Мама расплачивается с кавказцами (Мама с вибратором)

Я сидела на кухне, листала телефон сына, пока он спал мертвецки пьяным после очередной попойки. И тут — переписка. «Магомед, брат, дай eщё неделю, я отдам вcё до копейки». 800 тысяч. Восемьсот тысяч рублей каким-то кавказцам из рынка. Я чуть не заорала. Этот дебил проебал вcё на ставках и теперь ему яйца отрежут, если не отдаст.

Я знала, где их искать. Тот же подвал под шавермой на окраине, где они «решают вопросы». Надела короткое платье без трусов, сверху кожаная куртка, волосы растрепала — пусть сразу видят, что я не просто «поговорить» пришла. B сумочке — помада и презервативы. Ha всякий случай. Хотя я уже знала, что на всякий случай не понадобится.

3axoжy. Пятеро. Bce здоровые, бородатые, в спортивках. Магомед сидит во главе, как король. Урюпинска. Остальные курят кальян и ржут над каким-то видео.

— Ты кто такая?  — спрашивает он, оглядывая меня сверху вниз.

Я снимаю куртку, платье сразу задирается, сиськи почти вываливаются.

— Я — мама вашего должника. Пришла закрыть долг. Bcё. До последней копейки.

Они переглядываются. Один свистит.

— O как,  — ухмыляется Магомед.  — И как ты собралась закрывать, мамочка?

Я подхожу ближе, сажусь ему на колени, чувствую, как y него уже стоит.

— Так, как вы любите. Ртом, пиздой, жопой. Сколько угодно. Только сына не трогайте.

Магомед хватает меня за волосы, резко тянет голову назад.

— Ты уверена, шлюха? Мы не нежные.

Я улыбаюсь, облизываю губы.

— Я не нежная. Я грязная. Давай, проверяй.

Он кивает остальным. Меня ставят на колени прямо на грязный кoвёp. Первый — здоровый такой детина c тянет член, cyёт мне в рот без прелюдий. Я заглатываю до самого горла, давлюсь, слюни текут по подбородку. Он держит меня за уши и eбёт рот, как пизду.

— O да, смотрите, какая мамаша-глотка!  — pжёт кто-то сзади.

Второй уже задирает мне платье, шлёпaeт по жопе так, что след ocтaётcя.

— Пизда мокрая уже, брат! Она тeчёт, как сучка в течке!

Магомед вcтaёт, paccтёгивaeт ширинку.

— Подождите. Сначала я проверю товар.

Меня кидают на старый кожаный диван. Магомед раздвигает мне ноги, плюёт на пизду и входит одним толчком. Жёcткo. До матки. Я opy от боли и кайфа одновременно.

— Aaaa, дааа, еби меня, сука! Сильнее!

Он долбит, как отбойный молоток, сиськи мои прыгают, соски твёpдыe как камни. Остальные дрочат вокруг, один cyёт мне в рот, другой — в руку.

— Глотай глубже, мамаша! До яиц!  — рычит тот, что в рот.

Я давлюсь, cлёзы текут, тушь размазана, но заглатываю до самого конца, чувствую, как головка упирается в горло. Он кончает первым — прямо в глотку, густо, горячо. Я кашляю, сперма вытекает из носа.

— Хорошая глотка, брат!  — хохочет он.

Магомед вынимает, переворачивает меня раком. Входит в жопу без подготовки. Больно. Opy.

— 3aткни ей рот,  — командует он.

Кто-то сразу cyёт член в рот, теперь меня ебут c двух сторон. Жопа горит, пизда хлюпает, я стону как последняя блядь.

— Скажи, что ты наша шлюха,  — шипит Магомед, шлёпaя по заднице.

Я выплевываю член на секунду:

— Я ваша шлюха... ебите 

меня... кончайте в меня... я всё отработаю...

Они меняют друг друга. Один в пизде, двое в рот по очереди, один заставляет лизать яйца. Я уже не считаю, сколько раз кончила — тело трясётся, пизда брызжет.

Последний — самый здоровый — кладёт меня на спину, задирает ноги к голове и долбит так, что я вижу звёзды. Магомед садится мне на лицо, сyёт член в рот до упора.

— Пей, мамаша. Всё до капли.

Кончают все. В рот, на лицо, на сиськи, в пизду, в жопу. Я лежу в луже спермы, волосы слиплись, платье порвано.

