Мои две половинки

Глава 1

Бывают хорошие дни, бывают не очень. Порой случаются откровенно плохие, но иногда всё сводится к простому термину «это звездец, товарищи», под которым хочется провести жирную красную черту, а после признать, что всё летит в тартарары.

Именно такие мысли одолевали меня отнюдь не прекрасным субботним утром, пока чистила зубы и сонными глазами таращилась в зеркало.

Широченный зевок, раздирающий рот на части, позволил добраться щёткой до таких потаённых уголков в полости, о коих счастливое большинство людей и не подозревает.

В ванну, почёсывая пятернёй густую блондинистую гриву, ввалился Рома. С высоты своего роста чмокнул меня в макушку, приобнял за талию и двинул бёдрами, высвобождая себе место у раковины.

– А тебе-то куда? – прошамкала, зажимая щётку зубами.

– Заказ срочный висит, – он тоже принялся за чистку зубов. – Ещё вчера надо было сдать заказчику, да я на тебя отвлёкся.

Свободной рукой он провёл по моему животу, подобрался к груди и жадно сдавил её пятернёй сквозь атласную ткань пижамной майки.

– Сильно опаздываешь? – спросил полушёпотом и сдавил сосок между пальцами.

– Час назад должна была быть на работе, – сплюнула в раковину и наклонилась, чтобы прополоскать рот.

Рома хмыкнул, пристроился сзади и обеими руками прижал мои бёдра к своим.

– Тогда я быстренько, – коварно улыбнулся он перепачканными белой пастой губами и потянул вниз мои шорты.

– Эй! Не наглей. Своё ты получил ночью, – попыталась отодвинуться, но он будто не услышал.

Вдавил меня животом в бортик раковины, приспустил свои трусы и без всяких усилий скользнул внутрь.

– Ром, ну ё-моё, – заворчала, пробуя выпутаться из цепкого захвата.

Он не дал, надавил рукой на затылок, вынуждая опустить голову, а мои бёдра подтянул ближе к себе и принялся размашисто двигаться, почти полностью выходя и вновь погружаясь на всю длину.

Я держалась пару секунд, помнила, что следует прекратить, что безбожно опаздываю везде и всюду. Кажется, какая-то часть сознания даже понимала, что выход на работу в выходной день оплачивается в двойном размере, но потом резко стало наплевать.

Он дышал тяжело и быстро и всякое своё движение сопровождал тихими стонами, от которых меня выворачивало наизнанку. И хоть внутри всё болезненно саднило – ночной трёхчасовой сексуальный марафон не прошёл бесследно – я выгибалась навстречу с жадностью мартовской кошки. Затем резко выпрямилась, обхватила руками его шею и вывернула голову для поцелуя.

Вкус у него был мятный, сладковатый и пьянящий. Рома крутанул меня в руках, взяв за подмышки, развернул к себе лицом, подхватил под колено и тут же вернул нашим телам неразрывную близость. Его язык врывался в меня в том же диком ритме, что и напряжённый член. Мужская рука хаотично блуждала по груди и рёбрам, а после занырнула между ног, и меня нешуточно забило в ознобе.

Боюсь, что в первую очередь полюбила его именно за эти волшебные пальцы, которые умели вытворять со мной такое, что и не снилось почтенным мудрецам. В два-три движения он умел подвести меня к финишу в любой ситуации, а уж когда делал вот это... Быстро-быстро порхал подушечкой среднего пальца по чрезмерно влажным складкам и растирал одному ему известную точку, я теряла всякий моральный облик. Выла и стенала, вонзая зубы ему в плечо, чтобы уже в следующий миг вскинуть голову вверх, с надрывом выкрикнуть в потолок нечто бессвязное и разлететься на мириады осколков.

А ещё я балдела от его внимания к мелочам и таланта запоминать нюансы. Мой идеальный Ромка знал, что острее всего я переживаю оргазм, если ощущаю его внутри без движения. Нравится моим мышцам, когда им ничто не машет хаотично сокращаться, рассылая по всем отделам мозга всполохи чистейшего удовольствия.

Вот и сейчас он замер, закинул обе мои ноги себе за пояс, втиснул мою задницу на узкий бортик раковины и принялся покусывать подбородок и шею, выжидая, когда же меня окончательно отпустит.

– Сходим вечером куда-нибудь? – сипло спросил, лаская кончиком языка ушную раковину.

– Да-а. С тобой хоть на край света.

Я приоткрыла глаза. Яркий свет резанул, заставляя опустить голову и поймать взгляд Ромки, тяжёлый, жгучий, с поволокой, от которого ёкнуло внутри.

Подумать только, мы всего месяц в отношениях, съехались лишь неделю назад, а я уже не представляю, как жила без него раньше.

– Ты как хочешь? – с мурчаньем спросила, начиная елозить по нему.

– На коленях и глубоко, – он укусил меня за нижнюю губу, намекая на то, что не прочь получить столь любимое для себя удовольствие.

Задвигал бёдрами в ленивой манере, не переставая буровить голодным взглядом.

Мне не слишком нравилось его пристрастие к жёсткому горловому минету. На первых порах я даже брезговала чем-то подобным, однако быстро осознала, что и сама кайфую, когда вижу его таким: беснующимся, несдержанным на слова и действия. В моменты наивысшего удовольствия он превращался в истинное животное и глянцевая красота уступала место суровой мужицкой мускулинности. И мне всякий раз напрочь отбивало голову.

Я разжала руки и медленно осела на кафельный пол. Поцеловала низ живота, царапнула ногтями по рельефному прессу и с прилежанием студентки открыла рот.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Рома протяжно выдохнул, надавил на подбородок, вынуждая раскрыться ещё шире, и заполнил всё собой. Руки он положил мне на макушку, после чего стал брать со столь привычным ожесточением. От меня почти ничего не требовалось, лишь молча сидеть, смотреть ему в лицо и пытаться насытиться теми крохами кислорода, которые поступали в промежутках между быстрыми фрикциями.

Он хрипел и стонал, сбиваясь на шипящую матершину. Бил меня по щекам, если пробовала отстраниться или давилась. Не больно, но достаточно агрессивно, чтобы наш первый подобный минет закончился диким скандалом с криками и битьём посуды. Тогда я, помнится, назвала его придурком и извращенцем, и всерьёз задумалась о том, чтобы прекратить всякое общение.

Сколько с тех пор прошло? Дней десять. И посмотрите на меня сейчас? Разве не я тихо постанываю в ответ на его рычащий шёпот:

– Соси, сучка, соси.

И не я ли вожу ногтями по крепкой заднице, вжимаясь носом с аккуратно подстриженную поросль? Да ещё получаю едва ли не физическое удовольствие, наблюдая за тем, как постепенно расширяются зрачки в нежно-голубом мареве его глаз.

– Со-о-нь, – гортанно выдал он, сцепил кулаки в моих волосах и с рычанием закончил эту грязную пытку.

Я проглотила всё, отстранилась, вытерла тыльной стороной ладони влажный от обилия слюны рот и, преданно поглядывая наверх, облизала всё ещё возбуждённый член от головки до основания.

– Ты какое-то блядское чудо, – восторженно отозвался Ромка и за руки поднял меня с пола. – Мне ни с кем и никогда не было так охеренно.

Я позволила себя поцеловать, мысленно досчитала до трёх, а потом яростно оттолкнула от себя это воплощение порока и понеслась в спальню, на бегу стягивая с себя атласную пижаму.

Кружевной топ, бельё, чулки, прозрачная блузка, строгая юбка-карандаш – одевалась лихорадочно, с ненавистью поглядывая на часы, стрелки которых мчались как оголтелые. Почти девять утра. Мне капец.

В прихожей силилась одновременно расчесать волосы и влезть в узкие полусапожки.

– Хочешь, позвоню твоему директору и объяснюсь за опоздание? – Рома, по-прежнему сверкая обнажённым торсом, вышел в коридор и поднёс к моим губам чашку с кофе.

– И что соврёшь? – я шумно отхлебнула сладкий напиток, притопнула ногой, всовывая её в ботинок, и соорудила на голове кривой пучок.

– Скажу правду, – он ухмыльнулся, отставил кружку на тумбу и сорвал с моих волос резинку. – Что самозабвенно драл тебя всю ночь и сожалею, что не могу продолжить.

Он аккуратно прошёлся массажкой по всклоченным прядям, умело собрал их в кулак на макушке, закрутил в жгут и закрепил будто со знанием дела.

Мне понравился результат, а уж от его слов и медовых интонаций и вовсе захотелось уйти на длительный больничный, но...

Я быстро наклонилась, чтобы застегнуть обувь. Ромыч воспользовался моментом и снова прижался ко мне сзади, демонстрируя, что и впрямь готов продолжить начатое в ванной.

– Уволиться к чертям что ли, – проворчала я, выпрямляясь и с готовностью всовывая руки в рукава услужливо поданного пальто.

Пока застёгивала пуговицы, ненасытный любовник прижал меня за плечи к своей обнажённой груди и горячо шепнул на ухо:

– Увольняйся. Вылижу с ног до головы в благодарность.

– И затрахаешь, – я цокнула языком и целеустремлённо ломанулась к двери. На пороге обернулась и добавила буднично: – Свари мясо часикам к трём. Порадую тебя вечером борщом.

Ромка кивнул и послал мне воздушный поцелуй.

Таким я его и запомнила: полуобнажённым, разгорячённым и немыслимо красивым. А глубже всего отложились в голове ямочка на правой щеке, которая просвечивала из-под густой двухдневной щетины, и белая точка засохшей зубной пасты на верхней губе.

Мы не поцеловались на прощание, только обменялись фееричными оргазмами. А зря.

Во дворе дома я принялась выплясывать вокруг Ромкиного внедорожника, который вначале не захотел завестись с брелока, потом напрочь отказался разблокировать двери, а под конец добил тем, что, хоть в салон я и попала, взвыл дурниной от попытки несанкционированного проникновения.

Чертыхнулась и полезла в сумочку за телефоном, чтобы нажаловаться хозяину. Попутно жала на все кнопки на брелоке и что-то тыкала на приборной панели, вынуждая автомобиль замолкнуть.

Протяжные гудки лились в ухо из динамика. Джип завывал похлеще иерихонской трубы. Часы бессердечно отсчитывали минуты. Нервы наматывало на лебёдку нетерпения.

Я повторно набрала номер, сохранённый как «Любимка», и вновь не получила ответа. Небось опять напялил наушники и провалился в онлайн, а у меня тут апокалипсис разыгрывается.

– Помощь нужна? – послышался справа вежливый вопрос от высокого темноволосого парня в распахнутой чёрной куртке.

Я отрицательно качнула головой, пихнула телефон обратно в сумку и с удовольствием вслушалась в звенящую тишину. Сигнализация смолкла. То ли выдохлась, то ли подчинилась хаотичному нажатию какой-то из кнопок. Тут же попыталась провернуть ключ в зажигании, но гадкий внедорожник снова заголосил.

– Да чтоб тебя! – саданула строптивого монстра по рулевой колонке.

Рослый брюнет, что предлагал своё содействие, замер у серебристого седана и, обернувшись, крикнул:

– Точно сама справишься?

Я выскользнула из машины, яростно хлопнула дверцей и поплелась обратно в подъезд.

– Точно, – ответила незнакомцу и ускорила шаг.

Позади раздался визг шин. Серое авто марки «Лексус» под управлением брюнета резко вырулило в центр и промчалось мимо меня со скоростью пушечного ядра, с ног до головы окатив брызгами от огромной лужи.

Я съёжилась, опешила, а потом ка-а-ак заверещала, потрясая кулаком вслед ублюдку. Высказалась весьма непечатно и витиевато, припомнив и его матушку, и её привычку рожать после неудавшегося аборта и прочие нелестные факты из биографии агрессивного ездока.

Бежевое пальто оказалось напрочь испорчено – это я разглядела ещё в лифте. На чулках и юбке тоже остались следы грязи...

Прочие связные мысли в памяти не отложились. Я вышла на своём этаже, матерясь и костеря лихача на «Лексусе» распоследними словами, толкнула дверь Ромкиной квартиры, а дальше... Мрак. Чёрное пятно. Бермудский треугольник, вырвавшийся на сушу с намерением пожрать всё и вся.

В прихожей валялись вещи. Странные. Изящные домашние туфли по типу босоножек с фиолетовой меховой опушкой. Один лежал на боку у двери, второй обнаружился в паре метров от собрата. Вязаный кардиган красным болотцем застыл у двери ванной.

Я перешагнула через него и на негнущихся ногах приблизилась к следующей находке: атласный топ с бретелями, отделанными чёрным кружевом. На подлокотнике дивана повис скучный чёрный лифчик с чашами размера этак третьего.

Мне захотелось взять пинцет и немедля избавиться от этой гадости, а затем продезинфицировать все поверхности в квартире.

У распахнутой настежь двери спальни валялась кожаная юбочка. Мини-мини. Или шортики?

Я с замиранием сердца подняла взгляд выше и увидела то, что могла расслышать уже из прихожей.

Поперёк кровати лежала девушка (хотя в мыслях я охарактеризовала её куда лаконичнее – блядь). Сухие выжженные пергидролью рыжие волосы разметались по белоснежной простыне. Она тихо постанывала, глядя в потолок, и цеплялась мерзкими ручонками за плечи моего Ромки, который лежал поверх этой... мадамы, упирался кулаками в матрас рядом с растрёпанной головой и ритмично двигал бёдрами.

Темп они выбрали очень сдержанный, я бы сказала даже скучный. Шлёп-шлёп-шлёп. Короткий выдох Ромы. Слабый стон шалавы. И всё повторялось заново, как в каких-нибудь shorts [короткий 15 секундный ролик на YouTube –

здесь и далее примечание автора

], оставленных воспроизводиться по кругу.

– Да, да, да, – вяло твердила подстилка моего парня, охотно встречая его толчки.

Они вроде находились лицом друг к другу, но Ромка отчего-то вовсе не смотрел на столь пресный объект для сексуальных утех, а сосредоточился на изголовье. Я разглядела лишь его коротко отстриженный затылок, где волосы были гораздо темнее, нежели на макушке, да вскользь отметила, с какой ленивой грацией перекатываются под чуть загорелой кожей мышцы.

Нахалка обнимала коленями потрясный мужской зад, давила корявыми пальцами на Ромкины плечи – искусанные, между прочим, мной не далее, как полчаса назад, и наслаждалась моим мужчиной.

Нестерпимо сдавило горло. Захотелось кричать и топать ногами. Отодрать своё сокровище от этой красноволосой потаскушки, отходить мерзавца по щекам, а после с восторгом оттаскать за космы разлучницу.

А ещё меня посетила мысль позорно сбежать. Притвориться той печально известной обезьяной, которая ничего не видит, не слышит и уж тем более никому ничего не расскажет.

Однако пришлось побороть неуёмное желание избежать конфронтации.

Я на цыпочках прошла в спальню. Парочка не обратила на меня внимания, слишком уж они были увлечены процессом. Встала у Ромки за спиной. Задумчиво прикусила нижнюю губу, подбирая варианты.

Огреть его торшером? Пнуть под зад кобелину? Садануть по хребтине чем-то тяжёлым?

Решение созрело в мгновение, и пальцы сами скрючились в когтистые лапы гарпии. Не особо заботясь о соблюдении приличий, я вонзила ногти в спину предателя, погрузила поглубже, дабы козлина не сорвался с «крючка», и со всей дури дёрнула руки вниз, стремясь к ягодицам.

Получилось очень животрепещуще. Кровавые алые полосы вспороли гладкую кожу, даруя мне садистское удовольствие. Ромыч заголосил, вмиг остановился, резко крутанулся ко мне, плюхнулся на пятую точку и упёрся ладонями в матрас. Взгляд у мерзавца был красноречивым, как у воришки, пойманного с полными карманами чужого добра.

Впрочем, нет, зачеркнуть. Он смотрелся нашкодившим щенком, который напрудил в хозяйские тапки, сжевал дорогущие беспроводные наушники и впридачу ко всему нагадил в ванной. Тлетворный, жалкий, тщедушный кусок экскрементов.

Его зазноба распахнула затуманенные очи и воззрилась на меня с лёгким недоумением, мол, какого черта?!

Но, знаете, что было самым поганым? Рома испытал наслаждение (пф-ф, снова в топку, он кончил, банально и омерзительно). Не то их сношение возымело такой взрывной эффект, не то его подстегнула боль от разодранной спины, не то сама ситуация повлияла.

Я сощурилась, разглядывая эрегированный член в презервативе и довольно недвусмысленное его мутно-белое наполнение.

– Сонь, – проблеял он жалобно, – я не хотел...

– Ну точно же! – севшим голосом согласилась. – Благодари за чудесное спасение от изнасилования!

Прежде я никогда не ощущала такой злости, от которой мутится сознание и в буквальном смысле чернота затмевает взор. Однако теперь подобное приключилось. Разум вырубило по щелчку пальцев. Остались лишь гнев, ярость и безотчётное желание убивать.

Я схватила ошалелую девицу за руку, рванула на себя. Та завизжала. Рома приподнялся, чтобы... ну, чтобы что-то там сделать или сказать.

– Скотина! – выдохнула ему в лицо, а потом с удвоенной энергией потащила на себя крикунью.

Она в отупении выпрямилась рядом. Попробовала прикрыть обнажённые прелести руками. Красивая, сучка, знойная. Холёная до невозможности. Лаковая вся какая-то, будто фарфоровая кукла. И фигурка зачётная. И ростом её природа не обделила, но непроходимая дура – по глазам видно. Рот свой, перепачканный густой тёмно-бордовой помадой, раззявила, изрыгнула матершину в мой адрес, жалуясь на жестокое обращение, и моляще на Ромчика уставилась.

– А ну вон пошла, шалашовка! ВОН!

Я пихнула грудастую мымру в бок.

– Соняш! Да послушай!

Повернулась к этому ноющему отморозку и с размаху впечатала кулак ему в рожу.

– Не сметь со мной разговаривать! – забасила так, что у самой уши заложило. – Чмо, ты, Ромыч, первостатейное!

– Соник, – он сокрушённо понурил блондинистую голову, – я облажался. По полной.

Мой удар он будто и не заметил, а я взвыла от боли в руке, подскочила на месте, согнулась пополам и принялась баюкать зашибленные костяшки.

– Носорог непробиваемый!

Любовница спешно хватала вещи с пола. Я подобрала с прикроватной тумбочки томик Акунина в твёрдом переплёте и прицельно метнула в спину разбитной девке. Промахнулась, к сожалению. Потянулась рукой к пустому стакану, тому самому, в котором изменник приволок мне воды этой ночью, чтобы утолить жажду после рьяных любовных утех.

Ромка всерьёз обеспокоился, схватил меня за локти, завёл руки за спину и силился удержать от новой атаки.

– Пусти, утырок! Пусти немедля! Я тебе.. Нет! Вам обоим! Я вам обоим рожи разукрашу под хохлому!

Визгливая идиотка наспех напялила на себя трусы и топ и пугливым сайгаком поскакала к выходу. Я бросилась вдогонку, таща на себе массивную тушу мужика, как буксир. Он что-то там пыхтел, извинялся, пытался остановить меня, сыпал тупорыляцкими оправданиями. Мне было до лампочки.

В одном Ромыч преуспел: быстроногая шмара свалила в подъезд, хлопнув дверью. Прямо в труселюшках из ниточек и ажурной маечке. Я подоспела в прихожую к моменту, когда эта аморальная бабёнка уже шлёпала босыми ногами по лестнице наверх.

НАВЕРХ

, понимаете?

То есть она не улепётывала из подъезда, а решила подняться к себе в квартиру.

Я застыла в изумлении.

– Ты кувыркаешься с соседкой?

Рома так и держался позади, поддерживая меня за локти.

– Ну-у, э-э...

Метнула взгляд на обувную тумбу в прихожей, припоминая, есть ли внутри ножницы. Положа руку на сердце, мне куда сильнее приглянулся бы сейчас секатор или агрессивно ворчащая бензопила, но сгодятся и маникюрные принадлежности. Крошечные лезвия для микроскопического достоинства – экая проза жизни, верно?

Я согнула обе руки и толкнула ими изменника в живот. Одновременно попробовала лягнуть блондина ногой, но скользкий гад оказался предусмотрительным – отскочил, а потом снова разинул руки в диком намерении обнять.

– Давай поговорим, а? – предложил примирительно.

– Накося, выкуси! – сложила их пальцев дулю, изобразила плевок и сунула под нос красавчику. – С прошмандовками своими беседуй. Между нами всё!

ВСЁ

!

Я притопнула ногой для наглядности и рванула обратно в спальню. С шумом достала из шкафа чемодан, принялась забрасывать в него вещи.

В крови бурлил бешеный вулкан протеста. Мне хотелось сломать что-нибудь, покорёжить, заставить страдать, чтобы выплеснуть всю ту мешанину дурных чувств, что кипящей лавой разливалась внутри.

– Давно ты её трахаешь? – голос звенел осколками льда.

– Кого? Соняш, да это так... Недоразумение. Ты завела меня не на шутку, а потом свалила...

– О-о, так это я виновата?! Ну охренеть!

Под руку попалась его темно-синяя рубашка – мой подарок. Без повода, но с подтекстом. Я вручила ему эту недешёвую шмотку, напялив на своё голое тело, чем порадовала обоих. А если вспомнить, как идеально она оттеняет его голубые глаза и контрастирует со светлыми патлами...

Разодрала бы вещичку в клочья, да вот что-то никак не справлюсь с плотной тканью.

– Ты никогда не получал от меня отказа, – пропыхтела тяжело, так и этак тягая рубашку в разные стороны. – Вчера я до поздней ночи отдавалась тебе во всех мыслимых и немыслимых позах. Сегодня отсосала так, как любишь ты! – Швырнула в него неподдающуюся порче рубашку.

Рома поймал её на лету, скомкал и швырнул на кровать.

– Соня...

– Мне, между прочим, мало кайфа давиться твоей штуковиной, но я это делала! Бля-я... Делала, потому что мне нравилось доставлять тебе удовольствие. А ты эту макаронину... – брезгливо ткнула пальцем в ничуть не увядший орган, увидела на нём презерватив со следами бесчинства и глухо зарычала.

Да, вряд ли Роминого «дружка» можно назвать макарониной, он и по размеру, и по форме, и по цвету, и по запаху, и даже на вкус – нечто идеальное. Жаль, что такая волшебная «палочка» досталась потаскунсу.

– Всё так. Ты права. Я не знаю, что на меня нашло.

Я пихнула в нутро чемодана последнюю стопку плечиков и выдвинула нижний ящик гардероба, чтобы забрать из этого логова разврата своё бельё.

С Ромычем даже скандалить не интересно. Мекает чего-то, глазки в пол таращит, мнётся, как девица на выданье. Разве что не теребит краешек презерватива в смущении, тьху.

С досадой пнула ногой чемодан, который не желал закрываться. Навалилась сверху, чтобы утрамбовать вещи под собственным весом. Сердце обливалось кровавыми слезами. Я ведь влюбилась в это недоразумение. Яркий, обаятельный, болтливый. С ним было по-настоящему хорошо, притом во всех аспектах. Меня устраивал быт, нравилось общение, а уж как мастерски он раздвигал мои границы в сексе...

Блин, он убил наших будущих тройняшек. Треснул всем по лбу своим кобелиным «набалдашником», и прощайте Андрюша, Руслан и Игорёк. Представляете?!

– Детоубийца, – прошипела, протискиваясь к двери через набитого барахлом монстра на колёсиках.

Перед тем как окончательно пожечь мосты и шагнуть за порог, я вынула их кармана грязного пальто две связки ключей – от его квартиры и его же дрянного джипа – и бросила на тумбу в прихожей.

– Если вдруг что забыла, пришли на работу. Или сожги. Или выбрось. Но пользоваться не смей.

– Сонь, я исправлюсь. Честное слово. Не руби...

– Сказала бы я, что действительно стоит порубить, высушить, растереть в порошок и развеять по ветру. Да только ты слишком влюблён в эту пипетку!

Потащила за собой чемодан, а перед дверьми лифта обернулась и злорадно выдала:

– И кстати! Любовник из тебя на двоечку. Я даже рада, что наконец вольна найти того, с кем не придётся симулировать оргазмы.

Донельзя довольная собой и эффектом, что возымели слова, шагнула в кабину и горько разревелась, едва двери сомкнулись.

Глава 2

Месяц спустя

Передо мной высилась стопка документов, которые требовали концентрации и кропотливости. Заполнить личные карточки на сотрудников, внести в журнал данные по медицинским осмотрам, разгрестись с мелкой бумажной волокитой... У кадровика полно бюрократических забот, а уж если в штате числится около сотни сотрудников, то это и вовсе напоминает хомячковый бег по колесу, но сегодня мне совершенно ничего не хотелось.

Поэтому я поглощала обжигающий чай, слепо смотрела в монитор и изредка перекладывала бумажки с одного края стола на другой.

Ромка не звонил. Да я и не дала ему такой простецкой возможности оправдаться или навешать мне на уши тазик дешёвой лапши – заблокировала везде, где только можно, а на потолок в спальне над кроватью пришпандорила обалденно красивое фото негодяя формата А3, перечёркнутое красным маркером. Как напоминание, что отныне я не ведусь на сладкие речи, белозубую улыбку и няшное личико.

Правда, встречаться с горбунами тоже не намеревалась. Боюсь, после Ромыча не смогу без содрогания воображать секс с кем-то, кто не дотягивает до звания внебрачного сына Бреда Питта. Эти отношения, вдоль и поперёк замешанные на экстремальных эмоциях, избаловали меня до крайности.

Дверь приёмной распахнулась со стуком, и в кабинет влетел высокий темноволосый мужчина в чёрной одежде. Лучезарно улыбнулся, омывая тёплым взглядом меня и молоденькую секретаршу Олечку. Указал пальцем на дверь директора школы и спросил:

– У себя?

Олечка вскочила из-за стола с готовностью цирковой собачки.

– Да-да, сейчас я предупрежу о вашем визите. Как вас представить?

Плечистый визитёр разулыбался ещё шире, сверкнул в мою сторону жгучим взглядом и покачал головой.

– Сам представлюсь.

С этими словами он оттеснил от двери худенькую девушку и с быстрым стуком переступил через порог.

А дальше было целое представление. Посетитель энергично крутанулся на месте, хлопнул в ладоши, да так резко, что я невольно вздрогнула. Потом он сделал шаг к директорскому столу, повернулся влево, вправо, словно демонстрируя гладкость выбритых щёк.

– Ну, узнаёте? – вопросил громко и с большущим самодовольством.

Любопытство разыгралось не на шутку. Это ж какие между ними отношения, если мужик имеет наглость вваливаться в кабинет в разгар рабочего дня и сыпать провокационными вопросами голосом глашатая?

– Илюша! – Антонида Олеговна, директор нашей школы, легко поднялась из массивного офисного кресла и живо обогнула стол.

Они тепло обнялись, притом моя начальница привстала на мыски, чтобы дотянуться до плеч рослого брюнета.

– Ой, вымахал-то как! А красавец какой, картинка же просто!

Директриса мягко пожурила этого Илюшу, указала ладонью на кожаный диванчик для посетителей и вернулась к своему шефскому месту.

Я всё гадала, кем они друг другу приходятся, хотя и допускала, что Антонида Олеговна вполне может быть бывшим учителем этого сгустка харизмы. Олечка, судя по навостренным ушкам, тоже наблюдала за встречей.

Илья развалился на диване, разбросал длинные руки по изголовью, окинул взглядом кабинет. Для лучшей видимости я выдвинула своё кресло из-за шкафа.

– А вы совсем не изменились за прошедшие... сколько там утекло уже?

– Пятнадцать лет, Илюш.

– Ба! Будто полжизни, а вы всё та же. Чего нельзя сказать о школе. Во зданьице отгрохали! Три этажа, простор, всё новёхонькое. Мне на вахте карту нарисовали, чтобы не заблудился в поисках вашего кабинета.

– Тогда, может, коротенькую экскурсию?

– Да с удовольствием! Тем более я ж не просто на чай заглянул. Антонида Олеговна, возьмёте моего сына в свою школу?

О-о, всё понятно, и дальше совершенно не интересно. Женатик. Семейными я не интересовалась, да и этот захватил внимание по чистой случайности. Слишком уж эмоционально ввалился в приёмную.

Уткнулась в постылые бумаги и решила вновь переместить папку со входящей корреспонденцией на левый угол стола. Всё-таки справа она смотрелась очень одиноко.

– Какой класс? – деловито уточнила директор.

– Первый. Мы по распределению попали в сорок восьмую, но туда и ездить далеко, и тамошняя учительница мне как-то не очень. Да и школа старая, капитального ремонта с даты правления царя Гороха не видела, а у вас такой шик-блеск-красота.

Они вместе вышли в приёмную. Заботливый папаша снова облапал меня глазами, заставляя невольно выпрямить спину. Я коротко глянула в ответ и заелозила мышью по столу, изображая деловой вид.

Симпатичный, конечно, но не моего ареала ползания ящерка. Я больше по блондинам, притом свободным.

А вот Олечку наличие семьи не отпугнуло. Она аж раскраснелась от удовольствия, когда директор и её визитёр встали позади.

– Олечка Андреевна, глянь, что у нас там с первыми классами.

Секретарь охотно воззрилась на монитор и защёлкала кнопками.

– Первый «А» битком, вы и сами знаете. В «Б» добрали детей на прошлой неделе. У вас мальчик или девочка? – нежным голоском эльфийки спросила Оля, оглядываясь через плечо на папашу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я закатила глаза и тихонько хмыкнула. Он ведь ясно сказал, что хочет пристроить сына, разве сыновья бывают девочками?

Брюнет явно расслышал изданный звук и прицельно стрельнул по мне глазищами. Тяжёлый мужской взгляд, который оценивал, ощупывал и даже пробовал на вкус. Я зевнула и отвернулась. Вот вообще не вштыревает.

– Пацан, – Илья обратился к Олечке, – охламон и оболтус, но не глупый.

– Тогда точно первый «В», у нас там девичье царство. Надо бы разбавить их прекрасную компанию. Оля, пометь себе, Зарубин...

– ...Кирилл Ильич, 2018 года рождения, – с готовностью подхватил папаша.

– Они будут переводиться из сорок восьмой школы? – спросила Оля.

– Да, кстати, совсем забыла. Вы уже обговаривали с руководством той школы вопрос о переводе? Нам нужна будет справка.

– Она у меня с собой, – перебил Илья и полез во внутренний карман куртки.

Выудил сложенный пополам листок и две шоколадки. Одну положил на стол рядом с Ольгой, а вторую попёр ко мне, теперь уже вволю пожирая глазами. До меня было всего два шага, но даже за то время, что потребовалось для сближения, его улыбка из любезной преобразилась до обещающей. Что уж сулила его гримаса, я разбираться не стала, выставила вперёд руку и категорично отказалась от угощения со словами:

– Не ем сладкое, спасибо.

– Передарите кому-нибудь, – мурлыкнул он и положил лакомство поверх раскрытой папки с личными карточками сотрудников.

«Лучше выброшу», – едва не сорвалось с языка, однако я чудом сдержалась. Ему, может, невдомёк, что с недавних пор я на дух не переношу флиртунов.

Ромка был таким же. Обволакивал голосом, гипнотизировал жестами, сражал мимикой и вытряхивал из трусиков одним лишь взглядом. Мы переспали ещё до первого свидания, вернее, по пути в ресторан, где и должна была произойти официальная встреча. Он предложил подвезти меня, я по наивности согласилась.

В салоне мы обменялись заинтересованными взглядами, удовлетворились внешним видом друг друга. Спустя пять минут он обдал меня ласковой улыбкой, поправил свою чёлку и спросил какую-то ерунду. Я ответила что-то забавное, мы вместе засмеялись, а затем он свернул на обочину и сходу набросился на мои губы. Без намёка или предупреждения, просто притянул мою голову к себе за затылок и начал пожирать с варварской жадностью, выдыхая мне в рот горячие сгустки чистейшего безумия.

Я подхватила от него бациллу ненасытности с той же минуты. Ромыч заклеймил меня этим недугом. Мы занимались сексом везде. Боже-е, и сколь хорош был этот секс.

Мне вспомнилось, как однажды за ужином он вдруг отложил вилку, отставил в сторону тарелку с недоеденной пастой с морепродуктами под сливочно-чесночным соусом, тщательно вытер губы салфеткой, а после обмакнул палец в кружку со смородиновым морсом.

– Холодный ещё, – резюмировал, хищно поглядывая на меня через стол.

– Невкусно? Тебе не понравилось? Приготовить что-то ещё? – напрасно забеспокоилась, не понимая, что означает этот его сдирающий кожу до костей взгляд.

– Ты капнула на себя соусом, – он обошёл стол, прихватив с собой кружку. – Испачкалась, – ткнул в небольшое пятно на блузке. – Не люблю на тебе грязную

одежду

. Сними.

Он выделил слово «одежда», а «грязную», наоборот, произнёс глухо, давая понять, что на самом деле ему не нравится любая одежда на мне.

Рома упёрся задницей в стол, поставил морс рядом с моей порцией пасты и выжидательно скрестил руки на груди.

– Сейчас? – переспросила сконфуженно.

Ответом послужил короткий взмах рыжеватых ресниц.

Он всегда становился молчаливым в моменты острого возбуждения. Со стороны это походило на агрессию, но чуть позднее я разобралась, что его просто замыкало на сиюминутном желании, и вся сохранившаяся выдержка уходила на самоконтроль. Он умолкал и внутренне твердил себе, что должен сдерживать порывы, что мне нужно время, чтобы подхватить его запал и загореться, что брать женщину на сухую – это почти изнасилование.

Вот и в тот раз я опешила на долю секунды. Потом быстро расстегнула блузку и скинула с плеч. Он одобрительно рыкнул, зачерпнул пригоршню холодного морса из кружки и с непроницаемым лицом вылил мне на грудь.

– И вновь ты вымазалась, – раздосадовано покачал головой, растирая сладкую воду по коже над кружевом бюстье.

Я зашипела на контрасте ощущений. Морс холодил, движения руки воспламеняли. По животу текли неприятные струйки смородинового сока, а внизу уже закручивалась пружина ядрёного возбуждения.

– Ты такая неопрятная, Сонь.

Он поднёс к моему лицу кружку с напитком, запрокинул голову за подбородок и медленно наклонил посуду, чтобы морс начал выливаться мне на губы тоненькой струйкой.

– Сними с себя всё.

Я едва успела открыть рот, чтобы поймать сладкую нить питья. Раздевалась быстро, лихорадочно, ощущая, как внутри всё обмирает от его похотливого взгляда, прикованного к моему высунутому языку.

Он наклонил кружку сильнее, превращая тоненькую струйку в поток смородинового сока, который приходилось часто сглатывать. И делать это стало в разы сложнее, когда свободной рукой Рома перехватил моё горло и сдавил, желая чувствовать вибрацию от каждого движения у шеи.

– Прекрати глотать, – скомандовал шёпотом и сблизил наши лица так, чтобы соприкасались кончики носов. Чашка с морсом сместилась левее, но течь из неё не перестало.

Я заелозила на стуле, пытаясь избавиться от трусиков.

– Набери полный рот и подставь себя для меня, – плавил он мои засахаренные мозги. – Хочу выпить из твоего рта.

Прозвучало это абсолютно дьявольски, будто фраза из триллера с элементами жёсткого порно: «Хочу испить твою душу до дна».

Он действительно пил из меня и вколачивался с бешеной амплитудой, удерживая мою задницу на самом краешке стола.

Всё это будоражащее великолепие промелькнуло в памяти в едином порыве. Кровь прилила к щёкам, сердце забилось с частотой восьмицилиндрового мотора. Кажется, даже давление скакануло. Меня швырнуло в адский жар, а по телу выступили капли холодного пота.

Я отвернулась от пронизывающего взора брюнета и смахнула шоколадку с папки на стол.

Диагноз понятен без слов. У меня Ромко-ломка, очередной неконтролируемый приступ. Лекарство существует лишь одно.

Встала из-за стола и протиснулась мимо троицы у места секретаря. Почти бегом добралась до туалета, заперлась в кабинке, опустила крышку унитаза и плюхнулась на сиденье, поднося телефон как можно ближе к уху.

Запись одного голосового сообщения длинной почти в тридцать минут хранилась во внутренней памяти телефона. Я перенесла её в скрытую папку ещё в первые дни после расставания, задала сложный пароль, который намеревалась забыть тут же, но что-то пошло не по плану.

С тех пор я изредка наступаю на горло собственной гордости и утоляю тоску по любимому мужчине столь экстравагантным способом.

«Пухляш, я соскучился».

Всхлипнула, закрыла глаза, отдаваясь горькому наслаждению.

Он часто звал меня Пухляшом в минуты нежности. Вначале я бесилась, требовала прекратить обзывательства, отыскивала некий скрытый подтекст в этом обращении, мол, тебе бы похудеть не мешало. Однако быстро уверилась, что нравлюсь ему со всеми лишними килограммами. Ему и в голову не приходило ужаснуться:

– Что?! Ты носишь пятьдесят второй размер одежды?

Или воскликнуть:

– Не замечала, что твои трусики больше напоминают полотнище от парашюта?

А уж унизить меня фразой:

– Снова ночной жор? Перетащить для тебя кровать на кухню?

Подобного Ромыч себе не позволял, как, впрочем, и мне. Стоило замереть у зеркала в очередной обновке (в тот месяц, что мы были вместе, я тотально пересмотрела свой гардероб и каждый день баловала себя свежей тряпкой, потому как хотела соответствовать своему мужчине, а не выглядеть на его фоне задрипанной молью из села Кукуево)... Так вот, едва я начинала цепляться к своему отражению, сокрушаясь по поводу висячих боков или гусеничных складок на животе, Рома появлялся из-за спины, медленно стаскивал с меня одежду и понимался выцеловывать всякий дюйм отнюдь не идеального тела.

– Ты гладкая. Мягкая. Нежная. Сочная. Самая красивая. Идеальная. Я бы прописал твои параметры в канон и заставил всех девушек выглядеть столь же вкусно.

Я иногда спорила.

– Сам-то зачем-то дважды в месяц сидишь на сушке! А мне пытаешься втирать, что балдеешь от жировых складок?

И получала в ответ:

– Так это всё для тебя, Сонь. Чтобы и мысли не допускала слинять от меня по тихой.

На этом этапе он обычно стаскивал с себя рубашку или футболку, добиваясь моего обильного слюнотечения (текла я вся, к слову) и позволял шарить руками по всему атлетичному телу.

Снова пришлось вздохнуть. Запись продолжилась:

«Я тут подумал: где и как мы будем праздновать новый год? Накидываю варианты, до которых созрел. Первое, можем забуриться в спальню на всю неделю с запасом еды и воды. Я, наконец, утолю свою жажду до тебя... Наверное», – прозвучал глубокий грудной смех. «Не, серьёзно, Софийка, ты какая-то ворожея. Ни от одной бабы меня так не плющило, а с тебя прям по бетону размазывает.

Еду сейчас с этой Мухосрани и думаю, как хочу круглосуточно иметь тебя... рядом. В обоих смыслах. Чтобы и находилась со мной безотрывно, и я почти не покидал твоих дырочек. Бля-я, колдовская сила воображения. Подумаю о тебе, и всё колом».

Этому протяжному «бля-я» я научилась у него.

Чёрт бы тебя побрал, Гурьев Роман Егорович! Забрался ко мне в подкорку мозга и никакими заклинаниями его оттуда не выдворить.

«Так, о чём бишь я? Ах да, планы на новый год. Может, смотаемся в какой-нибудь Пхукет? Всё забываю спросить, ты вообще бывала заграницей? Набросай ответ, пока слушаешь, и добавь свою фотку. Желательно самую похабную, чтобы у меня появился повод накинуться на тебя с порога, как вернусь. А я наброшусь, не сомневайся. Все эти пижонские деловые ужины и шлюханские танцы перед инвесторами с призывом: «Дай, дай, дай побольше денег!» вызывают у меня апатию. А ты знаешь, о ком я фантазирую, когда начинаю скучать».

«

Разве не о крашеных мочалках с точёной фигурой и плоской задницей, что живут этажом выше?

!» – ехидно поинтересовался мой внутренний голос, и намерение дослушать сообщение до конца резко испарилось.

Подумалось, что я хренова тряпка, раз прячусь в туалете и лью фантомные слёзы по предателю. Пора заканчивать с этой хандрой.

Решила и как ножом отрезала, ага, после чего пальцы сами собой полезли в скрытую папку и вызвали на экран Ромкино фото.

Искры из глаз и слюна фонтаном

. До чего красивый гад! Мне хотелось ослепнуть только от вида жемчужиной нити зубов, что проглядывала между губами. В ушах поневоле слышался его смех.

Глянула на волосы, тщательно уложенные в волну над высоким лбом, и подушечки пальцев укололо желание запустить их в эту идеальную конструкцию и растрепать до основания. Вспоминалось, как он просыпался по утрам, перетекал в сидячее положение, скидывал ноги с кровати, вонзал пятерню в блондинистую гриву и зачесывал назад, смахивая пряди с сонно прикрытых глаз.

Гребаная мазохистска. К чему бередить душу? Какой от этого прок? Мы с Ромычем расстались. Окончательно и бесповоротно.

– Ты сильная и независимая женщина, – сказала полушёпотом, обращаясь к своему отражению. – Сильная и независимая. Соберись в единое целое и хорош нюнить!

Последнюю команду произнесла громко и отчётливо и вышла в коридор. Нос к носу столкнулась с брюнетом Илюшей, вернее, мы едва не врезались друг в друга.

Я смущённо опустила взгляд и шагнула вправо. Он двинулся со мной синхронно, притом в ту же сторону. Увесистый ботинок шоркнул по моей туфле.

–Извините! – он отступил, повернулся боком и согнулся в подобии поклона, пропуская меня вперёд.

– Да ничего, – бросила равнодушно и прошествовала к кабинету, по пути обдумывая вот какую мысль: «А не попробовать ли вышибить клин клином?»

Вполне возможно, лекарством от Ромко-ломки вполне может оказаться новый мужчина. Представила себя в объятиях другого и до того затошнило, что захотелось схватить со стула подушку и вдоволь проораться в неё.

Мой вам житейский совет, не связывайтесь с красавчиками. И я говорю не об одной пустой внешности, нет. Если вас добивается кто-то столь же идеальный, с кем и поболтать клёво, и в постели динамит с фейерверками, и всё ваши комплексы он побороть может по щелчку пальцев – не ведитесь. Это прямой путь в преисподнюю.

Он выпотрошит ваши тело и душу, а после оставит...

– Сонь, как он тебе?

– А? – я вылупилась на Оленьку, с трудом выныривая из пучины раздумий.

– Ну этот... Илья, – она мечтательно закатила глаза и произнесла мужское имя с таким придыханием, будто давеча получила от него признание в вечной любви. – Хорош же, скажи? Тёмненький, высокий, стройный и эта щетина его – ух, у меня аж всё набухло.

– От кого там бухнуть? Обычный женатик. Таких вон папаш сердобольных полна коробушка.

– Да ты что! Он холостой. Я краем уха слышала, как просил дирёбу к психологу пацана направить, типа тот болезненно переживает родительский развод. Как думаешь, если рискну пригласить его на кофе завтра, когда он документы принесёт на оформление, он согласится?

Сто процентов нет. Мужики же завоеватели. Чем дольше ты их за нос водишь, тем сильнее разгорается охотничий азарт.

Вслух же сказала другое:

– Попробуй. За спрос в лоб не даст.

– А ты сама как? Не хочешь перестать теребить лепестки своего Ромашки?

– И заменить кобеля кобелём? – фыркнула, отправляя дармовую шоколадку в мусорную корзину. – Спасибо, плавали, знаем.

– А с чего ты взяла, что он – кобель?

– Оленька, детка, все они одним миром мазаны. Если не кобель, то блядун, а уж если вовсе не шляется, то импотент немощный, с таким только время зря тратить.

– Как у тебя всё категорично.

– Это жизненный опыт. Притом тот, который горше полынной настойки.

Я всё-таки погрузилась в бумажную рутину и до конца дня не поднимала головы. А перед глазами так и стояло Ромкино фото.

Дорогой боженька, если ты только существуешь! Пожалуйста, устрой нам встречу! Хочу глянуть на него всего полразочка и осознать, что перегорела, что чувства ушли и что сменились ненавистью.

Надо ли добавлять в конце «Аминь»?

Глава 3

«Какие планы на вечер пятницы-развратницы?»

«Сонечка, заезжай в гости. Целую, Ба.»

«Систер, забуримся вечерком в Синюю Яму?»

«Вам звонил +77746277807 в 16:26. Сообщения не оставлено. Детали: t2.ru/vap»

Последнее сообщение смахивала дрожащей рукой. А молитвы-то действуют. Рома пытался позвонить.

И что мне с этим знанием делать?

Предыдущие сообщения просто проигнорировала, как поступала весь предыдущий месяц. Нет у меня настроения на гулянки и вечеринки. Лучшая компания для меня сейчас – это море подушек, тёплый плед, тарелка орешек и обе части фильма «Супер Майк», которые помогали выдрать себя за волосья со дна озера депрессии.

К бабушке я решила наведаться в субботу, о чем написала в ответе. Но что делать с этой лазером бьющей по глазам надписью:

вам звонил +77746277807 в 16:26

?

Перезвонить? Записать короткое голосовое сообщение, содержащее брань и ругательства? Назначить встречу и явиться к месту с топором наперевес?

Похоже, я начинаю невольно сочувствовать серийным убийцам, поскольку понимаю, что в особо опасные моменты жизни в душе может созреть безотчётное желание убивать.

Я всё же набрала номер, но не Ромкин, а тот, что получила сегодня на работе от бывшего ученика нашей директрисы – Ильи Зарубина.

Он явился сегодня с утра, не спросясь развалился на стуле возле моего стола и передал взволнованной Олечке личное дело своего сына и все необходимые копии.

– Привет, – поздоровался как со старой знакомой.

– Доброе утро, – вежливо пожелала, не поворачивая головы от монитора.

– Как настроение?

– Как у жаворонка в полночь – недосуг чирикать.

Олечка почти бесшумно перелистывала бумаги и слишком уж въедливо прислушивалась к разговору.

– Колючая такая, – ухмыльнулся Илья и добавил: – Такой тебя и запомнил. Сколько должен за химчистку?

Я, наконец, снизошла до открытого взгляда. Нахмурила брови, соображая, о какой химчистке речь.

– Суббота, серебристый «Лексус». Ты воевала с «Крузаком», я предложил помочь – припоминаешь?

– А, так это тебя усыновила семья гамадрил и забыла научить хорошим манерам?

– Каюсь, повинен, – он широко улыбнулся и чуть склонил голову набок. – Я тебя ещё вчера узнал. Так сколько за испорченное пальто?

Какой удивительный экземпляр. Вначале по-хамски окатил из лужи, зачем-то запомнил аж на целый месяц, потом отыскал и горит потребностью возместить убытки. Может, у него биполярка?

– Не утруждайтесь, я в состоянии оплатить химчистку. А вам могу посоветовать курсы, где прививают зачатки воспитания.

– Вот здесь заполните, пожалуйста, – Олечка сунула родителю под нос несколько бланков, глянула на меня чуть ли не с завистью и отвернулась к своему экрану.

– И снова на «вы», – Илья вздохнул раздосадовано и взял с моего стола ручку, чтобы вписать данные в графы. – Насчёт курсов идея неплохая. Подыщи для меня что-нибудь, потом позвонишь и скажешь, когда и куда подъехать.

Не особо заморачиваясь, он оторвал от стопки цветной стикер, размашисто вывел на нём цепочку цифр и приклеил к нижнему краю монитора.

– Боюсь, тут одними курсами ситуацию не выправить. Как насчёт полной профессиональной переподготовки? – я потихоньку начала втягиваться в игру, хотя и чувствовала затаённую угрозу.

Пикапер же, как пить дать. Все эти обезоруживающие улыбочки, пулемётная стрельба глазами, расслабленная поза, призванная подчеркнуть его статус хозяина вселенной – тут и не пахло ювелирной тонкостью.

– Ради тебя готов хоть завтра записаться в институт благородных джентльменов, – он вывел затейливый росчерк внизу бланка и приступил к следующему опроснику.

– Какие жертвы ради незнакомки. Наверняка ты дико занят большую часть времени, раз исполняешь повеление каждой первой встречной.

– На самом деле действительно занят – работой, но готов посвятить всё свободное время самообразованию. Меня ведь чуть совесть живьём не сожрала за тот инцидент.

– Бедняжка, – присвистнула в пылу азарта. – Могу и здесь посоветовать делать на ночь йодную сетку. Отлично помогает от мук заторможенной совести.

– Из личного опыта знаешь? – он покрутил между пальцами авторучку и, не дожидаясь ответа, проговорил: – То, что окатил тебя из лужи, заметил сразу, но остановиться не мог – срочно вызвали на работу. Потом несколько раз приезжал в тот двор, пару раз заставал на том же месте «Крузак», но тебя отчего-то так и не встретил.

Правильно, потому что я навсегда покинула тот злополучный дом и прокляла владельца внедорожника.

Я опять уплыла мыслями в тот траурный день и отключилась от происходящего.

Олечка сумела перетянуть внимание Ильи на себя, они быстро закончили с оформлением документов, а я так и продолжала водить курсором по рабочему столу, отдаваясь арктическим водам воспоминаний.

На прощание Илья постучал пальцем по жёлтому стикеру со своим номером телефона и бросил:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Непременно позвони насчёт учёбы. Хочу стать лучшей версией себя.

И я, дурёха, набрала номер тем же вечером, когда стрелки часов перевалили за отметку «10».

– Да, – ответил неандерталец почти мгновенно, будто только и ждал входящего вызова.

– Московский гуманитарный институт имени Патриса Лумумбы ведёт набор на факультет диагностики девиантного поведения, – понесла я откровенную околесицу.

– Так-так, погоди, я записываю, – сквозь короткий смешок отозвался Илья. – Как пишется слово «девиантный»?

– Через тире, – уверенно брякнула и закусила губу, сдерживая рвущийся смех.

– Записал: «факультет диагностики девиантного через тире поведения». Сонь, телефончик приёмной комиссии не подскажешь?

Веселье вмиг улетучилось.

– Откуда имя моё знаешь?

– Так на сайте школы нашёл. Фото, кстати, отличное. Тебе идёт загадочная полуулыбка.

– В курсе, что подобное явление нынче называется сталкерством?

– В мою молодость это именовалось заинтересованностью, но уверен, что ты способна подыскать универ, в котором меня отучат любопытничать. Какой-нибудь жутко модный бакалавриат по специальности Небельмеса Коляды.

– В тебе сейчас говорят «Смешарики»?

– А ты сведуща во всех темах. Признаю, смотрел с сыном на ночь, кое-что отложилось в лексиконе. У тебя тоже есть дети?

– Племянники, они обожают этих колобков, да и мне иногда интересно поглядеть на зайца с ёжиком.

– Что есть, то есть. Почему ты в тишине в вечер пятницы?

– А ты?

– Кир ещё не дорос до развратных вечеринок, – Илья добавил в голос веселья. – Вот через пару годиков зажжём с ним по полной. Блэкджек, океан продажной любви и всё такое прочее.

Меня передёрнуло от упоминания продажной любви и совсем не к месту вспомнилась Ромкина соседка с голыми сиськами.

– Дети сейчас рано взрослеют, – изрекла без тени улыбки.

– Да я шучу. Так почему ты дома, Соня?

– Потому что домосед.

– Значит, я нашёл твою фейковую страницу во ВКонтакте. Жаль.

Чёрт! Мне захотелось хлопнуть себя по лбу. Проклятая цифровизация. Теперь всякий человек лишён права на личное пространство. Всюду объективы камер и гигабайты беспечно разбросанных данных.

– Меня начинают пугать твои наклонности.

– «Знай своего врага, как самого себя, и выйдешь победителем из многих битв», – процитировал он и хотел добавить: – Это...

– Сунь-цзы из трактата «Искусство войны», я знаю, – похвастала умом и расслабленно откинулась на спинку кровати. – Так я для тебя враг?

