Не лучший вариант. Из книги Лучшие порно рассказы

Глава 1. Аля

Аля.

Лето в этом году никак не хочет сдавать позиции.

Вцепилось в зеленые листья деревьев и сочную траву, не позволяя даже малейшим проблескам осени проявиться в пейзаже. Солнце подсвечивало трещины на асфальте, и от этого они казались будто ещё глубже и темнее, на контрасте с гладкой поверхностью пешеходной дорожки. Все мы гладкие на свету, и всё же, есть трещины, куда солнце не пробирается.

Я думала об этом, разглядывая в окно старушку березу и школьный двор, покусывая колпачок ручки. Не сказать, чтобы я не любила свою школу. Но она похожа на застывшую картинку. Десять лет прошло, а, как будто, совершенно ничего не изменилось. Та же потрескавшаяся штукатурка на стенах, тот же потёртый линолиум, те же учителя. Валентина Федоровна не меняла прическу, кажется, ни разу за это время. Я всегда знала её с этой химзавивкой. И морковной помадой на тонких губах.

Всё такое застывшее. Понятное, простое, размеренное. И эта школа, и одноклассники, и родители, и жизнь в этом городе, и даже я сама. Всё определено: детский сад, школа, институт, замужество, дети, работа. Анапа в отпуске раз в год и дача по выходным.

Скучно. Мне очень скучно. И одиноко. Где Лерку только носит? Неужели опять проспала? Сидеть за партой одной как-то неуютно. Всегда так. Я привыкла, что Лера рядом с 6 класса. Моя лучшая подруга и единственный человек, который ничего от меня не ожидает. Ей не важно, буду ли я хорошей и послушной, будет ли у меня золотая медаль. Она просто есть, смешит меня, заливает своими открытыми эмоциями, не осуждает и не поучает. Мы можем часами слушать рок, болтать ни о чем или дурачиться, и она никогда не шикнет на меня и не скажет, что я веду себя не как девочка. А её рыжие лохматые волосы и голубые глазищи на пол-лица — для меня отдельный вид красоты.

Может, получится поболтать с Димой на информатике? Прикинусь рыбкой Дори. Скажу, что забыла как вставлять формулу в таблицу, пусть покажет мне ещё раз. Он, наверное, удивляется тому, как настолько глупая девчонка умудряется идти золотую медаль. Но от него так вкусно пахнет деревом, пластиком и мятной зубной пастой. Эта смесь щекочет мне ноздри и низ живота каждый раз, стоит только немного наклониться за партой вперед. Я собираю моменты нашего взаимодействия в собственный секретный тайник любимых воспоминаний.

—

Мурзина, ты где витаешь!?

—

А?,

— перевожу рассеянный взгляд на голос.

Учительница литературы привлекла моё внимание. Смотрит на меня, приспустив очки. Что она спросила? О чем тут вообще речь? Я невольно краснею. Перетягивать на себя всеобщее внимание невнимательностью — это не то, что можно хорошим девочкам.

— Простите, задумалась.

— Надеюсь, о Чехове, Мурзина?

— Эээ..да, конечно. Можете повторить вопрос, пожалуйста?

— тереблю кончик хвоста и ерзаю на стуле.

—

Я не спрашивала. Я попросила пойти тряпку выстирать, раз уж ты всё равно уже сдала сочинение по этому произведению.

—

Конечно, сейчас!

Я встрепенулась. Прогулка посреди урока! Ура! До туалета на первом этаже и обратно можно топать медленно.

Как бы я ни любила литературу, но сосредоточиться сегодня сложно. Впереди физ-ра и надо сдать норматив по прыжкам в длину. А я вот вообще ни разу не прыгунья. Ну прям никак. Я и спорт, как Нео и Агент Смит, как Свет и Тьма, как Огонь и Вода — непримиримые, противоборствующие силы. Ненавижу спорт. Нет, скорее, я его не понимаю. Для чего, например, двадцать половозрелых мужиков гоняются по полю за одним мячом? Или за крошечной шайбой, на коньках. Рискуя, толкаясь и сбивая друг друга с ног. Зачем? Я никогда не делаю то, смысл чего не понимаю. И я не понимаю, зачем мне в 17 лет нужно знать длину своего прыжка и то, соответствует ли он гос. нормативу.

Единственное объяснение, которое я нашла для себя - мне нельзя портить оценки. Мама расстроится, папа нахмурится, медаль золотую не дадут, и всё из-за никчемных прыжков. И, всё же, спорт вызывает во мне страх, неловкость и ощущение бесполезности сия занятия. И вовсе это не из-за того, что в пятом классе на тех же прыжках в длину, я упала на уроке и сломала руку, а весь класс смеялся надо мной, пока я плакала, заливая майку соплями и кровью из носа. Мальчишки обзывали неуклюжей коровой, а лучшая, на тот момент, подружка Эльза смеялась громче всех. После того случая, ни спортивного азарта, ни подружки, зато целый год насмешек. Но это, конечно, никак не влияет, да. Психологи всё врут, так мама говорит.

Пока я топала вниз по лестнице, навстречу мне вывалилась толпа парней из холла первого этажа. Буквально. Вывалились из дверей, толкаясь и смеясь.

Ходят тут прям посреди урока!

Они о чем-то шумно переговаривались, и всё время трепали по голове высокого светловолосого парня. Его почти белые кудри от этого электризовались и торчали во все стороны, как у перезревшего одуванчика.

Кто такой? Я в школе всех знаю, по крайней мере, на лица, а этого раньше не видела. Четверых из этих охламонов я знаю точно. Шумная разношерстная банда — Денис, Артем, Егор и Миша. Баскетболист, самбист, музыкант и пухлячок Миша, который хочет стать поваром. А вот пятого я не знаю. Высоченный какой, ух. У него голова не кружится с такого роста на мир смотреть? Меня даже не заметил. Не удивительно, конечно, я ему в пупок, наверное, дышать буду. Смотрятся парни все вместе на удивление гармонично, не смотря на свои внешние и внутренние различия. Они, как приклеенные, всюду ходят вместе, как попугаи неразлучники, или как те выдры, которые по реке в обнимку плавают. Разве что за ручки не держатся. Выпускники. В этом году сдают ЕГЭ. Интересно, после этого они ещё останутся вместе или разлепятся?

Парни обошли меня по дуге, поднимаясь вверх по лестнице и переговариваясь, ушли в коридор, только один бросил приветливо:

— Привет, Мурзина, ты че бродишь?

— Бродит пиво, Егор, или точнее, дрожжи в нем.

—

Ага, спасиб, Википедия.

— улыбается мне.

Я фыркнула и откинула хвост за спину. Егор улыбнулся краешком рта. Он нормальный парень. Простой, как три копейки, и добрый. Невысокий, худой, и нос у него забавный, большой такой, с горбиной. У него даже кличка из-за этого — Орёл. Я знаю его девушку Женю, они уже два года вместе. И маму знаю, они вместе с моей любят посидеть на лавочке и почесать языками. Но с Егором мы никогда не дружили. Он на класс старше, на голову выше, а я на сорок пунктов IQ сообразительнее. И папа не одобряет лишнего общения с мальчиками. В общем, дружбы не сложилось.

—

Что за вакхналия посреди урока?

—

Вакха че?,

— хмурится —

Мурзина, ты как обычно душнишь. Таран ж вернулся, не видела?

—

Таран?

—

Не знаешь его? Вон ушел с пацанами. Кучерявый такой.

—

Первый раз вижу.

Егор усмехнулся.

—

Странная ты, слова всякие умные знаешь, а хороших пацанов не помнишь. Он учился в нашей школе до 7-го класса, потом уехал в Питер, а сейчас вернулся.

—

Захватывающая история. Он из вашего бойз-бенда?

—

Из чего?

Закатываю глаза.

—

С вами дружит, говорю?

—

А! Да, он свой, с детства.

—

Что ж, мои поздравления по случаю счастливого воссоединения.

Натягиваю вежливую улыбку и прощаюсь.

Понятно. Ещё один попугайчик. Интересно, он кто? Тоже спортсмен? Повар? Парикмахер? Может, стилист? Белые джинсы — смелый ход. Ладно, разницы нет. Хотя... Странно, что я его совсем не помню. Город у нас маленький, многие ученики живут в одном районе вокруг школы, так или иначе, все друг друга знают. Нет, какое мне дело? У меня тут тряпка не стирана, прыжки не прыганы, и Димка не нюхан втихаря.

Спустилась в туалет, вымыла тряпку. Очень тщательно, как в последний раз. Умылась холодной водой, с удовольствием наблюдая, как порозовели щеки, пальцы и покалывает кожу. Люблю холодную воду. И вообще, холод, дождь, снег, и возможность укутсаться в огромный теплый пуховик — всё это нравится мне больше, чем летняя жара и необходимость оголяться.

Я не стесняюсь своего тела, вовсе нет, оно мне нравится. Скорее, мне не нравится чувство незащищенности, когда какой-нибудь мужик на районе пялится на мои ноги, бедра или грудь с сальной улыбочкой. Брр. Мужское внимание меня пугает.

И папа говорит, что девочка должна быть скромной. Поэтому, обычно, я ношу что-то оверсайз и унисекс. Слегка неформальное. Такой образ, мол, раз я люблю слушать рок, то моё — это широкие футболки с черепами, объемные худи, джинсы бойфренды, кроссовки и ремни с клепками. Волосы в хвост, ноль макияжа — и вуаля — Аля Мурзина.

Родителям не очень нравится, но это единственный бунт, который я себе позволила за 17 лет, так что, они молчат. Громко вздыхают, иногда комментируют, косятся скептично, но, в общем-то, не препятствуют. Зато, никаких сальных улыбочек в мою строну. Хотя я стройная, даже худая. Грудь небольшая и аккуратная, талия тонкая, бедра округлые. Уже не подросток, ещё не женщина. Ладная молодая девушка, как сказала бы мама, подчеркнуть бы платьем. Разве что рост иногда смущает, но мама всегда смеется, если я называю себя полторашкой (потому что роста во мне 158 см), и говорит, что маленькие женщины созданы для любви, а большие для работы.

На физкультуре неожиданно выяснилось, что свидетелями моего позора на прыжках станут не только одноклассники, но и 11 "А".

Блиииин, ну за что!?? Я почти плачу, так не хочется мне прыгать при всех. Нахожу в раздевалке подругу и вцепляюсь в неё ледяными пальцами. Пульс бьется в висках. Лера улыбается, а потом хмурится.

—

Да, я проспала, и что ты мне сделаешь? Эй! Ты чего такая?

—

Меня потряхивает, подташнивает и пошатывает. И ещё что-нибудь "по..", лишь бы на физ-ру не идти.

—

Ууу, мать, ну ты даешь. Всё так плохо?

—

Почему мы занимаемся с выпускниками?

— почти вою.

Меня действительно потряхивает. Я не хочу туда идти. Не могу. Не умею.

—

Их учитель заболел, я слышала возле раздевалки.

—

Черт. Черт! Ааа!

—

Родная, не переживай так сильно. Ну, хочешь, я тебе руку сломаю?

— говорит на полном серьезе.

Мы смотрим друг на друга секунду, а потом прыскаем от смеха. Её беззаботный и мой нервный. И да, от этого мне полегче.

—

Нет, спасибо, уже был сей бесценный опыт, не люблю повторяться. Может, просто прогулять?

—

Нельзя. Физрук же сказал, что будет сравнивать показатели в начале года и в конце по всем нормативам, и это повлияет на оценки. А кому нужна желтенькая медалька? Тебе. Так что переодевайся и тащи жопу на урок.

—

Медалька больше нужна маме с папой, чем мне. Вот сами бы и прыгали, а я не хочууууу. Я не смогу прыгнуть хорошо.

Я готова разреветься. Лера успокаивающе стискивает моё запястье и приглаживает мне хвост.

—

Тебе же не обязательно сейчас прыгнуть хорошо, Аль. Прыгни как-нибудь, а в конце года прыгни чуть лучше. Разница в нормативах есть? Есть. Эльдарыч не докопается.

Эта мысль дарит мне робкое успокоение. Хотя, чует моя ж.. спина, что Руслан Эльдарович докопается. Он обожает тыкать неспортивных ребят вроде меня в их, собственно, неспортивность. А мне нужна пятерка по физ-ре. А он мне её никогда не поставит за прыжки "как-нибудь". Ааа! Вздыхаю, как умирающий лебедь. Ненавижу. Ненавижу физ-ру. Мир несправедлив!

Переодеваемся с Лерой и выходим в спортзал. Девчонки, обычно, ходят на физ-ру в маечках и обтягивающих леггинсах, велосипедках или коротких шортах. Я в объемных джоггерах светло-серого цвета и белой футболке без принта.

В шеренге по росту я, почти, самая последняя. Ниже меня только Инна. Сегодня два класса, человек сорок, и я стою ещё дальше от учителя, чем обычно. После стандартого громогласного "Равняйсь! Смирно!", Руслан Эльдарович что-то говорит про сегодняшний урок, и его голос эхом разносится в большом холодном спорт зале. Ничего не понимаю из этой мешанины звуков. Пахнет краской и резиной. Моё сердечко взволнованно стучит. И всё же, я достаточно разумна, чтобы понимать неизбежность предстоящего позора, так что, пытаюсь успокоить себя тем, что всем, по факту, плевать на меня. Не отсвечивающая отличница — какой с меня спрос? Да? Да. Точно. Так и есть.

Пока бегаем разминку длинной колонной по одному, разглядываю 11-ый класс. Вроде год разницы, а выглядят все заметно старше. Девчонки какие-то взрослые, парни рослые, у кого щетина, у кого усы. Волосатые ноги, опять же. Вообще на школьников уже не похожи. Новенький попугайчик, именуемый Тараном, бежит вторым. Первый — басктеболист Денис, хотя разница между ними и не очень значительная. Он в спортивной форме — светло-голубые, цвета весеннего неба, свободные шорты до колена, бело-голубая майка без рукавов, открывающая увитые венами большие руки и рельефные плечи. Подкаченный. Значит, точно не парикмахер какой-нибудь. Очевидно, спортсмен. Ну или просто любит спорт.

Блондинистые кудряшки, как шапка, подпрыгивают в такт движениям. Он бежит легко, несмотря на свой рост, широкие плечи и внушительные мышцы. Бежит, будто даже не касаясь пола. Совсем не Таран, скорее херувимчик-переросток. Солнечный свет, сквозь огромные окна, льется яркими полосами в зал и подсвечивает его светлые, почти белые, волосы. Завораживающее зрелище. Они как облачко. Очаровательный контраст между этими нежными кудряшками и точеным лицом — широкие светлые брови, прямой нос, упрямый подбородок, выраженные острые скулы. Полные, четко очерченные губы сжаты, шея с выпирающим кадыком напряжена. Он красивый. Объективно, красивый. Легко бы мог быть моделью. И судя по тому, как жадно на него пялится абсолютно каждая девочка в зале, а он демонстративно сосредоточен на беге — он в курсе, что красивый. Значит, скорее всего, самомнение у него гипертрофированно восторгами фанаток. Эх.

Я вся изнервничалась, пока до меня долша очередь прыгать. Не знаю, смилостивились ли надо мной Боги (Греческие там, Египетские, Скандинавские, или ещё какие). Но на мой очевидно вялый, слабый и жалкий прыжок в длину, Руслан Эльдарович реагирует флегматичной четверкой. Спасибо, Ра, Зевс и Один! И ведь даже не косится на меня неодобрительно за мою неспортивность. Может, потому что устал вести два класса, а я прыгала почти самая последняя. А может, это чудо и завтра выпадет розовый снег. В середине сентября, ага.

Я так рада, что улыбаюсь до ушей, пока Лера обнимает меня и скачет вокруг позитивной козочкой.

—

Видишь, а ты боялась. Умница, Аля! Горжусь тобой!

—

Это не я. Эльдарович просто головой ударился, видимо.

Я улыбаюсь и пожимаю плечами. Плевать на причины. Оценка есть.

Самые страшные прыжки я пережила, даже канат и козел нет так ужасны.

Свисток и громкий голос Руслана Эльдаровича разносится по залу и вырывает меня из эйфорического блаженства.

—

Десять минут до звонка! Все, кто ниже пятерки, делимся на команды, натягиваем сетку. Воллейбол. Пошли. Остальные на скамейки, отдыхайте.

— радует нас учитель. Свисток.

О неееееееет. За что!? Почему? Почему, Древние Боги? Может, начать верить в Бога на самом деле? Только не воллейбол. Да ещё и с 11-ым "А". Блин!!

Я негодую! Я страдаю! Я умираю! Я иду в левую половину зала, где собрались мои одноклассники, и планирую слиться с окружающей средой. Вдруг не заметят?

Ужасная игра. Ужасная физ-ра. Я стараюсь прятаться за спинами тех, кто хотя бы умеет отбивать мяч. Но, уже в самом конце урока, не успеваю среагировать вовремя, так что, чья-то подача лепит крученым мне прямо в лоб. Да так, что искры из глаз летят! Я сгибаюсь пополам под громкий гогот окружающих. Какие-то слова и шуточки долетают до меня сквозь звон в ушах. "Неуклюжая", "Пиздец, ей прилетело", "Что за стрём", "Трэш", "Кринж".

Больно лбу. Но больше, конечно, обидно. Физрук свистит.

—

Мурзина, мяч ловят руками! В воллейболе их держат поднятыми! А ты что стоишь как палку проглотила?!

Молчу, не слушаю смешки, комментарии и хохот. Красная как помидор, тру ладошкой лоб. Я вспотела, устала и мне больно. Отпустите, дяденька.

—

Иди приложи холодное. Свободны все. Урок окончен.

Ухожу. Вокруг галдят, кто-то смеется. Явно, надо мной. Звезда урока. На подходе к раздевалкам обхожу новенького во главе толпы. Спотыкаюсь, когда позади меня низкий голос с усмешкой говорит:

—

В каждом классе должны быть такие нелепые мыши, которые мяч в руках не держали, без них скучно.

И смех — высокий и заискивающий у девчонок, раскатистый и одобряющий у парней.

Это обо мне? Краснею снова, стыд топит по самую макушку. Вжимаю голову в плечи, горблюсь, и скрываюсь в раздевалке вслед за другими девочками. Ненавижу физ-ру.

Лера приносит мне полотенце, смоченное в ледяной воде. Пока все переодеваемся, стараюсь прийти в себя. Устала. Хочу есть. И плевать мне, кто там что думает про меня. Точно, плевать. Я нелепая мышь, а он то кто? Павлин!

Мышцы тянет, пульс сбоит, глаз дергается.

—

Пойдем обедать?

Лера помогает мне расправить футболку, пока я одной рукой держу компресс.

—

Да, пошли.

— отвечаю устало. Я готова плакать от унижения.

—

Ну, Аль, не кисни.

— Лера смотрит на меня с теплом в голубых глазах. Вытирает капли воды, стекающие с моего лба.

—

Я не кисну

. — шмыгаю носом как маленькая.

—

Киснешь же. Как кислород.

—

Лера, кислород не от слова "кислый". Это же газ, он не может киснуть.

Подруга улыбается и приподнимает брови. Она знает, что ляпнула глупость, а я знаю, что она специально. Улыбаюсь в ответ, благодарю её за поддержку и попытку отвлечь.

Болтаем, пока петляем по коридорам в столовую. Лера зовет меня на вечеринку к Толику вечером. Толик — наш одноклассник. Спортсмен, в школьной команде по баскетболу, сын директора местной пивоварни. Я отказываюсь от приглашения, ибо домашки много, с сестренкой обещала поиграть и родители не пустят. Это надежные способы смягчить мой отказ. И это правда. Лера знает моих родителей, и их отношение к одному только слову "вечеринка". Я даже на школьные дискотеки только под маминым присмотром ходила.

В столовой набилась уже толпа народа, очередь на выдачу до самого входа, к буфету не подобраться. Всюду шум, смех, разговоры. Столы забиты голодными школьниками. Младшие классы носятся вокруг. Пахнет выпечкой, пережаренным маслом, кислой капустой и немного хлоркой. Оглядывась в поисках свободного стола, замечаю новенького попугайчика. Он сидит с друзьями и одноклассницами за длинным столом по центру, пьет что-то из кружки, улыбается, громко смеется. Алёнка Матвеева подкладывает ему на тарелку пирожок и улыбается так, что я бы подошла утереть ей слюну платочком, если бы мне было до этого дело.

Мы с Лерой встаем в очередь за одноклассницами. Болтаем. Она всё же идет на вечеринку, Толик ей нравится. В один момент я замолкаю на середине слова, когда до меня долетают обрывки разговора девочек впереди, в котором мелькает слово "член". Лера округляет глаза. Я прищуриваюсь. Улыбаемся и прислушиваемся.

— Да темно было, говорю же, не разглядела я

.

—

Ну хоть потрогала?

—

Ясное дело,Вика!

— фыркает Оля —

Как ещё сексом заниматься, если не трогать?

Вика наклоняется ближе к Оле и понижает голос до шепота. Мы с Лерой тоже наклоняемся, но сзади и аккуратнее. У меня щекочет под ребрами.

—

А в рот брала?

— и хихикает.

—

Нет, до этого не дошло. Нельзя выдавать парню все свои таланты на первом свидании. Вот предложит встречаться, тогда посмотрим.

— говорит уверенно, со знанием дела.

Оля и Вика заговорщицки хихикают, мы с Леркой стоим красные как раки. У меня уши горят. Девчонки в моём классе занимаются сексом! Я догадывалась, конечно, но..До 18-ти! До брака!!! Папа бы такое точно не одобрил. Я точно знаю, что в классе я старше всех, потому что пошла в школу в восемь лет. Ужас-ужас. От такого ужаса, что-то теплое шевелится у меня внизу живота. Мне жарко, и как-то томительно сжимается внутри. Смотрю на Олю с каким-то внутренним благоговением. Она уже женщина. Она очень красивая. Высокая, в обтягивающей кофточке, которая всем желающим сообщает о том, что у Оли третий размер груди. Крутые бедра обтянуты черными брюками, каблуки делают и без того длинные ноги бесконечными. Вообще, она неплохая девчонка, может, легкомысленная, но не злобная и не подлая. Мы учимся вместе с первого класса и часто пересекаемся на вокале в ДК. Иногда болтаем. Но мы не настолько близки, чтобы я расспросила её подробнее о чувствах и ощущениях. Хотя мне хочется. И лучше понять этот свой трепет тоже хочется. Это интригует и волнует меня. Но я это скрываю даже от самой себя. Какой там секс? Я и не целовалась ещё. И родители меня прикопают за такое, даже за мысли об этом.

День в школе прошел, в целом, не так уж плохо. Хотя вру. Отвратительно прошел. Зевс, дай мне сил доползти до дома. Завтра будет лучше. Все забудут про мои позорные прыжки и воллейбол, а на информатике я буду болтать с Димой. Попрощавшись с подругой, перекидываю рюкзак на левое плечо, вставляю в уши наушники, включаю Broken Iris, поудобнее надеваю свой костюмчик послушной дочки и топаю домой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 2. Аля

Аля.

Родная пятиэтажечка, как же я соскучилась по тебе за день! Прохожу мимо старого дуба, сворачиваю к подъезду, здороваюсь со стражниками-бабулями.

—

Добрый день, красавицы!

—

Добрый день, Алечка, добрый день! Как в школе?

—

Всё отлично, спасибо!

—

Жениха то уже нашла себе?

—

А то как же, десять штук!

— показываю два больших пальца вверх. Бабули хохочут.

Юркаю в прохладный подъезд и взбегаю по пяти ступенькам на первый этаж. Открываю ключом, захожу. В нос бьет аромат свежей выпечки и сливочного масла. Ммм, это блинчики? Дом. Люблю.

—

Алюша, это ты?

— мама кричит из кухни.

—

Я мамуль, привет!

—

Мой руки, обед готов.

Выглядывает из коридора, пока скидываю ветровку.

—

А где шапка, Аля!? Сентябрь на дворе!

—

Так +18, мамуль, жарища страшная.

Целую пухлую мамину щеку и сбегаю в ванну под бубнеж о том, как я себе всё застужу, а мне ещё детей рожать. Мою руки, умываю холодной водой лицо. Смотрю на своё отражение.

Миндалевидные светло-карие глаза, длинные густые ресницы, четкие брови с изломом "домик", гладкие темные волосы с медным отблеском. Легкий румянец на бледной коже, курносый нос, пухлые розовые губы. Над верхней губой маленькая родинка, под правой бровью тоже. И ещё одна на шее, прямо в выемке меж ключиц. Красивая ли я? Пожалуй, да. Но не такой яркой, броской, кричаще сексуальной красотой, как, например Оля Воробьева. Одна только её светло-русая коса возбуждает у мальчиков первобытный инстинкт за неё подергать. А я не из тех, на ком от восторга стопорится взгляд. Может, поэтому у меня нет парня до сих пор?

—

Аля, ты обещала дошить мне платье для Барбиии!

— кричит из коридора моя сестренка Рина.

Вздыхаю. Или вот поэтому. Потому что вечерами я шью платья для кукол и читаю фэнтези, вместо свиданий и вечеринок.

Выхожу из ванны, Рина караулит меня у двери с куклой в руках, вешается мне на шею и тарахтит что-то про свои дела. Обнимаю и вдыхаю родной запах. Она пахнет карамельками "Золотой ключик".

—

Дошьем, милая,

— треплю сестру по темной вихрастой макушке. В отличие от меня, у неё папины кудряшки —

Только уроки сделаю и вечером дошьем

.

Обедаем, как всегда, вместе на кухне. Мама суетится у плиты и рассказывает, что дядя Сережа из второго подъезда вчера ночевал на скамейке во дворе, потому что тетя Лариса опять не пустила его ночевать. Мама домохозяйка. Ни дня в жизни не работала, закончила пед.училище уже беременная мной, и всю себя посвятила детям, мужу, дому. Она самая домашняя и теплая женщина, которую я знаю. Невысокая, полная, с короткой стрижкой. Такая мягкая и любящая. Настолько любящая, что от её заботы мне порой нечем дышать. Абсолютно убежденная в собственных идеалах женщина. Истинная хранительница семейного очага. Таким покровительствовала Гера. У таких женщин всегда порядок дома. Дети умыты, одеты, причесаны и накормлены, а мужа после работы с порога окутывает заботой. Да, слегка удушающей, но искренней, от всего большого сердца.

После ужина и уроков, вечером, шьем с Риной платья для Синди и её отпуска. Синди поедет в отпуск с Кеном. О, Один Всемогущий, даже у куклы есть парень. Смотрим с Риной Спанч-боба. На часах десятый час, я уже хочу спать.

Телефон вибрирует сообщением.

Лерчик:

Я у Толика, народу пздц. Смотри че творят.

Открываю прикрепленное видео. На нем парни без маек орут что-то воинственное в стиле африканских племен и пьют пиво на скорость. Оно стекает тонкими струйками по обнаженным мышцам. Вокруг музыка, шум и смех. У меня щекочет в животе от заразительности веселых звуков. Смеюсь над блонди-попугайчиком, который заканчивает первым, подбрасывает пустую банку вверх и громко победно улюлюкает.

З - зависть. Вот, что слегка меня коробит. Легкость и яркость их молодости вызывает во мне глухое чувство неудовлетворенности. Не обязательно, что я бы пила, курила и шлялась по злачным местам. Но иметь возможность гулять с друзьми и познавать мир юности мне бы всё хотелось.

Отправляю Лерке смайлик "класс" и сворачиваю переписку, когда в дверь заходит папа.

Он сегодня поздно. Немного хмурый, уставший, с морщинками в уголках глаз и легкой сединой на висках, он всё равно кажется мне прекрасным. Высокий, чуть полноватый, с темными глазами, волосами и бородой. Когда-то он был без залысины. И кудрявый, как попугайчик Таран, только черненький. Эта мысль меня забавляет. Расплываюсь в теплой улыбке.

—

Папууууля!

— Рита с визгом виснет на папиной шее, он подхватывает и кружит, целует в лоб.

—

Привет, принцессы, чем заняты?

Подходит и целует в макушку меня. Жмурюсь от этой ласки. Каждый день целует, каждый день я жмурюсь. Да, я папина дочка.

—

Шьем платье для кукол, вот смотри какой Аля сделала шлейф, а вот ещё для другого платья корсет. Правда, классно? У меня самая модная Синди во дворе! И в классе!

Сестра светится довольством.

Папа одобрительно качает головой и тепло на меня смотрит.

—

Умница, дочь. Как школа?

—

Хорошо, папуль.

—

Сдала прыжки?

Сглатываю. Опускаю глаза.

—

Да

— выходит сипловато и на полтона выше, чем хотелось бы.

—

Какая оценка?

—

Четверка.

— выходит ещё выше.

Папа поджимает губы, я уже чувствую себя виноватой. Торопливо добавляю:

—

Я исправлю, пап, на медаль не повлияет, это только первый норматив

.

—

Хорошо.

Папа уходит ужинать, я выдыхаю.

У папы свой небольшой бизнес. Две аптеки и кабинет для частного приема. Он травматолог-реабилитолог с огромным опытом. Но на зарплату в больнице семью не прокормишь. А папа всегда делал так, чтобы мы ни в чем не нуждались.

Я росла как принцесса, у меня были лучшие платья, из тех, что продавались на рынке. Я не могу пожаловаться на холодность, недолюбленность или пренебрежение от родителей. Я их очень люблю. Возможно, они слегка тираничны, но я не давала повода для недовольства. Иногда, просто, немного грущу, ибо жизнь моя распланирована на годы вперед. Я пойду на экономический в местный университет, а потом буду помогать папе с аптеками. Выйду за какого-нибудь сына маминой подруги, рожу ему детей.

И эта предсказуемая стабильность, понятность и безопасность отчего-то отзывается во мне тоской и обреченностью. Я не знаю, чего я хочу от жизни. Где и как хочу жить. Мне не давали возможности задуматься об этом самостоятельно. Но я гоню эти мысли под давлением чувства вины и уважения к родителям.

Закончив с платьями, желаю семье доброй ночи и закрываюсь в своей комнате. Забираю к себе Бубочку. Это рыжая толстая котейка недоперсидской породы. И, без лишней бравады, меня она любит больше всех. Мы с Бубочкой разваливаемся поперек кровати. Лерка на сообщения не отвечает. Наверное, занята.

Я снова думаю о том, что завтра информатика, а значит, я поболтаю с Димой. Эта мысль, как обычно, отзывается во мне легким трепетом. Улыбаюсь сама себе. Ставлю будильник, открываю "Сокровище дракона" на телефоне и под непритязательное чтиво быстро уплываю в сон.

Утром просыпаюсь разбитой. Иногда мне снятся какие-то тяжелые сны. Я не помню ни картинок, ни лиц, ни голосов. Только ощущение брезгливости и страха. Будто меня скинули в жидкую навозную кучу и я тону в ней, захлебываюсь в зловонии и беспомощности, без возможности выбраться или позвать на помощь. У меня нет голоса, нет сил сопротивляться и я тону. Тону.

Вскакиваю с колотящимся сердцем и сорванным дыханием. Давненько мне не снилось такое. С чего вдруг сейчас, интересно? Убираю налипшие пряди со лба. Спину мерзко холодит от влажной пижамной футболки. Доброе утро, блин.

Быстро собираюсь, чищу зубы, умываюсь холодной водой. Скидываю пижаму с котятами. Натягиваю любимые черные джинсы, которые больше всего похожи на брюки, светлую толстовку с танцующим скелетом в наушниках, надеваю потертые кожаные фенечки. Волосы зачесываю в высокий хвост. Завтракаю молочной кашей с орехами, целую домашних, глажу Бубочку по мягкому пузику и выскакиваю из дома под мамино

"Аля, возьми шарф!"

. Шарф....погода почти летняя, я в теплой кофте с капюшоном. Ну какой шарф, а?

На подходе к школе вижу, как за оградой тормозит блестящий черный квадроцикл. Рокочущий мотор затихает, водитель снимает шлем. Попугайчик Таран. Кто бы сомневался. Раньше у нас в школу на таких агрегатах не приезжали.

Я не пялюсь. Иду себе мимо. Просто после шлема его завитушки на голове растрепались и от этого он, почему-то, ещё симпатичнее. Как жаль, что он, скорее всего тупой спортсмен. А отсутствие интеллекта у людей всегда меня отталкивает, какими бы милыми не были их кудряшки. Хотя, почему это жаль? Он меня в жизни не заметит. Дима два года не замечает. А этот только приехал. Такие парни выбирают девушек себе под стать. Ярких, красивых, бессовестно длинноногих и дальше по списку.

Выходит так, что к парадным дверям мы с Тараном подходим вместе. Он смотрит в телефон. Как его зовут-то хоть? Явно же не Таран. Задумчиво прикусываю губу. Обгоняю блондинчика, тяну на себя дверь, влетаю внутрь и спотыкаюсь на ступеньке у входа. Да чтоб тебя! Десять лет тут хожу, как я забыла о ней!? Готовлюсь к близкому знакомству с напольной плиткой, но меня вдруг цепляют крепкие пальцы чуть выше локтя и резко дергают назад. От страха и этой неожиданной хватки я пошатываюсь и издаю какой-то мышиный писк.

—

Ты как, норм? Чуть не улетела, спортсменка. Горим, что ли?

Парень с легкой усмешкой мажет по мне взглядом и смотрит куда-то поверх моей головы, отпускает мою руку и уходит, не дожидаясь ответа. Глаза зеленые. Черт. Зачем я посмотрела!? Что значит "спортсменка"? Это такой подкол за вчерашнее? Фу, как плоско. Что-то и правда жарковато.

Разворачиваюсь и провожаю взглядом широкую прямую спину в нежно-розовом пуловере. Розовый. На парне. Он серьезно? И почему это смотрится очень брутально? Может, потому, что розовый трикотаж обтягивает мощный бицепс, натянут на Атлантовых плечах, и сравнить такую фигуру с девчачьей нет абсолютно никакого варианта? Он как Джейсон Момоа с этой его розовой резинкой на руке. Вау.

Так, стоп. Куда вау? Всё. Очнулась, развернулась, ушла. Встряхиваю головой, отгоняя дурацкие мысли.

—

Кирюша, привет!

— на шею розовенькому пуловеру вешается девчонка из 11 "Б". Не помню, как зовут. Он поддерживает её за талию и что-то говорит. Она смотрит снизу вверх, кивает, достает телефон.

Я прохожу мимо. Кирюша, значит. Ну вот. А то "Таран". Хмыкаю своим мыслям и тороплюсь на первый урок.

День течет неспешно и привычно. На переменах мы с Леркой оккупируем любимый подоконник в холле, слушаем музыку, болтаем. Соседний подоконник занимают попугаи неразлучники в окружении поклонниц. Подруга восторженно делится впечатлениями от вечеринки, так что говорит громче, чем обычно. Её захлестывают эмоции, потому что с Толиком она танцевала медляк. Через неделю у него День Рождения, и он снова будет собирать тусовку.

—

Аля, ты должна пойти со мной, пожалуйста! Одной мне было жуть как неловко! Пожааааалуйста!

—

Не знаю, Лер, ты же знаешь моих.

—

Давай я тебя отпрошу у мамы с папой? Тебе 17, один раз-то можно побывать на вечеринке? Вернешься до десяти, пить не будешь, всё прилично! Давай, а?

Смотрит на меня своими голубыми глазами как кот из Шрека, теребит рыжие волосы. Как вот отказать? Никак. У меня, в принципе, с отказами сложно. Хорошие девочки не говорят "Нет".

В наш разговор влезают с соседнего подоконника.

—

Соглашайся, Мурзина, а то так и стухнешь дома!

— это Денис. Смотрит на меня с насмешкой и вызовом.

—

Подслушивать не вежливо, Никольский. Тебе знакома вежливость?

— отвечаю ровно.

—

Не душни, Мурзина, дышать итак не чем.

Смешки в их компании меня раздражают.

—

Может, в душ сходишь? Вдруг легче станет. И мы, окружающие, тебе спасибо скажем.

Смешки громче. Парни начинают развивать эту тему. Я дальше не слушаю.

Отворачиваюсь от их подоконника. Лера хихикает. Чувствую жжение в районе лопаток, но не оборачиваюсь. Немного веду плечами в попытке сбросить чужое внимание.

—

Ну так что, Аль? Пойдешь?

—

Посмотрим, Лер. До 28-го ещё дожить надо. Пошли, урок начинается.

Увожу подругу в класс информатики, под её беспечный лепет о том, как нам будет круто и какой Толик милаш, когда улыбается. Ага, милаш. Толик похож на Бенедикта Кэмпербетча. Где там милашность, я не знаю. Но ей нравится, и кто я такая, чтобы осуждать?

На информатике привычно сажусь за девятый компьютер, потому что Дима сидит за восьмым. Это единственный урок, где я не любуюсь на его спину, а сижу рядом.

У меня потеют ладошки и дрожат коленки. Дима высокий. Хотя для меня все высокие. Худощавый брюнет с прической как у Джастина Бибера в молодости. На нем мягкая темно-синяя кофта и черные брюки. Очки в темной оправе увеличивают и без того большие серые глаза. Внимательный взгляд под прямыми бровями устремлен в монитор, пальцы порхают по клавишам не глядя. Губы сжаты в линию. Я любуюсь им. И думаю, как начать разговор? Неловко откашливаюсь и поворачиваюсь к нему полубоком. Слегка наклоняюсь, тереблю кончик хвоста пальцами, улавливаю аромат дерева, пластика и мятной зубной пасты.

—

Дим..кхм

, — отчего-то голос кажется выше на октаву —

Дим, можешь помочь? Я забыла как включить в таблицу промт для автопросчета вот этих столбцов.

Дима отрывается от монитора и переводит взгляд на мой экран туда, где я тыкаю мышкой.

—

Аль, ты не туда его вставляешь.

—

Даа?

— опять высокий голос —

Кхм. А куда надо? Мм. Вставлять.

—

Вот сюда, пониже

. — выдает своим басом Дима, тыкает пальцем в окошко. —

Давай покажу.

Тянется к мышке, на которой моя ладонь, кладет свою сверху. Я замираю. Перестаю дышать, не моргаю. Чувствую, как жар поднимается от шеи и приливает к щекам. Неловко, немного резко, одергиваю свою ладонь из под его руки и глубоко вдыхаю.

—

Прости. Да, покажи, пожалуйста.

Дима проделывает несколько нехитрых манипуляций с моей таблицей, абсолютно не глядя на клавиатуру или меня.

—

Всё, теперь будет работать как надо.

Я смотрю на его профиль. Он переводит взгляд на меня и кривовато улыбается. Я всё. Плыву, растекаюсь восторженной лужицей от ямочки на левой щеке. Зевс, помоги.

—

Спасибо тебе. Большое. Ты такой хороший.

У Димы розовеют скулы. Он смотрит, как будто, немного, с сожалением. От того, что я глупая? Или от того, как я на него пялюсь?

—

Потому что разбираюсь в Эксель?

—

Не только.

Я краснею, кашляю и отворачиваюсь. Всё, на большее моей смелости не хватает. Чувствую ещё пару секунд его взгляд на своей щеке. Дима отворачивается к своему монитору, а я сдуваюсь, как воздушный шарик, выпуская воздух через рот и немного сползаю вниз на стуле. Охх. Мне жарко. Дима милый. И тааакой умный. Ну почему я не могу быть смелее? Я бы позвала его погулять после уроков, не боясь того, что Дима не видит во мне девушку. Эх.

Возвращаюсь к своей таблице. Цифры разбегаются, как тараканы в подсобке у тети Вали. До конца урока на Диму больше не смотрю. Мне и так хватило впечатлений.

День пролетает, после горячей информатики ничего не происходит. Но когда я выхожу домой и мы прощаемся с Лерой на повороте, сквозь музыку в наушниках я отчетливо улавливаю шаги за спиной. Разворачиваюсь резко и застываю. Дима. Поправляет нервным жестом рюкзак, одергивает кофту, смотрит на меня через очки эти своими серыми, как осенняя туча, глазами.

—

Аль, можно тебя проводить до дома?

Греческие Боги! Держите меня кто-нибудь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 3. Кирилл

Кирилл.

Гул трибун, свет прожекторов, яркая зелень газона, удар по мячу, сладкий вкус победы — всё это растворялось в назойливой трели будильника. Нащупал кнопку с закрытыми глазами. Ещё пять минут. Потянул затекшие за ночь мышцы, ощущая как кровь в жилах ускоряется и сгоняет остатки сна. Пора вставать. Рывком соскакиваю с кровати, оглядываю свою старую комнату.

Постер с Эминемом на стене, комп в наклейках от жвачек, старые детские кубки и дипломы с соревнований расставлены на темно-коричневой полке. Моя комната. И в то же время не моя. Я отвык от дома. Там, в Питере, в общаге с пацанами было уютнее, чем в этом дорогущем коттедже.

Тру ладонями лицо. Нахуй этот городишко. Я не хотел возвращаться сюда никогда. Зубами вырывал себе место в юниорском Зените, лишь бы свалить. И снова здравствуйте, не прошло и четырех лет. Сраный город, сраное ЕГЭ. Я хотел сдавать экзамены в интернате. Но отец позвонил, как всегда внезапно, и с хуёвыми вестями.

—

Я договорился с директором в школе. На 11-ый класс вернешься сюда. Тебе помогут сдать ЕГЭ на нормальные баллы.

—

Я бы и тут нормально сдал.

—

Вопрос решенный. Не факт, что тебе предложат контракт, я в этом почти уверен. Значит, пойдешь в Нефтяной, там высокие проходные. Сам ты не сдашь.

—

Как ты в меня всё-таки веришь, отец.

—

Поговори мне, давай. Или сдаешь экзамены здесь, или денег на житьё в Питере больше не получишь. Крутиться будешь сам. Это тебе не мяч пинать, да девок щупать. Билет на самолет у тебя на почте. Вылет 31 августа.

—

Но у меня сборы до 15 сентября! Я не могу пропускать!

—

Сборы у него. Ладно. Значит, заменим билет, прилетишь после сборов. В школе я договорюсь. Всё. Отбой.

Рррр! До сих пор этот унылый диалог вызывает у меня раздражение. Любимая присказка отца: или делаешь, как я сказал, или денег не получишь. Вот и вся любовь, сына. Получи, распишись и не раскрывай рта.

Вздрогнул от скребущегося стука в дверь.

—

Кирюша, завтрак, спускайся.

Спасибо, Кристина, как же ты заебала. Ненавижу, когда меня зовут Кирюша. Я взрослый мужик, какой, нах, Кирюша? Кирюша в детском саду в колготки ссался.

С мачехой у меня отношения такие же, как у моего члена с презиком — натянутые. После смерти матери, отец долго жил один. И хотя я жил с ним, он не особо это замечал, по-моему. А когда я уехал в Питер, появилась Кристина. На 10 лет меня старше и всё туда же. Мамашку строит.

Умылся, почистил зубы, закинул в рюкзак старую форму. Красавец. Завтрак в 7:10 и только самоубийца пропустит пытку утренней трапезой от Константина Сергеевича Таранова.

Спускаюсь на первый этаж в гостиную. Отец уже восседает во главе стола. Потягивает кофе, читает газету. Кто в наше время читает газету, а? Тоже мне, Дон Карлеоне.

—

Василий отвезет тебя в школу.

— бросает отец, не глядя на меня.

—

Я хотел на квадрике.

Вздыхает. Непроизвольно сжимаю руку в кулак и напрягаю плечи. Отец поднимает на меня холодный взгляд. Оценивает белую футболку поло с крокодильим логотипом, белые джинсы, смотрит на волосы.

—

Квадроцикл, Кирилл, сначала надо свозить на СТО, он 4 года пылился в гараже. Ты бы подумал об этом, если бы знал, что такое ответственность. Когда ты подстрижешься?

Пропускаю подъеб мимо ушей.

—

Мне нравится и так.

—

Ты похож на одуванчик, а не на мужчину.

Скриплю зубами. Цежу слова с усилием.

—

Спасибо, папа.

—

Василий займется квадроциклом. Подстригись. Учись. Готовься к экзаменам.Учителя предупреждены о твоей посредственной подготовке. Смотри, не позорь мне фамилию.

—

Понял, отец. Ещё что-нибудь?

—

В воскресенье поедешь со мной к мэру на ужин.

Держи себя в руках, Кир. Держиссссьь.

—

Зачем?

— ровный голос. Ровный.

—

Познакомлю тебя с Леночкой. Дочь Михаила Александровича. Хорошая девочка.

—

Я не трахаю хороших девочек, па-па.

Кристина давится апельсиновым соком. У Константина Сергеевича дергается мускул на щеке. Замораживает меня своим пренебрежением. Только мне давно уже похую. Искать одобрения отца я перестал лет в 16, когда понял, что это тупое бесполезное занятие. А я вроде не тупой, как бы папуля не убеждал меня в обратном. Медаль "Разочарование семьи" была бы моей пожизненно, просто по факту существования.

—

Я и не предлагаю, Кирилл. По части беспорядочных половых связей ты и без меня преуспел.

Сжимаю вилку. Ссссспокойно. Выдыхаю воздух сквозь стиснутые челюсти. Год. Я могу выстоять год. Самая мощная моя тренировка на выносливость.

—

А что предлагаешь, Константин Сергеевич? Жениться в 18?

— насмехаюсь.

—

Я тоже женился в 18, как ты знаешь. Но у меня уже была работа, квартира. И был весьма доволен. Женщина уравновешивает мужчину. Но именно женщина, а не те пустоголовые вертихвостки, которые тебе обычно нравятся. Семья - это ответственность, Кирилл, а мы уже выяснили, что тебе это слово не знакомо. Так что, с женитьбой не тороплю. Пока. Просто пообщайтесь.

— высекает жестко с твердой убежденностью.

Усмехаюсь холодно.

—

Кристина тебя шикарно уравновешивает. Ты прям сама доброта и благородство.

Отец выдыхает, ноздри раздувает, как долбаный носорог.

—

Свободен. Машина ждет.

Шлепаю вилкой о мраморную столешницу, скриплю ножками стула по дубовому паркету. Сваливаю молча.

Мы с Отцом совсем не похожи. Я светлый, как мама. У нее были такие же зеленые глаза и белые кудри. Мама была теплой, нежной, самой ласковой и заботливой женщиной на свете. Глухая тоска скулит побитой собакой под ребрами. Единственное от отца у меня - рост и ебучая твердолобость. Тарановы — упрямые. А мама была маленькой и мягкой. Мне было 10, когда она заболела. С её смертью умерло и то, что мы называли семьей. Я пытался быть хорошим сыном отцу. Но что бы я ни делал, как бы ни усирался — результат один. Сраное равнодушие. Ненавижу равнодушие. Ненавижу игнор. И город этот злоебучий ненавижу тоже.

Школа встретила меня знакомым гулом в кабинетах и унылой желтой краской на стенах. В холле первого этажа, у гардероба, как всегда, сидят-пиздят четыре оболтуса. Друзья. Перекидываю рюкзак за спину.

—

Здравствуйте, девочки! Че сидим, скучаем?

—

Аааа! Какие люди!

—

Здарова!

—

Таран, бля, вернулся!

—

Здаров, брат!

Улыбаюсь, подаюсь вперед, получаю приветсвенные хлопки по плечам и затылку.

—

Че, двинули, пацаны. Рассказывайте, что нового в нашем царстве

.

Пока идем на второй этаж, перекидываемся с парнями и ржем. Обходим какую-то мелкую девчонку с конским хвостом. Урок уже идёт, я спецом опоздал. Топтался вокруг школы полчаса, лишь бы не терпеть приветственную речь классухи. А пацаны, оказывается, ждали. Приятно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мы дружим с первого класса. Знаю их всех, как родных. Пока был в Питере, постоянно держали связь. С ними можно не быть Тарановым - сыном местного короля бензоколонок. И можно не быть Тарановым №17 — подающим надежды спортсменом, будущим профессионалом, чью игру отслеживают скауты. Можно быть просто Тараном. Молодым распиздяем-выпускником провинцальной школы.

Дэн Никольский, или Шпала, местная звезда баскетбола. Вымахал под 2 метра, когда только успел. Он со мной вообще с садиковского горшка. Самый близкий друг.

Егор Шлатунов, наш музыкант и носатый Орел. У него в роду по-любому были армяне, но он всё отрицает. Добряк и простак, за что я его и уважаю.

Артем Долгов, он же Волк, коренастый самбист. Молчаливый, но если рот откроет, то прямой, как палка. На его даче проходят наши самые веселые вечеринки.

И Миша Чашкин, он же Батон, наша самая мягкая булочка. На любой тусовке Миха жарит мясо. Жарит так, что мужики визжат как девчонки. В 7 классе мы с пацанами пообещали ему скинуться на собственный ресторан. И я собираюсь это обещание сдержать.

— Че, пацаны, самогонку как в старые добрые гнать будем?

Угарают. Я вместе с ними. Мы в 13 лет пытались гнать самогон у Волка на даче. Сожгли сарай, огребли пиздюлей крапивой от его деда. Всю ночь потом чесались и ржали.

Вся эта ностальгия разливается внутри теплом и меня, наконец, отпускает утреннее напряжение. Пружина агрессии немного разжимается с тихим "псссссссс" и я выдыхаю.

Вваливаемся в класс.

—

Здрасьте, Людмила Николаевна!

—

О, Таранов! Тоже мне, явление Христа народу. Ты почему с опозданием в первый же день?

—

Так заплутал, окаянный, Людмила Николавна, прошу понять и простить.

—

Проходи уже, окаянный. Дневник мне на стол. Никольский, Долгов, Шлатунов, Чашкин, вас это тоже касается, голубчики. Всем замечание в дневник.

Дэн растягивает губы в своей пошляцкой улыбочке и тянет:

-

Ну, Людмииила Николааааевна! Может не надо? Мы больше не будем. На мизинчиках поклянемся, хотите? Может, мы Вам в классе цветы польем? Или, там, учебников с библиотеки натаскаем?

Играет бровями. Девчонки в классе хихикают. Ловлю на себе заинтересованные взгляды одноклассниц и смущеные переглядки. Ути-пути, какие все стали скромницы.

—

Садись, Никольский.

— усмехается классуха —

Не надейся, что труд сделает из тебя человека.

Тут уже ржет весь класс.

Рассаживаемся в центре левого ряда. Пацаны привыкли сидеть по двое, так что я сажусь к Полинке Баевой. Нашей старосте-отличнице. Усаживаюсь и поворачиваю голову к однокласснице. Склоняюсь и шепчу ближе к уху.

—

Здарова, Баева! Ты уже Ебаева или всё ещё нет?

Пунцовые щеки и яростный шепот

"Отвали, Таранов!"

становятся мне ответом. Усмехаюсь. Дразнить девственниц всегда забавно.

Поворачивается Дэн.

—

Ебаева она, ещё как Ебаева

. — хохочет —

Уже год с Клюевым по углам клювиками долбятся. Любовь, понимаешь ли!

Я проглатываю ржач и закашливаюсь. Любовь, блядь. Ну какая любовь в 18 лет? Чистые бешеные гормоны.

— Таранов, Никольский, прекратили шушукаться

. - окатывает строгостью милая сердцу старушка-классушка.

День, в целом, становится даже веселым. Я рад пацанам. И, возможно, самую малость меньше ненавижу свою годовую ссылку в этом городишке. Повеселюсь перед Питером, покуражусь перед профессиональным футболом, сдам ебучее ЕГЭ и свалю. Заебись план. Утвердили. Закрепили.

На физ-ре занимаемся с десятым классом. Мелкие они все какие-то, щуплые. Хотя Толик вот ниче. Толик закатывает тусы с халявным пивасом, ибо папа - директор пивзавода. К нему мы вечером и навострили лыжи. Мне надо выпить и подцепить лапулю для снятия напряжения.

Оглядываю десятиклассниц на предмет потенциального ночного интереса. Взгляд тормозит на высокой блондинке с русой косой до пояса. Такую косу только на кулак и мотать. Длинные ноги обтянуты фиолетовыми лосинами, белая маечка натянута на уверенной троечке, хороший рабочий рот. Попка плосковата, на мой вкус, но в целом, ммм. В паху предвкушающе тяжелеет.

Дергаю Дэна за рукав и киваю головой в сторону русой косы.

—

Это кто такая?

—

Воробьева. Оля. Воллейболистка в школьной команде.

—

Целочка?

—

Я хз, братан, малолетки не в моем вкусе

.

Одергиваю сам себя. Реально же, я привык, что на Питерских тусах обычно были студентки. Трахать несовершеннолетних в мои планы не входит. Им же лет по 16, да? Во сколько там в первый класс идут? Вот было бы 17 хотя бы, может, можно было ещё подумать при большой нужде. Возраст согласия, все дела. Но у меня в девчонках нужды никогда и не было. Бери любую — два комплимента, три коктейля и погнали. А с девственницами больно много мороки. Ради разового перепиха проще взять кого постарше.

Теперь Дэн дергает меня за майку.

—

Глянь, ща будут прыжки в длину у девчонок.

Наблюдаем за прыжками со смесью жалости и угара. Некоторые настолько нелепые, что даже удивительно, почему у их физрука до сих пор столько волос на башке. Я бы не вывез. Последними готовятся прыгать две коротышки. Одна с длинным хвостом, в объемных серых штанах и футболке не по размеру. Не разглядеть, что там под этой белой футболочкой. Девчонка натянута как струна, кусает губы и смотрит только в пол.

—

Мурзина, пошла!

- свистит физрук. Так и не запомнил, как его звать.

Мурзина. Смешная фамилия. Что-то кошачье. Она сама похожа на дрожащего котенка, мелкая и какая-то испуганная, что ли. Прыгает так слабо, как будто ща умрет прям на матах. Физрук качает башкой и что-то ей говорит. Девчонка кивает и отходит. Видно, как выдыхает. К ней подлетает рыжая тощая коза и зачем-то вокруг неё скачет. Мур-Мурзина улыбается. Вот дитё.

Переключаю внимание на пацанов. Обсуждаем вечернюю вылазку, когда физрук свистит на воллейбол. У нас нормативов не было, свой урок мы отработали, в раздевалки не отпустили. Что ж, понаблюдаем за шоу. В зале под конец урока душно, пахнет потом, резиной и краской. Рассаживаемся с пацанами по лавкам и следим за вялым подобием воллейбола. Смешно, пиздец.

Я не понимаю людей, которые в настолько хуевом контакте с собственным телом, что элементарно не ощущают потребности мышц в нагрузке. Не обладают базовой координацией, чтобы попасть по мячу. Что, блин, может быть естественнее для человека, чем физическая активность? Мы со времен пещер ещё мамонтов гоняли, а тут мяч. Просто рука-лицо.

Под самый конец урока, наблюдаю смачную подачу Бибера-очкарика, которая летит прям в девчонку с кошачьей фамилией. Она стоит, опустив тонкие руки и вжимает голову в плечи. Почему не отбивает? БАМС! Мячом в лоб. Жестко. Спорт зал взрывается хохотом, пацаны угорают, девчонка сгибается пополам и зажимает ладошкой лоб. Она такая маленькая и хрупкая, как её не вырубило только этим мячом? Испытываю что-то среднее между жалостью и презрением. У девчонки, кажется, ноль мышечной массы.

—

Пиздец, ей прилетело.

— выдаю ровно.

—

Мда, трэш

, — ржет Шпала.

Физрук свистит.

—

Мурзина, мяч ловят руками! В воллейболе их держат поднятыми! А ты что стоишь как будто палку проглотила!?

Че он орет на неё? Девочка еле стоит, красная как помидор. Реально, жалкое зрелище.

Урок окончен. Девчонка с длинным темным хвостом выходит первая, искать компресс на лоб. Выходим следом толпой, не разбираю где чьи голоса в общей трескотне.

—

Видели, как Мурзиной прилетело по лбу?

—

С ней вечно так

—

Играть не умеет, бегать не может. Отличница, что сказать

—

Растрясло заучке мозги.

О, это Баева рот открыла.

Выдаю с усмешкой:

—

В каждом классе должны быть такие нелепые мыши, которые мяч в руках не держали, без них скучно.

Смотрю на Баеву с намеком и снисходительной улыбкой. Она точно такая же заучка, так чё выебываться?

Староста обгоняет нас и скрывается в женской раздевалке. Вслед за ней мелькает длинный хвост темных волос.

Пока переодеваемся и топаем в столовку обедать, рассказываю пацанам про воскресный подарочек от отца.

—

Пиздец, а я думал на дачу двинем

. — тянет разочаровано Дэн.

—

Так и я думал. Но пока Константин, мать его, Сергеич, спонсирует моё проживание в Питере, дергаться мне не вариант.

Садимся в центр стола. Пью чай, крашеная блондиночка подкладывает мне пирожков на тарелку с широкой улыбкой. Я знаю этот взгляд. Прости, блонди, сегодня мне хочется темненькую.

Смеемся, едим, девчонки стреляют глазами.

Остаток дня проходит так же легко и весело. Возможно, этот год и не будет таким уж унылым говном.

После уроков с дядь Васей заезжаем за квадриком. Покупаю себе там же новый охуенный шлем. Завтра на нем поеду до школы. Сто лет не катался. Огонь.

Обедаю дома, на кухне, в блаженном одиночестве. Отец на работе, Кристина где-то в салоне или на шоппинге. Збс. Дома только теть Тамара, наша горничная. Добрейшей души женщина. Всегда оставляет мне самое вкусное и не стирает мои вещи с кондиционером, запах которого я терпеть не могу. Фиалковая свежесть, чтоб её. Кристина плотно ассоциируется у меня с фиалковой свежестью. Хотя нихуя он не свежий - удушливый, сладкий, тошнотный запах.

К вечеру беру такси, и приезжаю в район. Все пацаны живут недалеко друг от друга, один я за городом в коттеджном поселке, как дурак. Собираемся у подъезда Толяна и заваливаемся к нему толпой. Народу на хате как анчоусов в банке. Воняет сигаретами, пивом и кальяном. Просторная трешка забита бухим молодняком. И куда тут девушку отвести, бля?! Я раздражен и напряжен, так как перед выходом столкнулся с отцом и мачехой. Обменялись взаимной неприязнью, всё как обычно. Но как же, сука, бесит.

Пацаны расходятся в поисках пива и зрелищ. Нахожу хозяина квартиры, жму Толику руку, обмениваемся парой пустых фраз. Скучно. Дэн приносит пиво. Залпом опустошаю первую ледяную банку. Жду, пока алкоголь расслабит напряженное тело, неспешно осматриваюсь. Хочу темненькую, не знаю почему, но сегодня хочу трахнуть темненькую. Торможу взглядом на обтянутой черным платьем круглой попке, веду исследование по изгибу талии, добираюсь до темных, почти черных полос, рассыпаных по узким плечам. Неплохо. Теперь повернись лицом, детка, я на тебя гляну спереди. Хотя мне и сзади всё нравится. Можно просто не разворачивать её. Хотя нет. Поговорить-то придется точно. Приканчиваю вторую банку, пока моя добыча с кем-то болтает, стоя попкой ко мне. Давай же, детка, повернись к лесу задом, а к дяде передом. Боковым зрением улавливаю знакомую русую косу. Оп-па. Наблюдаю, как воллейболистка трется бедрами о какого-то вдатого качка. Хорошо так трется, профессионально. Точно не целка. Можно взять как-нибудь. Хотя не люблю брать одноразовых в школе. Взгляды потом эти обиженные выдерживать, лишний нагруз. Русая коса кидает на меня игривый взгляд, я подмигиваю, она улыбается, качок пялится на её зад. И всем хорошо.

Возвращаю взгляд к своей цели. Лицо, наконец-то! Впиваюсь оценивающим взглядом в чуть полные губы, прямой нос и изрядно захмелевший взгляд. Ну, неплохо. И кондиция хорошая, даже трех коктейлей не нужно. Брюнетка замечает мой взгляд, я не скрываю своего интереса. Приподнимаю в улыбке краешек губ.

Три. Два. Удар. Гол. Улыбается широко, маячит мне похотливыми глазищами и завлекающе двигает бедрами. Ай, молодца, девочка. Беру новое пиво и подхожу.

— Привет, красивая.

Протягиваю пиво. Приподнимаю бровь и ухмыляюсь.

— Привет. Я Маша.

Маша. Три рубля и наша.

— А я Кирилл. Потанцуем, Маш? Ты очень красивая.

Девчонка смущается и кивает. Поздно смущаться, милая моя, я всё уже видел в твоих глазах. Двигаемся неспешно. Теперь и об меня трутся бедрами. Приобнимаю за талию, веду ладонью по плоскому животу немного вниз. Ого, мышцы есть, под пальцами упругий пресс. Склоняюсь к уху брюнетки.

— Маш, спортом увлекаешься? Мне нравится твоя фигура. Ты такая классная.

Разворачивает ко мне лицо, стоя спиной. Взгляд поплывший, сверкает похотью и интересом. Нависаю сверху. Член в джинсах дергается от открывающихся перспектив и вида на декольте, в котором мелькает красная чашка лифчика.

— Да, университетская сборная по легкой атлетике.

- кивает польщенная девочка. Огонь, ей уже точно можно.

— Ого, сборная,

— одобрительно киваю, смещаю вторую ладонь с талии на бедро и чуть сжимаю. —

Говорят, легкоатлетки очень выносливые.

Подмигиваю и широко улыбаюсь. Девчонка подвисает, потом разворачивается всем телом в моих руках, трется об меня грудью. Опускаю ладони на задницу, перебираю пальцами ткань платья. Склоняюсь ниже к лицу, улавливаю тонкий цветочный запах духов. Не слишком приторно, дышать можно.

— Хочешь проверить?

—

улыбается Маша и проводит ладошками вверх-вниз по моим плечам.

Вжимаю брюнетку крепче в себя. Показываю, на сколько заинтересован. Стояк нетерпеливо давит на ширинку.

— Люблю проверять теорию на практике.

Улыбаюсь и склоняюсь к губам. Пробую на вкус нашу Машу. Алкоголь, сигареты, пластилиновый привкус помады - стандартный набор, но мне, в целом, похуй. Проталкиваю язык между девичьими губами и углубляю поцелуй. Настойчиво, без лишних нежностей. Отрываюсь от губ, ловя неровные выдохи моей сегодняшней партнерши, смещаюсь к скуле, захватываю мочку уха. Член стоит, я готов, хриплю шепотом.

—

Как на счет практики, Машенька?

Машенька только дрожит, хихикает и кивает. Ну какая же молодец. Перехватываю ладонь и тащу её за собой в коридор. Надо найти удобный закуток, пока девчонка на всё согласна.

Краем глаза замечаю Дэна и Тёму в разных стадиях опьянения и подбора девчонок. Егор встречается с нашей одноклассницей Женей, а Миха не ебется, Миха у нас скромняга. Играет в приставку с Толяном. С ними рядом крутится смутно-знакомая рыжая девчонка.

Открываю первую попавшуюся дверь слева. Какая-то кладовка что-ли? Включаю свет, оглядываю небольшую гардеробную с сушилкой для белья. Сойдет. Пропускаю девчонку перед собой и закрываю дверь на щеколду. С хихикающим писком усаживаю партнершу на сушилку, и вклиниваюсь бедрами ей между ног. Целую. Руки автоматически действуют привычным маршрутом - колено, бедро, талия, грудь. Поглаживаю, сжимаю, снова поглаживаю.

Сдвигаю черное платье и красные чашки лифчика, высвобождая упругие сиськи. Девочка точно готовилась к разврату с такой начинкой под платьем. И кто я такой, что отказывать даме? Обвожу языком бежевый сосок, пока он не собирается в тугую горошину. Под тихий стон сдвигаю край трусиков и касаюсь там, где уже горячо и гостеприимно влажно для меня. Супер, больше можно не тянуть. Щелкаю пряжкой ремня, приспускаю джинсы вместе с боксерами. Девчонка вдруг хихикает, тянется пальцами к члену и тянет высоким игривым писком "Привеееет!". Это что, блядь, за членобеседы? Спасибо, не надо.

Стаскиваю девчонку с сушилки и поворачиваю спиной к себе. Надеваю презерватив на напряженный член и сжимаю у основания рукой. Ща всё будет. Слегка надавливаю на поясницу Даше и раздвигаю бедра. Или Маше? Лан, потом разберемся. Нетерпеливо двигаю бедрами и врываюсь в податливое тело, одновременно выпуская воздух сквозь зубы. О, да. Слышу протяжный девичий стон. Оттягиваю попку вверх поудобнее, шлепаю по упругим ягодицам. Жалобный всхлип. Поглаживаю попку девчонки и начинаю размеренно двигаться. Хорошооо. Собираю темные волосы правой рукой в хвост и оттягиваю на себя, углубляясь. Девчонка стонет от каждого толчка, сиськи покачиваются в такт. Шлеп-шлеп-шлеп. Охи-вздохи. Музыка для возбужденного мужика. Прихватываю крепче левой рукой девчонку за тазовую кость и ускоряюсь. По виску ползет капля пота, под футболкой горит кожа. Вколачиваюсь в яростном темпе, откинув голову назад и с каждым толчком выдыхаю скопленное напряжение. Девичьи стоны переходят в крик и высокое «О да, Боже! Да!», гибкое тело передо мной сжимается в пружину. Давай. Еще. Меняю угол проникновения, вырывая крики своего имени в угаре оргазма. Ещё пара жестких толчков до упора и кончаю, с шипением сквозь сжатые челюсти.

Да. Кайф. То, что мне и было нужно.

Полминуты выровнять дыхание. Стягиваю презерватив, перевязываю узлом и отправляю в мусорную корзину прямым попаданием. Подтягиваю боксеры, джинсы, застегиваю ремень. Даша/Маша возится с платьем, убирает налипшие на лицо пряди, ошалелым взглядом ищет по полу трусики. Оттраханные девочки это отдельный вид милоты. Помогаю девчонке подобрать и натянуть красные стринги на попку со следами моих ладоней. Поправляю ей короткое платье на бедрах. Благодарно прижимаюсь губами к виску этой гардеробной феи.

— Ты просто супер, детка. Огонь. Лучшее событие этого вечера. —

выдаю ровно и вежливо.

— Кирюш, было так хорошо. —

улыбается удовлетворенно и ластится ко мне кошкой.

— Повторим?

Не думаю, что хотел бы.

— Обязательно, зай. Пошли сначала выпьем?

Веду разомлевшую девчонку обратно к толпе, сую в руки новое пиво. Минут 10 сижу рядом. Я не совсем уж конченый гандон, чтобы оставлять партнершу одну на вечеринке сразу после секса. Даже одноразовую.

— Мне завтра на пары рано, я, наверное, поеду. Запишешь мой номер? —

улыбается мне мягко.

— Давай, конечно.

Вбиваю цифры, но не сохраняю. Я честно забыл как зовут, а переспрашивать уже как-то тупо.

— Может, погуляем завтра?

И столько надежды в глазах, как будто не поняла сразу на что шла. Перепихон на двадцатой минуте знакомства, это даже не половина тайма. А теперь гулять? Ха-ха!

—

Детка, ты прости, если я тебя ввел в заблуждение. Я сейчас не ищу отношений. Всё было круто, и ты классная. Но я скоро уезжаю в Питер. И для отношений я не лучший вариант.

Девушка поджимает губы, отстраняется, взмахивает темной волной волос.

- Понятно. Пока.

- Пока.

Улыбаюсь в ответ

.

Я солнышко вообще, какие ко мне вопросы? Достаю телефон. Пропущенных нет. Я ждал звонок от тренера из Питера. Он сказал, что может найти мне здесь подходящую тренерскую замену и передать программу тренировок. Я не должен растерять форму за год. Время восемь вечера. Еба, я сегодня быстро. Теперь можно потусить с пацанами.

Девушка уходит. Оказывается, она ещё какое-то время стояла рядом после нашего прощания. Я беру холодное пиво и возвращаюсь к пацанам. Остаток вечера мы творим хуйню, бухаем на скорость, блюем хороводом вокруг дерева. Фоткаемся вокруг старого москвича без колес. Смутно помню как добираюсь до дома.

Глава 4. Кирилл

Кирилл.

Утром еле оторвал башку от подушки. Нет, не в похмелье дело. Не выспался просто. Кто придумал тусовки посреди учебной недели? Он явно не умел веселиться. Или был старым и знал свою меру.

Контрастный душ отхлестал меня так, что я сразу проснулся. У шкафа завис. Внешний вид чуть ли не единственное, что мне не насаждают силой и шантажом. Отец ворчит, но не угрожает лишить денег за волосы. Это было бы тупо даже для него. А значит, я могу побесить его хотя бы так. Достаю розовую кофту, которую брал в Питере. Брендовая вещь, между прочим. И к цвету у меня вопросов нет. Мужские цвета, женские — вообще бред.

Спускаюсь на завтрак, сверкая как виниры во рту пенсионера. Контрастненько так. Отец в черной рубашке, Кристина в бежевом платье. Гостиная в светлых тонах. И розовый я.

—

Что на тебе надето, Кирилл?

— Гол. Бесится. Хмурится.

—

Это Лакост, отец. Отличное качество. Хочешь потрогать?

— Широко улыбаюсь.

Сергеич играет желваками. Видно, что хочет высказаться. Но почему-то сдерживается и утыкается обратно в свою газету. Больше не смотрит на меня. Говорит равнодушно.

—

Мне нужно, чтобы ты забрал флешку у одной девочки из вашей школы. Я тебе скинул её номер на почту. Заберешь и завези домой после занятий.

—

Зачем тебе флешка от школьницы?

—

Не от школьницы, а от её отца. Он на меня работает, улетел в командировку. На флешке остались нужные мне документы.

—

Почему нельзя скинуть по почте?

—

Потому что.

—

Я не смогу после уроков. У меня тренировка сразу после этого, а ещё до ДК ехать.

—

Документы нужны мне после обеда. Отложи тренировку.

—

Не могу. Пошли за флешкой дядь Васю.

—

Я посылаю тебя.

—

Я не курьер.

—

Ты сделаешь как я сказал. Без лишних бесполезных разговоров..

— наконец отрывается от газеты и смотрит на меня своими ледяными глазами. —

Понял меня?

— Да.

— Свободен.

Я зол. Я очень, сука, мать твою, зол. Спускаюсь в гараж, седлаю квадрик. Куртка. Шлем. Ключ в зажигание. Рррр. Мотор рычит или я? Похуй. Даю по газам.

Двадцать минут одиночества, легкого драйва, мелькающей лесополосы, встречного ветра. Он пробирается по шее под шлем и охлаждает моё бессильное раздражение.

Хорошо. Я бы хотел ехать так куда-то долго и просто кайфовать. Молчать. Никого из себя не изображать. Никому ничего не доказывать.

Ладно. Откладываем философию. Надо успеть заехать домой с ебучей флешкой и попасть на первую тренировку в этом Мухосранске. Познакомиться с тренером, с программой, с залом. А вечером можно завалиться к пацанам в район.

Доехал до школы. Поднимаю голову. Сталкиваюсь с взглядом вчерашней звезды физ-ры. Она смотрит на меня. Но не видит, что я это вижу, потому что я в шлеме. У неё милое лицо. Необычный разрез глаз, как будто что-то немного восточное или азиатское. Или кошачье. Точно, она же Мурзина. И всё же, я ещё слишком раздражен утренней перепалкой с Отцом, чтобы задуматься об этом глубже.

Снимаю шлем, топаю к школе. По пути открываю письмо на почте и набираю смс-ку на номер, указанный там.

Таран:

Жди на первом этаже у гардероба. Заберу флешку.

Сразу получаю ответку "

Я уже тут

" с несохраненного номера. Збс.

Захожу в школу. Кошачьи глазки прям передо мной спотыкается. Ловлю на чистом инстинкте. Хватаю за руку. Пальцы целиком обхватывают тонкое плечо. Такое хрупкое — сожми чуть крепче и точно сломаешь. Девочка пищит мышью и поднимает на меня глаза. Какая же она мелкая. До плеча мне, максимум. Глаза испуганные. Карие. Пухлые губы приоткрыты в маленькую "о".

—

Ты как, норм? Чуть не улетела, спортсменка. Горим, что ли?

— усмехаюсь.

В холле замечаю, как мне машет какая-то девчонка. Видимо, с флешкой. Оставляю кошачьи глазки, убеждаясь, что твердо стоит на ногах и иду за ебучей флешкой.

—

Кирюша, привет!

— дамочка виснет на моей шее, автоматом кладу руку на талию. Схуяли такие нежности? Я тебя даже не знаю. Но, видимо, она знает меня. Улыбается немного восторженно. Мда.

—

Принесла флешку?

—

Да, сейчас. Только их там две было. Я папе позвоню узнать какая именно нужна.

А раньше не могла? Достает телефон. Я отстраняюсь сую руки в карманы, сжимаю и разжимаю пальцы. Жду.

Быть папочкиным посыльным меня раздражает. И девчонка эта раздражет тоже.

Через три минуты забираю флешку. Отбиваю предложение обменяться номерами, даже имя не спрашиваю. Сворачиваю разговор и тороплюсь на первый урок. К физику опаздывать нельзя. Этот старый пердун заебет потом.

На перемене, после четвертого урока, зависаем с пацанами в холле на втором этаже. Рядом трутся одноклассницы и незнакомые девчонки с параллелей. Кто-нибудь постоянно задевает меня то локтем, то бедром. Поддерживаю общий разговор, боковым зрением наблюдая за кошачьими глазками у соседнего окна. Пытаюсь расслышать о чем чирикают. Она так внимательно слушает свою бешеную рыжую подружку. Легко улыбается. Как-то мягко, что ли. Она точно из кошачьих. Мурзина. Катаю фамилию на языке. Мурррзина. Мурзик. Как Мурзика звать?

Я не залипаю. Просто скучно.