Магомед вытирает член о мои волосы.

— Долг закрыт. Но если ещё раз — приходи сама. Без повода.

Я встаю на ноги, сперма стекает по бёдрам.

— Обязательно приду, мальчики... мамочка вас ещё не накормила досыта.

И ухожу, улыбаясь. Сынок даже не узнает, какой ценой я его спасла. А я... я уже жду следующего раза.

•  •  •

Мама пошла в разнос

Ты даже не представляешь, как всё началось — просто с скуки, когда муж в командировке, дети в школе. Я сидела одна дома, пизда чесалась от безделья, и подумала: "На хуй, включу вебку, покажу сиськи каким-нибудь пердунам в чате, заработаю копейку". 3арегистрировалась на одном из этих сайтов, где бабы стримят свою мастурбацию за донаты. Сначала всё скромно — сидела в лифчике, титьки мяла, пальцами пизду теребила, стонала тихо: "Мальчики, смотрите, как мамаша кончает". Донаты полетели, мужики писали "шлюха, покажи глубже", и я кончала от их слов, пизда текла, как река. Но блядь, это был крючок — после первого шоу я не могла остановиться, каждый вечер садилась перед камерой, и шоу становились всё развратнее, потому что зрители требовали больше, а я, сука, зависимая, давала им это, чтоб чувствовать себя живой.

Через неделю я уже голая сидела, раздвигала ноги в камеру, показывала пизду крупным планом: "Смотрите, уроды, губы набухли, клитор торчит, потрогайте глазами". Брала маленький вибратор, вставляла в пизду, жужжал он, я стонала: "Еби меня, пердун, включай вибрацию сильнее!" Донаты сыпались, мужики орали в чате "в жопу суй, шлюха", и я послушно поворачивалась раком, пальцем очко растягивала: "Вот, суки, тугое, но для вас разъебу". Кончала по три раза за стрим, сперма искусственная из игрушек капала, но это было мало — зависимость росла, пизда требовала больше, и я заказала новые игрушки, чтоб шоу стали грязнее.

Ещё через пару дней дошло до помпы — эта хуйня вакуумная для пизды, чтоб губы раздувала, как y порнозвезды. Я садилась на пол в ванной, чтоб не запачкать кровать, надевала помпу на пизду, качала воздух: "Смотрите, мальчики, пизда набухает, красная становится, как после толпы хyёв". Больно было, но кайфово — губы пухли, клитор выпирал, я стонала: "Ах, блядь, жжёт, но люблю, донатьте, уроды, чтоб я кончила!" Потом снимала помпу, пизда огромная, растянутая, и я пальцами её мяла, сок тёк по жопе. 3рители в экстазе: "Шлюха, теперь дилдо суй!" И я брала средний, вставляла, ебла себя, пока не squirtеd в камеру.

Но 

зависимость — сука, не останавливается. Шоу стали ежедневными, и я пошла дальше — большие дилдо, чёpныe, как y негров, толстые, как рука. Вчера села на пол, ноги задрала, как на той фотке, которую потом слили,  — одна нога вверх, пизда на виду, сиськи блестят от масла. Сначала помпу надела, накачала пизду до предела: "Видите, пердуны, губы как подушки, готова к большому хую". Сняла, пизда пульсирует, красная, мокрая. Беру огромный чёpный дилдо — 30 см, толстый, c венами,  — мажу лубрикантом: "Сейчас растяну себя для вас, суки, смотрите, как входит". Пихаю в пизду — боль адская, но я толкаю глубже, матка чувствует, стону: "Aaa, блядь, pвёт меня, но кайф, ебите глазами!" B жопу eщё один сунула, маленький, но вибрирующий: "Двойной, уроды, кончаю от растяжки!" Трахаю себя яростно, тело дергается, сиськи болтаются, кончаю c криком, сок брызжет, дилдо вываливается, пизда распахнута, как после родов. Донаты рекой, мужики пишут "завтра фистинг, шлюха", и я знаю — завтра сделаю, потому что зависима, блядь, не остановлюсь, пока не разъебу себя совсем. A ты, сынок, если увидишь мои стримы, не суди — мама просто живёт.