– А сама как думаешь? Я потерял сон и покой с тех пор, как тебя увидел.

– Уверенно, это что сезонное, вроде авитаминоза или скарлатины. Что ещё поведал обо мне интернет?

– Я позже пришлю тебе видео, которое откопал в даркнете. Ты наверняка удивишься.

– Надеюсь, без моего участия. Ты и даркнет шерстил?

– Я очень дотошный.

– Тогда прощаемся. С минуты на минуту к тебе нагрянут парни из кабинета номер девять.

– Что ещё за кабинет такой?

– По типу британской Ми-6, отслеживают пользователей запрещённых ресурсов и прочих киберпреступников.

– Как вовремя ты предупредила, пойду съём распечатку с секретными кодами для взлома Пентагона.

– Господи Иисусе, зачем ты упомянул Пентагон?! – я театрально всполошилась. – Теперь мы оба под колпаком спецслужб. Телефоны уже на прослушке, в вентиляционные шахты опущены жучки с видеокамерами.

– Боюсь предположить, какому воздействию подвергся мусоропровод. По нему небось пущен смертоносный отряд морских котиков?

– Которые замаскированы под ниндзя-ассасинов. Короче, нам кабзда.

– Я так понимаю, ты и компьютерными играми не гнушаешься?

– Могу залипнуть в игрушку на пару выходных дней. Предпочтение отдаю интерактивным фильмам вроде «Детройт» или «Хэви Рейн», хотя по настроению могу погонять «Сталкера» либо «Скайрим».

– Прости за пафос, но я искал тебя всю жизнь, о прекрасная! – патетически воскликнул Илья. – А если серьёзно, ты классная. Давно так не трепал языком обо всякой ерунде. Можно нескромный вопрос?

Градус лёгкости беседы просел. Я мысленно насторожилась.

– В рамках приличий.

– Само собой. Тот блондин, что рядом с тобой на большинстве последних фото – это бывший или нынешний?

– Это горькое прошлое, умершее в настоящем.

– Болезненное расставание?

– Жёсткий удар под дых, – отделалась бестолковым ответом и попыталась закруглить разговор. – Ты извини, время уже позднее. Завтра с утра на вокзал, электричка отходит в 7:25. Я, пожалуй, спать.

– Собираешься в гости к родителям?

– К бабушке.

– Тогда, может, я с утреца заеду в «Командор», наберу кулёк пирожков и в качестве злого серого волка доставлю тебя к бабушке?

– Мне лень стирать и гладить костюм Красной шапочки, инсценировка отменяется. А электричкам я доверяю больше, чем хакерам со сталкерскими наклонностями.

– Жестокосердная София.

– Доброй ночи, Илья.

– Повтори!

– Доброй ночи, – после небольшой паузы проговорила вновь.

– Нет, моё имя. В интерпретации твоего голоса звучит очень... интимно.

– Не выдумывай.

– Повтори, а я включу диктофон. Сама сможешь услышать, как томно ты произнесла моё имя.

– Ничего подобного! Я вежливо пожелала тебе приятных снов.

– А чмокнешь на прощание?

– С чего это?

– Хотя бы потому, что я добавил «пожалуйста».

– Ты уже просмотрел первую лекцию из университета Патриса Лумумбы?

– Пока что начал изучение словаря Даля. Все новые для себя слова обвожу красным цветом. Буду заучивать, – он вздохнул, якобы опасаясь предстоящего объёма работы.

– Какая самоотдача! Ты начинаешь меня восхищать...

И чуть было не ляпнула: «... Ромыч».

Осознание едва не свершившейся ошибки сдавило нутро.

– Я вообще могу перевернуть твоё восприятие мира с ног на голову, так что не смущайся сублимировать на мне свои тайные желания.

– Вот например сейчас я хочу спать. Только тс-с, никому!

– Если примешь от меня видео вызов, готов заклеить себе рот скотчем.

– Почему мне постоянно кажется, что ты втягиваешь меня в какие-то сомнительные провокации?

– М-м, потому что я и впрямь втягиваю?

– Ну хоть признался.

– Тогда давай ответную откровенность. Ты уже в пижаме?

– Что ты, как можно?! На мне флисовый комбинезон, термобельё, шерстяные носки до колен и сверху душегрейка.

– Звучит жарковато. Поблизости на полную мощь работает кондиционер?

– Нет, я остужаю твой пыл, торопыга.

– Что ж, ты промахнулась. Я вообразил тебя в прозрачной шерсти и малость завёлся.

– Шерсть не бывает прозрачной.

– Тебе самой бы обновить знания. Разве не в курсе, что шерсть полярных медведей не белая, а прозрачная?

– По-твоему, я выпендрилась в шкуру полярного медведя?

– Вне всяких сомнений. И под моим углом зрения – это чистый секс.

– Ты неравнодушен к мишкам?

– А ты догадливая, раскусила мою мишкофилию на раз.

– Илья...

– Так что насчёт завтрашней совместной поездки к бабушке? Мне нестись с утреца за выпечкой?

– Тебе говорили, что ты ненормальный?

– Пытались намекнуть, но я не слишком легковерный. Так да или да?

– Осмелюсь предупредить, что моя бабушка – весьма крепкая пожилая женщина. В обиду себя не даст.

– А ты дашь?

– Так, мне стоит наведаться к окну и проверить, не полнолуние ли сегодня.

– Нет, глупенькая, я всего лишь спросил, дашь ли ты себя в обиду. Двусмысленно прозвучало, прости.

– Прощаю. Очередное незнакомое слово из томика Даля?

– Угадала. Я хоть правильно применил?

– Вне всяких сомнений. Самообразование тебе к лицу.

– Ты так активно хвалишь, что мне хочется урчать.

– Мы не закончим этот разговор. Я отключаюсь, Илья.

– Мы продолжим утром. Какой кофе ты любишь?

– Растворимый со сливками.

– Серьёзно?

– А ты ожидал услышать какой-нибудь «лавандовый флэт-уйат с халвой»?

– Скорее «зелёный чайный макиато с матча и шоколадом», хотя нет, лажанулся. Ты же не ешь сладкое.

– Вот именно. Отбой, Илюш.

– Чертовка. Так нежно лизнула меня в ушко и планируешь сбежать?

– У тебя пунктик на собственном имени?

– Скорее на твоём голосе. Он у тебя очень мягкий и глубокий, так бы и слушал всю ночь.

– Спешу тебя разочаровать, я громко и гулко храплю.

– Это из-за тяжести медвежьей шкуры. Она тебя душит. Готов предложить эквивалент: мои невесомые объятия. Они и согреют, и приласкают в нужный момент.

– Начинаю храпеть: хр-р-р.

– Приезжай ко мне, вместе почитаем Даля. У тебя явно наметились пробелы в вежливости.

– Продолжаю посвистывать...

– О, становится интереснее. А постанывать ты будешь?

– У-у-и-и...

– Это визжание, моя старательная храпунья. Я о настоящих стонах. Какая ты в момент удовольствия? Тихая или...

– Чао, развратник!

Я отключила телефон, убрала звук и бросила его на тумбочку. Заулыбалась от ощущения непередаваемого веселья. Давненько я так от души не потешалась над собеседником. И ведь вовсе не глуп оказался.

На этом моменте я закрыла глаза, натянула одеяло до самого подбородка и позволила воображению дорисовать рядом с собой тепло Ромкиного тела.

Как же его не хватает! До вспоротых нервных окончаний и надсадного ора.

Только додумалась до этого сравнения, как руки сами схватили телефон, а пальцы бегло прошлись по цифрам.

– Сонь? Случилось чего? – сонно прошептал в трубку голос, который окончательно затуманил воспалённый разум.

– Чего звонил? – спросила яростно, без грамма нежности или умиления, которые заливали изнутри.

– Услышать тебя хотел. И увидеть. Тоскую очень.

Он говорил отрывисто, словно взвешивал каждое слово. А я сопела в микрофон и до боли прижимала к лицу телефон, мысленно костеря себя за идиотизм. Ну зачем поддалась истерике? Для чего позвонила?

– У тебя всё хорошо? – с долей обеспокоенности спросил Рома.

– Чудесно. Завтра вот еду у бабушке с пирожками в компании серого волка.

Захлопнись! Прекрати!

– Познакомилась с мужчиной. Вроде ничего такой, – несла я откровенную чушь и не могла остановиться.

– Мне приятно слышать, что у тебя всё налаживается. Честно. Сонь?

– Надеюсь, у тебя тоже всё хорошо.

– Более-менее. Я люблю тебя. Сладких снов.

Я задохнулась от возмущения, а потом оборвала вызов и зарылась лицом в подушку, чтобы прокричаться.

Сукин сын! Да он никого кроме себя не любит. Чтоб ему пусто стало. Ненавижу.

Глава 4

Электричку я проспала, конечно. После глупейшего разговора с Ромкой напрочь забыла включить на телефоне будильник, так что разлепила глаза около восьми утра. Глянула на дисплей и приняла входящий вызов с незнакомого номера.

– Надеюсь, ты не умчала к нашей дорогой бабушке спозаранку? – вопросил безобразно бодрый голос Ильи. – Потому что я проспал.

– Я тоже, – пожаловалась вяло и зевнула, протирая заспанную моську пятернёй. – Кстати, когда моя бабушка успела стать и твоей дорогой?

– Ты разве не в курсе? Помимо мишек я и старушек обожаю. В том плане, что ни дня не могу обойтись без заботы о старшем поколении. Так что твоя бабушка теперь в числе моих фавориток.

– Почему всё, о чём ты говоришь, звучит п

О

шло?

Я медленно поплелась в ванну, слепо включая повсюду свет.

– Наверное, ты не слышала от меня настоящих пошлостей, поэтому и считаешь, что планка у меня на уровне школьника. Так куда завезти булочки?

Я глупо захихикала.

– Сам себя послушай! Ты собираешься возбуждать булочки...

Он грохнул хохотом, притом настолько заразительным, что я присоединилась в момент. Вспрыгнула на стиральную машинку и по-турецки поджала ноги.

– Подловила, так подловила. Хочешь, запишу на видео процесс разогрева выпечки?

– Фу-у, нет. Смотреть, как ты кончиком языка слизываешь помадку или сбиваешь шершавыми пальцами присыпку – к такому я ещё не готова.

– Тогда диктуй адрес, куда доставить эту жаркую сдобу.

Задумалась на миг, хочу ли продолжать это странное общение. Да, он прикольный, умеет развеселить и поддержать беседу, но разумно ли поощрять ухаживания другого мужчины, когда сердце истошно ломится в сторону бывшего?

Спросила себя, сумею ли простить Ромку и дать ему второй шанс? Ответ, к несчастью, однозначен: нет. Я готова мириться со множеством пороков, согласна искать пути решения миллиарда проблем, однако молча проглотить измену не способна. То, что случилось единожды, обязательно повторится – непреложная истина.

Всё же назвала адрес, и через пару минут мы зафиналили разговор.

Собиралась я, как обычно, с огромным тщанием. Подкрасилась, чулки-белье, удобные джинсы и футболка – со времён знакомства с Ромой уже вошло в привычку в любой день быть во всеоружии. Потому что «

а вдруг

». Вдруг случайно повстречаю бывшего – тогда непременно потребуется продемонстрировать себя во всей красе. Я ж со стыда сгорю, если натолкнусь на него в каком-нибудь торговом центре да ещё в обнимку с красавицей, а сама при этом буду выглядеть пугалом огородным.

Да и, честно признаться, полюбилось мне отлавливать на себе вожделеющие мужские взгляды. Ими Ромка избаловал, а потом как-то само вошло в привычку. Я ведь красивая пышнотелая блондинка (крашеная, конечно, но это уже нюансы). Росту мне добавляют каблуки, грудь смотрится по-девичьи благодаря дорогому бюстгальтеру, а уж умение себя преподнести в выгодном свете я оттачивала годами.

Волнения перед встречей я не испытывала. Максимум, что мог пробудить во мне темноволосый симпатяга – сдержанную улыбку, да и та вышла какой-то неестественной, словно гримаса пластиковой куклы.

Илья припарковал уже знакомый мне «Лексус» возле подъезда, резво выскочил наружу и двинулся навстречу с плетёной корзинкой и аккуратным букетиком цветов наперевес.

Приняла кулёк из холщовой бумаги, прижала к носу. Яркий запах карликовых роз с нежно-розовыми бутонами защекотал ноздри, но куда явственнее почувствовался дурманящий аромат свежей выпечки.

– Это и есть твои разгорячённые булки?

– Они самые, – Илья расхохотался, и я отменила, что улыбается он иначе, не открыто и беззаботно, как Рома, а сдержанно, если не сказать загадочно. – Признаюсь, что не решился облизать всю помадку, оставил и для тебя пару плюшек.

– Очень предусмотрительно.

Я окинула его придирчивым взглядом. Кроссовки, джинсы, футболка, тонкая спортивная куртка – всё преимущественно тёмное, но опрятное и отглаженное. На щеках недельная щетина, густая и почти чёрная под цвет волос. Последние зачесаны назад. Ко всему его облику наиболее подходило слово «аккуратный», такой тип людей подчиняет эмоции разуму и не спотыкается на ровном месте.

Илья тоже оглядел меня с ног до головы. На пару секунд задержался на губах, ещё дольше – на груди, потом наклонился и поцеловал где-то возле ушка, щекоча кожу. А вот его запах что-то во мне всколыхнул. Нет, не призрачное воспоминание о Ромке. Скорее то было некое позабытое чувство чего-то запретного и вместе с тем желанного.

Я не большой знаток мужской парфюмерии, но прочувствовала нотки сладкой ванили, горького перца, душистой ели и терпкую восточную пряность. В моём воображении они плохо сочетались, а на деле их связывал в единую композицию некий компонент, который я обозвала бы шлейфом самоуверенности.

– Спасибо за цветы, – сказала, когда после небольшой заминки Илья всё же отстранился.

– Не за что. Кстати, у тебя дивные духи.

Обмен любезностями завершился, только мужчина продолжил стоять настолько близко, что мне не терпелось шагнуть назад.

– Ну что, где живёт наша дорогая бабуля?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Моя в Будагово, это небольшая деревня в сорока километрах езды по трассе на Иркутск.

– Сорок кэмэ неблизко, подвезти?

– Бесплатно? – округлила глаза в наигранном удивлении.

– Сторгуемся, я думаю. У тебя вон какие активы, – он повёл бровями и взглядом указал на мои губы.

– А если я на грани банкротства?

– Оформим кредит под самый мизерный процент, – Илья взял меня за локоть и проводил до пассажирского места.

– Огласи условия заранее. Туда – обратно, вернуть в целости и сохранности – это сколько по прайсу?

Я устроилась в кресле, обтянутом бежевой кожей, перекинула через плечо ремень безопасности.

– Если в поцелуях, то набежит не меньше полусотни, а с процентами, думаю, все двести, – он плюхнулся на водительское место и завёл двигатель.

Корзинка с румяной выпечкой отправилась на заднее сиденье.

– Грабёж средь бела дня, – возмутилась тарифам на пассажирские перевозки. – Тормозни у ближайшей автобусной остановки, я предпочту добираться своим ходом.

– А сколько ты готова отстегнуть за эту поездку?

Мы оба изображали деловой тон, будто и впрямь обсуждали взаимовыгодную сделку.

– Два, максимум три чмока.

– Жадинка, ты видела вообще цены на бензин? – Илья мельком посмотрел на меня и улыбнулся, словно опасаясь, что я восприму его замечание всерьёз.

– Хорошо, пять. Пять чмоков...

– ... и один взрослый поцелуй, – быстро добавил любитель присваивать себе чужих бабушек.

Я ещё раз посмотрела на его профиль, представила себе это действо. Ни тебе дрожи, ни предвкушения, ни трепета. Однако же ужаса или отвращения тоже не наблюдалось.

– По рукам, – беспечно согласилась, и мы впрямь стукнулись ладонями, скрепляя сделку. – Давно ты в разводе?

– О, кто-то тоже нуждается в приручении любопытства. Больше года, Сонь. А ты была замужем?

– Нет. Вокруг одни слепцы, – якобы пожаловалась.

– Хорошо, что у меня стопроцентное зрение, – он подмигнул и прибавил газу, уверенно двигаясь по федеральной трассе за чертой города.

– Где ты работаешь?

– Как и большинство в нашем городе, на железной дороге. Вожу поезда из точки «А» в точку «Б».

– Машинист или помощник машиниста?

– Машинист. В основном гоняю на грузовых локомотивах.

Так, засыпая друг друга вполне сдержанными вопросами, мы скоротали путь, и уже на въезде в деревню я могла составить короткую биографическую справку об этом мужчине.

Ему тридцать два года, за плечами ранний брак, который просто изжил себя с течением времени. С бывшей женой они в хороших отношениях, оба понимают, что ребёнку гораздо проще мириться с изменениями в жизни, когда оба родителя стараются во всём найти компромисс, а не используют отпрыска в качестве рычага давления.

Говорил он по большей части серьёзно, изредка таинственно улыбался и с интересом поглядывал на меня, считывая реакцию на свои ответы.

Когда наступил мой черёд открыться, я постаралась держать эмоции в узде и подчеркнуто равнодушно поведала о расставании с молодым человеком.

– Мы недолго встречались, всего месяц. Он оказался не готов к серьёзным отношениям, а мне хотелось стабильности.

– Иначе говоря, замуж?

– В дальнейшем, возможно.

Секретничать насчёт запланированных белокурых тройняшек я не стала. Боюсь, в этом вопросе меня поймут только женщины. Признание факта измены с его стороны и вовсе казалось глупейшим поступком. Ведь в разладе подобного рода всегда виноваты оба, так уж заведено в психологии. Вот только ума не приложу, в чём моя ошибка. Многое Ромычу позволяла? Да не то что бы. Взаимное уважение сопровождало наше общение с первых дней. Мы все роли делили по договорённости. Не было у нас авторитарности и подчинения. Мне казалось, мы всюду участвовали на равных.

Даже в плане секса между нами царила гармония. Я уступала ничуть не чаще Ромы, и даже если исполняла его желания, то не стеснялась озвучивать свои. Не слукавлю, если скажу, что среди нас не было ведущего и ведомого, мы выступали как отдельные целостные личности. Во всём.

Тогда почему же он всё-таки полез на чужую бабу? Приелось плотное тело? Захотелось ощупать подтянутую задницу и зарыться лицом в крепкие сиськи? Мой промах в том, что не успела изморить себя голодом?

– Ау, Сонь! – перед лицом замелькала раскрытая ладонь. – Чего притихла и глаза вытаращила?

– Извини, задумалась.

Посмотрела в окно, увидела, что стоим на заправке. Илья припарковал машину у придорожного магазина.

– Тебе правда растворимый кофе со сливками?

– Да, если не затруднит.

– Взять что-нибудь перекусить? Ты вообще позавтракала?

– Нет, да, – ответила рассеянно. – В смысле, ничего не нужно, кроме кофе. Я позавтракала.

Нифига подобного, конечно. Львиную долю времени я потратила на сборы, оттого напрочь забыла о еде. Однако в свете недавних умозаключений подумалось, что чуточку пострадать от голода – даже полезно.

Илья вернулся через пару минут и подошёл к машине с пассажирской стороны. Обе руки у него были заняты: в одной бумажный поднос с двумя чашками кофе, в другой – пирамидка из пары баночек с десертами. Я забрала у него напитки, поставила на торпеду и с интересом пригляделась к содержимому прозрачных контейнеров. Белое основание, жёлтая шапка джема и всё это приправлено чёрными семенами ванили. Слюноотделение не заставило себя ждать.

– Надеюсь, ты любишь панакоту, – молвил Илья, усаживаясь за руль.

– Вообще-то, – облизнулась, – я её обожаю. К ней бы ещё чайничек зелёного чая «Молочный улун» и ты бы послушал, как я могу блаженно стонать.

– Так чего же мы ждём? – воодушевился он. – Алиса, адрес ближайшего кафе, где подают чай «Молочный улун»! – прокричал в воздух, но умная помощница так и не отозвалась.

– А ты любитель форсировать события.

Мы взяли по стакану с кофе, отпили по глотку и оба скривились.

– Двойной американо без сахара? – ужаснулась я.

– Почему твоя бурда пахнет стоячими носками? – возмутился Илья.

– Живо отдай мой наивкуснейший кофе! И сам давись своей горечью.

Илья отвёл бумажный стакан с моим напитком подальше и хитро улыбнулся.

– А ты отбери, – велел задиристо и приоткрыл окно, сетуя: – Запах просто кошмарный. Сюрстрёминг [(швед. surströmming) – шведский национальный продукт, ферментированная или квашеная балтийская сельдь (салака). Известен резким неприятным запахом, который многие сравнивают с протухшими яйцами] отдыхает.

Я потянулась к вожделенному стакану. Илья отодвинул руку ещё дальше и игриво заявил:

– Меня так и подмывает вылить эту бурду.

– Только попробуй!

Он выставил стаканчик за борт и наклонил, пуская тонкую бежевую струйку.

– Ой, попробовал!

Зарычала от утрированной досады, схватила его за рукав куртки, попыталась вернуть напиток на родину.

Илья только этого и ждал. Свободной рукой осторожно коснулся моего плеча и медленно повёл выше через каскад распущенных волос к лицу.

– Попроси вежливо, гордячка, – сказал шёпотом и таки очертил костяшками пальцев линию подбородка.

Я уже забыла о кофе и сосредоточенно рассматривала его темно-карие глаза, которые блуждали по моему лицу. Неспешно исследовали сантиметр за сантиметром и всякий раз застывали на губах, после чего зрачки как бы вытягивались, всё сильнее затемняя радужку.

– Я не хочу, чтобы ты меня целовал, – призналась честно и спешно отвернулась к окну.

– Я и не целую.

– Но хочешь.

– Разве это не естественное желание для мужчины, который находится наедине с красивой женщиной? – Илья протянул мне мой стакан и взамен получил собственный.

Его вопрос я оставила без ответа. Укладывать в нашу общую постель соседку, едва я на пару десятков минут отлучилась из дома – тоже часть естественного желания мужчины при виде красивой женщины? Тогда я предпочла бы избавить этот мир от естественных желаний.

Мы снова вернулись на федеральную трассу. Оба молча пили свой кофе, и чтобы хоть немного сгладить неловкость, я распечатала баночку с панакотой и зачерпнула содержимое пластиковой ложечкой.

Молочное суфле таяло на языке. По сахару и консистенции никаких претензий, а кисловатый джем прекрасно оттенял этот ансамбль, раскрывая весь вкус нежирных сливок. Семена ванили вкуса не добавляли, но их приятно ловить на зуб и разжёвывать.

– А где обещанные стоны? – с улыбкой спросил Илья.

– Точно, прости! – я отправила в рот следующую порцию, подождала, когда та начнёт таять на языке и расслабленно выдала: – У-уи-у-уи. Волшебно.

Мой водитель покосился на меня с недоумением, потом припомнил наш ночной разговор и рассмеялся.

– Почему я сразу не догадался, что будет что-то подобное? Ты очень своеобразно стонешь.

– Полезная привычка, когда требуется не отвлекать водителя от дороги, скажи!

– Да, о-о, да-а, – он сам тихонько простонал. – Твоей манерой стонать разве что вырубать вожделение под корень. Стоп-кран для любого самца.

Я снова набрала десерт и протянула ему.

– Открой-ка ротик, самец, и скажи «ам». В качестве извинения за свой антисекс накормлю тебя вкусняшкой.

Он заглотил ложку почти целиком и даже как-то умудрился коснуться губами моих пальцев. Медленно прожевал сладость.

– Разве я сказал, что твои визги убивают моё возбуждение? – он коварно поиграл бровями, не отводя взгляд от дороги. – Наоборот. Меня заводит всё нестандартное. Твоя вариация стонов в том числе.

– Как быстро прорывается наружу твоя маньячья сущность.

Мы прикончили обе баночки с панакотой, а после разорили запасы пирожков для бабули. Я отыскала для Ильи слойку с ветчиной и сыром, а себе взяла пышную шанешку с курицей и зеленью.

– Вот здесь сверни направо, а на втором перекрёстке – налево, – подсказала, когда мы уже въехали в населённый пункт.

– Как зовут нашу драгоценную бабулю?

– Любовь Ивановна. И давай притворимся, что ты просто меня подвёз? По-дружески.

– И не стыдно тебе обманывать бабушку?

– В том-то и дело, что стыдно. Поэтому я не стану объяснять, почему явилась в гости с мужчиной, с которым знакома два дня. Твоя байка насчёт геронтофилии [Геронтофилия – расстройство полового влечения, которое характеризуется болезненной половой тягой к лицам пожилого возраста] тут не прокатит.

– Эй, потише на ухабах, женщина! – живо нахохлился Илья. – Я питаю платонические чувства к пожилым дамам. Похотью там и не пахнет.

Я закатила глаза, но не удержалась от улыбки. С каждой минутой мне всё больше нравилось наше общение, а пока кормила его десертом с ложечки, так и вовсе прониклась нежностью. У него оказались красивые губы. В меру плотные, с аккуратной морщинкой посредине нижней, которую хотелось разгладить языком.

А ещё меня подкупала его сдержанность. Он не стеснялся демонстрировать, что я привлекаю его в сексуальном плане, открыто сыпал двусмысленными шуточками и часто одаривал голодными взглядами, но не распускал руки. Окажись на его месте Ромка, я бы давно уже стояла в коленно-локтевой позиции на заднем сиденье и постанывала по-настоящему, без глумливых «у-уи-у-уи».

Занесём в плюсы, так ведь?

Глава 5

Бабушка встретила нас у ворот. Приземистая, чуть полноватая, с короткой стрижкой и радушной улыбкой, в свои восемьдесят четыре года она смотрелась до того бодро, что невольно вызывала зависть даже у тридцатилетней меня. Боюсь вообразить, что сумею сохранить через полвека те же задор и энергию. По-моему, я буду той ещё старой стервой и стану тыкать каждому прохожему в спину клюкой с криками: «Проститутки! Наркоманы! Жульё!»

Я первой шагнула навстречу и обняла старушку.

– Ты чего на улице мёрзнешь?

– Скажешь тоже, – она фыркнула и отодвинула от себя, чтобы пристально рассмотреть. – Ты похудела, детонька. Это всё ваши стрессы городские. Спите урывками, едите химию и всё время несётесь куда-то, сломя голову, – тут она заметила моего водителя и тихо спросила: – Это и есть твой Ромка? Хорош, шельмец. Только машина больно дорого выглядит. По съёмным хатам ютитесь, а ездите на деньгах – вот где ваш ум, молодежь?

Вставить хоть словечко в плотный поток нравоучений не представлялось возможным, поэтому я не успела внести ясность насчёт Ромы.

– Ну иди знакомиться, чтоль, – баба Люба вперила кулаки в бока и грозно глянула на Илью.

– Здравствуйте, Любовь Ивановна, – громко отчеканил тот.

– Ба, это...

– Женихаться приехал аль за компанию? – с ходу начала допрос бабушка, но о приличиях не забыла и величаво распахнула калитку перед гостем.

– Женихаться, конечно, – Илья подал старушке корзинку с покупными пирогами, пригнулся и поднырнул в низкий проём.

В избе царила атмосфера деревенского быта времён сталинской эпохи. Стены из почерневших брёвен, дощатый пол, устланный половиками из лоскутов ручной вязки. Допотопная мебель из цельного массива дерева, которая весила по двести с лишним килограммов и казалась абсолютно неубиваемой. Это вам не новодел из пластика, а советское довоенное качество – переживёт ещё моих правнуков.

Современным в скудном интерьере был лишь телевизор – огромная плазменная панель диагональю в два метра, наш с родителями подарок на прошлый бабушкин день рождения.

Меня сослали на кухню кипятить чай, а сами устроились за большим круглым столом, укрытым ажурной красной скатертью.

– Рада, что снизошёл нанести визит, – скрипуче призналась бабуля. – Я уж отчаялась вас дождаться. Зову, зову, а Софийка только обещает, да носу не кажет. Работой прикрывается, только меня не проведёшь, я сразу догадалась, что это ты стопоришься, Рома, потому как знакомство с семьёй – шаг ответственный. Тут с пустым сердцем не подойдёшь, обязательно твёрдое намерение за душой иметь нужно. Ну-кась, отвечай, как на духу, скоро ль женитьба?

Я выгнулась дугой, чтобы глянуть на Илью и подать знак. Соглашайся, мол, она иначе не отстанет. Да и не хотелось мне огорчать бабушку новостью о расставании. Она больше всех переживала за мою судьбу, постоянно укоряла, что незамужняя женщина в моём возрасте – это едва ли не грех. Наставляла быть смиренной и покладистой, цитата: «Мужики-де вольнодумных не привечают. Норов свой спрячь, подчинись, смолчи, где требуется" и т.д., и т.п.

Илья заметил мои странные пасы руками, прищурился, словно обдумывая какую-то мысль, и подмигнул.

– Конечно, скоро, Любовь Ивановна. К весне, думаю, будет в самый раз. Я уже и предложение сделал, – сладко пропел проныра.

– София! – гаркнула бабушка, призывая меня пред гневны очи.

Та-ак, у нас всё пошло не плану. Какое к чертям предложение? Что ещё за свадьба весной? Я же ясно изобразила пантомиму: ты меня любишь (

тычок в его сторону, нарисованное в воздухе сердце и большими пальцами указала на себя

), притворись (

показала, как надеваю невидимую маску

), пожалуйста (

молитвенно сложила руки у груди

). Что из этого ускользнуло от его понимания? Где в моих кривляниях отсылка к предложению и свадьбе?

Я послушно встала рядом с бабушкой и бросила короткий убийственный взгляд на лгуна.

– Ба, да не было никакого предложения. Мы просто обсуждали варианты. Никто сейчас не женится после месяца знакомства.

Добавила мысленно: «После пары дней общения и подавно».

– Почему Рома утверждает обратное?

– Сонь, – он до того похоже на Ромыча протянул моё имя, превращая «о» в долгий горловой звук, что я вздрогнула, – хорош уже таиться. Свадьба – дело решённое.

Он поднялся на ноги, обошёл меня сзади и крепко прижался к спине, обвивая руками живот. Положил подбородок на моё плечо и невесомо чмокнул за ушком. Притом пятой точкой я ощутила твёрдость под его брюками, которой там быть не должно.

Я незаметно наступила нахалу на ногу и по возможности ласково выпуталась из удушливых объятий.

– Ты прав,

Ромочка

, – с трудом выдавила абсолютно неподходящее ему имечко. – Бабушка всегда учила меня быть покладистой. Так что пойду-ка я накрою на стол.

– Правильно, детка, мужика с дороги кормить надо. Сальца нарежь, щи подогрей. Они у меня суточные, Ром, по старому семейному рецепту в русской печи томила.

И они снова увлеклись беседой, в которой слышно было только бабушку, а от Ильи требовалось лишь изредка поддакивать.

Щи я налила и себе. У бабули они бесподобные. Секретным ингредиентом является не только русская печь, но и наличие в крепком мясном бульоне жареной капусты. Она не варит этот суп из квашеной белокочанной, а всегда добавляет её чуть ли не обугленную до черноты, что качественно отражается на цвете и вкусе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Потом полезла в холодильник за разносолами. Хрустящие бочковые огурчики, терпкие помидоры без шкурки в собственном соку, ядрёное домашнее сало с перцем и чесноком, икра из опят – ба лучший в мире заготовщик солений.

Апофеозом разгула обжорства стала банка маринованных рыжиков, которую я выудила из недр кладовой. Быстро приправила грибы пахучим маслом, набросала сверху кольца лука и поспешила подать на стол.

– Теперь я понимаю, у кого Соня научилась так вкусно готовить, – с набитым ртом проговорил Илья, споро орудуя ложкой.

Будто ты знаешь, как я готовлю!

Бабушка зарделась, взяла с блюдца корку хлеба, натёрла зубчиком чеснока, выложила поверх несколько самых мясистых кусков сала и подала гостю.

– Накось, вприкуску. В следующий раз горчицу заведу на рассоле. У меня такая матёрая получается, что не только волосы шевелятся, но и весь затылок.

Она с удовольствием наблюдала за тем, как пустеют тарелки у вечно голодных городских обитателей. Сама почти ничего не ела, зато делилась деревенскими новостями. Тот сосед поставил забор, оттяпав шмат земли у Стрельцовых – ну я же их знаю, ага, – а Куимовы вдрызг разругались с роднёй из-за поросят, которые перемёрли в одночасье.

Я почти не вслушивалась в эти россказни и улыбалась, давая скучающей старушке возможность выговориться.

Следом мы пили чай из настоящего самовара, долго и со смаком дегустировали варенье из клубники, малины, смородины и даже жимолости. Последнее особенно понравилось Илье, и за свой бесстыдный подхалимаж он получил баночку горького джема в качестве подарка.

– Бабуль, может, чем помочь надо? – спросила из чувства долга, когда желудок, набитый до отказа, взбунтовался принимать в себя третью чашку чая.

– А как же, – драматично улыбнулась она. – Курятник почистить, замок на двери сарая починить – опять заедает, что твоя пластинка. Ещё лампочку в сенях вкрути, – обратилась она напрямую к Илье. – Смогёшь, али белоручка?

Я догадалась, что это какой-то тест для будущего «мужа» на рукастость, и подавила усмешку.

Бабушка всегда такая бабушка

.

Стайку для кур мы отправились убирать вместе, но прежде нас обоих вырядили в рабоче-крестьянские наряды. Илье достались дедовы трико с обвислыми коленями, матроска с длинными рукавами и грязно-голубой ватник с заплатками. Я убилась искать старую дедову ушанку, чтобы довершить комплект. К несчастью, не нашла, хотя и перевернула всю антресоль в летней кухне. Впрочем, и без этого непреложного аксессуара смотрелся подсадной жених на сотню баллов. Когда он вышел ко мне из спаленки, сохранить постную мину не удалось – заржала в голос, наблюдая дикий контраст.

– Ты потешаться надо мной вздумала? – с преувеличенной угрозой прошипел Илья, грозно приближаясь.

– Я? Что ты! Как можно угорать над первым парнем на селе!

Он замер в сантиметре от меня и совсем недружелюбно оскалился. А потом как заорёт:

– Любовь Иванна, у вас найдётся, во что Сонюшку переодеть? Она та ещё неряха,

жаль будет выпачкать её в грязи

.

На конце фразы он понизил голос до шёпота, адресованного лично мне, и вся весёлость сменилась каким-то колючим напряжением. По моему позвоночнику заструилось тепло от его наглого взгляда. Я буквально физически ощущала, как он смотрит на губы, как примеряется к шее, словно прикидывая, что мне больше понравится – нежные касания или жалящие укусы. Мою часто вздымающуюся от рваных вдохов грудь он так откровенно пожирал глазами, что я могла бы поклясться, с этой частью меня он миндальничать не намерен.

Если в машине я прямо заявила, что против поцелуя, то сейчас помалкивала и явно ждала от него действий, притом с замиранием сердца.

– Сонюшка, так за чём дело встало? – в комнату вошла бабушка, и магнетизм между нами сработал: нас растолкало в разные стороны. – Ты же знаешь, где у меня одёжа для огорода.

– Ага, да, сейчас, – хрипло проговорила и шумно прокашлялась, прочищая горло, которое сдавило в предвкушении.

– Срази меня наповал,

любимая

, – издевательски пожелал Илья, делая акцент на последнем слове, и вышел из избы.

Вызов? Да в лёгкую! Встречайте доярку Соню! Ой, поправочка,

сексапильную доярку Соню

.

Джинсы я поменяла на узкую вязаную юбку из колючей коричневой шерсти, длиной ниже колена – вообще не наша тема, правда? Так что юбчонку я натянула под грудь, а потом опустила пояс на резинке внахлёст на талию. Получилась самая настоящая обтягивающая мини-юбка, а если пошире расставить ноги, то и юбка-сетка, через которую слабо проглядывают белые стринги – лично проверила перед зеркалом.

Вместо футболки напялила тонкую блузу, вполне допускаю, что из настоящего шёлка. Верхние пуговицы расстёгнула до неприличия, низ связала узлом. Для пущего эффекта влезла в кирзовые сапоги и жилетку из овчины, которая так кстати не прикрывала зад.

С волосами долго не мучилась, накинула на голову белый платочек, стянула края на затылке узлом, а через плечо пропустила связанные в слабую, но толстую косу волосы.

Отражение в зеркале мне понравилось. Вряд ли я долго протяну в таком прикиде на улице, всё же не месяц май на дворе, но полчаса понаклоняться перед любителем призвать оппонента к барьеру – справлюсь в лёгкую, а потом под каким-нибудь благовидным предлогом уйду в дом и утеплюсь.

Илью не сразу нашла. Оглядела курятник сквозь ограждение из сетки рабицы, приметила возмущённо выхаживающего у калитки петуха и сидящую на лавочке у летней кухни бабушку, которая посмеивалась и промокала слезящиеся глаза платочком.

– А где?..

– К насестам пустила, сжалилась над горемычным, – пояснила бабуля. – Петька, изверг, задал твоему жениху трёпку, – она потрясла кулаком в сторону петуха. – Видать за конкурента принял, пришлось вмешаться, а не то все пальцы твоему Ромушке переклевал бы.

Я окончательно развеселилась и двинулась к курятнику, без проблем вошла за ограждение, но едва потянула дверь стайки, как Петька бросился ко мне со всех ног. И если Илье бояться петушиного клюва не следовало – вон сколько на нём слоёв одежды, то мне в чулках надлежало поберечься.

Взвизгнула и поспешила запереться изнутри. Света тут же убавилось. Под низким потолком висела всего одна лампа, хоть и большая, красная, размером со среднюю дыню, однако она здесь была для прогрева помещения, а с мраком боролась слабо.

– А-а, опять стонешь, – Ильи повернулся на звук моего появления, опёрся ладонью о грабли, которыми до того сгребал грязное сено в кучу по центру, и мельком окинул взглядом. – Тебе идёт.

– Ага, – я вытащила из угла стайки холщовый мешок, сняла со специального гвоздика прорезиненные перчатки и спешно принялась за работу. – Давай поскорее тут закончим, и на свежий воздух. Дышать же нечем.

Весь будоражащий настрой я растеряла. Вонь казалась убойной. Поэтому вместо призывных кошачьих изгибов я быстро наклонялась, сгребала в мешок изгвазданную солому и переходила к следующей кучке, которую нагребал граблями Илья.

Через десять минут мы уже на пару играли в занимательную игру «Унести ноги от разъярённого петуха». Нам потребовалось выйти из стайки с тремя мешками отменных удобрений и вернуться назад со свежей соломой.

– Я отвлекаю, ты выносишь мешки, – взял на себя командование спецоперацией Илья.

– Не, я не дотащу, – заключила, когда попробовала поднять хотя бы один куль. – Давай я побуду тореадором.

– В этом? – он почти невесомо провёл рукой по голой коже в области декольте и самыми кончиками пальцев очертил край юбки. – Тебя когда-нибудь щипал петух?

Помотала головой.

– Удовольствие сомнительное. А мешок тащи волоком. Бросишь с той стороны калитки.

И всё действительно получилось. Пока Илья воинственно надвигался на Петьку, отпугивая того граблями, я быстро переместила собранный перегной за ограждение.

Присела на лавочку – бабуля наверняка ушла в дом – стянула нестерпимо воняющие перчатки и затолкала под косынку выбившиеся из причёски прядки.

Илья тенью шмыгнул за калитку, захлопнул её перед самой головой драчливого петуха и с улыбкой плюхнулся рядом.

– Назад даром не пойду, – он дурашливо пихнул меня плечом, потом скосил взгляд в вырез расстёгнутой блузки и присвистнул. – А ну встань, полюбуюсь.

Мне уже совершенно расхотелось быть сексапильной дояркой и вообще иметь какое-то отношение к сельской жизни, но отказать себе в удовольствии подёргать котяру за усы я не смогла. Встала напротив, упёрла руки в бока, сильнее растягивая края блузы и даже слегка покружилась на месте. Изящества не получалось, всё-таки кирзовые сапоги сорок второго размера – это вам не тонкие лодочки, ноги я переставляла с трудом. Но и продемонстрированных умений хватило, чтобы весёлость на мужском лице сменилась задумчивостью.

– Ты ведь понимаешь, что мне везти тебя обратно? – вдруг спросил Илья, снова утыкаясь взглядом в расстёгнутый воротник блузки.

Кивнула с осторожностью.

Он поднялся на ноги, схватил кончик моей косы и медленно намотал на кулак, вынуждая склонить голову набок.

– А я не железный, между прочим, – заявил предостерегающе и повёл носом по изгибу шеи от уха к плечу. – Не боишься, что привяжу ремнём к сиденью и наброшусь?

Он почти не касался меня, не лапал и не вжимал в себя, однако же до того понизил голос, что меня безоговорочно проняло.

– Ты же сам просил сразить наповал, – пролепетала в качестве оправдания и выпрямилась, чтобы видеть его лицо.

На сей раз мы не соперничали взглядами, лишь считывали реакцию друг друга.

– И ты перестаралась, Сонь, – он потёр большим пальцем мою косу, всё ещё намотанную на кулак. – Это не наповал, а предательский нож в спину. Мне теперь хочется затащить тебя на сеновал и хорошенько там извалять.

Я невольно облизнулась. Он тоже провёл кончиком языка по своим губам. Казалось бы, идеальный момент для страстного поцелуя, но что-то во мне опять выставило задний ход. Я отступила на шаг, а он позволил. Разжал ладонь с моими волосами и ей же отёр лицо, будто срывая с себя марево наваждения.

На сеновал мы всё же поднялись, исключительно ради свежей соломы. Оба держались поодаль, а я даже запахнула жилетку и опустила подол юбки ниже. От греха.

С остальными делами управились вмиг. Замок Илья смазал специальным составом, которое приволок из багажника «Лексуса», с лампочкой справился и того быстрее. Словом, бабушка провожала нас с лёгким сердцем и донельзя довольной улыбкой. Обняла меня на прощание со словами:

– Держись за него, Сонюшка. Хорошего мужика завсегда издали видно, а Ромушка твой из таких. Да и смотрит на тебя неотрывно.

Я приписала это замечание старческое подслеповатости и с удивлением наблюдала за тем, как моя бабушка тискается с «женихом», и они о чём-то перешёптываются.

Напоследок она осенила обоих крестным знаменем и пожелала:

– Благослови вас господь!

Глава 6

– Заедем в одно местечко? – предложил Илья, разрывая паутину затянувшегося молчания.

– Надеюсь, не в мотель? – слабо пошутила и поёжилась, представив, что получу утвердительный ответ.

– Если уж на сеновале сдержался, хотя теперь знаю, какого цвета на тебе трусики, и что под этими джинсами скрываются чулки, – выдал единым духом, даже не поворачивая головы, – неужто ещё часок до дома не потерплю?

– А дома?.. – я одновременно зарделась от его наблюдательности и стушевалась от грядущих перспектив.

– Да шучу я, расслабься, – он вполне невинно погладил меня по руке. – Просто ответь на один вопрос: вы с Ромой расстались не из-за его склонности к насилию?

– Ты на абьюз намекаешь? Нет, не из-за этого.

– Тогда мне не понятно, почему ты так от меня шарахаешься. Как черт от ладана.

Пожевала язык, будто настраиваясь на откровенность. Шарахаюсь... Наверное, со стороны выглядит именно так. Несерьёзное поведение для тридцатилетней бабы. И ладно бы строила из себя скромницу, так нет же: сиськи наголо, а потом от каждой попытки поцеловать деревенею. И впрямь выгляжу истерзанной жертвой домашнего тирана, к тому же малоадекватной.

– Понимаешь, – решила всё же объясниться, пока мне застарелую девственность не приписали, – в прошлый раз отношения развивались слишком стремительно. Конфетно-букетный период мы просто перескочили, съехались довольно быстро. Как-то не по-людски, в общем. Поэтому в будущем мне бы не хотелось наступать на те же грабли.

– Сложно довериться другому, когда однажды уже предали, – весьма уверенно заявил Илья и по моему вытянувшемуся от удивления лицу понял, что попал в точку. – Теперь, кстати, стало намного понятнее. Так что насчёт небольшого крюка? Заедем в одно местечко. Обещаю, тебе понравится.

Этим местечком оказалось кафе под названием «Клубничка», и в зал я входила с лёгкой настороженностью. Однако внутри заведение не производило впечатления логова разврата. Скорее наоборот. С десяток небольших круглых столиков, оформленная в советском стиле барная стойка, приглушённое освещение. Фоном играла лирическая музыка, а основу посетителей составляли воркующие парочки.

– При чем здесь «Клубничка»? – спросила с иронией, когда уселись за столик, слишком тесный для нас обоих.

Мне пришлось подобрать под себя ноги, чтобы не прижиматься коленями к ногам Ильи.

– А здесь в меню нет ничего, кроме клубники.

Удивилась безмерно, но всё же заглянула в принесённую официанткой папку. Итак, десять видов кофе и все с припиской «клубничный». Салат из клубники с грушей, постный салат из овощей с клубничной заправкой на сметане, тосты с клубникой и клубничным джемом, карпаччо из клубники с сыром «Камамбер», тар-тар из клубники, клубничное пюре с котлетами из бланшированной клубники. На десерт так же предлагалось лакомиться клубникой во всех её экзотических проявлениях.

Я рассмеялась и продиктовала официантке свой заказ:

– Клубничный капучино, карпаччо из клубники и клубника в шоколадном платье на десерт.

Илья лукаво подмигнул и обронил как бы невзначай:

– Мне то же самое. И поторопитесь, пожалуйста, мы зверски голодны.

– Неожиданный выбор кафе, – поделилась я мыслью, когда мы остались наедине.

– Слишком приторно для тебя?

– Пока с потолка не начнут сыпаться конфетти в форме сердечек, я готова дожидаться десерта. А потом извини, дам дёру.

Он понимающе улыбнулся и положил руку на стол раскрытой ладонью вверх. Жест в общем-то понятный, но...

– Сонь, я не кусаюсь. Расслабься уже.

Я попробовала перестать думать и прошлась кончиками пальцев по его кисти. Повторила линии на сгибах, повела ими вдоль запястья по выпирающим венам.

Нам принесли кофе – самый обычный на вид. Разве что высокий бокал был украшен тонкой долькой свежей клубники.

Основное блюдо меня тоже не впечатлило. «Камамбер» сюда не вписывался от слова «совсем», я бы добавила самый обычный творожный сыр, и карпаччо заиграло бы абсолютно другими оттенками вкуса. Да и десерт оказался простым, как три копейки: нам принесли большую тарелку с сочными ягодами, насаженными на длинные шпажки, и поставили рядом две пиалы с растопленным шоколадом.

– Нам самим одевать клубнику в шоколадное платье? – от души повеселилась, разглядывая нехитрое угощение.

– Хорошо хоть с застёжками возиться не нужно, – Илья медленно опустил ягоду в шоколад, поднял на уровень глаз и быстро заглотил целиком, умудрившись не испачкаться.

Я таким изяществом похвастать не сумела и на первой же клубнике вымазала шоколадом губы и подбородок. Смущённо улыбнулась, потянулась к салфеткам, но Илья перехватил мою руку. Подался вперёд, мазнул большим пальцем по моей верхней губе и тут же погрузил мне в рот, вынуждая слизать сладкую каплю, что я и сделала. Сомкнула губы на его пальце и провела языком по шершавой подушечке.

Глаза распахнулись шире при виде его раздувающихся ноздрей. Двоякость ситуации стала понятна только сейчас, и я трусливо зажмурилась, ожидая продолжения.

– Открой рот, – послышался сбивчивый шёпот.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Выпустила его палец и тут же получила другую клубнику, на сей раз «обнажённую». Умудрилась прожевать её, не проронив ни капли сока. Вкуса почти не почувствовала. Илья следил за мной так пристально, что захотелось прикрыться рукой.

– Кстати, что это за представление с женихом и уже назначенной датой свадьбы? – спросила, лишь бы выпутаться из кокона неловкости.

Он моргнул, неспешно втянул в лёгкие воздух и ответил с улыбкой:

– А разве не это ты передавала жестами? Типа любишь меня до слепоты.

– Чего? – безмерно удивилась и всё-таки прошлась салфеткой по губам и подбородку. – Я просила тебя изобразить, что любишь меня.

Повторила пантомиму, озвучивая каждое движение.

–

Ты

, – указательными пальцами ему в грудь, –

любишь

, – обрисовала сердечко, –

меня

, – указала большими пальцами на себя, –

изобрази

, – повязала на глаза невидимую маскарадную маску.

Илья от души рассмеялся.

– Я подумал, вот это кривляние с завязанными глазами означает что-то вроде беспамятства, мол, любишь меня до потери сознания.

– По-твоему, так показывают потерю сознания?

– Тогда я подумал, что ты на плохое зрение намекаешь, сейчас увидел, как почёсываешь затылок. Слово «изобрази» мне в голову не пришло ни разу.

Я закатила глаза и отпила из бокала клубничный капучино. Приторно аж до горечи.

К моему дому мы подъехали затемно. Илья вышел из машины, чтобы проводить меня до подъезда.

– Какие планы на завтра? – спросил он, вставая напротив меня под козырьком.

– Выспаться, приготовить что-нибудь, прибраться в квартире – скукота, одним словом, – молола языком, а сама уговаривала себя рассчитаться с долгами.

Пять чмоков и один взрослый поцелуй – это же просто, когда перед тобой весьма симпатичный мужчина, но я никак не могла решиться запрокинуть голову и шагнуть в его объятия. Воображение дорисовало единственно возможный сценарий этого поцелуя и уверило, что всё закончится в спальне при любом раскладе.

– Поужинаем завтра вместе? Днём я с сыном, у нас целая культурная программа – бассейн, зоопарк, игровая комната в ТЦ.

Он нащупал мою ладонь, переплёл наши пальцы и чуть подтянул к себе. Дар речи пропал. Сердце тяжело заворочалось в груди. Я почти перестала дышать и испуганно пропищала:

– Поужинаем, если пообещаешь, что клубники не будет.

– Торжественно клянусь.

Мы замолчали. Илья не делал попытки наклониться, а я будто застыла, никак не могла решиться... ни на что.

– Спасибо, что поработал моим водителем, а потом ещё изображал жениха.

– Обращайся, если...

Я закрыла глаза, привстала на носочки и слепо прижалась к нему губами, обрывая на полуслове. Замерла, прислушиваясь к ощущениям.

Вроде всё шло по плану. Лёгкое волнение всколыхнуло что-то внутри. Его запах по-прежнему пьянил и учащал дыхание. Тест пройден, ведь так? Я всё ещё могу что-то чувствовать. Свет клином не сошёлся на Ромке.

Илья терпеливо ждал, когда я на что-то решусь. И я не подвела. Шагнула ближе, обняла его за шею и приоткрыла губы, переходя на взрослый поцелуй.

Он чинно сложил руки на моей талии, коротко выдохнул мне в рот и неспешно проскользил губами от одного уголка рта к другому. И во мне проснулось нетерпение. Я сама подняла его руку к своему лицу и запустила пальцы в жёсткий ёжик волос у него на затылке.

Охнуть не успела, как Илья припечатал меня своим телом к подъездной двери и ворвался языком в рот. Прошёлся по моему языку, собирая сладкий вкус клубники, а потом ещё и ещё, вызывая стойкое головокружение и вялость в коленях. Ладонь с грубой обветренной кожей огладила шею и до боли стиснула грудь. Кажется, я даже расслышала звук, с каким его шершавая кожа цеплялась за ткань футболки, а может, то было дикое бурление крови в ушах.

Я как-то слишком быстро подхватила его желание, прогнулась в пояснице и теснее прижалась к его паху. От первого же скольжения вверх-вниз мы оба застонали в унисон.

– Остановиться? – вопреки вопросу он прошёлся короткими укусами от подбородка до ворота футболки, продолжая тереться об меня бёдрами.

– Да, – согласилась, слабо понимая, с чем.

– Тогда оттолкни меня, – попросил и теперь уже двумя руками стиснул чувствительную грудь.

