Ильхан. Несмотря ни на что - моя!

ГЛАВА 1. ИльХан

Ильхан

С утра, лишь открыв глаза, уставился в белый потолок отеля. Чёртов сон преследует меня уже который год. Скосил глаза вправо — рядом лежала проститутка, жалась к краю кровати и в страхе тряслась. Купил её вчера и полночи драл.

Смерив её безразличным взглядом, встал с кровати и как есть, голый, подошёл к панорамному окну. Взял с рядом стоящего столика мятую пачку сигарет, достал одну зубами, а пачку кинул обратно. Щелчком открыл крышку зажигалки и, чиркнув по кремню, прикурил от синего огонька. Сделав пару глубоких затяжек, смотрю вниз из окна пятого этажа на стоящее напротив здание ресторана, когда-то принадлежавшее моему отцу. Увидев белый автомобиль премиум класса, въехавший на парковку близ ресторана, затягиваюсь очередной порцией никотина и с прищуром всматриваюсь в заинтересовавший меня объект.

— Пошла вон, — произнёс низким голосом, и этого оказалось достаточно, для того чтобы проститутка вскочила и, на ходу одеваясь, полуголая выбежала из комнаты. А я так и продолжал смотреть в одну точку. Из машины вышел полный мужчина. Я знаю, кто он, хотя не знаком с ним лично. Это мой враг, но его дочь меня интересует куда больше. С другой стороны машины открылась дверца, и вышла та самая интересующая меня дочь моего врага. При виде её я напряг зрение, и желваки заходили от злости.

«Скоро, принцесса… очень скоро я разорю твоего папочку, а тебя заберу себе», — прошептал, затягиваясь и выдыхая через ноздри сигаретный дым, предвкушая события скорого будущего. Толстяк вместе со своей заносчивой дочерью направился в ресторан, хозяином которого он является с того момента, как отобрал бизнес моего отца, но с ним я поступлю в разы хуже.

Много лет он — Леонид Щеглов — под моим колпаком. «Хм… — недобро усмехнулся, провожая взглядом с высоты окон отеля изящный стан дочери врага. — Такая же испорченная, как и её отец».

Ева

Папа раздавал какие-то указания директору, а я прошла, села за наш стол и, пока была свободная минутка, решила початиться с подружками-сокурсницами.

— Ну и с кем переписываешься? — строго спросил отец, усаживаясь в своё кресло.

Я сразу же вышла из чата, убрав телефон в сумку.

— С подружками.

— Или с парнями? — внимательным взглядом посмотрел на меня папа.

— У меня нет парня, — хотела ещё сказать, что они от меня по какой-то причине шарахаются, но, думаю, он не поверит.

— У такой красотки — и нет парня? Чушь какая, — усмехнулся он, а я подумала: «Может, меня прокляли?» — Ты очень похожа на мать, жаль, она не дожила.

— Что на завтрак сегодня? — увела разговор от темы матери, терпеть не могу, когда он поднимает эту тему. Официанты привезли наш завтрак и уже раскладывали перед нами блюда. Я тут же принялась за свой омлет. Отец же ел ароматное мясо и поглядывал на меня. Он любит тяжёлые блюда, для него завтрак, обед, ужин — всё одно.

— Я тут прознал, что у вас конкурс красоты намечается, — сказал, отправляя в рот очередной кусок.

— Да, “Мисс универ”, через месяц, — ответила ему.

— Будешь участвовать?

— Не знаю, — пожала плечами.

— Что там не знать, участвуй! Чего такую красоту консервировать, — прозвучало от отца безапелляционно, после чего, расправившись с жирным блюдом, он стал вытирать рот салфеткой.

— Мне надо готовиться к сессии.

— А когда она у тебя? — интересуется отец, распределяя зернистую икру по тосту.

— В мае.

— Успеешь, — махнул рукой.

— Это сложно, мне надо тщательно готовиться.

— Да прекрати. Твоя задача — получить образование, а сессии-не сессии — это всё решаемо, за это не волнуйся, — махнул рукой. Не могу сказать, что я не хотела бы воспользоваться папиными связями, но… не хочу.

— Обо мне и так говорят, что я мажорка, и мне место купили.

— Ну так правду ж говорят.

— А я могла и сама поступить, к чему надо было мне…— начала было с ним спорить.

— А ну-ка цыц! — стукнул отец по столу раскрытой ладонью, — Поговори мне ещё здесь. Как скажу, так и будет. Поняла?

Как же он меня бесит в такие моменты, хочется закричать ему в лицо, что он вот этой своей никому не нужной опекой мне мать не вернёт! Из-за него всё! Но, взяв себя в руки, ответила:

— Поняла.

— То-то же. Телефон-то нравится? — спросил, придвинув к себе чашку чая.

— Да, спасибо, — поблагодарила сдержанно.

— Ну вот и хорошо. Последняя модель, всё лучшее тебе покупаю, чтобы не сказали, что дочь Щеглова ходит со старьём, — улыбнувшись, сделал глоток чая, довольно фыркнув.

Мне нравится, что отец мой богат, и я могу себе позволить без проблем расплатиться в кафе или прикупить что-то стильненькое, но он местами перегибает палку. А спорить с ним нельзя — может посадить в своей комнате и не выпускать неделю, а я этого не хочу.

— Угу, — поддакнув, придвинула к себе чашку чая и тост с форелью.

— Сегодня узнай, что надо для участия в конкурсе, я спонсирую. Надо, доча, поучаствовать, сама подумай, какой престиж для отца, дочь — королева красоты.

— Пап, ты так говоришь, будто я там одна буду принимать участие… если вообще буду, — буркнула.

— Я сказал, будешь и затмишь всех! Посмотри на себя — высокая, с модельными параметрами, а волосы… Да с такой косой ты прямо русская красавица! Вон моя эм… знакомая часами сидит в салоне, чтобы добиться такого цвета волос, а у тебя натуральный… — отец, расхваливая меня, весь раскраснелся, — глаза, ресницы, губы — да всё в тебе и-де-аль-но! — угу знакомая, как же…

— Пап, — я усмехнулась, — ты преувеличил, во мне роста всего метр семьдесят. Где ты видел модель с таким ростом?

— Ничего страшного, какие-то десять сантиметров, шпильки наденешь, и потом, это же не «Краса России». Как у вас там этот конкурс правильно называется?

— «Мисс универ».

— Ну вот и всё. Участвуешь, я сказал! — и пристукнул по столу ладонью.

Я подумала: «А почему бы и нет? Может, тогда парни меня замечать станут?». А то у меня уже развился комплекс неполноценности — как только я начинаю показывать свою заинтересованность в сильном поле, так они все разбегаются, будто я дурно пахну. Меня отвлёк от моих мыслей звук входящего вызова на телефон отца. Он кинул взгляд на экран, затем, нахмурившись, взял телефон и медленно сказал:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— У меня появились неотложные дела или проблемы, — и стал вставать из-за стола, — давай подброшу до универа, — предложил мне.

— Не надо, я с девочками в кафе пересекусь…

Дорогой читатель! Добро пожаловать в мой роман, который затянет вас в водоворот сильных эмоций и не оставит равнодушными! Смело шагните в мир, где слёзы превращаются в искры счастья, и где всё заканчивается хеппи-эндом. Не упустите шанс узнать, как любовь может преодолеть все трудности! Внимание! Для читателей 18+ В романе есть горячие постельные сцены!

Данная история — полный вымысел автора.

Очень надеюсь на вашу поддержку! Очень жду ваших комментов и звёздочек!

С глубоким уважением, Лика П.

Глава 2. Ева/ИльХан

Ева

Месяц спустя

— Быстро-быстро, выходим! — манерно хлопая в ладоши, подгоняет всех Георгий, наш стилист для предстоящего конкурса. — Вы все деревянные! Ну кто так ходит? Кто, я вас спрашиваю? — возмущался он, а мы же продолжили идти, образовывая характерный рисунок. — Это генеральная репетиция! Завтра уже конкурс! О чём вы только думаете?! Нет… нет, из вас не выйдет лебедей, так гусынями и останетесь в своей нищей дыре! — он себя вёл так, будто готовил нас не меньше чем на «Мисс Россия».

— Слушай, он меня достал, столичный клоун. И кто его только пригласил? — шепнула Лена, мы с ней из одного потока. А вот кто пригласил, я догадываюсь

— А я вообще боюсь мужиков в обтягивающих брюках и на шпильках, — хихикнула я, прикрыв рот.

— Вот-вот, — подтвердила Лена.

— Кому там смешно?! — куратор повернулся в нашу с ней сторону, и я сразу замолчала — не хватало только, чтобы меня при всех вывели на середину и отчитали, здесь есть кому позлорадствовать. — Остановились, — гаркнул он, — все, и смотрите на меня, я в сотый раз показываю, как надо ходить! — положил руки на свою талию, как ни странно, она у него была, и от начала сцены начал своё дефиле.

— Он ходит на шпильках лучше меня, — подметила Лена.

— Да уж… — хмыкнула я.

— Бёдрами не виляем, девяностые давно позади, сейчас модели не виляют бёдрами, это пошло! Вот так надо ходить, вот так!

— Не обессудь, но я чувствую, что корона будет моей, — сказала Лена как бы между прочим.

Мне стало обидно. Это что же, она во мне не видит соперницу?

— Звучит самоуверенно, — повернула к ней лицо, напрочь забыв о кураторе и его дефиле.

— Представь себе, да. Среди всех я самая красивая, и корона будет моя.

— Ну это мы ещё посмотрим, — сказала я ей свысока и в этот момент мысленно поблагодарила отца — иногда приятно всё-таки пользоваться его связями.

ИльХан

К особняку Щеглова я подъехал уже ближе к полуночи. Вышел из своей машины, а мои парни высыпались из салона своего автомобиля вслед за мной.

— Двое со мной, остальные ждите здесь, — отдал приказ. К нам вышла охрана.

— Передай своему хозяину, — начал я первым, — что пришёл Бахрами ИльХан.

— Хозяин в такое время отдыхает, — был мне ответ, и я улыбнулся холодной улыбкой. Осталось только сказать «фас», и мои люди порвут Щегловских, но делать этого не стал.

— Передай ему, кто пришёл, и добавь ещё: «Привет из девяностых!». Иди, я не привык долго ждать, утомляет, — сказал, глядя на молодого охранника, который общался со мной. Он пару секунд взвешивал мною сказанные слова, после развернулся и направился в дом оповещать своего хозяина. Через пять минут парень вернулся и, открыв настежь калитку, произнёс:

— Проходите, Леонид Николаевич ожидает Вас в кабинете.

— Ну вот, а ты говоришь «отдыхает». Хм… боюсь, ему теперь долго не до сна будет, — сказал, улыбнувшись, и меня повели к кабинету. Своих людей я оставил во дворе. Как только перешагнул порог кабинета, сразу обратил внимание на раскиданные документы. Лениво рассматривая изысканное убранство под следящим пристальным взглядом Щеглова, похвалил:

— У тебя есть вкус.

Затем перевёл своё внимание на него, а он как будто привидение увидел, ведь я точная копия своего отца.

— Не может… бы…ть, — заплетающимся языком произнёс он, может, и правда подумал, что я приведение. Мой взгляд упал на стол и початую бутылку коньяка на нём. А потом Щеглов собрал последние мозги в кучу и выдал: — Ты сын Висама?

— Помнишь значит, да, я сын Висама.

— Так это я из-за тебя в такой жопе? — зло посмотрел он на меня.

— Могу только поаплодировать твоей смекалистости, — ответил с сарказмом я, расхаживая по кабинету и рассматривая коллекционные фигурки викингов. Полная неожиданность…

— Какого хрена тебе надо? Мстишь за отца?

— У моего отца было слабое здоровье, — рассматривая одну из фигурок, я взял её в руки, — и когда мы лишились семейного бизнеса, он не выдержал… умер ровно через полгода.

— Я тут ни при чём! Васим вообще сам подписал все документы… сам! — повысил голос Щеглов.

— Ты нагло его обманул вместе со своим адвокатишкой, а ныне юристом. Кстати, его сегодня арестовали и обвиняют в гос хищениях, ну там… с конфискацией, конечно, — положив одну фигурку, взял другую.

— Какого хрена ты творишь… беспредел?! — уже заорал он на меня.

Я развернулся к нему лицом, сжимая в кулаке резиновую фигурку викинга, и, хмыкнув, сказал:

— Странно слышать это от человека, который сам является таковым.

Щеглов взял дрожащими руками бутылку, звякнул горлышком о стакан и, наливая, пролил несколько капель на стол.

— Мда… видать, уж очень плохи твои дела, раз ты пьёшь в одиночестве, — протянул я, но он, не обращая внимания на мои слова, одним большим глотком махнул всё содержимое из бокала и после спиртного вытер рот рукавом от рубашки. Тучное тело опустилось в кресло, Щеглов схватился за голову и тихо заговорил:

— Я потерял свой основной бизнес, меня такие люди крышевали, и всё в один момент разрушилось как карточный домик, — а потом вдруг резко встал, выкрикивая, — и всё благодаря тебе!

— Ну-ну, не стоит так кричать, дочь разбудишь, — на слове дочь я сделал акцент, подошёл к двери и закрыл её, а после прошёл в кресло и вальяжно опустился в него, не сводя с Щеглова цепкого взгляда. Своим хмельным взглядом он тоже смотрел на меня и, правильно всё расценив, растягивая слова, поинтересовался:

— Ты заче-ем пришё-ёл? Дочь мою хочешь? — и начал медленно вставать из своего кресла. — Да ты хоть понимаешь, кто ты, и кто моя дочь!

Я лишь усмехнулся на его потуги.

— Я заберу её… себе. Люблю всё красивое… и дорогое, — говорю, смотря ему прямо в глаза, наслаждаясь его жалкими трепыханиями.

Он снова наполняет на четверть бокал спиртным, опрокидывает залпом и со стуком опускает пустую ёмкость на стол.

— Сколько? — спросил с першением в горле после терпкого коньяка.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Сколько что? — перекатываю между пальцев коллекционную фигурку.

— Сколько за дочь? — более уверенно прозвучал его голос, он сел, открыл золотые запонки на манжетах и поочерёдно закатал до локтя рукава рубашки.

— Смотрю, в тебе заговорил бизнесмен, — усмехнулся я…

— Я и есть бизнесмен. Такие женихи сватались к Еве, ты им не ровня, — он смешон, только вот смеяться не хочется. «Женихи», как же! Никого нет. Мои люди смотрят за каждым её шагом. Мстительность у меня в крови, прощать — это не моё.

Глава 3. Ильхан

Примерно год назад

Я зашёл в ресторан Щеглова. С тех пор, когда я был здесь в последний раз, многое изменилось, мда…

— Добрый день, — ко мне поспешил прилизанный администратор в пафосном костюме, — могу Вам чем-нибудь помочь? — он оглядывал меня и моих людей с опаской.

— Хан, мы пойдём на улицу покурим, — сказал стоящий позади Вахид.

— Идите, — по виду администратора вижу, что меня он знает, не лично, конечно… меня вообще лично мало кто знает.

— Помоги мне тем, чтобы мои блюда были вкусными. Справишься? — спросил, проходя к приглянувшемуся столику.

— Да-да, разумеется, — «костюм» шёл за мной спешным шагом. — Что Вы предпочитаете? — спросил подобострастно.

Сняв с себя кожанку и повесив её на стул, сел.

— Мясо, конечно… Баранина есть?

— Да, конечно.

— Ну и отлично, сделай мне первое и второе блюда и бокал хорошего вина.

— Как Вы относитесь к «Шато Англуде Марго» двадцатилетней выдержки? — спросил он и застыл рядом.

— Положительно отношусь, — поднял на него взгляд. — Чего ждёшь?

— Позвольте повесить Вашу курточку в гардероб, — чуть ли не потянулся уже к моей куртке.

— Не позволю. Иди давай и не задерживай мои блюда, надеюсь, ты разбираешься не только в винах…

Только мне принесли мой заказ, увидел красивую блондинку с длинной косой, красавицу, каких поискать… какой стан. Я узнал её сразу — это дочь Щеглова… Мои люди присматривали за её отцом, соответственно, и за ней тоже. И как только смог этот ублюдок Щеглов такой шедевр воспроизвести на свет…

Ева Щеглова была не одна, а с двумя подругами, которые прошли мимо размытым пятном, ведь всё внимание было сосредоточено на блондинке.

— Да я тебе говорю, это бандиты, — хихикала одна из девиц.

— Ты что, какие бандиты? — усмехнулась дочь врага.

— Да она пересмотрела фильмы про девяностые, вот теперь и кажутся везде бандиты, — сказала одна из подруг. Явно речь шла о моих парнях, что ожидали меня на улице. Поманил пальцем админа, тот спешно подошёл и суетливо спросил:

— Неужели невкусно?

— Принеси розу, белую, такую, чтобы была под стать вон той блондинке, и бутылку красного сухого «Бароло» десятилетней выдержки.

— Эта девушка… она дочь… — замялся админ.

— Начинаешь раздражать, — сказал, между тем поедая своё первое блюдо.

— Сейчас выполню, — расшаркался он.

— Молодец, — я полез в карман за наличкой и положил пару купюр на стол.

Через пятнадцать минут мой посыльный всё доставил и под мой одобрительный кивок понёс к столику блондинки белую розу в прозрачной колбе на высокой ножке, а рядом шедший официант нёс бутылку вина. Я наблюдал, как отнесётся к моему презенту дочь Щеглова. Нечасто я балую женщин, а если быть точным — никогда.

Улыбнувшись, она приняла розу, а официант поставил на стол бутылку вина. Администратор указал ладонью в мою сторону, видимо, объясняя, от кого подарки, я же в этот момент не мог оторвать глаз от принцессы. Все три девушки разом посмотрели на меня, и кто-то из подружек воскликнул:

— О май гад!* Щеглова, вот это мачо!

— А говоришь, парни на тебя не смотрят, — произнесла вторая, прыснув со смеха и прикрыв рот рукой. Я вытер губы салфеткой после бараньих рёбрышек, следя за растерянным выражением лица Щегловой, но она вдруг психанула, наотмашь отшвырнула розу, и та упала на пол. После чего девушка громко сказала, так, чтобы донеслось до моего слуха:

— Передайте этому… этому… орангутангу, что я сама в состоянии купить себе как вино, так и розы, пусть прибережёт свои деньги для… для… какой-нибудь бабенции. И… и вообще Дмитрий… Вы, кроме того, что работаете на моего отца, ещё и свахой подрабатываете? Имейте в виду, всё будет рассказано отцу!

После взбешённой блондинки вспотевший админ направился ко мне.

— Она сказ…

— Думаешь, я глухой? Слышал, — взявшись за бокал с вином, сделал глоток, посмаковал, — вкусное вино. --- Передай пигалице, что если она принесёт свои извинения… на коленях, то прощу её. Сегодня у меня хорошее настроение, тем более я сытый.

— Вы хотите, чтобы я сказал… Это же дочь хозяина ресторана, — администратор явно был растерян.

— Ты плохо слышишь? Или, может, мне позвать своих людей?

— Нет-нет, я понял… — ответил, вытирая платком пот со лба, — всё понял.

После того как администратор передал мои слова Щегловой, она высказала своё недовольство и, встав, посмотрела на меня и демонстративно наступила на розу ногой, поломав стебель. Видя, что я лишь улыбнулся, но лицо моё оставалось при этом холодным, произнесла:

— Идёмте, девочки, аппетит пропал… глядя на такое чудище.

— Да, пошли! — вторили подруги. — Скажи своему отцу, пусть всяких бандюганов сюда не впускает.

— Да, обязательно скажу!

Я не стал препятствовать, но и ничего не забыл. Первый на очереди её папочка, а уж потом и за неё возьмусь. Подруг не стал трогать, они мне неинтересны, да и потом, эти две мокрощелки могли мне карты спутать…

Настоящее время

Глядя на Щеглова, произнёс:

— Какой ты бизнесмен, мне давно известно.

— Что… что тебе там известно? Ты вообще кто, чтобы меня судить? Прошёлся ураганом и разрушил мне жизнь, — злость так и прёт из него.

— Жизнь за жизнь, только в отличие от тебя мой отец так и не прожил её.

— Да я не убивал твоего отца! — ударяя себя кулаком в грудь, доказывал Щеглов.

— Намерено нет, но умер он из-за тебя. Я разрушил твой нелегальный бизнес, который ты так тщательно скрывал. А пришёл только для того, чтобы посмотреть в твоё свиное рыло и сказать, что ты теперь никто, и тебе не помогут твои бывалые друзья, нищим ты неинтересен даже им. Дом, пожалуй, оставлю, но только ради того, чтобы посмотреть, как быстро ты распродашь всё из него, а на вырученные деньги постепенно будешь спиваться и, надеюсь, в итоге подохнешь. Завтра, после конкурса, забираю твою принцессу.

— Откуда ты знаешь о конкурсе? Ты и за ней следишь?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я никогда не терял тебя из виду и дочь твою тоже. Должен заметить, что ты никчёмный отец. Но мне интересно другое: ты платишь за обучение, покупаешь конкурсы, но готов продать родную дочь ради своего же блага. Как же так?

— Ты мне выбора не оставил!

— А разве я тебе его вообще предоставлял? Её ты больше не увидишь, и это факт.

— Тебе мало, что ты меня растоптал? Ещё и лишаешь меня самого дорогого, что у меня есть!

— Самого дорогого? А что же я ни одного фото на твоём столе не вижу, которые обычно любящие отцы ставят в рамку?

— Чего ты добиваешься этим? Ещё больше хочешь меня унизить?

— Хочу. Я здесь ради этого, — встал, одёрнул куртку, с ненавистью, но удовлетворённо окинул Щеглова взглядом, предупредив: — Не вздумай мне препятствовать, а то в довесок останешься ещё и без крыши над головой. Завтра я не желаю видеть тебя на конкурсе дочери. В кресле почётного гостя я заменю тебя, — усмехнулся и открыл двери, чтобы наконец покинуть этот дом.

— Подожди… — язык Щеглова всё сильнее заплетался от чрезмерно выпитого. — Ну хоть скажи, кто же ты такой? Ты не можешь быть просто сыном Бахрами Васима!

Стоя уже на пороге и не поворачивая головы, сказал с сорвавшимся хрипом:

— Я Хан!

Глава 4. Ева/ИльХан

Ева

— Пап… что-то случилось? — спросила я, спустившись с утра на кухню к завтраку. Впервые вижу отца в таком состоянии. Он никак не отреагировал на моё появление и вопрос, слонялся по кухне в мятой рубашке, весь взъерошенный, и от него воняло, как от бочки со спиртным. Открыл холодильник и стал набирать себе в тарелку мясную закуску. — А где Татьяна Михайловна? — это наш повар.

— Нет её, — буркнул, — пару яиц и сама себе сможешь приготовить.

— Пап, что произошло, почему ты такой?

— Какой такой? — вздёрнул он наконец голову в мою сторону.

— Ну… ты пьян… с утра.

— Это всё Хан… всё этот ублюдок… мститель хренов, — бормотал отец, проходя мимо меня из кухни, — чтобы он сдох… сдох, как и его папаша… Я больше ничего не могу, против него я никто… никто.

— Пап! — я плелась за ним. — Что ещё за Хан?

— Что? — он обернулся и посмотрел на меня, собрав у переносицы кустистые брови. — Какой Хан?! Иди давай, у тебя сегодня конкурс. Чтобы выиграла и показала, чья ты дочь! Пошла отсюда! И не вздумай заходить в мой кабинет! — выкрикивал уже из кабинета из-за закрытой двери. Мало что поняла из услышанного, но аппетит пропал, как и настроение. Поплелась обратно в свою комнату. Мне ещё дурной сон приснился, как будто я в ресторане отца, и на четвереньках, под хохот однокурсниц, ползу к вальяжно сидящему здоровому мужику с холодными глазами и копной смоляных волос на голове. Проснулась в холодном поту. Мне приснился тот самый мужик, которого видела примерно год назад, я ещё его тогда обозвала орангутангом… Перегнула, знаю. Не надо было так, но дело сделано, былого не вернуть. Перед девчонками не хотела выглядеть жалкой, они так смеялись. Жаль розу, она была очень красивая… А вспоминая брошенные им фразы начинаю вновь злиться, “да поделом ему, думал я его испугаюсь!” — поднимаясь по лестнице, мысленно гоняла в голове тот день, который отчётливо отпечатался в моём сознании как и его страшные тёмные глаза.

*****

Водитель вёз меня в универ. Конкурс в три часа дня, надо ещё успеть переодеться, а в голове лишь отец: он не выходит из кабинета, то истерически смеётся, обращаясь к человеку по имени Васим… а может, это и не имя вовсе, то начинает проклинать какого-то Хана. В дела отца лучше не лезть.

Водитель меня высадил на университетской парковке, и я, держа в руке вешалки с нарядами, пошла к спортзалу, его нам выделили под гримёрную. “Папы сегодня точно не будет”, — грустно вздохнув, подумала и открыла двери спортзала. Ой… Только я вошла, а там такой галдёж стоял. Девочки полуголые, а стилист бегает от одной к другой и критикует:

— Селезнёва! Ты что, ночью таз с бургерами съела? Посмотри на свой зад, это же корыто! — проорал он одной и тут же, переключив своё внимание уже на другую конкурсантку, обратился к ней: — Лебедева, ну куда ты в это декольте сиськи свои пихаешь? Поменяйся с Пархоменко, посмотри, она тонет в платье. Я точно лишусь репутации своей! И зачем я подписался только, — сказал, театрально закатывая глаза и обмахиваясь гламурным веером.

Как бы мне так пройти, чтобы он меня не заметил, этот, как его там, Георгий. Аккуратно пробираюсь в удобный угол, а сама думаю: «Угу… как же, лишится он репутации… Видать, не мало ему отец заплатил, раз из столицы приехал».

— Щеглова! Куда это ты крадёшься? — гаркнул стилист, увидев меня.

«Чёрт, чёрт, заметил всё-таки… до чего ж противный у него голос».

Ева

Остановилась, но не сразу повернулась к нему – провела по голове ладонью, терпеливо вздохнула и только после обернулась. Улыбнувшись, произнесла:

— Добрый день, Георгий.

— Ты мне зубы не заговаривай, быстро подошла ко мне, — рыкнул он. «Раскомандовался», — шепнула мысленно, но приблизилась к нему. — Будь любезна, сотри это с себя, — сказал и бросил взгляд на мои платья.

— Что стереть? — недоумевала я.

— Улыбку, которую ты приклеила к своему лицу, — буркнул стилист, а я только закатила глаза. — Так, идём со мной, я сам приготовил для тебя платья. Ты же понимаешь, что тебе я делаю исключение, потому что ставки ставлю на тебя.

Какое же он брехло. Значит, папа всё-таки купил этот конкурс. Если у меня ранее и были какие-либо сомнения, то после этих слов они улетучились. «Интересно, если я упаду на сцене, корону всё равно мне отдадут?» — пулей пронеслась мысль.

— Щеглова! — громкий окрик стилиста вывел меня из раздумий. — Снимай с себя эти тряпки, будем из тебя королеву делать… Хотя нет, пожалуй, всё же принцессу, может, твой принц тебя уже в зале дожидается, — от слов Георгия я мечтательно улыбнулась и прижала стильное платье, выданное стилистом, к себе. — Живо переодевайся, через полчаса начало, смотри, замечталась она раньше времени! — командовал между тем он, манерно помахивая веером.

*****

— Меня мандраж бьёт, — произнесла кто-то из девочек позади меня.

Мы все, одна за другой, встали перед выходом на сцену, пока ведущий произносил вступительную речь. А Георгий выхаживал вдоль нас на шпильках и в тунике, накинутой поверх узких брюк, и говорил:

— Соберитесь, сейчас ваш час. Дерзайте, карьера модели и начинается после вот таких маленьких неприметных конкурсов, как “Мисс универ”...

Я его не слушала, ушла в свои мысли. «А может, случится чудо, и папа всё-таки придёт? Мне было бы приятно».

— Пошли-пошли! — раздался вновь писклявый голос Георгия.

Я встрепенулась, взяла себя в руки и сделала шаг на сцену.

ИльХан

Весь путь, пока ехал до университета, сидя сзади на пассажирском сиденье, поправлял чёртов галстук — не люблю костюмы и тем более галстуки — кажется, что на меня накинули удавку. «Чёрт бы его побрал!» — тихо матерился про себя.

Мы подъехали к универу к самому началу. Взяв с сиденья продолговатую крафтовую коробку, вышел из машины. Своих людей я оставил на парковке, а сам отправился внутрь. Как почётного гостя, меня сопровождал в актовый зал ректор.

— Скажите, а что случилось, почему же сам Леонид Николаевич не пришёл, мы все так его ждали, — интересовался он, пока мы шли в зал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— У него скопилось много дел, он не смог их перенести, — я не стал вдаваться в подробности.

— Как жаль, как жаль… ну что ж, присаживайтесь, — указал на моё кресло.

Сев, я удовлетворённо откинулся на спинку, мысленно подметив, что с этого места сцена как на ладони. Терпеливо ждал, пока ведущий закончит свою долгую речь и конкурсантки выйдут на сцену. Меня интересовала лишь одна, я следил за ней взглядом затаившегося зверя и держался в тени, она же кидала украдкой взгляд в зал. «Папашу ищешь, принцесса?» — вопрос повис в моих мыслях. Тут я услышал, как позади меня два прыщавых студента шёпотом обсуждали конкурсанток, и медленно повернулся вполоборота, чтобы не привлечь их внимание.

— Какой цветник… О… смотри, смотри, вон та блонди в голубом платье, она из какого потока?

— Кажется, с журфака.

— Я бы ей вдул… Вот это у неё попец… виляет-то как… — мечтательно произнес юнец.

— Ага… классная тёлка, — согласился с ним собеседник.

Поняв, что речь у парней зашла о Щегловой, я повернул голову в их сторону.

— Сейчас конкурс закончится, и я вдую каждому, а пока у вас есть время до окончания, чтобы решить, кто из вас хочет стать первым, — сказал в побледневшие лица парней и отвернулся обратно. Я умею быть убедительным.

К концу конкурса купленная корона ушла по назначению — Щегловой. Зря толстяк покупал судей, корона и без того была бы её. Улыбка озарила радостное лицо девушки, она смотрела прямо на меня, полагая, что в этом самом кресле её отец — в зале царила полутень, поэтому она не могла разглядеть, кто же конкретно в нем сидит. Снял крышку с коробки, достал из неё белую розу, подаюсь чуть вперёд, выходя из тени, и не без удовольствия наблюдаю, как меняется лицо принцессы.

Глава 5. Ева/Ильхан

Ева

Думала, что споткнусь, когда показывала свой танец, но всё обошлось. Не теряя надежды, пыталась разглядеть в зале ряд, где, как правило, сажают почётных гостей. Заметив лишь крупный силуэт, я подумала, что это, скорее всего, мой отец, во всяком случае, я так увидела или просто хотела в это верить. И весь конкурс выступала с этой мыслью, думая, что отец мной должен гордиться, несмотря на то что он знает итог сего мероприятия. В самом конце, когда уже объявляли, кто станет «Мисс универ», сердце всё равно заходилось от волнения. Когда же объявили меня победительницей, чувство чего-то прекрасного охватило меня настолько, что на глазах непроизвольно выступили слёзы. Как только почувствовала на голове приятную тяжесть от короны, не покидало ощущение, что с этого самого момента моя жизнь изменится. И плевать на шёпот, что доносился мне в спину от девочек: «Да я так и знала, папочка постарался», «Ага, кто бы сомневался». В эйфории с широкой улыбкой поворачиваю голову, ожидая, что увижу всё же отца из полутени. Но моя улыбка медленно сползла, когда из тени показался мужик, которого никак не ожидала вообще когда-либо увидеть в своей жизни. Его взгляд был полон злобы, и я больше ничего не слышала, лишь смотрела расширенными глазами на него и на то, как он медленным жестом поднёс к своему ужасному лицу белую розу и вдохнул её аромат. Меня передёрнуло.

— Щеглова… твою мать! — прошипел Георгий у моего уха. Я повернулась нему на автомате. — Ты оглохла? — хлопая в ладоши и выпучив на меня свои маленькие глазки, всё так же продолжая держать улыбку, сквозь зубы произнёс: — Улыбайся-я… Что с лицом?

— Что? — спросила я.

— С лицом, спрашиваю, что?

В этот момент мне кто-то вручил букет, я инстинктивно прижала его к себе и растеряно ответила:

— С лицом ничего, я… — повернула голову обратно в зрительный зал, но на том самом месте уже никого не было, в кресле осталась лишь одинокая роза как доказательство того, что мне вовсе не померещилось…

Мероприятие длилось почти до восьми вечера. Наконец меня отпустили, вручив какой-то сертификат. Я даже не посмотрела на него, в то время меня интересовало совершенно другое, и в голове билась лишь одна мысль: «Зачем этот мужик пришёл? Чтобы вновь напугать меня? Может, он вообще маньяк, которому в удовольствие пугать людей, в частности, девушек?»

Шла к парковке в вечернем платье и с короной в пакете — не стала переодеваться, хотела скорее добраться до дома. Ноги гудят от шпилек, как заберусь в салон, скину их. Подошла, но что-то ни водителя моего, ни машины не вижу. Стала оглядываться — да где же он? Наконец заметила, что ко мне бодрым шагом идёт улыбчивый мужчина в униформе водителя и в фуражке. «Маловат костюм в плечах, будто бы и не его форма», — присмотревшись, мимолетно подумала. Как-то напряг этот факт. Я нахмурилась и посмотрела в сторону входа в университет — студенты выходили, шумно обсуждая конкурс, кто-то мне махал рукой, кто-то выкрикивал поздравления. Меня успокоило, что я не одна — здесь достаточно людно.

— Здравствуйте, Ева, — учтиво поздоровался подошедший.

— Вы кто? — с подозрением поинтересовалась я.

— На сегодняшний вечер я Ваш водитель, меня отправил за Вами Ваш отец, Леонид Николаевич.

— Зачем? — я сразу же полезла в сумочку за телефоном и стала набирать папе.

— У Вас большая фотосессия, я Вас довезу до студии.

— Фотосессия? Но я хотела… А что, нельзя отложить до завтра? — в надежде спросила я.

— К сожалению, никак — водитель развел руками.

— У папы телефон выключен…— растеряно посмотрела на мужчину, услышав в трубке автоматический ответ.

— У него небольшие неприятности, и он сейчас отдыхает. Я водитель студии. Леонид Николаевич хотел Вам угодить, наши услуги довольно недешёвое удовольствие, не расстраивайте родителя. Ну если вы хотите отказаться, то вам надо…

— Нет-нет, что Вы, конечно, поехали…— поспешила ответить я.