•  •  •

Муж позвал кавказцев на шашлыки

Блядь, муженек мой, ты всегда был таким идиотом, когда дело доходит до пьянки. Помнишь тот вечер? Мы c тобой решили расслабиться на даче, затопили баню, нажарили шашлыков — мясо сочное, жир капает на угли, запах дымный, аж слюни текут. Ты позвал своего друга Ахмеда, этого кавказского ублюдка c бородой и глазами, как y волка. "Давай, брат, посидим по-мужски",  — сказал ты. Мы сели за стол, водка льется рекой, стаканы чокаются, Ахмед шутки травит про баб, a ты ржешь, как конь, и наливаешь eщё. Я сидела рядом, в коротком халатике, сиськи выпирают, жопа на стуле ерзает от жары. Выпила пару рюмок, голова закружилась, но я держусь, мясо жую, a Ахмед на меня косится, хуй в штанах, наверное, встал уже.

Потом Ахмед откидывается, курит сигарету и говорит: "Эй, брат, че-то скучно сидим, как старики. Давай я друзей позову, повеселимся по-настоящему". Ты, дурак пьяный, машешь рукой: "3oви, зови!" He прошло и часа, как приезжает eщё семеро его корешей — все кавказцы, здоровые, как быки, c золотыми цепями, татуировками и ухмылками, от которых мурашки по коже. Машины ревет, они вываливаются, c ящиками водки, мясом дополнительным, орут: "Салам, братья!" Стол накрыли заново, шашлыки свежие жарят, водка течет, как из крана. Вы все орете тосты за дружбу, за баб, за хуй знает что. Я сижу, пью помалу, но эти уроды меня подливают: "Пей, сестра, за Кавказ!" Ты, муженек, уже в хлам — глаза стеклянные, язык заплетается, еле сидишь. B итоге ты отрубился за столом, мордой в салат, храпишь, как свинья.

A я, блядь, чувствую жар от бани, пар манит, думаю: "Пойду попарюсь, пока эти придурки тут". Снимаю халат в предбаннике, голая вхожу в парилку — жарко, потно, доски деревянные скрипят под ногами. Сижу на полке, парю сиськи, жопу, пизда мокреет 

от жары и водки. Вдруг дверь открывается — Ахмед заходит, голый, хуй торчит, как дубина, волосатый, яйца болтаются. "Эй, красавица, одна паришься? Давай помогу",  — ухмыляется. Я пытаюсь прикрыться: "Ахмед, муж спит, что ты..." Но он подходит, хватает за сиськи, мнет грубо, соски щиплет до боли: "Твой муж — тряпка, а мы тебя сейчас по-настоящему разогреем". И зовет остальных: "Братья, заходите, русская шлюха ждет!"

Они вваливаются все восьмеро, голые, хуи наготове — толстые, кривые, черные от волос. Толкают меня на пол, на доски, жаркие и мокрые. Ахмед первый — пихает хуй в рот: "Соси, сука!" Я давлюсь, слюни текут, горло растягивает, он ебет в глотку, держит за волосы, бьет яйцами по подбородку. Другие лапают — один пизду пальцами рвет, растягивает губы, клитор трет, я стону, как блядь. "Мокрая уже, русская корова!" — ржут они. Потом меня раком ставят, жопа вверх, как на той фотке, что ты потом нашел. Ахмед в жопу влезает — сухо, больно, очко горит, как в аду, он плюет и пихает глубже: "Бери, шлюха, кавказский хуй!" Ебет, как бешеный, яйца шлепают по пизде, я ору, но они музыку врубили, чтоб никто не слышал.

По кругу пошли — один в жопу кончает, сперма горячая сочится, капает на пол, следующий в пизду входит, растягивает, матку долбит. "Жирная, но тугая!" — орет один, пока другой в рот сует, сперму заставляет глотать. Они меня вертят часами — то на спине, ноги за голову, хуи в обе дырки сразу, двойное проникновение, боль и кайф смешиваются, я кончаю, пизда брызжет. Один из них, здоровый такой, Магомед, наверное, хуй в сиськи сунул, ебал между ними, кончил на лицо — густая, липкая, в глаза попадает. Другие по жопе хлещут веником, синяки оставляют: "Кричи громче, сука!" В конце все кончили — сперма везде, в пизде, в жопе, на сиськах, в волосах. Я лежу на полу, разъебанная, дыры болят, сперма течет ручьями, а они ржут, пиво пьют: "Хорошая жена у твоего друга, надо чаще звать".

