У королевы есть сокровище aka Какие есть рассказы

1. Теперь это мой принц

— Отдай мне своего сына.

Тишина, звенящая, как натянутая струна. Король Нирит побледнел так, что я испугалась — не рухнет ли он прямо здесь, у подножия моего трона.

Интересно, где сейчас тот грозный повелитель, что объявил мне войну год назад?

Кто посчитал, что девчонка на драконьем троне не справится.

Теперь эта девчонка, легко откинув назад черную косу и смотря ему прямо в глаза, решила отнять, видимо, самое дорогое – младшего принца. Технически, любой житель поверженного Тримиана сейчас принадлежит мне. Но… Я не хочу любого.

Я хочу его.

Принц Дарнер после этой фразы лишь слегка приподнял бровь. Золотистые волосы падали на плечи, обрамляя точеное лицо.

В зеленых глазах плясали искры — не страха, а... интереса?

— Как это — отдать? — наконец выдавил король.

— Он будет мой, — я подалась вперед.

Древняя сущность внутри меня заворочалась, ее голос звучал все настойчивее.

Возьми его. Это он. Наше сокровище.

Я не могла оторвать взгляда от принца.

С того момента, как он вошел в тронный зал, мое внимание приковано только к нему. Пока его отец бормотал о пощаде для разбитого Тримиана, я изучала каждую черточку лица Дарнера. Пока король перечислял контрибуции, которыми они могли бы откупиться, я наблюдала, как чуть насмешливо изгибаются губы его сына.

И когда Дарнер наконец заговорил, прервав сбивчивый монолог отца, мое сердце пропустило удар. Его голос — низкий, с бархатистой хрипотцой — прокатился по залу, отражаясь от сводов пещеры, освещенных магическими кристаллами.

— Мой отец хочет сказать, что Тримиан на грани катастрофы, — сказал он тогда. — Военные контрибуции истощили казну, торговые пути перекрыты, народ голодает.

Как изящно он взял слово у короля, одновременно спасая его от унижения и перехватывая инициативу! Ни один мускул на его лице не выдавал страха, хотя он стоял перед той, что почти превратила его королевство в выжженную пустошь. Передо мной — той, кому его отец и старший брат бросили вызов, видимо, в каком-то пьяном угаре.

Я - дракон, Дарнер, я не прощаю такого.

Да

, — снова прошептал ящер внутри меня.

Он не боится. Он играет. Возьми его.

А я могу?

Ты – королева драконов. Ты можешь.

— Мы пришли не просить милостыню, — продолжал он, бросив быстрый взгляд на отца, который выглядел как нищий у храма. — Мы пришли предложить взаимовыгодное сотрудничество. Процветающие земли приносят больше дохода, не так ли?

И эти слова... они звучали почти как вызов. Он не молил, а предлагал сделку. Как равный — равной. Я ощутила, как по спине пробежала дрожь, а внутренний дракон встрепенулся, заурчал от удовольствия.

Этот. Забери его. Наш.

Меня предупреждали, день настанет, и я узнаю свое сокровище.

Но я была не готова – вот так, за секунду, потерять все свои ориентиры, все, что составляло суть драконьей королевы. Осталась только жажда немедленного обладания.

Но, в конце концов, я десять лет служу этому трону.

Две войны, постоянные нападки советников, ежедневные трудные решения. У меня просто обязано быть хоть какое-то преимущество. Хотя бы священное право на сокровище.

В этот момент я приняла решение.

Водопад за моей спиной шумел, его брызги оседали на каменных стенах, но я слышала только голос принца и видела только его глаза — умные, проницательные, с еле заметной насмешкой.

— Хорошо, — сказала я наконец. — Я сниму осаду. Разрешу торговлю с соседними королевствами.

Король Нирит чуть не упал от облегчения.

— Но есть условие, — добавила я, не сводя глаз с принца.

— Какое угодно! — воскликнул Нирит.

Поспешил, мой ощипанный враг.

— Отдай мне своего сына.

Тишина повисла в зале.

Даже водопад, казалось, затих.

Король Нирит открыл рот, но не издал ни звука.

А принц Дарнер... принц медленно приподнял бровь.

— Как это — отдать? — наконец выдавил король.

— Он будет мой. Будет тем, что я прикажу. Тем, что мне угодно.

— Вы... вы хотите, чтобы я отдал сына в рабство? — ужаснулся Нирит. — Нет... это невозможно...

— Нет так нет, — пожала я плечами. — Других условий у меня не будет.

И тут принц рассмеялся. Тихо, мелодично.

— Позвольте уточнить, Ваше Чешуйчатое Величество, — сказал он, и в его голосе звенела откровенная ирония. — Вы предлагаете обменять мою незначительную персону на благосостояние целого королевства? Какая щедрость с вашей стороны.

Я удивленно приподняла бровь. Давно никто не осмеливался говорить со мной в таком тоне.

— Я согласен, — продолжал он, глядя на замешательство отца. — Если цена мира — один скромный принц, это весьма выгодная сделка для Тримиана.

Храбрец

, — подумала я, чувствуя, как что-то теплое разливается в груди.

— Дарнер! — воскликнул король. — Ты не понимаешь, что говоришь!

— Напротив, отец, я понимаю прекрасно, — спокойно ответил принц. — Я согласен остаться при дворе Ее Величества. — Он бросил на меня насмешливый взгляд. — Хотя, признаться, мне любопытно, чем именно я так приглянулся нашей очаровательной завоевательнице. Уж не моей ли способностью к остроумной беседе? Или, все же кто-то из моей семьи должен расплатиться за то, что сдал Тримиан драконам?

— Но почему ты, Дарнер? – отчаянно закричал Нирит.

Дракон во мне взревел от восторга.

Да! Забери его прямо сейчас!

А принц между тем продолжал:

— Если наша драконья соседка жаждет развлечений, а не процветания подданных, что ж тут поделаешь. Будут развлечения.

Наглец. Прекрасный, умный, дерзкий наглец. Хорош для человека, даже если не брать во внимание, что мне там шепчет моя внутренняя ящерица.

Сколько у тебя было женщин, принц?

Много, подсказывает интуиция, очень много. Ну что ж.

Прости, но свобода закончилась.

Ты уже практически мой.

— Дарнер, — тихо сказал я, впервые произнося его имя вслух. — Интересно.

Он поклонился с изысканной учтивостью:

— К вашим услугам, моя грозная повелительница.

И в этих словах было столько скрытой иронии, что я едва сдержала смех.

Мое

, — ликовал дракон.

Наконец-то мое.

Король Нирит открыл рот, словно собирался что-то сказать, но Дарнер остановил его жестом — элегантным, властным движением руки, в котором читалось врожденное благородство.

— Я принял решение, отец, — сказал он твердо, но мягко. — Так будет лучше для Тримиана.

Он бросил на меня взгляд, полный насмешки, и я почувствовала, как что-то сжимается в груди. Этот человек умел играть словами, как музыкант — струнами.

— В цепи моего принца, — произнесла я спокойно, наблюдая за его реакцией.

О, я могла поступить как угодно с любым тримианцем. Драконы беспощадны к поверженным врагам. И мольбы о снисхождении нас только раздражают, но…

Дарнер не дрогнул.

— Нет, нет! — воскликнул король в ужасе. — Королева Киаран, прошу вас, он всего лишь...

Но его уже подхватили под руки собственные советники, торопливо увлекая к выходу. Умные люди — поняли, что дальнейшие протесты только разозлят меня.

— Не слишком ли драматично, Ваше Величество? — спросил Дарнер, глядя, как стражники принесли тяжелые серебряные кандалы. — Я обещаю не убегать. Слово принца Тримиана.

— Слово пленника, — поправила я, поднимаясь с трона.

Он засмеялся — звонко, искренне.

— Ах, простите, моя проницательная властительница. Я не сразу осознал произошедшую со мной метаморфозу. Вчера — принц, сегодня — украшение для тронного зала.

Проницательная властительница.

Как изящно.

Комплимент и насмешка в одном флаконе.

Я подошла ближе, изучая его лицо.

Дракон во мне ворочался, требуя немедленно прикоснуться, пометить, заявить права. Дарнер смотрел на меня с любопытством, в котором не было ни страха, ни раболепия. Только живой интерес и эта бесконечная ирония.

— Какая трогательная забота, — продолжал он, пока стражники защелкивали кандалы на его запястьях, а затем на щиколотках. — Боитесь, что я сбегу через окно? Или просто хотите подчеркнуть мой новый статус изысканного аксессуара?

Металл звякнул, сомкнувшись на тонких костях. Дарнер покосился на свои скованные руки и хмыкнул:

— Серебро? Как предусмотрительно. Не дай боги, я окажусь оборотнем и сбегу, обратившись волком.

— Это драконье серебро, — сказала я, медленно протягивая руку к его лицу. — Очень прочное.

— О, значит, вы опасаетесь, что я разорву их? — Он наклонил голову, подставляя щеку под мою ладонь. — Льстите мне, ваша лучезарная предусмотрительность.

Я провела пальцем по линии его челюсти, изучая тонкие черты. Кожа у него была теплая, чуть шероховатая от утренней щетины. При моем прикосновении Дарнер едва заметно вздрогнул.

А во мне... во мне взорвалась волна жара, прокатившаяся по позвоночнику вниз, к самому низу живота. Дракон взревел от восторга, и я едва сдержала вздох. Никогда прежде простое прикосновение не вызывало у меня такой реакции.

Мой

, — шипел внутренний голос.

Наш. Никого больше к нему не подпускать.

— Отведите его в северную башню, — приказала я стражникам, убирая руку. — Покои, подобающие его статусу.

— Северную башню? — переспросил Дарнер с интересом. — Там, должно быть, прекрасный вид на ваши владения. Я смогу напоследок любоваться всем тем, что больше не увижу?

Даже сейчас, в кандалах, он умудрялся язвить.

Дерзкий, умный, несломленный...

И останется таким при правильном обращении

, — добавил дракон довольно.

Стражники взяли его под руки, но у самых дверей тронного зала Дарнер обернулся.

Поклонился с безупречной учтивостью — настолько изысканной, что это выглядело почти издевательством.

— До скорой встречи, моя безжалостная повелительница, — сказал он, и в его голосе звучала все та же ирония.

Безжалостная повелительница.

Еще одно прозвище.

Он коллекционировал их, как драгоценности.

Дверь за ним закрылась, но я все еще стояла, глядя на то место, где он только что был. Дракон во мне метался, требуя действий.

Верни его. Немедленно. Он наш.

— Он мой, — тихо сказала я пустому залу.

И впервые за много лет я не была уверена, кто из нас двоих — дракон или я — произнес эти слова.

А между тем, наступило время следующей аудиенции. Сколько их у меня сегодня? Добрый десяток?

О, это будет очень, очень долгий день драконьей королевы.

Стражники провели его по узким каменным коридорам, поднимаясь все выше по спиральной лестнице Северной башни. Дарнер ожидал увидеть сырую темницу с решетками и соломой на полу — стандартный набор для почетных пленников. Вместо этого тяжелая дубовая дверь открылась, явив роскошные покои.

Резная мебель из темного дерева, постель с шелковыми покрывалами, мягкие ковры на полу. У окна стоял письменный стол, а вдоль стены тянулись полки с книгами — целая библиотека. Камин весело потрескивал, разгоняя вечернюю прохладу.

— Какая неожиданность, — пробормотал Дарнер, оглядывая помещение. — А я уже мысленно составлял жалобы на сырость и крыс.

Стражники заперли дверь снаружи со звонким лязгом, и он остался один. Кандалы напоминали о себе тихим звоном при каждом движении.

Дарнер подошел к окну.

Вид действительно открывался потрясающий — весь драконий город лежал как на ладони, а за ним тянулись горные хребты, подсвеченные закатным солнцем.

— Ну что ж, — сказал он пустой комнате, — если уж быть пленником, то с комфортом.

Вскоре в дверь постучали, и вошла пожилая служанка с подносом.

Женщина была крепкого сложения, с добрыми карими глазами и седыми волосами, убранными в аккуратный пучок.

— Королевский стол для королевского пленника, — объявила она, расставляя на столе изысканные блюда.

Запахи поднимались соблазнительные — жареная оленина в винном соусе, свежий хлеб, фрукты, дорогое вино. Дарнер поднял бровь.

— Со всеми ли пленниками здесь так обращаются? — иронично поинтересовался он. — Или я удостоился особой чести?

Служанка — он заметил на ее переднике вышитое имя "Вилма" — покачала головой, изучая его с материнской заботой.

— О, конечно нет, принц, — ответила она тихо. — Обычно пленников держат в подземельях на хлебе и воде. — Она помолчала, будто раздумывая, стоит ли говорить дальше. — Я, кажется, знаю, в чем дело. Видела однажды, как родительница нашей королевы так же внезапно оставила у нас посланника союзного государства. Приятный был мужчина, и гордый. Тогда. Потом он стал нашим королем. Они жили душа в душу, пока десять лет назад люди не спалили корабль, на котором оба были. Наша королева Киаран тогда была вне себя от гнева. Что было врагам, лучше не вспоминать…Но вот король…

Дарнер почувствовал, как что-то сжалось в груди.

— Что вы имеете в виду? — спросил он, внезапно напрягшись.

Вилма подошла ближе, понизив голос до шепота:

— Дракон выбирает себе сокровище только раз в жизни, принц Дарнер. Живое сокровище. Самое дорогое, что у него может быть. — Она покачала головой. — Завтра утром Ее Величество призовет вас к себе. Будьте готовы... буквально к чему угодно. Королева молода, страстна и очень сильна. О ее властности ходят легенды.

— Сокровище? — переспросил Дарнер, чувствуя, как по спине пробегает холодок. — Вы хотите сказать...

— Что вы больше никогда не будете свободны, — закончила за него Вилма. — Но и в чем не будете нуждаться. Дракон обожает свое сокровище, лелеет его, но никогда не отпускает.

Она направилась к двери, но у порога остановилась:

— Позвольте совет, принц. Смиритесь сразу. Сокровище получит все — любовь, роскошь, власть. Но свободу... свободу уже никогда.

Дверь закрылась за ней, и Дарнер остался один с этой ошеломляющей информацией.

— Сокровище, — повторил он вслух, с горькой усмешкой. — Ну конечно. Из принца в безделушку. Какая невообразимая метаморфоза. Головокружительно высокая должность, что и говорить. А мне казалось еще вчера, я буду дипломатом при правлении брата.

Он подошел к столу, налил себе вина и поднял кубок в ироничном тосте:

— За мою новую жизнь в качестве драгоценности. Надеюсь, меня не уберут на пыльный шкаф.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В то же время в роскошных гостевых покоях, расположенных в противоположном крыле замка, король Нирит мерил шагами комнату. Его старший сын Варден сидел у окна, сжимая в руках кубок с вином.

— Этот мальчишка занял мое место! — вскипел Варден, ударив кулаком по подлокотнику кресла. — Я должен был остаться при драконьей королеве и завоевать ее!

В отличие от своего младшего брата, Варден был крупным мужчиной с темными волосами и жесткими чертами лица. Воин до мозга костей, он привык решать проблемы силой.

И он же, кстати, бросил вызов драконам. И он же, к своему невероятному стыду, сдал Тримиан. Впрочем, стыд быстро сменился новой стратегией.

Которая только что с треском провалилась.

— Ты прав, сын, — поддакнул король, остановившись перед ним. — Это ты, старший, должен был стать королем. Ты герой, ты завоевал уважение даже врагов...

— А вместо этого она выбрала этого язвительного щенка, — прорычал Варден. — Что она в нем нашла? Красивое личико?

Король покачал головой:

— Не понимаю я этих драконов. Но что сделано, то сделано...

— Нет, — мрачно улыбнулся Варден, отставляя кубок. — Еще ничего не сделано. У меня есть козыри. Союзники в совете королевы — они недовольны ее импульсивными решениями. — Он поднялся, подойдя к окну. — Они дадут мне еще возможности. И я ими воспользуюсь.

В его голосе звучала холодная решимость, которая заставила короля поежиться.

— Варден, только будь осторожен...

— Осторожность — роскошь, которую я не могу себе позволить, отец, — ответил старший принц, глядя в сторону Северной башни.

______________________________________

Друзья мои!

Приветствую вас в новой книге!

Проясним ситуацию сразу - книга написана, и будет планомерно выкладываться.

Она очень важна для меня.

Прекрасный ироничный Дарнер и его эволюция до человека, способного пожертвовать всем ради своей королевы - то, что я писала с абсолютной любовью.

А потому, мне очень нужна ваша поддержка!

Прошу вашего отклика на книгу!

Мне очень помогут писать ваши:

- звездочки

⭐

,

- коммментарии,

- ваша подписка!

????

Спасибо вам большое)))

Дальше будет жарко!

2. Дерзкий и умный трофей

Солнечный свет, проникающий сквозь высокие витражные окна, окрашивал мои покои в золотистые и алые тона. Я стояла у окна, наблюдая за рассветом, когда услышала звук открывающейся двери.

Не оборачиваюсь сразу — пусть подождёт.

Пусть поймёт, кто здесь главный.

— Сними с него цепи, — приказываю я стражу, всё ещё не глядя на вошедших. — Можешь идти.

Металлический звон оков, шаги стражника, закрывающаяся дверь.

Теперь мы остались одни.

Я чувствовала его взгляд на своей спине, почти физическое прикосновение, и мой внутренний дракон беспокойно шевелился, требуя внимания к сокровищу. Но я медлила еще несколько секунд. И только потом повернулась.

— Выспались в своей башне, мой принц? — спросила я.

Дарнер стоял посреди комнаты, растирая запястья. Его светлые волосы были слегка растрёпаны, но держался он всё так же прямо, с королевским достоинством.

В глазах — неизменная насмешка.

— Не жаловался бы, если бы не соседство с колонией летучих мышей, — ответил он с полуулыбкой. — Полагаю, это ваши советники по ночной стратегии?

Его взгляд при этом скользил по моей фигуре, отмечая, видимо, простоту наряда. Обычно я принимаю гостей в полном королевском облачении, но сегодня решила одеться проще — тёмно-синее платье, минимум украшений. Интересно, что он думает? Разочарован отсутствием роскоши? Или понимает, что это тоже своего рода проверка?

— Вы удивительно бодры для человека, проведшего ночь в плену, — заметила я, подходя ближе.

Его глаза неотрывно следят за моими движениями. Он внимателен и напряжён, несмотря на расслабленную позу.

— Удивительно трудно впасть в отчаяние, когда тебя кормят с серебряных блюд и предоставляют кровать мягче, чем у некоторых принцесс, — парировал он. — Ваше Пламенное Великолепие просто не умеет обращаться с пленниками... или это особый метод пытки? Замучить комфортом?

Я не смогла сдержать улыбку.

Его острый язык и отвага вызывают во мне странное чувство — смесь раздражения и восхищения.

— Что со мной будет? — спросил он, внезапно став серьёзным. — Как именно вы намереваетесь использовать свой... трофей?

Этого вопрос я ждала.

Мой внутренний дракон нетерпеливо ворочается, нашёптывая:

"Скажи ему. Объясни, что он значит для нас. Сделай своим."

Рано.

Я сделала ещё несколько шагов и остановилась прямо перед ним, так близко, что могла уловить его запах — нотки сандалового дерева и чего-то неуловимо свежего, как горный воздух после грозы. Не драконий запах – мы пахнем огнем, дымом, часто – горькими травами. Не драконий, но такой приятный…

— У меня есть предложение, принц Дарнер, — сказала я тихо, наблюдая за его реакцией. — Сделка, если хотите.

— О, обожаю сделки, предложенные тем, кто держит меня в плену, — отозвался он с притворным энтузиазмом. — Они всегда такие равноправные и честные.

Я продолжила, игнорируя его сарказм:

— Как только вы переступаете порог этих покоев, вы принадлежите мне — так полно, как я только захочу.

Его брови слегка приподнялись, но он промолчал, ожидая продолжения.

— Если я захочу поставить вас на колени — вы встанете, — произнесла я, наблюдая за тенями, пробегающими по его лицу. — Если решу кормить вас с рук — вы будете моим послушным зверьком. Если пожелаю вас в любом другом качестве — вы не спорите и делаете так, как я прикажу.

Дарнер сохранил невозмутимое выражение лица, но я увидела, как его зрачки расширились — от страха? Возмущения? Или... чего-то другого?

— Восхитительно прямолинейная тирания, моя драконья повелительница, — произнес он с едва заметной дрожью в голосе. — Продолжайте, я заинтригован диапазоном моего порабощения.

— Но, — я сделала паузу, — чем больше вы мне позволяете, тем больше получаете — наслаждения, признания своих талантов и свободы. И я гарантирую, что никогда не буду унижать вас прилюдно.

Я вижу, как за невозмутимой маской его лица происходит сложная работа мысли.

— А процветание Тримиана будет напрямую зависеть от вашей... удовлетворённости моими услугами.

Это не вопрос, а утверждение. Он сразу всё понял.

— Именно так, — кивнула я.

— О каких талантах идёт речь? — спросил он, слегка наклонив голову. В его глазах мелькнуло что-то, чего я не могу до конца разгадать — то ли вызов, то ли любопытство.

— О, я хочу использовать ваш ум и ваш несравненный острый язык, — ответила, позволяя себе лёгкую улыбку. — Вы умны, принц. Возможно, умнее, чем многие в моём совете.

— Лесть перед порабощением? — он изобразил шутливый поклон. — Какая тонкость, Ваше Чешуйчатое Величество.

— И если вы сейчас согласны на мои условия, — продолжила я, не обращая внимания на его сарказм, — то на колени, мой принц. Руки за спину. Потому что тут вы становитесь рабом. Но ваше рабство ограничено этими покоями... ну и купальней, пожалуй.

Дарнер смотрит на меня долгим, изучающим взглядом.

— А если я откажусь? — в его голосе прозвучало деланное любопытство, но я поняла, что он уже принял решение. Он просто играет со мной, проверяя границы.

Я пожала плечами:

— Не знаю... Башня? На приёмах будете сидеть на цепи у трона? Может, заставлю выполнять тяжёлую работу, на конюшню отправлю... — я сделала паузу, наблюдая за его реакцией. — У меня богатая фантазия, принц.

— Не сомневаюсь в творческом потенциале драконьей королевы, — он слегка наклонил голову, а затем, к моему удивлению, плавно опустился на одно колено.

Внутренний дракон заурчал от удовольствия при виде склонённой головы моего сокровища. Но Дарнер поднял глаза, и в них столько иронии, что мне стало ясно — это подчинение только внешнее.

— Покорность на пороге дворцовой купальни и интеллектуальное партнёрство за её пределами, — произнес он. — Владычица моих цепей предлагает весьма экономичную сделку. Могу я узнать, что именно подразумевается под "любым другим качеством"? Или это будет сюрприз для нас обоих?

Я чувствую, как тепло разливается по моим щекам. Его прямота застала меня врасплох. Он не просто согласился — он попытался перехватить инициативу даже в покорности.

— Вы слишком любопытны для пленника, принц, — ответила я, стараясь сохранить хладнокровие. — На оба колена. Руки за спину. Полная покорность, как я сказала.

Дарнер опустился на оба колена с такой грацией, словно сделал мне одолжение. Завел руки за спину, выпрямился и поднял лицо, глядя мне прямо в глаза.

— Перед вами ваш покорнейший раб, Королева Иллюзорного Выбора, — произнес он. — Готов выполнять ваши желания... в этих покоях.

Я обошла его по кругу, наблюдая со всех сторон. Он невероятно хорош в своей дерзкой покорности — гордая осанка, даже на коленях, прямой взгляд, лишь слегка склонённая голова.

— Вы прекрасны, мой принц, — искренне произнесла я, останавливаясь перед ним. — Пожалуй, настолько, что я еще не закончила. А только начинаю.

Внутренний дракон заурчал от предвкушения. Наше сокровище такое яркое, такое дерзкое. Оно будет нашим, полностью нашим, но не сломленным — нет, зачем ломать то, что ценишь за его силу и блеск?

Я направилась к большому столу у окна, где были разложены карты и документы — дела, требующие решения, отчеты, жалобы подданных. Дарнер все еще стоял на коленях, и я жестом пригласила его подняться и подойти ближе.

— У меня есть задача, с которой не справились мои советники, — сказала я, разворачивая карту восточных провинций. — Проблема с дорогами. Расходы на их содержание выросли вдвое за последний год, но качество не улучшилось.

Дарнер приблизился к столу, его взгляд скользнул по карте с профессиональным интересом.

— Решение финансовых проблем королевства — новая обязанность пленников? — заметил он, склоняясь над картой. — Сомнительная привилегия. Обычно рабов используют для более... физических задач.

— Считайте это проверкой, — ответила я, наблюдая за его реакцией. — Мне интересен ваш ум. Хочу понять, стоило ли тратить на вас целое королевство.

— Ах, значит, это экзамен? — он приподнял бровь. — Моя великодушная экзаменаторша решила убедиться, что ее новое приобретение не только красиво, но и функционально?

Дарнер изучает карты с неожиданной серьезностью.

Ирония и сарказм не исчезают полностью, но я вижу, как его ум включается в работу. Пальцы скользят по линиям дорог, глаза прищурены. Он концентрируется.

— Интересная головоломка, — пробормотал он, прослеживая маршруты. — Ваши советники, случайно, не слепые?

— В каком смысле?

— Вот проблема, — наконец проговорил он, указывая на несколько участков. — Ваши подрядчики умны. Гениально умны, если честно. Дороги проложены так, чтобы требовать максимального обслуживания при минимальной пользе.

Я удивленно посмотрела на него:

— Продолжайте, мой догадливый узник.

— Посмотрите на эти петли, — он обвел несколько участков, и я заметила, как изменился его голос — стал увлеченным, профессиональным. — Дороги специально идут через низины, где весенние паводки гарантированно разрушат покрытие каждый год. А здесь, — его палец скользнул дальше, — маршрут через лесной массив, который требует постоянной расчистки от упавших деревьев.

По мере объяснения Дарнер все больше увлекался задачей, забывая о том, где находится и кто он такой. Я наблюдала, как преображается его лицо — от сдержанного и насмешливого к оживленному и сосредоточенному.

— И самое прекрасное, — продолжил он, прослеживая еще один маршрут, — этот участок идет через болотистую местность, где дорога просто тонет каждую весну. Кто-то очень тщательно продумал, как сделать дороги максимально затратными в обслуживании.

Дракон во мне довольно мурлычет.

Умное сокровище.

— Значит, это саботаж? — спросила я.

— Это коррупция в самом изящном исполнении, моя доверчивая повелительница, — ответил он с горькой усмешкой. — Кто-то получает деньги дважды — за строительство дорог и за их постоянный ремонт.

Он взял перо и начал набрасывать новую схему прямо поверх существующей карты.

— Вот мое предложение, —сказал он, увлеченно рисуя новые маршруты. — Перенаправьте основные пути через эти возвышенности. Дороже построить, но втрое дешевле содержать. И полностью смените подрядчиков — кто-то из вашего окружения явно в доле с ними.

Я посмотрела на его набросок. Логично, элегантно, экономически выгодно.

— Впечатляюще, — признала я. — За полчаса вы решили проблему, над которой мой совет бился три месяца.

— Возможно, ваш совет просто не хотел ее решать, — заметил он, поднимая на меня взгляд. — Иногда проблемы выгоднее поддерживать, чем устранять.

— Вы кого-то подозреваете в коррупции?

Дарнер отложил перо и выпрямился. Снова стал осторожным, ироничным.

— Ну что вы, моя подозрительная владычица, — говорит он с показной невинностью. — Я всего лишь пленный принц. Откуда мне знать, кто из ваших приближенных нечист на руку? Я просто указал на очевидные технические недочеты.

Умный. Очень умный. Он дал мне решение, но оставил возможность самой разбираться со своими людьми. И… откровенно говоря, не попался в мою ловушку, не стал никому мстить за падение Тримиана. А имена у него, вероятно, были.

— Хорошо сработано, — сказала я. — Вы прошли проверку.

— О, экзамен окончен? — снова ироничный поклон. — Надеюсь, моя всепроникающая наставница довольна результатами своего нового приобретения?

Дракон довольно урчит.

Он идеален. Красивый, умный, дерзкий... наш.

— Более чем довольна. Думаю, мы отлично поладим, мой умный принц.

После обсуждения дорог я отвела Дарнера в дальнюю часть покоев, где у окна стоял низкий столик, окруженный мягкими подушками. На нем были расставлены блюда с фруктами, свежий хлеб, сыры, кувшин вина.

— Теперь более личные правила.

Я села на подушки и жестом указала ему место рядом.

Дарнер опустился на подушки с элегантной грацией, но я качаю головой.

— А теперь, мой принц, вы снова встанете на оба колена, заведете руки за спину, и будете принимать пищу с моих рук, а я пока буду объяснять вам правила в этом помещении.

Он поднял бровь:

— Весьма интимное ограничение, моя изобретательная повелительница. Боитесь, что я отравлюсь, пытаясь есть самостоятельно?

— И нет, — продолжила я, игнорируя его сарказм, — я не буду требовать от вас молчания. Я вообще не буду требовать, чтобы вы ломались, мой принц. Но правила будут... И это будут правила настоящего рабства. Только если вы будете их выполнять, я буду выполнять свои обещания.

Дарнер медленно встал на колени перед столиком, заводя руки за спину. Даже в этой позе он умудряется сохранить достоинство.

— Итак, первое, — продолжила я, беря виноградину, — если я не требую иного, основная ваша поза здесь — на коленях, мой принц. Ваше тело принадлежит мне, Дарнер.

Я поднесла виноградину к его губам. Он принял ее, не отрывая взгляда от моего лица. В его глазах читается вызов, а не покорность.

— Телесное рабство в чистом виде? — заметил он, прожевав. — Какая классика. Мне казалось, со времен воинственных драконов что-то изменилось. Вы хоть и предпочитаете горы и пещеры, но больше не держите армии рабов. Мммм, промахнулся, надо же. Драконья королева ценит традиции.

— Вы исполняете любой приказ немедленно, —продолжила я, беря кусочек персика. — Я делаю с вами то, что захочу.

Дарнер принял фрукт, его губы слегка коснулись моих пальцев.

— Звучит как мечта деспота, — говорит он с легкой усмешкой. — Моя всемогущая владычица получает живую игрушку, которая не может сказать "нет".

— И последнее, — добавила я, чувствуя, как учащается пульс, — вы отныне принимаете пищу в этих покоях лишь с моих рук. И я буду следить, чтобы так было почаще.

— Ну конечно, — усмехнулся он. — Королева иллюзорного выбора оставляет своей игрушке выбор — подчиниться или погубить королевство. Какая... свобода воли.

Я встретила его взгляд:

— Вы замечательно все понимаете.

— У меня отличная мотивация, — отвечает он. — Целое королевство зависит от моей способности... угодить драконьей королеве.

Дракон во мне довольно урчит.

Он принимает наши правила игры.

Следующая виноградина случайно скользнула по его губам, оставляя влажный след. И Дарнер, не отрывая взгляда от моих глаз, медленно поцеловал мои пальцы.

Дрожь прошла по всему моему телу. Чешуйки на шее нагрелись, внутренний дракон почти зарычал от удовольствия.

Наше сокровище смелое,

— шепчет он внутри.

Оно нас желает.

— Дерзость, — выдохнула я, но в голосе больше возбуждения, чем гнева.

— Простите, моя чувствительная повелительница, — сказал он с невинным видом. — Случайность. Или вы хотели, чтобы я позволил фрукту упасть на пол?

Лукавый взгляд, легкая улыбка. Он знает, что делает.

— Мне нравится, — признала я, беря следующий кусочек. — Ваша... непосредственность.

— Рад, что могу порадовать мою непредсказуемую госпожу, — ответил он, принимая еду. — Хотя должен заметить, правила весьма... всеобъемлющие. Оставляете ли вы своему послушному рабу хоть какие-то личные границы?

Я наклонилась ближе, и он замер.

— Никаких, — прошептала я. — Абсолютно никаких.

В его глазах — смесь возбуждения и вызова.

— Тогда позвольте уточнить, моя всепоглощающая владычица. А что получает пленник взамен такой... полной капитуляции?

Дракон ликует.

Он хочет большего. Он готов на большее.

— Все, — ответила я, проводя пальцем по его губам. — Абсолютно все.

Стражники увели Дарнера обратно в башню, и я слышала, как защелкиваются кандалы на его запястьях. И вот я осталась одна.

Опускаюсь в кресло у камина, прижимая к губам руку — ту самую, которую он целовал. Кожа все еще хранит тепло его прикосновения, и дракон во мне томно потягивается, вспоминая ощущения.

Мягкие губы. Дерзкий взгляд. Этот вызывающий блеск в зеленых глазах.

Никогда раньше пленник не вызывал у меня таких противоречивых чувств.

Обычно захват добычи приносил удовлетворение — завоевал, подчинил, сломил.

Но с Дарнером все по-другому. Желание подчинить его соседствует с восхищением его несгибаемым духом.

Вместо того чтобы разозлиться на дерзость, я ощущаю... возбуждение.

Дракон внутри меня все настойчивее:

Он наш. Наше сокровище. Мы должны привязать его крепче. Он не должен даже думать о бегстве.

Казалось бы, куда уж крепче. Он пленник, да, но у меня в заложниках целый Тримиан. Куда он денется? Никуда. Телом. Но что насчет души, насчет разума? Насчет того, что мне так нужно от него?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я подошла к резному шкафчику, где храню особые предметы. Достала гладкий золотой браслет — тонкий, изящный, но невероятно прочный. На внутренней стороне выгравированы драконьи руны защиты и привязки. Драконье золото – редкий металл, опаленный драконьим пламенем и имеющий некоторые магические свойства.

Браслет нельзя снять, если я того не пожелаю.

Такую вещицу мне отдала матушка. А я никогда не думала, что понадобится. Но старшая драконья королева была мудрее, а еще, у нее было свое сокровище.

Мой отец.

Вечером я направилась в Северную башню. Стражники у двери удивленно расступились — королева редко навещает пленников лично.

— Оставьте нас, — приказала я.

Дарнер сидел у окна с книгой в руках — видимо, нашел что-то интересное в библиотеке. При моем появлении он поднял взгляд, и в нем читалось легкое удивление.

— Какая неожиданность, — сказал он, закрывая книгу. — Моя заботливая тюремщица решила проверить, как живется ее новому приобретению?

— По официальной версии, да, проверить, все ли в порядке, — ответила я, подходя ближе. — Но на самом деле у меня есть для вас подарок.

Я достала браслет, и золото блеснуло в свете свечей. Щелчок пальцами – с Дарнера упали серебряные цепи. Брови моего принца изогнулись – он еще не видел проявлений драконьей магии.

— Теперь это ваша цепь за пределами моих покоев, — сказала я, показывая ему новое украшение, — пока я не захочу иного. Элегантнее прежних, не находите?

Дарнер посмотрел на браслет, затем на меня.

— Как изысканно, — заметил он. —Моя утонченная владычица имеет безукоризненный вкус даже в выборе оков.

Я взяла его руку. Кожа теплая, и я чувствую, как участился его пульс под моими пальцами. Браслет защелкнулся. Чего я хочу сейчас с упоительной силой, это немедленно припасть к его запястью губами. Ему идет драконье золото. Он сам – драконье золото.

И пока о том не знает.

Но, о, как я ошибаюсь. Его ум – острее любой бритвы.

— Вы быстро учитесь правилам игры, мой принц, — прошептала я, стоя совсем близко.

Дарнер поднял на меня взгляд, и в его глазах — та самая дерзость, которая так меня привлекает.

— Это не игра для меня, моя ненаглядная тюремщица, — ответил он тихо, не отрываясь от моего лица. — Я просто хочу знать, насколько крепки ваши собственные цепи.

Его слова - удар точно в цель.

Жар пульсирует в венах, дракон взрывается восторгом от этого дерзкого вызова.

Он видит нас. Видит настоящую. Понимает, что мы тоже не свободны.

— Мои цепи? — переспросила я, чувствуя, как голос становится хриплым.

— Ваши, моя проницательная повелительница, — кивнул он. — Тот древний инстинкт, который заставляет драконов собирать сокровища. Тот голос внутри, который шепчет: "мое, только мое". — Он наклоняет голову. — Интересно, кто из нас двоих на самом деле в плену?

Впервые за долгие годы кто-то видит меня настоящую — не только властную королеву, но и существо, ведомое древними инстинктами. И самое опасное — пленник, кажется, начинает распознавать свою власть надо мной.

Дракон рычит от возбуждения:

Он понимает игру. Наше умное сокровище.

— Дерзко.

— Честно, — поправил он. — Я вижу, как вы на меня смотрите. Видел это с самого начала. Вопрос в том, моя загадочная владычица, готовы ли вы признать, что охота может идти в обе стороны?

Я должна уйти. Сейчас же.

Пока не сказала или не сделала что-то непоправимое.

Но вместо этого я наклонилась и быстро поцеловала его в губы. Коротко, почти невесомо.

— Спокойной ночи, мой дерзкий принц.

И о, как я побежала от него.

Потому что сил удержаться нет.

Или присвою сейчас – целиком, или вернусь в покои.

За спиной слышится его тихий смех — довольный, понимающий.

Да

.

Он определенно начинает понимать свою власть надо мной.

3. Советники садятся в лужу

Солнечные лучи просачивались сквозь витражные окна моих покоев, окрашивая стены в золотистые и лазурные оттенки. Я стояла перед высоким зеркалом, пока две служанки закрепляли последние детали официального наряда — темно-синего платья с золотой вышивкой в виде драконьих чешуек.

Дарнер расположился в кресле у окна, наблюдая за процессом с той ленивой грацией кота, который знает, что он красив. На нем серебристо-голубой камзол — цвета дома Тримиан, но более изысканного кроя, чем обычная дипломатическая одежда.

— Сегодня ваш первый совет, принц, — отметила я, встречаясь с ним взглядом в зеркале. — Надеюсь, вы готовы представить свое решение проблемы дорог перед моими советниками.

— Ах, сегодня моя великодушная дрессировщица демонстрирует своего образованного пленника? — Дарнер поднялся с кресла, и в его улыбке ясно читалась легкая тревога. — Не боитесь, что ваша обезьянка разочарует почтенную публику неуместными выходками?

Я отослала служанок жестом и повернулась к нему.

— Мои советники не публика, — мой голос стал серьезнее. — Среди них есть те, кто будет восхищаться вашим умом, и те, кто увидит в вас угрозу.

— И какую именно угрозу может представлять безоружный пленник? — спросил он, подходя ближе. — Моя предусмотрительная покровительница опасается, что я очарую ее советников остроумием и сбегу в карете канцлера?

При этом это просто праздник демонстрации физического превосходства. Он почти навис надо мной – гораздо более высокий и уж точно выглядящий куда мощнее, чем я в своем человеческом облике. Очень хочется трансформироваться.

Смотрю на него снизу вверх. О, он точно знает, что делает. И как же сложно не обращать на его выходки внимания.

— Те, кто получает выгоду от нынешнего положения дел, не обрадуются появлению человека, способного его изменить, — ответила я, скользнув пальцами по его подбородку, чуть приподнимая, ненавязчиво.

Переворачивая тонкую игру превосходства.

Ты – мой. А я тут хозяйка. Он не оспаривал. Нет. Но намеки…

— И что же вы хотите, моя драгоценная тюремщица? — спросил он тихо, когда мои пальцы задержались на его шее.

— Мое сокровище должно сиять сегодня, но не слишком ярко, — ответила я. — В совете есть глаза и уши, которые отчитываются не только передо мной.

Дарнер перехватил мою руку и поцеловал запястье — легко, дерзко, зная, что это заставляет дракона во мне урчать от удовольствия. Снова перевернув карту превосходства в нашей незримой игре. Боги, как же он хорош.

— Обещаю быть достаточно тусклым, чтобы не ослепить ваших придворных змей, моя предусмотрительная повелительница, — проговорил он с ироничным поклоном. — Хотя должен заметить, контроль яркости — довольно сложная задача для того, кто привык быть... скажем так, центром внимания.

— Вы справитесь, — ответила я, чувствуя тепло его губ на коже. — У вас есть стимул.

— Ах да, процветание моего королевства, —кивнул он с показной серьезностью. — Не могу подвести своих подданных ради сиюминутного удовольствия поставить на место пару-тройку коррумпированных чиновников.

Он отпустил мою руку, но даже не думает отходить.

— Скажите, — продолжил он, — а насколько... деликатно мне следует обходиться с теми, кого вы подозреваете в нечестности? Или вы предпочитаете прямой удар в лоб?

Дракон одобрительно рычит.

Умное сокровище. Просчитывает ходы заранее.

— Элегантность, — ответила я. — Покажите проблему так, чтобы виновные сами себя выдали попытками оправдаться.

— Понял. Позволить им повеситься на собственной веревке. Моя хитроумная наставница явно имеет опыт в подобных... образовательных мероприятиях.

В его глазах читается восхищение — не только моим умом, но и безжалостностью. И это странным образом возбуждает.

— Тогда идемте, мой красноречивый советник, — сказала я, направляясь к двери. — Пора показать совету, что их новый коллега стоит потраченного на него королевства.

— С удовольствием последую за моей великолепной покровительницей, — ответил он, но в голосе послышалась стальная нотка. — Надеюсь, ваши советники готовы к... просвещению.

Полукруглое помещение с высоким сводчатым потолком, украшенным фресками с изображением драконов – это тот самый величественный зал совета. Массивный стол из темного дерева занимает центр комнаты, за ним сидят двенадцать советников — мужчины и женщины разного возраста, в богатых одеждах, отражающих их статус.

Я вошла первой, за мной - Дарнер. По комнате пробежал шепот — многие советники впервые увидели принца после его пленения и теперь с нескрываемым любопытством разглядывали его.

Я заняла место во главе стола.

Дарнер остался стоять позади меня, как подобает его статусу, но я вижу, как его взгляд оценивающе заскользил по лицам советников.

— Сегодня я пригласила принца Дарнера, чтобы он представил свое решение проблемы восточных дорог, — объявила я. — Я нашла его предложения заслуживающими внимания.

Бремор, королевский казначей — полный мужчина с острой бородкой и цепким взглядом, который всегда напоминал мне хорька, — подался вперед.

— Ваше Величество, при всем уважении, стоит ли доверять вопросы государственной важности... пленнику? — последнее слово он произнес с особым нажимом, словно оно оставляет неприятный привкус.

— Я доверяю интеллекту, где бы его ни нашла.

Жестом я пригласила Дарнера выступить. Он шагнул к столу, где были разложены карты, и я увидела, как мгновенно меняется его манера держаться — становится более формальной, дипломатичной.

— Почтенные советники, — начал он с легким поклоном, — позвольте продемонстрировать вам решение, которое, возможно, покажется неожиданным, но математически выверенным.

Его голос звучал уверенно, но без высокомерия.

Боги, что сейчас творится с моим драконом.

У меня подкашиваются колени. Какое умное сокровище, как хочется… Это даже немного больно физически, наблюдать за явным триумфом своего сокровища. Будь моя воля, мой умный принц сейчас не над картами бы склонялся, а лежал на этом столе.

О чем я думаю?

Дороги, Киаран, дороги! Сосредоточься.

Он указал на проблемные участки дорог, объяснил свое решение перенаправить маршруты через возвышенности и детально описал, как это сократит расходы.

— Видите ли, — продолжил он, и я заметила, как осторожно мой пленник выбирает слова, — текущие маршруты проложены с поразительной... креативностью. Словно кто-то специально выбирал самые затратные в обслуживании участки.

Советники внимательны.

Лица некоторых выражают искреннее восхищение — особенно старая Ирдвен, моя наставница, едва заметно кивает. Такур, глава гвардии, выглядит впечатленным. Но Бремор и трое его ближайших сторонников обмениваются многозначительными взглядами.

Опс. Попался, старый ящер.

— Более того, — продолжил Дарнер, — я предлагаю полностью сменить подрядчиков. Текущие компании демонстрируют удивительную способность строить дороги, которые требуют постоянного ремонта. Почти как будто это... специальная услуга.

— Это серьезное обвинение, принц, — заметил Серен, советник по торговле. — У вас есть доказательства коррупции?

Дарнер улыбнулся — той самой ироничной улыбкой, которая так меня завораживает.

— Только логика и математика, проницательнейший из советников, — ответил он. — Но, полагаю, беспристрастная проверка документации подрядчиков может выявить некоторые...

творческие

финансовые решения. И, возможно, интересные связи с влиятельными персонами при дворе.

Бремор заметно побледнел, хотя постарался сохранить невозмутимость.

— Принц делает смелые предположения, — сказал казначей натянуто. — Возможно, его... свежий взгляд не учитывает всех нюансов нашей работы.

— О, я полностью признаю свою неопытность в местных нюансах, — ответил Дарнер с показной скромностью. — Моя почтенная наставница королева любезно позволила высказать мои дилетантские соображения. Конечно, настоящие профессионалы смогут найти способы опровергнуть эти упрощенческие выводы.

О, какое потрясающее приобретение я сделала. Даже если не учитывать сходящую с ума внутреннюю ящерицу, он… великолепен.

Ловушка захлопнулась. Теперь любые возражения Бремора будут выглядеть как попытка скрыть что-то важное. И оправдаться.

Дарнер закончил выступление и вернулся на место позади меня. Я чувствую его присутствие — теплое, уверенное, слегка торжествующее. И думаю почему-то только об одном – ему нужно место за этим столом.

Я просто обязана это сделать. Мне нужна его голова тут. И его острый язык, что колет в самые нежные места моих советников-драконов.

— Что ж, — произнесла я, — я одобряю этот план и поручаю его исполнение казначейству. Бремор, жду от вас отчета о новых подрядчиках через неделю.

Казначей поклонился, но взгляд его остался ледяным.

— Разумеется, Ваше Величество. Хотя смена проверенных подрядчиков может привести к... непредвиденным сложностям.

— Уверена, ваш профессионализм поможет их преодолеть, — ответила я сладко.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Бремор задержался после совета – говорить со своими союзниками. Их лица выражают недовольство и тревогу.

— Интересная реакция, — тихо заметил Дарнер, когда мы остались одни.

— Вы отлично справились, мой красноречивый дипломат, — ответила я. — Хотя, боюсь, нажили себе врагов.

Мой!

Дракон внутри меня требует произносить, утверждать, клеймить этим словом, припечатывать. Я почти схожу с ума от этого навязчивого шепота.

Нашшше сокровище.

Мое золото.

— О, я в этом не сомневаюсь, моя предусмотрительная покровительница, — улыбнулся он. — Но разве не в этом была цель? Заставить виновных показать свои карты?

Дракон во мне довольно урчит.

Умное, смелое сокровище. Оно превзошло наши ожидания.

— Именно в этом, —подтвердила я. — Теперь посмотрим, что они предпримут дальше.

Мы с Дарнером задержались в коридоре, хотя, признаться, я не планирую его отпускать. Несколько придворных прошли мимо, кланяясь мне и с нескрываемым любопытством разглядывая моего спутника.

— Вы впечатлили многих сегодня, мой принц, — сказала я достаточно громко.

— Я всего лишь стремился быть полезным своей огнедышащей покорительнице, Ваше Величество, — ответил Дарнер с легким поклоном, но в его глазах ясно читалось довольство собственным успехом.

Я шагнула ближе, демонстративно поправляя воротник его камзола перед глазами проходящих придворных — жест, явно утверждающий право собственности. Мои пальцы медленно скользнули по его шее. Дарнер непроизвольно вздрогнул, его зрачки расширились. Дракон во мне довольно замурлыкал от этой реакции.

— Сегодня вечером вы будете ужинать со мной. У меня есть другие проекты, которые требуют вашего... особого внимания.

Наши взгляды встречаются в безмолвном поединке воли. Никто из нас не отводит глаз, и напряжение между нами становится почти осязаемым для окружающих. Я вижу, как несколько придворных замедляют шаг, чувствуя эту напряженную близость.

— Как пожелает моя королева, — наконец ответил Дарнер, но в его голосе - вызов, а не покорность. — Надеюсь, моя образованная покровительница найдет мои... таланты достаточно разносторонними для новых задач.

Я улыбнулась, удовлетворенная его ответом, надеюсь, получилось достаточно хищно. Эта улыбка не обещает ему легкой участи. Но я вижу, как его заводит это маленькое противостояние, в котором, по условиям сделки, он вроде и должен уступить, но неизменно протаскивает меня все дальше и дальше в бездну собственных привязанностей.

Король Нирит стоял на высокой башне крепостной стены Тримиана, наблюдая, как последние драконьи отряды покидают город. Их знамена развевались на ветру, солдаты маршировали спокойно, без медлительности победителей, желающих захватить еще что-то, или поспешности отступающих.

— Они выполнили все условия, Ваше Величество, — доложил офицер, не скрывая удивления в голосе. — Осада полностью снята, торговые пути открыты. Более того, драконьи маги даже помогли восстановить разрушенный восточный акведук.

— Невероятно, — пробормотал Нирит, наблюдая, как драконий отряд проходит через городские ворота. — Драконья королева сдержала слово... И все это за одного моего сына.

— Народ уже слагает легенды о принце Дарнере, — осторожно заметил военачальник. — Говорят, он очаровал королеву драконов своим умом, чтобы спасти Тримиан. В тавернах поют песни о том, как наш принц превратил плен в дипломатическую победу.

Нирит качнул головой, хмурясь.

— Я отдал сына на заклание, а он стал героем, — король горько усмехнулся. — Если бы только я знал, чего это будет стоить...

В этот момент на площадке башни появился гонец — молодой человек в запыленном плаще, явно скакавший без остановок.

— От принца Вардена, Ваше Величество, — произнес он, протягивая запечатанное письмо правителю.

Король жадно схватил письмо, развернул, сломав печать и быстро пробежал глазами по строчкам. Его лицо менялось по мере чтения — от облегчения к удивлению, затем к настороженной задумчивости.

— Варден прибывает завтра, — сказал он военачальнику, складывая письмо. — У него есть план по поводу Дарнера.

Военачальник поднял бровь:

— Какой план, Ваше Величество?

— Он не пишет подробностей, — ответил Нирит, снова разворачивая письмо. — Только говорит, что нужно действовать быстро, пока ситуация... благоприятна.

— Звучит загадочно. Что он может предпринять? Принц Дарнер в руках драконьей королевы, а мы только что получили мир.

— Знаю Вардена. Он никогда не принимал поражений. И то, что младший брат стал героем...

Он не закончил мысль, но собеседник понял намек.

— Вы думаете, принц Варден не смирился с тем, как обернулись события?

— Варден привык быть единственным наследником, единственным героем, — ответил Нирит. — А теперь весь Тримиан превозносит Дарнера. Это должно его... беспокоить.

Король повернулся к гонцу:

— Скажи принцу, что я жду его завтра к вечеру. И пусть приготовится подробно объяснить свой план.

Гонец поклонился и поспешил прочь. Он и так слышал много.

— Надеюсь, принц Варден не собирается разрушить мир, который принц Дарнер купил такой ценой.

— Будем надеяться. Будем надеяться, что он помнит: Дарнер — его брат, а не враг.

Варден смотрел на огни Тримиана. Его лицо, обычно уверенное и решительное, сейчас хранило смесь гнева и плохо скрываемой зависти. Он сжал в руке кубок с вином, делая размеренные, медленные глотки.

— Снова младший брат оказался в центре внимания, — пробормотал он, и в голосе послышалась давняя, въевшаяся горечь. — Сначала мать с ее бесконечной заботой о "хрупком Дарнере", теперь целое королевство восхваляет его как героя.

Варден отошел от окна, его шаги по мраморному полу звучали резко, отрывисто.

— А ведь это я должен был остаться там, — продолжил он, обращаясь к собственному отражению в полированной поверхности стены. — Я должен был покорить драконью королеву, подчинить ее своей воле... и получить власть над обоими королевствами.

Он залпом допил вино и с силой поставил кубок на стол.

В дверь тихо постучали. Вошел слуга — немолодой мужчина с осторожными глазами, который служил Вардену уже много лет.

— От советника Бремора из драконьего королевства, мой принц, — прошептал слуга, протягивая запечатанное письмо с незнакомой печатью.

Варден схватил письмо, отослал слугу жестом и, убедившись, что остался один, быстро прочитал послание. Улыбка постепенно расползлась по его лицу — холодная, хищная.

— Так-так... оказывается, не только я считаю, что королеве нужен более... подходящий консорт, — протянул он, перечитывая ключевые строки. — Половина совета драконьего королевства уже готова поддержать перемены.

Он подошел к большому зеркалу, рассматривая свое отражение — старший сын короля, герой войны, тот, кто должен был стать следующим правителем Тримиана. В зеркале он видел себя в короне, рядом с драконьей королевой.

— Мы спасем тебя из лап этой ведьмы, дорогой брат, — произнес он с показной заботой, но глаза оставались холодными. — А если в процессе освобождения с тобой что-то случится... что ж, такие операции всегда сопряжены с риском.

Варден усмехнулся, представляя себе, как стоит рядом с Киаран не как пленник, а как равный. Как становится не просто консортом, а истинным правителем объединенных королевств.

— Готовься, братец, — прошептал он, складывая письмо. — Скоро мы встретимся снова. И на этот раз история будет развиваться правильно.

4. Служить вам невыносимо приятно

Вечер накрыл дворец мягкими тенями, и я наконец отложила последние документы — отчеты о восстановлении торговых путей с Тримианом. Цифры радовали: драконьи купцы снова могли свободно торговать, а казна пополнялась золотом. Все благодаря одному упрямому принцу, который сейчас сидел в кресле у окна, углубившись в какую-то книгу.

Дарнер выглядел почти домашним в моих покоях — расслабленным. Золотой браслет на его запястье уже не казался таким тяжелым символом плена. Скорее, украшением, которое подчеркивало изящество его рук.

Пока я не требовала внешних проявлений покорности. Ждала.

Тихий стук в дверь прервал наше молчаливое сосуществование. Вошли две служанки с большими кувшинами — я узнала запах горных трав и масел.

— Ваше Величество, купальня готова, — доложила Вилма.

Старая женщина понимающе улыбнулась мне.

