Неидеальная

1

Отец молча кивает, когда протискиваюсь через гудящую толпу, полную чужих запахов и голосов, прямо к нему и едва не падаю на пол. Кустистые брови сурово сводятся к переносице, и мне хочется провалиться сквозь землю от стыда. Вот же растяпа! Надеюсь, никто не заметил моего позорного почти падения. Испуганно кошусь в сторону гостей, но тем до меня нет никакого дела. Кто я? Всего лишь дочь мэра Бэйкера. К тому же не самая примечательная. Я не блистаю умом, как старшая сестра Элис, и не так красива, как младшая Мари. Всего лишь Джессика — плод тайной любви именитого отца и какой-то простушки, фамилии которой никто не знает.

Когда тайна моего происхождения оказалась раскрыта, был большой скандал. Матушка грозилась уйти, прихватив с собой половину наследства, потому что была не готова к шумихе, «порочащей ее славное имя», но вовремя вспомнила: без мужа она никто. А мне сразу стало понятно, почему она так холодно ко мне относилась все это время. Я для нее чужая.

Я бы сказала, что ничего не изменилось, но, увы, это не так. Далеко не так. Давление со стороны, постоянные подколы и напоминания, где же все-таки моё место, вынуждали до боли в мышцах сжимать челюсти, дабы не ответить колкостью на колкость, а потом рыдать, зарывшись носом в подушку, до самого утра. Ещё вчера сестры казались самыми близкими и родными людьми на свете, а теперь я осталась одна против целого мира. Получила нож в спину от тех, кому доверяла больше всего.

Отец поначалу пытался замять эту историю, подкупая журналистов. Но стоило информации попасть в сеть, как её уже было не остановить. Не помогли ни деньги, ни власть. Все пошло прахом. Я стала неугодным элементом, грязным пятном на светлом имени семьи Бэйкер.

Решение пришло внезапно. Поразмыслив, что больше не стоит тратить на меня время и ресурсы, мэр нашёл, как ему казалось, идеальный вариант. Выдать меня замуж.

— Джессика, — громогласный голос отца, от которого трясутся поджилки, вынуждает тут же встать по стойке смирно и натянуто улыбнуться.

Кривлю губы, ощущая, как те дрожат от напряжения, и робко отвожу взгляд. Смотреть на него сейчас — смерти подобно.

— Дорогая, позволь представить твоего будущего мужа, — дыхание перехватывает. Что? — Мистер Харрингтон.

Кончики пальцев покалывает от волнения. Нет, я не безвольная кукла, идущая на поводу у отца и беспрекословно исполняющая любые его прихоти. Но и не бунтарка, к сожалению. Я обычная. Неидеальная. И до боли в груди чужая. Чужая им всем, чужая даже самой себе. А теперь еще и тому несчастному, кому выпала «честь» стать моим супругом. Вместе со мной к нему перейдет и это клеймо, которое не отмыть, не выжечь синим пламенем.

Поднимаю затравленный взгляд на отца, а потом робко поворачиваюсь к мужчине, выжидательно застывшему слева от него. Высокий, с темными, почти черными глазами, грубая щетина, облепившая щеки и подбородок, орлиный нос, непослушные кудри цвета воронова крыла. Он похож на типичного мачо из бразильских сериалов, однако далеко не так красив. Черты лица слишком резкие, словно вытесаны из камня. Невольно вспоминаются женские романы, которые я читала, будучи шестнадцатилетней дурочкой, где каждый первый обязательно «брюнет с невероятными глазами и гипнотизирующим голосом». Как жаль, что это описание ему не подходит.

Сглатываю, неловко перетаптываясь с ноги на ногу. Отец — по глазам вижу — начинает злиться. Приходится взять себя в руки и снова натянуть улыбку. Актриса из меня никакая, но этикет обязывает, поэтому приседаю в глупом книксене — будто мы застряли в девятнадцатом веке, — дожидаясь, когда незнакомец заговорит первым. Но он молчит. Молчу и я, опасаясь гнева отца.

— Джессика, — рычит седовласый мужчина, грубо хватая меня за руку. Обидно до слез. За что ты так со мной, папа? — Представься, — рычит на ухо, подтаскивая ближе к будущему мужу.

— Добрый вечер, сэр, — киваю, застенчиво отводя взгляд. Ладно, возможно я погорячилась. Актриса из меня неплохая. Но что сказать дальше, я не знаю.

— Мисс, — сухо отвечает брюнет. Оценивающе осматривает меня, как товар в магазине, задерживаясь чуть дольше положенного в районе декольте, и нервно дергает щекой. Не понравилась? Пф-ф, я к тебе в жены не напрашивалась! — Когда я смогу забрать мисс Бэйкер? — уточняет у отца. Словно я какая-то игрушка.

— Вещи Джессики уже собраны, — так же безэмоционально отвечает отец.

Слезы щиплют глаза, но я не имею права разрыдаться. Только не здесь, не в этой толпе стервятников, что жаждут моих слез и крови, будто одержимые. Алчные свиньи, не видящие ничего, кроме денег.

Как же быстро продал меня отец. За что? Почему из-за ошибок его молодости должна страдать я? Мне казалось, он любил меня. Я сама души не чаяла в этом холодном, жестоком человеке, зная, что на самом деле он вовсе не такой. Он лучше. А теперь так просто вручает меня, будто приз какому-то…

— Дорогая, можешь попрощаться с сестрами. Мистер Харрингтон будет ждать у выхода.

Смешно. Словно он не знает, что ни Элис, ни Мари больше не считают себя моими сестрами. Прощаться в этом доме, где в один миг я стала чужой, мне попросту не с кем. Но все же улыбаюсь отцу, бросаю еще один быстрый взгляд на брюнета и ухожу. Мне нужно побыть одной, чтобы немного прийти в себя.

Закрываюсь в ванной на втором этаже, брызгаю в лицо прохладной водой и смотрю в зеркало. Каштановые волосы некрасиво выбились из прически, под глазами темные круги, в самих глазах — невыразимые тоска и боль. Хочется утопиться прямо в раковине от осознания того, как же жалко я выгляжу. Держу слезы из последних сил, но и те заканчиваются.

Пока рыдаю, рассматривая сквозь мутную пелену, как кривые черные полоски расчерчивают щеки, слышу за дверью знакомые голоса. Элис о чем-то громко говорит с Мари. Вытираю разводы туши под глазами, шмыгаю носом, медленно приближаясь к выходу, и приникаю ухом к двери. Подслушивать нехорошо. Плевать.

— Бедняжка, она еще не знает, куда попала, — наигранно-грустным сопрано щебечет младшая сестра, а потом обе хихикают. — Ты его видела? Этого Харрингтона? Боже, что за урод.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сердце замирает на мгновение. О, мать моя женщина, они это обо мне. Чертовы сплетницы!

— Мало того, я слышала, что он был уже трижды женат, представляешь? — тонкий писклявый голос Элис я не спутаю ни с чем. — Сколько ему лет? Тридцать? Фу, еще и старикан!

Девушки снова заливаются смехом. Голоса становятся все тише, а я так и стою, прижавшись всем телом к двери, и боюсь пошевелиться. Мне страшно. Чертовски страшно. Внезапно понимаю, что не просто покину родной дом, но и стану чьей-то женой. Мне придется жить с совершенно незнакомым человеком, мириться с его привычками, есть за одним столом, спать на… Боже!

Пулей вылетаю в коридор. Озираюсь, но мозг будто отключился. Сбежать? Куда? Была бы обычной девушкой без высоких фамилий, давно бы рванула прочь. Но мне некуда пойти, не к кому обратиться. Весь мир настроен против меня.

Но, может, все не так плохо? По крайней мере, я вырвусь отсюда, а дальше… только Бог знает, что будет. А вдруг будущий муж вообще забудет о моем существовании после свадьбы? Интересно, зачем ему жена? Надеюсь, не для удовлетворения мужских потребностей. Потому что, если так, удавлюсь в первый же вечер, но тронуть себя не дам. Нет, я давно не девственница и не такая монашка, какой могу показаться на первый взгляд. Я умею и знаю, как привлекать мужчин. Но всегда только по собственной воле.

Из мыслей выдергивает недовольный голос отца. То, что он сам поднялся сюда — дурной знак. Желает поскорее от меня избавиться. Сердце ноет от тоски, но я уже свыклась с мыслью, что для него больше никто. Просто девчонка, которую он держал при себе долгие двадцать лет. Дал крышу над головой, образование. На этом, видимо, его родительские обязанности закончились.

Подбираю подол слишком длинного платья и бегу к лестнице. Отец сурово смотрит на меня и качает головой, а потом молча протягивает руку, слегка сжимая мою дрожащую ладонь. Давно забытое чувство необходимости в какой-то грубой, неотесанной мужской нежности больно сдавливает грудь. Не подаю вида, как же на самом деле хочется прижаться к горячему телу мужчины, чтобы, как в детстве, гладил по волосам и говорил, что все будет хорошо. Увы и ах. Он подводит меня к мистеру Харрингтону и передает мою руку. Чувствую легкий разряд тока от прикосновения к чужим пальцам.

— Дамы и господа! — голос папы перекрывает шум и музыку. — Хочу поделиться с вами радостной новостью. Моя средняя, но не менее любимая дочь Джессика выходит замуж!

2

Наша свадьба запланирована на последний понедельник октября и будет проходить прямо в фамильном особняке Харрингтонов. Решив не тратить «лишние деньги на глупый праздник», мой почти муж заказывает всё, что нужно, прямо на дом: украшения, цветы, еду, музыкантов. Свадебное платье, как и прочие аксессуары для невесты, выбираю по каталогу в Интернете. Потому что больше не с кем ходить по магазинам. Да и не хочется лишний раз попадаться на глаза репортерам. Им только дай повод. А от мысли, что на следующий же день страницы местных газетенок опять запестрят нелепыми заголовками с моим именем, становится тошно.

Все две недели, что я живу у будущего мужа, мы почти не разговариваем, ограничиваясь лишь сухими приветствиями и пожеланиями доброго утра/дня/вечера. К счастью, жених выделил мне отдельную комнату в противоположном конце коридора и теперь со спокойной душой делает вид, будто меня не существует. Сам Рэймонд — так его зовут — почти всё время проводит в кабинете. Не знаю, чем конкретно он занимается. Главное, что практически забыл о моем присутствии.

В целом, меня не тяготит нахождение в его доме, мало чем отличающемся от огромного особняка Бэйкеров. По крайней мере пытаюсь успокоить себя тем, что теперь я полноправная хозяйка этого шикарного почти замка в три этажа. Поэтому не отказываю себе в удовольствии бродить по коридорам и заглядывать в комнаты. Других развлечений нет. Разве что считать дни до свадьбы, которая неумолимо приближается…

Всё сливается в сплошное персиково-белое пятно. Голова идет кругом. Ноги гудят. Хочется поскорее скинуть белоснежное платье и прилечь, но чем ближе вечер, тем страшнее становится.

Оказывается, целоваться с чужим, практически незнакомым человеком мерзко. Противно ощущать, как жесткая щетина царапает щеки, а мужские, чуть суховатые губы больно терзают мои. Неприятно чувствовать его прикосновения и вкладывать свою ладонь в его руку. Но ещё более гадко улыбаться и принимать бесчисленные поздравления. Лицемеры! Все они лицемеры, прекрасно знающие, почему я вышла за него.

Рэймонд Харрингтон. Какое глупое имя для такого пугающего существа, на целых две головы выше меня. Он грубый и холодный, словно лед. Действительно жуткий. Ропщу от одного его взгляда и хочу разреветься, как маленькая. Но нельзя.

Торжество заканчивается. Гости разъезжаются по домам, а мой муж берет меня за руку и тащит наверх. В спальню? О, неужели потребует исполнить супружеский долг, когда сам весь вечер только и делал, что пил, изредка оставляя на моем лице поцелуи с ароматом виски? Жмусь, чувствуя, как горят легкие, отчего-то переставшие снабжать организм кислородом. Ладони потеют, особенно та, что крепко зажата в грубой хватке Рэймонда.

Мужчина ведет меня по коридору, не оборачиваясь, печатая шаг, будто солдат, а потом резко тормозит перед моей комнатой. Открывает, бесцеремонно запихивая внутрь, и просто уходит. Это все? Он не тронет меня? Хочется верить.

Запираюсь на ключ, на всякий случай пододвигая к двери тяжелую тумбочку. Теперь он может потребовать от меня все, что угодно, и я не имею права отказать, хотя всеми силами пытаюсь избежать этого.

Отныне я его жена. Миссис Джессика Харрингтон. Даже звучит нескладно, а на душе от этого еще более мерзко.

Скидываю платье прямо на пол и сразу же направляюсь к кровати. Постельное бельё приятно пахнет морским бризом. Падаю на подушки. Засыпаю.

Меня будит какой-то противный скрежет, будто кто-то царапает двери с той стороны. Я бы решила, что это собака, но прекрасно знаю, что никаких животных в доме нет. Приподнимаюсь на локтях, вслушиваясь. Звук повторяется, и мне приходится встать с постели и закутаться в халат. Губы немного дрожат, когда все же решаюсь спросить:

— Кто там?

— Джес… си-ка, — язык муженька еле ворочается, отчего машинально отпрыгиваю назад и перестаю дышать.

Он ещё пару минут скребётся, дёргает за ручку, но потом всё же уходит, а я забираюсь на кровать и обнимаю колени, прижатые к груди. Неужели Рэймонд так напился, что пришел за «долгом» в столь поздний час? Мне страшно и противно. Хочется выть в голос, проклиная чертовых журналистов, которые докопались до истины, сунув свои длинные носы, куда не следует. Если бы не тот парень, я всё ещё жила бы с папой и сёстрами в родном доме. Даже не догадывалась бы, что Кэтрин мне не мать, и продолжала безмятежное существование.

***

Проходит две недели, а между нами ничего не меняется. Абсолютно ничего. Рэймонд снова делает вид, будто меня нет. Я брожу в одиночестве по дому, иногда читаю или выхожу в сад. Погода портится, деревья стремительно лысеют, а холодный ветер всё чаще кусает замерзшие щеки. Ночами запираюсь на ключ, но муж больше не предпринимает попыток вломиться в мою комнату.

В один из ноябрьских вечеров долго ворочаюсь и не могу уснуть. То снится папа, который прогоняет меня под проливной дождь и кричит, что больше знать не хочет, то Рэймонд вдруг прижимает к стене и начинает целовать в шею, больно сдавливая запястья огромной ладонью. Просыпаюсь с криком.

На утро чувствую себя разбитой. Глаза припухли, под веками легли темные тени. Руки немного дрожат, но заставляю себя доползти до ванной и поколдовать над лицом. Консилер и лёгкий тональный крем выравнивают цвет кожи, расческа врезается в волосы, вытягивая спутавшиеся пряди. Надеваю тёплое домашнее платье и спускаюсь вниз.

Обычно я завтракаю одна, но, судя по голосам внизу, сегодня это будет не так. Первой замечаю Шарлотт — домработницу. За длинным столом сидит выспавшийся и довольный Рэймонд. Заметив меня, он встает и подходит ближе. Отшатываюсь, опасаясь заглянуть в глаза. Не имею ни малейшего понятия, как себя вести. Мы друг другу абсолютно чужие. Я не знаю, что он любит, как жил до брака со мной. Куда делись его предыдущие три жены? Может, он их убил? Я следующая?

— Джессика, — кивает мужчина, опуская ладонь на мою талию, и подталкивает к столу. Отодвигает стул, помогая сесть. Сглатываю. — Прекрасно выглядишь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Хмуро смотрю исподлобья, как Харрингтон возвращается на место и принимается за трапезу. Мне кусок в горло не лезет. Хочется вскочить и начать крушить столовую, кидаться вещами, кричать, плакать. Но я держусь. Лишь озлобленно кошусь на слишком довольного мужчину, не понимая причины такого веселья.

— Дорогая, сегодня мы идем на прием к твоему отцу, — спокойно произносит Рэймонд, а я роняю вилку. — Будь готова к семи.

— Зачем? — вопрос звучит совершенно не к месту, но слетает с языка до того, как успеваю подумать.

— День рождения твоей сестры, — Рэймонд приподнимает бровь. Точно. Сегодня Мари исполняется восемнадцать. Как я могла забыть?

— Да, верно, — бормочу, беря обратно в руку столовый прибор. Рассматриваю вилку пару секунду, после чего решаюсь задать еще один вопрос. — Мы можем остаться дома?

Мужчина удивлённо приоткрывает рот. Хмурится. Ох, зря спросила. Но потом Рэймонд неожиданно кивает и продолжает как ни в чем не бывало завтракать.

Я удивлена. Поражена. Хочется задать очередной глупый вопрос, но сдерживаю себя, опасаясь, что он может передумать.

— Тебе нравятся лошади, Джессика?

— Что?

— Лошади, — повторяет брюнет, внимательно следя за моей реакцией. — Мы могли бы прогуляться за город к конюшням, если не хочешь на праздник.

Как странно. Разве он не должен таскать меня по разного рода светским мероприятиям и делать вид, что мы пара?

Нерешительно киваю. Мне нравятся лошади, их сила и грация. Я умею ездить верхом и люблю проводить время с этими умными животными.

— Хорошо, — тень улыбки мелькает на суровом лице мужа, на мгновение срывая с него маску холода и высокомерия. — Значит, вечером мы отправимся в конюшни.

3

Рэймонд держит меня за руку, а я не решаюсь поднять на него взгляд. Мы идём через весь город прямо так, пешком, но мне почему-то уже не хочется сбежать. Да, он всё ещё пугает. Все ещё жуткий и некрасивый. Только что-то как будто изменилось во мне после того, как он согласился пропустить праздник моей сестры. Ведь мы в первый раз сказали друг другу больше трех слов. Удивительно, что он пошёл навстречу, не требуя ничего взамен. Может, решил, что стоит начать нормально общаться, раз живём под одной крышей? Может, я заставила себя свыкнуться с мыслью, что теперь принадлежу ему? А может, пытаюсь прямо сейчас как-то оправдать? Не знаю. Если подумать, Рэймонд ни в чем не виноват. Это отец продал меня.

Но я отлично помню, как муж ломился ко мне ночью, и не уверена, что об этом помнит он сам. Потому что утром сделал вид, будто ничего не было, а теперь вообще предложил посмотреть на лошадей. Чего же он хотел? Взять силой? Если и захочет, я даже сопротивляться не смогу. Кольцо на пальце обязывает, и никто не воспримет это как изнасилование. Скажут, что строптивая, и пожалеют бедного Рэймонда. Всего-то.

Мужчина уверенно идёт по главному проспекту, кому-то кивает и периодически останавливается, чтобы пожать руку. Плетусь чуть позади и натянуто улыбаюсь встречным. Ко мне обращаются, как к миссис Харрингтон, но это уже не раздражает. Привыкла, что теперь я не Джессика Бэйкер — дочь мэра, а замужняя дама, супруга богатого и очень известного бизнесмена.

Наконец, узкие улочки заканчиваются. Рэймонд резко сворачивает направо, продолжая волочить меня за собой.

— Не замёрзла? — спрашивает вдруг, бросая короткий взгляд на меня через плечо.

— Нет.

— Хорошо, — задумчиво отвечает мужчина и умолкает. Разговор никак не клеится, я сама не знаю, что можно сказать.

Он держит мою ладонь в своей, и я чувствую, как большой палец осторожно поглаживает кожу. Словно успокаивает. Но я и так чертовски спокойна. О чем мне переживать? В особняке отца я теперь чужая, в своём новом доме — тоже. Я замужем за мужчиной, о котором ничего не знаю, а моей личностью он и вовсе не интересуется. Уверена, этот поход в конюшни — всего лишь повод показаться вместе на людях. Но глубоко внутри мне всё равно приятно. Просто вырваться из этого средневекового замка и побывать где-то ещё. Несмотря на холодный ноябрь. Несмотря на сомнительную компанию.

— Думаю, нужно иногда выбираться в город, чтобы не сойти с ума от скуки дома, — бормочет Рэймонд, снова обращая любопытный взгляд на меня.

— Угу.

— Кстати, ты умеешь ездить верхом? — задаёт очередной вопрос брюнет.

Вскидываю брови и утвердительно киваю. Он непривычно разговорчив сегодня, хотя вряд ли это можно назвать полноценным диалогом.

Пока бредем по извилистой тропинке, пытаюсь представить, что мы счастливая пара, которая вышла на прогулку после тяжёлого дня. Так глупо. Я не испытываю к этому мужчине даже симпатии. Думаю, обо мне он точно такого же мнения.

Тропа снова сворачивает, уходя в лес. Становится не по себе, но не подаю вида. А когда впереди, наконец, брезжит свет, не сдерживаю восторженного вздоха.

Поле, огромное зелёное поле с идеально ровно скошенной травой, на котором пасется около десятка лошадей самой разной масти. Удивительно, но в этой части пригорода природа ещё не успела приготовиться к зиме. На деревьях хоть и виднеются редкие проплешины, всё же они выглядят намного лучше тех, что растут у нас в саду.

— Нравится? — тихо спрашивает Рэймонд.

Я улыбаюсь ему. Наверное, впервые за время нашего знакомства. И, о чудо, он улыбается в ответ. Так вот как он выглядит, когда доволен. Глаза светлеют, меняя цвет с космической черноты на глубокий карий, в уголках появляются морщинки, а на правой щеке — милая ямочка. Не знала, что она у него есть. Неудивительно.

— Идём же, — сама тяну его дальше, и мужчина молча повинуется.

Большой чёрный конь бьёт копытом, когда подхожу ближе к загону. Он невероятен. Прекрасен. Свободен.

— Это Бурч, — поясняет Рэймонд, видимо заметив, как я уставилась на животное. — Он немного своеволен, не советовал бы приближаться.

— Но я хочу…

Харрингтон пару секунд о чем-то размышляет, а потом лихо перепрыгивает через забор и тянет ко мне руки. Серьёзно?

— Давай же, — подначивает мужчина.

Закатываю глаза. Желание получше рассмотреть Бурча пересиливает недовольство, и я неловко принимаю руку Рэймонда. Мужчина тихо смеётся, а потом наклоняется, чтобы ухватить меня за талию, и легко отрывает от земли. По телу бежит ток, замираю, практически не дыша. Какой же он сильный! Ох, неужели я растаяла, только потому что он привёл меня на конюшни и смог поднять на руки? Глупая Джессика!

— Держись рядом, — говорит Рэймонд, снова хватая мою ладонь, после того, как привожу одежду в порядок. — Бурч может разозлиться. С ним очень сложно.

Согласно киваю и осторожно подхожу ближе к жеребцу. Чёрная шерсть сверкает на блёклом ноябрьском солнце крупными бисеринками пота. Он снова бьёт копытом, задирает голову, недовольно фыркая. Выглядит опасно, но при этом завораживающе красиво.

Рэймонд без капли страха смотрит животному прямо в глаза. Кажется, будто они ведут немой диалог. После чего Бурч громко ржёт и… отворачивается от моего мужа, принимаясь жевать траву.

— Я же говорил, — усмехается мужчина. — Гордый.

— Можно мне? — руки дрожат. Но если Бурч и затопчет меня, я буду совсем не против.

— Уверена? — удивлённо уточняет Рэймонд, а когда киваю, лишь пожимает плечами. М-да, похоже, и он не прочь от меня избавиться. И зачем нужно было жениться тогда?

Опасливо обхожу Бурча, едва касаясь кончиками пальцев грубой кожи. Он дёргает головой, бьёт хвостом по ногам, но не отрывается от своего занятия. Даёт понять, что заметил чужое присутствие, но до меня ему нет никакого дела.

Глажу его по морде, аккуратно переходя на уши и гриву. Она тёплая, немного спутанная и пахнет прелой соломой. Мне нравится. Бурч поднимает на меня чёрные глаза и смотрит в упор. Сердце сжимается от страха. В его взгляде столько понимания и тоски. Как будто знает обо всех моих печалях. Ох, милый мой, сейчас бы забраться тебе на спину и укатить в закат, да только я точно так же, как и ты, нахожусь в клетке. У тебя забор, у меня — кольцо на пальце и брачный договор. Это так несправедливо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Рэймонд неожиданно оказывается за спиной, и я вздрагиваю. Мужская ладонь ложится поверх моей. Он неприлично близко, ощущаю кожей горячее дыхание. Бурч издаёт громкий звук губами, будто выражает негодование. А я боюсь пошевелиться, оказавшись зажата с одной стороны сильным телом мужа, с другой — лошадиной мощью и изучающим взглядом.

— Ты ему понравилась, — шепчет на ухо Рэймонд. Дрожу. — Теперь он твой.

— Мой?

— Да, — ощущаю, как мужчина становится ещё ближе. Практически вжимаюсь в его грудь позвоночником. Все-таки конь сейчас представляет больше опасности, чем Харрингтон.

Он начинает вести мою ладонь по чёрной гриве, и Бурч, наконец, отводит глаза, склоняясь обратно к траве. Рука скользит дальше от мощной шеи к плечу.

— Чувствуешь? — спрашивает Рэймонд.

— Да, — говорю неуверенно, не особо понимая, о чем речь.

— Какая сила сокрыта в этих мышцах, какая скорость подвластна этим ногам.

— Да, — повторяю чуть громче. Он прав. Бурч великолепен.

Только почему-то кажется, что Рэймонд говорит не только о жеребце, но и о себе. Они ведь так похожи. И как я сразу не поняла? Тёмный, молчаливый, гордый и… мой. Мои. Оба.

— Думаю, на сегодня достаточно, не стоит попусту беспокоить его, — мужчина отпускает мою руку, и я разочарованно вздыхаю, потому что не хочу возвращаться домой. Но Рэймонд расценивает это по-своему. Опять берет мою ладонь, переплетая пальцы. Не сопротивляюсь. — Идем?

Мы возвращаемся тем же путём. Я уже скучаю по Бурчу, но молчу всю дорогу до особняка.

Рэймонд зачем-то провожает меня до спальни. Не успеваю понять, как он неожиданно хватает меня за талию и прижимает к себе, грубо целуя. Мычу в его губы, ощущая, как от страха трясутся колени. Я так и думала, что он потребует плату за прогулку! Мы пропустили день рождения Мари, и наверняка отец был недоволен, высказав все мужчине. А теперь он срывается на мне. Какая же ты дура, Джессика! Так легко поверила в его благородство.

— Я не трону тебя, — мужчина на мгновение отстраняется. Вкус его губ всё ещё неприятен, хотя уже и не вызывает омерзения. Только боюсь, он захочет большего. — Пока ты сама не попросишь, — добавляет быстро, чмокает напоследок и тут же отпускает.

Прижимаюсь спиной к двери, боясь рухнуть на пол. Губы дрожат. Дыхание такое частое и шумное, что пугает. Рэймонд странно улыбается, кивает и разворачивается на пятках в сторону лестницы. Скорее всего снова всю ночь просидит в своём кабинете.

Когда он скрывается за поворотом, вваливаюсь в комнату, привычно запираюсь на ключ и падаю на кровать. Пальцы невольно тянутся к губам. Мотаю головой, чтобы выкинуть дикую мысль: этот поцелуй совсем не такой, какие были у нас на свадьбе. Приятнее. Тогда мы целовались на публику — иначе я бы ни за что в жизни не позволила ему прикоснуться ко мне — и от него несло алкоголем. А вот сегодня… Было в этом что-то искреннее, что ли. Голова начинает болеть от напряжения. Потираю виски, но ощущение только усиливается. Зачем? Зачем он меня поцеловал? Знает же, что не хочу, точно знает.

О нет, он не дурак. Рэймонд хитрый и очень умный. И так похож на Бурча. Интересно, мне разрешат на нём прокатиться? Уверена, нестись по полю на бешеной скорости невероятно. Но раз теперь лошадь моя, почему бы не попробовать? Даже если я упаду и сломаю шею, никто не будет грустить обо мне. Особенно Рэймонд.

4

Проходит ещё месяц, и город забывает о грандиозном скандале, связанном со мной, словно его никогда и не было. Отец звонит раз в неделю узнать о моих делах, но голос его всегда звучит сухо и раздражённо. Сестры и вовсе забыли о моем существовании. Особенно после того, как пропустила праздник Мари, а потом ещё и помолвку Элис. Слышала, она выходит за какого-то британца. Пусть на душе до сих пор тоскливо и гадко, стараюсь подавить чувство жалости к себе. Можно бесконечно долго жалеть себя, только в этом нет никакого смысла. Уже ничего не изменить, остается принять как данность, что из родных у меня остался только муж. Мой чужой и далекий муж.

Наше общение с Рэймондом выглядит каким-то неуклюжим и неловким, словно каждый боится сказать лишнего. Про поцелуй месячной давности я стараюсь не думать, но нет-нет, а пальцы тянутся к губам, когда вспоминаю ощущения от прикосновения чужих губ.

Пару раз мы с Рэймондом выбираемся в город, ходим по магазинам и едим мороженое. Иногда он рассказывает удивительные истории о своих путешествиях, но упорно отмалчивается, когда дело касается прошлой жизни и бывших жён. Говорит, что теперь у него есть только я, а я, кажется, начинаю оттаивать. Руки уже не трясутся от одного взгляда темно-карих глаз, и я с удивлением понимаю, что мужчина довольно интересный собеседник, способный часами развлекать меня небылицами и даже смешить. Он больше не кажется злобным троллем, похитившим прекрасную принцессу. Теперь вижу в нем своего спасителя. Нет, я все ещё хочу уйти, но по крайней мере уже не шарахаюсь от Рэймонда по углам, пусть до сих пор и запираю комнату на ночь.

С каждым днем мне становится всё интереснее, чем он занимается, когда не проводит редкие минуты со мной. Почему закрывается в своём кабинете, куда уходит по вечерам? Иногда кажется, что я скучаю по нему, но потом гоню эту мысль, списывая все на банальное любопытство. Должна же я знать хоть что-то о человеке, с которым живу. Я его жена, в конце концов!

Может, стоило бы попытаться понять его, залезть в душу, но всё ещё опасаюсь, что после этого мне придётся делить с ним постель. Я точно к этому не готова. Пусть пару раз и позволяла целовать себя на людях, однако это были скорее целомудренные поцелуи, чем наполненные желанием. Рэймонд говорит, что мы обязаны играть свои роли, только почему мне кажется, что он лукавит?

Вечером в пятницу он неожиданно предлагает сходить в кино. Пару минут смотрю с недоверием, но потом мужчина улыбается, и я соглашаюсь. Ох, Джессика, что же ты творишь?

Мы сидим в душном кинозале и ждём начала фильма, когда Рэймонд вдруг убирает ручку кресла, доселе разделявшую нас, и просовывает ладонь между моей поясницей и сидением. Дёргаюсь, но молчу, потому что мне это… приятно? Вот черт, и когда я успела перейти эту грань от ненависти до объятий в тёмном зале кинотеатра?

Слышу, как Рэймонд облегчённо выдыхает и немного ерзает, придвигаясь еще ближе. Щеки заливает румянец, сердце начинает стучать, словно сумасшедшее. Что я делаю? Почему позволяю обнимать себя? Неужели настолько отчаялась в одиночестве, что согласна на все, лишь бы почувствовать свою необходимость?

Гаснет свет, люди умолкают, хотя все равно слышу, как кто-то шуршит пачкой чипсов и тихо переговаривается. На экране появляется главный герой, который тут же стреляет в человека. Вздрагиваю. Муж дёргает меня на себя, прижимая к боку, и я, к своему стыду, тут же прячу лицо у него на груди. На экране очень натурально показывают кровь, жуткие раны, а крики умирающего рвут барабанные перепонки. Он серьёзно думал, что мне понравится на это смотреть? Или это хитроумный план, чтобы я жалась к нему от страха и омерзения, а Рэймонд мог лапать меня в ответ?

— Эй, — слышу, как он тихо зовёт меня. Нехотя поднимаю голову, сразу же встречаясь с мужчиной взглядами. — Кажется, я перепутал и взял билеты не на тот фильм. Может, пойдём?

Облегчённо вздыхаю и кошусь на экран. Боже, там кого-то режут! Становится плохо, похоже, я бледнею, потому что Рэймонд неожиданно встаёт, подхватывает меня на руки и несёт на выход. Обнимаю его за шею, чувствуя лёгкое головокружение. Я слишком впечатлительна для таких фильмов.

Мужчина, не выпуская меня из рук, осторожно садится на диванчик в фойе. Многие пялятся, но мне плевать. Сейчас он моя единственная опора и защита, и я благодарна ему.

— Ты как? — взволнованно спрашивает Рэймонд, убирая прядку с моего лица, и я снова дрожу, потому что он задевает пальцами кожу на щеке. Место прикосновения горит огнём. Ощущаю, как краснею. Смотрю ему в глаза, не в силах отвести взгляд: их холодный космос затягивает, не оставляя шанса на спасение.

— Я в порядке. Наверное.

Почему-то вспоминаются истории о том, как жертва влюбляется в своего похитителя. Когда ненависть перерастает в неожиданную болезненную привязанность, а злодей становится любовником. Вряд ли такое однажды случится с нами. Фактически Рэймонд меня не похищал. Можно сказать, я ушла к нему добровольно. Конечно, это не совсем так, но по крайней мере я не живу в сыром подвале, куда он спускается раз в сутки, чтобы поменять утку или сделать мне больно.

О чем я вообще думаю? Что за бред? Я просто слишком слаба после увиденного на экране, вот и сочиняю какую-то ерунду. Но то, что что-то изменилось во мне по отношению к нему, глупо отрицать. Сколько нужно времени, чтобы привязаться к человеку, просто находясь с ним под одной крышей?

— Прости, — искренне извиняется мужчина, почему-то не убирая руку от моего лица. Чувствую, как он гладит скулу, задевает лоб и линию роста волос. Мне нравится это ощущение и одновременно пугает. Он так нежен и осторожен. — Поедем домой или хочешь прогуляться?

— Гулять, — бормочу. Мне нужно подумать, а лучше всего это делать на свежем воздухе.

Рэймонд осторожно встаёт и опускает меня на пол. Убедившись, что крепко стою на ногах, помогает застегнуть пальто, берет за руку, как делает это всегда на людях, и мы направляемся на выход. Меня всё ещё немного мутит, поэтому приходится прижаться к нему крепче. Мужчина снова обнимает меня за талию. Поджимаю губы. Это приятно. Черт возьми, мне приятно его прикосновение! Что дальше? Позволю себя поцеловать? Соглашусь исполнить супружеский долг? Хотя мне никто не запрещает просто наслаждаться его компанией. Да ведь?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мы медленно бредем по заснеженному городу в сторону дома, как самая обыкновенная пара. Рэймонд глупо шутит, я смеюсь. Решаю подумать обо всём, что гложет меня в последнее время, позже. Сейчас мне просто хорошо, не хочется портить момент. Их у нас и так не слишком много. Так почему бы просто не прогуляться с мужем зимним вечером и не поговорить ни о чем?

С крыши какого-то магазинчика неожиданно срывается целая куча снега. Успеваю отскочить, и весь удар принимает мужчина. Сначала пугаюсь — там могли быть сосульки, — но, когда слышу приглушенную ругань и сугроб начинает шевелиться, нервно хихикаю. Рэймонд осторожно выбирается из холодного месива, отряхивая волосы и куртку. В этот момент он выглядит так забавно и так… обычно, что смех из истеричного превращается в самый настоящий. Держусь за живот, едва не складываясь пополам.

Но тут Рэймонд хватает меня за руку, тянет на себя, и мы падаем в кучу снега, только теперь я лежу на мужчине сверху и возмущённо верещу. Он проворно переворачивает меня, подминая под себя, а я задыхаюсь на мгновение. Белые снежинки беспорядочно сверкают в его чёрных кудрях, парочка дрожит на кончиках ресниц. Тянусь, чтобы сдуть их, но в этот момент Рэймонд склоняется и прижимается к моим губам. Поначалу кажется: я должна его ударить и заставить слезть. Пока не понимаю, что целую мужчину в ответ, мои руки держатся за его плечи, а сердце стучит так быстро, что становится больно. Распахиваю глаза шире, встречаясь с темными радужками Рэймонда. Он медленно отстраняется, пристально всматриваясь в мое лицо. Растерянно хватаю влажными от поцелуя губами воздух, так же, не отрываясь, изучаю его. Почему-то чуть кривой орлиный нос уже не кажется таким уродским, а густые чёрные брови и вовсе идеально гармонируют с довольно бледной кожей лица.

Пару минут мы молча смотрим друг на друга, оба не зная, что сказать. Я только что по своей воле целовалась с человеком, которому меня продал отец. Я ненавидела его, хотела сбежать, а теперь… Что?

— Вставай, замёрзнешь, — Рэймонд первым приходит в себя, помогая подняться. Отряхивает одежду. Молчу. — Джесс, всё в порядке? — от сокращения своего имени вздрагиваю. Так непривычно. Обычно он зовёт меня просто «Джессика» или «дорогая».

— Да, пошли домой, пожалуйста.

В голове каша. Просто каша из мыслей, воспоминаний, упреков себя в неосторожности и непонимания собственных чувств. Пытаюсь собрать всё воедино, вычленить самое важное, разложить по полочкам, но ничего не выходит. Потому что всё перебивает одна-единственная догадка, от которой, если честно, немного страшно. Он нравится мне. Мой муж мне нравится. Нравится, чёрт возьми! Как это случилось? Когда? Дни, в которые мы нормально общались, можно пересчитать по пальцам одной руки, а я уже успела проникнуться симпатией?!

Мотаю головой, прогоняя дурные мысли. Нет, это не симпатия, просто привычка. Это просто какой-то бред. Или?..

5

Меня будит настойчивая трель звонка, и я нехотя приподнимаюсь, чтобы взглядом отыскать телефон. Аппарат находится на прикроватной тумбочке. Беру, даже не посмотрев, кто звонит.

— Джессика? — сон как рукой сняло. Писклявый голосок Элис раздается в трубке, и я едва не подпрыгиваю от удивления. — Просыпайся, соня, — смеется сестра. Что происходит? — Ты мне нужна сегодня!

— Привет, — шепчу неуверенно. Похоже, у меня галлюцинации. Иначе с чего бы старшая сестрица стала звонить в девять утра? Может, что-то с отцом? От этой мысли становится дурно, и я спешу поинтересоваться: — что случилось? Как родители? Мари?

— С ними все в порядке, крошка, — чуть раздраженно отвечает Элис. — Наверняка ты уже слышала, что я выхожу замуж. Хочу, чтобы ты составила мне компанию в походе по магазинам. У тебя все-таки уже есть… опыт.

Ах, вот оно что. Ладонь, до боли сжимающая телефон, ослабляет хватку, и я выдыхаю.

