Печалька в шоколаде 12

Я была не готова к розгам по попке, но это уже не имело для Верховцева совершенно никакого значения: я почувствовала свист прута за моей спиной и на мои голые ягодицы приземлилась розга. Виктор Николаич крепко хлопнул мой зад прутом, и потом сказал:

-Соня, учись готовить борщ, чтобы это был борщ, а не кашесуп а-ля рюс! Что надо для хорошего борща? Сейчас я тебе все обьясню!

Так сказал мне Виктор Николаевич, и снова хлопнул мою голую попу прутом.

-Итак, берем мясной бульон, наливаем его в кастрюлю, доводим до кипения… - объяснял мне Верховцев, снова опуская розгу на мои голые ягодицы:

-Добавляем морковку, нарезанную кружочками, потом - картошку, нарезанную кубиками, еще через пять минут - свеклу, натертую на терке, разжаренную в оливковом масле… понимаешь, Соня?

-Понимаю, Виктор Николаевич… - всхлипывала я, и зад мой горел так, будто он тоже был прожарен.

Я лежала на Витином колене, млела от его близости, и одновременно училась готовить борщ. Он неторопливо стегал мою попу прутом, хладнокровно объясняя при этом:

-Капусту нарезаем соломкой… помидоры режем небольшими ломтиками, кладем в борщ за пять минут до полной готовности картофеля, следом зелень, специи, соль, перец - по вкусу… поняла, Сонечка?

-Да, Витя… - послушно отозвалась я, но мой ответ не устроил Верховцева.

-И еще раз, как меня зовут? - спросил он у меня, и я получила очередной хлопок прута по ягодицам.

-Виктор Николаич Верховцев! - крикнула я ему.

-Правильно, Сонечка… теперь ты будешь хорошей девочкой, правда? - снисходительно спросил Верховцев, роняя розгу на пол, подтягивая мне штаны.

-Да, Виктор Николаевич! - тут же согласилась я.

-Можешь идти в свою комнату и делать уроки… - сказал Виктор Николаевич, но я продолжала лежать на его колене, чувствуя, что я вся намокла, пока он меня наказывал, понимая уже, что мне придется перепортить Витин обед еще множество раз, чтобы снова оказаться на его колене, и чувствовать близость к нему, и хлопки по голой попе одновременно…

После наказания розгами, я подумала, что нелишним будет устроить скандал. Вместо того, чтобы тихо уйти в свою комнату, я уселась на пол в Витином кабинете и закатила бурную истерику.

-Я больше так не буду, Виктор Николаич! - ревела я, из-под ресниц поглядывая на Верховцева. Он сидел в своем кресле, и лицо его было непроницаемым.

Тогда я улеглась на пол, закрыла лицо руками и зарыдала пуще прежнего. И вдруг, я почувствовала, что Верховцев встал со своего кресла, и опустился рядом со мной на пол.

-Прости меня, Сонечка… тебе очень больно? - совершенно уже другим, сочувствующим голосом спрашивал у меня адвокат Верховцев, гладя мой высеченный зад, - хочешь, лед приложим, будет не больно…

Через полчаса мы с Витей уже сидели у камина в полюбившемся мне французском бистро.