Сын ухажёра

Глава 1

— Валентин с меня хватит!

— Вивьен ну прости меня я не специально, ты же знаешь. Когда тебя нет у меня стоит до потолка, а когда ты рядом у меня падает. Это все от нервов.

— Твои доводы мне больше не интересны, я женщина в самом соку и хочу секса, я хочу его понимаешь? Я хочу что бы меня вот на этом столе, или на этом подоконнике или на этом чертовом ковре. Я хочу быть желанной и удовлетворенной.

— Ви ты же не можешь перечеркнуть 6 месяцев общения из-за отсутствия секса? Мы идеально подходим друг другу. Мы с тобой не разу не поругались. Встречаемся, ходим по ресторанам, на выставки и различные концерты. Прошу тебя дай мне еще время.

— Нет я приняла решение и оно окончательное.

Женщина вышла из комнаты и громко хлопнула дверью. Она пригладила взъерошенные волосы и поправила рубашку которая эротично оголило ее плечо.

— А тебе идет моя рубашка.

— Влад? Не знала, что ты дома. И тем более не знала, что она твоя. Думала твоего отца.

— Значит расстаетесь?

— Да

— Ну этого стоило ожидать.

— Почему?

— Ты для него слишком горячая.

Парень подмигнул, откусил яблоко и встал с места. Он подставил руку к уху и сделал жест как будто телефон, а затем проговорил шепотом.

— Позвони мне.

А затем улыбаясь удалился.

Ви вышла на лоджию накинув пальто и глубоко вздохнула свежим воздухом. Ночной ветер ласково коснулся её лица, принёс запах влажной земли и отдаленный гул города. Она обхватила руками холодные перила, глядя на мерцающие вдали огни. В груди было тяжело — не от усталости, а от груза, который она носила уже месяцы.

Внутри всё давно решилось. Осталось только произнести это вслух.

Дверь скрипнула. На лоджию вышел Валентин. Он накинул халат на плечи, подошёл тихо, будто боялся спугнуть её мысли.

— Вивьен… Ну прости. Давай обратимся к врачам. Не нужно делать поспешных решений, — его голос звучал мягко, почти умоляюще. — Может, это просто… кризис. Мы же планировали жить до старости. Вместе.

Она медленно повернулась к нему. В полумраке его лицо казалось чужим — или, что страшнее, слишком хорошо знакомым. Знакомым до боли, до каждой морщинки у глаз, до привычки поправлять волосы, когда он нервничает.

— Нет, Валентин, — она произнесла это тихо, но твёрдо. — Я больше не желаю притворяться. Не хочу делать вид, что секс для меня не важен. Что мне хватает разговоров, прогулок и «духовной близости».

Он вздрогнул. Видимо, ожидал чего‑то другого — слёз, упрёков, долгих объяснений. Но не такой холодной, выверенной честности.

— Ты же знаешь, у меня… проблемы, — он сглотнул, взгляд скользнул в сторону. — Я работаю над этим.

— Я тоже работала. Пыталась понять, убедить себя, что это нормально — засыпать в одиночестве в одной постели. Что можно любить человека и при этом чувствовать, как внутри растёт пустота.

Ветер усилился, зашелестел листьями в горшках. Она запахнула пальто, хотя холод шёл не снаружи, а изнутри.

— Ты ведь и сам знаешь, что это не только твоя проблема, — продолжила она, не глядя на него. — Это наша проблема. И мы её не решаем. Мы просто… терпим. Я терпела. Но больше не могу.

Он шагнул ближе, хотел взять её за руку, но она едва заметно отстранилась.

— Вивьен, пожалуйста. Давай хотя бы попробуем…

— Мы пробовали, — перебила она. — Много раз. И каждый раз я засыпала с мыслью: «А вдруг завтра будет иначе?» Но завтра было таким же, как вчера.

Тишина. Только далёкие звуки города, только ветер, только её дыхание — ровное, несмотря на бурю внутри.

— Я люблю тебя, — сказал он наконец. — По‑настоящему. И хочу быть с тобой.

Она закрыла глаза. Эти слова когда‑то согревали, а теперь лишь напоминали о том, чего не вернуть.

— Любовь — это не только слова, Валентин. Это ещё и действия. И желание слышать друг друга. А мы… мы давно говорим на разных языках.

Он опустил голову. В свете уличного фонаря его силуэт казался хрупким, почти беззащитным. Но она знала: это иллюзия. Как и отношения. Как и её надежда, что всё наладится.

— Прости, — повторила она, на этот раз тише. — Но я уже приняла решение.

Он не ответил. Только стоял, глядя куда‑то вдаль, туда, где огни города сливались с тёмным небом.

А она развернулась и ушла в дом, оставив его одного — с ветром, с тишиной и с правдой, которую они оба слишком долго избегали.

Она закрыла дверь лоджии и в последний раз посмотрела на мужчину. В тот же миг он схватился за грудь, тихо охнул, облокатился о стену — и медленно, словно не веря в происходящее, опустился на пол.

— Валентин?! — её голос сорвался на крик. Она метнулась к нему, упала на колени рядом, трясущимися руками пытаясь нащупать пульс на холодной коже. — Что с тобой? Что делать?! Скажи что‑нибудь!

Он приоткрыл глаза, попытался что‑то произнести, но губы лишь беззвучно шевельнулись. Лицо посерело, на лбу выступили капли пота.

Не теряя больше ни секунды, она схватила телефон из кармана. Пальцы скользили по экрану, сердце колотилось так, что, казалось, вот‑вот выпрыгнет из груди.

— Скорая! Приезжайте скорее! Мужчина, лет шестидесяти пяти, боль в груди, потерял сознание… Да, квартира 47, седьмой этаж…

Бросив трубку, она снова склонилась над Валентином. Прислушалась к его дыханию — редкое, поверхностное. Осторожно приподняла его голову, подложила под неё подушку, которую успела схватить с дивана.

— Держись, пожалуйста… — шептала она, гладя его по щеке. — Скорая уже едет. Всё будет хорошо.

Время растянулось в бесконечность. Каждая секунда казалась часом. Она то прислушивалась к его дыханию, то смотрела на дверь, ожидая звуков сирены. В голове крутились одни и те же мысли: «Это из‑за меня… Я слишком резко… Я не должна была…»

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Наконец — звонок в дверь. Она рванула открывать. Двое медиков вбежали в квартиру, сразу же направились к Валентину. Один измерял давление, другой подключал датчики, третий задавал вопросы — быстрые, чёткие.

— Когда началось? Были раньше проблемы с сердцем? Принимает лекарства?

Она отвечала, сбиваясь, путая слова, но они не обращали внимания — работали быстро, профессионально.

— Забираем в больницу. Вы с нами?

Она кивнула, схватила ключи, даже не подумав о том, чтобы переодеться или взять сумку.

В машине скорой она сидела рядом с Валентином, держала его за руку. Свет мигалки окрашивал его лицо в тревожные красные и синие тона. Она шептала что‑то бессвязное — то ли молитвы, то ли извинения, — сама не понимая, что именно.

Её оставили в приемном покое. Она села на жёсткий пластиковый стул, обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь. Перед глазами стояло его лицо — бледное, искаженное болью.

«Это я виновата. Я должна была мягче. Должна была выбрать другие слова. Не устраивать сцену. Не давить. Не…»

Мысли кружились в голове, как листья на ветру. Она вспоминала их разговор на лоджии — свои резкие фразы, его растерянность, тот момент, когда он схватился за сердце.

Через час вышел врач — усталый, с внимательными глазами за очками.

— Состояние стабилизировали. Инфаркт небольшой, но требуется наблюдение. Сейчас он в палате интенсивной терапии.

— Можно к нему? — она вскочила, едва не упав от внезапного головокружения.

— Сейчас — нет. Ему нужен покой. Вы тоже выглядите неважно. Поезжайте домой, отдохните. Завтра утром сможете приехать — тогда и поговорим подробнее.

Она хотела возразить, настоять, но ноги уже не держали. Кивнула, с трудом сдерживая слёзы.

На улице было холодно. Она шла, не замечая дождя, капающего на плечи. В голове — только одно: «Я чуть его не убила. Своими словами. Своей правдой».

Дома она упала на кровать, даже не раздеваясь. Закрыла глаза, но перед ними снова и снова возникало его лицо — то спокойное, привычное, то искаженное болью.

Блин нужно позвонить Владу..

— Алло еще раз привет это Вивьен, у твоего отца случился сердечный приступ, сейчас он в больнице к нему не пускают. Сказали завтра приезжать. Я закрыла вашу квартиру и ключи остались у меня, а у вас моя одежда. Может ты сможешь завтра захватить ее в больницу там встретимся? Хорошо давай в 10.

Утро выдалось серым и тягучим. Вивьен долго не могла заставить себя встать — каждую мышцу будто налило свинцом, а в голове крутились одни и те же обрывки мыслей. Но она знала: нужно ехать в больницу. Нужно увидеть его.

В холле она столкнулась с Владом. Он выглядел осунувшимся, под глазами тёмные круги, но держался ровно, по‑мужски сдержанно.

— Как он? — тихо спросила Вивьен, боясь услышать ответ.

— Лучше. Врач сказал, кризис миновал. Но… — Влад запнулся, — он всё ещё слаб.

Они вместе поднялись на этаж, прошли по длинному коридору с безмолвными дверями палат. Медсестра кивнула, пропуская их внутрь.

Валентин лежал на кровати, окружённый трубками и мониторами. Но лицо уже не было таким серым, как вчера.

Когда он увидел их, в глазах мелькнула искра — и он мучительно улыбнулся.

— Ну вот… — прохрипел он, пытаясь приподняться. — А я‑то думал, сюрприз получится…

Вивьен замерла у порога, не решаясь подойти ближе. Влад шагнул вперёд, взял отца за руку.

— Пап, не надо сейчас…

— Нет, — перебил Валентин, переводя взгляд на Вивьен. — Я готовил для тебя сюрприз. Купил билеты на Мальдивы. Всё включено. Потратил уйму денег. Для нас с тобой.

В палате повисла тишина. Только монотонный писк приборов нарушал её.

— И… не смогу их вернуть. И сам полететь не смогу, — продолжил он, с трудом подбирая слова. — Так что… летите с Владом. А когда ты приедешь отдохнувшей, мы с тобой ещё раз всё обсудим.

Вивьен почувствовала, как к горлу подступает ком. Она смотрела на него — на этого человека, который даже сейчас, после всего, думает не о себе, а о том, чтобы она не потеряла возможность отдохнуть. Чтобы не чувствовала себя виноватой.

— Валентин… — начала она, но голос дрогнул.

— Пожалуйста, — он поднял руку, останавливая её. — Не отказывайся. Я хочу, чтобы ты… чтобы вы оба… — он перевёл взгляд на сына, — отдохнули. Перезагрузились. А потом… потом мы решим, что дальше.

Влад молчал. В его глазах читалась смесь раздражения и беспомощности — он явно не одобрял эту затею, но не хотел спорить с отцом в его состоянии.

— Я не могу просто взять и уехать, — наконец выдавила Вивьен. — Ты же…

— Я буду в порядке, — перебил он. — Здесь врачи. А ты… ты заслуживаешь солнца. И моря.

Он попытался улыбнуться шире, но лицо исказилось от боли. Медсестра, стоявшая в дверях, тут же шагнула вперёд:

— Вам нужно отдохнуть, — строго сказала она.

