Первертка

Её мысли текут медленно, как густой мёд по внутренней стороне бёдер, пока автобус лениво трясётся на осенних выбоинах. За окном — серое небо, мокрые листья, пустые остановки. А внутри — жар.

Она представляет, как войдёт к нему. Дверь захлопнется. «БАМ! »

Пуховик полетит на пол первым, будто сбрасываемая шкура. «Ш-ш-шух! »

Потом — штаны. Рывок молнии вниз, «з-з-з-з! », и чёрная ткань с розовыми разводами соскользнёт по бёдрам, обнажая сетку, которая впивается в кожу, как паутина.

«Ахх... Смотри на меня, милый... мммх... Видишь? Я пришла не просто так. Я пришла трахнуть тебя. Прямо в твоё удивлённое лицо... о-о-ох... »

Она кусает губу, малиновая помада оставляет влажный след на зубах. «Чмок... »

В голове — картинка: он стоит в дверях, в одной футболке, волосы взъерошены после сна. А она — уже голая по пояс, корсет туго обхватывает талию, кожа скрипит, когда она дышит. «Скри-и-ип... »

Сиськи торчат вперёд, соски твёрдые, как вишнёвые косточки, и чуть подрагивают от каждого шага. «Тук-тук-тук... »

«Ты же любишь, когда я такая? ха-а-а... Когда я не прошу — беру... мммх... »

Пакет в руках тяжелеет. Там — он. Новенький. 19 сантиметров гиперреализма. Вены, головка, даже лёгкий изгиб вверх. Она уже примерила его дома — пристегнула, посмотрела в зеркало, провела ладонью по стволу. «О-о-о... Твёрдый... Горячий... Мой... »

Она представляет, как он опустится на колени. Не по приказу — сам. Потому что не сможет иначе. Как возьмёт её за худосочную жопку, прижмётся губами к животу, спустится ниже... а она — рывком за волосы — поднимет его лицо.

«Н-н-нет! Сегодня ты мой... а-а-ах... Открой рот... чмок... »

И вот — она входит. Медленно. Глубоко.

«В-в-в... о-о-ох... »

Смотрит, как его глаза расширяются, как он хрипит, «хр-р-р... », как его руки вцепляются в её ягодицы. «Хватка! »

Она двигает бёдрами — вперёд, назад, вперёд — «толчок... толчок... толчок... » — и чувствует, как он дрожит под ней.

«С-с-с... А-а-а-а... Да... мммх... Да... ха-а-а... »

Между ног — уже мокро. Не просто влажно — течёт.

Она сжимает бёдра, и сетка чулок впивается в кожу, оставляя красные ромбики.

«Ещё немного — и я оставлю пятно на сиденье... о-о-ох... »

Она хочет, чтобы он увидел её сразу. Чтобы понял: это не просто секс. Это — её власть. Её желание. Её игра.

«Я буду трахать тебя, пока ты не забудешь своё имя... а-а-ах... Пока не начнёшь молить... п-п-прошу... А потом — разрешу кончить. Только тогда... »

Автобус тормозит.

Она вздрагивает. «Ах! »

Ещё две остановки.

Сердце колотится. «Тук-тук-тук-тук... »

Между ног — пульс. «Тук... тук... тук... »

Пакет в руках — как оружие. «Тяжёлый... »

«Скоро, милый... ха-а-а... Скоро я войду в тебя... мммх... и ты станешь моим... »

Она сидит, чуть покачиваясь в такт автобусу, и внешне — обычная девчонка с косами и пакетом. Миловидная. Нос картошкой, тушь густая, помада яркая, как будто на вечеринку собралась. Пуховик бежевый, штаны мешковатые. Никто не догадается.

А внутри — сибаритка. Извращёнка. Женщина, которая спускалась в свои бездны медленно, как в тёплую смолу, и каждый шаг вниз — был оргазмом.

Она вспоминает.

Тот вечер.