Рыжая зовет Мурзика на вечеринку к Толику. Аля, значит. Такие как Аля по вечеринкам не ходят. Она там будет так же неестественно смотреться, как я в бальных танцах. Не сказал бы, что Аля красотка. Но глаз, почему-то, цепляется. За длинный гладкий хвост тёмных волос. Они похожи на молочный шоколад, и на солнце отливают красным. За бледную молочную кожу лица без косметики. За пухлые розовые губы.

Дэн орет в их сторону.

—

Соглашайся, Мурзина, а то так и стухнешь дома!

Зачем он с ней разговаривает? Дел, что-ли, других нет? Стоял бы молча. Царапает раздражение. Царапает раздражение за это непонятное раздражение.

Мурзик хмурит свои бровки домиком, морщит курносый носик. Странно, что он не розовенький, как у котёнка. Я бы не удивился.

— Подслушивать не вежливо, Никольский. Тебе знакома вежливость?

Голос у нее ровный и мягкий. Но говорит твердо. А я думал покраснеет и запищит. С Дэном она явно знакома, и видимо, не в восторге от него. Эта мысль неожиданно приятна.

—

Не душни, Мурзина, дышать итак нечем.

Дэн провоцирует или чё? Она ему нравится? Они точно знакомы. Нужно узнать что к чему. Зачем? Хуй знает. Просто интересно.

—

Может, в душ сходишь? Вдруг легче станет. И мы, окружающие, тебе спасибо скажем.

— отбивает без лишних эмоций. Отворачивается.

Я усмехаюсь. Тонко подъебала. Ни одного обидного слова, но всё понятно. Интересно. Смотрю на покачивающийся хвост вдоль ровной спины. Желание намотать этот хвост на кулак, пропустить гладкие пряди сквозь пальцы, узнать чем они пахнут, удивляет меня самого. Перевожу внимание на Дэна.

—

Теперь ты не Шпала, Дэн, а Вонючка? Как в Игре Престолов, а?

— играю бровями.

— Ха-ха, Таран. Шутка тупая.

— Дэн косит глазом в сторону уходящей Мурзиной и её подружки.

— Знаешь эту девчонку?

— Не особо. Живет в соседнем дворе. Батю её знаю, ходил к нему после травмы плеча. Нормальный мужик. А че?

— Ниче. Она ж мелкая. А ты, вроде, малолетками не интересуешься.

— слежу за реакцией. Дэн хмурится. С чего бы, блять?

—

Ей семнадцать. Восемнадцать будет в феврале.

—

А говоришь, не особо знаешь

.

—

Не особо. У меня тоже днюха в феврале. Ты че то хочешь от меня? Или от неё?

—

Ниче не хочу. Просто спросил.

— продолжаю смотреть на Дэна. Он в ответ сжимает челюсти, дергает плечами. Отворачивается первым.

—

Погнали, пацаны, нам на первый, на химию.

— Егор волочит нас на урок. —

Давай, вонючка, двигай шпалами.

—

Пшел нах, носатый.

— усмехается Дэн.

Мы все тоже ржем.

Половину химии я, зачем-то, раскладываю на молекулы эмоции Дэна и Мурзика.

Но уже на истории мы с Дэном садимся вместе, рисуем усы в учебнике каждому изображению. Угараем и болтаем, как обычно.

После уроков выхожу к квадрику. Сажусь. Разминаю шею из стороны в сторону. Надеваю шлем и выезжаю с парковки. Быстро домой, ещё быстрее в ДК. Позвонил тренеру, объяснил, что опоздаю. По телефону вроде нормальный мужик. Не орал, не давил. Спокойно перенёс время. Наверное, те бабки, что отец заплатил провинциальному тренеру за индивидуальные тренировки, не хило так увеличили его терпимость к нарушению дисциплины.

На светофоре оглядываю тротуар. Наблюдаю занятную картину. Мурзик идет с тощим Бибером. Очкарик держится за свой рюкзак двумя руками и что-то втирает девочке, она в ответ хмурится и поджимает губы. Она даже по сравнению с этим хлюпиком мелкая. Точно ей 17? Объемная толстовка с танцующим скелетом и свободные джинсы скрывают фигуру. Вряд ли там что-то выросло, конечно. Она худая, и скорее всего, плоская. Я и не рассматривал её как сексуальный интерес. Такие девочки — не лучший вариант. Слишком долго. Слишком сопливо. Романтика-хуянтика.

В спину сигналит тачка. Отлипаю взглядом. Трогаюсь с места.

Долетаю до дома за 10 минут, закидываю флешку отцу в кабинет, вылетаю, по пути подмигивая Тамаре, и мчу назад. Дворец культуры и спорта в центре. До туда минут 50 на квадрике от моего дома.

Хочется жрать. Сумка с бутсами и формой прикреплена к сиденью. Пока еду, вспоминаю, как первый раз сел за руль квадрика. Отец подарил на ДР в 14 лет, чтобы я приучался водить. Водить было легко с первого раза. Ощущение силы под тобой, которая контролируется твоей волей и твоими действиями меня, пиздец, вдохновляет. На права я сдал этим летом, сразу после 18-ти, но тачку брать смысла не было. В Питере из интерната я выбирался максимум раз в неделю. И, обычно, побухать. А тут и ездить-то некуда особо. Город маленький. Дороги убогие. Квадрик - самое оно.

У ГДКС имени Ленина торможу с получасовым опозданием на треню. Копаюсь в телефоне, ищу номер тренера, чтобы понять куда тут заходить. Большое трехэтажное здание времен СССР сияет свежими пластиковыми стеклопакетами. Походу, ремонт делали недавно. Тут занимается местная активная молодежь. Певцы, танцоры, актеры, самбисты, каратисты и прочее. На заднем дворе должно быть тренировочное футбольное поле. А в пристройке слева есть крытый каток.

Тренер трубу не берет. Решаю пойти спросить на вахте. Открываю тяжелую деревянную дверь, и в грудь мне врезается чья-то темная голова. На рефлексах ловлю нападающую за плечо.

Опускаю подбородок вниз. Девочка задирает вверх голову. Спотыкаюсь об ясный взгляд светло-карих глаз. Мурзик. Волосы шоколадные, глаза карамельные, губы как зефирки. Это что такое? Её на кондитерской фабрике собрали? Шарю по лицу взглядом. Дышу ртом. Родинка над губой, родинка под правой бровью. Они шевелят во мне какое-то первобытной желание лизнуть их языком. Пометить собой каждую манящую точечку. Зрачки в карамельных глазах расширяются. Густые бровки приподнимаются, а потом сходятся к переносице. Этот её нос торчком забавно дергается. Я не могу. Кто тебя вылепил, милая? Ты откуда такая?

—

Ты что, меня преследуешь?

— голос чистый и ровный. Приятный голос.

Что она сказала? Я не услышал. Я залип, что ли? Так, бля.

Встряхиваю головой.

—

Че?

— наверное, я выгляжу как баран, раз она так прищуривается.

—

Я спросила, откуда ты здесь?

— А. Я это, на тренировку приехал. А ты откуда?

— У меня вокал здесь пару раз в неделю.

— Поешь?

— Нет, декламирую Маяковского.

Я не понял. Смотрю на приподнятый уголок губ. Озвучиваю.

—

Кхм. Не понял.

— голос у меня че то хриплый какой-то.

—

Да пою, пою. Немного.

Уголок сочных губ приподнимается выше. Я забыл зачем приехал. Она меня тролила щас?

— Не знаешь, как к футбольному полю пройти?

Девочка обходит меня и шагает на улицу. Я за ней.

—

Тебе надо обойти справа, там калитка и тропинка до поля. Ты футболист?

— Да. Играю за Зенит.

— Это команда?

Она меня точно тролит.

—

Ну да, вообще-то. В Питере. На всю страну и СНГ известная. А ты Аля, да?

Кошечка на секунду удивленно вскидывает брови.

— Да. А ты Кирилл, как я поняла.

Не удивительно, что она меня знает.

— И как ты это поняла?

— Дедукция, Кирилл.

— снова мягко улыбается.

—

Понял, типа как Шерлок.

—

Типа. Да. Хорошей тренировки, Кирилл. Пока.

—

Спасибо, Мурзик.

— улыбаюсь и приподнимаю левую бровь. Взбесится или нет?

Аля хмурится секунду. В карамельных глазах мелькают янтарные искры. Или у меня глюки, ибо таких глаз в реальности не бывает. Немного прищуривается.

—

А ты знал, что клички людям начали давать очень давно, ещё в Древней Руси? Из-за веры в то, что настоящее имя может навредить носителю, если произнесено со злым умыслом. Прозвища появились как "второе имя", которое знали только близкие, а настоящее имя скрывалось.

— глаза у Али сияют, молочная гладкая кожа розовеет на щеках.

Я не знал то, о чем она говорит.

—

Конечно, я в курсе, Мурзик. Ты веришь в такую чепухню?

—

Почему чепухню? Это же мифология. Не пробовал расширять кругозор?

— хмурит брови, как будто я сказал хуйню.

—

Мой кругозор явно пошире твоего, девочка, если понимаешь о чем я,

— играю бровями и ухмыляюсь.

Искры в глазах тухнут. Меня окатывает внезапным равнодушием. Я отзываюсь на это привычным раздражением.

—

Возможно и так. Проверять не будем. До свидания.

—

Ну, пока.

Аля отбрасывает хвост за спину. Она в синей джинсовке, черной футболке и тех же широких джинсах, что и утром. Разворачивается и идет в сторону аллеи перед ГДКС.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я напиздел. Она красивая. Охуеть, красивая. На лицо, как минимум. Что там под этой одеждой?

Но слишком умная. Умных девочек сложно трахнуть разово. А сложностей мне и без этого хватает.

Прохожу за калитку и нахожу нужное мне поле. Тренер, высокий рыжий дядька в затёртом в спортивном костюме, выходит мне на встречу. Тянет руку. Пожимаю вежливо.

— Простите, долго искал вход. Не смог дозвониться. Кирилл Таранов. Был нападающим у юниоров в Зените.

— Виктор Степанович Тарасов. Твой новый тренер. Рад знакомству. В какой ты форме?

— Взаимно. В отличной, хоть сейчас готов на поле.

— Ну пошли, глянем. Готовишься в Лигу в следующем сезоне?

— Да, рассчитываю на контракт с Зенитом.

— Понял. Мне присылали программу тренировок на тебя. Видимо, их скаутам ты нравишься.

— Да, надеюсь.

— Ладно, переодевайся и на поле. Раздевалка слева.

— указывает мне на обшарпанную дверь кивком головы.

Захожу в здание, нахожу раздевалку. Выбрасываю все посторонние мысли из головы. Футбол — моя мечта с детства. Мама отвела меня в секцию первый раз, когда мне было пять лет. Я гонял по полю с остальными мелкими пацанами и был счастлив до одурения. Играть за Зенит, жить в Питере, заработать контрактами себе на хлеб с маслом — моя теперь уже цель, а не просто мечта. Я готов пахать как ишак, лишь бы добиться независимости от отца, свободы от наёмной работы в нефтянке и иметь возможность гонять мяч по упругому газону.

Шнурую бутсы и выхожу на поле. Тренер взъебывает меня почти два с половиной часа. Проверяет координацию, выносливость, меткость, гибкость, скорость, силу удара, маневренность на обводных и всё, что только, блять, возможно. Я взмок, устал, и так и не жрал с утра. Организм требует калорий.

Свисток. Наконец-то.

—

Закончили, Кирилл. Молодец.

Тренер оказался реально адекватным мужиком. Спокойный и ровный профессионал. С ним мне будет комфортно работать.

Пока пью воду у скамейки, подходит Виктор Степанович.

— У тебя мощные данные, Кирилл. Я скорректирую тренировку с учетом твоих способностей. Ты талантливый парень.

— Эмм. Спасибо, тренер. —

я не умею реагировать на похвалу. Зачем он это говорит? Я к такому не привык.

— Не хочешь погонять мяч в городской сборной в этом году? Тебе нужны командные тренировки. А наши местные матчи для тебя как тренировка и будут. Что думаешь?

— Конечно, тренер. Я с радостью. Когда первая игра?

— В октябре. Я пришлю тебе график игр, включим их в режим тренировок.

Классный мужик, блин.

— Супер. Спасибо, тренер.

— Тогда на сегодня всё. Хорошая работа.

Хлопает мне по плечу одобрительно. У меня от этого теплеет внутри.

— Мм..Да. Спасибо ещё раз.

Крепко жму протянутую широкую ладонь. Тренер кивает, поправляет бейсболку и уходит в поля.

Я ещё некоторое время стою и пялюсь на газон. Яркий, зеленый, с белой разметкой. Пахнет травой, хотя газон искусственный. Солнце бликует на металлических воротах. Здесь тихо. И спокойно. По бокам от поля небольшие трибуны. Наверное, городские матчи проходят прям здесь. Поиграть за местных мне не сложно и не стрёмно. Я люблю футбол. Надеюсь, в команде не много дебилов. Такие есть в каждой. В Питерской юниорке это был Олег Качанов. Защитник и полнейший долбоеб. Орал как резаный на всех подряд за любую мелочь, даже тренерам грубил. Постоянно получал пиздюлей в интернате за свой язык. Но был лучшим защитником, поэтому его и держали.

До дома добираюсь осевшим. Эйфория после тренировки прошла и я пиздецки устал.

Тамара кормит меня вкусненьким. Уплетаю запеченное мясо как шальной.

Телефон глухо вибрирует в кармане. Дэн.

— Здаров, брат.

— Приветики, дорогуша. Подвалишь сегодня к Михе в гараж? Музыка, калик, домашняя пицца. Только мужиками.

— Конечно. Во сколько?

— После восьми собираемся.

— Понял, буду.

Доедаю сочное мясо и поднимаюсь к себе. Врубаю музыку на полную. Сажусь за домашку. Ебучее сочинение по литературе. Ни читал я вашего Толстого, блять, че мне писать туда? Скачиваю из инета краткое содержание и накидываю отсебятины на полтора листа. Сойдет. Алгебра, физика и химия проще. Но я всё равно постоянно гуглю формулы. Программа в интернате была облегченная, расчитанная на забитых тренировками спортсменов. На качков с узким кругозором, как сказала бы Аля.

Аля, сладкое личико, Мур-Мурзина. Эх. Была бы она постарше и в Питере, я бы с ней замутил. И даже не на один раз. Вряд ли эта скромница за один раз удовлетворила бы все мои фантазии на её счет. А их уже как-то прилично собралось. Что удивительно, ведь я сегодня всего пять минут с ней поговорил.

Вечером ужинаю на кухне и по-тихому сваливаю, пока никто не полез ко мне с вопросами. Сидим с пацанами до поздна, ржем, как обычно, над всем подряд. Играем в карты. Только Егора сегодня нет. Егор повел Женю в кино. Романтик, блять. Над этим мы тоже, конечно, ржем.

—

Глава 5. Аля

Аля.

Смотрю на Диму слегка ошалело. Проводить. Так он сказал? Кажется, землетрясение началось. Или это у меня коленки дрожат? Сглатываю вязкую слюну. У меня губы пересохли. А мама ещё про шарф говорила. Жара же невыносимая. Потеют ладошки. Убираю наушники в карман. Прокашливаюсь.

—

Да, конечно. Проводи. Тут не очень далеко.

— Да, знаю. Через две улицы от меня.

Знает. Он знает, где я живу. Вцепляюсь в лямки рюкзака, как в последний оплот устойчивости. Шагаем в сторону перекрестка.

—

Аль, я хотел с тобой поговорить

. — Дима идет полу боком ко мне. Но в глаза не смотрит.

— Да? О чем?

—

Ты меня извини. Это я вчера тебе мячом на физ-ре попал. Я не хотел, честно. Думал, ты отобьешь. Больно было?

Я стремительно краснею. Он видел мой позор с первых рядов. Опускаю голову.

—

О. Понятно.

— Прости, пожалуйста, я правда не специально.

— Конечно, я понимаю. Ничего страшного. Было не больно.

— Честно? Фух. Гора с плеч.

— Конечно. Даже не переживай. Ты поэтому решил меня проводить?

—

Да, но не только.

— смотрит, наконец, на меня. Отводит взгляд, снова смотрит. Сжимает руками лямки рюкзака. Он, похоже, волнуется. От этого и я волнуюсь, только сильнее.

Молчу. Даю ему возможность собраться с мыслями. Похоже, меня ждет признание. Провожу языком по пересохшим губам. Дышу через раз. Ну, давай же, Димочка. Смелее, мой хороший. Дима откашливается.

—

Аль. А у Леры есть парень?

Что?!

—

Что?

— мой голос похож на скрип табуретки.

—

Ну у Тарасовой. Вы же подружки. У неё есть парень?

—

Ээ..у Леры?

— помогите мне кто-нибудь. Что происходит?

—

Ну, да.

—

Она тебе нравится?

Дима краснеет. Проводит рукой по волосам, опускает взгляд на свои ботинки, сутулится.

— В общем, да.

— Давно?

— Что давно?

— Давно тебе нравится Лера, Дим?

— вот, я сказала это вслух. Моя реальность рассыпается как карточный домик.

—

Ну, да. У неё такие волосы. Рыжие. И смех такой. В общем, я хотел позвать её погулять, но решил сначала спросить у тебя.

Я останавливаюсь у супермаркета. Смотрю на Диму и на то, как крушатся мои наивные романтические надежды. Лера. Ему нравится Лера. А я не нравлюсь. Не нравлюсь ни капельки. Ни одной капелюшечки. Моё сердце сейчас разорвётся. И что мне сказать? Соврать? Наплести про большую любовь? Рассказать про Толика? Что делать, когда парень твоей мечты спрашивает у тебя о твоей лучшей подруге?

Молчим. Дима смотрит выжидающе. Я пытаюсь запустить свой речевой аппарат, чтобы выдать хоть что-то вразумительное в этой нелепой ситуации. Где были мои глаза? Почему я не замечала его интереса к Лере?

Ладно. Так. Вдох. Выдох.

—

Нет.

Дима приподнимает брови вопросительно.

— Нет, у неё нет парня.

Парень облегченно выдыхает и улыбается этой своей улыбкой с ямочкой. Дурацкая ямочка, скройся с глаз моих. Моё сердце разбито.

—

Спасибо, Аль. Круто. А дашь её номер?

Чтоооо? Да уж, круто.

—

Хотя нет, не надо, я лучше завтра сам попрошу. Пойдем?

Попросит он. Блин!

—

Ммм. Мне в магазин надо, Дим. Хлеб купить. Ты меня не провожай дальше.

—

Понял. Тогда до завтра. Спасибо ещё раз. И извини за мяч.

—

Да. Пока, Дим.

— Пока.

Дима уходит дальше по тротуару. А я забегаю в супермаркет. Щеки у меня красные, а пальцы ледяные. Как же так? Почему, а? Хлеб мне не нужен, мама сама печёт. Говорит, у магазинного плохой состав. Может я, как магазинный хлеб? С плохим составом? Как же больно, черт возьми. Я два года по нему сохла. Два! И как теперь мне сидеть с ним на информатике? Больше не хочу ходить в школу. А Лере он нравится? Она не говорила. А вот я ей говорила о своей симпатии к Диме. Как это всё неловко.

Хнычу и топаю ногами. Продавщицы косятся на меня подозрительно. Что? У меня тут розовые очки разбились и единороги сбежали!

Вылетаю из магазина и топаю домой. Сердито топаю. Вбиваю каждый шаг в пыльный асфальт. Сейчас приду домой и буду реветь. Долго, протяжно, со всякими драматичными всхлипами. Под саундтрек из Новолуния.

А нет, не буду. Мне же на вокал ехать.

Я совершенно разбита.

Захожу в дом, леплю на лицо доброжелательность. Не скажу же я маме, как обломались крылья моей первой серьезной симпатии. Дима больше не может мне нравиться. Я никогда не встану между подругой и её возможным счастьем. Я порадуюсь за нее. Вот только пореву один вечер. А уже завтра порадуюсь.

—

Привет, я дома!

— Алечка, обед на столе. Рина у подружки на втором этаже.

Мама выходит в коридор. Обнимает меня.

—

Я схожу к тете Вале, мы собирались крутить соленья. Как в школе?

— Всё отлично, мамуль. Я поем и поеду на вокал.

—

Хорошо, милая. Деньги на автобус лежат на тумбочке. До вечера.

Мама поправляет домашнее платье. Переодевает тапочки и уходит. Тетя Валя живет в соседнем подъезде. Их с мамой закрутки уплетает весь дом. Кроме меня. Я видела у нее тараканов в подсобке. А мне и так хватает противного в жизни. В моей беспросветной, полной одиночества жизни.

Обедать мне не хочется. Кусок в горло не лезет. Но если не съем - мама заметит и замучает меня вопросами о здоровье. Прохожу на кухню. Забираю суп, макароны с тушеной говядиной и салатом. Несу обе тарелки в туалет и смываю всё в унитаз. Вот и поела. Ням. Быстро мою посуду.

Ухожу в свою комнату. У меня есть минут пятнадцать пострадать. Падаю на постель лицом в подушку и выдыхаю. Жду потоки слёз.

Обидно. Как же обидно. Бубочка запрыгивает мне на поясницу и топчется там лапами. Ложится мне под бок. Отрываю лицо от подушки и смотрю на кошку. Она такая мягкая, пушистая, теплая. Глажу шерстку, слушаю мерное урчание. Слёз нет. Время идет. Судя по всему, истерика откладывается на вечер.

Встаю и иду умываться. Разглядываю себя в зеркало. Может, покраситься в рыжий? Нет, папа точно не разрешит такое.

Скидываю толстовку и надеваю черную футболку с Металликой. Сверху джинсовую рубашку. Пересобираю растрепавшийся хвост. Надо ехать. До ДК на автобусе пять остановок.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

На вокал мама начала водить меня в третьем классе. После того, как мы опробовали художку, танцы и спортивную гимнастику. Только на пении мне действительно было интересно. У меня мягкое лирическое сопрано. Но музыкальную школу папа не разрешил. Сказал, там из меня попробуют сделать поп-звезду. В нашем то городке, из нашей маленькой музыкальной школы каждый второй Киркоровым выходит. Но с папой хорошие девочки не спорят, поэтому я хожу на занятия к заслуженному педагогу в частный кружок. Пение - это хобби и один из немногих доступных мне способов самовыражения. Я даже пробовала писать песни. Что-то в духе Максим выходило. Мне было четырнадцать.

Урок вокала проходит привычно. Распевка, упражнения, массаж лицевых мышц. Я репетирую песню ко Дню Учителя. Мы будем выступать в актовом зале для всех желающих. Получается хорошо, на мой взгляд.

После занятия бреду в сторону выхода, погруженная в свои мысли. Немного о Диме, немного о себе, много о бренности бытия. Толкаю тяжелую дверь на выход и с размаху врезаюсь в чью-то твердую грудную клетку. Глубоко вдыхаю от неожиданности. Меня окутывает свежим ароматом. Цитрусовые, корица, немного древесных нот. Ммм, пахнет головокружительно приятно. Отшатываюсь, меня ловят за плечо. Второй раз за день меня ловят за это плечо. Вот черт, у него не мышцы, а камень, разве бывает так твёрдо? Открываю глаза. Если на уровне глаз грудные мышцы, их, кстати, прекрасно очерчивает белая футболка под кожаной курткой, значит, мне выше. Задираю голову вверх и перестаю дышать. Ооо. Такие зеленые глаза разве бывают? Яркие, как весенняя трава. Как будто, с желтыми крапинками. Он человек вообще? Про такие глаза в книжках о драконах пишут. Длинные светлые ресницы заторможенно смыкаются и распахиваются снова. Дежавю приобретает комичность. На меня смотрит Кирилл Таранов. Внимательно так смотрит, аж пальчики на ногах подгибаются. Опять он.

—

Ты что, меня преследуешь?

Кирилл встряхивает головой. Светлые кудри покачиваются. Они подсвечены солнцем с улицы. И это совершенно незаконно для парня, иметь такие ангельские волосы. Может, его не из Питера привезли сюда, а Херувимы подкинули? На грешную землю. Ага. Создать ещё больше грешниц. Ведь не пустить слюни на эту образцово скульптурную мордашку практически невозможно.

—

Че?

Мда, лучше бы он молчал. Моя восторженность осыпается под давлением жаргонизмов. Хотя, голос приятный. Низкий, уверенный, плотный, с хрипотцой. Только почему он таращится на меня как баран?

—

Я спросила, откуда ты здесь?

Давай, ангелочек, больше двух букв. Ты сможешь.

—

А. Я это, на тренировку приехал. А ты откуда?

Проводит ладонью по волосам. Я сглатываю, отслеживая это движение. Тоже хочу потрогать. Нет, не хочу! Что он спросил? А, ну да.

—

У меня вокал здесь пару раз в неделю.

— Поешь?

Хороший вопрос, парень. Главное, неожиданный.

—

Нет, декламирую Маяковского.

Губы непроизвольно дергаются в улыбке, глядя на то, как он хмурит светлые брови. Но я удерживаю лицевые мышцы усилием воли.

—

Кхм. Не понял

.

Ах, эта хрипотца. Он бы мог петь как Мгзавреби. Держать улыбку становится тяжелее.

—

Да пою, пою. Немного

.

Взгляд у Кирилла немного растерянный. Я сказала что-то не то? Но я же и правда тут пою. И правда не много. Оля Воробьева таскается сюда четыре раза в неделю, а я только два.

—

Не знаешь, как к футбольному полю пройти?

О, Аполлону нужна помощь. Это я могу. Хорошие девочки всем помогают. Выхожу на улицу показать проход.

—

Тебе надо обойти справа, там калитка и тропинка до поля. Ты футболист?

Сама я в той части территории никогда не была, надеюсь, он не заблудится.

—

Да. Играю за Зенит.

В голосе Кирилла сквозит гордость. Я моргаю. Зенит - военное оружие или что? Наверное, название клуба. Я ничего не понимаю в этом. Стыдно, Аля. А ещё считаешь себя весьма образованной особой.

— Это команда?

Теперь он смотрит на меня с подозрением. Зеленые глаза прищуриваются. А я не дышу. До меня ветер доносит аромат его парфюма и я очень хочу мандаринку. Или сожрать его. Но это абсолютно неадекватная мысль, я её быстро давлю.

—

Ну да, вообще-то. В Питере. На всю страну и СНГ известная. А ты Аля, да?

Он знает моё имя?! Удивительно. Откуда? Друзья рассказали? Что они говорили обо мне, интересно.

—

Да. А ты Кирилл, как я поняла.

— И как ты это поняла?

Как-как, от висевшей на тебе утром девицы услышала.

—

Дедукция, Кирилл.

Улыбаюсь. Если он, как Егор, сейчас прикинется пнём моему разочарованию не будет предела.

—

Понял, типа как Шерлок.

Фух. Он не пень. Кажется. Так, мне пора уходить. А то как-то волнительно в животе. Щекотно, томительно, сладко сжимается. Я надышалась его ароматом. Наверное, надо поесть. Хотя, всё это происходит внизу живота. А желудок у меня сжался в комок. Как и сердце. Оно вообще как-то атипично бьется. С перерывами.

—

Типа. Да. Хорошей тренировки, Кирилл. Пока.

— Спасибо, Мурзик.

Кирилл улыбается и смотрит на меня с ожиданием. Он назвал меня Мурзиком? Дал мне прозвище? На это нужно обидеться или что-то ответить? Я теряюсь. Я не умею общаться с мальчиками, меня никто не учил. Что сказать? У меня холодеют пальцы, учащается пульс, я сейчас буду краснеть.

Вдыхаю и выдаю:

—

А ты знал, что клички людям начали давать очень давно, ещё в Древней Руси? Из-за веры в то, что настоящее имя может навредить носителю, если произнесено со злым умыслом. Прозвища появились как "второе имя", которое знали только близкие, а настоящее имя скрывалось.

Я люблю всякие такие мифические истории. Меня увлекает поиск смыслов, истоков. И ещё наблюдение за формированием обычаев, привычек или даже языка. Делюсь искренне тем, что вдохновляет.

—

Конечно, я в курсе, Мурзик. Ты веришь в такую чепухню?

Что? Почему он так сказал? Что за слово такое - «чепухня». Разве это не интересно? Очарование Кирилла стремительно тускнеет.

—

Почему чепухню? Это же мифология. Не пробовал расширять кругозор?

Может, он так пошутил, а я не поняла?

—

Мой кругозор явно пошире твоего, девочка, если понимаешь о чем я.

- играет бровями и самодовольно ухмыляется.

Нет, он не пошутил тогда. Пошутил он вот сейчас. Вполне в духе своих друзей и спортивного амплуа. Наверное, другие девочки от такого хихикают и стреляют глазками. Я так не умею. Мы очень разные. И чего это я тут вообще слюни распустила? Забыла, с кем говорю. Футболист Кирилл Таранов, дамский угодник Кирюша, свой в доску Таран. Откуда у нас возьмутся точки соприкосновения и темы для разговоров? Глупая какая-то ситуация. Но спорить не буду.

—

Возможно и так. Проверять не будем. До свидания.

— Ну, пока.

Убираю волосы, которые теребила, разворачиваюсь и иду к остановке. Мда. Сегодня день разочарования в парнях, похоже. Надо отметить в календаре как день паршивых поворотов судьбы.

Конечно, Кирилл красивый. Очаровательной, но мужественной красотой. Сочетание ангельской прически и ярко маскулинного тела само по себе волнующее. И пахнет так притягательно. И улыбается завлекательно. Это очевидные факты.

Но поговорить нам будет не о чем. А значит, и целоваться будет плоско. Как с прекрасной, но неподвижной мраморной статуей. И вряд ли он в принципе склонен разговаривать с девушками. Максимум, в рамках короткой прелюдии. Ну да и Боги с ним. Греческие. Он же явно от них произошел.

Еду домой на автобусе. Верчу в руках телефон. Нервничаю немного. Хочу написать Лере про Диму. Или такое лучше говорить лично? Позвоню ей, может посидим во дворе.

Набираю лучшую подругу.

—

Алло.

— Что делаешь, рыжик?

— Домашку. Геометрию.

— И как получается?

— Хуево получается, Аля.

— Майн гот, Валери, что за выражения?! — говорю с немецким акцентом.

— Ой, всё. Ты зачем звонишь?

— Хотела пригласить тебя на вечерний променад во дворе на лавочки. В компании своей скромной персоны и, возможно, местных бабулек.

—

Ахаха. С удовольствием. Отвлекусь хоть. Когда?

— Через пятнадцать минут. Ты же одета?

— Да, скоро буду. Целую.

— У-ра. Жду.

Вот и поговорим. Забегаю домой сказать маме, что посижу во дворе. Получаю указание далеко не отходить. Мама такая мама.

На детской площадке веселятся малыши. Рядом асфальтированная площадка три на три с турниками и тренажерами. Пустует. Лавочки забиты соседями, все ловят последние теплые деньки.

Занимаю скамейку, на которой нормальные люди качают пресс. Но мы будем болтать. Я взяла из дома лимонад. Цитрусовый. Сижу нюхаю лимонад. Во рту собирается слюна.

Когда Лера подходит, обнимаю подругу. Она протягивает мне пачку крабовых чипсов.

—

Уууу, канцерогены, нитраты, красители. Обожаю. Спасибо!

— подмигиваю подруге и причмокиваю губами сложенные три пальца. Как итальянцы, когда им вкусно.

—

Наслаждайся, милая

, — Лера садится рядом —

Как дела? Ходила на вокал?

—

Дааа, Елизавета Аркадьевна вытрясла из меня всю душу со своим бэлтингом.

Смеемся. Я волнуюсь. Я никогда от Леры ничего не скрывала. И сейчас тоже не собираюсь.

— Но это не самое интересное. Знаешь, кто сегодня провожал меня домой? Дима!

— Чтооооо? И ты молчала полдня?! Как ты смогла?

— Я страдала. Пела и страдала. Ела и страдала.

— Так и поняла. Великомученица моя. Рассказывай.

Глаза у Леры голубые и ясные, блестят нетерпением, искренним интересом и открытой дружеской симпатией.

Собираюсь с силами.

— Он предложил проводить, я согласилась. Волновалась дико. Он рассказал, что это он вчера влупил мне мячом на физ-ре. Извинялся несколько раз.

— Вот ведь меткий очкарик!

— Ахаха, Лееера!

— А что?! А если бы он тебя покалечил? Я бы покалечила его и села в тюрьму. Обо мне ты подумала?

— Нет, этот нюанс не учла.

— Косяк, Алечка.

Мы смеемся. Легко, а Лера ещё и громко.

—

А потом знаешь что? Он спросил, есть ли у тебя парень

.

Улыбка с лица подруги стекает как расплавленный воск по свече. Медленно. Плавно. Можно проследить осознание. Она сдвигает рыжие брови. Ерошит волосы.

— Стоп. Что? У меня? Не у тебя?

— Ага. Сказал, ты давно ему нравишься.

Большие голубые глаза расширяются до критических размеров.

— Брешишь, Мурзина.

— Да вот те крест

. — изображаю сцену из старого фильма.

— И что ты ответила?

— Что у тебя никого. Про Толика умолчала вы же не встречаетесь.

— Я в ахуе, Аля.

— Ёмко.

Молчим. Лера кладет теплые ладошки мне на колени. Хмурится. Открывает рот. Закрывает. Снова открывает. Поджимает губы. Я наблюдаю за пантомимой с отрешенной заинтересованностью.

—

Ну и как ты?

— Сначала думала, что буду реветь всю оставшуюся жизнь. Потом пришла Бубочка. И нормально. Мир несправедлив.

— Какая-то хрень. Он даже не смотрит на меня.

— А ты? Он тебе нравится?

— Шутишь что ли? Он же тебе нравится.

— Уже как-то не очень.

— Все равно. У меня планы на Толика. Я купила ему подвеску с кроликом. Копилку распотрошила.

— Потому что он Кроль Анатолий Борисович?

— Ну да.

— Оригинально.

— Знаю. Спасибо.

Мы улыбаемся. Меня отпускает.

— Аль, Дима мне никогда не нравился.

— Он сказал, завтра попросит твой номер.

— Я дам ему номер окулиста. Пусть сменит очки, они явно косят ему глаза.

— Не обижай его. Он хороший парень.

— Хороший, ага. И слепой.

— Я не в его вкусе

. — пожимаю плечами.

— Зато ты в моем вкусе. А он нет. Не расстраивайся. Хочешь, сменим ориентацию? Буду любить тебя до конца своих лесбийских дней.

Я захожусь хохотом так, что бабульки косятся.

— Нет, спасибо! Мне всё же по душе традиционные отношения.

— Ну смотри. Я тебя всё равно люблю.

— И я тебя люблю. Поэтому, если передумаешь на счет Димы, я за тебя только порадуюсь.

— Ну нет, подруга. У него прическа странная. Я молчала, раз тебе нравилось, но теперь то могу сказать.

— Пф! А твой Толик похож на Кэмпербетча.

— И что? Бенедикт секси, ты Шерлока с ним смотрела? Пожар-мужчина.

— Да уж. Стихийное бедствие.

— Ну-ка, цыц. Не колоть сарказмом моего милого кролика. Он прекрасен. Тебе, Аля, тоже нужен кто-то симпатичнее Димки.

— Например?

— Да хоть Таранов.

Ой, мурашки по плечам побежали. Вечереет. Холодает.

— Почему он?

— А почему нет? Он высокий и крепкий, а ты маленькая и хрупкая. Он спортсмен, а ты интеллектуалка. Он светленький снаружи, но полон тьмы и разврата. А ты темненькая, но в тебе свет и невинность за километр блещет. Вы идеальные противоположности для притяжения.

Я в шоке. Смотрю на подругу глазами по пять копеек. Откуда только взялась такая поэтичность в этой рыжей матершиннице?

— Вот это ты сказала.

— Круто, да? Я сама не ожидала.

— Да уж. Огонь. Но противоположности хороши в рамках любовного романа. А для жизни это не лучший вариант.

— Может быть. Да и черт с ним, с Тарановым. Может, Никольский? Он на тебя заглядывается, я видела.

— Серьезно?

— Да. Частенько.

— Нет. Никольский тоже спортсмен.

— Ладно

, — вздыхает —

Найдем тебе новый объект воздыхания. Не переживай.

— Не хочу больше воздыхать. Пока с меня достаточно. Довоздызалась уже. Два года коту под хвост.

— Даа. А могла бы с Вадиком на дискотеке в девятом классе поцеловаться.

—

Фуу, Лера!

— Фуу, Аля! Нецелованная Аля!

Пихаю подругу локтем.

—

В нашей паре ты практик, а я теоретик.

Лера смеется. Я подхватываю. С ней легко говорить на любую тему.

—

Ладно, теоретик. Но ты должна пойти со мной на вечеринку в субботу, иначе моя практика накроется медным тазом

.

—

Я постараюсь. Не обещаю. Но постараюсь. Вдруг там меня ждет мой прекрасный дракон, я окажусь его истинной парой и он увезет меня за высокие горы, чтобы любить до смерти?

— Прекращай читать фэнтези. Посмотри Нетфликс.

Мы болтаем о ерунде ещё около часа. Слушаем музыку, обсуждаем новый трек Tokio Hotel. По ним мы обе в тайне фанатеем. В 14 лет фанатели открыто, как и многие девочки. А сейчас тайно. Возраст, всё-таки.

Мама высовывается из окна первого этажа и с криком «Аля, домой, ужин стынет!» заканчивает наши душевные девичьи посиделки.

Аппетит возвращается ко мне вместе с душевным спокойствием. Дима не моя судьба. А вот запеченная курочка с хрустящими картофелем и тянущимся сыром - очень даже моя.

Уроки. Рина. Мама. Папа. Бубочка.

Перед сном принимаю душ, окончательно смывая с себя весь этот разочаровательный день. Завтра поговорю с родителями о вечеринке. Теперь я и сама хочу пойти.

Уже уплывая в сон, мне мерещится аромат цитрусов, корицы и дерева. Снятся ангелочки с белоснежными крыльями. Они кружат вокруг меня и поют “Tell me how to fall in love”*.

*Строчка из песни группы Tokio Hotel - Скажи, как мне влюбиться?

Глава 6. Аля

Аля.

В пятницу утром меня будит не только трель будильника, но и тарабанящие в окно капли дождя. Крупные капли, судя по звукам. Дробь непогоды ввинчивается в мой, ещё спящий, мозг настойчивым напоминанием о том, что вчера я собиралась поплакать о своей несчастной неразделенной влюбленности, но забыла и уснула. А вот природа не забыла. Небо плачет за меня.

На сей меланхоличной ноте я и отрываю голову от подушки.

Стою под прохладным душем, представляя, что это я бреду под осенним дождем. Настроение унылое.

Тоскливо шмыгаю носом, выбирая себе одежду на день. Останавливаюсь на черной оверсайз толстовке с капюшоном и принтом «Dark and Beautiful». Она мне до середины бедра. На ноги натягиваю темно-синие джинсы-бойфренды с высокой посадкой. Отлично. Мрачно и уныло, как и моё настроение.

За завтраком обнаруживается папа. Это не типично. Обычно, он встает после девяти. Подхожу и обнимаю его со спины.

—

Доброе утро, папочка. Ты сегодня рано встал.

— Доброе, принцесса. Да, нужно съездить в больницу к дяде Дамиру.

— В больницу? Он в порядке?

— Да, ничего смертельного. Он в наркологии.

— О..кхм..понятно.

Дядя Дамир - папин младший брат. Их трое в семье. Старший - Марат - мой папа. Средний - Рустам, и младший - Дамир.

У дяди Дамира проблемы с алкоголем. Я не очень близка с ним. Точнее, вообще не близка. Я стараюсь с ним не общаться и не пересекаться. Он вызывает во мне безотчетное беспокойство. Особенно, если я вижу его выпившим. Под алкоголем люди становятся веселее, шумнее, грустнее, агрессивнее - кто как, а дядя Дамир - опаснее. Я не знаю почему. Не могу объяснить даже себе. Отношусь с теплом и уважениям ко всем родственникам, дедушку Альберта и бабушку Зилю вообще обожаю, но вот их младшего сына не люблю. Я его боюсь.

Думаю, учитывая причину папиного раннего подъема, отпрашиваться сейчас на вечеринку не самое подходящее время. Поэтому, мы мирно завтракаем и я сбегаю в школу.

Дождь стих, но я всё равно в плаще, с шарфом, зонтом и в резиновых сапогах. Люблю такую погоду. Небо затянуто тяжелыми свинцовыми тучами, как и моя душа. Грустно что-то сегодня. Совсем грустно.

На большой перемене с Лерой сидим в уголке в столовой. Я ковыряю пирожок с яблоком, а подруга мой мозг вопросами о том, почему я грустная, отпросилась ли я у родных, могу ли одолжить ей черновик своего сочинения и объяснить задачу по физике.

Боковым зрением замечаю высокую худощавую фигуру и очки. Дима. Поворачиваю голову в другую сторону. Я весь день избегаю смотреть на него. И даже села за другую парту, поменялась с Олей и Викой. Теперь я за пятой партой в правом ряду и мне плохо видно доску. Но лучше так, чем таращиться на равнодушную спину Димы.

—

Девчонки, можно с вами?

, — Димкин голос, как колокол смерти, возвещавший морским городкам о нападении пиратов, разносится над моей головой.

Лера мрачно сдвигает брови и смотрит на Диму исполобья. Я вжимаю голову в плечи и прячусь глубже в капюшон толстовки.

—

Тебе чего, Соколовский?

От откровенной холодности Лериного голоса повисает неловкая тишина. Дима, наверное, растерялся, бедняга. Кошусь на эту рыжую бестию грозно. Не обижай его.

— Эмм, Лер, можно с тобой поговорить?

— О чем?

— Хочу тебе кое-что сказать.

— Ну говори.

— А можно наедине?

— От Али у меня секретов нет.

— Понимаю. Но всё-таки.

— Блин, Соколовский, как ты мне дорог.

Вряд ли Дима оценил её сарказм, конечно. Учитывая его чувства к ней. Его. Чувства. К ней. Я думала, что меня не будет это царапать. Я же разумная девочка. Но нет, скребется блохастой кошкой где-то под ребрами. В горле ком.

Лера встает и отходит с Димой к раздевалке для дежурных в столовой.

Я провожаю их взглядом. Замечаю, что делаю это не только я, но и Кроль. А вот это хорошо. Это меня радует. Смотрит, значит, интересно. А, значит, у Леры минимум два воздыхателя. Я радуюсь за подругу.

Возвращаюсь к своему пирожку.

В столовой, как всегда, горько пахнет горелым маслом, и кисло - капустой. Пока до ноздрей не доносится аромат знакомого цитрусового парфюма я и не знала, что Кирилл сидит рядом. Так была погружена в себя, что ничего вокруг не заметила.

А теперь замечаю. Слышу высокий женский голос, который выдает: «Кирюш, приятного аппетита» с придыханием на шипящем звуке. И следом сухое «Спасибо» знакомым обволакивающим баритоном, где-то справа за моей спиной.

Я сижу лицом к стене, потягиваю остывшее какао, и почему-то, у меня чешется между лопатками. И, почему-то, я не чешу.

Лера возвращается через пять минут. Пытаюсь по глазам и выражению лица считать результат разговора. Я сказала, что буду рада за подругу. И меня кроет виной и стыдом за то, что, возможно, я буду рада не от всего сердца. По крайней мере, сейчас.

Лера с виду спокойна, я бы даже сказала, равнодушна. Молча садится, доедает свою мини-пиццу, запивает чаем. Поднимает на меня глаза и я вижу в них лукавый огонёк. Вот рыжая коза! Да она специально тянет резину!

Видя мою догадку по глазам, Лера начинает хихикать.

—

Всё-всё, выдыхай, Алечка. Отшила я твоего рыцаря.

— Как отшила?

— стараюсь незаметно выдохнуть, не показывая степень своего облегчения.

—

Ну вот так. Я же тебе ещё вчера сказала.

— Нет, как именно отшила? Что ты ему сказала?

— Да как есть сказала. Что мне нравится Толик, и Соколовскому ничего не светит.

— А он что?

— Спросил, хорошо ли я подумала.

— А ты что?

— Сказала, что очень хорошо.

— А он что?

— Спросил, почему мне нравится Толик.

— А ты что?

— Сказала, что сердцу не прикажешь. Любовь зла, полюбишь и Кроля Анатолия.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— А он что?

Лера смеется. Я тоже.

—

Прекращай допрос, товарищ главный следователь четвертой общеобразовательной. Я сделала, как и сказала. И нет, не ради тебя. Мне на самом деле не нравится Дима. Надеюсь, он и тебе разонравится. Тощий он какой-то.

— Зато умный.

— Я бы поспорила. Умный бы точно такую девочку как ты не упустил.

— Тогда у нас тут все дураки.

— Именно так я и считаю. Ну, кроме Толика.

— Само собой кроме.

— Теперь, если ты не пойдешь со мной на вечеринку, я буду ходить за тобой как Кентервильское приведение, выть и греметь цепями.

—

Существенная угроза. Шантаж, Тарасова. Как низко.

— Зато эффективно. Завтра ты должна пойти со мной.

— Да поняла я. Поняла…Лер.

— М?

— У тебя крошка на губе.

— Вот бля, давно?

— Лера трет губы —

Всё?

— Да. Лер.

— Ну что?

— Я тебя люблю.

Подруга расплывается в широкой улыбке и раскрывает руки.

—

Моя ты буууулочка, я тоже тебя люблю.

Обнимаемся через стол.

Дом встречает меня запахом свежего хлеба.

—

Как день, Алечка? Не замерзла? Сегодня такой дикий ветер!

— Всё хорошо, мамуля, я же надела шарф, как ты просила.

— Моя умница. Обедать будешь? Я голубцов накрутила.

— Ммм, обязательно. А где Рина?

— Как всегда у подружки. Она со школы сразу туда бежит, эта девочка совсем не домоседка.

Пока мою руки, мама накрывает на стол, мы садимся с ней вместе. Голубцы пахнут потрясающе. Добавляю сметану и немного острого соуса. Ммм..мамина еда самая лучшая.

—

Мамуль, а можно мне завтра тоже побыть не домоседкой?

— В каком смысле?

— Одноклассник позвал меня на день Рождения. Толик Кроль. Помнишь?

— Конечно. Хороший мальчик. И папа у него директор пивзавода. А где будет отмечать?

— У себя дома. Он позвал нас с Лерой, мы пойдем вместе, если ты меня отпустишь.

— А много будет гостей? Во сколько? До скольки?

Раз мама заваливает уточняющими вопросами, значит, собирается согласиться. Я её знаю.

—

Не знаю даже сколько. Наверное, человек десять из нашего класса, и ещё парочка его друзей. Пойдем к восьми, вернусь до десяти.

— Алкоголь, сигареты?

— Возможно, мама, врать не буду. Но ты можешь быть уверена, что я не стану пробовать ни того, ни другого.

— Ох, дочь. Надо спросить у папы, ты же знаешь, сама я не могу дать тебе разрешение. Хотя я не против. Тебе не помешает развеяться, в последнее время ты какая-то грустная. У тебя всё хорошо?

— Всё хорошо, мамуль.

— Есть проблемы с учебой?

— Нет, всё отлично. Честно. Ты поговоришь с папой?

— Хитрюга,

— мама мягко улыбается и проводит ладонью мне по макушке —

Сама спроси у него, а я постою рядом как группа поддержки.

Я хихикаю, представляя маму с транспарантом в стиле политических митингов, «Даешь вечеринку!».

Когда вечером папа приходит с работы, я уже сделала все уроки, убралась в комнате, поиграла с Риной и вообще, я образцовая дочь. Мы ужинаем раньше папы. Так что я не лезу к нему, пока он на кухне. Ближе к десяти вечера крадусь в гостиную. Папа смотрит телевизор, сидя на диване. Мама рядом в кресле что-то вяжет. Они перебрасываются вялыми комментариями по поводу фильма, как будто на каком-то своём языке.

Я откашливаюсь, привлекая внимание.

—

Кх-хм. Папуль, можно тебя отвлечь на минутку?

— Конечно, принцесса, в чем дело?

Папа переводит телевизор в режим «без звука» и смотрит на меня внимательно. Я решаю не мямлить, выпаливаю на одной ноте:

—

Пап, можно мне пойти на день Рождения к однокласснику завтра вечером?

Папа хмурится.

—

Пожалуйста. Многие из нашего класса идут.

— К какому однокласснику?

— К Толику. Кролю.

— Кроль - пивной король?

— папа как-то ностальгично ухмыляется. Чего это он?

—

Эмм…да..наверное.

— С Лерой пойдешь?

— Да. Ничего плохого, просто посидим, музыку послушаем.

— Ну,да. И чай с тортиком. Не рассказывай, Аля. Я тоже был молодым.

— Ты и сейчас молодой.

— играю бровями.

—

Мм, лесть. Хорошая попытка. Но нет.

Мама кладет папе руку на плечо.

—

Марат, может один раз отпустим?

— Где один там и второй, и третий, Лиля. Она же ещё ребенок.

— Девочке семнадцать с половиной, а она в куклы до сих пор играет. Мы с тобой в этом возрасте уже гуляли.

— Ты не сравнивай, Лилия,

— папин голос твердеет —

К тебе у меня сразу были серьезные намерения, а молодежь сейчас разнузданная и бестолковая.

— Конечно, дорогой. Но ведь наша Алечка не такая.

— Не такая. Потому что дома сидит, а не слоняется по подозрительным мероприятиям.

— Ведь день Рождения одноклассника, Марат. Может, ты подумаешь?

—

Пожалуйста, папа

— я тоненько встреваю и бросаю маме преисполненный благодарности взгляд.

Не ожидала от мамы поддержки, честно, она всегда на папиной стороне, никогда не перечит, и всегда меня опекает.

Папа поджимает губы и сканирует меня своим этим рентгеновским врачебным взглядом. Он осматривает и ставит мне диагноз.

—

Я против, дочь. Но я подумаю. Позвоню отцу Толика, узнаю что за праздник собирается. Иди спать.

Вздыхаю. Опускаю голову.

—

Да, папа. Спокойной ночи. Мама, сладких снов.

— Сладких снов, красавица.

Ухожу к себе. Пишу Лерке сообщение:

22:15. Аля М.:

Скорее всего, папа меня не отпустит. Он был недоволен. ????

22:16. Лерчик:

Сказал «нет»? ????

22:16. Аля М.:

Сказал подумает.

22:16. Лерчик:

Уже что-то. Помолимся Ктулху, или каким там ты Богам обычно молишься?

22:17. Аля М.:

Лавкрафт был бы тебе благодарен, или бы оскорбился. Ктулху - не Божество.

22:17. Лерчик:

А кто? ????

22:17. Аля М.:

Морское чудовище. С щупальцами и крыльями.

22:18. Лерчик:

Зачем морскому чудовищу крылья? ????

22:18. Аля М.:

Вопрос на миллион долларов. ????

22:19. Лерчик:

Кому тогда молиться будем?

22:19. Аля М.:

Дионису. Богу веселья и вина. ????

22:22. Лерчик:

Принято. Пойду принесу в жертву своего хомячка. ???? ????

22:22. Аля М.:

Не тронь Себастьяна, маньячка!!! ????

22:22. Лерчик:

Муахаха ????

22:23. Аля М.:

Я сделала всё, что могла. Меня даже мама поддержала. Спать хочу

22:23. Лерчик:

Добрых снов, детка)

22:23. Аля М.:

Добрых, моя рыжая бестия))

Я действительно хочу пойти на вечеринку. Я никогда на них не ходила. Даже из исследовательского интереса бы хотела пойти. Хоть бы папа отпустил. Надеюсь, мама мне поможет.

В субботу утром папа ещё спал. Ответа я не получила. Мама ничем не помогла.

После школы зашла в магазин, купила Толику подарок на сэкономленные карманные. Даже если не пойду, просто подарю в понедельник. Энциклопедия пивоварения. Толик точно пойдет по стопам отца, он сам говорил. А книга, по-моему, лучший подарок.

Сегодня у папы выходной. Мама у соседки, Рина у подружки.

Я застаю папу за прикручиванием новой полочки в ванной.

—

Привет, папуля!

— Привет, принцесса, как дела в школе?

— Всё отлично. Сдала контрольную по химии на пятёрку.

— Умница моя.

Мнусь на пороге ванной за его спиной. Жду. Верю. Надеюсь. Боюсь спросить прямо. Давай же, папулечка, скажи что можно. Скажи. Скажи!

Тереблю пальцами шнурок на худи. Переступаю с ноги на ногу, шурша тапочками. Вздыхаю. Недвусмысленно намекая, что я всё ещё здесь.

Папа тоже вздыхает и поворачивается. Смотрит на меня с усталой улыбкой и легким прищуром.

—

Хочешь пойти на праздник, да?

—

Очень

. — выдыхаю нервно, —

Я и подарок купила.

—

На какие деньги?

— Сэкономила на карманных расходах

, — улыбаюсь.

—

Я звонил отцу Толика. Он сказал, вечеринки у сына всегда шумные, пьяные, с большим количеством народа. Он собирает друзей на квартире у бабушки. Борис лоялен к подобному поведению сына, потому что и сам был таким. Но ты девочка, и я не считаю, что на подобных мероприятиях тебе место, Аля.

— Не думаю, что сегодня будет именно так. В крайнем случае, я могу быстро поздравить и уйти. Я не буду пить, курить или связываться с подозрительными подростками, папа. Составлю Лере компанию на пару часов и буду дома к десяти. Пожалуйста. Можно пойти?

Ну же, скажи «да». Я никогда раньше не отстаивала своё мнение перед родителями. Волнуюсь.

Папа вздыхает, долго изучает моё лицо, качает головой.

—

Хорошо, принцесса. Иди. Но в десять чтоб была дома.

Я с визгом бросаюсь папе на шею и несколько раз чмокаю его в бородатую щеку. Да! Юхууу! Я иду на вечеринку!

—

Спасибо, спасибо, спасибо!

Папа коротко смеется и похлопывает меня по спине.

—

Иди уже, хватит сверлить мне спину, у меня от этого отвертка соскальзывает.

— Побегу собираться!

— Аля, я знаю, ты у меня умница. Я доверяю тебе и твоей совести. Не разочаровывай меня.

— Конечно, папочка. Как скажешь.

Ещё раз коротко целую его в щеку и убегаю к себе. Пишу Лере сообщение: «Отпустили! Заходи за мной к восьми))», получаю в ответ штук тридцать восторженных смайликов.

Мне весело. Предвкушение расползается под ребрами как мыльные пузырьки. Я иду на вечеринку. На настоящую вечеринку. Вау!

Так. Что надевают на вечеринки? Зависаю перед гардеробом.

Платья и юбки я не ношу. Кроме каких-то особых праздников или выступлений. Каблуки тоже не моя тема. Опять же, кроме особых случаев. Сегодня важный день, конечно, первая вечеринка. Но до ранга «особый случай» всё-таки не дотягивает.

Останавливаю выбор на темно-синей футболке с рукавами до локтя и голубых джинсах с клёпками. Волосы собираю в два высоких хвоста, и заплетаю их в косы. Как у Лары Крофт, только две штуки. Надеваю серебряные серёжки-ниточки, и любимый черный бархатный чокер.

Смотрю на своё отражение в зеркале. Щеки раскраснелись от волнения, глаза блестят. Краситься или нет? Я не умею краситься. Прохожусь тонким слоем туши по ресницам и немного их подкручиваю. Если бы умела, я бы добавила на глаза стрелки. Но увы, макияж не моя сильная сторона. В целом, так тоже хорошо. Губы смазываю бальзамом.

С этими хвостами-косичками мне на вид лет пятнадцать. Одежда скрадывает очертания фигуры. Я мало похожа на хоть чей-нибудь сексуальный интерес. Открытых частей тела - только лицо, шея и руки до локтя. И меня такое полностью устраивает.

Собралась я очень рано, так что до восьми успеваю сделать уроки на понедельник, убраться в комнате, постирать и развесить вещи, посмотреть одну серию документалки про черные дыры. После фильма «Интерстеллар» это увлекательная для меня тема.

Горизонт событий и всё такое. Захватывающе. От такой информации всегда чувствую себя маленькой песчинкой на крошечной планете в необъятной Вселенной. Как много я не знаю. Какой огромный, на самом деле, наш мир. Какая жизнь в нём меня ждет? Какая ждёт, я догадываюсь. Но хочу ли я именно так прожить свою жизнь? И что делать, если не хочу?

В половине восьмого приходит Лера. Заходит в мою комнату без стука. Она частый гость в нашем доме. Родители её очень любят.

—

Вау, какие хвостики. Девочка, ты из детского сада сбежала?

—

И тебе привет!

— поворачиваю голову на голос подруги —

Ооо!

Осматриваю Леру. Она похожа на лесную нимфу. В шелковом зеленом платье-комбинации на тонких бретелях. Небольшая грудь и стройные бедра мягко очерчены гладкой тканью. Капроновые колготки в мелкий черный горошек визуально стройнят ноги. Хотя куда ещё стройнее, она и без того тонкая-звонкая. По плечам волнами рассыпаны рыжие волосы. Глаза выделены тушью мягко, а вот губы очерчены яркой матовой помадой насыщенного кроваво-красного цвета. Она великолепна.

—

Ты невероятно красивая. Просто не оторвать глаз. У Толика нет никаких шансов.

Подруга улыбается широко и белоснежно.

—

На то и расчет. Или он меня сегодня поцелует или я его стукну твоей энциклопедией пивоварения. Давай нарисую тебе стрелки? Я принесла подводку.

Не дожидаясь согласия, Лера роется в маленькой сумочке, достает от туда черную подводку и плюхается рядом со мной на кровать.

—

Подними подбородок повыше и закрой глаза.

Подчиняюсь. Подруга колдует надо мной пару минут.

—

Открывай. О, да детка. Теперь твои кошачьи глаза ещё ярче. Глянь.

Протягивает мне пудреницу с зеркалом. Я смотрю на свои глаза. Темна линия средней толщины от внутреннего уголка глаза вытянута вверх изогнутой волной с острым кончиком. Ровные, одинаковые. Красивые. Глаза и правда стали выразительнее. Лишь бы папа не заметил, он не одобряет макияж, даже самый минимальный.

—

Спасибо! Очень красиво.

— Это ты красивая. Стрелки не при чем. Давай, идем. Народ подтягивается уже минут 40. Я видела толпу у подъезда, когда шла к тебе.

Толик живет недалеко от меня. Мы все недалеко друг от друга живем. Добираемся минут за десять. Лера идет медленно, потому что на ней закрытые черные туфли на высокой шпильке. Я в своих кроссовках рядом с ней ещё ниже, чем обычно.

Заходим в подъезд, болтаем, поднимаемся наверх. Останавливаемся на пятом этаже. Лера оглядывается.

—

Подожди. У него железная дверь. Это же третий подъезд?

— Да.

Двери вокруг деревянные, железной нет.

—

Какой это этаж?

— Пятый

— Черт, а нам на четвертый. Запиздела ты меня.

— Я? Ничего подобного!

— Ты-ты. У тебя шнурок развязался, кстати.

— Ой. Спускайся, я следом за тобой.

Лера цокает каблуками вниз по лестнице и скрывается из виду. Я присаживаюсь завязать шнурок. Слышу, как, на пролет ниже, открывается дверь, шум голосов и смеха вырывается на секунду в подъезд. Оглушает эхом резонирующих звуковых волн. В кармане вибрирует телефон. Мама, наверное, она просила написать как дойдем. Спускаюсь вниз, заглядывая в экран. Мама, да. Набираю ответ. В эту же секунду моя нога соскальзывает с новой ступеньки, я взмахиваю руками и шатаюсь. Внутри поднимается волна, как от качелей, когда зависаешь в воздухе и летишь вниз. Зажмуриваюсь. Взвизгиваю. Падаю.

Ой. Не падаю. Упираюсь руками в твердые плечи. Меня ловят за талию. Делаю короткий испуганный вдох. В ноздри и прямиком в мозг бьет цитрусовый аромат с корицей и древесными нотами. Распахиваю веки и упираюсь прямо в зеленый омут. Мои глаза расширяются, выдох застревает в горле, губы приоткрываются.

Чувствую, как на талии сжимаются крепкие пальцы. Собирают ткань куртки на спине.

Кирилл слегка выдыхает и обдает меня свежим слабым потоком. От этого губы сохнут. Он на несколько ступенек ниже, так что наши лица почти на одном уровне. Обычно, я ему макушкой до плеча.

Он шарит глазами по моему лицу. Глаза. Губы. Глаза. Губы. Рассматривает мои родинки. Обжигает раскаленным взглядом. От этого внимания я застываю как опоссум перед опасностью. Меня неожиданно сильно волнует его взгляд. Его запах. Его цепкие пальцы на моей талии. Он их растопырил, как будто старается обхватить пошире. Большие пальцы лежат на животе в районе пупка, а остальные на спине.

Щекотно. Жар приливает к щекам, поднимается мурашками от того места, где лежат его руки. Они горячие. Сквозь куртку чувствую, насколько горячие у него ладони. Клеймят меня. Оставляют внутри меня метку.

Сглатываю. Облизываю пересохшую нижнюю губу. Где мой бальзам?

Кирилл отслеживает это движение, у него дергается кадык. Ноздри ровного носа раздуваются. Он глубоко вдыхает и почему-то, не выдыхает. Зрачки в зеленых глазах расширяются, взгляд темнеет.

—

Откуда ты свалилась?

— голос у него и так низкий, а сейчас и вовсе скатился в глухой бас. Эхо в подъезде усиливает эффект.

—

М?

— я не могу ничего ответить. Пытаюсь понять, почему меня так волнует движение его губ.

—

Тебя ноги совсем не держат?

— это звучит неожиданно резко, как будто, грубо и холодно. Жестко. Громче, чем я слышала от него до этого.

Это меня отрезвляет. Я убираю пальцы с его затылка, которыми, оказывается, трогала кудри, одергиваю руки с его шеи. Как они вообще там оказались? Отрываюсь телом от его груди. Отстраняюсь. Он не торопится убрать свои лапищи с моей талии. Теперь между нами почти приличное расстояние. Его парфюм больше не забивает рецепторы так сильно, и я коротко вдыхаю-выдыхаю.

—

На лестнице надо смотреть под ноги! У тебя координации ноль вообще!

— рычит на меня, снова накручивая громкость.

Почему он орет на меня?!

—

Не надо повышать голос, я не глухая.

— Не глухая, но слепая, походу. Ты же могла свернуть шею в лёгкую, глупая!

— Это я глупая?! Сказал не обремененный интеллектом увалень!

— Кто?

Глаза у Кирилла сверкают искрами гнева. Мои, надеюсь тоже!

—

Что и требовалось доказать.

— Язва ты! Конченная! Ты на меня свалилась!

— Я не просила меня ловить! Кто ты вообще такой, чтобы орать на меня?!

- тоже повышаю голос.

—

Дура!

— Баран!

— Овца!

— Охох, как оригинально!

— Пошла ты! Идиотка. Нет, чтоб спасибо сказать.

Одергивает от меня руки. Наконец-то!

—

Ещё чего! Для этого я слишком глупая.

— Точно. Я так и сказал. Увалень. Слово то, блядь, какое нашла!

— Толковый словарь тебе в помощь, придурок!

Я негодую. Фыркаю. Смеряю его гневным, и надеюсь, уничижительным взглядом. И сбегаю по лестнице вниз. Какой неандерталец! На меня даже папа в жизни голос не повышал. Что этот кучерявый себе позволяет? Ух, как я зла! Надо было залепить ему пощечину. Сам он идиот!

Гневно дышу. Пульс шкалит и бьется в ушах, сердце колотится в адреналиновом шторме. Стучусь в металлическую дверь, она шатается под моим резким движением. Открыто. Захожу внутрь. В прихожей тусклый свет лампы, куча наваленной друг на друга верхней одежды, беспорядочно разбросанная обувь. В уши бьют басы, в нос сигаретный дым. Сдавливает грудную клетку. Где, блин, Тарасова?! Бросила меня одну!

Раздеваюсь. Беру куртку с собой. Прохожу в гостиную. Просторная светлая комната похожа на ресторанный зал. У правой стены огромный диван и музыкальная установка. Вот откуда такие четкие басы. Слева у стены длинный стол заставлен закусками: пиццей, тарталетками, рулетиками и канапе. На отдельном столе пирамида из пивных банок, рядом какие-то бутылки с крепким алкоголем, судя по всему. Там же висит большая плазма с выключенным звуком и видеорядом музыкального канала. У стены с большим трехстворчатым окном разбросаны кресла-мешки. На них расселись парни и девушки - парочками и по трое-четверо. Народу ещё не так много. Обвожу взглядом людей. Тут почти половина класса, ребята из параллели, много одиннадцатиклассников, много и не знакомых мне лиц. Отдельно отмечаю банду попугаев неразлучников. Егор стоит позади Жени и обнимает свою девушку за талию. Положил ей подбородок на плечо. Разговаривает с Мишей. Денис и Артем рядом с незнакомыми мне девушками. Именно девушками. Они заметно взрослее присутствующих здесь школьниц.

Из коридора справа от меня выходит Толик. А за ним семенит Лера. Он держит её за руку. На лице у него подтертые следы красной помады. На шее висит серебряная подвеска с кроликом как значок «Плэйбой». Ребята тормозят возле меня.

— О, здаров, Алька. Не ожидал, что ты будешь. Рад видеть

. — Толик улыбается приветливо и немного пьяно.

—

С Днем Рождения, Анатолий Боричович! Это тебе!

— протягиваю подарочный пакет с книгой и улыбаюсь в ответ.

—

Фигасе. Спасибо большое. Ахах! Пивоварение. Шаришь, Мурзина. Спасибо! Приятно!

- похлопывает меня тяжелой рукой по плечу.

—

Рада, что тебе понравилось.

—

Проходи в зал, не стесняйся. Сегодня лишних много не будет. Все свои. Там закуски и бухло. Развлекайся. Подругу твою я пока себе оставлю. Делить теперь придется.

— подмигивает и играет бровями. Тащит Лерку за собой как буксир. Она оглядывается на меня и широко счастливо улыбается.

Я улыбаюсь в ответ и показываю пальцами «Класс!». Я так понимаю, они теперь встречаются. Радуюсь за подругу от всего сердца. Они красивая пара. Как минимум, потому что в ней есть красивая Лера.

Отхожу с порога комнаты к той стороне, где закуски и напитки. Нахожу яблочный сок. Наливаю себе в пластиковый стаканчик немного. Достаю телефон. Я так и не ответила маме. Мне влетит. Отвлекаюсь на короткую переписку с любимой родительницей. Или, скорее, небольшой допрос с кучей вопросительных знаков.

Когда возвращаюсь взглядом к окружающим, замечаю Таранова в центре их попугаечной компании. Он стоит спиной к подоконнику, опирается на него бедрами. Длинные крепкие ноги, в голубых джинсах, расставлены на ширине плеч и чуть согнуты в коленях. Между его ног стоит высокая стройная девушка. Черные гладкие волосы до плеча, обтягивающие кожаные шорты, водолазка цвета марсала. Крупные серьги. Яркий макияж. Её голова откинута Кириллу на плечо. Он обвивает её руками, как будто окутывая собой, и сцепил ладони в замок у девушки на животе. Она водит длинными яркими ногтями по венам на кистях и предплечьях Кирилла. Такая незамысловатая ласка явно доставляет обоим удовольствие. Он смеется в разговоре с друзьями, откидывая голову назад. Волосы небрежно взлохмачены, как всегда.

Я не пялюсь. Я просто наблюдательная. Уже собираюсь отводить взгляд. Я вообще злюсь на этого неандертальца!

Кирилл цепляет меня взглядом. Поджимает губы. Смотрит холодно. Я смотрю в ответ. Надеюсь, что с теми же эмоциями.

Да, ты мне тоже не нравишься, парень. Нет. Ты мне абсолютно безразличен.

Кирилл ведёт плечами, вскидывает немного подбородок, смотрит ещё пару секунд, и переводит взгляд на Артёма. Что-то коротко ему говорит, тот кивает и отвечает.

Я отворачиваюсь.

Отпиваю сок. Притопываю ногой в такт музыке.

—

Привет, Аль! Не ожидал тебя тут увидеть.

Разворачиваюсь на голос. Никольский. Приходится задрать голову выше, чтобы видеть его лицо. Денис приветливо улыбается. Глаза блестят, кажется, из-за алкоголя. В руках банка пива.

—

Привет, Денис. Да я сама от себя не ожидала, честно говоря.

Никольский коротко смеется.

—

Как батя тебя отпустил?

— Мама пристегнула его к батарее и пытала

. — пожимаю плечами, отбрасываю косы за спину.

—

Понял, ролевые игры.

— Да-да, она инквизитор, он ведьма.

— Ахах, обычно, вроде, наоборот.

— Они у меня не обычные.

— Да, знаю. Марат Альбертович мировой мужик. Я у него плечо лечил.

Мы шутим и смеемся. С Денисом неожиданно легко. Он понимает мой специфичный юмор. И не орет на меня, как некоторые. На некоторых я больше не смотрю из принципа. Не обращаю внимания на зудящую кожу лица, на красные щеки, на ощущение чужого тяжелого взгляда.

—

Потанцуешь со мной?

— спрашивает Денис, кажется, неожиданно даже для самого себя.

—

Мм, сейчас?

— музыка танцевальная. Играет Баста, я не знаю как под такое двигаться.

—

Ну, да. Идем.

Денис хватает меня за руку, сжимает ладонь, разворачивается к импровизированному танцполу за своей спиной и тормозит об подошедшего Кирилла и остальных своих друзей.

—

Поехали, Дэн, мы уходим.

— Кирилл смотрит на него из под нахмуренных бровей, зубы сжаты, шея и плечи напряжены. На меня не обращает внимания.

—

Я догоню, идите

. — моя рука всё ещё у Дениса. Я бы и рада отойти от Кирилла подальше, но не могу. Стесняюсь вырывать руку.

—

Такси уже ждет. Две машины. Пошли. Где твоя девушка?

— Бляха, Таран. Ты че, а?

— Ниче. Марина едет с нами или нет?

Денис отпускает мою ладонь и отходит на шаг. К нему подходит светловолосая высокая девушка, берет его под локоть. Никольский поворачивается ко мне.

—

Извини, Аль, ехать надо. В другой раз ладно?

— смотрит на меня с нескрываемым сожалением, уголки губ опущены. Он напряжен.

—

Конечно. Пока, Денис.

— Пока, Аль.

— Пока, Аль

. — Кирилл передразнивает друга и усмехается. Качает головой. Колышатся короткие кудряшки. Уходит. За ним уходят все остальные. Егор машет мне рукой.

Я глубоко выдыхаю. Оказывается, я почти не дышала всё это время. Немного кружится голова. Я чувствую какое-то моральное истощение. Как будто из меня высосали все силы. Ссутуливаю плечи. Лера подходит слева.

—

Всё хорошо, Аль? Тебе не весело?

— Нормально. Таранов накричал на меня.

— Чтооо?? С какого это?

— Не знаю. Я споткнулась на лестнице, он меня поймал. А потом наорал. Сказал, что я язва конченная

. — пожимаю плечами.

—

Да он охуел что ли?! Где он? Я ему все волосы выдерну сейчас!

— Уехал со всей свитой.

Лера берет меня под руку.

—

Да и забей на него, Аль. Он дурачок. Я ошиблась на счет вашей совместимости.

— Забила уже. Проехали.

— Пойдем веселиться, такой вечер классный. Хочешь выпить чего-нибудь?

— Нет, меня будут обнюхивать на входе в дом, сама же знаешь.

Лера хихикает. И тащит меня танцевать.

—

Идем. У тебя первая в жизни вечеринка. У меня появился парень. Чем не повод для радости, а?

—

Поздравляю вас. Совет да любовь!

— улыбаюсь подруге радостно.

Она права. Это моя первая вечеринка. Я пришла сюда исследовать веселье. И никакие зеленоглазые, упёртые, наглые, блондинистые бараны мне настроение не испортят.

Мы танцуем, веселимся и очень много смеемся. Толик получает от одноклассников тортом в лицо. Мы делаем снимки на фотоаппарат с мгновенной печатью. Я забираю себе одно фото. На нем мы с Лерой в обнимку, щекой к щеке, улыбаемся широко, открыто, счастливо. Очень красивое фото.

В целом, я очень довольна вечером. У меня немного ноют мышцы от танцев. Я чувствую себя будто пьяной, как будто передышала алкогольными парами. До дома меня провожают Толик и Лера. Они держатся за руки, кидают друг на друга игривые, нетерпеливые взгляды.

В подъезд захожу в 21:55. Открываю своим ключом.

—

Я дома!

Мама с папой выходят из гостиной, осматривают меня с головы до ног, подходят поближе, принюхиваются.

—

Там курили. Я не курила.

— Ужас, а запах как от пепельницы

. — мама морщит нос.

—

Как прошел вечер?

— папа смотрит в глаза.

Пытается понять пила ли я? Стекла как трезвышко, папочка. Ни грамма в рот, ни сантиметра в ж…Так, это неприличное выражение.

—

Отлично. Было весело. Мы много танцевали. Я пила яблочный сок.

— И ничего не ела, конечно же? Пойдем, я тебе разогрею индейку.

— Спасибо, мамуль, с удовольствием

. — я и правда ужасно голодная.

Подхожу ближе к папе, встаю на цыпочки, он склоняется, чтобы я достала до щеки. Вдыхает близко ко мне. Я усмехаюсь. Нюхай-нюхай. Всё чисто. Клюю его в щеку коротким поцелуем.