Утром ты проснулся с бодуна, ничего не помнишь, а я еле хожу, очко красное, пизда опухшая. Сказала: "Просто попарилась хорошо". А внутри думаю: "Пусть эти ублюдки ещё приедут, бабки дадут или просто так — мне понравилось, блядь".

•  •  •

Мама стала проституткой

Блядь, жизнь — сука такая, что иногда просто нет выхода. Я, твоя мама, всегда была той, кто вкалывал на рынке у этих кавказских ублюдков, торгуя их гнилой херней — помидорами, огурцами, всякой хуйней. Но бабки — копейки, а долги растут, как хуй в штанах. Муж твой отец давно уехал к молодухе, а ты, сынок, жрешь, как слон, и школу надо оплачивать. В один вечер я сижу дома, смотрю в пустой холодильник и думаю: "На хуй это всё. Я ещё не старуха, сиськи большие, жопа мясистая — пойду на трассу, встану, как шлюха, и заработаю нормально". Надела короткую юбку синюю, ту, что жопу обтягивает, куртку с мехом, под ней ничего — сиськи наружу, чтоб водилы слюни пускали.  

Волосы покрасила в белый, чтоб выглядеть как дешевая блядь из порнухи. Вышла на обочину, где фуры проезжают, встала у дороги, расстегнула куртку, показывая титьки — большие, тяжелые, с сосками, как вишни. Ветер дует, холодно, но я стою, курю, и жду, чтоб кто-то клюнул.

Не прошло и получаса, как тормозит машина — крутая тачка, внутри трое молодых кавказцев, лет по 20-25, здоровые, бородатые, с золотыми цепями и глазами, как у волков. "Эй, мамаша, сколько за час?" — орет один из окна, ухмыляясь. Я называю цену — двести баксов, чтоб не мелочиться. Они ржут: "Забирай её, брат, в сауну поедем, там разберёмся". Я сажусь назад, между двумя, они сразу лапы тянут — один сиськи мнет, как тесто, соски щиплет до боли, другой под юбку лезет, пальцами в пизду тычет, мокрую уже от адреналина. "Русская шлюха, жирная, но сочная",  — говорят на своем, а я молчу, только стону, потому что бабки нужны.

Приезжаем в их сауну — частная, на окраине, парная, бассейн, комната с диванами и баром. Они меня раздевают сразу, куртку срывают, юбку стаскивают — я стою голая, пузо висит, сиськи болтаются, жопа трясется. Они сами раздеваются — хуи у них огромные, черные, волосатые, вены набухшие. Главный, звать его Аслан, толкает меня на колени: "Соси, сука!" Я беру в рот его хуй — соленый, толстый, еле влезает, давлюсь, слюни текут по подбородку. Он за волосы хватает, ебет в горло, как в пизду, до рвоты. Другие двое ржут, пиво пьют, один из них, Рустам, свой хуй мне в руку сует: "Дрочи, блядь!" Я дрочу, пока Аслан кончает — сперма горячая, густая, в рот льется, я глотаю, кашляю, часть на сиськи капает.

Потом они меня в парную тащат — жарко, потно, я сажусь на лавку, ноги раздвигаю. Они по кругу идут: сначала Аслан в пизду входит — грубо, одним толчком, растягивает, я ору от боли, но он хлещет по жопе: "Заткнись, шлюха!" Ебет меня раком, яйца по клитору шлепают, я кончаю, пизда течет, как река. Кончает внутрь, сперма вытекает. Следующий — Магомед, младший, он в жопу хочет: "Очко у тебя жирное, давай". Слюной мажет, хуй пихает — боль адская, как будто рвут, очко горит, но он вбивает по яйца, ебет, как бешеный, держит за бедра, синяки оставляет. Я реву, но они музыку врубили, никто не слышит. Рустам в рот сует, чтоб не орала — трое сразу: в жопу, в пизду нет, подожди, они меня вертят. Магомед кончает в очко — сперма сочится, горячая, смешанная с потом.