Подойдя к чёрному тонированному внедорожнику устрашающего вида, остановилась. Сразу закралось неприятное предчувствие. Увидев мою реакцию, водитель поспешил успокоить:

— Выбор Леонида Николаевича пал именно на эту модель, хотя мы предлагали жемчужный мэрс.

— Да? Странно, он вообще не любит габаритные машины, — сомнение всё ещё не покидало мня.

— Нам так не показалось. Он твёрдо заявил о своём решении, — передо мной открылась задняя дверь. — Прошу Вас, Ева, — и водитель сделал приглашающий жест рукой. Подумала, что я уж чересчур придирчива к деталям, а всё из-за того мужика. Ну вот, снова вспомнила, да уже чёрт с ним. Выкинув из головы остатки сомнений и нерешительности, я сделала твёрдый шаг и поднялась по ступени, не без помощи водителя, конечно, в салон этого шикарного автомобиля. За мной тут же захлопнулась дверь. Как только водитель сел на своё место, сразу же завёл двигатель, поправил зеркало заднего вида и обратился ко мне:

— В баре шампанское с клубникой.

— Это тоже от папы? — удивлённо спросила, когда увидела в ведёрке со льдом запотевшую бутылку «Кристал».

— Нет… это от нашей компании.

«Ого, это даже для папы круто. Интересно, что за компания такая?» — задала себе вопрос. И всё же странноватый тип этот водитель. Я сочувственно посмотрела на натянутую материю его пиджака и снова перевела взгляд на бутылку «Кристал», по которой тонкой струйкой сбегала испарина. В горле сразу пересохло, захотелось пить, но точно не шампанского.

— А простой воды у Вас не найдётся? — обратилась к водителю.

— Нет, — сухо ответил он и завёл двигатель. Все кнопки на дверях разом сработали на блокировку, и этот звук меня напугал. — Не нервничайте, поездка будет лёгкой и быстрой, — поспешил успокоить меня мужчина. Я подумала, что с моей стороны будет неправильно, если стану пренебрегать угощением, и потянулась к бутылке шампанского. Пробка была приоткрыта, так что открыть её особого труда не составило. Наполнила рядом стоящий фужер и сделала глоток. М… вкусно. Я глотнула ещё и, окончательно расслабившись, откинулась на кожаное сиденье и вздохнула… Как же хорошо! Прикрыла глаза, а водитель мягко вырулил с территории универа, вливаясь в поток вечернего шоссе. От звука вдруг включившегося механизма я выпрямилась на своём месте — между нами стала подниматься разделительная ниша. Посмотрев в зеркала заднего вида, поймала ухмылку водителя, и, прежде чем окончательно меня скрыть от водителя, он ещё и подмигнул. Последнее мне крайне не понравилось. «И хорошо, что до конца поездки я его не увижу», — удовлетворённо вздохнула, допив вкусное шампанское. Как же я устала… Больше никогда… никогда-никогда не стану участвовать в такого рода мероприятиях, и пусть папа обижается, но это так выматывает. В какой-то момент я почувствовала, как мои веки тяжелеют, и я засыпаю… Сквозь дрёму до меня стали доноситься мужские голоса, я закряхтела, кажется, у меня правая сторона затекла. М…Через какое-то время открыв глаза, увидела, что дверь с моей стороны была открыта настежь. «Сколько же мы ехали?» — спрашиваю себя, вслушиваясь в голоса снаружи.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я тебе сказал, чтобы ни волоска…— первый мужчина говорил зло.

— Хан, она сейчас будет в норме, как, по-твоему, я должен был её усадить? Девушка не очень-то и сговорчивая, — второй мужчина вроде как оправдывался.

Услышанное окончательно меня привело в чувства, и я стала судорожно искать свою сумку, но её нигде нет. Полезла в пакет и нечаянно укололась об корону. Ай! Платье сковывает движения, и я, скинув шпильки и приподняв его, испугано стала осматриваться. Это точно не то место, куда меня должны были привезти. Папочка… папочка… Открыв с другой стороны машины двери, тихо вылезла и, пригнувшись, попыталась выбраться, хотя понятия не имею, где я и где выход.

— Далеко собралась? — за спиной вдруг раздался грубый голос.

В страхе обернулась, и когда увидела, кто это, то закричала во всё горло:

— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-! — и побежала без разбора, куда глаза глядят, продолжая кричать: — Помогите-е-е! Помогите-е-е!

ИльХан

— Приведите её ко мне, — кинул парням из охраны, затем развернулся и ушёл к себе…

«Отпустите, пожалуйста… куда вы меня ведёте?» — до моего слуха доносились возмущенные возгласы. Но мои люди немногословны — привели, оставив в моей комнате. Заложив руки за спину, я стоял в центре и смотрел, как Щеглова, с потёкшей тушью, с испорченной причёской и в грязном платье, тяжело дыша, смотрит на меня взглядом загнанного зверька.

— Что Вам надо? — спросила она с дрожью в голосе. — Извинений… На коленях? Да?

Я неторопливым шагом подошёл к девушке, и она вжалась спиной в двери.

— Это больше не работает, принцесса, — провёл большим пальцем по её губам, окончательно стирая с них помаду. — Повтори-ка, как ты меня назвала?

— Простите, пожалуйста… Я… я не хотела, — Щеглова пытается отвести взгляд.

— Повтори, — сжимаю её подбородок и чуть приподнимаю, заглядывая в её глаза, полные страха и слёз, — ну!

— Оран… Орангутанг, — чуть слышно проблеяла она.

Я усмехнулся:

— Ты даже с размазанным мэйком красивая, — и в одно движение рванул платье от груди до талии…

— А-а-а! — закричала она, прикрывая грудь. — Что Вы делаете? Как смеете? Вы хоть знаете, чья я дочь?!

Гляжу на её жалкие попытки показать себя смелой в моих глазах — всё провально, но я оценил.

— Теперь ты моя, принцесса, — не меняя интонации, произнёс, подавляя хамку взглядом,

— Вы совсем обезумели? — спросила трясущимися губами. — Хоть представляете, чья я дочь? Мой отец… он Вас скрутит в… в бараний рог. Ясно Вам?! — последнюю фразу выкрикнула мне в лицо, а слёзы продолжали катиться по её измазанным щекам.

— Плевал я на твоего отца! — упоминание об её отце во мне вызвало лишь эмоциональный всплеск. Оторвал тело этой принцессы от двери, ухватившись за тонкую ткань платья, разорвал его по спине, и оно повисло лохмотьями, оголив её до бёдер.

Ева

— А-а-а! Сволочь! Сволочь! — я стала сопротивляться настолько, насколько во мне было сил, и даже не заметила, что платье свалилось с меня, упав на пол.

— Закрой рот! — этот громила перекинул меня через плечо, ударил по попе и куда-то понёс, а я от боли взвизгнула и стала ещё сильнее кричать:

— Сволочь! Отпусти! Не смей ко мне прикасаться, ты… волосатая обезьяна! — я рыдала, пиналась и обзывалась, пока мужик меня куда-то тащил.

— Хм… — он недобро усмехнулся.

— Ну пожалуйста… пожалуйста, — я выдохлась и стала молить его, но оказалось бесполезно — он скинул меня мешком на какую-то поверхность. Судорожно оглядываясь, вижу, что нахожусь на огромной кровати. — Что… что Вы собираетесь делать? — ошарашено спрашиваю, а это обезьяна, глядя тяжёлым взглядом, просто молча расстёгивала ремень с таким видом, будто ничего не происходит.

Я только сейчас поняла, что лежу на кровати лишь в одном белье. Смаргивая непрекращающиеся слёзы, пытаюсь найти хоть одну лазейку, чтобы сбежать.

Мой похититель, видимо, разгадав мои намерения, сделал петлю из ремня и ответил:

— Даже не думай, это бесполезно.

— Что… что Вы собираетесь делать? — во все глаза гляжу на него и отползаю к изголовью, прикрываясь коленками, в то время как он неторопливо подходит ко мне с другого края кровати. Я, конечно, не дура, но, может… а вдруг я ошибаюсь?

— Вытяни руки, — приказал, держа ремень петлёй так, чтобы я просунула в неё сложенные ладони.

Я смотрю то на этот хомут, то на него. Страх смешался со злостью, и я отрицательно замотала головой:

— Нет! И не подумаю! Оставь меня в покое! Что ты хочешь? Какую цену заплатить за свою ошибку… оскорбление? На колени? Да я встану на колени и обойду на них весь дом, только прости ты уже меня и отпусти!

— Руки-и, — рыкнул он.

— Ну не надо, прошу Вас… Я такая дура, сама не знаю, как так вышло. Я не считаю Вас обезья… то есть, орангутангом… ой, простите. Я не то хотела сказать, — стала бормотать какой-то лепет вместо извинений, но он, дёрнув меня за кисти, ловко затянул ремень так быстро, что даже опомниться не успела.

Подняв мои зафиксированные руки над головой, закрепил за какой-то крюк, торчавший из стены. А дальше он стал снимать с себя одежду, неотрывно смотря на меня. Я закрыла глаза, подняв голову к верху, а слёзы катились по вискам.

— Нет… не-ет, это не может быть вот так… вот так… с каким-то дикарём… За что-о, — я тихо заплакала.

— Посмотри на меня, принцесса — услышав его голос, резко открыла глаза. Он нависал надо мной и был уже весь обнажён.

Я тут же закрыла глаза и зло проговорила:

— Нет! Не хочу твою страшную рожу видеть. Волосатая обезьяна! — последнюю фразу выплюнула прямо в лицо, чтобы и ему хоть как-то сделать больно.

Приподнял мою голову за подбородок, сжав больно за скулы, но я только сильнее зажмурилась, а он лишь хмыкнул:

— Твои оскорбления меня ещё больше раззадоривают.

На меня снова накатило, я открыла глаза, полные слёз, и посмотрела в его чёрные глаза. Раздувая свои ноздри, он зло смотрит на меня.

— Я девственница… не поступай так со мной, — сказав, потупила глаза, и краска стыда залила мои щёки.

Через пару секунд напряжённость в его лице немного спала, сменившись, трудно сказать, на что, на милость, что ли, но я увидела что-то, отдалённо похожее.

— Я знаю…

«Откуда?» — пронеслось голове, а он, уже спокойнее, продолжил:

— Если не будешь царапаться и сопротивляться, я тебя развяжу.

Я прикрыла глаза и подумала: «Это бесполезно… он одержим, не достучаться», но вслух произнесла:

— Обещаю… развяжи, мне больно.

С профессиональной скоростью он освободил мои руки, и я вздохнула с облегчением, так как они уже затекли. В следующую секунду я услышала треск трусиков и сильнее сжала коленки, прижатые к груди. Ломая сопротивление, он легко раздвинул мои ноги и сел между моими бёдрами. Инстинктивно скрестила руки на груди.

— Убери, — произнёс с хрипотцой в голосе.

Прикусив изнутри щеку, убрала руки, открыв обнажённую грудь. На мне не было бюстгальтера, может, и хорошо, а то он и его порвал бы… наверное.

— Ляг, — надавил мне на плечо, и я обречённо опустилась на покрывало и отвернулась.

Вновь накатились слёзы, а казалось, что я уже все выплакала. Как только шершавые пальцы легли на моё тело и с осторожностью прошлись по ложбинке груди, я замерла. Сердце колотилось в бешеном ритме.

— Мне так страшно… я… — голос сорвался, и я замолчала.

Он словно меня и не слышал, гладил волосатыми руками, и я зажмурилась, чтобы не видеть его, и как он это будет делать.

— Брезгуешь? — спросил и вдруг с силой сжал мне грудь.

Я пискнула от боли и, обозлившись, зло выговорила ему, глядя в страшные глаза:

— А ты думаешь, я мечтала, чтобы меня обманом выкрали, и чтобы изнасиловало вот такое волосатое и бородатое чудище, как ты?! На что ты рассчитывал? Сволочь! — сорвалась на крик, ударив ладонью по волосатой груди. — Сволочь! — и ещё раз, и ещё, а дальше в меня как бесы вселились — я стала пинаться, царапаться и бить наотмашь. Не знаю, зачем он все мои удары терпел, лишь раздувал ноздри, пока я не выдохлась и не упала обессиленно обратно на кровать.

— Красавца хотела… а тут такое чудовище? — он вдруг закинул голову и захохотал на всю комнату.

Это длилось каких-то пару секунд, потом лицо моего мучителя приобрело серый цвет, он дёрнул меня за бёдра на себя, поднёс ко рту ладонь и, лизнув её, опустил к своему паху, ни на секунду не сводя с меня взгляда. Как только его пальцы коснулись моей промежности, я пискнула, вся сжавшись. В следующую секунду почувствовала, как что-то твёрдое и влажное стало напирать, раздвигая мои складочки между ног. Как же больно!

— Расслабь, — прорычал громила и, нависая надо мной, зафиксировал мои руки над головой. Я только чувствовала, как он своим агрегатом протискивался в меня и, кажется, разрывал все мои внутренности.

Не выдержав, я издала истошный крик, и слёзы градом потекли из глаз. В тот момент, когда гад сделал резкий выпад, боль сковала каждую частичку… все мышцы, и даже на лице. Через несколько секунд моё горло стало издавать нечленораздельные звуки мук. Некоторое время ничего не происходило, и меня стало немного отпускать, но это чудовище вдруг задвигалось резкими толчками с рычащими звуками рядом с ухом. Противно… противно…

— Ты… мне… проти… ве-ен… — говорила в такт его движениям. Было больно, но уже не как прежде.

Жёстко вбиваясь в меня членом и обдавая тяжёлым дыханием, щекотал мне щеку своей бородой… Как же омерзительно. Потом он вдруг резким движением встал на колени, освободив член, и кончил мне на живот вязкой суспензией.

«Фу-у» — скривилась я. Радует лишь то, что он вытащил эту штуку, и мне стало легче.

— Ты теперь вся моя, принцесса, — сказал, размазывая эту гадость по моему телу, пока она не высохла. — Теперь, будешь видеть моё лицо каждое утро, и не только.

Дорогие читатели, надеюсь, что после вышедшей главы, вы не порвёте Хана на части.

Глава 6 Ева

Он ушел, и я осталась одна. Лежала на кровати, завернувшись в покрывало и укрывшись с головой. Низ огнём горел, этот кабан меня точно порвал. Боже-е-е… «Папочка, скорее, найди меня скорее», — молила я. Боль в глазах не позволяла свободно открывать припухшие после нескончаемых слёз веки.

Услышав в какой-то момент, как открылась дверь, вся вжалась в постель. Так и лежала, пока не поняла, что кто-то остановился у кровати.

— Девушка… вставай, — от мягкого женского голоса, услышать который я никак не ожидала, сразу встрепенулась, вытащив из-под покрывала голову.

— Вы кто? — спросила, глядя на низкорослую стройную женщину с добрыми янтарными глазами. Она была в хиджабе* и абайе.*

— Меня зовут Зулнара, — представилась она. — Ильхан меня отправил помочь тебе.

— Это кто? — удивилась, услышав незнакомое имя, и смотрела на неё, хлопая мокрыми ресницами.

— Ильхан — хозяин дома, — пояснила Зулнара.

«Какое кошмарное имя, но такому, как он — в самый раз», — нахмурилась я.

— Вы работаете на него? — тут же попыталась прозондировать почву.

— Конечно, здесь все на него работают, — улыбнулась она, и её лицо покрыли мелкие морщинки. На вид ей вроде не больше сорока.

— Зул…

— Зулнара, — поправила меня домработница.

— Да-да, извините. Зулнара, прошу Вас, помогите мне выбраться из этого проклятого дома. Я вижу, Вы добрая… — с мольбой в глазах обратилась к ней.

Она изменилась в лице, глаза округлились.

— Что Вы такое говорите? — отпрянула от меня.

— Погодите отказываться, — резким движением я присела и чуть не вскрикнула от пронизывающей боли во влагалище, но перетерпела. — Я Вам заплачу… Вернее, мой отец… он… он очень богат. Ну сколько Вы хотите?

Женщина чуть попятилась назад и смотрела на меня как на умалишённую — не исключено, что в данную минуту, с выпученными глазами, отёкшим лицом и размазанным мэйком именно на сумасшедшую я и походила.

— Больше не говорите этого, и тем более не предлагайте мне нелепые вещи, — у Зулнары был оскорблённый вид. — Вставайте, Вам надо помыться и одеться, пока я приберу здесь, не то придёт Ангиза, и мне не поздоровится.

Я сглотнула слюну в пересохшем горле. «Что ещё за Ангиза?» — задалась вопросом. Поняла лишь одно — Ангиза мне точно не понравится.

— А что мне надеть, если Ваш разлюбезный хозяин повёл себя как животное! Порвал на мне одежду и изнасиловал, чёртова обезьяна! — выкрикивала я в сердцах, для меня все здесь были соучастниками этого преступления.

— Прошу Вас, прекратите, Вам надо помыться, — Зулнара оставалась абсолютно спокойной.

Выплеснув на неё свою злость, обессиленно выдохнула, из меня будто выкачали весь кислород, как из сдувшегося шарика, и я произнесла тихим голосом:

— Иду.

Скинула с себя покрывало и, обнажённая, прошла за сопровождающей в ванную.

Помывшись в душе и смыв с себя ненавистный запах и засохшую кровь на внутренней стороне бёдер, завернулась в полотенце и вернулась в спальню. Меня ждала Зулнара, которая тут же подала мне стакан с водой и лекарство на блюдце.

— Что это? Отравить меня решили? — насторожено поинтересовалась я.

— Это обезболивающее, выпейте, станет легче, — пояснила она.

Я посмотрела с подозрением на лекарство, но боль не отпускала, как внизу живота, так и в висках. Немного помедлив, всё же приняла из её рук стакан и две таблетки, сразу же выпила. Обратила внимание, что на стуле лежала, аккуратно сложенная, моя одежда, та, что я убрала в пакет перед тем, как покинуть универ.

Кто-то постучал в двери, и я отвлеклась, обернувшись на стук в смежную со спальной комнату.

— Кто это? — спросила испуганно у Зулнары.

— Я сейчас вернусь, — женщина быстрым шагом ушла и буквально через десять секунд вернулась с пакетом в руках. — Это бельё для Вас, — она протянула мне пакет. — Завтра Вам принесут всё необходимое, а пока наденьте это, и идёмте к ужину. Вас уже ждут.

— Кто ждёт?

— Ильхан.

«А он меня вообще собирается отпускать или так пленницей и будет держать?» — этот вопрос задаю себе же, его работница вряд ли сможет мне ответить.

— Сейчас ведь, по моим подсчётам, не меньше полуночи, — обратилась к Зулнаре.

— Половина первого, если быть точнее, — подтвердила она.

— Умгу… самое время для ужина, — произнесла я с сарказмом и, отвернувшись, пошла надевать всё, что принесли, не голой же мне стоять.

— По-разному бывает. Когда Ильхан не успевает, то ужин приходится подавать очень поздно.

— Сегодня как раз тот самый день — он же был занят тем, что разрабатывал план, как выкрадет меня, — злясь, выговаривала всё его работнице. — Я не ужинаю в это время, — пришлось соврать — как представлю, что снова придётся видеть его лицо… Нет, избавьте, я лучше голодной останусь, хотя жутко хотелось кушать.

— Лучше не злите хозяина.

— А то что? Ещё раз изнасилует? — спросила я с вызовом.

Она лишь поджала губы, произнеся:

— Как знаете, я предупредила.

Затем подошла и сорвала перепачканное покрывало в моей крови, свернула его и, забрав с собой, покинула комнаты.

Прошло секунд тридцать после её ухода, и я, поразмыслив, решилась тоже выйти. «А что, если в ночь все потеряли бдительность, и я смогу как-то выбраться?» — спросила себя и, с осторожностью открыв двери, выглянула из комнаты… Никого вроде. Тихо, на носочках, я спустилась по ступеням второго этажа и стала искать выход. У папы охрана частенько ночью дремала — не раз замечала, когда, бывало, бродила ночью по двору. «Может, и здесь так же, что ж они, не люди… Ночью все спать хотят», — мыслила я пока, искала выход из этого лабиринта.

Вдруг послышались женские голоса. Я замерла и стояла не дыша, пока они не отдалились. Наконец нашла долгожданный выход. Повернула ручку входной двери — какая удача, она не заперта. Не раздумывая, вышла наружу. Прохладно ещё по ночам, но это меня не остановило. Быстро спустилась по ступенькам, стараясь не шуметь. Пошла, куда вела моя интуиция, пока вновь не услышала голоса, на этот раз мужские.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ну и вот, я ставлю её раком и начинаю жарить, а она аж поскуливает, — рассказывает один.

— Да хорош заливать, — заржали, как мне показалось, человек пять, не меньше, мужчин.

«Какая мерзость, — скривилась я. — Так, сюда нельзя, надо искать другой путь… Мда… охрана орангутанга не спит по ночам, во вышколил», — мысли в голове лезли одна на другую.

И вдруг я услышала за спиной звериный рык, от которого остановилась в оцепенении, выпучив глаза. Секунду-другую я даже не моргала, но рык повторился, и я очень осторожно стала разворачиваться лицом к своему страху. Передо мной сидел огромный пёс, кажется, ротвейлер, капал слюной и скалился. «Мамочки, — прошептала я, — помогите», — решила попятится назад, но и шагу не сделала, как раздался громкий лай, испугавший меня настолько, что я закричала:

— А-а-а-а-а!

— Сидеть, Аид, — раздался окрик, и пёс тут же сел и завилял купированным хвостом.

С дрожью в руках схватилась за голову, обернувшись, и вздохнула с неким облегчением, когда увидела, что появился хозяин этой крепости и предотвратил беду.

— Тебе что было велено? — спросил строго, спустившись взглядом к моим босым ступням, и поджал губы.

— Велено? А я что, Ваша крепостная? Вы получили всё, что хотели, отпустите уже… Не надо меня сопровождать, я сама доберусь. Где мы, кстати? — ужасно боюсь его, но пытаюсь придать бодрости и даже наглости голосу, пусть не думает, что его безнаказанные действия могут меня сломить, но я на самом деле на грани.

— Иди в дом, — не обращая внимания на мою тираду, приказал он.

— Не пойду, — я вскинула подбородок.

— Уверена? — спросил, глядя на меня сердитым взглядом.

Чувство самосохранения говорило мне, что не стоит спорить в данную минуту.

— Не отпустите? — немного сменив тон, поинтересовалась сиплым голосом — в горле было сухо как в пустыне.

— Нет, принцесса, — последовал его ответ, и я обречённо, прикрыла глаза на выдохе.

«Это всё, это конец… Как же меня отец найдёт, если я сама села в не пойми какую машину», — стала лихорадочно соображать.

Толчок в спину меня вырвал из раздумий:

— Я слишком терпелив с тобой. Давай, иди обратно.

Я пошла под конвоем. Чувствую, как ноги совсем околели. Войдя в дом, иду за ним не сопротивляясь. Ну а смысл…

Аид — вдруг вспомнила я кличку собаки, и до меня только дошло: он собаку назвал древнегреческим божеством смерти. Ну конечно, Аид! А как же иначе эта волосатая обезьяна ещё могла назвать несчастное животное.

Войдя в дом, этот Ильхан указал мне в сторону одной из дверей, сказав:

— Заходи в ванную, присядь на банкетку.

Я зашла и села, поджав ступни — холодно. Сам он куда-то вышел, а минут через пять пришла Зулнара с тазиком, из которого исходил пар.

— Ну что же Вы, девушка, разве можно так, заболеете же, — начала она сокрушаться, увидев мои красные от холода ноги.

— Ева я, — назвала ей своё имя, подумав, что, пожалуй, хотя бы перед этой женщиной не стоит строить из себя воительницу… я ведь не являюсь таковой.

— Ну и хорошо, — улыбнулась добро мне женщина, затем присела и стала насыпать в таз какие-то травы. После добавила в него немного холодной воды и перемешала. Я опустила ноги в таз с ароматными травами, меня тут же пробрало от горячей воды мурашками, было приятно. Спустя пятнадцать минут я вытерла ноги предложенным Зулнарой полотенцем и сунула их в тёплые тапочки, кажется, из овчины.

— Благодарю Вас, — сердечно произнесла, обратившись к ней.

— Не меня благодарите, а Ильхана, — услышала в ответ и поняла, что моя благодарность оказалось бесполезной… Она как зомбирована этим Ильханом. — Идёмте-идёмте, — поторопила тем временем Зулнара, — он и так сегодня терпелив, нельзя мужчину голодным держать.

«Голодным держать?» — не понимаю, а мне для чего эта информация? Такой кабан, если останется голодным, и человеком не подавится…

Глава 7. Ильхан

Смотрю, как под сопровождение Зулнары в столовой зоне появилась Щеглова. Заметив меня во главе стола, опустила глаза в пол и шла, гордо расправив плечи. С прищуром проводил её походку, пока Зула не указала ей на место за столом. После того как девушка села, прислуга разложила перед нами основные блюда, помимо тех закусок, что уже были на столе. Взявшись за приборы, приступил к блюду, так как я жутко голоден — перед ужином пришлось уехать, возникли неотложные вопросы, которые требовали моего личного присутствия. Через какое-то время оторвал глаза от тарелки и посмотрел на девушку:

— В чём дело, почему не ешь?

Взмахнув на меня ресницами, она ответила:

— Я не ем так поздно, и особенно мясо, — в конце поджала губы.

— Ешь давай! — неожиданно громко прогремел мой голос, после чего она снова поджала губы, но в этот раз принялась за мясной рулет, да так жадно, что я диву дался. «Хм… не ест она».

На телефон в этот момент пришло сообщение, прочитав которое, я одобрительно кивнул: «Груз ушёл планово по назначению». «Вот и отлично, не зря ездил, выходит», — подумал и, положив телефон, вновь посмотрел на Щеглову — она уже доела своё блюдо.

— Если хочешь, ещё можешь положить добавки себе, — предложил, видя её пустую тарелку.

— Нет, — она густо покраснела, — я не буду.

Пару секунд неподвижно смотрел на неё, затем громко произнёс, уже тоже доедая свою порцию:

— Зула!

— Я здесь, хозяин, — тут же отозвалась она.

— Подай нам чаю.

Домработница молча пошла исполнять.

— Какое время я здесь буду находиться? — несмело спросила Щеглова.

Вскинул на неё взгляд, медленно дожёвывая пищу. Она сменила тактику с дерзкой кошки на домашнюю. Отставив в сторону пустую тарелку, уперся локтями на край стола, перенеся на них вес тела, и сверлил её взглядом.

— Ева, ты плохо усваиваешь информацию?

Она нервно провела ладонью по голове, сделав движение губами, что привлекло моё внимание. Щеглова, бесспорно, красавица, трудно отрицать очевидный факт.

— Отец меня будет искать… и он найдёт меня. Поверьте, у него очень большие связи… — сказала с дрожью в голосе.

— Какое совпадение, у меня тоже, — хмыкнул я в ответ.

Нам подали чай, и на секунду-другую возникла лёгкая пауза. Я вложил в рот зубочистку и, слегка двигая ею во рту, держал блондинку в поле зрения.

— Эм… да… я это поняла… конечно, поняла, — говорила она сбивчиво, обдумывая, видимо, чем, как говорится, крыть мою карту. — Папа часто обедает с начальником полиции, а недавно, вот буквально месяц назад, приезжал и министр внутренних дел… эм… прямо к нам домой, — выдала она новые аргументы.

Я усмехнулся её лжи:

— Это меня не пугает, даже несмотря на то, что второе ты явно соврала.

— Но Вы же не можете меня вечно держать в этом… этой… доме.

— Могу, — спокойно ответил и указал взглядом на чашку, что стояла перед ней: — Чай стынет, пей, он успокаивающий.

— Полагаете, после того, что Вы со мной сделали, меня может успокоить какой-то там чай? — она чуть повысила голос.

— Тебе не повредит, пей, — сказал, делая глоток из своей чашки.

Щеглова зыркнула на меня глазами и, поднеся чашку с чаем к губам, максимально спокойно произнесла:

— Ну конечно, Вам лучше знать, что мне не повредит.

Я смотрел на неё, поигрывая зубочисткой во рту, и думал: «Когда она была под моим наблюдением, не замечал, что она дерзкая, мне казалось, что наоборот. Внешность, оказывается, обманчива».

Убрав зубочистку изо рта и скинув её в тарелку, сказал:

— Терпеть не могу дерзких баб.

— Я, вообще-то, не баба. И… я не дерз… — она замолчала и отвернулась от меня.

— Вставай, ты действуешь мне на нервы. Я хочу спать, — бросил, вставая из-за стола.

— В каком смысле спать? — она повернулась ко мне, задрав голову и выпучив на меня глаза.

— Не задавай ненужных вопросов, — призывая её встать, потянул за плечо.

— Вы что, меня снова…? — испуганно спросила.

Сократив расстояние между нами, притянул её ближе к себе, и блондинка тут же выставила ладони, упершись ими мне в грудь.

— Спать это значит спать, — приподнял её за подбородок, заглядывая в глаза, в то время как она пытается отклониться назад. — У тебя красивые волосы, — проговорил, пропуская сквозь пальцы пряди цвета пшеницы.

«Ева непохожа на своего отца от слова совсем», — пронеслось у меня в голове, и я подумал, что это большой плюс.

— Заплетай их в косы, не надо, чтобы мои парни видели твои волосы и голые ноги, не дразни их…

— Я не хочу никого дразнить, — ответила она, глядя на меня бегающими глазами и тщетно пытаясь оттолкнуть ладонями.

— Это правильно, идём, — развернул её и повёл обратно в спальню.

— Я… Вы же не думаете, что я буду спать с Вами в одной постели? Я не желаю спать с Вами в одной постели, — задыхалась возмущением, пока мы шли до моих комнат.

Открыв двери, подтолкнул внутрь:

— Раздевайся и проходи в спальню.

Она закрыла лицо руками, а через секунду опустила их и молча прошла через арку, соединяющую две комнаты. Глядя вслед на её опущенные плечи, сказал мысленно, тяжело вздохнув: «Сдалась девочка». Я недоволен всем, что затеял и сделал, но назад уже ничего не вернуть — я не меняю своих решений. Прошёлся пальцами по густым волосам и отправился вслед за Щегловой. Она забилась в конец кровати в одежде.

— Раздевайся, сказал, пока я не испортил единственную одежду, что у тебя осталась, — подойдя, рывком выдернул её из кровати, нахмурив брови

— Да, хорошо, хорошо, только не трогайте меня, — забилась Щеглова испуганным зверьком.

Зло нахмурил брови:

— Не доводи, сто раз повторять не стану, накажу, и тебе не понравится.

Опустив глаза в пол, молча стянула с себя верхнюю одежду и нырнула в кровать в белье. Натянув одеяло до самого подбородка, пробурчала:

— Будто до этой минуты Вы были просто гостеприимным хозяином.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Отправлю в будку к Аиду, — прорычал я, и больше ни слова не вылетело из её красивого рта. Напротив, она натянула на себя одеяло, укрывшись с головой, пока я снимал с себя одежду, укладывая её на спинку кресла. Оставшись в боксерах, прошёл к кровати, чтобы лечь, а девчонка сместилась на самый край и завернулась в одеяло так, что была похожа на иранскую шаурму.

Уперев кулаки в бока, повертел головой по сторонам — покрывала нет. Видимо, домработница унесла его, да это и понятно, ведь оно было перепачкано кровью.

— Так не пойдёт, разматывайся давай, — произнёс и лёг в постель. Через минуту она размоталась и отдала мне часть одеяла.

— Вы-ы…

— Ни слова больше, спать, — резко оборвал её.

Через минут двадцать тело, лежащее на краю кровати, стало сопеть, а я всё никак не мог уснуть. Гребаный Щеглов не выходил из головы… «Ну и что дальше?» — спрашиваю себя. Продам к чертям этот гребаный ресторан, он меня душит. «Напьюсь, когда эта мразь сдохнет, всю жизнь исковеркал, гнида!» — думал, раздувая ноздри. Повернул голову к девчонке, она безмятежно спала, лунный свет падал через окно на её волосы, придавая им мистическое сияние. Протянул руку, дотронувшись до шелковистых прядей. Облокотившись на подушку, придвинулся ближе к ней, склонившись, поднёс к лицу её локоны и медленно вдохнул их запах, растягивая миллиметр за миллиметром лёгкие. «Я ёбнулся», — шепнул вслух и решительным движением встал из постели. Натянул на себя футболку и трико, взял со стола сигареты с зажигалкой, оставил девчонку одну и, быстро перебирая ногами по лестнице, вышел во двор. Достал зубами из пачки сигарету, чиркнув о кисть бензиновой зажигалкой, прикурил от голубого огонька. Сделал глубокую затяжку, следом ещё одну, будто это вовсе не отрава, а кислород. Шумно выдыхая сизый дым, смотрю, как Аид вышел из своего вольера, потянулся и радостно побрёл ко мне.

— Ну иди ко мне, чертяка, — потрепал его по голове, — Ну что, и тебе не спится? Идём, проверим наш дозор, тем ли людям доверяю я свою жизнь…

Глава 8. Ева

Резко села в постели, мне показалось, что я… Тяжело вздохнув, сгорбилась, вцепившись пальцами в волосы. Лучше бы это всё было сном. Ничего… ничего… отец меня найдёт, обязательно найдёт, и накажет этого Ильхана. Радует, что нет его рядом. Посмотрела в сторону окна, пытаясь понять, сколько же времени сейчас?

Я услышала, что открылась дверь, и отвлеклась от мыслей. Натянув одеяло до шеи, напряжённо гляжу на вход спальни, гадая, кто же ещё появится. Это явно не хозяин дома, его шаги я уже стала распознавать. Нервно жду, в комнате явно кто-то ходит, но в спальную не заходит. А может, это Зулнара? Я уже хотела было окликнуть, но тут в арочном проёме показалась женщина в хиджабе и абайе. «Господи… здесь все так ходят?» — подумала я, глядя на располневшую женщину. Трудно угадать, сколько ей лет, но то, что она неприятна мне — это сто процентов. Она стоит, сощурив глаза, будто у неё плохое зрение. Может, оно и так, но это некультурно — так пялиться и в открытую демонстрировать, что я ей совершенно не нравлюсь. Что ж, это обоюдно, она мне тоже не нравится.

— Ну и что смотришь на меня? — задаёт она мне вопрос, скривив тонкие губы.

— Я? — непроизвольно вырвалось, но я решила не останавливаться на этом. — Вообще-то, это Вы ко мне зашли.

— К тебе? Ты кого из себя возомнила? Думаешь, если вот так прыгнула в постель к Илю, можешь и права качать?

— Ваш Иль не особо спрашивал, когда притащил силой в свою постель, если Вы не в курсе, конечно, — с вызовом ответила я.

— Все вы так говорите — насильно, насильно — да только вам наших мужчин подавай. А может, и вообще замуж за него собралась? — и она стала смеяться кряхтящими звуками. Бывает же такое… лучше бы ей, конечно, вообще не смеяться, чем такие звуки издавать.