– Ага, сейчас, еще немножко, – выдохнула тяжело и сама полезла шарить руками у него под курткой.

Жилистый, но весьма приятный на ощупь. От грубых ласк, что сыпались на мою грудь, мышцы на его спине ходуном ходили.

И только собралась озвучить здравую мысль, что нам пора заканчивать это пиршество вожделения, как Илья вновь заткнул меня поцелуем. Теперь уже его язык двигался в едином ритме с бёдрами. Жёсткий шов на моих джинсах упирался аккурат в промежность и давил на ту самую точку, которая заставляла забыть, что я здравомыслящая женщина. Натяжение ткани стало таким интенсивным, что организм решил истребовать своё при любом раскладе. Я даже не возмутилась, когда Илья расстегнул пуговицу и рванул бегунок на молнии вниз, только царапнула ногтями напряжённый пресс и принялась жадно посасывать его язык.

Он запустил ладонь мне в трусики – медленно, настороженно, будто давал возможность остановить слишком интимную ласку – и с первым же касанием я окончательно обезумела. Откинула голову назад и глухо застонала.

– А я ожидал привычного повизгивания, – горячечно шепнул Илья и впился губами в горло, в идеальном ритме растирая меня внизу.

Я не ответила, вообще не поняла сказанного. Меня пожирало сумасшествие. Тело дрожало как от холода, мозги плавились. Лишь краем сознания я ощутила мужскую ладонь под футболкой, поняла, что чашу бюстгальтера задрали вверх, и вскрикнула от острого наслаждения. Илья выкрутил мой сосок и вместе с тем зажал между пальцами сгусток нервов между ног.

Прикусила губу, удерживая вопли бешеной самки. Хорошо, что на улице темень, а фонарь над дверью подъезда не работает, иначе наше маленькое пип-шоу [это фрагментарная презентация порнографических фильмов или секс-шоу в прямом эфире] имело бы оглушительный успех. Всего ведь и требовалось, что подняться на пару этажей и перенести эту феерию ощущений за толстые непроницаемые стены квартиры, но додуматься до такой простоты не могла. Меня выжигало изнутри нетерпение.

– Чуть быстрее, пожалуйста, – промямлила, а сама извернулась, чтобы расправиться с его брюками.

Мы мешали друг другу, путались в руках, даже ударились зубами, когда я снова захотела целоваться.

Вновь синхронно зашипели, когда я добралась до члена. Сомкнула ладонь на нежной головке и повела вниз. Горячий, твёрдый, достаточно толстый и отнюдь не маленький. Мозг попытался что-то там сравнить, но я быстро отключила все анализаторы и задвигала рукой, подстраиваясь под движения его пальцев.

Как школьники, мать его, тискаемся у подъезда, хаотично целуемся, сдавленно стонем и шипим от всякого неожиданного касания. Ситуация бы веселила, если бы я так не была сосредоточена на приближении удовольствия. Мне хотелось чуть больше напора, не хватало ощущения наполненности, а потом вдруг...

– Бля-я, – неразборчиво простонала, закусывая запястье, и удушливое напряжение сменилось ритмичной пульсацией.

Ойкнула, когда Илья просунул руку глубже и толкнулся в меня пальцами. Хотела остановить, предупредить, что мне не нужно подобное, что это только подпортит оргазм. Однако он не дал пикнуть. Накрыл мою ладонь своей, стиснул так, как ему нравилось, и резко задвигал по своему члену. Глубокие, размашистые движения продолжались у меня между ног. Далеко выскользнуть он не мог, зато внутрь вбивался с какой-то затаённой злостью, от которой меня вело, и пьяные искорки мелькали перед глазами.

С чудовищной заторможенностью осознала, что всё случившееся ранее – вовсе не оргазм, а лёгкий спазм мышц. Настоящей лавиной удовольствия накрывало сейчас, когда он задевал пальцами какую-то болезненно сладкую точку внутри меня, и та отзывалась покалыванием во всём теле.

Раз-два-три, Сонечка, гори

!

Французы говорят, что оргазм – это маленькая смерть. И я в то мгновение пала смертью храбрых. Слух и зрение отключились. Сердце разогналось до максимума, сжалось испуганно и затихло, разнося по всему телу наичистейшее блаженство.

Я обмякла в крепких объятиях и даже не поняла, что это липкое и тёплое на ладони. Бездумно водила ей вниз и вверх по инерции, но уже без прежнего нажима.

Рядом с ухом сработал домофон. Подъезд открылся, выпуская наружу жильца с собакой на привязи. Илья теснее прижал меня к себе, чтобы со стороны не было видно, чем мы занимались с таким упоением, прижался своим лбом к моему и осоловело улыбнулся.

Я хихикнула. Нужно ведь что-то сказать? Только в голове звенел вакуум. Мне было так хорошо, что держаться прямо удавалось лишь благодаря опоре двери за спиной.

– Пригласишь меня завтра на ужин к себе, раз уж собралась готовить что-то вкусное? – спросил Илья с намёком, провожая взглядом соседа с собакой.

Перефразирую:

хочу повторить это безумие по-взрослому, раздеть тебя донага и заставить кричать

. Итак, я готова сдержаться и не лезть поперёк батьки в пекло? А как же!

– Пришлю тебе открытку, – отозвалась сытым мурлыканьем.

– Почтовый адрес назвать? – Илья достал из кармана носовой платок и вытер им вначале мою испачканную руку, потом себя.

– Незачем, отправлю весточку с голубями, – я поправила свою одежду, вернула бюстгальтер на место, застегнула джинсы и вдруг почувствовала на лице мужскую ладонь. Влажную.

Илья прижал к моим губам сведённые вместе указательный и средний пальцы и сам приоткрыл рот, неотрывно следя за тем, как послушно я слизываю с его руки собственную смазку.

Я опять начала заводиться, в основном от его немигающего взгляда, который следил за движениями пальцев. Внутрь, прокатиться по языку и, задевая зубы, наружу, чтобы повторить по кругу. А потом и вовсе учудила странное: поднесла ко рту руку, которой ублажала его и добавила свой палец, пробуя, смешивая наши вкусы и упиваясь гримасой острого возбуждения, что вмиг исказила черты Ильи.

– А нет у тебя сейчас чего-нибудь перекусить? – спросил он и убрал руку, чтобы могла ответить.

– Помнишь, я упоминала, что не хочу торопиться? – легко раскусила я намёк. – Мне на ночь глядя есть вредно.

– А я бы с удовольствием зажевал булочку, но…

нет так нет

.

Он чмокнул меня в губы, смачно шлёпнул по заднице и отступил на пару шагов.

– Спокойной ночи, Сонь.

– И тебе сладких, Илюш.

Я почти скрылась в подъезде, потом обернулась, увидела, что он смотрит мне вслед, крутанулась назад и с разбегу повисла на мужских плечах. Поцеловала глубоко, ероша волосы и лаская пальчиками щетину.

– Вот теперь действительно до завтра, – мягко произнесла, чмокая его в шею, и громко взвизгнула: – У-уи-у-уи.

– О, узнаю мою визжащую малышку, – усмехнулся он и отпустил во второй раз, ничем не выдав разочарования.

С шальной улыбкой на лице я вошла в прихожую, побросала вещи где попало и плюхнулась на диван. Хотелось петь песни и плясать до упаду, но поздний час такого сценария не предполагал. Поэтому я мечтательно прокрутила в памяти всё случившееся у подъезда и позволила себе такую вольность, как представить Илью без одежды.

А он напористый, жёсткий. Умеет держаться до победного, где большинство уже давно бы свесило лапки, но если срывается, то обретает очертания стихийного бедствия. И целуется шикарно. Без нежности, но с чётким пониманием, как вымочить твои трусики насквозь.

Погладила искусанные губы и смущённо захохотала, радуясь завершению страдательной фазы. Ромка, конечно, был моей огромной любовью, и его я буду вспоминать ещё очень долго. Однако время не стоит на месте, я, как оказалось, могу получить удовольствие и с другим мужчиной, так зачем зацикливаться на человеке, который мной совсем не дорожил? В топку его. Камень на шею, турнуть в колодец и засыпать к чертям, чтобы вылезти не смел, гад ползучий.

С этими бравыми мыслями я отправилась в душ, затем наспех перекусила парой бутербродов с сыром и веточками зелени и пошла спать.

Перед тем как поставить телефон на зарядку, проверила уведомления. Смахнула всё бестолковое и оставила на экране строчку от Ильи:

«

У меня для тебя сюрприз

».

Начала писать вопрос, когда в дверь позвонили. Посмотрела в глазок. По ту сторону стоял высокий парень в фирменной серо-оранжевой кепке с надписью «Скороход» с огромным букетом цветов. Лица не разглядеть, он пялился в пол.

Вот тебе и сюрприз. Я снова рассмеялась, чувствуя себя какой-то роковой соблазнительницей, которая вскружила голову весьма сдержанному джентльмену – ну вы понимаете всю эту романтическую хрень, что порой завладевает мозгом, – и открыла дверь.

Курьер поднял голову, из-под низко опущенного козырька бейсболки сверкнули голубые глаза.

– Рома? – опешила.

– Соня! – рыкнул он, пихнул меня в прихожую букетом и ввалился следом.

Следующая полновесная реплика поступит от меня лишь к концу этой излишне эмоциональной ночи.

Глава 7

Рома повернулся спиной, щёлкнул рычажком замка. Затем обернулся, ударил меня наотмашь дичайше злым взглядом. Я дёрнулась, будто и впрямь получила оплеуху. Во рту пересохло. Руки мелко задрожали.

– Два часа тебя возле дома караулил, – отрывисто произнёс, срывая с головы где-то позаимствованную бейсболку с логотипом курьерской службы. – И дождался. Всем теперь раздаёшь налево и направо?

Да он же в бешенстве! Видно по тому, как дёргает вниз молнию на кожаной куртке, как срывает её с плеч, как закатывает рукава светлого свитера. Разулся. Сделал шаг ко мне.

Мамочки. Вжала голову в плечи, вдавила лопатки в стену и охнула, когда вобрал в кулак край моей футболки.

– Понравилось?

– Тебе ли не знать, как я стону, когда кончаю! – хотела выкрикнуть в омерзительно красивую рожу, но стушевалась от близости.

Помотала головой, говоря, мол, нет. И эта слабовольная попытка сгладить углы разозлила. Ты ещё оправдываться перед ним начни, амеба бесхребетная!

Я стиснула всю волю в кулак, чтобы парировать его агрессивные выпады, но тут Рома заметил мои влажные после душа волосы, вдавил кулак в рёбра, почувствовал, что под футболкой я голая, и обрушил на меня все несчастья рода людского. Он поцеловал. Властно, беспощадно, вкладывая в движения языка всю имеющуюся ярость.

Тут же подхватил под попу, усадил на себя сверху и понёс в спальню.

Я ответила по привычке, потом осознала, что творю, и взбунтовалась. Молотила кулаками по спине и голове, пробовала отстраниться, извивалась – так что до кровати мы не добрались. Он повалил меня на ковёр перед диваном, легко, будто игрушку, перевернул на живот, обездвижил весом собственного тела, вытянул мои руки вперёд и зафиксировал своими сильнющими лапами.

– Не брыкайся ты, дикая, – шлёпнул меня по заднице и начал стаскивать с меня пижамные шорты. – Скажи «нет», если и впрямь не хочешь.

– Нет! – орала я мысленно, но в действительности помалкивала и только сдерживалась, чтобы не отклянчить зад и не потереться им о каменную выпуклость под его джинсами.

Рома понял всё правильно. Руки мои не отпустил, коленом расставил мне ноги шире и приставил головку ко входу.

Я уже безобразно текла. Вот так, сходу, лишь от осознания, что это он, что почти полностью одет, а я лежу под ним с голым задом задранной до самой шеи футболкой.

– Считай, ты отомстила, – шепнул на ухо, и меня выгнуло дугой, когда он толкнулся внутрь.

Пряжка ремня елозила по ковру и позвякивала в ритм с его движениями. Быстрыми, жадными, глубокими. Он кусал мои плечи и стонал, когда я стискивала его внутри. А я беззвучно материлась и плакала от осознания, что меня наизнанку выворачивало от тоски по нему. Как блядски мне не хватало его голоса. Без этих рук, что подмяли под себя и удерживали на месте, пока он брал меня – разве без них можно обходиться?

– Ро-ом, – простонала в ковёр и приподняла бёдра, чтобы двигаться ему навстречу.

– Ты моя, поняла? Только я буду тебя драть, – впечатал пальцы в мои бёдра и стал насаживать на себя.

Меня скрутило в тугую пружину. Ещё пару таких широких движений, и я разлечусь вдребезги. Но Ромка не дал. Снова играючись перевернул на спину, подхватил под колено, буквально вжал его мне в грудь, заставляя раскрыться до тянущей боли в паху, и трахал уже под другим углом.

Я металась под ним с ощущением, что вот-вот потеряю рассудок. Слёзы пересохли. Однако сердце щемило при виде любимого лица, хоть и с гримасой ярости.

Надо же, я и не думала, что он настолько ревнив, иначе завела бы себе ухажёра уже на следующий день после расставания.

Мне не хватало телесного контакта. Слишком отстранённым и злым он казался, вбивался в меня, а сам будто всему миру доказывал, что я ему принадлежу, что только в его рот могу стонать. Задрала края его свитера, потянула вверх, он поддался и через секунду перекинул мягкую шерстяную ткань через диван.

Я закатила глаза от удовольствия и в судорожном припадке прильнула губами к барханам гладкой кожи. Целовала и покусывала всё, до чего могла дотянуться, а на языке взрывался его вкус.

– Подставь для меня сиськи, – велел он с придыханием, упёрся рукой в пол рядом с моей головой, другой обхватил член и протолкнул между сведённой вместе грудью.

Задвигался быстро, смотря то на мой приоткрытый рот, то на свой скользкий от смазки член. Я приподняла голову и попыталась поймать головку кончиком языка.

– Блядь, Сонь, – он резко подался бёдрами вперёд и выдал в потолок глухое: «О-о-о».

Мне почему-то стало весело. Всего за один вечер я умудрилась попробовать на вкус удовольствие от двух мужчин. Етитская сила, что со мной не так?!

Рома слез с меня и завалился на бок рядом. Лениво подтянул меня к себе, лизнул щёку.

– Ты не успела?

Ну или не смогла. В конце концов, у меня тоже существует лимит на оргазмы, но не говорить же об этом вслух?

– Нет, – сказала коротко, избегая его взгляда.

Знаете, а это талант! Он кувыркался с какой-то девкой прямо в нашей постели, расхреначил всё хорошее к себе отношение, исчез из моей жизни на целый месяц, а потом объявился с претензиями, вытрахал мозг, тело и душу, да ещё заставил чувствовать себя виноватой. Надо же, какая я бяка распутная, смела подпустить к себе другого мужика.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вот, что следовало озвучить, вместо того чтобы повернуть голову и послушно открыть рот.

Рома целовал нежно, будто извиняясь за весь тот негатив, что преследовал меня целый месяц. Поднял с пола мою футболку, вытер ей грудь и тут же смял мягкий холмик. Прошёлся раскрытой ладонью по животу и спустился вниз.

Мне думалось, что всякую чувствительность я уже потеряла, вот только он доказал обратное. За полминуты дразнящих прикосновений подвёл меня к финишу, потом крутанул на бок, закинул мою ногу на себя и, не переставая ласкать пальцами, вошёл. Жаркие круговые движения на клиторе приближали развязку, к которой Рома не стремился.

Он вдруг просунул руку глубже и ненадолго заменил член пальцами.

– Ром, пожалуйста, – заегозила, требуя вернуть всё по своим местам.

– Потерпи, пухляш, я недолго, – прикусил зубами мочку уха и снова скользнул внутрь. Смоченные моим соком пальцы прижал к попке, надавил на колечко.

– Не-не-не, даже не думай без смазки, – я запротестовала и попробовала отодвинуться.

– Со смазкой, – он подтащил меня обратно и тут же приставил головку ко входу в попу, – ты такая влажная и заведённая... Бля-я, больно совсем не будет.

Он надавил, я постаралась расслабиться. Затем опять вернулся в меня, смазывая себя липкими соками, и вновь вжался в попку. Я придержала рукой ягодицу, помогая ему продвинуться. Возбуждение почему-то не ослабевало, хотя в прошлые разы, когда я позволяла Ромке подобные игрища, боль затмевала всякое удовольствие.

– Добавь чуть больше смазки, – попросил он, укладывая мою руку мне же между ног.

Я слегка растерялась. Он щипнул меня за сосок, поторапливая.

– Я сдохну, если не кончу в тебя, – поделился он мыслями, от которых меня прошило насквозь. – Дай мне трахнуть эту охрененную попку.

И ведь я никогда не говорила «нет». Пластилиновая кукла, а не женщина, да и как такому коту откажешь? Голосом он имел меня столь же мощно, как и всеми остальными частями тела.

Я просунула пальцы между складочек.

– Глубже, Сонь.

Согнулась пополам, чтобы выполнить.

– Теперь давай руку сюда, – он прижал мои пальцы к анусу. – Сильно не дави, вставляй по очереди. Блядь, ну что за зрелище, а? Хорошая девочка, верни пальчики обратно и двигай ими, пока не почувствуешь удовольствие.

Я двигала рукой неспешно, расслабляя себя и давая Ромке волю сзади. Всё ждала боли, но сегодня её не было, лишь распирающее изнутри ощущение. Тесно. Хочется отстраниться или наоборот прижаться теснее.

Да, определённо, мне хотелось почувствовать его глубже, потому что когда вошёл наполовину, я выгнулась и попросила: «Ещё». Он добавил нажим, осторожно перевернул меня на живот, не покидая тела, заставил встать на четвереньки и упереться щекой в палас.

– Останови, если будет больно.

Я прикрыла веки и подалась назад. Под таким углом почти не доставала до себя пальцами. Оставалось довольствоваться ленивыми скольжениями вокруг клитора.

Очень быстро мы с Ромой поймали идеальный темп. Он мягко раскачивал меня на своём члене, а я вторила его движениям рукой и распалялась всё сильнее. Пару раз он полностью выходил из меня, совершал несколько жёстких толчков во влагалище и с лёгкостью возвращался. А я дурела от ощущений. Сжималась всё теснее и под конец упала на пол и забилась в какой-то безжалостной агонии.

Еб вашу мать! Это уже не удовольствие. Это какой-то гребанный кайф, замешанный на боли, дискомфорте и животном желании подчиниться более сильному самцу. Меня лихорадило так, что в мозгу заискрило короткое замыкание. Бёдра подрагивали, поясницу ломило, слёзы градом неслись по щекам.

Я чувствовала, что Ромыч уже совсем себя не стопорит, бешено колотит мой зад своими бёдрами, тискает грудь и кусает спину, но остановить его не могла. Мне просто было похер. Пускай хоть на части раздерёт, лишь бы угомонился. Или, наоборот, не останавливался никогда.

Он сбился с ритма. В последний раз подался на меня и затих, переживая не менее дикую бурю. А во мне что-то защипало, и дискомфорт достиг апогея.

– Ром, брысь, – я шлёпнула его по плечу. Жжение становилось нестерпимым. Он что, всю меня измочалил, изверг?

Он вышел с омерзительно хлюпающим звуком. Фе-е, вот уж не знала, что моё тело может издавать такое.

– Всё хорошо, Сонь?

– По ходу, полный пиздец.

Я выползла вперёд, совсем не грациозно встала на карачки, худо-бедно схватилась рукой за подлокотник дивана и попыталась встать.

– Эх, жизнь моя жестянка, – пропела фальшиво, гадая, как бы заменить «жизнь» на «жопу», потому что последней пришёл каюк.

Ромка в секунду подскочил, сцапал меня за подмышки, подхватил рукой под коленями и вскинул на руки. Ты ж мой силач! Тягать такую тушу.

– На кровать или в ванную? – спросил обеспокоенно, заглядывая мне в глаза.

– Брось меня тут, солдатик! – хотела изобразить душещипательную сцену из какого-то фильма, но позабыла реплики. – Не жилец я больше.

– Сонька, блин!

– Ладно, – я скривилась от начальственного тона, – тащи в ванну. С пеной.

И с собой. Впрочем, обойдётся без уточнений. Изнахратил девку, теперь пускай вылизывает. Кстати! Кому-нибудь помогал кунилингус от свербёжки в заду?

Да-да, после такого разврата я становлюсь пошлой. Чрезмерно. А ещё счастливой и беззаботной.

Мы вместе залезли в ванну. Рома устроил меня перед собой, прижал мою спину к своей груди и облепил руками и ногами. Едва не повизгивая от счастья, я откинула голову ему на плечо и закрыла глаза.

Теперь и помереть не грех. На вершине блаженства уже побывала.

– Сонь, ты прости меня за тот раз.

– Только за тот? – уточнила каверзно.

– Он был единственным.

– Конечно, Ром, тебе прям хочется верить, – съехидничала.

– Сонь...

– Ром, отвянь. Ты портишь офигительный момент моей жизни, – приоткрыла один глаз и глянула на него искоса.

Святые угодники, ну где черпать силы, чтобы отгородиться от него бронёй? Меня же плющит от одного вида его челюсти. И грудь эта непередаваемо прекрасная – гладкая, сливочная на вкус, выпуклая во всех предусмотренных природой местах. Потёрлась лопатками о небольшие бусинки сосков и поняла, что я проклята. Всю жизнь меня будет преследовать тень этого мужчины. Мы даже можем расстаться навсегда – вот без дураков, насовсем, – а я продолжу ночами вздыхать о нём. Потому что он – мой идеал. Такой вот идеально неидеальный.

– Тебе лучше? – после недолгой паузы уточнил.

– А ты гладь интенсивнее, авось и полегчает.

– Как пожелает моя девочка, – он заскользил мокрыми руками по груди и животу, занырнул между ног, приласкал бёдра. Я нежилась и растекалась по нему пенной лужицей. – Я слишком жёстко, да?

– Естественно, – фыркнула и поймала его руку, переплетая наши пальцы.

Прикончить его, что ли? Мумифицировать и запихать под кровать, чтобы любоваться, когда приспичит. Такой точно не изменит и душу не выпотрошит.

– Как вообще прошёл у тебя этот месяц? – Ромыч все наседал.

Не терпелось ему расставить точки над «Ё». Пара мы или нет, простила я его или намереваюсь выставить за дверь – пускай маринуется дальше. Никакой конкретики не получит. Я слишком отчётливо помню его телодвижения на этой потаскухе. Такое простым «извини» не искупишь.

– А у тебя? – я прижала его руку к своей щеке и куснула за запястье.

– Если кратко, то я очень многое переосмыслил.

– Что например?

– Что с тобой мне другие не нужны.

– А-а, ну это свежая мысль!

– Сонь, прекрати язвить. Я понимаю, что задел тебя за живое...

– Понимаешь? – я резко крутанулась назад, расплескав воду на пол. – Ром, ты влетел сюда злой, как чёрт. Я грешным делом подумала – зашибёшь.

– Да я бы никогда...

– Не перебивай, пожалуйста.

– Хорошо, прости.

– И перестань извиняться. То, что ты вытворил, словами не искупить. Доверие, как ты знаешь, теряют лишь раз. Оно как девственность. Можно зашить или заштопать, но факт остаётся фактом. Так о чём я? А-а, о твоём появлении с громом и молниями. Ты застукал меня с мужиком и взбесился, притом я хочу заметить, что на сегодняшний момент я уже месяц как свободна от любых обязательств, мы не вместе, так что я вольна проводить время с кем хочу, когда хочу и где хочу.

А теперь, мой хороший, пихни себя на моё место. Ты не был свободен. И трахал эту дрянь на нашей – бля буду – на нашей кровати. На тех же простынях, на которых ласкал меня. Представил?

– Более чем, – пробурчал и отвернулся.

– А по-моему, нихрена ты не представил. Тогда давай пойдём путём попроще. Я сейчас тебя за дверь выставлю и позвоню своему Славику...

– Кому?

– Славику, – рубанула так, что аж сама поверила. – А потом мы с ним повторим всё то, что было между нами на ковре.

Бред какой-то. Зачем мы вообще это обсуждаем?

Рома выпрямился, чтобы встать. Я вылезла следом, закуталась в полотенце и пошлёпала мокрыми ногами в спальню.

– Дверь сам найдёшь, – крикнула на ходу и, давясь рыданиями, юркнула под одеяло.

Сволочь безжалостная. Ещё и бессовестный. Набрался наглости явиться, когда я почти полностью себя починила.

И я тоже молодец! К себе подпустила, дала слабину. Вот после таких отношений слабовольные женщины и становятся пациентами психиатрических клиник. Ни одна душа такой изощрённой пытки не вынесет.

– Пухляш, прости, – Ромыч лёг рядом и затащил меня на свою грудь. – Я тоже весь на нервах, оттого и несу всякую херь. Паскудно мне без тебя.

Я шмыгнула носом и прижалась к нему сильнее. Если мне суждено закончить жизнь в психбольнице, пускай. Зато сейчас я могу расслабиться, втянуть носом Ромкин запах и забыться.

Люблю его. Ох как люблю.

Глава 8

Проснулась с ощущением чьего-то пристального взгляда. Открыла глаза и увидела лицо Ромыча в паре десятков сантиметров от своего. На его лощеной физиономии загорелась ленивая улыбка.

– Не хотел тебя будить, – мягко проговорил он, – ты так сладко сопела, – и потянулся, чтобы стереть большим пальцем слюнку, скопившуюся в уголке рта.

Вот давайте тормознём на этом моменте, а? Хочу бесконечно так просыпаться, видеть перед собой этого мужчину, задыхаться от любви к нему и ни о чём не думать. Пускай меня вышвырнет в какой-нибудь день сурка, я готова состариться в этих сутках.

– Доброе утро, – едва слышно просипела и тихонько прочистила горло.

– Неа, не годится, – Ромыч навалился на меня сверху, раскинул мои руки по обеим сторонам от подушки, вдавил в матрас своими и поцеловал.

Я растеклась сиропчиком. Как он в себе это сочетает – щемящую нежность и воспламеняющую страсть? Как переключается из одного режима в другой? Ума не приложу, но чувствовать на себе эти контрасты – лучшее, что может произойти с женщиной. Сегодня он не казался пещерным жителем с лексиконом из пары слов: «моя» и «брать». Он будто перешёл к настройкам деликатного романтика. И я млела, плыла и тонула в каверзных водах его ласки.

– Что ты будешь на завтрак? – он оторвался от моих губ и переключился на щёки, подбородок и шею. Чмокал оглушительно, чтобы в ушах гулом отдавалось каждое движение его губ.

– Ром, – постаралась говорить серьёзно, однако то и дело сбивалась на хихиканье – он нарочно пыхтел мне в шею, – а давай не будем делать вид, будто вчерашняя ночь всё изменила.

Он вскинулся, сощурился, словно вопрошая, в своём ли я уме – теперь уже да, в своём. Поздновато, конечно, но лучше уж так, чем притворяться, что всё происходящее для меня в порядке вещей.

– Я не делаю, – он просунул руки мне под лопатки и вместе со мной перекатился на спину, чтобы я очутилась сверху. – Просто наслаждаюсь тобой. И пытаюсь как-то загладить вину. Вновь будем ругаться?

Рома заправил всклоченные волосы мне за уши, обхватил лицо ладонями и прошептал в губы:

– Я пиздец как налажал, Сонь. И налажаю ещё больше, если сейчас позволю тебе уйти к другому.

Меня так и подмывало психануть и наговорить та-а-а-а-акого, от чего у него мосю скривило бы на целый месяц. «Если вдруг позволю тебе уйти к другому» – ничего себе постановка вопроса. Да не собираюсь я спрашивать его позволения!

Однако подобного я не вычудила. Мы оба те ещё гордецы, поскандалим так, что снова окажемся в тесном сплетении рук и ног – проходили этот сценарий неоднократно. Взрыв эмоций, элементы агрессии, страстный секс, опустошение после.

– Ром, хочешь, я оближу твоё самолюбие с головы до ног? – спросила ласково, сложила ладошки у него на груди и водрузила поверх подбородок. – Я тебя до безумия люблю. И это нескончаемое чувство. А ещё я прекрасно знаю, что ни до, ни после тебя не было и уже не будет никого лучше. Но стаскивать с тебя баб я больше не хочу.

– Сонь, их не будет, клянусь тебе!

– «О не клянись луною в месяц раз меняющейся, это путь к изменам», –процитировала я бессмертного Шекспира и улыбнулась, потираясь кончиком носа о его губы. – Это из...

– «Ромео и Джульетты», я знаю, твоей самой нелюбимой пьесы.

– Я не виновата, что «Гамлет» намного глубже и взрослее глупенькой сказочки о подростковой любви. И всё-таки давай вернёмся к нашим «баранам», вернее к твоим переосмыслениям и раздумьям. Ты вдруг решил, что жить без меня не можешь, а, знаешь, почему?

Он выразительно изогнул тёмно-русую бровь.

– Потому что я тебя люблю. Ты тоже себя любишь. Да все вокруг тебя любят, и тебе чертовски страшно утратить хотя бы песчинку этой огромной любви.

– Вот как? – он скептически посмотрел на меня и вмиг растерял всю нежность. Наружу вновь поползли шипастые ящерицы в виде гнева и раздражения.

– Именно так. Я целый месяц ломала голову, почему же ты так со мной поступил.

– Потому что идиот!

– Ты-то? Нет, Ромыч, ты далеко не идиот. Импульсивный – да, временами капризный, очень самовлюблённый и чуточку эгоистичный, – с каждым новым эпитетом его ноздри раздувались всё шире, а радужная оболочка глаз темнела на пару тонов. – Я сказала чуточку, потому что в стопроцентном эгоизме тебя нельзя упрекнуть. Ты всегда – то есть почти всегда – помнил, что нас двое, что мы – единое целое. Ты умеешь любить и заботиться, в этом тебе не откажешь. Но когда на чашу весов падает твоё личное удовольствие и в противовес ему ложатся чувства других, твои прихоти перевешивают. И я буду полной дурой, если соглашусь терпеть это в дальнейшем.

– Так не соглашайся, – он выдохнул сквозь сцепленные зубы, выпуская злость. – Назначь мне испытательный срок, завали проверками – я готов на любые условия.

– Ро-о-ма-а, – протянула с нежностью, – это уже не отношения, а чёрте что. Зачем оно нам? Зачем поганить подозрениями и недомолвками то светлое, что ещё осталось в памяти?

– Почему у меня такое чувство, что ты подводишь меня к разговору, который уже был однажды? – он расцепил руки, сложенные в замок на моей пояснице и подтянул меня выше за ягодицы, чтобы нависала над ним сверху. – О том, что мне больше подойдёт дурнушка попроще.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я улыбнулась, вспоминая ту полушутливую-полуправдивую перепалку.

– А тебе и впрямь такая нужна. Согласная терпеть всё за право прятаться в твоей тени – я ещё тогда осознала, что эта роль не под меня писана.

– Пухляш, на кой хрен ты всё усложняешь? Какие роли, что за дикие байки инфоцыган? Ты где набралась этой патетики?

Он засыпал меня вполне логичными вопросами, только совершенно не давал времени ответить. И в этом простом действе весь Рома – сбить с мысли, уложить на спину и отыметь качественно, чтобы уж наверняка не сбежала.

– Тебе пора, – оттолкнулась руками от его плеч, аккуратно перетащила ногу через массивное тело, ненароком задела лодыжкой уже взвинченный член и...

Дальше всё происходило по отлаженной схеме. Он рыкнул и набросился сзади, повалил на кровать, подмял под себя. Оставил во-от такенный засос на шее, который разве что плащом-невидимкой прикроешь, потом упоённо «драл» в своей излюбленной манере.

Я не сопротивлялась и с большой охотой отвечала на все ласки, потому как знала – это в последний раз. Хренушки он снова поймает меня на те же грабли. А воевать с ним бесполезно, и вовсе не потому, что он физически сильнее – у него на руках все козыри: моя слепая любовь, калейдоскоп воспоминаний, доскональное знание всех болевых точек, нажатием на которые меня можно обезвредить. Я с лёгкостью ведусь на него. И этому пора положить конец.

После второго оргазма я отключилась, выбыла из этого изнурительного секс-марафона и со стоном попросилась в горизонтальную плоскость. Рома хмыкнул, отлепил меня от стены, в которую так упорно пытался меня «закатать» своим усердием и уложил на диван.

– Уходи и дверь закрой, у меня теперь другой, – пропела очередную истерическую песенку и попыталась согнуть в коленях дрожащие ноги.

– Обломись и не мечтай, – весьма недурственно исполнил он, чётко попадая в ноты, и сел у моих желейных конечностей. – Водички принести?

– Иаду! Побольше! – всплеснула руками.

Он захохотал, пробежался двумя пальцами от моего лобка к животу, прошагал к рёбрам и нырнул в подмышку, чтобы пощекотать.

– Актриса баба Фиса, – поддразнил и чмокнул коленку. – Мы закрыли вопрос с расставанием.

Это вопрос так уверенно прозвучал или у него отсохла совесть?

– Вообще-то...

– Закрыли, – добавил стальных ноток. – Вечером жду на своей территории со всеми полагающимися вещами. Хотя можешь переехать без них, так будет даже проще. Голышом ты от меня не сбежишь.

– Ха! Ты меня плохо знаешь, Ром.

– Я тебя отлично знаю, Сонь. Поэтому у меня теперь дверь бронированная, а на окнах решётки.

– Свободы лишить меня хочешь?

– Заманиваю в сексуальное рабство. Получается?

– Что-то не очень, – я с кряхтением собралась в единую субстанцию и села, привалившись щекой к его плечу. Добавила куда серьёзнее. – Дай мне время подумать. Не торопи. Я хочу быть уверена, что это не второй этап африканских страстей, а действительно что-то серьёзное.

Он извернулся, подхватил моё лицо за подбородок и с ухмылкой спросил:

– Ты так намекаешь на белокурых тройняшек?

– А-а?! – выпучила глаза. – Откуда?

– На день учителя мне спьяну проболталась, – Рома поцеловал меня в нос. – Даже имена придумала: Артур, Руслан и Игорь вроде бы.

– Андрюша, Руслан и Игорёк, – поправила с возмущением и мысленно дала зарок: больше ни грамма спиртного. Эдак у меня совсем тайн не останется.

– Годится, – он одобрил мой выбор имён (

да?!

) и вернулся к теме: – Раз ты сегодня не у меня, тогда я загляну пожелать спокойной ночи часиков в одиннадцать. У меня сегодня два объекта, с позапрошлой недели ждут подписания. Обещал им ещё вчера заехать, да засиделся в кустиках, поджидая тебя.

Я слушала с привычным вниманием. Работа у Ромки ответственная, муторная и высокооплачиваемая. Он заместитель главного архитектора города, трудится в администрации. Если вам когда-нибудь доводилось сталкиваться с бюрократическим механизмом страшного отдела «Архитектуры и градостроительства», то можете быть уверены, все проволочки проистекают от должности, которую занимает мой Ромка и ему подобные.

К слову, мы и познакомились благодаря его работе. Наша школа вступила в стадию завершения строительства – старые деревянные бараки снесли, на их месте возвели монументальное кирпичное здание в три этажа, и начались бесконечные проверки, согласования и экспертизы. Рома практически поселился на школьном дворе. Компанию ему составила наша директриса, а затем и я пару раз показалась на глаза.

Рослого блондина в строгом деловом костюме на стройплощадке боялись абсолютно все. Он мог приехать в шесть утра, повытаскивать работяг из вагончиков и заставить всех ходить по струнке смирно. Или засидеться в той же бытовке до полуночи, когда требовалось согласовать все расхождения с бюджетной сметой и подготовить проектную документацию к визиту очередных проверяющих.

Антонида Олеговна, моя начальница, вслух возмущалась его авторитарностью и зацикленностью на букве закона, но где-то глубоко в душе была благодарна ему за въедливость и упорство.

А я... Я тайком любовалась им издали и старалась почаще бывать на площадке, хоть меня и сократили всего на ноль пять ставки кадровика и выделили чулан под видом рабочего кабинета в соседней школе, куда и перебазировалось большинство учителей.

Как-то раз он случайно увидел меня за работой – я вносила правки в многостраничную (и многострадальную) претензию на имя поставщика корпусной мебели. Помочь разгрестись с бумагами меня попросила Антонида Олеговна, и я быстренько стучала по клавишам, отмечая несоответствия поставки бланку заказа и внося корректировки относительно того, какие именно столы мы желаем видеть в своей школе. Ромыч пробегал мимо, на миг задержал взгляд на мне, а потом и вовсе застыл.

– Какая у тебя скорость печати? – спросил по-хамски, наблюдая за тем, как я быстро ввожу символы и при этом совсем не смотрю на клавиатуру.

– Понятия не имею, – ответила сдержанно, хотя внутри всё завибрировало от бархатистого тембра.

– Слепой десятипальцевый метод?

– Ага, – я всё-таки осмелилась поднять взгляд к его лицу.

– Ты-то мне и нужна, – он подхватил меня за локоток и уверенно поволок в бытовку, где усадил за ноутбук, сунул под нос толстенную папку с сертификатами на строительные материалы и взмолился: – Выручай, красавица. К утру все сертификаты с указанием дат, номеров и наименований должны быть в этой таблице, – он щёлкнул пару раз мышкой и вызвал с рабочего стола формуляр «Эксель». – Я уже забил пару позиций, но без твоей помощи мне кирдык. Скорость печати у меня, как у дрессированной мартышки. Ты же явно на уровне профи. Взамен можешь просить хоть луноход, хоть поездку в Дубай – я уже на всё согласен.

– А улыбнуться и добавить вежливое «пожалуйста» слабо? – я с ходу настроилась на флирт.

– Вообще без ограничений, – Рома растянул губы в ослепительном оскале а-ля «сдохни, влюбчивое сердечко», наклонился к моему уху и мурлыкнул: – Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Я застыла и всем телом подалась к нему, готовая услужить во всём, а уж в такой мелочи, как набрать пару десятков тысяч слов, тем более.

– Тогда скажи мне вот ещё что, красавица, как тебя зовут? – он отодвинулся, чтобы посмотреть в глаза, и именно в ту секунду я поняла, что пропала. Навсегда.

– Сонь! – позвал Ромыч, не тот обольстительный тип, что умудрился меня припахать сделать за него нудную работёнку, а его обнажённый эквивалент, что сидел рядом на диване после очередного адски приятного секса. – Ты куда мыслями упорхала?

– В день нашего знакомства, – сладко потянулась и зевнула.

Рома воспользовался моей открытостью и тут же приник губами к груди. Облизнул и втянул в рот сосок, глянул на меня из-под опущенных ресниц. Я охнула, прижала его голову к себе и снова начала заводиться.

– М-м, знакомство мне заполнилось не так хорошо, как прелюдия к первому свиданию, – он метнулся к другой груди, запустил пальцы мне между ног и выматерился: – Бля-я. Ты самый охуенный подарок судьбы! Течёшь от пары касаний.

«Вот только ты совсем не ценишь подарки», – подумала с горечью, но не сказала ничего вслух. Того и гляди опять заставит «переосмыслить» наши отношения.

С трудом, но я всё же отпихнула Рому от себя со словами:

– Мчи давай по своим объектам.

– А давай вместе?

Ну точно же, слипнемся, как пара мозольных пластырей. И пускай всем вокруг будет стыдно.

– Свалишь ты уже или как? – я напустила на себя грозный вид, чмокнула надутые губы и потащила свою свинцовую тушку в ванную.

Ромыч шлёпнул меня по заднице и помчался на поиски своих разбросанных по квартире вещей.

– Закажи на ужин что-нибудь вкусненькое, – попросил, надевая брюки.

Я чертыхнулась. Ужин! Растудыть меня в компостер! Я ведь пригласила на ужин Илью.

– Может, лучше самой что-нибудь приготовить? – неестественно высоким голосом спросила и в обнимку с душевой лейкой села на дно ванны.

Из комнаты послышалось невнятное бормотание.

– Чего? – переспросила почти ором.

– Я говорю, нефиг орудовать у плиты, ты мне в спальне пригодишься, – он встал в дверном проёме, послал воздушный поцелуй и натянул свитер на голое тело.

– Тогда доставку из ресторана закажу, как бишь его... Там ещё делают брускетты с черникой и сёмгой!

– «Ни рыба, ни мясо», – подсказал он. – Только я тебя прошу, закажи на меня скучную классику. Мой желудок не поддерживает кулинарные эксперименты.

Я вышла его проводить до двери в одном полотенце. Увидела букет, так и лежащий на полу со вчерашней ночи, и вдруг снова насторожилась. Смутный червячок сомнения заворочался где-то на задворках сознания. Обдумать, что именно обеспокоило, не успела. Рома сгрёб в охапку и поцеловал. Мягко, сдержанно, но с обещанием.

– До вечера? – прозвучал его вопрос.

– Угу, – промычала ему в шею и с жадностью втянула носом запах его кожи. Афродизиак, а не мужчина.

Закрыла за ним дверь, подняла с пола цветы – шикарный букет из гербер в окружении аустом в постельных тонах. Ромыч назубок знал, чем меня порадовать.

Отнесла композицию на кухню, поставила в вазу рядом с куда более скромным презентом от Ильи и призадумалась.

Правильно ли поступила, когда поддалась на уговоры этого манипулятора? Нужен ли нам второй шанс? Он и впрямь меня любит или просто не хочет расставаться с той, кого привык считать своей?

Так и подмывало спросить у Алисы, что мне делать со всей этой круговертью. Кстати, а где телефон?

Он нашёлся в спальне на зарядке. Поколебавшись секунду, разблокировала гаджет и тут же заёрзала от ощущения дискомфорта.

«

У меня для тебя сюрприз

»

«

Видать, спать ты любишь сильнее сюрпризов. Сладких!

»

Сообщения от Ильи. Я тяжело вздохнула и, могу поклясться, ощутила разочарование от того, что всё так быстро закончилось. Мне он по-настоящему понравился.

Ниже шло уведомление о пропущенном вызове от Ильи сегодня в 10:15. А дальше... От мессенджера поступило уведомление с прикреплённой звукозаписью. Он оставил голосовое, чёрт!

Швырнула телефон в подушку. Оделась и попробовала заглушить любопытство домашними делами. Вот только меня как магнитом тянуло в спальню. Основной ведь бардак там, и все начинают уборку со смены постельного белья.

Зная наперёд, что горько пожалею о своей несдержанности, сцапала мобильник и нажала кнопку воспроизведения.

– Привет, засоня! Надеюсь, не побеспокоил твой сон звонком в десять утра? Я сейчас скитаюсь по зоопарку и угадай, кого встретил?

Следом прогрузилась фотография мирно посапывающей тигрицы. Табличка на клетке гласила:

«

Амурский тигр

Софья

Ленивая и своенравная. Предпочитает нежиться в тенёчке, редко удостаивает публику взглядом. Убедительно просим не предлагать ей печеньки

–

Сонечка полакомится вашей рукой!

»

Я взвыла от безысходности. Что делают люди, когда накрывает состояние «и хочется, и колется»? Вряд ли поступают вот так: я вдавила палец в кнопку вызова и поднесла телефон к уху.

Глава 9

Илья ответил после третьего гудка:

– Кого я слышу? Засоня, зевни погромче, чтобы я убедился, что ты ещё существуешь!

– А-а-а-а-а, – протяжно вздохнула и потянулась для пущей убедительности, потом проворковала: – Привет.

– И тебе, кошечка. Как настроение?

Всё паршиво? Или наоборот, чересчур замечательно? Мне бы определиться, доктор!

– Очень ленивое. А у тебя?

– С настроением никаких проблем, но вот от пары запасных ног я бы не отказался. Малой меня просто ухандохал.

– Могу предложить тебе пару окорочков.

– В каком виде? – он слегка улыбнулся, потому что в голос добавилась лёгкая шелковистость.

– В свежемороженом, конечно, – откинулась на подушки и мечтательно уставилась в потолок. Почему в разговоре с ним мне хотелось хихикать и накручивать волосы на палец?

– А говорила, что приготовишь что-нибудь вкусненькое. Я понадеялся, между прочим.

Прикусила кончик языка, недовольная этим болтливым органом. Кому-то теперь предстоит расхлёбывать последствия.

– Да, к слову об ужине. Я тут поймала себя на мысли, что совершенно не хочу возиться с котлетами.

– Могу купить два доширака, отметим окончание выходных по-студенчески, – парировал Илья.

– Нет-нет, так скоропостижно уходить из жизни я не намерена.

Даже мне было очевидно, что разговор буксует на месте. Я никак не могла набраться смелости и положить конец едва стартовавшей симпатии, а Илья, хоть и чувствовал моё напряжение, помогать не спешил.

– Илюш, – набрала в грудь побольше воздуха и приготовилась выпалить: «Было приятно познакомится, но, знаешь, я решила дать шанс бывшему», однако вместо этого сказала: – Не хочу торчать дома. Может, сходим куда-нибудь?

Что-о-о?! Язык мой – враг мой.

– Запросто, – он расслабленно выдохнул и хохотнул: – Я уж было подумал, ты сорваться с крючка решилась. Такие многозначительные паузы. Во сколько за тобой заехать?

– А во сколько ты освободишься?

– Часика через два. Я выторговал у малого вечер спокойствия в обмен на визит в «Ростикс». Потом повезу его к матери, это, кстати, недалеко от тебя.

Что ты творишь, Свиридова София Евгеньевна?! О каких перспективах раздумываешь? Сунь уже голову в холодильник и угомони жажду приключений.

– Отлично, буду готова к... – глянула на часы на прикроватной тумбе, – к семи вечера. Пока!

– Сонь!

– А-а?

– Тебе понравился сюрприз?

Какой ещё... И вдруг меня осенило!

– Да! – прокричала с большим воодушевлением, холодея от одной лишь мысли. – Я очень люблю герберы, спасибо. Как только угадал?

– Выбрал букет, который сильнее всего напомнил тебя.

Вот, значит, как всё происходило в действительности. Рома нас застукал на горяченьком. Почему не вмешался – ума не приложу. Занять выжидательную позицию и бесстыже караулить, это вообще не в его характере. Он бы скорее разнёс всё в пух и прах, ввязался бы в драку, поскандалил бы со мной, но трепетно стоять в сторонке – ни-ни.

Даже после того как мы с Ильёй распрощались, Рома не поспешил выместить на мне злость. Нет, он опять затаился, дождался курьера с цветами, затем выкупил у парнишки букет и кепку, после чего вломился ко мне.

Где здесь запрятана логика, позвольте узнать? Что за сложные кордебалетные па?

Впрочем, это хоть немного попахивает истиной. Представить себе беснующегося от ревности Ромку, который среди ночи мчит в бутик за цветами, а после грозится задушить меня силой взгляда, оказалось во сто крат сложнее.

Но почему он всё-таки припёр герберы? В пылу ярости позабыл избавиться от улик? Счёл букет приемлемым, мол, вот тебе веничек от хахаля, но считай, что от меня?

Довольно. У меня голова начала вздуваться от несостыковок. В такие моменты лучше подыскать занятие рукам, потому я устроилась за туалетным столиком и принялась наводить красоту.

Новое уведомление от ВКонтакте пришло как нельзя кстати.

«

Диана Сенченко опубликовала историю впервые за долгое время

».

Ты-то мне и нужна, Диана!

Я быстро набрала номер лучшей подруги, поставила на громкую связь и вернулась к недокрашенному левому глазу.

– Батюшки святы, кто объявился! – гаркнула басовитая Дианка. – Не иначе как грянет второе пришествие.

– Ой, ладно тебе, – виновато улыбнулась. – Просто всё некогда было набрать. По утрам ты дрыхнешь, ночью работаешь, а у меня как раз наоборот.

– Оправдывайся, сучка. Теперь я точно знаю цену твоей дружбы, – без обиняков заявила подруга и тут же расхохоталась. – Ладно, считай, ты прощена. Как молодо-зелено? Всё горюешь по своему блондину?

– Отгоревала, – вздохнула тяжко, точно умирающий на смертном одре. – Вчера он заявился ко мне домой.

– И-и?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Труселя слетели сами собой.

– Вот ты дура беспросветная. Соф, ну нафига? Мало тебе душевных терзаний, теперь ещё гонорею лечить.

Я нервно икнула. Ну это уж совсем крайности.

– Ди, ты думай хоть, чего несёшь!

– Я сею разумное, доброе, вечное, а тебе только умные советы раздавать могу, которыми ты не пользуешься.

– Вот я, кстати, ради совета и звоню.

– Моя корыстная подружайка. Выкладывай уже!

Я вкратце обрисовала ситуацию и во всех деталях пересказала совместную поездку с Ильёй к бабушке.

– Где ты, говоришь, с ним познакомилась? – бдительно уточнила Диана.

– В школе, он пришёл устраивать к нам сына в первый класс.

– Слушай, кадровичка моя ненаглядная, живо пристраивай меня к себе в штат – хоть поломойкой, хоть завхозом. Это что у вас там за прорва умопомрачительных мужиков? Не иначе, как дьявольские врата открыты, откуда всякая секси-нечисть лезет.

– Тебя только трудовиком возьмут с таким словарным запасом, – я развеселилась, но быстро ощутила фальш – внутри-то всё бурлило отнюдь не радостью. Меня разрывало на части от противоречий.

– Зануда ты, Соф. Лады, слушай мой гениальный план. С блондинистой своей трепонемой держи дистанцию, пускай прочувствует, что в этот раз в лёгкую ему шиш обломится. Ничто так не дисциплинирует красавчиков, как дрессировка. Фу, сидеть, лежать, дай лапу, пшёл вон – пускай привыкает к командам.

– Ты на полном серьёзе сейчас?

– А ты думала?! Выбрала себе породистого кобелька, учись с ним обращаться, иначе так и будешь тапки ему в зубах таскать.

– Эк тебя на метафоры пробило!

– Это ещё что, – Диана якобы махнула рукой. – Теперь по поводу горячего испанского мачо...

– Если брюнет, то сразу мачо, да?

– Да, я его таким себе вообразила. Ты перебивать будешь или на ус мотать?

– Уже приготовила палец, – со смешком пообещала, – излагай, о Премудрая!

– Ты сказала, он зовёт в ресторан.

– Поужинать, – внесла ясность.

– Да один хрен. Раз жрать намерены, тащи его ко мне. Вдвоём мы этот орешек быстро расколем.

Всё гениальное просто, рассудила я и согласилась с кознями лучшей подруги.

Илья приехал за полчаса до назначенного времени. Позвонил.

– Спускайся, как будешь готова.

Я выждала положенных десять минут, чтобы не выдать своего нетерпения, полюбовалась крышей его «Лексуса» с высоты третьего этажа. Перед выходом бросила взгляд на зеркало и пожелала себе удачи.

Он вышел мне навстречу. Высокий, гибкий, весь в чёрном, который оттенял светлый тон кожи и делал глаза ещё глубже и выразительнее. В чём-то Ди оказалась права – издали он и впрямь смахивал на горячего испанского мачо, вот только темпераментом обладал нордическим.

Илья не накинулся на меня с объятиями, не подхватил на руки и не закружил волчком, просто приблизился вплотную, приподнял моё лицо за подбородок и пошутил:

– Такую красавицу опасно везти в людное место, устану от соперников отбиваться.

– Тогда поехали туда, где потише. Гастро-бар «Три тополя» знаешь?

Он положил руку мне на поясницу и мягко подтолкнул к машине. Поневоле испытала облегчение, когда он даже не попытался меня поцеловать. Я ещё не выползла из-под угнетающей Ромкиной энергетики, и сейчас вряд ли обрадовалась бы ласкам от другого мужчины.

– «Три тополя на Плющихе», конечно, знаю, – Илья придержал для меня дверь пассажирского места. – Советский фильм такой.

– Какой всезнайка, – показала ему язык. – Наши «Три тополя» на улице Юрия Тена.

На входе нас встречала розовощёкая и хорошенькая словно куколка хостес по имени Леночка. Это смешливое и обаятельное создание лет восемнадцати мигом окружило нас родственной любовью и воркованием:

– София Евгеньевна, ваш столик в углу свободен. Диана Дмитриевна предупредила, что вы можете заглянуть...

