Во власти кредитора

Глава 1

*Мира*

– Мира, у тебя мобильник разрывается уже пятнадцать минут, – слышу я недовольный голос из комнаты для персонала.

Я смахиваю тряпкой крошки с последнего столика и иду в подсобку переодеваться. Моя смена в столовой закончилась и нужно бежать в ночную в «Гриль бар».

На экране телефона светится семь пропущенных звонков от Вета и четыре сообщения от него же.

Я смахиваю экран вверх и открываю диалог со своим гражданским мужем.

Терпение Вета от «Мироша, срочно перезвони!», до «Да, блять, Мира, где ты шляешься?» разгоняется за семь минут.

Внутри зарождается паника. Не дай бог что-то случилось с бабушкой.

Я набираю номер Витали, но слышу только длинный гудки. Теперь трубку не берет он.

Гадство.

Руки нервно дрожат. Отгоняя самые страшные мысли, я снова звоню своему парню. Тишина.

Я мысленно стону и сажусь на ближайший стул.

Ноги гудят, в голове туман, жутко хочется спать, но об отдыхе я запрещаю себе даже думать.

Я изо всех сил стараюсь запихнуть разбушевавшееся волнение подальше в себя, в самые дальние уголки своей заброшенной души, чтобы не сорваться на плач и не послать все к черту.

Я работаю на двух работах, и так сложилось, что смены выстроились одна за другой. Поэтому день я пашу в маленькой дешевой столовой, а к семи вечера бегу в бар.

В «Гриль баре» я работаю официанткой и каждую смену все больше и больше ненавижу эту профессию, хотя нет – ненавижу я людей.

Заведение небольшое и далеко не первоклассное. Качество кухни звучит лишь в названии, а на самом деле меню ограничивается дешевыми бургерами, пиццей, низкой категорией мясных полуфабрикатов и бесконечного пойла.

Посетители – неотесанные хамы с завышенной самооценкой, которые смотрят на официанток, как на низшую обслугу. Самое противное, что не только смотрят, но и ведут себя так же, позволяя себе хватать девушек за руки, бросать сальные комплименты и осматривать так, что хочется пойти помыться.

Петрович, хозяин заведения, следит за безопасностью официанток, но от грязи похабного отношения пьяных мужиков защититься невозможно.

Я всегда одеваюсь максимально закрыто и придерживаюсь требований администрации: широкая, белая футболка, черные брюки, волосы, поднятые в хвост. Но если грудь третьего размера и упругие ягодицы спрятать можно, то миловидное лицо нет.

Пухлые, розовые от природы губы я прячу за бледным блеском, пшеничного цвета волосы туго затягиваю резинкой, макияж не наношу вообще. Но мои миндалевидные глаза голубого цвета, маленький курносый нос и по-детски милые щечки привлекают внимание и без косметики. Я миниатюрная, невысокого роста и стройная, но даже то, что я максимально кошу под подростка, не спасает от брезгливых домогательств.

Домой я прихожу в два часа ночи, а утром в шесть утра все начинается заново, по кругу.

День гадкого сурка. И только деньги, что платит Петрович за терпение, как он говорит, и чаевые, которые все остаются девочкам, заставляют меня снова и снова идти в это отвратное место.

У меня есть час между сменами, чтобы забежать домой и проведать бабушку. Я хлопаю себя по щекам, делаю глубокий вдох и принимаюсь переодеваться.

Сердце колотится, как сумасшедшее, предчувствие чего-то очень мерзкого не отпускает.

На грани паники я заскакиваю на кухню, получаю свою долю не проданной столовской еды, выбегаю на улицу и несусь в сторону остановки.

В маленьком рюкзачке звенит телефон. Впопыхах и чуть не роняя пакет с салатами, я достаю мобильник и охрипшим от волнения голосом отвечаю на звонок.

– Да, Вет?

Сердце туф-туф-туф...

– Наконец-то! Ты спишь там, что ли, на работе? – накидывается на меня мой гражданский муж.

Он явно раздражен, отчего я еще больше поникаю.

– Телефон на зарядке стоял. Что случилось? Что-то с бабушкой?

Я останавливаюсь посреди тротуара. Перед глазами кружится улица, и я судорожно выхватываю взглядом темное пятно – дверь здания, и чтобы не упасть, концентрируюсь на единственном неподвижном предмете.

– Да все в порядке с твоей бабушкой! Что с ней будет?

Я медленно выдыхаю, но нервная дрожь не отпускает.

– Ты сейчас где? – спрашивает Вет.

– Иду на остановку. Заскочу домой и в бар в ночную.

– Отбой с баром. Я жду тебя в центре на Самокиша. Вывеска «Капитал». Чтобы не забыла куда идти, сброшу смс.

Я снова застываю. Что значит отбой с баром? Он с ума сошел, что ли? Но от следующей мысли даже радуюсь.

– Ты работу себе там нашел? – а следом еще одна сумасшедшая. – Или мне?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Да, тебе! Можно и так сказать. Не задерживайся. Жду!

Виталя отключается, я выхватываю глазами нужную маршрутку и машу свободной рукой, чтобы остановить ее.

Усталость как рукой снимает, настроение подскакивает до небес и зависает на облачке.

Невероятно приятно, когда твой мужчина о тебе заботится. Вету никогда не нравилось, что я работаю ночью, но денег все время не хватает, поэтому я стараюсь помогать ему как могу.

Вету с работой не везет: то зарплату несколько месяцев не выплачивают, то увольняют без объяснений. Сейчас муж снова ищет работу, но с достойной оплатой найти не может, поэтому иногда берется за разовую подработку и очень помогает с бабушкой, которая еще не восстановилась после инсульта.

Я выхожу на улице Самокиша, как и сказал Вет и, улыбаясь в предвкушении, иду к зданию с нужной вывеской.

Внутри порхают бабочки, хочется петь. Неужели я больше не буду гробиться ночами, терпеть на себе похотливые взгляды и слушать пошлые комплименты? Я не верю своему счастью. Любая работа в офисе – это лучше, чем разносить пиво и собирать грязную посуду с объедками.

На проходной читаю название «Кредитная организация ООО «Капитал». Внутри что-то екает, но на проходной я называю свою фамилию, иду к лифту, поднимаюсь на пятый этаж и захожу в приемную. Милая девушка широко улыбается и участливо спрашивает:

– Здравствуйте. Вы по какому вопросу?

Я теряюсь, но решаю сказать, как есть.

– Меня зовут Кузнецова Мирослава. Мне сказали прийти к Воронцову Марку Григорьевичу. Там мой муж и ...

– Я поняла. Да, вас ждут. Проходите.

Девушка указывает на единственную в этом помещении дверь, и я с глухо стучащим сердцем застываю на пороге кабинета.

Первое, что я вижу – это холодные, жесткие глаза мужчины, которые буквально приколачивают меня к полу.

Он медленно оценивает меня с ног до головы. Я чувствую липкий взгляд, который словно сдирает с меня одежду.

Он неторопливо проходится по шее, спускается к груди, изгибах талии, бедрам.

Чувствую себя товаром. Не удивлюсь, если он попросит, нет прикажет, покрутиться.

Я внутренне сжимаюсь и ищу глазами Виталю. Он стоит у окна и выжидательно смотрит на мужчину за столом.

Последний переводит взгляд с меня на Вета.

– Не такая, как на фото.

Виталя приподнимает уголок губ в усмешке.

– Мира у меня скромная девушка. Приличная. Уверяю, вам понравится.

Глава 2

*Марк. Парой часов раньше*

– Марк Григорьевич, к вам на прием просится клиент.

В кабинет осторожно заглядывает Лена. Мой новый сотрудник. Секретарь.

Стройная, красивая, с аккуратно собранными в пучок темными волосами, минимум макияжа, но с четко подведенными губами цвета граната.

Сладкая девочка. Вижу. Всегда избегает смотреть мне в глаза. Тремор в голосе. Опасается, что прогнется под меня в тот же момент, прямо в кабинете, стоит мне лишь слегка качнуть головой, призывая к себе.

Наивная. Я про себя улыбаюсь, наслаждаясь ее робостью, дрожью тоненьких, длинных пальчиков. Еще чуть-чуть и коленки сами подогнутся рядом со мной.

Гордая, уверенная в себе на собеседовании, она твердо решила, что «не такая». Лена уже тогда понимала, что идет к хищнику в клетку, но упрямая птичка решила, что справится. Выстоит. Но я вижу, как каждый день она сдает позиции.

Я жду. Мариную ее.

Подойти, коснуться пальцем раскаленной кожи и получить все и сразу – уже неинтересно. Приелось.

Хочу, чтобы сама попросила. Умоляла.

Тогда я выпью ее до дна.

Лена робко заходит в кабинет, закрывает изнутри дверь и останавливается на расстоянии.

Не поднимая головы от бумаг, я бросаю на нее выжидательный взгляд. Девушка сжимается, по коже бегут мурашки. Волнуется. Хочет быстрее уйти. Или остаться, но тогда сдаться.

Моя энергетика давит на нее, тяжелый взгляд подавляет.

Понимаю. Прости, малышка. Так и надо. Я босс, ты подчиненная. Фамильярность не терплю. Здесь не семейные посиделки, мы не друзья и даже не коллеги. Я приказываю, ты подчиняешься. Я требую, ты выполняешь.

– Зачем? – спрашиваю ледяным голосом.

Лена поднимает глаза и снова смотрит в личное дело клиента, что держит в руках.

– У него не погашен долг и вышел срок.

– Я при чем здесь? – откидываюсь на большом, кожаном кресле и приподнимаю вопросительно бровь.

Я владелец кредитной организации, в моем подчинении десятки сотрудников, лучшие юристы и непрошибаемый отдел безопасности, и она решила, что я буду заниматься очередным неудачником? Нарывается.

Лена делает еще один шаг, сглатывает и тихо произносит.

– Он просит лишь пять минут вашего времени. Сказал, что есть для вас предложение.

Я встаю с кресла и медленно иду к девушке. Она вытягивается в струну, замирает и перестает дышать.

Захожу ей за спину, чуть наклоняюсь к уху и тихо произношу:

– И?

По коже ее шеи бегут мурашки, спускаются по ключице и убегают в глубокий вырез, ее обтягивающую грудь, белой блузки. Сквозь тонкую ткань бюстгальтера проступают затвердевшие соски.

Плохая девочка. Дразнит. Ведь могла надеть другой.

– Я вызвала службу безопасности, – на выдохе шепчет Лена, – но решила вас предупредить. Возможно, вам интересно, что он скажет.

Я невесомо касаюсь кончиком пальца кожи за ее ухом и веду вниз, слушая рваное дыхание девушки.

– Интересно. Очень, – обдаю ее шею горячим дыханием.

Член стоит колом. Я держусь, чтобы не нагнуть ее над столом, не задрать узкую юбку, не разорвать трусики и не ворваться в нее до самого предела.

Моя игра и мои правила, напряжение обоих заводит сильнее, чем сразу готовая на все офисная сучка. Мне нравится, что она сопротивляется. Не мне – себе.

Прижимаюсь к ее упругим ягодицам, кладу ладонь на ее бедра, затем спускаю чуть ниже живота и надавливаю, прижимая к себе.

Лена откидывает голову мне на грудь, закрывает глаза и громко выдыхает воздух из легких.

– Как думаешь, договоримся? – шепчу я двусмысленно.

– Вы всегда берете свое, если вам это нужно.

– Правильно, девочка.

Сквозь тонкую ткань юбки я нащупываю ее лобок и надавливаю на место, где скрыто уже рвущееся желание. Нехитрыми движениями пальцев, я ласкаю точку, где за слоем преград спрятан клитор девушки.

Лена кладет свою маленькую ладошку на мою руку, желая остановить, но лишь подталкивает сильнее.

Чувственная девочка, еле держится, чтобы не сдаться.

Она знает правила игры. В тот день, когда я решил ее трахнуть, я сообщил ей об этом откровенно. Она вспыхнула, хотела возмутиться, но условия, что это случится только тогда, когда она сама попросит – ее успокоило.

И сейчас она готова попросить. Я знаю. Она уже течет и лишь место, и время останавливает ее сказать эти желанные слова.

Вторую ладонь я кладу на грудь, одним движением расстегиваю натянутую пуговицу и касаюсь упругой, горячей груди, бюстгальтер на которой, еле скрывает затвердевшие соски. Хватаю его пальцами и легко сжимаю, одновременно толкаюсь сквозь юбку девушке между ног.

Лена выгибается.

– Пожалуйста! – тихо стонет девушка.

– Что, пожалуйста? Скажи. Остановится?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я почти достиг цели и самодовольно улыбаюсь. Она согласна. Но я хочу продлить ее сладкое, мучительное ожидание.

Сейчас она возбуждена, поэтому согласна, но мне этого недостаточно. Я жду, когда она поймет, что хочет только мой член, когда сама придет посреди дня и встанет перед ним на колени, согласится на все, лишь бы я коснулся ее.

Я резко останавливаюсь, мягко беру девушку за плечи и отстраняю от себя. Дожидаюсь, когда Лена придет в себя, отпускаю ее и, не оборачиваясь, возвращаюсь в кресло.

Между ног нестерпимое напряжение, но я умею ждать. Мне не нужно обычное и доступное, этого и в эскортницах достаточно, я люблю играть, дразнить, ломать, подсаживать на себя.

Лена стоит растерянная, с расстегнутой блузкой, зрачки расширены – еще возбуждена. На лице гамма эмоций: непонимание, разочарование, злость.

– Пригласи клиента, – холодно бросаю я и снова возвращаюсь к изучению проекта будущего филиала.

Лена несколько секунд стоит, затем разворачивается на своей высокой шпильке на стройных ножках и быстро выходит за дверь.

Смотрю вслед – шикарная задница, гибкая спинка.

Стук в дверь. В кабинет нерешительно заходит мужчина, но быстро берет себя в руки и выше поднимает голову.

– Здравствуйте, – он подходит к столу и тянет руку для пожатия.

Молча сижу, жду, что дальше. Не облегчаю ему задачу. Смотрю пристально, почти с презрением.

Не люблю слабаков, которые берут чужие деньги, а возвращать не собираются.

Мужчина конфузится, убирает руку, садится на стул напротив меня.

Изучаю экземпляр мужественности: молодой, лет тридцать, высокий, худощавый, хитрый прищур глаз, который сейчас говорит, что он очень горд собой.

Любопытно. Что-то придумал уже. Вот только он должен мне денег, и у него нет ничего, что может заменить их.

Открываю присланный Леной файл.

Хм! Регулярные мелкие займы гасит не всегда в срок. Умница. Мне это только в плюс.

Последние три раза взял займ для погашения своего же кредита в моей компании. А вот это уже жирный минус и большой вопрос к кредитному отделу.

Последняя сделка на приличную сумму. Мог бы удивляться, присвистнул. Срок вышел вчера, взносов ноль.

Перевожу взгляд на клиента. Смотрю на этого неудачника и пытаюсь понять, почему он такой воодушевленный.

– Ничем помочь не могу, правила для всех одинаковые, – безразлично закрываю документ на компьютере и возвращаюсь к своим делам.

– У меня есть для вас предложение. Только дайте пять минут, и я все объясню, – голос мужчины не такой уверенный, как бы ему хотелось.

– Интересно, что у тебя есть такого, чего нет у меня? – я откровенно издеваюсь.

Шут какой-то, а не клиент.

Мужчина достает телефон, активирует и разворачивает ко мне экран.

– Вы на месяц продляете срок выплаты займа, а я вам ее.

И тут мои яйца невыносимо сжимаются.

____________

Привет, мои хорошие!

Приглашаю вас в новую историю, сюжет который не оставит вас равнодушными. Очень ценю ваши отзывы, жду их под книгой. А также ваши яркие звездочки!

Обнимаю и поехали!

БЕСПЛАТНО в процессе!!!

Глава 3

*Мира*

Абсолютно не понимаю, что происходит.

Какое еще фото? Зачем?

Но потом быстро соображаю. Видимо, нанимателю нужно было видеть мою внешность, чтобы знать заранее, с кем имеет дело.

Но все равно, что-то не так.

Сердце быстро колотится, чувствую беспокойство, хотя повода бояться у меня нет.

Хозяин кабинета – широкоплечий мужчина в дорогом костюме, на первый взгляд около сорока, может, чуть меньше. Лицо волевое, с мужественными чертами, идеально выбритая кожа, твердый и решительный взгляд, губы жесткие, темный взгляд тяжелый, подавляющий, проникающий под кожу.

Полная противоположность гопника, поэтому уверена, моей жизни здесь ничего не угрожает.

Тем более рядом мой Вет. Она защитит меня.

Виталя сказал, что нашел для меня работу, чему я очень рада. Вот только почему тогда оглушительно орет интуиция?

– Здравствуйте, – подаю я голос и вопросительно смотрю на Вета.

– Привет, Мира.

Муж отрывается от подоконника, подходит ко мне и, приобнимая за талию, нежно целует в щеку.

Его поведение смущает. Вет не склонен к нежностям и все приторные обхаживания считает ненужными, особенно когда живешь вместе уже два года.

Стою и не двигаюсь. Смотрю вперед и натыкаюсь на пронзительный взгляд мужчины за столом. Он смотрим прямо в глаза, пристально, не моргая.

Кажется, он видит меня насквозь, ищет спрятанные тайны, секреты, словно уже вынес приговор и обдумывает наказание.

От горла к желудку пробегает вибрирующая волна адреналина.

Мужчина пугает меня и одновременно вызывает желание подчиняться.

Нутром чувствую, что нужно держаться от него подальше.

С усилием воли разрываю контакт и смотрю на привычное лицо Вета.

– Объяснишь, Виталь?

Голос предательски дрожит. Я откашливаюсь.

Вет подходит к столу хозяина кабинета и берет документы.

– Тебе нужно подписать этот договор.

Я хмурюсь.

– Что это?

– Это контракт, согласно которого ты месяц работаешь на Марка Григорьевича. Я все прочитал, здесь очень хорошие условия.

Я в недоумении смотрю то на гражданского мужа, то на бумаги в его руках. Затем с гулко бьющимся сердцем, перевожу взгляд на этого Марка Григорьевича.

Он вальяжно сидит на кресле и с усмешкой наблюдает за нашим разговором.

В висках бешено стучит пульс.

Неожиданно мужчина встает с кресла и идет к нам.

– У тебя три минуты, – смотрит он на Виталю и выходит из кабинета.

Муж заметно нервничает.

– Вет, что происходит?

– Что происходит? – повышает он голос. – Ничего не происходит! Я в кое-то веки нашел тебе нормальную работу, без этих ночных смен и ушлепков длинноруких, а ты тут брови сводишь? Позоришь меня!

Виталя берет меня за запястье и ведет к столу.

– Подписывай. Пока тебя ждал, договор прочитал, все нормально. Живешь у него месяц, готовишь есть, убираешься, смотришь за домом. Все!

– А, – я оглядываюсь на дверь, – а почему только на месяц?

Вет вздыхает.

– Мир, он дал три минуты. Подпиши, а все вопросы потом. Или ты мне не доверяешь?

– Доверяю, но хотела бы больше знать, – мне крайне не нравится ситуация, внутри все трепещет, но не доверять мужу у меня не было причин. – Какая хоть оплата?

– Отличная оплата. Бабушку сможем в клинику частную положить.

От такой новости перехватывает дыхание.

Я сирота. Мои родители погибли в автокатастрофе, когда мне было три года. Бабушка – единственный близкий человек. Она не позволила забрать меня в детдом и оформила опекунство.

Как бы ей не было трудно, она вырастила меня и ни разу ни в чем не упрекнула.

Теперь моя очередь заботиться о ней, и я сделаю все, чтобы она встала на ноги и снова искренне улыбнулась.

Я беру протянутую шариковую ручку и подписываю страницу с именами сторон.

– Виталь, а кто он? Если честно, от его взгляда мне дышать трудно, руки дрожать начинают, – тихо шепчу я и пытаюсь найти в муже поддержку.

– Слушай! – небрежно бросает Вет. – Не убьет же он тебя?

Плохая шутка, да и нежность в голосе мужа испаряется без следа.

– Не смешно! – возмущаюсь я. – Вот сам и иди тогда к нему в прислуги.

Виталя резко подходит ко мне и хватает за подбородок.

Глаза блестят от раздражения, зубы сцеплены от злости.

– Слушай сюда, Мира. Все, что тебе нужно, это быть послушной, делать так, как скажешь тебе Марк Григорьевич. Если ты хоть на день раньше уйдешь из его дома, договор аннулируется и тогда не видать тебе ни денег, ни клиники, ни меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В эту минуту дверь кабинета открывается и заходит Марк Григорьевич.

– Закончили? – бросает он сухо и смотрит на дорогие часы на левой руке.

Виталя отпускает мое лицо, а я в шоке от услышанного, отступаю на несколько шагов.

Зависает тишина.

Мужчина держит дистанцию, но даже на расстоянии двух метров я чувствую его давящие импульсы.

Высокий рост, широкие плечи, он одет в костюм и белую рубашку, ткань которых натянулась и кричит о мощном, мускулистом теле.

Я опускаю глаза. Мощные кисти с надутыми венами внушают трепет. Если такой кулак прилетит кому-то в лицо, челюсть превратится в груду осколков.

Я сглатываю. Надеюсь, Виталя внимательно все прочитал, и у меня не будет проблем с этим на вид опасным человеком.

– Да, все в порядке. Как и договаривались, – приглушенным голосом отвечает мой муж, словно пытается стать невидимкой.

Значит и он чувствует, что мужчине перечить нельзя. Зачем тогда втягивает меня во все это, еще и угрожает.

Как только выйдем из офиса, я завалю его вопросами, и пусть только попробует еще раз грубо меня схватить.