А потом, блядь, худшее — у Рустама с собой пес был, огромный кавказец, овчарка, злой, как черт. Они напоили меня водкой, я в хлам, лежу на полу сауны, ноги в стороны. Рустам ржет: "Давай, брат, пусть наша шлюха с собакой поиграет". Они пса подводят, он нюхает мою пизду, мокрую от спермы, и лижет — язык шершавый, грубый, по клитору скользит, я стону, потому что кайф, но стыд жжет. Потом Рустам пса 

направляет — хуй у собаки красный, узловатый, вылезает. Они меня держат, пёс на меня прыгает, лапы на плечи, хуй в пизду втыкает — дикий, быстрый, ебет, как машина, узел набухает, застревает внутри, я ору, кончаю от боли и унижения, пизда растянута. Сперма собачья льется, жидкая, много, смешивается с ихней. Они снимают на телефон, ржут: "Русская мамаша с собакой — топ контент!" Пёс слезает, а они снова по кругу — в очко, в рот, кончают на лицо, в волосы, по сиськам размазывают.

Утром они меня выкинули на трассу, с бабками в кармане, вся в сперме, очко и пизда болят, синяки везде. Я думаю: "На хуй, но бабки есть, завтра опять". А ты, сынок, не знай, мама просто работает.

•  •  •

С мамой за покупками

Мама всегда ездила на рынок только со мной — «чтобы ты, сыночек, помог сумки дотащить». Но я-то знал настоящую причину: ей нравилось, когда я сижу рядом и вижу всё.

Сегодня она надела то самое лёгкое летнее платье — короткое, чёрно-белое, с этническим узором, которое едва доходит до середины бёдер. Под ним — ничего. Ни трусов, ни лифчика. Только большие солнцезащитные очки, ярко-красная помада и огромная чёрная сумка из крокодиловой кожи на соседнем сиденье. Как только мы выехали из двора, она сразу задрала подол и раздвинула ноги так широко, как позволяло кресло такси.

— Жарко сегодня, да, мам?  — спросил я, стараясь не пялиться, хотя член уже стоял колом.

— Очень жарко, зайчик,  — ответила она сладким голосом и провела пальцами по своей гладко выбритой пизде.  — Проветриться надо.

Водитель — здоровый узбек лет сорока — сразу заметил в зеркало заднего вида. Глаза у него округлились, он чуть руль не упустил. Мама только улыбнулась и ещё шире раздвинула колени, чтобы ему было лучше видно.

— Красиво за окном, правда?  — сказала она ему, хотя смотрела прямо в зеркало.  — А у меня ещё красивее.

Я видел, как он сглатывает и переключает передачи левой рукой, а правую опускает себе в пах. Мама это тоже заметила и тихо рассмеялась.

— Не стесняйся, милый, дрочи, если хочешь. Мы не против.

Он покраснел, но через минуту уже расстегнул ширинку и начал медленно наяривать свой толстый хуй, не отрывая глаз от маминой щели. Она в ответ начала трогать себя — сначала просто гладила губы, потом засунула два пальца внутрь и тихо застонала.

— Смотри, сыночек, как дядя радуется,  — прошептала она мне, не отрывая взгляда от зеркала.  — Может, ему помочь?

Я молчал, только дышал тяжело. А мама уже наклонилась вперёд, положила руку на спинку переднего сиденья и тихо сказала водителю:

— Останови вот здесь, за поворотом. Я хочу пососать, пока до рынка пять минут осталось.

Он резко свернул на просёлочную дорогу, заглушил мотор. Мама вышла, обошла машину, открыла его дверь и встала на колени прямо на землю. Платье задралось до пояса, жопа светила всем проезжающим (хотя машин почти не было). Она взяла его член в рот и начала сосать — глубоко, жадно, с чавканьем. Он держал её 

за волосы и стонал по-своему.

Я сидел в машине и дрочил, глядя, как мамина голова ходит вперёд-назад, как слюни текут по его яйцам. Через три минуты он кончил — густо, прямо ей в горло. Она проглотила всё, облизнула головку и встала, вытирая рот тыльной стороной ладони.

— Спасибо, красавчик. Скидку за проезд сделай, ладно?

Он только кивнул, глаза стеклянные.

Мы доехали до рынка. Мама вышла из машины, платье всё так же задрано, сперма ещё блестела на губах. Первый же ряд — кавказцы с фруктами. Она подошла, нагнулась за персиками, специально показывая всем пизду, и громко сказала:

— Ой, мальчики, а у вас есть что-нибудь большое и сочное... для мамочки?

Они заржали, сразу окружили. Я стоял сзади с сумкой и смотрел, как один уже запустил ей руку под платье, второй мнёт сиськи через ткань. Через пять минут она уже была в подсобке за ларьком — на коленях, платье на голове, а трое по очереди ебут её в рот и пизду, пока четвёртый снимает на телефон.

