Образцовая колючка

ГЛАВА 1. НОКСВИЛЛ, ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ИЗГНАННИЦЫ

Аэропорт Ноксвилла встретил Эмилию стерильной чистотой и удушливой правильностью. Она вышла из самолёта последней, намеренно тянула время, словно надеялась, что если задержится достаточно долго, то вся эта затея с переездом окажется ошибкой, которую можно будет отменить. Но чемодан уже катался по ленте транспортёра, а вокруг сновали люди в строгих костюмах и платьях, явно не разделявшие её склонность к рваным джинсам и косухе с нашивками.

Эмилия поправила розовую прядь, выбившуюся из хвоста, и потянула чемодан к залу прилёта. Толпа расступалась перед ней, словно перед прокажённой, и она чувствовала на себе оценивающие взгляды, полные молчаливого осуждения. Один мужчина в тёмно-синем костюме даже остановился, чтобы проводить её взглядом, и на его лице читалось такое откровенное недоумение, будто она явилась сюда прямиком с панк-концерта. Что, в общем-то, было недалеко от истины — ещё неделю назад она тусовалась на фестивале в Лос-Анджелесе, а теперь оказалась здесь, в этом богом забытом городке, где даже воздух казался пропитанным консерватизмом.

Зал ожидания оказался не лучше. Семьи с детьми, молодые пары, деловые люди с ноутбуками — все выглядели так, будто сошли с рекламных плакатов про идеальную жизнь. Эмилия опустилась на пластиковое кресло у окна и достала телефон, проверяя сообщения. От матери, разумеется, ничего. Анна не из тех, кто тратит время на сентиментальные прощания. Последнее, что она сказала перед отъездом, было: «Веди себя прилично. У меня важное дело, и я не могу позволить, чтобы твоё поведение бросало тень на мою репутацию».

Эмилия усмехнулась, вспоминая эти слова. Репутация. Всегда репутация. Прокурор Анна Харрис не могла позволить себе иметь дочь-бунтарку, которая красит волосы в розовый и водится с «неподходящей компанией». Проще было отправить проблему подальше — к бывшему мужу, в его новую, правильную жизнь.

Взгляд Эмилии случайно упал на газету, брошенную на соседнем кресле. Заголовок на первой полосе гласил: «Пропала девушка Полина Грей, 19 лет. Последний раз её видели в районе старого дома Блэквудов». Рядом была размещена фотография улыбающейся блондинки с яркими глазами и открытым лицом. Эмилия нахмурилась, разглядывая снимок. Девушка выглядела счастливой, беззаботной — полной противоположностью тому мрачному заголовку, что висел над её фотографией. Странное ощущение холодка пробежало по спине, но Эмилия отмахнулась от него. Это же не её дело. Она здесь проездом, в этом городе она никому не нужна, и никто не нужен ей.

Телефон завибрировал. Сообщение от Дэвида: «Извини, задерживаюсь. Буду через десять минут».

Эмилия закатила глаза и откинулась на спинку кресла. Конечно, задерживается. Отец, который бросил семью пять лет назад ради «новой жизни», не мог даже вовремя приехать забрать дочь из аэропорта. Хотя, если честно, она и сама не горела желанием его видеть. Дэвид для неё был скорее абстрактным понятием, чем реальным человеком — мужчина, который когда-то жил с ними, а потом просто исчез, оставив Эмилию наедине с матерью и её бесконечными требованиями.

Ожидание затягивалось. Эмилия наблюдала, как мимо проходят люди, и пыталась угадать их истории. Вот женщина с двумя детьми — наверняка домохозяйка, живущая в пригороде, озабоченная только тем, чтобы её отпрыски выросли правильными и успешными. Вот мужчина с портфелем — юрист или бизнесмен, который думает только о деньгах и статусе. Все они казались ей чужими, словно принадлежали к другому миру, в который она не вписывалась и не хотела вписываться.

Наконец, в зале появился Дэвид. Эмилия узнала его не сразу — отец изменился. Он стал более подтянутым, его волосы были аккуратно зачёсаны, а на нём был дорогой пиджак, который сидел идеально. Дэвид улыбнулся, увидев её, и направился к ней широкими, уверенными шагами. Эмилия поднялась, чувствуя, как внутри всё сжимается в комок. Это был не тот Дэвид, которого она помнила — нервного, вечно недовольного мужчины, который постоянно ссорился с матерью. Этот Дэвид выглядел... счастливым.

— Эмилия! — он обнял её, и она неловко похлопала его по спине, не зная, как реагировать. — Прости, что заставил ждать. Пробки, сама знаешь.

— Ничего, — буркнула она, отстраняясь. — Я не спешила.

Дэвид взял её чемодан, и они направились к выходу. По дороге он без умолку рассказывал о Ноксвилле, о своей работе архитектором-реставратором, о доме, в котором они теперь будут жить. Эмилия слушала вполуха, разглядывая его профиль и пытаясь понять, что изменилось. Он говорил с таким энтузиазмом, словно нашёл смысл жизни, и это раздражало её больше, чем она готова была признать. Неужели всё, что ему было нужно для счастья — это сбежать от них с матерью?

Машина оказалась новым чёрным «Линкольном», сияющим и дорогим. Эмилия забралась на заднее сиденье, утонув в мягкой кожаной обивке, и снова посмотрела в окно. За стеклом мелькали аккуратные пригородные домики с ухоженными лужайками, деревья, парки — всё выглядело слишком идеально, словно декорации к фильму о благополучной американской жизни.

— Как мама? — спросил Дэвид, когда они выехали на шоссе.

— Как всегда, — Эмилия пожала плечами. — Занята делом года. Я только мешала.

Дэвид бросил на неё быстрый взгляд в зеркало заднего вида, но промолчал. Эмилия знала, что он не хочет ворошить прошлое, обсуждать причины их развода, вспоминать, как Анна контролировала каждый его шаг, требовала от него невозможного и разрушала его уверенность в себе. Дэвид сбежал, и теперь, судя по всему, построил себе новую жизнь, где его никто не ломал.

— Тебе понравится Лора, — сказал он вместо этого, и голос его стал мягче. — Она учительница начальных классов. Очень добрая и заботливая.

— Не сомневаюсь, — сухо ответила Эмилия, глядя на проплывающие мимо дома. Она ещё не видела Лору, но уже представляла её — типичная правильная женщина, которая ходит в церковь, печёт пироги и верит в традиционные семейные ценности. Полная противоположность Анне, но столь же чужая для Эмилии.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Остаток пути прошёл в молчании. Эмилия смотрела в окно и думала о том, как оказалась здесь, в этом городе, который ей уже не нравился, хотя она провела в нём всего час. Ноксвилл казался ей тюрьмой, где все улыбаются и делают вид, что у них всё прекрасно, а на самом деле задыхаются от собственных правил и ожиданий. И теперь она — часть этого мира, хочет она того или нет.

Улица Holston Ridge Drive встретил Эмилию запахом цветов с клумбы и свежей выпечки распространившийся со стороны домов. Двухэтажное здание с белым фасадом и аккуратным крыльцом выглядело как иллюстрация к журналу о загородной жизни — ухоженный газон, клумбы с цветами, даже белый забор был на месте. Эмилия вышла из машины и огляделась, чувствуя, как внутри всё сжимается от предчувствия. Этот дом был воплощением всего того, от чего она бежала — стабильности, правильности, традиций.

Дверь распахнулась, и на пороге появилась женщина. Лора оказалась именно такой, какой Эмилия её представляла — светлые волосы, собранные в аккуратный пучок, мягкое лицо с тёплой улыбкой, длинное летнее платье, которое развевалось на ветру. Она излучала доброту и гостеприимство, но Эмилия почему-то почувствовала себя ещё более неуютно.

— Эмилия! — Лора спустилась с крыльца и обняла её, прежде чем та успела отстраниться. — Как я рада тебя видеть! Дэвид так много о тебе рассказывал. Проходи, проходи, ты, наверное, устала с дороги.

Эмилия натянуто улыбнулась и последовала за ней в дом. Внутри было ещё хуже — повсюду семейные фотографии в рамках, вышитые подушки на диване, вазы с цветами. Интерьер был выдержан в пастельных тонах, всё выглядело уютно и по-домашнему, но для Эмилии это было чересчур. Слишком много сладости, слишком много «правильности». Она чувствовала себя как панк на светском рауте.

— Вот твоя комната, — Лора провела её наверх по деревянной лестнице, которая скрипела под ногами. — Я постаралась сделать её максимально уютной. Если что-то не нравится, скажи, мы обязательно всё поменяем.

Комната оказалась довольно просторной, с большим окном, через которое лился мягкий вечерний свет. Обои с мелким цветочным узором, деревянная кровать с кружевным покрывалом, старый комод и письменный стол у окна. Эмилия окинула всё это критическим взглядом и мысленно прикинула, сколько времени уйдёт на то, чтобы переделать комнату под себя.

— Спасибо, — выдавила она, ставя чемодан у кровати. — Очень... мило.

Лора, казалось, не заметила иронии в её голосе.

— Я так рада, что ты здесь! У нас теперь настоящая семья. Дэвид так много работал, чтобы всё было идеально к твоему приезду.

Эмилия кивнула, не зная, что ответить. Лора говорила с таким энтузиазмом, словно ожидала, что Эмилия сейчас расчувствуется и признается, как счастлива оказаться здесь. Но единственное, что она чувствовала — это усталость и желание остаться одной.

— Может, ты хочешь отдохнуть перед ужином? — Лора наклонила голову, разглядывая её с материнской заботой. — Или, может, принять душ? Ванная комната вот здесь, через коридор.

— Душ был бы кстати, — согласилась Эмилия, надеясь, что это даст ей хоть немного времени наедине с собой.

Лора кивнула и вышла, прикрыв за собой дверь. Эмилия опустилась на кровать и закрыла лицо руками. Что она здесь делает? Это был не её мир, не её люди. Она не принадлежала этому месту с его идеальными домами и правильными семьями. Но выбора у неё не было — мать ясно дала понять, что Эмилия здесь лишняя, что её присутствие портит репутацию перед важным делом. «Веди себя прилично и не позорь меня» — вот всё, что Анна сказала на прощание. Никаких объятий, никаких слов поддержки. Просто холодная констатация факта: ты проблема, и я избавляюсь от тебя.

Эмилия встала и принялась рыться в чемодане, доставая косметичку и чистую одежду. Душ. Ей отчаянно нужен был душ, чтобы смыть с себя усталость дороги и это липкое ощущение чужого места, которое цеплялось к коже, как паутина.

Ванная комната оказалась такой же безупречной, как и весь дом — белая плитка, хромированные краны, пушистые полотенца, аккуратно развешенные на вешалках. Даже мыло было каким-то особенным, натуральным, с запахом лаванды. Эмилия заперла дверь, скинула одежду и посмотрела на своё отражение в большом зеркале над раковиной. Розовая прядь выбилась из хвоста и падала на лицо, тушь слегка размазалась под глазами от усталости, а на шее виднелась небольшая татуировка — стилизованная луна, которую она сделала в шестнадцать, назло матери. Тогда Анна устроила скандал, кричала о том, что Эмилия губит своё будущее и превращается в маргиналку. Но Эмилия не пожалела ни разу. Эта татуировка была её способом заявить: я не такая, как ты хочешь, и не стану.

Она включила воду, дожидаясь, пока температура станет идеальной, и шагнула под струи. Горячая вода ударила по плечам, стекая по спине и снимая напряжение, которое копилось весь день. Эмилия закрыла глаза и позволила себе на мгновение расслабиться. Вода касалась кожи, словно тысяча мягких пальцев, массируя мышцы и разгоняя усталость. Она запрокинула голову, позволяя струям омыть волосы, и почувствовала, как пар окутывает её, создавая ощущение уединённого кокона, где можно на время забыть обо всём.

Эмилия взяла гель для душа — он пах жасмином и чем-то сладким, почти приторным, но сейчас это было неважно. Она нанесла его на кожу, медленно растирая по рукам, плечам, животу, наслаждаясь простым физическим контактом с собственным телом. В последние месяцы жизнь была такой бешеной, такой наполненной конфликтами с матерью, что она почти забыла, как это — просто быть наедине с собой, чувствовать своё тело, своё дыхание, своё сердцебиение. Вода смывала пену, и вместе с ней уходило напряжение, страх перед неизвестностью, злость на мать и на эту нелепую ситуацию.

Она задержалась под душем дольше, чем планировала, но это было необходимо. Когда она наконец вышла, закутавшись в полотенце, зеркало было запотевшим, и в ванной стоял густой пар. Эмилия вытерлась, чувствуя, как кожа покрылась мурашками от контраста температур, и надела чистую футболку с логотипом любимой группы и чёрные джинсы. Волосы она оставила распущенными — пусть Лора привыкает к её стилю сразу.

Когда она спустилась вниз, Дэвид и Лора уже накрывали на стол. Столовая была оформлена с той же педантичностью, что и остальной дом — кружевная скатерть, фарфоровые тарелки, серебряные приборы. В центре стола стояла ваза с живыми цветами, а по углам мерцали свечи. Эмилия невольно усмехнулась. Это было похоже на сцену из рекламы о счастливой семье, которую крутят по телевизору в прайм-тайм.

— Эмилия, садись, пожалуйста, — Лора улыбнулась и указала на место. — Надеюсь, ты голодна. Я приготовила запечённую индейку с овощами и яблочный пирог на десерт.

— Звучит... амбициозно, — Эмилия опустилась на стул, разглядывая накрытый стол. Индейка действительно выглядела аппетитно, овощи были красиво разложены, и всё это пахло так, что желудок предательски заурчал.

Дэвид налил всем воды из графина и сел напротив.

— Как комната? Всё в порядке?

— Комната прекрасная, — ответила Эмилия, стараясь звучать искренне. — Очень... винтажная. Чувствую себя как в музее.

Лора рассмеялась, не уловив сарказма.

— Это дом моей тёти Глории. Она оставила его мне. Я ничего не меняла, потому что люблю эту атмосферу. Старые вещи хранят истории, знаешь ли.

— А призраков тут нет? — Эмилия приподняла бровь, отрезая кусочек индейки. — Обычно в таких домах водятся призраки.

— Эмилия, — Дэвид бросил на неё предостерегающий взгляд, но Лора только рассмеялась.

— Если и есть, то добрые. Тётя Глория была замечательной женщиной. Думаю, если её дух и остался, то только для того, чтобы присматривать за нами.

Эмилия кивнула, прожёвывая индейку. Надо признать, Лора умела готовить. Мясо было сочным, овощи прожарены в самый раз, и даже атмосфера за столом была на удивление... спокойной. Не то что дома, где каждый ужин превращался в допрос с пристрастием, если мама была в настроении.

— Расскажи о себе, Эмилия, — Лора подлила ей воды и посмотрела с неподдельным интересом. — Дэвид говорил, что ты увлекаешься музыкой и искусством. Это так?

— Можно и так сказать, — Эмилия пожала плечами. — Я люблю ходить на концерты, иногда рисую. Но в основном я просто пытаюсь выжить в мире, который требует от меня быть кем-то, кем я не являюсь.

Повисла неловкая пауза. Дэвид кашлянул, а Лора быстро перевела разговор в другое русло.

— Знаешь, у нас здесь замечательная община. Мы с Дэвидом ходим в церковь «Розовый сад». Там очень дружелюбные люди, особенно молодёжь. Может, тебе будет интересно с ними познакомиться?

— Церковь, — повторила Эмилия, словно пробуя слово на вкус. — Серьёзно?

— Это не то, что ты думаешь, — Дэвид поспешил вмешаться. — Там нет фанатизма. Просто место, где люди собираются вместе, поддерживают друг друга.

Эмилия хотела съязвить что-то вроде «звучит как секта», но удержалась. Вместо этого она просто кивнула и снова принялась за еду. Лора и Дэвид переглянулись, явно облегчённые тем, что она не устроила скандал. Остаток ужина прошёл в относительном спокойствии. Лора рассказывала о своей работе в школе, Дэвид делился планами по реставрации старых зданий за городом. Эмилия слушала вполуха, кивая в нужных местах и изредка вставляя нейтральные комментарии. Её взгляд остановился на большой фотографии, висевшей напротив кресла у окна на презентационной доске, покрытой множеством бумаг. Там был запечатлён старый особняк, обветшавший и мрачноватый, однако обладающий особой притягательностью.

— Это что за здание? — она кивнула в сторону фото.

Дэвид обернулся и улыбнулся.

— Дом Блэквудов. Один из моих текущих проектов. Невероятное строение девятнадцатого века. Заброшен уже лет двадцать, но я планирую вернуть ему жизнь. Правда, местные жители считают его проклятым.

— Проклятым? — Эмилия насторожилась, вспомнив заголовок в газете. «Пропала девушка... в районе дома Блэквудов».

— Суеверия, — махнул рукой Дэвид. — Говорят, там проводились какие-то странные ритуалы, спиритические сеансы. Но это всего лишь легенды.

Эмилия промолчала, но что-то внутри неё встрепенулось. Дом Блэквудов. Почему-то это название засело в голове, как заноза.

После ужина она помогла Лоре убрать со стола — больше из вежливости, чем из желания, — и наконец получила разрешение уединиться в своей комнате. Поднимаясь по лестнице, она чувствовала на себе взгляд Дэвида и Лоры, полный надежды на то, что она приживётся здесь, станет частью их маленького идеального мира. Но Эмилия знала: этого не произойдёт. Она не создана для такой жизни.

В комнате она первым делом достала из чемодана свой дневник — потрёпанный чёрный блокнот, исписанный её мыслями, страхами, мечтами. Это была её отдушина, единственное место, где она могла быть абсолютно честной. Эмилия устроилась на кровати, включила настольную лампу и открыла дневник на чистой странице:

Суббота

.

Первый день в Ноксвилл. Я здесь чужая. Этот город, этот дом, эти люди — всё словно существует в параллельной реальности, где все играют роли в какой-то пьесе о правильной жизни. Дэвид изменился. Он больше не тот человек, которого я помнила. Он счастлив, спокоен, нашёл своё место. А я? Я всё ещё ищу. Лора пытается быть милой, и, наверное, она действительно добрая. Но мне некомфортно от её заботы. Это как носить чужую одежду — вроде тёплая, но не по размеру. Мама отправила меня сюда, потому что я мешала её делу. Я знаю это. Она никогда не скрывала, что её карьера важнее меня. Но всё равно больно осознавать, что твоя мать предпочитает избавиться от тебя, чем попытаться понять. Сегодня в аэропорту я видела газету. Пропала девушка, Полина Грей, девятнадцать лет. Последний раз её видели у дома Блэквудов — того самого, что Дэвид собирается реставрировать. Совпадение? Наверное. Но что-то в этой истории цепляет. Может, потому что девушка на фото выглядела такой живой, такой счастливой. Интересно, что с ней случилось. Интересно, искал ли её кто-нибудь по-настоящему, или она просто стала ещё одной строчкой в полицейских отчётах. Не знаю, почему я об этом думаю. Наверное, потому что здесь всё кажется таким безопасным, таким правильным. Аккуратные домики, улыбающиеся люди, церкви на каждом углу. Но если девушка может исчезнуть в таком месте, значит, всё это — иллюзия. Может, под этой благополучной поверхностью скрывается что-то тёмное. Или я просто устала и начинаю придумывать драму там, где её нет.

После завтра первый день в новой школе. Даже думать об этом страшно. Новые люди, новые правила, новые ожидания. Интересно, сколько времени пройдёт, прежде чем они поймут, что я не вписываюсь в их мир? День? Неделя? Или они поймут это с первого взгляда, как те люди в аэропорту? Не знаю, зачем я здесь. Не знаю, что я ищу. Но одно я знаю точно — я не собираюсь притворяться кем-то другим. Если они не примут меня такой, какая я есть, пусть идут к чёрту.

Эмилия

Харрис

. Бунтарка. Изгнанница. Девушка, которая не знает, где её место.

Добро пожаловать в Ноксвилл.

Эмилия закрыла дневник и положила его на тумбочку рядом с кроватью. За окном уже совсем стемнело, и тишина, окутавшая дом, была почти осязаемой. Где-то внизу слышались приглушённые голоса Дэвида и Лоры, обсуждавших что-то на кухне, но их слова не долетали до неё. Эмилия выключила свет, оставив только ночник, и забралась под одеяло, которое пахло лавандой и чем-то старинным, словно хранило в себе воспоминания о тех, кто спал здесь до неё.

Она закрыла глаза, пытаясь заснуть, но мысли продолжали крутиться в голове. Лицо Полины Грей всплывало перед глазами — улыбающаяся блондинка с яркими глазами, которая, возможно, сейчас мертва. Или потерялась. Или сбежала, как Эмилия когда-то мечтала сбежать от матери. Дом Блэквудов, проклятый особняк, который Дэвид хотел вернуть к жизни. Церковь «Розовый сад», куда Лора так хотела её затащить. Всё это складывалось в какую-то странную мозаику, части которой пока не соединялись в единую картину ее жизни.

Эмилия повернулась на бок, устраиваясь поудобнее. Первый день в Ноксвилле подходил к концу, и она не знала, что чувствует. Облегчение, что наконец-то сбежала от матери? Страх перед неизвестностью? Или просто пустоту, потому что ни одно место не казалось ей домом?

Сквозь закрытые веки она видела вспышки дня — аэропорт с его стерильной чистотой, взгляды осуждающих людей, Дэвида с его новой улыбкой, Лору с её приторной добротой, дом, который пах прошлым. Всё это было чужим, и она не знала, сможет ли когда-нибудь назвать это место домом.

Но выбора не было. Она здесь. И придётся как-то жить.

Сон пришёл медленно, мучительно, наполненный обрывками снов — тёмный дом с разбитыми окнами, девушка, которая кричит, но её не слышно, и голос матери, холодный и безэмоциональный: «Ты позоришь меня». Эмилия дёрнулась во сне и крепче сжала подушку. Завтра начнётся новая жизнь. Хочет она того или нет.

ГЛАВА 2. САД РОЗ

Воскресное утро в доме Лоры началось с запаха свежих блинов и кофе, который просачивался через щели двери в комнату Эмилии. Она лежала, уставившись в потолок, и пыталась найти хоть одну причину, по которой стоило бы встать с кровати и отправиться в церковь. К сожалению, таких причин не находилось. Единственное, что заставило её наконец-то подняться — это стук в дверь и голос Лоры, слишком бодрый для воскресного утра.

— Эмилия, дорогая! Завтрак готов. И у нас ещё есть время выбрать тебе платье для церкви!

Эмилия застонала, натягивая одеяло на голову. Платье. Конечно. Потому что её собственная одежда, очевидно, не подходила для святого места.

— Иду, — пробормотала она, заставляя себя встать.

Спустившись вниз, она обнаружила Лору и Дэвида за столом. Лора сияла, в своём безупречном жёлтом платье, а Дэвид читал газету, потягивая кофе. Они выглядели как идеальная пара из рекламы страхования жизни.

— Доброе утро, Эмилия! — Лора подвинула к ней тарелку с блинами. — Как спалось?

— Нормально, — Эмилия опустилась на стул и взяла вилку, стараясь не встречаться взглядом с мачехой.

— Я так рада, что ты пойдёшь с нами в церковь! — продолжала Лора, не замечая (или игнорируя) её отсутствие энтузиазма. — Там замечательная община. Ты познакомишься с молодёжью, и, уверена, они тебе понравятся.

Эмилия кивнула, жуя блин. Она уже представляла этих "замечательных" ребят — аккуратно причёсанные, в строгих нарядах, с улыбками, за которыми скрывается осуждение. Она не вписывалась в их мир, и они наверняка это сразу поймут.

После завтрака Лора повела её наверх, в свою комнату, где на кровати уже были разложены несколько платьев. Эмилия окинула их критическим взглядом: пастельные тона, скромные фасоны, кружева. Всё это кричало "хорошая девочка", а она такой не была.

— Вот это тебе точно подойдёт! — Лора подняла светло-голубое платье с цветочным принтом. — Оно подчеркнёт твои глаза.

— Лора, — Эмилия вздохнула, стараясь подобрать слова. — Я ценю твои старания, правда. Но... это не моё. Я не могу притворяться кем-то, кем не являюсь.

Лора опустила платье, и на её лице появилось выражение лёгкого разочарования.

— Дорогая, это всего лишь одежда. Церковь — особенное место, и люди там одеваются соответственно. Это вопрос уважения.

— Уважения к кому? — Эмилия скрестила руки на груди. — К Богу? Думаю, Ему всё равно, что на мне надето. Или к людям, которые будут меня осуждать, если я приду в джинсах?

Повисла неловкая пауза. Лора открыла рот, чтобы что-то ответить, но в дверях появился Дэвид.

— Всё в порядке? — спросил он, переводя взгляд с жены на дочь.

— Да, просто... обсуждаем наряд, — быстро ответила Лора.

Дэвид посмотрел на Эмилию, и в его глазах она увидела понимание. Он знал, какой она была — упрямой, независимой, не желающей подстраиваться под чужие правила. Но он также знал Лору и её искреннее желание всё сделать правильно.

— Эмилия, — он подошёл ближе, положив руку ей на плечо. — Я понимаю, что тебе это непривычно. Но, может быть, ради меня... просто попробуй? Не обязательно платье. Просто что-то... нейтральное.

Эмилия посмотрела на отца. Она видела, как он старается, как пытается удержать баланс между ней и Лорой. И, несмотря на всё своё сопротивление, она не хотела усложнять ему жизнь ещё больше.

— Ладно, — выдохнула она. — Но я выберу сама.

Вернувшись в свою комнату, Эмилия достала из чемодана чёрные джинсы, белую футболку и кожаную куртку. Не платье, но и не вызывающе. Компромисс. Когда она спустилась, Лора бросила на неё оценивающий взгляд, но ничего не сказала. Дэвид кивнул одобрительно, и они все втроём отправились к машине.

Дорога к церкви прошла в относительном молчании. Эмилия смотрела в окно на проплывающие мимо аккуратные домики, ухоженные газоны и семьи, неспешно прогуливающиеся по тротуарам. Ноксвилл в воскресное утро казался декорацией к фильму о благополучной американской жизни — слишком идеальной, чтобы быть настоящей.

— Церковь "Розовый сад" существует уже больше пятидесяти лет, — нарушила тишину Лора. — Это сердце нашей общины. Там проходят не только службы, но и благотворительные мероприятия, встречи для молодёжи...

— Звучит как полноценный социальный центр, — заметила Эмилия, не сумев удержаться от лёгкой иронии.

— Можно и так сказать, — улыбнулась Лора, не уловив тона. — Важно, чтобы люди могли собираться вместе, поддерживать друг друга. В наше время это особенно ценно.

Эмилия промолчала, продолжая смотреть в окно. Внутри неё клубилось беспокойство. Она не верила в Бога — по крайней мере, не в того, о котором говорят в церквях. Она верила в энергию, в то, что каждый человек сам создаёт свою реальность. Но объяснять это Лоре сейчас казалось бессмысленным.

Церковь "Розовый сад" оказалась именно такой, какой Эмилия её представляла: белое здание с высоким шпилем, витражные окна, ухоженный сад перед входом, где росли розы всех оттенков — от нежно-розовых до глубоко-бордовых. Люди подтягивались со всех сторон, одетые в свои воскресные наряды, обменивались приветствиями и улыбками. Всё было слишком... правильно.

Эмилия вышла из машины и сразу почувствовала на себе взгляды. Несколько женщин, стоявших у входа, переглянулись, увидев её кожаную куртку и розовые волосы. Одна из них, пожилая дама в шляпке, даже приподняла брови, но ничего не сказала.

— Не обращай внимания, — тихо сказал Дэвид, заметив её напряжение. — Они просто не привыкли к... разнообразию.

— Да уж, вижу, — пробормотала Эмилия.

У входа Лора остановилась у столика, где лежали какие-то брошюры и листовки. Она взяла одну и сунула в сумочку, но Эмилия успела заметить фотографию на ней — улыбающаяся блондинка и крупные буквы: "ПРОПАЛА".

— Это что? — спросила она, кивнув на листовку.

Лора обернулась, и на её лице промелькнуло что-то вроде печали.

— Ах, это... Полина Грей. Девушка из нашей общины. Она пропала несколько недель назад. Очень трагичная история. Её семья в отчаянии.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Полина, — повторила Эмилия, вглядываясь в фото. Та же девушка, что была в газете в аэропорту.

— Да, — вздохнула Лора. — Она была такой яркой, полной жизни. Хотела стать актрисой, мечтала о Голливуде... А потом просто исчезла. Полиция ничего не нашла.

Эмилия хотела спросить больше, но Лора уже повернулась и направилась к входу в церковь. Дэвид подтолкнул дочь в спину, и они последовали за ней. Внутри церкви было светло и прохладно. Высокие потолки, деревянные скамьи, витражи, сквозь которые лились цветные лучи солнца. Орган тихо играл что-то спокойное и торжественное. Люди рассаживались, перешёптывались, улыбались друг другу. Эмилия чувствовала себя как инопланетянка, случайно попавшая на чужую планету. Лора провела их к скамье в середине зала, и они сели. Эмилия огляделась, стараясь не встречаться ни с кем взглядом. Но тут её внимание привлёк парень, сидевший в первых рядах. Светлые волосы, широкие плечи, безупречная осанка. Он обернулся, словно почувствовав её взгляд, и их глаза встретились на мгновение. Он был красив — в классическом, почти неестественном смысле этого слова. Как будто сошёл с обложки журнала о здоровом образе жизни.

Эмилия быстро отвела взгляд, но почувствовала, как щёки предательски заалели. "Чёрт, Эмилия, соберись," — мысленно приказала она себе.

Служба началась. Пастор — высокий мужчина лет сорока, с суровым лицом и проницательным взглядом — вышел на кафедру. Его голос был глубоким и властным, наполняющим пространство.

— Добро пожаловать, братья и сёстры, — начал он. — Сегодня мы поговорим о пути праведности, о том, как важно следовать традициям и не поддаваться искушениям этого мира...

Эмилия едва сдержала вздох. Она уже предвидела, куда это всё ведёт — к разговорам о грехах, о том, как молодёжь сбивается с пути, о необходимости подчиняться авторитетам. Всё то, против чего она бунтовала всю жизнь. Её взгляд снова скользнул к тому парню в первых рядах. Он сидел прямо, внимательно слушая пастора. Идеальный прихожанин.

В это время пастор начал спускаться с кафедры, прогуливаясь между рядами, словно желая установить более тесный контакт с паствой. Медленно двигаясь вперёд, он бережно нес в руках сосуд с вином и корзинку с освящённым хлебом. Он прошёл мимо их скамьи, бросив короткий взгляд на Эмилию — оценивающий, но не осуждающий. Она напряглась.

Когда он отошёл, Эмилия не удержалась и сказала Лоре:

— Будто наглотался уныния до отказа!

Лора ахнула, бросив на неё предостерегающий взгляд, но было поздно. Тот самый парень в первом ряду обернулся и посмотрел прямо на Эмилию. На его губах играла лёгкая усмешка, а в глазах мелькнуло что-то вроде согласия.

Эмилия сглотнула. "Отлично, Эмилия. Отличное начало."

Служба тянулась бесконечно. Пастор говорил о праведности, о важности семьи, о том, как молодые должны уважать старших и следовать заветам. Эмилия то и дело ловила себя на том, что её мысли улетают далеко — к дому Блэквудов, к пропавшей Полине, к тому парню, который всё ещё время от времени оглядывался в её сторону.

Наконец, служба закончилась. Люди начали вставать, обмениваться приветствиями, направляться к выходу или к залу, где, судя по доносившимся запахам, уже накрывали столы с закусками и кофе. Эмилия поднялась вслед за Дэвидом и Лорой, чувствуя, как её мышцы затекли от долгого сидения в неподвижной позе. Вокруг звучали голоса, смех, обрывки разговоров о погоде, о детях, о предстоящей неделе. Всё это казалось ей каким-то нереальным, будто она смотрела кино с идеальными персонажами, которые никогда не ругаются и не сомневаются.

Лора тут же была перехвачена группой женщин, которые начали расспрашивать её о чём-то, явно связанном со школой, где она преподавала. Дэвид отошёл к группе мужчин, обсуждавших какое-то историческое здания. Эмилия осталась стоять одна, чувствуя себя неловко и совершенно лишней. Она огляделась, ища хоть какой-то выход из ситуации, и тут её взгляд снова встретился с тем парнем из первого ряда. Он стоял неподалёку, разговаривая с несколькими людьми, но заметив её взгляд, извинился перед собеседниками и направился в её сторону. Эмилия невольно выпрямилась, когда он подошёл ближе. Теперь, видя его вблизи, она могла рассмотреть детали: светлые, почти золотистые волосы, аккуратно уложенные, но не зализанные; ярко-голубые глаза, которые смотрели прямо и открыто; спортивное телосложение, которое выдавали широкие плечи под белой рубашкой и уверенная осанка. Он был высоким — сантиметров на двадцать выше неё — и двигался с той лёгкой грацией, которая бывает у спортсменов. Красивый. Слишком красивый, если честно.

— Привет, — сказал он, останавливаясь перед ней и протягивая руку. — Я Алекс Эванс. Ты новенькая, да?

Эмилия пожала его руку, отмечая крепкое, но не агрессивное рукопожатие.

— Эмилия Харрис. Да, только вчера приехала. Переехала к отцу.

— К Дэвиду, архитектору? — Алекс кивнул в сторону её отца. — Слышал о нём. Он делает классные вещи с старыми заданиями.

— Ага, это он, — Эмилия не знала, что ещё сказать, и повисла неловкая пауза.

Алекс, похоже, почувствовал её дискомфорт, потому что улыбнулся — тепло и без тени снисходительности.

— Знаю, первый раз в церкви может быть немного... подавляюще. Особенно если ты не привыкла к таким местам.

Эмилия усмехнулась.

— Это мягко сказано. Я чувствовала себя как на допросе под всеми этими взглядами.

— Не обращай внимания, — Алекс махнул рукой. — Люди здесь просто любопытные. Новое лицо — это всегда событие в маленьком городе. Но они добрые, правда.

— Если ты так говоришь, — Эмилия скрестила руки на груди, оглядываясь на группу женщин, которые украдкой бросали на неё взгляды. — Хотя мне кажется, они больше осуждают, чем приветствуют.

— Дай им время, — сказал Алекс. — Они привыкнут.

Эмилия фыркнула.

— К моим розовым волосам и кожаной куртке? Сомневаюсь.

Алекс рассмеялся — искренне, без издёвки.

— Ну, по крайней мере, ты запоминающаяся. Это уже плюс.

Они стояли, переглядываясь, и Эмилия вдруг почувствовала, что её предубеждение начинает таять. Алекс не был таким, каким она его представляла. Он был... лёгким. Без той напряжённости и формальности, которую она ожидала от "правильного церковного мальчика".

— Слушай, — Алекс кивнул в сторону выхода. — Хочешь прогуляться по саду? Там тише, и можно нормально поговорить.

Эмилия колебалась лишь мгновение, затем кивнула.

— Почему нет.

Они вышли через боковую дверь, ведущую в сад за церковью. Здесь царила совсем другая атмосфера — тихая, умиротворённая. Розы всех оттенков цвели вдоль аккуратных дорожек, пчёлы жужжали над цветами, а в воздухе витал сладкий аромат. Эмилия глубоко вдохнула, чувствуя, как напряжение в плечах наконец-то начинает отпускать.

— Красиво здесь, — призналась она.

— Да, это одно из моих любимых мест, — Алекс шёл рядом, засунув руки в карманы брюк. — Когда мне нужно подумать или просто побыть одному, я прихожу сюда.

— Не думала, что капитан футбольной команды нуждается в одиночестве, — заметила Эмилия с лёгкой усмешкой.

Алекс удивлённо приподнял бровь.

— Откуда ты знаешь, что я капитан?

— Лора упомянула вчера, когда рассказывала о церкви, — соврала Эмилия. На самом деле она просто случайно угадала.

— Ах, ну да, — Алекс кивнул. — Лора знает всех здесь. Она как наша местная энциклопедия.

Они прошли ещё немного, и Эмилия решила рискнуть.

— Слушай, можно задам тебе вопрос?

— Конечно.

— Ты правда веришь во всё это? — Эмилия махнула рукой в сторону церкви. — Все эти правила, традиции, проповеди о том, как нужно жить... Это не кажется тебе... ограничивающим?

Алекс не ответил сразу. Он остановился у куста с белыми розами, сорвал одну и повертел её в пальцах.

— Знаешь, многие думают, что церковь — это про запреты, — начал он медленно. — Но для меня это больше про... связь. С людьми, с чем-то большим, чем я сам. Это про то, чтобы не чувствовать себя одиноким в этом огромном мире.

Эмилия прислушалась. Она ожидала услышать что-то вроде "потому что так сказано в Библии" или "потому что так сказал пастор", но Алекс говорил искренне, без заученных фраз.

— А ваш пастор, — продолжила она, — он, конечно, производит впечатление. Такой... строгий. Держу пари, он никогда не улыбается. Типичный церковный тиран, который следит, чтобы все сидели ровно и не моргали лишний раз.

Алекс остановился и посмотрел на неё, и на его лице мелькнула лёгкая усмешка.

— Пастор Джон? Он мой отец, кстати.

Эмилия замерла. Её щёки вспыхнули.

— О, чёрт. Прости, я не хотела...

Алекс рассмеялся, и в этом смехе не было ни капли обиды.

— Расслабься. Я знаю, что он производит такое впечатление. Он правда строгий. Но это потому, что он считает, что должен быть примером для всех. Нести ответственность.

— Но это же... тяжело, наверное, — Эмилия немного расслабилась, видя, что Алекс не обиделся. — Быть сыном пастора. Все ждут, что ты будешь идеальным.

— Ты не представляешь, насколько, — Алекс вздохнул, и в его голосе прозвучала нотка усталости. — Иногда кажется, что я не могу сделать ни одной ошибки. Все наблюдают, оценивают. Но... — он пожал плечами, — я привык. И отец не такой, каким кажется. Он просто верит, что делает правильно.

Эмилия почувствовала укол сочувствия. Она знала, каково это — жить под давлением чужих ожиданий. Её мать была такой же: всё должно было быть идеально, безупречно, правильно.

— Извини, что назвала его тираном, — сказала она тихо. — Это было грубо.

— Не переживай, — Алекс улыбнулся. — Я слышал и похуже.