Ладно, имеет полное право понимать больше, чем говорит. Это же Вилма.

Я поднялась, ощущая, как мышцы затекли от долгого сидения за столом. Мой взгляд скользнул к Дарнеру — он поднял глаза от книги, наблюдая за мной с тем вежливым вниманием, которое научился демонстрировать.

— Пойдем со мной, — сказала я, и в моем голосе не было вопроса.

Дарнер медленно поднял бровь — этот жест уже стал мне знаком, предвестник очередной колкости.

— Должен ли я сопровождать вас в качестве носильщика полотенец или чтеца стихов во время водных процедур? — спросил он с тем невозмутимым тоном, который умел придавать даже самым дерзким репликам.

Дракон во мне потянулся, заинтригованный его смелостью. Я чувствую себя кошкой, играющей с мышью, но эта мышь кусается.

— В качестве того, кем я захочу тебя видеть, мой принц, — ответила я спокойно, направляясь к двери.

И увидела, как он застыл. На долю секунды его ирония покинула его — я поймала мимолетное выражение растерянности, может быть, даже тревоги. Но он быстро взял себя в руки и поднялся, закрыв книгу. Я улыбнулась про себя. Хорошо. Пусть гадает, что я задумала. Неопределенность — отличный способ держать даже самого остроумного пленника в напряжении.

— Идем, — повторила я, и он последовал за мной в соседнее помещение.

Интересно, сохранит ли он свое чувство юмора, когда поймет, зачем я его позвала.

Я толкнула тяжелые двери, и мы вошли в мою личную купальню.

Услышала, как Дарнер тихо вздохнул — помещение действительно впечатляло. Высокие своды, вырубленные прямо в живой скале, небольшое озеро горячей воды в центре, витражи под потолком, окрашивающие пар в синие и золотые блики. Ароматические свечи наполняли воздух запахом горного вереска.

Я обернулась к нему, и дракон во мне предвкушающе потянулся. Пора было посмотреть, насколько далеко простиралось его остроумие.

— Сегодня вы будете служить мне здесь, — сказала я, не отводя взгляда.

И прежде, чем он успел ответить, решительно сбросила мантию. Затем медленно, наслаждаясь его реакцией, развязала шнуровку платья и позволила ему соскользнуть к ногам.

Дарнер застыл так резко, словно превратился в камень.

На его лице впервые за все время исчезла привычная маска иронии. Его глаза расширились, я видела, как он судорожно сглотнул, как его взгляд скользил по моему телу — белая кожа, контрастирующая с темными волосами, спускающимися до поясницы; изгибы, не скрытые больше тяжелыми королевскими одеждами; и ряд золотистых чешуек, самые крупные - вдоль позвоночника — видимый знак моей драконьей природы.

Я медленно подошла к краю бассейна и опустилась в горячую воду, ощущая, как она обнимала мою кожу. Повернулась к нему лицом, вода доходила мне до груди.

— Вымойте меня, мой принц, — приказала я, наблюдая за ним из-под ресниц.

Дарнер по-прежнему стоял неподвижно.

Неповиновение?

Шок?

Или он просто восхищен до потери дара речи?

Внутренний дракон беспокойно ворочался, а затем... замурлыкал. Сокровище смотрело на нас, шептал внутренний голос. Смотрело и желало.

Наконец он сглотнул и медленно подошел к бассейну-озеру.

— Боюсь, я никогда этого не делал, — его голос звучал ниже обычного, с хрипотцой, которой раньше не было. — И мне нужны... более четкие инструкции.

Я рассмеялась, чувствуя, как напряжение внезапно отпустило.

— Да, действительно, это я не предусмотрела, — указала на каменную полку с флаконами. — Хорошо. Более четкие инструкции: берете мыло, взбиваете в пену и моете меня — руками.

Сделала паузу, глядя на его руки, которые даже сейчас, в нервном движении, казались изящными и сильными одновременно.

— Нежная кожа, Дарнер, — продолжила мягче. — Очень нежная, мой принц. И очень чувствительные чешуйки, будьте осторожны.

Я вынырнула из воды одним движением и села на краю бассейна. Ожидая.

Он выбрал флакон с перламутровым мылом, вылил немного на ладони и начал растирать, создавая пену. Его пальцы слегка дрожали — почти незаметно, но я замечала. Это придавало мне уверенности.

— С чего начать? — спросил он, и за вопросом я слышала отголосок его обычного сарказма, словно он пытался восстановить равновесие.

— С плеч, — повернулась к нему спиной, демонстрируя линию чешуек.

Дарнеру пришлось опуститься на колени позади меня. Судя по тому, как тяжело он упал, задуманное удалось мне в полной мере.

Первое прикосновение его пальцев к моей коже было неуверенным, почти робким. Но затем, почувствовав мою реакцию — легкий вздох удовольствия — он стал смелее. Его руки скользили по моим плечам и спине, бережно обходя чешуйки, а затем, набравшись смелости, мягко пробежались и по ним.

Я выгнулась от неожиданного удовольствия. Никто никогда не прикасался к моим чешуйкам — это было слишком интимно, слишком... драконье.

— Вам больно? — тихо спросил он, мгновенно убирая руки.

— Нет, — обернулась через плечо. — Приятно. Слишком приятно.

Что-то мелькнуло в его глазах — понимание, интерес, и что-то еще, что я не могла или не хотела распознать.

— Эти чешуйки... они всегда у вас были? — спросил он, осторожно прослеживая их линию.

— Да, — ответила, закрывая глаза. — Это часть моей сущности, которая проявляется даже в человеческой форме.

— Они красивы, — произнес он тихо. — Как созвездия на коже.

Его пальцы снова коснулись чешуек на предплечьях, но теперь уже намеренно.

К моему удивлению, они изменили оттенок, становясь более насыщенно-золотыми, и теплели под его прикосновениями. Из моего горла вырвался тихий мурлыкающий звук.

— Они реагируют на ваши прикосновения, — заметила я, и в голосе появились новые, незнакомые нотки, - люди обычно находят их отталкивающими, — сказала с горечью. — Слишком явное напоминание о нечеловеческой сущности.

— Я нахожу их прекрасными, — возразил он, и его пальцы снова скользнули вдоль линии чешуек у позвоночника.

Я снова издала мурлыкающий звук, и мы оба замерли.

— Я сделал что-то не так? — обеспокоенно спросил он.

— Нет, — ответила, не оборачиваясь. — Просто никто никогда... Продолжайте.

Он продолжил мыть меня, его руки двигались с большей уверенностью. Я повернулась, позволяя ему обмыть руки, ключицы, живот. Его дыхание становилось все более неровным, когда я выгибалась, подставляя ему то одну часть тела, то другую.

После того, как он закончил, я полностью погрузилась в воду, смывая пену, а когда вынырнула, оказалась лицом к лицу с ним. Капли воды стекали по моему лицу, шее, груди. Он замер, не в силах отвести взгляд.

— Теперь голову, — сказала я, указывая на другой флакон. — Зайдите в озеро, будет удобнее.

Дарнер замер, явно не ожидав такого поворота.

— Раздевайтесь, Дарнер, — мягко улыбнулась. — Вода приятна, честное слово.

Он медленно снял тунику, обнажая грудь, покрытую старыми шрамами. О, да ты избегал и битв, мой принц. Я жадно разглядывала его, не скрывая интереса. Затем он разулся и, после секундного колебания, снял брюки.

— Вы слишком скромны для пленника, мой принц, — заметила я.

— А вы слишком нескромны для королевы, моя повелительница, — парировал он, и я обрадовалась возвращению его острого языка.

Дарнер вошел в воду, и я подала ему флакон для волос. Он встал позади меня и начал мягко массировать мою голову, распределяя ароматное масло по волосам. Его пальцы двигались умело, находя точки напряжения.

Я не сдержалась и снова издала звук, подозрительно похожий на мурлыканье. Дарнер на мгновение замер, а затем продолжил с еще большим старанием.

— Где вы научились так хорошо массировать голову? — спросила, откинув голову ему на плечо.

— У меня была целая жизнь до пленения, моя королева, — ответил он с нотками прежней иронии. — Полная разнообразных талантов и навыков.

— Отныне это ваша почетная обязанность, — прикрыла глаза от удовольствия. — Слишком много наслаждения вы дарите своей королеве.

Внутренний дракон довольно урчал: сокровище прекрасно, сокровище служит нам.

Дарнер продолжил омывать меня, теперь уже более уверенно. Его прикосновения стали смелее, исследуя границу между гладкой кожей и чешуйками. Я откинула голову назад, прикрыв глаза, губы невольно приоткрылись. Из горла снова вырывались тихие мурлыкающие звуки — я уже не могла их сдержать.

— Теперь я понимаю, — тихо сказал Дарнер, его дыхание коснулось моего уха, — почему вы не позволяете почти никому касаться твоего тела. Эти звуки слишком... личные.

Я резко повернулась к нему.

Он слишком много видит, слишком понимает.

— Ты слишком много говоришь, принц, — сказала я, но в голосе не было гнева — скорее смущение, которое я пыталась скрыть за строгостью.

— Теперь твоя очередь, — произнесла я внезапно, взяв с края бассейна мягкую губку.

— Моя? — удивился Дарнер, его брови поднялись.

— Да, я вымою тебя, — ответила я твердо. — Выйди из воды… Пусть по колено. Повернись.

Дарнер послушно повернулся спиной, и я увидела его тело целиком — широкие плечи, узкую талию, шрамы от старых ран, рассказывающие историю его жизни до плена. Я провела губкой по его плечам, затем медленно спустилась по позвоночнику. Его кожа была теплой под моими прикосновениями.

— У тебя красивое тело для человека, — сказала я, проводя губкой по его пояснице. — Хотя и слишком хрупкое по драконьим меркам.

— Прошу прощения за мою эволюционную отсталость, — хмыкнул Дарнер, но я слышала, как участилось его дыхание, когда моя рука скользнула по его боку.

Обойдя его, я оказалась лицом к лицу с ним. Мой взгляд невольно скользнул вниз. Затем я подняла глаза к его лицу и увидела смущение, которое он пытался скрыть.

— Ты не можешь скрыть свое возбуждение, — заметила я, и в голосе слышалась странная смесь удовлетворения и любопытства. — Вода делает его слишком... очевидным.

Дарнер не ответил. Его щеки слегка покраснели, но он не отвел взгляда. В его глазах я увидела что-то новое — не только желание, но и уязвимость.

— Мне нравится твоя честность, мой принц, — сказала я мягче. — Твое тело не умеет лгать, в отличие от твоего языка.

Я отложила губку и поднялась по ступеням из бассейна, чувствуя, как вода стекает по моему телу. Чешуйки все еще сияли ярким золотом от его прикосновений. Наверное, и на спине – тоже.

А ведь мне говорили, что сокровище пробуждает силу.

Мама говорила.

Да я не верила. Думала, все это – драконьи сказки.

И вот, пожалуйста, я тут, и едва сдерживаюсь, чтобы не наброситься на него прямо на ступеньках бассейна.

— На сегодня достаточно, — произнесла я, заворачиваясь в мягкое полотенце, и, о, кто бы знал, чего мне это стоило. — Я буду ждать тебя в спальне через четверть часа. Ты будешь спать у моей постели сегодня.

Дарнер тоже вышел из воды и потянулся за полотенцем. На мгновение наши взгляды встретились, и он медленно улыбнулся — не с обычной иронией, а с чем-то более глубоким.

— Должен признать, — произнес он, вытираясь, — служить вам почти невыносимо приятно. Возможно, мне стоит пересмотреть свое отношение к неволе.

Внутренний дракон довольно заурчал.

Сокровище прекрасно, сокровище признает нас, сокровище начинает понимать свою роль.

Но даже погруженная в это приятное ощущение власти, я понимала — эта игра становится все сложнее, и уже не была уверена, кто на самом деле ее контролирует.

Королевская спальня была погружена в полумрак. Единственным источником света служил камин, где догорали последние угли. Я уже лежала в своей огромной кровати, когда вошел Дарнер.

Он был одет в простую рубашку и штаны, которые ему принесли после купальни. Волосы все еще влажные, лицо серьезное.

— Где мне лечь? — спросил он, оглядываясь по сторонам.

Я указала на жесткое одеяло, которое слуги разложили на полу у подножия моей кровати:

— Твое место там. Но это не все. Ложись.

Дарнер послушно лег на спину, скрестив руки под головой. Я встала с кровати и подошла к нему, в руках у меня были серебряные оковы, соединенные короткой цепью.

— Руки, — приказала я.

Он протянул запястья, и я защелкнула браслеты, затем прикрепила цепь к кольцу, вделанному в каменный пол. Звук металла о металл эхом отозвался в тишине. Дарнер лежал подо мной, глядя снизу вверх. Я заметила, как сбилось его дыхание, как слегка покраснели щеки. Опасная близость — хотя, казалось бы, он уже видел меня полностью обнаженной в купальне.

— Не слишком ли это? — спросил он, позвякивая цепью. — Куда я могу убежать? Вся стража знает меня в лицо.

— Дело не в побеге, — ответила я, возвращаясь на кровать и откидываясь на подушки. — Дело в том, чтобы ты помнил свое место.

— И где же мое место, моя королева? — тихо спросил Дарнер, его голос звучал с новыми, незнакомыми нотками, кажется, он злился. — На полу у ваших ног, подобно собаке? Или в купальне, где мои руки были так нужны вашему телу?

Чешуйки на моей шее замерцали от его слов. Дерзкий до самого конца.

— Дерзость, — произнесла я, но без настоящего гнева.

— Правда, — поправил он. — В этом разница между мной и вашими советниками, не так ли? Они говорят то, что вы хотите услышать. Я говорю то, что думаю.

Я долго смотрела на него сверху вниз — упрямый, прикованный к полу, но не сломленный. Затем неожиданно даже для себя улыбнулась:

— Я довольна тобой сегодня, мой принц. Завтра тебя ждет достойная награда.

— Мне становится страшно каждый раз, когда вы упоминаете о награде, моя обворожительная тюремщица, — сказал он, и в его голосе я услышала смесь иронии и чего-то еще. — Купальня, где вы проверяли пределы моего самоконтроля, тоже была наградой, полагаю?

— О, пределы твоего самоконтроля еще даже не тронуты, — произнесла я, потушив свечу у кровати.

Комната погрузилась в почти полную тьму, только отблески углей в камине бросали красноватые тени на стены.

— Спокойной ночи, мое сокровище, — прошептала я в темноте.

В ответ услышала тихий смех:

— Спокойной ночи, моя прекрасная тюремщица.

И в этом смехе было столько тепла, что внутренний дракон заурчал от удовольствия. Сокровище принимает нас, сокровище остается с нами.

Но лежа в темноте, я понимала — завтра эта игра станет еще сложнее.

Дарнер лежал на жестком одеяле, прикованный к полу, пока Киаран спала в своей постели. Цепи тихо звенели при каждом его движении. Он смотрел в потолок, но видел совсем другое — каждый изгиб ее тела в купальне, каждый золотистый блик на чешуйках, то, как они вспыхивали под его прикосновениями.

Это не могло быть простой случайностью. Когда он касался их, они светились ярче, словно отвечая на что-то в нем. Слова Вилмы о "сокровище" снова всплыли в памяти. Неужели легенды правдивы? Неужели драконья королева действительно видит в нем нечто большее, чем просто пленника или политический инструмент?

Он закрыл глаза и попытался заставить себя думать логически. У него было множество женщин — придворные дамы, дочери союзных лордов, даже несколько принцесс. Все они были красивы, умны, желанны. Он знал искусство соблазнения, понимал игру страсти и власти.

Но это... это было нечто иное.

Дарнер понимал, что тонет. Каждый раз, когда она смотрела на него этими золотыми глазами, каждый раз, когда ее пальцы случайно касались его кожи, что-то внутри него откликалось. Не просто желание — хотя и его было достаточно, чтобы свести с ума. Это было что-то более глубокое, более опасное.

Он хотел услышать ее мурлыканье снова. Хотел видеть, как ее чешуйки загораются от его прикосновений. Хотел разгадать все ее тайны, понять, что скрывается за маской королевской власти.

Цепи на запястьях казались смехотворной платой за возможность снова прикоснуться к ней. За право остаться рядом. За шанс увидеть не грозную повелительницу драконов, а женщину, которая так не смущается собственного тела и с удовольствием играет с ним и в него.

Это было безумие.

Он был принцем вражеского государства, она — его пленительницей.

Между ними не могло быть ничего настоящего. И все же...

Все же он мечтал о том, чтобы проснуться не на полу, прикованным к кольцу, а рядом с ней, с правом гладить ее волосы, целовать те удивительные чешуйки, слушать ее тихое дыхание.

Дарнер повернул голову в сторону кровати, где в темноте угадывались очертания спящей королевы, и понял с ужасающей ясностью — он влюбляется в свою тюремщицу.

В то же время, в Тримиане, король Нирит и его старший сын Варден склонились над древним манускриптом в королевской библиотеке. Свечи отбрасывали зловещие тени на пожелтевшие страницы.

— Кровь дракона содержит невероятную силу, — говорил Варден, указывая на замысловатые рунические письмена. — Тот, кто проведет ритуал с драконьей кровью, может обрести их могущество. Силу, долголетие, способность к превращению.

— Откуда у тебя эта информация? — нахмурился король, с подозрением глядя на сына.

— От одного из советников Киаран, — ответил Варден с холодной улыбкой. — Они давно недовольны ее правлением. Слишком мягкое, слишком... человечное для драконьей королевы. Половина ее собственного совета уже тайно на нашей стороне.

— А Дарнер? — спросил король, и в его голосе прозвучала отеческая тревога. — Мы же спасем его?

Варден на мгновение отвел взгляд, затем кивнул:

— Конечно, отец. Мы вызволим брата из лап драконьей ведьмы. Но сначала нам нужна ее кровь. Не для убийства — лишь для ритуала. Древняя магия требует жертвоприношения.

Он не сказал вслух, что устранение младшего брата было ключевой частью его плана.

Дарнер всегда стоял у него на пути — любимый сын, умник, дипломат, наследник, которого все предпочитали старшему принцу. Теперь судьба наконец предоставила шанс избавиться от него раз и навсегда.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

5. Мир с высоты драконьего полета

Утром, сразу после завтрака — с рук, разумеется — я повела своего принца на самую высокую башню дворца. На площадку полетов. Каменные плиты, отполированные столетиями ветров, простирались под открытым небом.

— Время обещанной награды. Сейчас я возьму вас туда, куда не беру никого, — сказала я, начиная развязывать шнуровку платья. — Вы за вчерашний день решили мне две неразрешимые проблемы — с дорогами и с массажем головы. А потому вы увидите мир, как видят его драконы.

Я скинула одежду быстро, без стеснения, оставшись обнаженной на ветру. Дарнер замер, наблюдая за мной с каким-то новым выражением — не желанием, не любопытством, а предвкушением чуда.

Золотое сияние окутало мое тело, кости хрустнули, перестраиваясь, кожа покрылась чешуей. Через мгновение перед Дарнером стояла черная драконица с золотыми переливами на крыльях и хребте. Сначала я потянулась, раскрыла крылья, дав ему полюбоваться всем моим ужасающим и величественным размером.

Да, я – дракон, Дарнер.

Но впрочем, ты сейчас все поймешь про нашу магическую расу и сам. И про то, что у вас, людей, не было против нас ни единого шанса.

И про то, что я могу сделать для тебя.

Я опустилась, почти распластавшись перед ним, подставляя переднюю лапу как ступеньку.

Надо же, его я поставила на колени, но сама опустилась ниже.

И у меня – ну ни капли сожаления.

Дарнер стоял, не в силах скрыть восхищение, которое буквально светилось в его глазах.

— Боги, — выдохнул он, и голос его дрожал не от страха, а от изумления. — Вы... вы прекрасны. Я читал описания в книгах, слышал легенды, но это... Киаран, вы воплощение самой силы и грации.

Он подошел ближе, протянул руку к моей морде. Я позволила ему коснуться — его пальцы были теплыми на моих чешуйках.

— Могу ли я? — спросил он, глядя на мою лапу. — Я никогда не думал, что когда-нибудь... Это честь, которой не удостаивался ни один смертный, не так ли?

Да. Никому и никогда я не подставляла спину.

Это место – только для сокровища.

Я кивнула огромной головой, и Дарнер осторожно забрался мне на спину. Его руки нашли удобные углубления между моими шейными шипами, он крепко вцепился.

— Готов? — мысленно спросила я, расправляя крылья.

Дарнер вздрогнул от неожиданности.

— Я... я слышу вас! В своей голове! — его внутренний голос звенел от восторга. — Это невероятно. Да, я готов. Покажите мне ваш мир, моя золотокрылая королева.

Я взмахнула крыльями и оторвалась от земли. Дарнер крепче прижался к моей шее, и я почувствовала, как его сердце бешено колотится — не от страха, а от восторга.

—Посмотрите вниз, — сказала я, когда мы набрали высоту.

—О, великие боги, — его мысленный голос был полон благоговения. — Весь мир как на ладони. Города похожи на детские игрушки, а леса — на зеленые ковры. Киаран, как вы можете спускаться обратно, зная, что такая красота существует здесь, на высоте?

Я направилась к морю, пролетая над долинами и холмами.

— Видите ту долину? — указала я на плодородные земли внизу. — Там мой народ выращивает лучшее зерно в королевстве. А те пещеры в скалах — древние драконьи жилища, где жили мои предки.

—Расскажите мне о них, — попросил Дарнер, и в его мысленном голосе звучала искренняя заинтересованность. — О ваших предках, о том, как это — быть наследницей такой силы.

Я рассказывала, а он слушал, время от времени задавая вопросы, которые показывали, что он не просто любопытствует, а действительно пытается понять мой мир.

—Киаран, — внезапно произнес он, и в его мысленном голосе появились новые нотки, — я должен сказать вам... То, что вы делаете, доверяя мне это, показывая свой истинный облик, деля со мной то, что видят только драконы... Я понимаю, какой это дар. И я... я не знаю, чем заслужил такое доверие. И что мне делать теперь.

В его словах не было ни капли привычной иронии — только искренность, которая заставила что-то сжаться у меня внутри.

—Просто будьте собой, — ответила я мягче, чем собиралась. — Этого достаточно.

Мы летали несколько часов.

Я несколько раз предлагала вернуться, замечая, что солнце уже перевалило за полдень, но Дарнер каждый раз просил продолжить полёт.

—Ещё немного, моя крылатая владычица, — почти ныл он мысленно, и в его внутреннем голосе звучала такая мольба, что мое драконье сердце не могло устоять. — Покажите мне те горы на горизонте. Или тот каньон. Или что угодно, просто давайте ещё полетаем. Я никогда в жизни не чувствовал себя более... живым.

Я уступала его просьбам, хотя с каждым часом мне становилось всё труднее игнорировать тот факт, что мой пассажир был всего лишь человеком — без драконьей устойчивости к холоду высот и длительным нагрузкам.

—Дарнер, ты замерзаешь,— в очередной раз заметила я, ощущая, как его руки на моей шее становятся всё холоднее, как дрожь проходит по его телу. — Нам нужно вернуться.

—Я в порядке, — упрямо возразил он, хотя я чувствовала, как его голос в моей голове становится слабее. — Поверьте мне, Киаран, если бы вы знали, какой это подарок для смертного — видеть мир глазами крылатых... Прошу вас, покажите мне ещё что-нибудь. Что-то, что видят только драконы.

Я колебалась, но что-то в его внутреннем голосе — искренняя, почти детская мольба, смешанная с благоговением — заставило меня согласиться ещё на один круг.

— Хорошо, но это последний, — твёрдо сказала я, направляясь к дальним горам. — И больше никаких возражений о холоде.

—Обещаю молчать, — ответил он, и я почувствовала, как он крепче прижался к моей шее.

О, чтобы мой принц такое пообещал?

Я показала ему скрытое ущелье, где гнездились дикие драконы.

Издалека Дарнер наблюдал, как огромные крылатые существа парили над своими территориями. Они были меньше меня, с более грубыми чертами, но всё равно величественные в своей первозданной мощи.

—Ааах, — его мысленный голос звенел от восхищения. — Это же живые легенды. Я вижу драконов, которых не видел ни один человек. Киаран, понимаете ли вы, что даруете мне?

—Они не разумны в нашем понимании, — объяснила я, тронутая его восторгом. — Следуют инстинктам, не создают цивилизации. Мы называем их кузенами, но на самом деле они так же отличаются от нас, как волки от людей.

—И всё же они прекрасны, — заметил Дарнер, наблюдая, как один из диких драконов выписывал плавные круги над скалами. — В них есть что-то... чистое. Первозданное. Как мир выглядел до того, как мы, люди, начали его перекраивать под себя.

Он наблюдал, затаив дыхание, запоминая каждую деталь этого зрелища, которого не видел почти никто из его народа.

Но даже сквозь восторг я чувствовала, как его тело дрожит всё сильнее, как руки на моей шее становятся неловкими от холода. Его мысли временами становились расплывчатыми, но он отгонял слабость, не желая прерывать это чудо.

— Дарнер, — мягко окликнула я. — Пора возвращаться. По-настоящему пора.

— Ещё одну минуту, — слабо попросил он. — Просто ещё одну минуту этого совершенства.

И я поняла, что если не вернусь сейчас, мой упрямый принц может просто потерять сознание у меня на спине.

Когда мы наконец вернулись на башню дворца, солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо в багровые тона. Дарнер соскользнул с моей спины, но ноги не удержали его — он опустился на колени прямо на каменные плиты, дрожа всем телом.

Золотистое сияние окутало меня, и через мгновение я стояла перед ним в человеческом облике, поспешно натягивая платье. Мое лицо исказилось тревогой, когда я увидела его состояние.

— Твои губы синие! — воскликнула я, опускаясь рядом с ним на колени. — У тебя жар начинается... Почему ты молчал?

Дарнер поднял на меня взгляд — глаза лихорадочно блестели, но в них горел такой восторг, словно он только что прикоснулся к божественному.

— Невозможно было прервать такое чудо, — прошептал он, и вдруг опустился передо мной ниже, уже не от слабости, а в искреннем почтении. — Киаран, то, что вы мне показали... Я видел мир так, как его видят боги. Как можно было просить вас остановиться?

Я коснулась его лба — кожа горела, несмотря на переохлаждение. Лихорадка уже начиналась.

— Безрассудный, глупый человек! — выдохнула я, но в моем голосе слышался не гнев, а настоящий страх. — Ты мог погибнуть от переохлаждения! Почему ты не сказал, что тебе плохо?

— Потому что тогда бы вы вернулись раньше, моя заботливая тюремщица, — слабо улыбнулся он, пытаясь скрыть, как его зубы стучат от дрожи. — А я хотел видеть всё, что вы готовы мне показать. Каждую долину, каждое облако, каждый миг этого совершенства.

Его слова разбили что-то во мне.

Я смотрела на этого упрямого человека, который готов был умереть, лишь бы не прервать наш полет, и поняла, что больше не могу притворяться, что он мне безразличен.

— Мой принц, — сказала я мягче, но с твердостью в голосе, — ты будешь наказан за свое безрассудство. Твое благополучие важно для меня, и я хочу, чтобы ты это помнил всегда.

Дарнер удивленно поднял на меня глаза — кажется, мои слова добрались до него сквозь лихорадочный туман.

— Важно... для вас? — переспросил он тихо.

Я не ответила, вместо этого помогла ему подняться.

— Нужно немедленно тебя согреть, — произнесла я, обхватывая его за талию.

Дарнер покачнулся, и мне пришлось крепче прижать его к себе. Мы медленно двинулись к лестнице, ведущей с башни, его вес почти полностью лежал на мне.

— Знаете, — пробормотал Дарнер, с трудом переставляя ноги, — в медицинских трактатах написано, что тепло человеческого тела — лучшее средство от переохлаждения. Интересно, работает ли тепло драконьего тела так же эффективно? Чисто в научных целях, разумеется.

Даже в таком состоянии — едва держась на ногах, с синими губами и лихорадочным блеском в глазах — он не мог удержаться от дерзости. Я покачала головой, но мои губы против воли тронула улыбка.

— Ты невыносим, — сказала я, еще крепче прижимая его к себе. — И совершенно безнадежен.

— Но вы же не дадите мне умереть, правда? — прошептал он, опуская голову мне на плечо. — Не после того, как показали мне, что значит быть живым.

В его словах было столько доверия, что у меня перехватило дыхание. Этот человек доверял мне свою жизнь абсолютно безоговорочно.

— Нет, — ответила я тихо. — Не дам.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В своих покоях я уложила Дарнера в свою постель — да, именно в свою, не в гостевую, хотя сама не могла объяснить, почему так поступила. Укрыла его самыми тёплыми одеялами, приказала слугам принести горячее вино с медом и лечебные травы.

Смотря на его бледное лицо с лихорадочным румянцем на скулах, я впервые ощутила настоящий страх — не за себя, не за королевство, а за другое существо. Мой внутренний дракон метался в тревоге, шипя и царапая когтями мою душу.

Безрассудное сокровище! Хочет убить себя. И нас заставляет страдать! Что мы будем делать без сокровища? Надо поставить его на ноги!

Я понимала, что произошло нечто важное.

Нечто, чего я не планировала и к чему не была готова.

Древние инстинкты не лгали — я нашла своё сокровище. Но совершенно не была готова к той власти, которую он имел надо мной. Никогда прежде я не чувствовала такой уязвимости, такого иррационального страха за кого-то.

Дарнер наконец уснул, его дыхание стало более ровным.

Лихорадка спадала. Я сидела рядом, смотрела на него и вспоминала наш полёт — ту лёгкость, с которой он принял мою драконью форму, его искренний восторг, полное отсутствие страха. В облике дракона я была с ним более честна, чем когда-либо с кем-либо. Может быть, потому что чувствовала — он поймёт.

Он не осудит.

Он примет меня такой, какая я есть.

Каждую чешуйку.

Мысленная связь... Она возникала только с теми, кто был истинно дорог дракону. Я читала об этом в древних свитках, но никогда не думала, что сама испытаю подобное.

Я тихо покинула спальню, оставив двух служанок следить за его состоянием с наказом немедленно позвать меня, если что-то изменится. В своём рабочем кабинете обнаружила Ирдвен, ожидающую меня в кресле у камина.

— Твои советники проводят тайное собрание, — сказала старая драконица без всяких предисловий. — Обсуждают твоего принца.

— Он не мой... — начала я, но осеклась под проницательным взглядом наставницы.

— Не лги себе, девочка, — мягко сказала Ирдвен, поднимаясь из кресла. — Я видела, как ты смотришь на него. Как волнуешься. Это больше не игра в пленника и тюремщицу, не так ли?

Я опустилась в кресло напротив, внезапно чувствуя бесконечную усталость. Плечи болели от долгого полёта, а душа — от осознания того, что происходило со мной.

— Что говорят советники? — спросила я, избегая прямого ответа на её вопрос.

— Они разделились, — Ирдвен пожала плечами и снова села. — Одни считают, что принц — твоё временное увлечение, которое скоро пройдёт, стоит тебе только переспать с ним. Другие признают его ум и полагают, что с ним придётся считаться как с постоянным фактором. Третьи... — она многозначительно замолчала.

— Договаривай, — потребовала я, сжав подлокотники кресла.

— Третьи считают, что есть более перспективная фигура — принц Варден, — Ирдвен внимательно наблюдала за моей реакцией. — Они говорят, что он может вернуть трону истинное величие, потому что ты слишком увлекаешься экономикой и торговлей, а нужно завоёвывать новые территории. Драконы по природе воинственны, а ты проповедуешь мир и процветание.

Я сжала подлокотники так, что мои пальцы побелели, а когти непроизвольно выдвинулись, оставив глубокие борозды в дереве. Интересно… Все-то у них тримианские наследники, словно и нет других. Я, кстати, и не помню Вардена… Помню, что он мне не понравился, а почему, не помню. А… Это тот самый, что сдал мне Тримиан. Бррр.

Слушайте, я себе уже выбрала одного тримианского принца. По-моему, хватит.

— Кто именно так считает?

— Бремор. И те, кто за ним следует — трое из двенадцати советников, — Ирдвен подошла ближе. — Будь осторожна, девочка. Твой принц болен, ты эмоционально уязвима. Идеальное время для тех, кто хочет изменить порядок вещей в королевстве.

Я кивнула, погружённая в свои мысли. Политические интриги, предательство среди приближённых, угроза смены власти — всё это казалось таким далёким по сравнению с тем, что я чувствовала, глядя на спящего Дарнера.

— Спасибо, Ирдвен. Я буду осторожна.

Когда наставница ушла, я вернулась к постели Дарнера. Он спал беспокойным сном, иногда бормотал что-то неразборчивое, его лоб по-прежнему горел. Я приложила прохладную ткань к его лицу, невольно вспоминая наш полёт, его восхищённые глаза, нашу ментальную связь, то доверие, с которым он прижимался к моей шее.

"Я нашла своё сокровище, — призналась я самой себе, глядя на его спящее лицо. — Но что теперь делать с этим знанием — я понятия не имею."

Моя рука сама собой легла на его лоб, и Дарнер, даже во сне, повернулся к моему прикосновению, словно цветок к солнцу.

6. Личная сиделка принца

В моих покоях тлели угли в камине, отбрасывая красноватые блики на стены.

Я сидела у постели Дарнера, не сводя глаз с его лихорадочно разметавшегося тела. Ночь тянулась бесконечно — жар то отступал, позволяя мне надеяться, то вспыхивал с новой силой, заставляя сердце сжиматься от страха. Несколько раз принц бредил, выкрикивая отрывистые фразы на родном языке — что-то о горах, о брате, о птицах, которые не могут летать.

Птичка ты моя.

Вот после такого поневоле думается, что летать ты у меня уже не будешь.

Но поправится, так непременно будет выпрашивать, верно?

Ладно, об этом я потом подумаю.

— Не смей покидать меня, упрямое создание, — шептала я, прикладывая ко лбу Дарнера очередной холодный компресс. Мои руки дрожали от усталости. — Не после всего, что ты заставил меня почувствовать.

Мой внутренний дракон метался в клетке, требуя действий, которые могли бы исцелить наше сокровище немедленно. Но человеческая медицина была слишком хрупкой для драконьих методов.

На рассвете в спальню тихо вошла Вилма с новой порцией лекарств. Она молча протянула мне чашу с травяным отваром, наблюдая за мной с едва скрытым удивлением.

— Ваше Величество, я могу посидеть с ним, — предложила служанка, и в её голосе звучала искренняя забота. — Вы не спали всю ночь. И позавчера тоже.

— Нет, — я покачала головой, не отрывая взгляда от Дарнера. — Я справлюсь сама.

— Как пожелаете, — Вилма склонилась в поклоне. — Но помните, королевство не ждёт. Советник Бремор уже дважды приходил с докладами. Говорит, что дела не терпят отлагательств.

— Пусть ждёт, — отрезала я, и в моем голосе прозвучала такая ярость, что Вилма вздрогнула. — Моё сокровище важнее любых докладов.

Слово вырвалось само собой.

Я назвала его своим сокровищем вслух, перед свидетелем.

Удивление на лице Вилмы сменилось понимающей улыбкой — она служила в нашем роду достаточно долго, чтобы знать, что это значит. Да и то, что служанка рассуждает о советниках, меня не удивляло.

Вилме вообще много всего позволено.

— Я понимаю, Ваше Величество, — сказала она мягко. — Позвольте хотя бы принести вам что-нибудь поесть.

Она поклонилась снова и вышла, оставив меня наедине с больным. Я подняла голову Дарнера, осторожно поднося чашу к его сухим губам.

— Пей, мой принц, — прошептала я. — Это поможет тебе вернуться ко мне.

Дарнер приоткрыл воспалённые глаза, в которых мелькнуло узнавание.

— Моя прекрасная сиделка, — пробормотал он, голос его был хриплым, но в нём всё ещё звучали знакомые нотки. — Какое... неожиданное понижение в должности для великой королевы.

Даже в полубреду он сохранял свою фирменную иронию. Я невольно улыбнулась — первый раз за эти страшные дни.

— Не говори глупостей, — сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал строго. — Пей.

Дарнер послушно сделал глоток, но тут же закашлялся, отворачивая лицо.

— Это... отвратительно, — выдохнул он, морщась. — Вы решили отравить меня окончательно, моя безжалостная целительница?

— Это лучшее драконье лекарство от лихорадки, — ответила я строго, но не могла скрыть нежность в голосе. — И ты выпьешь его до последней капли, или я действительно выпорю тебя, когда ты поправишься.

Дарнер слабо улыбнулся — эта улыбка была как луч солнца в темноте моего страха.

— Обещание или угроза, владычица моя? — прошептал он, но послушно допил горький отвар.

Полуденное солнце наполнило мои покои ярким светом, и я впервые за дни почувствовала что-то похожее на облегчение. Дарнер спал беспокойным сном, но жар наконец немного спал — его лоб был тёплым, но не обжигающим. Я позволила себе отдохнуть, пока Вилма осторожно сменила ему компрессы и постельное бельё.

Тихий стук в дверь разрушил хрупкий покой. На пороге стояли Ирдвен, Бремор и ещё трое советников — их лица выражали едва сдерживаемое нетерпение.

— Ваше Величество, — начал Бремор, и в его голосе звучало плохо скрываемое раздражение. — Есть неотложные вопросы, требующие вашего немедленного внимания. Торговый договор с южными землями просрочен, налоговые сборы с восточных провинций...

Я подняла руку, останавливая поток его слов. Мне хотелось рычать на них, как на стаю назойливых псов.

— Входите, но говорите тихо, — сказала я, указывая на спящего Дарнера. — Мой... гость болен.

Советники вошли, с нескрываемым любопытством разглядывая бледное лицо принца. Ирдвен окинула его цепким взглядом, затем кивнула сама себе, словно подтверждая какую-то давнюю догадку.

— Ваше Величество, — Бремор нервно поправил воротник, бросая косые взгляды на постель. — Возможно, стоит перенести принца в гостевые покои? Это... несколько неуместно, чтобы пленник находился в королевской спальне.

— Он останется здесь, — мой голос был тих, но в нём прозвучала такая сталь, что Бремор невольно отступил на шаг. — Я сама забочусь о своих... сокровищах.

Слово повисло в воздухе, как признание. Брови Бремора поползли вверх — теперь он понимал, с чем имеет дело. Но он сдержал комментарий, лишь стиснув зубы. Ирдвен скрыла улыбку, делая вид, что изучает замысловатый узор на полу.

Я взяла принесённые документы, бегло просматривая их. Советники докладывали шёпотом, боясь потревожить сон больного — или, возможно, боясь моего гнева. В середине доклада казначея о налогах с восточных провинций Дарнер внезапно пробормотал что-то неразборчивое и открыл глаза.

— Позвольте... позвольте заметить, — его голос был слаб, но удивительно отчётлив для человека в лихорадке. — Налог с восточных виноградников слишком высок. Ещё один неурожайный год — и половина мелких виноделов разорится навсегда.

Наступила ошеломлённая тишина. Я смотрела на Дарнера с изумлением — он явно не был в полном сознании, но его разум продолжал работать с пугающей точностью. Даже больной, он следил за государственными делами.

— Я учту ваше замечание, принц, — сказала я наконец, стараясь скрыть гордость в голосе. — А сейчас вам нужно отдыхать.

Но Дарнер уже снова погрузился в беспокойный сон, словно потратил последние силы на это предупреждение. Советники переглянулись — в их взглядах читались удивление и, кажется, новое уважение.

— Поразительно, — пробормотал главный судья, качая головой. — В таком состоянии — и такая точность наблюдения. Эти виноградники действительно на грани разорения после двух неурожайных лет.

— На сегодня достаточно, — сказала я, возвращая документы. — Продолжим завтра, когда я буду более... сосредоточена.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Бремор попытался возразить, начав что-то говорить о срочности, но встретил такой взгляд, что поспешно откланялся.

Когда остальные ушли, Ирдвен задержалась.

Она подошла ближе к постели, внимательно глядя на спящего Дарнера.

— Он действительно особенный, — заметила старая драконица, и в её голосе не было удивления. — Не каждый человек может удерживать ясность мысли в лихорадке. И не каждый будет думать о виноделах, находясь между жизнью и смертью.

— Я знаю, — ответила я тихо, снова садясь у постели. — Поэтому я не могу доверить его никому другому.

Ирдвен положила тёплую руку мне на плечо — редкий жест нежности от моей строгой наставницы.

— Береги себя, девочка, — сказала она мягко. — Твоя сила нужна и ему, и королевству. Но помни — драконы, которые слишком сильно привязываются к своим сокровищам, становятся уязвимыми для врагов.

Вечер третьего дня болезни принёс долгожданное облегчение — жар Дарнера наконец спал. Я, измученная бессонными ночами, но счастливая от улучшения его состояния, поила его очередной порцией горьких лекарств.

— Ещё одну каплю этой драконьей желчи, и я подниму восстание, — пробормотал Дарнер, морщась от вкуса. — Даже тюремные пытки не могут быть хуже этого зелья, о моя безжалостная целительница.

— Выпей всё до конца, — твёрдо сказала я, не отпуская чашу от его губ. — Или я действительно прибегну к пыткам.

— Обещаете? — он слабо улыбнулся, но послушно допил горькое лекарство. — А то мне уже скучно лежать тут, словно овощ на грядке.

Я отложила пустую чашу и провела ладонью по его лбу — наконец-то прохладному. Облегчение разлилось тёплой волной.

— Ты поправляешься, — выдохнула я. — Ещё день-два, и сможешь встать.

— А вы, кажется, совсем не спали все эти дни, — заметил Дарнер, внимательно глядя на тёмные круги под моими глазами. — Великая драконья королева пренебрегла своим здоровьем ради простого пленника. Какая поразительная ирония судьбы.

— Молчи, — я покачала головой, стараясь звучать строго. — Я просто забочусь о своей собственности.

— Конечно, моя собственническая владычица, — Дарнер улыбнулся шире, и в его глазах впервые за дни мелькнула знакомая искорка дерзости. — Как можно было подумать иначе.

Я наклонилась, чтобы поправить его подушку.

Мои длинные волосы, давно выбившиеся из небрежной косы, скользнули по его обнажённой груди. Дарнер вздрогнул от этого случайного прикосновения, и я почувствовала, как мурашки побежали по моей коже.

— Ваши волосы такие мягкие, — прошептал он, глядя на меня снизу вверх. — А я почему-то думал, у драконов всё должно быть жёстким, как чешуя.

— Ты многого не знаешь о драконах, — тихо ответила я, не торопясь отстраниться.

Наши лица оказались очень близко. Я видела золотистые крапинки в его зеленых глазах, чувствовала тепло его дыхания на своей коже. Дарнер поднял руку, осторожно касаясь моей щеки — такой нежный, неуверенный жест, совсем не похожий на его обычную дерзость.

— Я хочу узнать, — сказал он серьёзно, без тени иронии. — Всё, что вы готовы мне показать.

Я замерла, глядя на него широко раскрытыми глазами. Мой внутренний дракон метался в клетке и требовал:

Ближе! Ещё ближе! Он наш!

В полутьме комнаты, в тишине, нарушаемой только потрескиванием догорающих углей в камине, Дарнер внезапно притянул меня к себе и поцеловал. Это был слабый, неуверенный поцелуй человека, которому не хватало сил, но не решимости.

На мгновение я оцепенела от шока. Никто и никогда не смел... Но потом, вместо ярости, которую я ожидала от себя, я ответила с неожиданной страстью. Наш поцелуй стал глубже. Когда мы наконец разъединились, оба дышали тяжело, словно поднялись на вершину горы.

— Теперь можете высечь меня, — прошептал Дарнер, откидываясь на подушки. — За непростительную дерзость по отношению к королеве.

— Не дождёшься, — прошептала я. — Буду я ещё портить твою кожу, когда она мне и так нравится.

Я провела пальцем по его груди, по линии ключицы, наслаждаясь тем, как он вздрагивает от моих прикосновений. Его кожа была горячей, но не от жара — от чего-то совсем другого.

— Спи, — прошептала я, отстраняясь. — Тебе нужно восстановить силы.

— Для чего, моя ненаглядная сиделка? — сонно спросил Дарнер, но в его голосе слышалось лукавство. — Для новых испытаний или для новых поцелуев?

Я улыбнулась, гася последнюю свечу:

— Для всего, — сказала я в темноту. — Для всего, что я запланировала для тебя.

На четвёртый день болезни Дарнер проснулся с ясной головой. Слабость всё ещё сковывала тело, но жар полностью отступил. Он осторожно приподнялся на подушках, с любопытством оглядывая роскошные королевские покои при дневном свете.

Вместо Киаран рядом с постелью сидела Вилма, спокойно занимаясь вышиванием замысловатых узоров. Услышав движение, она подняла голову и широко улыбнулась.

— С возвращением в мир живых, ваше высочество, — сказала она, откладывая рукоделие. — Как самочувствие?

— Как будто на мне устроило танцы стадо горных троллей, — попытался пошутить Дарнер, стараясь сесть прямее. — Но, учитывая альтернативы, жаловаться грех. Где королева?

— На срочном совете, — Вилма поднялась, помогая ему устроиться удобнее. — Первый раз за всё время вашей болезни покинула эти покои. Она не отходила от вас ни на шаг, пока не убедилась, что кризис миновал.

Дарнер поражённо уставился на старую служанку:

— Она действительно... ухаживала за мной всё это время? Лично? Мне казалось, я брежу.

— Своими руками, — подтвердила Вилма с понимающей улыбкой. — Никому не позволяла прикоснуться к вам, кроме меня, да и то лишь когда сама валилась с ног от усталости. За все годы службы впервые вижу её в таком состоянии.

Она подала ему чашу с прохладной водой, помогая напиться.

— Что, ваше высочество, — Вилма хитро прищурилась, — всё как я говорила? Попались в сокровищницу нашей королевы? Надеюсь, вам тут достаточно комфортно?

Дарнер задумчиво смотрел в пространство, мысленно прокручивая последние дни — полёт на драконе, болезнь, заботливые руки Киаран и особенно тот поцелуй в полумраке.

— Так хорошо мне не было никогда в жизни, — признался он честно. — Но теперь я страшусь выздоравливать, потому что королева обещала наказать меня за то, что скрыл своё состояние во время полёта. Может, она забыла?

Вилма покачала головой, тихо рассмеявшись:

— Нет, драконы никогда не забывают подобного. У них память цепкая, как когти.

Она наклонилась ближе, словно делясь секретом:

— Но если хотите совет старой женщины, не бойтесь этого наказания слишком сильно. В нашей королеве есть жестокость — как во всех драконах. Но к вам... — Вилма многозначительно подняла брови. — К вам она испытывает чувства, которые делают её уязвимой. И это пугает её больше, чем вас должно пугать любое наказание.

Дарнер смотрел на неё с интересом:

— Вы удивительно проницательны для простой служанки, Вилма.

— Я нянчила нашу королеву с рождения, — старая женщина выпрямилась с достоинством. — И её мать до неё. За столько лет изучила драконий и королевский нрав досконально.

Дарнер помедлил, затем задал вопрос, который давно терзал его:

— Скажите, Вилма... А что происходит с "сокровищем", когда дракон устаёт от него? Находит что-то более интересное?

Вилма пристально посмотрела на него, в её глазах мелькнуло что-то похожее на жалость:

— Сокровище — это не игрушка, которую можно отложить, принц. Это часть драконьей души. Дракон скорее умрёт, чем откажется от своего истинного сокровища.

Она помолчала, затем добавила тише:

— А если кто-то попытается отнять у дракона его сокровище силой... тогда этому глупцу лучше молиться богам, чтобы смерть пришла быстро.

Я вернулась с совета в отвратительном настроении. Советники, почувствовав мою слабость во время болезни Дарнера, становились всё наглее в своих требованиях.

Особенно Бремор, который теперь не упускал случая язвительно упомянуть о "пагубном влиянии пленника" на мою политику. Войдя в спальню, я с удивлением обнаружила Дарнера сидящим в кровати с подушками за спиной и книгой в руках. Он выглядел намного лучше — бледный, заметно похудевший, но с ясными глазами и той самой ироничной улыбкой, по которой я успела соскучиться.

— О, моя вечно занятая повелительница драконов вернулась в свою берлогу, — приветствовал он меня, театрально откладывая книгу. — Судя по грозовым тучам на прекрасном лице, совет прошёл просто восхитительно. Кого сегодня пришлось не сжечь заживо?

— Бремор становится невыносимым, — выдохнула я. — Он считает, что я должна готовиться к новым завоеваниям вместо того, чтобы тратить драгоценное время на скучные торговые договоры.

— Ах, классическое мышление древнего ящера, — протянул Дарнер, изучая моё лицо с явным интересом. — Война приносит быстрое золотишко, если ты, конечно, не проигрываешь. Но имеет неприятную особенность разорять королевства в долгосрочной перспективе. Какая досадная мелочь, не правда ли?

— Именно! — воскликнула я, почувствовав облегчение от того, что хоть кто-то меня понимает. — Почему они этого не видят?

— Потому что они драконы, моя дипломатичная завоевательница, — Дарнер слегка наклонил голову, и в его глазах мелькнуло лукавство. — Накопление блестящих сокровищ у вас в крови, это же очевидно. Только обычно ваши сокровища — это золото, земли, власть. А не... — он внезапно замолчал, поняв, куда заводят его слова.

— А не что? — тихо спросила я, не отводя взгляда.

— А не живые, дышащие, невероятно привлекательные люди, — закончил он после паузы, и в его голосе прозвучала осторожность.

Между нами повисло напряжённое молчание.

— Ты ошибаешься, — наконец произнесла я, и в моём голосе прозвучала неожиданная уязвимость. — Иногда... иногда самым драгоценным сокровищем может стать именно человек.

Я протянула руку, осторожно касаясь его щеки. Дарнер замер, но не отстранился.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила я, резко меняя тему.

— О, достаточно бодро, чтобы с достоинством перенести обещанное наказание, ваша мстительность, — Дарнер попытался пошутить, но в глазах мелькнуло беспокойство. — Хотя любопытство убивает меня похлеще любой лихорадки.

Я медленно усмехнулась:

— Поверь, я не забыла о твоём милом обмане. Как только ты полностью поправишься, тебя ждёт северная башня. На три дня. Без права покидать её, без общения со мной.

— Разлука как наказание? — Дарнер театрально изумился. — Боги мои, какая изощрённая жестокость! А я-то готовился к плетям, дыбе или хотя бы принудительному мытью полов в конюшнях. Вы разрушаете все мои романтические представления о драконьих пытках, жестокосердная моя.

— Не разочаровывай меня своей банальностью, принц, — я наклонилась ближе. — Я прекрасно знаю, что для тебя станет настоящим мучением.

— Вы абсолютно правы, моя беспощадно проницательная тиранша, — признал он с преувеличенной покорностью. — Три дня без ваших очаровательных колкостей и деспотичных приказов — это действительно изысканная пытка. Я, несомненно, буду рыдать и молить о пощаде уже через полдня.

— Посмотрим, — я выпрямилась. — А сейчас тебе нужно есть. Ты похудел, как заморенный узник. Вилма!

Старая служанка тут же вошла с подносом.

— Обед для принца, Ваше Величество, — сказала она. — И для вас тоже, если пожелаете.

В то время как Киаран заботилась о выздоравливающем Дарнере, в дальнем крыле замка проходил тайный совет. Пять советников, включая Бремора, собрались в небольшой комнате без окон, убедившись, что их не потревожат.

— Королева становится слабой, — говорил Бремор, нервно расхаживая перед остальными. — Этот человек влияет на неё губительно. Она открыто назвала его своим "сокровищем"! Вы понимаете всю катастрофичность этого?

— Если древние легенды верны, то она никогда добровольно не откажется от него, — мрачно заметил старший из советников, сгорбленный дракон с седой бородой. — Связь между драконом и его истинным сокровищем считается нерушимой.

— Есть способы её разорвать, — Бремор понизил голос до зловещего шёпота. — И у нас появился союзник, который поможет осуществить задуманное.

Он достал запечатанное чёрным воском письмо и показал остальным, не разворачивая:

— Принц Варден Тримианский готов действовать.

— Варден? — удивился один из советников, молодой дракон с острыми чертами лица. — Но разве не его младший брат содержится у королевы?

— Именно в этом и суть, — Бремор хищно улыбнулся. — Варден — настоящий воин и стратег, в отличие от этого книжного мечтателя. Он понимает необходимость расширения границ королевства и восстановления древних традиций завоеваний. А главное... — он театрально сделал паузу. — У нас есть доступ к запретным ритуалам крови, которые позволят нам взять ситуацию под контроль.

7. Связь со своим драконом

Утренний свет заливал мои покои, где Дарнер, полностью выздоровевший после болезни, стоял передо мной. В его зелёных глазах читалось напряжение — настало время обещанного наказания.

— Три дня в северной башне, без права её покидать, — произнесла я твёрдым голосом, хотя мой внутренний дракон уже ворочался в протесте против предстоящей разлуки. — Никаких книг, только самая простая еда. И никакого общения со мной.

— О, какая изощрённо жестокая пытка, моя неумолимая владычица одиночества, — Дарнер театрально приложил руку к сердцу. — Позвольте уточнить: это наказание предназначается мне или вы решили устроить себе трёхдневную голодовку по части остроумия?

— Тебе. За то, что подверг свою драгоценную жизнь опасности во время полёта. За то, что скрыл переохлаждение, как последний безумец.

— Ах, значит, вы караете меня за дерзость заболеть без предварительного разрешения? — протянул Дарнер с восхищённым изумлением. — Поистине, великолепная драконья логика! В следующий раз непременно подам прошение на получение лихорадки в письменном виде.

— Я наказываю тебя за безрассудство, — резко ответила я. — За то, что заставил меня...

Слова застряли в горле. Признаваться в своём страхе за него было выше моих сил.

— Заставил вас что именно, моя таинственная мучительница беспомощных принцев? — Дарнер опасно приблизился, его насмешливый взгляд встретился с моим. — Обнаружить в себе нечто, напоминающее человеческие чувства?

