это сделал, Джон?!

«Чтож, настало время раскрыть свою последнюю, омерзительную тайну.»

Беру с прикроватной тумбы её инсулиновую аптечку, вываливаю содержимое на кровать, рву толстую подкладку и вытаскиваю из неё эйртаг. Вытаскиваю и отдаю в маленькую ладонь.

- Вот так, Нетта. Эта штука была здесь зашита с самого первого дня, как появилась эта аптечка. Так я нашёл тебя в пустыне Австралии, так узнал, что ты искала Пауля, так нашёл и в Охай - логично, что ты уехала туда же, куда уехали жизненно необходимые тебе вещи. Никакой я не Ведьмак, Нетта, я всего лишь одержимый психопат, который хотел контролировать каждый твой шаг. Именно с этой целью я зашивал его туда.

Нетта отрешённо смотрит на белую таблетку.

- Знаешь, Джон, если бы ты признался мне об этом при других условиях, я разбила тебе лицо. Но сейчас всё, что могу и должна сказать - спасибо. Это спасло мне жизнь.

Я со вздохом убираю лекарства обратно в разорванную аптечку и кладу её на тумбу.

- Нетта, прости меня. Я знаю, что вёл себя с тобой омерзительно, много раз, и мне не искупить своей вины.

Она кладёт свою маленькую ладонь на мою и потирает.

- Джон, я досталась тебе с целым ворохом дерьма, которое ты постоянно разгребаешь. Долг, мамина зависимость, диабет, Пауль с его припизженной мамашей. Это же она затащила меня в тот лес. - тихо произносит последнюю фразу, - Она потеряла его, Пауль сбежал, потому что не хотел жениться по её указке.

- Я знаю, Нетта. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять, кому понадобилось сделать тебе зло. И поверь, она ответит сполна.

- Что с ней будет? - округляет глаза в страхе и мешкается, боясь задать вопрос, - Надеюсь…ты не убьёшь её?

Тихо смеюсь.

- Здорово я поработал над своей репутацией в твоей голове, Дюймовочка, раз ты считаешь, что я могу убить. Нет конечно, я не настолько животное, в отличие от неё. Но то, что мы с отцом и Уиллом подготовили для старухи, не хуже - развал её криминального бизнеса, полная потеря влияния и всего, чего добивалась годами. Теперь даже брак, в который собиралась отправить сына, не спасёт её положение. Ты будешь отомщена, а Пауль - свободен от сделки. Отец и брат уже занимаются этим.

Нетта снова тянет ко мне руки, прося обнять и роняет слёзы на мою шею.

- Прости меня, Джон. Прости за то, что тебе приходится возиться со всем этим… Я не знаю, что мне дать тебе взамен.

- Просто люби меня и будь рядом. Это лучшее, что ты можешь дать и единственное, чего хочу от тебя.

Годовщина

- Спящая красавица, проснись!

Распахиваю веки и сталкиваюсь глазами с огромным, изумительным облаком нежных, белых пионов. Первые цветы Ведьмака, цветы моего свадебного букета.

- С праздником, Дюймовочка. С первой годовщиной свадьбы. - шепчет он мне в шею, поглаживая волосы.

- Я тоже кое-что тебе приготовила! - тянусь к своей прикроватной тумбе и подаю из неё маленькую чёрную коробку с выдавленной серебристыми буквами надписью «Totem».

Ведьмак заинтригованно открывает её и расплывается в ослепительной улыбке.

- Давай, помогу. - достаю из коробки браслет из бурой яшмы, украшенный бронзовой бусиной в виде медвежьей головы, - Я увидела подобный у Нила, с волком, и захотела найти для тебя с медведем. Потому что ты сам как медведь - большой, сильный и хозяйственный.

Мой медведь.

- застёгиваю браслет на его руке и он обалденно смотрится на ней - будто только сюда и предназначался.

- Спасибо, Дюймовочка! - целует меня и я затягиваю Ведьмака к себе в постель с намерением обменяться уже совсем другими поздравлениями.