Если мне что-то не понравится, даже незначительная мелочь, я разорву контакт и слушать ничего не буду.

Марк Григорьевич берет документы, проверяет страницы с подписью и кладет договор в выдвижной ящик тумбочки.

Берет телефон, ключи от машины и проходит мимо нас.

– На выход. Попрощаетесь по дороге.

Глава 4

Озадаченно смотрю на Вета.

Мне нужно сначала заехать домой. Нужно взять вещи и поговорить с бабушкой, объяснить мое длительное отсутствие и убедиться, что с ней все будет в порядке.

Виталя лишь пожимает плечами и ничего не говорит.

Да что же такое! Он боится этого Марка?

Но он обычный работодатель, чего перед ним тушеваться?

Я решаю взять все в свои руки, которые, к слову, тоже подрагивают.

Набираюсь духу и обращаюсь к мужчине:

– Марк Григорьевич, извините, мой первый рабочий день может начаться завтра?

Мужчина даже не оборачивается.

– Нет.

Он подходит к лифту и молча нажимает на кнопку вызова.

Такого категоричного ответа я не ожидала. Очень надеюсь, что в доме он будет находиться редко, и мне не придется часто с ним пересекаться.

– Марк Григорьевич! – за нашими спинами раздается миловидный голосок.

Мы все оборачивается. К нам на высоких шпильках, перебирая стройными ножками, подбегает секретарь, которую я встретила в холле.

Мужчина выжидательно смотрит на девушку.

– Марк Григорьевич, вы не могли бы задержаться ненадолго? – быстро моргая, просит брюнетка.

– Зачем? – бровь мужчины вопросительно выгибается.

Девушка теряется. По ее лицу видно, что не такого ответа она ожидала. Видимо, для нее все было и так очевидным.

Она чуть выпрямляет осанку, отчего пуговица на груди рискует сорваться с петельки, заправляет прядку волос за ухо и скромно улыбается.

– Мы с вами давно хотели решить один вопрос, – девушка кидает на нас быстрый взгляд и снова смотрит на своего начальника. – У меня все готово.

Почему-то этот разговор, мне кажется, завуалированной игрой.

Девушка волнуется, ее скулы покрываются румянцем, с одной стороны, она робеет, с другой, явно ждет положительного ответа.

Видимо, Марка Григорьевича здесь боятся не все.

Лицо мужчины ничего не выражает. Невозможно понять, о чем он сейчас думает и чего хочет.

Он по-прежнему молчит, а девушка начинает заметно нервничать.

Над нашими головами раздается предупреждающий звук о том, что приехал лифт.

– Не сегодня, – мужчина разворачивается к лифту и, больше не сказав ни слова, заходит вовнутрь.

Я и Виталя следуем за ним.

До того, как створки лифта закрываются, я замечаю, как лицо девушки искривляется, и она бросает на меня полный подозрения взгляд.

Странное место и странные люди.

Как вообще Вет вышел на этого человека? Мужчина – владелец кредитной организации, их ничего не может связывать.

Это лифт едет очень медленно или мне так только кажется? Воздух становится плотным, атмосфера накаляется и чувствуется общее напряжение.

Вет отворачивается к выходу, я стою позади него, а Марк Григорьевич справа от нас.

От обжигающего взгляда мужчины моя кожа на лице начинает гореть. Боковым зрением вижу, что он не сводит с меня глаз.

Он словно проверяет на прочность. Его откровенная самоуверенность и наглое поведение приводят в замешательство.

Я понимаю – у него статус и деньги, но это не отменяет элементарного уважения к девушкам.

По сути, я не могу ему ничего предъявить, но он всем своим видом отталкивает, рядом с ним чертовски холодно и неуютно.

Но я ему не игрушка, а наемный работник. Виталя его явно опасается, девушка-секретарь, наоборот, стремится к его обществу, а я...

А мне все равно на него. Отработаю месяц, получу деньги и отправлю бабушку в клинику.

Больше я ничего не хочу. Мое дело маленькое, а ему в целом до меня не должно быть никакого дела.

Слышу одиночную трель и незаметно выдыхаю. Оказывается, все это время я практически не дышала.

Двери открываются, и я моментально вылетаю из лифта.

Становится легче. Замкнутое пространство больше не давит, и эмоции не гасят здравые мысли.

Широким шагом Марк Григорьевич направляется в сторону парковки, и я решаюсь заговорить с ним еще раз.

– Марк Григорьевич, подождите, – срываюсь я за своим работодателем.

Мужчина резко останавливается и поворачивается на мой голос, а я, не успев сориентироваться, на полном ходу врезаюсь в мощный торс.

Гадство! Я отпрыгиваю назад и почти теряю равновесие, но спиной налетаю на Вета и только благодаря ему не падаю.

– Ты что творишь? – цедит он шепотом.

Я уверенно становлюсь на ноги, но от взгляда, который буквально прибивает меня к полу, готова снова упасть.

– В чем дело? – грозно бросает Марк Григорьевич.

Я сглатываю нервный ком, но ради бабушки снова осмеливаюсь подать голос.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Я вас очень прошу, разрешите мне заехать домой.

– Тебе не понадобятся вещи, а все остальное в моем доме есть и так. На этом все? – резко заканчивает мужчина.

Делаю вывод, что у меня будет униформа. Хорошо. Но это ничего не меняет.

– Послушайте, у меня дома больная бабушка, – на этих словах брови мужчины взлетают вверх, и он смотрит то на Виталю, то снова на меня.

Я понимаю, как по-детски это звучит, поэтому ускоряю свои объяснения.

– Это правда. Она после инсульта, еще не восстановилась. Мне нужно рассказать ей, почему меня не будет рядом, – мой голос дрожит от нахлынувших эмоций, и я усилием воли прогоняю слезы. – Нужно убедиться, что она будет в порядке. Я... Она... Мы же не знали, что вот так все сложится.

Я стискиваю челюсть. Жутко хочется плакать. Когда я представляю, что она целый месяц будет без меня, душа рвется на куски.

Вет, конечно, ее покормит, но есть вещи, к которым он категорически не прикасается.

Бабушка очень сильная и все понимает. Она жалеет меня и молчит. Но я знаю, как ей трудно.

Больше не говорю ни слова. Нутром чувствую, что мои проблемы не трогают этого властного мужчину.

Даже не знаю, есть ли у таких людей бабушки? Наверняка есть, вот только чувств у них нет. Деньги и власть иссушают.

Вет хватает меня за запястье, но я обреченно вырываю его, обхожу мужчин и, опустив голову, иду на парковку.

Я сама по себе. Пора бы это усвоить.

Слева от меня приветственно моргает высокий автомобиль. Оборачиваюсь и вижу, что Марк Григорьевич идет в его сторону.

Меняю траекторию. От вида машины захватывает дух. Мощная, строгая, стильная Ауди, как и ее хозяин.

Подхожу к задней пассажирской двери и тянусь за ручку.

– Я не извозчик, – вздрагиваю от баса над головой.

Марк Григорьевич открывает для меня переднюю дверь и идет к водительской.

Виталя, переминаясь с ноги на ногу, нерешительно и как-то виновато смотрит на меня.

– А ты, – обращается мужчина к моему мужу. – На своих двоих.

Я смотрю на мужа и посылаю ему дружелюбную улыбку. Каким бы грубым ни был мой работодатель, я уверена, Виталя хотел как лучше.

Автомобиль бесшумно заводится и так же тихо трогается с места.

Я машу рукой мужу и достаю телефон. Нужно предупредить Петровича, что я больше у него не работаю.

– Пристегнись! И диктуй адрес! – требовательно приказывает Марк Григорьевич.

Глава 5

В оцепенении диктую адрес и продолжаю пялиться на мужчину. Его профиль суровый, с четко очерченными скулами и хмурыми бровями, но несколько лучиков морщинок во внешних уголках глаз придают обманчивую мягкость. Хотя жесткие, плотно сжатые губы требуют не обольщаться.

Работая в баре, я встречала разных мужчин, но таких холодных и неприступных впервые.

Такие не ходят в заведения низкого сорта, это я понимаю, но как мне себя вести с этим типом мужчин, я не знаю.

Решаю для себя, что лучшим решением будет молчать и выполнять все, что скажет начальник.

Это мне и советовал муж.

– Нравлюсь?

Мужской голос резко выводит меня из задумчивости.

От неожиданности подпрыгиваю на сидении и жутко краснею.

За окном сумерки, и я, как никогда, этому рада.

– Извините, – тихо бурчу я, пряча руки между колен.

– Ты не ответила на вопрос.

Я бросаю быстрый взгляд на мужчину и покрываюсь испариной.

– Что вы имеете в виду? – мой голос дрожит, но молчать тоже не вариант.

– А что непонятного в моем вопросе? Я спрашиваю, нравлюсь ли я тебе?

Смотрю вдаль, на горящий красный свет светофора.

Нет, он мне не нравится, но если я так отвечу, то могу быстро вылететь с работы. А если отвечу «да», то он неправильно меня поймет.

Сглатываю застрявший ком в горле.

Машина останавливается на светофоре, и мужчина поворачивается ко мне всем корпусом.

Выжидательно смотрит и молчит.

Напряжение достигает пика, и я отвечаю охрипшим от волнения голосом.

– Нет.

Густые брови мужчины взлетают вверх, и до меня доносится смешок.

– Это хорошо.

Мне не нравится этот разговор, но избежать его я не могу.

Может, к черту все? Открыть дверь и сбежать отсюда, пока мы стоим?

Найдет. Знает адрес.

– Вы кажетесь... суровым и... бескомпромиссным, – пытаюсь оправдаться я, но выходит еще хуже.

Я сильнее зажимаю пальцы между колен, чтобы мужчина не заметил их дрожи.

– Не кажусь. Запомни сейчас то, что чувствуешь. Интуиция никогда не обманывает.

Сглатываю, вся сжимаясь, потому что моя интуиция кричит бежать.

Подъезжаем к дому, хвастаюсь за ручку двери и пулей выскакиваю из машины.

– У тебя семь минут. Опоздаешь, пеняй на себя, – летит мне в спину кусок холодной глыбы.

Быстро поднимаюсь на свой этаж, забегаю в квартиру и кидаюсь бабушке в комнату. Она сидит на кровати, держась за столик рядом, и задумчиво смотрит в окно.

– Бабулечка, привет. Как ты?

Бабушка медленно поворачивает голову в мою сторону и вымученно улыбается.

– Все хорошо, родная. Ты надолго?

Так сильно сжимается сердце, что хочется расплакаться.

Ну как я оставлю ее на целый месяц? Как?

– Бабушка, Вет нашел для меня хорошую работу, и у меня есть всего пять минут. Бабуль, я на месяц уезжаю, там за домом надо следить, платят хорошо, я смогу в клинику тебя отправить. Но душа разрывается оттого, что ты останешься одна.

Не выдерживаю, и по щеке катится слеза, шмыгаю носом, падаю на колени и прижимаюсь щекой к сморщенной руке.

Бабушка кладет вторую руку мне на голову и нежно гладит.

– Мирочка, иди с богом. Со мной все будет хорошо. Вернешься, я буду ждать тебя здесь.

Встаю, быстро хватаю рюкзак и закидываю несколько комплектов нижнего белья, шорты, майку, сметную футболку, косметику. Больше ничего не помещается. Если что, может, удастся отпроситься и приехать разок за необходимым.

– Ба, я пакеты с едой принесла, Вет скоро придет и разложит. Он присмотрит за тобой, он обещал. И еще, пожалуйста, двигайся больше, хотя бы с помощью табуретки. Прошу, тренируй мышцы. Люблю тебя, моя родная.

Крепко обнимаю бабушку и бегом выбегаю из квартиры.

Марк Григорьевич стоит, облокотившись о капот машины, и задумчиво курит.

От его вида страх пробегает по спине, но я заставляю себя идти дальше. У меня есть ради кого терпеть этого властного мужчину.

Не знаю, почему у меня такая реакция, но он внушает невольный трепет. Холодный профиль выражает полное отсутствие терпимости к людям.

Мужчина смотрит на детскую площадку, где бегают дети, и если бы я осмелилась предположить, то сказала бы, что он испытывает сейчас отвращение.

Тихо подхожу и не знаю, что сказать.

– Я все, – тихо квакаю я.

– Ты опоздала на сорок секунд, – мужчина даже не поворачивается, а я уже готова упасть на землю и просит прощение.

Марк Григорьевич отталкивается от капота, бросает недокуренную сигарету и садится за руль. Без лишних команд быстро забираюсь на свое место.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Я сказал, вещи не брать, – цедит мужчина.

– Там только необходимое, – жалобно пищу.

Марк Григорьевич бьет по тормозам, останавливается рядом с мусорными баками и уничтожающе смотрит на меня.

– Я не люблю, когда мне перечат. Иди.

Господи, куда идти? Но тут меня поражает догадка. В смысле?

– Я дважды не повторяю!

Не понимаю, под что я подписалась, но выхожу из машины на трясущихся ногах, подхожу к мусорке и вопросительно смотрю на мужчину сквозь лобовое стекло.

Он коротко кивает головой в сторону контейнера.

Поджилки трясутся, но я отрицательно качаю головой.

Не хочу я выкидывать свои вещи, они, вообще-то, денег стоят.

Мужчина одним резким движением открывает дверь и мгновенно оказывается рядом. Его глаза излучают бешенство, я чувствую, что прогибаюсь от этого подавляющего взгляда, но теперь не могу даже пошевелиться.

Марк Григорьевич забирает из моих рук рюкзак и бескомпромиссно бросает в контейнер, затем так же молча разворачивает и садится в машину.

Автомобиль рычит, дергается в нетерпении, и я решаю больше не испытывать терпение его хозяина. Проглатываю непрошеные слезы и, не понимая за что со мной так, быстро сажусь в машину.

Мы выезжаем из города и сворачиваем на трассу. Мужчина резко выжимает педаль газа, и меня буквально впечатывает в сидение.

Страх парализует, ноги холодеют, пальчики рук немеют от того, как сильно я держусь за ручку двери.

Я не знаю, когда мне выдадут униформу, но моя футболка мокрая, и мне непременно нужно в душ.

На окраине коттеджного поселка одиноким отшельником стоит двухэтажный дом. Его вид поражает до глубины души, но совсем неприятными впечатлениями.

Темный! Он весь темный!

Черепица и стены в цвет мокрого асфальта, панорамные тонированные окна отражают лучи закатного солнца. От строения веет одиночеством, строгостью и какой-то неприступностью. Как и от его хозяина.

Не могу отделаться от ощущения, что отсюда я прежней не выйду, но на автомате, смиренно волочу за мужчиной ноги.

Высокий, он шагает твердо, уверенно, на ходу нажимает кнопку на пульте, и ворота за нашими спинами закрываются.

Внезапно, сбоку от себя я слышу грозное рычание. Резко поворачиваю голову, и ядовитый адреналин несется по венам.

На меня смотрят две пары злющих глаз, вибрирующий оскал приковывает взгляд, а две мощные морды от паники сливаются в одну единую.

Как в припадке отскакиваю назад и налетаю на твердый торс мужчины.

Огромная ладонь не позволяет рухнуть на землю, удерживая меня за талию и крепко прижимая к себе.

В поясницу упирается что-то очень твердое, и я окончательно теряюсь.

– Они чувствуют твой страх, – хрипло раздается над ухом. – Я тоже. Только мне это нравится, а им нет.

Мужчина отпускает меня и идет к дому, а я так и пячусь спиной, боясь остаться с псами наедине. Хозяин дома снимает сигнализацию и заходит вовнутрь.

В помещении слишком темно даже для раннего вечера. Осматриваю затемненные окна, а когда поворачиваюсь к своему работодателю, цепенею.

Мужчина стоит тенью, не двигается, мощные руки висят вдоль тела, квадратный подбородок приподнят, и меня поедают два темных омута.

Стараюсь дышать и не поддаваться панике, но когда за спиной громко щелкает замок, понимаю, что уже не бежать, и по позвоночнику бежит струйка липкого пота.

– С момента, как ты переступила порог моего дома, договор вступает в полную силу, и я не намерен терять ни минуты, – на меня обрушивается властный, подавляющий тон. – Раздевайся, девочка, я предпочитаю разогнать аппетит перед тем, как попробовать на вкус изысканное блюдо.

Глава 6

Снимаю обувь, аккуратно ставлю в сторону и тихо спрашиваю.

– Вы выкинули мою одежду. Скажите, где моя комната, я переоденусь в униформу и займусь ужином.

– Иди за мной.

Не включая свет, мы поднимаемся на второй этаж и заходим в большую, на удивление уютную спальню, где помимо мебели у стены стоит огромная кровать с резной металлической спинкой у изголовья.

– Это моя спальня? – удивляюсь я масштабу.

– Это моя комната, – говорит, как отрезает мужчина, – но ты тоже будешь здесь спать.

Обескураженно поднимаю глаза на хозяина дома.

– В смысле? Здесь одна кровать.

– Раздевайся, я хочу есть.

Отворачиваюсь и ищу глазами униформу. Ничего не нахожу и начинаю открывать шкафчики.

– Что ты делаешь?

– Ищу другую одежду, – растерянно поворачиваюсь к мужчине.

– Ее нет. Что непонятного в том, что я сказал? – нетерпение в его голосе нарастает, как и мое желание сбежать из этого дома. – Твоя униформа, это твое обнаженное тело. Я хочу видеть его до маленьких мальчиков на твоих ногах. И если я еще раз повторю свою требование, то обещаю, я сам тебя раздену, но это будет не так приятно, как если ты сделаешь это сама.

От страха пропадает голос, ноги подкашиваются, и я, не устояв, падаю на кровать. Кое-как удерживаю себя в вертикальном положении и давлюсь слезами.

Куда меня отправил Вет? Он вообще знает, что это за человек?

– Простите, но я не собираюсь удовлетворять ваши изощренные фантазии. Я пришла обслуживать этот дом и все.

– Девочка, ты подписала договор, и месяц будешь обслуживать меня.

– Что вы имеете в виду? – мой голос дрожит, я до боли щипаю себя, чтобы проснуться от этого страшного сна.

– Хм, как интересно. Твой муж подложил тебя под меня, а ты и не в курсе?

– Это не так! – вскрикиваю и резко встаю. – Я не проститутка какая-то. Я отказываюсь от этой работы и ухожу сейчас же.

– Иди. Только в этом случае ты, твой игрок и больная бабушка останетесь на улице. Вот только не обещаю, что этот придурок останется при этом живой, а ты не изнасилованная и не покалеченная.

– Да, что вы несете?

Я подлетаю к мужчине и в жутком страхе, на каком-то адском адреналине начинаю толкать его и бить кулачками в грудь.

Вот только он, как каменная глыба, стоит и даже на шаг не сдвигается, а лицо – застывшая безэмоциональная маска.

Я хочу плакать, но истерика стопорится внутри и до лютой боли давит на грудную клетку.

Мужчина перехватывает мои руки, разворачивает меня к себе спиной, поднимает, как пушинку и кидает на постель.

Успеваю лишь перевернуться на спину, как надо мной нависает этот ледяной монстр.

– Ты все правильно делаешь, девочка. Я устал от подстилок, которые готовы лизать мне яйца при первом же требовании. Мне нравится твое сопротивление. Оно возбуждает, манит меня его сломать.

Марк Григорьевич буквально сдирает с меня футболку и срывает бюстгальтер.

Нежная, белоснежная грудь колышется от неаккуратного обращения, от прохладного воздуха и страха соски моментально каменеют и призывно встают пиками.

Мужчина облизывает губы и касается твердой горошины подушечкой фаланги, затем тихо рычит и сильно сжимает ее пальцами.

Я стону от такого обращения, но лежу словно парализованная.

– Твой муж задолжал мне денег, не выплатил кредит. Он игрок, и каждый раз заем все выше. Он обменял тебя на один месяц отсрочки платежа, а взамен заложил не только твое нежное тело, но и квартиру, в которой вы живете.

Макар Григорьевич кладет ладонь в ложбинку между грудью и медленно ведет вниз… К животу… Еще ниже. Разворачивает кисть, обхватывает пальцами мою промежность и давит пятерней на половые губы.

В ужасе накрываю его руку своей и молю остановится.

– Прошу, не трогайте меня. Я ничего не знала. Я не знала, что он играет! Не могу поверить в это! Он же говорил, что работает. Да и квартира не его, она бабушкина.

– Мне плевать, – мужчина расстегивает пуговицу на моих джинсах, а следом и молнию. – Я всегда беру свое.

– Послушайте, но вы же нормальный человек, вы же должны понимать, что меня просто подставили. Потребуйте у Витали расплаты долга иным способом. Пусть отработает как-то или мы накопим денег и все вам вернем. Ну же?

Марк Григорьевич чуть отступает, обхватывает пояс джинсов и вместе с трусиками резко спускает по ногам.

Подскакиваю, пытаясь удержать на себе хоть какую-то вещь, но с этим мужчиной справиться невозможно.

Он одним касанием толкает меня обратно на кровать, и я падаю на спину. Мужчина ставит колено между моих бедер, кладет два пальца на промежность и беспардонно проникает в щелочку.

Дергаюсь, как от удара током. Он не делает больно, но мне дико страшно, а от чертового адреналина я чувствую, как наливается истомой низ живота.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Нет!

– Девочка, ты так сладко и невинно пахнешь, что я, если бы и захотел, уже не отпустил бы тебя.

Мужчина ведет подушечкой к клитору, давит на него, опускается ниже и внезапно проникает в мою дырочку на все три фаланги.

Дыхание спирает, глаза расширяются от ужаса и предательского сладкого ощущения между ног.

