Чужая игрушка: Дневник Персефоны. Серия: Дневник проститутки

Пролог. Психея получает задание

Отныне все мои стремления направлены только к тебе

Поднимись со мною вверх к новым мирам

Смотри, сладострастие восстает из Гадеса

Ты — молитва и богослужение

В любую эпоху и время

Umbra et Imago "Viva Vulva"

Псевдоним позволил писать свободно, без оглядки на мораль и собственные предубеждения. Псевдоним — будто плащ, он скрывает тебя как автора и как автору дарит изысканные ощущения.

Псевдоним позволяет не просто скрыть от семьи и друзей, о чем пишешь, он дарует новую степень свободы — свободу делать то, чего бы ты никогда не сделал.

Энн Райс

«Спящая красавица» Э. Н. Рокелавр и «Врата в рай» Энн Рэмплинг (Энн Райс), Анаис Нин (Анхела Анаис Хуана Антолина Роса Эдельмира Нин-и-Кульмель), «Образ» Жанна де Берг (Катрин Роб-Грийе), Эммунаэль Арсан (Марайя Ролле-Андриан), «История О» Доминик Ори (Анна Сесиль Декло), Бель де Жур (Брук Маньянти), «Девять с половиной недель» Элизабет МакНилл (Ингеборг Дэй),

Габриэль Витткоп, Катрин Милле и Анна Мар (Анна Бровар, выбравшая псевдоним по имени демонического противника Будды и отца множества дочерей, воплощающих сексуальные страсти и желания)— женщины (большая часть в масках), взявшиеся за письменные принадлежности, чтобы рассказать о встречах со своими тенями. А читатели гадали: это их фантазии или честная летопись изучения женской сексуальности.

Парадокс, что, только вкусив свободу, часть писательниц сразу принялась писать о плётках, порках и служении мужчинам. Возможно, это бессознательная попытка отрефлексировать многовековое бесправие или оправдать столь длительное бездействие вместо борьбы за свои права.

Логично, что феминизм любой волны будет воспринимать подобное творчество в штыки.

В предисловии к эротической BDSM-сказке «Право на Спящую красавицу» Энн Райс размышляла на эту тему:

«Как феминистка я ратую за равенство полов, которое включает в себя право женщины писать о своих эротических фантазиях и выбирать книги на свой вкус. Мужикам порнография всегда нравилась, так чем мы, бабы, хуже? Даешь порнушку для всех! Где еще как не в фантазиях можем мы позволить себе то, чего не добиться в обычной жизни? Женщина вольна вообразить, как её похищает красавец-принц. Она сама придумывает ему цвет глаз, волос и тембр голоса. Высокий рост, накачанные мускулы? Пожалуйста, воображай! Почему нет? Мужчины же себе позволяют рисовать в уме образ идеальной женщины.

Многоопытные бордель-маман частенько рассказывают о сильных и властных клиентах, которым нравится пассивная роль. Они вообще говорят, что пассивные в постели мужчины в жизни — очень властные. Сегодня женщины обретают все больше власти: работают судьями в верховном суде, сенаторами, врачами, юристами, предпринимателями, чиновниками, служат в армии и полиции. Успехов они добиваются во всех сферах жизни, так почему им нельзя покинуть судебную палату или университетскую аудиторию в конце дня, прийти домой, расслабиться и «притвориться», будто они перенеслись в опочивальню Королевы, любительницы садомазо, и их при всем сказочном дворе сечет прекрасный Принц?»

И, действительно, раз женщины бились за свои права, то разве среди них не могло быть права свободы в своих фантазиях? Ведь запрет на подобное ведёт к невозможности предположить, отчего успешная сценаристка раннего кино, глядя на эротическую картину бельгийского художника с обнажённой распятой особой, соблазняющей отшельника (Фелисьен Ропс и его «Искушение святого Антония»), пишет роман про девушку, обожающую порку (Анна Мар «Женщина на кресте», 1916 год).

***

Конец августа 2024 года.

Французский писатель Жан Полан сказал Доминик Ори: «Я уверен, ты не можешь писать в этом жанре». «По крайней мере, я могу попробовать», — сказала она и написала скандальную «Историю О», став знаменитой.

Мой редактор оказался менее категоричен. Ему вообще всё равно, кто станет автором данного произведения. XXI век на пороге. Сначала идея — потом поиск инструментов, кто сможет её реализовать. В нашем случае: Дилан и Ко решили, что «50 оттенков серого» давно отгремели и пришло время новой БДСМ-бомбе. Придумано — сделано. Договор с издательством уже заключён. Модный глянец обязательно выпустит к Новому году бестселлер — слово, которое, кажется, лепят на обложку чисто на автомате.

— Дилан, я и БДСМ, — запнулась я, обдумывая озвученное.

— Слушай, Пенелопа, мне вообще не важно, как ты это напишешь. Хоть играясь с чат-ботом. У меня две кандидатуры: ты или Линда. Ты отказываешься, проект переходит ей. Она уже загорелась идеей.

Ну конечно… Линда Су. Похоже, Дилан сделал ставку на двух своих журналисток, имеющих связи в высшем обществе.

Я только отошла от написания статьи «10 способов носить леопардовые принты, не выглядя как хищник» — это было то ещё «БДСМ».

Пен, может лучше всё-таки в частные детективы?

— Не пойми меня неправильно, идея смелая и рискованная, ты знаешь, я такое люблю, но моя семья, — я изобразила искреннюю печаль хорошей девочки из очень обеспеченной семьи, которой нельзя портит свою репутацию. Это пусть Линда наводит туман, что имеет сложные отношения с «властным и опасным» Дэмиеном Блэквудом, мне хватило одного раза, когда меня случайно увидели в ресторане с Дорианом Горном.

— Я об этом уже подумал, — Дилан откинулся в кресле, довольный собой. — Это сыграет нам на руку. Мы выпустим роман под псевдонимом. Дадим тебе таинственное имя, создадим тебе фэйковый аккаунт, где ты будешь периодически сообщать какие-то подробности написания. Отличный прогрев. Людям много не надо: провокационные отрывки, тематические фото, интригующие цитаты из будущей книги. Будешь заниматься только этим проектом.

О, это уже звучало намного соблазнительнее.

— Напиши только план, как видишь этот роман. И я решу, кому отдать: тебе или Линде.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Так, меня не спрашивали. Мне поручали.

— Хорошо, Дилан.

— Я верю в тебя, Пенелопа! — мотивационным тоном подбодрил меня редактор. — Проникни на закрытые вечеринки Винтера, отыщи скелеты в подвале Дориана Горна. У тебя же есть доступ к этому миру.

Как я и думала. Но здесь ничего удивительного, меня и взяли-то сразу на эту должность, ожидая, что у меня множество знакомств и связей. Дориана я слишком уважала, чтобы сочинять какие-то мрачные байки про его прошлое или его семьи, а Винтер за такое точно отомстит.

— Они потом засудят журнал и издательство, — улыбнулась я, постукивая по подлокотнику кресла.

— Мы дадим им другие имена и напишем, что все совпадения случайны.

— А что с любовным интересом?

— Нам нужен новый Кристиан Грей.

Ох, будет сложно сочинять подобного властного и опасного героя без закатывания глаз.

Приехав домой, я открыла ноутбук и некоторое время гипнотизировала чистый лист документа.

С планированием у меня по жизни некоторые проблемы, как со снегом в Африке — он выпадает, но очень редко и это всегда грандиозное событие.

Это должно стать погружением в субкультуру, знакомство с новыми людьми и раскрытие разных сторон Темы. Пенелопа Хоук — не культурная туристка, а самая настоящая гонзо-журналистка — так мне хотелось себя видеть. Попутно, конечно, она встретит своего «Кристиана Грея» с мрачными тайнами из прошлого и тд и тп. Хэппи-энд.

Так, следующий пункт: как писать?

Интересный момент: в ранних эротических романах о БДСМ из-под пера писательниц — героиня чаще показывается в третьем лице.

Никакой исповеди, никакой личной драмы или субъективного опыта. История не о конкретной женщине, а скорее о мифе про подчинение и власть.

Как писала Сьюзан Зонтаг в своём эссе "Порнографическое воображение":

"Путь искания О ясней всего выражен буквой, служащей ей вместо имени собственного. «О», ноль, — знак ее пола, не индивидуальных особенностей, а женского пола вообще; кроме того, это знак ничтожества, небытия. Но в «Истории О» раскрывается и высокий парадокс, парадокс абсолютной опустошенности, вакуума, в котором вместе с тем — вся полнота существования."

Другое дело современные эротические романы, где каждая история рассказывается от первого лица, поэтому намного проще обвинить писательниц в фиксировании личных фантазий. И с обязательным POVом от мужского персонажа, а то читатель не догадается, как же основной любовный интерес относится к главной героине. Вдруг у него имеются иные жизненные потребности, кроме как хотеть её с первого взгляда? Вдруг они поссорились навсегда ещё на половине сюжета?

Тут должен быть какой-то глубокомысленный вывод, но я пока сама не решила, что же выбрала. Одно я знала точно, что убивать интригу главами от мужского персонажа точно не хочу.

Название:

«Дневники Персефоны»

. Жутко банально, но зато читатель сразу понимает концепт: юная дева попадает в Тёмный мир, встречается с тенями и обретает целостность/умение/смирение существовать в двух мирах. Честно говоря, это название созвучно моей личной двойственности: когда твоя внешность идеальна для светских хроник, но абсолютно не подходит для работы в той сфере, к которой ты сама тяготеешь. Так и зависаешь между мирами.

Итог: в моей истории красивые герои не просто занимаются горячим сексом и БДСМ, а являются некоторой вариацией сюжета про Фауста и Мефистофеля. Герой предлагает героине бездну знаний о мире и о ней самой, а цена — её душа (в нашем случае «невинность» её прежнего «я»), но это не развращение, а трансформация и новый опыт. Или это современная версия истории куртизанки и кардинала. Опытный, могущественный мужчина знакомит юную, пытливую аристократку с тайными знаниями о плотском и власти. Её падение и трагедия не в потере невинности, а в возможности любить кого-либо, кто не обладает его силой и интеллектом. Он становится эталоном. *

Сноска для Дилана:

не волнуйся, про секс я помню

.

И тут крылась самая главная ловушка: герой, которого я хотела написать, не нуждается в исправлении, его не съедают ошибки прошлого (если только чуть-чуть). Он научился с ними жить и адекватно лечить свои душевные «недомогания» соответствующими «лекарствами». А кому нужны герои, прошедшие сеансы у психолога? В нём скорее сквозит тоска по чему-то утерянному или по недостижимому идеалу — не потому что не знает чего именно он хочет, а потому что как раз очень хорошо понимает свою совершенную комбинацию — это порой ещё больший виновник личного недовольства.

Мой герой не скажет

«у нас нет будущего»

, он с вызовом бросит:

«на что ты готова пойти, чтобы оно у нас было?»

. Проще говоря, моей Персефоне достался Аид-хозяйственник, который сам возводил своё царство и обожает его, поэтому жена ему нужна способная и Цербера вымыть, и царственную тогу собственноручно в Стиксе простирать, и поля с асфоделями прополоть.

Честно, я не знала, что с таким делать. И получится ли у меня совпадать с подобным персонажем, потому что сложный и многомерный герой не может быть умнее того, кто его пишет — жестокая правда писательского мастерства. Но Дилану сейчас это знать не следовало. Буду делать, как привыкла: импровизировать по ходу.

А что остаётся героине, когда её любовный интерес не собирается её преследовать? Похищать и брать в плен? Даже хотя бы зажимать по углам или придавливать к стене? Он просто живёт свою состоявшуюся жизнь. Придётся ей обретать агентность… в мире БДСМ. Хе-хе.

Я отправила план со странными эмоциями: не понимала что хочу больше: чтобы Дилан отказался от моей кандидатуры или всё-таки дал мне зелёный свет.

Если одобрит, то я обязательно начну вести личный дневник, чтобы фиксировать события вне блога. И эта запись в нём будет первой.

***

Начало сентября 2024 года.

Персефона ждёт на берегу Ахерона.

Дилан в рабочем чате: Одобрено. Пиши от первого лица.

Я некоторое время смотрела на сообщение. Радость? Облегчение? Воодушевление или сетование, что согласилась на эту авантюру? Да всё вместе и ничего из этого.

Попробую написать автофикшн. А вот редактор серьёзной литературы точно бы мне сказал, что надо писать в третьем. Но положительный момент тоже нашёлся: обойдусь без глав от лица мужчины, чем сохраню его таинственность и отдам трактовку мотивов его поступков на откуп читателям.

Пенелопа — Рою: Пообедаем вместе?

***

— Рой, я знаю, что ты исследовал многие увеселительные места в городе. У тебя есть на примете какой-нибудь БДСМ-клуб или место, где проходят кинки-парти или оргии? — я невинно похлопала ресницами, словно спрашивала, в какой Диснейленд лучше поехать.

Даже не представляла, что его большие голубые глаза могут округлиться ещё сильнее. Мне не хотелось смешивать личное и рабочее. Дилан либо слышал какие-то слухи о вечеринках Винтера, либо просто верно предположил.

Я буду держать в голове Роя как вероятного кандидата на прототип героя-любовника романа, но надо поискать ещё.

— Котёнок, если тебе надо выпустить пар, то я всегда готов вновь стать твоим другом с привилегиями.

Обаятельнейший красавчик-блондин — каждый день выглядевший так, будто сбежал со съёмок какой-нибудь дизайнерской рекламы. Самодовольный и нахальный, он мне даже немного симпатичен, но…

— Нет, Рой, я тебе уже говорила, между нами было всего один раз.

— Но тебе понравилось и ты получила оргазм.

Способность некоторых мужчин находить клитор и умение с ним обращаться порой приводят к повышенному уровню самомнения.

— Уверена, что ты мысленно уже повесил себе на грудь медаль за это достижение. — Я закатила глаза, не желая сознаваться, что тот единственный раз был действительно приятным опытом — любовником он оказался чутким. — Я получила задание написать… лонгрид про БДСМ. Не хочу копирайтить чужие статьи. Мне нужно написать свою собственную историю с выходом в поле. Сделать её особенной: поговорить с людьми из Темы, узнать истоки, услышать разные мнения, выявить проблемы, подсветить заблуждения. Проще говоря, я хочу пропитаться философией, чтобы звучать достоверно.

— Хочешь побыть циничной Анастейшей Стил? - блондин откинулся на спинку стула, игриво оглядывая меня.

— Я хочу, чтобы потом говорили: неожиданно хорошо и качественно.

— А чем тебя не устроило то, что ты видела в моём отеле тогда? — на его красивых губах продолжила блуждать улыбка, но взгляд стал выжидающим.

— Потому что кто-то уже слил фото нашего ужина с Дорианом, подписав:

Неужели принцесса Хоуков готова подарить наследников могучему роду Горнов

. Если меня увидят, выходящей под утро из твоего отеля, то это может поставить под сомнение анонимность моего проекта.

Не знаю, насколько убедительно я прозвучала, но Рой задумался, явно что-то взвешивая.

— Есть у меня одна мысль. Но мне надо уточнить у одного человека.

— Ты готов отвести меня в какое-то тайное место?

— Что-то вроде. Если владелец согласится, то, возможно, у тебя получится сделать с ним интервью.

— О, так меня может ждать настоящий Кристиан Грей? — засмеялась я, мысленно обещая себе уменьшить количество предсказуемых шуток на тему этих персонажей. — Он красивый?

— Эффектный.

— Это звучит даже более интригующее, чем я могла представить. Когда мне ждать ответ?

— Особо ничего не жди, он может тебе отказать. И заранее скажу: там дресс-код и новички обычно приходят в масках.

— Поняла. Какой дресс-код? Латекс, винил, только кожаные ремни? Или плащи и маски, как в фильме Кубрика?

— Что-нибудь элегантное, но с долей откровенности.

— Найду!

— Тогда до пятницы я тебе дам ответ. Напишешь обо мне в своём лонгриде?

— Зная меня, ты наоборот должен требовать, чтобы персонажа, похожего на Роя Винтера в нём не было.

Винтер засмеялся:

— Я бы мог затмить любого мрачного брюнета-хищника.

Конечно, Рой, конечно.

Я вновь закатила глаза, но тоже не удержалась от улыбки. И не стала расстраивать золотого мальчика, что книги с брюнетами продаются лучше, чем с блондинами. Увы, не мне изменить безжалостную статистику, поэтому пресловутый Дэмиен Блэквуд, которого Винтер терпеть не мог, стал бы более подходящей кандидатурой, только вот он любовник Линды (к сожалению, мне не посчастливилось застать их сношающимися в коридоре одного светского мероприятия, поэтому знала о том, что они пара не по своей воле). Позлить её, что ли, взяв его в качестве прототипа? Высоченный мускулистый брюнет с ледяными голубыми глазами, хищным лицом, бородкой — проще говоря, создан проживать на страницах дарк-романов и украшать своим царственным ликом обложку. Мысленно поставила около его имени знак вопроса — это такой повод отомстить за его снисходительное «принцесса» в мой адрес (бесит) и за то, что в тот благотворительный вечер посмел включить тестостеронового самца, попытавшись прижать меня к стене в лучших традициях современных любовных романов.

Теперь осталось ждать вердикта некоего мистера Торна.

Персефона спускается в Царство теней

Твоё тело для меня здесь,

Но ты слывёшь недоступной.

Алы твои земляничные губки,

Сообщают мне тайны.

Твоя кожа мягкая, как пурпурный бархат,

Твой корпус всё ещё чист и непорочен,

Твой аромат, как чистая мирра,

Твой лик – яркое сияние.

Удар оставляет борозды на твоей спине,

Мой рассудок каждую секунду летает,

Твоё рыдание приносит мне наслаждение,

Твой голос поёт гимны.

Umbra et Imago "Erotica"

— Ты бы хотела, чтобы я был старше? — поинтересовался Принц.

— Так было бы легче, — призналась Красавица. — Когда тобой командует некто столь юный, то чувствуешь себя беспомощной.

A. N. Roquelaure «Спящая красавица»

Начало сентября 2024 года.

Встреча с владельцем клуба состоится.

Рой сообщил, что едет со мной в качестве проводника и гарантии моей безопасности/спокойствия. Я рада слышать это, но всё-таки удивилась:

— И чья это идея?

— Мистера Торна. Считает, что тебе будет спокойнее, если рядом с тобой будет находиться знакомое лицо.

Может, глупо, но как только мне дали добро, то сразу решила немного поработать над внешностью и из салона вышла уже не светленькая дочка именитого ресторатора, а Персефона с локонами цвета бордо. Хотя ощущала я себя больше Красной Шапочкой, собирающейся в тёмный лес, где у волков явно были иные желания, нежели чем съесть наивную путницу.

Примерив маску, сделала селфи в полумраке, чтобы поставить аватарку на фэйковом аккаунте. На время Пенелопа Хоук исчезнет из соцсетей, а то ещё забегаюсь и отправлю сторис/пост не в тот профиль и прощай вся конспирация. Чтобы страничка не смотрелась совсем пусто, сложила стопочкой тематические книги, купленные в букинистическом магазинчике в Блумсбери, прислонила к ним маску и сделала снимок. Да, с каким-нибудь подарочным изданием вышло бы более эстетично, но мне нравились эти затёртые экземпляры — в них читалась история. Не факт, что я прочту «Дельту Венеры» или «Историю О», а вот совсем потрёпанный сборник статей радикальных феминисток против БДСМ — очень даже, но логично, что именно его в кадре лучше не показывать.

Винтер заехал за мной в пятницу вечером, одобрил платье-сетку и маску чертёнка и повёз меня в клуб. Элитный и закрытый с запретом на съёмку. Сам Рой выглядел не менее провокационно и привлекательно. Ему шли и чёрный винил штанов, и подтяжки, и латексные перчатки. Однажды я уже видела его в подобном образе, но тогда он был без рубашки.

— Он нелегальный? — вернула я себя от созерцания красивого блондина в деловую реальность.

— Всё законно, но как и любой БДСМ-клуб — это серая зона.

— А почему такая секретность? Зачем мне маска?

— Потому что без масок туда ходят постоянные посетители. А новички чаще хотят оставаться инкогнито.

Я посмотрела на Роя, чьё лицо было открыто. Ясно.

— А почему такая сложность с доступом?

— Он для элиты и богатых людей. Внутрь попадают только по членским картам. Для новичков приглашение дороже, но ты со мной. И сегодня пятница, почти день открытых дверей.

Я разглядываю Роя Винтера. Вот так бывает: соглашаешься писать книгу и попутно узнаёшь, что твой приятель — извращенец.

Не знаю, что я ждала от подобного заведения. В реальности это оказался особняк с очень пафосным интерьером — сразу и не поймёшь, что за место. Пост суровой охраны, досмотр, оглашение правил: согласие и SSC (безопасность, разумность, добровольность), никакой съёмки обстановки и гостей. По оформлению: то ли частный театр, то ли дорогой клуб: чёрные материал под мрамор, золото в декоре, много красной кожи. В центральном зале небольшая круглая сцена с красным бархатным занавесом, чуть поодаль — большой бар, к нему меня мой спутник и повёл.

— Это точно БДСМ-клуб? — вырвалось у меня.

— А ты что думала тут плётки на входе раздают? — Рой лукаво усмехнулся.

Функции виночерпия осуществлял очень колоритный бармен: мощный мужчина с бритой головой и густой бородой, в дорогой рубашке цвета бордо с закатанными рукавами, обнажающими узоры татуировок. Серый жилет сверху обтягивал мускулистый торс словно броня. Он выглядел так, словно байкера или викинга нарядили в брендовые вещи. Но, признаюсь честно, его образ меня впечатлил. Хотя он бы идеально подошёл для какого-то более брутального подпольного заведения. Фантазия отправила его во времена бутлегеров.

— Добрый вечер, Рой.

— Добрый, Малкольм. Для меня как всегда, для моей спутницы что-нибудь из твоего лёгкого.

— «Шёпот соблазна», — ухмыльнулся в бороду здоровяк, принявшись ловко орудовать бутылками и шейкером, даже не поинтересовавшись, не хочу ли я просто воду. И по-хорошему мне бы подать голос, но сдержалась.

Рой заранее сказал, что владелец поговорит со мной после «шоу», которое мне только предстояло увидеть. Я чувствовала себя очень странно, но вишнёво-мятный коктейль немного поддерживал меня в тонусе, как и воодушевление от мысли, что всё-таки пробралась на запретную территорию. Однако я нарушила самое важное правило из сказок: ничего не ешь и не пей в волшебном/подземном мире — останешься тут навсегда.

Позволив Винтеру увести себя к сцене, непроизвольно обернулась посмотреть на бармена. Наши взгляды пересеклись. Свет начал затухать, поэтому я не могла сказать точно, показалось мне или нет, что уголок рта Малкольма приподнялся в густой бороде.

Представление началось. Мужчина в чёрной футболке и брюках привёл на сцену полностью обнажённую женщину с широким ошейником, к которому прикреплялась длинная цепь. Саба/Нижняя исполняла команды своего хозяина покорно и плавно — как хорошо выдрессированный зверь. Я начала догадываться к чему всё идёт, когда мужчина достал плеть.

— Это… — тихо произнесла я.

— То, ради чего все приходят сюда.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Посмотреть, как мужчина безнаказанно упивается своей властью над беззащитной женщиной?

— Посмотреть на акт безоговорочного доверия, — судя по серьёзному тону Роя это было для него действительно чем-то важным.

Ага, а на казни народ приходил поглазеть, чтобы увидеть, как зло наказывается.

Я боролась с искушением рассмотреть зрителей. Приличное количество из них пришло без масок. Сколько из них тут впервые? Сколько здесь партнёров моего отца или тех, кого я могу знать? Внутри пробежал холодок от мысли, что я могу столкнуться с отцом или братом. Нет, только не отец — в его порядочность и нормальность верю до конца.

Публичная сессия закончилась, часть посетителей разошлась по приватным комнатам, часть предалась утехам прямо в соседнем зале, где было множество диванов. После вечеринки Роя это уже не стало для меня открытием.

— Нас ждут, прекрасная Персефона, — Рой повёл меня к владельцу этого специфического места.

Кто же ждёт меня за дверью?

***

Никакого тебе Кристиана Грея, мисс Хоук.

Пока мы шли по коридору особняка, Рой рассказывал, что на втором и третьем этажах приватные и игровые комнаты (видимо, они чем-то различались), есть специальный оборудованный зал под шибари. Рядом с главным залом своего рода лаунж-зона. Есть ещё ресторан. В подвале «темница» — более зловещая и антуражная зона.

— А ты хорошо знаешь это место, да? — я не пыталась скрыть издёвку в голосе.

Вместо ответа Рой послал мне ответную ухмылку. Мы уже оба знали ответ на этот вопрос: я видела, как досматривали других гостей и изымали телефоны на время посещения. Меня же просто попросили открыть одно отделение сумочки. Либо это хозяин дал задание меня пропустить без лишних телодвижений, либо Винтера тут знают и доверяют.

— Это какой-то розыгрыш?! — вырвалось у меня, когда дверь в кабинет открылась.

Ибо за рабочим столом сидел Малкольм. Тот самый бармен.

— Понравился коктейль, мисс Хоук? — густая борода не смогла скрыть лихую ухмылку.

Я оглядела кабинет. Он был… обычным. Серьёзно. Спокойные цвета, рабочий стол, кресла и диван для посетителей, шкаф с папками. Уверена, взяв одну, я бы увидела там привычную документацию. Ощущение, что в этот кабинет забегали по необходимости, но не проводили в нём много времени. Мой отец ценил порядок, но даже его кабинет выглядел более обжитым.

Никаких откровенных плакатов, атрибутов Темы. Уж тем более никакой голой сабы в ошейнике у ног хозяина (да, представьте, моя фантазия дошла даже до такого). И никакой тайной двери, из которой мог бы выскочить настоящий хозяин клуба.

— Рой, объясни, пожалуйста, что происходит, — обратилась я к своему приятелю-проводнику.

Внутри всколыхнулась тревога: я попала в какое-то место, где богачи играются в БДСМ и другие непонятные игры. Насколько это опасно? Да, очень «своевременные» мысли, знаю. Не повторяйте за мной. Если меня решат схватить и куда-то потащить, то начну швыряться в них папками и выпрыгну в окно. Мы на первом этаже.

— Всё как мы договаривались. Ты хотела пообщаться с владельцем клуба «Le Mystere», Малкольм Торн и есть его владелец, — спокойно объяснил Винтер.

— Владелец, который стоит за барной стойкой?

— У каждого своё хобби, — засмеялся Малкольм, сверкнув почти чёрными глазами. — Разве этот нюанс не сделает твою статью более привлекательной для читателей?