— Да, конечно, — отвечаю радостно. Хотя на душе все еще не так спокойно, как хотелось бы. — Где и во сколько?

— Успеешь добраться до Вэйлмор-стрит к одиннадцати? — это в центре города, а с учетом, что живу я в пригороде… — Джесс?

— Да-да! — спешу ответить сестре, прикидывая во сколько мне обойдется поездка на такси. Хотя какая разница, если мой муж практически миллионер. — Думаю, Рэймонд выделит мне машину с водителем.

— Оу… Рэймонд, — Элис умолкает, но потом я слышу, как она странно вздыхает и продолжает: — Тогда увидимся у торгового центра, крошка.

Пару минут смотрю на экран телефона. Это было очень странно, но, может, сестра немного оттаяла и больше не злится на меня? Я ведь ничего плохого не сделала. Стала жертвой обстоятельств, но моей прямой вины здесь нет. Кто бы что ни говорил, я всё ещё считаю обеих девушек сёстрами и безумно по ним скучаю. С Мари всегда было сложнее, но Элис. Она не такая. Более мягкая, нежная. Понимающая.

Решив, что точно поговорю с ней обо всём сегодня во время шопинга, выбираюсь из постели и иду в ванную.

Рэймонд сидит за столом с чашкой кофе и свежим номером газеты. Поднимает голову, когда подхожу ближе и тихо здороваюсь. До сих пор не знаю, как относиться к нему и тому, что я чувствую. То, что мужчина начинает мне нравиться — неопровержимый факт, но вот его холодная сдержанность и безразличный взгляд порой умудряются выбить из колеи. Он то игнорирует меня, то становится неожиданно нежным и заботливым. Всё чаще ловлю себя на мысли, что хочу узнать его лучше, только ужасно боюсь сделать первый шаг. Поначалу я списывала всё на банальное любопытство, но чем дальше, тем сильнее ощущение, что это обычные отговорки. Мне на самом деле хочется разгадать его, понять, что за человек скрывается за этой личиной, потому что… Тайны всегда манят, не так ли?

— Доброе утро, дорогая, — мужчина поднимается из-за стола, чтобы подойти ближе и осторожно мазнуть сухими губами по моей щеке. Намеренно чуть поворачиваю голову, на секунду соприкасаясь с ним губами, и задерживаю дыхание. Я сошла с ума, если мечтаю о его поцелуе. Что он делает со мной, черт возьми?! — Ты куда-то собираешься? — как всегда невозмутимый. Раздражает.

— Да, звонила Элис, — Рэймонд приподнимает брови, — пригласила прогуляться по магазинам. Ты не против?

— Нет, — отвечает брюнет, усаживаясь на место. Шарлотт приносит мой завтрак. Как только женщина исчезает за дверью, муж предлагает: — я отвезу тебя.

— Не стоит.

— Джесс, — прерывает, многозначительно глядя мне в глаза. Ах, ну да, я же его жена. Почему он вспоминает об этом только, когда нам нужно выбраться в город?

— Ладно, — принимаюсь за еду, стараясь не замечать странных взглядов мужчины.

Уже через полчаса мы сидим в его машине, марки которой я не знаю. Город за окном похож на сказочную картинку: всё мигает и переливается яркой иллюминацией, несмотря на то, что ещё слишком светло. Весёлые снеговики и эльфы украшают почти каждый двор или магазин. В воздухе витает запах праздника. Рождество. Обожаю.

Рэймонд привычно спокоен, смотрит на дорогу, сдвинув брови к переносице, а я не отказываю себе в удовольствии рассматривать его. Не очень прилично, знаю. Тёмные волосы заметно отросли, и он убирает их назад, только вот упругие кудряшки сразу возвращаются на место, отчего мужчина едва слышно шипит. Удивительно, но его внешность больше не кажется мне отталкивающей. Подозреваю, что просто привыкла, ведь вижу его почти каждый день. Упускаю из вида момент, когда начинаю тянуть руку к его волосам и касаюсь завитушки у лба. Раймонд вздрагивает.

— Прости, — тут же отдёргиваю себя.

Мужчина молча поворачивается — как раз на светофоре, загоревшемся красным, — и берет мою ладонь в свою, сжимая пальцы. По телу пробегает дрожь. Моргаю, глядя куда угодно, только не на него.

— Джессика?

— М-м? — щеки окрашиваются пунцовым, но я всё так же старательно игнорирую мужа.

Взгляд опускается на наши переплетенные пальцы, и я громко сглатываю. По коже растекается ток, бегущий дальше — по венам — куда-то в область сердца. Его рука сухая, горячая, немного шершавая, но мне всё равно до чертиков приятно ощущать ее своей.

— Ты какая-то не такая сегодня, — говорит мужчина, и я осмеливаюсь поднять на него глаза. Серьезно? Только сегодня? Не с того дня, когда мы валялись в холодном сугробе, и ты целовал меня? Не с тех пор, когда брели домой, держась за руки, словно влюбленные школьники? Ох, Рэймонд… Какой же ты дурак! — Всё в порядке? Волнуешься из-за встречи с сестрой?

— Да, — пищу, выдергивая руку из его ладони. Кожа пылает, но я старательно игнорирую это ощущение. — Поехали, — киваю на зеленый свет светофора.

В полной тишине доезжаем до магазина. У крыльца, украшенного еловыми ветками, топчется Элис. Как всегда безупречна. Светлые кудри отросли почти до поясницы. Синее драповое пальто, белый шарф крупной вязки, высокие ботильоны. Она словно сошла с обложки. Никогда не считала себя красивой, особенно, когда рядом была Эл. Но никогда и не завидовала. Каждый хорош по-своему. Просто она чуть лучше меня. Вот и всё.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Собираюсь выйти, однако Рэймонд первым открывает двери, обходит авто, а потом дергает ручку с моей стороны. Непонимающе заглядываю ему в глаза. Решил поиграть в джентльмена? Ладно. Подаю руку, ощущая уже привычные мурашки от соприкосновения пальцев.

Мужчина чуть тянет вперед. Оступаюсь, не ожидая подобной выходки, поэтому падаю чётко в его объятия и по-дурацки замираю. Руки Рэймонда смыкаются на талии, волосы на макушке шевелятся от частого дыхания. Не понимаю, это его сердце так быстро стучит или моё?

— Осторожнее, — тихо говорит он в мои волосы.

— Спасибо.

Поднимаю голову, снова встречаясь с мужчиной взглядами. Какая я неловкая. А еще — о, я уверена, — опять покраснела. Сколько же он будет меня смущать?!

— Позвони, когда соберёшься домой, — просит Рэймонд, мягко отодвигаясь. — Я заберу тебя. Кстати, если хочешь, можешь купить себе что-нибудь.

Пф-ф! Так и хочется закатить глаза. Вот уж спасибо, мой добрый рыцарь с золотой кредиткой, но я могу позаботиться о себе сама. Криво улыбаюсь, понимая, что всё это время Элис ждет и наверняка уже замёрзла. Выкручиваюсь из рук мужа и кидаю быстрый взгляд в сторону сестры. Она хмуро пялится в ответ.

— Мне пора, — прикусываю губу, не решаясь поцеловать мужчину на прощание, хотя и понимаю, что нужно. На людях мы обязаны играть свои роли. Тем более Эл смотрит. Не хочу, чтобы она потом нажаловалась отцу, если поймет, что у нас не все так гладко. — Пока?

— Джессика, — он почему-то качает головой, а потом снова сгребает меня в охапку и прикасается губами.

Голова кружится. Жмусь к нему всем телом, с жаром отвечая на поцелуй. Мороз щиплет щеки, губы, наоборот, горят огнём. Хочется ещё. Больше. В какой-то момент просто отключаю сознание и соскальзываю ладонями по его плечам к шее, потянув ближе на себя. Мужчина удивленно распахивает глаза. Не отпускаю. Через мгновение его руки больно впиваются в талию. Кажется, ещё чуть-чуть, и он просто усадит меня на капот и перейдет поцелуями ниже. На шею. Ключицы. Грудь. Ох…

— Пока, — отвечает прямо в губы Рэймонд, пока я с наслаждением ворую его дыхание и не решаюсь открыть глаза.

— Пока…

6

Элис не произносит ни звука, пока идём к свадебному салону, и только на пороге вдруг оборачивается и странно улыбается:

— Так это правда?

— Что? — непонимающе хлопаю ресницами.

— Он не такой злодей, как говорят? — О, это она про Рэймонда. Еле сдерживаю смешок.

— Он… странный, — неоднозначно пожимаю плечами. Взгляд приобретает задумчивость. Смотрю куда-то сквозь сестру и только после ее сдавленного писка понимаю, что улыбаюсь. — Ну что ещё?

— Ты влюбилась! — кричит Элис, а я стою, словно громом поражённая. Неужели так заме… Но я не влюбилась! Нет! Отрицательно мотаю головой. — Да-да! Влюбилась! — девушка прыгает на месте, хлопая в ладоши, словно ей десять. Хмурюсь.

— Нет.

— Врёшь, — весело смеется сестрица. Совсем, что ли? — Ах, крошка, это так чудесно! Боже, я так рада за тебя, Джессика! А он?

Всё же не выдерживаю и закатываю глаза. Что она несет? Да не влюбилась я! А он тем более. Вообще не уверена, что Рэймонд когда-то сможет полюбить меня, даже если где-то глубоко внутри мне этого очень хочется.

Беру сестру за руку и тащу в салон, чтобы поскорее избавиться от восторженных воплей. Девушка сразу переключается на роскошные свадебные платья, что дает мне немного времени побыть наедине с собой.

Пока сижу на кожаном диванчике и жду начала «показа мод» от вечно суетящейся Элис, в голове снова образуется каша. Разве я многого прошу? Всего лишь простого — нормального! — человеческого общения с мужчиной, с которым делю дом. Я ведь не предлагаю ему стать лучшими друзьями или образцовой парой. Просто хочется хоть иногда чувствовать, что я кому-то нужна, что не одинока, хотя в последнее время он стал относиться ко мне намного теплее. Хочется большего, хочется, хочется…

Нет, я точно знаю, что привлекаю мужчину в сексуальном плане. Потому что реакция тела всегда неизменна: тёмные глаза, полные желания, руки, требовательно касающиеся моего тела, губы. От поцелуев кружится голова. Дыхание перехватывает. Еще месяц назад я и думать боялась о физической близости, но, кажется, долгое воздержание играет со мной злую шутку. Его прикосновения дурманят похлеще алкоголя, и мне хочется, чтобы это продолжалось вечно, но он никогда не переходит грань. Ах, Джессика, о чём ты думаешь?..

А Рэймонд? Не припомню, чтобы муж хоть раз не ночевал дома. Но и не имею ни малейшего понятия, чем он занимается в своем кабинете. Водит женщин? Возможно. Ох, сердце тут же заходится в болезненном ритме. Неужели ревную? Сама мысль о том, что он может касаться других женщин, ранит.

Яростно сжимаю кулаки как раз в тот момент, когда на небольшом подиуме появляется сестра. Боже, как она прекрасна!

— Ну как тебе? — Элис забавно крутится, удерживая пышный наряд за подол, и смеётся. Она такая яркая и теплая, как солнышко. — То, что нужно, или посмотрим другие?

— Ты великолепна, милая, — отвечаю со всей искренностью. Глаза щиплет от нахлынувших чувств. Своё платье я выбирала по принципу «и так сойдёт», ведь вообще не хотела замуж. Лучше бы и не выходила. Всё лучше, чем терзать себя глупыми надеждами. — Если нравится, бери его. Но я, если что, никуда не тороплюсь.

— Конечно, — лукаво улыбается сестрица. — Только домой к своему горячему мужчине, да?

— Эл, — цокаю, заливаясь краской. Когда-нибудь я научусь не краснеть. Но, кажется, не в этой жизни.

— Ладненько! — она хлопает в ладоши, скрываясь за шторкой. Через пару минут консультант оформляет сестре покупку, а потом Элис хватает меня за руку и тащит куда-то дальше по коридору. — Нам нужно бельё!

— Нам?

— Конечно! — смеется, отчего в уголках глаз появляются тонкие, почти незаметные морщинки. — Или у тебя есть иной способ соблазнения мужчин?

Большие карие глаза смотрят в упор. Тушуюсь. Почему-то становится стыдно от того, что мы еще ни разу не… Да и как могло что-то быть, когда я постоянно шарахалась от Рэймонда, а он ни разу не перешёл черту?

— Джесс? Неужели, вы не… ну…

— Нет, — на миг закрываю глаза, останавливаясь посреди по-рождественски украшенного торгового центра.

— Почему? Мне казалось, у вас все хорошо. Крошка? — искрящийся взгляд сестры мгновенно тускнеет. Видимо, она решила, что я живу и радуюсь под крылом такого замечательного мужчины, и даже не подозревает, что на деле веду себя как последняя идиотка. — Так дело не пойдёт. За мной!

Элис опять волочит меня, словно я ничего не вешу, по коридору и останавливается у небольшого бара-кафе. Решительным шагом направляется к барной стойке.

— Две «Пина колады», — кидает несколько купюр молодому парнишке, одетому в забавный свитер с оленями, после чего мы идём за столик. — Рассказывай, — приказывает, включая заботливую старшую сестру.

И я рассказываю. Обо всём, что происходило в моей жизни после свадьбы, не позабыв упомянуть и про Бурча, который до конца зимы обитает в шикарной конюшне за городом, и про поход в кино, закончившийся внезапным поцелуем. Про прогулки, кафе и даже ванильное мороженое, которое оказалось ужасно невкусным, и Рэймонд съел его сам. Элис внимательно слушает. Иногда хмурится, иногда приподнимает брови, показывая удивление. Когда заканчиваю, ощущаю, как её тонкие — словно у пианистки — пальцы нежно поглаживают мою ладонь. Как в детстве, когда я грустила, а она утешала меня. Всегда только она.

— Джессика, ты дура?

— Что?! — отшатываюсь, резко вырывая ладонь из её рук.

— Ты правда не понимаешь? — Элис злится, принимаясь нервно стучать ногтями по столешнице. Нам приносят напитки. Девушка, даже не глядя на симпатичного официанта, просит повторить заказ. — Он же явно к тебе неровно дышит. И в кого ты такая глупая?

— Неправда, — мотаю головой. Сама не знаю, с каким из пунктов не согласна в первую очередь: с тем, что нравлюсь Рэймонду, или тем, что сестра считает меня глупой. — Он же, как… сосулька, блин, бесчувственная!

— Ну да, — девушка качает светлой гривой и усмехается, — поэтому зажимает тебя по углам, постоянно прикасается, целует и лично отвозит на встречу с сестрой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Это ничего не значит. Банальная вежливость, — продолжаю протестовать, мысленно уничтожая крошечный росток надежды, зарождающийся в сердце. Если хоть на мгновение позволю себе поверить в чувства Рэймонда, потом будет значительно больнее падать. Не хочу собирать осколки своего разбитого сердца, напиваясь под грустные песни. Противоречу сама себе. С одной стороны, радость поднимается из глубины, а с другой — топлю ее сама. — Ты же видела его! И да, я слышала, о чем вы говорили с Мари в день нашей помолвки. Как там?.. «Бедняжка, она еще не знает, куда попала».

Элис смущается, отводит взгляд. Думала, я не узнаю, как они смеялись надо мной? Нежность, еще минуту назад заполнявшая сердце, начинает стремительно таять, сменяясь злостью. Главное, не разрыдаться от обиды.

— Прости, это было глупо и бестактно. Но и ты пойми, — не хочу слушать ее оправдания, — мы все тогда были немного на взводе.

— Да? И что же изменилось теперь? Пришла смеяться надо мной? И где, черт её дери, Мари?!

Вскакиваю с места, невольно пугая бедного бармена, едва не выронившего большую кружку пива. Дергаю головой, переводя взгляд обратно на сестру. Элис, бледная и какая-то испуганная, кусает губы, но смело смотрит в ответ.

— Прости, я не хотела тебя обидеть, — чеканит каждое слово. Выдыхаю. Уже не злюсь, пусть отголоски раздражения всё ещё плещутся в мыслях. Сажусь обратно, придвигая бокал с коктейлем. Выпиваю. — С Мари я больше не общаюсь. Она предала меня, и я пока не готова это обсуждать.

Вот так новость. Что же случилось? Мари всегда отличалась буйным нравом и немало нервов потрепала в своё время всем членам семьи, но чтобы напакостить Элис. Должно случиться что-то из ряда вон выходящее, раз старшая сестра оборвала с ней связи.

— Я расскажу. Потом, — обещает Эл. — А пока скажи, что ты меня простила. Была не права, каюсь. Мы ведь ничего не знали о нём, какой он. Только сплетни, которые, сама знаешь, распространяются со скоростью света. Но теперь я вижу, что, на самом деле, Харрингтон не такой зверь, каким его описывают, раз ты испытываешь к нему… чувства.

Задумчиво верчу в пальцах опустевший бокал. Не могу долго злиться на нее. Официант приносит новую порцию напитка. Как вовремя. Поднимаю его в воздухе, чокаясь с девушкой. Элис понуро улыбается.

— Хорошо, — говорю спустя минуту после того, как почти половина «Пина колады» проскальзывает в желудок, — я больше не злюсь.

— Чудненько! — тут же восклицает Эл, а потом склоняется ближе и игриво произносит: — Ты должна соблазнить его.

— Что?

— Ты слышала, — смеётся, играя бровями. Сумасшедшая. — Джесс, ну что ты теряешь? Переспи с ним, ты же хочешь, я знаю. И ты ему точно нравишься. Думаешь, я не видела, как вы целовались у машины? Да он тебя съесть был готов! Когда люди не испытывают друг к другу влечения, таких поцелуев не случается.

— Не думаю, что это хорошая идея, — смущаюсь, но всё же всерьёз обдумываю её слова. Ведь я вовсе не против.

Нет, стоп! Это бред!

— Ох, крошка, ну неужели он настолько плох? Заодно и узнаешь, каков твой драгоценный муженек в постели, — продолжает убеждать меня Элис.

А хочу ли я знать? Возможно, да.

7

Когда Рэймонд забирает меня домой, ноги путаются, а глаза блестят от алкоголя. Никогда не умела пить, обычно ограничивалась бокалом вина или шампанского, но с Элис сложно остановиться. После третьей порции коктейля мы умудрились прикончить ещё и бутылку «Пино-нуар», отчего я быстро опьянела.

Муж ничего не говорит, даже когда пытаюсь повиснуть у него на шее и поцеловать. Лишь ловко отворачивается, и я разочарованно выдыхаю ему в щеку. Сажусь в машину, сама пристегиваюсь и устремляю взгляд в окно. Сфокусироваться на чем-то одном практически невозможно. Боюсь, что меня стошнит, поэтому закрываю глаза…

Сначала чувствую, как кто-то несёт меня на руках. Громко хлопает входная дверь. Шарлотт о чем-то разговаривает с Рэймондом, а потом он просит принести пару таблеток от похмелья. Утром будет стыдно. Но это завтра, сегодня у меня немного другие планы.

В комнате всё ещё делаю вид, будто сплю, даже когда слышу тихое бормотание мужчины. Он бережно стаскивает с меня обувь и платье. Дыхание становится громче, но он быстро успокаивается, накрывает меня одеялом и просто уходит. Смешно настолько, что хочется разреветься.

Здравый смысл успокаивает, говоря, что это правильно. Если он воспользуется моим состоянием, это будет грязно и подло с его стороны. И я всё прекрасно понимаю. Но, с другой стороны, обида/задетое самолюбие/женская логика — нужное подчеркнуть — вынуждает меня подняться и, пошатываясь, отправиться в комнату мужа, чтобы, наконец, всё прояснить. Сегодня я смелая.

Хочу получить ответы! Хочу узнать, что он чувствует ко мне и чувствует ли хоть что-то вообще! Может, он робот? Инопланетянин? Боже, а если гей? Значит, исправлю и сделаю натуралом. Желает Рэймонд или нет, но я заставлю его поговорить со мной! Надоело отсутствие хоть какого-то понимания того, что между нами происходит. И вообще больше не позволю ему целовать себя даже на публику, пока не выведаю всё, что хочу. Перебьется! Ух!

Уже на полпути к спальне Рэймонда вспоминаю, что мы с Элис все-таки купили новое нижнее бельё. Возвращаюсь, ощущая, как качаются стены, а пол под ногами плывёт. Заползаю в ванную. Холодная вода немного приводит в чувство.

Вытряхиваю на постель красивый розовый комплект, едва прикрывающий мои женские прелести. В жизни бы такого не надела по своей воле, но тут случай особый. И весьма запущенный. Накидываю на плечи тонкий шёлковый халат, взлохмачиваю волосы.

В комнате мужчины не обнаруживается. Ударяюсь пару раз лбом об его дверь. Наверное, он в кабинете. Подозрение, что муж водит туда других женщин, подогревает намерение ворваться в его обитель с ноги, повалить на стол и жёстко… потребовать ответов.

Кусаю губу, сдерживая тихий стон. Да что со мной такое? Нет, конечно, я понимаю, что у меня давно никого не было. Но чтобы я хотела Рэймонда? Того самого, что пытался попасть в мою комнату среди ночи с явно нехорошими намерениями? Или того, что нежно гладил и успокаивал после ужасного фильма? Да, хочу. Вот до чего доводят отчаянье и долгое воздержание. Боже.

На первом этаже тишина. Слуги уже разошлись по своим комнатам, только под дверью кабинета Харрингтона виднеется тонкая полоска света. Решительно иду туда, толкаю тяжёлую дверь, молясь, чтобы было не заперто, и замираю у порога.

В помещении играет лёгкая джазовая музыка, окно распахнуто настежь, и это несмотря на то, что на улице почти минус двадцать. Посреди кабинета ко мне спиной стоит Рэймонд в одних домашних штанах и… лупит боксёрскую грушу, которая от силы ударов пролетает в опасной близости от большого книжного шкафа, но каждый раз возвращается обратно до того, как успевает врезаться в стекло. По крепкой спине мужчины стекают тонкие дорожки пота, волосы мокрые, а сам он издаёт что-то типа «Ха!» и легко подпрыгивает на месте.

Видимо почувствовав взгляд, Рэймонд медленно оборачивается. Открываю рот, жадно вцепляясь взглядом в его тело: мощная грудь с жёсткими черными волосками, крепкий пресс и тёмная дорожка, уходящая под резинку штанов. Забываю, как дышать. Кажется, в эту же секунду я окончательно трезвею. Выпускаю горячий воздух через нос, решительно поднимая на мужа глаза. Его взгляд — тяжёлый, обжигающий, завораживающий. Я даже не помню, зачем пришла. Даже не обращаю внимания на то, что практически раздета, что нижнее белье настолько развратное и мне, по идее, должно быть неловко. Вижу только его чёрные глаза, капельки пота, рисующие линии по идеально вылепленному, словно из куска мрамора, лицу и решимость, с которой он делает шаг навстречу. О. Мой. Бог…

Он не даёт сказать ни слова, сразу же впиваясь в мои губы. Ощущаю их солоноватый вкус, пальцы скользят по взмокшему торсу. Плевать. И на то, что он сейчас не в лучшем виде, и на то, что не помешало бы принять душ.

— Ах, — стон застревает в горле. Сознание находится в глубокой спячке, потому что жадные губы мужчины уже гуляют по моей нежной коже, зацеловывая каждый миллиметр.

Дрожу в его руках, медленно рассыпаясь на осколки. Он опускает ладони на мои ягодицы, и я жмусь крепче, позволяя Рэймонду изучать моё тело. Мы молчим, слышно только глубокое медленное дыхание брюнета и мои лёгкие стоны. Плавлюсь, как чёртова свеча. Прижимаюсь, царапаю спину и плечи и ни капли не сопротивляюсь, когда он отрывает меня от пола и усаживает на край стола. Так намного удобнее, потому что наши лица находятся почти на одном уровне.

Рэймонд отстраняется на мгновение, заглядывая в глаза. А я веду ногтями дорожку по его руке, выше к плечу, перемещаю на шею, запуская пальцы в спутанные пряди. Голос хрипнет, но все же решаюсь сказать вслух:

— Я хочу тебя…

И это окончательно сносит крышу. На меня обрушивается лавина страсти, боюсь утонуть в ее порочном пламени. Сухие губы проходятся по щекам, ласкают шею. Рэймонд сдёргивает мой халат, оголяя хрупкие плечи, и они сразу начинают гореть от его первобытной грубости. Он целует меня до остервенения, кусает. Кричу. Обхватываю ногами его торс, притягивая ещё ближе. Приятная тяжесть внизу живота сводит с ума. Волны наслаждения сотрясают тело. Ещё и ещё. Выгибаюсь, ощущая, как его эрекция упирается мне между ног. О, да-а-а…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мужская ладонь ложится на средоточие моего желания, и я не могу сдержать громкого стона. Ерзаю по глянцевой поверхности стола, кусаю губы Рэймонда, чувствуя, что ещё минута, и меня унесёт на волне экстаза. Под его умелыми пальцами, рисующими круги по влажной коже, тело пронзает такая яркая вспышка, что приходится зажмуриться.

— О боже, Рэймонд! — стону, сильно кусая кожу на его плече и… просыпаюсь.

Пару секунд тупо пялюсь в темноту своей комнаты, судорожно вцепившись пальцами в края одеяла. Быстро моргаю. Сон. Всего лишь сон. Хочется взять и с разбегу удариться головой о стену. Кажется, я действительно схожу с ума по своему мужу.

Меня всё ещё лихорадит после столь яркого видения. Чувствую, какое мокрое на мне белье, и волна стыда вынуждает вжать голову в плечи. Прячу лицо в ладонях, молясь всем богам, чтобы никто не слышал моего финального стона. Но, как назло, в дверь тихо стучат. Подпрыгиваю, прекрасно зная, кто явился по мою душу. Только его комната находится на одном этаже с моей.

— Входи, — слегка повышаю голос, вдруг понимая, что это первый раз за время нашего совместного проживания, когда у меня не заперто.

— Джессика, всё хорошо? — немного растрёпанный после сна мужчина появляется в комнате. На нем только пижамные шорты, а на голове настоящий хаос. — Ты кричала.

Решаю не включать лампу, чтобы не видел моих горящих от смущения щёк.

— Сон…

— Кошмар? — уточняет Рэймонд. Стоит на пороге, но так и не решается подойти ближе.

— Да, он, — хочется ответить другое, но я, если честно, боюсь его реакции.

Да и что я скажу? Знаешь, дорогой, мне только что снился шикарный секс с тобой, и я даже — по крайней мере, очень похоже на то — кончила с твоим именем на губах. Но, кажется, у меня на лице и так всё написано. Потому что Рэймонд вдруг улыбается, в глазах отражается яркий свет луны, и они становятся какими-то уж слишком довольными.

— Ложись спать, Джессика, — муж тянет руку к двери, собираясь уходить. Паникую, вскакивая с постели, и неожиданно хватаю его за плечо. Рэймонд поворачивается, а я резко выдыхаю и выпаливаю:

— Останься со мной, пожалуйста!

8

Я долго ворочаюсь, но так и не нахожу смелости придвинуться к мужчине ближе. Засыпаю под утро, а когда открываю глаза, первое, что вижу — рука Рэймонда, мирно лежащая на моей груди. Хорошо, что я в нижнем белье, иначе бы просто сгорела со стыда.

Ёрзаю по простыням, так до конца и не понимая, чего хочу: выбраться из его плена или прижаться крепче. Муж всё решает за меня. Тяжело вздыхает во сне, что-то бубнит, а потом сильно хватает за грудь, запуская пальцы под край чашечки, и снова засыпает. Только теперь мне в зад упирается его… о боже! утренний стояк.

Ну что же ты, Джесс, где твоя смелость? Вот он. Бери. А смелость, похоже, капитулировала в тот самый момент, когда я поняла, что вообще не стоило его просить остаться. Проявила слабость, теперь расплачиваюсь. Глупая Джессика! Зачем вообще я послушалась Элис?

Решаю, что ещё немного полежу, а потом всё же выберусь из постели и схожу в душ, чтобы к моменту пробуждения мужа не выглядеть как варёная картошка. Закрываю глаза, расслабляясь, как вдруг мужские пальцы обхватывают сосок, и я машинально дёргаюсь назад, упираясь ягодицами в его пах. О боже! Надеюсь, он ещё спит.

— М-м, — раздаётся за спиной. Вот чёрт! Паника! Паника!

Не знаю, куда деться. С одной стороны грубые пальцы Рэймонда терзают мой несчастный сосок, сразу же вставший колом, а с другой — колом стоит уже кое-что другое. Мужчина снова елозит, дёргает тазом, и я шумно выдыхаю через нос. Становится невыносимо жарко. Осторожно выпутываю одну ногу из одеяла. Надеюсь, удастся сбежать до того, как брюнет окончательно проснётся.

— Куда собралась? — замираю, так и не успев освободить вторую конечность. — Джесс?

— А, ну…

— Спи, ещё рано, — уверенно заявляет Рэймонд.

Спи. Уснёшь тут, когда он меня практически домогается! Несмотря на то, что я сама хочу продолжения этих нечаянных ласк, твёрдо решаю, что сначала мы должны поговорить. Да, возможно, это глупо. Мы взрослые люди и оба хотим одного и того же, тем более уже женаты. Но в этом-то и проблема. Мы друг другу никто. Я хочу это исправить. Хочу узнать его. Хочу нормальных отношений. Хочу ходить на свидания, целоваться и гулять, держась за руки. Хочу… Прыгнуть к нему в постель я всегда успею.

— Рэй, — страшно так сокращать имя мужа, но я давно об этом думаю, — ты не мог бы… Отпустить меня?

— Нет, — сразу отвечает мужчина.

Хмурюсь. Грубые пальцы чуть сильнее сдавливают сосок. Вскрикиваю от неожиданности. Рэймонд ослабляет хватку и, пока я, видимо, не сбежала, переворачивает меня лицом к себе. Боже, какой же он неприлично довольный! Как будто прочитал все мои развратные мысли и теперь знает, что не такая уж я и невинная овечка.

— Выспалась? — ласково произносит мужчина, касаясь пальцами моего подбородка.

Смотрю ему в глаза и умираю от нежности, распирающей изнутри. Похоже, Элис была права. Я влюбилась. Потому что даже сейчас Рэймонд выглядит как самый лучший мужчина на свете. Немного растерянный, помятый и сонный, но всё равно идеальный. Когда это произошло? В какой момент он вдруг перестал казаться мне жутким и некрасивым?

— Доброе утро, Джессика, — улыбаюсь. — Ты прекрасна с утра, знаешь?

— Ну конечно.

— Да, — Рэймонд обводит пальцем мои губы и слегка тянет меня к себе, спрашивая разрешения. — Можно?

Ох, черт… Вместо ответа целую его сама. Осторожно, едва касаясь губами. Скомкано, неуклюже. По телу пробегает ток. Ладонь сжимается на его запястье, а рука мужчины ложится на мою талию. Придвигаюсь ближе и чувствую, как часто вздымается его грудь, в плену которой сердце отбивает слишком быстрый ритм.

Поцелуй из невинного становится всё более страстным. Боюсь не сдержаться, ведь мы уже в одной постели, но в последний миг отстраняюсь и робко произношу:

— Доброе утро, Рэй.

— Мне нравится, как ты сократила моё имя, — улыбается. Он подозрительно добрый с утра. Может, его подменили милым клоном? — Но пора вставать. У нас ещё куча дел.

— Каких? — не припомню, чтобы у нас были планы на сегодня.

— Для начала нужно позавтракать, — мужчина садится в кровати и запускает пальцы в волосы. — Ну а вообще сегодня Рождество!

***

Рэймонду стоит больших усилий уговорить меня поехать в гости к отцу. Мэр Бэйкер решил, что праздник — отличный повод собраться всей семьей. Смешно. Разве я всё ещё отношусь к членам этого гордого семейства? Упираюсь до последнего, но тут муж пускает в ход последний аргумент — целует меня так глубоко, что не могу дышать. О, кажется, он всё же понял, что мой сон был вовсе не кошмаром, а очень даже наоборот. Вдруг я вообще стонала на весь дом, пока металась по простыням, наслаждаясь наваждением его близости? Как же неловко.

В восемь мы стоим у ворот отчего дома. Заметно нервничаю, раз за разом поправляя складки платья, и тереблю сумочку. Рэймонд крепко держит меня за руку, но и её я вырываю, чтобы заправить выпавшие пряди обратно за ухо.

Завидую спокойствию своего мужа. Привычная маска отстранённости наносит темные тени под глазами. Смотрит прямо, с легким пренебрежением. Спина такая ровная, что даже я невольно выпрямляюсь, вытягивая позвоночник по максимуму. Вздыхаю, надевая улыбку на лицо, и тяну мужчину за собой.

В особняке не протолкнуться. Ну конечно, в понимании отца семейный праздник — это повод собрать половину города. Едва переступаю порог, многие начинают откровенно пялиться, забывая всякие правила приличия. Рэймонд сразу же направляется в сторону моего отца. Семеню за ним, едва поспевая переставлять ноги, облаченные в туфли на очень высокой шпильке.

— Мистер Харрингтон! — мэр Бэйкер протягивает руку моему мужу. Обмениваются рукопожатиями. — Рад видеть вас в добром здравии. Джессика, милая, чудесно выглядишь!

Папа неловко клюёт меня в щеку. Улыбаюсь, невольно прижимаясь ближе к Рэймонду. Он понимает всё без слов. Опускает ладонь на мою талию и бережно целует в висок, словно показывая, что я под его защитой. Хочется сказать спасибо, но я молчу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Надеюсь, Джессика не добавила вам хлопот? — Суровый взгляд мэра проходится по моему лицу. Дёргаю губой, поворачиваюсь к мужу. Интересно, что он ответит.

— Нет, мистер Бэйкер. Джессика — прекрасная девушка и замечательная жена, — папа не успевает вставить и слова, а Рэймонд уже тянет меня за собой в сторону бара. — Расслабься, Джесс. Здесь тебя никто не обидит.

— Спасибо, — бормочу, смущённо отведя взгляд.

Мы доходим до места, и он поворачивает меня к себе. Приподнимает лицо за подбородок, чтобы смотрела в глаза.

— Ты не обязана выслушивать все те гадости, что о тебе говорят другие. А они говорят, и ты прекрасно об этом знаешь. Но если будешь вестись — они никогда не отстанут. Думаешь, если бы я реагировал на каждое слово, брошенное в мой адрес, добился бы того, что есть у меня сейчас? Нет. Поэтому просто расслабься, дорогая, и развлекайся. Я буду рядом.

Насколько я помню, это самая длинная тирада, что мне удавалось от него услышать. Я немного в шоке и немного в восторге. Улыбаюсь в ответ на его слова, становясь чуточку ближе. Рэймонд вдруг ухмыляется, взгляд становится каким-то совсем уж лисьим. Опускает руку на мою талию, а потом его губы впиваются в мои. Ненадолго, но успеваю потерять голову и даже забыть, где нахожусь.

— В одном твой отец прав, — говорит мужчина, когда всё же приходится отстраниться, — ты прекрасна…

9

— Джессика! — сестра хватает меня за руку и, улыбнувшись Рэймонду, тащит в сторону лестницы, где немного тише, чем в общем зале. — Как у вас дела? Ты сделала то, что хотела? — Элис не ходит вокруг да около, в лоб спрашивая, удалось ли мне соблазнить Рэя.

— Нет, Эл, я была слишком пьяна, — стыдливо прячу лицо в ладонях, стараясь не испортить макияж.

— Ох, да, об этом я как-то не подумала. Прости, нам не стоило столько пить.

Сестра робко улыбается, но я отрицательно мотаю головой. Она не виновата. Я сама вчера напилась. Хотела набраться смелости, чтобы поговорить с мужем и расставить все точки над «i», а по итогу перебрала. Должно быть стыдно, только вот если бы не это, я ни за что в жизни не решилась бы попросить его остаться. Вместо жаркой ночи я получила гораздо больше. Настоящего Рэймонда. Без поцелуев на публику, потому что надо, не обычно хладнокровного мужчину, на которого первое время боялась поднять взгляд, а живого человека. Надеюсь, после сегодняшнего утра наши отношения сдвинутся с мёртвой точки.

Решаю, рассказать ли сестре о своём неприличном сне. Она знает слишком много, так почему бы не поделиться ещё и этим?

— Мне сегодня такое снилось, боже мой, — краснею. Заметно даже через несколько слоев тонального крема и пудры. Глаза сестрицы загораются огнём.

Рассказываю всё, как есть, ничего не утаивая. Даже про то, что попросила мужчину остаться. И как проснулась в его объятиях этим утром. Элис восторженно пищит. Только открывает рот, как сбоку появляется Рэймонд. Молюсь всем известным богам, чтобы он не слышал моего позорного признания. Мужчина сдержанно кивает Эл, после чего хватает меня за руку и уводит в центр зала. Танцы. Терпеть не могу.

— Это обязательно? — корчу мордашку, и он тихо посмеивается.

Приятный коктейль эйфории и возбуждения несётся по венам. Такое ощущение, что мы всегда были вместе и та неловкость, которую — не без труда — смогли преодолеть, окончательно испарилась. Конечно, пока я не чувствую себя на все сто процентов уверенной в завтрашнем дне, но по крайней мере, больше не строю планов побега. Вместо этого сильнее жмусь к горячему телу мужа и думаю, поцелует он меня или нет. Какая же я глупая.

Танец начинается, и мужчина кружит меня по залу вместе с несколькими другими парами, что так же, как и мы, наверняка чувствуют себя неловко. Отец любит устраивать светские рауты, в программу которых обязательно входят ненавистные многими вальс, полонез и танго.

— Обязательно, дорогая, — наконец отвечает Рэй. Перехватывает меня поудобнее и прижимает к себе.

Смотрю ему в глаза, сильно задрав голову вверх. Даже на каблуках едва ли достаю мужчине до плеча. Он такой высокий, большой, сильный. Чувствую себя рядом с ним маленькой девочкой.

— О чем вы говорили с сестрой?

— О девчачьих штучках, — щёки стремительно краснеют. — А что?

— Просто любопытно, — очередной пируэт, и я едва не падаю. Если бы не крепкая рука мужа. — Ты всегда так отвратительно танцуешь?

— А ты всегда такой галантный кавалер?

— Нет, — усмехается муж, — только с теми, кто оттаптывает мне ноги.

— Ты отвратителен, — вспыхиваю, краем глаза замечая, как почти все гости уставились на нас. — Ты знаешь, что все пялятся?