Он выпрямляется и взгляд уже потеплевший. Кивает мне. Уходит обратно в гостиную. Мы с мамой на кухню за поздним ужином.

Я не рассказываю подробностей. Потому что знаю, что маме не понравится. Ни то, что на меня повышал голос малознакомый парень, ни то, что Лера с Толиком теперь встречаются. Так что молчу, односложно отвечаю на вопросы о вечеринке.

По маминым глазам видно, что она хотела бы больше подробностей. Ничего не добившись, целует меня в макушку и уходит к папе.

Заканчиваю с едой за пять минут. Мою тарелку. Захожу к Рине поцеловать. Получаю ворох подробностей об отпуске Синди и Кена. Завидую куклам.

Долго сижу под душем, прокручивая в голове сегодняшний вечер. Чаще всего в мыслях мелькают зеленые глаза, аромат цитрусовых, корицы и дерева, ощущение тяжелых ладоней на талии, сжимающих меня пальцев, расползающегося по телу жара и трепета.

Он взволновал меня. Себе-то можно признаться. Кирилл взволновал во мне что-то новое и неизвестное. А потом наорал на меня и всё испортил. Дурррак!

Визуалы.

Всем привет, я Ли. Автор-новичок. Спасибо, что читаете, буду рада Вашим комментариям!

ИИ составил для нас визуалы главных героев по моим описаниям. Как вам? Совпало ли с тем, что вы представляли?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 7. Кирилл

Кирилл.

Субботняя тренировка высосала из меня все соки. Тренер гонял и в хвост, и а гриву так, что под конец я буквально уползал с поля. Чертов, маньяк. Я говорил, что он адекватный мужик? Я напиздел. Сам себе, ага.

Добираюсь до дома на такси. Гонять в дождь на квадрике как-то не в кайф. Успеваю скрыться в комнате до того, как отец пристанет со своим обедом у мэра. Надень нормальную рубашку, Кирилл. Подстригись, Кирилл. Заебал.

Вечером с пацанами едем к Тёмычу. Но сначала поздравим Толика с днюхой, заедем на полчаса, и двинем на дачу. Девочки и алкоголь, то что доктор прописал после ебучей школы и бешеного тренера.

Поспал пару часов. Принял душ. Переоделся в чистое. Белый свитер и темные джинсы. Заебись.

Тамара наготовила блинчиков с начинкой на роту солдат. Закидываюсь в спешке, не хочу ни с кем пересекаться из моей милой семейки. Но судьба, походу, повернулась ко мне жопой, ибо на кухню вплывает блаженная Кристина после йоги.

Пупком сияет - из космоса видать. Сиськи на выкате, жопа обтянута тугими лосинами. Постеснялась бы взрослого пацана, мачеха недоделанная.

—

Кирюша, как хорошо, что ты здесь.

Вонь душных фиалок заполняет кухню как слезоточивый газ. Кому хорошо, бля? Когда она на меня так смотрит - меня тошнит.

—

Я уже ухожу

.

—

Подожди. Костик сказал, чтоб я дала тебе контакты бутика. Возьми там рубашку и брюки для ужина на завтра. Хочешь, вместе поедем? Я подскажу.

Подходит ближе, чем надо, наклоняется над столешницей и тянет мне визитку. Я, видимо, должен впечатлиться открывшимся декольте. Как будто до этого не было видно.

—

Я сегодня заня

т.

—

Можно завтра. Ужин в семь, поедем из дома все вместе. Отлично проведем время

.

Сомневаюсь, блядь, что это возможно в вашей компании. Молчу. Кристина кладет мне когда на плечо. Сука, дергаюсь, как от электрошокера. Блины комом в горле собрались. Кашляю. Запиваю холодным чаем.

—

Не трогай меня

. — рычу сквозь зубы

Двигаю на выход.

—

Кирюша, визитка!

Торможу. Разворачиваюсь..

—

Кристина, мать твою. Не называй меня так. Я тебе пятилетка, что ли?

—

Зачем же грубить, милый?

— улыбается своими перекаченными губищами. Снова крадется ближе —

Конечно, я не вижу в тебе ребенка. Только молодого и сильного мужчину.

—

У тебя чешется что ли? Так иди к отцу, че те от меня надо?

—

Он на работе. Он вообще так много работает. Мне одиноко в этом огромном доме. Хорошо, что ты приехал.

— Слюни подбери. И отвали от меня.

Как же всё это тупо. Она мне клеит или я совсем дурак? Милая мачех. На жабу похожа.

Молча выдираю визитку из тонких пальцев. Сваливаю, пока не пизданул ещё чего лишнего. Нажалуется отцу, тот мне весь мозг потом вытрахает. А я как-то не любитель подобных интимных развлечений.

Заезжаю за Лизой на такси. Познакомился с ней утром возле ДК. Шикарная девочка, и тупая как пробка. Поплыла после трёх предложений. Чуть в парке мне не отсосала. Кое-как убедил её отложить до вечера. Славная. Записал себе её имя в заметки, на всякий случай. Вдруг опять забуду.

Пока едем к Толяну осматриваю свою новую одноразовую подружку. Высокая грудь обтянута бордовой водолазкой, кожаные шорты не скрывают шикарной попки. Длинные ноги, черные волосы, симпатичное личико. Отличный выбор, Кирилл Константинович, член одобряет. Девушка всю дорогу листает соц.сети и молчит, чем зарабатывает себе ещё несколько очков. Болтать я не расположен. Я злой, трезвый и неудовлетворенный.

Внизу цепляем пацанов с их девчонками и поднимаемся к Толяну.

—

С днюхой, Толян. Будь здоров. Это от нас с пацанами тебе на мороженое.

— жму руку и протягиваю пухлый конверт. Деньги - лучший подарок, на мой взгляд.

—

Спасиб, пацаны. Не ожидал. Приятно. Проходите. Народу пока не много. Пиво и закуски в гостиной

.

Пацаны говорят поздравления. Толик скрывается в кухне, а мы проходим в гостиную. Сегодня тут прям празднично. Сразу понятно, что не стандартная будничная попойка. Даже еда есть.

Устраиваемся у окна. Приношу себе и Лизе по пиву.

—

А шампанского нет? Я к пиву не очень

.

Вот зачем ты рот открыла, детка? Так хорошо было.

—

Нет. Есть коньяк и водка. Будешь?

Девушка смотрит на меня с недовольством. Я пожимаю плечами.

—

Не буду.

Дует губы. Бляха. Мне не надо, чтобы она сейчас сливалась. Мне надо, чтобы она выпила и не выносила мне мозг. Иду на уступки.

—

Зай, мы тут на полчаса. По дороге на дачу куплю тебе шампанского, лады? Какое хочешь?

—

Мондоро

. — девушка светлеет лицом и игриво улыбается. Придвигается ближе ко мне. Терпеть не могу обнимашки без продолжения. Но молчу. У меня планы на её киску. Лиза. Её зовут Лиза. Бля, лишь бы не забыть.

Толян подходит к нам, немного болтаем о футболе, «Острых козырьках» и девчонках.

Шпала наваливает Толяну вопрос:

—

Ну че, Кроль, где твоя крольчиха? Или у тебя ещё нет?

Все ржут. Толик ведет ладонью по волосам.

—

Есть одна

— глупо улыбается. —

Ща уже должна подойти.

—

Из наших? Колись, Кроль, все свои.

— Одноклассница моя. Лерка Тарасова.

— Рыжая?

— Ага

— лыбится шире. —

Она должна с Алей прийти.

— Да не гони, Алю батя в жизни сюда не отпустит.

Глаза у Дэна поблескивают интересом. Я раздражаюсь от его и своей реакции. Снова.

Значит, рыжая коза придет с кошачьими глазками. Я больше с ней не общался после встречи возле ДК. Интересно, реально придет?

—

Пойду покурю

. — бросаю парням, оставляю Лизу с ними и иду на выход из квартиры. Не курить в комнате - интернатская привычка. Там за курение по головке не погладят, а за табачную вонь в комнате и вовсе попрут из общаги.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В коридоре надеваю кроссовки и выхожу в подъезд. В дверях сталкиваюсь с рыжей. Она смотрит на меня абсолютно равнодушно. Я бегло оглядываю в ответ. Худая, плоская, рыжая. У Толяна странный вкус.

Коза мне кивает, киваю в ответ. Выхожу в подъезд. Топаю вверх - на пятом этаже окно с ручкой, больше нигде не открыть. Взлетаю по ступенькам на полпролета и замечаю наверху девушку. Шнурки завязывает. С головы два хвоста-косички свисают. Ей идет. Хотя и с одним хвостом не плохо. Аля меня не видит, спускается, уткнувшись в телефон. Я поднимаюсь ей на встречу. Хочу, чтоб увидела меня сама. И она видит. Только сначала шагает мимо ступеньки и заваливается вперед с визгом. Ловлю руками за талию. Вот же неуклюжая! Чуть не убилась. Постоянно падает, хоть вообще из рук не выпускай. Схватить эту девчонку и не отпускать - неожиданно приятная мысль. Хороший план же. Надежный. Так она точно не будет падать.

Стискиваю тонкую талию крепче. Большие пальцы упираются в мягкий живот. Какая она тонкая там, под этой широкой футболкой и курткой, изящная что ли.

Аля так близко. Упирается грудью мне в торс. Я могу рассмотреть каждую черточку лица даже в подъездном сумраке. Ебать она красивая. Глаза блестят янтарными искрами. Сегодня они ещё выразительнее, чем всегда. Она накрашена. Я не разбираюсь в макияже, но эти длинные черные стрелки ей очень идут. Пухлые губы приоткрыты, смотрю на них. Я должен признаться хотя бы себе самому. Мне хочется эти губы. Сожрать её целиком - вот чего мне хочется.

В паху так стремительно твердеет, что яйца поджимаются, а поясницу простреливает электричеством. Раз, два - все родинки на месте. Их я хочу в первую очередь, они манят меня как разметка с кладом на карте сокровищ. Хочу знать, где у неё ещё есть родинки.

Щеки у Мурзика розовеют. Она высовывает маленький острый язычок, проводит им по нижней губе. Я готов спустить в штаны от одного этого движения. Мне нужен этот язык. Во рту, на коже, на члене. Прямо сейчас. Бляяяяять. Я попал? Дыши, Кирюха.

Глубоко вдыхаю и перед глазами всё плывет. От Али ни разу не пахло духами, а я не стоял до этого достаточно близко, чтобы ощутить аромат её кожи. Сейчас стою. А как будто лечу в пропасть. Аля пахнет свежестью, зелеными яблоками, чем-то травяным. Не приторным, не пряным, не удушающим. Аромат легкий и теплый, как летний рассвет. Я согласен дышать ею всю оставшуюся жизнь.

Я попал. Мне нельзя залипать на нее, я не смогу её трахнуть. А стоит у меня колом.

Сердце стопорится, накручивает вхолостую и срывается в ебучий галоп. Её тонкие ручки вокруг моей шеи. Музыкальные пальцы перебирают волосы на затылке. От этого по спине бегут мурашки и диким огнём по венам разливается похоть. И не только, что-то ещё. Ещё. Я не разбираю. Меня шатает, в грудине колотится как в последний раз. Что это? Адреналин?

Не могу оторвать от нее глаз. И рук. И, походу, всего себя.

Маленькая, хрупкая, чистая. Такую надо беречь и заботиться. Она всё время падает, я уже раза три спасал её от разбитых коленок или ещё чего похуже. Мысль о том, что Мурзик могла бы сейчас серьезно пострадать, если бы была одна, поднимается во мне яростной волной. Глаза застилает красная пелена. Пульсирует в штанах, в груди, в голове.

Как меня так угораздило? Нееет.

—

Откуда ты свалилась?

Непроизвольно повышаю голос. Я не соображаю. Кровь вся слилась в пах. У мозга кислородное голодание.

Я зол. На нее. На себя. И напуган. Она должна беречь себя, блять.

Аля смотрит на меня и медленно моргает. Моргает она! Чуть не убилась, блядь, и глазами тут хлопает.

—

Тебя ноги совсем не держат?

Я повышаю голос. Меня колотит. А если бы она шею свернула и я нашел бы её здесь такой?! Зверею.

Мурзик дергается, как от пощечины и резко отстраняется. Аромат зеленых яблок и солнца ускользает. Невольно подаюсь вперед вслед за ним. Дышать. Мне нужно дышать этим запахом. Удерживаю руками тонкую талию.

Перестаю соображать окончательно. Глядя в расширенные карамельные глаза, я рычу на нее. Кричу. Почти не осознаю что именно выдаю и что она мне отвечает.

Сейчас она меня бесит. Разве не понимает, что чудом не покалечилась?

Увалень, блядь, что за слово такое?!

Как может такое чистое создание быть настолько язвительным? Я же испугался за неё! А в итоге я баран и какой-то там увалень.

Вот же язва! Конченная язва! Все должно было быть не так. Она должна была осознать свою глупость и уступить. Но нет, прет на меня своими глазищами, сверкает яростью. Она! На меня! Да это я должен тут ядом плеваться!

Сука, ну как же сексуально она злится, не могу. Фыркает своим сладким курносым носиком как ежик, гневно сверкает глазищами, тарахтит что-то. Я слов не разбираю, и сам несу хуйню.

Я попал. Попал. Мне пиздец.

Надо тормозить.

Выдыхай, Кирюха, выдыхай, родной. Нельзя залипать на девчонку. Вообще никак.

У меня футбол. У меня Питер. У меня там жизнь вся. Отпусти её.

Аля убегает, я её не останавливаю. Добираюсь до окна пятого этажа на деревянных ногах. Прикуриваю. Глубоко затягиваюсь, чтобы выбить из ноздрей её запах. Выдыхаю. Я как будто прыгнул с парашютом и теперь меня потряхивает от расщепления кортизола в крови.

Мне нельзя. Это вообще не вариант. Никак.

Гуглю слово «увалень». И почему это я?

Так. Собрался, бля. Поплыл от девчонки. Глупой, мелкой девчонки. Язва она. Разъедает изнутри. Сука, как же член стоит, аж больно. Щас светить стояком на всю тусню. Пиздец. Гребаный пиздец.

Выкуриваю три сигареты подряд, чуть успокаиваюсь. Быстро возвращаюсь назад. Надо валить на дачу к Артему. Завалить Лизу раком, потом стоя, и ещё разок сверху. И забыть, нахуй, про всё что тут щас было. Забыть, я сказал.

В нашей толпе все уже неплохо вдарили пивка, так что меня никто не разглядывал. У меня шея горит, и поясница. И всё ещё стоит на двенадцать. Откидываюсь задом на подоконник и прикрываюсь Лизой - ставлю её перед собой. Она упирается попкой прямо мне в ширинку. Поворачивается, похотливо улыбается и облизывает губы.

—

Кирюш, ты что, так рад меня видеть?

— Конечно, зая. Прям обоссаться как рад.

Стараюсь не смотреть на маячущую синюю футболку и шоколадные волосы впереди. Стараюсь не искать глазами родинки. Я, блять, стараюсь. Она смотрит в ответ. Ссукааа. Полосую её взглядом.

Да, я смотрю на тебя, и что? Да, у меня на тебя жесткий стояк, который я прикрываю левой девчонкой. Нет, я не буду на тебя залипать.

Вырываю у себя самого своё же внимание с мясом. Пора валить. Срочно. Переключаюсь на пацанов.

—

Двинули отсюда, Темыч, веселее не будет. Дача ж наша?

— Само собой. Хоть сейчас можем ехать.

— Тогда цепляем леди и вызываем тачки.

Пока решаем вопрос с машинами, Дэн оставляет Маринку с нами, бросает «Отойду на минутку» и уходит. Я прослеживаю за ним взглядом.

Дэн подходит к Але. Что-то пиздит, Аля улыбается. Потом смеется. Снова смеется. Он там анекдоты травит, что ли? Шутник хуев. Дэн мой друг, но сейчас я готов ему втащить. Хватает Алю за руку. Я снова зверею.

Волна раздражения топит меня с головой. Сжимаю руки в кулаки.

Че этот шпалообразный удумал? Он же с девчонкой пришел. Решил за двумя сразу угнаться?

Не понял, как оказался рядом с ними.

—

Поехали, Дэн, мы уходим.

— Я догоню, идите.

Хуй там плавал. Ты со мной пойдешь.

—

Такси уже ждет. Две машины. Пошли. Где твоя девушка?

Сдаю его сразу. Ибо нехуй. Приехал с одной, хватает другую. Да ещё не свою. Давлю на него. Открыто давлю. Нет, мне почти не стыдно.

Дэн так смотрит на Алю, будто тоже хочет её. Хотя бы потанцевать её хочет. Выбешивает меня окончательно своим «Пока, Аль».

Ссука. Мне надо выпить. Срочно. Много.

На даче разваливаемся вокруг костра. Девчонки щебечут о своём и колдуют у стола. Егор рассказывает, как они вчера после репетиции столкнулись с гопниками в чужом районе. Женя, его девушка, сидит у него на коленях. Он поглаживает её по бедру так спокойно и естественно. Она внимательно слушает. Искренне, без фальши, им заинтересована. Он сейчас никого из себя не изображает, рассказывает, по факту, о стрёмном моменте, о том, как их прессанули неизвестные. Вроде как, о слабости говорит. А она все равно смотрит на него с теплом и восхищением.

Я завидую. Я завидую? Бляяяя. Нет. Нет!

—

Таран, отойдем на секунду?

Дэн бычился на меня всю дорогу.

Отставляю бокал с вискарём и иду за Дэном к мангалу.

Стоим. Курим. Молчим. Лучший друг комкает бычок и сует руки в карманы.

—

Таран, ты ж мне друг?

— Конечно, Дэн. С трех лет.

— Че у тебя к Але? Че ты меня дергаешь возле нее?

— смотрит напряжено, дергает мускулами

—

Она тебе нравится?

— прямо так прямо.

—

Да. Нравится, да. Похуй, че я говорил про малолеток. Але почти восемнадцать.

— И че, хочешь мутить с этой девственницей?

— мне не нравится эта мысль. И вся эта ситуация тупая не нравится.

—

Хочу позвать её погулять. Но если ты продолжишь пылить, сразу скажи. У тебя на нее планы?

— Мои планы - ЕГЭ и Питер. Сам же знаешь.

— Знаю, но ты как будто залип, братан. Аля на один раз не прокатит, сам понимаешь.

— А ты её хочешь не на один раз?

— Не на один.

— На три?

— Раз на десять минимум. Пару недель точно с ней погуляю. Она милая. Только не лезь к ней, раз у тебя планов нет. Не мешай мне.

— Планов нет.

— Спасибо, друг.

Дэн хлопает меня по плечу и уходит обратно к костру. Шлепает Маринку по заднице. Маринка моя двоюродная сестра. Мы не особо общаемся. Но вроде она нормальная деваха.

В моей голове слишком много Мурзика сегодня. Меня уносит не туда. Когда я думаю, как Дэн будет трахать кошачьи глазки, как она будет смеяться над его шутками и гулять с ним - я хочу убивать. Всех, кто попадется.

Надо выпить и забыться. Это всё не моё дело. И Аля не моя.

Именно так я и поступаю. Глотаю бутылку вискаря в одного почти залпом. Курю. Башка, наконец, легчает. Мысли растворяются в алкоголе и я расслабляюсь.

Тащу девчонку, чьё имя всё же забыл, наверх в небольшой деревянный домик Тёмыча.

Меня шатает. Я бухой.

Падаю на кровать.

—

Детка, раздень меня.

— Ммм, конечно, котик. А ты меня разденешь?

— Неа

— икаю —

я чучуть прпил, бля, пе-ре-пил. Мне нужна помощь.

— Бедный котик. Иди сюда. Посмотрим, что там у нас в штанишках.

— Там у меня хуй, детка.

— икаю ещё раз.

—

Ммм…большой?

— Как ракета, милая.

— икаю —

Как ёбанный «Аполлон 13»

Я раскинул руки и ноги как морская звезда. Смотрю в потолок, потолок на меня не смотрит. Он плывет. Вертолёты летают. Комната кружится. Тошнит.

Девчонка цепляет пальцами ремень на моих джинсах. Расстегивает пуговицу, ширинку, спускает штаны с боксерами до колена. Касается пальчиками мошонки, обхватывает ладонью ствол и ведет по нему вверх. Мне 18 лет, у меня встанет в любом состоянии. Но трахаться как-то расхотелось. Тошнит меня. Щас бы яблочка. Зеленого. Кислого. Улавливаю ноздрями фантомный аромат зеленых яблок.

Она так вкусно пахла сегодня. Так сладко и свежо.

Ммм.

Чувствую влажное и теплое прикосновение членом. Приподнимаю голову и смотрю вниз. Темная макушка в районе паха. Это кто?

Ощущаю, как губы вбирают головку. Язычок кружит вокруг уретры. Член дергается, простреливает возбуждением. Блять, да! Хорошо. По пояснице ползут мурашки от удовольствия.

—

Продолжай.Ещё пососи.

Послушная девочка. Помогаю ей бедрами. Проталкиваюсь в горячий податливый рот немного глубже. Моя фея минета водит рукой у основания вверх-вниз, засасывает сочно, с причмокиванием, аккуратно мне подрачивая. Слюна стекает по мошонке. Ммм. Кайф.

Приоткрываю глаза. Кладу руку на темную макушку. Давай, детка. Ещё хочу.

—

Глубже

.

Толкаюсь бедрами вверх. Член погружается в рот глубже, упирается в заднюю стенку горла. Назад. Вперед. Назад. Вперед. Назад. Яйца поджимаются. Напрягаю мышцы пресса, приподнимаюсь на локте.

—

Быстрее

.

Темная макушка движется туда-сюда, наращивая темп. Девушка помогает себе рукой. Член напрягается сильнее. Сжимаю зубы.

Хватаю девчонку за затылок, волосы в кулак, ускоряюсь ещё, вдалбливаясь ещё глубже. Еще. Еще чуть-чуть. Напряжение натягивается в паху как пружина. Огонь. Я почти.

—

Бля, Аля, я щас кончу тебе в рот.

Темная макушка что-то мычит, напрягается, сжимает губы так крепко. Толкаюсь до упора ещё несколько раз, зажмуривюсь, вижу карамельные глаза, сочные губы, родинку над верхней. Член пульсирует, обильно выстреливаю во влажный рот. Шумно выдыхаю. Откидиваю голову на кровать. Кровь шумит в ушах. В голове гул. Комната сильно кружится. Девушка что-то говорит, но я ни слова не разбираю. Поворачиваюсь к ней спиной, на бок ложусь. Если буду блевать - то прям с кровати на пол. Отрубаюсь за три секунды.

Вздрагиваю от громкого ржача.

—

Эй, ебалай, очко прикрой

!

Хлопает дверь. Зачем так громко, сука?!

Пить. Вода.

Где я?

Открываю один глаз. Комнату заливает солнечный свет. Я знаю эти бревенчатые стены.

Оглядываюсь. Дача Тёмы. Хорошо.

Новый вопрос. Почему я со спущенными штанами? Осматриваюсь в поисках использованного презерватива. Я один в комнате.

Смутно помню, что было после разговора с Дэном. Он сказал, у него планы на Алю. Минимум на десять раз. Я пил. Много пил.

Девушка! Со мной была девушка.

Шарю по карманам, нахожу телефон. Четыре пропущенных от отца и непрочитанное сообщение.

Открываю. Читаю. «Говнюк ты, Таранов! Больше мне не звони».

Ладно. А ты кто?

Вопросы-вопросы.

Время два часа дня, мне надо домой. Ебучий ужин у мэра.

Я и мой дикий сушняк спускаемся вниз. В доме тишина. Рыскаю в холодильнике, нахожу полторашку минералки. Моя прелесть. Жадно глотаю воду.

Заебись.

Быстро принимаю душ на первом этаже, у меня весь член в помаде. Чищу зубы одноразовой щеткой. Одеваюсь. Выхожу во двор. Погодка огонь. Солнечно.

У костра в лежаке валяется Тёма.

—

А где все?

— Разъехались уже

— А ты че тут?

— Родители вечером приедут. Я здесь потусуюсь. Ты че вчера с девкой делал?

— В смысле?

— Ну она спустилась вся красная, злая как собака. Сказала, что ты урод и уехала.

— Бля. Я не помню, братан. Честно.

— Весело. Девке надо прямо говорить, если она на один раз. Жрать хочешь?

— Не, я погнал. Отцу должен.

— Понял.

—

А ты всегда девкам прямо говоришь?

— Да. Мне сопли ни в хуй не уперлись.

— И они все соглашаются? Даже целки?

— Беру тех, кто соглашается. Целки тоже трахаться хотят. С ними забавно.

—

Понял. Давай, я поехал. —

жму своему мудрому другу руку

.

На такси до дома добираюсь за полтора часа. Отец наезжает с порога.

—

Где ты ходишь, Кирилл?!

— Я проспал. Был у друга на даче.

— Что за мятая рожа? Как тебя в люди вести?

— Так не веди. Я не просил.

— Тебе нужны полезные связи. Тебя будет ждать Леночка.

— Срал я, отец, и на связи, и на Леночку.

Константин Сергеевич покрывается багровыми пятнами.

—

Щенок неблагодарный. Где твои мозги, а? Одни гулянки на уме.

— выдыхает, дуя щеки, трет веки пальцами. Психует —Скажи спасибо, что

Кристина привезла тебе нормальный костюм. К шести будь готов выезжать.

—

Сам ей скажи. Твоя баба. Понял я.

В дом к Михаилу Александровичу, местному царю зверей, мы вкатываем чинно-благородно ровно к 19:00. Нехилый такой трехэтажный домина с намеком на итальянский стиль. Хорошие у мэров зарплаты. Нас встречает девушка в красном брючном костюме и провожает в холл на первом этаже. Пялюсь на упругие ягодицы, обтянутые узкими брюками. Кристина замечает это и недовольно поджимает губы.

Провинциальная элита, в накрахмаленных нарядах и с важными еблетами, рассекают по залу прогулочным шагом. Я, блять, на бал попал или на ужин?

Отец пожимает руки каждому встречному и перекидывается пустыми фразами. Улыбается. Шутит. Интересуется здоровьем. Я молча повторяю за ним. Не отсвечиваю. Делаю как сказано. Сейчас не выгодно злить Отца, мне нужны бабки на Питер.

У фуршетных столов к нам присоединяется мэр всея Мухосранска, собственной персоной, с женой и дочерью.

Мужчины обмениваются теплыми приветствиями. Отец удивительно вежлив, улыбчив и внимателен. Лицемер ебучий.

—

Рад познакомиться, Кирилл. Наслышан о тебе от отца. Он гордится тобой.

Да ладно?! А че ж он молчит об этом как партизан? Кошусь на отца, приподняв брови. Не вякаю.

—

Спасибо, Михаил Александрович. Я тоже рад.

— Как твоя подготовка к экзаменам?

— Всё хорошо. Тружусь. Учусь.

— Ты здесь тренируешься? Нужна помощь в поиске тренера?

— Тренируюсь в ДК у Тарасова. Буду играть за вашу городскую сборную, пока я здесь.

—

Отличные новости. Нам не хватает хороших нападающих. Рассчитываю на тебя, сынок.

— Буду стараться, Михаил я Александрович.

— Мы придем с Костей на игры. Посмотреть на тебя. — ага, отец на мои игры не ходил даже в детстве.

—

Буду рад видеть. Постараюсь оправдать ожидания.

Ща блевану. Я такой же лицемер как отец. Но я вынуждено. А он добровольно. Один хер тошно.

—

Это Лена, моя дочь. Знакомьтесь.

Вперед выходит невысокая натуральная блондинка в белом платье. Прям невеста на выданье. Улыбается приветливо, протягивает руку.

Склоняюсь, коротко целую ладонь. Мне нужны доп. очки перед отцом, чтоб подольше не доёбывал.

—

Очень приятно, Лена. Классное платье.

— И мне приятно, Кирилл. Спасибо!

— девушка слегка краснеет.

В целом, она милая. Раздражает не сама по себе, а потому что я вынужден с ней общаться. С благословения старших и мудрых мы остаемся вдвоем. Она щебечет о школе, о ЕГЭ, об эстрадных танцах. Стараюсь вежливо поддержать разговор. Не понял пока, она тоже повинность отбывает, или ей реально в кайф, когда заочно сватают за незнакомого пацана.

Держится она ровно. Вежливо. Без лишних восторгов и фанатского блеска в глазах, какой обычно бывает на меня у девчонок. На шею не вешается, без спроса не трогает. Улыбается мягко. Смеется, вроде, искренне. Не обсуждает со мной шмотки, спа-салоны и прочую хрень.

Я почти успокаиваюсь. Нормальная она. Немного юморю, немного рассказываю о футболе и Питере. Слушает, кивает.

Находим общую тему, обсуждая белые ночи и архитектуру в центре Северной столицы. Оказывается, Лена в Питере частая гостья, хочет поступать туда в универ на политолога.

Обмениваемся номерами. Болтаем ещё полчаса и я мягко сворачиваюсь под предлогом домашки. Нахожу отца.

—

Лицом посветил, с девчонкой поболтал, номер её взял. Мне надо домой, у меня домашки вагон.

—

Хорошо. Василий тебя отвезет.

И всё? Без вопросов и нравоучений? И в чем подвох?

Решаю не озвучивать свои вопросы. Коротко прощаюсь.

Домой. Спать. На уроки забью хуй. Я не думаю о том, что завтра в школе увижу Алю. Меня это не волнует. Я не дрочу в душе, и не представляю, как кончил бы ей на эти блядские родинки. Я не думаю о том, существует ли вероятность того, что Аля из тех девственниц, которые тоже хотят трахаться и будут согласны на разовый секс. Вообще нет.

Спать.

Глава 8. Аля

В начале октября День Учителя. И любые, хоть немного, талантливые ребята в добровольно-принудительном порядке должны участвовать в праздничном концерте.

Под руководством завуча по воспитательной работе - Елены Аркадьевны, мы каждый день после уроков остаемся в актовом зале на репетиции. Уже неделю. Я пропустила два занятия вокалом из-за этого.

Наблюдаю за вальсирующими восьмиклассниками с равнодушным энтузиазмом. Неплохо танцуют. Я даже так бы не смогла. С моей координацией только плясать.

После вечеринки у Толика и моего эпичного приземления в загребущие ручищи Таранова, я его избегаю. Не ищу в холле, отсаживаюсь подальше в столовой, не поднимаю головы, если приходится пройти мимо в коридоре. И, похоже, это взаимно. Вчера я споткнулась об скамейку возле подоконника, на котором мы обычно сидим с Лерой. Компания попугайчиков стояла рядом, никто не среагировал, не помог подняться. У меня на коленке синяк как маленькая черная дыра. Ну и черт с ним. Зато никто не орал на меня.

Лерка теперь частенько проводит перемены в компании Толика. Они обнимаются, о чем-то тихо переговариваются, бросают друг на друга горящие нетерпением взгляды. Такие милашки! Радуюсь за подругу. Она давно этого хотела.

Мне немного одиноко. Дима больше не вызывает прежнего трепета, подруга увлечена новыми отношениями. А больше я ни с кем близко не общаюсь. Иногда провожу время с Олей и Викой. Их взрослые разговорчики о парнях бывают интересными. Оля встречалась с каким-то борцом из десятой школы, но они быстро расстались, потому что, цитирую «Он слюняво сосётся». Как это именно, слюняво, я не знаю. Но выразила ей своё искреннее сочувствие, на всякий случай.

В день выступления я нервничаю. Хотя боязни сцены у меня нет, но мысль о том, что на меня будет смотреть Таранов, сбивает пульс с ровного ритма и проходится дрожью по коленкам. Мы поем с Олей дуэтом про «Школьные годы чудесные». Всего одна песня. Три минуты на сцене в платье для особых случаев. Я справлюсь.

За кулисами в актовом зале толпится народ. На мне свободное шоколадное платье-трапеция ниже колена, с круглым вырезом и ажурным белым воротником. Плотные черные колготки и лаковые лодочки на маленьком каблуке. Волосы собраны в высокий небрежный пучок. Сейчас должна прийти Лера и нарисовать мне стрелки на глазах. Вот и она. С Толиком, конечно. Тот притащил с собой вишневый компот из столовой. Кто ему разрешил?

—

Аль, давай скорее, садись сюда

— Лера суетится у столика, достает косметику. Румяна, кисти, помада. Что задумала эта рыжая бестия?

—

Зачем так много всего? Мне только глаза

— Совсем не много. Слегка оттеним скулы и добавим румянца, а то ты бледная, как будто первый раз выступаешь.

—

Просто не выспалась

.

Толик протягивает мне стакан с компотом.

—

Хлебни, Аль. Для бодрости.

— Компот для бодрости? — скептично выгибаю бровь и смотрю на него снизу вверх.

— Компот для маскировки. Водка для бодрости.

— Ты что, притащил в школу алкоголь?

— Кроль, ты совсем!? Какая ей водка. Убери, не позорь меня.

— Лера фырчит на него как бешеный хомячок.

В этот же момент, пятиклашки-танцоры пробегают мимо нас на сцену, и один мальчик пихает Толика в спину. Он шагает вперед, пошатываясь. Жидкость из стакана выплескивается, как в замедленной съемке, прямо мне на платье. Растекается огромным темным пятном по груди, плечам и подолу. О, нееет. Вот, черт! Черт!

—

Толик, мать твою, какого хера!?

— Лера шипит на него

—

Бля, прости, Лер. Аль, я не специально, пиздюк какой-то толкнул. Я ща сбегаю за салфетками.

Перед Лерой он извинился! Не помогут тут салфетки, я мокрая до лифчика, воняю водкой. Ужас! Что мне делать? У меня нет другого платья.

—

Пиздец, Аль, прости его. Он дурачок. У тебя есть запасное? Или в чем ты пришла?

— Я в джинсах и толстовке, так на сцену нельзя. Через 10 минут мы поем. В самом конце

. — я растеряна. Я паникую.

—

Мать моя! Это что, Мурзина? Нам петь через десять минут. Что случилось?!

— Оля оглядывает мой мокрый лук в полном ступоре.

—

Толик с водкой случился. Что мне теперь делать?

— повышаю голос. Я не могу так выйти, и в джинсах не могу. —

Я не буду петь. Оль, давай ты сама? Споешь соло, партию возьмешь чуть выше и всё.

—

Не могу я сама выше, твой голос там нужен!

— дышит на меня гневно. Выдыхает. —

Так, отставить панику. Возьмешь моё запасное платье. Только, возможно, оно будет тебе большевато по росту, но по фигуре сядет как надо, ткань эластичная. Пошли в туалет быстро, переоденешься.

Я набрасываю поверх мокрого платья какую-то штору, чтобы не святить пятном. Бежим с Лерой в туалет. Оля в гардероб за пакетом с запасным платьем.

Скидываю с себя вонючий наряд. От меня несет алкоголем. Спиртовый запах забивается в ноздри. Меня тошнит. Приходится снять и лифчик, потому что он тоже мокрый. Умываюсь холодной водой, стараясь смыть с себя липкий компот и запах водки. Лера караулит дверь, чтобы никто не вошел. Обтираюсь всё той же шторой и юркаю в туалетную кабинку. Прикрываю грудь руками. Это какой-то сюр!

Оля приносит платье, перекидывает его мне через дверцу кабинки.

—

Быстрее, Аль, пять минут.

Боже, что это за тряпочка? Похоже на штанину спортивных леггинсов.

—

Оль, оно на меня не налезет.

— Это стрейч. Растянется по фигуре. Натягивай уже.

Протискиваюсь в изумрудно-зеленое платье с тонкими бретелями. Ткань обтягивает как вторая кожа. Расправляю нижний край чуть выше колена. Бедра сжаты натянутой тканью. Я как будто голая. Я не смогу в этом выйти на сцену. У меня торчат соски!! Это кошмар. Полный кошмар.

—

Выходи, Аля! Быстро!

Открываю дверцу кабинки. Девочки смотрят на меня глазами на выкате. Оля присвистывает.

—

Охуееетть. Мурзина, ты зачем такую фигуру под балахонами прятала?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

—

Алечка, ты такая красивая, пиздец.

— Лера прижимает пальцы к губам.

—

Я не смогу в этом выступать. Я голая! У меня лифчик промок. Я не пойду так на сцену.

—

Ещё как пойдешь. Распусти волосы, прикрой ими грудь и бежим. Аркадьевна с нас скальп снимет, если ты не выйдешь

.

—

Аль, даже краситься не надо. Щеки у тебя итак красные

. Да и от такой задницы всё равно никто глаз не оторвет. —

Лера веселится. Мне не смешно. Я сейчас в обморок упаду.

— Ты что, спишь в утягивающем корсете? Откуда такая талия, Мурзина? Откуда попка торчком? Ты же даже спортом не занимаешься!

—

Вам всё шутки, девочки?! Я не пойду в таком виде на сцену.

Оля, кстати, точно в таком же платье, только черного цвета. И вот на ней оно действительно сидит великолепно. Лера распускает мне пучок, волосы волнами рассыпаются по спине до самой поясницы. Она собирает передние пряди у лица и закалывает их шпильками. Шлепает меня по ягодицам.

—

Не истери, Алечка. Ты очешуительна. Мы опаздываем. Отложим страдания на пятнадцать минут. Хочешь, я потом с тобой поплачу, ты от стыда, я от зависти. Мне такая фигура не светит с любым фитнесом.

—

Мурзина, я в шоке. Ты должна дать мне свой рацион на заметку.

— Оля тащит меня по коридору обратно а актовый зал.

—

Я забыла свои вещи и штору! —

вырываю руку и разворачиваюсь обратно к туалету. Из мужского выходит высокая широкоплечая фигура. Из женского выскакивает Лера с моей одеждой.

Кирилл завис, держа рукой ручку двери. Дверь поскрипывает. Взгляд Таранова тормозит сначала на моем лице, скользит ниже по изгибам. Стопорится на груди. Глаза расширяются. Кирилл нервно дергает плечом, как будто его туда ткнули пальцем. Сжимает руку в кулак, аж костяшки побелели. Ползет глазами к талии, по бедрам, до колен. Сглатывает. Закусывает губу. Взгляд растерянный, обреченный и жадный. Возвращается к груди. Я тоже сглатываю, перекидываю волосы вперед. Он меня как будто заклеймил своими зелеными глазами. Горит и зудит кожа, мурашки ошалелым табуном собираются со спины на плечах и шее. Жар волной приливает к низу живота, к груди, к вискам.

Всё это длится секунды. Кирилл молча шагает назад в мужской туалет и закрывает за собой дверь. Я отмираю. Щеки пылают. Смотрю на Леру. Она коротко улыбается и тянет меня за собой в актовый зал.

Три минуты до выступления. Сейчас споет парень из девятого и сразу мы.

У меня всё плывет перед глазами. А стоит их прикрыть, я вижу как сжимаются челюсти на прекрасном мужском лице. Его будто разозлило то, что он увидел - вот как он смотрел. И даже не поздоровался.

Вдох-выдох. Мы выходим на сцену. Глазами ищу Кирилла, но в актовом его нет. От этого мне становится легче дышать. Распрямляюсь, напрягаю диафрагму, беру первые ноты в грудном регистре. В зале все учителя школы и некоторые ученики с восьмого по одиннадцатый класс. Только девочки. Мальчиков нет.

Под конец второго куплета в зал начинают входить парни с большими букетами в руках, выстраиваются вдоль сцены лицом в зал. Мы вытягиваем последний припев, я заканчиваю высокой нотой. Учителя аплодируют. Оля говорит поздравительную речь, парни расходятся по залу к учителям. Улыбаются, вручают букеты. Круто они придумали.

Мы с Олей покидаем сцену. Она что-то говорит про то, что закосячила в первом куплете. Я этого не слышала. Смотрю под ноги, за кулисами темновато. Вижу белые кроссовки и серые джинсы. Поднимаю голову.

Дорогу нам перекрывает Таранов. С маленькой белой кустовой розочкой в руке. Он её из чужого букета стащил? Оля застывает. Я тоже. Смотрю на него, отмечаю хмурый, но горящий уверенностью взгляд и напряженные скулы. Ах, эти скулы. Кудрявые светлые волосы взлохмачены. Кирилл сдвигает брови, прокашливается.

—

П*здато спели, девчонки.

Оля расплывается в широкой улыбке, прижимает ладонь к груди. Я поджимаю губы.

—

Спасибо, Кирилл, как приятно!

Он мажет по ней глазами, кивает и прикипает снова ко мне. Смотрю в ответ вопросительно. Зачем он тут? Опять кричать на меня?

—

Аля, платье пиздатое. Оказывается, у тебя и сиськи есть.

Рррр. Я злюсь. И краснею. От этого ещё больше злюсь.

—

Таранов, ты знаешь синонимы слову «пиздато» или это единственная доступная похвала в твоём запасе?

—

Че не так со словом?

—

Всё так. Два вдохновляющих комплимента за пять секунд. Благодарю. И даже не наорал на меня.

—

Обязательно рот свой язвительный открывать? На

. — сует мне цветок в руки, сжимает челюсти, смотрит на мою шею.

—

Не обязательно. Просто впечатлилась твоим красноречием.

Забираю розу, поворачиваюсь к Оле, передаю ей цветок.

—

Олечка, ты потрясающе пела. Я наслаждалась каждым звуком твоего мелодичного голоса. Это тебе.

Оля улыбается.

—

Спасибо, Аля! Мне очень приятно. Ты тоже красиво исполнила, особенно в конце, у тебя голос как ангельский колокольчик.

— О, благодарю! Ты такая милая.

Не глядя больше на Кирилла ухожу в зал. Зачем он подошел? Напомнить, что я язва конченная? Намекнуть, что я без нижнего белья, чтобы мне стыдно стало? Цветок ещё притащил. Почему я на него так реагирую? Я ведь не позволяю себе такого общения ни с кем. Только с Лерой. С ней я могу говорить всё, что захочу, она не обидится и не будет на меня шикать или говорить, что я невоспитанная. С Кириллом не получается подбирать слова. Я говорю как есть, как будто мы тоже в близком контакте и мне не надо следить за речью.

Ищу глазами Леру. У нее моя одежда. Но раньше Леры нахожу Никольского. Он подходит с улыбкой, тихонько присвистывает.

— Аля, пиздато выглядишь!

И этот туда же.

— Да, мне уже сказали.

— Кто?

— Дружок твой. Не важно. Спасибо. Что ты хотел?

— Денис меня раздражает. Хотя он ничего плохого не сделал. Вон как растерялся. Я смягчаюсь.

— Прости. Перенервничала.

— Да норм всё. Я, это, хотел пригласить тебя в кино в воскресенье. Могу отпросить тебя у бати. Пойдешь?

Я в ступоре. Меня приглашают на свидание? Никольский? С чего вдруг? Лера говорила, что он заглядывается на меня. Оглядываю Дениса внимательнее. Высокий, метр девяносто, наверное. Короткий ёжик темно-русых волос. Крупные черты лица, нос с горбинкой, глаза голубые. Уши немного торчком, но это его не портит. Выраженная ямочка на подбородке. Подкачанный, спортивный. В черной толстовке и широких джинсах-трубах. Крупные ладно сжимают лямку рюкзака.

—

Аль —

кажется, я молчу слишком долго.

— Что?

— Пойдешь в кино?

Что мне ответить? Он бабник, как и его кучерявый дружок, зачем ему я? Хочу ли я с Никольским в кино? Не уверена.

—

Почему?

Черт, я сказала последнее вслух. Денис хмурится и опускает плечи.

— Эмм, я немного не понимаю, почему ты зовешь меня.

Денис улыбается, открывает рот, чтобы, видимо объяснить. Но нашу беседу бесцеремонно прерывает Таранов. Он ревнует друга, что ли? Опять лезет.

—

Отойдем, Дэн?

— Я сейчас занят, подожди пять минут.

— Отойдем. Дэн

. — это прозвучало угрожающе.

Они смотрят друг на друга, как будто общаются мысленно, и судя по выражениям лиц это не особо приятный разговор. Денис отводит глаза первым, проводит ладонью по лицу и волосам.

—

Твою же мать, Кирюха. Ты пиздец.

Кирилл молчит. Денис вздыхает. Они уходят из зала, не попрощавшись. Это что сейчас такое было? Стою и чувствую себя глупо. Я ничего не поняла. Совсем.

Нахожу Леру в коридоре, забираю вещи, переодеваюсь. По дороге домой улыбаюсь под музыку. Перспектива пойти на свидание, даже с Никольским, кажется мне интересной. Моё первое настоящее свидание. Так приятно звучит: Аля идет на свидание с парнем. Розовею щеками от одной мысли. Да, Никольский не нравится мне, как нравился Дима. Но и не бесит, как Таранов. Я бы сходила в кино с Денисом.

Дома мы с мамой делаем генеральную уборку. Я аккуратно застирываю платье руками, чтобы она не почуяла алкоголь и не завалила меня вопросами. Весь оставшийся день пролетает в хлопотах.

На следующий день лечу в школу в приподнятом настроении. Я рассчитываю, что Денис повторит своё приглашение. И даже думаю, что смогу сама подойти ему и напомнить, что не дала ответ. А потом согласиться.

Но Никольский на меня даже не смотрит. Угрюмый, и нервный, дерганый какой-то. Проходит мимо, как будто я невидимка. Раньше мы хотя бы иногда здоровались, кивали друг другу, обменивались вежливой улыбкой. А сейчас ничего. Вообще ничего. Он передумал? Почему он передумал?

И Таранов тоже злой, как собака. Наорал на своего одноклассника в столовой, бросил ложку об стол и вылетел как пуля из-за стола. И тоже не смотрит на меня.

На последнем уроке классный час, нас собирают для объявления. В конце месяца каникулы. Школа организует поездку в Москву для всех желающих с девятого по одиннадцатый класс. Красная площадь, Океанариум на ВДНХ, экскурсия по столице. Ребята в классе оживленно галдят. Я очень хочу поехать. Ни разу не была в Москве. Нам до нее восемь часов на автобусе. С родителями я ездила только в Анапу два раза, и один раз в Казань к папиным родственникам. А больше нигде не была.

По дороге домой обсуждаем с Лерой поездку. Она точно поедет.

—

Толик сказал, мы пойдем на свидание в какой-то крутой итальянский ресторан в Москве, представляешь? А ещё он подарил мне браслет сегодня, смотри.

— показывает тонкую золотую цепочку на запястье.

—

Очень красивое плетение. Толик молодец.

—

Даа — тянет с улыбкой —

Как думаешь, твои тебя отпустят?

— Вряд ли. Одну, в огромный город. Скорее всего нет.

— Не одну, а с классом. И с учителями. С нами даже Аркадьевна поедет. Целый завуч!

— Я спрошу. Четверть закончу на одни пятерки, буду хорошей девочкой, может случится чудо. Я бы очень хотела поехать.

— Давай ещё раз помолимся Дионису? В прошлый раз помогло. И даже Себастьян выжил.

Смеемся.

— Ты не знаешь, почему Никольский такой злой был сегодня? Толик же общается с ними.

— Неа, не знаю. Но я слышала, как они с Тарановым вчера орали друг на друга возле туалетов.

— Из-за чего?

— Я не поняла. Но вроде из-за девушки. Денис назвал Кирилла долбоебом, сказал, что тот сам не берет и другим не дает. Или что-то такое. Я мимо шла. Не вслушивалась.

— Понятно

.

Ничего мне не понятно, конечно же. Но это не моё дело. Все друзья иногда ссорятся.

—

Кстати, сегодня городской футбольный матч будет. Папа дал мне билеты. Мы пойдем с Толиком, а ещё Таранов там играет в команде. Хочешь с нами пойти?

— Таранов играет в городской сборной по футболу?

— Агась.

— Круто. Хорошо играет, наверное.

— Да не знаю. Я иду лопать попкорн и обниматься с парнем. Пойдешь?

— Нет. Меня не пустят.

— Бери родителей. Семейная вылазка. У меня полно билетов

— Не уверена, что им нравится футбол. Да я тоже его не понимаю. Суетливая беготня за маленьким мячиком.

— Ну как хочешь. Всё, я побежала.

— Пока.

Дома за ужином закидываю удочку на счет школьной поездки. Получаю ожидаемо недовольные реакции от обоих родителей. Столица опасное место для маленькой принцессы. Даже под присмотром педагогов. Ну ничего, время ещё есть. Попробую снова через пару дней.

Всю следующую неделю Никольский точно также меня не замечает. Не подходит, не смотрит, в кино больше зовет. Кирилл тоже на меня не смотрит. Ну или я не видела. Потому что сама избегаю этих зеленых глаз. Они и так преследуют меня ночами. И тихий волнующий шепот, и крепкие руки на талии, и аромат цитрусовых.

А в субботу ночью на мой телефон приходит «Привет» с неизвестного номера.

Глава 9. Кирилл

Кирилл.

Самая тупая неделя за последнее время. Я раз пятнадцать планировал подойти к Мурзику и извиниться за то, что накричал. Я же и сам не понял, почему это сделал. Я вообще плохо понимаю, что происходит. Меня скребёт изнутри одно единственное чувство — голод. Ввинчивается мне под кожу, долбится в мысли, скручивает внутренности долбанным жгутом. Я хочу Алю. Хочу её себе. Под собой. На себе.

А она ходит мимо и не смотрит на меня. Не поворачивает в мою сторону. Не морщит курносый нос. Как будто меня и вовсе нет.

Я, как последний извращенец, ищу по сайтам порнуху с брюнетками, у которых есть родинки на лице. Не хожу к пацанам, не цепляю одноразовых девчонок, тупо тренируюсь и сижу дома.

Не. Смотрит. На. Меня.

Я стараюсь тоже не пялиться в открытую, но всегда ощущаю её присутствие и украдкой поглядываю. Это сводит меня с ума.

Проспал третий завтрак подряд с отцом. Ещё за стол не сел, уже получил презрительный взгляд.

—

Надо же, кто почтил нас своим присутствием. Видела, Крис? Снег пойдет.

— голос отца сочится сарказмом.

Кристина улыбается и мерзко хихикает. Жаба озабоченная. Не удостаиваю взглядом никого из них. Молча сажусь есть.

— Т

ы не мог бы не пропускать семейные завтраки? Мы видимся раз в день.

—

И даже этого много, отец.

Ебал я такую семью. Причем, орально.

—

Возможно, для тебя. Но твоё ценное мнение значения не имеет. Спускайся вовремя. Проводи время с семьей.

—

Я тебя услышал.

Давлюсь овсянкой через силу, мне нужны калории. За большим окном гостиной хмурится небо. Тяжелое. Свинцовое. Грозное. Под стать моим ощущениям от славного семейного утречка.

—

В понедельник у вас в школе праздник. Мне звонил директор с просьбой посодействовать. Как частный спонсор школы, я решил помочь поздравить ваших учителей.

—

Хвастаешься, отец?

— отрываю взгляд от тарелки.

—

Ставлю в известность, сын. Ты проследишь, чтобы купленные букеты вынесли в конце праздничного концерт и раздали всем.

— его голосом орехи можно колоть.

—

Почему я? Там куча народу выступает.

—

Потому что я так решил. Заработаешь баллов перед директором, тебе полезно.

— Я вообще не собирался туда идти. У меня тренировка. Во вторник игра.

— вру, тренировки нет.

— Да, получил пригласительные от тренера.

— Выброси.

— Зачем? Мы придем.

С чего вдруг такая радость?

— Мы?

— Я и Кристина. Посмотрим как ты играешь.

Я слишком в ахуе, чтобы отвечать. Отец не ходил на мои игры с тех пор, как умерла мама.

—

Как хорошо ты придумал, Костик! А после игры можем все вместе где-нибудь поужинать. Как семья.

— Кристина подмигивает мне.

Меня передергивает. Эта бабища раздражает.

Молча доедаю. Иду на выход.

—

Кирилл, ты меня понял на счет цветов?

— Да.

— Отлично. Василий отвезет тебя.

В субботу пялюсь на Алю больше, чем обычно, с запасом на выходной день. Невозможность ощутить аромат свежести и зеленых яблок выбешивает. Вчера я хотел подойти извиниться, но она упала и ударилась коленями прямо перед нами, чем снова напомнила ситуацию на вечеринке и мою реакцию. Я вспомнил, почему разозлился. Она неуклюжая. И под ноги не смотрит. Бесит! Не буду я извиняться! Только вцепившись в край истертого подоконника я удержался от того, чтобы подскочить к ней и подуть туда, где болит.

Я знаю, что должен делать. Забить хер, сосредоточиться на экзаменах и тренировках. Уходить из юниорки было рискованно, шансы на контракт снижаются, если ты не мелькаешь постоянно перед скаутами, а я уехал и пропускаю последний сезон. Мне надо пахать за троих, чтобы на весенних сборах феерично о себе напомнить и зацепиться в молодежке.

У меня нет времени на девчонку, которой нужна романтика и отношения.

Разок трахнуть и забить я не смогу. Во-первых, раза не хватит. Во-вторых, боюсь представить сколько раз с ней вообще может хватить. В-третьих, учиться в одной школе после такого будет тяжело. Особенно ей. А мне этого, почему-то, не хочется.

Я уеду в Питер сразу после ЕГЭ, по-любому. А она останется.

Я решил, что смогу это перетерпеть. Переключусь. Перекрою кислород сам себе. Не буду делать глупостей, о которых потом пожалею. Навалил аргументов «против» на целую страницу. Даже сходил в воскресенье потусить с пацанами и реально отвлекся. Играли в плойку, пили пиво, было весело.

Только вот все мои дохуя разумные аргументы посыпались к чертям собачьим. Вместе с остатками воли, самообладания и мозгов. Снесло ядерным взрывом. Выжгло остатки гордости. Блядское зеленое платье на Але.

Сходил отлить, называется. Стоит там в коридоре как какая-то эльфийка. Хрупкая, неземная. Я даже не понял сначала, что это она. Зацепил на рефлексах симпатичное тело, поднял глаза и охуел. Врезался, впился в прекрасное лицо. Раз, два - родинки на месте. Глаза, носик, губы. Всё знакомое и такое притягательное. А вот то, что ниже шеи я увидел первый раз.

Обтянутая узким платьем фигура по эффекту воздействия сравнима с разорвавшимся под ногой снарядом. Я бы тут и присел, если бы в дверную ручку не вцепился.

Аккуратная двоечка с острыми, блять, сосками. Меня прошивает электричеством до нервной дрожи. Она без лифчика? Как? Почему? Что за внезапный подарок судьбы, мать её. Талия тонкая, плавная, чуть торчащий животик, округлые сочные бедра. Уверен, повернись она сейчас спиной и меня бы хватил инфаркт. Зачем она прячет всё это под своими объемными шмотками? Она такая красивая.

У меня ладони вспотели. Блять. У меня. Ладони. Вспотели. От девчонки! Это как так-то? Почему? Я каких только фигур не видел, почему именно от этой меня так колотит? Надо валить, нахуй, пока не захлебнулся слюной.

Я всерьез раздумываю над тем, чтобы подрочить в школьном туалете. Как я до этого докатился? Мне надо идти раздавать ебучие букеты, а я со стоящей дубиной наперевес не могу выйти из толчка. Грудная клетка ходуном ходит, там что-то рычит, вибрирует и разламывая ребра пробирается наружу.

Придется прибегнуть к крайним антисекс-мерам. Глубоко дышу, выбрасываю из головы все мысли и образы. Вдох через нос на полный объем легких. Медленный выдох через рот. Представляю Кристину в костюме для йоги и её мерзкую жабью ухмылочку.

Работает. Я успокаиваюсь и вылетаю из толчка в сторону выхода из школы. Собравшиеся пацаны уже разбирают букеты из загруженной белой газели. Отлично. Я вовремя. Хватаю первый попавшийся букет. Топаем в актовый зал. Тут ремонт, походу, ни разу не делали. Просторное помещение, высоченные потолки, метров восемь. Три узких длинных окна почти во всю стену. Деревянный блевотно-коричневый под. Сцена задрапирована пыльным бордовым бархатом. Деревянная сцена. А на сцене моя прекрасная фея. Видеть её в этом платье и не споткнуться - задача на миллион баксов. Дэн вон челюсть потерял ещё на входе, въехал плечом в косяк. Да, друг. Это Аля, прикинь.

Её голос такой же чистый и свежий, как вся она. Подходит ей идеально. Ей только фэнтези треки озвучивать с таким тембром. О чем поет слов не разбираю. У меня в ушах кровь шумит. Слышу только звук её голоса. Стою спиной к сцене. Дышу урывками. Воздух отказывается циркулировать по моему организму, потому что там уже разлилась голодная лава.

Ковыряю букет, вытаскиваю мелкий цветок.

Я к ней подойду. Похуй на всё. Моя будет. Что ей сказать? Как сказать?

Я не верю в Бога, но глядя на неё готов поверить, ибо вряд ли человек мог придумать эти глаза и родинки.

И, максимум, на что меня хватает при встрече за кулисами, это не наброситься на нее с поцелуями, не смотреть туда, где волосами прикрыта грудь без лифчика и выдать, «Пиздато спели», «Аля, платье пиздатое. Оказывается у тебя ещё и сиськи есть».

Я, блять, хоть убей, сам не понял почему именно так сказал. Я столько всего крутил в голове, столько ощущаю внутри себя. Но ничего из этого выдать так и не смог. Конечно, это хуевый комплимент. Я и сам уже понял. Я хотел не так сказать. Но эта невозможная девчонка опять меня тычет, как котенка, в говно! Ведьма, блять. Язва! Разве с такой внешностью она не должна быть милой и доброй как диснеевская принцесса? Почему, стоит ей открыть рот, как она выдает что-нибудь или не понятное, или вот такое вот истекающее сарказмом? Как с ней разговаривать вообще? Я бы и не стал, конечно, если бы можно было молча перейти к делу - сожрал бы без лишних слов.

Когда Аля уходит, я выдыхаю часть своих нервных клеток вместе с воздухом. Щас. Отдышусь и дубль два. Пусть язвит сколько влезет, я её всё равно поцелую.

—

Кирилл, сходишь со мной в кино завтра?

Кто это? А, вторая певица. Фигура у неё что надо. И коса эта толстенная. Я её помню. Оля, кажется. Что она сказала?

—

Чего?

— Кино. Завтра. Пойдешь?

— У меня завтра игра.

— О, правда? Я приду тебя поддержать!

- хлопает мне ресницами.

— Ага, спасиб. Извини, я отойду.

Выхожу из-за кулис в поисках Али. И где её нахожу? Рядом с Дэном, бляха. На секунду одну оставил!

Меня топит ревность. Можно пиздеть себе и дальше, но факт есть факт.

—

Отойдем, Дэн?

— говорю ровно. И хуй кто догадается, что внутри я готов орать и драться.

—

Я сейчас занят, подожди пять минут.

Понял, я сам говорил что не буду лезть и планов у меня нет. Что поделать. Планы меняются.

—

Отойдем. Дэн

. — говорю так, чтобы было понятно, что это больше не вопрос.

Дэн смотрит на меня напряженно и нервно. Знаю, братан, я пиздабол. Пошли поговорим, не упирайся. Из всех нас я самых упрямый, всегда так было.

Дэн по моим глазам понимает, о чем будет разговор. И что я не отвалю. Вздыхает.

—

Твою же мать, Кирюха. Ты пиздец.

Знаю, друг.

Молча выходим из актового. В школе уже почти никого не осталось, в коридоре возле туалетов пуста. Дэн тормозит там и разворачивается ко мне. Хмурится, складывает руки на груди.

—

Вываливай, пиздюк ты сраный.

— Я передумал.

— Это я понял. С чего вдруг? Фигуру заценил?

— Ты уже видел?

— Летом, на речке. Но задница тогда была поменьше.

— Она и сейчас не большая. Дэн, не в заднице вопрос.

— Она тебе нравится, я понял. Ну так и мне тоже.

Я психую. Повышаю голос

—

Ты её тупо поиметь хочешь и всё! Тебе одноразок мало?!

— А ты типа нет?

— Дэн тоже наваливает басов —

У тебя Зенит и Питер, ты сам сказал. Что изменилось? Ты не уезжаешь?

—

Уезжаю.

— Тогда хули тебе надо?! За ней месяца 4 минимум ходить придется, пока не созреет. Нахуя ты лезешь?

—

Она мне нравится.

— Любишь, может?

— Нет, конечно. Ты что ли любишь? Не пизди мне

— Ты долбоеб, Таран. Сам не берешь, и другим не даешь!

— Да тебе же похуй на самом деле, че ты строишь из себя щас влюбленного зайчика?

— Да потому что настроился я уже! На долгую игру, на сладкий приз, твою мать.

— Ну выбери другую! У меня не только ради траха интерес.

— Да пиздишь ты. Такие же у тебя планы, как и у меня. Упёрся просто, как обычно.

— Нет.

— Да. Если я щас отступлю, а ты через месяц наиграешься и опять передумаешь, я тебя угандошу. За то, что моё время потратил.

— Забились.

— Ты уверен? Оно того стоит? А если залипнешь как Егор на Женю, че делать будешь? Выбирать между мечтой и девчонкой?

Бля, он прав. Прав, сука, как обычно. Выдыхаю со свистом.

— Пошли покурим.

Выходим за территорию школы, до ближайших гаражей. Слова Дэна меня отрезвили, как пощечина истеричку. Я реально могу залипнуть. Влюбиться слюняво-сопливо как Орел, и че тогда делать?

—

Ну?

— Дэн ждет ответа на свои вопросы.

—

Не знаю я! Че ты хочешь чтоб я сказал?!

—

Я бы хотел, чтоб ты не лез ко мне и Мурзиной со своими непостоянными желаниями, и дал мне методично распечатать девочку, которую я приметил.

— Такого не будет.

— Да понял я уже, баран.

— вздыхает, трет ладонями лицо —

Короче так. До конца недели тебе время подумать и решить, реально ты этого хочешь или нет. Аля нормальная девчонка, если она в тебя влюбится, а ты свалишь, ей будет больно.

— Ага, уж лучше ты её трахнешь, да?

— Да.

—

Дебил.

— Мы друганы с трех лет, Кирюх. Я из-за бабы ссориться не буду, если ты к субботе не передумаешь, я тебе сам её номер дам.

Я чувствую укол вины, как будто битое стекло за шиворот напихали. Потому что я бы из-за Али поссорился с ним. Я прям сейчас был к этому готов. Хуёвый я друг. И человек хуёвый.

—

Ладно. Но ты к ней эту неделю тоже не подходишь. Не смотришь, даже не дышишь в её сторону.

— Ой, бараааан. Да ты уже залип!

— Нет!

— Пидора ответ.

— Пустой базар, Дэн. Решили или нет?

—

Да хуй с тобой, золотая рыбка. Решили.

— Вот и хорошо.

Выходим к парковке. Я должен хорошо обдумать всё, иначе мне пиздец.

— Дэн.

— М?

— Спасибо.

— Пошел ты, Таран. Бесишь.

Жмем руки и расходимся. Еду в зал, хотя сегодня нет тренировки, но мне надо куда-то скинуть накопленную агрессию. Убиваюсь на тренажерах почти два часа. Без ног, на зубах ползу до дома. Ужинаю на кухне в одиночестве. Настроение - говно. Ниче не хочу. Если по-честному, я хочу к маме. Да, как сопливый пацан. Но она всегда находила для меня нужные слова. Мне её не хватает.

Во вторник игра городской сборной. Товарищеский матч с соседним ФК «Армада». После вчерашнего у меня болит каждая мышца, но когда выхожу на поле, обо всём забываю.

Мягкий гул трибун, упругий газон под бутсами и мяч. Самое охуенное сочетание в мире. На десятой минуте обвожу защиту соперников как детей и пробиваю гол. Адреналин, азарт и незамутненный восторг бьются в жилах бешеным ритмом.

Мама говорила, что я научился пинать мяч раньше, чем начал ходить. Не расставался с ним даже в кроватке. Я играл с пацанами в садике, на улице, мог гонять мяч с утра до вечера. Мы бились в дворовых матчах район на район и я всегда забивал. Выигрывал, проигрывал, отыгрывал в ничью. Убивался на тренировках, на сборах, на играх. Лишь бы чувствовать эту свободу, когда бежишь с мячом и в лицо тебе бьет воздух. Я не хотел быть космонавтом, летчиком или врачом. Я хотел играть в футбол. Это то, что я умею. То, что люблю. То, чем хотел бы заниматься как можно дольше, и ни за что не хотел бы потерять. Я не готов отказаться от мечты. Ни одна девчонка, даже самая красивая, этого не стоит.

Матч заканчиваем со счетом 3:0. Два гола мои. После душа выхожу в раздевалку и застаю отца с тренером. Они о чем-то говорили, пока я не вошел.

—

Отличная игра, Кирилл. Ты можешь собой гордиться.

— Спасибо, тренер.

— Мне показалось, ты немного не в форме, у тебя есть жалобы на здоровье?

—

Нет, все хорошо. Перестарался вчера с тренажерами.

— И даже при этом принес команде два гола из трех. Молодец, парень. У тебя талант.

Киваю. Иду переодеваться. Отец не сказал ни слова по поводу игры. Не хвалил, не критиковал. Если бы за равнодушие давали кубки - он бы собрал их все.

После игры Кристина всё же тащит нас в ресторан. Восхищается матчем, и зачем-то, моими мышцами и футбольной формой. Извращенка тупая. Отец как будто не замечает, что она пускает слюни на каждого мужика. Или к ней он равнодушен также, как ко всем остальным. За весь ужин он сказал мне две фразы - «подай соль» и «убери ногу со стула».

В четверг в гости приезжать теть Таня. Старшая сестра отца. Классная тетка. Полненькая, с короткой темно-русой стрижкой, с лучиками морщин вокруг глаз и губ. Теть Таня - психолог. И взгляд у неё такой, как будто она всё про тебя знает и понимает. Но она никогда не лезет в душу, не поучает, не воспитывает. Привозит мне сладости как маленькому. Мы пересекаемся за ужином, я после тренировки.

—

Привет, Чемпион!

— расцеловывает меня в обе щеки и стискивает до хруста —

Как твои дела?

—

Всё норм, теть Тань. Ты надолго к нам?

—

Недели на три. В нашем доме трубу прорвало, квартиру затопило водой и не только. Пока будут делать ремонт, Костя предложил нам с Мариной пожить у вас. Ты не возражаешь?

—

Конечно, нет, я только рад. А где Маринка?

—

Ушуршала на свидание.

— У Марины парень?

—

Ой, Кирюха

— качает головой и смеется —

У нее каждую неделю новый, я их уже не считаю.

—

Нихера себе. И ты её не ругаешь?

— Она взрослая деваха, студентка, за что мне её ругать? Это её жизнь и её выбор. Предохраняться я научила.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

—

Отец бы с тобой не согласился.

—

Отец твой - баран упёртый. Его убеждения не менялись со времен динозавров, но не мне тебе об этом рассказывать.

Я с неё балдею.

—

Что у тебя интересного? Как футбол? Как личная жизнь?

— Футбол хорошо. Вчера играл за местную сборную. Тренируюсь. В июле возвращаюсь в Питер. Рассчитываю на контракт с Зенитом. Но если вдруг с ним не сложится - с любым другим клубом.

—

Супер! Я тобой так горжусь, Кирилл. Всем рассказываю, что у меня племянник крутой футболист.

—

Хах, спасибо теть Тань. Но похвастать пока особо нечем.

— Это тебе кто сказал? Отец твой несознательный?

— Да нет, просто.

— Просто даже мухи не это самое. Ну, ты понял. У тебя есть талант, цель в жизни, воля к победе и дисциплина. Поверь моему опыту, для восемнадцати летнего парнишки это очень весомо. Этим можно и нужно гордиться.

От общения с этой чудесной женщиной мне всегда теплее. Она добрая. Юморная и добрая. Сглатываю ком. Моргаю пару раз. Улыбаюсь.

—

Спасибо. Правда.

— Брось. Я правду сказала

— машет рукой —

Давай чаю попьем? Будешь? Я шарлотку испекла.

— Круто. С удовольствием.

Пока тетя хозяйничает на кухне, наблюдаю за ней и думаю, рассказать ли про Алю. Я не смотрю в ее сторону, как и обещал. Но мне этого очень хочется. Аж зубы сводит. Суставы выкручивает. Хочу разглядывать её. Хочу её.

Теть Таня достает из высокого узкого шкафа две большие чашки, заварник и блюдца. Она не пьет чай в пакетиках, говорит, он не настоящий. Насыпает столовую ложку заварки в расписной розовый чайничек. Он остался от мамы, им никто не пользуется. Только теть Таня. А в детстве мама в нём заваривала мне чай с малиной, если я болел.

Снова часто моргаю. Бля, как пиздюк.

Я знаю, что она не спросит меня повторно. Раз не ответил, значит не посчитал нужным, и теть Таня уважает это право. А я её обожаю за это. Но вообще-то мне больше не с кем поговорить об этом.

Откашливаюсь. Тетя садится за стол, ставит передо мной блюдце с яблочным пирогом и чашку чая. Яблочный. Ссссука. Ладно. Погнали.

— Кхм. Теть Тань, можно спросить?

— Конечно.

Вдыхаю поглубже. Выдаю как из автомата.

—

Есть одна девчонка. У меня к ней вполне определенные желания, понимаешь. Как у любого половозрелого пацана. Но она такая...В общем, не из тех, кто легко сдается. И я не знаю, как подступиться. В смысле, не знаю как получить то, что хочу с минимальными потерями. Ну или как перегореть, чтоб не усложнять. У меня же футбол, экзамены, понимаешь, а она постоянно падает, а меня это взбесило, я наорал на неё, но я то переживал, а потом это платье идиотское и я сказал какую-то лажу, а она как ляпнет что-нибудь в своем духе, у меня всё падает. Нет, не в том смысле, а в смысле бесит она меня. Я что-то не то говорю, а она меня носом в говно, кого такое не взбесит, скажи? Но глаза эти её невозможные и родинка над губой, и губы сами тоже, и нос она морщит, и я не знаю, что мне со всем этим делать. Дэн сказал подумать, я хожу думаю, а сам спать не могу, внутри всё волком воет. Вот. И что делать? Ты поняла что-нибудь?

— Неа.

— Бля.

Я закрываю лицо ладонями. Грудная клетка резко поднимается и опускается. Запыхался, пока объяснял. Теть Таня мягко беззлобно хихикает.

—

Иди-ка сюда, дружок.

Подходит к мне, наклоняется, прижимает к себе осторожно. Я сижу, положив ей голову на плечо, обнимаю руками за спину.

—

Выдохни, Кирилл. Ты молодец. Я всё поняла. Просто решила сбросить градус напряжения.

—

Точно поняла?

— бубню с прижатой теплым плечом челюстью

—

Точно. Ты очень четко всё разложил. То, что ты со мной поделился, очень ценно. Ты смелый и открытый парень.

Отстраняется. А я бы ещё так посидел.

—

Ты, может, матом бы точнее объяснил, а? И давай уточним. Ты спрашиваешь меня как твою тетю или как психолога?

—

Как тетю. И я не хотел при тебе материться. Учусь расширять словарный запас.

—

Хорошее дело. Хотя мат - неотъемлемая часть русского языка, как палец на руке. Так. Поправь, если я не права. Тебя возбуждает девушка. Ты хочешь с ней переспать. Но девушка скромная девственница и ты не можешь просто так переспать с ней как с другими. При этом, она тебе нравится не только, как сексуальный объект. Ты переживаешь, что влюбишься слишком сильно и это повлияет на твою жизнь, твои цели и переезд. У вас тяжело идет диалог потому что обычно ты рядом с ней волнуешься и теряешься. Так?

—

Да. Точно.

—

Ты не думал о том, что она тоже рядом с тобой волнуется и теряется? И тоже говорит из-за этого какую-то лажу. Не пробовал переписываться? Текст в таких случаях проще дается, можно подумать и написать.

Вскидываю на тетю растерянный взгляд.

—

Нет. Она же такая умная. Отличница. Всегда знает, что сказать.

—

Но она тоже может сказать не то, что хотела на самом деле. Если ты ей тоже нравишься.

— Я ей нравлюсь?

— Думаю, да. Но это не значит, что она легко с тобой переспит. Да ты ведь хочешь не только этого, верно? Просто об объекте похоти такого не говорят.

—

Какого?

— Ну, про родинки, например. Про то, как нос морщит. Это уже глубже, чем просто похоть.

— Любовь что ли?

— я в ахуе.

—

Нет. Сначала бывает симпатия, потом влюбленность, страсть. Любовь - сложное, многогранное, чувство. Она возникает, когда партнеры узнают друг друга достаточно долго, получают совместный опыт и много всего ещё. Люди частно называют любовью то, что ею на самом деле не является. Ладно, это уже я как психолог начала. Не забивай сейчас голову. Она тебе нравится. Симпатия яркая и искренняя. Это здорово. С этого и начинается путь в отношения. Даже если вы будете вместе всего несколько месяцев - это уже круто. Почему ты не разрешаешь себе насладиться этим временем?

—

Потому что боюсь, что увязну так сильно, что не захочу уезжать. Что предам свои цели и мечты ради девчонки. Я не хочу жить в этом городе. С отцом и шлюхой Кристиной. Я хочу играть в футбол. Мама верила, что я должен играть.

— Не все отношения должны длиться всю жизнь, дорогой. Не в каждых отношениях мы проходим все этапы от симпатии до любви. Некоторые отношения нужны для личностного роста, другие для практического опыта, или для получения конкретных эмоций - позитивных и негативных. Или для достижения цели. Как выйти замуж, чтобы сепарироваться от родителей. Ты пообщайся с ней, узнай поближе, будь открытым, искренним с ней и самим собой. Никто же не заставляет тебя сейчас выбирать между девушкой и мечтой. Ты сможешь принять решение, когда у тебя будет больше данных. Может, там и выбора то нет никакого. И учти, любое твоё решение будет верным, поверь мне. Потому что ты принимаешь его из себя и своего опыта, из максимума своего понимания мира на тот момент. Даже если ты совершишь ошибку, о которой будешь жалеть - это тоже будет хорошо. Мы видим разницу только в сравнении. Мы получаем опыт из ситуаций с разным эмоциональным окрасом. Понимаешь? Или я опять задушнила?