– Запомни, – мужчина начинает медленно и размеренно трахать меня пальцами. – В мире азартных игр, денег и долгов свои правила, – движения во мне ускоряются и между ног становится мокро. – Тебе не помогут ни слезы, ни мольбы, ни полиция, никакие уговоры. Твоя тело – это самая лояльная расплата за грехи мужа. Он продал тебя, я купил. Сделка совершена. Ты как третье лицо поставила свою подпись. Теперь месяц ты будешь делать все, что я тебе скажу, а в подарок, бонусом, я обещаю тебе сладкие оргазмы. В противном случае за крах трех жизней будешь нести ответственность ты.

Мужчина достает из меня пальцы и потирает между собой.

– Очень пугливая и охереть какая мокрая, – он облизывает мои соки с пальцев, разворачивается к двери и бросает через плечо. – Жду тебя на кухне. Голой. И лучше тебе не испытывать мое терпение.

Глава 7

Дверь закрывается, а я подтягиваю к себе ноги, обнимаю колени руками и начинаю тихо плакать.

Куда я попала? За что? Я не верю, что Вет мог со мной так поступить. Он же любит меня. Любит же?

Он говорил, что работает, какие-никакие деньги приносил. Я не знала, что он играет! Не замечала ничего, работала сутками, за бабушкой ухаживала.

Нужно обязательно с ним поговорить. Уверена, он все объяснит и вытащит меня отсюда.

Встаю на дрожащие ноги и смотрю на свои разбросанные вещи. Смелости одеться не хватает. Я не знаю, чего ожидать от этого человека, а кроме удушающего трепета ничего больше не испытываю.

Глубоко дышу, выпрямляю спину и выхожу из комнаты.

Тихо спускаюсь по лестнице и с опаской захожу на кухню. Щеки пылают, сердце бешено стучит, мне дико стыдно, что я буду ходить перед посторонним мужчиной совершенно обнаженной.

Решаю для себя не нарываться, пережить эту ночь, а завтра, когда он уйдет, и я останусь одна, что-нибудь придумать.

Марк Григорьевич стоит у окна и задумчиво смотрит в ночную даль. С виду нормальный, уверенный в себе мужчина, но внутри него сидит беспринципный дьявол. И лучше его не злить.

– Что желаете ужинать? – хриплю я севшим голосом.

Мужчина разворачивается и окидывает меня пристальным взглядом. Вижу, как в его глазах вспыхивает огни желания, но я держусь, не отступаю, изо всех сил представляя, что я одета в платье прислуги.

– Что-нибудь легкое. Сама найди в холодильнике.

Кухня просторная, обустроенная по последнему слову техники, мебель в цвета дома: белый, серый, черный.

Достаю из холодильника копченую грудку и овощи, беру хлеб и поворачиваюсь к мужчине спиной.

Кожа пылает от его взгляда, чувствую, как его черные глаза пожирают каждую мою неприкрытую клеточку.

Пшеничные волосы распущены и прикрывают часть спины, но этого недостаточно, чтобы скрыться от ненавистного внимания.

Руки дрожат, но я заправляю тостер ломтиками хлеба, беру досточку и принимаюсь нарезать овощи и мясо для салата.

Ягодицы обжигает прикосновением больших ладоней. Вздрагиваю, но упорно продолжаю готовить ужин.

Только не сопротивляться, только не давать отпор, иначе я лишь раззадорю хищные инстинкты этого зверя.

Ладони проходятся по бедрам, перемещаются к пояснице, выше по спине.

Мужчина собирает мои волосы в кулак, оттягивает голову назад, наклоняется к шее и шумно втягивает носом мой запах.

– Божественно пахнешь неприступностью, – шепчет он.

Отпускает, легким движением проходится от шеи к плечам, поглаживает ключицу, замирает у груди, но внезапно останавливается и убирает руки.

– Я люблю этот салат. Ты угадала. За это подарю тебе первый оргазм.

Марк Григорьевич отходит, и я слышу, как двигается стул, и он садится за стол.

Закрываю глаза и сжимаю челюсть. Он не хочет делать мне больно, и это главное.

Кладу салат и тосты на тарелку и накрываю перед мужчиной ужин.

Обнаженное тело покрывается мурашками. То ли от похотливого взгляда, то ли он холода или страха, но мне невероятно некомфортно, и я просто мечтаю, чтобы этот театр быстрее закончится.

– Садись мне на колени. Я покормлю тебя.

Секунду не двигаюсь, но все же заставляю себя подойти и сесть на бедро мужчины.

Одной рукой он обнимает меня за талию, другой берет вилку, накалывает огурец и кусочек грудки и подносит к моим губам.

– Ешь, – властно приказывает, и я подчиняюсь.

Обхватываю губами вилку и медленно жую.

– Какие пухлые и манящие у тебя губы, девочка, – шипит он, а я чувствую, как растет и упирается в ягодицу его внушительный член.

Чуть сдвигаюсь и делаю тем самым ошибку.

Мужчина обхватывает меня за живот, садит на место и силой облокачивает на свою грудь.

– Понимаю, нет аппетита. Давай мы тебе его разыграем, – шепчет мне на ухо, а сам кладет вилку и проникает рукой мне между внутренних бедер. – Раздвинь ноги.

Сильно сжимаю глаза, пытаясь не расплакаться.

– Раздвинь, я сказал!

Подчиняюсь и стараюсь отрешиться от всего происходящего, но как только пальцы мужчины ложатся на мои половые губы, размыкают створки и погружаются во влажную промежность, меня охватывают уже другие ощущения.

Одной рукой он сжимает нежную грудь, языком проводит по шее, ведет вверх к ушку и ласково обводит раковину.

Пальцы между ног оттягивают нежную плоть вниз, возвращаются обратно и кружат вокруг клитора, снова и снова повторяя те же движения и стимулируя мою киску.

Низ живота тяжелеет, дыхание учащается, он не причиняет боли, он ласков и осторожен, чем заставляет мои гормоны участвовать в этой игре.

Между ног становится мокро, по телу бегут импульсы возбуждения, я не могу сопротивляться, поэтому решаю для своей безопасности, просто отдаться ощущениям.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Длинные пальцы проталкиваются ниже, размазывают внутри губок мои соки, смачивая каждую клеточку, каждый уголок, а затем проникают во влагалище.

Закусываю губу, но непроизвольный стон все же вырывается из моего горла. Внутри разгорается пожар, с которым просто невозможно бороться.

Мужчина умело ласкает мое тело, глубоко проникает пальцами в дырочку, а остатки адреналина подливают масла в огонь.

Шершавые подушечки сжимают мои затвердевшие соски, острый язык ласкает неизвестные мне до этого эрогенные точки за ухом, под закрытыми веками вспыхивают яркие всполохи, тело подрагивает от сладких ощущений, а пальцы во мне ускоряют свой ритм.

Мужчина то трахает меня глубоко на все фаланги, то перемещается к клитору и берет его в тиски. Сжимает, нагло катает между подушечками, оттягивает вниз и снова врывается в киску.

Шум в голове лишает остатков сопротивления, я сама шире раздвигаю ноги, извиваюсь на мужских коленях, желая закончить эту сладкую пытку.

От такого ритма внутри нарастает пожар, мышцы сжимаются и обхватывают мужские пальцы, в груди растекаться лава, стимуляция сосков высекает яркие импульсы к матке, и в какой-то момент я просто взрываюсь мощным оргазмом, разлетаюсь на тысячи осколков, до боли выгибаюсь в пояснице и хрипло, протяжно стону.

Экстаз держит, не отпускает, сладкая судорога вынуждает биться безвольной птичкой в руках самоуверенного типа, и я содрогаюсь, цепляясь за мощные предплечья и царапая плотную кожу.

– Какая чувственная девочка, – шепчет мужчина на ухо. – Скажи правду, ты с этим сопляком не кончала же? Он не ласкал твое нежное тело, не всасывал в себя клитор, не доводил до безумия? Так ведь? Просто на сухую трахал, кончал через две минуты и довольный ложился спать?

Молчу. Не могу говорить на эту тему с посторонним мужчиной. Так нельзя, это не правильно.

– Отвечай! – тон меняется, а эйфория спадает.

– Нет, – тихо шепчу я.

– Что нет?

– С мужем я никогда не кончала, – стыдно, словно предаю Вета, но с другой стороны, если и правда я здесь по его милости...

– Мне нравится твой ответ. А теперь сядь на меня верхом и достань член.

Глава 8

Зависаю, понимая, что хочет от меня хозяин дома, но не могу пошевелиться.

Я абсолютно голая, чужой мужчина касается меня, трогает между ног, проникает во влагалище, доводит до оргазма.

Господи, первого моего оргазма. Это было восхитительно, но против воли. Я не могу ему сопротивляться, и если был бы выбор, я бы ушла, запомнив навсегда, что испытала.

А сейчас он хочет... Но я не шлюха, я не могу!

– Пожалуйста, не надо, – прошу я, но это бесполезно.

– Делай то, что я тебе говорю, иначе... Нет! Наверно стоит один раз показать! – рычит мужчина и резко встает со стула, толкает меня вперед и кладет животом на стол.

От ужаса начинаю кричать, упираюсь руками в столешницу и пытаюсь встать, но ничего не получается.

Сильная рука перехватывает мои запястья и фиксирует над головой, коленом мужчина расставляет мои ноги шире, ягодицу обжигает несильный, но хлесткий шлепок, а следом узкого и невинного входа в анус касается крупная, горячая головка члена.

Замираю, понимая, что проиграла, но внутри все взрывается в сопротивлении, и я начинаю неистово вырываться.

– Нет, пожалуйста! Я никогда так не делала! Умоляю, не надо! Не надо туда!

Мужчина наваливается на меня всем телом и чуть сильнее давит на сфинктер.

Ощущаю между булочками мужской кулак, который крепко держит член и контролирует его направление. Стоит мне только дернуться, и в меня войдет этот крупный мужской агрегат.

– Не надо, – уже тихо шепчу я, а по щекам на стол катятся слезы.

– Все, что от тебя требуется, это быть послушной. Если ты не хочешь испытать боль, не хочешь, чтобы я выкинул тебя и твоих близких на улицу, делай то, что тебе говорят, – шипит мужчина, а по сомкнутым ягодицам проходит пульсация его гладкой головки. – Таких, как ты полно, я найду другую, но твоего мужа никто прощать не станет, и только тебе решать, с каким итогом ты вернешься домой.

Лежу на столе, не сопротивляюсь, тихо глотаю слезы. Мне нужно дождаться утра, и я уверена, Вет вытащит меня отсюда.

– Ты все поняла?

Киваю.

– Тогда ты сейчас развернешься, возьмешь мой член в руку и сделаешь мне хорошо. Услышала?

Снова киваю, и меня тут же отпускают, сильные руки ставят на ноги, но тут же садят на стол.

Одним движением мужчина разрывает на себе рубашку, пуговицы разлетаются по кухне, а остатки испорчено вещи, он скручивает жгутом, накидывает мне сзади на шею, и за концы притягивает ближе к себе.

На моем лице отражается испуг, а на его – решительность, твердое намерение добиться своего и... негасимая похоть в глазах.

Он смотрит прямо, властно, пробегает взглядом по каждой моей черточке, затем опускает глаза на губы, и я непроизвольно их облизываю.

Зря, очень зря.

Миг, и мои губы накрывают жесткие, требовательные Марка Григорьевича, он впивается в них, как в сладкую, пахучую, сочную мякоть персика, всасывая в себя липкий сок, вгрызаясь и облизывая ароматный плод.

Острый язык толкается в губы, вынуждает разжать зубы, и вот уже он хозяйничает по стеночки влажной полости, заставляя мой собственный язык поддаваться ему, прогибаться, позволять собой владеть.

Не останавливаясь, Марк Григорьевич берет мою руку и кладет себе на член. Вздрагиваю, но обхватываю сильнее толстый ствол и нежно бегу пальчиками по крупной головке.

Мужчина издает протяжный рык прямо мне в рот, а я понимаю, что делаю все правильно.

От подавляющего поцелуя ведет, я больше не сопротивляюсь, я уже в потоке этого разврата, поэтому сжимаю сильнее кулак и оттягиваю кожу члена вниз. Возвращаю обратно, почти накрываю головку и снова веду вниз.

Мужчина выпускает из плена мои губы и в блаженстве откидывает голову назад.

Я делаю глубокий вдох, пытаясь восстановить дыхание, и ускоряю темп рукой.

– Да, девочка! – стонет мужчина. – Меня люто возбуждает твое неумение дрочить член. Какая же ты непорочная, мать твою!

Мужчина рычит зверем, подхватывает меня под колени, опрокидывает на спину и раздвигает ноги.

Его член ударяется о мою промежность, но не проникает вовнутрь, а словно купается в остатках моей смазки.

Мужчина ласкает нежную плоть головкой члена, водит от дырочки к клитору и обратно.

Между губок снова становиться мокро. Марк Григорьевич собирает мои соки пальцами, обильно смазывает свой орган по всей длине, затем кладет член поверх половых губок, закидывает мои ноги к себе на плечи и, плотно сжав между собой мои бедра, начинает имитировать половой акт.

Я приподнимаюсь на локтях и вижу, как огромный член трахает внутреннюю сторону моих бедер, при этом невероятно остро задевая собой клитор.

Боже, я чувствую, как быстро отступает страх и нарастает возбуждение. Я не могла и предположить, что так тоже можно ласкать друг друга и даже кончить.

Глаза закатываются, голова запрокидывается назад, а низ живота наливается томной, тягучей субстанцией.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мужчина вколачивается с диким рыком, трахает меня, не проникая в киску.

И это сводит с ума. Я не могу удержаться, и из горла вылетают тихие стоны. Не хочу показывать ему, что мне нравится, но возбуждение нарастает сильнее, по клитору словно бьет разряд тока, моя грудь колышется в такт ударам мужских бедер, и я понимаю, что приближаюсь к пику.

На лбу моего истязателя вздуваются вены, он жадно смотрит на грудь, обхватывает их ладонями и несдержанно сжимает.

Он на грани, но не кончает, а сильнее давит членом на клитор и яростнее долбит между моих ног.

В какой-то момент все замирает, пространство наполняется яркими искрами, в ушах нарастает шум и в следующий момент перед глазами все взрывается на сотни осколков.

От живота вверх несется бурная волна оргазма, достигает затуманенного разума и окончательно накрывает пеленой.

Меня выгибает в сладкой судороге, я бьюсь в конвульсиях и несдержанно кричу.

В это время по кухни разносится бешеное рычание поверженного зверя и на живот выстреливает обжигающая, мощная струя спермы.

Мужчина до боли сжимает пальцами мои бедра, сильнее толкается членом между ног, до предела натягивает уздечку и продолжает бурно кончать.

На его лице застывает сладкая мука, но он быстро берет себя в руки и впивается в меня своими темными глазами.

– Чувствуй себя как дома, девочка. На сегодня все, но завтра так легко не отделаешься.

Мужчина отпускает меня и отходит на шаг.

– Дом в твоем распоряжении. Есть только два правила. Первое: на улицу без меня не выходить, там злые псы, растерзают. Второе: дальняя комната на втором этаже заперта. Не вздумай ее открывать.

Глава 9

*Марк*

Захочу, могу не поехать в офис, надо будет – офис приедет сюда. Никто слова не скажет, не пикнет, и каждый сделает то, что я потребую.

Но уехать я хочу сам. А я привык потакать своим желаниям. Могу себе позволить.

Горячие струи воды стекают по натренированному телу, запрокидываю голову и прикрываю глаза.

Приятно. Обожаю утренний, обжигающий душ. Словно заново рождаюсь.

Хотя, это иллюзия, скоротечное ощущение глотка свежего кислорода, когда распаренный выходишь из ванны.

Давно ничего не заводит меня, не пробуждает истинное наслаждение, все обыденно, на автомате, все слишком вылизано и идеально.

Кроме этой маленькой серенькой мышки, которую подкинули мне в капкан.

Вытираюсь и голым выхожу в коридор. По привычке иду в самый конец, где выкручена последняя лампочка, чтобы даже у мухи не появилось желание сюда прилететь.

Отпираю дверь, ключ всегда в двери, застываю на пороге и даже не дышу. Смотрю вперед, на единственный предмет, который хоть как-то освещается из коридора.

В венах замедляется кровь, стынет, грудь сдавливает в тиски, в висках бешено бьется пойманный в клетку пульс.

Жду, когда достигну нулевой отметки, чтобы хотелось рвать всех живьем.

Есть контакт.

Стрелка агрессии теперь понеслась вверх. Чувствую, как меняется настроение, эффект утреннего душа испаряется, а значит, я готов выйти из дома, теперь мне на всех насрать.

Шаг назад, захлопываю дверь, запираю на ключ.

Мышка предупреждена. И я даже хочу, чтобы она ослушалась, дала повод наказать ее.

Хоть кто-то бы дал повод.

Но все боятся.

Возвращаюсь в спальню одеться. Мышка лежит на спине и, полностью потеряв бдительность, расслабленно спит.

Безрассудно, я бы сказал.

Хрупкое тело, стройные ножки, белоснежная кожа, которую нестерпимо хочется коснуться языком. И я это сделаю, сегодня же.

Пшеничные волосы рассыпаны по простыни. Я не дал ей подушку. Нет, иначе бы это значило, что мы спим вместе, а это не так.

Я сплю один. А она моя игрушка.

Подхожу ближе, нависаю над спящей девушкой и втягиваю ее запах в себя.

Чистая, робкая, солнечная изнутри.

Только поэтому согласился на эту нелепую сделку, то из-за нее продлил этому придурку срок выплаты по кредиту.

Он все равно просрочит, такие не исправляются, но когда он показал фото своей гражданской жены...

Я захотел ее себе.

Это давно забытое чувство: хотеть чего-то или кого-то.

А Миру я захотел люто. Чтобы стала моя, чтобы стонала подо мной, чтобы изгибалась и просила добавки.

В ту секунду напряглись не только мои яйца, в тот миг напрягся весь я.

Она то, что мне нужно, чего я давно хотел, но не находил.

А хочу я ее затуманенные вожделением глаза и... улыбку.

Только для меня, искреннюю, дарующую покой.

Сломаю, но она мне ее подарит.

А потом... А потом пусть убирается обратно к своему ничтожеству, а я останусь в своем склепе. Один. Я так привык.

Член встает колом от вида чувственного тела без ужасного тряпья, в котором она пришла ко мне, без этих преград.

Мне нравится, что она сопротивляется. Это придает азарта, вызывает нужные ощущения, вкус, развивает фантазию и навевает сладкие воспоминания. Те, когда меня еще можно было удивить, и я хотел поражать воображение.

Член уже упирается в низ живота, на головке выступает капелька эякулята. Взять бы сейчас эту девочку, раздвинуть широко ноги и засадить по самое основание.

И она выгнулась бы в моих руках, не смогла уже сопротивляться, потекла, застонала, и сама подмахивала бы тазом.

Но нет, не сейчас, слишком быстро. Не хочу разочароваться, быстро пресытиться, потерять интерес.

А мне, блять, интересно ее раскрывать, шаг за шагом.

Быстро одеваюсь, сажусь в Ауди и жму педаль газа в пол.

Я знаю, как вернуть мозги на место.

От скорости в крови кипит адреналин, а член еще чуть-чуть и с треском разорвет брюки.

Размеренным шагом захожу в здание своей компании, поднимаюсь на нужный этаж и толкаю дверь в приемную.

При видя меня, Лена тут же подскакивает с кресла, ее грудь почти выпрыгивает из узкой, обтягивающей блузки и… Сука, она что без лифчика?!

Истекающая телочка решила взять меня на абордаж?

Ну, хорошо, сладкая, подыграю. За этим и приехал. Только потом не плач. Сама сдалась.

– Марк Григорьевич, доброе утро, – нежным голоском здоровается моя секретарь, а я стою и решаю, где ее трахнуть.

Смотрю на ее пухлые, алые губы, спускаюсь ниже к упругим полушариям груди, к стоячим сквозь ткань соскам, ниже к талии, к узким бедрам.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Уверен, я с трудом помещусь у нее внутри, и от этого будет только кайфовее.

Лена прикусывает нижнюю губу, понимая, почему я раздеваю ее глазами, а я не могу отделаться от картины, как этот горячий ротик обхватывает головку моего члена.

– В подсобку! Быстро! – рычу я, стараясь не сорваться, не прижать эту кошечку к стене и жестко не оттрахать.

Нет, она тоже должна успеть кончить.

Дважды повторять не нужно. Лена в момент вспыхивает, скулы покрываются румянцем, она громко сглатывает, лишь на секунду замирает, хочет поломаться еще, но понимает, что не готова больше терпеть и на высокой шпильке семенит в подсобку.

Аппетитный зад, обтянутый юбкой-карандаш, так и просит, чтобы отодрал я именно его. Но я предпочитаю смаковать удовольствие, и сесть анусом на мой член Лена попросит сама. Даже при том, что ее дырочка девственна.

Захожу следом и вижу, как дрожит девушка. Она уже заведена и без меня. Не зря я мариновал ее так долго.

Да, моя хорошая, ты ждала моего приказа, стыдно было самой попросить, но ты это сделала и получишь сейчас пирожок.

– Встань на колени и смочи мой член, – короткое требование, но Лена уже исполняет.

Она чуть подтягивает по бедрам узкую юбку, опускается на колени и расстегивает ширинку брюк.

Член колом смотрит вверх, уже давно готовый драть, и далеко не секретаршу, но и она отличный заменитель.

Лена обхватывает мой крупный ствол тоненькими пальчиками и ведет по всей длине вниз, полностью раскрывая головку члена.

Облизывает губы и, наконец, касается ими моего крупного конца.

– Бля-я-ять, да-а-а, сучка, глубже бери.

