Он - она, она - он. Глава 5

Глава 5

Воскресное утро в доме Леры и Никиты

Пять лет спустя Лера и Никита превратили свою квартиру в настоящий дом — уютное убежище, где их противоположности сливались в гармонии. Их спортивный клуб «Контраст» процветал, но воскресенье было их священным днем, когда они отключали телефоны, оставляли работу за дверью и наслаждались друг другом. Утро начиналось медленно, с ленивой близости, запаха кофе и их неизменной игры в контрасты.

Квартира, залитая мягким светом майского солнца, дышала теплом. Панорамные окна открывали вид на просыпающийся город, а в гостиной, с деревянным полом и уютным диваном, царил легкий беспорядок: на спинке дивана висела Лерина кожаная куртка, рядом валялась Никитина сумка с косметикой. На кухне, отделенной от гостиной барной стойкой, пахло свежемолотым кофе и ванилью. Спальня, где они провели ночь, хранила следы их страсти: смятые простыни, пара кружевных трусиков и силиконовые трусики с членом, небрежно брошенные на тумбу.

Лера и Никита проснулись поздно, их тела, обнаженные после ночных ласк, переплелись под тонким покрывалом. Никита, как всегда, проснулся первым, его длинные платиново-блондинистые локоны струились по подушке, а кожа, гладкая и светлая, блестела в утреннем свете. Он поцеловал Лерино плечо, чувствуя тепло ее мощного тела, и тихо выскользнул из кровати, решив устроить сюрприз.

Никита, стоя перед зеркалом в ванной, улыбнулся своему отражению. Его женственность расцвела за эти годы: он стал увереннее, его движения были грациозными, а стиль — утонченным. Сегодня он решил добавить игривости, зная, как Лера любит его в образе «принцессы». Он надел белый кружевной передник, подаренный им на их третью годовщину — короткий, едва прикрывающий бедра, с рюшами и тонкими лентами, завязанными сзади бантом. Передник подчеркивал его стройную талию и округлую попу, оставляя спину и ноги обнаженными. На ноги он надел белые туфельки на невысоком каблуке, которые слегка цокали по деревянному полу, добавляя образу кокетливой элегантности. Его волосы, распущенные, струились локонами, а на губах блестел легкий розовый блеск, нанесенный наспех.

Голый, в одном переднике и туфельках, Никита шагнул на кухню, чувствуя себя одновременно уязвимым и соблазнительным. Он включил кофемашину, поставил сковороду на плиту и начал готовить завтрак — омлет с прованскими травами и тосты с авокадо, их любимое воскресное угощение. Его движения были плавными: он нарезал зелень, взбивал яйца, напевая мелодию, а передник колыхался, раскрывая попу от шёлковых лент, при каждом наклоне. Туфельки постукивали, добавляя ритм его танцу на кухне. Аромат кофе и специй наполнил воздух, смешиваясь с легким запахом его ванильных духов.

Никита знал, что Лера скоро проснется и увидит его — и эта мысль заставляла его сердце биться быстрее. Он поправил локоны, бросил взгляд на свое отражение в стекле окна и улыбнулся, представляя ее реакцию.

Лера проснулась от аромата кофе, ее тело, мощное и мускулистое, потянулось на кровати. Ее короткие волосы были растрепаны, татуировка волка на предплечье блестела в свете, а пышная грудь, с темными сосками, вздымалась от глубокого дыхания. Она встала, не утруждая себя одеждой, и надела только облегающие прозрачные боксеры — подарок Никиты на их годовщину. Боксеры, черные с легким блеском, плотно облегали ее округлые бедра и мускулистые ягодицы, подчеркивая ее лоно и мощные ноги. Прозрачная ткань почти ничего не скрывала, делая ее вид одновременно дерзким и соблазнительным. Лера, топлес, с гордостью носила свою наготу, ее грудь колыхалась при каждом шаге, а уверенная походка выдавала ее доминантность.