Они продолжили идти, и Эмилия вдруг почувствовала, как её язык развязывается. С Алексом было легко говорить — без напряжения, без необходимости играть роль.

— Знаешь, у меня мама прокурор, — неожиданно для себя призналась она. — Она тоже всё время контролирует. Каждый мой шаг, каждое слово. Она хотела, чтобы я была идеальной дочерью: отличницей, правильной, удобной. Но я... не смогла.

Алекс кивнул, слушая.

— И ты сбежала.

— Можно и так сказать, — Эмилия усмехнулась. — Вернее, она меня отправила сюда, потому что я мешала её карьере. У неё важное дело, и моё "поведение" бросает тень на её репутацию.

— Это... жёстко, — Алекс нахмурился. — Родители должны принимать детей такими, какие они есть.

— Не все так думают, — Эмилия пожала плечами, стараясь скрыть горечь в голосе.

Они остановились у старой яблони в дальнем углу сада. Под её раскидистыми ветвями стояла деревянная скамейка, на которую Алекс сел, похлопав рядом с собой.

— Садись.

Эмилия опустилась рядом, и они некоторое время сидели в тишине, слушая пение птиц и шелест листьев.

— Знаешь, — наконец сказал Алекс, — церковь тоже не про то, чтобы все были одинаковыми. По крайней мере, не должна быть про это. Да, есть традиции, есть правила. Но главное — это сообщество. Люди, которые поддерживают друг друга. Конечно, не все идеальны. Некоторые осуждают, некоторые слишком строги. Но большинство просто хотят... принадлежать к чему-то большему.

Эмилия посмотрела на него, и что-то внутри неё дрогнуло. Алекс говорил так искренне, без попытки навязать своё мнение. Он просто делился тем, что чувствовал.

— Ты классный, знаешь... — вырвалось у неё.

Алекс удивлённо взглянул на неё.

— Что?

— Ну, — Эмилия пожала плечами, чувствуя, как щёки снова начинают гореть, — я думала, что ты будешь типичным правильным мальчиком, который будет читать мне мораль. А ты... другой. Ты умеешь слушать. И не осуждаешь. Это редкость.

Алекс улыбнулся, и Эмилия заметила, как его уши слегка покраснели.

— Спасибо. Приятно слышать.

— Да ладно, наверняка тебе постоянно говорят комплименты, — Эмилия откинулась на спинку скамейки. — У себя в Калифорнии я знала кучу парней, которые выглядели круто, но стоило чуть задеть их эго — они сразу в атаку. А ты... ты не обиделся, когда я про твоего отца сказала. Это говорит о характере.

— Ну... я просто думаю, что обижаться на правду глупо, — ответил он. — Мой отец действительно строгий. И да, иногда он бывает слишком серьёзным. Но это не значит, что я должен защищать его от любого мнения.

— Вот видишь! — Эмилия повернулась к нему, и её глаза заблестели. — У тебя есть стержень. Принципы. Это круто. У большинства парней в нашем возрасте только и есть, что понты и желание выглядеть крутыми. А ты... настоящий.

Алекс сглотнул.

— Ты всегда так прямо говоришь то, что думаешь? — спросил он.

— А что, нельзя? — Эмилия наклонила голову, изучая его. — У нас в Калифорнии это норма. Если парень классный — почему бы не сказать ему об этом? Честность — это важно, разве нет?

— Наверное, — Алекс кивнул, было заметно как ему нравилось это. Нравилось, что она не играет, не намекает, не кокетничает. Она просто говорит.

— К тому же, — продолжила Эмилия, явно не замечая, какой эффект производят её слова, — ты ещё и красивый. Не в обиду, но ты выглядишь как модель из журнала. У тебя эти голубые глаза, спортивная фигура... Держу пари, девчонки здесь от тебя без ума.

Она сказала это так естественно, будто комментировала погоду.

— Я... ну... спасибо? — выдавил он, краснея.

— Да не за что, — Эмилия рассмеялась. — Я просто констатирую факт. Хотя, если честно, красота — это не главное. Я видела кучу красивых парней, которые были полными придурками. А ты... ты не такой. У тебя есть что-то внутри. Доброта, что ли. Искренность.

Алекс не знал, что ответить.

— Ты тоже не такая, как все здесь, — сказал он, стараясь вернуть разговор в более нейтральное русло. — В хорошем смысле. Ты... яркая. Смелая. Не боишься быть собой.

— Ну, я пыталась быть кем-то другим, — Эмилия пожала плечами. — Не получилось. Так что решила — к чёрту, буду собой. Хотя это не всем нравится.

— Мне нравится — выпалил Алекс.

Эмилия удивлённо посмотрела на него, и на её губах появилась мягкая улыбка.

— Правда?

— Правда, — он кивнул. — Ты... освежающая. После всех этих людей, которые притворяются и играют роли, приятно встретить кого-то настоящего.

— Вау, — Эмилия откинулась назад, глядя на него с неподдельным удивлением. — Не ожидала такого от капитана футбольной команды и сына пастора. Ты полон сюрпризов, Алекс.

Он засмеялся, они ещё немного посидели в тишине, наслаждаясь спокойствием сада. Но потом Алекс вспомнил о чём-то, и его лицо потемнело.

— Кстати, ты видела листовки у входа?

Эмилия кивнула.

— Про пропавшую девушку? Полину Грей?

— Да, — Алекс вздохнул, и в его голосе прозвучала боль. — Она моя кузина.

Эмилия резко обернулась к нему.

— Твоя кузина?

— Ага, — он смотрел вдаль, и в его глазах появилась грусть. — Полина была... особенной. Яркой, живой. Она была талантливой, красивой, целеустремлённой. И вдруг... она просто исчезла.

— Боже, Алекс, мне так жаль, — Эмилия тронула его руку, и он почувствовал тепло её ладони.

— Полиция говорит, что её в последний раз видели у старого дома Блэквудов, — продолжал он. — Это заброшенное место на окраине города. Никто не знает, что она там делала. Мы с семьёй в отчаянии. Каждый день я думаю: а что, если я мог что-то сделать? Что, если я мог её остановить, защитить?

Эмилия сжала его руку сильнее.

— Это не твоя вина. Ты не мог знать.

— Но я должен был! — голос Алекса сорвался. — Я её брат, её защитник. Я должен был быть рядом.

— Алекс, — Эмилия развернулась к нему всем телом, — ты не можешь контролировать всё. Иногда плохие вещи случаются, и мы ничего не можем с этим поделать. Это не делает тебя плохим человеком.

Он посмотрел на неё, и в его глазах блеснули слёзы, которые он отчаянно пытался сдержать.

— Я просто... Я хочу найти того, кто виноват. Хочу, чтобы он ответил за то, что сделал. Полина заслуживала лучшего. Она заслуживала жить, осуществить свои мечты.

— И ты найдёшь его, — твёрдо сказала Эмилия. — Я в это верю.

— Спасибо, — прошептал он. — За то, что слушаешь. За то, что... понимаешь.

— Всегда пожалуйста, — улыбнулась Эмилия.

Они ещё немного посидели, и Эмилия поняла, что не хочет, чтобы этот момент заканчивался. С Алексом было легко. Он видел её настоящей — девушку, которая не боится быть собой. И он не отвернулся. Он принял.

— Слушай, — наконец сказал он, — может, как-нибудь встретимся? Я мог бы показать тебе город. Есть несколько классных мест, которые тебе понравятся.

Эмилия задумалась на мгновение, затем кивнула.

— Давай. Звучит круто.

Эмилия почувствовала, как внутри неё взрывается фейерверк. Она согласилась. Она хочет провести с ним время. И это было всё, что ей нужно. Они вернулись к церкви, где их уже искали Лора и Дэвид. Группа молодёжи стояла неподалёку, и Эмилия заметила, как несколько девушек смотрят на неё с плохо скрытым любопытством и... завистью?

— Алекс! — окликнула его высокая блондинка в розовом платье до колен, подходя ближе. — Мы тебя заждались! Хотели обсудить планы на следующую неделю.

— Сейчас подойду, Мэдисон, — ответил он, но не отходил от Эмилии.

Мэдисон бросила на Эмилию оценивающий взгляд и поджала губы.

— Это... твоя новая знакомая?

— Да, это Эмилия, — Алекс положил руку на спину Эмилии, и она почувствовала тепло его ладони сквозь тонкую ткань футболки. — Она только переехала. Эмилия, это Мэдисон, она в нашей молодёжной группе.

— Привет, — Эмилия кивнула, стараясь быть вежливой, хотя взгляд Мэдисон ей совсем не нравился.

— Привет, — Мэдисон натянуто улыбнулась. — Интересный... стиль у тебя. Не часто такое встретишь здесь.

— Спасибо, — Эмилия усмехнулась, прекрасно понимая, что это не был комплимент. — Я стараюсь не быть как все.

Мэдисон хотела что-то ответить, но Алекс перебил:

— Мэдисон, не начинай. Эмилия наш гость, и я хочу, чтобы она чувствовала себя желанной.

Блондинка закатила глаза, но промолчала, развернувшись и направившись обратно к группе. Эмилия посмотрела на Алекса с благодарностью.

— Спасибо. Опять.

— Не за что, — он пожал плечами. — Просто... будь собой. Остальное неважно.

Эмилия почувствовала, как что-то внутри неё теплеет. Алекс был не таким, каким она его представляла. Он был добрым, понимающим, искренним. И это... нравилось ей.

Дорога домой прошла тихо. Лора болтала о том, как все были рады познакомиться с Эмилией, как важно влиться в общину. Дэвид молча вёл машину, время от времени бросая на дочь взгляды в зеркало заднего вида. Эмилия смотрела в окно, но её мысли были далеко — в саду за церковью, рядом с Алексом. Она думала о его словах, о том, как он говорил о Полине. О его боли, которую он не скрывал. О том, как он защищал её перед Мэдисон. О том, какими тёплыми были его руки.

Когда они вернулись домой, Эмилия сразу поднялась к себе в комнату. Ей нужно было разобраться в своих мыслях. Она достала дневник, открыла на чистой странице и начала писать.

Воскресенье

.

Я бы никогда не подумала, что скажу это, но... Сегодня оказалось совсем неплохим днём. Церковная служба действительно была утомительной, да и взгляды прихожан заставляли чувствовать себя белой вороной. Однако знакомство с Алексом всё изменило.

Алекс

. Что тут скажешь? Сын пастора, капитан школьной футбольной команды — классический пример правильного парня. Готовилась встретить очередного заносчивого красавчика, глядящего сверху вниз. Но Алекс удивил меня совершенно иначе. Он искренний, добрый и открытый. Когда я ляпнула какую-то чепуху про его отца (да, я назвала пастора тираном, не зная, что это его отец — гениально, Эмилия, просто гениально), он просто улыбнулся и спокойно пояснил, что отец строг, но вовсе не жесток. Ни тени осуждения, ни капли высокомерия — лишь чистое понимание. После службы мы прогулялись по саду позади церкви, и он поделился историей о своей кузине Полине. Та самая девушка, исчезновение которой тут любят обсуждать. Глядя на выражение его лица, я поняла всю глубину его переживаний. Его боль была настолько очевидна, что я ощутила острое желание поддержать его, сказать что-нибудь ободряющее, хотя сама далеко не убеждена, что всё разрешится благополучно. Кстати говоря, последнее известное местонахождение Полины — дом Блэквудов. Тот самый, над которым работает папа. Стечение обстоятельств? Или нечто большее?

И вот ещё одно открытие... Алекс красив. Причём не просто привлекателен внешне, а буквально прекрасен. Глубокий взгляд голубых глаз, светлые волосы, атлетическое телосложение — словно сошёл прямо с журнальной страницы о спорте. Впрочем, главное не внешность. За этими чертами скрывается внутренний свет — твёрдые убеждения, честность, настоящая доброта. Человек, который не притворяется кем-то другим, а остаётся собой. Признавшись ему обо всём этом, я почувствовала неожиданную реакцию — смущённый румянец на щеках. Так неожиданно трогательно...

Мы договорились снова увидеться. Он собирается провести экскурсию по городу. И знаешь что? Кажется, я согласна. Хотя понимаю, что это рискованно. Ведь Алекс принадлежит другому миру — миру традиций, норм поведения и религии. А я — прямая противоположность всему этому. Тем не менее, когда я рядом с ним, эта разница перестаёт казаться важной. Послезавтра начинается учёба. Интересно, встретимся ли мы вновь? Останется ли он таким же открытым и дружелюбным, каким был сегодня, или займёт привычную позицию уверенного лидера, которому негоже общаться с подобными мне? Будущее покажет. Пока же... рада знакомству с ним. Возможно, Ноксвилл окажется не таким уж плохим местом. Быть может, здесь найдётся кое-что стоящее внимания.

Эмилия

Харрис

, бунтарка, скептик и, вероятно, слегка мечтающая о лучшем будущем.

Эмилия закрыла дневник и положила его на тумбочку. За окном уже темнело, окрашивая небо в оттенки фиолетового и оранжевого. Она легла на кровать, уставившись в потолок, и позволила себе на мгновение просто... мечтать. Его улыбка. Его голос. Его рука на её плече.

Она закрыла глаза, и перед ней всплыли образы — они снова в саду, смеются, говорят обо всём и ни о чём. Он смотрит на неё так, будто она единственная в мире. Он наклоняется, его губы почти касаются её...

Эмилия резко открыла глаза и села на кровати.

— Стоп, Эмилия. Соберись, — пробормотала она себе под нос. — Ты его только встретила. Не начинай придумывать романы.

Но сердце не слушалось. Оно билось чаще, чем обычно. И где-то глубоко внутри она знала: что-то началось. Что-то новое, пугающее и волнующее одновременно.

Она встала, подошла к окну и выглянула наружу. Ноксвилл спал, укутанный в тёплый осенний вечер. Где-то там был Алекс. Думал ли он о ней? Вспоминал ли их разговор?

Эмилия усмехнулась сама себе. Конечно, думает. Она видела, как он смотрел на неё. Как краснел от её слов. Как сжимал её руку.

Завтра начнётся новая глава. Школа, новые люди, новые испытания. Но теперь у неё был Алекс. И это меняло всё.

Она вернулась к кровати, забралась под одеяло и закрыла глаза. Впервые за долгое время она засыпала с улыбкой на губах и надеждой в сердце.

ГЛАВА 3. ШКОЛА ФАРРАГУТА

Утро началось с того, что Эмилия стояла перед зеркалом в своей комнате, разглядывая собственное отражение с той же придирчивостью, с какой ювелир оценивает бриллиант на предмет трещин. Чёрная футболка с логотипом группы "Bauhaus", рваные джинсы, кеды на платформе и розовые волосы, вплетённая в косу — всё это кричало о том, что она не собирается притворяться кем-то другим ради одобрения незнакомцев. Лора дважды постучала в дверь, предлагая подвезти до школы, но Эмилия вежливо отказалась, сославшись на желание размяться после вчерашнего дня. На самом деле ей нужно было время — двадцать минут пешком через утренний Ноксвилл, чтобы собраться с мыслями и подготовиться к тому, что первый день в новой школе может оказаться либо началом чего-то интересного, либо катастрофой.

Улицы были почти пусты, если не считать нескольких упорных joggers в ярких спортивных костюмах, пожилой женщины, выгуливающей таксу, и мужчины, поливающего газон из шланга, несмотря на то, что роса ещё не высохла. Солнце уже поднялось достаточно высоко, чтобы окрасить небо в мягкие оттенки золотого и розового, и воздух был свежим, с лёгким привкусом осени, хотя календарь упрямо показывал начало сентября. Эмилия шла медленно, вдыхая этот воздух полной грудью и наблюдая, как город просыпается — машины выезжают с подъездных дорожек, где-то лает собака, а из открытого окна доносится запах свежезаваренного кофе и жареного бекона.

Вчера была церковь. Алекс. Его слова в саду за церковью "Розовый сад", тепло его руки на её спине, взгляд, полный искренности и какой-то тихой надежды. Алекс был... правильным. Идеальным, если быть честной. Сын пастора, капитан футбольной команды, красивый, добрый, с этой почти болезненной искренностью в глазах. Он был воплощением всего того, чего её мать Анна могла бы желать для своей дочери. Стабильность, предсказуемость, безопасность. С ним всё было бы понятно — университет, карьера, семья, белый забор и двое с половиной детей. Идеальная американская мечта в упаковке с бантиком. Но именно это и тревожило. Эмилия провела всю свою жизнь, убегая от материнских ожиданий, бунтуя против каждого "должна" и "обязана", которые Анна швыряла в неё, как камни. И вот теперь она оказалась в ситуации, где парень, который ей нравился — а он нравился, это было бесспорно — олицетворял собой всё то, против чего она восставала. Странная ирония судьбы. Или ловушка.

Средняя школа Фаррагута возвышалась перед ней, как крепость из красного кирпича и тонированного стекла, окружённая идеально подстриженными газонами и рядами машин на парковке — от старых пикапов до новеньких BMW, явно подаренных папочками на шестнадцатилетие. Здание было большим, трёхэтажным, с современными пристройками, которые выглядели так, будто их добавили лет десять назад в попытке омолодить архитектуру пятидесятых годов. Над главным входом висел баннер: "Добро пожаловать в новый учебный год! Вперёд, Фэлконы!" — с изображением сокола в полёте, явно нарисованного кем-то из арт-класса.

Эмилия остановилась у ворот, наблюдая за толпой студентов, которые уже успели сгруппироваться по своим кастам. Черлидерши в ярко-синих и белых формах собрались у главного входа, их смех звучал так же синхронно, как и их движения. Среди них была знакомая фигура блондинки Медисон. Спортсмены в куртках команды валялись на траве, перебрасываясь мячом и обсуждая что-то с видом людей, которые знают, что мир крутится вокруг них. Алекса не было среди них. Ботаники с рюкзаками, которые явно весили больше, чем они сами, торопились внутрь, стараясь не привлекать внимания. И те, кто просто слонялся без дела — курильщики у дальней стены, скейтеры, оттачивающие трюки на перилах. Все они выглядели так, будто знали друг друга вечность, как будто их жизни переплелись ещё в детском саду и больше никогда не разойдутся.

А она, с её розовыми волосами и рваными джинсами, была как инопланетянка, только что приземлившаяся на чужой планете. Глубокий вдох. Выдох. "Ты справишься, Эмилия. Это всего лишь школа, а не гладиаторская арена." Хотя, если подумать, разница была не такой уж большой — и там, и там выживает сильнейший. Она шагнула вперёд, пересекая невидимую границу между улицей и школьной территорией, и сразу почувствовала на себе взгляды. Десятки глаз обернулись в её сторону, сканируя её с головы до ног, оценивая, взвешивая, вынося молчаливый вердикт. Группа черлидерш замолчала на полуслове, Медисон даже приоткрыла рот, словно не веря своим глазам. Спортсмены переглянулись, один из них присвистнул, но не восхищённо, а скорее насмешливо. Эмилия подняла подбородок чуть выше, игнорируя этот молчаливый суд, и направилась к главному входу, стараясь идти уверенно, хотя внутри всё сжималось от знакомого чувства — быть чужой.

Коридор встретил её гулом голосов, который эхом разносился по пространству, смешиваясь с лязгом металлических дверей шкафчиков, топотом ног и музыкой, доносящейся из чьих-то наушников. Запах дешевой пиццы из столовой смешивался с ароматом дезодорантов, чужих духов и чего-то сладкого — то ли жвачки, то ли энергетических напитков. Стены были увешаны плакатами — объявления о футбольных матчах, кастинги в школьный мюзикл, напоминания о правилах дресс-кода и фотографии выпускников прошлых лет, смотрящих со стен с той наигранной уверенностью, которая говорила: "Мы справились, и ты справишься тоже."

Эмилия нашла свой шкафчик — номер 237, на втором этаже, в дальнем углу коридора, куда солнечный свет почти не добирался. Комбинация замка оказалась капризной, и ей пришлось повозиться несколько минут, чувствуя, как на неё снова уставились несколько пар глаз. Наконец замок поддался с глухим щелчком, и она открыла дверцу. Внутри было пусто и пахло старым металлом. Эмилия бросила туда свой рюкзак, оставив только тетрадь, пенал и телефон, и захлопнула дверцу, прислонившись к ней спиной на мгновение, чтобы перевести дух. Рядом проходила группа девушек — все в одинаковых блузках и джинсах скинни, с идеальными укладками и макияжем, который, вероятно, занял у каждой не меньше часа. Их смех звенел, как разбитое стекло. Одна из них бросила на Эмилию взгляд, полный плохо скрытого презрения, и прошептала что-то своей подруге, прикрывая рот рукой. Та захихикала, оценивающе окинув Эмилию взглядом и покачав головой, словно говоря: "Бедняжка, она даже не понимает, насколько нелепо выглядит."

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Эмилия сжала кулаки, чувствуя, как внутри закипает знакомая злость — та же, что вскипала каждый раз, когда мать критиковала её внешний вид или одноклассники в Калифорнии смотрели на неё как на выскочку. Но она заставила себя выдохнуть и расслабиться. "Не стоит того. Они просто... не понимают. И никогда не поймут." Эти девушки жили в мире, где главное — соответствовать, вписываться, быть как все. А Эмилия жила в мире, где главное — быть собой, даже если это означало быть одной.

Звонок на первый урок прозвенел резко и неожиданно, заставив её вздрогнуть. Эмилия посмотрела в расписание, которое ей прислали по почте неделю назад: английская литература, кабинет 204, миссис Клинтон. Она поднялась по лестнице, пробираясь сквозь толпу студентов, которые толкались, смеялись, обнимались, словно не виделись целую вечность, хотя летние каникулы закончились всего несколько дней назад. Нашла нужную дверь — массивную, деревянную, с матовым стеклом, на котором золотыми буквами было выведено "204 — Английская литература."

Эмилия толкнула дверь и вошла.

Класс был стандартным — четыре ряда парт, расставленных ровными линиями, деревянная кафедра у доски, на которой кто-то забыл стереть формулу по химии, и большие окна, через которые лился утренний свет, окрашивая всё в мягкие золотистые тона. Стены были увешаны плакатами с цитатами из классики — "Быть или не быть" Шекспира, "Все счастливые семьи похожи друг на друга" Толстого, "В начале было Слово" из Библии. Учительница стояла у своего стола, перебирая какие-то бумаги, и подняла голову, когда Эмилия вошла.

Миссис Клинтон была женщиной лет пятидесяти, с волосами, собранными в тугой пучок, и очками на цепочке, которые покоились на груди. Она была одета в строгий брючный костюм серого цвета, белую блузку с воротником-стойкой и чёрные туфли на низком каблуке. Лицо у неё было умное, с глубокими морщинами у глаз, которые говорили о том, что она много смеялась в молодости, но сейчас выражение было скорее строгим, почти суровым. Она окинула Эмилию оценивающим взглядом — сначала розовую прядь, потом рваные джинсы, потом футболку с группой — и её губы сжались в тонкую линию.

— Ты, должно быть, Эмилия Харрис, — сказала миссис Клинтон, и её голос был ровным, профессиональным, но в нём чувствовалась нотка сомнения. — Я миссис Клинтон, веду английскую литературу. Добро пожаловать в Фаррагут. Надеюсь, ты готова к серьёзной работе, а не к тому, чтобы просиживать штаны.

Эмилия почувствовала, как щёки заливает краска. Это было даже не приветствие — это было предупреждение.

— Да, мэм, — пробормотала она, стараясь звучать уверенно.

— Хорошо. Садись... вон там, в третьем ряду, у окна. Рядом с мистером Коулом. Джейк, подними руку.

Эмилия повернула голову и впервые увидела его.

Джейк сидел в третьем ряду, у окна, небрежно развалившись на стуле, одна рука лежала на парте, другая крутила ручку между пальцами. Он поднял руку — лениво, без энтузиазма, словно это было слишком большим усилием — и посмотрел прямо на неё.

И Эмилия забыла, как дышать.

Первое, что она заметила — глаза. Тёмные, почти чёрные, с длинными ресницами, которые большинство девушек покупали бы за деньги, они смотрели прямо на неё с какой-то ленивой, хищной заинтересованностью. Это был взгляд человека, который привык получать то, что хочет, и знает, как именно этого добиться. Взгляд, который одновременно обещал неприятности и приключения, и от которого невозможно было отвести глаз.

Лицо у него было резким, почти скульптурным — высокие скулы, чётко очерченная челюсть, прямой нос с лёгкой горбинкой, словно когда-то его ломали. Губы полные, чувственные, с лёгкой усмешкой в уголках, которая говорила, что он знает какой-то секрет и не собирается им делиться. Кожа смуглая, загорелая, с лёгким золотистым оттенком, который бывает у тех, кто проводит много времени на улице, а не в солярии. Тёмные волосы падали на лоб — не слишком длинные, но достаточно, чтобы создавать впечатление лёгкой растрёпанности, словно он только что встал с кровати и не удосужился причесаться, но именно это придавало ему особый шарм.

Он был одет в чёрную футболку с выцветшим логотипом группы "The Doors", которая облегала торс, подчёркивая широкие плечи и сильные руки. Поверх футболки — потёртая кожаная куртка, чёрная, с царапинами и потёртостями, которая выглядела так, будто повидала не одну драку и пережила не один ливень, но именно это придавало ей характер. На запястьях — несколько кожаных браслетов и тонкие чёрные нитки, завязанные узлами, на шее — серебряная цепочка с кулоном, который при ближайшем рассмотрении оказался пентаграммой. На пальце правой руки — массивное серебряное кольцо с каким-то символом, который Эмилия не смогла разглядеть с такого расстояния.

Он выглядел старше своих лет — не физически, а скорее... опытнее. Словно видел и делал вещи, о которых большинство его ровесников только мечтали или боялись мечтать. В нём была какая-то первобытная, животная притягательность, от которой перехватывало дыхание и заставляло сердце биться чуть быстрее.

Джейк поймал её взгляд и ухмыльнулся. Не просто улыбнулся — именно ухмыльнулся, одним уголком рта, и это было так... провокационно. Так уверенно. Словно он знал, что она смотрит на него, и ему это не просто нравилось — он этого ожидал.

— Мисс Харрис, если вы закончили осматривать класс, может быть, вы соизволите сесть? — голос миссис Клинтон прорезал воздух, как нож.

Эмилия вздрогнула, отрывая взгляд от Джейка, и почувствовала, как щёки заливает краска. Весь класс смотрел на неё — кто-то с любопытством, кто-то с насмешкой, кто-то с безразличием. Она быстро прошла к указанной парте и опустилась на стул рядом с Джейком, стараясь не встречаться с ним взглядом, хотя чувствовала, как он продолжает смотреть на неё. Миссис Клинтон вернулась к доске и начала писать крупными, аккуратными буквами: "Программа на год: 'Великий Гэтсби', 'Убить пересмешника', 'О дивный новый мир', 'Грозовой перевал'."

— В этом году, — начала она, не оборачиваясь, — мы будем изучать классическую американскую и британскую литературу. Я ожидаю от вас не просто чтения, а анализа, понимания символизма, контекста, авторского замысла. Литература — это не просто слова на бумаге, это зеркало, в котором мы видим себя и наше общество. И если кто-то из вас думает, что сможет просто списать эссе из интернета — даже не пытайтесь. Я знаю все сайты и все шаблоны. Вопросы?

Класс молчал. Миссис Клинтон обернулась, окинув всех строгим взглядом.

— Хорошо. Начнём с "Великого Гэтсби". Кто-нибудь уже читал?

Несколько рук поднялись вяло, словно их владельцы не были уверены, стоит ли признаваться.

— Отлично. Мисс Харрис, — миссис Клинтон посмотрела прямо на Эмилию, — вы читали?

Эмилия кивнула.

— Да, мэм.

— Тогда ответьте мне: какой, по вашему мнению, главный символ в романе?

Эмилия на секунду задумалась. Она читала "Великого Гэтсби" ещё в прошлом году, в своей старой школе, и помнила его довольно хорошо.

— Зелёный свет, — ответила она. — Он символизирует недостижимую мечту, то, к чему Гэтсби стремится всю свою жизнь, но никогда не может достичь. Это иллюзия, которая разрушается в момент, когда он наконец приближается к ней.

Миссис Клинтон кивнула, и на её лице промелькнуло что-то похожее на одобрение.

— Правильно. Видите, класс? Новая ученица знает материал. Надеюсь, вы последуете её примеру.

Кто-то сзади фыркнул, и Эмилия почувствовала, как её щёки снова горят. Она опустила взгляд на тетрадь, притворяясь, что записывает что-то важное, и в этот момент услышала тихий смешок справа. Она осторожно повернула голову. Джейк смотрел на неё, всё ещё ухмыляясь, и наклонился чуть ближе, так, чтобы только она могла слышать.

— Ничего себе, умница, — прошептал он, и его голос был низким, хрипловатым, с лёгкой насмешкой. — Обычно новенькие стараются слиться с толпой, а ты сразу в дамки.

Эмилия не знала, что ответить. Она посмотрела на него — вблизи он был ещё более... поразительным. Запах от него шёл интересный — смесь кожи, лёгкого древесного аромата (то ли одеколон, то ли просто запах улицы) и чего-то едва уловимого, почти дымного, словно он недавно был у костра.

— Я не люблю притворяться, — наконец выдавила она, стараясь звучать равнодушно.

— Вижу, — Джейк откинулся на спинку стула, всё ещё не сводя с неё глаз. — Это круто. Здесь все только и делают, что притворяются. Ты освежаешь обстановку.

Эмилия почувствовала, как сердце забилось чуть быстрее. Что это было? Флирт? Просто дружелюбие? Она не могла понять, и это её раздражало. С Алексом всё было понятно — он был открытым, искренним, его намерения читались как книга. А этот... этот Джейк был как закрытая дверь с надписью "Посторонним вход запрещён", но за которой явно скрывалось что-то невероятно интересное.

— Мистер Коул, если вы закончили флиртовать, может быть, вы откроете учебник на странице двенадцать? — голос миссис Клинтон снова прорезал воздух, и весь класс захихикал.

Джейк не моргнул, только пожал плечами и открыл учебник, но прежде чем отвернуться, он подмигнул Эмилии — быстро, почти незаметно, но этого было достаточно, чтобы её щёки снова вспыхнули. Остаток урока прошёл в тумане. Миссис Клинтон говорила что-то о символизме, о "потерянном поколении", о Фицджеральде и его жизни, но Эмилия слушала вполуха. Её мысли были заняты совсем другим. Она то и дело бросала украдкой взгляды на Джейка, который сидел, уставившись в окно, и казался совершенно невозмутимым. Он не записывал ничего, не участвовал в обсуждении, просто сидел, словно весь этот урок, вся эта школа были просто фоном, на котором разворачивалась его собственная, гораздо более интересная жизнь.

В какой-то момент он поймал её взгляд и снова ухмыльнулся, и Эмилия быстро отвернулась, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле. Что с ней происходит? Она только вчера думала об Алексе, о том, каким он был добрым и правильным, а теперь этот... этот Джейк со своими тёмными глазами и дерзкой улыбкой заставлял её забыть обо всём.

Когда прозвенел звонок, Эмилия поспешно собрала вещи и направилась к выходу, но не успела сделать и трёх шагов, как услышала голос позади:

— Эй, новенькая, погоди.

Она обернулась. Джейк встал из-за парты, и теперь, когда она могла видеть его во весь рост, он был ещё более впечатляющим. Высокий — под метр восемьдесят пять, с широкими плечами и узкими бёдрами, он двигался с какой-то ленивой грацией, словно каждый шаг был тщательно выверен, но при этом абсолютно естественен. Джинсы на нём были тёмные, зауженные, с дырой на колене, и тяжёлые ботинки, которые гулко стучали по полу. Он шёл к ней, засунув руки в карманы куртки, и на его губах играла всё та же усмешка.

— Я Джейк, — сказал он, останавливаясь прямо перед ней. — Джейк Коул. Добро пожаловать в ад под названием Фаррагут.

Эмилия не смогла сдержать улыбки.

— Эмилия. Эмилия Харрис. И спасибо, наверное? Хотя ад — это, кажется, не самое воодушевляющее описание.

— Зато честное, — Джейк пожал плечами. — Слушай, ты обедаешь в столовой или предпочитаешь прятаться в библиотеке, как большинство новеньких?

— Не знаю ещё, — призналась Эмилия. — Я тут первый день.

— Тогда пошли с нами, — предложил он, и в его голосе не было ни капли сомнения, словно отказ даже не рассматривался. — Мы с друзьями обычно сидим в дальнем углу. Обещаю, мы не кусаемся. Ну, почти.

Эмилия колебалась лишь секунду. Что-то в нём — в его уверенности, в его улыбке, в том, как он смотрел на неё — заставляло её хотеть сказать "да", даже несмотря на все тревожные звоночки, которые звенели в голове.

— Ладно, — согласилась она. — Пошли.

Столовая Фаррагута была огромной — высокие потолки, длинные ряды столов, за которыми уже толпились студенты, и запах, который был смесью пиццы, картошки фри, чего-то сладкого и дезинфицирующего средства. Эмилия следовала за Джейком, который уверенно пробирался сквозь толпу, как капитан корабля, знающий каждый риф. Они прошли мимо стола черлидерш, и Медисон бросила на Эмилию взгляд, полный откровенной враждебности. Эмилия проигнорировала его, сосредоточившись на том, чтобы не потерять Джейка из виду.

Наконец они добрались до дальнего угла столовой, где за столом сидели трое. Один парень — высокий, худощавый, в очках и с ноутбуком перед собой — печатал что-то с такой скоростью, что пальцы почти размывались. Второй — коренастый, с короткой стрижкой и ироничной улыбкой — жевал бургер размером с его голову. А третья — девушка с тёмными волосами, собранными в аккуратный хвост, и проницательными карими глазами — читала книгу, но подняла взгляд, когда они подошли ближе.

— Народ, это Эмилия, — объявил Джейк, небрежно опускаясь на стул и кивая ей, чтобы села рядом. — Новенькая. Только что поставила Клинтон на место, процитировав Фицджеральда. Она своя.

Парень в очках оторвался от ноутбука и посмотрел на Эмилию с неподдельным интересом.

— Сэм, — представился он, протягивая руку. — Сэм Ортис. Техническая поддержка этой банды идиотов. Если тебе нужно взломать Wi-Fi, найти чей-то профиль в соцсетях или собрать дрон из хлама — я твой человек.

Эмилия пожала его руку, улыбаясь.

— Приятно познакомиться. Надеюсь, мне не понадобится взламывать Wi-Fi.

— Никогда не говори никогда, — ухмыльнулся Сэм, возвращаясь к ноутбуку.

Коренастый парень проглотил кусок бургера и вытер рот салфеткой.

— Оливер, — сказал он с набитым ртом. — Оливер Грант. Официальный шутник, неофициальный психолог и единственный нормальный человек за этим столом. Не слушай Джейка, он пытается казаться крутым, но на самом деле он просто задрот, который смотрит документалки про привидений по ночам.

Джейк толкнул его локтем.

— Заткнись, Грант. Я не задрот, я исследователь паранормального. Это разные вещи.

— Конечно, конечно, — Оливер закатил глаза, но улыбался. — А я супермодель.

Эмилия рассмеялась, и напряжение, которое она чувствовала с самого утра, начало таять. Эти ребята были... нормальными. Не в смысле "правильными", как большинство людей в этой школе, а в смысле настоящими. Они не пытались произвести впечатление, не играли ролей — они просто были собой.

Девушка с тёмными волосами закрыла книгу и посмотрела на Эмилию с лёгкой улыбкой.

— Хлоя, — представилась она. — Хлоя Рейнольдс. Приятно познакомиться, Эмилия. Не обращай внимания на этих идиотов, они просто не умеют вести себя при дамах.

Голос у неё был мягким, но в нём чувствовалась какая-то сдержанность, словно она взвешивала каждое слово перед тем, как произнести его. Эмилия заметила, что Хлоя одета безупречно — белая блузка, серая юбка до колена, аккуратный макияж. Она выглядела так, будто готовилась к собеседованию, а не к обычному школьному дню.

— Приятно познакомиться, — ответила Эмилия, садясь рядом с Джейком.

— Так, — Джейк откинулся на спинку стула, закинув руки за голову, — теперь, когда формальности закончены, давайте поговорим о важном. Эмилия, ты же не из тех, кто верит, что школа — это только уроки и домашка?

Эмилия приподняла бровь.

— Зависит от того, что ты имеешь в виду.

— Я имею в виду, что мы занимаемся кое-чем поинтереснее, чем зубрёжка учебников, — Джейк наклонился ближе, и его глаза заблестели. — У нас есть YouTube-канал. Снимаем ролики про мистику, паранормальные явления, всякие жуткие истории. Сэм отвечает за камеры и монтаж, Оливер за сценарий и юмор, Хлоя за костюмы и реквизит, а я — за концепцию и лицо канала.

— Звучит интересно, — призналась Эмилия, и это была правда. Она всегда увлекалась мистикой, смотрела "Сверхъестественное" и "Секретные материалы", читала Лавкрафта.

— Интересно? — Джейк ухмыльнулся. — Это больше, чем интересно. Это наш шанс сделать что-то настоящее, понимаешь? Не просто отсиживать в школе, а создать что-то, что людям зайдёт. У нас уже двадцать тысяч подписчиков, и мы только начинаем.

— Двадцать тысяч? — Эмилия была впечатлена. — Это серьёзно.

— Ага, — Сэм кивнул, не отрываясь от экрана. — Последний ролик собрал пятьдесят тысяч просмотров за неделю. Мы растём.

— И сейчас у нас на горизонте самый крутой проект, — Джейк подался вперёд, и в его голосе появилась какая-то лихорадочная энергия. — Дом Блэквудов. Ты слышала про него?

Эмилия замерла. Дом Блэквудов. Где видели Полину в последний раз. Тот самый дом, о котором говорил Дэвид, который он собирался реставрировать.

— Слышала, — осторожно ответила она. — Заброшенный дом на окраине города. Говорят, там проводили спиритические сеансы.

— Не просто сеансы, — Джейк откинулся назад, и его глаза горели. — Там, по легенде, в девятнадцатом веке семья Блэквудов проводила ритуалы, пытаясь вызвать духов. Все они исчезли в одну ночь. Дом пустует уже больше века, и местные считают его проклятым. А недавно там пропала девушка.

— Полина Грей, — тихо добавила Хлоя, и на её лице промелькнуло что-то похожее на печаль.