— Угу… такой самородок… — хотела добавить и ещё съязвить, но она вдруг пресекла:

— Вставай давай, наши женщины в это время не валяются в постели, а работают. Здесь тебе не курорт.

Интересно, она вообще была хоть раз на курорте. Злая бабища.

— Я Вам не рабыня! — не сдвинулась я с места.

— А ну вставай, сказала! — и она замахнулась рукой.

Я вскочила на кровати, сделав несколько шагов назад.

— Ногами по белоснежным простыням! — сдвинув кустистые брови, зло сказала она, и я не на шутку испугалась. Эта бабища реально может и ударить. — Тьфу! Ещё и голая, а трусы-то… что в них, что без них — весь срам на виду.

— А Вы и не смотрите…. дайте одеться, — я даже прикрываться не стала.

— Ангиза, — раздалось вдруг из двери, и мы обе обернулись на голос. Это была Зулнара.

— Чего тебе?! — она недовольно посмотрела на работницу.

Воспользовавшись этой заминкой, я спрыгнула с кровати и подбежала к креслу, где вечером оставила свою одежду, и скорее её надела.

— Там приехал доставщик, привёз продукты, без Вас никак, — пояснила ей Зула.

— Иду… ничего не можете без меня, — ответила Ангиза на слова домработницы и повернулась ко мне: — Это ещё что такое? — возмутилась она, увидев, в чем я была одета. — Зулнара, дай ей абайю и хиджаб, не хватало ещё, чтобы она ходила в таком виде по дому… Срам, да и только, — пробубнила и пошла из комнаты.

— А-а-а… — выдохнула я, как только за ней захлопнулась дверь. Даже Ильхан тише входит и выходит.

— Сильно она Вас напугала, Ева? — подошла ко мне Зулнара, и я бросилась в её объятия, здесь уже не до условностей.

— Да что Вы… что Вы, — стала она меня успокаивать. Сильно Ангиза напугала?

— Она хотела меня ударить.

— Она может, — грустно проговорила домработница.

Я отпрянула, смаргивая выступившие слёзы.

— Тебе доставалась от неё?

— Не будем о ней. Давайте идите в душ, помойтесь, причешитесь, а я пойду исполню приказ Ангизы — принесу Вам чистую абайю и хиджаб.

— Я не стану надевать это на себя! — взбрыкнула буркнув.

— Она тебе житья не даст. Тут целый клубок змей, и она в нём главная кобра. Так что слушайся меня — я тебе точно не желаю плохого, — её глаза, хоть и грустные, добро посмотрели на меня. — Беда в том, что нам Ильхан никаких распоряжений не давал насчёт тебя. Вот она себя так и ведёт с тобой.

— А какие распоряжения он должен дать? — окончательно успокоившись, поинтересовалась я.

— Он должен обозначить твой статус в доме, чтобы с тобой считались.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 9

Глава 8.1

— У меня статус подстилки в его постели, а если ещё проще сказать — шлюха! — сказала обречённо, и мой подбородок затрясся, я часто заморгала, чтобы не разреветься, ведь тогда уж меня не остановить будет.

— Аллах-Аллах! Что ты такое говоришь, да разве ж шлюх тащат в свой дом и в свою постель? — покачала головой Зулнара.

— А кого тогда тащат? — я в секунде от срыва.

— Так ясно ж кого, девушку, которая небезразлична, — мягко произнесла добрая Зула, поглаживая меня по волосам. — Такая красавица… не удивительно, что вскружила голову Ильхану.

— О чём ты говоришь, Зула-а, — одинокая слеза скатилась по щеке, — он меня выкрал и изнасиловал, наказал за мой язык. Я оскорбила его, это месть, — решила раскрыть перед женщиной глаза на её хозяина. — Вот так.

— Ева, иранские мужчины очень резкие, не такие, как русские парни.

— М… иранец, значит. Понятно теперь, почему все закутанные ходят по дому, — поджала я губы.

— Это забудется, любовь всё вытеснит, — мягко сказала Зулнара.

— Любовь? — я усмехнулась. — Какая, к чёрту, любовь, Зула? Как вообще можно забыть насилие?! — сорвалась я на крик.

— Тише-тише, — поспешила успокоить меня Зулнара, — везде ходят прихвостни Ангизы, доложат, что мы шушукаемся, не сдобровать тогда.

Вздохнув, я взяла себя в руки и успокоилась, и домработница продолжила:

— Оскорблять не надо, мужчины такое не любят, но то, что ты в постели Ильхана — не это тому причиной, подумай хорошо. Ой, — спохватилась Зулнара, — заговорилась я, пошла принесу тебе одежду, иди пока в душ.

Посмотрела вслед ушедшей домработнице и, шмыгнув носом, развернулась и пошла ванную. Войдя, осмотрелась, и не увидела ничего из предметов женской гигиены, всё напоминает лишь о нём. Нахмурилась, открыв шкафчик в поисках зубной щётки, и вскинула в удивлении брови — у него их здесь была целая куча. Взяла одну из стакана и пошла в душ, где долго стояла под упругими струями воды. Дотронулась до себя, было всё ещё больно, но я аккуратно помыла промежность. Вздрогнула, услышав, что кто-то вошёл в ванную.

— Ева, это Зулнара, не пугайся.

— Хорошо… — сказала громко и нажала на кран, выключив воду. — Я уже помылась.

— Сейчас подам полотенце, — последовало от неё.

«Как же неловко», — я приоткрыла дверцу кабинки, прикрываясь руками, и Зула подала мне махровое полотенце. Я быстренько завернулась в него и вышла.

— Что это? — обратила внимание, что на каменной столешнице стоит бутылка с зелёной жидкостью.

— Это для Вас, заживляет хорошо и боль снимет. Болит? — с сочувствием задаёт мне вопрос домработница.

— Болит. Откуда только ты всё это знаешь? — я грустно улыбнулась.

— Просто я дольше живу на этом свете, — улыбнулась мне в ответ Зулнара и покинула ванную комнату…

Взяв бутылку с тёплой жидкостью, пошла к биде…

Через какое-то время завершив все процедуры, вышла из ванной. Ожидавшая в комнате Зулнара сама мне просушила волосы.

— Ой… какие красивые, — восхищалась она, чем вызвала во мне улыбку, — блестят-то как, — не переставала восторгаться, заплетая косы.

— Зула, я с ними с рождения, поэтому не разделяю твоего восхищения, но мне приятно, спасибо.

— Эх-х… не понимаешь, насколько ты красива. Если бы была в Иране, то тебя выкрали бы в первый же день твоего пребывания на Востоке.

Тяжело вздохнув и глядя в окно на высокие деревья, я сказала:

— Зачем пересекать тысячи километров? Меня благополучно выкрали и в России, так что далеко ехать не пришлось.

— Ну вот, заплела Ваши косы, — Зулнара сделала вид, что не слышала меня. — Давайте одеваться.

Я скинула полотенце и осталась в одном нижнем белье. С помощью домработницы надела длинное платье, потом она взяла лёгкую шапочку и надела её мне на голову, а сверху повязала платок, полностью закрыв шею. Я даже в зеркало не хочу смотреть, вид траурный.

Домработница, глядя на меня, недовольно поджала губы.

— Ужасно, да? — я невесело усмехнулась.

— Молодую девушку — и в чёрную абайю… Нехорошо, — она покачала головой в отрицательном жесте. — Ох уж эта Ангиза… Тебе голубой цвет нужен под твои глаза.

— Зулнара, помоги сбежать, — я схватила её за руку. Домработница, опешив, уставилась на меня. — Пожалуйста…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 10,

Глава 8.2

— Да Вы что! Я никогда не предам Ильхана, — отдёрнула свою руку Зулнара и продолжила: — Он мне дал кров, привёз… меня родственники хотели… — она осеклась и жёстко произнесла: — Не проси больше никогда и никого помочь тебе сбежать, в этом доме точно нет предателей.

— Ну правильно, одну спасает, другую ворует… Хорош, ничего не скажешь, — гневно выдохнув, я вскинула голову на домработницу, но, видя грусть в её глазах, сменила гнев на милость. — Что хотели с тобой сделать твои близкие?

— Это неинтересная история, идёмте, покормлю Вас. Я и так долго вожусь с Вами, а у меня много работы по дому.

Не стала лезть к ней с расспросами, ответила:

— Пошли.

Выйдя из комнаты, повернули к лестнице. Я шла за Зулой, но буквально сразу остановилась, ухватившись правой рукой за перила. Внизу стояла Ангиза и отчитывала работницу:

— Это что, по-твоему, полировка?! Всё переделать немедленно!

Она подняла голову и, увидев меня, нахмурилась, уперев руки в располневшие бока.

— Наконец-то соизволили спуститься. Что там делали до сих пор?! Возишься с этой… — Ангиза поджала губы, но я поняла, что за слово вертелось на её языке, вернее, обзывательство. — У тебя, Зулнара, полно работы, или забыла, что кроме вот этой… — тыкнула пальцем в мою сторону.

«Вот гадина!», — возмутилась я внутренне и сильнее сжала перила. Сверху эта кобра кажется ещё полнее, круглой как колобок.

— Я прекрасно помню и уже иду, — оборвав Ангизу, спокойно ответила Зулнара и посмотрела на меня. — Идёмте, Ева.

Я расправила плечи и с высоко поднятой головой спустилась вниз.

— Не думай, что будешь здесь расхаживать как хозяйка, на тебя найдётся работы.

— Я не Ваша рабочая и… не собираюсь ею становиться, — резко осекла я эту гадину.

— Что? Это ещё что такое. Ты будешь мне перечить? Да ты знаешь, с кем ты разговариваешь? — она чуть ли не задохнулась от возмущения. Эта женщина меня пугает, но почему-то я смотрю на её усики, растущие у уголков тонких губ. «Ужас какой, неужели не может от них избавиться?»— зачем-то спрашиваю себя.

— Она не будет работать, — стала в мою защиту Зула и взяла меня за руку, отведя чуть в сторону.

— Что-что? Я не ослышалась? — краски недовольства в её голосе сгущаются, мне становится страшновато, я одно только и делаю, что поправляю головной убор, непривычный для меня.

— Нет, не ослышалась. Ильхану не понравится, что ты самовольничаешь, — Зулнара, по всей видимости, и не думала её бояться.

— Ты пугаешь меня? — сощурила она глаза. — Не боишься мне дорогу перейти?

— Никому я дорогу не перехожу. Только ты сама подумай — раз Хан привёл… — дальше я не слышала, о чём они говорили, в моей голове звучало лишь «Хан». Папа ведь рассказывал о каком-то Хане, вряд ли это совпадение. Нет-нет… никакого совпадения и быть не может! Как же я сразу-то не поняла, ведь после отключки первое, что услышала, это обращение к какому-то Хану. В тот момент я была настолько потрясена, что этот факт просто выпал из памяти. «Это всё Хан… всё этот ублюдок… мститель хренов», — стала вспоминать фразу отца. Он что, ещё и папе навредил? Я взялась за горло, от переживаний мне нечем стало дышать. «Как же ты, папочка, ошибаешься… это всё из-за меня… из-за меня».

— Ева… Ева! Что с Вами? — обеспокоенные глаза Зулы внимательно смотрели на меня.

— Хм… ещё и больная, — высказала своё мнение Ангиза.

— Идёмте на свежий воздух, — Зулнара взяла меня под руку и повела во двор. Там и правда стало легче. — Присядьте.

Я опустилась на деревянную скамейку, уставившись невидящим взглядом в начало двора, сквозь охрану, которая там располагалась.

— Зула… неужели это стоит того? — отрешённо произнесла я.

— Я не понимаю Вас, Вы о чём?

— Он навредил моему отцу… я не знаю как… но точно что-то произошло.

— Успокойтесь, прошу Вас. Вам надо покушать…

— Уйди, Зулнара, оставь меня, я сейчас не в состоянии ни есть, ни пить…

Я ушла вглубь двора, чтобы меня никто не трогал, и спряталась за декоративной растительностью, закрыв лицо ладонями. Через какое-то время услышала голос домработницы — она пыталась дозваться меня, но я делала вид, что не слышу, как она звала в попытке накормить. Просидела в этом месте, наверное, до обеда, пока до меня не донеслись звуки шагов. Узнав, кому они принадлежат, я вскочила на ноги и уставилась перед собой. Хозяин шагов так уверенно шёл, будто заранее знал, где я нахожусь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 11. Ильхан

— Договорились, Азам, груз будет доставлен вовремя, — пожав друг другу руки, мы разошлись. Он со своими парнями отправился к своим машинам, я тоже пошёл со своими людьми к ожидающим нас внедорожникам. Усевшись в салон и захлопнув двери, откинулся на спинку сиденья, оставшись довольный сделкой.

— Едем домой, — сказал водителю и посмотрел на запястье — скоро обед, не люблю рестораны, предпочитаю домашнюю пищу и лишь в исключительных случаях хожу в рестораны…

Только Рашид припарковал возле лужайки внедорожник, и я вышел из салона, как мне навстречу вышла, раскинув руки, Ангиза.

— Мой дорогой…— расплылась она в улыбке, — прямо к обеду поспел, сейчас прикажу, накроем.

— Хорошо. И скажи, чтобы из багажника пакеты с покупками подняли в мои комнаты и развесили в гардеробе.

— Что там, Ильхан, дорогой мой мальчик?

Ангиза — моя дальняя родственница, то ли через три, то ли через четыре колена тётка. В то время, когда умер отец, меня, после нескольких лет, проведённых в детском доме, забрал дед и увёз на малую родину отца. В одночасье я обзавёлся кучей родственников.

— Я же вроде сказал, покупки. Где Ева? — переключился я, зная любопытство родственницы.

— Какая ещё Ева? — спросила Ангиза, заглядывая мне в глаза и сделав непонимающий вид, но, увидев в моём лице изменения не в лучшую сторону, сказала: — А-а… ты о той девушке, которая гостит в нашем доме?

Чуть подался вперёд и, вложив руки в карманы, произнёс:

— Я о той девушке, которая находится в моём доме, — сделал я ударение на «моём».

— Я это и имела в виду, — быстро, но неумело поправилась Ангиза. — Не знаю, пошла по двору гулять.

— Завтракала?

— Кто, я? Ой, что-то кусок в горло не лезет, какие-то у меня предчувствия недобрые…— начала было она, но я прервал поток её слов:

— Девушку, спрашиваю, кормила? — и хмуро взглянул на неё.

— А-а… девушку… Конечно… Зулнара кормила.

Я потерял всяческий интерес к Ангизе и, достав телефон, зашёл на нём в приложение, где могу отслеживать каждый уголок дома. Увидев по видео, где сейчас Ева, отправился туда, вглубь двора…

Раздвинув кусты декоративной растительности, остановился, глядя на испуганную Еву, а моё недовольство росло по мере того, как я осматривал её с ног до головы.

— Какого чёрта? Кто тебе дал эту одежду? — спросил достаточно резко.

— Почему Вы такой злой? — проигнорировала она мой вопрос. — Неужели это стоило того? Что Вы сделали с моим отцом? Ответьте мне наконец! — выкрикнула она.

— Тон сбавь, — произнёс угрожающе.

— Нет, не сбавлю… не сбавлю! Я маленькую цену, по-вашему, заплатила?! — испуганно таращит на меня небесные глаза, полные слёз.

Не знаю, как поступить — сказать, что её отец полное дерьмо, или подождать, когда она сама это поймёт. Взял за плечо и потянул сопротивляющуюся Щеглову на себя.

— Не смейте, не трогайте, — стала она вырываться.

— Угомонись. Твой отец дома, спокойно накачивается пойлом в окружении двух шлюх, и ему плевать на тебя, — сказал я, развязывая на ней хиджаб. Задрав голову, какое-то время она смотрела на меня немигающими глазами и после тихо произнесла:

— Я тебе не верю… ты врёшь.

— Считаешь, я боюсь тебя, твоей реакции или чего-то ещё? — снял с её головы платок, залюбовавшись волосами, заплетёнными в косы — они переливались на солнце.

— Не знаю, — проговорила Ева, задумчиво растягивая фразу, и уже более уверенно продолжила: — Мой отец так бы себя не повёл, он стал бы искать меня и наверняка уже бы нашёл, если не… — она вдруг ахнула недоговорив и на доли секунды немо раскрыла рот. — Это ты… ты с ним что-то сделал, я это чувствую… Избил его со своими головорезами? — Ева попыталась стукнуть меня кулачком в грудь.

— Замолчи, слишком много слов меньше чем за минуту, — спокойно отреагировал на этот её выпад и, ухватив за руку чуть выше запястья, повёл в дом.

— Куда… ты меня тащишь? Я никуда с тобой не пойду, — попыталась вырвать руку, но я резко развернулся, и она наткнулась на моё тело. Взяв за скулы своими грубыми пальцами, совсем не заботясь о том, что у неё нежная кожа, проговорил сквозь зубы:

— Не испытывай моё терпение, иначе посажу в вольер к Аиду.

— Куда мы идём? — прошептала Ева в испуге, хлопая длинными ресницами.

— Мы идём обедать…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 12. Ева

Его рука как тиски больно сжимала моё запястье. Я немного отставала, не поспевала за ним, шла на вытянутой руке, да ещё это платье до пят придерживала одной рукой, чтобы не споткнуться. У входа стояла Ангиза. Он притормозил и, вытащив из-за пояса платок, который снял с меня, предостерегающим тоном сказал:

— Чтобы больше я не видел этого на ней, — и всучил чёрную ткань в руки Ангизе.

— Это как так? Женщина должна быть покрытая, у нас так не положено. Это позор!

— Я знаю, что у вас не положено, но в моём доме порядки устанавливаю я! И если кто не согласен, то я могу организовать поездку обратно до Ирана, — резко ответил ей Хан.

Я стою и смотрю округлившимися глазами на вышедшую Зулу. Та, в свою очередь, на меня, затем на Хана, на то, как он отчитывал свою родственницу. Теперь-то понятно, почему она такая деловая и всех строит. А сейчас вся раскраснелась, оттого что её прилюдно отчитывают. Как бы потом работникам от неё отдачи не последовало.

— Зачем так сразу… — в её голосе послышались заискивающие нотки, — ты хозяин, тебе и решать. Не сердись на тётку, как лучше хотела, надо было молчать.

Казалось, он огнём пышет. Этот человек явно не любит, когда ему перечат, и неважно, кто перед ним. Потянул меня в дом и там, остановившись у лестницы, повернулся ко мне и сказал:

— Иди наверх, в гардеробе найдёшь для себя одежду, и возвращайся, жду тебя на обед.

Я понимала, что лучше сейчас не заводить разговоры о папе и вообще лучше не спорить, поэтому быстро поднялась в его комнаты. Пошла к гардеробу, размышляя: «Не понимаю, он не любит есть в одиночестве? Зачем ему моё присутствие?»

Открыла гардероб и обнаружила там несколько вешалок с женской одеждой. Из этого всего я выбрала сарафан, прикрывающий колени, и в комплекте к нему шла короткая джинсовка. «А у него есть вкус, и удивительно, как же он угадал с размером…», — размышляла я, надевая на себя привычную мне одежду. Опустив глаза, увидела лёгкую обувь… «Да нет… не может быть, чтобы и с размером обуви он угадал», — подумала и влезла одной ногой в босоножку с декоративными вставками, которая тоже подошла по размеру. «Откуда? — вопрос крутился в моих мыслях. — Нет-нет, это не совпадение, он знает обо мне больше, чем я предполагала ранее». Это открытие меня шокировало.

На некоторое время я так и зависла с одной босоножкой в руке и, не мигая, уставилась в одну точку. В голове вдруг всплыла фраза отца, кинутая им в день моего исчезновения: «Чтобы он сдох… сдох, как и его папаша… ». Во рту пересохло, лоб покрылся испариной, и тут меня осенило — он мстит не мне, а отцу, а я просто разменная монета. Тогда что это было тогда в ресторане, к чему это представление?

«Надо вывести его на разговор», — сказала себе, быстро надев вторую босоножку, поправила волосы, вывела косы вперёд и, подняв высоко голову, вышла из комнаты. Чуть ли не бегом пошла вниз — если честно, очень есть хотелось…

Я вошла в просторную столовую и остановилась у дверей. За накрытым столом уже сидел хозяин дома. От меня не укрылось, как он цепким взглядом осмотрел меня и произнёс:

— Присаживайся.

Пока я шла к столу, Хан не сводил от меня хищного взгляда. Пробирает до дрожи, но я смотрела на него открыто, стараясь не моргать. Его точно мне не пересмотреть, но не хочется выглядеть жалкой. Подошла и грациозно села.

— Несу… несу… — в столовую вошла Ангиза. Она несла большое блюдо и, улыбаясь, говорила: — Ничего без меня сделать не могут… Этот дом рухнет, если я покину его хотя бы на неделю. Так и будет, дорогой мой.

Мне кажется, что Хан не воспринимает всерьёз слова родственницы.

— Но пока я жива, ты не беспокойся, тётя Ангиза тебя не поки… — продолжая подобострастно хлопотать, она вдруг замолкает на полуслове по причине того, что, оторвав взгляд от блюда, увидела меня, да ещё и без платка, а это вообще двойной удар для неё. Ангиза мгновенно поменялась в лице, готовая испепелить меня своими змеиными глазами, но я вернула взгляд к хозяину дома. Приблизившись к столу, тётка поставила блюдо на середину и открыла крышку со словами:

— М… какой аромат, твоё любимое блюдо — абгушт.*

Надеюсь, это съедобно? Но пахнет вкусно. Мой нос уловил тонкую струйку мясного аромата, и желудок заурчал.

— Азиза позвали? — обратился Хан к родственнице.

— Кого…? Азиза? Он занят, у него у…

— Иди позови.

— Я сейчас скажу, позовут.

— Иди сама, — он говорил коротко, но так, что тётка не смела ослушаться.

Недовольно поджав рот и более не произнеся ни слова, развернулась и, поправляя свой хиджаб, пошла за каким-то Азизом. Остаётся только гадать, это ещё кто?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 13. Ева

Через десять минут Ангиза возвращается с худеньким мальчиком примерно десяти лет, слегка подталкивая его в спину. Я опешила — это что, его ребёнок? Судя по тому, что мальчик чернявенький, видимо, я не ошибаюсь. «Боже-е, это что, у него и жена есть?!» — во мне всё клокотало! Чувствую, как моё лицо пылает от негодования, и это не укрылось от невозмутимого Ильхана.

— Здравствуйте, — мальчик учтиво поздоровался со всеми, но смотрел на меня

— Иди садись на своё место, — пробурчала Ангиза.

— А моё место занято, — приподняв тёмные бровки, произнёс мальчуган, глядя зелёными глазками на меня. Я понимаю, что ребёнок ни при чём, но сама ситуация, которую я домыслила, не позволяет мне улыбнуться приветливому мальчику и поздороваться в ответ. Поэтому сижу молча как рыба и гляжу на них. Ангиза наполняла тарелки, раздавая сначала любимому племяннику, затем его ребёнку и только после мне. Спасибо, что не плеснула в лицо — уверена, у неё было такое желание.

— Садись сюда, — Ильхан указал на место по правую руку от него. Азиз улыбнулся и сел, положив руки на стол.

— А кто эта красивая тётя? — спросил тут же он.

Не обращая на меня внимания, Хан говорил с ребёнком, просто спокойно отвечал на его вопросы, ни больше ни меньше.

— Она моя…

«Ну давай, соври ребёнку», — кричала я мысленно ему.

— Гостья, — после секундной паузы закончил Хан.

«Ах ты ж, гад! Гостья, значит», — моему возмущению не было границ. Разумеется, показывать это при ребёнке не стоит, поэтому незаметно сделала глубокий вдох-выдох для спокойствия, взялась за ложку и, не обращая ни на кого внимания, стала есть, впрочем, как и остальные.

— А как её зовут? — не унимался мальчик.

Ангиза холодно с прищуром поглядывала на него.

«Эта женщина никого, кроме своего племянника, не любит… наверное», — подумала я.

— Её зовут Ева, — ответил Хан.

— А можно с ней познакомиться? — тихо спросил мальчик у своего отца, а я не сомневаюсь, что так и есть.

— Познакомься.

Он выпрямился и, улыбнувшись, провозгласил:

— Меня зовут Азиз, и мне семь лет.

Я кивнула ему в ответ и, сдержанно улыбнувшись, сказала:

— У тебя очень красивое имя, — но договорить мне не позволили, влезла-таки родственница:

— Кушайте, пока абгушт не остыл.

— Ангиза права, кушай, — велел Хан ребёнку.

Тот послушно взялся за ложку, но весь обед хитро поглядывал в мою сторону…

Пообедав, Ангиза увела мальчика, а мы сидели и ждали, когда нам приготовят и подадут кофе. Я решила пока не задавать лишних вопросов, у меня другая цель, поэтому молчу. За столом кроме нас больше никого. Хан немо смотрел на меня, я аж вспотела — под его тяжёлым взглядом неуютно себя чувствую, не могу знать, какие мысли в его голове.

— Ты мог бы не смотреть на меня вот так, — спросила я, подняв на него глаза и даже ни разу не заикнулась. Какой же он… чёрный… весь, а эта растительность на лице, ужас!

Выдержал паузу и только после спросил, не сводя с меня жгучего взгляда карих глаз:

— Как? — и навалился локтями на край стола.

— Слишком пристально. Я себя чувствую неуютно… Ты-ы… словно нарушаешь моё личное пространство на расстоянии, — прикусила щеку, но не отвела взгляда. Его трудно переглядеть, но я держусь.

— Вынужден расстроить тебя, Ева, я его уже нарушил, ты спишь со мной в моей постели, под одним одеялом.

Да он толстокожий!

— В таком случае рекомендую спать с открытыми глазами, потому что при первом же удобном случае я с удовольствием воткну в твоё плечо нож, — для убедительности я схватила столовый нож и с силой сжала в руке, — и без сожаления проверну его, — последнее я видела в каком-то боевике. Мне казалось, что выгляжу я в этот момент очень правдоподобно. Всё-таки не выдержала, хотя изначально план был другим, но он непробиваем, вообще лицо не изменилось, и даже ноздри на его прямом, большом носе оставались спокойны.

— В сердце будет вернее, — сказал Хан как бы между прочим, а я застыла, сжав губы, да так и сидела со столовым прибором в руке, крепко сжимая его пальцами с уже побелевшими костяшками. — В плечо будет ненадёжно.

Он встал и подошёл ко мне. Поднял с места, взяв за скулы и приподняв за подбородок, приблизил своё лицо к моему, щекоча противно бородой.

— Ты сможешь ударить меня в сердце, м? Прямо сюда, — обхватил мой кулак с ножом и стал тыкать, указывая на ощупь место, куда надо бить.

— Не надо-о, — прошептала, — я бы не смогла, это я от злости.

— Ещё раз услышу что-то подобное, отхлещу ремнём так, что неделю сесть не сможешь. Усекла? — последняя фраза прозвучала грубо.

— Да, — просипела.

Его лицо так близко, что я вижу, насколько у него густые и длинные ресницы. У меня навернулись слёзы.

— Ночью в своей постели я отдыхаю, это единственное место, где полностью расслаблен. Рядом со мной ты, и я должен тебе доверять, а ты мне, — сказал он уже спокойно.

— Что?! — буквально взвизгнула я от услышанного. — Доверять? — взяв себя в руки, уже тихо спросила.

— Именно, — неизменно невозмутимый и непробиваемый Хан произнёс ровным тоном.

— Ты не с того начал, чтобы я тебе могла доверять, — рука ослабла, и нож выпал из неё.

— Заметил, что у тебя слабая память. Но, может, ты постараешься и припомнишь, — шершавые пальцы стали поглаживать мои скулы, — что я хотел начать «с того», но ты, кажется, обозвала меня обезьяной и растоптала розу, — с широко раскрытыми глазами слушаю, что он говорит мне буквально в губы, — не люблю, когда меня оскорбляют красивые женщины, мне редко кто отказывает.

— И поэтому ты решил, что самый верный путь — меня изнасиловать? — тихо спросила дрожащими губами.

Хан проследил, как две слезы, одна за другой, упали крупными каплями и скатились по моему лицу. Медленно, поочерёдно вытирая их большим пальцем, говорил:

— Я тебя не насиловал, лишь обозначил свои границы.

— Чего? — ушам своим не верю. — Какие ещё границы?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я следил за тобой, начиная с шестого класса, — он поджал губы, убрал руки от моего лица, повернулся и ушёл. Я же осталась стоять, пребывая в полнейшем шоке. «Почему он следил за мной? И причём тут мой папа?» — мне нужны ответы, и кроме Хана мне никто их не даст. Повернувшись, заметила, что на столе давно уже стоит кофе, значит, кто-то из прислуги видел или слышал наш разговор.

— Охмурила моего мальчика! — шипящий голос Ангизы прозвучал как пощёчина.

«Ну давай, ты ещё добей меня, змея подколодная!», — подумала, громко вздохнув.

— Что тебе надо? — устало спросила, не до расшаркиваний мне сейчас, и плевать, что она вдвое старше меня.

— Мне что надо? Мне?! Ты что задумала? — её глаза прямо прожигали меня.

— Спроси у своего племянника, — ответила я и плюхнулась за стол, взяла кофе и стала демонстративно пить.

Поджав губы-нитки, Ангиза закивала головой, как «китайский болванчик» на панели машины:

— Ангиза сразу тебя раскусила, ах ты ж зме-я-я.

Я чуть не прыснула кофе.

— Это я-то? — меня разобрал смех.

— Вот это всё, — подняла она руку и обрисовала в воздухе круг, — не для тебя, и даже не надейся. Думаешь, Хан замуж тебя возьмёт? Не-е-ет, — зыркнула на меня своими глазами, — у него невеста есть и ждёт его покорно. Красавица, волосы смоляные, не то что у тебя, аж глаз режет, смотреть противно! Поняла? С тобой поиграет и выкинет.

После её слов меня вдруг затошнило и ещё больше в голове всё запуталось. «Мало мне ребусов, так ещё и невеста».

— Уйди, надоела, тебя слишком много, — сказала я и надкусила рахат-лукум с орехами.

— Зулнара-а-а!!! Зула-а-а!!! — заорала Ангиза, и у меня аж в ухе зазвенело.

— Ммм… вкусно, — делая вид, что мне всё равно на неё, облизываю пальцы, хотя на самом деле я вообще не чувствую вкуса.

— Я здесь. Что случилось? — краем глаза увидела, что в столовую влетела Зула. У меня даже пальцы дрогнули, так я нуждалась хоть в чьей-то защите, но упорно продолжала есть восточные сладости.

— Уведи с глаз моих, чтобы я не видела эту… бесстыжую! — последнее слово тётка Хана буквально выплюнула.

— Ангиза… Ангиза… хозяин вернулся в дом, — кто-то позвал её. Она сразу встрепенулась и, поправляя на ходу платок, пошла из столовой. Из-за её крутых бёдер подол платья ходуном ходил.

— Что произошло, Ева? — подошла ко мне Зула.

Я оглянулась посмотреть, ушла ли надзиратель этого дома, и кинулась в объятия домработницы.

— Ну что Вы, что Вы, — она стала гладить меня по спине успокаивая.

— Прошу, Зула, уведи меня в место, где я не увижу этих родственников.

Глава 14. Ева

— Ты здесь живёшь? — спросила я, когда Зулнара привела меня в небольшой уютный домик. Прохаживаясь внутри, рассматривала интерьер комнат, которых было две.

— Да, хозяин был великодушен и предложил мне здесь жить.

Я повернулась к домработнице.

— Видать, ты у него на хорошем счету, у нас, в папином доме, ни один работник не имел отдельного домика, — улыбнулась ей.

— Ильхан хороший человек, — похвалила хозяина Зула, и моя улыбка сошла с лица.

— Кому как, — произнесла я с тяжёлым вздохом, — мне он противен.

— Вы его просто ещё недостаточно знаете, а когда узнаете, то полюбите всем сердцем.

— Ещё чего! — тут же взбрыкнула я. — Чтобы я полюбила такого, как он? Да никогда!

Зула лишь мягко улыбнулась на моё высказывание, но глаза её при этом оставались грустными.

— Всему своё время, ещё и замуж за него захочешь.

— Замуж?! За кого? За этого черномазого мусульманина?! Стать второй или пятой женой?! – вытаращила я глаза на женщину, лицо которой после моих слов будто окаменело. — Прости, Зула… я… Это во мне говорит злость, я ко всем национальностям хорошо отношусь, — но она молчала. Я села на диван и виновато опустила голову. — Меньше всего мне хотелось обидеть тебя, ты добрый и светлый человек. Скажу, что никакое время не поможет, для меня он есть и останется насильником. Тебе не понять.

— Отчего же… я прекрасно знаю, что такое насилие, и оно совсем разнится от того, как Ильхан поступил с тобой, — Зула впервые говорила резко и стала раздеваться. — Я тебе наглядно покажу, что значит насилие.

— Что ты делаешь? — выпрямилась я на месте. Когда же она сняла с себя платье с комбинацией и повернулась ко мне спиной, я ужаснулась — вся её спина и бёдра были иссечены глубокими шрамами. — О боже-е-е… — воскликнула я, прикрыв рот ладонями, от шокирующей картины, что предстала передо мной. — Кто сделал это с тобой, Зула?

— Мой муж, — безэмоционально ответила она.

— Муж? — я была поражена.

— Да, — ответила Зула, надевая обратно одежду. — Если думаешь, что меня выдали замуж насильно, то нет, я хотела выйти именно за него. Хотя у нас всё решения и принимают за тебя, но я влюбилась без памяти, дни считала. А в первую брачную ночь с меня слетела пелена влюблённости — муж меня избил и насиловал до разрывов. У меня навернулись слёзы и побежали по щекам.

— А как же родители, они узнали, ты рассказала им?

— У меня нет родителей, только родственники. Они ничего и слышать не хотели.

— Ты смогла уйти от него? — я пребывала в таком шоке, будто сама пережила весь этот кошмар.

— Смогла… — окончательно одевшись, она развернулась ко мне лицом. — Убила ублюдка.

— У-уби-ила-а? — мои глаза разве что не вывалились из орбит.

— Да. После полугода истязаний надо мной. Удивлена?

— Я… ну… ты не похожа на убийцу, — залепетала я растеряно.

— Я и сама не знала, что способна на крайние меры, но рано или поздно он убил бы меня. Его родственники и мои хотели потом совершить самосуд надо мной. Меня спас Ильхан.

— Как он смог?

— Не знаю, думаю, что он заплатил большие деньги и вывез меня из страны. С того дня я живу здесь. Я очень благодарна ему, он оплатил моё лечение, оно было долгим и болезненным. У меня никогда не будет детей, а я так хотела.