Я ответно прожгла его взглядом. На вид ему явно больше сорока. Сидел он в кресле действительно так, словно оно ему принадлежало.

Хотела стать второй Анаис Нин? Что ж, тогда тебе нужен свой собственный Генри Миллер, а не очередной Кристиан Грей. А Генри Миллеры редко бывают молодыми и красивыми. Зато они гениальны. Хотя, надо признать, Малкольм всё же выглядел привлекательнее легендарного американского писателя.

— Ладно, вы правда разрешите после беседы посмотреть красные комнаты?

— Да, Рой может тебе их показать… Или я, если не боишься. — Он бросил на меня взгляд… Нет, не опасный. Скорее изучающе-любопытный.

— Раз ты хозяин, то тебе и показывать, — раз он бесцеремонно перешёл на «ты», то я не видела смысла оставаться в рамках вежливости. Тем более, после столь эффектного появления владельца.

Я была почти уверена, что Малкольм сам доминант, поэтому ждала, что мой тон его покоробит или он одарит меня каким-то опасным взглядом. Нет. В его глазах сквозило самое настоящее удовольствие. Его забавляла эта ситуация.

— Раз хочешь меня, девочка, так уж быть, твоим гидом буду я.

— Меня зовут Пенелопа Хоук, — нахмурилась я.

Даже если он мне в отцы годится, это не значит, что он может так ко мне обращаться. Вероятно, называть своё настоящее имя опрометчиво, но мне следовало напомнить из какой семьи. Удержалась, чтобы не добавить: «И я тебя не хочу», но это было бы совсем, как в плохих любовных романах, когда ты знаешь, что героиня всё равно потом будет с этим персонажем, а так сглазить себя мне не очень хотелось. Тем более он мог по-своему трактовать моё заинтересованное разглядывание его в баре.

— Хорошо, мисс Хоук, так что вам нужно знать для статьи?

«Почему у тебя такая длинная борода», — спросила бы Красная Шапочка в этой ситуации волка, который выдавал себя за бармена.

Я подавила улыбка от этой мысли, но внутри немного расслабилась.

— Я тогда не буду вам мешать, — перед тем, как уйти, Рой наклонился к моему уху. — Встретимся у бара.

Я кивнула и подошла к креслу, не на которое указал Малкольм. Соседнее. Глупый детский бунт, но я не хотела, чтобы он ещё и решал, где мне сидеть. А Торн продолжал наблюдать за мной весёлым взглядом.

Ладно, в зале присутствовало достаточно женщин с открытым лицом, значит мне не стоит особо бояться, тем более свою личность я уже раскрыла.

— Если ты не против, то я сниму маску?

— Я буду только рад.

Следующие пару часов мы много говорили о субкультуре, особенностях владения таким клубом и прочих вещи, которые я распишу в грядущей главе будущей книги.

***

И Анастейша Стил уже не та.

Одной из моих целей было выудить дополнительные контакты и интересные места для «своих», но мистер Торн не спешил раскрыть мне все карты. Почти час он грамотной речью расписывал мне философию БДСМ, внутренние конфликты между концепциями SSC и RACK, ушёл в дебри сравнений с медитацией, религиозным экстазом и дионисийскими ритуалами или сакральными ордалиями (какими только поэтическими ширмами люди не прикроют свою тягу к разврату). В какой-то момент я подумала, что могла бы просто почитать Википедию и несколько сайтов и просто переработать своими словами, не копая так глубоко. Хотя, надо признать, Малкольма было интересно слушать. Но вскоре он сам прервался и пригласил меня на экскурсию по привату.

— А зал для шибари? — внезапно даже для себя спросила я, вспомнив рассказ Роя.

Взгляд Малкольма с интересом прошёлся по мне, словно представляя меня в верёвках. Хотя может в его голове было: да какое тебе шибари, изнеженная девочка.

— Его лучше смотреть днём, — бросил он, вставая с офисного кресла, которое жалобно скрипнуло в очередной раз от его веса.

Понятно, значит сегодня его не увижу.

Малкольм повел меня на закрытый этаж, а моя голова пухла от количество материала, что я получила. Подойдя к двери, приложил ключ-карту. Ожидала увидеть на ней какие-нибудь символы или таинственную эмблему, но она была обтянута обычным чехлом темно-серого цвета, без каких-либо опознавательных знаков.

— Она не красная, — вырвалось у меня.

Приватная комната оказалась именно такая, какой мы все её и представляем по наполнению: приглушённый цвет, какой-то приятный в воздухе («Антисептик» — подал голос Малкольм, видя что я принюхиваюсь), много кожи, крест у стены, станок/козёл для порки, стеллаж с огромным количеством девайсов.

Центральный зал театрален, рабочий кабинет банален, приват внезапен, потому что он оказался оформлен в светлых спокойных тонах, отчего устрашающий инвентарь сильнее бросался в глаза. Особенно кровать с тёмно-серым постельным бельём.

— Мисс Хоук, комнаты могут быть любого цвета. Их главное нерушимое правило только одно — они должны быть безопасны.

Я успела сдержать смешок.

— А так красная комната — это просто растиражированный масс-медиа визуальный образ. — Продолжил Малкольм. — Изначально это просто даркрумы. Но на этаже конечно же есть и красные.

— Это как с историей Эд Гина получается.

У Малкольма вопросительно поднялись бровь и уголок рта. Да, я люблю смотреть тру-краймы.

— Он прочитал ужасающие истории про нацистские абажуры из человеческой кожи и решил повторить. Военные зверства так и не были доказаны, оставшись фантазиями пропаганды, а вот кожаные поделки Гина оказались настоящими. Потом уже и им самим вдохновлялись многие режиссёры. Круг замкнулся.

Весёлый взгляд Малкольма упал на стену рядом со мной. Я повернула лицо. Там располагалась полка с кляпами и виниловыми масками на всю голову с молнией в районе рта. Так… Это же не намёк мне? Я просто сама так «удачно» встала.

— Кстати, насчёт этого. В многих статьях про БДСМ упирают на стоп-слово, но как сказать его с закрытым ртом?

— Партнёры обговаривают дополнительные жесты.

— А если руки связаны?

— В ладони обычно зажимают маленький колокольчик, как на ошейнике для питомцев. Упал — значит предел наступил. Предвосхищу твой следующий вопрос про бондаж и виды мумификации — там всё строится на контроле и внимательности Верхнего: на два сжатия нижний должен среагировать.

Я подошла к комоду:

— Можно открыть?

— Конечно, — кивнул Малкольм, сложив руки на груди и прислонившись к столбику кровати.

Сняв маску и положив её, выдвинула ящик: презервативы, упаковки перчаток, салфетки, всевозможные виды смазок. Щёки начало покалывать, но пока мне удавалось сохранять самообладание. Однако это не помешало перейти и ко второму ящику, раз уж разрешили. В прозрачных отдельных боксах лежали свечи, какие-то цепочки, рядами лежали мотки верёвок.

— Внизу я заметила людей, следящих за обстановкой…

— «Надзиратели подземелий», некоторые называют себя «ангелами», — серьёзно кивнул хозяин заведения. — Следят за порядком.

— А как они называются у тебя?

— Администраторы зала.

Он широко заулыбался, увидев моё недоумение на лице, но я, правда, ожидала чего-то более впечатляющего от такого колоритного персонажа.

— А здесь кто следит? Камеры?

— Нет, камеры в приватных комнатах запрещены. Мы соблюдаем закон. — Малкольм оттолкнулся от каркаса кровати, отчего раздался тихий перезвон цепей. Подойдя к одной из стен он показал на кнопку. — Тревожный сигнал.

— А если девушка прикована?

Малкольм пристально посмотрел на меня.

— Как ты думаешь, что ещё главное в БДСМ кроме безопасности? Только не говори, что боль, не разочаровывай меня с порога.

Ох, что за вопросы пошли.

— Получение новых ощущений?

— Доверие, мисс Хоук. Если ты сомневаешься в человеке, то просто не иди с ним в эту комнату. Как говорится, если тебе кажется, то тебе не кажется. Здесь бывают разные люди, не могу сказать, что абсолютно все сверх осознанные, но мы каждый день выходим из дома, рискуя своей жизнь. Везде соломку не подстелить.

При желании ответ можно трактовать как попытку снять с себя ответственность.

Я внимательно осматривала комнату, а Малкольм молча изучал меня, стараясь не мешать журналистке в работе. Хотя такой массивной глыбе сложно не отвлекать внимание.

— И ведь многим же это по вкусу, — вырвалось у меня, когда вспомнила количество людей внизу.

— Кто-то увлекается этим от пресыщения, — спокойно пожал плечами Малкольм, стоявший с засунутыми в карманы руками. — Некоторые исследуют возможности своего тела и его скрытые желания, некоторые так сбрасывают стресс и перезагружаются, ты не представляешь, сколько влиятельных людей на самом деле нижние. Когда привык контролировать обычную жизнь, то единственный способ снять стресс — отдать контроль над собой где-то в этой комнате. Или вернуть его себе. Быть может, это бессознательная тяга обрести ощущение катарсиса и религиозного экстаза, которое в наше время так тяжело найти.

— То есть если я устала от работы, а ты меня выпорешь, то мне станет легче? — усмехнулась я, вертя стек в руке.

— Быть может, не попробуешь — не узнаешь, — вернул он мне ухмылку.

— Я тебя первый раз вижу.

— Сказал бы я, что могу позвать твоего друга, который здесь не новичок, но он по другому профилю, это ты его пороть должна будешь, — Малкольм улыбнулся почти по-отечески. Но взгляд вновь стал хитрым. — Хотя с твоим гонором, у тебя бы, наверное, это даже хорошо вышло.

— Хочешь сказать, что из меня бы получилась госпожа? — я рассекла стеком воздух, чуть не ударив саму себя, отчего Малкольм издал смешок.

— Может быть, и получилась бы. Всё же позвать Роя? Он тебе не откажет.

Так этот самодовольный золотой мальчик, смотрящий на всех свысока, по вечерам предпочитает, чтобы пытали его? Чего только в жизни не бывает.

— С чего ты взял?

Малкольм окинул меня многозначительным взглядом:

— Я же вижу, как он на тебя смотрит — плюсы работы бармена — учишься распознавать людей и их желания. И эта его просьба пустить тебя сюда.

— Он мой друг, я не буду его бить.

— Тогда мы в тупике, из которого два выхода: либо мы спускаемся в бар и ты ждёшь, когда твой друг освободится, если он решил скоротать с кем-нибудь время, либо… — он специально сделал театральную паузу, чтобы я спросила «либо?», но я молчала. — Либо я проведу лёгкую сессию с тобой, потому что по твоим глазам вижу, что тебе интересно попробовать и ты не хочешь так сразу уходить. Хотя тебе, вероятнее всего, понадобилось бы парочка сессий, чтобы начать отдаваться процессу от души.

— Значит ты, ожидаемо, доминант.

— У тебя были сомнения, мисс Хоук?

— Нет, твоя внешность вполне красноречива, правда, с такой обычно одеваются в кожу и заклёпки.

— Ты видела моё заведение? Оно не выглядит как байкер-клуб.

Ведь на эту тему я и размышляла, глядя на него.

Как хорошо, что в комнате тусклое освещение и мой лёгкий румянец явно был не очень заметен.

— Дело не только во внешности. В баре ты не спросил конкретно у меня, что я буду. Это либо соблюдение правил обращаться к дому, а не к сабе, но ты сам сказал, что Рой нижний. Тогда второй вариант: ты просто сам действовал как верхний, выбрав за меня.

Малкольм сверкнул лукавым взглядом и промолчал.

— И что ты будешь делать со мной?

— Хочешь узнать правила игры, не вступая в неё? — сузил он глаза, продолжая улыбаться. — В этой комнате так не играют, мисс Хоук. БДСМ — это не только контроль, но и доверие, как я уже говорил. Ты соглашаешься на сессию, мы обговариваем стоп-слово и игра начнётся.

— Я готова.

— Так быстро, и что, никаких сомнений и терзаний? — Малкольм с интересом оглядел меня. — Никаких лимитов?

Опрометчиво с моей стороны, но… я безрассудно старалась показать, какая смелая.

— Их время было, когда редактор спросил, готова ли я написать статью про БДСМ. А что касается лимитов… Ты сам сказал, что это будет лёгкая сессия. Если ты вздумаешь применить ко мне что-то, что мне не понравится, то я скажу стоп-слово.

Мужчина одобрительно хмыкнул.

— Так какое твое стоп-слово, мисс Хоук?

— Ананас. — Произнесла слишком быстро и уверенно. Потому что придумала его ещё днём. На всякий случай… который таки наступил.

Малкольм кивнул уже серьёзно, а потом сказал мне:

— Ты отдаешь контроль мне и я решаю, когда сессия закончена, но ты сама можешь остановить всё в любой момент, когда поймёшь, что для тебя это слишком. Никакого преодоления, никакого желания что-то доказать или впечатлить меня своей выдержкой. Здесь играют ради обоюдного удовольствия. И ещё: все реакции твоего тела и психики — нормальны и не постыдны. Поняла меня?

— Почему ты решил, что я захочу тебя впечатлить?

— Поняла меня? Начинаем?

Поняла, что ответа от него не добиться, если он не хочет его давать.

— Да.

Малкольм сначала подошёл к комоду, снял с пальцев два кольца (обручального среди них не оказалось), пару браслетов, вытащил влажную салфетку и тщательно протёр руки, далее спрыснул антисептиком, потом сел в кожаное кресло, пристально разглядывая меня. А я просто стояла и в ответ сверлила его взглядом, подозревая, что он просто испытывает моё терпение. Только позже догадаюсь, что Торн являлся любителем пси-доминирования.

Рой сказал, что владелец клуба эффектный. Что ж, тут он не соврал. У меня не было опыта с мужчинами настолько старше меня — они меня не привлекали. Но про Малкольма я бы могла сказать, что он красив какой-то суровой мужской красотой, даже несмотря на густую и довольно длинную бороду, даже несмотря на полностью лысую голову. У любого другого мужчины я, возможно, впечатлилась бы накаченными руками в татуировках (интересно, а ползёт ли черный рисунок чернил дальше по телу?), но не у доминанта, который собирался применять ко мне физическое воздействие. Разглядывая его, я незаметно дошла до мысли, что вполне бы провела с ним время. В этом сквозила необузданная свобода. Знаете, когда вам говорят: делай что хочешь — никто не узнает и не осудит. Именно это и движило мною. И любопытство.

Как там пишут в книгах? Он казался божеством, сошедшим с небес? Торн напоминал мне сейчас Гефеста, рассматривающего металл и размышляющего, что из него можно выковать.

Малкольм всё-таки подал голос, выводя меня из оцепенения:

— А теперь ложись мне на колени, девочка. Животом. — Для усиления эффекта похлопал ладонью по ноге.

Он не подтащил к себе, не схватил и не уложил сам. Малкольм Торн, развалившись в кресле, спокойно ждал, чтобы я сама преодолела эти несколько метров и исполнила его приказ. Прервать всё в самом начале или самостоятельно переломить через колено свою гордость, не давшую сесть в указанное кресло ранее.

Стоит отметить, отец никогда меня не бил. И вообще я избалованная папина дочка. Но каким-то чутьём поняла, что он хочет сделать и… Не дождёшься, Малкольм Торн! Пенелопу Хоук так легко не испугать.

Как можно увереннее я подошла к креслу и аккуратно опустилась на его колени.

Широкая ладонь легла на ягодицы, заставив замереть в ожидании удара, но Торн начал гладить меня, словно кошку: от лопаток до ягодиц. От размеренных, но уверенных прикосновений, начала медленно расслабляться. И в этот же момент прилетел увесистый шлепок, заставивший меня вскрикнуть. Вместе с подёргиванием в районе удара пришло осознание: он же не сказал, сколько мне предстоит вынести. Ещё один. Следом мягкое массирование повара, замешивающего тесто или что-то подобное. Ещё шлепок. Пауза. Подол платья задрался к бёдрам. Пауза. Стыд, смущение, желание сбежать и желание продолжить. Пальцы подцепили резинку трусов и потянули вниз. В мозгу забил набат:

«Пенелопа! Стоп-слово!»

, но вместо этого я уткнулась лицом в подлокотник кресла и приподняла бёдра, чтобы помочь ему снять с меня бельё.

От новых ударов уже по обнажённой коже, потекли неконтролируемые слёзы. Я и сама не могла понять, почему плачу. То ли от обиды, то ли от злости на своё безрассудство, то ли от стыда, что возбудилась от прикосновений человека, которого вижу первый раз в жизни. Раздирающие чувства стёрли личность мужчины из сознания — он превратился в некую природную неотвратимую силу, что обрушивалась на моё тело, а мне оставалось только стойко преодолевать эту карающую мощь.

Давление его ног на низ живота, вибрация от ударов, расходящаяся горячими импульсами по всему телу, ощущение, что его тело тоже реагирует на меня…

После очередного шлепка Торн, явно заметивший, как характерно я сжимаю ноги, чтобы усилить приятное томление, спросил:

— Хочешь кончить? — Не шёпот любовника, а сдержанный вопрос профессионала, который предлагает дополнительную услугу.

Оргазм как комплимент от заведения, видимо.

Наверное, в настоящей сессии такое не спрашивают и мне сделали скидку как новенькой. Я шмыгнула носом и кивнула, слегка расслабив бёдра, разрешая ему дотронуться. Однако вместо ласки, почувствовала, как мужская ладонь обхватила спереди мою шею и подняла лицо.

— Теперь ещё раз и словами, — отчеканил мужской шёпот на ухо.

— Да, хочу…

Малкольм, продолжая держать меня за шею, запустил свободную кисть мне между ног. Ещё минут 15 назад я разглядывала его руки, а сейчас его пальцы скользили во мне, подводя к разрядке отточенными движениями.

Предвкушение заволокло сознание и раскрепостило тело: я начала медленно подмахивать бёдрами навстречу ему. Горячее дыхание обожгло ухо:

— Не торопись так, девочка. Растяни удовольствие.

— Ещё, — упрямо выдохнула я, сама не понимая, чего именно желаю: более интенсивных движений или его прикосновений к другим частям тела.

Торн не приказал мне молчать и не наказал за смелость. Только ладонь на шее чуть сильнее сжалась, а подушечка большого пальца стала лениво поглаживать кожу.

— Ещё палец? Сегодня с тебя хватит и двух.

Его подсевший голос, уже пропитанный нескрываемым желанием, сделал только хуже, став последней каплей: я зажмурилась и сдавила его кисть от накатившего острого оргазма, он почти сразу усадил нормально к себе на колени и обнял почти медвежьей хваткой. Уткнувшись носом в крепкую грудь, медленно вдыхала, чем пахнет Торн: кондиционер или стиральный порошок от ткани жилетки, ненавязчивый древесный аромат от бороды, а под всем этим — тонкий интимный запах мужской кожи, от которого у меня вновь свело внизу живота.

— В секунде оргазма сосредоточен весь мир

…

Как себя чувствуешь?

— Слишком странно, — я поморщилась не от боли, а от того, что его борода защекотала нос.

— Это нормально. В голове пусто?

— Да.

— Вот ты и узнала.

Что узнала? Что могу кончить от ласки незнакомого лысого извращенца в летах? Сомнительное открытие о себе, без которого я спокойно могла бы прожить, если бы сначала думала, а потом делала.

— Ты же меня пощадил, да?

— Как и любую новенькую. Завтра тебя может накрыть осознанием и скорее всего проявятся синяки. Ты не сделала ничего грязного или преступного, но с последним конечно некоторые юристы поспорили бы. Просто решила испытать себя. Но так больше не рискуй с незнакомцами.

Малкольм поднялся, ставя меня на ноги, а потом повёл в небольшую ванную комнату. Намочив полотенце холодной водой, он протянул мне:

— Держи.

Я ещё не пришла окончательно в себя и приложила компресс к горящей пятой точке. Чтобы хоть как-то отвлечься от странного состояния, решила поддеть его:

— А кто-то говорил про обоюдное удовольствие.

— А кто тебе сказал, что я его не получил? — он невозмутимо мыл руки, словно врач после приёма пациента.

Я дернула подбородком, указывая взглядом на его ширинку. В более ярком свете ламп увидела, что испачкала ему брюки, которые в данный момент красноречиво топорщились.

— Мой стояк — не твоя проблема, мисс Хоук. Я получил своё удовольствие, приоткрывая юной любознательной особе новый мир. — Он опустил взгляд на штаны. — Это как раз и есть естественные реакции организма: смазка, пот, слёзы, слюни, сперма…

— Кровь, — вставила я.

— Для тех, кто любит бладплей. Или ты про месячные? В любом случае брезгливые в БДСМ не задерживаются.

— А не хочешь открыть юной деве тайну, к чему было это представление со знакомством?

Малкольм вытер руки другим полотенцем и сложил их на груди, опершись копчиком на раковину.

— Хотел посмотреть, какая ты настоящая.

Я вопросительно вскинула бровь, не понимая о чём он.

— Я видел твой настоящий аккаунт в Инстаграме. Типичная золотая девочка с бейби-фейсом или тепличный цветочек, знающая о БДСМ через 50 оттенков серого. Такая не полезет в закрытые заведения. Но когда ты увидела меня в кабинете… Твой взгляд соответствовал выбранной маске. — Малкольм ухмыльнулся. — Ты была готова испепелить или поднять на вилы и меня и Винтера за нашу выходку. А потом ещё и сама маску сняла.

— В кабинете никого не было, а в маске сидеть во время долгого интервью — не очень удобно, — пожала я плечами, кладя полотенце и беря в руки бельё.

Кинула взгляд на мужчину, он так и стоял, скрестив руки и смотря куда-то в потолок — отворачиваться или выходить из ванной комнаты он явно не собирался. Ну и ладно, чего он уже не видел. Я стала надевать трусики.

— Что ж, можешь гордиться, что побудил меня дважды снять с себя «маску», — как можно невозмутимо, заключила я, одёргивая подол платья.

— Трижды, мисс Хоук. — глубоким голосом многозначительно поправил меня владелец клуба. Позёр. — Умойся хорошенько холодной водой.

Когда я уже выходила из ванной комнаты, поправляя маску на лице, Малкольм подал голос:

— Даже в самых тёмных комнатах люди иногда ищут свет. И некоторые находят в этом спасение. А некоторые — пропадают окончательно.

Когда я спустилась, оказалось, что Рой всё время ждал меня у бара. К счастью, не стал меня ни о чём расспрашивать, хотя понял, что что-то произошло. Но я сама сказала, что всё в норме.

Примечание к части

В секунде оргазма сосредоточен весь мир (с) Генри Миллер "Тропик рака"

Персефона заглядывает в Тартар

Ударь меня!

Я хочу повиновения,

Лишь ты можешь обладать мной.

Umbra et Imago «Schlag mich»

8 сентября 2024 года.

На следующий день я проспала до полудня. Пока меня не разбудил звонок. Схватив гаджет, чуть не уронила его на лицо. Да, только фингала мне сейчас и не хватает.

— Добрый день, мисс Хоук, надеюсь, не разбудил тебя?

Спросонья я не сразу узнала этот голос. Посмотрела на экран смартфона. Неизвестный номер.

— Малкольм?

— Значит разбудил. — В голосе никакого сожаления не слышалось. — Я подумал, что всё-таки могу дать тебе пару-другую контактов для статьи. Готова записать?

«А в мессенджер это нельзя скинуть, раз мой номер достал?» — мысленно пробурчала я, но всё же встала, за бумагой и ручкой.

Вообще я собиралась проваляться в кровати целый день, раздумывая, что же в моём детстве произошло такого, что привело меня к разовой интимной связи с незнакомцем, годящимся мне в отцы.

— Как твой прекрасный зад?

Я пока не привыкла к тому, как в нём это уживалось. Да, с его брутальной внешностью ненормативные словечки гармонично сочетались, но во время нашей официальной беседы этот же человек изъяснялся такими оборотами, что я готова была ставить на всё, что он очень образованный.

— А то ты не знаешь. Я на спине всю ночь спать не могла, — пробурчала я, но потом добавила спокойно. — Всё со мной нормально.

— Это хорошо. — Вот сейчас он прозвучал очень серьёзно. — Если не врёшь. Готова записать?

— Да.

Получив имена и контактную информацию, мы просто распрощались.

Перед тем, как начать отрабатывать контакты, я сделала очень важное дело: заказала себе еду.

И чтобы как-то скрасить ожидание, вбила в поисковик:

Малкольм Торн, Le Mystere

. Пусто. Открыла карты и нашла приблизительное место, куда Рой меня отвёз: в начале улицы отделение банка, какой-то маленький магазинчик. Никаких увеселительных заведений. Частные дома.

— Сколько же тебе стоило не только приобрести недвижимость в респектабельном районе, но и так оформить интерьер, мистер Торн…

На этот вопрос мне приблизительно мог ответить Дориан Горн, владелец крупнейшей строительной корпорации. Может, нанять какого-нибудь частного детектива? Это сильное отклонение от курса, но меня заворожила сама идея такого большого таинственного места, о котором нельзя сразу найти информацию.

Забила

«Частные детективы города»

в поисковик.

О, один офис в районе моей редакции. С фото на меня смотрел суровый крупный мужчина, не лишенный привлекательности. Эх, Пенелопа, может тебе всё-таки пора завести кого-нибудь? Нельзя же каждого увиденного мужчину судить по

«я бы с ним… да/нет»

. Получив от меня честную отметку «да», частный детектив Логан Стил отправился в папку закладок на всякий случай.

Сделав скриншот местности, где приблизительно располагался Le Mystere, я задумалась.

Что бы сказал на это психолог? Я отдалилась от отцовской фигуры, но так привыкла к ней, что ищу себе замену? Но Кристофер Хоук — идеальный родитель, задравший мне планку того, как ко мне должен относиться мужчина. И я очень не хотела расстраивать его, но любая сепарация делает больно — этого нельзя избежать. Пыталась ли я на бессознательном уровне оставаться хорошей девочкой из приличной семьи? Но это не мешало мне заводить отношения и я любила секс. Правда, когда ты поглощаешь криминальный контент, то уровень твоего доверия к мужскому полу стремится к нулю. И что делать, когда хочется ласки?

Малкольм Торн подарил мне ощущение безопасности чёткими правилами, возможно, легитимизировал мои желания. И всё это на закрытой территории, с которой точно ничего не просочится. Парадоксально, что БДСМ создало иллюзию, что категоричное слово женщины «нет» — это именно стоп, а не мужское

«её «нет» значит «да», поэтому доведу всё до конца»

, следовательно она могла со спокойной душой остановиться в любой момент акта.