– А может и по помпезной жопе словить каратэшку, – долетел до нас зычный голос подруги, и хостес мгновенно смолкла.

Я закатила глаза. Илья хрюкнул, явно силясь сдержать рвущийся наружу ржачь, проследил за моим взглядом и увидел за барной стойкой владелицу заведения.

Дианка, как всегда, блистала. Широкоплечая, мужеподобная, басовитая, она в любой ситуации умудрялась выдавать свои недостатки за достоинства. Сегодня на ней был идеальный брючный костюм из белого до синевы трикотажа. Аспидно-черные волосы мягкими волнами обрамляли крупное лицо с резкими чертами и спускались ниже лопаток, скрадывая острые линии силуэта. Пиджак, надетый на голое тело, крепко держался на пуговицах, выставляя напоказ соблазнительную ложбинку между грудями.

Она грациозно выплыла на центр зала, обняла меня и протянула моему спутнику когтистую ладонь.

– Диана, бессменная компаньонка Софии со времён распутного студенчества, – пафосно представилась она и как клещами впилась взглядом в лицо Ильи.

– Илья, не Муромец, но Разбойник, – он с наигранным трепетом прижался губами к женской ручке и с озорством глянул на меня, – в основном промышляю тем, что похищаю девичьи сердца.

– Шельмец, – погрозился пальчиком Ди. – Говорить надо в единственном числе, потому как только одно сердечко должно тебя волновать.

Мы втроём устроились за столом. Диана потеснила меня к стене, Илья сел напротив. Заказ делать не пришлось. По щелчку пальцев владелицы к нам из кухни примчал официант с целым подносом холодных закусок и салатов, графином вишневого сока и запечатанной бутылкой дорогого французского вина.

– А ты похудела, – отметила Диана с лёгким беспокойством. – Тебе, конечно, идёт, но лучше вернуться к стабильному весу. Женщине больше всего подходит стабильность, правильно я говорю, Илья?

Я виновато улыбнулась ему, извиняясь за спонтанный спектакль. Вначале тест-драйв от бабушки, теперь это... Бедняга, наверное, ошалел от проверок.

– Красивым женщинам идёт всё, – дипломатично ответил он и лихо откупорил бутыль с алкоголем. Разлил по бокалам, чокнулся со мной, потом с Дианой.

– За знакомство! – громыхнула подруга, опрокинула в себя вино на манер рюмки с водкой, поморщилась и закусила тонкой долькой лимона.

Разговор потёк по известному руслу: короткий пересказ биографии, где учился, где родился, стандартный вопросник на тему развода. Илья отвечал спокойно, расслабленно откинувшись на спинку стула. Изредка водил по мне взглядом и улыбался.

Я в основном помалкивала. Идея притащить сюда ухажёра больше не казалась здравой. Ди явно перегибала палку в попытке изобразить грозную мамашу-медведицу.

– А теперь начистоту, красавчик, – после третьего бокала, выпитого залпом, хозяйка заведения едва заметно раскраснелась. – Есть у тебя намерение пудрить мозги Соньке?

– Ничего, что я рядом сижу? – я пихнула подругу локтем в бок.

– Пускай знает, что за тебя есть кому постоять, – пожала плечами Диана.

– Есть намерение пригласить на танец, – увильнул Илья от ответа и предложил мне руку со словами: – Потанцуй со мной, молчаливая Софи.

Я согласилась вовсе не потому, что танцую бомбически. Нам обоим нестерпимо хотелось на время абстрагироваться от властной дамочки с замашками тюремного надзирателя.

Мы вышли на центр небольшой площадки перед баром. Илья прижал меня к себе, придерживая за талию, и шепнул на ухо:

– Прекращай меня бояться.

– Что? – удивилась и затараторила, поясняя: – Я вовсе не боюсь. С чего ты взял?

– Вначале ты игнорировала мои звонки, теперь это свидание на троих – если тебе нужно время ко мне привыкнуть, прямо об этом скажи.

– Нужно, – превозмогая себя, призналась и прильнула щекой к его плечу. – Ты очень проницательный.

– Это было ехидство?

– Нет, чистая правда.

– Что именно под запретом? – он покружил меня на месте, потом выпустил вперёд и вернул к себе уже спиной. – Ты заверещишь, если сделаю так? – сложил наши сплетённые руки на моём животе.

– Я же не истеричка.

– Но трусиха знатная, – подколол он и убрал волосы на левое плечо, освобождая правую сторону для ласк, прижался губами и чертыхнулся. – Извини за это, – он ещё раз поцеловал, – даже не заметил, как вчера увлёкся.

Я похолодела. Он сейчас, что, разглядел на мне Ромкин засос? Итить вашу за ногу!

Резко развернулась. В глаза смотреть боялась, думала, он сразу догадается об истинной природе отметины и припишет мне крайнюю степень шлюховатости, что, в принципе, не так уж далеко от истины. Когда я умудрилась так низко пасть?

Пролепетала, глядя в расстёгнутый на две верхних пуговицы ворот рубашки:

– Можем мы вернуться за стол?

Мямля. На самом деле хотелось свалить, куда подальше, желательно в аэропорт, купить билеты в один конец до Гваделупы и провести обряд самоочищения от скверны.

– Всё-всё, я понял, – Илья вздёрнул руки вверх и даже отступил на шаг. – Тебя по новой надо приручать.

– Нет, просто вино в голову ударило, – придумала так себе отмазку. – Я не слишком дружна с алкоголем.

Он сделал вид, что поверил. На счастье, Диана уже умчала исполнять обязанности владелицы, и мы смогли насладиться горячим наедине. Болтали о всякой ерунде, но иногда касались и серьёзных вопросов.

– Ты часто видишься с сыном?

– Пока в отпуске, каждый день, а потом от графика работы зависит. Машинист – это такая профессия, когда себе почти не принадлежишь. Бывает между поездками возвращаюсь, отосплюсь часиков двенадцать, и назад. Когда запара наступает: грузов, к примеру, много, а машинистов не хватает, нас в рейсы гоняют через шестнадцать часов. В буквальном смысле на калькуляторе отсчитывают, сколько дома пробудем, и снова в путь-дороженьку.

– Жестоко, – я сочувственно вздохнула. – Такой режим выматывает, поди.

– Ко всему привыкаешь, но двое суток выходных напрягают до сих пор. То есть в буквальном смысле, сорок восемь часов от прибытия до явки. Вот у тебя, например, есть вечер пятницы и суббота с воскресеньем.

– Ещё все официальные праздничные дни.

– А у меня только двое суток на личную жизнь. К слову, брак распался не в последнюю очередь из-за моего постоянного отсутствия.

– Давно ты на железной дороге?

– Сразу после армейки, с девятнадцати лет, получается. Первые пять лет впахивал помощником, потом выучился на машиниста. Бонус у такой работы только один.

– Зарплата?

– Она самая. Не хочу, чтобы мой сын в чем-то нуждался, да и сам привык жить на широкую ногу. Что скажешь о себе? Давно ты кадрами заведуешь?

– Почти восемь лет, пришла в нашу школу сразу после института.

– Не тоскливо целый день с бумажками?

– Привыкаешь, – я расправилась с ризотто и вдумчиво нарезала креветки в хрустящей панировке на малюсенькие кусочки.

Илья уже доел свой шницель с печёным картофелем и с аппетитом уплетал мясную нарезку.

– У нас штат раздутый, школа переполнена. Да и государство не забывает подбросить работёнки. Каждый год выдумывают какую-то отчётность, порой глаза на лоб лезут от ахинеи. Но с твоим уровнем ответственности мне, конечно, не тягаться.

На этом моменте, как в дурном анекдоте, мне на телефон пришло уведомление о неудачной попытке позвонить. Рома! Я же не вытащила его контакты из чёрных списков, как-то даже ни разу не задумалась об этом. А который час?!

Без четверти одиннадцать! Знаете, я большой фанат сериалов и в частности смотрела телевизионный проект «Декстер», поэтому могу позволить себе процитировать Дебору Морган: «Ебать меня немытым кирпичом!»

– Я в дамскую комнату ненадолго, – пискнула, схватила со стола мобильник и сбежала.

Губы дрожали, руки мелко тряслись как при Альцгеймере. Меня лихорадило и вместе с тем било в ознобе. Что ж со мной творится-то, а?

– Ром, ты меня прости, – зачастила в трубку, едва дождалась ответа, – я безголовая совсем. Днём Дианка позвонила, закидала меня помидорами по самую маковку за то, что пропала с радаров, и велела срочно явиться пред её гневные очи. Мы заболтались, и я совсем во времени потерялась...

– Ты чего тараторишь, как ненормальная? – Рома засмеялся. – Рядом с тобой маньяк с ножом у горла? Кивни, если нужна моя помощь.

– Так ты кивок и услышишь, – нервно хихикнула.

– Я умею быть очень внимательным. Кстати, не подскажешь, почему я не могу дозвониться до своей любимой девушки?

– Это ты о соседке этажом выше?

– Это я о тебе, злопамятная ревнивица. Мне прислать официальную бумагу с требованием вытащить меня из вечного бана?

– Нет, я внесу это дело в график под грифом неотложного, – попыталась отшутиться.

– Сонь, с тобой всё в порядке?

– Да, – изобразила уверенность, но судя по отражению в зеркале, получилась скорее слезливость – Просто Диана...

– А-а, понятно, – он вздохнул. – Разложила по полочкам все твои решения за последние сутки и добилась того, что я побил все рекорды козлиности.

– Почти так.

– Передай ей от меня пламенный привет и сердечную благодарность, - попросил Рома холодно. – Теперь даже не знаю, как тебе сказать, что сегодня приехать не получится. Ты ведь навыдумываешь до потолка.

– Не получится? – повторила эхом, прижала телефон ухом к плечу и пустила воду, чтобы остудить пылающие жаром щёки.

– Честно, пухляш, это из-за работы. Заказчик привлёк к выполнению работ субподрядчика, тот изговнякал все коммуникации, проект пошёл по такой бороде, которая растёт в самом злачном месте. А всё это дело проплачивает бюджет области и за каждую копейку тут не то что отчёт держать надо, а уметь соотнести дебет с кредитом даже во сне. Короче, меня вынудили сорваться в Иркутск. Может, на пару дней, а может и до конца недели. Соня?

– Да, Ром, я слушаю.

– И потихоньку дуюсь, да?

– Нет. Правда, не дуюсь.

– В любом случае я намерен каждый час слать тебе фото и видео-отчёт обо всём происходящем. Обещай одну вещь!

– Какую? Слёзно горевать о твоём отъезде?

– Было бы неплохо, но будет лучше, если ты поменьше станешь прислушиваться к Диане. Я вернусь, и мы всё обсудим. Хоть тысячу раз.

– Договорились, – оглянулась через плечо, чтобы увидеть, что в туалет вошла какая-то девушка в облегающем чёрном платье. Задрала подол и начала поправлять чулки.

– Тогда прощаемся?

– Угу, – я набрала в руку побольше салфеток и подправила потёкший макияж.

– Позвони мне, как доберёшься до дома.

– Хорошо.

– И не забудь насчёт чёрных списков. Я уже нащёлкал с десяток снимков к отчёту о праведном образе жизни.

– Ладно.

– Всё-таки твоя Диана редкостная сучка. Затуманила разум моей девочки.

«Ты и сам с этим справляешься на пять с плюсом», – хотелось сказать, но слова не шли.

– Пока, Ром.

– Пока, моя сладкая, – он с досадливым вздохом попрощался и дал отбой.

Вот почему всё так?! Только я настроюсь на одну волну, как накатывает вторая и сметает все мои барьеры. Теперь я готова сломя голову бежать на вокзал и ехать вслед за Ромкой.

У меня раздвоение личности или предменструальный психоз?

Глава 10

Вернулась в зал с намерением прекратить метания от одного берега к другому. С ощущением пудовой тяжести на плечах села за стол и невольно стала слушательницей разговора Ильи по телефону.

– Да я вижу, – бросил короткий взгляд на меня и возвёл глаза к потолку, как бы говоря, что собеседник на том конце отчаянно ему наскучил, но возможности свернуть болтовню нет никакой. – Ты же понимаешь, что будет скандал?

Послушал ответ. В зале играла музыка, переговаривались гости, так что я ничего не расслышала. Да и не старалась. Мне требовалось отрепетировать собственную речь, притом внести в неё нотку уверенности в сделанном выборе.

Я хочу быть с Ромкой

. Он куда ближе и роднее, хотя допускаю, что его место вполне мог бы занять Илья, окажись у нас больше времени.

– Лады, валяй. Позориться – так с музыкой, – мой сегодняшний кавалер (впору вносить в календарик пометки, с кем я провожу время в эту дату – вот до чего дошло) завершил вызов и обеспокоенно посмотрел на меня. – Всё хорошо, Сонь?

– Можешь отвезти меня домой? Или нет, давай я лучше вызову такси, – разблокировала экран, нашла специальное приложение.

Сверху телефон накрыла мужская рука.

– Сонь, не сбегай вот так. Дождись хотя бы десерта, – он до того просительно улыбнулся, что я не нашла в себе сил отказать.

Краем глаза зацепилась за входную дверь, и мир вокруг поплыл.

В бар вошёл Рома. Весьма невежливо отмахнулся от хостес. Леночка с посеревшими от ужаса щёками оглянулась на наш столик, потом вновь с диким страхом посмотрела на Рому, явно его узнавая, и суматошно махнула рукой куда-то в сторону.

Я на автопилоте обернулась. У небольшой сцены, где по пятницам и субботам выступали местные эстрадные исполнители, стояла Диана. Именно ей предназначался жест отчаяния от хостес. Подруга нахмурилась.

Рома тем временем высмотрел меня в толпе посетителей и начал смертоносное шествие. Я одеревенела напрочь. Забыла, как дышать и моргать. Только лихорадочно считывала выражение его лица и вела в уме подсчёт, сколько придётся выложить за капитальный ремонт заведения. Здесь же камня на камне не останется.

Они подошли к столику одновременно – Рома и Диана. Я икнула и затихла.

– Только рискни затеять драку на глазах у гостей, – коброй зашипела на Ромку хозяйка бара. – Я на тебя заяву накатаю величиной с небоскрёб!

– И тебе привет, милашка Ди, – очень спокойно проговорил Рома, переводя взгляд с меня на Диану, а затем и вовсе на Илью.

– Парни! – перепуганная владелица обратилась уже к обоим мужчинам. – Ситуация – жопа, мы все это понимаем, но давайте решим вопрос...

– Да угомонись ты, – Рома отмахнулся от неё с видом усталого человека. – Можно? – он указал рукой на стул рядом со мной.

Кивнула. Медленно, будто пробивалась через толщу воды к спасительной поверхности, где смогла бы вдохнуть.

– А если тронешь её хоть пальцем, я тебе руки по самые локти отхреначу, – зло пообещала Диана. – Подходящий топор у меня найдётся.

– Что ж, неси, – Рома сел рядом со мной, наклонился и поцеловал в щёку. – Успокойся, пухляш. Я с миром. Никакой жести не будет.

Он то ли проговорил это мне на ухо, то ли озвучил во всеуслышание – не разобрала. Я и смысла слов не поняла. Мозг метался в панике.

– Сел бы ты лучше сюда, – внезапно подал голос Илья, обращаясь к Ромке.

Ну точно у меня нелады с соображалкой.

– Соня, попей водички, – предложил Илья, а Рома поднёс к моим губам стакан с соком.

– Я обниму, ладно? А то ты бледная до синевы.

Рома и впрямь сцапал меня за плечи, подтянул к себе. Диана дёрнулась, будто намереваясь вклиниться между нами. Илья помотал головой.

– Не будет драки, – повторил он совсем не работающее заклинание. – И можно нас уже оставить, а?

Сказал он это Диане, после чего с сочувствием посмотрел на меня и подметил:

– Ты выбрала худшее место в городе для этого ужина.

– Да? – я на миг отлипла от Ромкиной руки и перевела отупелый взгляд с одного мужского лица на другое.

– Ты же рвался сюда, так начинай объяснять, – подначил Илья Рому.

Диана нервно переступила с одной ноги на другую, потом всё же отошла в сторону, напоследок властно пробасив:

– Я вас предупредила, если что! Чтобы никаких драк!

– Объяснять что? – я по тихой грусти начала вспоминать, каково это – складывать слоги в слова.

– Мы братья, – как обухом огрел меня заявлением Илья.

– Единокровные, – уточнил Рома.

– Матери у нас разные, а отец один.

– То есть как? Ты же Зарубин, а он Гурьев.

– Меня записали на фамилию матери, потому как рожден я был вне брака, – пояснил Илья.

– Бастард, – с долей иронии добавил Рома.

– Но мы оба Егоровичи.

– Прямо честь для обоих, – весьма прохладно заметил Рома.

Я только глазами хлопала, наблюдая то за одним, то за другим.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– В общем, мы встретились, когда обоим исполнилось по пятнадцать. Наш папаша был тем ещё ходоком и умудрился заделать сыновей, то есть нас, с разницей в четыре месяца, – без тени эмоций начал рассказывать Илья. – Особой любви и привязанности ко мне он не питал, я о папаше говорю. Моя мать была для него случайной женщиной, а я, получается, – случайным ребёнком. Мы почти не общались. Я помню от силы два или три раза, когда он появлялся на моих днях рождения. Столько же раз за пятнадцать лет он поздравлял меня с новым годом. А потом сильно заболела мама, нам потребовались деньги на лечение. Я его отыскал... В смысле, нашёл отца. Попросил помощи. Он расстарался. Только это не помогло, – Илья замолчал, зато заговорил Рома.

– Так меня осчастливили новостью, что теперь с нами будет жить мой брат. Вышло два в одном: «Эй, дорогуша, это твой брат. И да, он будет жить с нами». Каждый подросток в пятнадцать лет мечтает узнать, что его папахен – сучий потрох, который не только разбил материнское сердце, но и приволок в дом какого-то оборвыша и требует относиться к нему со смирением.

– Ты поменьше на жалость дави и побольше фактов излагай, – прокомментировал Илья.

– Короче, Сонь, мы друг друга возненавидели. Вот с первого взгляда. Я и сейчас пытаюсь не сблевать при виде его кислой рожи.

Илья на это признание ответил красноречивым жестом: сжал кулак и оттопырил средний палец.

– Как будто с твоей рожи других не воротит, любимка.

– О, слыхала? – Рома отчего-то засветился весельем. – Вспомнил моё детское прозвище.

Я вообще не находила слов и не понимала сути рассказа. Что с того, что они братья? Нет, конечно, этот факт чуточку задевает. Я ведь слегка прониклась симпатией к тёмненькому, до безумия влюблена в светленького, но...

– Короче, я не знаю, о чём дальше говорить. Ты хотел, чтобы я подтвердил, что ту эскортницу, с которой ты, Соня, его застукала, мы оплатили вдвоём?

Рома кивнул. А-а-а-а-а?

– Что ж, подтверждаю, – Илья встал из-за стола, махнул официантке, прося счёт.

– Да не парься, я оплачу. Прикрою твою нищебродскую задницу, – миролюбиво предложил Рома.

– Моя задница хотя бы сама вывела себя в люди, а не кайфовала все пять лет учёбы в московском вузе на родительские деньги, – единым духом парировал Илья.

– Всплакнёшь?

– Только после тебя.

Они переругивались, но как-то очень по-душевному, без тени истинной агрессии. И это вообще сбивало с толку.

– А знаешь, когда ты поплачешь? – вдруг спросил Илья.

– Знаю, конечно. Только смысл умалчивать «А», если уже заговорили о «Б»? Всё-таки я олень, что тогда на тебя повёлся.

– Меткое умозаключение, только с одной поправкой: ты оленем родился, – Илья обошёл стол, встал возле меня и самым невинным образом погладил по щеке. – Сонь, ты извини за этот спектакль. Правда. Со временем у нас что-то атрофировалось, какая-то частица, которая отвечает за эмпатию. Мы оба привыкли считать, что вокруг одни бляди, а ты оказалась чище этого мусора. Чище нас обоих.

– Ты о чём сейчас? – я с трудом поднялась на ноги.

– О нашей провальной попытке затащить тебя в койку, – честно признался Илья. – В общем, все вопросы можешь адресовать ему.

Он наклонился, чмокнул меня в губы и пошёл в сторону выхода.

Я в ступоре таращилась на стену, осмысливая услышанное. Провальной? Что он имел в виду под этим словом?

– Ром?

Он посмотрел мне в глаза, молча вынул из кармана брюк телефон и подал со словами:

– Я точно ляпну лишнее, чем обижу тебя ещё сильнее. Только выслушай вначале одну давнюю историю.

– Историю? – тормозила я на всякой фразе. Мыслительный процесс шел туго и с натяжкой.

– Реальную. Мне тогда было пятнадцать. Это чудо под видом брата поселилось у нас в доме. Маленький озлобленный крысеныш, который гадил всюду. Он ненавидел мою мать, ни в грош не ставил отца, а меня просто изводил. Любой психолог даже со средним профессиональным образованием объяснит тебе первопричину его агрессии. Я рос в полноценной семье, с мамой и папой, купался в роскоши по его меркам, был избалованным маменькиным сынком, а он... Сама понимаешь. Мать у него умерла, из родного дома перевезли в чужую семью, вырвали из привычного круга общения. Какой-то мужик, считай левый, которого он видел от силы пару раз, вдруг на полную катушку врубил батю. Наш отец... Он и не пытался быть с ним ласковым. Мама Илюху на дух не переносила. Ей бы выключить гордыню, понять, что корень всех зол – это отец, но проще же шпынять слабого.

Короче, он приехал к нам в дом диким волчонком, а со всей этой атмосферой враждебности стал матёрым волчарой.

Я, само собой, занял позицию родителей: в доме появился враг, и вёл себя соответственно. Ругань у нас дома шла круглые сутки. Соседи только успевали вызывать милицию, а порой и скорую. Мы с Илюхой дрались не на жизнь, а на смерть. По его милости у меня три сломанных рёбра, на моём счёту два его выбитых зуба. И это только малое из причинённых увечий.

Нас развели по разным школам, потому что в пределах одного здания мы просто не могли сосуществовать.

В шестнадцать лет этот выхухоль увёл у меня девчонку. В семнадцать переспал с другой моей девчонкой. И не потому, что она дико ему понравилась – назло. Потом это вошло в норму. Мы будто соревновались, кто быстрее затащит чужую девку в постель. Пошёл спортивный интерес.

Знаешь, что нас примирило? Как ни странно, девка. Одна на двоих.

Он замолчал, и только поэтому я влезла с вопросом:

– В смысле вы оба с ней встречались?

Рома улыбнулся.

– Нет, Сонь. Мы её трахали. Одновременно. Вдвоём.

Оу, ну это, конечно, излишне подробная информация.

– Теперь можешь читать, – он вновь вручил мне свой телефон.

– Зачем?

– Потому что у меня язык не поворачивается это пересказать.

Смутная догадка камнем ухнула по голове. Они оплатили эскортницу, с которой я тогда застала Рому. Илья оказался во дворе, в котором живёт его брат, в тот самый день, когда это произошло. Он окатил меня из лужи...

Переписка тянулась и тянулась. Я не знала, с какого сообщения начать, поэтому посмотрела на фото второго участника приватного чата. Контактбыл сохранен как «Бро», а на аватарке красовался снимок Ильи.

Глаз сам зацепился за послание месячной давности:

Рома: Какого хера ты тянешь вола?

Илья: Тупняк свой осади. Смысл мне к ней подкатывать в ближайшее время? На хер пошлёт

Рома: Распиздяй. Нахуй я вообще повёлся на это

Илья: Так всем известно, что ты долбоеб

И таких сообщений, где на два смысловых слова приходилось сто пятьдесят матов, была прорва. Я спускалась вниз, фильтруя прочитанное.

Рома: Она любит герберы. Цветы моей девочке вздумал дарить?

Илья: А ты знаешь другой способ залезть к бабе в трусы?

Рома: *злобный смайлик*

Илья: Да не кипятись. Она прикольная. Хохмы откалывает. Я начинаю врубаться, чем она тебя зацепила

Рома: Было?

Илья: Не, шарахается от меня. С целками и то проще, а эта заводит, но тут же заднюю даёт

Илья (на следующий день): Свожу её к бабке. Где хоть та живёт?

Рома: В Будагово. Я не был, только слышал пару раз. Какого мне твоя Алинка наяривает?

Илья: Да я вчера на хвост ей наступил. Отомстить хочет

Рома: Я против

Илья: Так ей и скажи

Рома: Сказал. Она и на тебя согласна. Подбивала меня уговорить тебя на свиданку

Илья: Ноль интереса

Рома: У меня того меньше

– Кто такая Алинка? – я будто почувствовала неладное и уточнила.

– Бывшая жена Ильи.

Меня затошнило. Я уже «въехала» во всю ситуацию. И прекрасно понимала, что найду в конце этого нескончаемого обмена сообщениями. Однако упорно продолжала листать вниз.

Рома: Ты края-то видь!

Илья: Ты же согласился ею поделиться

Рома: Ни хера не знаю. Меня по ней прёт и без тебя

Илья: Дотумкал наконец? Только меня теперь тоже прёт. И что странно, тоже без тебя

Рома: Звездишь. Ты когда в последний раз с бабой наедине был?

Илья: С Алинкой пару раз. Не фонтан

Рома: Найди тогда свою

Илья: Нашёл уже

Рома: Я серьёзно

Илья: Неси цветы, пёсик. Я уже написал ей. Спасибо с пятью звёздами не забудь подогнать

Илья (двадцатью минутами позже): Если не запрёшь дверь, буду благодарен

Рома (через четыре часа): Хрен тебе

Илья: Сука

Я смахнула слёзы и слепо ткнула телефон в грудь Ромы. Комментариев ко всему прочитанному не было. Да и что принято отвечать извращенцам, которые загорелись идеей отыметь тебя на двоих? Спасибо за честность?!

– Вы просто...

Вылетела из бара, позабыв о верхней одежде, оставленной в гардеробе. Вдохнула полные лёгкие свежего морозного воздуха и разрыдалась в голос.

Я знала много ругательств, могла напридумывать ещё сотню вариаций к каждому, но даже если собрать их в кучу, перемешать и хаотично заклеймить ими подонков – этого явно окажется недостаточно. Они не просто игрались со мной, а планомерно и осознанно добивались... Чего? Интима на троих? Господи боже.

Меня вырвало в ближайшую клумбу. Чьи-то горячие руки обхватили плечи и придержали волосы. Повернула голову.

– Пожалуйста, не смотри так, – попросил Илья. – Мы ведь одумались.

– Притом вовремя, – подхватил Рома, и его обеспокоенная морда показалась с другой стороны.

Кто-то из них завернул меня в пальто, другой обнял сзади.

– Фу, меня опять тошнит, – согнулась пополам и распрощалась с остатками ужина.

– Воды из машины принеси, – приказал Рома.

– Мандавошками в своей администрации командуй, усёк? – огрызнулся Илья, но за водой всё же пошёл.

– Сонь, девочка моя, – Рома погладил по голове, – позволь я увезу тебя домой. Только увезу, честное слово.

Честное! У мужика, который спит с женой брата с согласия самого брата да ещё и в его присутствии... Вырубите уже мне мозг, он закипел от перегрева.

Илья прискакал с бутылкой минералки. Прополоскала рот, сделала два огромных глотка. Шевеления в желудке стихли.

– Уйдите. Оба, – взмолилась шёпотом.

– Без проблем, – согласился Илья и подхватил на руки.

Я заорала на всю улицу. Рома присвистнул, ковырнул мизинцем в ухе. Его озабоченный братец потащил меня к машине. Светленький распахнул дверцу заднего ряда кресел в «Крузаке», тёмненький пихнул меня на сиденье. Да ещё и сел рядом.

– Вы какого чёрта удумали?!

– Домой тебя отвезём, не кричи только, – Рома перегнулся через спинку с водительского места.

Илья успел поймать мою ногу, которой я намеревалась хорошенько его лягнуть. Потянул на себя. Я завопила.

– Да заводи ты уже! – рыкнул Зарубин и накинулся на меня с удвоенной силой, сковывая по рукам и ногам чудовищно сильными ручищами. – Соф, дёргаться перестань. Никто тебя насиловать не станет. Пальцем не прикоснёмся, пока сама не попросишь.

Я ответила матом. Трёхэтажным. С указанием всех адресов, куда им следует наведаться перед визитом к сексологу, который излечил бы их отклонения.

– Руки от меня убери! – твердила через слово, извиваясь похлеще ужа на раскалённой сковороде.

– Так ты успокойся, и я уберу. Ай, блядь!

Я-таки изловчилась его укусить за запястье. Зубов не пожалела, сомкнула так, что во рту стало солёно от вкуса чужой крови.

– Да убери ты от неё клешни! – запальчиво прокричал Рома.

– Да пошли вы, – психанул Илья, нашарил в кармане кресла аптечку, вскрыл упаковку с бинтом зубами и принялся как попало обматывать руку.

Мне стало неловко при виде нескольких капель крови, поступивших на белой марле. Предложить свою помощь? Перетопчется! Нечего было ко мне прикасаться.

Я отсела к двери, спустила ноги на пол, одёрнула подол платья и постаралась не думать. Едва мысли просачивались наружу, внутри просыпался вулкан лютой ненависти. К обоим, но большая часть принадлежала Ромке.

С Ильёй всё понятно – мы друг другу почти никто, знакомы пару дней и жарко целовались разок. Но Рома...

– Ты изначально планировал меня на двоих поделить? – спросила отрешённо, отвечая на бьющий по нервам синевой взгляд из зеркала заднего вида.

– Можем мы отложить этот разговор на более спокойное время? – Рома состроил виноватую мосю, ути-бозе-мой.

– Тут либо «да», либо «нет», Ромыч. Третьего не дано, – старалась говорить жёстко, как леди со стальными тестикулами. Только даже за жестяной фасад обиду не спрячешь.

– Ты помнишь свой первый поцелуй? – не к месту спросил Илья и попытался зубами завязать бинт на руке.

– Это ещё тут при чём? – выдала и с неохотой взялась помогать в перевязке раны.

Полностью размотала запястье, скомкала марлю, промокнула начавшую засыхать кровь.

– Не видно ж ни черта, посвети фонариком, – процедила с ярко выраженным раздражением.

Илья послушно достал телефон, позволил осмотреть укус и сказал:

– Это к тому, что люди такие, какими сделал их пережитый опыт. Сексуальный в том числе.

– Надо бы обработать, посмотри в аптечке перекись или йод, – задумчиво произнесла.

– В автомобильных аптечках есть только бинты и жгуты, – вклинился Рома.

Машина остановилась на светофоре. Он повернулся назад и глянул на меня изучающе.

– То, что ты считаешь аморальным – для нас норма, – продолжил свою рассудительную речь Илья.

– Ты сравниваешь первый поцелуй с сексом на троих? – дивясь формулировке, уточнила, потом прижала комок бинта к ранке и обратилась к Ромке: – Тормозни у аптеки.

– Так мы почти приехали.

– Бывало и на четверых, – словно невзначай подметил Илья.

Да что ж они всё время говорят друг за дружкой, я не успеваю реагировать или отвечать!

– Почему-то совсем не удивлена. Ром, останови где-нибудь здесь. Пешком дошлёпаю. Продезинфицируй это дома, ага? – посоветовала Илье и потянулась к дверной ручке.

– Сонь, две минуты потерпи. Посреди улицы точно не буду высаживать, – Рома плавно ушёл на крайнюю правую полосу и свернул в мой квартал.

– Странные у тебя понятия о беспокойстве, – съязвила в ответ. – На моё душевное здоровье плевать, а физическое почему-то тревожит.

– С чего ты взяла, что мне плевать на тебя хоть в чём-то?

Ну, может, потому, что ты пытался пропихнуть в нашу постель своего братца?! И вы двое приволокли эскортницу! Матерь божья, их в детстве с пятиэтажки роняли что ли?!

– Зачем понадобилась та девка? – пускай уж утолят моё любопытство, коли кровавую расправу над ними устроить не могу. А хороши были бы рожи, правда? Смазливая голубоглазая в крапинку и отстранённая черноокая в полосочку – м-м, любо-дорого посмотреть!

– Ром! – Илья добавил властных ноток, словно поторапливая ответ.

И я поняла, что идея отделаться от меня с помощью нанятой порно-дивы принадлежала Гурьеву.

– Проверенная схема вроде, – промямлил так невнятно, что даже я восхитилась.

Смирение и скромность в одном флаконе. Интересно, кого он этим надурить хочет?

– Приятно было узнать о вас правду, мальчики, – я натянуто улыбнулась. – Йодом всё же помажь эту пакость, – похлопала Илью по руке, – во мне сейчас столько желчи, ненароком могла отравить. А тебе всех благ, мой хороший, – потрепала Ромыча по плечу. – Сделай милость, никогда больше не показывайся мне на глаза – загрызу.

Последнее слово выплюнула бы ему в лицо, да лень стараться.

Вылезла из машины, плотнее закуталась в пальто и с абсолютно ровной спиной зашагала к подъезду. В спину мне светили фары внедорожника, а затылок прожигали взгляды.

Честно признаюсь, так хреново мне не было никогда. Спряталась за закрытой дверью квартиры, сползла по стене и закусила губу, чтобы не заскулить.

Глава 11

Ночь выдалась бессонной и во многом благодаря двум оставленным голосовым сообщениям.

«Помнишь, как я каялся недавно, что наложал?» – первая запись принадлежала Ромке, хоть он и отправил её с аккаунта брата. «Теперь и слова подобрать не могу, чтобы описать серьёзность вины.

– Это фиаско, братан, – послышался на заднем плане глумливый выкрик Ильи».

Улыбнулась помимо воли.

Рома не отреагировал на реплику брата и продолжил разливаться соловьём:

«Поговорить ты теперь вряд ли захочешь, так что воспользуюсь единственным доступным способом.

Я запутался, честно тебе скажу. До тебя у меня не было серьёзных отношений, и я закосматил в попытке развить их не в ту плоскость.

– Ду-ушни-ила-а, – протянул Илья. – Мой тебе совет, поставь эту запись на паузу и высморкайся. Напустил соплей».

Послышалась возня, и сообщение оборвалось. Мессенджер тут же воспроизвёл следующее, но я расхотела слушать.

Долго лежала, рассматривая пятна света от уличных фонарей. Вспомнились нелепые оправдания Ильи. У них обоих границы обыденного смещены в сторону... Какую ещё сторону?

Попыталась переварить их предысторию. Они такие с семнадцати лет. Довольно ранний возраст для слишком откровенных экспериментов, наверняка это повлияло на формирование привычек и устоев.

А замечание Ильи в баре, они-де привыкли считать всех женщин блядями. Надо же! Девушек, с которыми они спят напару, они ни в грош не ставят, а сами при этом белые и пушистые. Это ли не сексизм в худшем его проявлении?!

Вновь схватила телефон, открыла соцсети и наткнулась на свежую историю, опубликованную Ромкой час назад.

На фото мы были вместе. Он стоял позади: такой большой, тёплый, непередаваемо красивый. А я жалась к нему спиной, куталась в объятия мускулистых рук и беззаботно улыбалась.

И тут на меня словно ушат ледяной воды вылили. На заднем плане угадывался силуэт мужчины. Лицо вполоборота, волосы чуть растрёпаны. Создавалось ощущение, что отвернулся он нарочно, чтобы не попасть в объектив, но я всё же узнала в брюнете Илью.

Получается, тогда в ночном клубе он тоже был с нами. Для чего? Оказался случайно? Хотел посмотреть вблизи на девушку брата, так сказать, лично оценить его выбор. Гожусь ли я для их компашки извращенцев?

Несуразица какая. Вся эта ситуация – сюрреализм чистой воды. Почему меня угораздило угодить в этот злополучный треугольник?

Взбила руками подушку, отшвырнула мобильник и рассерженно засопела. Спи уже, Сонь, спи. Утра вечера мудренее, авось проснёшься и выяснится, что всё привиделось.

Ну не бывает в нашей скучной жизни таких коллизий. А мне, выходит, несказанно свезло. В казино, что ли, податься на последние шиши...

Рабочая неделя прошла в серых оттенках. Бумажная волокита, сплетни, бесконечные чаепития и хандра, хандра, хандра.

Я всё-таки дослушала вторую аудиозапись от Ромки. Собрала себя воедино, заперлась в кабинете психолога, которая ушла на больничный, и внимала каждому слову.

«В чём-то он (

в смысле Илья, ведь это братец сделал Ромке замечание на предмет переизбытка соплей

) прав. Глупо оправдываться за весь тот бред, что мы нагородили.

Ты не раз подчёркивала, что я импульсивный. Так и есть. Делаю, потом думаю, и то не всегда. Да и насчёт моих желаний – правда. Они перевешивают чувства других людей, теперь я это вижу.

– Опять нудишь, – влез с оценкой Илья. – От твоих речей не то что мухи, кони дохнут.

– Валяй, покажи мастер-класс.

– Да в лёгкую! Сонь! Ты извини нас. Хреново всё вышло. Два негодяя обидели девчонку ни за что, ни про что. Объясняться бессмысленно. Просто знай, что ты классная. Вот искренне говорю. Красивая, весёлая и очень живая. Не меняйся, а если и будешь, то только в лучшую сторону».

И всё. Запись оборвалась.

Других весточек ни от кого из братьев не было. Я нарочно не стала блокировать номер Ильи, чтобы следить за их поползновениями, но ждала напрасно. Оба забыли меня гораздо раньше, чем я их.

Пятница не задалась с самого утра. Я проспала, приехала на работу с опозданием на полчаса, попалась на глаза директору и получила словесный выговор. Потом оказалось, что впопыхах забыла дома телефон, и весь день ходила, как в воду опущенная.

По возвращению домой меня ждала картина маслом: выломанная входная дверь, загаженный пол в коридоре и выдранный декоративный экран в ванной. Все бутылки с бытовой химией, что хранились за перегородкой, оказались свалены на дно самой купальни.

Меня посетили «Операция «Тайд» или кипячение»?

Пояснение явилось в лице разъярённого соседа, что жил этажом ниже прямо под моей квартирой.

– Вот и вернулась! – заорал он с порога, вваливаясь в прихожую в уличной обуви. – А терь пошли полюбуешься, на какие длинные бабки ты попала, кукушка!

Он потащил меня за руку, как собачонку, ей богу! И всё сыпал обзывательствами да грозил обобрать до нитки.

По всей видимости, пока меня не было дома, случилось ЧП, прорвало канализационную трубу под полом в ванной в моей квартире. И все стоки хлынули на жильё соседа. Досадный факт, конечно, но...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Ты мне всё тут откапиталишь, всосала, курица? Финский кафель, сантехника из Италии, наборная паркетная доска, стиралка с сушилкой – всё, её мандой накрыло, коротнуло, видать! И нехрена глазками лупать! – сумасшедший сосед совсем потерял человеческий облик, обхватил меня сзади за шею и попытался ткнуть носом в пол, чтобы полюбовалась чем-то.

Чаша терпения переполнилась. Я взбрыкнула. Наотмашь ударила его по руке и заорала:

– Пошёл ты, боров! У меня квартира съёмная. Всё чин по чину: договор аренды, страховой полис и все дела, – с полисом я загнула, конечно. – Так что с претензиями к хозяйке! А ещё хоть пальцем в меня ткнёшь, я тебя так отмудохаю, начальник ЖЭКа не признаёт даже с паспортом!

Попробовала обойти крикуна, но он упёр пудовые кулаки в бока и загородил выход из санузла.

– Да ты хоть знаешь, кто я?

– Нет, я тут всего месяц живу, – ответила с усмешкой, приметила в углу тесной комнаты грозное оружие и осмелела. – По мне так ты Дед Пихто!

– Ах ты паскуда белобрысая! – взревел дядька и ломанулся на меня.

Ну, капец тебе, мафиози!

Сделала стремительное движение рукой, вооружилась туалетным ёршиком и заорала:

– А ну отведай-ка силушки богатырской! – и хряснула бугая по темечку.

Малоприятные брызги разлетелись по всей ванной. Сосед, не ожидавший нападения, отступил на шаг. Я живо протиснулась между ним и дверным косяком и сайгаком поскакала на выход. Сейчас вызову полицию и нажалуюсь разом на всех: на участкового, коммунальные службы, буйного соседа и управдома, ежели таковой имеется. Потому что это уже за гранью, знаете ли!

И только поднялась на свой этаж, как судьбинушка подбросила мне очередной смачный пендель. Перед разверстым входом в мою квартиру топтались двое. Ну да, эти самые.

Илья в длинном шерстяном пальто с поднятым воротником, Рома в дублёнке и растянутой вязаной шапке. Оба с пакетами из сетевого супермаркета. Пялились на загаженный коридор и топтались в нерешительности.

– Вас для полного счастья не хватало! – проворчала и растолкала оболдуев, чтобы войти в разгромленное жилище.

– Сонь, а что случилось? – спросил Рома.

– Дом атаковали дикие кабаны, не иначе, – присвистнул Илья и вытянулся на мысочках, чтобы оценить плачевное состояние ванной.

– Нет, у меня парко-хозяйственный день, – отыскала на дне обувной полки резиновые шлёпки, пихнула в них ноги и грозно воззрилась на гостей. – У вас визит вежливости? Приёмные часы закончились, катитесь!

– Да что случилось-то? – настаивал Рома.

– Сонь, тут явно помощь нужна, – серьёзно предложил Илья.

– Шутите? От вас требуется лишь одно: потеряйтесь, – гаркнула.

Тут за широченными спинами появился побитый сосед.

– Слышь, борзая, ты надумала с носом меня оставить? – загорланил он себе на беду.

Братья синхронно повернулись к пострадавшему. Нет, к потерпевшему, потому что страдать он будет именно сейчас.

– Ты ещё кто? – насупился Илья.

– И где тут борзую разглядел? – заиграл желваками Ромка.

А они пострашнее ёршика, доложу я вам. Вот самую малость.

Дядька зыркнул на одного, трусливо посмотрел на другого и вмиг одумался.

– Да вы чего, парни? Это ж, бляха, на нервах, ругательство сорвалось. А так я к... – он пугливо метнул в меня смиренный взор.

– Софья Евгеньевна, – подсказала имечко, будто титул королевский назвала, а сама аж зарделась от удовольствия. Вот обожаю я грубиянов на место ставить.

– Да-да, я к Софье Евгеньевне за номерком поднялся. Ну этой... квартирной хозяйки. Надо ж оценку ущерба составить.

– Со-онь, – Илья чуть повернул голову ко мне, – он точно тебе проблемы не создаёт?

Я хохотнула, сбегала в спальню за телефоном и продиктовала цифры соседу с трясущимися коленками.

Тот раскланялся в благодарностях, трижды пожелал доброго вечерочка и скрылся в своей конуре с дорогой заморской сантехникой.

Илья скинул пальто и со знанием дела принялся осматривать дверь. Рома прямо в обуви протопал на кухню, бросил пакеты посреди обеденного стола и двинул в ванную оглядеть масштабы бедствия.

Они развили кипучую деятельность. Рома взвалил на меня свою верхнюю одежду и пиджак, засучил рукава рубашки и с фонариком на телефоне полез под ванну.

– Лап, у тебя тут какие-то инструменты есть? – спросил глухо.

– Да откуда? Разве что штопор могу поискать или отвёртку.

– Мужика тебе надо, а лучше двух, – уместно пошутил Илья, появляясь рядом. – Что там у тебя, братка?

– Халтура тут, трубы гнильё. Временную заплатку поставили, – Рома ползком выбрался назад, тряхнул светлыми патлами и отёр руки о половую тряпку. – Она, кажись, травит, весь в какой-то жиже уляпался. Завтра отправлю к тебе нормальную бригаду. Всё исправят. А с дверью что?

– Сейчас до машины схожу за шуруповёртом, на место поставим, – пожал плечами Илья. – Плёвое дело.

И снова они занялись каждый своим. Тёмненький сбегал вниз за инструментом, светленький набрал ведро воды, от души разбавил её моющим средством и принялся за уборку. Экран чинить не стал, потому как завтра снова потребуется доступ к полу под ванной, но всю зловонную жижу выгреб.

Я хотела присоединиться, принесла из туалета ещё один отрез ветоши, но меня вежливо турнули на кухню готовить ужин. На троих. И не возмутишься же!

Впрочем, возиться с едой не пришлось. В принесённых пакетах нашлось все самое необходимое: салаты в контейнерах, свежие овощи, фрукты, три порции аппетитного на вид картофельного пюре со стейком из сёмги, и дикое разнообразие небольших тортиков граммов по двести каждый. «Медовик», «Четыре шоколада», «Сникерс», «Тирамису» и упаковка с шестью баночками панакоты. Меня явно и неприкрыто пытались купить на сладенькое.

Илья вернул дверь на место и позвал меня.

– Дай ключ, проверю, чтобы она запиралась.

– Так, господа, разуваемся и не шлындаем по чистому, – разворчался Рома, когда я рискнула пройти в своих шлёпках по мытому полу.

– Смотри-ка, робот-пылесос тебя не до конца избаловал, – поддел его Илья.

– Ну да, помнят ещё руки, помнят! – он склонился над ведром, выпростал тряпку и отжал до сухости.

– Готово, хозяйка, принимай работу, – с гордостью заявил Илья, распахивая дверь и вновь запирая её на ключ.

– Спасибо, – от всего сердца сказала и позвала обоих к столу.

Ели в тишине. Илья устроился рядом с холодильником, Рома сел напротив, а мне досталось место у плиты.

– Как на работе дела? – коряво попытался завести беседу Рома.

– Нормально. А у тебя?

– Да то же самое, – он добавил себе в тарелку ещё салата с морепродуктами.

– А у меня последняя неделя отпуска, – спустя пару минут заявил Илья.

– Самая тоскливая пора, – отвесила комментарий, и снова гробовая тишина.

– Ты больше не злишься? – Рома, наконец, набрался наглости задать главный вопрос этого вечера.

– Злюсь.

– Тогда хорошо, что мы принесли «Молочный улун» и панакоту, – Илья рискнул испробовать на мне одну из своих загадочных ухмылок.

– Предусмотрительно, я бы сказала.

Они и впрямь пытались меня задобрить. Ромка вдруг стал убирать со стола и без единого возражения встал к раковине, чтобы вымыть посуду. Илья отыскал в шкафчике заварочный чайник и по всей науке приготовил настоящий зелёный чай. Наблюдая за тем, как он суетится, промывает сушёные листья холодной водой, обдаёт некрутым кипятком, а потом заливает заварку горячей водой повторно, я потихоньку расслаблялась.

– Разве у тебя нет аллергии на мытьё посуды? – спросила у Ромыча смеха ради.

– Я на капельках, не переживай.

– Ну-у, пробуй! – Илья выставил передо мной чашку. – Я всю неделю прокачивал скилл по завариванию чая.

Перво-наперво вкусила молочный аромат напитка. М-м-м, такая сливочность, что и облизнуться можно. А первый глоток оказал поистине волшебное действие: гормон счастья подскочил до небывалых высот.

– Слушай, вкусно! Прям очень.

Рома с вафельным полотенцем на плече плюхнулся на соседний стул, подтащил его ко мне и проникновенно заговорил:

– Сонь, я хочу попросить прощения. Нам следовало начать с чего-то подобного, а не городить...

– Во ты заладил! – перебил Илья и пододвинул ко мне креманку с панакотой. – Хорош уже. Договаривались вроде.

Я чудом впихнула в себя пару ложек любимого лакомства, поняла, что следующая порция будет смертельной, подхватила кружку с божественным чаем и молча удалилась в гостиную.

Устроилась на диване, включила какой-то фильм, чашку пристроила на подлокотнике. Из кухни доносились приглушённые голоса. Пора их гнать взашей, но что-то мне лень. Пока что.

Через пару минут Рома сел у моих ног на пол и откинул голову назад. Подлый приёмчик, конечно. Сколько раз мы вот так сидели в недалёком прошлом? Аж сердце защемило от воспоминаний.

Илья занял оставшуюся часть дивана, уставился в телевизор.

До чего странная картина... Мне неловко в той же степени, сколь спокойно. Умом понимаю, что оба ждут от меня чего-то, догадываюсь даже, чего именно. Однако пересилить себя не в состоянии, как и решиться на что-то одно.

– А можно узнать, как в идеале выглядел ваш план насчёт меня? – ляпнула сдуру.

– Ты о чём? – прикинулся ягнёнком Рома.

– Анекдоты про тупых блондинок попахивают дискриминацией по половому признаку, – с осуждением произнёс Илья. – Надо дописать парочку про жирафоподобных блондинов. Она о нашей тупой затее, дорогой друг. Только надо ли оно тебе, Соня?

– И всё же, – я повернулась всем телом к Илье. – От Ромки я должна была уйти к тебе, потом встречаться с обоими, а дальше?

– А дальше вариантов масса, – Илья протянул руку и самыми кончиками пальцев задел край рукава моей футболки. – Тебя интересуют какие-то конкретные подробности?

– Нет, – уверенно помотала головой, – просто не могу себе представить, как это...

– Быть с нами обоими? – подсказал Рома и вместо ответа запустил мою руку себе в волосы, потёрся об неё, как гигантский изнеженный кот.

– Это просто, когда делаешь, не задумываясь, – ответил Илья, подлез под мою руку, что путалась в волосах брата и устроил свою голову на моих бёдрах.

Я сама зарылась пальцами в тёмные пряди на макушке. Прошлась до самого лба, вернулась обратно, и то же повторила у Ромки на голове.

– Получается одновременно? – учительским тоном спросил Илья.

– Вроде.

– Вот и со всем остальным так же, – Рома развернулся, сел ко мне вполоборота и с нежностью прижался щекой к моей лодыжке.

На большее они не претендовали. Под звуки стрельбы и визг полицейской сирены, идущие от телевизора, я гладила обоих по волосам и ловила себя на мысли, что не испытываю дискомфорта.

Нет, внутри вопило чувство неправильности, и я бы ни за что не позволила переступить даже призрачную грань на пути к аморальному разврату, но вот сейчас... Мне нравилось.

Илья прикрыл глаза и, казалось, потихоньку засыпал. Рома неотрывно смотрел на меня, потом улыбнулся и пихнул брата кулаком в бок.

– Хорош пускать слюни на мою девочку.

– Ой, отсекись, – Илья наморщил лоб. – Твой поезд уже учучухал.

– По поездам

ты

у нас спец.

– Ну вот и помалкивай, гуру ватерклозетов.

Илья скрестил руки на груди, настраиваясь на длительный релакс, и чуть сместился так, что я могла уловить его дыхание у себя на животе.

За час до полуночи я выпроводила обоих в прихожую. День получился излишне длинным и опустошающим. А их присутствие только выматывало ещё сильнее.

– Я позвоню завтра насчёт замены труб, – Рома наклонился и чмокнул меня в щёку.

– Это он так намекает, чтобы вытащила его из чёрного списка, – сдал братца с потрохами Илья и тоже поцеловал меня на прощание.

– Я подумаю, – пообещала и протиснулась к двери, чтобы открыть, отступила назад, врезалась спиной в Илью и замерла.

Рома сделал всего шаг ко мне, и я оказалась почти вплотную к обоим. Судорожно сглотнула. Илья невесомо провёл рукой по моему плечу, спустился до локтя и шепнул на ухо:

– Спокойной ночи, тигра.

– Сладких снов, пухляш, – выдохнул мне в губы Рома.

И меня повело. Не так, как это случалось с Ромой, а мощнее в разы. Я будто представила, каково это, принадлежать им обоим, и ужаснулась силе этой ядовитой мысли.

– И вам, – шагнула вбок, чтобы скорее сбежать от соблазна.

Едва дверь за ними закрылась, выдохнула. С ума рехнуться можно!

Глава 12

Вставать субботним утром до десяти – это дурная примета, я искренне так считала, поэтому совершенно не хотела выбираться из-под одеяла. Трель дверного звонка стала настойчивее.

Если это сосед снизу, пришибу на месте, и плевать мне на его эфиопскую плитку и фен из Сальвадора. Достал, вымогатель!

