Правила хищника

Глава 1.

Знаете ли вы, что такое жить двойной жизнью? Каждый день разрываться пополам. Утром — Лиза. Прилежная студентка с ясными глазами и конспектами, аккуратно собранными в папку. Вечером — снова Лиза, но уже с красными от моющих средств руками и запахом жира из дешевого кафе у университета. А с наступлением ночи рождалась тень. Ее имя было Айрис.

Все девушки в секс-индустрии носят маски. Одни — метафорические, приклеенные намертво к лицу ядовитой улыбкой и пустым взглядом. Другие — как у Лизы: самая настоящая, из черного кружева, с шелковыми лентами, больно впивающимися в кожу. Она работала в «Вельвете», самом дорогом и закрытом клубе города, где анонимность была частью шоу. Загадка стоила дороже, чем голое тело.

Ее маска стала ее панцирем. Лиза не снимала ее даже в душной, пропахшей парфюмом и потом гримерке. Она молчала, отвечая девичьему щебету лишь кивками. Держалась особняком, твердя про себя одну мантру: «Я здесь ненадолго. Еще пару месяцев. Закрыть кредит за учебу. Оплатить операцию матери. И исчезнуть с этого дна навсегда». Эта мысль была ее единственной молитвой.

Все изменилось в один вечер.

Телефон разорвался визгливым, ледяным звонком, пронзившим даже ткань куртки. На экране — незнакомый номер, а ниже холодная надпись от определителя: «Коллекторская служба». В горле мгновенно пересохло. Три миллиона рублей. Кредит, оформленный на ее мать, которая уже полгода не вставала с больничной койки.

— Но... моя мать в больнице, — голос Лизы предательски дрогнул, а внутри все сжалось в тугой ком. — Она не могла...

— Мне плевать, — прозвучало в трубке. Голос был склизким, спокойным и оттого еще более угрожающим. — У тебя есть три дня, чтобы начать платить. Или твоей мамаше откажут в лекарствах. А тебе... мы найдем, чем пополнить счет. Кстати, насколько мне известно, у тебя есть младшая сестра. А дети на рынке стоят дорого. — Щелчок. Тишина. И парализующий страх.

***

Последующие два месяца превратились в адскую карусель. Полиция, где уставший участковый смотрел куда-то мимо нее, говоря: «Нет состава». Банк, где милая девушка-менеджер с одинаковой пластиковой улыбкой твердила: «Ваше заявление на рассмотрении». Суд, холодный и бездушный, постановил: кредит законен. Мир не сговорился — он просто развернулся к ней спиной.

А телефон звонил. Каждый день. Каждый час. СМС со смайликами окровавленных лезвий. Фотографии окровавленных внутренностей, непонятно, человеческих или животных. Ночные звонки с тишиной в трубке. Кошмары, в которых у матери отказывали почки из-за отсутствия лекарств. И главный страх — идти ночью после клуба. Чувствовать на спине холодящий взгляд, слышать шаги, подстраивающиеся под ее ритм. Ледяные когти страха впивались в шею, заставляя сердце бешено колотиться.

В день, когда из банка пришел очередной отказ, Лиза сдалась. Опустились не только руки — вся ее воля сжалась в тяжелый, безжизненный ком. Она вышла на пасмурную улицу, и холодный осенний дождь ударил ей в лицо, словно вынося приговор. Да. Она будет платить. Она смирится с навязанным кредитом. Она бросила вечернюю подработку в кафе. Теперь «Вельвет» поглощал ее целиком. Каждую ночь. С вечера до рассвета.

***

Гримерка «Вельвета» тонула в мареве сигаретного дыма и густых, тяжелых ароматов женских духов. Яркие лампы вокруг зеркала холодным светом освещали лицо Лизы. Вернее, не лицо — ее кружевную маску. Дрожащей рукой она вывела последнюю линию алой помады. Губы сложились в вызывающую, чужую улыбку.

Сквозь стену доносился глухой, животный гул клуба, удар басов отдавался в мебели. Скоро ее выход. Ее пальцы привычным жестом нашли холодное кружево маски. Ленты больно стянули кожу на затылке, завершая превращение. Лиза исчезла. Осталась только Айрис в костюме горничной, с белокурыми локонами и глазами, полными страха, который виден был только ей одной.

Оглушительный рев зала ворвался в гримерную вместе с Анжеликой. Она впорхнула на порог гримерки, сияющая, дымящаяся от пота и триумфа. Голая, она сжимала в кулаке комок черного кружева — трусики. Ее смех — хриплый, самодовольный — оголил безупречную линию дорогих виниров.

— Прикиньте, сучки! — взвизгнула она, запрокидывая голову. Влажные от пота черные кудри пружинили на ее плечах. — Мой постояшка выкупил мой лифчик! За десять штук, ха!

Она размахивала двумя пятитысячными купюрами, шурша ими, как флагом победы.

— Блин, повезло, — с почтительной завистью прощебетала миниатюрная Виола, уже натягивая джинсы. Она собиралась домой. — Мои обычно скидываются по сотне, жадные ублюдки.

Взгляд Анжелики скользнул к Лизе, замершей у выхода на сцену и переминающейся с ноги на ногу.

— Давай, Айрис, растопи их там! — И прежде чем Лиза успела среагировать, раздался звонкий хлопок: по ее округлым ягодицам, обтянутым кружевом, прошлепали новые, хрустящие купюры. — На удачу!

Айрис — не Лиза — криво улыбнулась и кивнула, машинально поправив подол юбки и дернув за шелковые ленты маски. Где-то там, под кружевом, сама Лиза сжалась в комок.

***

— А теперь, джентльмены, приготовьтесь! На сцену выходит та, чье тело сводит с ума, а танец разбивает сердца! Несравненная, порочная, желанная… Айрис! — бархатный баритон конферансье раскатился по залу, утопая в нарастающем гуле. — Уверяю, наша дикая кошечка не заставит вас скучать!

Музыка нарастала, тяжелый, чувственный бит, под который пульсировали огни. Айрис вышла в центр света, и первые удары каблуков по глянцевой поверхности сцены отдались эхом в такт ее сердцу. Она стелилась, хищница, чувствуя сквозь тонкую подошву холод полированного пола.

Ее тело обвило шест, изгибаясь в плавном, змеином движении. Вспышка — и фартук горничной уже парил в воздухе, прежде чем опуститься на холодный пол. Еще один пируэт, отточенный до автоматизма, еще один круг вокруг холодного металла. Она присела, откинув голову, обнажив кружевную полоску трусиков под короткой юбкой. Она была воплощением самой сцены, каждым движением обещая то, что скрыто.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Юбка сорвалась с ее бедер и уплыла в темноту за рампой. Дождь из купюр зашуршал у ее ног. Она кружилась вокруг шеста, отдаваясь музыке, заставляя свое тело лгать, кричать о страсти, которой не было. Только автоматизм и пустота.

Лифчик поддался одному щелчку застежки — движение выверенное, холодное, лишенное всякого стыда или кокетства. Айрис никогда не смотрела в зал. Это было правилом. Но сегодня ее спину пронзило лезвием чужого внимания. Оно было густым, тяжелым, как смола.

Она скользнула ладонями по груди, сжимая упругие округлости, заставляя соски твердеть под прикосновением, и почувствовала его. Тот самый взгляд.

В первом ряду, в кольце разгоряченных, орущих рож, сидел он. Не аплодировал. Не свистел. Не бросал деньги. Он просто наблюдал и впитывал. Его массивная фигура была неподвижна, широкие плечи расслаблены, но в этой расслабленности таилась стальная готовность. Большие, с четкими костяшками пальцев, руки были спокойно сложены на столе. И глаза… Холодные, синие, как осколок арктического льда. Они сканировали, препарировали, снимали слой за слоем, добираясь до той, что пряталась под маской и чужим именем. Он смотрел так, будто уже купил ее. И просто ждал, когда придет время забрать.

Их взгляды встретились. Всего на секунду.

Ледяная волна прокатилась от затылка до пят. В животе все сжалось в тугой, холодный ком, а глубоко внизу, предательски, отдалось и пробежало горячим влажным током.

Страх.

Чистый, животный, парализующий страх. И… возбуждение. Стыдное, липкое, непрошенное. Его взгляд был голым насилием, обещанием чего-то такого, от чего у Лизы перехватывало дух и подкашивались ноги.

Она резко отвернулась, уткнувшись лицом в холодный металл шеста. Последний элемент — трусики. Она сделала это спиной к залу, как всегда. Кружево соскользнуло с округлых ягодиц, поползло по бедрам, обнажая кожу с мурашками. Воздух коснулся самой сокровенной, влажной теплоты.

Финальный аккорд. Она застыла, обнаженная, под вспышками софитов. Грудь вздымалась, соски заострились от холода и адреналина. Она сжала бедра, стараясь подавить внезапный жар и унять предательскую дрожь, которая была реакцией на него.

Поймав последние купюры на лету, и скрылась за кулисами под оглушительный рев, не оборачиваясь на того, чей взгляд все еще прожигал кожу на спине.

Войдя в гримерку, она встретила Анжелику, которая уже переодевалась для следующего номера. Лиза нашла свой халат на вешалке и быстро закуталась в него, как делала всегда после выступления, скрывая наготу. Пробежали мурашки, когда шелк коснулся обнаженных плеч. Для нее этот халат был тонким щитом, отделявшим ее от глаз зала.

Отойдя в туалет при гримерке, она оперлась на раковину и уставилась на себя в отражении. Свет был приглушенным, как во всех уборных клуба, и она едва различала собственные черты в зеркале.

Так было каждый раз. Каждый раз, когда Айрис уступала место Лизе, та чувствовала тошнотворную пустоту и отвращение к себе. Этот шлюший шелковый халат. Эта дурацкая кружевная маска.

Покидая сцену, она всегда чувствовала себя облизанной этими похотливыми взглядами во всех местах. Ей казалось, эти разгоряченные рожи в мыслях уже поимели ее во всех позах. От этой мысли ее трясло от ненависти, ей хотелось смыть с себя эту грязь, что она, собственно, и делала, когда возвращалась домой.

“Это не навсегда. Не навсегда. Но…что тогда? Когда я отсюда уйду? При каких обстоятельствах? Меня узнает однокурсник? Навязчивый гость будет преследовать? Или…я все же выплачу долги? Ненавижу это место. Ненавижу”, — она смотрела на себя в зеркале, словно в трансе. Рот искривился от омерзения.

Постояв так несколько минут, она умыла руки ледяной водой и вернулась в гримерку, где находились Анжелика и Мария.

— Пора бы уже привыкнуть, — бросила через плечо Анжелика Лизе, пока Мария, рыжая девушка со стрижкой каре, затягивала шнуровку ее корсета.

— Слушай, Айрис, а ты девственница? — Мария тянула за лямки корсета, ее голос слегка дрожал от усилия. — Сейчас можно довольно дорого продать свой первый раз какому-нибудь шейху.

Анжелика перебила ее визгливым смехом:

— Ой, девочки, знала бы я в свое время, что за невинность богачи отвалят сотню тысяч долларов, ни за что не дала бы Ваньке на выпускном!

Анжелика продолжала хихикать, пока Мария не дернула ее, приказывая не дергаться и не мешать с корсетом.

Лиза испытывала странную симпатию к этим двоим. Особенно к Анжелике. Та всегда находила способ разрядить обстановку черной шуткой, превращая трагедию в фарс. Благодаря ей, Лиза чувствовала призрачное ощущение нормальности.

— Серьезно, Айрис, — угомонившись, проговорила Анжелика. — Ты слишком много копаешься в себе. Эти укутывания в халат, побеги в туалет. Наверняка, ревешь там? Слушай, не ты одна тут с проблемами. Перестань вести себя как жертва. Вон, у Марии лежачий отец, она тянет сиделку и ипотеку под бешеный процент. У меня близнецы, и их папаша сбежал, едва узнав о беременности.

Мария подняла взгляд на Лизу, механическими движениями затягивая корсет. В ее глазах читалось усталое понимание и сочувствие:

— Не обижайся на Анжелику, Айрис. Она хочет сказать, что нужно держаться. Жить дальше. Была тут у нас одна монашка, помнишь, Энж? Кристи звали. Сирота, всю жизнь прожила в монастыре, училась в епархии, потом залетела от какого-то послушника, а ее выгнали. А куда она? На улицу? Кто-то подсказал ей прийти сюда. Так она, как и ты, тряслась после каждого выхода на сцену, рыдала в туалете. Так тряслась и тряслась, пока ее не нашли в съемной квартире – повесилась. Не выдержала. Так что перестань себя накручивать, а то кончишь как она.

— Я уже не раз думала об этом, — тихо призналась Лиза. Она отрицательно мотнула головой, когда Анжелика протянула ей фляжку со спиртным. — Но не могу. Слишком много людей зависит от меня.

Анжелика пожала плечами и сделала глоток.

***

Лиза сидела в потертом кресле, утыканном сигаретными проплешинами. Она держала телефон в руках, перечитывая сообщения от матери. Та уговаривала ее не торопиться с операцией, но Лиза знала правду от лечащего врача.

Иван Николаевич, онколог, на днях написал ей прямо: счет пошел на дни, откладывать операцию больше нельзя. Этот дамоклов меч сжимал ей горло потуже любого корсета Анжелики. У нее не было пятьсот тысяч на саму операцию - она даже старый долг в клинике еще не погасила. Каждая мысль об этом заставляла ее плечи сутулиться, а воздух казался густым и невыносимым. Она чувствовала, что грядет неминуемая трагедия. Трагедия, которую она была не в силах остановить.

Каждый раз, когда Лиза видела сообщения от матери, у нее поднималась тревожность: она боялась включить телефон и увидеть то самое последнее сообщение.

Лиза написала младшей сестре, спросила все ли в порядке дома. Обстоятельства иногда вынуждали оставлять восьмилетнюю сестренку одну дома со строгими инструкциями.

Ее размышления прервали взволнованные голоса в коридоре. Слышались голоса Петра, владельца клуба, уборщицы и официантов. Голос Петра был нервным и резким, он раздавал указания. Шаги в коридоре были суетливые, сотрудники бегали туда-сюда.

Внезапно дверь в гримерку распахнулась, и в на пороге возник Петр. Лысеющий мужчина с пивным пузом. На нем сидел безупречно сшитый у портного костюм. Тяжелая золотая цепь поблескивала на груди его шелковой рубашки. Он редко появлялся в гримерке – только по особым случаям: VIP-гость или крупный заказ.

Сейчас мужчина был возбужден. Жалкие пряди, призванные скрывать лысину, прилипли ко лбу. Лицо пылало румянцем, это было заметно даже под слоем загара из солярия. Его глаза нашли Лизу.

— Айрис, VIP-ложа. Немедленно.

Обычно Лиза отказывалась от приватных танцев, но теперь, учитывая новые обстоятельства с болезнью матери, она понимала - право говорить “нет” для нее больше не существовало.

— Кто… кто там? — голос Лизы дрогнул. Она никогда не танцевала в привате.

— Он. Артем.

Анжелика присвистнула, а Мария застыла. Ее глаза были широко раскрыты от изумления:

— Сам Артем? Давно он у нас не появлялся — проговорила задумчиво Мария.

Петр сорвался с места и прихватил первый попавшийся костюм на вешалке и всучил Лизе в руки.

— Поторопись, он не в настроении — шикнул на нее мужчина и покинул гримерку.

Лиза стала быстро переодеваться. Она слышала об Артеме, но никогда не видела, считая его чем-то вроде местной легенды. Ранее он не появлялся в заведении, а она работает здесь уже полгода. До нее доходили слухи, что клуб “Вельвет” крышует глава ОПГ, но считала это выдумкой, ведь никогда не замечала представителей мафии.

Когда дверь в гримерку закрылась за Петром, Анжелика подскочила к Лизе и ловкими, привычными движениями принялась помогать с лямками и тесемками:

— Слушай меня, Айрис, — ее голос был быстрым и жестким, без привычной шутливой нотки, — Это всего лишь приват. Танцуешь – получаешь деньги. Только смотри, бери вперед, а то наш Петька, сволочь такая, заберет себе бОльшую часть. И еще: если будут наливать, пей только из запечатанной бутылки, которую при тебе и откроют, поняла?

Ее пальцы на секунду сжали запястья Лизы, заставляя ту поднять на нее взгляд:

— И не смотри ему в глаза. Эти шишки любят, когда их боятся. Так дай ему эту иллюзию.

Выслушав скомканный инструктаж от опытной коллеги, Лиза глубоко вдохнула и выпорхнула из гримерки в коридор, где Петр, словно заведенный, нервно тер лоб и ходил туда-сюда.

__________________________________________________

От автора: Спасибо, что дочитали главу ❤️

Пожалуйста, оставьте комментарии и поделитесь впечатлениями ❤️

Я отвечаю на каждый комментарий ❤️

Подписывайтесь и добавляйте книгу в библиотеку ❤️❤️❤️

Спасибо, вы лучшие!

Глава 2.

Темные коридоры давили на Лизу, хоть она изо всех сил старалась сохранять внешнее спокойствие. В горле пересохло, ноги становились ватными. Каждый шаг давался ей с трудом.

Она никогда не была в этой части клуба за все полгода работы, так как сюда пускают только для приватных танцев. Она не заглядывала туда даже из любопытства, надеясь, что эта участь обойдет ее.

Воздух был густым от сладких духов и сигаретного дыма. Петр остановился у двери и, обернувшись, резко шикнул на нее: “Ну что ты встала? Заходи”.

Дверь отворилась и в лицо ударил едкий запах табака. Паника, подкатившая к горлу свинцовым комом, заставляла ее руки дрожать. Она бы справилась с обычным приватным танцем - стиснула бы зубы и перетерпела.

Но осознание, что ей предстоит встретиться с тем, кто крышует этот клуб, не могло не вселять в нее ужас. Она никогда не встречалась с такими людьми вживую. Максимум видела в новостях, слышала какие-то истории, смотрела тру-краймы, но вживую нет. Она не знала правил, не понимала, что можно говорить таким людям, а что нельзя. А вдруг одно неверное слово, один неверный взгляд и ошибка обернется для нее и ее семьи катастрофой?

Комната утопала в полумраке, нарушаемом лишь тусклым желтым светом и зловещей зеленой подсветкой у пола. Лизе потребовалось несколько секунд, чтобы глаза привыкли. Она разглядела в глубине помещения три фигуры.

В конце комнаты стоял кожаный диван, рядом полированный дубовый столик с виски и бокалом.

Толстая сигарета. Пепельница. Большая рука, сжимающая сигарету. Пиджак, классическая жилетка, рубашка, запонки. Коротко постриженная светлая бородка. Волевой подбородок. Синие, как айсберг, глаза. Артем.

— Ну здравствуй, Айрис, — вежливо, с едва заметным кивком произнес он. — Или я должен называть тебя Лиза?

По бокам от него, словно тени, стояли двое крепких мужчин. Уловив испуганное движение девушки, они оба инстинктивно напряглись, будто она собралась напасть. Однако Артем всего лишь резко приподнял руку, давая понять, чтобы их оставили наедине.

— Откуда… — голос Лизы сорвался, а в груди чувствовался ужас.

Анонимность в клубе распространяется не только на посетителей, но и на работниц, что танцуют в нем. При желании, ни одна живая душа не узнает кто ты - как тебя зовут. Именно поэтому девушки охотно шли работать сюда. Лизе казалось, что она защищена в этом месте. Она даже маску не снимала, чтобы никто не знал как она выглядит. И вот теперь она поняла, что Артем без труда смог взломать ее защиту.

— О, не нужно нервничать — Артем смотрел на нее, сохраняя стать. Деликатным, медленным жестом, он указал на место рядом с собой на диване. — Пожалуйста, садись. Давай просто поговорим. Выпивка? — Его большая рука взяла бутылку и янтарная жидкость с тихим перезвоном наполнила бокал.

Лиза сделала шаг к дивану. Ей казалось, что стены смыкаются, а Артем заполняет собой все пространство, хоть кроме него в комнате никого не было. Было в этом Артеме что-то зловещее, но в то же время у нее подкашивались ноги от его взгляда. За изысканными манерами от него исходила ледяная, как его глаза, аура. Лиза заняла место, сохранив расстояние на диване между ней и мужчиной. Артем наблюдал за каждым ее движением, оставаясь сидеть, как изваяние.

Рядом с ним Лиза чувствовала себя Дюймовочкой. Оказавшись ближе, она смогла разглядеть его лучше. Широкие, мускулистые плечи. Дорогая ткань шерстяного пиджака, что натягивалась на мощных бицепсах. Кожаные туфли в классическом стиле. “Красив как черт” — пронеслось у нее в голове. Ее глаза блуждали по могучей линии его профиля.

Артем поймал ее взгляд, словно услышав ее мысли и усмехнулся. Он протянул ей бокал. Забыв о всех наставлениях Анжелики, она приняла алкоголь - дрожащей рукой сжала хрусталь, надеясь, что янтарная жидкость усмирит внутреннюю бурю. Ей не давал покоя один вопрос, но в то же время, она боялась услышать ответ.

— Откуда я знаю твое имя? — его бархатный бас прозвучал почти ласково, он снова усмехнулся. — У меня есть свои люди. Знаешь ли, Лиза, век технологий не только помогает человечеству, но и отнимает последние тайны. Кредит в три миллиона, больная мать в больнице…кажется, ей не достаются нужные лекарства, да? — Артем не сводил глаз с Лизы и продолжил - младшая сестра, Света, ей же восемь? Нехорошо оставлять маленьких детей одних дома.

При упоминании имени Светы, Лиза мгновенно забыла о страхе. Мысль о том, что этот циничный бандит может дотянуться до ее беззащитной сестренки, включила в ней древний, животный инстинкт женщины - материнский инстинкт. Диван заскрипел, виски широким пятном разлился по попу, а бокал покатился глухим лязгом под диван. В следующее мгновение ее рука уже была зажата в его стальной хватке - она сама не поняла, когда успела взмахнуть ею для удара.

Глаза Артема впились в нее, пылая холодным пламенем.

— Никогда не замахивайся на того, с кем не сможешь справиться, — его пальцы, словно тиски, сомкнулись на хрупком запястье Лизы. Он чувствовал ее бешеный пульс под тонкой кожей, видел бездонное отчаяние, прикрытое маской. Он силой усадил ее обратно.

— Что ты хочешь?! — Лиза была на грани истерики, ее голос дрожал. Она боялась не за себя, а за сестру. Ее маленькая Света, ни в чем не повинная, оказалась разменной монетой в этой игре.

Она старалась. Терпела унижения, прятала лицо под маской, выслушивала похабные шутки от гостей ради чаевых, давала потрогать себя потным, липким рукам этих хрякоподобных рыл, чтобы заработать лишние сотни рублей. Делала это ради мамы, ради Светы. И все напрасно. Наступил тот самый кошмар, которого она боялась больше всего на свете. Ее раскрыли.

Перед глазами, как в кадрах немого кино, пронеслись ужасные сцены: мать, бледнеющая от шока, хватается за ослабленное от химиотерапии сердце, ее глаза полны стыда и отвращения к собственной дочери. Картина сменилась другой: Света плачет, затравленная одноклассниками и учителями, и соседи, перешептывающиеся на лестничной клетке, бросающие в их сторону полные презрения взгляды. Ее жертва оказалась тщетной, а семья - беззащитной перед всем миром. И все из-за нее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я хочу тебя — туман ее сцен разорвал голос Артема. Он звучал тихо и спокойно. Не отпуская ее запястья, он притянул ее ближе, пока их тела не соприкоснулись. Он прильнул лицом к ее шее, глубоко вдыхая аромат ее духов. — Твой танец… Это нечто.

Лиза почувствовала пьянящий аромат мужского парфюма. Тревога сменилась, в груди вспыхнуло что-то темное и непристойное. Она давно уже не ощущала, как ее держат так. Давно она не ощущала таких сильных мужских рук. Она непроизвольно вытянула шею, а его руки уже обвили ее талию. Дыхание обоих участилось. Но в самый последний момент в ее голове что-то щелкнуло:

— Я не проститутка! — собрав остатки воли, она грубо оттолкнула его. — Что ты хочешь за молчание? У меня нет денег, чтобы платить тебе - когда она произнесла это вслух, голос задрожал, она едва сдерживала слезы. Паника от того, что ее раскроют и причинят вред ее семье нарастала все больше.

Артем отстранился, словно его окатили холодной водой. Он поправил пиджак, возвращая утраченный на секунду контроль.

— Неужели ты думаешь, что я стал бы шантажировать женщину в беде? Я мудак, Лиза, но не настолько. У меня к тебе деловое предложение. Я знаю о твоих проблемах и могу решить их.

Лиза посмотрела на него как на умалишенного, паника сменилась искренним недоумением:

— Какое предложение? Я ничего не умею.

— Лиза, — он покачал головой, и на его губах вновь появилась холодная усмешка — думаешь, если бы мне нужны были чьи-то навыки, я бы не нанял специалиста? Нет.

Артем встал с дивана, кожа под ним громко заскрипела. Он был высокий, крепкого телосложения. Лизе пришлось запрокинуть голову назад, чтобы взглянуть на его лицо, она ждала продолжения.

Он неспеша отошел к бару, не выбирая долго, сразу взял бутылку виски, которая ему приглянулась.

— Честно говоря, когда я узнал твою историю..что ж, она…выбивается из общего ряда. Я ожидал, что мне на стол принесут историю о девушке, что сбежала от родителей, выражая протест, или ради легких денег, чтобы отполировать свою внешность и вставить силиконовые сиськи. А тут… — он неспеша налил виски в бокал и методичным движением переложил пару кубиков льда. Повернулся к ней — Благородная нищета, самопожертвование. Лиза, ты либо мазохистка, либо очень сильная. Мне интересно узнать, что именно.

В комнате повисла тишина. Лиза продолжала ошарашено смотреть на него через кружева своей маски. Артем еле заметно вздохнул:

— Лиза, будь добра, перестань дрожать. Я не собираюсь причинить тебе вред. У нас просто деловой разговор, расслабься.

Его голос спокоен и бархатист, тягучий, словно мед. Лиза хотела бы ему поверить, но не могла.

— Что за сделка? — наконец-то заговорила она, машинально касаясь рукой своей маски, поправляя выбившийся локон.

— Я хочу купить тебя, на 24 часа. 5 миллионов - этого ведь хватит, чтобы решить все твои проблемы? Расплатишься с кредитом, оплатишь матери операцию, закроешь долг за обучение. Даже на игрушку сестре останется, или на десять. Ты сможешь начать новую жизнь.

— Что? — Лиза не верила своим ушам. Это звучало слишком сказочно, слишком просто, чтобы быть правдой. — А… Я поняла! Когда 24 часа пройдут, ты продашь меня на органы! Ты думаешь, я куплюсь на эту уловку?

Артем продолжать стоять у бара, его не тронула тирада девушки, напротив, он смотрел на нее, приподняв брови, в его глазах замелькали веселые огоньки.

— Продать на органы? — он отхлебнул виски. — Милая моя, если бы мне нужны были чьи-то внутренности, я бы не тратил время на стриптизерш. Я бы похитил марафонца с идеальным здоровьем. Или, не знаю, веганского блогера. Ты же, прости, дорогая моя, вся на нервах, не высыпаешься и, подозреваю, питаешься через раз. Твоя печень, я уверен, давно плачет. Нет, твоя ценность… в другом месте.

Блогера или атлета станут искать, так что твоя версия не убедительна - парировала девушка, все еще не решаясь довериться.

Она поймала на себе холодный взгляд Артема, на его лице и мускул не дрогнул. Все веселье в глазах потухло.

— Если бы я хотел убить тебя, Лиза, — отчеканил он каждое слово, его голос звучал пугающе спокойно — ты была бы уже мертва. Твои органы лежали бы в холодильнике, а твоя семья до сих пор бы гадала, куда ты пропала. Со мной не торгуются. И не разговаривают так. Тебе повезло - сегодня я чувствую себя джентльменом. Я не беру. Я покупаю. Пять миллионов за 24 часа твоего времени. Решай.

Лиза снова замолкла, переваривая информацию. Затем добавила, чуть ли не шепотом:

— Мне… придется спать с тобой?

— Да — ответил коротко мужчина. Он медленно поставил стакан и с уверенным, твердым шагом вернулся на диван. — И когда это произойдет, я хочу, чтобы этот дешевый кусок ткани не мешал мне смотреть на тебя. Тебе не кажется, что на данный момент это лишнее? Я уже знаю, кто ты, как тебя зовут, где ты живешь. У меня даже есть данные по твоей медицинской карте. Не кажется ли тебе, что твоя пресловутая анонимность со мной ни к чему?

Лиза снова коснулась пальцами маски, взвешивая все за и против. Да, в его словах есть смысл. Наверняка он уже смог увидеть ее фотографии в соцсетях, значит, им движет не любопытство. Он хочет получить акт повиновения.

Девушка понимала, что не в ее положении сейчас жеманничать, изображать гордость, поэтому она медленно, петелька за петелькой развязала ленты. Маска упала на колени. Перед Артемом предстало юное лицо с парой зеленых, полных отчаяния глаз. Он замер на мгновение, но тут же взял в себя в руки. Она была прекрасна.

— Намного лучше. — задумчиво проговорил он. — Слушай, я понимаю, мое предложение…необычное. Но, Лиз, в жизни нужно иногда рисковать, если хочешь оставаться на плаву. Конечно, выбор все еще за тобой. Ты имеешь полное право уйти прямо сейчас.

Ее взгляд опустился на сцепленные пальцы на коленях. Она понимала, с той самой СМС-ки от врача, слово “нет” больше не существовало в ее словаре. Это было недостижимой роскошью, которую она не могла себе позволить.

— Я согласна, но у меня есть условие…

__________________________________________________

От автора: Спасибо, что дочитали главу ❤️

Пожалуйста, оставьте комментарии и поделитесь впечатлениями ❤️

Я отвечаю на каждый комментарий ❤️

Подписывайтесь и добавляйте книгу в библиотеку ❤️❤️❤️

Спасибо, вы лучшие!

Глава 3.

Монитор равномерно выводил зеленую линию сердцебиения - единственный признак жизни в стерильной тишине палаты. Лиза сидела у больничной кровати, глядя на мать, но мыслями она была далеко.

Палата была светлая, с минимальным набором: кровать, тумбочка, кнопка вызова, лекарства. На стуле лежали спицы и моток пряжи: до того, как стало хуже, мама вязала игрушки на продажу, пытаясь хоть чем-то помочь Лизе. В корзинке лежал незаконченный заяц, его стеклянные глаза безучастно смотрели в потолок.

Мама спала, и Лиза боялась пошевелиться, чтобы не нарушить хрупкий покой. К изголовью койки был прикреплен планшет с указанным диагнозом “Рак молочной железы”. Лиза чувствовала, как медленно угасает мать, а сама она уничтожает себя ради ее спасения.

Воспоминание о вчерашнем разговоре с Артемом обжигало. Она выдвинула условие: ей нужно время, чтобы навестить маму, собрать вещи и увезти куда-нибудь Свету. И он, к ее удивлению, согласился.

Она сжимала руку матери, такую же холодную, как пачки купюр из клуба. Внутри теплилась надежда – такая же слабая, как биение сердца на мониторе. Если Артем не лжет, она сможет расплатиться с долгами, отложить часть денег на будущую учебу Светы и даже выкупить жизнь матери у самой Смерти.

Ее размышления прервал тихий, хриплый вздох. Мать поморщилась от боли:

— Лиза? Доченька, — слабая улыбка тронула ее побледневшие губы, — Я так рада, что ты пришла.

— Мам… — голос Лизы оборвался, в горле встал ком.

Нина Михайловна, ее мама, казалась прозрачной, будто постаревшей за одну ночь на десять лет. После смерти мужа, она надрывалась на трех работах, поднимая дочерей. “Лиза, учись, не нужно тебе выходить на работу, я сама прокормлю вас, только ты учись”, — твердила она без конца. Замуж так и не вышла - уж слишком любила отца своих девочек. На себя, на свое здоровье, у нее не оставалось ни сил, ни времени. К врачам обратилась, лишь когда болезнь скрутила ее по-настоящему. Она пропустила тот роковой момент, когда безобидное уплотнение превратилось в злокачественную опухоль, уже добравшуюся до последней стадии. И с того дня Лиза взвалила ее боль, ее жизнь и все долги на свои хрупкие плечи.

Было ясно: состояние матери ухудшалось с каждым днем. Сейчас они дошли до критической точки. Лиза с ужасом осознала, что никогда не видела мать в таком состоянии. Даже в самые тяжелые времена та шутила, твердила, что главное - не падать духом, что образование - единственная настоящая опора для женщины.

Мам, - повторила Лиза, сглатывая горький комок слез. - Я… я обратилась в одну волонтерскую организацию. Ничего не обещаю, но…возможно, они помогут.

По животу растекалась тошнотворная волна лжи. Она не могла сказать правду. Ни за что. Знала, что это добьет мать, а ей нельзя нервничать.

Нина Михайловна едва улыбнулась:

— У тебя получилось? Когда нам столько раз отказывали? Какая ты у меня молодец, девочка моя, — она погладила Лизу по руке. — Даже если ничего не выйдет, не расстраивайся. Как-нибудь выкарабкаемся.

Лиза прильнула губами к руке матери. Внутри клубился ураган из надежды, страха и леденящей тревоги. Она чувствовала, что стояла на пороге спасения, но обещание Артема было хрупким, как стекло. А что, если он врет? Не заплатит ей? Что, если ее все-таки разберут на органы или продадут в рабство? Что тогда будет с мамой? Со Светкой?

Лиза? Что с тобой? - мягко спросила Нина Михайловна, но ответа не получила. - Что-то случилось?

В палату вошел Владимир Сергеевич. Лиза переписывалась с ним постоянно, умоляя не упоминать при матери о долгах, чтобы лишний раз не нервировать ее. Девушка легонько похлопала мать по руке и вышла за врачом, чувствуя, как по спине бегут мурашки предчувствия.

***

Кабинет врача был стерильно–безликим: белые стены, плакаты Минздрава, шкаф с папками, которые, казалось, никогда не открывались. Щелчок замка прозвучал как приговор - Владимир Сергеевич закрыл дверь, отделив ее от остального мира.

— Елизавета, анализы мы провели. Метастазов пока нет, и это хорошая новость. — Он прошел к столу, его голос был ровным, профессиональным. — Но опухоль агрессивная, растет быстро. Оперировать нужно в ближайшие дни, пока она не проросла в грудную клетку. — Он принялся выводить на листке схему лечения. — После операции – обязательная химио- и лучевая терапия. Будет тяжело, но шансы есть. Мы можем поставить вашу мать на операцию на послезавтра, но для этого нужно сегодня внести депозит. Иначе очередь уйдет на месяц, и мы потеряем драгоценное время, когда можно что-то исправить. Но прежде…— он отложил ручку, — вам нужно погасить текущий долг перед клиникой. Таково требование руководства.

От его слов у Лизы потемнело в глазах. Цифры затуманили рассудок, и она тяжело опустилась на стул. Жестокая механика реальности, перемалывающая людей в банковские транзакции. Если на твоей карте нет нужной суммы, эта система без сожаления выбросит тебя. Она схватилась за голову, чувствуя, как кровь пульсирует в висках, отстукивая новый отсчет.

“Долг за кредит, долг за учебу, долг за клинику, теперь операция…” Целый каскад цифр пронесся у нее в голове. Девушка закусила губу, лишь бы не расплакаться от беспомощности. Она винила себя. Винила за то, что на руках у нее не было нужной суммы, за то, что сейчас не может внести депозит.

Владимир Сергеевич заметил ее молчание и мягко добавил:

— Елизавета, я знаю, что у вашей семьи сейчас трудности. Я выбивал для вас отсрочки сколько мог. Я не всемогущ. Если не оплатите долг сейчас, мы вынуждены будем перевести вашу мать в государственную больницу. Я так понимаю, вы не сможете расплатиться сегодня?

— Подождите, Владимир Сергеевич! — взмолилась она, поднимая голову. Она понимала, что такое государственная больница.

Там, в лучшем случае, положат в палату на десять человек, а не оставят умирать в коридоре. Древнее оборудование, медсестры, выгоревшие от нищенских зарплат и бессилия. Перевод туда для ее матери — это дорога в один конец. Оба они понимали: ждать квоты на бесплатную операцию придется месяцев три, а у них нет столько времени.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Когда-то зарплаты со стрип-клуба хватало, чтобы платить за палату в средней платной клинике, но после ухудшения состояния матери понадобились импортные антибиотики, капельницы, новые методы лечения. Деньги таяли, долги росли. Владимир Сергеевич до последнего входил в положение, выпрашивая отсрочки у руководства. Однако терпение руководства клиники иссякло.

— Сколько? Сколько нужно заплатить за операцию и долги? — Лиза массировала виски пальцами, прикрыв глаза — Может, вы сможете подождать еще день?

— Еще день? Елизавета, будьте реалисткой. Если у вас нет денег сегодня, то откуда вы собираетесь достать девятьсот шестьдесят тысяч за сутки? — Владимир Сергеевич поднял бумаги со стола и протянул ей планшет. — Вам же предстоит еще оплатить химио- и лучевую терапию, а учитывая ваше положение, вы снова задолжаете клинике. Я не могу пойти на этот шаг. Распишитесь, это согласие о переводе.

— Я не буду подписывать! — вырвалось у нее, в голосе звучала отчаянная твердость. — Прошу вас, Владимир Сергеевич, не как врача, а как человека. Я достану деньги, завтра они будут у вас. Дайте мне время, умоляю!

Она поймала его взгляд и, понизив голос до интимного шепота, добавила:

— Я понимаю, мы доставили вам немало хлопот, но может, если я завтра “случайно” оставлю в вашем кабинете конверт…с благодарностью…вы сможете уговорить руководство подождать еще день?

***

В квартире было тихо без болтовни Светки. Лиза отправила ее с ночевкой к Анжелике. Та, к счастью, сегодня была на выходном. Она знала о проблемах Лизы, поэтому не была против, когда девочка оставалась ночевать у них. Анжелика, всегда мечтавшая о дочери, с радостью возилась со Светкой. Девушки помогали друг другу: это было их негласное правило выживания. В этот раз Лиза солгала, сославшись на подработку в другом городе.

Девушка сидела перед зеркалом, совершая ритуал превращения. В повседневной жизни она носила неброский макияж. В макияже Айрис господствовали накладные ресницы и ярко красная помада. Каждый штрих был частью доспехов. Она выбрала комплект черного нижнего белья. Она видела в этом траурный символизм. На эту ночь Лиза умрет, уступив Айрис.

Время тянулось мучительно долго. Нервы сдавали, разум услужливо подкидывал самые чудовищные сценария: ее будет ждать не Артем, а несколько крепких мужчин, ее изнасилуют, закатают в бетон или вовсе продадут за границу – там ценят молодых девушек с ее типажом.

И сквозь этот хаос страха пробился обжигающий всполох памяти – низкий, уверенный голос Артема: “Лиз, в жизни нужно иногда рисковать, если хочешь оставаться на плаву.” Да, это риск. Она пойдет в ва-банк. Такое предложение выпадает раз в жизни.

Входная дверь квартиры с металлическим лязгом закрылась. Она не обернулась. Внутри она была приговоренной, идущей на эшафот, но внешне старалась источать уверенность.

Она приехала к “Вельвету” ровно в шесть вечера. Встала у черного входа, через который девочки обычно покидают клуб. Ждать долго не пришлось.

Спустя пару минут к тротуару подкатил темно-бордовый Bentley Bentayga, бесшумный, как акула. Из него вышли двое – две громадные скалы в безупречных плащах, наброшенные поверх костюмов. Их движения были методичны и экономичны. Один молча распахнул дверь машины для нее, второй встал поодаль, блокируя пространство.

В салоне авто висел аромат дорогой кожи и табака.

Артем сидел, откинувшись на спинке сиденья. В одной руке – планшет, в другой массивная серебряная зажигалка, которую он небрежно вертел в руке. Его костюм цвета мокрого асфальта сидел безупречно.

Он поднял на нее медленный, тяжелый взгляд, словно отвлекаясь от важных дел.

— Добрый вечер, Лиза, — его голос был низким, бархатным. Он сделал легкий жест зажигалкой в сторону сиденья. — Садись, пожалуйста. Наши 24 часа начнутся сейчас.

И лишь тогда его взгляд, холодный и пронзительный, медленно скользнул по ее фигуре. Он смотрел на нее так, как коллекционеры проверяют состояние приобретенного редкого экземпляра. Его лицо оставалось спокойным, почти отрешенным, но в его присутствии было что-то такое, от чего по коже Лизы побежали мурашки — жгучая смесь животного страха и влечения.

Машина тронулась, дождь яростно захлестал по стеклам. В салоне сохранялась гнетущая тишина. Лиза не знала куда себя деть, ее пальцы теребили прядь волос. Ей было непонятно: стоит ли начать разговор первой? Или продолжать молчать? А если и начать, то что сказать?

Чтобы отвлечься, она принялась изучать салон, ведь никогда не была внутри дорогих машин. Провела подушечками пальцев по холодной по кожаной обшивке, поерзала на кожаном сиденье. Она взглянула на мужчин, которые сидели на передних креслах. Водитель – крепкий, с бычьей шеей, его костяшки были испещрены шрамами, на одном пальце – печатка. Второй сидел справа от него. Он был с лицом, будто сошедшим с экрана американского боевика, коротко стриженный, с большим шрамом, рассекающим всю левую щеку. Поймав ее взгляд в зеркале заднего вида, он молча смотрел на нее. Лиза тут же отвела глаза.

Артем был погружен в планшет, на экране мелькали графики и цифры. И ее взгляд, вопреки воле, снова потянулся к нему. По светлым волосам, аккуратно уложенным назад, но одна непокорная прядь все же выбивалась на лоб, придавая его идеальности легкий, почти человеческий изъян. По идеально подстриженной бороде, которая скрывала линию сильного, жесткого подбородка.

И вдруг... его синие глаза, холодные и ясные, как горное озеро, резко оторвались от экрана и поймали ее застывший на нем взгляд. Он не был удивлен – он прекрасно осознавал эффект, который имеет на женщин. Уголок его рта дрогнул в едва уловимой подобии улыбки, в которой не было ни капли тепла. Голос его оставался вежливым и деликатным.

— Прости, что отвлекаюсь, — его голос оставался вежливым. — Дела по работе. Я закончу и все мое внимание будет принадлежать тебе, договорились?

Вопрос звучал как констатация факта и не требовал ответа. Лиза, сгорая от стыда, отвернулась к окну и до конца пути не отрывала взгляд от мелькающих за стеклом огней.

Машина остановилась у роскошного итальянского ресторана. Знаком руки Артем дал понять охранникам, что они должны оставаться в машине. Он вышел первым, и, обойдя автомобиль, сам распахнул дверь перед Лизой.

Его высокий силуэт на мгновение полностью заслонил от нее весь мир, оставив только его самого и протянутую руку. Ладонь, в которой уже лежала ее судьба. Лиза замерла, глядя на нее. Это был мост через пропасть. Шаг вперед — и обратной дороги не будет.

***

Марио стоял у стойки администратора. Он возглавлял пост управляющего уже девять лет и научился многому. По взгляду он мог определить, какие отношения между гостями, какой характер встречи будет происходить, по одежде мог определить даже уровень дохода. Этим вечером он знал, для кого заказана VIP-ложа – для человека, чьи люди “крышевали” заведение. Он понимал: все должно быть безупречно и цивильно для этого гостя. Знает, что тот не переносит грязь, шумные застолья. Марио уже в третий раз послал официанта перепроверить все: от скатерти до свежести устриц в холодильнике.

Конечно, он нервничал перед прибытием Артема. Он не часто приезжает сюда и, честно говоря, Марио давно его не видел.

Дверь открылась, звякнув колокольчиком. Марио смотрел на высокого мужчину с мощными плечами, со светлыми волосами и глазами цветом айсберга. Его костюм, сшитый в лучшем ателье, и мокрый от дождя плащ, стоили больше годовой аренды всего заведения. Он держал в локте руку женщины, которая была на голову ниже него. Блондинка возрастом походила на студентку. У нее был броский макияж с накладными ресницами и платье из дешевой ткани, бижутерия вместо ювелирки. «Содержанка», — безошибочно определил про себя Марио. — «Свидание».

Лицо Марио, как у истинного профессионала, лицо не дрогнуло и не выдало его мыслей. Он расцвел в услужливой улыбке и провел их в уединенную ложу.

Свет был приглушен до интимного полумрака, официант торопливо зажег высокие свечи. Когда они остались одни, Артем открыл меню. Лиза с недоумением уставилась на разворот. Цен не было. Виньетки букв соединяли в себе сочетания непонятных иностранных слов, картинок не было, описания тоже.

— В некоторых заведениях это считается концепцией — с легкой усмешкой проговорил Артем, заметив ее недоумение.

Лиза подняла голову и растерянно улыбнулась. Ее глаза вновь принялись изучать черты его лица. Она пыталась понять, что происходит в его мыслях и голове.

— В чем дело, Лиз? Нравлюсь? — спросил он.

— Ты красив, не спорю — не отводя взгляд, ответила она. — На самом деле я просто пытаюсь понять, что ты будешь делать со мной следующие 24 часа.

Артем слегка рассмеялся и покачал головой:

— Снова про расчлененку? Настолько не доверяешь мне?

— Было бы глупо доверять члену мафии.

— Не члену, а ее главе, Лиз. — поправил он, уголок его рта дрогнул. — Боже, расслабься. Я просто хочу провести вечер в компании красивой девушки, а ты строишь из себя героиню триллера. Смотри, у них есть отменное трюфельное ризотто, прошутто… — он с азартом продолжил изучать меню.

— Я не знаю что такое прошутто, — призналась Лиза, ее мысли снова и снова возвращались к матери. — Меня волнует не это. Мне нужны гарантии.

— Гарантии? — Артем не отрывался от меню, рассматривая обратную сторону с алкоголем.

По спине Лизы побежали мурашки. Это была безумная и дерзкая авантюра — напрямую просить денег у главаря мафии, но отступать было некуда:

— Я хочу получить половину сейчас.