Потому что теперь не надо смотреть на часы, по расписанию колоть инсулин и есть - в моём трицепсе установлен маленький прибор, специальная помпа, которая постоянно и равномерно подаёт инсулин в кровь. Недавно Джон нашёл для меня клинику в Голливуде, которая специализируется именно на диабетиках и имеет в штате всех возможных специалистов. Он свозил меня в неё, где я прошла полный чек - ап организма, прошла всех возможных и невозможных врачей, получила интересные рекомендации по диете и нутритивной поддержке организма. В клинике мне и предложили установить помпу для того, чтобы улучшить качество жизни.

Сегодня наш праздник, но всё распределилось так, что мы можем посвятить полностью друг другу только вечер. А с утра, первым делом едем в полицейский участок, где мне вручают «гражданскую медаль признательности» и денежный чек - местный шериф включил меня в программу награждения отважных гражданских за поимку киллера Анны. Мысленно, про себя посвящаю эту награду отцу полицейскому - уверена, он бы мной гордился.

Затем мы едем в дом Кайзеров - Анна родила три дня назад и сегодня вся наша компания должна была встретить её. Нил в одиночку поехал забирать жену из больницы, пока дома хозяйствовала и встречала нас Елена, та самая «приёмная мать» - накрывала большой стол на веранде, ведь сегодня тепло, как летом - можно посидеть на улице. Гендер родившегося ребёнка до сих пор хранился в тайне и сегодня мы все должны были эту тайну узнать.

Мы с Джоном прибыли первыми и он сразу увлёк меня в то самое патио, где впервые танцевали и изучали друг друга. Тот же огромный, стеклянный стол, те же плетёные кресла, тот же деревянный пол, но уже не те же Нетта и северный воин, сидящий напротив. Мы - другие, повзрослевшие, помудревшие друг об друга, поработавшие над ошибками.

- Будешь? - протягивает мне свою пачку сигарет.

Временная петля? Снова, да.

- Нет, Ведьмак. Я решила, что хочу бросить.

Он заинтересованно сканирует меня своими неоновыми голубыми радарами, таинственно улыбается.

- Тогда и я не буду. - откладывает пачку на стол, хватается за моё кресло, притягивает к себе ближе и складывает мои ноги на свои - пригретые калифорнийским солнцем валяемся в креслах и любуемся друг другом.

- Джон, расскажи о чём ты думал в тот первый вечер, когда мы были здесь вдвоём?

- Сложно описать, Нетта. Думать тогда совсем не получалось. Если я и думал, то совсем не те вещи, которые пристойно произносить вслух. - откидывает край моих джинс и с игривым рыком смыкает зубы на лодыжке.

Смеюсь.

- Я примерно так же, Ведьмак!

Прибывают и остальные участники мероприятия - Уилл с Анастейшей, Пол с добротно округлившейся Линдой - ей осталось полтора месяца до родов.

И, наконец-то, автоматические ворота во двор открываются и чёрный кибертрак заезжает внутрь - виновники торжества приехали. Нил, сияющий, как Квазар помогает Анне выйти из машины, а затем достает из автолюльки маленький свёрток, украшенный голубой воздушной лентой - стало быть, это мальчик. Мы тихо приветствуем их, чтобы не нарушить младенческий сон, Нил с улыбкой передаёт свежеиспечённого сына на руки своей приемной матери, обливающейся слезами умиления. Обнимаемся с Кайзерами и идём на веранду с накрытым столом, где за стеклом, в кухне, на полу стоит исполинская корзина иссиня - красных, почти чёрных роз и маленькая люлька. В неё кладут спящего мальчика и Мариэль в сопровождении няни кружится рядом, изучая брата - он похож на неё чёрными волосами и точным сходством с Нилом, гены матери в очередной раз не победили. Рассматриваю малыша сквозь стекло и бросаю украдкой взгляд на Джона - он тоже изучает его с мягкой грустью в глазах.

Когда все, наконец-то, располагаются за столом и поздравляют родителей, я спрашиваю, как будут звать мальчика.

- Микаэль. - отвечает Анна, - В честь моего гинеколога, который принял его.