Рэймонд осторожно осматривается и кивает. Музыка подходит к концу, как и наш танец. На последнем аккорде мужчина вдруг резко раскручивает меня на месте, а потом снова обхватывает за талию. Машинально вцепляюсь в лацканы его пиджака, спасаясь от неминуемого падения. Но его не происходит. Рэймонд внезапно вдавливает ладони в ткань платья так, что становится немного больно, а потом наклоняется и целует меня прямо в губы. От неожиданности приоткрываю рот, и язык мужчины скользит внутрь.

Меня словно молнией прошибает. Издаю тихий, короткий стон ему в губы, пальцы напрягаются. Вокруг — мёртвая тишина. Гости, похоже, в шоке от такой дерзости. Плевать. Целую мужа, мгновенно расслабляясь в его руках. Голова кружится.

Через минуту Рэймонд медленно отстраняется и заглядывает мне в глаза.

— С Рождеством, миссис Харрингтон.

— С рождеством, Рэймонд, — шепчу припухшими красными губами и улыбаюсь, как дура, так же не сводя с него взгляда.

— Думаю, нам пора. Этот поцелуй теперь будут обсуждать до самой весны, а я всё же хотел бы успеть встретить Рождество дома. Если ты не против.

— Нет, не против, — снова улыбаюсь, быстро чмокаю его в губы и краснею. — Совсем нет.

***

Едва мы прыгаем в машину, и водитель отъезжает от особняка, начинаю смеяться, словно сумасшедшая. Рэймонд поначалу косится на меня с долей ужаса и непонимания, но потом тоже издаёт нервный смешок. Наверное, решил, что я совсем с катушек съехала от волнения. Как бы мне ни было спокойно рядом с ним, возвращение в особняк Бэйкеров оказалось тем еще испытанием. Напряжение, повисшее в воздухе, можно было ножом резать, это чувствовали все. Особенно я. Поговорить с папой так и не удалось. Жаль, но общих тем для бесед у нас не осталось. Моими делами он интересуется по телефону, мне же просто нечего сказать. Только Элис была рада нас видеть. Кэтрин сделала вид, будто меня не существует, а Рэю лишь сдержанно кивнула. Мари и вовсе не пришла. Наверное, из-за ссоры с сестрой. Интересно, что же у них все-таки произошло? Расспрошу Эл в другой раз. В целом, я благодарна Рэю за решение как можно скорее вернуться домой. Вряд ли я смогла бы выдержать еще хотя бы час в компании этих гиен.

Смотрю на озадаченное лицо мужа и не могу удержаться, заливаясь новой волной смеха. Нервишки шалят…

— Всё в порядке? — обеспокоенно спрашивает он, когда меня окончательно отпускает.

— Да, — намеренно тяну губы в улыбке, придвигаясь к мужчине немного ближе. Опускаю ладонь на его небритую щеку, а Рэймонд почему-то дёргается вбок. — Что такое?

— Руки холодные, — неловко отвечает муж. Не может же быть, что ему неприятно моё прикосновение? Отдёргиваю ладонь, но он хватает её и снова прижимает к своему лицу, накрывая своей. — Нет, оставь…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Дыхание сбивается от этого соблазнительного шепота. Заворожённо приподнимаю голову, а Рэймонд наоборот склоняется, едва касаясь губами моих. Становится жарко, волнительно, странно. Прикрываю веки и осторожно прикусываю мужчину за нижнюю губу. Он шумно выдыхает через нос, и уже через мгновение я оказываюсь на мужских коленях. Водитель тактично поднимает перегородку, чтобы оставить нас наедине друг с другом. Удивительно, но я совсем не чувствую смущения. Всё происходит так, как и должно быть.

Губы мужа сначала нежно, но потом всё более настойчиво зацеловывают мои. Руки блуждают по телу, сминая и поглаживая, а я ёрзаю на его коленях, желая большего. Хочу его, как проклятая, и плевать, что будет дальше.

— Джессика, — стонет мужчина, едва мои дрожащие пальцы расслабляют галстук и расстёгивают верхнюю пуговицу рубашки.

Присасываюсь к его шее, желая оставить засос. Моё личное клеймо, отметина, которая скажет, что этот мужчина только мой. Не больно прикусываю кадык, тут же обводя языком, зализывая место укуса. Кажется, я схожу с ума.

— Милая, остановись, — шепчет Рэймонд, немного отодвигая меня от себя. Затуманенным взглядом смотрю на него, не понимая, что сделала не так. Он не хочет меня? Неужели всё, что происходит между нами, не больше, чем плод моего воображения? — Джесс?

— Да? — выныриваю из раздумий, внезапно ощущая острую боль в нижней губе. Прокусила. Солоноватый привкус крови остаётся на языке. Боже, как больно!

— Дорогая? — заботливо произносит мужчина, а потом извлекает из небольшого нагрудного кармашка платок и осторожно стирает алые капли с моего подбородка. Господи, Джессика, ты космическая идиотка! — Эй?

Мне так стыдно, что хочется провалиться сквозь землю. Не успеваю как-то прокомментировать ситуацию, водитель останавливает машину и сообщает о прибытии. Слетаю с коленей мужа и, не дожидаясь его, первая покидаю салон. Несусь в сторону дома, путаясь в платье и каблуках, едва не падаю, но всё же успеваю проскочить в дверь и бегу в свою комнату. Дура! Надо же было всё испортить! Теперь он подумает, что я больная на всю голову. Сначала набросились на него с поцелуями, а потом зависла настолько, что прокусила себе губу. Точно ненормальная.

Запираю дверь и прохожу в ванную. Ну и вид. Понятно, почему Рэймонд попросил остановиться. Кто же захочет такую страшную меня?! Волосы растрёпаны, глаза масляно горят, тушь местами осыпалась, образуя черные разводы на веках. Ещё и губа заметно припухла и покраснела.

Осторожно смываю макияж, распутываю волосы, щедро залитые лаком, и переодеваюсь в пижаму. Всегда мечтала встречать Рождество в компании себя и подушки, но что поделать.

В двери тихо стучат. Не хочу открывать, потому что боюсь посмотреть ему в глаза. А вдруг он скажет, что всё было зря? Что я глупая, незрелая и не подхожу ему? Больше всего на свете я хочу остаться с ним… Эта мысль такая внезапная и пугающая, что пару минут просто хлопаю ресницами и практически не дышу. Стук повторяется. На трясущихся ногах покидаю ванную и иду открывать.

— Почему ты убежала? — Рэймонд, переодетый в домашние штаны и футболку, отдвигает меня от двери и проходит внутрь. Бесцеремонный. — Джесс, мне кажется, нам пора поговорить. Обо всём, что происходит… или не происходит. Я совсем тебя не понимаю, — он оборачивается, видимо ожидая ответа. Но вместо того, чтобы что-то сказать, громко хлопаю дверью и решительно надвигаюсь на мужчину. К черту всё! Закидываю обе руки на шею, затыкая его поцелуем. Губа вспыхивает болью, но мне всё равно. Чувствовать его — самое важное сейчас.

Мы падаем на кровать. Сдавливаю мужские бёдра ногами, запуская пальцы в спутанные волосы. Целую бесконечно долго, вкладывая в этот поцелуй всё, что так долго копилось на сердце: любовь, злость, непонимание, растерянность, нежность.

Рэймонд поначалу никак не реагирует и, кажется, вот-вот скинет меня на пол. Уже успеваю подумать, что так и случится, как муж опускает ладони на мой зад и подтягивает меня немного выше, смело запуская язык в рот. Улыбаюсь, чувствуя, как он улыбается в ответ. Наверняка со стороны это выглядит очень глупо.

— Рэй, — шепчу на выдохе, в мгновение ока оказываясь прижатой лопатками к подушке, — ты хотел поговорить.

— Позже…

10

— Рэймонд, — простанываю имя мужа, когда его губы касаются нежной шеи.

— Расскажи, что тебе снилось, — внезапно шепчет он, продолжая изучать кожу. Плавлюсь от поцелуев, чувствуя, как горит всё внутри. — Я знаю, что это был не кошмар.

— М-м, — ужасно неловко. Хотя, казалось бы, чего стесняться? Да, он ещё ни разу не видел меня голой. Но даже сейчас, когда пылаю в его руках и бесстыдно стону от малейшего прикосновения, говорить о своих похабных снах совсем не хочется. Однако он настаивает, прикусывая торчащий сосок прямо через ткань пижамы, и я сдаюсь. — Там ты… ах… Мы были с тобой… М-м…

— Я жду, — Рэймонд целует меня за ушком, пока его ладонь пробирается под ткань майки, чтобы сжать грудь. — Рассказывай.

— Ты отвлекаешь, — хнычу, скользя из стороны в сторону под его горячим крепким телом.

— Мне остановиться?

— Нет! — выкрикиваю слишком громко, от чего привычно краснею. — В общем… М-м, Рэй, — пальцы мужчины находят сосок, и я выгибаюсь навстречу его рукам, — мы с тобой в том сне… Занимались… Тем же, чем и сейчас, — выпаливаю, а муж вдруг начинает хихикать, чем окончательно сбивает меня с толку. Весело ему? Нашёл время. Хмурюсь, непонимающе заглядывая в карие глаза.

— О, да, Рэймонд, ещё, боже! — передразнивает мужчина, а я накрываю лицо ладонями, — кажется, как-то так ты говорила.

— Господи, — ещё немного, и я просто сгорю от стыда прямо в постели.

Почему он считает, что это смешно? Это нормально! Всем снятся эротические сны. Муж все ещё лежит на мне, но теперь не целует, а лишь ехидно посмеивается. Взрослый мужчина, а смеётся надо мной из-за неприличного сна. Не расплакаться бы от обиды. Я же ему доверилась, а он…

— Да-да, и «Господи» тоже было.

— Не смешно, — голос звучит глухо из-за рук, прижатых к лицу.

— Согласен, — слышу, как он улыбается, а потом убирает мои ладони и смотрит прямо в глаза. — Вообще не смешно, просто я безумно рад, что являюсь героем твоих фантазий, дорогая.

— Всё, — толкаю его в грудь, окончательно расстроившись. — Уходи! Уходи, говорю! — Пытаюсь спихнуть мужа, но он всё сильнее наваливается на меня, перекрывая лёгким доступ к кислороду. — Рэй, всё, я не хочу!

Похоже, только в этот момент до него доходит, что я не шучу и на самом деле расстроена. Мужчина обеспокоенно смотрит мне в глаза, где уже скапливаются слезы. Засранец! Всё испортил!

— Эй, я же пошутил.

— Ха-ха, — отвечаю с абсолютно каменным лицом. Он растерянно встает, поправляет одежду и садится рядом со мной на кровать. — И вообще, — вспоминаю — очень вовремя, но всё же, — что обещала себе не спать с ним, пока мы не обсудим то, что между нами происходит, — ты хотел поговорить? Что же, давай поговорим.

Набираю в грудь побольше воздуха, пытаясь выровнять ритм сердца. Оно колотится, как сумасшедшее, и непонятно отчего: волнения или не до конца отпустившего возбуждения. Сглатываю, подбирая слова. Сколько раз я прокручивала этот разговор в голове? А теперь, как назло, там вакуум.

— Я тебя совершенно не понимаю, — начинаю неуверенно, ерзая задом по кровати. — Ты то целуешь меня так, что земля уходит из-под ног, то закрываешься, как какой-то шаблонный персонаж женских романов. Постоянно торчишь в своём кабинете. Я не знаю, как мне реагировать, что делать? Я вообще тебе хоть нравлюсь или нужна чисто для галочки?! Отец хорошо заплатил?!

Лицо Рэймонда суровеет, брови ползут к переносице. Ёжусь под его взглядом. Инстинкт самосохранения бьёт тревогу. Может, не стоило так грубо кричать на него? Он всё-таки не мальчик, и на его фоне я выгляжу как взбалмошная истеричка. Красная, растрепанная, в секунде от того, чтобы разрыдаться. Но и он не имеет права мучить меня этой неопределённостью! Что уж скрывать: милый, целующий меня по углам Рэймонд нравится мне гораздо больше того куска льда, в который он превращается, когда игнорирует моё присутствие.

— Причём тут твой отец? — голос звучит раздражённо.

— При том, — теряюсь, не зная, что ответить. Фраза про папу вылетела совершенно случайно. Силюсь собрать мысли в кучу, но они разбегаются, словно тараканы. От бессилия все сильнее хочется разрыдаться. Никогда не умела спорить и выяснять отношения. Какая идиотка! Зачем я это начала? — При том, что ты купил меня у него, как какую-то игрушку, а теперь мучаешь. Я не кукла, которой можно помыкать!

— Что ты хочешь узнать? — Рэймонд старается говорить спокойно, но голос срывается. Он запускает пальцы в волосы, видимо, пытаясь успокоиться. — Чем я занимаюсь в своем кабинете? Работаю, Джессика. Думаешь, деньги на нас с неба падают?

Прикрываю веки. Ну конечно, а я уже навыдумывала. Но есть один — самый главный — вопрос, который я очень хочу задать, только очень боюсь. Давай же, это не так сложно. Просто спроси. Внутренний голос истерично смеётся. Несложно. Конечно.

— Джесс, если ты решила обсудить наши отношения, сейчас самое время. Спрашивай. Больше я не намерен возвращаться к этому разговору. Поэтому мы либо расставляем все точки над «i», либо закрываем тему и оставляем всё, как есть.

— Как есть? — распахиваю глаза, встречаясь взглядом с тёмными радужками мужчины. Если в моих полыхает огонь, то в его — безмятежное спокойствие. Как он это делает? — А что у нас есть, Рэймонд? Вынужденный брак и пара неловких поцелуев?

— Мне казалось, тебе они нравятся, — приподнимает бровь. Издевается? — Мне больше не целовать тебя?

— Нет, — ответ звучит неоднозначно. Спешу пояснить: — Я хочу, чтобы ты целовал меня. Но ещё больше, хочу знать, чувствуешь ли ты ко мне… хоть что-то?

— Да, чувствую, — сердце замирает на мгновение, и я перестаю дышать. Он всё такой же невозмутимый. Если бы не глаза, в которых — клянусь! — на долю секунды промелькнула нежность, ни за что бы не поверила. Но, боже, боже! Кажется, я сейчас задохнусь от счастья. — Дальше?

— Ладно, — окончательно сдаюсь, понимая, что нам давно стоило это обсудить. Да я сама же кричала, мысленно, конечно, что хочу прояснить сложившуюся ситуацию. Думаю, более удачного времени не будет. Руки трясутся от волнения. В висках пульсирует. Он чувствует. Чувствует ко мне… что-то. Как теперь собрать себя в кучу и не завопить от радости? Держись, Джесс. Просто говори. — Ладно, — повторяю, собираясь с духом, — тогда слушай. Поначалу ты меня очень пугал, потому что ты такой… взрослый, состоявшийся, безэмоци… сдержанный. А я кто? Всего лишь глупая девчонка, которую тебе всучил мой отец. Да я даже боялась оставаться с тобой наедине... — испуганно кошусь на мужчину.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он, словно статуя, замер в одной позе с идеально ровной осанкой и не шевелится. Понятно, откуда взялись эти слухи. Выглядит действительно устрашающе.

— ...но теперь все изменилось, — заканчиваю шёпотом. Слабачка.

Умолкаю. Сердце тяжело бухает в грудной клетке. Мне безумно страшно. Нет, я не боюсь Рэймонда. Я боюсь, что он меня отвергнет. Рассмеется в лицо, скажет, что дура, и прогонит. Куда я пойду? Не к отцу же возвращаться.

— Джессика, — вздрагиваю, — милая маленькая Джессика…

Поднимаю на мужа глаза. Ну все. Я так и знала! Знала же! Господи, нужно было молчать. Не слушать идиотских наставлений Элис, не пытаться вывести его на эмоции, не лезть с поцелуями и безумными выходками.

— Иди сюда, — совсем тихо произносит Рэймонд, и поначалу кажется, что я ослышалась.

Затравленно смотрю на мужчину: руки расставлены в стороны, приглашая, на лице странная улыбка. Поджимаю губы, с подозрением заглядывая в глаза. Знакомый огонёк на дне карих радужек гипнотизирует, вынуждая подчиниться. Неловко придвигаюсь ближе и юркаю в мужские объятия. Ладони Рэя смыкаются за моей спиной, он сильнее вдавливает меня в грудь и неровно выдыхает. Неужели у меня получилось, и лёд дал трещину? Я смогла, действительно смогла? Не верю.

— Джессика, есть ещё что-то, о чем бы ты хотела узнать?

— Да, — шепчу ему в плечо, осторожно потираясь щекой о ткань футболки. Он так и не снял ее, а жаль. — Мы будем отмечать Рождество? — спросить хочется, конечно же, совсем другое, но решаю, что на сегодня достаточно откровений.

Рэймонд хрипло смеётся, зарываясь носом в волосы на моей макушке. Становится горячо от его дыхания, от чего кожа машинально покрывается мурашками. Мне приятно. Чертовски приятно утопать в его объятиях и слышать приглушенный смех.

— Конечно, милая.

11

Решив, что тратить время на переодевания и макияж уже нет смысла, спускаюсь в украшенную к празднику гостиную, где около огромной рождественской ели застаю Рэя. Он с чем-то увлеченно возится, но, заметив меня, тут же выпрямляется и улыбается.

— Смотрю, ты в пижаме? Мне нравится, — мужчина протягивает руку и привлекает меня к себе.

Утыкаюсь носом в грудь. Если раньше я не понимала, как себя вести, потому что не была уверена в его чувствах, то теперь, когда Рэй подтвердил, что они есть, теряюсь еще больше. Ужасно неловко.

— Будешь вино? — спрашивает мужчина.

Киваю, продолжая то тыкаться носом в футболку и вдыхать аромат одеколона, то тереться щекой, словно кошечка. Веду себя как влюбленная идиотка, ей-богу!

Рэймонд проводит по моим волосам, и я чувствую, как ладонь движется ниже, останавливаясь на пояснице. Чуть надавливает, вынуждая меня прогнуться. Поднимаю голову и не успеваю даже пикнуть, когда мужские губы берут в плен мои. Поцелуй до невозможного нежный, осторожный. Опускаю руки на грудь мужчины, сжимая в пальцах ткань футболки, и непроизвольно тяну его на себя. Из-за разницы в росте ему и так приходится едва ли не складываться пополам, чтобы дотянуться до моего лица. Отклоняюсь назад, ощущая опору из его рук, и Рэй стремится за моими губами. Улыбаюсь. Со стороны это наверняка похоже на знаменитую фотографию «Поцелуй на Таймс-сквер». Да, точно.

— Вино, Джесс, — напоминает мужчина, но я не отпускаю. Целую, а он просто позволяет это делать. Позже я пожалею об этом, потому что нижняя губа вряд ли скажет спасибо.

— Красное, — шепчу, заглядывая в потемневшие радужки, — полусладкое.

— Хорошо.

Он уходит на кухню — там за тёмно-красной дверью лестница, ведущая в винный погреб, — а я прикладываю ладони к щекам, пытаясь прийти в себя. Неужели всё это не сон, и он действительно со мной? По-настоящему. Не верится. Губы сами тянутся в улыбку, прикрываю глаза. Он такой нежный. Может, это я делаю его таким? Не знаю, но в одном уверена точно: эта версия Рэймонда мне безумно нравится.

Мужчина возвращается через минуту с бутылкой и парой бокалов. Слуги уже давно разошлись, чтобы встретить праздник дома, поэтому в огромном особняке мы совершенно одни. Только я и Рэй. Волнительно.

Садимся прямо на ковёр около потрескивающего сухими поленьями камина. Рядом — большая красиво украшенная ель. Шарлотт постаралась. Я за всеми этими недомолвками и глупыми попытками соблазнить Рэймонда совсем позабыла о Рождестве. Всегда любила этот праздник, особенно в детстве. Только вот я уже давно не ребенок.

— Кажется, мы немного опоздали, — тихо произносит брюнет, передавая мне бокал вина. Непонимающе смотрю на него. — Время, Джесс. Половина второго ночи.

Ох, да как же так?! Хотя, чему я удивляюсь: часть вечера мы провели в доме моего отца, а другую — выясняли отношения. Я рада, что нам всё же удалось поговорить, пусть и боялась грохнуться в обморок от волнения. Чисто по-женски хочется продолжать засыпать мужчину вопросами. Узнать, я ему просто нравлюсь или это что-то большее? Почему он так себя ведёт? Зачем закрывается и умалчивает о своем прошлом? Кем работает, в конце концов.

Но желание выведать все его секреты отходит на второй план, когда Рэймонд вдруг забирает из моих рук бокал и поднимается на ноги. Тянет наверх. Встаю напротив мужчины, нахмурившись. Какой сюрприз ждёт меня на этот раз?

— Закрой глаза, — тихий шёпот Рэя на ушко, и я дрожу, обхватывая себя руками. — Не бойся.

— Я не боюсь…

Слышу едва различимые шаги — мягкий ворс ковра отлично поглощает звуки. Что-то шуршит. Жмурюсь, чтобы не поддаться соблазну и не начать подглядывать. Неужели он приготовил для меня подарок? А я? Вот же! Джессика, как ты могла забыть?!

— Открывай, — пару секунд быстро моргаю, чтобы прогнать белые мушки перед глазами, а потом опускаю взгляд.

В руке Рэймонда небольшая тонкая коробка. Улыбаюсь, неуверенно тяну за белую ленточку и поднимаю крышку. Внутри лежит что-то похожее на старинную книгу, но, когда беру предмет в руки, оказывается, что это винтажный блокнот в обложке из красной кожи и с позолоченными металлическими уголками.

— Что это?

— Дневник, — мягко поясняет мужчина, пристально всматриваясь в моё лицо. — Ты постоянно что-то бубнишь под нос, и я подумал, что будет проще, если ты запишешь свои мысли. Нравится?

Если честно, я в растерянности. В наших кругах женщинам, а особенно жёнам, дарят дорогие украшения или какую-то недвижимость: загородные дачи, яхт-клубы, фитнес-центры. Я ожидала чего угодно, но только не простой тетрадки. Нет-нет, мне безумно нравится. Это так необычно, ведь он подарил мне не что-то неприлично дорогое, а более ценную вещь — воспоминания. Наш первый официальный выход в свет, первый поцелуй, вышедший за рамки приличия, первую ссору и первый подарок, что я так трепетно прижимаю к груди. Обязательно напишу обо всём этом позже.

— Мне очень… Это невероятно! Это… Я, — бросаюсь мужчине на шею, сильно-сильно сдавливая его руками. Он обнимает меня в ответ. Хочу, чтобы это мгновение длилось вечно. — Спасибо.

— Не за что, дорогая, — Рэймонд целует меня в макушку, и я умираю от распирающей изнутри нежности.

Осторожно расцепляю руки, убираю блокнот на каминную полку и снова поворачиваюсь к мужу. Выдыхаю, наблюдая, как красиво отблески пламени падают на его лицо, играют в волосах, добавляя Рэю какого-то юношеского озорства.

— Я ничего не приготовила для тебя, прости.

— Джессика, — и снова этот снисходительный тон. Как будто заранее знал, что я могу так опростоволоситься. — Всё хорошо, правда. Лучше иди сюда.

Возвращаюсь в крепкие объятия мужчины. На душе спокойно. Словно так было всегда, и все обиды и неловкость сходят на нет. Его сильные руки касаются спины, а я льну всё крепче. Целую в подбородок, не могу дотянуться выше из-за роста Рэя. Он улыбается уголком губ, смотрит на меня, как на восьмое чудо света, а потом вдруг подхватывает под ягодицы и подбрасывает вверх. Обвиваю ногами торс. Я смущена и заинтригована.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Так намного удобнее, — лёгкий смешок проскальзывает между нашими лицами. Ловлю мужчину за нижнюю губу зубами, слегка прикусываю. Несильно, потому что моя всё ещё ноет после недавнего инцидента. Но я стараюсь не обращать внимания на пульсирующую боль. — Джессика, не играй с огнём, — шипит Рэймонд, ведя кончиком языка по моей верхней губе.

Отпускаю его, кокетливо стреляя глазками. А если я хочу играть с огнём? Если ты — мой огонь, и я хочу ощутить на себе весь твой жар? Хочу обжечься, потому что точно знаю, что никогда не пожалею об этом?

— Замолчи, Рэймонд.

Пальцы скользят по плечам вверх, теряясь в чёрных, как смоль, волосах. Стягиваю их в кулак, вынуждая мужа задрать голову, а потом припадаю поцелуем к шее. Рэй больно сжимает мои ягодицы ладонями, делая несколько коротких шагов вперёд. Осторожно опускается на колени, помогая улечься на тёплый пушистый ковёр, и нависает сверху. С этого ракурса огненные блики выглядят ещё более завораживающе. Прикасаюсь к одному из них, прямо на щеке. Рэймонд прикрывает веки, покорно следуя за моей лаской. Перехватывает руку до того, как опущу её, и целует в раскрытую ладонь.

Молча смотрим друг на друга, понимая, что любые слова будут лишними. Сердце трепещет, с каждым новым ударом разнося по венам приятное тепло. Слегка дрожу, но всё же решаюсь и кладу руку на шею Рэя, вынуждая склониться к моему лицу. В предвкушении поцелуя закрываю глаза, но мужчина неожиданно мягко чмокает меня в лоб и снова отстраняется.

— Пойдем спать, Джессика.

— Но…

— Сегодня был длинный день, — говорит Рэймонд, ведя пальцами по моей щеке. — Тебе нужно отдохнуть.

Вздыхаю, понимая, что он прав. Эмоций накопилось слишком много. Не каждый выдержит такой накал страстей. Я слишком устала, чтобы спорить, поэтому слабо киваю, и Рэй мгновенно поднимается. Протягивает руку. Хватаюсь, отрывая лопатки от ковра.

Взглянув на мое унылое лицо, муж без лишних слов подхватывает меня на руки и несёт наверх. Снова вздыхаю. Не так я планировала закончить этот день, но торопиться всё же не стоит. Пусть всё идёт своим чередом.

Около двери в мою спальню мужчина пару секунд мнётся, а потом решительно открывает и неспешно шагает в сторону кровати. Едва касаюсь головой подушки, ощущаю лёгкое покалывание в кончиках пальцев. Рэймонд накрывает меня одеялом, склоняясь, чтобы поцеловать, но я вдруг вцепляюсь в его ладонь и тяну на себя, не желая отпускать.

— Останься?

12

Уже второй раз на этой неделе просыпаюсь в объятиях мужа. Он выглядит как никогда умиротворённо, удерживая руку на моей талии, и я — пока есть такая возможность — не спешу отстраняться, изучая черты его лица. Рот слегка приоткрыт, ресницы дрожат. Касаюсь кудряшки у виска, и мужчина вздрагивает. Вздыхает, а я замираю, волнуясь, что потревожила его сон. Рэймонд медленно открывает глаза, моргает, фокусируясь, и смотрит на меня. Чуть розовею и неловко улыбаюсь.

— Привет, — голос после сна хриплый, — давно проснулась?

— Только что, — вру. — Доброе утро, Рэй.

Смущенно касаюсь губами колючего подбородка. Как бы уговорить его побриться? Не то чтобы я была против щетины, но теперь, когда мы перешли на новый уровень отношений, включающий в себя каждодневные поцелуи, ходить с красными от раздражения щеками не очень хочется.

Пальцы скользят по его волосам, зарываясь, путаясь. Перебираю кудри, задумчиво прикусываю губу. Вспышка боли заставляет дернуться и громко ойкнуть. Вот черт! Совсем забыла.

— Болит? — ласково спрашивает Рэймонд, едва ощутимо касаясь распухшей губы подушечкой пальца.

Вскакиваю с постели, бегом направляясь в ванную комнату. Только сейчас поняла, что наверняка выгляжу, как чудовище. Отражение в зеркале ошарашенно пялится на моё бледное и помятое лицо, на котором алым пятном выделяется болезненно опухшая нижняя губа. Господи!

— Эй, Джесс, все в порядке? — Рэймонд тактично стучит в дверь прежде, чем зайти в помещение. — Может, отвезти тебя к врачу?

— Ерунда, — отмахиваюсь, нанося на лицо пенку для умывания. Чтобы не заметил красных от ужаса щек.

— Слушай, — мужчина прислоняется плечом к дверному косяку, рассматривая меня через отражение. Почему он так уставился? И без этого неловко. — А ты не хочешь перебраться в мою комнату?

Замираю. Пару раз быстро моргаю, после — даже не ответив — склоняюсь над раковиной и смываю пенку. Ох… Не ожидала. Если честно, моя комната меня вполне устраивает, хотя доля смысла в его словах есть. Мы же пара. Женатая пара, если быть точнее. Поэтому и спать должны в одной постели. Только после нескольких месяцев, что живем под одной крышей, возможный «переезд» почему-то дико пугает. Всё становится слишком серьезно. Тут же трясу головой. А разве не этого я хотела? Сама же просила у невесть кого, чтобы всё наладилось. Хотела нормальных отношений, а теперь пошла на попятную. Трусиха!

— Подумай, — тихо произносит Рэймонд, так и не дождавшись ответа, и выходит из ванной.

Бросаюсь следом, но замираю у порога. Нет, он прав, сначала я должна хорошо всё обдумать. Может, позвонить Элис? Прокручивая в голове варианты разговора с сестрой, запираю ванную комнату и скидываю на пол одежду. Душ поможет проснуться и привести мысли в порядок.

***

Рэймонд сидит за обеденным столом, что-то печатая на ноутбуке. Ого, ни разу не видела, чтобы он работал где-то помимо своего кабинета.

— Привет, — неловко смотрю на мужа.

Он как никогда сосредоточен, брови сведены к переносице, пальцы летают по клавиатуре со скоростью света. Неслышно подхожу ближе, заглядывая через плечо в экран. Рэймонд, кажется, меня не замечает, продолжая что-то яростно строчить в окне электронной почты. Вижу незнакомое имя. Валери. Мужчина вдруг дёргается. Резко захлопывает крышку ноутбука и поворачивается ко мне.

— Ой, — подпрыгиваю от неожиданности. — Прости. Я звала тебя. Что-то случилось?

— Нет.

— Эм… Хорошо, — хмурюсь, не понимая такой реакции, и сажусь за стол напротив мужа. Молча жую тосты, иногда поглядываю на напряжённого Рэймонда. Он явно раздражён и даже не смотрит на меня. Интересно, что произошло? — Рэй, — робко зову мужчину по имени, — может, сходим куда-нибудь сегодня?

— Прости, но я занят, — грубо отрезает брюнет. Встает из-за стола, так и не притронувшись к завтраку, и уходит.

Растерянно смотрю вслед, не зная, что и думать. Неужели обиделся, раз не согласилась перебраться в его спальню? Но я хочу! Нужно с ним поговорить. Быстро допиваю кофе, бросая остатки тоста в тарелку, и поднимаюсь с места. Направляюсь в кабинет. Дверь приоткрыта. Рэй с кем-то говорит по телефону, поэтому, недолго думая, замираю рядом и прислушиваюсь. Голос звучит резко, я бы сказала, даже злобно. Отвечает короткими предложениями, а потом неожиданно швыряет телефон в стену и падает в кресло, запуская пальцы в волосы.

— Ты что-то хотела? — сердце ударяет о ребра. Так глупо попалась на подслушивании! Сглатываю, открывая двери.

— Извини, — отвечаю, потупив взгляд в пол. — Рэймонд, что происходит? Я что-то сделала не так? — голос дрожит, выдавая волнение.

— Нет. Нет, Джесс, ты ничего сделала. Проблемы… на работе, — поднимаю глаза на мужа и понимаю, что он врет. Вот дура. Скорее всего, просто передумал, решил, что поспешил с нашими отношениями, и теперь жалеет об этом. Топчусь у порога, комкая в ладони подол платья.

— Ладно, — хриплю, сразу же отворачиваясь, чтобы не видел моих слез. Глупая Джессика. Просто дура! Дура! Раскатала губу! Да кому ты нужна со своими истериками вообще?

Только собираюсь покинуть кабинет, как тяжёлая рука Рэя опускается на плечо, и он резко разворачивает меня к себе. Утыкаюсь носом в мужскую грудь, не сдерживая всхлипов. Зачем он так со мной? Я только смогла достучаться до него, а он снова отталкивает своей грубостью.

Рэймонд касается спины ладонью, поглаживая, и я решаюсь поднять на него взгляд. Он улыбается. Ненормальный. Только что нагрубил, а теперь смеет улыбаться? Хочется стукнуть его, да посильнее.

— Милая, ну ты чего?

— Ничего, — бурчу, снова тыкаясь носом в грудь.

— Посмотри на меня.

— Не хочу, — веду себя как ребёнок, но ничего не могу с этим поделать. Обида поднимается из глубины, отчего ладони сжимаются в кулаки.

— Джессика, пожалуйста, — умоляющие нотки в голосе кажутся такими искренними, что приходится перебороть себя и все же поднять голову. — Ты обиделась? Прости, я не хотел грубить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Угу, — киваю, давая понять, что не сержусь. Нет, злюсь, конечно, но уже не так сильно. Все-таки Рэй оказывает на меня странное влияние. С одной стороны, я имею полное право расстраиваться, но с другой — выглядеть в его глазах ещё более жалкой желания нет. Он молчит. Только смотрит в глаза и продолжает улыбаться. Какая же милая ямочка у него на щеке. — Я это… согласна.

— Что? — удивляется Рэймонд. Боже, может, я права, и он передумал? Чувствую себя идиоткой.

— Перебраться в твою спальню, — щеки краснеют, и я слегка поджимаю губы, стараясь не травмировать ещё сильнее и без того отекшую нижнюю. — Но если ты передумал, я…

— Я рад, — руки сжимаются на талии, притягивая плотнее к горячему телу. В глазах пляшет пламя. Шумно выдыхаю, льну, закидывая руки на шею. — Хочешь, покажу твою новую комнату прямо сейчас?

Сдержанно киваю, стараясь не завопить от радости. Ну конечно он не передумал! Это я опять накрутила проблему из ничего. Женщины. Хмыкаю, придавая лицу безмятежности, и улыбаюсь. Мужчина выпускает меня из рук, открывает двери, и мы поднимаемся на второй этаж. Его комната. Волнительно. Пару раз я представляла, как окажусь там, но колени все равно трясутся. Успокойся, Джессика, он не сделает тебе ничего плохого. Да и я сама хочу как можно скорее оказаться внутри.

Мужчина прочищает горло, открывает для меня дверь и пропускает вперёд. Прохожу, любопытно осматриваясь. Что же, выглядит намного лучше, светлее и совсем не так, как я представляла. Вполне гармонично, ничего лишнего. Огромная двуспальная кровать, стол, заваленный какими-то документами, прикроватная тумба, шкаф, встроенный в стену, и дверь в личную ванную.

— Ну как тебе?

— Тут уютно, — говорю совершенно искренне. — Мне нравится.

— Отлично, — Рэймонд подходит ближе, обнимая меня со спины, — сегодня же прикажу перенести твои вещи. Ты ведь ещё не передумала?

Вместо ответа осторожно выкручиваюсь из его хватки, чтобы повернуться лицом. Кладу ладони на скулы, одновременно с этим приподнимаясь на носочках.

— Нет, — смело выдыхаю в губы, — всё просто замечательно, — быстро чмокаю и сразу же отстраняясь, — и я не передумала.

13

Утопаю в тёмных радужках напротив и понимаю, что безумно хочу, чтобы он поцеловал меня. Прямо сейчас, грубо и властно. Но Рэймонд лишь грустно смотрит на мои несчастные губы, и слегка приобнимает за талию. Фантазия сама рисует неприличные картинки в голове. Еле сдерживаю стон. Когда я стала такой озабоченной? Тело сводит от неминуемо приближающегося возбуждения, которое, уверена, выбьет все пробки, и я просто накинусь на мужа сама. Дураку понятно, что мужчина не хочет спешить, только вот вряд ли знает, как я умираю от желания прикоснуться к нему не простым поцелуем, а со всем жаром, что, кажется, скоро сожрёт меня изнутри.

Упорно смотрю ему в глаза, улавливая в самой глубине знакомые проблески вожделения. На сколько же хватит твоей выдержки, милый? Взгляд манит, дурманит. Ощущаю, как меня медленно затягивает в эту бездонную черноту, поэтому, не особо понимая, что творю, кусаю Рэя в шею и еле слышно постанываю. Мужчина замирает то ли от шока, то ли от боли. Осторожно зализываю место укуса, а потом ещё и целую. Рядом, ближе к уху. Он не шевелится. Такое ощущение, будто взвешивает за и против. Здесь нечего думать. Я же сама вешаюсь на него, предлагая свои тело и душу. Они уже принадлежат ему, надо только немного подтолкнуть мужчину к активным действиям.

— Джессика, не нужно, — наконец, произносит Рэймонд низким, чуть хриплым голосом и выдыхает через нос.

Не слушаюсь, запускаю ладони под футболку и медленно веду пальцами по животу. Мурашки бегут следом. И буквально каждая мышца напрягается от прикосновения. Пока я самозабвенно домогаюсь собственного мужа, он снова слишком громко выдыхает, похоже теряя последние крупицы самообладания, и неожиданно прижимается губами к моему уху.

Обжигает дыханием, обводит самым кончиком языка раковину, на миг останавливаясь у мочки, чтобы прикусить. Спускается ниже, целуя шею, ключицы, а потом и около верхней кромки платья, которое сейчас явно лишнее. Меня трясёт, лёгкие стоны беспорядочно слетают с приоткрытых губ. Утопаю в нежности мужских рук.

Ладони неторопливо, будто дразня, движутся по моему телу, пока не подцепляют цветастый подол. Приходится убрать руки с его пресса и поднять вверх, чтобы он мог меня раздеть. Вещь летит на пол, туда же приземляется и футболка Рэймонда, от которой я избавляюсь очень быстро. Остаюсь в одних трусиках. Как предусмотрительно я не надела сегодня бюстгальтер. Руки дрожат, но не позволяю себе волноваться. Только не сейчас. Не в этой комнате.

Смотрю мужу прямо в глаза, ни на секунду не отводя взгляда. Пусть знает, что я не боюсь, что не пожалею, что это именно то, чего я хочу. Его. Сейчас.

— Джессика, — шепчет Рэймонд, толкая меня в сторону кровати.

Падаю, соприкасаясь обнаженной спиной с прохладными простынями. По телу пробегает дрожь. Мужчина движется на меня: медленно, заигрывая, будто большой кот. Стараюсь не кусать губы, ощущая невероятное возбуждение. Он играет со мной, как с маленькой мышкой. Только в отличие от неё я хочу попасться в ловушку.

— Рэй, — скулю, наблюдая, как он останавливается около кровати в каких-то жалких сантиметрах от моих ног.