Валентин кивнул, опускаясь на подушки. Его рука безвольно упала на простыню.

— Подумайте над моим предложением, — прошептал он, уже закрывая глаза.

Вивьен и Влад вышли в коридор. Тишина давила на уши.

— Он всегда такой, — тихо сказал Влад, глядя в пол. — Даже когда ему плохо, думает о других.

Вивьен молчала. Перед глазами стояли билеты на Мальдивы — яркие, с изображением бирюзовой лагуны. И его лицо — усталое, но с этой упрямой улыбкой.

«Летите с Владом…»

— Давай посмотрим на его состояние, если ему на днях станет значительно лучше, то полетим, если нет то останемся. Не хочу, чтобы мы были за миллион километров когда сообщат, что ему хуже.

Вивьен кивнула.

— Ладно тогда до встречи Влад.

— Подожди там в машине твои вещи.

— Спасибо, что привез.

Вивьен и Влад навещали Валентина каждый день и ему действительно стало лучше.

Она зашла в палату, а тот читал газету. Увидев ее он снял очки и ласково поприветствовал.

— Как видишь мне уже лучше. Так что езжай отдыхай, загорай и расслабляйся.

— Хорошо, спасибо за такой жест.

И Вот уже Влад и Вивьен садятся в самолет и отправляются на отдых.

Глава 2

Самолёт плавно оторвался от взлётной полосы, унося Вивьен и Влада прочь от хмурого города, от больничной палаты, от тяжёлых мыслей.

— Вивьен прижалась лбом к прохладному стеклу, наблюдая, как земля уменьшается, превращаясь в лоскутное одеяло полей и дорог. Влад сел рядом, молча глядя вперёд.

Первые часы полёта прошли в почти полном молчании. Оба были погружены в свои переживания: Вивьен мысленно возвращалась к Валентину — к его бледному лицу, к словам о сюрпризе, к этой нелепой, трогательной попытке подарить ей отдых даже в такой момент.

Влад, судя по всему, тоже не мог отвлечься от мыслей об отце — его пальцы то и дело сжимались в кулаки, а взгляд становился отстраненным.

Но постепенно атмосфера смягчилась. Возможно, виной тому был мягкий свет закатного солнца, пробивавшийся сквозь облака, или монотонный гул двигателей, убаюкивающий нервы.

Влад первым нарушил молчание — с лёгкой, чуть натянутой улыбкой он заметил:

— Если бы отец увидел, как мы тут сидим, как два памятника, он бы точно сказал: «Ну хоть кто‑то должен улыбаться в этом самолёте».

Вивьен слабо улыбнулась в ответ.

— Он всегда умел найти слова, чтобы разрядить обстановку.

— Ага, — кивнул Влад. — Даже когда не надо. Но знаешь… — он чуть наклонился к ней, — давай хотя бы попробуем не думать обо всём этом. Хотя бы на пару часов.

И он начал осторожно утить — не напористо, а с той деликатной иронией, которая делала его привлекательным в глазах окружающих. Шутки были негромкими, иногда даже нелепыми, но они работали: Вивьен постепенно расслабилась, даже рассмеялась пару раз, прикрывая рот ладонью, будто стесняясь, что кто‑то услышит.

Они говорили обо всём подряд: о детстве Влада, о её любимых книгах, о том, куда бы отправились, если бы могли выбрать любое место на земле. На какое‑то время даже показалось, что это просто путешествие двух людей, которым приятно быть рядом.

Семь часов спустя

Самолёт летел ровно, пассажиры дремали, стюардессы разносили напитки. Вивьен только что закрыла книгу, которую едва начала читать, и повернулась к Владу, чтобы что‑то сказать…

И в этот момент раздался резкий, пронзительный сигнал. Свет моргнул. Салон наполнился непривычным гулом, будто где‑то внутри машины что‑то надломилось.

Люди вокруг встрепенулись. Кто‑то испуганно вскрикнул, кто‑то схватился за подлокотник. Вивьен почувствовала, как её сердце ухнуло вниз — не от падения самолёта, а от внезапного, ледяного осознания: что‑то пошло не так.

— Что это? — прошептала она, поворачиваясь к Владу.

Он уже смотрел вперёд, в проход, где стюардессы торопливо переговаривались, а командир экипажа что‑то передавал по внутренней связи. Лицо Влада стало каменным.

— Не знаю, — ответил он тихо. — Но лучше пристегнуться.

Она дрожащими руками потянулась к ремню. В этот момент самолёт резко накренился. Свет погас, оставив только аварийную подсветку — тусклые полосы по проходу. Гул усилился, переходя в скрежет. Кто‑то закричал.

— Мы падаем? — голос Вивьен прозвучал неестественно высоко.

Влад не ответил. Он крепко сжал её руку.

— Слушай меня. Если что — делай, как я. Не паникуй.

Самолёт проваливался вниз, будто проваливаясь в невидимую яму. Люди вокруг вскакивали, хватались за кресла, кто‑то молился вслух. Вивьен закрыла глаза, чувствуя, как всё внутри сжимается в комок. Она вспомнила Валентина — его слова о билетах, его улыбку, его руку, которую она держала в больнице. Вспомнила, как злилась, как обвиняла себя. А теперь…

— Влад… — она сжала его пальцы так сильно, что почувствовала боль в костяшках.

— Всё будет хорошо, — сказал он, но в голосе не было уверенности.

Самолёт трясло, он то проваливался, то резко взмывал вверх, будто пытался удержаться в воздухе. Где‑то впереди раздались крики, звук рвущейся ткани, металлический скрежет.

Вивьен не знала, сколько это длилось — секунды или вечность. Она только чувствовала, как рука Влада остаётся с ней, как его дыхание смешивается с её, как их пальцы сплетаются в один узел — единственный островок реальности в этом хаосе.

А потом — удар. Резкий, оглушающий. И тишина.

В голове — сплошной гул, будто внутри черепа включили мощный трансформатор.

Звуки размыты, словно пробиваются сквозь толщу воды. В глазах — плотный туман, в котором плавают разноцветные пятна: то вспыхнут оранжевые круги, то промелькнут чёрные зигзаги.

Она пытается сфокусироваться, но мир не желает обретать чёткие очертания. Тело будто не её — тяжёлое, неповоротливое, каждое движение даётся с невероятным усилием. Где‑то на грани слуха — голос. Сначала неразличимый, потом всё яснее:

— Вивьен! Ты в порядке? Ты слышишь меня?

Это Влад. Его голос прорывается сквозь шумовую завесу, становится реальным, ощутимым. Она пытается ответить, но губы не слушаются. Лишь слабый стон вырывается из горла.

— Нам нужно срочно выбираться, — его слова звучат резко. — Самолёт горит.

Только теперь она замечает запах. Сначала он казался просто едким, но теперь становится явным — запах гари, жжёного пластика, чего‑то металлического. Где‑то рядом шипит, потрескивает, будто кто‑то невидимый разжигает костёр совсем вблизи.

— Вивьен, отстегни ремень. Сейчас же!

Его рука находит её пальцы, сжимает — твёрдо, настойчиво. Она смотрит вниз: ремень безопасности врезается в тело, кажется, что он стал железным, не поддаётся.

Пальцы дрожат, не могут ухватить замок.

— Давай, — он наклоняется ближе, его лицо в пятнах света и тени. — Вот так. Вот кнопка. Нажми.

Она наконец ощущает под пальцами холодную пластмассу, надавливает — и ремень с щелчком ослабевает. Тело тут же проваливается, но Влад подхватывает её за плечи.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Сможешь встать?

Она кивает, хотя не уверена. Ноги будто ватные, но она заставляет себя подняться. Пол под ногами неровный, наклонён под странным углом. Куда‑то вбок, вниз.

Сквозь туман в глазах начинают проступать детали: искорёженный салон, разбросанные вещи, перевёрнутые кресла. Где‑то впереди — оранжевое зарево, пульсирующее, растущее. Дым уже стелется по полу, поднимается выше, заполняя пространство.

— Сюда, — Влад тянет её за руку. — Нужно найти выход.

Каждый шаг — как преодоление невидимой стены. Воздух становится гуще, горячее. Она кашляет, прикрывает рот рукой. Глаза слезятся от дыма, но она идёт — потому что его рука держит её, потому что его голос звучит рядом:

— Почти дошли. Ещё немного.

Где‑то сзади — крики, шум, но они уже не важны. Только этот путь вперёд, только его рука, только его голос:

— Вот дверь. Держись. Мы выберемся.

Они подошли к аварийному выходу — и перед ними открылась невероятная картина: за порогом была только вода. Тёмная, холодная, с лёгкой рябью, отражающей багровые отблески пожара. Самолёт накренился, и часть фюзеляжа уже погрузилась в индийский океан — Вивьен не могла определить, где они оказались.

Влад замер на мгновение, оценивая ситуацию. Потом повернулся к Вивьен.

— Придётся плыть, — сказал он, не отпуская её руки. — Ты сможешь?

Она кивнула, хотя внутри всё сжалось от страха. Вода казалась чужой, враждебной, будто ждала момента, чтобы поглотить их.

— Держись за меня. Не отпускай, — приказал он. — Я буду рядом.

Они шагнули к выходу. Холодная вода ударила по ногам, поднялась до пояса, до груди. Вивьен инстинктивно втянула воздух, чувствуя, как юбка тут же намокла, стала тяжёлой, сковывающей движения.

— Прыгаем! — скомандовал Влад.

Они оттолкнулись от края — и мир вокруг превратился в сплошную водную стихию.

Вивьен погрузилась с головой. Шум пожара, крики, треск металла — всё исчезло, сменившись глухим гулом и пузырьками воздуха. Она попыталась грести, но юбка обвилась вокруг ног, и потянула вниз. Паника накрыла волной: она начала тонуть, беспомощно молотя руками по воде.

Сквозь толщу воды она увидела, как к ней стремительно приближается силуэт. Влад. Он нырнул, схватил её за талию, потянул вверх. Они вынырнули вместе, задыхаясь, кашляя.

— Юбка! — прохрипел он. — Она тебя топит!

Не дожидаясь ответа, он снова нырнул — уже под неё. Вивьен почувствовала, как его пальцы быстро расправляют складки мокрой ткани, как он дёргает за пояс. Юбка скользнула вниз, уносясь в тёмную глубину.

Она осталась в белой майке и трусиках — лёгкие, не сковывающие движения. Теперь грести стало легче.

— Всё, — выдохнул Влад, снова оказываясь рядом. — Теперь плывём.

Они двигались медленно, но упорно. Вода была приятной температуры, мышцы быстро уставали, но Влад не сдавался. Каждые несколько метров он оборачивался, проверяя:

— Ты как? Держишься?

— Да, — отвечала она, сжимая зубы. — Плыву.

Он кивал и снова устремлялся вперёд. Его движения были чёткими, видно, что он умел плавать. Она старалась не отставать, копируя его ритм, цепляясь взглядом за его спину как за ориентир.

Где‑то вдали слышались крики других пассажиров — кто‑то тоже боролся за жизнь, кто‑то звал на помощь. Но для Вивьен сейчас существовали только два ориентира: берег, постепенно приближающийся, и Влад — её якорь.

Когда её ноги коснулись дна, она чуть не упала от слабости. Влад подхватил её, помог выбраться на песок. Они рухнули рядом, тяжело дыша, дрожа от напряжения.