Глаза закатываются, по телу бежит разряд тока, еле держусь, чтобы не засадить Лене в самое горло, но торможу себя, мучаю, истязаю, наслаждаюсь первичным удовольствием.

Секретарша чувствует мой кайф, хочет, чтобы я был ею доволен, поэтому сильнее насаживается ротиком на член, и я уже чувствую ее гланды.

Член пульсирует, но я силой воли сдерживаю рвущийся наружу оргазм и толкаюсь сильнее, вынимаю член, вожу головкой по мокрым от слюны губам.

Сдерживаться все сложнее, а перед глазами стоит картина мышки, которая распласталась на моей кровати и невинно спит, даже не подозревая, как сейчас мысленно я трахаю ее узкую, непорочную киску, а не рот готовой на все Лены.

Держаться больше нет сил. Слишком уж будоражит воображение молочное тело Миры.

Достаю член из горла Лены, беру ее за подбородок и приказываю.

– Встань, повернись лицом к стене, задери юбку и упрись ладонями в стену. Живо!

Лена подчиняется, а в глазах безумное желание жесткого траха.

Она поднимает до талии юбку, наклоняется еще ниже, упирается руками в стену, а я со свистом выдыхаю воздух.

Блять, вот это вид! На упругой, аккуратной заднице две полоски, которые, видимо, называют трусиками, на стройных ногах черные кружевные чулки, и охерительно мокрая, гладкая киска.

Вот только я чувствую лишь животную жажду отодрать эту дырочку. Не любить, не нежить, не медленно доводить до сумасшествия, а тупо кончить с помощью нее.

Нет, оргазм она от меня тоже получит, но блядская мышка засела в мозгу и не дает привычно насладиться податливым женским телом.

Подхожу сзади, беру в кулак член, отвожу пальцем пропитанную соками полоску трусиков, подставляю возбужденную головку к дырочке и одним мощным, несдержанным толчком врываюсь в киску своей секретарши.

– Су-у-ка-а, – гортанно реву, а Лена выгибается в пояснице и громко стонет. – Да, сладкая, покричи для меня.

Обхватываю бедра девушки и, как умалишенный, вколачиваюсь в ее влагалище.

Она пиздец узкая, совсем не давалка. Тем хуже для нее. Нехер на босса пускать слюни, а больше ей не обломится.

Я долблю киску Лены так, что та скребет наманикюренными ноготками краску на стене и мучительно вскрикивает.

Толчки все резче, член всю глубже, а яйца бьются о промежность девочки.

Я слышу, как хлюпает ее смазка, телочка до предела возбуждена, член скользит, как по растопленному маслу.

Чувствую, что все, предел, сейчас кончу, но девочку нельзя оставлять неудовлетворительной.

Наклоняюсь над ней, одной рукой собираю смазку, стекающую по бедрам, растираю между подушечками и медленно ввожу в анальное отверстие один палец, а другую руку кладу на живот, спускаюсь ниже к лобку, нахожу возбужденный клитор и сжимаю его.

Лена охуевает от спектра ощущений, выгибается сильнее, хрипит, закатывает глаза, и после очередного резкого удара в ее влагалище, неистово начинает кричать.

Тело содрогается в сладких судорогах, оргазм несется по напряженным связкам, мышцы охватывает судорога, и девушка жадно хватает пухлыми губами кислород.

Отлично! Моя очередь.

Я отпускаю внутреннего зверя, достаю член, и на упругие ягодицы летит мощная струя спермы.

Бля-я-ять! Пиздец, как же хорошо!

Стою так с минуту, кайфую, не позволяю Лене выпрямиться, трусь основанием члена о ее булочки.

Охуеть накрыло, что звезды в глазах и в голове шумит.

Если меня так торкнуло от фантазий о мышке, что будет, когда я окажусь в ней?

Чувствую, что член снова готов налиться кровью, но не позволяю.

Хватаю пачку салфеток с полки, вытираю головку, остальные отдаю секретарши.

– Отмени все записи на сегодня, я уезжаю.

В глазах Лены – томная поволока, одновременно с непониманием и каким-то флером разочарования.

Плевать. Перед тем как встать передо мной раком, нужно было вспомнить правила игры.

А мне пора возвращаться к мышке.

Глава 10

Просыпаюсь оттого, что выспалась. Еще не открывая глаз, ловлю себя на мысли, что впервые чувствую себя настолько блаженно отдохнувшей.

В комнате стоит оглушающая тишина, что-то смущает, но тут же в сознание врывается понимание, что проспала.

Резко сажусь на кровати.

– Бабушка! Господи, и работу проспала. Меня же уволят.

Сердце бешено колотится, но сонные глаза выхватывают незнакомую обстановку, гнетущую тишину и полумрак.

Медленно прихожу в себя и, наконец, осознаю, где я.

Суровый мужчина, ничтожный договор, Вет, который меня продал, чужие ласки...

О боже!

Прикрываю глаза, тру лицо руками и прислушиваюсь. Реальность накрывает и снова пугает своей безысходностью.

Спускаю ноги на пол и осматриваюсь.

Окна настолько затемнены, что лучи солнца просто не в силах полноценно пробиться в этот склеп, а судя по тишине, здесь нехилая шумоизоляция.

Прятаться нет смысла, нужно либо звонить Вету, чтобы он вытаскивал меня отсюда, либо... отрабатывать договор.

От мысли, что мне нужно провести здесь целый месяц, по спине бежит лютый холод.

Нигде не вижу своей одежды, снова открываю шкафы, но нахожу только мужские белые рубашки, дорогие костюмы и стопку чистых футболок.

Дальше рыться себе не позволяю. Это чужой дом, и мне ясно дали понять, где мое место.

Хватаю с кресла банное полотенце, заматываюсь в него и тихонько выглядываю из комнаты.

Вчера мне позволили принять душ. Одной. А затем уложили в кровать, как мягкую игрушку и больше ничего не помню.

От пережитого стресса мой организм просто вырубился. Но... Здесь я не мягкая игрушка, а скорее девочка для утех.

На носочках иду по коридору и спускаюсь на первый этаж.

Та же картина: тишина и полумрак.

Без всякой надежды дергаю ручку парадной двери. Закрыто, лишь агрессивно начинает пищать и мигать красным лампочка над замком.

Иду на кухню. Никого нет. Панорамное окно открывает удивительный вид на зеленую долину, плавно переходящую в холмы. Справа видна часть сосняка, слева кусочек коттеджного поселка.

Шикарное место, потрясающие виды и устрашающий, до дрожи в коленках хозяин дома. Которого, по всей видимости, здесь нет.

Подхожу к боковой двери кухни, которая по логике должна вести во двор, но не успеваю прикоснуться к ручке, как по ту сторону раздается грозное рычание псов.

Отскакиваю и судорожно сглатываю.

Телефон! Точно! Мне нужно найти мой телефон и позвонить.

Бегом возвращаюсь в комнату и ищу свою одежду. Я оставила ее здесь, точно помню. Захожу в ванную и столбенею. Мои вещи аккуратной стопкой сложены на небольшой серой тумбочке, а сверху лежит телефон.

Хватаю мобильный, разблокирую и сразу набираю номер Вета.

Аппарат жалобно пищит, сообщая о севшей батарее.

Ругаюсь вслух, но десяти процентов должно хватить на один разговор.

Сегодня мне, видимо, везет, потому что Вет поднимает трубку.

– Привет, Мира. Сразу докладываю: с бабушкой все в порядке, накормлена, лежит отдыхает.

От этого становится легче, но не до конца.

– Алло, Виталя, у меня, возможно, немного времени. Пожалуйста, приезжай за мной. Я не знаю адрес, но в договоре должен быть. Прошу, – не могу мыслить связно, голос дрожит, но адски хочется слышать родной голос и слова, что меня спасут.

– Мира, у меня нет договора, он чистая формальность, да и приехать я не могу, – голос Вета становится безразличным и каким-то отрешенным.

– В смысле? Вет! Этот мужчина заставляет меня делать такое... – голос срывается, а слезы подступают к горлу. – Ты куда меня впутал, Вет? Здесь не нужна уборщица и кухарка! Ты слышишь меня?

– Чего ты голосишь, Мира? Слышу я тебя. Что там от тебя требуется такого ужасного, что ты звонишь мне уже на второй день и рыдаешь?

– Вет, он к сексу меня принуждает. Слышишь! Вытащи меня, позвони в полицию, расскажи все! Что там в этом договоре было? Да и плевать, это рабство.

– Мира, а ты считаешь, что в твоем гадюшнике было лучше? Не сегодня, так завтра тебя бы зажали где-нибудь в подсобке и трахнули раком, даже не спросив. А ты в богатом доме, мужик что надо. Чего теряешься?

Ушам своим не верю. Этого просто не может быть. Неужели этот Марк Григорьевич сказал правду?

– Вет, – хриплю безжизненным голосом. – Ты и правда игрок? Задолжал кучу денег и продал меня?

Виски вздуваются от напряжения, мне до ужаса страшно услышать ответ от мужа. Если все окажется так...

Нет, я не верю в это.

– Виталя, я же твоя жена, он же заставляет изменить тебе. Твою женщину хотят принудить к сексу! Мать твою!

– Хотят? Так ляг и раздвинь ноги. Поверь, он меньшее из зол, в отличие от кучки амбалов, которые бы выбивали из тебя мой долг. И я тебе не муж, а по факту сожитель. Сделаю вид, что ничего не было у тебя с другим.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Что? Я не понимаю тебя. Это розыгрыш?

– Нет, Мира, не розыгрыш. Я продул, реально и крупно. Ты единственная монета, которой я могу расплатиться без ущерба для нас всех. Правда! Если был бы другой вариант, я бы обязательно им воспользовался. Но мне угрожают. И эти ребята не шутят.

Мой мир трескается прямо здесь и сейчас, а крупные осколки доверия отваливаются и разбиваются вдребезги. Меня, как товар отдали на растерзание волку, и помогать не собираются.

– Вет, ты подонок. Я же верила тебе, думала, ты работаешь, а ты играл, просаживал деньги, которые я зарабатывала сутками. А теперь и меня в расход пустил? Вет, я выйду отсюда и пойду прямиком в полицию.

– Никуда ты не пойдешь, дура ты. Потерпи месяц, иначе меня убьют, а тебя изнасилуют, но все равно не отпустят. Будешь и дальше отрабатывать всеми своими дырками деньги, пока не сдохнешь.

От таких слов кровь стынет в жилах. Я до конца не осознаю, во что вляпалась, но интуиция подсказывает, что это не шутка, не розыгрыш.

– Ты тупо использовал меня. Никогда не любил, просто жил со мной, чтобы было где спать, что есть и из кого тянуть деньги. Так все?

Правда обрушивается лавиной, становится трудно дышать, и я медленно и тихо умираю изнутри.

– Да, если тебе от этого станет легче. Поэтому давай, дорогая, отработай там по полной, иначе я сдам твою бабку в дурдом или еще куда-нибудь.

– Ты мразь, Вет, – говорю практически шепотом и отключаю вызов.

По щекам бегут слезы, чувствую себя вещью, ненужной тряпкой, которой целый месяц будут вытирать пол.

А еще мне дико страшно. Я не знаю, насколько больная фантазия у Марка Григорьевича, и что он для меня приготовил, а неизвестность мучительно убивает.

Разворачиваюсь к выходу и вскрикиваю.

Со сложенными на груди руками, пристроившись к косяку, стоит и холодно сверлить меня глазами мой надзиратель.

– Все выяснила? – не голос, а ледяная сталь.

Пространство кружится, я все еще не верю, что оказалась в настолько мерзком безвыходном дерьме.

Марк Григорьевич выпрямляется и кидает на стиральную машинку знакомый мне договор.

Смотрю безразлично. Какой смысл его читать, если все равно мне никто не поможет?

Вет задолжал «игровой мафии», занял деньги в кредитной организации, проиграл, расплатился живым товаром.

У этих преступников свои законы, и никакая полиция или договора мне не помогут. Уверена, в документах все против меня, а если этот кредитор захочет превысить свои полномочия, то никто ему не помешает.

Перевожу пустой взгляд на мужчину и безжизненным голосом спрашиваю:

– У меня только два вопроса. Можно?

Короткий кивок в ответ.

– Вы, правда, отпустите меня через месяц?

Вет не выплатит долг, я уверена, но я очень надеюсь, что у меня будут хотя бы сутки, чтобы собрать бабушку и сбежать из города.

– Если будешь послушной – да.

– Что конкретно вы от меня хотите? Что мне нужно будет делать? – этот вопрос дается мне намного тяжелее, и, кажется, ответ мне сильно не понравится.

– Ты сыграешь со мной в одну ролевую игру. И начнем мы прямо сейчас.

Глава 11

– Марк Григорьевич, я не понимаю, – делаю шаг назад, опасаясь принуждения, но мужчина разворачивается и идет в комнату.

Я прекрасно понимаю, что такое ролевые игры, а если учесть, что этот мужчина буквально держит меня в рабстве, то сомнения отпадают сами собой.

– Сюда иди, – в ванну доносится нетерпеливый тон.

Марк Григорьевич стоит у шкафа с белой рубашкой в руках.

– Сними полотенце и надень мою рубашку.

Подчиняюсь и, с опаской оглядываясь, иду в ванную комнату.

– Нет, при мне!

Отвожу глаза, опускаю голову и, умирая от стыда, развязываю на груди полотенце.

Единственная защита падает к ногам, и я пытаюсь быстрее спрятать свое тело в нежной ткани рубашки.

Не успеваю, мужчина уже возвышается надо мной, а рука тянется к обнаженной груди.

Шершавый палец касается ореола соска, и тот тут же сжимается в твердую горошину. Мужчина нежно обводит сосок, наклоняется и захватывает его в плен горячего рта.

Кожа покрывается мелкими мурашками, а низ живота наливается тяжелым теплом. Мне не нравится реакция моего тела на прикосновения мужчины, но морозный страх и молчаливая нежность хозяина дома рождают во мне противоестественное желание, а адреналин лишь усиливает ощущения.

Громко сглатываю, пытаюсь притормозить учащенное дыхание, но память подкидывает картинки вчерашнего вечера, напоминая, что даже без проникновения этот мужчина умеет доводить до божественного оргазма.

Марк Григорьевич зажимает сосок зубами, и я тихо вскрикиваю. Другой рукой он обводит вторую грудь, поверхностно проходит по соску, чем вызывает во мне неподдельное разочарование.

Мужчина ведет подушечкой пальца под грудь, дальше по животу, опускается к лобку и бесцеремонно проникает между бедер.

Его не интересует клитор, как я успела подумать, он целенаправленно продавливает фалангу в щелочку у входа во влагалище.

Задерживаю дыхание, не желая давать понять мужчине, что мое тело реагирует на его прикосновения, но и здесь я проигрываю.

Мужчина собирает с киски влагу, поднимает руку перед моим лицом и растирает соки по пальцам.

– Ты мокрая, мышка. Тебе нравится, как я тебя касаюсь?

Молчу, не могу сказать правду. Стыдно.

– Ты так мало знаешь об удовольствии, что течешь от невинной ласки.

Опускаю глаза, пытаясь сбросить наваждение. Мое тело действительно остро и быстро откликается на этого мужчину. Даже не хочу думать, что со мной будет твориться, если он решит полностью овладеть мною.

Марк Григорьевич прав, Вет совсем нетерпеливый любовник. Мой первый опыт был болезненный, с мужем я тоже практически ничего не испытывала, поэтому смирилась, считая, что дело во мне.

Но так, как обращается со мной этот мужчина, никто и никогда не обращался.

Я бы с удовольствием познала с ним истинный секс, но он враг, беспринципный бандит, и я его боюсь.

– Одевайся, Мира. Я устал и хочу есть.

Мужчина резко отстраняется и собирается уйти, а я в растерянности открываю рот.

Между ног сладко ноет, отчего инстинкт самосохранения совсем притупляется, но даже в таком возбужденном состоянии я не попрошу большего.

– Подождите, Марк Григорьевич, вы не объяснили, в чем заключается моя роль в вашей игре.

Мужчина оборачивается, хищный взгляд пробегает по телу сверху вниз, один уголок рта дергается в ухмылке, и когда я уже решаю, что мне не ответят, он снисходит до объяснений.

– Во-первых, когда мы дома, называй меня Марк.

Напряженно киваю.

– Во-вторых, твоя основная роль – угождать мне во всем. Чтобы я не сказал, ты исполняешь. Но есть условие. Оно важное. Выполнять все мои пожелания ты будешь так, словно сама этого хочешь. Мне плевать, что ты думаешь обо мне на самом деле. Можешь ненавидеть, злиться, испытывать отвращения, но я хочу видеть лишь твое желание подчиняться мне и добровольно ублажать. Сопротивление я тоже люблю, но тогда я быстро тебя сломаю, а я решил немного поиграть. Не подходят условия? Где дверь, ты знаешь. Код 4874. Уйдешь, назад дороги нет. Но и за последствия отвечать тебе. Все ясно?

– Да, Марк Гри... Да, Марк.

– Умница. И знаешь, я подкину тебе мотивацию. Угадаешь, в какую ролевую игру мы играем, и я отпущу тебя на неделю раньше.

От этой новости у меня расширяются глаза, но мужчина не видит моей застывшей на лице надежды, в это время он уже спускается вниз по лестнице.

Я быстро застегиваю рубашку на все пуговицы, встряхиваю длинные волосы и смотрю в зеркало.

Да-а, выгляжу как девица, которая только что вылезла из постели мужчины и скоро туда вернется.

Рубашка хоть и широкая и в целом прикрывает ягодицы, но она неплотная, поэтому отлично просвечивает мой стройный силуэт и упругие груди с затвердевшими сосками.

Делаю глубокий вдох и быстро спускаюсь на кухню.

– Когда я жду, я придумаю наказание.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Простите. Сейчас все будет.

Пока Марк сосредоточенно работает за столом в ноутбуке, я быстро накрываю ужин на стол. Он не обращает на меня внимания, но я все равно чувствую, как от мужчины исходит энергия нетерпения и, одновременно, невероятного контроля.

Только бы нигде не оплошать, иначе больше со мной никто нежиться не будет.

Внезапно за окном раздается резкий и устрашающий рык пса. От неожиданности дергаюсь, и на пол летит полная кружка с кофе. Чашка не разбивается, но кофе грязными брызгами растекается по плитке.

Испуганно смотрю на Марка, но он никак не реагирует. Выдыхаю, нахожу автоматическую швабру и только собираюсь прибрать за собой, как в спину летит приказ.

– Нет! Встань на колени и вытри сама.

Растерянно убираю швабру на место, беру кухонную тряпку, опускаюсь на корточки, затем на колени и вынужденно встаю на четвереньки.

Чувствую, как по незащищенной промежности проходится прохлада помещения, рубашка приподнимается к пояснице и на всеобщее обозрение открываются половые губки.

Кровь приливает к лицу, тяну руку, чтобы одернуть подол, но стальной голос заставляет застыть на месте.

– Не трогай! Вытирай!

Сглатываю ком напряжения и веду тряпкой по полу, одновременно с этим, на мои нижние губки ложится горячая мужская ладонь. Мужчина поглаживает набухшие половинки, затем несильно погружает пальцы в щелочку и вызывает острую реакцию оголенных эрогенных зон.

Предательски выделяется порция смазки, и мне хочется кричать от стыда.

Упираюсь двумя руками в пол и опускаю голову. Мужчина еще глубже продавливает фаланги и находит колечко моего лона.

Ненавижу себя за это, но не могу ничего сделать.

Не искушенное ласками тело непроизвольно откликается, и я, как в тумане шире расставлю ноги и прогибаюсь в спине.

Чувствую, как откровенно сочится киска, а мой несдержанный стон порочно призывает мужчину приласкать ее.

Мои хорошие, порадуйте, пожалуйста, автора комментариями!

Как думаете, какую игру задумал Марк?

Глава 12

И он ласкает. А я мурлычу, как кошечка, в позе, которой и стою.

Марк выше откидывает подол рубашки, оголяет поясницу, спину, нежно поглаживает кожу, перемещается вниз, к груди, обхватывает полушария, которые сейчас напоминают грозди винограда на ветке, и сладко сжимает.

По телу бежит рябь, все мелкие волоски встают дыбом, я наливаюсь томной, трепещущей истомой и совершенно не могу сдержать стон.

Мне бы встать с колен, подняться на ноги, вырваться из этого развратного плена и попытаться убежать, но я уже не могу.

Мои ягодицы призывно приподняты, промежность порочно раскрыта, длинные мужские пальцы утопают с вязкой жидкости, нащупывая самые обостренные эрогенные зоны и заставляя их откликаться.

Шершавые подушечки находят клитор, касаются его, придавливают и катают по кругу.

В низ живота ударяет разряд чистого кайфа, я сильнее выгибаю поясницу, запрокидываю голову и, прикрыв глаза, громко стону.

Слышу гортанное шипение, мужчина тоже возбужден, и я не понимаю, как ему удается сдерживаться.

Может, это мой затуманенный мозг окончательно отключился, но если бы Марк сейчас решил трахнуть меня, я бы не смогла сопротивляться.

Я боюсь его, но пока он не причинил мне боли. Он медленно и верно ломает мою невинную личность, вынуждая течь от него, как последнюю сучку.

Он развращает мое тело, и мне страшно, что когда я отсюда выберусь, то больше не смогу заниматься сексом, не испытывая чистого экстаза. Как было у меня все это время с гражданским мужем.

– Ты бы видела, как прекрасна твоя истекающая желанием киска, – хрипло шепчет Марк. – Как греховно она жаждет, чтобы ею овладели. Ты маленькая, распущенная мышка, но даже сама этого не знаешь.