— Да, — Джейк кивнул, но в его голосе не было ни капли скорби. Он говорил так, словно это была просто интересная деталь, добавляющая пикантности истории. — Все только об этом и говорят. Полиция обыскала дом, ничего не нашла, но слухи ходят дикие. Кто-то говорит, что она сбежала из дома, кто-то — что её похитили, кто-то — что это проклятие дома Блэквудов.

Эмилия нахмурилась. Что-то в его тоне было... странным. Он говорил о пропавшей девушке так легкомысленно, словно это была просто городская легенда, а не реальный человек, который мог быть в опасности или мёртв.

— Тебя не беспокоит, что она может быть... ты знаешь, в беде? — спросила Эмилия.

Джейк пожал плечами.

— Полина всегда мечтала вырваться из этого захолустья. Она хотела быть актрисой, сниматься в кино. Скорее всего, она просто собрала вещи и свалила. Её семья драматизирует, потому что не могут принять, что она не хочет жить по их правилам.

— Джейк, — Хлоя положила руку на стол, и в её голосе звучало предостережение. — Мы не знаем, что с ней случилось. Может, не стоит...

— Хлоя, расслабься, — Джейк махнул рукой. — Я не говорю ничего плохого. Просто констатирую факты. Полина хотела уехать, и она уехала. А мы воспользуемся ситуацией.

— Воспользуемся? — Эмилия нахмурилась. — Что ты имеешь в виду?

Джейк наклонился ближе, и его глаза заблестели.

— Дом Блэквудов сейчас — горячая тема. Все об этом говорят, все гуглят, все хотят знать, что там произошло. Если мы снимем ролик прямо сейчас, пока хайп не спал, мы можем собрать безумные просмотры. Это идеальный момент для провокации.

— Провокации? — повторила Эмилия.

— Ага, — Джейк ухмыльнулся. — Мы снимем постановочный ритуал в доме. Сделаем всё атмосферно, жутко, с дымом, свечами, заклинаниями. Люди будут думать, что мы вызываем духов по-настоящему. Это взорвёт интернет. Мы получим миллионы просмотров, подписчики попрут, может, даже СМИ подхватят. А потом, когда всё успокоится, мы раскроем, что это была постановка.

Эмилия смотрела на него, пытаясь понять, серьёзно ли он говорит. Использовать исчезновение девушки для раскрутки канала? Это было... цинично. Но в то же время что-то в этом плане было невероятно дерзким, почти гениальным. Он не собирался делать ничего плохого — просто снять ролик, который люди хотели видеть.

— Это... смело, — наконец сказала она.

— Смело? — Оливер рассмеялся. — Это безумие. Но именно поэтому мы это и делаем. Если не рисковать, ничего не добьёшься.

— Ты с нами? — Джейк посмотрел на Эмилию, и в его взгляде была откровенная заинтересованность. — Мы могли бы использовать свежую кровь в команде. Тем более, если ты разбираешься в литературе, значит, умеешь строить истории.

Эмилия колебалась. Это было... много. Слишком много для первого дня. Но что-то внутри неё кричало "Да!" — та же часть, что заставляла её красить волосы в розовый, носить рваные джинсы и спорить с матерью о каждом правиле.

— Я подумаю, — сказала она, стараясь звучать нейтрально.

— Круто, — Джейк откинулся назад, явно довольный. — Не тяни. Мы планируем снимать в эти выходные.

В этот момент столовая наполнилась новым гулом голосов, и Эмилия обернулась, чтобы посмотреть, в чём дело. К их столу направлялась женщина — лет сорока, в строгом брючном костюме, с короткими тёмными волосами и уверенной походкой. Она шла прямо к ним, и Эмилия заметила, как Хлоя напряглась, выпрямив спину и сложив руки на коленях, словно готовясь к инспекции.

— Хлоя, дорогая, — сказала женщина, останавливаясь у стола. Голос у неё был мягким, но в нём чувствовалась сталь. — Я заканчиваю встречу с директором раньше. Можем ехать домой, если хочешь.

— Мам, я... я ещё не пообедала, — Хлоя бросила быстрый взгляд на друзей, словно извиняясь.

— Тогда быстро, — женщина улыбнулась, но улыбка не достигла глаз. — У тебя ещё репетитор в четыре.

Эмилия смотрела на эту сцену, и что-то в ней откликнулось. Хлоя выглядела... напуганной. Нет, не испуганной — скорее, напряжённой, словно ходила по минному полю и старалась не сделать неверный шаг. Эмилия знала это чувство. Она жила с ним годами, пока жила с матерью. Взгляд женщины скользнул по столу, задержался на Джейке чуть дольше, чем нужно. Что-то промелькнуло в её глазах — интерес? Оценка? Эмилия не могла понять, но это было... странно. Джейк тоже заметил этот взгляд и слегка напрягся, отведя глаза.

— Дженнифер Рейнольдс, — женщина протянула руку Эмилии, и улыбка стала теплее. — Мама Хлои. Ты, должно быть, новенькая?

— Эмилия Харрис, — Эмилия пожала её руку. Рукопожатие было крепким, почти мужским.

— Приятно познакомиться, Эмилия. Надеюсь, Хлоя и её друзья хорошо тебя встретили, — Дженнифер снова посмотрела на Джейка. — Джейк, как дела? Давно не виделись.

— Всё отлично, миссис Рейнольдс, — Джейк ответил ровно, но Эмилия заметила, как его челюсть напряглась.

— Рада слышать, — Дженнифер кивнула, затем повернулась к дочери. — Хлоя, пять минут.

Она развернулась и направилась к выходу из столовой, и Эмилия проводила её взглядом, чувствуя какой-то непонятный дискомфорт. Что-то в этой женщине было... неправильным. Или, может быть, она просто слишком много думала.

Хлоя выдохнула, словно задерживала дыхание всё это время.

— Извините, — пробормотала она, вставая и собирая свои вещи. — Мама... она просто строгая. Хочет, чтобы у меня всё было идеально.

— Всё нормально, — Эмилия улыбнулась ей. — Я понимаю. Моя мать такая же.

Хлоя посмотрела на неё с благодарностью.

— Правда? Иногда мне кажется, что только у меня такие проблемы.

— Поверь, нет, — Эмилия покачала головой. — Моя мать — прокурор. Контроль — её второе имя. Она хотела, чтобы я была идеальной дочерью: отличницей, послушной, правильной. Но я... не смогла. Или не захотела.

— Повезло тебе, — Хлоя вздохнула. — Я пытаюсь быть тем, кого она хочет видеть. Но иногда это так тяжело.

Эмилия хотела что-то сказать, но Хлоя уже спешила к выходу, догоняя мать. Эмилия проводила её взглядом, и что-то внутри сжалось. Хлоя была именно той дочерью, которую хотела бы иметь Анна — умной, правильной, дисциплинированной. Но какой ценой?

— Не обращай внимания, — Джейк положил руку на стол рядом с её локтем, и его голос стал мягче. — Мама Хлои просто... она из тех, кто привык всё контролировать. Хлоя справляется.

Эмилия кивнула, но мысли продолжали крутиться. Взгляд Дженнифер на Джейка. Напряжение Хлои. Что-то здесь было не так, но она не могла понять, что именно.

— Так, — Оливер хлопнул в ладоши, разрывая тишину. — Хватит грустить. Эмилия, расскажи о себе. Откуда ты приехала? Что тебя привело в этот райский уголок под названием Ноксвилл?

Эмилия рассмеялась, и напряжение начало отступать.

— Калифорния. Лос-Анджелес. Переехала к отцу, потому что мама решила, что я слишком проблемная для её карьеры.

— Жёстко, — Сэм посмотрел на неё с сочувствием. — Но Ноксвилл не так уж плох. Просто... скучный. Поэтому мы и создали канал. Чтобы хоть как-то развлечься.

— И развлечь других, — добавил Джейк. — Понимаешь, люди хотят мистики, хотят пощекотать нервы. Мы даём им это. А заодно и себе делаем имя.

— Имя? — Эмилия приподняла бровь. — Ты хочешь стать знаменитым?

— Почему нет? — Джейк пожал плечами, и в его глазах снова появился этот огонь. — Я не собираюсь всю жизнь прозябать в этом городе, работать на заводе или в офисе. Я хочу большего. Хочу, чтобы меня знали, чтобы моё имя что-то значило. YouTube — это шанс. И я не собираюсь его упускать.

В его голосе была такая уверенность, такая страсть, что Эмилия не могла не восхититься. Джейк знал, чего хотел, и шёл к этому, не оглядываясь на мнение окружающих. Это было... вдохновляюще.

— Уважаю, — сказала она искренне.

— Тогда присоединяйся, — Джейк наклонился ближе, и между ними снова возникло это напряжение, это электричество, от которого перехватывало дыхание. — Обещаю, будет интересно. И кто знает, может, ты найдёшь то, что ищешь.

Их взгляды встретились, и Эмилия почувствовала, как сердце замирает. Что она искала? Она и сама не знала. Но с этим парнем, с его тёмными глазами и дерзкой улыбкой, она чувствовала, что готова это выяснить.

— Хорошо, — выдохнула она. — Я в деле.

Джейк ухмыльнулся, и это была победная ухмылка.

— Отлично. Добро пожаловать в команду, Эмилия.

Остаток дня прошёл как в тумане. Эмилия ходила на уроки, знакомилась с учителями, пыталась запомнить расположение кабинетов и лица одноклассников, но её мысли постоянно возвращались к Джейку. К его голосу, к его взгляду, к тому, как он говорил о своих планах с такой страстью, что хотелось верить в каждое его слово.

Алекс... она почти не думала об Алексе весь день. Вчера он казался таким важным, таким значимым, но теперь, после встречи с Джейком, всё изменилось. Алекс был светом — безопасным, тёплым, предсказуемым. А Джейк был тьмой — опасной, манящей, полной секретов. И Эмилия не могла решить, к чему её тянет больше.

Когда школа закончилась, она медленно шла домой, наслаждаясь вечерним воздухом и тишиной. Солнце клонилось к горизонту, окрашивая небо в оттенки оранжевого и розового, и город казался почти красивым в этом свете. Дома её встретила Лора, хлопочущая на кухне. Запах запечённой курицы и овощей наполнял дом, и на мгновение Эмилия почувствовала что-то похожее на уют.

— Как прошёл первый день? — спросила Лора, поворачиваясь к ней с улыбкой.

— Хорошо, — Эмилия опустила рюкзак на пол. — Познакомилась с несколькими людьми. Вроде нормально.

— Я рада, — Лора кивнула. — Твой отец задержится на работе, так что мы поужинаем вдвоём. Ты не против?

— Нет, всё отлично, — Эмилия улыбнулась, и это была искренняя улыбка. Лора старалась, и это было видно.

После ужина Эмилия поднялась к себе в комнату, закрыла дверь и опустилась на кровать. Лунный свет лился через окно, окрашивая всё в серебристые тона. Она достала свой дневник — старый, потрёпанный блокнот с чёрной кожаной обложкой — и открыла на чистой странице.

Понедельник

. Мой первый день в Фаррагутской школе.

Я понятия не имела, чего ждать от этого учебного заведения. Подозреваю, здесь всё примерно так же, как повсюду: обычные школьные стереотипы, деление учеников на группы и осуждающие взгляды. И отчасти мои догадки подтвердились. Чирлидеры бросали на меня взгляды, словно я заразная, преподаватели поглядывали с недоверием, словно ждали, что я начну бунтовать прямо посреди урока.

Но вскоре появился Джейк. Джейк Коул. Уже само звучание его имени казалось опасным, волнующим. Этот парень — особенный. Он не стремится стать частью толпы, не соблюдает общепринятые нормы, не носит маску. Он просто есть сам по себе — полный уверенности, харизмы и небольшого сумасбродства. Стоит ему взглянуть на тебя, и ты теряешь способность дышать ровно. Предложив присоединиться к своему проекту, снимать фильмы о таинственных местах, заниматься настоящей исследовательской работой, он затронул во мне струну, которую я давно не слышала. Почему я согласилась? Сама толком не пойму. Наверное, потому что надоело быть осторожной. Потому что хочется почувствовать жизнь по-настоящему. Или, может, просто потому, что он попросил — и я не сумела отказаться.

Что касается Алекса... сегодня я почти не вспоминала о нём. Казалось, вчера он значил многое, олицетворял собой правильный выбор. Рядом с Джейком он стал выглядеть бледнее. Алекс — символ стабильности, предсказуемости, спокойствия. А Джейк — воплощение риска, страсти, неизведанного будущего. Что же мне ближе? Думаю, сама не разберусь.

Ещё были Хлоя и её мать, Дженнифер Рейнольдс. Было в ней что-то необычное, тревожащее. Её манера смотреть на Джейка, напряжение Хлои при появлении мамы — вся ситуация выглядела подозрительно. Хлоя напомнила мне меня саму — девушку, пытающуюся оправдать материнские ожидания, несмотря на внутреннюю борьбу. Мама мечтала бы видеть во мне образ Хлои — послушную, организованную, безупречную. Но какой ценой?

Завтра снова школа. Опять встреча с Джейком. Я не могу выбросить его из головы. Его голос, движения, взгляд... Знаю точно: он опасен. Но вдруг именно такая опасность мне необходима?

Эмилия

Харрис.

Новичок. Бунтарка. И, возможно, отчаянная дурочка, которая увлекается парнем, который ей абсолютно не подходит.

Она закрыла дневник и положила его на тумбочку, затем легла на кровать, уставившись в потолок. За окном ухала сова, где-то вдали лаяла собака, а город постепенно погружался в сон. Но Эмилия не могла уснуть. Её мысли крутились вокруг Джейка — его голоса, его глаз, его улыбки. И где-то глубоко внутри она знала, что уже слишком поздно отступать. Она уже зацепилась за этот крючок, и теперь оставалось только ждать, куда он её потянет.

В темноте своей комнаты, под лунным светом, Эмилия закрыла глаза и позволила себе мечтать — о Джейке, о приключениях, о том, что ждёт её впереди. И в этих мечтах не было места страху или сомнениям. Только предвкушение.

ГЛАВА 4. СЪЁМКИ В ДОМЕ БЛЭКВУДОВ

Вторник начался с того, что Эмилия проснулась раньше будильника, и это был первый признак того, что что-то изменилось. Она лежала в постели, глядя на потолок, по которому скользили утренние солнечные лучи, и улыбалась без причины — или, скорее, с вполне конкретной причиной, которую звали Джейк Коул. Вчерашний день оставил в ней странное ощущение, словно что-то внутри сдвинулось с мёртвой точки, и теперь она чувствовала себя живой, наполненной энергией и предвкушением.

Она встала, подошла к зеркалу и критически осмотрела своё отражение. Розовые волосы торчали во все стороны, на щеке отпечатался след от подушки, но глаза блестели, и это было главное. Она включила музыку — Arctic Monkeys, "Do I Wanna Know?" — и принялась собираться, двигаясь в такт мелодии. Сегодня она выбрала чёрную футболку с принтом группы The Cure, короткую клетчатую юбку и рваные колготки, добавив к этому свою любимую кожаную косуху. Макияж она сделала ярким — чёрная подводка, тени с лёгким блеском, тёмная помада. Глядя на своё отражение, Эмилия осталась довольна. Она выглядела как та, кем хотела быть — дерзкой, свободной, не подчиняющейся чужим правилам.

Спускаясь вниз, она почувствовала запах свежесваренного кофе и жареных яиц. На кухне Лора стояла у плиты, напевая что-то тихое и мелодичное. Она была одета в простую голубую блузку и джинсы, волосы убраны в хвост, и выглядела так умиротворённо, что Эмилия на мгновение почувствовала укол зависти. Когда в последний раз она сама чувствовала такое спокойствие?

— Доброе утро, — Лора обернулась и улыбнулась, заметив Эмилию. — Ты сегодня рано. И в отличном настроении, судя по всему.

— Да, вроде того, — Эмилия села за стол, и Лора поставила перед ней тарелку с омлетом, тостами и беконом. — Спасибо.

— Пожалуйста, — Лора села напротив, держа в руках чашку чая. — Вчера ты вернулась довольная. Школа понравилась?

— Можно и так сказать, — Эмилия откусила кусок тоста, стараясь не выдать, насколько она на самом деле взволнована. — Познакомилась с ребятами. Они... интересные.

— Это хорошо, — Лора кивнула, и в её голосе звучала искренняя радость. — Я рада, что ты нашла компанию. Твой отец беспокоился, что тебе будет тяжело адаптироваться.

Эмилия промолчала, сосредоточившись на еде. Лора была доброй, искренней, и это было... необычно. Мать никогда не интересовалась, как у неё дела в школе, не спрашивала о друзьях. Для Анны важны были только оценки, достижения, показатели успеха. Лора же смотрела на неё так, словно действительно хотела знать, счастлива ли она, и это было странно и одновременно приятно.

После завтрака Эмилия взяла рюкзак, попрощалась с Лорой и вышла на улицу. Утро было прохладным — начало сентября только намекало на осень, но воздух уже пропитался этой особой свежестью, которой не бывает летом. Листья на деревьях начинали менять цвет, становясь золотистыми и красноватыми, и под ногами шуршали первые опавшие листья. Эмилия шла медленно, наслаждаясь прогулкой. Двадцать минут до школы — достаточно времени, чтобы собраться с мыслями, подумать о предстоящем дне и попытаться унять это нелепое волнение, которое не давало покоя с самого утра. Она думала о Джейке, о его улыбке, о том, как он смотрел на неё вчера, и каждый раз, когда эти воспоминания всплывали, сердце пропускало удар.

Школа появилась на горизонте — массивное здание из красного кирпича, окружённое зелёными лужайками и высокими дубами. Студенты стояли группками у входа, кто-то сидел на траве, кто-то торопился внутрь. Эмилия замедлила шаг, оглядываясь в поисках знакомых лиц, и тут заметила Алекса.

Он только что вышел из чёрного внедорожника и закрывал дверь, одетый в спортивную куртку команды "Фэлконы" — синюю с белыми полосками на рукавах. Волосы его были аккуратно уложены, и он выглядел так, будто сошёл с обложки журнала для подростков. Несколько девушек, проходя мимо, бросали на него заинтересованные взгляды, но он их не замечал.

Эмилия хотела пройти мимо незамеченной, но Алекс повернул голову и увидел её. Его лицо мгновенно осветилось улыбкой, и он направился к ней, размашисто шагая по лужайке.

— Эмилия! — позвал он, и она остановилась, ожидая, пока он подойдёт. — Привет. Как дела?

— Привет, — она улыбнулась в ответ, стараясь выглядеть непринуждённо. — Нормально. А у тебя?

— Всё отлично, — Алекс остановился рядом, и Эмилия заметила, что он пах чем-то свежим и древесным — одеколон, наверное. — Прости, что вчера меня не было. У меня была встреча с скаутами, я только вечером освободился. Я просил Мэдисон позаботиться о тебе, но, судя по всему, она не особо постаралась.

Эмилия усмехнулась.

— Можно и так сказать. Мэдисон делала вид, что мы не знакомы. В какой-то степени так оно и есть, так что я не в обиде.

— Извини за неё, — Алекс нахмурился, и в его голосе прозвучало искреннее раздражение. — Она бывает... сложной. Но ты нашла себе компанию? Как прошёл первый день?

— Хорошо, — Эмилия кивнула. — Познакомилась с несколькими людьми. Джейком Коулом, Хлоей, Сэмом, Оливером. Они... классные.

Что-то изменилось в выражении лица Алекса. Улыбка стала чуть более напряжённой, а взгляд — жёстче.

— Джейк Коул? — повторил он, и в его голосе прозвучала нотка, которую Эмилия не смогла определить. — Серьёзно?

— Да, а что? — она приподняла бровь, чувствуя, как атмосфера между ними меняется.

— Ничего, — Алекс покачал головой, но было видно, что его это беспокоит. — Просто... будь осторожна с ним, хорошо? Он не тот, за кого себя выдаёт.

Эмилия нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду?

— Не важно, — Алекс махнул рукой, словно отгоняя мысли. — Забудь. Просто... если что-то случится, ты можешь ко мне обратиться, ладно? Я хочу, чтобы ты знала, что я здесь.

Его взгляд был серьёзным, почти требовательным, и Эмилия почувствовала, как внутри что-то сжимается. Алекс явно что-то недоговаривал, но она не знала, стоит ли давить на него сейчас.

— Хорошо, — наконец сказала она. — Спасибо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Кстати, — Алекс полез в карман и достал телефон, — можно твой номер? Хочу быть уверен, что смогу до тебя достучаться, если понадобится.

Эмилия достала ручку из рюкзака и протянула руку.

— Давай сюда руку.

Алекс улыбнулся и протянул руку ладонью вверх. Эмилия написала свой номер на его запястье, стараясь не думать о том, какая тёплая его кожа, и как близко они стоят друг к другу.

— Готово, — она отпустила его руку и убрала ручку.

— Спасибо, — Алекс посмотрел на цифры, затем снова на неё. — Я напишу тебе сегодня.

В этот момент к ним подошли несколько парней в таких же спортивных куртках — команда Алекса, судя по всему. Один из них, высокий блондин с квадратной челюстью, хлопнул Алекса по плечу.

— Эй, Эванс, пора. Тренер ждёт.

Алекс кивнул, но не двигался с места, глядя на Эмилию.

— Увидимся на обеде?

— Может быть, — Эмилия пожала плечами, стараясь выглядеть непринуждённо.

— До встречи, — Алекс улыбнулся и наконец отошёл, присоединяясь к своим друзьям.

Эмилия проводила его взглядом и заметила, как несколько девушек из команды поддержки — среди которых была и Мэдисон — буквально испепеляли её взглядами, прежде чем увести Алекса с собой. Они цеплялись за его руки, смеялись над его шутками, и было очевидно, что он — центр их вселенной. Эмилия усмехнулась про себя. Алекс был популярным, на него охотились все эти девочки с идеальными причёсками и белоснежными улыбками. Соперничать с ними казалось ей совершенно неинтересной перспективой. Она не собиралась играть в эти игры.

Она повернулась, чтобы направиться к входу, и тут заметила Джейка. Он сидел на траве вместе с Сэмом и Оливером, опираясь спиной на дерево, и когда их взгляды встретились, она поняла, что он наблюдал за ней всё это время. В его глазах была какая-то тёмная искра, и когда она подошла ближе, он произнёс, не вставая:

— Ух ты. Золотой мальчик Фаррагута собственной персоной. Быстро ты работаешь, Эмилия. Первый день — и уже номер телефона на руке капитана команды.

Голос его был лёгким, насмешливым, но Эмилия расслышала в нём нечто большее. Ревность? Она не была уверена, но что-то определённо было.

— Ревнуешь? — она присела на корточки рядом с ним, наклонив голову.

Джейк фыркнул и отвёл взгляд, но Эмилия заметила, как напряглась его челюсть.

— Я? Ревную? — он усмехнулся, но смех прозвучал натянуто. — С чего бы это? Просто удивляюсь твоему вкусу. Алекс Эванс — образцовый мальчик, любимчик учителей, будущий пастор или политик. Идеальный кандидат для хорошей девочки.

— Хорошей девочки? — Эмилия приподняла бровь, и в её голосе появились стальные нотки. — Серьёзно, Джейк?

— Ну а что? — он наконец посмотрел на неё, и в его глазах плясали насмешливые огоньки. — Вчера тебя похвалили на уроке литературе, сегодня флиртуешь с сыном пастора. Может, я ошибся насчёт тебя. Может, под всей этой розовой краской и кожаной курткой скрывается обычная паинька, которая мечтает о доме в пригороде и муже с карьерой.

Оливер присвистнул, а Сэм оторвался от ноутбука, чтобы посмотреть на них с интересом. Эмилия почувствовала, как внутри разгорается злость, но вместо того, чтобы огрызнуться, она улыбнулась — медленно, дерзко.

— Знаешь что, Коул? — она наклонилась ближе, так близко, что почувствовала запах его одеколона — что-то терпкое, с нотками кедра. — Ты совершенно прав. Я хожу в церковь. Потому что мои родители заставили. Познакомилась с Алексом, потому что он подошёл первым и был вежливым. Дала ему номер, потому что он попросил. Но знаешь, что меня действительно интересует?

Джейк смотрел на неё, не моргая, и она видела, как его зрачки расширились.

— Что? — голос его стал тише, хрипловатым.

— Ребята, которые не играют в хороших мальчиков, — Эмилия выпрямилась и протянула ему руку. — Те, кто снимают мистические ролики, лазают по заброшенным домам и не боятся быть собой. Так что прекрати дуться и пошли. У нас же сегодня уроки, или ты собираешься весь день сидеть под деревом и строить из себя обиженного?

Джейк смотрел на её руку несколько секунд, затем ухмыльнулся — настоящая, тёплая улыбка, которая заставила что-то переворачиваться в её груди.

— Ты невозможная, — сказал он, но взял её руку и позволил ей помочь себе подняться.

— Спасибо, — Эмилия усмехнулась. — Я стараюсь.

Оливер рассмеялся, похлопывая Джейка по спине.

— Братан, тебя только что поставили на место. Респект.

— Заткнись, Грант, — Джейк толкнул его локтем, но улыбался.

Они направились к школе, и Эмилия чувствовала, как напряжение между ней и Джейком растворяется, заменяясь чем-то более тёплым, почти игривым. Он шёл рядом, иногда их руки задевали друг друга, и каждое прикосновение отзывалось лёгкой дрожью.

Остаток утра пролетел в привычном хаосе уроков. История мировых цивилизаций с миссис Паркер, которая монотонно читала лекцию о Древнем Риме, пока половина класса откровенно дремала. Алгебра с мистером Грином, который писал формулы на доске так быстро, что Эмилия едва успевала записывать. Английская литература с мисс Клинтон, которая снова одарила Эмилию холодным взглядом, когда та вошла в класс, но на этот раз промолчала.

Джейк сидел рядом с ней на английском, и весь урок они переписывались в тетради на полях, рисуя друг другу смешные карикатуры на учителей и обмениваясь язвительными комментариями. Эмилия не могла вспомнить, когда в последний раз ей было так весело в школе. Когда наступил обед, столовая была заполнена до отказа. Эмилия прошла через очередь, взяла пиццу и сок, и последовала за Джейком к их обычному столу в дальнем углу. Сэм уже сидел там, углубившись в свой ноутбук, а Оливер снова жевал бургер. Хлои не было за столом.

— Привет, ребята, — Эмилия опустилась на стул рядом с Джейком, и он сразу же наклонился к ней, положив руку на спинку её стула.

— Знаешь, — прошептал он ей на ухо, и его дыхание коснулось её кожи, заставив мурашки побежать по шее, — если бы я был Алексом, я бы уже давно пригласил тебя на свидание. Он явно тормозит.

Эмилия развернулась к нему, их лица оказались в опасной близости.

— А ты не тормозишь? — прошептала она в ответ, и её губы почти касались его щеки.

Джейк замер, и она почувствовала, как его рука на спинке стула напряглась.

— Может, я просто жду подходящего момента, — его голос стал ниже, хрипловатым.

— Тогда не жди слишком долго, — Эмилия отстранилась и откусила кусок пиццы, пытаясь сохранить невозмутимое выражение лица, хотя сердце колотилось как бешеное.

Джейк смотрел на неё несколько секунд, и в его глазах плясали какие-то тёмные огни. Затем он усмехнулся и откинулся назад, но его рука осталась на спинке её стула, пальцы время от времени касались её плеча — лёгкие, почти случайные прикосновения, которые, тем не менее, заставляли её кожу гореть. Эмилия краем глаза заметила, что Алекс сидит за столом спортсменов, окружённый красивыми девушками и своими товарищами по команде. Он смотрел в их сторону, и его взгляд был тяжёлым, почти мрачным. Когда их глаза встретились, он не отвёл взгляд, и Эмилия увидела в нём что-то похожее на разочарование или, может быть, ревность.

Джейк заметил, куда она смотрит, и его пальцы скользнули по её плечу — уже не случайно, а вполне намеренно.

— Он смотрит на тебя, — прошептал Джейк, наклонившись так близко, что его губы почти касались её уха. — Хочешь, я дам ему повод смотреть ещё пристальнее?

Эмилия почувствовала, как жар разливается по её телу. Джейк был невозможным, дерзким, и она не могла решить, хочет ли она ударить его или поцеловать.

— Ты невыносимый, — выдохнула она, но не отстранилась.

— Я знаю, — Джейк ухмыльнулся и наконец отодвинулся, оставив её кожу гореть от его близости.

Оливер, наблюдавший за их перепалкой с откровенным интересом, фыркнул.

— Вы двое невыносимы. Просто снимите номер в мотеле и покончите с этим.

— Оливер! — Эмилия швырнула в него салфетку, и он рассмеялся, уворачиваясь.

— Что? Я говорю правду. Сексуальное напряжение между вами можно резать ножом.

Сэм оторвался от ноутбука, посмотрел на них и кивнул.

— Согласен. Вы как два магнита. Либо притянетесь, либо взорвётесь.

Эмилия закатила глаза, но не могла сдержать улыбку. Эти парни были невозможными, но именно поэтому она их и любила. Остаток обеденного перерыва прошёл в лёгкой болтовне. Джейк рассказывал о планах на съёмки, Сэм показывал новый дрон, который купил для канала, Оливер шутил над всем подряд. Эмилия чувствовала себя... своей. Как будто наконец нашла место, где ей не нужно притворяться кем-то другим.

Когда прозвенел звонок, они неохотно поднялись и направились к выходу. У дверей столовой Джейк задержал Эмилию, положив руку на её локоть.

— Слушай, — сказал он, и в его голосе прозвучала неожиданная серьёзность. — Сегодня вечером мы едем снимать в дом Блэквудов. Хлоя пригласит тебя к себе после школы, а мы с ребятами заедем за вами. Ты с нами?

Эмилия колебалась всего секунду. Дом Блэквудов, место где пропала Полина. Место, которое, по слухам, было проклято. Это было безумием, безрассудством, и именно поэтому она хотела поехать.

— Я с вами, — кивнула она.

Джейк улыбнулся — не своей обычной дерзкой ухмылкой, а чем-то более тёплым, почти нежным.

— Отлично. Тогда до вечера, розовая.

Он ушёл, и Эмилия осталась стоять, чувствуя, как её сердце бьётся слишком быстро, слишком громко.

После школы Хлоя действительно подошла к Эмилии у шкафчиков.

— Привет, — сказала она, улыбаясь. — Джейк говорил, ты едешь с нами снимать. Хочешь зайти ко мне? Мы можем подготовиться, обсудить сценарий. Мама будет рада видеть тебя.

— Конечно, — Эмилия кивнула, закрывая шкафчик.

Они вышли из школы и сели в серебристую Honda Civic, припаркованную у тротуара. Хлоя вела машину аккуратно, соблюдая все правила, и они ехали минут пятнадцать, пока не свернули в тихий пригородный район с ухоженными газонами и большими домами.

Дом Рейнольдсов был впечатляющим — двухэтажное здание с белым фасадом, чёрной крышей и аккуратным садом перед входом. Эмилия не могла не восхититься.

— Красивый дом, — сказала она, выходя из машины.

— Спасибо, — Хлоя улыбнулась, но в её улыбке было что-то натянутое. — Мама любит всё красивое.

Они вошли внутри, и Эмилия огляделась. Интерьер был таким же безупречным, как и фасад — белые стены, тёмная мебель, всё на своих местах, ни единой пылинки. Это был дом, который выглядел так, будто его сфотографировали для журнала о дизайне интерьеров, и в нём не хватало одного — тепла. Они поднялись наверх в комнату Хлои, которая была столь же аккуратной — белая кровать с розовым покрывалом, письменный стол, книжные полки, заполненные учебниками и классикой. Единственным признаком того, что здесь жил реальный подросток, была коллекция виниловых пластинок на полке — Fleetwood Mac, The Beatles, Led Zeppelin.

— Садись, — Хлоя кивнула на кровать, и Эмилия опустилась на край.

Они начали обсуждать сценарий для съёмок — Джейк хотел снять постановочный ритуал, что-то жуткое и атмосферное. Хлоя показывала Эмилии наброски костюмов, реквизит — свечи, старинные книги, которые выглядели как гримуары.Через несколько минут дверь открылась, и Дженнифер вошла с подносом.

— Привет девочки. Эмилия рада тебя видеть. Принесла вам фрукты, — сказала она, ставя поднос на стол. — Девочкам нужно хорошо питаться.

— Спасибо, мам, — Хлоя натянуто улыбнулась.

Дженнифер задержалась, оглядывая их с материнской заботливостью, но взгляд её был острым, оценивающим.

— Эмилия, — она повернулась к ней, и на её лице появилась тёплая улыбка, — я рада, что Хлоя подружилась с тобой. Ты производишь впечатление девушки с характером. Смелая, независимая. Это хорошие качества.

Эмилия почувствовала неожиданную волну симпатии к этой женщине.

— Спасибо, миссис Рейнольдс.

— Зови меня Дженнифер, — она присела на край стола, скрестив руки. — Знаешь, женщины должны быть сильными в этом мире. Не подчиняться правилам, которые нам навязывает общество. Хлоя могла бы поучиться у тебя. Она слишком... послушная. Правда, дорогая?

Последние слова были обращены к Хлое, и Эмилия заметила, как та напряглась, выпрямив спину.

— Я стараюсь, мам, — тихо ответила Хлоя, и в её голосе прозвучала какая-то усталость.

— Знаю, милая, — Дженнифер встала и подошла к дочери, положив руку на её плечо. Жест выглядел ласковым, но Эмилия заметила, как пальцы женщины сжались чуть сильнее, чем нужно. — Просто хочу, чтобы ты была лучшей версией себя. Мир жесток к слабым женщинам.

Она развернулась к Эмилии, и улыбка вернулась на её лицо.

— Вы, девочки, собираетесь куда-то сегодня?

— Мы с ребятами едем снимать ролик, — ответила Хлоя, и Эмилия уловила лёгкую дрожь в её голосе. — Для канала.

— Как интересно, — Дженнифер кивнула. — Куда именно?

— В дом Блэквудов, — Хлоя отвела взгляд. — Джейк хочет снять там мистический ролик.

Что-то промелькнуло в глазах Дженнифер — интерес? Беспокойство? Эмилия не могла понять, но это было быстро, как вспышка молнии.

— Дом Блэквудов, — повторила она, и её голос стал мягче. — Будьте осторожны, девочки. Там небезопасно. Здание старое, полы могут проваливаться.

— Мы будем осторожны, мам, — Хлоя кивнула.

— Хорошо, — Дженнифер направилась к двери, но у порога обернулась. — Джейк тоже едет?

— Да, — ответила Хлоя.

Дженнифер кивнула, и в её взгляде снова промелькнуло что-то неуловимое.

— Передай ему привет от меня, — сказала она и вышла, закрыв дверь за собой.

Эмилия посмотрела на Хлою, которая выдохнула, словно задерживала дыхание всё это время.

— Твоя мама... интересная, — осторожно сказала Эмилия.

— Да, — Хлоя натянуто улыбнулась. — Она просто хочет для меня лучшего. Иногда слишком сильно хочет.

Эмилия кивнула, понимая это чувство лучше, чем хотела бы. Контролирующие матери — это то, что их объединяло.

Телефон Хлои завибрировал, и она посмотрела на экран.

— Джейк пишет. Они уже здесь.

Девушки быстро собрали вещи — реквизит, костюмы, фонарики — и спустились вниз. Дженнифер стояла у окна в гостиной, наблюдая за чем-то на улице, и когда они проходили мимо, даже не обернулась. На улице стоял потрёпанный чёрный джип — машина Джейка, судя по всему. Сам он сидел за рулём, Сэм на пассажирском сиденье с камерой в руках, а Оливер развалился на заднем сиденье.

— Дамы! — Джейк высунулся из окна, ухмыляясь. — Готовы к приключению?

— Готовы, — Эмилия улыбнулась, и они с Хлоей забрались на заднее сиденье, потеснив Оливера.

Джейк завёл двигатель, и они тронулись. Город остался позади, дорога вела на окраину, где дома становились реже, а деревья гуще. Солнце клонилось к горизонту, окрашивая небо в кроваво-красные тона, и Эмилия чувствовала, как её сердце бьётся быстрее с каждой минутой.

— Так, — Джейк посмотрел на них через зеркало заднего вида, — вот план. Мы снимаем постановочный ритуал. Эмилия играет жертву — ложишься в круг из свечей, мы читаем заклинания, создаём атмосферу. Сэм снимает всё на камеру, Оливер отвечает за свет и звук. Хлоя, ты помогаешь с реквизитом.

— А ты? — спросила Эмилия.

— Я главный маг, — Джейк ухмыльнулся. — Буду читать заклинания и выглядеть зловеще. Это моя специализация.

Эмилия рассмеялась, и напряжение немного отступило. Они ехали ещё минут двадцать, пока не свернули на просёлочную дорогу, заросшую травой и окружённую густым лесом. Дорога была ухабистой, и джип подпрыгивал на каждой кочке. Наконец впереди показалось здание. Дом Блэквудов. Эмилия затаила дыхание. Дом был огромным — трёхэтажный особняк викторианской эпохи с остроконечными башнями, разбитыми окнами и облупившейся краской. Плющ обвивал стены, словно пытался поглотить здание, а крыльцо провалилось с одной стороны, создавая ощущение, что дом покосился, как пьяный старик. Вокруг царила тишина — ни птиц, ни шороха листвы, только тяжёлая, давящая тишина.

— Вот это да, — прошептала Эмилия.

— Жутко, правда? — Джейк заглушил двигатель и повернулся к ним. — Идеальное место для съёмок.

Они вышли из машины, и холодный вечерний воздух окутал их, заставив Эмилию поёжиться. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, и сумерки быстро сгущались, окрашивая всё в серо-синие тона.

— Берём вещи и идём, — Джейк начал доставать из багажника реквизит. — У нас есть пара часов до полной темноты. Этого должно хватить.

Они нагрузились свечами, камерами, штативами и направились к дому. Ступени крыльца скрипели под их весом, и Эмилия инстинктивно схватилась за перила, но те оказались гнилыми и почти рассыпались в её руке.

— Осторожно, — Джейк поймал её за локоть, удерживая. — Не хватало ещё, чтобы ты провалилась.

— Спасибо, — она посмотрела на него, и их взгляды встретились. В сумерках его глаза казались почти чёрными, и что-то в них заставило её дыхание перехватить.