Вивьен перевернулась на спину. Небо над ними было чёрным, усыпанным звёздами. Она смотрела на них и не могла поверить, что они живы.

— Мы… сделали это, — прошептала она.

Влад не ответил — просто лежал рядом, закрыв глаза, но его рука всё ещё сжимала её пальцы.

Постепенно к ним начали подходить другие выжившие. Кто‑то хромал, кто‑то кашлял, кто‑то молча падал на песок, обессиленный.

Теплый ветер обдувал мокрые тела. Вивьен подтянула колени к груди, пытаясь согреться. Влад сел, огляделся, потом стянул с себя мокрую футболку.

— Нужно снять мокрую одежду.

— Спасибо, но я останусь в одежде.

Он кивнул, глядя куда‑то вдаль — туда, где догорал самолёт, отбрасывая зловещие блики на воду.

Тишина. Только шум прибоя, тяжёлое дыхание людей и далёкие крики — напоминание о том, что всё ещё не закончилось. Но сейчас, на этом берегу, они были живы.

Глава 3

— Влад.. Мне так страшно…

— Вивьен успокойся, главное не паниковать иначе придет конец.

Он подошел и приобнял женщину за плечи.

— Нужно помочь остальным

Вивьен осталась сидеть на месте.

— На футболку и юбку свою, скоро они высохнут.

Влад поднялся на ноги, слегка покачнувшись от усталости. Мышцы ныли, но он заставил себя сосредоточиться. Перед ним раскинулся берег — тёмный, незнакомый, с неровными очертаниями линией леса. А позади — догорающий самолёт, отблески пламени на воде и люди, которые ещё нуждались в помощи.

Он шагнул к кромке прибоя, где очередная группа выживших пыталась выбраться на песок. Женщина цеплялась за обломок, мужчина поддерживал ребёнка, лицо которого было залито слезами.

— Давайте сюда, — громко и чётко произнёс Влад, протягивая руку. — Я помогу.

Он подхватил ребёнка — тот оказался лёгким, как пушинка, — и вынес на сухое место. Потом вернулся за женщиной. Её пальцы судорожно вцепились в его предплечье, она дрожала, но молчала. Влад осторожно поставил её на песок, кивнул:

— Всё, вы в безопасности.

Не дожидаясь благодарности, он двинулся дальше. Где‑то слева слышались стоны — двое мужчин пытались вытащить третьего, его нога была явно повреждена.

— Держите его за плечи, я возьму за ноги. Аккуратно, не дёргайте.

Они перенесли пострадавшего на более ровное место. Тот вскрикнул от боли, но Влад уже осматривал рану — ничего смертельного, но ходить будет трудно.

— Сейчас найдём чем перевязать, — пообещал он. — Держитесь.

Он подбежал к Вивьен и сказал.

— Мне нужна твоя юбка, там рану нужно перевязать.

Она протянула ее

Постепенно к нему присоединились ещё несколько мужчин — те, кто сохранил силы и ясность ума. Они работали молча, но слаженно: кто‑то вытаскивал людей, кто‑то собирал обломки, которые могли пригодиться, кто‑то успокаивал плачущих.

Когда последний выживший оказался на берегу, Влад обвёл взглядом собравшихся. Около двадцати человек — усталых, мокрых, испуганных.

Он нашёл Вивьен там же, где оставил — на том же месте, под его футболкой, которая едва прикрывала её плечи. Она сидела, подтянув колени к груди, и смотрела на огонь, который кто‑то всё же сумел разжечь.

— Ну как ты? — спросил он, опускаясь рядом. Голос звучал тише, чем раньше, — усталость брала своё.

— Не знаю, — ответила она, не отрывая взгляда от пламени. — Внутри как будто пусто.

— Ничего не болит? — он внимательно вгляделся в её лицо, пытаясь понять, не скрывает ли она травму.

— Нет. Просто… устала.

Влад кивнул. Он понимал. Это была не просто физическая усталость — это был груз пережитого, осознание того, что они чудом остались живы.

— Нужно отдохнуть, — сказал он, стараясь говорить ровно, уверенно. — А на рассвете осмотреть остров. Нам нужно убедиться, что мы в безопасности, найти воду и еду, соорудить укрытие. В темноте всё равно ничего не сможем увидеть.

Она молча кивнула. Её пальцы всё ещё дрожали, но взгляд стал чуть более сосредоточенным.

Люди постепенно укладывались на песок — кто‑то прямо у костра, кто‑то подальше, в поисках хоть какого‑то уединения. Воздух наполнился тихими всхлипами, шёпотом, редкими возгласами — кто‑то звал родных, кто‑то пытался вспомнить, сколько человек было в самолёте.

Влад сел рядом с Вивьен, просто чтобы она знала, что он рядом. Он смотрел на огонь, на звёзды, на тёмные силуэты леса. Мысли крутились в голове, выстраиваясь в план:

Утром — разведка. Нужно понять, что это за место, есть ли пресная вода, съедобные растения, возможные угрозы.

Укрытие — хотя бы примитивное, чтобы защититься от ветра и дождя.

Сигналы — если есть шанс, что их ищут, нужно подать знак.

Распределение обязанностей — нельзя, чтобы все лежали без сил. Кто‑то должен следить за огнём, кто‑то — собирать материалы, кто‑то — ухаживать за ранеными.

Он знал: если дать людям время погрузиться в отчаяние, всё пойдёт прахом. Нужно действовать. Но сейчас… сейчас можно просто дышать.

Вивьен тихо опустила голову на колени. Он заметил, как её плечи слегка подрагивают — то ли от холода, то ли от слёз. Не говоря ни слова, он подвинулся ближе и осторожно накрыл её своей рукой. Она не отстранилась.

Вокруг царила ночь — холодная, молчаливая, полная неизвестности. Но они были живы. И это было главное.

— Надень мою футболку через низ, как юбку.

Вивьен встала. и Влад помог ей натянуть сначала на бедра, а затем на талию его вещь.

— Вот другое дело, теперь все прелести прикрыты.

Вивьен лишь мучительно улыбнулась.

Он лег на бок.

Влад слегка повернулся к Вивьен, и в приглушённом свете костра его лицо казалось одновременно усталым и сосредоточенным. Голос прозвучал тихо, почти шёпотом, чтобы не нарушить хрупкую тишину ночи:

— Давай прижмёмся друг к другу, так будет теплее.

Вивьен не ответила. Вместо этого она едва заметно, почти неосознанно, подвинулась ближе. Движение было робким, словно она всё ещё сомневалась, стоит ли принимать это предложение — или, вернее, эту необходимость.

Но Влад не ждал долгих раздумий. Его рука мягко, но уверенно легла на её талию, тёплая даже сквозь влажную ткань. Он слегка притянул её к себе, и расстояние между ними растаяло в один миг.

Она почувствовала его сразу — всем телом. Его грудь плотно упёрлась в её спину, и с каждым его вдохом она ощущала, как поднимается и опускается его грудная клетка. Его дыхание, тёплое и размеренное, щекотало пряди её волос, иногда задевая шею, вызывая лёгкую дрожь, которую она не могла полностью подавить.

Его рука — большая, сильная продолжала удерживать её, прижимая к себе так, чтобы между ними не осталось ни малейшего просвета.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вивьен закрыла глаза. Постепенно мышцы расслабились, и она позволила себе раствориться в этом тепле.

Костёр трещал рядом, бросая на их лица дрожащие оранжевые блики. Где‑то вдали шумели волны, а вокруг спали измученные люди, каждый в своём мире боли и надежд.

Утром их разбудил резкий, взволнованный крик:

— Смотрите!!!

Влад вздрогнул, очнувшись от неглубокого, тревожного сна. Он приподнялся на локте, щурясь от первых лучей восходящего солнца. Вокруг — песок, разбросанные обломки, фигуры спящих людей.

Крик раздался снова — уже ближе, с берега. Влад резко сел, провёл рукой по лицу, стряхивая остатки сна, и поднялся. Ноги затекли, мышцы ныли, но он не обращал внимания.

У кромки воды толпились мужчины — возбуждённые, с горящими глазами. Они указывали куда‑то в океан, переговаривались, жестикулировали. Влад подошёл ближе и замер.

Вдоль берега, мягко покачиваясь на волнах, плыли чемоданы. Некоторые уже прибились к песку, другие ещё дрейфовали неподалёку. Они были разные — большие и маленькие, кожаные и пластиковые, с оторванными ручками, в царапинах и пятнах.

— Это наши вещи!

Закричал кто‑то. — Из самолёта!

Мужчины не раздумывали. Кто‑то сразу бросился в воду, не дожидаясь команды. Холодные волны обдавали их, но они не обращали внимания — ныряли, хватали чемоданы, тащили на берег.

Один из них, невысокий, коренастый, с трудом вытащил массивный кожаный кейс.

— Тут что‑то тяжёлое! — выдохнул он, с трудом вытаскивая его на песок.

Другой, уже мокрый насквозь, притащил два небольших рюкзака.

— Одежда! И еда! — радостно закричал он, развязывая лямки.

Люди начали собираться вокруг находок. Кто‑то осторожно открывал чемоданы, кто‑то просто стоял, глядя на эти осколки прошлой жизни, и не мог поверить, что хоть что‑то уцелело.

Влад наблюдал за суетой, но мысли его были далеко. Он понимал: вещи — это хорошо, но это не спасение. Нужно понять, где они находятся.

Он подошёл к группе мужчин, которые уже обсуждали план действий.

— Надо осмотреть остров. Найти воду, еду, возможные следы цивилизации.

Двое кивнули. Ещё трое присоединились.

Они двинулись вглубь — мимо песчаного пляжа, через полосу густых зарослей. Под ногами хрустели ветки, трава цеплялась за одежду. Солнце поднималось выше, воздух становился жарким.

Остров оказался небольшим — не больше трех километров в длину. Они шли, внимательно осматривая всё вокруг:

искали ручьи или родники;

приглядывались к деревьям — нет ли съедобных плодов;

пытались найти возвышенности, чтобы осмотреться.

На одной из полян они остановились. Влад поднял голову, глядя на небо.

— Мы можем находиться на одном из двух тысяч островов в Индийском океане, — произнёс он тихо. — И только двести из них обитаемы.

Остальные молчали. Эта цифра давила.

Влад сел на камень, вытер пот со лба. В голове крутились вопросы — один страшнее другого:

Как долго ждать спасателей?

Пилот двигался по курсу или сбился с пути?

Сколько часов прошло с момента катастрофы?

Почему их до сих пор не нашли?

Он закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Нужно было действовать. Нельзя поддаваться панике.

— Вода, — сказал он наконец. — Сначала найдём воду. Без неё мы долго не протянем.

Мужчины переглянулись и молча двинулись дальше. Где‑то вдалеке шумел прибой, а над головой — ни самолетов, ни вертолетов, ни малейшего признака спасения. Только бескрайний океан и этот крошечный клочок суши, ставший их временным пристанищем.

— Я читал, что если на острове есть родник или речка — это очень плохой знак, — произнёс один из мужчин, слегка замедляя шаг. Он шёл чуть позади Влада, опираясь на самодельную палку, которую вырубил из тонкой ветки. Голос его звучал приглушённо, будто он сам не хотел верить в то, что говорил.

Влад остановился, обернулся. Остальные тоже замерли, прислушиваясь.

— Почему?

Мужчина пожал плечами, обвёл взглядом окружающую их густую растительность — высокие пальмы, заросли папоротника, переплетённые лианами деревья.