— Беспокоиться, — нехотя выдавила я. — Стража проводит тебя в башню. Там будет тепло, достаточно одеял, и тебе станут приносить горячий бульон трижды в день.

— Просто рай для провинившихся аристократов! — Дарнер изобразил восторженный поклон. — Меня ожидает поистине сказочный отдых от ежедневного наслаждения вашими королевскими колкостями и деспотичными нежностями.

Я подавила предательскую улыбку и жестом подозвала стражу. Двое воинов вошли и встали по бокам от Дарнера. Один из них достал знакомые церемониальные цепи.

При виде металла что-то болезненно сжалось в моей груди. Дракон забился, словно пытаясь вырваться наружу.

Куда?

— требовал он.

Вернуть! Немедленно!

Я смотрела, как цепи защёлкиваются на запястьях Дарнера, и мне вдруг стало трудно дышать. Что, чёрт возьми, со мной происходит?

— Через три дня тебя приведут обратно, — сказала я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

— Буду отсчитывать каждую мучительную секунду разлуки с моей нетерпеливой тюремщицей, — ответил Дарнер с элегантным поклоном, видимо, говоря, что наказание выглядит смехотворно, и он чувствует себя не наказанным, а вознагражденным временем в уединении. — Искренне надеюсь, что вы не слишком заскучаете без ежедневной мишени для упражнений в остроумии.

Когда стража повела его к выходу, дракон внутри меня завыл от протеста.

И это было почти больно.

Первая ночь без Дарнера тянулась бесконечно.

Я металась по своим покоям, словно раненая львица в клетке, не находя себе места. К рассвету я была измотана настолько, что готова была сжечь половину замка.

На утреннем совете я была необычайно резка. Особенно доставалось Бремору, чьи идиотские предложения о повышении налогов я отвергала с плохо скрываемым раздражением. Мне всё время хотелось обернуться и услышать очередное колкое замечание Дарнера, его ироничный комментарий о "мудрости драконьих финансов" или "гениальности налогового творчества". Я скучала даже по его язвительным прозвищам — "моя сокровищелюбивая владычица" звучало куда приятнее монотонного "Ваше Величество".

И Бремор на этом фоне со своими нелепыми постоянными требованиями драть с подданных последнюю шкуру просто бесил меня. Дважды я так разозлилась, что весь совет мгновенно замолчал, а температура в зале поднялась на несколько градусов. Напоминание о том, что я всё ещё дракон и всё ещё крайне опасна.

— Ваше Величество, — осторожно заметил казначей, явно чувствуя исходящую от меня угрозу, — вы сегодня... кажется, не в духе.

— Я в полном порядке, — отрезала я, с усилием сдерживая желание показать ему, насколько я "не в духе". — Продолжайте свой бесконечный доклад.

После совета я направилась в библиотеку, надеясь отвлечься древними свитками и хрониками. Но даже там покоя не было — я перебирала фолианты, почти не видя их содержания, мысли постоянно возвращались к северной башне.

Там меня нашла Ирдвен.

Старая драконица молча наблюдала, как я механически переворачиваю страницы, явно не читая ни строчки.

— Давно не видела тебя в таком состоянии, — наконец произнесла она осторожно. — Это из-за принца?

Я выпрямилась, готовая холодно отрицать очевидное, но вместо этого тяжело вздохнула:

— Не знаю, что со мной происходит, Ирдвен. Я отправила его в башню всего на три дня, а чувствую себя так, словно отрезала от себя жизненно важную часть.

Наставница осторожно присела рядом:

— Ты нашла его, не так ли? Настоящее сокровище, о котором говорят древние легенды.

Я медленно кивнула, не поднимая глаз:

— Мой дракон буквально сходит с ума, требует немедленно вернуть его. А ведь это просто наказание, Ирдвен! Заслуженное наказание за безрассудство. Как я буду править королевством, если не могу прожить без него даже день?

— Связь между драконом и истинным сокровищем — самая древняя и сильная магия в нашем мире, — мягко объяснила Ирдвен. — С ней бесполезно бороться. Но правительница ты превосходная, и этот... временный дискомфорт не помешает тебе принимать верные решения.

— Временный? — горько рассмеялась я. — Это началось с того самого момента, как я увидела его в тронном зале. И с каждым днём становится только сильнее. Правда, несмотря на всю безумность моего поступка, формально я была права — просьбы Тримиана действительно следовало удовлетворить. Не вечно же их держать в осаде… Но...

— И что ты собираешься делать дальше? — спросила Ирдвен. — Рано или поздно двор окончательно поймёт, что происходит между вами. Многие уже догадались, если говорить откровенно.

Я потёрла виски, чувствуя приближение головной боли:

— Не знаю. Держать его вечным пленником? Но тогда...

— Тогда что?

— Тогда он никогда не будет принадлежать мне по-настоящему, — тихо призналась я. — Только из-за договора, из-за этих проклятых оков. Из-за долга Тримиана. Я начинаю проклинать это королевство за то, что оно привело его ко мне такой ценой. А ведь не должна.

— Тебе нужно официально признать его новый статус, — предложила Ирдвен после паузы. — Организовать королевский бал, пригласить его семью, показать двору, что он больше не просто пленник, а твой избранник.

— Бал? — Я задумалась, рассматривая эту идею. — Ты думаешь, это поможет укрепить его положение при дворе?

— Это древняя традиция, — кивнула Ирдвен. — А драконы всегда уважали традиции. Понимаю, тебе было особенно не до балов, когда сначала напал Каривен, потом Тримиан. Но веселье – необходимая часть дипломатических трюков. К тому же принц сможет свободно общаться с придворными, продемонстрировать свои выдающиеся качества. Особенно дамам — они наверняка найдут его...

Она не успела закончить фразу. Мои пальцы мгновенно превратились в острые когти, а из горла вырвалось тихое, но угрожающее рычание.

Ирдвен с нескрываемым изумлением наблюдала за этой непроизвольной трансформацией. В её древних глазах мелькнуло что-то вроде тревоги.

— За всю мою долгую жизнь я не видела такой сильной связи между драконом и сокровищем, — медленно произнесла она. — И такой... опасной.

В своей башенной темнице Дарнер поначалу пытался найти способы скоротать время с привычной иронией. Он считал камни в стенах, наблюдал за движением облаков в узком окне, мысленно сочинял новые язвительные прозвища для будущих бесед с Киаран. "Несносная ящерица, — думал он с усмешкой. - Она сковала меня прочнее любого железа."

Но к концу первого дня усмешка исчезла.

На второй день он уже яростно выцарапывал отметки на камне, считая каждый час, проведенный вдали от королевы. Как самый обычный узник. "О, до чего ты меня довела, чешуйчатое величество," — бормотал он, но в голосе уже не было привычного сарказма. Только растущее раздражение.

Это оказалось куда труднее, чем он предполагал. Не скука была проблемой — он умел развлекать себя мыслями. Проблема была в том, что все мысли упорно возвращались к ней. К золотым глазам, которые сверкали гневом, когда он дерзил. К тому, как она пыталась скрыть улыбку на его очередную колкость. К звуку её голоса, когда она произносила его имя.

Что она делает сейчас?

Летает над замком?

Ходит по коридорам, заставляя слуг шарахаться от неё? Заседает в совете, распекая этого идиота Бремора за очередную глупость? Думает ли она о нём хотя бы иногда?

Это было больно — думать о ней и не быть рядом. Физически больно, словно что-то важное оторвали от его души и унесли. "Проклятье," — прошептал он, прижавшись лбом к холодному камню. "Что же ты со мной сделала, драконья королева?"

Его единственным утешением были визиты Вилмы, которая трижды в день приносила обещанный бульон, чёрный хлеб и подогретое вино. Старая служанка была явно рада возможности поболтать с принцем.

— Как здоровье нашей милостивой королевы? — спросил Дарнер во время её очередного визита, стараясь придать голосу небрежность.

— Не в духе, — довольно хмыкнула Вилма, расставляя посуду. — Советники шарахаются от неё, как от настоящего огнедышащего дракона. Особенно достаётся казначею.

— Бремору? — Дарнер невольно усмехнулся. — Что ж, не могу сказать, что мне его жаль. Этот напыщенный болван давно заслужил хорошую встряску.

Вилма поставила поднос с едой на стол и задержалась, вопреки обыкновению изучая выражение лица принца.

— Почему только вы приносите мне еду? — поинтересовался Дарнер, заметив её внимательный взгляд. — Неужели остальным слугам запрещено лицезреть опального пленника?

Старая служанка от души рассмеялась:

— Моя королева просто не верит, что я могу быть интересна для вас.

Дарнер удивлённо поднял брови, едва не подавившись глотком вина:

— Королева... ревнует?

— О, не притворяйтесь таким удивлённым, — Вилма лукаво подмигнула. — Вы прекрасно знаете, какое влияние имеете на неё. Думаете, я слепая? Или глухая?

— Должно быть, весьма незначительное влияние, — Дарнер горько развёл руками, — раз я сижу здесь, в гордом одиночестве, считая камни в стенах.

— Она наказывает вас, чтобы напомнить о своей власти, — мудро пояснила Вилма. — И себе, и вам. Но наказывая вас, она мучает себя вдвойне. Видели бы вы, как она металась по замку еще вчера.

Когда Вилма ушла, Дарнер почувствовал странное облегчение. Слова служанки согревали душу даже в этом вынужденном одиночестве. Значит, он не единственный, кто страдает от разлуки. Но от этого время не шло быстрее.

На третий день он был уже готов разговаривать со стенами от нестерпимой скуки и... тоски. Да, он наконец признал это чувство. Он скучал по ней. По её голосу, по её гневу, даже по её угрозам. По всему.

Когда дверь башни наконец открылась, и вместо ожидаемой Вилмы вошли стражники, объявив, что госпожа желает видеть его немедленно, Дарнер с трудом сдержал облегчённый выдох.

Цепи сняли, что означало — видимо, драконья королева больше не злится на него. Или злится ещё сильнее, и он идёт на казнь.

В этот момент Дарнера устроил бы любой вариант, лишь бы снова увидеть её.

Я велела привести его не в мои покои, как обычно, а в тронный зал. Мне нужно было хоть чем-то отвлечься, пока жду его возвращения, поэтому я наблюдала за слугами, украшавшими колонны золотыми лентами и драгоценными камнями для предстоящего бала. Когда дверь открылась, и он вошёл, моё сердце буквально подпрыгнуло. Дракон внутри меня заурчал от облегчения.

Наконец-то! Вернулся!

Дарнер остановился на пороге, удивлённо оглядывая суету декорирования. Я жадно вглядывалась в его лицо, проверяя — всё ли с ним в порядке. Выглядел бледнее обычного, но невредимым.

— Ваше наказание закончено, мой принц, — произнесла я, стараясь сохранить официальный тон. Но голос предательски дрогнул.

— Моя милосердная повелительница соизволила вспомнить о своём забытом узнике. Должен признаться, стены башни постепенно становились слишком унылыми и односложными собеседниками.

Я пропустила его сарказм мимо ушей. Мне просто хотелось подойти к нему, коснуться, убедиться, что он действительно здесь. Вместо этого я сцепила пальцы за спиной, чтобы не выдать своего волнения.

— У меня есть новости, — сказала я, глядя на его лицо. — Мы устраиваем королевский бал через две недели. Твои родители приняли приглашение.

Игривая усмешка мгновенно исчезла с его лица. Дарнер буквально окаменел:

— Мои родители? Они едут сюда?

— Да, — я внимательно наблюдала за его реакцией, улавливая оттенки удивления и... тревоги? — Я хочу, чтобы весь двор ясно понимал твой новый статус. Ты будешь представлен не как пленник, а как... мой особый гость.

— Особый гость? — он медленно вскинул бровь, и в голосе зазвучала знакомая ирония. — Какой изысканно дипломатичный эвфемизм для обычного заложника, о моя красноречивая тюремщица.

Я проигнорировала колкость. Мне было всё равно — он может язвить сколько угодно, лишь бы больше не исчезал из моей жизни.

— Это будет важный вечер, — продолжила я. — То, как нас увидят вместе, определит твоё дальнейшее положение при дворе.

— Не проще ли просто официально объявить всему двору, что я являюсь вашей законной собственностью? Или добычей? Как это расценивают драконы? — он поднял руку с золотым браслетом. — Кажется, эта изящная безделушка достаточно красноречиво заявляет о моём статусе.

Я на мгновение отвела взгляд. Собственность... Если бы всё было так просто.

— Я хочу, чтобы ты мог свободно общаться с придворными, — сказала я, стараясь убедить саму себя в необходимости этого решения. — Танцевать с дамами. Показать всем свой ум и очарование...

Слова "танцевать с дамами" обожгли меня изнутри. Дракон зарычал от возмущения, и мне пришлось стиснуть зубы, чтобы не показать, как эта мысль меня бесит.

— Танцевать с дамами? — Дарнер приблизился, и я почувствовала исходящее от него тепло. Плечи напряглись сами собой. — Моя ревнивая властительница действительно позволит мне такую головокружительную свободу?

Проклятье.

Он слишком хорошо меня знает.

Уже.

Что будет дальше, представить боюсь.

— Ты должен произвести благоприятное впечатление на двор, — встретила я его взгляд, хотя каждая клеточка моего тела протестовала против идеи видеть его в объятиях других женщин. — А теперь идём, — добавила я, поворачиваясь к выходу. — Нужно смыть с тебя эти три дня заключения.

И привести мысли в порядок. Эти дни без него чуть не свели меня с ума.

Я привела Дарнера в купальню, где уже была готова горячая вода, наполненная ароматическими маслами лаванды и сандала. Жестом указала ему войти в воду, стараясь сохранить внешнее спокойствие.

— Ты должен быть безупречно чистым, — сказала я, избегая его взгляда. — И да, завтра я представлю тебя двору как своего официального советника.

Дарнер медленно стягивал с себя простую рубашку узника, не отрывая глаз от меня:

— Советника? Какое стремительное повышение для обычного пленника.

Я наблюдала, как он осторожно погружается в душистую воду, и чувствовала, как что-то внутри меня болезненно сжимается. Три дня я не видела его так близко, не слышала его голоса в этой интимной тишине.

— Я оставлю тебя, — сказала я внезапно, резко поворачиваясь к выходу. — Мне нужно подготовиться к вечернему приёму послов из Северных земель.

— Останьтесь, — голос Дарнера прозвучал тихо, но с неожиданной уверенностью. — Вы не смотрели на меня три дня, моя жестокая разлучница.

Я замерла у порога, чувствуя, как внутри разворачивается настоящая битва. Дракон требовал немедленно вернуться к своему сокровищу, быть рядом, касаться, убеждаться в его реальности. Но гордость королевы яростно сопротивлялась — я не должна показывать слабость, не должна признавать, насколько сильно я нуждаюсь в нём.

— У меня действительно много неотложных дел, — холодно ответила я, делая ещё один шаг к двери.

Плеск воды. Дарнер поднялся, не стесняясь своей наготы, и оказался прямо передо мной, преграждая путь к выходу. Капли стекали с его плеч, а в воздухе повис аромат лаванды.

— Взгляните на меня, Киаран.

Использование моего имени без титула было неслыханной дерзостью. Я подняла глаза, готовая обжечь его гневом за такую фамильярность, но слова застряли в горле. Дарнер смотрел на меня не с привычной иронией или вызовом, а с какой-то новой, совершенно обезоруживающей искренностью.

— Эти три дня были настоящей пыткой, — сказал он просто. — Не из-за одиночества или скуки. А потому что я не видел вас.

— Для меня тоже, — призналась я едва слышно.

И стремительно вышла из купальни, пока окончательно не потеряла контроль над собой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

8. Мой пленник и мой советник

Дарнер вошёл в мои покои через купальню, обернув вокруг бедер льняную ткань, которой вытирался. Боги, как же он прекрасен. Капли воды ещё блестели на его плечах и груди, стекая по чётко очерченной мускулатуре. Влажные волосы прилипли ко лбу, а кожа слегка порозовела от горячей воды и пара.

Я не скрывала своего восхищения, медленно проводя взглядом от его лица вниз — по линии шеи, где билась жилка, по рельефу груди, по плоскому животу. Дракон внутри меня заурчал от предвкушения, а между ног уже разливалось знакомое тепло. Три дня разлуки сделали своё дело — я хотела его с первобытной жадностью.

— Моё сокровище, ваше спальное место готово, — сказала я, указывая на новое ложе у подножия моей постели.

Вместо тонкого одеяла на твёрдом полу теперь лежал толстый слой роскошных звериных шкур — медвежьих, волчьих, соболиных. Мягких, тёплых, достойных моего принца. Сверху — изумрудное шёлковое покрывало. И рядом, как прежде, в полу поблёскивало стальное кольцо.

— Какая предупредительная хозяйка, — Дарнер оценил усовершенствования, и в голосе зазвучала знакомая ирония, но я уловила и другое — предвкушение, желание, которое он пытался скрыть. — Её драгоценному узнику теперь положены королевские удобства. Вероятно, чтобы снова не простудился?

О, он хорошо понимал абсолютно все.

Интересно, готов ли к главному?

— Снимите всё, — приказала я.

Какое-то время он колебался. Последняя преграда… но решился.

Он медленно развязал ткань, позволив ей упасть к ногам. Я не скрывала желания. Зачем? И он был возбуждён уже сейчас, и это знание пьянило меня сильнее любого вина.

— О, я объясню, зачем это нужно, мой дерзкий принц, — сказала я, приближаясь к нему и вдыхая смешение ароматов — лаванды из купальни и что-то исключительно его, заставлявшее дракона практически мурлыкать. — Ваш, человеческий вид воспринимает одежду как броню. А я хочу полной капитуляции, моё сокровище. Драконам никогда не пришло бы в голову защищаться тряпками. Мы жестче, у нас есть чешуя. И то, что вы можете назвать доспехами, броней, последней линией обороны, для нас – ничто. И я хочу это вам показать. Ложитесь.

Дарнер опустился на мягкие шкуры с грацией хищника, но в его движениях я уловила лёгкую дрожь — предвкушения или нервности, не знаю. Я тут же взяла наручники, и железо легло на его запястья. Я, конечно же, притянула его руки к кольцу в полу. Теперь мой пленник вынужденно держал запястья над головой и был непростительно красив и беспомощен.

— Вы помните наш договор? В моих покоях вы принадлежите мне полностью.

— Как будто я мог забыть, моя золотокрылая властительница, — он потянул руки, и цепь звякнула. — Особенно с этим изящным напоминанием.

Я опустилась рядом с ним на мягкие шкуры, и моя ладонь легла ему на грудь. Сердце колотилось под кожей как птица в клетке — быстро, неровно. Кожа была горячей, почти лихорадочной.

— Три дня, — прошептала я, проводя пальцами по его ключице и наслаждаясь тем, как он непроизвольно подался к моему прикосновению. — Три дня я не касалась вас.

— Пытка была взаимной.

Я наклонилась и поцеловала его — медленно, исследующе, чувствуя, как он тает под моими губами. Когда оторвалась, его глаза были почти чёрными – зеленой радужки просто не было.

— А это определить как пытку или награду, моя чешуйчатая мучительница? — спросил он хрипло.

— Решите сами, моё сокровище, — прошептала я и начала медленно целовать дорожку вниз по его шее.

Кожа под моими губами была солёной от пота, гладкой, горячей. Я чувствовала, как бьётся пульс под языком, как дрожат мышцы от каждого прикосновения. Дарнер был невероятно чувствителен — каждый поцелуй вызывал тихий стон или прерывистый вздох. Цепь звенела, когда он инстинктивно тянулся ко мне и встречал сопротивление металла.

— Киаран, — выдохнул он, когда я добралась до соска и легонько прикусила.

Его тело выгнулось, а из горла вырвался звук, больше похожий на рычание.

Я улыбнулась и продолжила спускаться ниже — по рельефу рёбер, по плоскому животу, где мышцы дрожали под каждым прикосновением. Запах его тела становился интенсивнее — мускус, возбуждение, что-то первобытное, что откликалось в моей драконьей сущности.

— Пожалуйста, — выдохнул он, когда я остановилась недалеко от того места, где он хотел моих прикосновений больше всего. — Не останавливайтесь, — признание вырвалось хрипло, почти умоляюще.

Но я остановилась.

Медленно поднялась, любуясь видом под собой — Дарнер лежал на шкурах, прикованный, возбуждённый, с мольбой в глазах. Грудь вздымалась неровно, кожа покрылась лёгкой испариной, мышцы напряжены от сдерживаемого желания.

— Терпение, моё сокровище, — улыбнулась я, отодвигаясь от него. — У нас много времени.

Я встала и отошла к окну, намеренно медленно, давая ему возможность смотреть на меня, но не касаться. Закатный свет играл на моей коже, когда я начала расстёгивать платье — крючок за крючком, наслаждаясь тем, как его дыхание становилось всё более прерывистым.

— Вы жестоки, — прохрипел он, когда ткань наконец упала к моим ногам.

— Я драконица, — ответила я, поворачиваясь к нему обнажённой. — Мы не знаем пощады к своим сокровищам.

Его взгляд скользил по моему телу с такой жадностью, словно он пытался запомнить каждую линию, каждый изгиб. Я видела, как сжались его кулаки в наручниках, как напряглись мышцы — он боролся с желанием вырваться и притянуть меня к себе.

Я вернулась к нему, села рядом на шкуры, не прикасалась. Просто смотрела, как он борется с желанием и цепями одновременно. Воздух между нами стал вязким — я чувствовала тепло его тела, слышала каждый вздох, видела, как дрожат ресницы от напряжения.

— Скажите мне, что вы чувствуете, — попросила я тихо.

— Оооо, еще одна пытка? Я чувствую… Ваш запах — жасмин и дым, потрясающее сочетание. Тепло вашего тела рядом. Звук вашего дыхания. Воздуха на коже. И больше всего... — он открыл глаза и посмотрел прямо на меня. — Потребность в вас. Она съедает меня изнутри.

Его честность разбила последние остатки моего самоконтроля.

Я наклонилась и поцеловала его снова — жадно, требовательно, вкладывая в поцелуй всю накопившуюся за три дня тоску. Его ответ был отчаянным — он тянулся ко мне всем телом, насколько позволяли наручники.

— Киаран, — простонал он в мои губы, когда я прервала поцелуй. — Пожалуйста... я больше не могу...

Я чувствовала, как мои собственные защиты рушатся одна за другой. Три дня без него, без этой близости, были пыткой и для меня. Я села на него, медленно опускаясь, принимая в себя одним плавным движением.

Мы оба застонали от этого единения — слишком долгожданного, слишком нужного, слишком идеального. Ощущение было почти болезненно приятным — каждый нерв кричал от переизбытка ощущений. Я была слишком чувствительна, он слишком горяч, слишком твёрд внутри меня.

— Боги, — выдохнул он, запрокидывая голову. — Как же я хотел этого.

Я начала двигаться медленно, наслаждаясь каждым мгновением, каждым изменением выражения его лица, каждым звуком, который он издавал. Наручники звенели в ритме моих движений — металлическая музыка нашей близости. Я чувствовала каждое сокращение его мышц, каждую дрожь, каждый всплеск удовольствия, прокатывающийся по его телу.

— Моё, — прошептала я, глядя в его затуманенные глаза. — Только моё.

— Да, — выдохнул он, и в этом слове было полное, безоговорочное подчинение. — Ваше.

Я ускорила ритм, чувствуя, как напряжение нарастает в каждой клетке моего тела. Дарнер выгнулся подо мной, борясь с цепями, и его лицо исказилось от почти болезненного удовольствия.

— Киаран…

Волна накрыла его внезапно, и он выгнулся, задрожал, растворился в экстазе. Я смотрела на его лицо в этот момент — такое открытое, уязвимое, прекрасное, — и это зрелище довело до края и меня. Собственный оргазм обрушился как лавина — ослепляющая, всепоглощающая волна, смывающая все границы между нами. Я кричала, не помня себя, чувствуя, как всё моё существо взрывается и рассыпается на миллионы искр.

Мы двигались вместе, сливаясь в единое целое, пока последние волны наслаждения не схлынули, оставив нас дрожащими и обессиленными.

Я обвилась вокруг него, чувствуя его дрожь под собой, слушая, как постепенно выравнивается дыхание. Кожа была влажной от пота, горячей, пахнущей нами двоими.

— Никогда больше не оставляйте меня, — прошептал он в мои волосы, и в голосе звучала такая мольба, что сердце сжалось.

— Никогда, — пообещала я, целуя его шею, где ещё бился учащённый пульс. — Больше никогда.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В глубоких подвалах дворца, где толстые каменные стены поглощали любой звук, горел одинокий факел. Его тусклый свет едва разгонял густую тьму, создавая танцующие тени на влажных стенах. В этом зловещем окружении казначей Бремор передавал запечатанный красным воском свиток гонцу в тёмном плаще.

— Это должно попасть к принцу Вардену лично в руки, — шептал Бремор, его обычно холодный голос дрожал от волнения. — Никто другой не должен видеть это послание. Понял?

Гонец кивнул, быстро пряча свиток во внутренний карман плаща. Его лицо скрывала глубокая тень капюшона, но в глазах блеснула жадность:

— Мне обещали золото за эту работу.

— И получишь его сполна, когда принц подтвердит получение, — Бремор достал тяжёлую монету и бросил её гонцу. — А это — задаток. Действуй быстро и скрытно.

Когда звуки шагов гонца растворились в темноте коридора, из самой глубокой тени выступила ещё одна фигура — советник Талрин, главный стратег драконьей армии. Его бледное лицо казалось призрачным в мерцающем свете факела.

— Думаешь, Варден действительно решится на это? Он может оказаться не таким честолюбивым, как мы предполагаем.

Бремор усмехнулся, и это выражение исказило его обычно респектабельное лицо:

— У него нет выбора, мой дорогой Талрин. Его младший братец занял место, которое по праву должно было принадлежать старшему наследнику. Королева уже почти в открытую называет этого выскочку своим сокровищем. Ревность и амбиции сделают своё дело. Варден не сможет вынести такого унижения.

— А ритуал? — Талрин понизил голос ещё больше. — Ты уверен, что он сработает? Древняя магия непредсказуема.

Глаза Бремора блеснули в тусклом свете факела, в них загорелись огоньки фанатичной уверенности:

— Кровь королевы драконов обладает огромной силой, Талрин. Если провести ритуал правильно, используя правильные слова силы и священные символы, Варден получит часть её могущества. Достаточно, чтобы стать достойным консортом для нашей королевы... под нашим мудрым руководством, конечно.

Совет. Мы вошли в зал вдвоем – снова.

Но на этот раз я была намерена изменить все.

Дарнер стоял чуть позади – одет с иголочки, волосы уложены, хорош, официален. Единственным напоминанием о его статусе пленника оставался золотой браслет на запястье, который, впрочем, сейчас казался скорее дорогим украшением, чем символом власти.

— Уважаемые советники, — начала я, когда все взгляды обратились к нам. — Представляю вам принца Дарнера Тримианского в его новом качестве — официального королевского советника по вопросам экономики и дипломатии.

Тишина, наступившая после моих слов, была почти осязаемой. Советники переглядывались, на их лицах отражалась целая гамма эмоций — от изумления до едва скрываемой ярости.

— Ваше Величество, — Бремор первым нарушил молчание, его голос сочился фальшивой почтительностью. — При всем уважении к вашей... мудрости, я вынужден выразить свое крайнее беспокойство. Допускать врага к государственным тайнам — не просто неразумно, это прямой путь к катастрофе!

Мой внутренний дракон зарычал от такой дерзости, но я сдержала его. Нельзя опускаться до грубости. А жаль.

— Враг? — я вскинула бровь. — Принц Дарнер здесь согласно законному договору между нашими королевствами. Более того, он проявил себя как человек исключительного ума и наблюдательности.

— Он человек, Ваше Величество! — Бремор привстал, его чешуйки на шее слегка проступили от волнения. — Человек из королевства, с которым мы воевали. Его лояльность всегда будет принадлежать Тримиану, а не нам. Это вопрос крови!

— Позволите? — Дарнер сделал шаг вперед, и я почувствовала, как дракон внутри меня напрягся еще сильнее.

Мое сокровище в опасности? Нет, пока нет.

Но он идет в бой — словесный, но все же бой.

Я кивнула, и мой принц заговорил — спокойно, с тонкой улыбкой, от которой мой дракон едва ли не урчал от удовольствия:

— Благодарю за вашу искреннюю заботу о безопасности королевства, почтеннейший советник Бремор, — начал Дарнер с изящным поклоном. — Ваша бдительность настолько впечатляет, что остается лишь удивляться, почему она не распространяется с тем же рвением на королевскую казну, — в его глазах плескался смех, хотя голос оставался безупречно вежливым. — Что касается моей лояльности, позвольте успокоить вас: мое человеческое сердце не имеет привычки менять привязанности так же часто, как некоторые меняют свои финансовые отчеты.

По залу пробежал тихий смешок.

Тааак. Что знает мой пленник, чего не знаю я? Он ведь никого не обвиняет, его формулировки до того обтекаемы, что становится не по себе. Ирдвен вон почти смеется.

Бремор побагровел, но промолчал, а Дарнер невозмутимо продолжил:

— К тому же, — он обвел взглядом стол, — настоящая лояльность определяется не только происхождением. Она рождается из понимания общих целей, из взаимного уважения и, что особенно важно, из прозрачности намерений. Я служу драконьей короне открыто, а не прячу свои истинные мотивы за колонками цифр.

Талрин, главный военный стратег, фыркнул:

— Красивые слова, принц. Но слова дешевы. Какую ценность вы можете принести этому совету, кроме очевидной... благосклонности нашей королевы?

Я почувствовала, как вспыхнула от гнева.

Этот намек на мои личные отношения с принцем перед всем советом... Дракон внутри меня взревел, требуя немедленного возмездия за такое оскорбление. Но Дарнер едва заметно коснулся моего локтя — это было настолько неожиданно и дерзко, что я на мгновение забыла о гневе. Никто не смел прикасаться ко мне на публике.

Никто.

Но это мое сокровище. И оно сейчас нуждается в поддержке, а не в том, чтобы я сожгла дотла весь совет. Хотя… Иногда я начинаю сомневаться, не благоразумнее ли их … отходить хвостом, например?

— Какую ценность может принести королевству человек, не имеющий чешуи и крыльев? — Дарнер вздохнул с такой изысканной печалью, что я едва сдержала смех. — Увы, советник Талрин, я действительно лишен многих драконьих достоинств. Не могу изрыгать пламя, не умею летать, и, что наиболее печально, не способен поджаривать свой обед одним выдохом. Но, — его голос вдруг стал острее, — я, как ни странно, умею считать. Причем не только деньги своего королевства, но и деньги чужого. Удивительная способность, не правда ли?

Несколько советников заулыбались. Даже суровый Марек, мой главный юрист, прятал усмешку.

— Позвольте продемонстрировать мою скромную ценность на конкретном примере, — продолжил Дарнер. — Уважаемый советник Бремор недавно предложил повысить налоги на виноградники восточных провинций на двадцать процентов. Решение, которое на первый взгляд кажется разумным. Ну, если совершенно забыть, что эти провинции переживают небывалую засуху, и единственное, что там может вырасти без полива — это налоговые ставки.

На этот раз смех был уже открытым.

Эльвиера, представительница восточных земель, откровенно захихикала.

— Я всего лишь предложил способ пополнить казну, — проворчал Бремор. — Если есть другие идеи...

— О, идей масса! — оживился Дарнер. — Например, можно перестать терять по дороге золотые драконы, выплаченные Тримианом. Удивительно эффективный метод, уверяю вас.

Бремор поперхнулся:

— Что вы имеете в виду?

— Видите ли, — Дарнер подошел к карте на стене с таким видом, словно собирается рассказывать занимательную историю детям, — существует такая забавная арифметическая головоломка. Если из трехсот тысяч золотых драконов, отправленных Тримианом в качестве компенсации, в казну поступает только сто сорок тысяч, то где, позвольте спросить, обитают оставшиеся сто шестьдесят? Возможно, они нашли уютное гнездышко в чьем-то личном сундуке? Или, может быть, отправились путешествовать по экзотическим берегам? Такие авантюрные монетки!

По залу пробежал встревоженный шепот. Все взгляды обратились к Бремору, который, казалось, уменьшался в размерах с каждым словом Дарнера.

— Вы обвиняете меня в хищении? — прошипел казначей. — Это клевета!

— Обвиняю? — Дарнер поднял брови с таким невинным удивлением, что я едва сдержала смех. — Боги, нет! Я всего лишь озвучиваю математическое несоответствие. Триста минус сто сорок равно сто шестьдесят. Это не обвинение, советник, это арифметика. Весьма коварная наука, не правда ли? Никогда не знаешь, какие секреты она выдаст следующими.

— Должно быть какое-то разумное объяснение... — начал Бремор, но Дарнер не дал ему закончить.

— Несомненно! — воскликнул он с энтузиазмом. — И я буквально изнываю от нетерпения его услышать. Особенно ту часть, где вы объясняете, почему пятьдесят тысяч золотых драконов, выделенных на северный тракт, ушли в неизвестном направлении, а дорога осталась в том же плачевном состоянии. Возможно, золото превратилось в дорожную пыль? Или камни решили уложиться сами, но передумали в последний момент? Поистине волшебная история!

В этот момент я решила вмешаться, пока мой неугомонный принц не довел казначея до сердечного приступа:

— Советник Марек, — обратилась я к своему главному юристу, — я поручаю вам провести тщательное расследование всех финансовых операций последних двух лет. Особое внимание уделите тримианским выплатам и расходам на инфраструктурные проекты. Привлеките лучших счетоводов гильдии.

— Будет исполнено, Ваше Величество, — Марек поклонился, едва скрывая торжествующую улыбку. Он давно подозревал Бремора в нечистоплотности, но никогда не имел достаточно доказательств.

— Советник Бремор, — я обратилась к казначею, чувствуя, как мой голос становится ниже, а в горле разгорается знакомое пламя, — с этого момента все финансовые решения вы будете принимать только после обсуждения на совете и с моего личного одобрения. Каждый расход свыше тысячи золотых драконов должен быть документирован и представлен мне лично. К вам будут приставлены два наблюдателя из гильдии счетоводов, которые будут следить за каждым движением монет в королевской казне.

— Ваше Величество! — задыхаясь от возмущения, воскликнул Бремор. — Такое недоверие... на основании слов пленника... это оскорбительно!

— На основании документов, лорд Бремор, — отрезала я, чувствуя, как мой голос становится опасно низким. — Документов, подписанных вашей рукой. Потому что я видела документ о ста сорока тысячах, которые прибыли из Тримиана. И сама договаривалась с ними на триста. Если помните, конечно. Так что наблюдение не обсуждается.

Бремор сник, его взгляд, брошенный на Дарнера, был полон такой ненависти, что мой внутренний дракон взревел, готовый защищать свое сокровище. Я буквально чувствовала, как когти пробиваются сквозь кожу, как пламя поднимается к горлу.

Но мой принц, казалось, не замечал смертельной опасности — он светски улыбнулся казначею:

— Не расстраивайтесь так, советник Бремор. Подумайте о положительной стороне — теперь у вас будет больше времени на творческие хобби. Например, на сочинение особенно изобретательных объяснений для исчезнувшего золота. Я даже могу поделиться несколькими идеями: внезапная эпидемия среди монет, массовый побег золотых драконов в поисках лучшей жизни, трагический случай коллективного самопожертвования ради блага казначейства...

— Принц Дарнер, — я повысила голос, пытаясь звучать строго, хотя внутри меня всё смеялось, — полагаю, мы можем вернуться к повестке дня?

— Разумеется, моя великодушная повелительница, — он склонил голову с совершенно невинным видом, но в глазах плясали черти. — Я всего лишь пытался поддержать дух сотрудничества и взаимопомощи среди членов совета.

Совет продолжался еще два часа, и всё это время Дарнер не упускал случая вставить острое замечание. Когда Талрин начал настаивать на увеличении военного бюджета, мой принц невинно поинтересовался, не планируют ли драконы в ближайшее время нападение на солнце, раз им требуется столько новых доспехов в разгар мирного времени.

Когда Серен, советник по торговле, заговорил о необходимости новых торговых пошлин, Дарнер предположил, что, возможно, вместо того, чтобы душить торговлю налогами, стоит попробовать инновационный подход — например, не красть уже имеющиеся деньги.

К концу заседания четверо из двенадцати советников уже открыто поддерживали предложения Дарнера, включая пожилую Эльвиеру, которая, кажется, была совершенно очарована его острым языком. Бремор и Талрин оставались непримиримыми, но были в явном меньшинстве.

Ирдвен молчала и наблюдала.

Но ей явно все нравилось.

Когда совет наконец завершился, я задержала Дарнера в зале.

— Ты превзошел все мои ожидания, мой дерзкий дипломат, — сказала я тихо, когда мы остались одни. — Хотя, возможно, в следующий раз ты мог бы быть чуть менее... язвительным?

— И лишить драконий совет самого захватывающего развлечения за последние сто лет? — Дарнер притворно ужаснулся. — Ваша Чешуйчатая Лучезарность, это было бы настоящим преступлением! Видели бы вы лицо Бремора, когда я заговорил о путешествующих монетах. Ещё немного, и бедняга начал бы дымиться.

— Ты знал о пропавших деньгах? — я пыталась звучать серьезно, но улыбка упрямо пробивалась сквозь моё королевское достоинство.

— Догадывался, моя проницательная властительница огня, — он смотрел мне прямо в глаза, с той особой теплотой, которая заставляла мой внутренний огонь разгораться сильнее. — Еще в Тримиане я обратил внимание на расхождение в цифрах, но тогда не придал этому значения. Только изучив ваши казначейские книги — захватывающее чтение, между прочим, особенно разделы о "непредвиденных расходах" — я понял масштаб проблемы. Благодарен за доступ к документам.

— И не сказал мне сразу? — я не могла сдержать нотки обиды.

— Мне нужны были доказательства, моя нетерпеливая владычица, — Дарнер осторожно взял меня за руку, и мой дракон довольно заурчал от этого прикосновения. — К тому же... я хотел произвести должное впечатление на совет. Показать, что я не просто экзотический питомец королевы с необычной окраской, а советник с зубами. Или с клыками, если следовать драконьей терминологии.

Я понимающе кивнула:

— Что ты думаешь о Бреморе?

— Думаю, что если бы жадность можно было превратить в золото, наш дорогой казначей был бы самым большим слитком королевства, — усмехнулся Дарнер, но тут же стал серьезным. — Он опасен, моя бдительная хранительница драгоценностей. Не просто вор, а человек с амбициями и, что важнее, с друзьями. Обратили внимание, как Талрин почти синхронно с ним возмущался моим присутствием? Так делают только заговорщики или любовники, а я сомневаюсь, что нашего пухлого казначея связывает романтическая страсть с главным стратегом. Хотя, признаться, эта мысль открывает увлекательные перспективы для сатирической поэзии.

Я вздохнула, внезапно почувствовав усталость. Предательство в ближайшем окружении всегда било больнее всего.

— Сто шестьдесят тысяч золотых драконов, — прошептала я, пытаясь осознать масштаб хищения. — Этими деньгами можно было восстановить не только северный тракт, но и западные провинции после наводнения.

— И помочь тримианским фермерам пережить последствия войны, моя дальновидная правительница, — тихо добавил Дарнер. — Когда страдает одно королевство, в конечном итоге страдают все соседи. Процветание не строится на руинах. Если, конечно, вы не Бремор, который, похоже, успешно построил свое личное процветание на руинах королевской казны.

Я посмотрела на него с новым уважением.

Несмотря на все произошедшее, он продолжал думать и о своем народе. Мой внутренний дракон ворчал — он не хотел делить свое сокровище ни с кем, даже с его родным королевством. Но я понимала и ценила эту верность.

— Спасибо тебе, — сказала я искренне. — За то, что открыл мне глаза.

— Это моя работа теперь, моя златокрылая владычица, — Дарнер улыбнулся, и в его глазах мелькнула такая теплота, что мой дракон буквально замурлыкал от удовольствия. — Быть вашими глазами, вашими ушами и, безусловно, вашим острым языком. Хотя, должен признать, ваш собственный драконий язык вполне способен справиться с любой ситуацией. Особенно когда он... в действии.

Он произнес последние слова с таким недвусмысленным намеком, что мое сердце забилось быстрее, а чешуйки на шее слегка приподнялись.

— О, в последнем я никогда не сомневалась, мое непристойно дерзкое сокровище, — я не смогла сдержать улыбку. — Идем, мой саркастичный пленник.

Когда мы шли по коридору, я чувствовала на себе взгляды придворных. Шепот следовал за нами, словно шлейф.

Я знала, о чем они говорят — драконья королева и ее человеческий фаворит, скандал, неслыханная дерзость, нарушение традиций. Но впервые за долгое время мне было абсолютно все равно. В этот момент я чувствовала только гордость — за своё сокровище, которое оказалось даже ценнее, чем я могла представить.

И глубоко внутри — тревогу. Потому что Бремор не из тех, кто легко принимает поражение. Его взгляд, брошенный на Дарнера, обещал возмездие. А я скорее превратила бы в пепел весь свой замок, чем позволила кому-то причинить вред моему сокровищу

9. Государственный переворот

Я вошла в спальню, когда свечи уже догорали, их мерцающие огоньки отбрасывали причудливые тени на стены. Дарнер ждал меня, сидя на своем импровизированном ложе у изножья моей кровати — расслабленный и переодетый в тонкую шелковую рубашку. После сегодняшнего триумфа на совете я решила позволить ему небольшую роскошь — спать не обнаженным.

— Вот и моя победоносная драконья королева, — улыбнулся он, отложив книгу. — Думал, вы задержитесь дольше с вашими советниками.

— Некоторым из них требовалось время, чтобы зализать раны, нанесенные твоим острым языком, — я не смогла сдержать улыбку. — Бремор, кажется, все еще в шоке. Не думаю, что кто-то говорил с ним в таком тоне за последние... сто лет?

— Что поделать, — Дарнер притворно вздохнул, — у некоторых людей есть прискорбная привычка говорить то, что они думают. Особенно когда видят, как кто-то прикарманивает чужие деньги с элегантностью пьяного медведя в лавке с фарфором.

Я рассмеялась и подошла ближе, наблюдая, как его глаза следят за каждым моим движением. Сегодня мой дракон был особенно нетерпелив — все это публичное выступление Дарнера, его блестящий ум, его смелость... Во мне всё горело от желания прикоснуться к нему, доказать себе и ему, что он действительно мой.

— Ложитесь, — сказала я, доставая из складок платья знакомые ему наручники.

Дарнер вздохнул с театральной покорностью:

— И снова в оковы? Неужели драконы так любят повторяемость? Признаюсь, я надеялся, что мои сегодняшние подвиги в защиту королевской казны заслуживают хотя бы одной ночи свободы для бедных запястий.

— Драконы не рискуют своими сокровищами, — отрезала я. — Тем более такими ценными, как ты.

— Как пожелаете, моя золотокрылая тиранша, — он растянулся на шкурах, закладывая руки за голову, подставляя запястья для наручников. — Кто я такой, чтобы спорить с существом, способным испепелить меня одним выдохом?

Металл коснулся его запястий, но прежде, чем я успела защёлкнуть замок, мир внезапно перевернулся. Одним стремительным движением Дарнер перехватил мои руки, наручники отлетели в сторону, и я оказалась опрокинутой на шкуры, его тело нависало надо мной, удерживая в совершенно непристойном для королевы положении.

Первым моим инстинктом был гнев. Дракон внутри взревел от такой дерзости.

— Что ты делаешь?! — прошипела я, пытаясь освободиться. — Немедленно отпусти меня, или я позову стражу!

Его руки крепко, но бережно удерживали мои запястья по обеим сторонам от головы.

— О, моя золотокрылая воительница, зовите, — промурлыкал он, склоняясь ниже, так что его дыхание щекотало мою шею. — Но вы будете выглядеть крайне глупо. Поймите, только что вы обозначили меня как советника, признаюсь, я сражался за ваши финансы, словно они — мои. Завтра — бал, на котором вы задумали меня представить как... своё сокровище. И тут ночью вы заявляете, что не справляетесь со своим пленником. Мне кажется, или тут... есть некоторая нелогичность?

Его губы коснулись моей шеи, и я ощутила, как по телу пробежала волна предательского жара.

— О, как будет рад Бремор такому развороту, — продолжил он, его голос стал ниже, интимнее. — Посадите меня в башню? После сегодняшнего впечатляющего дебюта на совете?

Я замерла, осознавая, что он абсолютно прав.

Чёртов дипломат!

Момент для его дерзкой выходки был выбран идеально. После сегодняшнего триумфа любое наказание выглядело бы как королевская истерика, подрывающая мой собственный авторитет. Дракон внутри меня метался между яростью и восхищением.

Как он посмел?

И как умно это придумал!

— Я непременно накажу тебя за эту дерзость, — процедила я, пытаясь звучать угрожающе, но дыхание предательски сбилось, когда его губы скользнули по моей ключице.

— Хорошо, — он кивнул с самой серьёзной миной, хотя в глазах плясали чертики. — Но не сегодня. А сегодня я просто хочу вас касаться, моя королева. Вести кончиками пальцев по вашей коже, видеть, как вы на меня реагируете. Я ни за что не причиню вам вреда, мне просто нужно к вам прикоснуться.

Одна его рука отпустила моё запястье и скользнула вдоль руки, через плечо, по шее — такое лёгкое, почти невесомое касание, что мои глаза на мгновение закрылись от удовольствия.

— Если хотите, это голод, — его голос опустился до шёпота. — Вы ведь понимаете, правда?

О, я понимала.

Мой собственный голод — по его прикосновениям, по его телу, по его губам — был таким же сильным.

— Ты не представляешь, с чем играешь, — прошептала я, чувствуя, как моя решимость тает под его прикосновениями.

— О, представляю, — его глаза блестели в полумраке комнаты. — С драконом. С огнём. С королевой, которая может превратить меня в горстку пепла. И всё же я здесь, моя великолепная владычица. Потому что некоторые вещи стоят любого риска.

Его губы коснулись моих — нежно, вопросительно, давая мне возможность отстраниться. Но вместо этого я подалась навстречу, и мой дракон взревел от торжества.

— Ты хоть представляешь, что я чувствовала сегодня на совете? — прошептала я между поцелуями. — Когда ты так блестяще отвечал Бремору, когда ты переиграл их всех своим острым языком...

— И что же вы чувствовали, моя золотоглазая властительница? — его губы скользнули к моему уху, прикусывая мочку с точно выверенным давлением.

— Гордость, — выдохнула я, запуская пальцы в его волосы, притягивая ближе. — И... желание. Такое сильное, что едва не превратила весь совет в угли.

Он тихо рассмеялся, и этот звук отозвался вибрацией где-то глубоко внутри меня. Платье отлетело в сторону.

— Значит, я не один такой, — прошептал он, стягивая с моего плеча тонкую ночную рубашку. — Всё время, пока я говорил о финансах и дорогах, я думал только о том, как хочу прикоснуться к вам. Как хочу увидеть, как вы закрываете глаза от удовольствия. Как хочу слышать, как ваше дыхание сбивается.

Его пальцы скользнули по моей груди, и я непроизвольно выгнулась, подаваясь навстречу прикосновению.

— Как сейчас, — добавил он с удовлетворением. — Даже самые жестокие драконы становятся мягче под правильными прикосновениями.

— Ты слишком много говоришь, моё дерзкое сокровище, — я притянула его к себе для нового поцелуя, на этот раз требовательного, властного.

Показывая, что даже сейчас я — королева.

Но Дарнер отстранился, удерживая дистанцию, его глаза лучились смехом и желанием одновременно.

— О, я только начал, моя нетерпеливая повелительница, — он скользнул губами вниз по моей шее, к ключицам, ниже, к груди. — У меня столько слов, которые я хочу сказать вашей коже.

Его рот накрыл мой сосок, и мысли вылетели из головы.

Остались только ощущения — горячий влажный язык, кружащийся вокруг чувствительной плоти, лёгкие укусы, которые только добавляли остроты удовольствию. Его руки скользили по моему телу — изучающе, благоговейно, словно я и вправду была сокровищем, а не он.

— Мой принц, — выдохнула я, когда его рот переместился ко второй груди, а пальцы начали исследовать более интимные части моего тела.

— Ваш принц. Ваше сокровище. Ваш пленник, — его голос звучал приглушённо против моей кожи. — Ваш, во всех смыслах. Но сегодня... — он поднял голову, встречаясь со мной взглядом, — сегодня вы позволите мне быть ведущим в этом танце?

Я замерла.

В нормальном состоянии такая просьба вызвала бы гнев. Драконы не уступают контроль, особенно своим сокровищам. Но сейчас... сейчас я была слишком поглощена желанием, слишком заинтригована.

— Только сегодня, — прошептала я, и он улыбнулся — медленно, хищно, с таким обещанием во взгляде, что мое сердце пропустило удар.

— И я сделаю этот день незабываемым, моя великолепная королева, — он скользнул ниже, целуя дорожку от груди к животу. Ниже, ещё ниже, пока его дыхание не коснулось самого чувствительного места между моих ног.

— Дарнер... — его имя вырвалось как мольба.

— Да, моя драгоценная королева? — спросил он невинно, его дыхание дразнило, но не приносило желаемого контакта.

— Не дразни меня, — процедила я, мои пальцы впились в его волосы.

— Ну что вы, как я могу?

С последним словом его язык коснулся меня, и я задохнулась от остроты ощущений. Он был неторопливым, методичным, точным в своих движениях, находя именно те места, те ритмы, которые заставляли меня дрожать и стонать. Его руки обхватывали мои бёдра, удерживая на месте, не позволяя сбежать от слишком интенсивных ощущений.

— О боги, — выдохнула я, чувствуя, как напряжение нарастает с каждым движением его языка. — Дарнер...

Он отстранился, и я едва не зарычала от разочарования, но он уже двигался вверх, его глаза встретились с моими — тёмные, горящие желанием.

— Скажи мне, чего ты хочешь, моя прекрасная драконица, — прошептал он. — Скажи, и я дам тебе это.

В этот момент между нами исчезли все титулы, все формальности. Остались только мы — женщина и мужчина, объединённые желанием.

— Тебя, — выдохнула я, обвивая его шею руками. — Внутри меня. Сейчас.

Он не заставил просить дважды.

Одним плавным движением он вошёл в меня, и мы оба застонали от идеального чувства заполненности, принадлежности, единения. Он замер на мгновение, давая мне привыкнуть, его глаза не отрывались от моих, словно он хотел видеть каждую эмоцию, каждое ощущение на моём лице.

— Моя королева, — прошептал он, начиная двигаться — медленно, глубоко, с точно выверенным ритмом. — Моя золотокрылая, огнедышащая, великолепная королева.

Мой дракон довольно урчал от его слов, от того, как он произносил "моя". В этот момент принадлежность текла в обе стороны — он был моим, но и я, несомненно, была его. Наши тела двигались в едином ритме, словно танцевали танец, который знали всю жизнь.

Он был неутомим — его движения не теряли ритма, а руки продолжали исследовать моё тело, находя новые чувствительные точки. Когда его пальцы скользнули между нашими телами, чтобы прикоснуться к самому центру моего удовольствия, я издала звук, больше похожий на рычание, чем на человеческий стон.

— Да, моя королева, — шептал он, наблюдая за моей реакцией с восхищением и жадностью. — Вот так. Позволь себе раствориться. Позволь мне увидеть тебя настоящую.

Его слова, его прикосновения, ритм его движений — всё сливалось в единую симфонию удовольствия, которая становилась всё громче, всё неудержимее. Я чувствовала приближение края — оно накатывало волнами, каждая сильнее предыдущей.

— Дарнер, — моё тело напрягалось, выгибалось навстречу ему. — Я...

— Знаю, — выдохнул он, не прерывая движения. — Я чувствую. Позволь мне увидеть, как ты сгораешь в собственном пламени.

Его слова стали последней каплей.

Волна удовольствия обрушилась, сметая всё на своём пути, заставляя меня кричать его имя. Я чувствовала, как внутренние мышцы сжимаются вокруг него, как всё тело вибрирует от ощущений. Это было как трансформация — словно я действительно обратилась в свою драконью форму, взмыла в небо, растворилась в огне. Он продолжал двигаться, продлевая моё удовольствие, пока не достиг собственного пика. Я почувствовала, как его тело напряглось, как изменился ритм дыхания, и открыла глаза, чтобы увидеть его лицо в момент наивысшего наслаждения. Это было прекрасно — полное отсутствие масок, чистая, необузданная страсть.

Он упал на меня, тяжело дыша, его сердце колотилось рядом с моим в почти идентичном ритме. Я обвила его руками, наслаждаясь тяжестью его тела, теплом кожи, запахом наших смешавшихся тел.

Некоторое время мы лежали молча, позволяя дыханию выравниваться, пульсу замедляться. Его пальцы лениво чертили узоры на моей коже — по плечу, вдоль руки, по изгибу бедра.

— Полагаю, — наконец произнёс он, поднимая голову и глядя на меня с той самой неповторимой ироничной улыбкой, — это можно считать официальным подтверждением моего повышения с "просто сокровища" до "сокровища, которому иногда позволено проявлять инициативу"?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В моих покоях царил едва сдерживаемый хаос. Слуги сновали туда-сюда с последними элементами наряда, цирюльник наносил завершающие штрихи прически Дарнера, а швея подгоняла рукава его костюма. Каждые несколько минут кто-то спрашивал моего одобрения — правильно ли повязан шейный платок, достаточно ли отполированы сапоги, не слишком ли ярок камень в запонках.

Я сидела в высоком кресле у окна, наблюдая за этой суматохой с той особой смесью нетерпения и тревоги, которая не покидала меня последние две недели.

Сегодня— первый официальный приём, на который прибывала королевская семья Тримиана. Первый раз, когда Дарнер увидит родителей и брата после того памятного дня, когда я потребовала отдать его мне. Первый раз, когда мне предстояло официально представить его не как пленника, а как своего... что? Советника? Фаворита? Сокровище?