— Всегда пожалуйста, — он усмехнулся и отпустил её руку.

Входная дверь была приоткрыта, и они вошли внутрь. Внутри было ещё холоднее, и воздух пах плесенью, гнилью и чем-то ещё — чем-то сладковатым и тошнотворным, что Эмилия не могла определить. Коридор был длинным, с высокими потолками и остатками когда-то роскошных обоев, которые теперь свисали лохмотьями. Пол был усыпан битым стеклом и мусором.

— Чёрт, — Оливер присвистнул, оглядываясь. — Это место действительно жуткое.

— Именно поэтому мы здесь, — Джейк направился вперёд, светя фонариком. — Идём в главный зал. Там больше места для съёмок.

Они прошли через коридор и оказались в большой комнате с огромным камином, разбитыми окнами и люстрой, которая всё ещё висела на потолке, качаясь от лёгкого сквозняка. Это было идеальное место — атмосферное, жуткое, пропитанное историей.

— Здесь, — Джейк остановился в центре комнаты. — Сэм, ставь камеру. Хлоя, раскладывай свечи в круг. Эмилия, ты будешь лежать в центре. Оливер, помогай со светом.

Все принялись за работу. Хлоя расставляла свечи, создавая идеальный круг, Сэм устанавливал камеру и настраивал ракурсы, Оливер расставлял дополнительные фонари. Эмилия наблюдала за ними, чувствуя, как адреналин смешивается с тревогой. Это место было... неправильным. Что-то в нём заставляло её инстинкты кричать "беги", но она игнорировала их.

— Готово, — Сэм отошёл от камеры. — Можем начинать.

— Отлично, — Джейк повернулся к Эмилии и протянул руку. — Ложись в центр круга. Расслабься, представь, что ты в трансе или что-то вроде того.

Эмилия кивнула и легла на пол в центре круга из свечей. Холод от каменного пола пробирался сквозь одежду, заставляя её дрожать. Джейк зажёг свечи одну за другой, и мягкое пламя заплясало, отбрасывая причудливые тени на стены.

— Камера пошла, — объявил Сэм.

Джейк начал читать "заклинание" — на самом деле это был латинский текст, который он нашёл в интернете, но звучал он впечатляюще. Его голос эхом разносился по комнате, глубокий и завораживающий, и Эмилия почувствовала, как мурашки бегут по коже. Он ходил вокруг неё, читая заклинание, а свечи освещали его лицо снизу, создавая зловещий эффект. Эмилия лежала неподвижно, глядя в потолок, где тени плясали и переплетались, создавая странные узоры.

И тут она услышала это.

Шаги.

Наверху.

Медленные, методичные, словно кто-то ходил по второму этажу.

Эмилия замерла, прислушиваясь. Сердце забилось быстрее.

— Вы слышите? — прошептала она.

— Что? — Джейк остановился, глядя на неё.

— Шаги. Наверху.

Все замолчали, прислушиваясь. И действительно — тихие, но отчётливые шаги раздавались где-то над ними.

— Это просто ветер, — Оливер попытался пошутить, но голос его дрожал. — Старый дом. Скрипит.

— Ветер не ходит по полу, — Хлоя прижала руки к груди, и Эмилия увидела, что она побледнела.

— Может, бродяга, — Сэм нахмурился. — Люди иногда ночуют в заброшенных домах.

— Или призрак семьи Блэквудов, — Джейк ухмыльнулся, но даже он выглядел напряжённым. — В любом случае, это отличный материал. Продолжаем снимать.

Эмилия неохотно кивнула и снова легла. Джейк продолжил читать заклинание, но атмосфера изменилась. Теперь все были настороже, прислушиваясь к каждому звуку.

Сэм вдруг замер, глядя на экран камеры.

— Чёрт, — пробормотал он. — Ребята, посмотрите на это.

Джейк подошёл к нему и посмотрел на экран. Его лицо стало серьёзным.

— Что там? — Эмилия встала и подошла к ним.

На экране камеры, в одном из разбитых окон, виднелась тень — размытая, но явно человекоподобная. Она стояла неподвижно, словно наблюдала за ними. Эмилия почувствовала, как холод пробирается под кожу, заставляя каждую клеточку тела сжаться в тревожном ожидании. Её дыхание участилось, и она инстинктивно сделала шаг ближе к Джейку, ища какой-то защиты, хотя разумом понимала, что он вряд ли сможет защитить от чего-то сверхъестественного.

— Это... это просто игра света, — пробормотал Сэм, но его голос дрожал, выдавая неуверенность. Он несколько раз моргнул, глядя на экран, затем повернулся к окну. — Там никого нет. Смотрите сами.

Они все повернулись к окну. Оно зияло пустотой, разбитое стекло отражало слабый свет свечей. Никакой тени. Ничего.

— Камера иногда ловит отражения, — Оливер попытался звучать убедительно, но Эмилия заметила, как его руки сжались в кулаки. — Или это была птица. Большая птица.

— Птица размером с человека? — Хлоя обняла себя руками, и её голос был тонким, почти ломким. — Оливер, это не смешно.

— Я не шучу, — он отвёл взгляд. — Просто пытаюсь найти рациональное объяснение.

Джейк молчал, глядя на окно с таким напряжённым выражением лица, что Эмилия почувствовала, как её собственная тревога усиливается. Он всегда был уверенным, дерзким, тем, кто смеялся над страхом. Но сейчас в его глазах читалось что-то другое — осторожность, может быть, даже беспокойство.

— Знаете что, — наконец сказал он, и голос его прозвучал слишком громко в тишине, — это идеально. Именно то, что нам нужно для ролика. Мистика, необъяснимые явления, атмосфера. Давайте используем это.

Он развернулся к камере, и Эмилия увидела, как на его лице появилась привычная уверенная улыбка — маска, которую он надевал для зрителей.

— Сэм, убедись, что камера пишет, — Джейк расправил плечи и встал в центре комнаты, лицом к объективу. — Сейчас будет золото.

Сэм кивнул и проверил настройки.

— Пишем. Давай.

Джейк сделал глубокий вдох, и когда заговорил, его голос был совершенно другим — глубоким, завораживающим, голосом рассказчика, который ведёт зрителей через тьму.

— Мы находимся в доме Блэквудов, — начал он, медленно обходя круг из свечей, и камера следовала за ним. — Место, где больше века назад исчезла целая семья. По легенде, они проводили здесь спиритические сеансы, пытались связаться с миром мёртвых. Что-то пошло не так. И теперь это место хранит их тайну.

Он остановился у окна, того самого, где Сэм видел тень, и посмотрел в пустоту за стеклом.

— Несколько недель назад здесь пропала девушка. Полина Грей. Полиция обыскала дом, не нашла ничего. Но что, если она нашла то, что искала семья Блэквудов? Что, если дверь между мирами всё ещё открыта?

Эмилия наблюдала за ним, завороженная. Джейк был хорош. Слишком хорош. Он говорил так, словно верил в каждое слово, и даже она, знавшая, что это всего лишь постановка, чувствовала, как мурашки бегут по коже.

— Сегодня мы попытаемся повторить ритуал, — Джейк повернулся обратно к кругу из свечей, где всё ещё лежал реквизит. — Посмотрим, что ответит нам тьма.

Он кивнул Эмилии, и она, собрав всю свою волю, снова легла в центр круга. Холод от пола пробирался сквозь одежду, заставляя её тело дрожать, но она старалась не показывать этого. Джейк взял старинную книгу, которую принесла Хлоя — реквизит, купленный на блошином рынке, но выглядевший вполне убедительно.

— Мы будем читать заклинание на латыни, — продолжал он, обращаясь к камере. — Призыв к духам этого дома. Если они здесь, они должны дать нам знак.

Он начал читать, и на этот раз его голос был ещё более торжественным, наполненным какой-то тёмной силой. Слова эхом отражались от стен, сливались с треском свечей, создавая почти гипнотический эффект. Эмилия лежала неподвижно, глядя в потолок, где тени плясали всё быстрее, всё хаотичнее, словно отвечая на призыв. Её сердце билось так громко, что она боялась, что микрофон его уловит. Каждая клеточка её тела кричала, что нужно встать, убежать, покинуть это место, но она оставалась на месте, потому что не хотела показаться слабой. Не перед Джейком. Не перед остальными.

Джейк закончил читать и замер, глядя в темноту за пределами круга света.

— Если вы здесь, — сказал он тихо, почти шёпотом, но микрофон уловил каждое слово, — дайте нам знак. Покажите себя.

Тишина.

Долгая, давящая тишина, которая, казалось, длилась вечность.

А затем — скрип.

Медленный, протяжный скрип половиц наверху, словно кто-то тяжело ступал по полу.

Все замерли.

Эмилия почувствовала, как её дыхание застряло в горле. Она не могла пошевелиться, не могла оторвать взгляд от потолка, где откуда-то сверху доносились эти звуки — шаг за шагом, медленно, методично, приближаясь к лестнице.

— Вы это слышите? — прошептал Джейк, и теперь в его голосе не было наигранности. Только настоящий, неподдельный страх. — Камера пишет? Сэм, скажи мне, что камера пишет!

— Пишет! — Сэм прижал камеру к плечу, его руки дрожали, но он продолжал снимать. — Господи, это пишется!

Шаги стихли. Повисла тишина, ещё более гнетущая, чем раньше. Эмилия медленно, очень медленно подняла голову, и её взгляд упал на дверной проём, ведущий в коридор.

Там стояла тень.

Не размытая, не неопределённая — реальная, плотная тень в форме человека, но без черт лица, без деталей. Просто силуэт, поглощающий свет вокруг себя.

Эмилия хотела закричать, но голос застрял в горле. Она не могла дышать, не могла двигаться, только смотрела на эту тень, которая стояла неподвижно в дверном проёме, словно наблюдала за ними.

— Джейк, — выдохнула Хлоя, и её голос дрожал так сильно, что слова едва различались. — Джейк, там что-то есть. Там... там кто-то есть.

Джейк медленно повернулся, следуя за её взглядом, и когда увидел тень, его лицо побледнело.

— Бежим, — сказал он, и голос его был твёрдым, несмотря на страх в глазах. — Сейчас же. Бежим!

Эмилия рванула с места, и свечи опрокинулись, пламя заплясало, отбрасывая безумные тени на стены. Они все побежали к другой двери — той, что вела на кухню, подальше от того дверного проёма, где стояла тень. Оливер первым достиг двери и рванул её на себя. Она поддалась с громким скрипом, и они выбежали наружу, спотыкаясь, хватаясь друг за друга, пытаясь не упасть на гнилые ступени. Холодный вечерний воздух ударил Эмилию в лицо, и она жадно вдохнула, пытаясь унять дрожь в руках. Её сердце билось так сильно, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

— В машину! — крикнул Джейк, и они побежали к джипу, не оглядываясь.

Сэм всё ещё держал камеру, прижимая её к груди, как самое ценное сокровище. Они запрыгнули в машину, хлопая дверьми, и Джейк завёл двигатель с такой скоростью, что мотор взревел, протестуя. Машина рванула с места, подпрыгивая на ухабах просёлочной дороги, и только когда дом скрылся за деревьями, они наконец выдохнули.

Несколько минут никто не говорил. Только тяжёлое дыхание и стук сердец нарушали тишину.

— Что это было? — наконец выдавила Хлоя, и её голос дрожал. — Что это, чёрт возьми, было?

— Не знаю, — Джейк сжимал руль так сильно, что костяшки пальцев побелели. — Может, бродяга. Может, кто-то пытался нас напугать.

— Это не был бродяга, — Оливер покачал головой. — Бродяги не выглядят как... как это. Это было... я даже не знаю, что это было.

— У нас это на камере, — Сэм проверил запись, прокручивая её на маленьком экране. — Господи. У нас это есть. Тень в дверном проёме. Шаги. Всё.

Джейк бросил на него быстрый взгляд.

— Это хорошо?

— Это чертовски хорошо, — Сэм усмехнулся, хотя в его глазах всё ещё читался страх. — Это самое крутое, что мы когда-либо снимали. Это взорвёт интернет.

Эмилия сидела, прижавшись к окну, и смотрела на проносящиеся мимо деревья. Её разум всё ещё пытался осмыслить то, что произошло. Тень. Шаги. Это не могло быть реальным. Но она видела это. Они все видели.

Джейк поймал её взгляд в зеркале заднего вида.

— Ты в порядке? — спросил он, и в его голосе прозвучала настоящая забота, без наигранности, без масок.

Эмилия кивнула, хотя не была уверена, что это правда.

— Да. Просто... это было жутко.

— Ага, — он выдохнул. — Извини. Не думал, что всё будет настолько... реальным.

— Никто не думал, — Хлоя прижала руки к лицу. — Боже, я просто хочу домой.

Остаток пути прошёл в молчании. Джейк высадил сначала Хлою у её дома — она выбежала из машины, едва попрощавшись, и скрылась за дверью. Затем он довёз Эмилию. Когда машина остановилась у дома Лоры и Дэвида, Джейк повернулся к ней.

— Эмилия, — сказал он, и его голос был серьёзным. — Если хочешь выйти из проекта, я пойму. Это было... много.

Эмилия посмотрела на него, на его тёмные глаза, в которых читалось беспокойство, и почувствовала, как что-то внутри неё сжимается. Она могла сказать "да", могла выйти, забыть об этом. Но что-то удерживало её.

— Нет, — сказала она. — Я не выхожу. Мы закончили то, что начали. И это... это был самый безумный вечер в моей жизни. Но я не сдаюсь.

Джейк улыбнулся, и это была настоящая, тёплая улыбка.

— Ты невероятная, розовая.

— Знаю, — она усмехнулась и вышла из машины. — Увидимся завтра.

— До завтра.

Она вошла в дом, и тепло окутало её, резко контрастируя с холодом, который всё ещё сидел в её костях. Лора и Дэвид сидели в гостиной, смотрели какой-то старый фильм, и когда она появилась в дверном проёме, оба обернулись, улыбаясь.

— Эмилия, ты вернулась, — Лора встала, и на её лице было облегчение. — Мы начали волноваться. Уже почти десять.

— Извините, — Эмилия сняла куртку и повесила её на крючок у двери. — Мы снимали ролик, и всё заняло больше времени, чем планировали.

— Как прошло? — Дэвид повернулся к ней, откладывая пульт. — Интересно было?

Эмилия на секунду замолчала, вспоминая тень в дверном проёме, шаги наверху, бешеное бегство к машине. Интересно? Это было слишком мягкое слово для того, что она испытала.

— Очень интересно, — наконец ответила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Дом Блэквудов действительно атмосферное место. Мы сняли отличный материал.

— Дом Блэквудов? — Дэвид нахмурился. — Эмилия, это опасное место. Здание старое, там могли быть обрушения. Ты должна была предупредить нас.

— Пап, мы были осторожны, — она подошла ближе, присаживаясь на край дивана. — Там была целая команда. Мы следили за безопасностью.

Дэвид не выглядел убеждённым, но Лора положила руку на его плечо, успокаивая.

— Главное, что она вернулась целой и невредимой, — сказала Лора мягко. — Эмилия, ты ужинала? Я могу разогреть тебе что-нибудь.

— Нет, спасибо, — Эмилия покачала головой. — Я просто хочу принять душ и лечь спать. Завтра снова школа.

— Хорошо, дорогая, — Лора кивнула. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — Эмилия поднялась наверх, чувствуя, как усталость наваливается на неё тяжёлым грузом.

В своей комнате она сбросила одежду, пахнущую плесенью и чем-то ещё — чем-то холодным и неприятным, что цеплялось к ткани. Душ был долгим и горячим, и она стояла под струями воды, пытаясь смыть не только грязь, но и то ощущение, что что-то неправильное коснулось её в том доме. Вода текла по её телу, уносяя с собой напряжение, страх, и постепенно она начала чувствовать себя снова человеком, а не загнанным животным.

Вытершись и надев пижаму — старую футболку и шорты — она села за письменный стол и достала свой дневник. Лунный свет лился через окно, окрашивая комнату в серебристые тона, и в этом свете она открыла блокнот на чистой странице.

Вторник

. Дом Блэквудов

Я не знаю, с чего начать. Сегодняшний день был... безумным. Утром я была счастлива, взволнована, полна предвкушения. Джейк пригласил меня на съёмки, и я чувствовала себя частью чего-то настоящего, важного. Я чувствовала, что наконец нашла своё место.

Алекс встретил меня у школы. Он был таким... правильным. Заботливым. Извинялся за Мэдисон, спрашивал, как у меня дела, попросил мой номер. И я знаю, что он хороший парень. Знаю, что с ним было бы безопасно. Но когда я смотрю на него, я не чувствую того, что чувствую рядом с Джейком.

Джейк... Он ревновал сегодня. Я видела это в его глазах, слышала в его голосе. Он пытался скрыть это за насмешками, но я знаю. И это заставило моё сердце биться быстрее. Потому что если он ревнует, значит, я что-то для него значу. Не просто новенькая, с которой можно поболтать. Что-то большее.

В столовой он был... Боже, он был невозможным. Шептал мне всякие глупости на ухо, дразнил, смеялся, и я не могла думать ни о чём, кроме того, как близко он сидит, как его пальцы касаются моего плеча. Алекс смотрел на нас из-за своего стола, и я видела в его глазах что-то тёмное. Разочарование? Гнев? Не знаю. Но мне было всё равно, потому что в тот момент меня интересовал только Джейк.

А потом был дом.

Дом Блэквудов. Я думала, это будет просто весёлая авантюра. Мы снимем ролик, посмеёмся, уедем. Но это место... Оно было неправильным. С самого начала. Холодным. Мёртвым. Словно что-то высосало из него всю жизнь и оставило только пустую оболочку. Мы снимали ритуал. Я лежала в круге из свечей, Джейк читал заклинания, и всё было как по сценарию. Но потом начались звуки. Шаги наверху. Тень в окне. А потом... та тень в дверном проёме.тЯ не знаю, что это было. Не знаю, верю ли я в призраков, в паранормальное. Но я видела это. Мы все видели. И страх, который я почувствовала в тот момент, был настоящим, первобытным. Я никогда раньше не испытывала ничего подобного. Мы убежали. Бросили всё и убежали, как испуганные дети. И даже сейчас, в безопасности своей комнаты, я не могу забыть ту тень. Не могу забыть ощущение, что что-то наблюдало за нами. Что-то холодное и злое.

Но знаешь что самое странное? Я не жалею. Несмотря на страх, несмотря на весь ужас, я не жалею, что поехала. Потому что это было настоящим. Живым. И потому что я была рядом с Джейком. Он спросил, не хочу ли я выйти из проекта. Но я сказала нет. Потому что я не могу. Не хочу. Он нужен мне. Этот безумный, дерзкий, невозможный парень, который заставляет моё сердце биться так быстро, что я боюсь, оно остановится. Который смотрит на меня так, словно я единственная в мире, кто его понимает.

Алекс — это безопасность. Стабильность. Будущее без потрясений.

Но Джейк — это огонь. Страсть. Жизнь на полную катушку.

Эмилия

Харрис

. И я выбираю огонь. Даже если он сожжёт меня. "

Эмилия закрыла дневник и положила его на тумбочку, затем легла на кровать, натянув одеяло до подбородка. За окном ухала сова, где-то вдали лаяла собака, и город медленно погружался в сон. Она закрыла глаза, пытаясь успокоить разум, но образы из дома Блэквудов продолжали преследовать её — тень, шаги, холодный взгляд пустых окон.

Сон пришёл не сразу, и когда он наконец пришёл, он был беспокойным, полным обрывков кошмаров и шёпотов на неизвестном языке.

Утро среды началось резко и неожиданно. Эмилия проснулась от звука голосов внизу — громких, взволнованных, и на секунду она подумала, что ей снится продолжение вчерашнего кошмара. Но голоса были реальными, и она узнала голос Дэвида, напряжённый и серьёзный. Она встала, накинула халат и спустилась вниз. На кухне Дэвид и Лора стояли у телевизора, и на экране мелькали кадры новостей. Эмилия подошла ближе и замерла, когда увидела знакомое здание на экране.

Дом Блэквудов.

Но теперь он был окружён полицейскими машинами, жёлтой лентой ограждения, и толпой репортёров.

— ...тело молодой женщины было обнаружено сегодня утром в заброшенном доме Блэквудов, — говорил репортёр, стоя перед зданием. — Полиция пока не раскрывает личность жертвы, но источники сообщают, что это может быть Полина Грей, девятнадцатилетняя девушка, пропавшая три недели назад. Следствие рассматривает дело как убийство. На месте преступления обнаружены улики, которые могут указать на преступника...

Эмилия почувствовала, как земля уходит из-под ног. Её ноги подкосились, и она схватилась за спинку стула, чтобы не упасть. Тело. В доме Блэквудов. Они были там вчера. Они снимали там ролик, оставили реквизит, свечи...

— Боже мой, — прошептала Лора, прижимая руку ко рту. — Бедная девочка. Бедная семья.

Дэвид повернулся к Эмилии, и его лицо было бледным.

— Эмилия, ты была там вчера, — сказал он, и голос его дрожал. — Ты была в том доме. Ты могла... Господи, ты могла быть в опасности.

Эмилия не могла говорить. Её разум лихорадочно пытался осмыслить происходящее. Тело Полины. В доме. Они были там. Снимали. Оставили улики.

Телефон в её кармане завибрировал, и она дрожащими руками достала его. Сообщение от Джейка.

"Ты видела новости? Нам нужно поговорить. Срочно."

Эмилия посмотрела на экран телевизора, где полицейские выносили чёрный мешок из дома, и почувствовала, как холод разливается по её телу, проникая в каждую клеточку.

Полина мертва. И они были там, в том самом доме, где нашли её тело.

И вдруг все странности вчерашнего вечера приобрели совершенно новый смысл. Шаги. Тень. Что, если это был не призрак?

Что, если это был убийца?

ГЛАВА 5. ПОД ПРИЦЕЛОМ

Эмилия стояла перед зеркалом, механически проводя щёткой по розовым волосам, и пыталась не смотреть на своё отражение слишком пристально. Глаза были красными от бессонной ночи, под ними залегли тёмные круги, и никакой консилер не мог их скрыть. Она едва сомкнула глаза прошлой ночью — каждый раз, когда начинала проваливаться в сон, перед ней вставала та тень из дома Блэквудов, и она просыпалась с колотящимся сердцем и мокрой от пота спиной.

А теперь Полина мертва. Убита. И они были там.

Телефон на тумбочке не переставал вибрировать с самого утра — групповой чат взрывался сообщениями. Эмилия бросила на экран быстрый взгляд.

Сэм

: Вы видели новости? Это пиздец, ребята

Оливер

: Мы были там ВЧЕРА. Буквально вчера.

Джейк

: Всем сохранять спокойствие. Мы ничего не сделали.

Хлоя

: А если полиция узнает? Мы оставили там вещи. Свечи. Реквизит.

Сэм

: У меня вся съёмка на камере. Всё. Включая эту чёртову тень.

Джейк

: НЕ публикуй видео. Ни при каких обстоятельствах.

Оливер

: Слишком поздно для паники. Давайте просто держаться вместе и никому ничего не говорить.

Эмилия заблокировала экран и положила телефон обратно. Руки дрожали, и она сжала их в кулаки, пытаясь взять себя в руки. Ей нужно было одеться, позавтракать, пойти в школу и притвориться, что всё нормально. Что она не провела ночь в доме, где через несколько часов найдут труп. Она натянула чёрные джинсы, серую футболку и толстовку с капюшоном — сегодня ей не хотелось выделяться. Не хотелось, чтобы на неё смотрели. Макияж она сделала минимальным, только тушь и тональный крем, чтобы скрыть следы бессонницы.

Когда она спускалась вниз, то услышала стук в дверь — громкий, настойчивый, официальный. Её сердце пропустило удар. Она замерла на лестнице, вцепившись в перила, и услышала, как Дэвид открывает дверь.

— Доброе утро, — голос был вежливым, но твёрдым. — Детектив Марк Холлис, полиция Ноксвилла. Это дом Дэвида Харриса?

— Да, — ответ Дэвида прозвучал напряжённо. — Что-то случилось?

— Мы хотели бы задать несколько вопросов вам и вашей дочери. Это касается инцидента в доме Блэквудов. Можем войти?

Эмилия почувствовала, как её ноги наливаются свинцом. Полиция. Они уже здесь. Она медленно, очень медленно спустилась вниз, и когда появилась в дверном проёме гостиной, увидела двух детективов — мужчину средних лет в сером костюме с усталым лицом и женщину лет тридцати с короткой стрижкой и острым взглядом. Лора стояла у лестницы, прижав руки к груди, и когда увидела Эмилию, её лицо выразило облегчение и тревогу одновременно.

— Эмилия, дорогая, — сказала она тихо, — к тебе полицейские. Они хотят поговорить.

— Я знаю, — Эмилия кивнула и вошла в гостиную, где Дэвид уже сидел на диване, а детективы устроились в креслах напротив.

— Эмилия Харрис? — женщина-детектив посмотрела на неё с профессиональной вежливостью. — Детектив Сара Ли. Присаживайся, пожалуйста.

Эмилия опустилась на диван рядом с отцом, и Дэвид инстинктивно положил руку на её плечо — жест поддержки, который заставил её почувствовать себя чуть менее напуганной.

— Мы не будем отнимать много времени, — начал детектив Холлис, доставая блокнот. — Мы проводим опрос всех, кто мог находиться рядом с домом Блэквудов в последние несколько дней. Твоё имя упоминалось в связи с группой подростков, которые снимают видео для интернета. Это правда?

Эмилия кивнула, стараясь, чтобы её голос звучал ровно.

— Да. Мы с друзьями ведём канал на YouTube. Снимаем ролики про заброшенные места, мистику.

— И вы были в доме Блэквудов вчера вечером? — детектив Ли наклонилась вперёд, и её взгляд стал острее.

— Да, — Эмилия сглотнула. — Мы приехали туда около семи. Снимали постановочный ритуал. Для ролика. Это была просто постановка, понимаете? Ничего настоящего.

— Сколько вас было?

— Пятеро. Я, Джейк Коул, Сэм Ортис, Оливер Грант и Хлоя Рейнольдс.

Детектив Холлис записывал что-то в блокнот.

— Вы что-нибудь заметили необычное в доме? Кого-то ещё видели?

Эмилия колебалась. Должна ли она рассказать о тени? О шагах? Но это прозвучит безумно. Они подумают, что она выдумывает.

— Мы... слышали шаги наверху, — наконец сказала она. — И Сэм, наш оператор, видел что-то на камере. Тень в окне. Мы испугались и уехали.

— Тень? — детектив Ли приподняла бровь. — Можете описать?

— Размытая. Человекоподобная. Но когда мы посмотрели на окно своими глазами, там никого не было. Мы подумали, что это игра света или... — она осеклась. — Мы не знали, что это. Просто испугались и уехали.

Детективы переглянулись, и Эмилия не могла прочитать их выражений.

— Вы оставили что-то в доме? — спросил Холлис.

— Да, — Эмилия кивнула. — Свечи. Реквизит. Мы убегали и не забрали вещи.

— Понятно, — он записал что-то ещё. — Мистер Харрис, — он повернулся к Дэвиду, — вы архитектор, верно? Мы видели ваше имя в документах, связанных с домом Блэквудов.

Дэвид выпрямился, и Эмилия почувствовала, как его рука на её плече напряглась.

— Да, я архитектор-реставратор. Дом Блэквудов находится у меня на попечении. В ближайшем будущем там должны были начаться работы по реставрации, но это дело откладывалось. Администрация города больше склоняется к идее полностью снести здание и близлежащие постройки, построить там современный район. Я пытался отстоять здание как исторический памятник, но пока безуспешно.

— Вы знали, что ваша дочь собирается туда? — спросила детектив Ли.

— Нет, — Дэвид покачал головой. — Она упомянула, что едет снимать ролик, но не сказала, где именно. Если бы я знал, я бы не разрешил. Здание опасное.

Детективы кивнули, и Холлис закрыл блокнот.

— Спасибо за сотрудничество. Если вспомните что-то ещё, пожалуйста, свяжитесь с нами, — он протянул Дэвиду визитку. — Эмилия, не покидай город в ближайшие дни. Возможно, нам понадобится поговорить с тобой снова.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Хорошо, — прошептала она.

Детективы встали, попрощались и вышли. Когда дверь закрылась за ними, Дэвид выдохнул и провёл рукой по лицу.

— Боже, Эмилия, — сказал он, и голос его дрожал. — Ты понимаешь, насколько это серьёзно? Ты могла быть в опасности. Убийца мог быть там, когда вы снимали.

— Я знаю, пап, — Эмилия обняла себя руками, чувствуя, как холод разливается по телу. — Мне жаль. Я не думала...

— Я не злюсь, — Дэвид притянул её к себе, обнимая. — Просто напуган. Обещай мне, что больше не будешь лезть в опасные места.

— Обещаю, — прошептала она в его плечо.

Лора подошла и тоже обняла их, и они сидели так несколько минут — тихо, сжавшись в этом объятии, пытаясь найти утешение.

Школа встретила Эмилию тяжёлой, давящей атмосферой. Обычно шумный двор был на удивление тихим, студенты собирались группками и говорили приглушёнными голосами, бросая взгляды на здание, где когда-то учились они и Полина Грей. На флагштоке приспустили флаг — знак траура. Эмилия увидела фотографию Полины, установленную у входа, окружённую цветами и свечами. Девушка на фото улыбалась — яркая, живая, с длинными светлыми волосами и мечтательными глазами. Эмилия остановилась, глядя на фото, и почувствовала, как что-то сжимается в её груди. Полина была реальным человеком. С мечтами, планами, будущим. И теперь всего этого нет.

— Эмилия! — голос Хлои вырвал её из мыслей.

Она обернулась и увидела Хлою, Сэма и Оливера, стоящих у дерева неподалёку. Они выглядели измождёнными — Хлоя была бледной, с красными глазами, Сэм сжимал рюкзак так, словно это был спасательный круг, а Оливер не шутил, что само по себе было тревожным знаком.

Эмилия подошла к ним, и Хлоя сразу же обняла её — крепко, отчаянно.

— Ко мне тоже приходили, — прошептала она. — Полиция. Задавали вопросы. Эмилия, я так боюсь.

— Я тоже, — Эмилия обняла её в ответ. — Но мы ничего не сделали. Мы просто были не в то время не в том месте.

— Скажи это всем остальным, — Оливер кивнул на толпу студентов, которые смотрели на них с откровенным подозрением и страхом. — Половина школы уже решила, что мы причастны.

— Это безумие, — Сэм покачал головой. — Мы снимали ролик. Мы не убивали никого.

— Где Джейк? — спросила Эмилия, оглядываясь.

— Его отец приехал, — Оливер указал на парковку, где стояла тёмно-синяя машина без опознавательных знаков. — Детектив Джон. Они разговаривают.

Эмилия посмотрела туда и увидела силуэт Джейка на пассажирском сиденье, а рядом — более крупную фигуру мужчины. Даже издалека было видно, что разговор напряжённый — Джейк откинулся назад, скрестив руки на груди, а мужчина наклонился к нему, жестикулируя.

Не думая, Эмилия направилась к машине. Её сердце колотилось, но она не могла просто стоять и смотреть, как Джейка допрашивают. Когда она подошла ближе, то услышала голоса — приглушённые, но явственные.

— Если ты что-то знаешь, скажи МНЕ, — голос мужчины был грубым, требовательным. — Не коллегам. Мне. Я твой отец, чёрт возьми.

— Ты всегда думаешь, что я виноват, — голос Джейка был тихим, но в нём звучала боль, которую Эмилия узнала бы из тысячи. — Всегда. В чём бы ни было дело, ты сразу подозреваешь меня.

— Потому что ты постоянно попадаешь в неприятности! — мужчина ударил ладонью по рулю, и звук заставил Эмилию вздрогнуть. — Сбежал из дома, живёшь чёрт знает где, лазаешь по заброшенным зданиям, снимаешь эти чёртовы ролики. А теперь девушка мертва, и ты был там в ту же ночь!

— Я ничего не делал, — Джейк отвернулся, глядя в окно, и Эмилия увидела его профиль — напряжённую челюсть, сжатые губы. — Мы просто снимали видео. Это всё.

— Тогда почему ты не можешь посмотреть мне в глаза? — голос отца стал тише, но от этого не менее жёстким. — Что ты скрываешь, Джейк?

Эмилия не выдержала. Она подошла к окну машины и постучала по стеклу. Оба мужчины обернулись, и она впервые увидела отца Джейка — мужчину лет сорока пяти с жёсткими чертами лица, короткими седеющими волосами и глазами того же тёмного оттенка, что и у Джейка. Но в этих глазах не было той тёплой искры, которую она видела в глазах сына — только усталость, разочарование и что-то похожее на гнев.

Джейк опустил стекло, и его взгляд встретился с её взглядом. На мгновение его лицо смягчилось.

— Эмилия, — выдохнул он.

— Занятия уже начались, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. — Джейк, тебе надо идти. Мы опаздываем.

Детектив Джон посмотрел на неё с оценивающим взглядом.

— Ты одна из тех, кто был в доме?

— Да, сэр, — Эмилия выпрямилась, встречая его взгляд. — Эмилия Харрис. Мы с Джейком в одном классе.

— Понятно, — он кивнул, затем повернулся к сыну. — Мы ещё поговорим. Иди.

Джейк открыл дверь и вышел из машины, и Эмилия увидела, что он дрожит — еле заметно, но она заметила. Он захлопнул дверь, и машина тронулась с места, оставив их стоять на опустевшей парковке. Несколько секунд они молчали. Джейк смотрел вслед уезжающей машине, и его руки были сжаты в кулаки. Эмилия осторожно коснулась его локтя.

— Джейк, — тихо сказала она.

Он резко обернулся, и она увидела в его глазах столько боли, что её сердце сжалось.

— Он думает, что я убил её, — голос его был хриплым, ломающимся. — Мой собственный отец думает, что я способен на убийство.

— Он не думает так, — Эмилия сделала шаг ближе, и её рука скользнула по его руке, находя его пальцы. — Он просто напуган. За тебя. Он полицейский, он видел много дерьма, и теперь его сын попал в расследование убийства. Он боится за тебя, Джейк.

— Странный способ показать это, — Джейк горько усмехнулся, но его пальцы сжали её руку, цепляясь за неё, как за спасательный круг. — Он всегда был таким. Требовательным. Жёстким. Я никогда не был достаточно хорош для него. Никогда.

Эмилия почувствовала, как что-то откликается внутри неё — знакомое, болезненное эхо. Она знала это чувство. Жила с ним годами.

— Моя мать — прокурор, — сказала она тихо. — Анна Харрис. Ты, наверное, слышал о ней. Она известна тем, что никогда не проигрывает дела. И она хотела, чтобы я была такой же — идеальной, правильной, достигающей всего. Но я не была. И она никогда не могла это принять.

Джейк посмотрел на неё, и в его глазах промелькнуло узнавание.

— Поэтому ты здесь? В Ноксвилле?

— Поэтому я здесь, — Эмилия кивнула. — Она отправила меня к отцу, потому что я портила её репутацию. Розовые волосы, рваная одежда, тройки в табеле — всё это не вписывалось в её картину идеальной дочери прокурора.

Джейк выдохнул, и его свободная рука поднялась, касаясь её щеки — лёгкое, почти робкое прикосновение.

— Мы с тобой похожи, — прошептал он. — Оба пытаемся сбежать от того, кем нас хотят видеть.

— Да, — она накрыла его руку своей, и их пальцы переплелись. — Похожи.

Они стояли так, глядя друг на друга, и Эмилия чувствовала, как между ними возникает какая-то невидимая связь — нечто глубже физического влечения, нечто, что трогало самые больные места в её душе и говорило: "Я понимаю. Я знаю, каково это".

— Пойдём, — наконец сказала она, не отпуская его руку. — Нам нужно идти.

Джейк покачал головой.

— Я не могу сейчас сидеть на уроке и притворяться, что всё нормально. Не после этого разговора с отцом. Давай прогуляем первый урок.

Эмилия колебалась. Она никогда не прогуливала уроки — даже когда бунтовала против матери, она всегда ходила в школу, потому что знала, что это будет использовано против неё. Но сейчас, глядя на Джейка, на его измождённое лицо и потухшие глаза, она поняла, что не может оставить его одного.

— Хорошо, — кивнула она. — Где?

Джейк слабо улыбнулся и повёл её за школу, туда, где учебный корпус переходил в старое кирпичное здание мастерских, которые уже не использовались. Там была узкая полоска пространства между стеной и высоким забором — скрытая от глаз, укромная. Он остановился там, прислонившись спиной к стене, и притянул её за руку ближе.

— Спасибо, — сказал он тихо. — За то, что вытащила меня оттуда. За то, что... понимаешь.

— Всегда, — Эмилия встала перед ним, и они были так близко, что она чувствовала тепло его тела, несмотря на прохладный утренний воздух.

Джейк посмотрел на неё долгим взглядом, в котором читалась благодарность, боль и что-то ещё — что-то горячее, что заставило её дыхание участиться. Его рука поднялась, пальцы скользнули по её волосам, убирая розовую прядь с лица.

— Ты такая... настоящая, — прошептал он, и его взгляд упал на её губы. — Единственная настоящая вещь в моей жизни прямо сейчас.

Эмилия не успела ответить. Он наклонился и поцеловал её — сначала мягко, почти нерешительно, словно боялся, что она оттолкнёт его. Но когда она ответила, приоткрыв губы и позволяя ему углубить поцелуй, что-то в нём сломалось. Он развернул её, прижимая спиной к стене, и его тело прижалось к её телу — горячее, твёрдое, требовательное. Поцелуй стал голодным, отчаянным, и Эмилия почувствовала, как её собственное тело отвечает, загораясь изнутри. Её руки скользнули под его куртку, находя тепло его спины сквозь тонкую футболку, и она притянула его ближе, ближе, пока между ними не осталось ни единого сантиметра пространства. Джейк целовал её так, словно она была воздухом, а он тонул. Его губы двигались по её губам, затем скользнули к уголку рта, к щеке, к шее, оставляя за собой след горячих прикосновений, которые заставляли её кожу гореть. Эмилия запрокинула голову, давая ему доступ, и услышала, как он тихо застонал, когда его губы нашли то самое чувствительное место у основания её шеи. Его руки были везде — одна запуталась в её волосах, другая скользнула по её талии, проникая под край толстовки и касаясь обнажённой кожи. Прикосновение его пальцев к её коже было электрическим, и Эмилия не могла сдержать тихий выдох, который вырвался из её губ.