Мужчина ведет пальцами между внутренних лепестков влажных губ, достигает колечка входа во влагалище, обводит его, чуть растягивая, а затем врывается сразу тремя пальцами вовнутрь.

Вскрикиваю, дергаюсь от вспышки удовольствия, подаюсь назад, чтобы сильнее и глубже насадиться дырочкой на длинные пальцы.

Мужчина издает тихий смех, входит в меня до костяшек кулака и раздвигает пальцы.

Стеночки вибрируют, сжимаются, сильнее обхватывают виновников кайфа, и я чувствую, как наливается свинцом низ живота, натягивается невидимая струна и вот-вот треснет.

Все тело в напряжении, под закрытыми веками носятся всполохи, кровь закипает, и я ощущаю приближение долгожданного оргазма.

Мужчина тоже это понимает и внезапно убирает руку и встает.

– Нет, девочка, для оргазма еще рано. Ты здесь для моих утех, а не наоборот. А мне нравится видеть, как тебя выкручивает от желания, как мелко трясет, как ты мучительно стонешь, сгораешь в нетерпении. Повернись ко мне.

Мои конечности дрожат, волна возбуждения отступает, внутри разворачивается пустота и разочарование. Между ног дико ноет, хочется просунуть ручку и довести себя до пика наслаждения, но я не смею, а подчиняюсь приказу.

Зрение расфокусировано, но я нахожу в себе силы, разворачиваюсь и сажусь на ноги.

Мужчина ухмыляется, смотрит сверху вниз и опасно щурится. Что-то задумал.

– Хочешь, чтобы я тебя трахнул?

Все еще тяжело дышу, но не понимаю, что ответить. Боюсь, чтобы мое признание не сорвало в Марке последние предохранители.

– Отвечай!

– Я хочу кончить, – тихо шепчу я, ерзая раскаленной киской по своим ногам.

– Этот не ответ на мой вопрос! Забыла правило?

– Нет, – быстро киваю. – Да, я хочу, чтобы вы вошли в меня и довели до разрядки. Но это желание вызвано возбуждением. И больше ничего.

– Смело. Мне нравится. Вставай.

Я хвастаюсь за протянутую руку и поднимаюсь. В ногах слабость, но я не позволяю себе дотрагиваться до мужчины дольше, чем нужно, поэтому, как только ловлю равновесие, забираю кисть из горячей и все еще влажной ладони.

Растерянно смотрю на Марка, не понимаю, что делать дальше, а он меняется в лице, подхватывает меня на руки и усаживает на свой стул за обеденным столом.

– Отдыхай, мышка, поухаживаю за тобой. Что будешь?

В недоумении пожимаю плечами. С чего такая вежливость? Когда Марк враждебен, я хотя бы понимаю, что мне нужно защищаться, спасать себя, но его резкое изменение настроения вгоняют в растерянность.

Я не знаю, чего от него ожидать, просто так добрыми не становятся. Зажимаюсь еще сильнее и непроизвольно обхватываю себя руками.

– Ладно, давай помогу. Кофе или чай?

– Кофе.

Мужчина поднимает чашку с пола, подходит к роботу пылесосу, нажимает кнопку на корпусе, тот практически бесшумно выезжает из угла и несется вытирать янтарную жидкость с пола.

– Так, а, что у нас здесь? Вчерашний салат, стейки, два вида брускетты.

Марк выжидательно смотрит, потом молча достает все из холодильника, раскладывает по тарелкам, подогревает и ставит передо мной на стол.

– Ешь, – садится рядом и пододвигает к себе свою тарелку. – Или хочешь, чтобы я снова тебя накормил?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Испуганно качаю головой, беру вилку и понимаю, что я действительно очень голодная.

– Расскажи о себе, Мира, – внезапно просит мужчина.

Застываю с куском мяса во рту. Он попросил? Серьезно?

Нет, точно есть подвох, такие не просят, но чтобы не провоцировать мужчину, быстро проглатываю стейк и... Не знаю, что сказать.

– Что конкретно вы хотите знать?

– Ну, почему ты живешь с бабушкой и этим недоноском, например.

Рассказываю о своих родителях, о том, что всю жизнь меня воспитывала бабушка, о ее болезни. Про Вета говорить не хотелось, но ослушаться мужчину, особенно когда тебя попросили, я боюсь.

– С Виталей я познакомилась в кафе. Все банально, ко мне начали приставать, он защитил, потом пригласил на свидание. Мы живем вместе два года. Все это время я думала, что ему просто не везет с работой, а оказывается, ее у него никогда и не было. Я не знала, что он играет, и понятие не имела, что он берет деньги в кредит.

– Немного странно, не находишь? Жить с мужчиной и не раскусить его. Такие же все время пропадают в подпольных казино.

– Возможно. Только я пропадала на двух работах и домой приходила, чтобы поспать несколько часов. Я верила Витале, он помогал мне с бабушкой.

– А зачем тебе сдался недоносок, который вынуждает работать сутками, а потом еще и ублажать его в постели? – мужчина выглядит удивленным и заинтересованным.

Немного тяну с ответом. Сама не знаю, зачем.

– Наверно вначале была любовь, потом как-то все завертелось, шло по накатанной. Я даже не задумывалась о другой жизни, наверно просто не было сил.

Мы поели, я убрала всю посуду в посудомойку, вытерла со стола, а затем Марк предложил выбрать доставку.

Он открыл меню на сайте, накидал в корзину то, что предпочитает есть сам, а затем дал выбор и мне.

Откровенно говоря, я оробела. Я только свыклась с мыслью, что я бесправная игрушка, а тут внезапно сменили гнев на милость и хотят узнать мои вкусы.

Такие качели дико напрягают, но я стараюсь выполнять все приказы Марка, чтобы не нарываться на грубость.

Пока я рассматриваю меню и пытаюсь вспомнить, что я люблю, мужчина стоит за спиной и непринужденно играет с локоном моих волос.

Он слишком близко, ведет себя чересчур дружелюбно, что из-за неверия по спине бежит холодок, а в голову лезут картины одна хуже другой.

Вот он обматывает прядью мою шею и сдавливает до потери сознания, я хриплю и пытаюсь порвать удавку, а вот он обхватывает мой затылок рукой, резко толкает и ударяет лицом о клавиатуру. Из носа течет кровь, а мужчина стоит и злорадно смеется.

– Мира! – вырывает меня из мыслей нетерпеливый окрик, я подскакиваю на ноги и, тяжело дыша, перепугано смотрю на Марка.

– Простите. Что?

Мужчина сужает глаза и чуть склоняет голову набок.

– Ты дрожишь от страха, – не спрашивает, а утверждает.

Качаю головой.

– Врешь.

– Извините, правда. Я все выбрала, больше ничего не хочу, – быстро лепечу я.

Мужчина закрывает крышку ноутбука, берет меня за руку и ведет на второй этаж.

Ничего не спрашиваю, просто подчиняюсь, но когда он заводит меня в ванную комнату и начинает расстегивать пуговицы на рубашке, осмеливаюсь заговорить.

– Что вы делаете?

– Ничего особенно. Хочу принять с тобою душ.

Рубашка падает к моим ногам, мужчина жадно пробегается взглядом по моему телу, а затем делает то, от чего колени немеют и подгибаются, а недавние картинки в голове становятся еще зловещее.

Мужчина берет в руки бритву, пальцем проверяет остроту лезвий и кивком приказывает зайти в душевую кабину.

Глава 13

Кабина большая и прямоугольная. Здесь, наверно, может поместиться человек пять, но сейчас ее стены давят, надвигаются, я спиной забиваюсь в угол и не свожу глаз с черной бритвы в руках мужчины.

Марк раздевается и как ни в чем не бывало заходит вовнутрь.

Мужчина красив по-своему. Он взрослый, намного старше меня, я бы сказала, что ему под сорок, черты лица жесткие, властные, складка между бровей придает хмурость, даже внушает чувство опасности, квадратная челюсть, темные глаза.

Я совру, если скажу, что не считаю его привлекательным, но его тяжелая энергетика, подавляющая харизма вызывает желание скрыться от этого пристального взгляда, сбежать как можно дальше и спрятаться.

Марк включает воду, кабинка наполняется паром и запотевают стеклянные стенки. Он наливает на мочалку гель для душа и в нос ударяет покоряющий аромат, который хочется вдохнуть в себя поглубже и закатить глаза от удовольствия.

– Подойди.

Вздрагиваю. Все это время Марк следил за моим взглядом и видел, с каким интересом я его рассматривала.

Вот только я всеми силами старалась не смотреть ниже его лица. Нет, еще ниже.

– Мира!

Отрываюсь от прохладного стекла и делают шаг. Мужчина передает мне вспененную мочалку и мягко приказывает.

– Помой меня.

Бросаю короткий взгляд на Марка и беру губку. Ничего сложного. Просто помыть его тело.

В самом начале отношений с Ветом, когда в нас еще плескалась влюбленность, мы тоже уединялись в полной пены ванне и терли друг другу спинки.

Прикасаюсь к телу Марка и взволнованно мажу мочалкой по телу. Его грудь широкая, мускулистая, подтянутый торс, ниже по-прежнему не смею смотреть. Кожа упруго обтягивает мышцы, загорелая, на вид бархатистая.

До скрипа на зубах хочется потрогать ее пальчиками, не жесткой вискозой, и ощутить ее гладкость, эластичность, твердость мышц под ней.

Прохожусь по массивным плечам, сильным бицепсам, беру мужчину за ладони, покрываю пеной крупные предплечья, на которых выпирают налитые кровью вены.

Ладони Марка горячие, его тепло передается через пальцы, и на контрасте с моим телом по рукам бежит озноб.

Мужчина молчит, просто смотрит, наблюдает, смакует мое смущение, а я растерянно застываю с мочалкой в руках, потому что верхнюю часть тела я помыла, а ниже...

Сглатываю, не решаясь продолжить.

– Везде, Мира. Опустись на колени и вымой мой член.

Вскидываю глаза на Марка и понимаю, что он совершенно серьезен. Вроде ничего сложного, но руки дрожат.

Выбора нет, опускаюсь на дно душевой и смотрю на вздыбленный член.

От сильной эрекции член выгладить внушительным, длинным и крупным. Розовая головка, как наконечник стрелы, уздечка до предела натянута, я даже могу рассмотреть вздутые вены, которые, как канаты обвивают мужской ствол.

Я не понимаю, как такой большой орган может уместиться внутри женщины, да еще и не причинить при этом боль. А когда в памяти всплывает сцена, где Марк угрожает этим агрегатом проникнуть в мое заднее отверстие, громко сглатываю от ужаса.

– Отложи мочалку и тщательно, но нежно помой его руками.

Смотрю на мужчину снизу вверх и понимаю, что вариантов у меня нет. Мысленно молю лишь об одном, чтобы он не приказал, взять его в рот.

Обхватываю член рукой, зажимаю кулак и мягко веду вниз, снова вверх, достигаю головки, подушечками пальцев обвожу по контуру, осторожно прохожусь вокруг основания и слышу несдержанное мужское шипение.

Изо всех сил делаю вид, что ничего не замечаю, просто продолжают мыть член по всей длине, ласково поглаживая мошонку и возвращаясь к внушительному концу.

Мои пальцы не полностью смыкаются вокруг ствола, но после нескольких минут таких манипуляций член становится еще больше, а мне еще страшнее.

Внезапно на мою руку ложится мужская ладонь. Марк сильнее сжимает кулак и резче ведет сверху вниз и обратно.

Мои щеки краснеют и далеко не от пара. Мужчина с помощью моей руки дрочит член, взгляд наполняется еле сдержанной похотью, откровенно предупреждая об остром желании разрядиться.

Мое лицо слишком близко к возбужденному органу, и я не могу уже не смотреть, а вот Марк прикрывает глаза и запрокидывает назад голову.

– Коснись его, Мира. Коснись губами.

Мужские бедра поддаются вперед, а я, наоборот, отстраняюсь.

Нет, это слишком для меня!

– Обхвати губами! Не вынуждай заставлять!

Зажмуриваю глаза и прикасаюсь губами к нежной головке. Дарю поцелуй, словно лепестками роз ласкаю тонкую кожу, смазываю с узкого отверстия эякулят и чувствую на языке легкий солоноватый вкус.

Мужчина стонет, его руки и бедра дико напряжены, член пульсирует, но Марк продолжает дрочить моей рукой.

Не сдерживается и сильнее нажимает на мои губы, и вот головка члена уже у меня во рту.

– Подключи язык!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мне становится жарко, по телу проходится волна возбуждения и концентрируется внизу живота. Я чувствую себя распутной и одновременно с этим поверженной.

Сильнее обхватываю член губами и ласкаю головку кончиком острого языка. Феромоны Марка заполняют пространство вместе с паром, проникают под кожу, я раскрепощаюсь, и внутри предательски вспыхивает собственное желание.

Меня ведет от этой сцены, страх отступает, истома охватывает конечности, и сейчас, только в этот момент, мне это нравится. Знаю, потом снова будет стыдно, но это будет потом.

Марк не толкается глубже в рот, словно бережет, не хочет наглеть. Но это смешно, где этот мужчина, а где снисходительность.

И чтобы не провоцировать мужчину переключиться на меня, я с вожделением, словно сама кайфую от происходящего, с причмокиванием, как леденец обсасываю его взбухшую до предела головку и специально задеваю языком натянутую уздечку.

Через несколько минут надо мной раздается протяжное звериное рычание. Марк вынимает из моего рта член и на грудь летит мощная струя белой, густой спермы.

Я вздрагиваю от лютого рева, но оргазм мужчины приносит и мне странное чувство удовлетворения.

Марк тяжело дышит и, оперившись руками о мокрые от воды стены, не сводит с меня затуманенного взгляда.

– У тебя нежные губки, но в следующий раз я попробую и твое горлышко. А сейчас садись и раздвигай ноги. Теперь я займусь тобой.

Глава 14

С беспокойством смотрю на мужчину, но подчиняюсь. Опускаюсь на дно кабины, облокачиваюсь на бортик, но не выдерживаю проникновенного взгляда и прикрываюсь руками.

Марк видел меня голой, трогал интимные места и ласкал до оргазма, но все равно мне волнительно от его незавуалированного внимания. Я трепещу и одновременно боюсь.

Я уже смирилась со своей участью, поняла, что в этом бою проиграла, но нужно отдать должное Марку, он ни разу меня не обидел, не сделал больно, лишь пугал.

А еще он до сих пор меня не трахнул, чего я боялась больше всего.

Я думала, что я здесь именно затем, чтобы ублажать телесные желания сильного и пресыщенного всем мужчины, но он тянет, требует подчиняться, подыгрывать его странным фантазиям, но по сути, дальше оральных ласк мы не перешли.

Секс между нами случится, в этом я не сомневаюсь, но чего он ждет, я не понимаю.

Ожидание тяжелее случившегося факта, поэтому каждый раз, когда он подходит ко мне, прикасается, я напрягаюсь, потому что жду, что именно сейчас меня возьмут жестко и глубоко.

Господи, а жестко там есть чем. И если учесть, что с Ветом я не испытывала и половины того, что испытываю от ласк Марка, то я совсем не против ощутить этого мужчину в себе. Вот только это пагубные мысли, и я им сопротивляюсь.

Мне стыдно. Я не могу, это не правильно. Хотя для себя я уже решила, что Виталя мне больше не муж.

– Спустись ниже, согни колени и широко разведи ноги, – слышу я приказ сверху.

Дергаюсь от этих слов, как от удара. Дыхание спирает, а тело охватывает смесь паники и сладкой истомы.

– Что вы собираетесь делать?

Но ответа не требуется. Марк снова берет бритву, выдавливает на ладонь пену для бритья и опускается на дно между моими ногами.

– Шире!

Полностью раздвигаю ноги и настолько открываюсь мужчине, что от мыслей, что роются в голове, из горла вырывается стон.

– Чувственная девочка, – сдержанно улыбается мужчина. – А я тебя даже не коснулся.

Марк тщательно обмазывает мои половые губки взбитой пеной, нежно проходится пальцами по всем складочкам, лобку и подносит бритву.

– Твой недоносок брил тебе киску? А, Мира?

Быстро качаю головой и заливаюсь румянцем стыда.

– А зря. Ты гладкая, розовая девочка, хочу немного подправить твою чистоту, а заодно стереть между нами еще одну грань. Боишься?

– Да, – тихо шепчу, но громко сглатываю.

Боже, зачем он это делает? Я же могу и сама. А если он порежет?

– Не нужно. Я буду с тобой очень осторожен. Расслабься, это не стыдно, наоборот, сближает мужчину и женщину, а еще это отличная прелюдия. Закрой глаза, Мира.

Закрываю, потому что от того, как он ласково водит по нежным складочкам пальцем, внутри рождается возбуждение, смешивается с волнением, и вот я уже готова кричать.

Не оттого, что накрывает паника, а от жгучего адреналина, который собирается внизу живота и томится в ожидании.

– Почувствуй, как тебе страшно и одновременно хорошо. Смесь сладкого и острого. Как ванильное мороженое с черным перцем или чили-латте. Пробовала?

– Нет, – на выдохе отвечаю я и сжимаюсь, потому что нижних губок касаются холодные лезвия.

Марк действительно осторожен, не спеша и аккуратно ведет бритвой сверху вниз, пальцами раскрывает складки и проходится инструментом.

– Я угощу тебя на днях. Уверен, тебе понравится.

Грудь вздымается, дыхание рваное, лезвия могут сделать больно, но пока я чувствую лишь сладость шершавых пальцев и невидимую для Марка (надеюсь на это) смазку, которая увлажняет мой узенький вход.

И если физиология может спрятаться под слоем пены и за завесой струй душа, то откровенная реакция тела нет.

Острый предмет в руках мужчины теряет свою опасность и теперь выступает в роли катализатора моего возбуждения.

Масло в огонь подливают наглые пальцы Марка, который намеренно, я уверенна, задевает взбухший клитор, кладет фалангу на ободок входа во влагалище, оттягивает нежную плоть вниз и проходится острым лезвием по самым нежным местам.

Я больше не прикрываю себя, руками держусь за бортики чаши, колени дрожат, живот вздымается от ускоренного дыхания. Мой мозг сходит с ума от смеси ощущений, а я изо всех сил стараюсь не потребовать от мужчины удовлетворить мое предательское тело.

Кажется, дело завершено, потому что Марк всей пятерней гладит мои губки и удовлетворенно произносит.

– Ты безупречна, девочка.

Мужчина снимает душ, переключает режим и тут в промежность, прямо в клитор, ударяет сильная, целенаправленная струя воды.

Распахиваю глаза и выгибаюсь, но мужчина, не прекращая пытки, рукой прижимает меня обратно к борту.

– Не сдерживайся, Мира. Со мной ты можешь быть собой, той, которая прячется под слоями ответственной и добропорядочной девочки.

И я не сдерживаюсь. Марк водит острым потоком по возбужденной щелочке, ласкает изнывающий клитор, а сам всовывает в меня два пальца и начинает ими трахать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Боже, – хриплю я и мелко дрожу.

Меня прошибает волной экстаза, тело охватывает сладостным огнем, я сама поддаюсь вперед, чтобы глубже насадиться на пальцы, и громко стону.

– Прошу, Марк, сделайте что-нибудь? Умоляю.

Голова кружится, влагалище истекает соками и мучительно ноет, безумно хочется разрядки, взорваться и утонуть в чистом кайфе.

– Я ощущаю твой предел, Мира. Сейчас будет хорошо.

Голос Марка проникает под кожу, рыхлый, низкий, утробный, а когда он откидывает душ и впивается в мою гладкую промежность влажным поцелуем, у меня окончательно сносит крышу.

Марк проходится острым языком от дырочки вверх между губами к дергающейся вершинке и втягивает клитор в рот.

Лишь на секунду отрывается:

– Кончай, Мира, прямо мне в рот, – и обводит языком ободок узкой дырочки.

И тут я взрываюсь раздирающим тело и душу сладострастным оргазмом. Напряженные мышцы каменеют, сокращаются, болезненно замирают и тут же, как пружина отпускают, и мое создание в хлам разносят сотни всполохов и искр.

Меня колбасит, трясет в дичайшем оргазме, а губ касаются напористые губы мужчины.

– Ты восхитительная!

И все, дальше я растекаюсь расплавленным маслом.

Лишь через время я осознаю, что меня вытирают мягким полотенцем, поднимают на руки и выносят из ванны.

Бережно кладут на кровать, укрывают одеялом и прижимают к горячей груди.

Я расслабляюсь, не хочу больше сопротивляться, держать оборону, бояться, лишь отмечаю, что из-под головы у меня снова забирают подушку.

Все правильно. Нельзя забывать свое место, потому что сейчас мое сердце хочет петь, а завтра я снова столкнусь с холодным, как сталь узурпатором.

*

Негромкий звук телефона вырывает из сна.

Раннее утро, но я быстро соображаю, что это мой.

Марк спит рядом, поэтому я очень тихо и осторожно выбираюсь из-под одеяла, хватаю телефон и на носочках бегу в ванную комнату.

– Да, Виталя, – стараюсь не шуметь, но и голос мой совсем не дружелюбный. – В чем дело?

– Мира, мне плевать как, но ты должна достать деньги. Сегодня.

Глава 15

– Что значит, тебе нужны деньги, и я должна их достать? – ошарашенно отвечаю, а сама смотрю на себя в зеркало и отмечаю, что на щеках все еще играет румянец от вчерашнего приключения в ванной.

– Мира, мне некогда играть в игры. Включай мозг. Что непонятного в моих словах? – цедит Вет.

– А то, что я уже отрабатываю твой долг, Вет, и при этом у тебя хватает наглости требовать от меня еще денег? Не пробовал жить честно, не подставлять людей, не продавать свое жену, а хотя бы пойти на законную работу? – мой тон повышается, но я пугаюсь, что услышит Марк, и перехожу на шепот.