Мой наряд для этого вечера был выбран неслучайно — церемониальное платье из тончайшего драконьего шёлка цвета ночного неба, такого глубокого тёмно-синего, что он казался почти чёрным. Золотая вышивка повторяла узор чешуек, вдоль моего позвоночника — тонкая, но ясная демонстрация моей природы. Корона из чёрного драконьего металла с вкраплениями сапфиров и изумрудов завершала образ. Я хотела выглядеть именно так — как драконья королева, могущественная, недоступная, опасная. Чтобы никто не забыл, с кем имеет дело.

— Ваше высочество, извольте надеть эти перчатки, — пожилой слуга протянул Дарнеру белоснежные перчатки, расшитые золотой нитью в тон его костюму.

— Без перчаток, — резко вмешалась я, и все в комнате замерли от неожиданности моего тона.

Слуги переглянулись — церемониальный этикет требовал перчаток для мужчин на официальных приёмах, особенно при встрече с иностранными делегациями. Но я знала, что делаю.

— Я хочу, чтобы все видели мой браслет на его запястье, — пояснила я более мягко, но с той непреклонностью в голосе, которая не допускала возражений.

Дарнер повернулся ко мне, и в его зелёных глазах промелькнула знакомая ироничная искра:

— Моя собственническая властительница хочет, чтобы никто не сомневался в моём статусе? — его губы изогнулись в едва заметной улыбке. — Боюсь, некоторые могут счесть это демонстрацией... несколько примитивной.

— Именно, — я поднялась с кресла и подошла к нему, игнорируя присутствие слуг. — И пусть считают. Драконы не стесняются показывать свою собственность.

Дарнер действительно был великолепен.

Костюм цвета морской волны — этот оттенок сине-зелёного, который так потрясающе оттенял его светлые волосы и зелёные глаза — был сшит мастерами гильдии, лучшими в королевстве. Шёлк переливался при движении, подчёркивая ширину плеч и изящество фигуры. Его волосы были аккуратно собраны в низкий хвост — стиль, который подчёркивал аристократические черты лица и элегантную линию шеи.

Мой дракон довольно заурчал, разглядывая своё сокровище во всём великолепии. Да, он был красив. Более того — он выглядел именно так, как и должен выглядеть принц. Благородно, уверенно, с той особой харизмой, которая заставляла людей оборачиваться и прислушиваться. Никто, глядя на него сегодня, не подумал бы, что он пленник.

И это было именно то, что мне требовалось.

— Оставьте нас, — приказала я слугам, дождавшись, когда последние штрихи будут внесены в его наряд.

Я медленно обошла Дарнера по кругу, оценивая результат их работы критическим взглядом. Костюм сидел безупречно, каждая деталь была на своём месте. Сапоги из мягкой кожи поблёскивали, шейный платок был повязан с небрежной элегантностью, характерной для тримианского двора.

— Ты выглядишь как принц, — заметила я, остановившись перед ним и поправляя несуществующую складку на его воротнике. Мне просто хотелось прикоснуться к нему, почувствовать тепло его тела под тонкой тканью. — Никто не догадается, что ты мой пленник.

— Разве что по этому браслету, который я не могу снять, — Дарнер поднял руку, демонстрируя тонкое золотое украшение, плотно обвивающее запястье. Магический металл переливался в свете свечей, красивый и абсолютно неснимаемый. — Полагаю, он достаточно красноречиво говорит о моём положении тем, кто понимает его значение.

— Сегодня к нему добавится ещё кое-что, — я подошла к своей личной шкатулке — небольшому сундучку из драконьего дерева, инкрустированному перламутром, где хранились самые дорогие мне вещи.

Мои пальцы на мгновение замерли над замком. То, что я собиралась сделать, было... значимо. Больше, чем я готова была признать даже самой себе. Но я уже приняла решение, и отступать было поздно.

Я достала тонкую золотую цепочку с подвеской в форме драконьего крыла. Работа была тонкой, изысканной — каждый штрих прорисован с анатомической точностью, каждая линия изогнута так, чтобы передать ощущение движения, полёта. Это был подарок моей матери отцу в день их помолвки — единственное, что осталось от их любви, кроме меня самой.

Отец никогда не расставался с этой цепочкой.

Кроме того дня, когда оба исчезли из моей жизни. Словно специально оставил это мне. И теперь я собиралась надеть её на шею другого мужчины.

— Этот символизирует твой статус моего официального советника и... избранника, — произнесла я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно.

— Избранника? — Дарнер приподнял бровь, но не отстранился, когда я приблизилась к нему с цепочкой. — Какой интересный титул для трофея, моя изобретательная захватчица. Должен ли я понимать его в том смысле, в каком это слово обычно трактуют при дворах?

Его пальцы скользнули по золотому крылу, изучая тонкую работу ювелира. Интересно, чувствовал ли он ту магию, которая пульсировала в металле? Ту связь, которая существовала между этим украшением и моим сердцем?

— Сегодня вы будете соблюдать этикет, мой принц, — произнесла я, застёгивая замок цепочки у него на шее. — Но помните, кому принадлежите.

Дракон внутри меня ворчал от удовольствия, видя, как моя метка украшает шею моего сокровища. Но этого было недостаточно.

Цепочка могла быть подарком, жестом благосклонности.

Браслет мог остаться незамеченным под рукавом.

Мне нужно было что-то более... очевидное.

Не давая себе времени на раздумья, я наклонилась и прижала губы к его шее, чуть ниже уха — в то место, где пульсировала жилка, где кожа была особенно нежной и чувствительной. Но на этот раз это был не ласковый поцелуй. Я прикусила кожу, посасывая достаточно сильно, чтобы оставить заметный тёмный след — метку, которую невозможно было бы скрыть или спутать с чем-то случайным.

Дарнер вздрогнул от неожиданности, его дыхание сбилось, но он не отстранился. Наоборот, я почувствовала, как его тело подалось навстречу моему прикосновению.

— Что вы делаете? — выдохнул он.

Я отступила на шаг, с удовлетворением рассматривая результат своей работы — тёмный багровый след на его шее, который будет виден всем присутствующим на балу. Особенно тем придворным дамам, которые наверняка попытаются привлечь внимание красивого тримианского принца.

— Ставлю метку, — ответила я с той откровенностью, которая была характерна для драконов. — Чтобы все придворные дамы знали, что тебя уже выбрали.

— Это так... первобытно, моя территориальная хищница, — усмехнулся Дарнер, но я видела, как расширились его зрачки, как участилось дыхание. Моя демонстрация собственничества не оттолкнула его — наоборот, возбудила. — А если я поставлю свою метку на вас? Чтобы все знали, что драконья королева тоже принадлежит кому-то?

На мгновение воздух между нами стал почти осязаемым от напряжения. Его глаза смотрели вызывающе, с той дерзостью, которая одновременно приводила меня в ярость и заставляла желать его ещё сильнее.

Он действительно осмелился бы?

Оставить свою метку на моей коже?

На коже королевы драконов?

Мой дракон рычал, разрываясь между возмущением от такой дерзости и... предвкушением. Что-то глубоко внутри меня жаждало этого — быть отмеченной им так же, как я отметила его. Показать всем, что у драконьей королевы есть избранник, что её сердце занято.

Но не сегодня. Не перед таким важным вечером.

— За такую дерзость тебя ждало бы серьёзное наказание... потом, — я отступила, улыбаясь с той хищной грацией, которая напоминала о моей истинной природе. — Сейчас нам пора. Гости уже собираются в тронном зале.

Я направилась к двери, но не успела сделать и нескольких шагов, как Дарнер поймал меня за руку и бережно, но настойчиво притянул к себе. Его движение было быстрым, решительным.

— Киаран, — он произнёс моё имя тихо, без титулов, без формальностей. Его глаза смотрели серьёзно, без обычной насмешки или иронии. — Что бы ни случилось сегодня, помни — я на твоей стороне. Всегда.

В его голосе звучало что-то, что заставило моё сердце сжаться. Клятва? Обещание? Или... прощание? Словно он предчувствовал, что этот вечер принесёт испытания, которые могут изменить всё между нами.

— Я знаю, — прошептала я, и в моём голосе мелькнула такая нежность, которую я никогда не позволяла себе на людях. — Мой храбрый, неподражаемый принц. Я знаю.

Его пальцы сжались на моей руке — не больно, но крепко, словно он не хотел отпускать меня. Мы стояли так несколько секунд, просто глядя друг на друга, и в этом взгляде было больше близости, чем в любых словах или прикосновениях.

Затем я мягко высвободилась из его объятий и снова стала королевой — выпрямила плечи, подняла голову, позволила холодной маске вернуться на лицо.

— Пойдём, мой принц, — произнесла я голосом, в котором не осталось и следа той мягкости, что звучала мгновение назад. — Нас ждёт непростой вечер.

10. Покушение на Киаран

Тронный зал в этот вечер был невероятно роскошен.

Сотни свечей в хрустальных канделябрах отбрасывали золотое сияние на высокие своды, магические огни плясали вдоль колонн, создавая переливы синего и серебряного. Живые цветы — белые орхидеи, синие ирисы, золотые розы — были расставлены в больших вазах из драконьего стекла, их аромат смешивался с запахом воска и того особого озона, который всегда сопровождал магию воды.

За моим троном струился водопад. Тысячи капель разбивались о камни, создавая ту самую музыку воды, которая всегда успокаивала мой внутренний огонь. Сегодня магические кристаллы, вплетённые в поток, усиливали его свечение, так что за моей спиной плескался настоящий каскад жидкого серебра.

Придворные заполнили зал — море ярких нарядов, драгоценностей, притворных улыбок и настороженных взглядов. Все знали, что сегодня особенный день. Первый официальный приём королевской семьи Тримиана после заключения мира. Первый раз, когда принц Дарнер появится на публике не как военнопленный, а как... что именно, они ещё не понимали.

Советник? Фаворит? Украшение трона?

Музыканты в алькове исполняли тихие мелодии — изящный фон для разговоров. Танцы начнутся позже, когда я официально открою бал. А пока все ждали главного события вечера.

— Её Величество Киаран, Королева Драконов! — объявили меня.

Разговоры стихли.

Придворные расступились, создавая проход от входа до трона. Я вошла размеренным шагом, чувствуя, как шёлк платья шуршит по мрамору, как корона поблёскивает в свете магических огней. За мной, на точном расстоянии полушага, следовал Дарнер — элегантный, уверенный, невероятно красивый в своём костюме цвета морской волны.

Его положение было рассчитано до мелочей.

Не слуга — те шли значительно дальше.

Не равный — равные шли рядом. Официальный фаворит, избранник королевы — именно такое расстояние предписывал древний этикет.

Все присутствующие поняли это мгновенно.

Я заняла трон, ощущая знакомую тяжесть власти на плечах. Дарнер встал справа от меня — традиционное место для того, кому королева доверяет больше всех. Его руки были сложены за спиной, осанка безупречна, лицо выражало вежливую отстранённость.

Идеальный придворный.

Если не считать того золотого браслета на запястье и цепочки с драконьим крылом на шее — символов, которые красноречиво говорили о его истинном статусе.

Мой дракон довольно заурчал, разглядывая своё сокровище во всей красе. Да, он был великолепен. И — что самое важное — он был мой.

— Его Величество Нирит, Король Тримиана! Её Величество королева Элара! Его Высочество принц Варден, наследник престола! — объявилт семью Дарнера.

Я выпрямилась, готовясь к встрече с теми, кто отдал мне принца.

С теми, кто теперь, возможно, захочет забрать его обратно. Как же.

Я к такому повороту готова.

Первым вошёл король Нирит — тот самый человек, который совсем недавно стоял в этом же зале, умоляя о пощаде для своего разорённого войной королевства. Сейчас он выглядел значительно лучше — щёки порозовели, одежда была богатой, движения увереннее. Мир пошёл Тримиану на пользу. Его лицо выражало осторожную вежливость, но я заметила, как его взгляд метнулся к Дарнеру и задержался на золотой цепочке.

Рядом с ним шла женщина, которую я видела впервые.

Королева Элара была удивительно красива — светлые волосы с золотистым отливом, собранные в сложную причёску, большие синие глаза, тонкие, аристократические черты лица.

Её платье из небесно-голубого шёлка было расшито жемчугом и серебром, на шее поблёскивало ожерелье из сапфиров. Настоящая королева — элегантная, изысканная, с той особой грацией, которая приходит только с годами жизни при дворе.

Я невольно залюбовалась.

И за ними — принц Варден.

Высокий, широкоплечий, с военной выправкой и суровым лицом. В нём было мало сходства с Дарнером — волосы темнее, черты грубее, глаза холоднее. Взгляд настороженный, почти враждебный. На его поясе висел церемониальный меч — символ его положения наследника престола и главнокомандующего тримианской армией.

Я почувствовала, как Дарнер напрягся при виде брата, хотя выражение его лица осталось невозмутимым.

Интересно. Между братьями явно существовали какие-то сложности.

Королевская семья приблизилась к подножию трона и синхронно поклонилась — глубоко, но не унизительно. Поклон равных, а не побеждённых.

Хорошо.

Я предпочитала иметь дело с людьми, которые помнят о своём достоинстве.

— Добро пожаловать в моё королевство, — произнесла я, поднимаясь с трона. — Рада видеть, что мир благоприятствует процветанию Тримиана.

— Благодарим за гостеприимство, Ваше Величество, — ответил король Нирит, но его взгляд снова метнулся к Дарнеру. — И за... великодушие, которое вы проявили к Тримиану.

Я едва не усмехнулась.

Великодушие.

Интересная трактовка того факта, что я забрала их младшего сына в качестве компенсации за развязанную ими войну. Но тут королева Элара увидела Дарнера — и вся её выдержка рухнула в одно мгновение.

— Дарнер! — воскликнула она, забыв о протоколе и устремившись к сыну. — Мой мальчик, ты жив!

Она обняла его — крепко, отчаянно, как мать, которая месяцами не знала, где её ребёнок. Дарнер откликнулся на её объятия, но я видела, как его взгляд скользнул ко мне — извиняющийся, почти виноватый. Мой дракон зарычал от недовольства. Никто не имел права так обнимать моё сокровище. Никто, кроме меня.

Даже его мать.

Спокойно, Киаран. Кто знает, что тримианские мужчины сказали бедной женщине, которая потеряла в одночасье сына. Пусть. Но недолго!

Я заставила себя сохранить невозмутимое выражение лица, но пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Королева отстранилась от сына и внимательно осмотрела его лицо.

— Ты похудел, — сказала она с тревогой, касаясь его щеки. — И бледен. Эти слухи о пытках, о жестоком обращении... скажи мне, что это неправда!

Слухи о пытках? Какие ещё слухи? Я почувствовала вспышку гнева.

Кто осмелился распространять подобную ложь?

А … и повторять ее в моем присутствии? Королева действительно вне себя от беспокойства.

Что же ей сказали?

— Матушка, — Дарнер мягко улыбнулся, — единственное мучение, которому я подвергался — это необходимость пить отвратительные драконьи лечебные отвары, когда заболел. Но, смею заверить, они поднимают на ноги.

Его взгляд на мгновение встретился с моим, и в нём мелькнула благодарность. Он помнил те дни, когда я лично приносила ему лекарства, когда сидела у его постели, следя за тем, чтобы жар спал.

— Но ты выглядишь... — королева замялась, заметив золотую цепочку на его шее и багровый след.

Мой след. Моя метка.

Её щёки покраснели, но она ничего не сказала. Умная женщина — поняла, что некоторые вещи лучше не обсуждать публично.

Тем временем король Нирит подошёл к сыну. Его поведение было гораздо более сдержанным — никаких объятий, лишь внимательный, изучающий взгляд.

— Ты выглядишь... довольным своим положением, — заметил он, его взгляд остановился на золотом браслете. — Надеюсь, ты не забыл о долге перед своим королевством?

В его тоне звучала осторожность, но я уловила и что-то другое.

Разочарование? Подозрение? Или просто отцовскую тревогу за сына, который слишком хорошо устроился в плену?

— Отец, — Дарнер слегка поклонился, — я служу обоим королевствам лучше в своём нынешнем положении, чем мог бы на любой другой должности. Думаю, процветание Тримиана — лучшее тому подтверждение.

Умный ответ. Он не отрицал свою лояльность родине, но и не принижал значимость того, что делал здесь. Дипломатично и честно.

Король прищурился, его взгляд стал ещё более пристальным. Он заметил уверенность в голосе сына, прямую осанку, отсутствие страха или покорности. Это явно не соответствовало его представлениям о том, как должен выглядеть пленник.

Но мое сокровище выглядит именно так.

Варден тем временем молча наблюдал за воссоединением семьи. Когда его взгляд встретился с моим, я увидела в его глазах холодную оценку. Он изучал меня так же внимательно, как я — его. Воин, привыкший к противникам, анализирующий сильные и слабые стороны.

Наконец он подошёл к брату. На его лице не отражалось никаких эмоций — ни радости от встречи, ни облегчения, что младший брат жив и здоров.

— Братец, — произнёс он, коротко кивнув вместо приветствия. — Ты всегда умел устраиваться с комфортом.

В его словах явно читался подтекст — и не особенно приятный. Обвинение в том, что Дарнер предпочёл комфортный плен исполнению долга? Или в чём-то ещё?

— Варден, — Дарнер встретил его взгляд спокойно, без тени раболепия перед старшим братом и наследником престола. — Рад видеть, что ты нашёл время посетить драконий двор. Не видел тебя с тех пор, как ты... сдал Тримиан драконам.

Да, Варден явно проигрывает в словесной дуэли, и немало.

Тишина. Звенящая, напряжённая тишина.

Этот удар был нанесён хирургически точно. Напомнить всем присутствующим о том, что именно Варден командовал тримианской армией в последней битве. Именно он принял решение о капитуляции. Именно по его приказу опустили знамёна.

Лицо Вардена потемнело, челюсти сжались. В его глазах мелькнула злость — не мимолётная вспышка раздражения, а что-то более глубокое и застарелое.

— Я делал то, что было лучше для королевства, — процедил он сквозь зубы.

— Конечно, — согласился Дарнер с той особой учтивостью, которая могла быть понята как угодно. — И я делаю то же самое. Удивительно, как по-разному может выглядеть служение родине.

В этом обмене репликами было больше настоящего противостояния, чем в открытой ссоре. Два принца, два брата, два разных взгляда на честь и долг. Варден представлял старую школу — прямолинейную, жёсткую, привыкшую решать проблемы силой. Дарнер — новую, более гибкую, готовую к компромиссам и нестандартным решениям.

Я почувствовала, как напряжение в зале растёт. Придворные переглядывались, королева Элара выглядела встревоженно, король Нирит хмурился всё больше.

Пора вмешаться.

— Прошу вас, давайте продолжим наше знакомство за танцами и вином, — произнесла я, поднимаясь с трона. — У нас впереди долгий вечер, и я надеюсь, что он принесёт удовольствие всем гостям. Музыканты!

По залу разнеслись звуки вальса — элегантного, торжественного, подходящего для открытия бала. Придворные оживились, предвкушая танцы и развлечения.

Но я всё ещё чувствовала тот холодок враждебности, который исходил от принца Вардена. Он не просто не любил младшего брата — он его презирал. И это презрение распространялось на меня, потому что я выбрала Дарнера вместо него.

Интересно. Очень интересно.

Мой дракон недовольно заворчал, чувствуя угрозу своему сокровищу. Я мысленно его успокоила. Пока что это были только слова, только семейные разногласия. Но я буду внимательно наблюдать за старшим принцем Тримиана.

Что-то мне подсказывало, что этот вечер принесёт куда больше неожиданностей, чем я рассчитывала.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Бал развернулся во всём великолепии. Тронный зал наполнился музыкой, смехом, шорохом дорогих тканей и тихим звоном бокалов. Пары кружились в танце — драконьи аристократы в роскошных нарядах и тримианская свита в более сдержанных, но изысканных костюмах.

Я сидела на троне, принимая поздравления и выслушивая почтительные речи гостей.

Но моё внимание постоянно рассеивалось. Взгляд то и дело соскальзывал с лица очередного собеседника и устремлялся туда, где в центре зала танцевал Дарнер.

И боги, как же он танцевал!

С той лёгкостью и грацией, которая делала каждое движение похожим на поэзию. Он вёл партнёршу — юную графиню в розовом платье — с безупречной галантностью, поворачивая её в нужный момент, улыбаясь и что-то говорящий ей негромко. Девушка смотрела на него снизу вверх с откровенным обожанием, её щёки горели румянцем.

Мой дракон рычал от недовольства.

Когда музыка закончилась, Дарнер учтиво поклонился партнёрше, но не успел отойти — к нему тут же приблизилась другая дама. Потом ещё одна. И ещё. За несколько минут вокруг него образовался настоящий кружок поклонниц — молодых незамужних аристократок, которые наперебой приглашали его на следующий танец, просили рассказать о тримианских обычаях, восхищались его остроумием.

Он был обаятелен, внимателен к каждой, отвечал на вопросы с той особой смесью учтивости и лёгкой иронии, которая завоевывала сердца. Золотое крыло на его шее поблёскивало в свете свечей, но дамы либо не понимали его значения, либо предпочитали игнорировать.

Я сжала подлокотники трона так сильно, что когти проступили сквозь кожу и оставили глубокие царапины на дереве. Камень под пальцами слегка дымился — мой внутренний огонь просачивался наружу.

— Ревность не к лицу королеве драконов, — тихо заметила знакомый голос.

Я не оборачиваясь поняла, что рядом с троном материализовалась Ирдвен. Старая советница умела появляться и исчезать бесшумно, словно призрак.

— Твоё сокровище просто выполняет твою же просьбу — производит хорошее впечатление, — продолжила она, следуя за моим взглядом. — Разве не этого ты хотела? Чтобы все видели — принц Дарнер не сломлен, не унижен?

— Я знаю, — процедила я сквозь зубы, наблюдая, как очередная красавица — на этот раз рыжеволосая герцогиня в изумрудном платье — кокетливо касается руки Дарнера, что-то шепча ему на ухо. — Но мой дракон не понимает логики. Он видит своё сокровище в окружении других самок и требует немедленно вернуть его.

— Самок? — Ирдвен еле слышно хмыкнула. — Ты начинаешь мыслить совсем как дракон, дитя моё. Это опасно.

Я знала, что она права. Ревность — не самое подходящее чувство для королевы, особенно публично выставленная напоказ. Но я ничего не могла с собой поделать. Каждый раз, когда кто-то из этих кукол касался Дарнера, что-то внутри меня вспыхивало белым пламенем.

Он мой. МОЙ. Как смеют они прикасаться к нему?

В этот момент Дарнер поднял голову и встретился со мной взглядом через весь зал.

На мгновение его лицо стало серьёзным, почти извиняющимся. Он видел моё состояние, понимал, что происходит. И не одобрял? Или, наоборот, был доволен тем эффектом, который производил?

Прежде чем я успела понять выражение его глаз, ко мне подошёл король Нирит. На его лице была написана осторожная решимость человека, который собирается поднять деликатную тему.

— Ваше Величество, — он поклонился, — позвольте ещё раз выразить восхищение вашим гостеприимством. Приём превосходит все ожидания.

— Благодарю, Ваше Величество, — я кивнула, заставляя себя оторвать взгляд от Дарнера и сосредоточиться на разговоре. — Надеюсь, вы и ваша семья находите пребывание при моём дворе приятным.

— Весьма, — Нирит сделал паузу, явно подбирая слова. — Я заметил, что мой сын занимает... особое положение при вашем дворе.

Вот оно. Я ждала этого разговора с того момента, как они прибыли.

— Дарнер — мой ценный советник, — ответила я максимально нейтрально. — Его мнение по многим вопросам оказывается весьма полезным. И да, его положение действительно особое.

— Особое, — повторил король, и в его голосе прозвучала нотка, которую трудно было истолковать. Неодобрение? Беспокойство? — Могу я узнать, каковы ваши долгосрочные планы относительно него?

Прямо в лоб. Ну что ж, я могла ответить так же прямо.

— Это будет зависеть от многих факторов, — сказала я, встречая его взгляд. — Включая его собственные желания.

— Его желания? — Нирит усмехнулся, и в этой усмешке было больше горечи, чем веселья. — Он всё ещё подданный Тримиана, Ваше Величество. И мой сын. Разве родительские права ничего не значат в Драконьем королевстве?

Я почувствовала, как внутри разгорается гнев. Родительские права?

Серьёзно?

— Вы отдали своего сына мне, король, — произнесла я с той ледяной вежливостью, которая была опаснее любого крика. — Вернее, он сделал это сам, чтобы спасти ваше королевство от полного разорения. Но между нами теперь действует договор, и, как вы можете видеть, я исполняю его условия полностью — и даже превышаю их. Неужели вы недовольны тем, как идут дела в Тримиане после заключения мира?

Это был удар ниже пояса, и мы оба это понимали.

Тримиан действительно процветал. Торговые пути восстановлены, казна пополняется, народ не голодает. Всё это — благодаря тому "особому положению", которое занимал его сын при моём дворе.

Нирит сжал губы, явно проглатывая то, что хотел сказать на самом деле. Несколько секунд мы смотрели друг на друга — королева драконов и король людей, играющие в дипломатические игры с очень высокими ставками.

— Разумеется, мы благодарны за ваше великодушие, — наконец произнёс он, склонив голову в знак признания поражения в этой словесной дуэли.

Он отошёл, но я видела, как его взгляд снова нашёл Дарнера в толпе танцующих. И как через несколько минут король пересёк зал и перехватил сына между танцами, увлекая его в укромный угол для разговора.

О чём они говорили, я не слышала, но по языку тела могла догадаться. Король что-то настойчиво объяснял, жестикулируя в мою сторону. Дарнер слушал с невозмутимым лицом, изредка качая головой. В какой-то момент он коротко, но явно твёрдо что-то ответил. Король нахмурился, но отступил.

Интересно. Очень интересно.

Тем временем ко мне приблизился принц Варден. В отличие от отца, он выглядел уверенно, почти самодовольно. На его лице играла лёгкая улыбка — та особая улыбка хищника, который уверен в своей добыче.

— Ваше Величество, — он поклонился с безупречной учтивостью, но в его манерах читалось что-то ещё. Не почтение — скорее оценка. Он смотрел на меня так, как мужчина смотрит на женщину, которую собирается завоевать. — Позвольте выразить восхищение вашей красотой и мудростью правления.

Комплимент был сформулирован правильно, но что-то в его тоне заставило меня насторожиться. Слишком интимно для первого разговора.

Слишком фамильярно для обращения к королеве.

— Благодарю, принц Варден, — ответила я холодно. — Я наслышана о ваших военных подвигах.

— Лишь малая часть того, что я мог бы предложить подходящей союзнице, — он сделал шаг ближе к трону, нарушая принятую дистанцию. — Возможно, мы могли бы обсудить потенциальные... альянсы в более приватной обстановке?

Я изогнула бровь. Альянсы? С ним? С человеком, который сдал королевство? Интересный разворот.

— Вы предлагаете покинуть бал? — спросила я. — Это может показаться невежливым по отношению к гостям.

— Лишь ненадолго, — его улыбка стала шире, и в ней появилось что-то почти хищное. — Есть вопросы, которые лучше обсуждать без лишних ушей. Политические вопросы, разумеется.

Я колебалась.

Что-то в принце настораживало меня — та уверенность, с которой он говорил, тот способ, каким он смотрел на меня. Словно он знал что-то, чего не знала я.

— Хорошо, — наконец согласилась я. — Следуйте за мной.

Я поднялась с трона и направилась к боковой двери, ведущей в приватные покои дворца. Варден последовал за мной с той довольной улыбкой, которая мне всё больше не нравилась.

Мы прошли через небольшой коридор к уединённому алькову — маленькой комнате с панорамными окнами, выходящими во внутренний сад. Здесь было тихо, свет луны проникал через стекло, создавая интимную атмосферу.

Идеальное место для приватной беседы.

Альков был действительно уединённым местом.

Высокие окна выходили во внутренний сад, где среди клумб прогуливались редкие гости, нуждающиеся в свежем воздухе. Лунный свет проникал сквозь стекло, создавая серебристые полосы на полу. Из тронного зала доносилась приглушённая музыка — далёкая, почти нереальная, словно мы находились в другом мире.

— О чём вы хотели говорить, принц Варден? — спросила я, останавливаясь у окна и поворачиваясь к нему лицом.

Он медленно подошёл ближе, его движения были уверенными, почти хищными. В лунном свете его лицо выглядело ещё более суровым, глаза казались тёмными провалами.

— О том, что вы совершаете ошибку, Ваше Величество, — произнёс он с той прямотой, которая могла сойти за честность или за дерзость. — Мой брат не достоин того положения, которое вы ему предоставили.

Я приподняла бровь. Итак, речь пойдёт именно об этом. О ревности старшего брата к младшему, о том, что наследник престола не может смириться с тем, что "запасной принц" получил то, чего не получил он.

— А кто достоин? — спросила я, скрестив руки на груди. — Вы?

— Именно, — кивнул Варден без тени смущения. — Я военачальник, стратег, наследник престола. Я могу предложить вам союз равных — брак, который объединит наши королевства не через унизительный плен одной стороны, а через достойный альянс.

Брак. Конечно. Я мысленно усмехнулась.

Сколько принцев и королей пыталось добиться моей руки за эти годы? Десятки? Сотни? Все они обещали союзы, богатства, армии. Все они видели во мне только корону и власть, игнорируя ту огненную сущность, которая пылала у меня внутри.

— Вы предлагаете себя вместо брата? — произнесла я с той ледяной иронией, которая обычно заставляла людей отступать. — Как... благородно с вашей стороны.

Но Варден не отступил. Наоборот, он сделал ещё один шаг ближе, и теперь между нами было меньше метра. Слишком близко. Неподобающе близко для беседы королевы с иностранным принцем.

— Это не благородство, — его голос стал тише, но от этого не менее настойчивым. — Это трезвый расчёт, Ваше Величество. Дарнер всегда был слишком мягок, слишком... человечен. Вам нужен кто-то, кто понимает истинную силу. Кто готов использовать её без колебаний.

Человечен. Интересное обвинение в устах брата. Словно человечность была недостатком, а не достоинством.

— И вы считаете себя таким человеком? — спросила я, изучая его лицо. — Тем, кто готов использовать силу без колебаний?

— Я знаю, что такое власть, — он придвинулся ещё ближе, его голос стал почти шёпотом. — И я знаю, что такое быть королевой драконов. Вы окружены льстецами и трусами, которые боятся сказать вам правду. Но я не боюсь.

Что-то в его тоне заставило меня насторожиться. Та уверенность, с которой он говорил, та манера, с которой он смотрел на меня — словно он знал что-то важное. Что-то, что давало ему преимущество.

— И какова эта правда? — я не стала отступать, хотя каждый инстинкт подсказывал мне увеличить дистанцию.

— Правда в том, что ваша связь с братом делает вас слабой, — его глаза блеснули в лунном свете. — Драконы не должны привязываться к смертным. Это противоестественно. Это...

Он не договорил. Вместо этого резко шагнул вперёд, и я почувствовала острую, жгучую боль в правом боку.

Мир на мгновение остановился. Я опустила взгляд и увидела рукоять кинжала, торчащую между рёбер. Тонкий клинок вошёл под таким углом, что прошёл мимо костей, но достиг чего-то важного внутри. Тёплая кровь текла по моей коже, пропитывая шёлк платья.

— Что... — прошептала я, чувствуя, как ноги подкашиваются.

_______________________________

Дорогой читатель!

Прошу вас поддержать книгу.

Вы мне очень поможете, если:

- поставите звездочку этому роману,

- добавите его в библиотеку,

- подпишитесь на автора, который уже задумывает новую историю

11. Упрямство Дарнера

Тронный зал превратился в муравейник. Весть о нападении на королеву распространилась с быстротой пламени — сначала среди ближайших ко мне придворных, потом по всему залу. Музыка смолкла на полуноте, танцующие замерли в недоумении, гости сбивались в тревожные группы, перешёптываясь и бросая испуганные взгляды к тому месту, где ещё недавно стоял мой трон.

Драконья стража окружила альков плотным кольцом — их чёрные доспехи блестели в свете факелов, лица были суровы и сосредоточенны.

Торвен – начальник стражи, отдавал приказы отрывистым военным тоном, организуя поиски нападавшего. Но все прекрасно знали — они ничего не найдут. Тот, кто организовал покушение, был слишком осторожен, чтобы оставлять следы. Более того, налицо следы магии. Никто не видел королеву уже час. Никто и ничего не помнит. Кто к ней подходил, зачем она ушла в альков – неизвестно.

В этой суматохе родители Дарнера воспользовались моментом, когда всеобщее внимание было приковано к происшествию. Король Нирит и королева Элара протолкались сквозь толпу к своему сыну, они повисли у него на руках.

— Сейчас самое время, — лихорадочно зашептал Нирит, хватая сына за локоть. — Пока все отвлечены, пока стража занята поисками. Мы должны вывести тебя отсюда, немедленно.

Дарнер резко обернулся, и в его глазах полыхнул такой гнев, что даже закалённый в битвах король невольно отступил.

— Что? — его голос дрожал от ярости и отчаяния. — Киаран ранена, возможно, умирает! А вы говорите о побеге? Я должен быть рядом с ней!

— Ты должен быть со своей семьёй! — королева Элара схватила его за руку дрожащими пальцами. Её лицо было бледным, глаза блестели от слёз. — Дарнер, прошу тебя, пойдём! Мы уже подготовили корабль, к рассвету будем далеко от этих проклятых земель.

— НЕТ! — Дарнер попытался вырваться, но отец крепко держал его за плечо. — Отпустите меня! Она нуждается во мне! Я не оставлю её!

— Ты оставишь эту чудовищную одержимость, — рычал Нирит, его собственное лицо исказилось от злости. — Ты нужен своему королевству, своему народу! Хватит играть в игрушку для драконьей королевы!

Что-то внутри Дарнера словно лопнуло. Он развернулся и с размаху ударил отца кулаком в челюсть. Удар был настолько неожиданным и сильным, что король зашатался, выпустив сына из рук. Нирит потрогал ноющую челюсть, глядя на младшего сына с изумлением и болью.

— Ты ударил меня, — прошептал он. — Собственного отца.

— И ударю ещё, если попытаетесь увезти меня силой, — Дарнер выпрямился во весь рост, и в этот момент он выглядел по-королевски величественно, несмотря на кровь на одежде и отчаяние в глазах. — Я останусь здесь. С ней.

Лицо Нирита потемнело от гнева. Он жестом подозвал тримианских стражников, которые дежурили при королевской семье.

— Силой, так силой, — процедил он сквозь зубы. — Ты - мой сын, и я не позволю этой ящерице держать тебя в колдовских путах.

Два воина в тримианских доспехах двинулись к Дарнеру, намереваясь схватить его за руки. Третий достал верёвки, готовясь связать непокорного принца. Но в этот момент между ними встала хрупкая фигурка в скромном коричневом.

Ирдвен. Старая советница материализовалась словно из воздуха, загородив Дарнера собой.

— Отпустите принца, — произнесла она ледяным тоном, который мог заморозить кровь в жилах. — Он пленник Её Величества и не может быть увезён без её прямого согласия.

— Убирайся с дороги, старая карга, — выплюнул Нирит, но в его голосе прозвучала неуверенность. — Твоя королева при смерти. Кто помешает мне забрать собственного сына?

Ирдвен медленно выпрямилась, и внезапно её хрупкая, почти призрачная фигура словно выросла, заполнив всё пространство вокруг. Воздух вокруг неё начал искриться, волосы зашевелились, хотя ветра не было.

А глаза... в её глазах мелькнул отблеск древнего пламени.

— Я, — произнесла она тихо, но её голос отразился от стен эхом. — И поверь мне, король людей, ты действительно не хочешь проверять, на что способна старая драконица, когда её разозлят.

Стражники Нирита невольно отступили, выпуская Дарнера. Даже самые храбрые воины инстинктивно боялись драконов — а Ирдвен в этот момент определённо не выглядела обычной пожилой женщиной.

— Где Киаран? — немедленно спросил Дарнер, поворачиваясь к старой советнице. Его голос дрожал от нетерпения. — Как она? Где её лечат? Я должен увидеть её!

— Её унесли в королевские покои, — ответила Ирдвен, и выражение её лица стало мрачным. — Идём быстрее. Нельзя терять времени.

Они поспешили прочь из тронного зала, оставив королевскую семью Тримиана стоять среди разгорячённой толпы. Ирдвен вела Дарнера через запутанные коридоры дворца — мимо дрожащих слуг, мимо групп перешёптывающихся придворных, мимо стражников, которые расходились по дворцу в поисках следов заговорщиков.

Когда они достигли королевских покоев, картина, которая предстала их взору, была ужасающей.

Киаран лежала на широкой кровати, бледная как смерть, в луже крови, которая пропитала шёлковые простыни и стекала на мраморный пол. Несколько слуг топтались рядом в растерянности, но никто не предпринимал попыток остановить кровотечение. Они просто стояли и смотрели, как жизнь вытекает из их королевы.

— ЧТО ПРОИСХОДИТ? — закричал Дарнер, его голос разнёсся по комнате эхом. — Почему её не лечат? Почему вы стоите и смотрите?

Он бросился к кровати, на ходу срывая с себя шейный платок. Его руки тряслись, когда он прижимал ткань к ране, пытаясь остановить кровотечение. Тёплая кровь просачивалась сквозь пальцы.

— Прочь! — рявкнула Ирдвен на растерянных слуг. — Все вон из покоев! Немедленно!

Она кинулась к кровати и начала быстро произносить заклинания — древние драконьи слова силы, которые заставили воздух вокруг неё светиться.

Её руки светились мягким золотым светом, когда она касалась тела королевы, направляя целительную магию в рану.

— Что-то здесь нечисто, — прошептала она Дарнеру, не прекращая заклинания. — Рана не такая глубокая, чтобы вызвать подобную кровопотерю. И слуги... они слишком медлили с помощью. Словно кто-то хотел, чтобы она потеряла как можно больше крови.

Дарнер работал рядом с ней, прижимая чистые платки к ране, меняя их по мере того, как они пропитывались кровью.

— Держись, — шептал он, склонившись над неподвижным телом. — Прошу тебя, держись. Не оставляй меня. Не сейчас.

Золотое свечение от рук Ирдвен становилось ярче, кровотечение наконец начало замедляться. Но Киаран всё ещё была смертельно бледна, дыхание едва угадывалось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В этот момент двери покоев распахнулись с грохотом, и в комнату ворвался лорд Бремор в сопровождении дворцовой стражи. Его лицо выражало праведное негодование, глаза метали молнии.

— Что здесь происходит? — потребовал он ответа, его голос гремел в тишине комнаты. — Принц Тримиана, вы должны немедленно покинуть королевские покои! Это недопустимо!

— Я не оставлю её, — твёрдо ответил Дарнер, даже не поднимая головы. Его руки всё ещё прижимали повязку к ране. — Никогда.

— Это не обсуждается, — Бремор кивнул стражникам. — Отведите принца в башню и заприте там до полного выяснения обстоятельств. Он может быть причастен к покушению.

Ирдвен поднялась с колен и встала между ними, её глаза всё ещё светились остатками целительной магии.

— Королева держала принца в своих покоях, — произнесла она с той властью, которую давали века службы драконьим правителям. — Так будет и впредь, пока она не очнётся и не скажет иное.

— Советница Ирдвен, — процедил Бремор, его лицо багровело от злости, — в отсутствие королевы вся власть переходит к регентскому совету. И совет уже постановил, что иностранец представляет угрозу безопасности.

— Совет может постановить всё, что угодно, — прервала его Ирдвен, и в её голосе прозвучало предупреждение. — Но пока я здесь, пока во мне течёт драконья кровь, никто не посмеет тронуть её сокровище.

Бремор стиснул зубы, понимая, что прямое противостояние со старой драконицей может плохо для него закончиться. Но отступать он тоже не собирался.

— Хорошо, — прошипел он. — Тогда заприте их обоих здесь. Пусть сидят под замком, пока королева не очнётся. А на принца наденьте цепи — он всё-таки пленник, и в такое время безопасность превыше всего.

Когда стражники приблизились с тяжёлыми железными кандалами, Дарнер даже не сопротивлялся. Он позволил заковать себя в цепи, лишь бы остаться рядом со мной. Металл щёлкнул на его запястьях и лодыжках, но всё его внимание было приковано к бледному лицу Киаран.

— Живи, — шептал он в полутьме комнаты, когда стражники ушли, заперев дверь снаружи. — Ради всех богов, прошу тебя, живи.

Подземная комната располагалась в самых глубоких катакомбах дворца — там, где когда-то древние драконы хранили свои сокровища, а теперь пылились забытые архивы и старое оружие. Сводчатые потолки, вырубленные в живой скале, поглощали звуки.

Факелы в железных кронштейнах отбрасывали пляшущие тени на стены, создавая атмосферу древней тайны.

За массивным дубовым столом, покрытым картами и свитками, сидели шестеро. Все они были хорошо знакомы друг другу, все занимали высокие посты при дворе, и все они сегодня праздновали успех первой части своего плана.

Бремор председательствовал во главе стола, его обычно суровое лицо было расслаблено довольной улыбкой. Рядом с ним главный стратег Талрин. С другой стороны — командир личной стражи капитан Торвен, чья преданность, как выяснилось, принадлежала не королеве, а тому, кто больше платил. Остальные места занимали приближённые советники, те самые "верные слуги", которые годами строили планы в тени трона.

В центре стола стоял небольшой хрустальный флакон, наполненный темной жидкостью, которая переливалась в свете факелов. Драконья кровь — одна из самых редких и могущественных субстанций в мире магии. Несколько капель этой крови могли изменить ход истории.

— Прекрасная работа, — произнёс Бремор, поднимая кубок с вином в тосте. — Первый этап завершён безупречно. Королева ранена, ослаблена, и у нас есть то, что нужно для второй части плана.

— Кинжал был отравлен? — спросил советник Талрин, его тонкие пальцы барабанили по столу. — Хочется убедиться, что мы не оставили следов.

— Нет, — Бремор покачал головой. — Яд слишком легко обнаружить, особенно драконьей магией. Вместо этого на клинке было наложено более тонкое заклинание — заклинание забвения. Королева ничего не вспомнит о том, что произошло в алькове. Для неё это будет просто внезапная атака неизвестного противника.

— Умно, — кивнул капитан Торвен. — А рана?

— Рассчитана с точностью до миллиметра, — Бремор не скрывал своей гордости. — Не смертельна, но достаточно серьёзна, чтобы надолго ослабить её и дать нам время собрать нужное количество крови. Кроме того, период восстановления позволит нам укрепить позиции в совете.

Один из младших советников наклонился вперёд:

— А что с принцем Варденом? Он ведь понимает, что его использовали?

Улыбка Бремора стала шире:

— О, он играет свою роль просто превосходно. Варден умён достаточно, чтобы понять выгоду нашего предложения, и достаточно амбициозен, чтобы согласиться. Он будет прекрасным консортом для королевы — управляемым, предсказуемым, обязанным нам своим положением.

— И он действительно готов заменить брата? — уточнил Валдрик.

— Более чем готов, — Бремор откинулся на спинку стула. — Варден всю жизнь жил в тени младшего брата — более красивого, более харизматичного. Возможность наконец стать первым, получить то, что по праву должно принадлежать старшему... он ухватился за неё обеими руками.

Советники одобрительно кивали.

План действительно выглядел безупречным.

Но капитан Торвен нахмурился:

— А что с младшим принцем? С этим... Дарнером? Он оказался проблемой.

Лицо Бремора помрачнело. Да, младший принц Тримиана действительно оказался неожиданной сложностью.

— Он упорнее, чем мы рассчитывали, — признал он. — Влияние связи "дракон-сокровище" оказалось сильнее наших предварительных расчётов. Мы думали, что он легко согласится вернуться домой, когда представится возможность. Но...

— Но он отказался покинуть королеву даже ради спасения собственной жизни, — закончил Талрин. — Это создаёт проблемы.

— Временные проблемы, — поправил его Бремор. — У нас есть план и на этот случай.

— Какой? — спросил один из советников.

Бремор взял хрустальный флакон и повертел его в руках, наблюдая, как кровь переливается в свете факелов.

— Ну, — произнёс он медленно, смакуя каждое слово, — скажем так: её любовь к принцу значительно ослабеет, когда мы применим магию её собственной крови.

Наступила тишина.

Все присутствующие понимали, что означали эти слова.

Драконья кровь в руках опытного мага могла переписать сами основы связи между драконом и его сокровищем.

— Вы хотите разорвать связь? — прошептал Талрин с благоговейным ужасом. — Но это же... это может убить их обоих.

— Не разорвать, — Бремор покачал головой. — Перенаправить. Заставить её дракона признать нового хозяина. Представляете? Вся сила этой связи, вся страсть и преданность — но направленная на Вардена вместо его младшего брата.

Советники переглянулись.

План был дерзким, опасным, граничащим с безумием. Но если он сработает...

— А Дарнер? — спросил капитан Торвен. — Что случится с ним, когда связь будет перенаправлена?

Бремор пожал плечами с показным равнодушием:

— Связь — это двусторонний поток. Когда она оборвётся с одной стороны, вторая сторона... ну, скажем так, ему будет очень плохо. Возможно, смертельно плохо. Но это уже не наша проблема, не так ли?

Он поставил флакон обратно на стол и поднялся:

— Скоро мы станем свидетелями рождения нового порядка. Королева получит подходящего консорта, совет обретёт больше власти, а наши королевства объединятся под нашим руководством. История запомнит нас как мудрых правителей, которые сумели изменить мир к лучшему.

Остальные тоже поднялись, поднимая кубки в торжественном тосте.

— За новый порядок, — произнёс Бремор.

— За новый порядок, — откликнулись остальные.

12. Они забирают королеву

Тяжёлые кандалы сковывали запястья Дарнера, металл натирал кожу до крови, но он этого почти не замечал. Весь его мир сузился до бледного лица Киаран, лежащей без сознания на окровавленных простынях. Её дыхание было поверхностным, неровным, а золотистые чешуйки на висках потускнели до тревожного серого оттенка.

Ирдвен склонилась над королевой, её морщинистые руки светились мягким золотым светом, пока она произносила древние заклинания исцеления. Но рана упрямо не поддавалась лечению — кровь продолжала просачиваться сквозь повязки, словно что-то мешало естественной регенерации драконьего организма.

— Кто посмел? — прошептал Дарнер, не отрывая взгляда от неподвижного лица королевы. В его голосе звучала смесь отчаяния и ярости. — Кто посмел поднять руку на неё?

— Мы выясним, — сухо ответила Ирдвен, не прекращая целительных манипуляций. Пот выступил на её лбу от напряжения — заклинание требовало огромных сил. — А пока мне нужно сосредоточиться. Что-то препятствует заживлению.

Дарнер сжал цепи так сильно, что костяшки побелели.

В этот момент двери покоев распахнулись без стука.

Вошёл лорд Бремор в сопровождении четырёх стражников — все в полном боевом снаряжении, руки лежали на рукоятях мечей. Казначей окинул комнату цепким взглядом хищной птицы, оценивающей добычу, задержавшись на фигуре скованного Дарнера. На его лице мелькнуло выражение холодного удовлетворения.

— Как наша королева? — спросил он, но в его голосе не было ни капли искреннего участия. Скорее, это звучало как формальный вопрос, который нужно было задать для соблюдения приличий.

— Жива, — отрывисто ответила Ирдвен, не поднимая головы от своих заклинаний. — И только благодаря быстрому вмешательству принца, который остановил кровотечение. Странно, что королевская стража каким-то образом отсутствовала именно в тот момент, когда на её жизнь было совершено покушение.

В её словах прозвучало ясное обвинение, но Бремор проигнорировал намёк с олимпийским спокойствием:

— Досадное стечение обстоятельств, — произнёс он равнодушно. — Но сейчас у нас есть более насущные проблемы. Совет экстренно собрался и постановил немедленно перевести пленника в башню. Совет, - нажал он.

Дарнер резко поднял голову. Его зелёные глаза вспыхнули таким гневом, что даже закалённые стражники невольно отступили на шаг.

— Я не оставлю её, — его голос прозвучал как клятва. — Никогда. Можете убить меня здесь и сейчас, но я не уйду.

— Увы, принц, это не ваш выбор, — холодно улыбнулся Бремор, явно наслаждаясь властью над королевским сыном. — Вы пленник, и ваша участь решается советом короны. Стражники, выполняйте приказ.

Четверо воинов двинулись к Дарнеру, намереваясь увести силой. Но Ирдвен внезапно выпрямилась и встала между ними, её хрупкая фигура загородила путь к принцу. В её глазах мелькнул отблеск древнего пламени.

— Даже не думайте. Вы бездействовали. Принц Дарнер спас королеву. И он останется здесь.

— В отсутствие королевы вся полнота власти переходит к регентскому совету, — парировал Бремор, но в его голосе появилась нотка неуверенности. Старая драконица была опасным противником даже для него.

— Какому именно совету? — презрительно фыркнула Ирдвен. — Трём советникам из двенадцати? А где остальные девять? Я не принимала участия в голосовании. Почему? Кто голосовал? Кто решил судьбу сокровища королевы?

Бремор стиснул челюсти. Ирдвен попала в точку — полноправный совет из двенадцати членов действительно не собирался.

Только три его союзника поддержали решение об изоляции принца. И то, один советовал не вмешиваться, не навлекать на себя гнев Киаран.

— Довольно членов совета присутствовало для принятия решения, — попытался он парировать.

— Не довольно для принятия решений о судьбе королевского сокровища, — отрезала Ирдвен. — По закону требуется не менее восьми голосов из двенадцати. Или вы решили переписать древние законы королевства?

Несколько минут они смотрели друг на друга — старая советница и амбициозный казначей, каждый просчитывал силы противника. Наконец Бремор неохотно кивнул:

— Хорошо. Компромисс. Принц остаётся, но в кандалах и под постоянной охраной. И при первой же попытке побега или любых подозрительных действиях он будет немедленно переведён в башню.

— Только попробуйте злоупотребить, — предупредила Ирдвен.

Когда Бремор и его стражники наконец покинули покои, оставив лишь двоих охранников у дверей, Дарнер снова сел на край постели Киаран. Цепи звякнули, напоминая о его статусе.

— Почему они так отчаянно хотят нас разлучить? — спросил он тихо, боясь разбудить королеву. — Что им даёт моё отсутствие рядом с ней?

— Власть, — так же тихо ответила Ирдвен, снова склоняясь над Киаран для продолжения лечения. — Ты очень сильно влияешь на королеву, принц. А им это крайне невыгодно. Пока ты рядом, она не станет принимать решения, которые им нужны.

Дарнер нахмурился:

— Какие решения?

Ирдвен помолчала, потом вздохнула:

— Брак с твоим братом, например. Политический союз, который укрепил бы позиции определённых придворных группировок. Или передача части королевских полномочий совету на время её "восстановления".

— Они хотят использовать её ранение для захвата власти, — понял Дарнер.

— Не хотят, принц, — печально улыбнулась старая драконица. — Уже используют.

Сознание возвращалось ко мне медленно, словно я поднималась из глубин тёмного озера. Сначала — смутное ощущение боли в боку, потом — знакомый запах лаванды от постельного белья, и наконец — тепло чьей-то руки, сжимающей мою ладонь.

Веки были тяжёлыми, словно налитыми свинцом, но я заставила себя открыть глаза. Первое, что увидела — изможденное лицо Дарнера, склонившегося надо мной. Его зелёные глаза были красными от недосыпа, щёки впали, а на подбородке пробивалась трёхдневная щетина. Он выглядел так, словно не отходил от моей постели ни на минуту.

— Ты здесь, — прошептала я, и даже этот шёпот отдался болью в горле. — Мой принц.

Облегчение, которое промелькнуло в его глазах, было почти осязаемым. Он сжал мою руку крепче, а потом быстро приложил ее к губам в почти отчаянном жесте.

— Где же мне ещё быть, моя раненая повелительница? — попытался пошутить он, но голос предательски дрогнул на последних словах.

Я попыталась приподняться, чтобы лучше видеть его лицо, но острая боль пронзила правый бок, вырвав у меня невольный стон. Мир на мгновение поплыл перед глазами.

— Не двигайся, — Дарнер бережно удержал меня, его руки легли мне на плечи. — Рана серьёзная.

— Что произошло? — я нахмурилась, пытаясь собрать разрозненные воспоминания. Помню бал, танцы, разговор с Варденом в алькове... а потом — провал. Тьма.

— На тебя напали в алькове, — осторожно объяснил Дарнер. — Кто-то ударил кинжалом.

В его голосе прозвучал такой ужас, что я невольно сжала его руку. Мой бедный принц. Каково ему было увидеть меня истекающей кровью?

Но тут я заметила нечто, что заставило меня забыть о боли. На запястьях Дарнера блестели тяжёлые железные кандалы. Цепи. Мой избранник сидел рядом со мной в цепях, как обычный преступник.

— Кто посмел заковать тебя? — в моём голосе зазвучала та ледяная ярость, которая заставляла дрожать целые армии.

— Бремор, — горько усмехнулся Дарнер. — Для твоей безопасности, по его словам. Совет решил, что раненой королеве опасно находиться рядом с иностранным пленником. Я чувствовала, как внутри поднимается драконий гнев. Как они посмели? Как посмели заковать моё сокровище в железо? Это могу делать только я.

— Снять цепи, — приказала я, поворачиваясь к стражникам у двери. — Немедленно.

Стражники — мои собственные люди — переглянулись, но не двинулись с места. В их глазах читалось смущение, но и упрямство.

— Простите, Ваше Величество, — один из них неловко откашлялся. — У нас есть прямой приказ от совета. Пленник должен оставаться в кандалах.

Пленник. Они называли Дарнера пленником. Моё сокровище, мою вторую половину — пленником.

— А я даю вам приказ как ваша королева, — мой голос был слаб от недавней потери крови, но он звенел властью, накопленной за годы правления. — Снять. Цепи. Сейчас же.

Стражники снова переглянулись. Борьба между верностью короне и страхом перед советом читалась на их лицах. Наконец один из них, помедлив ещё секунду, подошёл с ключом и начал освобождать Дарнера от кандалов.