— Джейк, — прошептала она, и её голос был хриплым, незнакомым.

— Я знаю, — прошептал он в ответ, и его губы снова нашли её губы, целуя глубже, страстнее. — Я знаю, розовая.

Его бедро оказалось между её ног, и она инстинктивно прижалась ближе, чувствуя жар, который разливался по её телу волнами. Это было слишком много и одновременно недостаточно. Она хотела больше, хотела его ближе, хотела...

Звонок на урок пронзил воздух, резкий и громкий, разрывая их из этого кокона страсти. Они оба замерли, тяжело дыша, и Джейк медленно отстранился, хотя его руки всё ещё держали её за талию, словно не хотели отпускать. Эмилия смотрела на него, и её сердце билось так громко, что она была уверена, он его слышит. Губы Джейка были покрасневшими, волосы растрёпаны, глаза тёмные и полные желания, которое он даже не пытался скрыть.

— Мы... нам нужно идти, — выдохнула она, но не двигалась с места.

— Да, — Джейк кивнул, но тоже не отпускал её. Он наклонился и поцеловал её ещё раз — коротко, мягко, обещающе. — Продолжим позже?

— Обещаешь? — улыбнулась она, и улыбка вышла дрожащей.

— Обещаю.

Они наконец оторвались друг от друга и направились обратно к школе. Эмилия чувствовала, как её тело всё ещё дрожит, как губы горят от его поцелуев, и когда они вошли в здание, она поймала своё отражение в стекле двери — растрёпанная, с горящими глазами и покрасневшими щеками. Она выглядела так, словно только что...

Ну, словно только что страстно целовалась с самым опасным парнем в школе.

Второй урок был алгеброй, и Эмилия едва могла сосредоточиться на том, что писал мистер Грин на доске. Её мысли возвращались к Джейку снова и снова — к его губам на её губах, к его рукам на её теле, к тому звуку, который он издал, когда она притянула его ближе. Она украдкой достала телефон и открыла групповой чат.

Сэм

: Ребята, я выложил видео

Эмилия замерла, перечитывая сообщение.

Оливер

: ЧТО?! Сэм, ты спятил? Джейк сказал НЕ публиковать!

Сэм

: Я знаю, что сказал Джейк. Но это уже по всем новостям. Полина. Дом. Если мы не выложим нашу версию, кто-то другой создаст нарратив. Лучше пусть люди увидят правду.

Хлоя

: Сэм, это плохая идея. Очень плохая идея.

Сэм

: Уже поздно. Видео набрало 50К просмотров за час. Оно вирусное.

Эмилия почувствовала, как холод разливается по её телу. Видео. Их видео из дома Блэквудов. С тенью, с шагами, со всем. Теперь оно в интернете, и тысячи людей его смотрят.

Она открыла YouTube и нашла канал Джейка. Видео было первым в ленте, и миниатюра показывала её саму, лежащую в круге из свечей, а за ней — размытую тень в дверном проёме.

"

МЫ

НАШЛИ

ПРИЗРАКА

В

ДОМЕ

БЛЭКВУДОВ

|

ТА

САМАЯ

НОЧЬ

"

Эмилия прокрутила вниз к комментариям, и то, что она увидела, заставило её желудок сжаться в тугой узел.

@

TruthSeeker2009

: Это они были там той ночью? Это доказательство? Полиция должна их арестовать

@

MysticHunter

: Чувак, эта тень РЕАЛЬНАЯ. Я замедлил видео, и она ДВИЖЕТСЯ. Это не монтаж

@

NoxxvilleLocal

: Моя сестра училась с Полиной. Она говорила, что Полина знала Джейка Коула. Что они что-то затевали вместе. СОВПАДЕНИЕ???

@

ConspiracyQueen

: Вы все слепые? Это постановка. Они убили её для просмотров. Ютуберы на всё пойдут ради хайпа

@

JusticeForPolina

: Бедная девочка мертва, а эти придурки зарабатывают на этом деньги. Отвратительно

Эмилия захлопнула телефон и прижала его к груди, чувствуя, как паника поднимается волной. Комментарии были жестокими, обвиняющими, и с каждой секундой их становилось всё больше. Видео расходилось по интернету как вирус, и теперь тысячи незнакомых людей смотрели на них, судили, решали, виновны ли они.

Когда прозвенел звонок на обед, Эмилия почти бежала в столовую, ища знакомые лица. Она нашла их за их обычным столом в дальнем углу, но атмосфера была совершенно другой. Джейк сидел, уставившись в телефон, его лицо было мрачным. Сэм выглядел одновременно взволнованным и напуганным, постоянно проверяя что-то на ноутбуке. Оливер молчал, что было для него крайне необычно. А Хлоя... Хлоя сидела, обхватив себя руками, и выглядела так, словно вот-вот расплачется.

Эмилия опустилась на стул рядом с Джейком, и он поднял на неё взгляд.

— Ты видела? — спросил он тихо.

— Да, — она кивнула. — Половина интернета думает, что мы убийцы.

— Не половина, — Сэм посмотрел на экран ноутбука, — но значительная часть. Хотя есть и те, кто защищает нас. Говорят, что это охота на ведьм.

— Охота на ведьм, — Джейк горько усмехнулся. — Как уместно. Знаешь, что самое весёлое? Мой бывший лучший друг тоже решил высказаться.

Он повернул телефон к Эмилии, показывая пост в Instagram. Аккаунт Алекса Эванса — верифицированный, с десятками тысяч подписчиков. На фото был снимок Полины, улыбающейся и счастливой, а под ним — длинный пост.

@

AlexEvans_Official

:

"Сегодня я потерял кузину. Полину Грей — добрую, талантливую, мечтательную девушку, которая хотела покорить мир. Её жизнь оборвалась слишком рано, и это несправедливо.

Я не буду называть имён, но те, кто знает меня, знают, что есть люди в этой школе, которые играют с огнём. Которые лезут туда, куда не следует, ради просмотров и лайков. Которые не думают о последствиях.

Полина упоминала одного человека перед тем, как исчезнуть. Человека, который предложил ей "помощь" с её мечтой стать известной. Я надеюсь, что правда выйдет наружу. Я надеюсь, что справедливость восторжествует.

Покойся с миром, Полина. Мы найдём того, кто это сделал. Обещаю."

​​​​

Под постом были сотни комментариев — соболезнования, поддержка, и множество людей, спрашивающих, кого он имеет в виду. А те, кто следил за драмой в Фаррагуте, уже соединили точки и писали имя Джейка.

Эмилия почувствовала, как гнев вспыхивает в её груди.

— Он не называет твоё имя напрямую, но все понимают, о ком речь, — сказала она.

— Конечно, понимают, — Джейк сжал телефон так сильно, что костяшки пальцев побелели. — Алекс всегда был мастером пассивной агрессии. Он не обвиняет меня прямо, но намекает достаточно, чтобы его подписчики набросились на меня.

— Это нечестно, — Хлоя наконец заговорила, и её голос был тихим, дрожащим. — Джейк, ты ничего не делал. Мы все были там. Все мы одинаково причастны.

— Но я — лёгкая мишень, — Джейк откинулся назад, и на его лице было что-то похожее на смирение. — Сын полицейского, который сбежал из дома. Блогер, снимающий мистические ролики. Парень с репутацией. Конечно, все подумают на меня.

— Репутацией? — Эмилия нахмурилась. — Какой репутацией?

Джейк посмотрел на неё, и в его взгляде промелькнуло что-то тёмное.

— Неважно, — он отвёл взгляд. — Просто... я не ангел, Эмилия. Я делал вещи, о которых не горжусь. И Алекс знает об этом.

Эмилия хотела спросить больше, но что-то в его тоне заставило её замолчать. Джейк явно не хотел говорить об этом здесь, сейчас, и она уважала его границы.

— Мне нужно идти, — внезапно сказал Оливер, поднимаясь. — Мои родители звонят. Они видели видео. Они в ярости.

— Мои тоже, — Хлоя тихо добавила. — Мама... она не кричала, но я видела, как она смотрела на меня. Словно разочарована.

Эмилия вспомнила Дженнифер — её тёплую улыбку, её слова о сильных женщинах. Неужели всё это было маской?

Остаток обеда прошёл в тягучей, неловкой тишине. Они ковыряли еду вилками, избегая смотреть друг на друга, и Эмилия чувствовала, как между ними растёт невидимая стена. Страх, подозрение, неуверенность — всё это начинало разъедать их дружбу изнутри.

Когда прозвенел звонок, они разошлись по своим урокам, и Эмилия не могла избавиться от ощущения, что что-то изменилось. Что-то сломалось.

После школы Эмилия стояла у своего шкафчика, собирая вещи, когда телефон завибрировал. Сообщение от Алекса.

Алекс

: Можем встретиться? Мне нужно с тобой поговорить. Пожалуйста.

Эмилия колебалась, глядя на экран. Она должна была отказать. Должна была пойти с Джейком и ребятами, показать, что на его стороне. Но что-то в этом сообщении — отчаяние, может быть, или боль — заставило её пальцы печатать ответ.

Эмилия

: Хорошо. Где?

Алекс

: Парк на Мэйпл-стрит. Через 20 минут.

Эмилия закрыла шкафчик и направилась к выходу. Джейк, Сэм и Оливер стояли у дверей, обсуждая что-то.

— Эй, розовая, — Джейк улыбнулся, когда увидел её. — Мы собираемся в гараж. Посидим, обсудим всю эту ситуацию. Пойдёшь?

— Я... у меня дела, — Эмилия почувствовала укол вины. — Извините, ребята. Увидимся завтра?

Джейк нахмурился, но кивнул.

— Конечно. Всё в порядке?

— Да, — она натянуто улыбнулась. — Просто нужно кое-что сделать.

Хлоя появилась рядом с ними, её рюкзак был набит книгами.

— Я остаюсь в библиотеке, — сказала она тихо. — Мне нужно учиться. И... просто побыть одной.

Они кивнули, понимая, и разошлись. Эмилия вышла из школы, поймала такси и поехала в парк. Парк на Мэйпл-стрит был тихим и зелёным — старые клёны отбрасывали длинные тени на аккуратные дорожки, и несколько мам гуляли с колясками. Эмилия увидела Алекса, сидящего на скамейке у пруда, и направилась к нему.

Когда он поднял голову и увидел её, его лицо выразило облегчение и что-то ещё — благодарность, может быть.

— Ты пришла, — сказал он, вставая. — Спасибо. Я не был уверен, что ты придёшь.

— Я почти не пришла, — честно ответила Эмилия, садясь на скамейку. — Алекс, этот пост в Instagram...

— Я знаю, — он сел рядом, и она увидела, что его глаза покраснели, словно он плакал. — Я знаю, как это выглядит. Но я не обвинял Джейка напрямую. Я просто... Эмилия, Полина была моей кузиной. Мы росли вместе. Она была как сестра для меня.

Голос его сорвался, и Эмилия почувствовала, как её сердце сжимается. Алекс был всегда таким собранным, контролирующим себя. Но сейчас этот контроль рушился, и она видела настоящего человека под маской — сломленного, скорбящего.

— Мне жаль, — тихо сказала она. — Прошу тебя, не срывайся на Джейка.

— Ты нечего не знаешь о нем. — Алекс горько усмехнулся. — Мы были друзьями, знаешь? Лучшими друзьями. С детства. Играли в одной команде, ходили в походы, делились секретами.

— Что случилось? — спросила Эмилия. — Почему вы больше не дружите?

Алекс помолчал, глядя на воду пруда.

— Два года назад, — наконец сказал он, — когда нам было по шестнадцать, Джейк резко изменился. Стал мрачным, угрюмым, замкнутым. Перестал приходить на тренировки, начал прогуливать уроки. Ушёл из команды. А потом... он просто перестал со мной разговаривать. Как будто я вдруг стал врагом.

— Ты спрашивал его, почему?

— Много раз, — Алекс кивнул. — Но он только говорил, что я не пойму. Что мы из разных миров теперь. А потом он сбежал из дома и начал жить в каком-то чужом гараже. Его отец пытался вернуть его, но Джейк отказывался. Я не понимал. До сих пор не понимаю.

Эмилия слушала, и с каждым словом в её голове складывалась картина Джейка, которого она не знала. Джейк, который был спортсменом, частью популярной команды, лучшим другом Алекса. И что-то случилось два года назад, что изменило его навсегда.

— Полина, — Алекс продолжил, и его голос дрожал, — перед тем как исчезнуть, она говорила о Джейке. Сказала, что он предложил помочь ей со съёмками влогов для соцсетей. Что он научит её, как набирать подписчиков, как создавать контент. Она была так взволнована. Она хотела стать актрисой, а родители запрещали. Они очень консервативные, строгие. И она видела в Джейке... шанс. Способ вырваться.

Эмилия почувствовала холод в животе.

— Ты думаешь, что Джейк...

— Я не знаю, что думать, — Алекс повернулся к ней, и в его глазах была боль, смешанная с гневом. — Я не хочу верить, что он способен на такое. Но он изменился, Эмилия. Он не тот, кого я знал. И теперь Полина мертва, и она была с ним перед тем, как исчезнуть.

Они сидели в тишине, и Эмилия пыталась переварить услышанное. Джейк помогал Полине со съёмками. Джейк был последним, кто видел её перед исчезновением. Джейк изменился два года назад, и никто не знает почему. Но она также знала другого Джейка — того, который целовал её сегодня утром так, словно она была единственным светлым пятном в его тёмном мире. Того, который защищал своих друзей, создавал искусство, мечтал о чём-то большем. Того, который понимал её боль, потому что сам жил с такой же.

— Алекс, — наконец сказала она, — я не знаю, что случилось с Полиной. Но я знаю, что Джейк не убийца. Мы были с ним той ночью. Все вместе. Он не мог...

— Может, вы были там после, — Алекс перебил её, и голос его стал жёстче. — Может, она уже была мертва, когда вы пришли. Может, он вернулся, чтобы... я не знаю, замести следы?

— Ты слышишь, что говоришь? — Эмилия повысила голос, и несколько гуляющих обернулись на них. — Ты обвиняешь своего бывшего лучшего друга в убийстве на основании чего? Того, что он помогал девушке со съёмками?

— Я обвиняю его на основании того, что он последний, кто её видел! — Алекс встал, и на его лице была такая боль, что Эмилия почувствовала, как гнев отступает. — Эмилия, я не хочу верить в это. Клянусь Богом, я не хочу. Но все улики указывают на него. А ты... ты влюбилась в него, и это ослепляет тебя.

Эмилия тоже встала, и между ними повисло напряжение.

— Я не ослеплена, — сказала она, стараясь сохранять спокойствие. — Я просто не готова судить человека, не зная фактов. И ты не должен тоже.

Алекс смотрел на неё долгим взглядом, и что-то в его глазах сломалось. Его плечи опустились, и он закрыл лицо руками.

— Она мертва, — прошептал он, и голос его задрожал. — Полина мертва. И я не могу... я не могу это принять.

Эмилия увидела, как его тело содрогается, и поняла, что он плачет. Не думая, она сделала шаг вперёд и обняла его. Алекс был выше её, и когда он прижался лицом к её плечу, она почувствовала, как его слёзы пропитывают её толстовку.

— Мне так жаль, — прошептала она, поглаживая его по спине. — Алекс, мне правда очень жаль.

Он плакал тихо, сдержанно, как человек, которого всю жизнь учили не показывать слабость. Но сейчас эта слабость вырывалась наружу, и Эмилия держала его, позволяя ему просто быть человеком, а не золотым мальчиком, капитаном команды, сыном пастора.

Когда он наконец успокоился и отстранился, его глаза были красными, лицо мокрым от слёз.

— Извини, — пробормотал он, вытирая лицо рукавом. — Я не хотел... Это было...

— Нормально, — Эмилия мягко улыбнулась. — Ты потерял кого-то важного. Ты имеешь право горевать.

Алекс кивнул, не встречаясь с ней взглядом.

— Я до последнего надеялся, что она просто сбежала, — сказал он тихо. — Что она в Лос-Анджелесе, пытается пробиться в актрисы, живёт своей мечтой. Что через год она позвонит и скажет: "Алекс, я сделала это. Я на экране". Но теперь...

Он не закончил, и Эмилия не знала, что сказать. Не было слов, которые могли бы утешить такую потерю. Они постояли ещё несколько минут в тишине, глядя на воду пруда, где плавали утки и отражались последние лучи заходящего солнца. Потом Алекс вздохнул.

— Мне нужно идти, — сказал он. — Отец организует поминальную службу. Нужно помочь.

— Хорошо, — Эмилия кивнула. — Алекс... если тебе понадобится с кем-то поговорить... я здесь.

Он посмотрел на неё, и в его взгляде было столько благодарности, что её сердце сжалось.

— Спасибо, — сказал он. — За то, что пришла. За то, что выслушала. Ты... ты хороший человек, Эмилия.

Они попрощались, и Эмилия смотрела, как он уходит — высокий, с прямой спиной, но такой сломленный внутри.

Её телефон завибрировал. Сообщение от Джейка.

Джейк

: Где ты? Мы скучаем. Приезжай в гараж, если сможешь. Адрес: 1847 Willow Lane. Дом с табличкой "Продаётся".

Эмилия посмотрела на сообщение и почувствовала, как внутри разворачивается конфликт. Алекс только что рассказал ей вещи, которые бросали тень на Джейка. Но Джейк... Джейк нуждался в ней. Она видела это в его глазах сегодня утром, чувствовала в его поцелуе. Она поймала такси и назвала адрес.

Дом на Уиллоу-лейн был типичным пригородным зданием — двухэтажный, с белым фасадом и синими ставнями, окружённый аккуратным газоном. На лужайке торчала табличка риелтора: "Продаётся. Звонить Дженнифер Рейнольдс". Эмилия на секунду замерла, увидев имя мамы Хлои, но потом поняла — конечно, Дженнифер риелтор, она продаёт дома в городе.

Гараж находился сбоку от дома, и когда Эмилия подошла ближе, то увидела, что дверь приоткрыта. Она заглянула внутрь и остановилась, удивлённо оглядываясь.

Гараж был... уютным. Неожиданно уютным для места, где жил сбежавший из дома подросток. Джейк явно приложил усилия, чтобы сделать это пространство своим. В углу стояла узкая кровать с тёмным покрывалом и грудой подушек, рядом — самодельный стеллаж с книгами и техникой. На стенах висели плакаты групп — Nirvana, The Cure, Joy Division — и распечатки кадров из его видео. Старый диван стоял у противоположной стены, на нём валялись одеяла и ещё подушки. На полу лежал потрёпанный ковёр, а в углу стояла походная плитка и несколько коробок с едой. Но самым впечатляющим были огни. Джейк повесил гирлянды по периметру потолка, и они мягко светились, создавая тёплую, почти волшебную атмосферу. Сам Джейк сидел на диване, склонившись над ноутбуком, и когда услышал её шаги, поднял голову. Его лицо осветилось улыбкой.

— Ты пришла, — сказал он, откладывая ноутбук и вставая. — Я не был уверен, что ты...

— Конечно, пришла, — Эмилия вошла внутрь, закрывая за собой дверь. — Это место... Джейк, это потрясающе.

Он пожал плечами, но она видела, что ему приятно.

— Хозяин дома переехал в другой штат год назад и попросил кого-то присматривать за домом, пока он продаётся. Я вызвался. Мне позволено здесь жить в обмен на то, что я слежу, чтобы всё было в порядке. Дженнифер, мама Хлои, занимается продажей, так что она в курсе, что я здесь. Даже помогла с мебелью.

Эмилия кивнула, проходя дальше и оглядываясь. На стеллаже стояли фотографии — Джейк с друзьями, Джейк с камерой, и одна старая фотография, на которой два мальчика лет десяти стояли с удочками у озера, улыбаясь в камеру.

— Это ты и Алекс? — спросила она, указывая на фото.

Джейк подошёл и посмотрел на снимок. Его лицо стало грустным.

— Да, — тихо сказал он. — Давно. Когда мы ещё были друзьями.

— Что случилось между вами? — Эмилия повернулась к нему. — Алекс говорил, что вы были лучшими друзьями, а потом ты резко изменился. Два года назад.

Джейк отвернулся, проводя рукой по волосам — жест, который, как поняла Эмилия, означал, что он нервничает.

— Это... сложно, — сказал он. — Произошло кое-что, о чём я не могу говорить. Не сейчас. Может, когда-нибудь. Но не сейчас.

Эмилия хотела настаивать, но что-то в его тоне заставило её остановиться. Джейк не просто избегал темы — он был в ней ранен, глубоко ранен, и ей не хотелось причинять ему ещё больше боли.

— Хорошо, — кивнула она. — Когда будешь готов.

Джейк посмотрел на неё с благодарностью и протянул руку.

— Садись, — он кивнул на диван. — Хочешь чего-нибудь? Воды? У меня есть кола.

— Воды, пожалуйста.

Он принёс ей бутылку воды из маленького холодильника в углу и сел рядом. Они сидели в тишине несколько мгновений, и Эмилия чувствовала тепло его тела рядом, слышала его дыхание.

— Всё это дерьмо с Полиной, — наконец сказал он, и голос его был усталым. — Это разрушает всё. Канал, дружбу, мою жизнь. Все думают, что я виноват.

— Не все, — Эмилия положила руку на его руку. — Я не думаю.

Джейк посмотрел на неё, и в его глазах плескались эмоции — благодарность, облегчение, что-то ещё, более глубокое.

— Ты единственная, — прошептал он. — Единственный человек, который верит мне. Который понимает. Эмилия, ты не представляешь, как много это значит.

Он повернулся к ней всем телом, и его рука поднялась, касаясь её щеки.

— Ты такая же, как я, — продолжал он, и его голос стал тише, интимнее. — Мы оба сбежали от того, кем нас хотели видеть. Оба пытаемся найти себя. И я чувствую... когда я с тобой, я чувствую, что могу быть собой. Настоящим собой. Не маской для камеры, не сыном детектива, не бывшим другом Алекса. Просто... мной.

Эмилия почувствовала, как её сердце переполняется чувствами. Она наклонилась ближе, и их губы встретились — мягко, нежно, совсем не так, как утром. Этот поцелуй был медленным, исследующим, полным невысказанных эмоций. Джейк углубил поцелуй, и его руки скользнули по её талии, притягивая её ближе. Эмилия ответила, позволяя ему, и через мгновение оказалась у него на коленях, её руки обвились вокруг его шеи, а его руки держали её за бёдра. Поцелуй становился всё более страстным, и Эмилия чувствовала, как жар разливается по её телу. Руки Джейка начали исследовать — одна скользнула под край её толстовки, касаясь обнажённой кожи спины, другая поднялась выше, пальцы легко касались рёбер, поднимаясь всё выше, пока не оказались под краем её лифчика. Эмилия задрожала, и тихий звук — что-то среднее между вздохом и стоном — вырвался из её губ. Джейк застонал в ответ, и его губы оторвались от её губ, скользя по её челюсти, по шее, оставляя след горячих поцелуев.

— Эмилия, — прошептал он в её кожу, и его дыхание было горячим, неровным. — Ты сводишь меня с ума.

Его рука скользнула выше, ладонь накрыла её грудь поверх лифчика, и Эмилия выгнулась в его прикосновение, чувствуя, как каждая клеточка её тела загорается. Это было слишком много и одновременно недостаточно. Она хотела больше, хотела его ближе, хотела...

Джейк развернул их, укладывая её на диван, и его тело накрыло её тело — тяжёлое, горячее, желанное. Он целовал её шею, ключицы, спускаясь ниже, и его руки начали стягивать с неё толстовку. И тут, в самый разгар этого пожара, в голове Эмилии прозвучал голос Алекса: "Она говорила о Джейке перед тем, как исчезнуть. Он был последним, кто её видел" Эмилия замерла. Её руки, которые только что притягивали Джейка ближе, теперь легли ему на грудь, останавливая.

— Джейк, — выдохнула она. — Подожди.

Он остановился мгновенно, поднимая голову и глядя на неё с затуманенными желанием глазами.

— Что? Что-то не так?

— Я... — Эмилия села, поправляя толстовку, и почувствовала, как её руки дрожат. — Я не готова. Прости, я думала, что готова, но... я не готова.

Джейк отстранился, садясь на другой конец дивана и проводя рукой по лицу. Его дыхание было тяжёлым, и Эмилия видела, как он пытается взять себя в руки.

— Нет, извини, — сказал он, и голос его был хриплым. — Я слишком... Я не должен был так напирать. Прости.

— Ты не напирал, — Эмилия покачала головой. — Я хотела. Просто... в моей голове сейчас слишком много всего. Полиция, Полина, Алекс... Я не могу думать ясно.

Джейк посмотрел на неё, и что-то в его взгляде изменилось — стало более настороженным.

— Алекс? — повторил он. — Ты была с Алексом сегодня?

Эмилия почувствовала укол вины.

— Он попросил встретиться. Ему нужно было поговорить. Полина была его кузиной, Джейк. Он убит горем.

— Понятно, — Джейк отвёл взгляд, и его челюсть напряглась. — И что он говорил? Дай угадаю — что я убийца?

— Он не говорил так прямо, — Эмилия осторожно выбирала слова. — Но он упомянул, что Полина говорила о тебе перед тем, как исчезнуть. Что ты помогал ей со съёмками.

Джейк резко встал, отворачиваясь от неё.

— Конечно, он упомянул, — его голос был горьким. — Алекс всегда мастерски умел поворачивать вещи так, чтобы я выглядел виноватым.

— Джейк, — Эмилия тоже встала, подходя к нему. — Это правда? Ты помогал Полине?

Он замер, и тишина повисла между ними, тяжёлая и давящая. Наконец он повернулся, и на его лице было столько боли, что Эмилия почувствовала, как её сердце разрывается.

— Да, — сказал он тихо. — Я помогал ей. Она хотела начать вести влог, мечтала о карьере актрисы, и родители запрещали. Она попросила меня дать несколько советов, и я дал. Мы встречались пару раз, снимали пробные ролики. Всё. Ничего больше.

— Когда вы виделись в последний раз?

Джейк колебался, и Эмилия увидела, как что-то промелькнуло в его глазах — страх? Вина?

— За неделю до её исчезновения, — наконец сказал он. — Мы встретились в кафе, обсудили контент-план. Она была взволнована, счастлива. А потом... потом я больше её не видел.

— Ты говорил об этом полиции?

— Нет, — Джейк покачал головой. — Потому что знаю, как это будет выглядеть. Я последний, кто её видел перед исчезновением. Значит, я автоматически подозреваемый. Эмилия, ты должна мне поверить — я не делал ничего плохого. Я просто помогал девушке, которая хотела осуществить свою мечту.

Эмилия смотрела на него, пытаясь прочитать правду в его глазах. Он выглядел искренним, напуганным, отчаявшимся. Но он также скрывал что-то — она чувствовала это.

— Я верю тебе, — наконец сказала она, хотя маленький голос в её голове шептал сомнения. — Но, Джейк, ты должен рассказать полиции. Если ты ничего не сделал, тебе нечего бояться.

— Тебе нечего бояться, — Джейк горько усмехнулся. — Лёгко говорить, когда твой отец не детектив, который уже решил, что ты виноват. Когда вся школа не смотрит на тебя как на убийцу.

Эмилия сделала шаг ближе, беря его за руки.

— Тогда докажи им, что они неправы. Расскажи правду. Всю правду.

Джейк смотрел на неё долго, и в его глазах боролись эмоции. Наконец он вздохнул.

— Я подумаю, — сказал он. — Обещаю.

Эмилия кивнула, и между ними повисла неловкая тишина — такая разная от страстного напряжения несколько минут назад.

— Мне нужно идти, — наконец сказала она. — Пап и Лора будут волноваться, если я задержусь.

— Я отвезу тебя, — Джейк взял ключи от джипа.

Дорога прошла в молчании. Джейк смотрел на дорогу, его руки сжимали руль, и Эмилия видела, как работают мышцы его челюсти. Когда они подъехали к дому Дэвида, он остановил машину, но не выключил двигатель.

— Эмилия, — сказал он, не глядя на неё. — То, что случилось сегодня... Я не жалею. Но если ты хочешь остановиться, отойти от всего этого дерьма, я пойму. Ты не заслуживаешь быть втянутой в мой бардак.

Эмилия повернулась к нему, и её рука легла на его щеку, заставляя посмотреть на неё.

— Я не ухожу, — сказала она твёрдо. — Мы в этом вместе. Хорошо?

Джейк кивнул, и на его губах появилась слабая улыбка.

— Хорошо.

Она наклонилась и поцеловала его — коротко, нежно, обещающе — затем вышла из машины и направилась к дому. Внутри было тихо. Дэвид и Лора сидели в гостиной, и телевизор был включён на новостном канале. Когда Эмилия вошла, они оба обернулись.

— Эмилия, дорогая, — Лора встала. — Мы волновались. Ты так поздно.

— Извините, — Эмилия сняла куртку. — Была у друга.

— Мы видели новости, — Дэвид выключил телевизор и посмотрел на неё серьёзно. — О Полине Грей. Они сказали, что она была... Эмилия, это ужасно. Такая молодая девушка.

— Я знаю, — Эмилия опустилась на край дивана. — Все в школе говорят только об этом.

Лора села рядом и взяла её за руку.

— Как ты держишься? Это должно быть тяжело — знать, что ты была в том доме той же ночью.

— Держусь, — Эмилия сжала её руку. — Просто страшно. И странно. Я не знала Полину, но все говорят, что она была хорошим человеком.

Они посидели ещё немного, обсуждая день, и Эмилия почувствовала, как усталость навалилась на неё свинцовым грузом. Наконец она извинилась и поднялась к себе.

В комнате она переоделась в пижаму, умылась и достала свой дневник.

Среда

. День, когда всё стало ещё сложнее.

Полиция пришла сегодня утром. Задавали вопросы о доме Блэквудов, о той ночи. Я видела в их глазах подозрение. Они думают, что мы знаем больше, чем говорим. Может, так оно и есть.

Отец Джейка допрашивал его. Я видела их в машине, слышала, как он обвиняет сына. Джейк был сломлен. И я поняла, что мы с ним действительно похожи — оба живём под тяжестью ожиданий, которые невозможно оправдать. Мы целовались сегодня. Дважды. И оба раза это было... невероятно. Он заставляет меня чувствовать себя живой, желанной, понятой. Но я остановила его, когда всё зашло слишком далеко. Не потому, что не хотела. А потому что в моей голове звучал голос Алекса.

Алекс рассказал мне о Полине. Она была его кузиной. Он убит горем, плакал у меня на плече, и моё сердце разрывалось за него. Но он также сказал, что Джейк был последним, кто видел Полину. Что он помогал ей со съёмками.

Джейк признался. Он действительно помогал ей. Но он говорит, что это всё, что было. Просто помощь.

Я хочу верить ему. Боже, как я хочу верить. Но почему он не рассказал об этом полиции? Почему скрывает?

Я запуталась. Между двумя парнями. Между верой и сомнением. Между желанием броситься в огонь и инстинктом самосохранения.

Алекс — безопасность. Свет. Будущее без тайн.

Джейк — опасность. Тьма. Настоящее, полное секретов.

И я не знаю, что выбрать. Не знаю, кому верить. Не знаю, кто говорит правду.

Эмилия

Харрис

.

Всё, что я знаю — завтра будет ещё тяжелее. И я должна быть готова к тому, что узнаю что-то, что изменит всё."

Эмилия закрыла дневник и легла в постель, уставившись в потолок. За окном выла сирена — полицейская машина, вероятно, направляющаяся к очередному инциденту. Город, который казался таким тихим и безопасным, теперь ощущался как место, полное секретов и опасностей.

Она закрыла глаза и попыталась уснуть, но сон не шёл. Вместо этого перед ней вставали лица — Джейка, Алекса, Полины на той фотографии у школы. И тень из дома Блэквудов, которая, возможно, была не призраком, а убийцей.

Эмилия свернулась калачиком под одеялом и наконец провалилась в беспокойный сон, полный шёпотов и теней.

ГЛАВА 6. ИДЕАЛЬНАЯ ВЕЧЕРИНКА

Эмилия проснулась от назойливого жужжания телефона на тумбочке, и первое, что она сделала, ещё не открыв глаза полностью — потянулась к нему, пальцы нащупали холодный экран. Свет ударил в лицо, заставив прищуриться, и она увидела очередное уведомление из группового чата, которое тут же пролистала мимо, не читая. Вместо этого её палец машинально открыл Instagram, и она набрала в поиске имя, которое не давало покоя с самого момента, как узнала о смерти: Полина Грей.

Профиль был публичным, и Эмилия замерла, уставившись на первую фотографию в ленте. Полина была красивой — не просто миловидной девушкой из маленького городка, а по-настоящему, почти профессионально красивой, той самой красотой, которая могла открыть двери в Голливуд, если бы ей дали шанс. Длинные светлые волосы падали мягкими волнами на плечи, голубые глаза смотрели прямо в камеру с уверенностью человека, который точно знает свою ценность и не стесняется этого. На фото она стояла у входа в церковь "Сад роз", в белом летнем платье, и солнце освещало её так, что казалось, будто она светится изнутри. Подпись под фото гласила: "Blessed beyond measure #GodIsGood #FaithOverFear"

Тысячи лайков. Сотни комментариев, все хвалебные, восторженные — люди писали о том, какая она прекрасная, добрая, вдохновляющая.

Эмилия пролистала дальше, погружаясь в жизнь девушки, которая теперь была мертва. Фотографии с родителями — строгими, но улыбающимися людьми в консервативной одежде. Посты о церкви, цитаты из Библии, селфи с подругами. Полина выглядела как идеальная дочь, правильная во всех смыслах этого слова, та самая девушка, которую родители ставят в пример, а учителя хвалят за послушание. Но потом Эмилия наткнулась на фото, которое заставило её дыхание застрять где-то в горле, не желая двигаться дальше.

Полина и Джейк.

Они стояли на фоне знакомого интерьера — белые стены, тёмная современная мебель, которую Эмилия мгновенно узнала как гостиную дома Рейнольдсов. Джейк обнимал Полину за талию, она прислонилась головой к его плечу, и оба смотрели друг на друга с той мягкостью в глазах, которая не оставляла места для сомнений — между ними было что-то настоящее. Что-то значимое. Эмилия увеличила изображение, всматриваясь в каждую деталь, пытаясь найти хоть что-то, что могло бы объяснить это чувство, которое скручивало её изнутри — ревность? Страх? Недоверие? И тут она заметила её. На заднем плане, слегка размытую, но всё же различимую — Хлою.

Хлоя стояла у дверного проёма, наполовину скрытая тенью, и смотрела на Джейка и Полину. Фотография была не в фокусе в той части кадра, но даже через это размытие Эмилия увидела выражение лица Хлои — что-то тёмное, тяжёлое, совершенно не похожее на обычную тихую, покорную Хлою, которую она знала. Ревность? Злость? Боль? Эмилия не могла сказать наверняка, но эта эмоция была там, явная и пугающая.

Она опустила телефон на грудь и уставилась в потолок, где утренний свет рисовал причудливые узоры сквозь ветки дерева за окном. Хлоя. Тихая, замкнутая, всегда остающаяся в тени Хлоя. Что она вообще знала о ней? Они знакомы всего несколько дней, и всё это время Хлоя была... фоновым человеком в их компании. Поддерживала, помогала с реквизитом, соглашалась на всё, что предлагали другие, но никогда не выходила на первый план, никогда не говорила о себе.

Джейк и Хлоя знакомы около двух лет — снимают ролики вместе, проводят время, делятся какими-то моментами, которые Эмилия не видела и никогда не увидит. Джейк был невероятно привлекательным — не просто внешне красивым, но харизматичным, талантливым, тем самым типом парня, который притягивает людей своей энергией, своей страстью к тому, что он делает. В него могла влюбиться любая девушка, которая проводила с ним достаточно времени. Почему не Хлоя? И если Хлоя действительно влюблена в Джейка — влюблена давно, тихо, безответно — как она на самом деле относится к Эмилии? К новенькой девушке с розовыми волосами, которая ворвалась в их жизнь и за несколько дней заняла место рядом с ним, место, которое Хлоя, возможно, хотела занять годами? Эмилия почувствовала, как холод разливается по её телу. Ей нужно поговорить с Хлоей. Узнать правду.

Она встала, натянула халат и босиком спустилась вниз, где запах свежесваренного кофе и чего-то сладкого уже наполнял кухню теплом и уютом.

Лора стояла у плиты, помешивая что-то в сковороде, и когда услышала шаги Эмилии, обернулась с улыбкой, которая всегда была такой искренней, что от неё становилось немного легче на душе.

— Доброе утро, дорогая. Хорошо спала?

— Более-менее, — Эмилия опустилась на стул за столом, принимая чашку кофе, которую Лора тут же поставила перед ней. Горячая керамика грела ладони, и Эмилия обхватила чашку обеими руками, вдыхая аромат. — Спасибо.

— Пожалуйста, — Лора села напротив, держа свою чашку чая, и на её лице было то спокойствие, которое Эмилия начинала ценить всё больше. — Слушай, я хотела тебя предупредить — сегодня вечером нас с твоим отцом не будет дома. Мэрия устраивает благотворительное мероприятие, что-то связанное с реставрацией исторических зданий, и Дэвиду нужно там быть. Я приготовлю тебе ужин и оставлю на столе, хорошо?

— Хорошо, — Эмилия кивнула, откусывая кусочек французского тоста, который Лора положила на её тарелку. — Спасибо, Лора. Правда. Ты так обо мне заботишься.

Лора улыбнулась, и в её глазах промелькнуло что-то тёплое, материнское.

— Не за что, дорогая. Я рада, что могу это делать.

Эмилия колебалась, затем решилась, опуская чашку на стол и глядя на Лору прямо.

— Лора, можно... можно я спрошу тебя кое-что личное? О тебе, о твоей жизни?

Лора удивлённо приподняла брови, но улыбка не исчезла.

— Конечно. Что хочешь знать?

— Просто... ты так стараешься для меня, заботишься, а я понимаю, что ничего о тебе не знаю. Это неправильно, — Эмилия провела пальцем по краю чашки. — Расскажи мне о себе. О том, как ты встретила папу. О твоей жизни до него.