- Хорошее имя, как у архангела. - комментирует Джон и я снова улавливаю ту самую грустинку в голубом океане.

Которая становится ещё ярче, когда Анастейша и Уилл с радостью сообщают, что у них наконец-то получилось, скоро второй ребёнок появится и в их семье.

Мы недолго гостим там и первые собираемся уезжать - в доме с младенцем необходимы тишина и покой, а Анне - заслуженный отдых.

- У меня есть сюрприз для тебя, Дюймовочка. - произносит Джон, стягивая с себя майку возле Мустанга.

- Выглядит уже интригующе! - отвечаю, гадая, зачем он раздевается.

- Тебе нужно набраться терпения. - подходит, завязывает мне глаза своей майкой, не торопясь дразнит эротичным поцелуем, а затем аккуратно садит в машину.

И долго - долго куда-то везёт. Так долго, что я буквально готова взорваться от нетерпения. Старательно прислушиваюсь к звукам извне - судя по всему, мы покинули оживлённую часть города и двигаемся где-то не по шоссе, но и не по оживлённой части LA - за окном тихо. А когда, наконец, машина останавливается, Джон выволакивает меня из неё и снимает майку с глаз - я ахаю от всей души. На нас смотрит тот самый помпезный белоснежный особняк с арками и резными балкончиками, дом, в котором мы поженились.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Пойдем! - тянет меня во двор Ведьмак.

- Стой, там кто-то есть! Свет горит на первом этаже!

- Дюймовочка, этот свет горит для нас. Пойдем.

- Джон, ты снова снял этот дом? Так мило! - щебечу, пока он заводит меня в ворота, а Ведьмак усмехается.

- Это мой дом. Мой и твой. И он был нашим ещё до свадьбы, Дюймовочка.

- Да ладно? - удивлённо шепчу, - Почему же мы здесь не жили?

Ведьмак пожимает плечами.

- Мне было удобнее ближе к центру города. Да и наша семья ещё слишком мала для того, чтобы жить в большом доме. - загадочно добавляет в конце.

Хватаю его за руку и тяну сквозь сад из цветущих жакаранд, усыпавших всю траву маленькими, фиолетово - сиреневыми лепестками. Тяну на пляж, к океану, где мы садимся на берегу. Я пристраиваюсь между ног Джона, облокачиваюсь спиной на его грудь и долго смотрю на волнующийся океан и надвигающийся грозовой фронт, соединяющий небо с водой.

- Знаешь, Джон, про себя я часто сравнивала тебя с океаном. С Северным Ледовитым океаном - холодным, загадочным и опасным.

- Если я - Северный Ледовитый, то ты точно - ледокол, девочка. - шепчет он, убирая мои волосы за ухо и торжественный раскат грома проносится над нами, - Необычайно дождливый год выдался, заметила? - загадочно добавляет, посматривая в сверкающее молнией небо.

- Иногда мне кажется, что я всё таки умерла в том лесу, Джон. И всё, что происходит сейчас, это иллюзия, рай, в который я попала после смерти…

- Нет, Дюймовочка, всё по настоящему. - шепчет, прижимая губы к моей шее, на границе с линией роста волос.

- Я жалею только об одном, Ведьмак. Жалею, что прожила нашу свадьбу не радуясь ей. Она была сказочно красива, но я была сказочно грустна на ней.

- А вот это как раз то, о чём я хотел поговорить с тобой сейчас. Я знаю как исправить эту ситуацию. И хочу исправить.

- Шутишь? - смеюсь, пока запирает меня в медвежью хватку, - Ты предлагаешь устроить ещё одну свадьбу?

- Круче, Дюймовочка. - склоняется над моим ухом и мурашки прошибают насквозь от следующей фразы, - Я предлагаю тебе вступить в новый брак.

В духовный брак.

Замираю, вспоминая сцену языческого венчания с северным воином из прошлого. Застываю от очередного, удивительного, неслучайного совпадения. Мы были венчаны в прошлой жизни и он предлагает сделать это снова.

Временная петля? Вы знаете ответ.