– Не очень ты приветливая, женушка, особенно если учесть, что я забочусь о твоем бесполезном родственнике.

От этих слов меня, как кипятком обдает.

Бабушка! Этот шантажист смеет меня пугать беззащитной женщиной? Скот просто.

Я могу допустить всякое и больше ничего не жду от этого мужчины хорошего, но я никогда не думала, что Вет падет так низко и будет манипулировать мной в тот момент, когда я реально отдуваюсь за его промахи.

– Виталя, не смей так говорить про бабушку. Не смей мне угрожать. Я здесь из-за тебя, но каким бы мерзким ни оказался твой поступок, я была уверена, что бабушка на этот период будет с тобой в безопасности. Я тебе ничего не должна, а вот ты, наоборот, должен вести себя смирно. Иначе...

– Иначе что, Мира? Что ты сделаешь? Ты до сих пор не поняла, с кем связалась?

– Все я поняла. А теперь понимаю, что ты безобразное существо, и подумаю над тем, чтобы оставить тебя с твоими проблемами, взять бабушку и уехать подальше.

– Значит так, Мира, никуда ты не денешься. Просто не успеешь. Мне нужны деньги сегодня. И раз ты так переживаешь за свою родственницу, то найди их с мыслью о том, что это ей на лекарства, которые, между прочим, реально закончились. А еще на сиделку. Мне нужно уехать на несколько дней или ты хочешь, чтобы я ее одну оставил?

Прикрываю глаза и тяжело вздыхаю. Ради бабушки я сделаю все, и Вет это знает. Я не могу позволить ему оставить ее без присмотра.

Чтоб его карма накрыла! Тварь!

– Я оставляла тебе деньги в начале месяца, Вет, – уже спокойнее отвечаю, чтобы не провоцировать бывшего мужа. – Ты их тоже проиграл, что ли?

– Я не буду перед тобой отчитываться. Сумму пришлю сообщением, твоя задача найти способ передать их мне. До встречи, Мира.

– Вет, постой! – меня накрывает отчаяние, а в голове не единой мысли, как выкрутится из этого всего. – Но где я здесь найду деньги? Договором предусмотрена отработка долга. Любая услуга, которую я предложу Марку, будет считаться, как погашение твоих грехов, Вет. Вытащи меня отсюда, и я попробую занять на бывшей работе.

– О-о-о, он уже Марком стал? – зло смеется Виталя. – Ну, раз у вас там уже такие близкие отношения, предложи ему лишний раз отсосать, может, в попочку дай или обслужи его друзей. Мне все равно. Если к вечеру у меня не будет денег, то я не ручаюсь, что бабушка не останется одна, пока ты там развлекаешься.

Развлекаюсь? К безысходности добавляется злость, и буря эмоций грозит пролиться слезами.

– Ты очень подлый, Вет. Я не шлюха, обслуживать из-за денег всех подряд.

– Мне плевать. Хочешь, укради. А чтобы тебе легче было принять решение, намекну, что я очень хорошо забочусь о твоей бабушке, и мы с ней друзья, а внучка ее неизвестно где пропадает, может даже связалась с плохими людьми и хочет всех оставить на улице. Поэтому мы подумаем, а не переписать ли милой пожилой женщине на меня квартиру, чтобы сохранить имущество.

– Ты скотина, Виталя! Не смей этого делать! Ненавижу тебя! – и, глотая слезы, завершаю разговор. – Я попробую найти деньги.

Отключаю телефон и закрываю руками лицо. Меня трясет от поступившей истерики, но мне нельзя плакать, Марк обязательно заметит и начнет задавать вопросы.

Быстро умываюсь холодной водой и прислушиваюсь. За дверью тихо, значит, Марк еще спит.

На телефон приходит сообщение, в котором указаны только цифры. Стону про себя. Мне никогда не найти столько денег. Никогда.

Совершено не понимая, что мне делать, возвращаюсь в комнату и замираю у кровати.

Марка нет.

Сердце подпрыгивает прямо к горлу. Надеюсь, он не слышал моего разговора.

Из коридора доносится шум, и в спальню входит одетый в белую рубашку и костюм Марк.

– Доброе утро, Мира. Все в порядке?

Мужчина окидывает взглядом мое обнаженное тело, и в глазах вспыхивает огонь.

– Да, – выдавливаю из себя, пытаясь уловить его настроение.

– Я слышал, ты с кем-то разговаривала. Уверена, что все хорошо? – голос Марка спокоен, но каждое слово пронизано холодным неверием.

Нельзя отмалчиваться, и врать нельзя, этот мужчина не простит игр за спиной.

– Да, звонил Виталя, отчитывался про бабушку.

– И как она?

– Все хорошо. Пока.

– Пока?

– Да, ей нужны лекарства и сиделка, – решаю сказать я полуправду. – Вет куда-то уезжает. Скажите, Марк, а нашим договором не предусмотрены какие-либо услуги, за которые я могу получить оплату?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Брови Марка ползут вверх, а пламя в глазах сменяется на арктический холод.

– Все услуги, которые ты оказываешь мне, идут в счет продления срока платежа твоего недоноска. Каждый день, что ты здесь, – Марк делает шаг и угрожающе нависает надо мной, – это день отсрочки для него. Все! Других правил нет.

Сглатываю ком и стараюсь не поддаваться паники. Я разозлила мужчину, и теперь мне страшно. Но еще у меня совсем нет выбора.

– Я понимаю, – почти пищу я. – Скажите, а могу ли я выйти из дома, чтобы решить свои проблемы? Я к вечеру вернусь. Клянусь.

Марк склоняет голову набок и хмыкает.

– Единственные твои проблемы – это удовлетворять меня и мои желания. Здесь тебе не благотворительный фонд.

Отступаю и понятливо киваю.

Я не знаю, что делать. Совсем.

– Хорошо, я вас услышала. Скажите еще, могу ли я вам оказать какую-то дополнительную услугу вне нашего договора? Может в офисе что-то сделать для вас или вашим знакомым нужна какая-то услуга. Прошу, не злитесь, мне просто нужны деньги.

В одну секунду Марк краснеет, в два шага стирает между нами дистанцию, больно хватает меня за подбородок и заставляет посмотреть в его бушующие от ярости глаза.

– Твоя роль – быть моей маленькой шлюшкой, – рычит Марк. – Но я сжалился над тобой, трахать безвольную куклу неинтересно, поэтому предложил игру, был с тобой предельно нежен, дал шанс выиграть и уйти раньше срока, а ты хочешь оказать услуги моим знакомым? Что ты можешь? Да по хер что, тебя растянут за конечности и оттрахают в самой извращенной форме. Готова за это деньги для своего козла получить? Готова отдать свои дырки на растерзание? Чтобы потом в туалет со слезами от дикой боли ходить? Не слышу, Мира? Отвечай!

Марк скалится, он в бешенстве, а у меня от страха колени подгибаются, и я, почти скуля, качаю головой.

– Тогда следи за тем, что просишь. Я тебе не благотворительный фонд, но раз ты позволяешь себе наглеть, хорошо, я позволю тебе заработать нужные деньги. Не хочешь по-хорошему, тогда сегодня, когда я вернусь, станешь шлюхой для меня. Я сначала оттрахаю твой рот, потом узкую дырочку, а затем кончу тебе в анус. И ты будешь подмахивать мне задницей и стонать от удовольствия. Все поняла?!

Марк буквально испепеляет меня взглядом, затем разворачивается и уходит. А я обнимаю свое дрожащее тело руками и скатываюсь спиной по стене.

Громко хлопает входная дверь, я дергаюсь, как от удара по лицу, и начинаю горько плакать.

– Нужно выбираться отсюда и как можно скорее.

Глава 16

*Марк*

– Марк Григорьевич, разрешите войти?

В кабинет заглядывает Лена и, видя мой короткий кивок, уже смелее заходит.

Сучка подготовилась: слишком обтягивающая юбка, слишком откровенный вырез на блузке, отсутствие бюстгальтера и ярко-красная помада.

Выгибаю бровь, глаза выхватывают стоячую грудь и каменные соски, что торчат через ткань.

Член дергается. Хочу трахаться.

Игра с Мирой затянулась, дрочки ее руками недостаточно, и даже если засажу в глотку, все равно не получу того кайфа, если бы трахнул ее узкую дырочку.

Лена видит мою реакцию, считывает, что делает все правильно. И так это и было бы, вернись мы на несколько дней назад.

Сейчас Лена – ты обычная давалка, которая не только хочет, чтобы ее качественно трахнули, но и получить за это привилегии.

Неинтересно.

Хочу другую, но так, чтобы сама попросила взять ее. Чтобы с душой, а не ради денег и комфортного места.

– Что тебе? – холодно бросаю, и секретарша на секунду теряется, по лицу пробегает тень разочарования, но она быстро берет себя в руки и томно улыбается.

– Позволите показать?

Киваю.

Лена подходит ближе, облокачивается передо мной на край стола, ставит изящную ножку на шпильке на мое кресло и до талии задирает юбку.

Сучка без трусиков. Она чуть шире отводит колено, и я вижу идеально выбритую киску.

Бля-я-ять. Яйца каменеют, член почти рвет ширинку, но я сижу и жду, что дальше запланировано в этом представлении.

Лена, не отводя взгляда, медленно расстегивает блузку, и моему взору открывается охуенная, манящая грудь.

Сглатываю, но это вся реакция, что я ей даю.

Сучка не теряется, кладет тоненькие пальчики на киску и начинает ласкать себя, прикрыв глаза.

Когда я слышу первый стон, не выдерживаю, подрываюсь, хватаю девушку за волосы и оттягиваю голову назад.

Она распахивает затуманенные глаза и приоткрывает рот. Пухлые губы отлично бы смотрелись на моем члене, но вместо того, чтобы опустить ее на колени и насадить на ствол, я вонзают в ее мокрую щелку два пальца, и начинаю трахать.

– Этого хочешь, девочка? – скалюсь я, а Лена хрипит и выгибается. – Отвечай!

– Нет! Хочу ваш член в себе.

Я почти довожу ее до оргазма, а когда чувствую, что ее внутренние мышцы начинают сжиматься, убираю руку, отпускаю волосы и молча иду к двери.

Слышу обескураженный вздох.

– Я пришлю тебе охранника, говорят, он любит таких узких и строптивых. Сядешь на него.

Открываю дверь, но в спину летит очень смелый вопрос.

– Это вы из-за нее? Теперь она под вами?

Медленно разворачиваюсь и уничтожающе смотрю на Лену. Та возбуждена и озлоблена. Ядерная смесь.

Хорошо, погасим.

– Анатолий, зайди ко мне в кабинет. Живо.

Возвращаюсь, подхожу к Лене и хватаю за подбородок.

Смотрит с вызовом. О, как неудовлетворение мозги отключает.

– Звали, шеф?

Охранник не видит Лену, я закрываю ее собой.

– Сядь на стул. Хотел бы трахнуть мою секретаршу?

– Э-э-э, шеф... Да как я... Кто мне...

Разворачиваю к нему полуобнаженную девушку и вижу, как загораются глаза Анатолия, но он слишком дорожит своей работой, чтобы вестись на такую провокацию.

– Ну что, Леночка? Ты же хочешь кончить? Вот тебе инструмент.

– Я вас хочу.

– Проверим.

Подвожу девушку к сидячему на стуле охраннику и киваю ему.

– Заставишь ее стонать, и уверен, через минуту она будет скакать на тебе.

Анатолий не теряется, давно со мной и знает, когда я даю добро, а когда проверку устраиваю.

Облизывается, разве что слюни не текут изо рта, и просовывает пальцы Лене между ног.

Через несколько секунд Лена не выдерживает, отодвигает ногу и сладко стонет.

– Девочка, все добровольно. Либо иди и пиши заявление на увольнение, либо садись на Толю и получи, наконец, разрядку.

Секретарша думает недолго, качается в сторону охранника, тот быстро притягивает ее к себе за бедра и садит на колени.

Дальше не смотрю, не любитель. Выхожу из кабинета и лишь различаю, как шуршит молния брюк, страстный, протяжный, женский выдох и комментарий Анатолия:

– Бля, какая узкая. Давай скачи, Леночка, отлюблю тебя по полной.

И смачный хлопок по нежной коже ягодиц.

*

В штанах адски жмет, но я взрослый мужик, умею приструнить гормоны. Есть еще одно дело, нужно его решить и домой. К той, которая с утра нарвалась, и вечером будет расплачиваться собой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

От мысли о Мире в груди скручивает болезненный жгут.

Откуда ты взялась на мою голову? Сам виноват, думал поиграться с куколкой, почувствовать что-то новое, но не смог позволить себе ее сломать.

Слишком живая, слишком теплая, неимоверно настоящая.

Думал с ней забыться, притупить внутри ад, с которым живу много лет, но, по-моему, лишь подкинул дровишек.

С ней одновременно и хорошо, и мучительно страшно.

Ничего не боюсь, на всё и всех насрать, нет в этом мире того, что может вызвать во мне интерес, жажду жить на полную катушку.

Все меркантильные роботы, лицемерные, жадные, алчные. Только эта девочка оказалась не такой и стала моей занозой в груди, и теперь я дико не хочу избавляться от этого зуда.

Но и ее все равно прогоню. Использую, докажу, что как все, разочаруюсь и вышвырну по окончанию месяца.

Я на месте. Не звоню, три коротких удара и дверь открывает недоносок.

Заспанный, помятый, воняет дешевым пойлом.

– Вы..? – отшатывается от меня, а я без разрешения делаю шаг вовнутрь. – Что вы здесь делаете?

– Закройся и исчезни с глаз. Когда нужно будет, позову.

Рычу падле в лицо и, видимо, в глазах столько презрения и решимости, что этот пугается и скрывается за одной из дверей.

Заглядываю в одну из комнат. Уютно, у окна на узкой кровати сидит маленькая старушка и задумчиво смотрит на улицу.

Душно. Дышать нечем, хотя за окном льет дождь.

Не спеша иду по периметру комнаты, рассматриваю полки с книгами, статуэтки, допотопную вазу. Все здесь пропитано вещами из прошлого века, но от этого только уютнее, теплее, уходить не хочется.

Отгоняю картины памяти, это все былое, моя жизнь в прошлом. Подхожу к окну, открываю, впускаю свежий воздух и сажусь на кровать рядом с пожилой женщиной.

– Не против? – спрашиваю тихо.

– Спасибо, – с трудом отвечает бабушка и выдает подобие улыбки. – Приятный запах жизни.

Киваю. Не знаю, что сказать еще, да и не хочу. Нравится просто сидеть и греться в лучах любви этой старушки. Жаль любви не ко мне.

– Вы беда наша? – тянет слова женщина, но я понимаю.

– Для вас нет.

Слабо кивает. Подходит ответ, значит.

– А чья?

– Соседа по комнате, думаю.

Не хочу пугать женщину, но и юлить не намерен. Не в моих правилах изгаляться.

– Он незлой. Просто так легче.

– Плевать, – наверно грубо, но так и есть.

– Дайте ему шанс, – просит старушка.

– Думаете, заслуживает?

– Каждый заслуживает, – тяжело ей дается это слово, но она упрямо справляется и смотрит на меня так внимательно, словно прямо в душу. – И вы тоже. Если позволите себе.

Так, а это удар по больному, причем вслепую. Или знает, что говорит?

Встаю, хватит размякать здесь.

– Про Миру что знаете? Волнуюсь.

Оборачиваюсь у выхода.

– Она скоро вернется. Все хорошо.

Старушка кивает и снова отворачивается к окну. Как-то быстро она меня раскусила, поняла будто бы. Или нет? Или все сам придумал, и нет этой старческой прозорливости?

Выхожу в прихожую, набираю номер.

– Стас, сейчас скину адрес, пришли Петровну. Пакет «Все включено». Сделает еще лучше, получит столько же сверху.

Отключаюсь и толкаю дверь, за которой скрылся гражданский муж Миры, мать его так.

Тот подрывается со стула, весь сжимается и пятится к стене.

Трус. С девочкой воевать не боится, а с равным мужиком трусит.

Хотя с каким равным? Раздавлю пальцем.

– Говорю один раз, не поймешь, найдут в канаве. Еще раз позвонишь Мире, еще раз попросишь денег или опустишься до шантажа, найдут там же, но уже по частям. К вечеру исчезнешь из этой квартиры и жизни Миры. Увижу хотя бы раз, исход тот же.

Хочу уйти, но вспоминаю слова бабушки. Смотрю на гниду и понимаю, что не воспользуется он вторым шансом. Слишком туп.

– Долг тебе списываю полностью, забираю девочкой. Если не полный кретин, исчезни. Приведешь к ней других кредиторов, в канаве закопаю лично.

Все, точки поставлены, решение принято, но, кажется, я еще пожалею, что слишком многим раздал шансы.

Глава 17

*Мира*

Нужно отсюда выбираться.

Эта мысль настолько бодрит, что я даже перестаю плакать, а нутро наполняется непоколебимой решимостью.

Я встаю с пола и иду в ванную за телефоном. На глаза попадается стопка моей одежды, и я с удивлением опускаю голову и смотрю на свое обнаженное тело.

Поразительно. Я настолько за эти дни привыкла ходить голой, настолько свыклась с взглядами Марка, что совершенно не обратила внимания, что собралась бежать «в чем мать родила».

А самое удивительное, что мне так теперь комфортно. Я не чувствую стыда, смущения, а внимание мужчины стало восприниматься чем-то естественным.

С Ветом такого не было. Мы и сексом-то занимались только на кровати, всегда без света и ночью. А чтобы разгуливать при нем голой по квартире, даже мысли не возникало, не то чтобы желания. Даже у него.

Одеваю футболку и джинсы, спускаюсь на первый этаж и нахожу свои кеды.

За стенами дома раздается грохот грома.

Отлично, только этого мне не хватало.

Стою перед кодовым замком. Комбинацию я знаю, но рука все еще не смеет ее набрать.

Оглядываюсь. Внутри ерзает маленький грустный червячок. Этот дом – моя клетка, а Марк...

А что Марк по факту сделал мне плохого?

Да, он грубый, холодный, черствый.

Да, он нагоняет на меня страх, иногда ужас, но при этом он и не держит меня здесь.

Все было в рамках обстоятельств. В первый день он разрешил мне уйти, но объяснил, чем все это закончится, и я осталась.

Почему? Потому что антагонист здесь Виталя, а Марк – меньшее из зол.

Он кормил меня, обращался, как с сожительницей, мы даже еду вместе заказывали по моему вкусу.

Про ласки думать не хочется. Страшно было только первый раз, когда думала, что он силой возьмет меня в попу, но я должна быть честной с самой собой.

С Марком у нас не было полноценного секса, но даже без него я испытала такую гамму чувств, такой спектр эмоций и ощущений, какие не испытывала ни с одним мужчиной за всю жизнь.

Даже стало интересно узнать, как это на самом деле заниматься любовью с таким умелым и знающим женщин мужчиной.

Но Марк не занимается любовью. Он трахает, берет, владеет.

Я, кстати, до сих пор в недоумении, почему он не взял меня силой. Ведь все время говорит, что может сделать со мной, все, что захочет, может нагнуть и насадить на себя без прелюдий, да и все то, о чем грозился час назад.

Но он не притронулся ко мне до сих пор. И это ожидание больше всего убивает. Потому что я не понимаю его намерений, не понимаю его игры.

Я могу уйти отсюда на неделю раньше, но никак не соображу, в какой ролевой игре мужчина сначала берет женщину в рабство, а потом по-своему, но все же голубит.

Ведь он реально грубо меня и пальцем не тронул. Ведет себя как...

Не могу уловить мысль, крутится в голове что-то важное, какой-то ответ на главный вопрос, но, черт, ускользает.

Трясу головой, отгоняю тоскливые мысли и поворачиваюсь к замку.

Марк может и сдержан со мной в той мере, в какой может, но все равно не положительный главный герой.

Ввожу по памяти код, слышу, как щелкает замок, над кнопками загорается зеленая лампочкам и дверь поддается.

Гром на улице повторяется, и я дергаюсь, но назад дороги нет. Переступаю порог, но тут же замираю на месте. Грозное, яростное рычание охлаждает пыл, и я покрываюсь липким потом.

В трех метрах от меня стоят два черных, огромных пса и опасно обнажают устрашающие клыки.

Я беспечно забыла про охранников этого дома.

Хочу сделать шаг назад, но псы дергаются в мою сторону даже от маленького движения.

Кровь стынет в жилах, так мне страшно.

Я не знаю пород этих собак, но это что-то очень злое и агрессивное.

Стою, не двигаюсь и судорожно пытаюсь придумать, как теперь сбежать от этих дьяволов на четырех лапах.

Животные предупредительно рычат, а я замечаю шатающиеся кулоны на их мощных шеях.

«Мэри».

«Нюша».

Если бы не было так страшно, то я наверно бы рассмеялась.

Кто дает таким злобным собакам, такие милые клички?

Стоять больше нет смысла, делаю глубокий вдох, сильнее сжимаю дверную ручку пальцами, ногой нащупываю позади себя порог и одновременно с псами, как по команде прыгаю.

Только животные в мою сторону, а я назад, в дом. И с грохотом захлопываю дверь.

Приваливаюсь спиной к стене и тяжело дышу.

Через собак не пройти, нужно искать другой путь.

Прохожу мимо кухни, отмечая для себя, что боковая дверь тоже под охраной черных монстров, и поднимаюсь на второй этаж.

В спальне, где я спала с Марком, окна выходят во двор дома, значит, не вариант.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Смотрю в другой конец коридора и вижу плотные, черные шторы, сквозь которые пробиваются точки света.