— Потому что пресная вода на необитаемом острове обычно означает: он достаточно велик и удалён от основных маршрутов. Если бы мы были близко к торговым путям, к населённым местам, здесь давно бы уже были люди. А если остров необитаем, но с родником… значит, он слишком далеко от цивилизации.

Тишина повисла над группой.

— Но ведь вода — это жизнь, — возразил один из мужчин. — Без неё мы долго не протянем.

— Верно, — кивнул первый. — Но её наличие может означать, что помощь придёт не скоро.

Влад помолчал, затем твёрдо сказал:

— Сейчас нам важнее выжить. Вода — первоочередная задача. Разберёмся с остальным позже.

Они продолжили путь, теперь уже целенаправленно высматривая признаки влаги: более пышную зелень, следы стекающих капель, звуки журчания. Солнце поднималось выше, жара становилась ощутимее — капли пота стекали по лицам, одежда прилипала к телу.

Наконец, один из мужчин резко поднял руку:

— Слушайте!

Все замерли. Сквозь шелест листвы пробивался едва уловимый звук — лёгкое журчание.

Они двинулись на звук, пробираясь сквозь заросли. Через несколько минут перед ними открылась небольшая поляна, в центре которой из-под камней пробивался тонкий поток воды. Он стекал по мшистым валунам, образуя крошечный бассейн, а затем уходил вниз по склону, теряясь в траве.

— Есть! — выдохнул Влад, первым подходя к воде.

Он опустился на колени, зачерпнул пригоршню, поднёс к лицу. Вода была прохладной, чистой, с лёгким запахом земли и зелени. Он сделал глоток.

Остальные тоже бросились к роднику — кто-то пил прямо из бассейна, кто-то наполнял импровизированные ёмкости из листьев и коры.

— Теперь нужно организовать систему сбора и хранения, — сказал Влад, оглядываясь. — Кто-то остаётся здесь, остальные — со мной. Проверим, что ещё может дать этот остров.

На обратном пути, следуя вдоль береговой линии, они начали замечать плоды. Сначала — кокосы, разбросанные у подножия пальм. Один из мужчин ловко взобрался на дерево, сбросил несколько орехов. Остальные принялись раскалывать их камнями, чтобы добраться до прохладной жидкости внутри.

Дальше — заросли папайи. Крупные жёлто‑зелёные плоды свисали с невысоких деревьев, их кожица уже начала желтеть, сигнализируя о зрелости. Мужчины срывали их осторожно, складывая в импровизированные мешки из широких листьев.

Бананы нашлись чуть дальше — целая роща с тяжёлыми гроздьями. Они срезали их, стараясь не повредить хрупкие стебли.

Люди оживились, увидев возвращающихся с добычей.

Влад протянул Вивьен несколько бананов и папайю

— Поешь

— Спасибо

Женщина открыла банан и сделала первый укус.

Влад посмотрел на океан — бескрайний, равнодушный. Ни дымка на горизонте, ни звука двигателя. Только волны, разбивающиеся о берег, и крики птиц в кронах деревьев.

— Сколько времени пройдёт, прежде чем нас найдут?.

— Будем надеятся, что не так много.

— Пока вас не было мы разобрали вещи, по кучам. В одной то что может пригодится, и во второй то, что не сможет.

— Там были ножи?

— Да ножики были складные. Они вон в том чемодане для посуды.

Влад встал.

— Эй народ, мы нашли родник с чистой водой. Нам нужна тара для того, чтобы принести ее сюда. Если у в есть пустые бутылки, не выкидывайте. Все кто может ходить. Нужна ваша помощь, нужно набрать палок для огня. если он потухнет не факт, то получится его разжечь заново. Также нужно набрать воды и фруктов.

Он обвёл взглядом собравшихся, кивнул, словно подводя итог, а затем, не говоря больше ни слова, резко развернулся и направился к воде.

Солнце стояло высоко, заливая берег ослепительным светом. Его лучи играли на волнах, превращая поверхность океана в россыпь золотых искр. Влад подошёл к кромке прибоя, остановился на секунду, будто впитывая тепло, а потом одним движением сдёрнул футболку.

Ткань скользнула по его плечам, обнажая мускулистый торс. Он сделал шаг вперёд — волна ласково обняла его ноги, потянула за собой. Ещё шаг — и он уже по пояс в воде, спина прямая, плечи расправлены.

Вода струилась по его телу — по рельефным мышцам груди, по твёрдому животу, по сильным рукам, на которых проступали жилы от многочасовых усилий. Каждая линия его фигуры казалась выточенной природой с особой тщательностью: широкие плечи, узкая талия, крепкие бёдра. Солнце подчёркивало каждую выпуклость, каждый изгиб, превращая его в живую скульптуру, достойную античного храма.

Он поднял руку, чтобы откинуть со лба влажные пряди волос — движение было плавным, но полным скрытой силы. Капли воды сорвались с кончиков пальцев, сверкая на солнце, как крошечные звёзды. Его кожа, покрытая ровным, глубоким загаром, сияла, словно полированный янтарь.

Вивьен стояла чуть поодаль. Она не замечала ни жары, ни шума волн, ни голосов других выживших. Её взгляд был прикован к Владу — к тому, как он двигался, как свет играл на его теле, как в каждом жесте читалась уверенность и внутренняя мощь.

В её глазах он был не просто мужчиной. Он был Аполлоном — богом солнца и света, спустившимся на эту забытую богом землю. Его красота казалась нечеловеческой: не той глянцевой, искусственной, что красуется на обложках журналов, а настоящей, живой.

Она рассматривала его, его широкие плечи,сильные руки, способные и поднять груз, и защитить.

Её сердце билось чаще, чем обычно. Она пыталась отвести взгляд, но не могла — он притягивал её, как магнит. В этот момент, среди хаоса и неизвестности, он казался ей единственной точкой опоры, единственным, кто мог превратить этот остров из ловушки в место, где можно выжить.

Влад сделал ещё несколько шагов вглубь, погружаясь в прохладную воду. Затем резко нырнул — его тело, гладкое и сильное, на мгновение замерло в воздухе, а потом скользнуло под поверхность, оставив после себя лишь круги на воде.

Вивьен глубоко вздохнула, пытаясь унять волнение. Что это с ней? Она возбудилась от одного вида, это все стресс или?

Она закрыла рот. и отвернулась. Как такое могло произойти? Он же сын Валентина, он не должен вызывать в ней такие чувства. Низ живота приятно заныл.

Вдруг Влад предстал перед ней, она бросила взгляд на его тело, которое находилось на расстоянии вытянутой руки.

— С Тобой все в порядке?

— Да, а что?

Женщина начала инстинктивно поправлять волосы и осматривать свой наряд.

— Взгляд потерянный просто, я понимаю что ты обеспокоена найдут нас или нет. Но не нужно мучить себя этими мыслями, еда и вода есть, сейчас соорудим маленькие хижинки и будет под чем спать.

Ах Влад если бы ты знал, про, что я сейчас думаю, тебе бы стало стыдно. Подумала Вивьен. И улыбнулась, показывая всем своим видом, что полностью согласна с его словами.

Влад улыбнулся в ответ, его глаза блестели. Он выглядел таким уверенным, что женщине захотелось прикоснуться к нему.

Она приложила все свои силы, чтобы оставить руку на месте.

Глава 4

— Пойдешь со мной за водой?

— Да

Влад улыбнулся и протянул свою руку Вивьен. Она посмотрела ему прямо в глаза и протянула руку в ответ. Он бережно сплел свои пальцы между ее.

Их пальцы соприкоснулись — лёгкое касание, но оно прожгло её насквозь. Она задержала дыхание, боясь пошевелиться, боясь разрушить этот миг.

Его пальцы осторожно обвили её ладонь, тёплые, сильные, уверенные. Она ответила на прикосновение — сначала робко, потом крепче, переплетая свои пальцы с его.

Вивьен тяжело сглотнула. Парень подмигнул ей.

Повернувшись к людям которые уже собрались, скомандовал.

— Держитесь вместе и смотрите под ноги. Остров не изучен и не известно какие гады здесь обитают.

Они шли по два человека, внимательно осматривая все вокруг.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Воздух был наполнен солью и терпким ароматом цветущих прибрежных трав. Лёгкий ветер играл с подолом красного сарафана Вивьен, то приподнимая его, то снова опуская.

Влад шёл рядом — неторопливо, в такт её шагам. Их плечи почти соприкасались, и каждое случайное касание отзывалось в ней трепетной дрожью.

Он слегка наклонил голову, рассматривая её профиль — тонкие черты лица, чуть приоткрытые губы, дрожащие ресницы.

— Кстати, ты привлекательно выглядишь в этом сарафане. Он тебе очень идёт, — произнёс он негромко.

Вивьен вздрогнула — словно его слова коснулись её кожи. Она медленно повернула к нему лицо, и их взгляды встретились.

В его глазах она увидела не просто восхищение — там было что‑то большее: нежность, смешанная с затаенным желанием, будто он хотел сказать куда больше, но сдерживался.

Она кокетливо приподняла бровь, но тут же смущённо опустила глаза вниз.

— Спасибо, — прошептала она, и голос её дрогнул.

Он улыбнулся — едва заметно, уголком губ. Шагнул чуть ближе, так, что теперь их плечи почти соприкасались. Она чувствовала тепло его тела, запах кожи, который пьянил.

Они шли молча, но тишина между ними была наполнена — словами, которые не нужно было произносить вслух. Каждый шаг, каждое касание говорили больше, чем могли бы выразить фразы.

Ветер снова подхватил её сарафан, приподнимая ткань, обнажая стройные ноги. Влад бросил короткий взгляд вниз, и в его глазах вспыхнул огонь — сдержанный, но ощутимый. Он сжал её руку чуть сильнее, будто говоря: Я вижу тебя. Я чувствую тебя. Ты — прекрасна

— Хотел бы я стать ветром на долю секунды.

Она поймала его взгляд и улыбнулась — уже не застенчиво, а с тихой, уверенной радостью. Её сердце билось в такт шуму прибоя, а в душе расцветал неведомый восторг — сладкий, пьянящий. Как будто должно было произойти, что-то хорошее.

Народ набрал воды, и на обратном пути мужчины нарвали огромные листья, чтобы подложить под спину ночью.

Кто то принес сломанные деревья для костра, кто то вставлял их в песок чтобы соорудить что то похожее на хижину.

Когда стемнело люди собрались возле костра. Они молча сидели и смотрели на огонь, у каждого в голове роились миллион вопросов. но все молчали боясь задать вопрос и получить на него пугающий ответ.

Кто‑то достал бутылку. Отвинтил крышку, сделал первый глоток, зажмурился от резкого вкуса и, усмехнувшись, передал бутылку дальше по кругу.

Влад взял её без колебаний. Он слегка наклонил голову, пригубил, и на мгновение замер, ощущая, как огненная волна прокатывается по горлу. Он передал бутылку Вивьен.

Она смотрела на неё с долей сомнения.

Первый глоток оказался неожиданно резким. Горло сжалось, глаза защипало, и она закашлялась, прикрывая рот ладонью.

— Не спеши

Тихо сказал Влад, чуть наклонившись к ней.

Вивьен кивнула, сделала глубокий вдох и попробовала снова — на этот раз медленнее, осторожнее. Напиток всё так же обжигал, но теперь в этом ощущении было что‑то приятное: тепло, постепенно растекающееся по груди, лёгкое головокружение, будто мир стал чуть мягче, а звуки — чуть громче.