Глаза жадно изучают мужской торс. Господи, это какое-то безумие, потому что он выглядит так же идеально, как в моём сне. Еще лучше. Нет, я уже видела его полураздетым, но не в такой ситуации, не когда тело, будто гитарная струна — чуть тронь, и унесёт на волне экстаза.

Приподнимаюсь на локтях, переводя взгляд на лицо. Рэймонд, наконец, заползает на кровать, нависает сверху и смотрит на меня в ответ.

— Позволишь? — тёплая ладонь касается шеи. Запрокидываю голову. Рука слегка сдавливает кожу, спускается ниже к груди, ненадолго задерживаясь, чтобы смять одну в ладони. Дальше по телу, всё ближе к заветному месту. Дышу часто и слишком громко. Плевать.

Рэймонд меняет направление, оглаживая правое бедро. Развожу ноги в стороны, заставляя стеснение заткнуться. Мужчина целует моё колено, и я тихонько выдыхаю. Не свожу с него взгляда и — вопреки ожиданиям — жутко краснею. Ох, я, конечно, вовсе не против, если он решит доставить мне удовольствие каким-нибудь интересным способом, но в данный момент это кажется слишком откровенным. Я не такая любительница экспериментов и уверена, что у Рэя куда более богатый опыт в этой области.

Словно читая мои мысли, мужчина проходится губами по внутренней стороне бедра и быстрыми точечными поцелуями возвращается к шее. Хочу поцеловать его, но, видимо, моя губа выглядит не самым лучшим образом, потому что, уверена, он бы давно сделал это сам. Увы. Ощущаю тяжесть мужского тела. Внизу живота откровенно тянет от желания, ерзаю, задевая бедром эрекцию мужа.

— Джес-с-сика, — шипит он. Такой открытый, беззащитный. Мой.

Толкаюсь тазом навстречу, издавая громкий стон. Бельё ужасно мокрое. Хочу, чтобы он избавил меня от него как можно скорее.

— Давай же, — шепчу в тишину комнаты, снова подаваясь к нему. Сминаю плечи, трусь грудью о торс. Соски ноют, отдаваясь пульсацией между ног.

Рэймонд задерживает взгляд на моем лице, а потом резко дергает трусики, и они летят за пределы кровати, присоединяясь к куче других вещей. Обнимаю мужчину ногами за торс. Мне жарко, безумно жарко. Дрожу. Рассыпаюсь на осколки, умираю от желания… и громко вскрикиваю, когда Рэй одним уверенным толчком заполняет меня. Пальцы впиваются в плечи. Зажмуриваюсь.

Я и представить не могла, что однажды это случится. Что он будет во мне так глубоко, аж искры из глаз, что буду стонать, вжимаясь всем телом в его торс, буду шептать его имя, как умалишенная. Да я в принципе раньше и думать не смела о том, как отдамся своему мужу, которого поначалу ненавидела всеми фибрами души. Это чистой воды безумие. Но так хорошо…

— Ох, да, — срывается с губ, и Рэймонд, за неимением возможности поцеловать меня в губы, впивается в шею, кусая и посасывая нежную кожу. Засосы останутся. Но разве не я вчера делала то же самое с ним? — М-м…

Он двигается размеренно и быстро, вбивая мое напряжённое, словно тетива, тело в простыни. Ощущаю, как кожу покрывает испарина, и крошечные бисеринки пота катятся по вискам. Пропускаю между губами стоны. Громче. Громче! Эмоции пытаются найти выход, скручивая органы в тугой клубок. Низ живота пульсирует. Сильнее сдавливаю тело мужа ногами, подмахивая тазом навстречу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он запускает руку между мной и подушкой, и больно сжимает волосы, вынуждая сильнее запрокинуть голову. Вылизывает шею, а я начинаю все сильнее дрожать то того, как грубая щетина царапает кожу, добавляя остроты ощущений. Пульсация внизу доходит до предела, и я сильно сжимаюсь вокруг него.

— О, Боже! — крик срывается с губ, застывая в вязком воздухе. Меня уносит куда-то за пределы вселенной. Закрываю глаза, расслабляясь, пока волна наслаждения проносится по венам. Я горю. Умираю. Задыхаюсь от счастья.

Рэймонд кусает меня в плечо. Прямо, как я в том сне, и резко выходит, заливая живот тёплым семенем. Опускает голову на мою грудь. Вяло перебираю взмокшие кудри, вместе с мужчиной пытаясь восстановить дыхание. Мы молчим. Нужно время, чтобы принять произошедшее.

— Рэймонд? — зову неуверенно. — Я…

— Да?

— Мне нужно в душ, — что я несу?

— Да, пойдём, — соглашается мужчина, поднимаясь с кровати. Стараюсь не смотреть на него. — Джесс?

Улыбаюсь, смущенно отводя взгляд. Нашла время стесняться. Рэй берет меня за руку, насильно отрывая от простыней. Встаю на ноги, пошатываясь. Колени трясутся. Мужчина усмехается, неожиданно подхватывая меня на руки, и направляется в сторону ванной комнаты. Смотрю на него во все глаза. Он же не хочет, чтобы мы вместе…

— Что? — игриво двигает бровями, опуская меня на холодный пол душевой кабины.

— Нет. Всё хорошо, — прикрываю веки, окончательно сдаваясь. Мы вместе, а значит всё в порядке. Я не должна бояться или — ещё хуже — робеть перед ним, как какая-то девственница. — Теперь всё просто отлично.

«Потому что я люблю тебя», — хочется добавить, но я молчу.

14

Следующие три недели мы почти не вылезаем из постели. Рэймонд оказывается невероятно нежным любовником, и каждый раз я умираю в его руках, чтобы потом возродиться и уснуть в тёплых объятиях мужчины. Без лишнего пафоса скажу, что счастлива. Невероятно, до безумия счастлива рядом с ним. Все недомолвки и страхи канули в небытие, словно по мановению волшебной палочки. Теперь я целиком и полностью доверяю своему мужу, рассказываю обо всём, даже о том, чего говорить не стоит, а он всегда внимательно слушает и даёт дельные советы.

Через неделю состоится свадьба Элис. Я часто посещаю дом Бэйкеров, где до сих пор царит заметное напряжение. Отец со мной почти не разговаривает, а иногда и вовсе не выходит из кабинета. Кэтрин все так же холодна, а Мари, как оказалось, вообще съехала на съемную квартиру.

С горем пополам удаётся выведать у Эл, что же между ними произошло. Моя младшая сестренка, конечно, учудила. Прямо в день помолвки Элис и Роберта попыталась соблазнить последнего, нагло заявившись в спальню, выделенную специально для гостей, в одном пеньюаре. А когда пришла невеста, заявила, будто это Роберт её домогался.

Зачем она это сделала, никто так и не понял. Может, из зависти, а может, Мари тоже положила глаз на завидного жениха? Но после случившегося Элис прекратила всякое общение с сестрой. И на её месте я поступила бы точно так же. Даже в самом кошмарном сне страшно представить, что Рэймонд может быть с другой женщиной, касаться её, целовать… Но я точно знаю, что этого не произойдет.

Почти всё время мы проводим вместе, и он стал реже засиживаться в своём кабинете. Кто такая Валери, я спросить так и не решилась. Скорее всего, та вспышка гнева действительно произошла из-за проблем на работе. Кто знает. Только с того утра Рэймонд больше ни разу не проявлял агрессии к кому бы то ни было, и я как-то позабыла об этой неприятной ситуации.

Вообще, всё так круто изменилось, даже не верится. Никогда бы не подумала, что смогу свыкнуться со своим вынужденным замужеством, что воспылаю к некогда ненавистному человеку любовью и буду не только делить с ним постель, но и самовольно отдам в его распоряжение свои сердце и душу. Но жизнь идёт своим чередом. Меняются лишь числа на календаре и погода за окном. В нашем же доме теперь всегда царят спокойствие и умиротворение.

С каждым днем я всё сильнее влюбляюсь в своего мужа и дико боюсь признаться ему в этом. Мне кажется, ещё рано, потому что эти отношения — первые серьёзные в моей жизни, и я банально не знаю, как себя вести. Кто должен сделать первый шаг? Как преподнести любимому человеку сам факт наличия чувств? Нет, я, конечно, встречалась с одним парнем в старшей школе, и он был моим первым во всех смыслах, но, вспоминая о нём сейчас, могу с уверенностью сказать, что тогда всё было не всерьёз.

Элис говорит, что первым поделиться чувствами должен именно Рэй, а я — благодарно принять. Смешная. Может, когда сестра по-настоящему полюбит своего будущего мужа, тогда поймёт, как не просто — хранить любовь на сердце и молчать…

— Дорогая, — Рэймонд влетает в спальню как раз в тот момент, когда выхожу из ванной, замотанная в одно полотенце. — Отличный вид, — мужчина замирает у порога, а потом делает пару широких шагов навстречу.

— Что-то случилось? — спрашиваю взволнованно, но Рэй лишь качает головой. Убирает с моего лица несколько влажных прядей и склоняется, чтобы быстро чмокнуть в губы.

— Я тут подумал, не хочешь навестить Бурча?

Удивлённо округляю глаза, а затем радостно киваю. Он ещё спрашивает! Очень хочу! Зима едва перевалила за середину, потом будет слякотная весна с её звонкими весёлыми ручейками, что, по обыкновению, превратят половину города в озеро. Поэтому идея прямо сейчас навестить дорогое мне существо весьма прельщает. С нетерпением жду лета, чтобы оседлать свой «подарок» и почувствовать наконец ту свободу, которой иногда чуточку не хватает. Нет, я уже не ощущаю себя запертой в золотой клетке. Просто нестись по бескрайнему полю, зная, что под тобой неудержимая мощь — непередаваемо прекрасно.

Бросаюсь к мужу, наплевав на то, что полотенце падает на пол. Рэй подхватывает меня на руки, а я смеюсь. Глубокие карие глаза смотрят прямо в мои. Так пронзительно и долго, что теряюсь на мгновение, ощущая, как кончик языка начинает покалывать от желания сказать мужчине те самые слова. Я люблю тебя. Это же так просто: открыть рот и произнести. Но нет. Я снова молчу, а Рэймонд смотрит так, словно точно знает, о чем не решаюсь сказать.

— Родная, — шёпот скользит по губам, опаляя нежную кожу дыханием с ароматом кофе и шоколада.

— Да?

Чувствую, как быстро колотится его сердце. Руки сильнее сдавливают мой голый зад, и я в ответ плотнее смыкаю ноги на его торсе, промежностью ощущая, что прогулку нам явно придется перенести на час-другой.

Когда мы всё же выползаем из спальни, Рэй помогает надеть пальто, насильно натягивает на меня шапку, бормоча что-то про «точно простынет», а потом мы выходим из дома. Держимся за руки, периодически бросая друг на друга игривые взгляды.

Привычный путь до конюшен не занимает много времени. На улице почти никого нет, поэтому мужу не нужно останавливаться, чтобы отвесить очередной нелепый поклон или оставить крепкое рукопожатие. Мы просто бредём по заснеженному городу, наслаждаясь уединением, смеёмся, дурачимся, и так до самой конюшни.

Бурч довольно фыркает, когда замечает в моей корзинке большую оранжевую морковку и пару зелёных яблок. Ладонь щекочут его дыхание и тёплые влажные губы. Смеюсь, оборачиваюсь к Рэймонду, и вопросительно замираю. Мужчина подпирает плечом стену и смотрит на меня с такой нежностью, что колени подкашиваются.

— Рэй? — щеки немного розовеют. Чтобы не смутиться ещё больше, поджимаю губы и снова отворачиваюсь к Бурчу. Пока животное ест, глажу морду и уши.

— Джесс, — горячие руки обвивают талию, прижимая крепче к мужскому торсу. Рэймонд кладёт подбородок мне на плечо и тихонько выдыхает на ухо: — ты безумно красивая.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ну ты тоже вроде ничего, — хихикаю, ощущая, как он сильнее сдавливает мое тело в медвежьих объятиях. — Ауч! Сломаешь же!

Вместо ответа мужчина резко разворачивает меня к себе лицом и целует. Бурч забавно шлепает губами. Неужели ревнует? От этой мысли становится весело, пропускаю легкий смешок между поцелуями, и Рэймонд на мгновение отстраняется, чтобы заглянуть мне в глаза.

— Кажется, у тебя появился конкурент.

— Да что ты?

Рэй усмехается, с напускным раздражением посматривая на коня. Бурч качает головой, фыркает и так же пристально глядит в ответ на моего мужа.

— Неужто он лучше меня?

Подавляю очередную глупую колкость, что так и просится наружу, с удовольствием закидываю руки на шею любимого и жарко произношу прямо в губы:

— Нет. Только ты.

Рэймонд довольно улыбается, осыпает мое лицо быстрыми короткими поцелуями. Я морщусь, цокая и пытаясь увернуться.

— Знаешь, — говорит вдруг с таким серьезным видом, что сердце на секунду уходит в пятки, — если бы мы уже не были женаты, я бы сделал тебе предложение в этот самый момент.

Перестаю дышать. Кажется, я вообще забыла, как это делать. Потому что пульсация четырехкамерного отдается где-то в глотке, а в висках пульсирует барабанной дробью последнее предложение Рэймонда. Сглатываю, еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться от счастья. Неужели он…

— Почему? — удаётся выдавить лишь этот короткий вопрос, хотя, как мне кажется, ответ и так лежит на поверхности. Но я отказываюсь верить.

— Ты… — начинает Рэймонд как раз в тот момент, когда телефон в кармане его куртки начинает звонить. — Прости, — мужчина извлекает аппарат. Взгляд суровеет. Он отпускает меня, безмолвно покидая конюшню, и захлопывает тяжелую деревянную створку ногой.

Моргаю, стряхивая наваждение. Момент упущен. Кто бы ни позвонил моему мужу, дураку ясно, что Рэй этому не рад. Может, Валери? Бросаю короткий взгляд на Бурча, словно он всё понимает, и, глубоко вздохнув, направляюсь к выходу. Стараюсь не издавать лишних звуков. На цыпочках подхожу ближе и прикладываю ухо к деревянной створке. Голос звучит глухо, не могу разобрать ни слова, но упорно продолжаю вслушиваться в чужой разговор, пока…

— …ты не посмеешь! — доносится до слуха злобный рык Рэймонда. — Катись к черту!

А потом дверь резко открывается, и я падаю прямо в объятия мужчины. Зажмуриваюсь от осознания, что в который раз попалась за подслушиванием. Любопытство когда-нибудь меня подведёт.

— Джессика!

— Прости-прости! — обхватываю напряженный торс мужа руками и жмусь все сильнее.

Он стоит, опустив руки по швам, и глубоко дышит, то ли пытаясь успокоиться, то ли, наоборот, распаляясь ещё больше. Испуганно поднимаю глаза, боясь встретиться с ним взглядами. Открываю рот, чтобы еще раз попросить прощения, но в это мгновение мужчина склоняется к моему лицу и жадно целует в губы.

15

Противоречивые чувства раздирают меня изнутри. С одной стороны, я непомерно счастлива, потому что нам удалось выбраться из дома и навестить Бурча до начала весны. А с другой — плохое предчувствие неприятно сжимает сердце, и становится трудно дышать.

После жаркого поцелуя мы возвращаемся домой. Рэймонд молчит всю дорогу, погружённый в размышления, а я стараюсь лишний раз не нервировать его, понимая, что толку от моих расспросов будет ноль. Пытаюсь не думать о непонятном звонке и слишком бурной реакции мужа. Он не упрекает меня в любопытстве, и я просто делаю вид, будто всё нормально. Всё хорошо. Если бы это было не так, Рэй рассказал бы мне, правда?

Дома мы первым делом отправляемся перекусить, потому что пропустили завтрак, променяв на что-то более интересное. Рэймонд выглядит расслаблено, хотя нет-нет, но замечаю, как он хмурится. Впрочем, стоит мне задержать изучающий взгляд чуть дольше, мужчина тут же приподнимает брови и улыбается. Ладно тебе, Джессика, не выдумывай проблему на пустом месте.

— Милая, пойдём, — после плотного завтрака (или уже обеда?) Рэй поднимается с места и протягивает мне руку, — хочу кое-что тебе показать.

Вкладываю ладонь, подозрительно посматривая на мужа. Он тащит меня на третий этаж, где находится огромная библиотека. Усаживает в кресло. Нетерпеливо сминаю в ладонях края блузки. Очень интересно, чем он решил удивить меня на этот раз. Не успеваю нафантазировать, как мужчина снова появляется рядом, и в мои руки ложится большой тяжёлый фотоальбом. Вещь явно очень старая, если не древняя. На обложке золотыми буквами написано: «Харрингтон».

— Фотографии? — спрашиваю, хотя и так знаю ответ.

— Да, фамильная ценность. Первый снимок — мой прадед Клиффорд Харрингтон, — Рэй открывает альбом.

Опускаю взгляд и вижу серьезного мужчину лет сорока с такими же тёмными, как у моего мужа, кудрями и суровым взглядом. Чем-то они с Рэймондом похожи, но всё же мой любимый не выглядит так, будто хочет меня убить. Взгляд добрее и глаза не такие тёмные, с золотыми прожилками. Интересно.

— Это мама, — глухо поясняет он, переворачивая очередную страницу.

С фотокарточки на меня смотрит милая пухленькая шатенка, не лишенная грациозности и благородства. Рэймонд на неё совсем не похож. Вспомнив, что на нашей свадьбе не было ни отца, ни матери мужчины, предполагаю, что они уже покинули этот мир. Ладонь машинально сжимает запястье мужа. Спросить прямо не решаюсь, думаю, он сам расскажет о своей семье, когда посчитает нужным. Пока размышляю на эту тему, Рэй улыбается уголком губ и продолжает листать альбом.

Рассматриваю фотографии предков, изредка поражаясь тому, как же они похожи друг на друга. Генетика — вещь удивительная. Я вот, например, женская версия отца, в отличие от той же Эл, а Рэй — практически точная копия деда по материнской линии.

Альбом почти заканчивается, но я так и не нахожу ни одного снимка бывших жён Рэймонда. Если подумать, в нашем доме вообще нет фотографий, только картины. Это немного необычно и странно. Только собираюсь озвучить свои мысли на этот счет, как вдруг на самой последней странице вижу… себя.

— Ой, — перевожу взгляд на мужа.

— А это — очень важный для меня человек, — знакомая ямочка появляется на щеке.

— Даже так, — улыбаюсь в ответ, — и кто же это?

Рэймонд опускает взгляд на фотографию. На ней я не выгляжу счастливой, ведь вообще не хотела выходить замуж. Тем не менее мне кажется, что в свадебном платье смотрюсь великолепно. Рассматриваю карточку, а Рэй молча наблюдает.

— Так и? — произношу тихо, чувствуя, как щеки набирают жар, и поднимаю глаза.

— Здесь, — муж мягко притрагивается к фотографии, — изображена девушка, которая однажды появилась в моём доме — что оказалось довольно неожиданным, ведь я больше не собирался связывать себя узами брака, — и стала моей жизнью.

Ощущаю, как слезы срываются с ресниц, и быстро моргаю. Рэймонд снова улыбается, забирая из моих рук фотоальбом. Присаживается напротив и берет мои ладони в свои.

— Ты — моя жизнь, Джессика.

— Рэй, — шепчу еле слышно, склоняюсь к мужчине ближе, — я… Я тебя…

Он почему-то не даёт договорить, резко приближается и накрывает мои губы своими. Зачем он это сделал? Я же почти призналась! Ничего не понимаю, однако продолжаю мягко сминать губы мужа в ответ. В этом поцелуе столько невыразимой нежности, что руки начинают мелко дрожать. Рэймонд осторожно отстраняется, опуская ладони на мою талию, и поднимает меня, прижимая к себе. Мы стоим минут десять, а может, целую вечность, крепко обняв друг друга. И я так счастлива в этот момент. Наверное, впервые за много месяцев не сетую на судьбу и не проклинаю журналистов, что сломали мне жизнь. Я благодарна судьбе за этот удар, потому что, случись всё иначе, не находилась бы сейчас в объятиях самого лучшего в мире мужчины и не умирала от любви. Милая наивная Джессика…

Мы уходим в спальню, решив, что посмотреть телевизор можно и в комнате. Не зря же напротив кровати расположена огромная плазма. Рэймонд включает какой-то совершенно неинтересный фильм, а я его и не смотрю. Лежу, прижавшись к мужской груди, и перебираю пальцами складки одеяла. Начинает клонить в сон, но я трясу головой, не желая проспать половину дня. Можно найти занятия поинтереснее.

— Джесс?

— М-м? — часто моргаю, понимая, что всё же отключилась.

— Разбудил? — тихо уточняет Рэймонд.

— Почти, — улыбаюсь, поднимая на него взгляд. — Всё хорошо?

— Да, — мужские руки сильнее сдавливают меня, и я немного нервно смеюсь. — Какая же ты маленькая.

Смущаюсь, прикрывая глаза, а потом морщу нос. Я не маленькая, я нормальная! Для девушки, конечно.

— Ну простите, мистер Гулливер, — хихикаю, заглядывая мужу в глаза. — Тебя что-то не устраивает? — в голосе явный вызов. Ну, давай, расскажи мне, какая я малявка.

— Меня устраивает абсолютно всё. Особенно когда ты так мило дуешься.

Я знаю этот взгляд. И правда, не успеваю подумать, как оказываюсь под Рэем, а он смотрит на меня сверху вниз и ухмыляется. Выгибаю бровь, опуская ладони на его плечи. Мужские пальцы касаются внутренней стороны бедра, невесомо, практически не ощутимо. Выдыхаю, продолжая сверлить Рэя взглядом. Мурашки бегут за его руками, и я машинально выгибаю спину, стараясь прижаться к ним теснее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Хочешь? — спрашивает Рэймонд, видимо решив подразнить. Но по реакции моего тела все понятно без слов. Хочу. Очень. — Джесс?

— Да, — кусаю губу, чувствуя, что пальцы достигли цели, пробравшись под свободные пижамные шортики, и теперь очерчивают кромку нижнего белья. Устремляются к середине, и я громко всхлипываю, невольно сдавливая плечи мужа руками.

— Я заметил, — да, мокрая. А чего он хотел, когда снова играет со мной, прекрасно зная, что я и без этих заигрываний сдамся в его плен. Ёрзаю бедрами, сама потираясь о подушечки его пальцев, и издаю слабый стон. — Какая ты красивая сейчас.

— М-м, да?

— Да, — Рэймонд, наконец, склоняется и целует меня, сходу раздвигая губы языком.

Простанываю, по возможности прижимаясь к нему всем телом. Мужские пальцы порхают по влажной, налитой соками плоти, и я хнычу, то задыхаясь от возбуждения, то кусая мужа за нижнюю губу. Жарко. Нужно раздеться. Чтобы кожа к коже, чтобы ближе. Чтобы пошло и громко. До головокружения и криков.

Я первая заканчиваю поцелуй, сразу же хватаясь за край его футболки, и тяну вещицу вверх, избавляя Рэя от лишней одежды. Он поднимается, стаскивая по моим ногам шортики вместе с бельем, а я уже кидаю за пределы кровати свой топ. Быстро дергаю за шнурок на его домашних штанах и снова кусаю губы, подрагивая от нетерпения.

Он такой горячий, придавливает меня к простыням, что уже не в силах остановить мой жар. Жадно набрасывается на губы, и я стону ему прямо в рот, царапая спину ногтями. Разгон от невинного поцелуя до страстного секса минимальный. Ближе. Ближе. Вскрикиваю, когда чувствую мягкое скольжение плоти внутри себя, и улыбаюсь совершенно ненормальной улыбкой. Боже, как же я люблю его!

— Ты еще умудряешься о чем-то думать? — вскидывает бровь Рэймонд, все сильнее наваливаясь на меня, отчего я довольно мычу. — Нужно избавить эту милую головку от ненужных мыслей, Джесс…

А потом целует влажно, дерзко. Задыхаюсь, не успевая стонать, и лишь скулю, закатывая глаза. Впиваюсь ногтями в мужскую спину, стараясь оказаться как можно ближе к его торсу. Ноги подрагивают, кровать немного скрипит. Но меня это волнует в последнюю очередь. Голова постепенно пустеет, отдавая тело во власть чистого наслаждения. В какой-то момент, уже не в силах держать это в себе, просто открываю рот, беззвучно оповещая любимого, что достигла пика, а потом закрываю глаза и прикусываю нижнюю губу. Рэймонд хрипло стонет, и этот звук ласкает слух, поднимая вторую волну возбуждения. На финальном толчке я снова взрываюсь оргазмом, прижимаясь к мужу так сильно, что сводит мышцы, и, наконец, падаю на подушку, расслабленно выдыхая.

— Обожаю тебя, — шепчет Рэй, тяжело дыша, и быстро чмокает меня в нос.

Немного не то, что я хотела услышать. Но да, я тебя тоже.

16

Зима подходит к концу, и солнце наконец начинает припекать, вырывая промерзшую землю из цепкой хватки снега и льда. Тёплые пальто и куртки сменяются лёгкими ветровками, головные уборы и сапоги прячутся по шкафам, а на душе расцветает весна.

Перебирая платья в шкафу, думаю о том, что было бы неплохо навестить Элис в ее новом доме. Всего два месяца назад она вышла замуж, а уже ждёт первенца. Что-то подсказывает, что ее беременность наступила немного раньше дня свадьбы, но ничего не имею против. Это их с Робертом дела. Она искренне уважает своего мужа, пусть и не испытывает большой любви. Однако сколько бы раз я ни видела их вместе — ощущение, будто они созданы друг для друга, никогда не покидает.

Стук в дверь раздаётся неожиданно, отчего я даже тихонько взвизгиваю и прижимаю руку к груди. Слишком глубоко задумалась. Кричу, чтобы входили, и уже через мгновение на пороге комнаты появляется Шарлотт.

— Мадам, мистер Харринтон просил передать вам это, — женщина протягивает сложенный вдвое лист бумаги и уходит. Удивлённо верчу записку в руке. Любопытненько.

«Милая, мне пришлось срочно уехать из города по делам. Ты так сладко спала, я решил тебя не будить. Вернусь во вторник. Не скучай. Целую. Твой Р».

Настроение падает в ту же секунду, когда вижу последнюю точку, оставленную рукой Рэймонда. Опускаюсь на край кровати, задумчиво уставившись в стену. Пять дней. Его не будет целых пять дней. Что мне делать всё это время? Скучать? Я уже скучаю. Как это глупо. Желудок болезненно скручивает от накатившей тоски. Ещё ни разу с момента нашего разговора мы не разлучались так надолго. Даже раньше — со дня помолвки. Может, он и уезжал, конечно, но тогда мне было наплевать. Но не теперь, не сейчас. Мне дико и непривычно, почему-то очень хочется плакать.

Прижимаю листок к груди, пытаясь выровнять дыхание. Почему он не позвонил, не оставил смс? Что за странный способ передачи информации? Нет, я понимаю, что мы живём здесь словно в старой сказке: наш город не похож на привычные города Америки, не украшен яркими рекламными баннерами, и у нас нет даже метро. Время будто застыло. Но и современные технологии для нас не чужды. У меня есть смартфон, в доме проведены интернет и кабельное. Конечно, большую часть времени я предпочитаю проводить за чтением книг, но и прелести века технологий мне прекрасно знакомы.

Решительно беру в руки телефон. Это, безусловно, очень мило, но я хочу услышать его голос. Лично удостовериться, что всё хорошо. Долгие гудки длятся целую вечность, пока по ту сторона экрана не начинает что-то хрипеть. Напрягаю слух, и тут же довольно громко по ушам бьёт скомканное приветствие мужа:

— Джесс? Прости, малышка, я немного… занят.

— Где ты?

— В Южной Дакоте, — отвечает Рэймонд. На фоне слышится какой-то шум и женские голоса. — Милая, я перезвоню позже.

— Рэй? Рэй, с кем ты? — но в ответ раздаются лишь короткие гудки.

Не нравится мне это. Ой, не нравится. Но паниковать пока рано. Не думаю, что даже если он и соврал, то сделал это намеренно. Может, просто не хотел беспокоить по пустякам? Или вообще готовит сюрприз. В начале апреля мой день рождения. Точно.

Решив не забивать голову раньше времени, поднимаюсь с кровати и возвращаюсь к шкафу. Мне нужна Эл. Прямо сейчас, и плевать, если она занята своими супер важными мамскими делами. Она моя сестра, мой единственный друг, и она мне необходима. Иначе я сойду с ума от незнания. Перестать волноваться не получается.

Одеваюсь, перед выходом сообщая Шарлотт, что еду навестить Элис. Женщина сдержанно кивает, а потом провожает меня до ворот, где уже ждёт машина с водителем. Дорога не занимает много времени. Каких-то полчаса, и я стою у дверей в особняк мистера и миссис Уинстон.

— Крошка? — удивляется сестра, когда распахивает двери, а я сразу же заключаю её в объятия. — Проходи. Что случилось?

— Ничего, — пожимаю плечами, шагая в сторону гостиной. Скидываю верхнюю одежду. — Надеюсь, что ничего. Ты одна?

— Да, Роберт в командировке. Джесс, ты меня пугаешь. Что-то с Рэймондом? Он обидел тебя?

— Нет-нет, — машу руками, устраиваясь на мягком диване. Сестра садится в кресло напротив, а слуги тут же приносят поднос с ароматным чаем. — Рэй уехал на пару дней, и я…

— Скучаешь?

— Да, — выдыхаю. Боже, чувствую себя идиоткой. Ещё дня не прошло, а я уже распустила нюни. — Это глупо?

— Нет, милая, что ты. Ты любишь его, это абсолютно нормально.

В полной тишине отпиваем чай. Я молчу, потому что осознаю, как нелепо себя веду. Ещё и переполошила Элис, которой вообще нельзя волноваться. Сестра смотрит с пониманием и тоже молчит. Иногда достаточно просто посидеть в безмолвии рядом с правильным человеком.

— Ну, раз ты пока совершенно свободна, думаю, можно прогуляться по магазинам, — хлопает в ладони сестра. Закатываю глаза, ей только дай повод. — Сначала заскочим в детский.

— Конечно, — улыбаюсь. Она права. Сидеть и киснуть — не дело. — Как пожелаешь, дорогая.

Элис смеётся, поднимаясь с места, и игриво мне подмигивает. О, я знаю этот жест. Он означает, что сегодня я вернусь домой с целым пакетом нового нижнего белья. Но я не против. Может, даже смогу как-то удивить и порадовать Рэймонда. Мечтательно улыбаюсь, не замечая, что Эл уже вернулась и теперь смотрит на меня, склонив голову вбок.

— Ну вот, крошка, теперь я вижу, как ты счастлива. Думаю, ты понимаешь, что нам придется нанести визит в один интересный бутик? — звонкий смех сестры заполняет комнату, и я смеюсь вместе с ней. Конечно, понимаю, дорогая, ещё как понимаю.

***

Возвращаюсь домой ближе к ночи. Ходить с Эл по магазинам — занятие утомительное. Пакеты валятся из рук. Благодарю водителя, который любезно помогает занести покупки в дом. Есть хочу ужасно, несмотря на то, что мы с сестрицей раз пять останавливались в кафешках и пекарнях. Беременная женщина хотела кушать, и кто я такая, чтобы её останавливать.

На пороге встречает Шарлотт. Улыбаюсь, приветствуя домработницу, пока не замечаю, как странно она косится в сторону гостиной. Женщина немного бледнеет, когда спрашиваю, что случилось. Но не успевает и рта раскрыть, потому что в этот момент из большого зала слышится незнакомый женский голос:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Рэймонд, дорогой, это ты?

— Шарлотт? — хлопаю ресницами, снова переводя взгляд на испуганную женщину. — У нас гости? Что происходит?

И в ту же секунду из гостиной выплывает незнакомка. Высокая, статная, с копной рыжих волос, собранных в элегантную прическу, и большими зелеными глазами. Замирает при виде меня, а потом презрительно улыбается.

— Ох, милочка, вы, наверное, новая служанка? Что там у вас? — указывает наманикюренным пальчиком на мои пакеты, стоящие в углу. Ошарашенно молчу. — Шарли, она немая, что ли?

— А вы кто? — кое-как выдаю, нахмурившись. Это ещё что за цаца?

— Я, деточка, миссис Харрингтон — жена твоего хозяина.

Сумочка выпадает из рук. В голове резко образуется туман. Смотрю на эту «миссис» и глупо открываю и закрываю рот, словно рыбка. Пальцы на руках немеют. Ничего не понимаю. Но разве не я… она? То есть. В смысле?..

— Жена?

— Шарли, — морщится девица, обращаясь к домработнице, — кто эта девчонка? Она меня раздражает. Уволь её.

Шарлотт едва не падает в обморок, стоя между мной и этой, не зная, куда деваться. Стараюсь взять себя в руки и подавить панику. Стоп! Тише, Джесс, дыши. Делаю глубокий вдох, после чего, приосанившись, шагаю вперед. Останавливаюсь в метре от рыжей и гордо поднимаю голову.

— При всем уважении, мисс, но вы ошибаетесь. Я — жена Рэя. Не вы.

— Очень смешно, милочка, — она снова морщит тонкий аристократичный нос. — Вы, верно, перепили или обкурились, не знаю, чем сейчас балуется молодёжь, но вы не можете быть его женой, потому что у Рэймонда одна жена и это я — Валери Харрингтон, — уверенно заканчивает она, а я оборачиваюсь на Шарлотт и тут же падаю в обморок.

17

Монстр тянет ко мне свои тощие, неестественно изогнутые лапы, стараясь ухватить за шею, отчего я кричу, вздрагиваю всем телом и тут же просыпаюсь. Щурюсь, пытаясь привыкнуть к свету. Всё вокруг какое-то неприятно яркое, слепящее. Спустя пару минут активного моргания взгляд обретает осознанность, а предметы — очертания. Осматриваюсь.

Я лежу на кровати в своей старой комнате, не в нашей с Рэем, нет, а в той, где провела последние полгода. Как я здесь оказалась? Напрягаю память, но не могу ничего вспомнить. Кажется, Рэймонд куда-то уехал… Потом я навещала Элис? Вроде так. Или, может, всё это тоже оказалось частью странного сна? Может, я никогда и не «переезжала» в спальню мужа? И событий после тоже не было? А может, что-то случилось, о чем я благополучно забыла, и меня просто принесли сюда, так как эта спальня находится ближе к лестнице?

Дверь тихонечко скрипит, а потом на пороге комнаты появляется мой муж. Выглядит обеспокоенно. Тёмные круги рисуют тени под глазами, губы сжаты в тонкую полоску. Молча смотрит на меня, я — на него.

— Привет, — наконец здоровается Рэймонд, неспешно приближаясь к кровати. — Как ты себя чувствуешь?

— Эм… Не знаю. А что случилось?

Пытаюсь сесть, но Рэй укладывает обратно и качает головой. Взгляд изучающе мечется по моему лицу. Мужчина в целом выглядит довольно напряжённо. Я бы сказала встревоженно, словно чего-то боится. Складывается впечатление, будто я попала в какой-то фильм, где главной героине ничего не говорят, чтобы она не сорвалась и не натворила дел. Не знаю, почему ассоциация именно такая, но становится не по себе. Слишком много вопросов, слишком мало ответов.

— Милая, — выдыхает Рэй, опуская ладонь на мой чуть влажный холодный лоб, — я так волновался.

— Ты не ответил, — напоминаю, отчаянно силясь восстановить пробелы в памяти. — Что я здесь делаю?

Терпеливо жду, хотя в голове очень громко пульсирует, и от этого адски больно. Рэймонд молчит. Не выдерживаю, снова дёргаясь, и на этот раз удаётся принять сидячее положение. Только вот едва не падаю обратно от внезапного острого спазма в черепной коробке. Муж подхватывает меня, удерживая за плечи, и грустно смотрит в глаза.

— Ты упала в обморок, дорогая, — отвечает тихо. — Сильно ударилась головой. Мы исключили сотрясение, но придётся еще пару дней побыть в постели под наблюдением врача. — Хмурюсь. Не помню. Хотя, подождите-ка!..

— Валери!

— Чёрт, — ругается под нос Рэймонд, виновато прикусывая нижнюю губу. Ни разу не видела его таким растерянным. А в голове вдруг всплывает картинка знакомства с рыжей девицей, имевшей наглость появиться в нашем доме и заявить, будто она жена Рэя. — Да, из-за неё, Джесс.

— Но я не понимаю… Разве не я твоя жена?

— Ты, конечно, ты, — соглашается Рэймонд, успокаивающе поглаживая меня по спине. — Милая, не думай об этом. Я со всем разберусь. Сейчас главное, чтобы ты пришла в себя и поправилась.

Он осторожно склоняется, позволяя нашим лбам соприкоснуться, и пальцами обводит контур моих губ. Прикрываю веки от ощущения нежности, наполняющей до краёв.

— Почему ты здесь? — вдруг вспоминаю, что Рэй улетал зачем-то аж в соседний штат. — Разве у тебя не было каких-то дел?

Мужчина улыбается, привлекая меня к себе. Обнимает несильно, видимо боясь навредить, и зарывается носом в волосы на макушке. Глубоко вздыхает. Такое ощущение, будто он еле сдерживается, а этот нехитрый жест помогает успокоиться.

— Дела не так важны, как ты, Джесс. Я вернулся, едва Шарлотт смогла до меня дозвониться. Прилетел первым же рейсом. Я… Я испугался, честно. Подумал, может, ты… — не перебиваю, внимательно слушая немного скомканную, взволнованную речь мужчины. — Просто предположил на мгновение, что ты можешь быть чем-то больна, чем-то, что заберёт тебя у меня…

Всхлипываю, сильнее сжимая мужской торс руками. Даже если он ни разу не сказал мне тех самых слов, что, конечно, мечтает услышать любой нормальный человек, а особенно влюблённая девушка, ну и пусть. Плевать. Я и без этого чувствую его любовь каждой клеточкой кожи. Я знаю, просто знаю, что он любит меня. Наверное, у Рэймонда есть причины, чтобы не произносить вслух то, о чём говорят его поступки, действия, прикосновения и забота в голосе. Он сам источает это сильнейшее чувство всем своим существом, когда просто смотрит мне в глаза. Я знаю…

Эмоции переполняют, посылая вибрацию в кончики пальцев от одной только мысли, что он бросил всё и сорвался ко мне. Пересёк сотни миль для того, чтобы оказаться рядом, чтобы подставить своё плечо, стереть слёзы с моего лица. И я так… так…

— Я так люблю тебя, — шепчу одними губами, не особо волнуясь, услышит он или нет, и содрогаюсь всем телом. Вцепляюсь в ткань рубашки на мужской спине. Хочу подольше побыть в этих успокаивающих объятиях. Ведь даже если я призналась, и он всё слышал, кто знает, что скажет в ответ. Может, ничего.