Повисла тяжелая пауза. Артем медленно отложил меню в сторону и уставился на нее непроницаемым взглядом:

— Хм. Смело. — он слегка наклонил голову и сложил руки на столе — Не у каждого мужчины хватит смелости на такую прямоту, а я имел с ними достаточно дел. Скажи, если я переведу половину денег сейчас, ты перестанешь смотреть на меня, как на маньяка, и позволишь себе расслабиться? Потому что я намерен провести этот вечер качественно.

Как только она кивнула, его пальцы забегали по экрану. Телефон девушки завибрировал - ее счет в банке был пополнен на два с половиной миллиона. Нули забегали перед глазами и выстроились в аккуратный ряд. Адреналин ударил в голову, сердце заколотилось. Настроение волшебным образом поднялось, груз тревоги уменьшился. Наконец-то она расслабилась. Теперь в мыслях она была уже в больнице и отдавала деньги врачу.

— Спасибо… — она все еще глядела в экран, не веря своим глазам.

— Брось, все честно — он отдал меню официанту и наклонился к ней через стол. — Я же джентльмен. А джентльмены держат свое слово. Но достаточно обо мне. Расскажи о себе, Лиз.

— Ну…мне двадцать два, учусь на последнем курсе на искусствоведа — к столу подали горячие булочки и копченым сливочным маслом. - Люблю осень, виниловые пластинки, умею печь и варить вкусный кофе.

— Винил? — его брови поползли вверх, а в глазах вспыхнул неподдельный интерес. - Серьезно? А что в твоей коллекции? - Он отломил кусочек булочки. - У меня есть пара раритетов, которые годами пылятся без дела. Некому было показать.

— К сожалению, ничего - смущенно улыбнулась Лиза. - Сам понимаешь, мне сейчас не до этого.

Ужин протекал удивительно легко. Артем не поднимал тему ее долгов и стрип-клуба, со стороны казалось, что эти двое просто старые друзья, которые встретились после многолетней разлуки. Они спорили о музыке, обсуждали любимые группы, Артем рассказывал про занятия яхтингом - еще одно его увлечение.

Девушка сдержала обещание: она выпила бокал виски разбавленного с соком, чтобы быть более открытой.

Алкоголь делал свое дело. Она смеялась от его шуток, и сама рассказывала забавные истории из практики в художественной галерее.

— …И вот этот мужчина в малиновом пиджаке, — Лиза едва сдерживала смех, — тычет пальцем в абстракцию и орет на весь зал: «И ЭТО стоит триста тысяч?! Да у художника просто кровь из носа хлынула, вот он и размазал ее по холсту!».

Она залилась смехом и поняла, что он не смеется. Он просто смотрела на нее.

— Что? — спросила она заплетающимся языком.

— Ничего, — он отвел глаза, сделав глоток виски. — Просто давно мне не было так легко с кем-то.

Она отодвинула тарелку с прошутто и скривилась:

— Слишком соленое

— Да, до твоего изысканного вкуса мне расти и расти, — он с сарказмом улыбнулся. — Как и до твоего умения пить виски. Ты его практически испортила соком.

К концу ужина Артем не чувствовал привычной усталости от пустой болтовни. Он ощущал легкость и странную удовлетворенность. Ее смех, ее увлеченные рассказы, с какой страстью горят ее глаза, когда она рассказывает о виниле…все это заставляло его чувствовать себя не боссом, не хозяином положения, а просто мужчиной. Живым.

Он сделал глоток виски, наблюдая, как она, размахивая руками, изображает своего чудаковатого преподавателя.

— Знаешь, — его голос стал тише, а пальцы коснулись ее щеки с почтительной осторожностью. — Я хочу рассмотреть получше цвет твоих глаз, позволишь?

Лиза замерла. Атмосфера сменилась мгновенно. Его ладонь была теплой и шершавой. От виски и внезапной близости ее щеки пылали, сердце забилось чаще, дыхание перехватило.

Он уловил ее смятение. Синева его глаз потемнела, взгляд упал на ее губы, Лиза приоткрыла их и прикрыла веки.

Его дыхание сбилось, голос стал хриплым:

— Ты даже не представляешь какие желания у меня сейчас в голове… — Он приблизился так, что его губы почти коснулись ее. Лиза издала тихий стон, но поцелуя не последовало. Вместо этого он прошептал ей в губы, обжигая кожу — Терпение. Иначе я трахну тебя прямо здесь.

Пальцы Лизы впились в его плечи, бедра судорожно сжались под столом, выдавая желание, которое она уже не могла контролировать. Этот жест не ускользнул от его внимания. Его рука молнией скользнула под юбку, пальцы нашли влажную теплоту сквозь тонкое кружево. Она вздрогнула, прижимаясь плотнее. Ему потребовалась вся его воля, чтобы остановиться. Отстранившись, он сжал ее бедро:

— Едем ко мне. Сейчас же.

__________________________________________________

От автора: Спасибо, что дочитали главу ❤️

Пожалуйста, оставьте комментарии и поделитесь впечатлениями ❤️

Я отвечаю на каждый комментарий ❤️

Подписывайтесь и добавляйте книгу в библиотеку ❤️❤️❤️

Спасибо, вы лучшие!

Глава 4.

Артем переступил порог своего пентхауса, пропуская Лизу вперед. Он молча наблюдал за ней: она скользила взглядом по безупречным линиям интерьера, выполненного в духе скандинавского минимализма. В нем преобладали серые стены холодного оттенка, строгая геометрия мебели и лаконичные картины на стенах.

Ее вздох восхищения заставил его улыбнуться про себя. В первую очередь Лиза подошла к стеллажу, где стоял виниловый проигрыватель. Ее глаза загорелись, когда она, почти с религиозным трепетом, провела пальцами по краю первой обложки.

— Можешь посмотреть. Все равно некому было оценить мою коллекцию по достоинству, — произнес он, не скрывая интереса.

Лиза принялась бережно перебирать пластинки, извлекая их одну за другой, как из шкатулки с драгоценностями:

— Элвис Пресли, Майкл Джексон, Scorpions, Pink Floyd, The Beatles… — перечисляла она, рассматривая обложки. Но, добравшись до последней, застыла в немом исступлении. — Это… The Sex Pistols «God Save The Queen»?! — ее голос сорвался на высокой ноте. — Их всего девять в мире!

— Девять, — с гордостью проговорил Артем, наслаждаясь ее потрясением. — И один из них — у меня.

— Но… как? — она повернулась к нему. В широко распахнутых глазах читалось чистейшее изумление. — Это же легенда! Это… невозможно!

— Возможно все, Лиз, — он усмехнулся, делая шаг ближе. — Просто у некоторых возможностей чуть больше. Нравится?

— Нравится? — Лиза ахнула. — Артем, это же история! Это как… найти оригинал «Моны Лизы» на блошином рынке!

— Ты что, только что сравнила мой пентхаус с блошиным рынком? — в его глазах плясало удовольствие.

— Ой, да брось! — она отмахнулась, не в силах оторвать взгляд от пластинки. — Ты же понимаешь, что это бесценно! Ты вообще их слушаешь, или они тут стоят для антуража, чтобы впечатлять таких как я?

— А если для антуража? — улыбнулся он, скрестив руки на груди.

— Тогда я тебя сейчас прибью этой самой пластинкой, и суд меня оправдает, — засмеялась Лиза, прижимая раритет к груди. — Это кощунство! Такая вещь должен служить музею искусств, а не прикрывать твой мачизм.

Он рассмеялся, ее горячность забавляла его.

— Хорошо, хорошо, признаюсь. Иногда слушаю. Когда хочу вспомнить, что такое настоящий хаос.

Их взгляды встретились, и на мгновение тишина сделалась плотной и значимой. Он прервал ее, мягко коснувшись ее локтя.

— Идем, покажу тебе что-то. — Его ладонь мягко легла ей на спину, направляя к панорамному окну.

Вид с высоты пятьдесят девятого этажа был ошеломляющим. Город лежал у их ног, сверкая тысячами огней, как рассыпанные бриллианты на черном бархате. Пультом в руке он приглушил свет до мягкого свечения, погрузив комнату в интимный полумрак, где их отражения в стекле стали призрачными двойниками.

Лиза прильнула лбом к холодной поверхности, завороженная. В животе приятно сжалось, как на американских горках — смесь страха и восторга. Она представила, будто парит над этим городом огней, став его королевой.

— Боишься высоты? — Его голос прозвучал близко, теплое дыхание коснулось уха.

— Я боюсь падать, — честно выдохнула она, не отрывая взгляда от бездны. Ее глаза на миг стали отрешенными. — А стоять на краю… нет.

Его руки мягко легли на ее талию, притягивая спиной к себе. Он склонился к ее волосам, вдыхая аромат ее духов.

— Мне нравится твой запах, — полушепотом проговорил он.

— А мне…твой, — дрожащим голосом ответила Лиза. Ее пальцы сомкнулись на его руках.

Артем отстранился, создав между ними расстояние. Его взгляд скользнул по ее фигуре.

— Я бы с удовольствием снова посмотрел на твой танец. Станцуешь для меня? Прямо здесь, с видом на город.

Улыбка тронула ее губы. В ее глазах вспыхнул знакомый огонь — она выпустила Айрис.

— Почему бы и нет? — Она сделала шаг вперед, меняясь в осанке. — Только поставь на виниловом проигрывателе “Scorpions - Animal Magnetism”.

Просьба была исполнена. Первые, низкие, вибрирующие аккорды "Animal Magnetism" заполнили гостиную. Артем откинулся на диване, его поза была расслабленной. Его взгляд пристально следил за ней.

Ее движения начались с едва уловимого покачивания бедрами. Взгляд, прежде робкий, стал пристальным и хищным, прикованным к мужчине на диване. Она позволила Айрис взять вверх. Сделка для нее была честной, и она хотела отработать ее полную сумму.

Под тяжёлый бас и гитарные риффы ее танец стал целой повестью. Ладони скользили по ее телу, очерчивая изгибы. Приблизившись к окну, она стала силуэтом на фоне мерцающего ночного города. Огни небоскребов позади нее вспыхивали поочередно, аккомпанируя ее движениям.

Мучительно медленно, под темп песни, она приподняла подол платья, обнажая бедра, и тут же отпустила ткань – это было дразнящее обещание.

Она двигалась вокруг него, как пантера, удерживая в центре своего внимания. Движения исполнялись с ритуальной точностью, ведь она делала это уже столько раз. Ее каблуки мерно стучали по полу, а взгляд искал и находил в его глазах жадное, напряженное ожидание.

Наконец она перешла к главному: к платью. Повернувшись спиной, она медленно потянула пальцами за молнию. Когда ткань соскользнула с её плеч – упав тяжёлой лужей на пол, обнажились ключицы, мягкая линия груди и спина, контрастируя с тёмным бархатом ночи за стеклом. Теперь она осталась в кружевном белье – уязвимая и могущественная одновременно.

И в этот миг музыка оборвалась.

Резкая, оглушительная тишина обрушилась на них, нарушаемая лишь прерывистым дыханием Лизы. Она замерла, сбитая с толку, все еще находясь в образе Айрис. Она не сразу поняла, что это Артем остановил проигрыватель.

Мужчина немедленно встал с дивана. В его глазах не осталось ни следа от джентльменской сдержанности; им теперь повелевала только жадность и животное нетерпение. Тремя широкими шагами он сократил дистанцию, которую Айрис так искусственно выстраивала весь танец.

Он не произнес ни слова. Оказавшись рядом, Артем схватил её за бёдра. Его губы обрушились на нее в жарком поцелуе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Оторвавшись от губ, он силой развернул Лизу и прижал её грудью к холодной поверхности панорамного окна.

Его тяжелое дыхание обжигало шею, а мощная эрекция упиралась в ее ягодицы. Лиза вцепилась ему в руку; мурашки бежали по коже.

— Лиза… — прошептал он, целуя ее шею. Девушка застонала и инстинктивно выгнула ее. Он воспринял это как приглашение. Его поцелуи стали еще настойчивее. Его большие, сильные руки блуждали по ее телу, срывая бюстгальтер, полностью обнажив грудь. Резкий контраст: леденящее стекло на сосках и следом – жар его ладони.

Она не выдержала. Она вновь хотела ощутить его губы. Тело двигалось, повинуясь первобытным инстинктам. Резко развернувшись, она нашла его губы. Поцелуй оказался для него неожиданным, но Артем тут же ответил с удвоенной силой. С каждой секундой поцелуй становился жарче, пальцы Лизы лихорадочно расстегивали его жилет и рубашку, обнажая рельефные мышцы.

С рычанием, больше похожим на звук дикого зверя, он отпустил ее губы, лишь для того чтобы взять ее за запястья. Его пальцы сомкнулись вокруг них, как наручники.

— Нет-нет, моя дикая Айрис — его голос был хриплым, полным темной услады. — Я предпочитаю растягивать удовольствие.

Прижав ее к стеклу, он поднял запястья над ее головой. Другая рука уже приспускала ее кружевные трусики.

— Хочешь контроля? — прошептал он, жадно целуя шею. — Я тебе его дам, но ты будешь играть по моим правилам.

Опустился ниже. Он захватил губами ее сосок. Лиза застонала и зарылась пальцами в его волосы. Отпустив руки, он продолжал спускаться все ниже. Последний элемент кружева опустился на пол, оставив девушку полностью обнаженной.

Сидя на коленях перед ней, он целовал ее бедра и задержался там, у влажного жара, растягивая момент, заставляя ее тело извиваться от желания.

Его руки крепко держали ее за бедра, не давая ей вырваться, а его взгляд, горящий синим пламенем, был устремлен на нее снизу вверх.

— Артем... — простонала она в предвкушении, прижимаясь спиной к холодному стеклу.

— Молчи, — приказал он хриплым голосом. — Просто чувствуй.

И прежде чем она успела что-то ответить, его рот нашел ее. Влажный, жаркий, безжалостный и бесконечно умелый. Язык его творил магию, от которой у Лизы подкосились ноги. Она вскинула голову, вскрикнув, ее пальцы беспомощно заскользили по стеклу окна, оставляя смазанные следы. Ее бедра сами предательски тянулись к нему, ища больше, глубже. Она стонала, громко, без стыда, пока волны оргазма не накрыли ее с головой.

Артем медленно поднялся, вытирая пальцем губы.

— Уже все? Недолго ты сопротивлялась…— Он потянул ее к дивану. Она покорно последовала на подкашивающихся ногах; тело трепещало после оргазма.

Опьяненная сладостной истомой, она сама искала его губы, ее руки дрожали, расстегивая ширинку. Ей нужно было чувствовать его внутри – единственное, что могло утолить ее голод.

Ее пальцы спустили ткань его брюк и боксеров, и он будто пружина, распрямился перед ней — идеальный, властный, пульсирующий необузданной силой. Ее охватил смешанный трепет желания и робости, но инстинкт оказался сильнее. Она не стала ждать разрешения — ее губы, повинуясь глубинному позыву, потянулись сами.

Едва ее губы обхватили его член, из груди Артема вырвался низкий, сдавленный стон — звук такой животной силы, что ее собственное тело откликнулось на него вспышкой ликующего жара. Его руки вцепились в ее волосы, уже не направляя, а владея, задавая темп, который был ему угоден. И она позволила этому случиться, позволила его наслаждению стать топливом для своего.

Внезапно его движения стали резче, а дыхание — сбивчивым. Казалось, он достиг той грани, где наслаждение становится невыносимым. Пальцы в ее волосах сжались, и он отстранил ее, разрывая контакт. Грудь его тяжело вздымалась, а в глазах стоял туман первобытного инстинкта.

— Оставь, — приказал он. Его пальцы все еще сжимали ее пряди. — Я хочу кончить в тебя.

Он с легкостью усадил ее на себя, заполнив ее точным, уверенным движением. Глухой стон Лизы потонул в его плече, ее пальцы впились в его кожу. Ей было мало. Еще. Ее тело требовало больше, глубже, быстрее. Она прижималась к нему, двигая бедрами и покрывая влажными поцелуями его шею. И он сломался. Схватив ее за подбородок, он поймал ее губы в поцелуе, и позволил ей задавать эту опьяняющую, безумную скорость.

Кожаный диван выстукивал яростный ритм под ними.

Артем шипел сквозь зубы:

— Да…вот так…быстрее! — Его стоны становились все одержимее. — Вот так…покажи, кому ты принадлежишь…скажи, кто тебя купил… — Диван ритмично скрипел, шлепки тел становились все быстрее.

— Ты! — стонала она, яростно двигая бедрами вверх-вниз. — ТЫ!

С первобытным рыком он достиг пика: его тело на мгновение окаменело, а затем обмякло, прижимая ее к себе в сладостном изнеможении. Несколько минут в комнате стояла тишина, нарушаемая лишь их тяжелым, выравнивающимся дыханием.

— Вау... — все, что он смог выпалить. Его руки, все еще дрожащие, крепче обвили ее, прижимая к своей мокрой от пота груди.

— Вау... — эхом отозвалась Лиза, ее голос был сиплым. Она откинула голову, чтобы взглянуть на него. В ее глазах светилось изумление и растерянность. Отдышавшись, она промолвила. — Это было…нечто.

Артем расслаблено засмеялся, его грудь вибрировала под ее щекой.

— Льстишь мне, чертовка? — Шлепнул ее по заду. - А ты опасная.

— Нет, — она зарылась лицом в его шею, губы коснулись солоноватой кожи. — Просто…правда.

***

Дверь ванной с тихим щелчком закрылась, отгородив ее от мира Артема. Лиза оперлась о раковину. В зеркале была она — с растрепанными волосами, запекшейся помадой в уголках губ и темными следами туши.

В глазах у ее отражения плясали чертики. Возбужденные, живые. А в уголках губ таилась улыбка, которую она не отпускала даже сознательно.

“Кто же ты? Айрис или Лиза?” — пронеслось в голове.

Она провела пальцем по синеватому пятну на шее — отметине, оставленной им. Рассматривала в отражении следы на теле после их страсти.

Это Айрис так мастерски отрабатывает свои деньги? Или это я... я сама?»

Встала под душ, горячая вода приятно расслабляла.

Он — мафиози. Холодный и расчетливый. Он купил ее, на время; это закончится. Почему она не чувствовала унижения после их связи? Отвращения? Почему близость с ним отзывалась в ней таким теплом?

«Он мне нравится. Черт возьми, он мне нравится!».

От этого признания стало страшно. Потому что это было глупо. Это было безрассудно. Сделка была проста: он ей деньги, она – полностью в его распоряжении в эти 24 часа. Продолжения не будет. Они разойдутся уже завтра.

Спустя время она вышла из ванной, завернувшись в его огромный, мягкий халат. В спальне царил полумрак, освещаемый только светом города за окном. Артем лежал на кровати. Когда она показалась в спальне, он похлопал по пустому пространству рядом. Это был немой приказ.

Она без сомнения скользнула на прохладную шелковую простыню. Его тело отдавало теплом. В его объятиях было спокойно. Не сказав ни слова, его губы нашли ее в темноте, а руки развязали пояс халата. На этот раз в его ласках не было яростной спешки, а была обжигающая нежность, которая стирала в прах все сомнения.

И когда ее тело снова затрепетало под ним, отзываясь на каждый его жест с пугающей готовностью, Лиза закрыла глаза и окончательно перестала понимать, где заканчивается Айрис и начинается она сама. В тишине, нарушаемой лишь их прерывистым дыханием, она позволила чувствам взять верх над разумом, и в этот миг это было единственной, неоспоримой правдой.

***

Глубокая ночь. Впервые за долгие месяцы ее тело было расслаблено, а мысли не метались между долгами и больничной палатой. Покой длился недолго.

Ее вырвал из сна ровный голос, доносящийся из другой комнаты, кабинета Артема. Самого его рядом не было. Сквозь щель в дверях лилась узкая полоса света, его голос продолжал звучать, но не так, как она привыкла слышать его рядом с собой. Он звучал угрожающе, с ледяным давлением, явно говорил по телефону.

Лиза приподнялась на локте, прислушиваясь к словам.

— ...значит, ты мне сейчас говоришь, что один шестизначный код может похоронить месяца работы и двадцать миллионов евро? — Голос Артема был обманчиво ровным.

Тишина. Он слушал. Лиза замерла, затаив дыхание.

— Нет, Серега, — Вдруг послышалось ей, и в интонации впервые появилась опасная усмешка. — Ты ошибся. Это не «проблема». Этот тупой говнюк устроил саботаж.

Лиза продолжала прислушиваться, оставаясь в кровати, она пыталась составить из обрывков фраз логическую историю. Однако пока не понимала о чем идет речь.

— У тебя есть два часа, — продолжил Артем таким же ровным голосом. — Найди этого... технаря. Объясни ему. Объясни так, чтобы до самых его косточек дошло, что его жизнь, его хомячиха, что он держит в однокомнатной хрущевке, — это ничто. Пыль. По сравнению с тем, что я с ним сделаю, если хоть один байт информации уйдет не туда. Он должен исчезнуть или исправить ошибки. Мне все равно. Результат я хочу видеть на рассвете. Понял?

Еще пауза, более короткая. И тихий щелчок — он бросил трубку.

Лиза откинулась на подушки и тут же отвернулась, делая вид, что спит. Воздух в спальне, секунду назад такой теплый и безопасный, вдруг стал холодным и тревожным. Она слышала стук собственного сердца в ушах.

«...сделаю, если хоть один байт информации уйдет не туда...»

Ее собственные долги, ее отчаянная сделка — все это вдруг показалось такой сумасбродной глупостью. Она согласилась продать тело мужчине, который только что по телефону, повседневным тоном, решал, жить человеку или стать «пылью». И сейчас она делит с таким опасным мужчиной постель.

Скрипнула дверь, он шагнул в спальню. Лиза мгновенно сомкнула веки, придав лицу безмятежность, выровняла дыхание, притворяясь спящей.

Он опустился рядом. Постель просела под тяжестью его веса. От него пахло дорогим мылом и... чужеродностью. Властью. Запахом чужой, сломленной судьбы.

Привычным движением его рука легла на ее талию.

И это прикосновение, которое час назад заставляло ее стонать от желания, теперь обожгло, как разряд. Мурашки страха побежали по коже. Все ее существо вопило: «ОТОДВИНЬСЯ!»

Это был тот же мужчина. С теми же губами, что дарили ей поцелуи. С теми же руками, что ласкали ее. Но теперь она ЗНАЛА. Под этой кожей билось сердце, способное остановить чужое одним лишь словом.

Он что-то неразборчиво пробормотал, повернулся на бок, и через минуту его дыхание стало ровным.

Лиза лежала с открытыми глазами, не отрывая взгляда от стены. Эйфория рассеялась, как дым. Ее с жестокой силой швырнуло обратно в суровую реальность. В мир, где ее временный покровитель, оказался палачом.

И самое ужасное: даже сейчас, дрожа от страха, она ощущала тепло его руки на своем боку. И не могла заставить себя оттолкнуть ее.

____________________________________________

Примечание от автора: Спасибо, что дочитали главу ????

Пожалуйста, оставьте комментарий, поделитесь своими впечатлениями ???? Я отвечаю на каждый комментарий, мне важна ваша обратная связь.

Подписывайтесь, добавляйте книгу в библиотеку ????

Делитесь книгой в соц.сетях ????

Спасибо! Вы лучшие! ????

Глава 5.

— Лети за мной, сын мой, но помни: не поднимайся к солнцу! — кричал Дедал, его слова терялись в реве ветра.

Но Икар уже не слышал. Его манила божественная жаркая сфера, пылающая в синеве. Это был зов, сильнее разума, сильнее страха. Он взмывал вверх, и каждый взмах крыльев был вызовом самой судьбе.

И тогда солнце ответило равнодушной, всесокрушающей лаской. Воск на его спине смягчился и потек, словно слезы. Икар взметнул руки, пытаясь ухватиться за само небо, но в пальцах у него остались лишь горстки тающих перьев. Мгновение невесомости — и безудержное парение сменилось стремительным падением вниз, навстречу холодным, безразличным волнам.

***

В глаза ударил резкий утренний свет. Лиза неохотно приоткрыла веки и зажмурилась от золотистых лучей, заливавших спальню. Взгляд нашел часы на прикроватной тумбе. Время 7:04 утра. Она медленно приподнялась на локтях, чувствуя приятную тягучую боль в мышцах после ночи.

Ее взгляд упал на спящего рядом Артема, и память, как удар током, вернула фрагменты ночного разговора, который доносился из его кабинета.

“На что я рассчитывала?” — пронеслось в голове с горькой усмешкой. “Что главарь мафии окажется белым и пушистым? У него другой мир, и я не знаю его правил”.

Она принялась изучать его лицо, смягченное сном. Лучи солнца осветили его, а сон расслаблял его черты лица, делая его почти юным. Вчерашний ужас начал отступать, сменяясь трезвым анализом.

Ее осенило. Да, он жесток. Но судя по вчерашнему диалогу, кто-то устроил саботаж, подставил его дело под удар. Его реакция была направлена на решение проблемы, а не на удовлетворение больной фантазии. Он не действует, как садист, которого возбуждают чужие страдания. Он – хищник, защищающий свою территорию. Да и какие люди крутятся в этих кругах? Наверняка они осознают свои риски.

“О нет… Теперь я оправдываю его?”

И словно в ответ, перед взором всплыло лицо матери. В мире, когда волонтерские организации отказали в помощи, когда банки и полиция оказались бессильны против кредита, который повесили на умирающую женщину, Артем был единственным, кто помог. Поступил как человек дела. Да, у него есть свои грехи, целое кладбище скелетов в шкафу. Но несмотря на это, он не навредил ей или ее семье.

Он был внимателен прошлой ночью, галантен, как ни один из ее бывших парней. А она…она отшатнулась от него, будто он чудовище. Лиза почувствовала себя гадко.

Можно ли бояться молнии, которая отогнала стаю голодных волков у твоего дома? Нет. Ты благодарен ей, даже зная, что в следующий раз она может ударить по тебе.

“Он купил маме жизнь, — с твердостью произнесла про себя девушка. — Сегодня же поеду к врачу и отдам деньги. Проведем операцию и все наладится. А на остаток закрою кредит и долги. Отложу на учебу Светке. Да. Вот что имеет значение.”.

Она ухватилась за эту мысль, как утопающий за соломинку. Она поняла главное: она не переходила ему дорогу и не предавала. Значит, бояться нечего. Если она будет вести себя с ним как обычно, то все будет в порядке.

Сбросив одеяло, она собралась покинуть кровать, но сильная рука обхватила ее запястье, властно затягивая обратно.

— Куда собралась? Я тебя еще не отпускал, — проговорил он сонно и стиснул ее в объятиях.

От этих слов у Лизы промелькнула мысль, от которой мучительно сжалось сердце.

Мучилась ли она от того что продала себя опасному человеку? От того что переступила моральные нормы и теперь ничем не отличается от женщины с низкой социальной ответственностью? Нет. Не это было зерном мысли Лизы. Теперь мысль, которая тяжелым свинцом лежала на ее сердце была иная. Она хотела, чтобы Артем попросил ее остаться, чтобы он взмолился, что не может без нее жить. Она жаждала остаться. Это была жажда продлить это чудо, эту передышку, которую он ей дал. С другой стороны, она понимала, что девушке ее круга не имеет с ним никаких шансов.

Ей оставалось только погрузиться обратно в сон в его объятиях.

***

За завтраком Лиза ловила на себе оценивающие взгляды экономки, та сервировала стол для завтрака. Ей было неловко от того, что она сидит за столом, в то время как женщина с возрастом ее матери хлопочет вокруг них.

— Спасибо, Людмила Сергеевна, прошу, оставьте нас. Мы сами разберемся. Вы на сегодня свободны, — твердо, но с уважением распорядился Артем.

Людмила Сергеевна бросила на Лизу последний, сдержанно-неодобрительный взгляд и коротко кивнула:

— Как пожелаете, Артем Вячеславович.

Когда экономка ушла, Артем, не отрываясь от планшета, произнес:

— Не обращай внимания. Людмила Сергеевна – женщина старой закалки. Для нее любая новая девушка в этом доме — потенциальная хозяйка, вот и проверяет на прочность.

Лиза молча встала со стула и закончила сервировку: расставила тарелки, столовые приборы и подала завтрак. Артем наблюдал за ней с доброй насмешкой:

— Что? Планируешь занять место Людмилы Сергеевны? — он намазывал масло на чиабатту. — Тогда, выходит, ее косые взгляды не так уж и беспочвенны.

Лиза засмеялась и игриво шлепнула его свернутым полотенцем.

— Ну уж нет! Я не стану прислуживать избалованному бандиту.

Артем приложил руку к груди, изображая напускное удивление.

— Бандиту? Что за словечки сыплются из этого ротика с утра? — в одно мгновение он схватил ее за бедра и усадил к себе на колени. Его губы обжигающе близко прикоснулись к уху, а рука уже скользила под футболкой, которую Лиза носила после ночи. - Может, мне следует тебя отшлепать за такое поведение?

Лиза вскрикнула и вцепилась в его плечи. Внизу живота приятно потянуло, а бедра сжались вместе.

— Я заметил, как тебя легко завести, — тихо прошептал он, поглаживая ее бедра и глядя снизу вверх. — Ты со всеми такая… или только со мной?

Лиза захихикала, словно школьница. Она гладила его плечи и с улыбкой ответила:

— Только с тобой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Уголок его губ дрогнул в улыбке, но резко отстранил ее.

— Играешь грязно, — его голос вновь стал холодно- деловым, он взял в руки столовые приборы. — Садись. Завтрак стынет.

Лиза почувствовала укол разочарования. Его способность переключаться с пылкой страсти на холодную деловитость продолжала обескураживать ее. Она послушно вернулась на свое место, ощущая, как приятное возбуждение внизу живота медленно остывает, сменяясь легкой досадой.

В этот момент раздался настойчивый стук в дверь кухни. Артем, вновь погруженный в графики на планшете, бросил через плечо:

— Войди, Стив.

Дверь открылась, и в кухню вошел его охранник. Тот самый мужчина со шрамом, которого она видела в машине вчера. Он выглядел безупречно в плаще и в костюме под ним. На вид он был сильно старше Артема. В коротко стриженных волосах пробивалась седина. Он держался прямо, в нем виднелась военная стать. На шее висел армейский жетон.

Взгляд Стива скользнул по Артему с привычной краткостью. Коротко кивнув, он на на долю секунды задержал взгляд на Лизе.

Лиза запомнила этот взгляд.

Он смотрел на нее по-другому. Это был не осуждающий взгляд экономки Людмилы Сергеевны. В его глазах она прочла усталую, почти отеческую грусть. Это был взгляд человека, видевшего эту сцену десятки раз: помятая девушка за завтраком, его босс, погруженный в дела. Молчаливое послание было ясным: «Не напрягайся, дорогая. Ты не первая. И не последняя. Не обманывайся».

— Машина подана, босс. Через пятнадцать минут у вас встреча, — ровным, лишенным эмоций голосом доложил Стив. В его речь присутствовал американский акцент.

— Скоро буду, — коротко бросил Артем, не глядя на него.

Стив кивнул и так же бесшумно исчез, закрыв за собой дверь.

Лиза молча принялась за еду, стараясь не смотреть на Артема. Вкус изысканного омлета казался ей пресным, а кофе — отвратительно горьким. Этот безразличный взгляд будто поставил жирную точку на всех ее смутных надеждах, и на их месте появилась лишь горькая ревность к тем другим, чьи призраки теперь наполняли комнату.

Артем, тем временем, стал собираться. Тишина снова повисла между ними, но на этот раз она была другой — натянутой, неловкой.

— Мне нужен будет твой размер. Хочу сделать прощальный подарок, — буднично произнес он.

Слово «прощальный» прозвучало как пощечина, отозвавшись эхом молчаливого послания Стива. Лиза внутренне содрогнулась. Даже у этой сказки был четкий и неумолимый срок.

— Сорок четвертый, если ты про размер одежды, — проговорила она. Девушка пригубила кофе и продолжала ковырять омлет.

Артем задержался у двери и посмотрел на Лизу. Его взгляд был приземленным, деловым. Он не поцеловал ее. Не обнял. Легкий кивок — и дверь за ним закрылась.

Лиза осталась сидеть за столом, вдавливая пальцы в холодную столешницу. Внутри все сжалось. Все ее сладкие иллюзии, вся надежда, что между ними возникло что-то большее, разбились о тот один-единственный, безразличный взгляд Стива.

Она была одна. Слово «прощальный» и ледяной взгляд охранника висели в воздухе, крутясь вокруг ее голове бесконечной руминацией.

Она медленно обвела взглядом стерильное пространство: панорамные окна, дорогой паркет, безупречная кухня. Все это было таким же холодным и недосягаемым, как и его хозяин.

И тут ее осенило. Ей пришло в голову болезненное, почти философское осознание.

Артем был солнцем.

Он был тем самым ослепительным, небесным светилом, которое обогрело ее в стужу, растопило лед ее отчаяния, осветило путь к спасению матери. Он дарил невероятное тепло, головокружительную близость, ощущение полета. И он же был тем, кто мог испепелить.

“Не лети слишком близко к солнцу, Икар, — вспомнилось ей из старого учебника. — Воск растает, и ты рухнешь вниз”.

Ее воск — это ее наивные надежды, ее глупые мечты о чем-то большем, чем сделка. Его мир, его статус, его прошлое — все это было тем жаром, что угрожал растопить ее, лишить крыльев и швырнуть обратно в серую реальность, сломленную и униженную.

Она сжала кулаки. Нет. Она не будет Икаром. Она не позволит себе сгореть от чужого, пусть и такого желанного, света. Ей выдали билет в новую жизнь, и она воспользуется им.

Ей бы не хотелось провести остаток дня с кислым настроением, поэтому она решила: постарается жить хотя бы ради себя. Ради той Лизы, что месяцами недосыпала, крутилась между стрип-клубом, университетом и больницей. Ради той Лизы, что забыла, каково это — просто дышать, не думая о долгах. Эта сказка, пусть и с четким сроком годности, — ее передышка. Ее заслуженная награда. И она не собиралась тратить эти драгоценные часы на саморазрушение и несбыточные грезы.

Ей никогда не выпадала возможность побыть в пентхаусе, прикоснуться к такому миру. Пусть это всего лишь иллюзия, но сегодня эта иллюзия принадлежала ей. Она заслужила это. Она здесь не как содержанка, а как боец, который дошел до точки и получил свою кратковременную амнистию.

Она глубоко вздохнула, отодвинула тарелку и поднялась со стула. Ее взгляд был уже твердым. Она не будет ждать его возвращения, как приговор. Она исследует это пространство. Примет душ с его дорогим шампунем. Посмотрит на город с высоты. Воспользуется его навороченной кухней. Послушает тот раритетный винил. Она будет жить здесь и сейчас. Потому что завтра ее снова ждут лекции, больница и забота о Светке. А сегодня... сегодня у нее есть роскошь побыть наедине с самой собой.

Она ходила по комнатам, как по музею, рассматривая экспонаты, которые вчера не смела трогать. Но сегодня — смела. Она включила виниловый проигрыватель, нашла пластинку с тягучим джазом и опустила иглу, наслаждаясь тихим шипением перед первой нотой.

Она помыла посуду после завтрака — сделала это медленно, вдумчиво, ощущая тепло воды на коже и глядя на город через панорамное окно над раковиной. Она просмотрела все комнаты, позволив себе прикоснуться к корешкам книг в его библиотеке, почувствовать текстуру дорогой бумаги.

В ванной она, как запланировала, открыла все хромированные баночки. Одни пахли кедром и дымом, как он сам. Другие — ладаном и древесной смолой. Ее ладони скользили по шее, плечам, запястьям, оставляя на коже невидимые следы его запаха. Она вдыхала этот странный, слоистый коктейль.

Она вернулась в спальню и стала рассматривать предметы интерьера, заглянула в шкаф, провела пальцами по его одежде. Ткань дорогих костюмов была холодной и гладкой.

Потом она села на край кровати и достала телефон. Написала Светке, справилась, что у них все в порядке. Получив веселый смайлик в ответ, на мгновение почувствовала себя спокойнее. Написала маме, но та пока не прочла сообщение, но была в сети пять минут назад. “Значит, с ней все в порядке, она просто отдыхает или занята,” — попыталась убедить себя Лиза.

Попыталась дозвониться врачу, но и его телефон не отвечал. Пальцы вывели фразу в сообщении: «Деньги будут у вас сегодня». Позвонила медсестре из клиники: та сообщила, что Владимир Сергеевич занят на операции. Все возможные и невозможные шаги на сегодня были сделаны. Дальше оставалось только ждать встречи.

Отбросив телефон, Лиза с силой выдохнула, пытаясь вытолкнуть из себя ком тревоги, подступивший к горлу после СМС врачу. Ей нужно было действие. Простое действие. И тогда она вспомнила: навороченная кухня, сияющая хромом и глянцевыми панелями, как раз ждала ее.

Готовка всегда успокаивала ее. Размеренные движения, точность рецепта, волшебное превращение разрозненных продуктов во что-то цельное и съедобное — это была ее личная медитация. В ее тесной квартирке это была рутина, борьба с ограниченным пространством и скромным бюджетом. Здесь же, в этом холодном глянце, это могло стать ритуалом.

Она прошла на кухню, нашла встроенный планшет и включила первое попавшееся глупое кулинарное шоу — что-то пестрое, с крикливым ведущим и взрывами смеха за кадром. Фоновый шум должен был заглушить навязчивые мысли.

И приступила к алхимии.

Она открыла огромный холодильник, забитый продуктами с красивыми этикетками, и выбрала самое простое: муку, яйца, сахар, плитку темного шоколада.

Мука облаком взметнулась в воздух, когда она просеивала ее в большую керамическую миску. Яйца щелкнули о край с четким звуком. Она взбивала, месила, раскатывала, и с каждым движением тревога понемногу отступала, замешанная в эластичное тесто. Она чувствовала его текстуру под пальцами, вдыхала сладковатый запах — и это было реально. Гораздо реальнее, чем взгляд Стива или слово «прощальный».

Она растопила шоколад на идеально ровной индукционной панели, и густой, горьковатый аромат смешался с ванильным запахом теста. Это был первый по-настоящему теплый и домашний запах в этой холодной стеклянной коробке. И пока на экране кто-то экстравагантно украшал торт, Лиза, сосредоточенно намазывая шоколад на песочную основу, по кусочку возвращала себе себя.

***

Когда она услышала звук входной двери, она, почти не думая, побежала в коридор и встретила Артема с улыбкой:

— Наконец-то ты вернулся! Я думала, что умру со скуки.

Артем замер на пороге, снимая перчатки. Он почувствовал запах. Сладковатый, до боли обыденный аромат свежей выпечки. Этот запах был настолько чужд его холостяцкому пространству, что на мгновение сбил его с толку.

Также, его мозг, привыкший к определенным сценариям, ждал знакомой картины. Он ждал, что его встретят, как всегда встречали его пассии после отношений на одну ночь.

Одни пытались купить себе еще одну ночь, демонстративно надевая его рубашку на голое тело и предлагая еще раз «просто позавтракать вместе». Другие — самые наивные — начинали рыдать, умоляя дать им шанс, клянясь, что влюбились с первого взгляда. Третьи впадали в истерику, угрожая пойти в полицию и наговорить лишнего, наивно полагая, что участковый вообще заведет на него уголовное дело.

Его взгляд скользнул по лицу Лизы, сиявшему искренним облегчением, а затем по интерьеру. Он увидел следы ее присутствия повсюду: чуть сдвинутая стопка виниловых пластинок на полке, приоткрытая дверца в ванную, откуда доносился едва уловимый шлейф его же шампуня, но смешанный с ее запахом, и, наконец, легкая мучная пыль на столешнице всегда идеально чистой кухни. Она наполнила его жилье своим женским присутствием.

— Я осмотрела всю твою коллекцию шампуней в ванной. И даже помыла посуду. Твоя экономка будет мной довольна, — пошутила она, выводя его из транса.

Артем прошел на кухню, он налил себе стакан воды и обернулся к ней, облокотившись на стойку бара.

— Людмила Сергеевна будет в ярости. Ты лишаешь ее смысла жизни, — он отхлебнул воды.

— Ты взял ее в агентстве? — с улыбкой проговорила Лиза, поправляя светлые волосы.

— Нет. Когда-то ее сын погиб, работая на меня, и я ее нанял. Она отказалась брать деньги, так что я предложил ей работу. Сын был для нее единственным источником дохода.

Лиза не ожидала услышать такого ответа.

— Ой, я не подумала..

Артем уселся на диван в гостиной и расстегивал пиджак и жилет. Лиза скрылась на кухне, вернувшись через мгновение с небольшим подносом, на котором аккуратной горкой лежало темное, ароматное печенье и две чашки чая.

— Я не знаю, как ты его пьешь, поэтому сахар и лимон отдельно, — тихо сказала она, ставя поднос на кофейный столик перед ним.

Она села на диван, сохраняя между ними расстояние, и протянула чашку. Ее движение было лишено кокетства — только спокойная, бытовая забота.

— Что ты делаешь? — его голос прозвучал низко и, кажется, чуть резче, чем он планировал.

Она взяла чашку и сделала небольшой глоток, прежде чем ответить.

— Привычка, наверное. Всегда приходится быть на подхвате — то сестре, то маме... Руки сами делают. Не обращай внимания.

Артем издал смешок. Он смотрел в ее зеленые глаза, и рука скользнула по щеке, убирая волосы с лица. Лиза прильнула к его ладони и прикрыла глаза, расслабленно вздыхая.

Он взял печенье, и его большой палец на мгновение коснулся ее пальцев. Отломил кусочек. Задумался, жуя.

— У моей бабки... получалось похоже, — произнес он негромко, глядя куда-то мимо Лизы, в свое прошлое. И снова откусил, уже быстрее, словно стесняясь этой внезапной откровенности.

— Ты выглядишь уставшим. — Лиза подняла на него встревоженный взгляд. — Может, расслабимся с легкой комедией и пиццей? Кстати, куда ты ездил?

— Ездил по делам, — отмахнулся Артем, снимая пиджак. — Встретился с деловым партнером.

— И все? — не унималась она, ловя скрытое напряжение в его плечах.

— И все, — его голос прозвучал окончательно, оставляя за собой незримую стену. Затем он повернулся к ней, и взгляд его смягчился. — А насчет пиццы и фильма... Знаешь, я давно этого не делал. Мне нравится эта идея. Давай.

***

Через полчаса они сидели на огромном диване, на который служба доставки, пройдя через три уровня охраны, привезла две огромные картонные коробки.

Лиза заказала пиццу «Пепперони» и поставила какую-то нелепую комедию про полицейских. Яркие вспышки экрана освещали его уставшее, но на удивление расслабленное лицо. Он скинул пиджак и жилет, расстегнул воротник рубашки.

— И зачем им вообще понадобилось гнаться за тем грузовиком с мороженым? — фыркнула Лиза, с наслаждением отламывая тянущийся сырный край. Она сидела на диване, поджав ноги, и ела прямо из коробки, которая лежала у нее на коленях.

— Вероятно, это скрытая метафора погони за ускользающей сладостью бытия, — с сарказмом заметил Артем, потягивая колу.

— Да брось ты! — она рассмеялась и внезапно поднесла к его губам свой кусок пиццы, с которого капала жирная капля сыра. — Вот, попробуй! Сидишь с кислой миной, а пицца – просто объедение! Настоящее, не твое дурацкое прошутто!

— Ты ведешь себя как подросток, — слегка брезгливо поморщился он, отворачиваясь. Его взгляд скользнул по коробке на ее коленях. — Смотри, не опрокинь коробку, я не выношу грязи.

— Ну пожааалуйста! — не сдавалась она, настойчиво тыча в него дымящимся треугольником, так, что капля томатного соуса чуть не упала на его брюки. — Один маленький кусочек! Яда там нет, честно!

С тихим, почти невольным вздохом капитуляции он наклонился и аккуратно откусил кусочек.

— Ну? — требовательно протянула Лиза, заглядывая ему в глаза.

— Пересолено, — заявил он, наигранно хмурясь. — И тесто недостаточно воздушное.

— Вре-е-ешь! — рассмеялась она, откусывая от того же куска. — Это самая вкусная пицца в твоей жизни, а ты просто слишком гордый, чтобы признать это.

Внезапно он выхватил у нее из рук пиццу и быстрым движением поставил коробку на столик.

— Эй! Куда? — возмутилась она.

Но протест застрял у нее в горле, потому что его руки уже обхватили ее талию, легко пересаживая ее с ее места к себе на колени. Теперь ее спина прижималась к его груди, а его губы оказались у самого уха.

— Знаешь, за что наказывают непослушных подростков? — прошептал он, его руки уже блуждали по ее телу.

В ответ ее сердце забилось чаще. Она попыталась обернуться, но он крепко держал ее.

— За то, что они… слишком шумные? — выдавила она дрожащим голосом.

— Нет, — его дыхание обожгло ее шею. — За то, что они пачкают дорогую мебель. И за то, что дразнятся.

Одна его рука все еще плотно обнимала ее за талию, а пальцы другой, медленно задирали край длинной футболки, коснулись обнаженной кожи на животе. Лиза непроизвольно вздрогнула и прижалась к нему, ощущая, как по всему телу разливается знакомое тепло.

— Я… я не дразнилась, — попыталась она возразить, но ее голос оборвался стоном, когда его пальцы резко полезли под тонкое кружево.

— А кто тыкал мне в лицо пиццей? — он провел кончиком носа по ее шее. Его пальцы творили магию, заставляя ее тело выгибаться.

Фильм был забыт. Еще секунду назад они перебрасывались шутками, и вот уже его губы грубо прижались к ее губам, вышибая дух и смех одним махом.

Его свободная рука впилась в ее бедро, резко прижимая ее к себе. Никаких нежностей, только голод.

— Артем… — ее голос прозвучал сдавленно. Это было для нее неожиданностью.

— Молчи, — он отрывисто прошипел ей в ухо, рукой расстегивая ремень на своих брюках. Металлическая пряжка звякнула.

Медленно, не разрывая объятий, он опустил ее на диван. Дразня, растягивая этот момент. Потому что уже успел изучить ее. Потому что знал, как она нетерпелива в такие моменты. Он же, напротив, предпочитал растягивать сладостную истому.