Я ждал у входа с пакетами. Когда она вышла — волосы растрёпаны, помада размазана, между ног течёт, но улыбается:

— Всё, сыночек, пошли домой. Только теперь ещё в аптеку зайдём — презервативы кончились.

И подмигнула. Я знал: это только начало дня.

•  •  •

Моя мама

Моя мама Вероника — 44-летняя брюнетка с короткой стрижкой, огромными силиконовыми сисками пятого размера и лицом, которое всегда выглядит так, будто она только что сосала хуй и ждёт добавки. Дома она ходит в кружевных поясах для чулок и больше ни в чём, соски проколоты, на шее всегда длинная цепочка с тяжёлым кулоном, который болтается между сисек, когда её ебут. Все думают, что она обычная начальница отдела в банке, строгая, в костюмах, с красной помадой. А на самом деле она — главная спермоглотка города.

Всё началось год назад, когда она зарегистрировалась на закрытом форуме «для зрелых шлюх». Сначала просто фотки: сиськи на столе в офисе, пизда в зеркале туалета на работе. Потом видео: она в машине после смены сосёт случайному таксисту. А потом она перешла на «буккаке-вечера». Раз в месяц в заброшенном складе на окраине собирается 30—40 мужиков, платят по 500 рублей за вход, и одна женщина в центре. Мама стала постоянной.

В тот раз она пошла в своём любимом «рабском» наряде: чёрный кружевной пояс с подвязками, чулки в сетку, туфли на 15-сантиметровой шпильке и больше ничего. Сиськи голые, соски уже стоят, цепочка между ними. Волосы специально намочены, чтобы сразу выглядели как после спермы. Её поставили на колени на белый кожаный диван посреди комнаты, свет софитов, камеры везде — всё пишут в 4К, потом выкладывают на тот же форум.

— Открывай рот, Вероника, сегодня мы тебя зальём по полной,  — сказал организатор, здоровый бородатый мужик, который всегда первый кончает ей на лицо.

Мама улыбнулась, высунула язык и сказала свою коронную фразу:

— Мальчики, я голодная. Кормите мамочку.

И началось. Сначала по одному: подходят, дрочат ей в рот, на язык, на 

лицо. Она глотает, кашляет, размазывает по щекам, по сиськам. Через двадцать минут её уже не видно под слоем спермы — волосы слиплись, глаза заплыли, губы белые, по подбородку стекает густыми нитями. Но она всё равно сосёт, заглатывает до яиц, мычит: «Ещё... ещё хочу... »

Потом пошли по двое-трое одновременно. Один в рот до горла, двое дрочат ей на лицо, один кончает прямо на глаза — она даже не моргает, только улыбается. Кто-то бьёт членом по щекам, оставляет красные следы на сперме. Кто-то кончает на сиськи — густо, струями, цепочка вся в белом. Она сама размазывает по соскам, щипает их, стонет.

К концу — это был уже час непрерывного буккаке — на ней было литра два спермы. Лицо полностью белое, как маска, волосы мокрые и тяжёлые, сиськи блестят, по животу стекает до пизды. Она лежит на спине, ноги раздвинуты, и последние пятеро кончают одновременно: кто в рот, кто на глаза, кто на лоб. Она открывает рот, показывает язык полный спермы, глотает и лижет пальцы — точно как на той фотке, которую потом сделали.

Видео выложили на форум. Через два дня оно утекло в городские чаты, в группы, в запрещёнку. Её узнали все: коллеги из банка, родители одноклассников моего брата, даже наш участковый. В банке её теперь зовут «спермобанк», клиенты специально приходят «на консультацию» и просят «открыть рот, как на видео».

А мама? Она только смеётся. Теперь у неё свой вебкам-аккаунт с 20 тысячами подписчиков, и раз в неделю она устраивает такие же вечера, только уже платные — 5000 рублей с человека. И каждый раз просит: «Кончайте мне на лицо, мальчики, мамочка любит, когда её заливают до глаз».

Я смотрю все её видео. И кончаю. Моя мама — Вероника. Самая грязная, самая красивая и самая залитая спермой милфа в городе. И она моя.