— Понимаю. Имеешь в виду попробовать и не париться?

—

Имею в виду, пообщаться с ней и понаблюдать за тем, как всё будет развиваться. Не терять себя, но и не закрываться от мира и отношений. Это очень сложный процесс, я знаю. Люди жизнь проживают в попытках найти свой собственный баланс в этом деле. А ты так молод. У тебя есть время этот баланс нащупать.

—

Понял. Спасибо. Пиздец, теть Тань, спасибо большое. Ты охуенная!

Подскакиваю со стула и сам лезу обниматься. У меня внутри как будто распрямилась пружина. Она права, я загнался. У меня есть время разобраться.

Теть Таня обнимает крепко и похлопывает по спине. Стоим так молча какое-то время. Она не отстраняется и не торопит меня. Через пару минут я убираю руки и выпрямляюсь. Благодарно улыбаюсь.

—

Кирилл, я тебя очень люблю. И Костя тебя тоже любит, я точно знаю. Просто он не умеет это выражать. Никогда не умел. Твоя мама вытаскивала его на свет, а без неё он утонул в своей боли и одиночестве. Не будь к нему слишком строг.

—

Хорошо. Спасибо.

— Какие у тебя планы на завтра? Сходим куда-нибудь вместе? Повеселимся. Маринку возьмем.

— Конечно. Я с радостью.

— Вот и договорились. Ты всегда можешь поговорить со мной, на любую тему, когда тебе это будет нужно.

— Хорошо.

Ещё раз коротко обнимаю тетю. Допиваем остывший чай. Поднимаюсь к себе. В голове кавардак, но внутри, наконец-то, штиль. Я разберусь. Беру подумать ещё пару дней.

В субботу верчу телефон в руках весь вечер. Взял номер Али у Дэна. С чего начать? Что сказать? Ты мне нравишься? Я хочу тебя как самая последняя извращенная скотина? Будь моей девушкой?

Начать общаться. Просто начать.

Пишу короткое «Привет». Волнуюсь как ребенок при виде Деда Мороза. Три часа ночи. Я измотал себя до рези в глазах. Вырубаюсь с телефоном в руках.

Глава 10. Аля

Аля

03:06. Неизвестный:

«Привет»

Утро начинается с игры «Кто хочет стать Миллионером». Вопрос на главный приз. Кто это написал? Нужна помощь зала!

Фото нет. Сохранила контакт как «Мистер X» и пробила по мессенджеру. Тут на фото просто белый фон, без лица. Никакой информации без одобрения контакта не раскрывается.

Я раздумываю. Я прикусываю нижнюю губу. Я аккуратно расправляю пижаму.

Добровольно вступая в переписку с незнакомцем, чувствую себя героиней боевика, не меньше. Лилу Даллас, ага.

Набираю ответное «Вы кто?»

Сообщение висит непрочитанным. Когда уже сажусь завтракать с мамой и Риной телефон коротко вибрирует. Я вся подбираюсь, вытягиваюсь в струну, сидя на стуле. Зависаю с ложкой каши в руке на бесконечные пять секунд.

—

Аля, всё хорошо?

— мама смотрит на меня удивленно и обеспокоенно.

—

Да,

— выдыхаю резко, усилием воли расслабляя конечности.

—

Где-то болит?

—

Ага, живот закололо

—

Может, в больницу?

— мама серьезна как никогда.

А я начинаю хихикать. Это нервное.

—

Нет, мам, это ПМС.

Вру и даже не краснею. Что это такое со мной?

Поглощаю кашу, как будто ем последний раз. Подскакиваю, мою тарелку, целую маму, сестренку и вылетаю из квартиры. Только в подъезде, как шпион, достаю телефон.

07:10. Мистер X:

Тайный поклонник. Доброе утро, красавица.

Что за…? Мой шок в шоке. По дороге до школы раздумываю над ответом. Перед началом урока набираю ответ.

07:55.

Я не общаюсь с незнакомцами.

07:55. Мистер X.:

Почему? Это может быть интересно

07:55.

Мне мама не разрешает.

07:56. Мистер Х.:

Хорошая девочка.

07:57.

Спасибо. До свидания.

07:57. Мистер Х.:

Три минуты до звонка, Аля. У тебя три попытки. Кто я?

07:57.

Я так не играю. Без подсказок?

07:58. Мистер Х.:

На тебе сегодня моя любимая толстовка с танцующим скелетом.

Так. Это кто-то из школы, точно. Может, меня Лера разыгрывает? Нет, она сидит рядом, что-то пишет в тетрадь. Оглядываю класс, рассматриваю тех, кто держит в руках телефон. Оля. Вика. Сережа. Артур. Олег.

Слишком большая выборка.

07.59. Мистер X:

Одна минута.

Аааа.

07.59.

А потом что?

07:59. Мистер Х:

Будешь должна мне желание.

Я паникую. Ладошки потеют. Кто это? Кто? В крови подскакивает кортизол.

Звонок на первый урок оглушает. Черт!

Убираю телефон в карман. Сосредоточиться на химии абсолютно не реально. Никак. Кто это? Кто стал бы писать мне посреди ночи? Кто стал бы играть со мной? Телефон вибрирует.

Я никогда не достаю телефон на уроках. Никогда. Вытерпеть эти 45 минут - настоящая пытка. Похлеще Китайской пытки водой. Меня точит любопытство и какой-то шалый азарт. Кап. Кап. Кап. Мне пишет незнакомец! Пишет, что я красавица! После Тарановских фирменных комплиментов это почти серенада под окном.

Так. Стоп. А что, если? Если….

Кусаю щеки изнутри. Телефон оттягивает карман толстовки как трехкилограммовая гиря.

Я не могу спросить прямо. Если это не он, но кто-то из школы, я буду выглядеть дурой. А если это он, то решит, что я в первую очередь подумала о нём. И что мне делать? Подкараулить его и отправить сообщение в этот момент? В школе у него, наверняка, беззвучный.

А может это Никольский? Он звал меня в кино. Правда, игнорил потом всю неделю, но мало ли.

Химия проплывает мимо. У меня самой в мозгу такие химические цепочки, что Менделеев бы обзавидовался.

Одновременно со звонком с урока выхватываю телефон. Это были самые долгие и мучительные минуты за все семнадцать лет.

08:03. Мистер Х:

С тебя желание, Мурзик ????

Это Кирилл. Точно Кирилл. Я испытываю так много всего по этому поводу: облегчение, смущение, радость, волнение, возмущение, азарт. Он назвал меня красавицей.

08:46.

Ты выучил новое слово для комплиментов, Таранов?

08:46. Кирилл:

Точно, Мурзик. И не одно. Стараюсь для тебя.

Переходим с Лерой в кабинет алгебры. Я не отрываю внимание от экрана. Иду за ней под ручку как маленькая.

08:47

. Какое ещё?

08:47.

Кирилл:

Очаровательная)

08:47. Кирилл:

Привлекательная))

08:47.

Кирилл:

Волнующая)))

Вау. Вааааааауууу. У меня в голове обезьянка стучит тарелками, а в груди взрывается фейерверк.

08:48.

Прогресс на лицо.

08:48. Кирилл:

Перейдем в мессенджер? Там удобнее.

08:48.

Хорошо.

Какой коварный. Добился от меня подтверждения заинтересованности в общении.

Мессенджер вибрирует машущим смайликом. На аватарке он в футбольной форме с мячом в руках, яркие зеленые глаза смотрят прямо в камеру, слегка улыбается, светлые волны волос подсвечены солнцем. Любуюсь на фото. Это он очаровательный, привлекательный и волнующий. Если не врать себе.

Вздрагиваю от звонка на урок. Убираю телефон. Самостоятельная работа по алгебре. Пытаюсь решать задачу. Формулы в голове расползлись по углам, а вместо них там пляшут единороги под «Ай лайк ту мув ит, мув ит».

Телефон вибрирует. Раз. Два. Три. Четыре. Боже! Он меня доканает.

Давайте часики, ползите, скорее!

Ерзаю на стуле, Лера шикает и пихает меня в бок. Смотрит вопросительно. Я качаю головой. Пишу ей на листочке-черновике «Мне пишет Таранов». Подруга округляет глаза. «Что пишет?» двигает листок ко мне. «Комплименты». Лера растягивает губы в улыбке как злобный гений. Ещё секунда и выдаст коронное злодейское «Муахахахах».

Так. Задача. Запихиваю себя в алгебру, а алгебру в себя. Симбиоз Али и алгебры, мы должны быть как Веном. Заталкиваю себя в рамки урока. Не отвлекаться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Звонок. Ура!

—

Лер, перетащи меня на историю.

— Хорошо.

Обожаю её. Достаю телефон.

09:15. Кирилл:

Аля, я хотел попросить прощения за то, что накричал на тебя тогда на лестнице. Я испугался за тебя и отреагировал неадекватно.

09:15. Кирилл:

Также я прошу прощения за то, что сказал на День Учителя. Ты была настолько красивая и необыкновенная в том платье, что я растерялся.

09:16. Кирилл:

Ты достойна самых изысканных комплиментов. Ты мне нравишься.

09:16. Кирилл:

Я всего лишь необразованный спортсмен. Но я очень хотел бы узнать тебя ближе. Готов расширять словарный запас и кругозор. Обещаю быть милым как герой ромкома. Не могла бы ты быть ко мне и моему интеллекту чуточку снисходительнее?

Приседаю на корточки в коридоре. Я ему нравлюсь. Я. Нравлюсь. Лера ловит меня за локоть.

— Эээ-эй, ты куда, подруга?! Тебе плохо?

— Да.

Лера присаживается со мной рядом. Заглядывает в лицо. Оно, кстати, похоже на пылающее знамя.

— Что такое? Он тебя обидел?

— Нет. Наоборот.

— Как это?

— Сказал, что я ему нравлюсь и он хочет со мной пообщаться.

— шепчу еле слышно.

— Мааать моя. Наконец-то!

— Что?

— Дозрел парниша. Всю неделю на тебя пялился, я думала уже не дождусь этого момента.

— Пялился??

— Ещё как. Будто сожрать готов.

— Ты часом Афродите не молилась? Себастьяна не резала?

Лера громко хохочет. Поднимает нас обеих в стоячее положение и тянет в кабинет истории.

— Тьфу на тебя, дурочка. Себастьян жив здоров. Грызет всё подряд, складывает пирамидки.

— Я один роман читала. Там был хомячок Мавроди. Тоже пирамидки складывал.

— Ха-ха-хах! Забавно. Так что ты ответишь? Согласишься?

— Думаю, да.

- киваю самой себе для убедительности. Я тоже хочу его узнать.

—

Огонь. Пиши тогда ему. Ждет парень.

Достаю телефон. Там ещё одно сообщение.

09:41. Кирилл:

Я репетировал этот текст до трех ночи. Подбирал правильные слова. Гуглил значение слова «снисходительный». Ответь что-нибудь.

09:42.

Хорошо.

09:42. Кирилл:

???

09:42. Кирилл:

Ты так долго печатаешь…))

09:45.

Я бы хотела познакомиться ближе. И я тебя понимаю. Я постоянно контролирую речь. Быть вежливой, грамотной, приветливой, не болтать лишнего. Только с несколькими избранными могу себе позволить расслабиться. А с тобой я не успеваю уследить за языком. Слова выскакивают эмоционально, раньше, чем я их обдумаю. Прости, если я тебя обидела своей грубостью.

09:45. Кирилл:

То есть я попал в число избранных? ???? Неожиданный поворот.

Звонок. Чертовы звонки! Чертовы!

Вибрация. Он издевается. Поднимаю руку. Ещё один такой урок я просто не выдержу.

— Извините, можно выйти?

Получаю разрешение и выхожу в коридор. Спускаюсь в туалет, закрываюсь в кабинке.

09:46. Кирилл:

Значит, вежливая, образованная и приветливая девочка Аля - это маска? А на самом деле ты всё-таки язва?)

09:47.

Я не знаю. Наверное, язва тоже маска. Я так защищаюсь, когда нервничаю.

09:47. Кирилл:

Ты отвечаешь посреди урока!!!

09:47

. Ты плохо на меня влияешь ????

09:48.

Мне не стыдно ????

09:48. Кирилл:

И какая же ты на самом деле?

09:48.

Я не знаю.

09:49. Кирилл:

Разберемся, значит.

09:49.

А ты знаешь, какой ты?

09:49. Кирилл:

Да.

09:49. Кирилл:

Не уверен.

09:49. Кирилл:

Скорее нет. Это сложно.

09:50.

О, да. Я пошла обратно в класс. Не пиши мне, пожалуйста, во время урока. Я хочу сразу ответить, но не могу доставать телефон.

09:50. Кирилл:

Понял????????????????

09:50.

Как много улыбочек))

09:51. Кирилл:

Я доволен, ведь ты хочешь мне отвечать ????????????????

Захожу в класс, убираю телефон. Улыбаюсь весь урок. Все так косятся, как будто у меня на голове папоротник зацвел. Даже учитель. Ну и пусть.

10:30. Кирилл:

Большая перемена????

10:30

. Ура!

10:30. Кирилл:

Ты должна мне желание.

10:30.

И какое?

10:30. Кирилл:

Ммм...я так много всего хочу ????

10:31.

Ты меня пугаешь.

10:31. Кирилл:

Не трусь, Мурзик. Мы осторожно ????

10:31.

И смущаешь ????

10:31. Кирилл:

Почему? О чем ты подумала?))

10:32.

Не знаю ????

10:33. Кирилл:

Вот ты и попалась. Аля - развратница. Добавлю в твою характеристику.

10:34.

Чтооо? Не правда!

10:34. Кирилл:

Правда. Ты покраснела)

Отрываю глаза от телефона. Как я оказалась в столовой? Передо мной еда. Пюре, сосиска, пирожок с яблоком. Спасибо, Лерочка. Натыкаюсь на Кирилла. Он сидит через три стола с телефоном в руках и улыбается уголком губ. Смотрит на меня. Засуха во рту обещает стать катастрофой. Кирилл что-то пишет.

10:36. Кирилл:

Поешь. А то не вырастешь.

10:37.

Намекаешь, что я коротышка?????

10:38. Кирилл:

Прямо говорю.

10:38. Кирилл:

И это ещё одно из множества твоих достоинств. Маленькая, хрупкая Алечка))

Вот черт. Я давлюсь сосиской. Хриплю и кашляю, Лера стучит мне по спине. Катастрофа, говорила же.

— Я даже стесняюсь спросить что вы там обсуждаете.

— Ничего. Кирилл тренирует новый навык.

— Какой?

— Говорить комплименты.

Справляется, как истинный победитель, чтоб его.

10:40. Кирилл:

Что случилось?

10:41.

Сосиска не в то горло вошла.

Вижу, как Кирилл давит широкую улыбку и качает головой.

10:42. Кирилл:

Блин, Аля. Ты себе даже представить не можешь на сколько двусмысленно твоё сообщение ????

10:42.

А? Ой ????

10:43. Кирилл:

Вот тебе и ой. Говорят, словами можно и убить, и возвысить. А ты меня рассмешила) И не только. Но от желания не отвертишься.

Не только - это что?

10:44.

Шесть минут до урока. Ты уже придумал?

10:44. Кирилл:

Да. Ты будешь присылать мне отчеты целую неделю. Каждый час. Что делаешь, где находишься. Прикреплять фото и видео обязательно.

10:45.

Зачем тебе это?

10:45. Кирилл:

Узнать тебя лучше ????

10:45. Кирилл:

И контролировать каждый твой шаг. Муахаха! ????

10:45.

Ты не Таран, а Тиран, получается))

10:46.

А как мне узнавать тебя? Ты тоже будешь присылать отчеты?

10:46. Кирилл:

Ты этого хочешь?

10:46.

Да ????

10:46. Кирилл:

Тогда договорились)

11:44

. Пришла на геометрию. Жду звонок.

Прикрепляю фото тетради на парте, в кадр попадает левая рука с карандашом и немного бедра под столешницей.

11:44 Кирилл:

Ты левша?

11:44.

Да)

11:45. Кирилл:

Круто! Видишь, я узнал о тебе что-то новое.

11:45. Кирилл:

Я на химии. Мучаю задачу, пытаюсь успеть до звонка.

11:45. Кирилл:

Не успел. Как жаль! (нет)

Кирилл присылает фото своей тетради. В кадре кисть с выпуклыми венами, острыми костяшками и длинными пальцами. Я любуюсь, не могу оторвать взгляд. Урок уже начался, но учителя ещё нет. Смотрю на цепочки элементов в тетради Кирилла.

11:48.

Валентность Натрия - 1. Ты не вписал, из-за этого не сходится.

11:49. Кирилл:

Моя внимательная девочка)) Спасибо ????

11:49.

???? Рада помочь

Моя. Растекаюсь ванильным мороженым. В переписке с ним удивительно легко общаться. Грамотно пишет, строит предложения. Глупые спортсмены так не общаются. У меня под кожей блуждают пузырьки.

13:00.

Иду домой. Слушаю музыку. Всё вокруг такое жёлтое, оранжевое, красное. Мне нравится осень.

Прикрепляю фото - листочек клёна в руке, на заднем фоне мои ноги в кроссовках и джинсах.

13:01 Кирилл:

Запаздываешь, Мурзик, прошел 1ч и 15 мин ????

13:01.

Прошу понять и простить. Исправлюсь)

13:02. Кирилл:

Ты такая послушная всегда?

13:03.

Стараюсь. Мама с папой так воспитали. Я не привыкла спорить.

13:04. Кирилл:

Со мной ты отлично спорила))

13:04.

И повторю. Мне с тобой легко. Будь готов.

13:05. Кирилл:

Готов к спорам только по делу.

13:05.

Учту, но ничего не обещаю)

13:06.

Где мой отчет?

В ответ прилетает фото из кабинета информатики. На снимке Кирилл улыбается, прикрыв один глаз, и смотрит в кадр, положив голову на сгиб локтя. На заднем фоне Миша за партой, спит сидя, подперев пухлую щёку ладонью.

13:08 Кирилл:

Веселимся. Последний урок.

13:09.

Вопиющее безобразие! Спать на уроке! ????????

13:09. Кирилл

: Уснешь тут с тобой))

14:00.

Еду в автобусе на вокал. Буду заниматься.

Прикрепляю фото из автобуса - селфи на фоне мелькающего города за окном. По стеклу стекают капли дождя. Я в черной парке с капюшоном.

14:01 Кирилл:

Твои родинки меня с ума сводят, ты знала?

14:01.

Мама говорит: «Если есть родинка, значит ты не уродинка»

14:02. Кирилл:

Ахах! А у тебя целых две! Ты очень красивая, Алюша))

14:02.

Спасибо. Ты тоже, Кир)

14:03 Кирилл:

Хочу услышать как ты поёшь. Тут нужно видео.

14:04.

Где мой отчет?????

14:07 Кирилл:

Я сегодня в зале. Поля не было.

Открываю видео. Первым делом вслушиваюсь в текст песни на фоне. Привычка.

В истерике кружилась мама Валя

На заднем фоне замер папа Толя

В радиусе метра воцарился жесточайший хаос

Когда всем понятно стало: сын остался без диплома

Мама не кричи, хватит, плакать не смей

Я не спорю надо, но послушай, отец

Есть у меня своя волна, и на своей волне

Меня где-то поджидает успех

Боже, как хотел я увидеть свет

И, как посчитал бы нужным жить, мечтал

И вот однажды, как обычно, я летал во сне

Вдруг увидел солнце, и тогда себе сказал

Я выбираю — жить в кайф!*

Включаю видео второй раз. Теперь я - глаза. Любуюсь, как на мощных бицепсах натягивается футболка. У меня подскакивает давление. Кровь приливает к щекам и груди. Та будто становится тяжелее. Низ живота щекочет. Я прикусываю губу. Включа. ещё раз.

Кирилл качает спину. Кажется. Сидит на тренажере спиной к камере. Такой ровной, широкой в плечах и узкой в талии. Подтягивает и опускает металлическую штангу, сгибая руки в локтях. За штангой поднимается прицепленный груз. Он шумно выдыхает ртом на каждом подтягивании.

Трогаю нижнюю губу подушечками пальцев. Какой позор, Алечка. Ты только что напускала слюну.

14:10.

Классный трек на фоне, но ты, конечно, лучше))

14:11.

У меня передоз тестостероном. Глядя на тебя, очень хочется заняться спортом, так увлекательно ты это делаешь. Или вылепить статую по твоему образу.

14:11. Кирилл:

Не думал, что умею так смущаться. Аля, что ты со мной делаешь?

14:11.

А ты со мной?) Не бережешь девичье сердце! ????

14:12.

Всё, я доехала.

14:14. Кирилл:

Жду видео.

15:10.

На вокале я сегодня одна. По субботам многие пропускают.

Прикрепляю видео, как репетирую песню Ульяны Мамушкиной - Солнце. Она мне нравится. Такая задорная и теплая.

15:14. Кирилл:

Люблю

Когда случается тот самый первый взгляд

Когда глаза о самом главном говорят

Когда не существует времени и дат

Люблю

Когда лучи стекают плавно по стене

Когда закат сгорает, небо всё в огне

Когда ладони прикасаются к струне

Солнце, ты называй меня солнцем

Королева эмоций

Я бегу раздавать тепло им всем

Сколько из меня его льётся

Каждому незнакомцу

Оставляю я на память свет свой, насовсем

Люблю

Когда в мелодию вплетаются слова

Как говорит со мной плакатами Москва

Как ощущаю в этот миг, что я жива, жива

Ловлю

Ловлю тот праздник, что нам дарит каждый час

И небо вечное для каждого из нас

И я уйду, только отчаянно светясь**

15:15

Зачем ты прислал мне текст песни?)

15:18. Кирилл:

Нашел в инете, хочу сохранить его в нашей переписке. Эта песня идеальна для тебя. Я в восторге, Аля, честно. Вытащу аудиодорожку и поставлю на будильник. Хочу просыпаться под твой голос каждый день. Я переслушал уже три раза.

15:18.

Мне очень приятно. Спасибо ????????

15:18.

Перерыв закончился. Пошла заниматься) Жду твой отчет.

15:19. Кирилл:

Я доехал до дома. Тамара, наша помощница по хозяйству, наготовила драников. Уплетаю) Вкусно.

Фото тарелки с румяными драниками, сметаной и острым соусом.

16.20.

Я тоже люблю драники. А ещё смешивать сметану с острым соусом ;)

16:20.

Я дома. Шью платье для Барби. Это моя сестренка Рина.

Отправляю фото, где Рина зубасто улыбается и прижимает к щекам куклу в красном платье и Кена в рубашке и брюках.

16:21 Кирилл:

Крутая малыха) Ты сама шьешь платья?

16:23.

И вяжу))

16:24. Кирилл:

А крестиком вышивать умеешь, кот Матроскин?)

16:25.

Ха-ха. Вот и умею ????

16:26 Кирилл:

Я даже не сомневался ????

16:27.

Это ещё что значит? Я так предсказуема?

16:28. Кирилл:

Ты необыкновенная. Общаемся полдня, а как будто всю жизнь. Как это получается?

16:29.

Не знаю. Я никогда так много не переписывалась с парнем. Опыта нет, просто стараюсь быть открытой. Но хожу весь день с пылающими щеками и улыбкой. ????

16:30 Кирилл:

Я тоже с девчонками никогда не переписывался. Не делал таких комплиментов. И не получал их в ответ. Не ждал каждого сообщения с щенячьей преданностью.

16:31:

А у тебя есть домашние животные?

16:32: Кирилл:

Нет. Но я всегда хотел. Сначала отец не разрешал, а потом в Питере я жил в интернате. А у тебя?

16:33.

У меня кошка - Бубочка.

16:34 Кирилл:

???? Кто её так назвал?

16:35.

Рина)) Ей было три, когда папа принес домой толстого рыжего котенка. Она была похожа на булочку, мы так и хотели её называть. Только Рина не выговаривала «л» и говорила «Бубочка». Так и прижилось ????

16:35.

Тяжело жить в интернате? Я никогда не уезжала от родителей.

16:35. Кирилл:

Прикольно. Жду фото кошки) А я у тебя как подписан?

16:37. Кирилл:

Не, не тяжело. Весело было. Вокруг одни пацаны, по 4 человека в комнате. Каждый день по расписан с подъема до отбоя. Но мы успевали веселиться. Строили форты из одеял. Сбегали из общаги, спускаясь по простыням. Устраивали ночные посиделки с вкусняшками. Постоянно движуха, выезды, игры. Скучать было некогда. Да и с отцом у меня напряженные отношения. Так что я не тосковал.

16:37.

Так интересно! Как будто параллельный мир. Совсем другой образ жизни. Сейчас, тут, ты скучаешь по этому?

16:38. Кирилл:

Очень. Каждый день. Там вся моя жизнь.

16:38. Кирилл:

Ты не ответила на вопрос) Как я у тебя подписан?

16:38.

По имени - «Кирилл» ????

16:39. Кирилл:

Хорошо, что не Кирюша. Не люблю, когда меня так называют. Кирилл, Кир, Кирюха, Таран. Только не Кирюша.

16:40.

Мне кажется, что для «Кирюши» ты уже великоват ????

16:41. Кирилл:

Вот именно!! Как объяснить это всем остальным?

16:42.

Если надо объяснять, то не надо объяснять.????

— Аляяяя, ты не шьешь платье!

— Рина дует губы. Дергает меня за рукав

— Сейчас, малыш. Минуту.

16:42 Кирилл:

А если бы ты давала мне прозвище, как бы ты меня назвала?

16:43.

Кирилл, мне нужно дошить платье для куклы, иначе Рина отгрызет мне голову как самка Богомола. Я отвечу тебе позже)

16:43 Кирилл:

????????????

16:44 Кирилл:

Понял

16:44 Кирилл:

Жду

16:45 Кирилл:

Скучаю

Закончила с платьем максимально быстро. Рина не заметит кривых швов, а мне не до этого. Ухожу в свою комнату. Фотографирую Бубочку, которая спит на кровати, пытаясь изображать морскую звезду. Но получается сосиска с лапками.

17:58.

Знакомься, это Бубочка.

Прикрепила фото.

17:59. Кирилл:

Похожа на мохнатую сосиску на ножках)

18:00.

Читаешь мои мысли!! ????

18:01.

Возвращаясь к твоему вопросу, я бы назвала тебя «Лучик». ????????

18:02.

Кирилл:

Почему? Не слышал такого обращения к людям.

18:02.

А как же: «Ты мой лучик света?»

18:03. Кирилл:

Не слышал) Честно. Почему Лучик?

18:04.

Потому что ????????

18:05. Кирилл:

Стесняешься? Я подписал тебя «Мурзик», потому что фамилия, и потому что у тебя глаза, как у кошечки. Карамельные сияющие глаза кошечки прямиком с кондитерской фабрики????Ммм

Боже, он меня убивает. Нельзя. Нельзя быть таким милым. Это не законно. Не бывает таких парней.

18:07.

Во-первых, где ты до этого прятал своё красноречие?!

18:07.

Во-вторых, тебе не кажется, что Мурзик - мужское прозвище?

18:08.

В-третьих, да, я стесняюсь. Но раз ты так расписал, я тоже скажу.

18:08. Кирилл:

Согласен на счет второго. Будешь «Мурзя» ????

18:09

????????????

18:10.

Я однажды читала стихотворение и там было это обращение «Лучик». Оно показалось мне красивым, очень нежным и искристо теплым. А когда на тебя попадает солнце, оно подсвечивает твои волосы, и вокруг твоей головы как будто ореол света. Меня это завораживает. Твои солнечные кудряшки - это отдельный вид искусства. Вот))

18:11. Кирилл:

Вау ????

18:12. Кирилл:

Я смущен. Реально. Очень.

18:12. Кирилл:

Никогда не понимал эту фишку с комплиментами девушкам, и что им там нравится.

18:13. Кирилл:

Теперь понял. Это приятно ????

18:13. Кирилл:

Вот черт)) У меня уже мышцы на лице болят улыбаться)

18:14.

У меня тоже ????

18:15. Кирилл:

А пришлешь стихотворение?

18:19.

Конечно, сейчас.

18:25.

Эй, мой лучик, давай уедем?

Сядем в поезд из ржавой меди,

Накачаем себе комедий,

Чтоб в пути не пришлось скучать.

Побываем в Париже, Ницце,

Говорят, там легко влюбиться.

Я влюбилась в твои ресницы

И в округлый изгиб плеча.

Время жить: сомневаться поздно.

Целоваться, пока есть воздух,

Собирать золотые звёзды —

Будто ягоды, в две руки, —

Танцевать, пока держат ноги,

Забивая на все тревоги,

Проходить на двоих дороги,

Горы, реки, материки.

Находить красоту повсюду,

По-наивному верить в чудо,

Сладким мёдом лечить простуду,

Поцелуем лечить печаль.

Говорить о большом, о сильном,

Рвать тяжёлые апельсины,

И сидеть под бескрайне синим,

Попивая горячий чай.

Спорить, злиться и сквернословить,

Шею метками рвать до крови,

Петь заевшее «All my loving»

И ловить волосами дождь.

В взглядах ласковых растворяться,

Греть дыханием жарким пальцы,

Гордо бремя нести скитальцев.

Эй, мой лучик, пора.

Идёшь?***

18:35. Кирилл:

Аль...

18:36.

М?

18:37 Кирилл:

Давай уедем?)

18:38.

Куда? ????

18:39. Кирилл:

Будем делать всё, как в этом стихотворении. Я себе представил. Это будет пушка-бомба ???? Я хочу. Поедешь?

18:40.

А поеду ????

18:40.

Лет через пять ????

18:41. Кирилл:

Смотри. Я запомнил и заскринил. А стих крутой, конечно. Где ты находишь такое))

18:42.

А ты едешь в Москву на экскурсию на каникулах?

18:43 Кирилл:

Еще не решил. Забыл про это. А ты?

18:44.

Скорее всего нет.

18:45. Кирилл:

Я поеду, если ты поедешь.

18:46.

Я бы очень хотела поехать

18:47. Кирилл:

Но тебе нельзя сделать то, что хочешь?

18:48

. Нет) Это сложно.

18:49. Кирилл:

У меня с отцом тоже сложно. Он не опекает, он подавляет и приказывает. А если я не слушаю, то наказывает равнодушием, которое я не выношу.

18:50.

Я со-чувствую.

18:51.

Знаешь, я никогда не задумывалась над тем, что родители подавляют меня. Я знаю, как сильно они меня любят, вижу, как заботятся. Я их очень уважаю и благодарна им за счастливое детство. Но я очень часто испытываю вину и стыд за свои желания. Всё время. Это угнетает. А это, наверное, не нормально.

18:52. Кирилл:

Я не психолог, так что не знаю) Но моя тетя бы сказала, что это не ок. Я так думаю. Чего-то хотеть - нормально. Особенно в нашем возрасте. И получать своё опыт.

18:53.

Твоя тетя - психолог или просто мудрая женщина?????

18:54 Кирилл:

И то и другое ???? Я с нее балдею)) Единственная женщина, которую уважаю.

18:55 Кирилл:

Из живых

18:56 Кирилл:

…)

18:57.

Ох, Кир...(

18:57.

Можем не говорить об этом, если не хочешь. А можем, наоборот, говорить сколько нужно.

19:00 Кирилл:

Давай не будем.

19:01.

Как скажешь.

19:01.

Новый час начался)) Я пойду делать уроки.

Прикрепляю фото дневника с домашними заданиями.

19:03 Кирилл:

Ого, пятерка по литературе. Мне такое только снится ????

19:04.

Я поехал к Артёму на дачу.

Присылает фото. Он снимает себя в большое зеркало в полный рост. Стройные подкачанные ноги в синих джинсах, белая футболка и коричневая клетчатая рубашка сверху. Такой а-ля дровосек с Аляски) Потрясающий. Великолепный. Сбивающий мне пульс и дыхание дровосек

19:05.

Ты прекрасно выглядишь ????

19:06

Кирилл:

????

Следующий час я делаю уроки. Без телефона в руках очень пусто. Казалось бы, прошел всего один день. А я не могу оторваться, как будто это моя закоренелая привычка - общаться с ним.

Я совсем не так представляла себе Кирилла. Совершенно. Он интересный собеседник. Открытый, внимательный, юморной, понимает мой сарказм. Видит красивое в тех простых вещах, в которых и я их вижу. Не строит из себя альфа-самца. Он такой естественный в этом своём очаровании. А ещё он вдумчивый и сообразительный. Мозги у него работают как надо. И какой же он, до безобразия, красивый! Он на самом деле такой? Не притворяется же?

Ох…Аля, ты летишь в омут, сверкая пятками.

За ужином у меня вибрирует телефон. Достаю в нетерпении. Мама тут же оживляется.

—

Аля! Телефон за столом, дочь, ты что?!

— журит меня шутливо строго.

—

Минутку, мамуль. Это Лера, спрашивает про домашку

Быстро фоткаю тарелку с лазаньей, и просматриваю сообщения.

20:05 Кирилл:

Я заскучал, красавица) Время отчета.

20:06. Кирилл

: Играем в плойку с пацанами. Рубимся в «Мортал Комбат». Фото прилагаю)

И правда, развалились на огромном диване вчетвером. У Кира и Егора в руках джойстики. Снимал, видимо, Миша. Как он объяснил свою просьбу их сфоткать? Сказал, что общается со мной?

20:07.

Ужинаю с мамой. Лазанья из индейки и овощной салат. За столом телефон нельзя, напишу позже)) Развлекайся

Телефон вибрирует. Вибрирует. Вибррррирррует. Что он там пишет?!

Поглощаю лазанью со скоростью света, целую маму, Рину и убегаю к себе.

20:08 Кирилл:

Ого ????

20:09 Кирилл:

К такому я был не готов.

20:09 Кирилл:

Чувство, будто сорвал Джекпот. Твои ножки теперь мой новый фетиш, Алюша ???? Я поплыл

О, чееееерт. Я так торопилась сделать и отправить снимок, чтобы мама не заметила. Не посмотрела что отправляю. На фото мои голые ноги в коротких домашних розовых шортах видны от бедра до колена. Ну и половина лазаньи.

Я икаю. Он подумает, что я это специально. Подумает, что я так привлекаю его внимание.

Вот я дурочка.

20:44

Это вышло случайно. Я торопилась, чтобы мама не увидела

20:45 Кирилл:

Я так и понял. Не волнуйся ????

20:47.

Пойду в душ

20:48 Кирилл:

Безумно хочу попросить фото отчет из душа. Но не буду))

20:49.

Почему?

20:51 Кирилл:

Я добавил тебя в число женщин, которых уважаю)) Не буду просить подобные вещи в первый же день.

20:52.

Попросишь через недельку?????

20:52 Кирилл:

Черт! Как ты догадалась? ????

20:53.

Магия вне Хогвартса

20:54. Кирилл:

Это миндальная связь)) знаешь такой мем?

20:54. Кирилл:

Ну в том, что ты волшебница я не сомневался. Одни колдовские глазки чего стоят))

20:55.

Кир ????????

20:56 Кирилл:

Переименуешь меня в Лучика? Мне нравится как это звучит. Нежно. В твоем стиле. Только не показывай никому. Пацаны меня засмеют.

20:57.

Готово))

20:58 Лучик:

Доволен как слон ???????? Хорошо тебе сходить в душ

20:59.

Спасибо, Лучик)) Девятичасовой отчет.

Прикрепляю фото пижамы с котиками, полотенца, фена и расчески, разложенных на кровати.

21:02. Кирилл:

Моя локация не изменилась. Только теперь играем в Фифу)

На фото ребята сидят рядком, вытянув спины и соединив ноги, ладони сложены на коленках, улыбаются в камеру широкими улыбками. Снимает, видимо, Никольский.

21:03.

Прямо хор мальчиков-зайчиков ????

21:04.

Это мем: Когда родители попросили прислать отчет с вечеринки

21:05 Лучик:

Ахаха ???????? Да-да! Отправить отцу что ли, пусть порадуется ????

21:06.

Задумку одобряю и за сим откланиваюсь ????

Убираю телефон.

21:07 Лучик:

Эх, целый час без тебя

21:08 Лучик:

Пацаны орут, что я весь вечер в телефоне

21:08 Лучик:

А не только вечер весь, я и сам весь в телефоне. А ты ушла в душ

21:08 Лучик:

А я тут один

21:08 Лучик:

Совсем одиииин

21:09 Лучик:

Где же Алечка ходит

21:09 Лучик:

Она так мне нужнааааа

21:09 Лучик:

Ааааааллллляяяяяяяя

21:09 Лучик:

А

21:09 Лучик:

Л

21:09 Лучик:

Я

21:10. Лучик:

Видишь, с тобой я схожу с ума. И без тебя тоже. Ты заколдовала меня, ведьма! ????

Вот это да! Что за лавина сообщений? Читаю всё и хохочу. Вот же выдумщик

22:15.

Я здесь! Ты что тут устроил?????

22:15 Лучик:

Я скучал) Срочно нужно фото отчет с твоим лицом. Пересчитать родинки, все ли на месте

22:16.

Хитрюга ????

Отправляю Кириллу селфи: я прислонилась спиной к подушке полусидя. Одело натянуто поверх груди. На мне пижамная футболка, широкая горловина открывает шею и немного ключицы. Волосы собраны в пучок.

22:19.

Легла засыпать)

22:22.

Ты тут?

22:24.

Кирилл?

22.25. Лучик:

Я здесь.

22:25. Лучик:

Аль, у тебя ещё одна родинка, прямо в ямке между ключицами ????

22:25 Лучик:

И это самая сексуальная вещь что я видел.

22:26.

Твои родинки - стрелы, моё сердце - мишень. Ты попала. Я ранен)

Вау..

Это сообщение поднимает во мне трепет. Под кожей электричество искрит, обжигает и коротит пульс.

22:26 Лучик:

Расскажешь, где у тебя ещё есть родинки? Добей меня, пожалуйста ????????????

22:27 Лучик:

Кстати, я еду домой. Вот.

Фото в машине. Темно, видно только отблески фонарей за окном. И колено, с лежащей на нем ладонью.

22:26.

Все мои родинки маленькие как точки. Но их много) На лице и шее ты видел. Есть под левой мочкой, на правом плече и предплечье, на сгибе локтя, между большим у казательным пальцем правой руки, на пояснице две крошечные точки рядом (как розетка выглядит), На левой коленке, на правой щиколотке. На левой груди, на правой ягодице. Все, что ниже шеи - светлые маленькие пятнышки, похожи на веснушки.

22:29 Лучик:

Чеееерт

22:29 Лучик:

Убит.

22:29 Лучик:

Ты можешь возмутиться моей похотливостью сейчас, но я хочу поцеловать все твои родинки. Каждую обвести языком.

Я возмущена, правда.

Тем, как интригующе это звучит. Кажется, то, что я сейчас испытываю - есть то самое сексуальное возбуждение. У меня затвердели соски, кожа на плечах и шее покрылась мурашками. Сжала бедра, потому что между ними что-то коротко запульсировало. Как импульс, сокращающий мышцы. Так сладко тянет, хочется крепче прижать, как будто, сдавить бедрами эту возможную повторную пульсацию. Немного ерзаю в постели. Дыхание стало частым и поверхностным. Пульс стучит в виске и на шее. Мне очень хочется ощутить прикосновение к коже. Настолько, что я вся чешусь.

Смущение. Вина. Плохая девочка, Аля!

22:31.

Звучит и правда похотливо, Кирилл. Особенно для такой, как я.

22:31 Лучик:

Знаю, прости меня. Обещаю взять себя в руки.

22:32.

Я не сказала, что недовольна или оскорблена. Я только согласилась с тем, что это и правда звучало развратно))

22:33 Лучик:

Что???

22:34.

Что?

22:35 Лучик:

Это что значит??

22:35 Лучик:

Аля

22:36 Лучик:

Аля! Ты не обиделась, а тебе, наоброт, понравилось моё развратное желание? Я правильно понял?

22:36 Лучик:

?????

Вот что мне ему сказать? Я, ни разу в жизни не целованная, испытала сексуальное возбуждение от твоей похотливой фантазии? Кажется, испытала. Я не уверена. Потому не чувствовала такого до этого.

Вот ведь…влипла.

Ладно, как там говорят? В каждой женщине должна быть загадка. Воооот. Поэтому что?

22:37

Спокойной ночи, Кирилл. Спасибо за этот день беспрерывного общения)) Сладких снов ????

Убираю телефон на зарядку и, крайне довольная своей пакостной выходкой, ложусь засыпать. Осталось злобно похихикать.

Я его привлекаю.

Ох, Древние Боги! Сейчас выпрыгну из штанов от этой мысли. Кирилл Таранов хочет меня. Меня!

Нужно расширить мои познания о межполовых взаимоотношениях.

Ладно, сон откладывается.

Тихонько встаю и включаю компьютер. Окей, гугл.

__________________________

* Макс Корж "Жить в Кайф"

** Ульяна Мамушкина "Солнце"

*** Автор - Светлана Усс

Рекомендую послушать эти треки для полноты атмосферы в переписке героев :)

Благодарю вас за оценки и комментарии. Для автора очень важен отклик каждого читателя!

Ли Лайт.

Глава 11. Кирилл

Уже неделю, первое, что я делаю утром - открываю переписку с Алей. Телефон скоро врастет в руку, но меня это не парит. Я на диком азарте. На будильнике стоит голос Али. Невозможно не проснуться с улыбкой. И стояком, конечно...я уже почти привык к постоянному возбуждению. Руки будут в мозолях, зато я счастлив. Реально. Давно не чувствовал себя так легко.

06:32 Мурзя:

Доброе утро, чемпион! ????

06:48.

Доброе, принцесса)

07:15 Мурзя:

Принцессой меня папа называет))

07:15.

Понял. Не будем путать ассоциации. Оставим "принцессу" папе.

07:16. Мурзя:

Завтракаешь?

07:16.

Сел за стол. Отец сейчас начнет свою заезженную песню "Убери телефон".

07:16. Мурзя:

Любимый трек всех родителей))

Тётя Таня всё ещё живет с нами. Она как-то влияет на отца, видимо. Потому что он не давил и не дергал меня уже неделю. Спрашивает как дела в школе, как тренировки. Даже не уткнувшись при этом к газету.

—

Сын, у тебя завтра игра?

— отец пьёт кофе. Одет как всегда с иголочки. Темно-русые волосы уложены в прическу. Пижон, конечно. Но смотрится стильно.

—

Да, с "Нефтяником"

— говорю с набитым ртом. Нарываюсь. Поворчи на меня, давай.

—

Мы придем

. — говорит спокойно. Ноль реакции на мою невоспитанность

—

Хорошо.

Кристина тоже присмирела. Не открывает рот, не бросает на меня сальные взгляды, не изображает из себя мачеху. Почему бы теть Тане не жить с нами всегда? Мне нравится.

Я вообще последнее время постоянно на подъеме. Не смотря на резкое похолодание. Середина октября дождливая и ветренная. Но у меня есть теплая девочка Аля и её сообщения согревают меня изнутри как маленький ядерный реактор.

Узнал об Але дохерищу важных мелочей. Она первая девчонка, которую я так подробно изучил, ни разу даже не поцеловав. Но я не тороплю события. Не хочу напугать.

Аля очень умная. Пиздец просто. У неё на всё есть подходящая цитата, миф, легенда, строчка из песни. Она говорит "О, Древние Боги" как героиня какого-нибудь фэнтези, и это так забавно, потому что в Бога Аля не верит. Точнее, она агностик. И я гуглил это слово. Теперь я знаю, что и я, оказывается, агностик. А Древние Боги часть мифологии, которой она увлекается. В её голове Википедия интересных фактов. Например, самый маленький цитрусовый фрукт - кумкват. Или что в средние века люди воняли аммиаком, потому что хранили одежду в толчках. Вот зачем мне такое было знать? При этом, она не смотрела ни одного фильма о Мстителях. Зато прочла всего "Гарри Поттера" и "Властелин колец" и ещё кучу всего. Она такая рассудительная и логичная, но читает женские романы о драконах. Она любит поспорить и сверкнуть интеллектом. Находит мату забавные заменители, типа "я весьма впечатлена" вместо "я в ахуе" или "вопиющая грубость" вместо "да ты охуел".

Удивительная девочка. Смешливая, остроумная, мягкая. Теплая, приветливая, внимательная. Она всегда интересуется его делами, настроением, мыслями. Не лезет туда, куда Кир и сам не суется. Бережёт его.

Я не подхожу к ней в школе, чтобы сильно не смущать. Но иногда мы сидим вместе в столовой. У неё хороший аппетит. И почему при этом она такая худенькая, я так и не понял. Хотя Аля говорила, что умственная деятельность сжигает дохера калорий. А она всё время учится или что-то читает.

И поёт охуительно. Я не сопля какая-то, но у меня, по-бабски порхают бабочки в животе, когда её слышу. Мычу и насвистываю мотивые песен из её видосов как дурак какой-то.

—

Кирилл, что ты решил с экскурсией в Москву? Едешь?

—

Да, поеду.

— и надо как-то сделать, чтобы Аля тоже поехала.

—

Хорошо, оплачу сегодня.

—

Спасибо. Я погнал

Целую теть Таню в щеку. Отец кивает мне на прощание. Садимся с Маринкой в тачку к дядь Васе. Сначала меня в школу, потом её в институт.

Вчера Аля рассказала родителям, что общается со мной. Говорит, они были в диком ахуе. Забросали вопросами. Парень ли я для Али? Наверное, да. Хотя мы не разговаривали ещё об этом прямо. Я немного торможу с поцелуями и объявлением нас парой. Я ссу, если по-честному. Не знаю, чего конкретно опасаюсь. Но факт есть факт.

Надо сближаться, наверное, че резину тянуть. Как бы решить с Москвой, чтобы её отпустили. Хочу провести время вместе подальше от контроля родителей. Новый город, красивые места, романтика. Ммм. И гостиница, опять же. Улыбаюсь собственным мыслям. Но окружающие, вроде, к этому привыкли. Пацаны почти не подъебывают. Иногда пихают салфетку мне в лицо, типа слюну подтереть. Дебилы.

Так, как-то надо задобрить родителей моей Мурзи.

08:47

. Аль, а ты где живешь? Напиши адрес.

08:48 Мурзя:

Я же в школе. В кабинете литературы. Зачем?

08:49.

Сюрприз. Не доверяешь мне?

08:49 Мурзя:

Проспект Октября 14, кв. 3, 1 подъезд, 1 этаж

08:49

Спасибо. Моя умница ????

08:50

Мурзя:

????

08:50.

Мой адрес - переулок Строителей, дом 32. Вдруг в гости придешь ????

Тишина в ответ. Знаю, что на урок убирает телефон. Правильная такая, пиздец. Это мило.

Заказываю два больших букета с доставкой. Записка для Али "Хорошее настроение для самой лучшей девочки". Записка для её мамы, Лилии Рустамовны - "Только действительно прекрасная женщина могла бы вырастить такую дочь. Благодарю, Лилия Рустамовна. К. Таранов". Да, я дохуя романтичный пацан. Надо понравиться её маме. Последнее время я не тусил, и не тратил карманные деньги. Так что подкопил. Нужна какая-нибудь подработка. Брать у отца деньги на девушку как-то стрёмно.

Захожу за Алей на большой перемене. Я проголадался. И буквально, и без неё рядом. Она смущается, как всегда.

—

Привет

— улыбается мне губами, глазами и вся целиком.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

—

Идём обедать? А то съем тебя.

Кивает. Не двигаемся. Рассматриваю её лицо. Она как мультяшка, все эмоции на лице. Можно смотреть бесконечно. Как же я сильно поплыл с неё, просто пиздец. Что дальше-то будет? Мне страшно представить. Умру от восторга после первого раза?

—

Отомрите уже, голубки. Всю перемену так стоять собрались?

— это её рыжая подружка рот открыла. Без злобы. Подъебывает Алю, наверное, так же, как меня пацаны.

13:50. Мурзя:

Кирилл, какие красивые цветы!! Такие нежные и ароматные) Спасибо ????

13:51. Мурзя:

Мама в тихом шоке и явно в восторге. Ты заработал кучу очков от неё сегодня. Это гол, чемпион)

Смеюсь в голос. Реально гол.

13:52

. Я рад, солнце) Маме привет.

13:52

Мурзя:

Кустовые розы)) В прошлый раз тоже были они

13:52

Только теперь весь букет тебе ???? Не отдавай другим

13:53

Мурзя:

Пусть только кто-нибудь тронет! Руку отгрызу. Моя прррелесть ????

13:54.

Бешеный ёжик ???? Спорим, ты сейчас фырчишь и носиком дергаешь

13:54

.

Мурзя:

А вот и нет) Улыбаюсь от уха до уха))

13:55 Мурзя:

Ты задумал очаровать мою маму не просто так, да? Я тебя знаю, коварный Лучик ????

13:55

. Ахаха))) Да. Надо, чтоб тебя отпустили в Москву. Хочу поехать с тобой) Рыбками любоваться ????

13:56. Мурзя:

Я сегодня вечером спрошу ещё раз. Лера придет реферат писать. Поможет аргументами "ЗА" Москву.

13:56.

Расскажи потом, как прошло. Ты завтра придешь на игру? В 14:00

13:57.

Мурзя:

Да) Я прогуляю вокал.

13:57. Мурзя:

Первый раз в жизни

13:57.

Мурзя:

Что ты со мной сделал?

Ещё ничего, к сожалению. А так хочется, ррррр. Дыши, Кирюха. Дыши.

13:58.

????

День пролетает. Маюсь без ответов Али, пока она занята то семьей, то уроками, то Лерой. Я привязался к ней. Увяз. За такой короткий срок. Ну что она там делает?

Сходил в душ, сделал домашку, позалипал в сети. Мда..

Стук в дверь. Это кого ещё принесло? В голове мелькает жабья улыбка. Я напрягаюсь.

—

Кто?

—

Кир, это я.

Отец.

—

Входи.

— Я хотел узнать, как у тебя с Леночкой дела? Может спустимся вниз? Кофе попьем.

Фыркаю и тру ладонями лицо. Я уж и забыл про эту Леночку.

—

Отец. Может, возьмешь Леночку себе? Мне она не нужна.

— Я для нее староват

— улыбается уголком губ.

Отец! Улыбается! Мир сошел с ума или что? Смотрю на него с подозрением.

— Что, совсем тебе не нравится?

— Совсем. Никак. Мне нравится другая девушка.

— Какая? Я её знаю?

— Нет. Завтра увидишь на игре. Она классная, пап. Я другую не хочу. Даже, если будешь настаивать.

— Не буду. Раз нравится, я не буду препятствовать

— Почему?

— Что почему?

— Почему не будешь? Не будешь угрожать, давить и злиться? Говорить, какой я раъебай и позор фамилии?

— Нет. —

смутившись, опускает плечи голову и шумно вздыхает.

— Почему? — смотрю на него, а он разглядывает полы.

—

Ну...кхм..Мне тут сказали, что я, возможно, не справляюсь как отец. Точнее, справляюсь только в части материального обеспечения. И что твоё вызывающее поведение может быть и из-за меня в том числе.

Нихуя себе новости.

—

Теть Таня сказала?

—

Да

— папа проводит по волосам рукой, напрягается, переводит взгляд в стену —

Отчихвостила меня, как пацана.

—

Прям как ты меня

— улыбаюсь —

Я поставлю этой женщине памятник.

Папин смешок в моей комнате и весь этот разговор звучат не естественно. Дико и странно. Мне не комфортно.

—

Ладно, раз с Леной вопрос решён, я пойду. Фильм посмотреть хочу

— Какой?

— "Механик".

— Со Стетхэмом?

— Да. Ты видел?

—

Нет, трейлер только.

— Хочешь со мной посмотреть?

Молчу. Я реально не в курсе как себя вести с ним. Это на самом деле или он что-то задумал? Люди ведь не меняются так быстро. Или я совсем не знаю собственного отца, или это часть какой-то игры.

— В

двоем?

— Нет, там ещё Таня. Попкорн делает.

— Это она тебя ко мне отправила?

—

Ну...кхм-хм, да. Но не только, я сам хотел бы.

— никогда смущенным отца не видел и вот, пожалуйста.

—

А где Кристина?

— К подругам поехала. Идешь, нет?

— Да...кхм. Да. Идём

И мы реально смотрим фильм в гостиной. Теть Таня комментирует каждую ситуацию. Тут неправдободно прыгнул, там переиграл, никто так не разговаривает в реальной жизни, у него психологические проблемы. Отец шикает на неё, но мягко. Они даже шутят. Бросаются попкорном друг в друга! Я скромно обтекаю. Наблюдаю за ними. В груди, почему-то, щекотно и больно. Давлю улыбку.

21:35.

Алечка, ты тут?

21:40. Мурзя:

Да, проводила Леру, сходила в душ. Как твой день прошел?

21:40.

Неожиданно неплохо) Скучал по тебе, правда

21:41. Мурзя:

И я)) У меня день был какой-то перегруженный. Устала.

21:42.

Поиграем? ???? Любишь играть?

21:42. Мурзя:

Смотря во что) В Монополию я тебя сделаю на раз. А вот в любой игре с мячом получу по голове ????

21:43.

Игра называется "Я никогда НЕ". Играла в такое?

21:44. Мурзя:

Нет. Гуглю

21:47 Мурзя:

Там же нужен алкоголь, Кир ????

21:47.

Нам не нужен. Мы просто будем обмениваться фактами о том, чего раньше не делали. Если ты делала такое - присылай плюс, и рассказывай историю, связанную с этим событием, если тоже не делала - ставь минус. Я надеюсь на твою честность)

21:48. Мурзя:

Ммм...хорошо. Но начни ты. Я не знаю как правильно

21:48.

Я никогда НЕ прыгал с парашютом.

21:48. Мурзя:

Если я этого тоже не делала ставить минус?

21:49.

Да

21:49 Мурзя:

-

21:49.

Теперь ты)

21:52. Мурзя:

Я никогда НЕ каталась на велосипеде

21:52.

+. Ты серьезно?

21:53. Мурзя:

Да, мама боялась, что я что-нибудь себе сломаю.

21:54.

А я однажды проехал 20 км на велике с пацанами. Мы ходили в поход за город. На следующий день не смог подняться на ноги - так забил мышцы и натер стопы. А надо было ехать назад. Дэн звонил своему отцу, чтобы тот приехал за нами)

21.55 Мурзя:

???????? Бедняжка. Больно было?

21:56.

Просто пиздец как ???? Продолжаем.

21:57.

Я никогда ничего НЕ крал

21:57. Мурзя:

А конфеты из шкафа до обеда считаются?

21:58.

Конечно.

21:58. Мурзя:

Тогда +. Мы с Риной часто так делаем ????????????

21:58.

Ай-яй-яй, Алечка. Да ты бунтарка ????

21:59. Мурзя:

Наверно, где-то глубоко)) Моя очередь?

21:59.

Да

22:00 Мурзя:

Я никогда НЕ целовалась.

Телефон выскальзывает из руки и бьет мне углом прям в переносицу. Я лежал на спине. Перед глазами пляшут звездочки. Крови нет, вроде.

Как это возможно? Вообще никто, никто и никогда, не целовал Алю? Ни один парень не касался этих зефирковых губ? В моей испорченной башке это не укладывается. Девственница? Ок. Но не целованная? Охуеть.

Пульс частит, бьется под ребрами одуревшее сердце.

Моя девочка. Моя.

22:04.

Честно никогда?

22:05. Мурзя:

Нет. Ну в щечки там с родителями, сестренкой, Лерой. Это считается?

22:05.

Нет.

22:06.

Ну вот)) значит подходит.

Я подскакиваю с кровати. Скидываю шорты, натягиваю джинсы, футболку, толстовку. Выбегаю в коридор. Бля, носки забыл. Ладно, похуй. Слетаю по лестнице вниз, торможу голыми пятками по паркету со скрипом. Ай, сука! Горячо.

Причем везде горячо, ха-ха.

—

ПАП!

- ору чаечкой —

Папа, ты где?!

Отец открывает дверь кабинета. Выглядывает. Смотрит на меня сдвинув броки к переносице, снимает свои очки для чтения.

— Что случилось?

— Пап, а дядь Вася ещё здесь?

— Да, а что?

— Можно взять его и машину?

— Что происходит, Кирилл?

— Мне надо к Але.

— К девушке?

— Да

— С ней всё в порядке?

— Нет. То есть да.

— провожу рукой по волосам —

Пап, можно? Это важно.

— Ну ладно. Надолго?

— Часа два.

— Кирилл, поздно уже. Василию ещё бумаги в офис везти.

— Полчаса, папа, пусть только меня докинет, обратно я на такси.

— Ты можешь брать старую машину в гараже. Тебе самое то для тренир...

—

Пап!

— обрываю —

Можно, нет?

Кивает молча, смотрит хмуро и с прищуром.

— Спасибо!

— это я кричу уже на вылете из коридора.

Нахожу дядь Васю и Тамару на кухне. Отрываю человека от ужина. Прости, мужик, у меня пожар.

— Дядь Вась, пожалуйста, срочно. Проспект Октября 14

— Едем, едем. Случилось что?

— Ага, потом.

22:21 Мурзя:

Кир, всё хорошо?

22:33 Мурзя:

Мы больше не играем?

Нет, малышка. Игры закончились.

Глава 12. Аля

Мои сообщения так и висят не прочитанными.

Вот я идиотка, конечно. Зачем только ляпнула про эти поцелуи? Я думала, это будет забавно. И подтолкнет нас к следующему шагу. Я, конечно, благодарна Киру за терпение. И общаться с ним мне действительно нравится.

Но уже даже родители знают про Кирилла и я получила нагоняй. Но они смирились. Никакого секса, иначе пойдешь замуж сразу же - предостережение от папы. Самый неловкий в моей жизни урок по предохранению от мамы. Строгие взгляды отца и его требования "привести этого парня". Я всё это выдержала!

И я хочу больше. Хочу целоваться. Блин, это даже наедине с собой звучит жалко. Вдруг он разочаровался во мне? Зачем ему неопытная я, когда есть такие, как Оля Воробьева? Ааа.

—

Ааа!

Это я уже вслух визжу от неожиданности. Телефон звонит. Кирилл звонит! Зачем он звонит? Никогда не звонил, мы общались только сообщениями и немного в живую. Что-то случилось. Я жо...чую я, в общем. Опасность. Напрягаюсь, встаю на колени поверх одеяла. Зеленая кнопочка - ответить.

—

Алло?

— Аль, у тебя окна во двор или на дорогу?

— На дорогу, а что?

— Синие шторы?

— Эээ...да. Кир?

— Открой окно.

— В смысле?

— Скорее, Аль

— и отключился.

Я напугана, поджилки трясутся. Встаю с кровати и смотрю на окно как на НЛО. Он что, приехал сюда? Сдвигаю одну штору, за двойным стеклопакетом Кирилл. Улыбается широко, открыто. Глаза, как прожекторы, аж слепят. С ростом Кира, мне видно его в окно примерно по грудь. А мне подоконник выше талии. Кирилл машет мне руками, чтобы открыла окно. Я мотаю головой и отхожу.

Нет.

Нет-нет-нет.

Сначала дверь надо на замок закрыть. А то мама зайдет. Крадусь как шпион, на цыпочках, до двери комнаты. Щелчок замка кажется оглушительным. Я преступница. Поправшая мораль и устои семьи падшая девушка.

Возвращаюсь, проворачиваю ручку, открываю створку.

—

Всё хорошо?

Внимательно осматриваю Кирилла на предмет ран, мало ли что, мы же в экшн-кино.

—

Да.

Кажется, что-то не так. Кир смотрит на меня, будто первый раз видит. Голодно рассматривает, глаза бегают по моему лицу. Кир на секунду наклоняется вниз, а в следующую уже резко становится выше, подтягивается на руках и плюхается пятой точкой на мой подоконник. Я отскакиваю. Наступаю на штору, она трещит срываемыми петлями и провисает.

—

Фух. Хороший пенёчек, удобный.

—

Блин

. — смотрю на штору —

Что ты сказал?

— поворачиваю голову в его сторону

—

Иди сюда.

На талию ложится тяжелая холодная ладонь. Пальцы сжимают футболку. Кожа моментально покрывается мурашками. На улице холодно. Но это не только от перепада температур.

Кирилл притягивает меня ближе к себе. И целует. Я издаю испуганный писк на вдохе. Расширяю глаза в ужасе. Касаюсь грудью холодной куртки. Ооо. Вау!

Целует! В губы!

Зависает в одном этом прекрасном, невероятном, волшебном, черт возьми, движении. Прижавшись своими прохладными губами к моим, не двигается. Я не дышу. Чувствую его. Черчу по изгибам бровей и ресниц ошалевшие линии. Бесконечные несколько секунд, разделяющие мою жизнь на "до" и "после". Кир отстраняется ещё через мгновение и открывает глаза. В них сверкает шторм. Если он сейчас в дракона превратится, как в книжках, я и то буду меньше шокирована.

—

Ты сладкая

— ведет языком по своей нижней губе —

Испугалась?

Мотаю головой из стороны в сторону. Нет. Я ахуе, как сказал бы он сам.

Ругнулась матом....да я потеряна для цивилизации. Но точнее не сказать.

—

У тебя плед есть?

Киваю вверх-вниз два раза. Не отрываюсь от его лица.

—

Принесешь?

Беру со спинки кровати сначала толстовку и домашние трико, натягиваю поверх пижамы. Подхватываю большой пушистый бежевый плед с длинным ворсом и возвращаюсь к Кириллу. Он забирает плед и накидывает его на меня. Не прерывая зрительного контакта, укутывает, как в кокон, по самую шею. Руки тоже под пледом. Я гусеничка, только голова торчит. Меня трясет. Кирилл прижимает к себе снова, крепче обхватывает поясницу и затаскивает на подоконник, Теперь мы сидим рядом, плотно соприкасаясь бедрами. Я спиной к окну, а он - к обвисшей шторе.

—

Вот так не замерзнешь

— улыбается мягко и нежно, в глазах горит огонь, но голос спокойный и тихий. Низкий, хриплый, почти что шепот.

Замерзнешь...да я уже потею!

Я ещё ни слова не сказала.

Кир убирает мне выбившиеся из косы пряди за уши. Ведёт подушечками пальцев за мочкой. Мурашки несутся за его прикосновением как за добычей.

—

А вот и ещё родинка.

Проводит по скуле, касается нижней губы большим пальцем. Провожает свои движения взглядом. Выдыхает ртом. Перемещает ладонь мне на шею, на линию роста волос. Ого, какое чувствительное место! Восстанавливает зрительный контакт, как бы спрашивая "Готова повторить?", и не дожидаясь ответа, приникает губами к моим. К нижней, к верхней, к уголку губ. Повторить круг. Мягко надавливает. Прикрываю глаза, полностью отдавая себя на растерзание бушующим эмоциям.

Его губы уже теплые. А мои покалывает, как на морозе. Смещается вверх, целуя родинку. Касается гладким кончиком языка, и снова целует. Возвращается к моей нижней губе. Обхватывает своими невозможными, мягкими губами и слегка посасывает. Переходит к верхней, снова посасывает. Его движения медленные, как тягучий мёд. Чувствую на нижней губе касание языком. Ласкает, с легким нажимом. Приоткрываю губы, покоряясь. От влажного, горячего соприкосновения его языка с моим я вздрагиваю. Кирилл сразу же отстраняется. На сантиметр, но я могу посмотреть на него. Ресницы - светлые, густые и длинные - полуопущены. От зеленой радужки только тонкая полоска. Делаю вдох. Рвано выдыхаю. Сердце вспоминает, что нужно качать кровь и срывается в конвульсивный мандраж.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я целовалась.

—

Ты в порядке?

— шепчет. Так близко, что я ощущаю движение воздуха кожей.

—

Да

— выдыхаю в ответ тем же шепотом. Кажется, голос ко мне никогда не вернётся.

Мой первый поцелуй. Я тону в этой мысли.

—

Я хочу ещё, Алечка. Ещё?

Коротко киваю и подаюсь на встречу. Кирилл проникает языком в мой рот, касается верхнего неба, внутренней стороны губ, захватывая меня в плен волнующего трепета. Я чувствую его вкус. И теперь только понимаю, почему люди говорят "сладко" о поцелуе. Дело в ощущении. Ты чувствуешь сладость не буквально, не рецепторами, тебя ею топит. Сладко - это когда так хорошо, что хочется ещё, больше этого вкуса, глубже эти прикосновения. Смакую свой восторг. Раскрываю губы ещё, и Кирилл дает мне больше этой бесценной ласки. Углубляет поцелуй, плавно обводит мой язык своим. Я встраиваюсь в его движение осторожно, неумело. По телу волнами несётся электричество. Я снова чувствую спазм в промежности. Вздрагиваю. Отстраняюсь. Сглатываю. Делаю глубокий вдох и медленный выдох. Мне нужна секунда.

— Кир...

— М?

— А как целоваться и дышать одновременно?

Мы всё ещё шепчем. Кирилл беззвучно смеется.

— Дышать через нос?

— А так получится?

— Не уверен. Если что, я готов задохнуться, это будет самая сладкая смерть.

Я хихикаю. Смотрю на его раскрасневшееся лицо. Мои щёки тоже горят.

— Тебе не холодно?

— Шутишь? Мне горячо. Очень. Я только что целовалась.

Кирилл снова смеется. Прижимает меня к себе крепче, ведёт по спине раскрытой ладонью.

— Ты очаровательна. Знаешь?

— Теперь моя очередь

— шепчу в ответ.

Кир вопросительно поднимает брови.

—

Теперь я тебя поцелую. Сама. Не шевелись.

— Понял

— растягивает губы в улыбке.

—

Не улыбайся, Кир, как мне целовать?

— Не могу, маленькая, это невозможно контролировать.

Ц! Прям уж невозможно.

Кирилл целует меня в кончик носа.

—

Ну что ты морщишь носик, ёжик?

Снова оставляет легкий поцелуй на самом кончике носа. Смещается на щеку, на бровь, на родинку под бровью. Её касается языком. Покрывает невесомыми поцелуями всё моё лицо.

—

Кир..

Целует. Целует. Целует. Подбородок. Щека. Губы.

—

Ну Кир..

—

Ну Аля. Не могу перестать. Я тебя съем. —

Поцелуй. Ещё один. И ещё.

—

Я тоже хочу.

— Съесть меня?

— Поцеловать тебя. Сама.

— Целуй. Я готов.

Вытягивает губы трубочкой и прикрывает глаза.

Я хихикаю.

Делаю вдох и касаюсь его губами. Ммм..

—

Аля! Ты почему закрылась?

— мамин приглушенный голос из-за двери как пинок в живот.

—

Вот же ж..блять!

— ругается шепотом Кир и оглядывается на дверь.

—

Слезай, быстро!

— толкаю Кира в плечо, всем своим коконом на него наваливаюсь.

—

Нет, иди открой, скажи что всё ок и продолжим

.

—

Она тебя увидит, в комнате уже холодно, она заметит! Кир, пожалуйста, иди.

— Ты хотела целоваться.

— Я хочу, поэтому уходи, или меня закроют дома и повесят на окна решетки. Пожалуйста, Лучик, иди.

—

Аля! Ты уже спишь, дочка?

— мама стучит в дверь негромко.

Блин, мама..как же ты не вовремя.

Кирилл коротко целует меня и спрыгивает с подоконника.

Выглядываю из окна за ним, высовываясь наружу.

—

Всё нормально?

— Да. Я побежал. Закрывайся.

Ещё один, до обидного, крошечный поцелуй, и Кир скрывается за углом.

Я выпутываюсь из пледа и максимально бесшумно прикрываю окно. Перевожу его в режим проветривания, как будто так и было. Сдвигаю шторы друг к другу плотно, чтобы прикрыть сорванную часть.

— Аля, всё хорошо?

— Мама?

— о, какой голос хриплый, как будто спала.

— Почему дверь закрыта?

—

Минутку.

Подскакиваю к кровати, откидываю одеяло. Бросаю плед на пол, стягиваю с себя трико и толстовку, кидаю их к шкафу. Проскальзываю глазами по зеркалу. Мда. С таким буйным цветом на лице мама не поверит, что я спала. Включаю ночник. Подхожу к двери. Выключаю свет. Щелкаю замком. В коридоре тоже полумрак, свет только со стороны кухни.

—

Что случилось, мамуль?

— я, блин, сама не возмутимость.

—

Ты мне скажи. Я хотела занести стиранное белье, а дверь заперта

—

Я закрыла, когда переодевалась и забыла, легла спать. От реферата голова разболелась.

Так всё и было!

—

Сейчас болит?

— Нет, но спать хочу, мам, поздно же.

— Да, я не посмотрела на часы. Прости, милая, спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Фуууух..

Оскара мне!

Хихикаю.

Заваливаюсь с размаху на кровать, раскидывая ноги. Трогаю пальцами губы. Я целовалась. Улыбаюсь этой мысли. Перекатываю языком фантомные ощущения чужого проникновения. Других языков в моём рту раньше не водилось.

Телефон вибрирует сообщением.

23.12. Лучик:

Всё хорошо? Пронесло?

23.12.

Да) Ты как?

23.13. Лучик:

Лечу домой, в такси)

23.13 Лучик:

На эйфории ????

23.13. Лучик:

Ты такая нежная, Аля, у меня нет цензурных слов

23.14

. Пусть будут нецензурные) Я уже привыкла, они часть твоего языка. Мне всё нравится.

23.14. Лучик:

Пиздец просто Аль, я в ахуе.

23.14.

Я тоже))

23.15. Лучик:

Тоже в ахуе?

23:15.

Ага ???? В диком, как ты говоришь

23:16. Лучик:

Вау..

23:16.

Ты почти не смущалась)

23.16.

Это я на адреналине. Завтра как накроет, даже смотреть в твою сторону ну смогу

23.16 Лучик:

Пошути, ага. Я сейчас обратно приеду.

23.17.

Как ты отличаешь, когда я шучу, а когда серьёзно?

23.17.

Лучик:

Не знаю, чувствую просто.

23.18.

Лучик:

Скинь фотку?

Отправляю селфи, не меняя положения.

23.19. Лучик:

Моя красивая) Я всё таки приеду назад.

23.20.

Завтра в школу, Лучик. У тебя игра. Нам надо поспать

23.21

Лучик:

Поцелуешь меня завтра сама?

23.21.

Обязательно. Не отделаешься теперь от меня))

23.22.

Лучик:

Я нашел клад! ????

23:23

Спокойной ночи, Кир. Целую ????

23.23. Лучик:

Сладких снов для сладкой девочки ????

Уже засыпая, я думаю о том, что, возможно, мой напор был неуместным. Он ждал, что я буду смущаться. А я испытывала волнение, трепет, возбуждение, азарт, но не смущение. Я хотела этого поцелуя. Я доверяю Кириллу. Надеюсь, он не разочарован, ибо я в восторге!

Утром встала с ощущением тревоги. Снилась какая-то какофония голосов, темные пятна и резкий запах спирта.

Что, если моя мысль верная? Кирилла смутила моя реакция, и сегодня я это увижу в его взгляде? От этой мысли у меня дрожат коленки. Я не знаю, что буду тогда делать. Кир мне нравится. Очень нравится. Я, кажется, влюблена. Той самой, первой влюблённостью. Сравнивая, я понимаю, что к Диме у меня была только детская симпатия и восхищение его интеллектом. Но Кирилл меня волнует, по-настоящему. Пишу ему "Доброе утро" как и всегда, но он не отвечает. Даже не читает. Я тереблю чехол телефона, снимая и надевая его тысячу раз.

Мама провожает меня до двери.

—

Хорошего дня в школе, милая

—

Спасибо, мамуль.

—

Ой. Доброе утро. Вам кого?

— мама приподнимает брови глядя мне за спину.

Оборачиваюсь к сумрачной лестничной площадке и нахожу свою утреннюю пропажу с широкой улыбкой и букетом цветов. Вот же мистер "буду милым как в ромкоме". Не соврал.

—

Доброе утро, Лилия Рустамовна. Я Кирилл Таранов. Рад познакомиться

— протягивает маме букет —

Это Вам. Для настроения.

Мама заливается краской по самые уши и принимает букет белых хризантем. А мне букет?

—

Какая красотища, Кирилл, спасибо большое, очень приятно.

— Я провожу Алю в школу, с Вашего разрешения.

— Как хорошо! Конечно. Присмотрите за моей девочкой.

Кирилл переводит взгляд на меня, мгновенно развенчивая все мои надуманные тревоги и страхи. Он горит нетерпением, полосует взглядом. Обжигая, обещая.

—

Обязательно. Как за сокровищем. До свидания, Лилия Рустамовна. Привет Марату Альбертовичу, Рине и Бубочке. У Вас замечательная семья.

— Кирилл улыбается маме, как самый воспитанный мальчик.

—

Ох, спасибо, дорогой! Хорошего вам для в школе, ребята.

— мама довольно щурится и машет нам.

—

Спасибо! Приходите сегодня на игру? Я нападающий в городской сборной по футболу. Сегодня играем с командой соседнего города. Я бы очень хотел, чтобы Аля пришла, но будет безопаснее, если она это сделает под Вашим присмотром, Лилия Рустамовна.

—

Надо же, городская сборная - это серьезный уровень. Мы с Алечкой с удовольствием сходим, правда, дочь? И Рину с собой возьмем. А папа наш на работе.