Завернулась в плед и пошла открывать, а на пороге... Парочка засранцев.

– Мы с Тамарой ходим парой, – буркнула вместо приветствия, глядя на бесстыже бодрые лица.

– Проститутки мы с Тамарой, – подхватил мою недосказанную шутку Илья.

– Доброе утро, Сонь, – Рома светился, что твой переоблучённый ураном медный таз. – Пустишь?

Оглядела их с головы до ног. Верхняя одежда всё та же, вот только ноги у обоих упакованы в какие-то несуразно широкие серые штаны из грубой холщовой ткани. Светоотражающие полоски на коленях. Они теперь одеваются в одинаковое?

– Нет, – ответила холодно. – Приличные люди в гости раньше трёх после полудня не ходят.

– Так мы неприличные, – признал Илья и с силой потянул на себя дверь.

Он вошёл первым, расстегнул пальто. Ромыч ввалился следом и тоже весьма хамски стал раздеваться. Когда они уверились, что между нами всё налаживается?

Мозг подсказал, что первопричина исходит от моей вчерашней выходки. Я приняла приглашение от Ильи в групповой чат, где было всего три участника. Ага, я и эти вот.

Улавливаете иронию? Групповые отношения, групповой чат. Что там дальше проистекает по логике вещей? Групповой секс? Трыпындец тебе, Софьюшка.

Рома: Я точно могу сюда писать?

Илья: Пис

А

ть лучше в сторонку

Рома ответил Илье: Фак офф, умник

Илья: А чё ты тупишь?

Рома: Выясняю, видит ли мои сообщения Соня, раз я в блоке у неё. До сих пор (рыдающий смайлик)

Соня ответила Роме: Вижу

Рома ответил Соне: Я доволен как слон (смайлик жирафа)

Илья: Блондины и их кривые пальцы

Рома ответил Илье: Фак офф x 2

Илья ответил Роме: Как содержательно (смайлик крутит пальцем у виска)

Соня: Софья Евгеньевна покинула чат

Илья ответил Соне: Илья Егорович догнал и усадил на место. Куда ты теперь денешься с подводной лодки?

Соня ответила Илье: Сбегу

Рома ответил Соне: Так мы поймаем

Соня: У меня теперь есть скриншоты факта преследования

Илья: Добавить домогательств?

Соня ответила Илье: Буквами приставать начнёшь?

Илья загрузил фото.

Обычное селфи, но у меня по коже мурашки поползли от вида полуобнажённой мужской груди. Он не улыбался, смотрел пронзительно, будто наводил мосты с теми закоулками души, которые отвечают за самые низменные желания.

Соня: Там слева под рубашкой тату?

Илья ответил Соне: А у тебя цепкий взгляд

Соня ответила Илье: Покажешь?

Илья ответил Соне: А что получу взамен?

Рома: Стопэ! У вас тут не приватная беседа. И коли пошла такая пьянка, ловите дикпик

Рома загрузил фото.

Я упала лицом в подушку и дико гоготала пару минут.

Снимок запечатлел половину батона, порезанного вдоль. Сверху на нём красовалась палка сырокопчёной колбасы, а к нижнему краю прижимались два отварных куриных яйца.

Илья ответил Роме: Ты там жрёшь что ли?

Рома ответил Илье: Завтрак готовлю. Была у меня когда-то любимая девушка, которая баловала вкусняшками, теперь вот травиться приходится, потому что я её похерил

Соня: Мазиком побрызгай свой шедевр

Рома ответил Соне: Как скажет моя кошечка

Илья: Сонь, он всегда такой каблук? Вдобавок к нытику (хмурый смайлик, косящий взгляд влево)

Соня: Подлизывается

Рома: И облизать хочу

Илья: Бип-бип, здесь не приватка

Рома: Меня в приват не пускают (смайлик со слезящимися глазами)

Соня: Домогательства заскринила

Илья: Торопыга. Я тоже хотел поделиться хотелкой

Соня: У тебя есть всего одна попытка

Илья: Тогда я лучше приберегу на потом. Вживую вырывать из тебя стоны во сто крат интереснее

Рома: Мне больше выбивать из тебя стоны нравится, Сонь

Соня: Я сейчас сбегу спать

Илья: Или в холодный душ?

Соня: Спать. Я – крепкий орешек

Илья: Фото орешка в обмен на моё тату

Рома: Поддерживаю!

Соня: А с тебя тогда что, Ром?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Рома: Проси, что хочешь

Соня: ...

Илья: Определиться не можешь или стесняешься написать?

Рома: Можешь нашептать на ушко,

этому

я не скажу, Сонь

Илья:

Этому

и не интересно

Рома: Пиздишь, как дышишь

Соня: Хочу поцелуй, Ром

Рома: Я уже прыгнул в тачку

Илья: Хренасе. Вы угораете? А мне?

Рома: Обломись, убогий

Соня ответила Роме: Не сейчас. Выпрыгивай из тачки

Соня ответила Илье: Когда-нибудь. Обоим. Я над этим думаю

Илья: (танцующий смайлик)

Рома: (грустный смайлик)

Соня: (смайлик с широкой улыбкой)

Илья загрузил фото.

Я простонала и вперилась глазами в рисунок над сердцем. Разодранный след от хищной лапы, сквозь который проглядывала ощеренная волчья морда. Он занимал почти всё место от плеча до рельефной грудной мышцы – объёмы совсем не те, что у Ромки, но смотрелось это... Вкусно. В кадр попали подбородок со щетиной, шея и часть торса до талии. Всё на вид гладкое, сливочное и такое мягкое, что захотелось провести языком по этому великолепию.

Рома: Дрыщ ты комнатный

Илья: Зато у меня от анаболиков ничего не провиснет, а у тебя через 5 лет (картинка большого пальца, направленного вниз)

Рома: Хахах. Завидуй молча

Рома загрузил фото.

И меня буквально расплющило. Я смотрела на Ромкино селфи в большом напольном зеркале в нашей спальне (не, зачеркнуть, его спальне) и тихо ненавидела их глупые игры. Вот зачем устроили цирк? Выели своими выходками мне всю душу.

Илья: Сонь? Ты в д

у

ше?

Рома: Потереть спинку? Колёса под жопой, приеду в пять секунд

Соня: Уснула, пока вы тут пиписьками мерились

Рома: Давай я примчу подоткнуть одеялко?

Илья: Осади, гонщик. Спугнёшь мне девочку

Соня: Да ну вас

Илья ответил Соне: Фотки не будет? Обманщица

Соня ответила Илье: Вымогатель

Илья:

ДОМ

огатель, моя красивая. Могу быть просто Домом

Соня: (смайлик с выпученными глазами) Ты на БДСМ намекаешь?

Рома ответил Соне: Отрезать ему мужской признак и скормить собакам?

Илья ответил Соне: Я практикую. Совсем капельку

Соня ответила Роме: Ты ж мой защитнеГ

Соня ответила Илье: Это без меня

Соня загрузила фото.

Хотели орешек, получили орешек. Грецкий, в скорлупе.

Илья: Ахахах, мням!

Рома: Хочешь, приеду и помогу снять с другого ракурса? Забрызжем всё мазиком

Соня: Ром, у тебя камера не айс

Рома: Стив Джобс сейчас оскорбился

Илья: Вы точно два сапога – пара. Оба еду троллите

Рома: Сейчас троллили не еду, а тебя, тупень

Соня: Мир, дружба, жвачка. Я баиньки

Рома: А мне херово спится в пустой кровати

Илья: Спокойной ночи, тигра (сердечко, обвязанное лентой)

Соня: Спокойной

Рома: Приятных снов моей девочке (стикер со спящим котёнком)

Наверное, в этих ночных переписках я и потеряла себя, точнее всю свою обиду на этих мозгопудрщиков, потому что сейчас всё летело с горы на аэросанях.

Илья снял пальто первым, разулся и шагнул на меня. Навис, как гора, скрадывая свет от маленькой люстры в прихожей.

– Я тебя поцелую, Сонь, – пригрозил он, вынуждая отступить. – Без рук и вседозволенности.

Он склонился ближе к моему лицу. А у меня истерика и мысли вразнобой. Я не почистила зубы! И на голове мочало! Под пледом пижама-антисекс! Всё на глазах у Ромки! Да вашу ж мать!

Я пятилась, он наступал. Упёрлась в стену, и стена внезапно обрела руки и бережно обняла за талию. Рома ткнулся носом мне в макушку и успокаивающе сказал:

– Не трусь. Это только поначалу кажется диким.

Хотела повернуться к нему и прекратить сей балаган, мне вовсе не улыбалась затея продвигаться в этом направлении, но не учла, что Илья в опасной близости и только ждёт удачного момента...

Его губы накрыли мои. Длинные пальцы вздёрнули подбородок, заставляя прогнуться. Затылком я упёрлась в Ромкино плечо. Руки невольно потянулись вверх к шее Ильи. Щёки обдало таким жаром, что кожа, казалось, вспузырилась.

Илья провёл языком по моей нижней губе, и всё мысли рухнули в пучину водопада. Мне вспомнился его вкус и всё то, что случилось между нами у подъезда. Дикость. Животная, ненормальная, но такая манящая.

Я закрыла глаза и забылась. Острое ощущение блаженства прошило насквозь. Не поняла, в какой момент плед с меня упал на пол, но отчётливо осознала, что под рёбрами гладят Ромкины руки. Он так же тёрся носом о мои волосы, только постепенно отказывался всё ниже и наконец прохрипел на ушко:

– Меня кроет от тоски по тебе, Сонь.

А мне дышать нечем! Бля-я, и пускай. Лучше умереть от поцелуя, чем прозябать в той серости, где я провела всю прошлую неделю.

Рома укусил меня за шею, потом рыкнул и зализал болезненный участок. Меня выгнуло дугой. Илья, хоть и обещал не увлекаться, обхватил руками мою попу и вжал всем телом в себя. Ромка тоже не скучал без дела и мял грудь.

Опомниться не выходило. Рациональная часть меня упаковала вещички и скрылась в тёмном лесу. Может, покричать «Ау»? Однако выходили лишь стоны, каждый из которых Илья проглатывал и распалялся всё больше.

Он уже добрался рукой до моих бёдер, ласково провёл пальцем по ткани шортов между ног. И в тот же миг Рома до того туго сжал пальцами соски, что перед глазами полыхнули искры. Я взвилась настолько, что сама испугалась этого состояния, и, подчиняясь желанию защититься, оттолкнула Илью.

Он отстранился. Обдал меня жгуче чёрным взглядом оголодавшего хищника и хитро улыбнулся. А потом меня развернули за плечи, прижали к широкой груди, и на мои губы обрушился сокрушительный шторм по имени Ромыч.

Мы не начали заново, а продолжили с той части, на которой остановились. Рука Ромы накрыла лобок через ткань. Я жадно обхватила его язык губами и принялась посасывать, мыча и извиваясь. Слишком запредельно.

Илья забрался под футболку. С тихим шипением приподнял тяжёлую грудь и смял в ладонях.

Я не знала, куда деть руки. Хотелось привычно содрать с Ромки всю одежду и пройтись руками по безупречной коже. Но у нас вроде как просто поцелуй.

Который прервался. Рома с ворчанием повёл губами по моей шее справа, Илья прикусил зубами кожу слева, и я выдала бесстыже громкий стон. Обхватила обоих за затылки и перестала рефлексировать.

Рома собрал в кулак край моей футболки и медленно потянул вверх, когда задрал почти до самого горла, резко выдохнул через рот и со стоном припал к груди.

– Самые идеальные сиськи из всех, что я видел, – вибрирующим голосом похвалил Илья и стиснул пятернёй свободное полушарие.

Рома с громкими чмоками забавлялся с соском, а потом вдруг запустил руку под шорты и скользнул пальцами внутрь.

– Блядь, какая ты мокрая.

Илья как-то слишком остро отреагировал на этот комментарий, дёрнул на мне ворот, вонзил зубы в плечо и тоже полез под резинку пижамы. Сзади.

Я запротестовала, но Ромыч заткнул меня поцелуем. Теперь уже во мне двигались его пальцы и язык, а Илья... Погладил попку, нырнул глубже и замер рядом с рукой брата. Я вытаращилась на Рому с ужасом, а он смотрел мне за спину. Они, что, договариваются, как быть дальше?

Ромка оставил во мне всего один палец и что есть силы прижал его к чувствительной стеночке. Второй палец, Ильи, покружил у входа и вжался с обратной стороны. Ощущения наполненности не было, но происходило что-то странное. Они будто растягивали меня и вместе с тем… щекотали что ли. Томительное чувство прокатилось от поясницы до бёдер. Оно усилилось многократно, когда оба начали двигать руками. Резко, несдержанно, вразнобой.

Я отлипла от Ромкиного рта и взвыла. Хотелось прекратить это. Так же невозможно! Нельзя!

– Пожалуйста, – взмолилась чуть не со слезами.

И они поняли совсем уж превратно. Вместо того чтобы остановить это безумие, Рома добавил в меня ещё один палец. Илья сплющил между пальцами сосок и потянул. Меня шарахнуло молнией, да так мощно, что все нервные окончания выжгло.

Жар по всему телу. Сухость во рту. Содранное в крике горло.

– Ногу ей подними, – шелестяще попросил Илья.

Рома ухватил меня под коленом и закинул мою желейную конечность себе на талию.

– Ты близко, да? – спросил у моего сжиженного мозга.

– Боже, – простонала, ощущая всем телом яростные толчки пальцев.

– Кончи для нас, кошечка, – он зажал мою нижнюю губу зубами и вобрал в рот.

И я порадовала обоих. Вытянулась в струнку, напряглась всем телом, как перед прыжком с высоты, а потом разбилась вдребезги.

Спазм внутри был настолько яростным, что на миг я даже испугалась. Секунду – другую оставалась напряжённой, затем накрыло пульсацией. Меня гнуло и выворачивало, швыряло то вперёд в объятия Ромы, то вжимало со всей дури в Илью. Это длилось и длилось. Бесконечно. Невыносимо стыдно. Одуряюще приятно.

Отпустило так же стремительно. Я закинула руки назад, вцепилась обеими в шею Ильи и выдохнула Ромке в рот.

– Ошизеть.

Он улыбнулся, с осторожностью опустил мою ногу на пол. Ступни покалывало. Пальцы путались в жёсткой щетине волос на затылке Ильи.

– С феерией, тигра, – самодовольным тоном поздравил тёмненький.

Светленький вынул руку из моих шортов, вернул на место футболку и чмокнул в нос.

Я открыла глаза. Убрала руки с Ильи, чуть отстранилась от Ромы и закусила губу. Это что сейчас было?!

Испанский стыд! Меня ж развели, как котёнка.

«Я просто тебя поцелую, без рук и вседозволенности», ага. Сказал, как в воду пукнул.

«Это фиаско, братан», – вспомнилась другая фраза Ильи. Ко мне она тоже применима. Полная капитуляция перед противником, который вдвое превосходит меня в численности.

Шмыгнула в ванную, покуда эти двое не надумали получить от меня свою порцию удовольствия. Заперлась на шпингалет. Пожалела, что в квартирах не ставят решётки на двери.

Пока умывалась и причесывалась, прислушивалась к своим ощущениям. Оргазм, конечно, побил все рекорды космичности. Ромка и раньше баловал меня удовольствиями на грани истерики, но это... Меня же провернуло через центрифугу, вскинуло в скоростном лифте на сотый этаж, а потом швырнуло на грешную землю в свободном падении. И я парила в невесомости, такая лёгкая, немыслимо красивая и сексуальная.

Вспомнился взгляд, каким меня пожирал Илья, его лестная оценка моей груди, его руки, блуждающие по моему телу с энтузиазмом первооткрывателя. Я грёбаная секс-бомба, взвинтила двух мужиков, йехуууу!

Попробовала прорваться в спальню, чтобы переодеться, но конский гогот из кухни насторожил.

– У тебя синька походу! – ржал Илья.

– На хрен иди, – буркнул Рома.

Громыхнула посуда.

– А чё? Синяя рожа, синие яйца – это диагноз.

– Почему тебя так заботит цвет моих яиц?

Послышалась возня, глухие удары, что-то тяжёлое грохнулось на пол.

– Потому что ты дёрганым становишься, – пропыхтел Илья.

Не удержалась, вошла на кухню. Рядом с плитой на линолеуме валялся пластиковый контейнер с яйцами, под ним растекалась желтоватая лужица. У окна, сцепившись на манер двух борцов, стояли братья. Рома держался прямо и обвивал локтем шею Ильи. Тот, чуть присогнув колени, держался за руку брата и пыжился выбраться из захвата. Оба лыбились, как идиоты, а при виде меня засияли восторгом.

Я напряглась в первый миг, подумала, что и впрямь мутузят друг дружку, но потом нагнала на себя воинственный вид и царственно указала пальчиком на беспорядок:

– Вот это убрать.

И удалилась, посмеиваясь. Дети малые, что с них взять.

_________________________

От автора: Девочки мои дорогие, за фото не ругайтесь, пожалуйста. Я несколько часов воевала с нейросетью, но Илью она нормально не сделала. Он в моём представлении чуть проще внешне. Разве что взгляд примерно схоже передала. Ромка более менее получился, на мой вкус.

Фото с тату Ильи тоже очень приблизительное. Он всё-таки пофигуристее чутка. Как и дикпик) Я искала под текст, а не писала с этих картинок, так что отличия, конечно же, есть.

Фото приложила, чтобы вас глубже окунуть в эту переписку. Лично я от нее весь вечер балдела.

Глава 13

Когда в вашу жизнь приходит бардак, он обычно меняет все ваши взгляды. А в мою он не пришёл, тихо и скромненько, как стеснительный гость, он влетел на ракете, поставил посреди квартиры пилон и отжёг такой заводной танец, что все томно вышли покурить.

Я вернулась на кухню полностью одетой. Провоцировать на что-то большее мне не хотелось, пережить бы без седин то, что уже случилось.

Рома в фартуке поверх футболки и стрёмного серого комбинезона (?) орудовал у плиты. Рядом с вытяжкой лежал его телефон, из динамиков хрипела песня The Anix «Interchanger». Я аж прослезилась от умиления. Это же мелодия звонка, которая стоит у меня на его контакте. Любимая песня, между прочим.

Илья сидел за столом и листал ленту в телефоне. Он тоже зачем-то упаковался в футболку и точь-в-точь такой же грубо сшитый серый комбинезон с лямками на плечах.

– Вы в обед приглашены на девичник в качестве стриптизёров-пожарных?

Встала рядом с Ромкой, заглянула в сковороду, на которой он поджаривал куски батона, вымоченные в яйце. Ромыч выключил музыку, поймал меня за бок и звонко чмокнул в щёку.

– Вообще-то мы в образе грузчиков, но раз тебе хочется именно пожарных...

Он многозначительно поиграл бровями и смял мою задницу ручищей. Я, как ни в чём не бывало полезла в буфет за кружкой, а сама покосилась через плечо на Илью. Телефон он отложил, а за нами наблюдал с непроницаемым лицом.

– И что собрались грузить?

– Твои пожитки, – ответил Илья и коршуном проследил за мной.

Как шла к чайнику, как наливала кипячёной воды в кружку и особенно зорко за тем, как пила маленькими глоточками, встав у подоконника.

– А я куда-то переезжаю?

Рома вилкой переложил на тарелку четыре румяных тоста и вывалил на сковороду несколько ломтиков бекона.

– Как раз хотели тебе предложить, – ответил Илья, встал рядом и с настороженностью переплёл свои пальцы с моими.

– Я же обещал тебе вчера отправить бригаду сантехников, чтобы по уму всё сделали, – напомнил Рома.

– А чего тут ремонтировать? – подхватил Илья. – Квартира – говно, до работы тебе час добираться.

– Ты тактичен, как затупившийся топор, – подметила я и почему-то позволила Илье перетащить мою руку себе на талию.

Ёпсель, процесс приручения во всей его красе!

– Это же не к тебе претензия, а к бытовым условиям.

– К одному из нас ты вряд ли согласишься переехать, – Рома стрельнул по нам глазами.

А что? Стоим, обнимаемся, вполне в их привычках.

– Ещё чего, – возмутилась вяло. – Мне и тут неплохо.

– А должно быть хорошо, – Илья поцеловал меня в плечо. – Давай хоть посмотрим квартиру, которую тебе Ромыч нашёл.

– Она в центре, в доме в основном профессура живёт. Он ещё при советах строился для сотрудников давно сгинувшего НИИ, – принялся рекламировать Гурьев. – Хата в муниципальной собственности, до прошлого месяца в ней врач жил, этот... ухогорлонос. Его в Подмосковье вместе с семьёй переманили. Ремонт там классный, цена на аренду копеечная. Мне она по большому блату досталась. Если сегодня откажемся, завтра её уже сдадут.

– Тебе бы в риелторы, маркетолог, – съехидничал Илья, но смотрел при этом на меня, будто побуждая принять решение.

– Ой, ладно, съездим, посмотрим, – сдалась.

– Тогда кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста, – Рома плюхнул на стол тарелки с жареным хлебом, хрустящим беконом и ломтиками сыра.

Я достала из холодильника контейнеры с недоеденными остатками вчерашних салатов. Илья для всех расставил кружки и приборы.

Неловкость между нами никуда не исчезла. Я вообще боялась поднять глаза, а эти двое, наоборот, будто сговорились не выпускать меня из виду. Смотрели пристально, изучающе, в чем-то даже голодно.

Вот поди пожуй что-нибудь под надзором.

– Вы ещё долго собираетесь пялиться? – ну ведь кусок в горло не лезет.

– Постоянно, – честно признался Илья.

– Но можем изредка делать паузы, если тебе неуютно, – мягко сказал Рома. – Тебе неуютно, Сонь?

– И этот муфлон – мой брат, – Илья фыркнул, придвинул к себе тарелку и демонстративно пересел ближе ко мне. – Как ты его выносишь, Сонь?

– Любит, – Рома «очень по-взрослому» показал язык. – Утрись теперь, тебе-то козырять нечем.

Думают, я совсем глупенькая и не понимаю, что происходит? Да все их фишечки читались на раз. Переругиваются при мне, чтобы рассмешить, поднять настроение, заставить отвлечься от горьких самокопаний. В общем-то, я не против.

А вчерашнюю групповую переписку зачем затеяли? Ведь соображают, что нам, девочкам, это нравится. Лихие словечки, ходьба по грани, лёгкий флирт. Они закидали меня своими фотками, уморили хохотом и утром пришли брать тёпленькую. Я ещё не отошла от ночных эмоций, боевой дух сладко посапывал, и вот вам результат. Я почти добровольно отдалась обоим. Если бы упорствовали, наверняка не стала бы сопротивляться.

Получается, всё ради...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– А у вас все темы обо мне? – спросила вслух. Оба уставились на меня с недоумением. Пояснила: – Я имею в виду, все эти «мы тут подумали», «мы прикинули», «мы подыскали квартиру» и «мы создали групповой чат» – это же всё ради одной цели, трахнуть меня вдвоечка, да?

Илья нахмурился, сцепил челюсти. Рома моргнул пару раз и потянулся к моей руке.

– Сонь, ну ты чего?

– Трахнуть мы можем любую, даже свистеть не придётся, – Илья не старался подсластить пилюлю. – Если бы речь шла только о сексе, поверь, ты бы уже стояла на коленях.

– Бля-я, у тебя с выражениями полный ахтунг, – Рома хлопнул себя по лбу и закрыл глаза рукой.

– Разве ты на коленях, Сонь? – с нажимом закончил свою мысль Зарубин и криво посмотрел на брата, словно укоряя в чем-то.

– Встать? – брякнула с вызовом и швырнула вилку на стол.

– А хочешь? – с тем же пылом спросил Илья.

– Да ты угораешь! Илюх, хорош! – Рома пробовал урезонить братца.

Я поднялась на ноги, Илья тоже выпрямился. Сверлил меня глазами, злющими и колючими.

– Сонь, ну хоть ты не поддавайся... Да вы чего начали?

Я психанула и опустилась на пол. Вскинула голову и с придыханием наблюдала за тем, как Илья скидывает с плеч лямки комбинезона.

– Пиздец, позавтракали, – Рома изобразил обиженку.

А меня уже потряхивало от ужаса и отвращения, но я изо всех сил хорохорилась и ждала, пока Илья наиграется в нагнетание атмосферы.

Вдруг он рухнул рядом со мной на пол, обхватил ладонями за щёки и прошептал:

– Ты прекращай выдумывать и принижать себя. Вот он, – Илья ткнул пальцем в брата, – тебя любит. Может, как-то по-своему, туповато и блондинисто, но любит. Я о себе такого сказать не могу, но эмоции к тебе есть. Самые разные от восхищения до умиления. Тебя утренняя встреча обидела?

Кивнула.

Он прижал меня к себе, позволяя уткнуться носом в плечо, и погладил по спине.

– Прости за это. Мы ничего такого не планировали. Я искренне хотел тебя только поцеловать, но... Ты себя со стороны не видела, тигра? Ты в принципе красавица.

Ой, как знатно трындит, но моему самолюбию нравилось. Знаю я, что до подиумных див мне как до Америки пешком. Я рыхлая, отнюдь не высокая, круглолицая и закомплексованная. Миловидной меня назвать можно, но красивой в привычном понимании этого слова – нет. Хотя... у него же беда с терминологией.

– Мимо тебя по улице пройдёшь и до поздней ночи будешь облизываться, – продолжил пестовать Илья мою самооценку. – А когда ты заводишься – ух, у меня пробки вышибает. Меня сроду так от девушки не выворачивало. Веришь?

Я мотнула головой и обняла его за талию.

– Мир, дружба, жвачка? – Илья вернул мне мою же фразу из переписки и поцеловал в висок.

Рома облегчённо хохотнул:

– Я тоже хочу свою порцию обнимашек.

Он помог мне подняться, а потом со всей присущей ему нежностью сгрёб в охапку.

– Не обращай на него внимания, – посоветовал тихо. – Он как репейник, колючий, но безобидный.

– Сча моя безобидность тебе с вертушки навтыкает.

– Ага, напугал, – Рома запустил пальцы мне в волосы и массирующими движениями прошёлся по затылку. – И давайте договоримся: раз ты, Сонь, так болезненно всё переживаешь...

–... впредь всё идёт с твоей подачи, – решительно закончил Илья и погладил меня по спине. – Такой уговор тебя устроит?

– Только моя инициатива?

– Да, – подтвердили хором.

Ба! Им даже договариваться не надо, спевшийся дуэт.

И знаете, это помогло. Я вдруг ощутила себя верхом на коне, почувствовала, что не только владею ситуацией, но и могу управлять этими оболтусами. Как там советовала Диана? «Коли завела себе породистого кобелька, учись с ним обращаться, дрессируй». Грубовато сказано, конечно, однако по сути подруга оказалась права. Нужно только озвучить условия.

– Тогда давайте прокатимся до тех шикарных апартаментов в центре города, – предложила, и Рома с энтузиазмом поддержал.

– Ты же знаешь, колёса всегда под жопой.

Дом мне понравился. Ухоженная панельная девятиэтажка с чистым лифтом и коридорами-лабиринтами. Без помощи Ромы мы вполне могли заплутать в хитросплетении переходов. Сама квартира оказалась двухкомнатной. В прихожей большую часть пространства занимал гигантоподобный шкаф-купе с зеркальными дверями от пола до потолка. Комнаты располагались наискосок: слева зал с огромным угловым диваном, мебельной стенкой во всю ширину комнаты и ультрасовременным плазменным телевизором. Слева находилась спальня, небольшая, но светлая и уютная. Кухня блистала белым мрамором: шкафы, буфеты, столешницы и даже встраиваемая техника были отделаны холодным камнем с серыми и золотыми прожилками.

– На мой вкус, слишком стерильно, – честно призналась я, водя рукой по обеденному столу. – И диван из белой кожи...

– Как в операционной, – поддержал меня Илья. – Тут есть страшно, вдруг капнешь кетчупом куда-нибудь, сработает тревога и по сигналу явится мистер Пропер.

– Что, нет? – с явным разочарованием спросил Рома.

– Да, – успокоила я и похлопала бедолагу по плечу. – Но с кухней надо что-то делать.

Мы ещё заглянули в ванную и туалет, оценили те самые финскую сантехнику и итальянский кафель с гравировкой английской королевы, о которых я столько слышала в последнее время, и Илья сподобился высказаться.

– Спальню тоже надо проапгрейдить. Кровать там махонькая.

– На троих примерил? – уточнила с раздражением.

– Тш-ш, тигра, я просто думаю наперёд, – он стукнул меня пальцем по носу и завалился на голый матрас. – Гляди!

Улёгшись с краю, он перекатился на центр, раскинул руки, потом снова перевернулся и совершенно уморительно сверзился на пол в следующей попытке исполнить кульбит.

– Во, о чём я, – сдавленно проговорил, вставая на ноги. – Ромычу придётся постелить на коврике.

– С хера ли? – Рома якобы взбеленился, грациозно прыгнул на кровать и развалился по центру. – Если кому и спать у порога, то только тебе. Нам с пухляшом места хватит, – он призывно постучал ладонью по мягкой перине и поманил меня к себе.

Они же пообещали, что впредь всё будет происходить по моей инициативе, так? Значит, мне опасаться нечего.

Я забралась с ногами на кровать, подползла к Ромке и привычно устроилась у него под боком.

– Зацени, бро! Все уместились, – похвалился Гурьев, – а ты прокувыркал своё счастье.

– Ну да, ну да, – безразлично бросил Илья и вышел из спальни.

– Он ведь понял, что ты пошутил? – забеспокоилась я.

– О, ещё как. Поверь, этот жучара своего не упустит. Зубами всем глотки перегрызет, но причитающийся кусок пирога отвоюет.

Рома обнял меня крепче, прижался губами ко лбу и прикрыл глаза.

– Знала бы ты, как мне тебя не хватает, – проговорил едва слышно. – Домой даже возвращаться не хочу. Там всюду ты мерещишься.

Я притихла. Конечно, слышать такое признание приятно, но с другой стороны...

– Зачем ты всё испортил? Та девка для чего понадобилась?

Долго блуждала взглядом в тягучем мареве его глаз. Они только с виду казались кристально чистыми и честными, а на поверку оказались отнюдь не такими небесно-ангельскими.

– А ты бы захотела узнать Илью поближе, будь между нами всё по-прежнему?

– Нет. А тебе так важно, чтобы он тоже был?

– Я солгу, если скажу, что мне фиолетово. Это давно стало частью меня.

– Поделить меня с братом – это то, чего ты хочешь? – постаралась спросить без осуждения, но получилось коряво.

– Можно я буду честен? – Рома приподнял мне волосы у лба и завёл назад, открывая лицо. – Я ничего не хочу так сильно.

А какого ответа я ждала? «Нет, Сонь, я когда-то тогда сглупил, но теперь хочу вернуть всё обратно?». Мне тоже хотелось быть искренней в данную минуту. Так что да, именно такой ответ меня бы устроил.

– Ты не вещь, чтобы тебя с кем-то делить, – Рома погладил меня по щеке и нырнул пальцами за ушко. – Но такого рода секс – это наркотик, от которого сложно отказаться.

– Не могу вообразить ситуацию, когда могла бы захотеть позвать в нашу с тобой спальню другую женщину, – я старалась поставить себя на его место. Честно и безрезультатно.

Рома открыл рот, чтобы ответить, но тут в спальню вернулся Илья.

– Двигайся давай, – он пнул брата по ноге, и тот сграбастал меня, чтобы освободить другой край кровати. Позади меня, ага. – Понимаешь, Сонь, у женщин это происходит иначе.

– Ты подслушивал? – я перевернулась на спину и посмотрела на него снизу-вверх.

– Нарочно – нет, но тишина здесь гробовая, так что даже вслушиваться не пришлось.

– И как происходит это у женщин? – я решила познакомиться с их трактовкой.

– Отношения ЖМЖ, а я говорю именно об отношениях, а не разовом перепихоне для возврата былых чувств и всякой дребедени, – так вот, это мечта любого мужчины. Женщины, кстати, чаще мечтают о МЖМ, и это легко объяснимо с точки зрения психологии. Как только в постели оказывается партнёр одного с тобой пола, невольно возникают ревность и соперничество, то есть негативные эмоции, и им вполне по силам убить всё возбуждение.

Женщины с этими эмоциями справляются хуже. У вас же на уровне митохондриальной ДНК заложена тяга к сравнительному анализу: у той сиськи красивее, а у этой зад аппетитнее моего. А уж если бедному мужику в трио с двумя дамами случится увлечься надолго какой-то из партнёрш, тут такое начинается – ну чисто инфернальный парад нечести. Это я тебе из личного опыта говорю. ЖМЖ – та ещё физкультура с секундомером, особенно когда этим балуется состоявшаяся пара и девочка, скажем так, с улицы.

– У тебя с женой и «девочки с улицы» бывали? – когда ж моя челюсть привыкнет к демонам этого порочного мужика?

– Я уже говорил тебе, что предпочитаю всё нестандартное.

– А ты тоже пробовал? – повернулась к Ромке.

Он смущённо улыбнулся.

Да твою дивизию! Хотя чему я удивляюсь, они вон и вчетвером умудрялись управляться.

– А вчетвером – это...

– Мы и две «девочки с улицы», – подтвердил Илья. – Сонь, только это давным-давно было. И вообще ничего общего с отношениями не имеет.

Ага, а забавляться с женщиной, которая родила тебе сына, на пару с братом – это отношения? Где там словарик Даля и красный маркер, у Ильи прорва слов ещё не изучена.

– Ладно, махнём рукой на ЖМЖ. В вашем случае ревность и соперничество разве не работают? Сам же сказал, что партнёры одного пола сталкиваются с негативными эмоциями, возбуждение спадает и...

– Сонь, – Рома взял меня за руку и прижался губами к холмику у большого пальца, – у нас это не просто ревность. Это охотничий азарт и море адреналина. Мы соперничаем с семнадцати лет, и каждому из нас жизненно необходим именно тот кусочек, на который нацелился другой. А есть этот кусочек одновременно...

–... это как если бы новый год праздновали каждый день. Подарок за подарком и все они самые желанные, – закончил за брата Илья и тоже накрыл мою руку своей. Целовать не стал, но уставился на мои губы с голодным огоньком и тихо добавил: – Ты представить себе не можешь, как я хочу тебя сожрать.

Я прикрыла глаза, чтобы не поддаться бешеной силе его низкого голоса, а потом с ужасом их распахнула, когда расслышала окончание фразы:

– И ещё сильнее хочу увидеть, как тебя жрут у меня на глазах.

Рома как-то резко вдохнул и задел зубами моё запястье. Жалящая волна прокатилась по всему телу и ударила прямо в паховую область. Я стиснула бёдра, стараясь при этом оставаться недвижимой, и с самоубийственной прямотой спросила:

– А разве вместе вы не едите? С двух сторон бутерброда я имею в виду.

Илья захохотал и в момент расслабился, прижался подбородком к моей макушке и уверил:

– Всему своё время, тигра. Но страшных, с двух сторон надкусанных бутербродов можешь не бояться. Причинить тебе боль или дискомфорт – это последнее, чего мы хотим.

– А пойдём проверим ванну! – внезапно предложил Ромыч. – Вдруг и в неё поместимся!

Я подхватила общее веселье и сказала полушутя:

– Тогда среду назначим банным днём!

Они поцеловали меня одновременно. Без спроса и не дожидаясь моей инициативы. В щёчку не считается, ведь так?

Глава 14

Паковать вещи мы начали со спальни. Рома устроился на полу рядом с кроватью, складывал и склеивал коробки. Я занялась вещами из гардероба, а Илья с тихим насвистыванием аккуратно обматывал стрейч плёнкой хрупкую мелочёвку с комода – всякие безделушки, крема, маски и косметику.

– Как насчёт выбраться куда-нибудь вечером? – Илья с интересом понюхал мои духи, посмотрел на нас и ловко запрятал флакон в целлофановый кокон.

– На ужин в ресторан? – я сняла с вешалки короткое чёрное платье из искусственной кожи и принялась складывать.

– Можно и в ресторан, – Рома откусил зубами полоску скотча и разгладил по коробке рукой. – Только с условием, что потом заскочим в клуб. У меня уже того, переизбыток... энергии.

– Это ты так скромно намекаешь, что девок снимать собрался? – я с прищуром посмотрела на него.

– Отрезать ему мужской признак и скормить собакам, а, Сонь? – загоготал Илья.

– Это я вас так подбиваю потанцевать, старпёры. Можем ещё, конечно, пойти в спортзал, но там я вас уделаю ещё хлеще, – Ромыч швырнул на центр комнаты очередную собранную коробку.

– Сонь, он нас только что укорил в неспортивности, – Илья открыл верхний ящик комода и задумчиво повёл пальцами по содержимому. – Ты чувствуешь себя оплёванной с головы до ног?

– Ты давай преувеличивай, да не завирайся, – Рома стрельнул в меня ухмылкой а-ля «люблю, сандали куплю». – Огород моей Сонечки я булыжниками не забрасываю. Если словил намёк, то он только тебя касается.

Я переехала в эту квартиру недавно, поэтому как-то забыла, что в верхнем ящике у меня бельё, и не сразу сообразила, чего притих Илья. Выглянула из-за дверцы шкафа и зарделась, что красный сигнал светофора.

Илья достал со дна нейлоновую сетку и сейчас с интересом растягивал её между двух рук, соображая, что это за бесовская одёжа.

– А ну отдай, – я пулей метнулась к нему и попыталась выхватить развратный костюмчик размером с кукольное платьице.

Он поднял руку над головой и вперился в меня тяжёлым взглядом.

– Это то, что я думаю?

Рома прыснул и подошёл к нам.

– Это то, чего ты хрен увидишь, – язвительно поддел брата и ловко выхватил у него нейлоновый наряд.

– Со-онь! – Илья изобразил крайнюю степень возмущения.

– А давайте вы посуду в кухне соберёте? – проблеяла смущённо.

– Без бэ, только ты вначале ответь: увижу я на тебе

это

? – он продолжил испепелять меня глазищами цвета воронова крыла.

– А давай на спор! – Рома с любопытством пятилетнего ребёнка сунул руку в бесшовное платьице-сетку и мечтательно вздохнул, очевидно, припоминая, как на мне сидит эта тряпица.

– На спор? – я чудом вырвалась из плена жгучего взгляда и посмотрела на Ромку.

– От каждого по желанию, каждому по условию, – принялся он объяснять. – Вот он хочет одеть тебя в эту рыбацкую сеть. Чего хочу я, ты знаешь.

– Да? – оттеснила Илью от комода и лично принялась перекладывать содержимое в коробку.

С такими помощниками неделю провозимся.

– Может, поделишься с общественностью? – хмыкнул Илья и поднял для меня коробку, чтобы не пришлось наклоняться.

– На коленях и глубоко, – бесстыже озвучил Ромыч желание, которое в прошлом за секунду воспламеняло меня.

А сейчас это сбивало с толку и заставляло облачиться в броню.

– Вы мечтайте, мечтайте, – я нервно присвистнула и наспех забросала комплект из кожаных ремешков в стиле Лары Крофт носками.

Они переглянулись. Мне захотелось зарычать.

– Тигра, называй условия, – Илья закусил удила. – В лепёшку расшибусь, но эту штуку ты для меня наденешь, а

этого

мы в подъезд выставим.

– Пф, тогда и ты покукуешь дома, пока мы будем исполнять моё желание, – Рома аж заискрился, как бенгальский огонь.

– Вы в курсе, что я ещё не согласилась?

– Мы ждём, когда ты поймаешь выгоду за хвост, вынешь из нас душу и заставишь плясать под свою дудку, – тоном змея-искусителя обрисовал Илья перспективы.

– Прям любой каприз?

Илья кивнул. Рома скептически на меня посмотрел и тоже тряхнул головой.

– То есть для тебя это платьице...

– На голое тело, красавица. Без уловок и увиливаний. Ты однажды уже разбила мне сердце фоткой грецкого ореха. Второй раз я на это не поведусь.

Я отвернулась к комоду и закусила губу. Любая моя прихоть в обмен на провокационный наряд. Подвох тут явно был и довольно прозрачный. Это дефиле закончится в постели, без вариантов. Хочу я этого или... Хочу, конечно. Глупо было бы утверждать, что в сексуальном плане Илья меня не интересует. Он же ходячее обещание самого дикого и необузданного совокупления. Если Ромка – это ненасытная нежность с элементами жести, то Илья в моём восприятии – чистая жесть, временами сдержанная и холодная, а порой испепеляющая до ожогов.

Так что выставить в качестве условия? И вдруг меня осенило.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Ты сутки не отвечаешь на подколки брата, – я ткнула пальцем в грудь Ромыча. – Не материшься и ведёшь себя, как дворянин из пушкинской эпохи.

Рома закатил глаза.

– А ты не вздумай подыгрывать, – я погрозила пальчиком Илье, подумав, что он тоже может быть заинтересован в победе брата.

– Если пообещаешь и для меня постараться, я сделаю так, что ему вообще обломится, – Илья расцвёл, что те маргаритки.

– Вот ты... – Ромыч захотел высказаться о моральных качествах родственника, однако вовремя вспомнил наш уговор и процедил сквозь зубы: – Вот ты услужливый, дорогой сударь. Меня всецело восхитила твоя подлая попытка перетянуть одеяло на себя. Со всем уважением мысленно сую тебе кулак в рыло.

– Ром! – я со смехом сделала ему выговор.

– А-а, пардоньте, не в рыло, а по твоей ангельской мордашке.

– Сгодится, – похвалила и повернулась к тёмненькому. – У тебя награда скромнее, так что и условия попроще будут.

– Да? Давай без поблажек. Усложним мне задачу, – Илья взял из моих рук стопку пижам и будто невзначай погладил мои ладони. – Я не просто хочу посмотреть на тебя в этой сетке. Я хочу попробовать. Тебя. Всю. На твоих условиях.

Мне нужно сшить себе термобельё с отсеком для льда во всех стратегических местах. Это ж наказание какое-то! Он так смотрит и с такими интонациями проговаривает обыденные слова, что меня пробирает до костей.

– Почему у меня такое ощущение, что я опростоволосился со своим желанием? – пробурчал Рома и выпотрошил комод до основания, пока мы с его братом играли в гляделки.

– Всегда есть шанс поплакать и напроситься к нам флаффером, – с издёвкой ответил Илья.

– Кем? – уточнила.

– Флафферами в порноиндустрии называют людей, которые между съёмками дублей поддерживают актёров в... боевой готовности, – вдумчиво проговорил Рома, явно следя за каждым своим словом. – Благодарю, мил человек, за гуманную возможность побыть рядом с моей девушкой. Ты просто кладезь высоких моральных качеств.

– Проще говоря ублюдок, – захохотал Илья.

– Именно эту мысль я и пытался выразить.

– Так что там с усложнением моей задачи? – Илья вернул разговор в нужное русло.

– Хорошо, я согласна, – порывисто выдохнула и вышла в зал, чтобы осмотреть фронт работы, а на самом деле сбежать от этой парочки домогателей.

Но даже выйдя из комнаты, расслышала, как братья обменялись хлопками по ладоням. Празднуют великую победу, черти!

– Сонь, так условия скажи, – спустя полминуты кинулся за мной Илья.

Что ж, я хотела попросить всего лишь свидание для нас двоих. Самое простецкое и незатейливое. Потому как он в нашем трио единственный, кто вызывает у меня робость в сочетании со смущением. Ромка уже видел меня во всех постыдных ракурсах. Он носился ко мне с грелкой, когда настали болезненные критические дни, и я попеременно то срывалась на слёзы, то заедала стрессовое состояние организма шоколадным печеньем. Видел меня лохматую и спросонья. Ухаживал за мной после шикарного банкета в честь дня учителя, когда я буквально приползла домой на бровях. Много чего мы пережили всего за месяц, и он приучил меня к мысли, что его совсем не смущает любые естественные проявления. Мы даже вели однажды разговор по поводу пускания «ветров» и условились принимать это как данность. Ну пукнул и пукнул, эка невидаль.

– Тигра, я всё ещё жду условий, – напомнил о себе Илья. – А потом и твоего желания.

– Какой ты нетерпеливый.

– Налицо пробелы в воспитании и вящая эмоциональная нестабильность, – профессорским тоном заключил Рома.

– Братец, ты заедаешься. Щас ответку словишь, – цыкнул на него Илья.

– Весь заиндевел в чопорном ожидании.

– Поменьше бы ты читал.

– Мне обещали райское удовольствие в обмен на замашки отрока королевского рода. Поверь, я наизнанку выверну орфоэпический словарь, если потребуется. Ты просто не знаешь, что она творит своими яхонтовыми устами.

– Погодь, так это... ты минет выклянчил?

– А ты думал, я оскорблю девушку предложением банальной позы?

Я схватила скотч, дёрнула клейкую полосу и подскочила к Ромке.

– Всё, достали! – и попыталась залепить ему рот.

– Может, лучше лобызаться начнём? – в притворном страхе спросил, отклоняясь от моих рук.

– Кукиш тебе с маслом! – я подпрыгнула и налепила ему на подбородок липкую ленту. Затем двинулась на Илью со словами: – Совсем стыд потеряли! Меня же при мне обсуждаете!

– Мы восхищаемся, тигра, – он резко рванул с места и перепрыгнул через диван. – Твоими умениями, твоей красотой, твоими губами... Ай!

Я запульнула в него подушкой и угодила ровнёхонько по наглой физиономии.

– Восхищайтесь про себя! – шутливо прокричала и попробовала перегнуться через диван, чтобы поймать гада.

Он отступил на шаг, а я не рассчитала манёвр и перевалилась через спинку. Ноги взлетели под потолок. Я выставила вперёд руки, чтобы не свалиться. Илья воспользовался шансом и отобрал у меня скотч, потом перетащил целиком на диван, уложил на спину и перекинул ногу через мои бёдра.

– Попалась, злюка! – навис над моим лицом, упёрся кулаками по обеим сторонам от моей головы и шёпотом выдал: – Диктуй уже, в каком темпе мне носиться перед тобой на цырлах, а то я за себя не ручаюсь.

– Накажешь? – спросила с замиранием сердца.

– А ты хочешь?

Покивала головой, воспламеняясь от той искры, что мелькнула в тёмном каземате его взгляда.

– Отшлёпаю, – с угрозой пообещал он и чиркнул пальцем по моим губам.

Я ведь могу его поцеловать, да? Просто поцеловать. Закрыла глаза и представила свою пятую точку, на которой алел красный след от его руки. Я не большой фанат истязаний, но эта картина почему-то вызвала острый приступ вожделения.

– Ты там не раздавил её случайно? – обеспокоенно спросил Рома.

– Не, мы фантазируем, – негромко отозвался Илья и начал с меня подниматься. За руку вытянул меня из плена бурных страстей.

– О чём это?

– Под каким предлогом спровадить тебя за дверь, – пожал плечами Илья.

– Он обещал меня отшлёпать, – решила я наябедничать.

– Вот же... Садомист непутёвый!

Мы дружно грянули хохотом, а отсмеявшись, я всё же осмелилась выдвинуть условия.

– Илюш...я хочу свидание. На троих. Только не в нашем городе. Не хватало ещё слухов и сплетен.

– Всего лишь свидание? – он недоверчиво вперился в меня рентгеновским взглядом.

– Ну почти... – я никак не могла заставить себя наглеть, но потом вспомнила, что мне придётся сделать ради этого свидания, и сурово продолжила: – Есть одно требование. Пускай будет с голливудским размахом, чтобы всё как в сказке. Удиви меня, в общем, и срази наповал.

– Помнится, я однажды просил тебя сделать то же самое и почти разучился нормально ходить от стояка, – он подмигнул мне, припоминая сексапильную доярку Соню. – По рукам. Будет тебе свидание с вау-эмоциями.

– Готов проспонсировать это мероприятие, дамы и господа, – предложил Ромка.

– Да погоди ты, – Илья отмахнулся от инвестиций. – А что с моими условиями?

– Это и будет условием. Удивишь креативом, надену ту сетку, а на нет и суда нет.

– А кто выступит гарантом шкалы твоего удивления? – Илья, похоже, просёк мою задумку. – Полетим мы завтра в космос втроечка, а у тебя покерфейс и восклицание: «Тьху, так за мной еще Витька Самсонов ухаживал из третьего бэ». Аргументов у меня не найдётся, поверь.

– Переживаешь, что оставлю с носом?

– За тобой водится такая привычка.

– Тогда раздам по паре обещаний, чтобы вам хотелось верить в собственные силы, – я обвила его шею рукой и привстала на носочки.

Поцеловала мягко, и Илья ответил тем же. Широченные ладони он положил мне на спину и властно прижал к себе, но движения губ так и остались нежными, неторопливыми, томительными. Он щекотал нёбо кончиком языка, выписывал восьмёрки на моих губах и с осторожностью прикусывал.

Я отстранилась, лишь когда начала задыхаться и тут же поймала на себе одуряюще голодный взгляд Ромки.

– Он пялится, да? – Илья проехался губами от щеки к ушку.

– И с ума сходит от ревности, – констатировала и вдруг ощутила, как неестественно быстро меня заводит эта ситуация.

– Подбросим дровишек в костёр его гнева?

– Какие милейшие люди меня окружают, право слово, – Рома досадливо лязгнул челюстью.

– Он же покусает меня, когда до него дойдёт очередь, – ввязалась я в эту опасную авантюру.

– А ты запрети, – посоветовал Илья. – Как запрещаешь сейчас мне сорвать с тебя эти тряпки и выебать до искр из глаз, – выдохнул мне в шею и невесомо чмокнул.

– А ты хочешь? – вернула ему его же любимую фразу.

– До красной пелены перед глазами.

Я чувствовала, каким настойчиво-твердым было его желание, и плавилась под взглядом Ромыча.

Да решись ты уже разок! – требовала та часть, что отвечает за распутство и крайнюю степень блядства.

Поманила светленького пальчиком, продолжая виснуть на плечах у его брата. Вообразила эту картину: как сижу на груди одного с оттопыренной задницей, покачиваюсь, подставляя себя под движения его языка, и вместе с тем ласкаю рукой его член. Бля-я, как же хочется стонать, но не могу. Во рту член его брата, и я отчаянно стараюсь заглотить его целиком.

Меня как кипятком ошпарило. Взвилась от желания перенести все эти мысли в реальность и тут же поймала себя за волосы. Дёрнула назад. Тормози, припадочная!

И всё же Рома почувствовал моё состояние. Отлепил мои руки от брата, переплёл наши пальцы и столкнул лица носами. Илья отступил всего на шаг в бок.

– Ты так тяжело дышишь, – пропыхтел Рома ничуть не спокойнее. – Завелась. Хочешь, я сделаю тебе приятно? Поцелую там.

Да они угорают! Это же форменное издевательство. Один чуть ли не рыком обещает выебать до искр, второй ласково предлагает вылизать, а я как гребаная нимфоманка готова вестись на эти контрасты.

Вспомни, Сонюшка, вспомни, что они игрались с тобой, разбили тебе сердечко, уложили в нашу с Ромкой постель шлюху. Они моральные уроды, калеки с изувеченной психикой, которые млеют от идеи натянуть на тебя в два ствола.

Помогали ли эти уговоры? Даже не знаю, но Ромку я поцеловала.

Глава 15

Сразу после ужина мы поехали в ночной клуб. Здешняя атмосфера веселья, расслабленности и вечной молодости как-то слёту захватила всех троих. Даже всегда сдержанный, если не сказать отчуждённый, Илья поддался эмоциям и добрых полчаса скакал вместе с нами на танцполе.

Поначалу я дёргалась от их прикосновений, уворачивалась, если пытались обнять или вжать в себя, но позднее поняла – всем вокруг плевать. Лапает меня один или двое – это уже сугубо мои проблемы и дилемма для той части меня, которая стремительно перестраивалась.

В итоге я закружилась в танце в Ромкиных объятиях, через пару минут обнаружила себя в руках у Ильи, а там и вовсе перестала отслеживать ситуацию. Мне было хорошо, по-настоящему расслабляюще и комфортно рядом с ними. Я купалась в их внимании, нежилась в ласках и внутренне забралась на крышу небоскрёба, чтобы с высоты шестисот метров прокричать во всё горло:

– Я, мать вашу в душу, счастлива!