Лора помолчала, глядя в свою чашку, и когда заговорила, голос её был тихим, но в нём чувствовалась твёрдость человека, прошедшего через огонь и вышедшего сильнее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я вышла замуж очень рано, — начала она, и Эмилия заметила, как её пальцы сжались вокруг чашки. — В семнадцать лет. Влюбилась по уши в парня, который казался мне принцем из сказки — красивый, обаятельный, говорил всё, что я хотела услышать. Родители были против, умоляли меня подождать, но я не послушала. Думала, что любовь преодолеет всё.

Она сделала паузу, и Эмилия увидела, как на её лице промелькнула старая боль — не свежая, но всё ещё живая, всё ещё способная ранить.

— Он оказался не принцем, — продолжила Лора, и голос её стал жёстче. — Он был жестоким. Контролирующим. Изолировал меня от семьи, от друзей, убеждал, что никто меня не любит, кроме него. Я прожила с ним пять лет, и это были самые тяжёлые годы моей жизни. Когда я наконец нашла силы уйти, подала на развод, он не смог это принять. Угрожал мне, следил за мной, портил мне жизнь везде, где мог — звонил на работу, распространял слухи.

— Боже, Лора, — Эмилия протянула руку через стол и накрыла её ладонь своей. — Мне так жаль. Это ужасно.

— Церковь спасла меня, — Лора улыбнулась, и улыбка была благодарной, почти светлой. — "Сад роз". Пастор Джон Эванс и община помогли мне наладить отношения с родителями, которых я оттолкнула своим побегом. Они помогли получить охранный ордер против бывшего мужа, поддерживали меня, когда я думала, что больше не могу. Я начала преподавать в воскресной школе, потом устроилась в начальную школу учительницей. Встретила твоего отца на церковном пикнике. И впервые за много лет почувствовала, что живу, а не просто выживаю.

Эмилия сжала её руку крепче, чувствуя, как внутри поднимается волна уважения и благодарности к этой женщине.

— Ты невероятно сильная, — тихо сказала она.

— Не сразу была такой, — Лора покачала головой. — Мне понадобились годы, чтобы восстановиться. Научиться снова доверять себе, своим решениям. Поэтому я и хочу, чтобы ты думала о себе, Эмилия. О своих принципах, о том, чего ты хочешь от жизни. Не позволяй никому — ни парню, ни друзьям, ни даже родителям — заставить тебя стать кем-то, кем ты не являешься. Но и не руши свою жизнь ради кого-то другого. Восстанавливать потом очень трудно. Я знаю это по собственному опыту.

Эмилия почувствовала, как глаза наполняются слезами, и быстро моргнула, отгоняя их.

— Я стараюсь, — прошептала она. — Просто иногда не знаю, что правильно. Особенно сейчас. С Джейком.

Лора внимательно посмотрела на неё.

— Расскажи мне о нём. О том, что ты чувствуешь.

Эмилия сделала глубокий вдох.

— Он... он как никто другой. Понимает меня без слов. С ним я чувствую себя живой, настоящей. Но все вокруг говорят, что он опасен, что он может быть причастен к смерти Полины. Алекс думает так. Половина школы думает так. И я... я не знаю, кому верить.

Лора помолчала, обдумывая слова.

— Джейк был моим учеником, — наконец сказала она. — В младших классах. Умный мальчик, творческий, добрый. Всегда помогал другим детям, защищал тех, кого обижали. Мне очень грустно видеть, как рушится его жизнь сейчас.

— Что с ним случилось? — Эмилия наклонилась вперёд. — Почему он так изменился?

— Не знаю всех деталей, — Лора вздохнула. — Но помню, что пару лет назад он вдруг стал другим. Перестал улыбаться, замкнулся в себе. А потом сбежал из дома. Его отец, детектив Джон, очень переживал, хотя и не показывал этого. Между ними что-то сломалось, и я не знаю, что именно.

Эмилия кивнула, переваривая информацию, и её разум лихорадочно пытался сложить все кусочки головоломки воедино — Джейк, который изменился два года назад, Дженнифер, которая помогает ему с жильём, странные взгляды между ними.

— А Хлою ты помнишь? — спросила она, стараясь, чтобы голос звучал непринуждённо.

— Хлою? — лицо Лоры смягчилось. — Конечно помню. Она тоже была моей ученицей. Очень активная, жизнерадостная девочка. Любила танцевать, участвовала во всех школьных постановках, всегда первой поднимала руку на уроках. Но это было до того, как её отец умер.

— Что случилось с её отцом?

Лора нахмурилась, и в её глазах промелькнула печаль.

— Несчастный случай в бассейне. Это было... шесть лет назад, наверное. Хлое было одиннадцать. Они нашли его утонувшим в их домашнем бассейне. Полиция решила, что он поскользнулся, ударился головой и упал в воду. Дженнифер была в отъезде по работе, Хлоя была дома одна с отцом. Она нашла его тело.

Эмилия почувствовала, как холод пробирается под кожу. Хлоя нашла тело своего отца. В одиннадцать лет.

— Это ужасно, — прошептала она.

— Да, — Лора кивнула. — После этого Хлоя полностью изменилась. Ушла в себя, перестала танцевать, перестала участвовать в школьной жизни. Стала тихой, замкнутой. Дженнифер очень старалась помочь ей — водила к психологам, пыталась вовлечь в разные активности, но... не знаю, помогло ли это по-настоящему.

Эмилия сидела молча, пытаясь представить Хлою — маленькую, испуганную девочку, которая нашла своего отца мёртвым. Как это меняет человека? Как после этого продолжать жить?

— Бедная Хлоя, — медленно сказала Лора, — и эта история с Полиной... она точно повлияет на Хлою.

— Почему?

Лора посмотрела на неё долгим взглядом, и на её лице отразилось беспокойство.

— Они подружились этим летом, когда Хлоя записалась в молодёжную группу церкви. Полина тогда активно участвовала в церковной жизни, и они довольно сблизились. Хлоя даже начала снова улыбаться, и я думала, что это хороший знак. Но после исчезновения Полины Хлоя перестала приходить в церковь. Просто исчезла из группы.

Эмилия замерла. Хлоя и Полина были подругами. Хлоя, которая, возможно, была влюблена в Джейка. Полина, которая начала встречаться с Джейком этим летом. И теперь Полина мертва.

Мысли закружились в голове Эмилии с такой скоростью, что она почувствовала лёгкое головокружение. Когда Джейк и Полина начали общаться? Судя по всему, незадолго до её исчезновения. Они учились в одной школе, но Джейк был младше, и, возможно, Полина не воспринимала его всерьёз до этого лета. А где она его разглядела? В доме у Хлои? Та самая фотография, которую Эмилия видела утром, была сделана в гостиной Рейнольдсов.

— Эмилия? — голос Лоры вырвал её из мыслей. — Ты в порядке? Ты побледнела.

— Да, — Эмилия встряхнула головой, стараясь сосредоточиться. — Просто... много информации. Мне нужно идти в школу.

Она встала, и Лора тоже поднялась, подходя к ней и обнимая за плечи.

— Будь осторожна, дорогая. И не забудь взять зонтик — вечером обещают дождь. Довольно сильный.

— Хорошо, — Эмилия прижалась к ней на мгновение, вдыхая запах лавандового мыла и чего-то домашнего, уютного. — Спасибо, Лора. За всё.

— Всегда пожалуйста, — Лора поцеловала её в макушку. — Увидимся поздно вечером.

Школьный день тянулся бесконечно, каждый урок казался вечностью. Эмилия сидела на истории, пытаясь сосредоточиться на словах миссис Паркер о Римской империи, но её мысли постоянно возвращались к фотографии Полины и Джейка, к странному выражению лица Хлои на заднем плане, к словам Лоры о дружбе Хлои и Полины. На алгебре она механически записывала формулы, которые мистер Грин писал на доске, не понимая ни единого числа. На английской литературе мисс Клинтон вызвала её к доске, и Эмилия еле-еле смогла процитировать нужный отрывок из "Великого Гэтсби", полагаясь только на память.

Когда наконец прозвенел звонок на обед, она почти бежала в столовую, чувствуя, как внутри растёт тревога, которую невозможно было игнорировать.

Их стол в дальнем углу был занят лишь частично. Сэм сидел, уткнувшись в ноутбук, его пальцы быстро печатали что-то, экран отражался в его очках. Оливер жевал огромный сэндвич, набивая рот так, что щёки раздувались. А Хлоя... Хлоя сидела, глядя в пустоту, и её лицо было таким бледным, таким пустым, что Эмилия почувствовала укол беспокойства.

— Где Джейк? — спросила она, опускаясь на стул рядом с Хлоей.

— Не пришёл, — Сэм не поднял глаз от экрана, и его голос был усталым, напряжённым. — На телефон не отвечает. Я писал ему с утра раз десять, звонил раз пять. Ноль реакции.

— Может, отец его запер дома? — предположил Оливер, проглатывая огромный кусок и запивая колой. — Детектив Джон вчера выглядел серьёзно настроенным. Может, решил, что Джейку безопаснее отсидеться.

— Или Джейк сам решил не светиться, — Сэм наконец оторвался от ноутбука и посмотрел на них, и Эмилия увидела тёмные круги под его глазами, красные прожилки в белках. — После того поста Алекса и вирусного видео половина школы готова его линчевать. Я бы тоже на его месте не пришёл.

Эмилия достала телефон и открыла переписку с Джейком. Её последнее сообщение висело прочитанным, но без ответа: "Ты в порядке? Где ты? Мне нужно тебя видеть". Она начала печатать новое, когда голос Оливера вырвал её из сосредоточенности.

— Эй, кстати! — он повернулся к Хлое с широченной улыбкой, которая казалась слишком яркой на фоне общей мрачности. — Твоя мама — просто богиня! Серьёзно, Хлоя, она лучшая! Вечеринка сегодня! Это спасёт нас всех от этого дерьма!

Хлоя медленно подняла взгляд, и Эмилия поразилась тому, насколько безжизненными были её глаза — словно кто-то выключил свет внутри неё.

— Да, — монотонно сказала Хлоя. — Вечеринка.

— Ты не выглядишь взволнованной, — осторожно заметила Эмилия, наклоняясь ближе и пытаясь поймать взгляд подруги. — Хлоя, что-то не так? Ты хочешь об этом поговорить?

Хлоя пожала плечами — такой усталый, безразличный жест, что у Эмилии внутри всё сжалось.

— Мама решила, что вечеринка улучшит моё положение в школе, — объяснила она голосом, лишённым каких-либо эмоций, словно заученно повторяя чужие слова. — Ей не нравится, что я в центре негативного внимания из-за всей этой истории с Полиной и домом Блэквудов. Она думает, что если закатит большую вечеринку и позовёт всех желающих, люди начнут относиться ко мне лучше. Перестанут косо смотреть.

— И ты согласилась? — Эмилия протянула руку и накрыла ладонь Хлои своей. Кожа Хлои была холодной, почти ледяной. — Хлоя, если ты не хочешь этого, ты можешь отказаться. Это твой дом.

— У меня не было выбора, — Хлоя медленно повернула голову и посмотрела на Эмилию, и в её глазах мелькнуло что-то — отчаяние? Гнев? — Мама заставила меня выложить пост с приглашением в соцсети. Теперь половина школы знает и собирается прийти. Желающих очень много.

— Хлоя, это твой дом, — повторила Эмилия, сжимая её руку. — Ты имеешь право сказать нет.

— Дженнифер — лучшая мама на свете! — Оливер перебил их с таким энтузиазмом, что Эмилия вздрогнула от громкости его голоса. — Серьёзно, Хлоя, ты неблагодарная! Другие девчонки из школы убили бы за такую маму! Она постоянно устраивает вечеринки для твоих друзей, покупает всё, что нужно, даёт свободу, доверяет тебе. А ты сидишь с таким лицом, будто тебя на казнь ведут!

Хлоя отдёрнула руку от прикосновения Эмилии и скрестила руки на груди, отворачиваясь и глядя в окно.

— Ты не понимаешь, — прошептала она так тихо, что Эмилия едва расслышала сквозь шум столовой.

— Что я не понимаю? — Оливер продолжал жевать, совершенно не замечая напряжения, которое можно было резать ножом. — Объясни мне, Хлоя. Что плохого в том, что твоя мама хочет помочь тебе?

Хлоя не ответила. Просто продолжала смотреть в окно, и Эмилия видела, как её челюсть напряглась, как пальцы сжались в кулаки.

— Так, народ, — Оливер вытер руки салфеткой и ухмыльнулся, переводя взгляд с Хлои на остальных. — Сегодня после школы, с пяти до девяти вечера, у Хлои дома. Дом будет красиво украшен, музыка, пицца, всё дела. А, — он подмигнул, понижая голос до заговорщицкого шёпота, — я договорился с братом. Он купит нам выпивку. Настоящую, не какое-то дерьмо. Так что будет весело.

Сэм наконец закрыл ноутбук и посмотрел на Оливера с недовольством.

— Оливер, это плохая идея. Учитывая всё, что происходит, последнее, что нам нужно — это пьяная толпа подростков и полиция, которая может нагрянуть в любой момент.

— Именно поэтому это отличная идея! — Оливер хлопнул ладонью по столу, заставив их всех вздрогнуть. — Нам нужно расслабиться, Сэм! Забыть на пару часов про всё это дерьмо с Полиной, полицией, Алексом и его крестовым походом. Просто повеселиться, как нормальные подростки!

Эмилия посмотрела на Хлою, которая сидела неподвижно, и что-то внутри неё ёкнуло. Хлоя не хотела этой вечеринки. Она выглядела так, будто хотела провалиться сквозь землю и никогда не возвращаться.

Эмилия достала телефон и быстро набрала сообщение Джейку: "Сегодня вечеринка у Хлои. С 5 до 9 вечера. Приди, пожалуйста. Мне очень нужно тебя видеть"

Отправлено. Прочитано через несколько секунд. Ответа нет. Эмилия стиснула зубы, чувствуя, как разочарование смешивается с тревогой, образуя тяжёлый ком где-то в районе солнечного сплетения. Джейк игнорировал её, и она не знала, что это значит — защищал ли он её, держа на расстоянии, или просто не хотел впутывать в то, что бы ни происходило в его жизни прямо сейчас.

Остаток дня прошёл в тумане. Эмилия механически переходила из класса в класс, записывала что-то в тетрадь, отвечала на вопросы учителей, но её разум был где-то далеко — в гараже на Уиллоу-лейн, где Джейк, возможно, сидел один, окружённый своими мыслями и страхами.

Когда школа закончилась, Эмилия не пошла сразу домой. Она долго стояла у своего шкафчика, медленно складывая книги в рюкзак и наблюдая, как студенты расходятся по своим делам — кто-то спешил на тренировки, кто-то собирался группами, обсуждая планы на вечер. Многие говорили о вечеринке у Хлои, и Эмилия слышала обрывки разговоров, полных предвкушения.

— ...слышал, там будет алкоголь...

— ...Дженнифер Рейнольдс всегда закатывает лучшие вечеринки...

— ...может, Джейк Коул тоже придёт, было бы круто посмотреть, как его выгонят...

Эмилия захлопнула шкафчик громче, чем собиралась, и несколько студентов обернулись, глядя на неё с любопытством и плохо скрытым осуждением. Она проигнорировала их взгляды и направилась к выходу.

Дома она переоделась, выбирая одежду тщательнее, чем обычно. Остановилась на чёрных рваных джинсах, которые сидели идеально, облегая бёдра и подчёркивая фигуру, и тёмно-бордовой укороченной футболке, которая открывала полоску кожи на животе. Кожаную косуху она накинула сверху, застегнув только одну молнию. Макияж сделала ярче обычного — чёрная подводка, тени с лёгким блеском, тёмная помада. Глядя на своё отражение в зеркале, она увидела девушку, которая выглядела уверенной, дерзкой, готовой ко всему. Жаль, что внутри она чувствовала себя совершенно иначе.

В шесть вечера она вышла из дома, сунув в сумку зонтик, как советовала Лора.

Дом Рейнольдсов был освещён так ярко, что казалось, будто внутри горит маленькое солнце. Гирлянды огней обвивали крыльцо и перила, музыка гремела настолько громко, что Эмилия услышала её ещё за два квартала, и на лужайке перед домом уже стояло с десяток машин. Подростки толпились у входа, смеялись, курили, пили из красных пластиковых стаканчиков, и атмосфера была странной — одновременно праздничной и напряжённой, как перед грозой. Эмилия прошла через толпу, чувствуя на себе взгляды, слыша шёпот за спиной.

— Это та девчонка, что была в доме Блэквудов...

— ...слышал, она встречается с Джейком Коулом...

— ...может, она тоже знает что-то про Полину...

Она сжала челюсти, игнорируя их, и вошла внутрь.

Внутри был управляемый хаос. Музыка долбила по ушам — какой-то современный хип-хоп с тяжёлым басом, который вибрировал в груди. Студенты танцевали в гостиной, двигаясь в полутьме под цветными огнями диско-шара, который кто-то умудрился установить на потолке. На кухне шла игра в пивной понг, крики и смех смешивались с музыкой. Кто-то целовался в углах, кто-то сидел на диванах, пялясь в телефоны и периодически делая селфи.

Эмилия прошла дальше, ища знакомые лица, и увидела Дженнифер у лестницы.

Мама Хлои выглядела потрясающе — тёмно-зелёное вечернее платье облегало её фигуру, подчёркивая каждую линию, волосы были уложены в элегантный низкий пучок, макияж безупречен. Она разговаривала с Оливером и Хлоей, что-то объясняя с серьёзным, почти строгим выражением лица, и жестикулировала изящными руками.

Эмилия подошла ближе и услышала конец фразы:

— ...главные сегодня. Оливер, ты следишь, чтобы никто не разнёс дом вдребезги, понятно? Если кто-то начнёт вести себя неадекватно, выгоняй без разговоров. Хлоя, дорогая, ты хозяйка. Общайся с гостями, улыбайся, покажи им, что мы не боимся сплетен и осуждения. Покажи, что ты сильная.

— Хорошо, мама, — Хлоя кивнула, но голос её был пустым, механическим, и глаза смотрели куда-то мимо.

Дженнифер заметила Эмилию и улыбнулась — широко, тепло, и Эмилия невольно улыбнулась в ответ, чувствуя, как обаяние этой женщины действует даже сейчас.

— Эмилия! Как хорошо, что ты пришла, дорогая. Веселитесь, девочки. Я ухожу на мероприятие в мэрии, вернусь поздно, так что дом в ваших руках. Оливер, я надеюсь на тебя.

— Можете положиться на меня, миссис Рейнольдс! — Оливер козырнул с такой серьёзностью, что Эмилия едва сдержала смешок.

Дженнифер ещё раз окинула взглядом гостиную, где уже бушевала вечеринка, кивнула с удовлетворением и направилась к выходу, её каблуки цокали по полированному полу. Когда дверь закрылась за ней, Эмилия повернулась к Хлое.

— Как ты? — спросила она тихо, беря подругу за руку.

Хлоя посмотрела на неё, и в её глазах было такое опустошение, что Эмилии захотелось обнять её и увести отсюда, подальше от этого шума, от этих людей.

— Нормально, — механически ответила Хлоя и высвободила руку. — Мне нужно выпить.

Она направилась на кухню, и Эмилия последовала за ней.

Следующий час прошёл в размытом тумане звуков, запахов и движения. Эмилия пыталась влиться в атмосферу вечеринки, но не могла. Она наблюдала, как подростки напивались, как кто-то опрокинул стакан с вином на дорогой белый ковёр в гостиной, оставив бордовое пятно, как двое парней начали толкаться, но Оливер разнял их. Хлоя пила красное вино прямо из бутылки, и с каждым глотком её лицо становилось всё более отстранённым, словно она уходила куда-то глубоко внутрь себя. Когда Эмилия увидела, как кто-то из гостей швырнул пустую банку из-под пива прямо на журнальный столик, разбив стеклянную вазу, она не выдержала.

— Хлоя! — она подошла к подруге, которая стояла у окна, глядя в темноту за стеклом. — Хлоя, ты видишь, что происходит? Они разносят твой дом! Ты должна что-то сказать, остановить это!

Хлоя медленно повернулась, и её взгляд был мутным, расфокусированным.

— Мама знала, на что шла, устраивая эту вечеринку, — пробормотала она, и слова её спотыкались друг о друга. — Она всегда знает.

— Но это твой дом! — Эмилия схватила её за плечи. — Ты должна проявлять хоть какое-то уважение к маме, которая всё это для тебя делает!

Хлоя рассмеялась — коротко, горько, почти истерически.

— Уважение? — она покачнулась, и Эмилия поймала её за локоть, удерживая. — Эмилия, ты не понимаешь. Мама не делает это для меня. У неё была строгая, консервативная семья. Её учили на дому, запирали, не пускали на вечеринки, контролировали каждый шаг. И теперь она компенсирует через меня всё то, чего ей не хватало в юности. Я — её второй шанс прожить молодость. Её кукла.

Голос Хлои сорвался, и Эмилия поняла, что подруга пьяна — очень пьяна.

— Хлоя, пойдём, — она обняла её за талию. — Тебе нужно прилечь. Пойдём в твою комнату.

Хлоя не сопротивлялась. Эмилия провела её сквозь толпу, игнорируя любопытные взгляды, и они поднялись по лестнице на второй этаж, где было тише, темнее, почти пусто. Комната Хлои была в конце коридора, и когда Эмилия открыла дверь, внутри было темно и тихо — оазис спокойствия среди хаоса внизу.

Она уложила Хлою на кровать, стягивая с неё туфли и накрывая пледом. Хлоя закрыла глаза, и губы её шевелились, бормоча что-то неразборчивое.

— ...прости, Полина... моя вина... папа, прости... я не хотела...

Эмилия замерла, прислушиваясь, и её сердце забилось быстрее.

— Хлоя, — тихо сказала она, садясь на край кровати и беря подругу за руку. — Что ты имеешь в виду? Расскажи мне про Полину.

Хлоя открыла глаза — красные, мокрые от слёз, которые она даже не пыталась скрыть.

— Полина... она обижала меня в школе, — прошептала Хлоя, и голос её дрожал. — Все думают, что она была ангелом, святой девочкой из церкви. Но она была жестокой. Смеялась надо мной, называла странной, тихоней, говорила, что я жалкая. А потом... потом этим летом она пришла в церковь, в молодёжную группу. И вдруг захотела быть моей подругой. Притворялась, что мы близки, что ей не всё равно. Все вокруг — лицемеры, Эмилия. Полину никто не любил в школе по-настоящему, а сейчас все её жалеют, плачут, ставят свечки. Где вы все были, когда она была жива?

Голос Хлои становился всё громче, слова выплёскивались наружу, словно прорвало плотину, которую она держала годами.

— Но мне её жаль, — вдруг прошептала она, и лицо её исказилось от рыданий. — Мне так её жаль. Я не хотела... я не хотела, чтобы так вышло. Это моя вина, понимаешь? Моя.

Телефон Эмилии завибрировал в кармане, разрывая момент. Она вытащила его и увидела сообщение от Джейка:

**Джейк:** *Я здесь. Снаружи.*

Эмилия посмотрела на Хлою, которая уже закрывала глаза, проваливаясь в забытьё.

— Поспи, — тихо сказала она, поправляя плед и гладя Хлою по волосам. — Всё будет хорошо. Обещаю.

Хлоя что-то пробормотала неразборчиво и затихла. Эмилия вышла из комнаты, закрывая дверь за собой, и её сердце колотилось так громко, что она слышала каждый удар. Джейк здесь. Наконец-то.

Она спустилась вниз, протискиваясь сквозь толпу разгорячённых танцами подростков, мимо пар, целующихся в углах, мимо группы парней, которые устроили импровизированный барный стол на кухне. Музыка била по ушам, басы вибрировали в груди, и запах алкоголя, пота и дешёвого парфюма смешивались в один тяжёлый коктейль, от которого начинала болеть голова.

Она нашла Оливера и Сэма у входной двери. Оливер яростно жестикулировал, его лицо было красным, а Сэм стоял рядом, сжимая камеру и выглядя напряжённым.

— ...полный придурок! — кричал Оливер, перекрикивая музыку. — Я же просил его не высовываться! Алекс со своей футбольной командой искал его весь чёртов день! Теперь любой подхалим напишет Алексу, что Джейк здесь, и всё, приехали! Нам конец!

— Где он? — Эмилия подошла ближе, хватая Оливера за руку и заставляя посмотреть на себя. — Где Джейк?

Оливер обернулся, и в его глазах была смесь паники и злости.

— Снаружи. На лужайке. Эмилия, ты должна убедить его уйти. Сейчас же. Пока не поздно.

— Что происходит? — она переводила взгляд с Оливера на Сэма. — Почему вы так паникуете? Объясните мне нормально!

Сэм ответил, и голос его был тихим, но каждое слово падало как камень.

— Утром Алекс пришёл к Джейку в гараж. Джейка там не было, но соседи видели Алекса, и он оставил записку на двери. Потом он явился в школу и в довольно агрессивной форме выпытывал у всех, где Джейк. Говорил, что ему нужно с ним поговорить о Полине. Что Джейк должен ответить за неё. Эмилия, Алекс не в себе. Он одержим местью.

Эмилия почувствовала, как холод разливается по животу. Она вспомнила Алекса в парке, его слёзы, его боль, его слова о Джейке. Алекс потерял кузину, и горе превратилось во что-то тёмное, опасное.

— И вы думаете, что он придёт сюда?

— Не думаем. Знаем, — Оливер кивнул в сторону окна. — Смотри сама.

Эмилия подошла к окну и выглянула наружу. День уже перешёл в вечер, небо окрасилось в тёмно-серые тона, и первые капли дождя начали падать, оставляя мокрые следы на стекле. На улице, у самого края лужайки, стояли несколько машин. Из одной из них выходили парни — она насчитала пятерых или шестерых — все в синих спортивных куртках школьной команды "Фаррагут Игл". И последним вышел Алекс. Он встал у капота своей машины, скрестив руки на груди, и смотрел на дом с таким выражением лица, от которого у Эмилии перехватило дыхание. Праведный гнев. Решимость. Боль, превратившаяся в ярость.

— Их кто-то приглашал? — спросил кто-то из толпы, и все начали сгружаться к окнам, вытаскивая телефоны.

— Вряд ли, — пробормотал Сэм. — Они пришли не веселиться.

В этот момент Эмилия увидела Джейка. Он стоял на краю лужайки, лицом к Алексу и его команде, руки в карманах кожаной куртки, и даже издалека было видно напряжение в его позе.

— Джейк! — Эмилия рванула к двери, но Сэм схватил её за руку.

— Подожди. Не лезь между ними. Это может стать только хуже.

Но Эмилия вырвалась и выбежала на улицу. Воздух был влажным, пахло дождём и мокрой травой, и капли падали всё чаще, превращаясь в мелкую морось. Оливер и Сэм выбежали следом за ней, и вся вечеринка начала вытекать наружу — подростки чувствовали, что вот-вот произойдёт что-то драматичное, и никто не хотел это пропустить. Телефоны уже снимали.

Алекс сделал шаг вперёд, и его голос был громким, отчётливым, полным обвинения.

— Джейк Коул! — крикнул он, и слова его эхом отразились в сгущающихся сумерках. — Ты наконец-то вылез из своей норы, сатанист чёртов!

Джейк не двигался с места, но Эмилия видела, как его руки сжались в кулаки внутри карманов.

— Алекс, — сказал он ровно, и голос его был холодным. — Чего ты хочешь?

— Чего я хочу? — Алекс рассмеялся, но смех был горьким, почти истеричным. — Я хочу правды! Я хочу, чтобы ты признался в том, что сделал с Полиной!

— Я ничего не делал, — Джейк сделал шаг вперёд, и расстояние между ними сократилось. — Сколько раз я должен тебе это повторить?

— Ты лжёшь! — Алекс тоже шагнул вперёд, и теперь они стояли в нескольких метрах друг от друга. — Ты помогал ей со съёмками! Ты был последним, кто её видел! И теперь она мертва! Мёртва, Джейк! А ты... ты снимаешь свои чёртовы сатанинские ролики, играешь в мистику, живёшь в гараже как бродяга! И твой отец-полицейский отмазывает тебя, манипулирует расследованием! Все знают, что ты виноват, но никто не может тебя тронуть!

Толпа вокруг них росла, студенты доставали телефоны, начинали снимать, и Эмилия чувствовала, как всё это превращается в шоу, которое завтра будет по всему интернету.

— Ты не знаешь, о чём говоришь, — Джейк стиснул зубы, и голос его стал жёстче. — Мой отец не защищает меня. Он первый, кто меня подозревает.

— Тогда почему ты до сих пор на свободе? — Алекс толкнул Джейка в грудь, и тот пошатнулся. — Почему тебя не арестовали? Почему ты здесь, на вечеринке, а не в камере?

— Потому что я невиновен! — Джейк выпрямился, и на его лице появилось что-то опасное. — Но если ты хочешь разобраться, Алекс, давай разберёмся. Раз и навсегда. Только ты и я. Без команды, без свидетелей. Как мужчины.

Он снял куртку, бросая её на мокрую траву, и остался в чёрной футболке, которая прилипала к телу от начавшегося дождя. Мышцы на его руках напряглись, и Эмилия увидела несколько татуировок, о которых не знала раньше. Алекс тоже снял свою спортивную куртку, оставшись в белой футболке, и его тело — более крупное, мускулистое, натренированное — выглядело внушительно. Он был выше, сильнее, и физическое превосходство было очевидным.

— Джейк, не надо! — крикнула Эмилия, пытаясь пробиться сквозь толпу, но её голос потонул в шуме.

Алекс набросился первым. Его кулак пронёсся в воздухе с такой скоростью, что Эмилия едва успела увидеть движение, целясь прямо в лицо Джейка. Но Джейк увернулся в последний момент, уходя в сторону с той ловкостью, которая говорила о том, что драки были не в новинку для него. Он действовал быстро — удар в рёбра Алекса, короткий, резкий, затем в челюсть, и Алекс пошатнулся, но устоял.

Толпа взревела, телефоны снимали каждую секунду, и дождь усилился, превращаясь из мороси в настоящий ливень, который смывал кровь с разбитых губ и заливал глаза. Алекс схватил Джейка за плечи и толкнул на землю, используя своё физическое превосходство, и они покатились по мокрой траве, обмениваясь ударами. Джейк бил быстро, без перерыва, не давая Алексу опомниться, потому что знал — если остановится хоть на секунду, Алекс задавит его весом и силой.

Эмилия не выдержала. Она рванула вперёд, пробиваясь сквозь кричащую толпу, и когда оказалась рядом с ними, схватила Алекса за руку, которая заносилась для удара.

— Прекратите! — крикнула она так громко, что её голос прорезал шум дождя и толпы. — Прекратите оба! Немедленно!

Алекс остановился, тяжело дыша, и обернулся на неё. Его лицо было мокрым от дождя и крови, губа разбита, под глазом наливался синяк.

— Эмилия, — выдохнул он. — Отойди. Это не твоё дело.

— Это моё дело! — она встала между ними, раскинув руки, и дождь лил на неё, промачивая одежду насквозь. — Джейк не убивал Полину! Ты слышишь меня, Алекс? Он невиновен!

— Откуда ты знаешь? — Алекс вытер кровь с губы. — Ты знаешь его всего несколько дней! А я знал его годами, и он изменился! Он не тот, кем был!

— Люди меняются! — Эмилия шагнула ближе к Алексу, и её голос дрожал от эмоций. — Это не делает их убийцами! Джейк помогал Полине, потому что она просила! Это всё, что было между ними!

— Ты веришь ему? — Алекс смотрел на неё с таким недоверием, такой болью, что её сердце сжалось. — После всего, что я тебе рассказал? Ты выбираешь его?

Эмилия почувствовала, как внутри что-то ломается. Она посмотрела на Джейка, который поднялся на ноги, держась за рёбра и тяжело дыша. Его лицо было избито, футболка порвана, но взгляд... взгляд был полон благодарности и чего-то ещё — чего-то тёплого, что заставило её сердце биться быстрее.

— Да, — твёрдо сказала она, поворачиваясь обратно к Алексу. — Я выбираю его. Потому что я ему доверяю. И ты тоже должен, Алекс. Джейк был твоим другом. Лучшим другом. Неужели ты правда веришь, что он способен на убийство?

Алекс стоял неподвижно, и дождь лил по его лицу, смешиваясь со слезами, которые он больше не пытался скрыть.

— Моя кузина мертва, — прошептал он, и голос его сорвался. — Кто-то должен за это ответить.

— Но не Джейк, — Эмилия шагнула к нему и положила руку на его плечо. — Алекс, я обещаю тебе — мы найдём правду. Но не так. Не через насилие.

Алекс посмотрел на неё долгим взглядом, затем отвёл глаза и отступил.

— Ты сделала свой выбор, — сказал он тихо. — Теперь живи с ним.

Он развернулся, подобрал свою куртку и направился к машине. Его команда последовала за ним, бросая на Эмилию и Джейка полные ненависти взгляды. Двигатели завелись, машины развернулись и уехали, оставляя только следы от шин на мокрой траве. Толпа начала расходиться, разочарованная тем, что драка закончилась, и дождь усилился до ливня, заставляя всех бежать обратно в дом.

ГЛАВА 13. ПРИТЯЖЕНИЕ

Эмилия стояла под ливнем, чувствуя, как холодная вода стекает по лицу, по шее, промачивая одежду насквозь, и смотрела вслед уезжающим машинам. Её сердце колотилось так громко, что она слышала каждый удар, и внутри разворачивалась буря эмоций — облегчение, что драка закончилась, страх от того, что она только что сделала, и глубокая, пронзительная вина за Алекса, за его боль, которую она не смогла унять.

Джейк подошёл к ней сзади, и она почувствовала тепло его тела даже сквозь холод дождя.

— Спасибо, — прохрипел он, и голос его был хриплым от напряжения. — Ты не должна была вмешиваться. Но спасибо.

Эмилия развернулась к нему, и когда увидела его лицо — разбитое, с кровью на губе и синяком под глазом — что-то внутри неё сжалось.

— Тебе нужно обработать раны, — сказала она, касаясь его щеки, и он вздрогнул от прикосновения. — Пойдём внутрь. Найдём аптечку.

Они вошли обратно в дом, и музыка всё ещё гремела, хотя многие гости уже начали расходиться, не желая мокнуть под дождём. Эмилия искала свободную комнату на первом этаже, но все были заняты — парами, которые не собирались прерываться, или группами подростков, устроившими импровизированные посиделки.

— Пойдём наверх, — Джейк взял её за руку, и его пальцы переплелись с её пальцами. — Я знаю, где мы можем уединиться.

Они поднялись по лестнице, и Эмилия заметила, как уверенно Джейк ведёт её по коридору, словно бывал здесь сотни раз. Они остановились перед дверью в конце коридора, и Джейк достал из кармана что-то маленькое, металлическое — отмычку.

— Джейк, это же... — Эмилия посмотрела на дверь, затем на него. — Чья это комната?

— Дженнифер, — он вставил отмычку в замок и начал работать, его пальцы двигались ловко, профессионально. — У неё в ванной точно есть хорошая аптечка. Она из тех, кто готов к любым чрезвычайным ситуациям.

— Джейк, мы не можем просто взломать дверь в спальню мамы Хлои! — Эмилия схватила его за руку, но он уже провернул отмычку, и замок щёлкнул.

— Уже сделали, — он ухмыльнулся, открывая дверь и втягивая её внутрь. — Расслабься, розовая. Дженнифер вернётся не раньше полуночи. У нас есть время.

Эмилия вошла внутрь, и её дыхание перехватило. Спальня была роскошной — огромная кровать с зелёным бархатным изголовьем, шёлковое постельное бельё в оттенках изумруда и золота, дизайнерская мебель, мягкий ковёр под ногами. Всё было идеально, стильно, дорого. На туалетном столике стояли флаконы духов, украшения лежали в открытой шкатулке, и всё это создавало ощущение, что они вторглись в чью-то очень личную территорию.

— Джейк, я боюсь, — прошептала Эмилия. — Если Дженнифер узнает...

— Она не узнает, — он закрыл дверь за ними и повернулся к ней, и в его глазах плясали огоньки. — А если и узнает... разве это не делает всё это ещё более захватывающим? Опасным?

Эмилия почувствовала, как жар разливается по её телу, несмотря на холод от мокрой одежды. Он был прав. Что-то в этом — в нарушении запретов, в том, что они здесь, в спальне мамы её подруги — было невероятно эротичным.

— Ты невозможный, — выдохнула она, но улыбалась.

— Знаю, — Джейк прошёл к двери, которая вела в ванную комнату, и открыл её. — Иди, найди аптечку. Я подожду здесь.

Эмилия вошла в ванную, и даже здесь всё было роскошным — мраморные поверхности, огромная ванна на ножках, душевая кабина из стекла. Она нашла аптечку в шкафчике под раковиной — большую, хорошо укомплектованную, с бинтами, антисептиками, пластырями.

Когда она вернулась, Джейк уже лежал на кровати, раскинувшись на зелёном покрывале, и смотрел на неё с такой откровенной жадностью, что её дыхание участилось.

— Ну что, доктор? — он ухмыльнулся. — Будешь меня лечить?

Эмилия подошла к кровати, села на край и открыла аптечку. Её руки дрожали, когда она доставала ватные диски и антисептик.

— Это будет больно, — предупредила она, смачивая диск и наклоняясь к его лицу.

— Я выдержу, — Джейк не сводил с неё взгляда, и когда она коснулась разбитой губы ватным диском, он шипяще втянул воздух, но не отстранился.

Эмилия работала молча, обрабатывая каждую царапину, каждый синяк, и чувствовала, как напряжение между ними растёт с каждой секундой. Её пальцы касались его кожи, и она замечала, как его дыхание становится неровным, как его взгляд темнеет.

— Готово, — наконец сказала она, отстраняясь. — Ты выживешь.

— Жаль, — Джейк сел и потянулся к ней, его рука легла на её талию. — Мне нравилось, когда ты обо мне заботилась.

— Джейк... — она хотела что-то сказать, но он наклонился и поцеловал её, и все слова растворились.

Поцелуй был медленным, глубоким, полным обещаний. Его губы двигались по её губам, его язык скользнул внутрь, исследуя, и Эмилия застонала тихо, притягивая его ближе. Он перекатился, укладывая её на кровать, и его тело накрыло её тело — тяжёлое, горячее, желанное.