Лиза закрыла глаза, полностью отдаваясь потоку ощущений. Хотя бы на время ее мысли были пусты: она не думала о времени, о деньгах, о сделке. Существовали только он и его руки, освобождавшие ее тело от кружевного белья.

Когда он вошел в нее, у нее перехватило дыхание. Он наслаждался ее нетерпением, ее горячим нравом. Его движения были мучительно медленными.

— Вот видишь, — его голос был хриплым, губы скользили по ее уху, пока его бедра врезались в нее с животной силой, набирая скорость. — Терпение — не твоя добродетель.

Она ничего не ответила, только обвила его ногами, поддаваясь этому хаосу, встречая каждый его толчок с такой же животной дикостью. Его имя срывалось с ее губ снова и снова, он отвечал ей горячим, сдавленным шепотом прямо в губы, слова, которые она не могла разобрать, но смысл которых был понятен ей на каком-то первобытном уровне.

Они достигли пика почти одновременно. Артем рухнул на нее, заслонив своим телом весь мир. Его дыхание было горячим и неровным. Они лежали так несколько минут, слушая, как бьются их сердца, постепенно возвращаясь к нормальному ритму.

***

Время – 18:00. Она стояла в прихожей с брендовым пакетом, внутри которого лежало дизайнерское платье – его прощальный подарок.

Она смотрела на него в последний раз, думая, что так, наверное, выглядит солнце с непривычно близкого расстояния: ослепительное, могучее и безразличное. Он казался таким далеким, таким недосягаемым.

Его светлые волосы отсвечивали от света ламп, создавая золотистый нимб вокруг его головы, как солнечные лучи. Он смотрел на нее, не выражая никаких эмоций. Это солнце было для нее холодным.

Как же больно. Как больно видеть того, кого желаешь всем естеством, но тот остается для тебя недостижимым. Как больно желать человека, который является для тебя запретной территорией. Это было как пить воду, зная, что она отравлена. Жестокий цирк, где она была и зрителем, и клоуном. Это был момент прощания.

Он протянул ей толстый конверт вместе с той самой виниловой пластинкой The Sex Pistols «God Save The Queen», от которой у нее вчера загорелись глаза. Теперь кусок черного винила казался ей самым бесполезным предметом на свете.

Она не хотела становится Икаром – но все-таки

обожглась

о солнце.

Она смотрела на него, пытаясь впечатать в памяти черты его лица. Голубые холодные глаза, уложенные назад волосы и безупречный вкус в одежде. Его стальной характер. Его низкий, бархатный голос. Его мужские, шершавые ладони.

— Стив ждет внизу. Он отвезет тебя куда скажешь, — произнес Артем, открывая ей дверь. Он не попросил остаться.

Солнце не просит.

Лиза вышла, не обернувшись. Спина была прямая, но где-то на уровне лопаток она уже чувствовала, как начинали подтаивать ее восковые крылья.

Дверь закрылась. Артем остался в прихожей. Он провел рукой по лицу, задержав взгляд на месте, где только что стояла она. Затем резко развернулся и ушел в кабинет.

Потому что падение Икара никогда не останавливало движение солнца по небу.

__________________________

Примечание от автора:

Спасибо, что дочитали главу ????

Пожалуйста, оставьте комментарий, поделитесь своими впечатлениями ????Я отвечаю на каждый комментарий, мне важна ваша обратная связь.

Подписывайтесь, добавляйте книгу в библиотеку ????

Делитесь книгой в соц.сетях ????

Спасибо! Вы лучшие! ????

Глава 6.

Кафель в клинике оглушал глухим эхом под подошвами, выстукивая ритм погони за временем. Лиза бежала по коридору, не выпуская руки младшей сестры. Она только-только забрала Светку от Анжелики. Время на часах 20:00. Сердце быстро колотилось – нужно было успеть.

Она договаривалась с Владимиром Сергеевичем, онкологом, привезти деньги вечером. Лишь бы успеть… Лишь бы успеть… Он весь день не брал трубку и Лиза надеялась, что сможет застать его в клинике.

— Лиза, я уже устала…— Света заныла, спотыкаясь.

Лиза не отвечала, лишь крепче сжимала ее ладонь. В сумке, что висела на ее плече, лежало решение всех ее проблем – конверт с наличкой: две толстые пачки пятитысячных купюр. Оставшаяся сумма. Теперь оставалось только успеть.

Она распахнула дверь знакомой палаты. И застыла.

Перед ней была пустая больничная койка. Голый матрас, аккуратно сложенное в стопку белье.

Она опоздала.

Внутри у Лизы все оборвалось - где ее мама? Оставив Свету стоять у палаты, она побежала на поиски первой попавшейся медсестры.

Медсестра с бордовыми волосами, чуть старше ее, лишь развела руками:

— Владимир Сергеевич уже ушел домой.

— Как ушел домой? — Лиза не поверила тому, что слышала. — Мы так не договаривались! Он должен был дождаться меня! Я должна была внести оплату!

Женщина пожала плечами и буркнула что-то в ответ. Мол, администрация уже ушла, врача нет, а она не обязана следить за всеми.

Лиза обежала и других медсестер. Как назло, никто ничего не знал и не смог помочь. Никто не был в курсе куда исчезла мама Лизы, но все твердили одно – Владимир Сергеевич уехал домой. Даже раньше, чем полагалось.

“Вот же скотина…Обманщик…Сволочь!” — ядовитые слова комом подкатили к горлу.

В расстроенных чувствах Лиза вернулась к Свете, молча взяла ее за руку и повела к выходу. Она намеревалась отвезти сестренку домой и немедленно вернуться к поискам.

“Обзвонить все государственные больницы, съездить в каждый онкоцентр в городе” – крутилось у нее в голове. Она на ходу планировала с какой больницы она начнет и в какой онкоцентр поедет в первую очередь.

Осознание давило на нее. Она проиграла. Зря она пошла на сделку. Какой смысл был в этом? Да, у нее теперь есть крупная сумма на руках, но трудность в том, что сложно будет найти клинику, которая согласится сделать операцию в столь короткий срок.

“Если придется, дам взятку. Даже если придется потратить всю сумму. Кредиты как нибудь закрою, сейчас важнее спасти мать.”

— Лиза, мы не навестим маму? Она в другой клинике? Давай поедем туда, я хочу ее увидеть. — Света сжала ее руку, и в ее глазах плескалась та самая тихая паника, которую Лиза видела в зеркале все эти месяцы.

Девочка не знала, чем болеет мама, но знала, что болезнь страшная. В восемь лет она еще не сепарировалась от матери, поэтому старалась приходить к ней каждый день после школы. На фоне стресса Света стала замкнутой, перестала играть со сверстниками. Ее душили кошмары о маминой смерти. Иногда среди ночи Лизе приходилось давать ей успокоительное.

— Навестим, Свет, — устало проговорила Лиза. — Только сначала надо найти ее. Тебе придется посидеть одной сегодня, я постараюсь вернуться как можно раньше, хорошо? Включу тебе мультики. Сегодня не получится поехать к Анжелике, она работает.

Они вышли во двор клиники. Смеркалось. Легкий ветер раскачивал верхушки деревьев, а по стриженому газону, минуя каменный фонтан, разбегались тени.

У одной из деревянных скамеек стояла женщина, которая что-то искала в своей большой дамской сумке. Лиза, проходя мимо со Светкой под руку, узнала ее сразу – это была Ольга, та самая медсестра, что подкладывала маме дополнительные подушки и говорила ей слова поддержки. Может она сможет помочь?

— Ольга, здравствуйте.

Женщина подняла свою седую голову, отрываясь от сумки.

— Лиза? Здравствуйте. Привет, Света — Ольга улыбнулась девочке и кивнула на сумку. — А я остановилась и вспомнила, не забыла ли ключи на работе. Вот теперь стою тут в раскорячку. Память уже не та, — засмеялась она. — От матери возвращаетесь? Как она там после наркоза? Отошла уже?

— Какого наркоза? — Лиза замерла как вкопанная.

— Ну, какого? — светлые брови Ольги поползли вверх. — Сегодня провели операцию, вы же заплатили. И долг, и операцию, и даже химию с облучением наперед. Владимир Сергеевич сегодня провел операцию. Даже ушел домой пораньше, довольный такой, с каким-то кейсом. Наверное пациент опять подогнал дорогой коньяк, а он доволен, алкаш этакий.

Лиза почувствовала, как земля уходит из-под ног.

— Что? — ее голос доносился ей, как за пузырем. — Где она?!

— Как где? В VIP-палате номер три, вы же за нее заплатили…Стойте, Лиза! Вы куда? Часы посещения закончились!

Но Лиза не слушала ее. Она рванула обратно в клинику, таща за собой едва поспевающую Свету. Ее сердце колотилось где-то в горле. Она должна была увидеть мать. Увидеть сейчас же.

Они добежали до четвертого этажа клиники, где располагались VIP-палаты.

Лиза с трудом переводила дыхание, все было перед глазами как в душном тумане. Ей нужно убедиться, что это не ошибка. Она не уйдет отсюда, пока не увидит маму. Она чувствовала такую решимость, готовность к конфликту. Если придется, готова будет устроить грандиозный скандал.

Вначале коридора, словно последний бастион бюрократии, стоял ресепшн. За стойкой сидела медсестра, что осталась на дежурстве. Она выглядела как Цербер, охраняющий вход от непрошенных гостей из царства живых.

— Часы приема закончились, — вежливо, но твердо проговорила медсестра, выглядывая из-за стойки.

Ее вежливость только подлила масло в огонь. Лиза отпустила руку Светы и шагнула вперед, уперев ладони в холодную стойку.

— Мне все равно — выдала Лиза. — Мне сказали, она после операции. Отходит от наркоза. Я должна увидеть ее. Немедленно.

— Верно, операция прошла, — кивнула медсестра. — Однако, не могу вас пустить. Часы приема закончились. Приходите завтра. — Она опустила глаза на бумаги, давая понять что разговор закончен.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Завтра?! — Голос Лизы сорвался на хриплый шепот, насыщенный такой яростью, что медсестра невольно откинулась на спинку стула. — Вы сейчас серьезно? Моя мама только что перенесла сложную операцию, а вы мне про какие-то часы приема?!

Она огляделась по сторонам. Стерильные стены, дорогая отделка, камеры под потолком — все кричало о деньгах и власти. В этот миг она почему-то вспомнила про Артема. В его мире все решалось иначе. Мир делился на тех, кто подчиняется правилам, и тех, для кого правила писались.

Девушка резко рванула молнию своей сумки и достала пачку денег. Несколько пятитысячных купюр, хрустящих, новых. Те самые купюры, которые Артем отдал ей перед прощанием. Она шлепнула их на стойку, прямо на медицинскую карту, которую заполняла медсестра.

— Берите, — прошипела Лиза, глядя ей прямо в глаза. — На чай. На кофе. Неважно. Только пропустите нас к матери.

Глаза медсестры сузились. Она быстрым, привычным движением огляделась по сторонам, оценивая углы обзора камер. Затем ее рука, ловкая и точная, накрыла купюры, и они исчезли в кармане халата.

— Палата три, — тихо сказала она, все еще не глядя на Лизу. — Я сама вас проведу – там камеры. Вы ничего не слышали и никого не видели. Понятно?

Лиза, не отвечая, уже тянула за собой Свету и они последовали с медсестрой в указанном направлении.

***

Медсестра провела их в палату через обходной коридор, чтобы не попасть под камеры и оставила их у палаты номер три. Они вошли в палату.

Мама.

Одно слово, прорвавшееся сквозь ком в горле. Одно слово, ради которого она продала душу, переступила через себя, ночи напролет не смыкала глаз, крутясь у шеста.

Она лежала. Просто лежала под капельницей, в спокойном, ровном сне, которого Лиза не видела на ее лице целую вечность. Морщинки у глаз разгладились, губы были мягко сомкнуты. Дышала ровно и глубоко.

И все. Больше ничего не было нужно. Никаких сокровищ мира, никаких обещаний светлого будущего. Только этот тихий звук ее дыхания в палате.

Все эти месяцы — каждый отложенный рубль, каждый унизительный взгляд в стрип-клубе, каждый ночной кошмар со звонками коллекторов, каждый леденящий душу страх, что она не успеет, не сможет, не донесет — все это рухнуло в один миг. Огромная, давящая на плечи гора, под которой она уже смирилась с участью быть раздавленной, вдруг рассыпалась в прах. Стало легко. Так легко, что тело немело, не веря внезапной невесомости.

Но радости не было. Не было ликования, не было счастливых слез. Ее душа, истерзанная и выгоревшая дотла за это время, была похожа на пепелище после пожара. Пламя бури потушено, но на пепелище не растут цветы. Только тишина. Безразмерная, всепоглощающая пустота облегчения.

Она молча опустилась на колени перед Светкой и обняла ее, прижав к себе так сильно, словно хотела вдохнуть в нее часть этого облегчения, этой хрупкой, выстраданной победы. Пальцы Лизы впились в курточку сестренки, а ее собственные плечи предательски задрожали от тихого, беззвучного содрогания, скидывающего с себя неподъемную ношу.

Светка, маленькая, но так рано повзрослевшая, понимала ее без слов. Она обняла Лизу в ответ, уткнувшись мокрым от слез личиком в ее шею.

— Мама будет жить? — прошептала она, и в этом детском шепоте был заключен весь их общий кошмар, все страхи, которые им вдвоем пришлось пережить.

Голос Лизы предательски сломался, когда она, гладя голову сестры, выдохнула единственно важный ответ, ради которого стоило пройти через ад:

— Да... Да, Свет. Все позади. Мама будет жить.

Еще час Лиза и Света просидели у кровати матери. Света улеглась на больничной койке рядом, ее комплекция восьмилетней девочки позволяла уместиться на кровати. Она так устала от устала от беготни и переживаний, что быстро уснула возле мамы, наконец-то найдя покой.

Пока девочка спала, Лиза, сидя у кровати, позволила себе осмотреться. Палата значительно отличалась от предыдущей. Интерьер был похож на номер в гостинице: игровая приставка у телевизора, удобный диван, полки с книгами, просторный комод, мини-кухня.

Задержавшись взглядом на роскоши этого убранства, в ее голове роились мысли, но единственная не давала ей покоя: она хотела его отблагодарить, но не знала как. У нее не было его номера телефона, и вряд ли они снова встретятся. Он останется в ее голове лишь ярким, болезненным воспоминанием о сделке, что спасла ее семью. И, сама того не замечая, глядя на спящую мать, Лиза улыбнулась. Это была улыбка, истерзанная болью и выжженная благодарностью. Она не знала, как назвать этот след в душе, но знала, что он остался навсегда.

***

На следующий день Лиза посетила Владимира Сергеевича. Врач поприветствовал ее с непривычно дружелюбной улыбкой.

— Проходите-проходите, Елизавета. Для меня остается загадкой, конечно, как вы нашли деньги, но хочу сказать – худшее точно позади — он перебирал бумаги на столе, среди которых была медицинская карта ее матери. — Должен признать, ваш…партнер проявил редкую настойчивость…и щедрость. Заплатил вдвое больше стандартного тарифа с одним условием – прооперировать немедленно. — Он поднял на девушку оценивающий взгляд. — Это ваш молодой человек?

В груди у Лизы болезненно сжалось сердце.

— Да, — солгала она, чтобы избежать лишних расспросов. — Давайте вернемся к схеме лечения.

— Ах, да. Что тут у нас… — Владимир Сергеевич принялся писать на листке бумаги. — Проведем химиолучевую терапию, чтобы добить остатки раковых клеток. Потребуется примерно месяц наблюдения за вашей матерью, потом мы ее выпишем. Конечно, ей нужно будет продолжать посещать лечение, но в домашней обстановке ей будет лучше.

Услышав это, Лиза почувствовала, как по телу разливается тёплая волна ощущения безопасности. Это было чувство, которого она не знала с момента смерти отца. Артем позаботился обо всем. Ее долг выплачен, ее бремя снято. Она больше не бежит, не прячется, ей не придется больше продавать себя. Он подарил ей больше, чем деньги – он даровал ей спокойствие. Впервые за долгое время она могла просто вдохнуть.

Девушка покинула кабинет врача. “Зачем Артем сделал это? — эта мысль не давала ей покоя. — Какая ему от этого выгода?”.

У нее не было ответа.

“Интересно, он думает обо мне? Вспоминает?”.

***

За окном автомобиля беспрестанно лил дождь, стуча каплями по окну. За рулем был второй охранник Артема, Серега, они ехали в пентхаус. Артем нечасто приезжал туда, обычно он живет в своем загородном доме, а пентхаус использует для отдыха или чтобы провести время с женщиной.

Перед Артемом лежало два спутниковых телефона: один серый, второй черный. Серый использовался для обсуждения дел по крышеванию ресторанов, клубов; для указаний, которые он раздавал своей команде, а также для сделок по транспортировке товара для наркокартелей. В руках у него был черный – для особо крупного дела, в которое он ввязался.

“Цифровой призрак” – кодовое слово операции. Отмывание крупных сумм денег для олигарха из ближнего зарубежья. Это была возможность для Артема прорваться на иной уровень. Крышевание, наркотрафик – он чувствовал, что уже давно перерос эти дела.

Он планировал сначала отойти от дел по крышеванию. Затем продать бизнес с наркотрафиком – у него уже были желающие покупатели. “Цифровой призрак” был идеальной возможностью для этого.

Отмывание денег происходило через криптовалюту и подставные компании, превращая нелегальные деньги в легальную выручку. Под его руководством люди создавали биржи, фейковые компании, обеспечивали технарей, давали откупы чиновникам за молчание. Паутина сложная и требует контроля. Сейчас он разговаривал с представителем своего заказчика.

Голос в трубке был ровным, но в нем слышалось напряжение. Артем позволил ему говорить, глядя на дождь.

— Мистер Волков, нам бы хотелось ускорить процесс, — сказал голос.

— Естественно, — ответил Артем, его тон был дружелюбным, почти отеческим. — Всем нам хочется. Вы хотите быстрее получить свои деньги. Я хочу быстрее получить свою комиссию. Но, видите ли, есть нюанс. Ваше желание скорости напоминает мне одного джентльмена, который так торопился, что начал давить на моих бухгалтеров. Знаете, каким-то необъяснимым образом после этого у него возникли серьезные проблемы с налоговой. Жизнь просто развалилась на глазах. Очень некрасиво.

Он сделал паузу, давая метафоре достичь цели.

— Я несу большие риски, выводя ваши миллиарды, — продолжил он, и в его голосе в этот раз появилась сталь. — Каждый мой человек — это шестеренка в очень тихих, очень точных часах. Если вы начнете тыкать в них палкой, желая, чтобы они тикали быстрее, они могут взорваться. И тогда вам придется искать новых часовщиков. А я, боюсь, последний из могикан в этом деликатном ремесле. Так что, будьте так добры, вернитесь к своему бренди и сигаре, и позвольте мне делать то, за что вы мне платите — незаметно и качественно. Мы поняли друг друга?

В трубке повисла гробовая тишина, после которой последовало почти неслышное:

— Совершенно понятно, мистер Волков.

— Превосходно, — Артем мягко положил трубку. — Я всегда ценю разговор с понимающим человеком.

Откинулся на сиденье автомобиля, массируя переносицу. Набрал Стива, уже через серый телефон.

— Ну что, Стив, как дела с нашим технарем, уже осознал хрупкость бытия и своих костей? — В его голосе прозвучал сарказм. — Что значит “пропал”? — последние слова он растянул, наполняя их холодной яростью. — Ты же не собираешься сказать, что этот задохлик сбежал с переломанными конечностями?

Пауза в трубке затянулась. Стив ответил с той самой нотой, что выводила Артема из себя — нотой оправдания.

— Босс, он... исчез. В квартире пусто. Не выходит на связь. Его бабенка визжит, что он ее кинул.

Артем медленно выдохнул. В салоне стало тихо, как в склепе.

— Исчез, — повторил Артем, растягивая слово, будто смакуя вкус кислого вина. — Прекрасно. Прямо испарился. Объясни мне одну вещь, Стив, как так вышло, что мудак, за которым вы должны были следить взял и растворился в воздухе? Где была твоя команда? Жевала сопли?

— Мы прочесали весь район, клянусь…

— Меня не ебет, что вы прочесали. — Его голос не изменил громкости, но с каждым словом, Артем чувствовал как ярость растет. — Я спрашиваю, куда делся этот кусок говна, которого я лично обозначил как приоритет. Этот ублюдок может похоронить нас всех, Стив! Понимаешь? Так что подними свою жопу и ВСЮ свою команду, и найдите этого ублюдка. Опросите каждого бомжа, каждую шлюху, каждого таксиста. Я хочу знать, в каком он был нижнем белье и какого хера он решил, что может от меня сбежать.

Ответ прозвучал немедленно, отточенный годами дисциплины.

— Так точно, босс.

Связь прервалась. Артем сидел в тишине, глядя на отражение своего бесстрастного лица в темном стекле. Проблемы были как сорняки. Одно маленькое упущение — и они прорастали, угрожая фундаменту всего. И этот пропавший мудила был ядовитым плющом, который уже начал оплетать стены его будущего.

Артем раздраженно вздохнул, его челюсть непроизвольно сжималась — как это обычно бывало с ним при раздражении.

— Чертов трус, — тихо прошипел он, глядя в потолок. — Один ублюдок с флешкой может похоронить дело, которое я строил месяцами. Иногда я скучаю по старым добрым разборкам, Серег. Когда все решалось парой звонков и парой хороших ударов. А теперь…когда этот ботаник сбежал, мне приходится гадать, как скоро он сольет все данные.

Он резко выпрямился, снова собранный и холодный.

— Серег, — его голос был низким и хриплым от сдерживаемого напряжения. — Привези Анну, я уже созвонился с ней. Мне нужно отвлечься. Заодно заскочи по пути к Дмитрию. Акопян попросил передать ему приглашение на благотворительный вечер. Старый пес решил, что я в хороших отношениям с этим придурком. Пора заканчивать уже этот цирк. — Он подался вперед и протянул конверт с приглашением, зажатый на между двумя пальцами.

Дмитрий. Глава конкурирующей группировки. Для посторонних — призрак, тень, имя, которое произносят шепотом. Для Артема — болезненная заноза в памяти, живое напоминание о том, от каких корней он пытался отгородиться.

Они начинали вместе. Два голодных пацана с окраины, делившие одну пачку дешевых сигарет и мечту выбраться из грязи. Они были братьями по оружию, пока это оружие не начало указывать друг на друга.

Их пути разошлись. Разошлись принципы. Артем строил империю, где жестокость была инструментом — не самоцелью. Дмитрий же, наоборот, получал от процесса нездоровое удовольствие. В нем просыпался не солдат, а садист.

Артем не зря за глаза называл его головорезом. Это было самое точное определение. Все знали негласное правило: если на дело выезжал Дмитрий, то потребуется вдвое больше мешков для тел. Он не останавливался, когда противник был обезврежен. Он продолжал, пока не утолял свою темную жажду, превращая необходимую работу в кровавую бойню.

Именно это и стало точкой невозврата. Артем, хладнокровный стратег, презирал эту неуправляемую стихию. Дмитрий же, в свою очередь, считал Артема "бухгалтером", утратившим дух настоящего воина.

***

Оказавшись в своем пентхаусе, он неторопливо прошелся по коридору в гостиную. Ощущения были странные.

Расстегнул пиджак и повесил его на спинку стула. Было тихо и спокойно. Его взгляд упал на коллекцию винила – стопка стала меньше с тех пор, как он отдал Лизе бесценный экземпляр “God Save The Queen”. Сам не знал зачем он это сделал. Может в качестве извинения? Попытка сказать: “Прости, но ничего не выйдет.”

Он тщательно старался не думать о ней. Благодаря дисциплине, он хорошо контролировал свои мысли и тело.

Пока он расхаживал по просторной гостиной в размышлениях, подошел к стопке виниловых пластинок. Взял в руку ту самую пластинку Scorpions под которую она танцевала. Вспомнил как она двигалась. От этих воспоминаний Артем сжал челюсти, пытаясь подавить накатившие чувства.

Со вздохом мужчина уселся на диване, но и здесь воспоминания нашли его: как она чуть не заляпала его брюки соусом от пиццы, как тыкала ему в лицо этим дымящимся треугольником и как ее губы с удовольствием обхватывали кусочек пиццы, растягивая жирный расплавленный сыр.

Артем резко встал, словно его окатили кипятком. Ему вдруг стало жарко. Расстегнул жилет и бросил его на диван. Его взгляд упал на тумбочку. А на тумбочке одиноко лежала забытая резинка для волос, которая принадлежала Лизе. Экономка, верная своей привычке, нашла ее во время уборки и аккуратно положила ее на видное место.

Он взял резинку. Простой черный атлас. Но когда он поднес его к лицу, воздух вокруг наполнился ароматом — тем самым, смесью шампуня и чего-то неуловимого, что было уникальной подписью Лизы.

И в этот миг стерильная тишина пентхауса взорвалась эхом воспоминаний: ее сдавленный стон, когда его губы нашли ее шею; тепло ее кожи под его ладонью утром; то странное чувство покоя, которое он, к своему удивлению, обнаружил, просыпаясь с ней в обнимку.

Он сжал резинку в кулаке, и за долю секунды перед ним пронеслись все те моменты, что он пытался подавить. Ее смех, ее упрямство, ее запах. С отвращением к собственной слабости, он с силой швырнул ее через всю комнату. Резинка попала в мусорное ведро с глухим, финальным стуком.

Порядок восстановлен. Тишина.

В квартире раздался тихий щелчок электронного замка. В гостиную вошла Анна. Девушка из клуба, не из “Вельвета”, а другого. Профессионалка, что не заставляла думать, вспоминать и умела оставлять после себя ничего, кроме легкого аромата дорогих духов и приятной усталости в мышцах.

Она остановилась на пороге, улыбнувшись, окинула его взглядом. Блондинка, словно модель с обложки. На ней было простое черное платье, подчеркивающее каждую линию тела, созданное, казалось, для единственной цели.

— Артем, — ее голос был сладким. — Наконец-то ты позвонил. Я уже начала думать, что ты обо мне забыл.

Артем медленно повернулся. Его лицо было бесстрастным, но в глубине ледяных глаз клубилась тьма — накопленная ярость, стресс и потребность в контроле. Он молча окинул ее взглядом, изучая, как черное платье облегает формы, как каблуки вытягивают линию ног.

Затем он сделал шаг вперед, и его тень накрыла ее.

— Платье очень красивое, — произнес он вежливым, бесстрастным тоном, от которого стало еще холоднее. — Сними его. У меня нет ни настроения, ни желания на прелюдии.

***

Лиза стояла у того самого пентхауса. Она прижимала конверт к груди. Внутри было письмо. Она понимала – они больше не увидятся, но ею двигало желание отблагодарить Артема, хотя бы сказать “Спасибо” за оплату лечения матери.

У нее не было пропуска, она бы не прошла трехуровневую охрану. Оставалось только ждать.

Она заметила знакомую фигуру, которая направлялась на парковку. Это был высокий, крепкий мужчина с бычьей шеей. Она вспомнила, что это один из охранников Артема, она видела его в машине, когда их отвозили в ресторан. Кажется, он называл его Серегой.

— Подождите, Сергей! — Она замахала рукой и побежала к нему.

Сергей не особо выражал эмоций. Его бровь едва поднялась при виде девушки, он лениво повернулся в ее сторону. Он ничего не говорил, только стоял. Когда Лиза подбежала к нему, она протянула конверт.

— Чего тебе?

— Артем…Артем помог моей семье. Я хочу сказать спасибо. — потупившись проговорила она. — Пожалуйста, передайте ему мое письмо.

Серега бросил короткий, оценивающий взгляд на конверт, потом на нее. Он не двигался.

— Не приму, — отрезал он, поворачиваясь в сторону парковки. — Моя работа – охранять его. Я не курьер любовных записок. Да и не к чему это.

— Это не любовная записка, просто благодарность, просто…

— Я же сказал… — Серега снова повернулся к ней, но его прервали.

В этот момент главная дверь бесшумно открылась. Из элитного комплекса вышла высокая, ухоженная блондинка. Ее взгляд был холоден, с абсолютно безразличным выражением лица, она двигалась так, словно была хозяйкой этого места. Неизвестная молча подошла к Сереге, запахиваясь в плащ от мерзлоты. Она даже не удостоила Лизу взглядом.

И тут Лиза все поняла. Потому, как Серега кивнул той женщине — деловым, знакомым жестом. Их взгляды встретились на мгновение — и в его глазах не было ни удивления, ни смущения. Это была всего лишь рутина, в которой Лизе не было места. Они молча ушли.

Лиза смотрела им вслед, пока они не растворились в темноте подземного паркинга.

Конверт в ее руке вдруг стал невыносимо тяжелым. Глупым. Унизительно пошлым – грязной страницей, исписанной наивной благодарностью.

Она понимала: у нее не было никакого права на эту территорию. Она не имела права ревновать. Она не заявляла на него никаких прав. Но, несмотря на попытки логического объяснения, ее разум уже витал в дебрях эмоционального лабиринта. Лабиринта, что стоял на оплоте женского унижения.

Ее накрыло. В груди точила жгучая пустота. Гнев и обида смешались в единое цунами, которое вот-вот захлестнет ее.

Ей было больно – эта боль знакома каждой женщине. Чувство, когда выбирают не тебя. Потому что ты была недостаточно хороша, недостаточно красива, недостаточно умна, недостаточно интересна. Потому что ты – не та, кто нужна.

Ее чувства, ее благодарность, ее боль — все это было лишь фоновым шумом, назойливым гулом, мешающим безупречной работе механизма под названием «его жизнь».

Она стояла, все еще сжимая в руке это письмо, и чувствовала, как мучительно сгорает от стыда. Стыда за свою наивность, за эту жалкую попытку дотянуться до палящего солнца. Ей стало гадко до тошноты. От того, что она неслась сюда как последняя дура, желая отблагодарить.

У нее не было прав на эти чувства.

Силой швырнув письмо в мусорку, она развернулась и ушла прочь, не оглядываясь. Унося с собой тяжелый урок, врезавшийся в самое нутро: некоторые двери закрываются навсегда. А некоторые — просто никогда не были предназначены для тебя.

____________________________________________

Примечание от автора:

Спасибо, что дочитали главу ????

Пожалуйста, оставьте комментарий, поделитесь своими впечатлениями ????Я отвечаю на каждый комментарий, мне важна ваша обратная связь.

Подписывайтесь, добавляйте книгу в библиотеку ????

Делитесь книгой в соц.сетях ????

Спасибо! Вы лучшие! ????

Глава 7.

Глава 7.

Он сделал шаг вперед, и его тень накрыла Анну.

— Платье очень красивое, — произнес он вежливым, бесстрастным тоном, от которого стало еще холоднее. — Сними его. У меня нет ни настроения, ни желания на прелюдии.

Анна едва заметно повела бровью.

— Как всегда прямолинейно. — Она подошла ближе и повернулась к нему спиной, убирая светлые локоны в сторону. — Помоги расстегнуть.

Волна ее резких, приторно-сладких духов ударила ему в лицо. Ему хотелось отшатнуться, пришлось сдержать гримасу.

Раздражение росло. В висках застучало, а голова разболелась.

Раз

.

Он быстро расстегнул молнию. Платье черной, шелковой пеной осело на пол. Анна развернулась и с улыбкой положила руки ему на плечи.

— Идем, — промурчала она, потянув его за руку к спальне.

Развернувшись, она задела бедром стопку виниловых пластинок. Башня из пластинок разлетелась: некоторые упали на пол, парочка остались на столике.

Артем непроизвольно сжал челюсть.

Два

.

— Ой! — Анна взглянула на стопку и засмеялась – слишком громко, слишком резко. Звук словно отскакивал от стен, ударяя новой волной по вискам мужчины.— Зачем тебе этот хлам, Артем? Наследство от бабки?

Три.

Раздражение зудело под кожей. Гнев подкатил комом к горлу, хотелось сорваться. Теперь он был более нервным, чем когда узнал новости о пропавшем технаре.

Но он сдержался. Грубость с женщинами была ниже его достоинства. Доказывать свое превосходство той, кто физически тебя слабее? Смешно. Он не нуждался в самоутверждении за счет слабых. Он умел управлять чувствами — и презирал тех, кто не научился.

— Анна, — мягко и непреклонно высвободил руку. — Одевайся. Я передумал.

Девушка застыла в изумлении.

— Что?

— Ты меня слышала. Одевайся, — он повторил вежливо, но дав понять, что нет смысла спорить. — Извини, это была ошибка.

Когда он высвобождал руку, он почувствовал, как её гладкая кожа кажется ему безжизненной, как отполированный мрамор. Она была идеальна. Слишком идеальна. Ее взгляд был пуст, ни одного следа борьбы или усталости. Словно это была не женщина, а дорогая, фарфоровая кукла.

Анна, все еще шокированная, подхватила платье и принялась одеваться. Артем отошел к бару и, отвернувшись, налил виски. Лед зазвенел о хрусталь.

— Серега внизу. Он отвезет тебя. — произнес он, не поворачиваясь.

В ответ раздалось короткое фырканье и цоканье каблуков. Анна уходила, как актриса, сорвавшаяся со съёмочной площадки — обиженно, демонстративно, не оглядываясь. Торопливо накинула плащ и хлопнула дверью.

Артем медленно вращал бокал, наблюдая, как янтарная жидкость оставляет маслянистые следы на хрустале. Сделал глоток. О, да, такие женщины — как дешевые коктейли: сладкие, яркие, но с утра — только мигрень и горькое послевкусие. Это было не то, что требовалось сейчас его нервам.

Нет, он не решил внезапно принять целибат. Просто…устал за последние месяцы. “Цифровой призрак” изрядно добавлял стресса в жизнь. Он не был готов к дополнительному.

“Старею, что ли…” – с горькой усмешкой подумал он. Но дело было не в возрасте, ему было всего тридцать пять лет. Дело было в том, что однажды попробовав дорогой, односолодовый виски, уже невозможно пить дешевый ликер.

***

Прошла неделя. Лиза строго-настрого запретила себе думать об Артеме. Каждый раз, когда его образ всплывал в памяти вместе с воспоминанием о том унизительном вечере у пентхауса, она мысленно щипала себя за руку. После того дня что-то в ней изменилось. “Не время раскисать, — твердила она себе, — ты не та девочка, что будет страдать из-за мужика, который даже тебя не хочет!”.

У нее осталась Светка на руках, которая только-только начала спать спокойно и не страдать ночными кошмарами. Мама была все еще в клинике, ее лечение — долгий и сложный процесс. Нужно было жить дальше, и Лиза с новым упрямством строила эту новую жизнь по кирпичику.

Она выплатила все долги: и тем, кто назвался коллекторами, и университету, где ей грозили отчислением. Впервые за долгие годы она могла дышать полной грудью, не ощущая на плечах давящей тяжести.

Она устроила маленький шоппинг: купила Светке тёплую зимнюю куртку, с принтом принцессы из мультика, и блестящие сапожки. Дома появился новый чайник и мультиварка — роскошь, о которой она раньше и мечтать не смела. Себе взяла простой, но качественный свитер и джинсы — старые, потертые до дыр, наконец-то отправились в мусорное ведро. Платья... нет, платья она пока не решалась выбрасывать. Аккуратно сложила их в шкаф — как напоминание о том, кем она была и через что прошла.

На счету оставалось еще полтора миллиона. Эти деньги, доставшиеся такой ценой, она тратила с благоговейной осторожностью. Периодически она открывала банковское приложение — будто проверяла, не испарились ли они.

Следуя совету из когда-то услышанного подкаста, она перевела основную сумму на накопительный счет. “Когда вам неожиданно приходят большие деньги, не трогайте их хотя бы год, — говорил жизнерадостный голос из колонок. — Дайте себе время привыкнуть и понять, что вы действительно хотите”.

Она не появлялась в “Вельвете”. В этом не было нужды. Личные вещи, оставшиеся в гримерке, могли и подождать. Сейчас она с наслаждением погрузилась в роль обычной студентки: лекции, прогулки по парку, сериалы с чаем по вечерам. Она училась быть счастливой в этой новой, спокойной жизни.

***

В кафе «У Герды» было шумно: пахло корицей и свежей выпечкой. Светка, набив щеки, старательно доедала свой круассан, с восторгом поглядывая на витрину с пирожными.

— Вкусно? — улыбнулась Лиза, с нежностью глядя на сестру. Эта простая, мирная сцена была для нее высшей наградой.

Светка кивнула, оставляя на щеках крошки. Внезапно взгляд Лизы метнулся в угол кафе, и у нее похолодело внутри.

За столиком у окна, в полутени, сидел незнакомец в темном пальто. Его лицо было невозмутимым, а глаза — холодными и изучающими. Он смотрел на нее так, будто читал открытую книгу, и это зрелище ему не нравилось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Света, солнышко, нам пора, — Лиза постаралась, чтобы голос звучал ровно и спокойно, но внутри все сжалось в комок. Она торопливо помогала сестре надеть куртку, сама на ощупь застегивала свою, одной рукой уже открывая приложение такси.

В машине, крепко обнимая Светку, она пыталась успокоить бешено колотящееся сердце. Кредит погашен. Коллекторы отстали. Мысль об Артеме она сразу отбросила — нет, у него своя, другая жизнь, полная своих девок и своих правил. Он явно вычеркнул ее из своей реальности.

***

Все вроде бы устаканилось, и Лиза с облегчением списала тот случай в кафе на паранойю. Наверное, сказывается усталость – ведь ее дни превратились в тягучую, но на удивление приятную рутину. Будильник в семь. Сборы. Быстрый завтрак. Отвести Светку в школу. Поездка в универ. Пара. Забрать Светку. Навестить маму в больнице — она уже начинала садиться в кровати, и в ее глазах снова появился огонек, она даже понемногу продолжила вязать игрушки. Вернуться домой. Уроки со Светкой. Ужин. Сон. И так по кругу.

Эта жизнь кому-то покажется серой, но для нее такая жизнь была спасением. Предсказуемость была ее новой роскошью.

Та ночь с Артемом казалась теперь нереально ярким, почти чужим сном. Она бы и правда в это поверила, если бы не два молчаливых свидетеля, хранивших память о том времени: дизайнерское платье под цвет ее глаз и бесценная виниловая пластинка.

Платье висело в шкафу, как призрак из другой жизни. Она несколько раз заходила на сайты перепродажи, держала телефон наготове, чтобы сфотографировать бирку... Но каждый раз что-то останавливало. Не сентиментальность — нет. Скорее, холодная практичность: “Вдруг ещё пригодится. Для важного события”. Хотя каких событий ждать ей, студентке с ребенком на попечении?

Чувства к нему она похоронила глубоко, запечатала в свинцовый сундук и бросила на дно своей души. Иногда по ночам он давал течь, и тогда ей снились его руки, запах кожи и дорогого парфюма, смешанный с дымом сигары. Но утром она заставляла себя забыть.

Да, дела налаживались. Некогда было разбирать свои чувства, гоняться за призраком. Слишком много людей зависело от нее. Нужно было продолжать: покупать продукты, оплачивать репетитора для Светки, иногда баловать ее картошкой фри или походом в Макдональдс. Ведь у ее младшей сестры до недавнего времени ничего этого не было, и она так сильно отличалась от сверстников.

Лиза знала это не понаслышке. Ребенка из бедной семьи видно сразу. Постоянно залатанный рюкзак, единственные джинсы на весь год, ткань которых к весне уже протирается, и постоянное чувство стыда, когда в школе собирают деньги на подарки или экскурсии. Таких детей не берут в команды, над ними смеются, их игнорируют. Ты становишься невидимкой, если у тебя нет последнего айфона, ты не играешь в модную игру или не можешь пойти с одноклассниками в кино.

Лиза видела, как Светка тихо плакала в подушку, когда ее не взяли в команду для школьной викторины. Видела, как та отводила глаза, когда девочки у школьных ворот обсуждали новые модные кроссовки. И она дала себе слово: хватит. Теперь она стирала эту грань отчаяния. Покупала Светке новые тетрадки, рюкзачок, модные светящиеся кроссовки, как у всех, и даже разрешала иногда приглашать одноклассниц домой – купить торт и сок для гостей теперь было не проблемой.

***

Как-то утром она стояла в подворотне универа искусств с однокурсницами, ловя редкие минуты обычной студенческой жизни. Они курили и сплетничали, и Лиза, обычно отказывавшаяся, на этот раз взяла сигарету – хотелось почувствовать себя своей в этом легком, беззаботном мире.

— Меня этот Лев Арсеньевич бесит, — канючила Кристина, закатывая глаза. — Пары ведет скучнейшие, а экзамены принимает так, будто мы собираемся участвовать во всемирной премии искусств.

— А вы видели, как он на нашу Дашу смотрит? — с хитринкой в голосе вступила Лина. — Бьюсь об заклад, у них тайный роман.

— Ну, ей-то зачет обеспечен, — фыркнула Кристина.

Девушки дружно рассмеялись. Лиза, улыбаясь, стряхнула пепел. В этот момент Кристина наклонилась к ней.

— Слушай, Лиз, а вон та машина... Ты того типа знаешь?

— Он будто на нас всех пялится, — подтвердила Лина.

Но ее голос для Лизы уже растворялся в шуме улицы. Внутри все похолодело. Снова.

“Какого черта? — пронеслось в голове. Кредит закрыт, долгов нет, коллекторы отстали! Что им ещё нужно? Кто это?!”

Черный седан с тонированными стеклами стоял у обочины. За рулем и на пассажирском сиденье – двое крепких парней. Тот, что справа, смотрел прямо на их группу. Нет, не на группу — на Лизу. Поймав ее взгляд, он коротко кивнул, и машина плавно тронулась, покинув место.

Сердце Лизы провалилось куда-то в пятки. Этих мужчин она раньше не видела – ни Сергея, ни Стива среди них не было. Совершенно чужие лица.

— Да забей, — махнула рукой Лина. — Смотрели не на нас. Может, вспомнил свои студенческие годы и загрустил.

— Если он вообще когда-либо учился, — скептически хмыкнула Кристина, затушивая сигарету.

Прошло пару дней. Седан не появлялся, никто не следил, и Лизе понемногу стало спокойнее. “Может, Лина была права, — убеждала она себя. — Тот мужчина смотрел на университет, а не на меня.”.

На следующее утро Лиза отвела Светку в школу и отправилась в сторону своего университета. Идти было недалеко, всего пятнадцать минут. Погода была прекрасная, солнце отдавало свои последние теплые лучи, а воздух был холодным и свежим. Листва на деревьях уже пожелтела. Романтика.

Она вспомнила про модную кофейню, что находилась по дороге в ее университет и решила, что точно зайдет туда. Она думала, почему бы ей не купить там кофе? И то милое пирожное в виде сердца? Она может себе это позволить, черт возьми! Пора бы уже отметить свою свободу!

Пока она шла по дороге, у нее зазвонил телефон. Анжелика. Лиза тут же взяла трубку.

— Алло, Лиза, можешь говорить? — вне клуба девочки всегда обращаются друг другу по имени – это было негласным правилом. — Я хотела спросить, можешь сегодня взять моих близнецов к себе на ночь? У меня сегодня смена. Кстати, давненько не видела тебя в “Вельвете”. Все хорошо? Ты уволилась?

— Привет, Анжелика. Да, конечно, приводи близнецов. Света как раз вспоминала про них недавно. — Она ускорила шаг по тротуару. — Дела отлично. Скорее всего, я уйду из “Вельвета”, просто пока не знаю, когда зайду за вещами.

— Вот как…— по голосу Анжелики было понятно, что она ухмыляется. — Значит, принц нашелся? А! Точно! Забыла тебе сказать!

— Что такое? — Лиза инстинктивно прижала телефон к уху, заглушая уличный шум.

— Да брось прикидываться! — Рассмеялась Анжелика в трубке. — Что за гарем ты себе устроила? Сначала Артем, теперь кто?

— О чем ты? — Лиза нахмурилась. Впереди уже виднелась витрина той самой кофейни. В голове она представляла, как бариста упаковывает ее красивое пирожное в коробочку.

— Ты че прикалываешься?! — захихикала Анжелика. — Вчера в клуб к нашему Петру приходил какой-то тип, о тебе спрашивал… — У Лизы похолодело в животе. — Это точно не люди Артема, я их по лицам помню! Я точно слышала имя...Как там...Дмитрий? Демид? Денис? Что-то с "Д". Признавайся, отхватила еще кого-то из братвы? Поделилась бы! Потому что тот мужик — точно из таких. Я таких за версту чую, — с гордостью заключила Анжелика.

— Анжелика, мне пора идти, — Лиза оглянулась, ничего подозрительного кругом. — Все расскажешь, когда привезешь ко мне близнецов… Не телефонный это разговор…Я уже дошла до кофейни.

— Ну как хочешь, — беззаботно бросила ее коллега. — Будем в семь, не забудь.

Звонок прервался. Кофейня была прямо напротив, через дорогу.

Тревога сжимала грудь, но кофе с пирожным должны были поднять настроение. Она решила: закажет такси и доедет до универа без приключений. Так спокойнее.

Твёрдым шагом она пересекла проезжую часть, ступила на противоположный тротуар — и тут позади раздался оглушительный визг тормозов, лязг металла…

Темнота.

Все произошло молниеносно. Черный седан. Два бугая. Мешок на голову, резкий толчок в авто и поехали. На все ушло тридцать секунд, верзилы действовали быстро и слаженно.

Еще спустя тридцать секунд на тротуаре ничто не напоминало о похищении, кроме разве что легкого смятения в воздухе.

Люди продолжали заходить в кофейню, смеясь и переговариваясь. Кто-то торопливо пробирался к метро, кто-то неспешно доедал круассан за столиком у окна. Жизнь на тротуаре продолжила свое течение, как ни в чем не бывало.

Еще спустя минуту — и даже призрачный след случившегося растворился в утренней суете.

____________________________________________

Примечание от автора:

Спасибо, что дочитали главу ????

Напишите в комментариях, как думаете, что будет дальше?

Подписывайтесь, добавляйте книгу в библиотеку ????

Делитесь книгой в соц.сетях ????

Спасибо! Вы лучшие! ????

Глава 8.

Глава 8.

Животный вопль вырвался из глотки Лизы. Грубая пеньковая веревка впивалась в запястья, лишая последней возможности хоть как-то защититься. Она билась в слепой панике, не видя ничего из-за плотного мешка на голове, ее тело выгибалось и дергалось, натыкаясь на твердые сиденья.