— Благодарю, — кивнул принц, потирая натёртые запястья.

— Какая ирония — быть в цепях именно тогда, когда ты должен был официально перестать быть пленником.

Дарнер вопросительно поднял бровь:

— Что ты имеешь в виду?

В этот момент в покои тихо вошла Ирдвен. Старая драконица выглядела усталой — видимо, она тоже не отходила от моей постели все эти дни.

— Её Величество планировала объявить об этом на балу, — пояснила она, подходя к кровати. — Признать тебя своим избранником и сокровищем, что автоматически отменило быстатус пленника.

— И это всё ещё в силе, — решительно заявила я, несмотря на слабость. — Более того, я сделаю это объявление официально. Ирдвен, созови полный совет. Немедленно.

— Ваше Величество, — старая советница нахмурилась с беспокойством, — вы слишком слабы для такого мероприятия. Вам нужен покой, восстановление...

— Именно на это они и рассчитывают, — я стиснула зубы, чувствуя, как внутри разгорается решимость. — Они хотят, чтобы я лежала здесь беспомощной, пока они перекраивают моё королевство по своему усмотрению. Но я не позволю им использовать моё ранение для захвата власти.

Дарнер взял мою руку в свои — уже свободные от железа — и сжал с нежностью.

— Киаран, может быть, стоит подождать? Ты действительно очень слаба.

— Нет, — покачала я головой, и это движение отдалось болью в висках. — Чем дольше я жду, тем сильнее они укрепятся. А мне нужно защитить тебя. Защитить нас.

В глазах Ирдвен мелькнуло понимание. Она кивнула:

— Хорошо. Я созову совет на сегодняшний вечер. Но, Ваше Величество, прошу вас — не переоценивайте свои силы.

— Мои силы вернутся, — уверенно сказала я. — А вот упущенная возможность может уже не представиться.

Я знала — впереди нас ждёт битва. Не на поле боя, а в зале совета. Но это будет битва за наше право быть вместе, за моё право самой решать свою судьбу. И я была готова к ней.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Когда Дарнер поднял меня с постели, мир на мгновение закружился. Боль в боку стала острее, но я стиснула зубы и не подала виду. Слабость — это роскошь, которую я не могла себе позволить сейчас, когда на кону стояла наша с Дарнером судьба.

— Может, всё-таки подождём? — тихо спросил он, осторожно неся меня по коридорам дворца. — Ты только пришла в сознание.

— Именно поэтому нельзя ждать, — прошептала я ему в ухо. — Они думают, что я беспомощна. Пора показать им обратное.

Зал совета был заполнен полностью — все двенадцать советников сидели за полукруглым столом. Я заметила, как некоторые из них удивлённо переглядывались: их заставили прийти, хотя они предпочли бы отсутствовать.

Более того, назревал бунт.

О, они не подчинялись раненой королеве.

Вернее, подчинялись без вопросов только семь из двенадцати.

Дарнер бережно опустил меня в высокое кресло во главе стола. Я выбрала своё самое торжественное платье — тёмно-синий бархат, расшитый золотыми драконами. Внешне я выглядела как подобает королеве, хотя внутри клокотала боль.

Дарнер встал рядом с моим креслом, и я положила руку ему на запястье — совершенно открыто, на глазах у всех. По этикету никто не имел права касаться королевы без разрешения, а я демонстративно нарушала эти правила.

Бремор не скрывал своего недовольства происходящим.

Его лицо было мрачнее тучи.

— Ваше Величество, — начал он с плохо скрываемым раздражением, — в вашем состоянии не стоило бы...

— Моё состояние вполне позволяет мне выполнять королевские обязанности, — резко отрезала я. — Особенно когда речь идёт о судьбе моего избранника. И моего королевства.

По залу пробежал удивлённый шёпот. Советники переглядывались, некоторые наклонялись друг к другу, обмениваясь тихими комментариями.

— Избранника? — переспросил советник Талрин, его острые черты лица выражали недоверие. — Ваше Величество, о чём вы говорите?

Я выпрямилась в кресле, собрав всю оставшуюся силу в голос:

— Принц Дарнер больше не пленник короны. Отныне он — моё официальное сокровище и будущий консорт. Спасший меня, когда ни стража, ни лекари не спешили мне помочь.

Эффект был мгновенным. Половина советников вскочила с мест, загалдев от возмущения. Бремор побагровел, словно его ударили по лицу.

— Ваше Величество! — воскликнул он. — Такое решение требует серьёзного обсуждения! Есть протокол, древние традиции, политические соображения...

— Традиция гласит, — спокойно вмешалась Ирдвен, стоявшая за моим креслом, — что драконья королева сама выбирает своё сокровище. По своему сердцу и воле. И никто — ни совет, ни кто-либо ещё — не вправе оспаривать этот выбор.

- А еще, я хочу в ближайшее время сделать королевское объявление. По поводу принца Дарнера.

- Может быть, не стоит, Ваше Величество, - вкрадчиво произнес Бремор.

- Почему?

- Думаю, нужно набраться сил, ну и потом… вы можете передумать.

Я метнула в него взгляд почти как копье. Но поняла еще кое-что. Объявление мне сделать не дадут. Под любыми предлогами. И я не могу никому доверять. Действовать придется умно и тихо Тихо и умно.

— Более того, — продолжила я, обводя взглядом каждого из советников, — я хочу знать, кто покушался на мою жизнь. Расследование уже начато?

Бремор заметно напрягся, его пальцы сжались в кулаки.

— Конечно, Ваше Величество, — проговорил он, стараясь держать голос ровным. — Мы тщательно изучаем все обстоятельства. На данный момент мы склонны думать, что это дело рук тримианских агентов...

— Любопытно, — я прищурилась, наблюдая за его реакцией. — Учитывая, что советница Ирдвен нашла кинжал, которым меня ранили. И это драконий клык.

В зале повисло тяжёлое молчание.

— Как именно тримианские агенты получили доступ к драконьим артефактам? — продолжила я давить. — И каким образом им удалось проникнуть в самый охраняемый зал дворца? У меня есть основания полагать, что покушение было организовано изнутри. У меня есть основания полагать, почтенный Бремор, что вы не уполномочены заниматься расследованием. Напомню присутствующим, что вы – казначей.

Воздух в зале стал почти осязаемо тяжёлым. Я видела, как несколько советников переглядывались с Бремором, и начинала понимать масштаб заговора. А еще, Бремор втянул шею в плечи.

- Я поручаю проведение расследования советнику Мареку.

Юрист дернулся. Я знала, что он ничего не найдет. Подозревала очень хорошо.

Но я ему доверяла.

Ни стратег, ни начальник стражи не вызывали у меня ни малейшей тени этого самого доверия. Тарлин соглашался с Бремором во всем, начальник стражи Торвен после того, как мне не стали помогать раненой, стал мишенью номер один.

- Да, Ваше Величество, - промолвил Марек растерянно.

Но тут силы начали покидать меня. Мир слегка поплыл перед глазами, а боль в боку стала невыносимой. Я сжала подлокотники кресла, стараясь не показать слабость, но Ирдвен заметила моё состояние.

— Заседание совета объявляется закрытым, — решительно объявила она. — Её Величество нуждается в отдыхе.

— Но мы ещё не закончили обсуждение... — начал было Бремор.

— Обсуждение закончено, — твёрдо сказала я, поднимаясь с кресла. Дарнер тут же подхватил меня под руку, не давая упасть. — Мой выбор сделан и объявлен. Принц Дарнер — моё сокровище. А расследование покушения будет проводиться под моим личным контролем.

Дарнер осторожно поднял меня на руки и понёс из зала. Я видела через его плечо злые лица советников и особенно — лицо Бремора, искажённое яростью.

Мы объявили войну. И теперь они ответят.

Когда мы добрались до моих покоев, я почти сразу потеряла сознание от истощения. Но последнее, что я помнила — тёплые руки Дарнера, укладывающие меня в постель, и его шёпот:

— Отдыхай, моя храбрая королева. Я буду охранять твой сон.

Дарнер не отходил от постели Киаран уже третьи сутки подряд. Ирдвен несколько раз пыталась заставить его поесть или хотя бы вздремнуть, но он упрямо качал головой. Как он мог думать о еде или сне, когда его любимая лежала между жизнью и смертью?

Только под настойчивым давлением старой драконицы он согласился немного отдохнуть в кресле у кровати, но даже во сне не выпускал руку королевы из своей.

Посреди ночи его разбудило странное ощущение — словно воздух в комнате стал гуще. Дарнер открыл глаза и замер от ужаса. Киаран металась в бреду на постели, её лицо горело лихорадочным румянцем, а волосы прилипли к вспотевшему лбу. Но самое тревожное — драконьи чешуйки на её обнажённой спине и шее светились неестественно ярким красноватым светом, пульсируя в такт её учащённому сердцебиению.

Дарнер никогда не видел, чтобы чешуйки Киаран светились таким зловещим красным. Обычно они переливались золотом, отражая внутреннее состояние носителя. Но это свечение было словно кровавое — тревожное, чужеродное.

— Варден... — бормотала Киаран, её голос был хриплым от жара. — Почему я чувствую тебя... что ты сделал со мной... зачем эта связь...

Дарнер в тревоге приподнялся, всматриваясь в её искажённое болью лицо. По спине у него пробежал холодок понимания. То, что он считал просто покушением на жизнь королевы, было лишь началом чего-то намного более тёмного и сложного.

Его брат... Варден был как-то связан с этим. Но каким образом?

— Нет... не хочу этой связи... — продолжала метаться Киаран. — Дарнер... где мой Дарнер... почему я не чувствую его...

Сердце принца сжалось от боли. Она звала его, но не узнавала, хотя он сидел прямо рядом. Что-то блокировало их связь, что-то чужеродное вклинивалось между ними.

Он осторожно коснулся её горящего лба, пытаясь дотянуться до неё через завесу бреда:

— Киаран, я здесь. Я рядом с тобой. Всё будет хорошо.

Но королева не реагировала на его голос, продолжая метаться и бормотать о Вардене. Дарнер видел, как под её кожей перекатываются мышцы, словно дракон внутри неё пытался вырваться наружу, но что-то удерживало его, причиняя мучения.

— Варден... зачем ты это делаешь... — прошептала она, и в её голосе прозвучала такая боль, что Дарнер не выдержал.

Он поспешил к двери и позвал стражника:

— Немедленно приведите Ирдвен! Срочно!

Пока он ждал старую советницу, Дарнер вернулся к постели и взял руку Киаран в свои. Странно — её кожа была горячей от лихорадки, но в то же время он чувствовал какой-то холодок, словно через неё проходило что-то ледяное и чужое.

Ирдвен появилась через несколько минут, накинув халат поверх ночной рубашки. Один взгляд на состояние королевы заставил её нахмуриться с тревогой.

— Как долго это продолжается? — спросила она, склоняясь над Киаран.

— Минут двадцать, — ответил Дарнер. — Она бредит о моём брате. И посмотрите на чешуйки — они никогда так не светились.

Ирдвен осторожно провела рукой над спиной королевы, не касаясь кожи, и её лицо потемнело.

— Это не естественное свечение, — мрачно произнесла она. — Кто-то использует её кровь. Кто-то очень сильный в магии крови дракона.

— Что это означает? — Дарнер почувствовал, как страх сжимает его горло.

— Это означает, принц, что покушение было не попыткой убийства, — старая драконица выпрямилась, её глаза горели гневом. — Это была кража. Кто-то украл драконью кровь твоей возлюбленной. И теперь использует её для создания связи против её воли.

Дарнер стиснул кулаки.

Всё становилось на свои места — загадочные слова Киаран о Вардене, её бред о нежелательной связи, красное свечение чешуек. Кто-то пытался принудительно связать её с его братом, используя украденную кровь.

— Можете ли вы остановить это? — спросил он.

Ирдвен покачала головой:

— Не пока я не пойму, какое именно заклинание используется. Но одно я знаю точно — последствия страшны и непредсказуемы.

На постели Киаран застонала громче, её тело выгнулось в приступе боли. Красное свечение пульсировало всё быстрее, словно кто-то усиливал своё воздействие.

— Дарнер... — прошептала она так отчаянно, что принц почувствовал, как разбивается его сердце. — Помоги мне... не дай им забрать меня...

Дарнер сжал её руку крепче, борясь с собственной беспомощностью. Где-то в этом дворце, возможно, совсем рядом, кто-то мучил его возлюбленную тёмной магией. И он не знал, как это остановить.

13. Варден занимает место брата

Пять дней Киаран то приходила в сознание, то снова погружалась в лихорадочный бред. Дарнер почти не отходил от её постели — спал урывками в кресле рядом с кроватью, ел только когда Ирдвен буквально заставляла его взять в руки тарелку. Глубокие тени залегли под его зелёными глазами, щёки впали, но стальная решимость не покидала его взгляд.

Когда королева наконец крепко заснула здоровым сном — впервые за все эти дни без метаний и бреда — Дарнер тихо поднялся с кресла. Киаран лежала спокойно, её дыхание было ровным, а лицо больше не горело лихорадочным румянцем. Он оставил с ней Вилму, старая служанка – единственная, кому он мог доверить свою королеву. Ненадолго, но мог.

Ты превращаешься в дракона, Дарнер, вещал внутренний голос.

Такой же жуткий собственник. И это было бы смешно, но…

Самое время заняться поисками истины.

— Я хочу осмотреть место нападения, — сказал он Ирдвен, которая дремала в кресле. — Там должны остаться следы, которые мы упустили в суете.

Старая драконица мгновенно проснулась — возраст не притупил её бдительность.

— Альков в восточной галерее, — кивнула она, поднимаясь. — Я проведу тебя. После нападения туда никого не пускали, по крайней мере, я оставила там надежную стражу, так что улики должны сохраниться.

Восточная галерея была одной из самых укромных частей дворца. Альков, где произошло нападение, представлял собой небольшую нишу с мраморными скамьями, окружённую резными колоннами. Идеальное место для тайных встреч — и для засад.

На полу всё ещё сохранились тёмные пятна засохшей крови. Дарнер опустился на колени прямо на холодный мрамор, не обращая внимания на королевские одежды, и принялся внимательно изучать пол.

— Странно, — пробормотал он, проводя пальцами вдоль едва заметной борозды в камне. — Посмотри на эти следы. Здесь кровь не просто пролилась — её собирали. Видишь эту канавку? Как будто что-то острое провели по полу, направляя жидкость в определённую сторону...

— К флакону, — мрачно закончила за него Ирдвен, склоняясь ниже. — Ты прав, принц. Кто-то специально собирал кровь Киаран.

— Но здесь что-то ещё, — он нахмурился, втягивая воздух. — Смотрите, крови невероятно много.

Ирдвен резко выпрямилась, её глаза расширились от понимания:

— Еще кровь? Но здесь никого не убивали, кроме... — она осеклась.

— Именно, — мрачно кивнул Дарнер, поднимаясь с колен. — Кто-то специально пролил здесь человеческую кровь — много человеческой крови — чтобы создать впечатление, что вся она – из тела королевы. Что ни капли не похищено.

Ирдвен побледнела, осознавая весь ужас ситуации:

— Это означает, что нападение изначально планировалось не как убийство, а как кража. Им нужна была живая королева и её кровь.

— Но для чего? — Дарнер стиснул кулаки. — Что можно сделать с драконьей кровью?

Старая драконица покачала головой, но в её глазах читалась глубокая тревога:

— Многое, принц. Слишком многое. И ничего хорошего для Киаран.

Дарнер ещё раз окинул взглядом альков, запоминая каждую деталь. Кто бы ни стоял за этим, они действовали продуманно и хладнокровно.

Но оставили следы.

А следы всегда ведут к истине.

— Идём, — решительно сказал он. — Мне нужно поговорить со стражниками, которые первыми прибыли сюда. И выяснить, кого ещё убили той ночью.

На следующий день я проснулась с ощущением, что туман наконец рассеялся в моей голове. Впервые за долгие дни — сколько их было? — я не чувствовала жара, не металась в бреду от кошмаров, где чьи-то чужие руки тянулись ко мне из темноты.

Солнечный свет, пробивающийся сквозь тяжёлые шторы, не резал глаза, а мягко ложился на покрывало золотистыми бликами.

Дарнер сидел в привычном кресле у моей постели. Он выглядел измотанным — глубокие тени под глазами, щёки впали, одежда измята. Бедный мой принц, он, наверное, совсем не отходил от меня всё это время.

— Добро пожаловать обратно, моя королева, — произнёс он с такой искренней радостью, что моё сердце сжалось от нежности.

Я попыталась сесть и обнаружила, что силы ко мне действительно возвращаются. Дарнер тут же поспешил помочь, осторожно поддерживая меня за плечи.

— Сколько я спала? — спросила я, с удивлением замечая, что голос звучит почти нормально, без хрипоты лихорадки.

— Почти неделю, — ответил Дарнер, и я увидела, как с его плеч словно свалился тяжкий груз. — Ирдвен говорит, худшее позади.

Я хотела что-то ответить, но в дверь постучали. Стук был вежливый, но настойчивый — явно кто-то из высокопоставленных особ.

Дарнер нахмурился, но я кивнула, разрешая войти.

Дверь отворилась, и на пороге появился не кто иной, как Варден. Принц Тримиана был безукоризненно одет, идеально уложенные волосы, ни единой складки на одежде. Полная противоположность своему взлохмаченному и усталому брату.

Дарнер мгновенно напрягся и инстинктивно шагнул ко мне, заслоняя собой от гостя. Я видела, как напряглись мышцы его спины, как сжались кулаки. Но я мягко коснулась его руки, отстраняя. Нельзя было показывать подозрения — не сейчас, когда у нас ещё нет неопровержимых доказательств.

— Принц Варден, — произнесла я, стараясь, чтобы голос звучал вежливо, но сдержанно. — Какой неожиданный сюрприз.

— Ваше Величество, — Варден отвесил безупречный поклон, глубокий и почтительный, но я уловила в его движениях что-то... театральное. Словно он играл роль заботливого придворного. Выпрямившись, он перевёл взгляд на брата. — Дарнер, рад видеть тебя... без цепей.

В его тоне прозвучала какая-то странная нотка — не злорадство, но и не искренняя радость. Между братьями пробежала искра напряжения, почти осязаемая.

Дарнер молчал, но его зелёные глаза сверкнули опасно.

— Я пришёл узнать о вашем здоровье, — продолжил Варден, снова обращаясь ко мне с самой любезной улыбкой. — Весь двор обеспокоен. Такое страшное нападение... Слава драконам, вы выжили.

— Как видите, я иду на поправку, — ответила я, жестом предложив ему присесть в кресло. — Благодарю за заботу.

Но когда Варден приблизился, чтобы занять предложенное место, со мной произошло нечто странное. В груди что-то дрогнуло — не сердце, нет, что-то глубже. Словно дракон внутри меня вдруг поднял голову и с интересом потянулся к гостю.

Я почувствовала... притяжение? Какой-то отклик, который был совершенно неуместен.

Это было так не похоже на то, что я обычно испытывала рядом с Варденом. Раньше принц вызывал у меня лишь вежливое равнодушие, иногда лёгкое раздражение его высокомерием. А сейчас... сейчас я едва удержалась от того, чтобы дернуться к нему. И не… поцеловать? Что со мной происходит?

— Вы уже знаете, кто стоял за нападением? — спросил Варден, усаживаясь и скрещивая ноги. Его поза была расслабленной, но я заметила, как внимательно он изучает моё лицо, словно ищет какие-то признаки.

— Расследование продолжается, — уклончиво ответила я, стараясь не показать смущения от странных ощущений. — Но убийца будет найден, не сомневайтесь.

— Конечно, — кивнул Варден. — Такое преступление не может остаться безнаказанным. Надеюсь, вы не слишком пострадали? Говорят, было много крови...

Его тон был полон сочувствия, но что-то в его глазах... Словно он знал больше, чем говорил. А может, мне просто кажется? Болезнь могла повлиять на моё восприятие.

— Худшее позади, — повторила я слова Дарнера, не решаясь сказать больше.

Варден ещё немного поговорил о пустяках — о погоде, о предстоящих празднествах, о делах двора. Но я почти не слышала его слов, потому что это странное притяжение не ослабевало. Наоборот, чем дольше он находился в комнате, тем сильнее становилось. И с каждой минутой росла моя тревога.

Когда принц наконец поднялся, чтобы откланяться, я почувствовала одновременно облегчение и... разочарование? Он снова поклонился мне, на этот раз взял мою руку и галантно поцеловал её. Прикосновение его губ к моей коже отозвалось странной дрожью по всему телу. Я испытывала… наслаждение? И не испытывала его одновременно, потому что Варден был мне глубоко неприятен. Как же так?

— Быстрейшего вам выздоровления, Ваше Величество, — произнёс он. — И берегите себя. Опасность может подстерегать там, где её меньше всего ждёшь.

Эти слова прозвучали как предупреждение. Или как угроза?

Когда дверь за ним закрылась, Дарнер тут же повернулся ко мне:

— Что это было? — в его голосе звучала тревога и ревность. — Ты странно на него реагировала.

Я растерянно коснулась того места на руке, где Варден оставил поцелуй. Кожа всё ещё покалывала от непонятных ощущений.

— Я сама не понимаю, — призналась я. — Только… Дарнер, мое сокровище – ты… Но… Я должна сказать. Когда он приблизился, я почувствовала... связь. Словно что-то тянуло меня к нему. Это было неприятно, но в то же время... сильно. Я не хочу этого чувствовать!

Лицо Дарнера потемнело, в зелёных глазах вспыхнул гнев.

— Это неестественно, — произнёс он сквозь зубы. — То, что ты описываешь... это не может быть случайностью.

Я попыталась встать с постели, но ноги подкосились, и Дарнер поспешил поддержать меня. В этот момент я заметила кое-что ещё — в зеркале напротив кровати я увидела своё отражение. Золотистые чешуйки на спине и плечах, которые обычно переливались тёплым светом, выглядели... по-другому. Они потускнели, а некоторые даже приобрели красноватый оттенок.

— Дарнер, — прошептала я, ужас нарастал с каждой секундой. — Посмотри на мои чешуйки. Они изменились.

Он обернулся к зеркалу и замер.

То, что мы увидели, не оставляло сомнений — что-то влияло на мою драконью природу извне. Что-то чужеродное и неестественное.

— Мы должны поговорить с Ирдвен, — решительно сказал Дарнер. — Немедленно. То, что происходит с тобой, связано с нападением. И с моим братом.

Я кивнула, но внутри меня росло предчувствие беды. Варден что-то сделал со мной. Что-то, что изменило саму мою сущность. И теперь я не знала, кому могу доверять — даже собственным ощущениям.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ирдвен пришла к нам буквально за несколько минут.

Драконица попросила меня все рассказать, а затем застыла и даже губу закусила.

— Я сейчас чувствую... странную связь, — призналась я, морщась от неприятных ощущений. — Словно что-то тянет меня к нему. Это неприятно, но... очень сильно.

Дарнер сжал кулаки, и я увидела, как в его зелёных глазах вспыхнула ярость:

— Это из-за крови. Они провели ритуал с твоей кровью!

— О великие драконы... — прошептала Ирдвен. — Если так, то Варден создал извращённую версию связи "сокровища". Магическую привязку, подобную вашей настоящей связи.

— Но наша связь возникла естественно, — нахмурился Дарнер. — Вернее… Киаран почувствовала первой, а я… Но это не так важно. Это – взаимно, и ни одна сила, клянусь, на меня не влияла, чтобы связать меня с Киаран.

— Именно, — мрачно кивнула Ирдвен. — А это... насильственное вмешательство в саму драконью природу. Киаран будет чувствовать фальшивое притяжение к Вардену, пока эффект ритуала не исчезнет...

— Нужно разрушить эту связь, — решительно заявил Дарнер.

О, сейчас он был куда более собственническим, чем любой дракон. Мне было радостно, что он бьется за меня и все страшнее, потому что я почти не чувствовала его.

Я коснулась его руки, стараясь успокоить:

— Сначала нам нужно собрать доказательства заговора. Одних подозрений недостаточно. — Я повернулась к старой драконице. — Ирдвен, насколько опасен этот ритуал для самого Вардена?

Ирдвен мрачно покачала головой:

— Он не знает, во что ввязался. Человеческое тело не предназначено для драконьей силы. Она будет медленно пожирать его изнутри.

На её лице читался ужас от осознания того, что происходит. Варден обрёк себя на мучения ради власти, которую никогда не получит.

Через несколько дней я достаточно окрепла для небольших прогулок. Слабость ещё не прошла полностью, но я больше не могла выносить эту душную комнату, пропитанную запахом лекарственных трав и тревоги. Мне нужен был свежий воздух, солнце, хоть какое-то подобие нормальной жизни.

— Дарнер, — обратилась я к принцу, который читал в кресле у окна, — не составишь ли мне компанию в саду? Думаю, прогулка пойдёт мне на пользу.

Он тут же отложил книгу и поднялся, улыбнувшись той особенной улыбкой, которая всегда заставляла моё сердце биться быстрее. Но сейчас... сейчас что-то было не так. Тепло, которое я обычно чувствовала при виде этой улыбки, стало менее ярким, словно кто-то приглушил огонь свечи. Связь между нами, которая раньше пульсировала как живая нить, теперь казалась... размытой. Ослабевшей.

Я не сказала ему об этом. Не могла. Одно дело — рассказать о неприятном притяжении к Вардену, которое явно было чем-то внешним и враждебным. Совсем другое — признаться, что наша собственная связь, основа нашей любви, начинает исчезать.

Сад встретил нас щебетом птиц и ароматом поздних роз. Осеннее солнце было мягким и ласковым, и я почувствовала, как напряжение слегка отпускает мои плечи. Мы шли по усыпанной жёлтыми листьями аллее, Дарнер деликатно поддерживал меня под руку, но и это прикосновение... оно не вызывало прежнего трепета.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, внимательно изучая моё лицо.

— Лучше, — ответила я, и это не было ложью. Физически я действительно шла на поправку. Но что касается всего остального...

Мы дошли до центральной беседки, увитой плющом, когда из-за поворота аллеи появилась знакомая фигура.

Варден. Он шёл нам навстречу с той уверенной походкой, которая раньше казалась мне просто высокомерной, а теперь отчего-то заставляла что-то внутри меня откликаться.

— Ваше Величество, — произнёс он, приблизившись и элегантно склонившись над моей рукой. — Рад видеть вас в добром здравии.

Когда его губы коснулись моей руки, по телу пробежала волна того же отвратительного, но мощного притяжения. Я едва сдержалась, чтобы не отдёрнуть руку, но заставила себя сохранять спокойствие.

— Благодарю, принц Варден, — ответила я с подобающей королевской учтивостью.

Дарнер стоял в нескольких шагах позади, как того требовал придворный этикет, но я чувствовала исходящее от него напряжение.

— Принц Дарнер, — обратился Варден к брату с любезной улыбкой, — не будете ли вы так любезны принести Её Величеству воды? Королева выглядит несколько утомлённой после прогулки.

Это была очевидная уловка, чтобы остаться со мной наедине, и мы все это понимали. Дарнер бросил на меня быстрый вопросительный взгляд, и я едва заметно кивнула. Если мы хотели узнать истинные намерения Вардена, нужно было дать ему возможность раскрыться.

— Конечно, — ответил Дарнер, и в его голосе не было ни капли подозрения. — Я мигом вернусь.

Он отошёл в сторону фонтана, но я заметила, как он скользнул за массивную мраморную колонну. Умный мой принц — он не собирался оставлять меня без защиты.

Варден дождался, пока звук шагов затихнет, и сразу же приблизился ко мне. Слишком близко. Я почувствовала, как что-то внутри меня потянулось к нему, словно железо к магниту, и этот отклик был таким сильным, что я едва устояла на ногах.

— Вы чувствуете это, не так ли? — произнёс он тихо, но уверенно. — Связь между нами.

Я сделала вид, что смущена и растеряна:

— Я... не понимаю, о чём вы говорите, принц Варден.

— О, я думаю, вы прекрасно понимаете, — его голос стал ещё тише, почти интимным. — Эта сила, которая тянет нас друг к другу. Это не случайность, Киаран. Это судьба.

Услышать своё имя без титула из его уст было дерзостью, но магическое притяжение было настолько сильным, что я не смогла возмутиться так, как следовало бы.

— Позвольте показать, — внезапно он протянул руку и коснулся моей ладони.

Удар был мгновенным.

Волна чужеродной силы прокатилась по моему телу, заставляя дракона внутри меня рваться к этому человеку с такой яростью, что я вздрогнула и едва не потеряла равновесие. Чешуйки на спине загорелись тревожным красным светом, и я знала, что Варден это видит.

— Чувствуете? — его глаза горели триумфом. — Мы связаны, вы и я. Сильнее, чем вы связаны с моим братом.

Это была ложь, но ужас заключался в том, что ложь ощущалась как правда. Искусственная связь била по моим чувствам с такой силой, что естественная привязанность к Дарнеру меркла на её фоне. Варден наклонился ко мне, явно намереваясь поцеловать, и я поняла, что должна отстраниться. Но тело меня не слушалось.

Магическое принуждение было слишком сильным. Я отступила всего на полшага, и даже это далось мне с огромным усилием. На моём лице читался внутренний конфликт — отвращение разума и предательство тела.

Где-то за колонной Дарнер сжимал кулаки, наблюдая за этой сценой. Я не видела его, но чувствовала исходящую от него ярость и боль. Ревность пожирала его изнутри, но аналитический ум уже складывал кусочки головоломки воедино.

— Не стоит сопротивляться, — прошептал Варден, его дыхание обжигало мою щёку. — Я знаю, что вы чувствуете то же, что и я. Эта связь сильнее всех королевских обязательств, сильнее всех политических союзов.

— Принц Варден, — сказала я, собрав всю свою волю, чтобы отодвинуться ещё на шаг. — Вы забываетесь.

Варден, видя мою растерянность, решил нанести решающий удар:

— Скоро вы поймёте, что мы созданы друг для друга, Киаран. И тогда никто — даже мой брат — не сможет встать между нами.

Эти слова прозвучали одновременно как обещание и как угроза. Я поняла, что разговор зашёл слишком далеко, и попыталась восстановить дистанцию:

— Я думаю, нам стоит вернуться к принцу Дарнеру, — сказала я, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо.

— Конечно, — согласился Варден с довольной улыбкой. — Но помните мои слова, Ваше Величество. Некоторые связи сильнее смерти.

Когда Дарнер вернулся с кубком воды, я с благодарностью приняла его, стараясь не показать, как дрожат мои руки. Остаток прогулки прошёл в натянутой вежливости, но я знала, что всё изменилось. Варден больше не скрывал своих намерений, а я... я больше не была уверена, что смогу им сопротивляться.

Хуже всего было то, что связь с Дарнером продолжала слабеть. Каждый день, каждый час она становилась всё тусклее, а магическое притяжение к Вардену — всё сильнее. И я не знала, как остановить этот процесс, не знала, останется ли от моей истинной любви хоть что-нибудь, когда всё это закончится.

14. Ритуал шелка

Вернувшись в замок, Дарнер сразу направился к Ирдвен. Старая драконица сидела в своей небольшой библиотеке, изучая древние свитки, но одного взгляда на лицо принца хватило, чтобы понять — произошло нечто серьёзное.

— Расскажи, — коротко сказала она, отложив пергамент.

Дарнер описал сцену в саду, не упуская ни одной детали — странную реакцию Киаран на прикосновение Вардена, красный блеск её чешуек, внутренний конфликт, который читался на её лице.

— Такая же сила? — переспросила Ирдвен, когда Дарнер рассказал о том, как Киаран едва не поддалась магическому притяжению. — Они совершили полный ритуал крови.

Её морщинистое лицо осветилось пониманием, смешанным с глубокой тревогой. Она поднялась из кресла и принялась ходить по комнате, явно обдумывая услышанное.

— О, мой мальчик... — наконец произнесла она, покачав головой. — Они не знают, что открыли врата, которые нельзя закрыть. Скоро твой брат поймёт истинную цену драконьей силы, полученной без любви.

Дарнер внимательно посмотрел на старую драконицу:

— Что ты имеешь в виду?

Ирдвен остановилась у окна, глядя на тот самый сад, где только что разыгралась эта тревожная сцена.

— Настоящее «сокровище» дракона связано с ним любовью и свободным выбором, — объяснила она. — Ваша с Киаран связь естественна, основана на взаимном притяжении и глубоких чувствах. То, что создал Варден... это извращение, насилие над самой природой драконьей магии. Кажется, я знаю, что это был за ритуал, Дарнер. Это плохо, очень плохо. Понимаешь, изначально этот ритуал призван… продлить жизнь сокровищу. В его первичном изложении он практически безопасен, и … понимаешь, дракону очень плохо без своего сокровища. Поэтому дракон может подарить свою кровь. Но есть два непременных условия. Сделать это можно только добровольно и с любовью. Да более того, принц, приди ко мне Киаран за советом, хочет ли она с тобой подобный ритуал совершить, я бы сама ей кинжал протянула. А теперь…

— Что будет с Киаран? — с тревогой спросил Дарнер.

Ирдвен повернулась к нему, и на её лице появилось выражение облегчения:

— Для Киаран скоро всё закончится, — сказала она. — Кровь будет меняться вместе с Варденом. Сейчас она слышит зов собственной крови, но перестанет. Пройдёт несколько дней, и перестанет. Нужно только перетерпеть.

Дарнер почувствовал, как с души спадает тяжёлый груз:

— Ты уверена?

— Абсолютно, — кивнула Ирдвен. — Её кровь претерпит изменения, и её связь с искажённой версией угаснет. Варден получил только образец крови, но не саму суть. Когда драконья сила начнёт разрушать его изнутри, магическая привязка ослабнет и исчезнет.

Она подошла к Дарнеру и положила руку ему на плечо:

— Да, сейчас Киаран чувствует себя ужасно. Чувствует себя так, словно предаёт — тебя, себя, ваши отношения. Поддержи её, мой мальчик. Покажи, что твоя любовь сильнее любых магических чар. И вы переживёте это испытание. А вот Варден... — Ирдвен тяжело вздохнула.

— Что с ним будет? — спросил Дарнер, хотя уже боялся услышать ответ.

— Он получит силу — часть драконьих способностей. Но потом начнётся трансформация, которую он не сможет контролировать. Драконья кровь станет пожирать его изнутри, превращая в нечто, что уже не будет ни человеком, ни драконом.

Она печально покачала головой:

— Те, кто жаждет власти, редко думают о последствиях. Твой брат выбрал этот путь сам, и теперь ему придётся пройти его до конца.

Дарнер сжал кулаки. Мысль о том, что Варден обречён, была мучительной, но ещё важнее было знать, что Киаран удастся спасти.

— Сколько времени это продолжится?

— Дней десять, не больше, — ответила Ирдвен. — Потом магическая связь начнёт слабеть, и через две-три недели исчезнет окончательно. Но будь рядом с Киаран. Ей нужна твоя поддержка сейчас больше, чем когда-либо.

Дарнер кивнул и направился к двери. Впереди их ждали трудные дни, но теперь он знал — в конце этого кошмара их ждёт свобода. А пока что его долг был простым и ясным: быть рядом с женщиной, которую он любил, и показать ей, что никакая магия не сильнее истинных чувств.

Я стояла у окна своих покоев, наблюдая, как вечерние тени скользят по внутреннему двору, когда почувствовала это — странное, тревожное ощущение, словно кто-то потянул за невидимую нить в моей груди. Кожа на затылке мгновенно покрылась мурашками, а дракон внутри меня словно встрепенулся от дремы, настораживаясь.

Варден.

Я узнала это присутствие ещё до того, как услышала его шаги в коридоре. За дверью раздался негромкий стук — вежливый, учтивый, идеально рассчитанный на то, чтобы не потревожить, но и не остаться незамеченным.

— Войдите, — позвала я, не поворачиваясь от окна. Мне нужно было ещё мгновение, чтобы совладать с этим отвратительным, но мощным притяжением, которое накатывало волнами всякий раз, когда он приближался.

— Ваше Величество, — произнёс он, и я услышала тихий шелест ткани — он кланялся с той безупречной грацией, которая так контрастировала с естественной небрежностью Дарнера. — Вы прекрасно выглядите. Ваше выздоровление радует всех нас.

В его голосе звучала забота, но я чувствовала её фальшь так же отчётливо, как чувствую запах дождя в воздухе. Эта показная учтивость раздражала меня больше, чем откровенная грубость. По крайней мере, грубость была честной.

Я повернулась к нему, заставляя губы изобразить подобающую улыбку:

— Благодарю, принц Варден. Я действительно чувствую себя значительно лучше.

Ложь.

Я чувствовала себя словно натянутая тетива — готовая лопнуть от напряжения в любой момент. Магическое принуждение, исходящее от него, било по моим нервам непрерывными волнами, и с каждой встречей становилось всё сильнее.

— Я принёс вам предложения по восточным границам, которые мы обсуждали, — Варден шагнул ближе, протягивая свиток. Его движение было рассчитано так, что наши пальцы неизбежно должны были соприкоснуться при передаче документов.

Я поняла его намерение слишком поздно. Когда кончики его пальцев коснулись моих, по телу прокатилась волна жара — не приятного, согревающего тепла, которое я чувствовала при прикосновениях Дарнера, а чего-то властного, почти болезненного. Словно раскалённый металл прижали к коже.

Я инстинктивно отдёрнула руку, но было уже поздно.

Драконья часть моей души откликнулась на этот контакт с такой силой, что я едва сдержала вздох. Чешуйки вдоль позвоночника заныли тупой болью, готовые вспыхнуть предательским красным светом.

— Что-то не так, Ваше Величество? — спросил Варден, и в его голосе я услышала не заботу, а довольство. Он видел мою реакцию. Более того — он её ожидал.

— Нет, просто... — я сделала шаг назад, пытаясь восстановить дистанцию между нами, но спина уже уперлась в подоконник. — Оставьте документы на столе, я изучу их позже.

Но Варден не отступил.

Наоборот — он приблизился ещё на шаг, и я поняла, что попала в ловушку. Между нами и выходом стояло его тело, а позади меня было только окно.

— Я думал, мы могли бы обсудить их сейчас, — произнёс он, и его голос стал ниже, приобретя какую-то интимную нотку. — Наедине.

Это последнее слово он произнёс почти шёпотом, и я с ужасом почувствовала, как моё тело отзывается на этот тон. Дракон внутри меня тянулся к нему, словно железные опилки к магниту, хотя каждая клетка разума кричала об опасности.

Что происходило со мной? Почему я не могу контролировать собственные реакции? Это же не я, это не мои чувства!

— К сожалению, у меня запланирована встреча с советниками, — солгала я, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо и спокойно.

Варден улыбнулся — медленно, самодовольно, словно видел меня насквозь и знал, что я лгу.

— Конечно, — кивнул он с показным пониманием. — Не смею задерживать столь занятую правительницу. Но, быть может, вечером у вас найдётся свободная минутка? Для... государственных дел.

— Возможно, — уклончиво ответила я, чувствуя облегчение, когда он наконец отступил и направился к двери.

Но даже удаляясь, он не переставал влиять на меня. Эта невидимая нить между нами натянулась, но не оборвалась, и я знала, что где бы он ни находился в замке, я буду чувствовать его присутствие как занозу под кожей.

Дверь закрылась за ним с тихим щелчком, и я тут же опустилась в ближайшее кресло. Ноги дрожали, сердце колотилось так, словно я только что убежала от смертельной опасности. А может быть, так оно и было.

Я закрыла глаза и попыталась понять, что происходит со мной.

Этот мужчина был мне неприятен — его напускная учтивость, его холодные глаза, его очевидные амбиции. Я видела, как он смотрит на меня, когда думает, что никто не замечает — не как на женщину, а как на трофей, который нужно завоевать. И поставить на полку.

Но моё тело предавало меня. Драконья кровь в венах пела в унисон с чем-то тёмным и чужеродным, исходящим от него. Словно он каким-то образом стал... частью меня. Или я — частью него.

Что они со мной сделали? Что за магию использовали с моей кровью, что теперь я не могу контролировать собственные чувства?

Я опустилась на край постели и обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь. Где-то в глубине души теплилась надежда, что Дарнер найдёт способ разрушить эти чары. Что Ирдвен знает, как вернуть мне контроль над собственным телом и душой.

Но пока что я была одна в этой битве. Одна против магии, которая пыталась превратить меня в марионетку в руках человека, которого я презираю.

Но погодите.

Дарнер боролся за меня, пока я была практически при смерти. Мое сокровище было согласно на все, что угодно, чтобы я жила. Мое сокровище тут.

И я знаю, что делать.

Я пригласила Ирдвен для консультации.

Предстоящий ритуал был обязан связать дракона и сокровище крепко, самыми интимными узами. Старая драконица, чего я от нее вовсе не ожидала, улыбалась.

- Ты хочешь восстановить связь?

- Утвердить.

- Ты знаешь, что последует за ритуалом шелка, Киаран, ты больше не сможешь отвернуться от Дарнера. Никогда. Уверена?

Я кивнула.

- Киаран, это самый интимный ритуал, который я знаю. Киаран, еще раз. Ты больше не сможешь от него отвернуться никогда. Физически. И вслед за этим ритуалом должен быть другой – куда более связывающий. Ты уверена?

- Ни в чем так не была уверена, Ирдвен.

Старая драконица улыбнулась – широко, светло и тепло.

- Позволь благословить тебя на это и дать зелье, которое понадобится вам.

Итак, я сняла с себя все украшения, все тяжелые шелка, осталась в простом льняном платье – даже без обуви, и так, именно в таком виде, повела Дарнера в место, о котором он даже не подозревал. Глубоко под восточным крылом дворца, за несколькими потайными дверями, располагался древний храм — небольшое священное пространство, которое знали лишь высшие драконы и их сокровища.

— Куда мы идём? — спросил Дарнер, когда я остановилась перед последней дверью из полированного оникса.

— В особое место, — ответила я, поворачивая тяжёлый золотой ключ в замке. — Для особого ритуала. Я и ты, мое сокровище. Доверишься?

Его брови приподнялись с любопытством:

— Ритуала? Моя таинственная повелительница готовит для меня новые сюрпризы?

— Увидишь, — улыбнулась я, толкая дверь.

Храм, а по сути, пещера, состоял из двух частей — внутренняя комната для ритуала шёлка была небольшой, уютной, с низким решётчатым потолком, сквозь который струился мягкий золотистый свет. Пол был полностью устлан мягкими подушками разных оттенков — от кремового до глубокого бордового. И повсюду, абсолютно повсюду лежали шёлковые ленты — сотни, тысячи лент всех цветов и ширины, от тончайших как паутинка до широких как ладонь.

Но за широкой аркой простиралось главное священное пространство — высокий купол с мраморным полом и витражными окнами, через которые лился разноцветный свет. Здесь было достаточно места даже для полноразмерного дракона.

Дарнер замер на пороге, поражённый красотой зрелища:

— Боги, — выдохнул он. — Что это за место?

— Храм ритуала шёлка, — ответила я, проходя внутрь и опускаясь на колени среди лент. — Специальный ритуал для драконьего сокровища. Один из самых древних. Мы с тобой будем сопротивляться, мой принц. Восстанавливать нашу связь.

Я взяла в руки несколько лент — мягких, прохладных, словно сотканных из лунного света.

— Подойди ко мне, — позвала я.

Дарнер приблизился, его глаза изучали решётчатый потолок с множеством крючков и креплений:

— Для чего всё это?

— Увидишь, — повторила я, поднимаясь. — Раздевайся.

Он без колебаний начал стягивать рубашку, затем штаны. Когда он полностью разделся, я жестом указала на место точно под центром купола:

— На колени. Здесь.

Дарнер опустился на колени среди подушек и лент, его кожа покрылась мурашками от прохлады шёлка.

— Моя повелительница расскажет, что будет? — спросил он, наблюдая за тем, как я подбираю нужные ленты.

— Ритуал принадлежности, — объяснила я, подходя к нему с широкой лентой цвета слоновой кости. — Ты отдаёшь мне свою свободу, а я... я показываю тебе, как драконы любят свои сокровища. С полной отдачей.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я начала с запястий. Мягко, но крепко обвила их шёлком, затем протянула ленты вверх к решётчатому потолку, закрепляя на крючках. Руки Дарнера плавно поднялись над головой.

— Не слишком туго? — спросила я.

— Нет, — ответил он, и голос звучал завороженно. — Ощущения... необычные. Они холодные. И это приятно.

Следующими были локти. Я взяла ленты потоньше, обвила их вокруг его рук чуть выше локтевых сгибов, зафиксировала под другим углом. Теперь его руки были красиво распростёрты, словно крылья.

— Киаран, — прошептал он, когда я принялась за пальцы.

Каждый палец получил свою тонкую ленточку — золотистую, серебристую, жемчужную. Они тянулись к потолку паутиной нитей, создавая иллюзию, что его руки парят в воздухе.

— Молчи, — мягко сказала я. — Это ритуал. Говорить можно только когда я разрешу.

Дарнер кивнул, в его глазах горело возбуждение.

Лодыжки я привязала к крючкам в стенах широкими лентами глубокого синего цвета. Теперь он не мог сдвинуться с места, колени оставались на подушках, но ноги были красиво раздвинуты.

Талию я обвила алой лентой, которая тянулась к центральному крючку прямо над головой, поддерживая его торс в идеально прямом положении.

— Дыши медленно, — прошептала я, беря последнюю широкую ленту чёрного цвета. — Сейчас будет самое сложное.

Я осторожно обвила ленту вокруг его шеи — не туго, но достаточно плотно, чтобы он почувствовал ограничение. Лента уходила к потолку под лёгким углом, заставляя держать голову высоко поднятой.

— И наконец, — произнесла я, взяв плотную золотистую ленту.

Дарнер смотрел на меня широко раскрытыми глазами, дыхание было частым и неровным.

— Глаза, — сказала я, и он понимающе закрыл их.

Мягко, нежно я обвила ленту вокруг его головы, закрывая глаза. Теперь он мог полагаться только на остальные чувства.

Отступив назад, я любовалась своей работой. Дарнер висел в паутине шёлковых лент, каждая линия его тела была подчёркнута и выделена. Шёлк холодил кожу, заставляя его дрожать от ощущений.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила я.

— Не могу... не могу пошевелиться, — выдохнул он. — Совсем. Но это... боги, это невероятно.

— Хорошо, — я приблизилась, так чтобы он почувствовал тепло моего тела. — Теперь начинается настоящий ритуал.

Достав флакон с зельем, я заставила его выпить совсем немного.

— Что это?

— Зелье чувствительности, — объяснила я, выпивая глоток сама. — Скоро ты поймёшь.

Эффект проявился через минуту. Я едва коснулась его плеча кончиком пальца, и Дарнер вздрогнул всем телом:

— Боги... что происходит?

— Каждое моё прикосновение теперь будет в десять раз сильнее, — прошептала я, проводя ладонью по его груди.

Он застонал, выгибаясь к моей руке:

— Киаран...

можно было бы пошутить, что его ирония куда-то испарилась, но у меня есть дела поважнее.

— Тише, — я наклонилась к его уху. — Просто чувствуй.

Первые поцелуи были лёгкими — губы, шея, ключицы. Но зелье делало своё дело, каждое касание вызывало дрожь по всему его телу.

Я спустилась к груди. Дарнер выгнулся так резко, что ленты натянулись:

— Я... я не могу...

— Можешь, — прошептала я. — И будешь терпеть столько, сколько я захочу. Ты мое терпеливое сокровище, мое прекрасное сокровище.

Руками я ласкала его бока, живот, бёдра, избегая самого чувствительного места. Дарнер стонал и умолял, но я не торопилась. Только когда он уже задыхался от желания, я опустилась на колени перед ним. Обхватила губами самый чувствительный его орган, и принц Тримиана закричал от наслаждения.

— Киаран! Я сейчас...

— Да, сделай, — прошептала я и взяла его глубже в рот.

Первый оргазм накрыл его мощной волной. Он бился в лентах, кричал моё имя, пока судороги не отпустили его. Но зелье не давало чувствительности спадать.

— Отдохни, — сказала я, поднимаясь. — Это был только первый.

— Первый? — он тяжело дышал. — Я не смогу больше...

— Сможешь, — уверенно ответила я. — Зелье не даст тебе выбора.

Я дала ему несколько минут на восстановление, лаская руками грудь и плечи. Когда дыхание выровнялось, я снова принялась за работу.

На этот раз я использовала не только рот, но и руки. Губами и языком ласкала его, меняя ритм и интенсивность, добавляя кончики пальцев, чтобы усилить эффект.

— Киаран, пожалуйста... — задыхался он.— Не останавливайся... я схожу с ума...

Второй оргазм был тише, но продолжительнее. Дарнер выгнулся дугой, его руки попытались сжаться в кулаки над головой, но крика не было — только долгий, изнурённый стон.

К третьему разу он уже едва держался в сознании. Пот стекал по его телу, мышцы дрожали от напряжения. Но зелье продолжало действовать, не давая чувствительности угаснуть.

— Не могу больше, — прошептал он. — Киаран, умоляю...

— Ещё, — мягко сказала я. — Ритуал требует пяти разрядок.

Для третьего оргазма я использовала только руки — нежно, почти невесомо поглаживая его плотью, пока он не содрогнулся в очередной волне наслаждения. На этот раз он кончил почти беззвучно.

Четвёртый раз довёл его до границы. Я чередовала быстрые и медленные движения, доводя до края и отпуская, снова и снова, пока он не завис на грани, умоляя о завершении.

— Прошу... — шептал он сквозь слёзы. — Киаран, я больше не могу...

— Можешь, — прошептала я и наконец дала ему разрядку.

К пятому разу Дарнер уже висел на лентах как тряпичная кукла. Сознание держалось на волоске, глаза закатились, дыхание было поверхностным.

Последний оргазм я вызвала почти одними поцелуями — зелье сделало его настолько чувствительным, что легких касаний губами было достаточно. Он выгнулся последний раз, застонал протяжно и обмяк полностью.

— Ты прошел ритуал… почти, — произнесла я, вытирая пот с его лба.

—Почти? — удивился мой принц.

На это его еще хватило. Поднявшись, я прошла через арку в главный зал храма. Здесь было достаточно пространства для трансформации.

И она началась. Кости удлинялись, мышцы наливались силой, кожа покрывалась чешуёй. Крылья разворачивались, хвост обретал гибкость и мощь.

Полная трансформация завершилась за несколько минут.

Золотые чешуйки переливались в свете витражей, красные прожилки пульсировали в такт сердцебиению.

Вернувшись в ритуальную комнату, я аккуратно разрезала когтями шёлковые ленты. Дарнер упал мне в лапы, и я подхватила его хвостом, бережно обвила вокруг него, не дав двинуться.

Мой. Я почувствовала, как связь с ним снова завибрировала, как сокровище, отдавшее мне всего себя, поселилось в моем сердце, моей сути, и никакая магия не могла его оттуда вытеснить. О, это был триумф ритуала.

Кончиком хвоста приподняла его подбородок.

Глаза открылись — затуманенные, но удивлённые.

— Ваша Чешуйчатость? — прошептал он, улыбаясь, увидев мою истинную форму.

Вместо ответа я склонилась над ним и выдохнула …

Не огонь, нет, золотистый пар — древнюю драконью магию, дарующую последнее, трансцендентное наслаждение. Пар окутал его тело, проник в каждую клетку. Дарнер застонал — не от боли, а от невероятного блаженства, которое прокатилось по нему финальной волной.

Его глаза закрылись, и он потерял сознание в моих объятиях, полностью истощённый, но удовлетворённый до глубины души.

Я чувствовала себя опьянённой от власти и любви к этому удивительному человеку, который доверился мне настолько полно.

Дарнер проснулся в королевских покоях, на ее постели, в ее объятиях.

У счастливой драконицы рядом с ним были золотистые чешуйки и умиротворенное лицо. Он

осторожно освободился от ее руки и, накинув халат, вышел на балкон. Ночной воздух освежал разгорячённую кожу, а в голове роились и тревожные мысли, и невероятные воспоминания.

— Не спится, принц? — раздался голос Ирдвен.

Старая драконица сидела на каменном парапете соседнего балкона, словно ждала его.

— Вы следите за нами? — Дарнер приподнял бровь с деланным возмущением. — Какая возмутительная бестактность. Хотя, признаться, я польщён таким вниманием к моей скромной персоне.

— Я следила за чешуйками королевы, — невозмутимо ответила Ирдвен. — Они снова золотые. Это хороший знак.

— Надолго ли? — вздохнул Дарнер, отбросив иронию.

— Это зависит от вас обоих, — Ирдвен посмотрела на звёзды. — И от того, как быстро развивается трансформация вашего брата.

В своих покоях Варден стоял перед зеркалом, засучив рукава рубашки и внимательно изучая странные изменения на предплечье. То, что началось как едва заметное покраснение после ритуала, теперь превратилось в нечто гораздо более тревожное — крошечные золотисто-красные чешуйки проступали сквозь кожу, словно его человеческая природа медленно растворялась изнутри.

Сначала он принял их за какую-то необычную сыпь, аллергическую реакцию на магические компоненты ритуала. Но чешуйки твердели и разрастались с каждым прошедшим часом, и теперь покрывали уже добрую половину его левой руки.

— Побочный эффект, о котором ты не предупредил, — процедил он, не отрывая взгляда от зеркала, но обращаясь к Бремору, который нервно топтался у двери.

Казначей нервно сглотнул, его пухлые пальцы теребили край мантии:

— Этого... этого не должно было случиться так быстро. Возможно, мы взяли слишком много крови. Или ваш организм оказался более восприимчивым к драконьей магии, чем предполагалось.

— Или ты что-то напутал в ритуале? — Варден медленно повернулся к нему, и Бремор невольно отступил на шаг. В глазах принца мелькнуло что-то хищное, нечеловеческое.

Варден сжал кулак, наблюдая, как чешуйки переливаются в свете свечей, отбрасывая золотистые блики на стены. Боли не было — только странное ощущение силы, пульсирующей под кожей. Словно в его венах текла лава вместо крови, горячая и опьяняющая.

