Вынужденный выбор... ч. 2

Продолжение...

Прошло еще несколько недель. Первый заказ Марины в кафе завершился шумным триумфом. Владелец был в восторге и порекомендовал ее своим знакомым. Появился сразу же  еще один небольшой заказ,   декорирование стены в одном частном доме. Денег все еще не хватало, но уже виднелся какой то  просвет.

Она светилась, рассказывая об этом Николаю по телефону, и он ловил себя на том, что его мужское тщеславие удовлетворено,   он был первым, кому она сообщает свои хорошие новости. Он стал ее тайным болельщиком, ее как бы  тылом...

Но и тылом, который хотел уже  большего, чего уж тут скрывать!

Однажды вечером, когда Ольга уехала к сестре в соседний город, Николай, выпив пару рюмок коньяка для храбрости, позвонил Марине:

– Слушай, у меня сегодня редкий выходной. Жены нет, дочь со своим парнем. Скучно. Может, встретимся? Поужинаем где-нибудь? Я тебя в приличное место свожу, не в какую то забегаловку...

На том конце провода повисла пауза. Слишком долгая:

– Николай, я ценю твое предложение, но… я не думаю, что это хорошая идея!

– Почему? – он попытался вложить в голос неподдельную обиду. – Друзья же могут поужинать? Или нет?

– Могут. Но… – она вздохнула. – Я чувствую, куда это ведет. И я не хочу идти по этому пути. У тебя же  семья. У меня, очень  хрупкое начало новой жизни. Давай не будем всё усложнять.

– Кто усложняет? – он притворился, что не понимает. – Просто ужин. Два друга.

– Нет, Николай, – ее голос прозвучал мягко, но уже как то  непререкаемо. – Не просто ужин. И мы оба это знаем. Давай лучше завтра поговорим, расскажешь, как прошел твой день...

Она положила трубку.

Он швырнул свой телефон на диван. Опять этот барьер! Эта невидимая стена, которую она выстраивала с такой легкостью. Он чувствовал себя сейчас  мальчишкой, которому старшая сестра не дает поиграть в свою куклу!

Мысль о том, чтобы отступить, даже мельком не посетила его. Наоборот, отказ лишь разжег азарт. Она была сложной добычей, а значит, очень ценной. Он начал действовать тоньше...

Теперь их разговоры стали наполнены чуть более личными, чуть более как бы интимными нотками. Он спрашивал, не холодно ли ей одной в домике, не страшно ли. Рассказывал, что у него с Ольгой давно уже нет настоящей близости, что они живут, как соседи.

Он выставлял напоказ свое одиночество в браке, делая себя жертвой обстоятельств, нуждающейся в понимании и тепле. Он рассчитывал на женское сострадание.

Марина внимательно его слушала...

Иногда поддакивала, иногда говорила:

— «Мне жаль, что у тебя так».

Но никогда не переходила грань, не говорила ничего, что можно было бы истолковать,   как поощрение. Она была эхом, которое возвращало ему его же слова, но не прибавляло своих...

Однажды он придумал, как ему казалось, гениальный план.

Он позвонил ей и сказал, что ему нужно в ее поселок по делам, к одному клиенту, и он хотел бы заехать к ней, посмотреть на ее знаменитый домик и ту самую стену, которую она отделала.

– Конечно, заезжай, – сказала она, и в ее голосе не прозвучало ни настороженности, ни восторга. – Только предупреждаю, у меня пока бардак!

Домик и правда был маленьким и очень скромным.

Но внутри пахло краской, гипсом. Повсюду стояли банки с кистями, шпателями, на полу лежали образцы фактур. Было видно, что это не просто жилье, это была мастерская, воплощение ее мечты...

Марина встретила его в старых заляпанных краской штанах и большой футболке. Волосы были убраны под косынку. Она была неотразима в этой своей рабочей естественности.

– Ну, вот, – она развела руками. – Мой дворец. А вон там моя первая местная работа!

Она подвела его к стене в гостиной. Это была имитация старого известняка, теплого, песочного цвета, с тончайшими прожилками и поразительной игрой света.

Николай, полный невежда в искусстве, и то  был поражен. Он прикоснулся к стене. Поверхность была гладкой, как мрамор, но живой, дышащей...

– Красиво, – сказал он искренне. – Очень. Прямо… как в Италии, наверное!

– Старалась, – улыбнулась она.