Услышав эти слова, я вообще заревела, а Зула погладила меня по спине со словами:

— Не плачьте, Ева, я уже смирилась.

— Зула, мы же уже перешли на ты, — всё ещё всхлипывая, напомнила ей.

Она мне улыбнулась, достала из кармана носовой платок и, промакивая мои слёзы, сказала:

— Хорошо.

— Твоя история очень печальная. Я рада, что ты смогла вырваться из этого ада. Что же касается моей, то когда девушка против, это ведь является насилием. Понимаешь, Зула? — я подняла на неё заплаканные глаза.

— У меня другой пример, — вздохнула она.

— Да уж… — порывисто вздохнув, я решила перевести тему: Скажи, пожалуйста, Азиз — это сын Ильхана?

Зула усмехнулась и лукаво посмотрела на меня.

— Не начинай, прошу тебя, это простое любопытство. А то сейчас придумаешь, что я питаю к нему тёплые чувства, — шмыгая носом, я закатила глаза.

— Нет, Азиз — сын его друга из Ирана. Произошло землетрясение, из-под обломков дома живым достали только ребёнка, а вся семья погибла. Ильхан, как узнал, поехал и привёз мальчика, уладив все формальности. У ребенка травма психологическая после происшествия осталась, с ним работает психолог. Азиз живёт в отдельном доме, с няней.

— Бедный малыш, — сказала грустно, а про себя подумала: «Сколько событий в один день».

— Да… Ему повезло, что у Ильхана такая добрая душа, — тепло отозвалась о хозяине Зула, а я промолчала — у меня на его счёт иное мнение.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 15. Ева/Ильхан

Ева

Проснувшись утром, первым делом метнула взгляд на правую часть кровати. «Пусто», — вздохнула с облегчением. Хан не появляется уже пятый день, и слава богу. Зула сказала, что у него образовались неотложные дела, и он вынужден был уехать в срочном порядке.

Встала с кровати и пошла в ванную, после причесалась, соорудив на макушке высокий пучок. Поправив брови пальцами, вышла из комнаты, но, не сделав и пары шагов, услышала на весь дом крики Ангизы. Она ругалась на работников, которые сновали туда-сюда второпях.

— Что происходит? — спросила я удивлённо, когда Зулнара показалась на лестнице, направляясь ко мне.

— Всё нормально, не пугайся, — улыбнулась Зула, — хозяин сегодня возвращается, и Ангиза решила генеральную уборку устроить, она всегда так делает. С пяти утра я свою порцию адреналина от неё уже получила, так что идём на завтрак.

— Со скольки? С пяти утра? — выпучила на неё в удивлении глаза.

— Да, — сказала бодро Зула, и мы направились по лестнице вниз, в столовую. — Я привыкла вставать рано, — и в знак спокойствия коснулась моего плеча. — Идём быстрее, иначе эта змея испортит тебе аппетит и настроение. Она не смолкает с раннего утра, гоняет тут всех.

Мы наконец вошли в столовую.

— Неужели Ильхан проверяет, к примеру, достаточно ли хорошо отполирована мебель, — поинтересовалась я, усаживаясь на своё место.

— Да нет, конечно, это чтобы потешить своё самолюбие, что в её подчинении весь дом, — Зула открыла передо мной крышку блюда.

— А… поняла, — хихикнула я. — Царицей поднебесной хочет казаться? — спросила и вдохнула аромат омлета с сыром, посыпанного пряностями и зеленью.

— Очень точно подмечено, она себя ею считает, — и Зула улыбнулась.

Заметила, что мы немного ближе стали, после того как я побывала у неё в гостях.

— Зула, а ты не можешь составить мне компанию?

— Нет, Ева, я привыкла есть у себя.

— Понятно. А чем Ильхан занимается? — перевела я тему полюбопытствовав.

— Я никогда не интересовалась, мне это и не нужно, знаю только, что занимается какими-то перевозками.

— Вероятно, у него логистическая компания… И что же он перевозит? — вскинула я брови, отправляя ароматный омлет в рот и размышляя вслух.

— Да кто его знает, — сказала Зуланара и продолжила: —Ты ешь, я тебе сейчас кофе приготовлю, сегодня на десерт наргели.

— А что это? — спросила я, глядя вслед уходящей Зуле.

— Это кокосовое печенье, в Иране его обычно готовят на новый год.

— А-а-а… — протянула я, отправляя очередной кусочек омлета в рот.

— Сейчас вернусь, — сказала Зула и удалилась.

«Я здесь уже неделю, а что с отцом — так и не узнала… Не может быть, чтобы он папу избил, сказал же, что не трогал. Не знаю, насколько можно верить словам Ильхана. Одного понять не могу — как он может быть с одними добр, а с другими злым как чёрт», — размышляла я, пока не вернулась Зула.

— Вот, кушай, это очень вкусно, — поставила на стол поднос с кофе и восточными сладостями…

Ильхан

Я возвращался домой в своей машине, удобно расположившись на пассажирском сиденье. Откинув голову назад, прикрыл глаза, думая о моей принцессе. «Строптивая», — усмехнулся в мыслях, вспомнив, как она грозилась воткнуть нож в моё плечо…

Домой приехал за полночь, все уже спали. Подметил, что охрана на месте и не дремлет. Меня встретил Аид, которого на ночь выпускали из вольера. «Ну иди, иди ко мне», — потрепал пса по большой голове. Поднял глаза на свои окна, свет приглушённый. «Не спит, выходит», — подумал и пошёл в дом. Поднявшись к себе, скинул кожанку, обувь, прошёл в спальню и застыл в дверном проёме. Ева сидела в постели, натянув одеяло до подбородка, с растрёпанными волосами, заспанная, тараща на меня голубые глаза. «Чисто русалка», — мелькнуло в мыслях

— Почему не спишь? — это первое, что пришло мне в голову.

— Я спала, но услышала шаги и проснулась.

— Тебе нечего бояться, — прошёл в спальню, стягивая с себя футболку, — здесь тебя никто не тронет.

— Неужели? — съязвила она, и я, повернув голову, взглянул на неё.

— Да, так и есть.

— Кроме тебя, ты имел в виду?

Не разрывая зрительного контакта, я снимал брюки.

— Что ты делаешь? — последовал вопрос от Евы, и она натянула одеяло ещё выше, скрыв половину лица. — Не подходи! — выкрикнула, вскочив с постели и прижавшись к стене. Неторопливыми шагами я пошёл к ней, разглядывая, как красиво сидит на ней перламутровая короткая комбинация с тоненькими бретелями.

— Ты же знаешь, что подойду…

Ильхан

Я подходил к Еве неторопливыми шагами, думал, убежит, но нет, предпочла вжаться в стену, испуганно глядя на меня. Приблизившись, протягиваю руку, чтобы убрать длинную прядь, которая спадала на лицо. Ева зажмурилась, и моя рука повисла в воздухе, но только на секунду. Я убрал светлую прядь, слыша, как она порывисто дышит.

— Что, настолько противен?

Распахнув глаза, Ева молча смотрела на меня.

— Не бойся, говори, — провёл линию пальцем от шеи до плеча, спуская с него тоненькую бретелью.

— Ты меня изнасиловал, — почти шёпотом произнесла. — Что ты хочешь услышать? Что ты мне нравишься, и я ждала тебя? Нет… не ждала, и да, противен.

— Скажу, это было ожидаемо, но, по правде сказать, хотелось бы услышать иной ответ, — я продолжал ласкать её плечо. — Твоя кожа очень светлая. Тебе надо прятать кожу от солнечных лучей.

— Что? — спросила удивлённо.

— Ты можешь сгореть на солнце, надо бы установить по периметру двора больше навесов, — я поймал её пристальный взгляд.

— Ты снова меня будешь насиловать?

— Я тебя не насиловал, это ты так решила, — провёл пальцами по её точёным ключицам.

— Да? И не воровал? — зло поджала губы.

— Не сжимай губы, злиться тебе не к лицу. Твоя красота — это олицетворение женственности, — дотронулся шершавым пальцем до её губ.

Ева была обескуражена и спросила меня:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Теперь ты решил побыть добряком?

— Хм, — я усмехнулся. — Я вовсе не добрый, скорее, угрюмый, закрытый и местами жестокий человек, не умеющий быть нежным, как бы ты хотела.

— Я ничего не хотела. Я и мой отец тебе зачем-то понадобились, и мне нужны ответы, а ты меня держишь в неведении.

— Ни слова больше об отце, — произнёс строгим голосом и потянул за комбинацию, оголяя упругую грудь.

— Хочешь, чтобы я была кроткой и молчала? Не будет этого!

— Я тебя отвезу к нему.

Она резко смолкла, её глаза расширились и, хлопнув пару раз ресницами и сменив тон, с сомнением спросила:

— Правда?

— Правда, — сказал, медленно разрывая на две части комбинацию. Ева задрожала, к сожалению, не от возбуждения.

— Зачем постоянно рвать на мне одежду? — спросила, упершись руками мне в грудь, и закрыла глаза.

«Картина повторяется», — подумал я мысленно.

— Если бы я тебя попросил поднять руки, чтобы снять неглиже, согласилась бы?

— Конечно, нет, — открыла глаза и опалила взглядом.

— Я ответил на твой вопрос?

Она предпочла гордо отвернуться. Спросила меня с грустью:

— За что я должна терпеть боль?

— Тебе не будет больно.

— Не верю тебе, — прошептала.

Я склонился и взял её сосок с ореолом в рот.

— Ай! — отпрянув, она вскрикнула и прикрылась руками.

— Что такое? Больно?

Ева уставилась на меня немигающими глазами.

— Нет… мокро, — растерянно ответила, опустив взгляд в пол, и густо покраснела.

Я подошёл к ней и только хотел отнять её руки от груди, которую она старательно прикрывала, как Ева подняла на меня смиренный взгляд, и я лишь положил свои ладони поверх её.

— Пожалуйста… мог бы ты не делать мне больно? Я… — она замолчала, и на глаза навернулись слёзы.

— Я никогда не ухаживал за женщинами и цветы не дарил. Один раз попробовал, и тот оказался провальным.

— Это когда ты в ресторане? — спросила и прикусила нижнюю губу.

— Да. Не надо бояться меня, — мне хотелось озвучить, сам не знаю, зачем… «Возможно, она тогда не станет плакать», — подумал я, убирая без сопротивления её похолодевшие ладони от груди. Бретели соскользнули вниз по рукам, и разорванное бельё упало к ногам. — Ты очень красивая, твои волосы как у русалки, — вытер с её щеки одиноко скатившуюся слезу.

— Впервые слышу такое сравнение, моя внешность не привлекает парней.

«Ну это потому, что я никого не подпускал к тебе, принцесса», — сказал я мысленно и протянул ей ладонь. С грустью вздохнув, вложила свою руку в мою. Сжав холодные пальцы, повёл к постели. Ева легла в неё и уставилась в потолок.

Снимая боксеры, сказал себе: «Надо избавить её от страха».

— Я видел тебя во сне.

— Очень мило… Надеюсь, хотя бы во сне не насиловал меня? — снова съязвила, неотрывно глядя в потолок.

Я знаю, надо набраться терпения, хотя мне это даётся с трудом.

— Я тебя трахал, ты стонала и просила ещё.

— Чего-о-о? — она наконец оторвалась от созерцания потолка. — Такое ты можешь видеть лишь во сне. Стонала… — закатила свои глаза и отвернулась в сторону от меня.

— Поверни ко мне голову, — сказал я, забравшись коленями на кровать.

Она повернулась ко мне и посмотрела безэмоциональным взглядом.

Я подумал, что смогу заставить её подчиниться, но как заставить любить? Я попробую лаской… Не уверен, что у меня получится, ведь со шлюхами всё гораздо проще — я им деньги, они мне своё тело. А Еву я хочу как женщину и, несмотря на то что она дочь моего врага, она – моя! Да, потому что я так решил и точка!»

Снял с неё тоненькие трусики, стянув по ногам, и, ни слова более не произнеся, я склонился, захватив её сосок в рот, и терзал его, слыша, как Ева порывисто дышит. Вторую грудь смял, зажав сосок между пальцев. Потом вдруг оторвался и, глядя на неё, спросил:

— Скажи, а какие тебе парни нравятся? — и, поглаживая плоский живот принцессы, спустился к лобку.

— Какое это имеет значение? — насупилась она.

— И всё же ответь, — надавливаю на бёдра с внутренней стороны, вынуждая Еву чуть расставить ноги.

— Явно не бородатые и волосатые мужики, — огрызнулась она. «Пусть огрызается, сегодня я прощаю ей всё», — мысленно сказал себе и провёл пальцем по смыканию нежных лепестков. Ева дёрнулась и сомкнула ноги, зажав между ними мои пальцы.

— Что такое, больно? — поднял глаза на ошеломлённую Еву.

— Н-нет… щекотно.

— Раскрой ножки. — С неохотой, но подчинилась.

— Значит, тебе нравятся слюнявые молокососы-блондины, так? — я продолжал поглаживать нежные губки.

— Не слюнявые, а по возрасту. И мне действительно нравятся блондины.

— Хм… по возрасту? — раскрыл губки, надавливая на клитор. Глаза Евы расширились в немом возмущении.

— Да, ты старше меня и намного, тебе лет тридцать пять, наверное? — спросила, покусывая щеку изнутри.

Я медленно кружил на её клиторе пальцем.

— Ошиблась на годик, мне тридцать шесть. И в этом есть только плюсы.

Она не стала спорить. На лбу выступила испарина, принцесса старалась дышать ровно, чтобы не выдать своих ощущений, но румянец на лице и влага под моими пальцами выдавали её возбуждённое состояние.

— Бритых любишь?

— Да-а, — произнесла на выдохе.

— Встань на колени, принцесса, и ухватись за кроватный подголовник.

— С удовольствием отвернусь от тебя, — высказалась и демонстративно отвернулась, встав на колени, но прежде я уловил разочарованный взгляд и усмехнулся внутренне. Несколько мгновений я любовался изгибами спины и округлыми формами ягодиц.

— С какого ракурса ни посмотри, ты везде красива, ни одного изъяна. А нет, всё же есть один, — встав также на колени позади неё, произнёс рядом с ухом: — Это твой язык, — на что она фыркнула, но я почувствовал её напряжение.

— Расслабься, я буду аккуратен, чтобы развеять первое впечатление.

— Первое впечатление всегда верное.

Раздвинув головкой нежные губки, скользнул по влажной поверхности вверх-вниз.

— Ай! — пискнула она после того, как я стал надавливать на вход.

— Тихо, не надо дёргаться, прогнись в спине.

— Я… я… не хочу, — произнесла дрогнувшим голосом.

— Прогнись, иначе больно будет. — Ева прогнулась и попой упёрлась мне в бёдра. — Да, вот так, — как мог, аккуратно продвигался, не так это и просто — быть осторожным. По виску стекала струйка пота. — Не сжимай мышцы, я не смогу продвинуться, не причинив тебе боли. Расслабься.

— Мне страшно… страшно…

Я злюсь на себя — хотел и Еву себе, и Щеглову отомстить, и теперь в ней поселился страх к сексу.

— Не бойся… положи на моё плечо голову.

— Нет…

— Да, — перехватив спереди за шею, помог уложить затылком на плечо и, немедля обхватив её губы ртом, проник языком, сметая сопротивление на своём пути, и наконец всадил член до упора, рыкнув от осознания того, что достиг желаемого результата. И наконец я мог двигаться размеренно, не наращивая темп, не выпуская рот Евы из моей власти. Убрав руку с шеи, опустил её на грудь, играя с сосками и одновременно двигая бёдрами в исходном темпе. Чувствовал, как дрожит от страсти её нижняя губа под натиском моего рта. Плавным движением руки я спустился к промежности, провёл по ней пальцами, собрав влагу, вернулся к клитору и двумя пальцами вырисовывал на нём абстрактные узоры.

— М-м-м, — мне удалось вырвать страстный стон из горла Евы, и я воспринял это для себя как призыв к действию, прибавляя темп раз за разом всё быстрее и быстрее.

— М-м-м, — никогда бы не подумал, что сладострастный стон для меня будет звучать подобно желанной музыке. Всё дело в самой женщине, важно, кто подо мной. Врезаюсь всё быстрее и жёстче в плотные стенки текущего лона, пока под пальцами не ощутил, как затвердел клитор, говоря о том, что разрядка наступит через пару секунд. Она стала дрожать подо мной от настигшего оргазма, я глотаю её стоны. Взвинтил темп, приближая и себя к долгожданному оргазму. Тело Евы подбрасывало от быстрых сношений, я перехватил её под грудью, плотнее прижимая к себе. Ещё немного… ещё… сейчас, да, да… Я только успеваю достать член и с хрипом кончаю на её поясницу, кусая за чувственную губу, и утягиваю её за собой на простыни.

Она не произнесла больше ни слова и быстро отключилась, а я лежал рядом, мне не спалось. Моя рука покоилась у неё на талии, и мне было удобно.

Еву я и правда видел во сне: в длинном голубом платье она, улыбаясь, шла мне навстречу, её волосы при этом развивались от лёгкого дуновения ветерка. Я бы, может быть, посмеялся над собой, если бы этот сон не преследовал меня на протяжении нескольких лет. И когда она наконец попала ко мне в руки, я не смог сдержать себя и набросился на неё голодным зверем.

Девочки, как вам глава?????

Глава 16. Ева/Ильхан

Ева

Я проснулась от света солнечных лучей, падавших мне на лицо. С трудом разлепила глаза, а через пару секунд снова закрыла, но ненадолго — яркий свет вынудил опять открыть их. Я смотрела на солнечные лучи, которые залили всю комнату. Несколько секунд следила за солнечными зайчиками на полу и неожиданно для себя вдруг вспомнила вчерашнюю ночь. Молниеносно полезла под одеяло, трогая свою паховую зону, прислушиваясь к себе, вроде не болит, но то, что у меня вчера был секс, чётко ощущается.

— Всё на месте? — меня напугал хриплый голос Ильхана, и я, дёрнувшись, резко повернулась вправо.

— Я думала, ты на работе… или куда ты там ездишь обычно, — сказала, вглядываясь в сонное лицо Ильхана.

— Ты вроде хотела, чтобы я тебя отвёз к отцу.

— А ты и правда отвезёшь? — ловлю себя на мысли, что не такой он и страшный, когда говорит как цивилизованный человек, а не ведёт себя как варвар.

— Сказал же, отвезу, но сначала в душ и завтракать — когда я голоден, то становлюсь крайне злым.

— Хорошо.

«Поторопилась я с выводами, видимо, варварство у него в крови», — сказала себе мысленно и встала, кутаясь в одеяло. Хан тоже встал, как был, нагой, ни чуточки не стыдясь своей наготы, настиг меня в пару шагов и одним рывком отшвырнул с меня одеяло, которым я так тщательно старалась прикрыться.

— Обязательно надо было срывать с меня одеяло? — возмутилась я.

— Ну а как ты собралась со мной душ принимать, в одеяле?

— Постой, душ с тобой? — я остановилась в дверном проёме ванной. — Ну хотя бы душ-то я могу принять в одиночестве? – как можно спокойнее поинтересовалась я.

— Ты же знаешь ответ, поэтому проходи, не стой в дверях, — я зря затеяла бессмысленный спор, этот человек диктатор и привык, чтобы все исполняли лишь его приказы.

Настроив воду в душе, жестом пригласил меня войти, пока я мялась, пытаясь прикрыть причинное место. Прошмыгнула внутрь, развернулась к нему спиной, сразу встав под тёплые струи душа, и принялась мыться. Закрыв дверцу, Хан приблизился ко мне, прильнув всем телом. Я замерла, выпучив глаза в стеклянную стену, его «штука» упиралась мне в ягодицы. Грубые руки на удивление нежно огладили мои плечи, и, склонившись рядом с ухом и щекоча своей противной бородой, Хан сказал:

— Не напрягайся так.

— С тобой я всегда в напряжении, — ответила ему.

— В таком случае я помогу тебе расслабиться. Ты знала, что утренний секс полезен для здоровья?

Я ударила по ручке крана и развернулась к Хану лицом.

— Нет, не знала и знать не желаю. Да я так и знала, что ты меня специально заманил сюда, чтобы снова изнасиловать! — выплюнула эти слова ему в лицо, и он нахмурился. «Господи хоть бы не ударил», — подумала я и вся сжалась.

— Разве я тебя вчера насиловал? — в его голосе послышались металлические нотки.

— Насиловал, — произнесла чуть дрогнувшим голосом, пристально глядя на него.

— Ты знаешь, что врёшь, но хочешь убедить меня в обратном.

Я молча смотрела расширенными глазами в его хмурое лицо и вздрогнула от неожиданности, когда Ильхан открыл кран, и сверху полилась вода. Он, так же не сводя с меня пристального взгляда, стал мыться. Его движения были резкими и быстрыми, это говорило о том, что он зол, но не выплёскивал на меня злость. Вымывшись, он перекрыл воду и, приблизив своё лицо к моему, приподнял двумя пальцами за подбородок. Заглядывая глубже в глаза, сказал: — Вчера ночью, когда я тебя насиловал, ты так страстно кончала. Вот думаю, что сегодня ночью я бы тебя ещё раз, а то и два, не прочь изнасиловать, чтобы вновь услышать твои страстные стоны, — нервно одёрнул от меня руку, развернулся и вышел из душевой.

Я отвернула лицо от накачанных ягодиц, на которые пялилась, и злилась на себя, потому что гад был прав, несмотря на то что здесь я пребываю не по собственному желанию. Губы после вчерашних его поцелуев припухли, исколол всю. Я разговаривала сама с собой и тёрла себя мочалкой до красноты. Ну как разговаривала… скорее, это был бубнёж. «Ещё и язык свой огромный пихал мне в рот, — не унималась я. — До самых гланд-то зачем было пихать, хотел проверить, есть ли они у меня или нет?»

После того как я приняла душ и все гигиенические процедуры, просушила волосы, сделала себе причёску – высокий хвост — закрепив его резинкой. Спасибо Зуле, она мне дала несколько резинок для волос. Войдя в спальню, Ильхана не обнаружила и, зная, как он не любит, когда опаздывают к столу, поторопилась одеться. В гардеробе выбор одежды не велик, я надела белого цвета платье с коротенькой джинсовой курточкой, а на ноги лодочки. «Надеюсь, с папой всё в норме, и он мне разъяснит, как наши дороги пересеклись с Ханом, и что такого сделал отец, что он так зол на нашу семью», — размышляла я, пока спускалась по ступенькам.

— Смотрите-ка, соизволила спуститься, — как чёрт из табакерки появилась Ангиза. — Мы все вынуждены были ждать только тебя, пока ты там прихорашивалась.

Я закатила глаза и решила в этот раз не молчать:

— Если бы я прихорашивалась, то так быстро бы не закончила, и вам пришлось бы ждать дольше.

— Поговори мне ещё! Ох, и волю тебе мой Иль дал, таких, как ты, в вожжах надо держать. Шевелись давай, завтрак стынет, — какая всё-таки неприятная особа эта Ангиза.

Как только вошла в столовую, то увидела, что Ильхан стоял и разговаривал с Азизом.

— А вот и мы-ы, — торопливо перебирая ногами, родственница жаворонком пропела. — Прошу к столу, мой дорогой мальчик.

Было противно от её заискиваний перед племянником, и от того, кем она после этого хочет казаться перед домработниками и мной в том числе.

Хан с Азиком обернулись, и ребёнок широко улыбнулся.

— Привет, — обращаясь ко мне, Азиз помахал маленькой ручкой.

— Привет, Азиз.

— Ну вот видишь, Ева помнит, как тебя звать, я же тебе говорил, ты зря переживал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 17. Ева Ильхан

Ева

Мы ехали молча. Я смотрела в окно, пытаясь рассмотреть местность, и после примерно сорока минут езды поняла, что Ильхан живёт не просто за городом, а в какой-то глуши, прямо как отшельник. Интересно, почему? Повернулась к нему, он в это время что-то увлечённо просматривал в телефоне. «Ну не такая и глушь, раз интернет ловит», — подметила я.

— Почему ты живёшь в таком месте?

Хан оторвал глаза от телефона, посмотрел на меня и, вместо того чтобы ответить, спросил:

— В каком «таком месте»?

Я усмехнулась, так как вопрос показался мне странным.

— Это же глушь, и дороги ухабистые, вокруг ничего, и уже минут сорок едем.

Посмотрев на свои наручные часы, ответил:

— Если быть точным, то двадцать восемь.

— Ну у меня нет часов, впрочем, как и многого другого, так что извините, ошиблась на целых двенадцать минут.

— Не язви, — угрожающе произнёс он, и я, насупившись, отвернулась от него.

— Не язвлю, — ещё больше нахмурилась.

Пять минут тишины, и я услышала от него:

— Я люблю уединение, мне здесь нравится, не люблю шумные дороги и крикливых соседей.

— А я очень люблю город и цивилизацию, люблю посидеть в кафе, взять чашечку кофе «Раф» с пирожным, — мечтательно рассказываю, представляя, как я сижу в кафе и делаю свой заказ. — Тебе приносят и услужливо улыбаются, — я услышала его смешок и резко повернулась, стрельнув в него глазами. — Что смешного я сказала?

— Зачарованно рассказываешь, будто в этом и есть смысл жизни.

— В том числе. А что любишь ты? — вздёрнула я вопросительно брови. Он как-то странно на меня посмотрел, до тех пор, пока не моргнул.

— Это точно не кофе, хотя из напитков он стоит у меня на первом месте.

— Ты ничего не любишь, так?

— Хм. Зачем это тебе? — без удивления поинтересовался он.

— Хочу понять, что ты за человек, — сбросила обувь и, подогнув под себя коленки, села к нему полубоком.

— Обычный, как и тысячи других.

— Ну нет, обычные люди не воруют девушек ради мести.

Он отвернулся в окно, вздохнул полной грудью и вновь повернулся ко мне.

— Думай лучше, предвкушая встречу с отцом.

— На большее я и не рассчитывала, — пробубнила себе под нос, развернувшись от него и глядя на мелькающую за окном местность…

Ильхан

Подъезжая к особняку Щеглова, Ева явно занервничала, предвкушая встречу с отцом. и Как только мы припарковались, она выпрыгнула из машины и подбежала к воротам. Толкнув приоткрытую калитку, помчалась по двору. Я шёл следом, но она уже резво перескакивала через ступеньки и быстро скрылась за входной дверью. Я спросил себя: «Щеглов вообще двери не закрывает?» Поднявшись по ступеням, не успел распахнуть двери, как услышал крик Евы. Я рванул с места на её крик.

Голоса доносились из зала Щегла. Войдя, я увидел обескураженную Еву и пьяного вдрызг папашу, пытающегося прикрыть пледом обрюзгшее тело и причинное место. А с ним двух голых хохочущих девиц, пытающихся себя собрать с пола, и тоже пьяных в хлам.

— Чего явилась? Испортила мне всё веселье! Я вроде тебя не звал. Я не хотел вмешиваться. Уверен, он сможет убедить Еву, что как отец он последнее чмо.

— Мил-лый, это кто… твоя бывшая? — заплетающимся языком спросила рыжая шлюха.

— Нет. Это-о… никто, это никто, — протестующе замахал руками Щегол. — Сейчас продолжим, сходи лучше за коньяком.

Вторая шлюха собрала своё тело, усадила в кресло и нагло подмигивала мне, трогая себя за грудь. «Твою мать», — сказал про себя и перевёл взгляд на Щеглова, который, найдя среди раскиданных вещей свои трусы, доковылял до круглого резного стола, кое-как надел на себя бельё и скинул плед на пол. Спотыкаясь, показался перед дочерью уже в трусах. Ева стояла с ошарашенными глазами, во-первых, от происходящего, что папаша устроил тройничок, а во-вторых, от того, что сейчас услышала. Признаться, я и сам не ожидал такого поворота. Предполагал, конечно, что он кутит, и хотел, чтобы Ева лично увидела это своими глазами и убедилась в том, что у Щеглова всё хорошо, и он не думает о дочери, но чтобы ещё и не желал её видеть, вот это поворот, однако. Я перешагнул через порог в зал и задел пустую бутылку. «Чёрт», — ругнулся мысленно. Кругом разбросаны бутылки из-под спиртного.

— О… посмотрите, и ёбарёк здесь.

Я посмотрел на него как на пустое место, достал сигареты и, вытащив одну за фильтр из пачки зубами, прикурил, выпуская дым из уголка рта, но пока не вмешиваюсь.

— Папа-а, что ты такое говоришь? Как это никто? Я для тебя никто? Ты пьян.

— Не драматизируй, — скривил отёкшее от запоев лицо и подошёл к столу. Выжал из бутылки последние граммы спиртного и одним махом выпил.

— Меня, вообще-то, похитили, и, кажется, по твоей вине. Разве нет, папа? — Ева стояла бледная, её губы дрожали.

— И что он тебя отпустил?

— Нет пап.

— Не называй меня папой, — просипел алкаш после крепкого спиртного.

— Не называть? Пап, что с тобой случилось, ты почему в таком состоянии? Я думала, с тобой беда, думала, Хан тебя избил, столько слёз пролила, а ты просто пьёшь и вот с этими… И как мне теперь всё, что ты делал с ними, вычеркнуть из головы?

— Я из-за Бахрами в такой жопе. — «Надо же, нашу фамилию ещё помнит, мразь». — Он отобрал у меня всё, и даже тебя.

— Но почему он отобрал, пап, что ты такого сделал?

Явилась голая шлюха с бутылкой коньяка

— Ну наконец-то, — произнёс Щегол, протягивая руку к бутылке. Раскупорил и щедро плеснул себе в бокал. Сделав глоток, закусил лимоном и продолжил: — В девяностых его папка был влиятельный ресторатор, многие завидовали, а я жутко хотел его бизнес и положение в обществе. Решил пойти хитростью и подтасовал документы вместе со своим адвокатом. Он доверял мне, а я отобрал у него бизнес вместе с недвижимостью, — запрокинув голову, стал ржать, наверное, от своей гениальности, как он думает. Я держу себя в руках, пусть ржёт, мразь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Успокоившись от безудержного смеха, глотнул коньяку и продолжил: — А у него что-то со здоровьем было, хрен знает, что… Сердце, что ли, мне вообще похрен, — Щеглов говорил, словно меня здесь и не было, а может, допился до чёртиков и уже не различает реальность. — В общем, кони Бахрами двинул, проще говоря, помер он. Вот теперь его сынок объявился и превратил мою жизнь в ад, за папашу своего отомстил, мститель хренов. Ну как тебе история, увлекательная?

— Что ты наделал, пап, ты же человека убил, — тихо произнесла Ева.

— Да кто ты мне такая, чтобы меня судить? Выметайся отсюда! Ты мне никто, поняла, никто! Я любил твою мать и всё! Взял Леночку беременной, с ума сходил от её красоты, а она позволила себя любить, и я любил. Потом родилась ты, ну родилась и родилась, — у меня чуть сигарета изо рта не выпала, я так глубоко не копал. По большому счёту, меня интересовал только Щеглов. — Я тебя усыновил только ради Лены, — распалялся он, — а когда подонки убили мою любимую, мою любовь… Так, ладно, что-то не туда меня занесло. О чём это я? Ах да… ты осталась со мной, я вроде ж записан как отец. В первое время после смерти Лены я хотел отказаться от тебя и отдать в детский дом, но потом подумал: у всех, с кем я общался, были дети, и у меня вроде как должен быть. Всё, что я тебе покупал, было только ради своего самолюбия, чтобы посмотрели и сказали: «А вот это дочь Щегла, красавица-умница». Ну ты поняла. И выгодно замуж выдать, но не вышло, Бахрами-младший объявился, забрал тебя, тварь… Я хотел, чтобы он мне хотя бы часть моего бизнеса за тебя вернул, хоть малую, — тряс он рукой, объясняя Еве, которая стояла, распахнув глаза, и, казалось, не дышала. — Но нет, так забрал, бесплатно! Всё, всё, уходи, мне больше нечего тебе сказать. Ты меня и так оторвала от девочек, а у них оплата почасовая, деньги мне с некоторых пор с неба не падают, — сказал Щеглов, указывая жестом, чтобы она убиралась.

Ева развернулась, зацепив ногой очередную валяющуюся пустую бутылку. Что-то мне не понравилось в её взгляде, проводил её, пока она шла по холлу к выходу. Я стоял, раздувая ноздри, пока Ева не скрылась. Быстрым шагом я приблизился к Щеглову.

— О… кто пожаловал, смотрите-ка! А у меня больше брать-то и нечего, — и он развёл руками.

Схватил его за отросшую шевелюру и несколько раз шарахнул головой о стену, оставляя кровавый след, говоря при этом:

— Сука! Какая же ты мразь! Ты мог бы не рассказывать ей о всём этом дерьме, о чём ей не нужно было знать! — и, услышав характерный хруст переносицы, отшвырнул ублюдка.

Вышел из зала таким же быстрым шагом, как и вошёл. Только очередной раз убеждаюсь в том, что правильное решение принял, что забрал Еву.

Выйдя во двор и увидев застывшую по середине Еву, подошёл и подхватил её на руки, чтобы покинуть этот дом раз и навсегда. С первой секунды, как только я прижал её к своему телу, она не заплакала, а завыла. Я почувствовал её боль — это то чувство, когда ты остался совсем один…

Глава 18. Ильхан

С каменным лицом я нёс Еву к машине. Один из моих парней сориентировался и подбежал вперед меня, открыв перед нами пассажирскую дверь. Я сел, не впуская Еву из своих рук. Она выла раненым зверем. Сообразительный водитель поднял перегородку, позволив остаться нам наедине.

— Тише, тише, — сказал я.

Но она, кажется, меня и не слышала, пустым взглядом смотрела в одну точку. Постепенно Ева стихла, лишь из глаз катились молчаливые слёзы.

— Всё пройдёт, — вытирая слёзы с её лица, пытался хоть как-то утешить. Я, к сожалению, не могу подобрать правильные слова. — Всё будет хорошо, а боль со временем пройдёт… обязательно пройдёт.

Добравшись до дома и заехав во двор, водитель вышел и обошёл машину, чтобы открыть нам двери. Я направился с Евой в дом и на ходу бросил Рашиду:

— Скажи Вахиду, пусть маршрут по перевозкам на сегодня отменит.

— Понял, — услышал в ответ.

Толкнул плечом двери, чтобы войти.

— Дорогой мой! Что случилось? — слишком громко спросила тётя, шоркая ногами по плитке, двигаясь в нашу сторону.

— Ничего не случилось. — ответил мрачно, повернув к лестнице.

— Ну и хорошо. А чего тогда эту девушку на руках несёшь? — полюбопытствовала родственница. Оставил её вопрос без ответа.

— Где Зулнара?

— А чёрт её знает. Эта женщина что хочет, то и делает, никто ей не указ.