Она передала бутылку дальше, а сама откинулась на локти, глядя на звёзды. Теперь они казались ближе, ярче, будто кто‑то невидимый украсил небо россыпью бриллиантов.

Влад сидел рядом. Его плечо едва касалось её плеча, но этого касания было достаточно, чтобы она чувствовала его присутствие каждой клеточкой тела. В голове потихоньку рассеивались тревоги.

Костёр трещал, а ветер доносил соленый запах океана. Зловещая тишина нагнетала. Вдруг один из мужчин начал говорить.

— Мои родители погибли когда я был мальчишкой. Меня вырастила бабушка, сначала у меня не было возможности ее куда то отвезти, потом работа, семья. Но вот я железно решил, отплатить ей за всю доброту и любовь. Взял с собой и она погибла.

Вивьен напряглась, Влад почувствовал это и аккуратно положил свою руку поверх ее.

И это сработало, Вивьен почувствовала себя защищенной. Она расслабила мышцы и продолжила слушать историю незнакомца, который напомнил ей о том, что если бы не Влад, она была бы вместе с его бабушкой на том свете.

История началась с её матери — моей прабабушки, женщины с характером, который в те времена называли «несносным», а сейчас, пожалуй, окрестили бы несгибаемой волей.

В 1942‑м ей было 28 лет — по меркам деревенской жизни почти «старая дева». Время шло, сваты обходили её дом стороной: говорили, что нрав у неё колкий, как тёрн, а взгляд — пронзительный, будто видит человека насквозь. В деревне шептались, что она ,не от мира сего, а иные и вовсе называли ведьмой. Сама она, глядя на подружек, уже выходивших замуж одна за другой, всё чаще думала: Видно, так и сгину в девках.

Но война переписала её судьбу резкими, безжалостными штрихами. Когда в их деревню вошли немецкие войска, среди офицеров оказался один — с высоким чином, с холодным взглядом и манерами, которые выдавали человека иного мира. Что именно зацепило его в этой неприступной женщине — её гордая осанка, непокорные глаза или та самая «ведьмина» аура — осталось тайной. Но он потерял голову.

Он приходил к ней каждый день, нарушая все правила и уставы. Приносил подарки — то кусок ткани, то шоколад, то флакон духов, пахнущих далёкой Европой. Говорил о любви на ломаном русском, а она слушала, скрестив руки на груди, и лишь изредка позволяла себе едва заметную усмешку. Он умолял, грозился, клялся — и в конце концов она сдалась. Не от страсти, нет. От любопытства. От желания почувствовать, что значит быть желанной.

Они прожили вместе почти год — странный союз, где любовь соседствовала с опасением, а нежность — с тревогой. Он знал: скоро фронт сдвинется, деревню освободят, и ему придётся уйти. А она… она была уже в положении.

Когда он заговорил о расставании, она ответила холодно, с той самой язвительной усмешкой, которая когда‑то отпугивала женихов:

— Уедешь — и в ту же ночь нового мужа найду. Постель ещё будет хранить твоё тепло, а я уже буду кувыркаться с другим.

Он понял: это не угроза, а обещание. И тогда он пошёл на отчаянный шаг — выправил фальшивые документы, назвав себя латышом, и увез её в Прибалтику.

На новом месте они начали жизнь с чистого листа. Он — бывший офицер, теперь «латыш», она — его жена, молчаливая и властная.

Сначала родился сын, через год — дочь, а спустя двадцать лет — моя бабушка. Но идиллии не вышло.

Прабабушка держала мужа в ежовых рукавицах. Её язык был острым, как нож, а кулаки — тяжёлыми. Она ругала его за каждый промах, за каждый косой взгляд, за малейшее несогласие. А он… он молчал.

— Скажу кому надо, что ты немец, — и тебя повесят в тот же день.

Она не просто управляла им — она властвовала. Его жизнь стала чередой компромиссов, где каждое слово взвешивалось, а каждый шаг контролировался. Он любил её — или боялся, или и то, и другое одновременно.

А потом всё рухнуло. После рождения моей бабушки прабабушка получила заражение. Врачи разводили руками, время было упущено. Она ушла быстро, оставив после себя лишь эхо своего властного голоса.

Прадед не смог жить без неё. Возможно, без её тирании он потерял смысл. Возможно, вина и страх наконец доконали его. Через несколько месяцев он последовал за ней.

Моя бабушка не помнила ни матери, ни отца. Она росла и слышала обрывки историй от старшего брата и сестры, которые ее воспитывали.

Позже умерли и они. Моя бабушка осталась совсем одна. В 25 лет она встретила свою единственную любовь. У них родился сын, мой отец.

Сразу после рождения, муж погиб на рыбалке, утонул.

А позже и мои родители.

Через, что она прошла я не могу даже представить. Потерять всех, но остаться доброй и любящей. Я таких ни разу не встречал.

Мужчина застыл посреди мерцающего круга света от костра. Его поза — безвольные, раскинутые в стороны руки, запрокинутая голова — выдавала не просто скорбь, а ту всепоглощающую, разрывающую душу боль, от которой нет спасения.

— Я виноват… — прошептал он, и голос его, надломленный, хриплый, разорвал ночную тишину. — Если бы я не решил её отблагодарить за всё… если бы не посадил в этот чёртов самолёт… она была бы сейчас жива. Здорова. Прожила бы ещё лет тридцать.

Слова давались ему с трудом, будто каждое приходилось вырывать из кровоточащего сердца. Он сжал кулаки, ногти впились в ладони, но физической боли не существовало — только эта, внутренняя, пожирающая изнутри.

И тогда он закричал — громко, отчаянно, так, что даже далёкие волны, казалось, замерли в ответ:

— За что?! Она была единственным моим родным человеком во всём этом грёбаном мире…

Эхо его крика растворилось в ночном воздухе, оставив после себя лишь тяжёлую, густую тишину. Лишь костёр продолжал тихо потрескивать, бросая дрожащие отблески на лица собравшихся.

Вивьен медленно обвела взглядом людей вокруг. Каждый переживал эту катастрофу по‑своему, но ни у кого не получалось скрыть её за маской равнодушия.

Кто‑то беззвучно вытирал слёзы с лица, даже не пытаясь их скрыть.

Другая женщина, сидящая чуть поодаль, смотрела в огонь невидящим взглядом. В её глазах отражались языки пламени, но она, казалось, не видела ничего вокруг. Её руки безвольно лежали на коленях, а на лице застыло выражение той тихой, безнадёжной печали, которая приходит, когда понимаешь: ничего уже не исправить.

Молодой парень, сидел, обхватив голову руками. Его пальцы впились в волосы, будто он пытался физически удержать себя от того, чтобы не закричать в ответ. Время от времени он вздрагивал, словно от невидимых ударов, но не поднимал глаз.

И везде — в каждом лице, в каждой позе, в каждом движении — читалась одна и та же немая боль. Боль утраты. Боль вины. Боль непонимания: как так вышло? Почему именно они? За что?

Вивьен съежилась, Влад прижался ближе и обнял ее за плечи. Она подняла голову и посмотрела в его лицо.

Глава 5

Вивье хотела, поблагодарить Влада за спасение и рассказать о своей безмерной благодарности.

Но Влад как будто почувствовал это, он поднялся и протянул руку Вивьен. Та не раздумывая ни секунды сразу протянула ладонь в ответ.

Они шли вдоль берега, не спеша. Каждый шаг отдалял их от людей, давая побыть наедине.

Мерное дыхание океана было единственным звуком, нарушающим тишину ночи.

— Ты такая смелая, Вивьен, — его голос звучал низко, почти как шёпот, и был искренен до дрожи. — Я горжусь тобой. Если бы я был женщиной, то зарылся в песок и плакал сутки напролёт.

Вивьен улыбнулась.

— Влад, не придумывай, — она коснулась его плеча, слегка сжимая сильную мышцу, — Ты бы не был такой плаксой.

Влад громко, заливисто рассмеялся.

Он резко, одним движением, сорвал с себя футболку и отбросил её на песок. Его торс казался высеченным из бронзы, каждая мышца была напряжена и идеальна.

Он зашел по пояс в ласковую, приятную телу воду, которая тут же приласкала его кожу.

— Иди ко мне… — позвал он, протянув ей руку.

Вивьен тяжело сглотнула. Она почувствовала, как адреналин в её крови смешивается с чем-то новым и пьянящим — чистой, нефильтрованной страстью. Мысль о том, что сейчас они станут ближе физически, будоражила сознание.

Она сделала несколько робких шагов, ощущая холодные ласки воды на своих щиколотках, как будто взвешивая всё, что может случиться, на невидимых весах. Это был шаг в неизведанную территорию чувств.

А затем она широко, абсолютно счастливо улыбнулась и отдалась всецело моменту.

Она зашла в воду, и в тот же миг Влад потянул её к себе. Он нежно, но крепко прижал её к своему горячему телу. Она почувствовала себя защищённой и желанной.

Они стояли, омываемые прибоем, и смотрели друг на друга, каждый со своими мыслями: о прошлом, о будущем. Влад, больше не в силах ждать, положил руки ей на лицо, большим пальцем поглаживая влажную кожу под скулой.

И поцеловал в губы ????

Сначала он только пригубил их — осторожно, словно пробуя драгоценное вино, проверяя, не ускользнёт ли она. Но дождавшись её ответного вздоха, дождавшись, пока её губы разомкнутся в немой мольбе, он проник в глубь.

Это был поцелуй настоящей страсти и тайного желания. Поцелуй, который сжёг все условности, возраст и воспоминания о прошлом.

— Влад… Влад прекрати, мне щекотно…

— Я ничего не делаю

Лицо женщины сразу изменилось, она осознала что под ее мокрый сарафан кто то проник и поднимается по ее ноге. От этого осознания, она задрожала.

— Влад, что-то ползет по моей ноге…

Мужчина подхватил ее на руки и быстрым шагом вынес из воды на берег. Не церемонясь он задрал мокрое платье и оголил ее красивые ноги.

Это была морская змея, она обвилась вокруг ноги Вивьен.

Влад аккуратно отцепил ее и выкинул обратно в воду. Он улыбнулся и посмотрел на женщину. Та сидела прикрыв рот ладонья что бы не закричать от испуга.

— Испугалась морского червяка?

— Это очень мерзко и страшно. Не люблю ползучих гадов.

— Теперь будем знать, что в воде ночью змеи.

— Хорошо что она меня не укусила.

— Ты просто не вкусная

Сказал Влад и рассмеялся.

— Я то? Да я очень вкусная я как мёд, медятина.

Пара весело рассмеялась.

— Тебе лучше?

— Да, как будто рядом с тобой, я живая.

Влад прикоснулся к её лицу — это было последнее осторожное движение перед тем, как отбросить все сомнения.

Его ладони, крепкие и горячие, прикасались к её щёкам.

Глаза Вивьен, отражавшие затухающий свет заката, были распахнуты, в них плескалась безумная, отчаянная решимость.

Затем он приблизился и поцеловал её в губы.

Тот первый, нежный поцелуй, который был лишь прелюдией, мгновенно сгорел в воспоминании и на его место пришел совсем другой…

Вивьен ответила не просто согласием, а полным, неистовым призывом. Это был уже не просто поцелуй знакомства, не обмен привязанностью, а настоящее похотливое желание.