Внезапно мешок дернули вверх, и в щель ворвался ослепительный клин света, заставивший ее зажмуриться от боли.

— Заткнешь глотку, стерва? — сиплый голос зазвучал прямо над ухом, и в следующее мгновение между ее зубов впилась грубая, отдающая пылью и потом тряпка.

Инстинкт оказался сильнее страха. Лиза вцепилась зубами в палец мужика, что есть мочи, до хруста, до соленого привкуса чужой крови, хлынувшей на язык.

— А-а-а-а-а-а, СУУУУУУКА!!! — оглушительный рев взорвал салон.

Мощный шлепок. Голова ее отлетела от силы удара. В ушах зазвенело, а по щеке разлилось пекло, сменяясь онемением. Кляп, теперь затянутый намертво, впивался в углы рта, наполняя его привкусом слез и металлическим вкусом собственной крови. По шее текли горячие струйки слез, смешиваясь с соплями. Руки, перетянутые веревками, затекли и онемели.

Ее впервые ударил мужчина. По-настоящему. С намерением причинить боль.

Ей снова натянули мешок на голову, возвращая в душную темноту.

— Вот же дикая тварь! — мужчина шипел, засасывая распухший палец. — На кой хрен такая боссу сдалась?

— Да хер его знает, — безучастно бросил водила, не отрываясь от дороги. — Я как-то работал на Морозова, помнишь, того, с “верхушки”. — Он мотнул подбородком куда-то вверх. — Так он каждую пятницу свежачок требовал. Девок тырили средь бела дня: из супермаркетов, со стоянок, из скверов.

— И че он с ними делал?

— Че “че”? — Водила коротко хохотнул, рука его покоилась на руле. — Трахал, конечно. У мрази фетиш – брать силой, понимаешь? А когда заканчивал, то ставил на хор. На потеху братве. И мне пару раз перепадало.

Слова, будто раскаленные иглы, вонзились в мозг. “Трахал…ставил на хор…”. У Лизы все упало внутри, ее сознание, ее мир сузились до тошнотворного кома в желудке. Плечи затряслись в новом, беззвучном рыдании. Слезы текли ручьями от животного ужаса, предвидения того, что с ней сделают.

— Бля, как-то это не по понятиям, — первый все же покосился на скомканное тело на сиденье. — Да и не в характере босса.

— Ой, да хуй их знает, этих боссов, — фыркнул водила. — Сказали вези – везу. А мне похуй, что он с ней там делать будет. Может, в башке переклинило что. Не базарь, а то прилетит. Ты босса знаешь.

Ее накрыло.

Началась паническая атака. Звуки сплющились в монотонный гул, сквозь который пробивался только бешеный стук сердца. Оно колотилось где-то в висках, в ушах, готовое разорвать череп. Воздух превратился в густой сироп, который не мог пройти сквозь грязную тряпку во рту. Легкие, забывшие, как дышать, судорожно хватались за пустоту, вызывая болезненные спазмы в диафрагме.

Щека горела от пощечины, веревки впивались в запястье. Ее начало трясти – мелкой, неконтролируемой дрожью, как в малярийном бреду. Она бессильно билась головой о сиденье, пытаясь вдохнуть, издать хоть какой-то звук, но могла лишь беззвучно ловить ртом отравленный воздух.

Пришло осознание. Ты – мясо. Твое тело больше не принадлежит тебе. Тобой воспользуются и бросят остальным на потеху. И затем заново, по кругу.

Она выживет после этого? Что будет со Светкой? Мамой? Если она пропадет, Анжелика по-любому вызовет полицию, но станут ли ее искать? Или дело замнут?

Машина съехала с асфальта. Звук сменился на скребущий гравий под колесами. Машина медленно, почти нежно, затормозила. Лиза замерла, опустошенная до дна, выплакав все слезы, выкричав в себе весь ужас.

Дверца с протяжным металлическим скрипом открылась, впустив волну холодного осеннего воздуха. Большие, мозолистые руки грубо швырнули ее через плечо, как мешок с углем. Она бессильно затрепыхалась, как выброшенная на берег рыба, чувствуя, как холодный осенний воздух обжигает оголенную кожу живота.

Они на месте.

***

Больничная палата была залита бледным осенним солнцем. Нина Михайловна, мать Лизы, лежала неподвижно, разбитая очередной химиолучевой терапией. Тело было чужим и тяжелым, изнутри выворачивала тошнота, а во рту стоял противный, металлический привкус.

— Ну же, Нина Михайловна, хотя бы ложечку бульона, — мягко, но настойчиво уговаривала ее Ольга, личная медсестра, перешедшая с ней из прежней палаты. — Для сил.

Ей нравилась Ольга. Лучшую медсестру и представить было нельзя. Женщина ее возраста, почти ровесница. Они находили общий язык в воспоминаниях. Ольга делилась историями из своей молодости, а Нина Михайловна — из своей. Ольга всегда умела найти нужные слова, чтобы ободрить, отвлечь, вернуть к жизни.

В ВИП-палате Нине Михайловне было предоставлено все на высшем уровне: врачи являлись по первому звонку, медсестры предугадывали ее желания, даже Ольга проводила с ней почти весь день. Разница с прошлой палатой, где она лежала изначально, была колоссальной – даже пугающей.

Пространство больше походило на номер в дорогом отеле. Огромное окно с видом на парк было затянуто плотными шторами из тяжелого бархата. У кровати стояла полированная тумба из светлого дерева. Стены были окрашены в мягкий, успокаивающий бежевый цвет, а на стене висел большой, современный телевизор. В собственной ванной комнате лежали пушистые полотенца, сложенные стопкой.

И среди этой роскоши Нину Михайловну не отпускала единственная, сверлящая мысль о дочери. О той чудовищной, непосильной ноше, которую она взвалила на хрупкие плечи Лизы.

Она скользила взглядом по безупречному интерьеру и не могла поверить глазам – это все оплатила волонтерская организация? Она думала, что их поддержка идет только на оплату операции, но никак не на улучшение условий проживания в клинике.

Ольга, поймав ее беспокойный взгляд, мягко улыбнулась и убрала тарелку.

— Какая же ваша дочь молодец, Нина, — проговорила она, ловко взбивая и поправляя подушку. — Настоящая опора. Гордитесь ею, наверное?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Слабый, едва заметный луч улыбки дрогнул на губах Нины Михайловны. Даже это простое движение давалось с огромным трудом.

— Конечно, горжусь, — голос Нины Михайловны оборвался, превратившись в шепот. Слезы наполнили ее глаза и медленно потекли по впалым щекам. — Она такая сильная… Никогда не жалуется. Ни слова. — Она сжала тонкую больничную простыню костлявыми пальцами. — Бедная моя Лиза… бедные мои девочки. Каждый раз, глядя на нее, я хочу крикнуть: “Прости меня! Прости, что я стала этой обузой!”. Она сжигает свою молодость, Оль. Ей бы о любви думать, на танцы бегать, сердца разбивать… а она… она горбатится на работах. Оленька, я бы тысячу раз умерла, лишь бы не видеть, как она себя на этой плахе укладывает!

— Нина Михайловна! — ужаснулась медсестра, хватая ее легкую, почти невесомую руку в свои теплые ладони. — Не смейте так говорить! Никогда! Слышите? Позитивный настрой — это половина лечения, я же вас учила! Вы уже на поправку пошли, осталось совсем чуть-чуть — долечиться и домой. А дома, знаете, пациенты быстрее идут на поправку, — Ольга старалась говорить бодро, нежно похлопывая ее по руке.

Желая перевести болезненный вектор мыслей, она заметила на тумбочке коробку со спицами и клубком пряжи, из которого торчали уши незаконченного зайца.

— Вы все еще вяжете? — спросила она, мягко указывая на коробку.

— Ой…периодически… — слабо махнула рукой Нина Михайловна. — Когда силы есть…Хочется помочь Лизе, но, наверное, этого зайца отдам своей младшенькой, Светке. Она давно просит, чтобы я связала ей что-нибудь.

В этот миг в палату, словно темная весть, ворвалась птица. Маленький воробей, обезумевший от страха, с трепетным стуком бился о стены, мечась между потолком и полом в поисках утраченного неба.

Ольга ахнула и, суетливо замахав руками, попыталась направить испуганную птицу к оконному проему.

— Боже мой, это ведь я форточку забыла закрыть! Простите! Давай, воробушек, улетай!

Маленький воробей с глухим стуком ударился о прозрачное оконное стекло и, оглушенный, рухнул на подоконник. Он сидел, беспомощно раскрыв клюв, его крошечная грудка отчаянно вздымалась. Нина Михайловна с ужасом смотрела на птичку, видя в ней отражение чей-то искалеченной судьбы.

Не теряя ни секунды, Ольга подошла к шкафу и достала стерильное белое полотенце.

— Ничего, ничего, сейчас все исправим, — произнесла она решительно.

С неожиданной ловкостью она накинула полотенце на воробья, бережно, но плотно обхватив его так, чтобы не повредить хрупкие кости. Подойдя к окну, она разжала руки. Птица посидела на ее ладони еще мгновение, а затем сорвалась вниз и улетела.

Ледяной ком тревоги уже сдавил грудь Нины Михайловны. Примета старая, как мир, гласила – когда залетает птица в дом – быть беде. Ее материнское сердце почуяло что-то неладное. Лиза.

Она тут же набрала ее.

Абонент временно недоступен.

“Должно быть на парах” — тут же попыталась убедить себя мать, взглянув на часы.

— В это время Лиза обычно на лекциях, — голос Ольги прозвучал нарочито спокойно. Она подошла к кровати. — Не волнуйтесь, пожалуйста. Глубокий вдох, глубокий выдох. Помните как я вас учила? Сейчас мы с вами подышим “квадратом”, чтобы снять напряжение. А потом, через пятнадцать минут, мы снова наберем Лизу, и она возьмет трубку, вот увидите.

Но ни одна дыхательная практика не могла изгнать из ее сердца холодный ужас, безошибочно подсказывавший: грядет что-то страшное.

***

Лиза почувствовала контраст между холодом улицы и теплом помещения: видимо ее занесли в здание. Грубый толчок, и она приземлилась на твердый паркетный пол.

Воцарилась тишина, где единственным звуком был отчетливый, размеренный стук каблуков по дереву. Мозг, отточенный страхом, выхватывал детали: шаги тяжелые, уверенные – хозяин; другие, шаркающие, – те двое.

Чья-то рука грубо дернула, и мешок с головы сорвался. Свет, даже приглушенный, резанул глаза. Она не поднимала головы, прижавшись лицом к полу. Угол обзора позволял видеть только грязные подошвы ботинок, удаляющихся к камину, и… пару кожаных туфель, стоявших прямо перед ней. Туфли были безукоризненны, как и стрелка на отглаженных брюках.

Комната была огромной, выдержанной в стиле минимализма: высокие потолки, стены из темного полированного дерева, огромный камин, перед которым лежал толстый персидский ковер. Вдоль одной стены тянулась коллекция дорогих сигар и алкоголя. Это был кабинет.

— Ну, и что это такое? — раздался сверху твердый, ровный голос.

Она узнала его мгновенно. Сердце замерло, в груди словно образовалась дыра.

Она не видела его лица, но увидела, как один из похитителей, тот, что покрупнее и в грязных ботинках, раболепно изогнулся в улыбке, приняв вопрос за риторический.

— Босс, вы ж это… велели доставить. Мы и доставили… — голос первого похитителя оборвался, когда он встретился взглядом со своим боссом.

Ответа не последовало. Мужчина в кожаных туфлях медленно опустился на одно колено перед Лизой. Ее перевернули на бок.

Их взгляды встретились.

Лиза смотрела прямо в глаза человеку, которого упорно пыталась забыть с момента их последней встречи.

Артем.

Ее лицо было опухшим и грязным, размазанная тушь черными ручьями стекала по щекам, смешиваясь со слезами, соплями и слюной. Во рту застыл оттиск грубой ткани. Весь ее вид был явлением растоптанного достоинства. “Не так… Я не хотела, чтобы ты видел меня такой.”

Быстрым движением он перерезал веревки на запястьях. Кровь с огненными иглами хлынула назад в онемевшие руки. Затем он вытащил кляп. Лиза судорожно вздохнула, свежий воздух обжег горло, вызвав приступ кашля. Жгучая боль пронзила растянутые уголки рта.

Его взгляд упал на смятую тряпку, а глаза потемнели, словно перед бурей. На серой ткани алела капля. Это была

ее кровь.

— Отвернись, — тихо приказал он Лизе.

Но Лиза не смогла. Она была парализована шоком, пережитым в машине. Она смотрела, как он медленно поднимается, с зловещей плавностью наматывая окровавленную тряпку на кулак. Он стоял к ним спиной к тем двоим.

— А дальше? — его голос был обманчиво спокоен, почти бесстрастный. Он неспешными шагами подходил к замершим похитителям.

Артем остановился перед ними. Напряжение росло. Он сжимал и разжимал кулак, обмотанный тряпкой с ее кровью. И Лиза, все еще лежа на полу, не в силах оторвать глаз, смотрела прямо на них. Она была и жертвой, и свидетелем. И часть ее, все еще зажатая в тисках паники, хотела, чтобы они получили по заслугам.

— Она укусила меня, босс, — залепетал первый, оправдываясь, и на его лице поползла жалкая улыбка. — Ну и я саданул…

Он не договорил.

Все произошло за долю секунды. Рука Артема, с окровавленной тряпкой на костяшках, вылетела как поршень. Глухой, мокрый хруст удара о лицо. Тело рухнуло на ковер, кровь хлынула из сломанного носа, заливая толстый ворс персидского ковра.

Лиза инстинктивно рванулась назад, и зажмурилась, но было поздно — образ уже впитался в мозгу: изящный блеск туфель на фоне корчащегося тела.

Артем не сдвинулся с места. Он лишь плавно перенес вес тела, и его левый кулак впечатался точно в солнечное сплетение второго похитителя – того, что сидел за рулем, хвастаясь похабными историями.

Тот издал сдавленный, животный хрип и согнулся пополам, будто у него вырвали легкие.

Оба теперь лежали у его ног.

Он стоял над ними, дыша ровно и глубоко, смотрел, как корчится от боли второй, чье лицо побелело как простынь.

— Босс…но ведь…мы всегда доставляем на переговоры так… — залепетал тот, пытаясь подняться на локте.

— Доставить? — сдержанно перебил его Артем. — Я сказал привезти. Пригласить. Открыть дверь и сказать “Мисс, вас ждут”. — Он перешел на повышенный тон. — Не было приказа пугать, связывать и вести как скот! С КАКИХ ПОР ТЫ РЕШАЕШЬ, КАК ВЫПОЛНЯТЬ МОИ ПРИКАЗЫ?!

Он швырнул окровавленную тряпку прямо в лицо первому похитителю. Затем он достал серый спутниковый телефон, его тон вернулся к деловому.

— Стив, забери мусор. В моем кабинете. Позаботься, чтобы я больше их не видел.

Он положил трубку, не дожидаясь ответа. Наконец-то он повернулся и взглянул на Лизу. Его взгляд, встретившись с ее широко раскрытыми глазами, на мгновение дрогнул, и в его глубине мелькнуло что-то острое и человеческое — вина и стыд.

Он снял с кресла тяжелый шерстяной плед и, приблизившись, бережно накинул ей на плечи. Его пальцы на миг сжали ее плечи, как будто прося прощения.

Он помог ей подняться на ноги, его рука была твердой опорой. Он мягко повел ее прочь из кабинета, оставляя за спиной следы крови и хрипы поверженных людей.

***

Лиза стояла в огромной ванной. Она машинально умывала лицо холодной водой, смывая с кожи засохшие среды слез, грязи. Пальцы дрожали. Она подняла взгляд и осмотрела помещение. На полках, в идеальном порядке, стояли те же хромированные баночки, что она когда-то видела в его пентхаусе.

“Значит, это еще одно его логово. Интересно, он тут живет?” — пронеслось у нее в голове. Ее сознание все еще было там, в салоне машины.

Она посмотрела в зеркало. В отражении на нее смотрела незнакомка — бледная, с опухшими, заплаканными глазами и синяками под ними. Она вытерла полотенцем размазанную тушь, но стереть следы ужаса было невозможно. Покраснение на щеке уже побледнело, но внутри все горело. Она осмотрела внутреннюю сторону губы — маленькая ранка, пустяк. Заживет быстро.

Она вышла в гостиную, и ее все еще трясло – мелкой, предательской дрожью, которую нельзя было остановить. Она была на незнакомой, чужой территории, дезориентирована и беззащитна. Артем стоял у столика, разливая воду и виски. Словно ничего не произошло. Он протянул ей бокал.

— Я прошу прощения, Лиза. Этого не должно было произойти. — В его голосе звучало напряжение, он смотрел на нее.

Это стало последней каплей.

Она взглянула на него. Ярость перемешалась с недоумением. И это все? Он извиняется так, словно, его бугаи сломали ее зонтик, а не отняли чувство безопасности, похитив, и не заставили глотать грязную тряпку.

Резким движением она отшвырнула бокал. Вода впиталась в ковер, оставив темное пятно. Толстые стенки стакана со звоном покатились по полу.

— ДА ПОШЕЛ ТЫ! — ее голос сорвался в хриплый, надорванный крик, рвущий воспаленное горло. — Я ДУМАЛА, МЕНЯ ИЗНАСИЛУЮТ! Я ДУМАЛА МЕНЯ УБЬЮТ!..и все что ты можешь сказать это “прости”?! — Ее голос надломился, она всхлипнула, слезы градом покатились по ее щекам — Я думала…я думала все кончено…я думала, что умру… а если я умру мама и Светка…— Она уже не могла говорить. Слова утонули в безудержных, захлебывающихся рыданиях.

Давно она так не плакала. Навзрыд. Без стыда. Без надежды. Это были слезы всей той неподъемной тяжести, что уже давно давила на ее плечи. Ответственности, страха, безнадежности. Она закрыла лицо ладонями, ее плечи судорожно вздрагивали. Она была так измождена, так устала.

Артем смотрел на бокал на полу. Ее крик, ее рыдания – он заслужил это. Он молча подошел и обнял ее, чувствуя, как ее тело напряглось в сопротивлении. Но он не отпустил. Вжавшись лицом в ее волосы, он впитывал ее запах — тот самый, что стал для него синонимом покоя и которого он чуть не лишился из-за собственной глупости. Каждое прикосновение к ее волосам было молчаливой клятвой: больше никогда.

Когда ее рыдания стихли, он приподнял ее лицо. Его собственные черты застыли в суровой маске, но за ней бушевало море вины и сожаления. Он смотрел в ее заплаканные глаза, и в его ледяных голубых глазах плавилось что-то тяжелое и непривычное — осознание собственной уязвимости.

— Ты права, — его голос был низким и надтреснутым. — Извинения ничего не стоят. Это моя вина. Моя ошибка, моя недоработка, моя халатность. — Он не позволял ей отвернуться, держа ее подбородок, чтобы она видела всю серьезность его слов. — Я заглажу вину. Мы вместе решим, как. Но сейчас… — он протянул ей свой бокал, жестом предлагая разделить с ним даже это, — мне нужно, чтобы ты меня выслушала.

***

Лиза сидела на кухне, закутавшись в плед, как в кокон. Дрожь в руках утихла, сменившись тяжелой усталостью во всем теле. Она наливала сок в бокал виски. Артем оставил ее ненадолго, чтобы поговорить со Стивом. Она была даже рада за эти минуты одиночества.

Она достала телефон. Несколько пропущенных от мамы. Она быстро напечатала ей: “Все в порядке, мам, занята. Перезвоню”.

Она осмотрелась. Кухня была чистая и уютная. Ни следов готовки, ни крошки на идеальной кварцевой столешнице. Эта кухня ей нравилась больше, чем та, что была в пентхаусе. Здесь пахло деревом и интерьер, как будто, был более живой.

“Зачем…Зачем я ему снова понадобилась?”

И тут, предательски, поднялось другое воспоминание. Его запах – дорогой парфюм, смешанный с кожей и едва уловимым запахом виски. Его тяжелый, пристальный взгляд, от которого по телу разливалась та самая, знакомая и опасная теплота. Все те чувства, что она так тщательно хоронила, теперь рвались наружу, словно он собственноручно сорвал крышку с ящика Пандоры, в котором хранилась любовь и боль.

Дверь открылась. Артем вошел. Снял пиджак, остался в жилетке. Он сел напротив. Его взгляд был полон невысказанного.

— Поговорим?

Лиза молча уставилась на него. У нее было в голове столько вопросов: “Зачем? Что ему надо? Кто была та блондинка?” – но она лишь кивнула, давая ему говорить.

— Когда-то Акопян, – начал Артем, – один из влиятельнейших олигархов в моих кругах, сказал мне: сила мужчины не в том, чтобы драть все, что движется. Сила — в умении выбрать единственное, без чего нельзя. Он называл это “тихой гаванью”. Не для яхты, — Артем слабо усмехнулся, — а для души. Чем выше забираешься, тем громче шум в твоей голове от прошлых лет. И тем дороже становится тишина. В двадцать пять я думал, что он старый романтик, который просто забыл, каково это — быть голодным.

Он сделал паузу, его взгляд блуждал где-то в прошлом.

— Многообразие — удел тех, кто еще не насытился глазами. Кто путает голод плоти с голодом души. А настоящая сила — в возможности выбрать и остановиться на одном человеке, который становится не просто спутницей, а... тылом. Местом, где можно снять доспехи, не боясь получить нож в спину. Акопян женат сорок пять лет. И он до сих пор сажает для жены розы на своей вилле в Ницце. Старик знал, что говорил.

Лиза вопросительно уставилась на него, он продолжал.

— Вижу в твоих глазах вопрос, почему я тебе это рассказываю. Дело в том, Лиз, что последние полгода я провожу операцию, после которой смогу выйти в высшую лигу. Продать все грязные активы. Уйти от наркотрафика и крышевания. И вот, только спустя десять лет я понял, что имел в виду старик Акопян. Мне нужна ты. Потому что с тобой — тихо. Ты даришь мне то самое спокойствие, ради которого все это затевалось. Даже сейчас, когда ты вся — сплошной сгусток гнева и недоверия, здесь, на моей кухне, я чувствую... умиротворение. Мне нужно это. Больше, чем когда-либо. Я предлагаю тебе новую сделку.

— Нет, — твердо перебила Лиза. — Я видела ту блондинку. Ту, что выходила из твоего пентхауса. Ты говоришь о “тишине”? О “силе выбрать и остановиться”? Ты несешь эту... эту чушь, глядя мне в глаза, после того? — Лиза звучала так, будто устраивала сцену ревности, но ей было все равно. — Так что ничего не говори мне, Артем, ты звучишь лицемерно!

Брови Артема медленно поползли вверх.

— Ты что, следила за мной? — спросил он с ухмылкой.

— Просто проходила мимо. — Лиза вспыхнула от стыда, мгновенно вспомнив про то дурацкое письмо, которое она в итоге выкинула в мусорку.

— Вот как…Нет, Лиз. Не стану врать, это я пригласил ее. Но я не смог продолжить. Потому что это не ты, потому что она была слишком громкая, слишком яркая, слишком идеальная, но это все еще не ты.

Лиза отвела глаза, отпила сладкий, смешанный виски с соком. Артем продолжал.

— Тогда я попросил ее уйти. Просто понял, что мне не нужен лишний стресс. Не знаю, может я старею.

Лиза молчала, переваривая информацию. Она чувствовала, что часть его слов была правдой, но это не отменяло цинизма его действий.

— И что же ты предлагаешь мне за сделку снова? – ее голос звучал тверже. — Мне не нужны деньги. У меня все хорошо.

— Лиз, — он произнес ее имя мягко, словно она маленькая капризная девочка. — Не будь наивной. Сколько у тебя осталось? Полтора миллиона? Меньше? — Он видел, как дрогнули ее ресницы, значит он попал в цель. — На сколько тебе этого хватит, чтобы содержать ребенка, себя и больную мать? На год? На полгода? Что дальше? Будешь дальше работать в "Вельвете"?

— Нет, я закончу университет и буду работать в музее, — выдохнула она, отводя взгляд.

— И на что тебе хватит зарплаты в музее?

Лиза замолчала, проиграв этот аргумент. Артем приблизился, и его пальцы осторожно коснулись ее рук. Он поднес ее ладонь к губам, и его поцелуй был долгим и наполненный нежностью.

— Я предлагаю тебе билет в новую жизнь. — Он поднял на нее глаза. — Я буду содержать тебя от зубной пасты до норковой шубы. Найму Свете репетиторов, которые готовят школьников в Гарвард. Твою мать перевезем в лучшую клинику, которую может предложить эта страна, а если захочешь, я знаю парня в Швейцарии, он владеет хорошим онкоцентром. Только останься. Брось работу в “Вельвете”. Будь моей. В этот раз без сроков.

Лиза резко дернула руку, но его хватка лишь усилилась, не давая ей отпрянуть.

— Чтобы что? Чтобы я была твоей вещью? Твоей “тихой гаванью”? — она смотрела на него твердо. — А что я получу, кроме денег? Право ждать тебя на этой кухне? Где гарантии, что однажды твое “спокойствие” не наскучит, и ты не приведешь сюда очередную “громкую” блондинку?

Артем не отступил. Уголки его губ дрогнули в подобии улыбки, но получилась лишь горькая гримаса.

— Этот загородный дом – моя крепость. Сюда не ступала нога ни одной женщины. Ты – первая. — Он сменил тон, его голос зазвучал как у лектора, объясняющего простую истину. — Я объясню тебе кое-что. У меня есть три типа активов. Коммерческая недвижимость — надежный доход, предсказуемость. Наркотрафик и крышевание — ярко, быстро и сомнительно, как скоропорт. Есть третий тип…

Он медленно поднялся, и его пальцы, скользнули по ее плечу. Он сделал круг по кухне, его шаги были беззвучными.

— Долгосрочный. «Цифровой призрак». Обмывание денег. Билет в ту самую высшую лигу. Результат непредсказуем, много рисков, однако, это гарантия на безбедное будущее мне, моим детям, даже внукам.

Он остановился позади нее. Его тень накрыла ее, а ладони легли на ее плечи. Сначала просто коснулись, затем пальцы вжались в напряженные мышцы с таким знающим, неумолимым давлением, что она непроизвольно выпрямила спину.

— Операция нервная, стрессовая, выжимающая из тебя все соки. И вот, в мои руки попадается четвертый актив… — его голос прозвучал прямо у уха, горячее дыхание коснулось кожи. — Назовем его… “нематериальным”. Репутация. Инсайдерская информация. Чувство полного, абсолютного спокойствия в тот момент, когда все вокруг горят. Это – бесценно. — Его голос звучал убаюкивающе, пока его рука продолжала разминать ее плечо, а другая скользнула ниже, к ключице, заставляя ее учащенно вздохнуть. — Этого нет в прайс-листе. Это нельзя купить ни за какие деньги. За этим приходят, когда перестают быть голодными падальщиками и становятся… собственниками мира, джентльменами.

Лиза повернулась к нему на стуле. Его руки переместились на ее талию.

— Так вот. Ты — мой актив четвертого типа. Ты — мой инсайдер в самом себе. — Он наклонился так близко, что их лбы почти соприкоснулись. Его большие пальцы медленно водили по ее ребрам, рисуя невидимые узоры. — Мое спокойствие. Мой партерный стул в оперном театре, пока за его стенами дикари режут друг друга. А теперь о твоих “гарантиях”. — Произнес он мягко, почти по-отечески. — В этом мире нет гарантий, Лиз. Есть только договоренности. И я предлагаю тебе самую выгодную договоренность в твоей жизни. Ты получаешь полный карт-бланш на все, что пожелаешь — от норковой шубы до онкологов в Швейцарии для матери. А я… — он отодвинулся, чтобы посмотреть ей в глаза, его руки все еще держали ее, — право быть собой. Возле тебя. Без необходимости надевать маску крепкого парня.

Он наклонился, и его нос, холодный кончик, медленно провел по ее виску от линии волос до дуги брови. Горячий выдох обжег кожу, заставив мурашки пробежать по спине.

— Скажи мне, что ты чувствовала, когда “проходила мимо” моего пентхауса? Скажи мне правду. Была ли это только ярость? Или там, в глубине, было что-то еще? Может быть…ревность?

Лиза сжалась, осознав: он не знает о письме. Сергей сохранил ее унижение при себе. И в этом внезапном преимуществе родилась дерзость. Она подняла подбородок, впиваясь в него взглядом. Терять было нечего.

— Ревность. — коротко ответила она.

Слово повисло в воздухе, смелое и обжигающее. Артем замер, и в его глазах вспыхнуло что-то глубокое, первобытное и безмерно удовлетворенное. Он медленно выдохнул, и его губы тронула почти неуловимая улыбка.

— Вот как…

И прежде чем она успела что-то понять, его руки обхватили ее лицо, не позволяя отвернуться, отступить. Он поцеловал ее. Медленно. С наслаждением. Она сдалась. В поцелуе растворялись все ее защиты, все “нет”, которые она так тщательно выстраивала. Когда он оторвался, они оба дышали сбито. Прижался лбом к ее лбу, глаза были закрыты.

— Ты говорила, что не хочешь быть моей вещью. — Его голос был низким, надтреснутым, грубым от этой непривычной искренности. Он коснулся ее щеки, и его пальцы провели по горячей коже. — Ты действительно так думаешь? Вещь не смеет говорить со мной так. Вещь не смотрит на меня так. Вещь... — он не выдержал и снова впился в ее губы, целуя, коротко и властно, — ...не заставляет меня чувствовать себя живым.

Затем, не сводя с нее взгляда, он сильными руками поднял ее и усадил на холодную кварцевую столешницу. Лиза дышала тяжело и прерывисто, разум затуманивался, уступая место инстинктам. Ее руки сами потянулись к нему, обвивая его шею и прижимая его мощное тело к себе в немом согласии.

Он грубо задрал ее юбку, обнажая бедра, и раздвинул их шире, намертво зафиксировав своим телом. Его ладонь легла на ее кожу и принялась медленно, почти гипнотически гладить внутреннюю поверхность бедра, двигаясь все выше, к самому источнику тепла и влаги.

— Ты не вещь, Лиза, — его голос был низким и хриплым, слова вырывались с трудом. — Ты – мое единственное слабое место. И моя главная сила. И сегодня... — он придвинулся вплотную, и она ощутила сквозь ткань его мощную, твердую эрекцию, — ...я устал бороться с этим. Я перестану скрывать, насколько я в тебе нуждаюсь.

И тут она сломалась. Все чувства, что она тщетно хоронила все эти дни – вырвались наружу. С тихим стоном она обхватила его ногами и сама нашла его губы в поцелуе — жадном, требовательном, полном сдерживаемого голода.

Ее пальцы впивались в его жилетку, сминая дорогую ткань. Она откинула голову со сладостным стоном, когда его губы обжигающе скользнули по ее шее, оставляя на коже влажный след.

— Я так долго ждал, чтобы снова это почувствовать, — его голос был глухим шепотом в изгибе ее плеча. Его руки сжимали ее бедра почти до боли. — Эту дрожь. Только ты... Только так.

— Артем... — ее собственный голос прозвучал чужим, хриплым от нахлынувшего желания.

— Ш-ш-ш…— он властно заставил ее замолчать, и его рука, сильная и уверенная, резко рванула вниз ее трусики, освобождая ее от последней преграды.

Затем он расстегнул свои брюки. Грубая металлическая молния прозвенела в тишине кухни, сливаясь с их прерывистым дыханием. Он притянул ее еще ближе, стирая последние остатки дистанции, и вошел в нее одним резким, уверенным движением, заполняя пустоту, которая мучила ее все эти дни.

Оба замерли на мгновение, глаза встретились — в его взгляде было темное, бездонное обожание, в ее – шок от осознания, насколько она ему принадлежала, и насколько он – ей.

Не было больше нужды в словах. Звуки говорили красноречивее: его хриплое дыхание у самого уха, ее сдавленные, прерывистые стоны, влажный, интимный шум их соединенных тел.

***

Вечером он отвез ее домой, где Лизу ждала младшая сестра Света. Анжелика должна привезти близнецов через полчаса.

Свой ответ она дала ему еще в машине, в темноте, под приглушенный рокот мотора. Всего одно слово: “Да”.

Когда бордовая Bentley Bentayga плавно тронулась с места и скрылась за поворотом, Лиза стояла во дворе и смотрела ей вслед, чувствуя себя самой счастливой женщиной на свете.

Она еще не знала, что всего через несколько недель будет проклинать этот день всем сердцем.

____________________________________________

Примечание от автора:

Спасибо, что дочитали главу ????

Напишите в комментариях - что, по-вашему, станет тем самым страшным последствием, из-за которого она проклянет этот день?

Подписывайтесь, добавляйте книгу в библиотеку ????

Делитесь книгой в соц.сетях ????

Спасибо! Вы лучшие! ????

Глава 9.

Первым делом Лиза ушла из “Вельвета”.

В полумраке пустой гримерки, пахнущей тальком и чужими духами, она быстро складывала свои вещи в сумку, когда дверь скрипнула. На пороге стояла Анжелика. Она молча вошла, тряхнула привычным движением своими черными локонами и, подойдя вплотную, взяла Лизу за плечи, заставив ее поднять глаза.

— Я знаю, куда ты уходишь, Айрис. К нему, да? — Ее голос был тихим, без обычной кокетливой игривости. Голубые, как лед, глаза смотрели прямо в душу, видя все тайные страхи. — Я не твоя мать и не стану читать морали. Но, Айрис, я прожила подольше... и у меня глаз наметан. — Она сжала ее плечи чуть сильнее. — Эти криминальные парни... это не твой мир, понимаешь? Он тебя не примет. Или примет, но пережует и выплюнет.

Лиза попыталась отвести взгляд, но не смогла. Анжелика говорила с той горькой правдой, которую Лиза сама от себя прятала.

— Я знаю, мои слова ничего не изменят, птенчик. Но позволь старой... — она кокетливо тряхнула головой, пытаясь снять напряжение, — ...ой, я не назову эту цифру... позволь мне попросить тебя об одном. Будь сильной. Если не будешь — этот мир тебя сожрет без остатка. Всегда держи ухо востро. Если захотят ударить по такому, как он, — ее голос стал жестким, — бьют всегда по его женщине. По тебе. Прошу, будь настороже.

Она отпустила одно плечо и мягко коснулась пальцем подбородка Лизы, заставляя ее держать голову выше.

— Не забывай показывать клыки. Требуй уважения. Будь достойной. И выпускай иногда свою Айрис — она твоя главная сила, котенок. Она знает, как выживать. — В ее глазах блеснула неподдельная грусть. — И если однажды поймешь, что сил больше нет... просто уходи. Не оглядывайся.

Ее речь была как завещание, переданное от одной женщины, познавшей жизнь, другой, стоящей на ее краю.

Глаза Лизы наполнились слезами. Она не стала их смахивать, лишь кивнула, сжимая в руках ручку своей сумки, и шагнула вперед, заключая Анжелику в крепкие, почти отчаянные объятия. От нее пахло сладким, навязчивым парфюмом и дорогой сигаретной пылью — запахом «Вельвета», запахом ее старой жизни.

— Спасибо, Анжелика, спасибо, — прошептала она в ее каскад волн. — Я буду сильной. Обещаю.

После долгого объятия она развернулась и направилась к выходу, чувствуя, как по спине бегут мурашки.

— Постой!

Анжелика догнала ее у самого дверного проема. Ее взгляд упал на черную кружевную маску, которая выглядывала из сумки Лизы.

— Отдай мне это, — Анжелика мягко вынула маску из ее сумки. — И больше не возвращайся сюда. Никогда.

Она сжала шелк и кружево в кулаке. Этот жест был пронзительнее любых слов. Дверь закрылась, оставив Лизу по ту сторону — одной, без маски, с одним лишь обещанием быть сильной.

***

Лизе казалось, будто она живет в двух параллельных реальностях. Днем — ее привычная, выстраданная жизнь в старой квартире с Светкой, запахом борща и проверкой домашних заданий. Но с наступлением сумерек мир переворачивался, и дорога вела ее в сияющую роскошь загородного дома Артема.

Он не раз предлагал ей переехать с младшей сестрой в его пентхаус. Места для нее и ребенка там было достаточно. Но Лиза упрямо отказывалась. Ее собственный выбор был одним делом, но впутывать в этот ослепительный и опасный мир Светку — совсем другим. Ее якорем оставалась та самая квартира, где все еще пахло детством и бедностью.

Для Светки нашли надежную няню — Наталью из премиального агентства. Женщину с безупречными рекомендациями и спокойным, как глубокое озеро, характером. В перечень ее обязанностей входили занятия уроками, особенно английским, возить девочку из школы домой и наоборот, оставаться с ночевкой, когда Лиза уезжала к Артему.

Лиза, разрываясь между мирами, старалась выкраивать для сестры каждую свободную минуту, пытаясь склеить осколки своего распавшегося бытия.

Но ночью все упрощалось до кристальной ясности. Ночью она принадлежала ему.

Она отдавалась ему полностью, ее тело извивалось в его объятиях, как ручная пантера, а пальцы впивались в мощные плечи. Артем с глухим стоном зарывался лицом в ее распущенные волосы, вдыхая знакомый, сводящий с ума аромат ее духов, ставший для него запахом желания и… покоя. Он был внимательным любовником, читавшим ее тело как раскрытую книгу. А ей доставляло порочное удовольствие сознавать, что эта неукротимая сила подчиняется ее прикосновениям, ее стонам, ее шепоту.

Однажды ночью, когда отзвучали последние спазмы оргазма и она, вся влажная от пота и размягченная, упала в его объятия, ее губы тронула блаженная улыбка. Она подняла глаза, тонувшие в синеве его глаз, и прошептала:

— Тот случай в больнице… оплата счетов. Это ведь был ты, да? Я так и не поблагодарила тебя как следует.

— Не стоит, — тихо улыбнулся Артем, проводя ладонью по ее волосам. Но его взгляд на мгновение ускользнул куда-то вдаль, в какое-то свое, недоступное ей прошлое.

***

Лиза проснулась в предрассветных сумерках. За окном, затянутом свинцовыми тучами, царила осенняя хмарь, но в спальне было тепло и уютно. Артем спал с непривычки безмятежно, разметавшись по подушке, и она, задержав на нем взгляд, с тихой улыбкой скользнула с кровати и отправилась в ванную комнату.

Первым делом – короткий звонок няне Наталье. «Все хорошо, Света спала спокойно, уже завтракает», — доложила та своим ровным, профессиональным голосом. Лиза с облегчением выдохнула и отправила маме сообщение с солнышком и сердечками: «Доброе утро, мам! Заедем сегодня со Светкой! Жди!»

На кухне было тихо и просторно. Загородный дом Артема, некогда казавшийся холодным и чужим, постепенно обретал черты второго дома. Она пила свежесваренный кофе по собственному рецепту и тут ее осенила идея – почему бы не порадовать его завтраком в постель? Принести ему на подносе ароматные домашние оладьи с миской свежих фруктов и ягод? Ведь он так много сделал для нее и никогда не ставил ей это в упрек.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она включила на смартфоне бодрый утренний плейлист, достала из недр огромного, сияющего холодильника муку, яйца, молоко и принялась за дело, ловко орудуя венчиком.

Первый оладушек, попав на раскаленную сковороду, весело зашипел. Лиза, пританцовывая под музыку и попивая кофе, ловко его перевернула. На душе было светло и спокойно, и, словно в ответ на ее настроение, из-за туч пробился яркий солнечный луч. Давно она не чувствовала себя такой счастливой. Она сняла румяный блинчик, принялась за следующий, искусно нарезала свежую клубнику, которую с трудом отыскала среди стройных рядов экзотических продуктов. Ею двигало тихое, щемящее счастье. Ей захотелось сделать для него что-то приятное, просто так. Показать, как она благодарна ему за все.

Она с нежностью укладывала стопку оладушек на фарфоровую тарелку, как вдруг музыка внезапно стихла. Воцарилась тишина. Лиза обернулась.

В дверном проеме, подобно суровому стражу порядка, стояла экономка, Людмила Сергеевна. На ней была черная форма с белоснежным фартуком и манжетами. Это она остановила музыку на телефоне Лизы. Ее лицо было невозмутимо, но в глазах читался немой укор.

— Елизавета Алексеевна, вы мне весь график сломали. Приготовление завтраков в этом доме – моя обязанность. — Ее голос звучал как гром среди ясного неба.

Лиза застыла с половником в руке, чувствуя себя школьницей, пойманной за рисованием на парте.

— Я… просто хотела приготовить завтрак для Артема, Людмила Сергеевна. Оладьи.

Людмила Сергеевна медленно, с достоинством, приблизилась к столешнице. Ее взгляд, будто сканер, считал каждую деталь: миску с тестом, каплю молока на некогда сверкающей чистотой столешнице, уже готовую стопку оладьев.

— Артем Вячеславович завтракает в семь тридцать, — объявила она, словно зачитывая устав. — Омлет, черный хлеб или чиабатта, свежие овощи, кофе. Иногда яичница. Оладьев в расписании нет. — Ее взгляд, тяжелый и оценивающий, скользнул по Лизе. В нем читалось: “Ты здесь чужая”. — Он человек привычки. А его привычки мне известны вот уже десять лет.

Лиза почувствовала, как по щекам разливается краска. Она ловила в этом взгляде осуждение, но не могла понять его природу. Из-за их разницы в возрасте с Артемом? Потому что она казалась слишком молодой, неопытной, недостойной занимать место в его мире? С момента появления в его доме Лизы это была не первая стычка с экономкой. Однако сегодня почему-то конфликт витал в воздухе особенно остро.

— Но это же всего лишь оладьи! — попыталась парировать Лиза, все еще надеясь на диалог. — Иногда же хочется разнообразия, наверняка не откажется.

— Откажется, — безапелляционно ответила Людмила Сергеевна. — Потому что его день расписан по минутам, и неправильный завтрак — это лишняя суета. Суету он не любит.

В этот момент из дверного проема раздался спокойный, знакомый баритон:

— Чем это так вкусно пахнет?

Артем стоял на пороге, опершись о косяк, в простой домашней одежде. Одного взгляда, брошенного на двух женщин и стопку оладьев на столе, ему хватило, чтобы понять суть происходящего.

— Я сделала оладьи — произнесла Лиза, в ее голосе прозвучала досада. Она расстроилась: ну вот, романтичный завтрак в постели не удался.

— Пахнет восхитительно, — он вошел в кухню, и пространство словно наполнилось его энергией. — Людмила Сергеевна, благодарю вас за бдительность, но давайте вы сегодня отдохнете от готовки. Мы с Лизой справимся.

Экономка кивнула с каменным лицом и покинула кухню, на секунду задержав на Лизе гневный взгляд.

Пока Лиза расставляла тарелки, Артем мягко обнял ее сзади, его теплые ладони легли на ее талию.

— Балуешь меня с самого утра? — его дыхание коснулось ее шеи. — Я же просил не лишать Людмилу Сергеевну работы, — в его голосе сквозила теплая насмешка.

— Я и не лишаю, — она слабо улыбнулась, все еще чувствуя себя не в своей тарелке. — Я просто хотела, чтобы ты попробовал мои домашние оладьи.

— Серьезно, Лиз. Я не хочу, чтобы ты утруждалась. Помни, для хозяйства у нас есть нанятые люди.

— А если мне хочется утруждаться? — в ее голосе прозвучал легкий вызов.

— Если хочется – можно, но не увлекайся. Я хочу, чтобы ты отдыхала здесь. Думаю у тебя и так хватает забот вне этих стен.

Позже, когда они завтракали, он уловил ее подавленность. Подойдя к раковине, где она мыла посуду, он усадил ее на столешницу, заставив встретиться с его пристальным взглядом. В его глазах играли знакомые огоньки, а на губах блуждала легкая ухмылка.

— Неужели расстроилась? — Артем погладил он ее по щеке.

— Нет, — смущенно проговорила она, отводя взгляд.

— Врешь, — он поцеловал ее коротко и властно. — Я поговорю с Людмилой Сергеевной. Добьюсь, чтобы она воспринимала тебя всерьез. Ты здесь не гостья. Ты — моя женщина. И если ты захочешь готовить мне оладьи, ты будешь их готовить.

***

В обеденное время, когда солнце уже высоко стояло над осенним парком, Лиза собралась заехать за Светкой и навестить маму. Она зашла в кабинет к Артему, чтобы предупредить его об отъезде.

Он сидел за массивным дубовым столом, склонившись над ежедневником, и что-то быстро записывал. Ручка в его руке скользила по бумаге с той же уверенностью, с какой он вел свои дела. Увидев ее на пороге, он немедленно прервался и поднялся.

— Уже уезжаешь? — спросил он, обходя стол. — Останься на минутку, мне нужно кое-что обсудить.

Лиза остановилась напротив него, чувствуя легкое беспокойство. Что-то в его тоне было непривычно официальным.

— Что ты хочешь обсудить?

Артем нажал на кнопку в столе.

— Стив, зайди, пожалуйста.

Дверь кабинета бесшумно открылась, и в помещение вошел высокий, крепко сбитый мужчина. Лиза мельком видела его раньше в окружении Артема — Стив, один из его самых надежных людей. На его квадратном лице резко выделялся бледный шрам, рассекавшую всю левую щеку, а на шее висел армейский жетон.

Стив замер у двери, приняв безупречно прямую стойку. Его взгляд был устремлен в пространство перед собой, будто он не замечал никого в комнате. Лиза с недоумением переводила взгляд с этой каменной фигуры на Артема.

— Лиз, Стива ты уже знаешь, — голос Артема прозвучал ровно и деловито. — Отныне он будет отвечать за твою безопасность и сопровождать тебя…

— Что?! — вырвалось у Лизы прежде, чем он договорил. — Но мне не нужен охранник! Я не занимаюсь ничем опасным, я просто еду к маме!

Артем тяжело вздохнул, и в его глазах мелькнуло легкое раздражение.

— Лиз, милая, твоя безопасность для меня в приоритете. А враги, — он сделал многозначительную паузу, — у меня есть, поверь. Стив будет сопровождать тебя везде. Это не обсуждается.