Иду туда. Коридор очень темный, словно кто-то намеренно отключил его от электричества, ну или лишил любого источника света.

Ладно, я не ребенок, темноты не боюсь.

Подхожу вплотную, отодвигаю тяжелую ткань, и меня заполняет чувство радости и облегчения.

За окном маленький балкончик, а под ним совсем близко крыша гаража, дальняя стена которого упирается в забор, а дальше... А дальше свобода!

Дергаю штору, и свет заливает коридор. Прислушиваюсь, в доме все еще тихо.

Отлично. Я собираюсь открыть балкон, но взглядом выхватываю дверь со вставленным ключом в замке.

«И второе правило: дальняя комната на втором этаже заперта. Не вздумай ее открывать».

В памяти всплывает угроза, отчего я ежусь, словно снова слышу эти ледяные, наполненные опасностью, слова.

Поворачиваюсь к балкону, вижу идеальный путь к отступлению, до свободы рукой подать, но я медлю.

Я сбегу, заберу бабушку, достану из тайника немного накопленных денег и уеду в деревню. Это такая непроходимая глушь, что нас никто и никогда не найдет, но...

Любопытство берет вверх. Я только одним глазом загляну в комнату и сразу наружу.

Быстро подхожу к двери, поворачиваю ключ, с опаской толкаю дверь и столбенею.

Сначала под дых ударяет мощный выброс адреналина, затем темнеет в глазах, я хватаюсь за косяк, чтобы не упасть от шока, но заставляю взять себя в руки и продолжить дышать.

Я теперь знаю, в какую ролевую игру играет со мной Марк.

И становится дико больно.

Глава 18

Дождь льет как из ведра, я сижу на балкончике на полу, прижав к себе колени, и дрожу от холода и страха.

Сверху оглушают раскаты грома, молния сверкает и на миг ломает мир пополам, а снизу на крыше гаража зверски рычат два страшных пса.

Мне не удалось сбежать.

Только я перелезла через перила балкона, только собралась прыгать вниз, как на крышу запрыгнули Мэри и Нюша.

Господи, вот это клички, для таких дьяволов.

Я не вижу, что стоит у гаража, но там явно есть возвышенности, по которым псы добрались и сюда.

Отменные сторожа, ничего не сказать. Вот только я в ловушке. Балконная дверь захлопнулась, и с внутренней стороны опустилась ручка двери.

Мне не спуститься вниз и в дом больше не попасть.

Страшно. Потому что Марк найдет меня здесь и... Он все поймет и накажет.

Только теперь я догадываюсь, в честь кого назвали этих собак, знаю, в какую ролевую игру играет со мной Марк, и почему он такой черствый и холодный.

Я стала опасаться его еще больше. Совершенно непредсказуемый человек, поломанный, потерянный, у которого отобрали самое ценное в жизни.

И поэтому сбежать я хотела, чего бы это ни стоило. Но не ценой своей жизни, конечно. Острые пасти этих «питомцев» шанса бы мне не оставили.

Дрожь пробирает до костей. На улице не настолько холодно, но ветер, он пробирается под кожу, в каждую пору и вымораживает оставшееся тепло.

Сижу в полном раздрае. Не знаю, что на самом деле произошло в жизни Марка, но от комнаты неподалеку по коже бежит мороз.

Осталось ли в нем еще что-то человеческое или он полностью превратился в холодную сталь?

Его взгляд я почувствовала нутром. Оно болезненно сжалось, неприятно завибрировало, и все эмоции пошли рябью.

С опаской поворачиваю голову и сквозь стекло вижу взбешенного зверя, который стоит в дальнем конце коридора и пышет яростью.

Подскакиваю на ноги, но снизу раздается еще один грозный рык.

Псы подстать хозяину.

Марк идет в мою сторону, быстро, размашистыми шагами, а на лице нерушимая маска наказать.

Он замирает в шаге от балкона, уже понял, что я хотела сбежать, но тут поворачивает голову к запретной комнате, дверь которой я впопыхах забыла закрыть.

Спазм скручивает нутро от того, как его выражение лица сменяется с «наказать» на «уничтожить».

Ком подступает к горлу, и глаза наполняются слезами.

Шаг, и стекла дребезжат от несдержанного удара крупных ладоней.

Марк почти скалится, как его псы, и кровь стынет в жилах.

Истерично качаю головой.

– Простите, пожалуйста. Я не хотела, простите, – как заведенная тихо повторяю я, но от ужаса пропадает голос. – Я никому не скажу. Клянусь.

Марк замирает и словно вечность смотрит мне прямо в глаза.

Он дикий зверь, пожирает ментально, а я перепуганная овечка, дни которой сочтены.

Но внезапно Марк дергается, как от удара хлыстом, в глазах вспыхивает еле уловимый огонек и снова тухнет.

Мужчина поворачивается спиной, садится прямо на пол и облокачивается на стекло.

– Давай, Мира, у тебя один шанс сократить срок своего рабства здесь. Ошибешься, потом не плачь, – безжизненным голосом произносит Марк.

Я понимаю, о чем он говорит, и от этого становится только тревожнее. Но выбора у меня нет.

– Вы бизнесмен, но обменяли долг клиента на такую невзрачную меня, хотя стоит вам лишь приказать, и любая красотка сама упадет к вашим ногам. Теперь я понимаю, почему вы согласились на сделку с Виталей. Это было спонтанное решение, именно после того, как вы увидели мое фото. Это раз. Два: вы ни разу не взяли меня силой, ласкали, доводили до оргазма, требовали свое, но не обижали, не били, не брали силой. И все потому, что для вас я тесно связана с этой комнатой, вы бы просто не посмели. Три: вы пожалели меня, предложив игру, но эта игра больше нужна вам. Потому что только мое присутствие притупляет боль от одиночества. Все эти ужины, совместные походы в душ, заказ еды, свободное передвижение голой меня по дому – это все имитация прошлой жизни. Так было, но так больше быть не может, и вы хотели возродить это. Вот только подушку вы мне не давали не потому, что вредный, а чтобы я не забывала свое место. Оно по праву не мое. Не дай бог влюбиться в айсберг. Так ведь? – грустно смеюсь от понимания своих же слов. – Даже здесь вы подумали обо мне и позаботились. Поэтому держали в страхе.

– Я очень хотел отыграться на тебе, но не смог. Твой свет, твое тепло проникло в меня, и блять я не смог тебя сломать, – Марк яростно трет лицо, но потом продолжает. – Я хотел наказать тебя вместо нее, но не смог отказаться пусть от короткого, но периода почувствовать себя как раньше. Не очень получилось, да? Знаю, разучился. Но... – Марк тяжело вздыхает и смотрит вглубь раскрытой комнаты. – Я только начинал свой бизнес и много работал, а она ждала меня дома с накрытым столом и всегда обнаженная. Мы были женаты два года, она младше меня на десять лет, но любила до беспамятства. Ее красивое сексуальное тело сводило с ума, им она меня и расслабляла. Везде, где у меня вставал. Хоть на полу на кухне, хоть за столом, хоть в ванной, когда просила меня сделать гладкой ее киску. А еще у нее была светлая душа, наивная, добрая и непосредственная. Она возвышала меня, не позволяла погрузиться в грязь финансовых махинаций. Я хотел быть идеальным для нее, лучшим, неиспачканным. Я заботился, носил на руках, дарил ей все и самого себя, а еще впервые в жизни сильно любил. Когда Мэри была беременная на восьмом месяце, ее сбила машина. Там было без шансов. Для обоих. Видела цвета комнаты?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вопрос словно встряхивает меня. На дрожащих ногах, мокрая и рыдающая, я подхожу к стеклу, сажусь на пол и прислоняюсь лбом к месту, где соприкасается с той стороны плечо Марка.

– Розовые. У вас должна была быть девочка, – хрипло произношу я.

– Мы вместе выбирали ту розовую кроватку с белоснежным балдахином. Комод, пеленальный столик, шкафы, заполненные детскими вещами и принадлежностями, мягкий ворсистый ковер... Я ничего не понимал, все выбирала Мэри, я лишь кайфовал оттого, что счастлива она, – Марк замолкает и поджимает губы, ему очень тяжело дается этот рассказ. – Мы хотели назвать дочь Аней. Но в один день не стало ни моей семьи, ни жены, ни дочери. А появились эти злые псы, которые охраняют мою душу в собственном аду.

Марк откидывает голову на руки и быстро тяжело дышит. Мужчины не плачут, они мучительно умирают внутри, испепеляя прошлым свою душу и превращаясь в камень.

Я скребу пальцами по стеклу, пытаясь добраться до сильного плеча и коснуться, отдать свое тепло, все сожаление, что рвет на части сердце. Я хочу помочь, но не знаю как, и лишь реву белугой, потому что чувствую всю боль моего «мучителя».

Внезапно Марк встает, шире открывает двери комнаты и с бешенством смотрит вглубь.

– Я повесил ее портрет с перетянутой черной лентой, как напоминание, что свет погас. А в уголок воткнул последний снимок УЗИ Ани, она там машет мне маленькой ручкой, – цедит сквозь зубы мужчина. – Когда твой недомуж показал мне твое фото, у меня все сжалось внутри, даже яйца. Блять, вы так похожи, и возраст почти одинаковый. Я хотел перестать чувствовать адскую пропасть в груди, – Марк злобно и сильно бьет мощным кулаком себе по грудине, а лицо искажается в муке. – Но только сделал хуже. Нельзя заменить одного другим. Нельзя оживить то, что уже давно умерло.

Марк с размаху толкает дверь мрачной комнаты, и та с грохотом закрывается.

В бешенстве поднимает ручку балкона, распахивает дверь и раздраженно приказывает:

– Уходи отсюда! Весь долг я твоему выродку списал, за бабушку не волнуйся, она в безопасности. Игры закончились, Мира. Ты выиграла, я проиграл. Не потянул.

Делаю шаг, другой, замираю на пороге, чувствую тепло дома и дрожу еще сильнее. Но уже не от холода, а оттого, что переполнена эмоциями.

Разными. От благодарности за бабушку до сострадания мужчине, который пережил ад на земле и потерял все самое ценное, за что вообще стоит держаться.

А еще он не сломался, замерз, застыл, забыл, как жить, но не превратился в подонка.

– Что стоишь и смотришь? – внезапно кричит Марк. – Проваливай, я сказал! Пока не передумал и не наказал тебя за все.

Не знаю, каким порывом меня несет, но я разбегаюсь за два шага, запрыгиваю к Марку на руки, обхватываю его бедра ногами и впиваюсь в жесткие, упрямые губы жадным поцелуем.

– Я уйду завтра, – шепчу прямо в губы, – а сегодня люби меня, как умеешь. Возьми как женщину, не сдерживайся, люби по-настоящему, до самого утра.

Глава 19

И Марк не сдерживается. Он словно слетает с катушек, сильнее прижимает к себе, обхватывает сзади за шею и пожирает меня властным поцелуем.

Я высоко сижу на его бедрах и чувствую, как быстро реагирует на нашу близость его член в штанах.

Но теперь я этого не боюсь, как не опасаюсь и темперамента самого мужчины.

Наоборот, я хочу, жажду его требовательных рук, жестких и одновременно нежных ласк и губ, языка, которые доводят до исступления.

Марк владеет моим ртом, поглощает, нападает, таранит влажную полость.

Его руки под моими ягодицами, и я чувствую, как сквозь джинсы он пытается добраться до сокровенного.

Мокрая одежда на контрасте охлаждает разгоряченное тело, но кровь уже закипает, легкие наполняются знакомым, брутальным ароматом, и я плыву.

Добровольно отдаюсь ощущениям.

Марк сдвигается с места и, не отрываясь от моих губ, несет в спальню.

Кладет на кровать, буквально сдирает прилипшую одежду и с утробным рычанием нависает сверху.

– Мира-а-а, я не могу сдерживаться, ты сводишь с ума.

– И не надо, Марк, трахни меня как следует, а потом люби, нежно, еще и еще раз.

Мужчина отстраняется, и по телу бежит озноб. Хочу его тепло, укутаться в его любовь и заботу.

Знаю, что его сильные чувства не для меня, но дико хочу ощутить, как это, когда тебя боготворят и отдаются полностью.

Марк снимает с себя одежду, а я не могу отвести глаз. Теперь я смотрю на него совсем по-другому.

Он не мрачный, не злой, не грубый. Он серьезный и сдержанный, у него редкая, но такая умопомрачительная улыбка, он сильный, решительный, уверенный, а еще ласковый и невероятно красивый, по-своему.

Его тело словно выковано из камня, мускулистое, рельефное, сильное, а еще выносливое. И я знаю, что он будет любить меня до самого утра.

Опускаю глаза на то, чего я дико боялась все это время.

Крепкий, мощный член упирается в мужской живот. Я не представляю, как он поместится во мне, но от одной мысли по телу бежит рябь возбуждения.

Марк сгибает мои колени, прижимает к животу, а крупная головка касается влажной дырочки.

– Я сначала трахну тебя, Мира. Быстро спущу пар, а потом ты будешь до утра стонать от моих ласк.

Уже от этих слов я закатываю глаза, а когда Марк толкается в меня членом и заходит на глубину головки, перехватывает дыхание.

Нежные стеночки входа сладко растягиваются, плотно обхватывают мужской ствол, а Марк продолжает медленно и осторожно погружаться в меня до основания.

Мы хрипло выдыхаем вместе, опускаем все заслонки, и мужчина начинает трахать меня в полном смысле этого слова.

Яростно, надрывно, очень быстро. Он таранит мою киску, словно наказывает, желает разделаться с врагом, а я выгибаюсь, несдержанно стону и наслаждаюсь такой местью.

Вот, оказывается, как это, когда он во мне.

Безумие накрывает, всполохи света мечутся за закрытыми веками, низ живота горит огнем лютого возбуждения, а Марк продолжает долбить мою узкую дырочку, пока я не разлетаюсь на тысячи искр, а он следом не изливается на мой живот горячей спермой.

Тело хаотично подрагивает, как от разряда током, нега разливается по мышцам, а между ног становится сладко и невероятно мокро.

Чуть приоткрываю глаза и вижу бушующий ураган в темных омутах моего покорителя. Даже не сомневалась, что его огонь невозможно потушить одним актом. Вот только и я жажду продолжения.

Пока я здесь, пока не ушла, хочу испить сладость страсти до дна, захмелеть, стать пьяной и творить дичь.

И с ним это можно. С этим мужчиной нет запретов.

Марк подхватывает меня под спину, подтягивает к изголовью кровати, одним движением приподнимает, сам падает на спину, и вот я уже сижу мокрой киской сверху на его груди.

Очень близко к его лицу, постыдно развратно раскрыта для обозрения, но невероятно остро ощущаю промежностью исходящий жар от его бархатной кожи.

Сначала робею, но затем отбрасываю стеснение и ерзаю влажными половыми губками по широкой груди.

Марк издевательски улыбается, подхватывает под бедра и толкает вперед.

Господи, боже мой! Я хватаюсь за металлический бортик кровати, а в мои нижние губки жадно впиваются мужские и бескомпромиссные.

От понимания, что я практически сижу на его лице, в голове вспыхивает протест, но сильный захват не позволяет сдвинуться с места, а острый, упрямый язык уже по всю орудует между складочками, на короткое мгновение проникает в дырочку, ласкает ободок, а затем играется с дико взбухшим клитором.

Ничего не могу сделать, пальцы белеют от усилия удержаться, голова непроизвольно откидывается назад, глаза закатываются, и я громко, бесстыже, протяжно стону.

– Ма-а-арк, я... Это та-ак невыносимо-о-о. Ах, боже, прошу, да!

Я теряю всякий контроль, уплываю в негу ощущений, и сама начинаю двигаться на мужском языке.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Это безумие длится вечность, но в какой-то момент низ живота каменеет, вся кровь и энергия возбуждения собирается в один плотный сгусток и с очередным толчком языка Марка вглубь меня, я взрываюсь в лютейшем оргазме.

Разум растворяется вместе со вспышкой света, тело трясет от острой разрядки, я кричу не своим голосом, а на глазах наворачиваются слезы.

Я никогда так не занималась любовью, никто и никогда не ласкал меня так. Это что-то невероятное, необычное и острое.

Марк собирает языком мои соки и грозно рычит, затем приподнимает, встает, и вот он уже сзади, прогибает меня в пояснице, заставляет сильнее отставить ягодицы и врывается в мое еще пульсирующее лоно твердым, как сталь членом.

Новая волна экстаза накрывает расслабленное сознание, но я как сумасшедшая откликаюсь на нее, сама кидаюсь в омут и с кошачьим шипением насаживаюсь в ответ на длинный ствол.

От хрипов першит в горле, от громких шлепков тел звенит в ушах, перед глазами все плывет, сгущается туман и лишь яркая истома, окутавшая тело, забирает все внимание на себя.

Марк яростно долбит мою киску, а я еще шире расставляю ноги, чтобы он не жалел меня, а вгонял член до самых яиц.

Сладкая боль расползается от бесконтрольного обхвата моих бедер крепкими пальцами. Я кайфую от всего, что вытворяет со мной этот мужчина. Будут синяки, но они лишь напоминание, как сладко может быть с Марком.

На какой-то момент мужчина замирает, а потом к потолку возноситься рев разъяренного зверя. Он ерзает внутри меня, глубже толкается, его тело трясет, а затем приходит сладостная разрядка.

Сколько раз я кончила за ночь, не знаю. Все как в дымке, лишь яркость ощущений, бесконечное возбуждение и острые оргазмы заполонили сознание.

Первую треть ночи мы трахались, как дикие звери, вторую, занимались сексом, а остаток ночи Марк меня поистине любил.

Это три разных ипостаси, три разных темперамента и, кажется, всех троих я приняла не только внутрь своего тела, но и поселила в сердце.

Когда мы уставшие и полностью обессилевшие засыпали в объятиях друг друга, по моей щеке текла одинокая слеза.

Во-первых, перед тем, как заснуть, я ощутила под головой подушку. И сейчас я знаю, что это очень важный жест.

А во-вторых, по груди растеклась лютая тоска.

Тоска по этой ночи, этим рукам, глазам, мужскому аромату...

Потому что, как бы то ни было, а завтра я отсюда уйду.

Я не она и ничьим заменителем быть не хочу.

Глава 20

Утро проходит в тишине, но нам и не нужны слова. Все и так понятно.

Меня отпускают, и я ухожу.

Здесь неуместен совместный завтрак, душ с килограммом нежности, даже прощальный секс будет болезненным. Для обоих.

Марк, как и всегда, сдержан, безэмоционален, закрыт. Лишь по коротким взглядам можно понять, что внутри него далеко не солнечное настроение.

О его прошлой жизни мы больше не говорим, я умываюсь, быстро одеваюсь, Марк вызывает мне такси, и я уезжаю.

Он не вышел меня провожать к машине, ничего не сказал вслед, просто загнал своих злобных сторожил в вольер и ушел в дом. Плотно закрыв за собой дверь.

Я очень хотела сбежать из этого дома, мечтала выбраться из своей клетки, но когда мне, наконец, открыли путь, на душе стало невероятно паршиво.

Я больше не боюсь этого мужчины, а от мыслей о нем, внутри растекается тепло, но между нами огромная пропасть, которую мне не преодолеть.

Сажусь в такси, не оборачиваюсь, лишь до ушей доносится приглушенный грохот за стенами дома.

Не смотри, Мира, даже не думай о нем. Это все теперь не твоя забота.

Хочется плакать, но я через силу переключаю мысли на бабушку и решаю, как нам быть.

По словам Марка, с его стороны нам больше ничего не угрожает, но есть еще сам Виталя, и его игровые враги.

Лучшим решением будет уехать на время в деревню, как я и хотела. Там живет бабушкина дальняя сестра, они слишком давно не общались, но я искренне надеюсь, что она согласится приютить нас на месяц другой.

Открываю своим ключом дверь, захожу в квартиру и первым, что бросается в глаза, это пустые открытые шкафы в комнате, где жила я с Ветом.

Замедляю шаг, прислушиваюсь, понимаю, что в квартире одна.

Бабушка!

Бросаюсь в ее комнату, толкаю дверь и в панике застываю.

Ее нет!

Постель застелена, идеальный порядок, но моей родной и любимой здесь нет.

Сердце разгоняется до скорости света. Куда он ее дел?

Дрожащими руками собираюсь набрать Виталю, но замечаю на тумбочке записку.

«Частная реабилитационная клиника «Глоток воздуха»» и ниже адрес.

Ничего не понимаю, но потом вспоминаю, что Марк сказал, что с бабушкой все в порядке.

Откуда он знает? Или... Или это он приложил к этому руку?

Даже не переодеваюсь, а несусь в эту клинику. Бабушка слишком беззащитная, чтобы в случае чего постоять за себя.

Организацию нахожу быстро, все очень радушные и помогают мне найти моего близкого родственника.

Бабушку вывели на прогулку в парк. Она сидела и, прикрыв глаза, грелась на солнышке.

Кидаюсь к ней и крепко обнимаю.

– Привет, моя девочка. Переживала за тебя. Придешь домой, а меня нет.

– Все хорошо, бабуль, я сообразила. Ты как?

– Хорошо. Мне здесь нравится.

– Да, я узнала, что здесь помогают таким, как ты. После инсульта люди максимально быстро восстанавливаются. Я хотела тебя забрать, но, кажется, клиника и правда хорошая. Побудешь здесь три недели?

– Да, Мирочка, мне тоже все объяснили. Переживаю за другое. Это же все наверно не бесплатно.

Конечно, нет. И у нас точно нет таких денег, чтобы оплатить этот «курорт», но администратор заверила меня, что все оплачено. И я подозреваю кем.

– На этот счет не волнуйся. Все улажено.