Он лежал под ней голый. Трусики — в его руке. Он не просил. Просто снял их с себя и бросил ей в лицо.

«Открой рот. »

Член уже у губ. Твёрдый. Горячий. Пульсирующий. Она взяла. Глубоко. До горла. Как всегда. Но потом...

Он поднял ноги. Колени к груди. Раздвинул свою красивую попу.

«Лижи. »

Она замерла.

Язык и анус — это же... нет. Не может быть.

Но он смотрел. Ждал. И она — наклонилась.

Кончик языка — по ложбинке. Лёгкий. Осторожный.

Он выдохнул. Прижал её голову.

И она пошла. Глубже. Круговыми. Внутрь.

«Боже, почему я теку? Почему так сладко? »

Она лизала, как будто это был её любимый десерт. До боли в языке. До судорог в шее. До того, как он начал стонать её имя, как будто молился.

А потом — силиконовые трусики.

Впервые.

Телесные. Гладкие. Дилдо встроено — толстое, с венами, 18 см. Она надела. Посмотрела в зеркало.

«Я — хищница. »

Он лёг. Ноги вверх. Попа раскрыта.

Она вошла. Медленно. Сопротивление. Теснота. Его стон.

И тут — она посмотрела вниз.

«Я долблю его. Как поршень. Вхожу. Выхожу. Вхожу. Его дырочка красная, растянутая, обхватывает мой член, как перчатка. »

Она задрожала.

Не трогая себя.

Не касаясь клитора.

Кончила.

Прямо в трусиках.

От вида.

От власти.

От того, как он под ней — растворяется.

Автобус тормозит.

Она вздрагивает.

Щёки горят.

Между ног — мокро.

«Скоро.

Скоро я снова войду в тебя, милый.

И ты снова станешь моим. »

Лифт ползёт, как старая черепаха.

Пакет жжёт ладонь.

В зеркале — девчонка.

Внутри — «я».

«Блядь, как я хочу тебя.

Как я горела всю дорогу.

Как я текла, представляя, как войду в тебя.

Ты даже не знаешь.

Ты не представляешь. »

«Дверь. Щёлк.

Я сорву пуховик.

Я разорву штаны.

Я встану перед тобой — голая, в корсете, в сетке.

Сиськи торчат.

Соски — как ножи.

«Смотри на меня. »

Я хочу, чтобы ты задохнулся от желания. »

«Я надену его.

Мой член.

19 см.

Я войду в тебя — резко.

До упора.

Ты вздрогнешь.

Ты застонешь.

«Да, милый. Да. Это я. Это я трахаю тебя. »

Я буду держать тебя за волосы.

Я буду вбивать себя в тебя.

Хлюп. Хлюп. Хлюп.

Ты будешь плакать от кайфа. »

«Я сниму корсет.

Я сяду тебе на лицо.

«Лижи меня. »

Я буду дрочить клитор — жестоко.

Пальцы — стирая пальцы.

Я кончу тебе в рот.

«Пей меня. Пей. »

Я хочу, чтобы ты захлебнулся мной. »

«Потом — вторая игрушка.

Вибрирующая.

Я вставлю её тебе в попу.

«Держи. »

Включу.

Максимум.

И буду трахать тебя страпоном.

Два члена.

Ты будешь кричать.

Ты будешь кончать.

Без рук.

«Только от меня. Только от меня. »

«Мы кончим вместе.

Я взорвусь.

Ты взорвёшься.

Мы станем одним.

Я буду внутри тебя.

Ты — внутри меня.

«Я люблю тебя. Блядь, как я люблю тебя. »

«А потом...

Я обниму тебя.

Я поцелую тебя в висок.

Я прошепчу:

«Ты — мой.

Я — твоя.

И я никогда не отпущу. »

Дверь лифта.

Ключ.

Дрожь.

Мокро.

«Я иду.

Я — твоя буря.

Я — твоя богиня.

Я — твоя.

Сейчас.

Сейчас я возьму тебя.