Как Рома давеча высказался? «Такого рода секс – это наркотик». Я бы внесла поправочку: такого рода отношения – чистейший эндорфин.

Мы выдохлись уже после первого часа круговерти треков. Притом я сдалась первой и потащила Илью к бару.

– А Ромыч? – прокричал он мне на ухо.

– Пускай отдувается, раз бахвалился выносливостью, – так же громко ответила и присосалась губами к мужской шее.

Пахло от него крышесносно и на вкус он был как выдержанный алкоголь – я специально лизнула. Дурманящий, терпкий и по ощущениям непозволительно прекрасный, будто тот запретный плод, что рос в райском саду.

Мы устроились у барной стойки. Илья заказал нам по коктейлю, названий не расслышала, и повернулся ко мне лицом.

– Не боишься, что нашего блондина уведут?

Я обернулась назад, отыскала глазами Ромку, который раскачивался в такт с беснующимся людским морем, приметила рядом парочку заинтересованных стерв вульгарной наружности и махнула рукой. Улыбнётся хоть одной из них – кастрирую к чертям.

– Не улыбнётся, – уверил Илья. – И не из опасения потерять причиндалы. Нас обоих замкнуло на тебе.

– Я, что, сказала вслух насчёт кастрации?

– А ты не заметила? – Илья пододвинул ко мне высокий стакан с голубым напитком и белой шапкой какого-то мусса.

– Неа, честно, – я придержала зонтиком сливочную верхушку своего напитка и залпом опрокинула в себя больше половины. Жажда была просто чудовищной.

Илья отпил через соломку какую-то коричневую жидкость, щедро сдобренную кубиками льда, и потянулся к моему лицу, чтобы пальцем стереть белую полосу под носом.

– О, господа! А вы почему предоставили меня самому себе? – Ромка навалился на меня сзади, схватил за задницу и потянулся через плечо, чтобы добраться до моего коктейля. Выхлебал его в два глотка и даже не постеснялся сожрать белую шапочку. – Фу, гадость приторная!

Я шутливо полоснула его ногтями по наглой мосе.

– Кто тебе разрешал пить мой коктейль?

– А кто запретил? – он выпал из образа достопочтенного дворянина и без намёка на скромность вжался губами в мой рот.

Я ответила по инерции, потом с неохотой оттолкнула разошедшегося мужчину. Мельком посмотрела на Илью, без слов вопрошая, не собирается ли он стребовать с меня такую же ласку.

Он ухмыльнулся, царапнул зубами свою нижнюю губу и склонился над моим ухом.

– Останешься должна. Помнишь наш кредитный договор?

Я взяла его руку и положила к себе на колено, закатила глаза от лёгкого касания. Чёрт, я ведь как оголённый электрический шнур – все эмоции наголо, а нервы наружу вывернуты. Мне срочно требовалась разрядка, сбросить напряжение этого дня, этакий алкозельцер от сексуального опьянения.

Рома увидел мой жест и со спёртым дыханием следил, как ладонь его брата медленно ползёт по моей ноге вверх.

Рядом с нами на барный стул приземлилась девушка и хлопнула ладонью по стойке.

– Виски с колой, – проорала пьяно и повернулась к нам. Улыбка у неё получилась не в фокусе, зато ошалелый взгляд с успехом различил поблизости двух отменных самцов. – Мачики, пивет!

Она даже слова не выговаривала, а туда же. Флиртуюшая богиня.

– Давайте в игру! – я решила окончательно зациклить «мальчиков» на себе и мысленно показала пьяной дамочке средний палец. – Один спрашивает, двое других отвечают. Честно и искренне.

– Я тебе честно и искренне могу признаться, что до одури хочу пихнуть тебя на заднее сиденье машины и засадить по самые яйца, – простонал мне на ухо Рома.

Илья впился пальцами мне в бедро, задирая подол платья выше некуда и мизинцем подлез под резинку чулка.

– Что бы он сейчас тебе не сказал, я разделяю это желание, – поделился он.

– Ты сейчас распрощаешься с обещанным минетом, – я повернулась к Роме, а потом с невинным видом осадила другого братца. – Он сказал, что готов терпеть хоть год, потому что любовь для него превыше похоти.

Они переглянулись, потом синхронно кивнули.

– Ладно, давай свой вопрос, – вынужденно согласился Илья, но руку не убрал, а поднялся ещё на сантиметр выше.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Эй, сударь, повтори нам! – Рома сделал жест бармену.

– Ты сегодня несколько раз сделал акцент на слове «отношения», – я попыталась сформулировать как можно чётче. – Мы и впрямь будем пытаться изобразить что-то втроём?

– А в чём разница? – Илья пожал плечами. – Мы заботимся о тебе, ты – о нас. Никаких посторонних, бывших и будущих. Только мы втроём. Проблема одного автоматически становится проблемой для всех. В печали и радости, так сказать.

– Ты тоже это так себе представляешь? – я повернулась к Роме.

– Честно? Не знаю. Но попробовать мы просто обязаны. Следующий вопрос мой, так я понимаю? – он почесал затылок и вдруг выдал: – Как насчёт Таиланда в конце месяца? Хотя бы на пять дней! – он в упор уставился на брата. – Снимешься на больняк, подрумяним её на солнышке.

Я пихнула его локтем в живот за такую дерзость.

– Посмотрим, – уклончиво ответил Илья, и я поняла, что его как-то заботит финансовый вопрос, а не то, уместно ли тащиться в чужую страну втроём. – У меня не вопрос, скорее предложение. Давайте свалим домой?

Мы выпили ещё по коктейлю и вышли в промозглую ночь. Такси задерживалось. Я пританцовывала на тротуаре, а Рома с Ильёй стояли чуть в стороне и поедали меня взглядами.

– Мы по разным адресам, Сонь? – с подчеркнутым безразличием спросил Илья, когда водитель всё же нашёл дорогу к ночному клубу.

Я села спереди, а их оставила сзади.

– Куда едем? – уточнил таксист.

– В центр, – я назвала адрес своей новой квартиры в элитном доме и уверенно добавила: – Потом развезёте мужчин по домам.

Рома, не стесняясь, вздохнул. Я пристегнулась. Илья высунул голову между передними сиденьями и без злобы прокомментировал:

– Какая жестокая Софи.

Когда подъехали к моему подъезду, оба вышли из машины, чтобы меня проводить. Я покачала головой.

– За такси вначале заплатите, а потом шагом марш наверх разбирать коробки.

И, не дожидаясь их, вошла в дом. Мысли начали путаться уже в лифте. Страх забрался под кожу и перебудил всех мурашей. Я не спрашивала себя, точно ли хочу получить этот опыт. Знала, что хочу. Но боялась вообразить даже начало этого действа. Меня ломало от противоречий.

Неужели я настолько непревзойдённа, что сумею доставить удовольствие сразу двум мужикам? А если им не понравится? Да нет... Хотя... С Ромой я научилась открываться, говорить о своих желаниях, принимать его потребности без осуждения. Но выйдет ли так же легко подстроиться под Илью? Он жёстче, требовательнее. Что я знаю о его вкусах? Привычках? Пристрастиях?

А если он и впрямь практикует насилие? Недаром же признался в симпатии к БДСМ. Я не хочу сдвигать границы своего опыта в такие непролазные степи.

В квартире я быстро разулась, повесила пальто, глянула на себя в зеркало и ужаснулась. Кто эта тётка с дрожащими губами, выпученными глазами и загнанным взглядом?

Меня будто к смертной казни приговорили. Сглотнула тяжело и с замиранием сердца следила за открывающейся дверью.

Первым вошёл Илья. В смысле в прихожую, ага. Сонька! Кончай! В смысле хватит. Тебя трясёт уже.

Я вжалась в стену и прикрыла глаза.

Илья разделся, убрал вещи в шкаф и встал рядом со мной.

– Ты чего дрожишь?

– Думает, ты её с порога на колени поставишь, че, – с осуждением выдал Рома. – Запугал мне девочку до отключки. Сонь, – он взял меня за руку и повёл на кухню. В это стерильное помещение, охраняемое мистером Пропером. – Давай чайку попьём, поболтаем, а этот ёбарь-террорист пусть спать отчаливает.

– Нормально ты так по моей репутации катком проехался, – Илья пошёл за нами следом, отыскал среди коробок ту, что с надписью «Утварь» – их же Рома подписывал, а он у нас сегодня за высокие языковые нормы отвечает, и с удивлением вынул на свет божий... Ну да, ту самую сетку рыбацкую, в которую мне предстояло влезть в обозримом будущем.

Я подошла ближе и порылась в содержимом. Трусики, лифчики, следочки и пояс для чулок – слабо напоминает ложки с кружками.

– Обнадежь меня тем, что знаешь значение слова «Утварь», – с наигранной злобой пропыхтел Илья, обращаясь к брату.

– Знаю, – обиженно буркнул Рома, – накладочка вышла. Отвлёкся на Соню, наверное.

– Ну да, пускал слюни на её стринги и думал об утвари.

Я забрала у Ильи злополучный костюм и ушла в ванную. Если вселенная подсказывает, что пора бы перестать строить из себя недотрогу, то кто я такая, чтобы спорить?

Смыла косметику, залезла в душ и на протяжении десяти минут поливала себя обжигающе горячей водой, чтобы перестать трястись. Решила, что просто выйду к ним в этом наряде, милостиво разрешу зайти далеко и отключусь от происходящего. Их двое, мальчики большие, сами со всем справятся, а я как-нибудь постараюсь не потерять остатки разума.

В дверь постучали, когда я уже собралась вылезть из ванной.

– Пухляш, чай готов. Илюха расстарался и отыскал для тебя «улун». Выходи, как будешь готова.

– Ром, подожди, – я приоткрыла дверь и высунула в щель нос. – Я про полотенце забыла.

– А, да, – он снял с дверной ручки кипу вещей и протолкнул в узкую щель. – Мы так и подумали, что одеться тебе будет не во что.

Я едва не прослезилась, когда развернула махровую ткань и увидела внутри аккуратно сложённую пижаму. Не топ и крохотные шортики, а кофту с длинными рукавами и штаны с принтом из медвежат. Я носила её ранней осенью, когда отопительный сезон в квартирах ещё не начинался. Тёплая, уютная и меньше всего подходит для развратных игр.

Они подумали и решили одеть меня в это. А я посмотрела на сетчатое платье и поняла, что безумно хочу обоих. Таких испорченных, напрочь лишённых моральных принципов и заботливых, которые мои душевные переживания ставили во главе угла, а свои плотские желания усмиряли плетью.

В кухне их не было, зато из гостиной доносились голоса.

– Ты не смотрел «Сплит»? Лошара, – издевательски протянул Рома.

– Ты поработай с моё, – лениво зевнул Илья. – Когда ночь отъебашишь, четыре часа поспишь и снова под жопу в электровоз пнут – домой в ноль разряженным возвращаешься. Это тебе не в красивом кабинетике бумажки подписывать.

Я замерла на пороге. Илья заметил меня первым. Поднял голову и застыл. Рома по его реакции понял, что позади творится что-то из ряда вон, и развернулся. Сглотнул. Стиснул пульт от телевизора, что держал в руке так сильно, что побелели костяшки пальцев.

Илья насилу улыбнулся – больше походило на судорогу лицевых мышц – и встал, чтобы... что-то там сделать, но передумал и сел обратно. Раздражённо дёрнул пуговицу на вороте рубашки, так, словно ему недоставало воздуха.

– Сонь, иди уже к нам, – неестественно высоким голосом позвал Рома. – Или принести на ручках?

– Заткнись, – одними губами попросил Илья.

Я шагнула в комнату. Оба заёрзали. На ватных ногах добралась до дивана, на каждом шагу одёргивая ничего не прикрывающий подол платья. Мне было жарко в этой продуваемой насквозь вещице. Лихорадило и знобило одновременно.

Села между ними на диван и сложила руки на коленях. Голову опустила в пол.

Илья тут же оказался у моих ног. Поймал мой потухший взгляд и очень медленно прижался губами к коленке.

– Моя пугливая девочка, – проворковал Рома и повернул мое лицо к себе. – Храбрая и трусливая одновременно.

Он поцеловал почти невесомо. Отстранился, посмотрел в глаза, потом снова прижался губами. И так повторялось множество раз, пока я не начала нормально дышать.

Илья неторопливо водил руками по моим ногам, то опускаясь к самым лодыжкам, то поднимаясь до середины бёдер.

Рома нащупал мои соски и вытянул их из-под сетки. Приласкал оба пальцами, не переставая целовать. Я чуть выгнулась и опустилась спиной на подушку. Илья обнял меня за талию и прижался губами к животу. Выцеловывал каждый квадратик кожи, что попадался ему на пути, а потом мягко вобрал в рот сосок и покатал на языке.

Я дёрнулась. Рома углубил поцелуй и уже более откровенно начал вылизывать мой рот, вынуждая издавать редкие стоны. Платье поползло вверх. Жаркое дыхание опалило бёдра. Я сползла ниже и расставила ноги шире, принимая ласки Ильи.

– Нравится? – Рома отстранился, но не отпустил мой затылок и продолжал удерживать взгляд.

– Да, – прошептала, ощущая на коже скольжение щетины. Она двигалась вверх по ногам и перемежалась с лёгкими поцелуями.

– Ты ведь не против, если Илюха там тебя поцелует?

Илья замер. Я нашарила его макушку и запустила пальцы в волосы.

– Очень «за», – выдохнула и провалилась в бескрайнюю пропасть блаженства.

Рома убрал из-под меня подушку и полностью уложил спиной на диван. Илья подхватил под коленями и стянул меня вниз, чтобы удобно устроиться между ног.

Первое движение языка по складочкам выбило дух. Вздрогнула и напряглась ещё сильнее, когда руки Ромы собрали груди воедино, а жаждущий рот приник к соску.

Они оба действовали очень умело и слаженно. Я опомниться не успела, как уже лежала перед ними полностью раскрытая и распалённая до предела. Рома целовал, лизал и покусывал всё, что выше талии. Илья сосредоточенно изучал мою реакцию на все свои действия и брал на вооружение только то, от чего у меня мозг начинал плавиться.

Я почти подобралась к финишу, когда сработал какой-то зрительный анализатор. Поняла, что они оба одеты. И не получили от меня ни грамма ответных ласк.

Я села, стекла с дивана к Илье на бёдра, обхватила его за плечи и жадно поцеловала. Без запретов и стоп-сигналов. Он стиснул меня за рёбра и с такой агрессией вжал в себя, что подумалось, раздавит.

Нашла пальчиками пуговки на его рубашке и, скользя по его языку своим, принялась расстёгивать суетливо. А ещё тёрлась о его бёдра своими. Настойчиво. Голодно. И эта твёрдость, что была у меня между ног, сводила с ума.

Рома потянул меня назад, ухватив за воротник.

– Ну же, пухляш, иди ко мне, – шепнул на ухо и запрокинул мне голову, чтобы целовать. Руками мял сиськи, а пахом прижимался к спине, широко расставив ноги позади нас.

В такой невообразимой позе я оказалась ещё теснее вжата в эрекцию Ильи и елозила по ней уже с безумством мартовской кошки.

Илья сорвался. Приподнял меня над собой, вмиг расправился с ремнём и молнией на брюках и с горловым стоном насадил на себя. Я укусила Ромку от неожиданности.

– Блядь, малыша моя, – он отпустил моё горло и зарычал от досады. – Он в тебе, да?

– Да, – простонала громко и вжалась грудью в лицо Ильи.

Он сцепил руки на моих бёдрах и толкался в меня с дикой скоростью. Такой большой и каменно-твердый. Меня на части раздирало от этого скольжения. Так глубоко и... правильно. Точечный импульс прямо в сердцевину оголённых нервов. Я кусала губы и царапала его шею, вынуждая быть ещё жёстче. Мне хотелось дикости, чего-то такого, что сорвало бы все планки приличия.

И когда Рома встал рядом с моей головой, выпростал из-под пояса джинс футболку и вырвал из петельки пуговицу, я подняла на него поплывший взгляд и облизнулась.

– Помнишь, да? – Рома положил руку мне на макушку и заставил прильнуть лицом к паху. – Ты на коленях, а я глубоко в твоём ротике. Порадуй меня, Сонь.

Я упёрлась руками Илье в плечи и с готовностью подставила губы. Рома не напирал, понимал, что меня подкидывает то вверх, то вниз и мне нужно время, чтобы приноровиться ублажать его в таких условиях. Я старательно водила языком по члену, заглатывала и мычала всякий раз, когда Илья ускорялся.

И тут я краем глаза заметила, что он смотрит. Неотрывно. Покусывает мою грудь, вбивается внутрь и пристально следит за тем, как член его брата толкается мне в глотку.

– Моя охуенная девочка, да-а-а-а, – Рома почти не давал мне дышать.

А мне нужно было, потому что огненное цунами внутри стало невыносимым. Я начала выписывать круги бёдрами, потираясь о лобок Ильи, и всё ждала, когда же, когда накроет этим ураганом.

Рома отстранился. Илья в секунду снял меня с себя и поставил на четвереньки. Они поменялись местами, и на первом же размашистом движении от Ромки я забилась в судорогах. Спину выгнуло дугой, пульсация прошлась по позвоночнику и сжижила спинной мозг. Конечности утратили чувствительность. Я выпустила изо рта пропитанный моими же соками член Ильи, вонзила ногти ему в бёдра и с воплем рожающей самки кончила.

Маленькая смерть, ага? Я сдохла начисто. Даже не поняла, что Рома всё ещё движется во мне. Увидела перед глазами лицо Ильи, ощутила, как он стирает с моих щёк какую-то влагу и в порыве чувств выдохнула:

– Не смейте это прекращать. Нет.

– Как скажешь, тигра, – лизнул меня в губы Илья.

Я мало-помалу начала приходить в себя. Почувствовала чьи-то руки, блуждающие по сетке.

– Подними руки, Сонь, – голос Ильи отзвуком прокатился по позвоночнику, и меня раздели. Донага.

Я подставила губы под поцелуи, лениво отметила, что это Ромка, потом его сменил Илья и его я целовала сама, притом с нетерпеливым желанием. Тёрлась губами о его жёсткую щетину, вылизывала шею и... Вот оно. Добралась до татуировки в виде разодранной раны от лапы хищного зверя, сквозь которую проглядывала оскаленная волчья морда.

Илья не торопил, давал всласть наиграться. Рома, который уже получил своё и сейчас сидел на полу, откинувшись на край дивана, наклонился и куснул меня за попу. Я от испуга рванула вперёд, Илья сделал вид, что не удержался, и вместе со мной в обнимку повалился на спину.

Снова я оказалась на нём сверху, и мы застыли, прилипнув взглядами. Я боялась его, что, правда? Какая придурь. Он очень деликатный и внимательный любовник. Не напирал, если я сама того не хотела, не требовал ничего грязного. Помалкивал, в отличии от некоторых болтунов.

Он погладил меня по спине, забрался под волосы и прижал к себе для поцелуя. Затем отпустил и дал выпрямиться. Жадно осмотрел от макушки до живота, приподнял над собой и помог опуститься на себя.

– Одежда тебя скрывает, – подытожил глухо и с восхищением во взгляде огладил руками грудь и шею.

Я упёрлась ладонями ему в рёбра и начала двигаться. Глаза закатывались сами собой. От удовольствия и капельки стыда. От невозможности выдержать его алчущий взгляд и от странного ощущения теплоты на сердце. Если ещё вчера мне казалось, что я люблю одного Ромку, то сегодня меня переполняла нежность и к его брату.

Он потянул меня за руки к себе, распластал на своей груди и вместе со мной перекатился на бок. Я оказалась на спине, а он надо мной и раскачивался всё несдержаннее.

Повисла у него на шее и вжалась бёдрами в пол, чтобы он при каждом движении оказывался глубже. Мы стонали почти в унисон. Пытались целоваться, но я постоянно куда-то уплывала и сбивалась с ритма. Было так приятно, словами не передать. Это не взрыв ощущений, не слепящая вспышка удовольствия, а что-то глубинное и мощное, что приходит из самых затаённых уголков сознания и порабощает.

Если это и есть его проклятущий БДСМ, то я согласна на все условия. Быть его сабом, рабыней, нижней, каких их ещё называют? Ради таких эмоций, между прочим, люди травят мозг и организм препаратами, а мне всего лишь нужно состроить просяшую мордочку и прошептать: «Трахни меня, повелитель». Ну или как у них там заведено?

– Я тебя не дождусь, да? – Илья наклонился и жадно сомкнул губы на моей груди.

– Наверное, нет, – я внимательно прислушалась к новорождённой жилке рабыни и поняла, что на сегодня я опустошена.

Мне до мурашек хорошо, но это скорее от осознания, что он во мне, что мы единое целое и мне до умопомрачения нравится принадлежать ему.

Короче, полный раздрай, который усилился многократно, когда Илья резко вышел и ритмично задвигал рукой, изливаясь мне на живот.

Я млела даже от этого. С упоением размазывала по себе его семя и мурлыкала, как кошка, которую хорошенько того... накормили.

Полчаса спустя меня, умытую, распаренную и розовощёкую отнесли на руках в кровать. Уложили поверх свежих простынёй, предложили водички, пива, соков, фруктов и даже шашлык пожарить, а когда величественно отказалась от всех благ, прижали по бокам двумя восхитительными телами и обняли в четыре руки.

Вот на этом моменте я и закончилась как скромная дама тридцати лет, имеющая за плечами довольно скучный сексуальный опыт. Бесповоротно.

Глава 16

– Отвянь от неё.

– Я просто глажу.

– Разбудишь, шуганётся, опять её потеряем.

– Ты такое ссыкло.

– А ты тупень.

– Чего ей меня бояться?

– Непрошибаемый.

Первым шёпотом говорил Илья. Ромка отвечал ему сердитым шипением. Несложно догадаться, что это именно Ромкины руки порхали почти невесомо по моим груди и животу.

Я приоткрыла правый глаз, увидела поблизости сосредоточенно-хмурое лицо Ильи и помимо воли улыбнулась.

– Говорил же, – с раздражением сказал он, повернулся на бок и подпёр рукой голову. – Доброе утро, тигра.

Рома заворочался слева и всем телом прижался ко мне. Потёрся своей ненасытной штуковиной о бедро. Я вздохнула и с наслаждением потянулась. Ромыч перешёл к самым активным действиям. Запустил пальцы мне между ног, принялся целовать плечо и шею. Я выгнулась кошечкой и поощрила его варварство тем, что стиснула в ладони крепкий член. А сама глаз не сводила с Ильи.

Он смотрел с настороженностью, не мигая, так, что меня начинало знобить. Если другие мужики, Ромыч в том числе, умели раздевать женщину глазами, то этот владел тайной магией тантрического секса. Он меня брал этим взглядом, скручивал в бараний рог и вылизывал им с головы до ног. И подобное распаляло похлеще самых постыдных ласк.

Рома вытянул мою попу к себе, перехватил под коленом и нежно проник внутрь. Я резко выдохнула и приоткрыла рот, наслаждаясь ленивыми движениями.

А Илья всё смотрел. Чернющими как древний мрак глазами. И дышал уже прерывисто и тяжело. Водил взглядом от моего лица к ничем не прикрытой груди, и меня на качелях подбрасывало от происходящего. То стыдом заливало так, что не продохнуть, то безумной похотью ошпаривало. Хотелось вывернуться под немыслимым углом и сомкнуть губы у него на члене, и вылизывать, посасывать и заглатывать, пока не потеряет чёртов самоконтроль.

Он сорвался, когда я уже постанывала в полную силу голоса, а Ромыч от ленивых скольжений перешёл к быстрым и жадным шлепкам. Илья сдавил пальцами моё горло, подтянул к себе и поцеловал. Без мягкости. Жёсткие губы, требовательный язык, жалящие укусы. Меня трясло от его напора. Я бы кончила уже в первые секунды этого поцелуя, но держалась ради одной мысли: хочу кончить с ним, стискивать мышцами его член.

Он тоже думал о чем-то подобном, потому что прошёлся раскрытой пятернёй по моему телу, но не сделал ничего, что подстегнуло бы мою развязку. Зато двумя разведёнными пальцами провёл по половым губам и задержался на пару мгновений у входа, ощущая, как во мне движется член его брата.

Господи, какая грязь, но меня в ту секунду она окончательно распоясала. Оторвалась от его господских губ, которые так умело вытягивали из меня всё вольдумие, и принялась шарить ртом по его телу. Он подставлял шею, вжимал меня за затылок в грудь, изворачивался, давая возможность ласкать живот и спускаться ниже.

Мы без слов понимали желания друг друга, будто общались на каком-то астральном уровне.

Облизнула головку и с удовольствием расслышала его шипение. Рома добавил нам неудобств, когда перевернул меня на живот, навалился сверху и намотал мои волосы на кулак, чтобы самому подталкивать меня вперёд и насаживать ртом на член брата.

Я не протестовала. Понимание, что их двое, и каждый старается впечатлить меня своим умением порабощать мозги, расплавленным свинцом растеклось по венам. Видела, что они дуреют от осознания, что делают со мной, и подыгрывала. А может просто плыла по течению и наслаждалась.

Рома рванул меня на себя, когда мне почти целиком удалось вобрать в рот член Ильи. Заставил выпрямить спину, стиснул грудь в порыве жадности и выскользнул из меня, чтобы потереться о бёдра и с львиным рыком кончить. Это и есть их ревность вкупе с соперничеством?

Точно, она самая. Едва Ромыч затих, Илья обвил мою талию руками, поднял вверх и уложил поперёк кровати.

– Прокричишь для меня, тигра? – спросил хрипло, втиснул колено между моих ног, вынудил раскрыться как можно шире и с яростью вошёл.

– Да-а-а-а, – действительно прокричала и выгнулась ему навстречу.

Внутри уже всё саднило, но эта боль только усиливала ощущения. Я впивалась ногтями в жилистую спину, стискивала ногами его бёдра и похныкивала от бушующего удовольствия.

Взгляд Ромы оказалось вынести ещё сложнее. Меня съёживало, когда смотрела то на одного, то на другого, а потом расправляло и уносило куда-то далеко.

Оргазм был ужасающе прекрасным. Открыла рот в немом крике, почувствовала мощнейшую волну и впилась зубами в плечо Ильи. Он охнул мне на ухо и задвигался совсем уж хаотично, продлевая мои судороги, вынуждая извиваться и шёпотом просить о чем-то. Ускориться? Замедлиться? Не останавливаться? Я не соображала, что лепечу. Меня сжирал изнутри разрушительный экстаз.

– Хочу кончить в твой ротик, Сонь. Можно?

Раболепие во мне согласилось бы на любые капризы из уст этого мужчины, а уж такой пустячок...

Меня переложили так, чтобы голова свисала с края кровати. Илья встал рядом. Рома устроился между моих подрагивающих ног. Я открыла рот и тут же обалдело вскрикнула – Рома провёл по мне языком и сразу втянул в рот сгусточек нервов. Чувствительность была такой острой, что меня разодрало от ощущений. Матерь божья, я так сгину в океане удовольствия.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Илья повёл головкой по сомкнутым губам. Послушно открыла рот. Задохнулась от нового спазма мышц – Рома посасывал и облизывал меня с голодным неистовством. Запустила руку в его вихрастую макушку, а другой взялась за член Ильи, сдавила у основания и расслабила язык, чтобы впустить его глубоко.

Илья выждал несколько минут, дав мне привыкнуть к своим размерам, и задвигался сам. Не так напористо и размашисто, как любил Рома. Он и здесь проявил деликатность, и я старалась вдвойне, так хотелось доставить ему удовольствие. Осторожно взяла его яички в руку, чуть сдавила пальцами.

– Сонь, – он нервно выдохнул, напрягся, и я почувствовала на языке горячие струи семени.

Стиснула его губами крепче и задвигала головой. Пыталась щекотать языком, но он оказался побольше Ромки, и места для таких фокусов не находилось.

Наконец его отпустило. Он придержал мою голову, аккуратно выскользнул и упал рядом со мной на колени. Прижался носом к щеке и шепнул:

– Ты чертовка, Сонь. Привораживаешь.

Да? Брехня. Я хочу заколдовать. На всю оставшуюся жизнь. Чтобы ослеп, оглох и отупел ко всем женщинам. Меня от него штормило на все десять баллов по шкале Бофорта.

А потом он меня поцеловал. Без единого проблеска брезгливости. Подставил мне под голову свой локоть и с какой-то удушливой нежностью водил языком по моим губам.

Кто у него на груди набит? Волчара. Показушник какой. Он вовсе не волк, а кроткая овечка в шкуре матёрого хищника.

Пока мы целовались, Рома устроил свою голову у меня на животе и задумчиво проговорил:

– Хренушки вы угадали, что я пойду готовить завтрак, пока вы тут милуетесь.

– Давайте я приготовлю, – с трудом отвлеклась от Ильи.

– Ещё чего, – он возмутился и чмокнул меня снова, – моя женщина не будет кормить всяких болонок.

– Кто-то дохуя оперился? – Ромыч даже не шевельнулся, они переругивались по инерции. – Она моя. Три восклицательных знака. А ты тут так, для придания пикантности.

– Засунь свои восклицательные знаки знаешь, куда?

– Ну хватит уже. Я ваша. Точка. А кто порадует меня омлетом с тостами и чашкой растворимого кофе, получит приз.

– Какой? – прокричали хором.

– Откажу от тела другому, – шутливо подлила масла в огонь их надуманной вражды.

Села, покусала пальчик, переводя взгляд с одного на другого. Илью, как обычно, со словарём не прочесть. Ни единой эмоции не пробивалось сквозь безбрежное спокойствие. А вот Ромка разве что хвостиком не повиливал от радости.

– Насовсем? – уточнил Илья.

– На пару часов, – внесла ясность.

– Годится, – Рома поднял с пола трусы, напялил их и вприпрыжку помчался на кухню.

– Кстати, знаешь, в какой коробке мы вчера нашли посуду? – Илья и не подумал бежать следом. – С надписью «Исподнее».

Мы рассмеялись, он перебрался на кровать, сел у изголовья и поднял руку, приглашая в свои объятия.

– В тебе совсем нет духа соревнований? – спросила с лёгкой обидой и с удовольствием приникла к его груди.

– Почему? Легко могу пойти за братцем, переломать ему руки и накормить тебя безвкусной мешаниной, – он зарылся рукой в мои волосы и стал массировать подушечками кожу, вызывая приступ мурчания. – В кулинарии от меня больше вреда, чем пользы. Но остался я по другой причине, – он поднял моё лицо за подбородок и заглянул в глаза. – Ты как? Это не чересчур?

– Честно?

Кивнул.

– Я боялась тебя до одури. И себя тоже. Думала, попытаешься сломать под себя. Ну и бутерброда опасалась, если уж совсем начистоту.

– Пожёванного с обоих краёв? – Илья улыбнулся, и у меня на сердце что-то встрепенулось. – Брось, я же обещал. Когда-нибудь мы это попробуем, но только если сама захочешь и будешь готова. И в остальном будет так, как ты скажешь. Не бойся остановить, если тебе что-то не нравится. Ромыч без тормозов, его осаждать надо.

– А ты?

– А у меня другие цели.

– Влюбить в себя? – спросила, и холодок пробежал по всему телу. Так я уже...

– Умная женщина – погибель для мужчины, – Илья не ответил напрямую, но я и сама догадалась, что подразумевается.

Ещё бы откопать причины, которые подвигли его начать охоту на моё сердце. Всё то же пресловутое соперничество, или я ему по-настоящему нравлюсь?

Мы помолчали. Каждый думал о своём. Илья рассеянно гладил мои волосы, потом вдруг сказал:

– Есть ещё одна тема, которую нужно обсудить. Противозачаточные, Сонь, с ними будет попроще.

– На неделе запишусь к гинекологу, – пожевала губы и робко добавила: – Но ты ведь понимаешь...

– Что стопроцентной гарантии не даёт даже свинцовый презерватив? – он ухмыльнулся. – Конечно. И в этом случае можешь рассчитывать на обоих.

– Ты так смело говоришь за Ромку. Неужто и этот вариант обсуждали?

– Сонь, – он снова вынудил поднять взгляд, – мы к тебе пришли с чётким пониманием, что пустые потрахушки – не твой формат отношений. Оба согласны взять на себя ответственность в полном объёме. Захочешь родить – родишь. Для одного из нас ребёнок будет племянником, для другого – сыном.

– Девчонку отдадим соседям? – я захихикала.

Он не разозлился. На том же астральном уровне понял, что мне этот разговор поперёк горла. Поцеловал в губы.

– Двойняшек сбагрим родне, – пошутил в тон и серьёзно продолжил. – Мы не будем выяснять, чей это ребёнок. В любом случае родной, мы ведь братья. Единственное, что от тебя потребуется, выбрать себе мужа и, получается, официального отца.

– Вы и это обсудили?

– У нас был целый месяц на раздумья, после того как вы с Ромой расстались. Мы подготовились.

– Это точно первые ваши отношения? – я сгребла в кучу всё услышанное, припомнила некую Алину, бывшую жену Ильи, и с сомнением посмотрела на мужчину рядом.

– Ты спрашиваешь, нет ли у Ромы гипотетического семилетнего сына?

Ар-р-р, как тяжело с ним порой говорить. Будто в шарады играешь.

– Да, Илюш. Не было ли у вас обоих невесты по имени Алина, которую вы кинули с отписками: «Ноль интереса» и «У меня того меньше», – я воскресила в памяти их матершинную переписку и во всех подробностях вообразила, как окажусь за бортом этого помпезного судёнышка по имени «Илья и Рома», когда новизна и лоск наших провокационных отношений сойдут на нет.

– Этот обалдуй показал тебе нашу переписку? – Илья нахмурился.

– Так ты ответишь или спросить обалдуя? – я начала закипать.

– Алина была моей попыткой пожить нормально. Неудачной попыткой. Секс наедине с женщиной меня совсем не трогает.

Я притихла, прижалась щекой к его груди и притворилась невидимкой.

– Первые пять лет брака ещё удавалось прикидываться, что мне достаточно одной жены. Мы перепробовали абсолютно все виды взрослых утех: ролевые игры, секс-игрушки, БДСМ. На последнем меня проняло, стало казаться, что всё налаживается. Мы запланировали ребёнка, а потом, когда Киру исполнилось два, всё полетело к чертям. Алинка начала уставать.

У меня, как ты понимаешь, нет родителей, потому всякие бабушки-дедушки исключены. У Алинки только престарелая мать, моя бывшая очень поздний ребёнок. Помощи ждать неоткуда. Я постоянно на работе, когда возвращаюсь – сам ни рыба, ни мясо, чувствую себя загнанной псиной.

Короче, пошли скандалы, упрёки, истерики, недовольства. Я и раньше сильных чувств к Алинке не питал. По дурости спутал влюблённость с любовью. Так отчаянно хотел свалить из койки на троих с брательником, что схватился за первую встречную.

Ну а когда она норов начала выпячивать, подумал, что хоть так сумеем брак сохранить.

Он замолчал, а я вдруг поняла всю глубину его переживаний. Вот почему мы здесь вдвоём. Поэтому он первым же делом спросил, как я себя ощущаю после случившегося. Ему претит этот стиль жизни. Делить с братом женщину ему кажется аморальным, но это единственное, что заводит. Палка о двух концах. Все помыслы об этом, а мозг противится.

– И ты позвал Рому в ваши отношения? – я всё-таки решила домусолить эту малоприятную тему.

– Нет, тигра, вначале я позвал девочку с улицы. Хотел во всём идти наперекор своим желаниям. Только эта затея окончательно нас рассорила. Алинка стала попросту неуправляемой. Ромыч был последним средством. Стыдно признать, что попросил его переспать с моей женой только из страха перед разводом. Не хотел я уходить из семьи. Из-за сына.

– То есть вы не вместе её?..

– Нет, – Илья отвёл глаза. – Он делал вид, что решил соблазнить её по велению сердца...

– Вообще-то по велению чресел, – Рома вернулся в спальню, плюхнулся на кровать позади меня и сложил голову на мой бок. – Вы завтракать собираетесь или ждёте, пока я гробанусь с голодухи?

– Так пожри и успокойся, – велел Илья.

– А ты тут моей Сонечке окончательно мозги запудришь!

– Россказнями о бывшей жене? – Илья напрягся, я прямо ощутила, как его тело изнутри наливается злостью.

Я решила выступить в роли громоотвода и повернулась, чтобы поцеловать Ромыча.

– Ты в курсе, что выиграл главный приз соревнований?

– Да, пухляш, – он расплылся в самодовольстве.

– Два часа, время пошло, – я спихнула его с кровати, замоталась в простынь и тычками погнала пустоголового блондина на кухню.

На пороге обернулась, глянула на Илью и ответила на его безмолвное «Спасибо» улыбкой.

Всё-таки я странная. Одного люблю за лёгкость и открытость, а к другому прониклась чувствами за внутреннюю глубину и сдержанность. Осталось не сойти с ума от этих контрастов.

Глава 17

Мы битый час наворачивали круги по мебельному магазину в поисках идеальной кровати королевского размера. Каждый ориентировался на свои вкусовые предпочтения. Рома желал видеть металлический каркас с кованным изголовьем. Понятно, для чего ему понадобились железные пруты – привязывать меня и всё такое прочее. Другого применения этим конструкциям я не видела. Я, наоборот, искала что-то мягкое, с изогнутой спинкой, чтобы приятно было опереться головой. Ещё старалась мысленно соотнести колористику спальни с цветом будущего ложа, на что мои мужчины лишь презрительно фыркали. Хотя нет, лгу. Глумился в основном Ромка, Илья большую часть времени помалкивал и возмутился только однажды, когда я подошла пощупать изголовье, обитое нежно-розовым плюшем.

Он отвёл меня в сторонку и прошипел на ухо:

– Давай не вгонять меня в ступор, тигра. Я и без того извращенец на всю голову. Не хватало ещё ощущения, будто трахаю школьницу в её же собственной спальне принцессы.

Сошлись во мнении мы только раз. Вернее, мне так подумалось, потому что мы, не сговариваясь, замерли у одного образца. Размер, цвет и фасон устроили нас с Ромой, но Илья при взгляде на ценник покачал головой.

– Две сотни косых за койку?! – Рома тоже догадался посмотреть на бумажку с цифрами.

– Может, поделим на троих? – я ужаснулась, поняв, что предстоит новый круг по этажу или того хуже – поездка в следующий магазин.

– И думать забудь, – отрезал Илья.

– Тогда чем вам плоха кровать, которая уже есть? – я решила зайти с другого ракурса.

– Тем, что мы оба не смогли нормально поспать, – тихо проговорил Рома.

– Это потому что я развалилась?

– Это потому что кровать – говно, – рассеял мои опасения Илья в привычной «тактичной» манере вышедшего из лесных дебрей лесоруба. – О чём я вам говорил изначально.

В итоге мы нашли приемлемый вариант. Самую простую спальную принадлежность, без вычурных каркасов и диковинных изголовий. Размер впечатлил всех: три метра в ширину и два с половиной в длину. Цена – более чем демократичная – устроила моих гордых мужчин, которые все расходы делили поровну.

Консультант, видя нашу заинтересованность, затараторила с энтузиазмом:

– Она сделана по индивидуальному заказу. Другой такой вы просто не найдёте. Материалы натуральные, основание из древесного шпона, прошедшего специальную обработку...

И бла-бла-бла. Мы бы её купили хотя бы для того, чтобы отвадить говорливую сотрудницу.

С кухней поступили просто. Набрали самоклеющейся плитки из зеркальных ромбов, разбавили её фартуком с океаническим принтом и морскими гадами и купили яркую скатерть с подсолнухами и в тон ей плед для дивана. Я вообразила всё это великолепие на нашей кухне, заранее затошнило от обилия красок, но смолчала. Сил на поиски компромисса у меня не осталось. Так что каждый внёс частичку своего видения обеденной зоны, и с чистой душой вернулись домой. Вернее сказать, Ромыч подвёз меня до подъезда, а они с братом укатили, сославшись на то, что им тоже нужно перевезти в нашу квартиру вещи.

Я с энтузиазмом принялась наводить уют в резиденции мистера Пропера. Обезжирила все вертикальные поверхности – протирать от пыли не требовалось, тут и без того всё сияло чистотой. Включила музыку и взялась за дело. Приплясывала, подпевала, крутилась волчком и старательно переделывала интерьер.

Я как раз мурлыкала себе под нос песню The Anix «Sideways» и ползала на коленях перед панелью, за которой скрывался встроенный холодильник, когда в прихожей на пол что-то упало. Выглянула, чтобы посмотреть, кто из мужчин вернулся, и увидела Илью.

– Быстро ты.

Он хмуро посмотрел на меня, разулся и ногой отпихнул тяжёлую на вид сумку с прохода.

– Что-то не так?

Он так же молча приблизился, навалился плечом на дверной косяк и уставился на меня в упор. Невольно отступила на шаг, а в голове мысли метились со скоростью ядерных частиц. С Ромкой поцапались? С бывшей женой конфликт? Я как-то мешаю его общению с сыном? Он ведь рассказывал, что всё свободное время старается проводить с Кириллом, а тут вдруг я на голову свалилась...

– Я хочу кое-что проверить, – наконец, заговорил и попёр на меня танком. Мимоходом зацепил со стола мой телефон, выключил музыку, отложил в сторонку и продолжил уничтожать меня глазами.

Зажал в угол между шкафом и стеной, поймал мои руки за запястья, зафиксировал высоко над головой и вжался в меня всем телом.

– Проверить? Что?

– Такая ли ты сладкая между ног, какой кажешься.

Он запустил руку под резинку спортивных штанов и безошибочно двинулся к кружеву белья. Не целовал. Только держал за руки, водил пальцами по трусикам и беззастенчиво трахал взглядом, как умеет только он.

– Илюш...

– Ты молчишь, Сонь. Не стонешь и не заговариваешь, если я не прошу.

Хотелось дерзко уточнить, не нужна ли ему надувная резиновая баба, но тут он сдвинул бельё в сторону и толкнулся в меня пальцами.

Я подавила стон. Закусила губу и продолжила таращиться на него в ответ. Он жёстко двигал рукой, до боли сжимал мои запястья и выглядел... Да, опасным и вместе с тем до безумия сексуальным. Та самая бесконтрольная жесть, которой я опасалась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Тебя уже брали в попку?

Да какого чёрта происходит?!

И снова он потушил мой гнев движением пальцев. Вжал их в стеночку и потёрся несколько раз. Я охнула и почувствовала, как давящая волна прокатилась от бёдер к кончикам пальцев.

– Сонь, ты отвечаешь, когда спрашиваю. В противном случае я накажу именно тем, что трахну твою попу, и вопрос отпадёт за ненадобностью. Так было?

– Да.

– Умничка. Отвечай дальше, не испытывай моё терпение. Тебе понравилось?

– В последний раз да.

– Хочешь со мной попробовать?

– Сейчас?

Он ухмыльнулся, цокнул языком.

– Тебе ведь объяснили правила, да? Нужны только ответы.

Он вытащил из меня пальцы, развернул лицом в стену и заставил прогнуться в талии и отклянчить зад. Сдёрнул штаны вместе с бельём. Ё-моё, манекена и то аккуратнее раздевают! Шлёпнул по ягодице. Не сильно, но как-то обидно что ли.

– Не нравится? – спросил, хотя и знал заранее, каким будет ответ.

Он вообще понимал меня на каком-то экстрасенсорном уровне, чего не могу сказать о себе. Ума не приложу, что сейчас творится у него в мозгу.

– Нет, – ответила с вызовом и повернулась, чтобы полоснуть ядовитым взглядом по физиономии.

– А так? – он расстегнул брюки и прижался бархатистой головкой ко входу. – Так нравится больше?

Я заёрзала, попыталась сама на него насадиться.

– Стой смирно, – железным тоном велел и качнулся вперёд, проникая до основания.

– Да-а-а-а, нравится, – взвыла и упёрлась согнутыми руками в стену.

– И мне нравится, тигра, – сказал куда ласковее и почти полностью вышел. Вернулся обратно под мой нетерпеливый стон. – Ты тесная для меня, чувствуешь?

Покивала.

– Трахни меня сама, хочу смотреть на твою попку и представлять, как заполучу её.

Попробовала двигаться. Илья придержал за талию, когда меня повело куда-то в сторону. Немного двинулся навстречу. Вышло слишком глубоко и резко. Мы оба застонали. Он упёрся рукой в стену рядом с моей головой, другой уцепил за бедро и делал всё сам.

Финал приближался слишком быстро. Илья никак мне не помогал, не лапал грудь, не стимулировал клитор, только ритмично насаживал на себя, и меня скручивало в пружину от этого.

– Я кончу в твою попку, да, тигра? Трахать не буду, обещаю. Со мной в первый раз будет немного больно.

Я задохнулась от картинки, которую подбросило воображение, и согласилась.

– Хоть что, пожалуйста, только дай мне шагнуть за край.

– А попроси иначе, – он вдруг полностью вышел, прижал меня к себе и повёл к столу.

Помог забраться, подтянул к краю, снял с ног всю одежду и, сканируя глазами, медленно вошёл. Я выставила руки назад и вскинула голову, чтобы простонать:

– Илюш, я кончить хочу.

Он положил большой палец на клитор, покружил и резко вдавил внутрь. Двигался при этом вдумчиво, неторопливо. Захотелось огреть его чем-нибудь, чтобы прекратил играться. Именно в этот момент он положил руку на мой затылок, притянул к себе, ударился лбом в мой лоб и вырубил самоконтроль. Дальше брал меня с остервенением, кусал мои губы и рычал в рот. Пальцем растирал так же безжалостно, то набирая болезненный ритм, то прекращая совсем.

Я сама попросилась на пол, развернулась к нему спиной и легла грудью на стол.

– Это разрешение, правильно понимаю?

– Да, – привстала на носочки и двинулась назад, потираясь об него.

Он сел на корточки позади меня и бесстыже уткнулся лицом в промежность. Стал собирать языком влагу и поднимать её... Господи ты боже! У него, что, совсем никакого отвращения нет?

Да, он готовил мою попку к предстоящему. Языком. Занавес.

Я упала лицом в стол и вцепилась руками в края. Было ли это приятно? Наверное. Когда тебя с такой заботой вылизывают, это поневоле вызывает умиление, но в данную секунду я сгорала от стыда. Для меня это было слишком.

Наконец Илья назабавился. Вернулся в меня, совершил несколько фрикций и снова остановился, чтобы потереться головкой о тугое колечко. Я изо всех сил старалась расслабиться, вот только он отчаянно сопротивлялся.

– Я принёс для тебя кое-что, – сказал вдруг, поднёс ко мне что-то гладкое и включил.

Послышалось ритмичное жужжание, и лёгкая вибрация промчалась вдоль складочек. Я матюгнулась. Илья проявил настойчивость сзади, а потом без предупреждения погрузил в меня спереди вибратор – совсем небольшой, если верить ощущениям, – и включил на полную мощность.

Я выпрямилась на вытянутых руках от изумления, легла обратно, почувствовав тычок в спину.

Он продолжил терзать меня членом и по кругу водил внутри вагины вибратором. Даже стонать забыла. Затихла, как мышь, и всё прислушивалась в новым ощущениям. Щекотно. Трепетно. Сладко. Расслабляет.

Илья убрал игрушку, проник лишь наполовину и продолжил странные манипуляции. В терпеливости ему не откажешь. Так методично готовил мою попку к большому ай-яй-яй, что я перестала ждать подвоха. А зря.

Только впустила в себя головку, как он резко прижал жужжащий прибор к моей стеночке, и меня забило в ознобе. Ох ты ж...

Я открыла рот, намереваясь остановить его, но Илья опередил. Вибратор приник к клитору, член целиком заполнил меня между ног и настала пора неги. Плавные движения, всё нарастающий темп, его сбивчивое дыхание за спиной. Отлипла от столешницы и повернула голову, чтобы посмотреть на Илью. Увидела закушенную губу, раздутые ноздри и расфокусированный взгляд. Одной рукой он держал меня за край кофты, другой держал возле меня игрушку и с упоением работал бёдрами.

Меня закружило в экстазе. Илья почувствовал, как сжимаю его внутри, и тут же вышел целиком. Надавил на попку и почти беспрепятственно вошёл, а потом зачем-то сунул во влагалище эту неутомимую штуковину и снова надавил на ту же чувствительную точку. Меня закоротило. Руки-ноги затряслись, мозг обуяла паника. Мне больно? Или до такой степени хорошо, что сбежать хочется?

Краем сознания я уловила, что Илья двигается во мне сзади вопреки своим обещаниям. И это было приятно, даже чересчур.

– Прекрати, – завопила я в ужасе. – Стоп, хватит.

Только слова не давались, получалось мычание. Илья в едином ритме двигал рукой и членом. И эта вибрация внутри собирала вокруг себя настоящий шторм.

Я с неверием смотрела на свои пальцы на краю стола и видела, как их било крупной дрожью. Всю меня колошматило и трясло. Огненный шар стремительно формировался под рёбрами, чтобы ухнуть в живот и начисто лишить меня соображения.

Илья тяжело навалился на меня в тот момент, когда какой-то невообразимый оргазм (ты ли это?) швырнул меня прямо на скалы. По бёдрам потекла какая-то жидкость.

Бог мой! Я умудрилась обдуться?

– Убери, – просипела с трудом.

И вибрация стихла. Илья поднял голову с моей спины, потом с большой осторожностью вынул себя. Я всё-таки зашипела в конце. Помог подняться со стола.

С намерением провалиться сквозь землю, я провела рукой по внутренней стороне бёдер, почувствовала скользкую влагу, глянула на пол, обнаружила несколько прозрачных капель и небольшую лужицу какой-то жидкости и...

– Тш-ш, тигра, это вообще не то, о чём ты подумала.

Илья наклонился, поднял с пола мои штаны, быстро провёл тканью у меня между ног и бросил обратно прямо на те капли, что едва не довели меня до истерики.

– Слышала когда-нибудь про сквирт?

Начинается! Идите вы уже в жопень со своими экспериментами. Я, бля, нормальная баба!

– Всё, понял, затыкаюсь, – Илья прочёл мой красноречивый взгляд и с сомнением предложил: – В душ?

На хрен! Чего мне не встретился на пути Вася Пупкин? Почему свезло втюриться в парочку извращенцев, каждый из которых норовит превратить меня в шлюху экстра-класса?

Я хочу самовар, связку баранок и смотреть «Поле чудес», а не биться о стену головой, когда и не понять вовсе, я только что охрененно кончила или описалась?!

Рома приехал часа через два после того, как мы с его придурковатым братцем разошлись по разным комнатам. Я забаррикадировалась в спальне и решила разложить содержимое коробок по местам. Меня всё ещё подташнивало от случившегося, и в голову лезли совсем невесёлые мысли.

– Разосрались? – деловито уточнил Рома.

Слышимость в квартире и впрямь была на высоте. Остаётся только надеяться, что ещё не весь подъезд в курсе, что я кувыркаюсь с двумя мужиками.

– Лоханулся, – последовал лаконичный ответ.

Ух, как мне хотелось внести свой комментарий, притом очень пошлого содержания.

– Соняш, – Ромка поскрёбся в дверь, – пусти. Чего в одиночку дуться? Я тоже его на дух не переношу. Вместе поматерим козла.

Я отмалчивалась. Зависла посреди комнаты с кардиганом в руках и не знала, на что решиться.

– Чё ты выкинул на этот раз? – Рома казался злым.

– Проверил, могу ли кайфануть с ней без тебя.

– По какой программе?

– Думал, лайт. Для неё оказалось хардкор.

– Во ты гребанутый! Свалил бы хоть что ли? Вдруг она пописать захочет.

Меня пробило на ржач. Уткнулась лицом в тряпицу и хохотала до колик. Ромка, ты чудо!

– Свалю, когда пустит прощения попросить.

– Так давай вальсируй. Всплакни у двери, пообещай обкорнать себя под корень, похуй что. Ты её не знаешь, сейчас в окно вылезет и дёру. Потом заебёмся по тёмным подворотням бегать.