— Ты знаешь, что мы делаем? — прошептал он в её губы, и его рука скользнула под край её футболки, касаясь обнажённой кожи. — Мы на кровати Дженнифер. Нарушаем все возможные запреты.

— Заткнись, — выдохнула Эмилия и притянула его обратно к себе.

Их одежда начала исчезать — сначала его порванная футболка, затем её косуха, футболка, джинсы. Руки исследовали, губы целовали каждый сантиметр открывающейся кожи, и дыхание становилось всё более рваным.

— Если это твой первый раз, — прошептал Джейк, целуя её шею, — скажи. Я буду нежным.

Эмилия рассмеялась — низко, хрипло.

— Это не первый раз, — она перевернула их, оказываясь сверху, и её волосы упали на его грудь. — Я в этой игре тоже игрок, Коул. Так что не сдерживайся.

Вот расширенный фрагмент с эротическим напряжением, сохраняющий стилистику романа:

Его глаза вспыхнули, и он притянул её к себе.

Их губы слились в поцелуе, который был совсем не похож на предыдущие — в нём была жадность, отчаяние, желание, которое слишком долго сдерживалось. Джейк перевернул их снова, прижимая её к шёлковому покрывалу, и его вес на ней ощущался правильным, нужным. Его руки скользили по её бокам, медленно, изучающе, оставляя за собой след огня на коже, и когда пальцы добрались до застёжки бюстгальтера, он на мгновение замер, глядя ей в глаза — последний немой вопрос, последний шанс остановиться.

Эмилия ответила, выгибаясь навстречу, и он понял.

Ткань исчезла, и его ладони накрыли её грудь, большие пальцы прочертили круги, заставляя её дыхание сбиваться. Она закрыла глаза, отдаваясь ощущениям, чувствуя, как по венам разливается жар, как каждое прикосновение отзывается где-то глубоко внутри. Его губы спустились к её шее, к ключицам, ниже, и когда язык коснулся чувствительной кожи, она не сдержала стона.

Джейк улыбнулся в её кожу и продолжил своё исследование, целуя каждый сантиметр, не торопясь, словно запоминая карту её тела. Его руки скользнули к её бёдрам, пальцы зацепились за край нижнего белья, стягивая последний барьер, и холодный воздух комнаты коснулся разгорячённой кожи, заставив её вздрогнуть.

Он поднял взгляд, и в его глазах плясали огни — желание смешивалось с нежностью, страсть с заботой, и это сочетание свело её с ума.

То, что произошло дальше, было взрывом страсти, желания, той самой свободы, которую они оба искали. Джейк доминировал сначала, его руки держали её бёдра, направляя движения, задавая ритм, который был медленным, мучительно медленным, заставляя её умолять о большем. Она отдавалась этому, наслаждаясь ощущением, что кто-то другой берёт контроль, что можно просто чувствовать, не думая, не анализируя. Его тело двигалось в унисон с её телом, находя идеальный угол, идеальную глубину, и волны удовольствия накатывали снова и снова, каждая сильнее предыдущей.

Но потом что-то внутри неё щёлкнуло — желание контроля, желание показать, что она не просто пассивный участник этой игры. Эмилия толкнула его в грудь, заставив перевернуться, и оказалась сверху, её волосы рассыпались по его груди, розовые пряди контрастировали с его загорелой кожей. Она двигалась так, как хотела, задавая свой ритм — быстрее, жёстче, глубже — и наблюдала, как его лицо искажается от удовольствия, как руки сжимают её бёдра, оставляя следы, которые завтра превратятся в синяки. Его голос шептал её имя снова и снова, как молитву, как проклятие, и она чувствовала власть, которую никогда раньше не испытывала.

Пик пришёл внезапно, накрыв их обоих одновременно — взрыв белого света за закрытыми веками, судорожный вдох, мышцы, сжавшиеся и отпустившие, и на несколько секунд весь мир сузился до этой комнаты, этой кровати, этих двух тел, слившихся в одно.

Когда всё закончилось, они лежали рядом, тяжело дыша, и тишина комнаты была оглушающей после шума внизу.

— Ты нечто, — прошептал Джейк, поворачивая голову к ней. — Серьёзно, Эмилия. Я рад, что ты приехала в этот скучный город.

Эмилия улыбнулась, прижимаясь к его боку.

— Ты любил Полину? — спросила она тихо, и почувствовала, как его тело напряглось.

— Нет, — он вздохнул. — Я сказал это Алексу, чтобы позлить его. Полина была... сложной. Она хотела вырваться из этого города. Она была настроена очень серьёзно, даже раздобыла где-то деньги на оплату квартиры в хорошем районе Лос-Анджелеса и на первое время. Собиралась уехать через месяц.

Эмилия приподнялась на локте, глядя на него.

— Это большие деньги. Очень большие. Я из Лос-Анджелеса, знаю, сколько там стоит жильё. Откуда у неё столько? Родители дали?

Джейк нахмурился, глядя в потолок.

— Нет. Её родители, даже если бы хотели, не могли дать столько. Они простые люди, отец работает в мэрии клерком, мать домохозяйка. Полина сама как-то раздобыла эти деньги.

— Как?

— Не знаю, — он покачал головой. — Она не говорила. Сказала только, что нашла способ и что скоро будет свободна.

Тишина повисла между ними, тяжёлая и полная вопросов без ответов.

Джейк встал и начал одеваться, и Эмилия наблюдала за ним, чувствуя, как внутри растёт странное ощущение незавершённости.

— Мне нужно кое-что проверить, — сказал он, натягивая джинсы. — Довезу тебя до дома, а потом займусь делами.

Эмилия тоже оделась, и они вышли из комнаты, тихо закрывая за собой дверь. Внизу вечеринка всё ещё продолжалась, хотя гостей стало меньше, и музыка играла тише.

Они прошли сквозь остатки толпы и вышли на улицу, где дождь превратился в мелкую морось. Джип Джейка стоял на краю лужайки, и они забрались внутрь, закрывая двери от холода.

Дорога до дома Эмилии прошла в молчании, но когда Джейк припарковался у её дома, он повернулся к ней.

— Спасибо, — сказал он тихо. — За то, что защитила меня сегодня. За то, что поверила.

— Всегда, — Эмилия наклонилась и поцеловала его — долго, глубоко, прощально.

Когда она вышла из машины и пошла к дому, он сидел, глядя ей вслед, и только когда она открыла дверь, завёл двигатель и уехал.

Дома было тихо и темно. На столе стояла тарелка с ужином, накрытая пищевой плёнкой — Лора сдержала обещание. Эмилия съела несколько кусочков, не чувствуя вкуса, затем поднялась к себе.

Она переоделась в пижаму, села за стол и достала дневник.

"

Четверг

. Вечеринка. Выбор.

Я выбрала Джейка. При всех. Публично. Алекс видел это, как и половина школы. Завтра все будут говорить о том, как я встала между ними, как защитила парня, которого все подозревают в убийстве. Алекс ненавидит меня теперь. Я видела это в его глазах — боль, предательство, разочарование. Он думал, что я на его стороне, что я помогу ему найти справедливость для Полины. Но я выбрала Джейка. Потому что я ему верю. Верю, что он не убивал Полину. Верю, что он хороший человек под всей этой маской бунтарства.

Но правда ли это? Или я просто влюблена и слепа?

Сегодня мы были вместе. По-настоящему вместе. В спальне Дженнифер, на её кровати, нарушая все возможные границы. И это было... невероятно. Страстно. Свободно. С ним я чувствую себя живой, настоящей, не той девочкой, которую пыталась вылепить мать.

Но после, когда мы лежали рядом, я спросила его о Полине. И он сказал, что не любил её. Что она была "сложной", что хотела уехать в Голливуд, что раздобыла где-то большие деньги. Очень большие. Я знаю, сколько стоит жизнь в Лос-Анджелесе — аренда квартиры в приличном районе, первый и последний месяц вперёд, залог. Это десятки тысяч долларов. Откуда у девятнадцатилетней девушки из консервативной семьи такие деньги?

Джейк не знает. Или не хочет говорить. И это пугает меня. Потому что чем больше я узнаю о Полине, тем меньше понимаю, что с ней произошло. Она не была ангелом, как все думают. Хлоя сказала, что Полина обижала её, была жестокой. Но потом они подружились. Почему? Что изменилось?

И эти деньги. Большие деньги, которые появились ниоткуда. А ещё Хлоя. Пьяная, рыдающая Хлоя, которая просила прощения у Полины и говорила, что это её вина. Что она имела в виду? Вину за что? Слишком много вопросов. Слишком много секретов. И я в центре всего этого, пытаясь разобраться, но с каждым днём запутываюсь всё сильнее.

Я выбрала Джейка. Сделала публичное заявление перед всей школой. Теперь я — изгой среди "правильных" детей. Алекс больше не будет со мной разговаривать. Его друзья, черлидерши, вся футбольная команда — все они будут смотреть на меня как на предательницу.

Но я сделала свой выбор. И теперь должна с ним жить.

Я верю в Джейка. Я должна верить. Потому что если я ошибаюсь... если он виноват... тогда я потеряла всё ради иллюзии. Но он не виноват. Не может быть виноват. Правда?

Эмилия

Харрис

. Боже, пожалуйста, пусть я буду права."

Эмилия закрыла дневник и положила его на тумбочку. За окном дождь продолжал лить, капли стучали по стеклу монотонно, усыпляюще. Она легла в кровать, натянула одеяло до подбородка и закрыла глаза. Но сон не приходил. Вместо него перед ней вставали лица — Джейка с разбитой губой, Алекса со слезами на щеках, Хлои, пьяной и рыдающей, Полины, улыбающейся с той фотографии в Instagram. И где-то на заднем плане, размытая, но всё же различимая — Дженнифер, с её безупречным макияжем и холодной улыбкой.

Эмилия провалилась в беспокойный сон, полный обрывков голосов и теней, которые преследовали её по коридорам заброшенного дома, где каждая дверь вела в новую тайну, а каждая тайна скрывала новую ложь.

ГЛАВА 7. УЛИКА

Пятничное утро началось с того, что Эмилия проснулась с улыбкой на губах — той самой, которую невозможно контролировать, когда всё тело ещё помнит прикосновения, поцелуи, шёпот на ухо. Она лежала в постели, уткнувшись лицом в подушку, и позволяла воспоминаниям о вчерашнем вечере медленно обволакивать её, проникать под кожу, разливаться теплом в груди. Джейк. Его руки на её талии, его губы на шее, его смех, когда он прижимал её к кровати в спальне Дженнифер и шептал что-то непристойное, от чего по позвоночнику пробегали мурашки.

Она хотела увидеть его прямо сейчас. Не расставаться. Сказать ему те слова, которые крутились на языке всю ночь и не давали уснуть. "Я люблю тебя". Три простых слова, которые пугали больше, чем что-либо в жизни. Но потом в голову закралась мысль о школе — о косых взглядах, шёпоте за спиной, осуждении тех, кто видел, как она вчера публично встала на сторону Джейка против Алекса. Тревога начала подниматься откуда-то из живота, сжимая грудь, и Эмилия резко села на кровати, сжав кулаки.

— Хватит, — прошипела она себе под нос. — Хватит зависеть от чужого мнения. Ты бунтарка, а не трусиха.

Она встала, решительно направляясь в ванную. Горячий душ смыл остатки сна и неуверенности, оставив только решимость. Эмилия стояла под струями воды, закрыв глаза, и мысленно повторяла как мантру: "Мне плевать на то, что они думают. Плевать".

Выйдя из душа, она вытерлась и принялась за выбор одежды. Сегодня она оденется так, чтобы все поняли — она не собирается извиняться за свой выбор. Короткая клетчатая юбка, сетчатые чулки, грубые ботинки на толстой подошве и шнуровке, обтягивающий розовый топ с глубоким вырезом, который подчёркивал грудь, и поверх — кожаная куртка. Макияж сделала ярче обычного — чёрные стрелки, тёмная помада цвета спелой вишни, тени с блёстками. Розовые волосы уложила небрежными волнами, чтобы падали на плечи. В зеркале на неё смотрела девушка, которая выглядела опасной, дерзкой, уверенной. Внутри всё дрожало, но пусть этого никто не увидит. Она взяла рюкзак, сунула в него учебники и тетради, проверила телефон — сообщений от Джейка не было, но это не испортило настроения. Она увидит его меньше чем через час.

Спустившись на кухню, она почувствовала запах свежезаваренного кофе и тостов. Лора стояла у плиты, помешивая что-то в сковороде, в домашнем халате и с собранными в хвост волосами. Услышав шаги, она обернулась и улыбнулась.

— Доброе утро, солнышко, — сказала Лора, жестом приглашая сесть за стол. — Я приготовила тебе сэндвич. Садись, поешь.

Эмилия села, и перед ней тут же оказалась тарелка с аккуратно нарезанным сэндвичем — ветчина, сыр, свежие помидоры, листья салата. Лора налила ей апельсиновый сок и присела напротив с чашкой кофе в руках.

— Как прошла вчерашняя вечеринка? — спросила она, делая глоток и глядя на Эмилию с искренним интересом.

— Прекрасно, — коротко ответила Эмилия, откусывая кусок сэндвича и жуя, чтобы не вдаваться в подробности.

Лора кивнула, улыбаясь.

— Я рада, что ты находишь здесь друзей. Знаю, что переезд был для тебя непростым.

Эмилия почувствовала тепло в груди. Лора не давила, не лезла с расспросами — просто проявляла заботу, и это было… приятно. Неожиданно приятно.

— Только оденься потеплее, — добавила Лора, глядя в окно, где небо затянули серые тучи. — Обещают дождь весь день. Возьми зонт.

— Хорошо, — кивнула Эмилия, допивая сок.

Она доела завтрак, поблагодарила Лору и вышла из дома. Едва она ступила на тротуар, как первые капли дождя упали на асфальт. Эмилия накинула капюшон куртки и пошла к школе, ускоряя шаг.

Дорога заняла минут пятнадцать. Когда она подошла к зданию школы, дождь уже превратился в мелкуюморось, окутывающую всё вокруг серой дымкой. Школьный двор был полон учеников, которые спешили внутрь, толпились под навесами, переговаривались, смеялись. И все, абсолютно все, смотрели на Эмилию. Она шла по дорожке, ведущей к крыльцу, и чувствовала на себе десятки взглядов — любопытные, осуждающие, завистливые. Шёпот разносился вокруг, как жужжание пчелиного роя, но она не останавливалась, держа голову высоко. Плевать. Ей было плевать.

У входа, прислонившись к перилам крыльца, стоял Джейк. В чёрной футболке, рваных джинсах, кожаной куртке, с растрёпанными мокрыми от дождя волосами и сигаретой в руке. Увидев Эмилию, он выбросил сигарету, раздавил её ботинком и выпрямился, и в его глазах вспыхнула та искра, от которой внутри всё переворачивалось. Эмилия не замедлила шаг. Она поднялась на крыльцо, подошла вплотную к нему и поцеловала — глубоко, страстно, не стесняясь взглядов тех, кто стоял вокруг и наблюдал за ними. Её руки скользнули ему на шею, его ладони легли на её талию, притягивая ближе, и на несколько секунд весь мир исчез — остались только они двое.

Когда их губы разомкнулись, Джейк прошептал с усмешкой:

— Доброе утро, розовая.

— Доброе, — улыбнулась она, и они, держась за руки, вошли в школу под восторженные взгляды одних и завистливые вздохи других.

Коридоры гудели от разговоров, хлопали дверцы шкафчиков, где-то играла музыка из чьего-то телефона. Джейк проводил её до класса, поцеловал ещё раз — быстро, но нежно — и они зашли в свой кабинет. Эмилия смотрела на него, чувствуя, как внутри разливается тепло.

Уроки пролетели как обычно — монотонные голоса учителей, скрип мела по доске, шелест страниц учебников. Эмилия сидела на задней парте, рисовала в тетради каракули, украдкой поглядывая на Джейка, который сидел через несколько рядов и периодически оборачивался, подмигивая ей. История Америки, алгебра, литература — всё сливалось в один бесконечный гул, и она считала минуты до обеда. Наконец прозвенел звонок, и Эмилия направилась в столовую, где уже сидели Оливер и Сэм за их обычным столом у окна. Джейк подошёл следом, обнимая её за плечи.

— Где Хлоя? — спросила Эмилия, оглядывая столовую и не находя подруги.

— Плохо себя чувствует, — ответил Оливер, откусывая кусок пиццы. — Вчера перебрала на вечеринке. Сказала, что сегодня дома отсыпается.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Эмилия вспомнила, как оставила Хлою одну в комнате, пьяную и бормочущую что-то про Полину, и почувствовала укол вины. Надо будет навестить её.

На другом конце столовой сидел Алекс со своей компанией — футболистами, чирлидершами, теми, кто считался "золотой молодёжью" школы. Он был мрачен, не участвовал в разговорах, лишь изредка кивал, и Эмилия заметила, что он несколько раз бросал взгляды в их сторону. Но больше не подходил, не провоцировал, и это было облегчением.

После школы Эмилия вышла на крыльцо, где её уже ждали Джейк, Оливер и Сэм. Дождь усилился, барабаня по козырьку над входом, и небо потемнело, как будто вечер наступил раньше времени.

— Эй, может, рванём в кино? — предложил Оливер, натягивая капюшон толстовки. — Новый хоррор вышел, говорят, жесть.

— Или в торговый центр, — добавил Сэм. — Там хотя бы сухо.

Джейк покачал головой, обнимая Эмилию за талию.

— Спасибо, ребят, но я хочу провести время со своей девушкой.

Оливер присвистнул.

— О, романтик объявился! Ладно, не буду мешать. Только не делайте ничего такого, что я бы не сделал, — он подмигнул и вместе с Сэмом направился к парковке.

Джейк повёл Эмилию к своему джипу, и они сели внутрь, стряхивая капли дождя с курток. Он завёл мотор, и они поехали по мокрым улицам Ноксвилла, мимо знакомых уже домов и магазинов, сворачивая на дорогу, ведущую к улице Уиллоу-лайн. Они проехали мимо гаража, где жил Джейк, и свернули к дому с табличкой «Продаётся» на фасаде. Перед ними стоял одноэтажный дом с аккуратным газоном и крыльцом, по окнам которого стекали струйки дождя.

Джейк припарковался, и они вышли, быстро пробежав к входной двери. Он открыл её ключом, и они оказались внутри — в прохладном, пустынном пространстве, где эхом отдавались их шаги.

— Пошли, — сказал Джейк, беря её за руку и ведя по коридору.

Эмилия огляделась вокруг — дом был совершенно пуст, без единого предмета мебели. Белые стены выглядели свежими, будто их недавно покрасили, и пахло ещё краской. Джейк повёл её в глубь дома.

Они вошли в комнату на первом этаже, и Эмилия ахнула. Перед камином на полу лежал большой тёплый плед, вокруг стояли свечи — десятки свечей, ещё не зажжённых, и всё это выглядело невероятно романтично.

— Устрою тебе романтик, — усмехнулся Джейк, снимая куртку. — В холодильнике есть шампанское. Принесёшь, пока я зажгу свечи и разожгу камин?

— Конечно, — кивнула Эмилия, чувствуя, как внутри разгорается предвкушение.

Она пошла на кухню, нашла холодильник, достала бутылку шампанского и поставила на столешницу. Открыла несколько шкафчиков в поисках бокалов, но они были пусты. Тогда она присела и заглянула в посудомоечную машину — там стояло несколько чистых бокалов.

Эмилия взяла пару, и уже собиралась встать, когда краем глаза заметила что-то торчащее из-под машины — бежевый уголок, едва различимый в тени. Она нахмурилась, опустилась на колени и потянулась, вытаскивая застрявший предмет. Конверт. Мятый, потрёпанный, с чем-то твёрдым внутри.

Сердце ухнуло вниз. На конверте было написано имя — "Полина Грей". Адрес — тот, что она видела в новостях, дом родителей. Как этот конверт здесь оказался?

— Эмилия, у меня всё готово! — донёсся голос Джейка из гостиной, тёплый и зовущий.

Она замерла, сжимая конверт в руке. Мысли понеслись галопом — это ничего не значит, просто совпадение, может, почта перепутала адрес, может... Но почему он здесь? В доме, где живёт Джейк?

— Иду! — крикнула она, быстро пряча конверт в карман кожаной куртки, и поднялась, взяв бокалы и бутылку шампанского.

Когда она вернулась в гостиную, дыхание перехватило. Комната утопала в мягком золотистом свете — десятки свечей горели на полу, на подоконнике, в углах, и их пламя танцевало в такт сквозняку. Камин потрескивал, огонь в нём только разгорался, отбрасывая тёплые блики на стены. На пледе перед камином сидел Джейк — в чёрной футболке, растянутой на плечах, джинсах, босиком, с распущенными волосами, и смотрел на неё так, что колени подкосились.

— Красиво? — спросил он с усмешкой, хотя по глазам было видно, что ему важен её ответ.

— Очень, — выдохнула Эмилия, опускаясь рядом с ним и ставя бокалы на пол.

Она сняла куртку, бросив её в сторону вместе с ботинками, и устроилась на пледе, поджав под себя ноги. Джейк взял бутылку, ловко открыл её — хлопок, шипение пены, — и наполнил оба бокала. Они чокнулись, и Эмилия сделала глоток, чувствуя, как холодное шампанское обжигает горло и разливается теплом в груди.

— Ты такая красивая, — прошептал Джейк, глядя на неё в свете свечей, и протянул руку, убирая прядь розовых волос с её лица.

Эмилия улыбнулась, ставя бокал на пол, и пересела к нему на колени, обхватив его шею руками. Он замер, глядя снизу вверх, и в его взгляде плескалось что-то тёмное, обещающее. Она наклонилась и поцеловала его — медленно, глубоко, чувствуя, как его руки скользят по её спине, поднимаются под топ, ласкают разогретую кожу. Его губы сместились на шею, и Эмилия запрокинула голову, закрывая глаза, чувствуя, как по позвоночнику пробегает дрожь.

Она целовала синяки на его скулах, ссадины у губ — следы вчерашней драки, — и в каждом прикосновении была нежность, желание стереть боль. Его дыхание участилось, руки сжались на её талии, и она почувствовала, как он напрягся подней, готовый двигаться дальше.

Но Джейк вдруг остановился.

— Знаешь, — начал он, отстраняясь и глядя ей в глаза, — я тут подумал. Давай свалим отсюда. Из Ноксвилла.

Эмилия замерла, всё ещё сидя у него на коленях.

— Куда? — медленно спросила она, чувствуя, как внутри что-то сжимается.

— В Голливуд, — ответил он, и глаза его загорелись. — Туда, откуда ты приехала. Я стану режиссёром, ты — актрисой. Мы будем снимать фильмы, станем знаменитыми. Свободными. Без этих мелочных людей, без их правил, без всего этого дерьма.

Эмилия сползла с его колен, садясь рядом на плед. Внутри поднималось раздражение, смешанное с разочарованием.

— Джейк, я не хочу быть актрисой, — сказала она, стараясь говорить спокойно. — И мне не интересен Голливуд. Я там всё видела. Это не то, что ты думаешь.

Он нахмурился, пододвигаясь ближе и беря её за руку.

— Но ты же творческая. Ты понимаешь искусство. Мы могли бы вместе...

— Для меня это увлечение, — перебила она. — Не призвание. А если ты хочешь реализоваться как режиссёр, тебе нужно учиться. В Нью-Йорке есть отличные киношколы. Это серьёзный путь, Джейк, а не просто...

— Мне не нужна учёба, — оборвал он, и в голосе прозвучала резкость. — Я просто хочу свалить и заниматься любимым делом. Без рамок, без системы. Свободно.

Эмилия почувствовала, как напряжение между ними нарастает.

— Но для этого нужны деньги, — сказала она, глядя на него. — Нужен план. Нельзя просто взять и сбежать в никуда.

Джейк резко встал, проводя рукой по волосам.

— Ты не понимаешь, — сказал он, отворачиваясь. — Ты не бунтарка. Ты просто образцовая колючка, которая притворяется бунтаркой. Слишком правильная внутри, колючая только снаружи. В тебе нет духа свободы.

Слова ударили больнее, чем пощёчина. Эмилия встала, чувствуя, как внутри всё горит.

— Это не так, — начала она, но он не дал договорить.

— Полина была готова бросить всё и бежать, — продолжил Джейк, и голос его стал жёстче. — Она, воспитанная в клетке правил и дисциплины, была свободнее, чем ты. Она понимала, что жизнь одна, и нужно брать от неё всё.

Эмилия схватила свою куртку, натягивая её дрожащими руками.

— Полина мертва, — холодно сказала она. — И, между прочим, ты первый подозреваемый, если что.

Джейк развернулся к ней, и лицо его исказилось от ярости.

— Никто не сможет привязать меня к этому убийству, — выпалил он. — Все улики косвенные. А ребята в случае чего дадут мне алиби.

Эмилия замерла, глядя на него.

— Если алиби фальшивое, ты подставляешь друзей, — тихо сказала она. — Ты понимаешь это?

Тишина повисла между ними, тяжёлая и удушающая. Эмилия обулась, не глядя на него, и направилась к выходу. Хлопнула дверью, выйдя под дождь, который сразу окатил её холодными струями.

Эмилия шла по обочине дороги, ботинки хлюпали в грязи, дождь стекал по лицу, смешиваясь со слезами. Машин не было — только пустая дорога, серое небо и злость, которая жгла изнутри. Она достала телефон, собираясь вызвать такси, но экран был мокрым, пальцы не слушались. Эмилия выругалась сквозь зубы и вытерла телефон о куртку.

Сзади послышался шум мотора. Она обернулась, ожидая увидеть Джейка, но когда машина поравнялась с ней, за рулём сидел Алекс.

Сердце ёкнуло.

Алекс опустил стекло, и лицо его было бледным, измученным. Под глазом темнел синяк — след вчерашней драки с Джейком.

— Ты что, следишь за мной? — выпалила Эмилия, инстинктивно отступая на шаг и сжимая телефон в руке.

— Нет, — сказал он тихо, почти устало. — Я не слежу. Я... приехал к Джейку. Хотел поговорить. Извиниться. — Он замолчал, сжимая руль так, что костяшки пальцев побелели. — Но не решился войти. Сидел в машине, пытался набраться смелости, и увидел, как ты выбежала оттуда.

Эмилия молчала, глядя на него сквозь дождь. Алекс выглядел не просто усталым — он выглядел сломленным.

— Садись, — повторил он, кивая на пассажирское сиденье. — Промокнешь до нитки. Я отвезу тебя домой. И... нам правда нужно поговорить. О вчерашнем.

Эмилия колебалась. Каждая клеточка кричала, что это плохая идея, но холод и усталость взяли своё. Она подошла к джипу и села на пассажирское сиденье. Дверь захлопнулась с глухим стуком, отсекая шум дождя. Внутри пахло кожей сидений и хвойным освежителем воздуха. Алекс молчал, глядя на дорогу, и Эмилия ждала, чувствуя, как напряжение между ними густеет. Наконец он глубоко вдохнул и заговорил.

— Я хочу извиниться, — произнёс он, и голос прозвучал хрипло, словно слова давались с трудом. — За вчерашнее. За то, как я себя вёл. За всё, что было между нами.

Эмилия молчала, глядя на капли дождя, стекающие по лобовому стеклу.

— Я вчера разговаривал с отцом, — продолжил Алекс, и в голосе послышалась дрожь. — Долго. Почти всю ночь. Он... он помог мне увидеть то, что я не хотел замечать.

Он замолчал, и Эмилия повернулась к нему.

— Отец спросил меня, — Алекс сглотнул, не отрывая взгляд от дороги, — когда именно я потерял Джейка как друга. Я начал говорить про Полину.., про то, что он замкнулся, что ушёл к новым друзьям, бросил меня. А отец... он остановил меня и спросил: "А ты пытался быть рядом? Ты протянул ему руку, когда ему было плохо? Или ты просто ждал, что он сам вернётся?"

Голос его надломился, и Эмилия увидела, как он сжал челюсти, борясь с эмоциями.

— И я понял, что не делал ничего, — продолжил Алекс. — Когда Полина умерла, Джейк... он будто провалился в чёрную дыру. Перестал выходить, перестал отвечать на звонки. А я злился. Злился, что он не делится со мной, что отталкивает меня. Но я ни разу не спросил, что с ним происходит. Не попытался пробиться сквозь эту стену. Я просто... решил, что он предал нашу дружбу. И когда он нашёл новых друзей, я обвинил его во всём.

Эмилия молчала, слушая. В профиль Алекс выглядел не как высокомерный капитан футбольной команды, а как обычный парень, который потерял что-то важное и только сейчас это осознал.

— Отец сказал, что гнев — это яд, который разъедает душу, — тихо продолжил Алекс. — Что я цепляюсь за него, потому что мне проще винить Джейка, чем признать собственные ошибки. И он прав. Я злился на Джейка за то, что он якобы убил Полину, но на самом деле... я злился на себя. За то, что не смог быть другом, когда это было нужнее всего.

Он замолчал, и по щеке скатилась слеза. Алекс вытер её тыльной стороной ладони, почти агрессивно, словно злясь на свою слабость.

— А потом ты появилась, — он наконец повернулся к ней, и в глазах его блестели слёзы. — И я увидел, как Джейк смотрит на тебя. Так, как раньше смотрел на Полину. Живой. Счастливый. И это... это разозлило меня ещё больше. Потому что напомнило, что я потерял его. Окончательно. И вместо того чтобы попытаться вернуть дружбу, я решил разрушить то, что у него есть. Разрушить вас.

Голос его задрожал, и он снова отвернулся к окну.

— Мне стыдно, Эмилия. Стыдно за то, как я вёл себя. Как травил Джейка, манипулировал тобой, пытался настроить против Джейка. Ты не заслуживала этого. Джейк не заслуживал. Я был... я был чудовищем.

Тишина повисла в салоне машины, нарушаемая только шумом дождя и тихим гулом мотора. Эмилия смотрела на Алекса и видела искреннее раскаяние. Это не была игра, не манипуляция — это была настоящая боль.

— Я не ожидаю, что ты простишь меня, — тихо сказал Алекс, глядя прямо перед собой. — Не ожидаю, что Джейк простит. Но мне нужно было это сказать. Извиниться. Хотя бы попытаться.

Эмилия молчала ещё несколько секунд, потом тихо произнесла:

— Я не держу на тебя зла, Алекс. Ты переживаешь потерю. Это... это трудно. Люди в горе делают странные вещи.

Алекс повернулся к ней, и в глазах мелькнула надежда.

— Может, когда-нибудь, — медленно сказал он, и голос его стал чуть тверже, — мы сможем стать друзьями? Не сейчас, я понимаю. Но... когда-нибудь?

Эмилия посмотрела на него — на синяк под глазом, на усталое лицо, на руки, всё ещё сжимающие руль, — и кивнула.

— Может быть, — сказала она тихо.

Алекс выдохнул, словно сбросив огромный груз, и кивнул. Остаток пути они ехали в молчании — не напряжённом, а странно успокаивающем. Когда джип остановился у дома Эмилии, она открыла дверь и обернулась.

— Спасибо, что подвёз, — сказала она.

— Спасибо, что выслушала, — ответил Алекс.

Эмилия вышла под дождь и быстро побежала к дому. На крыльце она обернулась — джип Алекса уже отъезжал, его красные огни размывались в дождевой пелене. Она постояла мгновение, чувствуя грусть, затем толкнула дверь. В прихожей её встретила Лора, вытиравшая руки кухонным полотенцем.

— Эмилия! Наконец-то ты дома, — обрадовалась Лора, но тут же нахмурилась, всматриваясь в её лицо. — Господи, что случилось? У тебя макияж весь размыт... Ты плакала?

— Всё нормально, — тихо ответила Эмилия, отводя взгляд. — Просто... это из-за дождя.

— Ты вся промокла насквозь, — Лора шагнула ближе, её голос стал мягче. — Иди быстро в горячий душ, а то простудишься. А потом спускайся на ужин.

Эмилия кивнула и поднялась в свою комнату. Раздеваясь, она бросила одежду на пол и зашла в душ. Под горячими струями воды она разрыдалась — тихо, глухо, чувствуя, как всё внутри разрывается на части. Позёрка. Пустышка. Джейк любил Полину, а не её. Он никогда не полюбит её по-настоящему.

Выйдя из душа, Эмилия вытерлась и переоделась в мягкую пижаму — серые штаны и старую футболку. Волосы собрала в небрежный пучок и начала собирать разбросанную по полу одежду. Взяла кожаную куртку, чтобы повесить в шкаф, и замерла. Из кармана торчал край чего-то бежевого. Конверт. Она совсем забыла про него. Эмилия достала его, глядя на имя Полины. На конверте стояла дата — примерно месяц назад, когда девушка пропала. Конверт был уже вскрыт. Руки задрожали, когда она достала из него мятый лист бумаги.

"Дорогая Полина, или мне называть тебя шлюхой? Ты думала, никто не узнает о твоих грязных делишках? Если не выплатишь 50 000 долларов, это видео будет слито в интернет. Подумай о своей семье, о репутации. У тебя есть неделя."

Эмилия похолодела. Шантаж. Полину шантажировали. Она нащупала в конверте что-то ещё — флешку. Вставила её в компьютер дрожащими руками и запустила единственный видеофайл.

На экране появилась знакомая комната — та самая, с камином и свечами, где она была несколько часов назад. На пледе перед огнём лежал Джейк, а на нём — обнажённая блондинка. Полина. Они занимались любовью, и камера снимала всё с угла комнаты, явно установленная на штативе. Изображение было чётким, профессиональным — это не была случайная съёмка на телефон. Эмилия смотрела, не в силах оторваться, и чувствовала, как внутри всё сжимается в ледяной ком. Джейк целовал Полину так же, как целовал её. Шептал ей на ухо так же. Прикасался так же. Всё так же. И в этой комнате. В той же самой комнате, куда он привёз сегодня её.

Она захлопнула ноутбук и зажмурилась, пытаясь выровнять дыхание. Руки дрожали. В горле стоял ком.

Полину шантажировали этим видео. Но кто? Джейк? Он снимал это. Он...

Улика. Это улика в деле об убийстве. Её нужно сдать в полицию. Но тогда Джейка арестуют.

В дверь постучали.

— Эмилия, ужин готов! — позвала Лора.

Эмилия вздрогнула, быстро спрятала конверт и флешку в ящик стола.

— Сейчас! — крикнула она, стараясь, чтобы голос звучал нормально.

Эмилия механически спустилась к ужину. Села за стол, где отец уже читал журнал, а Лора накладывала картофельное пюре и котлеты. Они о чём-то говорили — о работе, о погоде, о соседях, — но Эмилия не слышала ни слова. Она жевала, не чувствуя вкуса, отвечала на вопросы односложно, и первой попросилась из-за стола, сославшись на усталость.

Вернувшись в комнату, она схватила телефон и набрала номер Джейка. Гудки. Один, два, три... Сбросил. Эмилия стиснула зубы и написала сообщение: "Нам нужно поговорить. Срочно." Отправила. Ждала, глядя на экран, как будто сила взгляда могла заставить его ответить. Ничего. Написала ещё: "Джейк, это важно. Ответь мне." Тишина.

Она швырнула телефон на кровать и прошлась по комнате, сжимая и разжимая кулаки. Внутри клокотала смесь злости, боли и страха. Конверт лежал на столе, обвиняющий, тяжёлый, словно весил не граммы бумаги, а тонны ответственности. Эмилия остановилась у окна, глядя на темноту за стеклом. Дождь продолжал барабанить по крыше, стекать по водосточным трубам. Город спал, укрытый мокрой пеленой, а она стояла здесь и не знала, что делать.

Наконец она вернулась к столу, открыла дневник и взяла ручку. Пальцы дрожали, когда она выводила первые слова.

"

Пятница

. Поздний вечер.

Сегодня я нашла улику. Конверт с именем Полины Грей, шантажное письмо с требованием 50 000 долларов и флешка с видео. Видео, на котором Джейк занимается сексом с Полиной в той самой комнате, куда сегодня привёз меня. Та же комната. Тот же плед. Те же свечи. Даже музыка, наверное, была та же.

Полину шантажировали этим видео. Угрожали выложить его в интернет, если она не заплатит. А конверт застрял под посудомоечной машиной в доме, где живёт Джейк. Как он там оказался? Почему Джейк ничего не сказал? Почему молчит сейчас?

Я не знаю, что думать. Я не знаю, что делать. Я влюблена в него — да, я это признаю, хотя так и не сказала ему вслух. Я влюблена в парня, который, возможно, убил свою бывшую девушку. Как это звучит? Как диагноз.

Я хочу верить, что он не мог. Что он не способен на такое. Джейк — он резкий, дерзкий, но не жестокий. Он целует меня так нежно, смотрит так, будто я — единственная на свете. Он не может быть убийцей. Не может.

Но факты говорят обратное.

Полину шантажировали видео, которое снял Джейк. Она пропала после того, как должна была заплатить. Её тело нашли в доме Блэквудов. А улика лежит в его доме.

Если я отнесу это в полицию, его арестуют. Он сказал сегодня, что все улики косвенные, что друзья дадут ему алиби в случае чего. Но если алиби фальшивое — он подставляет Оливера, Сэма, всех, кто ему доверяет. Они окажутся под следствием за лжесвидетельство. Их жизни рухнут.

Если я не отнесу улику — я становлюсь соучастницей. Я скрываю доказательство в деле об убийстве. И если он правда виновен... если он убил Полину из-за денег, из-за угрозы, из-за чего угодно... я помогаю убийце остаться на свободе.

Но что, если он невиновен? Что, если это чья-то подстава? Что, если я разрушу его жизнь, отдав эту флешку, а он окажется ни при чём? Что, если настоящий убийца сейчас смеётся, зная, что все подозревают Джейка?

Я разрываюсь на части. Сердце кричит: "Защити его! Он не виноват! Ты любишь его!" Разум отвечает холодно, жёстко: "Отдай улику. Пусть полиция разбирается. Это их работа, не твоя. Ты не судья. Ты не можешь решать."

А где-то внутри, в самом тёмном углу души, шепчет голос, который я боюсь слушать: "Он никогда тебя не любил. Он любил Полину. Ты просто замена. Копия. Девочка с розовыми волосами, которая напомнила ему мёртвую возлюбленную. Позёрка. Пустышка. Он привёл тебя в ту комнату не случайно. Он хотел воссоздать то, что было с ней. Ты — её тень."