— И в туалет он за мной последует? — вспыхнула Лиза, скрестив руки на груди в вызывающей позе.

В комнате повисла короткая пауза. И тут неожиданно заговорил Стив. Его голос был низким, с легкой хрипотцой и отчетливым американским акцентом:

— Мисс, если там будет хоть малейшая угроза, – я последую за вами куда угодно.

Его невозмутимость и серьезность, с которой он это произнес, на секунду ошеломили Лизу.

— Это возмутительно! — выдохнула она, уже обращаясь к Артему.

— Лиз, — мягко, но твердо перебил он. — Я знаю, это непривычно. Но мне действительно будет спокойнее. Пожалуйста, не упрямься. Решение принято. Ты привыкнешь. — Он перевел взгляд на Стива, затем снова на нее. — Стив будет на машине, он будет возить тебя. Если тебе будет легче – пока можешь воспринимать его просто как водителя. Без тотального сопровождения.

— Хорошо, — сдавленно проговорила Лиза, понимая, что спор бесполезен. — Пусть побудет пока водителем.

Артем кивнул, и его черты смягчились. Ледяная уверенность в глазах растаяла, сменившись теплой благодарностью.

— Спасибо, что понимаешь. — Он повернулся к Стиву. — Через полчаса у дома.

— Сэр, — коротко кивнул Стив и так же бесшумно растворился за дверью, оставив их в наполненной солнцем тишине кабинета.

Когда щелчок замка возвестил, что они остались одни, Артем приблизился к Лизе. Его руки легли ей на плечи – этот жест был призван успокоить ее.

— Я не хочу тебя ограничивать, — его голос прозвучал тише, обнажая редкую уязвимость. — Поверь. Но мир, в котором я существую, не прощает ошибок. И твоя безопасность... — он замолчал, словно подбирая слова, и просто посмотрел на нее, и в этом взгляде было все: и владение, и страх, и обещание защиты. — Она для меня дороже любых условностей и неудобств.

Он наклонился и поцеловал ее в висок. Этот неожиданно нежный жест растрогал Лизу больше, чем любые слова.

— Ладно, — выдохнула она, и в ее голосе не осталось и тени прежнего раздражения, лишь усталое принятие. — Пойду тогда. Мама ждет.

***

Стив ждал у ворот дома, его неподвижная фигура казалась естественным продолжением темного внедорожника. Когда Лиза вышла, он молча оттолкнулся от капота и открыл перед ней заднюю дверцу.

— Я сяду спереди, — заявила она, пытаясь сохранить остатки самостоятельности.

Он покачал головой, и его карие глаза впервые встретились с ее взглядом.

— Нельзя, мисс, протокол безопасности. Сзади безопаснее.

Его тон был ровным и безличным. Лиза, осознавая тщетность спора, смирилась и молча скользнула на мягкое кожаное сиденье.

Поездка сначала прошла в гулкой тишине, нарушаемой лишь шепотом климат-контроля. Лиза смотрела в окно на мелькающие огни города, думая о матери, о Светке, о причудливых изломах своей новой жизни.

— Вам комфортная температура? — неожиданно спросил Стив, встретив ее взгляд в зеркале заднего вида.

— Да, нормально, — ответила она.

— Если что – скажите. И пристегнитесь, пожалуйста.

Когда они подъехали к школе, Лиза заметила, как изменилась поза Стива. Его плечи напряглись, а глаза начали методично сканировать пространство, выхватывая каждую деталь, каждого прохожего, каждую припаркованную машину.

— Подожду вас здесь, — сказал он, когда Лиза вышла. Его голос прозвучал тише, но тверже. — Пожалуйста, не отходите далеко.

Света выбежала из школы, сияя от счастья, но, увидев внушительный автомобиль и сурового мужчину с шрамом за рулем, на мгновение застыла в нерешительности.

— Это Стив, — представила его Лиза, стараясь говорить как можно легче. — Он теперь будет нас возить.

— Здравствуйте, — задумчиво проговорила Света, с любопытством разглядывая машину и самого Стива.

Стив кивнул в ответ, и в его обычно непроницаемом взгляде на секунду мелькнуло что-то теплое и почти отеческое.

— Маленькая мисс, — произнес он, и уголки его губ дрогнули в легкой, почти незаметной улыбке. Он открыл ей дверь с той же аккуратностью, с какой делал все остальное.

По дороге в больницу Света болтала без умолку, ее звонкий голос заполнил салон, оттесняя тягостные мысли. Она взахлеб рассказывала о школьных успехах, о том, как занятия с новыми репетиторами наконец-то помогли ей понять математику. Лиза, глядя на сияющее лицо сестры, впервые за этот день по-настоящему расслабилась, позволив себе на мгновение забыть о тревогах.

Когда внедорожник замер на парковке у больницы, Стив снова превратился в охранника. Его поза стала жестче, взгляд — прицельнее.

— Я буду ждать здесь. У вас есть мой номер. Если что — звоните.

Лиза кивнула, забирая сумку с вещами для матери. Когда они с Светой отошли от машины, она обернулась и увидела, как Стив вышел из автомобиля и занял позицию у капота, продолжая внимательно следить за окружением.

Уже в холле клиники Лиза наклонилась к сестре, опустив голос до шепота:

— Свет, маме ни слова о репетиторах, о няне и, конечно, о Стиве.

— Но почему? — удивилась девочка, хмурясь. — Разве ты сама на все не заработала? Ты же всегда говорила, что если упорно трудиться, можно всего добиться.

— Конечно, Свет, если много работать — всего добьешься, — понизив голос, сказала Лиза. — Но я хочу рассказать маме все сама, когда придет время. Пусть это пока будет нашим с тобой секретом, хорошо?

***

Палата была залита ровным светом, падающим из окна. Нина Михайловна сидела с платком на голове, скрывая последствия химиотерапии, чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы снова взять в руки спицы и продолжать вязать игрушечного зайца. Лиза, устроившись рядом, старалась вести легкую беседу, показывая на телефоне фотографии париков и мягко уговаривая мать выбрать один из них — чтобы вернуть себе хоть тень прежней уверенности.

Света, словно маятник, металась по палате. Ее пальцы то теребили бархат шторы, то скользили по гладкой поверхности фарфоровой вазы, то бессознательно болтали ногами, когда она на несколько секунд присаживалась на край дивана. Внутри нее клокотала тайна, и сдерживать ее становилось все невыносимее.

И вот ребенок не выдержал.

— А у нас теперь есть личный водитель! — выпалила она, и слова повисли в стерильном воздухе палаты.

— Света! — голос Лизы прозвучал резко и испуганно.

Но Свету было не остановить.

— Его зовут Стив! У него шрам на щеке, и огромная черная машина! Просто огромная! Как и он сам!

Спицы в руках Нины Михайловны замерли. Ее взгляд, полный тревоги и недоумения, медленно поднялся от незаконченной игрушки и уставился на Лизу, требуя объяснений. Тишина в палате стала оглушительной.

— Это твой парень? — спросила Нина Михайловна, и в ее голосе прозвучала тревога.

— Конечно же нет, мам! Стив – охранник моего… — Лиза запнулась, подбирая слова. Какой у них статус с Артемом? Кто она ему? — …моего ухажера.

— И почему ты мне не рассказала о нем? — настаивала мать, откладывая спицы. — Как зовут твоего кавалера? Чем он занимается, раз имеет охрану? Сколько ему лет?

— Мам, — Лиза закатила глаза и бросила сердитый взгляд на Светку. — Его зовут Артем… Ему тридцать пять лет… Он занимается коммерческой недвижимостью… Довольно перспективный мужчина.

Сказать, что мама Лизы была в шоке — это ничего не сказать. Ее лицо выражало целую гамму эмоций: от удивления до беспокойства за свою дочь.

— Вот как... — она медленно продолжила вязать, пытаясь скрыть волнение. — И как вы познакомились? Когда познакомишь меня с ним?

Лиза не планировала знакомить Артема ни с мамой, ни со Светой по двум причинам. Первая — это опасно, вторая — она не уверена, что Артем вообще завтра не передумает и не бросит ее.

— Мы познакомились на практике в картинной галерее — Лиза заранее подготовила эту ложь. — Насчет знакомства… Не знаю, мам, как-то рановато, мне кажется.

— В мое время кавалеров знакомили с родителями сразу, — с легким укором покачала головой мать. Она снова отложила спицы и взяла Лизу за руку. — Не переживай, доченька, познакомишь позже. Спешить нам некуда, — с грустной улыбкой произнесла она. — К тому же я не хочу отпугнуть твоего Артема своим видом.

— Мам, не говори так — улыбнулась Лиза, сжимая ее руку. — Ты все равно самая прекрасная женщина на свете. В следующий свой визит я привезу тебе хороший парик, договорились?

***

За окном бордового Bentley Bentayga медленно сгущались сумерки. Машина бесшумно скользила по гладкому асфальту, унося их за город. Артем привез Лизу посмотреть на сюрприз, и вот за поворотом открылся вид, от которого перехватило дыхание, — бескрайняя водная гладь, пронизанная лентами рек, утопала в золоте заката. Лиза пыталась выведать у Артема, что их ждет, но он лишь загадочно улыбался, мастерски уклоняясь от прямых ответов. В этот раз они были совершенно одни — без Стива за рулем, без Сергея поблизости, без бдительного взгляда экономки. В эти редкие моменты, когда они полностью принадлежали друг другу, Лиза чувствовала себя по-настоящему счастливой.

— Артем, — тихо начала она, глядя на его профиль. — Я до сих пор считаю, что Стив — это лишнее. Неужели ты не доверяешь мне?

Мужчина не отводил взгляда от дороги. Этот вопрос возникал снова и снова, будто она намеренно проверяла его решимость. Он глубоко вздохнул, прежде чем ответить:

— Нет, милая. Дело не в том, что я тебе не доверяю. — Его руки уверенно лежали на руле. — Дело в том, что я не доверяю этому миру. И если у меня есть возможность обеспечить твою безопасность, я сделаю это без раздумий. Давай закроем эту тему. Стив остается, и это окончательно.

Они подъехали к пирсу, где у причала покачивалась изящная парусная яхта Oyster 565. Лиза вспомнила, что Артем как-то упоминал о своем увлечении яхтингом, но вживую она видела яхту впервые.

— Ну, как тебе моя малышка? — спросил Артем, заглушая двигатель.

Лиза не смогла сдержать восхищенного вздоха. В лучах заката яхта казалась сотканной из светлого дерева и перламутра, ее строгие обводы дышали элегантностью и силой.

— Она прекрасна, — прошептала она. — Я и не представляла, что это так... впечатляюще.

— Это только начало, — сказал он, выходя из машины, чтобы открыть ей дверь. Его пальцы мягко сомкнулись вокруг ее ладони. — Пойдем?

Он провел ее по пирсу, и они поднялись на борт. Внутри яхта оказалась еще величественнее, чем снаружи: светлый дуб панелей, приглушенное золотистое освещение и панорамные иллюминаторы, открывавшие безмятежный вид на бескрайнюю водную гладь.

— Вау… — прошептала Лиза, проводя ладонью по идеально отполированной поверхности дерева.

— Подожди, — мягко усмехнулся Артем. — Покажу тебе самое сердце.

Он легким движением направил ее в кокпит — капитанскую рубку, где штурвал и приборная панель мерцали в наступающих сумерках таинственными огоньками.

— Сначала — небольшое путешествие, — его голос обрел сосредоточенные, деловые нотки, знакомые Лизе, но на этот раз в них слышался неподдельный азарт.

Он усадил ее на мягкое кожаное сиденье справа от штурвала, а сам занял место капитана. Тишину вечера нарушил негромкий, уверенный рокот дизелей. Артем плавным движением освободил швартовы, и яхта, послушная его руке, медленно и величаво тронулась с места.

Лиза завороженно наблюдала, как пирс начинает отдаляться, а огни берега превращаются в россыпь сверкающих бусинок. Они выходили на открытую воду. Чем дальше они отплывали, тем громче становился шепот волн, рассекаемых форштевнем, и тем необъятнее казалось небо над головой, усеянное первыми робкими звездами.

Когда берег окончательно растворился в темноте, оставив их в полном уединении, Артем перевел двигатели на нейтраль и повернулся к ней. Его лицо в свете приборной панели было спокойным и счастливым.

— А теперь, — он достал из скрытого ящика два хрустальных бокала и бутылку шампанского, уже ждавшую своего часа, — лучший вид.

Он расстелил мягкий плед на носовой палубе, и они устроились бок о бок, прислонившись спинами к невысокому борту. Солнце, огромное и багровое, уже почти коснулось кромки воды, заливая небо огненными оттенками. Они находились в самом сердце этого великолепия, в точке, где небо сходилось с водой, а время замирало.

— Я часто сбегал сюда, — тихо проговорил он, не отрывая взгляда от горизонта. — Когда нужно было остаться наедине с мыслями. Когда мир становился слишком громким. Здесь… тихо. И свободно.

Лиза посмотрела на его профиль, освещенный заревом заката. В его глазах не было привычной стали — только спокойное, умиротворенное отражение гаснущего неба.

— Спасибо, что привез меня сюда, — она сказала так же тихо, ее голос тонул в шепоте волн. — Я ценю это.

Он повернулся к ней, и в его взгляде вспыхнула та самая, знакомая смесь нежности и безраздельного обожания.

— Я хотел показать тебе не яхту, Лиз. Я хотел показать тебе то единственное место, где я могу быть просто собой. И я хочу, чтобы ты была его частью.

Он наклонился и поцеловал ее. Это был медленный, сладкий поцелуй, в котором был вкус шампанского, соленого морского бриза и бесконечного заката. Когда он оторвался, последний солнечный луч утонул в воде, и небо на мгновение стало цвета спелой сливы, прежде чем погрузиться в индиговые сумерки.

Лиза прикоснулась к его щеке, ее пальцы мягко скользнули по линии скулы, ощущая щетину бороды. Она ответила легким, воздушным поцелуем в уголок его губ.

— Разве можно быть настолько счастливой? — прошептала она, глядя в его глаза, в которых теперь отражались первые звезды.

— Можно, — он улыбнулся, целуя ее ладонь, и в этом прикосновении была бездна нежности.

Он видел, как смягчился ее взгляд, как в нем растворилась вся настороженность. Он столько раз видел этот взгляд в глазах других женщин — взгляд влюбленной девушки. Удивительно, но этот факт не заставил его чувствовать омерзение или мгновенную потерю интереса, скорее наоборот.

Он притянул ее ближе, укутывая пледом, защищая от наступающей ночной прохлады, и его рука принялась нежно гладить ее спину.

— Лиз, я хотел спросить у тебя кое-что. Ты свободна в пятницу? — он слегка отклонился, чтобы видеть ее реакцию. — Будет благотворительный вечер. Я хочу, чтобы ты пошла со мной. В качестве моей спутницы. Мы купим тебе платье, вызовем визажистов, стилистов... — он сделал паузу, наблюдая за ней. — Хочешь изумрудное ожерелье? Оно будет идеально сочетаться с твоими глазами.

— Артем! — она рассмеялась, и смех ее звенел в ночной тишине. — Ты просто невозможен. С какой легкостью ты говоришь о таких вещах!

Он снова притянул ее к себе, чувствуя, как смех сотрясает ее тело.

— Ну так что скажешь?

— А кто там будет? — спросила она.

— Там будут все, — его голос прозвучал спокойно, но в нем появились стальные нотки. — И друзья, и враги. Партнеры и конкуренты. Я хочу, чтобы ты начала привыкать к своей новой роли. К нашей жизни.

***

Кабинет Дмитрия дышал хаосом, тщательно возведенным в систему. В отличие от стерильного порядка Артема, здесь царила напряженная, почти садистическая энергия. На массивном дубовом столе, заваленном бумагами, лежал изысканно отделанный кинжал — не столько оружие, сколько символ. Рядом стояла хрустальная пепельница, переполненная окурками сигар, а в воздухе витал тяжелый, сладковатый запах дорогого табака, смешанный с коньяком. На стене за спиной висела карта города, испещренная цветными булавками и резкими, небрежными пометками. Беспорядок был иллюзорным — каждая деталь в этом кабинете служила проявлением его власти и непредсказуемости.

Дверь приоткрылась, и в кабинет вошел помощник, почтительно склонив голову.

— Босс, свежие новости. Мои пташки передают, что Артем приведет спутницу на благотворительный вечер у Морозова. — Он файл с докладом. — Ее зовут Лиза. Кажется, вы копали на нее ранее? Одна из моих пташек собирала информацию в “Вельвете” две недели назад.

Дмитрий медленно взял листок. Его пальцы, украшенные массивными перстнями, сжали бумагу. Уголки его губ поползли вверх, складываясь в широкую, хищную улыбку, лишенную всякой теплоты. В его глазах вспыхнул холодный, безжалостный огонь давно вынашиваемой мести.

— Прекрасно, — прошипел он, и в этом слове слышался скрежет старых ран и предвкушение грядущей расплаты. Он ждал этого много лет. Наконец-то у Артема появилось слабое место.

____________________________________________

Примечание от автора:

Спасибо, что дочитали главу ????

Пожалуйста, оставьте комментарий, поделитесь своими впечатлениями о главе ????Я отвечаю на каждый комментарий

Подписывайтесь, добавляйте книгу в библиотеку ????

Делитесь книгой в соц.сетях ????

Спасибо! Вы лучшие! ????

Глава 10.

“Лексус” Стива плавно скользил в потоке машин в сторону Светкиной школы. За окном плыли расплывчатые огни города, но Лиза не смотрела в окно. Все ее внимание было приковано к картонной коробке на коленях, элегантно перевязанной шелковой лентой. В ней лежал парик – роскошный, из натуральных волос, пахнущий дорогим салоном и стоивший как старая "девятка" ее покойного отца. Горечь подкатила к горлу: она чувствовала каждую клеточку материнской боли, каждую унизительную процедуру. Она держалась до последнего, чтобы не расплакаться. И самое ужасное — понимание, что единственным щитом от этого ада стал Артем. Его деньги. Его опасные дела.

Она поймала взгляд Стива в зеркале заднего вида. Его глаза то и дело падали на коробку на ее коленях, то снова возвращались к дороге. Его огромные руки лежали на руле, но взгляд был пустым и устремленным вглубь себя, в какое-то далекое воспоминание.

— У моей сестры, в Чикаго, тоже был рак груди, — внезапно начал он. Его голос звучал отстраненно. — Коварная болезнь. Я знаю, каково это — наблюдать со стороны и быть бессильным против этой дряни.

Лиза подняла голову и взглянула на своего охранника. Обычно Стив, тихий и молчаливый, держался в стороне. Она никогда не задумывалась: сколько людей проходят через то, что проходит она?

— Стив… Если не секрет, как вы, американец, вообще оказались здесь? В России? Это ведь такая редкость, когда человек из Штатов переезжает сюда.

Он ненадолго замолчал, глядя на дорогу, и по его лицу пробежала тень давней, но живой эмоции.

— Любовь, мисс Лиза, — на его губах появилась легкая, чуть горьковатая улыбка. — Влюбился, как мальчишка, в русскую девушку, которая приехала по обмену в Чикаго. Она была… как ураган. Как писал Некрасов: "Коня на скаку остановит". Я продал все, что имел в Штатах, и последовал за ней сюда, выучил язык. Думал, это навсегда.

Он покачал головой, вспоминая.

— В итоге “навсегда” хватило на два года. Она встретила другого. Уехала в Европу. А я… — он развел рукой, его жест был полон странного смирения. — А я остался. И влюбился во второй раз, но уже не в женщину, а в вашу страну. В эту… широкую душу, в эту непредсказуемость, в эти березы под тяжелым снегом. В эту вашу… тоску, что пронзает до костей. В эти просторы, в которых можно затеряться навсегда. В вашу яростную, почти безумную веру в “авось”. Здесь люди не притворяются, что жизнь — это вечный праздник, мисс. Они знают цену боли и горю. И я предпочитаю эту честную грязь американскому глянцу.

Лиза слушала, завороженная. Она впервые слышала, чтобы кто-то так, с такой пронзительной нежностью, говорил о ее родине.

— А как же вы оказались рядом с Артемом? — рискнула она, почувствовав шаткую доверительность момента.

Стив резко переключил передачу.

— После того, как она ушла, я оказался на дне. Спивался. Я был без денег, без легального статуса. У меня здесь, мисс Лиза, нет ни друзей, ни семьи. Тогда мои кулаки были единственным способом заработка на алкоголь. Начал работать вышибалой в подпольном клубе. Там меня и заметил Артем Вячеславович. Он разглядел во мне что-то, предложил работу. Помог с документами, с гражданством. — Стив на секунду встретился с ее взглядом в зеркале. — Он многое для меня сделал. Дал мне второй шанс. Дал мне смысл жизни. Я отношусь к нему с большим уважением и никогда бы не предал его. Учитывая его историю, я считаю, что он заслуживает все, что имеет сейчас.

— Историю? Вы ее знаете? — С любопытством смотрела на него Лиза. — Он мне ничего не рассказывал. Я не знаю ничего ни о его детстве, ни о его юности. Даже не знаю, кто были его родители и какими они были людьми.

— Иногда прошлое не нужно ворошить, мисс. Оно как зарытая мина. Вы же сами говорите так в России: чужая душа – потемки. Просто дайте ему время.

Машина замерла у цветастого здания школы. Стив, как всегда, вышел первым.

— Мисс, позвольте сказать вам кое-что. — его голос звучал тихо, по-медвежьи глухо, и его акцент делал каждое слово особенным. — Ваша мать – настоящий боец. Она передала свою стойкость вам. Не забывайте, ради кого вы это делаете. Ради нее. Ради вашей сестры.

Он взял коробку с париком из ее ослабевших рук и переложил в багажник машины.

Как раз в тот момент распахнулись двери школы и на улицу хлынул шумный поток детей. Света, увидев их, пулей помчалась к машине, радостно размахивая рюкзаком.

— Лиза! Я просто умираю от голода! Можно, мы купим пиццу? Ну пожалуйста! — Тут же начала она приставать, запрыгивая на заднее сиденье.

Рядом с ней появилась Наталья, няня — женщина с спокойным умным лицом и теплыми глазами. Она поздоровалась с Лизой и Стивом легким кивком.

Идея пришла Лизе спонтанно. После утренних переживаний ей отчаянно хотелось ухватиться за что-то простое и светлое.

— Давайте все вместе пообедаем в кафе, — предложила она, глядя на Свету, которая уже сияла от восторга. — А после уже поедем к маме. Вы же тоже еще не обедали? — обратилась она к Наталье и Стиву.

Стив, как обычно, был каменным изваянием, но после секундной паузы коротко кивнул:

— Как скажете, мисс.

Наталья улыбнулась, и ее глаза с благодарностью блеснули:

— Спасибо, с удовольствием.

Для Светы это превратилось в настоящий праздник. Сидеть в уютном кафе в окружении трех взрослых, выбирать еду из меню, чувствовать себя частью взрослого мира — что могло быть лучше?

В кафе “У Герды” Лиза заметила интересную деталь. Когда Наталья, выбирая блюдо, сомневалась между двумя салатами, ее взгляд самопроизвольно скользнул к Стиву — быстрый и вопрошающий. И он, не произнеся ни слова, едва заметным движением брови указал на один из вариантов. Уголок губ Натальи дрогнул в почти неуловимой улыбке, прежде чем она закрыла меню. Позже, когда официант принес заказ, Стив молча передвинул стакан с соком к Свете, который стоял слишком близко к краю стола. Почти в ту же секунду Наталья протянула девочке салфетку. Их взгляды встретились на мгновение — и в воздухе повисло не только понимание, но и что-то острое, невысказанное, будто между ними пробежала тихая электрическая искра. Она вспыхнула и погасла так быстро, что Лизе показалось, не привиделось ли это.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Обед прошел шумно и весело, в основном благодаря Свете. Когда были доедены последние кусочки десерта, компания снова погрузилась в машину, и на этот раз Стив повез их в клинику. В салоне царила спокойная, уставшая от эмоций атмосфера. Лиза смотрела в окно и думала, как странно и трогательно переплетаются судьбы: американский охранник с грустной историей, мудрая няня, ее восторженная сестренка и она сама, оказавшаяся в самом центре этого водоворота. И все они, такие разные, были связаны в один тугой узел волей одного человека. Артем. Его незримое присутствие ощущалось даже здесь, в этой машине, словно он был тем невидимым центром, вокруг которого вращались их жизни.

Вместе со Светкой они отправились к маме дарить ей парик, оставив Стива и Наталью сидеть в машине.

***

Через пару дней Лиза впервые сопровождала Артема на светском мероприятии — благотворительном вечере, который давал вице-губернатор Морозов. Роскошный отель, приглушенный свет, воздух, наполненный запахом дорогих духов и денег. На ней было то самое изумрудное платье, тот самый “прощальный подарок”. На шее переливалось тяжелое, инкрустированное изумрудами ожерелье, идеально оттенявшее цвет ее глаз.

Благотворительность здесь была такой же бутафорской, как и улыбки гостей. Хрустальные люстры дробили свет, отражаясь в паркете, под звуки струнного квартера официанты разносили шампанское стоимостью в чью-то месячную зарплату. Лиза шла под руку с Артемом, кожей чувствуя на себе взгляды. Она ловила восхищенные, завистливые, оценивающие взгляды женщин, которые без слов спрашивали: “Кто ты и по какому праву здесь, рядом с ним?”

К ним пробился полный, лысеющий мужчина в дорогом, но безвкусном костюме. От него пахло дорогим коньяком и потом.

— Артем Вячеславович, какой сюрприз встретить вас здесь! — почтительно раскланялся он, слишком громко для приглушенной атмосферы зала. — Позвольте еще раз поблагодарить вас! После того как ваши люди… урегулировали вопрос с теми наглыми арендаторами, мой торговый центр наконец-то вышел в стабильный плюс. Это просто чудо!

Артем, не глядя на него, поднес к губам бокал с виски и сделал небольшой глоток. Было понятно – этот мужчина впервые на подобном мероприятии. Он еще не усвоил внутренний этикет и правила таких вечеров. Здесь было не принято кричать о делах, даже обсуждать их было нежелательно.

— Вы всегда так… непосредственно выражаете свои эмоции, — произнес Артем, будто отчитывает школьного хулигана. — Способны на благотворительном вечере с криком обсуждать… урегулирование вопросов. — Он сделал небольшую паузу и холодно добавил. — Поздравляю с прибылью.

Мужчина побледнел, не ожидая такого ответа. Он замер с открытым ртом, подобострастная улыбка спала.

— Я… я просто хотел выразить признательность… — пробормотал он.

— Признательность лучше выражать своевременной оплатой счетов, — Артем мягко прервал его, уже отворачиваясь, держа Лизу под руку. — А не компрометирующими разговорами в неподходящем месте. А теперь, прошу меня извинить.

Мужчина бессловесно кивнул и поспешно ретировался, будто пытаясь раствориться в толпе.

Избавившись от назойливого гостя, Артем мягко направил Лизу вглубь зала — к небольшой группе людей, чья безупречная осанка и сдержанные жесты кричали о статусе. Здесь, в этом тесном кругу, стояли министры и воры в законе, губернатор и банкиры с их изысканными спутницами. Мужчины довольно тепло поприветствовали Артема.

Их сразу же заинтересовала Лиза.

— Артем Вячеславович, а вы нас с вашей очаровательной дамой не познакомите? — осведомился один из мужчин, окидывая Лизу оценивающим взглядом.

Артем легко представил ее, его рука чуть заметно сжала ее талию:

— Лиза. Моя спутница. Заканчивает университет искусств.

Изумрудное платье и заученная уверенность в осанке создавали иллюзию, будто Лиза родилась в этой среде. Но настоящий, профессиональный интерес вспыхнул в глазах одной из женщин, одетой в строгий костюм от кутюр. За большими круглыми очками скрывался аналитический ум. Седые волосы были уложены в высокий пучок.

— Университет искусств? Как интересно, — ее голос был мелодичным и спокойным. — Я недавно приобрела одну работу — “Неравный брак” Пукирева. — Она тонкими пальцами достала из клатча карточку каталога с репродукцией. — Вы же студентка университета искусств, наверняка, очень престижного. Может, вы сможете поведать нам, обывателям, нечто, что не знают все?

Все взгляды, откровенно любопытные и слегка снисходительные, обратились к Лизе. Было ясно – это была ловушка, проверка от женщины в костюме. Она сразу поняла, что Лиза не из их общества. Это была попытка унизить ее перед всеми. На секунду повисла тишина. Но вместо смущения Лиза почувствовала прилив уверенности. Это была ее стихия. Ее территория.

— Конечно, — она улыбнулась, принимая из рук женщины карточку. — Вы же когда-нибудь обращали внимание, что на картине изображена не одна невеста?

Легкий шепот удивления пронесся по кругу. Женщина с круглыми очками медленно подняла бровь, в ее взгляде мелькнул неподдельный интерес.

— Художник гениально использует символизм, — продолжала Лиза, ее голос звенел теперь чисто и уверенно, заполняя наступившую тишину. — Но он идет гораздо дальше общеизвестных трактовок. Взгляните на фигуры позади жениха и священника. Две старухи. Кажется, они просто пришли на свадьбу. Но почему на них венки, как у невесты? А платье одной из них... это и не платье вовсе. Это погребальный саван.

Она позволила паузе повиснуть в воздухе, встречая взгляды своих слушателей.

— Действие происходит в церкви. Рядом со священником гостям делать нечего... если они не из другого мира. Так что у нас получается три невесты. Две из них — мертвые. Они — призраки прежних жен, смотрящие на своего старого мужа, который, судя по всему, отправил их на тот свет. Получается, что для юной девушки этот брак самый настоящий приговор.

Лиза говорила увлеченно, ярко, ее слова рисовали в воображении мрачную, почти готическую историю.

— И сразу иначе воспринимается свет, который художник так искусно отобразил, — она жестом указала на репродукцию. — Он, как у Караваджо, божественный. Именно в этом свете из окна церкви и оживают все призраки. Центр композиции – ее рука, безвольно тянущаяся к венцу. А в правой части картины, скрестив руки, стоит сам автор, Василий Пукирев. И судьба его сложилась столь же трагично, как и у его героини. Он написал величайший шедевр о потере любимой и после этого так и не смог повторить свой успех. Он постоянно возвращался к теме трагического бракосочетания, но все выходило не то. Алкоголь, бедность, забвение...

Она закончила, затем разразился сдержанный гул одобрения.

Артем смотрел на нее с невероятной гордостью и обожанием, ведь она только что показала, что она не обычная пустышка в его руках.

Женщина с круглыми очками первой протянула Лизе свою визитку.

— Я владею галереей “Арт-Антре”, — сказала она, и в ее голосе прозвучало неподдельное уважение. — Приходите, если не найдете работу после университета. Мне нужны такие специалисты.

В этот момент прозвучал звонок, приглашающий гостей к ужину. Группа стала перемещаться в банкетный зал. Артем, все еще держа Лизу под руку, наклонился к ее уху. Его губы почти коснулись ее кожи, и он тихо, так, что слышала только она, произнес:

— Браво, милая. Ты заставила их слушать тебя, разинув рты. Я горжусь тобой.

***

Они сидели за длинным столом вместе с остальными. Лизе все еще было сложно научиться различать столовые приборы. Перед ней лежал стейк из семги, а серебро молчаливо поблескивало под светом хрустальных люстр.

Артем, сидя рядом, легко парировал в беседе с соседом, банкиром с седыми висками: “...инфляция лечится не эмиссией, а диверсификацией, Владимир Петрович.” Его губы тронула улыбка, но взгляд скользнул к Лизе. Он наблюдал, как она, словно слепой котенок, в нерешительности замирает над блестящим набором. На его губах заиграла ухмылка — он находил ее неуклюжесть сексуальной.

“...наши оппоненты забывают про емкость азиатских рынков,” — продолжал он, не сбавляя темпа, в то время как его рука скользнула под стол и крепко сжала ее бедро. Наклонившись к ней в момент, когда собеседник увлекся монологом о сырьевой независимости, он обжег ее ухо горячим шепотом: “Нож с зубцом и вилка посередине, милая”.

Прикосновение отозвалось под кожей жгучей искрой, и Лиза почувствовала, как предательский румянец заливает щеки. Ей хотелось одновременно вырваться и прижаться к нему сильнее.

Их прервал низкий мужской голос, звучавший чуть поодаль:

— Артем, как приятно видеть тебя таким... окрыленным.

Мужчина, произнесший это, выглядел ровесником Артема. Брюнет, бледная кожа, карие азиатские глаза. Его черные волосы были аккуратно уложены. Широкие плечи подчеркивали идеально сидящий костюм. Этот мужчина сверлил их глазами через весь стол и, кивая, поднял бокал вина.

— Благодарю, Дмитрий, — с отстраненной улыбкой ответил Артем, не выпуская бедро Лизы из под стола. Его пальцы лишь чуть сильнее впились в шелк платья.

— Скажи, Артем, а как вы со своей спутницей познакомились? Очень интересно. — Дмитрий повысил голос, делая вопрос достоянием всего стола. Он не сомневался, что его услышат. Нет. Он хотел привлечь внимание. Хотел, чтобы все присутствующие смотрели и слушали.

Лиза взглянула на мужчину и осознала: он знает все. Ее интуиция подсказывала, что он не просто так привлекает внимание. Он пытается задеть Артема.

Артем медленно поднял бокал в ответном жесте Дмитрию, его глаза сузились, будто предупреждая его о чем-то.

— Тронут твоим вниманием, Дмитрий. Ты всегда так… трогательно заботился о моей личной жизни. — Он отпил виски, не отводя взгляда. — А познакомились мы с Лизой на аукционе редких... произведений искусства. Среди грубой подделки я разглядел нечто подлинное. Сделал ставку. И, к счастью, мое предложение оказалось убедительнее других. — Он повернулся к Лизе, и его взгляд смягчился на долю секунды. — С тех пор я только убеждаюсь, что не ошибся в атрибуции.*

Показалось, будто глаза Дмитрия налились чернотой, но тут же его лицо осветилось улыбкой.

— Рад, что ты наконец-то нашел свое счастье, Артем, — сухо отрезал он, отпивая вина.

Лиза механически работала ножом, разрезая стейк из семги на мелкие кусочки. “Между этими двоими точно что-то случилось. Интересно, что? Почему они делают акцент на личной жизни и счастье? Нужно будет спросить Артема, когда подвернется случай…” — она ушла в раздумья. — “Дмитрий…Дмитрий…Я уже где то слышала это имя.” — Лиза тщательно напрягла память. Ее осенило. — “Анжелика! Она упоминала, что в клубе про нее спрашивали люди Дмитрия. Но зачем?! Что ему нужно от меня?”.

Она наконец оторвала взгляд от тарелки, чувствуя на себе чей-то взгляд. Подняла глаза.

И тут же пожалела.

Дмитрий смотрел прямо на нее. Он не отводил взгляд ни на секунду, будто ждал этого момента. Его лицо ничего не выражало — ни улыбки, ни злости. Пустота. И в этой пустоте его темные глаза казались бездонными.

Он медленно ухмыльнулся, почти лениво кивнул ей. Всего один раз. Еле заметно.

Артем, разговаривая с соседом, заметил это. Лиза увидела, как напряглись его челюсти.

Спустя две минуты Артем слегка сжал ее бедро еще раз, будто ставя точку, и незаметно кивнул в сторону двери. Лиза поняла: пора уходить.

Артем, прервав собеседника вежливым "прошу прощения", поднялся из-за стола. Он положил руку на поясницу Лизы в защитном жесте. Этот жест был немым посланием самому Дмитрию.

Артем повел ее к выходу, и всю дорогу, пока они ждали машину, Лиза чувствовала на себе вес его ладони.

Глава 11.

Вечер, наполненный роскошью, условностями и напряжением, подошел к концу. Лиза находилась под впечатлением от того, как Артем с легкостью обсуждал сложные вопросы экономики, парировал шутки за столом. При этом она понимала: это всего лишь маска, тщательно отточенная годами роль.

Настоящий Артем явился ей там, в гостиной, когда он обнаружил, что его сотрудники доставили ее, связанную, с кляпом во рту. Он тогда обрушил на них свой гнев с особой жестокостью. И, к собственному удивлению, не чувствовала ни капли жалости к тем людям. Старая, наивная Лиза, пожалуй, сжалилась бы. Но та Лиза не знала вкуса крови на губах от удара и не слышала похабных историй об изнасилованиях. Они тогда получили по заслугам.

Та ситуация ничуть не спугнула ее. Она понимала, что вся его жестокость была направлена во враждебную среду, от которой он ее ограждал. Она видела разницу. Видела, как Артем общается с другими мужчинами, подчиненными, и какой противоположностью это было, когда он говорил с ней. В ее присутствии он не позволял себе грубых, матерных слов, всегда был учтив и галантен. Лиза даже не думала, что такое бывает.

***

Она проснулась среди ночи. Рядом в кровати было пусто. Артем снова исчез. В последнее время такие эпизоды учащались. Он мог вскочить с кровати в два ночи и уйти в кабинет заниматься делами. Это беспокоило ее.

Сонная, она нехотя поднялась с кровати и побрела в коридор к ванной комнате. И тут ее внимание привлекла узкая полоска света, пробивавшаяся из-под двери его кабинета. Был слышен его голос. Он говорил с кем-то по телефону.

В другой день Лиза бы прошла мимо, предпочитая не лезть в его дела, но на этот раз ее удержал тон его голоса и контекст диалога. В нем не было привычной ледяной собранности — он звучал низко, сдавленно, с пропитанной угрозой, обращенной к кому-то, кого он знал очень давно.

Она решилась бесшумно подкрасться к двери и подслушать.

— Держись от нее подальше, Дмитрий. — В его голосе клокотала ярость. — Ты думаешь, я не в курсе, как ты под нее копаешь? Шныряешься везде? Не знаю, что твои ебанные крысы были в “Вельвете” три недели назад? Петр уже поплатился за болтовню. Я тебя предупреждаю: только тронь ее…

Наступила пауза. Он слушал ответ и, судя по тому, как нарастало напряжение, было ясно: ответ Дмитрия приводил его в бешенство.

— Ты просто больной ублюдок. — Артем понизил голос. — Прошло уже много лет, а ты как и был мстительным гавнюком, так и остался им. Не смей, слышишь? Или я разворочу твою империю к хуям собачьим. Думаешь, только у тебя есть сеть информаторов? У меня достаточно грязи, чтобы похоронить тебя дважды.

Снова короткая пауза, затем резкий щелчок отключенной трубки. Тяжелый, раздраженный вздох, полный гнева. Тишина.

***

С той ночи что-то изменилось. Артем стал гиперконтролирующим, более параноидальным. Он отдал приказ Стиву следовать за Лизой всюду и перестать быть простым водителем, как они договаривались ранее.

Последней каплей стала сцена, которую она случайно застала в его кабинете. Артем разговаривал по серому спутниковому телефону. Он говорил с кем-то из своих людей.

— ...Нужен человек, как Стив. Надежный, верный. Для Лизы.

Когда он положил трубку, Лиза решительно ворвалась в кабинет, едва сдерживая возмущение.

— Ты ищешь мне нового охранника? — выпалила она, не дав ему опомниться. — Я против! Я только-только привыкла к Стиву! Я доверяю ему! Я не хочу привыкать заново к кому-то еще!

Артем медленно поднял на нее строгий взгляд.

— Я не заменяю Стива, — его ответ прозвучал резко. — Я просто хочу, чтобы ты была лучше защищена. Два человека – минимальная норма в текущей ситуации.

— В какой ситуации?! — ее голос сорвался на крик. — В ситуации твоей паранойи?! Мне не нужен второй охранник! Стив и так привлекает ко мне слишком много внимания! На улице люди оборачиваются и смотрят на меня, будто со мной что-то не так! Я чувствую себя под колпаком!

— Лиза, это не обсуждается. Это мое решение. — Он сдержанно отчеканил каждое слово, вставая из-за стола. Его массивная фигура нависла над девушкой.

— Не тебе решать, как мне жить! — продолжала она на повышенных тонах. — Ты подумал о моей семье? Что я скажу маме, когда до нее дойдут слухи, что за мной ходят по пятам уже двое амбалов?! Я одного-то еле оправдала рассказами о “перспективном ухажере”! А что скажут соседи? Ты думаешь, они слепые? Они видят дорогую машину, они видят Стива! Они уже шепчутся! Ты хоть понимаешь, как это повлияет на Свету?

Она сделала шаг к нему, ее глаза блестели отчаянием.

— Я чувствую себя дорогой вещью в витрине, Артем! Ты нарядил меня, словно я манекен и запер за толстым бронированным стеклом!

— А ты думаешь, мне это нравится?! — он пристально смотрел в ее глаза. — Нравится осознавать, что ты ходячая мишень для любого? Что каждый твой поход в магазин может быть опасен?

— Это твой мир, Артем, не мой! Я не просила меня в него втягивать!

Артем не выдержал. Он с силой ударил кулаком по столу, отчего массивная столешница дрогнула. Ручка, подпрыгнув, со звоном упала на пол.

— Слишком поздно! — он повысил голос. — Ты уже вошла в мой мир! Ты приняла условия! Ты думала, что это игра? Что безопасность достается здесь даром? Нет, Лиза! За безопасность надо платить, и я буду платить даже если мне придется закрыть тебя в клетке!

— А я не хочу быть в клетке! Я живой человек, а не вещь!

— Тебя никто не спрашивает! — он шагнул вперед, сжимая кулаки до побеления костяшек. — Потому что, если с тобой что-то случится… — он внезапно замолчал, фраза застряла у него в горле.

— Что тогда, Артем? — Лиза понизила голос, уставившись ему прямо в глаза. — Что ты сделаешь? Убьешь еще десяток людей?

Слова вырвались раньше, чем она успела их обдумать. Она замерла, осознав всю жестокость сказанного.

Повисла мертвая тишина. Он смотрел на нее, и в его глазах что-то потухло, сменившись ледяной пустотой.

— Вон, — проговорил он тихо, — пока я не наделал глупостей.

Лиза, не сказав ни слова, резко развернулась и вышла из кабинета, изо всех сил хлопнув дверью. Грохот эхом прокатился по всему дому.

***

Машина Стива плавно скользила по ночным улицам. Атмосфера в салоне была тяжелой и гнетущей. Лиза сидела неподвижно, прижавшись лбом к холодному стеклу, и смотрела на мелькающие огни, не видя их. В ушах еще стоял грохот хлопнувшей двери и леденящий голос Артема: “Вон”.

Она чувствовала себя опустошенной; казалось, в этот раз она зашла слишком далеко. Это была их первая серьезная ссора. И она оставила после себя горький осадок.

Стив молча наблюдал за ней в зеркале заднего вида. Его обычно невозмутимое лицо выдавало беспокойство.

— Мисс, — его низкий голос с американским акцентом мягко нарушил тишину, — если позволите старику высказаться… Я работаю с Артемом Вячеславовичем уже десять лет и знаю его характер…Он остывает так же быстро, как и закипает.

Лиза медленно оторвала взгляд от окна и повернулась к Стиву. Она выглядела расстроенной.

— Он не прав, — устало проговорила она. — Он не имеет права приставлять ко мне второго охранника против моей воли. Я не его игрушка, с которой можно так обращаться.

— Вы абсолютно правы, — спокойно кивнул Стив. — Вы не игрушка. Вы человек, которого он ценит. Но Артем Вячеславович понимает, в каком мире мы живем и как важна ваша безопасность. Он мужчина…мы иногда путаем заботу с контролем.

Лиза молчала, задумавшись. За окном проплывали огни ночного города.

— Я служил во Вьетнаме и видел, как самые храбрые солдаты сходили с ума от ловушек и засад противника. Вьетнамцы то появлялись из джунглей, то растворялись в них. Ты никогда не знал, откуда ждать удар: из-под ног, с дерева или из-за спины товарища. Это ощущение... будто ты идешь по минному полю с завязанными глазами. Оно сводит с ума даже самых крепких. Босс чувствует сейчас то же самое. Он не видит врага, но знает, что он есть. И этот враг метит в вас.

— Так что же мне делать? — с отчаянием спросила Лиза. — Смириться? Позволить ему и дальше навязывать свои правила? Что дальше? Посадит меня под домашний арест? Запретит общаться с семьей?

— Мисс, он никогда не запретит вам контакты с семьей, — устало произнес Стив. — Позвольте дать вам совет, который дал бы собственной дочери: просто подождите, пока буря уляжется. Поберегите свои нервы, не надо с ним спорить. Дайте ему успокоиться, и вот тогда, уже мягко, можете выдвигать свои требования.

Машина остановилась у ее дома. Стив вышел, чтобы открыть ей дверь.

— Он вернется, мисс, — сказал он, провожая ее до подъезда. — Я же вижу, что вы ему дороги. Просто дайте ему время прийти в себя.

Лиза кивнула, чувствуя, как камень на душе стал легче. Слова Стива звучали по-отечески мудро, и она видела в них смысл.

— Спасибо, Стив.

— Все наладится, мисс. Спокойной ночи.

***

Пророчество Стива сбылось: Артем действительно вернулся.

Утром к ее подъезду, вместо привычного “Лексуса” Стива, мягко подкатила бордовая Bentley Bentayga.

Лиза застыла в дверях, уставившись на роскошного зверя, переливающегося на утреннем солнце.

Хорошо, что няня Наталья увезла Светку в школу рано утром, и она не встретит его.

“Так, — пронеслось у Лизы в голове. — Я вчера четко сказала, что такие машины у моего подъезда – это красная тряпка для всего района. Значит, теперь он решил приехать лично?”

И тогда она решилась сделать немыслимое: она спустилась по ступенькам, задрав подбородок, и прошла мимо машины, будто вместо нее стоял непримечательный столб, и, делая вид, что она не знакома с владельцем.

Когда она прошла мимо, брови Артема поползли вверх. Что творит эта женщина?

Машина плавно тронулась с места и поплыла за ней, словно бесшумная акула.

Лиза шла, глядя прямо перед собой и стараясь не сбиваться с шага. Ей хотелось поскорее выйти за пределы двора и скрыться от любопытных глаз соседей, которые наверняка уже прилипли к окнам и наблюдали за этим спектаклем.