—

Очень здорово! Я рад. Встречу вас на входе и передам билеты. Игра в два часа дня на стадионе за ГДКС.

Вот же жууууук.

—

Хорошо, бегите, а то опоздаете. Пока-пока.

Плотно, конечно, Кирилл маму обработал. Два букета, три комплимента, и она уже согласна отпустить меня с парнем. И сходить к нему на футбол, который в жизни не смотрела. А то, что он глядит на меня так, будто набросится, как только закроется дверь, так ничего. Дело молодое. Я поражена её беспечным доверием. Хотя сама не лучше, конечно.

И да, как только дверь за мамой захлопывается, меня сносит ураганом по имени Кирилл Таранов. Он сгребает меня, как плюшевого мишку, в охапку обеими ручищами и приподнимает. Цепляюсь за его шею, и задыхаюсь, под напором обрушевшихся поцелуев. Губы. Нос. Глаз.Второй. Бровь. Родинка один. Родинка два. Подбородок и снова губы. Тут мы застреваем на нежные секунды. Кир ласкает меня мягкими, обволакивающими поцелуями. Я пробую дышать через нос в этот же момент. Ура! Теперь я знаю, как это делать и не умереть от гипоксии. Хотя выдохи рваные, сбитые, а вдохи поверхностные. Но жить мы будем, однозначно.

—

Привет, сладкая. Сюрприз. Прогуляем первый урок?

—

Как это прогуляем? Где?

— я в туманной розовой дымке, готова согласиться на всё, но уточнив детали.

—

Посидим в кафе на перекрестке. У меня для тебя подарок.

—

Кир, я никогда в жизни уроки не прогуливала

— Всё бывает в первый раз. У тебя там что по расписанию? Литература?

— Да. Ты что, выучил моё расписание?

— Нет, посмотрел по отчетам в переписках. Аля, по литературе, если бы можно было, у тебя бы уже стояла десятка. От одного урока ничего не будет, никто не узнает. Скажешь, что проспала.

— Семнадцать лет не просыпала, а тут вот так вдруг раз и проспала?

— Пожаааалуйста, Алечка. Хочу побыть с тобой. Всю ночь почти не спал. А в школе целоваться нельзя.

— Прогуливать тоже нельзя, Кирилл

— Один разочек. Честно.

— и глаза прям невинные, ага.

Что-то внутри меня царапает, конечно. Я только избавилась от необходимости прогуливать вокал. А теперь собираюсь прогулять урок. Действительно, собираюсь. У Кира убедительные аргументы. Поцелуи, опять же.

— Я хочу поговорить, маленькая —

добивает меня.

— Хорошо. Один раз.

Кирилл расплывается в широкой улыбке и снова бомбардирует целуями.

Через двадцать минут мы уже сидим в круглосуточной забегаловке. Кофе по фиксированной цене, выпечка из замороженных полуфабрикатов, интерьер а-ля лофт, сонный угрюмый бариста за стойкой. Уютненько.

— Есть хочешь?

Кирилл ввинчивается взглядом мне под кожу. Я нервничаю. Вижу, как он напряжен.

— Я позавтракала.

— Кофе? Чай? Какао?

— Кофе, пожалуйста. Американо без молока и сахара.

— Сурово. А как же всякие девчачьи рафы и латте с зефирками? —

выглядит как шутка, звучит как шутка, но глаза у него серьёзные и сосредоточенные

— Я латентная феминистка. Это мой молчаливый протест сексистским клише. Кир, что происходит? —

кусаю изнутри щеки.

— Закажу кофе и поговорим, хорошо.

Кир садится напротив меня с двумя бумажными стаканчиками. Делаю глоток. Пережёг, бариста. Горечь растекается по горлу, оседает на языке тяжелым послевкусием.

— В общем, я не спал до 4 утра. Для начала, вот. —

кладет передо мной гладкую черную коробочку.

— Что это? —

кошусь на коробочку, как лошадь на змею

— Подарок.

— Зачем?

— Хочу, чтобы на тебе всегда было что-то от меня.

Звучит как-то странно. Но обдумать эту мысль я не успеваю. Пальцы уже отбрасывают крышку. Внутри, на тонкой серебряной цепочке, подвеска-солнышко, величиной с подушечку моего мизинца. Выпуклая сердцевинка вся из ажурных завитков, тончайшие лучики расходятся во все стороны. Потрясающая красота.

— Какая изящная работа. Спасибо, Лучик, это очень красиво.

— Я рад, что тебе нравится.

Мне и правда нравится. Разглядываю подарок. Верчу в пальцах.

— Аль...

Восстанавливаю зрительный контакт с Кириллом.

— Будешь моей девушкой? Официально. Для всех вокруг и для нас самих. Хочу, чтобы ты была моей. Хочу целовать тебя каждый день. Хочу быть твоим первым. Хочу с тобой гулять, говорить, смеяться. Делиться важным и не очень.

— Ого.. —

колючая проволока вокруг легких слабеет и я, наконец, делаю полноценный вдох.

— Да уж..

— Я...весьма впечатлена.

— Хочешь взять время подумать?

— Да...мм..пожал...

— Хорошо. —

кивает.

Я не договорила!

— Нет.

— Нет? —

Кир бледнеет и сжимает руки в кулаки.

— Это твой ответ?

— Нет.

— Аля, я не понял —

хмурится, растерянно шарит по моему лицу

— Я не договорила, а ты перебил меня.

— Эм..прости? —

Кир вытягивается в струну.

Да. Я забавляюсь. Так тебе и надо. Я понервничала, теперь твоя очередь.

Внутри меня уже разбрызгивается шампанское и залпы фейерверков. Мозг махнул рукой на сердце и отчалил в закат.

— Ответ на вопрос о том, хочу ли я взять время подумать должен был звучать как "Пожалуй, нет"

— Значит, ты подумала?

— Да.

— Ты будешь моей девушкой? —

бедняга не дышит.

— ...Да

— Бляяяя —

выдыхает это слово как какую-то форму блаженства

Мой парень расслабляет плечи и утыкается лицом в ладони с шумным выдохом. Зарывается пальцами в волосы, прочёсывает макушку. Я широко улыбаюсь. "Мой парень" звучит из моих уст также не привычно, как если бы я материлась.

— Аля, у меня чуть сердце не остановилось, блин!

— Больше не перебивай меня.

— Ты коза! Я тебя покусаю, сюда иди.

Шумно передвигает стулья. Теперь мы сидим рядом, лицом к панорамному окну и дороге. Кир дергает меня за подбородок на себя и впивается в губы. Сразу раздвигает их языком, касается меня, помечает, присваивает. На такой напор я отвечать ещё не обучена, так что просто принимаю, успокаивающе вожу пальцами по шее своего парня. Древние Боги, ну как же звучит. Музыка!

— Жестокая Аля —

поцелуй в губы.

— Язвительная —

поцелуй в нос.

— Невозможная —

поцелуй в лоб.

— Моя —

снова губы.

Где Аля? Нет Али. Растаяла. Взворвалась как хлопушка с конфетти.

— У тебя привкус кофе сейчас. А пахнешь ты зелеными яблоками и летним рассветом, ты знала?

— Я не пользуюсь духами, не люблю отдушки.

— Я не про них. А про аромат твоей кожи, глупая Аля

.

—

водит носом у виска, по линии роста, волос и глубоко вдыхает.

Хихикаю. Щекотно.

— Ну хватит обзываться

— Это комплименты. Мне нравятся разные твои черты.

— Поцелуй —

подставляю губы под ласку.

— Э, нет. Ты хотела сама. Пообещала. Давай

— Сейчас?

— Хочешь взять время подумать? —

играет бровями

— Дурак —

не могу скрыть улыбки.

Придвигаюсь ещё ближе, соприкасаясь грудью с его плечом. Отмечаю нежность его губ мягким касанием. Кирилл вдыхает через нос и стискивает мою ладонь. Мне приятно. Провожу кончиком языка по нижней губе, прося позволения зайти дальше. Вбираю его нижнюю губу и посасываю, как он делал вчера. Кир кладет вторую руку мне на талию и вдыхает с еле слышным стоном. Но этот звук амброзией проносится по моим венам. Смелее проникаю языком в его рот, касаюсь языка, исследую, познаю, принимая его капитуляцию перед моими губами. Кир склоняет голову, чтобы мне было удобнее, и я продолжаю свою волнующую экспедицию. Он вкусный. Буквально, как бы это не звучало, но его слюна кажется мне вкусной, хотя по факту, реального вкуса она не имеет. Горячее, томительное желание разливается внизу живота. Обжигающим цунами проходится от кончиков пальцев до макушки...похоть. Я поражена этим фактом. Отрываюсь от манящих губ.

— Ты великолепна

—

Кир шепчет, не открывая глаз.

Я пытаюсь восстановить дыхание. Успокоить сердце. Собираю по углам сознания способность мыслить.

— Ты такой вкусный..просто....ммм.

— Теперь понимаешь моё желание сожрать тебя? Я постоянно голоден.

— Да...

Всё ещё тяжело дышать. Кружится голова.

Взгляд у Кирилла будто пьяный

— Прогуляем ещё урок?

Щёлк! Это мозг вернулся и встал на место. Школа!

— Который час? Нам надо идти.

— Алюююююшааа.

— Кир, мы же договаривались.

— Да понял я. Тиранша

— Сам такой. Ты заставил меня стать врушкой и прогульщицей —

Подскакиваю со стула, натягивая куртку. Показываю Киру язык

— Откушу —

Грозит мне пальцем

— Помоги лучше застегнуть —

Протягиваю ему кулон, который грела в ладони всё это время. Он напитался энергией наших поцелуев.

Приподнимаю и сдвигаю хвост. Кирилл надевает мне кулон и прижимается кубами к основанию шеи. Ведет там языком. Ошпаривает меня. Я всхлипываю и резко отскакиваю, невозможным усилием сдержав стон, который почти вырвался. Грудь, плечи и шею затягивает мурашшками. Я чувствую, как об белье царапаются вмиг затвердевшие соски.

Так. Я читала об эрогенных зонах. Видимо у меня это шея. Надо проверить гипотезу. Но пока я возмущена. Без предупреждения!

— Прости, увидел там родинку, которой не было в твоём списке, и слетел с катушек. —

облизывается на меня, как на мороженое.

— Больше так не делай. Но напомни, что я хотела кое-что проверить

— Что проверить? —

глаза у Кира загораются нетерпением. Он понял меня.

— Идем, скоро звонок.

Тащу СВОЕГО ПАРНЯ к выходу из кафе.

После школы, где я совершенно не училась, а как сказала Лера: "Тискалась по углам", забегаю домой за мамой и Риной, чтобы ехать на игру.

Мы приезжаем за 20 минут до начала, Кирилл встречает нас у турникетов, передает билеты. При маме мы не целуемся, даже не обнимаемся, только пожираем друг друга на расстоянии, молчаливо и яростно. Он в ярко-зеленой футбольной форме, и я неожиданно люблю спорт. Мама желает ему удачи, Рина машет рукой, а я провожаю тоской и вздохом обтянутую формой широкую спину. И то, что пониже. Я извращенка.

На третьей минуте первого тайма Кирилл открывает счет! Он такой быстрый и ловкий, что все остальные, на его фоне, двигаются как улитки. Каждый его финт с мячом меня завораживает. Он обводит соперников играючи, так что на десятой минуте трибуны снова взрываются восторгом. Два ноль! Я прикладываю ладони к губам рупором и скандирую "Та-ра-нов" вместе со всеми. Рина хохочет, мама смотрит с улыбкой и качает головой. Наблюдать за игрой Кирилла оказалось невероятно увлекательно. Первый тайм заканчивается счетом 3:0 и все голы от Кира. Горжусь им. Искрю восхищением.

Кир уходит на перерыв с командой, которая тоже сияет и награждает моего чемпиона хлопками по спине и плечам. Кирилл улыбается, даже со своего места я вижу, на сколько ему там хорошо. Он в своей стихии, он это обожает, он умеет это - быть победителем. Играет лучше всех на этом поле. И стиль его игры вполне оправдывает прозвище, которым Кира наградили друзья. Команда соперников собралась на краю поля. Тренер что-то кричит, размахивает руками, рубит ладонью воздух в категоричном жесте. Меня колет тревога. Они могут быть агрессивны, а Кир слишком выделяется в своей команде.

Второй тайм начинается с нового гола от Кира. Он салютует трибунам рукой и посылает мне воздушный поцелуй. Я улыбаюсь до спазма в лицевых мышцах.

Со свистком судьи игра возобновлятся, и в Кирилла со всей дури врезается игрок команды соперника. Кир падает на землю и хватается за плечо, утыкается лицом в газон, подгибает колени. Я вскрикиваю и подскакиваю с сиденья. Свисток.

Сердце колотится в горле, я не могу вдохнуть и оторвать взгляд от фигуры на земле. На поле выходит человек в халате. Кира приподнимают члены его команды и усаживают на траву. Врач осматривает его руку. Я не вижу, что происходит. Загораживают другие игроки. Хочу спуститься вниз, только вряд ли меня пропустят на поле. Кир встает через пару бесконечных секунд и идёт за врачом в сторону раздевалок, за ними идет и тренер. Матч продолжается без него.

— Мама, я спущусь в раздевалки, ждите меня тут.

— Но, Аля, как же..

—

Мама, пожалуйста, вдруг там что-то серьезное, ты же видела. Ему больно.

— Позвони только. Мы будем ждать возле выхода.

Киваю и лечу вниз.

Спрашиваю дорогу у каждого встречного, добираясь до раздевалки спортсменов.

—

Кирилл! —

влетаю с криком внутрь.

Кир вскидывает голову, дергает плечом и морщится от боли. Шипит, баюкая поврежденную руку.

—

Аля, ты откуда?

—

Тебе очень больно? —

подхожу ближе.

—

Я вывихнул плечо, так что да, малыш, очень.

Я шагаю к нему, Кир сидит на лавке и смотрит на меня снизу вверх. В его взгляде боль, растерянность и досада.

— Как мне тебе помочь?

Врача мы в упор не замечаем. А он делает вид, что коврик.

—

Никак, малыш. Посиди со мной, пока скорая не приедет. Я поеду в травму, а ты пойдешь к своим.

—

Я поеду с тобой!

— Алечка, это крайне хуевая идея. —

качает головой

Плевала я на его качания. Я поеду.

Ему очень больно. Губы бледные, лоб и виски мокрые от пота, волосы прилипли к коже.

Дверь в раздевалку открывается снова и входит высокий подтянутый мужчина. На вид ему лет 50. В безупречном сером костюме, темно-русые волосы уложены на пробор, легкая щетина на выразительном мужественном лице. Его черты мне знакомы. Похожие я только что разглядывала.

—

Отец? Ты откуда?

— Мы смотрели матч. Вывих?

— Да...

— Я распотрошу этот "Нефтяник" на клочки, сын. Ты играл великолепно. Был лучшим на поле. Это был подлый ход.

Кажется, Кирилл поражен словами отца даже больше, чем травмой. Смотрит на него круглыми глазами, не скрывая изумления. Он не ожидал поддержки от папы.

— Тебе нужен хороший травматолог, чтобы всё вправили без последствий. Пройдешь реабилитацию, если нужно будет. Не переживай, сын, ты будешь играть. Твой талант очевиден. Я тобой очень горжусь.

—

Спасибо...пап

Мне неловко, что я стала свидетелем такой исключительно семейной сцены. Это только между отцом и сыном, и для обоих этот разговор - откровение. Кирилл, говорил, что у него сложные отношения с папой, но сейчас попахивает оттепелью. Константин Сергеевич очень любит сына, и переживает за него.

Я бы ни за что не стала прерывать их зрительный диалог, но больше молчать не могу.

— Кхм...прошу прощения. Эм..Здравствуйте. —

смущаться некогда, но я многозадачная.

Ярко-зеленые и светло-голубые глаза стопорятся на мне. Да, я ещё здесь. Нет, я ничего не слышала.

—

Пап, это Аля, моя девушка.

—

говорит не разрывая зрительного контакта.

— Я так и понял. Добрый день, Аля.

—

тоже не отрывает внимательный взгляд.

Это семейное у них? Изучают меня как диковинку.

—

Добрый день, Константин Сергеевич. Рада знакомству

.

—

коротко улыбаюсь

—

Простите, что прервала вас. Мой папа травматолог-реабилитолог. Мурзин Марат Альбертович. Лучший в городе.

—

Да что вы? Как раз к нему я и хотел везти Кирилла. Какая удача

—

такая же короткая улыбка в ответ.

— Я позвоню папе, он примет нас прямо сейчас

— Нас?

— Да, я тоже поеду.

—

высекаю твердо и решительно.

Константин Сергеевич давит улыбку и поворачивается к сыну.

— Хорошая девушка. Смелая.

—

Смотрит на Кира, не скрывая иронии.

— Мне она тоже очень нравится —

Поддерживает с ухмылкой.

—

Кхм. Мне вы оба тоже очень нравитесь. Настолько, что я даже не стану напоминать о том, как не вежливо говорить о человеке в третьем лице в его присутствии.

—

поджимаю губы и задираю нос якобы серьезно.

Кирилл смеется, Таранов старший улыбается, обнажив ровные белые зубы. Добивает:

—

Очень хорошая девушка.

Понял мой юмор. Мы поладим.

Я звоню маме, обрисовав ситуацию, прошу их с Риной ехать домой. Звоню папе, объясняя почему я звоню, что случилось и что мне нужно.

Папа встречает нас на пороге своего кабинета.

—

Приветствую, Марат Альбертович.

— Добрый день, Константин Сергеевич.

Пожимают руки.

— Давненько не виделись

—

папа Кирилла улыбается.

—

Да уж лет 20?

—

папа улыбается в ответ.

—

Точно, около того. А говорят, у нас город маленький. Посмотришь моего сына?

—

Конечно. Не могу отказать старому знакомому и любимой дочери.

Мы с Киром вопросительно переглядываемся. Я пожимаю плечами, он мотает головой. Мы оба не в курсе, что наши отцы знакомы.

Папа уводит Кира в кабинет, а мы с Константином Сергеевичем садимся в приемной. Я отстукиваю пятками по плитке мотив детской песенки.

—

Волнуетесь, Аля?

—

Очень. Я папе доверяю, он профессионал. Но мне не приятна сама мысль, что Кириллу будет больно

.

— Очень хорошо Вас понимаю, Аля.

— Вы можете ко мне на "ты", мне будет вполне комфортно.

— Хм..что ж, спасибо. Кирилл сильный парень. Он справится.

— Стоики учили, что боль — это не столько внешнее событие, сколько наша внутренняя реакция на него, и что мы можем обрести свободу, научившись управлять своим отношением к ней. Я хочу своим присутствием смягчить реакцию Кирилла на боль, и сместить вектор внимания, чтобы он так не переживал. Если травма серьезная, это помешает ему в игре и планах. А он обожает футбол.

— Стоики??

Я не смотрю в его сторону, выписываю зрачками вензеля на стене. Но, кажется, Таранов старший немного ошарашен.

— Да, такое философское течение, знаете? Эпиктет, Сенека всё такое. Драгоценный камень не может быть отполирован без трения, и человек не может быть усовершенствован без испытаний.

— Кто это сказал?

— Сенека. Не обращайте внимания, когда нервничаю, я или много болтаю или молчу как рыба.

Тишина. Часы тикают на стене. Раз вензелёк, два вензелёк...

—

Приходите к нам сегодня на ужин, Аля? Можно со всей семьей.

—

Разве это удобно сегодня? —

поворачиваю голову к собеседнику, а то не вежливо

— Кирилл, наверное, захочет отдохнуть.

—

Ты очень о нём заботишься.

—

Как и все.

Соразмерно тому, на сколько дорожу им.

—

Достойный ответ —

кивает одобрительно.

—

Если Кирилл захочет, и мои родители будут не против, мы с радостью придем.

— Хорошо.

Больше мы не разговариваем. Через 40 минут выходит Кирилл. Измученный, уставший и белый, как эта чёртова плитка. Плечо зафиксировано эластичным бинтом. Рука висит на повязке. Этот его вид отзывается во мне болью и щемящей нежностью. Сейчас он как никогда похож на "Кирюшу".

Кир садится в приемной, а его папа уходит в кабинет. Я встаю к нему ближе, между широко разведенных коленей. Прислоняюсь лбом к его лбу в молчаливой поддержке. Мне так жаль, что ему больно.

—

Всё хорошо, малыш, твой папа сказал за неделю всё восстановится. Там ничего страшного нет.

—

Точно?

— Я бы о таком не врал.

Прижимаюсь губами к его лбу, к носу, к губам. Коротко, легко целую, вкладывая всё доступное мне тепло.

—

Я весь потный, Аля

—

шепчет мне в губы.

Отстраняюсь, слизываю соль с губ. Вкусно. Немного фетишистка, но как же мне вкусно. Перекатываю на языке терпкие ноты.

— Мне нравится. Не бубните, Кирилл Константинович.

Кир усмехается, гладит меня здоровой рукой под коленкой. Снова прижимаюсь к его лбу своим. Прикрываем глаза. Молчим. Я дышу им.

Хорошо.

—

Спасибо. Что пришла и была рядом. Не думал, что это окажется настолько важным и ценным для меня. Я испугался, что травма будет серьезной и это повлияет на мою игру.

—

И я очень испугалась за тебя. Где же мне ещё было быть, Лучик.

Дверь кабинета открывается, я отстраняюсь от Кирилла. Но вяло, медленно. Мне не хочется расцеплять контакт кожи к коже. Выходят наши отцы. Папа провожает внимательным орлиным взором руку Кирила, которую тот тоже не спешил убирать.

— Кирилл, напоминаю, сегодня полный покой, следующую неделю без тренировок. Костя, проследи.

Таранов старший и младший одновременно и одинаково серьезно кивают. Поразительная синхронность, им в бассейн бы. Хихикаю про себя. Нерррвишки шалят.

—

Можете ехать. Отдыхай Кирилл, хорошо кушай. Послезавтра ко мне на прием. Костя, проследи.

—

Да понял я, Марат, что ты бесишь меня?

— Это взаимно, дружище.

Оба так хитро улыбаются. Тепло похлопывают друг друга по плечам.

—

Аля, жду в машине, отвезу тебя домой.

— Да, папа.

Мужчины выходят, тактично давая нам с Киром минутку на разговор перед разлукой.

Мы и разговаривам. Плотно так. Основательно. Глубоко. Используя и губы, и язык, и даже голосовые связки. Правда, совсем без слов.

Глава 13. Кирилл

Плечо заебало. Три дня ходил калекой, пока не сняли повязку. Самые бесполезные дни в моей жизни. То, что я назвал вывихом, было не вывихом, иначе я восстанавливался бы от трех до шести месяцев. А так, несколько дней покоя, неделя физиотерапии и ещё два месяца щадящего режима. Я буду в норме. Рисковать физухой для меня вообще не вариант, так что я послушно делал всё, что сказал Алин отец. Втирал все вонючие мази, глотал лекарства, делал растирания по инструкции. И сидел дома. Спал, ел, спал, смотрел фильмы. Отец приходил два раза в день, мы немного общались. Он ездил со мной на лечение. После люлей от теть Тани между нами стало получше, но неловкость и натянутость в общении так просто не проходит. За столько лет холодности и отчуждения общаться мы разучились. Я был пиздюком, когда уехал в интернат, и сейчас мы друг другу чужие.

Очень скучаю по Але. Она не приезжала в гости, хотя я звал несколько раз. Стесняшечка. А я бы очень хотел, чтобы она со мной полежала. Или подо мной. Целовать Алю - как получить десерт после пятилетней диеты на хлебе и воде. Её, незамутнённое бабскими клише, желание целоваться меня просто сразило к хуям. Я думал, она будет стесняться, зажиматься, морозиться, чтобы показать что "я не такая". Думал, придется ломать её сопротивление. Она удивила меня в очередной раз. Это у неё вообще получается регулярно. Мне досталась самая горячая нецелованная девственница. Мысль о том, что я единственный, кто ласкал эти губы, поднимает моё и без того ошалелое либидо к небесам. Чистая, невинная и вся моя. Ррр..Мысль не торопиться с сексом всё труднее считать разумной. Я хочу её всю целиком.

Лежу, смотрю какой-то сериал, за сюжетом не слежу, просто отмечаю эпичные или интимные сцены краем глаза. Аля на вокале. Вот мой любимый сериал. Она пришлет видео с репитиции - я буду пускать слюни. Телефон вибрирует.

— Да?

Слышу в трубке шум голосов и ржач. Кто и что говорит не разбираю, выцепляю отдельные фразы.

— Здаров, Таран, ну ты че там? Как плечо?

— Таран заебал валяться.

— Приезжай на дачу, потусим.

— Это как надо было дрочить, чтоб плечо вывихнуть?

Вот же дебилы. Улыбаюсь.

— Че вам надо, долбозвоны?

— Мы катим на дачу. Мясо, пиво, девочки. Подваливай к пяти.

— Я в четыре к врачу. Потом приеду.

— Один?

— Конечно, один, кто на тусу девушку ведёт. Ну, кроме Орла —

это Дэн.

— Нахуй сходи, Шпала —

а это Егор

—

Посмотрим.

— отвечаю ровно —

У Али отец строгий, пиздец. А я планировал не таскать её никуда, чтоб очков перед Москвой набрать. Мать её в кармане, а вот с ним пока туго. Смотрит на меня, как на еблана.

—

Та ты и есть еблан же!

—

Бля, Шпала, ты че такой агрессивный сегодня? Тебе девки не дают?

—

Беру по расписанию, Таран, не завидуй. Это ты с целкой связался, аж плечо вывихнул.

—

Таран, тебе, может, надо что-то? Еду там, фрукты? Мы привезем.

— Тёмыч как всегда по делу.

—

Не, пацаны, всё норм. Тамара меня кормит.

—

Лан, вечером ждем.

К четырем дядь Вася привозит меня в кабинет Алиного отца. Сегодня последний прием.

—

Добрый день, Марат Альбертович.

— Я приветливый хороший мальчик, ага.

—

Добрый, Кирилл. Как плечо?

—

Всё отлично, спасибо. Не тянет, не дергает, почти не болит. Все рекомендации соблюдал.

—

Сейчас проверим, сделаем упражнения и с завтрашнего дня сам. Бережная разминка каждое утро, не забывай. Не поднимать тяжести, не давать нагрузку.

—

Спасибо, Марат Альбертович, Вы - настоящий профессионал.

Мурзин смотрит на меня пару секунд, оценивающе проходится по одежде, волосам, лицу. Я ему не нравлюсь. Прищуривается.

—

Льстишь, Кирилл?

—

Констатирую факт.

Я его не боюсь, скрывать мне нечего. Он знает, что Аля со мной. И нам придется поладить, потому что она теперь моя Мурзя, а не только его принцесса.

—

Чего хочешь?

—

Чтобы Вы отпустили Алю со всеми в Москву на экскурсию.

Мурзин приподнимает брови и усмехается.

—

Ну хоть честно. А где мой букет? Жене ты цветочки носил, а мне что? Хоть бы с коньяком пришел.

— Так Вы же не пьете, Марат Альбертович.

— Откуда знаешь?

— Аля сказала.

— Что ещё Аля сказала?

—

Что Вы не любите подхалимов, не берёте взяток и не любите уступать. И очень оберегаете её.

—

Много ты с моей дочерью общаешься, да?

— Замораживает интонациями.

—

Да. Я тоже планирую её оберегать.

— Я кремень.

Мурзин выдыхает, раздувая ноздри. Смотрит на меня исподлобья.

—

У меня нет намерений обижать Алю, Марат Альбертович. Она мне очень нравится. Мы встречаемся. Я хотел, чтобы она посмотрела столицу и весело провела время. Но против Вашего слова не пойду.

—

И?

—

И хотел предложить убедиться на практике, что мне можно доверять.

—

Каким образом?

—

Сегодня меня друзья на дачу пригласили. Отпустите Алю со мной, пожалуйста. Я привезу её вовремя, мы оба будем на связи, она не будет пить, курить, дышать рядом с подозрительными личностями и ни один парень не подойдет к ней ближе, чем на двадцать шагов. Ну, кроме меня. Но я Алю не обижу.

Марат Альбертович смотрит на меня ещё секунду ровно, а потом начинает хохотать. Утирает глаза от выступивших слез, посмеиваясь, похлопывает меня по здоровому плечу.

—

Грамотно придумал, Кирилл. Сразу видно, что Таранов. Аля и на вечеринку сходит, и с тобой в Москву поедет, а выглядит, как будто очки доверия набираешь. Умно. И я не переживаю, что ты обидишь Алю, вижу, что она тебе нравится. Но уважаешь ли ты её? Умеешь оберегать, ничего не прося взамен? Принимать отказы? Я тоже был молодым. Находиться рядом с привлекающей тебя девушкой и держать руки при себе - тяжело. Особенно для молодого парня. Не думаю, что ты готов жениться и брать на себя ответственность за семью, в случае чего.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

—

Вы правы, жениться я не готов. Поэтому очень заинтересован держать себя в руках. Аля привлекает меня, врать не буду, но сейчас так сближаться я не намерен. В этом Вы тоже сможете убедиться, если отпустите её сегодня со мной. И в Москву. Даю слово не переходить грань.

Мурзин молчит. Думает. И, вдруг, кивает. Это что? Аля Древним Богам намолилась? Охуеть!

—

Ты похож на своего отца. И на мать. Прекрасная была женщина, мне жаль, что болезнь забрала её.

— говорит с искренним сочувствием и даже теплом.

—

Спасибо

. — сглатываю ком в горле, откашливаюсь.

После небольшой паузы, добивает:

—

Я выдам тебе доверие авансом. Скажи папе за это спасибо, мы ладили в юности. У тебя хорошие родители. Но если подведёшь - второго шанса я тебе не дам никогда. К Але больше не подойдешь.

—

Понял

— жму ему руку —

Спасибо, Марат Альбертович. Не подведу.

—

В десять она должна быть дома, Кирилл, проследи.

— Будет в 21:55.

Вылетаю из кабинета и набираю Але. Говорю, что она едет со мной на тусу, и, скорее всего, в Москву тоже. После трёх "Брешишь, Кирилл, он не мог так сказать" забираю её на такси и едем к Тёме. Она такая красивая. Я очень скучал. Зацеловываю, обнимаю, наслаждаюсь её запахом, впитываю его через поры. В объемной парке, в широких джинсах, с хвостиком. Всё то же самое. Фигуры не видно, макияжа нет. Но она самая красивая девочка, что я видел.

На даче оказывается неожиданно больше людей, чем я рассчитывал. Тут человек двадцать. Все знакомые, но я думал, будут только пацаны и Женя с Алей.

Проходим на задний двор, к большому костровищу, вокруг которого разбросаны лежаки и кресла-мешки. Огонь полыхает знатный, так что возле него относительно тепло. Девчонки кутаются в пледы. Беру один, накидывая Але на плечи.

— Спасибо.

— Спасибо? А поцелуй? —

Тяну губы.

—

Ну Кир, тут же везде люди.

— Моя скромняга.

Подтягиваю малышку к себе за талию здоровой рукой, с её тихим писком приподнимаю на уровень с собой. Впиваюсь жадно в мягкие, пухлые губы. Сладкий, нежный язычок сразу же скользит по моим губам, запрашивая разрешения на глубокую стыковку. Ну вот, а говорила люди вокруг. Поцелуи Але всегда срывают контроль. Тонкие прохладные пальчики пробираются под ворот куртки и джемпера, выписывают линии на коже. У меня сбоит сердечная мышца. Дыхание рвётся, и по плечам ползет дрожь.

— Нихуя, Мурзина, ты ли это??

Аля вздрагивает и прерывает поцелуй. Бля, а как было хорошо. Ставлю её на землю и прижимаю к себе. Она прячет лицо у меня на груди, а я прикрываю её широкой паркой свой каменный стояк.

— Кроль, те чё надо,а?

И тут происходит сразу две вещи. Аля поворачивает голову в сторону говорящего, замирает на секунду, а потом глубоко вдыхает и вцепляется пальцами мне в куртку. А бухой Кроль понимает, что допустил ошибку, открыв рот, и пытается отстраниться от девчонки, которая ставит ему сейчас засос на шею.

—

Какой же ты сраный ублюдок, Кроль.

— етить-колотить, Алечка ругается! Её голос сочится презрением и гневом, я впервые вижу её такой —

Вот уж у кого стоит спрашивать "Ты ли это". Я рядом со своим парнем. А ты с кем? Хотя мне не интересно. К Лере больше не подходи, говна ты кусок.

—

Аль, стой, погоди, не говори Лере!

— бухой Толик пытается ухватить Алю за руку, но я его перехватываю.

—

Не трогай, Толян, всё уже.

Аля уходит от кострища в сторону мангала и достает телефон. Девчонка отлипает от Кроля и пьяно улыбается. Толик хмурит брови, трёт переносицу.

—

Бля, Таран, ты че не сказал, что с Алей приедешь?

—

Я не знал, что ты левачишь, Толян. Но даже если бы и знал, не сказал бы. Не одобряю такой пиздеж. Школа у нас маленькая, город тоже, все друг друга знают. Если хочешь ходить налево, делай это там, где никто не увидит. А ещё лучше - поговори с девчонкой, не еби мозги.

Подхожу к Але, склоняясь и обнимая сзади за талию. Она напряжена, не отзывается ответной лаской как обычно.

— Ты как, малышка?

— Не очень. Как будто в зловонную лужу упала.

— Понимаю.

—

Я написала Лере, завтра расскажу ей всё. Она должна знать. О таком всегда лучше знать. Пусть сейчас будет больно, но она хотя бы не будет тратить своё время на не самый лучший для неё вариант.

Я напрягаюсь. Как будто она мне это сказала. Я ведь тоже не лучший вариант для Али. Я скоро уеду. И мы расстанемся. Эта мысль колет меня ножом. Отбрасываю её. Позже. Обнимаю Алю крепче. Моя. Моя девочка.

—

Прости, надо отвлечься. Переживать буду завтра

. — Аля кладет руки мне на предплечья, откидывает голову, прижимаясь, и поворачивает лицо в мою сторону.

Целую. Мягко, аккуратно. Хочу как-то её поддержать.

В кармане куртки взрывается мелодией телефон. Блять, что опять? Прерываю поцелуй и тянусь в карман. Аля хнычет как маленькая. Да, солнце, я тоже не хотел отвлекаться, но вдруг это твой папаня с проверкой. Номер не сохранен.

— Алло?

— Кирилл, привет! Это Лена. Помнишь меня?

— Да.

— Прости, если отвлекаю, у тебя есть минутка?

— Это срочно?

— Нет…просто..Можем встретиться завтра? Мне нужно поговорить с тобой.

— О чем?

— О наших отцах. Это важно. Пожалуйста, Кирилл.

— Хорошо. Я позвоню завтра.

— Отлично, спасибо. До завтра.

— Да, пока.

Убираю телефон. Аля смотрит на меня внимательно, как следователь на подозреваемого. Учитывая ситуацию с Толяном только что, тот факт, что мне звонит девушка и просит о встрече, может вылиться в ссору. Она, по-любому, слышала женский голос. Надо что-то сказать, чтоб её успокоить.

— Это двоюродная сестра, малыш, хочет встретиться завтра.

— Аа, Марина? Дочка тети Тани?

— Ага. Она с Дэном раньше гуляла. Наверное, по поводу него хочет поговорить.

— Понятно.

Мой милый следователь успокаивается и расслабляется. Обнимаемся крепче. Вот и славно. Коротко целую вкуснющие губки. Ммм..бля, это топ. Хочу её больше. Углубляю поцелуй.

— Аль, привет!

—

Девичий голос врывается, как, блять, вспышка слева.

Сука! Сколько можно лезть к нам?! Перевожу бешеный взгляд на подошедших. Егор с Женей приветливо улыбаются, держатся за руки.

—

Привет, Жень

— улыбается Аля —

Привет, Егор.

Вздыхаю. Кладу голову Але на макушку. Надо валить отсюда. Что-то мне больше не нравятся вечеринки.

—

Аль, споешь нам? Я слышала, как ты пела на День учителя, у тебя шикарный голос! Пожалуйста! Егор подберет на гитаре любую песню, он у меня реально виртуоз.

Аля смущается. Она хорошая девочка, отказывать не умеет.

—

Конечно. С радостью! Кир, ты не против?

Против. Очень против. У меня были другие планы на этот рот.

— Нет малыш. Пой, если хочешь.

— Егор, куда тебе аккорды перекинуть?

Аля отходит от меня к ребятам и коротко обменивается с Егором непонятными мне терминами вроде «фа диез», «ля мажор» и всякое такое. Я хватаю со стола у мангала сок. Мне пить нельзя, Алю домой везти.

Возвращаемся к костровищу. Женя, как тамада, зазывает и собирает народ ближе. Егор смотрит на неё с нежностью.

Я не понимал его раньше, чего он таскается за Женькой как привязанный. А теперь сам на поводке, и жаловаться мне не на что. Моя Аля теребит кончик хвоста и покусывает губу. Нервничает. Оглядывает бухую шумную толпу. Обхватываю ладонями милое лицо и прижимаюсь к ней в поцелуе, чуть прикусывая нижнюю губку. Успокойся, малыш, ты умница.

— Кхм…Аль, я готов.

Бляяя….Я зверею.

—

Че им всем надо, а?

— бубню недовольно между поцелуями.

—

Не знаю

— Аля шепчет мне в губы.

Щекотно. И под ребрами тоже.

—

Давай убежим, малыш?

—

Давай

— улыбается уголками губ и встает на носочки, прижимаясь поближе.

— Кхм…Таран..

— Орел, ты, бля, издеваешься сейчас?

—

Да вы же до утра не разлепитесь, че ещё делать то?

Аля смеется. Коротко прижимается губами к моему подбородку. Отстраняется.

— Споешь и валим, да? —

заглядываю в глаза.

— Конечно. Как ты скажешь.

Аля садится рядом с Егором, который перебирает струны пальцами. Я не музыкант ни разу, могу лишь наиграть пару популярных мотивов. Орел учил меня как-то. Но создать завораживающий душу ритм не смогу. А Егор может. В его руках гитара выдаёт такие финты, что скребет нутро. Это гол в мире музыки.

Аля приучила меня вслушиваться в текст песен. Я даже треки на других языках теперь перевожу. Это лишило меня нескольких любимых исполнителей, потому что перевод оказался полнейшей лажей. А после этого ни один задорный мотивчик не спасет.

Аля откашливается.

— Это песня моей любимой исполнительницы. Она о той прекрасной поре, которую каждый из нас сейчас проживает. Я раньше не пела на вечеринках у костра и немного волнуюсь.

Смущенно обводит взглядом народ, теребит кончики волос. Но с первыми аккордами гитары преображается - выпрямляется, расправляя хрупкие плечи. Молочная кожа будто подсвечена изнутри. В карамельных глазах отражаются всполохи костра. Шоколадные волосы сияют медными бликами.

—

Моя молодость в старом доме,

Там пропахли тобой занавески.

Это первый глоток алкоголя,

Это первый рассвет вместе.

Это старые добрые песни,

Это Noize под гитару брата.

Когда нет больше спального места,

Поютиться на этой кровати.

Моя молодость - пить за яблоки,

И к утру пропахнуть насквозь костром.

Это сотни красивых бабочек,

Прилетевших на свет твоих глаз тайком.

Моя молодость пахнет шашлыком.

И мы все здесь - одними узами.

Моя молодость - воспоминаний ком.

Моя молодость - моя музыка.

Пока не закончился полет,

Узнать, что вверх тебя зовет.

Как бы вперед мы все ни мчали,

Не забывать свое начало.

Купаться под проливным дождем,

И знать, что остальное ждет.

Помнить каждый момент, каждый поворот.

Это то, что меня высоко ведет.*

Эльфийским голосом она сражает каждого присутствующего, я уверен.

К началу второго куплета никто уже не дышит. Завороженные, окутанные нежным, но плотным звучанием. Мне кажется, любой, даже самый тугоухий человек, не смог бы пройти мимо, если Аля поёт. Огонь потрескивает, звуки гитары разносятся по двору, пахнет мясом, дождем, опавшими листьями.

Когда дуэт заканчивает, народ взрывается аплодисментами. Аля сияет. Я присвистываю и хлопаю громче всех. Кто-то говорит комплименты. Включают колонку и двор заливает битами.

Подхожу, подхватываю мою девочку на руки. Кружу, целую, выражая своё восхищение. И заодно помечая территорию. Девушка занята. Мной. Все шаг назад, уроды. Я видел, как жадно на неё пялились пацаны. Даже Миха, которого кроме кастрюль, кажется, вообще ничего не интересует.

—

Ты шикарна, малыш, просто топ

- чмокаю кончик носа и обожаемую мной родинку над верхней губой.

—

Спасибо!

- малышка жмется ко мне всем телом. Я реагирую очевидным возбуждением.

—

Пойдем в дом? Перекусить не хочешь?

—

Я бы попила что-нибудь. Сок или чай.

Увожу свою добычу в дом. Мы пьем чай на кухне. Я рассказываю подробно о разговоре с главой семьи Мурзиных, о том, как провел эти дни без неё, какие фильмы посмотрел, что ел, как спал — ей интересно узнать всё. Я вижу, что она слушает и реагирует. Смеется, качает головой, вскидывает брови или хмурится. Её эмоции такие искренние и чистые. Я бы хотел увидеть это лицо в момент возбуждения, страсти, оргазма. Хочу её до судорог просто. Но собираюсь сдержать данное её отцу слово. Поэтому мы только болтаем и немного целуемся. Я берегу её даже от себя.

В 21:50 Аля открывает ключом дверь своего дома. Заходит внутрь с криком «Я дома» и тянет меня за собой. Перетаптываюсь с ноги на ногу на пороге. Оглядываю типовую планировку. Простой, но чистый ремонт, резная темно-коричневая мебель в коридоре. Всякие мелочи в виде картин, фигурок и цветов в горшках, уже в прихожей создают уютную атмосферу. В поле зрения вплывает Марат Альбертович и мама Али вслед за ним.

— Привет, принцесса, как провела вечер? Добрый вечер, Кирилл. Вы вовремя. Спасибо.

Коротко киваю в ответ, улыбаюсь предложению остаться на чай от Лилии Рустамовны. Не решаюсь целовать Алю при родителях. Крепко сжимаю хрупкую ладошку, глажу запястье большим пальцем, удерживаю зрительный контакт, стараясь передать всё, что чувствую.

— Спокойной ночи, малыш..

— Добрый снов, Лучик..

Целую подушечки тонких пальцев. Не хочу уходить.

— Доброй ночи, Кирилл.

— ой какие мы суровые. Понял я, ухожу.

В воскресенье Аля ждет в гости Леру, чтобы рассказать про мудака-Толяна и утешить подругу. А я звоню Лене, как обещал, договариваюсь о встрече в Торговом центре.

—

Привет!

Я уже и забыл, как она выглядит. Но раз машет и улыбается, то наверное, мне.

—

Привет, Лен. Что случилось?

— Выпьем кофе? Разговор неловкий.

—

Не хочу, спасибо. Но я присяду с тобой, если ты будешь.

—

Да, я бы выпила. И чего-нибудь покрепче кофе. Но в четыре часа дня это как-то чересчур.

Садимся за столик на фуд-корте.

—

Так что ты хотела?

— Твой отец больше не таскает тебя к нам на ужины. Он смирился с провальностью идеи их сводничества?

Приподнимаю брови в удивлении.

— Ты знала?

Девушка откидывает светлые волосы за плечо и фыркает.

—

Пф! Конечно. Я говорила папе, что против, но он меня никогда не слушает. И сейчас, когда ты больше не приходишь, он на меня давит и требует выйти с тобой на контакт.

— Ты поэтому здесь?

— Да…

— закусывает губу, портит свой макияж —

И нет. У меня предложение к тебе. Деловое.

— В чем суть?

—

Ты не мог бы изобразить моего парня на пару месяцев? Отец говорил, что ты скоро уедешь, так что это очень удобно. Он перестанет меня мучить. А потом, в Питере, в огромном городе, нам уже не надо будет притворяться. А я тебе заплачу. Много.

Меня пробивает издевательский хохот.

— Предлагаешь мне побыть проституткой?

Девчонка краснеет до самых ушей. Она чокнутая!

—

Нет, конечно, нет. Нам не обязательно целоваться или ещё что. Мне это тоже не нужно, если ты не захочешь. Просто изобразим пару.

Молчу. Она долбанулась или что? Девушка кладет ладони на стол в приглашающем жесте.

—

Давай будем вместе и всё. Пожалуйста, Кирилл, мне это очень нужно

Ответить отказом я не успеваю, потому что замечаю боковым зрением знакомый силуэт. Сука, как сраном кино! Аля застыла у соседнего столика со стаканчиком кофе в руке. Рядом Лера смотрит на меня с презрением. Бля.

— Кирилл?

— как будто не верит тому, что видит.

Как много она услышала?

— Марина?

Переводит взгляд на Лену. Молчи, пожалуйста, блять, молчи!

— Здрасьте. Я Лена.

В глазах Али мелькает понимание и собирается шторм. Она напрягается всем телом и сжимает свободную руку в кулак. Поджимает губы. Я выпрямляю спину. Воздух в лёгких сворачивается ядовитыми змеями.

Бляя…

—

Правда? Лена...Это Вы вчера звонили Кириллу?

— Да.

— И что вы тут делаете?

— Кофе пьем. Обсуждаем отношения.

— Отношения?

Голос у Али отдает сталью. Я влип, конкретно влип. Че я туплю-то?

— Аль, это..

—

Да, наши отцы очень хотели бы видеть нас парой. Это и обсуждаем.

Дура, блять, куда ты лезешь!

Я вскакиваю из-за стола и шагаю к Але. Она отступает и выставляет руку ладонью ко мне.

— Стоп. Нет.

Не смотрит на меня. Разворачивается, подхватывает подружку и топает к выходу. У меня всё обрывается.

— Аля, стой

,

блин!

Лера оборачивается. Аля стремительно шагает вперед. Мой пульс грохочет в такт её шагов.

— Отвали, Таранов! Ты такой же придурок как и Кроль! Не подходи к ней.

Хуй там!

— Аля! Ну ты чего? А поговорить?

Оборачиваюсь к столику. Я готов приложить эту пустую башку подзатыльником. Бля, была бы ты парнем, кура тупая.

—

Ты, блять, совсем что ли с головой не дружишь? Че ты ляпнула? Нахуя?

— А что я сказала?

— хлопает глазами —

Она спросила, я ответила. Кир, мы не договорили.

— Пошла ты!

Срываюсь за Алей следом.

— Стой, Мурзя, пожалуйста. Это же я...

— Не трогай меня, Кирилл. Сейчас не подходи.

Она не оборачивается. А равнодушный тон тормозит меня как кирпичная стена. Не хочет слушать. Даже не даёт возможности объяснить. Какого хуя!?

Еду за девчонками следом. Злюсь. Я ничего не сделал! Да, напиздел вчера, не прав, виноват, долбоеб. Но я не левачил! Можно было тормознуть истерику и выслушать? Или я, блять, где-то дал повод в себе сомневаться?

Обхожу дом и нахожу синие шторы. Стучу в окно. Тишина. Стучу снова. Нихуя. Вот просто ни-ху-я. Громко прикладываюсь ладонью о стекло. Аля, мать твою!

Из-за шторы высовыется рыжая голова. Бляха...и тут она. Машет мне руками, мол, уходи. Мотаю головой, мол, хуй тебе. Нет.

Лера открывает окно в режим проветривания.

— Она не хочет тебя видеть.

— Мне похуй. Я ничего не сделал. Аля, ты меня даже не выслушала, кто так делает?

— Обвинения? Серьезно, Таранов? Ты жалкий абьюзер.

— Я не с тобой говорю. Аля! Малыш, не игнорируй меня, пожалуйста.

Ненавижу игнор. Ненавижу молчанку. Я этого говна нажрался дома.

— Аля!

— Уходи, Кирилл. Ты делаешь хуже.

—

Свали нахер, Лера!

— рычу.

Встаю на пенек, чтобы разглядетьть комнату.

— Стой! Родители Али дома! Я закричу. Уходи. Такой парень Але не нужен. Она достойна лучшего!

Закрывает окно перед моим носом. Я отшатываюсь, пинаю сраный пень. Сука! Блять! Что за хуйня на пустом месте?

Ну и хуй с ним. Я и так унижался как последний каблук. Не может поговорить - похуй. Её право. Не нужен, значит не нужен.

__________

* Ульяна Мамушкина - Пока не закончился полет

Глава 14. Аля

Сжимаюсь калачиком на кровати, обнимая подушку. Утыкаюсь в неё лицом. Пытаюсь усилием воли заставить легкие перегонять кислород равномернее. Стискиваю ледяные пальцы, чтобы унять дрожь. Я не плачу. Не могу.

— Как ты, подруга?

Лера присаживается рядом и кладет ладонь мне на голову. Поглаживает по волосам.

— Он ушел?

— Да, я его прогнала.

—

Надо было поговорить с ним…

— Вот не надо! Пусть катится колбаской к этой своей тупой блондинке! Все они одинаковые, Аля!

— Вдруг я не так всё поняла?

Я бы хотела понять фразу «давай просто будем вместе, пожалуйста» как-нибудь не так. Очень бы хотела. Готова отдать часть своей разумности в уплату. Лишь бы душу не точило разочарование. А в мозг не ввинчивалась картинка его виноватых зеленых глаз.

Обманул меня.. Сказал, что сестра звонила, а это ни разу не сестра. Если тут обманул, значит мог не только в этом, и доверять ему нельзя. Зачем тогда разговаривать? Логично же? Логично.

— Все ты правильно поняла. Ты же сама видела, они почти держались за ручки. И слышала, что эта стерва сказала!

И это логично тоже. Как же сложно эмоциональному сердцу в мире рациональных доводов.

—

Кроль мне весь телефон оборвал уже своими «давай поговорим». А что говорить? Засос у него на шее уже всё мне сказал!

— Откуда ты знаешь про засос? Ты же его ещё не видела.

—

Так я тебе верю. Со вчера он вряд ли сошел! Вот же сука мерзкая! А я почти отдалась ему, Аля! Почти! Вонючему изменщику! Хотела, чтоб первый раз был по-любви. Чтобы было...знаешь..

У Леры срывается голос. Она ложится рядом, утыкается мне в спину и шмыгает носом.

— Поплачь за нас обеих, милая

— Ага

— рыдает.

—

Почему так, Лера? Чего ему не хватало? Я же была открытой и искренней, мы только перешли к поцелуям, неужели он не смог подождать?

—

И не говори-и-и

Лера плачет и собеседник из неё не очень. Я не осуждаю.

Телефон в кармане джинсов вибрирует входящим сообщением. Я знаю, кто пишет, но не уверена, что хочу узнать содержание. Сую руку в штаны и не глядя зажимаю кнопку отключения. Держу секунд десять, как будто руку себе отрезаю. Надеюсь, он вырубился.

В комнату стучится мама.

— Девочки, чай будете?

— Нет, мама, не сейчас..

— Да-а-а-а..

— Ты же плачешь, какой тебе чай?

— Я у-ууже почт-и-и фффсё-ё

Всхлипы разносятся по пространству. Мама заходит в комнату.

— Девочки, что случилось? Лерочка, ты плачешь?

— А-а-а

— заходим на второй круг.

Мама смотрит на меня вопросительно. Я качаю головой. Потом.

— Я заварю чай с ромашкой

. — шепчет мама и скрывается за дверью.

Молчим. Точнее, я молчу. Лера плачет и кашляет, хрюкает, шмыгает и всхлипывает.

Мне бы тоже поплакать. Но у меня из меня ни одной слезинки не выходит. Я чувствую, как они бурлят внутри, кипящим маслом жгут глаза и нос. Мне нельзя плакать. Это плохо и расстроит мамочку. Она говорит, я не плакала с пяти лет. Даже, когда разбивала коленки, когда умер мой попугайчик Ленни. Я плохо помню себя в детстве. Лет с семи только.

В теле такая усталость, словно я разгружала мешки с цементом. Не хочу вылезать из постели примерно никогда. Вот же гадство. Я не понимаю, почему? Всё же было так хорошо. Мы строили планы, он нашел подход к моим строгим родителям. Я первый раз целовалась, прогуливала урок и была на вечеринке с костром и шашлыком. Я пела для пьяной молодежи как будто своя среди них! Было так тепло с ним, так безопасно. Почему? Неужели секс настолько важен мальчикам, что они готовы предать всё хорошее ради нескольких мгновений удовольствия?

Это должно быть просто колоссально приятно, чтобы оно того стоило. Я не понимаю.

Всхлипы, кажется, прекратились.

Даю подруге время прийти в себя.

— Я всё…

— Полегчало?

—

Ага…спасибо, родная..

Побыть платочком для слез мне совсем не сложно.

— Пойдем пить чай с ромашкой?

— Угум

Поворачиваюсь лицом к подруге. Лера трет глаза, как малышка, и дует губы. Опухшая, лохматая. Очаровательная даже в своем страдании.

—

А можно взять Бубочку? Хочу потискать что-то пушистое и мурчащее.

— Конечно. Пойдем. Найдем её и попьем чай. Надо отвлечься.

— Как? Напьемся?

— Ну нет уж. Можем поиграть в куклы с Риной. Синди и Кен отправились в новое романтическое путешествие к пирамидам.

Лера тяжко вздыхает.

— Везучие сукины дети..

— И не говори. Хоть у кого-то стабильные здоровые отношения.

Коротко хихикаем. Идём пить чай.

Вечером проверяю телефон. Я готова поговорить. Если он напишет, я отвечу. Я не хочу потерять то, что развилось в щемящую нежность за такой короткий срок. Не хочу. Особенно, если я действительно поняла всё неверно. Я поддалась эмоциям подруги, проживающей измену парня. Мне могло показаться. Я могла подменить свои реакции чужими. Ведь могла же?

Но в телефоне пусто. Ни звонков, ни сообщений. Уведомление от МЧС о ветре. Просматриваю фото и видео в галерее. Сияющие восторгом зеленые глаза. Белые волнистые волосы в вечном беспорядке. Озорная улыбка. Мой милый…

За завтраком в понедельник мама с Риной щебечут о предстоящих каникулах. Осталось учиться три дня, а в пятницу я поеду в Москву. Меня отпустили! Было торжественное озвучивание папиного решения. Мама хлопала, а Рина хохотала. Бубочка виляла хвостом недовольно.

— Алечка, Кирилл сегодня проводит тебя до школы?

Ах, мама, умеешь ты бить по больному. Откуда же мне знать?

— Нет. Он подвозит сестру в институт, ко мне не успеет.

—

Жалко…Мне спокойнее, когда ты под присмотром. Утром сейчас темно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

—

Не страшно, мамуль, я дойду с Лерой.

— Как она? Бедная девочка так плакала. Из-за мальчика?

—

Да. Парень ей изменяет.

— Кошмар..такие молодые, а уже измены! И когда только успевают учиться? Куда смотрят родители?

— Не знаю, мамуль.

В школе Кирилла нет. Я искала его в коридорах, в столовой, в холле. Все ждала, когда светлая макушка выплывет из-за поворота. Но он не пришел.

И во вторник не пришел тоже.

Я снова плохо сплю. Мне снится темнота, окутывающая паника, сбивчивый шепот и чужое присутствие. Зловонное дыхание и первобытный ужас. Вязкая беспомощность.

В среду Кирилл проходит мимо меня в коридоре второго этажа, как будто мы не знакомы. Я застываю. В отличие от сердца, которое срывается куда-то в живот и оттуда грохочет Бетховена. Та-да-да-дам!

Я хочу накричать на него. Или расплакаться. Но не могу сделать ни того, ни другого. Я не пойду за ним. Раз он решил, что мы никто друг для друга, значит я сделала верно, что не стала его слушать. Собираю себя в кучу и волочу в последний учебный день первой четверти. Шесть унылых уроков. Пять равнодушных перемен. Я выдержу.

На классном часу нас собирают для обсуждения поездки. Что взять с собой, что брать нельзя, как мы поедем и откуда.

—

В пятницу к 6:00 собираемся возле школы. Автобус отходит 27 октября, в 6:15 утра. В Москву прибудем в 14:30. Заселяемся. Обедаем и выдвигаемся на Красную площадь, экскурсия по центру. Ужинаем в 20:30 в гостинице. В субботу океанариум и парк ВДНХ. К Воробьевым горам доедем, если успеем. В воскресенье выезжаем обратно в 9:00. Прибудем в город в 17:30. Скажите родителям, если вас будут встречать. Занятия в школе с 5 ноября. Вопросы есть?

—

А сколько человек в номере?

— спрашивает Кроль. Мы его, кстати, усиленно игнорируем.

—

По двое. Можете договориться между собой. Но только девочка с девочкой, мальчик с мальчиком.

— У нас едет 3 девочки и 4 мальчика.

— Так. Мурзина и Тарасова вместе. Воробьева, тебя поселим с Баевой из 11-го «А».

Кроль с Исаевым. Антипов с Качановым. Ещё вопросы? Нет? Тогда все свободы, увидимся послезавтра.

— Алечка, ты всё собрала, дочь?

— Да, мамуль. Одежда, документы, перекус в дорогу, термос с чаем, вода, деньги, лекарства, дождевик, зонтик, наушники, зарядка, телефон, книга.

Перечисляю четвертый раз за утро.

На мне удобный трикотажный костюм — темно-зеленые джогерры, толстовка с капюшоном и футболка под ней, если в автобусе жарко. Шнурую осенние ботинки, застегиваю молнию на куртке. Всё. Готова.

Целую маму и сестренку. Папа провожает меня до школы. Напутствует всю дорогу. Я только киваю в ответ. Садимся с Лерой в автобус. Не смотря на раннее утро, в салоне взбудораженная и веселая атмосфера. Пахнет чипсами. Я тоже ощущаю волнение. Поездка в другой город. В столицу! Без мамы и папы! Чувствую себя взрослой, путешествующей автостопом, странницей.

Наблюдаю в окно папину удаляющуюся спину. Уже у парковки ему навстречу шагает высокая широкоплечая блондинистая фигура. Я вся подбираюсь. Почти прижимаюсь к окну носом, чтобы в утренних сумерках разобрать все подробности. Жмут руки. О чем-то коротко переговариваются. Папа похлопывает Кирилла по плечу, тот в ответ кивает несколько раз. Идет к автобусу. Теперь я вжимаюсь в сиденье и надвигаю пониже на лоб капюшон толстовки. Меня нет. Я часть интерьера. Простой NPC*, а не настоящий игрок.

— Лера, ты не могла бы пересесть?

Низкий бархатистый голос раскатывает меня как асфальтоукладчик. Сердечко, хватит! Ты убьешь нас! Мы умрем молодыми, зачем нам это надо? Перестань так колотиться!

Жаль, что сердечко плевать хотело на моё мнение. В этой поездке я поседею.

— С чего вдруг? Автобус забит!

- Лера шипит на Кирилла дикой кошкой.

—

Рядом с Никольским свободно место. Пересядь туда.

— Кирилл давит интонациями.

— Вот ещё! Совсем крыша поехала? Отвали, Таранов!

—

Лер…

— ой, в это я говорю. Из моего рта этот тихий писк выполз.

И я же смотрю на Леру жалобно и моляще, прося уступить.

Лера, конечно, всё понимает. Но это не мешает ей громко обиженно фыркать и ворчать под нос «долбанные романтики».

Зеленоглазый объект моих грёз усаживается рядом, заполняя собой целиком и без того тесное пространство. В ноздри бьет парфюм с цитрусовыми нотами. Судорожно втягиваю в себя его. Мой. Мой до последней молекулы. Всё мне. Я не отрываю глаз от колен. Рассматриваю плетение нитей на штанах.

Кирилл молчит. Просто сидит рядом. Мы уже выехали за город и движемся по трассе. Смотрю в окно на мелькающие деревья. Может, мне нужно что-то сказать? Я уже вся издергалась! Набираю побольше воздуха в грудь и поворачиваюсь к Кириллу лицом. Рассматривание пейзажей меня утомило.

Кир переводит на меня взгляд. Стыковка. Сцепка. Есть контакт. Меня заливает штормом эмоций. Подаюсь резко вперед и впиваюсь в любимые губы. Любимые, да. Мои. Цепляюсь за крепкие плечи. Кирилл шумно вдыхает, как будто ему только сейчас разрешили дышать. Обхватывает руками меня будто всю сразу. Закрывает руками от остальной реальности. Только он. Только губы. Только жар, охватывающий меня Великим пожаром. Ммм..

Упс. Последнее было вслух.

— Тшшш...малыш, мы же тут не одни.

—переходим в любимый режим "разговоры шепотом".

— Прости..

— У меня никого нет, кроме тебя и не может быть. Я всё объясню, если ты выслушаешь меня. Прости, что обманул. Я дурак.

—

Ладно..только поцелуй ещё раз и расскажешь.

После подробно рассказа дурой себя уже чувствую я. Такая нелепость, просто кошмар.

— Прости меня, Кирилл. Я должна была тебя выслушать. Просто Лера, и эта девушка, и всё в кучу, понимаешь. Я запуталась.

— Доверяй мне. Если есть сомнения или вопросы - просто поговори со мной.

— Тогда не ври мне. Никогда. Иначе я не смогу верить твоим словам.

— Прости, Аль, тут я тоже испугался и затупил. Я раньше не попадал в такие ситуации. Мир?

— Дружба и жвачка? —

улыбаюсь, получаю ответную реакцию тихой усмешкой.

— Жвачки нет..шоколадку хочешь?

— Хочу...

Кирилл шарит по карманам куртки и достает "Милку". Вскрывает, отламывает дольку и зажимает между зубами. Придвигается ко мне приглашающе. Обжигает нетерпением и волнующим сердце желанием. Сглатываю и двигаюсь вперед на голых инстинктах. Обхватываю дольку губами. Посасываю, втягивая растекающуюся по рецепторам сладость, соединяю наши губы. Ммм...вот же черт. Слышу рваный вдох. Прикрываю глаза, отдаваясь тягучему танцу.

Обожаю шоколад. Или не шоколад.

— Кир..

— М?

—

Давай не будем больше ссориться?

— Я всеми частями за, малыш.

Поцелуй.

— Я так скучала..

Поцелуй.

— Тосковала..

Поцелуй

— Голодала без тебя..

— Алечка..ммм..

Поцелуй.

—

С ума сведешь меня.

Ещё. Ещё.

— Целые выходные вместе, малыш. Бомба.

— Бомба..

Восемь часов дороги кажутся блаженным мгновением. Мы разговариваем, целуемся. Не размыкая объятий смотрим кино на телефоне Кирилла. Я немного дремлю на его груди, чувствуя, как теплая ладонь убаюкивает и бережёт мой покой. Кажется, будто мы одни здесь. Я не слышу ни голосов, ни смеха, ни движений других людей. Никого, кроме нас.

С приездом в столицу, наконец, уделяю внимание внешнему миру. Я полулежу на твердом крепком плече, на макушке подбородок Кирилла, мы смотрим к окно. На мелькающие многоэтажки, широкополосное шоссе, бесконечный поток машин. Москва встречает нас свинцовыми тучами и мелким дождём. Но даже без солнечного света огромный город меня завораживает. Вокруг хаотично движутся толпы пешеходов. Яркие вывески привлекают внимание, провожаю их взглядом. Красиво.

Небольшая трехэтажная гостиница возле Белорусского вокзала - наш конечный пункт назначения. Высыпаем из автобуса под аккомпанемент гомонящих школьников. С нами два учителя и завуч - Елена Аркадьевна. С недавних пор к имени "Елена" у меня предвзятое отношение. Не смотря на вбитое в голову уважение к старшим, особенно несущим свет просвящения, Елена Аркадьевна поднимает во мне глухое неразумное раздражение. Крепче сжимаю пальцы вокруг широкой мужской ладони. Шершавое плотное соприкосновение кожи приносит короткое, но спасительное облегчение. Он рядом. Всё хорошо.

— Сейчас селимся по номерам и спускаетесь на обед. У вас полчаса. — Елена, чтоб её, Аркадьевна перечисляет фамилии и номера комнат.

— Скоро увидимся, Мурзя — Кирилл сжимает мою ладошку почти до боли.

Он с Никольским на третьем этаже комната 38. Мы с Лерой на втором, комната 27.

Поднимаемся с подругой по гладкой лестнице. Подошва стучит по плитке с рисунком под мрамор. Пальцы скользят по кованным перилам. Пахнет кондиционером для белья - лавандой. Узкий коридор с рядами темно-коричневых дверей. Шаги скрадывает бордовое ковровое покрытие. Наш номер маленький. Две односпальные кровати с белым типовым постельным бельем и тонким золотистым покрывалом. Между кроватями две тумбочки с икеевскими светильниками. Бледно-желтые занавески, бежевые обои, крошечный шкаф-пенал в углу. На стене небольшой телевизор над тумбой. В тумбу встроен мини- холодильник. Старый стационарный телефон для связи с администраторами. За узкой дверью слева от входа маленькая ванная комната. Душевая кабина, унитаз, раковина. Белые полотенца уложены стопкой на полке. Белая плитка сияет чистотой. Есть фен, и маленькие баночки с одноразовыми средствами гигиены. Неплохо. Для первого опыта ночевки в гостинице даже отлично.

Когда гуляли с Лерой по ТЦ, мы отвлекались от её любовной драмы любимым способом подруги - шоппингом. И то ли из жалости к её грусти, то ли из неясного растущего желания быть более женственной, я купила платье. Первое, не для особых случаев а просто так. Плотная мягкая темно-синяя ткань - идеальный вариант для осеннего лука. Переодеваемся с Лерой. Платье садится, как влитое. Рукава на три четверти, круглый вырез, приталенное, но свободное на бедрах, длиной чуть выше колена.

— Аля, ты похожа на бутон колокольчика. Тебе очень идёт!

— Спасибо! Нормально с этими колготками? Не слишком плотные?

— На улице почти ноябрь, детка. Самое то. Твой спортсмен изойдет слюной, когда тебя увидит.

Кир встречает нас у лестницы в холле первого этажа. Скользит равнодушным взглядом по пространству, пока не улавливает движение по ступенькам. Вау! Разительная перемена во вспыхнувших изумрудами глазах. Ему нравится. Я готова мурчать ласковой кошечкой от радости.

— Аля..пиздец..

— О! Тарановское знамениетое красноречие вернулось, а я думала ты поднабрался опыта.

— Ц, Лера!

— шикаю на подругу, улыбаюсь Кириллу.

— Нравится?

— немного покачиваю бедрами, пуская волны по юбке.

Крепкие объятия и автоматная очередь поцелуев мне вместо ответа.

— Ты такая хрупкая, малыш, я боюсь тебя поломать.

— Это только с виду

— улыбаюсь, подставляясь под ласку —

Внутри я кремень.

—

Вы похожи на Халка и Черную вдову по соотношениям габаритов. И бесите меня своей мимишностью. Уймитесь.

—

Тарасова, у тебя проблемы, я понял, но не язви.

—

У меня нет проблем. Это у вас, мужиков, проблемы. Не можете справиться с пятнадцатью сантиметрами собственного тела! Стоит крови прилить к члену и всё, вы потерянные для эволюции бабуины.

— Не равняй всех по Кролю. Его фамилия обязывает быть любвеобильным.

— Пф. Да пусть сношается с кем хочет. Вокруг секса слишком много шума!

— Сказала девственница.

— А вот возьму и пересплю с первым встречным! Тоже мне, великое дело, сунуть-вынуть!

Пока идём по коридору, я молчу. Не встреваю в перепалку. Не хочу выбирать сторону. На входе в зал со шведским столом сталкиваемся с Никольским.

—

Ты где пропал, Таран, жрать охота.

Привет, девчонки.

Кирилл начинает смеяться.

—

Твой первый встречный, Тарасова. Пользуйся.

Лера в ответ кривит губы и прищуривается.

— Только не этот. Не хочу подцепить венерическое.

Денис разворачивается корпусом к Лере и угрожающе нависает над ней, выдувая ноздрями огонь возмущения.

—

Че сказала, рыжая?

— Отвали, дядя Степа.

Пауза. Наблюдаем за сменой эмоций у Дениса на лице - удивление, неверие, отрицание, гнев.

—

Ты головой ударилась? Че так базаришь?

— Долго же ты соображаешь.

— Че?

— Через плечо.

— У тебя бешенство, рыжая?

— А у тебя слабоумие, дылда?

Ух. Воздух вокруг потрескивает от напряжения.

Веселенькая нас ждет экскурсия.

Глава 15. Аля

Москва потрясающая!

Я влюбилась в этот город всем сердцем. Такой большой, такой живой...невероятная энергетика. Я бы очень хотела жить здесь. Учиться, работать, гулять вечерами по бесчисленным паркам. Красная Площадь вызвала какой-то особенный трепет. Когда много лет видишь эти часы на Новый Год по телевизору, невольно они становятся предвестником чудес и ощущения праздника. Архитектура, люди, машины — я восхищалась всем. Ходила, раскрыв рот, впитывала речь экскурсовода, готовая пищать от восторга! Здесь в воздухе витают возможности, словно целый мир может быть твоим, стоит только пожелать. А ещё свобода. Оглушающая, яркая, притягательная свобода. Вседозволенность взрослой жизни, со всеми её достоинствами и недостатками.

Кир умилялся моим реакциям. Конечно, он был в Москве много раз, и долгое время жил в Питере. Для него всё это не так эмоционально по восприятию. Его внимательность и забота сделали этот день абсолютным чемпионом в топе моих счастливых воспоминаний. Это гол!

Мы постоянно фотографировались. Я, в принципе, не выпускала телефон из рук. Спамила родителям фотками каждого красивого угла. А тут все углы такие! Моя незамутненная радость передавалась и Кириллу. Так что в конце дня мы возвращались в гостиницу уставшие, но довольные.

—

Спасибо, Лучик, спасибо, спасибо

— шепчу между ласковыми прикосновениями к губам, скулам и подбородку —

Спасибо за этот день и эту поездку. Я в полном восторге.

—

А я в восторге от тебя, маленькая. Благодарить не за что.

—

Без тебя я бы тут не оказалась. Не увидела всю эту красоту. Не осознала бы, что за пределами моего района огромный мир и целая жизнь. И что я могу быть частью этого.

—

Ты можешь вообще всё, что захочешь. Не позволяй никому связывать тебе крылья, солнышко. Ты должна сиять.

—

Не хочу расставаться

— хнычу, прижимаясь к груди, вдыхая аромат, на который подсела пожизненно.

—

Я тоже, не могу оторваться от тебя. Пришлешь мне фото в пижамке перед сном?

—

Угу...да

—

Ну, всё, я в предвкушении. Ты сегодня потрясающе выглядишь, Мурзя. Платья - это твоё, однозначно.

Я в ответ хихикаю. Это уже двадцатый комплимент платью за сегодняшний день.

Мы ещё немного прощаемся у двери в мой номер. И ещё немного...и ещё совсем чуть-чуть.

Когда я захожу и снимаю ботинки, Лера лежит на животе в своей постели. В пижаме с обезьянками, волосы влажными медными змейками расползлись по спине. Она листает соц.сети.

— Я думала, Таранов сожрал тебя.

Она недовольна. Я не уделила ей достаточно внимания сегодня. Всю радость разделила с Кириллом, бросив подругу одну. Лера весь день рычит на окружающих.

— Прости меня, Лерочка. Завтра буду с тобой, обещаю. Не отойду ни на шаг.

— Да ладно, я же понимаю всё. Это зависть, не обращай внимания.

— Пойду тоже в душ. Посмотрим тот сериал перед сном? Про вампиров. Который ты хотела.

—

Ты же такое не любишь? Говоришь что вампиры физиологически не реалистичные существа. Хотя я бы поспорила. Комары вон вполне себе реальны.

— Ну, Сумерки же мне понравились. И это посмотрю, вдруг не плохо.

— Ура! Я схожу куплю чипсы и колу. Устроим вечеринку?

— Давай

— улыбаюсь повеселевшей подруге.

В ванной натекли лужи из душевой. Вожу ногой с полотенцем по полу, пока раздеваюсь. Голова у меня чистая, так что собираю волосы в высокий пучок и стягиваю двойной резинкой. Платье, колготки, белье.

Стук в дверь.

Блин! Оборачиваюсь полотенцем, сверху на плечи накидываю ещё одно.

— Кто?

— Малыш, открывай.

— Кир? Я не одета.

— Я на минутку. Пожалуйста.

Проворачиваю замок. Не успеваю отойти с порога, как Кир сгребает меня в объятия и толкает к стене.

Меня внезапно пугает этот его напор. Я без одежды, он в домашних серых штанах и белой футболке. Слишком мало слоев ткани между нами. Чувствую напряженное, крепкое тело. Мощные руки сжимают меня под бедрами. Так я выше Кирилла. Смотрю на него сверху вниз. Черные диски зрачков затягивают за собой во тьму. Мне нечем дышать. Упираюсь ладошками твёрдые плечи. Литые мышцы перекатываются от каждого его движения. Слишком близко. Слишком интимно. Слишком быстрый скачок от нежных поцелуев к этой страстной вспышке.

— Кир, ты что? Ты откуда?

— Соскучился..не могу. Разок только поцелую и уйду, Алечка. Так хочу, просто сил нет.

Прижимает меня плотнее к стене.

— Помнишь, ты хотела кое-что попробовать.

Прижимается губами к шее, лишая меня остатков кислорода. Боже...

Мурашки стягивают кожу, я вздрагиваю от касания языка к ямке между ключицами. От теплого дыхания на шее расползаются волны удовольствия и...стыда. Тихое "аах" - это единственное, что вырывается из спазмированного горла. Вот же....таран.