Поднимаюсь с песка и начинаю быстро сбрасывать с себя всю одежду под заинтригованным, светящимся неоновым, голубым свечением взглядом.

- Согласна, если поймаешь меня! - со смехом бросаю в сияющее лицо Ведьмака свои трусики и быстро бегу к океану, бросаюсь в его бушующие волны и ныряю до самого дна, растворяюсь в прохладной воде, замираю в толще и позволяю ей качать меня, играться с моим телом.

Сильные руки ловят в медвежью хватку, вытягивают и кружат над волнами. А затем, Ведьмак разворачивает меня лицом к себе, таинственно улыбается и падает всем телом сверху. Падает, увлекая нас обоих под воду и целует прямо там.

Открываю глаза и вижу, как наши волосы извиваются в потоках и переплетаются между собой в водовороте маленьких пузырьков воздуха, млею от красоты этого момента, млею от очередного переписывания сценария прошлого, млею от самого необычного поцелуя в своей жизни.

А когда мы выныриваем, запрыгиваю на него, как обезьянка и крепко держусь за могучие плечи, подпёртые двумя атлантами, держусь, пока несёт меня к берегу и мысленно благодарю Высшие Силы за всё, что было - такое, каким оно было. И за такое, какое сейчас. И за такое, каким станет.

Ведьмак осторожно опускает моё тело на мокрый песок и принимается за свою любимую ласку - сверху вниз, от лица до кончиков пальцев на ногах, слизывает с меня каждую солёную каплю океана, уделяя внимание каждому сантиметру тела, каждой чувствительной точке, не торопясь - ведь нам некуда торопиться.

Вся ночь наша и впереди, вся жизнь наша и впереди.

Он ползёт по мне, извиваясь, как огромный мокрый змей, ползёт и обвивает собой, обхватывает, пока и я обхватываю его стан ногами, подаваясь навстречу, трепетно ожидая полного соединения.

Я в моменте. Я дома. Я с мужем.

Я Анетта Аннели Лайне. И это не моя слабость.

Это моя сила.

Меня целует муж. Меня целует власть. Меня целует прошлое и настоящее в одном лице. Меня целует карма, судьба, сценарий, от которого нельзя отвернуться и невозможно отступить. Меня целует любовь сквозь века и поколения. Меня целует Северный Ледовитый океан и я самоотверженно отвечаю ему.

Вспышка молнии и раскат оглушительного грома проносятся над нами в тот момент, когда северный воин погружается в меня, пристально рассматривая неоновыми, светящимися в темноте глазами - ярко голубыми, с блуждающими золотыми огоньками на дне могучего океана.

- Сейчас мне хочется признаться тебе в любви, Дюймовочка, но я по прежнему считаю, что любовь - слишком тусклое слово для того, чтобы описать свои чувства.

- Верю, Ведьмак. У меня так же. - завороженно шепчу, не отрываясь от его глаз.

Потому что в них всё написано гораздо красноречивее.

- Я твой, Нетта. Был твоим в прошлой жизни и буду в этой. И во всех последующих - тоже.

- Да будет так! - выдыхаю в ответ и полностью исчезаю в моменте.

Крупные, тёплые капли дождя падают на его спину, на моё лицо, торжественно запечатляя нашу клятву. Думать или разговаривать нет больше возможности, ибо мы поглощены друг другом и электричеством, которое набирается, искрится между нашими телами - всё быстрее, всё яростнее, всё глубже. Океан подхватывает меня под колени, открывая шире, навстречу себе, заполняет до предела, штормит во мне, бурлит, кипит и я не могу сдержать эмоций - кричу под ним, сбитая цунами, затянутая на дно. Кричу, загоняя ещё глубже в себя, растворяясь, как воздушная морская пена. И впитываю глазами золотистые огоньки, которые разрастаются и сливаются в единую, яркую вспышку, которая существует и загорается только для меня одной.

Гром и молния ещё раз отмечаются над нашими телами, пока мы оба на острие оргазма. А затем буря успокаивается и спокойная голубизна вновь затягивает радужку глаз напротив.

Вот, момент, которого я ждала весь день.