Окно со стороны водителя плавно опустилось. Артем смотрел на Лизу, будто у нее выросла третья рука.

— Я тебе уже говорил, что ты иногда ведешь себя как капризный подросток? — Раздался его ровный, чуть насмешливый голос. Машина продолжала бесшумно плестись за ней.

— А я, кажется, тебе говорила, что мне не нравится, когда ко мне домой приезжают на таких машинах, чтобы весь район пялился!

— Лиз, ну и кому ты делаешь хуже? — Уголки губ Артема слегка поползли вверх. — Если бы ты просто села в машину, нас бы уже тут не было. Но нет. В итоге, ты уходишь, а я ползу за тобой, как привязанный, и привлекаю в десять раз больше внимания. Браво. Гениальный план.

Лиза раздраженно поджала губы и резко ускорила шаг, потому что понимала, что он, черт возьми, прав. Как бы ни пыталась она оторваться, машина легко догоняла ее.

— Знаешь, Лиз, мы устраиваем неплохое шоу, — Артем с сарказмом кивнул в сторону окна на первом этаже, где колыхнулась штора.

Лиза последовала за его взглядом. Это же квартира Бабы Нюры. Старуха целыми днями сидит у окна и следит за двором. Она знает кто во сколько выходит, во сколько приходит, что несет в пакетах, с кем шел, во что был одет. Главная сплетница района.

Глаза Лизы расширились от ужаса. Недолго думая, она тут же юркнула в машину к Артему. Дверца глухо захлопнулась, объявляя апофеоз этому* спектаклю.

— Доволен? — выдохнула она, уставившись в лобовое стекло.

— Нет, — честно ответил Артем, плавно трогаясь с места. — Меня ничего из происходящего за последние сутки не радует.

В салоне повисло тяжелое молчание. Он не начинал разговор и сосредоточенно вел машину.

— Я не собираюсь извиняться, — наконец проговорил он, все так же глядя на дорогу. — За то, что я вспылил вчера – прошу прощения. Но за желание тебя защитить – не собираюсь.

— Мне не нужны твои выборочные извинения, Артем! — она резко повернулась к нему. — Я требую уважать мое право голоса! Ты принял решение, которое касается меня, даже не соизволив узнать мое мнение! Ты просто отдаешь приказы! Я не твоя рабыня!

— А я не рабовладелец, — парировал он, на мгновение встретившись с ее взглядом. — Я человек, у которого болит за тебя голова. По-настоящему. И да, когда на кону твоя безопасность, я буду принимать решение. Единолично. Не потому что я мудак, Лиза, а потому что цена ошибки слишком дорога. Цена ошибки — ты. И эту цену я платить не готов.

Он свернул в безлюдный переулок и заглушил двигатель. Повисла напряженная тишина.

— Вчера я позволил своим эмоциям взять верх. — Уже тише заговорил Артем. — Но, пойми, котенок, враги не играют по правилам. Ты же умная девушка. Ты же знаешь, когда хотят достать мужчину – бьют всегда по его женщине.

Лиза раздраженно фыркнула, отвернувшись к окну.

— И как мне жить с этим? — Ее голос дрожал от злости. — Как мне жить с мыслью, что я себе больше не принадлежу? Что решения, которые касаются меня, принимаются без моего ведома!

Его ладонь властно легла на ее плечо.

— Смирись. Это цена за то, чтобы видеть тебя живой. Я сделаю все, чтобы заплатить ее.

— А я не хочу платить! — ее голос сорвался на крик. — Я не просила этого!

Она потянулась к ручке двери, чтобы выйти, но его хватка стала железной, не дав ей даже сдвинуться.

— Но ты приняла! — Одним сильным рывком он потянул ее к себе через коробку передач, и она очутилась на его коленях, прижатая спиной к рулю. — Ты приняла меня, мой мир, мой ад. А теперь, когда дело запахло жареным, ты решила сбежать?

— Я не сбегаю, хотя имею на это полное право! Я пытаюсь сохранить свою прежнюю жизнь! — Ее крик утонул в ткани его пиджака, когда он прижал ее голову к своему плечу, чтобы она не видела боли в его глазах.

— Твоей старой жизни больше нет! — Его пальцы впились в ее бедра, прижимая к себе так, что дышать стало трудно. Он зарылся лицом в ее волосы, в этот одурманивающий аромат, который сводил его с ума. — Она закончилась в тот момент, когда я пришел. Ты теперь моя. — Горячо шептал он, сделав глубокий вдох. — Моя боль, моя ярость, моя одержимость. И, если для того, чтобы ты жила, мне придется снести к чертям этот город, я сделаю это без колебаний.

Лиза лежала, уткнувшись лбом в его плечо, ладони упирались в его грудь. Сквозь рубашку и шерстяную ткань жилетки она чувствовала кончиками пальцев бешеный, рваный ритм его сердца, в котором не было ни капли покоя.

Она сделала слабую попытку вырваться, но он крепко держал ее.

— Можешь ненавидеть меня. — Он грубо приподнял ее подбородок, заставляя встретиться с его взглядом. — Устраивать сцены. Биться в истерике. Но не заставляй меня выбирать между твоей свободой и твоей жизнью. Потому что я выберу твою жизнь. Всегда.

Его губы захватили ее в жестком поцелуе, и она ответила ему с равной силой. Его руки торопливо развязывали пояс ее пальто, освобождая от верхней одежды. В салоне авто стало горячо и душно от мгновенно вспыхнувшего желания. Без церемоний он задрал подол ее платья, и с резким треском порвал капроновые колготки, освобождая путь.

— Второй охранник остается, — горячо шептал он в перерыве между поцелуями. — И если ты снова сбежишь, я найду тебя. Из-под земли достану.

— Нет, — слабо запротестовала Лиза, но слова потонули в стоне, когда его пальцы оказались под кружевом ее трусиков. — Это нечестно… Артем…я не могу думать, когда ты…

Тело не слушалось ее. Бедра сами предательски потянулись навстречу его прикосновениям, требуя большего. Захватив его губы в новом поцелуе, она дрожащими пальцами потянулась к ремню его брюк. Глухой щелчок пряжки. Шипение молнии ширинки. Его освобождение.

Он ворвался в нее резко, без предупреждения, заполняя ее точным, властным движением. Крик, сорвавшийся с ее губ, снова был поглощен его жадным, доминирующим поцелуем.

Им было тесно; ее спина вдавливалась в руль, но эта нехватка пространства лишь усиливала остроту момента. Каждое движение, каждое трение становилось только яростнее, только желаннее.

Ее пальцы зарылись в его волосах, сильно сжимая их в кулаках, пока ее бедра отчаянно двигались вверх-вниз. Она дышала, жадно хватая ртом воздух, пропитанный их запахом.

Бордовый Bentley мерно покачивался в такт их ритму. Темные стекла запотевали изнутри.

В конце концов, когда покачивания прекратились и Лиза вернулась на свое пассажирское место, а Артем пригладил свои растрепанные волосы, они пришли к компромиссу: он пообещал еще раз подумать насчет второго охранника.

***

В одну из ночей Артем разговаривал с Серегой по телефону. Из-за пропавшего технаря вся операция “Цифровой призрак” висела на волоске. Странно, но данные все еще не были слиты. Артем успел экстренно перегнать информацию на новый сервер, вложив в новую систему шифрования десять миллионов. Эти расходы не входили в его расчеты.

Когда Серега доложил по телефону, что технарь сбежал не сам, его похитили, Артем скрипнул зубами.

— Браво, Серега, ты просто гений, — с сарказмом произнес Артем в трубку. — Конечно, блять, его похитили, он бы не сбежал на своих переломанных ногах. Найдите его, мне плевать как.

Артем с головой ушел в работу. Стал нервным, спал урывками; среди ночи он мог резко подорваться с кровати и уйти на созвон. В кабинете он пропадал до самого рассвета. Сквозь массивную дубовую дверь проносились резкие перепалки, телефонные разговоры шли на повышенных тонах. Его операция “Цифровой призрак” выматывала много сил и нервов.

Всю ту громадную работу, что он провел, бесчисленное количество кода, что он написал, часы аналитики, что он потратил, выводя новые математические модели и расчеты – все могло превратиться в тыкву в любой момент. Давление сжимало виски стальным обручем. Начались приступы мигрени, которые он глушил виски и едким дымом кубинских сигар, запираясь в кабинете.

Лиза все видела. В такие моменты он сознательно держался отстраненно, не желая показывать ей слабость. Но девушка считала это мужской глупостью: любой человек имеет право на слабость. Артем был ей дорог. Она не знала, как сражаться с его демонами, но могла облегчить их присутствие.

Когда он запирался в кабинете, она беззвучно появлялась на пороге с таблетками и стаканом воды, с холодным компрессом для головы — ему даже не приходилось просить об этом. Экономка, Людмила Сергеевна, ворчала, обнаруживая аптечку в беспорядке, но Лиза не обращала внимания. По вечерам в гостиной она брала его голову на колени; ее пальцы нежно втирали в его виски мятное масло, растворяя боль.

В эти редкие минуты, когда он лежал на ее коленях, разум Артема обретал покой. Мысли рассеивались, превращаясь в мягкий белый шум. Однажды он поймал ее ладонь и прижался губами к тонкой коже на запястье. Лиза почувствовала – в его прикосновении, в его взгляде, когда он поднял глаза, было что-то новое. Он никогда не смотрел на нее прежде настолько пронзительно, с такой теплотой.

***

Лиза ехала в машине вместе с Стивом. Она разговаривала по телефону с Натальей. Няня Светы докладывала, что девочка поела, сделала уроки и теперь они собираются на прогулку, а затем Наталья отвезет ее в кино – на тот самый мультфильм, который Света хотела увидеть на большом экране.

Убедившись, что все в порядке. Лиза положила трубку и расслабленно откинулась на сиденье.

— Стив, вы даже не представляете, какое это облегчение – знать, что у Светки теперь нормальное детство. После всего, через что нашей семье пришлось пройти…

Стив ловко лавировал в потоке машин. Он переглянулся с Лизой в зеркале, и его скупая улыбка слегка исказила шрам на щеке.

— Да, мисс Лиза, могу представить. Хорошо, что у нее есть такая старшая сестра как вы. — Он ненадолго замолчал, подбирая слова. — Знаете, мне самому греет душу, когда я вижу, как она смеется. Как будто и в моем мире становится светлее.

Его слова, сказанные с неподдельной теплотой, тронули Лизу до глубины души. Воспользовавшись моментом душевного контакта, Лиза мягко продолжила. Она переняла эту тактику у Артема, вспомнив, как он вел переговоры в кабинете: начать с общего, создать атмосферу доверия, а потом задать главный вопрос.

— Вы с ней так здорово ладите. У вас явно есть талант в общении с детьми.

Стив сдержанно хмыкнул.

— Я всегда хотел дочь, — неожиданно признался он, и его голос на мгновение стал каким-то отстраненным. — Я всегда считал, что дочь — это настоящий подарок от Бога для отца. Дочери ведь не сыновья. Они тихие, ласковые, любят тебя безоговорочно.

Лиза почувствовала, как в воздухе закрепилась нужная ей ниточка доверия. Она мягко продолжила, глядя в окно.

— Вы правы. Дочь для отца – это и благословение, и крест. Особенно, когда понимаешь, насколько мир опасен и какие люди в нем обитают…Стив, этот Дмитрий мне покоя не дает. А я ничего о нем не знаю.

Стив замер на секунду, его пальцы мертвой хваткой сжали руль. Она видела, как напряглась его челюсть.

— Мисс... — его голос прозвучал с явным предостережением.

— Я не прошу вас нарушать доверие Артема и рассказывать все тайны, — быстро сказала она, переходя на доверительный тон. — Просто... На том ужине я видела, как Дмитрий смотрел на нас, особенно на Артема. Между ними есть вражда, это понятно. Мне показалось, что природа этой вражды родилась из каких-то личных обид. Но что за обиды, я не знаю. Артем постоянно увиливает от этой темы. А я хочу знать, насколько этот Дмитрий опасен.

Она смотрела на его затылок, чувствуя, как в нем идет борьба. Молчание затянулось и Лиза подумала, что тема закрыта. Наконец, Стив глубоко вздохнул, и этот вздох был красноречивее любых слов.

— Я вам когда-то рассказывал, что воевал во Вьетнаме. А солдаты, сами знаете, собираются из разносортного контингента. Кого-то ломает сразу, кто-то не выдерживает и “уходит” сам, кто-то стойко держится до конца, но есть и отдельный контингент…те, кому убийства приносят удовольствие, мисс. Что творили наши ребята во Вьетнаме… Дмитрий идеально вписался бы в ту шайку. Он возглавил бы тех, кто жег деревни с мирными жителями напалмом без приказа от командующего.

Машина плавно катила по улицам. Лиза, почувствовав, что Стив начинает открываться, не стала торопить его, сохраняя внимательное, участливое молчание. Она понимала — сейчас главное не спугнуть эту хрупкую откровенность.

Стив провел рукой по шраму на левой щеке, словно ощупывая застарелую боль.

— Дмитрий... — он произнес имя с оттенком брезгливости. — Он из тех, кому чужая боль доставляет... извращенное удовольствие. В наших кругах есть правило: если Дмитрий выезжает на дело, готовь в два раза больше мешков для трупов. Если он убивает, то затягивает этот процесс, играет с жертвой, как кот с мышкой. Он очень опасен, поэтому Артем Вячеславович так зациклен на вашей безопасности.

Стив на секунду замолчал, выбирая слова.

— Они начинали вместе. Поднимались со дна, шли спина к спине. Были братьями. Но потом что-то сломалось. Ходят разные слухи, но все они сходятся в одном: между ними встала женщина. Все говорят разную версию, но факт остается фактом — именно она стала камнем преткновения. С тех пор Дмитрий ищет мести.

Машина плавно остановилась у светофора. Стив повернулся, и его взгляд был серьезным.

— Мисс, Дмитрий опасен. У него нет принципов, в отличии от Артема Вячеславовича. Ему все равно кто вы: женщина или ребенок, он все равно ударит. Поэтому будьте осторожны и при малейшем подозрении, что что-то идет не так, вы должны оповещать меня и Артема Вячеславовича.

***

Осознав всю глубину угрозы со стороны Дмитрия, Лиза поняла, что пора заняться своим окружением. Этому она научилась у Артема: ближний круг должен быть надежным щитом. Нельзя, чтобы в доме присутствовали люди, которые тайно или явно тебя ненавидят.

Стив был на ее стороне, в этом она не сомневалась ни секунды. В его взгляде читалась отеческая забота, а его редкие советы, которые он порой выдавал своим баритоном, всегда били точно в цель.

Серега всецело был верен Артему. Он, можно сказать, стал правой рукой Артема во всех делах, особенно в деле “Цифровой призрак”, с тех пор как Стив переключился на охрану Лизы.

Но одна очевидная брешь в щите все же присутствовала. Людмила Сергеевна – экономка. Она терпеть не могла Лизу и даже не скрывала этого. Напряжение между ними сохранялось, даже после того, как Артем поговорил с женщиной. Та продолжала отчитывать Лизу за малейшую провинность: посуда в посудомойке сложена не так, чашка оставлена в раковине. Лиза чувствовала, будто у нее появилась ядовитая свекровь, видящая в ней узурпаторшу, которая украла у нее единственного сына. Настроение в доме становилось гнетущим.

Лиза понимала, что нужно как-то загладить конфликт, но не знала как подступиться. Артем мельком упоминал историю экономки – ее сын работал на него и трагически погиб, выполняя задание. Людмила Сергеевна отказалась взять деньги, тогда он предложил ей работу экономкой. С тех пор у нее появился источник заработка и смысл жизни. Этот дом стал для нее заменой утраченной семьи.

Людмила Сергеевна работала на него уже десять лет. Она знала все о его взлетах и падениях, привычках и распорядке. Она вела хозяйство во всех его владениях: в загородном доме, где он жил в основном, и в пентхаусе, куда он теперь наведывался все реже — с тех пор, как в его жизни появилась Лиза.

Переломный момент наступил в дождливый четверг. Лиза, вернувшись с лекций, поставила мокрый зонт в медную подставку, но не идеально ровно. Экономка, появившись словно из ниоткуда, с ледяным спокойствием поправила его.

— Невежество, — тихо, но отчетливо произнесла она. — Ни капли уважения к чужому труду. Ни грамма благодарности за то, что вас здесь терпят.

Ее слова сильно задели Лизу, но она заставила себя начать разговор, чтобы наконец решить эту проблему.

— Людмила Сергеевна, — твердо начала Лиза. — Я благодарна за ваш труд, но не кажется вам, что это уже слишком? Вы же подвинули зонт на пару миллиметров. Давайте начистоту, в чем дело? С момента как я появилась, еще тогда, в пентхаусе, вы смотрите на меня, будто я враг народа.

Людмила Сергеевна замерла на секунду, ее пальцы вцепились в крахмальный подол фартука. В ее глазах, обычно пустых, на мгновение вспыхнула бездонная боль и ненависть, но уже в следующую секунду ставни захлопнулись. Лицо вновь стало каменной маской.

— Не придумывайте, Елизавета Алексеевна. У меня работы невпроворот, — она резко развернулась и удалилась вглубь дома, оставив Лизу в полном недоумении.

Но Лиза не отступила. Она продолжила наблюдать, и постепенно картина прояснилась. Она заметила, как взгляд экономки смягчается, когда она подает Артему его утренний кофе, поправляя блюдце с особой, почти материнской заботой. Слышала ее тихое ворчание, когда он уходил без шарфа в холодную погоду.

Поздно вечером, пройдя мимо комнаты экономки, Лиза услышала приглушенные рыдания. Дверь была приоткрыта. Заглянув внутрь, ее сердце екнуло. Людмила Сергеевна сидела на краю кровати, сгорбившись над фотографией в простой деревянной рамке. Ее плечи тихо вздрагивали.

Лиза инстинктивно достала телефон. Увеличив изображение, она разглядела пожелтевший снимок молодого парня. И в его улыбке, в разрезе глаз... было пугающее, необъяснимое сходство с Артемом.

Тогда Лиза решила обратиться к Стиву за советом. Уж он-то лучше должен знать экономку, чем она.

— А-а-а…Людмила Сергеевна? Все еще ругаетесь? — улыбнулся Стив, закуривая сигарету. — Мисс Лиза, разве вы до сих пор не поняли в чем дело?

— И в чем же? — растерялась Лиза.

— Ну сами подумайте, — заговорчески понизил голос Стив, будто собирался сообщить ей тайну. — Она тут работает десять лет. Для нее уход за домом и Артемом Вячеславовичем стал смыслом жизни. Ее сын…

— Я знаю про сына, — перебила Лиза.

— Нет же, дайте закончить мысль, мисс, — Стив сделал затяжку. — Она вас боится. Неужели вы до сих пор не поняли?

Лиза растерянно захлопала глазами. Разве можно бояться студентку-искусствоведа?

— И что я с ней сделаю? Прочитаю ей лекцию о символизме в творчестве Врубеля?* Я не представляю для нее никакой угрозы.

— Ошибаетесь, мисс, — в глазах Стива заплясали веселые огоньки. — Вы прямая угроза. Она видит, насколько вы выбиваетесь из паттерна предыдущих отношений босса. Он никогда не приводил никого в загородный дом. Ни одна женщина не проводила здесь так много времени. В ее голове вы с ним уже обручены, а белое платье – вопрос времени.

Щеки Лизы вспыхнули ярким румянцем.

— Что?! Нет-нет, Стив, это очень рано… Я ничего такого точно не планирую…

— Вы-то не планируете, — невозмутимо пожал плечами Стив, — а для нее свадебные колокола уже звенят. И знаете, что произойдет, по ее мнению, потом? Новая молодая хозяйка избавится от старой, слишком ревностной экономки. Это же классика. Она останется без стабильной работы, без хорошей зарплаты…

— …без человека, который напоминает ей умершего сына… — тихо закончила Лиза.

В голове у нее что-то щелкнуло. Конечно. Стив был прав. Страх того, что ее уберут – вот недостающий пазл в этой загадке. Теперь мотивация Людмилы Сергеевны была ей абсолютно понятна.

— Спасибо, Стив, — выдохнула она. — Кажется, я наконец-то все поняла.

Она развернулась и медленно пошла обратно к дому, обдумывая новый план. Теперь она знала, с чем имеет дело. И знала: грубой силой, давлением или жалобами Артему эту проблему не решить. Нужен был другой подход, более тонкий.

Прошло несколько дней после разговора со Стивом. Лиза, наконец поняв мотивацию Людмилы Сергеевны, сменила тактику. Вместо ответных колкостей она демонстрировала почтительное уважение. Она аккуратно ставила зонты, не оставляла чашек, а однажды даже принесла экономке книгу по садоводству, заметив ее интерес к уходу за оранжереей. Та молча приняла подарок с сухим кивком, но стена между ними не рухнула.

Дни превратились в недели, а хрупкое перемирие, достигнутое после вмешательства Лизы, оставалось шатким. Людмила Сергеевна перестала открыто проявлять неприязнь, но ее молчание стало еще красноречивее. Она выполняла свои обязанности с механической безупречностью, а ее взгляд, скользя по Лизе, был пустым и отстраненным, будто она видела призрак.

Несмотря на усилия Лизы, атмосфера в доме все равно напоминала затишье перед бурей. Она пыталась найти к ней подход: оставляла благодарственные записки рядом с выглаженным бельем, как-то раз даже попросила совета по выбору вина к ужину. Экономка отвечала сухо, односложно, не поднимая глаз.

Инцидент случился из-за, казалось бы, смехотворной мелочи. Артем подарил Лизе на годовщину их встречи изящное колье. В тот вечер, готовясь к ужину, она сняла его и по неосторожности уронила в раковину. Цепочка мгновенно исчезла в сливном отверстии.

Людмила Сергеевна, войдя в ванную, задержалась на пороге. Ее взгляд упал на Лизу, которая ползала по холодному кафелю, пытаясь открутить сифон, чтобы достать цепочку.

— Безответственная девчонка, — прошипела она, и в ее голосе впервые за долгое время зазвучали живые эмоции. — Артему Вячеславовичу нужна женщина, а не беспомощный ребенок, который не может сберечь даже дорогой подарок! Он тратит на вас целые состояния, а вы... вы не способны ценить то, что имеете!

Лиза, уже и так расстроенная, резко выпрямилась.

— Я не нарочно! Я сейчас ее достану и не будет проблемы!

— ВЫ ходячая проблема! — голос экономки сорвался на крик. Все ее напряжение, вся боль и страх вырвались наружу. — Он заслуживает лучшего! Он заслуживает достойной женщины, которая уважает его, а не очередной подстилки, которая...

Она не успела договорить. Из гостиной, куда вел коридор, послышались тяжелые шаги. В дверном проеме возник Артем. В его глазах метали молнии.

— Людмила Сергеевна, — его голос прозвучал тихо, с интонацией смертного приговора, которую он использовал, когда разговаривал со своими провинившимися подчиненными. — Я ценю вашу службу, но это последняя капля. Я никому не позволю оскорблять Лизу. Завтра на ваш счет поступит сумма, достаточная для безбедной старости. Считайте, что вы выходите на пенсию. Купите себе домик в деревне, заведете кур.

Лицо Людмилы Сергеевны стало абсолютно белым. В ее глазах читалась пустота, потеря смысла жизни, плечи осунулись. Подбородок задрожал, будто она сейчас заплачет, но она молча кивнула и поспешно повернулась, чтобы уйти.

Затем случилось то, что не ожидал никто.

— НЕТ!

Лиза резко шагнула вперед, вставая между Артемом и сгорбленной фигурой экономки.

— Лиза, она оскорбила тебя, — Артем смотрел на нее с нескрываемым изумлением.

— А я прощаю! — ответила она, глядя ему прямо в глаза.

— Не вмешивайся, когда я разговариваю со своим персоналом!

Лиза приблизилась к Артему достаточно, чтобы он услышал ее шепот.

— Ты что делаешь? — прошептала она, вцепившись пальцами в его рукав. — Ты выбросишь старую женщину на улицу? Она тебе в матери годится! Для нее эта работа – единственный смысл жизни, разве ты не видишь? Ты не можешь избавиться от нее, будто она ненужная вещь!

Она повернулась к ошеломленной Людмиле Сергеевне.

— Вы остаетесь, — твердо сказала Лиза. Она снова повернулась к Артему и добавила уже требовательным тоном — Она остается. Я обещаю, что мы найдем способ жить под одной крышей. Ты оставишь ее.

Артем смотрел то на Лизу, в чьих глазах горела непоколебимая решимость, то на экономку, которая смотрела на Лизу в немом шоке. Наконец, он тяжело вздохнул.

— Ладно, — тихо произнес он, приняв ее решение.

Позже, когда они остались одни в гостиной, Артем обнял Лизу за плечи.

— Милая, ты сегодня меня по-настоящему удивила, — признался он. — Я думал, ты обрадуешься, если я отправлю ее на пенсию.

Лиза прижалась к нему, чувствуя, как адреналин и нервная дрожь понемногу отступают.

— Она не вещь, чтобы от нее избавляться, — так же тихо ответила она. — Она просто напуганная, одинокая женщина, которая осталась в старости одна. Она просто боялась потерять последнего человека, которого считала семьей. А страх... он делает людей жестокими.

***

Машина Стива плавно подкатила к школе. Лиза уже привыкла к его молчаливой сосредоточенности, но сегодня заметила неладное. Его взгляд, обычно устремленный на дорогу или сканирующий окружение, был прикован к входной двери. Пальцы постукивали по рулю в нервном ритме.

И тогда дверь открылась, и на улицу вышла Наталья, крепко держа за руку расшалившуюся Светку. И Стив... преобразился. Его плечи расправились, а в уголках обычно строгих губ дрогнули нежные морщинки — зачаток улыбки, которую он тут же подавил. В глазах вспыхнул теплый огонек.

— Наталья сегодня прекрасно выглядит, правда? — как бы невзначай спросила Лиза, наблюдая за его реакцией.

Стив вздрогнул, будто пойманный на месте преступления, и его лицо мгновенно вернулось к привычной каменной маске.

— Не замечал, — сухо проговорил он, будто ничего не произошло.

— Стив, — Лиза не сдержала улыбки. — Я же не слепая. Я заметила, как вы смотрели на нее еще тогда, в кафе.

В этот момент Наталья со Светой приблизились к машине. Лиза видела, как взгляд Стива снова на долю секунды столкнулся с взглядом Натальи.

Няня отвернулась, поправляя Свете шарф. Лиза, не теряя ни секунды, резко пододвинулась к Стиву и прошептала заговорчески.

— Стив, хватит прятаться. Пока мы со Светкой будем у мамы, езжайте с ней в кафе, предложите кофе. Просто как мужчина женщине.

Стив замер, его глаза выражали явное сомнение. Он открыл рот, чтобы что-то возразить, но было поздно — дверца открылась, и в салон ворвался ураган по имени Света.

— Лиза! Стив! Я сегодня по чтению получила пятерку!

Наталья улыбнулась им, села на свое место и тихо поздоровалась. Стив, все еще слегка ошеломленный, кивнул в ответ и завел мотор. Лиза поймала, как его взгляд в зеркале заднего вида на секунду задержался на отражении Натальи. И в этот раз он уже не пытался это скрыть.

***

Дверь в палату распахнулась, впуская Лизу со Светкой. Ольга была уже на месте: медсестра, вернувшаяся из отпуска, сидела на кресле и весело рассказывала Нине Михайловне про свой отпуск и о пирамидах, которые она успела увидеть.

— Ольга! — Светка, не сдерживая восторга, бросилась к ней. — Вы уже видели? Мама теперь как принцесса!

Нина Михайловна смущенно поправила роскошный парик, на ее лице играла легкая, почти забытая улыбка. Она уже привыкла к новому образу, но визит Ольги придавал этому моменту особую, радостную значимость.

— Так это вы, голубушки, устроили тут такой шик? — Ольга, широко улыбаясь, оценивающе посмотрела на парик. — Ну, Ниночка, теперь ты у нас кинозвезда! С таким-то богатством на голове надо прямиком из палаты бежать на дискотеку! Охмурять ухажеров!

С комичной серьезностью она вскочила с кресла, взяла воображаемую сумочку и, грациозно вздернув подбородок, прошлась по палате вразвалку, кокетливо виляя бедрами. По комнате прокатился смех — звонкий, как колокольчик, детский смех Светки, хрипловатый смех матери и счастливый смех Лизы.

Вдруг Ольга остановилась как вкопанная, уперев руки в бока.

— Шикарно, не придерешься! Но... — Она сделала драматическую паузу, подняв указательный палец. — Не хватает финального штриха! Такому парику нужен достойный аксессуар. Шелковый платок. Яркий, с красивым узором, чтобы на шею повязать. Представляешь? — Она обвела рукой в воздухе, рисуя картину. — Твои светлые волосы, а тут — вспышка цвета! Элегантно будет! Прямо как у королевы!

Светка тут же начала наперебой предлагать цвета: “Малиновый! Или синий, как море!”. Нина Михайловна нежно улыбалась, наблюдая за младшей дочерью, а Лиза смотрела на эту сцену, и в ее душе, изможденной тревогами, распускался хрупкий, но такой желанный цветок надежды. В этой больничной палате она вдруг почувствовала – а может, их беды наконец-то закончились?

***

Они приехали в южную часть города, туда, где высились небоскребы самых дорогих квартир и фешенебельные бутики. Артем оставил ее на крыльце у одного из таких магазинов, а сам уехал со своими парнями на дело, прихватив с собой в этот раз и Стива.

Лиза долго смотрела на витрины, словно не решаясь войти. Она помнила этот магазин еще со школы. Иногда она видела внутри ухоженных женщин с дорогими сумочками и Лизе всегда было интересно – каково это покупать одежду в таких магазинах? Она оглядела себя – на ней была классическая юбка с шифоновой дизайнерской блузкой, каблуки. Внешне она не отличалась от тех женщин. Она ни разу не была в таких магазинах одна, без Артема, поэтому, набравшись смелости, она поднялась по ступенькам.

Внутри было светло, просторно и непривычно тихо. Воздух был пропитан тяжелым ароматом дорогого парфюма. Одежда, что висела на вешалках выглядела безупречно. На сияющей витрине стояло всего несколько пар изящных туфель. Ценников нигде не было. Лиза пробежалась глазами по полочкам и увидела шелковый платок. Увидев его, она вспомнила вчерашний разговор с Ольгой. После химиотерапии у мамы выпали волосы и Лиза подарила ей хороший, дорогой парик. Не хватало только платка.

Шелковый платок лежал под стеклом блестящей витрины. Он был прекрасен. Синий, как темное море, с элегантным, крупным узором. Лиза решила – это то, что нужно.

Мама все еще проходила терапию в клинике, но ее уже готовили к выписке. Когда ее выпишут, ей нужно будет наверстать упущенное: она снова начнет выходить к людям, ходить в гости. Чтобы она не стеснялась парика, Лиза решила свозить ее после выписки по магазинам, но а пока, она начнет с изящного платка на шею.

Лиза повернулась к консультанткам. Они стояли у кассы, погруженные в свой разговор, и бросили на нее беглый, оценивающий взгляд. Странно, но никто не предложил ей воды, как обычно показывали в фильмах, никто не усадил ее на мягкое кресло, даже сейчас, когда она рассматривает товар никто к ней не подходит.

— Извините, — Лиза подошла к ним сама, — я бы хотела приобрести этот шарфик…

— Он не продается, — холодно, не глядя на нее, бросила одна из девушек. Вторая демонстративно отвернулась, изучая кассовый аппарат, будто видит его впервые в жизни. — Девушка, вам лучше уйти. Здесь для вас ничего нет.

— Это еще почему? — резко спросила Лиза и подняла бровь, — у меня есть деньги.

— Девушка, вам лучше уйти. — Повторила та, что у кассы. — Или я вызову охрану.

— Но почему? — настаивала Лиза, прекрасно понимая причину, но жаждая услышать ее вслух, вытащить на свет этот немой снобизм.

— Мы знаем каждого нашего клиента в лицо, — надула губы первая. — Вас я не припоминаю.

Лиза сжала челюсть – точь-в-точь как Артем в моменты крайнего раздражения. Ее пронзило унизительное осознание: даже эта дорогая оболочка — дизайнерская блузка, ювелирные украшения, безупречный макияж — не являлась пропуском в закрытый мир богачей. Она навсегда останется той, что была рождена в нищете. Ей стало обидно не только за себя, но и за всех тех женщин, которые живут на две работы, чьи руки натерты мозолями от стирки чужого белья или мытья полов, женщин, что работают днями и ночами, чтобы поставить на ноги своих детей. Пустили бы их на порог этого магазина?

В расстроенных и кипящих от обиды чувствах она отправилась к выходу.

— …Вот ведь, ебутся за колье и думают, что им все дозволено. Пусть валит на трассу сосать своему старому пердуну, а не в нашем бутике цены нюхает, — тихо зашипела первая консультантка, обращаясь к своей коллеге. В ее голосе звучало откровенное, грязное презрение. Они думали, что Лиза их не услышит.

Но Лиза услышала.

Что-то щелкнуло внутри. Сознание отступило, уступив место слепой ярости. Тело двигалось само, на автопилоте. Все было в тумане. Она развернулась и резко пошла обратно к первой консультантке.

____________________________________________

Примечание от автора:

Спасибо, что дочитали главу ????

Пожалуйста, напишите в комментариях, удобно ли читать такие большие главы????Я отвечаю на каждый комментарий.

Подписывайтесь, добавляйте книгу в библиотеку ????

Накидайте звездочек ????

Делитесь книгой в соц.сетях ????

Спасибо! Вы лучшие! ????

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 12.1

Внимание, дальше сцена насилия. Вы можете перейти к "***", если хотите пропустить ее.

_______________________

В подвале стоял гнетущий запах сырой земли, плесени и свежей крови.

— Последний раз спрашиваю, — размеренно отчеканил грубый мужской голос. — у Вити был один килограмм кокаина. Витя поехал на сделку. Сколько денег должен был привезти Витя?

На металлическом стуле, привязанный старыми кожаными ремнями, сидел бедолага по имени Витя. Над ним нависала массивная лысая гора мышц – один из людей Артема. Лысый сжимал в руке кастет и снова, с мокрым хрустом, саданул по уже разбитому носу Вити.

В стороне, в единственном чистом углу, сидел еще один мужчина – молчаливый центр этого ада. Он наблюдал за процессом. На нем были идеально отполированные оксфорды и английский шерстяной жилет. Рукава рубашки были аккуратно закатаны до локтей, обнажая жилистые, мощные предплечья. Он сидел, опершись локтями о колени, и его ледяной взгляд был прикован к лицу Виктора. Неподалеку, прислонившись к стене, стоял Стив, наблюдая за процессом с бесстрастным спокойствием сторожа.

— Кажется, эта скотина не хочет говорить, — Артем медленно поднялся и подошел к металлическому столику.

На столе лежали инструменты: нож, шило, отвертка, паяльник, иглы, кусачки – весь арсенал для развязывания языка. Его пальцы неторопливо скользнули над этим жутким набором, остановившись над тонким шилом. Снова повторил.

— Что случилось с грузом, который ты должен был передать в порту? Куда исчезли деньги?

Витя что-то прохрипел сквозь сломанные зубы и запекшуюся кровь.

— Громче, мразь, — мягко попросил Артем. — Я тебя плохо слышу.

Последовало неразборчивое бормотание, которое тут же превратилось в разрывающий глотку вопль: шило резким движением вонзилось в сухожилие костяшки руки.

— АААРРГХ!!! — взвыл Витя, дергаясь в путах. — ДВАДЦАТЬ ШТУК! Я ПРОИГРАЛ ИХ! СПУСТИЛ В ПОКЕР, НА АВТОМАТЫ! ААА!!!

— О-о, ну слава Богу, ты не вор, Вить, — негромко проговорил Артем. — Просто у тебя в башке не мозги, а блядский дурдом на выезде.

Он произнес это с легкой, почти отеческой укоризной. Медленно вытер шило о плечо Вити, оставляя на грязной ткани мазок алой крови. Тот захлебывался слезами и слюной, а Артем уже думал о цифрах.

Двадцать тысяч долларов — неприятная, но решаемая потеря. Гораздо дороже обходилось подорванное доверие поставщика — влиятельного наркобарона. Придется компенсировать из своих денег.

Артем устало вздохнул и помассировал виски. “Спокойно”, – твердил он себе. В нем горело яростное желание отлупить Витю за подорванное доверие.

Сам он не торговал наркотиками, лишь обеспечивал логистику. Получить товар, доставить в порт, получить оплату, передать поставщику, получить комиссию — простая цепочка. Иногда случались эксцессы в виде нападения на груз, либо перевозчик оказывался ненадежным человеком, как сегодня. Но такие случаи были редкостью. К грузу допускались только самые проверенные люди. Кто мог подумать, что Витя, годами бывший надежным перевозчиком, станет лудоманом? Что двигало им, когда он поставил на кон чужие двадцать тысяч? Азарт? Глупость? Теперь это не имело значения.

Артем сохранял молчание, обдумывая следующий шаг. Он начал отходить от некоторых дел с крышеванием; у него освободилось больше времени на “Цифрового призрака”. Сейчас он готовился продать бизнес по логистике наркотиков. Нашелся надежный покупатель, с которым они были уже на финальном этапе переговоров.

Работа предстояла колоссальная. Его юристы и бухгалтера готовили тома документов, превращая наркотрафик в легальную сделку по передаче логистической компании с парком фур. Они создавали идеальную легенду для его подставной компании: требовалось только осуществить фальшивые сделки, провернуть сложную схему с налогами. Продажа требовала от его людей невероятных усилий и времени.

Но теперь, из-за оплошности Вити, многомиллионная сделка могла рухнуть в цене вдвое, а то и втрое. Также Артема волновало, что сделка могла и вовсе сорваться из-за этого ушлепка, который решил испытать судьбу. По-хорошему, его следовало бы убрать без промедления, но Артем предпочел сначала выжать из него все соки. Главное сейчас – чтобы о провале не прознали ни поставщик, ни покупатель. Хотя, учитывая, с какими гиенами он имеет дело, он понимал, что слежка могла вестись за ним уже сейчас. И Дмитрий, черт бы его побрал, не давал расслабиться.

Артем ушел глубоко в собственные мысли. Дмитрий до сих пор не нанес удара, и это было странно для человека его характера. К несчастью, такое затишье могло означать одно: он тщательно готовился. Вот только куда он ударит сначала, было загадкой. В любом случае, безопасность Лизы была его приоритетом и Артем не сомневался, что девушка хорошо защищена.

Захлебывающиеся всхлипы Вити вернули его в подвал. Артем повернулся к Сереге.

— Отвяжи его.

Серега, лысый амбал, не выражая ни удивлений, ни эмоций, молча принялся развязывать веревки.

Витя, дрожа всем телом, смотрел на Артема с немым вопросом в глазах. Едва веревки ослабли, он вцепился в рукав рубашки босса, захлебываясь слезами и мольбами, с жалким огоньком надежды в потухшем взгляде.

— Босс…

Он не успел договорить. Артем с короткого замаха врезал ему в челюсть. Витя рухнул на стул. Артем взглянул на испачканный рукав и скривился от брезгливости. Он ненавидел грязь, а уж тем более – чужую кровь.

Он со злостью швырнул шило на место и подобрал кусачки. Быстро рассмотрел их, проверил пружину. Он не мог отпустить провинившегося без должного урока. Урока, который запомнится надолго.

— Двадцать штук, Вить... — его голос прозвучал почти с сожалением, пока он приближался с инструментом в руке. — Это – репутация. Это – порядок. Если я позволю каждому долбоебу проигрывать товар моего клиента в покер, то через месяц нам всем придется заказывать свинцовые гробы. Потому что с наркобаронами шутки плохи.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Витю била мелкая дрожь после удара, слезы смешивались с кровью на его распухшем лице.

— Босс, я... я отработаю! Клянусь! Я все верну!

— Я знаю, что вернешь, — Артем кивнул, подтвердив, что иначе и быть не могло. — Вопрос в том, чтобы ты навсегда запомнил цену чужих денег.

Он взял Витин мизинец левой руки. Стив и Серега мгновенно придавили бедолагу к стулу, удерживая силой, пока тот визжал и ворочался. Палец его дрожал, как осенний лист.

Внезапно раздался резкий звонок рингтона.

Артем замер. Лезвия кусачек уже впились в кожу мизинца Вити.

— Прошу прощения, — Он медленно разжал и переложил инструмент в левую руку, посмотрел на экран. Звонила Лиза.

Артем передал кусачки Сереге и кивнул ему и Стиву, сам развернулся и вышел за металлическую дверь.

Едва он миновал дверной проем, как раздался пронзительный, раздирающий вопль Вити. Серега никогда не церемонился с конечностями.

Когда толстая стальная дверь поглотила все крики позади, он поднял трубку. Его голос стал мягким и ласковым.

— Да, милая, как ты там? Уже покорила все бутики в районе? — он выслушал ее ответ и выражение его лица резко изменилось, брови поползли вверх. — Ты сделала…ЧТО?! Я еду, буду через 5 минут. Не говори там ни с кем.

***

Колокольчик над дверью бутика приветливо прозвенел. Артем вошел не один – тенью за ним следовал Стив, охранник Лизы, которого он позаимствовал у нее на час для дела.

Картина была ошеломляющая: манекен повален, пару кофточек с полок разбросаны. В стороне стояла растрепанная консультантка с потекшим макияжем и разбитой губой. Она что-то живо описывала полицейскому, который тщательно все записывал в свой блокнот.

— … И эта… Эта нищебродка набросилась на меня! — всхлипывала она. — Швырнула в меня манекеном! Попала мне губу! Я аж отшатнулась и повалила крышку витрины! Кофточки из новой коллекции больше нетоварного вида! Вы посмотрите, что она натворила!

Управляющий магазина, Филипп, стройный мужчина в строгом костюме и идеально зализанной укладкой, повернулся на звук колокольчика. Он не ожидал новых посетителей, и уж точно не ожидал увидеть своего постоянного клиента. Его лицо, поначалу, выразило недоумение, затем почтительный ужас. Черные усы зашевелились от дыхания.

— Господин, Волков, — тонко заголосил он, манерно засеменив к нему, параллельно ругая консультанток, за то, что они не закрыли магазин. — Прошу прощения, господин Волков, мы закрыты. У нас случился форс-мажор. Зайдите в другое время, пожалуйста.

Артем проигнорировал его. Его взгляд, холодный и цепкий, прошелся по залу, выискивая единственное, что его интересовало. Лизы нигде не было.

— Где она? — наконец-то он взглянул на Филиппа.

— Простите, о ком вы? — растерялся управляющий. Он не мог предположить, что зачинщица скандала и его VIP-клиент как-то связаны.

— О той, что устроила этот погром. — Артем обвел рукой весь хаос, что устроила Лиза.

— Это ваша…партнерша?! — прошептал Филипп, констатируя немыслимый факт скорее для себя. Увидев, как сузились глаза Артема, он мгновенно перестроился, и в его позе появилась подобострастная готовность и заискивание. — Господин Волков, мы искренне просим прощения за эту ситуацию! Просто я не подозревал, что вы…

— Не заставляйте меня повторять вопрос, Филипп. — Холодно перебил его Артем. Его начинало бесить, что управляющий упрямо игнорирует его вопрос.

Филипп молча указал в сторону примерочных и Артем тут же зашагал в ту сторону.

Стив остался в зале, его взгляд скользнул по полицейскому, и он неторопливо направился к нему, принимая на себя роль переговорщика с законом.

Лиза сидела на мягком пуфике в примерочной, закрыв лицо ладонями. Шторка мягко раскрылась и перед ней возник Артем. Услышав шум, она лишь сильнее вжалась в стену, прижимая ладони к лицу.

Артем опустился перед ней на одно колено. Его пальцы мягко и настойчиво обхватили ее запястья.

— Котенок, я здесь. Что здесь произошло?

Артему потребовалось несколько попыток, прежде чем Лиза неохотно убрала руки с лица. Тушь размазалась по щекам, глаза были красными и полными слез.

Она отказывалась посмотреть на него, сгорая от стыда. Впервые в жизни ее так накрыло. Впервые в жизни она ударила кого-то и отстояла себя. Раньше она молча уходила от конфликта, не желая продолжать его, но в этот раз что-то в ней изменилось.

Теперь, когда адреналин отступал, ее захлестнуло чувство вины и растерянности перед этой новой, незнакомой частью себя.

— Лиз, посмотри на меня.

Наконец она взглянула на него, но лишь на секунду, прежде чем снова отвести глаза в сторону.

Она сглотнула и начала свой рассказ.

— Я хотела купить шелковый платок маме… — голос ее предательски дрожал. — Ее скоро выпишут… Хотела сделать ей подарок…Хотела, чтобы она чувствовала себя увереннее…чтобы ей было…легче.

Ее рассказ был сбивчивый. Артем не перебивал, давая ей выговориться, его взгляд был прикован к ее лицу. Лиза, всхлипнув, продолжила.

— Мне отказались продать платок. Прогнали из магазина. — Ее голос дрожал. Казалось, что она вот-вот снова расплачется из-за обиды. — Прости меня, прости…

И Лиза снова разрыдалась. Ей было стыдно за доставленные хлопоты, за вызванный скандал, за то, что ее слабость и гнев стали его проблемой. Еще и полицию привлекли. Она боялась этого. Боялась последствий, которые теперь нависли над ними в лице полиции.

— Не извиняйся, котенок. Просто расскажи из-за чего ты вспылила? — мягко спросил он, заключив в свои объятия. Его ладонь мерно гладила ее волосы.

Лиза шмыгнула носом и, уткнувшись лицом в его пиджак, прошептала.

— Когда я уходила из магазина… одна из консультанток сказала, что я шлюха, которая сосет старому пердуну за деньги…Я случайно услышала.

Рука Артема замерла на ее затылке. Чертовы снобы. С ним они бы никогда не позволили себе такого тона. Но Лизу они сочли беззащитной. Слабой мишенью.

Он сделал еще один глубокий вдох, заставляя ярость отступить. Нет, он не станет громить магазин — это слишком вульгарно и неэффективно. В его голове уже складывался другой, более изощренный план.