Успев подняться до середины лестницы, остановился и развернулся к родственнице, при этом крепко держа свою ношу.

— Прекрати жаловаться, лучше иди и скажи Зуле, пусть сделает из своих трав успокоительное и принесёт мне в комнату.

— С тобой всё в порядке? — обеспокоено спросила Ангиза.

— Иди, сказал, — чуть ли не зарычал.

— Иду, дорогой, иду, — спохватилась тётушка…

— Сейчас-сейчас, я тебя уложу в постель и никуда не поеду, — я подумал, что лучше говорить с Евой, и неважно, о чём. Она очень ранимая. Какая же мразь её… хрен пойми кто. Открыл двери с ноги и также закрыл, получилось шумно, с хлопком. Дошёл до кровати, собрал подушки одну на другую и усадил Еву. Быстро скинув обувь, залез коленями на плед, снял и с неё обувь, скинув её на пол. Сел у ног принцессы и начал массировать ступни.

— Что ты делаешь? — тихо спросила она болезненным голосом, глядя на меня.

— На ступнях много точек. Тебе не помешает массаж, — я не узнаю себя, меня разрывает от угнетённого состояния Евы.

— Ясно, — безразлично сказала, и из её глаз снова покатились слёзы.

— Мой отец умер, когда мне было семь, — начал я, — как сейчас Азизу. Из родных в России никого не было.

— А мама? — она проявила небольшой интерес к моему откровению.

— Я не знал свою мать. К сожалению, она умерла, производя меня на свет.

— Соболезную, — потупив глаза, с грустью сказала принцесса и продолжила: — А мою маму убили, я тогда тоже была ребёнком… Отец говорит, что воры пробрались к нам в дом, а мама была этим временем в доме, в общем, вот так, — вздохнула. — Но я не верю ему, — подняла на меня опечаленные глаза, — уверена, он мне врал.

— Если тебе это важно, я могу узнать причину смерти твоей мамы.

— Мне важно, — не выражая никаких эмоций, сказала ровным тоном.

— Хорошо, — сказал, продолжая массировать маленькие пальчики и стопы, — отдам приказ, мои люди поднимут архивы.

Ева одобрительно кивнула и спросила:

— Что ты чувствовал, когда остался один?

— Сначала боль, дальше идёт пустота… а затем ты черствеешь, — сказал правду.

— Значит, всего три стадии, и я пока на первой?

«У нас много общего», — подумал и через пару секунд замешательства ответил:

— Нет, у тебя будет всё иначе, — и стал поглаживать маленькие пальчики.

— Думаешь, у меня будет хуже? — её глаза вновь увлажнились.

— Нет, я не допущу, — моё сердце пропустило удар на этих словах, я не успел считать выражение лица принцессы, потому что в спальню постучались, и я отвлёкся, сказав:

— Входи.

Вошла Зулнара с подносом в руках.

— Добрый день, я принесла чай.

— Хорошо, поставь на тумбочку и можешь быть свободна.

Домработница ушла, а я поднялся с кровати, взял кружку с травяным чаем и поднёс Еве.

— Выпей чай, Зула его готовила специально для тебя.

— Спасибо, пахнет приятно.

Я знаю, что ей очень больно, но она молодец, старается быть сильной и не показывать себя слабую…

Через час Ева уснула, я смог раздеть её и уложить под одеяло. Организм перенёс большой стресс, и она спала непробудно до самой ночи, а ночью с ней случилась истерика, от которой я проснулся. Ева стояла в середине комнаты, схватившись за голову, и рыдала. Я встал с постели, подошёл и обнял её, пытаясь хоть как-то утешить.

— За что? Почему это со мной? Кого же я теперь буду называть папой?

— Тихо, тихо, принцесса, всё пройдёт… всё пройдёт.

— А разве можно так жить и всю жизнь не знать, что ты неродной, а? — спросила, подняв на меня свои большие заплаканные глаза. — Что тебя не любят? Боже мой, я себя чувствую неоправданной инвестицией.

Меня взяла злость, я хотел убить ублюдка за её слёзы.

— Хочешь, я превращу его жизнь в ад?

Ева вдруг застыла на мне заплаканным взглядом.

— Нет… нет, мне это не нужно… мне не нужно.

— Всегда знал, что ты нежный цветок, — сказал, вытирая большим пальцем горькие слёзы, — и у тебя доброе сердце.

На какое то время она перестала плакать, и я воспользовался моментом.

— Подожди ка, — молниеносно надев трико, сорвал с кровати одеяло, укрыл им Еву и сграбастал её в охапку.

— Ой! — пискнула она, посмотрев на меня испуганными глазами.

— Не пугайся, — сказал и вышел с ней на руках из комнаты, — покажу тебе место, где я нередко сижу в одиночестве, и часто ночами, особенно когда мне снится отец.

Мы спустились вниз и вышли во двор. Я направился к воротам — охрана на своём посту.

— Открой, — отдал короткий приказ.

— Расскажи, какой у тебя был отец, — неожиданно для меня попросила принцесса, когда мы вышли из калитки, я даже остановился, пристально посмотрел в голубые глаза, задержавшись на них секунд пять и после продолжил путь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Расскажу, — коротко сказал.

Минут через десять мы были на месте.

Глава 19. Ильхан

— Где мы? — спросила Ева и стала вертеть головой, хлопая мокрыми от слёз ресницами.

— Подожди немного, сейчас всё сама увидишь, — усадил её на скамейку, а сам подошёл к щитку, открыл его и включил пару фонарей.

— О… — воскликнула она. — Озеро?

— Да, это удивительное место. Мне кажется, тебе тоже понравится. Здесь я себя чувствую умиротворённо. Прозвучит странно, но блики лунного света, блуждающие по ребристой воде, меня успокаивают.

— Думаешь, и мне поможет? — посмотрела на меня открытым взглядом, нуждающимся в утешении?

— Уверен, что так и будет.

Тяжело вздохнув, она кивнула и повернула голову к озеру.

На самом деле я не знаю, но сказать вслух ей этого не могу. Уверен лишь в одном — время самое лучшее лекарство. Сел рядом на скамейку и пересадил принцессу себе на колени, уложив её ноги на деревянную скамейку и хорошенько укутав их в одеяло.

— Мне не холодно, — уголки красивых губ чуть дёрнулись вверх. Радует, что лёд в её глазах по отношению ко мне стал понемногу таять.

— Это потому, что я горячий, — попытался пошутить.

— Я чувствую, — стыдливо опустила глаза, а потом и вовсе перевела взгляд на озеро. — Вода серебряная… похожа на движущуюся ртуть, — тихо произнесла.

— В своём воображении, — начал я и тоже посмотрел на воду, — я часто вижу, как обнажённая и длинноволосая блондинка выходит из озера, по её телу стекают тонкие струйки воды… От волос, укрывающих белоснежные плечи, идёт лёгкий свет, как от святого лика. Похожа на русалку… для меня, — голос предательски сел к концу признания. Единственная женщина, кого я вижу и держу в своей голове, это Ева.

Она мягко отстранилась и пошла босая по проросшей траве, укутанная в одеяло. Я напрягся, переживая, чтобы принцесса не поранилась и не простыла. Ева подошла ближе к берегу, нагнулась. Я уже встал и собирался подойти. Не было видно, что делала она, стоя ко мне спиной. Затем повернулась ко мне и стала расплетать косу. Я остался стоять на месте. Разделив локоны пальцами, чуть тряхнула головой, и они каскадом легли на плечи, поверх одеяла, которое Ева удерживала, пряча себя от меня. Принцесса посмотрела в глаза нечитаемым взглядом и, спустя несколько секунд, резко распахнула одеяло. Под ним она была полностью обнажена. Так вот что она делала, стоя ко мне спиной — сняла бельё с себя. В горле образовался комок, я сел обратно на скамейку.

Меня не удивишь женским телом, и Ева, пожалуй, единственная, кто может не только поразить, но и заставить моё сердце быстрее качать кровь.

— Замёрзнешь, русалка, — произнёс охрипшим голосом.

Ева шла естественно и спокойно, на безупречное тело падал тусклый фонарный свет, придавая ему бронзовый оттенок. Я впился пристально в красоту женского тела, неторопливым взглядом постепенно спускаясь от шеи к тонким ключицам, затем к упругой груди, следуя ниже к плоскому животу и аккуратному пупку. На пару секунд остановился на округлых бёдрах и длинных ногах. «Нельзя сорваться… нельзя», — говорю себе и заставляю оторвать глаза от тела, вернув их к спокойному и в то же время грустному лицу Евы.

— Такой злой… — приблизившись максимально близко, тихо сказала и, дотронувшись до моего лица, погладила по бороде, — и такой добрый.

Взял в рот торчащий сосок, обвёл грубым языком. Ева вцепилась в мои волосы своими тонкими пальцами, задышала прерывисто и, запрокинув голову к небу, зарыдала в голос. Я не останавливался, кусал, целовал, ласкал, сминая ягодицы в своих ладонях. Оторвавшись от груди, потянул за руку и, взяв под бёдра, усадил разведёнными ногами на свои колени. Дотянувшись до упавшего одеяла, укрыл им принцессу. Я вытирал слёзы на искажённом болью лице.

— Не отпущу, — рыкнул я, — слышишь меня, не отпущу! Заберу всю тебя, и боль твою заберу, всю, без остатка, — сказал и впился в мягкие губы жестким поцелуем, вылизывая каждый уголок рта моей русалки.

— Ильха-ан, — произнесла, когда я разомкнул наши уста.

— Что, принцесса? Скажи, что хочешь, я достану для тебя многое, если не всё, — меня разрывало изнутри оттого, что я бессилен.

— Как же мне теперь быть? — спросила с трясущимся подбородком.

— Сделаю тебя счастливой, будешь улыбаться. А сейчас забудь всё, дай мне себя.

Я раздвинул свои колени, раскрывая её перед собой, и провёл пальцами по влажной промежности, надавливая на клитор. Ева прикрыла глаза и резко вдохнула воздух, а под пальцами появилась влага.

— Моя русалка, скажи да, скажи мне да, — тихо произнёс, глядя во влажные от слёз глаза и двумя пальцами массируя клитор.

— Да-а, — сдерживая стоны, произнесла, Ева. Моя русалка… принцесса.

Приспустив трико, высвободил твёрдый член из боксеров и приставил головку к входу в лоно.

— Только ты и я… ты и я, — шептал возбуждённо. — Расслабься, моя русалка… моя принцесса, впусти, — с хрипом в горле вошёл до упора и вырвал стон у Евы. Натягиваю одеяло больше на плечи и шепчу ей в губы, двигая бёдрами: — Красивая моя… нежная … — перехватив Еву под бёдра, насаживал на свой ствол. Одеяло упало с плеч, я слышу её прерывистое дыхание. — Тебе нравится? Скажи, не молчи, — знаю, что нравится, но мне хотелось услышать это от моей русалки.

— Ильхан… Ильхан…

— Что такое, тебе плохо? — трахаю жёсткими толчками и спрашиваю с прерывистым дыханием, касаясь губами её мягких губ.

— Нет… н-нет… хорошо, — она также прерывисто дышит.

— Тогда что? — опускаю на член, толкаясь в узкое лоно.

— Почему ты такой? — кажется, она отвлеклась и растворилась в нашем соитии.

— Какой?

— Злой и добрый, я не понимаю… не понимаю.

— Не знаю, мне никто раньше не осмеливался такие вопросы задавать.

— Почему?

— Потому что я не позволял, — ускорил темп. — Ева… ты готова кончить? Скажи да, — сегодня меня штормит от нашего сближения, я слишком разговорчив, мне нравится вот так с ней открывать себя и познавать её.

— Да-а, — произнесла со стоном.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Сейчас…. сейчас, ещё немного. Мы сможем вместе…

Глава 20. Ева/Ильхан

Ева

Я обмякла на Ильхане и, закрыв глаза, положила голову ему на плечо. Мы так и сидели в объятиях, он не выходил из меня. Мне было хорошо, впервые за долгое время, и руки сами потянулись и обвились вокруг сильной шеи.

— Когда ты была в девятом классе, — начал Хан, — я твоему однокласснику уши надрал.

Я немного отстранилась, чтобы заглянуть ему в глаза.

— Это которому? — удивилась, хлопая ресницами.

— Понятия не имею. Он тебя вечно задирал, и мне это категорически не нравилось. Последней каплей для меня стало, когда он расписал маркером твой новый ранец, из-за этого ты пропустила уроки и плакала за школой.

Этот факт меня ошеломил.

— Я тогда ещё английский пропустила, — стыдливо улыбнулась я, — боялась, что на смех поднимут, он непристойные слова написал. Это был Ванька Измайлов, доставал меня постоянно, — дотронулась до его бороды, стала водить пальцами, поглаживая, — а потом он как-то резко потерял ко мне интерес и больше не задирал. Вот, оказывается, почему. Спасибо, — скромно поблагодарила.

— Я провёл с ним индивидуальную беседу. Никому не позволю тебя обижать, никому.

— Твои слова меня удивляют, если вспомнить наш первый раз… ну ты понимаешь, — сказала, растягивая слова, обратив внимание, какие у него, однако, длинные ресницы.

— Понимаю. Я был не прав, но не смог сдержаться. Ты мой сон… моё видение… моя русалка… моя боль… Мой внутренний зверь вырвался наружу… не удержал.

Я накрыла его рот ладонью, не позволив закончить фразу. Знаю, что он сожалеет, знаю, но всё ещё помню, каково в клетке со львом.

— Достаточно, не хочу развивать дальше эту тему. Мне сейчас хорошо… здесь, с тобой, не хочу растрачивать себя на прошлое, каким бы болезненным оно ни было.

— Мой нежный цветок… — Ильхан сжал меня крепче в своих объятиях. Вижу, как он сожалеет, раскаивается, не может выразить это вслух, но то, что говорит его тело — громче любых слов. Ускоренное сердцебиение, которое слышу от соприкосновения наших тел, каждая мышца могучего тела напряжена, зрачки расширены и сосредоточены на мне. Я верю ему.

— У тебя красивые глаза, — огорошила я его и сама удивилась, как я раньше не замечала, какой шоколадный оттенок у них. «Или, может, это тени ночных фонарей придают им такой цвет?» — спрашивала я себя.

— Неожиданно, — произнёс он, и уголки его губ поползли вверх. — Ты можешь удивить.

Какое-то время я застыла взглядом на нём. Ильхан первым нарушила молчание:

— Пора возвращаться, а то, чего доброго, заболеешь, — обратился он ко мне.

— Да, надо, — с неохотой кивнула я.

Приподняв меня за бёдра, он вышел из моего лона. Пока нёс обратно, я чувствовала, как по внутренней стороне бедра стекала сперма…

Месяц спустя

— Иди сюда! — воскликнула я, помахав Азизу рукой.

Он остановился ровно у условной черты, которая разделяла общий двор и территорию, которую он занимал вместе с няней. Думаю, причина этому — Ангиза, эта женщина кроме Хана никого не видит и не любит.

— Иди, иди скорей!

Мальчик сомневался, идти или нет. И я решила сама подойти к нему.

— Привет, — улыбнулась, как только приблизилась.

— Привет, Ева. Хочешь ко мне в гости? — Азиз поднял на меня свои большие и зелёные глазки с длиннющими ресницами.

— К тебе? — удивилась я — раньше он меня не осмеливался приглашать.

— Ага, ко мне. У меня краси-иво, — гордо произнёс на ломаном русском Азиз.

— Ну раз ты меня приглашаешь, то я с удовольствием, но если только мы после пойдём в общий двор.

— Я не могу пойти туда, — нахмурился мальчик, заламывая пальчики, — мне нельзя.

— Почему? — заметив, что он занервничал, взяла его за ручку.

— Туда можно, только если Ильхан разрешит.

— Считаешь, он тебя отругает?

— Эм, —- задумался он, кусая ноготь, — не знаю, раньше ни разу не ругал. Но если я нарушу правило, то поругает.

— Какое правило? — удивлённо спросила я. «Что за бред», — пронеслось в голове.

— Ну баба Ангиза сказала, что если я буду входить без её позволения, то Ильхан меня накажет, а я этого не хочу.

— А… — начинаю понимать. «Вот стерва», — сказала в мыслях. — Так, сейчас другое правило.

— Это какое же? — собрал бровки домиком, вопросительно посмотрев на меня.

— Теперь можно каждый день гулять во дворе, — указываю ладонью в сторону двора.

— Ух ты! — обрадовался ребёнок.

— А ещё можно купаться в бассейне.

— Ничего себе, в бассейне? — захлопал в ладоши от восторга Азиз.

— Да, — улыбнулась я, — но только со мной, одному нельзя. Согласен?

— Конечно!

Я мягко улыбнулась ему и погладила по кудрявой головке. «Мама вспомнилась», — вздохнула с грустью я. Она у меня добрая была.

— Ну, идём предупредим няню, чтобы она не подумала, что ты пропал бесследно…

— Ага, идём.

Мы направились в сторону дома, где проживает малыш.

— А знаешь, Азизик, ты не называй бабой Ангизу.

— Не называть?

— Нет. Говори просто Ангиза.

— А она не поругает?

— Конечно, нет, она же не твоя бабушка, — успокоила ребёнка, а сама думаю: «Не дай бог такую бабку…».

Ильхан

В мою сторону торопливым шагом шёл начальник автоколонны с каменным выражением лица и сложенной картой в руке. Я уже было собирался домой, но открыл двери своего крузака.

— Что случилось, Миша? — глядя на него поверх машины, строго спросил я.

— Ильхан… у нас возникли проблемы…

— Ну, говори, какие?

— Груз, что двигался с Дальнего Востока в центральную часть России, исчез с монитора.

— То есть как это исчез? — нахмурился я, выйдя из машины захлопнув двери.

— Пару дней, как водитель не выходит на связь.

— Ты рехнулся, Миша? Два дня водитель не выходит на связь, а ты бездействуешь?

— Нет. Конечно, нет. Поначалу мы предположили, что он попал в зону, где не прослеживается маяк. Такое не редкость, ты сам знаешь, что водители частенько попадают в слепую зону. Я с бригадой полагал, что это тот самый случай.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Давай ближе к делу. Чей груз? — Краснова.

— Твою мать! Он нам такую неустойку впаяет. Ты не хуже меня знаешь, что Краснов не терпит задержек. Чёрт возьми, только этого не хватало. А в какой точке исчез маяк? — обратился к начальнику автоколонны.

— Секундочку, — Михаил разложил карту на капоте крузака и указал пальцем на отмеченный красным маркером участок.

— Выходит, фура не покинула Дальний Восток… Это странно. Нам надо ехать и разбираться на месте, у меня был там человек…

Глава 21. Ильхан

Домой вернулся поздно. Задержал вопрос по Краснову. Собираюсь воспользоваться частным рейсом, и мне удалось организовать вылет на завтра.

Как только я заехал во двор, заметил Еву, она стояла с Аидом. Стоило мне только показаться из салона, как пёс, радостно лая, рванул ко мне. Потрепав его по голове, я поднял взгляд к стоявшей поодаль Еве. Она отводила стеснительно глаза, а летний ветерок играл с её волосами. Надо было что-то прикупить по дороге домой… Может, коробку конфет? Или конфеты сейчас не дарят девушкам? Может, цветы? Да нет, это мы уже проходили. А может, ювелирное украшение? Нет, для этого нужен особый повод. Прихожу к мысли, что сладости были бы кстати.

— Как твои дела? — приблизившись, спросил я. Аид лёг подле нас. Очень хотелось обнять Еву, но краем глаза увидел, что к нам приближается тётя, и вместо этого я просто убрал с лица Евы выбившийся волосок, а пёс почему-то встал и пошёл к себе вольер.

— Нормально, — прикусила губу и, чуть поразмыслив, неуверенно спросила:

— Как прошёл твой день?

— Тоже нормально, — я пытался совладать с собой, чтобы не улыбнуться, дико хотелось притянуть к себе и зарыться носом в её белокурые волосы. — Ужинала?

— Нет, — улыбнулась, уводя взгляд в сторону.

— Почему? — мне нравилась наше сближение. Я готов ловить каждое слово, произнесённое ею.

— Я… — тут мы услышали приближающиеся шаркающие шаги Ангизы, и Ева оборвала себя на полуслове.

— Дорогой мой мальчик, я тебя ждала пораньше, чего же ты задержался, я волновалась? — подойдя, спросила тётя.

Я вздохнул с сожалением, что нам с Евой помешали, и повернулся к родственнице.

— Дела были, не стоило переживать, — ответил ей.

— Ну конечно-конечно, а я вот переживала, да больше и некому, только твоя тётя, только я буду о тебе беспокоиться, моя дорог… — запричитала она, но я прервал родственницу:

— Ангиза, поздно уже, иди спать.

— Да как же это, а кто же тебя накормит? — спросила, удивлённо расширив глаза.

— Зулнара накормит, — и, приобняв за плечи Еву, направился в дом, а тётя шла позади нас.

— Что там эта девка может, кроме как травки свои варить да сидеть у моего племянника на шее, — пробурчала она.

— Прекрати ворчать, иди спать и перестань приставать к Зуле.

— Да иду, иду… Когда-нибудь эта змея тебя отравит своим зельем… вот попомнишь моё слово, тётя Ангиза людей насквозь видит.

— Ты явно перетрудилась, иди спать, повторяю, — мне не нравится, когда Ангиза пытается показать, что я в ней нуждаюсь, а не наоборот. Я её пожалел и забрал, а иначе осталась бы в Иране, и неизвестно, что с ней сейчас было бы.

— Я твой ангел-хранитель, — продолжала Ангиза, и я на пару секунд притормозил и посмотрел на неё тяжёлым взглядом. — Всё-всё, пошла спать, — поняв, что моему терпению приходит конец, родственница заторопилась к себе в комнату.

Я уже было хотел сказать, чтобы она позвала Зулу, но Ева опередила меня, словно прочитав мои мысли.

— Не надо Зулнару звать, я сама приготовлю, всего-то блюда разогреть и чай приготовить, — пожала она плечами и улыбнулась.

— Я не против.

Она стала ближе ко мне ещё на один шаг. Он маленький, но всё-таки…

*****

— Мне надо будет завтра уехать на недельку, — сказал я за ужином.

— Ты уезжаешь? — переспросила взволнованно Ева.

Глядя на неё, я перестал есть, так и завис с вилкой над тарелкой, не понимая, как расценивать её взволнованность.

— Тебя кто-то обижает? — это первое, о чём подумал я.

— Нет, меня никто не обижает. Ты просто раньше не уезжал на неделю, отсюда и моё любопытство, — сказала и, продолжив трапезу, опустила глаза в тарелку.

Рука сама потянулась к лицу Евы. Приподняв подбородок и заглянув в голубые глаза, произнёс:

— Мне безумно нравится твоё смущение, ты переворачиваешь всё внутри меня, — усмехнулся, — не получается выразить словами, просто поверь.

— Я… верю, — ответила, не отводя взгляда.

— Мне что-то перехотелось есть, — пробормотал и, сдвинув с шумом стол, рванул Еву на себя, сгребая в охапку. Оказавшись на моих коленях, сжалась вся в комок.

— Ну что ты, — бормочу, ища её губы, — мой внутренний зверь давно склонил перед тобой голову.

— Мне всегда кажется, что ты меня можешь обидеть, — перешла она на шёпот.

— Никогда, — я встал вместе с ней и направился из кухни в наши комнаты, — никогда, лучше я причиню боль себе.

— У тебя на твоей Родине есть невеста?

— Невеста? — усмехнулся я. — С чего ты взяла?

— Просто ответь честно, — испытующими глазами смотрела в мои, пока я поднимался с ней по лестнице.

— Нет у меня никакой невесты. Я родился здесь, в России, и мать моя была русская, — как-то само пошло, и я, не останавливаясь, рассказывал Еве небольшую часть моей жизни, — а отец иранец. Он влюбился в мать, когда учился здесь. Если коротко, то маму не приняли родственники отца, но он сделал свой выбор и остался с моей матерью. Они поженились, а родные отреклись от отца. А когда мама после родов умерла, и отец остался один со мной на руках, никто из родных не вспомнил о нас, ведь меня родила русская. А уже после, когда я совсем один остался, дед меня забрал, и, поверь на слово, я вкусил все прелести жизни с родственниками. Кто-то до сих пор меня так и не признал. Я безусловно иранец, только во мне ещё и русская кровь течёт, и Россия мне ближе, чем Иран, в противном случае я здесь не жил бы.

— Какая грустная история, — произнесла Ева с печалью в голосе.

— Ну вот, теперь ты знаешь обо мне немного больше, моя русалка, — на последней фразе она улыбнулась.

Войдя в комнату, я направился прямиком в ванную.

— А знаешь, Ильхан, между нами есть кое-что общее.

— Например? — оказавшись в ванной, я поставил её на ноги.

Она пожала плечами и ответила:

— Возможно, то, что мы оба несчастны.

— Что в твоём понятии означает счастье? — расплетая Еве косу, поинтересовался я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Когда в твоей жизни есть такое чувство как любовь.

— М… любовь, многогранное чувство, — со вздохом ответил я любуясь белокурыми волосами. — Ты моё сердце, Ева.

Глава 22. Ильхан

Секунд пять Ева смотрела на меня во все глаза, затем, не отводя взгляда, потянулась к верхним пуговицам на сарафане, расстегнула их и спустила одежду по плечам вниз, пока та не упала облаком к ногам.

— Не надо, — остановил я её, когда русалка уже потянулась к бюстгальтеру, и она замерла с неловким выражением на лице. — Я сам, мне нравится тебя раздевать, — после моих слов русалка расслабилась.

Я подошёл ближе и поочерёдно потянул вниз лямки. Соски выделялись и просвечивались вместе с ореолами сквозь полупрозрачные, тонкие чашечки. Она даже и помыслить не может, какой бушует ураган во мне, когда я смотрю на её обнажённое тело. Потянул за чашечку, намеренно цепляя сосок, и он тут же затвердел. Ева молча наблюдала, как я своими медвежьими лапами расстегнул застёжку на лифчике и, окончательно его сняв, положил на рядом стоящую банкетку. Стянул с себя футболку, откинул в сторону, опустившись перед Евой на колени, провёл ладонями от ребер вниз, до бёдер, подцепив большими пальцами кружевные трусики. Рядом с ней я словно не я. Знаю наверняка, что меня никто не изменит — жёсткий по своей натуре и даже грубый, чаще всего не замечаю этого, потому что я таков и всё тут. Но рядом с моей русалкой я меняюсь, и мне нравится это чувство, которое она вызывает во мне — хочется для неё делать больше, чем просто быть.

Прикусив манящий сосок, слегка его оттянул. Ева прерывисто задышала и зарылась пальцами в мои густые волосы, притягивая ближе к груди. Сильнее впился в сосок, играя на нём языком. После, спуская с неё трусики вниз по ногам к лодыжкам, оставлял влажный след из поцелуев на шелковистой коже. Осыпал поцелуями бёдра и кайфовал от прикосновений губ к нежной коже. Поднимаясь ладонью по внутреннему бедру, провёл пальцами по промежности, раскрывая её лепестки. Какая мокрая! Я чуть не зарычал от удовольствия. Мне напрочь сносит голову, когда понимаю, что она течёт от меня… от меня! Я возбуждаю мою русалку, сердце от этого чувства готово проломить рёбра, настолько сильны его удары.

Я тут же встал, скинул с себя брюки с боксерами и, подхватив Еву на руки, направился к кабинке, а она обвила меня своими стройными ногами, обняла за шею, спрятав своё лицо. Войдя в душевую и одной рукой придерживая Еву под ягодицы, открыл кран. На нас сверху полилась вода, русалка вскрикнула от неожиданности и тесней прижалась ко мне. Нашёл губы Евы и ворвался звериным поцелуем во влажный рот — мне мало, так мало её. Вода стекает по нашим лицам, бьёт по моим плечам, раскидывая в разные стороны брызги. Одной рукой направил напряжённый член в раскрытую промежность. Да, вот так, без прелюдий, сразу вошёл в одно касание и услышал рядом с ухом шумный вдох Евы. Нам не нужны прелюдии, я чувствую её тело, оно возбуждено и хочет ласки не меньше моего. Сминая пальцами аппетитные ягодицы в своих ладонях, насаживаю на член, сначала медленно, затем быстрее и ещё быстрее. Я смотрел, как по искажённому страстью лицу Евы стекали струйки воды, затекая в приоткрытый рот.

— Ты такая красивая, — из-за шума воды меня не слышно, но она поняла… прочла по губам. Взяв меня за лицо обеими руками, поцеловала в губы, глядя мне в глаза, и плотнее обвила свои ножки вокруг моего торса. Сделав пару шагов, вышел из-под душа и прислонил Еву к стеклянной стене, уже переходя на жёсткие фрикции. Русалка стонала, чем ещё больше подхлёстывала меня. Я стал трахать её быстрее, тараня тесные стеночки по чувствительным точкам. Я в шаге от того, чтобы кончить, поэтому резко вышел, поставив её на ноги, и, опустившись на колени, раскрыл большими пальцами нижние губки, размашисто прошёлся языком от текущей дырочки до клитора, и ещё… и ещё раз.

— О боже… о боже… — вырывалось у Евы с прерывистым дыханием.

Она вцепилась в мои волосы, а я не переставал терзать её клитор и, перехватив за лодыжки, усадил согнутыми коленями себе на плечи продолжил ласкать клитор языком и губами.

— А-ах! — страстные стоны Евы перекрывались шумом воды. Рукой потянулся к каменному члену, помогая себе ладонью, один, два, на третий я кончил, с хриплыми звуками, вылетающими из горла и тонущими в плоти моей Русалки, которая тоже не заставила себя долго ждать и последовала за мной, одаривая мой слух нежными стонами.

Я спустил Еву с плеч и утянул на тёплый пол душевой, было невозможно хорошо. Повернул голову к Русалке, её волосы беспорядочными волнами лежали на дне душевой, обтекаемые водой.

«Искренний момент… когда глаза говорят громче высокопарных слов», — непроизвольно улыбнулся этому факту. Я стал подмечать мелочи, мне казалось, что этим любят заниматься женщины, а оказывается, и здоровые бородатые мужики, по крайней мере, один — так точно.

— Ильхан, — произнесла она на выдохе, выводя меня из неги.

— Что, русалка? — я протянул руку и уложил её голову к себе на плечо.

— Я теряюсь, не могу понять тебя, — хлопала мокрыми ресницами, заглядывая в мои глаза.

— Ты говори, не стесняйся, чего ты не понимаешь?

— Ну ты же вроде хотел отомстить отцу через меня.

Я вздохнул, перевёл взгляд на запотевшее стекло. «Очень подходящий момент, конечно, чтобы вспомнить об ублюдке», — подумал я.

— Хотел отомстить Щеглову и отомстил, я забрал у него всё, оставив только дом. Вряд ли Щегол тебе рассказывал о своём теневом бизнесе, а он у него был и приносил ему колоссальный доход. Ресторан моего отца перестал интересовать Щеглова и стал больше ширмой. Я долго не мог найти зацепку и иногда стал следить и за тобой. В то время ты была ещё девчушкой, потом выросла, стала девушкой, и в какой-то момент я понял, что стал уже присматривать за тобой, а не следить, как прежде. Вот такие дела. А мстить нет… Не хотел я вовсе тебе мстить, хотел забрать тебя себе, — перевёл взгляд на Еву, — хотел, чтобы моя была.

Она безмолвно смотрела на меня, и я продолжил:

— Я завтра рано утром уеду, ты будешь ещё спать, оставлю тебе карточку, водитель отвезёт, куда пожелаешь, купи всё, что тебе требуется, всё и даже больше, там денег достаточно. Хорошо?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Хорошо, — ответила она, задумчиво глядя на меня.

— Дождёшься меня? — спросил, не отводя от неё испытующего взгляда.

— Да.

— Хорошо. Если нет, я найду тебя… найду и верну, — желваки заходили на скулах.

«Это ревность, не иначе, и чувство собственника», — сказал себе. — Ты – моя, только моя.

— Я не сбегу, Ильхан, — она улыбнулась и продолжила: — Маловероятно, что меня ещё кто-то способен полюбить так сильно, как ты.

Глава 23. Ильхам/Ева

Ильхан

Я встал ранним утром, оделся, но перед выходом из спальни немного задержался, обернулся, чтобы напоследок посмотреть, как сладко спит русалка, совсем не хотелось покидать её. В сожалении поджал губы и вышел из комнаты.

Сбежал по лестнице вниз, направляясь в столовую. Войдя, увидел Зулнару, она уже суетилась. Подала мне к кофе ещё и пару тостов с сёмгой, хотя вчера я её просил лишь кофе подать с утра. «Эта женщина меня хорошо изучила и знает мои гастрономические предпочтения лучше, чем кто-либо», — приятно подметил я.

— Доброе утро, — поздоровалась она, когда я вошёл.

— Доброе. Позови Ангизу, — велел я Зулнаре.

— Сию минуту, сейчас схожу за ней, — ответила на ходу и отправилась исполнять поручение.

«Мне нравится Зула, она всегда благодарна, при этом ещё исполнительная и никогда не пытается прыгнуть выше головы, чего не скажешь об Ангизе», — размышлял я, приступив к завтраку. Иногда я жалею, что забрал Ангизу и впустил к себе в дом. Было время когда-то, что она и вовсе не желала признавать меня как родственника, впрочем, как и многие со стороны отца. Ангиза изменилась по отношению ко мне после давнего случая, когда её поймали на горячем — она имела интимную связь с женатым тандырщиком, а это был большой позор. Её и так не торопились замуж брать, а после такого — так тем более.

Ангиза засиделась в невестах, и, возможно, на связь с женатым тандырщиком она пошла от отчаяния… Да кто знает, я никогда не интересовался, и мне это не нужно, но как бы ни было, иранки не ведут себя подобным образом.

Дабы избежать такого позора, она втайне ото всех покинула страну и приехала ко мне в Россию просить защиты, пока родственники не устроили над ней самосуд. Вот с того давнего дня, как я ей открыл свои двери, она живёт и работает в моём доме. Услышав шаркающие шаги, я вышел из раздумья и повернул голову к дверям.

— Дорогой мой, что случилось? В такую рань встал и тётю свою поднял, — она шла, на ходу повязывая платок.

— Присядь, — указал ей на стул, когда Ангиза приблизилась.

— Ой, не пугай тётю, я уже не в том возрасте, у меня сердце слабое, случилось чего? Никак девчонка что натворила? — спросила она, усевшись за стол.

— Успокойся и выслушай меня. Во-первых, не девчонка, а Ева, прошу уважать и беречь её в моё отсутствие.

— Отсутствие? Мой дорогой, ты уезжаешь? Надолго? — затараторила родственница.

— На неделю, а может, и чуть больше, как пойдёт, точно не знаю. Возникли трудности.

— Ая-яй… ц-ц-ц… ну хоть ничего серьёзного, Ильхан?