Отлично, это уже не позиция жертвы в поиске приключений на свою пятую точку. Я хотела оргазма и сильных объятий — я их получила. Не только же мужчинам использовать женщин для разрядки. Вот так Рой Винтер и Малкольм Торн превратились в два человеческих фаллоимитатора.

Я настолько закопалась в поиске информации о Малкольме Торне и в мыслях о глубинном, что не заметила, как пролетело время до доставки моего завтрака-обеда.

От упоительного поглощения лапши меня отвлёк телефонный звонок. Неожиданно это оказался Рой, мой золотой дилдо.

— Флушаю, — с набитым ртом ответила я, чуть не подавившись от своей же мысленной шутки.

— Приятного аппетита, котёнок, как утро после спуска в подземный мир?

Непривычное проявление заботы и участия от Винтера. Наверное, он подумал, что терзаюсь от сожалений по поводу вчерашнего, но единственное о чём я жалела, что заказала не самую большую порцию удона — он оказался великолепным.

— Футро полное фопрософ, — я шумно втянула лапшу.

— Например? — из голоса Роя исчезла аккуратная нотка и появилась улыбка от услышанных звуков.

— Ты и Малкольм Торн. Ты и клуб.

Ты сабмиссив. Но это уже не имело отношения к моим раскопкам. И, как ни странно, я даже могла объяснить это открытие: Рой любил азарт, экстрим и чтобы его развлекали, а быть Верхним значит придумывать забавы самому, что скучнее. Да я сегодня просто гениальный знаток человеческих душ!

— Мы друзья.

Прозвучало так, будто Винтер хвастался этим фактом. Непривычно слышать такое от человека, привыкшего на всех смотреть свысока.

Это был мой шанс выудить у него чуть побольше информации.

— Друзья? Прости, Рой, но тебе 29 лет, а ему… Сколько? 40?

Предположи я, что лет 50, то Рой не станет меня поправлять. А дав ему меньше 45, на которые сама и ставила… Винтер точно скорректирует меня, зная, что возрастные мужчины — это точно не мой вариант.

— Ему 46.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я же говорила.

Ну, не так много. Даже младше моего отца на 17 лет.

— И в отличие от обычных посетителей у меня своя приватная комната, которую не нужно бронировать.

Прекрасно, в попытке доказать особые отношения с Торном, Рой чуть приоткрыл мне правила их мира.

— Она красная? — не удержалась я от глупого вопроса.

— Да. И я могу тебе её как-нибудь показать, — он усмехнулся.

— Тайно мечтаешь, чтобы я поставила тебя на колени и приказала целовать мне ноги или отходила тебя твоим же ремнём за несколько тысяч евро?

— Котёнок, мне очень нравится, что ты так легко начала фантазировать, что хотела бы со мной сделать, — голос Роя приобрёл соблазнительные нотки.

Отказывать Винтеру сразу — слишком недальновидно, ибо он — мой пропуск в закрытый клуб.

Я отправила в рот очередную порцию лапши.

— Ладно, не буду тебя отрывать от еды. Я рад, что ты в норме. Ещё спишемся.

— Рой, подожди! Ты меня очень выручил, спасибо тебе.

— Можешь отблагодарить меня совместным походом в Le Mystere.

Ой да иди ты. Но единственное, что блондин от меня услышал — это возмущённое сопение.

— До свидания, Рой Винтер. — Я отключилась под смех мужчины.

Теперь надо было сесть за работу над материалом, и если один контакт согласился сразу — по голосу это оказалась молодая девушка — устроительница кинк-вечеринок, то до второго так и не смогла дозвониться, поэтому решила просто поехать по адресу позже.

А Персефона выложила откровенное селфи: зеркальное отражение контура ягодиц с полоской тонкого белого кружева, подчёркивающего сохранившиеся алые пятна на коже.

***

14 сентября 2024 года.

Следующая неделя выдалась насыщенной: я успела взять интервью у одной мистресс, посетить фетиш-магазин, узнать, где в городе проходят манчи (встречи адептов субкультуры в общественных местах, где они просто знакомились и общались). Я бы сходила и туда, но опасалась, что меня всё-таки кто-нибудь узнает.

С внутренней улыбкой слушала, как все эти люди отделяли себя друг от друга, создавая внутри, казалось бы одной субкультуры, свои течения.

И все эти дни я не теряла надежду дозвониться до мистера Ш. В тематическом шопе мне сказали, что в субботу он устраивает закрытую вечеринку для своих. К счастью, мне удалось произвести хорошее впечатление на девушку-консультанта — Фло — и она дала мне флаер, заодно посоветовав наряд, подходящий дресс-коду «Сада Пыток». Вход, по её словам, стандартный: я перехожу по ссылке, соглашаюсь с пользовательским соглашением, высылаю селфи в наряде, если мне одобрено, то приходит уведомление к оплате входного билета.

Глядя на стоимость билета, пожалела, что не обговорила с Диланом исследовательские расходы.

А вот фотоальбом «Полусвет» с визуальными образами фетиша купила уже для себя — чтобы понимать, как же выглядеть в подобной субкультуре.

Я всё сделала, но данный вариант для меня являлся крайним — мне не нужен был доступ на вечеринку. Моя цель — беседа с Мистером Ш — легендарным устроителем фетиш-подземелий. У них даже имелся свой манифест:

«Сад пыток» остается самым радикальным и альтернативным клубом, всегда находящимся на передовой андеграундной субкультуры. Это мир, где причудливое, странное и сказочное становится нормой. Это апофеоз всех антиномий и нарушение табу. По мере того, как вы мутируете вместе с Садом, вы достигаете новых вершин удовольствия и эротики и освобождаетесь от оков социальных условностей. «Сад пыток» завоевал международную репутацию, благодаря поощрению художественных экспериментов и грехов…

На смартфон пришло оповещение

«вас упомянули»

в Инстаграме. Фло из магазина «Склеп» разместила моё фото в виниловом наряде на их аккаунте с подписью

«Нас посетила прекрасная Персефона»

. От лица в кадре только подбородок и губы в обрамлении вишневых прядей, но не думаю, что кто-то особо смотрел на них, когда открывались настолько откровенные виды ниже — это было даже не наряд, а сплетение виниловых ремней разной ширины. Так, это работа. Я раскручиваю авторский профиль для будущей книги. Дилан будет доволен, ибо за неделю на аккаунт Персефоны подписалась парочка тысяч неравнодушных, а её личка переполнилась сообщениями «

Наступи на меня

» и прочим соответствующим контентом. Мне б радоваться, что, оказывается, так легко можно было бы найти кого-то, но противный мозг сразу выдал:

а ты представь, сколько среди них извращенцев или маньяков?

Поэтому я просто одела строгий белый костюм, кинула виниловое безумство с цепями в рюкзачок и поехала в не самый безопасный район города.

По слухам, переодеваться посетителям можно и в туалете. Дело за малым: справиться с виниловым безумием в одиночку без помощи консультанта в полумраке узкого помещения.

И меня ожидаемо затормозили на пороге. Мне всё же удалось уговорить охрану позвать владельца. Способ выбрала киношный: многозначительно произнесла — «

я от мистера Т»

. У охранника удивлённо приподнялась бровь. Похоже, мой вид и уверенность (или абсурдность ситуации) настолько произвели впечатление, что он всё-таки позвал главного. Эстафету по поднятию удивленной брови принял Мистер Ш, оказавшийся пожилым подтянутым мужчиной в футболке с логотипом своего клуба. На имя Малкольма он поморщился и не особо поверил. Так просто сдаваться я не собиралась, тут же набрав номер бородатого хозяина элитного клуба.

— Малкольм, привет ещё раз. Есть минутка?

— Для тебя хоть час.

Оу, неожиданно, но я проанализирую это попозже.

— Мистер Ш. не отвечал на звонки, поэтому я приехала к нему, но он отказывается разговаривать со мной.

— Дай ему трубку, — именно таким тоном Малкольм-дом отдавал мне приказ лечь к нему на колени.

Я передала смартфон смурному Мистеру Ш и ждала вердикт. Тот отошёл с моим смартфоном и принялся что-то обсуждать с Малкольмом. Я думала, что Мистер Ш переменится в лице, ибо Торн задоминирует его или вообще прикажет пустить — вдруг он крёстный отец всего БДСМ-подполья? От этих мыслей я улыбнулась, что заметил Мистер Ш и нахмурился ещё сильнее.

— Ну и зачем мне это нужно? — он явно не спешил сдаваться.

До меня долетел смех Малкольма. Он увещевал своего конкурента, похоже, в лёгком непринуждённом тоне.

Закончив разговор, он передал телефон обратно.

— Малкольм.

— Слушай меня, девочка, за такое самовольство обычно наказывают, услышала меня?

«Да кто ты вообще мне такой?!» — чуть не вырвалось у меня, но сдержалась.

— Услышала.

— «Услышала, сэр», — понизил голос Малкольм.

— Услышала, сэр, — повторила я.

Он отключился, а в мессенджере почти сразу высветилось от него сообщение

«веди себя как моя саба»

.

— Вы с ним спите?

— Простите?

— Значит ещё нет, — внимательно оглядел меня Мистер Ш. — Торн пока только тренирует.

— А сейчас вы добавите, что мне надо его опасаться, — с вежливой улыбкой подсказала я самый предсказуемый вариант.

— Как любит говорить сам Малкольм, опасность — это вопрос перспективы, а его нужно просто уважать.

— Звучит так, словно мы говорим о крёстном отце из мира БДСМ.

— Наше сообщество вне иерархий, — слегка брезгливо поморщился Мистер Ш. — Но ты же не думаешь, что на чаевые бармена можно организовать секретное место для обслуживания сильных мира сего?

— Вы там были?

— Нет. И не будь ты из богатой семьи, судя по твоим брендовым шмоткам, то тоже бы туда никогда не попала. Ладно, если бы пользовалась своим личиком, то могла бы стать игрушкой для какого-нибудь пресытившегося дельца. — Глаза Мистера Ш повеселели. — Значит в первый же день он всё-таки с тобой полноценную сессию провёл?

Мой мозг лихорадочно заскрипел. То, что я описала в своём блоге, мало походило на полноценную сессию. Но я не слышала, что именно сказал ему Малкольм. А я находилась в незнакомом месте одна. Да, опрометчиво, но уже было поздно переназначать встречу. Он может передумать. Сейчас мне было выгоднее поддержать игру и предстать новой игрушкой влиятельного субъекта, на которую не будут покушаться другие хищники. Тем более, когда бородатый доминант сам дал на это разрешение.

— Да, — рискнула я, соврать. — А вы читали мой блог?

— Проглядываю с момента, как разговоры пошли. Увидел тебя в «Склепе». Жаль, что не пришла в том виде. Но то, что ты назвала полноценной сессий — было лишь игривым похлопыванием ладошкой. Если бы не этот звонок, то не поверил бы, что ты от Малкольма. Верхний с опытом не полез бы к незнакомке-новичку под юбку.

Интересный момент, но это я тоже отложу на время. Сейчас в нашем разговоре жило несколько реальностей: та, что случилась по-настоящему, та, что отражалась в моих постах и та, которую рассказал Торн, а он мог заявить, что мы вообще любовники и проект «Персефона» наш совместный. И мне нужно лавировать между этими «правдами» с таинственным видом, чтобы не проколоться и не вызвать сомнения.

Если врать, то отчаянно:

— Художественное упрощение, чтобы постепенно погружать новых подписчиков в атмосферу, — как можно равнодушнее пожала я плечами. — Вы удивлены, что Малкольм участвует в моём интервью?

Мистер Ш закурил.

— Мистер Торн обожает мифологизировать людей и прочие замороченные штучки. Если вы не придумали с ним вместе про Персефону и прочее, то вообще не удивлён, что он так за тебя впрягается. Ты, наверное, его типаж: смазливенькая пытливая студенточка, пытающаяся впечатлить профессора. Однако ты явно безбашенная, раз приехала сюда одна. В тебе есть дух Сада. Но после мифического клуба Торна тебя вряд ли впечатлит обстановка.

— Чем больше контраст, тем интереснее будет статья. И я очень надеюсь, что вы поделитесь со мной философией своего детища, — как можно очаровательнее улыбнулась я.

— Ай, ты лиса! Таким же невинным взглядом и лилейным голоском Торна умасливала? Тогда понятно, почему старик не устоял.

Кхм, нет, но ему подробности знать не обязательно.

Мистер Ш бросил в урну недокуренную сигарету и открыл передо мной дверь своего клуба:

— Ладно, пошли, Фил, дай ей красный браслет.

Стоило мне переступить порог, как на смартфон пришло уведомление, я быстро посмотрела на экран.

Малкольм:

«Отпишись, как выйдешь».

«Ок, сэр»,

— в конце добавила смайлик поцелуя и отправила. Вот бы посмотреть на его лицо, когда он это увидит.

— Папочка волнуется, что его девочке тут понравится и она не захочет возвращаться в золотую клетку, — Мистер Ш рассмеялся.

— Папочка знает, что ему нечего волноваться, — я попыталась изобразить на лице смущённое благоговение к своему Верхнему.

Или в этом сообществе не принято так называть дома? Нет, у них же есть ролевые игры на эту тему — DDLG (Daddy Dom/Little girl), кажется. Хотя Малкольм Торн явно не намеревался отыгрывать со мной папочку, скорее сурового ментора.

— Но ты всё-таки присмотрись: здесь много накачанных и татуированных. Есть даже парочка таких же бритых. И они все моложе твоего дома.

— Обязательно присмотрюсь. Как раз о ваших посетителях, можете не волноваться, я знаю, что фотографировать запрещено. И сразу нам стоит обговорить, могу ли я называть в статье ваше тематическое имя и название клуба?

Мистер Ш с усмешкой смерил меня взглядом. Легко было представить, что в эту секунду он соотносил меня и Малкольма, но какой сделал вывод, к сожалению, я не узнаю.

— Я своё имя не скрываю, можешь писать открыто: Шепард Лэшер, клуб TG. О нас много писали в обычной прессе.

— Я читала. И о ваших проблемах с полицией.

— Да, имелись, в отличие от некоторых, — Лэшер едко ухмыльнулся.

— А для чего неоновый браслет? — я не спешила его надевать.

— Красный — «просто смотрю», жёлтый — «рассматриваю предложения/открыт к диалогу», зелёный — «готов на всё».

Успокоившись я надела алое украшение, отметив про себя, что на большинстве запястий светится салатовое.

— Если вы не посещали клуб Малкольма Торна и он вряд ли ходит сюда, то откуда вы его знаете?

— Сейчас не ходит, малышка Персефона…

Вот это поворот.

— «Сад» — место легендарное и существовало ещё тогда, когда никакого «Мистери» не было в помине, — на английский манер произнес Лэшер. Только в этот момент я поняла, что название французское. Почему? — Конечно Торн бывал здесь.

У меня никак не получалось представить Малкольма в его строгой дорогой одежде в этом хаосе.

— А потом не забывай, в сообществе есть много ивентов, которые мало кто из владельцев тематических заведений пропустит: чтобы чувствовать нерв, нужно знать, что модно и какие новые приблуды появляются.

***

«Сад пыток» разительно отличался от «Le Mystere». Обычные люди в немыслимых нарядах отрывались как в последней раз под кислотные биты. Хочешь порку — тебя отходят прям на лестнице. Хаос и разнузданное веселье, оттого более живое, настоящее, сырое, безумное, без масок. Карнавал блуда накануне Апокалипсиса.

Кто-то скажет, они одинаково продают разврат. Возможно. Но Малкольм делал из разврата ритуал. Новичку не позволили бы выйти на сцену. Он должен был пройти этапы посвящения: сначала наблюдение, потом участие за отдельную плату. И если тебе позволит хозяин и твои финансовые возможности — своя собственная приват комната. Поэтому Малкольм продавал не просто разврат, а чувство элитарности/сакральности/избранности. Его можно было назвать и стратегом, и философом, и торговцем, и даже в некотором роде лысым исповедником (а ведь в кинематографе бармен часто выполняет эту функцию — понимающего слушателя) своего святилища или всем вместе. Охрана на пороге TG только оценивала твой наряд в качестве пропуска. В Le Mystere тебя на каждом этапе экзаменовал бородатый демиург. Хотя надсмотрщики имелись в обоих заведениях.

Шепард и Малкольм вряд ли являлись конкурентами. В их возможной конфронтации сквозило нечто более фундаментальное — столкновение элиты и плебса, порядка и анархии. Хотя я могла ошибаться и в реальности всё решали деньги и положение в обществе.

Сегодняшний Бал проходил в обветшалом здании, занимая несколько этажей. На каждом квадратном месте что-то происходила: порка, секс, танцы, секс-шоу, диджеи за пультом.

Если коридор этажа с приватами в клубе Торна пустовал (остаётся только гадать: это обычная картина или просто я так застала), то здесь отсутствие свободных комнат никому не мешало получать удовольствие.

В одном закутке мастер делал всем желающим пирсинг: так быстро, легко и непринуждённо, что у меня мелькнула мысль: а может тоже? Но вспомнила сообщение Торна. А, наверное, дом решает будет ли на его сабе тату или пирсинг.

Разговаривая с Шепардом, мы дошли до небольшой сцены, на которой мужчина с густой бородой и с забритыми висками подвешивал обнажённую девушку, связанную неоновой салатовой верёвкой. Узлы и сплетения перетягивали грудь с проколотыми сосками. Аккуратные колечки скреплялись тонкой серебряной цепочкой, уходящей вниз к проколу на клиторе.

Это зрелище, одновременно очень откровенное и изящное, загипнотизировало меня. Пленница напоминала гимнастку, запутавшуюся в тросах при падении с высоты.

Девушка с отрешённым выражением лица стойко выносила всё: свою уязвимость и наготу, врезающийся верёвки, подергивания цепочек, струйки воска, которые мужчина начал лить на её грудь, а потом, не давая ей передышки, взял со столика вибратор «микрофон».

Внутри меня билась мысль, что это всё неправильно, но я не могла отвести взгляд, пытаясь хотя бы с позиции зрителя из первого ряда найти ответ на вопрос: что это ей даёт? Почему она на это соглашается? Желание угодить своему мужчине? Стремление проверить свои границы? Непроработанные чувства вины, подталкивающие себя к самоистязанию?

— Не хочешь попробовать? Тебя это, похоже, заводит. Всем желающим сейчас лёгенькие узелки начнут завязывать.

Я вздрогнула от внезапного голоса Лэшера около уха. И чуть не сказала «да, хочу» — что-то остановило меня.

— Так это… — я с лёгкой улыбкой повела рукой с красным браслетом. — Я играю только со своим домом

Шепард расхохотался:

— Ну-ну, если надумаете давать такое же представление, то позови меня. Это будет событие.

Звучало так, что владелец «Сада Пыток» не особо поверил в мои слова, может стоило пытаться выведать у него что-нибудь? Но меня отвлёк сладострастный женский стон, потонувший в гомоне толпы.

Бородатый мужчина обнял со спины свою партнёршу, ласково покачивая и шепча ей что-то на ухо. Девушка откинула голову ему на плечо. Для них — зрителей словно не существовало.

Мой гид посмотрел на часы:

— О, мы как раз успеваем. Можем вернуться в подземелья. Сейчас там как раз начнётся мастер-класс по фистингу.

Боже… кажется, с меня хватит… В подземелья возвращаться не планировала.

— Спасибо за интервью и за экскурсию, но я уже тут третий час. Мне пора.

— Папочка бдит, понимаю, — оскалился мой собеседник. — Ну пойдём провожу тебя, малышка Персефона.

***

И хотя в клубе никто не распускал руки и не пытался склонить к чему-либо, я всё равно вышла с ощущением, словно меня прокрутили через ментальную мясорубку.

Глубоко вздохнув, прислушивалась к себе, пытаясь понять, как к этому всему отношусь и что чувствую.

Когда я примеряла тот наряд в «Склепе», Фло заботливо сказала: обязательно предупреди своего сафера, куда едешь — друга, который будет знать, где тебя искать в случае чего. А мне некого было оповестить. Не брата же или Роя. Единственный, кто знал моё место пребывания этим субботним вечером, — незнакомый бородатый бармен клуба для извращенцев. Стало как-то пусто и тоскливо.

Ах да, я же обещала отписаться своему «дому». Я достала смартфон и… вызвала такси к тому отделению банка, что помнила на карте.

Вот так Пенелопа Хоук оказалась в той точке своего жизненного пути, когда готова войти в лабиринт, хотя бы потому что там есть Минотавр, в отличие от пустоты её квартиры.

Подходя к Le Mystere вспомнила, что я вообще-то в белом деловом костюме и без маски. Но не ехать же обратно. Охрана меня может просто не пустить в субботу — день «для своих». Ничего не ожидая, нажала на звонок ворот. Глазок зажегся. Несколько бесконечных минут тишины. Кодовой замок щёлкнул. Ого, меня впустили одну.

Прошла мимо совокупляющихся пар. Забавно, как быстро становится обыденным подобное зрелищем, когда в этом крутишься. Сегодня здесь тоже царила безудержная оргия.

Малкольм привычно стоял за барной стойкой, засучив руками и смешивая коктейли. Подойдя, села на высокий стул напротив него.

— Спасибо за контакт. Это было очень… Познавательно и полезно для статьи.

— Рад помочь, мисс Хоук, — он ухмыльнулся и налил виски, протянув мне. Его пальцы словно невзначай коснулись моих.

Я так жалко выгляжу?

Наверное, после увиденного раннее я бы не хотела, чтобы какое-то время до меня кто-либо дотрагивался, но это лёгкое прикосновение — на удивление — меня даже не отвратило. От виски внутри стало спокойно и тепло.

— И всё? Никаких «чем ты вообще думала?», «ты представляешь, какие были риски»? — я устало улыбнулась.

— Воспитывать тебя надо было, когда ты в детской пижамке с кроликами…

— С котятами.

—… в пижамке с котятами по особняку гоняла, — Малкольм попутно принял новый заказ. — Я не твой отец, а ты взрослая девочка, которая должна осознавать последствия и нести ответственность за свои поступки. И понимать, что есть двери, которые не будут распахиваться перед тобой только потому, что ты Пенелопа Хоук. И есть такие хищники, что проглотят тебя, даже не обратив внимания на твой светский статус. А некоторые сделают это даже с удовольствием, держа в памяти, кто ты.

— Всё равно меня поучаешь, — отпила виски, обводя взглядом зал. — Ты спишь со своими сабами?

— После сессии я могу получить от них разрядку.

— И они могут тебе отказать, не боясь увольнения? — недоверчиво хмыкнула я.

— Могут, но обычно не отказывают.

Что и требовалось доказать.

— Потому что при всех ритуалах секс в этой среде десакрализирован. И мой клуб и Сад Шепарда должны были тебе это показать.

— Допустим, ты такой понимающий босс и не трогаешь саб, если они против. Но твои клиенты… В приватных комнатах нет камер.

— Да, они могут, как взрослые люди договориться об отдельной плате. Если случай имеет негативный исход, все стороны конфликта обговаривают варианты его разрешения. Мои девочки получают компенсацию, для этого же нарушителя порядка…

… — двери Le Mystere закрываются, — закончила я, потому что у Лэшера поступали именно так: кто осмелился распускать руки и делать что-то насильно, того сразу выгоняли надсмотрщики, аннулируя вход на следующие мероприятия.

— Начинает действовать новое правило — он приходит со своей сабой, — в глазах Торна мелькнула сталь.

Ни в какую полицию никто не идёт, ясно. Шепард был прав. Важными клиентами не разбрасываются… Либо он избегал открытой конфронтации, зная, что может тогда пострадать его детище. Но внутри всё равно проявился привкус досады. Торн не пытался оправдаться или смягчить правду. Ему не было никакого дела, что о нём подумает какая-то девочка. А ведь при определённом ракурсе передо мной стоял почти сутенёр.

— Это называется бдсм-проституция или секс-эксплуатация.

— А я всё ждал, когда наша беседа перетечёт в феминистический дискурс, — бармен хищно ухмыльнулся.

— А как ты, кстати, относишься к феминизму? — спросила я невинно, похлопав ресницами.

— Отлично, — хохотнул он. — Благодаря ему, такие девочки как ты, могут самостоятельно прийти ко мне в субботу вечером и получить удовольствие, а не заниматься вечерней вышивкой или угождать гипотетическому мистеру Блэквуду или мистеру Горну в навязанном браке.

Опачки. Так он читал сплетни обо мне.

— Кстати, в своём журналистском расследовании, — усмешка Малкольма стала сардонической, делая его похожим на беса, — ты уже дошла до Клубов адского пламени?

— Нет, а что это? — я отвлеклась от неприятных мыслей и с любопытством подалась вперёд, облокотившись на стойку, чтобы лучше слышать Торна сквозь музыку и людской океан звуков.

— Полумифически закрытые общества аристократов-вольнодумцев Англии и Ирландии, которые тайно собирались в различных уголках Великобритании на протяжении XVIII века, — Малкольм тоже чуть приблизился, чтобы не повышать голос. — Первым был Филипп Уортон, создавший место, куда, в отличие от типичных джентельменских клубов, принимали даже женщин. Все могли делать что хотят и говорить обо всём свободно, не боясь осуждения: религия, политика, секс. Почитай, тебе понравится, следующий основатель Адского пламени оказался более эксцентричным.

Я чуть склонила голову набок, разглядывая мужчину. Неужели этот бородатый громила видит в своём заведении нечто подобное? Утопичное место, где все свободны и равны? Малкольм Торн, неужели ты где-то в глубине такой идеалист?

— Почитаю. А если бы ты был моим отцом и мы жили пару веков назад, то за кого бы ты меня выдал? За Горна, Блэквуда или Винтера? — сама не поняла, откуда появился этот вопрос.

Малкольм протер руки полотенцем и огладил бороду, посмотрев на меня наконец-то прямым взглядом.

— Если бы я был хорошим отцом, желающим тебе счастья, то за Горна. Если бы думал о деньгах, то за Блэквуда. Но парадокс в том, что с последним, возможно, тебе бы даже больше понравилось, — многозначительно изрёк он, внимательно следя за моей реакцией.

Меня заинтересовал его вывод, но где-то в глубине зашевелилась лёгкое разочарование. Романтические книги сформировали неосознанное желание, чтобы тебе на такие вопросы заявляли:

я бы тебя никому не отдал и забрал себе

. М-да, так себе из меня феминистка.

Торн не нарушал мои границы, он разрушал мои ожидания.

— Разочарована?

— Чем?

— Ты ждала ответ в духе: я бы забрал себе. Хочешь скажу, в чём ты ошиблась?

Я удивлённо посмотрела на него:

— Скажи.