— Кир, подожди...подожди, пожалуйста.

Поцелуи переходят выше, к трахее, к подбородку, к губам.

— Малыш, один поцелуй, мы никому не расскажем.

Кир кладет ладонь мне на ягодицу и сжимает. Пальцами давит в опасной близости, там, где никто меня не трогал.

И меня топит паника.

Совершенно неадекватная, ужасная, лавинообразная паника. Слишком мощная и яркая для этой ситуации. Я не чувствую Кира. Перед глазами всё темнеет. Я чувствую зловонное дыхание, удушающую беспомощность и мерзкий влажный шепот: "Мы никому не расскажем..."

— НЕТ!!!

Мой крик саму меня оглушает. Кира передергивает, как будто я его ударила. А меня душит истерика. Без слез, я просто кричу.

— Нет! Нет! Уходи!

— Аля! Что такое? —

Кир повышает голос. Его голос тонет в моих криках.

— Уходи! Не надо! Не подходи ко мне!

— Аля!! Я же ничего не сделал!

Кирилл опускает меня на ноги, а они не держат. Я падаю. Падаю в темноту. В вязкое, темное, вонючее болото. Ударяюсь коленями об ковер и сжимаю ладонями голову. Она разрывается, чуть отпусти — разлетится в щепки. Меня нет. Меня тут нет. Пожалуйста.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

—

Что происходит, мать вашу? Вас из коридора слыхать! Ты что с ней сделал, Таранов!? —

Лера врывается в комнату.

—

Да ничего я не сделал! Я только зашел.

—

Аля, малыш, что происходит?

— Кирилл присаживается передо мной на колени, укрывает плечи слетевшим верхним полотенцем. Я вздрагиваю и отшатываюсь. Убирает руки ладонями вверх. —

Я не трогаю, видишь. Ты чего, родная?

— Кирилл? —

я удивлена, что он здесь.

Почему я сижу на полу? Лера с чипсами и лимонадом. Кирилл на коленях, смотрит на меня удивленно, но с беспокойством. Между бровей складка, шея и плечи напряжены.

—

Всё хорошо, солнышко, всё хорошо. Это я.

— Кир..

Я выдыхаю. Пытаюсь расслабить напряженные мышцы, запустить вентиляцию легких. Меня тошнит, всё кружится. Желудок скручивает спазмом. Сейчас точно стошнит. Вдыхаю через нос, прикрываю глаза.

—

Голова..болит.

— Алечка, что случилось? Он обидел тебя?

— Тарасова, помолчи.

— Сам помолчи! Аля, скажи, если он тебя тронул, я ему горло перегрызу!

— Да не трогал я! Обнял только. Я сам в ахуе, так что прекращай орать!

— Пожалуйста...

Тыкаюсь в плечо Кирилла как слепой котенок. Это Кир. Мой Кир. Мой запах, моё тепло, моё плечо. Мой.

— Можно тебя коснуться? Я помогу встать.

— Давай я сама, Кирилл.

Лера говорит уже спокойнее. Её голос дарит мне просветление. Я открываю глаза. Подруга помогает мне встать и усаживает на постель, укрывая одеялом по самую шею. Они оба напуганы. Я тоже. Кирилл застыл в проходе, нахмурив брови и плотно сжав челюсти. В его взгляде вина и растерянность. Этот номер ему маловат. Кир занимает собой всё пространство.

— Аля...можно подойти?

Киваю.

Кир подбирается ко мне осторожно, как к раненному животному.

— Малыш, что случилось? Что я сделал?

Пожимаю в ответ плечами. Я не знаю, что произошло.

—

Я напугал тебя?

Мотаю головой. Нет. Не ты.

— Ты в порядке?

— Не знаю

.. — голос сиплый, горло дерет каждым звуком. Вдыхаю поглубже.

—

Я испугался, малыш, пиздец просто.

—

Проводит рукой по волосам и выдыхает.

— Я тоже..

—

А я вообще нихера не понимаю.

—

Не знаю, я просто отключилась, как будто..

— Ты кричала, Аль. В отключке не кричат.

— Не понимаю...со мной такого никогда не было, правда. Никогда. Я как будто утонула в своём сне.

— Во сне? Каком сне? —

хмурится сильнее, сжимает-разжимает кулаки.

— Иногда...кхм-хм..иногда мне снятся кошмары. Вот.

Опускаю подбородок на колени. Я устала. Очень устала. Глаза слипаются.

Большая ладонь невесомо проходится по волосам. Я вздрагиваю. Кирилл моментально убирает руку.

— Прости...поговорим, малыш?

— Можно позже? Кажется, я хочу спать.

— Конечно, как скажешь. Пиздец, я кажется, поседел.

Робкая улыбка в ответ на глупую шутку - этого Киру достаточно, чтобы облегченно выдохнуть и немного расправить плечи.

— Отдыхай, родная, завтра увидимся. Да?

Киваю. Падаю на бок в той же позе эмбриона и прикрываю глаза. Слышу тихие переговоры у двери.

— Что произошло? Она бледная как смерть.

— Лер, я нихуя не понял. Зашел поцеловать перед сном, а она в этих полотенцах. Ну, я поплыл слегка. Поднял, обнял, поцеловал в шею, а она как давай кричать. Раньше никогда так не реагировала.

— Может, надо врачам позвонить или родителями? Это же не нормально.

— Не знаю я. Позвоню тётке, спрошу. Не трогай её разговорами, поняла? Пусть спит.

— Поняла..

Когда дверь за Кириллом захлопывается, я расслабляюсь. Выдыхаю. Нет сил встать и одеться, так что накрываюсь одеялом с головой и проваливаюсь в тревожный сон.

"Мы никому не скажем, да, принцесса?", "Только не плачь, а то мамочка расстроится", "Не кричи, поняла меня? Хорошие девочки не кричат", "Умница...какая хорошая девочка".

Кричу.

Изо всех сил кричу.

Я не хорошая! Не хорошая!

— Аля...Аля! Боже..мать твою, блядство какое-то! Аля! Открой глаза.

Вскакиваю на постели. Что случилось? Лера сидит на моей постели, взлохмаченная и испуганная. Я вся мокрая. Футболка прилипла к коже. По коже ползёт озноб. В комнате еле-еле светло. Кажется, раннее утро

— Что случилось?

— У меня спрашиваешь? Ты снова кричала! Я чуть не обделалась, чтоб тебя

— Извини.

Лера нервно выдыхает и обнимает меня.

— Ну, ты совсем что ли дурочка. Какое извини? Что происходит, Алечка? Ты сама не своя со вчерашнего дня.

Прокручиваю в голове события...Москва, прогулка, Кирилл, поцелуй, темнота, шепот незнакомый..

— Кажется, я испугалась, когда Кирилл прижал меня к стене. Я была без одежды, он трогал меня..мм..за попу, в общем.

— Вот урод! А сказал, ничего не сделал. Я его прибью.

— Нет, дело не в нём, Лер. Он ничего плохого не хотел. Я отреагировала неадекватно, но понятия не имею, что на меня нашло. Я просто очень сильно испугалась.

— Может, он тебе не приятен?

— С ума, что ли сошла? Да я на него разве что слюни не пускаю, о чем вообще речь.

— Почему тогда кричала?

— Да не знаю я! Со мной раньше такого не было.

— Ну, у тебя и парня раньше не было, никто тебя не целовал, за задницу не хватал.

— Тоже верно..

— Всё это пиздец как странно, детка. Может, тебе к какому-то врачу нужно?

— К какому?

— К психологу там, я не разбираюсь.

— Возможно..но для начала мне нужно в душ, я воняю.

Лера хихикает. Отдираю себя от влажного постельного белья. Поменять бы..

Плетусь в душ. Мышцы все так ноют, будто меня били.

Стоя под упругими струями горячей воды, прокручиваю в голове всё заново. Снова. Снова. Снова. По кругу, пока не начинает болеть голова. В висках стучит, что-то бьется во мне, темное, не раскрытое, болезненное.

Кто-то сделал мне больно?

"Мы никому не скажем, да, принцесса"...

Я слышала это. Вчера Кирилл так сказал, но я уже слышала подобное. Только не вспомню когда, и, самое главное, от кого.

Не смотря на почти обжигающую температуру воды, меня пробивает морозной дрожью. Страх ползет щупальцами по спине, обхватывает шею. Нечем дышать. Присаживаюсь на дне душевой. Дышать.

Никогда, за всю жизнь никаких намеков. Может ли быть такое, что я не помню? Так же бывает? Какая-нибудь потеря памяти из-за травмы. Но мама никогда не рассказывала о подобном. Самый максимум моих травм это разбитые коленки и разодранные руки. В пять лет я засунула ладошки в колючий куст и изрезала себе кожу в кровь. Яркое родительское воспоминание. Мы были на отдыхе в Казани, на даче у бабушки с дедушкой. А больше ничего такого.

Но даже, если я не помню, не значит, что на меня это не действует. И как это связано с Кириллом?

Я не хочу, чтобы вся эта мутная история отравляла наши отношения. Я дорожу им. Очень сильно. Я ведь влюблена..

И мне хочется его поцелуем, и прикосновений тоже хочется. Чтобы он коснулся меня там. Чтобы наши отношения шагнули ещё вперед. И чтобы никакие истерические припадки при этом не мешали.

Это же Кирилл. Мой Кирилл

"Не позволяй никому связывать тебе крылья, солнышко..." —

так он мне сказал.

И я не позволю. Никому не позволю, даже собственным воспоминаниям, или что там это такое...

Кир встречает меня у лестницы. Взволнованный, уставший, какой-то потерянный. Не обнимает. Не целует. Как будто, коснись он меня сейчас, и я снова закричу. От этого в моей душе поднимается такой гнев на всю ситуацию, что я, наверное, стала похожа на бешеную кошку. И Кирилл, видимо, подумал, что моя злость обращена на него, потому что он ссутуливается, сжимает зубы, а в глазах вспышками полыхает боль.

— Лучик...

Я так много хочу сказать ему, но из груди вырывается лишь жалкий всхлип. Шагаю к нему навстречу и крепко обнимаю, обхватывая руками мускулистый торс. Зарываюсь носом в его грудь, полными легкими пожираю любимый запах. Мой мандаринчик..мой Лучик.

Кирилл стоит неподвижно целую секунду, а потом сгибается и сжимает меня в ответ. Ладони бережно скользят по лопаткам, спине, пояснице, замирают на талии. Пальцы впиваются в кожу.

— Алечка..маленькая, ну, как ты? —

его голос глухой и осторожный.

— Теперь хорошо. Обняла тебя и сразу так хорошо.

— Да?

— Ага..не отходи от меня сегодня ни на шаг, ладно? Ни на секундочку не оставляй.

Кирилл выдыхает, целует в макушку, обхватывает крест-накрест и приподнимает над полом.

— Я думал, ты злишься на меня.

— Ты ничего не сделал. Это не связано с тобой.

— А с чем связано? Расскажешь мне? Я ночь не спал, Аля. Хочу чем-то помочь.

— Я и сама толком не знаю, но всё расскажу. Только не уходи, ладно?

— Конечно. Я рядом, маленькая. Всё будет хорошо. Есть хочешь?

Мотаю головой отрицательно.

— Кофе?

— Да. Кофе - отлично —

улыбаюсь.

Огромный Москвариум неподражаем. Но даже огромным акулам, дельфинам и капибаре не удается отвлечь меня достаточно, чтобы забыть произошедшее. Кирилл держит меня за руку. Мы расстаемся только у туалетов. Хотя, по глазам вижу, он был бы не против и там выступить группой поддержки. С шуршащими розовыми помпонами под дверью кабинки, ага. Чтобы Лера не расстраивалась, я везде таскаю её за нами. А за Кириллом мотается Никольский, как привязанный. Так что, весь день эти двое постоянно переругиваются и мотают друг другу нервы. Мне кажется, что Лера и Денис получают какое-то извращенное удовлетворение от такой формы общения. Меня их стычки веселят и отвлекают.

После шоу с кормлением дрессированных нерп я и вовсе хохочу в голос. Над тем, как Лера носится за Денисом по залу с тропическими рыбками, за то, что тот закинул ей льдинку из лимонада за шиворот. Забавные они.

— Ублюдок несчастный, я тебе яйца на кулак намотаю!

— Ты и яиц то не видела, монашка, знаешь хоть, где они находятся?

— У тебя, судя по всему, где-то вместо мозга!

Ну и всё в таком духе.

После обеда нас отпускают самостоятельно погулять по ВДНХ, четко очертив границы. Большой манеж для больших детишек. Лера уходит с Олей, Полиной и Никольским. Мы с Киром ищем уединенное место, чтобы поговорить. Присаживаемся на лавочке в каком-то сквере. Вокруг гуляют люди, но мы в незнакомом огромном городе, так что меня это не смущает. Я пересказываю Кириллу свои мысли и возможные причины такой бурной реакции на его поцелуй. Кирилл очень злится, ругается и размахивает руками, обещая убить того, кто меня обидел, если это имело место. А он убежден в этом, потому что звонил своей тёте-психологу.

— Детская психика слабая и гибкая. Ребенок может не справиться с травмирующим событием и мозг как бы запечатает его в капсулу времени. Ты можешь жить и даже не знать, что с тобой было. А потом капсула начинает гнить и подтекать, просачиваться в мозг через сны, убеждения, страхи. Влиять на тебя и твоё поведение. —

Цитирует Кирилл слова родственницы.

— Может и так. Раньше я не слышала слов во сне. А сегодня ночью различила несколько фраз, но только шёпот.

— Аль...прости, но ведь ты говорила, что принцессой тебя папа называет. Какие у вас отношения?

— Фуу..прекрати, Кирилл, сама мысль отвратительна, ты что? Папа всегда оберегает меня. Он меня очень любит и он не такой человек. Тем более, принцессой меня вся родня называет. Я первая дочка, первая внучка, первая племянница. Для всех, от дедушки Альберта до дяди Дамира я - принцесса.

— Но это кто-то из родных, правильно?

Тру ноющие виски. В груди сжимается ком тревоги и раздражения.

— Не знаю я. Не помню.

— Прости..

— Кир, перестань, пожалуйста, просить прощения! Как будто ты в чем-то виноват.

— Я чувствую себя виноватым. Я обещал беречь тебя.

— Ты и бережешь, Лучик —

кладу голову ему на плечо

— Очень. Правда.

Молчим немного. Уютной, родной тишиной.

Не позволю никому влиять на меня больше. Если для этого придется перестать быть хорошей и послушной - я перестану.

— Кир.

— М? —

кажется, он задремал.

— Спишь?

— Нет, малышка. Просто глубоко дышу.

— Ммм...Кир, знаешь о чем я подумала?

— О чем? —

Кирилл зевает и потягивается.

Перемещается и укладывает голову мне на колени. Вау! С такого ракурса я его ещё не рассматривала. Черчу линии по бровям, ресницам, губам и скулам.

— Ты красивый...такой одуряюще, до писклявого восторга красивый —

бормочу тихонько.

Кирилл улыбается моей любимой ухмылкой. Я таю от этих губ. Плавлюсь как воск.

Сегодня он меня не целовал, так что я выписываю моменту гриф "подходящий" и наклоняюсь.

Короткая вспышка электричества и по венам бежит лава. Пульт от моего тела, как будто, попадает в руки новичка. Тычет во все кнопки, не разбирая последствий. Стопорит или гонит галопом сердце, перекрывает в легких кислород, выкручивает желудок, вертит внутренний термостат от дикой дрожи до адского жара.

Мягкими поступательными движениями продвигаюсь вперед и вглубь. Хочу его язык.

— Ммм..Алечка, тормозим..не могу.

Кирилл прерывает поцелуй и встает.

— Что-то не так? Не нравится?

— Слишком нравится, родная, я теряю контроль.

Ооо..круто!

— И что, трахнешь меня на скамейке в парке?

Кирилл таких слов от меня явно не ждал. Он округляет глаза и резко вдыхает так, что аж закашливается. Краснеет, хрипит и ругается.

— Аля...твою мать...ты меня убить решила?

— Я решила, что буду смелее. Никакие кошмары не помешают мне тебя целовать, понял? Хватит уже трястись. Если станет плохо, я остановлю тебя, в крайнем случае, закричу. Но не надо со мной осторожничать, я не хрустальная.

— Ах так? Отлично. Сегодня я ночую с тобой!

Эээ...а вот такого не ожидала я. Моя очередь краснеть и кашлять. Как два тубика, честное слово.

— Как это?

— Вот так. Я ещё вчера хотел.

— Кирилл, секса не будет, я не готова.

— Кто говорил про секс? Я сказал "ночевать", а не "трахаться", как ты выразилась. Откуда только слово такое знаешь, м? —

шутливо прищуривается.

— Что я, по-твоему, совсем одичалая? У меня есть интернет!

— По порно сайтам лазишь, небось? М? Маленькая извращенка, я всё расскажу твоему отцу.

— Тогда сладкого больше не получишь! —

высовываю язык и морщу нос.

Кир смеется так заразительно, что я подхватываю против воли.

Лера топает нашему номеру как маленький рыжий слон. Бестия негодует. Я её боюсь. И восхищаюсь.

— Аля, блин, я всё понимаю! Но это уже перебор! Почему я должна ночевать с Никольским? Я его ненавижу! Ты обо мне подумала?!

— Лерочка, пожалуйста...

— Ну какое пожалуйста, а? Ты умом тронулась? Собралась переспать с парнем?

— Нет. Просто переночевать. Мы хотим побыть вместе, пока есть такая возможность. И я хочу проверить свою реакцию на более близкий контакт. Это важно. Я для тебя всё сделаю, честно! Хочешь, с Никольским переночует его одноклассница? А ты с Олей.

— Какая? Баева, что ли?

— Да.

— У неё же парень есть. Как его там...из их класса.

— Не понимаю, как это связано.

— Забей...уффф..ладно!

— Правда?

Да! Да! Да!

— Правда, коза. Но ты будешь должна мне!

Набрасываюсь на подругу с поцелуями и объятиями. Лучшая же. Просто лучшая.

Когда Лера уходит на третий этаж, меня охватывает волнение. Я выписываю шагами круги на ковре, будто пытаюсь натоптать пентаграмму для призыва демонов.

Я. Буду. Ночевать. С. Парнем.

Древние Боги были бы весьма впечатлены моей прыткостью. Я и сама впечатлена. Но страха нет. Взволнована, немного смущена, капельку нервозна. Но я не боюсь Кирилла. Он мой. Ему можно меня касаться. Только ему и можно.

Кир приходит через двадцать минут.

— Как отреагировал Денис?

— Орал, как резанный, минут двадцать. А Лера?

— Минут десять. Если за ночь они не убьют друг друга - это будет чудо.

— Да не убьют. Дэн псих, конечно, но девчонку не тронет.

Скептически выгибаю бровь.

— Ну, имею в виду, в плане физических наказаний.

Вторая бровь ползет следом.

— Блин —

Кир смеется

— Извращенка ты, Мурзя. Не ударит он её, короче. Может слегка придушит.

Я прыскаю от смеха.

— Ааааляяя...Боже, что у тебя в голове? —

Кир громко хохочет.

— Я молчала! —

смеюсь.

— Ты громко думаешь. Иди ка сюда.

Захват цели. Выстрел на поражение.

Падаем на кровать.

— Давай их сдвинем? На одной тесно будет.

— А я и хочу, чтоб было тесно.. —

шепчу ему в губы.

— Мурррзя...ты доиграешься, блин, своими фразочками.

Не слушаю, облизываю его губы от краешка к краешку, просовываю язык между его губ, обвожу по кругу. Ммм...сегодня я очень смелая. Очень!

— Тесно и влажно...

Безбашенно смелая, я бы сказала, потому что в следующую секунду мир кружится, и я оказываюсь прижата сильным горячим телом. Кир вроде лежит сбоку, а вроде и на мне, потому что грудь и живот опаляет близким столкновением.

— Аля, я не железный. Не играй со мной.

— Я не играю.

— Ты сказала, что секса не будет. И я с этим согласен. Я обещал твоему отцу. Ты на стрессе после вчерашнего. Мы в другом городе, далеко от твоих ограничивающих рамок. Это заставляет тебя принимать необдуманные решения. И я бы с огромным, просто гигантским, удовольствием поддержал тебя в этом, если бы так сильно не уважал. Давай остынем, хорошо?

— Пффф...теперь понимаю, что значит душнила. —

театрально обмахиваюсь ладошкой и закатываю глаза.

Щекотка! Аааа.

— Аааа! Хватит, хватит, Кир! Ахахах!

Мы смеемся и тяжело дышим лицом к лицу. В глазах Кирилла ядерный взрыв. Он опаляет, выжигает мне нервные клетки. И как тут остыть, извините? Что за эмоциональный оксюморон?

— Ты сегодня не договорила. Сказала: "Знаешь, о чем я подумала", а потом отвлеклась. Так о чем?

— А? Ооо! Да, точно. Отвлеклась на твоё безупречное лицо. Хм..нам стоит сдвинуть кровати, а тебе активизировать всю доступную силу воли, если хочешь мне помочь.

— Бляяя —

Кир проводит ладонью по лицу и надавливает на брови.

— Я тебя иногда боюсь, малыш. Особенно, когда у тебя вот так горят глаза.

— Как?

— Как у безумного ученого или как у ведьмы.

— Муахахаха! —

выдаю злодейский хохот.

Десять минут мы двигаем кровати и тумбочки, как тетрис, в этой крошечной комнате. И, та-дааам, почти двуспальная кровать. Кир ложится на спину, притягивает меня к себе на грудь, укрывает нас одеялом. Одна его рука откинута за голову, а второй он выписывает узоры на моей спине. Это заставляет мои мурашки носить бешеным табуном вдоль позвоночника. Я возбуждаюсь. Чувствую уже знакомое напряжение и жар внизу живота, стискиваю бедра.

— Так что там за безумная идея, рисковая моя?

— Ммм...я хочу...ну...—

смущаюсь и понижаю голос до шепота

— Чтоб ты потрогал меня..там

— Там?

— Угу —

киваю для убедительности.

— Аля, ты точно моей смерти хочешь

— Это исследовательский интерес, Кирилл. Хочу проверить свою реакцию.

— И заодно мою выдержку, судя по всему...

— Ну, если ты не хочешь, то, конеч..

Договорить мне не дает таранящий поцелуй. Кир переворачивается и нависает надо мной, врываясь сразу языком. Целует уверенно, глубоко, жадно. Влажно.

— Ммм...—

из груди вырывается жалобный стон.

Как же мне жарко. Горячо. Рука Кирилла поглаживает мой живот. Губы смещаются на шею. Он ведет языком от подбородка, к мочке, за ухо, вниз по пульсирующей жилке к ключицам. Ладонь смещается выше и накрывает грудь. Меня простреливает удовольствием до поджимающихся пальчиков на ногах. Боже..

Ещё один мой стон. Кир коротко рычит и рывком задирает мою пижамную футболку. Упругие губы обхватывают сосок.

— Ааах!

Грудь тяжелеет, соски сжимаются в тугие горошины. Сладко, томительно..невероятно. Рука Кира смещается к животу, шершавые горячие пальцы обводят пупок, смещаются на бедро. Языком он мягко ударяет по соску, ласкает по кругу, и посасывает.

Я стону громче. Во мне копится нетерпение и с ума сводящее напряжение. Я хочу..так хочу..не знаю чего..

— Кир..

Когда он отрывается от моей груди и вскидывает взгляд, глаза Кира больше не светятся зеленью. В них клубится черная тьма. Бездна расширенных зрачков будто не отражает свет лампы, а только втягивает, утаскивает за собой в водоворот похоти.

— Смотри на меня, поняла? Мне в глаза. Это я. Всегда только я. —

голос у Кира хриплый и низкий.

Он шумно дышит, грудь высоко вздымается и опускается.

Рука Кирилла проникает под резинку штанов и сжимает мою ягодицу. Вздрагиваю. Напрягаюсь. Задерживаю дыхание. Глаза закатываются сами собой. Нет...нет.

— Аля! На меня. Смотри на меня, малыш, я здесь.

Распахиваю ресницы и впиваюсь в него взглядом. Ощупываю любимые черты лица, приоткрытый рот. Пальцами касаюсь его скулы, щеки, зарываюсь в светлые кудряшки.

— Ты здесь —

выдыхаю.

— Только я, поняла? Тебя касаюсь только я.

Киваю.

— Только ты.

— Умница.

Ладонь Кира поглаживает по ягодицам. Я расслабляюсь и возбуждаюсь одновременно. Он. Только он. Твержу себе как мантру. Только я и он.

Пальцы касаются резинки трусиков. Медленно. Осторожно. Бережно. Добираются до лобка и нежно поглаживают.

— Всё хорошо?

Киваю. Говорить я не способна. И адекватно дышать тоже.

Не прерываю зрительного контакта, когда пальцы Кирилла раздвигают половые губы и касаются клитора.

Мои глаза расширяются, а его пьянеют от желания. Мы оба стонем на выдохе.

— О, ммм..аах.

Я в шоке.

Подушечкой большого пальца Кир поглаживает тугой бугорок и ошпаривает меня незнакомыми, захватывающими ощущениями. Я напрягаю бедра и мышцы живота, подаюсь на встречу.

— Ещё..

Указательный палец поглаживает у самого входа. Влажно. Скользко.

— Блять, Аля, какая ты мокрая..Охуеть. течешь вся. Пиздец. Мне пиздец, Алечка.

— Ещё Кир, пожалуйста..

Меня не смущает его мат и его откровенность. Я не чувствую стыда и не хочу спрятаться. Жадно впитываю новые ощущения. Я ему доверяю. Только ему. Только он.

Снова двигаю бедрами на встречу.

Кир припадает ко мне губами. Целует глубже, смешивая наши стоны, желание и слюну. Посасывает мой язык, одновременно проникая пальцем глубже в меня. Ещё. Глубже, пока не входит почти до конца. Громко стонем друг другу в рот. Сердце бьется о грудную клетку и сталкивается с ответными ударами в груди Кирила. Он глубоко и тяжело дышит через нос. Палец во мне скользит наружу и снова толкается до конца.

— Боже, Кирилл, хорошо..Ещё.

— Малыш..

— Пожалуйста, Лучик, пожалуйста.

Шире раздвигаю бедра. Цепляюсь ногтями за его плечи. Я хочу. Хочу облегчить это дикое напряжение в себе. Хочу разрядить эту шаровую молнию внизу живота. Прикусываю губу и отзываюсь стоном на каждое движение. Кир смещается губами на шею, втягивает чувствительную кожу, посасывает, кусает, зализывает, снова кусает. Я мокрая, везде.

Увеличивает темп, я прикрываю глаза. Сосредотачиваюсь на ощущениях в самой чувствительной точке. В голове нет ни единой посторонней мысли. Только он, только Кирилл и его рука между моих ног.

Ещё. Ещё немного. Внутри сжимается тугая пружина, я вся напрягаюсь. На спине и висках выступает испарина. Прогибаюсь в пояснице. Хочу. Хочу ближе. Глубже. Да. Вот так. Ещё, пожалуйста. Как же хорошо.

— Давай, малышка.

Кирилл хрипит мне в шею, усиливая все ощущения.

Возвращается к губам. Мы плавим друг друга взглядами. Я максимально напряжена.

— Кончи для меня, Алечка..

Кирилл толкается пальцем внутри, круговыми движениями снаружи заставляет моё тело добраться до края.

Эта пошлая откровенность и ощущение его во мне, срабатывает как выдернутая чека. Взрыв! Удовольствие волной прокатывается от кончиков пальцев до макушки. Низ живота сводит мощным спазмом. Задерживает меня на пике и откидывает куда-то в новое измерение. Я выгибаюсь дугой, свожу бедра крепко и откидываю голову назад. Протяжно, громко выстанываю своё наслаждение с каждым сокращением мышц. Только он. Мой. Мой. Люблю.

Кирилл делает ещё несколько движений и мягко выскальзывает. Я открываю глаза. Комната кружится и расходится всполохами света. Дышу громко и глубоко.

— Умница. Моя отзывчивая девочка. Пиздец ты горячая, я в восторге, Аля.

Прижимаюсь к Киру губами в благодарном поцелуе. Вау! Это было....просто..

Ловлю отголоски и редкие спазмы своего первого оргазма. Мне хочется рассмеяться от неописуемого счастья.

Веду ладонями по затылку Кира, прочесывая и сжимая волосы. Он перемещается на бок и ложится рядом со мной, не отрываясь от поцелуя. У меня в трусиках очень горячо и мокро. И это ощущение кажется мне самым порочным на свете.

Опираюсь на один локоть, прижимаюсь к Кириллу твёрдыми сосками. Ткань царапает их. Мне хочется коснуться кожи. Свободной рукой веду по крепким плечевым мышцам. Спускаюсь к груди, оглаживая выраженный рельеф. Ноготками веду к животу. Я исследую его тело. Знакомлюсь с ним. Привет, я Аля. Я сейчас тебя потрогаю.

Добираюсь до края футболки и ныряю ладонью под ткань. Горячая, чуть влажная, гладкая кожа. А под ней каменные рельефы. Он безупречен. Слегка царапаю его пресс, спускаюсь к резинке спортивных штанов.

Кирилл шумно вдыхает и прерывает поцелуй. Его тело дрожит, я чувствую это пальцами. Он прижимается к моему лбу своим. Мучительно стонет.

— Аль, тормози.

— Но ты трогал меня. Я тоже хочу.

— Аля, пожалуйста. Ты не представляешь, каких усилий мне стоит сдерживаться.

— Не сдерживайся.

— Аля —

рычит угрожающе

— Мы же всё обсудили, блять. Прекращай.

— Я хочу познакомиться ближе с тобой. С твоим телом. Кир, пожалуйста. Мне было так хорошо от твоих пальцев. Я хочу, чтобы тебе было хорошо от моих. Позволь, м?

Кирилл вздыхает и бодает меня лбом. Целует. Перехватывает мою ладонь и проталкивает её под резинку штанов и боксеров. Сжимает мои пальцы своими вокруг горячей и твердой плоти. Кожа там безумно, просто незаконно, гладкая. Чувствую выпуклые вены и почти нестерпимый жар.

Кир стонет. Выталкивает из легких воздух со свистящим "Сссссука".

— Сожми. Крепче.

Послушно обхватываю толстый ствол. Кир сжимает пальцами, показывая, на сколько крепко нужно сжать. Ведёт нашими ладонями вниз до основания. Я чувствую прикосновение мягких волосков. И вверх до самой головки. Она по ощущениям ещё более гладкая, бархатная, и влажная. У меня на пальцах остается эта влага, когда Кир убирает свою руку и сжимает ею мою грудь. В нос бьет терпкий аромат. Новый, незнакомый мне. Такой густой и насыщенный. Вдыхаю его, жадно раскладывая на молекулы и врезая в память. Так пахнет он. Только он. Его возбуждение.

— Двигай ручкой, Алечка. —

голос умоляющий, какой-то мучительно-болезненный.

Ему больно?

Провожу рукой вверх и вниз, как он показал. Член в моей ладони дергается и становится тверже. Кирилл шипит и ругается.

— Блять...пиздец...блять..фффф

— Так? Я правильно делаю?

— Пиздец, малыш. Секунду мне дай. Притормози.

Ослабляю хватку и замедляюсь.

— Тебе больно? Неприятно?

— Милая, прикрой, пожалуйста, ротик, пока я не заткнул его тем, что ты сжимаешь сейчас своей хрупкой ладошкой.

Ого...возбужденный Кирилл такой...сексуальный. Эта угроза явно работает совсем не так, как он рассчитывал. От картинки, которую озвучил Кир, рот наполняется слюной. Мы уже выяснили, что я извращенка. Только с ним.

— Давай. Заткни. —

приближаюсь лицом и шепчу ему в губы. Скольжу поцелуем по губам, настойчиво, почти нагло.

Кир размыкает зубы и пускает меня. Нахожу его язык и поглаживаю. Завлекаю, выманиваю, прошу двигаться за мной, приглашая на свою территорию. Давай, сладкий, высунь свой дерзкий язык.

Сжимаю ладонь снова крепче. Двигаю вверх-вниз, снова, ещё раз, и ещё.

Когда Кир проникает языком в мой рот, я обхватываю его губами и делаю сосательное движение, а ладонью сжимаю член сильнее.

Я неопытная, но любознательная. Он был прав на счет порно. После знакомства с ним я реально заинтересовалась этим вопросом. Только я читала эротику. Много романтичной эротики. У меня, блин, уже целая библиотека.

Кирилл, кажется, оглушен. Не двигается, не дышит. Напрягается всем телом.

Я синхронизирую ритм губ и руки. Посасываю язык мягко, и крепко двигаю ладонью в паху. Чуть быстрее.

Отрываюсь от сладкого поцелуя и шепчу:

— Давай, Кирилл, кончи для меня.

— Бляяяять, Аля..пиздец..малыш...мммм

Кир снова обхватывает мою ладонь своей. Когда он успел скатать боксеры и штаны на бедра, я не поняла. Но сейчас ничего не мешает нам двигаться в желаемом им ритме. Наши руки двигаются резко, отрывисто и быстро. Меня топит собственным возбуждением. Я снова хочу его пальцы. Член под пальцами напрягается, Кир делает ещё несколько отрывистых движений и стискивает меня почти до боли. Упирается лбом в лоб, стонет сквозь плотно сжатые губы. Дрожит. Пульсация его оргазма невероятна. Как если бы его сердце билось в моих руках. Кир ослабляет хватку и откидывается спиной на кровать. Дышит как паровоз. Я скольжу ладонью по члену ещё немного, размазывая тягучую влагу. Убираю руку и целую Кира куда-то в плечо. Прижимаюсь лбом в то же место и глубоко выдыхаю. Растираю влажные подушечки пальцев. Липко.

В комнате плотный спертый воздух. Пахнет возбуждением. Потрескивает ещё не остывшее напряжение. Хочется пить. В голове шум и пустота. Ни единой связной мысли, кроме удовлетворенного "Ммм..".

Кир отмирает через минуту, прижимает меня к груди, поворачивает за подбородок к себе и целует. Нежно, мягко, легкими поглаживающими движениями.

— Ты как, родная?

— Вау..

— Вот уж точно - вау..Откуда ты свалилась, м?

— М?

— Так не бывает, Аля. Невинная, чистая, хрупкая не целованная девочка не набрасывается на парня с желанием ему подрочить. Это не укладывается в моём охуевшем сознании, как не впихивай.

— Ну...ты очень мне нравишься..и нравится познавать новое. Тебе не понравилось со мной?

— Мне, пиздец, как понравилось, Алечка. Бомба. Атомный взрыв. Искры из глаз. Я ещё никогда так ярко не кончал. Думал, коньки отброшу, или кожа расплавится и слезет. Да я в жизни не стонал, маленькая. Но держать это в себе оказалось просто, блять, невозможно.

— Ого.. —

я широко улыбаюсь

— Тогда будем считать, что у нас обоих был первый яркий оргазм.

Кир усмехается. Целует меня в лоб, прижимает ухом к сердцу и кладет подбородок мне на макушку.

— Я с тобой точно крышей поеду.

— И я. Стану испорченной, похотливой девчонкой.

— Как себя чувствуешь?

— Физически - удовлетворенной и расслабленной. Морально - счастливой. Истерики не предвидится. В моей голове только ты, Кир. Ты один и больше никаких мыслей. А ты как?

— Я готов пищать от восторга как пиздюк при виде ёлки. Признавайся, ты смотрела порно, мой горячий исследователь?

Хихикаю.

— Читала.

— Читала?

— Да. Эротику.

— Эротику..

— Угу.

— Я...как ты это говоришь? Весьма впечатлен, блять.

Тут мы уже оба смеемся.

— Пить хочется. И жрать. У вас мини бар целый?

— Да.

— Хочешь пить?

Киваю. Не хочу вставать. Его сердце только-только выровняло ритм и убаюкивает меня.

— Не спи, малыш, пойдем. Попить надо. Ручки твои помыть. Пижамку бы ещё сменить. Ты вся в моей сперме.

— Оу...это звучит очень...сексуально. Мне нравится.

Кирилл хохочет.

— Я нашел клад, черт возьми. Джекпот. Спасибо, древние Боги!

Взрываемся хохотом уже вместе.

Мне так хорошо. Так сладко. Так вкусно.

Мы пьем воду, делаем все нужные дела с переодеванием и умыванием. Забегаем по очереди в душ на пять минут. Стелим на постель одно одеяло и ложимся поверх. Кир перекусывает орешками и включает какой-то фильм. Я засыпаю у него на плече. Сквозь сон чувствую поглаживания по волосам и щеке.

Я бы хотела остаться в этом номере с ним навсегда.

_____________________

Благодарю за ваши лайки и комментарии. Ваш отклик для меня бесценен!:)

Следующая глава 1.11 вечером, либо 2.11 утром

Глава 16. Аля.

Поездка в Москву изменила меня.

Нас не было в городе каких-то три дня, а по ощущениям, лет пять. Как будто мы прожили маленькую жизнь там, в огромном мегаполисе. Яркую, прекрасную жизнь.

Только кошмары не прекратились. Это меня мучает. Просыпаться в холодном поту с криками - то ещё удовольствие. А мама с папой и вовсе сходят с ума. "Что случилось в Москве, Аля?", "Аля, ты раньше не кричала", "Аля, Кирилл тебя обидел?". Последнее так злит меня. Кирилл бы меня не обидел. Мы вообще после Москвы не отлипаем друг от друга. В школе, после школы, после тренировок и вокала, вечером после ужина. Иногда он приходит официально и мы выходим гулять недалеко от дома, или сидим в кофейне на перекрёстке. Но чаще Кир просто пробирается ко мне через окно. И тогда, в его руках, весь мир перестает для меня существовать. Мы целуемся, обнимаемся, изучаем друг друга, ласкаем, шепчем всякие глупости.

С ним я не боюсь предстоящей ночи. Даже, когда он уходит домой, я ложусь спать, окутанная его запахом. Я знаю, что кошмары рассеятся, а мой Лучик останется. Он, как и положено лучикам, прогоняет всё темное из моей жизни. Порой из меня рвутся слова о любви, но я не торополюсь. Мой напор и лёгкая озабоченность телом Кира и без того, наверное, его смущают. Но в том, что я влюбилась первый раз и по-настоящему, у меня лично сомнений нет.

В середине ноября, после тяжелого разговора с родителями, семейным советом было принято решение отправить меня к психотерапевту. Ибо терпеть крики по три раза в неделю все очень устали. Папа сам нашел специалиста. Он выглядит очень уставшим. Измученный внутренними переживаниями и неспособностью помочь любимой дочери. Мама смотрит на меня, как на калеку, и часто плачет, причитая "Ах, моя девочка, что же случилось".

Перед первым сеансом у врача я волнуюсь до потных ладошек. Папа привёз меня в частную клинику. Каждый приём стоит приличных денег. И мне неловко, что я создаю так много проблем своим родным.

Первый раз не забывается, как говорят. В том числе, и в кабинете психотерапевта. А сегодня я прихожу уже в четвертый.

—

Добрый день, Татьяна Сергеевна!

—

Здравствуй, Алечка. Проходи. Минутку, закрою окно.

Татьяна Сергеевна Таранова — потрясающая женщина. То, что это тётя Кирилла я узнала сразу же. Они похожи, хотя и не сильно. Но эта пробивающая, обволакивающая фирменная энергетика Тарановых очаровала меня с первых слов. Я думала, она психолог, а оказывается ещё и психотерапевт. Она не была в восторге от того, что я буду ходить к ней. По каким-то своим этическим соображениям. Но Кирилл, папа и даже Константин Сергеевич её очень убедительно просили.

—

Как твои дела на этой неделе? Новогоднее настроение уже появилось?

— Двенадцатое декабря же, Татьяна Сергеевна. Рано ещё.

—

Лично я с первым снегом уже на подъеме

— мягко улыбается —

Жду не дождусь официального разрешения облопаться мандаринами и селёдкой под шубой.

Усаживаюсь в облюбованное мягкое кресло с подставкой для ног. Тёмно-зелёный гигант обволакивает и дарит чувство защищенности.

—

Кто Вам не разрешает делать это в другие дни?

— Резонно. Никто не мешает. И я делаю. Но человек такое существо - мы получаем дополнительное удовлетворение от официальных разрешений. Это всё наша потребность быть частью стаи. А в стае без правил и разрешений никуда.

— Хм..никогда об этом не думала. Получается, мы инстиктивные бюрократы?

Татьяна Сергеевна громко хохочет. Её глаза подчеркивают лучики морщинок, а короткая тёмно-русая стрижка забавно подрагивает.

—

Ты неподражаема, Аля...чувство юмора признак высокого интеллекта. Что ж, ты готова начать?

— Да.

— В прошлый раз мы говорили о том, что ты много злишься и подавляешь это в себе. У тебя было задание. Как прошла неделя?

— Мм..лучше..Я поссорилась и помирилась с мамой. Обозначила личные границы, она обиделась, но потом мы поговорили. Теперь она не входит ко мне без стука и не ворчит из-за закрытого замка.

— Отлично. Просто супер-результат. Как ты сегодня себя чувствуешь?

— Нормально. Только устала. Я бы хотела спать без снов, нет какого-нибудь лекарства от этого?

— Есть специальные препараты, но их тебе пока нельзя. А те, что я выписала, не помогают? Кошмары приходят каждый день?

— Раза два-три в неделю.

— Есть какая-то закономерность? У этих дней? Может, ты делаешь одно и то же? Или какое-то событие повторяется?

— Мммм....не знаю..

— я анализирую каждый свой день, прокручивая в голове все моменты как на таймлапсе —

Кирилл в эти дни не приходит.

—

Понятно. Ещё что-то?

— Я принимаю ванну с пеной, вместо душа, как обычно. Не люблю воду и долго в ней находиться.

— А зачем тогда принимаешь ванну?

— Мама говорит, это помогает расслабиться и очиститься.

— Хорошо. Что-то ещё?

— Нет, кажется, нет.

— Отлично. Аля, тебе не обязательно принимать ванну, если ты сама этого не хочешь. Если для тебя достаточно душа, это твоё право. Ты уже не младенец, за которого родители принимают решение, когда и как ему мыться. Что думаешь?

— Да, наверное...как много в моей жизни того, что я могла бы не делать, но делаю? От этого я злюсь?

— Попробуй провести исследование своей жизни, как ты любишь. Анализируй, рефлексируй, записывай. Ты ведешь дневник наблюдений?

— Да. Почему я не могу вспомнить события сна? Такое было в реальности или это лишь плод моего нездорового воображения?

— С твоим воображением всё в порядке, Аля. И с тобой тоже. Ты в порядке.

— Я устала! Это мешает мне жить! Вы сказали, мы будем говорить об этом, когда я буду готова. Я готова!

— здесь я могу выражать эмоции громко, не боясь осуждения, так что я кричу и ругаюсь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

—

Я рада, давай будем говорить. Хочешь, дам тебе минутку? Иногда поплакать и погоревать о своей усталости - хороший способ облегчить состояние.

— Я не плачу.

— Никогда?

— Не помню такого.

— Почему?

— Хорошие девочки не плачут.

— Чего ещё не делают хорошие девочки?

— Много всего..

— Постарайся перечислить, что вспомнишь, пожалуйста.

— Не кричат, не ругаются матом, не кладут локти на стол, не сутулятся, не говорят с набитым ртом, не капризничают, не гуляют до поздна, не смеются громко, не пьют, не курят, не общаются с плохими компаниями.

— Ещё что?

Я погружаюсь внутрь себя, чтобы вытащить больше правил и убеждений, медленно выговарию всё, что приходит в голову.

—

Они..хорошо учатся, не спорят, не обманывают родителей..доедают суп до конца. Хорошие девочки всегда вежливы, улыбчивы и приветливы. Не отказывают. Не опаздывают. Не прогуливают занятия. Всегда помогают по дому. Не чавкают, не закатывают глаза, сидят спокойно, не ёрзают, не ковыряют в носу, не отвлекаются. Не играют в компьютерные игры и не смотрят плохие фильмы, разъедающие мозг. Слушаются, подчиняются, уважают старших. Уступают место в автобусе. Не устают, не болеют, не бывают в плохом настроении. Не злятся. Не проявляют агрессию. Много читают, всё знают. Не выставляют на показ своё тело. Не портят его татуировками и красками для лица. Не стригут волосы. Не красят ногти. Не пляшут, как обезьянки. Не прыгают, как сайгаки. Быстро не бегают. Умеют хранить секреты.

—

Умница, Аля. Как много всего. Какие секреты ты хранишь, например?

— Чужие секреты нельзя рассказывать.

— Можешь не говорить вслух, просто подумай об этом.

— Хорошо

— Аля, а ты можешь сказать мне, кто конкретно определяет человека как "хорошего" или "плохого"? Есть подтверждённые исследования на эту тему? Или специальная организация, например, которая утвердила озвученный тобой свод правил и следит за их выполнением каждой девочкой?

— Ээээ...я не знаю

— Давай подумаем об этом. Кто решает, хороший ты или плохой? Кто ставит оценку?

— Нуу..родители?

— Кто, в таком случае, ставит оценку им?

— Их родители?

— А им кто?

— Я не знаю

— Если эти правила передаются из поколения в поколение, кто их установил? Кто составил такой список? Он одинаковый у всех людей или для каждого свой? Кто определяет, каким критериям и какой человек должен соответствовать?

— Не знаю.

—

Есть такая забавная история, она подходит нашему разговору. Молодая женщина вышла замуж, перехала в новый дом к своему супругу. Как-то за ужином муж задает вопрос: Дорогая, а почему ты всегда отрезаешь заднюю часть курицы? Там какое-то не такое мясо? Не знаю, отвечает жена, так моя мама делала, и я так делаю. Заинтересовавшись этим вопросом женщина позвонила маме. "Мама, а зачем ты отрезаешь заднюю часть курицы при запекании?". Мама говорит: "Не знаю, так делала моя мама, твоя бабушка, и научила меня". Давай спросим у неё. Звонят бабушке. "Бабушка, скажи, почему мы срезаем заднюю часть курицы, когда её запекаем?" Бабушка удивляется и спрашивает "А вы что, до сих пор готовите в той маленькой сковородке?"

.

—

Хах! Это забавно.

— Да, очень. И вот представь. Сколько таких убеждений может сформироваться у людей из поколения в поколения? Некоторые из них полезны и необходимы, а некоторые точно такие же, как в истории про курицу. Давно потеряли свою актуальность. Но мы не ставим их под сомнение. Не задаёмся вопросом "Почему я думаю именно так, как думаю"?

— Да..

— Мы часто думаем, что делаем что-то не так, но на самом деле, мы ДУМАЕМ не так, когда что-то делаем. Наша голова - бездонный сундук убеждений тысячи бабушек. Понимаешь о чем я?

— Да. Не стоит слепо доверять чужим утверждениям. Нужно уметь поставить под сомнение то, что тебе внушают?

— Верно. Это называется "критическое мышление".

— Круто...невероятно круто, вообще-то. Я никогда о таком не думала.

Вау! Эта мысль просто взорвала мой привычный мир.

—

Хорошо. Давай тогда подумаем ещё вот о чём. Мы живём внутри общества. Для комфортного сосуществования, люди придумали свод законов, как например, уголовный кодекс. Его нарушение влечет за собой наказание. Какое наказание ждёт тебя, в случае, если ты не будешь соответствовать тем убеждениям, которые озвучила?

— Ммм...я буду плохой?

— И что тогда?

— Меня...ну, меня будет ругать мама или папа. Меня не будут любить.

— Кто не будет любить? Родители? Из-за того, что ты не соответствуешь ожиданиям? Разве родительская любовь имеет условия, Аля? Нас любят просто по факту рождения. Как думаешь, даже если ты нарушишь многие из этих правил, родители перестанут любить тебя? Да, возможно, они будут ворчать, ругаться, давить и манипулировать. Но конфликт - часть коммуникации. Мы все иногда конфликтуем. Перестанут ли они тебя любить из-за этого?

— Нет...Я думаю, нет, я же их дочь. Но мамочка расстроится. А мамочку расстраивать нельзя.

— Кто сказал? Кто сказал, что нельзя расстраивать мамочку, Аля?

— Дядя.

Я не поняла, почему так сказала. Настолько глубоко погрузилась в заданные вопросы, что не заметила, как и что выдала. Теперь не могу пошевелиться. Смотрю на своего терапевта огромными глазами. Она молчит, внимательно меня оглядывает. Дает мне время справиться с этим оглушающим осознанием. Я не дышу. Не чувствую тела. Только громкое сердце. Бум-бум-бум. В груди, в желудке, в горле, в висках. Невыносимо громко. Будто, и не сердце это вовсе, а гигантский экскаватор-драглайн с шаровым рыхлителем. Огромный шар, ломающий стены и мои ребра.

—

Что ещё сказал дядя?

— Я не должна плакать. И не должна рассказывать маме.

— Не рассказывать о чем?

Я больше не могу выдерживать давление в висках и груди. Сгибаюсь в кресле, обхватывая колени руками и крепко зажмуриваюсь. В голове мелькают вспышки, обрывки памяти, врезаются осколками прямо в мозг и кровоточат.

"Бассейн...ножки трогают водичку - приятно. Уточка Тося уже накупалась, и я тоже, мы мнооого плавали. Сейчас мамуля проснется и приготовит мне блинчики. Люблю блинчики. Они вкусно пахнут"

"Все спят, а я не сплю...шлёп-шлёп-шлёп...ножками по мокрому полу. У тёти Гули было красивое белое платье, а у меня розовая юбочка. Модная. Но идти в ней на прогулку нельзя, только купаться"

"— Оп-па, это кто у нас тут гуляет? Почему не спишь, приннцесса?

— Ни хатю, ми плавали в Тосинькой"

"Пахнет не вкусно, у меня болит носик и голова, дядя невкусный. Буэ. У него на коленках мне не нравится"

"— Какая красивая, девочка, Алечка, какая у тебя юбочка розовая. Дашь дяде потрогать юбочку?

— Неть, моя юботька.

— Я только посмотрю, да? Ты так вкусно пахнешь, малышка. Мы никому не скажем, да, принцесса?

— Неть!

— Тшш..не кричи, поняла меня? Хорошие девочки не кричат.

Мне не нравится. Не нравится. Я хочу к маме. Меня можно там трогать только маме. Нельзя. Плохо. Хочу к мамочке.

— Только не плачь, а то мамочка расстроится. Дай-ка ручку, я тебе кое-что покажу. Хочешь потрогать, м? Смотри, как прикольно"

"

— Аля! Ты где, принцесса?

Мамочка!

— Дамир, Боже мой, ты где ночевал? Не валяйся во дворе в таком виде, ты же пьяный вусмерть. Испугаешь мне ребенка, алкаш малолетний!

Мамочка, я здесь!

— Аля! Доченька, ты где? Дамир, ты Алю не видел?

— Ммм...нет, она у..бежала..

— Куда убежала? Дамир? Дамир! Да не спи ты на лежаке, Господи, в дом иди!"

"— Аля, малышок, ты зачем туда забралась? Кошмар какой, что с твоими ручками? Иди ко мне, солнышко, там же шипы. Ты поранилась, смотри на пальчики, кровь и царапины. Как ты туда залезла?"

Вдох. Кислород расправляет усохшие альвеолы. Выдох. Крик.

—

Аля! Алечка, смотри на меня! Всё хорошо, девочка, всё хорошо. Смотри, это я, видишь меня? Смотри, открой глаза. Дыши.

"Смотри на меня...только я тебя тебя трогаю...только я"

—

Кирилл...

— Аля, открой глаза. Это Татьяна Сергеевна. Ты в безопасности. Дыши. Смотри на меня.

— Где Кирилл?

— Мы разговаривали, да? Всё хорошо. Кирилл заберет тебя через полчаса. Помнишь? Всё это было в прошлом. Ты в безопасности, тебя никто не тронет здесь. Смотри. Тут только ты и я.

—

Это дядя. Папин брат. Я была маленькая, он вонял спиртом.

— Ты умница. Всё вспомнила. Это важно и нужно. Давай сначала встанем с пола и подышим, да? Попей.

Открываю глаза и вижу перед собой обеспокоенное женское лицо. Вода холодная. Пью короткими маленькими глотками. Хорошо.

—

Аля, давай подышим особым образом, хорошо? Это поможет. Как ты? Тебя не тошнит? Голова не кружится? В груди не давит?

Мотаю головой.

—

Вдох, считаешь до пяти, выдох, считаешь до пяти, вдох. Рисуй в голове квадрат, считай медленно, больше ни о чем не думай. Давай вместе.

Вдох. Раз. Два. Три. Четыре. Пять.

Выдох. Раз. Два. Три. Четыре. Пять.

Вдох...

Через пару минут в голове проясняется. Сердечный ритм восстанавливается. Я сажусь обратно в кресло. Обхватываю себя руками.

—

На сегодня достаточно. Ты огромная, просто гигантская молодец. Это невероятно быстрый прогресс. Вспоминать травмирующие события - это как пережить всё заново. Это может быть очень больно и долго. Но раз твоё подсознание пропустило эти воспоминания, значит, твоя психика уже достаточно устойчива, чтобы переработать это. Так что ты справишься. Уже справляешься. Ты можешь гордиться собой, Аля. Ты сильная девушка. Ты достаточно взрослая и сильная, чтобы разобраться с этим.

— Почему это случилось?

— Я не могу тебе ответить. Мир несправедлив, Аля. Иногда с нами поступают жестоко. Но главное, что ты должна запомнить — твоей вины в этом нет. Ты не заслужила того, что произошло. Это зависело не от тебя, не от того, как ты себя вела или как выглядела. Ты была лишь маленькой девочкой и никак не могла повлиять на решения взрослого, понимаешь? Мы не можем контролировать других людей. Понимаешь это?

— Да, наверное.

— Сейчас внутри тебя бардак, и это абсолютно нормально. Дай себе время. Поспи. Отдыхай. Не делай ничего, если не хочется. Психика человека удивительна. Теперь, когда больше нет ментального блока, воспоминания могут ранить тебя. Но это исцеляющая боль. Как сорвать пластырь с гниющей раны. Нужно вычистить, промыть и зашить рану. Это больно. Нужно время, чтобы отгоревать это. И, возможно, останется шрам. Но гнить больше не будет. Я помогу обработать раны в твоей душе, а остальное сделает время и твоя забота о себе.

— Хорошо...а мы можем помолчать немного? Я устала.

— Конечно.

И мы молчим.

Я думаю о том, что сказала Татьяна Сергеевна. О том, как странно устроен наш мозг. Как это должно выглядеть внутри? Мне представляется большая тяжелая деревянная дверь в стиле средневековья. С массивной металлической ручкой-кольцом и крошечной замочной скважиной. Подбери ключик и дверь распахнется, заливая тебя тоннами зловонных воспоминаний.

Всегда ли нужно ковыряться в подобном? А если с человеком произошло что-то похуже того, что было со мной? Дядя-извращенец потрогал меня там, где нельзя, и дал потрогать себя, а потом я смогла убежать. Он был очень пьян. Мне, на самом деле, очень повезло. Царапины от колючего куста - единственное физическое увечье. Но сколько в мире тех, кому не повезло? Насилие, особенно среди близких, внутри семьи — это тошнотворно и горько. Противоестественно. Сколько искалеченных жизней? Сколько загубленных судеб? Сколько катастрофичных последствий для ни в чем не повинных жертв. Эта мысль разрывает мне сердце. Выворачивает душу. Глаза режет от напряжения. В мире так много боли. Так много несправедливости и насилия. Что мои переживания по поводу того достаточно ли я хорошая девочка, кажутся до абсурдного бессмысленными.

Мы живем, как заложники, в клетке чужих убеждений и неадекватной системы оценок. Составленной неизвестно кем, неактуальной и не работающей. Мы надеваем на себя все эти "должна" и " не должна" как доспехи, чтобы выйти в мир и заслужить свои крохи любви. Мы чувствуем себя недостойными, недостаточными, никчемными. Играем роль, изображаем идеальный образ, не обнажая душу. Запихиваем себя в башню ограничений, основываясь лишь на словах других людей. Пусть даже близких, но всё же, обычных людей со своими собственными убеждениями и страхами. Проживаем жизнь, так и не узнав, какой он, тот человек в башне, без всех навязанных ему мыслей о себе самом.

Я не заметила, как пролетело время, пока в дверь не постучали. Кирилл! Он аккуратно заглядывает внутрь — светлая вихрастая макушка, внимательный взгляд зелёных глаз. Он стопорится на мне и подключается к каким-то струнам внутри меня, от чего я начинаю реагировать и звенеть только в ответ на него.

—

Вы уже должны были закончить, я ждал снаружи полчаса. Всё хорошо?

— Да, мы немного задержались. Но на сегодня уже закончили. Аля, ты в порядке? Готова идти в мир или ещё посидим?

— Готова. Спасибо. До среды?

— До среды, Аля. Звони, если тебе будет плохо. Отпускай внутренние тиски постепенно, ладно? Всё будет в порядке.

— Спасибо, Татьяна Сергеевна.

Я шмыгаю носом. Это что? Перевожу взгляд на Кирилла. Он смотрит на меня так тепло. Его нежность растекается во мне священными водами. Омывает изнутри каждую ранку. Исцеляет. Освобождает. Успокаивает.

—

Малышка, ты чего?

Кирилл шагает в кабинет, за два движения подбираясь вплотную. Прижимает к себе.

Я не могу ответить. Реву. Отчаянно. Громко. Мокро. Захлебываясь горечью обиды и освобождающей легкостью вскрытых ран.

Глава 17. Аля

Аля.

—

Угадай, кто?

Холодные узкие ладошки прикрывают мне глаза.

— Ммм..рыжик в пальто?

— Ну, Аля!

Лера обнимает меня со спины и прижимается подбородком к плечу.

—

Могла бы подыграть.

— Извини, актриса из меня не очень, сама же знаешь.

— Где твой блондинистый страж? Почему отпустил со мной в кафе?

— Уехал..

— вздыхаю —

На какой-то благотворительный вечер с отцом и мачехой.

— Ууу, а тоски-то сколько в голосе. Вы вообще не разлепляетесь что-ли?

Лера усаживается рядом со мной и подтягивает к рукам высокий стаканчик с любимым капучино на кокосовом молоке.

— Разлепляемся. Но всё равно скучаю.

— Да, попала ты, мать.

— Ещё как.

— Влюбилась, да?

Киваю. Да. Очень.

—

Пипец. А он?

Пожимаю плечами.

—

Вы уже переспали? Ты уже не девственница?

— Ээ..девственница...ну, в плане физического состояния.

— Это как?

— Ну..мм..мы осваиваем петтинг. Довольно активно осваиваем.

Лера хохочет, а я краснею. Не буду говорить, сколько раз во мне уже побывали его пальцы. Хотя я помню каждый.

—

Оральные ласки?

— Нет, пока только ручные. Но я планирую заняться этим вопросом.

—

Боооги твои древние, Алечка, да ты маленькая похотливая сучка, получается. Правда, они не планируют, а тупо набрасываются. А ты план составила? Или там, может, график нарисовала? Восходящая кривая сексуальных отношений Али Мурзиной.

—

Ну, Лееер!

— прячу лицо в ладони. Смеемся в голос.

—

Да ладно тебе, это же просто секс. Вокруг него слишком много важности и шума.

— Ты-то откуда знаешь?

— От верблюда! Высоооокого такого. Помнишь, в Москве я говорила, что пересплю с первым встречным? Ну я так и сделала! Прям там же в Москве и сделала.

Я давлюсь своим американо. Закашливаюсь и хриплю, пока Лера стучит мне по спине. Такие новости нельзя вываливать без подготовки!

—

Когда ты успела? Ты же была со мной, а потом ночевала с Никольским. Ооо...погоди. Ты и Денис? Реально?

— Ага.

— И ты, блин, молчала? Целый месяц прошел! Лера!

— Да ну я же не почки лишилась, подруга. Всего лишь девственности.

— Я в шоке. Просто в..

— Весьма впечатлена ты, ага. Да.

— Подожди, мне нужно прожить этот факт твоей биографии. Это же...ээ...вау. И как у вас сейчас с Никольским?

— В смысле? Никак. Мы переспали и разошлись, понятия не имею, чем он занят.

Это окончательно вводит меня в ступор. Смотрю на подругу, вытянув лицо и раскрыв рот буквой "о". В моей картине мира такое бы не прижилось. Просто переспать с кем-то незнакомым, допустить к своему телу, подарить свою нежность, а потом разойтись, как будто ничего не было.

—

Осуждаешь меня?

— Что? Нет, конечно нет, ты что. Это твоё тело и твоя жизнь, только тебе решать что и как будет.

— Просто не у всех как в сказке, Аль. Не у всех, как у тебя. Сначала они не замечали друг друга, а потом воспылали неземной любовью. Так только в книжках бывает. Ну, и у вас с Тарановым. Реальная жизнь не такая зефирная.

—

Эээ...я же сказала, что не осуждаю.

— А может и стоило. Назвала бы меня шлюхой, вдруг бы я прозрела?

— Ты не шлюха, Лер. Обычная молодая девочка. У тебя вся жизнь ещё впереди.

— Женщина

— поправляет меня Лера.

—

Ну да. Женщина. Охренеть.

— Ууу..почти мат, Алечка. Ай-яй. Таранов учит тебя плохому.

—

Не бубни. Он чудесный.

— Ага, да. Какие планы на новый год? Ты же идёшь завтра на дискотеку? Все наши потом идут к Толику. Пойдешь? Я пойду.

— К Толику?

— Да. Срать мне него уже. Я планирую веселиться. Меня пригласил Олег из 11 "А",

— играет бровями.

—

Ээ..понятно. На новогодних мы с родителями едем за город. Лыжи, банька и всё такое. Родственники приедут из Казани. На дискотеку иду, Кирилл отпросил меня у мамы с папой до одиннадцати. Поэтому к Толику тоже успею, наверное.

—

Клаааасс. А мы едем в деревню к бабушке Любе. Там такая глушь, кошмар. Интернет только в одном месте ловит..

— Круто же, информационный детокс.

— Ага. Я сдохну там со скуки, и не будет больше у тебя подруги.

— Балда.

Мы болтаем ещё несколько часов обо всём подряд. Пьем пережжённый, но уже родной, кофе. И очень много смеемся.

По дороге домой звоню Кириллу. Абонент не отвечает или временно недоступен.

На улице замело тротуары, вчера был настоящий буран. Снег приятно скрипит под ногами, мороз щиплет щёки. Я люблю зиму. Очень. На мне огромный теплый синий пуховик, белая пушистая шапка и варежки. Я и Киру варежки связала. Зелёные. И шапку, и шарф. Подарю на Новый год. Я думала о том, что это подходящий момент сказать "Я люблю тебя", только боюсь. Он ничего такого не говорил, конечно, но у нас всё так хорошо. Страшно передавить и всё испортить, всё же, мы совсем недолго вместе. Хотя кажется, что он всегда был рядом.

На пороге как всегда встречает мама. Дом обнимает теплом, даруя спасение после прогулки в -16.

—

Алечка! Как погуляла? Замерзла? А я пирог испекла твой любимый, с апельсиновой цедрой. Раздевайся, проходи. У нас, как раз, гости, чай попьем все вместе.

—

Ууу, пирог! Круто, я проголодалась, мы с Лерой только кофе попили. А кто пришел?

— Дядя Дамир зашел поздравить с наступающим, он завтра уезжает в Казань, ему там предложили работу. На праздники не останется, поэтому пораньше зашел.

Я застываю как стояла, с задранной ногой и сапогом в руке. Мороз по спине такой, будто я всё ещё на улице. Только теперь без пуховика. Руки начинают дрожать. Адреналин и страх прокатываются по позвоночнику, оседают тяжелым камнем в желудке.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

—

К-кто?

—

Милая, ты чего? Ты побледнела.

— Я...я..

Выпрямляюсь, каждым мускулом напрягаюсь. Я не хочу. Я не готова. Я не видела его два года и после всех своих открытий, не хотела бы видеть никогда.

В коридор выходит папа, а следом за ним ОН. Высокий, худой, с торчащими скулами. Черные волосы взъерошены, тёмные глаза с кругами под ними и впалые щеки. Он на десять лет младше папы, значит ему сейчас 35. А когда мне было четыре, ему было 18 или вроде того.

Меня тошнит.

—

Оп-па, привет, принцесса! Ничего себе, как ты выросла! Совсем тебя не узнать.

Я не могу. Не смогу. Я не говорила ничего родителям, не рассказывала о причине своих кошмаров. Берегла их. Но сейчас, кажется, я не смогу притвориться, что ничего не происходит.

—

Аля? Всё хорошо, милая?

— мама смотрит на меня обеспокоенно, потому что я так и не пошевелилась.

Я хочу к Кириллу...хочу, чтобы он был рядом со мной. Только он.

—

Аля, ты чего? Поздоровайся. Забыла Дамира, что ли?

— папа переводит взгляд с меня на своего брата.

Я смотрю на Дамира Альбертовича. И на смену страху приходит ярость. Разъедает мой ступор, как кислота. Бьёт в виски, отдается зубной болью в сжатых челюстях.

—

Нет.

— цежу агрессивно —

Я помню. Вспомнила.

И он понимает меня. Понимает, о чем я говорю. Я думала, он был настолько пьян, что и не вспомнит. Или подумает, что ему приснилось. Он больше никогда меня не трогал, потому что мы пересекались по минимуму. Неосознанно, но я избегала его все эти годы. Болела на семейные праздники, не выходила из комнаты, не ездила к родственникам. И никогда не отлипала от мамы с папой, если мы всё же виделись.

Его серое лицо белеет, губы подрагивают. Смотрит на меня своими больными глазами, как побитая собака. Но мне его не жаль. Мне жаль только маленькую, напуганную девочку, которая росла в любви и заботе, и никогда не должна была сталкиваться с подобным дерьмом.

—

Принцесса, ты о чем?

— папа хмурится и напрягается. —

Что происходит?

Слёзы начинают катиться по щекам. Теперь мне не сложно заплакать. Спасибо терапии. Мне можно лить слёзы, расстраивать мамочку и выдавать чужие постыдные тайны.

Говорить ничего не приходится. По моим слезам папа понимает всё верно. Причину моих кошмаров и криков. Она стоит перед ним. И даже не зная деталей, он не тратит время на разбирательство. Верит мне безоговорочно. Замахивается и бьет Дамира в челюсть. Его воронья голова откидывается по инерции вслед за ударом. Папа хватает его за шиворот спортивной куртки и прижимает к стене.

— Что. Ты. Сделал?

Удар.

— Ты, урод, что ты сделал с моей дочерью!?

Мама плачет, и хватается за сердце. Рина выбегает из комнаты и кричит. Я стою молча, с мрачным удовлетворением наблюдая за проиходящим. Мне не страшно. Не больно. Меня, видимо, накроет позже. Я хочу, чтобы папа ударил его ещё раз. И он бьет. Кровь из разбитого носа и губы капает на пол. Кап. Кап. Ещё. Дамир не защищается. Только хрипит в ответ.

— Лиля, уведи детей. Быстро! — Никогда не слышала, чтобы папа так громко ругался.

Мама тянет меня за руку в мою комнату, подхватывает орущую Рину и закрывает дверь на замок. Её милое лицо обезображено испугом и мукой. Она прижимает к себе Рину и меня, поглаживая нас по головам.

—

Всё будет хорошо, девочки. Всё будет хорошо.

Хлопает входная дверь.

В эту ночь папа не приходит домой и никто из нас не спит. Мама обзванивает больницы, Рина лежит на моей кровати и смотрит мультик на телефоне. Я хожу из угла в угол. Переживаю за папу. И за Кирилла, который до сих пор не вышел со мной на связь.

В половине шестого утра в дверь звонят. Мы подрываемся все втроем, как лучшие Олимпийские спортсмены. Щелчок. Поворот ручки. Открыть дверь.

На пороге стоит Кирилл. А на нём, опираясь всем телом, практически висит папа. Запах перегара забивает ноздри моментально. Они пьяные. Оба.

—

Боже! Марат! Что произошло? Где ты был?

— У мамы истерика.

Она подхватывает папу под вторую руку и помогает провести в дом. Мы сопровождаем их до дивана. Я присаживаюсь возле Рины на корточки.

—

Малышка, иди в постель, хорошо? Ты всю ночь не спала. Для маленького организма это вредно. С папой всё будет хорошо.

— А что с ним такое? Он заболел?

— Нет, он сильно устал. Папа поспит и с ним всё будет нормально. Иди и ты поспи, ладно? Я приду поцеловать тебя через десять минут.

Рина коротко кивает и убегает к себе. Кирилл уложил папу на диван. Тот в бессознательном состоянии, бормочет что-то невнятное, иногда выкрикивает ругательства. Мама кружит вокруг наседкой. Кир находит меня глазами. Взгляд расфокусирован, щеки раскраснелись от алкоголя, но кажется, в остальном он цел и невредим. У папы сбиты костяшки на руках, но он тоже на вид здоров. Только в стельку пьян.

Кирилл подходит ко мне, пошатывась.

—

Ты как, маленькая?

— Где ты его нашел?

— В баре.

— А что ты там делал?

— Мм...пил

— Пил?

Кивает. Икает.

—

Почему? Ты же был с отцом и мачехой.

— Давай сейчас не будем об этой мрази, ладно. Отец спит в машине. Дядь Вася ждет. Я пойду, малыш, хорошо? Поговорим завтра.

—

Я тебя провожу.

Выходим в коридор, Кирилла сильно шатает, он держится за стену. У двери склоняется за поцелуем. Коротко касается губ, обдавая меня алкогольными парами. Мне не приятен этот запах, но я напоминаю себе о том, что это Кирилл. Мой Кирилл. Мой Лучик.

— Алечка...маленькая..

— М?

— Ты такая сильная, моя девочка, я вохим...восхищаюсь тобой, аж пиздец. Я совсем не такой. Я слабак и трус.

— Почему ты так говоришь?

— Констант..корстан...константирую факт.

—

Так..Поговорим завтра, Лучик. Ты много выпил.

— Угумс

— Ты дойдешь до машины?

Кивает. Снова икает. Наверное, его тошнит.

Я держу дверь открытой, пока Кирилл не выходит из подъезда, а потом бегу в гостиную, чтобы наблюдать из окна, как он садится в машину. Папа уже не бормочет и не выкрикивает ругательства. Мама поставила рядом с ним таз, воду и таблетки, сняла с него шапку, ботинки и расстегнула куртку.

—

Мама? Помочь чем-нибудь?

— А?

— кажется, она забыла, что я здесь. —

Нет, милая, иди спать, поговорим завтра. А где Кирюша?

— Ушёл. Поехал домой.

— Скажи ему "большое спасибо", Аля. За папу.

—

Конечно, мамуль. Тебе точно не нужна помощь?

— Нет. Папе надо поспать. И нам с тобой тоже. Зайду только к Рине и тоже лягу.

Киваю. Тоже захожу к сестренке поцеловать. Она спит без задних ног. Касаюсь губами лба.

Да уж, тяжелая ночка. Но всё равно я рада, что этого человека больше не будет в нашем доме. Мне легче. Надеюсь, только, что у папы не будет больших проблем из-за этого. Всё же, он избил родного брата. Это, наверняка, очень больно. Мне жаль папу. Он не заслужил подобных переживаний. Как и вся наша семья.

Засыпаю моментально, едва коснувшись подушки. А просыпаюсь от того, что меня поглаживают по голове. Тру глаза, приподнимаюсь над подушкой.

—

Папа?

Выглядит он не очень. Опухший, мрачный, каждая черточка родного лица сквозит напряжением. Сидит у моей постели на коленях, сгорбившись, как будто на его плечах все тяготы этого мира.

—

Прости, принцесса, я тебя разбудил. Хотел побыть с тобой.

— Всё хорошо. Как ты, папочка?

— Лучше скажи как ты, моя девочка? Как так вышло? Я ничерта не понимаю. Когда? Почему? Как я это допустил? Сможешь ли ты когда-нибудь меня простить?

—

Мне не за что тебя прощать, папа. Ты не виноват.

— Только я и виноват, принцесса. Я должен был всегда быть рядом. Я должен был защищать тебя. И я не справился. Прости меня, доченька.

— опускает голову мне на руку, утыкается лицом в простыню. —

Прости, что не уберёг тебя. Расскажи мне всё.

— Позовешь маму? Она тоже будет спрашивать, а я не хочу возвращаться к этой теме снова.

И я рассказываю. Всё, что помню. Всё, что обсуждала с терапевтом. По возможности, не добавляя эмоциональную окраску и без того тяжелой истории. Кажется, что я собственными руками придавливаю родителей огромной бетонной плитой. Они оба плачут. Особенно мама. Это ведь она нашла меня в кустах, на утро, после свадьбы папиного среднего брата. Все много выпили, была большая гулянка, и мама утром проснулась позже обычного. А я всегда вставала рано. В дедушкином доме для меня был установлен маленький надувной бассейн на заднем дворе. Я проводила в нём всё свободное время, с куклами и уточкой Тосей. Мне было четыре с половиной.

Никогда. Ни один на свете ребенок не заслуживает сталкиваться с подобным. И ни один родитель не должен нести на себе груз вины и стыда за то, что не уберёг своего ребенка от боли.

Только, увы, мир неспредлив.

Глава 18. Кирилл

Сушняк у меня во рту мог бы соперничать с ебучей Сахарой.

Бляяя...где я?

Отрываю лицо от кожаной поверхности. Прилип, твою мать. Так. Диван. Я в гостиной. Дома. Уже неплохо.

Что там у нас вчера было?