Она вышла из спальни, ее шаги были тяжелыми, но грациозными, как у хищника. Проходя через гостиную, она остановилась, увидев Никиту на кухне. Его передник, туфельки и обнаженная кожа заставили ее замереть. Лера прислонилась к барной стойке, скрестив руки под грудью, ее глаза, темные и хищные, скользили по его фигуре — от локонов до попы, едва прикрытой рюшами.

— Черт, принцесса, — хрипло сказала она, ее голос был пропитан желанием. — Ты решил меня с утра добить? Этот передник... и туфли... черт, я уже хочу тебя.

Никита обернулся, его щеки порозовели, но он ответил с игривой улыбкой, покрутив булочками и поправляя передник, который задрался, обнажая бедро.

— А ты, Рэмбо, специально надела мои боксеры, чтобы я пялился? — Он шагнул ближе, туфельки цокнули, а локоны качнулись. — Я же вижу, как ты ходишь, будто королева.

Лера хмыкнула, ее улыбка стала хищной. Она пересекла кухню, ее грудь покачивалась, а прозрачные боксеры подчеркивали каждое движение. Она остановилась за Никитой, ее руки легли на его талию, пальцы скользнули под передник, касаясь голой кожи и погладив его член и яички.

— Осторожно, красавчик, — шепнула она, ее губы коснулись его шеи. — А то омлет сгорит, а я тебя съем вместо завтрака.

Никита засмеялся, его тело подалось назад, прижимаясь к ней. Он чувствовал спиною тепло ее груди, твердость ее сосков, и это вызвало мурашки. Но он продолжил готовить, дразня ее, пока ее руки гладили его тело. Он промурлыкал прогибаясь в пояснице и оттопыривая попочку, чтобы ещё ближе ощутить ее тепло.

Она не без труда оторвалась от него. Лера, не отходя, помогла ему: достала тарелки, разлила кофе, но ее касания были полны подтекста — пальцы скользили по его попе, сжимали талию, а губы оставляли легкие поцелуи на его плече. Никита, в переднике и туфельках, наслаждался ее вниманием, его движения становились чуть театральными, чтобы подогреть ее желание.

Они сели за барную стойку, Лера топлес, в прозрачных боксерах, ее грудь поднималась меня к себе, когда она пила кофе, а Никита, в переднике, который едва прикрывал его, ел омлет, поправляя локоны. Он скрестил ножки, скрывая становящимся твёрдым член и яички между своих ляжек.

Их разговор был легким, полным шуток: Лера дразнила его за «кукольный вид», Никита отвечал, что ее боксеры — «слишком горячие для утра». Они обсуждали клуб — новые программы йоги, планы на расширение тренажерного зала, — но их взгляды говорили о другом. Лерина рука лежала на его колене, его пальцы касались ее татуировки, и воздух между ними искрил.

— Знаешь, — хрипло сказала Лера, отставляя кружку, — я весь день буду думать, как снять с тебя этот передник.

Никита прищурился, его розовые губы растянулись в улыбке.

— А я буду думать, как заставить тебя надеть что-то кроме этих боксеров, — ответил он, наклоняясь ближе. — Хотя... мне нравится.

Они засмеялись, и Лера притянула его для поцелуя — глубокого, но нежного, их губы слились, а руки переплелись. Завтрак закончился, но их утро продолжилось: они убрали посуду, танцуя под радио, Никита в туфельках цокал, Лера двигалась с хищной грацией. Они решили провести день дома, возможно, с фильмом, массажным маслом или новыми экспериментами в спальне, где их черная коробка с игрушками ждала своего часа.

Это утро было типичным для их воскресений: ленивое, чувственное, полное их контрастов. Никита, в переднике и туфельках, воплощал свою женственность, зная, как это заводит Леру. Лера, топлес в прозрачных боксерах, излучала силу и желание, наслаждаясь его игрой. Их дом, как и их клуб, был местом, где они могли быть собой — бучем и принцессой, партнерами и любовниками. Пять лет укрепили их связь: они научились балансировать страсть и нежность, доминирование и подчинение, свободу и близость. Их утро закончилось объятиями на диване, где Лера гладила его локоны, а Никита прижимался положив голову на ее плече, их смех наполнял квартиру, а любовь — их мир.