— Джессика, — шёпот обжигает ухо. Чувствую, как быстро бьётся его сердце, где-то рядом с моим. От волнения кружится голова. Всё же решаюсь отстраниться, чтобы посмотреть на мужа, но комната рябит перед глазами. Губы издают слабый стон, а ощущение, будто я проваливаюсь в бездну, неумолимо приближается.

***

Снова пробуждение и снова та же комната. За окном уже темно, но чувство времени совершенно стёрлось, и я не понимаю, сколько здесь нахожусь. На этот раз голова болит не так сильно. Однако знатно я приложилась, раз постоянно отключаюсь. А точно не сотрясение?

Замечаю на прикроватной тумбочке несколько таблеток, стакан воды и небольшой серебряный колокольчик. Улыбаюсь. Это на самом деле забавно. С учётом, что рядом лежит ещё и мой телефон. Смотрю на оба предмета, а потом решаюсь, хватая не привычный руке смартфон, а звонкую безделушку, и трясу ею в воздухе. Тонкий мелодичный перезвон прокатывается по комнате. Нахожу в себе силы хихикнуть. Ставлю колокольчик обратно, а сама падаю на подушку, понимая, что мне действительно стало лучше.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Дверь с тихим скрипом отворяется, но на пороге вместо Рэймонда или хотя бы Шарлотт появляется Валери. Вот уж кого не ожидала увидеть. Женщина смотрит на меня с презрением, яд так и сочится сквозь её поры, отравляя меня своим зловонным дыханием. Она делает уверенный шаг вперёд, но тут позади раздаётся гневный голос Рэймонда, и я выдыхаю. Конечно, я испугалась. Того, что она до сих пор в нашем доме, того, что запросто может придушить меня во сне. В последнем даже не сомневаюсь. Что ей нужно? Зачем она пришла и почему ведёт себя как хозяйка?!

— Какого чёрта тебе здесь надо? — рычит Рэймонд, нагло отпихивая женщину от двери, чтобы подойти ко мне и закрыть своей широкой спиной. — Валери?!

— Спокойно, — мелодично пропевает она и усмехается. — Всего лишь зашла поздороваться. Как ты себя чувствуешь, милочка?

Молчу, потому что слышу, как гневно скрипит зубами Рэймонд. Вся его поза, воинственно сжатые в кулаки руки и вздувшиеся вены говорят о том, что быть ласковым с этой рыжей нахалкой он не планирует.

— Проваливай!

— Тю, какие мы нервные, — Валери явно издевается и наслаждается этим. — Ты так рьяно защищаешь её, дорогой, даже смешно. Но в целом, я не удивлена. Она такая маленькая и хрупкая, совсем ещё ребёнок. Не знала, что у тебя есть такие наклонности, Харрингтон. Нравится трахать малышку?

Мне кажется, ещё секунда и я лопну от возмущения, стыда, ужаса и непонимания происходящего. О чём она говорит? Какие наклонности? Я совершеннолетняя, и у нас всё взаимно. Да как она смеет! Хочется вскочить и высказать мерзкой дамочке всё в лицо, но тут Рэй начинает говорить, и я снова замираю, лишь испуганно хлопаю ресницами, переводя взгляд то на него, то на Валери.

— Что ты ей наплела, ненормальная?! Мы давно в разводе, и наш брак был большой ошибкой!

— Я всего лишь пошутила, а ты, смотрю, из большого и грозного Рэй-Рэя стал совсем мягким и добреньким. Был такой самоуверенный и холодный, наводящий страх, а теперь превратился в сопляка, — она плотоядно облизывает пухлые губы, совсем не обращая внимания, что этим стирает яркий макияж, — не бойся, родной, ты мне больше не нужен, и малышка твоя совсем не пострадает. Может, если только чуть-чуть. Я просто пришла получить своё.

Рэймонд тяжело вздыхает, неотрывно следя за каждым движением рыжей стервы. Она медленно приближается, словно плывёт — даже стука каблуков практически не слышно, — а потом притрагивается к его плечу и довольно громко шепчет:

— Я заберу у тебя всё и даже больше, и никто, слышишь, никто не сможет меня остановить. Даже ты, мой сладкий, даже твоя маленькая шлюшка и её папочка мэр. Всё, что было твоим — станет моим, Рэймонд. Это я тебе обещаю.

18

Она уходит, а я продолжаю наблюдать за Рэймондом, не в силах вымолвить ни слова. Липкая тишина опутывает комнату, словно паутина, препятствуя доступу кислорода в лёгкие. Пытаюсь вдохнуть поглубже, но вместо этого лишь слабо хриплю, что наконец привлекает внимание мужчины, и он оборачивается. С таким видом, будто вообще забыл о моем присутствии. Лёгкий укол ревности и беспокойства пронзает грудную клетку. Взгляд мужа скользит по моему лицу задумчиво, изучающе, так, будто оценивает. Он похож на тот — самый первый, — когда Рэй пришел в дом отца, чтобы забрать меня. Передергиваю плечами.

— Что…

— Мне пора, — сухо заявляет Рэймонд, уже собираясь покинуть комнату, но я неожиданно хватаю его за руку, не отпуская.

Он останавливается, медленно — даже слишком медленно — снова поворачивается ко мне и выжидательно смотрит. А я сама толком не знаю, зачем остановила. Просто кажется, если он сейчас уйдёт, то не вернётся. Поддастся этой стерве с её интригами и угрозами и выберет не меня. Не замечаю, как по лицу скатываются слёзы. Слышу только, словно издалека, что всхлипываю, и в этот момент Рэй сдаётся и присаживается на край кровати. Всё так же держа его за руку, подползаю ближе, желая оказаться в самых нужных в мире объятиях. Рэймонд прижимает меня к себе неуверенно, растерянно, и явно не догадываясь, как мне больно на самом деле. Нет, не из-за непрекращающейся пульсации в голове. Из-за него. Из-за страха, который рвёт сердце на части.

— Мы должны поговорить, Джесс, — громко шепчет мне в макушку, — но не сейчас. Позже.

— Ты вернёшься?

— Конечно, — заверяет мужчина, немного отстраняя меня от себя. Улыбается, но без капли веселья или нежности. Скорее формальность, вежливость, чем истинная эмоция. Киваю. — Хорошо, милая, а теперь отдохни. Она больше не побеспокоит тебя, — решительно добавляет Рэймонд, а я снова киваю. Одна мысль не дает покоя, поэтому спрашиваю:

— Почему она всё ещё в нашем доме?

Муж вздыхает.

— От этой… женщины не так просто избавиться, Джесс. Но я сделаю всё, чтобы она как можно скорее покинула нас. Не беспокойся. Отдыхай, — горячие сухие губы касаются лба в быстром поцелуе, а потом Рэймонд уходит, оставляя меня наедине с моими мыслями.

***

Очередное пробуждение, и такое чувство, будто я только и делаю, что сплю. Осторожно отрываю голову от подушки, с удивлением понимая: она больше не болит. Конечно, далёкие отголоски боли ещё стучат в висках, но теперь мне хватает сил встать с постели и отправиться в душ.

Смываю с себя усталость, сонливость и тяжелые мысли в надежде привести душевное состояние в порядок.

Выхожу из ванной и понимаю, что в этой комнате не осталось ничего, во что я могла бы переодеться. Значит, все мои вещи в спальне Рэймонда. Нашей спальне. Закутываюсь плотнее в тёплый белый халат, похожий на те, что выдают в дорогих отелях, и нерешительно ступаю за пределы комнаты. В длинном коридоре тишина. Складывается ощущение, будто я вообще одна, но точно знаю, это не так. Как минимум пять горничных сейчас должны работать, а ещё пара поваров и, конечно же, Шарлотт. Мягко ступаю по тёмно-зелёному ковру в сторону комнаты, где живу, потому что имею право, потому что делю её с человеком, которого люблю. И плевала я на всяких недовольных стерв. Этот дом со всеми спальнями, гостиной и прочими помещениями принадлежит нам: мне и моему мужу. И никому больше!

Открываю двери, уверенно подхожу к шкафу с одеждой. Перебираю вешалки, когда слышу лёгкие шаги за спиной, но не оборачиваюсь. Прислуга позвала бы, прежде чем зайти в хозяйскую спальню, а эта рыжая дрянь обязательно бы что-то выдала своим поганым языком. Усмехаюсь, сама не веря, что могу так думать о человеке.

— Кажется, я просил тебя отдыхать, а не рыскать по дому. Ты ещё слишком слаба, — недовольно ворчит Рэймонд, становясь рядом. Игнорирую. Я слишком зла из-за всей этой ситуации, чтобы выслушивать его нравоучения. Если он не может справиться с нежелательной гостьей — я сделаю это сама. — Джесс?

— Что?

— Куда ты собираешься?

— Никуда, — резко срываю с плечиков блузку, достаю с полки обычные синие джинсы. Сто лет не ходила в подобной одежде, слишком привыкла к платьям. Но я не леди, да и мы не в средневековье. Вообще, нужно бы обновить гардероб. Пока размышляю на эту тему и над тем, как будет рада Элис внезапному приглашению на шоппинг, ощущаю дыхание на шее и даже вздрагиваю. — Что ты делаешь?

— А что? — оставляя дорожку поцелуев на коже, спрашивает Рэймонд. Уверена, он заметил, в каком я состоянии, но решил его проигнорировать. Правильно сделал, потому что иначе я бы могла ляпнуть то, о чем впоследствии пожалею.

Мужская ладонь тем временем пробирается под халат, требовательно сжимая грудь, и я еле слышно простанываю имя мужа, сама прижимаясь крепче к его торсу. Он знает, как отвлечь меня от дурных мыслей. Но сладкая пытка губами и пальцами, обводящими по кругу ареолу соска, быстро заканчивается, и Рэймонд поворачивает меня лицом к себе. Затуманенным взглядом смотрю в родные карие глаза, не переставая шумно дышать. Слишком люблю его ласки, чтобы так быстро прийти в себя.

— Малышка, у меня к тебе очень серьёзный разговор, но я не хочу, чтобы кто-то услышал и донес Валери. Поэтому одевайся, жду внизу через пятнадцать минут, — от этого его «малышка» колени подгибаются, ещё сильнее заставляя меня желать его. Но делать нечего, приходится подчиниться. Позже я возьму своё. Обязательно. — Ты выпила лекарства, которые оставил доктор? — получив в ответ утвердительный кивок, Рэй продолжает: — Мы съездим в одно место, это ненадолго. Не хочу, чтобы тебе стало хуже.

— Я в порядке.

— Как скажешь, — соглашается мужчина и легко щёлкает меня по носу.

В назначенное время спускаюсь в гостиную. Я и правда чувствую себя намного лучше, почти ничего не напоминает о злосчастном обмороке, и я даже как-то забываю об этом, пока не вижу в комнате Валери. Она сидит на диване, лениво подперев голову рукой, и смотрит телевизор. Как будто других дел нет. Ведёт себя словно хозяйка, а мои руки сжимаются в кулаки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Уже направляюсь в её сторону, как из кабинета показывается такой же раздражённый Рэй. В два широких шага оказывается передо мной, обвивая руки вокруг талии, и еле заметно мотает головой. А я уже настолько зла, что хочу оттолкнуть его и залепить рыжей нахалке хорошую пощёчину. Ещё ни разу в жизни я не мечтала ударить человека, даже в мыслях не было, но она меня довела. Ей-богу, довела! Еле держусь, если бы не крепкая хватка Рэя.

— Куда-то собираетесь, голубки? — противно тянет Валери, презрительно осматривая меня, и фыркает.

— Ты всё ещё здесь? — рычит Рэймонд. И это он удерживает меня от расправы над этой? Спокойствия как ни бывало. Похоже, он и сам не прочь устроить бывшей миссис Харрингтон тёмную. Но он мужчина и, надеюсь, не посмеет поднять руку на женщину. — Кажется, я сказал тебе проваливать.

— А ты попроси ещё раз, дорогой.

— Валер-р-ри!

— Пойдём, — тяну Рэя за руку в сторону выхода, мысленно моля его не сорваться. Она не достойна нашего внимания. Мы справимся, но сначала я должна услышать всё, о чём собирается рассказать мне муж. — Пойдём, пожалуйста. Рэй! — он, наконец, сдвигается с места и протяжно выдыхает через нос.

М-да, а ещё пару месяцев назад моей главной проблемой было желание сблизиться с мужем и жить нормальной жизнью. Сбылось. Только вот вместе с этим на меня ещё свалились проблемы, о которых я не просила. Но я не собираюсь сдаваться. За своё готова драться до конца, да хоть собственными руками придушить эту наглую курицу, лишь бы защитить то, что мне так дорого. Кого. Защитить кого. Потому что не может быть иначе.

19

Мы трясёмся в авто уже больше часа. Незнакомые горы становятся ближе, а Рэймонд всю дорогу молчит, не желая отвечать на мои вопросы. Куда мы едем? Зачем? Он же говорил, что прогулка будет непродолжительной. Устав от борьбы с молчанием мужчины и попыток как-то его разговорить, сворачиваюсь в клубочек на сидении и устремляю взгляд в окно.

Виды не меняются уже давно — один сплошной лес, и мне дико скучно. Голова слегка побаливает, но не настолько, чтобы это вызвало беспокойство. Пока есть возможность побыть наедине с собой, размышляю о сложившейся ситуации, пытаясь понять цели и мотивы Валери. Неспроста же она объявилась только сейчас. Где была всё это время? Как они разошлись? Может, дело вообще не в Рэймонде, а во мне? В своей гневной речи рыжая упомянула моего отца. Все знают, что я дочь мэра. Вопросы, вопросы. Ни одного ответа. Очень надеюсь, что муж везёт меня в такую даль ради того, чтобы хоть как-то прояснить ситуацию и всё рассказать.

Когда открываю глаза, на улице уже темно. Машина всё так же неслышно летит по дороге навстречу горам, но теперь они кажутся значительно больше. Рэймонд замечает моё пробуждение и улыбается, прибавляя громкость на магнитоле. Салон заполняет приятная классическая музыка, так не подходящая напряжённой обстановке. Видимо, таким образом мужчина пытается успокоить нервы.

— Долго ещё? — спрашиваю, зевая в кулак, и немного краснею.

— Почти приехали.

— Ну и где мы?

— Скоро узнаешь, — Рэй улыбается уголком губ и снова сосредотачивает внимание на дороге. Не очень-то и хотелось.

Сон в неудобной позе дает о себе знать: спина немного ноет, ноги затекли. Пытаюсь потянуться, но получается так себе. Замечаю, как муж снова косится в мою сторону, и фыркаю. Не лучшее время он выбрал для путешествий. Дома нас ждёт проблема, я бы сказала, наглая рыжая проблема, возомнившая о себе невесть что, но Рэя, кажется, это мало волнует.

Примерно через полчаса Рэймонд наконец сбрасывает скорость и сворачивает в лес. Вокруг темно, хоть глаз выколи. Только слепящий свет фар освещает узкую дорогу, петляющую меж деревьев. А еще минут через десять лес расступается, и перед нами показываются очертания какого-то… замка?

— Рэй?

— Потерпи пять минут, — закатывает глаза мужчина, усмехаясь. Весело ему, да? Хочется стукнуть, но я держусь, потому что он за рулём, а я банально не знаю, где мы находимся.

Машина останавливается у высоких кованых ворот. Рэймонд выходит, набирает код на электронной панели и сразу возвращается на место. Заезжаем на территорию, и тут я понимаю, что замок просто огромен. Даже больше нашего особняка раза эдак в два. Ничего себе. И откуда такие владения?

Мы паркуемся рядом с широкой каменной лестницей, ведущей к дверям, и я, наконец, отстегиваюсь, на деревянных ногах покидая салон авто. Холодный ветер мгновенно пробирается под ветровку, играет в волосах. Ёжусь, с любопытством осматриваясь. Рэй оказывается рядом, протягивает руку, и я вкладываю в нее свою, покорно следуя за мужчиной ко входу во дворец. По-другому и не назовешь.

— Только не говори, что это твой.

— Не скажу, — смеется мужчина, пропуская меня вперед. Внутри темно и как-то жутко. — Потому что он больше не мой.

— А чей? — спрашиваю, глядя на довольное лицо Рэймонда, наполовину сокрытое от моего взора тенью.

— Наш, — просто пожимает плечами. — С наступающим днем рождения, дорогая.

Пока осмысливаю сказанное Рэем, он начинает смеяться в голос и, приобняв, ведёт куда-то вглубь помещений, попутно набирая что-то в телефоне. Настенные бра и люстры на высоком потолке мягко включаются одна за другой, что позволяет лучше рассмотреть обстановку, и при этом не ослепнуть. Тёплый свет наполняет коридор, а мы уже сворачиваем в огромнейшую комнату, скорее всего гостиную. В ней поместится два дома моего отца!

— Подожди, — мозг наконец обрабатывает полученную информацию, и я вылупляю на мужа глаза. — То есть наш? То есть день рождения? До него еще больше месяца!

— Ну, — весёлые чертики пляшут в карих глазах, пока Рэймонд упивается моей реакцией. — Я подумал, что дарить украшения и прочую ерунду — моветон.

— И поэтому купил мне замок? — хмурюсь.

— Не купил, он уже был моим. Я просто включил тебя в список владельцев. Замок по-прежнему мой, но теперь ты владеешь ровно половиной и можешь распоряжаться ею, как пожелаешь. Считай, это наша первая совместно нажитая собственность. Тебе останется только подписать бумаги по возвращении и всё.

Рэймонд выглядит таким безмерно гордым собой, что завожусь буквально за секунду. Он издевается? На кой черт мне сдался замок в горах, когда у нас есть проблемы поважнее?! Сжимаю кулаки, несколько раз громко выдыхаю через нос и грозно смотрю на мужа. Он как-то сразу теряется, озадаченно рассматривая меня в ответ. Правда не понимает? Стараюсь успокоится, ведь, если подумать, на самом деле это невероятно широкий жест с его стороны, показывающий, насколько он доверяет мне и уверен в наших отношениях. Но замок? Чёрт!

— Рэй…

— Нет, — перебивает мужчина, видимо понимая, что я, вопреки его ожиданиям, совсем не в восторге. Если раньше — с его прошлыми пассиями — такое и прокатывало, то точно не со мной. Я не меркантильная сучка, падкая до денег. В моей жизни их было предостаточно, чтобы понять, что деньги ничто. Просто пшик. Пока они у тебя есть, ты бог, но стоит только потерять — лишишься всего и всех. — Я знаю этот взгляд, Джесс, — Рэй мягко берет меня за руку, разжимая пальцы, и гладит ладонь, одновременно с этим притягивая ближе к себе. — Давай мы обсудим всё завтра. Хорошо?

— Но…

— Не спорь. Пожалуйста, — к умоляющим ноткам в голосе прибавляется щенячий взгляд карих глаз. Так нечестно! Знает же, что я быстро сдамся. Засранец. — Вот и умничка, — довольно добавляет мужчина, принимая молчание за согласие.

А у меня в голове не укладывается, как он мог додуматься до того, чтобы подарить мне целый замок. Ладно, половину, но это всего лишь формальность. Я готовилась к тяжелому разговору, обдумывала, прокручивала в голове сотни вариантов развития событий, только ни один не привел меня к этому. Он продолжает меня удивлять.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Нужно достать из машины наши вещи, дорогая, — снова приняв безмятежный вид, говорит Рэймонд, — иди пока на кухню. Перекусим и спать. Оставим дела на завтра.

Показывает, где находится вышеупомянутая кухня, и я покорно плетусь в ту сторону, пока мужчина уходит на улицу. Изучать свои новые владения нет ни сил, ни желания. Голова гудит от тысячи мыслей, спина устала от долгого сидения в одной позе. Плевать. Он прав. Всё завтра. Сегодня я хочу отдохнуть.

После быстрого ужина, который Рэй приготовил сам, он берёт меня за руку и ведёт к лестнице, ведущей на второй этаж, туда, где находятся спальни. Ноги от моральной и физической усталости отказываются двигаться, поэтому мужчина легко поднимает меня на руки и, пока тыкаюсь носом ему в шею, относит в комнату. Ощущаю спиной прикосновение мягкой перины и мгновенно засыпаю, сквозь сон чувствуя, как Рэй аккуратно избавляет меня от одежды.

20

Просыпаюсь от того, что мне жарко. Безумно жарко. А ещё почему-то невероятно хорошо. Внизу живота словно порхают крошечные бабочки, задевая яркими крыльями невидимые струны возбуждения. Морщусь, не желая покидать пылкие и одновременно нежные объятия Морфея, пока не чувствую лёгкое прикосновение чужих губ к шее.

Сознание постепенно пробуждается, подключая все нужные функции организма одну за другой, и я понимаю, что лежу на боку, прижимаясь голой спиной к торсу мужа. Его дыхание щекочет кожу чуть выше плеча, а тёплые пальцы ласкают меня прямо через ткань трусиков, от чего я прерывисто дышу и улыбаюсь. Вот это доброе утро.

— Проснулась, — довольно шепчет Рэймонд, уже смелее запуская пальцы под кромку белья, касается влажной кожи настойчиво. Чуть придвигаюсь к нему и закатываю глаза от удовольствия. — Привет.

— М-м, привет, Рэй, — говорить совсем не хочется, только чувствовать. Блаженно мурлычу, легко ёрзая тазом по простыням, намеренно задевая пятой точкой мужской пах. Дразню. — Что ты делаешь?

— Угадай, — хрипло отвечает мужчина, осторожно переворачивает на спину и нависает сверху на вытянутых руках. — Выспалась?

Киваю, прикусывая нижнюю губу как можно соблазнительнее. Не знаю, как это выглядит со стороны, но, судя по реакции Рэймонда, всё делаю правильно. Потому что он тут же лукаво усмехается, будто заранее знал, что я сделаю или скажу. Нежно касается обнажённой груди ладонью, чуть сжимая, ведёт дорожку невесомых прикосновений ниже и легко раздвигает мои ноги в стороны. Укладываюсь удобнее на подушке и молча наблюдаю за мужем.

Он целует меня в нос, шею, прикусывает выпирающую косточку ключицы, пока тихо постанываю, боясь опошлить слишком громким звуком нежность момента. Ощущаю сначала, как вбок сдвигается влажная ткань трусиков, а потом и приятное скольжение мужской плоти внутри, и на мгновение прикрываю веки. М-м, боже…

Рэймонд двигается медленно и осторожно, оставив грубые укусы и властные прикосновения на другой раз. Так непривычно и завораживающе. Смотрит прямо в глаза, а я таю от нежности и всепоглощающей любви, которая ищет выход наружу, но боится оказаться безответной. Не выдерживаю, вскрикивая от слишком резкого глубокого толчка. Вцепляюсь в мужские плечи, высматривая что-то в глубине тёмно-карих радужек. Какое-то подтверждение, ответ, но Рэймонд вдруг склоняется ближе, утыкаясь носом в мою щеку, и с придыханием произносит:

— Я люблю тебя, Джесс…

Вздрагиваю, ощущая, как слезы наполняют глаза. Обнимаю, силясь прильнуть кожа к коже, чтобы ещё ближе, чтобы просочиться в поры. Эмоции разрывают меня изнутри, приближающаяся эйфория искрит на кончиках пальцев.

Движения Рэя теряют нежность и осторожность. Он сильнее наваливается на меня, вжимая всем телом в шёлковую поверхность простыни. Я громко всхлипываю, он ловит губами стон. Грубо вбивается до основания, и я кончаю, выгибаясь дугой навстречу, тут же оседаю обратно на подушку. Это было волшебно. Сказочно, невероятно.

Лицо мокрое от слез. Я плачу, потому что счастлива. И Рэй понимает это, молча стирая соленую влагу. Целует в уголок губ, улыбается. А я обхватываю его руками, со всей силы вжимаясь грудью в горячий торс, и говорю на ухо:

— Я люблю тебя.

— И я.

***

Мы дышим — глубоко и размеренно — одним воздухом, улыбаемся, как дураки. Невероятно прекрасное чувство взаимности окрыляет, и мне хочется летать, но вместо этого осторожно перебираюсь на свою половину кровати лицом к Рэймонду. Долго смотрю в любимые глаза, изучая, запоминая, отпечатывая, словно рисунок, в подкорке их манящую глубину. Он берёт мою руку в свою и целует каждый пальчик, так же не сводя с меня взгляда. И это мгновение восхитительно, но я знаю, что впереди нас ждёт тяжёлый разговор.

Рэй на пару минут будто проваливается в свои мысли. Хмурится. Терпеливо жду.

— Мне было семнадцать, когда я впервые влюбился, — неожиданно произносит он и снова умолкает. Не тороплю, давая время собрать себя в кучу. Это сложно: выворачивать душу и открывать себя. — Она была прекрасна, — улыбается уголком губ, но потом лицо снова приобретает былую серьёзность, смешанную с тоской, — мы познакомились в кафе, куда я забежал, скрываясь от дождя. Валери подрабатывала там официанткой после школы. Милая, очаровательная, с невероятными зелёными глазами и непослушными рыжими волосами — я не мог не влюбиться. Стал часто навещать её, наведываясь в кафе через день. Вёл себя как дурак, надеясь однажды услышать о взаимности. А когда она призналась, что тоже любит, едва не задохнулся от счастья. Мы были похожи на подростков из романтических фильмов: всюду вместе, рука об руку, много смеялись, воровали поцелуи украдкой. Вспоминать об этом сейчас довольно странно.

Рэймонд улыбается, но я вижу, что улыбка эта вымученная и тоскливая. Как конфета с кислым центром, когда за приятной на первый взгляд сладостью на языке вдруг растекается лимонная горечь, отравляя чувствительные рецепторы.

— Первое время я скрывал свою фамилию, опасаясь, что её отношение ко мне может измениться. То, что деньги не делают людей хуже, а лишь показывают, какие они на самом деле — давно известная истина. И, знаешь, Джесс, тогда я еще был до ужаса доверчивым и бестолковым. Часто говорил то, что думал, игнорируя возможные последствия. Сейчас понимаю, как это было наивно. Всё-таки я мужчина, и даже тогда, в семнадцать, уже был им. Просто хотелось подольше оставаться свободным. Но отец именно в тот момент решил готовить меня к принятию правления, видимо осознав, что моя влюблённость — не мимолетное увлечение, а что-то более глубокое и настоящее, способное перерасти в огромную привязанность и занять всё моё время и мысли.

Рэймонд снова умолкает, погружаясь в себя, кажется, ещё сильнее, и мне отчаянно хочется ему помочь. Потому что вижу, как эти воспоминания угнетают. Беру его руку в ладони, прижимая к своей груди, к сердцу, и ободряюще улыбаюсь. Я помогу ему справиться с этим. Мы вместе, и никакой опыт, каким бы болезненным он ни был, никакие бывшие жены и их козни не смогут разлучить нас. Я знаю. Я верю. Я люблю его.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Не буду рассказывать о «прелестях» своей работы, только скажу, что это очень выматывает. Постоянно всё контролировать, искать подвох, не доверять никому. Сейчас, пока мы здесь, делами занимается один человек, на которого я могу положиться. Вы познакомитесь немного позже. А она… Когда мне исполнилось восемнадцать, мы поженились. Отец был, конечно, против, но на помощь пришла мама. Сказала не препятствовать, дать самому попробовать вкус взрослой жизни, чтобы я на собственной шкуре познал, что значит нести ответственность не только за себя, но и за других. Всё было прекрасно, мы любили друг друга так же сильно, как и в начале отношений. Тогда я ещё не думал ни о каком брачном договоре или чём-то подобном. Да и зачем? Вэл спокойно отреагировала на моё признание, что никакой я не простой студент, а наследник крупной корпорации, носящий гордую фамилию Харрингтон.

Рэймонд прикрывает глаза, а я тяжело вздыхаю, понимая, к чему он клонит. Это ужасно!

— Она обманула меня, ушла к моему другу, спала всё это время с ним, тогда как я планировал наше будущее. Так банально, Джесс. Глупо. И я был глуп. Но не она, нет. Валери всё это время просто выжидала. Эта расчётливая сука знала всё о моей семье с самого начала. И когда пришёл момент, ударила в спину, вогнав нож поглубже. Забрала часть того, что ей даже не принадлежало: наш семейный особняк, который мне удалось выкупить позже, но цена была слишком высока. От полного краха спасло только то, что в то время фирма всё ещё принадлежала моему отцу. Всё, что мы приобрели в браке, Валери прихватила тоже. Машины, домик на Карибах, украшения, выполненные на заказ специально для неё. На её стороне был очень сильный адвокат, против которого даже мой отец оказался бессилен. По итогу мне остались только дом, акции компании и счёт в банке, оформленный на мою мать. Потом Валери просто исчезла, забрав с собой ещё и остатки моего растоптанного сердца …

Слёзы бесконечным потоком катятся по щекам, но я не в силах их остановить. Мне больно. Больно за Рэймонда, за его обманутые чувства, за его страдания. Я могу лишь прильнуть к нему, чтобы обнять покрепче и забрать часть переживаний. Дать понять, что он не один, я всегда буду рядом, буду беречь его и любить, насколько мне хватит времени и возможностей.

— Потом мне пришлось жениться во второй раз, чтобы оставаться на плаву. Не потерять имя и статус, которого так усердно добивались Харрингтоны. В наших кругах у уважаемого человека должна быть спутница жизни, и не важно, в каких на самом деле они состоят отношениях, если на бумаге всё официально. Традиция, берущая начало в прошлых веках, почему-то так любимая местной богемой. Никогда не понимал этого, но, как я уже сказал, статус решает. Ты и сама всё это прекрасно знаешь, милая. — Киваю. Мне ли не знать, когда меня саму насильно выдали замуж. Спасибо, что муж оказался адекватным человеком, иначе… — Мама от переживаний слегла в больницу, слишком близко к сердцу приняв мою историю. Отцу резко стало не до меня, ведь он изначально был против моего поспешного брака с Вэл, а мне оставалось только держаться за компанию. Я встал во главе фирмы, когда мама умерла… Отец, не выдержав потери жены, уехал. Не знаю, где он сейчас, да уже и плевать, если честно. Новая жена была мне не интересна, слишком глупая и самовлюбленная, способная только тратить мои деньги. Через некоторое время я подал на развод, откупившись от её угроз кругленькой суммой. Потом была третья. Я даже не помню, как её звали. Не знаю сам, зачем женился вообще. Может, просто не хотел оставаться один? — Рэй усмехается.

Глубоко вздыхает. Тянет руку, чтобы стереть мои слёзы, но я мотаю головой. Я справлюсь. Я не так слаба, как кажусь. Просто мне очень, до безумия жаль его. Моего Рэймонда. Моего нежного, искреннего, любимого Рэймонда, над которым так посмеялась жизнь.

— Ты же понимаешь, что к моменту нашего знакомства мне уже было всё равно, кто окажется следующей? Твой отец приходил ко мне, Джесс, едва ли не на коленях умоляя взять тебя в жёны, защитить от всей этой истории с его похождениями. Хотя на самом деле всего лишь пытался очистить своё доброе имя. Эгоистичный мерзавец! Обещал дать столько денег, что мне и не снилось. Прости, если от этого тебе больно, родная, — он касается моей мокрой щеки быстрым поцелуем, собирая губами блестящие слезинки. Подушка подо мной уже промокла насквозь. — Я не взял ни цента. Потому что увидел в тот день, как ты смотрела на меня. Как дрожала и пыталась улыбаться, а внутри умирала от ужаса и тоски. И мне почему-то захотелось спасти тебя от этой семьи, пусть я и понимал, что моя кандидатура не лучшая для такого нежного существа. Всё ведь было именно так?

— У тебя не очень хорошая репутация в городе, — потупив взгляд, отвечаю. Нехотя. Но мы оба знаем, что я права. — Три брака в столь молодом возрасте. Имидж холодного, жёсткого человека, не терпящего возражений. Мне казалось, что, когда я выйду за тебя, моя жизнь превратится в Ад. Прости.

— О, дорогая, тебе незачем извиняться. Но знаешь, если бы не мэр, я бы вряд ли обратил на тебя внимание. Слишком молодая — целых десять лет, Джесс, — слишком наивная и испуганная. Что ты могла дать мне? Ещё одна супруга чисто для галочки. Ты оказалась права, мне нужна была эта треклятая галочка. Чтобы знать, что я смогу. По крайней мере попытаюсь стать счастливым в последний раз. Ты — моя последняя надежда. И поверь мне, любимая, я счастлив как никогда.

21

Когда мы, наконец, оказываемся дома, всё возвращается на круги своя, и только нехорошее предчувствие не даёт нормально дышать, сдавливает грудь невидимыми тисками. Валери исчезла, Рэймонд спокоен как никогда, только я продолжаю внутренне паниковать. В голове не переставая крутятся угрозы рыжей. Не верю, что Валери так просто сдалась и оставила нас в покое. Возможно, муж просто не говорит мне всего, чтобы лишний раз не волновать.

После откровения Рэя стараюсь больше не лезть к нему в душу, только вопросов с каждым днём становится все больше. Мои неуёмные любопытство и желание докопаться до истины начинают раздражать даже меня. Хотя внешне я остаюсь безмятежной. Просто образец спокойствия и непоколебимости. Если бы.

По прошествии недели на горизонте всё ещё тихо, поэтому решаюсь навестить Элис, по которой успела безумно соскучиться. Всё-таки она не последний человек в моей жизни. Прощаюсь с Рэймондом и уезжаю к сестре, но на душе всё равно скребут кошки.

Пока терзаюсь сомнениями и тяжелыми мыслями, не замечаю, как добираюсь до особняка Эл. Она встречает меня на пороге, как и всегда. Почему-то не позволяет домработнице сделать это за неё. Может, точно знает, кто приехал ее навестить? Забавно, но мне кажется, что это действительно так.

Пара часов за болтовнёй и обсуждением последних новостей пролетает незаметно, мне уже пора возвращаться домой, туда, где всегда ждёт Рэймонд. Элис искренне недоумевает, с какой стати мой муж позволяет этой наглой сучке (по-другому и не скажешь) заявляться без приглашения в наш дом. А еще задаёт очень правильный вопрос: чего он боится, раз позволяет ей в открытую угрожать? И у меня снова нет на него ответа, потому что я сама не понимаю, какого чёрта происходит!

Привычка всё анализировать начинает угнетать. Мозг кипит от информации, я ужасно устаю. Даже простая поездка в гости утомляет. Думаю о том, что мы с Рэем так и не обсудили наши чувства, да только смысла в этом уже не вижу. Он любит меня, я — его, а остальное неважно. Главное, что теперь мы стали полноценной парой во всех пониманиях этого слова. И я счастлива. Если бы не одно «но», конечно.

Задумавшись слишком глубоко, открываю двери и не сразу понимаю, что за странный шум раздаётся из гостиной. Слышу голоса, но зачем-то замираю у порога, вслушиваясь, и только когда понимаю, что они принадлежат Рэю и Валери, делаю шаг вперёд.

Всклокоченный Рэймонд стоит напротив бывшей жены, сложив руки на груди, и пристально следит за каждым её движением, в то время как сама Валери преспокойно сидит в кресле и наматывает на палец рыжую прядку.

— Кажется, ты не поняла, — рычит мужчина, — я сказал, что ты не получишь ни цента. К чему всё это, Вэл? Разве мы не решили всё ещё тогда, двенадцать лет назад?

— Это ты решил, дорогой.

— Перестань меня так называть! — слышу, что Рэймонд злится, поэтому, пару раз глубоко вздохнув, прохожу в комнату и медленно приближаюсь к любимому. Валери никак не реагирует на моё появление, а муж искренне, но как-то устало улыбается, протягивая руку. — Я думал, ты вернёшься позже. Как Элис?

Пожимаю плечами. Не хочу обсуждать свои дела в присутствии нежелательной гостьи. Однако Рэй ждёт, поэтому без особого энтузиазма отвечаю:

— Отлично. — Перевожу взгляд на рыжую и морщу нос. — А эта что тут забыла?

— Ох, а у нашей кошечки есть коготки, — неожиданно выдаёт Валери, после чего заливается искусственным смехом. — Какая прелесть! — щурится, с заметным сарказмом в голосе продолжая: — Рэй, дорогой, где ты её нашёл? Я в восторге!

— Заткнись!

— Ну-ну, не ворчи. Я абсолютно серьёзно. Если честно, даже немного жаль лишать такую милую малышку всего. Но ты не оставил мне выбора, — женщина поднимается, одёргивая слишком короткий подол платья, и с вызовом смотрит на меня. — Бежала бы от него, милая. Рэймонд не тот, кем кажется. Поначалу он мил, и прекрасно знает, как умеет очаровывать наивных барышень вроде тебя. Только вот, сладкая, пройдёт время, и ты сама поймёшь, что на самом деле он жуткий собственник и тиран. Лучше пойдём со мной? Вместе мы сможем вывести его на чистую воду и отхватить немалую долю состояния. Что думаешь?

Рэй не дает мне ответить, срываясь с места и хватая надоедливую бывшую за руку чуть выше локтя. Встряхивает и смотрит пару секунд прямо в наглые зелёные глаза. Она лишь ухмыляется, а потом снова переводит взгляд на растерянную меня. Что это сейчас было вообще? Почему она говорит, что Рэймонд плохой человек? Разве это так? Нет! Я его знаю.

— Подумай, деточка. Я вернусь за ответом завтра, — серьёзно произносит женщина, без капли сарказма или театральности. Вырывает руку из грубой хватки бывшего мужа и гордо удаляется под аккомпанемент стука каблуков по паркету.

Ничего не понимаю. Стою, глупо хлопая ресницами, пока в голове проносится целый табун неприятных мыслей. Новая партия вопросов без ответа возникает, словно по мановению волшебной палочки. Кажется, ещё чуть-чуть, и я просто взорвусь. И как я умудрилась оказаться втянутой во всё это? Зачем? Почему?

— Надеюсь, ты не размышляешь над её предложением? — сухо спрашивает Рэймонд. Видно, как он устал от всего этого, однако в данный момент почему-то злится именно на меня. — Джесс, это блеф. Она не даст тебе ничего, зато запросто может использовать в своих целях. Ты это понимаешь?

— Господи, конечно, понимаю!

— Хорошо, — не сводя с меня взгляда, отвечает мужчина, а затем разворачивается и уходит в свой кабинет.

Как реагировать на это, не имею ни малейшего понятия. Потому что с одной стороны: он ужасно зол из-за очередного появления рыжей в нашем доме, а с другой — не вижу причин срываться на мне. Поразмыслив, так же молча покидаю гостиную и сразу же забираюсь в постель. Не зря говорят, что утро вечера мудренее. Лучше решать проблемы по мере их поступления и не грузить и без того уставший мозг новыми вопросами на ночь глядя.