— Ты изначально задала неверный вопрос, поставив меня в позицию своего отца, который должен выбрать тебе мужчину. И я дал тебе ответ конкретно по твоему вопросу — с точки зрения отца. Вспоминай об этом, когда будешь в будущем готовиться к разным интервью: ответ напрямую зависит от формулировки вопроса.

Я сделала глоток виски, чтобы скрыть смятение.

— С моими сабами точно так же. Я сразу прямо объясняю им, что обычный мужчина хочет двух вещей: опасности и игры. Поэтому хочет он женщины как самой опасной игрушки. В приватных комнатах любой мужчина стремиться получить впечатление и оргазм, как завершение действа. Если она готова только к порке, то мы обсудим этот момент и решим, что делать в её конкретном случае. Но, поверь, подобных случаев за все эти года было совсем немного. Две девушки уволились сами, осознав, что не могут так. Одна стала администраторкой зала, другая ушла в домины. Другие же из сомневающихся со временем поняли, что это не унижение, а преимущество, на котором можно дополнительно заработать, ведь это всё делается за закрытыми дверьми. Тебе должно это быть знакомо: сомневаюсь, что каждую свою статью ты писала в жутком восторге. Только моим сабам даже попроще: они хотя бы могут пойти в ванную и помыть руки.

Я вспыхнула от негодования, опустив стакан на стойку с громким стуком, но тут же взяла себя в руки.

— Ждала от тебя чего-то более нетривиального, чем намёк на две древнейших профессии, — ядовито процедила я.

— Мисс Хоук, запомни — житейская мудрость всегда кажется банальной, но это всего лишь потому, что проверена множеством людей до нас, — безразлично повёл бармен плечами.

Я не знала, чего желала больше: вылить остатки виски на эту лысую голову или отдаться ему прямо на этой стойке, но интерес опять оказался сильнее:

— Подожди… Вот я получаю зарплату, но у меня есть фиксированное количество статей в месяц, которые должна написать. А из чего складывается зарплата твоих саб?

— Оплата идёт за смену. При должном рвении и предприимчивости одна саба за неделю может заработать половину твоей зарплаты, если не больше.

Я молчала, силясь переварить это.

— Не пытайся найти правильный глобальный ответ на этот вопрос, — Малкольм вернулся к работе, убирая грязные стаканы.

— М?

— Этическая дилемма: имеет ли женщина право распоряжаться своим телом, как ей захочется.

— Тебя эта дилемма не мучила? — я допила виски.

— Человек обречён на свободу. Однажды выброшенный в мир, он ответственен за всё, что совершает. Сартр, если что. И каждый сам себе самый жестокий палач.

К бару подошла роскошная брюнетка в замысловатом виниловом костюме.

— Как всегда, Малкольм, — сделала заказ расслабленным тоном. — Двойной.

Бармен ухмыльнулся, оперативно организовал два джина с тоником, поставив их на маленький серебряный поднос. На лице незнакомки расцвела лёгкая улыбка. Забирая поднос, она вытащила из корсета несколько крупных купюр, оставив их в качестве чаевых, и, покачивая бёдрами, исчезла в арке, ведущей к лестнице на верхние этажи.

Я следила за всем с полуоткрытым ртом.

— Одна из моих лучших домин, — бросил Торн, убирая деньги в кассу. — Судя по всему, для одного из юнцов сегодня особый день.

Что значит особый день? Почему домина даёт чаевые своему начальнику?

— Почему не спрашиваешь, что за особый день? — Малкольм поднял на меня насмешливый взгляд.

— Пытаюсь понять, насколько это будет нагло с моей стороны.

— Неожиданные для тебя сомнения.

В смысле?! По его мнению я совсем беспардонная особа?!

— Хорошо, что за особый день?

— Чья-то задница познакомилась со страпоном, — хохотнул Малкольм, внимательно следя за моей реакцией.

Вот зачем я спросила? Смущённо отвела взгляд. Но где-то в глубине мелькнуло восхищение той легкостью, с какой Торн мог перескакивать с жаргона бармена на почти профессорский регистр. Немного завидовала тому, как он естественно и непринуждённо смотрелся в обоих ипостасях.

— А бумажные чаевые здесь, чтобы нельзя было по карте отследить переводы? — не особо ожидая ответа, уточнила я.

— Верно.

Что ж… Мне пора уже уходить. Виски я допила, вторая порция на голодный желудок — слишком. Я бы могла спросить, есть у него кухня, но догадывалась, что позиции местного меню сильно ударят по моему бюджету.

К сожалению, рано или поздно наступает момент, когда не получается ткнуть пальчиком в Джеймса Пи Салливана и попросить папу:

«Купи мне этого лохматого монстра»

. Моя наивность, что бог спустится к простой, но особенной смертной, уже пошатнулась. Оставалось или схватить бога за бороду и стащить его с облачка или… забраться к нему.

— Ты всегда словно бог смотришь за всеми со стороны. Не хочешь спуститься со своего Олимпа и тоже поиграть?

— Для этого нужна веская причина.

Потом я спишу это на алкоголь. Или на незакрытый гештальт.

— А если такая причина сидит перед тобой.

Веселые искорки в его глазах потухли и лицо стало собранным:

— Тогда причина должна знать, что для этого потребуется.

— И что же?

— Смирение, доверие и готовность слушаться. Подумай и, если готова, то приходи завтра, Пенелопа.

И Малкольм просто отвернулся, занявшись другими клиентами, а я поехала домой думать.

Только оказавшись в своей квартире поняла, что не заплатила за выпивку.

Примечание к части

Двух вещей хочет настоящий мужчина: опасности и игры. Поэтому хочет он женщины как самой опасной игрушки. - Ф. Ницше "По ту сторону добра и зла"

Персефона без граната

Naked sister right beside me, can we say what's wrong or right?

Let us consummate completion, let us play, tonight

There's a naked man beside you, what is tolerance for you?

We create our own illusions, every dream cum true

Naked sister all around me, can I watch you when you play?

If there's abstinence in Heaven, let's raise hell, today

«Let us play» said the rose to the goat

I will give myself away, today

Let me take you far away, far away from fields of shame

Far away from love and far away from hate

Ordo Rosarius Equilibrio «Let’s Play Said The Rose To The Goat»

15 сентября 2024 г.

— Стоп-слово — мой якорь. Я должна помнить, что бывают игры, когда я просто не смогу его сказать, а значит сделаю обговорённые жесты. Мои лимиты: не оставлять следы на видных местах, исключать действия, оставляющие шрамы длительного заживления, никакого мочеиспускания, дефекации, посторонних предметов во мне, контрацепция, — как прилежная ученица повторяла я материал, пока Малкольм степенно снимал галстук, часы и браслеты с руки, аккуратно раскладывая их на комоде. Пока не очень понимала, почему нельзя всё изложить на бумаге, тем более я уже успела накидать подобный список.

«Наконец-то увижу его обнажённым!» — попутно ликовала я в душе. Но потом волнение всё равно напомнило о себе:

— А если я забуду, то не остановишься?

— А ты как думаешь? — я уже знала его манеру. Это вопрос преподавателя, который хочет знать от ученицы, как она поняла материал. Малкольм сложил мощные руки на груди и ждал ответа.

— Остановишься.

— Ты так считаешь, потому что уповаешь на моё особое к тебе отношение?

— На твоё самомнение суперпрофессионального дома, — я хмыкнула, но потом всё-таки продолжила серьёзно. — Потому я всё ещё новичок, а тебе нет смысла ломать меня сразу. Ты не садист и тебе не выгодно, чтобы я сразу испугалась и сбежала.

— А не выгодно мне, потому что ты особенная или журналистка, которая может «ославить» меня в невыгодном свете в своей статье?

— Потому что тебе нравится играть наставника-проводника, — я боролась с искушением показать ему язык. Он улыбнулся широкой волчьей улыбкой, а моё любопытство всё-таки взыграло. — А что будет, если таки решу «ославить»?

— Данные вопросы обсудишь с моими юристами. Собери волосы. И впредь всегда убирай их. Одно из базовых правил безопасности. В «50 оттенках серого», если помнишь, была сцена, когда Грей заплетает Анастейше косу.

— Я не смотрела, — честно ответила я, начав плести косу.

Впервые за то время, как мы оказались в приватной комнате, Малкольм посмотрел прямо на меня, словно усомнившись в моём откровении.

— И не читала.

Да, Малкольм Торн, я здесь не потому, что фанатка одной популярной франшизы.

— Раз ты всё понимаешь, то раздевайся и вставай на колени. И если когда-нибудь решишь поиграть в верхнюю с кем-либо другим в любом другом клубе, то знай — это первое правило. Всегда приказывай это — это твоя безопасность. Обнажённый человек не имеет возможности спрятать в карманах оружие или что-то, что тебе может навредить.

— Да у тебя в этой комнате целый арсенал средств, которыми можно мне навредить.

— Разумно, но всё равно помни это.

— А почему сразу на колени?

Малкольм посмотрел на меня задумчивым взглядом, словно решая пояснять ли свой приказ.

— Считай, что это первый сигнал, который проверяет, насколько ты вошла в роль сабы. И ты до сих пор одета и не на коленях.

— Можешь снизить мне оценку, я пойму, — мило улыбнулась я, начав раздеваться.

— Я просто лишу тебя оргазма в конце сессии, — спокойно бросил Малкольм, принявшись разглядывать шкаф с девайсами.

— На счёт этого… — я запнулась. Как это озвучить? Можешь взять меня? Более грубо? — На половой акт я согласна. — Прозвучало конечно не очень изысканно и утонченно, но зато предельно чётко и конкретно. — Поцелуи, касания интимных мест, объятия — тоже да. Анальный секс — нет.

— Оральные ласки в обе стороны?

Малкольм не заигрывал и не усмехался. Появилось ощущение, что мы действительно обговариваем важные условия устного контракта.

— Да, — щёки опалило смущением.

— Хорошо. И я тебя предупрежу: я люблю непредсказуемость в обычной жизни, но не в сессии. Догадаешься почему?

Я положила снятое бельё на стул, раздумывая над вопросом. Руки приподнялись прикрыться, но пересилила себя. Хотя он и не особо-то меня разглядывал.

— Мастера не любят, когда им говорят под руку или мешают, особенно в травмоопасном деле… Всё равно, что дергающийся пациент под скальпелем хирурга, — я опустилась на колени, положив на них ладони и уставившись в пол. Угроза лишить меня оргазма совсем не понравилась, поэтому постараюсь показать всё своё смирение и послушание.

Малкольм одобрительно хмыкнул, подойдя ближе. Его широкая ладонь обхватила мой подбородок и подняла лицо.

— Посмотри на меня и открой рот.

Я выполнила приказ и увидела другого Малкольма, собранного, сурового, с каким-то новым блеском в чёрных глазах. Теперь он открыто разглядывал моё тело, а у меня не получалось понять, как ему: Торн с удовольствием говорил про мои маски, но сам носил одну неснимаемую, которая скрывала эмоции на его лице — бороду.

Его большой палец прошёлся по нижней губе и скользнул мне в рот. В голове билась мысль: а что делать-то? Начать сосать, чтобы заслужить одобрение? Просто ждать приказа? А он подушечкой продолжал гладить мне язык. Что ж… Я выбрала просто ждать. Если он такой крутой дом, то пусть сам говорит, что ему от меня надо.

— Хорошая девочка, — Малкольм поощрительно улыбнулся, извлекая из кармана повязку на глаза. — Тебе это поможет.

Плотный шёлк, согретый мужским телом, лёг мне на глаза.

Мужчина поднял меня на ноги и повёл куда-то.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Это «козёл» для порки. Перекидывай ногу, — широкая ладонь легла мне между лопаток и надавила, вынуждая прижаться к прохладе кожаной скамейке, колени упёрлись в две других. Через пару минут мои руки оказались пристёгнуты к станку, голени обхватили плотные кожаные ремни.

Стоило мне оказаться с повязкой на глазах, то меня пронзила мысль: я же не увижу его татуировки! Так обидно! Шум снимаемой одежды только усилил это чувство.

Мир сузился до звуков и запахов: кожа станка у носа, тихий перезвон цепей, что держали мои руки, почти беззвучные шаги Малкольма вокруг меня. Лишившись зрения, мне оставалось только гадать, что он делает в данный момент. Рассматривает? Нравится ли ему, что он видит? Массирует ли член? Моё воображение распаляло.

Спустя пару минут я ощутила щекотное прикосновение тонких кожаных полосочек. Похоже, его выбор пал на флоггер. Он прошёлся им по моей спине, между ног, совсем легонько шлёпнув по промежности, а потом ягодицы обожгло. После первого удара мужские ладони растёрли вспыхнувшую кожу.

Торн чередовал удары флоггера и прикосновения ладони.

Из-за повязки мне только и оставалось, что падать в ощущения: острые, яркие, во мне сталкивались мысли, что больше никогда такого не позволю, что надо отказаться от публикации, что, возможно, я уже не буду прежней, что, возможно, захочу ещё.

Пальцы прошлись по влажной коже между ног, окунаясь в меня.

— Отпусти свои мысли, девочка.

Хлюпающий звук что-то отключил во мне — я застонала и подалась бёдрами ему навстречу под одобрительный смешок Малкольма.

— Не так быстро.

И с этого момента началась настоящая порка, от которой искрились под веками фейерверки. Я вздрагивала больше от неожиданности нового взмаха, чем от боли, хоть и чувствовала, что кожа с каждым становится всё алее.

В какой-то момент всё прекратилось. Послышался звук разрываемой упаковки. И Малкольм взял меня. Подцепив косу, он намотал её на кулак и подтянул меня к себе, отчего проникновение оказалось слишком чувствительным в такой позе.

— Глубоко… — выдохнула я, зажмурившись под повязкой. Секунду искала нужное решение. — Жёлтый.

Толчки замедлились.

— Умница, — прошептал Малкольм мне на ухо, щекоча бородой вспотевшую кожу плеча, а потом тут же укусил изгиб шеи.

Движения стали дразняще плавными, но бьющими в самое чувствительное место. Я застонала от удовольствия, от этой остроты ощущения; и сжала кулаки от негодования, что не могу обнять его, дотронуться, поцеловать.

— Быстрее, — я выдохнула, не в силах терпеть эту пытку.

— В этой комнате, девочка, я решаю, как тебя трахать, — сквозь тяжёлое дыхание послышалась усмешка.

Я не стала себя обманывать, мне нравилась его словесная грубость в рамках игры.

Широкая ладонь пригвоздила мою шею к станку, лишая возможности приподнять голову. Мужские бёдра вновь начали вбиваться в меня до основания, подводя меня к самому краю, но оргазм продолжал ускользать. Ухватившись за мои бёдра обеими руками, Торн довёл себя до разрядки, издав стон. Мне оставалось только разочарованно выдохнуть.

— Ладно, заслужила, — ухмыльнулся он.

Не покидая меня, Малкольм большим пальцем закружил вокруг набухшего клитора. Тело пронзило судорогой оргазма, заставившей сдавить член, отчего мужчина шумно втянул воздух и тут же вышел из меня. Мне так не хотелось терять настолько быстро это ощущение горячей наполненности, но понимала, что моего мнения сейчас никто не спрашивал.

Сквозь шум в ушах долетел звук снятия презерватива, шаги, звук расстёгивания наручников.

— Всё?

— Обычно флоггером только разогревают перед стеком или плетью, но на сегодня с этой роскошной задницы достаточно, — он потрепал мою ягодицу, следом сильно припечатав ладонью и выбив из меня выдох. — Не спеши подниматься.

А я пока и не наскребла сил, чтобы это сделать. Но приказа не снимать повязку не поступало, поэтому стянула её, стоило рукам освободиться. В пределах видимости Малкольма не оказалось. Вдруг у меня перед носом возникла бутылка воды, потом почувствовала, как влажная салфетка прошлась по моим бедрам и ягодицам, а следом пылающую кожу смазал какой-то гель.

Когда я поняла, что Малкольм закончил, то тут же приподнялась и посмотрела на него. Он выглядел впечатляюще в тусклом свете. Как я и думала, узоры тату расползались выше, достигая груди, покрытой тёмными волосами, спускающимися манящей дорожкой к низу живота и дальше — к ещё напряжённому члену.

Несмотря на лёгкое смущение, мне надо было запомнить его таким: с влажной кожей от пота и меня, в сплетении вен и натренированных мускул. Где-то в глубине зародилась острая нужда увидеть, как мы смотрелись со стороны, когда он владел мною?

Мы молча разглядывали друг на друга.

— Обними меня, — внезапно вырвалось у меня.

Я не знала, имеется ли у постсессионной заботы строгий временной промежуток, поэтому будем считать, что начинающую сабу ещё не до конца отзаботили.

Он как-то слишком серьёзно посмотрел на меня, отчего я уже решила, не станет. Но, нет, он поднял на руки и подошёл к креслу, усаживая на колени. Жар его тела, запах, соприкосновение нашей влажной кожи — это всё чувствовалось намного интимнее, чем то, что творилось между нами до.

Осторожно, боясь нарушить эту тишину, провела кончиком пальца по узору татуировки. Его борода приятно касалась моей щеки. Скосив глаза, посмотрела на его рот. Целоваться же не запрещается? Сам отстранится, если что.

Рискнула и совсем невесомо коснулась его губ своими. Не отшатнулся. Всего на мгновение я прикрыла глаза и просто наслаждалась этим целомудренным поцелуем. Нашим первым поцелуем. Стоило его губам приоткрыться, как я отстранилась.

И я почти сразу пожалела, что захотела так сделать. Сколько до меня было таких девушек? Которые не могут отделить игру от желания чего-то серьёзного? Сколько мечтало, что за пределами этой комнаты есть что-то общее? Что они могут стать особенными и занять место не у ног, а рядом? Я не ревновала. Просто понимала, что каждая хотела быть героиней своей собственной уникальной истории. А может я сейчас сама приписывала им свои же тайные мотивы и желания? Может, это у них была идеальная работа, от которой они получали одновременно удовольствие и деньги?

Я поднялась с его коленей:

— Насчёт статьи… Я пришлю тебе черновик, чтобы ты скорректировал, если что-то тебе не понравится.

— Договорились. В душ?

Я задумчиво посмотрела на Малкольма. Ладно, подумаю о жизни завтра, а пока побуду в этом моменте с мужчиной, с которым мне было слишком хорошо и за пределами этой комнаты. Но мои ощущения и эмоции — это моя проблема, не его.

— Пошли, а потом ещё предложишь такси мне вызвать? — я улыбнулась уголками губ.

— Если тебе надо.

— Я сама, но вот от бокала Шёпота желания я бы не отказалась.

— Считаешь, я умею мешать только один коктейль? — Малкольм ответно ухмыльнулся, вставая следом.

— И какой предложишь, гранатовый?

— Аид у нас здесь совсем другой субъект. Кстати, я удивлен, что не он тебя сюда привёл.

Замечательно, в моём окружении одни извращенцы.

— Если ты не Аид, то кто? Кронос в своём посмертии? Минотавр? Тантал?

Я ждала, продолжение нашей словесной пикировки, но взгляд Малкольма стал непроницаемым и отстранённым.

— Я просто бармен, Пенелопа.

— Ладно, тогда готова попробовать другой авторский коктейль.

***

После быстрого душа мы оба стояли напротив большого прямоугольного зеркала. Я досушивала волосы, наблюдая за уходовыми ритуалами Торна: сначала он втёр в бритую голову увлажняющий гель; расчесав бороду, нанёс из пипетки специальное масло со знакомой мне древесной отдушкой (я прочла этикетку: просто бармен «скромно» пользовался продукцией Tom Ford), распределив его по всей длине… Я выключила фен, но продолжала гипнотизировать его взглядом, медленно осознавая… Он мог принести косметику заранее, зная, что я приду, или…

— Это твой приват, — тихо проговорила я. Прозвучало утверждением, потому что этот вариант являлся самым напрашивающимся.

— И какой ты вывод сделала из этого факта? — Малкольм невозмутимо сполоснул руки, покосившись на меня.

«Что ты сразу решил забрать меня себе», — ответила бы девочка в пижаме с котятами.

— Твоим гостям не понравилась бы экскурсия для журналистки в их тайном месте. Разумнее было провести её у себя.

Может, я выдавала желаемое за действительно, но взгляд, которым он обвёл моё лицо, показался тёплым.

— Умеешь завязывать галстуки?

— Да, немного.

Очень плохо. Но длины бороды хватит скрыть кривой узел.

Малкольм протянул мне его. Пальцы слегка дрожали: боялась разочаровать, потряхивало просто из-за того, что он так близко. Да, после всего пережитого, его близость всё равно казалась чем-то волнующим. В моей голове проносилось столько вариантов, чтобы я сейчас хотела с ним сделать, и всё это легко можно было бы отнести в категорию «ванили».

Его ладонь легла мне на щёку. Очевидно, что я влюблялась в него, но эта нежность царапала что-то внутри.

— Как-то так. Перевяжи лучше, — понуро вздохнула я, глядя на несчастный перетянутый галстук.

— Знаешь такое понятие ваби-саби?

Я отрицательно помотала головой.

— Ничто не вечно, ничто не закончено и ничто не совершенно.

Пару ловких быстрых движений бармена — узел стал приличнее. Он не перевязал его, а просто каким-то образом исправил моё недоразумение: хоть на галстуке и остались морщинки, но теперь он выглядел получше.

— Теперь можем идти.

— Насчёт твоих посетителей… А ты не боишься, что кто-то насмотрится на тебя и сделает свой клуб? — Я последовала за ним. — Рой уже активно устраивает вечеринки у себя, имея приват в Мистери.

— Подросткам нужно веселиться без присмотра родителей, — засмеялся Малкольм. — А в мире, Пенелопа, около 4000 религий — каждый имеет возможность выбрать ту, что ему ближе.

— Не поспоришь, только вот в церкви святого Марка открыли ресторан, а Шепард Лэшер периодически проводит фетиш-вечеринки в церковной крипте. И к тебе с улицы вообще не попасть.

Малкольм тихо засмеялся, открывая дверь в коридор. Он мог вступить со мной в философскую дискуссию, но, кажется, сам был слишком расслаблен.

— Засчитано, девочка. О, кого я вижу… Аид, добрый вечер.

Я, совершенно не думая, как себя надо вести в таких случаях, просто схватилась за мужские плечи и приподнялась, чтобы посмотреть, кто же этот Аид, ибо широкая спина Малкольма заслоняла весь обзор.

И первым, что я увидела, были округлившиеся голубые глаза Дэмиена Блэквуда, рядом с которым стояла Линда Су. Оба без масок.

Ну здравствуйте, ещё одни извращенцы из числа моих знакомых. Хорошо, что коридор пустовал.

— Здравствуй, Малкольм, — Дэмиен Блэквуд перевёл взгляд на меня. — Добрый вечер, мисс Хоук.

— Добрый, — пробормотала я, отпустив Малкольма.

В отличие от своего спутника, моя коллега быстрее поборола удивление, сразу пройдясь цепким взглядом по мне и моему спутнику. Наверное, наш внешний вид и поза сообщала, что введение в субкультуру у нас проходит основательно.

— Твоя писательская работа, похоже, очень плодотворно продвигается, — Линда не была бы собой, если бы не попыталась меня поддеть, метнув мимолётный насмешливый взгляд в сторону Малкольма. — Но не слишком ли ты застопорилась на одной главе?

Я настолько разомлела после порки, секса и душа, что никак не могла подобрать достойный ответ. Но Торн явно думал иначе, поэтому поймал мою руку, крепко сжав, что могло означать только безмолвный приказ молчать. Поравнявшись с Дэмиеном он по-отечески похлопал того по плечу, проникновенно оборонив:

— Мой тебе совет, Аид, хорошенько высеки и трахни свою девочку сегодня. И научи её следить за своим языком, а то даже моё хорошее отношение к тебе не помешает закрыть ей сюда вход.

— Я тебя услышал, Малкольм, — беззлобно усмехнулся Аид, продолжая смотреть на меня.

Мне показалось, что оба мужчины получили удовольствие от этой альфа-стычки двух доминантов. Между ними не сквозила неприязнь. Возможно, Дэмиена даже завело, что теперь у него имеется причина хорошенько поиграть со своей спутницей. Забавно, но мы с Линдой соперничали не из-за кого-то из этих мужчин, а из-за проекта. Я не смогла сдержать лёгкую усталую улыбку, которую мисс Су явно трактовала по-своему, но какое мне было до неё дело, когда я с замиранием сердца пыталась запомнить это ощущение — когда его рука так крепко держит мою, а большой палец ласково поглаживает ладонь.

Котёнок и клубок

Подари мне свой свет — и больше никогда

Без тебя

Я не проживу и дня.

Umbra et Imago «Ein Letztes Mal»

16 сентября 2024 года.

Понедельник день тяжёлый, особенно, когда тебе звонит начальник, чтобы напомнить о дедлайне.

— Доброе утро, Дилан, — я пытаюсь звучать не заспанной, но это сложно, когда ты проснулась минуту назад от рингтона.

— Оно доброе, Пенелопа, если у тебя готовы главы для показа издательству.

Смотрю на часы:

9:30

.

Дилан не в духе. Давайте, угадаем, кто же постарался.

— У меня закреплено сообщение, в котором ты писал, что ждёшь от меня главы в понедельник. Без указания времени.

— А ты хоть что-то пишешь или по тусовкам ходишь для вдохновения?

— До обеда вышлю.

— Жду, — шеф отключился.

Я успела написать главы. Загвоздка в том, что они были о нас с Малкольмом. И сам Торн об этом не знал. Для него я — журналистка, пишущая лонгрид. Я даже набросала наш разговор в виде статьи, которую даже успела ему отправить, приехав домой. Знаю-знаю, это некрасиво с моей стороны. И в книгах это момент, когда герои отчуждаются друг от друга перед финалом. Где та грань между «вдохновилась» и «использовала»?

Я зашла в мессенджер. От Малкольма висело сообщение с файлом. Прочитал.

Затаив дыхание, открыла документ и первым, что мне бросилось в глаза: текст пестрил красным: сноски, примечания. Мне что всю статью переписывать?! Кликаю вразнобой по сноскам:

«Употреби лучше эту формулировку», «Посмотри этот источник, там проще объясняется этот момент»

.

Вы подумаете, что он мне что-то запретил публиковать? Нет! Он правил мои ошибки и корректировал употребление слов.

«Ты в дневное время случайно не репетитором подрабатываешь?))) Спасибо», — написала я ему в ответ.

Почти сразу раздался звонок:

— Мисс Хоук, тебе никогда не угадать, кем я когда-то работал до открытия клуба.

Почему он не любит мессенджеры?! Или это возрастное, когда проще позвонить? Или избегает переписок, чтобы не оставлять цифрового следа? Хотя при желании разговор можно же записать.