— Это временно, — поспешно заверил его Бремор, хотя в его голосе слышались нотки неуверенности. — Скоро вы научитесь контролировать изменения. Главное — что связь с королевой установлена. Я видел сегодня, как она реагирует на ваше присутствие.

При упоминании о Киаран губы Вардена растянулись в довольной улыбке. Он вспомнил, как она вздрагивала от его прикосновений, как её дыхание становилось прерывистым, когда он приближался. Как она пыталась скрыть свою реакцию, но не могла полностью контролировать отклик драконьей крови на его близость.

— Да, это работает, — сказал он, и в его голосе появились хрипловатые нотки. — Каждая наша встреча усиливает связь. Скоро она будет полностью в моей власти.

Он подошёл ближе к зеркалу, всматриваясь в своё отражение с новым интересом. Черты лица казались более резкими, скулы — выраженными, а глаза... На мгновение его зрачки изменили форму, вытянувшись вертикально, как у рептилии. Варден моргнул, и они вернулись к нормальному виду, но он знал, что видел не галлюцинацию.

— Посмотри на меня, Бремор, — произнёс он, не отворачиваясь от зеркала. — Я становлюсь чем-то большим, чем просто человек. Я обретаю силу драконов, их магию, их долголетие. А взамен отдаю что? Немного человеческой слабости?

— Вы... вы уверены, что готовы к таким переменам?

Варден рассмеялся — звук получился более гортанным, чем обычно:

— Готов? Я жаждал этого всю жизнь! Наконец-то у меня есть преимущество над братцем. Наконец-то я могу взять то, что по праву принадлежит мне.

Он повернулся к Бремору, и казначей увидел, что улыбка принца стала шире обычного, обнажая зубы, которые казались более острыми, чем прежде.

— Скоро, — прошептал Варден, возвращаясь к зеркалу, — она будет моей, а власть над драконьим королевством — в моих руках. И никто, даже мой дорогой братец, не сможет этому помешать.

Он провёл пальцами по чешуйкам на руке, чувствуя, как они отзываются на прикосновение лёгким покалыванием. Сила драконов текла в его венах, делая его сильнее, быстрее, могущественнее. Какое значение имели внешние изменения по сравнению с такой властью?

15. Жестокая игра королевы

— Итак, моя коварная повелительница, — Дарнер демонстративно отсалютовал кубком, и в его голосе прозвучала привычная ирония, слегка натянутая, как струна перед разрывом, — позвольте суммировать наш блестящий план. Мы разыграем грандиозную ссору, вы публично отвергнете мои мудрые советы по налоговой системе, я буду изображать оскорблённую невинность, а вы — драконью ярость. Всё ради того, чтобы посмотреть, кто из советников подпрыгнет от радости при виде моего унижения.

В его словах была горечь, которую он пытался скрыть за привычной маской циничного остроумия. Я видела, как напряжены мышцы его плеч, как он сжимает кубок чуть сильнее необходимого. Для всех остальных Дарнер оставался беспечным принцем, любящим острое словцо и изящный комплимент. Только я знала, чего ему стоит согласиться на публичное унижение — даже притворное.

Честно говоря, видя его таким, кроме сочувствия и восхищения им, я испытывала почти нездоровое торжество. Я чувствовала его горечь. Он со мной.

После пустоты и истончающейся связи даже боль была желанным другом.

— Точнее, чтобы выявить всех заговорщиков, — поправила я его, прослеживая пальцем линию на карте, показывающую расположение мест советников. — Бремор связан с Варденом, это мы знаем. Но кто ещё? Тарлин, наверное… Но это не все. И как глубоко идёт заговор?

Ирдвен, сидевшая в кресле у окна и внимательно наблюдавшая за нашим разговором, подала голос с той спокойной мудростью, которая приходит только с веками жизни:

— Ваше представление должно быть убедительным. Особенно для твоего брата, Дарнер. Он чувствует связь с Киаран, но если заподозрит обман...

— О, не беспокойтесь о моих актёрских талантах, — Дарнер изящно поклонился, но я заметила лёгкую дрожь в его руке, когда он ставил кубок на стол. — Годы пребывания младшим принцем научили меня виртуозно изображать оскорблённое достоинство. Можно сказать, это мой коронный номер.

Его улыбка была идеальной — насмешливой, самоуверенной, чуть заносчивой. Но я видела то, чего не видели другие: как он прикусывает внутреннюю сторону щеки, чтобы не выдать волнения, как его пальцы на мгновение сжимаются в кулак, прежде чем он снова расслабляется. Дарнер боялся. Боялся не унижения — он привык к пренебрежению старшего брата.

Он боялся за меня.

Я улыбнулась ему:

— Помни, что после «ссоры» тебя отправят под стражу в мои покои. Если план удастся, Бремор пригласит Вардена на совет, и я смогу выяснить, кто поддерживает его.

— А затем вы снизойдёте до ужина с моим дражайшим братом, — Дарнер скривился, и на мгновение его маска соскользнула, обнажив настоящую боль. Он тут же подхватил её обратно, но этой секунды было достаточно. — Признаюсь, эта часть плана мне нравится меньше всего. Уж извините за недостаток политического энтузиазма.

В его голосе зазвенела та нота отчаяния, которую он так тщательно скрывал ото всех. Мой принц, мой возлюбленный — он готов был вынести любые унижения ради меня, но мысль о том, что я проведу вечер с Варденом, причиняла ему почти физическую боль. Я видела это в том, как он отвернулся к окну, как его плечи напряглись под тонкой тканью рубашки.

Я подошла к нему и легко коснулась его щеки, чувствуя, как он невольно прижимается к моей ладони:

— Это необходимо. Мы должны убедить его, что я полностью под влиянием магии крови.

— О, не сомневаюсь в вашей способности очаровывать драконов и людей, — вздохнул Дарнер, и его голос дрогнул. — Я лишь опасаюсь, что мой братец попытается ускорить процесс вашего... хм... пленения. Он никогда не отличался терпением.

Он старался говорить легко, почти беззаботно, но я слышала страх, который он пытался скрыть. Страх не за себя — за меня. Дарнер понимал Вардена лучше, чем кто-либо, знал его амбиции, его жестокость, его готовность на всё ради достижения цели. И мысль о том, что я буду наедине с этим человеком, терзала его.

— Я буду осторожна, — пообещала я, всматриваясь в его зелёные глаза, где металась тревога. — К тому же, это наш единственный шанс узнать, кто ещё замешан в заговоре.

Дарнер кивнул, но я видела, как он борется с желанием запретить мне идти (в глубине души я нашла знание, что послушаюсь, и это меня просто ошеломило), удержать рядом с собой, спрятать от всех опасностей мира. Это желание читалось в каждой линии его тела, в том, как он не хотел отпускать мою руку, в том, как его дыхание стало чуть учащённым.

Затем он собрался, натянул привычную маску иронии и поднял озорной взгляд:

— Надеюсь, моё наказание после ссоры включает весьма изысканные формы примирения?

Его улыбка была вызывающей, игривой, но в глубине глаз я видела мольбу: обещай мне, что вернёшься. Обещай, что после всех этих игр и обманов ты будешь только моей.

— Это уже будет зависеть от качества твоей игры, моё сокровище.

Но в моих словах был подтекст, который он прочитал безошибочно: что бы ни случилось, как бы ни развивались события, я принадлежу только ему. Варден может строить любые планы, плести любые интриги — но моё сердце навсегда останется в руках этого человека, который готов пожертвовать своей гордостью ради моей безопасности.

В зале совета витала привычная атмосфера формальной важности — все двенадцать советников расположились за длинным столом из тёмного дерева, а я восседала во главе на своём троне, чувствуя тяжесть короны на голове.

Дарнер стоял рядом, элегантный в чёрно-золотом наряде, который так шёл к его светлым волосам. На запястье поблёскивал тонкий золотой браслет — символ его статуса сокровища, который сегодня должен был стать символом его унижения.

Обсуждение налогов на северные провинции шло уже больше часа. Я слушала монотонные доклады казначея, наблюдала за лицами советников, но всё моё внимание было приковано к мужчине рядом со мной.

Дарнер предложил сложную, но эффективную схему распределения налогового бремени — план, который уменьшал нагрузку на крестьян, но при этом сохранял доходы казны на необходимом уровне.

Его предложение было безупречным.

Каждый в зале это понимал — я видела это по едва заметным кивкам некоторых советников, по тому, как Бремор нахмурился, явно не найдя изъянов в расчётах. Дарнер говорил спокойно, уверенно, его голос звучал ровно, но я замечала едва уловимые признаки напряжения: как он чуть сильнее обычного сжимал свиток с цифрами, как его левая рука непроизвольно коснулась браслета.

Пришло время для самой сложной части нашего плана.

Сейчас будет больно.

Я внимательно выслушала его последние доводы, затем медленно поднялась с трона, чувствуя, как все взгляды устремились на меня. В зале воцарилась тишина — советники ждали моего решения.

— Ваше предложение... неприемлемо, — произнесла я, вкладывая в голос всю холодность, на которую была способна.

По залу пробежал удивлённый шепот.

Я видела недоумение на лицах советников — все ждали, что я одобрю план Дарнера, как делала это прежде. И как следовало поступить, если уж быть совсем честной.

Дарнер изобразил искреннее недоумение, и его актёрская игра была настолько убедительной, что на секунду я сама поверила в его растерянность:

— Простите, Ваше Драконье Величество? — в его голосе звучало вежливое недоумение. — Моя схема учитывает все возможные факторы и...

— Она слишком мягка, — резко оборвала я его, и каждое слово причиняло мне боль. — Драконье королевство не может позволить себе такой роскоши, как забота о каждом крестьянине. Северные провинции должны платить полную меру.

Из-за уголка глаза я заметила, как мгновенно выпрямился Бремор, как хищно блеснули глаза Талрина. Варден, сидевший среди почётных гостей в первом ряду, подался вперёд с плохо скрываемым интересом. План работал — заговорщики проглатывали наживку.

— При всём уважении, моя королева, — Дарнер вложил в голос всю страсть, на которую был способен, и я почувствовала, как его искренность пронзает меня насквозь, — ваше решение приведёт к голоду на севере. Люди будут страдать.

Боль в его голосе была настоящей — не только от игры, но и от того, что я заставляла его произносить эти слова, зная, как он ненавидит несправедливость. Мой принц, который искренне заботился о благополучии подданных, вынужден был умолять меня проявить милосердие, которое я должна была отвергнуть.

— С каких пор человеческий принц так заботится о моих подданных? — холодно парировала я, и в эти слова пришлось вложить всё своё актёрское мастерство. — Или вы забыли своё место, моё сокровище?

Я видела, как он вздрогнул от этого обращения — «моё сокровище», произнесённое с такой презрительной холодностью. В зале это прозвучало как напоминание о его статусе пленника, красивой игрушки в руках драконьей королевы. Дарнер ощутил настоящий укол боли — я это чувствовала! И даже не знаю, было мне от этого кошмарно или прекрасно.

Пожалуй, все сразу.

— Я не забыл своего места, — он расправил плечи, и в его голосе зазвенела сталь. — Но, возможно, вы забыли о своих обязанностях как правительницы. Благополучие подданных...

— Довольно! — я стукнула кулаком по подлокотнику трона с такой силой, что звук эхом прокатился по залу. Позволила гневу вспыхнуть в глазах золотым огнём, выпустила когти, чувствуя, как они проступают сквозь кожу. Идеальный драконий эффект для идеальной драконьей ярости. — Как вы смеете говорить со мной в таком тоне?

— Я говорю как ваш советник и... — начал Дарнер, но я не дала ему договорить.

— Вы говорите как пленник, забывший своё место, — оборвала я его, вложив в голос всю королевскую властность. — Стража! Увести его в мои покои. Пусть подумает о своём поведении под замком!

Доверенные стражники Ирдвен, заранее предупреждённые о нашем плане, подошли к Дарнеру. Он не сопротивлялся — только бросил на меня взгляд, в котором смешались притворная обида и настоящее восхищение моей игрой. В этом взгляде было столько всего: гордость за то, как убедительно я выполняю свою роль, боль от необходимости играть эту роль, и нежность, которую он не мог скрыть даже в такой момент.

Когда его уводили, сопровождаемого возмущённым шёпотом советников — одни осуждали моё решение, другие одобряли жёсткость, — я заметила довольную улыбку Бремора и то, как Варден многозначительно обменялся взглядами с Талрином.

Заговорщики клюнули на приманку.

Теперь оставалось дождаться, когда они решат нанести удар.

Но внутри у меня всё сжалось от осознания того, что я только что публично унизила человека, которого люблю больше жизни. Что я заставила его просить о милосердии и отвергла эти просьбы. Что весь зал видел, как драконья королева ставит на место зарвавшегося человека.

Дарнер понимал необходимость этого спектакля, но это не делало происходящее менее болезненным. Для нас обоих.

После того как зал совета опустел и последние советники покинули свои места, я намеренно задержалась, притворяясь, что изучаю документы, разложенные на столе. Пергаменты с цифрами и отчётами расплывались перед глазами — все мои мысли были сосредоточены на том, как Дарнера увели под стражу, на его последнем взгляде, полном боли и понимания.

Я перебирала свитки, делая вид, что углублена в чтение, но на самом деле ждала. Ждала, когда заговорщики решатся на первый ход.

Как я и ожидала, Бремор не замедлил подойти. Его мягкие шаги по каменному полу были едва слышны, но я чувствовала его приближение всей кожей. Казначей всегда умел двигаться тихо — полезный навык для человека, привыкшего подслушивать и выслеживать чужие секреты.

— Ваше Величество, — его голос был обволакивающе мягким, полным ложной заботы, — позвольте заметить, ваше решение по северным налогам было... весьма мудрым.

Он улыбался той елейной улыбкой, которая всегда вызывала у меня внутреннее содрогание. Бремор был мастером таких улыбок — они никогда не касались его глаз, оставляя их холодными и расчётливыми.

— Вы так считаете? — спросила я, не поднимая взгляда от документов и вкладывая в голос всю возможную холодность.

— Безусловно, — он подошёл ближе, и я почувствовала исходящий от него запах дорогих масел и чего-то ещё — чего-то тёмного и неприятного, что всегда сопровождало людей, торгующих чужими душами. — Принц Дарнер, при всех его... талантах, слишком мягок. Драконье королевство нуждается в твёрдой руке.

В его словах была осторожность человека, прощупывающего почву.

Бремор не знал наверняка, насколько глубоко я поддалась влиянию магии крови, и осторожничал, боясь сказать лишнее. Но жадность в его глазах была очевидна — он видел возможность и готов был ею воспользоваться.

Я наконец подняла взгляд от документов, сделав вид, что размышляю над его словами:

— Возможно, вы правы. В последнее время я всё чаще задумываюсь об этом.

Его улыбка стала шире, и я увидела торжество в его маленьких глазках. Казначей решил, что крючок заглочен, что я окончательно отвернулась от Дарнера.

— Если позволите заметить, Ваше Величество, — Бремор понизил голос до доверительного шёпота, склонившись ближе, — принц Варден выказал большой интерес к вопросам управления королевством. Его взгляды... более созвучны вашим истинным интересам.

Вот оно. Первое предложение союза. Первый шаг в их план по замене одного принца другим. Я изобразила лёгкое удивление, приподняв бровь:

— Неужели?

Внутренне я ликовала — заговорщики проглотили наживку целиком. Они поверили в мою внезапную жестокость, в разрыв с Дарнером, в готовность принять Вардена как более подходящего партнёра.

— Он просил передать, — продолжал Бремор, и его голос стал ещё более вкрадчивым, — что был бы счастлив обсудить с вами северную политику за ужином. В более... приватной обстановке.

Я сделала паузу, изображая лёгкое колебание.

Не слишком быстрое согласие — это могло бы показаться подозрительным. Но и не слишком долгое раздумье — заговорщики могли испугаться и отступить.

— Что ж... — наконец произнесла я, — возможно, это действительно будет полезно. Передайте принцу Вардену, что я принимаю его приглашение.

Лицо Бремора просветлело от удовлетворения. Он поклонился с преувеличенной почтительностью:

— Непременно передам, Ваше Величество. Принц будет в восторге.

Когда он удалился, я продолжила изображать занятость документами, но краем глаза наблюдала за происходящим в зале. Бремор тут же направился к группе советников, которые медленно покидали зал. Среди них был и Талрин — старый лис, который всегда умел оказаться в нужном месте в нужное время.

Они склонили головы в оживлённом, но осторожном разговоре. Я не могла расслышать слов, но их жесты говорили сами за себя — удовлетворение, предвкушение, планы на будущее. Заговорщики праздновали первую победу, не подозревая, что попали в тщательно расставленную ловушку.

То, чего они не заметили в своём торжестве, заметила я — Ирдвен стояла в тени одной из колонн, почти невидимая в своих тёмных одеждах. Старая драконица наблюдала за ними с тем терпением, которое приходит только с веками жизни. Её острые глаза фиксировали каждое лицо, каждый жест, каждое слово, которое удавалось расслышать.

Когда заговорщики наконец разошлись, довольные собой и своими планами, я аккуратно сложила документы и покинула зал. План работал лучше, чем я смела надеяться. Но впереди была самая сложная часть — ужин с Варденом, во время которого мне предстояло убедить его в том, что магия крови окончательно подчинила меня его воле.

Малая столовая выглядела как сцена для соблазнения — мягкий свет свечей отбрасывал золотистые блики на стены, воздух был наполнен ароматом белых роз, а на столе стояли бутылки лучших вин из королевских погребов. Я вошла в эту декорацию с тяжёлым сердцем, зная, что каждая минута здесь будет испытанием не только для меня, но и для Дарнера, который ждёт моего возвращения в наших покоях. Да, наших.

Вот так все просто.

Варден встретил меня с безупречной галантностью, которая показалась бы идеальной любой другой женщине. Но я видела то, чего не замечали бы другие — его движения стали слишком плавными, почти гипнотическими, глаза временами вспыхивали неестественным золотистым блеском, а кожа словно излучала внутреннее тепло. Влияние драконьей крови было очевидным для того, кто знал, на что смотреть.

— Вы выглядите восхитительно, Ваше Величество, — произнёс он, поднимая мою руку к губам.

Поцелуй был доооолгим.

Я почувствовала неприятное жжение в том месте, где его губы коснулись моей кожи, и резкий всплеск отвращения, смешанного с болезненным притяжением. Связь через украденную кровь пульсировала между нами, пытаясь подчинить мою волю, но теперь я была готова к этому ощущению. И, надо признаться, уже прекрасно его от себя отделяла.

Как и предупреждала старая драконица, Варден менялся, и моя кровь в нем – тоже. Это скорее отталкивало. И это прекрасно.

— Благодарю, принц Варден, — ответила я, изображая лёгкую улыбку и мягко высвобождая руку из его захвата. — Надеюсь, ужин будет столь же приятен, как и компания.

Он проводил меня к столу, придержав стул — идеальный принц, если не считать того хищного блеска в глазах, с которым он оглядывал мою фигуру. Я села, расправив складки платья, и приготовилась к самому сложному спектаклю в своей жизни.

Во время трапезы Варден был очарователен в том смысле, в каком может быть очарователен хорошо обученный хищник. Остроумен — но его остроты имели острые края, направленные против тех, кто стоял у него на пути. Внимателен — но его внимание было собственническим, оценивающим, словно он уже считал меня своей собственностью.

Элегантен — но за фасадом безупречных манер я замечала растущую самоуверенность, граничащую с высокомерием.

Он говорил о королевстве так, словно оно уже принадлежало ему. О подданных — как о шахматных фигурах. О будущем — как о чём-то, что он может лепить по своему усмотрению.

— Ваше решение по северным налогам сегодня было превосходным, — заметил он, наполняя мой бокал вином цвета крови. — Мой брат слишком сентиментален. Всегда был таким.

Презрение в его голосе, когда он говорил о Дарнере, заставило меня напрячься. Но я сдержалась, изображая дипломатическую нейтральность:

— Дарнер обладает умом. Но иногда ему недостаёт... твёрдости.

— Именно! — Варден оживился, словно я сказала что-то особенно мудрое. — Правитель должен быть решительным. Сострадание — роскошь, которую могут позволить себе лишь те, кто не несёт бремя власти.

Его философия была отвратительной — холодной, жестокой, лишённой всего того, что делало Дарнера таким особенным. Твердость.

Матушка предупреждала: однажды придет время сокровищ, и ты будешь мудрее всех, если не спалишь к демонам весь свой напыщенный двор. Видимо, против отца тоже плелись интриги.

Интересно, дошло ли до магии крови?

Мама бы была импульсивнее. От Бремора уже бы осталась кучка пепла. Если следовать их тиранической логике, так и следует поступить. О, я учту.

Но я продолжала играть свою роль:

— И вы готовы нести это бремя?

Глаза Вардена блеснули тем нечеловеческим светом, который я уже начинала узнавать:

— Я родился для этого, Ваше Величество. И, думаю, вы знаете это... чувствуете это.

Он протянул руку через стол, накрывая мою ладонь своей. Прикосновение было неприятно горячим — его кожа пылала, словно под ней текла лава вместо крови. Магическая связь между нами пульсировала сильнее, пытаясь затянуть меня в свои сети.

— Чувствую что именно? — спросила я, заставляя себя не отдёргивать руку, хотя каждая клетка моего тела требовала избежать этого прикосновения.

— Связь между нами, — Варден подался вперёд, его дыхание коснулось моего лица. — С каждым днём она становится сильнее. Мы созданы друг для друга, Киаран. Вы и я. Дракон и... почти дракон.

Он закатал рукав своей рубашки, демонстрируя то, что заставило меня содрогнуться внутренне, хотя я изобразила удивление и восхищение. По его предплечью тянулась полоска мелких чешуек — золотистых, с красноватым отливом, явно не человеческих. Они переливались в свете свечей, живые и тёплые, пульсирующие в такт его сердцебиению.

— Когда трансформация завершится, — продолжал он с лихорадочным блеском в глазах, и я поняла, что он полностью поглощён своими грёзами о власти, — мы будем равны. Два дракона на одном троне. Подумайте о силе такого союза!

Его энтузиазм был пугающим. Он действительно верил в то, что говорил, верил в свою судьбу, в право на мою корону и мою душу.

— Это... прекрасно, — выдавила я, изображая смущённое влечение, хотя каждое слово давалось с трудом. — Но что насчёт Дарнера?

— Мой брат? — Варден небрежно махнул рукой, словно Дарнер был не более чем досадной помехой. — Он получит свободу и безопасное возвращение в Тримиан. Я не жесток, Киаран. Я просто знаю, чего хочу.

Его легкомыслие по отношению к судьбе человека, который был его братом, который делил с ним детство, который никогда не причинял ему вреда, открыло мне истинную природу Вардена. Он был не просто амбициозным — он был готов пожертвовать кем угодно ради своих целей.

Ужин подходил к концу, и я уже начинала надеяться, что смогу вскоре вернуться к Дарнеру, когда Варден поднялся, чтобы проводить меня. Он обошёл стол, приблизился ко мне, и я увидела в его глазах намерение, которое заставило меня напрячься.

Внезапно он попытался поцеловать меня — не лёгкий галантный поцелуй в руку, а настоящий, страстный поцелуй в губы. Я с трудом сдержала волну отвращения, которая поднялась во мне, позволив его губам лишь мимолётно коснуться моих, прежде чем мягко, но решительно отстраниться.

— Терпение, принц Варден, — прошептала я, вложив в голос всю соблазнительность, на которую была способна. — Некоторые вещи требуют... правильного момента.

Его глаза вспыхнули разочарованием, но он принял мой отказ с видимой покорностью. Однако я видела, как сжались его кулаки, как напряглись мышцы челюсти. Варден не привык к отказам, и его терпение имело пределы.

Покидая малую столовую, я чувствовала его взгляд на себе — жадный, собственнический, полный обещаний и угроз. План работал, но цена становилась всё выше. Каждая встреча с Варденом оставляла на мне отпечаток его присутствия, который я отчаянно хотела смыть.

Мои мысли были уже с Дарнером, который ждал меня в наших покоях. Мой принц, мой якорь в этом море лжи и притворства. Единственный, кто мог очистить меня от грязи этого вечера своими прикосновениями, своей любовью, своим пониманием.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

16. Говори, мой принц

Я буквально влетела в свои покои, с такой силой захлопнув за собой дверь, что звук эхом прокатился по комнате. Дарнер ожидал меня в кресле у камина — я видела, что он пытался читать какую-то книгу, но страницы остались нетронутыми. При звуке моих шагов он мгновенно поднялся, и в его движении была та напряжённая готовность, которая выдавала часы ожидания и волнения.

— Как прошёл ужин с моим восхитительным братцем? — спросил он с деланной непринуждённостью, но я слышала, как в голосе звенели натянутые до предела струны.

Он пытался казаться спокойным, даже слегка ироничным, но я видела, как сжаты его кулаки, как он едва заметно вздрагивает, ожидая моего ответа. Мой принц провёл эти часы в аду собственного воображения, рисуя себе картины того, как Варден пытается соблазнить меня, как магия крови делает своё тёмное дело.

Вместо ответа я бросилась к нему, обвивая руками его шею и прижимаясь всем телом — будто пытаясь слиться с ним, раствориться в его тепле, смыть с себя все воспоминания о прикосновениях другого мужчины. Наш поцелуй был отчаянным, почти болезненным от интенсивности — очищающим ритуалом после вечера, проведённого в объятиях лжи и притворства.

Я чувствовала, как Дарнер отвечает на мою отчаянность своей собственной — его руки сжимали меня так крепко, словно он боялся, что я исчезну, растаю, как мираж. В его поцелуе была вся боль ожидания, весь страх потерять меня, все часы мучительных сомнений.

— Он отвратителен, — прошептала я, на мгновение оторвавшись от его губ, чтобы вдохнуть воздух. — Его самоуверенность, его планы... всё в нём противно.

— Подробности этих грандиозных планов? — Дарнер гладил мои волосы дрожащими руками, и в его прикосновениях была такая нежность, что я чуть не расплакалась от контраста с тем, что пришлось пережить за ужином.

— Он хочет стать драконом полностью, — рассказывала я, прижимаясь к его груди и вдыхая родной запах. — Уже показывал мне чешуйки на руке. Говорил о "двух драконах на одном троне", о силе нашего союза. О тебе же сказал, что отпустит в Тримиан, как будто делает величайшее одолжение.

— Как великодушно с его стороны, — сухо заметил Дарнер, и в его голосе прозвучала та горькая ирония, которую я так любила. — Всегда знал, что в глубине души братец — сама щедрость.

Но под иронией я слышала боль — глубокую, старую боль человека, которого предал тот, кому он когда-то доверял. Я отстранилась, всматриваясь в его лицо, читая в зелёных глазах то, что он пытался скрыть:

— Тебе больно слышать о его предательстве.

— Больно? — Дарнер усмехнулся. — Скорее... ожидаемо. Варден всегда хотел большего — больше славы, больше власти, больше внимания отца. Но знаешь, что действительно больно, моя ласковая мучительница?

Он сделал паузу, и я видела, как он борется с собой, решая, стоит ли говорить правду.

— Видеть, как ты улыбаешься ему. Даже зная, что это игра, даже понимая необходимость... это убивает меня.

В его признании было столько искренней боли, что сердце сжалось. Мой гордый принц, который так редко позволял себе показать уязвимость, стоял передо мной обнажённый и беззащитный.

Я нежно коснулась его щеки, чувствуя, как он прижимается к моей ладони:

— Его самоуверенность отвратительна. Он думает, что может получить всё, чего пожелает просто потому, что он старший сын, потому что в его жилах течёт украденная кровь. Но он — лишь бледная копия тебя, Дарнер. Без твоей искры, без твоей иронии, без души.

— Я больше не отпущу тебя с ним, — произнёс он внезапно, с несвойственной ему серьёзностью.

Я замерла, глядя в его глаза, видя там смесь решимости, страха и отчаянной любви. Затем медленно улыбнулась — не той дипломатической улыбкой, которую дарила Вардену, а настоящей, тёплой, полной понимания и прощения:

— Конечно не отпустишь, мой принц. Расскажи мне, что будешь делать, если я надумаю уйти. Покажи.

В моих словах было разрешение — разрешение на ревность, на собственнические чувства, на право требовать меня всю, без остатка. Понимание того, что после часов притворства с другим мужчиной мне нужно его прикосновение, его страсть, его любовь, чтобы вспомнить, кто я на самом деле.

Дарнер не заставил себя ждать.

Он подхватил меня на руки одним плавным движением, и в его объятиях была вся та сила, которую он так тщательно скрывал от мира. Унося меня в спальню, он шептал слова любви и обладания, обещания стереть все следы этого ужасного вечера, заменить каждое воспоминание о Вардене своими прикосновениями, своими поцелуями, своей безграничной любовью.

Итак, Ирдвен говорила, связь нужно подтверждать регулярно, не так ли?

Регулярно.

На следующий день, сразу после очередного совета, на котором только и делала, что кивала Бремору, я стояла у окна своих покоев, наблюдая, как последние лучи заката окрашивают город в золото и багрянец. Внутренний дракон уже не беспокоился так сильно, как прежде — рана почти зажила, память постепенно возвращалась, связь с Дарнером, хоть и нужно было укреплять, средство было в моих руках.

Дарнер сидел в кресле у камина, перебирая бумаги с отчётами от наших доверенных людей. После "ссоры" на совете он официально находился под домашним арестом в моих покоях — положение, которое позволяло нам свободно общаться и планировать дальнейшие действия.

Я обернулась к нему, и что-то в моём взгляде заставило его поднять голову.

— Что-то случилось? — спросил он, откладывая документы.

— Да. И довольно давно. Мой принц, я думаю, вы будете наказаны.

Дарнер изогнул бровь, на его губах заиграла лёгкая улыбка, а в глазах появился тот особый блеск, который я так любила:

— Наказан? За что же, позвольте узнать, Ваше Величество?

— Вы забыли правила, — я остановилась прямо перед ним, глядя сверху вниз. — И давно их не соблюдаете. А ведь я их не отменяла.

Понимание мгновенно отразилось на его лице. Он медленно поднялся с кресла и так же медленно, не разрывая зрительного контакта, опустился на колени передо мной. Это простое действие послало волну тепла по моему телу, пробуждая воспоминания о первых днях нашего знакомства, когда он был моим пленником не только на словах.

— О, прошу прощения, мудрейшая Киаран, — протянул он с преувеличенной покорностью, но глаза смеялись. — Как я мог забыть? Конечно, для советников я "сокровище", даже когда вы со мной ругаетесь, а здесь, значит, вновь пленник?

Его ирония была такой знакомой, такой отличной от тяжеловесных попыток Вардена произвести впечатление. Дарнер умел шутить, умел придавать лёгкость даже самым напряжённым ситуациям. К тому же, мы должны были снова и снова подтверждать свою связь. И способ мне, без, сомнения, очень нравился.

— Именно так, о непослушнейший из пленников, — я провела пальцем по его щеке. — Свет очей моих, заноза в моём драконьем боку, бесконечный источник моих королевских головных болей.

Дарнер улыбнулся шире, подхватывая игру:

— Я польщён, о огнедышащая владычица, звезда моего пленённого небосклона, прекраснейшая из тюремщиц. Каково же будет моё наказание?

Вместо ответа я подошла к комоду и достала из верхнего ящика длинную шёлковую ленту — тёмно-синюю, почти чёрную в сумерках комнаты. Свечи ещё не были зажжены, и полутьма создавала особую, интимную атмосферу.

Шелк теперь вызывал у него… определенные ассоциации.

Я вернулась к Дарнеру, всё ещё стоявшему на коленях, и медленно провела лентой по его лицу:

— Для начала... эти дерзкие руки должны быть обездвижены.

Его зрачки расширились, дыхание стало глубже.

Я почувствовала, как мой собственный пульс участился в ответ на его реакцию. Это была наша игра, наш ритуал, наша интимность — власть и подчинение, танец, в котором мы оба знали каждое движение.

Я начала расстёгивать его рубашку, медленно, пуговица за пуговицей. Мои пальцы слегка дрожали от предвкушения. Внутренний дракон выгибался от удовольствия — его сокровище, его человек, добровольно отдающийся в его власть.

— Расскажите мне, принц Дарнер, — мой голос стал ниже, мягче, — как вы себя чувствуете, когда я делаю... это?

Я наклонилась и легко поцеловала его в шею, в то чувствительное место, где бьётся пульс. Он тихо выдохнул, его кожа покрылась мурашками.

— Как будто падаю с высоты, — прошептал он. — И в то же время... возношусь к небесам.

Я сняла с него рубашку, обнажая его торс — подтянутый, с аккуратными мышцами, не такой мощный, как у Вардена, и, возможно, в этом было свое очарование. Я обошла его, любуясь игрой теней на его спине, а затем мягко свела его руки за спиной.

— А теперь, мой принц, — прошептала я, обвязывая его запястья шёлковой лентой, — вы в моей власти.

Я завязала узел — не слишком тугой, но достаточный, чтобы он чувствовал ограничение движений. Это была не настоящая неволя, а символ — символ доверия, которое он оказывал мне, позволяя связать себя, символ власти, которую я отдавала ему, делая его своим единственным пленником.

Закончив с узлом, я снова обошла его и опустилась перед ним на колени, уравняв наши позиции. Наши глаза теперь были на одном уровне, и я увидела в его взгляде отражение своего собственного желания.

— Говорят, драконы привязываются к своим сокровищам так сильно, что готовы сгореть вместе с ними, — прошептал Дарнер, подаваясь вперёд.

Я коснулась его губ своими — легко, дразняще:

— Так и есть. Но я предпочитаю не сгорать, а разжигать огонь.

С этими словами я начала целовать его — сначала губы, затем подбородок, шею, ключицы. Медленно, методично, я исследовала его тело губами, языком, иногда слегка царапая кожу зубами. Каждый сантиметр его груди, каждая линия мышц на животе получали мою нежную дань.

Дарнер закрыл глаза, его голова откинулась назад, открывая шею для моих поцелуев. Я чувствовала, как его дыхание становится всё более рваным, как его тело отзывается на каждое моё прикосновение.

— Говорите, Дарнер, — прошептала я, спускаясь поцелуями к его животу. — Говорите. Где же ваш острый язык?

— Не могу, — выдохнул он, его голос был хриплым от возбуждения.

Я остановилась, заставив его открыть глаза и посмотреть на меня:

— Это приказ. Говорите.

Наши взгляды встретились, и я увидела в его глазах борьбу между желанием отдаться ощущениям полностью и необходимостью выполнить мой приказ. И вдруг он улыбнулся — той особенной улыбкой, которая всегда заставляла моё сердце биться чаще.

— Ты прекрасна, — начал он тихо, его голос дрожал. — Когда ты впервые вошла в тронный зал, в тот первый день переговоров, я думал, что никогда не видел никого подобного. Твои глаза... они меняют цвет в зависимости от настроения, ты знала? Сейчас они почти золотые, как у дракона.

Я продолжала целовать его тело, спускаясь всё ниже, наслаждаясь дрожью, которая пробегала по его коже от моих прикосновений. Мои руки скользили по его бокам, спине, касались связанных запястий — напоминание о его добровольной уязвимости передо мной.

— Это самый потрясающий плен на земле, — продолжал Дарнер, его голос прерывался, когда мои губы находили особенно чувствительные места. — Быть твоим пленником... твоим сокровищем... Я бы никогда не променял эти цепи на корону.

Я подняла голову, встречаясь с ним взглядом:

— Даже если бы я предложила тебе свою корону?

— И тогда, — он покачал головой. — Мне не нужна власть, Киаран. Мне нужна ты.

В его словах была такая искренность, такая непоколебимая уверенность, что моё сердце сжалось. Дарнер же просто отдавал мне себя — полностью, безоговорочно.

Я поднялась и начала медленно освобождаться от собственной одежды. Его взгляд следил за каждым моим движением, наполненный восхищением и жаждой. Когда я стояла перед ним обнажённая, он выдохнул:

— Твои губы... они возвращают меня в тот единственный раз, когда мы летали вместе. Помнишь? Ты показала мне мир с высоты драконьего полёта. Ветер, облака, бескрайнее небо... Когда ты целуешь меня, я снова там, с тобой, среди облаков.

Я приблизилась к нему, обхватила его лицо ладонями:

— Мы полетаем снова. Обещаю. Как только всё это закончится.

— Я буду ждать, — он улыбнулся, и в этой улыбке было столько тепла, столько любви, что моё сердце затрепетало.

Я снова опустилась перед ним на колени, мои руки скользнули к застёжке его брюк. Медленно, дразняще медленно, я освободила его от оставшейся одежды.

— Ты заставляешь меня чувствовать себя драконом, — прошептала я, помогая ему подняться на ноги, всё ещё со связанными за спиной руками. — Могущественным, древним, вечным.

Я подвела его к кровати и мягко толкнула, заставив сесть на край.

— А ты заставляешь меня чувствовать себя человеком, — прошептал Дарнер, глядя на меня сверху вниз. — Уязвимым, живым, настоящим.

Я поднялась и оседлала его бёдра.

—Моё единственное сокровище.

— Моя королева, — он подался вперёд, ловя мои губы своими. — Моя драконица. Моя Киаран.

Я опустилась на него медленно, наслаждаясь каждым мгновением соединения, каждым сантиметром его тела внутри моего. Его руки были всё ещё связаны за спиной, что придавало ему уязвимый вид, но в его глазах не было ни тени страха или сомнения — только безграничное доверие и желание.

Я начала двигаться — сначала медленно, изучающе, словно заново открывая его тело. Мои руки скользили по его груди, плечам, шее, запоминая каждый изгиб, каждую линию. Его дыхание становилось всё более тяжёлым, прерывистым. Я ускорила темп, чувствуя, как нарастает напряжение внутри меня, как тело Дарнера отзывается на каждое моё движение.

— Позволь мне прикоснуться к тебе, — попросил он. — Хочу чувствовать тебя.

Я покачала головой, улыбаясь:

— Не сейчас. Сейчас ты мой пленник, помнишь?

Его глаза потемнели ещё больше, и он застонал — от разочарования и возбуждения одновременно. Я наклонилась к нему, целуя его шею, прикусывая мочку уха:

— Но ты можешь говорить. Продолжай говорить со мной.

— Ты как огонь, — выдохнул он, подаваясь бёдрами вверх, навстречу моим движениям. — Горячий, яркий, опасный... И я готов сгореть в тебе.

Его слова, его голос, его тело под моим — всё это сплеталось в единый вихрь ощущений, уносивший меня всё выше и выше. Я чувствовала, как мой внутренний дракон расправляет крылья, готовясь к полёту.

— Я чувствую, как твоё сердце бьётся, — продолжал Дарнер, его голос был хриплым, прерывистым. — Быстро, сильно... Как будто хочет вырваться из груди... и соединиться с моим.

Я закрыла глаза, полностью отдаваясь ощущениям. Мир сузился до этой комнаты, до этой кровати, до нас двоих — дракона и его сокровища, королевы и её пленника, двух душ, переплетённых в вечном танце страсти и нежности.

— Твои глаза сейчас совсем золотые, — прошептал Дарнер, глядя на меня с восхищением. — Как в тот момент, когда ты превращаешься... Ты прекрасна в любом облике.

Эти слова словно разбили какой-то барьер внутри меня. Я почувствовала, как волна наслаждения нарастает, готовая накрыть меня с головой. Мои движения стали быстрее, лихорадочнее. Дарнер двигался вместе со мной, насколько позволяли связанные руки.

— Киаран... — он выдохнул моё имя как молитву. — Моя Киаран...

И этого было достаточно. Удовольствие взорвалось внутри меня, волна за волной, словно я действительно летела высоко над облаками, падая и поднимаясь одновременно. Я услышала свой собственный крик, больше похожий на драконий рык, и почувствовала, как Дарнер следует за мной, его тело напрягается, а затем расслабляется подо мной.

Мы замерли, тяжело дыша, глядя друг на друга в полумраке комнаты. Его глаза светились тем особым светом, который появлялся только в такие моменты — свет абсолютного счастья, абсолютного доверия.

Я наклонилась и поцеловала его — нежно, благодарно, без прежней страсти, но с не меньшей любовью. Соскользнула с его колен и помогла ему лечь на кровать. Затем я развязала ленту, освобождая его руки.

Дарнер тут же обнял меня, притягивая к себе:

— Ты лишаешь меня свободы только для того, чтобы я мог по-настоящему её почувствовать.

Я положила голову ему на грудь, слушая, как постепенно замедляется его сердцебиение. Вот оно — моё настоящее сокровище. Не золото, не драгоценности, не корона. А этот человек, с его умом, его иронией, его безграничной способностью любить.

В подземелье старой башни, где когда-то держали политических заключённых, собрались тени заговора. Свет единственного факела отбрасывал причудливые силуэты на каменные стены, превращая лица заговорщиков в зловещие маски. Воздух был спертым, пропитанным запахом сырости и чего-то ещё — страха, который никто не хотел признавать.

— Они играют с нами, — прошипел Талрин, нервно расхаживая по небольшому помещению. Его обычно безупречная выдержка дала трещину, и в голосе звучали нотки истерии. — Весь этот спектакль на совете, ссора из-за налогов... Слишком театрально, слишком удобно для нас.

Старый советник останавливался у каждой стены, словно ища выход из ловушки, которую ещё не до конца осознавал. Его пальцы нервно теребили кольцо с фамильным гербом — привычный жест в моменты крайнего беспокойства.

— Невозможно, — категорично возразил Бремор, но в его голосе слышалась неуверенность, которую он пытался скрыть за показной твёрдостью. —Королева отвергла принца публично, унизила его перед всем советом.

Казначей сжимал и разжимал кулаки, и в тусклом свете факела пот блестел на его лбу. Он поставил на этот заговор всё — положение, богатство, саму жизнь — и мысль о том, что их могли раскусить, приводила его в ужас.

— Это ещё более подозрительно, — Талрин резко остановился, повернувшись к остальным. — Магия крови должна была привязать её к Вардену сильнее с каждым днём. Почему она всё ещё тянется к младшему принцу? Почему её поведение непоследовательно?

В его вопросе была логика, которую нельзя было игнорировать. Один из младших советников, до этого молчавший в углу, неуверенно подал голос:

— Может, дело в истинной связи "сокровища"? — он говорил тихо, боясь собственных слов. — Говорят, её нельзя разрушить даже магией крови. Что если королева любит младшего принца настолько сильно, что это противостоит заклинанию?

Предположение прозвучало как приговор. Если связь между королевой и её сокровищем была действительно истинной, их план рушился как карточный домик.

— Тогда нам нужно действовать быстрее, — голос Вардена эхом прокатился по комнате.

Он вышел из самого тёмного угла, где стоял до этого неподвижно, словно часть теней. При свете факела стали видны изменения, произошедшие с ним за последние дни — чешуйки теперь покрывали не только его руку, но и поднимались по шее золотистой дорожкой, исчезая под воротником рубашки. Глаза светились нечеловеческим светом, а движения стали слишком плавными, хищными.

— Артефакт готов? — спросил он, и в его голосе звучали обертоны, которых не было у простых смертных.

Бремор торопливо кивнул:

— Всё как вы просили, мой принц.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

17. Необратимые изменения Вардена

Солнечные лучи заливали зал совета через высокие витражные окна, рисуя разноцветные узоры на мраморном полу — красные розы, золотые драконы, синие короны переплетались в вечном танце света и тени. Я сидела на драконьем троне, чувствуя, как тяжёлая корона давит на виски, а золотые чешуйки, украшающие её, отбрасывают блики на лица советников. Сегодня совет собрался в полном составе — все двенадцать советников расположились вдоль овального стола, и их лица были обращены ко мне с привычным почтением.

Но сегодня это почтение казалось мне фальшивым, натянутым, словно маски на карнавале. Я знала, что некоторые из сидящих здесь людей предали меня, замышляют против меня, планируют моё падение. И самое страшное — я должна была притворяться, что не знаю об этом.

Рядом со мной, чуть позади трона, стоял Варден. Я чувствовала исходящее от него довольство, самоуверенность человека, который считает, что всё идёт по его плану. Его присутствие здесь было нарушением протокола — гости не присутствовали на заседаниях совета, — но никто не осмелился возразить королеве.

Отсутствие Дарнера ощущалось как физическая боль в груди. Мой принц, моё сокровище, мой якорь в этом море лжи — его официально отстранили от участия в совете после нашей постановочной ссоры. Пустое кресло, где он обычно сидел, казалось обвинением. Я старалась не смотреть в ту сторону, боясь, что выражение моего лица выдаст истинные чувства.

Я выглядела отстранённой и холодной — по крайней мере, надеялась на это.

Каждый мускул лица был под контролем, каждый жест выверен. Лишь изредка я кивала в ответ на предложения советников, изображая королеву, погружённую в свои мысли и мало интересующуюся мнением подданных.

Внутри же меня бушевала буря.

Отвращение к тому спектаклю, который я была вынуждена разыгрывать. Ненависть к себе за каждое слово, которое предстояло произнести. Тоска по Дарнеру, который не мог быть рядом в этот момент. И страх — постоянный, гнетущий страх того, что что-то пойдёт не так, что кто-то разгадает нашу игру.

— Перейдём к вопросу о таможенных пошлинах на восточных границах, — объявил Бремор, и в его голосе звучало плохо скрываемое удовлетворение.

Казначей сиял от внутреннего торжества, словно предвкушал победу. Его маленькие глазки блестели жадностью, а пухлые руки потирались друг о друга в характерном жесте человека, который вот-вот получит желаемое.

— У меня есть предложение по увеличению сборов на двадцать процентов, — продолжил он, и я почувствовала, как желудок сжимается от отвращения.

Двадцать процентов.

Это разорит множество торговцев, ударит по всей экономике восточных провинций, приведёт к голоду и страданиям простых людей. Всё моё естество протестовало против такого решения. В прошлом я бы немедленно и категорически отвергла подобное предложение.

Несколько советников, известных своими умеренными взглядами, переглянулись с явным беспокойством. Кэверн нахмурился, старая советница Эльвиера сжала губы. Они ожидали от меня привычного отпора такой жестокости.

— Это нанесёт удар по торговле, — осторожно заметила Эльвиера, её голос звучал неуверенно. — Восточные купцы могут предпочесть другие маршруты.

Мудрая женщина. В обычных обстоятельствах я бы поддержала её возражение, развила бы её мысль, объяснила бы всем собравшимся, почему такое повышение налогов губительно для королевства. Но сегодня я должна была играть роль другой королевы — жестокой, алчной, подпавшей под влияние дурных советчиков.

— Пусть идут другими маршрутами, — небрежно отмахнулся Бремор, и в его тоне была вся та презрительная самоуверенность, которую я так ненавидела. — Драконье королевство не может постоянно уступать торговцам. Нам нужны средства для укрепления армии.

Все взгляды обратились ко мне. Я чувствовала это давление, эти ожидания. Половина совета ждала моего привычного возражения, другая половина — заговорщики и их сторонники — надеялась на согласие. В прошлом такое предложение встретило бы мой немедленный и решительный отпор. Но сегодня я медлила с ответом, изображая внутреннюю борьбу между старыми принципами и новыми влияниями.

Каждая секунда молчания давалась мне с трудом. Я видела недоумение в глазах честных советников, предвкушение в глазах предателей. Варден стоял за моим плечом, и я почти физически ощущала его довольство происходящим.

— Принц Варден, ваше мнение? — неожиданно спросила я, поворачиваясь к брату Дарнера.

Слова прозвучали как предательство моих собственных принципов. Никогда раньше я не спрашивала мнения гостя по внутренним вопросам королевства.

Это было нарушением традиций, оскорблением достоинства совета, признанием чужеродного влияния на мои решения.

По залу пробежал удивлённый шепоток. Я видела, как переглядываются советники, как напрягается Ирдвен театрально, как торжествующе блестят глаза Бремора. Они поняли — королева меняется, становится другой, более податливой к их влиянию.

Варден выступил вперёд, приосанившись от важности момента. В его движениях была уверенность человека, который чувствует приближение победы. Он говорил негромко, но каждое слово было слышно в наступившей тишине:

— Я полностью поддерживаю предложение почтенного казначея, Ваше Величество. Драконье королевство должно демонстрировать силу, а не уступчивость. Торговцы зависят от нашей защиты — пусть платят за неё.

Его слова были разумными на поверхности, но я слышала в них жестокость, безразличие к страданиям людей, холодный расчёт. Это была философия хищника, который видит в подданных только источник дохода.

Я медленно кивнула, словно его аргументы произвели на меня впечатление:

— Возможно, вы правы. Двадцать процентов... это значительное увеличение, но...

Я специально не закончила фразу, изображая колебания. Внутри меня всё протестовало против того, что я делаю. Каждое слово, каждый жест был предательством всего, во что я верила, всего, за что боролась как королева.

— Если позволите, Ваше Величество, — вмешалась Ирдвен, хранившая молчание до этого момента. — Помнится, принц Дарнер предлагал компромиссную схему для восточных границ...

Старая драконица пыталась напомнить мне о более мудром решении, которое мы с Дарнером обсуждали месяц назад. Её вмешательство было попыткой вернуть меня на правильный путь, но я должна была отвергнуть её помощь. Демонстративно.

Хорошо, что она это знает.

— Принц Дарнер больше не участвует в принятии решений, — резко оборвала я её, и мой голос прозвучал холодно, почти враждебно.

Говоря эти слова, я чувствовала, как что-то умирает у меня внутри. Отрекаться от Дарнера публично, отвергать его мудрость, делать вид, что разлюбила его — это было хуже физической пытки.

— Его суждения оказались слишком... мягкими для королевства драконов, — добавила я, вкладывая в голос презрение, которого не чувствовала.

Бремор и его сторонники с трудом скрывали торжество. Их лица светились от удовлетворения — план работал, королева отворачивалась от своего любимца, становилась более податливой их влиянию. Варден, стоявший теперь вплотную к трону, позволил себе лёгкую улыбку — улыбку победителя.

Я видела боль в глазах Эльвиеры, недоумение Кэверна, тревогу Элмера. Честные советники не понимали, что происходит с их королевой, почему она так резко изменилась. А предатели праздновали мнимую победу.

— Принимаю предложение об увеличении таможенных пошлин, — объявила я, и эти слова прозвучали как приговор.

К изумлению половины совета, к торжеству другой половины, я согласилась на то, что ещё вчера назвала бы экономическим безумием.

— Пусть восточные соседи знают, с кем имеют дело, — добавила я с видом королевы, демонстрирующей силу.

Внутри меня бушевала буря отвращения и боли. Я только что предала свои принципы, обрекла на страдания тысячи людей, отвергла мудрость единственного человека, которого по-настоящему любила. И всё это — ради спектакля, ради того, чтобы заговорщики поверили в мою перемену.

В тайной комнате под старой башней воздух был спёртый и тяжёлый, пропитанный запахами сырости, плесени и чего-то ещё — страха, который никто не хотел признавать вслух. Единственный факел бросал пляшущие тени на каменные стены, превращая лица заговорщиков в зловещие маски. Но сегодня эти маски выражали торжество.

— Невероятно! — восклицал Талрин, наполняя кубки дорогим вином из тайников Бремора. Руки старого советника дрожали от возбуждения, красное вино плескалось, угрожая перелиться через край. — Она приняла предложение без единого возражения! Даже не попыталась торговаться или искать компромиссы.

Его голос звенел от ликования. Человек, который ещё неделю назад боялся каждой тени, опасаясь разоблачения, теперь буквально сиял от удовлетворения.

— Ещё месяц назад она бы скорее отреклась от трона, чем согласилась на такое повышение налогов, — продолжал он, поднимая свой кубок к свету факела и любуясь тёмно-красными переливами вина. — Я видел её лицо, когда Эльвиера пыталась возражать. Холодное, безучастное. Словно чужие страдания больше её не волнуют.

Бремор довольно кивал, поглаживая седую бороду пухлыми пальцами.

— Ритуал крови работает даже лучше, чем мы ожидали, — произнёс он с видом человека, который всегда знал, что его план сработает. — С каждым днём она становится всё более подвластной влиянию принца Вардена. Видели, как она повернулась к нему? Публично, перед всем советом!

— А этот холодный тон, когда она говорила о своём "сокровище"... — добавил один из младших советников, человек слабый и жадный, который примкнул к заговору из-за обещанных привилегий. — Словно наконец избавилась от постыдного наваждения. Прежняя Киаран никогда бы не отвергла принца Дарнера.

Варден стоял в самом тёмном углу комнаты, и свет факела играл на его лице, делая черты более острыми, почти хищными. Золотистые чешуйки на шее поблёскивали в полумраке, а глаза светились нечеловеческим светом. Он поднял свой кубок, и в жесте была уверенность человека, который чувствует приближение полной победы.

— Всё благодаря драконьей крови, — произнёс он, и в его голосе звучали те нечеловеческие обертоны, которые появились после трансформации. — Она создаёт между нами связь, которую Киаран не может игнорировать. Магия древних драконов сильнее любых человеческих привязанностей.

Он говорил с видом знатока, хотя на самом деле лишь повторял то, что нашептал ему Бремор. Варден не понимал истинной природы сил, которыми играл, не осознавал цены, которую придётся заплатить за украденную власть.

— Ещё немного, и она сама предложит мне корону, — продолжал он с растущим возбуждением. — Я чувствую, как её сопротивление слабеет с каждым днём. Скоро она поймёт, что мы созданы друг для друга — два дракона, объединившие силы.

— Но будьте осторожны, — предупредил Бремор, и его голос внезапно стал серьёзнее. — Не всё идёт так гладко, как кажется. Мои шпионы докладывают, что она по-прежнему навещает принца Дарнера.

— Королева драконов вольна развлекаться с кем пожелает, — высокомерно заметил Варден, хотя в глазах на мгновение мелькнула ревность.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мысль о том, что Киаран по-прежнему делит постель с его младшим братом, приводила его в ярость. Он мог притворяться великодушным, но внутри кипела злоба. Каждая ночь, которую она проводила в объятиях Дарнера, была оскорблением его притязаний, насмешкой над его планами.