***

Дни становятся похожими один на другой. На следующий после короткой перепалки с ужасом жду появления Валери, но она так и не приходит. Потом несколько суток дёргаюсь от каждого шороха, понимая, что ещё немного, и просто сойду с ума. Раздражает всё. Особенно Рэймонд.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он снова надевает привычную ему маску холодного спокойствия и практически не реагирует на моё присутствие в своей жизни. Иногда вечерами, когда хочу поговорить или просто провести время вместе, он уходит в свой кабинет и запирается там до утра, а я лежу одна в нашей огромной кровати и думаю, думаю, думаю. Только вот думать постоянно о сложившейся ситуации порядком надоедает. Если бы могла, сорвалась куда-нибудь на пару дней, но, увы, пойти мне некуда.

Утром пятницы с удивлением смотрю на термометр. Погода радует, солнце слепит. Решаюсь навестить Бурча, чтобы, наконец, оседлать его, только Рэю ничего об этом не говорю. Ему не до меня, ну, значит, и мне тоже плевать на его мнение.

Уже через пару часов стою около конюшни. Конюх — Томас — как раз подводит к строению запряжённого Бурча. Конь, к слову, выглядит ужасно недовольным: много и часто фыркает, отворачивается и раздражённо бьёт копытом по земле. Пытается сопротивляться, утаскивая бедного паренька обратно к загону. Сложив руки на груди, наблюдаю за ними, и жалкие попытки конюха справится с жеребцом почему-то начинают дико раздражать. Выглядит так, словно Том не знает, что делает.

— Да чтоб тебя! — ворчит парнишка. — Бурч, прекрати! О, миссис Харрингтон, — наконец замечает меня и виновато улыбается. — Вы к нему?

Молча киваю, закатываю глаза. Неужели не очевидно, что я приехала к своему другу?

— Почему осёдлан?

— Он сегодня себя странно ведет, мадам, — словно в доказательство его слов, Бурч снова дёргает головой, натягивая поводья, и шлепает губами. — Думал, погуляем и успокоится, но нет. Словно с цепи сорвался!

— Оставь его. Я хочу прокатиться, — произношу повелительным тоном. Нервы напряжены, и мне очень не хочется срываться на ни в чём не повинном конюхе. Но я настолько зла из-за всего, что происходит в моей жизни сейчас, что еле сдерживаю себя.

— Я бы не сове…

— Твои советы мне не нужны! — обрываю грубо, неожиданно даже для самой себя и подхожу ближе. Заглядываю в черные глаза Бурча, пытаясь понять, что с ним не так. Заметно, что животное сильно нервничает. Может, тоже чувствует надвигающуюся бурю? — Тебе отдали приказ, выполняй!

— При всем уважении, мадам, но я настаиваю. Он весь день ведет себя странно после визита…

— Том!

Господи! Держи себя в руках, Джессика! Зачем я кричу на него? Делать этого категорически не хочется, но слова против воли сами срываются с языка, вонзаясь невидимыми стрелами в бедного паренька. Он не имеет права ослушаться хозяйки, а я, кажется, впервые в жизни пользуюсь своим положением, отчего становится тошно. Желание освободить голову от тяжелых мыслей и немного успокоиться перевешивает чашу весов на свою сторону, поэтому продолжаю стоять на своем:

— Том, пожалуйста, мне нужно побыть с Бурчем наедине. Ничего страшного не случится.

— Как скажете, — нехотя соглашается Томас и поворачивает обратно к загону. Видно, как ему неприятен тон нашего разговора. Позже обязательно попрошу прощения за своё поведение. Но не сейчас.

Животное лениво перебирает ногами и как-то неуверенно следует за конюхом. Хвост с остервенением бьет по крупу. Стоять на одном месте у Бурча не получается. Постоянно дергается, будто что-то мешает: то шагает вбок, то рвется вперёд. Поэтому мне всё же приходится принять помощь Тома, чтобы забраться в седло. Беру в руки поводья и несильно бью пятками по бокам. Надеюсь, совместная прогулка успокоит нас обоих.

Бурч сильно вздрагивает от этого жеста, а потом вдруг встает в свечу, словно пытается сбросить надоедливую наездницу. Едва не падаю, но вовремя вспоминаю порядок действий в таких ситуациях и как можно сильнее прижимаюсь к шее животного, обвивая руками. Томас тянет за поводья, пытаясь вернусь передние ноги жеребца на землю, но он вырывается. Нервно ржёт, цокает, а потом резко срывается в галоп, едва не затоптав в последнюю секунду отскочившего от нас Тома. Визжу, боясь открыть глаза. Господи, зачем я полезла на него?! Безумно страшно. Кричу Бурчу, чтобы замедлился, но он несётся вперёд, игнорируя и мои увещевания, и голос конюха за спиной. Мчит, как сумасшедший, к загону, а потом прыгает, ловко перелетая через ограду, и уносится прочь вместе со мной. И вот тут я понимаю, как поспешила…

22

Знакомое поле быстро заканчивается. Лес, раскрывший объятия чёрному жеребцу и трусливо прижавшейся к нему наезднице, сливается в сплошное зелёное пятно. Упругие ветви нещадно бьют по лицу и рукам, оставляют красные следы.

Вжимаюсь всем телом в напряжённый торс Бурча и умоляю остановиться. Сердце глухо барабанит по вискам, падая то в желудок, то в пятки. А ведь Рэймонд предупреждал, что конь слишком своенравен. Да и Томас настаивал, чтобы я не трогала животное! Почему не послушалась? Молодец, Джессика, нашла способ отвлечься от проблем!

Ещё никогда — до этого момента — я не думала о смерти. Нет, я знаю, что рано или поздно все мы покинем этот мир, и старуха с косой может поджидать где угодно, в любой момент. Но чтобы так… Умереть от разрыва сердца или оказаться затоптанной в двадцать, не дожив немного до собственного дня рождения? Это уж слишком!

Осторожно приподнимаю голову, стараясь осмотреть местность, но картинка, как назло, всё так же мелькает замыленными от скорости пятнами и практически не меняется. Деревья, деревья…

Ладонями чувствую, как взмок обезумевший не понятно от чего Бурч, кожа становится скользкой и неприятной на ощупь. Его трясёт, голова то и дело дёргается в непонятном тике. Настораживаюсь. Надеюсь, скоро он окончательно устанет и замедлит шаг.

Но для начала нужно хотя бы понять, где я нахожусь. Куда он рванул? С трех сторон конюшню огибает лес: с севера и востока лесная чаща упирается в шоссе, с юга — начинается дорога в город. Судя по всему, мы несёмся куда-то на запад. Что там находится, понятия не имею.

Через некоторое время, когда уже почти отчаиваюсь, конь вдруг начинает спотыкаться. Скорость заметно падает. Он фыркает, дёргает ушами, шатается.

Мои дрожащие руки настолько устали держаться за лошадиную шею, что просто не чувствую пальцев. Одеревенели, как и всё тело в целом. Меня тошнит, голова кружится. Если упаду сейчас, пока Бурч продолжает движение, мало не покажется. Но и держаться сил уже нет.

Пересиливаю себя, снова отлепляя онемевшее тело от холки, и кое-как хватаюсь за поводья. Тяну их, севшим голосом повторяя: «Стой! Остановись, Бурч! Стой!»

И конь замирает, резко падая на подкосившиеся передние ноги. Не ожидая подобного пассажа, заваливаюсь вперёд и, перекатившись кубарем, падаю во влажную траву. В голове взрывается целый фейерверк боли. Мир теряет краски и очертания, забирая меня с собой в пустоту. Последнее, что я слышу, прежде чем окончательно отключиться: тело Бурча с грохотом приземляется на землю. Он протяжно то ли стонет, то ли кричит. А потом — темнота.

***

Прихожу в сознание, но открыть глаза почему-то не получается. Тело не слушается, ломит, сводит лёгкой судорогой. Пересохшие губы с трудом открываются, чтобы издать сиплый стон. Дёргаю рукой, но не чувствую абсолютно ничего. Будто я больше не принадлежу себе. В ушах шумит, голова налита свинцом. Мне безумно больно, но ещё больше страшно. Почему не могу пошевелиться? Неужели падение оказалось слишком сильным, и случилось непоправимое?

Не без труда разлепляю веки, несколько раз лениво моргаю. Небо синее, как васильковое поле, чистое, умиротворяющее. Смотрит на меня в ответ, будто насмехаясь, а я кое-как отрываю голову от земли и пытаюсь осмотреться. В паре метров от меня тяжело, рвано дышит Бурч. Превозмогая жуткую боль, пронзающую грудную клетку раскаленными иглами, подползаю ближе, ощупывая его тёплый бок. Конь шлёпает губами, по которым сочится густая белая пена, обессиленно ёрзает и снова замирает. Главное, что жив.

Холодный ветер поднимает пыль, швыряя в лицо сухие ветки и прошлогодние почерневшие от времени листья, но подняться на ноги, кажется, выше моих сил. Полулежу на грязной земле, прижимаясь к единственному живому существу, и жду, сама не зная чего. Возможно, помощи. А может, чего похуже.

Лёгкая дрёма окутывает измученное тело. Вздрагиваю, когда слышу голоса вдали. Несмотря на то, что уже весна, на улице всё ещё прохладно. Губы трясутся, зубы стучат друг о друга, отбивая незнакомый ритм. Хочется плакать, да только слёз нет.

Словно в бреду, вижу, как к нам с Бурчем приближаются несколько фигур. Кто-то осторожно берёт меня на руки, кутая в шерстяной плед, и обещает, что всё будет хорошо. В груди снова сильно стреляет. А я могу лишь дёрнуть губой, потому что опять проваливаюсь в тревожный сон, и в этот момент всё остальное кажется неважным. Остаются только боль, холод и страх.

***

Рэймонд смотрит на меня так, что готова сквозь землю провалиться. Злость смешалась с досадой, разочарование с болью. Виновато кусаю губы, но глаза не отвожу. Изучаю расширившиеся зрачки мужа, нелепо сжимая в пальцах край одеяла, и молчу.

Буквально пять минут назад он рассказал мне о том, что случилось. А случилось многое. Начиная моим совершенно идиотским, неуместным побегом, смысла в котором Рэй не нашёл, и заканчивая тем, что за пару часов до моего появления в конюшне Бурча навестила Валери. Об этом и пытался предупредить меня Том, но я, дура, перебила его, не дав договорить. Не была бы так глупа, сразу поняла, что с жеребцом что-то не так. Неспроста он был возбужден и нервно рыл копытами землю. Но и я оказалась в тот момент слишком взвинчена, чтобы обратить внимание на такую очевидную вещь. А теперь животное находится под постоянным наблюдением ветеринара, и шанс на спасение ничтожно мал.

На мне самой места живого не осталось. Кисть распухла и посинела, но, слава богу, оказалась не сломана, в отличие от ребра. Многочисленные синяки и гематомы уродливо расползлись по всему телу. Спасибо, что шею не сломала, а ведь была близка к этому. Упасть со скачущей лошади не самое лучшее, что может случиться с человеком. Но хуже всего — чувство вины, которое просто сжирает меня изнутри, да так, что хочется выть.

Дыхание Рэймонда восстанавливается, видно, как он приходит в себя после не самого приятного монолога, а я всё продолжаю смотреть ему в глаза и нервно кусать губы. Кажется, что бы я сейчас ни сказала, будет лишним. Извиниться? Смешно. И что исправят мои извинения? Он, наверное, даже слушать не станет. Объяснить причины такого поведения? Думаю, сам знает, что зачастую веду себя как ребёнок. Может, в силу возраста, а может, просто потому что дура. В любом случае, оба варианта кажутся мне неправильными.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Так и будешь молчать? — неожиданно спрашивает Рэймонд, заставляя мои сомнения заметаться в панике.

— Я не знаю, что сказать, — шепчу, виновато опустив глаза. — Прости?

— Ты спрашиваешь или извиняешься?

— Не знаю, — выдыхаю, прикрывая веки. Вот идиотка. Поджимаю губы. Слова вертятся на кончике языка, но не могу собраться с духом, чтобы произнести ещё хоть одно.

— Джессика, — муж качает головой, а потом поднимается с кресла и подходит к небольшому бару у дальней стены нашей спальни. Откупоривает бутылку, замирает. Дышу еле слышно, но всё равно создаётся впечатление, будто моё дыхание слышно на другом конце города. Волнуюсь. — Как ты себя чувствуешь?

— Плохо, — отвечаю честно, наблюдая, как он берёт стакан. Потом убирает на место и отпивает прямо из горлышка. Морщится, вытирая губы рукавом рубашки. — Вы её нашли?

— Кого?

— Валери.

— Она и не скрывалась, — горько усмехается мужчина, снова возвращаясь в кресло. — Передавала привет, кстати.

Сердце ёкает в груди, в который раз ощущая тревогу и неприятное, склизкое чувство ревности. Они опять общались. Может, все её слова — ложь, и на самом деле она хочет вернуть Рэймонда? Когда-то они любили друг друга. Кто сказал, что чувства не могут вспыхнуть вновь?

— Вот как, — отворачиваюсь, не желая, чтобы Рэй видел тот безумный блеск отчаяния в моих глазах, который рано или поздно обязательно превратится в слёзы. Надоело плакать. Я устала бояться и трястись от каждого шороха. Почему я просто не могу быть счастливой?! — Рэймонд?

— Да, — собираюсь с духом и снова перевожу взгляд на мужа. Шевелиться больно, малейшее движение отдаётся болезненной пульсацией в голове и груди.

— Ты меня любишь? — спрашиваю в лоб. Жду ответа, с которым мужчина почему-то не торопится. Пульс устраивает чечетку, резкими ударами проносясь по венам, но я упорно продолжаю сверлить мужа взглядом. — Поня…

— Да, — устало отзывается Рэймонд. Прикрывает лицо руками, потирая, и глубоко вздыхает. — Люблю, Джессика. Что за вопросы?

Говорить о том, что сомневаюсь в его чувствах, не хочу. Коротко киваю, немного успокаиваясь, и смотрю в потолок. На этот раз поверю. Но противный червячок сомнений успевает поселиться в мыслях. Как прогнать его оттуда, не имею ни малейшего понятия.

— Джессика, — Рэймонд медленно встаёт с места и осторожно присаживается на край кровати. Хорошо, что мне позволили остаться дома. Терпеть не могу больницы. Да и наш семейный врач навещает меня несколько раз в сутки. Очень удобно. Жаль только, не может вылечить душу. — Милая, я не хочу сейчас выяснять отношения. Что бы ты там себе ни напридумывала — забудь. Я с тобой, слышишь, с тобой. Просто дай мне время всё уладить и, пожалуйста, больше не веди себя как ребёнок. Ты взрослый человек, а мне и без этого хватает проблем, чтобы ещё бегать по всему городу и искать любимую жёнушку, которая с чего-то вдруг решила, что мне на неё наплевать. Это не так. Запомнила?

Киваю, ощущая, как его тёплая ладонь сжимает мою. Морщусь. Не потому что неприятно. Больно. Тело мгновенно отзывается на чужое прикосновение какой-то странной какофонией ощущений: с одной стороны, по коже пробегает привычная дрожь, зарождающая что-то прекрасное внизу живота, а с другой — сопротивляется, пытаясь защитить от новых потрясений и боли.

— Отдыхай, родная, — тихо просит мужчина, склоняясь, чтобы нежно поцеловать меня в висок. — Через пару часов вернётся доктор, провести очередной осмотр. Но до этого ты должна набраться сил и хорошенько выспаться.

Улыбаюсь, напоследок рассматривая уставшее, осунувшееся лицо любимого, а сама думаю о том, что вся эта ситуация с Бурчем — не что иное, как объявление войны. И раз Валери решила повоевать, то и я не останусь в стороне. Будет тебе война, стерва, только вряд ли на этот раз ты выйдешь победителем.

23

Забавно, но мне начинает казаться, что я уже привыкла к присутствию Валери в нашей жизни. Она то появляется, переворачивая всё с ног на голову, то снова исчезает, оставляя после своего ухода сотни новых вопросов. Не понимаю, почему Рэймонд позволяет ей вот так просто приходить в наш дом. В один из вечеров озвучиваю вопрос, но он ловко соскакивает с темы и в сотый раз обещает всё уладить. Честно, не знаю, как на это реагировать. У меня просто опускаются руки. Еще вчера я буквально рвалась в бой, тогда как теперь снова чувствую себя побежденной. Однако уже не морщусь, если рыжая вплывает в гостиную и устраивается в любимом кресле рядом со мной. Мы молча смотрим телевизор, не обращая внимания друг на друга, будто старые знакомые. Смешно.

С ее появлением муж снова закрылся от меня, как это было в самом начале наших отношений, а я просто устала за ним бегать. Не хочет, ладно. Я, в отличие от некоторых, уважаю себя и не стремлюсь кому-то что-то доказать. Конечно, меня печалит сам факт того, что мы с любимым отдалились друг от друга. Периодически он ночует в своем кабинете, а я мечусь по кровати, не зная, то ли спуститься к нему и поговорить, то ли оставить всё как есть и не навязываться.

Такое ощущение, что наша счастливая жизнь закончилась, так и не начавшись, и вместо желаемого уюта и тихих семейных вечеров мы получили новую нежелательную соседку, и теперь живём втроём. От этого больно, но я держусь. Просто стараюсь быть всегда рядом с Рэймондом, чтобы знал, что я не сдалась окончательно. Пока нет.

Вообще, всё происходящее смахивает на театр абсурда, дурацкий спектакль, в котором мне зачем-то досталась одна из главных ролей. Только вот сценария никто не выдал, и приходится действовать вслепую. Сердце частенько заходится в ускоренном ритме, намекая, что это только начало, и, как бы мне ни хотелось верить в хороший исход, знаю: рано или поздно Валери добьётся своего.

***

День моего рождения начинается, как обычно, не с объятий любимого и ароматного кофе, а пустой постели, в которой я провела предпраздничную ночь одна. Немного обидно, но всё же выползаю из кровати и неторопливо направляюсь в ванную комнату. Привожу себя в порядок, наношу на лицо красивый, аккуратный макияж, надеясь, что это хоть чуть-чуть, но улучшит настроение.

В гостиной первым делом несколько раз быстро и часто моргаю, не веря своим глазам. Всё вокруг усыпано лепестками роз, а Рэймонд стоит в самом конце лестницы, прямо напротив меня, и сжимает в руке огромный букет. Неожиданно приятно. Улыбаюсь, замечая любимую ямочку на его щеке. Подхожу ближе, принимая цветы, и приподнимаю брови.

— С днем рождения, любимая, — важно произносит мужчина, после чего растягивает губы в ответной улыбке.

— Спасибо, — бормочу, смущенно прикрывая глаза. Прячу нос в нежных лепестках, вдыхаю приятный аромат. Он не забыл.

— Какие у нас планы?

— Что?

— У тебя есть планы? Может, хочешь навестить Элис? Или куда-нибудь сходить? — спрашивает Рэймонд, осторожно приобнимая меня за талию. — Что бы ты ни решила, я поеду с тобой. Сегодня твой день, дорогая. Командуй.

Широкая улыбка расползается по лицу, и я не могу удержаться: нервно хихикаю, взглядом выискивая, куда бы поставить букет. Сбоку появляется Шарлотт — будто только этого и ждала — и забирает цветы из моих рук, унося куда-то вглубь дома. Рэй берет мою ладонь в свою, подтаскивая ещё ближе к себе. Выдыхает в губы, мгновенно захватывая в плен поцелуя. Прикрываю глаза, отвечая и молясь всем богам, чтобы этот день ничто не испортило. Если хотя бы на сегодня Валери оставит нас в покое, я буду невероятно счастлива.

Не успеваю подумать, как из прихожей слышится знакомый голос. Помяни чёрта…

Рэймонд недовольно отстраняется, всё так же прижимая меня к своей груди, и смотрит в сторону небольшого коридора, откуда через мгновение появляется его бывшая жена. Оборачиваюсь.

— Ох, милочка, как хорошо, что ты здесь. А у меня для тебя подарок!

Из-за спины Валери выглядывает какая-то женщина. Переминается с ноги на ногу, а я непонимающе смотрю на незваную гостью и ее компаньонку. Потом перевожу взгляд обратно на мужа. Он бледнеет, больно сжимая руки на моей талии.

— Джессика! — Валери как ни в чем не бывало раскрывает руки, якобы для объятий, и движется в нашу сторону. Невольно прижимаюсь к мужу сильнее. — Ну что же ты? Разве не рада видеть свою мать?!

Дыхание в ту же секунду спирает, легкие будто схлопнулись. Я задыхаюсь. В глазах темнеет, и белёсые точки кружат в странном хороводе, мешая нормальному обзору. Мир вокруг застывает и тонет в вязком липком воздухе. Вибрирует, передавая волнение мне. Миллиметр за миллиметром, кожа покрывается неприятными мурашками, а слова, сказанные Валери, расползаются по венам, заставляя кровь стынуть.

Трясу головой, хмурюсь. Помутневшим взглядом смотрю на незнакомую женщину, не узнавая ни одной черты. Она чем-то очень отдаленно похожа на Валери. Только волосы не рыжие, а темно-каштановые, почти коричневые; глаза ясные, голубые, как у меня, а на губах — горькая улыбка. Выглядит ненамного старше самой Валери, но всё же заметные морщины выдают уже не молодой возраст.

Первым приходит в себя Рэймонд, осторожно отодвигает меня за спину и делает шаг вперёд. Вцепляюсь в ткань его рубашки, не желая отпускать. Он останавливается, удивленно оборачиваясь. Киваю, давая понять, что справлюсь. Мужчина вздыхает, берет меня за руку, и уже вдвоем мы приближаемся к женщинам.

Валери окидывает меня взглядом, полным превосходства, усмехается. Повторяет жест Рэймонда, притягивая незнакомку ближе к себе. Мы стоим друг напротив друга, как в каком-то глупом кино. Взгляд лихорадочно мечется между двумя гостьями, и я не знаю, что делать или говорить.

Моя мать? Она серьезно? Никто, даже самые изворотливые журналисты со связями не смогли узнать о ней абсолютно ни-че-го. А тут эта наглая курица смеет заявлять, что эта робкая шатенка и есть та самая… мама?!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ну что же ты, крошка, язык проглотила? Вот, знакомься, Маргарет Флоренс — моя старшая сестра и, как бы это ни было печально, твоя мать.

— Валери, — выдыхает Рэй, потирая ладонью лицо. Устало качает головой. — Тебе не надоело? Что за чушь?

— Это не чушь, дорогой, — совершенно серьёзно (и так непривычно) отзывается женщина. — Я была бы рада пошутить, но это так. Маргарет мать твоей милой женушки, Рэй, тебе ли не знать.

— Этого не может быть, - выдыхаю, проигнорировав странный намек рыжей. Если бы Рэймонд знал, он рассказал бы.

— Может, — вдруг подает голос доселе молчавшая Флоренс, испуганно покосившись на меня. — Ты так похожа на папу…

— Замолчите!

Мне кажется, ещё секунда и я задохнусь. Воздуха катастрофически не хватает. Это неправда! Ложь, обман! Это вранье! Нет-нет-нет! Качаю головой, делая первый робкий шаг назад. Рэймонд не держит, понимая мое состояние. Рука выскальзывает из его хватки, и я бегу наверх, размазывая по щекам слёзы. Как же так?! Почему я? За что?

Падаю на кровать, утыкаясь лицом в подушку, и реву как не в себя. Истерика подкрадывается все ближе, заключая в свои ядовитые объятия. Я кричу в пуховой квадрат, колошматя его кулаками, и не могу перестать плакать.

Это же шутка? Очередная грязная шутка Валери, решившей довести меня до ручки. Всё это просто не может быть правдой, я уверена!

С трудом успокаиваюсь минут через десять, поднимаюсь с кровати. Не знаю, что за игру затеяла Валери на этот раз, но для начала я должна поговорить с отцом. Узнать правду из первых уст. Я хочу знать. Имею право. Иначе сойду с ума окончательно, потеряв последние нервы и способность рационально мыслить. Я так устала от всего этого.

Тщательно смыв макияж, частично оставшийся на подушке, спускаюсь в гостиную, где напряжение ощущается даже кожей. Рэй окликает меня, но я уверенно печатаю шаг к выходу. Сейчас же еду к отцу! Дёргаю лёгкую кожаную куртку с вешалки, сую ноги в любимые туфли на толстом каблуке.

Рэймонд хватает меня за локоть, притягивая к себе. Врезаюсь спиной в его грудь, ощущая, как новая волна истерики поднимается к горлу. Нет, я больше не буду плакать. Хватит!

— Родная, подожди, я с тобой. Пожалуйста, — шепчет на ухо мужчина, стискивая мня в объятиях.

Выдыхаю, согласно кивая. Он медленно убирает руки, будто боится, что убегу. Хватает кроссовки, торопливо обувается и кричит через плечо:

— Шарлотт, выпроводи этих женщин из моего дома. Если через пять минут они не покинут особняк, вызывай полицию!

А потом мы уходим, крепко держась за руки, чтобы получить ответы. Потому что иначе я просто взорвусь. Или сойду с ума. Не знаю, что случится раньше, но уверена: я уже на грани.

24

Папа поглаживает подбородок двумя пальцами и раздражающе молчит уже минут десять. С тех пор, как мы с Рэймондом ворвались в его кабинет, и я ошарашила мужчину новостью, что нашла свою мать. Ну или не мать, ведь сама ничего о ней не знаю. Собственно, о ней я и спросила у родителя, а он будто завис и уставился в одну точку.

— Стюарт! — не выдерживает давящей на уши тишины Рэй, неожиданно громко хлопая ладонью по столу. Вздрагиваю. — Кажется, Джессика задала вам вопрос!

Пальцы до белых костяшек впиваются в подлокотники кресла, где я сижу. Тело напряжено, а вот голова абсолютно пустая. Что я здесь делаю? Он же наверняка ничего не расскажет.

— Мистер Харрингтон, проявите хоть каплю уважения. Не нужно так кричать, — наконец подаёт голос папа, медленно переводя взгляд между нашими лицами. — Что ты хочешь знать, дорогая? Как звали твою мать? Кто она? Как мы познакомились?

— Я хочу знать всё, — чеканю каждую букву.

Твёрдо, уверенно. Хватит вести себя как ребёнок, который вызывает у окружающих лишь жалость и сочувствие! Я взрослый человек. Со своими тараканами, да, но и я имею право на правду. Какой бы она ни была. Даже если Валери не обманула, и та женщина действительно моя мама. Пусть так. Я приму её. Возможно. Но для начала хочу услышать версию отца.

— Хорошо, — мужчина тяжело вздыхает. — Ей было шестнадцать, мне тридцать три. Она, как ты, может быть, уже знаешь, родилась в небогатой семье, к тому же воспитывала младшую сестру, — на последних словах нервно дёргаю губой. Опять эта вездесущая Валери. В каждой бочке затычка, ей-богу. — Подрабатывала у нас посудомойкой. Я тогда уже был женат на Кэтрин, только-только родилась Элис, — папа морщится, словно эти воспоминания приносят ему боль. Не перебиваю. — Не знаю, как это случилось… Возможно, прихоть судьбы или происки Дьявола, но я в неё влюбился, как мальчишка. Чувствовал себя одновременно самым счастливым и ужасным человеком на земле. Ещё бы. Помощник мэра, примерный семьянин, а тут какая-то малолетка и новый статус изменщика. Хотя никто не знал о нашей связи, даже Кэт. Да и я неоднократно порывался это прекратить. Но каждый раз, стоило Маргарет только поманить пальчиком, тут же приползал на коленях, как верный пёс. Знаешь, это довольно тяжело… Быть с тем, кого не любишь, и играть роль счастливого мужа и отца, но любить другую, к которой вообще не имеешь права что-то чувствовать.

Отец замолкает, громко сглатывая. Рэймонд выдыхает через нос, опуская одну ладонь на моё колено. Сжимает, и я оборачиваюсь, заглядывая в тёмные, почти чёрные глаза мужчины. Он хмуро смотрит на меня в ответ, но так ничего и не произносит. Видимо, переваривает услышанное, потому что, если честно, мы оба в шоке. Мало того, что мой отец изменял жене, которая только-только родила ему долгожданную дочь, так ещё и растлил несовершеннолетнюю. Тошно. Становится тошно, поэтому прикрываю глаза, пытаясь понять, чем же она его так зацепила.

— Всё стало слишком сложно, когда она забеременела, — произносит вдруг папа. — Кэтрин узнала о нашем романе. Не знаю, чем именно я руководствовался тогда, может, где-то на уровне подсознания понимал, что лишать тебя жизни неправильно, поэтому не позволил Маргарет сделать аборт. Мне с трудом удалось уговорить её оставить ребёнка у нас с Кэт. Маргарет была слишком молода и наивна. На её шее и так сидела крошка-сестра. Она не смогла бы воспитать дочь самостоятельно и дать ей всё то, что дал тебе я: крышу над головой, хорошее образование, а после и выгодную партию для брака.

Фыркаю, закатывая глаза. Надо же какая забота! Пусть я и согласна с первыми двумя пунктами, последний — наглая ложь.

— Ты отдал меня Рэймонду, потому что я стала тебе неугодна, папа. Правда о твоем распутстве всплыла наружу, и ты не нашёл иного выхода. Хотя мог просто показать себя мужчиной и защитить нас от этого дерьма. Перестань врать, ты всего лишь беспокоился о своей репутации.

— Джессика, не смей так разговаривать с отцом!

— А вы не смейте так говорить с моей женой, — влезает Рэй, чему я несказанно рада, и мэр удивлённо открывает рот. Хмурится. — Мы все прекрасно знаем, что Джессика права. Не нужно строить из себя жертву или показывать никому не нужное благородство. Уже поздно.

Рэймонд качает головой, а я, не удержавшись, хихикаю ему в плечо. Какой грозный. Знаю-знаю, не время для шуток. Просто нервы ни к черту.

Когда все успокаиваются, снова поднимаю взгляд на отца. Он явно недоволен тем, что мы посмели ему дерзить, но я игнорирую этот факт и спрашиваю:

— Что было дальше? Она так просто согласилась оставить ребенка?

— Почти, — папа всё же не выдерживает и подрывается с места, с удивительной для его возраста прытью достигая бара.

Достает три бокала, потом бурчит под нос и убирает один обратно. А я бы не отказалась выпить, но увы. Бутылка виски приземляется на стол перед Рэем. Он молча снимает крышку, разливает янтарный напиток по стаканам и так же молча отпивает.

— Джессика, я правда не знаю, была ли она такой невинной овечкой или просто хотела вытянуть из меня побольше денег. Тогда я был так ослеплён своей ненормальной любовью и заботой о репутации, что дал всё, о чём она просила. После родов, которые, кстати, прошли в этом доме, забрал тебя, а саму Маргарет больше никогда не видел. Она взяла деньги, свои скромные пожитки и просто исчезла.

— Это у них семейное, — бурчит над ухом Рэймонд. Вздохнув, беру его за руку и сжимаю пальцы.

— Я не знаю, чего эта женщина хочет от тебя, милая, но, пожалуйста, будь осторожна, — ласково добавляет папа. Хочется злиться на него, но не получается. Каким бы он ни был властным и жестоким человеком, я всё равно люблю его. Он мой отец. Эта любовь безусловна и не подвергается никаким законам логики. — У тебя ещё остались вопросы?

— Я позвоню, — отвечаю задумчиво, поднимаясь с кресла. — Идем?

— Подожди меня в гостиной.

Пожимаю плечами, прощаюсь с отцом и ухожу.

Рэймонд появляется через минуту, немного всклокоченный, но, увидев меня, как ни в чем не бывало улыбается и помогает надеть куртку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— О чём вы говорили?

— Не важно, — уклоняется от ответа. — Это не связано с тобой, дорогая.

— А с чем?

— Джесс.

— Ну и ладно, — цокаю, отворачиваясь от мужчины. Он громко хмыкает, прижимая меня к своей груди, а я плавлюсь от его прикосновений, проклиная себя за то, что так быстро сдаюсь.

— Ты не против, если мы прогуляемся немного? У тебя все-таки день рождения.

— Ла-а-адно, — тяну, выкручиваясь из тёплых объятий, чтобы повернуться к нему лицом и быстро чмокнуть в губы. — Но потом мы поговорим, хорошо?

— Конечно, — с кислой миной соглашается Рэй.

Вздергиваю бровь. Нет-нет, дорогой, ты от меня так просто не отделаешься. Тем более нам есть, что обсудить, и этот разговор, как и многие другие, будет не самым приятным.

25

Рэй приводит меня в маленькое милое кафе почти в центре города. Здесь приятно пахнет кофе и корицей, уютные круглые столики украшены тёмно-вишневыми скатертями, а стены увешаны фотографиями посетителей. Интерьер в целом вызывает приятное умиротворение. Настолько, что не хочется думать ни о чём, а просто наслаждаться моментом рядом с любимым человеком. Это так непривычно и, кажется, не в стиле Рэя, что губы сами тянутся в улыбке, ведь он по обыкновению мог привести меня в дорогой ресторан или вообще вывезти за пределы города.

Позволяю мужу сделать заказ, пока, подперев голову рукой, смотрю в окно на пробегающих мимо людей. Через секунду на столе появляется кружка моего любимого горячего какао с зефирками, а потом ещё и шоколадный маффин, из которого торчит одна-единственная свечка ярко-салатового цвета. Рэймонд забирает из рук официанта зажигалку, самостоятельно поджигает крошечный фитилёк. Разгорается пламя. Улыбаюсь, как ребёнок. Мужчина кивает на пирожное, и я зажмуриваюсь на секунду, загадывая желание. Хочу, чтобы мы были счастливы. Задуваю, осторожно вынимаю предмет из маффина и кладу на край тарелки.

— Спасибо, Рэймонд, — кусаю губу, посматривая на мужа из-под полуопущенных ресниц. — Мне правда это было нужно.

Он понимающе вздыхает, берёт мою руку в свою и нежно поглаживает кожу большим пальцем. Хочется начать говорить, обсудить всё, что происходит, но внезапно понимаю: это может подождать. Не хочу портить себе настроение. Улыбаюсь, с любовью в глазах рассматривая мужчину. Он чуть кривит губы в ответной улыбке и приподнимает бровь, безмолвно спрашивая, что случилось.

— Я рада, что именно ты стал моим мужем, — шепчу еле слышно, не отводя взгляда. Щеки набирают жар, и я сама не понимаю, почему смутилась. Вряд ли это заявление для него новость.

Рэймонд поднимается, передвигает стул ближе ко мне и тут же заключает в объятия. Прижимаюсь щекой к его груди, слушая спокойный, размеренный ритм сердца.

— Я люблю тебя, — говорит где-то над моей головой, а я часто моргаю, чтобы не разреветься. Он не большой фанат проявления чувств на людях, хотя часто целует меня на виду у всего города. Но если раньше мы делали это, дабы показать всем, как счастливы в браке, а потом расходились по разным углам, теперь это действительно так. — Может, сходим в кино? Тут недалеко.

— Давай, — соглашаюсь, — только на этот раз выбирай фильм внимательнее.

Он смеётся, убирая руки с моего тела, и я хихикаю вместе с ним.

— Выберешь сама. Сегодня же твой день.

***

На удивление, в зале совершенно безлюдно. Закрадывается мысль, что Рэймонд выкупил все места, чтобы мы остались одни. Скорее всего так и есть.

Садимся в кресла на последний ряд, который ещё именуют местами для поцелуев. Начинается какая-то романтическая комедия, что я выбрала, особо не вникая в описание. Понравилась афиша с красивой, счастливо улыбающейся парой.

Не проходит и пяти минут, как ладонь Рэя опускается на моё бедро и медленно ползёт выше. Поджимаю губы, но не подаю вида, что мне это нравится. Мужчина хмыкает очень тихо, а потом неожиданно тянет за собачку молнии и расстегивает мои брюки, совершенно спокойно запуская пальцы прямо в трусики. Ёрзаю, устраиваясь поудобнее. Становится жарко, немного неловко и при этом безумно приятно.

— Что ты…

— Тише, родная. Смотри фильм.

Ощущаю, как плоть наливается соками, отчего пальцы Рэя с лёгкостью проникают меж складочек, касаясь клитора, и вздрагиваю. Дыхание учащается, в голове — туман. Не вижу и не слышу ничего, что творится на экране. У нас тут своё кино, которое, кажется, с каждой секундой всё быстрее приближается к рейтингу 18+.

— Ах, — стон срывается с губ, и я, наконец, поворачиваюсь к мужчине.

Глаза блестят, губы растянуты в улыбке. Масляно смотрит на меня, пока пальцы продолжают настойчиво ласкать бугорок между моих ног, иногда соскальзывая ко входу, чтобы собрать побольше смазки.

Кладу ладонь на его щёку, притягивая ближе. Целую, чувствуя, что ещё немного и меня накроет волной удовольствия. Блаженно прикрываю веки, но Рэй вдруг останавливается и убирает руку. Недовольно хмурюсь, непонимающе заглядывая ему в глаза.

— Продолжим дома.

Он что, серьёзно? Ну уж нет!

Теперь уже я властно хватаюсь за пряжку его ремня и быстро справляюсь с ширинкой на брюках. Рэймонд восхищённо смотрит на меня, но не сопротивляется и даже позволяет немного стащить с себя одежду. Встаю, поднимая ручки кресел с обеих сторон от него, чтобы дать себе больше пространства, и усаживаюсь на крепкие бедра мужчины, обвивая его шею руками. Пока самозабвенно целую, он мнёт мои ягодицы через штаны и тихо постанывает. Опускаю ладонь на член. Не знаю, откуда во мне столько смелости, да только желание затмевает все остальные чувства. Поэтому уверенно провожу сжатой ладонью по органу, и Рэй довольно рычит мне в губы. Чуть откидывает голову назад, щурится.

— Джессика, ты сумасшедшая.

— Ты первый начал, — парирую, ускоряясь. Господи, надеюсь никому сейчас не приспичит зайти в зал.

— Встань, милая.

Повинуюсь, молча сползая с его коленей. А Рэймонд вдруг хватает меня за бедра и поворачивает спиной к себе. Упираюсь ладонями в спинку впереди стоящего кресла. Джинсы вместе с бельём оказываются в районе щиколоток. Рэймонд пристраивается сзади, чуть поглаживая мои ягодицы, а потом резко входит, и я невольно вскрикиваю. Божечки, как же хорошо.