— Очнулся?

— Отец входит в гостиную с двумя дымящимися чашками. Пожалуйста, пусть там будет кофе.

— Кофе хочешь?

Да, Господи, спасибо! Киваю и принимаю сидячее положение. Тру ладонями затёкшее лицо и шею. Глотаю обжигающую бодрость. Видимо, до своей спальни я не дополз. Как же хуёво. Не надо было мешать пиво, водку и вискарь. Но кто меня спрашивал? Бухаешь с батей - пей, что наливают. Я и пил. Много. Очень.

—

Ты как, пап?

— голос как наждачка, бьёт по перепонкам и отдается тупой головной болью.

Сссука. Водка, по-любому, была палёная.

— Живой. Башка трещит. А ты?

— Такая же хрень. Где эта шмара?

—

Не знаю. Я запретил её пускать. Шмотки собрала Тамара. Василий должен был отвезти.

— Норм...что планируешь делать?

—

Развестись. После праздников. А пока подумал, может съездим в отпуск? Я лет пятнадцать в отпуске не был. Устал.

— И куда?

— Хочется солнца и тепла. Может, Египет? Хотя там тоже холодно. Эмираты?

— Эмираты отлично.

— Возьмешь с собой Алю?

— Нет, она с родителями уезжает на каникулы. Я свободен.

— Скажу секретарше забронировать билеты.

— Угу. Пополз-ка я в душ, пап.

— Кирилл..

— отец прокашливается и смотрит на меня, не моргая —

Прости меня, сын. Отец из меня вышел херовый.

— Нормальный ты, хорош. Даже не переживай из-за этой мрази, она конченная.

Отец только кивает и сжимает зубы.

Подставляясь под прохладные струи воды, восстанавливаю события вчерашнего дня.

Ебанашка Кристина набухалась на вечере у какой-то шишки, на котором мы приехали посветить отцовским авторитетом, и подкараулила меня там, где я вообще не ожидал. Мы почти не пересекались последние месяцы. Я был занят учёбой, тренировками и Алей. Особенно Алей. Обшарил пальцами уже каждый сантиметр её тела. И мне её мало. Хочу большего. Хочу в неё членом. Не тороплю, конечно. Забочусь, как обещал. Но это, пиздец, тяжело.

**

Выхожу из туалета огромного ресторанного комплекса. Слишком много пива на один мочевой пузырь. Стопорюсь перед женской фигурой в дверях, автоматом шагаю назад, пропуская даму. Пока до меня не доходит, что это мужской туалет, а передо мной нихуя не дама, а Кристина, мать её. Бухая. Накрашена как шлюха, выглядит как шлюха. Ведёт себя соответственно. Как отец с ней живет? Такую трахнуть и забыть. А лучше сразу забыть. Или вообще не знать.

— Кирюшшшааа, вот ты где.

— длинные красные когти цепляются за полы моего пиджака.

— Руки убери. Это мужской туалет.

— Я искала тебя

— и кривая пьяная улыбка мне в подарок. Спасибо, блять.

— Нахуя?

— Хотела поговорить.

Отрываю мерзкие пальцы от себя. Фу.

— Говори и вали.

— Ну почему ты такой грубый, а? Такой нереально красивый, высокий, сексуальный юноша, но такой грубиян.

— Ты перебухала, Кристина? Или понюхала чет не то?

Она меня бесит.

— Брось, милый. Мы с тобой оба взрослые. Ты же всё понимаешь.

— Я понимаю, что ты ёбнулась в край.

Кристина шагает вперед и прижимается ко мне силиконовой грудью, обтянутой красной тканью платья. Платье больше похоже на майку, но кого это волнует. Её так уж точно нет.

По всем законам жанра дверь отворяется и входит отец. Застывает на пороге. Удивленно переводит взгляд с меня на свою жену и обратно. Кристина пьяна настолько, что ничего вокруг не замечает. Пока я бездействую, прижимает ладонь к ширинке моих брюк и сжимает. Я морщусь. Отец прикладывает палец к губам. Он в бешенстве, я это вижу. И всё же, просит не тормозить шоу. Видимо, хочет убедиться, что это не глюки. Ок. Мне не жалко. Перевожу взгляд на шлюху перед собой.

—

Значит, хочешь чтоб я тебя выебал, м?

— Очень хочу. Давно. А ты всё бегаешь от меня, как девственник.

— Я знаешь ли, не привык трахать чужих жён. Ты спишь с моим отцом. У тебя мозг вообще есть? Или только вагина?

— Ой, да перестань, Кирилл. Все изменяют партнерам. Твой отец тоже спит с другими, думаешь я не знаю об этом? Он женат на своей работе и на памяти о твоей мамане. А я всегда шла на третьих ролях. Даже на четвертых. Тебя он любит больше, чем меня. Может, даже больше, чем свой бизнес.

— Нихуя себе тирада. Че ж ты живешь тогда с ним? Раз всё так плохо

— Деньги смягчают любые трудности. Давай не будем портить чудесный вечер? Иди ко мне.

— Давай-ка сначала тогда на колени. Я начинаю с минета.

Кристина, как самая исполнительная девочка, начинает оседать на пол. Я смотрю на отца. Его каменное лицо ничего не выражает. Руки сжаты в кулаки. Не думаю, что он способен ударить женщину. И всё же, напрягаюсь, готовясь его ловить, в случае чего.

— Ну всё? Или дадим ей продолжить? Я не хочу, чтоб она меня трогала. Брезгую, знаешь ли.

Кристина поднимает голову и смотрит на меня тупым непонимающим взглядом. Я киваю ей подбородком вперед. Обернись, идиотка.

Отец, наконец, отмирает.

—

Нет, я услышал достаточно. Концерт окончен. Все свободны. Кирилл, Василий отвезет тебя домой. А тебя

— смотрит на Кристину с презрением —

тебя чтоб я больше не видел. Или я за себя не отвечаю.

—

Костенька, подожди! Ты всё не правильно понял. Он меня принуждал!

Мне становится смешно. Ёбаный цирк с конями. Индийские мелодрамы курят в сторонке.

Отец выходит, хлопая дверью. Я следом, обходя подобие женщины по широкой дуге.

Я испытываю облегчение. Кристина давно уже всех заебала. И мне жаль отца. Ему бы нормальную бабу. Тёплую и любящую. Думаю, он, пиздец, какой одинокий.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Догоняю отца и молча шагаю рядом. Он напряжен. Грудная клетка тяжело перекачивает кислород. Спина прямая, как палка.

—

Выпить хочешь?

Пиздец какой неожиданный вопрос от собственного родителя. Видимо, совсем плохо мужику. Что ж, сегодня я жилетка.

— Конечно.

— Тогда поехали. Здесь я закончил.

— Домой?

— В кабак.

Киваю. Понял.

Доезжаем в город минут за сорок. Всю дорогу молчим. Я не лезу. Думаю.

После Москвы мы с Алей сильно сблизились. Её боль ранила меня как своя. Даже хуже, чем своя. Лучше бы это мне было так плохо. Лучше бы я рыдал в кабинете психотерапевта. Лучше бы я мучился кошмарами. Моя хрупкая девочка оказалась невероятно сильной. Ей удается сохранять открытость, тепло и нежность, не смотря на всё, что она пережила. История из её детства выжжена у меня в мозгу, как клеймо. И это не забыть. Убил бы извращенца. Буквально. Убил бы и сел. И похуй. Такие мрази не должны ходить по земле.

И ещё одна мысль не дает мне покоя. Я влюбился. Залип на Алю. Утонул в ней. И такого я не планировал. Я этого боялся. Но теперь уже поздно махать трусами. Моя первая любовь - прекрасная и удивительная. Потрясающая. Сексуальная до темноты в глазах. Откровенная до поджимающихся яиц. Её энтузиазм в исследовании потенциала своей развратности — мой новый порно-фетиш. Я хочу показать ей всё, что знаю сам. Обучить горячую девственницу под себя. Присвоить по всем фронтам. Застолбить. Пометить. Привязать к себе. Чтобы любила и хотела только меня.

Такая ослепляющая одержимость девчонкой пугает до чёртиков.

Она доверяет мне. Только мне. И я чувствую ответственность за неё каждой молекулой организма.

Она, как божественной прелести вирус, пробралась мне под кожу, в кровь, жилы и кости. Засела в сердце. Пульсирует в члене. Перекроила ДНК.

Я влюблен и напуган. Пиздецкое сочетание.

Стараюсь держать всё под контролем. Беречь её чувства. Заботиться. Дарить ласку и внимание, на сколько могу. Не давлю, не даю поводов для ссоры. Я, мать вашу, идеальный парень. Не доебешься. Ношу цветочки, встречаю и провожаю, пишу, звоню, морожу жопу под её окном почти каждый вечер. Глажу, целую, трогаю по малейшему запросу. Любой её каприз - моя задача к немедленному исполнению.

И это бывает сложно вывозить.

А ещё сложнее - думать о будущем. Летом я уеду, и что тогда?

Я очень близок к тому, чтобы отказаться от Питера. Опасно близок.

Получится ли найти лучший вариант для нас обоих? Потерпеть год на расстоянии и забрать её себе, сейчас кажется таким вариантом. Но это серьезный, мать его, шаг. Отец её не отпустит без штампа. А жениться - совсем не то же самое, что лазить к девчонке в окно. Что Аля будет делать в Питере? Хватит ли нам денег, которые я буду зарабатывать? Где мы будем жить? Как она будет учиться? Будет ли она мотаться со мной по стране? А по миру, если попаду в Сборную? А если дети?

Дохуя вопросов и полное зеро ответов.

Я не состоял раньше в отношениях. Я никогда не влюблялся. Я не имею никакого, блять, понятия как со всем этим справиться.

И когда Аля смотрит на меня своими карамельными глазками, с надеждой, будто видит во мне единственную в жизни опору, я чувствую себя сопливым слабаком и трусом.

На часах половина третьего ночи. Полупафосный бар - единственное круглосуточное заведение на весь город, где не ошивается гопота и местные опг-шники. Единственное подходящее для нашей сегодняшней миссии - ужраться вхлам. Отец пьет водку, не закусывая. Я, при всей своей молодости и спортивности, отстаю как сопляк. Мы почти не разговариваем. Ему хуёво, я понимаю. Молча подставляю рюмку, чтоб стукнуться стопками, и пью. Не представляю, как он до сих пор сидит ровно. Я в говно, и давно уже растекся по стулу желешкой.

— Кирилл?

Я, блять, ушам своим не верю. Оборачиваюсь на голос.

— Здрасьте, Марат Альбертович. Вы тут откуда?

— Тот же вопрос к тебе. Почему не дома?

Киваю в сторону отца, который чуть поник после последней рюмки. Сложил голову на согнутые руки. Спит, что ли?

— Костя? Ты бухаешь с собственным сыном?

Не спит. Отрывает голову от стола. Фокусируется. Поиск. Захват цели. Есть контакт.

— Мараааат Альбееертыч, какие люди. Ты дверью ошибся?

— Ты бухой, Костя.

— Таки ты тоже, как я погляжу. Что празднуешь?

Мурзин присаживается к нам за стол. Бахает об стекло литровой бутылкой вискаря. Почти полная. И не первая, судя по тому, что я вижу. Помимо полного набора атрибутов бухого мужика, замечаю сбитые костяшки. Так.

— Не праздную. Поминаю. Я сегодня брата потерял.

— Умер, что ли?

— батя - сама тактичность.

— Нет. Но я был к этому близок.

Таааак. Что за хуйня? Залитые спиртом шестерёнки в мозгу отказываются работать в таких условиях. Нейронная забастовка, чтоб их Альцгеймер побрал. Хотя стоп. Башка-то моя. Нахуй Альцгеймер. Галя, отмена!

— Кир, наливай.

Папу надо слушаться. Папа хуйни не ляпнет. Разливаю. Водка заканчивается.

— Рассказывай, Марат.

Мотает головой.

— Тогда пьем.

Пьём. Уфф..тяжело идёт уже. Мне хватит.

— Наливай, Кир.

Или не хватит.

— Поведай, Маратик. Не ломайся.

И Маратик, простите меня Древние боги, даёт жару. Поведал так, что я махом протрезвел.

— Где Аля? Как она?

— подрываюсь со стула, как в жопу ужаленный.

Моя девочка. Моя Мурзечка. Ей плохо? Больно? Где, блять, мой бэтмобиль.

— Сядь, Кирилл. Аля дома. Спит.

Хуй там! Не спит она, зуб даю. Раз папа отпиздил на её глазах родного брата и свалил в ночь, она не ляжет, пока его не дождется. Вроде взрослый мужик, а такой наивный. Никто там не спит у них. Надо отвезти его домой.

— Кир, наливай.

Бля, просто цитата дня.

— Кончилось, пап, допили.

— На.

Сильно уважаемый мной Марат, чтоб его, Альбертыч сует мне в руку вискарь. Бляяя..нам всем пизда.

Разливаю, выпиваем.

— Давай я его закрою, Марат? Прокурор мне должен. Сделает всё тихо и аккуратно.

— Надолго закроет?

— На сколько надо?

— Я не знаю, на сколько он опасен. Он же алкоголик. А вдруг Аля не единственная?

— Так допросим. Узнаем. Сядет. Кир, включи уже авто режим, сынок, не жди пока папа попросит обновить рюмку.

Понял. Киваю. Я проникся к отцу внезапным глубоким уважением. Мужик. Охуенный мужик.

Разливаю. Пьем. Сука, всё, больше не буду. Иначе не встану, а мне ещё этих домой тащить.

— А ты что заливаешь? Ещё и сына спаиваешь. Он же спортсмен у тебя.

Отец подсобирается. Пьянючие глаза наполняются гордостью и, блять, слезами. Душевная стадия подъехала. Дальше будем блевать.

— Охуенный спортсмен, скажи? Как он на поле гоняет, я каждый раз в шоке. Мой сын. Как ракета, Марат, ты видел? Как ракета!

— Видел. Впечатляет. Так что за повод? Игр вроде не было.

— Да развод праздную. Выгнал сегодня жену. Свободой дышу, как видишь.

— А что с женой?

— Да какая она жена? Шлюха последняя. К сыну моему приставала, прикинь масштаб пиздеца? К моему, блядь, сыну! На колени перед ним села на моих глазах! Как я мог так ошибиться, скажи, а? Почему не увидел? Как не понял? Ослеп. Оглох. Размяк. Старею я.

Выпивают не чокаясь. Я разлил. Я хороший сын! Я, блять, ракета! Сам больше не пью. Но всем похуй.

—

А я, Костя? Помнишь, как я тебя подъёбывал, что ты за едой проследить не можешь, когда в общаге жили? Костик, проследи! И один хуй всё горело. А я сам? Не уследил, блять! Под самым носом мою дочь, мою принцессу, мою кровь и плоть....сука ебучая...ну какая же сука! Ей, блять, было четыре года, Костя! Четыре, мать его, гребаных года!

Крик. Слюни. Слезы. Но я его понимаю. У самого ком в горле. Сглатываю.

— Пиздец, Марат..

— Хуже, чем пиздец. Я хуёвый отец. Я не представляю, как смотреть теперь дочери в глаза. Я облажался. Как выжить с этим всем и не сойти с ума?

—

А я? Сдал сына в интернат, когда был ему нужен. Потому что, сука, не вывез боли в его глазах. Потому что не мог дышать без Софи. Потому что смотрел на его белые кудряшки и готов был орать. Я не лучше.

Пьют. И оба плачут. Если бы я не был таким бухим, я бы сильно впечатлился.

Стадию "блевать" мы застали уже у машины. Эпично застали. Фонтанчиком.

**

Настроение у меня говёное. И ни на какую школьную дискотеку я тащиться не хочу. Я устал. Пиздецки просто устал от давления ответственности. Экзамены. Футбол. Аля. Я за всё несу ответственность. А мне восемнадцать. Я заебался.

Приезжаю в дом к Але к семи часам. Она встречает меня с улыбкой. Красивая, как богиня. В летящем фиолетовом платье до колена. Я сражен. Убит.

Шоколадные волосы волнами по плечам до самой талии. Карамельные глаза подкрашены кошачьими стрелками. Розовые губы поблескивают бесцветной помадой. Её я сожру первой. Тонкая талия выделяется как перемычка песочных часов. Округлая грудь, так идеально подходящая моим ладоням, и, мои обожаемые упругие бедра. Между ними я хочу оказаться сию, блять, секунду.

— Я думал, что самое красивое, что я видел в жизни - это Аля Мурзина в зелёном платье на День Учителя. Я никогда так не ошибался. Ты потрясающе выглядишь, малыш. Бомба.

—

Спасибо, красавчик

— мурлычет мне кошечкой, обвивает руками —

Ты тоже прекрасен. Тебе очень идут рубашки. Особенно, белые.

Склоняюсь поцеловать, пока мама её не высунулась с кухни. А, нет, уже высунулась. Ладно. Отложим. Я, ебать, какой терпеливый. С сентября не ебался по-настоящему и посмотрите на меня. Веду свою девочку на дискотеку, верну домой к одиннадцати не траханной. Я хороший мальчик. Где мой сладкий приз уже?

— Кирюша, добрый вечер, дорогой! Проходи. Чаю будешь?

— Здравствуйте, Лилия Рустамовна! Вы очаровательны, как всегда. Это Вам! И подарки на Новый год для Вас, Марата Альбертовича и Рины. И для Бубочки, само собой. От меня и от отца. С Наступающим!

Мама Али прижимает руки к пухлым щекам и краснеет.

—

Ах, Кирюша, какая прелесть!

— забирает у меня, наконец, все пакеты —

Спасибо! Как приятно, ну какой же ты молодец! Проходите скорее.

Аля подходит к маме и что-то шепчет ей на ухо. Та кивает.

—

Прости, Кирилл, не подумала, что ты уже взрослый для такого детского обращения. Для меня вы оба ещё дети.

—

Всё в порядке. Из Ваших уст я даже не заметил.

Я хороший мальчик. Но её "Кирюша" реально не напрягало, звучало тепло и мягко.

— Мамуль, мы пока в комнате будем. Чай не надо. Хочу Кириллу тоже подарок подарить.

Ооо! Хочу подарок!

В Алиной комнате я бываю, в основном, на подоконнике. Сейчас осматриваюсь внимательнее, пока она ковыряется у шкафа. Синие шторы - мои любимые, здрасьте. Полуторная кровать с пушистым покрывалом, большой шкаф с раздвижными дверцами и зеркалом, компьютерный стол в углу, на светлых обоях постеры с рок-группами, ноты, тексты песен и фотографии. Уютно.

— На кровать, Кирилл.

Воу!

— Да, Госпожа.

Сажусь, куда велено. Аля крадется ко мне, ну, натурально, кошка. Хвостика не хватает.

— Я приготовила тебе подарок.

— улыбается мягко

—

Я тебе тоже

— тяну лыбу в ответ.

Да, я заёбанный, но Аля не виновата.

Малышка достает из-за спины темно-синий пакет в мелкую звездочку. Внутри пушистые зеленые варежки, шапка и шарф. Круто! Я проебал перчатки.

—

Я сама связала. Вот тут твои инициалы, видишь.

— показывает золотые буковки.

— Вау, Аля, реально сама?

Довольно кивает.

—

Офигенно, малыш. Буду носить с удовольствием. Иди сюда.

Притягиваю манящую девочку себе на колени. Бровь у Али ползёт вверх вместе с родинкой. Да, малышка, я возбужден ещё с порога. Благодарно целую мягкие губы. Привет, фруктовый бальзам. Ммм...я кайфую от неё. От всей целиком. От макушки до пяточек. Углубляю поцелуй, когда Аля начинает глубже дышать. Поиграем немного перед дискотекой. Веселее будет.

Веду ладонями по изгибам спины, талии и бедер. Сжимаю попку. От этого Аля больше не дергается. Я могу трогать, где хочу, она доверяет моим рукам. Только моим. Мррр...

—

А где мой подарок?

— шепчут сладкие губы.

Когда-нибудь я точно сожру её.

—

В левом переднем кармане. Достанешь?

—

Сидя не удобно, ложись.

Толкает меня на подушку. Так толкать может мышка бочку. Но я, само собой, поддаюсь, укладываюсь. Аля елозит попкой по моим бедрам вниз, мимолетно касаясь ширинки. Сжимаю зубы. Что ж ты со мной делаешь, девочка.

Я кремень. Держаться. Дышать.

Лезет ладошкой в карман.

Дыши, Кирюха, ртом, носом и ушами.

Достает бархатный мешочек.

—

Ооо! Соль-ключ! Какая красота, Кирилл, спасибо!

— светится радостью моё солнышко.

—

Это в соседство к первой подвеске. Твой голос - моя зависимость, Алечка.

Пока Аля надевает серебряную подвеску на цепочку, любуюсь ею снизу вверх. Удачная поза. Во всех отношениях. Некоторые называют ноту "Соль" - нотой любви. И обозначается она вот этой вот серебряной загогулиной. Пришлось делать заказ ювелиру и потратить последние бабки. Но видя, как она сияет, я отдал бы даже почку за это.

Аля наклоняется к губам и целует меня, шепча благодарности. Я дурею. Прижимаю к себе. Как она хороша...моего лексикона не хватит, чтобы описать.

Моя девочка скользит поцелуями к шее. Откидываю голову, прикрываю глаза. Пальчики порхают по рубашке, пробираясь под пуговицы, касаются кожи.

Меня пробивает на дрожь. Возбуждение пульсирует в каждой клетке тела. Хочу её. Хочу невозможно.

Аля спускается ниже, целует ключицы в вырезе рубашки, а потом скользит в самый низ, приподнимая рубашку. Прижимается горячими губами к животу. Пффф..не стонать, Кирилл. Не срываться. Как же приятно..

Я держусь.

Пока Аля выводит петли языком мне на прессе.

Пока щелкает пряжкой ремня и расстегивает ширинку.

Пока приспускает штаны вместе с трусами и обхватывает ладошкой член.

У меня стояк на двенадцать и Аля знает, как двигать рукой, чтобы подарить мне яркую разрядку.

Но когда головки касаются влажные губы — я падаю. Лечу вниз. В пропасть похоти и восторга.

Держаться больше не за что, я в невесомости. И единственная точка концентрации - розовые губы на моём члене.

Подрываюсь на локти и впиваюсь взглядом в самое, мать его, великолепное зрелище в моей жизни.

Эта сумасшедшая делает мне минет! В своей комнате, когда за стенкой топчется мать с чаем и пирогами! Я блять, походу, умер. Или всё ещё валяюсь бухой на диване.

Острый язычок обводит головку. Влажно. Горячо. Остро. Напрягаю каждую мышцу в теле, чтобы не стонать громко. Выдыхаю. Скулю, как щенок.

Когда головка члена скрывается в горячей глубине рта, у меня, к херам, темнеет в глазах. Не дышу. Задыхаюсь. Выдыхаю усилием воли.

— Аля..пиздец, малыш..ммм..

Мой член. У Али во рту. Мой, блять, член! Это апокалипсис в мире удовольствия.

Я готов кончить. Уже сейчас, просто от этого зрелища и её языка, который лижет головку, как мороженое.

Кладу ладонь на голову Але, сжимаю шоколадные волосы.

—

Пососи, малышка. Пожалуйста, блять, чуть-чуть глубже.

И она сосет. Вбирает почти до половины и всасывает так, что я всё же срываюсь на стон.

—

Мммм, мать твою, как же хорошо..

Отрывается от члена и поднимает голову. Нет! Нет, верни как было!

—

Чшшш..если будешь шуметь, нас услышат и мы не закончим. Ты же хочешь кончить,м?

Киваю. Говорить я тупо не способен. У меня сердце в горле колотится. Забыл, как складывать буквы в слова. И как нормально гонять по крови кислород тоже забыл.

— Тогда тихо. Я правильно делаю?

Киваю. Пиздец, как правильно. Самое, блять, правильное, что только может быть в жизни.

Аля улыбается и возвращается к своему магическому действу.

Сосет мой член. Слюна стекает ей по подбородку и на пальцы, которые водят у основания вверх-вниз. Голова двигается в такт. Сжимает губами, ласкает языком. Немного неумело, но с таким, сука, рвением, что я могу только пыхтеть и зажимать себе рот кулаком.

Ещё. Ещё. Вверх, вниз, вверх, глубже до упора в верхнее нёбо.

Меня прошивает волнами возбуждения, похоти и какого-то безумного благоговения перед этой девушкой. Она насаживается ртом на мой член и остается самым чистым и прекрасным созданием, что я видел.

Направляю Алю рукой, мягко, аккуратно. Я сдерживаюсь из последних, мать его, сил, чтобы быть бережным и не оттрахать её рот до хрипов. Не толкаться глубже, чем она способна принять. И, блять, не стонать. Последнее невозможно. И негромкие, но очень говорящие звуки, открыто намекают, что я близок к финалу.

—

Блять...Боже..бляяяять вот так, малыш. Ещё.

Напряженное тело горит огнем. Аля ускоряется и крепче стискивает ствол ладошкой и губами. Наращивает именно тот темп, что я хотел, и держит его.

—

Аля, вот так, пожалуйста. Мммм....ааах, ссссуккааа...Дааа.

Сосет, тихонько постанывая, пока меня накрывает ослепляющей вспышкой оргазма. От пальцев ног до висков простреливает молнией, выжимает из меня все соки. Я даже, блять, не подумал, куда кончать. Мозг временно недоступен - захлебнулся в окситоцине. Член пульсирует, выдавая струями моё удовольствие прямо в горячий ротик. Мой любимый ротик. Аля глотает. Она, мать вашу, глотает мою сперму. Так привычно, будто каждый день это делает. Продолжая двигать рукой, собирает языком всё, что осталось на члене. Вылизывает, пока не утихают спазмы. Поднимает на меня блестящие от слезинок глаза. Макияж слегка поплыл, и я вслед за ним.

Я ослеплен. Оглушён. И безоговорочно счастлив. А когда она начинает с довольной улыбкой облизывать свои пальцы, я с отчаянным стоном откидываюсь на подушку. Выдыхаю, пытаясь хоть немного успокоиться. Под сжатыми веками мерцают искры восторга.

Когда самая горячая девочка ложится рядом со мной, я ещё не способен говорить. Прижимаю её к себе. Целую в висок, в нос и охуенно порочные губы. Картинка этого минета отпечатается у меня на сетчатке. Я влюблен. И удовлетворен.

—

Пиздец, Аля. Это был пиздец.

— В хорошем смысле?

— В самом, блять, лучшем смысле из возможных. Это часть подарка?

— Нет. Просто захотелось. Ты очень вкусный. Мне понравилось.

— Это мне понравилось, малыш. Так понравилось, что ноги онемели. Я теперь ходить не смогу.

Аля хихикает и целует в подбородок.

Когда я пришел в себя и смог относительно внятно соображать, постучала мама Али и предложила чай с конфетами. Спасибо, но своё сладкое я только что получил. А вот моя девочка нет. Я руку готов дать на отсечение, что её трусики мокрые насквозь.

—

Надо идти, Лучик, опоздаем.

— встает и поправляет платье. Оно даже не помялось.

А вот я взъерошен как воробей.

—

Задержимся минут на десять? Мы не закончили.

Аля прижимается поцелуем к моим губам. Коротко, но влажно.

—

Не успеем. Пусть будет 1:0 в твою пользу. Наверстаем.

Киваю. Я сейчас согласен на всё. Готов ползать за ней на коленях и целовать песок, как в песне.

Приводим себя в порядок. У Али губы припухли и покраснели. И это лучше любых украшений. Она прекрасна. Волшебна. Удивительна. Она, блять, слишком хороша для меня.

На дискотеку Дэн притащил текилу. Мы накидались в школьном туалете. На старых дрожжах меня неожиданно сильно развезло. Танцуем около часа под попсовые треки. Тискаю Алю при любой возможности. Почти не отлипаю от губ. Знаю, что ей не нравится запах. Но я пьян уже достаточно, чтобы совесть по этому поводу не жрала меня. Я расслабленный, весёлый и дурной.

Дэн таскается как привязанный за рыженькой подружкой Али. Чё хочет - не понятно. Но очевидно, что не получает. Она как лиса, вертит от него петли по всему актовому залу. Когда сбегаем покурить за гаражи, завожу разговор.

—

Ты че к рыжей прилип? Не дает?

Дэн усмехается.

— Дала уже. В Москве ещё.

Нихуя себе я пропустил. Выпал из общественной жизни.

— Охуеть! И как?

— Девочка такая же огненная как её волосы. Пиздец, горячая. Мы трахались ещё, уже тут, в городе. И я каждый раз кончал, как в последний.

—

Поздравляю, что ли. А щас чего хочешь? Повторить?

Кивает.

— А она морозится?

Снова кивок.

—

Вообще, я подумал предложить ей встречаться. У меня ни на кого другого не встает. Её хочу. Всю. Себе. Подкатил. Объяснил. А она послала меня. Сказала отношения не нужны. Вот как так? Первый раз я к девке прикипел, а ей отношения не нужны.

Что тут сказать?

— Сочувствую, брат, ты как Пигмалион теперь.

Откуда я это знаю?

—

Как кто?

— Пигмалион. Есть такой греческий миф.

— Какой?

— Ну я не помню. Он статую полюбил.

— В смысле статую?

— Бляяя, загугли и почитай, Дэн.

— Погоди, че там в итоге то?

— Ладно, ща.

Достаю телефон и нахожу в интернете нужный текст. Отправляю Дэну.

Пока идём обратно, он громко зачитывает отрывок.

—

«Вот теперь-то Пигмалиону пришла пора сполна расплатиться за своё прежнее презрение к женскому полу. Ни один безответно влюблённый в земную красавицу не испытывал таких сердечных мук, как он. Пигмалион целовал манящие губы — они не отзывались; перебирал пальцы статуи, ласково прикасался к лицу — никакого отклика; брал её на руки и прижимал к себе — она оставалась холодна и безучастна. На ночь Пигмалион клал её в постель, устраивал поудобнее на мягком ложе и тепло укутывал покрывалами, как укутывают девочки своих кукол. Но он не был ребёнком и долго притворяться не мог. В конце концов, скульптор вынужден был смириться и признать, что любит бездушный мрамор и все надежды на взаимность тщетны».

—

Ага. Вот такая вот хуйня.

— Бля, я внатуре он. И че делать?

—

Молись Богине любви, друг. Афродите, чтоб её. Может она пожалеет тебя, убогого, и оживит твою Галатею. Будет тогда тебе счастье в любви и двое сыновей.

— Сыновей рано. Но помолиться я, в целом, готов. Если поможет.

— Как тебя накрыло-то, а

—

Ебать, вы, конечно, угараете, любители мифов.

— О, Тёмыч, ты че всё это время с нами был?

До вечеринки у Толика я добрался уже в говно. И нежное тело в моих руках пробуждало абсолютно конкретные желания. Так что я сразу стащил Алю с вечеринки в ближайший закуток. Свет, дверь, замок.

Усадил свою девочку на сушилку для белья, вклинился бедрами между любимых ножек. Ласкаю, целую, шарю руками по знакомым девичьим изгибам. Ныряю пальцами под подол охуенного платья.

— Хочу тебя, малыш. Пиздец как хочу. В глазах темнеет.

— Ты пьяный, Кир. Давай притормозим?

Нихуя.

— Не хочу я тормозить, Аль, заебался тормозить. Хочу в тебя членом, малыш. Иди ко мне, а.

— Кир...ну..Кир, не здесь же.

Не слушаю. Стягиваю колготки. Не чувствую, как протестующе упираются ладошки в плечи.

—

Кирилл, хватит, я не хочу сейчас!

— Да а когда, Аля? Минет был супер, спасибо. Но я с сентября не трахался.

— Это был твой выбор. Отойди, пожалуйста. Ты пьян. Мне не приятно.

— Ща будет приятно...приподними попку, малышка, давай.

—

Кирилл!

— отпихивает меня —

Хватит! Что с тобой случилось? Ты напряженный со вчерашнего дня. Почему ты был в баре? Зачем напился? Зачем и сегодня столько выпил? Что, блин, происходит?

Аааа! Много шума. Много вопросов. У меня нет, блять, ответов. Я в душе не ебу, что делать. Отстраняюсь. Аля соскакивает с сушилки. Поправляет колготки и платье.

—

Бля, Аля, дохуя вопросов. Я заебался, ясно? Хочу трахаться. Мы будем болтать или делом займемся?

—

Я так не хочу. В какой-то грязной подсобке и когда ты в таком состоянии. Я не готова, понятно?

Тру ладонями лицо. Перед глазами двоится и плывет. Тошнит.

—

Как с тобой сложно, пиздец. Я осенью сюда же девчонку приводил. Она столько не болтала. Встала раком без вопросов.

Тишина в ответ. Убираю руки от лица, смотрю на Алю. Бля, я её че ударил? Бледная, с широко распахнутыми глазами. Че я сказал?

—

Аль..

—

Стоп.

— выставляет вперед руки. —

Не подходи.

—

Аль...я пизданул, косяк, согласен. Не подумал..

В карамельных глазах собираются слезы. Стекают по щекам. Это режет меня без ножа.

—

Если тебе со мной так сложно, ты можешь выйти в зал, выбрать любую девушку, привести её сюда, и нагнуть раком, как тебе надо. Без лишних вопросов.

—

Аля..блин..да я устал просто, ну. Загнался. Психанул. Че ты мне мозг-то выносишь? Я же стараюсь, блять. Пиздец, как стараюсь.

—

Я тебя не просила. Такие великие жертвы - твоя инициатива. Я тебе благодарна, Кирилл. Очень. За всё. Но не думаю, что хочу продолжать тебя мучить.

—

В смысле?

— С Наступающим, Кирилл. Мы расстаемся. Больше мне не звони.

Аля вылетает из подсобки, как стрела из арбалета. Быстрее, чем я успеваю открыть рот.

Оседаю на пол.

Какой же я, всё таки, долбоеб. Комната кружится. Меня тошнит. Надо поспать. Проснусь, а это просто хуевый сон.

Глава 19. Кирилл

Почему жизнь нельзя переиграть как на компе? Вот проходишь ты уровень, зашёл не туда - убился. Зашёл заново, пошёл в другую сторону - нашел клад. Заебись же. Почему нельзя так в реальности?

Всего одна попытка для каждой ситуации - разве это справедливо? Если бы я мог, я бы всё отмотал. Не пил, не болтал хуйни, не обижал свою девочку, не вёл себя как напористый гандон. Я бы всё сделал по-другому.

Сколько раз в жизни человеку приходит в башку подобная мысль? Нет ведь такого, что ты ошибся один раз, сделал выводы и больше не творишь хуйни. Нет. Мы, люди, садимся в лужу на регулярной основе. Ступаем на милые сердцу грабли снова и снова, в надежде, что в этот раз не ебанёт. Это то же самое, как если бы сапёр шел на мину, рассчитывая на милость судьбы.

Аля уехала. Пока я проспался после двух дней пьянства, пока добрался до дома и вернул себе человеческий вид, Аля с родителями ушуршали куда-то за город.

Я тряс рыженькую, приходил домой и выжимал звонок в пустую квартиру, ходил под окном. На вокале был, в кофейне был, даже к школе дошёл, в который сейчас сторож - хозяин и Бог. Замёрз, дрожал от тоски и мороза как цуцик. Бродил неприкаянной хмурой тучей, пока не узнал, что в городе моей малышки уже нет.

Новый год мы с отцом встретили в Домодедово из-за задержки рейса до Эмиратов. Налили, выпили, помолчали. Я накатал контакту "Мурзя" поздравительную смс-ку. Она ответила мне молчанием. Расстаемся, сказала. Мне так хуёво, слов нет. Чувство, будто она вывернула мне потроха и увезла их с собой. Оставила мне пустую оболочку, с которой, неизвестно что делать. Как функционировать без сердца? Не понятно.

В Абу-Даби ебейшие отели и сервис, но моей оболочке похер, в каком углу пылиться, так что я чилил у лежаков десять дней и одиннадцать ночей, пока отец трахал каждую встречную бабу. Хорошо, что у нас номера на разных этажах, так близко знакомиться с жизнью отца я бы не хотел.

Я тоже завёл себе в отеле подружку. Огромную пушистую хаски, которую хер пойми зачем привезли из зимней Германии в эту пустыню. Мы с ней вместе протирали жопы у бара с безлимитным бухлом.

—

И ты понимаешь? Я же не специально. Я не хотел обижать её. Я, блять, всё делал, чтобы её сберечь. И сам же ударил в больное место. Надавил на неё в плане секса. На человека, который подвергся домогательствам в детстве. Ну не конченый ли я?

— Муфф..фрр

— А я о чём. Но расставаться зачем? Вспылили - остыли. Поговорили - помирились. Разве не так взрослые люди делают?

— Афффмм

— Что значит, я не взрослый? Я так-то совершеннолетний. Теперь она меня игнорит, а я на стенку лезть готов. Скучаю без неё люто, хоть вой. И знаешь ещё что страшно? Одна часть меня думает, что так правильно. Хорошо, что мы расстались сейчас, не летом, не после сказанных вслух слов любви. А я же её люблю. И дальше будет хуже, так может, оно и к лучшему, м? Такая вот хуйня, собачка. Ну что ты вылупилась на меня?

Собака молчала.

Оцените степень своего одиночества от одного до десяти. Пять тысяч, мать твою.

Пока летели обратно, я решил, что так действительно будет лучше. Я переболею, и для нас обоих так будет правильнее. Каждый должен жить свою жизнь. Затолкал свою любовь и тоску так глубоко в задницу, на сколько это только возможно.

В школу шёл как самурай на последнюю битву. Заранее мертвый. Самураи говорили, что это лишает страха, если ты заранее мёртв - не страшно, что это произойдет. И всё-таки, было больно.

Смотрел на неё через весь холл и готов был сдирать с себя кожу. Обнажить душу, вывалить на неё все свои чувства. Какая красиваяяя, мать твою. Волосы заплетены в какой-то мудрёный колосок, тёмно-серые джинсы уже не такие широкие, как раньше. По крайней мере, любимые бёдра я рассмотрел. Белая футболка, сверху клетчатая рубашка. Нельзя так делать. Так издеваться над одичавшим пацаном.

—

Таран.

— М?

— У тебя слюна течёт, завязывай.

— Отвали, Тём.

— Я отвалю, но ты позоришься на весь честной народ, как обоссавшийся щенок.

— Похуй мне. Я накосячил.

— Тогда падай на колени и ползи, че стоишь? Или сделай что-то или отвернись от неё. Как сопля не веди себя.

— Ты, блять, зачем такой дохуя умный, а?

Перевожу взгляд на друга. Тёмыч борец, он не болтает, он бьет. А если рот открывает, то бьёт и словами.

—

Ты, я так понял, решил не усложнять себе жизнь и отъезд. Я тебя в этом поддерживаю. Но если ты будешь до конца года теперь исходить по ней соплями - я тебе въебу, понял?

Киваю. Понял.

—

Развели ёбаный кружок любителей драмы, блять. Потери три из пяти. Нокауты всухую. Если бы Миха так не держался за свои сковородки, уплыл бы следом за вами, долбоебами, в царство страдания.

— А ты не влюблялся, Волчара? Никогда?

— Нет. И не планирую.

— Почему?

—

Чтобы выглядеть как вы? Девочка в балетной пачке и то больше на мужика похожа на вашем фоне. У Дэна кукуха слетела так, что он попёрся свою рыжую в деревню искать, и пропал там на все каникулы. Приехал такой чёрный, смотреть больно. Три дня бухал. Егор со своей Женей к свадьбе собрались готовиться. Какая свадьба в 18 лет, скажи мне? Ты на свою мелкую тоскливо вздыхаешь, но нихуя не делаешь. Зачем мне это говно?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Молчу.

Не знаю, зачем. Не знаю, почему люди любят. Я люблю всего-ничего, пара месяцев. Может, смогу ему ответить лет через 5-10.

Остаток января я держался на силе воли, боевиках и тренировках. Убивался в зале каждый день. Каждый, сука, день. Тренер меня видит чаще, чем жену родную. Но не жалуется. Приходит, контролирует, помогает.

С друганами из Питера давно не общался - позвонил. Поржали, вспомнили светлые общажные деньки.

Напомнил о себе скаутам. Ждут. Не передумали. Это хорошо, наверное.

Заебал отца совместными ужинами. Мы теперь как два разнопарных носка, он синий, я красный и оба левые.

—

Как снег чуть сойдет - доедем к матери на кладбище. Убрать там надо, оградку покрасить, цветов принести. У неё в марте как раз день рождения.

—

Помню. Пап?

— М?

— Расскажи про маму.

— Черт, сын...тяжело мне это.

— Знаю. Расскажи.

Отец вздыхает, трёт ладонью шею, ёрзает на диване. Мы смотрим какой-то фильм с Джэки Чаном. Весёленько, как всегда, но настрой не тот. Щас бы "Хатико" и официальную причину для слёз. Ибо смотреть "Хатико" и не плакать - это кем надо быть?

Взгляд отца мутнеет и рассеивается по пространству, как будто он больше не здесь. На лице гримаса боли, тоски и дичайшего одиночества. Плечи опущены.

—

Твоя мама была на год меня старше. Училась на втором курсе, а я пришел пиздюком. У меня ничего тогда не было, я в общаге жил. С соседом один бич-пакет на двоих делили. Молодой, тупой, горячий. Отец мой меня выставил из дома сразу после 18-ти лет со словами "Дальше сам". Я подрабатывал на стройке, таскал мешки, цемент месил. По ночам шлялся по району с друзьями, утром учился. Мы с ней случайно познакомились, у ларька. Я сигареты брал, а она воду. Как оказалось, для собаки воду. Ну кто собаку из бутылки поит, скажи? А она поила. Бездомную грязную собаку с одним ухом. И смотрела на неё с таким теплом и восхищением, будто это не дворняга вовсе. Я очаровался. Подошёл познакомиться. Рассказывал какое-то подобие смешных историй. Софи слушала так внимательно, так хохотала искренне, я не мог не влюбиться. Её смех до сих пор мне слышится. Думаю, как зайду сейчас в спальню, а там она. Белоснежные свои кудри по подушке разбросает и будет хохотать. Её волосы мне всегда нос щекотали, я никогда не думал, что готов буду душу продать снова за это ощущение. За аромат персиков и жасмина, за один взгляд зелёных глаз. Я бы всё отдал, сын. Всё. Мир положил.

Молчит какое-то время, трёт глаза. Я не дышу. А то заплачу, как ребёнок.

—

Через три месяца я её замуж позвал. Мне 19, ей 20. У нас койки в общаге и стипендия 300 рублей. Она никогда не жаловалась, что ей чего-то не хватает. Суп варила из топора, что называется, и никогда даже взглядом не давала понять, что я не справляюсь. Как-то я вечером увидел, что она колготки штопает. Колготки, сын, представляешь? Мне так стыдно стало. Я работал как ишак, лишь бы больше такого не видеть. У неё перед сном был такой ритуал забавный, она просила расправить одеяло и накидывать его сверху. Говорила, что будто небо на неё падает. Смеялась от этого. А я дышать не мог, такой она была красивой в этот момент. Любил её страшно. Отчаянно. Никогда даже взглядом не свернул на другую. Когда уже купили квартиру, машину, фундамент на дом заложили - у нас ты родился. Я думал, что и так счастлив до потолка, а с твоим рождением понял, что пробил его до облаков. Ты её маленькая копия. Хмуришься как она, смеешься как она, стучишь пальцем по виску, когда думаешь, так же, как она. Я делал всё, чтобы ты никогда не нуждался. Но такую любовь, как Софи, я тебе дать не смог. Она окутывала своей любовью всех. Возилась с тобой ежеминутно, нацеловывала щёки, наглаживала кудряшки, пела тебе какие-то песенки детские. Софи была удивительной женщиной. Чуткой, открытой, весёлой, умной и доброй. Я таких больше не видел нигде. Когда она умерла, то забрала меня с собой. И я всё ещё там, с ней, под землёй. Только ты меня удерживаешь. И работа. Она напоминает мне о штопанных колготках и женщине, ради которой я всё затеял. Ради которой жил.

Всё-же, я ребенок. Утёр щеки. Обнял отца. Крепко прижался к плечу, как в детстве.

—

Люблю тебя, пап.

— И я тебя сын.

В начале февраля наша городская сборная вырулила на выездные игры. Пять игр, пять городов. На старом административном автобусе. Каждый раз я боялся, что этот образец ретро автомобилей встанет посреди трассы, и мы замёрзнем к хуям.

Я играл, как бешеный. Забивал. Забивал. Забивал. Таранил защиту противника и бил. Яростно. Ожесточенно. А потом отшивал очередную любительницу футбольной формы и спал.

Але больше не писал и не звонил. Согласился с тем, что так правильно. Сжал зубы и жил дальше.

Только, когда вернулся в школу и снова её увидел - понял, что мне на всё похуй. Похуй, как будет летом. Придумаю что-то. Составим план, она их любит. Лишь бы со мной была.

Если не примет - пойму. Подохну, но пойму.

Подготовился, и, как сказал Тёмыч, пополз на коленях сдаваться.

Я проиграл, Афродита, забери моё сердце.

Глава 20. Аля

Аля.

00.01 Лучик:

Дорогая Алечка. Моя сладкая Мурзечка. С Новым Годом. Пусть этот год принесёт тебе столько радости, чтобы улыбка не сходила с твоего прекрасного личика. Прости, что обидел тебя. Ты правильно сказала, это был мой выбор. Твой выбор я тоже уважаю. Желаю тебе всего самого лучшего. Ты достойна этого. Достойна целого мира у твоих ног. Обнимаю. Целую курносый нос. Кирилл.

Эта смс-ка - единственное светлое событие в самом худшем месяце моей жизни.

Я застряла там, в подсобке с сушилкой для белья, запахом алкоголя и привкусом отчаяния. И не могу выбраться, всё время прокручиваю в голове наш разговор. Переживаю, переигрываю, жалею. Я не хотела расставаться. И сейчас не хочу. Мне обидно, я злюсь на него. Но я вот она, живая, раненая, но влюбленная. Мне плохо. Если бы я не боялась быть отвергнутой, услышать "Аля, ты была права, нам лучше не быть вместе", я бы давно уже сама сделала ему шаг навстречу.

И ещё хуже стало, когда мы вернулись в школу.

Видеть Кирилла каждый день и вспоминать то, что он сказал. Слышать его голос. Ощущать отголоски его парфюма в коридоре. Знать, что он сидел за этим же столом в столовой вчера. Что мы касались одного и того же обеденного стола, но не касались друг друга.

Мы расстались, потому что я приняла решение. И дело не в том, что он сказал про девчонку, и не в том, как жестоко было его поведение. А в том, что я услышала слишком много боли в его словах. Ему, на самом деле, было тяжело со мной. Эти отношения, действительно, всерьёз, давили на него. И я чувствовала, что это из-за меня. Что я недостаточная, недостойная, неправильная. Что мои тараканы никому не по силам. Что я повесила на него слишком много. Возвела в ранг своей единственной опоры и задушила этим. А я не хочу такого для любимого человека. Я хочу, чтобы он был счастлив. Даже, если для этого нам лучше прожить жизнь отдельно.

Конечно, в мыслях я очень разумная девочка. Я хожу к психологу, читаю книги о любви. Я знаю, что так правильно. Понимаю.

Только моих страданий это не уменьшает. Не утихает тоска под доводом разума. Никак.

Я бы хотела наплевать на всё это. Побыть эгоистичной. Взять и привязать к себе того, кого люблю. Манипулировать своими чувствами, направить Кирилла в нужную мне сторону. Заставить отказаться от мечты, от футбола, от планов. Чтобы был рядом. Но смотреть на него каждый день с осознанием того, что я сделала, я бы не смогла. Лучше боль расставания.

—

Аля?

—

М?

— Милая, не вкусно?

— Вкусно, мам.

— запихиваю в себя вторую ложку каши.

Родители не знают, что мы с Кириллом расстались. Не приходит, потому что занят. Уехал на соревнования. Заболел. За эти полтора месяца я врала больше, чем за семнадцать лет до этого. Но маме с папой сейчас не до этого, так что они верят. У них обоих, кажется, депрессия на фоне тревог за меня. Они не поучают, не поправляют, не контролируют меня. Я ухожу гулять якобы с Кириллом, а сама брожу по району, петляю между однотипными домами и мерзну до потери чувствительности. Потом прихожу домой и терплю болезненное покалывание под кожей. Такое вот извращенное развлечение. Я хотела бы, чтобы кожа горела от прикосновений, а не от погоды. Но хоть что-то. Мне их очень жаль. И бесит, когда мама смотрит на меня как на инвалида, или будто я пережила концлагерь и пытки. А папа вообще на меня почти не смотрит. Но всегда целует в макушку, и обнимает чуть крепче, чем раньше.

— Аля!

— М?

— Ты меня слушаешь?

— Да.

— И что я сказала?

Перевожу взгляд на подругу. Где мы? О чем она сейчас говорила? Последний час, кажется, выпал из зоны охвата моего сознания.

—

Что ты сказала?

— Аля, блин! Тебе валентинка.

— От кого?

— Откуда мне знать-то? От поклонника, очевидно. На, вот. А у меня пять штук, смотри. Правда, все от одного человека.

Лера сует мне в руку маленькую открытку-сердечко. Внутри надпись "Аля, ты классная. С." Кто такой "С" я понятия не имею. И не хочу знать, потому что это не та буква, которая мне нужна.

— Аля!

Сегодня, блин, всем от меня что-то надо. Поворачиваю голову. Смотрю. Волосы светлые, глаза голубые. Среднего роста, стройный. Черные брюки, серый пуловер, белая рубашка под ним. Симпатичный. Он из девятого, вроде.

— Да?

— Привет.

Парень слегка краснеет. Это мило.

— Привет.

— Я Саша.

Киваю.

—

Аля.

— Да я знаю, я же тебя по имени позвал

.

Точно. Киваю. Я идеальный собеседник. (нет)

—

Получила мою валентинку? С праздником, кстати. День всех влюбленных.

Милота парня испаряется как вода на солнце. Неотвратимо.

—

Да. Спасибо.

— Погуляем? Можно тебя проводить?

— Эээммм...нет. Лучше не надо.

Парнишка краснеет сильнее, уходит молча. Мне его даже жаль немного. Если бы я могла пользоваться полной версией своего эмоционального интеллекта, то я бы даже испытала неловкость и смущение. Я отшила парня. Такое не часто происходит. Последний раз на городской олимпиаде по физике, когда мальчик из другой школы очень настойчиво пихал мне свою запасную ручку в обмен на поцелуй.

На улице холодрыга. Отметка скатилась за минус двадцать пять. Так что домой я бегу, как нахохлившийся голубь. Подняв плечи, чтобы защититься от ветра. Из капюшона и шарфа одни глаза торчат.

Как же я скучаю по Кириллу. Мне бы хоть глазком его увидеть. А то в школе его не было. Я часто любуюсь на его спину, но только на спину. Не хочу давать ему поводов сомневаться. Он должен играть. Его жизнь там. А я - слишком сложно.

—

Я дома!

— Аляяя!

— Рина с воплями бросается мне на шею и мокро целует в щеку. Улыбка лезет на лицо автоматически.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

—

Привет, крошка-макарошка! Как дела? Собрала валентинок от одноклассников?

— Ага!

— сияет улыбкой с выпавшим слева зубом —

Три штуки. От Алёши, от Степы и от моей подружки Жанны.

— Вот это улов! Поздравляю!

— А ты иди на кухню и Кирилл тебе тоже валентинку подарит. Он там с мамой чай пьет.

Рина сползает с меня и убегает, а я опадаю спиной на стену. Зачем он пришел? Что сказал маме? Где, блин, кнопка отключения турбо-режима у сердца?

Склоняюсь вперед, опираясь руками в колени. Как там было?

Вдох. Раз. Два. Три. Четыре. Пять.

Выдох. Раз. Два. Три. Четыре. Пять.

Вдох....

Прохожу на кухню. Кирилл как раз подносит чашку ко рту, а мама щебечет о новогодних праздниках, о том, как я падала на лыжах. Спасибо, мама.

— Ой, Алечка! Не слышала, как ты пришла! Смотри кто пришел! Ты говорила Кирилл выездных играх, а он вернулся пораньше. Сюрприз!

Вот уж, действительно, сюрприз. Улыбаюсь. Ну как не улыбаться?? Чаем подавился, напрягся, смотрит на меня виновато. А я так скучала. Волосы торчат, как лучики. Память подтирает все прочие декорации. Оставляя вниманию только зеленые глаза.

—

Сюрприз.

— Точно. Киндер сюрприз.

Робкая улыбка подтягивает вверх уголок моих любимых губ. Внимание! Отсутствует подключение к разуму. Перезагрузите устройство и попробуйте снова.

—

Поговорим, Аль?

— Конечно. Мамуль, мы в комнату пойдем, ладно.

— Ладно, но через минут 30-40 приходите обедать. Как раз мясо дотушится.

— Угу.

Заходим с Кириллом в комнату. У меня не убрано, кое-где валяются вещи. Постель не заправлена. Тестирую бунтарство, немного. Закрываю дверь на замок, разворачиваюсь к Кириллу. Задираю голову вверх, чтобы заглянуть в глаза цвета весенней зелени.

Кир прокашливается.

—

Привет, Алечка.

— Привет..

Не моргаю. Перешла на энергосберегающий режим дыхания против воли. Не контролирую ничего, кроме рук, которые чешутся от желания коснуться волнистых лучиков волос.

—

С днем святого Валентина

— Эмм..спасибо. И тебя.

— Расскажешь интересный факт об этом дне?

— 14 февраля в Германии отмечают как день психически больных.

— В Германии живет моя новая подруга. Хаски по кличке Зельда. Мы тусили вместе на каникулах. Отличная собеседница.

Кирилл улыбается мягко, всё ещё робко. Я тоже улыбаюсь. Шире, чем мне бы хотелось.

— Аль..

Кир шагает ближе ко мне и присаживается на корточки передо мной, широко разведя колени. Утыкается лицом мне в живот и замирает. Я машинально кладу одну руку ему на плечо, а второй зарываюсь в макушку. Хорошшшооо. Мягкие волосы щекочут кожу и она загорается всполохами необузданной радости.

Кир тяжело дышит, обхватывает руками мою талию и прижимается крепче. Бормочет мне прямо в сиреневый джемпер.

—

Алечка...малышка, Мурзя моя. Прости меня, пожалуйста. За то, что сказал, сделал и за то, что сейчас сюда пришел.

Поднимает голову и упирается мне подбородком в пупок. Я глажу светлые волосы уже обеими руками, ничего не могу с собой сделать.

—

Я знаю, что быть моей для тебя не вариант. Я тебя обидел, поступил как мудак. Я летом уеду. Я нетерпеливый эгоист. Даже сейчас пришел, потому что больше без тебя не могу. Это со мной сложно. Но я без тебя вообще никак, Аль. Никак. Пытался, честно, старался забить день спортом и учёбой, но ничего не работает. Я о сексе больше не заикнусь даже. Буду ждать, пока ты не будешь готова. Мы что-то напланируем с будущим, только не отталкивай, малыш. Я так тебя люблю.

Снова утыкается лицом. Глубоко вдыхает и медленно выдыхает. Расслабляет плечи.

Убираю от него руки. Отхожу на шаг. Любит... Встряхиваю головой. Любит.

Присаживаюсь напротив него на колени. Заглядываю в лицо, в глаза. Ищу там отголоски той боли, что слышала от него в наш последний разговор. Нахожу тоску и надежду.

—

Тебе тяжело со мной, Кир. И это правда так, ты был прав, со мной сложно. Это я для тебя не вариант. Я не хочу быть препятствием в твоей жизни. Я желаю тебе только хорошего, честно.

— Ты и есть моё хорошее

— обхватывает ладонями мои щёки и приближается. —

Мы с тобой всё придумаем как надо. У нас всё будет хорошо. Мы справимся вместе. Если только ты захочешь. Если тоже любишь.

Я тону. Он предлагает риск. Даёт мне выбор. Даёт возможность. Только я не могу ничего выбрать, ведь у меня нет никаких лучших или худших вариантов. Только он.

—

Люблю.

— шепчу ему в губы —

Люблю.

— касаюсь легким поцелуем —

Люблю тебя, Лучик.

Губы Кирилла сминают мои в то же мгновение. Напористо, жадно, голодно. Мы сталкиваемся зубами, сплетаемся языками, стонем друг другу в рот. Кир валит меня на пол, нависает сверху торсом, оставаясь сидеть на коленях сбоку. И целует. Целует. Присваивает. Углубляется, не встречая сопротивления. Его ладони блуждают по моему телу. Как будто проводят проверку после разлуки. Грудь, талия, живот, бедра, ягодицы, снова грудь, плечи, предплечья, снова грудь. Ей, кажется, нужна более тщательная проверка, ибо она потяжелела и ноет, а соски требуют влажного касания.

Захлебываюсь удовольствием, возбуждением и радостью. Отрываюсь от губ и зацеловываю Кирилла везде, куда попадаю.

—

Как я скучала, Кир, как скучала

— захожусь яростным шепотом между поцелуями.

—

Моя девочка, моя любимая Алечка, подыхал без тебя каждый день.

Поцелуй.

—

И я. Подыхала, Лучик. Ничего не могла.

— Прости меня, малыш.

— И ты меня, родной.

Немного успокоиться мы смогли только минут через десять. Распалённые, раскрасневшиеся, запыхавшиеся.

Лежим рядом друг с другом на полу, смотрим в потолок. Я разглядываю потолочные светильники и перед глазами плывут маленькие солнышки.

— Кир..

— М?

— Я не говорила, что к сексу не готова. Я не хотела делать это там, и когда ты пьяный. А так, я тебе доверяю, я тебя люблю, и я много, очень много гуглила эту тему.

— хихикаю.

Кирилл смеется.

—

Ты единственный человек, который готовится к сексу с помощью интернета.

— Вот и нет, сейчас все так делают.

— Я принес тебе подарок.

Кир протягивает мне бархатный мешочек, не поворачивая головы, я так же принимаю.

—

Ооо, а у меня ничего нет для тебя в ответ

— Мне и не надо. Твоих слов про секс достаточно.

Теперь я смеюсь. Открываю мешочек и достаю кольцо с небольшим округлым гладким камнем.Как будто хрустальная горошинка. Кольцо двухсоставное. Посередине тонкий серебряный гладкий ободок с камнем вынимается, из более широкого, с завитками и узорами.

—

Очень красивое, Кирилл. Спасибо большое. Ты решил обвешать меня украшениями?

— Мне хочется, чтобы на твоём теле были напоминания обо мне. Но так как я не могу сделать тебе тату с отметкой "Только для Кирилла Таранова", то украшения - лучший вариант. Тебе не нравится? Хочешь мягкую игрушку или ещё что?

— Кирилл поворачивает голову в мою сторону.

Я тоже поворачиваюсь к нему лицом. Плавлюсь, от его взгляда, от слов, от запаха цитрусовых, корицы и дерева, который впитываю кожей.

—

Мне очень нравится. Я и на метку согласна, только не на лбу.

— Нет уж, не хочу портить твою идеальную кожу. Пусть единственными метками будут твои сексуальные родинки. Кстати, кольцо с сюрпризом. Включи камеру на телефоне и поднеси камень вплотную к ней. Или близко к глазу и смотри на свет.

Делаю, как сказано.

—

Ооо! Что это? Там какой-то текст, не на русском. Английский, немецкий, иероглифы. Ай лав ю.

— Там на ста языках написано "Я люблю тебя"

.

Ооо...я в обмороке умиления. С визгом перекатываюсь на бок и забираюсь на Кира сверху, седлаю его пресс. Он хохочет, обнимает меня за талию, прижимает ближе.

—

Вау, Кир, просто...ваааау

— Такой вот я романтичный мальчик, ага

— Спасибо, спасибо!

Зацеловываю Кира, от макушки до шеи.

Мы играемся, нежничаем, тискаемся и смеемся. И мне так хорошо. Так спокойно и правильно, тепло. Как будто всё вернулось на правильные места и механизм внутренней жизненной энергии перестал сбоить.

На обед мы, конечно же, не идём. Я забираю от мамы пироги и чай, ставлю на стол. Кир включает какой-то фильм и мы валяемся на постели в обнимку, лаская друг друга. Увлекаемся процессом так, что я сама не понимаю, как уже сижу у Кира между ног и удовлетворяю его ртом. Он тихо постанывает, хрипит, тяжело дышит. Сжимает волосы мне на затылке, и старается не шевелиться лишний раз, подрагивая бедрами от нетерпения. Мне нравится. Его член нравится, и его вкус.

—

Малыш, что ты решила с днём Рождения? Как хочешь отмечать?

— А я не хотела отмечать. Но папа, кажется, забронировал ресторан. Приедут родственники из Казани: бабушка, дедушка, папин брат с женой и дочкой, мамина сестра с мужем и сыном. Родители мамы уже умерли, к сожалению, я их плохо помню. Только то, что от дедушки Рустама всегда пахло мятой и табаком. Он курил такую трубку, знаешь, как у пирата. Кстати, папин средний брат тоже Рустам, но он не курит совсем.

Кирилл усмехается и смотрит с теплом.

—

Болтушка ты моя, иди-ка сюда

— обнимает покрепче, прижимаясь сзади всем телом —

Значит, ресторан?

— Да.

— А я приглашен?

— Шутишь что ли, Таранов? Я тебе десять минут назад минет делала. Конечно, нет. Не хочу краснеть, глядя на тебя, перед всеми родственниками.

— Ах, вот как?

Щекотка! Аааа!!

Через какое-то время, я, кажется, задремала в теплых объятиях любимого. Было так хорошо, как будто в коконе из ласки и заботы. Уже сквозь сон слышала, как Кир выбрался из постели, чувствовала поцелуй в лоб, но открыть глаза не было сил — так я разомлела. Краем уха слышала шепот у дверей комнаты

—

Аля спит, я пойду домой. Лилия Рустамовна, она так похудела, ничего не ела?

— Не знаю, что с ней случилось, Кирилл, кушала как птичка, еле-еле. Вы не ссорились?

— Нет, всё хорошо. А когда придет Марат Альбертович? Я хотел с ним поговорить по поводу праздника для Али.

Что там было дальше я уже не слышала. Уснула.

16 февраля утром меня разбудил писк сестры.

—

С Днем Рождения, Аляяяяяяяяя! Урааааа! Поздравляююююю!!!

Открыла глаза. Мама, папа, Рина, даже Бубочка. Шарики и пирожное со свечкой. Сегодня мне восемнадцать! Приподнимаюсь над подушкой с улыбкой.

—

Спасибо, родные! Какая красота!

Все подходят обниматься, Рина заваливает меня на кровать и осыпает поцелуями.

—

Дочь, поздравляю, родная

— папа склоняется обнять —

ты выросла потрясающей девочкой, я очень горжусь тобой и люблю тебя без меры. Всегда буду любить и заботиться, какой бы взрослой ты ни была. Мы с мамой сделаем всё для тебя.

У меня наворачиваются слёзы. Я их всех так люблю. Кажется, эти эмоции готовы бить фонтанчиком.

—

Солнышко моё, моя девочка, моя лапочка, мой улыбчивый светлый ребенок. С твоим днём, милая. Восемнадцать - прекрасный возраст. Я горжусь тобой, дорогая. Ты удивительная.

— Спасибо мамуля, папуля, Ринуля, я вас тоже очень-очень люблю.

—

В школу сегодня не идёшь. У нас сюрприз для тебя.

— Ооо! Официальное родительское разрешение прогулять?

Папа смеется.

—

Да, точно. Но только в виде исключения. Я предупредил учителей. Это тебе от нас с мамой.

Папа протягивает два подарочных пакета и кладет его рядом со мной на кровать.

—

Вау! Новый телефон! Папуля, спасибо огромное! Я такой и хотела. Очень дорогой же, не надо было тратиться!

Божечки, новенький смартфончик, какая красотища!

—

Мама, какое платье красивое! Ооо, вот это да, это же арабское кружево, очень сложная работа! Я в восторге.

Буквально пищу от переполняющих эмоций. Рина нарисовала мне открытку и сделала браслет из разноцветных бусин и кубиков с буквами моего имени. Не сниму его больше ни за что.

После шумных объятий и поздравлений меня ненадолго оставляют одну. Я разбираюсь с новым телефоном, прикладываю платье перед зеркалом. Принимаю поздравительные сообщения от сервисов с оператора мобильной связи. Только от Кирилла ничего. Но ещё рано, так что я не переживаю. Завтракаем всей семьей праздничными оладушками с абрикосовым вареньем.

—

Собирайся после завтрака. Надень удобный теплый костюм, возьми пижаму, купальник, шлёпанцы для бассейна, и платье, которое мама подарила.

— Мы куда-то едем? Не идём в ресторан?

Папа загадочно ухмыляется.

—

Нет, планы поменялись. Это сюрприз для тебя, принцесса. Так что собирайся.

Мчу как ветер!

Мы все собираемся и в одиннадцать выезжаем из города. Два часа по трассе. Я не знаю куда мы едем, вокруг поля, снег и голые деревья. В машине играет музыка, мы подпеваем любимым песням. Я уверена, что Кирилл ждет меня там. Настроение настолько хорошее, что я буквально не могу сидеть на месте, пританцовываю, подпеваю и от всей души наслаждаюсь каждым мгновением.

Ещё через полчаса мы сворачиваем с трассы и углубляемся по узкой дороге куда-то, по ощущениям, в лес. Ну, или сосновый бор. Здесь очень красиво. Въезжаем на территорию закрытого спа-комплекса. Он недавно открылся, я читала в сети. Шикарное двухэтажное здание под деревянный терем, и маленькие гостевые избушки вокруг. Территория расчищена от лишнего снега. Везде стоят какие-то деревянные фигурки животных, персонажей сказок и мультиков.

Нас встречает красивая молодая женщина в тёмно-зелёном пуховике до колена и белой шапке-ушанке.

—

Добро пожаловать в "Сосны"! Мы рады сделать Ваш праздник незабываемым. Меня зовут Лика, сегодня я буду вашим персональным администратором. Ко мне можно обратиться с любым вопросом. Кто именинница?

—

Эмм...я

— немного приподнимаю ладонь вверх.

—

Отлично!

— Лика светится широкой дружелюбной улыбкой —

Поздравляю от всего коллектива Сосен. Надеюсь, Вам у нас понравится!

—

Мне уже нравится)

— Пройдемте на ресепшен, я расскажу вам план на день и выдам ключи от домиков.

Домиков?

Идём за администраторов главное здание. Я разглядываю обстановку и внимательно слушаю Лику. Внутри всё отделано деревом, камнем, мхом. Всё естественно и сказочно. Пахнет древесной смолой и травами.

—

До трёх часов свободное время на заселение, переодевание и отдых. Прибыли ещё не все ваши гости, заявлено было двадцать человек. К 15:30 мы будем ждать всех вас здесь в зале для сопровождения на спа процедуры. Для каждого гостя составлены индивидуальные или парные программы. Массаж, обёртывания, спа-капсула, бассейн, хаммам и сауна, традиционная русская банька для желающих. Процедуры до 19:00, после этого свободное время для сборов. В 20:30 застолье в банкетном зале. На завтра для всех вас забронированы развлечения: катание на собачьих упряжках, ватрушках, лыжные прогулки по сосновому бору. Будем лепить огромного снеговика и устроим бои снежками. Вечером бассейн и баня. В воскресенье для всех желающих будет открыта спа-зона.

Охренеть! Просто охренеть! У меня....я весьма, блин, впечатлена, слов нет. Как родители всё это организовали? Я даже примерно не представляю сколько может стоить подобный отдых на такое количество людей.

—

Итак. Для Мурзиных старших домик номер четыре. На первом этаже спальня, гостиная и ванная, на втором спальня и душевая.

— Для именинницы царский терем номер десять. Два этажа, три спальни, гостиная с камином, ванна, бильярд, караоке, выход на террасу с джакузи.

Боже, я, наверное, покраснела как помидор. Или хуже. Отдельный домик родители бы мне не бронировали. А значит, это Кирилл организовал. И я боюсь поднимать глаза на маму с папой. Мне кажется, прямо сейчас меня поразит карающей молнией Зевс. От стыда хочется зажмуриться и убежать.

Мы все молчим. Пауза такая тяжелая для меня. Оглушающая. Что теперь будет?

—

Аля, посмотри на меня.

— папин голос ровный и спокойный.

Сглатываю, поднимаю глаза. Папа с мамой отводят меня к стене, подальше от стойки администратора.

—

Ты взрослая. Я не одобряю подобное, но Кирилл не раз доказал, что ему можно доверять. Он организовал всё это с моего позволения. Но мы можем уехать, если захочешь. Прямо сейчас.

Я в полнейшем ступоре. Это так неловко. Что за глупая ситуация? Как, интересно, выглядел этот разговор? Мы с Вашей дочерью будем жить в отдельном домике, и вся родня будет об этом знать? Боже...это как-то...я не знаю. Тупо? Стыдно? Кошмарно. Почему они такие спокойные? Мама смотрит на меня с хитрой улыбкой. Как они вообще разрешили такое? Смирились с наличием парня, ладно. Но они же не глупые и не старые, они понимают, чем закончится ночёвка с парнем. И они, что, выдают одобрение или типа того? Благословение? Я так злюсь на Кирилла. Я не готова была посвящать родных и друзей в подробности своей личной жизни. Когда у меня будет первый секс и где это случится - информация только для меня и моего молодого человека. А не на двадцать человек. Может ещё простыню на утро в окно вывесим? Чтоб уж точно сомнений никаких не было. Ааааа!!!

—

Аля?

— Что!?

— Всё хорошо, милая?

— Нет, мама, не хорошо! Уфф...

Разверзнитесь адовы глубины, я провалюсь в вас щучкой с разбегу.

—

Алечка, мы тебя очень любим и доверяем. Ты взрослая и это твоя жизнь. Если ты счастлива с Кириллом, а мы с папой видим, что это так. Тебе нечего стесняться. Наши с папой ммм..убеждения..не уберегли тебя, и мы немного пересмотрели своё отношение к жизни. Ну, и твой психолог в этом помогла, я с ней много разговаривала. Ни я, ни папа не хотим ограничивать тебя или подавлять. Нас никто не учит быть родителями, мы справлялись, как умели. Мы тебя очень любим.

Я уже плачу. Ещё после первой её фразы. Обнимаю родителей. Прячусь между ними, как маленькая.

—

Спасибо, мама. Спасибо, папа. Только это всё равно ужасно неловко.

— Да уж. Но по-другому я был не согласен. Кирилл запланировал праздник, и он должен включать в себя всех, кто тебя любит, не только его.

— Спасибо..

—хлюпаю носом —

Кошмар, я чувствую себя дурочкой.

— Всё хорошо, милая, не переживай так.

Когда я немного пришла в себя, мы получили ключи от домиков и разошлись с родителями в разные стороны. Я нашла свой домик в отдалении от основного здания и подальше от всех остальных домов. Я прибью Кирилла. Утоплю в джакузи.

В домике тихо и светло. Небольшая гостиная с маленьким кожаным диваном, пушистым ковром и камином. На стенах картины с лесными пейзажами. Нет телевизора. Уютно.

Сзади обвивают сильные мужские руки и отрывают от пола, прижимая к себе.

—

Попалась.

— Кирилл! Древние Боги! Ты с ума сошел?

Кирилл ставит меня обратно и разворачивает. От моего грозного голоса он, похоже, растерялся.

—

Испугалась? Прости. Хотел сюрприз сделать.

— Да уж, сегодня прям день сюрпризов!

— Что случилось, малыш? Ты злишься?

— Как ты это всё устроил?

— Эээ..отец помог. Это база его друга. Я договорился с твоими родителями и родными. А что не так?

— Я очень хочу узнать, как ты разговаривал с папой по поводу отдельного домика для меня!

Кирилл улыбается.

—

Это было стрёмно. Но что делать? Отпускать тебя со мной одну он не согласился. Пришлось идти на уступки. Родители и родственники - небольшая плата за целые выходные вместе. Разве нет?

Прикрываю глаза, выдыхаю...наверное, он прав.

—

Было так неловко, как будто я пришла к ним с плакатом "Сегодня у меня будет секс" и спросила разрешения.

— Я не придумал, как ещё всё устроить. Дело не в сексе, малыш, я хотел устроить для тебя праздник. Если хочешь, ты можешь ночевать у родителей в домике.

Блин!

—

Нет, Лучик. Всё хорошо. Теперь уже поздно сдавать назад. Пусть все знают, я это переживу.

— Я не ради секса. Ну, точнее, конечно, я об этом думал. Но уже говорил, что давить не буду.

— Помню...обними меня.

Кирилл облегченно вздыхает и притягивает меня к себе поближе. Обнимает, как я люблю, окутывая собой.

—

Всё будет хорошо. Мы повеселимся, отдохнем в спа, празднично поужинаем. Всё остальное не важно. Это твой день. Я хотел, чтобы ты наслаждалась. Чтобы запомнила его.

— О, я запомню!

— смеюсь —

Спасибо, родной. А двадцать человек - это кто?

— Ты, я, твои родители, Рина, мой отец, твои родственники - восемь человек, пацаны, Женя и твоя Лера.

— Обалдеть! Это же, наверное, космические деньги, Кирилл.

— Для отца нет. А я отдам ему с первого же заработка. Сам бы я не успел заработать. Пришлось, как пиздюку, просить папочку.

— Ты замечательный, Кир, спасибо большое. И папа твой замечательный. Поцелуй, и пойдем разбирать вещи.

— С Днем Рождения, малышка. Добро пожаловать во взрослую жизнь.

Взрослая жизнь началась с глубокого поцелуя, тоже взрослого.