— Не о том думаешь, Ангиза. Ты поняла, о чём я тебя попросил?

— Конечно, мой дорогой, не беспокойся, спокойно решай свои вопросы, тётя Ангиза проследит за домом в твоё отсутствие. А кто, если не я.

— Вот и хорошо, — сказал, допивая свой кофе. — Еву мне береги, — предупредил напоследок, прежде чем окончательно встать и отправиться в путь…

Ева

Громкий дверной хлопок меня разбудил, и я нехотя открыла глаза. «Который час?», — спросила себя, повернув голову на вторую половину постели. Хана не было. «Уехал уже», — подумала, с грустью прикрыв глаза.

— Тьфу на тебя, бесстыжая! — услышала я голос Ангизы и резко повернула голову в её сторону, выпучив на неё глаза. Она стояла в дверном проёме, уперев кулаки в свои бока. — Прикрой срам, тьфу, стыдно смотреть.

Я молниеносно накрыла своё тело одеялом.

— Что Вы тут делаете? — ошеломлённо поинтересовалась я, не переставая таращить глаза на родственницу Ильхана.

— Я?! — у меня в ушах зазвенело от её визгливости. — Это я-то что здесь делаю?! Смотрите-ка на неё, — она развела руки в театральном жесте, словно мы здесь не одни, — прыгнула в постель к моему мальчику и теперь чувствует себя здесь хозяйкой! Того гляди, и меня постепенно выживешь, а? — она сделала несколько шаркающих шагов к моей постели. Мне даже отвечать не хотелось на эту ересь, и я просто проигнорировала, а вместо этого вежливо попросила:

— Выйдите, пожалуйста, мне надо переодеться.

— Да на что там смотреть, кожа да кости одни. Не понимаю, как вообще Ильхан позарился на такое, — она смерила меня брезгливым взглядом.

— Странно, что Вас это интересует. Вам так не кажется? — меня задели её слова.

— Нет, мне так не кажется. Я его тётя, у меня за него душа болит, — постучала несколько раз себе в грудь, наверное, для убедительности. Боже, вблизи её усики раздражают моё зрение, я всё время опускаю на них глаза. — А ты сегодня есть, а завтра нет. Много вас таких.

— Каких это таких? — внутренний голос подсказывает: «Не вступай в дискуссию с ней», но уже поздно, она будто специально цепляет меня.

— Которые прыгают к Ильхану в постель.

— Вы лучше моего знаете, как я здесь оказалась и что была чиста, — напомнила, глядя ей в глаза.

— Вот именно, что была! Раздвинула-таки ноги свои, все вы слабые на одно место! Тьфу! Глаза б мои тебя не видели, бесстыжая.

Я не стала уточнять, кто эти «ВЫ»? Вместо этого сказала:

— Я это уже поняла. Позвольте мне всё-таки одеться, — произнесла настоятельно.

— Одевайся и быстро вниз, хватит тебе прохлаждаться, ты не на курорте, работа для тебя есть — шкафы с хрусталём надо перемыть! Эта-то хоть работа тебе по силам? Или лежать на спине с раскинутыми ногами — это всё, что ты умеешь? — она демонстративно развернулась, растопырив короткие руки, и, покачивая крутыми бёдрами, направилась из спальни.

«Она хочет меня выжить и специально вызывает на конфликт», — злясь, сказала себе и подумала о Зуле… А я ведь даже и телефона Ильхана не знаю.

Как только эта кобра покинула спальню, я быстро встала с постели, оделась и побежала в душ, а то ещё, чего доброго, вломится снова. Приняв второпях водные процедуры и на ходу заплетая косу, говорила себе под нос: «Работой меня решила напугать? Так я не из пугливых».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 24. Ева/Ангиза

Девушка стояла в просторной комнате и обескуражено смотрела на шкаф с хрусталём, думая: «А зачем так много? Неужели Ильхан любит хрусталь? Мне как-то с трудом это представляется». Ева задумчиво разглядывала стеклянные предметы, их было много, настолько, что некоторые вазочки стояли друг на друге, создавая трёхъярусные этажи из стекла.

— Ну чего застыла? — раздался за спиной грубый голос. Девушка обернулась и увидела за своей спиной Ангизу. — Впервые такую роскошь видишь, что ли? — нахмурив брови, спросила управляющая.

— Нет, не впервые, — растерялась Ева.

— «Не впервые», — пробурчала Ангиза, передразнивая девушку. — Приступай к работе давай.

— А Вы не пробовали разговаривать с людьми корректно? В конце концов, я Вам не прислуга? — высказалась Ева.

— Ишь, какая разговорчивая стала, волю тебе Ильхан дал. А ну-ка, подними таз с водой на стул, — скомандовала женщина, — я потрогаю воду, не холодная ли?

Ева поджала губы, но не осмелилась ослушаться из-за уважения к Хану — всё же это его родственница, а их, как правило, не выбирают. Девушка выполнила приказ и поставила таз с водой на стул.

Ангиза опустила в него два пальца, одобрительно кивнула и со знанием знатока произнесла:

— Если вода будет холодной или горячей, то хрусталь потеряет свой блеск, станет выглядеть как обычная стекляшка. Приступай, — приказала и, подойдя к креслу, грузно опустилась в него.

Ева посмотрела ей вслед и, оптимистично вздохнув, сказала себе: «Да и чёрт с её характером» и приступила к работе.

В двери постучались, и домоправительница громко произнесла:

— Входи!

Вошла прислуга, неся кофе с восточными сладостями и фруктами на подносе.

— Ваш кофе, Ангиза, — улыбнулась заискивающе.

— Какая умница! Вот, смотри, от неё больше пользы и толку, чем от тебя, — сказала родственница Хана Еве, показывая жестом работнице, чтобы та поставила содержимое подноса на столик, расположенный рядом с креслом.

Прислуга быстро справилась и сразу же удалилась.

— Смотри аккуратнее там, во всё это много средств вложено, — тыча в сторону шкафа пальцем, женщина сделала громкий глоток, смакуя на всю комнату. У Евы от этого звука брови взлетели вверх, она еле сдерживала улыбку, чтобы не засмеяться — это было крайне некультурно со стороны Ангизы.

Ангиза же себя чувствовала барыней. Она была главной над всеми, кто работал в доме, и все ей подчинялись. Все, кроме охраны — к ним женщина боялась соваться, ведь мужчин ей не удалось запугать, а вот молодых женщин запросто. С начальником охраны она не дружна, тот жёстко обозначил ей границы, и она отступила.

— Ангиза, расскажите, пожалуйста, об Ильхане, мне очень хочется узнать побольше о нём, — Ева знает, насколько колкий язык у Ангизы, но всё же хотела попробовать разговорить злую родственницу Хана.

— Ишь ты, чего захотела, побольше узнать о моём племяннике, — растягивая слова, сощурила та змеиные глазки и задумчиво глядела на девушку. Она никак в толк не могла взять и постоянно себя спрашивала: «И что он нашёл в этой русской?» — Если он тебе ничего не рассказывает, значит, не очень-то ты ему и дорога, — сказала, развернув шоколадную конфету и отправив её в рот.

Девушка увлечённо мыла предметы, поочерёдно раскладывая их на заранее застеленный полотенцем стол.

— Почему Вы такая злая? — повернув голову к управляющей, с недоумением поинтересовалась Ева. — Почему Вы против меня?

— Ты не пара моему мальчику. Ясно?! — повысив голос и ударив ладонью по деревянному подлокотнику, гневно ответила Ангиза.

— А Вам не кажется, что Ваш племянник давно вырос и в состоянии сам принимать решения? — девушку задели слова этой женщины.

— Хм… дура ты дура, — схватившись за подлокотники, женщина подалась вперёд. Выпучив маленькие глазки, продолжила: — Да не нужна ты ему, как не поймёшь невеста у него есть, не-вес-та, в Иране она. Чиста как слеза младенца, а ты порченый товар, — последнюю фразу произнесла со вздохом и обратно откинулась на спинку.

— Вы всё лжёте, я спрашивала, никакой невесты у него нет, он бы сказал мне.

Ангиза театрально рассмеялась:

— Ой, наивная ты… так он тебе и признался в том, что у него невеста.

— Я не верю Вам, — глядя в глаза Ангизе, произнесла тихим голосом Ева, а та нашла слабое место девушки и стала давить на него:

— А невеста-то красавица, брюнетка с длинными и густыми волосами, не то что у тебя — блёклые и жиденькие…

— У меня густые волосы, а вовсе не жидкие, — буркнула Ева и яростно принялась мыть хрусталь.

— Ты там поаккуратней, это денег стоит, — встревоженно предупредила вновь управляющая.

— Я помню, Вы уже говорили, — раздражённо проворчала Ева.

— А брови-то у неё какие красивые, вразлёт, ммм… — не унималась женщина, — глаза карие, как вот этот шоколад, — улыбнулась, отправляя в рот ещё одну конфету, — и формы у неё женственные, — с набитым ртом говорила, чем ещё больше раздражала Еву, — аппетитные, а у тебя уф-ф… плоские.

— Может, Вы уже перестанете меня унижать?

— Ой… а ты что, обиделась, что ли? — Ангиза засмеялась и, махнув рукой, сказала: — Не обращай внимания, не всем же дано быть красивыми, к сожалению, — едко для себя подметила и с довольным видом потянулась за пахлавой. — Что-то у меня прям аппетит разыгрался к сладкому, — надкусила медовую пахлаву с грецкими орехами, смакуя во рту десерт. — Ммм, до чего ж вкусно-то.

— А Вы знаете, — девушка повернулась с вазой в руках, в её голосе слышалось волнение — Ангиза задела чувства Евы, и он злой женщины это не укрылось, — я не верю, вот не верю ни единому Вашему слову. Понятно Вам!

— Да и не верь себе, я же говорю, ты глупая. О-ой, — вздохнула она, — не хотела тебя окончательно расстраивать, ну да ладно, скажу, сниму с тебя таки розовые очки. Ильхан сейчас на пути в Иран, поехал подарками одаривать свою невестушку.

— Не-ет… не может быть, — у девушки на мгновение комната поплыла перед глазами. — Зачем же Вы… — она выронила вазу из рук, и та, ударившись о металлический таз, разбилась…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 25. Ева/Ангиза/Зулнара

— Ты что натворила, дрянь! — закричала Ангиза, вскочив с кресла. — Вазу мою разбила!

— Это вышло не специально, она выскользнула из рук, — оправдывалась девушка. — Я прошу прощения.

— Да какая разница, как вышло, нет больше дорогой вазы! Ну и как ты мне возместишь ущерб?

Ева пожала плечами и виновато ответила:

— Не знаю, у меня ничего нет, — при этом, девушка была очень растеряна.

— Конечно, ничего нет, откуда у тебя? Ильхан тащит в дом всякий сброд, начиная с Зулнары и заканчивая тобой!

Чувствуя себя виноватой, Ева выслушивала все оскорбления от Ангизы и не осмеливалась закрыть ей рот.

— Показывай, какую вазу разбила? — зло произнесла та. — Тебе всего-то надо было помыть хрусталь, казалось бы, что может быть проще? — не унималась управляющая.

Девушка нагнулась и полезла в таз с водой за осколками и показала женщине, а та, душераздирающе ахнув, сказала:

— Ещё и мою любимую вазу разбила! Таких сейчас уже и не найти, от тебя пользы ни на грош!

— Я Вас прошу, прекратите меня оскорблять, это всего лишь ваза.

— Что-о?! — взвизгнула управляющая. — Да это тонкое стекло, такой хрусталь уже не делают!

— Извините меня, ну извините, пожалуйста, я правда не хотела, чтобы так вышло, — девушка была напугана, на неё никогда так не кричали, а сейчас она наиболее беззащитна, когда рядом нет Ильхана.

— Извините? Извините-е?! — верещала Ангиза, да так, что из-за этого не слышно было стука в дверь.

— Я вспомнила! Мне Ильхан ведь карточку оставил, она должна быть в комнате, я Вам могу возместить убытки. Сколько эта ваза стоит?

Ангиза резко смолкла и уставилась на Еву.

— Тебе Ильхан денег дал? — с подозрением поинтересовалась управляющая.

— Да… карточку оставил.

— Ева, что случилось?

Они обе повернулись лицом к Зулнаре, которая появилась в комнате с встревоженным видом.

— А что это мы уже без стука вваливаемся в мои комнаты? — с сарказмом произнесла Ангиза. — Не много ли ты стала себе позволять?!

— Я стучала. Что здесь происходит? — вновь повторила свой вопрос Зула, глядя на Еву.

— Что происходит? А вот, полюбуйся на это! — Ангиза показала пришедшей работнице два осколка.

— Что это? — та непонимающе опустила взгляд на стекло.

— Это была моя любимая ваза! Забирай немедленно эту бестолковую отсюда, а я пойду прикажу Фатиме, пусть закончит начатое, — сказала управляющая и второпях вышла.

«Деньги оставил этой бесстыжей, значит… Ну если она врёт мне…», — бурчала женщина, поднимаясь по лестнице и направляясь в комнаты племянника. Встретив на пути работницу, всучила той осколки и открыла дверь в комнату Ильхана. Прошлась по поверхностям, ничего не найдя, прошла в спальню и буквально сразу заметила на прикроватной тумбочке пластиковую карточку. Приблизившись к тумбочке, несколько секунд смотрела на прямоугольный пластик, словно не веря, что он реален. Взяла его в руки, перевернула, на обратной стороне был прикреплён на скотч стикер с пин кодом. Женщина замерла в раздумье. «Он ей уже и карточки оставляет. Ангиза-Ангиза… как же ты так просмотрела. Стерва глубоко запала в сердце Ильхана, так я и власть всю потерять могу…. От девчонки надо избавляться, того глядишь, и замуж позовёт», — приняла решение Ангиза, спрятав карту в карман, и вышла из комнаты.

*****

Как только Ангиза оставила Зулнару и Еву одних, девушка бросилась в объятия домработницы, с которой сблизилась и считала подругой.

— Зула… Слава богу, ты пришла, эта женщина меня пугает.

— Да что ты, успокойся, Ева, я тебя в обиду не дам. Пошли отсюда, пока эта кобра не вернулась, — сказала Зула, поглаживая девушку по голове мягкими движениями.

— Да, давай уйдём, — произнесла Ева, разжав объятия.

Женщины покинули комнаты управляющей и направились прямиком в домик к Зулнаре.

— Почему ты мыла хрусталь у Ангизы? — спросила домработница, пока они шли.

— Она сказала, вот я и пошла, ещё и вазочку умудрилась разбить.

— Ничего страшного не произошло, — ободряюще сказала женщина.

— Ага… вон как визжала, — Ева посмотрела на Зулу, еле сдерживая смех.

— Это точно, её весь первый этаж слышал, — улыбаясь, ответила женщина.

— Да мне и не сложно, Зу, я хотела сблизиться с ней… по-доброму хотела, понимаешь, а она… в общем, не нравлюсь я ей, этим всё сказано, никакие танцы с бубнами не помогут, — сдавленно вздохнула девушка.

— Не переживай, Ева, ей никто не нравится.

— Угу, она ещё назвала нас с тобой сбродом. Представляешь?

— Сбродом? — вздёрнула Зулнара густые брови.

— Ага, так и сказала.

— Ничего нового для меня, я давно перестала воспринимать всерьёз слова этой кобры, что и тебе рекомендую, — посоветовала Зулнара, открывая входную дверь своего домика.

— Неужели только потому, что Ангиза родственница Ильхана, все должны терпеть эту несносную женщину?

— Никто не осмеливается идти против неё, а я не люблю жаловаться, вот и не говорю Хану о кознях его родственницы. Идём на кухню, ты наверняка не ела ещё.

— Не успела, — сев за стол, ответила Ева. — У Ильхана есть невеста? — неожиданно для себя Ева перевела разговор.

— Снова Ангиза тебе запудрила мозги? — спросила Зула, повернувшись к Еве, которая сидела к ней спиной.

— Прошу тебя, только не обманывай, скажи правду, — сдавленным голосом попросила Ева, глядя перед собой и разминая от волнения пальцы.

— Ты что, какая ещё невеста. Сама подумай, стал бы он тебя приводить в свой дом, если бы у него где-то была невеста.

— Не знаю… — промолвила девушка.

— Ты что, Ева, — женщина подошла и села рядом.

— Она сказала, что Хан поехал в Иран, подарки повёз своей невесте, а со мной так… поиграет и выкинет, — дрожащим голосом произнесла Ева.

Зулнара вздохнула и спросила:

— А ты сама как чувствуешь? Похоже на то, что Ильхан с тобой играет?

Ева призадумалась и спустя секунд тридцать ответила:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Нет… не похоже, не верю, что играет. Зула, мне кажется, он так никому не открывается как мне.

— Вот видишь, — улыбнулась женщина, — это твоё сердце тебе подсказывает, слушай его всегда.

— Ангиза так убедительна в своём вранье. А я наивная, привыкла доверять людям.

— Это хорошее качество, не теряй его, и пусть в твоей жизни не встречаются такие, как Ангиза.

— Спасибо, Зу. Хорошо, что ты есть.

— Так и что ты будешь есть? — Зулнара встала и пошла к плите.

— А давай омлет с сыром.

— Давай, — бодро ответила Зулнара.

— Помочь тебе? — спросила Ева, повернувшись к Зуле.

— Нет, Ев, я сама справлюсь, сейчас вместе и позавтракаем. Ангиза с утра нагрузила работой, и я, как и ты, не успела позавтракать, — усмехнулась домработница.

Минут через десять женщины сели и приступили к позднему завтраку.

— Ммм, пахнет аппетитно, — улыбнулась Ева и отправила в рот первый кусок.

— Какой тост к чаю будешь — с джемом или колбаской? — доедая омлет, поинтересовалась Зула.

Ева не ответила, нахмурила брови, глядя в стол, и опустила вилку с оставшимся омлетом обратно в тарелку.

— Зула, кажется, меня сейчас стошнит, — Ева вскочила с места, спросив у удивлённой женщины: — Где у тебя туалет?

Глава 26. Ева/Зулнара/Ангиза

Зулнара слышала, как Еву тошнило, и взволнованно ждала её у дверей туалета. Минут через десять, с бледным лицом, девушка вышла из уборной.

— Ева… я тебя уверяю, продукты свежие, поверь мне, — растерянно произнесла Зулнара.

— Всё нормально, Зу. Можно мне воды? — Ева устало опустилась на диван.

— Да, конечно, я мигом, — домработница кинулась на кухню, набрала воды из кувшина и быстро вернулась, протянув Еве полный стакан.

— Спасибо, — девушка приняла стакан. Жадно выпив воду, проронив несколько капель на блузку, устало прикрыла глаза и откинула голову на спинку дивана.

— У меня есть подозрения, что ты…

— Беременна? — Ева опередила мысль Зулнары.

— Да, Ев. Если это было бы отравлением, то и мне стало бы плохо.

— Согласна, — подняв голову и сдвинув брови, сказала серьёзным тоном: — Надо купить тест на беременность. Господи-и, как же я… — произнесла поникшим голосом, уронив лицо в ладони. — А вдруг это не то, что мы думаем? — в надежде спросила Ева, вскинув взгляд на Зулнару.

— А месячные у тебя когда были в последний раз?

— Давно уже не было, я списывала это на стресс, всё-таки первая неделя пребывания у Ильхана для меня были настоящим испытанием.

— Ну ладно гадать, надо ехать в аптеку, а пока всё держим в тайне.

— Хорошо, я пойду оденусь и возьму карточку, которую мне оставил Хан. Он мне, кстати, ещё и водителя выделил.

— Хорошо, иди одевайся, я тоже переоденусь, и поедем.

— Зула, а она тебя не заставит работать по дому? — встревоженно спросила девушка, имея в виду Ангизу.

— Не переживай, не заставит, — женщина улыбнулась Еве.

Девушка ей очень нравилась, она в Зуле вызывала материнские инстинкты. Зулнара мечтала о дочери, но, к сожалению, ей не довелось испытать такое чудо как материнство.

— Хорошо, я тогда пойду… — сделав шаг к двери, остановилась и, обернувшись к Зуле, сказала: — А если всё подтвердится, как тогда Ильхан воспримет? — в глазах девушке читался страх.

— Обрадуется, — заверила её женщина.

— Ладно… ладно… что-то я бегу впереди обоза… Волнуюсь я, Зула, очень… — сказала и поспешила выйти.

Минут через двадцать Ева вернулась в домик Зулнары.

— Всё в порядке? — поинтересовалась домработница, заметив растерянный вид девушки.

— Я карточку не нашла… но чётко помню, что она с утра лежала на тумбочке. Везде пересмотрела, нигде нет.

— Скорее всего, это Ангиза, она ведь к тебе заходила?

— Да, Ангиза без стыда ввалилась ко мне с утра и разбудила… Я ей ещё говорила, что Хан мне оставил деньги. Неужели это и правда дело рук Ангизы?

— Больше некому. Зря ты ей сказала, Ев, эта женщина и не на такое способна. Вообще не вступай с ней в конфликт, а то мало ли.

— Да я и не вступала, наоборот ведь хотела… ну не знаю, понравиться, что ли, ей, — грустно ответила девушка. — Мне так стыдно, — тихо сказала Ева дрожащим голосом.

— Почему?

— Потому что карточку потеряла. Ильхан ведь мне её дал, чтобы я себе одежды купила и не только. Что же я ему скажу?

— Скажешь всю правду, как есть.

— Какую правду, Зу? Я ведь никого за руку не ловила, — тяжело вздохнув, девушка отвернулась.

— Это точно она, а больше никто без приказа кобры не осмелился бы войти в ваши покои. А по поводу денег… Не надо так переживать, у меня достаточно денег. Мне Хан каждый месяц перечисляет, я их практически не трачу, мне незачем, а сегодня очень хочу, — ободряюще улыбнулась женщина, и её лицо покрылось мелкими морщинками…

*****

Женщины вернулись домой под вечер. «Давно я так время не проводила, как сегодня с Зулой», — говорила себе Ева. Зулнара хотела купить девушке платье в качестве подарка, но Ева наотрез отказалась. Они приобрели тест на беременность, за которым, собственно, и отправились. Ева и Зулнара провели этот день в своё удовольствие, много гуляли, посетили кафе. А уже когда они возвращались домой, Зула положила на раскрытую ладонь Евы небольшую коробочку, в которой хранилась декоративная заколка для волос. Зулнара купила её тайком от девушки, пока та ненадолго отлучилась. Ева любит такие мелочи и не нашла в себе силы для отказа. Приняв подарок, она от всей души поблагодарила Зулнару.

— Ну и где это вы были? — первым делом спросила Ангиза, как только водитель припарковал автомобиль во дворе, и женщины вышли из салона.

— Ездили в город. Это же не запрещено? — вопросительно поинтересовалась у неё Ева.

— И зачем это вы ездили в город? Что уже задумали? — устремила на Еву испытующий взгляд.

— Гуляли, — вставила Зулнара, и управляющая перевела взгляд на неё.

— То есть, у нас тут парочка образовалась… Что, блондинке в подружки записалась?

— Ангиза, прекрати, пожалуйста, и дай пройти.

— Проходи, конечно… — она посторонилась, и женщины обошли грозную управляющую, а когда Зулнара поравнялась с ней, то Ангиза, ухватив домработницу за руку, прошипела в ухо: — Смотри, как бы тебе эта дружба боком не вышла.

— Не стоит переживать за меня с пеной у рта, о себе подумай. И лучше не лезь к девочке, — холодно произнесла Зулнара.

— Что-что? Ты угрожать мне вздумала? — Ангиза выпучила свои глаза, не веря в то, что какая-то там домработница осмелилась с ней разговаривать в таком тоне.

Зулнара же выдернула плечо из захвата толстых пальцев и сквозь зубы произнесла:

— Предупреждаю! — и продолжила свой путь, оставив коварную Ангизу позади.

— Зула, что она тебе сказала? Я создала тебе проблемы? — взволнованно спросила Ева.

— Ты что, какие ещё проблемы? — мягко улыбнулась женщина.

— Ты меня обманываешь, я же вижу, — Ева посмотрела на Зулу с упрёком, а после вздохнула и тихо сказала: — Скорее бы уже Ильхан вернулся.

— Никто, никого не обманывает, не о том ты думаешь. Надо сделать тест, хотя это и чистая формальность, я верю в то, что ты беременна.

Девушка тут же изменилась в лице.

— Зу, если это окажется правдой, думаешь, Хана этот факт не оттолкнёт?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Да что ты, нет, конечно, наоборот, будет безгранично рад. Он тебя любит, а дети — это плоды вашей любви. Как Ильхана может не порадовать твоё положение?

Ева спрятала улыбку.

А через несколько минут два теста показали положительный результат. В это время Ангиза, сидя во главе стола на месте Ильхана, пила кофе и строила коварный план, который уже созрел в её голове.

Глава 27.

Пять дней спустя.

Вечером Ангиза сидела у себя в спальне, медленно раскачиваясь в кресле-качалке. Думала о Еве и о всей ситуации в целом. Ей категорически не нравилась эта девушка. «Кроме всего прочего, она ещё и стала таскать несносного мальчишку в общий двор», — ох, как Ангиза злилась. «А ей и этого оказалось мало — теперь девка с оборванцем повадились в бассейн ходить чуть ли не ежедневно. Расхозяйничалась», — зло бубнила она себе под нос. Того глядишь, Ангиза и авторитет свой растеряет, а этого она никак не могла допустить. Вытянув губы трубочкой и уставившись в одну точку, управляющая размышляла: «Надо принимать кардинальные меры, раз ничего другого не остаётся. Тощая стерва Зулнара как коршун смотрит за девкой, а как Ильхан уехал, так белобрысая днюет и ночует только у Зулнары. Ну ничего, скоро конец придёт этой сладкой парочке. Что же ты наделал, Ильхан, кого… кого в чистую постель-то притащил, ц-ц-ц… Тётка решит эту проблему, обязательно решит, выкину из нашей жизни эту дрянь. Жили же хорошо, и зачем привёл к нам в дом, она ведь даже не иранка».

Откинувшись на спинку качалки, Ангиза стала говорить сама с собой: «Нельзя терять времени… Если Ильхан вернётся, я тогда вообще не смогу ничего сделать. Чёртова Зулнара… ох, как она мне мешает».

Женщина резко встала с кресла, пожалуй, даже слишком шустро, учитывая её вес. Заложив руки за спину, в раздумье стала ходить из спальни в комнату и обратно. Остановилась напротив окна, глядя, как Ева бросала мячик Аиду, и тот с радостным лаем бежал за мячом. «Полюбуйтесь только, и пацан здесь», — произнесла она, как только услышала смех ребёнка через приоткрытое окно. Недовольно вздохнув, Ангиза закрыла окно, чтобы не слышать радостных возгласов. Её взгляд остановился на сером здании в глубине двора. Это было подвальное помещение, где хранилась консервация. Неожиданно для себя женщина нашла выход, план, как и решение, пришёл молниеносно. «Избавлюсь от девки!» — сказала мысленно и с хлопком закрыла окно.

Днём следующего дня.

— Наргез, идём со мной, — скомандовала Ангиза домработнице.

— Что-то не так? Я всё убрала как приказывали, — взволнованно произнесла девушка. Она была моложе остальных работников, ей не было и тридцати. Наргез исправно трудилась два года под началом Ангизы, исполняя её приказы.

— Ты молодец, я как раз хотела тебя похвалить.

— Да-а? — девушка удивилась, ведь управляющая прежде никого и никогда не поощряла похвалами.

— А чего ты так удивляешься? Служишь мне верой и правдой, все приказы мои исполняешь, — приподняв широкие брови, сказала Ангиза, намекая на те приказы, которые разглашения не требуют.

— Конечно, а как иначе, — произнесла услужливо работница.

— Молодец! Ну идём, идём, кофейку с лукумом выпьем. Прикажу, нам сейчас приготовят, — Ангиза не упускала любой удобной возможности, чтобы насладиться своим превосходством. Девушка покорно шла за деловитой управляющей, она понимала, что не просто так её зовут кофе с лукумом выпить — управляющей от неё что-то нужно, и Наргез готова выполнить приказ, лишь бы быть ближе к Ангизе.

Спустя пятнадцать минут женщины сидели в комнате управляющей и пили кофе с лукумом. «Видать, что-то серьёзное понадобилось Ангизе, раз даже к себя пригласила, а она, как я знаю, ни с кем не распивала кофе, да ещё и у себя в комнате», — девушка мысленно вела с собой разговор.

— И так, расскажи мне, довольна ли ты своей зарплатой, рабочим местом?

— Очень довольна и рада своей работе, благодарю Вас.

— Угу-у, — кивала Ангиза, смакуя во рту лукум с миндалем. — Погоди благодарить, скажи лучше, готова ли ты выручить свою работодательницу? — спросила, хотя таковой не являлась, она такая же наёмная работница, как и Наргез.

— Конечно, — с готовностью ответила Наргез. — Всё что угодно, только прикажите.

— Ну всё что угодно не нужно. У меня будет к тебе один приказ, ой, да какой там приказ, — махнув рукой, захихикала Ангиза, правда, её смех больше походил на карканье вороны, — это так, обычная просьба. Ты же мне как подруга уже, — заговаривала она зубы девушке, — но это должно остаться сугубо между нами, а я тебе ещё и премию перечислю, — сказала Ангиза с важным видом.

— Я готова. Что нужно сделать? — слова управительницы немного насторожили Наргез.

— Да ерунда, надо проучить одну бесстыжую особу. Нужно будет заманить её в подвал и там закрыть. Как видишь, ничего сложного.

— Да, действительно. А Вы имеете в виду Еву?

— Да, её.

У Наргез расширились зрачки, он не глупая и понимала, что хозяин за такое по головке не погладит, это грозит ей стопроцентным увольнением.

— Но…

— Никаких «но»! — Ангиза угрожающе стукнула пухлой ладонью по столу. — Да или нет?

— Вы же знаете, я всегда согласна исполнить любой Ваш приказ, но ведь Ева женщина хозяина.

— Что? Какая ещё женщина?! Это просто назойливая подстилка, и мы должны помочь моему племяннику избавиться от неё. Просто напугаем, а она и сама уйдёт.

— Мне кажется, он с ней счастлив, — робко произнесла Наргез. — Разве нет?

— Да кто ты такая, чтобы судить, кто счастлив, а кто нет? Я жду твоего ответа, согласна или тебе надоело здесь работать? — последние слова Ангиза произнесла небрежно, но на девушку они произвели должный эффект, на который и рассчитывала Ангиза.

— Я всё сделаю, — тихо произнесла девушка.

— Ну вот, другое дело. Я тебе дам сумку с соленьями, попросишь помочь тебе отнести их в подвальное помещение и разложить в дальней комнате, а сама запрёшь её на засов, там эту дрянь никто не услышит.

— Хорошо. Это всё, что нужно сделать? — обречённо спросила девушка.

— Есть ещё кое-что. В подвале разольёшь бензин на деревянные полки, где стоят мешки с мукой и зерном, подожжёшь это всё и спокойно выйдешь, без суеты, не привлекая к себе внимания.

Наргез побледнела, положила на блюдце лукум и встала.

— Вы хотите, чтобы я убила Еву? Чтобы я… я такое не сделаю, это же большой грех, я не пойду на такое.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Прекрати ныть! Никто никого не убивает, мы с тобой её припугнём, только и всего.

— Припугнём? Но она же там если не сгорит, то угорит, исход один, — испуганно промолвила девушка.

— Никто не угорит. Ты что такое говоришь, я потом эту дрянь открою. Так, всё, — Ангиза встала со своего места и замахала руками, — достаточно вокруг да около ходить, исполни, что тебе приказано. Я тебя позову сегодня, будь готова к шести, как раз все на ужин пойдут, и тебя никто не заметит, я прикрою, даже не беспокойся, — мягко стелила управляющая, подталкивая Наргез в спину к дверям, давая понять, что разговор окончен…

Глава 28. Наргез

Наргез сидела в своей комнате вот уже битый час и плакала, она не знала, как ей поступить. Хозяин щедро платил и даже выписывал премию. Девушка дорожила этим местом и боялась быть уволенной, не хотела возвращаться домой, назад к бабке, но больше всего она боялась саму Ангизу. Вытирая слёзы, которые, не прекращая, катились по лицу, девушка сказала себе: «Нет! Я не смогу, не смогу!» — и, вскочив на ноги, выбежала из своей комнаты.

Дом для прислуги находился в конце двора, далековато от самого особняка. Наргез знала, как надо пройти, чтобы остаться незамеченной. Она передвигалась быстрыми шагами, от страха тело било мелкой дрожью, весь путь озиралась, боясь того, что Ангиза в какой-то момент выскочит перед ней как чёрт из табакерки. Услышав доносившиеся голоса Евы и Азиза, девушка притаилась между растительностью, её не заметили, лишь лежащий у ног блондинки хозяйский пёс Аид поднял голову, но, поняв, что никакой опасности нет, спустя несколько секунд принял исходное положение. Наргез решила послушать, о чём говорят Ева и Азиз, который практически ни к кому не шёл на контакт, а с этой блондинкой был дружелюбен и приветлив.

— Меня сегодня няня хвалила.

— Правда? А за что? — с улыбкой спросила у него Ева.

— Я решил самостоятельно задачу! — гордо заявил он.

— Ты большой молодец! Учись, не ленись, вот Ильхан обрадуется, когда вернётся. Такую новость ему обязательно нужно рассказать.

— А когда он вернётся? Я уже соскучился, — жалобно произнёс ребёнок.

— Скоро вернётся, потерпи немного. Идём, я тебя на твоих качелях покачаю…

Они ушли на территорию, где проживал мальчик со своей няней, по совместительству она же была и его учителем.

Ненадолго девушка позволила себе призадуматься: «Даже собака недолюбливает Ангизу. За столько лет-то пёс вроде должен был привыкнуть к ней, но нет. А возле Евы лежит как сторож. Учитывая, что она относительно недавно в доме, это даже удивительно, ведь Аид — «парень» с характером».

Дождавшись, пока Ева с Азизом уйдут, Наргез обходными путями стала пробираться дальше, к тому месту, где располагался опорный пункт охраны дома…

Ангиза вальяжно прохаживалась по дому. Она пребывала в прекрасном настроении и говорила себе: «Скоро я избавлюсь от этой белобрысой пиявки, что присосалась к моему племяннику. А карту, что забрала у девки, я подложу в вещи Наргез, чтобы снять с себя все подозрения. Жаль денежки, но надо. О бензине я сама позабочусь, его много не надо, пронесу незаметно, главное, чтобы огонь схватился, а там и…».

Сделав обход по дому, женщина вернулась в свои комнаты, подошла к столику, взяла из вазочки шоколадную конфету, развернула и, положив в рот, подумала: «Жаль будет прощаться с Наргез, она мне хорошо служила».