Он посмотрел на Лизу, прижимающуюся к его груди. Она залила дорогую ткань слезами и, несомненно, размазала тушь по шерстяной ткани. Он знал ее как очень нежную девушку. Да, в последнее время она не боялась выступать против него, но ему это даже нравилось и это забавляло. Артем заметил, как она поменялась. Какую зашуганную стриптизершу в дурацкой кружевной маске он увидел в первую их встречу, и взглянул на воинственную амазонку в своих объятиях, способную открыто выступить против него, заявить, что он не прав, скандалить с ним, устроить сцену.

— Скажи, котенок, это и вправду ты? Я тебя в последнее время не узнаю, — издал он веселый смешок, надеясь развеселить ее, но на Лизу это возымело обратный эффект. — Ну-ну, милая, не отворачивайся. Я знаю, ты вспылила…такое бывает, я тебя понимаю. Давай-давай, я все улажу, котенок, только успокойся…Ну…Лиз, не плачь.

Крепко обхватив ее за плечи, Артем вывел Лизу из примерочной. В зале уже не было полицейского – тот курил на улице со Стивом, и между ними царило полное взаимопонимание и смех. Стив незаметно вложил ему в карман рыжую купюру, сопроводив жест коротким кивком.

Когда Артем с Лизой появились в зале, Филипп снова засеменил к ним, начиная новый виток извинений.

— Филипп, — холодно перебил его Артем. — Вы совершили две ошибки. Первая, ваши сотрудники оскорбили мою женщину. Как руководитель, вы должны знать, что за ошибки сотрудников всегда расплачивается руководитель. Вторая, вы решили, что извинений будет достаточно. Я выкупаю этот бутик и проведу смену кадров. Ваши консультанты уволены. С сегодняшнего дня.

Лиза с изумлением взглянула на Артема, но он уже вел ее в сторону улицы. Когда они сели на заднее сиденье машины, ее руки снова нашли его. Она крепко прижалась к нему, зарывшись лицом в его пиджак. В этот момент ее не волновали ни скандал, ни последствия. В одном она была уверена точно – она любит его.

Буквально на следующий день курьер доставил к ее дому огромную коробку с логотипом бутика. Внутри, упакованные в изящные коробочки, лежали семь шелковых платков всевозможных оттенков и узоров. От нежно-персикового до глубокого изумрудного. Молчаливое напоминание о том, что в его мире любая проблема имеет цену. И что для него она бесценна.

____________________________________________

Примечание от автора:

Пожалуйста, оставьте комментарий, поделитесь своими впечатлениями ????Я отвечаю на каждый комментарий.

Подписывайтесь, добавляйте книгу в библиотеку ????

Делитесь книгой в соц.сетях ????

Буду благодарна за звездочку ????

Спасибо! Вы лучшие! ????

Глава 12.2

Светлая палата в клинике казалась Свете уютнее, чем гостиная в их старой квартире. Здесь все было такое светлое, новая мебель, а огромный плоский телевизор использовался только чтобы включить ей мультики.

В их квартире, конечно, тоже все стало по-другому. В последнее время Лиза занималась обновлением техники в доме и даже затеяла ремонт в детской. Старые, пожелтевшие обои были содраны, а девочку, словно взрослую, повезли в магазин выбирать цвет стен для своей комнаты. Светка остановилась на нежном персиково-розовом оттенке. Теперь комната стояла пустая, в ожидании новой детской мебели, которую Лиза заказала в мебельном салоне.

А пока Света больше времени проводила с мамой. Хорошо, что у няни была машина, так что дорога в клинику не была проблемой. Света делала уроки прямо в палате и читала маме рассказы из школьной программы. Они вместе иногда смотрели ее любимые мультики, и это время для девочки было самым ценным за последние полгода.

Новость о том, что маму выпишут через четыре дня, осветила их семью, как вспышка солнца. Врачи готовили Нину Михайловну к выписке. Факт того, что мама идет на поправку, приводил Светку в чистый восторг. Ей не терпелось показать свою новую комнату, игрушки, одежду, новый телевизор, который Лиза купила, непонятную, но стильную технику на кухне. Всеми этими мыслями девочка делилась с няней Натальей. Они обсуждали, какой сюрприз подготовить маме на выписку. Девочка решила нарисовать альбом с цветочками – мама так любит цветы, особенно альстромерии – такие нежные белые цветы.

Света заметила, что их жизнь перевернулась с ног на голову. Да и Лиза стала другой. Раньше сестра уходила на работу вечером и возвращалась под утро, серая от усталости. Сейчас она продолжает это делать, но разница в том, что теперь Лиза светилась изнутри. Она стала чаще улыбаться, она не выглядела измученной, а в глазах появился какой-то новый, живой огонек.

Жизнь самой Светы тоже преобразилась: нарядная одежда, модные куртки, заботливая няня. У девочки никогда раньше не было няни, но она была не против компании Наташи. Она добрая, у нее есть машина, на которой она возит девочку к репетиторам, забирает со школы. Свете даже купили новый телефон, чтобы всегда быть на связи.

Омрачали эту идиллию соседи, вернее, одна соседка, самая настырная. Бабе Нюре удавалось перехватить девочку в подъезде или во дворе. Она то и дело спрашивала ее, что за хахаль появился у Лизы, раз он такой богатый. В такие моменты няня Наташа старалась поскорее увести девочку.

Светка не знала значения слова “хахаль”. Она представляла, что это модный аксессуар, наподобие слоновьего хобота или павлиньего хвоста — что-то большое, дорогое и красивое, чем можно похвастаться перед друзьями. Наверное, Лиза просто не хотела показывать его вредной старушке, вот та и приставала с расспросами.

В тот день Лиза и Света навещали маму. Старшая сестра о чем-то тихо беседовала с мамой, а Света смотрела мультики. Внезапно девочка выключила телевизор и обернулась к ним.

— Мам, а когда мы с классом ездили на экскурсию, я видела Лизу в районе Гвардейская. Мы что, теперь будем жить там?

Лиза замерла. Ее взгляд, острый и испуганный, на мгновение впился в сестру.

Гвардейская. Элитный район, где живут миллионеры, звезды, бизнесмены. Тот самый район, где произошел унизительный инцидент с бутиком.

Она медленно повернулась к матери и встретила ее настороженный, вопрошающий взгляд.

— Нет, конечно, — голос Лизы прозвучал неестественно ровно. Она судорожно перебирала варианты лжи в голове, но, не найдя ничего правдоподобного, с обреченной прямотой выдохнула. — Я была в бутике. Хотела…сделать тебе сюрприз на выписку, мам… но теперь он не удался. Браво, Свет.

— Ты была в самом “Ла Пари”? Там перчатки стоимостью десять моих зарплат, — голос матери прозвучал встревоженно.

— Да, мам, — замялась Лиза, разглядывая узор на одеяле. — Я же говорила тебе… у меня есть ухажер. Он помогает мне финансово.

— Но ты говорила, что между вами ничего серьезного! — Нина Михайловна приподнялась на подушках, и в ее глазах читалась материнская настороженность. — Сколько ему лет, напомни?

— Он старше меня…Ему тридцать пять.

— Лиза, — мать произнесла ее имя с тихой тревогой. — Я, конечно, знаю, что бывают пары с большой разницей в возрасте, но мне казалось, что эта мода осталась в девяностых. А какой он, твой ухажер? Расскажи. Я до сих пор не понимаю… Чем он занимается? На что живет?

— Он начитанный, образованный… хорош собой, — слова давались Лизе с трудом. Она не планировала рассказывать маме про Артема, по крайней мере сейчас. — Он хорошо ко мне относится, мам, не волнуйся. Он зарабатывает коммерческой недвижимостью, я упоминала, помнишь?

— Это да… — Нина Михайловна покачала головой, она смотрела на Лизу с беспокойством. — Но, доченька, это так необычно. Богатые мужчины обычно ищут женщин из своего круга. А мы… Я рада, что тебе так повезло, но… — она понизила голос до шепота, чтобы Светка не слышала. — Он не поматросит и бросит? Какие у него намерения?

— Мам… — Отвела глаза Лиза. — Честно, не знаю, что из этого выйдет. Но…Он хорошо ко мне относится, балует меня подарками, помогает нашей семье, почему бы и нет?

— Ой, Лиза, — покачала головой мать. — Боюсь, как бы его щедрость в итоге не оказалась самой дорогой ценой в нашей жизни.

***

Вечером на кухне царила непривычная гармония. Лиза вместе с Людмилой Сергеевной оформляли стол к ужину. Она достала сухое красное вино и протирала хрустальные бокалы, пока экономка вынимала из духовки ароматную лазанью – фирменный рецепт от Марио, управляющего итальянским рестораном.

С того дня, как Лиза заступилась и не позволила выставить экономку на улицу, они пришли к перемирию и больше не устраивали ссор. Людмила Сергеевна поняла, что девушка ей не враг, поэтому она обрела внутреннее спокойствие.

Закончив с бокалами, Лиза отложила салфетку и подняла глаза.

— Позову Артема.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она поднялась на второй этаж и постучалась в его кабинет. Аккуратно приоткрыв тяжелую дверь, она обнаружила его за столом, он что-то быстро печатал в ноутбуке.

— Артем, там ужин готов.

Мужчина не отрывал глаз от ноутбука и что-то внимательно печатал.

— Да, котенок, буду через пять минут. — Он перевел на нее взгляд. — Будь добра, подай, пожалуйста, стакан виски. В горле пересохло.

Лиза вошла в кабинет.

— Налью тебе воды, а то к ужину сухое красное. Ты же не хочешь, чтобы тебе было плохо? — Она налила стакан воды из графина и подошла к его столу.

— Как всегда заботишься. — Артем усмехнулся и принял стакан.

Лиза опустила взгляд на стол и обнаружила приглашение. Конверт. Тисненый пергамент и сургучная печать с готическим вензелем. Выглядело как билет в темный мир. Она подобрала конверт и стала рассматривать его.

После того злополучного ужина, где они стали объектом интереса Дмитрия, Артем перестал брать ее на светские мероприятия. Он старался скрыть ее, оградить от лишних глаз. Девушка понимала причину.

В криминальном мире важна репутация. Умение обзаводиться нужными связями и виртуозно пускать пыль в глаза возводилось в ранг высокого искусства. Этим пользовались все — не только воры в законе, но и чиновники высшего эшелона, люди с погонами, бизнесмены.

Он не был наследником криминальной империи — его университетами стали подворотни и жестокие уроки улицы. И теперь он регулярно посещал подобные мероприятия, где в стерильной атмосфере светских раутов завязывались сделки, ради которых в других местах лили кровь. И Лизе там не место. Он понял это после последнего ужина, на который взял ее с собой.

— Что это? — спросила Лиза, проводя пальцем по шершавой бумаге. — Красивое приглашение.

— Бал-маскарад. Благотворительное мероприятие, — отрезал Артем, захлопывая ноутбук. — Ты не идешь. Тема закрыта.

Лиза развернула конверт и взглянула на билет. Черная крафтовая бумага, кроваво-красные чернила. В приглашении говорилось о дате, времени и месте. Сгоревший особняк Воронцова. У Лизы перехватило дыхание.

Сгоревший особняк был культурным наследием, поросший легендами. Долгое время он был закрыт, почти два столетия. Особняк пережил Октябрьскую Революцию, во время Отечественной Войны служил штаб-квартирой для немцев. В девяностые особняк был выкуплен для реставрации, и теперь особняк впервые распахнул двери, пригласив гостей.

Сама жизнь князя Воронцова и пожар в его семейном гнезде были окутаны тайной. Овдовев, он не выдержал положенного времени траура и поселил у себя молодую любовницу. Жили они без брака – немыслимо для тех времен. Был грандиозный скандал.

Поползли слухи, что в особняке бродит призрак покойной супруги, который изводил молодую любовницу. Бедняжке мерещились силуэты, легкие шаги, шепот из пустых комнат, она потеряла сон от шорохов. После въезда в особняк она начала сходить с ума.

Казалось, будто сам особняк пытается выжить со света новую хозяйку. В одну из ночей, в припадке безумия, молодая девушка швырнула керосиновую лампу прямо в призрачный силуэт прошлой обитательницы. Огонь жадно перекинулся на тяжелые балдахины, гобелены, деревянные панели… Вскоре особняк уже пылал, забрав с собой жизни самого Воронцова и его молодой любовницы.

Лиза знала эту легенду наизусть. Она мечтала побывать там. Двести лет особняк был городской легендой и теперь, спустя двести лет, он распахнул свои двери, и то, только для избранных, для таких как он.

— Бал маскарад? В особняке Воронцова! — Ее голос вспыхнул вместе с глазами. — Артем, у меня не будет другого шанса побывать там!

— Лиза, — жестко произнес он. — Это риск. В приоритете твоя безопасность, а не экскурсия по сгоревшим особнякам. После того ужина я не хочу привлекать к тебе лишнее внимание. Я уже принял решение – я беру туда дочь моего партнера. Это снимет с тебя ярлык моей женщины и убережет тебя.

Лиза смотрела на него, не веря своим ушам. Дочь партнера. В горле встал колючий ком. Она представила это со всей болезненной ясностью: его рука на чужой талии, наклон головы к другой, тихий смех, предназначенный не ей. Живот свело от внезапной, дикой ревности — слепой, иррациональной, сжигающей все на своем пути.

Артем, увидев ее замешательство, поднялся со своего места и навис над ней. Его тень поглотила ее, но она, казалось, даже не заметила этого.

Лиз, — сказал он уже мягче. — Не смотри на меня так, это всего лишь для отвода глаз. — Он коснулся ее плеча. — Что ты там уже напридумывала себе, котенок? Я просто посещу мероприятие, она поедет домой, а я к тебе.

Лиза отпрянула, как от удара. Воздух с шипением вырвался из ее легких.

— Ты... что? — Прошептала она, отступая. Ее плечо ушло из-под его прикосновения, будто он ее обжег. — Ты поведешь на бал другую женщину? Думаешь, я поверю в этот бред про лишнее внимание?

Глаза, еще недавно сиявшие от восторга, теперь метали молниями.

— Она будет висеть у тебя на руке? Смеяться над твоими шутками? Ты будешь обнимать ее в танце? — Каждый вопрос звучал громче предыдущего.

— Лиз, это всего лишь прикрытие… — попытался он объяснить, но она взорвалась.

— НЕТ! ТЫ НЕ ПОЙДЕШЬ С ДРУГОЙ ЖЕНЩИНОЙ! Я ЭТОГО НЕ ВЫНЕСУ!

Артем сделал глубокий вдох, сжав челюсть. В его голове активно работали шестеренки, просчитывая варианты, риски, вероятности. С одной стороны, это будет костюмированный бал с масками. Можно переодеть Лизу так, чтобы ее никто не узнал, скрыть ее белокурые волосы черным париком. Но с другой стороны, ему не хотелось рисковать. Дмитрия в списках гостей не было, но Артем уже не верил ни чему. Взвесив все за и против, он принял решение.

— Хорошо, — неожиданно тихо сказал Артем, будто зачитав приговор самому себе.

Лиза замерла, воздух застыл в легких.

— Что? — прошептала она, боясь спугнуть хрупкую возможность.

— Я сказал, хорошо. Ты поедешь со мной. — Он внимательно посмотрел на нее, в его глазах читалась сложная смесь опасения и нежности. — Но при трех условиях.

Он подошел ближе, его голос стал низким и властным.

— Первое: ты будешь в маске. В такой, что скроет все твое лицо. И не снимать ее весь вечер! Второе: ты не отходишь от меня ни на шаг.

Лиза, все еще под впечатлением от его согласия, лишь кивнула, чувствуя, как сердце колотится в груди.

— И третье... — Он взял ее подбородок в свои пальцы, заставляя посмотреть ему в глаза. — Ты будешь в черном парике. Длинном. И никому – слышишь, никому – не говоришь своего имени. Для всех ты просто моя спутница. Молчаливая и загадочная.

В его глазах вспыхнула опасная искорка.

— Дмитрия в списках гостей нет. Но я не верю в совпадения. Если он появится... — Артем не договорил, но Лиза все поняла без слов.

Она снова кивнула, на этот раз более осознанно. Страх шевельнулся где-то глубоко внутри, но его затмевала дикая, победоносная радость. Она едет на бал. Артем поедет с ней. Ни с кем-то еще.

Мужчина тяжело вздохнул, проводя рукой по лицу.

— Надеюсь, я не совершаю огромной ошибки.

***

Светский вечер вылился в бал-маскарад, затмивший самые смелые фантазии. Местом действа стал особняк князя Воронцова — выгоревшая дотла два столетия назад усадьба, притаившаяся в двух часах езды от города, в сердце глухого хвойного леса.

Под слоями вековой сажи и копоти проступали черты былого величия: осыпающаяся лепнина, подобно шрамам на лице аристократа, гигантские трещины, зияющие на мраморных колоннах, и призрачный блеск уцелевшего паркета, в котором дрожали отражения тысяч свечей.

Бархат, атлас, парча, тяжелые кольца с фамильными гербами, опахала, трости с набалдашниками из горного хрусталя, шепот шелков и зловещий блеск драгоценностей посетительниц бала в полумраке.

Все гости были скрыты под масками – сложными и одновременно пугающими творениями от лучших мастеров страны. Из черного бархата, инкрустированные серебром, из вороненой стали и тончайшего фарфора. Они скрывали лица, но не могли скрыть статус. В едва уловимых деталях – в тяжелой поступи, в сдержанном жесте, в отточенной, как клинок, осанке – угадывалось, кто скрывается под украшенной перьями оболочкой: министр, банкир или вор в законе.

Артем, затянутый в безупречный черный фрак, казался воплощением самой ночи. Его маска была до безобразия проста – черное лакированное дерево, скрывавшее верхнюю часть лица и подчеркивающее холодный разрез губ. Весь вечер он был напряжен, его ответы Лизе были односложны, а взгляд, острый и беспокойный, постоянно скользил по толпе, выискивая в этом маскараде угрозу.

“Какое идеальное место для художественной галереи,” — размышляла Лиза, разглядывая фрески на потолке, сквозь трещины в котором проглядывали настоящие звезды.

Ее маску заказывали в срочном порядке. Искусный, немного безумный мастер не запросил эскизов и дизайнов. Он просто взглянул на Лизу и произнес: “У меня есть идея именно для вас”.

Результат превзошел все ожидания. Левая сторона маски была фарфоровая с изящными золотыми прожилками. Выражение на ней было спокойным, невинным. Правая сторона, что ближе к Артему, была темная из черного бархата с обсидиановыми вставками и серебристой паутиной. Два лица в одном.

Образ ее был безупречен: черный волнистый парик, сидевший как влитой, и закрытое, облегающее платье с рубиновым оттенком. Ее было не узнать. На случай вопросов она уже придумала легенду: студентка из Турции, приехавшая по обмену.

Артем держал Лизу слева от себя, согласно этикету, чтобы правая рука была свободна для рукопожатий и незаметной передачи маленьких записок. Они медленно двигались сквозь толпу, постоянно останавливаемые кем-то.

Зал был похож на роскошный зверинец. Мужчины стояли в масках льва, дракона, феникса, горгульи, кабана. Их сопровождали женщины в образах косули, лисицы, кошки, фарфоровых кукол.

Проплывая мимо группы “зверей”, Артем обменялся с ними почтительными кивками. Последовал тихий обмен фразами о “предстоящей продаже парка фур” и “перевозках белого груза”. Лиза понимала: этот бал приурочен не к благотворительности. Настоящая цель – ведение дел и возможность встретиться с партнерами лично. Светская болтовня об искусстве, театрах служила лишь прикрытию.

К ним явился человек в маске Льва. По тяжелому перстню с фамильным гербом на левой руке Лиза догадалась кто это – сам Акопян, пожилой, но влиятельный олигарх. Часто проводит время с министрами в банях, его активы исчисляются бесконечными нулями. Вхож в круги Артема и даже является ветераном криминального мира. Несмотря на его положение, его маска была вырезана всего лишь из темного дерева и покрыта тонким слоем лака, а у “Льва” была пышная грива.

“Лев” с раскатистым смехом, положил тяжелую ладонь на плечо Артема. Тон был дружеский, но не терпящий отказа.

— Волков! Бросай свою цыганку! Старик Морозов чуть не подрался с кем-то из-за акцизов на коньяк. Клянусь, только твой дипломатический талант может это разрулить. Идем, без тебя там кровь прольют. Твоя красавица подождет, никуда не денется.

Артем не шелохнулся. Его взгляд на долю секунды скользнул со старого Льва на Лизу. Отказать Акопяну значило нанести публичное оскорбление, пошатнув хрупкую иерархию их мира.

Пальцы Артема сжали ее локоть мягко, но с явным посылом. Он подвел ее к фуршетному столу, где на серебряных блюдцах громоздились горы закусок и икры.

— Лиз, это всего лишь на пару минут. Посиди тут. Никуда не уходи и ни с кем не разговаривай. Поняла?

Он отпустил ее руку, и его черный силуэт в сопровождении массивного Льва растворился в толпе, направляясь вон из бального зала.

Лиза осталась в одиночестве. Она взглянула на фуршетный стол. Жаль, она не может снять маску и попробовать эти изысканные закуски, ведь это было бы нарушением правил Артема. Она взяла кислотно красный коктейль и просунула кончик трубочки под маску. Она скользнула взглядом по почерневшим от копоти стенам, по паркету, который каким-то чудом уцелел со времен пожара. Нутром она чувствовала на себе тяжелый взгляд.

И тогда она увидела его.

В дальнем конце зала, прислонившись к обгорелом камину, стоял мужчина в маске Золотого Дракона. Маска была выполнена с ювелирным искусством: каждая чешуйка отливала металлом, каждый волосок был покрыт позолотой. Маска переливалась золотистым светом от зажженных свечей на массивных хрустальных люстрах. Мужчина не двигался, но его присутствие ощущалось, как гроза за горизонтом.

Лиза отвернулась, чтобы поставить стакан, – всего на секунду. Но когда обернулась, Золотой Дракон уже стоял перед ней, словно материализовался из воздуха.

— Оставить даму одну в логове этих гиен, — его звучал до боли знакомо. — Не по-джентельменски это.

— Артем сейчас вернется, — Лиза постаралась звучать твердо, с напускной уверенностью. Она знала кого скрывала маска Золотого Дракона.

Это Дмитрий.

Лиза почувствовала как внутри ее колотит дрожь. Она помнила слова Стива о том, что Дмитрий настоящий садист и ему все равно: женщина ты или ребенок. И от этого становилось только страшнее.

“Спокойнее, — мысленно твердила она себе. — Это общественное место, он ничего мне не сделает.”

Дмитрий грубо рассмеялся в ответ на ее слова.

Он протянул руку, и в его пальцах, усыпанных разными перстнями, которые он наверняка использовал вместо кастета, на идеальных снежных лепестках лежали две фиги – засахаренный инжир.

— Угощайся, Лиза. Сладость к горькому одиночеству. Сахар повышает настроение.

— Родители учили меня не брать сладости у незнакомцев, — Лиза сжала ладони, пытаясь унять дрожь, создать иллюзию, что она его не боится.

Его ухмылка была слышна даже сквозь маску.

— Но ведь мы знакомы, Лиза, ты знаешь кто я. Я знаю, кто ты, и даже больше. Я видел вас на прошлом вечере с Артемом. Должен признать, — он обрисовал в воздухе ее фигуру. — Эффективно. Я тебя даже сначала не узнал. Идея Артема, да? Только он мог додуматься перекрасить дешевую блондинку в респектабельную брюнетку.

— Я сама выбрала этот образ, — резко парировала Лиза.

— О, заговорила! — он фальшиво обрадовался.— Не буду ходить вокруг да около, сука. — Его голос грубел, сбрасывая светские покровы. Он шагнул ближе, заставляя ее инстинктивно отступить к арочному проему, ведущему на балкон. — У меня для тебя сказочка. Не та, что для приличных девочек. Твой Артем – не принц, а кусок дерьма в дорогом костюме. Я знаю его со времен, когда мы еще оба были сопляками. А сейчас он втирает тебе, как он крут? Строит из себя лорда? Так вот, его истинное лицо видел только я. Хочешь, расскажу, что он сделал с моей сестрой? Или ты, блядь, думаешь, он с тобой другим будет?

Сердце Лизы провалилось в тартарары. Она вытянулась в струну, чувствуя, как ревность, острая и ядовитая, сжимает горло и сверлит дыру в груди.

— Что ты несешь?

— О, вижу, зацепил, — с мерзкой ухмылкой он поддался вперед, вынуждая ее переступить порог и выйти под ночное небо. — Обсудим в уединенном месте. Даже у стен есть уши, крошка.

— Нет, мне нужно ждать…— произнесла Лиза, но он уже схватил ее запястье и потащил прочь, в дальний угол каменного балкона.

— Заткнись и иди, потаскуха! — прошипел он, его хватка выворачивала суставы.

Боль пронзила руку, отдаваясь в плече. Она плелась следом, спотыкаясь на высоких каблуках. Отступать было некуда. Повинуясь его воле и собственному оцепенению, Лиза шагнула в прохладную ночь, чувствуя, как тяжелая дверь с низким скрипом закрывается за ее спиной, отрезая шум и безопасность зала.

Они остались одни в лунном свете, где призраки прошлого готовились стать свидетелями новой драмы.

Ночной воздух казался чистым и отрезвляющим после душной атмосферы в зале.

Лиза замерла. Каменному балкону было двести лет – древние плиты под ногами казались хрупкими, готовыми рухнуть от малейшего движения. Ей страшно было даже шелохнуться. Дмитрию же, напротив, было плевать. Он вел себя как хозяин мира.

Дмитрий прислонился к резной каменной балюстраде и стянул золотую маску Дракона, издав облегченный вздох. Он пригладил волосы, в его азиатских глазах отражался бледный лунный свет. Лиза последовала его примеру – в маске было душно, подкладка давила на лицо. Она отложила свою маску на парапет, жадно вдохнув прохладу.

— Наконец-то можно дышать, блять…Ах, да… Сказочка на ночь, — он с ехидной улыбкой взглянул на Лизу, его глаза сверкнули в лунном свете, как у волка. — Мы с твоим Артемом вышли из одной группировки. Оба понимали, что не хотим оставаться до конца дней чьими-то ебанными подсосниками. Начинали вместе, ошибались вместе, праздновали победы тоже вместе. И вот на одном из таких празднований мы отмечали сделку на поллимона. Вот тогда, я, сука, дурак, совершил ошибку. Я пригласил свою сестру.

Его взгляд ушел куда-то в ночь, он сжимал маску в кулаке, как будто хотел раздавить ее. Лиза напряглась, сердце колотилось в груди, но она не отводила глаз.

— Ее звали Алиса, — Дмитрий произнес это имя с неожиданной нежностью, но тут же скривился. — Алиса, мой единственный светлый лучик в этой гребанной помойке. Когда я смотрел на нее, то думал “А может наш мир не так уж и плох? Может это не такое грязное место?”. Она была чистой девушкой, такой наивной. Она верила, что в мире бывают только хорошие люди и все желают ей добра. Когда она встретила Артема, она порхала как бабочка…и сгорела в пламени своей любви к нему.

Он повернулся к Лизе, его взгляд был полон боли и ярости. Она уставилась в ответ, внутри все кипело от ревности.

— И что? — Лиза выпалила, стараясь звучать равнодушно, хотя голос слегка дрогнул. — И что теперь? Ну было и было. К чему это?

— О, зацепило, шлюшка? — Дмитрий расхохотался, низко и грубо, шагнув ближе, так что она почувствовала его дыхание – смесь виски и злобы. — Сейчас все просечешь, дура. Я доверил ее Артему. Зная его гнилую холодную натуру, решил: он для нее изменится, откроется. Увидит в ней то же, что и я — прекрасную девушку, которая одним взглядом может осветить мир. Ошибка, блядь, века.

Лиза молчала, не зная, что ответить. Она внимательно слушала эту историю, понимая, что Артем не будет с ней так откровенен и это единственный ее шанс узнать, что же между ними случилось.

— Она жила им. Дышала им. Она смотрела на него, будто он сам, блять, бог на троне, — продолжал Дмитрий, сжимая маску до треска пластика. — А он…он просто позволял ей себя любить. Спустя месяц их отношений – бац! – и оборвал все. Сказал, что не любит и ушел. Ублюдок.

Дмитрий сжал руку на каменном парапете так, что костяшки побелели, вены вздулись.

— После его ухода она сломалась. Я твердил ей, что найдет мужчину получше, предлагал ей познакомиться с моими друзьями, был готов ей похитить любого парня, стоило ей показать пальцем. А она не слушала меня. Помчалась в церковь, молилась святым уродам. Но Бог ее не услышал, вот так новость! Как дура, пошла к гадалкам. Делала привороты, шастала на кладбище под луной делать ритуалы. Все бабки сливала на эту хуйню. Она ждала, что ее труды вот-вот окупятся и вот… встречает его в театре. С другой блядью. Улыбался ей так, как Алисе в жизни не улыбался — тепло, искренне, сука. Она ревела той ночью, как последняя дура. После этого она поняла, что он забыл про нее, и ее ебанные бабки и ведьмы не смогли помочь ей.

Лиза сжала губы так, что они побелели, – ревность жгла изнутри, как раскаленное железо. Услышать, как Артем улыбался другой в театре, как у него была эта... Алиса, сестра Дмитрия, – это было невыносимо. Дмитрий продолжал, его голос стал жестким, рваным, полным сырой, неконтролируемой злобы.

— Ее нашли в ванной. В кровище по уши. Хоть бы записку оставила. Я никогда не забуду эту картину. Белая, как простыня, порезы на запястьях – глубокие, блять, до кости. Вот так моя сестра оборвала свою единственную жизнь из-за этого ледяного мудака.

Лиза не ожидала такого поворота. Получается, что месть Дмитрия была из-за его сестры. Из-за ее самоубийства.

— Мне жаль… — начала она, но он грубо перебил, не желая слышать пустых слов.

— Заткнись со своим “жаль”! — рявкнул Дмитрий. — Знаешь, что случилось на похоронах, сука? Он подошел к гробу, пялился на нее. Я-то дурак, подумал, что сейчас раскается. Но нет! Его взгляд был пустым. Смотрел сквозь нее, блять. Положил цветы и свалил. Даже со мной не заговорил, мудила. Моя сестра хотела его проучить самой дорогой ценой – жизнью, а он даже толики раскаяния не выдавил. Ноль, сука!

Дмитрий замолк, и в тишине балкона слышалось только его тяжелое, хриплое дыхание – как у разъяренного зверя в клетке. Когда он поднял взгляд на Лизу, в его карих глазах полыхало что-то первобытное, дикое, без всякой светской маски.

— И знаешь, что самое мерзкое? — его голос стал низким и звериным. — Смотреть, как он живет. Счастливо. Как будто Алисы и не было. Он продолжает смеяться, как ни в чем не бывало, трахаться с кем попало, в то время, как моя сестренка лежит в сырой земле и кормит червей. Я ненавижу его за это... Во мне просыпается этот голодный зверь, который все эти годы рвал меня изнутри, рыскал, искал слабое место, брешь в его гребаной броне! Теперь она у него есть.

Он сделал последний шаг, сокращая дистанцию до нуля, его тело прижалось к ней так близко, что Лиза почувствовала жар его кожи, запах резкого мужского одеколона и злобы. Она в панике уперлась руками в его грудь, ногти впились в рубашку, пытаясь оттолкнуть, но он даже не дрогнул, как скала, давящая на нее всем весом.

— Он забрал у меня самое дорогое. Человека, ради которого я был готов сдохнуть! — зарычал он, брызжа слюной, глаза его расширились от безумной ярости. — Теперь моя очередь. Я изучал тебя, шалава. Я знаю, кто ты. Ты – дешевая стрипуха из клуба, который он крышует… Вельвет, да? Знаю даже про твою больную мать, которую ты так отчаянно пыталась спасти, раздвинув ноги за бабки. Знаешь что самое противное? Что он променял мою чистую, невинную Алису на тебя, порочную блядь, которая ведется на деньги, как голодная сука на кость. Кстати, а твоя мать знает, что ты торгуешь пиздой?

Лиза дернулась в ужасе, попытавшись вырваться, но он силой швырнул ее спиной к холодной каменной колонне. Старая колонна пошатнулась от силы удара. Боль отозвалась в позвоночнике, перед глазами заплясали искры, Лиза вдохнула с хрипом, она задыхалась, мир сузился до его лица, искаженного ненавистью.

— Да, та самая мать, чей долг перед моей компанией микрозаймов стал для тебя билетом в этот ад, тупица. Да, это мне твоя семья оказалась должна три миллиона. Ты думала это совпадение? Или до твоей тупой блондинистой головы еще не дошло? Я все подстроил, сука! Ты — в моей паутине!

— Отпусти! — прохрипела Лиза, но только сильнее вдавил ее в камень, его дыхание обжигало лицо.

— Заткнись, мразь! — пальцы впились ей в бедро, задирая подол платья. — Я тебя сейчас трахну прямо здесь, как проститутку, которой ты являешься! Засажу по самые яйца, заставлю визжать и корчиться от боли, а потом сброшу с балкона вниз головой! Скажу всем, что спьяну упала. Будешь корчиться в луже своей крови, как и моя Алиса.

Дмитрий не дал ей ответить. Впился в нее губами с такой силой, что Лиза почувствовала, как мир рушится. Теплый язык насильно ворвался в рот, зубы впились в нижнюю губу до крови, соленый вкус металла заполнил все. Она приглушенно вскрикнула, боль пронзила лицо, тело изогнулось в агонии, но выбраться не могла – его руки, как стальные клещи, удерживали ее, вдавливая поясницу в острый угол балюстрады, где каждый миллиметр был пыткой. Маска Дракона с глухим, зловещим стуком упала на пол балкона, эхом отозвавшись в ночи.

Спустя вечность ада Лиза ощутила внезапное освобождение — Дмитрий отпустил ее сам, резко отстранившись, его грудь вздымалась от ярости. Но он не смотрел на нее. Его взгляд, полный убийственной ненависти, был прикован к мужчине, стоявшему у арочного проема на балкон.

Это был Артем.

Артем стоял неподвижно, с маской в руке, но ярость исходила от него волнами, искажая воздух вокруг, делая его густым и удушающим. Лиза никогда не видела его таким — его максимум был сжатая челюсть, холодный блеск в глазах от раздражения. Но это... это была чистая, неконтролируемая ярость, вулкан, готовый разнести все в клочья.

Он все понял неправильно.

Увидел смазанную помаду на ее губах – яркую, предательскую, – ее растерянное, испуганное лицо, как будто ее поймали на горячем, задранное платье, под которым мерцало кружево ее белья, и Дмитрия, который держал ее так близко, прижимал, словно свою. Для него картина выглядела как акт предательства, как удар в спину от той, кого он впустил в свой мир, в свое сердце. Измена — чистая, грязная, непростительная.

Первым заговорил Дмитрий. Он медленно вытер помаду тыльной стороной ладони, уголок рта дрогнул в кривой, самодовольной усмешке.

— Кажется, шлюхи из клуба не отличаются верностью. Вот так сюрприз, Артем?

Слова повисли в воздухе, отравленные ядом и торжеством. И в этот миг что-то щелкнуло – как чека, сорванная с гранаты.

Артем исчез с того места, где стоял. Один шаг, мощный и стремительный рывок сократил расстояние между ними. Его левая рука, как стальная змея, впилась в плечо Дмитрия, пригвоздив его к колонне, лишив возможности отступить.

И тут же, по короткой, безжалостной траектории, его правая рука, сжатая в кулак, со всей силой обрушилась на челюсть Дмитрия.

Хруст был глухим, влажным и оглушительно громким в тишине балкона.

Голова Дмитрия резко дернулась назад, брызги слюны и крови расцвели в воздухе алым веером. Его обмякшее тело тяжело рухнуло на каменный пол, повалившись на собственную маску Дракона.

Артем стоял над ним, его грудь вздымалась ровно, без одышки. Лишь ледяное спокойствие палача, завершившего свою работу. Он посмотрел на окровавленные костяшки пальцев, затем медленно поднял взгляд на Лизу.

По его взгляду стало ясно, в голове он уже вынес ей приговор.

Единственная мысль, что возникла у нее при виде его гнева, — “Он меня убьет”.

Пальцы Артема, липкие от крови Дмитрия, впились в ее руку, до синяка. Он рванул ее за собой с такой яростью, что Лиза едва не упала на каблуках. Он волок ее, как трофей, как доказательство своей власти, через застывший в шоке зал, где гости расступались в молчаливом ужасе. В его молчании читалась одна-единственная мысль: сейчас он уведет ее в ночь, подальше от чужих глаз, в подвал или заброшенный склад, где никто не услышит криков, и разберется с предательницей по законам своего мира – безжалостно, как топят в бетоне неверную любовницу, медленно душат шелковым шарфом или режут по кусочкам, заставляя молить о смерти, которую не дадут сразу.

В криминальном мире открытая драка между членами разных кланов мафии могла означать только одно – война объявлена. И Артем Волков только что нанес свой первый удар.

____________________________________________

Примечание от автора:

Спасибо, что дочитали главу ????

Поделитесь в комментариях своими впечатлениями????Что будет с Лизой? Обрушит ли Артем на нее свой гнев? Что будет с их отношениями?

Подписывайтесь, добавляйте книгу в библиотеку ????

Делитесь книгой в соц.сетях ????

Спасибо! Вы лучшие! ????

Глава 13.

Дисклеймер: Эта глава описывает тяжелые и мрачные события, которые могут вызвать сильный эмоциональный отклик. Рекомендуется к прочтению с осторожностью.

__________________

В зеркалах заднего вида сгоревшая усадьба князя Воронцова удалялась в ночи, таяла в бездонной тьме, пока не превратилась в маленькую точку. И даже эту точку вскоре поглотил густой хвойный лес.

— Артем?! Куда мы едем?! — Лиза расплакалась, вновь и вновь задавая один и тот же вопрос, но в ответ: лишь гул мотора и свист ветра в стекла. — Я ничего не делала, клянусь! Я не виновата!

Она сжалась на заднем сиденье, вжимаясь в кожаную обивку, пытаясь стать меньше. В зеркале она ловила его взгляд – пустой, будто выжженный. Его пальцы мертвой хваткой впились в руль, костяшки выступили белыми пятнами.

Машина рванула вперед с рычащим звуком. Стрелка спидометра резко поползла вверх: 80, 100, 130... Сосны за окном слились в сплошную черную стену. Лизу поглотил животный страх. Они сейчас разобьются. Машина словно оторвалась от земли, летела в воздухе от такой скорости.

— Пожалуйста, сбавь скорость... — ее голос дрожал и срывался новыми рыданиями. — Мы разобьемся... Я боюсь... Артем, прошу тебя!

Но он лишь вжал педаль в пол до упора. 160 км/ч. Деревья превратились в размазанные черные полосы.

— Остановись! Прошу! — Взревела она, дергая и колотя его по плечу с заднего сиденья.

Лес за окном стал черной стеной со всех сторон. Ее страх возрастал в геометрической прогрессии. Машина неслась на запредельной скорости, и Артем не думал останавливаться.

Машина почти под прямым углом внезапно рванула вправо, срываясь в кювет. Лизу грубо подбросило на кочке, и от силы поворота она с размаху упала на сиденье, ударившись головой о стекло. Машина с металлическим лязгом заскрипела по гравийной обочине, высекая снопы искр. Камни и щебень с силой колотили по днищу, шины вминали в себя булыжники, разбрасывая их по сторонам. Несколько камней с резкими ударами влетели в лобовое стекло и дверцу, оставляя глубокие царапины и паутину трещин. Пролетев несколько метров по бездорожью, машина с оглушительным визгом тормозов и скрежетом металла окончательно остановилась.

“Что он собирается со мной сделать?” — пронеслось в голове у Лизы, и от этой мысли похолодело внутри.

Паника нарастала, во рту резко пересохло, а руки покрывались мелкими, тревожными мурашками. Что делает мафия с неверной любовницей? Она смотрела два выпуска тру-крайм на эту тему: в криминальном мире понятие верности возведено до Абсолюта, и его нарушение карается жестокой расплатой. В лучшем случае, женщину могут обрить налысо, чтобы лишить ее статуса привлекательности. В худшем – могут пустить по кругу, продать, убить. Убивают разными способами: закатывают в бетоне, душат веревкой, закапывают заживо в глухом лесу, где никто и никогда не найдет.

Когда она поняла, что они остановились у края леса, Артем выключил двигатель и заглушил фары, погрузив все в кромешную тьму, Лизу накрыла истерика. Он убьет ее. Здесь в лесу. Закопает заживо. Ее никогда не найдут.

— Артем, выслушай меня, прошу, — всхлипнула девушка, в отчаянии тряся его за плечо, пытаясь достучаться. — Ничего не было, клянусь жизнью. Он сам вытащил меня на балкон, сам набросился... Я не хотела... Не делай этого, пожалуйста...

Он, сохраняя ледяное молчание, дернул плечом, вырываясь из ее цепких пальцев, и вылез из машины, громко хлопнув дверью. Лиза со страхом смотрела на него, как он уверенным шагом огибает капот машины, приближается к ее двери. Рыдания и мольба не прекращались не на секунду, становясь все громче, отчаяннее, переходя в истеричный вопль. Зачем она поперлась на этот бал? Заставила его взять с собой? Какая же она дура!

— Нет…Нет…НЕТ!!! — ревела она, когда он силой распахнул дверь. — НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ!

Он мощным рывком выдернул ее из сиденья. Железная хватка больно впилась в ее плечо, оставляя синяки. Лиза снова закричала, вцепившись в ручку от дверцы машины. Она держалась за нее, словно это была ее последняя надежда, она боролась за саму жизнь.

— НЕ НАДО! Я ВСЕ СДЕЛАЮ! — кричала она, но последовал еще один резкий, сильный рывок, и ручка с хрустом отломилась, отлетев в темноту.

Она ощутила резкий холод лесного воздуха и сырость. От силы рывка она упала животом на мокрую и вязкую землю, усыпанную хвоей и шишками. Она обессилела, дрожала от страха, как осиновый лист. Лицо опухло от слез, размазанная тушь щипала глаза. Черный парик сполз, обнажая ее примятые, светлые волосы, кончики которых стали коричневыми. Она чувствовала кожей на руках, на животе, как липкая, противная грязь проникает сквозь тонкую ткань платья, впитывается в кожу. Она закрыла лицо руками, стараясь стать меньше, чтобы ее не было видно.

Небо затянули низкие черные тучи, поглотив последний блеск луны.

— Вставай. — Короткой, без единой нотки тепла, прозвучала его команда.

Она вновь глухо заскулила, ее тело била дрожь, когда приподнялась на локтях, чтобы взглянуть на него снизу-вверх. Макияж грязно расплылся, смешиваясь со слезами и землей на ее щеках.

— Артем, я не виновата… — истерично шептала она, слезы продолжали бежать по щекам крупным градом, размазывая тушь. — Он сам…

— Заткнись. — Грубо оборвал он ее. — Я сказал вставай.

Когда вместо ответа вновь последовал ее плач, он не выдержал. Рывком поставил ее на ноги и потащил в глубь черного леса, вцепившись в ее запястье.

— Я не виновата!

— Я не хочу слышать твое вранье.

Она пыталась выдернуть руку, вырваться, но силы были на исходе, его хватка напоминала стальной капкан. Он волок ее внутрь леса, под сень деревьев. Галька обочины сменилась на мягкую, болотистую почву и кучки зеленой травы. Ее туфли на шпильках захлюпали по грязи. Тонкие ветки хлестали по лицу, впивались в плечи, с сухим треском рвали и без того поврежденный подол платья. Она бессвязно шептала, слова путались и накладывались друг на друга.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Пожалуйста… отпусти меня… Не надо… прошу… Не убивай меня…

Она споткнулась, когда каблук с глухим чмоканьем провалился в грязь и намертво увяз в ней. Продолжая движение, она потеряла туфлю, и теперь ощущала под ступней мерзкую, холодную жижу, пробирающую до костей. Сделав еще шаг, она споткнулась в темноте о корень дерева и тяжело рухнула на колени. Сил подняться больше не оставалось. Она сидела в грязи, безвольно свесив голову, и лишь захлебывалась горячими, солеными слезами. Рука затекла от его железной хватки и теперь она почти не чувствовала своих пальцев.

Артем остановился. Он окинул взглядом ее фигуру, измазанную в грязи, с растрепанными и запачканными землей волосами. Рывком он попытался поднять ее, но она обмякла, отказавшись вставать. Не говоря ни слова, он резким движением закинул ее к себе на плечо. Лиза ощутила животом и грудью упругие, стальные мышцы его плечевого пояса. Сопротивляться было бесполезно – она тихо выла, безвольно болтаясь, как тряпичная кукла. В голове проносились горькие сожаления: зачем пошла на этот злополучный бал, зачем связалась с главой мафии? Леденящий душу страх сковывал разум, который лихорадочно перебирал сотни страшных вариантов ее возможной участи в этом глухом лесу. Она инстинктивно вцепилась в ткань его пиджака, пачкая грязными пальцами.

Они вышли на опушку леса. Он сбросил ее с плеча, будто она была мешком с углем. Девушка грубо приземлилась на сырую, покрытую мхом и хвоей землю, больно ударившись локтем об ветку.

Он стоял над ней. Его массивный силуэт загораживал тусклый свет луны, слабо пробивавшийся сквозь тучи. В этот момент не осталось ничего от человека, которого она полюбила.

— Вставай, — снова низкий голос и приказной тон.

У нее не осталось сил. Она не смогла отреагировать на его команду.

— Я не виновата... — бормотала она как заведенная, снова и снова, но слова уже потеряли всякий смысл, превратившись в механический шепот. — Я не виновата… Я не виновата…

Мужчина медленно присел перед ней на корточки. Его ледяные пальцы впились в ее подбородок, заставив поднять голову. Его глаза были пусты, наполненные яростью.

— Я дал тебе все. Я верил тебе. И вот так ты поступаешь со мной? Сосешься на балконе с моим врагом? Обжимаешься с тем, кто мечтает меня уничтожить?!