Поглощающая тело страсть захлестнула их

Влад притянул её ещё ближе, прижимая к себе так сильно, что она могла ощутить каждое биение его сердца — дикое, неровное эхо своего собственного.

Он прижался к ней, и их мокрые тела слились, став единой, непокорённой стихией.

Не отрываясь от её губ, он резко, но нежно перевернул её подхватив под бёдра, и посадил сверху на себя.

Теперь они лицом к лицу, и их близость стала абсолютной.

Вивьен инстинктивно задрала своё платье, открывая ему влажную кожу. Влад, тяжело выдохнув, приспустил свои шорты, разрывая последнюю границу между ними.

Их губы слились в страстном поцелуе, который был одновременно концом долгого ожидания и началом новой, неистовой главы. Над ними темнело тропическое небо, а вокруг шумел океан — вечный свидетель их первого, неистового, рождённого в катастрофе акта любви.

Влад не стал спрашивать разрешения, он был уверенным и смелым. Он вел в этом танце.

Когда она приняла его член в себя, по ее телу пробежали мурашки блаженства.

Его руки приподнимали ее бедра, помогая сберечь силы. Она упиралась своими ладонями в его грудь. Голова то и дело запрокидывалась назад. Ее стоны были только для него.

Влад приоткрыл рот, его рука нежно касалась ее груди, которую бережно пригласили на этот праздник, оголив и избавив от ткани которая прятала ее от посторонних глаз.

Когда дело подошло к концу, она обессиленная упала на его тело.

— Спасибо это было потрясающе.

— За такое не благодарят.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я благодарю, ты постарался. Мне было хорошо с тобой, я уже и забыла, что значит хороший, качественный секс.

— Я вообще то люблю быть сверху, но побоялся, что песок может попасть внутрь и испортить такой момент.

— Я даже об этом не подумала если честно. Спасибо.

Влад крепко обнял Вивьен и поцеловал в губы.

— Не хочется возвращаться, наедине с тобой я счастлива… А там все напоминает о реальности…

Вивьен заглянула в глаза мужчине, а затем спросила.

— Как думаешь нас найдут?

— Конечно, даже не переживай по этому поводу. Совсем скоро мы опять окажемся в цивилизации и каждый займется своей привычной жизнью.

От этих слов у Вивьен все сжалось внутри, с одной стороны она хотела, чтобы их побыстрее нашли, а с другой стороны она понимала, что они расстанутся и скорее всего никогда больше не увидятся.

Не хочу с тобой расставаться… Подумала про себя Вивьен, и положила свою голову на грудь Влада.

Позже, они так и стояли, оба обнявшие друг друга за талию.

— Прости за своего отца…

Влад напрягся

— Ты не виновата, он мужчина старой закалки, для него есть два решения проблемы или само пройдет или уже конец.

— Ты о чем?

— Ну ты же с ним рассталась из за отсутствия секса.

— Не только, рядом с ним я чувствовала себя мертвой и старой. Эти все походы по концертам, выставкам. Его размеренные речи и разговоры обо всем на свете. Я хочу страсти и приключений. Хочу жить жизнь. Хочу чтобы во мне зажигали огонь и страсть к жизни, а не тушили его.

— Глубоко…

— Я так чувствую. Интересно как он там сейчас.

— Надеюсь с ним все в порядке…

Влад тяжело вздохнул и отстранился от Вивьен. Он посмотрел на океан, а затем сел на песок.

Вивьен отвернулась от бушующего океана, который уже не казался ей страшным. Её взгляд был обращен не на Влада, а куда-то сквозь него — в туманное прошлое, которое внезапно стало таким реальным, таким болезненным.

— Знаешь, Влад...

Когда-то очень давно я вышла замуж. Это было так давно, что кажется историей из чужой жизни. Я просто зашла в ювелирную мастерскую — всего лишь починить цепочку, ту, что досталась мне от мамы.

Она сделала паузу, вспоминая.

— Мой первый муж, он... он заворожил меня своими знаниями. Он был художником, который видел душу в металле. Мне было невероятно, безумно интересно с ним. Мы поженились, а потом жизнь разделила нас надвое. Я хотела развития, рвалась к вершинам, мечтала о своём ювелирном бизнесе, о сияющей империи. А он? Он хотел оставаться лишь ремонтником. Мастером, который чинит чужие сломанные сокровища, но не создаёт свои.

Его работы были уникальными и многие предлагали большие деньги, чтобы он создал что то для них. Но он всегда отказывался.

Эвелина провела ладонью по мокрому плечу.

— И я добилась своего. Благодаря моей силе воли, моей настойчивости, я имею свой ювелирный бизнес. Успешный, заметь. Но мы жили так, как будто стояли в разных мирах, разделённые стеклом. Он — в своей тихой гавани, где каждый день похож на предыдущий, где безопасно и предсказуемо. А я — в вечном шторме, на гребне волны, который не даёт дышать, но дарит чувство полёта.

В её глазах мелькнула тень той боли, которая не отпускала её годами.

— Когда он умер... я осталась совсем одна. И когда я вспоминала те моменты, которые могли бы быть рядом, те тихие вечера, которые я променяла на переговоры и контракты, я корила себя. Корила, что уделяла так мало внимания ему в этой проклятой погоне за своей мечтой.

Она подняла глаза, наконец встречая его взгляд — такой же глубокий и пронзительный, как у его отца.

— А с твоим отцом, Валентином... я думала, что смогу перебороть себя. Я пыталась убедить себя, что смогу нырнуть во второй раз в эту тихую гавань, искупить вину, обрести покой. Но, Влад, я второй раз в жизни поняла, что это не для меня. Это не любовь, не покой. Это насилие над собой. Я создана для шторма, и когда пытаюсь заставить себя стать гаванью, я ломаю что-то внутри.

Она тяжело выдохнула.

— И сейчас... сейчас ты… Ты — шторм, который я, кажется, искала всю жизнь. Я прекрасно все понимаю, это курортный роман и в ту жизнь мы его не сможем привезти.

Здесь и сейчас, я хочу быть с тобой и наслаждаться каждым моментом.

Влад посмотрел на Вивьен, он протянул руку в темноте и улыбнулся.

— Садись рядом

Вивьен улыбнулась в ответ и присела между ног у мужчины, облокотившись на его грудь.

— Мне хорошо с тобой, я чувствую себя девчонкой.

Глава 6

Влад, немного отстранившись от Вивьен, поправил спутанные пряди её волос. Лицо, ещё недавно пылающее страстью, теперь было совершенно умиротворенным. Он посмотрел на неё и увидел, что она спит.

Лёгкое, тихое сопение женщины, едва слышное сквозь шум волн, умилило мужчину, и он невольно улыбнулся. В этом сне она казалась не владелицей успешной империи, а испуганной, но храброй девчонкой.

Не желая нарушать этот хрупкий покой, он осторожно, с нежностью взял её на руки, подхватив под колени и спину. Вивьен, почувствовав знакомое тепло, лишь сильнее прижалась к нему, утыкаясь лицом в изгиб его шеи.

Он нёс её на руках, шаг за шагом. Ему нравилось это ощущение: что она полностью в его власти, такая невесомая, такая лёгкая и беззащитная. Это было не желание доминировать, а внезапно проснувшийся, мощный инстинкт защитника.

Принеся её в лагерь, к месту их ночлега, он аккуратно положил её на мягкую подстилку из листьев. Затем лёг рядом, притянув к себе и крепко обняв, словно пытаясь защитить её от всего этого мира.

В ответ она лишь простонала что-то невнятное и, уткнувшись в его сильную грудь, полностью отдалась глубокому, исцеляющему сну. Его присутствие стало для неё единственной реальностью, самой надежной гаванью.

Утром их разбудили крики людей. Влад подскочил и рванул к толпе.

— Что у вас произошло?

— Эта паскуда сожрал все мои запасы.

— И ЗА ЭТОГО ТЫ ЕГО ИЗБИЛ ДО ПОЛУСМЕРТИ? бЫСТРО ОТОЙДИ ОТ НЕГО.

— А то что?

— Тебе лучше не знать.

— Отчего же давай покажи на что ты способен.

Внезапный порыв разорвал оцепенение Вивьен. Она ринулась к Владу, становясь живой преградой между двумя мужчинами.

— Влад, не смей! Не иди на провокацию! — слова едва успели сорваться с её губ.

Но прежде чем она успела договорить, этот мужлан с животной силой схватил женщину за предплечье. Он дёрнул с такой яростью, что её ноги мгновенно подкосились, и она больно рухнула на песок.

Она вскинула голову, и её крик был полон чистейшего, первобытного гнева

— Ты что, мразь?!

Мужчина, кажется, сам не ожидал, что так сильно схватит и отбросит женщину. Тень вины или, может быть, шока мелькнула на его грубом лице. Он тут же наклонился, протягивая руку, чтобы помочь Вивьен подняться, но она резко, презрительно отдёрнула свою руку.

Этого было достаточно. Влад, чья кровь вскипела от ярости и защитного инстинкта, встал между мужчиной и Вивьен. Секунда — и он со всей дури врезал ему в лицо.

Удар пришёлся прямо, сфокусировав в себе всё отчаяние, страсть и гнев последних дней. Раздался глухой, отвратительный хруст, и завязалась драка.

Вивьен не успела даже подняться на колени. Обезумевшие от ярости, мужчины, сцепившись, упали прямо в её сторону, обрушивая на неё свою тяжесть. Она оказалась зажата под их скрежещущими телами, а песок захлестнул её лицо.

Она ничего не видела. Из темноты вырвались крики:

— Остановитесь! Вы её сейчас задавите!

Другие выжившие, пришедшие в себя от ужаса, бросились вперёд, чтобы вытащить Вивьен из-под этой живой, смертельно опасной кучи. Её тело, ставшее жертвой чужой ярости, было на мгновение погребено под весом двух разъяренных мужчин.

Влад, сильный, яростный, доминировал и побеждал этого мужлана. Он наносил удары с беспощадной точностью, выплёскивая всю накопившуюся ярость от бессилия и угрозы, нависшей над Вивьен. Ещё секунда — и он бы сломал противника, но тут до его сознания донеслись крики: "Вы её сейчас задавите!"

Он услышал, что под ними та самая женщина, к которой он испытывал нежность и притяжение уже несколько дней. Эта мысль сработала быстрее любого инстинкта. Вся его ярость внезапно пропала.

Влад резко ослабил хватку и, оттолкнув противника, оставил его зализывать раны, которые были слишком незначительны по сравнению с тем, что он мог бы ему причинить.

Ethereal ( live strings version ) — Txmy, Freya Ridings . Для атмосферы. Включите и читайте.

Он быстро поднялся, его глаза лихорадочно искали Вивьен.

Затем помог ей подняться.

Её тело дрожало, одежда была испачкана песком, а на лице читались шок и боль.

Он посмотрел на её заплаканное лицо. Слезы текли по щекам, смешиваясь с грязью.

Влад, не говоря ни слова, прижал её ещё с большей силой к себе. Это был не страстный, а защитный жест, призванный оградить её от всей жестокости мира.

— Маленькая, прости меня, — прошептал он ей в волосы. — Хорошая моя. Прости меня.