Наргез стояла у дверей домика охраны и не осмеливалась войти. Она знала, что кто-то должен выйти, и молилась, говоря себе под нос: «Хоть бы Ангиза не увидела меня…».

— Вам что-то нужно? — девушка не услышала, как дверь открылась и перед ней оказался охранник.

— Здравствуйте… да мне… мне-е начальника охраны, — испуганно и неуверенно произнесла Наргез.

— Дмитрия Анатольевича?

— Да, пожалуйста, это срочно.

— Хорошо, проходите внутрь, — пригласил услужливо охранник.

Начальник охраны, Дмитрий Анатольевич, тут же принял девушку.

— Присаживайтесь, Наргез. — Домработница была удивлена, что начальник охраны знал её имя.

— Спасибо, — она присела и растерялась при виде строгого мужчины.

— Что Вас привело ко мне, какие-то проблемы?

— Нет… то есть да… вернее, не у меня. Извините, я очень волнуюсь. Она хочет, чтобы я заманила обманом в подвал, а..а потом заперла её там, понимаете, а я не хочу… не хочу этого делать, и после всего ещё и поджечь. А как… как она оттуда выберется-то, ведь это же очевидно, что она угорит, понимаете? — тараторила девушка.

— Пока не очень, — произнёс Дмитрий.

— Ну как же? Вы что, совсем не понимаете меня? — слёзы вновь потекли из глаз Наргез.

Дмитрий выдернул из салфетницы одну салфетку и подал девушке.

— Успокойтесь и объясните по порядку. Во-первых, кто такая «она»?

Приняв из рук мужчины протянутую салфетку, Наргез вытерла слёзы и более спокойно произнесла:

— Управляющая, она хочет меня подставить.

— Постойте… Ангиза приказала, чтобы Вы кого-то заперли в подвальном помещении?

— Да, Еву, сегодня… в шесть вечера.

— Кого-кого? — начальник охраны переспросил, словно не поверил в услышанное. Дмитрий даже выпрямился в своём кресле.

— Еву, девушку хозяина.

— Я в курсе, кем приходится Ева Ильхану.

— То есть Ангиза приказала, чтобы ты заперла Еву? — начальник охраны неожиданно перешёл на «ты».

— Да… и ещё чтобы устроила поджёг, — Наргез шмыгнула носом, глядя во все глаза на Дмитрия.

— Обвинение человека в покушении на убийство — это уголовная статья. Если выяснится, что ты клевещешь на родственницу хозяина, это добром не кончится. Надеюсь, ты это понимаешь?

— Да, понимаю. Ангиза сказала, что ничего страшного не будет, и она хочет только припугнуть Еву, чтобы та сама ушла и оставила её племянника в покое.

Начальник и охранник, который стоял рядом и слышал разговор, переглянулись, и охранник спросил:

— Прикажете проверить?

— Нет пока.

— Странно, а почему же управляющая именно тебе приказала? Ты что же, у неё являешься доверенным лицом?

— Я всегда выполняла её приказы. Честное слово, не вру, — эмоционально промолвила домработница, а Дмитрий посмотрел на Наргез с прищуром и сказал:

— Ты посиди пока здесь. Парни, налейте девочке кофейку.

Дмитрий взял спутниковый телефон, чтобы наверняка можно было дозвониться без всяких проволочек, и вышел из помещения, сразу же набрав Ильхана.

— Слушаю тебя, Дима. Что-то случилось? — вместо приветствия поинтересовался Ильхан.

— Всё в норме, — Дмитрию тоже было не до церемоний. — У нас небольшая проблема… пока что небольшая.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— С Евой всё хорошо? — начальник охраны услышал обеспокоенность в голосе Хана.

— Да, как приказывали, присматриваю за ней. Здесь немного другое.

— Говори, — сказал Хан.

— Пришла домработница и утверждает, что ей приказала Ангиза… — и Дмитрий изложил всё то, что рассказала Наргез…

Глава 29. Ильхан/Ева/Дмитрий

Ильхан

Я выслушал своего начальника охраны. У меня нет повода сомневаться в нём, по крайней мере, до сих пор он не давал мне его, но я никогда не делаю скоропостижных выводов, основанных лишь на словах. Всё, что я услышал, походит на чью-то тупую шутку.

— Дима, это серьёзное обвинение, — начал я, — а ты отталкиваешься от слов какой-то домработницы?

— Конечно же, нет, но к сведению принял, почему и позвонил тебе, Хан.

— Ты правильно сделал, что сразу же набрал меня. И надеюсь, Дима, ты отдаёшь себе отчёт, что речь идёт о моей хоть и дальней, но всё же родственнице?

— Меня как раз это и смутило, ещё и то, что девочка ни на кого-нибудь, а именно на управляющую донесла.

— Ты меня знаешь, я люблю факты, а не голословные обвинения, поэтому предоставь их мне, а пока оберегай мою женщину, и, если с её светлой головы упадёт хоть один волосок, которым я очень, подчёркиваю, очень дорожу, никому не поздоровится.

— Хан, предлагаю не горячиться. Твою нервозность я понимаю и, более того, разделяю. Предлагаю поступить следующим образом: проведём внутреннее расследование.

— Вот это уже профессионально. Слушаю тебя, Дима, что ты предлагаешь?

— Наденем домработнице прослушивающее устройство и отправим к Ангизе, и если это правда, то пусть выведет управляющую на нужный разговор. Всё будет проходить под моим контролем, запишем весь разговор, чтобы преступник, если таковой имеется, был взят с поличным.

— Правильное решение, — согласился я, а в мыслях взвешивал слова Наргез и всё меньше сомневался в её честности.

— Всё должно идти по плану, с той последовательностью, о которой рассказала домработница. Ильхан, скажу как на духу, я, конечно, понимаю, что Ангиза твоя родственница и все дела… но я ещё не разучился разбираться в людях, говорю насчёт Наргез. Ты, безусловно, прав, нужно подкрепить фактами, — подытожил Дмитрий.

— Что ты имеешь в виду, говоря «всё должно идти по плану»? — нахмурился я.

— Нам нужна Ева, — коротко сказал начальник охраны.

— Нет. Еву не впутывай в это. Не хочу, чтобы она ненароком испугалась. Найди другое решение. Мне надо с ней поговорить, прежде чем я сяду в самолёт.

— Ты возвращаешься?

— Да, у нас дозаправка, к ночи буду дома, — сказал, а из головы никак не выходят Ева и Ангиза.

— Хорошо, я сейчас схожу за ней, она стала больше времени проводить с Зулнарой и даже ночует у неё.

— Ночует? — удивлённо спросил я.

— Да, с первого дня, как ты уехал в командировку.

«К чертям бы такую командировку», — пронеслось в голове.

— Почему? — спросил, а сам подумал: «Возможно, она боится оставаться ночью одна, или её кто-то пугает…»

— Я не интересовался.

— Почему?

— Не было таких указаний, — коротко бросил Дмитрий.

— Твою мать, всего на неделю уехал. Я жду звонка, иди за Евой, — недовольно буркнул.

Пока ждал Еву, размышлял о сложившейся ситуации и о словах домработницы. Я не мог поверить, да и как? Меня отвлёк долгожданный звонок из дома, которого нестерпимо ждал. Принял вызов и услышал мелодичное:

— Алло, Ильхан?

— Здравствуй, Ева. — Как только услышал её голос, все негативные мысли разом улетучились. — Как твои дела?

— Всё хорошо. А как твои? — робко начала она дрожащим голосом, и я предположил, что это от волнения.

— Тоже хорошо.

— Твой вопрос решился?

Как же я хотел сейчас уткнуться носом в её волосы и вдохнуть незабываемый аромат.

— Практически, не переживай, — ответил я.

— Хорошо, не буду. Ты скоро вернёшься домой?

— Сегодня ближе к ночи уже буду дома.

— Я буду ждать, — на моём лице застыла влюблённая улыбка, и, наверное, я выглядел глупо, но мне было всё равно, я был рад услышать голос любимой женщины. — У меня есть для тебя одна новость, правда, не знаю, как ты её воспримешь.

— Расскажи.

— Нет… это может подождать, лучше при встрече, — она как-то замялась, и я не стал настаивать.

— Хорошо. Ты ночуешь у Зулнары? — спросил я.

— О… ты уже знаешь?

— Да. Что-то случилось?

— Нет-нет, — быстро заверила она меня, и моя улыбка слетела с лица.

— Ева, тебя кто-то обидел? — обеспокоенно спросил я. — Кто бы ни был и кем бы мне ни приходился этот человек, это абсолютно неважно. Если есть что мне рассказать, говори смело.

— Ну что ты, никто меня не обижал.

«А вот теперь я точно слышу, что она врёт мне», — резюмировал я, раздувая ноздри.

— Хорошо, если так, я скоро буду дома. Ева, а почему ты ничего себе не купила? — Я знал это точно, мне бы пришло уведомление, сними она хоть одну тысячу.

— М… неловко признаться, но, кажется, я карточку потеряла, — стыдливо призналась она.

— Странно, что никто деньги не снял с неё.

— Я в доме потеряла, вернее… кажется, у меня её кто-то из спальни украл.

— Чего-о? — медленно протянул я. «Меня не было всего ничего, что происходит?» — спросил мысленно себя.

— Ничего страшного, иди спокойно, разберусь, как приеду…

Ева/Дмитрий

Через час начальник охраны пришёл к Зулнаре, чтобы поговорить с Евой. Дмитрий решил действовать, несмотря на запрет хозяина.

— Ева, у нас есть информация, что… — Дмитрий коротко рассказал девушке обо всём.

— Но это же не может быть правдой, я просто не могу поверить в то, что человек вот так может поступить с другим всего лишь из-за неприязни, — растерянно произнесла Ева.

— А с чего Вы взяли, что у неё к Вам неприязнь? — поинтересовался Дмитрий.

— Это так и есть, я ей не нравлюсь, уже не впервые Ангиза пытается со мной конфликтовать и систематически льёт грязь на меня, — после услышанного Ева готова была даже Ильхану признаться, хотя жаловаться не в её привычке.

— Вы не нервничайте, мы уже сегодня выведем зачинщика или зачинщиков на чистую воду. Но без Вашей помощи это сделать будет сложно.

— Я… я даже не знаю… но если без меня никак, то конечно, — в голосе Евы послышалась неуверенность, и это неудивительно, ведь она была напугана.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Вы очень смелая, благодарю, что согласились. Уверяю, никакой опасности для Вас мы создадим, лишь видимость. Нужно только найти человека, кто сможет отвлечь Ангизу, потому как она наверняка будет контролировать Наргез, и скорее всего из окна своей комнаты, там как раз хороший обзор на подвальное помещение, — Дмитрий выдал свои мысли вслух.

Зулнара, всё это время не вмешиваясь, тихо стояла в сторонке. Женщина ничуть не сомневалась, что слова Наргез — чистая правда, она была поражена только тому, насколько Ангиза в своих помыслах зашла далеко.

— Я могу отвлечь Ангизу, — предложила свою помощь Зулнара.

— Это очень кстати…

Глава 30.

— Ну где ты ходишь? Я везде ищу тебя! — уперев руки в боки, требовательно заявила Ангиза, столкнувшись в пустом коридоре с Наргез.

— Я… — растерялась девушка при виде грозной управляющей, но, быстро взяв себя в руки, соврала: — Я помогала Фатиме.

Женщина поджала тонкие губы, пристально глядя на девушку, и для достоверности более спокойным тоном спросила:

— Уж не передумала ли ты?

— Нет, я сделаю, как Вы приказали.

— Да брось, — махнула та рукой, — какие приказы, ты мне ведь уже как родная. Разве я пригласила бы тебя к себе пить кофе, если бы это было не так?

— Да, наверное, Вы правы, — девушку не покидало чувство страха, но её подбадривал начальник охраны, который, говорил ей ободряющие слова в закрепленный за ухом маленький наушник: «Ничего не бойся, будь смелее, ты под моей защитой».

— Поверь, так и есть. Я уже и бензин отнесла на место — сразу за лестницей, где лежат металлические ящики, припрятана банка с бензином. И на всякий случай оставила там газеты, разложишь их на полке, перед тем как поджечь, чтобы уж наверняка, хотя мука и так хорошо горит, — заверила её Ангиза.

«Идиотка, – тихо произнёс Дмитрий, проводя по волосам, и мысленно продолжил: — Мука, кроме того что горит, ещё имеет свойства взрываться». Весь разговор он слушал через прослушку, что была скрыта в одеждах Наргез.

«Спроси, откуда горючее достала», — велел он девушке.

— А где же Вы бензин раздобыли?

— Надо, где… из бензобака откачала. В общем, смотри: сейчас уже пять, — сказала, глянув на свои часы, — через час я должна видеть, как ты заводишь в подвал эту белобрысую дрянь, чтоб ей пусто было, поскорее бы избавиться от неё, — зло ворчала женщина, захлёбываясь своим ядом.

— Вы что же, будете смотреть из окна? — девушка наигранно сделала удивлённый вид.

— Ну а как же! Я люблю всё контролировать, — с важным видом заявила Ангиза. Наргез это и без того знала.

— Хорошо. А Вы ведь правда лишь припугнёте Еву, чтобы она сама бросила хозяина?

— Да, конечно, освобожу буквально через десять минут, за это время с ней ничего не случится, — заверила девушку Ангиза.

— А то ведь она может и угореть.

— Ой, кто там угорит? Такие, как она, живучие, всё равно что кошки, — отмахнулась женщина. — Всё-всё, иди, не привлекай внимание, — и управляющая стала выпроваживать Наргез. — Да, и смотри, сразу после, как запрёшь белобрысую в подвале и подожжёшь полку, пулей в свою комнату и не высовывайся, пока не прикажу, — предупредила Ангиза.

— Ага, поняла. Подождите-подождите, а Вы успеете потушить всё? Я бы не хотела, чтобы всё полыхнуло! — тревожно произнесла девушка. Это уже была чистая театральная импровизация от Наргез.

— Успею-успею, иди, говорю, — нахмурилась женщина.

— А как же премия? Вы ведь обещали. Без денег ничего делать не стану.

— Смотри, какая прыткая. Что же ты думаешь, Ангиза обманщица какая? Конечно, я тебе заплачу… уже заплатила, посмотришь у себя в комнате под подушкой, — сказала и заговорщически прищурила глаза.

— А что там под подушкой, деньги? И сколько? — полюбопытствовала, Наргез.

— Тебе хватит, — буркнула недовольно женщина, — иди уже, не зли!

— Нет уж, извините… скажите, сколько мне полагается за такую работу, всё же рискую я, а не Вы!

«Наргез вошла в роль», — улыбнувшись, подумал Дмитрий.

— Смотрите… рискует она, — проворчала женщина. — Я тебе карточку оставила под подушкой, у девчонки забрала.

— Как это забрали? Украли, выходит?

— Ты что же, совсем охамела? Кого воровкой называешь? Это дрянь не заслуживает даже сухие крошки со стола Ильхана. Мужчины глупы, и мой племянник — не исключение, поддался чаром этой русской шлюшки. Ослеп совсем. Я его тётя, и вижу, как, она его использует. — У Дмитрия, который слушал и записывал весь разговор, от удивления брови на лоб полезли, впрочем, как и у девушки. — Думаю, там примерно тридцать, не больше, тебе хватит.

— А… поняла, ну я тогда пойду, — произнесла девушка, всё ещё пребывая под впечатлением от услышанного.

— Иди и держи язык за зубами.

— Ага, не сомневайтесь, так и будет.

Наргез быстрым шагом пошла к себе в комнату, чтобы достать карточку из-под подушки. «А то, ещё чего доброго, пропадёт, не без участия Ангизы, конечно. Обвести вокруг пальца — это в её стиле», — подумала Наргез и ускорила шаг…

— Ты большая молодец, Наргез, — сказал Дмитрий девушке через наушник. — А теперь сиди и жди положенного времени, охрана сымитирует поджог. Тебя и Еву парни уведут, покажем лишь, что вы обе вошли внутрь подвального помещения. Выведем грымзу на чистую воду.

Девушка улыбнулась и ответила:

— Хорошо. Я очень волнуюсь, а вдруг она…

— Всё будет хорошо, ты просто сделай всё так, как я тебе сказал.

— Я сделаю. У меня карточка Евы, что с ней делать?

— Я слышал. Убери пока в надёжное место, после вернёшь тому, кому она изначально предназначалась…

Дмитрий уже мог бы посадить Ангизу в её комнате, взяв под стражу до прибытия хозяина дома, но начальник охраны – бывший военный, и он привык доводить всё до конца. Нет прямых доказательств того, что женщина спланировала покушение на Еву руками домработницы. Поэтому Дмитрий и собирался инсценировать покушение, но это не для полиции, а для самого Ильхана — пусть он разбирается и сам решает судьбу кровожадной родственницы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 31.

час спустя

Ева помогала Наргез, они несли ящик с банками будто бы в подвальное помещение, а Ангиза следила из окна своей комнаты. Как только девушки вошли внутрь, та расслабилась и с нетерпением ждала, пока всё свершится.

Ей было всё равно на Еву, выживет или помрёт, она не собиралась бежать и звать на помощь, пока там всё не полыхнёт, а на Наргез ей тоже по-большому счёту было безразлично. Ангиза всё свалит на девушку, тем более все улики против неё. Отпечатки вряд ли найдут, если будет пожар, но следы на одежде останутся, и ещё карточка тоже не маловажная улика для связки полной картины. А вот против управляющей никто не пойдёт, и если надо будет, то остальные домработницы втопчут Наргез в грязь, стоит только Ангизе приказать.

— Ангиз… Ангиз, ты здесь?! — в комнату к управляющей вбежала Зулнара с истеричным криком и намеренно снесла вазу со стола.

— Да ты что, сума сошла?! Мой хрусталь!!! — Ангиза отошла от окна. — Ты чего орёшь?!

— Да что же это со мной сегодня, я сегодня неуклюжая такая?! Пошли, там такое… без тебя не справиться.

— Пошла вон из моей комнаты! Фатиме скажи, у меня голова болит, уходи! — и стала выталкивать Зулу из комнаты. — Пошла вон, сказала, ты мне в тройном размере за мой хрусталь заплатишь!

«Зулнара, Вам пять баллов из пяти, можете выходить, охрана увела девушек», — услышала Зулнара Дмитрия в наушник.

— Ладно, я тогда пойду к Фатиме, не знала, что она подменяет тебя. Ангиза захлопнула дверь перед носом домработницы и быстро вернулась к окну, ожидая, когда уже пойдёт дым и начнёт гореть. Как только женщина заметила, что из окна и из-под дверей стал сочиться дым, вздохнула с облегчением и подошла к столу. Выбрав из конфетницы самую большую шоколадную конфету, развернула блестящую обёртку и отправила конфету за щеку. Хмуро посмотрела на осколки от вазочки, что разбила Зулнара. «Дрянь», — сказала вслух и вышла из комнаты. Проходя неторопливыми шагами по дому, ещё раз подошла к одному — из окон откуда виднелось подвальное помещение — убедилась, что Наргез выполнила приказ в полной мере, и продолжила свой путь. «Что-то я проголодалась», — сказала себе Ангиза и отправилась на кухню…

Охрана развела показной огонь в металлических ящиках, кинув на дно куски резины для образования густого дыма. Парни покинули помещение только после того, как убедились, что огонь не перекинется за борта ящиков. А через час пламя самоликвидировалось, догорев в ящиках, но густые клубы дыма вовсю валили наружу. Дмитрий бездействовал, пока дым не привлёк внимание работников, и те не стали бить тревогу о пожаре. До этого он всё-таки, хоть и не был уверен, но всё же надеялся, что совесть Ангизы возьмёт-таки над ней верх, и она отреагирует. И она отреагировала, но только после того, как весь дом узнал о пожаре. А театр, который управляющая устроила после, ещё больше удивил бывалого мужчину в её хладнокровии. Сцепив руки за спиной и глядя строгим взглядом на эту женщину, Дмитрий приблизился к ней с парой охранников и тут же отдал им приказ:

— Возьмите эту даму под стражу до прибытия хозяина.

Ангиза не сразу сообразила, что речь идёт о ней, но, когда охранники встали по обе стороны от неё, её маленькие глаза округлились.

— Вы это о чём?

— Дмитрий Анатольевич, прикажете надеть наручники или так сопроводить? — поинтересовался один из парней.

— Что-о-о?! — завопила управляющая. — На кого наручники… на меня?!

— Ну а как же, — сказал, не обращая внимания на её вопли, — наденьте, сопроводим со всеми почестями, как и положено таким, как она.

— Вы по какому праву занимаетесь самоуправством?! Кто Вам позволил такую вольность?! Девочки, смотрите, что творится!

Все в ужасе глядели во все глаза, как два бравых парня уводят под белы рученьки их начальницу. Неожиданно для самой себя она встретилась глазами с Зулой, Наргез и ненавистной ей Евой.

— Так это вы?! Это всё вы?! Ах ты, дрянь! — Ангиза кричала истошным голосом на весь двор. — Наргез! Это всё она… она меня подставила! Постойте… постойте, обыщите её комнату, она воровка! Я вышла на её след, просто ждала племянника, чтобы вместе её уличить. Девочки, скажите… ну скажите же ему! — но домработницы стояли в шоке, они боялись раскрыть рта при грозном начальнике охраны.

— Иди-иди, кобра очковая, ты давно заслуживаешь, чтобы тебя выкинули из этого дома, вместе с твоими прихвостнями, — не удержалась Зулнара, чтобы не высказаться, она и так долго держалась.

Как бы Ангиза ни кричала, ни сыпала угрозами и клеветой на Наргез, начальника охраны разжалобить не смогла. Женщину увели и посадили под арест в её же комнате, наручники оставили во избежание неуравновешенных действий от неё.

Работницы убрали испорченные огнём ящики и сажу, что осталась от жжёной резины. Двери оставили открытыми настежь, чтобы проветрить помещение от оставшегося дыма и угара.

Как только шасси воздушного лайнера, которым для перелета воспользовался Ильхан, коснулось посадочной полосы, его телефон просигналил о входящем голосовом сообщении.

Ильхана встречал водитель, который должен был доставить хозяина домой.

По пути к дому он прослушал запись, которую предоставил ему Дмитрий… и снова прослушал. Хан был шокирован поступком родственницы. Нет, он вовсе не любил Ангизу, чтобы сейчас в ней разочароваться, просто относился нейтрально. Ей нужно было убежище, и Иль ей предоставил его, но никак не ожидал, что Ангиза мало того, что полезет к нему в постель, выбирая, кто ему подходит, а кто нет, но и перешагнёт черту, после которой нет пощады и прощения.

Набрав Дмитрия, услышал его голос сразу после первого гудка — конечно же, начальник охраны ждал звонка Ильхана.

— Дима, с Евой всё хорошо? — первым делом поинтересовался сдавленным голосом.

— Не беспокойся, она в полной безопасности.

— Хорошо. Где Ангиза?

— В своей комнате, я взял её под стражу до твоего приезда.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ну нет, комната для неё — это слишком шикарные апартаменты, давай-ка её в подвал, пусть посидит там пару дней…

Спасибо вам девочки за всё, за ваше терпение, за эмоции за комментарии! ❤️????

Ну что хана Ангизе!) Надеюсь что больше никто не влезет в их отношения. Впереди жаркие ночки????

Глава 32. Ильхан

Когда я прибыл домой, уже стемнело. Первое, что сделал, выйдя из салона автомобиля, это подошёл к начальнику охраны, который ждал меня во дворе.

— Добрый вечер, Ильхан, — протянул он руку для рукопожатия.

— Здорово, Дима, — пожал его руку. — Где Ангиза?

— В подвале, как ты и приказывал.

— Хорошо, пусть сидит там минимум два дня, на хлебе и воде. По нужде выводить два раза в день, не более.

Я сгорал от желания посмотреть дрянной родственнице в глаза, но боюсь потерять над собой контроль, придушу гадину собственными руками, без суда и следствия. Раздувал ноздри, нервно вдыхая воздух. Я был в бешенстве и находился в шаге от того, чтобы всё-таки не ринуться к неблагодарной тётке.

— Что решил с Ангизой делать? — поинтересовался Дмитрий, выводя меня из гонимых мыслей.

— На днях возвращается Вахид, он… — я смолк, мой взгляд выхватил силуэт любимой женщины, она стояла в глубине двора среди растительности. — Давай потом, — не поворачивая головы, сказал Диме и неторопливым шагом пошёл к месту, где стояла Ева.

Я бы узнал её из сотни, из тысячи женщин, она моя мечта, моя фантазия, моя русалка.

Обратив внимание на её наряд, я в удивлении приостановился. На ней была голубого цвета абайя и шейла.* Сердце пропустило удар, и в горле образовался ком. Я стоял в двадцати шагах от неё, рассматривая, будто впервые увидел. С трудом сглотнув ком, что образовался в горле, пошёл к ней, с каждым шагом ускоряясь.

Остановился в нескольких сантиметрах от неё.

— Привет, Ева.

— Привет, — она заметно волновалась.

— Тебе очень идёт сегодняшний наряд.

— Тебе нравится? — спросила улыбнувшись.

— Очень. — Я не хотел говорить о случившемся, сегодня хочу растворится в своей женщине. — Обнимешь? — спросил, приоткрывая ей свои объятия. У Евы блеснули глаза. Встав на носочки, подбежала ко мне, и я заключил русалку в крепкие объятия.

— Я ждала тебя, — призналась Ева, спрятав на моей груди своё лицо.

— Я чувствую, принцесса. Где ты взяла наряд мусульманки? — улыбаясь, поинтересовался.

— Зула дала. Хотелось тебя порадовать.

— У тебя получилось. Ты прекрасна, но мне больше нравится видеть твои волосы.

— Знаю. Я и не собиралась ходить весь день в абайе, это только для тебя.

— Я бы не смирился, если ты сказала бы иначе.

— Зная твой темперамент, я бы и не осмелилась, — широко улыбнулась, глядя на меня открытым взглядом.

— Вот и правильно. Кстати, по поводу моего темперамента ты тоже права, — и посмотрел на неё лукаво. — Иди сюда, — не дожидаясь ответа, подхватил Еву на руки и пошёл со своей ношей в сторону дома.

— А если кто увидит, стыдно же, — пробормотала, а сама прижалась к моей груди.

— И пусть. Ты ничего и никого не должна бояться, — успокоил её. После моих слов она только теснее прижалась…

Стоя в спальне и развязывая на ней платок, я признавался своей русалке:

— Как я скучал по аромату твоих волос, — и, сняв с головы шейлу, расплёл косу и как наркоман припал к белокурой головке.

— Иногда ты действуешь против всех правил, что я даже не понимаю, реальный ли ты.

— Правила не для нас, — произнёс, отлипнув от макушки Евы и, взявшись за пуговицы абайи, стал их расстёгивать.

— Скажи, что у нас всегда всё будет хорошо, — голубые глаза русалки смотрели на меня в томительном ожидании.

— Каждая женщина ждёт обещаний и клятв, но я не стану их давать, — стянул по плечам платье и потянул за лямку лифчика, стягивая чашечку вниз и открывая своему взору белоснежную грудь с бледно-розовым ореолом. — Но одно знай наверняка, ты всегда будешь за моей спиной, — сказал не своим голосом от возбуждения и, склонившись, впился в манящий сосок. Застонав, Ева запрокинула голову, прогнувшись назад. Перехватив её за тонкую талию, удерживал одной рукой и терзал ртом чувственный сосок. Не выдержав, подхватил рывком на руки, уложив как есть, полураздетую, на кровать. Ева неохотно открыла полные возбуждения глаза и, облокотившись, смотрела, как я второпях снимаю с плеча сумку-планшет на кресло и скидываю одежду. После забрался на кровать поближе к ней. Расстегивая остальные пуговицы на абайе, посмотрел в её голубые глаза и сказал:

— Когда я выходил покурить на балкон номера отеля, который снимал, каждый раз, глядя на небо, видел только твои глаза.

— Только мои?

— Только твои. Никогда не сомневайся, любимым женщинам не изменяют.

— Неправда.

Оторвавшись, поднял на неё в удивлении глаза.

— А ты ревнивая.

Она пожала плечами и парировала:

— Ты тоже.

— О… я очень ревнив.

Наконец избавив Еву с её помощью от платья и от остальной одежды, жадно прошёлся глазами по её фигуре.

— Моя сладкая, — склонившись, пробормотал, целуя белоснежные бёдра, — нежная, — говорил через поцелуй, — страстная.

Это подстёгивало Еву, и она тихо постанывала.

Знаю, что уже мокрая и готова принять меня, но я не хочу торопиться, хочу растянуть наше удовольствие.

— Что же ты делаешь со мной… — сопровождал свои ласки бормотанием. Раздвинув ноги и Евы раскрыв перед собой розовые губки, проник двумя пальцами в тугую дырочку, она тут же откликнулась, выгнувшись дугой, и ахнула, вобрав с шумом полные лёгкие воздуха. — Теперь я верю, что все войны начинались из-за женщин, — сказал и, вынув пальцы, приставил возбуждённую головку и очень осторожно вошёл в неё на всю длину с мучительным стоном. Нависнув над ней, расположил руки с растопыренными пальцами по обе стороны от неё. Я не двигался, смотрел в глаза, боялся сделать больно. Хотелось по-жёсткому… Надо же, во мне поселился страх, когда такое было…

— Ильхан… что-то не так? — сконфуженно поинтересовалась Ева.

— Нет… нет, — ответил, делая лёгкие выпады бёдрами, — всё хорошо, не хочу, чтобы тебе было больно.

— Мне не больно, — доверчиво провела сверху вниз тонкими пальчиками по моим рукам, и, обвив ногами мои бёдра, сцепила их в замок.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Хочу тебя дикой страстью, — произнёс на выдохе, прибавив темп.

— Возьми… возьми, — прошептала, сделав выпад навстречу.

— А вдруг… — не успел договорить, как она перебила меня:

— Не будет… слышишь. Я хочу тебя так же сильно, как ты меня, хочу испытать с тобой ту заразительную страсть, которую вижу в твоих глазах и в каждой частичке твоего тела. Я ведь всё чувствую, Иль.

— Сладкая моя, не устаю тобой восхищаться, — встав на колени, подтянул за бёдра на себя и жёстко врезался в неё.

— Ммм… да, да, вот так, так хочу… ещё… ещё, — говорила прерывисто, подстёгивая меня.

— Девочка моя… — сердце на разрыв, не могу описать весь спектр эмоций, что я чувствую, когда она вот так соединяется со мной воедино. — С тобой я живу… живу… — сделал два коротких выпада и один с оттяжкой.

— А-а-ах… — от стона Евы я непроизвольно зарычал. Несколько плавных волнообразных выпадов сделал бёдрами и, сжимая руками её грудь, неотрывно смотрел на любимую, считывая её эмоции.

— Какая же ты красивая в своей страсти, волосы разметались на покрывале… моя русалочка, — изменил плавные движения на жёсткие.

— А-а-ах…

— Тебе так больше нравится, да?

— Да-а… очень нравится.

Снова притормаживал свои движения, выходил из неё и снова погружался, залип, глядя, как твёрдый член погружался и выходил из узкого лона, весь в её соках… «В этом есть своя эстетика», — заметил мысленно.

В какой-то момент я сорвался, врезаясь безостановочно в узкую дырочку, чтобы довести нас обоих до оргазма.

— А-а-ах… Иль… я скоро… я сейчас…

— Я чувствую… чувствую, давай, Ева.

Через секунды три её лоно стало сокращаться вокруг моего члена, подводя нас обоих к наивысшей точке наслаждения. Я кончил вслед за Евой, успев достать член. Держал его в кулаке, направив на живот любимой, и, зажмурившись, выстреливал спермой, издавая непроизвольные гортанные хрипы.

Минут через десять, придя в себя после яркого оргазма, сжал в своих объятиях Еву и, улыбнувшись, вспомнил, что у меня для моей русалки подарок.

— Подожди, я на секунду, — встал, подошёл к креслу и, взяв свою сумку, достал из неё прямоугольный бархатный футляр. Как только Ева увидела предмет в моих руках, сразу же оживилась, приняв сидячую позу, а в глазах появилось нескрываемое любопытство.

— Это мне? — спросила она, хлопая ресницами, чем вызвала мою улыбку.

— Тебе. Не знаю, угадал или нет, но очень старался при выборе. — Подойдя и присев на кровать, открыл перед ней крышку. Она ахнула при виде колье, и у меня отлегло — значит, угадал.

— Я знаю этот ювелирный дом… оно же бриллиантовое… это ужасно дорого, — с восторгом лепетала она, рассматривая колье из белого золота в виде узелков из голубых бриллиантов в обрамлении мелких бриллиантиков на равном расстоянии друг от друга.

— Думаю, моя женщина достойна носить бриллианты, тем более если я могу себе это позволить. Повернись, я помогу надеть.

Она убрала волосы, открыв шею.

— Спасибо, оно безумно красивое.

Я застегнул и сказал:

— Это ты красивая, оно лишь подчёркивает твою красоту.

Глава 33. Ильхан

Проснулся ранним утром. Повернувшись к мирно спящей Еве и глядя на неё, умиротворённо вздохнул, радуясь тому, что она невредима.

Вчерашний день меня потряс, но нельзя дать волю чувствам, боюсь, моя злость не остынет и за пару дней. Как представлю, что могло бы случиться с Евой… Мысленно я не меньше десяти раз уже придушил кровожадную родственницу. С минуту глядел в потолок, затем повернулся к спящей русалке, укрыл её раскрывшееся тело одеялом и встал с кровати.

Надев домашнюю одежду, достал из сумки пачку сигарет с зажигалкой и, выходя, тихо прикрыл за собой двери, чтобы случайно не разбудить мою принцессу.

Во всём доме стояла тишина, все работники ещё отдыхали. Спустился во двор, закурил, но не успел сделать и пары тяг, как краем глаза заметил, что на меня несся Аид с высунутым языком. Вчера охрана его закрыла на той стороне двора, чтобы он меня не залюбил, показывая свою преданность.

— Ну тихо, тихо ты, чертяка! — сказал я Аиду, налетевшему ураганом на меня со скулежом. — Всё-всё, я понял, ты скучал. Я тоже по тебе скучал, дружище. Ну хватит, ты меня уже всего умыл, — разговаривая с Аидом, радостно трепал его по большой голове. — Спасибо, что хоть с ног не сбил меня, как это было в прошлый раз. — Пёс в ответ лишь довольно помахивал своим купированным хвостом.

Я подошёл к крану с водой, отмыл лицо после лобызания Аида. Зачесал влажными пальцами одной руки волосы назад, глядя на восходящий рассвет.