- Джон, когда мы были в клинике в Голливуде, я поговорила с гинекологом и прямо там избавилась от контрацепции. У нас будут дети, мальчики близнецы, похожие на тебя. Я видела их во сне.

- Я тоже видел. - спокойно улыбается и зарывается лицом в мои мокрые волосы. - Спасибо за то, что решилась.

Мы ещё немного лежим под дождём, не в силах разорвать контакт и я снова плачу от красоты момента, а Джон снова целует меня в каждую слезинку. А потом подхватывает и несёт в дом, в спальню, укладывает в кровать и закутывает - в одеяло и свои медвежьи объятия.

Сладко засыпаю, слушая, как дождь барабанит в наше окно, слушая дыхание океана на улице и дыхание другого океана - у меня за спиной.

Я в моменте. Я дома. Я с мужем.

Это не просто любовь. Это магия. Это ритуал. Это связь древних душ сквозь века.

И эту связь даже смерть не поломает.

Не в этой жизни.

От автора

Вот и закончилась прекрасная полусказка - полуроман, совершенно особенная история и одна из моих самых любимых на сегодняшний день. История, которая стала моим откровением - чрезвычайно интимным и дорогим сердцу, драгоценностью, шкатулку с которой я открыла для вас.

Мистика, сновидения и необычные совпадения в тему произведения преследовали меня всё время написания «Северный. Ледовитый.» - внезапные и неоднократные встречи с Мустангами на дороге или даже под окнами собственной квартиры, сюжеты, которые не выдумывались, а именно снились. Что уж говорить об обряде венчания, который я сама прошла во время написания романа?

Именно своему супругу я посвящаю эту красивую сказку. Супругу, который никогда не позволял себе абьюзивного поведения в мою сторону. Но тем не менее, многие черты Джона Лайне были взяты именно у него.

О чём эта история? В первую очередь - о том, что мы можем казаться самыми обычными множеству людей, но обязательно найдётся тот, для кого ты станешь океаном, электрическим разрядом, громом и молнией, судьбой, кармой и даже, возможно, проклятием. Кто-то обязательно научится именно об тебя - любить и ненавидеть, прощать, работать над ошибками. Кто-то запомнит именно тебя как самый впечатляющий опыт на свете.

О чём ещё эта история? Конечно, о любви, которая может быть как белой, так и чёрной, а так же во всех оттенках и полутонах этих цветов. Мы не всегда влюбляемся в тех, кто достоин нашего сердца, не всегда в тех, кто умеет принимать и дарить ответную любовь, взращивать и охранять союз. И в нашей власти изменить свой сценарий - если не закрывать глаза на проблемы, если докапываться до истины, до корней. Но только при условии, что это стремление - обоюдное. Любовь многое может простить и стерпеть, но это никогда не должно быть на грани с нездоровым растворением в человеке, с отказом от собственной личности и уникальности, не должно быть на грани с преступлением против себя.

«Северный. Ледовитый.» - вторая книга в цикле «Город Ангелов» и если вы не читали первую - в ней история Нила и Анны, лучших друзей наших главных героев. Она называется «Демон и Птичка», и в ней есть своя страсть и философия - уделите ей время, если вам понравился «Северный. Ледовитый.», тем более, что Джон и Нетта тоже мелькают в ней. Эта книга опубликована на другом литературном ресурсе и её можно найти через любой поисковик.

По традиции, главная пара последней книги обязательно появляется в следующей, поэтому мы не прощаемся с супругами Лайне надолго.

Впереди история Пауля, который всё ещё влюблен в свою первую женщину, но знает, что ему не суждено быть с ней. И парню нужно как-то мириться с этим дальше и устраивать свою личную жизнь, мы не можем оставить его без пары. Он, Нетта и Джон снова встретятся в третьей книге цикла, которая будет называться «Неопалимая Купина».

На этом, дорогие читатели, я прощаюсь с вами. Искренне благодарю каждого, кто уделил время этой истории, делился впечатлениями, отзывами и комментариями.

С уважением, автор и таро - консультант, Импера Трайс.

t.me/oko_taro

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Конец