Больно это писать. Больно это осознавать. Но что, если это правда?

Сегодня он сказал, что Полина была свободнее меня. Что она была готова бросить всё и бежать. А я — нет. Я "образцовая колючка", которая притворяется бунтаркой. Его слова резали, как ножи.

Может, он прав. Может, я действительно не бунтарка. Настоящая бунтарка сожгла бы эту улику, плюнула на правила и защитила любимого. А я сижу здесь и пишу в дневнике, взвешиваю "за" и "против", как образцовая отличница.

Но даже если это так... даже если я позёрка и пустышка... я не могу позволить убийце остаться на свободе. Не могу. Потому что если Джейк виновен, то рано или поздно он сделает это снова. С кем-то другим. И эта кровь будет на моих руках тоже.

А если он невиновен — полиция должна это доказать. Должна найти настоящего убийцу. Потому что пока все думают, что это Джейк, настоящий преступник свободен.

Я приняла решение. Утром я отдам конверт отцу. Он отнесёт его в полицию, и пусть они разбираются. Пусть делают свою работу.

Прости меня, Джейк. Если ты невиновен — прости. Но я не могу молчать."

Эмилия закрыла дневник и положила ручку на стол. Руки всё ещё дрожали. Она встала, прошлась по комнате, потом легла на кровать, уставившись в потолок. Сон не шёл. Она лежала без движения, слушая, как за окном шумит дождь, как скрипит дерево под окном, как тикают часы на стене. Каждый звук казался громче обычного. Мысли кружили, возвращались, снова и снова прокручивали один и тот же вопрос:

правильно

ли

я

поступаю

?

Она взяла телефон. Три часа ночи. Никаких сообщений от Джейка. Эмилия открыла их переписку и посмотрела на последние сообщения — её отчаянные просьбы ответить повисли в воздухе непрочитанными. Или прочитанными, но проигнорированными. Она положила телефон обратно на тумбочку и закрыла глаза. Слёзы потекли по вискам, тёплые и горькие. Эмилия вытерла их ладонью и повернулась на бок, обхватив подушку руками. Плакала тихо, беззвучно, пока не заболело горло и не пересохли глаза.

Когда первые лучи рассвета пробились сквозь занавески, окрашивая комнату в бледно-серый цвет, Эмилия всё ещё не спала. Она лежала на спине, глядя на светлеющий потолок, и чувствовала странное спокойствие. Решение было принято. Пути назад нет.

Она встала, умылась холодной водой, оделась в джинсы и свитер — ничего яркого, ничего вызывающего. Сегодня ей не нужна броня из дерзкой одежды. Собрала волосы в хвост, не стала краситься. Посмотрела на себя в зеркало — бледное лицо, тёмные круги под глазами, но взгляд твёрдый.

Она взяла конверт со стола, сунула его в карман толстовки и спустилась вниз. На кухне пахло кофе. Дэвид сидел за столом с чашкой в руках и газетой перед собой. Услышав шаги, он поднял глаза и улыбнулся.

— Доброе утро, солнышко. Ты рано сегодня.

Эмилия остановилась у стола. Сердце билось так громко, что, казалось, отец должен был его услышать. Она опустила руку в карман и сжала конверт.

— Пап, — сказала она, и голос прозвучал хрипло. — Мне нужно кое-что тебе рассказать.

ГЛАВА 8: ПАДЕНИЕ КОРОЛЕВЫ

Суббота, десять утра. Эмилия и Дэвид вошли в здание полицейского участка Ноксвилла. Дождь наконец прекратился, и сквозь тучи пробивалось бледное солнце, окрашивая мокрый асфальт в серебристые разводы, но внутри Эмилии не было ни капли света — только тяжесть, давящая на грудь, и тошнота, подступающая к горлу каждый раз, когда она вспоминала видео.

Здание участка было старым, кирпичным, с облупившейся краской на дверях и запахом затхлости, смешанным с кофе и табаком. Они прошли через металлодетектор, и дежурный офицер — пожилой мужчина с седыми усами и усталыми глазами — кивнул им, указывая на коридор слева.

— К детективу Холлис, — сказал Дэвид, положив руку на плечо дочери. — Всё будет хорошо.

Эмилия не ответила. Внутри всё кричало — беги, спрячь флешку, забудь обо всём. Но она продолжала идти, шаг за шагом, сжимая в кармане куртки конверт с уликой.

Их провели в небольшой кабинет в конце коридора. За металлическим столом сидел детектив Марк Холлис, тот что приходил к ним несколько дней назад. Он встал, пожимая руку Дэвиду, и кивнул Эмилии, приглашая сесть.

— Мистер Харрис, мисс Харрис, — сказал он, садясь обратно и складывая руки на столе. — Вы сказали по телефону, что у вас есть информация, касающаяся дела Полины Грей?

Дэвид кивнул и посмотрел на дочь. Эмилия медленно достала конверт из кармана и положила его на стол. Руки дрожали.

— Я нашла это вчера, — начала она, и голос прозвучал глухо, чужим. — В доме на Уиллоу-лайн, который выставлен на продажу. Там... там живёт Джейк Коул. В гараже. Но иногда он бывает в доме.

Детектив Холлис взял конверт, осмотрел его, прочитал имя и адрес на нём.

— На имя Полины Грей, — пробормотал он. — Дата — месяц назад, когда она пропала. Откуда вы его взяли?

Эмилия сглотнула, чувствуя, как горло пересыхает.

— Я была на кухне в этом доме. Искала бокалы в посудомоечной машине и нашла этот конверт под ней. Он был мятый, вскрытый. Внутри письмо с угрозами и флешка.

Холлисс достал из конверта лист бумаги, развернул его и прочитал. Лицо его стало жёстче.

— Шантаж, — сказал он тихо. — Пятьдесят тысяч долларов. И видео.

Он достал флешку, повертел её в руках.

— Вы смотрели, что на ней?

Эмилия кивнула, чувствуя, как щёки горят от стыда.

— Там видео... интимного характера. Полина и Джейк. В той же комнате, где я была вчера. Камера стояла на штативе, они знали, что их снимают.

Холлис откинулся на спинку стула, глядя на неё долгим, оценивающим взглядом.

— Мисс Харрис, вы понимаете серьёзность того, что вы сейчас делаете? Если эта улика будет признана доказательством, Джейк Коул станет главным подозреваемым в убийстве Полины Грей.

Эмилия сжала кулаки, чувствуя, как внутри всё разрывается.

— Я понимаю, — прошептала она. — Но я не могу скрывать это. Полина... она была жертвой. Её шантажировали. Кто-то убил её. И если это... если это он... то он должен ответить.

Дэвид положил руку на её плечо, сжимая крепко, и она почувствовала, как слёзы подступают к глазам.

Холлис кивнул, вставая.

— Мне понадобится ваше официальное заявление. Подробно — где, когда, при каких обстоятельствах вы нашли конверт. Всё, что помните.

Следующие два часа Эмилия расказывала — медленно, с паузами, когда голос срывался. О том, как Джейк привёз её в дом. О камине и свечах. О том, как она пошла на кухню и нашла конверт. О конфликте. О видео, которое разбило её сердце на осколки.

Когда они вышли из участка, солнце уже стояло высоко, и улицы Ноксвилла были заполнены людьми, машинами, жизнью. Но Эмилия чувствовала себя опустошённой, словно из неё выпили всё до последней капли.

— Ты поступила правильно, — тихо сказал Дэвид, обнимая её за плечи. — Я горжусь тобой.

Эмилия не ответила. Она не знала, правильно ли это. Она не знала ничего.

Дома она сразу поднялась к себе в комнату, не отвечая на вопросы Лоры, и упала на кровать лицом в подушку. Лежала так, не двигаясь, пока за окном не начало темнеть. Телефон лежал рядом на подушке, экран вспыхивал уведомлениями — сообщения в групповом чате, звонки от Джейка, которые она сбрасывала один за другим, не в силах ответить. Что она могла ему сказать? Что нашла улику и сдала её в полицию? Что он, возможно, убийца? Или что она всё ещё любит его, несмотря ни на что, и это разрывает её изнутри?

В дверь постучали — три мягких удара.

— Эмилия, солнышко, — раздался голос Лоры. — Можно войти?

Эмилия не успела ответить, как дверь приоткрылась, и Лора заглянула внутрь. Она была в домашнем платье, волосы распущены, на лице — выражение искренней заботы, смешанной с тревогой.

— Я вижу, у тебя был тяжёлый день, — сказала Лора, проходя в комнату и садясь на край кровати. — Хочешь поговорить?

Эмилия покачала головой, сжимая колени сильнее.

— Понимаю, — мягко кивнула Лора. — Тогда, может, завтра пойдёшь со мной в церковь? Знаю, ты не очень религиозна, но иногда просто побыть в тишине, среди людей, которые не осуждают... это помогает. Мне помогло, когда я была на дне.

Эмилия подняла глаза, встречаясь с взглядом Лоры. В нём была такая искренность, такая теплота, что на секунду захотелось согласиться, пойти, найти утешение в чём-то большем, чем она сама. Но потом она вспомнила сегодняшнее утро — полицейский участок, показания, конец всему — и покачала головой.

— Спасибо, Лора. Но завтра я хочу побыть одна дома. Мне нужно... подумать.

Лора кивнула, не настаивая, и поднялась.

— Хорошо. Но если передумаешь, мы с твоим отцом уезжаем в десять утра.

Она наклонилась, поцеловав Эмилию в макушку, и вышла, тихо прикрыв за собой дверь.

Эмилия снова взяла телефон. Экран осветился, показывая десятки непрочитанных сообщений. Она открыла групповой чат.

Оливер

: Эй, вы слышали? Джейка забрали в участок! Говорят, нашли какие-то улики!

Сэм

: Что за бред? Какие улики?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Оливер

: Не знаю, но копы приехали к нему в гараж вечером. Допрашивают. Это пиздец, ребят.

Хлоя

: Боже мой...

Эмилия выключила телефон, чувствуя, как внутри поднимается волна тошноты. Джейка арестовали. Из-за неё. Она сдала улику, и теперь его жизнь разрушена.

Она легла на кровать, натянув одеяло на голову, и закрыла глаза, пытаясь заснуть, но сон не шёл. Мысли кружились, наслаивались друг на друга, и где-то глубоко внутри тихий голос шептал: "Ты предала его. Ты предала любовь".

Воскресное утро встретило Эмилию тишиной.

Она проснулась от яркого света, солнце заливало комнату золотыми лучами, такими ослепительными, что пришлось зажмуриться. Голова раскалывалась, во рту пересохло, и тело было ватным, словно она не спала, а провела ночь в забеге на выживание.

Эмилия медленно села, потирая виски, и прислушалась. В доме было тихо — та особенная, звенящая тишина пустого пространства. Лора и Дэвид уже уехали в церковь. Она встала, накинув халат, и спустилась на кухню. На столе лежала записка от Лоры: "Обед в холодильнике. Вернёмся к ужину. Если что — звони. Лора."

Эмилия налила себе воды из-под крана, выпила залпом, чувствуя, как холодная влага обжигает горло, и вернулась в свою комнату. Телефон лежал на тумбочке, экран тёмный. Она уже потянулась к нему, чтобы окончательно выключить, как он вспыхнул — входящий видеозвонок.

Мама.

Эмилия замерла, глядя на имя на экране. Анна. Её мать. Прокурор, которая всегда была слишком занята, чтобы позвонить просто так. Что она хочет?

Рука дрожала, когда Эмилия приняла звонок. Экран осветился, и на нём появилось лицо матери — строгое, с аккуратно уложенными тёмными волосами, в прозрачных очках в тонкой оправе, на фоне книжных полок домашнего кабинета. Анна смотрела прямо в камеру, и в её взгляде было что-то мягкое, непривычное.

— Эмилия, — сказала она, и голос прозвучал теплее, чем обычно. — Доброе утро, дорогая.

— Привет, мама, — ответила Эмилия, садясь на кровать и поджимая под себя ноги.

Анна улыбнулась — слабо, почти незаметно, но это была улыбка. Настоящая.

— Как ты? Как прошла неделя?

Эмилия сжала губы, чувствуя, как к горлу подступает комок. Неделя. Одна чертова неделя, которая перевернула всю её жизнь с ног на голову, вывернула наизнанку и оставила стоять на краю пропасти, не зная, упасть или устоять.

— Нормально, — соврала она, отводя взгляд в сторону.

Анна помолчала, глядя на дочь сквозь экран с той проницательностью, от которой не скроешь ничего.

— Дэвид звонил мне вчера вечером, — сказала она тихо, снимая очки и протирая их краем блузки. — Рассказал о последних событиях. О Полине. О том, что ты нашла улику и отдала её в полицию.

Эмилия подняла глаза, встречаясь с взглядом матери.

— Я в курсе, Эмилия, — продолжила Анна, и в голосе её прозвучала грусть, неожиданная и пронзительная. — И я переживаю за тебя. Знаю, как тяжело принимать такие решения. Особенно когда речь идёт о людях, которых ты... любишь.

Эмилия почувствовала, как слёзы наворачиваются на глаза, и зажмурилась, сжимая кулаки так сильно, что ногти впились в ладони.

— Ты отослала меня сюда, — выдавила она сквозь слёзы, и голос сорвался. — А теперь говоришь, что переживаешь?

Анна вздохнула, и без очков она выглядела моложе, уязвимее — не прокурором, а просто женщиной, которая устала.

— Узнаю свою девочку, — грустно улыбнулась она. — Эмилия, я знаю, что ты думаешь, будто я отправила тебя к Дэвиду, потому что ты... трудный подросток. Потому что красишь волосы в розовый, плохо учишься, бунтуешь. Но это не так.

Эмилия открыла глаза, глядя на мать сквозь слёзы.

— Моя работа связана с опасными людьми, — продолжила Анна, и голос её дрожал едва заметно. — Я веду дела против организованной преступности, наркокартелей. Несколько месяцев назад мне начали поступать угрозы. Анонимные письма, звонки. Мне угрожали, что доберутся до тех, кого я люблю. До тебя.

Эмилия замерла, и сердце пропустило удар.

— Я не могла рисковать твоей жизнью, — сказала Анна, и слёзы заблестели в её глазах. — Я отправила тебя к Дэвиду не потому, что ты мне не нужна. А потому, что люблю тебя. И хочу, чтобы ты была в безопасности. Даже если для этого мне нужно быть вдали от тебя.

Эмилия разрыдалась — громко, навзрыд, как не плакала уже много лет. Все стены, которые она выстраивала, все колючки, которыми защищалась, рухнули разом, оставив её обнажённой и беззащитной.

— Я думала, ты меня не любишь, — всхлипывала она. — Что я тебе не нужна...

— Нет, дорогая, нет, — прошептала Анна, и слёзы текли по её щекам. — Ты самое важное в моей жизни. Прости меня за то, что не смогла объяснить раньше. Прости за то, что была так строга, так холодна. Я просто... не умею показывать чувства. Но это не значит, что их нет.

Они сидели так несколько минут, плача по разные стороны экрана, и в этом плаче было облегчение, освобождение от груза, который давил годами.

— Я скоро приеду навестить тебя, — сказала Анна, вытирая слёзы салфеткой. — Как только закончится суд. Мы проведём время вместе. Нормально, как мать и дочь.

Эмилия кивнула, улыбаясь сквозь слёзы.

— Я буду ждать.

Они попрощались, и экран погас. Эмилия продолжала сидеть на кровати, глядя на тёмный экран телефона, и чувствовала, как внутри что-то оттаивает — медленно, болезненно, как отмороженные пальцы под горячей водой. Мама любит её. Всегда любила. Просто не умела показать.

Она легла на спину, уткнувшись лицом в подушку, и дала себе волю — заплакала тихо, без рыданий, просто позволила слезам течь. Слезам облегчения, благодарности, запоздалого понимания. Сколько лет она злилась, бунтовала, красила волосы в розовый и прогуливала уроки, пытаясь достучаться до матери? А оказалось, мать всё это время защищала её единственным способом, который знала — держа на расстоянии.

Эмилия вытерла лицо рукавом халата и глубоко вдохнула. За окном щебетали птицы, солнце заливало комнату тёплым светом, и впервые за много дней она почувствовала что-то похожее на покой.

Она лежала так минут двадцать, прислушиваясь к тишине дома, к стуку собственного сердца, когда услышала стук в заднюю дверь — резкие удары, настойчивые. Эмилия нахмурилась, вставая и спускаясь вниз. Через стеклянную дверь, ведущую на задний двор, она увидела знакомое лицо. Дженнифер Рейнольдс.

Эмилия открыла дверь, удивлённая и настороженная.

— Дженнифер? Что ты здесь делаешь?

Дженнифер вошла, улыбаясь широко, но в глазах её было что-то странное, напряжённое — как у кошки перед прыжком.

— Привет, милая, — сказала она, закрывая дверь за собой и поворачивая ключ в замке. Щелчок прозвучал слишком громко. — Я слышала, что произошло. С Джейком. С уликой. И хотела поддержать тебя. Ты такая смелая, что дала показания.

Эмилия отступила на шаг, чувствуя, как внутри поднимается тревога — острая, животная.

— Спасибо, но мне не нужна поддержка. Всё в порядке.

Дженнифер подошла ближе, и улыбка на её лице стала шире, но глаза оставались холодными, пустыми.

— Нет, дорогая. Не в порядке. Видишь ли, на той вечеринке произошёл неприятный инцидент. Хлоя выпила лишнего и наговорила тебе всякого. А ты, судя по всему, девочка умная. И смелая. Достаточно смелая, чтобы пойти в полицию, как ты сделала с той флешкой. А это... это проблема для меня.

Эмилия замерла, и кровь застыла в жилах.

— Что ты...

Дженнифер шагнула вперёд — резко, быстро — и Эмилия не успела среагировать. Удар был точным, профессиональным, в солнечное сплетение, и воздух разом вышел из лёгких. Эмилия согнулась, задыхаясь, и второй удар пришёлся в висок.

Всё вокруг потемнело.

Когда Эмилия пришла в себя, первое, что она почувствовала — холод. Холодный кафель под босыми ногами, холод металла на запястьях, холод, пробирающий до костей. Она попыталась пошевелиться и поняла, что связана — руки за спиной, ноги примотаны скотчем к ножкам стула. Голова раскалывалась, во рту был привкус крови.

Она с трудом открыла глаза и огляделась, моргая, пытаясь сфокусировать зрение. Ванная комната. Большая, с белыми стенами, старомодной ванной на львиных лапах, раковиной с позолоченными кранами. Спальня Дэвида и Лоры. Она сидела на стуле посередине комнаты, а у ванны, спиной к ней, стояла Дженнифер, наблюдая, как набирается вода.

Звук льющейся воды был оглушительным в тишине — монотонный, гипнотический. Пар поднимался над ванной, оседая каплями на зеркалах, размывая отражения.

— Проснулась, — сказала Дженнифер, не оборачиваясь, и голос её прозвучал почти весело, как будто они просто болтали за чашкой кофе. — Извини, что пришлось ударить. Надеюсь, не слишком больно. Но ты понимаешь, мне нужно было действовать быстро.

Эмилия дёрнулась, пытаясь освободиться, но верёвки впились в запястья, а скотч намертво держал лодыжки. Паника поднималась волной, перехватывая дыхание, и она закричала — громко, отчаянно.

Дженнифер обернулась, поморщившись.

— Кричи, сколько влезет, милая, — сказала она, подходя ближе и присаживаясь на корточки перед Эмилией. — Я хорошо знаю этот дом. Лора обращалась ко мне, когда хотела его продать после того, как получила его в наследство. Я проводила полную оценку — осматривала каждую комнату, каждый угол. Отличная звукоизоляция, двойные стены. — Она усмехнулась. — Правда, она передумала продавать, когда встретила Дэвида. Но я всё помню. Никто тебя не услышит.

Эмилия замолчала, задыхаясь, и впервые за всё время, что она знала Дженнифер, увидела её настоящее лицо — холодное, расчётливое, с улыбкой, в которой не было ни капли тепла.

— Зачем? — прохрипела она, чувствуя, как по щекам текут слёзы. — Зачем ты это делаешь?

Дженнифер встала, прошлась по ванной, проверяя температуру воды рукой, и кивнула удовлетворённо. Затем повернулась, прислонилась к раковине, скрестив руки на груди.

— Потому что ты опасна для меня, — сказала она просто, деловито, как будто объясняла очевидное. — На той вечеринке Хлоя выпила лишнего. Я просматривала запись с камеры в её комнате — качество неважное, звук обрывистый, но я поняла достаточно. Ты узнала то, что должно было остаться в тайне.

Эмилия нахмурилась сквозь страх.

— Я ничего не помню! Хлоя была пьяная, она несла бред!

— Сейчас не помнишь, — согласилась Дженнифер, глядя на свои ногти. — Но следствие — штука интересная. Профессиональные следователи умеют вытаскивать из людей то, о чём те и не подозревали. Повторные допросы, правильные вопросы, психологическое давление. Рано или поздно ты вспомнишь. И тогда меня начнут проверять. А я не могу себе этого позволить.

Она подошла к зеркалу, поправила волосы, разглядывая своё отражение.

— У меня всё идеально, понимаешь? Репутация, бизнес, связи в мэрии. Никто ничего не подозревает. И я хочу, чтобы так и оставалось.

Эмилия смотрела на неё, и в голове начали складываться осколки — Хлоя на вечеринке, её пьяные слова о Полине, исчезновение Полины, тело в заброшенном доме. Холод прополз по позвоночнику.

— Ты убила Полину? — выдавила Эмилия, и голос дрожал. — Это ты убила её?

Дженнифер замерла, глядя на своё отражение, и на лице её мелькнуло что-то — раздражение? сожаление? Но исчезло так же быстро.

— Это был несчастный случай, — сказала она тихо, и в голосе прозвучала почти искренность. — Я не планировала её убивать. Я просто хотела напугать. Отправила ей письмо с видео Джейка, думала, они поссорятся, разбегутся. Но Полина оказалась умнее, чем я думала. Она не поверила. Пришла в тот дом поговорить с Джейком, разобраться.

Дженнифер повернулась к Эмилии, и глаза её были пусты.

— Но Джейка там не было. Он снимал ролики где-то на заброшке. Зато была я. У меня был показ дома на следующий день, я проверяла, всё ли в порядке. Увидела Полину у гаража, позвала в дом. Сказала, что хочу помочь разобраться с ситуацией. И она... она рассказала мне, что знает.

Голос Дженнифер стал жёстче, и пальцы сжались в кулаки.

— Она знала о Джейке. О том, что было между нами. Хлоя ей рассказала. Полина сказала, что если я не оставлю Джейка в покое, она пойдёт в полицию. Расскажет всем, что я совращаю несовершеннолетних. Разрушит мою жизнь.

Эмилия смотрела на неё, ужас нарастал с каждым словом.

— Я не хотела, — прошептала Дженнифер, и в голосе впервые прозвучала эмоция — что-то похожее на отчаяние. — Но она не замолчала. Кричала на меня, угрожала. И я... я просто хотела, чтобы она заткнулась. Ударила её. Один раз. Она упала, ударилась головой о камин. Я стояла над ней, думала, вызвать ли помощь, но... она не дышала. Всё произошло так быстро.

Дженнифер провела рукой по лицу, и на мгновение показалось, что она сейчас расплачется. Но вместо этого она глубоко вздохнула и улыбнулась — холодно, механически.

— Я спрятала тело. Убрала в доме все следы. Думала, что делать дальше. А потом в новостях показали, что Полину видели около того старого особняка Блэквудов. И я поняла — это идеальное место.

Она села на край ванны, скрестив ноги, и голос стал деловым, расчётливым.

— Твой отец пытался убедить мэрию реставрировать тот дом как культурный памятник. Но если там найдут труп, дом точно снесут. А я уже договорилась с нужными людьми — новый жилой комплекс на том месте, контракты, проценты. Большие деньги. Я оттащила труп туда, зная, что Джейк и его друзья планируют снимать там ролики. Хлоя мне рассказывала. Я думала, они найдут тело, затопчут все улики, бродяги доделают остальное. Идеальный план.

Эмилия слушала, и внутри всё сжималось в ледяной ком.

— Ты чудовище, — прошептала она. — Ты убила её ради денег!

Лицо Дженнифер исказилось, и она вскочила, подойдя к Эмилии вплотную.

— Не смей меня судить! — прошипела она, и в глазах блеснуло безумие. — Я делала всё, чтобы выжить в этом мире! Я хорошая мать, хороший риелтор, уважаемый человек! Полина сама виновата — лезла не в своё дело! Пыталась украсть у меня Джейка, настроить против меня Хлою!

— Джейк не твоя собственность! — закричала Эмилия. — Ты изнасиловала его!

Дженнифер замахнулась, но остановилась в последний момент, судорожно выдыхая.

— Хочу ударить тебя за эти слова, — прошептала она, опуская руку. — Но нужно, чтобы всё выглядело как самоубийство. Синяки вызовут подозрения.

Она отступила, глубоко дыша, и улыбка вернулась на её лицо — но теперь в ней было что-то сломанное, нездоровое.

— Джейк был таким тщеславным, — сказала она тихо, почти мечтательно. — Жадным до внимания, до восхищения. Все видели в нём только спортсмена, а я разглядела больше. Я показала ему, что он особенный. Дала ему опыт, который он никогда бы не получил. Направила его на путь творчества, помогла раскрыться. — Её глаза блеснули. — Он был благодарен. Очень благодарен.

Эмилию затошнило.

— Ты сломала ему жизнь, — прошептала она. — Он был ребёнком.

Дженнифер повернулась к ней спиной, глядя в запотевшее зеркало.

— Он вырос, — сказала она равнодушно. — И влюбился в Полину. Планировал сбежать с ней и моей дочерью. Оставить меня. Хлоя сняла пятьдесят тысяч долларов со счёта — деньги её покойного отца. Хотела отдать Полине, чтобы они все вместе уехали в Лос-Анджелес. Начать новую жизнь. Без меня.

Голос её стал ледяным.

— Я не могла этого допустить. Банк сообщил мне о снятии. Я заставила Хлою рассказать всё. Она боялась меня. Всегда боялась. Умная девочка.

Эмилия вспомнила Хлою на той вечеринке — пьяную, рыдающую, бормочущую что-то про папу. Бедная Хлоя, прожившая всю жизнь в страхе перед матерью.

— А теперь, милая, пора заканчивать, — сказала Дженнифер, подходя к раковине и доставая из кармана пузырёк с таблетками. — Ты примешь снотворное, залезешь в ванну и уснёшь. Навсегда. Девочка, не выдержавшая стресса после всего, что произошло. Как трогательно. У меня уже готово алиби — я была на показе дома в другом конце города. Камеры всё зафиксируют.

Она открыла пузырёк, высыпала несколько таблеток на ладонь.

— Кстати, пароля на твоём компьютере нет. Я напишу от твоего имени предсмертный пост в социальных сетях. Что-нибудь душещипательное.

Эмилия дёргалась, пытаясь вырваться, крича, но Дженнифер подошла, схватила её за подбородок, пытаясь засунуть таблетки в рот.

И в этот момент она услышала — тихий скрип половиц в коридоре.

Дженнифер замерла, прислушиваясь. Эмилия тоже услышала — осторожные шаги, приближающиеся к двери ванной.

— Чёрт, — прошипела Дженнифер, выпуская её подбородок и выпрямляясь. — Они не должны были вернуться так рано...

Она метнулась к двери, но не успела.

Дверь вылетела с грохотом, вырванная с петель.

— ПОЛИЦИЯ! РУКИ ВВЕРХ!

В дверном проёме стояли трое полицейских с оружием наперевес, а за ними — детектив Холлис, лицо которого было жёстким, непроницаемым.

— Дженнифер Рейнольдс, — сказал он холодно, шагая в ванную. — Вы арестованы по подозрению в убийстве Полины Грей и покушении на убийство Эмилию Харрис. У вас есть право хранить молчание. Всё, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде.

Дженнифер медленно подняла руки, и лицо её стало маской шока, а затем — ярости.

— Вы не имеете права! — закричала она, голос сорвался на визг. — Вы знаете, кто я?! У меня связи в мэрии, в прокуратуре! Один звонок — и вы все вылетите из полиции! Я уничтожу ваши карьеры!

Офицеры подошли, и один из них развернул её к стене, надевая наручники. Металл щёлкнул на запястьях, и Дженнифер дёрнулась, пытаясь вырваться.

— Это ошибка! — кричала она, поворачивая голову к Харрису. — Я ничего не сделала! Это она! — Она кивнула на Эмилию. — Она меня подставила! Я пришла проведать её, а она напала на меня!

— Заткнитесь, миссис Рейнольдс, — холодно сказал Харрис, кивая второму офицеру. — Уведите её.

Дженнифер волокли к двери, и она вырывалась, кричала, лицо исказилось от бешенства и страха.

— Вы пожалеете! Все вы пожалеете! Я выйду через час! У меня лучшие адвокаты! Вы ничего не докажете!

Её голос затих в коридоре, и дверь захлопнулась. Тишина обрушилась на ванную комнату, нарушаемая только капающей водой из крана и тяжёлым дыханием Эмилии. Холлис подошёл к ней, достал нож и разрезал верёвки на запястьях, затем скотч на лодыжках. Эмилия рухнула вперёд, и он подхватил её, усаживая на край ванны.

— Ты в порядке? — спросил он, и в голосе прозвучала искренняя забота. — Ей удалось заставить тебя что-нибудь принять?

Эмилия помотала головой, задыхаясь, рыдая.

— Н-нет... Вы успели...

— Хорошо, — Холлис присел рядом, положив руку ей на плечо. — Скорая уже едет. Тебя осмотрят, и мы отвезём тебя в больницу. Нужно убедиться, что всё в порядке.

Эмилия кивнула, чувствуя, как адреналин отпускает, оставляя после себя пустоту и дрожь во всём теле.

— Как вы... как вы узнали?

Харрис вздохнул, садясь на пол спиной к стене.

— Хлоя Рейнольдса отправила в полицию письмо в начале недели. С подробным описанием всего, что она знала о своей матери. О том, что видела и слышала. О своих подозрениях насчёт Полины. Мы получили его, но действовать нужно было осторожно. У Дженнифер Рейнольдс слишком много связей — в мэрии, в бизнесе, даже в полиции. Любая утечка — и она бы узнала, что за ней следят.

Он посмотрел на Эмилию.

— Я организовал скрытое наблюдение. Когда она приехала к вашему дому утром, офицер сначала не придал этому значения — подумал, что она просто навещает знакомых. Но время шло, а она не выходила. Он доложил мне, и я сложил два и два. Твои показания об улике против Джейка, письмо Хлои, информация о том, что Дженнифер имела доступ к тому дому на Уиллоу-лейн. Всё указывало на неё. Я приказал немедленно выдвигаться. Слава богу, успели.

Эмилия закрыла глаза, чувствуя, как по щекам текут слёзы облегчения.

— Спасибо, — прошептала она. — Спасибо, что спасли меня.

— Это моя работа, — сказал Холлис, вставая и протягивая ей руку. — Пойдём, тебя ждёт скорая. И твои родители уже в пути. Дэвид и Лора.

Эмилия взяла его руку и встала на дрожащих ногах. Они вышли из ванной, и солнечный свет, льющийся из окон гостиной, показался ей ослепительно ярким после полумрака той комнаты.

Она была жива. Дженнифер арестована. Всё кончено.

Но внутри осталось странное, пустое чувство — как будто что-то важное вырвали с корнем, оставив дыру, которую нечем заполнить.

Больничная палата была светлой, с белыми стенами и большим окном, через которое лился солнечный свет. Эмилия лежала на кровати, укрытая тонким одеялом, и смотрела в потолок, слушая тиканье часов на стене. Прошло два дня с момента ареста Дженнифер. Два дня, проведённых в больнице под наблюдением — врачи хотели убедиться, что удар по голове не вызвал сотрясения мозга или других последствий.иФизически она была в порядке. Но внутри что-то сломалось — или, наоборот, срослось криво, оставив шрамы.

Дверь открылась, и в палату вошли Лора с Дэвидом, а за ними — Анна.

Эмилия замерла, глядя на мать. Анна выглядела иначе, чем на экране телефона — реальнее, объёмнее. Тёмные волосы были убраны в строгий пучок, костюм безупречно отглажен, но лицо осунулось, под глазами залегли тени. Она остановилась в дверях на мгновение, и Эмилия увидела в её глазах то, чего никогда раньше не замечала — страх. Настоящий, сырой страх матери, которая чуть не потеряла дочь.

Анна шагнула вперёд — быстро, решительно — и обняла Эмилию так крепко, что перехватило дыхание. Эмилия замерла, не зная, что делать, а потом обняла её в ответ, уткнувшись лицом в плечо матери и вдыхая знакомый аромат её духов — строгий, дорогой, но родной.

— Прости, — прошептала Анна, и голос её дрожал. — Прости, что не приехала раньше. Прости за всё.

Эмилия почувствовала, как слёзы наворачиваются на глаза.

— Ты здесь, — прохрипела она. — Ты приехала.

— Конечно, приехала, — Анна отстранилась, взяла лицо дочери в ладони и посмотрела ей в глаза. — Ты моя дочь. Самое дорогое, что у меня есть. Я должна была сказать это раньше. Гораздо раньше.

Лора тихо всхлипнула, вытирая слёзы, и села на край кровати, беря Эмилию за руку.

— Как ты, солнышко? — спросила она мягко.

— Лучше, — сказала Эмилия, переводя взгляд с матери на мачеху. — Не хорошо, но лучше.

Дэвид подошёл к окну и остановился, скрестив руки на груди. Лицо его было серьёзным, усталым.

— Детектив Холлис рассказал нам всё, — сказал он тихо. — Против Дженнифер собрано достаточно доказательств. Убийство Полины Грей, покушение на убийство тебя, сексуальные преступления против несовершеннолетнего. Она проведёт остаток жизни в тюрьме.

Лора тихо всхлипнула, вытирая слёзы платком.

— А Джейка отпустили, — добавила она. — Все обвинения сняты. Оказалось, что он жертва, а не преступник. — Она помолчала, сжимая руку Эмилии. — Его отец, Джон Коул, очень внимательно следит за делом. Он многое узнал за эти дни. О том, через что прошёл Джейк. Думаю, теперь между ними всё наладится. Джон хороший человек, он любит сына. Просто не понимал, что с ним происходит.

Эмилия почувствовала, как внутри что-то сжалось. Джейк. Она предала его, сдав улику, думая, что он виновен. А он всё это время был жертвой Дженнифер — с шестнадцати лет, сломанный, использованный. И Хлоя. Хлоя, которая всю жизнь жила в страхе перед матерью. Видела то, что не должен был видеть ребёнок. Молчала, потому что боялась. А потом нашла в себе силы написать то письмо, которое всё изменило.

— Хлоя? — тихо спросила она.

Лора покачала головой, доставая из сумочки конверт.

— Ей сейчас очень тяжело, — сказала она тихо. — Всё, что произошло с матерью, показания, которые она дала... Это непростое время для неё. Она просила передать тебе письмо. Сказала, что не может смотреть тебе в глаза после того, что её мама пыталась с тобой сделать. Но хочет, чтобы ты знала правду.

Эмилия взяла конверт дрожащими руками. На нём было написано её имя — аккуратным, круглым почерком Хлои. Она открыла его и развернула лист бумаги.

"Дорогая Эмилия,

Прости меня. За маму. За всё, что она сделала. Я знала. Не всё, но достаточно, чтобы понять, что она опасна. И я боялась. Боялась её больше всего на свете. Я должна была что-то сделать раньше. Когда увидела, как она смотрит на Джейка. Когда Полина рассказывала мне о своих планах уехать, и я видела надежду в её глазах. Я могла предупредить её. Но я была трусихой. И теперь Полина мертва, а ты чуть не погибла из-за моего молчания. Когда нашли тело Полины, я больше не могла. Совесть разрывала меня на части каждую ночь. Я отправила письмо в полицию. Рассказала всё, что знала, что видела, что слышала. Это было самое страшное, что я делала в жизни. Но и самое правильное. Мне жаль, что я не была лучшей подругой. Что не нашла смелости раньше. Ты была доброй ко мне, даже когда я этого не заслуживала.

Я уезжаю из Ноксвилла. К тёте в Бостон. Не могу больше здесь оставаться — каждая улица напоминает о том, что произошло. Начну заново. Попытаюсь стать тем человеком, которым гордилась бы Полина.

Береги себя. Ты сильнее, чем думаешь.

Хлоя."

Эмилия дочитала письмо, и слёзы потекли по щекам. Бедная Хлоя. Всю жизнь прожившая в страхе.

— Хлоя сильная, — тихо сказала Лора. — Она справится.

Эмилия кивнула, складывая письмо обратно в конверт.

— А я? — спросила она, глядя на мать. — Что теперь со мной?

Анна взяла её за руку.

— Ты вернёшься в Лос-Анджелес, когда будешь готова. Я закончу текущее дело через месяц. А пока — реши сама. Хочешь остаться здесь с Дэвидом и Лорой или приехать ко мне.

Эмилия посмотрела на отца, потом на Лору. Они любили её. Дом Лоры стал для неё убежищем, местом, где она впервые за долгое время почувствовала себя частью семьи. Дэвид — отец, который всегда был рядом, даже когда она этого не замечала. Лора, ставшая ей почти матерью.

Но каждый угол этого дома напоминал о произошедшем. Ванная наверху. Задняя дверь, через которую вошла Дженнифер. Школа Фараггута, где она повстречала Джейка, смеялась с ребятами Оливер и Сэм. Всё это давило на неё, не давая дышать.

— Я хочу вернуться в Лос-Анджелес, — сказала она, и голос дрогнул. — Не потому что мне здесь плохо. Вы... вы дали мне так много. Но здесь слишком много воспоминаний. Мне нужно уехать, чтобы... чтобы начать заново. Попытаться забыть.

Дэвид подошёл, обнимая её за плечи.

— Мы всегда будем рядом, если понадобимся, — сказал он, целуя её в макушку. — Ты часть этой семьи. Навсегда.

Эмилия кивнула, чувствуя, как слёзы снова наворачиваются на глаза, и крепко обняла отца.

— Мы всегда будем рядом, если понадобимся.

Эмилия улыбнулась сквозь слёзы. Впереди была новая жизнь. И она научится жить с тем, что произошло.

КОНЕЦ

Конец