Он тут же начал осматривать её конечности — ноги и руки, прикасаясь к ним с невероятной осторожностью, проверяя, не сломано ли что-нибудь, не растянуто ли. Женщина молча стояла и плакала, не в силах остановить поток эмоций, вызванный болью от падения и от такого неожиданного вмешательства. Она плакала от страха, от унижения и, возможно, от внезапного осознания того, как сильно он готов за неё драться.

Влад больше не мог оставаться здесь, под взглядами, полными осуждения, страха и любопытства. Он знал, что Вивьен нужен покой, а не очередная порция драмы.

Он обнял её крепче, и без лишних слов, без предупреждения, подхватив на руки, понёс вдоль берега — прочь от лагеря, от этих чужих лиц.

Как только их ноги коснулись мягкого песка у кромки воды, им обоим стало легче.

Океан, их вечный свидетель и приют, мгновенно смыл пыль, пот и напряжение драки.

Он остановился, держа её так близко, что их сердца стучали в унисон. Его губы искали её влажные, заплаканные глаза, и он целовал их, словно желая вобрать в себя всю боль, которую ей пришлось пережить. Убирал волосы с её лица, заправляя мокрые пряди за ухо, открывая ей уши, чтобы шептать нежные слова.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В этот миг Влад хотел отдать ей всю свою нежность, всю ту, на что он был способен. Он не говорил о будущем, о спасении, о выживании. Он говорил с ней прикосновениями, взглядом, обещанием защиты.

Этот миг был наполнен искренностью и влечением , которое стало их единственной правдой на этом краю света. Они стояли посреди океана, как два маяка, чей свет только что прорвался сквозь самый тёмный шторм. Его руки, обнимающие её, были её единственным домом.

— Никогда и никому не позволю обижать женщину в моем присутствии.

— Что будет дальше?

— Не знаю Вивьен… Но надеюсь, что все хорошо.

Они стояли в воде, глубоководная синева океана казалась идеальным фоном для их сближения. Они неспешно смотрели за горизонт, в бесконечную даль, где небо сливалось с водой, и где, казалось, для них двоих начиналась новая, собственная бесконечность.

Вдруг эта идиллия была нарушена. Они услышали чей-то голос, пронзительный крик, приближающийся к ним.

Молодой парень, запыхавшийся, с диким восторгом на лице, подбежал и крикнул, едва переводя дыхание: — Мы спасены! Нас нашли!

Влад медленно, словно не веря, посмотрел на Вивьен. В её глазах, только что выплакавших боль, отразилось ошеломлённое, невероятное счастье.

Они переглянулись

Затем, не сговариваясь, взявшись за руки, они побежали в лагерь.

Вскоре вдали, на самой линии горизонта, они увидели, как к ним приближается рыбацкая лодка — не величественный корабль, а скромное судно.

Это было не меньше, чем чудо.

Лагерь взорвался. Люди, до того мрачные и озлобленные, теперь радовались и прыгали от восторга. Кто-то плакал, но это были слёзы облегчения, кто-то кричал и махал руками, не жалея сил.

Влад и Вивьен стояли, держась за руки. Они были спасены. Но для них двоих спасение означало не только возвращение домой, но и то, что их головокружительная, рождённая в катастрофе любовь должна была пройти последнее испытание — испытание обычной жизнью.

Общая радость от приближающейся лодки была всепоглощающей. Люди кричали и прыгали. Влад и Вивьен, не размыкая рук, стояли в толпе, наблюдая, как спасительное судно бросает якорь недалеко от берега.

Первым на берег вышел пожилой мужчина — он был крепко сложен, с густой, седеющей бородой и усами, и одет в скромные, потрепанные, но чистые рыбацкие одежды. Он поднял руку, чтобы поприветствовать их, и спросил что-то на своем родном языке — языке далёких островов, чуждом для большинства выживших.

Напряжение мгновенно вернулось. Кто-то из задних рядов крикнул:

— Я немного понимаю их язык! Он спрашивает, кто мы!

Посредник быстро перевёл, задыхаясь от волнения: — Мы потерпели крушение, самолёт упал! Помогите, спасите нас!

Незнакомец закивал головой, его взгляд был проницательным и оценивающим. Он пропустил мимо ушей весь общий крик и, сделав несколько решительных шагов, подошёл прямо к Вивьен, так как она стояла в самой близи от рыбака.

Рыбак протянул руку, и прежде чем кто-либо успел осознать его намерение, он взял Вивьен за руку и аккуратно, но твёрдо повёл к лодке. Его жест был слишком бесцеремонным, слишком властным.

— Эй! Что происходит?! — грозно возразил Влад, напрягаясь как тетива.

Переводчик, бледный от замешательства, сообщил остальным ужасную новость: Рыбак сказал, что отвезёт только женщин, чтобы обеспечить им безопасность и комфорт. А затем сообщит спасателям об остальных выживших и пришлёт помощь.

Сначала все стояли оцепенении, не понимая, что происходит. Мужчины, обессиленные борьбой за жизнь, не сразу среагировали на эту дикую несправедливость и угрозу.

Но Влад среагировал мгновенно. Мысль о том, что Вивьен, могут забрать, лишила его разума. Он ринулся к рыбаку с такой скоростью, что тот не успел даже обернуться.

Влад вырвал из его цепких объятий руку женщины и резко оттолкнул старика назад.

— Она никуда не пойдёт без меня! — прорычал он, и в его голосе не было ничего, кроме чистой, животной угрозы.

Рыбак, взбешенный и ошеломлённый внезапной силой отпора, не решился на новую схватку. С его лица мгновенно слетела маска доброжелательности, обнажив ярость и презрение. Он замахал руками в гневе и, резко развернувшись, ринулся к своей лодке, перепрыгивая через волны.

Уже взбираясь на борт, он обернулся и крикнул что-то — долгое, гортанное проклятие, наполненное откровенной злобой.

Напряжение в лагере стало невыносимым. Все взгляды обратились к переводчику. Тот стоял, словно подкошенный, его плечи обмякли, он опустил руки и голову, поникше, будто не в силах вынести тяжесть этих слов.

— Он... он крикнул, что не будет никого спасать, — голос парнишки надломился от отчаяния. — Сказал, что мы неблагодарные и не оценили его помощь. Он сказал, что... что мы здесь сдохнем от солнца и жары. А затем он приедет и посыт на наши могилы.

Слова упали на песок, как свинцовые пули. Спасение, которое было так близко, обернулось не просто неудачей, но активным предательством. Рыбак дёрнул верёвку, мотор лодки взревел, и судно, оставив за собой белый след, начало стремительно удаляться от берега, унося с собой единственную надежду. Выжившие остались одни, с проклятием, висящим над раскалённым солнцем.

Тяжёлое, удушающее молчание повисло над лагерем, разорванное лишь удаляющимся звуком мотора. Каждая секунда молчания наполнялась отчаянием, виной и нарастающим, коллективным гневом.

И этот гнев нашёл себе выход. Из середины толпы раздался высокий, нервный голос:

— Надо было отдать ему эту бабку. — Фраза прозвучала, как пощёчина. — Подумаешь, трахнул бы ее пару раз, ей это только в кайф. Мы бы спаслись.

Источник этого цинизма — молодой, хлипкий мужчина, который с первых дней занимался только жалобами, — сам испугался своего безумного откровения, но было уже поздно.

Люди повернулись к мужчине, который посмел такое сказать. В их глазах отражалась не поддержка, а ошеломляющая, глубокая ярость. Эмоциональный разряд от ухода лодки был настолько силён, что малейшая искра поджигала всё.

Влад, всё ещё стоявший с Вивьен за спиной, не проронил ни слова. Он не взглянул на мужчину.

Его голова медленно опустилась, а затем он так же медленно поднял её, глядя на несчастного, как на насекомое.

Весь его облик говорил о том, что он только что обрёл новую, куда более желанную цель для своей нерастраченной ярости. Он сделал шаг.

Но Вивьен тут же перегородила его, хватая за руку.

— Не обращай внимания, он не стоит этого.

Её голос был твёрд, словно сталь, несмотря на дрожь в руках.

— Ты для меня Бог, а он лишь мусор.

Влад остановился, его мышцы напряглись, но он подчинился её воле — единственной, которая имела для него значение.

Люди молчали, но их взгляды метались между Владом, спасшим их от неясной, но реальной угрозы, и убегающей лодкой.

Они понимали, что, может быть, этот мужчина и прав.

Если бы они отдали ему женщину, он мог бы их спасти — это была самая простая, самая животная надежда.

Или же это иллюзия. В глубине души они знали, что он так же мог неизвестно что с ней сделать и не вызвать подмогу.

Спасение за такую цену оказалось слишком тяжёлым выбором, а теперь цена стала их проклятием.

— Мы все умрем…

Влад повернулся к толпе и сказал.

— Если сюда приплыл он, то и другие рыбаки тоже знают об этом месте. Не нужно сходить с ума и думать о плохом. Займитесь своим делом. Принесите воды, фруктов. А я попытаюсь поймать рыбу.

Народ оживленно засуетился.

Влад отпустил руку Вивьен. Его гнев не исчез, но он переплавился в холодную, сосредоточенную энергию. Он не стал тратить её на жалкого нытика. Вместо этого он молча прошёл к границе джунглей, где быстро нашёл крепкую, прямую палку.

Взяв в руки острый камень, он, сосредоточенный, как хищник, начал точить конец.

Час спустя, пока остальные всё ещё мрачно перешёптывались, переваривая горечь, Влад держал в руках идеальное, грубое копьё.

Он подошёл к берегу, где тёплая, чистая вода переходила в лагуну. Отбросив прочь усталость и голод, Влад нырнул в океан, и его мощное, бронзовое тело исчезло в прозрачной глубине.

Влад был точен и стремителен. Он двигался, как торпеда, выжидая нужный момент. И когда мимо проплывала тень, он бил копьем прямо в цель — быстро, точно, без промаха.

Рыба следовала за рыбой. С завидным постоянством он доставал добычу одну за одной, выбрасывая её на песок.

Рыбаки с островов были бы поражены его инстинктивным, природным талантом. Влад ловил до тех пор, пока не понял, что по одной рыбе достанется каждому из выживших.

Выйдя из воды, тяжело дыша, он бросил последнюю рыбу на кучу. Запах свежей рыбы, смешанный с запахом океанской соли, тут же разнёсся по лагерю.

Они завернули рыбу в широкие банановые листья и положили на тлеющие угли костра. По острову разлетелся аромат вкусной, жареной рыбы — аромат надежды.

Этот ужин был самым вкусным в их жизни. Они ели, обжигаясь, смеялись и радовались. Впервые за долгое время между ними не было обид, страха или зависти.

Был только манящий, дымящийся дар океана, добытый их, негласным лидером.

Глава 7

Надежда, зажженная ужином, была жестоко потушена. Ночь сгущалась, накрывая остров удушающей духотой.

Удовлетворённые едой, выжившие уже собирались ложиться спать, когда с моря пришла она.

Издалека донёсся глухой, рокочущий звук. Небо, казавшееся ещё час назад чистым, теперь представляло собой сплошное чернильное пятно. Затем наступил хаос.

Началась гроза.

Она навалилась мгновенно: ослепляющая молния разорвала темноту, и сразу за ней обрушился оглушительный гром, который, казалось, сотрясал сам песок под ногами.

Следом хлынул дождь — не мягкий тропический ливень, а сплошной, ледяной водопад, в котором не было воздуха.

Страх охватил людей: это была не просто непогода, а ярость стихии, бросившая вызов их праву на жизнь.