Я как-то спросила у одной девушки из Темы, что может значить, когда дом предпочитает звонить? «Голосом лучше управлять и контролировать, символы не передают нюансы», — предположила моя новая знакомая. — «Либо его работа связана с выступлениями».

— Для меня это звучит как вызов, — улыбнулась я, попутно поливая свои комнатные растения. — Так что со статьей, кроме расстановки знаков препинания? Отдаю в редакцию?

— С содержанием статьи всё нормально, — он подозрительно усмехнулся.

— Скажи, а по твоему мнению, к какой роли в вашем мире я ближе? — давно хотела у него это спросить.

— Ты самое невыносимое сочетание, которое стараются обходить стороной большинство доминантов — брэт-свитч.

— Даже ты? — я не собиралась с ним флиртовать. Как-то само собой вышло.

— Я не большинство.

— Окей. — Не хочется быстро его отпускать. — А ты так легко меня типировал, потому что давно в Теме или это проницательность бармена, который следит за своими посетителями?

— Твои версии дополняют друг друга, мисс Хоук. И ты права, из бара следить за обстановкой клуба намного удобнее, чем из рабочего кабинета.

— А отшлепал ты меня в первый раз так, потому что у меня на лице написано, что я избалованная богатенькая папина дочка? И ты решил сделать то, что никогда не делал со мной отец?

— А это не так? — я легко представила его ёрническое выражение лица сатира в этот момент.

— А ты тогда кто, если не большинство доминантов?

— Брэт-теймер и риггер, который приглашает тебя посмотреть зал для шибари.

Вот и поговорили. Но это было ещё не всё.

— Малкольм, я должна тебе кое-что сказать.

— Слушаю. — Его голос стал серьёзным.

Я облажалась.

— Я не просто пишу статью. — Я закрыла глаза. — Мне дали проект эротического романа. Я изучаю Тему, чтобы показать её достоверно. И я в некотором роде перерабатываю наши сцены. Прости меня, пожалуйста.

Всё. Выдохнула. Жду свой приговор.

— Я знаю.

-…

— Ты думала, я бы не разузнал, кто ходит в мой клуб, и что стоит за твоей якобы статьей и любопытством? И к тому же ты, видимо, по ошибке прислала мне файл глав, в которых я то с волосами, то без, — он заразительно засмеялся.

Чтоб тебя, Пенелопа Хоук и твою «внимательность»!

— Прости, Малкольм, это было неправильно с моей стороны.

— Да, это так.

— Я перепишу.

— Просто скорректируй некоторые сцены, там дальше я пометил их, и оставь мне волосы. Так когда ты сможешь приехать с утра в клуб? В среду или четверг?

По моему лицу расползлась счастливая улыбка.

— В среду, Малкольм.

— Буду ждать, Пенелопа.

Пусть драмы глобальных ссор героев остаются в книгах, а я согласна на скучную адекватность.

***

18 сентября 2024 года.

БДСМ-будни непутёвого брэта.

— Подписчики аккаунта Персефоны пишут, что ты идеальный дом.

— Со стороны виднее, — раздался сзади голос Малкольма, который в данный момент соединял верёвочный корсет с обмоткой рук.

Теперь я могла открыто рассказывать про свою работу и сопутствующие мелочи. Уже успела сфотографировать мотки верёвок и нож, чтобы поделиться с ними о своём первом опыте бондажа.

Комната для шибари удивила своей светлой обстановкой — из-за расположения на верхнем этаже, здесь имелось несколько окон в крыше, ничем не заделанных. На полу маты, всевозможные рамы для подвесов и растяжки у стен. Я в купальнике, Малкольм в спортивных штанах и футболке. Будто не первая проба шибари, а тренер со спортсменкой пришли на тренировку в спортзал.

«Надень на первый раз купальник, Пенелопа», — накануне приказал биг босс в финале вводной лекции по правилам безопасности.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И сейчас когда верёвки терлись об меня, а я еле выдерживала, то убедилась, что в таких надо слушать того, кто в теме.

Первые минуты прошли в почти медитативной тишине. Как только я привыкла к этому странному ощущению плена и защищённости одновременно, то сразу начала разговаривать. Торн не прерывал меня. Вероятно, это объяснялось тем, что он являлся не обычным доминантом или ему было удобнее ориентироваться на голос, чтобы понимать состояние подопечной. А, может, определив меня брэтом, давал мне свободу для бунта, чтобы потом с упоением его подавить.

— Уверена, они догадываются, что я тебя приукрашиваю и не рассказываю, какой ты любитель пафосных сравнений и формулировок и обожаешь позиционировать себя знатоком человеческих душ… ох, — я выдохнула, потому что верёвочный узел лег аккурат на чувствительное место между ног. Давление вынудило меня замолчать и прислушаться к себе.

— Значит — по-твоему — я пафосный сноб?

— Ну не сноб, но любитель театральных жестов и ритуалов…

Верёвка натянулась сильнее, вдавливаясь в плоть и задевая клитор.

— Ещё что-то? — его голос у моего уха прозвучал хрипло, что вызвало во мне злорадство.

— Но они даже представить не могут, как непривычно слышать, когда образованный человек ругается как матрос. Но мне это даже нравится.

Малкольм пристегнул где-то сзади трос и натянул его, придерживая мою грудную клетку. Я повисла, еле-еле доставая мата кончиками пальцев.

— Как ощущения?

— Хочу повыше. — Я подогнула колени. — Качни меня.

— Нет, — сказал как отрезал мой бородатый риггер.

Он провёл ладонью от центра груди к животу, ниже. Зацепив верёвку там, начал играться с ней, отчего та глубже погрузилась меж половых губ. Я шумно задышала с нотками тихого стона. Малкольм тут же отпустил её, тёплая ладонь коснулась внутренней поверхности бедра. Он гладил, но не касался самых интимных мест — особый вид пытки, учитывая, что, я была связана… Бери — не хочу. А он хотел — я это видела, но растягивал удовольствие.

— В Саду я видела сеанс шибари…

— Что ты чувствовала, глядя на него?

— Хотела понять… Почувствовать самой. Сегодня будет только так? Ты не закрепишь мне ноги?

— Нет. Ты новичок, и я пока не знаю чувствительность твоего тела. — Малкольм сделал паузу. — Что-то было в подземельях, что тебя отвратило или напугало?

Эм, у нас сеанс у психотерапевта, только вместо кушетки верёвки и подвес?

— Один мужчина висел на крюках, зацепленных за окровавленную спину…

— А что заинтересовало?

— Шибари… Словно островок созерцательного спокойствия в хаосе, — я замолчала, обдумывая стоит ли продолжать. — В одном углу размещались секс-качели. Желающие девушки могли расположиться на них, если хотели близости с кем-нибудь. — Перед глазами всплыло воспоминание забавы одной искательницы удовольствия с несколькими мужчинами. Облизнув губы, я осмелилась продолжить. — Я тогда представила себя на них… и тебя рядом.

Появившись в поле моего зрения, Малкольм окинул взглядом моё декольте. Ткань купальника не могла скрыть напряжённые соски. Мужские ладони обхватили стянутые налившиеся груди и мягко стал обводить возбуждённые вершины, вынуждая меня еле слышно застонать от ощущений.

— Нравится картина? — мой голос тоже стал хриплым.

— Кому же не понравится красивая возбуждённая девочка в красных верёвках, — он опять зашёл за спину.

— Тогда почему бы тебе меня не взять?

— Это ты мне великодушно разрешаешь? — я не видела его лицо, но в голосе звучал смех.

— Да.

Я не понимала, что происходит в данный момент. Сессия вне приватной комнаты? Просто занятие? Решила просто играть, раз бородатый дом не препятствовал.

— Маленькая нахалка, — его пальцы прошлись по самому центру перемычки купальника, надавив подушечкой пальца на вход, от неожиданности я дёрнулась, отчего тело пронзила боль, родившаяся где-то в ребрах и пробежавшая разрядом от позвоночника к центру груди. Из-за этого разряда я не могла вздохнуть, начала накрывать паника.

— Малкольм… Ананас.

Он тут же открепил трос, начав оперативно распутывать веревки с помощью ножа.

Не знаю, как быстро я освободилась, но, когда Малкольм стал аккуратно прощупывать мои рёбра, следя за моей реакцией, по моим щекам скатилась предательская слеза.

— Ты сейчас плачешь от боли или от обиды на своё тело, что подвело и вынудило произнести стоп-слово?

— От всего вместе. Я тебя хотела, но у меня вступило в спину…

— Это реплика моего возраста, но и в твоём бывает. — Малкольм всё-таки нащупал больное место справа, отчего я дёрнулась.

Перестав плакать, посмотрела удивлённо на него, а потом начала смеяться. Наверное, почти истерически.

— Мы обязательно это всё повторим!

— Конечно, Пенелопа, — накинул он на меня плед, когда я опустилась на мат, и протянул флягу с водой. — Похоже, на защемление межрёберного нерва. Посмотрим, как к вечеру будут обстоять дела.

— Посидишь со мной? — приподняла покрывало, приглашая к себе. Он пододвинулся, позволяя закутать нас обоих, а я положила голову ему на плечо, наслаждаясь умиротворением — за окном было ранее утро, клуб пустовал, за исключением нас и охраны на посту.

Медленно повернув лицо, коснулась губами мужской шеи, прикусила мочку уха.

— И что ты удумала, мисс Хоук? Тебе восстанавливаться минимум неделю.

— Ничего такого, что вам бы не понравилось, сэр Торн, — промурлыкала я, опуская руку к его штанам.

— Остановись, девочка.

— К сожалению, вы не озвучили своё стоп-слово, сэр Торн, — я увлекла его в страстный поцелуй, о котором мечтала с нашей второй встречи, лишая возможности ещё что-то сказать. Расслабив шнуровку, забралась к нему в штаны. Если его мозг и был против, то вот тело определённо говорило моим ласкам «да». А я медленно начала плавиться от того, как этот мужчина чувственно целуется, перехватывая инициативу.

Ладонь Малкольма легла мне на горло. Отстранит? Нет. Он повёл её вниз, грубо сжав грудь, дойдя до низа живота. Я отвела ногу, облегчая ему доступ, но его пальцы сначала прошлись по розовым следам верёвок, а потом остановились у кромки купальника.

Наш поцелуй прервался. Соприкоснувшись носами, мы молча изучали друг друга.

При свете обнаружила, что радужки у него на самом деле были тёмно-серые, как грозовые тучи, освещаемые солнцем. Потянулась поцеловать морщинки у внешних уголков глаз, легонько дотронулась до бороздки на переносице, выдававшей, что кто-то слишком много думает. Болезненный нерв сковывал движения и вынуждал аккуратно дышать и двигаться, а мне так хотелось оседлать мужчину, зайти дальше, не упускать ни одной секунды этой уютной тёплой близости.

— Сэр Торн опасается доверить мне свой стояк? — брякнула я, набравшись храбрости. — Мы просто немного поиграем, без активных телодвижений. — Подкрепила свои слова, ласковым поглаживанием его члена.

Малкольм… Нет, не ухмыльнулся своим разбойничьим оскалом, не подарил сардоническую ухмылку. В его глазах мелькнула какая-то щемящая обезоруживающая нежность и печаль, от которых у меня защипало в носу (да что сегодня со мной?!), но тут же судорожно вздохнула, почувствовав, как его пальцы всё-таки забрались под влажную ткань моего купальника.

Наши губы вновь слились. Торн уже настойчиво сам запустил язык мне в рот, а я принялась посасывать его. Нет, никакой нерв не сможет остановить Пенелопу Хоук хотя бы от того, чтобы побыть сверху. Не разрывая поцелуй и задержав дыхание, оседлала его бёдра — надеясь, что он не посмеет скинуть.

Малкольм отстранился с сосредоточенным лицом, а я затаилась, ожидая вердикта.

— Слижешь всё с ладони потом или ссажу тебя сейчас.

Малкольм Торн, похоже, знал, как предлагать приятный выбор без выбора.

— Слижу, сэр, — соблазнительно прошептала я, осторожно погладив его бороду.

Генеральная уборка Асфоделевых полей

In this circle — I will close my name

In this circle — I will force this love

In this circle — I will clean your infection from faith…

Spiritual Front «The shining circle»

20 сентября 2024 года.

Я прилежно высылаю Дилану главы. Он не особо в восторге. Хочет более длинные и насыщенные сцены секса. В его представлении моя героиня должна демонстрировать чудеса эквилибристики, никаких судорог и кончать по несколько раз за час. Сдерживаю себя, чтобы не написать, что мало кто смотрит часовое порно, по крайней мере мне почему-то так казалось. Но он посягает на святое: слишком много юмора. Если ориентироваться на его рекомендации, то в перерывах между сношениями мои герои должны ходить и страдать.

Но пока на моей стороне издательство — их вроде всё устраивает.

Мы с Малкольмом не виделись несколько дней. Я очень соскучилась, особенно после того, что было у нас в среду, поэтому в пятницу мой путь предсказуемо лежал в Le Mystere.

Оделась чуть поскромнее, но все равно соблазнительно. Я конечно не ждала, что Малкольм, только увидев меня, закинет меня на плечо и понесёт в свою комнату, но то, что он продолжит спокойно протирать стаканы, — оказалось для меня внезапным открытием.

Я села за стойку и мы стали разговаривать. Эм… Не на это я рассчитывала.

— Я ведь точно не первая, кто пытается добиться внимания владельца клуба.

— Не первая, — честно ответил Малкольм.

— И кому-то удавалось?

— Удавалось.

Ну вот. Минус троп «только она смогла стать такой особенной».

Я спрыгнула со стула и обошла стойку.

— И многие сидели на этой стойке?

Малкольм ухмыльнулся, продолжая мешать кому-то коктейль, но промолчал.

— А я могу на неё сесть?

— Можешь, но как только ты на неё сядешь, то игра начнётся, но, боюсь, правила тебе придётся угадывать по ходу.

Я подпрыгнула и уселась на барную стойку.

— Как думаешь, твои работники и постоянные посетители делают ставки, когда очередная девушка пытается соблазнить тебя? Уверенна, что да.

Тишина. Малкольм молча протирает стаканы, барную стойку, разливает алкоголь. Я задаю ещё один вопрос — тишина.

Ответ очевиден: он меня игнорит. Как должна чувствовать себя девушка, которая сидит на барной стойке, а мужчина делает вид, что её нет? И это при посетителях. Ужасное чувство. Можно психануть и уйти.

— Хитро ты придумал, испытать меня игнорированием. Люди обычно тяжело переносят это. Но я с детства привыкла рассказывать всё отцу, поэтому могу говорить очень долго.

Я устроилась поудобнее и начала комментировать всё, что вижу и давать этому оценку: оформление клуба, сравнение его с Садом, поделилась тем, что пишут мне подписчики в личку, пожаловалась на Дилана и на то, что он совсем ничего не понимает про БДСМ.

То ли успела сказать что-то умное, то ли Малкольм понял, что я могу болтать так больше часа, но он внезапно взял и дал мне в руки полотенце и пододвинул стакан. Кажется, я смогла выбраться из первой комнаты квеста «впечатли большого бородатого дома»! Воодушевленная принялась протирать стакан, потом через какое-то время он принёс поднос с бокалами. Я стала протирать и их, попутно продолжая болтать о том, что думаю о наших возможных отношениях.

— Посмотри туда, как думаешь, кто из них здесь в первый раз? — Малкольм аккуратно указал бородой на другой конец стойки.

У бара сидели трое: мужчина в деловом костюме, девушка в дорогом серебристом платье с пустым бокалом и молодой парень в кожаном жилете на голое тело.

Я начала размышлять вслух:

— Девушка выпила, но не уходит. Волнуется, возможно, закажет ещё бокал. Парень… Я была на вечеринке у Роя, — я метнула взгляд в Малкольма. Он с интересом покосился на меня. — Он пришёл туда только в виниловых штанах и подтяжках, но когда он поехал сюда со мной, то надел рубашку. Сейчас понимаю, что это почти дань уважения твоему стилю одежды. Ладно, выберу парня.

— Интересные размышления, но правильный ответ все трое. Наказание выбери себе сама.

Ну вот… А могла бы так ответить, приплюсовав к двум самым напрашивающимся обычного бизнесмена.

— Как я сразу не поняла, что для новичков бар — безопасный островок, куда можно прибиться в этом океане свободы. Ты вроде и на виду и не сбегаешь.

Какое наказание я могла себе придумать? Меня не прогнали со священной территории и даже доверили полотенце и посуду. У меня имелась свобода действий. Единственное, что пришло мне в голову — это взять поднос и пойти за грязными стаканами. Но до этого я успела спросить у Торна, где хранятся чистые бейджи и взяла себе один, подписав его «Пен».

При собирании пустой посуды мне указали на место, где пролили что-то. Отлично. Мой новый квест: подойти к администратору, спросить, где хозяйственная комната, взять швабру и промыть пол. Всего-то. Сотрудник клуба недоумённо поднял бровь в ответ на мою просьбу. Посмотрел поверх моей головы в сторону бара и, явно получив разрешение, указал, где я могу найти инвентарь уборщицы. Потом один из посетителей, спросил меня, где найти батарейки для вибратора. Пришлось идти выяснять ещё и это. Как ни странно, глупо я себя не чувствовала. У меня появилась отличная возможность побродить по клубу самостоятельно и увидеть его изнутри. Дойдя с очередным заданием аж до кухни, я вернулась в лаунж-зону, где особо рьяно предавались любовным утехам.

Знаете, когда ты первый раз попадаешь в БДСМ-клуб, где все открыто занимаются интимными вещами, то ты испытываешь неловкость, смущение, даже возбуждение от раскрепощённой атмосферы. Но в этот вечер, когда я смотрела на совокупляющиеся пары мне хотелось отходить их всех шваброй, которая была у меня в руках, потому что они-то получали удовольствие, а я тут под удивлённые и весёлые взгляды администраторов протирала пол от разлитого коктейля.

И пока во мне клокотали злость и раздражение, мозг отчётливо понимал, что сейчас тестируют моё смирение. И разве я могла всё бросить сейчас? Нет, я доведу всё до конца… Парадокс заключался в том, что сама пока не понимала, в чём же моя цель. Стать его девушкой? Чем-то большим? Что вообще хочу от своего партнёра? Чтобы он был мне другом, с которым интересно, любовником, которого я бы хотела, и верным и надёжным мужем. Всего-то ничего, да? Закрывал ли Малкольм Торн эти потребности? Я его хотела — чек, мне с ним было интересно — чек, он прикрыл меня перед Шепардом, хотя был не обязан — чек, пока все спариваются, он спокойно взирает на всё и занимается работой бармена — чек для верного мужа. Минусы: наша разница в возрасте и его клуб в глазах моей семьи.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Место для фундаментальных размышлений о своей жизни, ты, Пенелопа Хоук, выбрала самое подходящее. Я оглядела обстановку и то, что там творилось. Сколько в данный момент совершалось измен здесь? Экзистенциальный ужас в эпицентре блуда.

От грустных мыслей отвлекла характерная тянущая боль внизу живота. Я лихорадочно попыталась вспомнить, что мне там с утра напоминал трекер месячных: ещё два дня или уже сегодня? Идти к администратору? К Малкольму? Найти туалет самолично? Не могла же я бегать по клубу и искать незанятую девушку. Чёрт-чёрт-чёрт! Рогатый не явился, вместо себя послав мне… барабанная дробь… Конечно же Линду, которую я заметила в проходе. Я помчалась к ней, прям со шваброй. К счастью, Блэквуда рядом с ней не заметила.

— Линда, привет!

Она обернулась и её глаза распахнулись, увидев меня:

— Хоук, ты чего?!

— У каждого свои ролевые игры, — закатила я глаза, махнув шваброй. — Помоги мне, пожалуйста. Ты не знаешь, где найти здесь туалет и прокладки?

— Дааа, — кажется, её слишком впечатлил образ принцессы, ставшей Золушкой. — Иди за мной.

Я знала, что подругами нам не стать, но, кажется, в нашем общении случилось временное перемирие.

Выйдя из уборной, я вернулась к барной стойке, сразу подхватила поднос с пустыми бокалами и пошла их мыть, чтобы уже с чистой посудой и новым полотенцем встать около Малкольма.

— Посмотри на зал. Если бы я тебе позволил, то кого бы из присутствующих ты бы себе выбрала в качестве партнёра?

Тут накопившееся недовольство во мне всё-таки прорвалось, побуждая высказать ему всё. Что не надо подкладывать меня под других мужчин, что я знаю, что ему нравлюсь, знаю, что ему нравится проводить время со мной, а он вместо прямого разговора или предложения контракта играет со мной в какие-то игры непонятные. Никого я не выбираю. Хватит тут изображать бородатого сфинкса с загадками (вспомнив, как называется его заведение). Тирада была очень эмоциональная, местами слишком грубая. Ещё хотела добавить, что вообще у меня месячные, но вовремя остановилась.

Всё это время владелец Le Mystere выслушивал меня с видом невозмутимого огромного пса, наблюдающего, как крохотный котёнок задирает его и пытается ударить коготками по морде, на которой при желании можно было бы прочесть только: «вот же дурная мелочь».

И как пушистый комок быстро выдыхается и в итоге прижимается к боку терпеливой овчарки, так и я вскоре умолкла.

По окончанию моей тирады Торн спокойно выдал:

— Это было… Эффектно. Но ты знала куда и к кому идёшь. И ты слышала мои правила. И если ты считаешь, что я тебя собрался под кого-то подкладывать, то это говорит о том, что ты мне не доверяешь. Но границы ты держишь чётко, молодец.

На меня накатил стыд. Потому что я увидела себя избалованной девочкой, которая привыкла, что всё получает сразу. Наверное, именно такой я и была в глазах Линды.

— Окей, — я решила пойти на попятную, краснея от смятения. — Покажи мне в зале того, кто приходит сюда со своей парой и играет только с ней. Вот его бы я выбрала. Если такого нет, то мой ответ остаётся тот же: никого.

Малкольм показал:

— Вон, смотри. Мужчина-саб и его госпожа. Мужчина именитый адвокат, который обдерёт оппонента до последней нитки, женщина — в обычной жизни милая тихая учительница музыки. Женаты 6 лет и всегда приходят вместе и ни с кем другим не играют. Я им немного завидую.

Я удивлённо посмотрела на Торна: мужчина, который владеет тут всем и может хоть обложиться сабами, завидовал семейной паре, которая имела одно хобби на двоих.

— Итак, тебе удалось меня заинтересовать. Завтра в ресторане жду тебя на свидании, если решишь продолжить, то приходи.

— Ты знаешь, что я приду. Кстати, — я вытащила из карман шортиков крупные купюры. — Мои чаевые.

— Оставь себе, купишь на них чёрное бельё. И я надеюсь, что мне придется постараться, чтобы увидеть его на тебе завтра.

— А я сегодня тоже в красивом кружевном белье. Хочешь сегодня из дома селфи пришлю?

— Нет, оставь интригу, — усмехнулся он.

Ему ещё и селфи мои не нужны?! Мужчина, завтра на мне такого белья уже не будет.

— Я пришлю, а ты можешь не открывать, — пожала я плечами, снимая бейдж. — На сегодня моя смена подошла к концу.

Я чмокнула его в щеку и вышла из-за стойки.

Тратить чаевые на бельё мне не хотелось — в моей голове зрела более масштабная задумка.

Вернувшись домой, я всё же прислала ему фото… Только на нём запечатлела моё любимое растение в горшке с небольшими бутонами.

А сообщение моё он всё же открыл…

Глоток из Леты

It hurts to love you

But I still love you

It's just the way I feel

And I'd be lying

If I kept hiding

The fact that I can't deal

That I've been dying for something real

Lana Del Rey «13 beaches»

21 сентября 2024 года.

Свидание прошло уютно. Мы просто очень долго разговаривали обо всём. Предельно откровенно.

Когда Малкольм сказал: ну что, теперь ко мне? Я — мне так стыдно — я разволновалась. Будто это моё первое свидание и первый мужчина, который позвал к себе. Ясное ж дело, что не в шахматы меня зовёт играть. И вот после игр в приватной комнате и в зале шибари, мне тревожно от мысли поехать к нему домой.

— Или к тебе? — кажется, он уловил моё смятение.

— К тебе. — Мне слишком любопытно было посмотреть его жильё. — Но у меня месячные.

Он имел право сказать: ну тогда езжай домой.

— Значит придумаем, чем заняться ещё.

Вот так просто.

У него собственный дом. Естественно, я с удовольствием прошлась почти по всем комнатам, держа в руках горшочек с новым цветком (орхидеей фаленопсис насыщенного сиреневого цвета), который он мне подарил ещё в ресторане. В этом сквозило не только любопытство, а банальная потребность убедиться, что в доме нет следов женского присутствия.

Минималистичная современная обстановка, большая домашняя библиотека, кажущаяся чуть старомоднее, чем остальной интерьер.

Пенелопа Хоук, только не иди читать корешки книг, а то тебя поглотит Бездна разницы ваших уровней интеллекта или образований — приказала я себе.

Но взгляд всё-таки выхватил на полках названия некоторых вещей: Семантика языка, теория литературы, словесность.

— Малкольм, — я удивлённо развернулась к нему. — Кто ты по образованию?

— Я филолог. И я работал профессором классической филологии в университете, — он прошёл мимо меня. Среди книжных шкафов была была стеклянная полочка со стаканом и виски. Он спокойно налил себе, но пить не стал

Та девушка оказалась права: его работа действительно когда-то была связана с ораторским искусством.

— Где-то здесь сокрыт тот поворотный момент, да? Чтобы профессор стал татуированным накачанным владельцем БДСМ-клуба.

Он молчал, играя виски в стакане. Нет, только не смей сейчас использовать клише в духе:

это моя тайна, которая тебя не касается…

На ум пришёл частный детектив, которого кинула в закладки. Логан Стил кажется? Если Торн не признается, найму его.

— Мне всегда нравились женщины моложе. Видеть, как личность проходит становление, когда убеждения только формируются и тебе позволяют их корректировать. — Он всё-таки отпил. — Я всегда держал дистанцию со студентами, но…

— Но однажды встретил ту особенную и влюбился, — блекло улыбнулась я.

— Да. Эти отношения были по обоюдному согласию, но о них стало известно. Комитет по этике принял решение, что мне стоит уволиться. Переступить черту сложно только первый раз, потом тебе уже проще найти себе оправдания. И я ушёл полностью из сферы образования. БДСМ помогло вернуть контроль над моей жизнью.

— Который ты потерял, потому что злоупотребил своей властью и границами.

— Не тот ты себе образ рисовала, да? — его ухмылка была больше похожа на оскал.