— Скоро это не будет иметь значения, — продолжал он, стараясь звучать увереннее. — Артефакт даст мне контроль, а ее лишит драконьей сущности. Она станет не более чем… служанкой. Тенью себя. А я буду на троне. Просто нудно подгадать момент, когда его использовать.

— Вы уверены, что артефакт готов? — с плохо скрываемой тревогой спросил Талрин. — Это опасная магия, принц Варден. Если что-то пойдёт не так...

— Он готов, — резко отрезал Варден, не терпя сомнений в своих планах. — И он даст мне полный контроль над магией крови. Скоро связь между Киаран и моим братом будет разорвана навсегда, а её драконья сущность станет полностью подвластной мне.

Он коснулся небольшого предмета, спрятанного в складках одежды — артефакта размером с перстень, изготовленного из чёрного металла и украшенного рунами, которые болезненно светились в темноте.

— А теперь, — он поднял кубок выше, и красное вино в свете факела выглядело как кровь, — за будущее драконьего королевства! За новую эру, когда сильные будут править слабыми, когда драконы займут своё законное место над простыми смертными!

— За новую эру! — дружно отозвались заговорщики, поднимая свои кубки.

Я почти бежала по коридорам дворца, и каждый мой шаг эхом отдавался в высоких сводах. Мраморные колонны мелькали по сторонам, гобелены с изображениями драконов размывались в цветные пятна — всё вокруг казалось нереальным после того кошмара, который я только что пережила в зале совета. Мои каблуки стучали по полу с нарастающей частотой, словно я пыталась убежать от собственных слов, от того отвратительного спектакля, который была вынуждена разыграть.

Слуги, встречавшиеся на пути, торопливо кланялись и отступали к стенам. Должно быть, выражение моего лица было достаточно красноречивым — никто не осмелился задержать меня даже взглядом. Я чувствовала себя отравленной изнутри, словно каждое слово, произнесённое в зале совета, оставило во рту привкус яда.

Лишь оказавшись в своих покоях, за надёжно запертой дверью из тёмного дуба, я позволила себе глубоко вздохнуть. Воздух наполнил лёгкие, словно я всё это время задерживала дыхание под водой и наконец всплыла на поверхность. Но облегчение было временным — в груди по-прежнему горел комок отвращения к самой себе.

Меня буквально трясло. Руки дрожали, когда я сняла тяжёлую корону и поставила её на резной столик у входа. Драгоценные камни переливались в лучах солнца, проникавших через высокие окна, но их красота казалась мне сегодня фальшивой, кричащей, как всё, что я делала в последние часы.

— Выходи, я знаю, что ты здесь, — произнесла я в пространство комнаты, не оборачиваясь.

Мой голос звучал устало, но в нём была уверенность.

Я чувствовала присутствие Дарнера так же отчётливо, как биение собственного сердца. Наша связь, которую не могла разрушить никакая магия крови, позволяла мне ощущать его даже сквозь стены и расстояния.

Из-за тяжёлой бархатной портьеры тёмно-зелёного цвета, украшенной золотыми драконами, появился Дарнер. Его зелёные глаза блестели наблюдательностью и тем плохо скрываемым весельем, которое всегда появлялось у него в моменты, когда политическая ситуация становилась особенно абсурдной.

— Какое выступление, моя несравненная королева! — произнёс он, отвешивая шутовской поклон с преувеличенной театральностью. – Ирдвен сказала, вы были великолепны.

В его движениях была та грация, которая всегда завораживала меня, но сейчас ирония в голосе резала слух. Я знала, что он пытается подбодрить меня, но после пережитого унижения даже его шутки казались болезненными.

— О, боги, мне кажется, Бремор уже считает прибыль, и у него не сходятся реальность и ожидания, — продолжал он, выпрямляясь. — Двадцать процентов! Даже мой прижимистый отец, который считал каждую медную монету, не решился бы на такое откровенное хищничество. Не ожидал от вас подобного экономического авантюризма, Ваше Величество.

Я поморщилась, словно от физической боли.

— Я отменю это решение, как только мы закончим с заговором, — сказала я, и голос прозвучал глухо, словно я говорила из-под воды. — Но нужно было что-то значительное, чтобы они поверили. Что-то такое, что полностью противоречило бы моим принципам.

— О, они поверили, — Дарнер подошёл ближе, и я почувствовала исходящее от него тепло. — Наши дорогие друзья уже празднуют победу. Бремор, кажется, даже заказал особое вино из своих личных погребов — то самое, которое он приберегал для "исторических моментов".

В его словах звучала та едкая ирония, которая обычно развеселила бы меня, но сегодня я была слишком измотана, чтобы по достоинству оценить его остроумие.

— Оно скоро покажется ему горьким, — произнесла я, устало опускаясь в любимое кресло у камина.

Бархатная обивка цвета слоновой кости приняла моё тело, но даже в этом привычном комфорте я не могла найти покоя. Образы последнего часа крутились в голове как назойливые мухи — довольная улыбка Бремора, самодовольный взгляд Вардена, недоумение честных советников.

— Я чувствую себя... запятнанной, — призналась я, сжимая подлокотники кресла до белизны костяшек. — Одобрять такие жестокие идеи, улыбаться Вардену, делать вид, что его мнение что-то значит для меня... даже притворно, даже понимая необходимость... это отвратительно.

Дарнер присел на подлокотник моего кресла, полностью игнорируя все правила этикета, которые запрещали такую фамильярность даже ему. Но мне было плевать на протокол — его близость была единственным, что могло сейчас принести утешение.

— Да уж, бедняге братцу вы совсем вскружили голову своим внезапным одобрением, — сказал он, и в голосе звучала смесь насмешки и лёгкой тревоги. — Ещё немного такого обращения, и он начнёт заказывать парадные одежды для коронации. Хотя, должен заметить, с этими живописными чешуйками любые наряды будут смотреться... скажем так, весьма нетривиально.

Несмотря на усталость и отвращение к пережитому, я не смогла сдержать слабой улыбки.

— Прекрати, — попросила я, но без злости. — Это серьёзно, Дарнер. Твой брат не просто играет в политику.

Выражение лица Дарнера стало серьёзнее, но искорка иронии не покинула его глаза:

— О, я нисколько не сомневаюсь в серьёзности намерений моего дорогого брата, — сказал он, насмешливо приподнимая бровь. — Варден всегда был образцом целеустремлённости, когда дело касалось получения того, что, по его мнению, принадлежит ему по праву. Но позвольте напомнить вам, моя великолепная неподдающаяся магии королева, что именно на серьёзных политических интриганов мои шутки и действуют лучше всего.

Он наклонился ближе, и я почувствовала знакомый аромат его кожи. Это успокаивало.

— Заговорщики, как правило, страдают полным отсутствием чувства юмора, — продолжал он доверительным тоном. — Они настолько поглощены своими грандиозными планами, что совершенно не готовы к иронии. А ирония, как известно, — лучшее оружие против чрезмерной серьёзности.

Я покачала головой, но чувствовала, как напряжение постепенно покидает моё тело. Каким-то необъяснимым образом Дарнер всегда умел найти нужные слова, чтобы облегчить невыносимую тяжесть короны, напомнить мне, что даже в самых тёмных обстоятельствах остаётся место для надежды и человечности.

— Мне нужно смыть с себя этот день, — сказала я, поднимаясь с кресла.

Каждая клеточка моего тела жаждала очищения — не только физического, но и духовного. Мне хотелось смыть воспоминания о лживых улыбках, притворных словах, о том отвращении, которое я испытывала, играя роль жестокой королевы.

— И особенно — воспоминания о том, как твой брат пытался "случайно" коснуться моей руки во время совета, — добавила я с содроганием.

Действительно, Варден несколько раз под видом почтительных жестов пытался прикоснуться ко мне — то подавая свиток, то поправляя складку плаща. Каждое такое прикосновение вызывало у меня тошноту, словно его кожа источала что-то ядовитое.

Глаза Дарнера сверкнули тем особым светом, который появлялся в них, когда он предвкушал возможность отвлечь меня от мрачных мыслей:

— Это требует немедленных и решительных мер, — произнёс он с видом лекаря, предписывающего жизненно важное лечение. — Возможно, несколько часов тщательной... реабилитации? Я готов пожертвовать своим временем ради столь благородной цели.

В его предложении была та смесь заботы и желания, которая всегда заставляла моё сердце биться чаще. Дарнер умел быть одновременно нежным и страстным, серьёзным и игривым, и именно это сочетание делало его таким особенным.

Я посмотрела на него — на взъерошенные волосы, на знакомые черты лица, на губы, которые умели произносить как колкие шутки, так и самые нежные слова любви. После часов, проведённых в компании лжецов и предателей, его присутствие было как глоток чистой воды в пустыне.

— Думаю, это именно то, что мне нужно, — сказала я, и впервые за весь день моя улыбка была искренней.

В своих покоях, глубоко в восточном крыле дворца, Варден сидел в кресле перед старинным серебряным зеркалом, окружённый непроглядной тьмой. Единственной свечи, горевшей на туалетном столике, едва хватало, чтобы осветить его лицо — и то, что он видел в отражении, приводило его в ужас.

Чешуйки теперь покрывали всю правую сторону лица, поднимаясь от шеи серпантином золотисто-красных пятен, которые переливались в слабом свете свечи как живые драгоценности. Но эта красота была чудовищной, неестественной. Особенно страшно выглядел его правый глаз — он полностью трансформировался, приобретя вертикальный зрачок и радужку цвета расплавленного золота с кровавыми прожилками.

— Бремор не предупреждал об этом, — прошептал Варден, и его голос дрожал от отчаяния и нарастающей ярости.

Он поднял руку к лицу и начал яростно царапать кожу ногтями, пытаясь содрать ненавистные чешуйки. Кровь потекла по щеке, но чешуйки не отпадали — наоборот, они казались ещё более прочными и яркими на фоне красных полос.

Боль была острой, но она не шла ни в какое сравнение с тем ужасом, который он испытывал, глядя на своё искажённое отражение.

Ритуал крови должен был дать ему силу дракона, но сохранить человеческий облик. По крайней мере, так обещал Бремор.

Вместо этого он... менялся.

И изменения ускорялись с каждым днём, с каждым часом. Утром новые чешуйки появлялись на плечах, днём — на руках, а к вечеру он обнаруживал их даже на груди.

Пальцы его левой руки — пока ещё человеческой — дрожали, когда он коснулся ими трансформированной стороны лица. Кожа под чешуйками была горячей, словно внутри тлел огонь. Иногда ему казалось, что он чувствует, как кровь в венах буквально кипит от магической энергии, которая пожирала его изнутри.

Вместе с физической трансформацией росла и менялась его психика. Ненависть, которая раньше была холодной и расчётливой, теперь превратилась в пылающий костёр ярости. Ненависть к Бремору, который обманул его, не рассказав о истинной цене ритуала. К Киаран, которая по-прежнему предпочитала его младшего брата, несмотря на все попытки магии крови изменить её чувства. К Дарнеру, который снова — как всегда в их жизни — получил то, что по праву должно было принадлежать старшему сыну.

Варден встал с кресла и подошёл ближе к зеркалу, вглядываясь в своё чудовищное отражение. В трансформированном глазу плясали огоньки, которые не были отражением свечи — это был его собственный внутренний огонь, драконий пламень, который пожирал его человечность.

— Ничего, — прошептал он, и в его голосе звучали те нечеловеческие обертоны, которые появились после начала трансформации. — Осталось совсем немного.

Его пальцы — теперь с когтями вместо ногтей — сжались на маленьком артефакте, спрятанном в складках ночной рубашки. Предмет был размером с медальон, выкован из чёрного металла, который болезненно жёг кожу при прикосновении. Поверхность артефакта покрывали древние руны, светящиеся тусклым красным светом в темноте комнаты.

Это была древняя магия, способная впитать в себя драконью сущность, перенаправить ее, лишить силы гордую королеву.

Варден усмехнулся, и в этой улыбке не было ничего человеческого. Его младший брат узнает, каково это — потерять всё, что дорого. Дарнер поймёт, что значит быть вторым, нежеланным, отвергнутым.

А Киаран... прекрасная, могучая Киаран станет наконец его. Не по принуждению, не из-за политической необходимости, а потому что её драконья натура не оставит ей выбора. Она будет любить его так же страстно, как сейчас любит Дарнера.

18. Последнее безумие

Ну что ж, последний акт безумия.

Больше никогда. Мой принц, мое сокровище, я зацелую тебя после этого до потери реальности, я буду зализывать свою вину как рану.

Увы, не сейчас.

Но скоро.

Зал совета в этот раз был темен.

За окном созвучные моему настроению тучи. Внешне я выглядела невозмутимой, но внутри кипело напряжение. Золотистые искры в глазах, которые я не могла полностью скрыть, выдавали бурю эмоций. Сегодня нам предстояло разыграть очередной акт нашего спектакля, и этот будет гораздо жёстче предыдущих.

Советники входили в зал один за другим, их шаги гулко отдавались под высокими сводами. Каждый занимал своё место за полукруглым столом из тёмного дерева, инкрустированного серебром. Бремор, наш дорогой казначей, расположился ближе всех ко мне, демонстрируя своё растущее влияние с нескрываемой гордостью. За последние дни он заметно осмелел — открыто шептался с другими советниками, кивал мне с покровительственным видом, не скрывал удовлетворения каждый раз, когда видел меня рядом с Варденом.

Старый дурак думал, что его план работает безупречно.

Если бы он знал, что происходит на самом деле...

Талрин сел справа от Бремора, его морщинистое лицо выражало смесь любопытства и тревоги. Дертон устроился напротив, потирая руки в предвкушении — он явно ожидал очередного скандала или интриги. Остальные советники заняли свои места с осторожностью людей, которые понимают, что оказались в центре опасной игры, правила которой им неизвестны.

Тяжёлые двери из резного дуба распахнулись в последний раз, и в зал вошёл Дарнер. Мой сердце сжалось при виде его — он был в сопровождении четырёх стражников и закован в цепи. Тяжёлые кандалы на запястьях и лодыжках звенели при каждом его шаге.

Многие советники не смогли скрыть удивления, некоторые даже привстали со своих мест.

Ещё неделю назад принц Дарнер был моим ближайшим советником, человеком, чьё мнение я ценила выше всех остальных.

А теперь его вели как опасного преступника, готового к бунту.

Дарнер шёл спокойно, держа спину прямо, несмотря на тяжесть цепей. На его губах играла едва заметная усмешка — он наслаждался ролью, которую мы ему отвели. Даже в кандалах он умудрялся выглядеть элегантно, словно цепи были просто необычным аксессуаром к его тёмно-зелёному камзолу.

Боги, обожаемое мною сокровище.

— Уважаемый совет, — мой голос разрезал напряжённую тишину зала, отражаясь от каменных стен и возвращаясь эхом, — я собрала вас сегодня по крайне важному и неприятному делу. Принц Дарнер злоупотребил моим доверием самым недопустимым образом.

В зале стало ещё тише. Даже дыхание советников казалось приглушённым. Дарнер стоял неподвижно, лишь лёгкая усмешка по-прежнему блуждала по его губам. Он играл свою роль безупречно. А вот меня только что не колотило. Я пыталась сдержаться, видят боги.

Но больше всего мне хотелось обратиться прямо тут, сжечь Бремора и показать им наконец всем – ту самую свирепую королеву, которую они ищут.

— Он осмелился не просто критиковать мои решения, — продолжала я, медленно приближаясь к пленнику, — но и предлагать альтернативы, полностью противоречащие интересам короны и благосостоянию нашего королевства.

С каждым шагом я чувствовала, как нарастает внутреннее отвращение к словам, которые вынуждена произносить. Но наш план требовал полной убедительности.

— Если Ваше Величество позволит мне оправдаться, — отозвался Дарнер, изящно кланяясь настолько, насколько позволяли цепи, — я всего лишь заметил, что деревни на северных границах не смогут заплатить двойной налог и при этом пережить суровую зиму.

Его голос звучал спокойно, почти равнодушно, но я улавливала в нём еле заметные нотки иронии.

— Мне казалось, что мёртвые крестьяне платят ещё меньше налогов, чем живые, но, разумеется, моя человеческая логика ошибочна по сравнению с несокрушимой мудростью нашей драконьей королевы.

Я позволила своему лицу исказиться от гнева, чешуйки на шее вспыхнули ярким золотом:

— Видите? — обратилась я к советникам, указывая на Дарнера дрожащей от ярости рукой. — Даже сейчас, перед всем советом, в цепях, он продолжает насмехаться надо мной! Это абсолютно недопустимо!

— Я бы никогда не осмелился насмехаться над вами, моя великолепная повелительница, — парировал Дарнер, и его зелёные глаза сверкнули лукавством. — Я лишь смиренно предлагаю свой скромный человеческий опыт управления провинциями.

Бремор подался вперёд, его маленькие глазки заблестели от возбуждения:

— Ваше Величество, позвольте заметить, что принц нуждается в гораздо более строгом наказании, — произнёс он с плохо скрываемым удовольствием. — Он явно забыл своё место при дворе и нуждается в напоминании о субординации.

— Моё место я помню прекрасно, уважаемый казначей, — холодно улыбнулся Дарнер, переводя взгляд на Бремора. — Именно оттуда я прекрасно вижу, что некоторые советники слишком быстро и удобно меняют свои политические убеждения в зависимости от того, кто находится в королевском фаворе.

Намёк был прозрачен как стекло, и Бремор покраснел от негодования.

— Довольно! — я ударила кулаком по резному подлокотнику трона, и звук прогремел по залу как выстрел пушки.

Чешуйки на моей шее и висках вспыхнули таким ярким золотом, что несколько советников невольно зажмурились. Мой драконий гнев был не притворным — я действительно злилась, но не на Дарнера, а на необходимость играть эту отвратительную роль.

— Стража! — крикнула я, и мой голос эхом прокатился под сводами. — Немедленно увести его в восточную башню! Пусть проведёт там три дня без еды и с минимумом воды, чтобы наконец научился держать свой острый язык за зубами!

Стражники двинулись к Дарнеру, но он не сопротивлялся. Лишь покачал головой с видом человека, разочарованного в окружающем мире. Когда его потянули к выходу, цепи мелодично звякнули в тишине зала.

Но у самых дверей Дарнер обернулся, и его взгляд медленно обвёл всех присутствующих:

— Советую вам хорошенько подумать, господа, — произнёс он громко и отчётливо, чтобы каждое слово дошло до самых дальних уголков зала. — Если со мной, бывшим королевским фаворитом, обращаются подобным образом, что же ждёт тех из вас, кто вызовет немилость завтра?

Его слова повисли в воздухе как проклятие.

Некоторые советники переглянулись с нескрываемой тревогой, другие опустили глаза, явно размышляя над услышанным. Когда тяжёлые двери закрылись за Дарнером с глухим стуком, по залу пробежал тревожный шёпот. Советники шушукались между собой, бросая на меня осторожные взгляды.

— Продолжим заседание совета, — холодно произнесла я, возвращаясь к трону. — У нас есть другие, не менее важные дела для обсуждения.

Я села, расправив складки платья, и окинула присутствующих взглядом повелительницы.

— Я предлагаю пригласить принца Вардена Тримианского на следующее заседание совета в качестве почётного консультанта, — объявила я. — У него есть весьма интересные и прогрессивные идеи относительно управления северными территориями и налоговой политики.

Бремор просиял как солнце — его план действительно работал, по крайней мере, внешне.

Но тут неожиданно подала голос Ирдвен.

Старая драконица всё это время молчала, сидя в дальнем конце стола, но теперь её глаза загорелись:

— Знаете, Ваше Величество, — произнесла она с деланым негодованием, — за подобные дерзкие выходки я бы высекла его прилюдно на площади перед дворцом. Я имею в виду принца Дарнера, разумеется.

Её слова прозвучали как гром среди ясного неба. Несколько советников даже вздрогнули от неожиданности — Ирдвен редко высказывалась так резко и публично.

Я медленно повернулась к ней, позволив задумчивости отразиться на лице:

— Вы знаете, мудрая Ирдвен, я серьёзно думала над этим вариантом, — сказала я, словно взвешивая каждое слово. — И в следующий раз непременно последую вашему мудрому совету. Публичная порка — отличный способ показать подданным, что происходит с теми, кто осмеливается неуважительно говорить с драконьей королевой.

Пауза затянулась, в зале стояла мёртвая тишина.

— Но в этот раз, — продолжила я великодушным тоном, — наказание будет несколько мягче. Но только в этот раз. При следующем проявлении неуважения я не буду столь снисходительна.

Бремор смотрел на Ирдвен с нескрываемым восхищением.

Он был явно впечатлён её жёстким предложением и тем, что она так открыто поддержала мою "новую" политику. В его глазах читалось удовлетворение — план работал даже лучше, чем он ожидал, если даже мудрая Ирдвен поддерживала жестокие меры.

Глупец не понимал, что стал свидетелем мастерски разыгранного спектакля, где каждое слово было заранее продумано, а каждая реплика служила общей цели — убедить заговорщиков в том, что их влияние растёт, а моя трансформация идёт по плану.

Ирдвен, старая наставница Киаран, медленно шла по тёмному коридору восточного крыла к своим покоям. Её шаги были тяжелы и осторожны, словно каждый нёс бремя прожитых веков. В Каменные стены коридора были едва освещены редкими факелами, отбрасывающими танцующие тени. Достигнув своих покоев, она тихо прикрыла за собой тяжёлую дубовую дверь и подошла к окну, выходящему на восточную башню. Там, в высоком узком окне, освещённом бледным лунным светом, можно было разглядеть знакомый силуэт Дарнера. Он стоял, прислонившись к каменному подоконнику, и смотрел на усыпанное звёздами небо.

Ирдвен вздохнула, размышляя об их рискованном плане.

Каждый день игра становилась всё опаснее, ставки росли, а цена ошибки могла оказаться смертельной для всех, кого она любила.

Это был самый последний, решающий акт.

Они одновременно тянули время до трансформации Вардена и пытались выяснить имена всех заговорщиков. Но какой силой этот акт дался Киаран…

В дверь тихо постучали — три коротких удара, пауза, затем ещё два.

— Войдите, — сказала драконица, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

На пороге появился Бремор. Его обычно самоуверенное лицо с мелкими, жадными чертами выглядело встревоженным. Маленькие глазки метались по комнате, а руки нервно теребили края дорогого бархатного камзола.

— Госпожа Ирдвен, — начал он, входя в комнату и нервно потирая пухлые руки. — Прошу прощения за столь поздний визит. Могу я поговорить с вами?

— В такой поздний час, господин казначей? — старая драконица медленно приподняла седую бровь, изображая лёгкое удивление. — Должно быть, дело весьма срочное и деликатное.

— Я... я серьёзно беспокоюсь о нашей королеве, — Бремор прошёл в комнату, тщательно прикрыв за собой дверь и даже повернув тяжёлый ключ в замке.

Его движения были суетливыми, выдающими внутреннее напряжение.

— Её поведение в последнее время... крайне непредсказуемо и тревожно. Сначала этот человеческий принц внезапно стал фаворитом, получил невиданное влияние, теперь столь же внезапная немилость, заключение в башню, и этот... этот странный интерес к принцу Вардену...

Ирдвен медленно опустилась в своё любимое кресло у камина, где ещё тлели угольки, и жестом предложила Бремору сесть в кресло напротив. Её движения были величественными и размеренными — движениями древней драконицы, видевшей смену многих поколений.

— Молодые драконы часто бывают непостоянны в своих симпатиях и антипатиях, — заметила она философски, внимательно наблюдая за выражением лица казначея. — А наша королева всё ещё довольно молода, несмотря на всю свою мудрость.

— Именно поэтому, — Бремор понизил голос до заговорщического шёпота и подался вперёд, — некоторые из нас, наиболее преданных короне и королевству советников, считают, что ей нужна... серьёзная помощь. Мудрый совет. Возможно, даже временное руководство опытных людей.

— Регентство? — прямо и без обиняков спросила Ирдвен, и её голос стал холоднее. — Вы готовите государственный переворот, господин Бремор?

Казначей побледнел так, что его лицо стало почти серым в неровном свете углей, но быстро взял себя в руки:

— Я бы никогда не осмелился... Нет, конечно же нет! Речь идёт лишь о временном, подчёркиваю — временном ограничении королевской власти. До тех пор, пока она не... не выздоровеет от этого пагубного человеческого влияния и не вернётся к традиционным драконьим ценностям.

— И кого же вы и ваши единомышленники видите в роли такого... временного регента? — Ирдвен слегка наклонилась вперёд, её глаза сверкнули в полумраке. — Себя?

— О нет, я слишком стар и неопытен в военных делах, — поспешно ответил Бремор, явно польщённый, что его вообще рассматривают как кандидата. — Возможно, принца Вардена Тримианского. Он молод, силён, имеет военный опыт... и, что важно, не подвержен человеческим слабостям. С нашей мудрой помощью и руководством, конечно.

— С вашей помощью, — медленно повторила Ирдвен, словно прощупывая каждое слово. — И кто именно входит в этот... совет мудрых помощников?

Как странно, думала она. Варден считается опытным в военных делах, но он сдал Киаран свое королевство. Опытен в поражениях, верно? Но Бремору все равно. Нужен управляемый дурак в чешуйках.

Бремор замялся, его взгляд заметался по комнате. Но старая драконица добавила мягче, почти материнским тоном:

— Понимаете, мой дорогой казначей, я хочу знать все детали, чтобы понимать, каким наилучшим образом помочь... нашей заблудшей королеве обрести истинный путь.

Казначей заметно расслабился, поверив в её поддержку, и начал старательно перечислять имена:

— Верховный судья Дорвент, начальник королевской стражи Торвен, распорядитель королевской казны Тивальд, стратег Талрин, архимаг Селестин...

Список оказался длинным и включал почти половину королевского совета — всех тех, кто имел реальную власть и влияние в королевстве. В этом созвездии лжецов, конечно, не хватало только мудрой наставницы Киаран. Иронично.

— Весьма впечатляющий список, — заметила Ирдвен. — А что же с принцем Дарнером? Что планируется делать с ним в вашей новой... системе?

— От него придётся полностью избавиться, — холодно и без колебаний ответил Бремор, и в его голосе прозвучала нотка жестокости. — Он слишком умён, слишком предан королеве и слишком хорошо понимает придворные интриги. Даже сейчас, находясь в цепях в башне, он представляет серьёзную опасность для наших планов.

— Понимаю, — медленно кивнула Ирдвен, скрывая вспышку ярости. — И когда именно вы планируете... помочь нашей королеве встать на праведный путь?

— О, скоро. Я думаю, совсем скоро она будет готова выбрать принца Вардена… Мы стоим на пороге великой новой эры, госпожа Ирдвен. Драконья сила больше не будет случайной привилегией рождения, но справедливой наградой за истинные заслуги перед королевством. Принц Варден уже прошёл через ритуал крови. Вы, конечно, заметили происходящие с ним... изменения?

— Заметила, — предельно сухо ответила Ирдвен. — И что же принц Варден лично предложил вам всем за помощь в этом перевороте?

— Полную королевскую власть при формально номинальном регентстве совета, — Бремор позволил себе довольную улыбку. — И, что гораздо важнее, сильного дракона-воина на троне вместо слабой, сентиментальной королевы, помешанной на устаревших человеческих ценностях и либеральных идеях.

Ирдвен задумчиво кивнула, затем медленно поднялась с кресла:

— Я должна серьёзно обдумать ваши слова, господин казначей. Это чрезвычайно важное и ответственное решение, которое повлияет на судьбу всего нашего королевства.

— Конечно, конечно, — Бремор тоже встал, явно довольный результатом разговора. — Я искренне надеюсь на ваше благоразумие, мудрость и... абсолютное молчание.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

19. Дать то, что они хотят

Тяжёлые двери башни закрылись за мной с глухим стуком, эхо которого долго гулило по каменным коридорам. Ночная тьма окутала узкие ступени винтовой лестницы, лишь редкие факелы на стенах бросали танцующие тени на древний камень. Мои шаги звучали приглушённо — я шла медленно, каждая ступенька давалась с трудом, словно ноги наливались свинцом.

После заседания совета, после этого отвратительного спектакля с цепями и унижениями, я едва держалась на ногах. Не от физической усталости — драконы выносливы. От душевной боли, которая жгла изнутри сильнее любого пламени.

Стражник у входа в темницу почтительно кивнул мне и отступил в сторону. Он был из верных Ирдвен людей, знал, что происходит на самом деле, но даже в его глазах я уловила сочувствие. Наверное, моё лицо выдавало внутреннее состояние.

Дарнер стоял у узкого окна, спиной ко мне, силуэт его фигуры чётко вырисовывался на фоне звёздного неба.

Лунный свет серебрил его волосы, падал на сильные плечи, обтянутые тёмной тканью рубашки. Он не обернулся, когда я вошла, но я знала — он чувствовал моё присутствие так же остро, как я его.

Комната в башне была минималистичной: узкая кровать с грубым серым одеялом, простой деревянный стол, единственное окно с толстыми железными прутьями. Место, предназначенное для заключённых, а не для принцев королевской крови. Но именно здесь, в этой холодной каменной клетке, я чувствовала себя более свободной, чем в роскошных тронных залах.

— Как прошло представление? — спросил Дарнер, не оборачиваясь. В его голосе звучала лёгкая ирония, но я уловила и другое — едва заметное напряжение, заботу, которую он пытался скрыть за привычной маской.

— Отвратительно, — ответила я, и голос прозвучал хрипло, словно я кричала. — Просто отвратительно.

Он наконец повернулся ко мне, и я увидела в его зелёных глазах тепло, понимание, любовь — всё то, чего так не хватало в зале совета среди фальшивых улыбок и расчётливых взглядов. В лунном свете его лицо казалось скульптурным, но живым, настоящим в мире притворства.

Сил больше не было.

Ноги подкосились, и я опустилась на край узкой кровати, внезапно почувствовав всю тяжесть последних недель. Корона, лежавшая невидимой ношей на голове каждый день, казалось, весила сейчас как целая гора. Плечи сами собой поникли, спина согнулась. В этот момент я была не драконьей королевой, повелительницей огня и бури, а просто молодой женщиной, которая устала нести бремя, слишком тяжёлое для одного человека.

— Я ненавижу это, — тихо сказала я, и слова вырвались откуда-то из самой глубины души. — Притворяться, что мне отвратительно твоё присутствие. Унижать тебя перед всеми. Смотреть, как тебя уводят в цепях, и не иметь права даже встать на твою защиту.

Каждое слово, произнесённое в зале совета, жгло мне горло. "Немедленно увести его в башню!" — как легко я это сказала, как естественно прозвучала злость в моём голосе. Слишком естественно. И это пугало больше всего.

Дарнер подошёл и сел рядом со мной на кровать. Простые движения, но в них была такая грация, такая естественность, что сердце сжалось от нежности. Его рука накрыла мою, тёплая, сильная, успокаивающая.

— Это всего лишь роль, — сказал он мягко, и в его голосе не было ни малейшего упрёка. — И, должен признаться, весьма занимательная. Мне даже нравится видеть тебя в ярости — твои глаза становятся совершенно золотыми.

Я взглянула на него сквозь пелену усталости. Даже сейчас, даже после унижения, которое я ему устроила, он умудрялся шутить, находить светлые стороны в нашей мрачной игре.

— Ты словно наслаждаешься этой игрой. Для тебя это приключение, интрига, возможность продемонстрировать своё остроумие. А я... я чувствую, как каждое фальшивое слово отравляет меня изнутри.

— Потому что я знаю правду, — он поднёс мою руку к губам и нежно поцеловал запястье, там, где пульсировала кровь. — За каждым жестоким словом, за каждым приказом я вижу настоящую тебя. Ту, которая страдает от необходимости играть эту роль. Ту, которая скорее откажется от трона, чем причинит боль невинному.

Его губы были тёплыми на моей коже, прикосновение лёгким, но оно прожгло меня насквозь. Как он умел одним жестом, одним взглядом напомнить мне, кто я есть на самом деле?

Я повернулась к нему, наши взгляды встретились, и в его зелёных глазах я увидела себя — не королеву, не дракона, не участницу заговора, а просто женщину, которая любит и любима. Но даже в этом взгляде промелькнула тень тревоги.

— А если однажды грань сотрётся? — прошептала я, выговаривая вслух страх, который грыз меня уже несколько дней. — Если роль поглотит меня? Если я настолько привыкну быть жестокой, что не смогу вернуться обратно?

Это был мой самый тёмный кошмар. Не смерть, не потеря трона, не заговоры — а возможность стать той, кого я изображаю. Превратиться в тиранку, которая видит в подданных только источник налогов и послушания. Потерять себя в игре так глубоко, что уже не найти дорогу назад к свету.

— Этого не случится, — ответил Дарнер с такой уверенностью, словно это был непреложный закон природы. — Потому что я всегда буду рядом, чтобы напомнить тебе, кто ты на самом деле.

Его рука легла мне на щёку, большим пальцем он нежно стёр слезу, которую я не заметила.

Когда я успела заплакать?

— Даже если весь мир забудет твою доброту, я буду помнить. Даже если все поверят в маску, которую ты носишь, я буду знать истину. Ты моё сокровище, Киаран, а дракон никогда не позволит своему сокровищу потеряться.

Он притянул меня к себе, и я не сопротивлялась. Наши губы встретились в поцелуе — нежном и осторожном поначалу, словно мы боялись разрушить хрупкость момента. Но голод, копившийся всё это время, взял своё. Поцелуй стал глубже, страстнее, отчаяннее. В нём была вся боль последних дней, вся тоска по близости, все слова, которые мы не могли сказать вслух в присутствии других.

Я чувствовала вкус его губ, знакомый и родной, чувствовала, как его руки скользят по моей спине, как его сердце бьётся в унисон с моим. В этом поцелуе была правда — единственная настоящая вещь в мире лжи и притворства.

Я отстранилась первой, дыхание сбилось, щёки горели. Разум, который всё ещё пытался контролировать ситуацию, напомнил о долге, об ответственности, о плане, который нужно было довести до конца.

— Нам нужно сосредоточиться на плане, — проговорила я, хотя каждая клеточка моего тела протестовала против этих слов.

Дарнер улыбнулся — той самой лукавой улыбкой, которая всегда сводила меня с ума.

— К чёрту план, — прошептал он, снова притягивая меня к себе. — На несколько часов. Пока мы здесь, пока мы одни — давай просто будем собой. Не королева и пленник, не участники заговора и игры. Просто мужчина и женщина, которые нашли друг друга вопреки всему.

Его слова разбили последние барьеры, которые я пыталась удержать.

Действительно, к чёрту все планы, все игры, всю политику. Здесь, в этой каменной комнате, освещённой только лунным светом, существовали только мы двое. Только любовь, которая была сильнее страха, сильнее долга, сильнее всех интриг мира.

Моё сопротивление таяло с каждым его словом, с каждым прикосновением. Когда его пальцы скользнули по моей шее к застёжке платья, я прикрыла глаза, позволяя себе хотя бы на время забыть о внешнем мире и его опасностях.

Ткань соскользнула с плеч, и холодный воздух башни коснулся кожи, но я не чувствовала холода — только тепло его рук, его взгляда, его присутствия.

Наша близость в ту ночь была не про власть или подчинение. Не про игру или стратегию. Это было соединение двух равных душ, доверяющих друг другу в мире, полном предательства. Когда он касался меня, каждое прикосновение было как священный ритуал, как клятва верности. Когда я отвечала на его ласки, в моих движениях была та же нежность, что и в полёте дракона над родными землями.

Наши тела двигались в унисон, словно мы были созданы друг для друга, наше дыхание и сердцебиение слились в единый ритм. В полумраке башни, под серебряным светом луны, время остановилось. Не было ни прошлого с его болью, ни будущего с его угрозами — только настоящее, только этот момент совершенной близости.

Я чувствовала, как моя драконья сущность откликается на его прикосновения, как огонь в крови становится не разрушительным пламенем, а согревающим теплом. Он был моим якорем в буре, моим светом во тьме, моим домом в мире, где дом означал только трон и корону.

После, лежа в его объятиях на узкой кровати, укрывшись простым одеялом, мы тихо говорили о будущем. Голоса звучали приглушённо в ночной тишине, слова перемешивались с поцелуями и нежными прикосновениями. Мы строили планы того, что будет, когда заговор раскроется, когда закончится эта игра в кошки-мышки. Мечтали о королевстве, которое мы могли бы построить вместе, где драконье величие соединится с человеческой мудростью, где сила будет служить справедливости, а не наоборот.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Представляешь, — шептала я, рисуя пальцем узоры на его груди, — когда всё это закончится, мы сможем просто гулять по дворцу, держась за руки. Не оглядываясь, не притворяясь, не боясь, что кто-то увидит.

— А я смогу целовать тебя прямо в тронном зале, — отвечал Дарнер, перебирая мои тёмные волосы. — И никто не посмеет сказать, что это неподобающе. И буду это делать!

— Мой дракон никогда не ошибался, — прошептала я, прижимаясь к его груди и слушая ровное биение его сердца. — С первой минуты, как увидел тебя, он знал.

— Что знал? — тихо спросил Дарнер, его рука гладила мои волосы, разметавшиеся по подушке тёмным водопадом.

— Что ты моё сокровище. Единственное, истинное сокровище, — я подняла голову, встречаясь с ним взглядом в серебряном лунном свете. — Не золото, не драгоценные камни, не власть. Ты. Твоя душа, твой смех. Ты - часть моей души.

Слова повисли в воздухе между нами, тяжёлые от искренности. Это было первое открытое признание, произнесённое не в пылу страсти, не в моменты опасности, а в тишине и покое, когда можно было взвесить каждое слово.

Дарнер замер на мгновение, словно не веря своим ушам, а затем крепче прижал меня к себе. В его объятиях было отчаяние человека, который боится потерять самое дорогое, и нежность того, кто получил бесценный дар.

— Ты и есть моя душа, Киаран. То, что я ценю больше жизни. Больше свободы. Больше всего на свете. И даже если все наши планы провалятся, даже если завтра мы проиграем эту игру, эта истина останется неизменной.

Мы целовались снова, долго и нежно, запечатлевая этот момент в памяти. Каждый поцелуй был клятвой, каждое прикосновение — обещанием. Мы засыпали в объятиях друг друга, не разнимая рук, словно боялись, что расстояние хотя бы в дюйм может разрушить хрупкое счастье этой ночи.

Перед рассветом я проснулась первой. В окно уже просачивался серый предрассветный свет, и я знала — пора возвращаться к реальности. К игре, которая могла стоить нам жизни. К роли, которую нужно было играть до победного конца.

Я неохотно высвободилась из объятий Дарнера, стараясь не разбудить его, и тихо оделась. Каждое движение давалось с трудом — хотелось остаться здесь, в этой каменной башне, подальше от интриг и заговоров. Но корона не снимается по желанию, а ответственность не исчезает от того, что её игнорируешь.

Дарнер проснулся, когда я застёгивала последние крючки платья.

— Уже? — спросил он сонным голосом.

— Нужно возвращаться, — ответила я с сожалением. — Слуги скоро принесут завтрак, и меня должны найти в моих покоях.

Он встал с кровати, накинул рубашку и подошёл ко мне. Наш прощальный поцелуй был долгим, словно мы боялись, что этот момент может быть последним. В нём была вся страсть ночи, вся нежность рассвета и весь страх перед тем, что принесёт новый день.

— Будь осторожна, — прошептал он, прижимая меня к себе. — Обещай мне.

— Обещаю, — ответила я, зная, что это обещание может оказаться невыполнимым.

Я ушла, не оглядываясь, потому что знала — если обернусь, то не смогу уйти. А игра должна была продолжаться. Они должны были праздновать победу. А мое сердце… Мое сердце, они не знали, но навсегда останется с мужчиной, который пожертвовал ради меня своей гордостью.

— Ты не должен был покидать башню, — произнесла я, когда мы с Дарнером быстро шли по пустынным коридорам. — Если Бремор узнает...

— Что я воспользовался своими сверхъестественными способностями телепатического восприятия страданий моей королевы? — невинно предположил Дарнер. — Или что Ирдвен любезно оставила дверь незапертой? Лично я предпочитаю первую версию, звучит героичнее. Киаран, прошла неделя. Считай, это прогулка. Заключенным полагаются прогулки, моя золотокрылая владычица. Или нет?

Несмотря на напряжение, уголки моих губ дрогнули.

— Ты неисправим.

— Именно за это ты меня и любишь, моя драгоценная тюремщица.

Мы дошли до укромного алькова, скрытого за тяжелой занавесью — того самого, где произошло покушение во время бала.

— Почему мы здесь? — спросила я, когда Дарнер задернул за нами занавесь.

— Это место хранит воспоминания, — он осторожно провел рукой по стене, там, где виднелось темное пятно засохшей крови. — Что произошло в тот вечер?

Я нахмурилась:

— Всё как в тумане. Но теперь я помню, что Варден пригласил меня сюда... что-то говорил... а потом боль и темнота.

— Что именно он говорил?

Я закрыла глаза, пытаясь восстановить события той ночи. Воспоминания приходили медленно, словно сквозь густой туман.

— Он... предлагал себя вместо тебя. Говорил, что мне не нужен младший, несерьезный принц, когда я могу получить будущего короля.

— И тогда ты почувствовала боль?

— Нет... сначала я отказала ему. И… И была боль. Но не сразу. Какое-то движение…

— Бремор, — тихо произнес Дарнер. — Это был не Варден. Он лишь отвлекал тебя.

Я медленно кивнула, воспоминания возвращались волнами.

— Да... Варден выглядел испуганным, когда я упала. Он не ожидал... не знал...

Дракон внутри меня зарычал при воспоминании о предательстве. Тогда я была беззащитна, доверилась человеку, которого считала союзником.

— И только потом ему дали твою кровь, — закончил Дарнер. — Когда уже невозможно было отступить. Но зачем Бремору всё это?

— Власть, конечно. Старая гвардия считает, что я слишком мягка, слишком... человечна для драконьей королевы.

— И они решили, что с Варденом, обладающим драконьей силой, но человеческими амбициями, будет проще договориться. Идеальный марионеточный король.

— Но они не учли, что украденная сила ведет к искажению, — я покачала головой. — Такое высокомерие... Бедный Варден стал жертвой собственной гордыни.

— Не стоит так уж его жалеть, — сухо заметил Дарнер. — Он вполне сознательно согласился на ритуал, зная, что это может стоить тебе жизни. Не говоря уже о его планах относительно меня, которые, уверен, включали много острых предметов и глубоких ям.

— И всё же... — я запнулась, не зная, как выразить свои чувства.

— Я понимаю, — неожиданно мягко сказал Дарнер, беря мои руки в свои. — Даже если Варден заслужил свою участь, видеть его таким... это тяжело. Он всё ещё мой брат, каким бы ужасным он ни был.

Его искренность тронула меня до глубины души, и слезы навернулись на глаза.

— Я боюсь, Дарнер, — прошептала я. — Не за себя — за наше будущее. Трон всегда был одиноким местом. Но теперь, когда я познала близость с тобой, мысль о потере этой связи невыносима.

Дарнер обнял меня, позволяя уткнуться лицом в его плечо.

— Ты не потеряешь меня, — произнес он твердо. — Ни сейчас, ни после того, как мы разоблачим заговорщиков. Я остаюсь с тобой, какой бы выбор ты ни сделала.

— Даже если это означает опасность? — я подняла голову, встречаясь с ним взглядом.

— Особенно тогда, — в его глазах вспыхнул озорной огонек. — Какой интерес в роли сокровища драконьей королевы, если нет возможности героически спасти возлюбленную от коварных заговорщиков? Сколько лет я смогу хвастаться этим подвигом!

Я не сдержала смешка:

— Ты действительно неисправим.

— И благодарю небеса за это, — ответил он, нежно целуя меня. — Нам нужен план.

— У меня есть идея, — сказала я, отстраняясь от него. — Но она потребует от тебя мужества и выдающихся актёрских способностей.

— Заинтриговал, — улыбнулся Дарнер. — Что задумала моя коварная королева?

— Мы дадим им то, чего они хотят, — ответила я. — И именно это станет их погибелью.

Члены совета заняли свои места за длинным полукруглым столом из чёрного дуба.

Бремор сидел справа от центрального места — традиционная позиция первого советника. Его седые волосы были тщательно зачёсаны назад, а в серых глазах читалось напряжённое ожидание. Рядом с ним расположились остальные заговорщики.

Все они старались выглядеть спокойными, но я замечала мелкие признаки нервозности: постукивание пальцев по столу, поправление несуществующих складок на одежде, слишком частые глотки воды.

На левом фланге сидели те, кого я считала нейтральными или потенциально верными.

А в самом конце зала, у дальней стены, стояли стражники. Среди них я заметила несколько знакомых лиц — людей Ирдвен, которые знали правду о происходящем. Их присутствие немного успокаивало.

Но больше всего мое внимание привлекали два кресла, стоящих особняком справа от трона. В одном сидел Варден — мой "дорогой гость" и потенциальный жених. Даже сейчас, глядя на него, я с трудом сдерживала дрожь отвращения.

Его некогда привлекательное лицо исказилось — кожа приобрела нездоровый сероватый оттенок, а в глазах плясали красноватые искорки. Украденная драконья сила пожирала его изнутри, но он либо не понимал этого, либо готов был заплатить любую цену за власть.

Второе кресло пустовало.

Его предназначали для Дарнера, но согласно нашему плану, он должен был находиться в заключении башне. Пустое кресло красноречиво напоминало всем о том, что младший принц "в немилости".

— Верные советники, — начала я, и мой голос зазвучал под сводами зала. — Я созвала вас сегодня, чтобы объявить о решении, которое изменит будущее нашего королевства.

Бремор подался вперёд, в его глазах вспыхнул плохо скрываемый триумф. Он думал, что всё идёт по его плану.

— Как вы знаете, — продолжала я, медленно обводя взглядом присутствующих, — вопрос о консорте стоит перед нашим королевством уже довольно долго. Драконья королева не может править вечно одна — народу нужна уверенность в стабильности престолонаследия.

— Мудрые слова, Ваше Величество, — подобострастно произнёс Бремор. — Королевство действительно нуждается в сильной руке, которая поддержит ваше правление.

Сильной руке, которую ты сможешь контролировать

, — мысленно добавила я, но лицо сохраняло безмятежное выражение.

— За последние месяцы, — продолжала я, — я имела возможность близко познакомиться с различными... претендентами. — Мой взгляд скользнул по Вардену, задержался на секунду дольше необходимого. — И должна сказать, что некоторые произвели на меня весьма... глубокое впечатление.

Варден выпрямился в кресле, на его лице появилась самодовольная улыбка. Бедняга действительно верил, что очаровал меня. Или же украденная драконья сила настолько затуманила его разум, что он потерял способность различать ложь и правду.

— Принц Варден, — обратилась я к нему напрямую, и мне пришлось собрать всю волю, чтобы голос прозвучал тепло. — Ваше присутствие в нашем замке стало для меня... откровением. Вы показали качества, которые я высоко ценю в мужчине — решительность, амбициозность, готовность идти на риск ради желаемого.

Внутри меня всё кипело от отвращения.

Готовность идти на риск

— да, включая готовность участвовать в покушении на мою жизнь.

Решительность

— в попытке украсть мою силу.

Амбициозность

— настолько слепая, что он не видел, как его используют.

— Ваши слова — величайшая честь, Ваше Величество, — ответил Варден, и его голос прозвучал чуть хрипло. Побочный эффект украденной силы — она выжигала его изнутри. — Я надеюсь оправдать ваше доверие.

— О, я уверена, что вы оправдаете все мои ожидания, — произнесла я с такой интонацией, что слова можно было понять двояко. Большинство присутствующих услышали обещание благосклонности, но Ирдвен чуть видно усмехнулась. Она поняла истинный смысл.

Торвин не выдержал и вмешался в разговор:

— Ваше Величество, если позволите мне высказаться... Королевство действительно нуждается в стабильности. Принц Варден — наследник соседнего королевства, союз с ним укрепил бы наши позиции на континенте.

— Мудрое замечание, — кивнула я. — Политические союзы всегда были основой сильного государства.

И основой для предательства

, — добавила мысленно.

— Однако, — продолжала я, и в зале воцарилась напряжённая тишина, — решение о выборе консорта не может быть принято поспешно. Слишком многое зависит от этого выбора — будущее династии, стабильность королевства, благополучие народа.

Бремор нахмурился. Видимо, он ожидал, что я объявлю о помолвке прямо сейчас.

— Поэтому, — объявила я торжественно, поднимаясь с трона, — я принимаю предложения руки и сердца от всех достойных претендентов. В течение следующих трёх дней я буду рассматривать каждую кандидатуру, взвешивать все преимущества и... недостатки.

Воцарилась мертвая тишина. Никто не ожидал такого поворота.

— Через три дня, — продолжала я, обводя взглядом зал, — в этом самом тронном зале состоится великое королевское объявление. Я назову имя того, кто достоин разделить со мной трон и корону.

Варден выглядел слегка обескураженным, но быстро взял себя в руки:

— Ваше Величество мудро поступает, давая себе время на размышления. Такое важное решение не терпит спешки.

— Именно так, — согласилась я, и в моём голосе прозвучала сталь. — А пока что я прошу всех готовиться к церемонии. Это будет знаменательный день в истории нашего королевства.

Талрин откашлялся:

— Ваше Величество, а что... что будет с младшим принцем? Принцем Дарнером?

Вопрос повис в воздухе. Все понимали, что речь идёт не только о его участии в церемонии, но и о его дальнейшей судьбе.

Я сделала паузу, словно обдумывая ответ. На самом деле каждое слово было заранее продумано.

— Принц Дарнер, — произнесла я холодно, — совершил серьёзный проступок, показав неуважение к королевской власти. Он остаётся под стражей до дальнейшего решения.

Под стражей и в безопасности

, — мысленно добавила я.

— Однако, — продолжала я, и все подались вперёд, не желая пропустить ни слова, — справедливость требует, чтобы каждый имел возможность высказаться в свою защиту. Поэтому принц Дарнер будет присутствовать на церемонии. Что он скажет в своё оправдание... это уже его дело.

Бремор стиснул зубы. Очевидно, он предпочёл бы, чтобы Дарнер навсегда исчез из виду.

— Ваше Величество неизменно милосердна, — процедил он сквозь зубы.

— Милосердие — одна из главных добродетелей правителя, — ответила я. — Но и справедливость не менее важна. Итак, у всех есть три дня на подготовку. Советую использовать это время с умом.

20. Объявить его избранником

Утренние лучи золотили мои покои. Я стояла у окна, наблюдая за прибывающими гостями, пытаясь унять волнение перед предстоящим объявлением. Дарнер вышел из купальни, вытирая влажные светлые волосы.

— Что делать будем? Все по прежнему сценарию? Мне кажется, мы кое-что упустили, Ваша Чешуйчатость. Сильно упустили.

Он вдруг опустился передо мной на одно колено, и улыбка исчезла с его лица. Мое сердце пропустило удар.

— Киаран, я понимаю, что выбираю не самое подходящее время. Но сегодня ты сделаешь важное объявление, и я хочу, чтобы оно было искренним.

Сердце заколотилось быстрее. Я знала этот взгляд — серьёзный, решительный, без привычной игривости.

— Знаешь, я никогда не думал, что скажу это, особенно женщине, державшей меня в цепях, — его губы дрогнули в улыбке. — Но я хочу провести с тобой вечность. Буквально. С чешуйками, когтями и всем прочим драконьим приданым. И с шелком, да…

Он сделал паузу, его зеленые глаза встретились с моими:

— Я пришел сюда пленником, но теперь хочу остаться по собственному выбору.

Дыхание перехватило. Дракон внутри меня замер, словно боясь спугнуть этот момент.

— Спрашивать разрешения на любовь у своей тюремщицы, — я мягко рассмеялась, пытаясь скрыть волнение. — Прилично ли это для пленника, мой принц?

— Полагаю, совершенно неприлично, — ответил он с облегчением. — Но я давно заметил, что в ваших покоях действуют особые правила приличия.

Я наклонилась и нежно поцеловала его, вкладывая в этот поцелуй весь ответ.

— Я согласна. Но с одним условием.

— Позвольте угадать, — улыбнулся Дарнер. — Правила в ваших покоях не изменятся? Я по-прежнему буду принадлежать вам?

— Именно так.

— Что ж, — он опустился передо мной на оба колена, принимая знакомую позу подчинения. — Позвольте продемонстрировать, насколько я готов следовать этим правилам.

Его руки медленно скользнули вверх по моим ногам, и я ахнула от неожиданности прикосновения. Пальцы двигались с почти благоговейной осторожностью, прослеживая контуры через тонкую ткань утреннего платья.

— Дарнер... гости уже собираются...

— У нас есть время, — его голос стал низким, хриплым. — Нет лучшего способа начать важный день, чем с момента... полного удовлетворения.

Его руки нашли подол моего платья, медленно поднимая шелковую ткань. Прохладный утренний воздух коснулся обнаженной кожи, заставляя меня содрогнуться от контраста. Дарнер заметил мою реакцию и улыбнулся.

— Холодно? — прошептал он, его дыхание согревало кожу моих бедер.

— Не совсем то слово, — выдохнула я.

Он рассмеялся тихо, почти неслышно, а затем наклонился ближе. Первый поцелуй пришелся на внутреннюю сторону колена — нежный, едва заметный. Но даже от этого легкого прикосновения по телу разлилось тепло.

— Моя королева, — прошептал он против моей кожи. — Позвольте мне поклониться вам так, как вы заслуживаете.

Его губы медленно поднимались выше, оставляя дорожку поцелуев вдоль внутренней стороны бедра. Каждое прикосновение рождало новые волны жара, пульсирующие под кожей. Я невольно раздвинула ноги шире, давая ему больше доступа.

— Прекрасно, — выдохнул он, любуясь мной. — Ты прекрасна.

Его руки мягко легли на мои бедра, поддерживая меня. Я чувствовала себя одновременно уязвимой и могущественной — королевой, которой поклоняются, и женщиной, готовой сдаться желанию.