Капельки воды стекали по лицу, капая на футболку, а я всматривался в горизонт. Красиво… а ведь раньше и не обращал внимания, как мир в это время суток медленно пробуждается. На небе словно художник разливал краски вокруг, и с каждым мгновением оттенок за оттенком становился всё ярче. Розовые, оранжевые и золотистые полосы перекликались, образуя величественную симфонию на горизонте. Ну надо же…

Пёс ткнулся мордой мне в ногу, и я очнулся от созерцания восхода. «Мать твою… и откуда во мне разом столько красивых слов? — спросил себя, глядя на истлевшую сигарету между моих пальцев. — Кажется, я знаю откуда… Причина всего этого находится в моей спальной и в данный момент мирно спит». Я улыбнулся своим мыслям и, сделав последнюю затяжку от оставшейся сигареты и выкинув окурок в ближайшую урну, отправился в дом к Еве.

Вошёл в спальную и, скинув с себя одежду, забрался под одеяло, заключая в свои объятия обнажённое тело русалки. Дотронулся пальцами до нежной кожи грудей, слегка сжимая их в ладонях. Касаясь невесомыми поцелуями плеча, не хотел нарушить её сон. Под моими пальцами маленькие соски затвердели, и я инстинктивно прижался к её ягодицам твёрдым пахом. Кажется, я облажался, Ева стала пробуждаться.

— Ильха-ан… — нехотя открыла она глаза.

— Прости, я не хотел тебя будить, — и снова стал покрывать поцелуями её белоснежные плечи.

— Угу… не хотел, я ощущаю попой, насколько ты не хотел, — сонно улыбнулась и развернулась ко мне лицом. Скользнул рукой между её бёдер, раздвигая нижние губки. Ева со стоном раскрылась передо мной, приглашая. Удовлетворённо я, почувствовав влагу под пальцами, прижался к её устам своим ртом, просовывая в него по-хозяйски язык. Не прошло и десяти секунд, как она напряглась, похлопав меня по плечу в знак протеста. Отпрянув, я в недоумении посмотрел на неё. Ева вдруг вся побледнела, прикрыла рот обеими руками и, расширив глаза, со словом «прости» вскочила с кровати и, как была, обнажённая, побежала в сторону ванной. Нахмуренным взглядом проводил сбегающую русалку, а через секунду вскочил и сам. Проследовав за ней, спрашивал себя недоуменно: «Может, чем отравилась?»

— Ева! — постучал в двери. — Открой! — решительно заявил.

— Я скоро выйду, — слабым голосом ответила она.

— Открой! Что ты ела вчера? У тебя ранее были недомогания с животом? Я сейчас вызову врача! Нет, скажу парням — они его доставят сюда! — но в следующую секунду дверь открылась, и передо мной показалась Ева всё с таким же бледным лицом. — Где болит? — обеспокоенно поинтересовался я и, склонившись над ней, взял её за плечи.

— Нигде не болит, — неуверенно произнесла, потупив глаза.

— Ева…

— Да всё нормально со мной, просто я… беременна, — последнее слово произнесла тихим голосом и посмотрела на меня открытым взглядом своих голубых глаз.

Секунд пять мы молча смотрели друг на друга, вернее, я смотрел на неё, а она ждала… видимо, какой-то реакции.

— Что? — спросил я охрипшим голосом, остальные слова застряли в горле.

— Беременна. — повторила вновь. — Неприятная новость для тебя, да? — и её глаза погрустнели.

— Что?

Невесело усмехнувшись, она спросила:

— Ты настолько шокирован?

— Нет… то есть, да. Подожди, прошу тебя… подожди, — я всё так же удерживал её за хрупкие плечи. — Ева-а… — на выдохе произнёс её имя и обнял, прижимая обнажённое тело к своему. — Я только с утра ловил себя на мысли, что с твоим появлением моя жизнь стала приобретать яркие оттенки, и не прошло и часа, как ты рассказала о своей беременности. Я не успеваю за переменными событиями в моей жизни…

— У тебя так часто бьётся сердце, — с улыбкой сказала Ева.

— Вот я и говорю, что так и до инфаркта недолго.

— Это ты так радуешься данной новости, или мне только кажется?

— Вот какая же ты, однако, прыткая, не даёшь даже опомниться.

— Никогда бы не подумала, что тебя можно сконфузить, — весело сказала она.

— Только тебе так удаётся. Как же это у нас так получилось… — всё так же пребывая под впечатлением, озвучил вслух свои мысли.

— На озере, помнишь?

— Ну конечно, помню, — сказал, чуть отстранившись, чтобы заглянуть в глаза Еве, и нежно коснулся её лица. — В тот день моя русалка проявила свои первые чувства.

Улыбнувшись моим словам, она скромно опустила глаза. Я потянулся, чтобы сорвать поцелуй, но Ева не позволила, накрыв ладонью мне рот.

— Извини, Ильхан, но если ты меня поцелуешь, то меня снова стошнит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Не понял… — пробасил, насупившись, я, сведя густые брови у переносицы.

— Я имела в виду, что от тебя сигаретами пахнет, а меня и так подташнивает. Сигаретный запах ощущаю во всей в комнате, а поцелуй я точно не перенесу.

— Вот оно что, а я уж было подумал… Чёрт возьми! Что же ты сразу не сказала! — воскликнул, спохватившись, и ринулся к окну, раскрыв его настежь. — Тебе надо одеться, заболеешь ещё.

Глава 34.. Ильхан

В горле образовался ком. Я на минуту вернулся к недавним событиям. А если бы… «Тварь», — мой внутренний зверь зарычал. «Я сотру Ангизу в порошок», — сказал себе и, сжав зубы, подошёл к гардеробу. Не хочу, чтобы Ева заметила перемену в моём настроении. Одно знаю точно — никаких больше родственников в моей жизни.

Открыл дверцы гардероба, выбрал одежду для Евы и, отложив мысленно в голове, что надо бы ей пополнить гардероб — для девушки это слишком скудный выбор.

После такой новости, которую мне преподнесла русалка, я всё ещё ощущал, как волнение витает в воздухе. Но прекрасно знал, что надо делать в первую очередь.

Не раздумывая, отодвинул все свои дела на задний план, если не дальше. В моей голове все мысли вращалась только вокруг Евы и её положения, остальное подождёт.

— Мы куда-то собираемся? — робко спросила она, видя, что я взял её брючный костюм.

— Да, мы едем к гинекологу, — безапелляционно сказал я.

— Вот так сразу? — надев нижнее бельё, удивлённо улыбнулась мне.

— Да, не будем откладывать, твоё здоровье превыше всего.

— Ильхан… это так неожиданно, — её лицо немного порозовело, и русалка, поддавшись чувствам, прильнула к моему телу.

— Знаю, знаю, — поглаживал хрупкие плечи русалки, — я не умею выражать в полной мере своих эмоций, но, поверь, чувство, которое я сейчас испытываю… оно не похоже ни на одно, испытанное мной ранее.

— Я чувствую, глаза ведь зеркало души.

— Ты у меня ещё и мудрая. — «Не многовато ли для меня, неужели я всё это заслужил?», — задумчиво вздохнул, спрашивая себя, глядя в одну точку.

— Иль… Всё хорошо? — разомкнув объятия, отстранилась от меня.

— Да, всё в порядке.

— Ты такой напряжённый. Может, поторопился с выводами и не желаешь этого ребёнка? — сбивчиво спросила меня. Волнение читалось на её бледном лице.

— Да о чём ты говоришь? Как можно не хотеть ребёнка от любимой женщины. Давай ка одевайся, и идём завтракать, а то в твою светлую головку ещё и не то придёт, — и подал ей костюм.

— Ты правду говоришь? — уголки губ Евы чуть приподнялись.

— Я не понял, мне тебя самому одевать, что ли? — нахмурив брови, спросил я.

Она поняла, что её домыслы беспочвенны, и сказала:

— Да ты и сам оделся бы, — усмехнулась. И действительно, я же в одних боксерах стою. — Идём, примем душ, а уже после оденемся, — предложила Ева. Согласившись, я последовал за своей женщиной в ванную.

Минут через сорок мы спускались по лестнице к завтраку.

— Ильхан, позволь Азиза взять с собой, — предложила русалка.

— Мы же к доктору едем, — ответил я.

— Но ведь после можем и прогуляться, всё-таки в город выезжаем. Азиз всегда проводит время с няней, он если и гуляет, то только во дворе.

— Что ты предлагаешь? Сводить его в парк? — интересуясь, предположил.

— Было бы неплохо, — оживилась Ева, — а ещё можно покатать на каруселях и в кафешку сводить, мороженого поесть. Представь, сколько у него впечатлений будет, — возбуждённо предложила Ева, но мне пришлось перебить её.

— Ева, он боится громких звуков… Что, если мальчик испугается, и с ним случится нервный приступ?

— Я об этом не подумала, — нахмурив светлые брови, она остановилась у входа в столовую, — но ведь если думать всегда о том, что с ребёнком случится нервный срыв, он так и будет до подросткового возраста сидеть дома безвылазно, ни с кем не общаясь. Иль, давай рискнём, а?

— Я, к сожалению, пока не умею ладить с детьми, а успокаивать — тем более. Но если роль матери возьмёшь на себя, то я готов рискнуть.

— Такой большой, а боишься детского плача, — улыбнулась Ева, поддев меня, и добавила: — Я готова взять на себя роль матери и положу успокоительное в сумочку для подстраховки.

— Уверен, из тебя получится прекрасная мать.

Ева повернулась ко мне и, глядя в мои глаза, с убеждением сказала:

— А из тебя — лучший в мире отец.

— Кто, как не любимая женщина, поддержит своего мужчину. Если быть откровенным, я до сих пор как в тумане. По крайней мере, постараюсь стать не худшим отцом.

— Где… где Ильхан?! — до нас донёсся голос Азиза. — Тётя Зулнара, а он точно приехал?!

— Он по тебе очень скучал и всегда спрашивал, когда ты приедешь, — тихим голосом поделилась со мной Ева.

— Тогда идём, не будем заставлять мальчика волноваться.

Придерживая русалку поверх поясницы, мы вошли в столовую.

— Ильхан! — воскликнул Азик и подбежал ко мне. Хотел обнять, но резко притормозил и деловито протянул руку для рукопожатия. — Я помню, как ты учил меня: «Мужчины всегда здороваются за руку».

Я по-доброму усмехнулся, пожав его маленькую ладошку.

— Сжимай покрепче. Или ты мало каши ешь? Тебя что, не кормили, пока я отсутствовал?

— Кормили, и я ел всё, чтобы быть сильным как ты, — заверил меня.

— Рукопожатие должно быть достаточно сильным, чтобы твой собеседник чувствовал твёрдость твоей руки и понимал, что перед ним вовсе не слабак, а уверенный человек. Но не пережимай специально, демонстрируя силу, показушничать ни к чему, и всегда смотри в глаза. Понял?

— Да, — серьёзным тоном сказал Азиз, чуть сдавливая мне ладонь.

— Молодец, — потрепал его по кудрявой головке, приобняв. — Ну, иди садись за стол.

Азиз за завтраком рассказывал о своих успехах и о том, что он с Евой часто плавает в бассейне. Ева смотрела на нас с улыбкой, думая о чём-то своём.

— Азик, Ева хочет тебе кое-что сказать, — в этот момент я перевёл взгляд на неё, одобрительно кивнув.

— Эм… я бы хотела скорее спросить, Азиз. Ты не согласишься съездить с нами в город. Мы тут с Ильханом собираемся…

— А зачем? — последовал от него незамедлительный вопрос.

— Мне надо показаться доктору.

— Ты заболела? — приподнял он смоляные бровки.

— Нет, это обычный осмотр.

— А-а, понятно.

— Но после мы бы могли погулять с тобой и, может, покататься на каруселях, если ты не против, конечно, — разговаривала она с ребёнком, а я смотрел на русалку восхищённым взглядом. «Жаль, в моём детстве не было такой Евы», — подумал с сожалением.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Карусели-и? Я бы очень хотел. А няня позволит?

— Не волнуйся, я с ней поговорю, — заверил я его.

— Как ведёт себя Ангиза? — в ожидании Евы и Аза я стоял во дворе, беседуя с начальником охраны.

— Беснуется. Пытается подкупить парней, идёт на любую хитрость, жалуясь, что у неё проблемы со здоровьем и много ещё чего.

— Ну ясно, — и вздохнув, подметил: «Не в первый раз разочаровывают люди, называющие себя моими родственниками».

Услышав голос Азиза, я обернулся и увидел, как Ева, держа мальчика за руку, шла с ним в мою сторону. Все мысли о прошлом улетучились серой дымкой, растворившись в воздухе.

Дима, будучи сообразительным человеком, молча ушёл, а я смотрел, как Ева шаг за шагом вместе с мальчиком приближалась ко мне.

Русалка… Русская красавица. Мой взгляд потеплел, глядя, как она заботливо держит Азиза за руку. Её светлая энергия разрывала серые краски моей жизни, словно кто-то взял кисть и с силой разбрызгал по ней яркие оттенки. Никакая тёмная тень не могла поглотить ту магию, что она приносила.

Я ведь всегда был сдержанным и уверенным, что мне не нужно ничего, кроме работы и контроля над тем, чтобы не потерять то немногое, что у меня уже было. Ева, просто будучи собой, наполнила мою жизнь смыслом, о котором я даже не догадывался, и внесла в мою серую жизнь палитру из ярких красок.

Я стоял у окна, прижимая ладонь к стеклу, и смотрел, как Ева, будто сама весна, шаг за шагом приближалась ко мне с Азизом за руку. Этот момент, когда она улыбалась, а её глаза светились, был просто невыносимым. Её светлая энергия разрывала серые краски моей жизни, и никакая тёмная тень не могла поглотить ту магию, что она приносила.

Какой чудесный подарок — знать, что она носит в себе нашего общего ребёнка. Умом я ещё не до конца осознал, что в скором времени стану отцом, но одна лишь мысль об этом разгоняет кровь по моим жилам.

— О чём задумался? — подойдя, спросила Ева. Улыбнулся ей и обратился к мальчику, сказал:

— Азик, беги в машину, можешь даже пока порулить, мы сейчас придём.

— Ура! — воскликнул он радостно и понёсся к внедорожнику.

— Я думал о том… что рядом со мной лучшая женщина в мире.

После моих слов её бледные щёчки порозовели, и она тут же прильнула ко мне. Моя русалка любит ласку, поэтому я с удовольствием приобнял свою женщину, но через пару секунд почувствовал напряжение в её теле и спросил:

— Тебя что-то тревожит?

Проследив за её взглядом, я понял всё. Ева смотрела на подвальное помещение.

— Ильхан, а где сейчас Ангиза, что с ней?

— Не беспокойся, она сидит в подвале. И ещё посидит день… другой, а после я обеспечу её казённым домом на многие года.

— Ильхан… ты что, запер свою тётю в подвале? — округлив глаза, обеспокоенно спросила Ева. — Так нельзя, выпусти её, это ведь твоя родственница.

— Не лезь в это, Ева, даже не смей. Поняла меня? — жёстко сказал, кинув на неё тяжёлый взгляд.

— Прости… Я просто…

— Ты думай сейчас о себе и о ребёнке, — смягчился я, — остальным я тебя обеспечу и весь мусор вышвырну из своего дома, — сказал, намекая на тётку. — Мне надо быть уверенным, что ты, наш ребёнок и Азиз в полной безопасности. Я не всегда пользуюсь интернетом, не настолько он был необходим, но обещаю, что в скором времени займусь и этим вопросом, чтобы между нами была круглосуточно связь. Да и тебе для учёбы нужно. Надо будет и компьютер приобрести или ноутбук — не знаю, чем ты привыкла пользоваться.

— Для учёбы? — удивилась русалка.

— Я помню, ты хотела продолжить обучение в университете. Разве нет?

— Конечно, хотела и хочу… Если честно, я даже и не думала… А меня разве не отчислили?

— За это даже не переживай, восстановимся, — заверил её.

— Нет, Ильхан, — немного печально произнесла она, — не получится, я вообще хотела с тобой поговорить о другом… О том, чтобы отпустить няню Азиза.

— В каком смысле «отпустить няню»? А с ней-то что? — нахмурился я.

— Да нет… с ней всё нормально, вернее, не вижу смысла в ней. Азик ведь давно не нуждается в медицинском уходе, ему нужна ласка и тепло, как и каждому ребёнку. Его няня ему этого не даёт и не даст, а школьную программу я и сама могу с ним проходить. — Ева говорит, а меня сейчас порвёт от гордости за свою женщину — она ставит интересы Азиза выше своих собственных.

— Я не заслуживаю тебя, — тихо произнёс, дотронувшись до её лица ладонью. — Ты лучшее, что было и есть в моей жизни.

— Ильхан… я теряюсь, когда ты произносишь высокие фразы.

— Это я-то? — усмехнулся её словам.

— Иль, а если серьёзно, подумаешь над моим предложением?

— Уже подумал и принимаю его.

— О… отлично, в таком случае Азику надо подготовить комнату в нашем доме, — широко улыбнулась она.

— Хорошо, на неделе займусь этим вопросом, но и ты подумай по поводу учёбы, можно ведь и заочно учиться.

— Договорились. Надо всё взвесить, чтобы всем было хорошо.

— Ты просто прелесть.

Глава 35. Ильхан

Я стоял и курил в специально отведённом месте для курильщиков рядом с кафе, куда мы приехали после того, как сходили на приём к гинекологу.

Достав из кармана небольшой прямоугольный снимок, я смотрел на крошечное пятнышко, которое уже успело перевернуть весь мой мир. Я знал, что оно станет моим будущим, но каждое мгновение с этим осознанием вызывало в груди тяжелый ком из сомнений и страха.

Грудь сжалась от тягостных мыслей. «Смогу ли я?» — вопрос витал в воздухе как дым, расплывающийся вокруг меня. Я смотрел на это пятнышко, на этот символ начинающейся жизни, и всё мое тело словно замерло в ожидании. «Как я, человек, привыкший решать проблемы силой и грубостью, смогу обратить свою жесткость на что-то столь нежное? Не подведу ли я своего сына или дочь?» — мысли крутились тревожным вихрем.

Я задумался о том, что жизнь требует нежности, любви и заботы. «Смогу ли я научиться всё это дарить своему ребёнку?» — спрашивал себя.

Моя сигарета догорала, и я бросил ее в широко растянувшуюся лужу, когда в поле моего зрения попал мужчина с ребенком. Он держал его за ручку, они шли по тротуару, смеясь и болтая о чем-то важном. Я зацепился взглядом за эту картину: счастливый отец и его сын, мирные, доверяющие друг другу. С завистью смотрел на их простые радости, понимая, что именно этого мне и не хватало.

Зависть сжала меня, как холодные железные цепи. В сердце что-то защемило, и я снова задал себе вопрос: смогу ли я стать таким же? Сможет ли мой ребенок увидеть во мне защитника и наставника, а не просто грубого человека, который не умеет проявлять свои эмоции?

С появлением Евы моя жизнь поменялась… Хрупкая, нежная, любимая, она мать моего будущего ребёнка. Она — вся моя семья. Снова глянул на черно-белый снимок, и теперь этот будущий человечек уже не казался просто пятнышком. Он стал началом моей новой жизни… нашей жизни, в которой есть я, Ева, наш ребёнок и Азиз…

*****

На обратном пути Азик уснул. Ева уложила мальчика головой к себе на колени и ласково поглаживала кудрявую головку, а я смотрел на них, думая, что сделаю всё, от себя зависящее, чтобы защитить свою семью, даже если мне для этого потребуется продать душу дьяволу.

— У тебя доброе сердце, Ильхан, — умиляясь спящим Азиком, сказала Ева. Она, конечно же, знала трагичную историю Азиза.

— У меня? Ты ошибаешься, я чёрствый, и лишь с твоим появлением я немного изменился.

— Не наговаривай на себя, — она подняла на меня голубые глаза, полные любви, — ты замечательный, — улыбнулась в конце.

— Я вот всё думаю, как же мне удалось растопить твоё сердце, до сих пор не понимаю.

— А может, и не нужно понимать, надо жить и радоваться лучшим днями, которые у нас есть сейчас.

— Я уже говорил, что ты мудра не по годам, — произнёс, глядя на Еву любящими глазами.

— Ничего страшного, — произнесла, глядя на меня с хитринкой в глазах, и продолжила: — Ты можешь повторять, и даже неоднократно, — на что я беззвучно засмеялся, кивая головой, принимая намёк на то, что я скуп на комплименты.

Два дня спустя

Деревянные ступени поднимали пыль, когда я спускался в подвал.

Каждый шаг отдавался глухим эхом, обостряя ощущение того, что я попал в прошлое, прямо к человеку, которого когда-то считал своим родственником. Остановился в дверном проёме помещения, где хранилось зерно. Ангиза лежала на мешке с мукой. Тяжелым взглядом я сверлил её спину. Почувствовав чьё-то присутствие, она подняла голову и обернулась, встретившись со мной взглядом. Я не мог не заметить образовавшиеся мешки под её глазами. Нет… мне ничуть не было её жаль, я вообще не умею сопереживать людям, которые делают мне больно.

— Ильха-а-ан… — бывшая родственница с трудом подняла своё тело и, развернувшись, приняла сидячее положение. — Мой мальчик, ты пришёл. Я знала, что мой Ильхан во всём разберётся и всех виновных накажет. — Вложив руки в карманы, я не перебивал, лишь тяжёлым взглядом смотрел на неё. «Пусть выговорится», — сказал себе. — Смотри что они со мной сделали, мой родной… Ты видишь?

— Ну всё, хватит этого театра! В этом нет никакого смысла.

Я смотрел на неё с холодом в глазах человека, который не прощает. Именно это она и прочитала в моём взгляде и голосе. Сидела, съежившись, на мешке с мукой и теперь пыталась предложить объяснения, стремясь извиниться за своё предательство, как змея, шипящая в страхе.

— Ты же знаешь, что я только хотела тебе добра, — начала она дрожащим голосом. — Все против меня! Они оговаривают меня из зависти! Ты не должен им верить! — не теряя попыток и надежды, Ангиза снова пыталась оправдать себя в моих глазах.

— Неужели ты действительно полагаешь, что эти жалкие попытки сработают? Тебе не вывернуться, слишком долго за моей спиной ты плела свои сети. К сожалению, я был слеп.

— Я же тебе счастья желаю, Ильха-а-ан, — в её глазах блеснули обманчивые слёзы.

— Счастья? — повторил я с презрением. — А что значит для тебя «счастье»? Видеть, как я страдаю? Ты та, которой я протянул руку помощи в то время, когда ты больше всего в этом нуждалась… Открыл двери своего дома! Сделал тебя в нём управляющей! Я доверял тебе! А ты хотела убить мою женщину! Мою! И что же, реально рассчитывала, что я не узнаю о твоих преступлениях?! — сорвался на крик, но, сжав кулаки, сдерживал себя, чтобы не ринуться и не придушить эту кобру.

— Я не хотела никого убивать… лишь напугать и всё! — глаза её при этом потемнели, и в них появилась тень злости. — Эта блондинка тебе не нужна, пойми! — выпалила она, как будто это было одним из её козырей. — Неужели не видишь, как она тебя использует?

— Тебя беспокоит то, что у меня появилась другая жизнь, просто признай.

— Это не так, — жалко произнесла она, смахивая ту пару слезинок, что окропили осунувшееся лицо.

— Зависть, вот что сидит в тебе, — добавил я, чувствуя, как прикосновение правды пронзает её наглую уверенность. — Видя, как я был увлечён Евой, испугалась, что она не станет полноправной хозяйкой в моём доме. Это могло тебе очень сильно помешать, потому что боялась потерять авторитет в доме. Ты ведь уже считала мой дом своим. Да, я читаю тебя, как раскрытую книгу, и виню себя, что я раньше этого не заметил. Хочется тебя задушить собственными руками… Но нет, я этого не стану делать, тебя ждёт суд.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Суд? — я видел, как страх и ярость переплетались на её лице. — Какой ещё суд?

— Тебя будут судить.

— Но я гражданка Ирана! — выпалила Ангиза.

— В Иране и состоится суд, и по всей строгости, по статье о преднамеренном убийстве. Свидетели и все доказательства уже собраны. Связей у меня хватает, уж тебе ли не знать?

Она всё сжалась, но на её лице ещё оставались яркие следы гордости. Ангиза знала, что я человек слова.

— Я могу всё изменить! — цеплялась она за любую возможность разжалобить меня. — Мы же родные люди, у нас одна кровь… Мы – семья!

— Семья? — произнес я, перекатывая это слово на языке словно яд. — Моя семья — Ева! Другой у меня нет и не надо…

Я покинул подвал без сожалений, не обращая внимания на её мольбы.

А на следующий день по моему приказу Вахид пригнал арендованный самосвал и припарковал в середине двора. Я сказал Зулнаре, которую назначил на место Ангизы, чтобы та вывела во двор всех до единого работников, что работают в моём доме. И только после того, как все собрались, вывели из подвала плачущую Ангизу. Её посадили прямо в ковш самосвала, и она с позором покинула мой дом и мою жизнь — навсегда. Её сопроводят до самолёта, а в Иране её встретят власти и предадут суду, чего она и заслуживает.

Сидеть ей долго, а ведь могла продолжать жить и радоваться… Не захотела. Я стоял, смотрел, как за ней закрылись ворота, и только после повернулся к работникам со словами:

— Надеюсь, все всё поняли. Кто хочет жить и работать в этом доме, тому советую быть верным мне и моей семье! А теперь можете расходиться по своим рабочим местам.

Это было «показательное выступление». Ну… зато убедительно, я по-другому не умею.

Глава 36. Эпилог

Ильхан

неделю спустя

— Ильхан, есть результаты по делу матери Евы, нашли следователя, который в то время вёл это дело, — ввёл меня в курс дела Ваха.

— Ну, не тяни кота за причинные места, и так слишком затянули.

— Хан, я говорил, что дело белыми нитками сшито, и везде тупик, вроде только начинаешь собирать материалы, но словно на каменную стену натыкаешься, не хватает деталей для зацепок.

— Понятное дело, оно сфабриковано. Вот чувствую, что «отец» Евы здесь руку приложил. Где этот следователь? Надеюсь, не на север уехал?

— Нет, он отошёл от дел и живёт в селе, за несколько километров от города, не припомню название, но у меня есть точный адрес.

— Угу, хорошо, едем тогда, — я решил не откладывать дело в долгий ящик. — Вы вообще с ним связывались? — спросил я Вахида, пока мы шли к машине.

— Нет, без тебя не посмели.

— Хорошо…

Я возвращался домой после того, как встретился со следователем. Мои парни взяли все документы, собранные по этому делу. Но бывший следователь оказался мужиком, который помнил все свои громкие дела. Разговор состоялся долгий. О многих деталях рассказал он нам. Оказалось, что кроме меня, жаждущего отомстить Щеглову, был ещё кое-кто из его прошлого, некий Фролов. И если я хотел лишь, чтобы падла Щеглов загнулся на моих глазах, то Фролов решил его просто убить, но вместо него попал в жену, которой Щегол просто прикрылся как щитом.

Фролова нашли через месяц в своём доме, убитого, разумеется. Леонид Щеглов тогда замёл все следы и подкупил всех, кого мог, и ему сфабриковали дело. Я сделал вывод — Лёня боялся, чтобы Фролов не заговорил, а иначе зачем ему убивать и подтасовывать дело об убийстве собственной жены.

Вот уже третью сигарету докуривал, думая весь обратный путь об этом. Я ведь не смогу эту правду рассказать Еве, она и так достаточно тяжело переживала известие о том, что отец ей вовсе не отец. И до сих пор временами вижу её задумчивый и грустный взгляд. Этой правды она не перенесёт, а в её положении не нужны нервные срывы. Достаточно в жизни Евы страданий. Принял решение — похороню всё, что узнал, в себе, вот и всё. «Как же это в характере Щеглова, подставить, отобрать обманным путём, обобрать слабого. Тварь!» — ругнулся мысленно, а по ощущению, что вслух. Достал из кармана телефон, набрал одному знакомому, который очень любит деньги.

— Привет, Сева. Дело есть, и очень выгодное, — без расшаркиваний начал я. Сева прекрасно знал, зачем я звоню, уж явно не о его здоровье поинтересоваться.

— Привет. Что требуется? — по-деловому спросил он.

— Щеглов Леонид Николаевич. Это имя тебе о чём-то говорит?

— Ну конечно! Так он же всё, отошёл от дел, банкротом стал, кому-то он сильно мешал. Понимаешь, о чём я.

— Как нельзя лучше, — сказал и продолжил: — Надо, чтобы его дом и вся недвижимость, если таковая имеется, ушла за долги.

— А они у него есть, эти долги? — поинтересовался Сева.

— Сделай так, чтобы были. Щеглов должен остаться ни с чем — никаких банковских случайных счетов, ничего! Он должен стать бомжом без гроша в кармане.

— Ого-о… даже та-ак.

— Только так, Сева… только так.

— Ну это очень недёшево, я один же не справлюсь, придётся подключать ещё пару компетентных специалистов.

— Подключай. Ты знаешь, я всегда плачу по счетам.

— Да я знаю, так, на всякий случай же сказал, — стал оправдываться Сева. — Ну, в общем, через месяц, максимум полтора, дело будет сделано.

— Ну и отлично, напишешь мне, на какой счёт тебе перевести благодарность.

— Договорились…

«Сдохнешь, сука, в собственной моче», — сказал, мысленно адресуя данные слова Щеглову, после того как закончил разговор.

*****

неделю спустя

Сегодня много дел было, пришлось задержаться. Тихо войдя в дом, направился к лестнице. Быстро поднявшись, повернул в наши комнаты с Евой, но у двери остановился, развернулся и подошёл к комнате Азиза. Приоткрыв двери, убедился, что мальчик мирно спит, закрыл их обратно и быстрым шагом отправился к себе, предвкушая, что сейчас обниму Еву.

Войдя в спальню, обнаружил свою русалку спящей. Улыбаясь, снимал с себя всю одежду, наблюдая за любимой женщиной. Мягкий лунный свет падал через окно, придавая особое сияние волосам Евы, которые рассыпались по подушке. Обнажившаяся нога сексуально лежала поверх одеяла. Наконец скинув в кресло всю одежду, торопливо забрался в постель к Еве.

— Моя русалочка… позволь обнять тебя, — прошептал, прильнув к ней со спины.

Мозолистыми пальцами осторожно провёл по плечу Евы, словно боялся, что могу её испугать. Я ещё никогда и ни с кем не был столь нежен. Но с ней всё было иначе — Ева пробуждала во мне чувства, о наличии которых я раньше и не догадывался.

— Ты — моё сердце, — вырвалось у меня, и в этот момент я понял, что слова, которые так редко произносил, теперь звучат как мотивация. Я хотел оставить эти мгновения с ней навсегда в своей душе. Характер мой не изменить, но с ней я другой.

Ева повернулась ко мне, взглянув из-под длинных ресниц сонными глазами, и сказала:

— Я тебя ждала и случайно уснула.

— Ничего, если хочешь спи, — улыбнулся, глядя на неё тёплым взглядом.

— Нет… не хочу, — произнесла, не разрывая зрительного контакта.

Не знал, как именно сказать ей, как глубоко я её люблю, но ответ видел в её взгляде — она знала, чувствовала, насколько глубоки мои чувства. Я наклонился и поцеловал её, мягко и нежно, впитывая тепло её тела, сливаясь с ней в единое целое. И поглаживая пока ещё плоский животик, спросил:

— Ты не откажешься носить мою фамилию?

— Ильхан… ты что, мне предложение делаешь? — взволнованно спросила Ева.

— Делаю. Ты ведь не откажешь мне? — знала бы она, как моё сердце сейчас качает кровь…

— Ну это смотря какая у тебя фамилия, — улыбнулась мне.

— Бахрами, — ответил я.

— Какая интересная фамилия… мне очень нравится… Придётся брать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Придётся? Придётся? — подмял её под себя, пройдясь по рёбрам щекоткой.

— Я боюсь… боюсь щекотки… перестань, — сквозь смех пищала Ева.

В какой-то момент мы перестали смеяться и стали серьёзными. Удерживая вес своего тела на одном локте, погладил пальцами лицо русалки и спросил:

— Ты ведь не думала, что я смогу оставить тебя и моего ребёнка?

— Даже в мыслях не было, — прошептала Ева.

— Правильно… никогда такого не будет, я всегда буду рядом, ты единственная женщина, которая мне нужна, и другой мне не надо.

— И ты мой родной… единственный для меня. Но есть ещё один, кого я полюбила всей душой и сердцем — это маленький Азиз. Я бы попробовала стать ему мамой. Ты ведь не против?

— Я вот думаю, может, я всё же когда-то и сделал что-то, чтобы заслужить тебя.

Она улыбнулась и сказала:

— Ты и сам не понимаешь, какие эксклюзивные комплименты говоришь мне.

Я сел на колени и потянул вниз её бельё, осыпая лёгкими поцелуями животик Евы, пока не снял его окончательно.

— Раздвинь ножки, принцесса, — произнёс я.

Она раздвинула свои ноги, чтобы после обвить ими мой торс, и я мягко вошёл в неё, раздвигая твёрдым членом влажные стеночки лона.

— Ева-а, ты мой смысл… — плавно входил в неё и между толчками говорил: — Смысл всей моей жизни, понимаешь?

— Да-а…

— Но я не прощаю предательства.

— Я никогда тебя не предам… Люблю тебя, мой орангутан.

— Напрашиваешься, женщина, — рыкнул я и обрушился со страстным поцелуем на её губы.

Благодарностью в ответ были мне стоны Евы, и я увеличил темп, работая бёдрами чуть жёстче, так, как ей нравится…

Ева

месяц спустя

Прогуливаясь во дворе с Азизом, думала, что неплохо было бы соорудить во дворе детскую площадку. Надо поговорить с мужем.

Иногда я задумываюсь, а как там мой… отец, который оказался мне чужим человеком, и не только по родству, а по факту. И кто знает, не сложись моя судьба так, как сложилась со встречи, когда наши судьбы с Ильханом переплелись, за какого толстосума выдал бы меня Щеглов… Кто знает… Кто знает.

«Ильхан…» — произнесла его имя в мыслях. Порой мужчины не ведают, что творят. Его проницательный взгляд мог когда-то ранить, но тот мрак боли, что мне пришлось пережить, я оставилав прошлом с того момента, когда поняла, что мой Ильхан отдал своё холодное сердце мне, а я его приняла и обогрела своей любовью.

Конец.

Дорогие девочки, вот и подошла история Ильхана и Евы к концу. Надеюсь что герои вам полюбились. Всем безгранично благодарна, за ваше терпение, за ваши комментарии которые мотивировали меня. Огромное вам спасибо! Крайне рада, что вы дорогие девочки, такие эмоциональные, это читалось в ваших комментариях.❤️❤️❤️

Если считаете что история достойна вашего внимания, оставьте отзыв.

С волнением буду ждать.

С уважением Лика????

Конец