Я не знала, что ответить.

— Почему вы расстались?

— Причина банальна: у нас оказалось разное понимание того, как мы видим нашу жизнь. Тайные свидания, страсть не всегда приводят к крепкому союзу.

Он пристально рассматривал меня. Как всегда, не стремясь нарушить мои границы.

— Ты не узнавал, как она живёт?

— Если судить по соцсетям, у неё всё в порядке.

Он следит за ней в соцсетях. Я поняла, что не могу совладать с лицом.

— Не ревнуй и не накручивай себя. Это в моём прошлом.

Я аккуратно поставила горшочек с орхидеей на журнальный столик и подошла к нему.

Он ошибся — Я не хотела его никак оправдать перед собой же. Учитель и преподаватель никогда не должен покушаться на своего воспитанника или воспитанницу, но чёрт! Я влюбилась в него и не хотела терять. Не сейчас, когда удалось проникнуть к нему в дом, а значит немного в его приватную жизнь, которую он явно очень охранял. Пенелопа Хоук, это мужчина, которому 46 лет. Естественно, у него есть прошлое и множество отношений, которые сделали его таким, каким ты его встретила. Той девушке принадлежал немного другой Малкольм Торн. Я улыбнулась.

— Что? — он всё-таки не выдержал и осторожно коснулся моего запястья. Руку я не убрала.

— Подумала, что забавно: она видела тебя с волосами и без тату, я — наоборот.

Он засмеялся и притянул меня в свои объятия, утыкаясь носом в волосы:

— Ты потрясающая, моя Пенелопа.

От этих слов я блаженно улыбнулась, забрала из его рук стакан и пригубила.

— Я задам тебе глупый вопрос?

— Задавай, — мужские губы прихватили кожу на шее в самом чувствительном месте и сильно втянули.

— У тебя же нет в доме БДСМ-комнаты?

Малкольм издал смешок:

— Нет. Зачем она мне, если у меня целый клуб.

Логично.

— А где запретная комната, в которую мне нельзя заходить? Как в любой сказке.

— Ты в ней находишься.

Я улыбнулась, но не удержалась, широко и сладко зевнув.

— Пора спать, — он подхватил меня на руки и направился к двери.

— Подожди! Орхидея!

Он подошёл к столику, давая мне забрать горшок.

Зайдя в спальню, Малкольм усадил меня на кровать и подошёл к шкафу. Пока он что-то доставал, я поставила растение на прикроватную тумбочку. Уже знала, что не заберу его с собой — это моя возможность приезжать сюда и ухаживать за цветком.

— Переодевайся и ложись спать. — отдав мне свою футболку и полотенце, он выпрямился и серьезно посмотрел на меня. — Если ты хочешь, чтобы я вышел, то просто скажи об этом.

— Или?

— Или я сяду в кресло и буду смотреть, как ты переодеваешься.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Полюбоваться на меня в красивом белье сегодня не получится, — подавила я очередной зевок.

Малкольм ничего не ответил. Опустившись в кресло, он откинулся на спинку. От чёрного серьёзного взгляда я дрогнула. В моих движениях отсутствовало желание соблазнить или впечатлить, но я не помню, чтобы Малкольм смотрел на меня так раньше — как будто действительно в полной мере осознал, что я принадлежу ему; и как будто обычные серые трусы на мне смотрелись самым эротическим бельём.

Натянув футболку и утонув в ней, я забралась под одеяло.

— А теперь твоя очередь!

Он ухмыльнулся на мой приказ, но поднялся и стал медленно раздеваться. Когда Малкольм натянул пижамные штаны, оставив торс открытым, во мне шевельнулось желание.

— Ты как-то говорил про естественные выделения тела, брезгливость и БДСМ… — я сразу же пожалела, что начала этот разговор.

— Принести полотенце и презервативы? — мужчина остановился посреди комнаты, рассматривая меня.

Я натянула одеяло повыше, пытаясь справиться со смятением.

— Я сейчас не хочу, так… уточнила на будущее.

Кровать прогнулась под массивным телом Торна.

— Я не отказываюсь от своих слов, — он притянул меня в объятия. — Сегодня спи, а если завтра захочется, то можем попробовать.

Я спрятала лицо на груди Малкольма, обхватывая его рукой и ногой.

— Ты теперь тоже мой, — шепнула ему.

Находясь в его доме, кровати и футболке я могла позволить себе наивную иллюзию, хотя бы на одну эту ночь.

У трона Гадеса

Tryin’ to get over

It’s making me crazy

If love’s an angel

You’re a devil’s spice

Burnin’ up and down in my spine

The 69 eyes «Next stop paradise»

10 октября 2024 года.

— А вон у того субъекта три телефона: один для жены, другой — для любовницы, третий — для одной сабы.

Я подняла голову и проследила за взглядом Малкольма.

— Увы, не всем выпадает удача найти три в одном. — Уровень тонкости намёка: Пенелопа Хоук. — Приходится комбинировать личное счастье из разных компонентов.

Я опустила глаза на бэйджик, в который уже вписала «Пен», мой первый куда-то потерялся и не смогла его найти. Зацепив его за лацкан блузки, посмотрела в зеркало на задней стене полок бара.

— Вечер добрый, Фред. — Малкольм успел проглотить смешок и поздороваться с обсуждаемым субъектом.

Подошедший Фред с интересом разглядывал меня:

— Не боишься так близко приближать эту девочку? Она может принести тебе проблем своим журналистским ремеслом. Сначала бы надел на неё ошейник, а потом пускал в свою святая святых, — этот не особо приятный тип кивнул на бар. — Чтобы она тебе не мешалась, могу потренировать, пока ты здесь.

Пока я ещё не привыкла, что когда домы разговаривают, то саба должна безмолвно опускать глазки в пол. Молчала, но чтобы отвлечься, начала резать лимон, представляя, что вонзаю нож в кое-чью плоть. В конце концов можно представить, что я просто рядовая сотрудница, которая не должна встревать в деловой разговор своего начальника, соблюдая субординацию.

Знаете, как там в книгах бывает: герой хватает мерзкого типа за грудки, заявляет, что его даму сердца никто не смеет тронуть — это не про Малкольма — он спокойно разливал виски по бокалам, между делом оборонив:

— Ты, наверное, запамятовал, Фредерик, персонал с бейджами не для игр. Кстати, раз подошёл, ты будешь продлевать приват до конца года или опять на месяц? На этот номер уже очередь. У меня есть более выгодные предложения.

Вот и весь разговор: властелин просто не видит смысла обсуждать свою жизнь с теми, кого она не касается.

У Фреда дрогнул уголок рта.

— Я продлю на следующей неделе. Созвонимся и договоримся, — он забрал свой стакан и отошёл от бара.

— Как тебе будет удобно, — бросил Малкольм. — Жду до вторника.

Спина уходящего напряглась, но он ничего не сказал и удалился.

— А ты бы хотел одеть на меня ошейник?

Малкольм слегка повернулся, отстранённый взгляд прошёлся по моей шеи.

— Хотел бы. — Он сделал паузу и наклонился к моему уху, щекоча бородой щёку. — Хотел бы продеть через кольцо цепь, намотать её на кулак, чтобы ты опустилась на колени и взяла меня глубоко в рот… Убери лимон в контейнер со льдом, а то быстро заветрится.

Он с невозмутимым видом отстранился, а я уставилась в пол, пылая от макушки до самых пяток. Спохватившись, сделала, что он сказал.

Если ошейник ещё можно было ожидать, то вот контракт… Тут Малкольм придерживался своих правил, считая что бумажки регламентом убивают интригу и всё можно обговаривать в процессе. Но по мне, контракт давал ясность и некоторое чувство безопасности. В нём прописывались ваши права и обязанности, указывался срок вашего взаимодействия. А не так, что в один прекрасный день мой бородатый дом внезапно заявит мне: это конец, девочка.

И предательский голосок шептал, что наш предел — это, вероятно, отправка моей рукописи в печать.

— А как в Le Mystere празднуют Хэллоуин? — неожиданно спросила я.

Малкольм удивлённо вскинул бровь.

— Обычно все приходят в более праздничных костюмах. Ресторан и зал украшают девочки.

— А бар?

— Нет.

— Серьёзно? Никакой гирлянды летучих мышей на полках. Никаких тыкв и скелетов между бутылок? Паутины из ваты под барной стойкой?

— Обхожусь без этого.

Я приподнялась на носочках, чтобы дотянуться до его уха:

— А если ты оденешь на меня ошейник с цепью и далее по тексту, то какой шанс, что я получу разрешение украсить твой бар к Хэллоуину?

Сумрачные глаза впились в моё лицо.

— Шанс увеличится, если на твоей груди будут ещё цепи с зажимами.

— С вами приятно заключать сделки, сэр Малкольм, — прошептала я.

Теперь можно со спокойной душой тратить те чаевые миллиардеров на праздничный декор для бара. И по моим подсчётам мне хватало с лихвой ещё на украшения для дома моего бородатого дома.

— И ты должна будешь сама потом всё убрать, — добавил хозяин клуба.

Ты зануда, Малкольм Торн.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Метаморфозы Персефоны

Я спрашиваю Вас, что не так

С радостью половой жизни?

Разве не Бог сам

Направляющий инстинктов?

Umbra et Imago «Gothic Ritual»

«Я только называю кошку кошкой… Женщина — это удивительная смесь из нервов, шёлка и рисовой пудры»

Фелисьен Ропс

12 октября 2024 года.

За окном хлестал косой дождь. Суббота выдалась настолько пасмурной, что свет пришлось включить с самого утра.

Я поймала приступ вдохновения и увлечённо печатала свой роман, когда зазвонил смартфон. Не глядя взяла трубку, продолжая стучать по клавиатуре:

— Алло?

— Здравствуй, Пенелопа. — На заднем фоне голоса Малкольма шумел город, затапливаемый потоками небесной воды.

— Привет… Ты уже в клуб едешь?! Всего же четыре часа дня.

— Из него. Блэквуд попросил открыть его пораньше, чтобы опустошить мои запасы элитного алкоголя.

— Дэмиен алкоголик?!

Малкольм засмеялся:

— Я преувеличил. Одолел пару стаканчиков.

— Был повод? — я спросила осторожно, не особо надеясь, что меня посвятят в дела важных домов.

— Его контракт с Линдой подошёл к концу.

— Не понимаю.

Линда, конечно, та ещё стерва, но не настолько же, чтобы праздновать расставание с ней.

— Кто-то, милая Пенелопа, ставит контракт превыше всего. И если там присутствует пункт: никакого общения после истечения его срока, то он будет его придерживаться, но попробуй это объяснить своему сердцу.

— Это же глупо, — искренне вырвалось у меня.

— Каждый выбирает свой путь. Ты сегодня занята?

— Допечатываю главу и как раз собиралась звонить тебе, чтобы спросить, какие у тебя планы на вечер.

— Допечатывай, высылай мне и приезжай ко мне.

— А если бы не дописала, то сказал бы оставаться дома? — беззлобно поддела я.

— Да. Ты не должна отлынивать и выходить из писательского ритма.

Надо было найти доминанта, который бы сказал: любовь моя, езжай ко мне, а я найму тебе в качестве литературного раба самую известную писательницу эротических романов, лишь бы ты проводила всё время со мной. Шучу.

— Так точно, сэр, — отсалютировала я, хоть он и не видит.

— Не паясничай, а собирайся, — засмеялся он, отключаясь.

***

Я жаждала произвести впечатление своим эффектным появлением, поэтому надела красное бельё и… плащ. Погода позволяла провернуть эту выходку, которую я подсмотрела в каком-то старом фильме и запомнила.

Как только Малкольм встретил меня и закрыл входную дверь, я сбросила мокрый плащ и ботильоны, оставшись в пламенеющем тонком кружеве. На фоне мощного дома в серой водолазке и таких же брюках, моя нагота смотрелась совсем беззащитно.

Глаза Торна сузились:

— Решила поиграть? За мной.

Замирая от предвкушения, я последовала за ним. Приведя меня в свою библиотеку, он ушёл и вернулся с метёлкой, вручив мне её.

— Стремянка сложена за дверью. Все шкафы в твоём распоряжении.

Он невозмутимо вернулся в кресло, где ждал моего приезда, надел очки, взял бокал вина и, открыв ноутбук, погрузился в чтение, возможно, моих глав.

Мой рот открылся. Закрылся. Пора бы уже привыкнуть к его методике воспитания, а точнее наказания. Физическое воздействие на меня не особо действовало. По словам Торна я не являлась мазохистской и не стремилась к боли. Я получала удовольствие в противостоянии и в том, чтобы меня могли обуздать. У Малкольма пока получалось.

Подарив своему бритому дому ещё один возмущённый взгляд, начала уборку пыли с книжных полок. Интересно, что будет, если подойду и смахну невидимые пылинки с лысой головы? Это станет моим последним посещением дома Торна?

Процесс затягивался, потому что я наконец-то могла осмотреть почти всё содержимое библиотеки. Если шкаф с философией и профильной литературой заставлял меня внутреннее содрогаться, то вот следующий уже заинтересовал. Здесь размещались любопытные издания: фетиш-фотоальбомы на подобии того, что я себе успела купить, книги по искусству шибари, альбомы художников-порнографов, чьи имена мне ничего не говорили, кроме разве что Фелисьена Ропса, с картиной которого успела недавно познакомиться. Репродукции цветных жизнерадостных акварелей XVlll века соседствовали с более чувственной и плотской графикой XIX века. Текст сообщал, что один венгерский живописец являлся придворным художником императорской семьи и запечатлевал моменты жизни монарших особ, а параллельно создавал множество работ с мужчинами, с восторгом зарывающимися лицами меж женских бёдер. Я внимательно листала альбом, забыв про своё «наказание».

— Как думаешь, это перекличка образов между художниками? — не выдержала я, повернувшись с раскрытыми репродукциями к Торну: на одной изображалась картина Ропса с женщиной на кресте, искушающей святого Антония, на другой — на кресте был распят чёрт в рясе монаха, которого удовлетворяла ртом коленопреклонённая женщина. Но надо отдать должное рогатому, на следующей литографии уже он ублажал роскошную даму, раскинувшуюся на диване.

Малкольм поднял голову, посмотрев поверх очков. В данный момент он очень напоминал профессора, которого отвлекли от проверки дипломной работы.

— Между работами почти 30 лет. Скорее всего, это оммаж ван Маеле своему коллеге по ремеслу.

— Оба святотатцы, — подытожила я, ставя альбом на место и вновь взяв метёлку в руки.

— Мартин ван Маеле мне нравится чуть больше, — Малкольм поправил очки, возвращаясь к чтению. — В одно время он иллюстрировал эротические сборники, посвящённые порке.

Я усмехнулась, передвигая миниатюрную стремянку не выше барного стула. Перед глазами мелькнули узоры на корешках книг.

— Где-то в этой библиотеке скрыты референсы твоих татуировок…— вслух предположила я.

— Если внимательно вглядишься в некоторые экслибрисы, то найдёшь ответ, — внезапно соизволил подсказать мой образованный дом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Чтобы просмотреть каждую книгу, мне придётся поселиться здесь!

— Хороший повод переехать ко мне.

Я застыла от этих слов.

— Осторожно, сэр Торн, я же могу решить, что вы серьёзно, и начать собирать чемоданы, — перевести всё в шутку показалось лучшим решением. Хотя в голове я уже размышляла, что мне делать со всеми моими растениями и вообще квартира оплачена до конца месяца, а деньги мне никто не вернёт, если съеду сейчас.

— А я серьёзно.

— … — Я энергично замахала метёлкой, стараясь скрыть своё замешательство. — Я подумаю.

— Подумай.

Слишком быстро. Я не особо была готова к такому, но время на размышления мне предоставили.

Мне пришлось сбавить обороты, когда дошла до полки с изумительной чёрной вазой в золотых прожилках. Словно её разбили когда-то и воскресили.

— Красивая, — восхищённо произнесла я, разглядывая солнечные нити, оплетающие сосуд.

— Японская практика восстановления керамики. Кинцуги учит, что трещины — это часть истории предмета, который не потерял своей ценности, а стал только лучше, — пояснил Малкольм.

Я почти благоговейно обмахнула вазу.

Новый книжный отсек заставил меня вновь подать голос, на этот раз недоумённое восклицание:

— «Письма о жизни и смерти», «Наука любви» и «Лекарство от любви» — понимаю, но «Инферно Габриэля»?! Как у тебя бок о бок существуют все эти книги?!

Малкольм сразу понял, что я дошла до полок с современными любовными романами:

— Для разного настроения. Иногда время Сенеки, чтобы утешить себя мыслью, что всё тлен и бессмысленно. Иногда приходит черёд Овидия, чтобы вспомнить, как красиво люди сходят с ума от желания. А иногда необходимы любовные романы. Самые банальные. С дурацкими диалогами, страстью на третьей странице и обязательной ссорой ближе к финалу.

Он замолчал, а я удивлённо изучала залежи этой бульварщины, но потом всё-таки тихо сказала:

— А я детективы люблю.

Однако теперь мне ясно, откуда отчасти проистекало понимание того, что тайно хочет женщина, привыкшая или тяготеющая к определённым жанровым клише.

— Чуть левее, видишь Апулея? Там два, тот, что в чёрном переплёте. Достань его. — Голос Торна стал глубже. — Спустись со стремянки и сядь на неё. — Это были уже приказы. — Открой, там где ляссе, и читай. Книга 5, строка 4. Вслух.

Я покорно исполнила указания, начав читать.

—

Психея никах не могла понять, что происходит у нее между ног: легкое и быстрое поглаживание возбуждало её. Девушка почувствовала непреодолимое желание и раздвинув пошире ноги, потянулась навстречу тому непонятному и необъяснимому, что доставляло ей сейчас такое острое наслаждение. И вдруг резкая боль пронзила ее. Психея почувствовала, как что-то упругое и большое вошло в ее влагалище. Девушка вскрикнула, и сразу же словно легкое дуновение ветерка коснулось ее щек и губ. Тот, кто вошел в нее и кого она не видела, но так хорошо ощущала, стал ритмичными движениями сотрясать ее тело. От боли Психея зажмурила глаза, но вырваться она не пыталась, ей хотелось, чтобы то, что происходило с ней, продолжалось и продолжалось. И вдруг она услышала чье-то учащенное дыхание.

— О, моя прелесть, — прошептал кто-то прерывающимся мужским голосом.

— Кто ты? — спросила девушка.

— Я супруг твой.

Это оказалась букинистическая расширенная версия Метаморфоз (возможно, какая-то самопальная, так как в интернете потом я ничего похожего не нашла).

— Раздвинь ноги.

Я на мгновение прервалась и подняла глаза: Малкольм продолжал сидеть в кресле, сняв очки и отложив ноутбук; подавшись корпусом вперёд, положил локти на колени, сцепив пальцы в замок.

— Шире! Читай следующую ночь.

Меня окатило волной жара. Подсевшим голосом я продолжила:

—

В кромешной тьме невозможно было разглядеть хоть какие-нибудь очертания. Наклонившись над Психеей, невидимый супруг властно захватил ее рот своими губами, кончиком языка нашел ее язык и, втянув его в свой рот, стал сладостно посасывать. Его пальцы в это время ласкали ее грудь. Психея подняла перед собой руки и отыскала его голову. Чуть заметными движениями она коснулась лица: глаза, нос, густые брови, мягкие кудри. Но вот голова его скользнула ниже, и губы прижались к соску, чуть прихватив его губами, он оттягивал сосок и облизывал его кончиком языка. Руки в это время опустились еще ниже и с силой раздвинули ее плотно сжатые ноги. Нащупав трепетную тропинку, ведущую к вратам лона, он прошел внутрь и стал нежно массировать пальцем сердечко цветка. Потом голова его склонилась еще ниже, и кончиком языка он коснулся лепестков цветка. Психея вскрикнула. Она сама не заметила, как это произошло. Голова отпрянула от лона.

— Прикоснись к себе. Начни с груди.

Стараясь удержать увесистую книгу в одной руке, второй я дотронулась до соска.

—

Нет, нет, — прошептала Психея, — еще так хочу, еще.

Кончик языка сразу же опустился на сердечко цветка и быстро-быстро задвигался в одной точке. Психея застонала. Непреодолимое желание охватило ее. Ей было стыдно от такого проявления чувств, и она стиснула зубы, стараясь не стонать. Но вдруг кончик языка стал двигаться медленнее и наконец закружил плавно и неторопливо.

— Приспусти лифчик. Смочи палец и дотронься ещё раз, оттяни каждый по очереди. Не своди ноги, сейчас это бессмысленно, я не дам тебе так быстро кончить. Веди ладонь ниже. Ещё ниже.

—

Все тело Психеи напряглось, казалось, еще минута — и что-то произойдет с ней, безумная страсть охватила ее, и, забыв о сдержанности, она закричала. В ту же секунду сильные уверенные руки резко подняли вверх ее ноги, и мощный, точно железный фаллос вошел в нее! В безумной горячке Психея обхватила ногами шею возлюбленного и, вцепившись руками в кровать, вся отдалась этому ранее не изведанному чувству.

Я читала, то и дело сбиваясь. Пальцы остановились на красной ткани трусов, полностью намокших. Старалась не думать, как это смотрелось со стороны.

— Сдвинь трусики, покажи мне, как ты ласкаешь себя, когда одна. Ты представляешь меня?

Кивнула, выполняя команду. Каждый вечер в своей квартире я засыпала, грезя о Торне, и просыпалась с мокрыми бёдрами, но то, что творилось сейчас превосходило мои томные фантазии.

—

Психея привыкла к тому, что видеть тело мужа ей было не дано. Но она научилась осязать его пальцами. Вот и сейчас она тесно прижалась к нему, быстро нашла его губы и сладостно поцеловала. Потом, целуя ему щеки, шею, стала медленно опускаться вниз. Она поцеловала его грудь, нежно захватила губами его неразвитые мужские соски, склонилась ниже, обцеловывая его живот, и наконец ее губы коснулись фаллоса. Психея осторожно кончиком языка провела по головке его члена, прислушиваясь к нему.

— Ты вся течёшь, распредели смазку.

Еле удержалась, чтобы не зажмуриться от накатывающих волн удовольствия. В реальность возвращала только книга, которую с каждой секундой становилось всё тяжелее удерживать в руке.

— Фаллос встрепенулся. Тогда Психея медленно и с наслаждением начала водить языком вдоль члена и заметила, что он превратился в крепкую дубину. Совсем осмелев, Психея захватила его губами и стала делать сосательные движения. Фаллос, с удовольствием соприкасаясь с ее нежным языком и губами, начал, увеличивая темп, двигаться у нее во рту. Никогда прежде не посещало Психею столь безумное желание.

— Введи в себя палец. Ещё один. И ещё один. Разведи их.

Запястье всё-таки подвело — книга с грохотом упала на пол, а я застыла. Обе руки так и остались на своих позициях: одна согнута, другая — между ног. Поднимать Апулея не спешила — я напоминала себе куклу, у которой кончился заряд, или статую, которая управлялась магией голоса бородатого владельца библиотеки. И сейчас марионетка ждала нового приказа своего кукловода. Однако это не мешало мне бросать на Малкольма выжидающие взгляды. Его напряжённые черты лица вызывали гамму чувств. Я находилась в помещении с мужчиной, явившем свою тёмную сторону вне приватной комнаты. Не могла понять, от чего меня потряхивает больше: от тревоги или предвкушения. Быть может, он себя сейчас видел дрессировщиком, изучающим дикую хищную кошку, сидящую на цирковой тумбе.

— Сними трусики.

Малкольм встал с кресла, на ходу расстегивая ремень и вытаскивая его. Подойдя ко мне, он забрал нижнее бельё, сложил и запихнул в карман своих брюк:

— Поедешь домой без них, чтобы в следующий раз тщательнее собиралась в гости.

Его накачанные руки ловко накинули мне на шею петлю из ремня, из-за чего я инстинктивно вцепилась в кожаную удавку.

— Не трогай. — Вновь тихий приказ. — А теперь на колени, девочка, докажи, что ты умеешь не только играться, но и исполнять условия сделки.

Я переместилась на пол, пальцы подрагивали, когда расстёгивала молнию его брюк. Широкая ладонь погладила затылок, а потом легла мне на горло. Наивно, но во мне уже успел зародиться мысль, что он не сделает мне ничего дурного. Не сейчас, когда предложил переехать к нему. Это же было бы не совсем логично. В случае чего схвачу стремянку и буду ею защищаться.

Приспустив бельё, я обнаружила уже возбуждённый истекающий член.

— Мастерская из меня чтица, — прошептала я, кончиком языка пройдясь от основания до головки, слизнув капельку предэякулята с кончика. Над головой раздался сдавленный звук смешка.

Импровизированный поводок чуть натянулся, давая понять, что в данный момент от меня ожидают не разговоров. Что ж… уверенно взявшись за основание, я вобрала член глубже в рот. Проведя ногтями по мужскому бедру, я вцепилась в напрягшуюся упругую ягодицу и стала ласкать языком горячую твердость, увитую венками и обтянутую нежной кожей, пьянея от запаха, вкуса и самого ощущения игры. Малкольм шумно выдохнул.

— Стоп, обе руки за спину, — его пальцы мягко надавили под подбородком. — Высунь язык, запрокинь немного голову, расслабь горло, когда я двинусь глубже, постарайся глубоко вдохнуть. Услышала меня?

— Да, сэр.

Я сделала, как он велел. Придерживая меня за горло, Торн аккуратно скользнул членом по языку. В какой-то момент бессознательно хотелось оттолкнуть его, но я сцепила руки за спиной, доверившись ему. Отвлекла себя мыслью: а получится ли взять целиком? Ответ я получила, когда кончиком носа упёрлась в мужской лобок. На глазах рефлекторно выступили слёзы.

— Умница.

Дожила, Пенелопа Хоук, глубокий минет за щербатую тыкву.

От этой промелькнувшей идиотской мысли я чуть не подавилась от смеха и от члена конечно же.

Малкольм, внимательно следивший за мной, трактовал мой озорной взгляд по-своему, резко отстранив меня и моментально развернув к себе спиной, приподнимая. Я пошатнулась и успела опереться о стремянку, на которой до этого сидела. Ремень слегка сдавил шею, и в это же мгновение Малкольм проник в меня, срывая с моих губ громкий протяжный стон. Мышцы сжались вокруг него, вынуждая мужчину зашипеть от тисков плоти.

— Не закрывай глаза, смотри, — сквозь пелену удовольствия донёсся хриплый голос.