Выжившие промокли насквозь, став холодными и беспомощными. Капли были крупными, тяжёлыми и больно били по телу, как мелкие камни.

Костёр, их маленький очаг цивилизации, погас с шипением, оставив после себя лишь облако пара и едкий дым.

Дикий ветер выл, обрушиваясь на берег с такой силой, что сносил весь их названный лагерь — рвал на части шаткие навесы из пальмовых листьев, переворачивал обломки и уносил в ночь.

Вивьен, дрожащая, прижималась к Владу, ища защиты от невидимой, но всемогущей силы. Её тело было ледяным, и он чувствовал, как её зубы стучат о его плечо. Влад обнимал её крепко, пытаясь прикрыть своим телом от безжалостных ударов стихии.

Его собственный страх не был страхом за себя. Он был наполнен единственным ужасом: что ветер может подхватить её — такую лёгкую, такую хрупкую в его объятиях — и унести в неизвестном направлении. Он прижимал её с яростной нежностью, становясь её якорем, её единственной защитой в этой хаотичной, тёмной бездне.

Они сидели, слившись в единое целое, лицом к лицу со стихией, зная, что если один сломается, второй не выстоит.

Шторм закончился так же внезапно, как и начался.

Свет вырвался из-за свинцовых туч, омывая мир тусклым, молочным светом. Всё вокруг было залито водой, покрыто песком и сломано. Остров выглядел как поле боя, где не было победителей, только жертвы.

Измученные люди, хаотично бродили по тому, что осталось от их лагеря. Они были похожи на лунатиков, двигающихся под водой: медленные, ошарашенные и полностью опустошенные. Каждый был занят своей маленькой трагедией, пытаясь собрать всё, что и так осталось от авиакатастрофы — кусок пластика, промокшую ткань, потерянный ботинок.

Реакции были разные, словно шторм сорвал с каждого последние остатки приличия и сдержанности.

Кто-то ругался на стихию — его злость, направленная на безликий океан, была последним криком о контроле. Другие просто ревели навзрыд, присев на корточки в мокром песке. Эти слёзы были не от боли, а от осознания безграничного, космического одиночества перед природой.

Влад, не выпуская Вивьен из рук, смотрел на это зрелище. Он отвёл её в глубь от людей, их мокрая одежда прилипла к телам, и они тяжело дышали, чувствуя, как адреналин сменяется глубокой, ноющей усталостью.

Он увидел, как Вивьен дрожит не только от холода, но и от шока. Её глаза были широко раскрыты, и она смотрела на мир с такой детской, потерянной беспомощностью, что его сердце сжалось.

Он принялся стягивать с нее мокрую тряпку, затем разделся сам.

Он обнял ее, он хотел поделиться своим теплом и отогреть свою женщину. Посмотрев на ее руки принимавшиеся к телу он глубоко вздохнул

А затем лишь крепче прижал её, не пытаясь говорить. Слова были бессильны.

Влад поцеловал её в губы. Это было не нежное прикосновение, а яростный призыв, попытка разбудить в ней страсть, которая могла бы затмить холод и озноб. Он вложил в этот поцелуй всю свою защитную силу, всю свою жажду жизни, и у него это получилось.

Вивьен ответила на призыв, сжимая его плечи. Холод и страх отступили перед новой, всепоглощающей волной страсти. Мокрая одежда больше не мешала.

И, не сказав ни слова, они зашагали к кромке воды, где тёмный океан казался единственным чистым местом.

Они вошли в ласковую воду, и их мокрые, измученные тела слились в новой волне страсти. Влад, нежно, но решительно взял её за бедра, поднимая над бурлящей водой. Вивьен обвила его тело ногами. Он искал ее губы и когда нашел,они сплелись в долгом жгучем поцелуи.

Вивьен сходила с ума от желания и волнения. Она хотела быть с ним, хотела чтобы он был в ней. Он как будто услышал ее мысли.

Она протяжно простонала когда он проник в нее. Их движения не были видны, лишь только маленькие волны которые исходили от них, могли бы намекнуть на то, что сейчас происходило под водой.

А под водой бушевала страсть, их миг интимности. Похоть и глубокое желание, насладиться друг другом.

Когда все закончилось они сели на берегу. Вивьен прижалась к плечу Влада.

Она думала о том, что никогда до этого момента не была так счастлива. Это счастье было небрежным, диким и не имело отношения к её прежней, размеренной жизни. Это было счастье наполненное теплом, которое дарил ей Влад, и оно стоило всех пережитых ужасов.

Он думал о другом. О том, сможет ли он посмотреть ей в глаза, когда они вернутся в цивилизованный мир. Сможет ли он переступить через свои принципы и сделать выбор: выбрать ее, а не отца? Роман который был обречен на провал с самой первой минуты.

Тяжесть мыслей Влада была почти физической, давящей, как свинцовое небо после шторма. Он, обнимая Вивьен, и чувствовал, как мир раскалывается надвое: на дикий, честный мир, где она была его единственной правдой, и на лживый, структурированный мир, где его ждал отец и непростой разговор. Это не просто женщина, это любимая женщина его отца.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Внезапно вдали, сквозь монотонный шум прибоя, послышался другой звук. Сначала он был слабым, как жужжание насекомого, но быстро рос, превращаясь в уверенный, рокочущий ритм мотора.

Влад поднял голову. Он не верил своим глазам. На горизонте, там, где только недавно бушевала ярость, появились силуэты. Не один. Их было несколько, маленьких, неторопливых рыбацких судов, уверенно рассекающих остатки штормовой волны.

По лагерю мгновенно прокатилась волна, не страха, а взрывного, всепоглощающего облегчения. Кто-то истерически засмеялся, кто-то упал на колени, закрыв лицо грязными руками. Это были спасатели.

Тот странный, рыбак, которого они встретили, всё-таки рассказал о них.

Переход от животной борьбы к спасению был шоком. Все бросились к берегу, забыв о своей усталости, о разрушенном лагере, о принципах и сомнениях. Это был конец — конец их дикой, жестокой и по-своему прекрасной жизни.

Вивьен прижалась к Владу в последний раз, и в её глазах была не только радость, но и внезапный, пронзительный страх. Страх не перед будущим, а перед прошлым, которое теперь возвращалось, чтобы забрать их.

Спустя пять суток, после утомительного пути на судах, первичного осмотра и оформления документов, они оказались там, где их ждал их прежний мир: в аэропорту.

Они стояли в стерильной, яркой зоне ожидания. Никакой грязи, никакого песка, никаких обломков. Вокруг пахло кофе, парфюмом и озоном кондиционеров. Они были в чистой, но чужой одежде, выданной спасателями.

Вивьен была одета в светлый, слишком свободный спортивный костюм. Влад — в нейтральную рубашку и брюки.

Они были другими, но мир вокруг не знал об этом. Для всех они были просто выжившими, героями новостей, объектами любопытства.

Вивьен выглядела болезненно красивой. В её глазах ещё не потух тот дикий, очищающий огонь, зажженный на острове.

Но вокруг уже собиралась её семья, которая плакала и сжимала её в объятиях, её прежняя жизнь, ждущая, чтобы забрать её себе.

ZOLOTO - НЕ ВЕРЬ СЛЕЗАМ ( ДЛЯ АТМОСФЕРЫ )

Влад стоял чуть в стороне. Его взгляд был тяжёлым, сосредоточенным на Вивьен.

Наступил момент, который они оба боялись, но не могли отсрочить.

Они подошли друг к другу. Вокруг суетились люди, щёлкали камеры, шептались репортёры, но для Влада и Вивьен мир сжался до этого яркого, холодного пятачка белого плиточного пола.

Он взял её за руки. Чистые, гладкие руки.

— Я... — начал он, но слова застряли. Что он мог сказать? «Я люблю тебя, но должен лететь к отцу, которого презирал, чтобы получить прощение, которое мне не нужно?»

Вивьен улыбнулась, и эта улыбка была самой горькой. Она знала, что он не скажет. Она увидела в его глазах тяжесть выбора. Она увидела, как его принципы, его чувство долга перед семьёй, которого он так пытался избежать, теперь с силой урагана тянут его обратно.

— Не надо ничего говорить, — прошептала она, и в её голосе не было обиды, только печаль. — Мы не на острове.

В ее глазах стояли слезы.

Она притянула его к себе. Это было последнее объятие, не дикое, как в океане, а отчаянное, скованное этикетом, окружённое толпой. Она чувствовала его сомнения, его неспособность переступить через свои принципы и выбрать её прямо сейчас, публично.

— Я никогда и не с кем не была так счастлива.

Прошептала она Владу.

Влад, чувствовал, как его сердце сжимается. Он только что потерял её, не успев выбрать.

Вивьен отошла, её взгляд на секунду задержался на нём. Она не оглянулась, когда ее дети увели ее к выходу.

Влад остался один посреди гудящего зала.

Эпилог

Прошло две недели после их возвращения.

Вивьен спускалась по мраморной лестнице выходя из своего ювелирного магазина в сердце города. Она двигалась грациозно, но медленно. Она аккуратно переставляла свои красивые ноги, облачённые в длинные, тонкие шпильки.

Но сердце её не принадлежало этому миру; оно осталось там, под дождём, в руках одного человека.

Она взглянула вперёд, на залитый солнцем тротуар, и внезапно замерла. Её дыхание сбилось, а ритм шагов полностью нарушился.

Она увидела его.

Он стоял, облокотившись на полированный капот своего авто — такого же безупречного и дорогого, как и её окружение. Но этот человек был вовсе не частью декорации. Он был штормом, вторгшимся в её тихую гавань.

В руках у него был букет цветов — небрежно, но элегантно завернутые.

Вивьен улыбнулась. Это была не вежливая, светская улыбка, а искренняя, солнечная улыбка, которую Влад видел только после победы над грозой.

Она неспешно подошла к нему, наслаждаясь каждой секундой этого неизбежного, решающего момента.

Влад оттолкнулся от машины, его взгляд был прямым, без тени сомнения, которую она видела в аэропорту. Он расставил ноги в уверенной позе, открыто, и притянул её к себе. Она была такой желанной, как чистая вода в день жары.

Вивьен стояла, позволяя ему обнимать себя. Она держала руки перед собой, в которых была зажата сумочка.

— Ты такая же красивая, как и в моих воспоминаниях, — голос Влада был хриплым, низким.

Женщина лишь улыбнулась.

Влад сделал глубокий вдох. Он переступил черту.

— Я тут подумал, — он говорил медленно, твёрдо, глядя прямо ей в глаза. — Жизнь слишком коротка, чтобы бояться чужих мнений. Я не хочу знать, как мы будем выглядеть в глазах общества. Мне плевать, что скажет отец. Я знаю лишь одно: эти дни без тебя были пыткой.

Он положил букет на капот и взял её руки, заставив выпустить сумочку.

— Моё сердце как будто разбивалось на тысячи осколков, — его голос дрогнул. — Неизвестность, ложь, необходимость притворяться, что того острова не было... это не жизнь.

Он опустился на одно колено, прямо на асфальте, не обращая внимания на дорогие брюки, и посмотрел на неё снизу вверх.

— Вивьен, ты согласна стать моей?

Вивьен не плакала. Она просто сияла. Её губы растянулись в широкой, беззаботной улыбке. Она наклонилась, положила руки ему на затылок, и ответила долгим, полным обещаний поцелуем, который был громче любого ДА.

Конец.

Конец