Он отошел от стены и сел на табурет на крохотной кухне. Она сварила кофе в турке. Они пили его молча, под звуки завывавшего за окном ветра. Было уютно. По-домашнему. И это ощущение домашнего уюта с другой женщиной, не с его женой, опьяняло его сильнее любого  коньяка.

– Знаешь, Марина, – начал он, ставя пустую чашку. – Я тут думал… Ты не должна одна со всем справляться. Позволь мне помочь. Хоть чем-то...

– Ты уже помогаешь, – сказала она. – Твоими звонками. Поддержкой...

– Нет, я не об этом, – он наклонился вперед, глядя ей прямо в глаза. – Я могу дать тебе денег. На материалы. На жизнь. Чтобы ты не переживала и спокойно занималась своим делом...

Он видел, как ее лицо изменилось. Нежность и благодарность в глазах исчезли, уступив место какой то сразу холодной настороженности...

– Нет, Николай. Спасибо. Я не могу принять от тебя деньги.

– Почему? Я же друг. Друзья помогают друг другу.

– Друзья – да. Но ты предлагаешь мне это уже  не как друг. И мы оба это понимаем. Так ведь?

Он настаивал, говорил, что это будет кредит, что она вернет, когда сможет. Он почти умолял, чувствуя, как его мужское достоинство тает с каждой секундой ее упрямого молчания.

– Нет, – окончательно сказала она. – И, пожалуйста, больше не предлагай. Иначе… иначе нам придется перестать общаться!

В ее голосе прозвучала уже сталь. Он понял, что это ультиматум. Он отступил, поднял руки в знак капитуляции:

– Хорошо, хорошо. Как скажешь. Забудь об этом!

Но сам забыть он не мог...

Эта неудача обожгла его сильнее предыдущих.

Деньги были его последним, решающим аргументом. Тем, что почти всегда работало в его мире. А она с легкостью отбросила этот аргумент. Кто она такая, чтобы так с ним обращаться? Бездомная художница, а ведет себя,   как какая то королева?

Он ушёл от нее злой и до глубины души  униженный.

В машине он долго сидел в темноте, глядя на огонек в окне ее домика. Желание обладать ею стало навязчивой идеей. Он не просто хотел ее,   как женщину. Он хотел сломить ее сопротивление, доказать себе, что еще может, что он не старый совсем и вовсе  не беспомощный...

После случая с деньгами их общение стало немного более сдержанным...

Марина словно отдалилась, стала реже звонить, ее ответы в разговорах стали намного  короче. Николай чувствовал, что теряет ее, и это вызывало в нем уже настоящую  панику.

Он стал названивать ей первым, придумывая нелепые предлоги: спросить про какую-то краску, посоветоваться по поводу подарка дочери (хотя Катя давно уже сама выбирала, что хочет), просто узнать, как погода в Приморском.

Он превращался в некоего  преследователя, и сам это ясно  осознавал, но остановиться уже не мог...

Его жизнь раскололась надвое: днем он был Николаем-автомехаником, мужем и отцом, а вечером становился Николаем - влюбленным юнцом, тупо сидящим у телефона в ожидании звонка...

Ольга наконец что-то заподозрила:

– Ты что-то задумчивый стал, Коля, – сказала она за ужином. – И телефон твой стал прямо святыней. Ни на шаг от него не отходишь.

– Работа, – буркнул он, отодвигая тарелку с супом. – Клиенты достали. Ночью даже  звонят.

– Может, к врачу сходить? Нервы что ли? – в голосе Ольги прозвучала искренняя забота, и ему стало стыдно. Но стыд был слабым, приглушенным от ожидания  далекого  звонка...

Он решил пойти на риск...

Сказал Ольге, что задержится на работе,   нужно встретить поставку запчастей поздно вечером. А сам поехал в Приморский. Он не звонил, не предупреждал. Он просто хотел ее увидеть.

Как бы «случайно» заехать...

Было уже темно, когда он подъехал к ее дому. В окне горел свет. Он увидел ее тень,   она двигалась по комнате, что-то делала. Возле калитки стоял незнакомый автомобиль с местными номерами. Небольшой, видавший виды хэтчбек.

Сердце Николая сразу же куда то упало.

Ревность, острая и ядовитая, ударила в голову. Кто это? Клиент? Или… кто-то другой?

Он заглушил двигатель и закурил, не сводя глаз с окна. Прошло минут двадцать. Дверь дома открылась, и на пороге появилась Марина. А следом за ней  мужчина.