Почувствовала натяжение ремня и подняла лицо — мы находились напротив стеклянной дверцы книжного шкафа, но не узнала в отражении ни эту женщину, ни этого мужчину — бесстыдные, дикие в своих движениях и абсолютно свободные в своём желании. Как на тех фривольных эротических акварелях. Не поэтическое единение Психеи с Амуром, а раскрасневшаяся девка с влажными глазами и ртом, с раскачивающейся грудью, которую обрабатывал козлоногий фавн.

— Как же ты меня принимаешь…

Я поймала в стекле лицо Малкольма. Он смотрел вниз, где сливались наши тела.

Наши взгляды пересеклись. Отбросив конец ремня, он обхватил меня за шею и выгнул навстречу к себе, чтобы впиться губами в мой рот, а потом сам же разорвал поцелуй, повернув моё лицо к стеклу, чтобы я наблюдала, как его свободная рука зарывается мне между ног, разводит нижние губы, открывая обзор, начинает грубо ласкать клитор. Надолго меня не хватило. Я вскрикнула, почти лишаясь зрения от обрушившегося лавиной оргазма.

А когда рухнула в бессилии на стремянку, Торн свёл мне ноги и, насев на бёдра, яростными толчками довёл до финала и себя, изливаясь внутрь.

Мужчина завалился на пол, прикрыв глаза рукой. Я впервые видела его таким.

— Не сокрушайся, я пью таблетки и если бы я была против, то сказала бы стоп-слово, — я шутливо потыкала его ногой. Он перехватил её и отрешённо стал поглаживать щиколотку.

Только сейчас я поняла, что вообще-то, когда встречаешь с владельцем секс-клуба, то следовало бы предусмотрительно спросить у него и справку от врача.

Отпустив свою деревянную опору, аккуратно подползла под бок Малкольма и тоже прикрыла глаза, продолжая ощущать каждую пульсирующую клеточку в своём теле.

Сильная рука просунулась между мной и полом, ближе пододвигая меня к себе. А я обнаглела и положила голову ему на грудь, слушая бешеный стук сердца.

Мы лежали в тишине какое-то время, пока Торн не подал голос:

— Как ты думаешь, что ты читала?

— Вольный порно-пересказ известного мифа.

Тело подо мной дрогнуло от смешка. Малкольм запустил пальцы в мои влажные волосы.

— Это да, а если чуть серьёзнее?

— Девушку выдают насильно замуж за чудовище, но она влюбляется, а потом вмешиваются её родственники и всё портят. Исток знаменитой и популярной сказки.

— Правильно. Но ещё, милая Пенелопа, это в некотором роде притча о взрослении души, саморазвитии и самопоиске с финальным обретением бессмертия и любви. Никакого превращения чудовища в принца... Декорирование бара на Хэллоуин — твоё. Если останутся украшения, то можешь и здесь их развесить. Уже присмотрела себе наряд на праздник?

Я удивлённо подняла голову и вперилась в расслабленное лицо Малкольма. Подалась вперёд и благодарно поцеловала его в щёку.

— Нет, не думала ещё об этом.

— А чем тебя не устраивает наряд, который ты купила в «Склепе»?

У меня приоткрылся рот:

— Откуда ты… Ты видел моё фото в аккаунте магазина? — ошеломлённо похлопала ресницами.

— Да, сразу узнал эти бордовые локоны и пухлые губы.

— Ты подписан на них?!

— Мне нужно отслеживать новинки фетиш и бдсм-сегмента, — спокойно пожал плечами Торн.

Угу, попутно любуясь на полуголых моделей. Мужики…

—… поэтому, да, я подписан и на них и на Персефону с того дня, когда они её запостили.

Я не выдержала… Ухватила за бороду и легонько дёрнула её, отчего он громко засмеялся.

— И ты мне ничего не сказал! Мне теперь этих 2600 подписчиков пролистывать?! Вряд ли ты соизволил прислать мне свой дикпик, а то как же без интриги.

— Можешь поиграть в детектива или хочешь скажу свой никнейм, — он продолжал глумливо усмехаться, прижимая к себе сильнее. Его кисть по голени прошлась выше к бедру, а потом и к моим ягодицам. — Дикой кошке… — Ладонь нырнула в ложбинку. — Нужен хвост.

— Только если потом он окажется на твоём лице, — процедила я, прищурившись и попытавшись уйти из-под его руки, надавливающей на интимное колечко мышц.

Его по-мефистофельски приподнятая бровь мне совсем не понравилась.

Однако почти сразу лицо Малкольма стало серьёзнее. Его пальцы вернулись на мою щиколотку:

— Я одену на тебя анклет. Будешь носить его вместо ошейника.

— Хорошо.

Теперь мне предстояло внимательно осмотреть все щиколотки саб Le Mystere на предмет ножного браслета. Имелась и другая цель — узнать подписан ли Малкольм на ту девушку из прошлого. С этим дело обстояло сложнее: если он подписан только на Персефону, а не на Пенелопу, то и вряд ли бы стал следить за бывшей с нового аккаунта. Не хотелось думать, что я ошибаюсь. Он мог вообще просматривать, не являясь подписчиком. Хуже, если он подписан на неё со своего настоящего аккаунта.

Я прильнула к мужскому телу, стараясь отвлечься от не совсем радостных мыслей. С ним в библиотеке сейчас я и, чтобы изгнать чертёнка из своей жизни, Малкольму Торну придётся провести основательный сеанс экзорцизма.

— Я хочу ещё, — прошептала, утыкаясь носом в бородатую щёку.

— Давай пообедаем, девочка, а потом продолжим, — спокойно ответил мужчина.

— Я могу что-нибудь приготовить, — осмелела я.

Малкольм довольно хмыкнул, увлекая меня в ленивый поцелуй, сквозь который пробормотал:

— Конечно приготовишь, именно в таком виде.

Тёмные воды Стикса

I will be your preacher teacher

Anything you have in mind

I will be your father figure

I have had enough of crime

George

Michael

«

Father

figure»

Начало ноября 2024.

Я обожала оставаться у Малкольма: что может быть лучше, чем просыпаться рядом с любимым мужчиной? Например, когда этот мужчина не поднимает тебя ранним утром, чтобы ты жила в рабочем ритме. Иногда он будил меня лаской, что чуть скрашивало пытку подъемом по будильнику. Вот как раз сегодня мой день начался с оргазма, в отличие от моей героини, у которой в сюжете наступали тяжелые времена.

В начале прошлой недели, пока я украшала дом тыквами, Малкольм с серьёзным видом читал драму Персефоны.

— Ну, как? — не глядя, спросила я, пытаясь приладить гирлянду летучих мышей на книжный шкаф.

— Ужасно, я надеюсь, что у тебя нет дара предсказания, — усмехнулся он, снимая очки и откидываясь в кресле. Я зыркнула на него и включила висящую игрушку скелета в плаще, который зловеще засмеялся, мигая красными глазами. — Тебя унесло в психологический триллер, где все со своей драмой. Будь с этим осторожна: сейчас модно дробить историю на несколько томов. Как бы тебе не сказали, сделать клиффхэнгер для дилогии. И там в одном месте я дважды снимаю трусы с героини, вряд ли на улице так холодно, что она надела две пары.

Я хихикнула:

— Подправлю.

Если Дилан говорил: пиши горячо, Малкольм: пиши вдумчиво, то я просто хотела проводить с Торном всё свободное время, не вылезая с ним из постели, поэтому я отрывалась как могла: в моей книге Персефона погружалась в пучину порока, её демиург сталкивался со своим прошлым и страдал. Когда я особенно заходилась, что мне хотелось закончить всё на печальной ноте: Персефона просто не выдерживает тьмы Подземного мира — её губит самонадеянность. Никто из мужчин об этих задумках не знал.

Сегодня я прикрепила файл для Дилана и подписала:

Сюжетная поворотная глава (не до секса).

В спальне заиграла мелодия моего смартфона.

— Я принесу, — крикнул Малкольм.

Лучше б не приносил. Звонил мой брат. У нас сложные отношения, поэтому его звонки в понедельник утром — плохой знак.

— Здравствуй, Дерек, — приторным голосом ответила я.

— Здравствуй. Мне надо с тобой поговорить, если свободна, а надеюсь, что да, то приезжай сегодня к часу дня в мой офис. — И положил трубку.

Внутри всё похолодело. Неужели что-то с папой?

— Что он хотел? — Малкольм спокойно сел рядом, следя за моим лицом.

— Вызвал к себе, боюсь, что что-то с папой.

— Я тебя отвезу, — просто кивнул он.

— Но…

— Я останусь ждать тебя в машине.

Мне осталось только ответно кивнуть.

***

На проходной бизнес-центра я издалека заметила, как Дерек Хоук пожимает руку какому-то мужчине. Гость брата выделялся в деловом пространстве среди пиджаков и галстуков — гигант в кожаной чёрной куртке. Малкольм тоже был высоким и мощным, но этот превосходил даже его. Тем страннее, что его лицо показалось мне знакомым.

Незнакомец прошёл мимо меня, никак не показав, что меня знает, даже не посмотрев в мою сторону. Брат же, увидев меня нахмурился.

Ничего не говоря, он направился к лифту, а мне осталось только последовать за ним.

Молчание длилось вплоть до его кабинета. Дерек рухнул в кресло и кинул мне папку.

— Куда ты вляпалась, Пенелопа?!

Я открыла папку. Несколько печатных листов и фотографии. Меня и Малкольма, снятые на пороге его дома, клуба. Такой «компромат» мог собрать только частный детектив… Частный детектив. Так вот откуда тот громила мне знаком — Логан Стил. А он в жизни даже ещё симпатичнее, чем на фото.

Снимки не смотрелись провокационными: Малкольм провожал меня или целовал на прощание. Одна фотография мне очень понравилась: мои вишневые волосы гармонично сочетались с его рабочей сорочкой цвета бордо, но главное взгляд — меня впечатлило, как это смотрелось со стороны.

— Я имею право на личную жизнь, мне 23 года, если ты не забыл.

— С владельцем закрытого клуба, про которого ходят немыслимые слухи. Ты себя вообще видела? Мне подумать страшно, что ты делала в выходные, зная всю эту информацию.

Ничего особенного я не делала. На выходных был вечер, посвящённый Самайну, это в книге моя Персефона залезла под барную стойку, чтобы подарить хозяину Le Mystere праздничный минет, он же, не теряя контроля мешал коктейли, а в реальности, как обычно, я выполняла обязанности официантки и помощницы по бару, потом танцевала. Да, в том самом наряде, состоящем из ремешков. И чувствовала себя при этом жутко свободно и соблазнительно. Ещё надела на бритую голову Торна ободок с красными рожками, мысленно представив, как на Рождество обсыплю его бороду глиттером в виде снежинок. Под барную стойку я тоже залезла, но с целью продемонстрировать Малкольму, что описанная мною сцена достоверна. В итоге я ударилась затылком под смех второго бармена. И склонялась к мысли эту откровенную сцену вычеркнуть.

Да, может быть, выглядела помятой, но я бы назвала это вид женщины, утомлённой ласками и более чем довольной своей жизнью.

— Что может связывать почти пятидесятилетнего мужчину и молодую девушку?

Мироздание, я оценила твою иронию, но тут ответ найти проще, чем аналогичный про Малкольма и Винтера — хотя бы страстный секс.

— Дерек, ты старше меня и должен понимать что, — выжидающе вскинула я брови. — Мы работаем над моим провокационным литературным проектом.

— Я не лезу к тебе в постель и в твою работу, про твой проект здесь тоже написано. Просто настоятельно советую подумать, что будет, если газеты разузнают про связь принцессы Хоуков и владельца клуба для извращенцев, а главное, как это отразится на здоровье отца. Особенно сейчас, когда у нас некоторые проблемы.

Так, а откуда этот детектив узнал про мою книгу?!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Какие проблемы?

— С парой ресторанов, но мы не об этом. Просто хоть раз попробуй побыть благоразумной.

— Я тебя услышала. То есть тебя не особо удивляет его внешний вид?

— Я всегда знал, что у тебя специфический вкус.

— Аудиенция у наследника империи Хоуков закончена?

— Да.

— А эти ужасные факты обо мне тебе частный детектив Логан Стил нарыл? — поинтересовалась я, вставая с кресла.

— Да, — Дерек нахмурился. — Откуда ты его знаешь?

— Ну и громила же он, — улыбнулась я, проигнорировав его вопрос. — Если ты не против, то я возьму одно фото?

— Можешь взять хоть все. Не собираюсь на них любоваться.

— Мне только одну.

Мои уголки губ поползли вверх, когда я забрала снимок, где Малкольм прожигал меня взглядом и гладил большим пальцем мою нижнюю губу. И на всякий случай сняла копии с сопутствующих бумажек.

***

Мой спутник сидел за рулём и разговаривал с кем-то по телефону. В это время он должен был быть в клубе и встречать какую-то сервисную службу, но тратил время на меня.

— Дерек нанял частного детектива, чтобы узнать, чем я занимаюсь. Вот. — я показала Малкольму наше первое совместное фото, по иронии судьбы украденное посторонним человеком.

Мужчина забрал из моих рук снимок и с вдумчивым видом начал рассматривать его.

Я не могла залезть в его голову и узнать, что там творилось в данную минуту: пытался понять, что делать дальше? С нами? С детективом? С последствиями этой связи? С фактом, что на фото отчётливо видна наша приличная разница в возрасте.

— Ты должна сама рассказать отцу.

Я молчала.

— Может, когда допишу книгу и буду знать, приблизительную дату её выхода?

— Нет. Не порти отцу Рождество. Позвони сейчас и предложи семейный ужин в пятницу.

— Ужин? Зачем? — не понимающе распахнула глаза.

— Предлагаешь его пригласить в Le Mystere на день открытых дверей? — хохотнул Малкольм, откидываясь на спинку водительского кресла, впиваясь в меня цепким взглядом. — Или в твой писательский план не входило знакомить меня со своим отцом?

Я смутилась, отведя взгляд в сторону. Взяв фото с приборной панели, убрала его вместе с отпечатанным отчётом Стила в сумочку, пытаясь выгадать себе пару минут на подумать. А потом всё-таки достала смартфон и набрала номер отца.

— Пап, привет. У тебя есть планы на пятницу? Хочу тебя кое с кем познакомить.

***

Договорившись о семейном ужине, я пристегнулась.

— Подвезёшь меня?

— У какого магазина тебя высадить в этот раз? — Малкольм ухмыльнулся, заводя машину.

Моя маленькая квартирка, которую я начала снимать со временем учёбы. Моё самое настоящее убежище, в которое мужчины никогда не приглашались.

— Ты же знаешь адрес, — безразлично бросила я, намереваясь проверить, насколько глубоко он меня пробивал.

— Знаю, как и то, что ты часто просила высадить тебя в разных местах, и никогда не давала подвезти тебя к подъезду.

— Мне надо было заскочить в магазины, — вспыхнула я.

— Я даже не буду спрашивать, кого ты сейчас пытаешься обмануть: меня или себя. Нужен магазин, назови какой.

— Поехали уже, — сдалась я.

***Порядок в библиотеке, порядок в рабочем кабинете (если Малкольм просил принести конкретный документ и говорил, в какой папке его найти, то он действительно лежал именно там), порядок и чистота в баре.

Моя же квартира в двух словах: комнатные растения и хаос… Точнее говоря, бардак в зелени.

Мужчина вошёл в квартиру уверенной походкой, засунув руки в карманы. С усмешкой флибустьера, захватившего новую фрегату. По его взгляду было очевидно, что он что-то искал.

— Ну и где он?

— Кто?

— Тот фикус, что ты мне прислала тогда?

Сам ты фикус.

— Это мединилла магнифика, — я с гордостью подвела его к горшку.

За несколько недель красивейшие розовые бутоны растения раскрылись и свисали гроздьями. Она являлась моей гордостью, потому что требовала сложного ухода.

— Завяла?

Я посмотрела на Торна с выражением: о чём с тобой говорить.

— Нет, она всегда так цветёт.

— Действительно великолепная.

— Будешь что-то? — смущённо произнесла я, стараясь быть радушной хозяйкой.

— Кофе и тебя, — ухмыльнулся Малкольм, подтянув брюки и свободно усевшись на диван, продолжая разглядывать обстановку и творческий беспорядок. Рядом с ноутбуком лежали стопки книг, тот фетиш альбом, раскрытый альбом с заметками, какие-то закладки, буклеты, флаеры, маска дьяволёнка, коробка конфет. Меня мучил стыд за этот бедлам, в котором жила якобы принцесса Хоук.

Но я всё-таки осмелилась бросить взгляд на мужчину. Он изучал мои книги с отметками на полях. Насколько филологу больно видеть такой вандализм?

Вернувшись с двумя чашками кофе, я скромно присела рядом с ним, но Торн оперативно подхватил меня и перетащил к себе на колени, только потом забрав горячий напиток.

— Это все мои растения, не владельца квартиры, — тихо сказала я.

Малкольм ещё раз просканировал взглядом мой зелёный уголок.

— За день их легко перевезти, — заключил он после ревизии, отпивая из чашки.

Это ещё не всё. В некоторых историях не только у главного героя тайны прошлого. Раз встреча с отцом неизбежна, то я была обязана открыть Малкольму Торну некоторые тёмные пятна семейства Хоуков.

Потянувшись за своим смартфоном, я открыла фотогалерею, долистав до запароленного альбома. Там лежали сканы некоторых моих документов и одно чёрно-белое фото, точнее его снимок.

— Узнаёшь?

На фотографии стояло трое людей — девушка и двое молодых мужчин.

Малкольм пригляделся:

— Если правильно понимаю, слева — молодой Кристофер Хоук, а девушка… Вы похожи, твоя мать?

— Да. Эвелин Райз. А мужчину не узнаёшь?

— Кажется знакомым.

— Это Максвелл Ривз, — я внимательно следила за лицом Торна. Его взгляд стал непроницаемым. По его подобравшимся губам поняла, что это имя ему знакомо.

— Крупный финансист… — мужчина огладил бороду свободной рукой, потом сделал изрядный глоток горячего кофе. — Недавно обратился ко мне, желая забронировать приват.

— Что ты ему ответил?

— Сказал, чтобы приходил со своей сабой.

— Почему со своей?

— Потому что про него ходят тревожные слухи, что он настоящий садист. Таким я своих девочек не даю.

— Скажи, к тебе хоть кто-нибудь не ходил из моего окружения?

— Дориан Горн, например. Крис Найт, если знаешь такого.

— Владелец фармацевтической компании, я как-то недавно посетила благотворительный аукцион, что он устраивал. У него очень милая невеста-художница, — я облегчённо улыбнулась, что в этом мире ещё остались нормальные мужчины, не ищущие острых впечатлений, а настроенных на семью.

И Максвелл Ривз тоже присутствовал на том вечере, организованном Найтом. Его окружала аура хозяина этой жизни. Трость в руке только усиливала это впечатление. Он заметно не хромал, поэтому я сделала вывод, что этот аксессуар он носил с собой по какой-то иной причине. Несмотря на возраст, он всё ещё выглядел импозантным и в нём сквозил шарм. Эдакий породистый актёр времён старого Голливуда. От его изучающего взгляда ледяных глаз мне стало не по себе.

— Твой отец и брат тоже не замечены в подобном, если что. — Голос Малкольма вернул меня из воспоминаний о первой встречи с Ривзом. — Пенелопа, будет проще, если ты расскажешь всё по порядку, раз начала.

Я задумчиво водила пальцем по погасшему экрану смартфона.

— В детстве Дерек всегда избегал проводить время со мной. Сначала я думала, что это из-за возраста — между нами больше 10 лет разницы. Один раз я решила заставить его поиграть и заявила, что иначе пожалуюсь папе, на это он ответил, что Кристофер Хоук не мой отец, а только его. Я не стала ничего говорить, но запомнила. А потом полезла в домашний рабочий кабинет в надежде что-нибудь найти, но раскопала только это спрятанное фото. Став старше, я пыталась разузнать, что имел в виду брат, почему этот снимок не лежит в фамильном альбоме. Однажды на семейном празднике я подслушала разговор двух отцовских родственниц, они обсуждали, что мне повезло уродиться похожей на мать, так никто не догадается, что я нагуленная. Мне удалось как-то разговорить отца, расспросами про мать. Он не называл имя Ривза, но по крупицам информации сложилась картина, что они дружили в студенческие годы. Даже пытались строить совместный бизнес, но методы Максвелла оттолкнули папу. Видимо, мама нравилась обоим, но она выбрала Кристофера, потому что он был более порядочным и сильно любил её, но, похоже, сердце принадлежало другому, либо между ними пылала слишком сильная страсть. И в какой-то момент, когда Дерек уже вырос, мама, наверное, решила пожить для себя и уехала от отца. Но вернулась через несколько месяцев, а он принял. Потом родилась я. Через несколько лет мама умерла, даже не помню её. А Кристофер Хоук растил меня, возможно, даже зная, что я не его дочь. Поэтому, Малкольм, будь с моим отцом уважителен! — Я овладела собой, с вызовом вскидывая лицо. — Я не дам его обидеть.

Уголок рта Торна приподнялся, но он только кивнул в ответ, крепче прижимая меня к себе.

— Значит ты, вероятно, не просто дочка известного ресторатора, а самая настоящая мафиозная принцесса? — глаза цвета шторма азартно заискрились.

— Что?!

— Про Максвелла Ривза сложно нарыть информацию, его репутация безупречна, но разговоры долетают очень красноречивые. Ты не рискнула сделать ДНК-тест? Твоим отцом ведь вообще может быть какой-нибудь третий мужчина.

— Ты понимаешь, что он мог не просто так выйти на твой клуб, когда я там хожу без маски! — повысила я голос. Мне стало не по себе, этот же бородач, словно почувствовал запах крови и был готов броситься в опасную авантюру. Я осознала, что переживаю за него. — Нет, пока нет.

— Тогда, чем быстрее ты ко мне переедешь, тем лучше.

Где-то в глубине приготовилась, что Торн отступит от нас. Зачем ему лишние проблемы, тем более с таким могущественным человеком? Но его лицо выражало абсолютное спокойствие. Малкольм не собирался меня бросать в непростой момент. Да и он прав: мама могла влюбиться ещё в кого-нибудь.

— Ты поэтому съехала из семейного дома? Чувствовала себя лишней и виноватой перед отцом?

— Да.

— Ты же пробовала объяснить себе, что ребёнок не может выбирать от кого рождаться? — Малкольм поцеловал меня в висок. — И если Кристофер воспитывал тебя с любовью, никогда не вспоминая прошлое, то это его решение.

— Да, конечно… Спасибо тебе, — я тихо поблагодарила, кладя голову ему на плечо.

***

Воспитание ребёнка — это почти как обустройство пустой комнаты: ты заносишь туда мебель и вещи, которые сам выбирал, расставляешь по своему усмотрению, а потом открываешь дверь и всё не на своих местах. Полтергейст какой-то. Это пугает, потому что не понимаешь: откуда? Так и с ребёнком: ты вкладываешь в него свои принципы, мораль, стремления, мечты, а потом она приходит и говорит: я не буду заниматься твоим бизнесом — я стану журналисткой; я не буду встречаться с мальчиком из приличной семьи — знакомься, это мой мужчина, владелец закрытого клуба. И в родителе начинается борьба не с фактом того, что дочь встречается с мужчиной, годящимся ей в отцы, а с принятием того, что перед тобой не невинная девочка, которая в пижаме с котятами бегала по дому, а женщина со своими желаниями, вероятно, очень даже тёмными.

В моём случае хотя бы была возможность всё свалить на дурную наследственность.

Из проницательных людей получаются хорошие психологи и отличные манипуляторы. Это две стороны одной медали. Малкольм любил ходить по этой тонкой грани.

— Рад с вами познакомиться, мистер Хоук, — лицо Малкольма осветила такая улыбка, что я даже не уверена, видела ли подобную раньше. — Вы вырастили чудесную женщину.

Это слабое место моего отца. Оставшись без жены с двумя детьми, он так и не устроил свою личную жизнь, посвятив себя нам. И когда я самовольно пошла учиться на журналистку, проигнорировав семейный бизнес, и съехала жить в скромную квартиру, то он стал корить себя, что допустил какие-то ошибки в воспитании. Увидев на пороге Малкольма, мне кажется, сожаление и вопросы к себе пробудились в нём опять.

— Здравствуйте, — с тяжёлым вздохом пробормотал Кристофер Хоук.

Пока мы садились за стол, Дерек испепелял меня взглядом, вопрошающим, почему я решила довести отца до сердечного приступа. Малкольм в белой сорочке и чёрных выглаженных брюках сам напоминал мафиозного дона на отдыхе. Белый цвет только сильнее подчеркивал его тёмную бороду и узоры татуировок, выглядывающих из-под манжет.

— Значит вы… — отец замолчал, подбирая слова. Его понять можно: бойфренд не то определение, что подходило Торну.

— Мужчина вашей дочери, — спокойно закончил Малкольм.

— И сколько вы вместе?

— Два месяца, — ответил Торн.

Папа подозрительно посмотрел на меня:

— Дочка, ты беременна?

— Нет, пап, ты что!

Наверное, шок на моём лице выглядел естественно, поэтому он вновь перевёл взгляд на Торна:

— И чем вы занимаетесь?

— Владею частным клубом для взрослых.

Омг. Мы не обговаривали этот момент заранее. Малкольм, похоже, не собирался жалеть моего отца.

— Публичным домом? — нахмурился отец.

— В публичный дом со своим не ходят, а среди моих посетителей есть пары в браке. Все интимные связи там происходят по обоюдному желанию.

У меня внутри похолодело. Взгляд Дерека: «Довольна?».

— И как вы смеете втягивать во всё это мою дочь?! — отец повысил голос.

— Вам сложно смириться с мыслью, что Пенелопа больше не маленькая девочка, а взрослая женщина, выбирающая, как ей жить. Это нормальная реакция любящего отца, — Малкольм опёрся локтями на стол и подался чуть вперёд. — Вы всегда поддерживали её, даже если были против. Это сделало Пенелопу уверенной и смелой. Пусть так будет и дальше. — Торн взял бокал вина и невозмутимо отпил. — У Пенелопы своя работа, поэтому нельзя сказать, что я куда-то втягиваю.

Угу, я сама втягиваюсь, добровольно надевая бейдж.

— Если пресса узнает о вас, то будет скандал, — Дерек всё-таки подал голос.

Я могла его понять. Бизнес отца перейдёт ему вместе с подмоченной репутацией. Малкольм перевёл взгляд на брата:

— Вы что-нибудь слышали о моём клубе, Дерек?

— Нет.

— А ему не первый год. Поверьте, я умею работать с прессой и с тем, что туда попадает.

Я вспомнила слова Шепарда. Малкольм не простой бармен и своим полотенцем мог сметать многие неприглядные вещи под ковёр секретности. Что б тебя, Малкольм Торн, остановись, пожалуйста.