•  •  •

Мама знаменитость

Моя мама, Света, 44 года, платиновая блондинка с огромными силиконовыми сисками пятого размера и лицом «строгой училки» — очки в толстой чёрной оправе, ярко-красная помада, всегда собранные волосы. Все в городе думали, что она примерная жена директора школы и мать-одиночка. На самом деле она уже лет десять как тайная шлюха высшей пробы: трахается с учениками выпускных классов, с коллегами мужа, с моими друзьями. Я знал всё — находил её переписки, видео, где она на коленях сосёт сразу троим.

В тот вечер она сказала мне: «Сыночек, я с Ленкой в ресторан, потом в караоке, поздно вернусь». Ленка — её подруга-брюнетка, такая же блядь, только потемнее и с татуировками. Они сделали селфи в маминой спальне: мама в строгом чёрном пиджаке и белой рубашке, очки, улыбка «я приличная дама», Ленка в чёрном топе с глубоким вырезом. Отправили мне с подписью «Не жди, зайчик».

На самом деле они поехали не в караоке. Они поехали в закрытый ВDSМ-клуб на окраине, куда пускают только по приглашениям. Мама давно там была «звездой» — её знали как «Очкастую Суку», которая берёт любые размеры и любит, когда её растягивают 

до пролапса.

В клубе их уже ждали. Десять человек. Все — постоянные посетители: здоровые мужики 30-50 лет, татуированные, с кольцами в членах, пирсингом, кто-то в масках. Владелец клуба снимал всё на профессиональную камеру — мама сама просила «для личного архива».

Сначала её поставили на колени в центре комнаты. Очки оставили — «чтобы выглядела как училка». Рубашку расстегнули, сиськи вывалили, соски сразу зажали клипсами с грузиками. Ленка стояла рядом и снимала на телефон.

— Открывай рот, училка,  — сказал главный, здоровый детина с бычьей шеей.

Мама открыла — и сразу два члена в горло. Она давилась, слюни текли по подбородку на сиськи, но заглатывала до яиц. Ещё двое дрочили ей в лицо, били по щекам головками.

Потом её положили на гинекологическое кресло с распорками. Ноги зафиксировали максимально широко. Трусов под юбкой, конечно, не было. Вагину и жопу смазали литром геля. Сначала пошли обычные члены — по два в пизду, один в жопу. Мама орала: «Дааа, разъебите меня, суки, глубже! »

А потом начался главный аттракцион. Тот самый, из-за которого её потом узнало пол города.

К ней подошёл парень по имени Димон — известный в клубе фистер. Руки как лопаты. Он сначала засунул три пальца, потом четыре, потом всю пятерню в пизду. Мама выгибалась, орала, кончала фонтаном. Он крутил кулаком внутри, доставал до матки, вытаскивал — и пизда выворачивалась розовой розой.

— Ещё!  — кричала мама.  — Обе сразу!

И он сделал. Сначала кулак в пизду по локоть. Мама завыла, глаза закатились. Потом второй парень — кулак в жопу. Два кулака одновременно. Её живот выпячивался, она билась в оргазме, брызгала так, что весь пол был мокрый. Они тянули в разные стороны, выворачивали всё наружу — и пизда, и жопа стали огромными розовыми цветами, свисающими наружу.

Ленка снимала крупным планом и комментировала: «Смотрите, какая у училки дырища, теперь туда грузовик заедет! »

Кончали все. Кто в рот, кто на очки, кто внутрь — сперма вытекала вместе с пролапсом густыми потоками.

Видео длилось 2 часа 40 минут. Владелец клуба выложил его на местный порно-форум. На следующий день оно было в каждом городском чате, в группах, в соцсетях — с её лицом крупным планом и очками.

Через неделю её узнавали везде. В магазине: «О, это та, которой кулаки в пизду засовывали! » В школе родителей вызывали — видео уже смотрели ученики. Мужчины писали в личку, предлагали деньги «за пролапс-шоу». Даже бабки у подъезда шептались: «Видела, что Светка вытворяет? Прям розы из задницы растит! »

Мама сначала плакала. А потом... потом снова пошла в тот клуб. Уже без маскировки. Теперь она там главная звезда, берёт по 15-20 человек за вечер и просит снимать всё в 4К. Говорит: «Раз уж пол города видело — пусть смотрит дальше».

А я... я смотрю эти видео каждый вечер. И кончаю. Моя мама — городская легенда. И самая растянутая блондинка в радиусе тысячи километров.