Высокий, спортивного телосложения, лет тридцати пяти. Они о чем-то разговаривали, громко смеялись. Мужчина жестикулировал, показывая на что-то у дома, потом легонько, по-дружески, хлопнул Марину по плечу. Она в ответ улыбнулась той самой, открытой улыбкой, которую Николай считал своей уже личной  привилегией...

Он сжал руль так, что костяшки пальцев побелели.

Это был Сергей, ее новый клиент, владелец того самого частного дома, для которого она делала работу. Она рассказывала как то раз  о нём. Но в ее рассказах он был просто «клиентом». А здесь… здесь была легкость, почти открытая дружеская близость...

Мужчина сел в свою машину и уехал. Марина помахала ему вслед и скрылась в доме. Николай сидел в темноте, и его трясло. Всё встало на свои места. Она не была холодной или неприступной.

Просто он, Николай, был не тем человеком.

Он был старым, женатым, скучным. А этот Сергей,   молодой, свободный, вероятно, успешный.

Вот он-то, наверное, и был причиной ее отказов?

Гнев затмил разум. Он вышел из машины и резко постучал в дверь.

Марина открыла не сразу, выглянув в окошко. Увидев его, она удивилась, даже испугалась:

– Николай? Что случилось?

– Открой, поговорить надо!

Она открыла. На ней был тот же рабочий халат. Пахло уже  не кофе, а свежеразведенным гипсом.

– Ты как здесь оказался? – спросила она, не приглашая даже  войти.

– Проездом, – солгал он, переступая порог без приглашения. – А это кто такой был? Новый друг?

Она нахмурилась:

– Это Сергей, мой клиент. Мы обсуждали детали заказа. А что?

– Да так, ничего. Уж очень ты с ним ласкова была. По плечу тебя потрепал, я же всё видел!

Марина отступила на шаг, скрестив руки на груди. Ее лицо стало каким то каменным:

– Николай, это не твое дело. Это во-первых.

Во-вторых, что ты здесь делаешь? Ты же сказал, что на работе.

– Я… мне нужно было тебя увидеть!

– Вот так, без предупреждения, ночью? Это уже переходит все границы. Ты меня уже пугаешь!

Он видел, что она действительно напугана. Не просто раздражена, а именно напугана. И этот страх отрезвил его. Он увидел себя со стороны: помятый, злой, сорокапятилетний мужчина, который вломился в дом к молодой женщине и устраивает ей сцену ревности. Он был сейчас  жалок...

– Прости, – выдохнул он, проводя рукой по лицу. – Я… я не знаю, что на меня нашло. Уеду сейчас!

– Да, уезжай, пожалуйста, – сказала она тихо, но твердо. – И, Николай… Давай сделаем перерыв в нашем общении. Тебе это нужно. И мне,   тем более!

Она не захлопнула перед ним дверь, а просто стояла и ждала, когда он уйдет.

Это было хуже любого хлопка по щеке.

Он молча вышел, сел в машину и уехал. В голове у него стоял оглушительный звон. Он всё сам же и  испортил. Окончательно и бесповоротно!

Дорога назад в город показалась ему бесконечной.

Он понимал, что пересек некую черту, за которой их «дружба» просто  рассыпалась в прах.

Он потерял ее!

И вместе с ней,   ту частичку свободы и ожидания, которая как то  скрашивала его серые будни.

Но самая горькая мысль, которая терзала его, была не в этом.

Самое горькое было осознать, что он, желая обладать ею, вел себя не как мужчина, а как какой то  тиран. И что ее отказ был не капризом, а инстинктом самосохранения умной и уже  самодостаточной женщины...

Он вернулся домой за полночь. Ольга спала.

Он прошел в ванную, умылся холодной водой и долго смотрел на свое отражение в зеркале. На своё уставшее лицо, на морщины у глаз, на седину на висках. Он сейчас видел не успешного владельца бизнеса, а жалкого, запутавшегося человека, который пытался поймать уходящую молодость, обижая единственного человека, который относился к нему с искренним доверием!

«Дурак ты, Николай! Какой же дурак! » — только одна мысль сидела сейчас в голове...

В ту ночь он почти не спал. Чувство вины и стыда было таким сильным, что ему физически давило на грудь. Он испортил всё. Но знал ли он, как это исправить? И хватит ли у него сил отступить и оставить ее в покое?

Продолжение следует...