– Тем мужчиной? – вопросительно смотрит бабушка, а я не понимаю ее. – Он приходил вчера. Такой на вид печальный.

– Печальный? Мне кажется, он больше строгий, категоричный, опасный, – пытаюсь подобрать для бабушки более лояльные слова.

– Нет, Мира, поверь моему возрасту. У него болеет душа, он не злой, но за свое может и закон преступить.

Не хочу говорить о Марке, у самой начинает внутри болеть, поэтому перевожу тему и так, болтая ни о чем, мы сидим еще час.

Возвращаюсь домой, сердце до сих пор ноет от встречи с бабушкой и от ее слов о Марке. Болеет душа…

Теперь я тоже об этом знаю, да и бабушка редко ошибается в людях.

Открываю дверь своим ключом. Внутри темно и тихо. Виталя явно съехал, но я не знаю куда и почему. Честно говоря, я была уверенна, что избавиться от него мне будет непросто.

Еще на пороге чувствую, что что-то не так. Воздух пропитан липким и удушающим ощущением опасности.

Не успеваю зайти в квартиру и закрыть дверь, как меня хватают грубые, сильные руки.

Три амбала, лица которых скрыты под бейсболками, толкают меня вовнутрь и прижимают к стене.

В груди сдавливает от страха, в горле пересыхает, паника парализует.

– Ну что, куколка, сожитель твой смылся быстрее детской неожиданности, – противно скалится один, и его дыхание обжигает щеку. – За долги платить, кто будет?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Они подавляют агрессией, как хищники. Один проводит грязным пальцем по моей щеке, другой ухмыляется, обнажая гнилые зубы. Чувствую себя загнанной в угол мышью в руках мерзких гиен.

– Я не знаю, о чем вы, – шепчу и дергаюсь, пытаясь вырваться.

Но их хватка мертвая.

– Не прикидывайся дурочкой. Этот Уж должен крупную сумму, и мы пришли ее забрать либо деньгами, либо… – он многозначительно обводит взглядом мою фигуру и противно облизывает губы. – Решать тебе, чем.

Меня трясет. В голове пульсирует только одна мысль: выжить. В памяти всплывают предупреждения Марка, что если уйду из его дома, то эти не будут со мной церемониться, как он. Изнасилуют во все щели и не по одному разу.

Намерения этих подонков очевидны. Даже если бы у меня были деньги, и я смогла откупиться, уверенна, эти не остановятся и все равно возьмут силой.

Зажмуриваюсь и готовлюсь к худшему.

Хватка бугаев стальная, мне не сбежать, не вырваться, не договориться. Я обречена.

Тот, что стоит сбоку, уже сжимает мои ягодицы, а другой рукой лезет под футболку.

Планку срывает, и я кричу.

– Не трогайте меня! – пытаюсь отбиться от грубых рук и толкаю одного из них. Но он лишь грубо хватает меня за волосы, и боль пронзает кожу головы.

– Какая строптивая. Люблю укрощать буйных. А ты еще и сладкая красотка. Мы же по-хорошему. Просто хотим свои деньги.

Отчаяние захлестывает. Кажется, это конец.

Вдруг раздается оглушительный удар. Дверь квартиры распахивается с ноги, и в проеме появляется ОН. Марк.

В одной руке он держит поводок, на котором яростно рвется огромный черный пес, скаля клыки. В другой – подставка с двумя стаканчиками кофе. Контраст нереальный, сюрреалистичный.

Лицо Марка – маска гнева. В глазах – сталь. Его аура давит, заставляя амбалов насторожиться.

– Руки от девочки убрали! – рычит он, и его голос режет воздух, как лезвие ножа. Собака лает, пытаясь сорваться с поводка.

– Дядя, дверью ошибся, – наезжает один из амбалов, но по голосу слышно, что он неплохо так засомневался в себе.

Мир замирает внутри моей квартиры, и я знаю, что теперь все будет хорошо.

– Я Ворон, и эта девочка под моей защитой.

Глава 21

Жмусь к большому и сильному телу Марка и горько плачу.

Нет, это слезы облегчения. Я действительно уже думала, что после этих бандитов от меня останется только мокрое место, даже не надеялась на спасение и уж тем более не представляла, что моим героем станет Марк.

Я не знаю, что все это значит, но имя Ворон моментально подействовало на амбалов, они растерялись, тут же отпустили меня и примирительно подняли руки.

Мужчины вышли в подъезд. Не знаю, о чем говорил с ними Марк, но когда он вернулся, то притянул меня к себе и крепко сжал в объятиях.

Даже Мэри, которая была готова разорвать мужчин, сидела рядом со мной смирно, пока я изливала слезы на рубашку моего спасителя.

– Как ты здесь оказался? – вытирая лицо, спрашиваю я.

Ведь это действительно чудо или волшебное совпадение, что Марк пришел именно тогда, когда мне нужна была помощь.

– Моя секретарша Лена... В общем, маленькая неудовлетворенная стерва решила сыграть против меня и избавиться, как она решила, от соперницы. Главное, что мне вовремя донесли на нее. Я боялся не успеть.

Удивленно поднимаю глаза.

– Кто соперница? Я, что ли? Не понимаю. Я же не претендую на ее место. Каким бы оно ни было.

Марк с какой-то скрытой нежностью смотрит мне в глаза, ласково проводит по волосам и стирает со щеки последнюю слезинку.

– Не бери лишнего в свою красивую головку. Лена уволена и с ней проведена беседа. Тебя больше не тронут, а если попытаются, ты знаешь пароль: «Ворон». Запомнила?

Киваю.

– Я обещал угостить тебя чили-латте. Держу слово, – мужчина показывает на два стакана на тумбе в коридоре, а я начинаю таять от такой притягательной и до боли редкой улыбки Марка.

Мы пьем обжигающий, удивительно пикантный напиток и молчим.

Все, что я могу выдавить из себя, так это благодарность за бабушку и клинику. В ответ Марк убеждает меня, что руководитель медучреждения его друг, и ему это ничего не стоило, но я уверена, что он лукавит, просто не хочет, чтобы я чувствовала себя обязанной ему.

Через полчаса Марк уходит. Перед выходом он долго и пристально смотрит мне в глаза, словно что-то решает, но в итоге разворачивается и, не прощаясь, закрывает за собой дверь.

А я опускаюсь на пол, подтягиваю к себе колени и прячу лицо в ладонях. Я не плачу, нет, но внутри все ноет от тоски.

Он не вернется, я знаю это. И пусть я готова кинуться в омут своих родившихся чувств, то Марк не готов.

Мне неважно, что он держит опасный бизнес, хотя вполне легальный, что он намного старше меня и покалеченный в прошлом, важно кто он со мной, кем действительно может быть, и его умение ценить то, что находится в руках.

Вот только сначала он должен отпустить своего прошлое, простить жену, простить себя, быть готовым для счастливого будущего.

Иначе всякий раз, когда он будет смотреть на меня, будет видеть ее, свою Мэри, сравнивать, любить ее призрак, а этого не выдержу уже я.

И я могла бы переступить через свою гордость и броситься за ним, просить не уходить, остаться, быть со мной, но Марку это не надо. Он умеет принимать решения, и уход без обещаний встретится вновь, говорит о том, что он хочет именно так.

А мне нужно хорошо выспаться, съездить в деревню, договорится с дальней родственницей о приезде в гости и позаботится о бабушке.

Я чувствую, что мне больше ничего не угрожает здесь, да и Вет, уверенна, больше не сунется сюда, а значит, можно не переезжать насовсем, а для смены обстановки просто погостить в лоне природы.

Да и наладить контакт с единственным оставшимся родственником было бы здорово.

Чем я и занялась.

*

Два месяца пролетели как один день, но насколько же они изменили мою жизнь!

Деревня встретила меня запахом свежескошенной травы и тишиной, оглушающей после городского шума.

Бабушка Катя… Она оказалась совсем одинокой, маленькой, сморщенной старушкой с добрыми глазами и руками, загрубевшими от работы.

Когда я рассказала о себе, о своей бабушке (ее дальней сестре), о нашей ситуации, она заплакала.

Заплакала от радости, что не одна, оказывается, в этом мире, что есть с кем разделить старость.

Бабушка Катя приняла нас с распростертыми объятиями.

Ее дом, старенький, видавший виды, с покосившимся крыльцом и печкой, требующей ремонта, стал на какое-то время нашим новым домом.

После выписки бабушки из клиники мы переехали. Я отмыла каждый уголок, вычистила вековую пыль и взялась искать работу, которая нашлась на местной почте.

Я сортирую письма и посылки и разношу газеты. Не думала, что их еще кто-то читает, но в любом случае пусть зарплата и небольшая, но я и моя бабушка теперь не иждивенцы.

Да и работа пусть и нехитрая, но она дает мне хоть какую-то стабильность и уверенность в завтрашнем дне.

А вот сегодня… Сегодня все изменилось. Утром я почувствовала себя нехорошо. Тошнота, головокружение, слабость.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я не сразу сообразила, в чем причина, решила, что с непривычки переутомилась, но все признаки указывали на одно: беременность.

В голове промелькнула мысль о Марке, о той единственной ночи, когда я позволила себе быть счастливой.

Купив тест по дороге на работу, я с дрожащими руками закрылась в туалете почты и провела анализ.

Две полоски. Беременна.

Сказать, что я в полном шоке, ничего не сказать. Хотелось смеяться и плакать одновременно. Но плакать все же больше.

Я молодая, у меня нет нормальной работы, я живу в деревне с двумя старушками.

Марк… Он далеко, он в своем мире, в котором для меня места нет.

Ночами я вспоминаю его взгляд, его прикосновения, его запах. Я вспоминаю его силу, его уверенность, его обещание защитить меня.

Но он не здесь, он не знает, и я не уверена, что скажу. Ребенок привяжет его ко мне, а это неправильно.

Прошло два месяца, и он ни разу не вышел со мной на связь. Это значит, что я не нужна ему так, как нужен мне он.

Возвращаясь с работы, я сжимаю тест в пальцах в глубине кармана, а в груди тяжесть, тупая и удушающая.

Я не знаю, как поступить. Я невероятно боюсь. Боюсь неизвестности, боюсь осуждения, боюсь, что не справлюсь.

Я буду любить этого ребенка всем сердцем, знаю, но смогу ли я дать ему все необходимое?

Зайдя во двор, торможу в недоумении. Рядом с покосившимися воротами стоит огромный грузовик, полный строительных материалов, а на доме, срывая старую, прогнившую крышу, суетятся рабочие.

Не понимаю, что происходит, но тут из дома медленно выходит сияющая бабушка.

– Бабуль, а что у нас твориться? Откуда это все?

Я знала, что крышу нужно ремонтировать, как и многое в этом доме, но денег пока у нас на это не было.

– Мира, внученька, – бабушка гладит меня по волосам. – Теперь твоя жизнь станет легче. Я верила в это, а ты знаешь, я редко ошибаюсь в людях.

И тут из дома выходит он. Марк.

Уверенный, решительный, в обтягивающей белой футболке, камуфляжных штанах, он останавливается на крыльце и смотрит только на меня.

Он улыбается. Улыбался тоже только мне.

Боже, это Марк, тот самый. Нет, это мой Марк, который выкупил меня из ада и подарил надежду на новую жизнь.

Я не сдерживаюсь и, прикрывая рот рукой, плачу. Это какой-то сон, мираж, я не верю, что он здесь.

Слезы ручьем текут по щекам. Я больше не могу стоять на месте и бросаюсь к нему навстречу.

Марк подхватывает меня на руки и крепко прижимает к себе. Его запах, такой знакомый, такой родной, заполняет все мое опустошенное до этого момента сердце.

– Марк, я не верю... – выдавливаю из себя, сквозь всхлипы.

– Я здесь, Мира, – шепчет он мне на ухо и нежно касается губами виска. – И теперь всегда буду рядом. Обещаю!

Эпилог

– Все, моя девочка, тихо, успокойся.

Мы сидим на диване в объятиях друг друга, я жмусь к горячей груди, а Марк нежно гладит меня по волосам.

Ощущение, что тяжесть всего мира слетает с моих плеч, и я наполняюсь волшебной легкостью.

Только сейчас в руках любимого мужчины я понимаю, как все это время была напряжена, сколько ответственности на себя повесила, насколько морально устала.

Но стоило лишь Марку выйти из дома, показаться мне на глаза, коснуться, дать понять, что больше не уйдет, и я словно вынырнула из тяжелых вод отрешенности.

Проснулись все чувства и эмоции, даже тело дало о себе знать. Будто бы я жила два месяцам роботом, который механически выполнял поставленные задачи и все.

А теперь все по-другому. Я чувствую трепет своих чувств, они рвутся наружу, требуют удовлетворения.

Чувствую облегчение, потому что рядом с таким мужчиной на физическом уровне ощущаешь заботу, с таким ничего не страшно, с таким не замечаешь трудностей, такого нужно просто любить, и весь мир ляжет к твоим ногам.

Моя бабушка тактично увела бабушку Катю на прогулку, и теперь мы можем побыть наедине.

– Ты нашел меня, – шепчу я, уткнувшись в мужскую грудь. – Поверить не могу в это. Я думала, ты живешь своей жизнью, а я... Так, просто яркий эпизод.

Марк поднимает мое лицо за подбородок и смотрит невероятно нежно и пристально.

– Когда очень хочешь, можно найти кого угодно и что угодно. Мне нужны были эти два месяца, чтобы избавиться от призраков прошлого, Мира. И быстрее не получилось. Связывать наши жизни, когда у меня за душой тьма и опустошенность было нельзя. Я бы утянул тебя за собой в бездну, сломал, сделал больно. А я хочу тебя любить.

– Я не хочу, чтобы ты видел во мне ее.

– И не буду. Теперь нет. Ты совершенно другая, не похожая ни на кого, исключение для меня. Мира, со мной может легко и не будет, но обещаю, я сделаю все, чтобы ты была счастлива. Ты хрупкая, нежная, моя девочка, и я буду тебя беречь.

От его слов веет счастьем, уверенностью в завтрашнем дне и искренностью.

Я нужна ему, он безумно нужен мне. И сейчас самое время признаться в своей маленькой тайне.

Волнительно. Я не знаю, как Марк отнесется к моему признанию. Возможно, он еще не готов, возможно, просто посчитает, что нам рано, но о таком не молчат, такое скрывать нельзя.

– Марк, – смотрю в темные глаза и пропадаю в них. – Мне нужно кое-что важное тебе сказать.

– Слушаю, – Марк улыбается и гладит меня по щеке тыльной стороной пальцев. – Я сегодня узнала что...

Отвожу глаза и смотрю в окно на улицу.

– Я беременная, Марк. И это твой ребенок.

Все, я это сделала, но легче не стало.

Марк сводит брови и сильно зажмуривает глаза, а когда открывает, я понимаю, что зря сомневалась в этом мужчине.

Он обхватывает мое лицо ладонями и прислоняется ко лбу.

– Ми-и-ира, ты даже не представляешь, как я счастлив слышать эти слова. Ты мое самое ценное сокровище, моя девочка, моя любимая и будущая жена.

В недоумении хлопаю глазами.

– Да, и это не обсуждается, сладкая. Спасибо тебе за то, что, как таран ворвалась в мою жизнь и перевернула в ней все с ног на голову.

Марк накрывает мои губы нежным поцелуем, а я обхватываю мощную шею и прижимаюсь к любимому всем телом.

Поцелуй становится влажным, ненасытным, окружающий мир блекнет, и остаемся только мы и наши ощущения.

Мы пожираем друг друга, настырно толкаемся языками, но противостоять Марку невозможно. Он проникает в мой рот и вылизывает каждый его уголок.

Я так соскучилась по его вкусу, запаху его кожи, отчего не сдерживаюсь и протяжно стону.

Мой голос, как красная тряпка, срывает с Марка все стопы, он поднимает меня на руки и садит на круглый стол застеленный связанной вручную скатертью.

– Я буду с тобой самым нежным, девочка моя. Хочу тебя, но ты ничего не бойся.

Марк срывает с меня одежду, а я и не сопротивляюсь.

– Я не боюсь тебя, Марк. Люби меня, пожалуйста. Я знаю, что ты не причинишь зла ни мне, ни нашему ребёночку во мне.

Марк накидывается на меня с поцелуями. Рычит, но сдерживает себя, нежно касается губами кожи за ухом, спускается вниз, покрывает лаской ключицу, грудь, чувствительные ореолы.

Пальцами оттягивает затвердевшие соски и ловит их зубами, чуть прикусывает, но мне не больно, мне невероятно хорошо. По телу мчится желанная волна вожделения.

Я безумно хочу этого мужчину. Я согласна на все, лишь бы он был рядом, держал меня в своих руках, смотрел на меня, просыпался рядом утром.

Марк кладет меня спиной на столешницу и покрывает поцелуями живот, спускается ниже, касается губами лобка.

Я судорожно дергаюсь от притока возбуждения, а Марк проникает кончиком языка в сомкнутые половые губы и дразнит эрогенные точки призрачной близостью.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Хочется раскрыться ему, как распустившийся цветок, но Марк не спешит, он водит языком по сомкнутой щелочке, вынуждая выть от нетерпения.

– Марк, боже, не мучай, я так соскучилась по тебе.

И мой мужчина слышит меня.

Он сгибает мои ноги, раздвигает их в стороны и яростно, безудержно набрасывается поцелуем на мой раскрытый и уже взбухший бутон.

Его язык неутомимо ласкает нежные стеночки, спускается к входу во влагалище и играется с истекающей узкой дырочкой.

Меня выгибает от ярких импульсов, я жажду, чтобы он прикоснулся к клитору, растерзал его в хлам, но Марк играется со мной, специально доводит до исступления.

Скребу ногтями по ткани на столе, сминаю ее, сжимаю в кулаках, а Марк трахает языком мою киску, глубоко засовывает язык, двигается внутри, растягивает, выходит и снова таранит плоть.

– Боже, Марк, я схожу с ума. Ах. Черт, возьми его в рот. Молю.

Тихий смех и горячие губы накрывают мой истерзанный пытками клитор.

Марк втягивает горошину в себя, и я мгновенно взрываюсь в ярком, крышесносном оргазме.

Живот скручивает узлом, сладкая патока разрядки охватывает все тело, я бесстыже кричу, совершенно забыв, что в старом доме тонкие стены, но на самом деле плевать.

Я счастлива, и я любима.

Пока моя киска судорожно пульсирует и сжимается, Марк подставляем возбужденную головку, и врывается в меня на всю длину.

Новая вспышка ощущений дезориентирует, он резок и одновременно ласков. Я настолько мокрая, что член легко скользит вовнутрь и наполняет своей неудержимой мощью.

Я сама подтягиваю к себе колени, усиливая раскрытие и возможность проникнуть в меня глубже.

И Марк проникает. Он наваливается сверху, двигает бедрами и таранит меня огромным членом до искр под закрытыми веками.

Ему трудно держаться, на висках вздуты вены, из горла врываются страшные рыки. Марк наклоняется ко мне и, жадно впивается в губы.

Чувствую его взбухший член внутри себя, его агонию, жажду излиться.

Еще несколько быстрых и глубоких толчков, и в меня выстреливает мощная струя мужского желания.

Марк прикрывает глаза, громко шипит сквозь сомкнутые зубы, а тело напрягается так, что все литые мышцы вздуваются и становятся каменными.

Внутри горячо, мужское семя вытекает и струится по внутренней стороне моих бедер, а Марк, опустошенный и удовлетворенный, открывает глаза и дарит благодарный взгляд.

– Ты не понимаешь, что ты для меня сделала. Что ты сделала со мной. Я взрослый мужчина снова умею любить, Мира. Я не отпущу тебя больше никогда. Смирись с этим.

Обхватываю маленькими ладошками волевое лицо и с нежностью в голосе прошу.

– Не отпускай. Я этого и хочу.

***

Марк забрал меня к себе, и первое, что он мне показал – это невероятный зимний сад на месте траурной комнаты.

Нет больше детской и перетянутого черной лентой портрета. Все осталось в далеком прошлом, а помещение теперь наполнено светом и свежим воздухом.

Бабушка ехать со мной отказалась. Вместе со своей сестрой они решили, что остаток жизни проживут вместе в деревне.

Марк организовал для них патронаж, отремонтировал дом и тщательно следил, чтобы они ни в чем не нуждались.

Я стала женой внешне сурового, а внутри самого заботливого мужчины из всех, кого я знаю. Через девять месяцев у нас родился здоровый сын, а о том, насколько я счастлива, могу говорить часами.

Когда-то я невероятно боялась Марка, его холодного взгляда, воинственности и отсутствия какой-либо эмпатии, но теперь я понимаю, что в каждом человеке может жить раненая душа со своей историей и, не познав ее, судить никого нельзя.

______________

Вот и завершилась история Марка и Миры!

Было сложно, остро, где-то чувственно и горячо.

Это пережила я, это, думаю, прочувствовали и вы.

Очень прошу оставить ваше мнение о книге в комментариях! Ваши отзывы помогают и вдохновляют на новые истории.

____________

Обратите внимание на интригующую и жаркую мою новинку. Уверена, она вам тоже зайдет ))

ПРОФЕССОР. В ЕГО ВЛАСТИ

***

– Видели нового профессора? Он просто невероятный! Единственный предмет, на который будут ходить все девчонки без исключения!

Мы заходим в аудиторию, и у меня рот открывается от шока. Только не он!

Два дня назад я проснулась в чужом доме... связанная! Об этой постыдной истории я собиралась забыть, как о страшном сне или... как о приятной фантазии, которая НИКОГДА не повторится вновь.

Но что делать, если мы встретились снова? Что, если он – мой новый профессор в институте, на пары которого я обязана ходить?

Конец