У Лизы кончились силы. Кончились слезы, кончились слова. Ей осточертело оправдываться, умолять, ползать в ногах. Истерика достигла такой стадии, когда внутри все обрывается. Ей уже ничего не надо. Ее жизнь была тяжелой ношей: нищета, потери, вечный груз ответственности за других. Она устала тащить это все на себе. Такая жизнь ей больше не нужна. Если он хочет убить — пусть убивает, даже если это несправедливый приговор. Возможно, там, по ту сторону, наконец-то наступит долгожданный покой.

Артем злился. Сильно. Была растоптана его вера в любимую женщину. Женщина, которую он превознес на вершину Олимпа, оказалась, по его мнению, самой обыкновенной шаболдой. В пелене ярости он не видел синяков на ее руках, не замечал укуса на ее губе, что оставил Дмитрий — его интересовала лишь слепая расплата.

Ее молчаливая покорность и отсутствие борьбы выводили из себя. Мысли неслись вперед логики. Ярость опережала разум. Она даже не пыталась оправдаться перед ним как следует. Только твердила, как обезумевшая: “Не виновата, не надо, он сам”.

И тогда в нем родилась темная, навязчивая мысль. Очистить ее. Стереть с ее кожи, из ее памяти все, что связывало с Дмитрием. Появилось дикое, первобытное желание заставить ее забыть другого мужчину, вернуть ее, снова сделать своей. Даже если для этого придется сломать ее окончательно.

Он сжал ее щеки ладонью так, что ее губы сложились вместе, и пристально заглянул в потухшие глаза девушки.

— Кто я для тебя? Просто кошелек, Лиза? — его лицо исказила гримаса, в которой смешались ярость и унизительная боль. — Я для тебя просто ступень к следующему богатому херу?

Лиза слабо покачала головой. Это был не жест отрицания, а последнее проявление жизни в ее истощенном теле. Истерика выжгла ее изнутри, оставив после себя лишь выжженную пустыню. Слез больше не было – только прерывистая дрожь. Она достигла той точки, где боль уже не воспринимается, а реальность распадается на осколки. Ей было все равно.

Снова вместо объяснений ничего не значащие отговорки. Ему надоело это.

Он впился в ее губы. Поцелуй был грубым, властным, наполненным животным желанием стереть с нее след другого мужчины. Его пальцы, пахнувшие табаком и дорогим парфюмом, впивались в ее кожу, и она вспомнила, как эти же руки впервые нежно дарили ей букет белых роз. Тяжелым движением он навалился на нее сверху, придавив своим весом. Лиза слабо уперлась руками в грудь, отворачиваясь от поцелуя. Сердце колотилось так бешено, что ей казалось — оно вот-вот разорвет грудную клетку изнутри. Он воспринял ее отказ как прямое оскорбление.

— Уже не хочешь меня, потаскуха? — он впился пальцами в копну ее золотистых волос, силой заставляя повернуть голову и ответить на поцелуй. — Очень…плохо…— Он целовал ее снова. — Придется…по-плохому…

— Артем… — безжизненно прохрипела она, задыхаясь между его грубыми поцелуями, но его рот снова накрыл ее.

Раздался треск рвущейся ткани платья, металлический лязг ремня. Девушка спиной чувствовала мокрую листву. От холода сводили мышцы на спине. Ночной воздух защипал бедра, лямка съехала с груди, обнажив соски для промозглого воздуха. Для Лизы это был шок и настоящий диссонанс. Теплые, родные руки, которые столько раз ласкали ее, зная каждую ее точку, доводили до блаженства, теперь казались грубыми, как у незнакомого мужчины, который теперь хватает ее с пошлостью, против ее воли.

Он отпустил ее губы, и она отчаянно глотнула воздух с судорожным слезливым стоном.

— Перестань…— смогла выдавить она. — Не надо…

Она снова попыталась оттолкнуть его, собрав последние капли сил. Но Артем лишь приподнялся и резко, почти с яростью, перевернул ее на живот, придавив к обнаженной земле всем весом своего тела. От тяжести в груди у Лизы перехватило дыхание, в глазах поплыли темные пятна.

— Не сопротивляйся… Хуже будет, — прохрипел он ей в ухо, туго затягивая ремень на ее запястьях за спиной.

Глаза Лизы беспомощно блуждали по узорам из мха и прошлогодней хвои у самого ее лица. Мерзкая сырость проникала под тонкую ткань платья, заставляя кожу покрываться мурашками. Она попыталась пошевелить руками – ее движения стали слабыми и беспорядочными. В ушах стоял оглушительный гул крови, заглушающий все остальные звуки.

— Я сказал, расслабься, — хрипло прорычал Артем, его глаза бешено блестели в ночи.

Его ладони грубо сжали ее ягодицы, с треском разрывая остатки ткани платья, обнажая кружевные стринги. Громкий, звонкий шлепок по ягодице отозвался болью, затем он принялся наминать это место в своей большой ладони. Он силой вжался лицом в ее волосы, вдыхая такой сладостный и так всегда пьянящий аромат ее парфюма.

— Артем, — сдавленно выдохнула Лиза. — Прошу, не делай этого…

Она чувствовала бедрами его мощную эрекцию даже сквозь ткань его брюк. Стиснув зубы, она издала хриплый стон, когда он начал тереться об нее в такт своему тяжелому дыханию.

— Как же я хочу тебя… — В его голосе смешались ярость, боль и неистовая, извращенная страсть.

Она чувствовала спиной, как напряглись каждая мышца его тела — груди, пресса, бедер. Лиза снова зарыдала, наконец осознав всю беспомощность своего положения.

Его пальцы грубо отодвинули узкую полоску стрингов, и он начал водить между ее половых губ со зверской жадностью, вызывая смешанное ощущение боли и предательского возбуждения. Внутри все сжималось от ужасающего стыда, который понемногу сменялся вязким, тянущим ощущением, ненавистным ей самой.

— Не надо… — глотая слезы, прошептала она, пытаясь пошевелить онемевшими руками.

— Замолчи, — его голос дрожал, дыхание сбивалось. — У меня всегда от тебя колом стоит. Чувствуешь, что ты со мной делаешь? Чувствуешь? — он уперся стояком ей в бедра, его пальцы лихорадочно стягивали с нее полоску стрингов. — Я из-за тебя становлюсь помешанным извращенцем. Ты же не ценишь этого, потаскуха. Я вытрахаю из тебя всю эту дурь, ВСЮ! Буду трахать снова и снова. СНОВА И СНОВА. Пока в твоей голове не останусь только я. Кричи, сколько угодно. Никто тебя тут не услышит. НИКТО!

Его грудь тяжело поднималась над ней, он был больше, сильнее, подавлял ее полностью.

— Я из-за тебя теряю рассудок, — прошептал он ей в ухо, и она, всхлипнув, отвернулась, чувствуя, как листва шуршит под щекой. — Я хочу тебя. Я с ума схожу, как хочу тебя… — остервенело шептал он, освобождая себя от брюк. Раздался треск ширинки.

Лиза зажмурилась и сжалась всем телом, она пыталась согнуться в своем положении, но ничего не вышло. Ресницы были влажные от слез. Ее трясло. Сердце бешено колотилось где-то в горле.

Девушка вскрикнула, когда он начал входить. Резко. Без подготовки. Было больно. Она была слабо подготовлена. От неожиданности и боли она сжалась еще сильнее, и это отозвалось новым спазмом внутри. Она вскрикнула снова, но звук превратился в сдавленный стон.

Его движения внутри нее были медленными, но нестерпимо жесткими, каждый толчок отдавался глухой болью. Сначала ее рыдания сменились прерывистым хрипом, а потом и вовсе затихли. Она ушла в себя, в ту пустоту, где не было ни боли, ни стыда, только оглушительный шум в ушах и леденящий холод листвы под щекой. Ее зрачки, широкие и цвета той же самой хвои, бессмысленно уставились в траву.

Артем, захлебываясь яростью и желанием, уже не видел ее. Он видел лишь образ предательства, картину, которую его мозг нарисовал на балконе. Его движения становились все резче, отчаяннее, будто он пытался физически вытравить из нее призрак Дмитрия, стереть его следы своей плотью.

— Залетишь от меня…— вырывалось у него с каждым толчком, слова отдавались эхом в тихом лесу. — Будешь сидеть дома с пузом… Беременная…Моим ребенком… Я никуда тебя не отпущу…Никогда…

Его дыхание стало срываться, тело напряглось в преддверии разрядки. В последний момент он с силой вжал ее в траву, глухо крикнув, и излился в нее волнами горячего семени.

Ярость начала отступать, унося с собой адреналин, и на смену приходила пустота. Он все еще был внутри нее, его тело покрывалось испариной, но в глазах уже не было того бешеного блеска. Он чувствовал легкую конвульсию в своем теле. Он ощущал ее тело под собой, но Лиза будто уснула, не двигалась.

Его самого трясло после случившегося, а она лежала совершенно неподвижно, лишь едва заметное движение груди выдавало короткое, прерывистое дыхание.

Сначала он почувствовал влажную почву под руками. Увидел ее растрепанные волосы, прилипшие к мокрой от слез щеке. Понял, что все еще держит ее, пригвожденную под собой.

И тогда это пришло.

Вспышка. Ночь. Семилетний Артем, притаившийся у щели приоткрытой двери гостиной. Сквозь узкую щель он видит, как его пьяный отец поднимается с дивана и грубо хватает мать за волосы, таща ее по полу.

— Перестань, Слава, прошу... — ее голос, тонкий, как паутинка, прерывистый, полный того же отрешенного, животного страха, что сейчас был в глазах Лизы.

Его обдало тошнотворным запахом дешевого самогона — тем самым запахом, что стоял в их гостиной все его детство, и, который он поклялся навсегда вычеркнуть из своей жизни.

Мать пытается уклониться, вырваться, но отец с грубым хохотом прижимает ее к стене. Раздается шлепок, звук падения тела на ковер, противный хруст рвущейся ткани. И тогда он видит ее глаза – огромные, пустые, остекленевшие, устремленные в никуда. Такие же, как сейчас у Лизы.

Эти глаза, смотрящие в пустоту, пока сверху нее нависает тяжелая тень отца.

Артем резко отпрянул от Лизы. Не помня, как он встал на ноги, с расстегнутыми брюками, запачканными землей. Его взгляд упал на Лизу, все еще лежащую на лесном грунте.

Она не двигалась. Кончики светлых волос были темными от грязи, одна ступня почернела от жижи, вторая туфля слетела и одиноко лежала в стороне. Платье порвано до бедер, кружевные стринги исчезли где-то в траве. Белые от онемения и плохого кровотока руки были болезненно заломаны за спиной, стянуты его же ремнем. Ее профиль… бледный, с закрытыми глазами был точной копией профиля его мамы из самых темных детских воспоминаний.

Он опустился на самое дно. Стал тем, кого всегда презирал всей душой. Презирал мужчин, не умеющих держать себя в руках. Всегда считал себя лучше, выше их. Он ненавидел отца за его слабость к спиртному, за неумение управлять своей агрессией, за то, что тот поднимал руку на тех, кто слабее. А сейчас… Он стал его тенью.

Сердце заколотилось в бешеном ритме. Чугунный обруч сдавил виски. К горлу подкатила тошнота. Он отшатнулся к ближайшему кусту, его вырвало, а руки тряслись. Он вытер рот тыльной стороной ладони и уставился на свою руку – на ту самую, что только что с такой силой держала Лизу, – и ему казалось, что она чужая, что она по локоть в крови, хотя никакой крови не было. Лишь земля под ногтями и предательский холодок по коже.

— Черт... — вырвалось у него тихо, почти беззвучно.

Он с силой ударил кулаком по стволу сосны. Боль в костяшках была тупой, но она не могла затмить ту, внутреннюю, разрывающую его пополам.

— ЧЕРТ! — его рев разорвал лесную тишину, наполненный отчаянием и ненависти к самому себе. Он бил по дереву снова и снова, пока костяшки не содрались в кровь. — ЧЕРТ! ЧЕРТ!

Лиза. У нее, должно быть, все болит. Она в ужасе. Ужас и стыд сдавили горло Артема. Он не должен был так срываться на ней. Не должен. Он будет проклинать себя до конца дней.

Она лежала неподвижно, лицом в мокрую листву. Сознание медленно возвращалось, принося с собой волны стыда, унижения и леденящей пустоты. Тело гудело от боли: в запястьях, перетянутых ремнем, в растянутых мышцах, в ссадинах на коже там, где его пальцы впивались слишком сильно. Но физическая боль была ничтожна по сравнению с тем, что творилось внутри. Осколки доверия, нежности, того, что она когда-то называла любовью, впивались в самое нутро острее любого лезвия. Она слышала его тяжелое дыхание, слышала его отчаянный крик, но не могла заставить себя пошевелиться.

Артем стоял на коленях в нескольких шагах. Он смотрел на нее, на ее спину, покрытую ссадинами и грязью, на безжизненно раскинутые ноги. Это его вина.

“Я стал им”, — стучало в висках. Образ отца, его пьяное, перекошенное злобой лицо, наложился на его собственное отражение, которое он мог увидеть в луже. Тошнота снова подкатила к горлу.

Он двинулся к ней, движения его были скованными, неестественными. Он боялся до нее дотронуться, боялся, что его прикосновение снова осквернит ее. Его пальцы дрожали, когда он потянулся к ремню на ее запястьях. Пряжка с трудом поддалась, издав глухой щелчок.

Он не стал разворачивать ее, он не смог бы посмотреть ей в глаза. Вместо этого он сдернул с себя пиджак, единственную чистую вещь, и набросил на ее тело. Дорогая ткань легла тяжелым саваном, символом его лицемерной, запоздалой заботы.

Его все еще трясло. Мысли путались. Машина. Печка. Она же замерзнет, если ничего не предпринять. Она не сможет идти. Он не имеет права больше касаться нее.

— Лиз, — голос сорвался на хриплый шепот. — Лиз, я сейчас отнесу тебя в машину…Не пугайся, я не причиню тебе вреда. — Ему стало противно от собственных слов. — Я просто отнесу тебя в машину и все. Больше не трону.

В ответ тихий стон вырвался из ее губ, пронзивший его острее ножа.

Он видел, как она медленно, словно автомат, потянулась к краям пиджака и инстинктивно закуталась в него плотнее. Этот жест — жест самосохранения, защиты от него — добил его окончательно.

Артем отполз, сгребая пальцами землю. В голове стучало: “монстр, подонок, чудовище…”. Слова, которые он когда-то мысленно бросал в отца, теперь обрушились на него самого.

— Я... — он снова попытался заговорить, но слова застряли. Что он мог сказать? Что его ослепила ревность? Что его переполнила ярость? Это были жалкие оправдания, а не причины.

Собрав волю, он поднялся. Действовать надо было сейчас.

Он медленно приблизился, давая ей время отреагировать, и осторожно, почти не дыша, взял ее на руки. Неся ее к машине, он бормотал одно.

— Все кончилось... Все кончилось...

***

Он не решался завести мотор, боясь, что этот звук спугнет ее, словно она дикое, загнанное животное. Но тишина в салоне была невыносимой. Он повернул ключ, включив печку на полную мощность. Теплый воздух начал наполнять салон, но холод, исходивший от Лизы, согнувшейся на заднем сиденье, казалось, было не прогнать никаким жаром.

Он вышел, оставив дверь приоткрытой, и опустился на капот. В кармане нащупал помятую пачку сигарет. Пальцы не слушались, когда он пытался прикурить. Наконец пламя дрожащей зажигалки коснулось сигареты, и он затянулся, ощущая, как едкий дым обжигает лёгкие, но не принося никакого облегчения.

Он сидел так, выкуривая одну сигарету за другой. В голове стучало: “Мразь. Гниль. Ублюдок”. Слова, от которых сжималось сердце. Он слышал ее тихие, прерывистые рыдания из салона, и каждый звук был ударом хлыста по его душе. Он снова схватился за голову, пальцы впились в волосы, вырывая их пряди. Ничего не помогало. Ни дым, ни боль.

“Ей нужен врач. Кто-то... кто сможет помочь. Потому что я... я только причиняю боль”.

Он швырнул окурок под ноги, раздавил его каблуком с такой силой, словно пытался раздавить свое отражение в луже. Его взгляд упал на салон. Она сидела, закутавшись в его пиджак, и неподвижно смотрела в окно. Она была так близко, но между ними лежала пропасть, которую он вырыл собственными руками.

— Лиза... — его голос был чужим, сорванным. — Я... я отвезу тебя домой. У меня…есть надежный медработник…Она латает моих парней и позаботится о тебе.

____________________________________________

Примечание от автора:

Спасибо, что дочитали главу ???? Следующая глава будет завершающей в первой книге.

Пожалуйста, оставьте комментарий, поделитесь своими впечатлениями ????Я отвечаю на каждый комментарий.

Подписывайтесь, добавляйте книгу в библиотеку ????

Делитесь книгой в соц.сетях ????

Спасибо! Вы лучшие! ????

Глава 14.

Он привез ее к себе в пентхаус, цитадель из стекла и стали. Это было местом для отдыха. Иногда он приезжал сюда один, иногда с ней.

Он внес ее в спальню на руках, как хрупкую куклу и уложил в огромную кровать, где белоснежный шелк простыней казался кощунственным на фоне синяков на ее коже и грязи на ее ногах. Он натянул до подбородка одеяло, стараясь спрятать следы своего позора, и отступил, чувствуя себя палачом у эшафота.

— Мне нужно позвонить одному человеку, — тихо сказал он, не ожидая ответа. — Врач. Она... она не будет задавать вопросов.

Лиза не шевельнулась. Она лежала, уставившись в панорамное окно, за которым расстилался ночной город.

Артем вышел в гостиную. Его пальцы дрожали так, что он с трудом набрал номер. Он сказал всего несколько коротких фраз: “Анна, срочно. Мой адрес. Никаких вопросов. Ты нужна.”

Анна приехала меньше чем за сорок минут. Невысокая брюнетка, примерно лет сорока, в темном практичном пальто, со стареньким, потрепанным кейсом в руке. Ее лицо было бы невозмутимым, если бы не легкая складка неодобрения в уголках сжатых губ. Она работала с его людьми много раз. Приезжала в подозрительные подвалы, гаражи, чтобы помочь с пулевыми и ножевыми ранениями. Никогда не задавала вопросов, за что ее молчаливая работа щедро вознаграждалась. Но вызов к нему домой... да еще глубокой ночью... это было что-то новенькое.

Артем молча впустил ее. Всегда безупречный, сейчас он предстал перед ней в ужасном состоянии: мертвенно бледен, его рубашка скомкана, брюки в грязи – чего он никогда не допускал даже в самых кровавых разборках. Волосы были растрепаны.

— Где пациент? — спросила Анна, без предисловий.

— В спальне, — его голос был хриплым. Он не смотрел на нее, закуривая очередную сигарету.

Анна прошла в спальню. Увидела молодую девушку в огромной кровати, закутанную в одеяло, с пустым взглядом. Увидела темный синяк на запястье от ремня, грязь на простыне. Мгновенно осознав причины, ее профессиональное спокойствие дрогнуло, сменившись холодной яростью. Она повернулась к Артему, который стоял в дверях с сигаретой в руках, как приговоренный. Ее взгляд был полон дерзкого осуждения.

— Выйдите, — сказала она твердо. — И закройте дверь.

Он повиновался, словно мальчишка.

Анна подошла к кровати, ее движения стали мягче. Она очень аккуратным движением убрала с нее одеяло, осматривая синяки.

— Меня зовут Анна, я врач, — тихо сказала она. — Я здесь, чтобы помочь тебе. Никто не причинит тебе больше вреда.

Пока Анна занималась Лизой, Артем стоял в гостиной, прислонившись лбом к холодному стеклу окна. Он слышал приглушенные разговоры за дверью. Он был главарем мафии, человеком, чье слово заставляло трепетать других. Он прошел через перестрелки, погони и жестокие драки, но сейчас его тело пронзила мелкая дрожь – от страха перед тихим голосом женщины-врача и молчанием любимой женщины, которую он сам и уничтожил.

***

Ночью, когда Анна ушла, Лиза провалилась в беспокойный сон. Артем не мог позволить себе уснуть. Он боялся за девушку, боялся, что пока он будет спать, она навредит себе. Поэтому он сидел в кабинете, распахнув дверь настежь, превратившись в тревожного часового, вслушивающегося в каждый шорох из спальни.

Его кабинет, где всегда царила безупречная чистота, теперь напоминал поле боя. Стол был завален бумагами. Обычно папки и бумаги были сложены по порядку, но теперь, когда он начал копать под Дмитрия, его стол регулярно наполнялся отчетами: об активах Дмитрия, его прихвостнях, контакты, адреса, мошеннические схемы. Параллельно он проводил сделку с олигархом из ближнего зарубежья по отмыву денег. Два фронта работ требовали тотальной концентрации – чего он никак не мог позволить себе в такой ситуации.

Очередной раз Серега доставил файл с кипой бумаг, Артем молча ознакомился с ней. Информация о конторе, которой Дмитрий помышляет. Информация по денежному обороту. Документы. Компания записана на подставное лицо – некого Кузнецова. А вот и информация по липовому кредитному договору, который навязали матери Лизы.

Внутри Артема что-то замерло. Он знал эту контору как свои пять пальцев.

“Феникс-Финанс”. Одна из самых грязных сетей Дмитрия, специализирующаяся на мошенничестве и запугивании. Та самая сеть, которую он, Артем, когда-то помог тому же Дмитрию выстроить, прежде чем их пути разошлись.

И все это время шакалы Дмитрия донимали Лизу, доводя ее до отчаяния, звонками и угрозами. Все это время над ней висел дамоклов меч, который Артем, когда-то по незнанию помог выковать.

В его сознании, отравленном виной, с холодным, механическим щелчком начали поворачиваться шестеренки мести. Он хотел наказать Дмитрия. Он хотел заставить его страдать — методично и за всё сразу.

***

Лиза проспала весь следующий день. Сознание возвращалось медленно и нехотя, будто пробиралось через толщу ваты. Сначала она почувствовала боль — глухую, разлитую по всему телу. Потом — непривычную мягкость под собой и странную тишину, которая бывает только в помещениях.

Она открыла глаза. Она помнит эту кровать, эти стены. Правда, давно она тут не была, проводя все основное время в загородном доме Артема. Она смотрела на панорамные окна, за которым плыли утренние туманы над крышами города. Она лежала в центре огромной кровати. Кто-то переодел ее в чистую, мужскую футболку. Черная земля на ступнях была смыта, оставались только черные полосы в трещинах кожного покрова. Синяки на руках и ногах были обработаны мазью, а на запястье, там, где врезался ремень, лежал аккуратный пластырь. Воспоминание о женщине-враче с жесткими, но бережными руками было смутным, как опиумный сон.

И тогда, как приливная волна, накатило все остальное. Балкон. Лес. Его руки. Его голос. Боль. Унижение. Внутри все сжалось и заныло с новой, свежей силой. Это было чувство осквернения, грязного пятна, которое уже не смыть. Она снова начала тихо плакать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Пока лила слезы, голову захлестнула новая волна переживаний. Сколько она спала? Кто позаботился о Светке? О маме? Она должно быть ее потеряла. Телефона нигде не было. Она аккуратно, преодолевая протест мышц, поднялась с кровати. Каждое движение отдавалось ноющей болью. Она взяла почти пустой стакан с тумбочки и выпила из него последнюю каплю воды.

Ей надо найти телефон и поехать домой. Ком подкатил к горлу. Ее сломал мужчина, которого она любила. Он растоптал ее любовь и смешал с грязью. Он отнял у нее чувство безопасности и право на собственное тело, оставив взамен только отчуждение и стыд.

Телефона в спальне не было. В зеркале на руках и бедрах, она обнаружила новые синяки – немые свидетели его ярости.

Она стиснула зубы – не время сейчас плакать. Поплачет потом, сполна, выпьет целую бутылку вина в одиночку. Сейчас она не хочет находиться с ним в одном даже помещении. Найдет телефон и уйдет. Она должна держаться. Хотя бы до тех пор, пока не окажется за пределами этих стен.

Артем сидел в кресле в кабинете. Голова жутко болела от бессонной ночи, виски сдавливало железными тисками. Чувствовал он себя отвратительно. Выкурил уже пачку сигарет за день. Пытался зарыться в работу, пытался забыться в виски – но ничего не помогало. Вспоминал ту роковую ночь, свое детство. Каждое воспоминание было похоже на удар по открытым нервам, заставляя его снова и снова переживать собственное падение.

Из раздумий его вырвал шум в коридоре. Послышались тихие шаги в коридоре, направляющиеся на кухню. Сердце забилось сильнее, сжавшись в комок и новая волна вины застучала по вискам. Это Лиза.

Что ему делать в такой ситуации? Выйти? Остаться сидеть в кабинете? Если он останется, она может подумать, что ему все равно. Если выйдет, ее может напугать его присутствие. Он был заложником собственного преступления, и любое его движение могло стать новой ошибкой. Он решил для себя: нужно разобраться с этим, как бы ни было неприятно и больно. Но как подойти к человеку, которого ты уничтожил? Какими словами можно заговорить с женщиной, чье молчание кричало громче любых обвинений?

Лиза стояла на кухне в его футболке. Сделав несколько жадных глотков воды, она принялась лихорадочно искать телефон и нашла его на кухонном столе. Пальцы дрожали, когда она набирала номер няни Наташи, она подавляла в себе желание разрыдаться.

— Алло, как там Светка? — ее голос прозвучал натянуто, фальшивой твердостью. — Я…задержалась, передайте ей, чтобы не переживала, я уже сегодня приеду. Простите, что пришлось вам остаться с ней дольше…Мы с вами обязательно уладим этот вопрос.

Она положила трубку и тут же почувствовала на себе его взгляд. Спиной ощутила тяжесть присутствия, от которого жутко похолодело внутри. Сердце застучало в висках. Она медленно, с обреченностью обернулась.

Он стоял в дверном проеме. Выглядел ужасно – мертвенно бледный, помятый, казалось, постаревший на десять лет за одну ночь.

Он сделал неуверенный шаг вперед.

— Лиз…

Она резко отвернулась, взгляд лихорадочно забегал по кухне в поисках оружия. Рядом с ней стояла тяжелая кружка эспрессо с остатками кофе. Чугунная сковородка на плите была слишком далеко. До скалки не дотянуться, она глубоко в шкафу. Ее пальцы вцепились в белую кружку.

— Лиз, прошу, дай… — он начал, но не успел закончить предложение.

Лиза развернулась и швырнула в него тяжелую чашку, вложив в бросок всю ненависть, боль и унижение. Она целилась точно в его голову. Артем сработал на рефлексах, инстинктивно увернувшись в последний миг. Кружка разбилась об стену, оставив на белой поверхности уродливое пятно кофе.

— НЕ ПОДХОДИ! — прошипела Лиза, ее голос был пропитан ядовитой, кипящим отвращением. — НИКОГДА БОЛЬШЕ КО МНЕ НЕ ПОДХОДИ, СЛЫШИШЬ? НИКОГДА!

Артем замер в дверном проеме, медленно подняв руки в жесте, показывающем, что он безоружен и не представляет угрозы.

— Хорошо. Я стою. Вот, смотри, я не двигаюсь. — Он смотрел на нее, и в его глазах плескалось одно сплошное отчаяние и вина.

Не опуская рук, он медленно опустился на колени. Стеклянные осколки впились в ткань брюк, но он, казалось, не чувствовал боли.

— Прости…— он произнес хрипло и надтреснуто. — Я знаю. Я не имею права просить прощения. Я недостоин находиться с тобой в одной комнате. Я чудовище. Я потерял голову, да, но это ни в коем случае не оправдывает меня.

Он сделал паузу, дав ей проникнуться ненавистью, которую заслужил.

— Лиз, началась война. Ночью мне доложили, что парни Дмитрия уже сожгли мой пустой склад. Это явное предупреждение. Дальше будет хуже. Будет много жертв, много крови. Прошу, дай мне тебя защитить, хотя бы пока война не закончится.

— ЗАЩИТИТЬ? — Лиза перешла на крик. Ее голос дрогнул, она едва не заплакала. — ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ ПРЕДЛАГАТЬ ЗАЩИТУ МНЕ! ТЫ! ТЫ И ПРЕДЛАГАТЬ ЗАЩИТУ? ДА Я В ЖИЗНИ НЕ СЛЫШАЛА ТАКОЙ БРЕД!

— Лиз, я уже дал распоряжение Стиву, — он говорил тихо, но настойчиво, стараясь пробиться через ее истерику. — Он привезет Свету и ее няню. Им опасно оставаться в твоей квартире. Я снял апартаменты этажом ниже. Вы будете жить здесь. Когда ты поедешь на выписку к матери, Стив привезет вас двоих сюда…

Он произносил это осторожно, взвешивая каждое слово, внимательно следя за каждой ее реакцией, словно сапер на минном поле.

— Ты сделал ЧТО?! — Она дрожала от гнева. — После того, что ты сделал, ты надеешься, что я буду жить с тобой в одном доме?! Ты называешь это безопасностью? — Она всхлипнула, глаза наполнились слезами. — Ты думаешь, я буду жить здесь с младшей сестрой? С матерью? Когда ты...

— У тебя нет выбора, — у Артема сердце сжималось от ее слез и надломленного голоса. Ему хотелось обнять ее, успокоить, но он понимал, что это было бы катастрофической ошибкой с его стороны. Он чувствовал себя виноватым и ничтожным. Все так же стоял на коленях, но его голос приобрел его характерную собранность, пытаясь взять ситуацию под контроль. — У тебя будет отдельный вход. Система безопасности. Стив будет сопровождать Свету в школу. Серега будет возить твою мать на лечение. Каждые три дня под дверью будут оставлять корзину с продуктами: органика, фермерские продукты, икра, семга, крабы, все, что пожелаешь. Вы не будете испытывать нужду, Лиз, ни в чем. Бытовые покупки, одежда, учебники — оставь все мне. Просто поживи здесь, пока война с Дмитрием не закончится. Я клянусь, никто, даже я, не сможет войти в апартаменты без твоего разрешения.

— Мне плевать на Дмитрия! После того, что ты сделал… — Она отвела взгляд, лишь бы не смотреть на него.

— Тебе наплевать на свою семью? — собранно прервал он, медленно поднимаясь на ноги, все еще держа руки на виду и сохраняя дистанцию. — Я знаю Дмитрия. Знаю его методы. Прошу, позволь мне, хотя бы, обезопасить твою семью.

Лиза, немного помолчав, взглянула на него с ледяной ненавистью.

— Дмитрий рассказал мне про Алису. Это правда? Ты довел ее до самоубийства?

— Я не доводил ее до самоубийства, — Артем тяжело вздохнул, чувствуя как тяжело идет этот разговор. — Она любила меня, да. Но я не смог, Лиз, не смог полюбить ее... Не знаю почему. Просто, что-то отворачивало ее от меня, понимаешь? Она была слишком навязчива. Ее любовь была слишком рабская. Не мое это. Когда я увидел знакомый блеск в твоих глазах… Я знаю, что ты была влюблена в меня, да, меня это напугало в первое время, но потом…Я стал прислушиваться к себе и обнаружил, что не испытываю отвращения от твоих чувств, в отличии от ситуации с Алисой.

Он провел рукой по лицу, словно пытаясь стереть усталость от бессонной ночи.

— Да, это закончилось катастрофой. В глубине души я гадаю, что я мог сделать по-другому, чтобы спасти ее. Но факт остается фактом. Я люблю тебя, Лиз. И... я все уничтожил. Я потерял тебя.

— ЗАТКНИСЬ! НИЧЕГО НЕ ГОВОРИ МНЕ О ЛЮБВИ! ТЫ ВСЕ ИСПОРТИЛ! Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ! НИКОГДА НЕ ПРОЩУ!

— Ненавидь меня. Презирай. Но используй мои возможности, мои ресурсы, чтобы спасти тех, кто тебе дорог. А когда все закончится... если захочешь уйти – я обеспечу тебе новую жизнь. Где угодно. И никогда больше не появлюсь перед тобой. Это мое обещание.

Лиза затихла, думая над его предложением. Затем, она вспомнила важную деталь.

— Знаешь, что еще сказал Дмитрий? Что тот долг в три миллиона, который повесили на мою мать, это его рук дело. Это из-за него моя жизнь превратилась в ад. Это из-за него я стала пропадать в “Вельвете” с вечера до утра.

— Я знаю. Вчера ночью мне доложили. Он поплатится, Лиз. Даю тебе слово.

Лиза снова отвела взгляд, лишь бы не видеть его, грудь тяжело вздымалась. Ненависть боролась в ней с холодным, безжалостным расчетом, высчитывая выгоду для ее семьи, которую она может получить. Он был чудовищем, но Дмитрий был дьяволом. И у нее не оставалось выбора.

— Ты заплатишь няне Наталье. Ей пришлось остаться со Светой без предупреждения. Из-за тебя. — Резким тоном произнесла она.

— Сделаю.

— И если Стив хоть на секунду опоздает к выписке мамы…

— Он не опоздает.

— Если ты попытаешься войти в те апартаменты…

— Ты получишь полный контроль. Я передам тебе все коды. Никто не войдет, включая меня.

— Если ты... — голос ее дрогнул, в глазах блеснул прежний ужас. — Если ты еще раз тронешь меня…

Артем посмотрел на нее с болью. Он понимал, ее доверие ему не восстановить никогда.

— Этого не будет. Клянусь.

***

— Нина Михайловна, какой радостный день! Вас выписывают! — медсестра Ольга вся сияла, помогая складывать нехитрые пожитки в сумку.

— Жду не дождусь, когда приеду домой и увижу лица моих девочек, — улыбалась мама Лизы.

Выписку назначили на сегодня утром, хотя изначально планировали послезавтра. Лечащий врач Владимир Сергеевич объяснил это прекрасной динамикой. Нина Михайловна специально попросила его не предупреждать Лизу, ведь она хочет устроить им долгожданный сюрприз.

Палата была залита скупым осенним солнцем, а за окном деревья уже окрасились в желтые и багряные цвета. Собрав вещи, Нина мысленно благодарила Бога и космос (этому ее научила Ольга) за второй шанс. Особую благодарность она испытывала к Владимиру Сергеевичу и, конечно, к Лизе. Гордость переполняла ее – дочь не сдалась, нашла волонтеров и настояла на дорогом лечении.

"Я вырастила хорошую дочь", — с теплотой думала она.

Ольга покинула палату, чтобы поискать в сестринской дополнительный пакет для вещей.

В отделении стояла странная тишина. Конечно, на четвертом этаже, где располагались VIP-палаты, всегда было спокойно, только врачи иногда проходили, посетители, медсестры. Но сегодня будто все сквозь землю провалились.

“Должно быть, врачи и медсестры сейчас заняты на других этажах” — логично предположила Нина Михайловна.

На пакете с вещами сидел готовый вязанный заяц. Подарок для Светки готов. Нина улыбалась, представляя как ее младшенькая получит заветную игрушку, о которой давно просила.

Она сидела на удобной кровати, ожидая Ольгу с пакетом. Ее размышления прервал незнакомый женский голос:

— Нина Михайловна?! Вы уже собрались? — запричитала новенькая пухленькая медсестричка, вкатывая в палату систему для капельниц. — У вас осталась последняя капельница. Пожалуйста, прилягте. Это капельница с витаминами, лишним не будет, поверьте мне. Все равно врач пока задерживается, а так хоть время с пользой скоротаете.

Мама Лизы внимательно разглядывала новое лицо. Она не видела раньше эту медсестру. Та с уверенными движениями подкатила систему к кровати и принялась готовиться к процедуре. Это была пухлая блондинка со стрижкой каре. На белом халате красовался новый бейджик: “Дарья”.

— А где Ольга? — осведомилась Нина Михайловна. — Вас я никогда не видела.

— Ольга? — Дарья на секунду отвлеклась от флакона, заправляя прядь волос за ухо. — Ей позвонили. Срочно попросили приехать. Семейные дела. — Ловким движением она подготовила иглу и жестом предложила Нине лечь. — Меня зовут Дарья. Я новенькая, сегодня первый рабочий день. — На ее губах играла подобранная, профессиональная улыбка. — Изучала журналы и заметила, что вам недокапали одну процедуру. Исправляем недоразумение. Не волнуйтесь, это витаминный комплекс для восстановления сил. Через полчаса будете порхать как бабочка!

Мать Лизы улыбнулась в ответ и поблагодарила за заботу. Она устроилась поудобнее, пока Дарья накладывала жгут.

— Да, быть в тонусе мне не помешает, — поделилась Нина Михайловна. — Хочу устроить сюрприз дочерям. Они не знают, что у меня сегодня выписка. Думают, я выписываюсь послезавтра. А я ничего им не сказала. Вот они обрадуются!

Игла вошла в вену безболезненно, с одного движения. Дарья одобрительно кивнула и отрегулировала скорость подачи жидкости с помощью колесика.

— Отлично, а теперь расслабьтесь, Нина Михайловна.

Женщина закрыла глаза. Она почувствовала легкое покалывание в горле, словно язык слегка припух.

— Очень…странное ощущение. — Встревоженно произнесла она.

— Нет-нет, все в порядке, — без тени волнения ответила Дарья, снова касаясь регулятора на системе. — Так и должно быть. Значит ваш организм уже вступил в реакцию с препаратом.

— Нина Михайловна? — В дверях возникло еще одно новое лицо.

Высокий, плечистый мужчина с бледной кожей и азиатским разрезом глаз. Он был одет в дорогой деловой костюм. Медицинская маска скрывала нижнюю часть лица, но Нина Михайловна успела заметить неестественную припухлость на щеке и то, как его слова слегка шепелявили сквозь ткань. В руках он держал изысканную корзину с фруктами и букет нежных альстромерий. Уголки карих глаз сузились от легкой улыбке, которая давалась ему с видимой болью.

— Здравствуйте, Нина Михайловна. Волонтерская организация “Надежда”, должно быть вы наслышаны о нас от Лизы, — он легко вошел в палату, поставив гостинцы на тумбочку. — Меня зовут Дмитрий. Можно просто Дима. Ваша дочь так трогательно рассказывала о вас, что я не удержался и решил познакомиться лично.

— Приятно познакомиться, Дмитрий, — улыбнулась женщина. Она упорно смотрела на его маску, но не решалась спросить, что произошло, сочтя это невежливым вопросом. — Пожалуйста, проходите. Простите, что не могу встать. Мне поставили последнюю капельницу.

— Что вы, не стоит беспокоиться, — покачал головой Дмитрий. — Это мне следует извиниться за свой вид, — он жестом указал на маску. — Пару дней назад на меня напали в подворотне. Хотели ограбить. Вот и результат.

— Боже мой, какой ужас, — с искренним сочувствием произнесла Нина Михайловна. — Надеюсь, полиция уже нашла этих негодяев. — Она невольно приложила руку к груди, где сердце внезапно забилось чаще, но продолжила. — Спасибо вам огромное за помощь с операцией. Знаете, я каждый день благодарю Бога за Лизу и за вашу организацию. Хорошо, что в нашей стране есть такие люди, как вы.

— Вы так гордитесь Лизой? — засмеялся он. — Она у вас такая... целеустремленная. Готова на все ради семьи. Даже танцевать голой в клубе для “крыши”, чтобы собрать денег на вашу операцию.

Улыбка застыла на лице Нины Михайловны. Она смотрела на Дмитрия с нарастающим недоумением, будто не веря собственным ушам. Мужчина, видя ее замешательство, с наслаждением продолжил.

— О, вы не в курсе? А знаете, кто в на самом деле оплатил вашу палату и операцию? Артем Волков. Понимаю, это имя вам ничего не говорит. Но в криминальных кругах нашего города, он довольно важный хер. Говорят, он теперь играет роль папика вашей дочери-шлюшки. Не кажется ли вам, что вы слишком плохо воспитали дочь, раз она раздвигает ноги за деньги, как блядь?

Он резко сдернул маску. На месте удара раздулся, черно-багровый, уродливый синяк, создавая ассиметрию лица. Улыбка на здоровой половине лица была триумфальной и гадкой.

— Вот. Вот как ваш благородный папик расплачивается с теми, кто ему не угодил. Он опасен. Думаете, вашу дочь в будущем ждет иная участь?

Нина Михайловна судорожно схватилась за грудь, пытаясь унять бешеный стук сердца. Волна слабости накатила внезапно и беспощадно. Она с ужасом смотрела на его изуродованное лицо, мысленно соединяя разрозненные факты. Лиза говорила, что у появился новый ухажер – серьезный, перспективный человек…Но чтобы криминальный авторитет? Чтобы дочь...

Секунду она молчала, сжимая простыню побелевшими пальцами и переваривая чудовищный удар. Но вместо ожидаемых слез или истерики в ее глазах вспыхнул странный огонь.

— Выйдите, — голос дрожал, но был твердым.

— Простите? — Дмитрий не ожидал такой реакции.

— Выйдите отсюда! — повторила она уже громче, с силой, которой сам от себя не ждала. — Вы пришли осквернить мою дочь? Унизить ее? Должно быть, этот Артем отметелил вас за дело! Лиза боролась за мою жизнь, когда вся ваша “благотворительность” и государство отвернулись! У нее не было выбора! И у меня его нет – я буду любить ее, какой бы путь она ни выбрала. Я не стану отрекаться от нее, какую грязь вы бы сейчас не несли!

Дмитрий замер на мгновение, его самодовольная ухмылка на секунду сползла, обнажив холодное раздражение. Психологический нажим не сработал. Эта женщина оказалась крепче, чем он думал. Значит, придется переходить к плану “Б”.

Его взгляд скользнул к капельнице, а затем к двери, где мелькнула тень пухленькой медсестры. Невидимый сигнал был получен и подтвержден едва заметным кивком.

— Какая трогательная защита, — его голос снова приобрел шелково-ядовитые нотки. Он сделал шаг к кровати. — Жаль, ваша дочь не успеет ее оценить.

Быстрым движением он провернул колесико на системе. Прозрачная жидкость устремилась по трубке с угрожающей скоростью.

— Что вы делаете?! — попыталась приподняться Нина Михайловна, но ее тело вдруг налилось свинцом.

— Ускоряю процесс. Видите ли, ваша капельница с витаминами с сюрпризом. Я добавил туда тетродотоксин. — Он снисходительно улыбнулся, видя ее недоумение. — Как вы уже догадались по моему разрезу глаз, у меня азиатские корни и у меня есть связи с моими китайскими друзьями. Они прислали мне ящик рыбы фугу. Но, вот беда, я совсем не умею ее разделывать. К счастью, при вскрытии стандартный токсикологический скрининг ищет наркотики, пестициды, тяжелые металлы, распространенные яды… Тетродотоксин в этот список не входит. Да и откуда рыбе фугу взяться в клинике нашего города, правда?

— Мне... мне тяжело дышать, — прошептала она, лицо ее стало серым. Язык немел, словно под местным наркозом. Она попыталась закричать, но смогла издать лишь хриплый, булькающий звук. Резкое, обжигающее жжение разлилось по венам, сменившись нарастающей, парализующей тяжестью.

Дмитрий заглянул в ее широко раскрытые, полные муки глаза. В них не было страха. Была лишь вселенская, животная тоска. Нина Михайловна, хватая воздух короткими, беспомощными вздохами, внезапно замолчала. И боль, та самая, что разрывала ее изнутри, – отступила. Она замерла.

И вся жизнь, как вихрь из запахов, прикосновений и беззвучных криков – пронеслась перед ней.

Она снова, словно в лихорадке, ловила взгляд своего Леши, еще молодого, с смеющимися глазами, каким он был в день их свадьбы. Потом его лицо, осунувшееся от болезни, и ее тихая клятва у его постели: “Я их подниму. Все будет хорошо”.

И вот они — лица ее девочек. Лизонька, новорожденная, такая легкая, что казалось, дунет ветер – и унесет. Ее первый, такой же легкий, как пушинка, вздох. И бесконечные ночи у кроватки, когда она, Нина, засыпала сидя, лишь бы та крошечная ручка не выпускала ее палец. А потом — Светка, вторая, неугомонная, и ее звонкий смех, наполнявший всю их маленькую квартиру.

Быть матерью это отдать свое сердце на растерзание и молиться, чтобы его хватило на всех.

Она и отдавала все. Свою молодость, растоптанную на двух работах. Свои мечты о карьере, сожженные в топке домашних хлопот. Свою красоту, обменянную на теплые пальто для девочек и учебники. Она отбирала у себя куски, самые лучшие, самые сочные, и отдавала им, своим ненаглядным, для их услады, для их счастья. Она сжигала собственные амбиции, чтобы осветить им путь.

И сейчас, когда тьма сгущалась на краю зрения, она не видела ни Дмитрия, ни этой больничной палаты. Она видела Лизу, семилетнюю, в белом платьице на первом сентября. Видела, как та оборачивается и машет ей рукой, перед тем, как сознание кануло в лету.

Ее рука, лежавшая на одеяле, безвольно разжалась. Глаза, еще секунду назад искавшие в пустоте образы прошлого, остекленели и уставились в потолок.

Дмитрий наблюдал за этим угасанием с научным интересом. Он подобрал вязаного зайца, что сидел на вещах, и вышел в коридор, поправляя манжету.

Пухленькая медсестра стояла неподалеку. Их взгляды встретились на долю секунды — без слов, лишь подтверждение выполненного приказа.

В дальнем конце коридора приглушенно скрипели колеса. Молодой парень, еще один новый “медбрат” катил каталку с телом медсестры Ольги. Из-под края ткани свисала безжизненная нога в бежевом чулке. Ее задушили в подсобке, когда она искала пакеты.

Все было сделано чисто. Периметр пуст, свидетели устранены, камеры в этом крыле дали "случайный" сбой. Устроить в клинику пару человек с фальшивыми документами для Дмитрия не составляло проблемы. Его щупальца проникали достаточно глубоко.

Миссия выполнена. Теперь он будет ждать. Ждать, когда этот удар сломает Лизу. А сломленная Лиза станет тем рычагом, с помощью которого он переломит хребет Артему. И тогда в этом городе останется только один настоящий хищник.

____________________________________________

Примечание от автора:

Спасибо, что дочитали книгу???? Поздравьте меня с окончанием первой книги????

Не убирайте книгу из библиотеки: вас ждет два бонуса - интересные факты по книге и бонусная глава.

Пожалуйста, оставьте комментарий, поделитесь своими впечатлениями ????Я отвечаю на каждый комментарий.

Конец