Глава 21. Аля

Аля.

—

Как ты, малыш? Устала?

— Нет, всё чудесно! После всех спа-процедур я как будто родилась заново — улыбаюсь и прижимаюсь к Кириллу ближе.

— Мы с тобой собрали все клише любовных романов или ещё нет?

— Ха-ха-хах! Многие, да. Лера говорит, у нас зефирные отношения.

Мы танцуем. Медленно раскачиваемся под мелодичную музыку. Вокруг полутьма банкетного зала и редкие гости. Праздник был просто волшебный! Программа была такая насыщенная, что я успевала только переходить от к процедуре к процедуре и широко улыбаться. Вся женская половина гостей была вместе, а мужчины в другой части комплекса занимались своими делами. Не знаю, как там было у них, но я наслаждалась так, что совершенно не следила за временем. Мы очень много смеялись, болтали обо всём. Тётя Карина, мамина сестра, работает ведущей праздников, так что за атмосферу у нас отвечала она. И с ней было так весело, что мышцы сводило от неугасающей улыбки.

Массаж всего тела, скрабирование, обёртывание, маски для лица, волос и даже ногтей. Спа-капсула была похожа на какой-то агрегат с космического корабля. Это такая штука, в которую ты ложишься, но как будто проваливаешься в теплую воду. Как мягкий надувной матрас, который обволакивает, согревает и расслабляет каждую мышцу.

После спа мы нежились в сауне и джакузи, пили свежевыжатый сок и расслаблялись.

К вечеру в банкетный зал вплывала кучка разомлевших женщин. Надевать на себя платье и туфли после такого дня не хотелось, я бы пошла в пижаме.

Но на мне потрясающее зелёное платье из тончайшего шелка, на тонких бретелях, с v-образным вырезом, который украшен арабским кружевом. Волосы собрала в высокий пучок, укладывать их мне было лень. Классические черные лодочки и тонкие колготки.

Мы сидели за длинным столом, как на свадьбе, красивые, нарядные, праздничные. Мужчины в рубашках и брюках, женщины в платьях или брючных костюмах. Фотограф щёлкал камерой как заведённый, и я чувствовала себя настоящей звездой.

Я совсем не красилась, ибо знала, что буду много плакать. Первый тост говорили родители, и удержаться от слёз было совершенно невозможно. Тепло поздравил папа Кирилла, и все наши друзья. Лера рассказала самые смешные моменты нашей дружбы - мы обе плакали. Её подарок отражал суть моей рыжей бестии. Лера подарила мне полёт на параплане. Только она могла такое придумать.

Кир не отходил от меня практически всё время. Он подарил мне огромный букет цветов и книгу. Книгу, в которой собраны скрины нашей с ним переписки. Все сообщения и фото в хронологическом порядке, а ещё стихи и тексты песен, отрывки из мифов о любви. Это полный восторг!

После трёх часов танцев, конкурсов от тёти Карины и вкуснейшего ужина, взрослые стали расходиться по домикам, а молодёжь достала собственные запасы алкоголя. Я ничего не пила. Не хотела. И Кирилл за весь вечер выпил один бокал вина.

Я так счастлива, что у меня нет слов. Хочется только улыбаться и благодарно, радостно пускать слезу.

— Кирилл..

— М?

— А ты сам не устал?

— Нет. Кайфовый вечер.

— Да, очень кайфовый. Но, может, немножко устал? Я вот резко как-то утомилась. Знаешь, какое клише мы ещё не собрали?

Кирилл немного отдаляется и смотрит на меня сверху вниз.

—

Какое?

— Страстный и идеальный первый раз.

— улыбаюсь ему, наблюдая за тем, как выразительно ползут вверх брови Кира.

—

Хочешь пойти в дом?

— его голос немного охрип.

—

Хочу. Очень.

И я не о доме. Хочу Кирилла. Остаться с ним вдвоем.

Судя по тому, как он подорвался одевать меня, Кир тоже резко устал и захотел домой.

По заснеженным дорожкам до домика мы бежали так быстро, что два раза чуть не свалились в снег.

Хохоча, ввалились в домик. Обнимаясь, целуясь кое-как скинули верхнюю одежду. Кир уселся на диван в гостиной и усадил меня к себе на колени. Платье задралось, а в промежность мне врезалась возбужденная твердая плоть. Поерзала немного вверх-вниз. Ммм...

—

Алечка, ммм..блять, аккуратно, малыш. Я готов спустить в штаны.

— Не надо в штаны, давай их снимем.

— Ты уверена? Сегодня я не буду сдерживаться.

— Я же сказала. Хочу. Иди уже сюда.

Кир хватает меня под берда, и, с моим визгом, встает с дивана и несет меня вверх по лестнице.

Тормозим у первой попавшейся спальни.

Я тяжело дышу, сердце взволнованно колотится, пульсирует в ушах. Кожа горит, зудит, молит о прикосновении. Я возбуждена и взбудоражена. Волнуюсь. Как это будет?

Кир роняет меня на кровать и падает сверху следом, придавливая мне коленом внутреннюю сторону бедра.

—

Ааашшш.. Кир, нога! Больно, ай-аяй, слезь. Слезь.

Перемещает ногу и поглаживает ушибленное место. Синяк будет, точно.

—

Черт! Извини, Аль, я не специально. Загнался, не соображаю. Нормально?

— Да, уже хорошо.

Грудь у Кирилла вздымается и резко опускается, на шее бьется жилка. Он напряжен, глаза сияют молниями.

— Продолжим?

Вместо ответа резко притягиваю его к себе ближе за шею. Видимо, слишком резко, потому что локти Кирилла подгибаются и мы сталкиваемся лбами.

— Ааайй!

— тру ушибленный лоб

—

Блять!

Больно!

—

Прости, я слишком сильно дернула.

— Извини, малышка, руки не держат.

Говорим это одновременно и смеемся.

—

Секс всегда такой травмоопасный?

— Не замечал. Блять, у тебя будет шишка на лбу. Прости, Аль

— Всё хорошо, продолжим?

— Да. Сейчас будет хорошо.

Кир осторожно склоняется и целует меня. Влажно, с оттяжкой, проникает языком сразу глубоко. Отзываюсь мягким стоном. По плечам и шее ползут мурашки.

Руки Кирилла нетерпеливо ощупывают талию и спину в поисках молнии платья. Мне щекотно. Я начинаю хихикать прям ему в рот, извиваюсь, разрываю поцелуй.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

—

Щекотно, Кирилл, ахахха, осторожно! Стой-стой, там скрытая застежка, и она с другой стороны

— Блин, сейчас.

Справляемся с платьем совместными усилиями. Кир распускает мне волосы, пару раз случайно дергая пряди. Я путаюсь в его пуговицах, они выскальзывают из пальцев. Рычу от нетерпения.

—

Давай же! Помоги, Кир, не расстегивается!

Кирилл отрывается от моей шеи, которую расписывал узорами поцелуев и стаскивает рубашку через голову. Стряхивает руками, чтобы высвободиться из манжет. Я тяну рубашку на себя слишком сильно, так, что Кир по инерции двигается следом и падает на меня, в последний момент выставляя руки по бокам от моей головы. А так как они всё ещё в заложниках рукавов, то рубашка закрывает мне лицо и шею.

—

Блять. Аля, секунду. Ебучие запонки на рукавах.

Я хохочу, прикрытая рубашкой. Немного нервно, с лёгким налетом истерики, но весело.

Всё происходит так неловко, дёргано, совсем не так, как в любовных романах.

—

Всё

— отбрасывает рубашку —

Орудие пыток, блять, а не одежда.

Кир убирает мне волосы с лица и целует снова. Ведёт ладонями по обнаженным частям тела, приподнимается на колени и ставит их по бокам от моих бёдер. Приподнимает меня к себе в полу-сидячее положение. Я свожу бедра крепче, вытягивая ноги и подаюсь навстречу поцелую.

Кир порхает пальцами по моей коже, то нежно, то крепко стискивает. Сжимает грудь, ведёт руками за спину, находит застёжку лифчика. С ним справляется быстро и ловко. Покрывает поцелуями грудь, вбирает в рот сосок. Ммм...не сдерживаю стоны, откидываю голову назад, одной рукой прижимаю его голову крепче к груди. Возбуждение вспышками загорается на коже там, где Кир прикасается. Между ног пульсирует, низ живота тяжелеет. Мне больше не до смеха, я горю.

Кирилл дергает с меня трусики вниз вместе с колготками, продолжая прикусывать и ласкать языком грудь. Я помогаю ему раздеть меня, приподнимаю бедра, а потом дергаю коленкой, сбрасывая белье на кровать. Хочу отпихнуть одежду пяткой на пол, и попадаю Кириллу коленом прямо по ягодице. Не сильно, но ощутимо. Кирилл ойкает и заваливается на меня.

—

Боже, прости. Не больно?

— Нет, всё хорошо.

Мне очень неловко, но Кирилл, кажется, сосредоточен и ничего не замечает. Надеюсь на это.

—

Прости, пожалуйста, я случайно, х-хотела тр..

— Тшш, всё, тормози. Дай посмотреть.

Приподнимается на локтях и оглядывает меня под собой.

—

Охуеть. Ты голая, Алечка. Вся! Пиздец. Аля, ты красивая, пиздец.

— Снимай уже штаны, я тоже хочу посмотреть

— вожусь с ремнём на брюках.

Брюки снимаем без приключений. Кладу ладонь на возбужденный член Кирилла. Горячий, большой, гладкий, с выпуклыми венами. Он идеален. Идеальный член. У меня к нему совершенно определённые нежные чувства. Провожу ладошкой вверх-вниз, слегка сжимаю.

—

Ммм..тише, малыш, не торопись.

— Не могу..хочу

Кир захватывает мои запястья и укладывает над головой. Прижимается всем телом, вклиниваясь между разведенных бедер.

Мы оба шипим, как от ожога. Контакт кожи с кожей ошеломляет. Я чувствую его всем телом. Каждый мускул, изгиб, горячую кожу. Ощущаю его дрожь. Чувствую твердую плоть, которая упирается мне в промежность.

—

Бляяяять...пиздец, Алечка, пиздец. Подожди секунду. Ты охуенно пахнешь, и ещё охуеннее ощущаешься. Я не могу просто..

Кирилл покрывает моё тело нетерпеливыми поцелуями, ласкает языком грудь, прикусывает соски - я отзываюсь стоном на каждое его движение. Приятно. Влажной дорожкой спускается к животу, обводит языком пупок, втягивает кожу под ним, спускается ниже. Я захлёбываюсь ощущениями. Кир целует внутреннюю сторону бедра, поглаживает пальцами промежность. Замираю в ожидании нового для себя прикосновения. Зажмуриваюсь, сосредотачиваясь на осязании. Мягкий поцелуй, касание языка, теплый выдох. Кирилл проникает языком меж половых губ и касается клитора. Вздрагиваю от обжигающей ласки.

— Ммм..аах, Кир

Обводит языком клитор и аккуратно вбирает его в рот. Как же приятно, Боги, как хорошо. Немного щекотно, жарко от дыхания и волнующе. Мурашки расползаются от каждого движения его губ и языка. Я хочу кричать, но получается только жалобно всхлипывать и подаваться бедрами вперед. Кир усиливает напор, посасывает клитор, указательным пальцем проникает в меня.

— Боже, ммм, да

Хнычу, когда Кирилл прекращает.

— Верни, верни как было

— Потерпи малыш, сейчас, нам нужна защита.

Любуюсь мускулистым телом любимого, пока он шарит по полу в поисках брюк. Широкая спина, мощные бедра, крепкие упругие ягодицы. У Кира светлые жестковатые волоски на предплечьях и ногах, а ещё пониже пупка дорожка до самого паха. Наблюдаю, как Кирилл вскрывает фольгированный квадратик и раскатывает латекс по всей длине. Вау! Такое откровенное и сексуальное действие.

Кир возвращается ко мне, поцелуями поднимается до самых губ. Ложится сверху, опираясь на локти.

—

Готова?

Киваю. Готова. Очень готова.

—

Раздвинь ножки шире, любимая. Постарайся расслабиться.

Киваю, хотя он уже не смотрит. Задерживаю дыхание. Кир сжимает рукой ствол у основания и направляет. Раздвигает головкой половые губы, водит вверх-вниз, от клитора до входа, размазывая влагу моего возбуждения по презервативу. Я вздрагиваю и тихонько постанываю. Чувствовать его так близко - невероятно. Кажется, у меня давление зашкаливает. Кирилл напряжен всем телом, дышит отрывисто, на шее бьется жилка.

Кирилл замирает у входа и переводит взгляд на меня. Держит крепкий зрительный контакт. Мы оба перестаем дышать. Он подается бедрами чуть вперед, аккуратно заполняя меня головкой члена и сразу выходит. Повторяет это движение ещё раз. И ещё, толкаясь чуть глубже. Вдыхает и шипит.

—

Блять, Аля, ща...секунду, малыш, я не могу.

— прикрывает глаза и сводит брови —

Я, блять, забыл как это делается. Так.

— вдох —

Сейчас.

— выдох через рот

Проникает в меня снова. Мне не больно, только волнительно и странно. Ощущать его внутри, даже немного, очень волнующе. Кир целует меня в губы, покусывает нижнюю, проводит по ней легким касанием, захватывает мой язык своим и одновременно резко толкается бедрами вперед, проникая глубоко внутрь.

—

Ааай, ай-яй, Кир, больно!

Я дергаюсь под ним и напрягаюсь, зажмуриваюсь и морщусь.

—

Потерпи, любимая, чуть-чуть, ладно, немножко.

Толкается глубже. Меня прошивает резкой режущей болью. В глазах печёт от выступивших слёз.

—

Аля, ммм...блядь..Аля, не сжимай так, расслабься. Постарайся, маленькая, пусти меня.

Как тут расслабиться?!

—

Ааа, ммм...убери-убери, вытащи!

— Куда убери, Аля, всё уже.

— Больно, Кирилл!

— Прости

— целует в подбородок и уголок губ —

Надо привыкнуть малыш, подыши

— Мммм.

. — мотаю головой, впиваюсь ногтями ему в предплечья, пытаюсь отстраниться.

Кир придавливает сверху.

—

Так будет больнее, малыш, давай. Подыши со мной. Всё хорошо, уже всё. Давай вместе. Вдох-выдох.

Делаю вдох, чувствую обжигающую боль в промежности, тесноту. Член внутри дергается внутри меня. Ощущение вторжения и наполненности ослепляет, слезы катятся по щекам.

—

Не плачь, родная, сейчас пройдет. обещаю.

— Не дергайся...там.

— Хорошо-хорошо, я не специально. Ты такая узкая, малыш, пиздец.

— А ты гигантский!

— хнычу как маленькая —

Огромный просто, как ты поместился вообще?

— Я не до конца.

— Не до конца!? Это ещё не всё?

Кир целует меня в нос и мокрые глаза, собирает слезинки губами, улыбается.

—

Всё, так больно уже не будет.

Ласково гладит меня руками, отвлекая от боли. Зажмуриваюсь. Пытаюсь дышать. Вдооох-выыыыдох. Главное, чтобы через горло на выдохе сердце не выскочило. Кир ласкает языком чувствительную шею, прикусывает за ухом, целует, зализывает, щекочет дыханием. Это отвлекает. Я стараюсь расслабиться, ослабляю напряжение в бедрах усилием воли. Стараюсь принять член Кирилла в себе, а не пытаться вытолкнуть.

Боль немного стихает, оставляет после себя тянущий дискомфорт, как пульсирующий от пореза палец.

Разжимаю ногти на плечах Кира, веду дрожащими ладонями выше. Обхватываю шею, тянусь за поцелуем. Кир не двигается всем телом, только шею склоняет и накрывает губы нежностью.

Поцелуй медленный, ласковый, успокаивающий. Окутывает меня теплом и трепетом. Я успокаиваюсь и таю..

— Кир...

— М? Получше?

— Да..ну-ка, шевельнись немного.

Кирилл послушно подается бедрами назад. Я прислушиваюсь к ощущениям.

— Нормально.

— Не болит?

— Болит немного, но нормально, продолжай.

Ещё движение вперед-назад, аккуратное, медленное. Кирилл так напряжен, по вискам пот стекает, каждая мышца в теле дрожит.

—

Тебе тяжело?

—

Мне, пиздец, хорошо, родная. Просто вышка.

— Тогда двигайся.

Кирилл целует меня снова и теснее наваливается сверху, влажной кожей касается меня всей. Ммм...это приятно. Начинает постепенно двигать бедрами. Я стараюсь не напрягаться. Приятных ощущений нет, но и боли тоже, так что я просто наблюдаю за процессом и отслеживаю свои ощущения. Кир дышит глубже.

— Малыш, я долго не смогу, готов был кончить как вошел.

— Ладно. Мне уже, кажется, хватит впечатлений на сегодня.

Кир коротко смеется. Приподнимает мне бедра выше, сжимая ягодицы. Упирается лбом в подушку справа от меня и толкается глубже.

— Мммм..

— Болит?

— Нет-нет, продолжай. Глубоко так.

— Как в тебе тесно, Алечка, горячо, мокро. Пиздец, как давно я мечтал об этом.

Кирилл наращивает темп. Вижу, что сдерживается, движения рваные, резкие, он стонет в подушку и рычит. Толкается резко и глубоко, сжимается до каменного напряжения и замирает.

—

Бляяять...уфффф..да

Я чувствую пульсацию члена внутри, обнимаю Кирилла крепче, прижимаюсь всем телом, плотнее обхватывая бедрами.

—

Охуеть, родная, просто...блять, дикий восторг!

Аккуратно отстраняется и выходит из меня. Целует, укладывается рядом боком ко мне, и разворачивает к себе. Свожу бедра вместе, ощущая болезненную пульсацию в промежности.

Вау. Я женщина.

Ложусь на бок, упираюсь лбом Киру в плечо. Он поглаживает меня пальцами по спине и плечу.

— Ты как?

— Хорошо..немного больно, но хорошо. А ты?

— Счастлив до небес, малыш. Готов орать.

Улыбаюсь, поднимаю на него взгляд.

— Аль, я тебя люблю

— А я тебя люблю, Лучик.

Поцелуй - трепетное касание губ, чтобы передать всю накопленную нежность.

— Очень больно было?

— Ага..

—

Страстно и идеально как любовном романе не вышло

— Кирилл усмехается —

Мне было неловко и страшно, как в первый раз, волновался, пиздец, как будто это меня девственности лишают

Я хихикаю в ответ.

—

Мне тоже было неловко, и волнительно. Но я бы ничего не поменяла. Это идеальный первый раз. И ты идеальный. Самый лучший!

— Малышка моя

— Кир почти не отрывается от моих губ, так что наш разговор похож на бормотание.

— Мне понравилось, как ты ласкал меня языком. Было очень приятно

— Ооо, класс, хочешь ещё? Ты не кончила, я могу поработать языком

— Не сейчас. Хочу пить. И надо в душ

— Да, точно. Я принесу воды. Может, хочешь в джакузи?

— На улице? Нет, хочу в ванну. Полежишь со мной?

— Конечно, любимая. Сколько захочешь.

Кир скрывается за дверью спальни, я оглядываю окровавленные бедра и следы на простыни. Ну, можно вывешивать, в общем-то.

Глава 22. Аля

—

Да! Ещё, Кир, быстрее, пожалуйста! Ммм...

— Аля, блин, у тебя коленки болеть будут..

— Плевала я на коленки, давай же! Я почти...ммм...почти

Кровь в организме закипает, по вискам и шее катится пот. Я напряжена, как пружина. Прогибаюсь сильнее в пояснице, впуская Кира глубже и теснее. Влажные звуки шлепков и мои громкие стоны разносятся по комнате. Я опять сотру кожу об этот плед, но мне всё равно. Хочу глубже, быстрее, хочу до упора!

—

Глубже, родной, ещё чуть-чуть

Кир меняет угол проникновения и вколачивается в меня с шипящими стонами. Дааа..вот именно так хорошо. Опираюсь на локти, задирая бедра выше, опускаю голову вниз. Волосы колышутся в такт резким движениям.

—

Сильнее! Ещё! Дааа

Толчок. Толчок. Ещё раз. Давай же.

Каждая мышца в теле дрожит от напряжения, внизу живота стягивается возбуждение. Сжимается, как звезда перед взрывом. Ладони Кира удерживают меня за талию, чтобы было удобнее таранить меня членом. Так, как мне нравится. Так, как мы оба любим.

Ещё два глубоких толчка и оргазм смывает меня штормовой волной под мой громкий стон. Внутри расходится пульсация, в груди горит, удовольствие волнами омывает каждую клеточку тела.

Кирилл кончает следом за мной, стонет, громко выдыхает и падает сверху.

Мы лежим в его комнате, на широкой кровати с плотным и абсолютно непушистым темно-серым покрывалом. В первый раз мы постоянно не успеваем расправить постель.

—

Пить?

— Дааа..

Отпиваю холодной воды из бутылки, переворачиваюсь на спину, скидываю болтающиеся на одной ноге джинсы. Кирилл свои тоже снимает, подхватывает меня на руки и поднимает с кровати.

—

Ааа...нападение!

— Не визжи так, малыш, Тамара услышит и подумает, что я тебя убиваю.

— Я только что так кричала, она уже могла об этом подумать.

— Не переживай, я шучу. На первом этаже ничего не слышно.

Кир держит меня одной рукой поперек талии, я обхватила его бедрами за талию и обвила руками шею. Свободной рукой он дёргает покрывало в сторону и укладывает нас обоих на мягкие простыни.

—

Давай, обезьянка, отлипай.

— Неа, не могу. Приросла.

Кир смеется и щекочет меня..

—

Аааа, всё, всё!

— отползаю от него в сторону и поднимаюсь на колени, выпрямляюсь.

Кир лежит на спине, закинув одну руку за голову и согнув ногу в колене. Мы оба голые, рядом с кроватью валяется наша одежда и использованный презерватив. Кир внимательно оглядывает меня с головы до ног. Горящий взгляд зелёных глаз открыто сообщает о том, что ему нравится то, что он видит. На мне только его подарки и засос на левой груди после вчерашнего. Мелкие синячки от прошлых засосов я в расчет уже не беру, они на мне постоянно.

—

Я тебе уже говорил, на сколько ты охуенная, малыш?

— Нет, любовь моя, ни разу.

Крадусь к нему кошечкой. Сажусь сверху, окидываю жадным взглядом грудные мышцы, крепкие плечи, кубики на прессе. Пресс такой потрясающий, что невозможно не целовать. Это я и делаю, сползаю по его телу вниз, упираясь попой в его ногу, согнутую в колене. Грудь касается члена. Провожу языком по напрягающимся мышцам живота, покусываю осторожно. Кир шумно вдыхает.

—

Ты самая, просто самая-самая охуенная девушка на свете, Аля! Горячая как вулкан.

— Ммм..

— отрываюсь от своего занятия, устанавливаю зрительный контакт —

Рада, что ты удовлетворен. Ты мне тоже нравишься.

—

Нравишься? Я люблю тебя. И я ещё не удовлетворен.

Двигаюсь обратно на верх, останавливаясь промежностью на уже твёрдом члене. Скольжу, размазывая влагу между нами, потираюсь клитором о выпуклые вены. Кир гладит меня рукой по ягодице, сжимает крепче.

—

И я люблю тебя. Очень.

— Хочу тебя, малыш. Сейчас хочу.

Я слезаю с него и тянусь к сумочке.

—

Присядь повыше, моя радость

— говорю ему мягко, доставая новый презерватив.

Кира упрашивать не надо, как самый послушный мальчик он подбирается на кровати и упирается спиной в изголовье. Наблюдается за мной, пока я возвращаюсь назад, коротко останавливаясь с лаской для члена. Облизываю головку, немного посасываю. Кир помогает правильно упаковать этот волшебный орган в латекс. Перекидываю ногу через бедро и сажусь вплотную к Кириллу. Очень-очень тесно, так, чтобы напряженные соски царапали кожу.

Обхватываю ладонью член и направляю в себя. Мы оба стонем, когда Кир заполняет меня до упора. Замираю, смакуя каждой клеточкой ощущение близости и запредельного удовольствия.

—

Трахни меня, Кирилл

— шепчу ему в губы.

—

Как ты хочешь? Медленно и нежно?

Кир любит откровенность в сексе, и я перестала стесняться. Только не его. Мы оба знаем, что во второй раз медленно он не сможет. Всё будет быстро, жёстко и яростно. А до нежной медлительности мы добираемся только к третьему заходу. Но он всегда спрашивает, как я хочу, всё ли мне нравится, и даёт именно то, что мне нужно.

—

Хочу жестко, любовь моя, как в последний раз.

Кир рычит, сжимает мои ягодицы и набрасывается яростным поцелуем. И трахает меня. Так, как я попросила.

Последние полтора месяца моей жизни можно назвать - "Весеннее обострение", главный вывод из которого - я сексуально озабоченная. Серьёзно, это не шутка. После первого неловкого секса, когда у меня всё зажило, я распробовала занятия любовью так, что ещё не было ни одного дня, чтобы мы этим не занимались. Самое удобное место - комната Кирилла. У него большой дом и прекрасная шумоизоляция, а отец до поздна на работе. Так что после школы, если нет тренировок и вокала, мы едем сюда. Снег почти растаял, Кирилл водит машину. Старенькая бордовая БМВ теперь мой любимый вид транспорта. В ней мы тоже делали это. И в моей комнате. Но очень тихо, почти бесшумно. Было страшно, неловко, но желание ощутить Кирилла в себе было сильнее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Не знаю, что думает Кир по этому поводу, но он не жалуется и почти всегда сам проявляет инициативу, а я просто не отказываюсь. Как тут откажешься? У него потрясающий член - большой, мощный, твёрдый - я его обожаю.

Сегодня был последний учебный день перед весенними каникулами, и нам никуда не нужно, так что мы проводим в постели весь день. Прерываясь один раз на еду и короткий получасовой сон. После душа собираю влажные волосы в пучок. Одеваюсь, пока Кир собирает презервативы и постельное белье с кровати.

—

Поужинаем у твоих? Хочу голубцы по фирменному рецепту.

— Откуда ты знаешь, что сегодня у меня дома на ужин голубцы?

— Твоя мама мне писала, часа два назад, пока ты спала и сопела как маленький ёжик.

Кир застегивает на запястье кожаный браслет с металлическими вставками - мой подарок на 23 февраля, я сделала его сама, там есть гравировка. Он снимает его только в душе, и мне приятно видеть свой подарок на нём. Кир был прав, что-то в этом есть.

—

Хорошо. Может и папу твоего тогда позовем?

— Он ужинает не дома. Увидишься с ним завтра.

— А что у нас завтра?

— 29 марта

— Ооо..

— улыбка сползает с моего лица —

Точно. Как быстро время пролетело.

—

Поедешь на кладбище с нами? Хочу познакомить тебя с мамой.

Кирилл говорит это нарочито легко, улыбается, но я вижу по глазам, сколько тоски и боли таится за этой маской. Подхожу и обнимаю.

—

Конечно, Кир, обязательно поеду

— Спасибо

Молчим некоторое время. Жду, когда Кир будет готов говорить снова.

—

Ладно

— целует меня в макушку —

Поехали, Мурзя, я голодный, пиздец, готов тебя сожрать.

—

Эй! Меня уже и так сегодня трижды! Не наелся?

— Такое невозможно. Никогда не наемся тобой.

Я никогда раньше на кладбище не была. Тут так тихо, на многие метры вокруг ни одной живой души. Только ветер шумит ветками ещё голых деревьев. На улице прохладно, кутаюсь в шарф плотнее и сжимаю ладонь Кирилла. Он идет немного впереди, следом за папой. Они оба молчаливые и печальные. Я бы так хотела как-то помочь, облегчить их страдания. Но кто я против горя и смерти? Просто пшик.

Аккуратная оградка кое-где облупилась. Гранитная плита обнесена прошлогодней листвой. С фотографии на ней улыбается безупречно прекрасная женщина. Тонкие черты лица, полные губы, большие глаза. Зелёные, я точно знаю. Копна кудрявых волос разметалась по плечам. Она смотрит с теплом, с нежностью и какой-то мудростью. Будто знает всё о тех, кто пришел сегодня почтить её память. Наверное, так и есть.

"Таранова София Александровна. Любимая жена, мама и дочь. Жить в сердцах тех, кто остается, значит не умереть" Так написано на табличке снизу. Год рождения, прочерк, год смерти. Ей было 37 лет. Вся её недолгая, но ценная жизнь уместилась в короткий прочерк между датами. Как и вообще любая другая жизнь. Всего лишь черточка в бесконечном течении времени. Всего лишь прочерк, скрывающий в себе мириаду разнообразных дней, наполненных радостями, печалями и самой жизнью.

—

Привет, Софи..ну как ты тут?

От хриплого голоса Константина Сергеевича я вздрагиваю. В нём сквозить нежность и тоска. Он разговаривает с ней, как будто она тут, с нами. У меня на глаза наворачиваются слёзы.

—

Привет, мамуля. Прости, что давно не приходил.

Мужчины присаживаются на скамеечку. Я плачу беззвучно, просто позволяю слезам стекать друг за другом. У меня болит за них душа. За них обоих, но особенно за Кирилла.

—

Я скоро получу контракт с Зенитом, готовлюсь к экзаменам, в этом году уже закончу школу. А это Аля, моя девушка.

Кирилл протягивает мне руку и подхожу к нему ближе. Я никогда не разговаривала с могилами. Смотрю на черно-белое фото. Она же не ответит, зачем так себя мучить? Убивать своё израненное сердце тишиной в ответ на свои слова. Но я ничего не понимаю в этом, и слишком уважаю Кирилла, чтобы сейчас задавать подобные вопросы.

— Здравствуйте, София Александровна.

Кирилл с папой мягко улыбаются.

—

Она бы тебя сейчас поправила. Аккуратно, конечно, но всё таки. Не любила, когда её так называли. Попросила бы звать тётей Софи или мамой Софи.

— голос Константина Сергеевича лучится лаской.

—

О, да? Хорошо. "Мама Софи" мне нравится.

—

Ты бы маме понравилась.

— Давайте тут наведем порядок.

— папа Кирилла встает и наклоняется за банкой краски.

Мы собираем листья, укладываем свежие цветы, красим оградку и протираем плиту от пыли и грязи. Молчим. Я увлекаюсь покраской и глубоко ухожу в себя. Мурлыкаю мотив знакомой мне детской песенки, ни о чём не думая.

—

Аля?

Голос Кирилла вырывает меня из омута мыслей, оборачиваюсь на звук. Кирилл застыл с небольшой метёлкой в руке и смотрит на меня глазами, полными боли и страдания. Что такое? Что я сделала?

—

Да?

— Что ты сейчас пела?

— Эээ..прости, я задумалась, иногда это происходит автоматически..я не хотела

— Нет, что именно ты пела?

— Не знаю, что-то детское, просто всплыло в памяти.

— Можешь спеть? Пожалуйста

— Сейчас?

— Да. Пожалуйста.

Кир садится обратно на лавочку, и усаживает меня рядом, обнимая за плечи. Его папа сидит на коленях к нам спиной. Джинсы выпачканы землёй, но кого это сейчас волнует. Его, точно, нет.

Я прокручиваю в голове слова песни, кажется, всё помню. Выпрямляюсь, чтобы расправить диафрагму и пою колыбельную.

—

Месяц над нашею крышею светит,

Вечер стоит у двора.

Маленьким птичкам

И маленьким детям

Спать наступила пора.

Завтра проснешься — и ясное солнце

Снова взойдет над тобой…

Спи, мой воробушек,

Спи, мой сыночек,

Спи, мой звоночек родной.

Спи, моя крошка,

Мой птенчик пригожий,

Баюшки-баю-баю.

Пусть никакая печаль не тревожит

Детскую душу твою.

Ты не увидишь ни горя, ни муки,

Доли не встретишь лихой…

Спи, мой воробушек,

Спи, мой сыночек,

Спи, мой звоночек родной.

Спи, мой малыш,

Вырастай на просторе,

Быстро промчатся года,

Смелым орленком на ясные зори

Ты улетишь из гнезда.

Ясное небо, высокое солнце

Будут всегда над тобой.

Спи, мой воробышек,

Спи, мой сыночек,

Спи, мой звоночек родной.*

Когда заканчиваю, утираю с щек слезы. Кирилл делает то же самое, прикрывает лицо руками, упираясь локтями в колени. Он не прячется, не стесняется, не скрывает эмоций, просто ему тяжело. Мне больно за него. Я не хотела делать ему ещё больнее, чем было. Но как я могла отказать?

Папа Кирилла выпрямляется, смотрит куда-то вдаль, не оборачивается, когда спрашивает, но по голосу я слышу, что слёз он тоже не сдерживал.

—

Почему ты пела именно её?

— Не знаю..просто напевала знакомый мотив, я часто так делаю

— Софи пела эту песенку маленькому Кириллу перед сном. И в год, и в пять, и в десять. Всегда, если он просил...У тебя очень красивый голос, Аля

— Благодарю..

Кир снова прижимает меня к себе, утыкается носов в макушку, дышит размеренно и глубоко.

—

Спасибо, малыш, большое спасибо.

Я только поглаживаю его по рукам.

—

Аля, поужинаешь сегодня с нами? Давай позовём твою семью и закажем любимые итальянские блюда Софи. Она обожала Рим, мы были там раза четыре, или пять. Она могла слопать килограмм болоньезе за один присест. Куда там в неё влезало не представляю, она оставалась такой же тонкой и безупречной

— Конечно, с радостью. Можем и сами приготовить. Мы с мамой умеем.

— Отлично, будет просто отлично. Тамара поможет. Тогда давайте заканчивать и выдвигаться, заедем за продуктами.

На прощание мужчины прикасаются к надгробию любимой жены и мамы, прощаются тепло, я тоже говорю "До свидания". Мама Софи мягко улыбается нам в ответ, наполняя теплом безжизненный портрет.

Ужин мы приготовили все вместе, помогал даже Константин Сергеевич и Кирилл - они собирали канапе из ветчины, моцареллы и томатов. Мы с мамой накрутили свежий фарш, сделали томатный соус. Тамара приготовила салат с креветками и мягким сыром. Папа был ответственным за вино - бокалы не пустели. Рина таскала сладости. Мы болтали за большим круглым столом как одна большая семья, много шутили и смеялись.

Кир был хмурым и напряженным, но старался принимать участие в общей беседе. По дороге с кладбища ему кто-то позвонил, мы как раз были в супермаркете. Он разговаривал на улице всё время, пока мы с Константином Сергеевичем закупались Я пока не задавала вопросов. Спрошу попозже. Мы сегодня ночуем в доме Тарановых, потому что папа перестарался с вином, а Рина уже вырубилась в одной из спален наверху.

—

Отличная вышла пара из наших детей, а, Костик?

— папа и вино - редкое, но меткое сочетание.

—

И не говори. У тебя выросла чудесная дочь, Марат. Кириллу невероятно повезло.

— Какие у вас планы на будущее, ребята? Вы думали об этом?

— мама и вино - сочетание редкое, но опасное, как ядерный взрыв.

Кирилл напрягается и поджимает губы. Я от этого тоже сжимаюсь в тревоге. Мы не говорили о планах, мы наслаждаемся моментом.

—

Я собираюсь забрать Алю с собой в Питер, когда она закончит школу. С Вашего позволения.

— Да чего уж там позволять-то, вам только пожениться осталось. Любовь-морковь, как говорится

— папа усмехается и отпивает из бокала.

Слова о свадьбе заставляют меня покраснеть до кончиков ушей. Хочу, чтобы этот неловкий разговор закончился.

—

Поддерживаю, Марат

— папа Кирилла салютует бокалом вина, расплескивая —

Самый лучший вариант, по-моему, это расписаться до отъезда Кирилла, а свадьбу сыграем после выпускного Али.

—

Ой, и правда, отличный вариант

— мама хохочет —

Ах, я буду молодой бабушкой! Мне не терпится понянчить внуков. Наверняка будут кудрявенькие как Кирилл

—

И тёмненькие, как Аля.

— Почему это тёмненькие?

— Доминантный ген, Костик, ты что в школе не учился?

— Сам ты доминантный ген. Светленькие будут.

Ага. Детки светленькие, а я красненькая. Уже даже бордовенькая. Смотрю на Кирилла, он усмехается и подмигивает.

—

Аля, ты не устала? Может будем заканчивать? Поздно уже.

— Ой и правда

— мама подскакивает —

Ночь на дворе, давайте-ка пойдем укладываться.

— Ты иди, Лилёчек, а мы с Костиком ещё побеседуем.

"Костик" пьяно кивает. Они с папой остаются за столом. Кир проводит нас наверх. Показывает маме спальню рядом с той, где спит Рина.

—

Вы ложитесь тут, а Аля с Риной в соседней комнате.

— Отлично, дорогой, спасибо. Лишь бы Марат нашел сюда дорогу.

— Найдет, на волнуйтесь, папа его проводит.

Когда за мамой закрывается дверь с пятым "Спокойной ночи", Кирилл облегченно вздыхает и обнимает меня.

—

Пойдёшь спать ко мне?

— А если заметят?

— Да кто? Они все бухие, и уже нам внуков одобрили. Идём

— целует завлекательно сладко —

Давай, малыш, не отказывай. Нам надо поговорить.

—

Умеешь ты убеждать. С этой фразы обычно начинаются самые кошмарные разговоры.

Молчание Кирилла в ответ меня напрягло.

В комнате, правда, говорить мы не стали. Кирилл раздел меня за рекордные секунды и разложил прям у двери, на комоде. Я даже пикнуть не успела, как он уже был во мне. Жестко, яросто, резко. Ну и быстро. Кажется, кто-то просто очень нуждался в разрядке.

Разгоряченные и потные добрались, наконец, до постели. Кир лёг на спину, а я на живот рядом с ним, положила ему руки на груди, и уперлась в них подбородком.

—

Родной, что случилось? Ты напряжен.

— Мне из Питера позвонили, мне нужно будет улететь послезавтра на важный матч. Основной форвард сломал ногу, а там какое-то благотворительное мероприятие с кучей шишек, миллиардеров и всеми спонсорами клуба. Обосраться нельзя, мне нужно будет полететь и отыграть.

—

И в чём проблема? Ты не хочешь лететь?

— Хочу...и не хочу..я думал, мы с тобой свалим за город на все каникулы. Уже распланировал. Презиков вагон закупил.

Я смеюсь в ответ.

—

Ну, они нам пригодятся в любом случае, ты же быстро вернешься.

— Ты не обижаешься?

— Древние Боги! Кто я, по-твоему, истеричка-собственница?

— Нет, ты моя сексуально озабоченная, интеллектуально обремененная, всесторонне прекрасная, самая любимая на свете девушка-мечта

—

Вау! Какие ты комплименты выучил. Репетировал?

— Ага. Перед зеркалом. Аль, я люблю тебя.

— А я люблю тебя, Кирилл. Могу доказать на деле.

— играю бровями.

—

Это я сейчас докажу

— рычит и переворачивает меня на спину.

Кир заполняет меня одним плавным движением и замирает, давая нам обоим возможность насладиться единением.

—

Блять, как же хорошо в тебе, любимая, я бы хотел остаться там навсегда.

Кирилл медленно двигается, выходя почти до конца и заполняя снова, настраивая меня, как музыкальный инструмент, на нужную ему тональность.

—

Оставайся, любовь моя. Навсегда.

Мы любим друг друга нежно, медленно, одуряюще сладко и горячо. Рассыпая на искры каждую молекулу в теле друг друга.

Кир и я не расстаемся до самого утра, и после, до самого его отлёта. На прощание Кирилл долго меня целует, а я, почему-то, плачу. Знаю, что он вернётся через четыре дня, и всё равно плачу. Заполняю лёгкие его запахом до отказа, впечатываю в себя тепло его тела. Задерживаю. Целую. Целую. Целую ещё. И, наконец, выпускаю его руку из своей.

___________________________

*Анна Герман - Колыбельная сыну

Благодарю каждого из вас за комментарии и лайки, друзья! Это очень приятно:) И отдельное спасибо за награды книге, для меня это было неожиданным и ценным подарком. Дорогие Светлана Светлая, Лари Эл, Алина Шуба, Нина Харт и Яна Шелдон, спасибо Вам, мои очаровательные и прекрасные!

Ну а мы с вами подобрались вплотную к финалу первой части - остались две небольшие главы. Ли Лайт

Глава 23. Кирилл

Кирилл.

22:13.

Час прошел, время отчёта. Чем занята моя сладкая девочка? ????

22:15. Мурзя:

Думаю о тебе.

☺️

И фото прикрепила. Такое, что у меня в паху простреливает и тяжелеет моментально. Бляяя..

На фотке аккуратный гладкий, чуть выпуклый животик, и край черных трусиков, за которой скрывается хрупкая ладошка. Эта девушка меня с ума сводит.

22:17.

Вау! И что именно думаешь?

22:19. Мурзя:

Представляю, что это ты касаешься меня. Нежно ведешь по клитору, сжимаешь между пальцами и обводишь по кругу. Мне горячо, томительно и очень приятно. Тихонько постанываю в такт твоим движениями.

22.21.

Ммм...Аля..а дальше?

Приспускаю боксеры и обхватываю ладонью возбужденный член.

22:23. Мурзя:

Представляю, как ты проникаешь в меня пальцем, касаешься меня изнутри, поглаживаешь, даришь незабываемое ощущение. У меня бегут мурашки по телу, грудь наливается возбуждением, соски твердеют и требуют ласки.

Фото обнаженной груди, разумеется, прилагается. Блять, какая же она горячая. Вожу рукой по стволу не отрывая взгляд от экрана.

22:25. Мурзя:

Я так скучаю, Кирилл. Очень по тебе скучаю. По твоим сильным рукам, ласковым губам, и, больше всего, по твоему твёрдому большому члену. Я бы хотела, чтобы ты был сейчас здесь, в моей комнате. Ты бы прижал меня своим крепким потрясающим телом, и заполнил собой одним резким толчком. Я бы стонала твоё имя, умоляя тебя не останавливаться, подаваясь бедрами ближе к тебе, чтобы ты вошёл как можно глубже. До конца.

22:25. Мурзя:

Я бы цеплялась пальцами за твои подрагивающие плечи. Обхватила бы твои бедра своими ногами. Стонала и извивалась под тобой, прося тебя о большем. Ещё, Кирилл!

22.25: Мурзя:

Вот так, да! Быстрее!

22:25: Мурзя:

Ещё быстрее, прошу!

22:26: Мурзя:

Ммм, как ты хорош, любимый. Ощущать тебя в себе - самое большое удовольствие в моей жизни.

22.26: Мурзя:

Оргазм накрыл бы меня с головой, волнами страсти сжигая дотла, лишая разума, оставляя одно только удовольствие и блаженство.

22:27:

Кончай, Кирилл. Давай, любимый. Представь, что на меня.

Бляяяяять....С глухим шипением довожу себя до оргазма в три движения, забрызгивая спермой живот и постель. Вот черт. Прикрываю глаза, прокручивая в голове картинки нашего с Алей сумасшедшего секса. Его было так много в последнее время, у меня за всю жизнь столько не было. Аля безумно, до бешенного восторга, сексуальная, горячая и отзывчивая. Возбуждается по щелчку, отдается вся целиком, без остатка, и кончает так бурно и страстно, что я каждый раз захлёбываюсь обожанием. Моя девочка лучше любой порнухи.

Восстанавливаю дыхание. Набираю ответ.

22:28:

Это было супер, малыш! Кончил как пацан за три минуты. Я тебя люблю. Ты шикарна.

????

22:28. Мурзя:

Хочу фото ☺️

22:29:

Члена в сперме?

22:29 Мурзя:

О, да! Я ещё не кончила. Но уже близко.

Делаю, как просит. В комнате горит только ночник, но фото более чем чёткое. Всё, что хочет моя сумасшедшая девочка.

22:31 Мурзя:

Ммм...потрясающе, любовь моя. Ты лучший

????

22:32.

Обожаю тебя. Очень соскучился.????

22:33.

Мурзя:

Ты, надеюсь, один в комнате?

22:33.

Да, я в гостинице. Общага забита, и ради нескольких дней никого двигать не хотелось. Завтра утром встреча с тренером и друзьями, тренировка. А вечером игра, в 17:30.

22:33. Мурзя:

Тогда тебе нужно поспать, родной. Завтра понадобится много сил. Порви там всех!

22:33.

Обязательно)) Схожу в душ и буду ложиться. Позвоню тебе утром

Питер встретил пронизывающим ветром. И, вроде, это не удивительно, даже привычно. А всё-таки, в моём отношении к этому городу что-то изменилось. Теперь я не чувствовал, что вернулся домой. Встреча с товарищами по команде, с друзьями из интерната, с тренерским составом - всё это не смогло заглушить внутреннюю тоску. Я хотел домой. Я скучал без Али. Без запаха зелёных яблок и летнего рассвета, без карамельных глаз, без родинок на лице и теле. Я хотел к ней. Прижать к себе и почувствовать, что я дома.

Приехал на стадион на утреннюю тренировку с намерением как можно быстрее разобраться с игрой и нужными разговорами, а потом умчать обратно к своей любимой девочке.

По пути к раздевалкам, куда мы направлялись шумной тестостероновой толпой, меня перехватили за запястье хрупкие женские пальцы

— Кирюш, приветик! Есть минутка?

Тормознул на автомате. Рассматриваю высокую красивую девушку. Как же её звали? Мы тусовались несколько раз летом, перед тем как я вернулся в родной город.

— Привет...

Девушка поджимает пухлые губы, очерченные красной помадой и хмурит тёмные брови. Откидывает за плечо гладкие пшеничные волосы нервным жестом

— Полина!

Точно! Полина. Дочка местного благодетеля, который спонсирует клуб.

— Полина, да. Извини, не узнал, ты перекрасилась?

Девушка сияет белозубой улыбкой.

— Да, вернула свой родной цвет. Нравится?

— Тебе подходит.

Мне похуй.

—

Кирилл, погуляем сегодня после игры? Мой папа собирает всех важных гостей на крутую вечеринку, я тебя тоже приглашаю.

—

Не уверен, что хочу. Мне собраться надо, я завтра улетаю.

— Ооо..так быстро? Я думала, ты совсем вернулся..

— Нет, у меня ещё экзамены.

—

Жаль. А знаешь, сегодня среди гостей будет сам Аарон Дженкинс! Правда, не по работе, он в отпуске. Он старый друг моего папы, прилетел с женой посмотреть Россию. Круто, да?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

—

Дженкинс - это который тренер Арсенала?

—

Да-да! Я с ним поболтала даже, неплохо знаю английский. Если придешь на ужин, я вас познакомлю. Могу и переводчиком побыть.

Дженкинс крутой мужик, а Арсенал охуительно крутой футбольный клуб в Англии. Международный уровень, чтоб его. Меня разбирает профессиональное любопытство.

—

Ладно. Посмотрим после игры. У меня даже костюма нет с собой для ужина. Извини, Полина, тренировка. Я пошёл.

— Конечно! До встречи!

В раздевалке привычный удушливый запах резины, пота и будоражащего азарта. Переодеваюсь на поле. Тренировка в крытом зале. Скучал по этой атмосфере. Шумный галдёж отвлекает от унылых мыслей. Снимаю браслет, подаренный Мурзей. Не хочу повредить, эта штучка дорога мне. На металлической пластине гравировкой цитата из Библии: Если имею

дар

пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что

могу

и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто.* Работа настолько тонкая, что и не разберёшь, если не знаешь, что там написано. Странный выбор для человека, который не верит в Бога, но Аля всегда меня удивляет. Да и слова мне нравятся. В общем, это украшение я люблю. Убираю его в карман джинсов.

— Как оно там в глуши, Таран? Девки есть нормальные, или одни доярки?

— А чем тебе доярки не угодили, Чашников?

— Ну они же толстые и тупые

— Ты бы, Чашников, поменьше телевизор смотрел. Он тебе природу заменил.

— Чё? В смысле?

— В коромысле. Обычный город там. Рабочий. Коровы по улицам не ходят.

Дальше я не слушаю. Кусаться с дебилом Чашей перед игрой мне резона нет. Он основной полузащитник. Разговоры в раздевалке всегда вертятся вокруг трёх вещей: футбол, девочки, спорт. Никаких высокодуховных бесед. Никто не расскажет миф о Сизифе и не будет цитировать советского философа. И это, неожиданно, меня расстраивает.

Блин, вот же я залип, а. По самые уши утонул. В наш первый секс я себя чувствовал неопытным шестнадцатилетним девственником. Трясся от перевозбуждения и волнения. Смотрел на неё голую, открытую и доверчивую и натурально подыхал от восторга. А как вошел - умер. Кажется, там я и остался. А здесь так, оболочка гуляет.

— Приветствую, орлы!

Голос главного тренера, Антона Павловича, басом проносится по раздевалке так, что все сразу вытягиваются в струнку.

— Тренировка по связкам сегодня, четвёрками делимся и на поле, девочки, шагом марш. Разминочный кросс тридцать пять минут. Таранов, Степанов, Дашкевич, Лютин - вы ко мне после кросса. Отыгрываем нападение и обводы. Сегодня обосраться нельзя.

— Да, тренер! — стройным хором.

— Таранов, стоять.

Остаюсь на месте. Пока из раздевалки не скрывается последний товарищ по команде, тренер молчит. Смотрит на меня изучающе, оценивающе, как будто я псина на выставке. Но я привык. Палыч - хороший мужик. Профессионал, бывший первый полузащитник сборной РФ.

— Вялый ты какой-то, Таранов. Вчера еле волочился по полю. В чём дело? Проблемы?

— Нет проблем, тренер.

— А что такое? По дому скучаешь? Ждёт тебя там кто?

Киваю. Скулы жарит. Как влюбленная девица, блин.

— Девушка появилась? Любовь?

Киваю.

— Любовь - это хорошо. Отлично даже. Взаимная хоть?

— Да, тренер. Взаимная.

— Поздравляю. —

хлопает меня по плечу, давит, чтобы сел на лавку. Подчиняюсь.

— В 18 лет любовь кажется почти магией. А уж если девушка до тела допустила, так и вовсе отлетаешь за горизонт.

Киваю. Что тут скажешь, я поплыл. Тренер усаживается рядом, упирает локти в колени, трёт щетинистый подбородок.

— Вот скажи мне, Таранов, как это выходит? Я двадцать лет уже пацанов гоняю, и каждый, кто влюблялся в девчонку - начинал играть хуже. Как это работает?

— Не знаю, тренер.

— Вот и я не знаю. Хоть научное исследование проводи, да? —

усмехается криво

— А знаешь, что самое грустно? После расставания со своей любовью, уровень игрока не восстанавливался, а скатывался ещё ниже. Казалось бы, убрали отвлекающий фактор, да? А, нет. Пацаны тускнели как китайские лампочки и на прежний уровень уже не забирались. Был у меня один парнишка - Серёга Топин. Топин топил как на анаболиках. Забивал каждый матч, обходил любую защиту, его боялись все вратари, даже свои, потому что загонял он мяч так, что земля содрогалась. Прям вот как ты, Таранов. Большой талант. Редкий. Уникальный, мать его. Такой экземпляр если за всю жизнь хоть один встретишь - большая удача. А ты у меня второй такой. Представляешь мою радость?

— К чему Вы, тренер?

— Да к тому же. Влюбился Топин. Крепко втюрился, по самую макушку увяз в девушке. Дышать не мог без неё. Ну и ушёл из спорта, когда девушка забеременела. Второй сезон даже не доиграл. Провожали всем клубом, хоть и жалко было терять подобный талант. Я недавно окна в квартире у себя менял. Пришел в офис фирмы, а там угадай кто? Топин. Старший менеджер по продажам мать его. Семь лет как в разводе. Дочь школьница, а у него пузо, сутулая спина и очки. А как же любовь, спросил я, и что он ответил? Закончилась любовь. Прекрасная была целых четыре года,а потом раз, и закончилась. Жена ушла, и не к кому-то, а к спортсмену. Вот умора, да? Топин ради неё спорт бросил, а она Топина бросила ради спортсмена. И вот у меня вопрос к тебе, Таранов. Такой талант как у тебя или Топина - один на много миллионов. У тебя феноменальная реакция и полный набор для звезды мирового масштаба. Стоит ли твоя жизнь, твоя карьера и реализация дара Божьего той, из-за которой ты тут сопли на кулак мотаешь? Ваша любовь навсегда? Не так, как у Топина?

— Я не знаю, тренер.

— А никто не знает, Таранов. Потому что дара провидца простым любям не раздавали. Мы лавируем между вариантами, прикидывая вероятности, но это всегда чистый риск и удача. Так вот, я ничего не имею против любви, Таранов. Ты сам пораскинь вероятности, перспективы и шансы. Жизнь твоя. В ней всего одна попытка. Реализоваться как спортсмен можно только один раз, карьера ограничена возрастом и физическими возможностями тела. Но и любовь штука редкая. Можно жизнь прожить и не встретить. А можно встретить, но ошибиться. Или потерять. Всякое может быть, на то она и реальность. Мы ею не управляем, Таранов. Только своими решениями. За них несём ответственность. Ты принял решение играть и я тебя взял. Не позорь меня теперь своей вялостью перед важными людьми. На игре мне нужен тот Таранов, который лупит мячом по воротам, а не тот, который по девушке вздыхает. Понятно объясняю?

— Да, тренер.

— Сможешь отыграть как надо?

Киваю.

— Смогу. Да.

— Вот и хорошо. Отлично даже. Теперь марш на поле. Лишние мысли оставить в раздевалке.

Вылетаю пулей в коридор, и, наконец, выдыхаю. Слова Палыча ввинчиваются в мозг, как будто мне лоботомию делают. Прислоняюсь башкой к прохладной стене, прикрываю глаза. Мне только что надавали моральных пиздюлей. Действенных, надо сказать. Я размяк. Попрал собственные цели и мечты. Я хотел играть лучше всех, и это было моей главной задачей. А теперь на мне дохуя задач, к цели не имеющих отношения. И это пугает. Я бы не хотел ошибиться. Алю я очень люблю, но реально не знаю, как сложатся наши отношения через год, три, пять. И что, если тренер прав? Это мои первые отношения, я не в курсе, как там оно обычно бывает, когда вы вместе несколько лет

.

Тренировку отрабатываю на двести процентов. До игры есть пять часов. И мне надо проветриться.

Доезжаю до центра на метро и двигаю в сторону любимого парка.

Аля писала и звонила, но я не ответил. Мы созванивались утром, до тренировки. А сейчас хочется побыть одному и подумать.

Наблюдаю с лавочки за молодой семейной парой напротив. Девушка качает коляску, мужчина завязывает ей шнурок на ботинке, ибо сама она так точно не нагнётся, у неё живот размером с арбуз. Они о чем-то переговариваются с улыбкой, девушка благодарно треплет мужчину по волосам и клюёт в щёку коротким поцелуем. Кажутся счастливыми. Хотел бы я с Алей так? Готов ли жениться и стать отцом? Наверное, хотел бы. Маленького пацана, похожего на меня. Или девчушку с шоколадными волосами. Но не сейчас, конечно. Але надо учиться. А я должен играть. Я хочу этого. Действительно хочу. Почему обязательно нужно выбирать? То или это. Ведь выбор - это не выигрыш. Ты приобретаешь, но тут же теряешь все другие варианты. А я не хотел бы потерять ничего. Удержать в своих руках всё, что мне дорого. Аля заняла всю мою жизнь. Совершенно незаметно для меня стала её центром. Осью, вокруг которой я вращаюсь. Возможно, я немного потерял себя в этом. Возможно, я рискую потерять себя ещё больше. Как совместить всё так, чтобы никого не обделить? Не лишать себя жизни, о которой мечтал и сохранить отношения с Алей такими же, как сейчас. Повлияет ли на нас год разлуки? Она будет заканчивать школу, а я играть здесь. Поищу подработку, сниму нам квартиру. Хороший же план? Это не помешает мне выходить на поле и забивать, что бы там тренер не думал. Верно же? Я, блять, растерян как ребёнок. И спросить совета мне не у кого. Никто не сможет принять решение за меня. Никто не даст инструкцию к жизни.

На стадион приезжаю за два часа до игры. Разминаюсь со всеми, собираю в кулак яйца и готовлюсь выдать свою лучшую игру. Пусть важные шишки видят, на что уходят их денежки. А мне очень нужны очки благодарности от тренера и руководящего состава. Если я планирую здесь играть на контракте, должен показать себя как надежного человека. Киваю собственным мыслям, слушая напутствие тренера. Блин, забыл Але позвонить. Она, по-любому, волнуется. Меня колет тревога. Ладно. Сразу после игры наберу.

Противник сегодня агрессивный. Трижды за десять минут меня попытались вывести из игры. Но хуй им кто позволил, конечно. Быстрее меня только Бэтмен, мать его. Обвожу защиту по левому флангу и бью дальним в угол. Гол! Так вам, мать вашу! Таранов на поле, отсосите! Трибуны взрываются ликующим гулом. Этот шум разливается по жилам азартом и эйфорией. Я снова маленький пацан с мячом во дворе, и мама громко хлопает в ладоши и смеется на каждый мой удар по воротам. Мама - моя главная болельщица. Я бы много отдал, чтобы снова увидеть гордость в её глазах. Я тебя не подведу, мам. Буду играть, как ёбаный древний Бог.

Во втором тайме нас теснит атака соперников. Счет 1:2 не в нашу пользу. И мне пиздец как нужны ещё два гола. Пасую направо второму нападающему. Газуй мать твою! Размахиваю руками, брызжа слюной и потом. Давай же! Обходи его слева! Давай! Топи! Да! Гол! Есть один. Ещё один и мы уделаем этих ублюдков. До конца матча пять минут. Тренер на взводе. Орет на нас, и это работает. Кто считает тренерский ор жестокой педагогикой - никогда не был профессиональным спортсменом. Агрессию и адреналин в твоей крови может перенаправить только более сильная агрессия, иначе привет, анархия.

Две минуты до конца матча. Я собран и сосредоточен. В голове ни одной посторонней мысли. Мне нужен гол. Маякую "открыт", принимаю пас и веду через центр к воротам. Хуй вам, пацаны, это мой мяч. Пробиваю прямым таранным броском между ног вратаря и меня оглушает рёвом толпы. Есть гол. Есть, сука! Да!

Финальный свисток и я окружен товарищами по команде. Меня шатает от хлопков по спине и плечам. Я оглох от всеобщих победных криков, но с лица не сходит счастливая улыбка. Обожаю это. Каждой молекулой ДНК обожаю футбол.

Вваливаемся в раздевалку шумным колобком из рук, ног и горячих голов. Эйфория топит до хрипов. Я счастлив.

— Таранов, в мой кабинет, сейчас.

Голос тренера еле расслышал в общем шуме. Накидываю на шею полотенце, утираю лицо и топаю по коридору в тренерскую.

В кабинете меня встречают представительные такие дяденьки в дорогущих костюмах. Один пиджак стоит как моя машина. Смотрят доброжелательно. Тренер и вовсе почти сияет. От всегда хмурой рожи это, пиздец, какой необычный финт.

— Добрый вечер, Кирилл! Отличная игра! Ты был лучшим на поле. Меня зовут Виктор Андреевич Рафтин. Знаешь меня?

Пожимаю руку, киваю. Конечно знаю, он у нас тут самый главный. И отец Полины.

— Добрый. Благодарю. Рад, что не посрамил команду.

— Не посрамил, Кирилл. Наоборот, отыграл так, что мой друг захотел познакомиться с тобой.

С дивана встает двухметровый шкаф со светлым ёжиком коротких волос. Цепкие серые глаза осматривают меня с ног до головы. Улыбка широкая, будто приклеенная, ослепляет винирами.

— Hello, my friend! Good game. I was very inpressive!**

С инглишом у меня не очень, но гуд - это, вроде, хорошо. Улыбаюсь в ответ, пожимаю руку. Благодарю теми словами, что помню из школьной программы. Училка по английскому сейчас надавала бы мне пиздов.

— Ты говоришь по-английски, Кирилл?

— Нет, Виктор Андреевич.

— Ну, не страшно, я переведу. Это Аарон Дженкинс. Мой дорогой товарищ и главный тренер молодёжного состава ФК Арсенал в АПЛ.

— Рад познакомиться. Наслышан.

— Да, он тоже рад. Аарона впечатлила твоя игра. Очень впечатлила, вообще-то. Мы чуть не подрались за тебя. В общем, он хочет тебя в команду. Контракт, переезд, международный уровень. Сам понимаешь, тут мне и Зениту крыть нечем. Это совершенно другой уровень. Но решать надо сейчас. Аарон улетает через три дня. А тебе нужно будет лететь сразу, как сделаешь визу.

— У меня школа. И экзамены.

— На счет этого не переживай. Мы поможем по крепкой дружбе. Закончишь школу удалённо. С хорошими оценками. Аарон устроит тебя в колледж. Язык освоишь быстро, он не сложный. Перелёт, проживание, обучение, экипировка, питание - все расходы берёт на себя клуб. Документы оформить поможем. От тебя нужно только решение.

Только решение. Как будто это как поссать сходить.

— На какой срок контракт?

— Пять лет, оклад пятизначный, в евро.

Перевожу взгляд на тренера, тот кивает одобрительно.

— Соглашайся, Таранов. Чтоб русского парнишку отобрали в Арсенал - это шанс один на миллиарды.Такое бывает раз в жизни.

— Я....эээм

Я в ахуе. В диком ахуе.

— Ты не торопись. Подумай. Минут десять у нас есть, пока машина подъедет. Позвони родителям, посоветуйся. Если решишься - останешься здесь. Подадим завтра все документы на визу. Купим нужные тебе вещи. Вылетишь отсюда в Лондон, мы проводим, а там Аарон тебя встретит. Дадим переводчика на первое время.

— Можно мне выйти? Позвонить отцу.

— Конечно, парень. Мы ждём.

На деревянных ногах покидаю тренерскую. У меня дрожат руки. Как там дышать-то надо? Вверх-вниз? Вдох. Выдох. Кажется, я сплю. Картинки того, каково это - играть за Арсенал мелькают в пульсирующей башке кометами.

Мне надо позвонить. Срочно.

______________

*Послание к Коринфянам, глава 13, от Матфея 7.22

* Привет, мой друг! Хорошая игра! Я впечатлен! - перевод с англ.

Глава 24. Аля

Аля.

Июнь.

Сквозь вязкую пелену поверхностной дрёмы слышу обрывки разговора за дверью. Шёпот оглушительный. Могли бы и подальше отойти, раз не хотят быть услышанными. Просовываю руку под подушку, ищу беруши, они где-то тут валялись.

—

Она ничего не ест и не выходит из комнаты, я не знаю что делать, Марат. Как её расшевелить? Это же совершенно ненормально. Наша девочка медленно себя разрушает, а мы ничем не помогаем.

— Чем ты ей поможешь? К психологу она не хочет, сразу истерит. Может, увезти её? Школа закончилась. Возьму отпуск и поедем.

— Куда поедем?

— Да хоть в Казань. Поживем у Рустама. Загородный дом, свежий воздух, никаких болезненных воспоминаний.

— Думаешь, поможет?

— Да не знаю я. Но тут оставаться тоже смысла нет.

Скрип двери. Тихие осторожные шаги. Кровать прогибается под чужим весом. На плечо ложится теплая мамина ладошка.

—

Доченька, ты не спишь?

— голос осторожный и успокаивающий, как для бешеного дикого зверя.

— Нет.

— Есть хочешь?

— Нет.

— К тебе там Лера пришла. Поболтать хочет. Пустить?

— Нет.

— А папа предложил в Казань поехать. Семейное путешествие. Давай поедем, Аля? Будет хорошо.

— Нет, мама.

— Милая, но какой смысл торчать здесь? Он ведь не вернётся, ты сама знаешь.

— Знаю.

Знаю, да. Я ждала два сраных месяца. Четырёхдневная поездка в Питер как-то неожиданно растянулась.

Я переживала. Ни звонков, ни сообщений, ни долбанного письма голубиной почтой. Абонент недоступен. Никакой информации о том, где он и что происходит. Я думала, что сойду с ума. Думала, что с ним случилась беда, что-то по-настоящему страшное. Иначе почему он не дал о себе знать?

Его отец не пожертвовал мне никакой информации. "Не знаю, Аля, он сам тебе позвонит". На вопрос здоров ли он, Таранов старший только сдержанно кивал. Меня этот скупой кивок совершенно не успокаивал. Я собиралась ехать в Питер. Истерила. Кричала на родителей. Просила их отдать мои документы. Заняла деньги у Леры. Настроена я была максимально решительно. Звонила тренерам, чьи номера смогла достать в интернете, но никакой информации мне не сообщили.

Это было похоже на бесконечный кошмар. Замкнутая петля времени - боль, отчаяние, паника, боль. Как будто Кирилл в одно мгновение просто растворился в воздухе, как иллюзия, и оставил после себя всепоглощающую темноту.

Я не верила, что он бросил меня. Взрывалась ором на осторожные высказывания родителей. Бросалась вещами, била посуду. Я не верила! Он бы так не поступил! Он бы объяснил! Он бы позвонил, если бы мог, мать твою! А, значит, он не может. Значит, с ним что-то случилось.

Через три недели отец Кирилла рассказал, что его сын получил визу и улетел играть за английский клуб. Вот так просто. "Прости, Аля, мне жаль сообщать тебе об этом".

Не поверить в это было уже невозможно. Так что на смену отрицанию пришел гнев.

Как я злилась, Древние Боги! Как я же я на него злилась. Подлец! Ублюдок! Урод! Кретин! Ненавижу! Ненавижу! Предатель! Трус! Мне хотелось орать бесконечно. Разорвать этот мир на мелкие кусочки и сжечь его вместе со своим кровоточащим сердцем. Мой гнев топил меня, ослеплял. Как атомный взрыв под кожей. Ядовитое радиоактивное облако, несущее тьму и смерть на тысячи километров. Хотелось содрать с себя кожу, лишь бы стало полегче.

Я - мутант из бездны безумия.

Подралась с Олей Воробьевой, когда та открыла свой вонючий рот. Даже не помню, что именно она сказала. Оттаскала мразь за её русую косу так, что сучка побежала снимать побои. Не знаю, как бы меня наказали. Мне было плевать. Отец Кирилла вмешался и замял дело. Может, заплатил родителям Воробьевой, чтобы не вякали.

Школу я закончила на отлично только благодаря лояльности учителей и маме, которая ходила и договаривалась с каждым преподавателем за свою неадекватную дочь. Я могла встать и уйти посреди урока и никто ничего не говорил. Могла начать смеяться или кричать. Швыряться ручкой за косой взгляд. На меня смотрели с жалостью, как на убогую. И эти взгляды поднимали во мне ярость кислотными цунами. Гнев во мне выжег всё хорошее. Все светлые воспоминания. Все убеждения, планы, мечты, цели. Все мои чувства обгорели и стали пеплом.

Я больше не могу петь. Не могу открыть рот и выдать хотя бы одну захудалую ноту. Шлёпаю губами, как сраная Русалочка, без возможности извлечь звук. Я могу только кричать. И я кричу. Ору в подушку, ору на родителей, ору на единственную подругу. Они все меня жалеют. Калеку без души. Меня бесит их жалость. Любые эмоции, кроме ярости, раздражают.

Разбила витрину в кофейне на перекрёстке. Просто шла со школы. Хотела избавиться от картинок в голове, от вкуса пережжённого кофе на языке. Подняла камень поувесистее с обочины и запустила прямо в стеклянное окно. Звон осколков был похож на музыку моей души. Там разбивались воздушные замки с тем же звуком. И снова отец Кирилла замял дело. Выплатил штраф, оплатил ремонт, снял меня с учёта в полиции. Но благодарности я к нему не испытывала. Только ненависть. Всех ненавидела.

Может, уехать из этого вонючего, насквозь провонявшего цитрусовыми духами, города не такая уж и плохая идея. Умереть в 18 из-за парня, который даже не осмелился написать тебе прощальную смс-ку было бы совсем уж жалко и тупо. А я, как никогда, к этому близка.

Сейчас на смену гневу пришла депрессия. Я больше не похожа на карающего берсерка. И на себя тоже не похожа. Сорок восемь килограмм веса превратились в тридцать семь с половиной. Это критически мало даже при моём небольшом росте. Но запихнуть в себя что-то серьёзнее бульона я не могу. Волосы спутались и висят безжизненной мочалкой. От меня, наверное, ужасно воняет, ибо в душ я не ходила больше месяца. Я терплю позывы мочевого пузыря до критической точки. Эта боль даёт ощущение, что я всё ещё жива. Иногда в туалет приходится буквально ползти, но мне плевать. На всё плевать. Пожалуй, я не против вернуться обратно в состояние ребра. Или откуда там произошла женщина.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Хотелось бы поспать. Отключиться хоть на несколько часов от этой унылой реальности. Без кошмаров, без боли, без криков. Просто поспать. Возможно, мне действительно нужна помощь специалиста. Только не тёти Тани. Видеть её я тоже не могу. Таранов обложил меня со всех сторон своими знакомыми и родственниками. Куда бы я не посмотрела, везде есть то, что напоминает о нём. На мне развешаны его метки. В моём телефоне его фотографии. Под моей кожей горят его прикосновения. В ушах на повторе сбивчивый шепот, в ноздрях терпкий аромат его тела. Ненавижу. Так сильно его ненавижу. Мне нужно избавиться от него. Вытравить из клеток долбанный вирус.

Он не вернётся.

Он решил, что я не заслуживаю никаких объяснений. Не заслуживаю прощания. Я не стою ничего. Просто пыль у подножия его лестницы к славе. Вонючий ублюдок.

Пошатываясь, встаю с постели. Надеваю первые попавшиеся мне домашние шорты и футболку. Мятые и грязные, но кого это волнует. Сгребаю в охапку плюшевого ежа - подарок Таранова на восьмое марта и затёртую до дыр книгу с нашей перепиской. Мы назвали ежа КиЛя. Кирилл+Аля. Романтично, аж пиздец. Блевать тянет.

Впрочем, добираясь до туалета, именно это я и делаю. Хотя, кроме желчи во мне ничего нет.

Вхожу на кухню. Запах бульона и выпечки отравляет мой истощенный организм ненужными калориями.

—

Мама, мне нужны деньги на такси.

— Зачем? Ты куда, милая? И в таком виде.

— Просто дай денег и не болтай, пожалуйста.

— Аля, это уже переходит все границы!

— переходит на ультразвук.

—

Мама! Я. Сказала. Пожалуйста!

Прикрываю глаза, чтобы не видеть мамины слёзы. Они бесят.

—

Я доеду в одно место, а потом можем собрать вещи и поехать в Казань. Я не против сменить обстановку.

— И к врачу пойдешь?

Мотаю головой.

—

Нет, пока не пойду. Но, может, там. Посмотрим.

— Дам деньги, если поешь кашу.

— Мама!

— Хотя бы бульон, Аля! На тебя смотреть страшно. Хотя бы бульон выпей.

— Ладно

— сдаюсь —

Давай сюда.

Пью большими глотками обжигающе горячий бульон. Он насыщает мое тело энергией, которая кажется чужеродной. Какой-то неуместной и слишком вдохновляющей для моего измученного тела.

Дорога до кладбища занимает минут сорок.

Нахожу по памяти нужную мне могилу. Присаживаюсь на знакомую лавочку.

Наконец-то тишина. Здесь даже птицы не поют. И ветра сегодня нет. Солнце скрыто пушистыми облаками.

Хорошо. Тихо. Спокойно. То, что нужно.

Разглядываю молодую сочную травку под своими ногами. Жизнь продолжается, не смотря ни на что. Я могу перестать дышать, но мир этого даже не заметит. Всё будет идти своим чередом. День будет сменять ночь. Лето сдаст позиции осени, а потом зима укроет всё снегом. Люди будут любить, жениться, работать, рождаться и умирать. Трава будет цвести и увядать. Моя жизнь ничего не значит для целого мира. Всего лишь прочерк между датами. И для него моя жизнь тоже не имеет значения.

—

Как же так, мама Софи?

Мой голос похож на сипение облезлой кошки.

—

Почему, а? Я так и не поняла. Всё время кручу в голове этот вопрос. Почему он так? Почему?

Стискиваю руками треклятого ежа, глаза режет осколками души.

—

Как мне вдохнуть,м? Как мне, блять, сделать этот сраный живительный вдох, скажите? Мама Софи, помогите. Вы же в этом больше разбираетесь. Есть ли возможность вдохнуть, если умер?

Прикрываю мокрые глаза. Легкие дуновения ветра, будто ладошкой по щекам, сушат предательскую влагу. Тишина в ответ, как и от Таранова. Он сын своей матери.

—

Я пришла отдать его метки. Больше не хочу их носить.

Снимаю цепочку с подвесками и кольцо. Укладываю рядом с надгробием улыбчивой женщины. Оставляю ежа и книгу там же. Усаживаюсь на траву лицом к черно-белому фото. Разглядываю, пожираю глазами, знакомые черты.

Вытравить из себя. Вытравить зелёные глаза. Вытрвить светлые кудряшки. Вытравить всё.

—

Можно похоронить тут с Вами свою любовь, мама Софи? Мне она больше никогда не понадобится. Заберите, пожалуйста. Заберите. Мне не надо.

Прижимаю ладони к земле, зарываясь ногтями в теплый грунт. Предаю земле каждое воспоминание от первой встречи до последнего сообщения. Вырываю, выковыриваю, выскабливаю себя до полного опустошения. Не оставляю себе ничего, ни малейшей надежды или намека на неё. Ни одного, самого крошечного, лучика не сохраняю.

—

Прощайте, мама Софи. Спасибо.