– Сонь, – Илья встал у двери и, судя по звуку, ударился в неё лбом, – я виноват. Без злобы это сделал, думал, нам обоим понравится. Прости.

– Очень исчерпывающе, – ехидно оценил Рома. – Теперь ноги в руки и пиздуй. Наберу, как одыбает.

В дверь позвонили. Я поняла, что оба ушли в прихожую и трусливо выглянула в коридор. Двое парней в к камуфляже несли что-то, обёрнутое в полиэтилен. Доставка! Мы же сегодня купили гигантскую кровать, на которой я отныне буду спать в гордом одиночестве.

Распахнула дверь и указала грузчикам:

– Сюда заносите!

Рома резко повернул ко мне голову. Илья сделал то же самое. Я демонстративно отвернулась. Да, мне охота побыть сукой. Заслужил. Попробовал он меня, видите ли! Пещерный житель.

Последним в спальню внесли матрас, и место кончилось. Я с сомнением посмотрела на монстра от мира спальных принадлежностей и прикинула в уме, сколько времени займёт сшить вместе две простыни. Вручную, потому как швейной машинки у меня нет, как и навыка обращения с ней. Я иглой-то орудую из рук вон плохо. Максимум, что могу – пришпилить пуговицу к блузке.

Рома расплатился с бригадой и закрыл дверь. Я отыскала коробку с надписью: «Текстиль», угрюмо хмыкнула над Ромкиным чувством юмора и достала оттуда две простыни. Долго искала швейный набор. Илья тенью скользил рядом, но помалкивал.

Всей троицей устроились в спальне. Парни наспех разобрали старую кровать и в относительной тишине принялись собирать новую. Я села в уголочке с рукоделием.

– Чё, блядь, за конструктор стали делать? – негромко возмущался Рома. – Болты «А» и болты «Б» крепить к доскам «Один», «Два», «Три» параллельно доскам «Четыре», «Пять» и «Восемь». Почему, сука, восемь? Где шесть?

Илья орудовал шуруповёртом молча. Я только искоса поглядывала на его мышцы, распирающие рукава футболки, но больше старалась смотреть на Ромку. Там было куда пускать слюни. Ещё в самом начале работы он снял с себя майку, заткнул за пояс джинсов и сейчас являл собой лакомое зрелище.

На одном из таких взглядов он меня поймал. Широченно улыбнулся, подмигнул и продолжил собирать каркас для матраса из небольших реек.

– Киса моя, будь другом, принеси водички из холодильника, – минут через пять попросил.

Я подала ему запотевшую бутылку.

– Как тебе размерчик? – Рома раскинул руки, стоя посреди почти целиком собранного каркаса.

– Многовато места для меня одной, – ответила холодно, мысленно врезала Илюхе по щам и вернулась в свой угол.

– Так давай я тебе компанию составлю, – не унимался Рома. – Можем в прятки поиграть, а можем в кошки-мышки.

Меня накрыло тенью. Со слепу дёрнула иголкой не туда и проткнула палец.

– Ну чего тебе? Новые темы для опытов нашлись? – зло зыркнула на Илью, что памятником навис надо мной.

– Я дебил, признаю. Не хотел тебя конфузить.

Словечко-то какое подобрал. Конфуз. Засунула в рот проколотый палец и слизала капельку крови.

– Треснуть бы тебя словарём Даля.

– Тресни, – он сел на корточки и протянул руку с оттопыренным мизинцем. – У меня странные пристрастия. Многие не то что напугать, даже шокировать могут. Я обещаю сдерживаться впредь.

– И хрен ты больше с ней наедине останешься, – подал голос Рома.

– Так вы нарочно? – до меня только сейчас дошло. Как до утки.

– Блонди, ну кто тебя за язык тянул? – разочарованно выдохнул Илья и убрал руку, которую я точно намерена игнорировать дальше. – Конечно, нарочно, Сонь. У вас был месяц друг на друга. Неужели ты думаешь, я не хочу того же?

– В том-то и дело, что хочешь ты

не того же

!

– Мне уже любопытно, какого лешего этот Чебурашка вычудил. Никто не просветит, нет?

– Сквирт! – в сердцах крикнула.

Соседи помчали гуглить.

Рома выпучился на меня с недоумением. Моргнул. Снова посмотрел.

– А разве это не йе-еху-у-у какая крутая штука? – всё же спросил. – Типа мультиоргазма, только реально существующая.

– Мультиоргазм тоже есть, – буркнул Илья через плечо.

– Да? Не встречал. Сплошные симуляции и тотальное незнание своего организма. Так тебе не понравилось, Сонь?

– Понравилось, – с неохотой подтвердила и добавила, глядя на Илью: – Не понравился способ.

– Пережестил ты, братка, – Ромыч хлопнул Илью по плечу, протиснулся ко мне и сел рядом. – Что шьём?

– Чехол на этот траходром.

– Он всё ещё так называется? – он повёл носом по моему плечу и подобрался к ушку. – Хватит злиться, кош. Он гоблин и всё осознал, с утреца встанет на путь исправления и воздержания.

– Ты тоже на воздержании, – охладила пыл Ромео.

– Как скажешь. Пиццу будите? Можно нажраться до отвала, раз все резко ударились блюсти целибат.

– Мне вок возьми, с гречневой лапшой и курицей, – попросила приказным тоном. По инерции.

Илья и тут отказался брать слово. Видимо, объявил голодовку. Рома чмокнул меня в губы и поплёлся звонить в доставку. Мы снова переглянулись.

– Тебе сложно кончить, когда мы наедине?

– С тобой не так что бы...

– Да брось! Я не собираюсь устраивать из этого драму, мол, какая я никудышная, ты со мной даже кончить не можешь.

– Да, сложно, – решился признаться.

Я начинала понимать его бывшую жену. Взвоешь тут, когда каждый день в постели такое. И я уверена, что со мной обращались вежливо и обходительно. Илья сам сказал, что действовал по лайтовому сценарию.

– И какой же тогда хардкор в твоём исполнении?

Он судорожно вздохнул.

– Тебе точно не понравится.

– Я не прошу показать. Расскажи.

– Подчинение. Тотальный контроль. Насилие, но в пределах нормы. То есть моей нормы. Я не бью женщин, но отшлёпать могу. Секс-игрушки.

– Короче, ты Кристиан Грей. Только я вот ни разу ни Анастейша и вообще ни одна из героинь этой тематики. Сессии со мной не планируй. Их не будет. Никогда. Я могу подыграть тебе немного, притвориться, что следую правилам. Но по настроению. Если не устраивает, заведи себе резиновую куклу, которая будет молчать, когда тебе хочется, и лежать так, как тебе нужно. А я привыкла получать ласку и дарить её в ответ.

Выпалила и даже на душе всё стихло.

– Я уже понял, – он потупился.

А мне взгрустнулось. Как всё-таки обманчив облик. С виду самый обычный мужик. Высокий, плечистый, красивый. Очень даже не глупый. А внутри у него тьма-тьмущая, какой легко тёток незамужних пугать.

Любопытно узнать, кто или что его таким сделало. Неужто во всём виноват отец? Воспитал хохотуна Ромку и загнобил до основания внебрачного сына?

Прям хоть бери да напрашивайся в гости к Ромкиной родне.

Не выдержала, обняла Илью. Прижала его дурную голову к своей груди и поцеловала в макушку.

– Не делай так больше. Не ломай меня. Особенно после того как призналась, что именно этого боюсь.

– Я не ломал, Сонь. Увлёкся. Забыл, что ты другая. Слишком сильно тебя хотел.

– Больше не хочешь? – поддела.

– Так – нет. По нормальному – до ломоты.

– Знаешь, что забавно? По нормальному – это с участием Ромки. Так что нам придётся и тут ликвидировать пробелы в твоих знаниях.

– Точно, – он обнял меня за талию, – лекции из университета Патриса Лумумбы, как я мог забыть.

Глава 18

Вечер, объявленный мной под эгидой воздержания, плавно перетек в ночь наедине со своими мыслями.

После ужина мои мужчины засобирались и отчалили по домам. Я с раздражением решила, что это такой способ сказать «фи» моему ультиматуму о голодном пайке, но Рома разуверил:

– Соник, ты сама просила конфетно-букетный период.

– Ну да, у тебя, – я растеряно перевела взгляд на Илью.

– Считай, услышали оба, – он погладил меня по руке и наклонился, чтобы обуться.

– А вещи, которые вы сегодня перевозили? – указала на сумку, которая так и осталась бесхозно стоять в прихожей.

– Там мыльно-рыльное, мои гантели и пару сменных комплектов домашней одежды для обоих, – втолковал Ромыч. – Илюха просил съебнуть на часик-другой, я торчал в качалке.

Я только хлопала ресницами в ответ.

– Сонь, – Илья ласково обхватил моё лицо руками, – если останемся, этот хлыщ белобрысый всё равно тебя уболтает постонать для обоих. А я не в настроении. Да и тебе отдых нужен. Выспаться перед работой.

– Если что, я на твоей стороне, пухляш, – Рома сгрёб меня за талию и пододвинул к себе, поцеловал в губы. – Турнуть нас на ночь глядя на улицу – это как-то не по-христиански. Там темно, холодно и маньяки.

– Короче, мы подвигали, – Илья уцепил брата за шкирку и развернул к двери.

– Сонюшка, я завяжу себя в узелок, буду паинькой, о каком ты даже не мечтала! – напоследок прокричал Ромыч.

И я осталась одна. Улыбнулась своему отражению, но горечь обожгла язык.

Всю рабочую неделю мы почти не виделись. Илья тоже вышел на работу, Ромыча захватил какой-то коммерческий проект, а мне оставалось лишь томно вздыхать да корить себя за своенравие.

Правильно ли тогда поступила, что спустила всех собак на Илью? По сути, он ведь ничего такого не сделал. Да, переборщил с концентрацией удовольствия, слегка перегнул палку в обращении со мной, как с вещью для сексуальных утех. Он ведь не виноват, что заводится от нестандартных игрищ. Такова его природа. А Ромке вообще прилетело ни за что. Я слишком строга к ним.

В четверг моему директору пришла официальная бумага из администрации, в которой говорилось, что я должна явиться в пятницу, то есть завтра, к восьми утра в отдел архитектуры и градостроительства для выполнения обязанностей члена комиссии общественной палаты. Там так же упоминалось, что работодатель не имеет права отказать подчинённому в освобождении от трудовых обязанностей на срок...

Короче, Ромыч задумал какую-то авантюру и пошёл путем безобразного превышения служебных полномочий, чтобы высвободить для меня завтрашний день.

Я набрала его в обед, чтобы выяснить, что затевается, но поговорить нам не удалось.

– Да, моя кошечка, – ответил он нежно, однако голос мне вовсе не показался мягким.

– Что это за комиссия общественной палаты?

– А-а, ты получила от меня весточку, – он ответил кому-то весьма холодно: «Вот здесь не годится». – Сонь, я сейчас в запаре. Если будет время, наберу тебя вечером.

– Хорошо, но хотя бы объясни, зачем мне приезжать завтра утром к тебе на работу?

– Не нужно никуда ехать, выспись, поваляйся в кроватке. На десять у тебя запланирован визажист, стилист и прочая лабуда.

– Чего? – я аж дар речи потеряла.

– Приедут прямо домой, так что не парься ни о чём. Все мастера девочки – такое условие поставил ревнивый мавр, – он вскользь намекнул на Илью. – Всё, моя девочка, я поскакал. Целую в губки, носик и животик.

И отключился, поганец этакий!

Я покусала губу и набралась наглости позвонить Илье.

– Привет, тигра, – спокойно поздоровался, но я всё-таки уловила усталость в его голосе.

– Привет, Илюш. Я не отвлекаю?

– Я бы и рад отвлечься. Истосковался по тебе.

– Я тоже.

По вам обоим. Так защемило сердце, что хоть волком вой.

– Потерпи ещё денёк, в пятницу у меня выходной. Наобнимаемся.

– Терплю из последних сил, – жалобно промямлила. – Кстати, ты не знаешь, что на завтра затеял Ромыч?

– Любить тебя с фантазией? – подкинул он вариант. – Я думаю примерно в том же направлении.

– Ты не один, да? – предположила, потому что всем нутром ощутила, что он хотел сказать что-то иное.

Постороннего шума я не слышала, а Илья рассказывал, что в электровозе очень шумно.

– Да, в отдыхаловке, ждём с помогалой, когда нам поезд подгонят. Как прошла твоя рабочая неделя?

Серо и убого. Я уже расхотела конфетно-букетный период

, – признаться честно гордость не позволила, поэтому я выпалила на халтурном энтузиазме:

– Отлично, ты знаешь. Всякие отчёты, бумажки и графики – мечта любого кропотливого человека.

– И одной очень красивой перфекционистки, – поддержал он. – Слушай, накидай мне своих фоток. А то ... в старом телефоне целая коллекция, – он очень умело завуалировал под старым телефоном своего брата, – с собой – ни одной. Сделаешь?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Тебе для эстетики или...

– Мне все, Сонь. Все, что есть. Даже с бывшим, порежу его виртуальными ножницами.

– Нам нужно наделать совместных, – я мечтательно прикрыла глаза и вздохнула.

Хочу к нему в объятия

.

– Сделаем, хоть в ню, хоть в рабоче-крестьянских тулупах. Утрём болонке нос.

Мне вспомнился его образ первого парня на селе, и сердце наполнилось любовью до краёв.

– Зарубин, Солодов, подъём! – послышался в трубке властный окрик женщины.

– Всё, тигра, я отчаливаю.

– Заедешь после работы?

– Не боишься наедине со мной остаться?

– Капельку, но увидеть хочу больше.

– Давай как-нибудь в другой раз, – мягко сказал Илья. – Сонь, мне, правда, пора.

– Да, конечно. Целую тебя.

– И я тебя.

Он отключился, а у меня душа вдребезги и всплакнуть охота. Когда я умудрилась так вляпаться?!

Следующим утром проснулась в половине седьмого. Вот не дура ли? Некто весьма лакомый из администрации щедрой рукой отсыпал мне выходной, а я продрала глаза спозаранку и больше не могу уснуть. Досадливо ударила кулаком в подушку, долго добиралась до края своей роскошной постели, застланной абы-как сшитыми между собой простынями, и поплелась в душ с ощущением разбитости.

Было у меня два пылких мужика, хлопнула одного по рукам в момент истерики и амба. Тю-тю мужиков.

А ведь Илья предупреждал, что не выносит бабских закидонов. Прямым текстом сказал, что отношения с женой разладились, когда та начала характер свой неблаговидный выпячивать. Тебе бы, Сонюшка, на ус мотать, да мудрости житейской набираться. Но нет, мы же гордые. Нас же нельзя лицом в стол, задницу наголо и чтоб пикнуть не думала, пока я тебя драть буду! Нам реверансы предлагай, умные беседы и небо в алмазах. Нафига, спрашивается? Чтобы куковать в одиночестве?

Ровно в десять в дверь позвонили. Я знала, что это стилисты-мейкаперы, только всё равно испытала разочарование при виде трёх девиц вычурной наружности. Мне-то мерещились двое из ларца, совсем разные во всех аспектах. Загляни они на огонёк, я бы показала, какой послушной и исполнительной могу быть с тоски.

– Привет! – пожёвывая жвачку, сказала худая блондинка с накачанными губами и взглядом с поволокой. – Мы от Ромыча.

Две других – рыженькая в диком розовом костюмчике из хрустящей ткани и шатенка с платочком на шее, бряцающая при ходьбе украшениями, – вошли в прихожую. Огляделись по сторонам, приметили гостиную и толкнули меня туда.

– Значит так, – принялась командовать блондинка. – Я Мира, маникюр-педикюр. Задачу нам обрисовали, возражения и идеи не принимаются. Платит мне Рома, поэтому всё делаем, как он сказал. Андестенд?

А я сегодня сама кротость и прилежание, раз не начала скандалить с нахалкой.

– Ладно, – кивнула безразлично.

– Вот и славно, – блондинка выдула пузырь из жвачки и лопнула кончиком языка. – Это Лия, – она указала рукой на рыжую. Та глянула на меня глазами дохлой рыбы. – Визажист. Сделает из твоей мордашки конфетку. А здесь у нас Тося.

– Антонина, – надменно поправила шатенка и потянулась рукой к моим волосам, чтобы ощупать, покрутить меж пальцев и даже нюхнуть, – бьюти архитектор и стилист.

Я мысленно поржала. Бьюти архитектор, ну как же! А я менеджер по работе с кадровыми ресурсами, но почему-то не стесняюсь представляться кадровиком. Во парикмахеры пошли чванливые!

Мы устроились на диване. Работницы салона красоты заполонили всё пространство чемоданчиками, сумками и приборами из арсенала пыточных. Говорили они в основном между собой, мной интересовались мало, и я-таки умудрилась уснуть.

Проснулась от возгласа:

– Надо было сфоткать её «до», это ж обалденная реклама наших услуг!

– Очень лестный комментарий, – я скривилась и попыталась забрать зеркальце из рук рыженькой.

– Эй, мы ещё не закончили, – дёрнулась та, и о своих изменениях я узнала лишь позднее, когда меня, словно куклу, вырядили в струящееся чёрное платье с разрезом на бедре чуть не до самой шеи, пихнули к ногам туфли на экстремальной шпильке, а на уши нацепили пудовые серьги.

Троица придирчиво оглядела меня вблизи, потом отошли на три шага назад и восхищённо переглянулись. Что, так видоизменилась?

Игнорируя босоножки-ходули с длинными ремешками, которыми надлежало обвить лодыжку, я подошла к зеркальной двери шкафа-купе в прихожей и обомлела.

Красавица же! Вырви глаз, сдохни печень, прощай селезёнка.

Волосы душистыми волнами спадали на открытые плечи. Я предпочитаю более закрытые вещи, чтобы прятать полноту рук, но это платье сидело на мне идеально. Грудь высокая и подтянутая, талия отчётливо прорисовывается, бёдра просто загляденье. Я повернулась. И задница – пушка! Мои мужики слюной изойдут, а если намекнуть, что белья на мне нет... Да и куда тут трусы втиснуть? Одёжка облегает, как вторая кожа, но при этом чудесным образом скрадывает все валики и припухлости. Мне даже лифчик запретили. Верх платья выполнен в корсажном стиле и прекрасно справляется со своей задачей – сиськи – огонь. Или я уже упоминала об этом?

Лицо мне нарисовали, почитай, заново. Более выразительные глаза, изящная линия бровей. Форму носа чуть скорректировали, и теперь он казался идеальным. Аккуратненький, тонкий, чувственный – совсем не тот шнобель, к которому я привыкла.

Губы выгодно выделили помадой с лёгким оттенком вишни. К ним у меня и раньше не было претензий, но спасибо, что не изуродовали ботоксом.

Ощущая прилив воодушевления, я схватила телефон, сбегала в гостиную за туфельками и выгнулась перед зеркалом в позе: «Кто желает первым содрать с меня это платье?». Щёлкнула камерой. В результат просто влюбилась – я ж богиня, ёпт! И отправила в наш групповой чат.

Илья: Сонь, слов нет. Из ушей дым валит. Ты красавица (смайлик с глазами-сердечками)

Рома: Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ

Рома: И я, к хренам, везунчик, раз заполучил такую куколку

Соня: Вы заедите оценить вживую?

Илья: Чёрт, тигра, сейчас никак. Я с сыном

Рома: Колёса меня предали( аврал разгребаю

Рома: Давай я отправлю водителя с охраной? Съездишь в театр. Собирались вдвоём тебя туда отвезти, но всё посыпалось

Илья: Мы извинимся, честное рыцарское

Соня: Театр? С охраной? Вы угораете?

Девочки-кудесницы за моей спиной паковали свои волшебные принадлежности. А мне рычать хотелось от досады

Рома: Кис, не психуй. У меня на пару часов проволочка. Потом пулей к тебе

Илья: Я к ночи подтянусь

Соня: Это превентивная мера такая? Чтобы не быковала в будущем? Воспитывать меня пытаетесь?

Илья: Глупости не выдумывай, тигра

Рома: Поезжай в театр. Тебе понравится, а я к концу первого акта примчу, уволоку тебя в гардероб и жарко-жарко извинюсь за нас обоих

Илья: Сука, ты, Ромыч. Извиняйся за себя, а свои грешки я сам буду замаливать

Соня: Точно приедешь, Ром?

Рома: Да чтоб мне никогда не видеть тебя без трусиков!

Соня: Резонно звучит

Соня: А на тебя я теперь обижена, Илюш. Я понимаю, что ребёнок – это святое. Только я сейчас капризничать хочу и требовать всё, что причитается. А вы оба задолжали

Илья: Твоё право, Сонь

Я закрыла дверь за мастерицами и едва удержалась от того, чтобы не швырнуть телефон на пол и не растоптать. Моё право! Конечно, железный ты человек с насосом вместо сердца!

Настроение скатилось до отметки «Ну я вам отомщу, уроды». Чуточку веселее стало от сообщения Ромы, отправленного всё в тот же общий чат.

Рома: Бриллиант души моей, я отправил водителя. Среди бугаёв, что у нас в штате, горбатых, слепых и безруких не нашёл, так что охраны не будет. Как подъедет, я тебя наберу. Минут через десять, наверное. Чмоки (две строчки отпечатков красных губ)

Перед глазами всё плясали буквы из послания Ильи. «Твоё право, Сонь». Много ты в правах понимаешь, ледышка бездушная!

Злость на одного из братьев... Кстати, я до сих пор не выяснила, кто из них старше. Хороша девушка, называется! Прям заботливая, обо всех днях рождения знает, тьху.

Полезла на страницу Ромы в сетях. Мой блондин – истинный мартовский котяра, празднует свой тридцать третий день рождения через несколько месяцев, седьмого марта. Это я и без подсказки ВК знала. А когда моему брюнету именинный пирог стряпать?

По идее, он должен толкаться в компашке многочисленных Ромкиных друзей. Однако и тут меня ожидал шок-контент. На «стене» у Ромыча красовалось фото братьев. Справа голливудское великолепие с улыбкой от уха до уха, слева арктические прекрасы со сдержанной ухмылкой в половину дьявольски красивого рта и необузданное пожарище во взгляде.

Я поперхнулась слюной, честно признаюсь. Увеличила фото, чтобы рассмотреть каждый пиксель на обоих лицах, поводила пальцем по губам и задохнулась от ревности. Фото собрало меньше чем за сутки после публикации девять тысяч лайков! У меня девять тысяч соперниц, и я ещё нахожу время кочевряжиться, прикиньте!

Комментарии читать не стала, хватило первых двух.

Елена Соболева: Ром, что ж ты прятал от нас такого братика?

Сучка кривобокая!

Оксана Пахомина: У обоих пальцы без обручалок (хихикающий смайлик) Ром, надо срочно исправлять ситуацию!

Р-р-р, курица ощипанная!

Рома оставил подпись под фотографией: «Заливаем грусть-печаль с бро». Илья на фото был отмечен своим именем, и я, умирая в муках ревности, перешла на его страницу.

Отчаяние накатило сразу. С десяток личных фото. Минимум информации о себе. На аватарке древний снимок, где он ещё без растительности на лице, но такой же угрюмый. Скулы чуть ярче выражены, щёки впалые, острая линия челюсти – обаяния в нём прибавилось за последние годы, а вот матёрый взгляд хищника, наоборот, смягчился.

Родился он 13 июля 1993 года. Значит, он младший из братьев. Ха! А в моём представлении всё было иначе. Это Ромка казался незрелым оболтусом. Хотя... Мы же говорим о разнице в четыре месяца.

Вернулась к просмотру альбома. Фото с сыном на руках, мальчишке от силы года три. И свадебное фото в обнимку с женой.

У меня глаз задёргался и руки похолодели. И вот эту красавицу он променял на меня?

Ёперный театр, вы шутите?! Брюнетка, лакомая, что твой кусок сладчайшего торта. Черты лица мягкие, аккуратные, выразительные. Соболиные брови, идеальные по своей форме синие глаза, тонкий аристократичный нос, изящные губы. Лебединая шея. И фигура на все двести с плюсом. Если мимо меня можно было пройти по улице, а потом весь день облизываться, как однажды выразился Илья, то перед ней мужики табунами на коленях ползали, не иначе.

Может, она изменилась после родов? Случается с женщинами подобное, набирают лишний вес, в домашних хлопотах забывают о себе и превращаются в скучных тёток...

Знала, что пожалею об этом, но кликнула по свадебному фото ещё раз и среди сотни лайков отыскала тот самый, от Алины Зарубиной (Вяткиной).

Забыв о свежем маникюре, впилась зубами в ноготь на большом пальце.

Накося, выхвати, Соня, и распишись в получении! Ни черта она не изменилась. Грациозная лань с глазами воительницы в доспехах из обольщения. Ни одного изъяна. Естественная красота, смягчённая соблазнительными формами.

Это не просто удар по моей самооценке. Это чистейший нокдаун. Меня рядом с ней поставь (пускай и в сегодняшнем моём образе роковой красотки) и опроси сотню мужиков на тему: «Кого бы вы предпочли?», и я останусь в пролёте.

Что, дорогуша, полегчало? Разобралась, кто есть кто?

Она изменяла ему с его братом!

Так ты делаешь то же самое, пускай и с поправкой на его присутствие в той же спальне.

Она родила ему сына! Пасую, аргументов нет.

У неё отвратительный характер! Так и ты не сахарок, моя сладкая. За десять дней знакомства дважды умудрилась закатить ему истерику.

Получается, у меня совсем нет шансов?

Я бы рвала на себе волосы, если бы те не были уложены с таким мастерством. Банально жаль было чужой труд похабить своими дурными порывами.

Телефон в руке ожил вибрацией. Входящий вызов.

– Да, Ром.

– Спускайся, моя девочка. Водитель ждёт.

– Что-то настроение совсем исчезло. Может, отложим?

– И я с такой красоткой буду лежать перед теликом? – Рома ужаснулся. – Ни в коем разе. Хочу задрать это платье и вылизать тебя до сорванных голосовых связок. И непременно в гардеробе.

– Хорошо. Ром, – внезапно чёрт дёрнул за язык, – а Алинка красивая?

– Кто?

– Бывшая жена Ильи.

– Хм, почему спрашиваешь?

– Подумалось вдруг...

– Ревнуешь что ли?

– А ты сейчас?

– Естественно! В морду ему дам при встрече, затуманил мозг моей девочке.

– И всё же ответь, пожалуйста.

– Красивая, – решил не увиливать Рома, – но сука знатная. Такую только трахать интересно, и то первую пару раз. Потом от её визгов на полшестого.

– Это ты специально для меня говоришь?

– Делюсь личным опытом, пухляш. Ты лучше. Нежная, весёлая, бываешь стервозной, но в меру. И в постели огнище.

– Вруша, – я рассмеялась помимо воли.

– Сама ты скромняша. Знаешь, в сексе люди делятся на два вида: без тормозов и тупари. Вот ты у меня без тормозов. Новое воспринимаешь в штыки, но постепенно принимаешь и готова идти дальше. А тупари буксуют на месте и так и не узнают, что им нравится на самом деле. Хочешь ещё одну аналогию?

– Давай. Ты когда перестаёшь паясничать и материться через слово – очень умные вещи выдаёшь.

– За это ты меня и любишь.

– Люблю, Ром, я даже покажу, как сильно люблю, когда вернёшь колёса под жопу.

– Я уже в процессе. Так вот, Сонь. Люди занимаются любовью по-разному. Большинство делает это в советском стиле: накроются одеялом, свет погасят и ну пыхтеть аж целых пять минут. А ты, моя сладкая, трахаешься. Голодно, дико и по-животному. Тебя хочется укусить за загривок, накрыть собой и драть до черноты перед глазами.

– Что ты и делаешь!

– Так не удержаться же! Поэтому мой тебе совет, выкинь из головы Алинку. Если Илюха между ней и тобой выберет её, туда ему, тупорезу, и дорога.

– Лишь бы ты не ступил на тот же скользкий путь, – печально вздохнула.

– Я? Я уже пробовал однажды. Резиновую письку и ту приятнее шпилить.

– Это ты так описываешь свой бурный роман с эскортницей?

– Это я делюсь болью, Сонь. Шрам на сердце описываю. У меня даже не встал на неё.

– Ой, заливаешь! У тебя там безотказный конвейер.

– До двадцати пяти – да. Сейчас случаются простои, я ж не молодею, малыш.

– Ни за что не поверю!

– Потому что ты мой север, Сонь! Я как стрелка компаса, тебя вижу и хлоп, уже готов к труду и обороне.

– Ромка, блин, – я уже хохотала в голос.

– Честное пионерское, Сонь! Я ту бл... в смысле, работницу сферы услуг, только потому в спальню притащил, что там всюду твой запах. Мордой в твою подушку уткнулся и завёлся на раз.

– Может, хватит подробностей?

– Согласен. Я это к тому, что кончил тогда, потому что ты мне спину своими коготками разодрала. Больно было – жуть. Почти две недели заживало.

– Поглажу тебе сегодня на ночь спинку.

– Я дам много чего мятого, что нуждается в глажке. С чего начнёшь?

– С твоей любимой игрушки?

– Да-а-а-а, моя девочка, язычком тоже пройдись, хорошо? На сухую гладится плохо.

– Ром, я говорила, что люблю тебя?

– Вроде мы начали с того, что ты Илюху ревнуешь.

– Да, было такое. Но тебя я люблю больше!

– Так это взаимно, коть. Я тоже дико тебя ревную. А люблю больше.

– Мы чокнутые, да?

– На всю голову отбитые. Спускайся уже. Такими темпами вместе подъедем к театру. Я не удержусь и затолкаю тебя на заднее сиденье «Крузака». И будет обидно за невыгулянное платье.

– Кстати, – я прижала телефон плечом и влезла в рукава пальто. Туфли решила не менять на ботинки. Мне всего пару шагов до машины сделать. – Я забыла поблагодарить тебя за мастериц. Чувствую себя распрекрасной царевной из сказки. Спасибо, Ром.

– Илюхе потом отслюнявь, мы напару этот поход в театр планировали.

– Поглядим на его поведение.

– Строга, но справедлива. Я отключаюсь, Сонь. Прыгаю в тачку.

– Хорошо, не буду тебя будоражить секретиками, – я вышла в подъезд и замкнула дверь.

– Какими?

– Ты же за рулём.

– А как одно другому мешает?

– На мне нет трусиков, Ром.

– Агрх, Сонька! И в таком виде на улице?!

– Не гони там!

– Да щас же! Втопил за двести. Лечу к моей девочке, чтобы согреть её тыл!

Я расхохоталась и нажала отбой. А потом моя челюсть рухнула с высоты всех девяти этажей.

У подъезда стоял лимузин. И водитель в черном костюме с иголочки и безукоризненных белых перчатках вышел, чтобы придержать для меня дверцу.

Глава 19

Я встала у подъезда, как вкопанная. Таращилась на водителя, на бежевое нутро салона, на кожаные сиденья и подсветку, и едва не разревелась. Мои мужчины. Нет, не так. Мои Мужчины! Отвал башки!

– Добрый вечер, София Евгеньевна! Меня зовут Аристарх Венедиктович, сегодня я ваш личный водитель.

Он с достоинством английского дворецкого отвесил поклон и рукой указал на кресло.

Аристарх Венедиктович! Через ногу восемь раз! Либо эта очередная хохма Ромки, либо бедолаге отчаянно не повезло в младенчестве, раз его так претенциозно назвали.

Я села в лимузин. Вдохнула полной грудью здешний запах богатства, приметила ведёрко со льдом, в котором лежала бутылка шампанского. Фужеры неподалёку. Включённый экран телевизора манил красивыми видами – шло какое-то кино. В кадре часто сменялись лица, а потом крупным планом возникло мужское, и я разразилась хохотом. Долбаный Кристиан Грей собственной персоной! Илья дотумкал развлечь меня просмотром второй части фильма, в которой все собирались на благотворительный ужин. Самое начало, если не ошибаюсь – давно не пересматривала.

Взгляд зацепился за два конверта, что ждали своего часа на боковом сидении. Чёрный и белый. А давайте поразмышляем, какой от кого!

Начала с белого, потому как Ромка сюрприза не подкинет, разве что повеселит от души.

«

Мой пухляш!

Извини за подпорченный вечер. Мы почти неделю его готовили, и всё обломалось в последний момент. Предполагалось, что мы тебя встретим рядом с этой роскошной машинкой, заманим внутрь и... прокатим по городу, конечно! С криками, стонами и всем причитающимся.

Не срослось. Отложим на потом. Главное, у нас есть ты, а что ещё мужикам для счастья надо?

Люблю, Ромка

»

Он оставил в конце размашистую подпись. Поводила по ней пальцами и прижала к губам. Мой разгильдяй.

Второй конверт вскрывала с затаённым дыханием. Мало ли, что там. Илья по своей природе не поддаётся никакому психоанализу.

«

Тигра!

Загадала ты мне задачку. Удиви её сказкой зимой. А что у нас в Сибири сказочного в конце осени? Охота, рыбалка, хоккей? На воздушном шаре крестец отморозим, с парашютом прыгать – без носа останемся. Так какие варианты?

Ты сама подсказала идею. Голливудский размах. Так подыграй мне, Сонь. Договорились?

»

И что я поняла из этого письма? Подыграй, в смысле подчинись? «Пятьдесят оттенков» неспроста появились? Меня вырядили в вечернее платье, чтобы выпороть?

Ум за разум заходит. Почему никто не догадался оставить шампанское открытым? Хоть бы бутылку воды куда заныкали, меня ж на жажду пробило со страшной силой.

Уставилась в окно, и сердце сделало кульбит. Мы подъезжали к городскому дворцу культуры, а у центрального входа настоящее столпотворение. Людская масса поделена надвое. От парадных дверей тянется красная ковровая дорожка, по бокам её ограждают стальные столбики с красными канатами на крючках.

Лимузин замер аккурат перед толпой. Я потянулась к ручке, но не нашла её. Пришлось дожидаться водителя. С той же аристократической грацией вымуштрованный Аристарх распахнул передо мной дверь, и по ушам ударил возбуждённый гомон голосов.

– Ви-и-у!

– А-а-а-ах!

– Божечки, это она!

Я обалдело высунула ногу, упёрлась убийственным каблуком в ковровое покрытие и взялась за предложенную руку в белой перчатке. Собственными силами мне грациозно не выбраться.

Лютый порыв ветра лизнул щёки и забрался под платье. Скопище зрителей взвыло белугой.

– Соня! Сонечка! Софи!

По глазам ударили вспышки. Я растерялась, да так, что чуть не сквозанула обратно в лимузин. Что за дичь тут происходит?

Ко мне подбежала девушка с чем-то белым в руках. Заголосила тоненьким голоском:

– Сонечка, не пугайтесь! Это вам от Ромы.

И пихнула в меня расправленным меховым манто из неведомых зверушек.

– Снимайте же своё пальто скорее! – поторопила Ромкина знакомая.

Хорош тормозить, Софи.

Быстро скинула с плеч пальто, всучила девице и переоблачилась в леденючий шедевр из шкурок. Передёрнуло от холода.

Я потихоньку начала понимать затею. Расправила плечи, вообразила себя несравненной Моникой Белуччи, натянула улыбку до ушей и походкой от бедра (добрый боженька, пускай всё так и будет выглядеть) двинулась по красной ковровой дорожке навстречу неизведанному.

Меня то и дело фотографировали. То тут, то там мелькали самодельные плакаты с надписями вроде «Софи! Мы тебя любим», «Ты лучшая, Софи!» и «Софи – в номинантки на Оскар!».

Вот же братья-выдумщики, а!

На язык просилась матершина. Я куталась в белоснежную шубу с волочащимся позади шлейфом, потом вдруг поняла, что делаю что-то не так, и отпустила края. Людское месиво заголосило вразнобой. Кто-то тянул ко мне руки, другие совали что-то в лицо, третьи в ажиотаже подпрыгивали на месте. Один мужичок, изображая папарацци, выскочил на середину дорожки, нацелил на меня полуметровый объектив дорогой камеры и защёлкал затвором. Клац-клац-клац. Я застыла. Улыбаться не перестала, потом поняла, что надо ещё и встать как-то соблазнительно. Подпёрла бок рукой, обольстительно сверкнула зубами. Мужичок восторженно отщёлкал ещё с десяток шедевров и скрылся из виду.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И тут я заметила их. Два рослых красавца в одинаковых чёрных смокингах поджидали меня у массивных двустворчатых дверей парадной. В руках у обоих по шикарному букету роз с метровыми стеблями. Забыла, как дышать. Роль поп-дивы тоже начисто выветрило из головы.

Рома с растрёпанными волосами улыбался так, что меня пробило на ответную улыбку. Илья зорко следил за мной, а когда поймал взгляд, поднял руку к шее и оттянул галстук-бабочку. Ему тоже трудно дышать?

– У-у-у! А-а-а-а-а! – голосила толпа.

Послышался нестройный хор аплодисментов, а потом все разом грянули овациями, и я, наконец, дошествовала до братьев. Хотела поочерёдно кинуться в объятия обоих, но наличие публики сдерживало. Поэтому я чопорно прижалась щекой к Илье, шепнула:

– Что же вы со мной делаете?

И тут же коснулась Ромы:

– Так ведь разрыв сердца получить недолго!

Рома вручил мне свой букет и галантно придержал дверь.

– Ты просила Голливуд, мы сделали Голливуд! – сказал с самодовольством и рукой подтолкнул меня вперёд.

Илья вошёл следом. Рома закрыл дверь, отрезая нас от беснующихся зрителей. Тишина. Блаженная.

– Театр был предлогом? – спросила негромко, и здешнее эхо подхватило мой голос и вознесло под самый потолок.

– Почему? Мы в театре. Просто постановка собственного сочинения.

Они подхватили меня под локотки и повели на второй этаж. Цоканье каблуков разносилось по зданию и ударяло по нервам.

Наверху нас ждали официант в чёрном камзоле с белым полотенцем на руке и круглый стол со скатертью до пола и сервировкой на троих.

Я бывала в ДК неоднократно, люблю театр и с большим трепетом отношусь к этому виду искусства, но подобное убранство застала здесь впервые. Между массивными колоннами – нити гирлянды с жёлтыми и зелёными листьями. В углу мерцает подсветкой напольная колонка. Из динамиков льётся смутно знакомая мелодия. Что-то волнующее и лиричное без слов.

Официант встретил нас полупоклоном, протянул руки, чтобы забрать у меня манто. Я развернулась к нему спиной и позволила снять маркую вещицу. Илья тут же накрыл мою спину рукой и склонился к лицу:

– От тебя глаз не оторвать. Красавица.

Рома положил руку выше и тоже поделился восхищением:

– Прям слепишь, малыш.

Трек сменился. Меня проводили к столу, отодвинули стул, помогли усесться. Я вертела головой в разные стороны и всё не могла сообразить, что происходит.

– Это, конечно, не Ритц Карлтон, но сгодится, – Рома плюхнулся справа и кинул на колени тканевую салфетку.

– Ритц Карлтон и не нужен, – Илья опустился на стул справа и посмотрел на меня. – Ты ведь хотела уединения? Здесь только мы.

– И официант, – напомнила растеряно.

Меня захлёстывали эмоции. Мелодию узнала, как и следующую. Aurora Night «Peace» и Annihilation of Self «Sirius». Это же из моего плейлиста! Атмосферные треки. Может, не совсем подходят для свидания на троих, но важно другое. Эти твое умудрились растрогать меня до мурашек. И поразить в самое сердце.

– Он уйдёт ещё до десерта, – уверил Илья.

– А давайте вообще без него? – предложила запальчиво.

Рома удивлённо поднял брови, однако встал и вышел за неприметную дверь позади стола.

Я тут же вскочила, пересела к Илье на колени и заверещала:

– Вы просто чудо! Спасибо-спасибо-спасибо!

Он обнял меня, заглянул в мои слезящиеся глаза и тепло улыбнулся:

– Пожалуйста, тигра. Это же было твоё желание. Наши ты исполнила. Разве мы могли отказать тебе в твоей прихоти?

А я глаз с него не сводила и купалась в сочном звучании голоса. Как я тосковала! Всю чёртову неделю, которая растянулась в вечность!

Поддела кончики волос у него за ушами, погладила мочки, спустилась к густой щетине. Провела ногтем по нижней губе. Он укусил меня за палец.

– Полегче, тигра. Я жутко голодный до тебя. Наброшусь, и от этой красивой вещицы клочка ткани не останется.

– У меня теперь есть шуба, завернёшь в неё, – проговорила с придыханием.

Хлопнула дверь. Мы оглянулись, увидели Ромку, и пузырь похоти, что навис над нами, отлетел в сторону. Я чмокнула Илью в губы и с неохотой вернулась на место. Но Ромыч перехватил меня у стула, заключил в объятия и жарко поцеловал в шею. Я обвила его руками в ответ и проговорила всё то же, что сказала ранее. Что обожаю их, что они самые лучшие и моё сердце лопается от эмоций.

Ромка просиял в ответ.

– Все свидетели ликвидированы. В здании только мы и тугая на ухо бабулька-сторож. Поищем незапертую гримёрку?

– Прижми уже хвост, – одёрнул его Илья. – Тебе твоё желание никто не обламывал, вот и прояви сознательность.

Мужчины взялись ухаживать за мной лично. Илья принёс салаты и закуски. Рома накормил нас всех горячим. Музыка расслабляла. Разговоры велись ни о чём. Атмосфера изысканной тайны пьянила наравне с вином. Я улыбалась бесконечно и со всё нарастающим нетерпением ждала, когда же можно будет прикоснуться к обоим. До дома я не дотерплю.

– Твоя очередь десерт нести, – быстро проговорил Рома и поволок меня на центр залы, чтобы закружить в танце.

– Полегче, балерун! Я же на каблуках. Ладно упаду, так ещё ногу могу тебе насквозь пробить.

– Куда ты падать собралась, моя хорошая? – он стиснул меня в объятиях и повёл рукой по спине, спускаясь к попе. – Особенно без трусиков.

Сжал ягодицы, начал задирать подол платья.

Илья громко откашлялся.

– Вечно ты всё портишь, – буркнул Рома и в том же кружащем ритме вернул нас обоих к столу.

Передо мной поставили блюдо, накрытое сквошем. Я с детским нетерпением потёрла руки и сняла крышку.

– Та-дам! – воскликнул Рома.

Звездец, хотелось выдать мне, однако удержалась.

На тарелке передо мной лежали две бархатных коробочки для ювелирных украшений. Белая и, мать его, чёрная. Добро и зло. Ад и рай в одном флаконе.

– Пускай там будут серёжки, – пролепетала и неловкими пальцами полезла открывать белый футляр.

Рома встал из-за стола и опустился возле меня на одно колено.

– Нет! – чуть ли не в панике выдала.

– Так сразу? – он удивился, но огорчения не выказал.

– В смысле, не надо, Ром, не сейчас.

– Ты вначале послушай, – посоветовал Илья.

Лаааадно.

– Сонь, – Рома взял меня за руку, – я оболтус, и ты это знаешь. У меня не бывает драм и масштабных проблем. Я на всё смотрю сквозь призму пофигизма. Но есть одна серьёзная вещь, которую я бы хотел тебе сказать. И касается она моих намерений. Прими это кольцо, – он распахнул передо мной белую коробушку, – в знак моей серьёзности и понимания, что мы не в бирюльки играемся, а настоящие и глубокие чувства в себе воспитываем. Можно?

Он ловко вынул колечко из углубления в бархатной ткани и нацелился на безымянный палец на моей правой руке.

– Это часть вау-свидания, да? Окончательно добить меня решили своим полётом в космос? – спросила истерически.

– Надо же утереть нос Вовке Самсонову из третьего «бэ», – Рома надел кольцо мне на палец и поцеловал костяшки. – Только это не сценарий, а моё тебе обещание, что всё обдуманно делается и при участии головы.

Он поднялся на ноги, навис надо мной и поцеловал. Глубоко, нежно и воспламеняюще.

Настала очередь Ильи. Меня уже потряхивало от переизбытка эмоций. Он тоже решил обращаться ко мне с позиции преклонного колена, а у меня уже глаза на мокром месте и пульс зашкаливает.

– Сонь, я хочу, чтобы ты знала: просто не будет никогда, особенно со мной. Я жёсткий, замкнутый...

«Душнила», – услышала я комментарий от голоса Ромы в голове. От себя внесла поправочку: интроверт.

– ... и временами деспотичный. Мы с тобой поссоримся ещё не раз, наперёд могу сказать. Остаются нерешёнными множество проблем, и вот тебе моё предложение, – он коснулся моей правой руки и ловким движением пальцев распахнул бархатную коробочку. – Давай преодолевать трудности сообща. Это кольцо ни к чему тебя не обязывает, но напоминает, – Илья медленно продел мой палец в золотой обруч, – что мы вместе. Втроём.

Он погладил мой палец, прошёлся по кольцу брата и так же очертил собственный подарок, будто это и было символом нашего единения.

Его маленькой речи не доставало финальных слов: «Я люблю тебя». Вслух он этого не сказал, однако посмотрел с такой нежностью, что я захлебнулась рыданиями и повисла на его шее.

– Илюш, – всхлипнула.

– Фу, как мелодраматично, – глумливо известил Рома. – Надумаете расписаться, меня на эту траурную церемонию не зовите.

Я невольно улыбнулась. Илья поднял нас с ним с пола. Обнял, прижал крепко-крепко.

– То есть в мужья ко мне ты не набиваешься? – повернулась, чтобы оценить реакцию. Ромыч ведь не со зла комментировал?

– Вот ещё, – Рома вальяжно подошёл, навалился на меня сзади и притянул к себе, сомкнув руки на животе. – Я предпочту роль страстного любовника.

– Поселим его в шкаф, – предложил Илья.

– Лучше на крышу, – охнула, когда Ромка прикусил меня за плечо и по-хозяйски смял попу. – Самое место для мужчины хоть куда, в полном расцвете сил.

– Вы прикалывайтесь, прикалывайтесь, – Рома сосредоточенно жамкал мои ягодицы, потом лизнул в шею и как бы невзначай отметил: – Это ж только я знаю, что на тебе нет трусиков.

Илья полоснул по мне звериным взглядом, с холодком посмотрел на брата.

– Сонь, когда этот отморозок в следующий раз попросит на коленях и глубоко, мой тебе совет, пошли его лесом. А теперь лапы убрал. У нас тут вообще-то свидание.

– Сонь, убрать? – томно выдохнул мне на ушко Ромыч.

Я поплыла. От отчуждённости Ильи, от нежной напористости Ромы, от тесноты наших объятий на троих.

Свидание, да. И я вдосталь насладилась их обществом, внешним видом и всем спектаклем. Хочу распутства.

Я погладила атласные лацканы пиджака Ильи, добралась пальчиками до бабочки – без понятия, как её развязывать, Ромка носил лишь галстуки, да и то изредка. Прочие мои кавалеры... Да плюнуть и растереть!

– А можно мне ещё одно желание? – выговорила с намёком и расстегнула пуговицы на пиджаке Ильи.

– Хоть сотню, пухляш, – Рома запустил руку в разрез на боку платья и вжал пальцы мне в бедро.

– Я не буду просить, лучше покажу, – медленно распахнула пиджак Ильи и с самым невинным видом ощупала пояс брюк.

Ремня не было, видимо, смокинг не предполагает этого аксессуара, потому что шлевок я тоже не нашла. Зато обнаружила застёжки, которые переходили в эластичные резинки и тянулись к плечам.

Илья безразлично смотрел на то, как снимаю с него пиджак. Рома не наглел, гладил неторопливо и изучающе. Мы все будто ждали чего-то, какого-то сигнала извне, чтобы вмиг потерять голову.

Я заработала головокружение, когда пиджак покинул плечи. А мужчинам, между прочим, идут подтяжки. Широкие чёрные лямки контрастировали с белой рубашкой и визуально делали грудь и плечи мощнее. Облизнулась. Расстегнула пуговку на брюках, отстегнула подтяжки, впилась в Илью глазами и осела на колени. Нащупала позади Ромку и вытянула его вперёд.

Его раздевала чуть быстрее, сказывалось нетерпение. Оба молчали, смотрели на меня: один с плохо сдерживаем нетерпением, другой с холодной рассудительностью, как профессор на экзамене.

Молнии на ширинках я опустила одновременно, с тихим стоном накрыла ладонью пару притягательных выпуклостей и запустила обе руки в трусы.

Рома шумно выдохнул. Облизала его от основания до головки, перехватила рукой и повернулась к члену Ильи. Пальчиками ублажала Ромку, а языком водила по жилкам на другом органе. Вобрала в рот наполовину.

Илья, наконец, оттаял, собрал мои волосы в кулак и толкнулся бёдрами несколько раз. Я стала интенсивнее ласкать Рому, потом переключилась на него губами.

– Моя ты девочка, – простонал он, придавил мою макушку ладонью и тоже задвигался.

Я переключалась с одного на другого и становилась всё смелее, впускала их глубже, подстраивала ритм руки под движения головы. Обоих крепко держала в ладонях, и это дико заводило меня саму. Ловить их дуреющие взгляды, слышать приглушённые стоны, метаться от одного к другому. Я мычала, когда они отбирали инициативу и принимались жадно вбиваться мне в рот.

– Я сейчас кончу, Сонь, – предупредил Рома, и я охотно расслабила язык, чтобы принять его полностью, но он сомкнул пальцы на моей шее и потянул вверх.

– Нет, Ром, я, правда, хочу, – запротестовала, только он уже обнял за талию и поцеловал.

Теперь они ласкали меня в четыре руки. Шарили по всему телу, вот буквально. Я чувствовала их везде и задрожала от холода, когда Илья расправился с застёжкой платья и отправил его к моим ногам.

Рома с ворчанием набросился на грудь. Мял её руками и поочерёдно пожёвывал губами соски.

Илья путешествовал ладонями по спине и тискал попу, кусал и лизал шею. И никто не мог догадаться пройтись по мне пальчиками там. Я уже изнывала от желания, хваталась за члены, выгибалась и извивалась.

Рома сжалился первым. Выпрямился, закинул мою ногу себе на бедро и вжался в меня.

– Да-а-а-а, – простонали мы в едином порыве.

Я закинула руки назад и повисла на шее у Ильи. Отыскала его порочный рот и нетерпеливо всосала в себя язык. Рома толкался в меня с такой силой, что только благодаря поддержке его брата я всё ещё стояла на ногах.

Чувство наполненности быстро обретало оттенок удовольствия. Меня выгибало от каждого движения, трение казалось поистине блаженным. Руки Ильи умело ласкали грудь.

И вдруг Рома вышел. Без предупреждения. Илья занял его место и оголтело заработал бёдрами. Угол проникновения поменялся и все ощущения обострились до предела. Рома поднял мою ногу ещё выше и устремил взгляд вниз.

Меня накрыло волной порока от вида его лица. Он смотрел, как скользит во мне член его брата и мрачнел, но не в сторону злости, а как-то... по-животному, что ли.

А потом он прижал влажную головку к центру удовольствия и стал ритмично растирать меня.

Я начала сходить с ума. Потянулась к Ромке, повисла на его плечах и неистово поцеловала. Илья выгнул меня под себя и продолжил выбивать дичайшие стоны.

Когда они поменялись во второй раз, я заворчала.

– Ну вы чего? Мне совсем чуть-чуть осталось.

Илья рыкнул в ответ. Рома услышал в этом какой-то сигнал, подхватил на руки и усадил на себя. Держал за бёдра, вынуждая раскрыться на полную, но двигался сам. Быстро, размашисто, нетерпеливо, будто утратив всякое понятие нежности. Смачные шлепки тонули в отзвуках лиричной музыки.

Я потерялась в фейерверках неги. Вспышки удовольствия возникали то тут, то там, нестерпимо тянуло низ живота, каждое движение Ромы уволакивало меня в пещеру наслаждения.

Он выскользнул, чтобы зажать себя между нашими телами. Стал подкидывать меня на руках, создавая трение, необходимое ему.