Он собирает мои волосы в хвост и тянет, вынуждая сильнее прогнуть спину. Оборачиваюсь через плечо. Рэй склоняется, рвано целует в губы, воруя мои стоны, но при этом продолжает двигаться во мне, словно заведённый. Мне кажется, я действительно схожу с ума. Грудь, скрытая нижним бельём и блузкой, подпрыгивает в такт движениям, глаза закрываются сами собой, губы горят от поцелуев.

Сильные резкие толчки всё быстрее подводят к краю. Я, уже не сдерживаясь, кричу, как ненормальная, наплевав на то, где мы находимся. Подмахиваю задом, изредка целуя мужчину в губы. Вздрагиваю на моменте пика, роняю последний громкий стон в наэлектризованный воздух и закрываю глаза, утопая в ощущении непередаваемого восторга. Рэймонд кончает вслед за мной, не покидая лона, на секунду оглушает громким рыком. Прижимает к себе больно, а я упиваюсь его близостью и мурлычу, словно кошечка. Счастливая и удовлетворенная.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Люблю тебя, — шепчет на ушко Рэй, задевая кончиком носа мочку.

— И я люблю тебя. Больше жизни, — признаюсь и я, потому что не вижу смысла скрывать свои чувства. Он и так знает об этом, так почему не повторить? По себе знаю, как эти слова ласкают слух. — Никогда не бросай меня, ладно?..

Рэй как-то странно дёргается. Делает шаг назад, застегивает брюки, потом помогает одеться мне и разворачивает лицом к себе.

— Что за глупости, Джесс? Я никогда тебя не брошу. Даже не думай об этом, — приподнимает подбородок, позволяя заглянуть в глаза. — Ты моя жизнь. Мой воздух. Хочешь, считай меня сопливым романтиком, но я люблю тебя больше всего на свете. И выкинь из головы эти ужасные мысли. Ты моя, Джессика, до конца наших дней.

— Твоя, — повторяю эхом, снова припадая к любимым губам. Целую осторожно, нежно, лаская его губы своими. — И ты мой, Рэймонд. Только мой. Я никому не позволю забрать тебя у меня. Чтобы ни задумала Валери, ей не удастся выйти сухой из воды. Я никогда не прощу ей того, что она сделала с Бурчем, что уж говорить о тебе. Больше она не посмеет приблизиться к нам на расстояние пушечного выстрела, а я сделаю всё, чтобы она навсегда исчезла из нашей жизни.

Рэй немного растерянно улыбается в ответ на мою жаркую тираду, соприкасаясь кончиком носа с моим, щекочет кожу. А я умираю от нежности и ощущения того, что этот мужчина действительно принадлежит только мне. Так будет всегда. Никто и ничто не отнимет его у меня. Пусть только попробуют! Если будет нужно, я переломаю этой наглой рыжей стерве все кости, но не позволю снова испортить жизнь Рэймонду. Он уже достаточно настрадался из-за неё. Нет. Теперь он мой, и я буду бороться за наше счастье до конца. И первое, что нужно сделать по возвращении домой: нанять охрану, чтобы мерзкая Валери больше не смела приходить в наш дом без приглашения. О матери я стараюсь не думать.

— Любимая, — вкрадчивый голос мужчины отвлекает от размышлений. Он протягивает мне куртку, помогая одеться, и вместе мы выходим из тёмного зала. Фильм, кажется, давно закончился. На входе стоит высокий щуплый паренёк, видимо, билетёр. Подмигивает Рэймонду, тот важно кивает, а потом они обмениваются задорными улыбками.

— Что это сейчас было?

— Попросил Фрэнки никого не пускать в зал, пока мы не выйдем, — пожимает плечами Рэй.

— А ты продуманный, я смотрю, — хихикаю, осторожно пихая его кулаком в плечо. Мужчина перехватывает мою руку, другую резко опускает на талию и дёргает меня к себе, впечатывая в крепкую грудь. — Эй…

— С днем рождения, Джессика.

А потом целует на виду у толпы, собравшейся под дверьми другого кинозала в ожидании сеанса. Слышу, как люди перешептываются, кто-то делает снимок на телефон (по крайней мере мне кажется, что это была именно вспышка фотокамеры). Но мне плевать на всё это, потому что, пока я могу находиться в тёплых объятиях Рэя и чувствовать его губы своими, ничто в мире не имеет значения.

26

Идея с охраной оказывается действенной. И почему мы раньше этого не сделали? С появлением на территории особняка дополнительных лиц Валери совсем пропала с радаров и больше не предпринимает попыток как-то манипулировать мной с помощью матери. Пару раз всё же замечаю за забором сгорбленный силуэт Маргарет, но стараюсь не реагировать на очередную провокацию. В конце концов, эта женщина мне никто. Она оставила меня, едва я успела появиться на свет, так почему должна идти ей навстречу теперь?

Апрель заканчивается так же быстро, как и начался, сменяясь солнечным маем. Чувствую себя как никогда счастливо, полностью погрузившись в семейную жизнь. Учусь у Шарлотт готовить, пусть и получается, откровенно говоря, не очень. Но то, с каким довольным видом Рэймонд уплетает пригоревшую яичницу, сотворённую моими кривыми руками, говорит о многом. Знаю, что потом Шарлотт, пожалев хозяина, кормит его нормальной пищей. Зато какие похвалы летят в мою сторону! Особенно, когда муж треплет меня по голове, с совершенно серьёзным видом называя хозяюшкой. Издевается, да и только. Но я всё равно люблю его и не теряю надежды однажды научиться готовить.

Особенно ленивые вечера мы проводим за просмотром телевизора, развалившись на диване прямо в гостиной. Иногда нас навещает семейство Уинстонов. В такие моменты я с восторгом глажу округлившийся животик старшей сестры и с тоской поглядываю на мужа. Хочу ли я детей? Возможно. Но мы с Рэем ещё ни разу не поднимали эту тему, да и я понимаю, что, скорее всего, для него дети не так важны. Не появились же они у него раньше, так что должно измениться сейчас?

Общение с папой после памятного откровенного разговора снова налаживается, и даже Кэтрин уже не воротит нос, как прежде, если мы с Рэймондом заскакиваем к ним на ужин. Чаще всего женщина вежливо интересуется делами фирмы моего мужа и отмечает, что я стала более спокойной и сдержанной после того, как вышла замуж. Можно подумать, раньше я была невоспитанным хамлом. Комплименты на уровне оскорблений. Но каждый раз, когда хочется съязвить, Рэй сжимает мою ладонь под столом, предусмотрительно качая головой из стороны в сторону, и я тактично молчу.

Жизнь, кажется, налаживается. Мое душевное состояние приходит в норму. Я больше не дёргаюсь от каждого резкого звука, много смеюсь и в кои-то веки дышу полной грудью. Рэймонд говорит, что теперь, после всего, что мы пережили, я прекрасна как никогда. Он всё же вернулся в нашу спальню и больше не торчит сутки напролёт в кабинете, ночуя там, где ему и положено: в нашей постели.

В один из вечеров возвращаемся с конюшен после того, как навестили Бурча, который полностью восстановился и снова полон сил, энергии и, конечно же, самодовольства. Казалось бы, животное, жеребец, а гонора как у человека. Меня забавляет эта его черта характера, зато жутко раздражает Рэя. Ещё бы. Они же два сапога пара.

На город медленно опускаются сумерки, погружая всё вокруг в нежно-розовое марево, что уже через пару минут растворится, вберёт в себя синеву приближающейся ночи и окрасит небо в черничный цвет. Несмотря на совсем не по-майски прохладный ветер, мне не холодно, потому что крепкая рука мужа держит мою, согревая. Мы болтаем обо всём на свете, и я вдруг вспоминаю о поездке в Дакоту. Тогда мне не удалось расспросить мужчину, куда и зачем он летал, так как именно в тот вечер на пороге нашего дома впервые появилась Валери.

— О, Джесс, — он морщится, но продолжает, — это было почти три месяца назад. Можешь не волноваться, поездка несла исключительно рабочий характер. Пришлось лично слетать к одному человеку, потому что он оказался слишком занят, чтобы встретиться со мной здесь.

— Ладно, — согласно киваю. Какой смысл ему лгать? — Знаешь, что?

— Что же?

— Я хочу бургер! — выдаю неожиданно, отчего мужчина даже останавливается и с удивлением смотрит в мои расширившиеся глаза. — С солеными огурчиками и майонезом!

— Ты не заболела? — смеётся Рэймонд, а я корчу мордашку.

— Нет! Идем, — тащу мужа на противоположную сторону улицы в «Бургер Кинг». — Если будешь хорошо себя вести, позволю купить мне ещё и Колу, — хихикаю с самым невозмутимым видом, думая, что, скорее всего, в его глазах выгляжу как маленькая вредная девочка. Плевать. Какая разница, кому сколько лет, когда мы счастливы друг с другом? Да и кто в здравом уме вообще может отказаться от фастфуда?!

— Джесс, это не самая полезная пища, — поучительно начинает мужчина, а я закатываю глаза.

— Ты серьёзно?

— Нет, — он тоже хихикает, и мы, как два дурака, продолжая смеяться, вваливаемся в заведение.

Честно говоря, Рэймонд не вписывается в атмосферу закусочной от слова совсем. На нём синие джинсы, простая белая футболка и чёрный пиджак, но всё это выглядит настолько стильно и дорого, что мне на секунду становится не по себе. К тому же почти каждый житель нашего города знает, кто такой Рэймонд Харрингтон. И его образ явно не вяжется у людей с тем, кто может прийти перекусить в дешёвую забегаловку в девять вечера.

Игнорируя странные взгляды редких посетителей, тащу любимого к кассе, чтобы сделать заказ. Он неловко топчется рядом, видимо чувствуя себя здесь чужаком. Перечисляю всё, что нужно, попросив завернуть с собой, и уже на выходе вдруг сталкиваюсь с матерью. Бумажный стакан от неожиданности выпадает из рук, заливая мои ноги и подол юбки липкой газировкой.

— Мам? — вылетает изо рта, но я тут же одёргиваю саму себя. — То есть… Добрый вечер, Мар… Маргарет.

Женщина бледнеет, испуганно посматривает на Рэймонда, а потом переводит тот же ошарашенный взгляд на меня. Улыбается едва заметно, охает, замечая мои испачканные ноги и обувь, и даже хватается за сердце. Не знаю, что и думать. Либо она отличная актриса, либо и правда поражена случайной встречей не меньше нас с мужем.

— Здравствуй, Джессика, — шепчет, снова поднимая взгляд на мое лицо. — Мистер… Харринг… — кивает Рэю, но он грубо перебивает ее, поправляя:

— Миссис Харрингтон. Прошу обращаться к моей супруге, как этому обязывает статус, мисс Флоренс. Если необходимо, я готов оплатить химчистку вашей одежды, а теперь прошу извинить, мы спешим.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Не успеваю и слова вставить, как Рэй вытаскивает меня на улицу и быстрым шагом направляется в сторону дома. Он тяжело дышит, дёргает плечом. Злится.

— Рэй! Рэймонд! Да постой же ты! — резко торможу, едва не падая на асфальт. — Куда ты так несёшься?!

— Домой, — бросает через плечо мужчина, снова приходя в движение.

— Дай мне хотя бы привести себя в порядок!

— Примешь душ.

— Рэй!

— Да что?! — наконец он останавливается и поворачивается ко мне. Венка у виска пульсирует, глаза бешено горят. Не думала, что случайная встреча с моей матерью может так вывести его из себя. — Что, Джесс?! Увидела мамочку и решила, что она здесь ради тебя? Ты ничего о ней не знаешь, Джессика! Поверь, под симпатичной шкуркой несчастной овечки, которую изображает из себя Маргарет, сидит очень злая и меркантильная сука. Я не стал говорить этого при твоем отце. Но я давно знаю её и знаю, что она твоя мать! — он размахивает руками и кричит, не обращая внимания на толпу, которая лениво стягивается в нашу сторону, дабы лицезреть надвигающийся скандал своими глазами. — Думаешь, она пришла, притворилась бедной брошенкой, у которой забрали ребёнка, и я сразу растаял? Запомни, я не позволяю тебе с ней общаться. Никогда, Джесс! Ты услышала меня?!

Сквозь пелену слёз едва могу различить его лицо, но киваю, желая поскорее оказаться дома в своей постели и разрыдаться. Мало мне встречи с этой женщиной, так ещё и Рэймонд отчитал на глазах у совершенно незнакомых людей. Завтра же эта новость будет украшать первые полосы местных газет и заполонит весь интернет. Просто прекрасно!

Дома Рэймонд первым делом сильно встряхивает меня за плечи. Пакет с едой падает на пол, а я начинаю реветь, как маленькая. Ну зачем он так? Эти вспышки внезапного гнева меня уже откровенно пугают. Однако видя моё состояние, мужчина успокаивается и уже через секунду прижимает к себе, умоляя успокоиться.

— Прости. Прости, родная, я не хотел на тебя кричать, — шепчет Рэймонд на ухо, приподнимая меня над полом. Обвиваю шею, чтобы не упасть. Колени трясутся. — Я… Я летал в Южную Дакоту к твоей матери, Джесс. Помнишь тот звонок, когда я разбил телефон? — киваю, с трудом сдерживая новые всхлипы. — Мне звонила Валери, сказать, что планирует навестить нас вместе с… ней. Угрожала, что если я не дам ей то, чего она хочет, то расскажет всему городу о том, как твой отец обесчестил совсем юную девочку и что ты её дочь. Понимаешь? Я не мог этого допустить, но Вэл всё равно прилетела. Теперь ты понимаешь, откуда у журналистов взялись сведения о твоей семье? — рвано выдыхаю ему в шею. — И, пока я пытался уладить вопрос с Маргарет, она посмела заявиться к тебе. Если честно, до сих пор не понимаю, почему она ещё не воплотила свои угрозы в жизнь, ведь уже наделала немало дел.

Чувствую, как Рэймонд движется и опускается, кажется, в кресло. Шумно дышу ему в область между шеей и плечом, осмысливая сказанное. А он всё-таки обманул меня. Неприятно. Как доверять ему после этого? Словно читая мысли, он продолжает:

— Я знаю, о чём ты думаешь, Джесс. Нет, я не хотел тебе врать, но мне пришлось. Я просто пытался уберечь тебя от лишнего стресса.

— И как? Получилось?

— По всей видимости, нет, — он сглатывает, а я протяжно выдыхаю через нос.

— Это уже не важно, — отвечаю заторможено, поднимая на мужа зарёванные глаза. — Я только одного не понимаю… Чего она хочет? Тебя?

Рэймонд морщится.

— Нет, Джесс. Не меня. Фирму.

27

Не помню, как засыпаю, но просыпаюсь в удивительно приподнятом настроении, даже несмотря на то, что вчера поссорилась с мужем. Птицы весело щебечут за окном, возвещая о начале нового дня. Сладко тянусь в постели. Переворачиваюсь на другой бок и вижу спящего рядом Рэймонда. Странно, обычно в это время он уже занимается делами в своём кабинете или пьёт кофе. Интересненько.

Осторожно веду пальцем по его руке, поднимаясь к плечу. Он дёргается, забавно морщится, но не просыпается. Улыбаюсь, любуясь сонной мордашкой. Такой спокойный, умиротворённый.

Решив не донимать его с утра пораньше, выскальзываю из постели и иду в душ. После водных процедур — завтрак. Спускаюсь в гостиную, где уже копошится Шарлотт. Женщина натянуто улыбается и выглядит встревоженной. Подхожу ближе, интересуюсь:

— Доброе утро. Всё в порядке?

— Ох, госпожа, — сглатывает, и я машинально повторяю за ней, принимая серьёзный вид. — Мистер Харрингтон будет в гневе…

— Что случилось?! — восклицаю, нервно озираясь, но не вижу ничего, что могло бы вывести Рэя из себя, пока не замечаю на столе свежий выпуск газеты. Муж любит читать их по утрам, игнорируя такое чудо техники, как планшет. — Шарлотт?

Домработница качает головой, виновато прикусив губу, и я срываюсь с места, хватаю печатное издание. В глазах резко темнеет, едва не падаю, в последнюю секунду вцепившись в рядом стоящий стул. Я так и знала! Чёртовы журналисты!

Всю первую полосу украшает наша с Рэймондом фотография, сделанная во время вчерашней ссоры, а большая чёрная надпись гласит: «Неприятности в Раю? Или очередной развод местного короля?»

А чуть ниже приписка, от которой холодеет кровь…

«Подробности личной жизни юной миссис Харрингтон и тайны ее семейной драмы читайте на третьей странице».

О, нет!..

— Милая? — От неожиданно раздавшегося голоса Рэймонда роняю газету на пол и медленно оборачиваюсь. Улыбка в ту же секунду исчезает с его лица, и мужчина делает шаг навстречу. — Родная, что случилось? Джессика?

Смотрю на свои трясущиеся руки и не могу произнести ни слова. Всё пропало! Она сделала это. Рассказала всему городу нашу тайну. Теперь все знают, все знают, все…

— Все знают, — шепчу, медленно и неотвратимо впадая в истерику. Кое-как поднимаю на мужа глаза. Он обеспокоенно изучает моё лицо, но молчит, видимо ожидая продолжения. — Рэй… Они всё знают. Всё!

— Джесс…

— Папа, — всхлипываю, бросаясь к мужу, — бедный папа. Господи, зачем она это сделала?!

Пока рыдаю, стискивая Рэймонда дрожащими руками, он неторопливо поднимает меня и относит на диван. Шарлотт приносит стакан воды, но горький ком в горле не даёт сделать ни глотка. Рэй подбирает с пола газету, пробегается по заголовкам, потом открывает нужную страницу и замирает. Мне страшно. Чертовски страшно. Не хочу знать, что там написано. Хотя понимаю, что должна быть готова ко всему. Не своим голосом спрашиваю:

— Что там?

— Ну… В целом, всё… плохо, — безжизненно отвечает Рэймонд, опуская газету обратно на стол, и возвращается ко мне.

Забираюсь на мужские колени, обвивая руками его шею. Жмусь всем телом так сильно, словно боюсь, что он исчезнет. Ощущаю себя маленькой девочкой. Неизвестность пугает. Что теперь будет? Папу точно сместят с поста мэра. Он уже слишком стар для таких потрясений, да и вряд ли окончательно отошёл от прошлого скандала.

— Джессика, посмотри на меня, — просит Рэймонд, и я поднимаю на мужчину покрасневшие глаза. — Сейчас ты должна собраться и быть сильной. Поняла меня? — киваю, шумно всхлипывая. — Приведи себя в порядок. Мы должны поехать к твоему отцу и поговорить. После я оставлю тебя в доме Бэйкеров и найду Валери. Нет, не спорь. Я хочу переговорить с ней с глазу на глаз.

— Но ты же не собираешься отдавать ей свою компанию? Тем более, она уже выложила все карты на стол, какой теперь смысл…

— Нет, Джесс, конечно, нет. Но в этой статье… не указано имя твоей матери, только сам факт того, что мэр растлил малолетнюю. Думаю, этот козырь Вэл приберегла как раз на тот случай, если я не пойду навстречу.

— И что же нам теперь делать?

— Пока просто постарайся держать себя в руках и не показывать свою слабость. Особенно перед журналистами. Справишься?

Киваю, понимая, что он прав. Я уже не та наивная дурочка, какой была раньше. Я Харрингтон, и должна преодолевать все трудности и препятствия, что подкидывает мне жизнь, с гордо поднятой головой.

— Умница. Я люблю тебя, Джессика, — Рэй нежно потирается кончиком носа о мою щёку, обжигая кожу дыханием. — Ты сильная девочка. А теперь поднимай свою чудную попку и иди наверх. Выходим через двадцать минут. Я пока соберу кое-какие бумаги.

***

Первое, что вижу, подъехав к дому отца: карету скорой помощи. Кровь в венах холодеет, но быстро беру себя в руки и решительным шагом направляюсь к особняку. Рэймонд тенью следует за мной. У входа столько народа, что едва удаётся протиснуться к лестнице. Кажется, половина города собралась поглазеть на момент слабости моего отца. Большую часть, конечно же, составляют журналисты, что, едва завидев меня, начинают буквально бросаться в нашу с Рэем сторону, выкрикивая наперебой:

— Миссис Харрингтон! Миссис Харрингтон! Что Вы можете сказать об утренней статье?.. Как Вы относитесь к тому, что ваш отец имел крайне сомнительную связь на стороне?.. Вы знаете, кто ваша мать, Миссис Харрингтон?!

Хочется крикнуть, чтобы катились к чёрту, но Рэймонд умело отмахивается от направленных в нашу сторону микрофонов и ловко затаскивает меня на самый верх, бесцеремонно запихивая в приоткрытую дверь. Спасибо дворецкому, что вовремя среагировал и отпер замок.

— Миссис Харрингтон, как вы? — участливо интересуется пожилой мужчина, и я вымучено улыбаюсь, когда хочется разрыдаться. — Мистер Бэйкер в своих покоях, мадам.

— Спасибо, Джордж, — опираюсь на руку мужа, короткими шажками направляясь к широкой парадной лестнице. Помимо дворецкого ни одной живой души не видно. Интересно, куда подевались все слуги?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Не волнуйся, милая. Всё будет хорошо.

— Да уж, — кисло улыбаюсь Рэю, останавливаясь около двери в папину спальню.

Толкаю тяжёлую створку, а потом растерянно смотрю на собравшихся. Отец лежит в постели, опутанный проводами капельниц и кардиоприбора. Выглядит, мягко говоря, не очень, отчего на глаза тут же наворачиваются слёзы. В дальнем углу комнаты — сгорбленная, бледная Элис в объятиях Роба. На стуле около кровати сидит Кэтрин, которая, кажется, даже не заметила нашего появления. Рэй тактично покашливает, привлекая внимание. Женщина медленно поворачивается в нашу сторону, хмурится. А потом вдруг вскакивает и с размаха залепляет мне такую пощёчину, что в глазах темнеет. Отшатываюсь, едва не падая на пол.

— Дрянь! — кричит мачеха, снова замахиваясь, но Рэймонд перехватывает её руку и качает головой. — Довольна?! Довольна, я спрашиваю? Довела отца, тварь!

Всхлипываю, не понимая, в чём виновата. Щека наливается жаром и сильно болит, из глаз катятся крупные слёзы. Муж закрывает меня собой, и из-за его плеча испуганно смотрю на папу. Он спит, и, слава Богу, что не видел сцены, произошедшей минуту назад.

— Ты мелкая дрянь, — шипит Кэтрин, снова надвигаясь на меня, но сталкивается взглядом с Рэймондом и тушуется. — Уходите. Оба!

— Нет, — спокойно отвечает муж, — она имеет право быть здесь точно так же, как и все вы. Она его дочь…

— А мне плевать, кто она!

— Кэтрин, прошу, просто молчите, пока не сказали того, о чём будете жалеть. Стюарт вряд ли будет рад узнать, как вы обращаетесь с его дочерью. Джессика ничего не сделала, она такая же жертва обстоятельств, как и вы, — говорит Рэймонд, и все взгляды в этот момент устремляются на него. — Зато я знаю, кто сделал, и, поверьте, решу этот вопрос сегодня же. Честно говоря, мне порядком надоели эти игры.

Неожиданно Роберт — муж Элис — поднимается с места и подходит к мужчине ближе. Протягивает руку, пожимает:

— Я с вами, мистер Харрингтон. На кону честь семьи, а мы оба тесно связаны с фамилией Бэйкер. Не хотелось бы стоять в стороне.

— Согласен, — сухо кивает Рэй, а потом поворачивается ко мне: — Малышка, останься с Элис. Я заберу тебя вечером, как только мы с мистером Уинстоном уладим… дела.

— Хорошо, — обвиваю торс мужчины руками, стараясь не обращать внимания на презрительные взгляды мачехи. — Я люблю тебя, и будь осторожен.

— Обязательно, милая.

28

День проходит как в тумане. Стараюсь не отходить от Элис ни на минуту, но вижу, как она зла и растеряна. Ещё бы. Новость про отца стала для неё настоящим ударом. Обеспокоенно смотрю на сестру, пытаясь понять, что она чувствует, что думает обо мне и ситуации в целом. Но ни одна теория не кажется верной. Я никогда не смогу понять её. Ведь если для меня сегодняшняя статья стала последней каплей, то для бедняжки Эл буквально весь мир перевернулся с ног на голову. Не думаю, что она могла хотя бы на миг предположить, будто мы не родные сёстры.

— Джессика, — слабый голос отца раздается так неожиданно, что все присутствующие, включая Кэтрин, которая не отходила от его кровати ни на шаг, вздрагивают. — Милая, ты здесь? — хрипит папа, и я медленно подхожу ближе, накрывая его морщинистую руку своей.

— Я здесь, здесь.

— Девочка моя, прости меня, — скупая мужская слеза скатывается по бледной щеке и теряется в перине подушки. — Я так виноват перед тобой.

— Не надо, папа, — всхлипываю, присаживаясь на стул, с которого буквально слетела мачеха. Видимо, моё присутствие так сильно её тяготит. — Ты не виноват. Мы всё уладим, обещаю.

— Нет, дорогая, — едва заметно качает головой мужчина, а я сильнее сжимаю его ладонь, сдерживая изо всех сил истерику, рвущую грудную клетку. В районе сердца нестерпимо печёт, и мне кажется, еще чуть-чуть, и я сама свалюсь с инфарктом прямо в объятия заметно ослабшего отца. — Я не должен был… не должен. А теперь ты ненавидишь меня.

— Неправда. Я люблю тебя.

— Джессика… — шепчет папа, а потом снова отключается.

Замираю в одной позе, до боли в позвонках выпрямив спину, и гляжу на его спокойное выражение лица. Сколько же ты натерпелся, папа? И мне так жаль, что я ничем, абсолютно ничем, не могу ему помочь. Только ждать вестей от Рэя и верить в хороший исход. А всё будет хорошо, как бы банально ни звучало, потому что я верю в это. Иначе и быть не может!

Ближе к вечеру Элис всё же не выдерживает и уходит в свою бывшую комнату, что находится рядом со спальней папы. Через тонкие стены слышу, как она рыдает. Сердце стучит в глотке, ведь мне так хочется пойти за ней и утешить, но знаю, что это не возымеет никакого эффекта. Теперь и она ненавидит меня. Почему за грехи своих отцов должны расплачиваться ни в чём неповинные дети? Больно. Черт!

— Если думаешь, что после всего, что случилось, тебе будут здесь рады, ты ошибаешься, — тихо говорит Кэтрин прямо за моей спиной. Сглатываю, но не оборачиваюсь, продолжая держать папину руку в своей. — Маленькая дрянь, как же я жалею, что позволила Стюарту оставить тебя. Нужно было удавить, как котенка, и дело с концом. Лучше бы ты вообще не появлялась на свет!

Поджимаю губы. Даже после всего, что было, до ужаса больно слышать эти слова от нее. Почти двадцать лет своей жизни я считала эту женщину матерью. Да и сейчас мало что изменилось, пусть и понимаю: уже ничего не исправить.

— А самое обидное, знаешь, что? Он даже глазом не моргнул, когда выставил за порог Мари, зато о тебе беспокоился до последнего. Ты же его малютка, любимая крошка Джессика. Но не обольщайся. Если Стю умрёт, я сделаю всё, чтобы твоя жизнь в этом городе превратилась в ад. И даже твой дорогой Харрингтон тебя не спасёт.

Кажется, я где-то уже слышала похожее. Очередные угрозы и, как показывает практика, люди имеют свойство воплощать их в жизнь.

Может, она права, и мне вообще не стоило появляться на свет? К чему всё это? От меня одни беды. Папа страдает, семья практически разрушена. Один Рэй понимает и принимает меня такой, какая я есть, но, думаю, не существуй меня, он бы с лёгкостью нашел другую, которой сумел бы подарить всю свою любовь и заботу. Всё-таки на мне свет клином не сошёлся.

К горлу подкатывает неприятный ком. Прижав ладонь к лицу, вскакиваю и несусь в уборную. Организм просто не выдерживает стресса. Вся эта канитель с Валери, Бурчем, мачехой и моим происхождением медленно убивают меня. Я ещё слишком юна, чтобы вынести такое. Мне бы сейчас нежится под палящим солнцем где-нибудь на Гавайях или путешествовать по миру, проматывая с друзьями папины деньги. А я вместо этого обнимаю фаянсового друга и еле сдерживаю слезы. За что, за что мне всё это?

— Джессика?

Вздрагиваю. Рэймонд вернулся. Ох чёрт, а я в таком виде. Даже будучи растоптанной и униженной до глубины души, думаю о том, как не показаться перед мужем в ненадлежащем виде. Дурная.

Спешно умываюсь и натягиваю на лицо улыбку. Выглядит жутко, но на большее я пока не способна. Выхожу из ванной комнаты, всё ещё чувствуя, как меня мутит. Нужно сходить к доктору, пусть пропишет седативные, а лучше сразу антидепрессанты.

Муж обнаруживается прямо за дверью. Пару секунд смотрит на меня, а потом порывисто приближается и сгребает в охапку. Только в его объятиях ощущаю себя спокойно. Защищенной, нужной, любимой.

— Ты в порядке?

— Нет. Не важно. Что там Валери? Говори, не томи, пожалуйста, — шепчу ему в шею, привстав на носочки, чтобы казаться выше. Да, он всё равно складывается в три погибели из-за проклятой разницы в росте. Но мне безумно хочется чувствовать его тепло каждой клеточкой кожи. — Прошу.

Рэймонд тяжело вздыхает, без особого энтузиазма выпуская меня из рук. Сглатывает, и я понимаю, что всё плохо. Очень-очень плохо. Иначе почему он так побледнел? Неужели мы проиграли?

— Честно, я пытался, но эта... кхм... В общем, Джесс, у нас ничего не получилось. Она стоит на своём и утверждает, что только контрольный пакет акций моей компании в её руках сможет остановить её и ту череду событий, что последуют за очередной статьей. Прости.

— Что же нам теперь делать? — привычный дурман заполняет голову. Я так и знала. Всё зря. — Ты не можешь пожертвовать всем, чего с таким трудом добился твой отец только ради того, чтобы спасти мою семью! Это будет нечестно по отношению к тебе. Может, мне поговорить с ней? Как женщине с женщиной?

— Нет, Джесс, не стоит…

— Тогда что? — сердце грохочет. Кажется, я даже вижу его очертания, проступающие сквозь грудную клетку, словно в дурацких мультиках.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Пока не знаю. Мне бы очень хотелось обсудить пару вопросов с твоим отцом, — нехотя произносит Рэймонд, покосившись на приоткрытую дверь папиной спальни. Уверена, Кэтрин всё слышит. — Но в данный момент, сама понимаешь, это невозможно.

— Нет, не стоит беспокоить папу, — закрываю рот ладонью, отшатываясь от мужа, потому что чувствую, как очередная волна тошноты подкатывает к горлу.

— Мы найдем другое решение, милая. Должно быть — обязательно! — что-то ещё. Найму детектива, в конце концов, чтобы порылся в прошлом Вэл. В её шкафу слишком много скелетов. Можем начать с того, где она провела последние двенадцать лет, после того, как бросила меня… Мы докопаемся до истины, обещаю.

Киваю, решительно сжимая ладони в кулаки. Да, мы сделаем это. Всё, что в наших силах и даже больше. На кону наши жизнь, спокойствие, будущее.

Рэймонд осторожно берёт меня за руку, притягивая обратно. Утыкаюсь носом в грудь, пытаясь подавить тошноту. Как же мне плохо, боже.

— Ты всё-таки не в порядке, — заключает муж, приобнимая меня за плечи. — Может, приляжешь?

— Нет, я хочу вернуться к папе.

29

Папе не становится лучше ни на второй, ни на пятый, ни даже на десятый день, что вгоняет меня в жутчайшую депрессию. Настроение скачет, и я, то спокойна, как удав, то снова готова устроить Валери тёмную, а потом по кругу: уныние, воинственный настрой, тоска, готовность сворачивать горы...

Папа периодически отключается. Просыпаясь, что-то бессвязно бормочет, а врачи лишь разводят руками, говоря, что шансы пятьдесят на пятьдесят. Возраст, да и болезни сердца — это вам не шутки, а в особенности инфаркт.

Рэй не отходит от меня ни на шаг, а я просто хожу, как призрак, и ни на что особо не реагирую. Знаю, ему больно видеть меня такой, но защитный механизм организма оказывается сильнее. В конце концов эмоции просто отключаются. Я ничего не хочу, лишь молюсь, чтобы папа выкарабкался и снова вернулся к нам. Я не готова потерять его ни сейчас, ни когда-либо вообще, пусть и знаю, что рано или поздно это случится.

Кэтрин, к слову, позволила нам с мужем остаться в особняке, чтобы лишний раз не светиться перед камерами вездесущих журналистов и быть поближе к отцу. А может, просто побоялась гнева Рэймонда.

Периодами мне кажется, будто время остановилось, замерев на отметке «кошмар». Отчаянно хочется проснуться, открыть глаза и снова увидеть всю свою семью в сборе за длинным обеденным столом. Смеяться с «бородатых» анекдотов папы, краснеть от неуместных комментариев Элис и глупо хихикать в плечо Мари под укоризненный взгляд мамы. Но каждый раз открывая глаза, вижу лишь бордовые стены своей старой спальни, уставшего Рэймонда и бледную тень себя.

Чёрные круги, кажется, поселились на моём лице навечно, кожа от недостатка витамина D посерела и начала шелушиться. Меня тошнит, голова кружится, но кусок в горло не лезет. Практически не ем, и это очень огорчает моего супруга. Рэй часто смотрит на меня с тоской, но молчит, словно давая понять, что я должна взять себя в руки и справиться со всем сама: спасение утопающего, как известно, в руках самого утопающего. А я по глупости начинаю думать, что он больше меня не любит.

***

Захожу в ванную, скидываю сорочку прямо на холодный пол, и осторожно перешагиваю высокий порожек душевой кабины. Горячие струи ударяют по плечам, разгоняют кровь по венам. Пытаясь согреться, обхватываю себя руками.

Кем я стала? Что с нами случилось? В какой момент всё пошло на наклонной? Я больше не узнаю себя, не узнаю Рэймонда. Прошло так мало времени с тех пор, как мы стали парой и признали свои чувства, а кажется, прожили целую жизнь.

Улыбаюсь, вспоминая, как шарахалась от него и боялась заглянуть в глаза. Тогда я даже не догадывалась, какой Рэй на самом деле. Что он чуткий и нежный. Что такой же потерянный, как и я. Он так сильно хотел быть кому-то нужным, а я лишь нос воротила, наглухо закрывшись в себе, и просто не замечала, как он делает первые робкие шаги навстречу. Та прогулка до конюшни, где он познакомил меня с Бурчем, первый поход в кино. Поцелуи. Прикосновения. Улыбки. Мне так не хватает всего этого, что хочется колотить в стену и кричать.

Но вместо этого вдруг приходит осознание, что нужно перестать жалеть себя. Я должна выбраться из этого кокона депрессии и самобичевания и вернуть нам наши жизни! Стать лучшей версией себя, достойной того, чтобы мною восхищались и смотрели с гордостью.

— Джесс? — дверца кабинки неожиданно распахивается, и на пороге появляется мой муж.

За то время, что мы живём здесь, он тоже заметно изменился. Но больше всего меня раздражает его ужасная борода. Моя депрессия не повод так запускать себя! Неужели я выгляжу так же плохо?!

— Я… — взгляд скользит по моему телу, и чем больше он видит, тем сильнее хмурится. Худая, сгорбленная, совсем на себя не похожая.

— Да?

— Ты…

Снова умолкает, а я щурю глаза. Понимаю его реакцию. Ребра торчат, грудь практически исчезла. Я сама только сегодня заметила, но запихнуть в себя что-то посущественнее чая просто не получается.

— Я пойду, — как-то неуверенно произносит Рэймонд и уже разворачивается, но хватаю его за рукав рубашки, и он замирает.

Хватает доли секунды, короткого взгляда, чтобы понять, что это последняя капля... Сколько их было? Но эта — практически точка невозврата. Неотвратимости. Сейчас или никогда. Иначе я всё разрушу, потеряю его навсегда и останусь ни с чем. Если я решила вернуться и снова стать собой, должна начать именно с Рэймонда.

— Рэй, — едва ли не умоляю, — не уходи, пожалуйста.

И он не уходит. Только смотрит, смотрит… Делает шаг, другой, заходит прямо в одежде в кабину. Закрывает двери за спиной, не прерывая зрительного контакта, а потом с силой прижимает меня к стеклянной стенке.

— Поцелуй… — шепчу прямо в губы.

— Что?

— Поцелуй, — поднимаю руку, касаясь заросшей щеки. Щетина колючая и спутанная. Слишком длинная, непривычная. — Поцелуй меня!

Он замирает, прикрывая веки. Жмётся лицом к моей ладони. Время тянется слишком медленно, а я сгораю от нетерпения, от эмоций, что внезапно свалились на плечи многотонным грузом. Последние границы безэмоциональной блокады рушатся.

Одежда мокрыми тряпками облепляет мужское тело, и я наконец чувствую прямо через ткань рубашки, как Рэймонд наливается жаром, как запускаются невидимые химические реакции под кожей. Колено резко раздвигает мои ноги, я стону чуть слышно, кусаю губы. А потом он обрушивается на меня, словно голодный зверь, заменяя мои зубы своими. Кусает злобно, страстно, разжигая в обоих пламя. И плевать, что в доме есть кто-то ещё: кроме нас не существует ничего и никого. Только я и он. Он и я.

Рваные поцелуи, мокрая одежда, не поддающаяся трясущимся рукам, мои стоны, его властные прикосновения. Мне не нужна нежность. Мне нужен он. Я хочу чувствовать его в себе, чувствовать каждой клеточкой кожи. Знать, что я жива.

Рэймонд подхватывает меня, с лёгкостью отрывая ноги от пола. Обвиваю его торс, жадно целую. Руки блуждают по телам: задевают чувствительные точки, вызывают лёгкую дрожь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он затыкает мне рот поцелуем, одновременно с этим проникая в разгоряченное лоно, а я даже не поняла, когда успел избавиться от одежды. Вбивает в стену. Царапаю плечи, забывая обо всем. Отпускаю себя, потому что он мой. Мой. Мы вместе, рядом, так близко, что больно, но эта боль нужна сейчас, чтобы отвлечь от душевной.

— Я люблю тебя, люблю, — шепчу ему в губы, и Рэй рычит, сильнее впиваясь пальцами в мои бёдра. — Люблю…

— Джессика, — полустон-полурык проникает в самое сердце, встряхивает душу.

Сильнее прижимаюсь к его мокрой горячей груди. Всего пара минут, а я уже на грани.