— Вы бьёте мою, дочь?

Сложный вопрос в контексте отношений с элементами БДСМ.

— Пап… — всё-таки подала голос я.

— Мы с вашей дочерью не делаем ничего такого, на чтобы она не дала согласие.

— Может, наши интимные дела мы оставим для нашей спальни? — не выдержала я с желанием пнуть его ногой под столом. — Меня никто не хочет спросить о чем-нибудь?

— Как вы познакомились? — примирительно поинтересовался отец.

Торн, только не смей сейчас сказать правду о том, как плодотворно прошёл наш вечер знакомства.

— Я пришла к Малкольму за интервью.

— Если про мистера Торна сложно добыть информацию, то как же ты на него вышла? — задал Дерек вопрос, начав есть.

Ещё один, кому хотелось настучать по голове.

— Нас познакомил общий знакомый, — с невинной улыбкой ответила я.

— И кто этот извращенец? — вырвалось у отца

Я закусила губу, пытаясь сдержать истерический смешок.

— Ты его не знаешь, пап.

— Буду честен, Малкольм Торн, — отец взял столовые приборы. — Вы мне не нравитесь и ваша работа тем более. У вас у самого должны уже быть дети возраста моей дочери. И если их нет, то это ненормально.

— Избранники редко нравятся родителям и часто не безосновательно, потому что со стороны виднее, — Малкольм кивнул головой. Слова моего отца его нисколько не задели.

Отец замолчал, разглядывая Торна:

— Я не одобряю ваши отношения. Но если Пенелопа решила меня с вами познакомить, то значит что-то в вас нашла. — Отец сурово посмотрел на меня. — Я боялся, что ты выберешь Блэквуда. Про него ходят похожие слухи. Винтер казался повесой, но даже его кандидатура была терпима. И почему вы с Дорианом не нашли общий язык? Порядочный надёжный мужчина, которого не испортили деньги.

Я поняла, что мы с Малкольмом одновременно улыбаемся, потому что подобный разговор уже происходил между нами. Отец это заметил.

— Бог с вами, обоими.

***

В моей комнате всё на своих местах. Белая спальня, принты с растениями, множество фотографий с отцом. Одна с Дереком, но и там нас разделяла фигура Кристофера Хоука. Малкольм двигался медленно, словно опасался наследить в невинной белизне, но при этом внимательно осматривал обстановку и фото. Сев в одно из кресел, он притянул меня к себе на колени.

— Брат переживал, что отец больше уделял время тебе, чтобы компенсировать отсутствие матери. — Прошептал он мне на ухо. Я утвердительно мотнула головой.

Внутри немного колотило от нервов. В руках Малкольма потихоньку начала успокаиваться.

— Зачем ты ему всё сказал? Папа теперь изведётся.

— Тот, кто владеет информацией, владеет всем. Теперь у него есть щит, чтобы пресечь любые разговоры и как раз не получить удар от каких-нибудь недоброжелателей. Он вырастил тебя, а значит крепкий мужчина.

— Надеюсь, последняя фраза не была завуалированным «после тебя ему уже ничего не страшно».

Малкольм усмехнулся, из-за чего я негодующее заёрзала.

— Не елозь по мне, девочка, а то мои фантазии слишком тёмные для этой комнаты.

— Насколько тёмные?

— Настолько, что готов после семейного ужина утащить тебя в своё логово.

— А я не против поехать потом в клуб.

Мне очень хотелось отвлечься.

— Тогда поедем. Но перед мне нужно ещё поговорить с твоим отцом и братом, а тебе будет лучше тоже обзавестись своим щитом из правды.

Я вопросительно посмотрела на него.

— Пока я говорю, достань биоматериалы для ДНК-теста. Волосы с расчёски подойдут. Возьми и брата и отца.

Элизиум

Oh I would kill for what I want

Between your legs forever

Lord

of

the

Lost

«

Sex

On

Legs»

В эту пятницу в Le Mystere было особо многолюдно. Малкольм остановился на посту охраны, чтобы о чём-то переговорить. Я же, не желая им мешать, осторожно подошла к арке, ведущей в центральный зал. Шоу ещё не началось. За напитки сегодня отвечал — Роберт — второй бармен, обычно работающий на подхвате у Торна. За стойкой увидела знакомую золотую макушку Роя. Винтер пил что-то похожее на сок (неожиданно!) и сверлил кого-то в толпе ненавистным взглядом. Я проследила за ним. Чёрт! Невероятно красивую блондинку без маски сложно было не заметить. Очень похожая на своего брата и одновременно на Кьяру Ферраньи, Розалия Винтер стояла с бокалом коктейля и увлечённо общалась с Дэмиеном Блэквудом. Мы были с ней почти ровесницами, и я немного завидовала её внешности. «Ты похожа на молодую Орнеллу Мути», — любил говорить отец, подобрав сравнение, соответствующее своему возрасту. Скорее кукла-пупс с округлым носом, пухлыми губами и лицом сердечком.

Нет, я считала себя симпатичной, но всё же хотелось бы быть такой же утончённой и благородной, как Рози. Она и Блэквуд сейчас смотрелись как королевская пара — я искренне залюбовалась ими.

— Мы делаем ставки, подерутся ли эти двое сегодня, — раздался голос рядом со мной.

Я повернула лицо, у тяжелой портьеры, обрамляющей арку, стоял в строгом костюме-тройке один из администраторов зала — Скотт. Именно он помог мне в мой первый «рабочий» день

— Уже такое бывало?

— Не, Винтеры первый раз вместе пришли. Как удачно, когда у Линды истёк контракт.

Почему бы и не узнать сплетни клуба, если сотрудник явно хочет поболтать?

Дэмиен вежливо отвечал девушке, но его голубые глаза оставались безучастными, а потом его взгляд остановился на мне. Дольше, чем диктовали правила приличий, что смотрелось странно. Сцена «героиня явилась на бал в умопомрачительном платье и у всех упала челюсть» в данный момент не подходила — я была в строгих брюках и скучной блузке из бежевого шёлка — идеальная комбинация для ужина с отцом, но совершенно неподходящая для БДСМ-логова.

— Вряд ли Розалия захочет стать сабой Дэмиена на контракте, — усомнилась я.

— Кто знает, — задумчиво протянул Скотт.

— Не подерутся, — уверенно бросил подошедший к нам Малкольм.

— Не подойдёте к Робу, мистер Торн? — обратился к боссу Скотт.

— Хорошо, — хозяин Le Mystere оглаживал бороду, явно оценивая обстановку.

Не хмурился, не нервничал, просто осматривал зал цепким взглядом. А потом он внезапно наклонился ко мне и слишком интимно поцеловал чувствительно место на шее, отчего я мгновенно покрылась мурашками, но всё-таки недоумённо покосилась на него, увидев, что он, с вызовом ухмыляясь, не отрывал взгляда от Дэмиена. Блэквуд послал ответную усмешку и поднял приветственно бокал с виски.

Серьёзно, Малкольм Торн?! Меня так шокировало это откровенное маркирования себя как его собственности перед его же другом, что не сразу нашла, что сказать.

Мужчина достал из кармана ключ-карту и вложил мне в ладонь:

— Поднимайся, девочка, я скоро буду, — и развязно потрепал меня по заднице, подгоняя.

Пыхтя от негодования, прикусила язык, исполняя приказ бородатого дома. Но я первый раз держала в руке ключ от приватной комнаты хозяина клуба, поэтому конечно должна была её рассмотреть. В уголке оказалась выдавленная буква «М».

Поднимаясь по лестнице, различила голоса на втором этаже. Один из них показался мне знакомым. Я затормозила. Не хотелось бы ещё с кем-то встречаться. Осторожно выглянула в коридор: там к двери в приват подходила брюнетка и высокий возрастной мужчина с тростью. Я молниеносно юркнула обратно, чтобы меня не заметили. Пара зашла в номер, голоса стихли. Не могла ошибиться: Максвелл Ривз пришёл в Le Mystere со своей сабой, и ею оказалась Линда Су. Выждав несколько минут, я быстро пересекла коридор, забежав в комнату Малкольма.

Происходящее мне совершенно не нравилось. Это явно не походило на совпадение. Линда решила вызвать чувство ревности в Дэмиене? Он явно не из тех, кто будет открыто это показывать. К тому же, около него уже была готовая замена. А Ривз, что ему нужно? Если он интересуется мной, то мисс Су могла ему рассказать, что я по выходным подрабатываю тут официанткой. Но если он и хотел в этом убедиться, то они выбрали не очень удачный день.

Терзаемая дурным предчувствием, я пошла в ванную комнату, чтобы сполоснуться. Обживала её потихоньку. Теперь здесь стояли не только принадлежности Малкольма, но и мои: расчёска, косметичка, чтобы не только снять макияж, но и нанести его обратно, на полочке была аптечка и конечно стратегические женские принадлежности. Я даже притащила своё собственное полотенце и один из любимых парфюмов, который теперь ассоциировался с этим местом. Закутавшись в огромный халат Малкольма, я стала заплетать косу. Внимание привлёк новый прозрачный флакон с коричневым наполнением того же бренда, что и масло для бороды, который я конечно понюхала — парфюм пах ладаном и кожей. Я нанесла на себя.

Дверь пикнула, сообщая, что вернулся хозяин.

— Малкольм, что это было внизу? Надумал показать Аиду, что Персефона ему не достанется? — я тут же выплеснула своё возмущение, как только дверь приватной комнаты плотно закрылась

— Для Персефоны у тебя слишком длинный язык и острые когти, — Малкольм хмыкнул, начав снимать с себя вещи. — Следовало назваться Гекатой.

— А у Блэквуда нет своего тёмного царства, но ты почему-то называешь его Аидом.

Уж если кого и можно было представить устрашающим бородатым правителем Гадеса, то это Торна.

— В тебе очень милое противоречие, девочка. Ты одновременно хочешь, чтобы мужчина демонстрировал, что ты ему принадлежишь, но делать это он должен только тогда, когда тебе удобно или хочется. Так не бывает. Или просто это я не тот мужчина, от которого ты желала бы видеть такие проявления? — его бровь вопросительно изогнулась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я потупила взгляд:

— Тот.

Малкольм ухмыльнулся. Полностью раздевшись, он ушёл в ванную, а я пошла за ним.

Запрыгнув на тумбочку, я стала любоваться, как он принимает душ

— Максвелл Ривз здесь с Линдой, а Розалия… Неужели она влюблена в Дэмиена?

— Видимо так, — теперь и он мог снять маску уверенного начальника, а под ней оказалась… сосредоточенность.

— Так вот почему Рой его не любит. Ему не нравится, что сестра ищет внимания Блэквуда. Как думаешь, Дэмиен мог бы заключить контракт с Розалией?

Торн как-то странно посмотрел на меня.

— Не думаю, она слишком правильная.

— Да, но если женщина очень захочет… — глубокомысленно подняла я палец. Потом задумалась. — А что насчёт Ривза?

— Роберт сказал, что он хотел со мной поздороваться, — мужчина подставил лицо под струи воды, энергично растирая его. — И удивился, когда узнал, что меня сегодня не будет.

— Значит Линда точно ему многое рассказала… про нас.

— Вопрос не в том, что она рассказала, а в том: зачем и что хочет Ривз.

Я не знала. Насчёт Малкольма — не уверена, он казался мне слишком умным, значит какие-то догадки у него точно имелись.

Спустя пару минут, мужчина вышел из душевой, заворачиваясь в полотенце.

— Посиди здесь, как дам команду выйдешь.

— Хорошо, сэр.

Он приблизился, поцеловал меня в нос и вернулся в комнату.

— Можешь зайти, — услышала я минут через пять.

Малкольм ждал меня, развалившись в кресле. Окинув меня взглядом с головы до ног, он криво усмехнулся, отчего я немного смутилась, отведя глаза. Посмотрела на столик рядом с креслом, на нём размещались, тюбик смазки, влажный салфетки, перчатка и кошачий хвостик на анальной пробке. С трудом сглотнула.

Мужчина мотнул бородой в сторону комода, на котором стоял раскрытый чёрный бокс. Подойдя, я извлекла оттуда ошейник с серебряным сердечком, тонкие сетчатые перчатки с виниловыми коготками и ободок с ушками. Повертела аксессуары в руках.

— Озвучивай свои правила.

Да, мне каждый раз перед крупной игрой приходилось заново перечислять свои лимиты, чем я и занялась. Вскоре дошла до разрешений. Малкольм объяснял это просто — в какой-то из дней я могла не хотеть чего-то, а значит надо было это озвучить.

— Поцелуи — да. — Я застегнула на себе ошейник. — Объятия — да, — надела ободок с ушками. — Оральные ласки — да, — начала натягивать перчатки. — Половой акт — да. — Здесь я всегда жутко предсказуема.

— Инородные предметы в тебе? — Тёмные глаза лукаво заблестели.

— Как договаривались в библиотеке, — я гордо вскинула лицо, скидывая халат.

— По рукам, девочка. На четвереньки и ползи ко мне.

Чёрт! Но делать нечего. Я опустилась на колени и, покачивая бёдрами, поползла в сторону кресла под насмешливый взгляд Торна, надевающего латексную перчатку. Оказавшись около него, потёрлась щекой об его голень, колено, забралась под полотенце и царапнула коготками внутреннюю поверхность накачанных бёдер. Малкольм перехватил мои руки и затащил к себе на колени. Я послушно устроилась, поудобнее кладя голову на мягкий подлокотник кресла. Тёплая ладонь в латексе мягко прошлась по моей спине, ребром скользнув между ягодиц и пощекотав нижние губы.

В памяти мелькнула наша первая игра. Тогда я ждала новых ощущений, сейчас — предвкушала то, что со мной будет делать конкретно этот мужчина. Меня колотило от возбуждения, которому не мешали страх или тревога. Но я всё же напряглась, когда почувствовала кончик пробки внезапно у привычного входа.

— Расслабься, — хрипло пророкотал Малкольм. — Согреешь своим теплом.

Игрушка скользнула в меня как по маслу под мужское удовлетворительное хмыканье:

— Нам так и лубрикат не понадобится.

Щелчок кнопки пульта.

— Я не знала, что они бывают такими, — удивлённо охнула я, почувствовав вибрацию.

Малкольм не запрещал мне говорить во время сессии. Скорее наоборот, его мои реплики подстёгивали, если же моя болтливость становилась отвлекающей, то он просто говорил мне заткнуться, и я умолкала.

— О, сколько нам открытий чудных готовят просвещенья дух… — Малкольм потрепал меня по ягодице.

Однако звук открывающегося тюбика сообщил, что Торн решил подойти ответственно.

— А теперь слушай меня, девочка-кошка, то, насколько всё легко пройдёт, зависит от тебя. Будешь слушаться меня и честно отвечать о своих ощущениях, то тебе это даже понравится, поняла меня?

— Да, сэр, — простонала я, почувствовав усиление вибрации.

— Умница, — он поцеловал меня в макушку, задержавшись, явно почувствовав аромат парфюма на мне.

Я застонала, когда ощутила лёгкое жжение от проникновения первого пальца, сменившееся удовольствием от ощущения, как он поглаживает тонкую перегородку. Вскоре проскользнул и второй палец. Ухватив основание пробки, Торн задвигал ею во мне, синхронизируя движения с пальцами.

— Я сейчас кончу, — хныкнула я, судорожно царапая коготками полотенце под собой.

— Рано, — усмехнулся изверг.

Я попыталась сжать внутренние мышцы и не дать извлечь из себя пробку, но Малкольм безжалостно вытащил её с самым развратным чавкающим звуком, лишая меня разрядки.

Мужские пальцы разрабатывали меня уверенно, основательно, но чутко, давая короткие передышки. Единственное, что доставляло мне дискомфорт и отвлекало от мягкой вибрации — этот невыносимый ободок, постоянно пытающийся сползти на лоб.

Он вкручивал и надавливал, пока финальный штрих кошачьего образа не встал на своё место.

— Великолепно, — прошептал Торн, подёргав введённую пробку. — Как ощущения?

— Как у человека с шилом в одном месте, — буркнула я, злясь на ободок и своего дома.

— То есть твоё естественное состояние. — Малкольм рассмеялся, сминая ягодицы. — Вставай.

Я поднялась с его коленей и не удержалась, чтобы не посмотреть на себя в зеркало: меж бёдер слипалось, почти безумный лихорадочный блеск в глазах, красное лицо под цвет волос, всё тело в розовых пятнах от чужих коленей, съехавшие набок ушки и почти невинный белый пушистый хвост, чей остов распирал изнутри.

Пока осматривала себя, Малкольм скинул полотенце и расслабленно лёг на кровать, не забыв взять с собой пульт.

— Иди сюда, девочка, — он похлопал себя по груди, приглашая.

Забравшись на кровать, я замешкалась.

— А домы так делают?

— Это делаю я. Что-то ещё?

Он спокойно лежал на спине во всём великолепии своего натренированного тела, покрытого татуировками, с влажным членом, от возбуждения почти приклеившимся к низу живота. Мой взгляд упал на густую бороду, за которой Торн следил и ухаживал, несмотря на длину.

— Твоя борода… — запнулась я от смущения.

— Не стесняйся, девочка, можешь намочить, — пробормотал Малкольм, обхватив по-хозяйски мои бёдра и попытавшись опустить меня, но я вцепилась в изголовье кровати, не давая это сделать. Перекинув через него ногу, сначала вильнула тазом, чтобы кончик хвоста прошёлся по хищно оскалившемуся мужскому лицу, намекающему, что мне это припомнят; а потом всё-таки села на него.

Скольжение жёсткого языка по самому центру выбило из головы все оставшиеся мысли и последние крохи стыда. Я покрепче ухватилась за решётку и с каждым встречным движением всё увереннее объезжала его, разрываясь от желаний закрыть глаза и не упустить ни одной эмоции Торна — он пожирал меня не только ртом, но и взглядом. А я млела от бархатистого прикосновения его бороды к нежной коже.

Когда затряслась от оргазма, Малкольм тут же скинул меня, от резкой смены ушки всё-таки слетели с моей головы. Будучи абсолютно дезориентированной, покорно позволила распластать себя и без промедления войти до основания. Левая нога оказалась перекинута через локоть, отчего раскрылась для него ещё сильнее. Задохнулась от тесноты, ощутив в себе одновременно и член, и игрушку, завибрировшую на максимальной скорости. Из моего горла вырвался то ли крик, то ли стон.

Когда я читала интимные сцены в любовных романах, то всегда удивлялась, как героиня в такие моменты могла думать о чувствах, о масштабах их любви во вселенной и прочих возвышенных вещах. Я исходила из примитивной логики: если во время коитуса в твоей голове столько размышлений и рефлексии, то сам секс у вас так себе.

В данный момент я тонула в абсолютной слепой сладострастной тьме, пока Малкольм трахал меня, схватив за шею и вдавливая меня в покрывало. Ориентирами стали его сильные руки, сжимающие меня, вбивающийся горячий член и терзающий рот, который, казалось, успевал быть везде, помечая мою кожу укусами и засосами. Единственное нежное прикосновение принадлежало шелковистой влажной бороде.

От интенсивности совсем не заметила, как Торн вытащил из меня пробку, чтобы приложить вибрирующий кончик к чувствительному клитору.

Тело, ещё не расслабившееся от первой разрядки, вновь скрутило в ещё более сильной судороге. Почти взвыла.

Я лежала в прострации, на мгновение перестав существовать, когда Малкольм с утробным рычанием излился мне на живот, утыкаясь следом лицом мне в изгиб шеи, вдыхая мой запах.

— Боже… — пробормотала я, еле ворочая языком. Рот пересох от стонов и горячего дыхания. — Тебя надо привлечь к ответственности за жестокое обращение с домашними животными

Малкольм раскатисто расхохотался, грубо притягивая к себе. Я привычно разместила голову на его груди, проведя пальцами по татуировкам.

— Значит я неправильная, в отличие от Розалии?

— Необыкновенная, неповторимая и ты моя Пенелопа, — он прикусил меня под ухом.

Кто-то называл меня котёнком, кто-то принцессой, папа — птенчиком. Для Малкольма Торна я была просто Пенелопой… Ну или девочкой, которую следовало взнуздать, когда того требовали внутренние демоны. И я любила все грани этого мужчины одинаково.

Олимп для Пенелопы

Allied in high and low

Allied in love and woe

Lord of the Lost & Within Temptation «Light can only shine in the darkness»

Конец ноября 2024 года

— Не расстраивайся, Пен. Твоя рукопись тоже отличная, — Дилан подбадривающе улыбнулся мне. — Но у Линды более продаваемый сюжет: троп вынужденный брак, юная принцесса из состоятельной семьи/властный и опасный герой, тайны прошлого, убийства, детектив, любовный треугольник с частным детективом.

Так… А вот тут поподробнее. Я собралась, натянув на лицо маску понимания:

— А детектив конечно тоже очень привлекательный и суровый мужчина?

— Да, прям огромный варвар, но с добрым сердцем и всё такое. Наверное, Линда его списала со своего нового бойфренда. Вчера её забирал, не видела?

Нет, но почему-то казалось, что я знаю, кто же её новый любовник. Если он такой, как она показала о нём в книге, то, наверное, за неё можно было порадоваться, но чёрт! Она увела у меня книгу! И вообще-то ходила с Ривзом в приват, что бы на это сказал её якобы бойфренд интересно?

— Ладно, Дилан, я всё понимаю.

— Зато у меня для тебя задание. Нужна большая статья про особняки миллионеров. Ты с ней отлично справишься.

— Я тут подумала. Кажется, мне пора двигаться дальше. Хочу подать заявление на увольнение.

При выходе из кабинета начальника, я увидела письмо от лаборатории. Присев на диван, я пару минут смотрела в экран смартфона, не решаясь прочесть вердикт, но всё же открыла.

Прочтя текст, на секунду закрыла глаза. Нажала на кнопку переслать, я выбрала контакт Малкольма и подписала:

Мой отец — Кристофер Хоук, даже если тест говорит обратное

.

Малкольм: как освободишься, приезжай в клуб.

***

Спустя пару часов я хлестала кожаный крест в приватной комнате Малкольма.

— Чёрт! — с непривычки кончик плётки рассёк воздух и обжёг мне плечо.

— Захлёст — болезненная штука… Полегчало?

Я обернулась на голос: Малкольм со сложенными на груди руками опирался плечом на косяк.

— Да, — сдунула я волосы с лица.

— Ты же понимаешь, что тебе отказали не потому, что ты плохо написала, а потому что это бизнес?

— Понимаю. А вот будь ты Кристианом Греем, то позвонил в редакцию и заставил бы издать именно меня. Или ещё круче: купил бы мне целое издательство.

— И тебя бы это устроило?

— Нет.

Мне правда хотелось бы, чтобы выбрали мою книгу именно из-за того, как она написана.

— А что бы ты хотела? — Малкольм подошёл ближе, забирая из рук плеть.

— Хочу переписать свой роман, чтобы он выглядел так, как я его вижу. Чтобы мне не говорили выкинуть шутки, чтобы самой решать, когда сцена будет предельно физиологична, а когда оставить к ней только подводку, остальное покрыв вуалью тайны, разжигающей воображение. Чтобы ты прочёл и честно сказал, как тебе и что подправить. Производственный юмористическо-эротический роман про будни БДСМ-клуба. Или психологический триллер. Про настоящую Тему, о которой я пока мало что знаю. Кстати, Шепард сказал, что профессиональный Верхний не полезет под юбку к незнакомке-новичку. — Я прищурилась, ожидая реакции Малкольма.

— Не смог отказать себе в удовольствии полюбоваться аппетитной задницей и отшлепать её. Тем более, когда сама принцесса Хоук это разрешила, — Малкольм дьявольски изогнул бровь, вновь став реально похожим на Мефистофеля.

— То есть твоя первая мысль, когда ты меня увидел была…

— Я бы её трахнул.

Похотливый лысый козёл! Вовремя плеть у меня отобрал.

— В качестве компенсации, готов исполнить какое-нибудь твоё желание, — развёл он руки.

— Я расспросила твой персонал. Ты всегда стоишь за барной стойкой и никогда не выходил на сцену. Я хочу, чтобы ты вышел со мной, как со своей сабой. Сеанс шибари от самого владельца Le Mystere… — Я помолчала, прикидывая, насколько следующая мысль прозвучит нагло или наивно. Моя ценность как модели-новичка была нулевой. Но сколько желающих захочет насладиться зрелищем, как принцессу связывает бородатый и татуированный варвар? — И за это выступление будет более дорогая плата с гостей. Я буду с белыми волосами и в маске на всё лицо, чтобы сохранить интригу и все гадали: это я или нет.

Ещё мне хотелось позвать Шепарда Лэшера, но это собиралась обговорить после нескольких удачных тренировок.

Малкольм разглядывал моё лицо поблескивающими глазами.

— Тебе придётся очень хорошо натренировать своё тело к Рождеству, девочка. Смотри, не сбеги, у тебя не очень много времени.

— Не сбегу, я готова. Даже ходить с тобой в спортзал.

Малкольм отложил плётку и сел на корточки передо мной. Достав из кармана золотой анклет с буквой М, на хвостике которой притаился маленький камешек граната, и застегнул его на моей щиколотке.

Я уже знала, что ни у кого в клубе нет ножного браслета, поэтому мне захотелось запечатлеть этот момент для аккаунта Персефоны. Чувствуя, как горят от удовольствия щёки, взяла свой смартфон и стала примеряться, как лучше сфотографировать.

— Это… — Малкольм заметил квадратный горшочек с суккулентами на комоде.

— Тот, что похож на розоватый цветок, — эхеверия, ещё называют каменной розой, а крохотные щупальца — трахиандра из семейства асфоделевых.

Да, Пенелопа Хоук дошла до того, чтобы притащила в приватную БДСМ-комнату горшочек с растениями.

— Я думала принести что-то символическое с шипами… Ты же Торн, но в этой комнате главное правило безопасность, поэтому вот эти, — я лепетала, чувствуя, как теперь уже смятение захлёстывает меня. — Если ты против, я заберу домой.

— Какая богиня весны без растений… Пусть стоят, — Торн хмыкнул, осторожно дотрагиваясь до причудливых зелёных завитков трахиандры.

— А с каким цветком я ассоциируюсь у тебя? — тихо спросила я, надеясь услышать что-то поэтичное, красивое или может даже ядовитое.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Одуванчик. Ему хватает мелкой трещины в асфальте, чтобы прорасти, — не раздумывая ответил мой мужчина.

В этот день я чувствовала себя разбитой вазой, но присутствие рядом Малкольма Торна внушало, что Пенелопа Хоук со всем справится.

Конец