– Ром, – прошептала ему в губы и вонзила ногти в спину с той же силой, что и в день, когда застукала его с девкой на члене. Дёрнула вверх, и он застонал.

Знала, что не поцарапала, потому как на нём всё ещё была рубашка и подтяжки болтались на заднице.

В тот же миг Илья взял меня за подмышки, поставил на пол, крутанул к себе лицом, толкнул к ближайшей колонне и за задницу усадил на себя. Впечатал спиной в холодный камень и рукой направил себя внутрь.

– Сонь?

– М?

Он елозил меня по колонне так, что хотелось кричать. Знобило и температурило в один момент. Терпеть не было сил, но и прекращать я не согласна.

– Ты решила вопрос с таблетками?

– Пока нельзя.

– Блядь. Зверски хочу трахнуть тебя с его спермой внутри.

И я рассыпалась в его руках. Грязное желание, озвученное таким обольстительным тоном – это решительный удар по натянутым нервам. Я вытянулась на прямых руках и потеряла связь с реальностью. Илья догнал меня почти сразу. Быстро опустил на пол, вдавил в колонну плечом и кончил мне на бедро. Поддавшись импульсу я сползла ниже, ласково сдавила пальчиками и с удовольствием вылизала. Жестом поманила к себе Ромку и проделала с ним то же самое.

Мои мужчины должны знать, как безумно я по ним скучала.

Глава 20

Домой мы возвращались на всё том же лимузине. Я повисла у Ромки на шее и, глядя на распрекрасного водителя в капитанской фуражке, спросила:

– Его впрямь зовут Аристарх Венедиктович?

– Прикинь, – Рома заржал и запахнул на моей шее края буржуйской шубы, – я сам не поверил. Он мне права показал, где чёрным по розовому: Аристарх, мать его, Венедиктович.

Мы расселись на кожаном сиденье: мужчины по краям, я в центре. Илья переложил на боковое кресло два букета роз, Рома набросил поверх моё пальто (между прочим, тёплое и практичное, а не это белющее варварское великолепие с длинным шлейфом – но фиг я признаю, что их подарок не пришёлся ко двору), и оба обняли меня. Светленький стиснул плечи, тёмненький перехватил под грудью.

– Мы сразу домой или покатаемся? – Рома ткнулся носом мне в щёку.

– Голосую за визит к траходрому, – Илья прижался к моей макушке. – Я в ноль разряжен.

– Перебздел, что по мусалам своим кольцом выхватишь со словами: «Не для тебя вишенка цвела!»? – Ромыч привычно хорохорился.

– Я не выхватил, а тебе чётко «нет» сказали, – слабо парировал Илья.

Подняла на него взгляд. Лицо бледное, губы почти бесцветные и чёрные круги под глазами. Бедный мой трудоголик. Погладила колючую щёку и шепнула:

– Уложим тебя баиньки часиков на двенадцать.

– Лучше на сутки, тигра, – он чмокнул моё запястье.

– Прости, что взъелась на тебя в переписке. Я постараюсь быть мягче.

– Пустяки, – он насилу улыбнулся.

– Так, кончай слюнявить лимузин, – Рома дёрнул меня за локоть, чтобы развернуть к себе, и вручил бокал шампанского. Такой же передал Илье. Вскинул руку с фужером и спросил: – За что пьём?

– За нас! – выпала с энтузиазмом.

– За тебя! – сказали хором.

Рома нашёл на подлокотнике кнопки неведомого назначения и принялся играться. Опустил перегородку между салоном и водителем и прокричал, что нам в центр. Потом методом научного тыка открыл люк в потолке. Мы переглянулись, поняли друг друга без слов. Ромка вооружился полупустой бутылкой, я оставила шубу на попечение Илюши, и мы полезли в отверстие.

Промозглый ветер облизывал кожу и щекотал волосы. Ночные огни города радовали взгляд. Я посмотрела на растрёпанного блондина, мимоходом отметила, что подтяжки сидят на нём ещё лучше, чем на брате, и прокричала во всё горло:

– Йо-о-оху-у-у! – расправила руки над головой и поняла, что в космосе было бы хуже.

А то, что вытворили мои мужчины – это прицельное попадание в самое сердечко.

Рома поддержал мой вопль, отпил прямо из горла и передал шампанское.

Мы сделали ещё по паре глотков и вернулись в салон. Илья за это время успел заснуть. Скомкал мою шубу, пихнул под щёку и посапывал с беспечностью младенца.

Рома в пылу азарта попытался прокричать что-то, я шикнула и жестом указала на умаявшегося брата.

Так мы и подъехали к дому в тишине. Рома растолкал Илью, я забрала из лимузина цветы и влезла в бестолковую шубу, которая больше красила, чем грела.

– Вы как хотите, а я спать, – Илья зевнул, прикрыл веки и почти на ощупь двинулся в спальню.

Я хотела пойти следом, чтобы помочь раздеться, но Рома придержал за руку.

– Справится, не маленький, – сказал вроде бы шутливо, только взгляд полыхнул ревностью, да такой острой, что у меня под рёбрами ухнуло.

С наслаждением сняла туфли, скатала надоевшие чулки и босыми ногами пошлёпала в гостиную. Серьги долой, и аж в голове прояснилось. Повернулась к Ромке спиной.

– Помоги снять.

Он бросил пиджак на диван, аккуратно уложил мои волосы на плечо и коснулся губами шеи.

– А всё-таки почему «нет»? – спросил с укоризной.

– Ты о кольце?

– Угу, – он нащупал застёжку и вынул крючок из петельки, – не хочешь за меня замуж?

Вроде хихикнул в конце, а вопрос задал совсем не из праздного любопытства и не ради поддержания беседы.

– Моё «нет» предназначалось не тебе, а вашим кольцам. Мне показалось, вы хотите заставить меня сделать выбор в пользу одного из вас. К такому я не готова.

Рома прилип губами к ямочке на затылке, отыскал сбоку молнию на платье и потянул вниз.

– Сонь, – непривычно серьёзно продолжил он и окончательно деморализовал вопросом: – Он тебе нужен?

Медленно повернулась на пятках, придирчиво осмотрела лицо. Хмурая морщинка меж бровей, грустно опавшие уголки губ. Всё такой же красивый, хоть и с оттиском тоски.

– Ром, ты чего? – я прижала ладонь к гладко выбритой щеке. – Ты же сам хотел, чтобы всё так было. Говорил, будто ничего на свете не хочешь сильнее. А теперь сомневаешься?

Он ухмыльнулся. Щёки сложились в гармошку. Сверкнула белозубая улыбка. Я привстала на цыпочки, чтобы обнять широкие мужские плечи. Он скрестил руки у меня за спиной.

– Скорее задумываться начал. Мы ему нужны – это факт. А он нам?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мой слегка захмелевший мозг с трудом анализировал происходящее. Рома разочарованно вздохнул.

– Ладно, не бери в голову, – поцеловал меня в висок и отступил на шаг.

Мы вместе приняли душ, вернее будет сказать, мылись по очереди. Пока я избавлялась от макияжа и чистила зубы, Рома ополоснулся и пустил меня. Вел себя вполне обыденно. Шлёпнул полотенцем по попе, когда закончил вытираться, стиснул в объятиях, любуясь нашим отражением в зеркале. Вот только искорки в глазах я не заметила и невольно насторожилась.

Спать мы не пошли, Рома уболтал меня пообниматься под какую-нибудь незамысловатую комедию.

– Тогда рассказывай, откуда взялась толпа фанатов перед театром, – я с комфортом устроилась на обнажённой груди и вдохнула запах его геля для душа. Ну вкусняха же, а не мужик!

– Ты меня порой удивляешь, Сонь! – хохотнул Рома и лениво запустил пальцы в мои влажные волосы. – Нашёл в сети парочку активисток, обрисовал задачу. Пара комплиментов тут, два смайлика там, слезливую историю подбросил о том, как мечтаю впечатлить девушку, которая от меня морозится – и вуаля, у меня уже около сотни сочувствующих и все готовы подыграть.

– Хитрая ты мося! – боднула его в плечо.

– Я не виноват, что моя мося так всем заходит.

– А ты и рад пользоваться!

– Это что! Знала бы ты, на какие крайности пришлось пойти, чтобы заполучить ДК на сегодняшний вечер.

– Скомпрометировал директора? – задрала голову и куснула за подбородок.

– Не угадала. Нагрянул к ним с утра с санэпидстанцией. Всех запугали бумажками и прикрыли лавочку до утра воскресенья под предлогом проведения химической дезинфекции.

– Ром, тебя упекут за решётку за коррупцию, – трагедийно вздохнула.

– Будешь навещать меня в камере?

Я захлопала ресницами, изображая дурочку.

– Хочешь сделать из меня любовницу арестанта?

– Я много чего хочу с тобой сделать, – пригрозил в шутку, повалил меня на спину и накрыл собой. Без спросу принялся щекотать. – Например это. Или вот это, – ущипнул за бок, – и даже это, – задрал пижамную майку и всю мощь молодецких лёгких выдул мне в пупок.

Я хохотала и извивалась, пробовала отбиваться и щекотать в отместку. В пылу азарта мы чуть не навернулись с дивана.

– Всё-всё, хорош, – выдавила сквозь смех и поджала пальчики на ногах, которые он собирался то ли облизать, то ли покусать.

– Точно? – Рома разинул рот и клацнул зубами рядом с моей ступнёй.

– Точно-точно, – закивала и перетащила его к себе на грудь, взлохматила макушку. Осенило спросить: – Так с авралом и сыном вы меня обманули?

– Скажешь тоже, – он потёрся носом о торчащий из-под маечки сосок, – заканчивали с приготовлениями. Всякие дорожки стелили, публику организовывали, плакаты дорисовывали. Про шубу напрочь забыл. Я должен был её стилисту передать, а в голове ж ветер.

Рома вдруг осёкся, поднялся надо мной на вытянутых руках и проговорил:

– Знаешь, о чём сейчас подумал?

Помотала головой. Я точно знала, о чём думала сама. Как хорошо мне в эту минуту, тепло и спокойно рядом с ним, и что такого комфорта между нами не было даже в самом начале отношений.

– Мы с тобой никогда не занимались любовью.

– Эвона как, – рассмеялась и убрала с его глаз чёлку. – Уверен, что память тебя не подводит?

– Абсолютно. Всё время какие-то дикие гонки: как забористее тебя взять, да затейливее подмять под себя. А вот так, чтобы неторопливо и с нежностью, – что-то я такого не припомню.

Так и подмывало спросить, какая муха его цапнула. Только зачем? Понимала, что имя этой крылатой бестии: ревность.

Мы обменялись взглядами. Хочешь? Хочу!

Да и как ответить иначе, когда на тебя просительно смотрит почти обнажённый мужчина, бедром ты осязаешь его растущее желание, а под взглядом готова растечься пенной лужицей? Вот и я думаю, в баню размышления.

Он поцеловал одними губами. Долго игрался, уворачивался от моего языка. Оглаживал тело с трепетом. Не мял в руках и набрасывался с жадностью, а именно ласкал. Лёгкие движения, гладкие касания. Я плавилась. Повторяла все ласки, водила руками по тугим мускулам и рельефным впадинам.

Рома приподнял меня за руки. Оторвался от губ, помог снять маечку. Нежными поцелуями спустился по шее к груди, выцеловал каждый сантиметр до края шортиков.

– Ляг на животик, – попросил и с той же любовью массировал и гладил спину.

Я прибалдела от новых ощущений. Отлично знаю, каково это: срывать под ним горло, захлёбываться стонами, умирать в оргазме, но вот так... Млеть от движений пальцев, выгибаться навстречу губам, чувствовать, что тебя не просто хотят поиметь по-быстрому, а насладиться в полной мере – всё было в диковинку.

– Иди ко мне, Сонь, – позвал, после того как снял с меня шорты и зацеловал обе ноги (особенно щекотно было под коленями) и сел, опершись спиной на подушки.

Подползла ближе, перекинула ногу через его бёдра и взяла член в руку, чтобы направить в себя. Он покачал головой. Сложил мои руки себе на грудь и снова поцеловал.

Приятная твёрдость очутилась между ног. Я опустилась сверху и лениво заскользила по ней.

– Драконишь? – шепнул мне в губы.

– Сам как думаешь? – просунула руку себе между ног и погладила нас обоих.

– Думаю, что ты хитрая лисица, которая хочет обломать мне весь кайф, – Рома приподнял мои бёдра, обхватил член рукой и направил в меня.

Я опускалась медленно, смакуя единение тел, и купалась в восхищенном взгляде. Никогда прежде не видела его таким.

Закрыла глаза и прогнулась. Блаженство. Качнулась вперёд-назад и подобрала самый неспешный ритм.

Он не подгонял. Водил по мне руками, ловил губами мои тихие стоны и сводил с ума этой нежностью. Даже на спину перевернул не как обычно, вжуух, и Сонечка повержена, а деликатно перекатился на бок и лег на меня сверху.

– Тебе хорошо? – спросил, размеренно двигаясь.

– Очень, Ром, – запрокинула голову и потянулась к его заднице.

– И мне. Так приятно в тебе.

Охнула от томительного скольжения. Удовольствие не глушило, не наваливалось снежной лавиной, а по крупицам собиралось во что-то мягкое и пушистое.

Рома стал чуть настойчивее. Накрыл мои губы своими и повёл по языку.

– Ты скоро? – спросил и приподнял мою ногу, чтобы оказаться ещё глубже и ближе.

– Почти. Лап, не останавливайся.

И впрямь продержалась совсем недолго. Стиснула его мышцами, вонзила ногти в идеальный зад и с протяжным стоном отдалась наслаждению.

Рома догнал меня через пару секунд. Быстро вышел, сдавил член в кулаке и резко задвигал им, водя головкой по моему лобку.

Меня этот вид просто заворожил. Такой ласковый секс с чуточку жёстким финалом – м-м, вкусняха.

Мы лежали в обнимку и переосмысливали случившееся. Ударьте меня за ересь, если не права, но мне сейчас что-то пытались показать или даже доказать, вопрос – что. Что Ромыч умеет быть нежным? Что он – не его чокнутый братец, повёрнутый на БДСМ? Что нам хорошо наедине и посторонним пора на выход?

– Ром?

Он сфокусировал взгляд на мне и вырвался из пучины мыслей.

– Что, моя девочка?

– Ты думаешь, что потеряешь меня, если всё останется, как есть?

Вначале хотела спросить: «Ты боишься потерять меня?», к счастью, вовремя перефразировала.

– Не знаю, – он положил сложенные ладони себе под щёку и придвинулся ближе, хотя мы и так лежали впритык. – Наверное, да. Ты уже влюбилась в него. И мне становится не по себе.

Я долго молчала. Взвешивала все аргументы и пыталась проникнуть за занавес простых слов.

Ромыч ревнует, притом по-взрослому. Это не зажигательный огонёк для придания пикантности возбуждению, как было раньше, а глубокое и очень ядовитое чувство.

– Ром, но к тебе-то чувства не изменились!

– В самом деле? – он хмыкнул довольно сердито, потом выдохнул. – Нет, не так надо было спросить. Не твоя вина, что всё полетело в жопу.

И тогда я поняла, что с ним приключилось, с моим красивым, изнеженным, капризным и самовлюблённым нарциссом. Он просто боится перестать быть номером один, лучистой искоркой в моих глазах. Тем, кто поглощает весь свет, который я могу предложить.

Это не ревность преданного мужчины, а беспокойство за своё благополучие. Я сама внушила ему, что для меня никогда не будет никого любимее, лучше и ярче. И погрешила против истины, ведь позднее всецело увлеклась Ильёй.

– Рома, хорош выдумывать, – ткнулась носом ему в шею. – Я люблю тебя. Всем сердцем! Ты – моя отдушина, мой лучик света в тёмном царстве. Ты лёгкий, простой, настоящий и та-а-а-а-акой, – лизнула кадык, – вкусный. Самый-самый. Мой. А я твоя.

– Наполовину, – буркнул, но голос показался мне гораздо бодрее.

– Целиком! – воскликнула с уверенностью и забралась на него сверху. – Почувствуй, какая тяжёленькая.

И как умудрилась забыть, что Ромушке нравится, когда облизывают его самолюбие?! Он же без этого чахнет.

Он придержал меня рукой, чтобы не свалилась с дивана.

– Пошли спать, тяжёленькая, – проворковал на ушко, подхватил на руки и понёс в спальню.

Наверное, ожидала, что меня уложат с краю, только Рома не стал вредничать (или содрогнулся от идеи проснуться в обнимку с братом), устроил меня по центру, накрыл нас вторым одеялом, зажал руками и сладко засопел.

Ко мне сон не шёл. Думала, анализировала, искала ответы на многочисленные вопросы. Что мне со всем этим делать?

– Знаешь, зачем он попросил меня спать со своей женой? – вклинился в мои размышления тихий шёпот.

Я аж поперхнулась глотком воздуха и почувствовала, как Рома крепче сдавил мне запястье. Осторожно повернулась к нему лицом.

– Нет.

– Точно и я не знаю. Он просто позвонил однажды и предложил. Не уговаривал, не расписывал в красках, в какую жопу катится его жизнь, просто брякнул: можешь взять на себя Алинку?

– В такой формулировке? – любопытничала через край.

Уймись, Сонь, уймись, подобные разговоры ведутся без посредников. Спроси у Ильи, раз уж так интересно – очень дельные советы порой подаёт внутренний голос. Жаль, я не из числа его слушателей.

– Нет, но суть ты уловила, – Рома добавил прохладцы в интонации, словно говорил о чем-то мерзком. – Я его, само собой, послал и на, и в, и за. Нахер мне жена брата? И ладно бы поступила идея поделиться, я б понял, всё-таки столько лет на голодном пайке... Короче, он обрабатывал меня месяцами. Тут намёк, там подколка – бро знает, на какие точки надавить, чтобы прогнуть человека под себя.

Я сдался. За пару недель охмурил Алинку. Ещё тогда сочинил несколько версий, чисто чтоб самому не рехнуться. Первая: ему требовался усмиритель. Пускай девчонка гульнёт на стороне, получит нежность, удовольствие и всё такое прочее, под что он не заточен. Вторая: умник где-то вычитал, что в переводе с греческого «истерия» – это бешенство матки, и мы почти слово в слово возвращаемся к версии номер раз. А третья: ему просто нужен был предлог срулить налево. Типа раз жена гулящая, так и я могу себе позволить. Лично я склоняюсь к последнему варианту.

Какие загадочные отношения.

– А она знает, что вы практикуете, м-м, свободную любовь на троих?

Едва успела договорить. Илья повернулся, прижался к моей руке горячей грудью и хрипло ответил:

– Узнала в итоге, поэтому подала на развод. И к твоему сведению, блонди, я свистнул тебя, чтобы вернуть в отношения хоть что-то. Ревность тоже сгодилась бы. Не проканало.

Он зевнул, положил руку мне на живот и замолчал. Ромыч тоже не ответил и довольно быстро отключился, а я ещё долго лежала в тишине, изучала пятна света от уличных фонарей на потолке и кубатурила.

Что будет со мной, если Илья охладеет к нашему острому треугольнику так же, как потерял интерес к жене? Сумею ли выбрать одного, коли Рома озвучит такой ультиматум? И что делать с Ильёй наедине – учиться подчиняться или обороняться?

Сплошные междометия на язык просятся.

Глава 21

Летела домой на всех парусах, выстраивая в голове список дел. Быстренько заскочить в магазин за свежим фаршем, сыром и овощами. А вино? Вроде бы у нас осталась непочатая бутылка или её прикончили в прошлые Илюшины выходные?

Душа требовала праздника. Повода особого не было, не признаваться же, что сегодня ровно месяц с момента переезда на новую квартиру – мужчины не имеют склонности держать в голове такие даты. А для меня это было судьбоносное решение, настоящий день Икс, надломивший жизнь на «до» и «после».

Времени даром я не теряла и к приходу Ромки уже поставила блюдо с мясом по-французски в духовку. Как раз смешивала оливковое масло с лимонным соком и семенами горчицы для заправки салата, когда в двери заворочался ключ. Вылила соус в миску с овощами, бросила сверху горсть рукколы, схватила кухонное полотенце и вышла в коридор встречать любимого слугу народа.

– О, пухляш, ты уже дома, – он пихнул в шкаф дублёнку, разулся и раскинул руки, заманивая меня в объятия. – Ты первая сегодня, кого искренне рад видеть.

– Напряжённый день? – расстегнула на нём пиджак и прошлась ладонями по спине. Поцеловала в шею.

– Напряжено у меня всё, – чмокнул меня в губы, принюхался и прислушался одновременно. – Ты что-то вкусное готовишь, и мы одни.

Он не спрашивал, констатировал, и хмурая морщинка меж бровей тут же улетучилась.

– А у меня для тебя маленький сюрприз, даже целых два, – щелкнул меня по носу и достал из внутреннего кармана пиджака пластиковую коробочку в форме сердечка сантиметра три в диаметре и протянул мне.

– Есть какой-то повод? – я улыбнулась от души и сняла крышечку с крохотным бантиком.

Внутри на белой подложке лежала золотая подвеска в виде затейливой прописной буквы «Р».

– Это без повода, – Ромыч выпутался из моих рук и вернулся к шкафу. Взял что-то из дублёнки и вручил мне свёрток в серой бумаге, обёрнутый пупырчатой плёнкой.

– А это с подтекстом.

Я положила на ладонь миленькую подвеску, шёпотом посетовала, что у меня и цепочки-то нет, чтобы носить этот знак отличия, и нетерпеливо содрала упаковку со следующего презента.

«Интимная гель-смазка на водной основе для всех видов секса. Съедобная. Возбуждающая. Продлевает удовольствие», – прочла на упаковке и облизнула губы.

У меня ведь есть, чем отдариться в ответ. Тот самый комплект из кожаных ремешков, который покупала для Ромыча ещё до его постельных подвигов с эскортницей. Ведь так и не успела порадовать образом Лары Крофт.

Илья вернулся ближе к восьми вечера. Свалил на пол в прихожей неподъёмный рюкзак, с которым таскался на работу, скинул тяжёлый пуховик с логотипом «РЖД» на груди и рукаве, вылез из сапог с высоким голенищем, которые именовались «северами» и по пути в ванную обнял меня.

Мне нравился его запах – густой, обволакивающий, с отчётливым привкусом железа и машинного масла, он как-то сразу настраивал на заботу. Напоминал, что один из моих мужчин занят физическим трудом, и порой ему требуется, чтобы все вокруг ходили по струнке смирно и таскали в зубах его тапки. Рома, конечно, такими штуковинами не заморачивался, а вот мне иногда было в радость.

Пока Илья умывался и приводил себя в человеческий вид, закончила приготовления на кухне и пригласила всех к столу.

За ужином мы с Ромой забавлялись игрой в «Стопицот вопросов». Илья участвовал по желанию, но большую часть времени размеренно орудовал ложкой.

– Фильм, который ты пересмотрел несколько раз? – с напором спросила я, заранее зная ответ.

– Все части «Властелина колец», безотказно под него засыпаю, – Рома подлил мне ещё вина. – А у тебя это «Милые кости». Засмотрела до дыр.

– Это о маньяке, который девчонку порешил и в сейф утрамбовал? – Илья положил себе ещё порцию горячего. – Сонь, я о тебе чего-то не знаю?

– Да ну вас, клёвый же фильм. Там такой визуальный ряд – м-м, закачаешься! Одним словом, Питер Джексон!

– Что примечательно, о «Супер Майке» ты говоришь с тем же выражением лица, – Рома продолжил атаковать моё смущение. – Между Уолбергом и этим, как его...

– Ченингом Татумом, – подсказала с прохладцей.

– Во! Между ними что-то общее?

– Для меня да, – поддакнул Илья. – Оба хрен знает кто такие. У меня на памяти из актёров только Боярский и Харатьян.

– Да ты гонишь! Уолберг снимался в «Трансформерах», – Рома никак не мог свыкнуться с идеей безразличия брата к индустрии кино.

Илья пожал плечами.

– Я только «Бамблби» смотрела, там без Уолберга, – внесла лепту.

– Пещерные вы чукчи. Ладно, погнали дальше. Сонь, секс в общественном месте: назови по одному «за» и «против».

– Это ж не вопрос!

– Да по боку, называй, – Илья вдруг с интересом посмотрел на меня.

– Против, потому что могут застукать, а за... – задумалась, что могло бы подвигнуть меня на это приключение. – Может, и согласилась бы, если бы вы настаивали.

– Мы настаиваем, – живо отреагировал Рома.

– Я бы даже сказал грозим применением грубой физической силы, – Илья ухмыльнулся.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Всё-всё, я услышала, – замахала руками.

– А мы задумались, – ответил Рома и переглянулся с братом.

Вот же два котяры! Всё время им подавай меня смущённую и розовощёкую. Ни дня без провокаций.

– Последнее сообщение у тебя на телефоне, – Илья решил вклиниться в игру.

Я беспечно выложила на стол мобильный и хотела зачитать им вслух послание от бабули, когда на экране с разницей в одну миллисекунду отобразились сразу два уведомления.

Илья: Как насчёт сыграть в одну занимательную ролевую игру? На выбор могу предложить два варианта: изнасилование и служебный роман. Без жести, обещаю.

Рома: Кис, а давай ещё по желанию?

Я посмотрела на них с недоверием.

– Что, и об этом успели договориться?

Илья захлопал пушистыми чёрными ресницами:

– Да что ты, как можно.

– Нам такое и в голову не приходило, – невинно уставился на меня Рома.

– Так что, какое сообщение пришло последним? – нетерпеливо потёр руки Илья.

Я повернула к ним дисплей. Рома аж подпрыгнул на месте от восторга и дёрнул рукой вверх с криком: «Йес!»

– Ну оглашайте желания, – якобы обречённо велела.

– Моё ты прочла, выбирай любое, – Илья отпил из своего бокала.

– Служебный роман не так страшно звучит, – внутренне содрогнулась, воображая второй сценарий.

– В изнасиловании тоже ничего страшного нет, – буднично заявил Илья и в упор уставился на меня, будто примеряясь. – Когда оно добровольное, я имею в виду.

– Бля-я, помолчите! – в сердцах вскрикнул Рома. – Я тут желание родить пытаюсь, а ты талдычишь про изнасилование. Я ж сосредоточиться не могу!

Он упёрся локтем в стол, подпёр щёку и на пару минут ушёл глубоко в себя. Даже улыбочка в стиле «Выжимай трусики, детка» померкла. Потом брякнул кулаком по столу и заявил:

– Хочу свои подарки. Оба. На тебе.

Илья выразительно изогнул бровь, вопрошая.

– Он подарил мне смазку и подвеску, – пояснила.

– Ах, да! – Илья вышел из-за стола и вернулся спустя минуту с красным бархатным мешочком.

– Это тебе, тигра. Лучшей второй половинке от сытого желудка и голодной похоти.

– Тоже без повода? – я с ходу стала подозревать тайный заговор.

– Почему? День обороны Севастополя, вроде. Чем не праздник?

В мешочке была тонкая золотая цепочка. Ну точно про Севастополь вспомнили и ломанулись в ювелирный!

– Какие вы всё-таки!

Я подбежала к Ромке, залезла на колени и поцеловала в губы. Он чмокнул в ответ и, недолго думая, повернул меня к себе боком и заставил отклониться назад, чтобы за спину меня перехватил Илья, и он же накинулся на мой язык. Рома задрал на мне футболку и со стоном прижался губами к рёбрам.

Я выгнулась, насилу оторвалась от поцелуя с Ильёй и зачастила:

– Стоп, стоп. У меня тоже подарок есть.

– К международному дню отказа от стрингов? – хихикнул Рома.

– К семидесятилетию виагры, – кольнула в ответ и оттолкнула обоих. – Встречаемся в спальне через пять минут.

– Форма одежды какая? – крикнул в спину Илья.

– Ноль одежды.

Заперлась в ванной, приняла экстра-пупер стремительный душ с парфюмированным гелем, и влезла в наряд из кожаных шнурков, ремешков и хлястиков – заранее тренировалась втихаря, чтобы не опростоволосится в моменте. Он абсолютно ничего не закрывал, лишь обводил шею, грудь, попу и промежность полосами из чёрного материала. На цыпочках вышла в прихожую, отыскала в шкафу туфли на высокой шпильке и покрутилась у зеркала. Годится? Ещё как! Сама себя захотела.

В спальню заходила с гулко бьющимся сердцем. Рома сидел у изголовья и бездумно крутил пальцем новостную ленту. Илья лежал, уткнувшись лицом в подушку. Раздеться они и не подумали, ну ещё бы.

Услышали цокот каблуков и резко устремили взгляды к двери. Рома присвистнул:

– Отдам и жизнь, и кошелёк, и член с яйцами, только пообещай всех тут разграбить.

– Сонь, пройдись до окна, – Илья вмиг сбросил с себя дремоту. – Хочу посмотреть, что там сзади.

Я закусила губу и походкой от бедра прошествовала до окна.

– Бля-я, я слюной сейчас изойду, – Рома всем телом подался вслед за мной, но так и не встал с кровати. – Ты самая лакомая девочка.

Илья молча встал. Загородил меня собой. Отдёрнул занавеску и в одно движение усадил меня на подоконник, прижал спиной к холодному стеклу.

– Лучшее бельё, что я на тебе видел, – похвалил мой выбор, провёл двумя пальцами по моим губам, проехался по шее, нырнул в ложбинку между грудей и спустился к лобку.

– Разведи ноги.

Я послушно расставила ступни.

– Шире.

Голос почти бесцветный, но со стальными нотками. Такому «нет» не скажешь, принимается только подчинение.

Рома встал сбоку от меня, наблюдал с чуть приоткрытым ртом.

Илья присел на корточки, устремил взгляд прямо туда. Приблизился и выдул тонкую струю воздуха.

Охнула и упёрлась руками в подоконник, чтобы не свалиться.

– Знаешь, о чём сейчас думаю, Сонь?

– О чём? – спросила очень тихо.

– Вылизать тебя хочу досуха. Как думаешь, получится?

Я закивала. Илья выпрямился, подошёл вплотную, сомкнул пальцы на шее и повернул мою голову в сторону Ромы.

– Я вылизываю тебя, а ты его. Потом мы вместе тебя трахнем. Вместе, Сонь. Ты понимаешь, о чём я?

Господи, этот его командный полушёпот, что разжижал мозги до состояния брошенного на солнце зефира. Я не понимала ни слова, выхватывала только отдельные образы из его описаний.

– Тогда иди сюда, я покажу, – он сжалился над кисельным умишком и подхватил на руки. Отнёс на кровать, усадил бёдрами на свою грудь, сполз ниже и оказался лицом прямо под... Да, тем местом, которое так мечтал осчастливить своим языком.

Рома присоединился к нам, встал на колени перед моим лицом и запустил пальцы мне в волосы. Я протяжно простонала. Илья уже толкался внутрь языком.

Рома нетерпеливо заёрзал, спустил шорты и прижал к моим губам головку колом стоящего члена. Дразнить мне не хотелось, этим у нас занимался Илья. Поэтому открыла рот и сразу заглотила наполовину. Приласкала вкусняшку языком, обвела головку.

Илья смял в руках мою задницу, впился губами в клитор и с оттяжкой шлёпнул ладонью. Хлёсткий удар эхом разнёсся по спальне. Я хныкнула и глубже вобрала член.

– Тш-ш, Сонь, зубки убери, – Рома отступил назад

А мне прилетело ещё раз, уже по другой ягодице. Мысленно зашипела и тут же замычала от удовольствия. Илья погладил место удара и быстро-быстро запорхал кончиком языка по чувствительной точке.

Я начала уплывать в океан блаженства. Рома перехватил инициативу, взял мою голову двумя руками и стал насаживать на себя.

– Соси, соси, девочка. Вот так, – хвалил, когда удавалось пустить так глубоко, что это причиняло физический дискомфорт.

Илья выбрался из-под меня, снял мои туфли, раздвинул ноги и встал позади на колени. Послышался хлопок. Потом грудь мне сдавили, сосок чувственно вытянули и что-то холодное и скользкое коснулось попки.

– Возьми её на себя, – сказал Илья, и Рома тут же прервался, отёр мой перепачканный слюной рот и влажной ладонью повёл вдоль всего тела.

Разделся он почти моментально. Куда-то зашвырнул футболку, скинул на пол шорты вместе с трусами, лёг на спину, откинулся головой на подушку и вобрал блестящий от моей слюны член в кулак, приманивая меня ленивым скольжением ладони.

Я подползла, забралась на его бёдра и потёрлась о вздыбленный член.

– Начинай медленно опускаться, – велел Илья, за волосы запрокинул голову назад и облизал мои губы.

Осела на Ромкины бёдра, корчась при этом под взглядом его брата.

– Теперь двигайся, без резкости, – Илья всё так же держал меня за волосы и не давал отвернуться. – Тебе нравится, когда он внутри?

– Да.

– Ты сегодня очень послушная, – снова похвала, и его губы накрыли мои.

Ни капли нежности. Он не целовал, а пытался сожрать, трахал меня своим языком и настойчиво скользил пальцами между ягодиц. Надавливал, отступал, просовывал пальцы, вновь елозил ребром ладони.

Рома сдавил мои бёдра, приподнял над собой и стал врываться внутрь. Я взвыла от удовольствия. Илья отпустил мою голову. Рома почему-то тоже вышел. Илья вжался в меня сзади.

– Ой, нет, – я испуганно качнулась в сторону.

– Всё хорошо, – Рома поймал мой дикошарый взгляд, ласково поцеловал в губы. – Остановишь в любой момент.

Илья тоже выключил магистра теней и медовым голосом шепнул на ухо:

– Тебе зайдёт, тигра, я обещаю. Потом умолять будешь, чтобы повторили.

Э-э-э, это они о чём сейчас? Я вообще-то отказывалась от анальных ласк.

Повернулась, чтобы уточнить, но Ромка, предатель, сцапал меня за запястья и уложил на свою грудь.

– Никто не собирается делать это одновременно. По очереди, ага? – разуверил, и я повелась.

Рома целовал мои губы, Илья покусывал затылок и с твёрдой решимостью прорывался вперёд. Смазки было достаточно, боли я не чувствовала, но вот ощущение подвоха не покидало.

Илья сгрёб мои сиськи и с тихим рыком расплющил в ладонях. Он уже вошёл на несколько сантиметров и сейчас медленно покачивал бёдрами, растягивая меня под себя.

– Какая ты тугая, Сонь, – пожаловался и подставил сосок под язык брата. Я вскрикнула от остроты этой ласки. Илья заворчал: – Так и звенит от желания трахнуть тебя на полную.

Вопреки словам он вышел, и тут же активизировался Рома. Драл меня без всякой жалости. Я только успевала то взлетать, то падать и впопыхах наслаждаться приятными всполохами.

Илья снова проник в меня пальцами. Добавлял смазки и выворачивал меня наизнанку от ощущения наполненности. Рома двигался во мне, Илья тоже, хоть и пальцами, и это смущало, немного. А вот возбуждение зашкаливало. Я уже сама подавалась навстречу обоим и охала всякий раз, когда они вместе умудрялись двигаться вверх или вниз.

– Илюш, – позвала в отчаянии.

– Да, моя.

– Попробуй. Только аккуратно.

Он укусил меня за плечо и с детским восторгом помчал исполнять моё самоубийственное желание.

Я вжалась щекой в Ромкину грудь и приготовилась всех слать на хер. Больно же будет до чёртиков.

Но нет. Рома застыл, пока Илья входил сантиметр за сантиметром. Я задохнулась от наполненности, когда ощутила обоих. Они замерли, я всхлипнула.

– Сонь? – Рома погладил меня по волосам. – Всё в порядке?

– Тигра, если больно...

– Цыц, – слабо прошелестела. – Терпимо. Пока просто дайте привыкнуть.

Рома приник ко мне с поцелуем. Илья водил губами по пояснице и кружил руками по попе.

Я сама привстала, потом опустилась. Давящая тяжесть изнутри стала интенсивнее. И вместе с тем полоснуло чем-то горячим. Вздрогнула.

Рома застонал.

– Бля-я, Сонь. Прекрати елозить, я так кончу.

– Давай мы продолжим? – Илья качнулся вперёд. – Если будет слишком, ты скажи.

И он задвигался. Плавно, размеренно, с осторожностью, а меня накрывать стало. Рома упёрся ступнями в матрас и тоже зашевелился.

Меня закоротило. Речевой центр отнялся. Горловые всхлипы и мычащие стоны – вот и всё, что мне осталось. Я впивалась Ромке в бока, потому что думала, будто падаю, и дурела от трения, которое возникло, когда они оба задевали что-то внутри.

Я попыталась выпрямиться, когда ощущения переросли в нечто немыслимое. Илья придержал меня за живот и медленно вышел. Зашипел на ухо:

– Что-то не так? Больно?

Нет! Да?!

– Хочу ещё, – выдала сквозь лязгающие зубы.

Лихорадило. Тело вздрагивало от невидимых плетей. Внизу всё тянуло и саднило.

– Тогда давай по-другому

Рома положил меня на бок, закинул мою ногу себе на бедро и с лёгким шлепком вернулся. Прижался к моим губам.

– Моя шёлковая девочка.

Илья лёг сзади, чуть подтянул к себе и неторопливо проник.

Да блядь! Почему непонятно, нравится мне это или нет?

– Тигра, расслабься.

– Да, малыш, подыши, – Рома толкнулся раз, другой, третий.

Илья ответил. Я сорвалась на стон. Потом первым двигался Илья, и меня вывернуло нутром наружу от вдумчивых проникновений Ромки.

Напряжение казалось немыслимым. Я будто рассыпалась у них в руках. Подставляла губы под Ромкин язык, млела от жадности пальцев Ильи, что тискали грудь. Они нашли какой-то сладкий ритм во всём этом мракобесии. Стонали вместе со мной.

– Охуенная, Сонь. Ты охуенная.

– Поменяйтесь, – попросила, когда губы уже пекло от желания поцеловать Илью.

Рома услужливо перелез назад. Илья прижал меня к своей груди и без промедления ворвался внутрь: и языком, и членом. Сдавил пятернёй задницу.

Меня накрыло вакуумом. Сознание вылетело напрочь. Остались только обострённые до предела чувства, да и те продержались не больше пяти минут. Оргазм накатил водопадом. Я съёжилась до размеров песчинки и бомбанула как атомный реактор. Слёзы, крики, истерика и беснующееся море блаженства.

– Посмотри на меня, – настойчиво попросил Илья.

Я с трудом сфокусировала взгляд. Он взял мою руку, вобрал пальчики в рот, обхватил губами и ускорился. Глаз не отводил, чтобы видела, как его лицо искажает гримаса сладострастия, как выпирает кадык, когда он сглатывает, как в зрачках пульсирует удовольствие и как выводит губами беззвучно то, чего никогда не говорил вслух: «Люблю тебя, Сонь».

Глава 22 - финал

К этому собеседованию я готовилась особенно тщательно. Долго корпела над резюме. Стандартные графы заполнила быстро: ФИО, возраст, образование, предыдущие места работы (в моём случае имело место единственное число, кроме школы указать было нечего). В строке «Личные качества» захотелось написать что-то нестандартное, и я поддалась порыву: «

Четвёртый размер груди, покладистая, сплю сразу с двумя мужчинами

». Зарделась от смущения, стёрла, потом отменила это действие. Представила их реакцию: как Илья хмуро пробежит глазами текст, споткнётся о слово «сплю», зыркнет на меня так, что малахольная душонка ускачет в пятки, и подзовёт к себе Рому.

– Глянь, что написала.

– Ты только спишь с нами, Сонь? – Ромыч тоже напустит на себя начальственный вид.

– Нет, ну это же так, понарошку, мы ведь играем...

Блеяние овцы развеяло грёзы. Стёрла неудачный перл, припечатала: «

принадлежу двум мужчинам. Исполнительная

».

Одежду подбирала под настроение. Хотелось выглядеть строгой и оставить намёк на разврат. Так что бельё выбрала прозрачное, дополнила чёрными чулками в тон, застегнула до талии юбку-карандаш с разрезом сзади и накинула пиджак на голые плечи. Глубокий вырез тут же выпятил наружу все формы, так что пришлось поддеть под низ атласный шарф.

Волосы собрала в тугой пучок. Я же не какая-то легкомысленная секретарша, правда? А ценный и ответственный сотрудник, который мечтает заполучить место под солнцем.

Лицо лишь слегка освежила макияжем. Никакого тонального крема или излишков пудры. Будущие начальники обожают вылизывать мои щёки и губы в момент удовольствия, так что декоративной косметикой кормить их не будем.

Вызвала такси до городской администрации. Если шофёр и удивился, чего это я тащусь в госучреждение субботним вечером, то виду не подал.

До нужного кабинета на втором этаже меня проводил охранник. Верхнюю одежду оставила в коридоре на кожаной скамье. Оттянула вниз юбку, поправила шарф, убедилась, что волосы уложены в прежнем порядке. Глубоко вздохнула. Внутри всё подрагивало в предвкушении. Я боялась и дико хотела этой игры.

Постучалась.

– Войдите, – без эмоций ответил Рома.

Переступила порог и тут же обожгло их взглядами. Рома сидел слева за большим Г-образным столом. Короткая часть уставлена офисной техникой, длинная – завалена бумагами, папками всех мастей и проектной документацией. Одет он был привычно: кремовый вязаный кардиган, белая футболка и узкие классические брюки, которых сейчас видеть не могла. Взгляд невольно упал на левое запястье, опоясанное металлическим браслетом с часами, и по телу прокатилась дрожь. Сразу представилось, как он снимает их перед нашей близостью.

Илья сидел у окна. Вид более деловой: строгий чёрный костюм, синяя рубашка и начищенные до зеркального блеска кожаные туфли, которые виднелись под столом.

– Здравствуйте, я на собеседование, – пролепетала, а сама заметалась между двумя «нанимателями». Когда уже привыкну к тому, какие они невозможно красивые?

Рома раздражённо протянул руку, прося что-то. Илья взглядом указал на стул посреди комнаты и тут же уткнулся носом в монитор.

– Резюме принесли, нет? – с пренебрежением спросил Рома, отвечая на мой растерянный взгляд.

– А-а, да, – полезла в сумочку за сложенным вчетверо листком.

От волнения не сразу справилась с защёлкой. Рома цокнул языком. Илья вроде и не смотрел вовсе, но меня всё равно начало трясти.

Подала заместителю главного архитектора бумагу, он расправил её движением руки и с выражением безразличия пробежался по строчкам. В конце страницы чуть приподнял брови. Тяжело опустилась на стул и сомкнула дрожащие коленки.

– Илюх, тут в графе «Личные качества» указан четвёртый размер груди. Думаешь, ценная информация для соискателя?

– Если правдивая, – Илья выглянул из-за монитора и вперился глазами в меня, вернее в то место, которое обсуждалось.

– Хотите проверить? – спросила дерзко и тут же сжалась в комочек.

Илья отъехал на кресле в сторону от экрана и теперь пожирал меня глазами на полную катушку.

– Я хочу, – Рома отложил резюме и развалился в кресле, бросая мне вызов.

Сумочку пристроила на коленях. Облизнула губы и медленно вынула шарф за край из-под пиджака.

– А обхват бёдер там не указан? – с надеждой спросил Илья. – Я бы тоже оценил.

– Не, только то, что трахается с двумя мужиками, а ещё покладистая и исполнительная.

– Нескромно, – подытожил Илья. – И совершенно непонятно, хорошая ты девочка или плохая. Расстегни пиджак.

Я снова угодила в ловушку бесовского взгляда, поэтому выполнила просьбу без раздумий. Рома зашипел. Илья поднялся с кресла и сел на угол стола.

– Гля, Ромыч, и впрямь исполнительная.

– Ага, так и тянет засадить особое поручение. В смысле озвучить.

– Ты готова к ненормированному графику работы? – Илья изображал деловитость, а сам уже барабанил пальцами по столешнице и ждал удобного случая, чтобы накинуться.

– Да, – постепенно начала раскрепощаться. – И к

двойному

объёму работы тоже.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Любишь

глубоко

уходить в работу? – задал вопрос Рома.

– Стараюсь получать от неё

максимум удовольствия

, – подтвердила.

– Сними к херам юбку. У моей секретарши должна быть первоклассная задница, – Илья окатил меня взглядом в духе «Сейчас поставлю на колени и выебу».

Я медленно выпрямилась. Про сумочку напрочь забыла, и та свалилась на пол – пофиг. Повернулась к Илье задом, поставила одно колено на стул и завела обе руки за спину. Одной нащупала бегунок, другой – потянула ткань вниз. Краем глаза заметила движение Ромы. Он поправил член, уже распирающий брюки, и сцепил ладони на затылке, наслаждаясь моим представлением.

Юбка скользнула по ногам.

– Разве секретаршам полагается носить трусики? – укорил Илья.

– А по мне так в самый раз. Шлёпни себя, детка.

Я густо покраснела, перешагнула через юбку и снова вернула колено на стул. Погладила ягодицу, вдавила пальцы в гладкую кожу. Мои мужчины синхронно зарычали. Звонко шлёпнула себя по попе.

– Бля-я, я готов предложить тебе должность мэра, – Рома поедал меня глазами.

– Сядь на место. Сними пиджак. Потрогай себя, – Илья сыпал короткими командами, а я выполняла. С радостью, потому как его не на шутку будоражило моё подчинение.

Облизнула два пальца и сдавила между ними сосок, что выпячивался из-под чёрной прозрачной материи.

– Как хорошо ты отсасываешь? – Илья сделал несколько шагов мне навстречу, сбросил пиджак, яростно засучил рукава рубашки, расстегнул ремень и зачем-то принялся вытягивать его из шлёвок.

– Могу делать это глубоко ртом или быстро дрочить, посасывая головку. Могу обхватить твои яички губами и пощекотать язычком. Тебе как больше нравится?

– Соня-я, блядь, – прошипел Илья, перекинул ремень через мою шею и приблизил моё лицо к себе, удерживая оба края кожаного аксессуара в руке, – с огнём играешь.

– Когда заиграюсь, что будет? – не мигая, смотрела на него в упор, а руками гладила его колени и бёдра.

– Много болтаешь, – пожурил, но понарошку, потому что в следующий миг погладил щеку и прижался к моему лицу выпуклостью в штанах. – Отсоси мне. Три минуты. Если кончу, ты принята, нет, тогда попытаешь счастья где-нибудь ещё.

Он покосился на Ромку, и я повторила его взгляд. Поймала на себе марево клубящейся похоти и расправилась с пуговицей и замком.

Времени в обрез, так что пустое облизывание я пропустила. Вобрала в рот всё, что поместилось, вцепилась руками в бёдра и начала движения головой.

Рома присоединился к нам. Забрал у брата ремень, развернул края в свою сторону так, чтобы широкая кожаная полоса впивалась в горло, и потянул на себя.

– Попробуй взять за щёку, малыш. Да, вот так, помоги себе рукой. Зубки спрячь и поводи головкой по нежной кожице, – мягко советовал Рома. – Сделаешь потом для меня то же самое?

Я прикрыла веки, соглашаясь. Рома сел на корточки сбоку от стула, расстегнул лифчик и принялся ласкать грудь. Илья взял меня за запястья, завёл руки за спину, согнул в локтях и принялся долбить мой рот членом. Глубоко, пошло, отвратительно и возбуждающе. Я научилась подстраиваться под их безумства. Когда дурели от похоти они, меня саму выкручивало дичайшим голодом. Рома тоже отреагировал на этот всполох сумасшествия. Ногой выбил из-под меня стул, встал на колени рядом с моей попкой и натянул ремень как поводья.

Трусики снимать он не стал. Сдвинул в сторону, поводил по складочкам членом, убеждаясь, что я действительно мокрая и готова принять его на всю длину, и ворвался. Меня шатнуло вперёд, упёрлась макушкой в живот Ильи. Хотелось выставить руки, чтобы удержать равновесие, но их жёстко сковали за спиной.

Илья двигался всё быстрее. Рома тоже не стеснялся получить своё. Дышать было нечем. Раскалённые обручи удовольствия сковывали мышцы.

Я продержалась от силы пару минут, с усилием отстранилась от Ильи, впилась губами ему в пах, чтобы заглушить крики, и с бесконечным наслаждением кончила.

Илья поднял моё лицо за подбородок, ласково посмотрел в глаза и всё тем же тоном непреклонного босса велел:

– Открой рот и высунь язык, тигра.

Я ещё плыла на спине по океану расслабленности, но подчинилась. Он стиснул член в кулак, прижался головкой к моему языку и в несколько быстрых движений довёл себя до разрядки. Рома замер позади, наблюдая за этой сценой.

– Не глотай, пухляш, – велел торопливо, вышел из меня и встал рядом.

Всё повторилось во второй раз. Сцепленные челюсти, расширенные зрачки, резкие движения руки и брызги семени у меня на лице и языке.

Рома стёр несколько капель со щеки, долго смотрел на меня, будто запоминая в мельчайших подробностях, потом быстро разделся и футболкой промокнул все следы.

Меня осторожно подняли с колен, поочерёдно сграбастали в объятия.

– Сонь, ты блядское чудо, – с восторгом пропел Рома уже знакомый комплимент.

– Не слушай придурка. Ты обалденная, – шикнул на брата Илья и вжал меня в свою грудь.

– Так я теперь мэр или как? – спросила со смехом, обращаясь сразу к обоим «работодателям».

– Мэр, – уверенно заявил Рома, упаковывая меня в юбку. – В понедельник скажу Игнатьичу, что он к хренам уволен.

– И посвистит твоя жопа на улицу, – поржал Илья и запахнул на мне пиджак. – Слушай, Сонь, прикид у тебя просто шикарный. Не вздумай в таком на работу ходить.

– Накажешь?

– Естественно. Узнаю, приеду и выпорю. Прилюдно.

– Я тоже присоединюсь, – вставил Ромка свои пять копеек и повязал у меня на шее шарф. – Только пороть буду в другом смысле.

– Вот за что вас люблю – вообще непонятно, – трагедийно вздохнула.

– За харизму и интеллект, – озвучил абсолютно верные причины Илья.

– За страстный секс и смазливую мордашку, – наврал с три короба Рома.

– Мордашка в единственном числе? – Илья якобы возмутился.

– Не, ну твоя рожа вообще не котируется рядом с моей.

– Ща ты словишь леща по своим котировкам.

– Ой, хватит. Поехали уже домой.

– Госпожа мэр, позвольте предложить вам услуги извозчика!

Ромка встал передо мной спиной и вытянул назад руки, как бы предлагая запрыгнуть. Я недолго раздумывала. Уцепилась за плечи, подтянулась и всучила ему ноги. Илья только помотал головой.

– Но-о-о, мой верный Росинант! Поскачем навстречу приключениям! – проорала в припадке идиотизма и взмахнула над головой воображаемым мячом.

– Аккуратнее на виражах, Дон Кихот! – предостерёг Илья.

Ромка лишь тыгыдыкал и пританцовывал.

Вот скажите, как Их можно не любить?! Как?!

Потому и люблю. Безоговорочно. Безотказно. Сладко до дрожи.

Илья во всём оказался прав. Просто с ними не было. Мы ругались, мирились и ссорились по новой. Притирались. Постепенно учились идти на уступки. Я перестраивала границы своих взглядов под их фантазии и желания, а взамен получала то, о чём мечтает каждая нормальная баба – любовь, честность и заботу, помноженные надвое.

На этом у меня всё.

Возможно, лет через пять в моём арсенале появится парочка историй о падении морального облика одного из братьев или даже сразу обоих, но сейчас перед нами бескрайний простор, океан возможностей и кучерявые барашки волн любви. А приливы и отливы происходят по воле луны, ведь так?

КОНЕЦ

________________________

Спасибо, что прочли книгу «Мои две половинки». Буду рада узнать ваше мнение об этой истории!

И если вы в числе читателей, которые поддерживали меня на протяжении этих двух с небольшим недель, пока писалась история – то жму вам руку и посылаю сердечки! Спасибо за добрые слова и отклик. Они помогали понять, ради чего я забила на все дела и сутками просиживаю в телефоне – ради ваших эмоций и восторгов.

До новых встреч!

Конец