— Да! — кричу, наплевав на всё. — Ещё! Рэй, да!

Бьюсь затылком о стену, закатывая глаза от наслаждения. Волны дрожи проносятся по телу, затихая на кончиках пальцев. Хватаю воздух ноющими от укусов губами, а Рэймонд ни на секунду не останавливается, двигая тазом, словно отбойный молоток. Вбивается всё быстрее и глубже, кусает в плечо до лёгкой боли. И поднимает на меня совершенно дикий, безумный взгляд.

— Я люблю тебя, — хрипит судорожно, торопливо, будто боится не успеть, и тут же с громким стоном сильно прижимает к стене.

Придавливает всем телом, все ещё оставаясь во мне. Плевать. Это такие мелочи по сравнению с тем, что только что произошло. Как будто это были не мы. Нас подменили, создали клонов. Грязных, диких, похотливых. Отпустивших, наконец, свои чувства.

— Люблю, — тихо повторяет Рэй, опуская меня обратно на пол. Чувствую, как по внутренней стороне бедра стекает его семя, и почему-то глупо улыбаюсь. Это было весьма безрассудно. — Прости.

— За что?

— За это, — касается кончиками пальцев моих шеи, ключиц, плеча. — Больно?

Ах, он, верно, про засосы и укусы. Нет, не больно. Мне даже понравилось.

— Всё в порядке, — беру его руку в свою, сжимаю пальцы. — На самом деле я рада, что всё получилось именно так.

— Почему? — искреннее удивление слышится в голосе. Кажется, Рэймонд действительно жалеет, что так… грубо взял меня, но я сама этого хотела.

— Потому что теперь я снова чувствую себя живой, — говорю улыбаясь. Задерживаю взгляд, а потом смеюсь. — Милый, я всё понимаю, но… Ты не мог бы сбрить эту ужасную бороду? Ты с ней похож на бездомного или безумного учёного, свихнувшегося на какой-то идее фикс.

— Боже, Джесс, — наконец искренне улыбается мужчина, и мы вместе заливаемся звонким смехом.

30

Как бы ни было тяжело оставлять папу, приходится согласиться с Рэем: пора возвращаться домой. За время нашего отсутствия у мужа накопилось слишком много дел, которые невозможно решить по телефону, да и его заместитель порядком устал справляться со всем в одиночку.

В особняке ничего не изменилось: все те же стены, мебель, дорогой ламинат. Всё та же суетливая Шарлотт и практически невидимые слуги. Рэймонд уехал сразу, едва ступили за порог родного дома, пообещав вернуться к ужину. Спешно клюнул в щёку сухими губами и был таков. Чудно.

Стало совсем тоскливо, поэтому я не придумала ничего лучше, как завалиться в ванну и провести пару часов в компании горячей воды и пены с ароматом клубники. В последнее время чувствую себя просто отвратительно. Всё тело ломит, тошнит, голова гудит.

Кажется, этот кошмар никогда не закончится. Становится только хуже, и проблемы скапливаются, словно снежный ком, не давая шанса хоть что-то исправить. Цепляются одна за другую и нет им ни конца, ни края.

С тяжелым вздохом опускаюсь в наполненную купель, ощущая, как мурашки расползаются по коже, и вздрагиваю. Отрешенно провожу рукой по волосам, лицу, спускаясь ниже по телу: касаюсь груди, резко выдыхая, провожу линию по животу и замираю. А давно ли у меня… Ох, нет! Мотаю головой, мысленно уговаривая себя, что этого не может быть. Это нервы! Просто нервы. Хотя проверить всё же стоит.

Так и не успев погрузиться в расслабляющую негу, вылезаю из ванной и подхожу к небольшому настенному шкафчику. Руки трясутся, когда выуживаю из недр одинокую пачку с тестом на беременность. Покупала зачем-то ещё давно, даже и не надеясь однажды использовать. Всё бывает в первый раз. Передергиваю плечами, задумчиво покручивая упаковку в руках. Как отреагирует Рэймонд? Будет рад или, наоборот, расстроится? Мы никогда не обсуждали это, хотя стоило бы. Да и было пару раз, что он слишком увлекался в процессе, а я ничего не имела против. Но ведь и последствий никаких не случалось. Может, и сейчас пронесёт?..

Не пронесло. Сжав в пальцах тест, смотрю во все глаза на ярко-красный крест и чувствую, как теряю опору под ногами. Не знаю, что думать, как реагировать. По идее, я должна быть счастлива, только…

Где-то снизу, скорее всего из прихожей, слышатся голоса. Разговаривают явно на повышенных тонах. Чертыхнувшись, убираю тест обратно в шкафчик и накидываю халат.

Возле входа стоит Шарлотт, вооружённая сковородкой, что немного забавляет. Улыбаюсь, но улыбка сползает с лица в ту же секунду, как в поле зрения попадает знакомая копна рыжих волос.

— Ох, Джессика, не знала, что ты дома, — брезгливо тянет Валери, с опаской покосившись на воинственно настроенную домработницу. Не верю, что она удивлена. Не в её стиле приходить просто так, значит, рыжей нужна именно я. — Шарли, убери сковородку. Выглядишь глупо.

Шарлотт корчит недовольное лицо, но орудие защиты не опускает. Пару минут женщины смотрят друг другу в глаза, а потом домработница внезапно произносит:

— Я терпела тебя, пока ты была здесь хозяйкой, потому что не имела права высказывать свое мнение. Но потом ты поступила как последняя сука, унизила, растоптала мистера Харрингтона, и я поклялась, что однажды ты за всё ответишь. Тебя не было долгих двенадцать лет, и что я вижу? Заявляешься, как к себе домой, говоришь гадости, портишь всем жизнь. Тебе не стыдно? Мало того, что ты уже натворила, так теперь пришла разрушить то, чего с таким трудом добился хозяин? — Шарлотт говорит и говорит, а у меня глаза становятся только больше с каждым новым словом. — Уходи, Валери, пока я не выпроводила тебя сама. Я не боюсь тебя и не боюсь последствий, а вот твоей мордашке вряд ли понравится встреча с этой прекрасной сковородой! — для пущей убедительности Шарлотт замахивается, и Валери делает дерганый шаг назад.

— Вы тут все сумасшедшие! — визжит, а затем переводит взгляд на застывшую в шоке меня. — Ох, сладкая моя, совсем забыла сказать, — рыжая снова косится на женщину. Брезгливо морщит нос и продолжает: — твой папочка очнулся, едва вы покинули особняк Бэйкеров, и, знаешь, буквально полчаса назад у них с Рэем состоялся очень интересный разговор. Впрочем, думаю, он расскажет тебе всё сам. Или нет. Ты же не думаешь, что он делится с тобой всей информацией? — колючий взгляд зелёных глаз сталкивается с моим настороженно-растерянным. — Ну, я пошла. Хорошего дня, кошечка, — Валери заливается смехом, а я стою, открыв рот, и просто смотрю ей в спину до тех пор, пока Шарлотт не захлопывает дверь.

— Мадам, не слушайте её. Я знаю эту стер… женщину очень давно, и, поверьте, в её словах нет ни капли правды.

— Да, я знаю, Шарлотт, — говорю машинально, думая о своём. Нужно вернуться в дом отца. Или сначала дождаться Рэя? Нет, я определённо должна поговорить с папой, узнать, как он себя чувствует, а уже потом выяснить, что происходит между ним и моим мужем. — Вызови, пожалуйста, Лео, мне нужно съездить по делам. И когда вернётся Рэймонд, попроси его позвонить мне.

***

Лео — наш водитель — останавливает машину у высоких кованых ворот и хмуро осматривается. Сегодня людей намного больше. Кажется, вообще весь город собрался возле дома мэра. Замечаю несколько микроавтобусов с логотипом местной новостной компании, а ещё автомобиль Рэймонда, припаркованный буквально в паре метров от нас. Из-за тонированных стекол сложно понять, есть ли кто в салоне.

— Лео, ты не мог бы меня проводить? — прошу, замечая, что мое появление не осталось без внимания. Парочка особо настырных журналистов уже спешат в нашу сторону. — Господи, когда они уже отстанут?

— Конечно, миссис Харрингтон, — соглашается водитель, покидая машину. Открывает двери со стороны пассажирского сидения и накидывает мне на плечи непонятно откуда взявшийся тёмный плащ. Опускаю голову, сильнее прижимаясь к крепкому боку Лео.

Стервятники-папарацци облепляют со всех сторон. Испытывая противное чувство дежавю, иду вперёд, ведомая сильной рукой мужчины, и прикрываю веки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Миссис Харрингтон, что Вы можете сказать по поводу предстоящей пресс-конференции?.. В каком состоянии сейчас находится Ваш отец?.. Джессика, как бы Вы описали Вашего мужа?.. Как Ваш отец связан с компанией мистера Харрингтона?..

Не особо понимая, что они несут, оказываюсь перед тяжелой дубовой дверью, но на этот раз на входе меня встречает Роберт. Кивает важно, забирая меня из рук Лео, и молча пропускает в дом первой.

В холле полно людей. Конечно, меньше, чем на улице, но и их количество довольно приличное. Откуда они здесь? Что происходит?

— Роб…

— Не сейчас, Джессика, — перебивает мужчина, кивая куда-то в сторону общего зала. Перевожу взгляд, с удивлением замечая знакомые лица. — Лучше спроси у него сама.

Роберт поджимает губы. Видно, как ему не нравится эта ситуация. А я просто не понимаю, какого чёрта здесь творится! Решительно поворачиваюсь в сторону отца, который о чем-то беседует с Рэймондом. Оба как никогда серьезны и сосредоточены и, кажется, не обращают никакого внимания на происходящее вокруг. Около папы стоит бледная, как смерть, Кэтрин. Замечаю на её лице блестящие дорожки слёз и именно в этот момент начинаю впадать в панику. Что бы они ни задумали, нужно прекратить это немедленно!

— Папа! — кричу через весь зал, направляясь к мужчинам. Рэй округляет глаза — явно не ожидал меня здесь увидеть — и делает шаг навстречу. Многие умолкают, наблюдая за разворачивающейся картиной. А я сама уже бледная не хуже мачехи еле ползу на трясущихся ногах. — Рэй! Немедленно объясни, что здесь…

— Почему ты не дома? — мягко перебивает мужчина. — Милая, тебе не стоило приходить.

— Ну, знаешь, после увлекательного разговора с Валери у меня не осталось выбора, — пожимаю плечами, — я жду!

— Джесс…

— Рэймонд! Твою мать! — кричу, наверное, впервые в жизни выругавшись на публике. — Какого чёрта тут делают все эти люди? Почему папа не в постели?!

— Дочка, — теплая рука опускается на плечо, вынуждая обернуться. Папа нежно улыбается, но видно, что держится из последних сил. — Джессика, девочка моя, успокойся, всё будет хорошо.

Я сейчас взорвусь! Хочется вопить от злости и непонимания, и я крепко сжимаю ладони в кулаки. В случае чего ударю Рэймонда! За то, что зачем-то потревожил папу! Я же запретила ему говорить с ним на темы, касающиеся нашего прошлого и Валери. Он прекрасно знает, в каком состоянии папа и что ему нельзя волноваться. Я дико зла!

— Любимая, дыши, — муж пытается обнять, но я выкручиваюсь и подхожу к Кэтрин.

Мачеха смотрит на меня абсолютно пустым взглядом и даже никак не комментирует мое неожиданное появление. Похожа на призрак. По позвоночнику разрядом тока прокатывается дрожь. Всё плохо! Очень-очень плохо! Плохо, плохо…

— Кхм! — громко кашляет в микрофон отец, вынуждая всех присутствующих замолчать и обратить на него внимание. — Спасибо всем, кто пришел. Сегодня я хотел бы сделать официальное заявление. В связи с некоторыми обстоятельствами, я покидаю пост мэра нашего города. Потому что хочу признаться в одном преступлении, которое совершил почти двадцать два года назад…

Всё пропало.

31

Всё происходит, будто в замедленной съёмке. Сначала на уши давит липкая тишина, угнетая и подчиняя своей парализующей власти, а потом зал взрывается криками.

Ощущение, будто меня окунули в чан ледяной воды и резко выдернули обратно. Слёзы катятся по щекам, руки трясутся, как у запойного алкоголика. Смотрю на папу, на его полное решимости лицо и не могу вдохнуть. Зачем он делает это? Чем нам поможет его признание? Или, может, груз вины за давнюю измену оказался сильнее, и он просто не выдержал?

— Все вы знаете… — продолжает папа, но теперь я смотрю не на него, а на Рэймонда, пытаясь разобраться в собственных чувствах.

Я сломлена? Обижена? Или он всё сделал правильно? Почему-то уверена, что муж приложил руку к собранию этой унизительной пресс-конференции. Он ведь хотел что-то обсудить с отцом буквально вчера. Сказал, что Валери не согласна отступить в своём намерении заполучить его компанию… И именно она намекнула, что Рэй многое от меня скрывает. Он ведь не рассказал о моей матери и что навещал её в Дакоте. Утаил. Могу ли я вообще доверять этому человеку, если он врёт точно так же, как и ненавистная мне Валери?

— …я был трусом, — папа всё это время говорит, и мне приходится сосредоточиться, чтобы уловить суть его заявления. Хотя и так прекрасно знаю, в чём он решил покаяться. — Но сейчас, когда часть истории опубликована, хочу заявить, что матерью моей дорогой Джессики является мисс Маргарет Флоренс, которая когда-то очень давно работала у нас посудомойкой, — журналисты все, как один, переводят взгляды на меня. Ужасное чувство, словно я голая, вынуждает вжать голову в плечи и прикрыть глаза. — Мисс Маргарет была слишком юна, и наша запретная связь не давала мне никакого морального права пользоваться её наивностью. Вся вина за содеянное лежит только на мне. Мне больше нечего скрывать. И как бы больно ни было принять этот факт, да, я поступил с юной мисс Флоренс как самый настоящий урод, не только лишив её чести, но и забрав самое дорогое — нашего ребёнка. Хотя о последнем никогда не жалел и не собираюсь. Джессика — моя опора, моя милая маленькая девочка и луч света в этом мире. Решение оставить её было самым правильным из всех, что я когда-либо принимал в жизни… Конференция окончена. Никаких вопросов, — резко обрубает папа, немного бледнея. На лбу выступают капельки пота. Рэймонд спешит помочь ему опуститься в стоящее рядом кресло. Он всё ещё слишком слаб, а признание, кажется, высосало последние силы.

Ну вот и всё. Тайна нашей семьи раскрыта, папа покинет пост мэра, а я настолько ошарашена и потеряна, что не имею ни малейшего понятия, как жить дальше. Это стало последней каплей…

И только одно я решила точно: о своей возможной беременности не скажу ни единой живой душе. Может, даже уеду от Рэймонда и подам на развод. Слишком многое свалилось на мои плечи, и груз оказался непосильным. Хватит. Я устала.

***

— Папа, зачем ты это сделал, я не понимаю? — отец снова лежит в постели, и мы разговариваем, пока врач ставит капельницу. — Зачем эта жертва? Теперь весь город только и будет, что обсуждать твоё признание. Ведь столько лет прошло, всё это уже не важно…

— Как не важно, милая? Если бы я этого не сделал, твоя жизнь превратилась бы в самый настоящий ад. Думаешь, Валери отступила бы, заполучив фирму? Нет, она нашла бы ещё миллион способов насолить тебе и твоему мужу. Мистер Харрингтон обо всём мне рассказал, Джессика, — папа кивает, а затем бросает короткий взгляд мне за спину, где стоит Рэй, и слабо улыбается. — Не злись на него, это был единственный выход. Теперь у Валери нет ничего, чем бы она могла вас шантажировать, и, думаю, они с сестрой навсегда покинут город и оставят вашу семью в покое. Я не боюсь порицания, милая, — папа тянет руку, смахивает с моей щеки слезинку. — Да, будет сложно, но я ни о чём не жалею. Как отец я должен защищать тебя от всего плохого любыми способами, и, если для этого нужно признать ошибки своей молодости и потерять репутацию — чёрт с ними. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, Джессика.

У меня нет слов. Всё ещё не верю, что не нашлось иного способа справиться с Валери и её интригами. Вынуждена признать, эта женщина — прекрасный манипулятор. Сколько сил она вложила в то, чтобы довести нас с Рэем до ручки. Не побрезговала ни шантажом, ни чувствами собственной сестры. Гнилая до глубины души. Если она у неё есть, конечно.

— Со мной всё будет в порядке, девочка моя, — снова подает голос папа. Лекарства начинают действовать. Видно, как мужчину стремительно клонит в сон, и он из последних сил заканчивает: — вам лучше на некоторое время уехать из города, пока всё не утрясётся. Я попрошу Роберта держать вас в курсе событий, но не советую соваться сюда как минимум ближайший месяц. Ни к чему тебе лишний стресс, дорогая. Ты слишком много перенесла, чтобы… — и он засыпает.

***

Комната в замке выглядит точно так же, как и тогда, когда мы были здесь в последний раз.

Я лежу на кровати, устремив взгляд в потолок, и молча перебираю тёмные кудри Рэймонда, который устроил голову на моей груди. Он тоже молчит, потому что сказать лишнее страшно, а говорить глупости не хочется.

Наш хрупкий мир дал такую трещину, что шаг вправо, шаг влево, и все — конец. Я больше не знаю, как ему верить, но и отпустить не могу. Как я буду без него? Куда пойду? Кому буду нужна? Мы остались вдвоём, одни на всей Земле, единственные друг у друга. За паутиной недомолвок, интриг и обмана, как бы парадоксально ни звучало, стали самыми близкими и самыми чужими людьми.

И я всё ещё не рассказала ему о своём положении… Как я могу быть уверена в нём и завтрашнем дне, когда мы до сих пор словно на пороховой бочке? Кто даст гарантию, что на пороге нашего дома не появится очередная Валери?

Папа до сих пор не встает с постели, но Роберт уверяет, что ему стало значительно лучше. Вообще после судьбоносного признания многое в городе изменилось. Например, скоро состоятся выборы нового мэра. Конечно, не все поняли и приняли моего отца. Кто-то корит за связь с несовершеннолетней, кто-то упрекает в измене. В любом случае, репутация семьи оказалась испорчена, и уже вряд ли что-то сможет отмыть наше некогда доброе имя от позора.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Журналисты пока продолжают отираться около особняка Бэйкеров, но и их интерес к папиной личности начинает потихоньку угасать. Помнится, вести о моем происхождении обсуждались буквально на каждом углу в течение целого месяца, а потом все вдруг резко забыли об этом, найдя новость поинтереснее: моё замужество. Остаётся только ждать, когда людям надоест мусолить эту новость, и вот тогда можно будет, наконец, выдохнуть.

— О чём думаешь? — спрашивает Рэймонд, перебираясь на свою половину кровати, и тянет меня за собой. Теперь я лежу на его груди, а он гладит мои волосы. — Джессика, прости меня. Я не должен был… Хотя нет, должен, чтобы защитить тебя. Я знаю, это слишком большая жертва, но, поверь, когда твой отец узнал обо всём, он первый предложил поступить именно так. Мы оба слишком любим тебя. Да, мне жаль, что всё случилось так, как случилось. Но это война, а на ней все средства хороши.

— Мой отец — не средство, — отвечаю устало. Он прав, конечно, в своём стремлении защитить того, кого любит, но его методы мне совсем не по душе. — Я знаю, что будь у вас шанс всё исправить, вы сделали бы это снова. Но я не Святой Грааль и не умею исцелять от рака, чтобы так обо мне печься, Рэй. Вся эта ситуация… Мне больно, понимаешь? Мы разрушили одну семью и спасли другую. Это неправильно. Мои надежды на нормальное общение с Кэтрин и Элис канули в Лету, Мари совсем пропала. Если с папой что-то случится, у меня останетесь только ты и это ужасное чувство вины, а я не хочу так.

— Джессика… если ты хочешь уйти, я не буду тебя держать, — тихо говорит Рэймонд, и его слова заполняют собой всю комнату. Становится трудно дышать. Он отпускает меня? Ещё минуту назад я готова была уйти сама, а теперь… Нет, я не позволю ему все разрушить!

Чёртовы гормоны! Настроение меняется каждые пять минут.

— Если ты несчастна, подавлена или тебе просто противно видеть меня — уходи. Я всегда буду любить тебя, но не хочу становиться причиной твоих слёз. Ты ещё молода и красива. У тебя вся жизнь впереди, да и, если подумать, зачем я тебе? Я зол на весь мир, постоянно нахожусь в ожидании подвоха, а ещё... — он умолкает, и мне кажется, что сказанное станет для меня настоящим ударом. — Я не могу иметь детей, и это убивает меня. Раньше нет, но сейчас, пока ты ещё со мной… Я видел, с каким восторгом ты трогала живот Элис, как кусала губы, замечтавшись. Но нам не суждено, пойми…

Часто моргаю, сдерживая слезы изо всех сил, и довольно громко выдыхаю через нос. Этого не может быть. Ведь я же беременна! Прямо сейчас беременна! А он… не знает.

Собираюсь с мыслями, не имея ни малейшего понятия, как рассказать любимому эту волшебную — иначе не скажешь — новость. Думаю, он будет шокирован.

— Рэймонд, — поднимаю голову, устраиваю подбородок на его груди и заглядываю в глаза. — Во-первых, не смей меня прогонять. Я, конечно, в полном замешательстве и мне ужасно больно от случившегося, но это не даёт тебе права указывать с кем мне быть или не быть, — кивает, нахмурившись. — Второе: я люблю тебя, но если ты собираешься и дальше от меня что-то утаивать или недоговаривать, жить нам будет очень непросто. Думаю, это ты понимаешь?

— Конечно, родная. Но, может, все же…

— И третье, — не даю договорить, чувствуя, как сердце набирает скорость, заставляя ещё сильнее нервничать, — то, что ты сказал про бесплодие — полный бред! Может, раньше у тебя не получалось или ты даже не пытался, но попробуй теперь сказать это нашему ребёнку.

Выдыхаю. Сказала. Я сказала ему, и будь что будет. Кажется, я готова уже ко всему. Ведь даже за эти полчаса он успел признаться мне в любви, сказать, что жалеет о содеянном, потом передумать, отпустить меня и заверить, что делает всё это исключительно ради моего блага. Да чёрта с два я от него теперь уйду! Он слишком крепко привязал меня к себе, чтобы так просто сдаться! Мы научимся, обещаю я себе, доверять друг другу и ничего не скрывать. Нужно просто постараться. Отношения — всегда большой труд.

— Повтори, — Рэй, наконец, отходит от шока и садится в постели, лицом ко мне. Я предусмотрительно сползла с его груди на подушку.

— Я жду ребёнка.

— От кого?

Господи! Совсем рехнулся, что ли? Со злости бью мужа кулаком в плечо, а он даже не сопротивляется.

— От тебя, вообще-то, — качаю головой. Надо же было так шокировать человека. А он тоже хорош. — В процессе, как ты знаешь, участвуют двое.

— Но, — Рэй обхватывает моё лицо руками и тянет на себя. Выдыхает в губы. — Как это возможно?

Улыбаюсь, мягко целуя. Потом ещё, в уголок губ. Придвигаюсь, осторожно усаживаясь на его колени.

— Могу показать, как это происходит, — Рэймонд улыбается, прижимая меня к себе настолько крепко, что становится трудно дышать. — Рэй, больно.

— Прости, прости, любовь моя, я просто не могу поверить, что это не сон.

— Да, я тоже, — опускаю голову на его плечо, рисуя пальцами незамысловатые узоры на мужской груди. — Но оно и правда случилось. Ты счастлив?

— С тобой я буду счастлив, даже когда стану противным старикашкой и начну ворчать по поводу и без, а ты останешься такой же красивой и хрупкой, родная. Я так люблю тебя, ты не представляешь.

— Представляю, — улыбаюсь, прижимаясь крепче к горячей груди Харрингтона, и невесомо целую в изгиб шеи. Вдыхаю любимый запах, чувствую щекой размеренный стук его сердца и знаю, что он не лжёт. Потому что и правда счастлив. Как и я рядом с ним.

32

Происходящее кажется сном, и только сильная рука Рэя, сжимающая мою, позволяет не утонуть в пьянящей эйфории окончательно. Ещё пару недель назад я и думать не смела, что всё так изменится. Но всё-таки это не сон и не фантазия. Это реальность, где мы стоим около белоснежный стены, почти половину которой занимает большое окно, крепко держимся за руки и смотрим на чудо, что сотворила любовь моей старшей сестры и Роберта. Их дочь. Крошечный комочек света и тепла. Новорождённая мисс Кимберли Уинстон.

По правую руку от меня сидит отец, опирающийся на тяжёлую трость с декоративным набалдашником. По суровому лицу стекают слезы, но мужчина даже не пытается их скрыть. И этот момент прекрасен в своей глубине. Единение. Счастье. Вера в светлое будущее. Всё сливается в дурманящий коктейль радости, наполняет сердца до краёв, и мне хочется верить, что так будет всегда. Отныне и во веки веков.

Тёплая рука Рэя мягко выпускает мою, но только для того, чтобы обвить талию и прижать к торсу мужа. Откидываю голову назад, а он осторожно поглаживает мой заметно выпирающий живот и улыбается. Не вижу. Знаю. Он совершенно точно представляет, как через пару месяцев будет точно так же стоять напротив палаты и любоваться уже нашим ребёнком. Творением, что создала сама природа. Крохотным человечком, что придёт в этот мир, как наше продолжение. Как доказательство нашей любви.

Улыбаюсь, чуть поворачиваю голову, чтобы видеть выражение лица Рэймонда. Но он, вопреки ожиданиям, смотрит прямо на меня. Так пристально и нежно, что дыхание перехватывает.

— Что такое? — шепчу, стараясь не нарушить момента.

— Я люблю тебя, — улыбается мужчина. Склоняется, утыкаясь носом в щеку. — Джессика… — Моё имя на его губах слаще мёда.

Не выдержав, разворачиваюсь, прижимаясь всем телом к горячей груди. Слушаю сердце.

— И я люблю тебя, — выдыхаю наконец, не переставая счастливо улыбаться. — Очень-очень.

— Господа, — мужчина в белом халате останавливается в дверях, окидывая взглядом собравшихся.

Папа задорно улыбается, когда Кэтрин чуть вздрагивает и цепляет его под локоть, чтобы помочь встать. Доктор запретил надолго покидать особняк, но такое событие отец никак не мог пропустить. Рождение первой внучки.

Мы с мужем отлепляемся друг от друга, снова сплетая пальцы в замок.

Не хватает лишь Мари, но, насколько я знаю, она давно покинула пределы страны и живёт теперь где-то на юге Европы. Она так и не помирилась с сестрой, но, узнав, что за история произошла со мной и папой, всё же нашла в себе силы позвонить. Разговор вышел недолгий и скомканный. Я в основном плакала, а Мари уверяла, что мы обязательно встретимся. Обещала прилететь домой на весенних каникулах и заобнимать меня до смерти. Голос был весел и задорен, но я-то слышала печальные нотки, ощутимые едва ли не кожей. За годы, проведённые вместе, я научилась читать её эмоции так же умело, как и она мои.

Она просто запуталась в себе, в своей, известной ей одной, тоске и оказалась сломлена, когда наша семья попала в этот ужасный водоворот сплетен и интриг. Весёлая, шумная, немного безответственная и остроумная Мари справлялась со стрессом хуже всех нас. За широкой улыбкой и колкими комментариями прятала боль. А я ещё жалела себя. По сравнению с ней я — самый сильный человек на земле. И пусть мне ужасно грустно от одной только мысли о разлуке, знаю, что она всё сделала правильно. За исключением, конечно, того случая с Робертом. Но сестра призналась, что просто ревновала, а ещё немного перебрала. Глупо вышло, но сделанного не вернуть. Остаётся надеяться, что однажды им с Эл всё же удастся поговорить и вернуть то доверие, что скрепляло сестёр крепче любых родственных уз.

— Вы можете навестить молодую маму. Только, пожалуйста, не все сразу. Сначала родители, — доктор провожает нас до палаты Элис.

Папа сияет не хуже бриллианта. Едва ли не бежит к дверям. Кэтрин причитает, но радуется не меньше мужа. А потом они скрываются за дверью, и я поворачиваюсь к Рэю.

— Как ты себя чувствуешь, дорогая? — ладонь снова опускается на мой живот. Он вообще постоянно меня трогает, говорит с ребёнком, отчего я чувствую себя немного глупо. Но Рэймонд утверждает, что так надо. Чтобы малыш слышал его голос и узнал папу, когда появится на свет. Такой смешной. — Не устала?

— Нет-нет, — мотаю головой, внимательно рассматривая своего мужчину. Он изменился. Ещё больше возмужал, взгляд подобрел, и в глазах стало больше золотистого, нежели тёмно-карего. Неужели любовь может так повлиять на человека? Может. — Ты такой счастливый сегодня. Рад за Эл?

— Рад за тебя.

— За меня? — приподнимаю брови.

— Да. Посмотри, ты же вся светишься! Такая довольная, восторженная. Ты даже не замечаешь, как ты прекрасна, — Рэй гладит мою щёку кончиками пальцев, и я практически мурлычу. И опять краснею. Как в старые добрые. — Но да, я рад за Эл. А ещё слегка завидую.

— Чему? — спрашиваю хитро. Примерно знаю причину его зависти.

— У неё такой замечательный малыш…

— У нас тоже скоро будет малыш, Рэй. Нужно только немного подождать. — Рэймонд забавно морщит нос и придвигает меня ближе, чтобы обнять.

— Ждать ещё до-о-олго, — тянет мужчина.

— Ну прости, я никак не могу на это повлиять, — фыркаю, отворачиваясь, но муж берёт меня за подбородок и возвращает в исходное положение. — Дурак.

— Знаю, прости. Просто… Я увидел Ким, и сердце будто остановилось на мгновение. Боюсь представить, что будет, когда я впервые посмотрю на нашего ребёнка.

— Всё будет в порядке, родной, — хихикаю, касаясь кончиком носа его губы. — Просто потерпи ещё пару месяцев.

За разговором не замечаю, как папа и Кэтрин выходят из палаты. Только когда Рэй поднимает голову, сдержанно кивая, отвожу от него взгляд и выжидательно смотрю на отца.

— Она ждёт вас.

В палате Эл светло и слишком сильно пахнет цветами. Голова немного кружится. Рэй усаживает меня на стул, стоящий рядом с кроватью. Элис выглядит уставшей, но счастливой. Беру её за руку, и она поднимает на меня глаза.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Поздравляю, Эл, — улыбаюсь, стараясь не разрыдаться от переполняющих эмоций. — Ты большая молодец. Мы так рады за тебя, — произношу в тот момент, когда рука Рэймонда опускается на плечо. — Как ты?

— Спасибо, — Элис улыбается. Кивает Рэю. — Всё в порядке, просто устала. Вы уже видели Ким?

— Да, она чудесная!

— Если ты скажешь, что она похожая на Роба, я тебя стукну, — внезапно смеётся девушка, и я сильнее сжимаю её ладонь.

— Прости, но это правда.

Элис замирает, а потом мы уже втроем заливаемся смехом.

— Да, знаю. Но это же хорошо? Она будет самой красивой девочкой на свете…

Ещё около десяти минут мы болтаем о всякой ерунде, а потом прощаемся и оставляем Элис отдыхать. Ей нужно восстанавливаться после родов. А нам пора домой, докрашивать детскую.

33

Дома настоящий кавардак. Всюду носятся люди, что помогают с ремонтом. Рэймонд решил немного перекроить жилые комнаты, но так увлёкся, что практически каждый метр особняка теперь перекрашивается. А ещё меняются плитка, обои и напольное покрытие. Даже наша спальня не осталась без внимания. Но я стараюсь не лезть в новое увлечение мужа, потому что знаю: он всё сделает как надо.

— Родная, привезли! — кричит Рэй с первого этажа. А я только прилегла, решив немного вздремнуть. — Иди скорее сюда.

Нехотя поднимаюсь с кровати (она, кстати, тоже новая) и спускаюсь в гостиную.

Посреди комнаты крутится Рэймонд. За его спиной, на диване, замечаю большую практически плоскую коробку. Ох, неужели!

— Готова?

— Открывай уже!

Сажусь в кресло, ожидая, когда любимый распакует покупку. Через мгновение картон падает на пол и нашим глазам предстаёт картина.

Огромное полотно в золотой раме, где я сижу в кресле и мило улыбаюсь, а чуть позади стоит Рэймонд. Наш первый семейный портрет.

После того, как я поняла, что в нашем доме нет ни одной, даже самой крошечной фотографии, — не считая фамильного фотоальбома Харрингтонов, разумеется — решила исправить это досадное недоразумение. И первым же делом, едва мы вернусь из замка, нашла лучшего художника, готового исполнить любой мой каприз, и только потом рассказала об этом Рэю. На удивление, он оказался совсем не против и даже никак не прокомментировал моё странное пожелание. Ведь мы могли воспользоваться услугой фотографа. Но я твёрдо решила, что первый — самый важный — портрет должен быть именно написан. Как дань традициям предков.

— Какая ты хорошенькая, — улыбается Рэй, но вид его самый что ни на есть серьёзный.

— А ты опять хмуришься. Сколько раз я просила тебя так не делать?

— Прости. Дурацкая привычка, — оправдывается муж. И я его понимаю, честно. — В следующий раз буду улыбаться. Ну, по крайней мере постараюсь. Хорошо?

— В следующий раз?

— Когда родится Джеймс.

— Джеймс? — морщусь. — Ты уже и имя ему выбрал, — хочу возмутиться, но тут до меня доходит. — Ой…

— В честь твоего дедушки, если ты не против, — немного виновато улыбается Рэй.

Медленно встаю с кресла, подхожу ближе. Он убирает картину на диван, обхватывает меня своими огромными ручищами, и я с удовольствием льну крепче к груди. Вдыхаю родной запах, рассматриваю давно выученную наизусть паутину морщинок в уголках глаз и россыпь редких родинок на лице.

— Джеймс Харрингтон. Мне нравится, — целую в щетинистый подбородок. — Это замечательное имя. Спасибо.

— Джессика, — Рэй склоняется, всё сильнее прижимая меня к себе. Целует порывисто, горячо, лаская мои губы своими едва ли не грубо. — Я так люблю тебя.

— И я люблю тебя, Рэймонд Харрингтон. Больше жизни.

Тянусь снова, желая запечатлеть на любимых губах ещё один поцелуй, но идиллию нарушает внезапный стук в дверь. Шарлотт спешит открыть нежданному гостю. Оборачиваюсь в сторону выхода, всё ещё находясь в надёжных объятиях мужа, и слышу тихий, до боли в сердце знакомый голос. Мама.

— Миссис Харрингтон, это к вам, — немного растерянно зовёт домработница. Смотрю на Рэя, но тот лишь пожимает плечами. Интересно, что ей нужно?

— Маргарет? — подхожу ближе, не без удивления рассматривая женщину. Она мягко улыбается, но, завидев меня, тут же тушуется. Отводит взгляд. — Вы что-то хотели?

Кожей ощущаю напряжение Рэймонда. Мама неловко топчется на пороге, всё не решаясь заговорить. Беру инициативу в свои руки, повторяя:

— Маргарет?

— Здравствуйте, миссис Харрингтон, — вжимает голову в плечи. На лице растерянность и какая-то непонятная решимость. — Я… хотела попрощаться. Если позволите.

Прикрываю веки, громко выдыхая через нос. Вот как, значит. Уезжает. Этого следовало ожидать. Только почему на сердце так тоскливо?

— Мама…

Шепчу. А потом бросаюсь женщине в объятия, чувствуя, как её тело напрягается от неожиданности, но уже через минуту тёплая ладонь опускается на мою макушку и робко поглаживает волосы. Дрожу, зарываясь носом в ворот её блузки, до последнего сдерживая всхлипы. Так странно. Эта женщина мне никто, абсолютно чужая, да только глубоко внутри трепещет мысль, что всё намного, намного сложнее. И краем сознания я понимаю, в чём дело: это чувство изначально заложено в моей ДНК. Необратимое, неизлечимое. Необъяснимое. Безусловная, всепоглощающая любовь.

— Прости меня, прости, — Маргарет, в отличие от меня, не скрывает слёз, немного вздрагивая после каждого слова. — Я так много хотела бы тебе рассказать, но мне пора… Я могу тебе позвонить, милая?

— Конечно, — всхлипываю, медленно отстраняясь от таких нужных объятий. — Куда ты сейчас?

— Нам вообще не стоило приезжать, — мама отводит взгляд, а я слышу, как едва заметно выдыхает Рэй, застывший, словно статуя за моей спиной. — Я не… Знаешь, если мистер Харрингтон будет не против нашего общения, я смогу всё тебе объяснить. Рассказать, как жила, ответить на все вопросы. Но сейчас нам действительно пора возвращаться домой. Валери натворила слишком много дел, и задерживаться здесь не имеет никакого смысла. И тебе и нам нужно время, чтобы прийти в себя и решить, что делать дальше.

Понимающе киваю. Как же это сложно. Ведь я сама хочу познакомиться со своей матерью поближе, узнать, что она за человек, но с другой стороны — Валери отбивает всякое желание иметь что-то общее с их семейством.

— Мы обсудим это позже, — подает голос Рэймонд, немного придвигаясь. Словно стена, возвышается позади меня, создавая нерушимое ощущение безопасности. — Вам пора, мисс Флоренс. И нет, я не против вашего общения с Джессикой, только если Валери больше не будет совать нос куда не следует. Простите, но, если она решит выкинуть что-то ещё, разговор будет коротким. Я больше не намерен терпеть её нападки как в сторону семьи, так и компании моего отца.

Мама часто кивает. Берёт меня за руку, целуя костяшки пальцев, а потом резко отворачивается и сбегает по крыльцу. Слышу, как она громко всхлипывает, и тут же поворачиваюсь к Рэймонду.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ну всё-всё, любовь моя. Всё будет хорошо, — муж нежно прижимает меня к себе, и я позволяю себе ещё немного поплакать, чтобы окончательно отпустить грусть. Он прав, всё будет хорошо. — Пойдём.

Покорно следую за мужчиной до спальни, где он бережно подхватывает меня на руки и опускает на кровать. Устраивается рядом, а я утыкаюсь носом в грудь, вдыхая такой родной и любимый запах. Размеренный стук сердца успокаивает, тело расслабляется, ведомое звучанием вкрадчивого шёпота над ухом. Рэй что-то говорит, но я не слушаю, всё больше погружаясь в сон. Веки тяжелеют, дыхание восстанавливается.

Засыпаю с мыслью, что когда открою глаза, он всё ещё будет рядом.

И завтра, и всегда.

Конец