Когда его язык впервые коснулся самого чувствительного места, я выгнулась, хватаясь за его плечи для равновесия. Искры удовольствия взорвались под веками.

— Да, — прошептала я. — Именно так.

Он работал медленно, методично, словно изучая каждую мою реакцию. Язык двигался кругами, потом прямыми линиями, иногда проникая глубже, заставляя меня задыхаться от наслаждения. Руки на моих бедрах крепче сжались, удерживая меня на месте.

— Дарнер, — простонала я его имя.

В ответ он усилил давление, и волна удовольствия накрыла меня с новой силой. Мои пальцы вплелись в его влажные волосы, направляя его движения. Дракон внутри меня урчал от наслаждения, золотистое тепло разливалось по венам.

Он чередовал нежные касания с более настойчивыми, доводя меня до грани, а затем замедляя темп. Я чувствовала, как напряжение нарастает в низу живота, готовое взорваться.

— Пожалуйста, — прошептала я. — Не останавливайся.

Его губы сомкнулись вокруг чувствительной точки, и он начал мягко посасывать. Мир взорвался белым светом. Экстаз прокатился по телу волнами, заставляя меня кричать его имя. Ноги подкосились, но его сильные руки удержали меня.

Когда спазмы наслаждения стихли, я обнаружила, что дрожу всем телом. Дарнер мягко целовал мою кожу, успокаивая последние волны удовольствия.

— Моя прекрасная королева, — прошептал он, поднимаясь и целуя меня в губы.

Вкус собственного желания на его губах заставил меня застонать снова. Я потянула его ближе, наши тела прижались друг к другу.

— Постель, — выдохнула я. — Сейчас же.

Он поднял меня на руки, и я обвила ногами его талию. Несколько шагов до кровати показались вечностью. Каждый шаг отзывался новыми волнами чувствительности. Когда он осторожно опустил меня на шелковые простыни, я потянула его за собой.

— Теперь моя очередь заботиться о тебе, — прошептала я, переворачиваясь и оказываясь сверху.

Остальное утро мы провели, исследуя друг друга с новой нежностью и страстью, зная, что это может быть нашим последним моментом покоя перед бурей.

— Как думаете, моя повелительница, — сказал он позже, когда мы лежали в объятиях друг друга, — если королева не желает покидать постель в день важного объявления, это можно считать государственным переворотом?

— Продолжай в том же духе, и это будет полноценная революция, — выдохнула я, целуя его в шею.

Тронный зал сиял праздничным убранством. Колонны увиты гирляндами, с потолка свисали хрустальные сферы с магическим светом. Водопад за троном был подсвечен, превращаясь в поток жидкого золота. Зал наполнялся гостями. Придворные в лучших нарядах обсуждали возможный характер королевского объявления.

Бремор в темно-бордовом камзоле стоял среди советников, выглядя довольным. Его рука периодически касалась внутреннего кармана.

— Сегодня великий день для королевства, — говорил он с торжеством. — Её Величество наконец сделала правильный выбор.

— Вы так уверены, что она выберет принца Вардена? — спросил один из советников.

— А кого же ещё? Принц Дарнер в немилости. А Варден... это достойный выбор. Сильный правитель — именно то, что нужно нашим землям.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Но его не видели несколько дней, — заметил другой советник.

— Он готовился к церемонии, — отмахнулся Бремор.

Я вошла в зал во главе процессии, в платье сапфирового цвета. Драконья корона с рубинами венчала мои тёмные волосы. Каждый шаг эхом отдавался в моей груди — сердце билось так громко, что казалось, весь зал должен его слышать.

За мной следовали советники, включая Ирдвен. А затем появился Дарнер — в цепях, сопровождаемый стражниками.

По залу пробежал шёпот. Принц был одет в темно-зеленое, подчеркивающее цвет его глаз. Несмотря на цепи, он держался с достоинством и вызовом. Наши взгляды встретились на мгновение, и я увидела в его глазах спокойную уверенность.

Я заняла свое место на троне, стражники вывели Дарнера вперед. Зал затих в ожидании.

— Благородные гости, верные подданные, — мой голос прозвучал сильно и ясно, несмотря на волнение, — я собрала вас для важного объявления о будущем королевства.

Я оглядела собравшихся, чувствуя, как дракон внутри меня настораживается. Многие лица казались дружелюбными, но я знала — среди них скрываются враги.

— Для королевы-драконицы выбор супруга — не политическое решение. Это древний зов крови. То, что наши предки называли "поиском сокровища". Я долго размышляла над этим выбором. Некоторые из вас могли заметить мои... метания последние недели.

Мой взгляд остановился на Дарнере, затем скользнул к Бремору и другим заговорщикам. Лицо Бремора оставалось невозмутимым, но я заметила, как напрягся его подбородок.

— Многие давали мне советы. Некоторые — непрошеные.

По залу прокатился нервный смешок. Я почувствовала, как атмосфера становится более напряженной.

— Но сердце дракона нельзя обмануть. Как нельзя украсть истинную связь между драконом и его сокровищем.

Бремор напрягся.

— Поэтому объявляю своё решение. Моим избранником станет тот, кто заслужил уважение умом и храбростью, и пробудил в моём драконе истинное признание.

Я сделала паузу, наслаждаясь мгновением перед решающими словами.

— Тот, кто спас мою жизнь и был верен, даже когда весь мир был против. И весь двор – тоже.

Я спустилась к Дарнеру и лично открыла его цепи. Металл упал на мрамор с мелодичным звоном, который показался мне самой прекрасной музыкой.

— Принц Дарнер из Тримиана, встаньте рядом со мной не как пленник, но как избранник драконьей королевы.

Зал взорвался шепотом и возгласами. Дарнер медленно поднял глаза, и увидела в них смесь гордости, любви и готовности к тому, что должно было последовать. И конечно, насмешку.

— Ваше Чешуйчатое Величество делает мне честь, которой я не смею надеяться быть достойным, — сказал он громко, но с ноткой иронии, понятной лишь мне.

В этот момент двери зала с грохотом распахнулись.

Все головы обернулись к входу. То, что я увидела, заставило дракона во мне зарычать от ужаса и отвращения.

В проеме стояла искаженная фигура — наполовину человек, наполовину дракон. Правая сторона тела Вардена была покрыта тёмной чешуей, его правый глаз горел нечеловеческим красным светом. Левая половина лица оставалась человеческой, что делало зрелище ещё более жутким. На его спине ткань прорывали зачатки крыльев – страшные костяные отростки с тонкими перепонками между ними. Он едва шел. Суставы ног были вывернуты так, что я вообще успела удивиться, каким чудом он передвигается.

Это было страшно.

— Смотрите! — его голос был хриплым, искажённым. — Смотрите, что они сделали со мной!

По залу пронесся коллективный вздох ужаса. Несколько дам потеряли сознание.

Варден шел вперед, волоча за собой правую ногу, которая превратилась в подобие драконьей лапы. Каждый шаг оставлял глубокие царапины на мраморном полу.

— Они обещали мне силу! Корону! — прорычал он, указывая когтистым пальцем на Бремора. — А превратили в чудовище!

Он резко дернул рубашку, обнажая грудь. Под частично чешуйчатой кожей что-то пульсировало — нечто слишком большое и неправильной формы для человеческого сердца.

— Смотрите, какую красоту вы создали своей жадностью! — закричал он.

Дарнер инстинктивно встал передо мной, заслоняя от этого кошмара. Я положила руку ему на плечо, чувствуя, как он напрягся, готовый к защите.

Варден продолжал приближаться, и я чувствовала, как дракон внутри меня съёживается от отвращения к этой искаженной пародии на драконью суть.

— Ты должна была быть моей, — прохрипел он, его нормальным глазом глядя на меня с болезненной одержимостью. — Не его. Моей...

Дарнер сделал шаг вперед, загораживая меня полностью, но я положила руку ему на плечо, останавливая. Это была моя битва. Моя ответственность.

— Варден, — сказала я, стараясь говорить спокойно, — посмотри на себя. Это не то, чего ты хотел. Это не сила — это проклятие.

— Нет! — взревел он. — Я получил то, что мне причиталось!

Варден резко выхватил из кармана что-то — небольшой амулет из черного металла с рунами. Он вспыхнул, оказавшись в его руке. И тут же засветился зловещим светом, и этот свет начал быстро охватывать всё его тело.

Он закричал, но не от боли — от странного, болезненного экстаза.

— Да! Да! Я чувствую её... силу!

Свет вокруг Вардена стал настолько ослепительным, что многие гости закрыли глаза руками. Я щурилась, пытаясь понять, что происходит. Дракон внутри меня зарычал тревожно — что-то было очень, очень неправильно.

Когда свет наконец померк и все смогли видеть снова, зал ахнул от изумления.

Варден стоял перед нами почти нормальный. Чешуйки исчезли, деформации пропали, даже цвет глаз вернулся к естественному. Он выглядел как прежний Варден — красивый, статный принц.

— Это... чудо, — выдохнул кто-то из придворных.

Варден медленно осмотрел свои руки, поворачивал их, словно не веря в исцеление. Затем он поднял голову и посмотрел на меня с торжествующей улыбкой.

— Видите? — его голос снова звучал нормально. — Это было предназначено судьбой! Я должен был получить эту силу!

Он сделал уверенный шаг к трону, и я почувствовала, как дракон внутри меня забился в панике. Что-то было не так. Что-то ужасно не так. Варден вдруг застыл посреди шага. Улыбка медленно исчезла с его лица, сменившись выражением болезненного недоумения.

— Что... что происходит?

По его коже пробежала едва заметная рябь, словно что-то двигалось под ней. Он посмотрел на свои руки с растущим ужасом.

— Нет... нет, так не должно быть...

Он согнулся пополам и закричал — теперь от настоящей, нечеловеческой агонии. Крик этот пронзил воздух как лезвие.

Кожа Вардена начала светиться изнутри, становясь полупрозрачной. Сквозь неё становились видны темные драконьи чешуйки, но теперь они не просто покрывали его тело — они буквально пожирали его плоть изнутри.

— Бремор! — прохрипел он, поворачиваясь к советнику с мольбой и яростью. — Ты обещал... корону... ты сказал, что это даст мне силу!

Но Бремор стоял как окаменевший, его лицо выражало не торжество, а растущий ужас. Он явно не ожидал такого исхода.

С этими последними словами тело Вардена вспыхнуло внутренним пламенем. Он начал буквально рассыпаться — кожа и плоть превращались в мерцающие чешуйки, которые тут же обращались в золотистый пепел.

Последний крик — нечеловеческий, полный агонии и отчаяния — эхом разнесся по залу. Потом наступила тишина.

На месте, где только что стоял принц Варден, осталась лишь небольшая горстка мерцающих золотых чешуек, медленно рассеивающихся по мраморному полу.

Но артефакт в его руке не исчез вместе с ним. Амулет упал на пол, и его действие не ослабло. Наоборот — красный луч света устремился прямо к трону, прямо ко мне.

Дарнер инстинктивно бросился вперед, закрывая меня собой, но красный свет обошел его, словно он был призраком. Луч ударил мне в грудь.

Боль была мгновенной и всепоглощающей. Меня словно выгнуло дугой, каждая клетка тела горела огнем. Я чувствовала, как что-то вырывается из моей груди, как будто артефакт пытался выкачать саму суть моей драконьей природы.

Последнее, что я помню — Дарнер кричит мое имя, а потом темнота поглотила меня целиком.

21. Киаран освободила Дарнера

Я пришла в себя в собственных покоях… Больше не чувствуя себя драконом.

Не знаю, как объяснить это чувство. У вас вынули сердце, душу, выпотрошили все.

Бремор и его союзники вели себя сейчас тихо, но никто меня больше не боялся. Великая Киаран утратила кое-что очень важное. Внутреннего дракона.

Меня все же переиграли.

И смещение сейчас было лишь вопросом времени.

Когда стражник доложил о прибытии королевской четы Тримиана, я почувствовала, как что-то холодное сжимается в груди. Они приехали спросить, что случилось со старшим принцем. И никто не задаст вопрос Бремору.

Дарнер стоял у окна моих покоев, наблюдая за двором, где разгружались тримианские повозки. При словах стражника его плечи напряглись так, что под тонкой тканью рубашки проступили мышцы. Он не оборачивался, но я видела его отражение в стекле — лицо застыло в выражении болезненной решимости.

— Они приехали за мной, — сказал он тихо, и в его голосе слышалась такая безнадежность, что дракон внутри меня — пусть ослабевший, но все еще живой — зарычал в ответ.

— Или за ответами, — ответила я, подходя к нему и кладя ладонь на его плечо. Под моими пальцами кожа была горячей, напряженной. — После того, что случилось с Варденом...

— После того, что я позволил, чтобы случилось с Варденом, — поправил он с такой горечью, что мне захотелось развернуть его к себе и заставить посмотреть в глаза, заставить поверить, что он не виноват.

Но я знала — слова сейчас не помогут. Чувство вины пожирало его изнутри с того самого дня, когда мы увидели, во что превратился его старший брат. Дарнер винил себя в том, что не остановил Вардена, не защитил брата от собственной жадности и амбиций.

— Ты не виноват в его выборе, — сказала я, но слова прозвучали пусто даже для меня самой.

— Попробуй объяснить это им, — он наконец повернулся, и я увидела в его зеленых глазах боль, от которой захотелось плакать.

Он изменился. Исчезла та легкая ирония, которая всегда играла в уголках его губ, ушла та дерзкая уверенность, с которой он встречал любые вызовы. Вместо этого в нем поселилась какая-то усталая решимость, будто он нес на плечах груз, который становился тяжелее с каждым днем.

Я приняла решение встретить родителей Дарнера в тронном зале — не в личных покоях, где мы могли бы говорить как люди, а здесь, где каждый камень помнил о моей власти. Пусть власть эта слабела, пусть шепот о моей неспособности трансформироваться уже дошел до соседних королевств, но корона все еще была на моей голове. Дарнер стоял по правую руку от трона. Его присутствие рядом со мной вызывало недовольные взгляды советников, но мне было наплевать. Если я теряю все остальное, то он - тут.

Двери распахнулись, и в зал вошли король Нирит, что не следил за собственными детьми, и королева Элара.

Они остановились перед троном и склонили головы — формально, холодно, ровно настолько, сколько требовал протокол.

— Ваше Величество, — сказал король, и в его голосе не было и тени того уважения, которое должны были бы выказывать правителю союзного королевства. — Мы прибыли с тяжелым сердцем и требуем ответов.

— Говорите, — ответила я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно и властно.

— Где наш старший сын? — королева сделала шаг вперед, и я увидела, что ее руки дрожат. — Где принц Варден?

Тишина повисла в воздухе. Дарнер рядом со мной даже не дышал.

— Принц Варден мертв, — сказала я прямо. — Он погиб во время церемонии объявления моего выбора.

Лицо королевы побелело, она пошатнулась, и муж поддержал ее под руку.

— Мы слышали... истории, — сказал он медленно. — Странные истории о магических экспериментах, о трансформации. Мы не поверили. Наш Варден никогда бы не стал...

— Ваш Варден стал, — перебила я, и в моем голосе прорезалась ярость, которую я сдерживала весь месяц. — Он выбрал силу вместо чести. Выбрал амбиции вместо жизни.

— Это ложь! — взорвалась королева, и ее хрупкость исчезла как дым. — Он был честным, благородным! Он никогда бы не согласился на такое!

— Мама, — впервые заговорил Дарнер, и его голос дрожал. — Он согласился. Я видел это собственными глазами.

Оба родителя повернулись к нему, и я увидела в их взглядах такое презрение, что дракон внутри меня зарычал.

— Ты, — прошипел король. — Ты довел до этого своего брата.

И тут я впервые поняла, что король был в курсе того, что собирается делать Варден. А сейчас нападает на мое сокровище.

— Что? — Дарнер отшатнулся, как от удара.

— Ты всегда завидовал ему, — продолжала королева, слезы катились по ее щекам. — Всегда был готов на все, чтобы опередить его. И теперь, когда он мертв, ты получил то, что хотел.

Ого! Как переворачивается история. О, Элара, где же твоя любовь к младшему ребенку? Это кто кому завидовал.

— Я никогда... — начал Дарнер, но отец перебил его.

— Молчать! Ты позор нашего рода. Ты предал семью ради этой... — он посмотрел на меня с таким отвращением, что мне захотелось превратиться в дракона и сжечь его на месте. Но я не могла. — Ради этой выродившейся драконши, которая даже превратиться не может.

Дарнер сделал шаг вперед, лицо его побелело от ярости:

— Не смейте так говорить о ней.

— О ней? — король засмеялся холодно. — Посмотри вокруг, сын. Ее власть рушится. Ее собственные подданные шепчутся за спиной, готовят переворот. Все знают, что драконья королева, которая не может быть драконом, — не королева вовсе.

Он сделал паузу, глядя на сына с жестокой удовлетворенностью:

— Зачем она тебе теперь? Ради чего ты остался? Ради любви к падающей звезде?

— Ради любви, — тихо ответил Дарнер. — Просто ради любви.

— Любовь не накормит народ. Любовь не удержит корону. Любовь не вернет нам старшего сына.

— И ненависть тоже не вернет, — сказал Дарнер, и в его голосе появилась та старая, знакомая сталь. — Варден сделал свой выбор. Как делаю его сейчас и я.

— Тогда ты нам больше не сын, — произнес Нирит с финальностью приговора. — С этого дня ты мертв для нас, как мертв твой брат.

Я видела, как что-то ломается в глазах Дарнера, как последняя надежда на примирение умирает в его душе. Но он не отступил, не склонил голову.

— Как скажете, отец, — сказал он ровно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Родители Дарнера удалились — не попрощавшись, не обернувшись, словно он действительно умер для них в этот момент. Мы остались в тронном зале одни, если не считать стражников у дверей и советников, которые старательно делали вид, что заняты своими делами.

Дарнер стоял неподвижно, глядя на двери, за которыми скрылись его родители. Я хотела подойти к нему, обнять, сказать что-то утешительное, но знала — сейчас он не вынесет сочувствия. Сейчас оно только усилит боль.

— Ваше Величество, — раздался за спиной вкрадчивый голос, и я обернулась. Бремор приблизился к трону, его лицо выражало притворную заботу. — Позвольте выразить соболезнования по поводу... семейной драмы принца Дарнера.

— Ваши соболезнования не требуются, — холодно ответила я.

— Конечно, конечно, — кивнул он. — Но позвольте заметить — возможно, настал подходящий момент для принца вернуться домой? Помириться с семьей, пока не стало слишком поздно?

Дарнер наконец повернулся, и я увидела в его глазах опасный огонек:

— Что вы имеете в виду, казначей?

— О, ничего особенного, — Бремор развел руками с невинным видом. — Просто... времена меняются. Политическая ситуация становится нестабильной. Иностранному принцу, возможно, стоит подумать о своей безопасности.

— Говорите прямо, — сказал Дарнер, делая шаг к Бремору.

Казначей улыбнулся — холодно, расчетливо:

— Прямо? Хорошо. Ваше Величество теряет поддержку. Советники уже обсуждают вопрос о регентстве. Драконьи семьи требуют перемен. В такой ситуации... присутствие иностранца рядом с троном может быть воспринято как провокация.

— Продолжайте, — процедила я сквозь зубы.

— Я просто хочу предупредить принца Дарнера, — продолжал Бремор с той же отвратительной улыбкой. — Если он не покинет королевство добровольно, когда... когда политическая ситуация разрешится... что ж, новое правительство может счесть его присутствие нежелательным. Навсегда.

Воздух в зале словно сгустился. Дарнер побледнел, но не от страха — от ярости.

— Вы угрожаете мне? — спросил он тихо.

— Я предупреждаю, — ответил Бремор. — Между прочим, из лучших побуждений. Казнь иностранного принца могла бы испортить отношения с Тримианом, а нам это ни к чему.

Я встала с трона, и даже ослабевший дракон внутри меня взревел от ярости:

— Довольно!

Бремор поклонился с преувеличенной почтительностью:

— Конечно, Ваше Величество. Я просто выполняю свой долг — забочусь о благе королевства.

Когда он удалился, Дарнер подошел ко мне. Его лицо было мрачным, в зеленых глазах плескалась буря эмоций.

— Он переигрывает нас, — сказал он тихо. — Родители, советники, драконьи семьи — все у него в кармане. Он ждет, когда твоя власть окончательно рухнет, чтобы занять твое место.

— А ты? — спросила я, глядя ему в глаза. — Что собираешься делать ты?

Он взял мои руки в свои, сжал крепко:

— Остаться. Что бы ни случилось — остаться с тобой.

— Даже если это будет означать смерть?

— Даже тогда, — ответил он без колебаний. — Я потерял семью, родину, будущее, которое мне прочили. Но я нашел себя. Нашел тебя. И этого достаточно.

Я смотрела на него — на этого человека, который отказался от всего ради меня, который стоял рядом, когда весь мир отворачивался, который выбирал меня снова и снова, несмотря ни на что.

— Дарнер, — прошептала я. — Ты понимаешь, что можешь потерять жизнь из-за меня?

— А ты понимаешь, — ответил он, целуя мои руки, — что без тебя у меня и жизни-то нет?

В его словах была такая простая истинность, что дракон внутри меня замурлыкал — слабо, почти неслышно, но это было первое проявление довольства за нескончаемо долгое время молчания. И этот драконий звук принадлежал ему. Весь мой дракон принадлежал ему.

Возможно, я действительно теряла свою силу, свою власть, свое королевство. Но я не потеряла его. И пока он рядом, я буду бороться.

Королевский сад пустовал в этот час дня — солнце клонилось к закату, окрашивая небо в мягкие розовые тона, и большинство придворных уже разошлись по своим делам. Мы с Дарнером медленно шли по узкой дорожке среди яблонь. Каждый шаг отдавался болью в груди. Не физической — эмоциональной. Потому что я привела его сюда для прощания.

— Ты помнишь, как мы летали? — спросила я внезапно, останавливаясь возле того самого места, где когда-то села на землю в драконьем обличье и позволила ему забраться на спину.

Дарнер остановился рядом, и впервые за много дней его губы тронула легкая улыбка — настоящая, не вымученная.

— Как я мог забыть? — ответил он мягко. — Лучший момент моей жизни, даже несмотря на последовавшую лихорадку.

Его глаза смотрели не на меня, а куда-то в небо, словно он снова видел тот полет — свободу, ветер под крыльями, мир, распростершийся внизу безграничной картиной.

— Я не знаю, смогу ли когда-нибудь снова летать, — тихо призналась я.

Мы дошли до небольшого пруда в центре сада — того самого, где плавали золотые рыбки, где я когда-то сидела и мечтала о простом счастье. Теперь отражение в темной воде показывало двух людей — не дракона и его сокровище, не королеву и принца, а просто мужчину и женщину, измученных обстоятельствами, потерявших слишком многое.

Я остановилась у самой кромки воды, набираясь решимости для слов, которые должна была произнести.

— Дарнер, — позвала я, поворачиваясь к нему. На моем лице, должно быть, отразилась внутренняя борьба, потому что он сразу насторожился. — Я долго думала об этом. О нас, о том, что происходит, о том, чего ты лишился.

Он хотел что-то сказать, но я подняла руку, останавливая его.

— Ты потерял слишком многое, оставаясь здесь, — продолжила я, стараясь держать голос ровным. — Семью, которая теперь считает тебя мертвым. Положение наследника трона. Будущее, которое было предначертано тебе от рождения. Часть себя.

Слова давались с трудом, каждое — как осколок стекла в горле.

— И ради чего? Ради женщины, которая больше не может превратиться в дракона. Ради королевы, которая теряет власть. Ради...

— Киаран, — попытался перебить он, но я не дала.

— Поэтому я приняла решение, — глубоко вдохнула я, чувствуя, как дракон внутри меня скулит от боли. — Я предлагаю тебе свободу. Полную свободу. Ты можешь вернуться домой, в Тримиан. Попытаться помириться с родителями. Объяснить им, что произошло с Варденом. Восстановить свое положение при дворе.

Голос мой дрожал, несмотря на все усилия сохранить спокойствие.

— Я снимаю все клятвы и обещания. Все, что связывает тебя со мной. Ты свободен, Дарнер. Абсолютно свободен.

Дарнер замер, словно мои слова были физическим ударом. По его лицу пробежала тень той боли, которую я видела, когда говорили его родители — глубокой, режущей, почти невыносимой.

— Зачем? — только и смог он произнести, и в этом одном слове был целый мир непонимания и отчаяния.

—Потому что ты потерял слишком много, оставаясь здесь. Родных, которые отреклись от тебя. Корни, которые питали тебя всю жизнь. Возможно, даже себя — того человека, которым ты был до встречи со мной.

Он долго молчал, глядя на темную воду пруда. Я видела, как работают мышцы его челюстей, как он сжимает и разжимает кулаки. В его глазах боролись эмоции — боль, гнев, понимание, отчаяние. Наконец он поднял голову и посмотрел на меня. В его зеленых глазах не было ни гнева, ни обиды — только глубокая, непоколебимая решимость.

— Ты действительно не понимаешь, да? — сказал он тихо, и в его голосе звучала удивительная нежность. — Я ничего не потерял, Киаран. Ничего.

Он сделал шаг ближе, и я увидела в его взгляде ту же силу, которая когда-то заставила меня влюбиться в него.

— Я нашел. Себя — настоящего, не того принца, которого лепили из меня всю жизнь. Свою силу — не магическую, а человеческую, способность любить вопреки всему. Свое место — не трон, который мне предназначался, а здесь, рядом с тобой.

Он шагнул еще ближе, взяв мое лицо в свои ладони. Его прикосновение было бережным, но твердым.

— Тебя, — прошептал он. — Я нашел тебя. И это стоит всего, что я потерял. Стоит всего, что еще могу потерять.

Я закрыла глаза, позволяя себе секунду слабости, секунду веры в то, что все может быть по-другому.

— Но я уже не та, кем была, — призналась я, открывая глаза и глядя в его лицо. — Не могучий дракон, способный защитить тебя от всех врагов. Не всесильная королева, способная дать тебе славу и богатство. Просто женщина, которая скоро может потерять корону. Просто...

— Ты никогда не была "просто" кем-то, — перебил он, прикасаясь губами к моему лбу в нежном поцелуе. — Не для меня. И если тебя беспокоит только корона, только власть, только то, что ты можешь мне дать...

— Нет, — резко сказала я, обнимая его и крепко прижимаясь к его груди. — Нет, Дарнер. Меня беспокоит не это. Меня беспокоит, что я не могу дать тебе того, что обещала. Силу, защиту, величие. Будущее, достойное принца.

Дарнер тихо рассмеялся, и в этом смехе была такая теплота, что дракон внутри меня зашевелился — слабо, но ощутимо.

— Когда же ты поймешь, моя королева? — сказал он, отстраняясь, чтобы посмотреть мне в глаза. — Мне не нужно ничего из этого. Мне не нужна сила — у меня есть своя. Мне не нужна защита — я сам умею сражаться. Мне не нужно величие — я нашел его в любви к тебе.

Его слова были простыми, но в них была такая искренность, что у меня перехватило дыхание.

— Мне нужна только ты, — продолжил он. — Такая, какая ты есть. Королева или нет, дракон или просто женщина. Мне нужна именно ты.

Я смотрела на него — на этого удивительного человека, который отказывался принимать мою жертву, который выбирал меня снова и снова, несмотря ни на что.

— Я освобождаю тебя, Дарнер, — сказала я тихо, но твердо. — От всех обещаний, от всех клятв, от всех обязательств. Ты волен уйти в любой момент, без объяснений, без упреков. Но если ты решишь остаться...

— Я остаюсь.

Рассвет еще не коснулся горизонта, когда Дарнер проснулся в королевских покоях. Киаран спала рядом — ее дыхание было ровным и спокойным, но даже во сне на лице сохранялась тень тревоги, залегшая в уголках губ, в едва заметной складке между бровей. На письменном столе лежал свиток с королевской печатью — документ о его полном освобождении, подписанный Киаран прошлой ночью дрожащей рукой. Рядом с ним — дорожная грамота, позволяющая беспрепятственно пересечь любую границу, включая ту, что отделяла это королевство от Тримиана. Два куска пергамента, которые возвращали ему прошлую жизнь.

"Ты можешь вернуться домой, попытаться помириться с родителями," — эхом звучали в его голове слова Киаран. — "Я снимаю все клятвы и обещания."

Дарнер взял документы и медленно сжал их в ладони, чувствуя, как хрустит пергамент. Свобода. Полная, безоговорочная свобода. Возможность вернуться к тому, что когда-то считал своей судьбой. Но к чему возвращаться? К родителям, которые объявили его мертвым? К двору, где его будут встречать как человека, предавшего семью ради чужеземной королевы? К жизни, в которой не будет места той части его души, которую он обнаружил в себе здесь?

Он разжал пальцы, глядя на помятые документы. В другое время, в другой жизни эти бумаги означали бы все. Теперь они казались всего лишь напоминанием о том, кем он когда-то был.

Внезапно Дарнер почувствовал знакомое уже тепло в груди — не обычный жар от волнения или физического напряжения, а что-то совершенно иное. Словно живое пламя медленно пульсировало под ребрами, посылая волны необъяснимой силы по всему телу. Это случалось все чаще в последние дни — необъяснимые приливы энергии, которые заставляли его чувствовать себя сильнее, быстрее, острее.

А еще были сны. Странные, яркие сны о полетах над горными вершинами, о ветре под несуществующими крыльями, о мире, увиденном с высоты, которую не способен достичь ни один человек.

И голоса — тихий шепот на языке, которого он не знал, но каким-то образом понимал. Слова о силе, о наследии, о связях, которые простираются за пределы крови и рождения.

Дарнер провел рукой по груди, чувствуя под ладонью этот внутренний огонь. Что бы это ни было, оно становилось частью него. И это пугало его меньше, чем должно было бы.

Он тихо оделся, стараясь не издавать ни звука. Киаран слегка пошевелилась во сне, пробормотав что-то неразборчивое, и он замер, ожидая, пока ее дыхание снова не стало ровным. Бросив последний долгий взгляд на спящую королеву — на женщину, которая дала ему больше, чем он когда-либо мог себе представить, и которая теперь готова была отпустить его ради его же блага — он тихо покинул покои.

В коридоре было темно и тихо. Стражники дремали на своих постах — в эти предрассветные часы дворец погружался в самый глубокий сон. Дарнер мог пройти к главным воротам незамеченным, мог воспользоваться своей свободой прямо сейчас, пока Киаран спит и не сможет попытаться остановить его.

Но вместо дороги к воротам дворца его ноги сами понесли его в другом направлении. К покоям в восточном крыле, где жила Ирдвен. К единственному человеку, который мог дать ему ответы на вопросы, которые он боялся задавать сам себе.

Тепло в груди пульсировало ровнее, словно одобряя его выбор.

22. Драконья сущность Дарнера

— Я ждала тебя, — сказала Ирдвен, когда Дарнер постучал в дверь ее покоев.

Голос не выдал ни малейшего удивления.

Старая драконица сидела у широкого окна, откуда открывался вид на восточные горы, и неторопливо перебирала древние свитки. Утренний свет, пробивавшийся сквозь цветные стекла, окрашивал ее длинные седые волосы, собранные в простую косу, в золотистые и багровые тона. А глаза — обычно тусклые от возраста и усталости — сегодня мерцали странным золотистым светом, каким Дарнер никогда прежде не видел в человеческом взгляде.

— Значит, вы знаете, зачем я пришел, — ответил он, переступая порог. Комната встретила его запахом старых книг, засушенных трав и чего-то еще — древнего, мощного, что заставляло кожу покалывать от непонятного напряжения.

Ирдвен указала на кресло напротив своего — массивное, резное, явно помнившее не одно столетие:

— Садись. Я знаю, что ты чувствуешь изменения. Странные ощущения, которых не должно быть у обычного человека. Сны, которые кажутся слишком реальными. Силу, которой не было раньше.

Дарнер медленно опустился в указанное кресло, не сводя глаз с ее лица. Каким-то образом присутствие Ирдвен успокаивало тот внутренний огонь, который пылал в его груди с возрастающей силой.

— Что со мной происходит? — спросил он прямо. — И не говорите, что не знаете. Ваши глаза... они светятся так же, как мои в том зеркале, которое висит в покоях Киаран.

Ирдвен отложила свитки и сосредоточила на нем полное внимание. В ее взгляде читалась древняя мудрость, накопленная за долгие годы изучения драконьей магии.

— То, что с тобой происходит, не случалось уже несколько веков, — сказала она задумчиво. — Когда умер твой брат, когда Варден был уничтожен вместе с тем артефактом, драконья сущность не исчезла. Ни из него, ни из Киаран. Она никогда не исчезает просто так, Дарнер. Драконья сила — это не просто магия, это живая энергия, которая нуждается в носителе.

Она встала и подошла к полке, где стояли различные магические предметы — кристаллы, амулеты, странные фигурки из неизвестного металла.

— И эта сущность выбрала тебя, — продолжила Ирдвен, не оборачиваясь. — Его брата. Того, в ком текла та же кровь, кто был связан с ним не только родством, но и... общими переживаниями.

Дарнер почувствовал, как что-то холодное сжимается в желудке:

— Во мне... часть Вардена? — недоверчиво спросил он, и голос прозвучал хрипло.

— Нет, — Ирдвен резко повернулась, покачав головой. — Не Вардена. Не его личность, не его воспоминания, не его душа. Драконьей сущности, которая была в нем до того, как он решил ее усилить с помощью запретного артефакта. Драконы — существа древние и загадочные, Дарнер. Их энергия не умирает вместе со смертью носителя. Она ищет новый дом, новую цель, новый сосуд, достойный ее.

Дарнер невольно потер грудь, где ощущал это странное, пульсирующее тепло:

— Я чувствую... что-то. Постоянный жар, но не болезненный. Силу, которой раньше не было. Иногда мне кажется, что я слышу голоса на незнакомом языке. Они... они говорят со мной.

— Драконий язык, — кивнула Ирдвен с пониманием. — Древний и забытый большинством даже из числа истинных драконов. То, что ты слышишь — отголоски памяти, хранящейся в самой сущности. Знания, накопленные за тысячелетия, опыт поколений драконов, которые были до нас.

Она вернулась к полке и достала с самой дальней ее части старинное зеркало в тяжелой серебряной оправе, покрытой письменами, которые, казалось, двигались в утреннем свете.

— Посмотри на себя, — сказала она, протягивая ему зеркало. — Но будь готов к тому, что увидишь.

Дарнер взял зеркало — оно было тяжелее, чем казалось, и странно теплым на ощупь. В отражении он увидел свое лицо — обычное, человеческое, знакомое. Зеленые глаза, светлые волосы, шрам на подбородке от детской драки с Варденом.

Но когда Ирдвен негромко прошептала несколько слов на том самом языке, который он слышал в своих снах, отражение изменилось.

На коже — сначала едва заметно, потом все отчетливее — проступили золотистые чешуйки, тонкие и изящные, словно выкованные из драгоценного металла. Глаза на мгновение изменили форму — зрачки стали вертикальными, радужка приобрела внутренний огненный свет. А в глубине этих новых, не совсем человеческих глаз мелькнуло что-то древнее, мудрое и невероятно могущественное.

— Великие драконы, — выдохнул Дарнер, отшатнувшись и едва не выронив зеркало.

Отражение тут же вернулось к нормальному, но в памяти остался этот образ — он сам, но измененный, преображенный во что-то большее, чем просто человек.

— Ты меняешься, — сказала Ирдвен просто, забирая у него зеркало и аккуратно возвращая его на полку. — С каждым днем сущность укореняется в тебе все глубже, становится частью твоей природы. Скоро ты сможешь сознательно контролировать ее проявления. Использовать ее силу.

Дарнер с трудом пришел в себя после увиденного:

— Для чего? Для чего мне эта сила?

Ирдвен села обратно в свое кресло и пристально посмотрела на него:

— Для того, чтобы спасти Киаран.

Что-то в ее тоне заставило Дарнера мгновенно сосредоточиться:

— Ее сила... она вернется сама? Со временем?

— Нет, — Ирдвен покачала головой, и в ее голосе звучала печальная определенность. — Не сама по себе. Артефакт, который использовал твой брат, не просто ослабил ее — он высосал, выкачал часть ее драконьей сущности, чтобы усилить его собственную. Такие потери невосстановимы… обычными способами.

Она снова перебрала лежавшие на столе свитки, выбрала один — особенно древний, с пожелтевшими от времени краями — и развернула его.

— Но есть один путь, — сказала она, изучая записанные на пергаменте символы. — Древний ритуал, почти забытый даже среди старейших драконьих семей. Добровольная передача силы между связанными существами.

Дарнер подался вперед, сердце бешено заколотилось:

— Я могу отдать ей то, что получил от Вардена? Эту драконью сущность?

— Теоретически — да, — осторожно ответила Ирдвен, не отрывая взгляда от свитка. — Но это крайне рискованно. Сущность уже начала интегрироваться с твоей собственной природой, становиться частью тебя. Отдав ее, ты рискуешь нарушить баланс, который поддерживает твою жизнь. Проще говоря, ты можешь не выжить.

Дарнер молча смотрел на свои руки — обычные человеческие руки, в которых теперь пряталась сила, способная изменить все. Он думал о Киаран, о том, как она страдает из-за потери своих способностей, как медленно теряет власть и уверенность в себе. О том, что знал с самого начала — если есть способ ей помочь, он воспользуется им, независимо от цены.

— Цена не имеет значения, — сказал он наконец, поднимая взгляд на Ирдвен. — Скажите мне, как это сделать.

Внезапно дверь покоев распахнулась с такой силой, что ударилась о стену. На пороге стоял запыхавшийся слуга — молодой парень, которого Дарнер помнил по кухне.

— Советница Ирдвен! — задыхаясь от бега, выпалил он. — Вы срочно нужны! Совет собрался без ведома королевы! Они говорят о регентстве!

Ирдвен резко поднялась, в ее глазах вспыхнул опасный огонь:

— Когда?

— Прямо сейчас! Они потребовали, чтобы королева явилась к ним для... для объяснений!

Дарнер тоже вскочил с места, чувствуя, как драконья сущность внутри него откликается на его гнев волной жара:

— Они посмели...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Они решили, что настал подходящий момент, — мрачно сказала Ирдвен, сворачивая свиток с ритуалом. — Пока ты здесь, пока Киаран одна и уязвима. Идем. Нужно остановить этот фарс, пока не стало слишком поздно.

Я проснулась от звука шагов в коридоре — слишком быстрых, слишком решительных для обычного утреннего часа. Рука машинально потянулась к тому месту, где должен был лежать Дарнер, но обнаружила лишь остывшие простыни. Он ушел рано, не разбудив меня, и хотя я понимала его потребность в уединении, тревога кольнула под ребрами. Поднявшись с постели, я увидела на столе те самые документы — освобождение и дорожную грамоту, которые подписала прошлой ночью дрожащей рукой. Они лежали нетронутыми, но я не знала, что это означает — что он еще не видел их или что решил не пользоваться дарованной свободой.

В дверь постучали — резко, настойчиво.

— Ваше Величество, — послышался голос, — совет требует вашего немедленного присутствия.

Требует. Не просит, не приглашает.

Требует.

Я быстро оделась, выбрав официальное платье темно-зеленого цвета. В зеркале отразилась бледная женщина с решительно сжатыми губами. На запястьях едва проступали чешуйки — тусклые, лишенные прежнего золотистого блеска.

В зале меня ждал полный состав совета. Все до единого — даже те, кто обычно находил причины для отсутствия на заседаниях. Я поняла, что это заранее спланированная акция, и сердце екнуло от предчувствия.

В кресле рядом с моим троном — кресле, предназначенном для королевского супруга или наследника — восседал Бремор. Самонадеянно, словно это место уже принадлежало ему по праву.

— Ваше Величество, — поднялся он, когда я вошла, но поклон был формальным, лишенным настоящего уважения. — Благодарим за столь быстрый отклик на наш призыв.

Я молча прошла к трону, чувствуя на себе десятки пар глаз. Каждый мой шаг оценивался, каждое движение анализировалось на предмет слабости. Села, выпрямив спину, и окинула собрание холодным взглядом.

— Излагайте суть дела, — сказала я ровно.

Бремор обменялся взглядами с несколькими советниками — очевидно, отрепетированный сигнал.

— Это не просьба, Ваше Величество, — начал он размеренно, словно читал заученную речь. — Это требование, основанное на древнем законе королевства. Правитель, не способный к трансформации, не может полноценно управлять драконьим народом.

Слова ударили меня, как физический удар, но я не позволила этому отразиться на лице.

— Я все еще королева по праву рождения, — ответила я твердо. — И по праву крови. Кровь моих предков течет в моих жилах, независимо от временных... затруднений.

— Кровь, которая более не проявляет драконьих качеств, — вмешался Элмор, пожилой советник, которого я когда-то считала союзником. Его слова прозвучали почти с сожалением, но решимость в голосе была непоколебимой. — Посмотрите на свои чешуйки, Ваше Величество. Они бледны, как у умирающего дракона.

По залу пробежал ропот одобрения. Я невольно сжала кулаки, и чешуйки на запястьях проступили отчетливее — действительно бледные, лишенные жизненной силы. В прежние времена они сияли, как расплавленное золото. Теперь напоминали потускневшую медь.

— Совет постановил, — продолжил Бремор, поднимаясь и обращаясь не столько ко мне, сколько к залу, — что в свете этих печальных обстоятельств требуется ритуал подтверждения силы. Завтра на рассвете. Если вы не сможете трансформироваться и совершить традиционный полет над королевством...

— То что? — спросила я жестко, хотя уже знала ответ.

— То вы будете признаны неспособной править, — закончил Талрин. — И регентство перейдет к достойному кандидату до избрания нового монарха.

К Бремору.

Он не сказал этого прямо, но все присутствующие понимали, о ком идет речь.

Я медленно обвела взглядом лица советников, пытаясь найти хотя бы одного союзника. Некоторые выглядели смущенными — видимо, не все были готовы к такой прямой конфронтации. Другие смотрели решительно, третьи — откровенно торжествующе, словно уже делили власть и влияние.

— Вы все поддерживаете это решение? — спросила я, и в моем голосе прозвучала опасная нота.

Дракон внутри меня, ослабленный, но не мертвый, зашипел от ярости.

— Большинство, Ваше Величество, — ответил Бремор с притворным сожалением. — Мы действуем исключительно в интересах королевства. Народ нуждается в сильном правителе, особенно в эти непростые времена.

— В таком случае, — я поднялась с трона, выпрямившись во весь рост, — как ваша королева, я...

Двери тронного зала внезапно распахнулись с таким грохотом, что задрожали витражи. На пороге стоял Дарнер, но в нем было что-то новое, незнакомое. Его глаза горели странным зеленым огнем — не человеческим светом, а чем-то более древним, более опасным. Таким светом я видела в зеркале собственные глаза, когда дракон во мне был силен.

— Хватит, — произнес он тихо, но голос разнесся по залу с такой силой, что советники невольно отшатнулись.

Он шел вперед, и в его движениях читалась необычная грация — плавная, хищная, словно он не шагал по каменному полу, а скользил. Дойдя до стола, он остановился рядом со мной, бросив на Бремора взгляд, от которого тот побледнел.

— Вам нужна демонстрация драконьей силы? — спросил Дарнер с опасной улыбкой, которая обнажила зубы. — Что ж, вы ее получите.

Он протянул правую руку ладонью вверх, и на ней вспыхнуло пламя — небольшое, но совершенно невозможное. Золотисто-зеленые языки огня танцевали над его кожей, не обжигая ее. Это было не обычное пламя, рожденное магией или алхимией. Это было истинное драконье пламя, которое могли создавать только те, в чьих жилах текла древняя кровь.

По залу пронеслись изумленные возгласы, кто-то ахнул, кто-то отступил назад.

— Невозможно, — прошептал Талрин, поднимаясь со своего места и пялясь на пламя в руке Дарнера. — Человек не может... Это нарушает все законы природы...

— Я давно не просто человек, — ответил Дарнер, и на мгновение его лицо изменилось.

Я видела, как на коже проступили тонкие золотистые чешуйки, как зрачки его глаз стали вертикальными, как в чертах лица появилось то хищное благородство, которое было свойственно истинным драконам. Затем все вернулось к норме, но этого мгновения было достаточно, чтобы потрясти всех присутствующих.

В этот момент в зал вошла Ирдвен, тяжело опираясь на свой резной посох. Она окинула собрание острым взглядом и негромко хмыкнула — звук, полный презрения.

— Решили устроить переворот в мое отсутствие? — спросила она с деланым удивлением. — Неразумно. Очень неразумно.

— Ирдвен, — Бремор попытался восстановить контроль над ситуацией. — Мы действуем строго по закону. Королева неспособна к трансформации. Дракон, который не может летать, не должен править драконьим народом.

— А человек, который может призывать драконье пламя, по вашему мнению, вообще не должен существовать, — парировала Ирдвен, указывая посохом на все еще горящую руку Дарнера. — И все же вот он, перед вами. Возможно, ваши представления о том, что возможно, а что нет, нуждаются в пересмотре.

Она медленно подошла к нам с Дарнером, и я почувствовала исходящую от нее силу — древнюю, спокойную, непоколебимую.

— Вы требуете ритуала подтверждения силы? — продолжила она, обращаясь к совету. — Прекрасно. Будет вам ритуал.

— Это бессмысленно, — возразил Элмор, но в его голосе уже слышались сомнения. — Все знают, что Ее Величество не может...

— Все знают очень мало, — резко оборвала его Ирдвен. — Ритуал состоится завтра на рассвете. И вы увидите истинную силу.

Бремор поклонился — формально, но с едва скрываемой насмешкой:

— Как скажете, Ирдвен. Но условия остаются неизменными. Если королева не продемонстрирует полную трансформацию и полет над королевством, совет будет действовать согласно древнему закону.

Он обвел взглядом советников, получая молчаливые кивки поддержки, затем снова посмотрел на меня:

— До завтра, Ваше Величество.

Когда советники покинули зал — кто-то поспешно, кто-то с демонстративным достоинством — я почувствовала, как подкашиваются ноги. Дарнер немедленно подхватил меня под руку, поддерживая.

— Что ты наделал? — прошептала я, глядя на него с изумлением и тревогой. — Они видели... они все видели твое пламя, твое лицо...

— Они увидели то, что должны были увидеть, — спокойно ответил он, сжимая мою руку. — Что я больше не просто человек. И что ты не одна в этой борьбе.

Я коснулась его лица дрожащими пальцами, словно пытаясь убедиться, что он реален, что это не сон или галлюцинация:

— Драконье пламя... Как это возможно? Люди не могут...

— Драконья сущность Вардена, — объяснила Ирдвен, подходя ближе. — После его смерти она не исчезла. Она нашла новый дом в том, кого считала родственным по крови и духу. В его брате.

— Но почему ты ничего не сказал мне? — Я перевела взгляд с Ирдвен на Дарнера, чувствуя смесь облегчения и обиды. — Когда это началось?

— Я сам только сегодня утром узнал правду, — честно ответил он. — Но изменения я чувствовал уже давно. Странные сны о полетах. Голоса на незнакомом языке. Это тепло внутри, которое становилось сильнее с каждым днем.

Я осторожно коснулась его груди через ткань рубашки. Под моей ладонью билось сердце — но не просто человеческое сердце. В его ритме чувствовалась частица того же огня, который когда-то пылал во мне с неудержимой силой.

— Ты... становишься драконом? — спросила я едва слышно.

— Я становлюсь чем-то иным, — тихо ответил Дарнер, накрывая мою руку своей. — Не совсем человеком, но еще не драконом. Чем-то средним, чего не было раньше. Но у меня достаточно силы, чтобы помочь тебе.

Ирдвен внимательно наблюдала за нашим разговором, и в ее древних глазах читалась печаль:

— Есть способ вернуть тебе способность к трансформации, — сказала она мне. — Древний ритуал передачи силы. Но это потребует жертвы.

Я мгновенно поняла, о чем она говорит, и резко отстранилась от Дарнера:

— Нет, — отрезала я. — Нет и еще раз нет. Я не позволю ему рисковать собой ради меня. Не после всего, что он уже потерял.

— Это не тебе решать, Киаран, — мягко, но твердо возразил Дарнер. — Ты дала мне свободу, помнишь? Сняла все клятвы и обязательства. И я выбираю использовать эту свободу, чтобы помочь тебе.

В мои покои мы вернулись втроем — я, Дарнер и Ирдвен. Дарнер помог мне сесть в кресло у камина, не выпуская мою руку из своей. Его пальцы были теплыми — теплее, чем должны быть у обычного человека, и я чувствовала под его кожей ту же энергию, которая когда-то пульсировала во мне.

— Объясни мне ритуал, — потребовала я, обращаясь к Ирдвен. — Все подробности. Я хочу знать, на что мы идем.

Старая драконица осторожно опустилась в противоположное кресло и достала из складок своей мантии древний свиток — такой старый, что пергамент казался готовым рассыпаться при малейшем прикосновении.

— Это очень древняя магия, — начала она, разворачивая свиток с особой осторожностью. — Редко используемая, потому что требует крайне специфических обстоятельств. Добровольная передача драконьей силы между существами, связанными глубокой связью.

Она развернула пергамент полностью, показывая нам странные символы — не обычные письмена, а что-то более древнее. Символы казались живыми в мерцающем свете камина, словно двигались и переплетались друг с другом.

— Изначально ритуал создавался для особых случаев, — продолжила Ирдвен, водя пальцем по строкам текста. — Когда дракон желал очень сильно продлить жизнь своего смертного сокровища, разделить с ним часть своей силы и долголетия.

— Но Дарнер не дракон, — возразила я.

— Не совсем дракон, — согласилась Ирдвен. — Но и не совсем человек. В нем есть драконья сущность — и не любая, а именно та, которая была украдена у тебя. Это создает уникальную связь между вами, которая теоретически делает ритуал возможным.

Она повернулась к Дарнеру, и в ее взгляде читалась тревога:

— Но я должна предупредить тебя, юноша. Это смертельно опасно. Ты еще не полностью интегрировал драконью сущность — она существует в тебе как отдельная сила, не до конца слившаяся с твоей человеческой природой. Отдав ее значительную часть, ты рискуешь нарушить хрупкий баланс, который поддерживает твою жизнь. Ты можешь потерять контроль над оставшейся силой... или потерять себя полностью.

Я резко поднялась с кресла, чувствуя, как дракон во мне просыпается от ярости:

— Нет! — Голос прозвучал громче, чем я намеревалась. — Я не позволю этого. Мы найдем другой способ. Должен быть другой способ!

— Другого способа нет, Киаран, — мягко, но непреклонно сказал Дарнер, поднимаясь следом за мной. — И ты это знаешь. Завтра на рассвете тебе нужно будет трансформироваться и полететь над королевством. Если ты не сможешь этого сделать, ты потеряешь трон. А королевство окажется в руках Бремора и тех, кто стоит за ним.

Он взял меня за плечи, заставляя посмотреть ему в глаза:

— Я не могу этого допустить. Не после всего, через что мы прошли. Не после того, как узнал, что значит иметь цель, ради которой стоит жить.

— Но цена... — прошептала я, чувствуя, как слезы жгут глаза. — Цена может быть твоя жизнь.

— Все будет хорошо, — сказал он твердо, и в его голосе звучала такая уверенность, что я почти поверила. — Я верю, что выживу. Ирдвен поможет мне контролировать процесс, направит ритуал правильно.

Старая драконица медленно кивнула:

— Я сделаю все, что в моих силах. Весь мой опыт, все мои знания будут направлены на то, чтобы защитить вас обоих. Но решение должно быть полностью осознанным. Дарнер, ты действительно понимаешь риск?

— Понимаю, — ответил он без колебаний. — И принимаю его. Добровольно и с полным пониманием последствий.

Он повернулся ко мне и внезапно улыбнулся — той самой ироничной улыбкой, которая когда-то заставила меня влюбиться в него:

— Знаешь, это даже забавно в каком-то смысле. Кто бы мог подумать полгода назад, что пленник однажды спасет свою тюремщицу?

Несмотря на всю серьезность ситуации, я не смогла сдержать слабую улыбку в ответ:

— Ты невыносим. Даже в такой момент находишь повод для шуток.

— О, да, — парировал он, касаясь моего лица. — Иначе как бы ты поняла, что это все еще я? Что драконья сущность не изменила меня до неузнаваемости?

Ирдвен деликатно откашлялась, прерывая наш эмоциональный обмен:

— Время не ждет. Нам нужно готовиться к ритуалу. Дарнер, тебе придется провести оставшиеся часы ночи в глубокой медитации, чтобы лучше почувствовать драконью сущность внутри себя, научиться управлять ее потоками. Киаран, тебе нужно восстановить силы — физические и ментальные. Завтра вам обоим понадобится вся ваша выдержка и воля.

Она поднялась, опираясь на посох:

— Я пойду готовить необходимые травы и защитные амулеты. Ритуал потребует особой подготовки места и времени.

Когда Ирдвен вышла, оставив нас одних, я почувствовала, как последние силы покидают меня. Подошла к Дарнеру и обняла его, прижимаясь всем телом, словно пытаясь впитать в себя его тепло, его присутствие, запомнить каждую деталь этого момента.

— Я боюсь, — призналась я в его плечо. — И не за трон, не за корону. За тебя. Я боюсь потерять тебя.

Дарнер крепко обнял меня в ответ, одной рукой поглаживая волосы:

— Не бойся. Я слишком упрям, чтобы умереть сейчас. Особенно когда наконец получил шанс увидеть мир с высоты настоящего драконьего полета.

Я подняла голову, заглядывая ему в глаза:

— Ты действительно чувствуешь это? Желание полететь?

— Постоянно, — признался он, и в его голосе слышалось удивление. — С каждым днем все сильнее и отчетливее. Иногда просыпаюсь среди ночи с ощущением, что мои руки превращаются в крылья, что моя кожа покрывается чешуей. Это... странно и пугающе. Но одновременно прекрасно, как будто я наконец нашел ту часть себя, которой всегда не хватало.

Я коснулась его лица, изучая знакомые черты:

— Если бы я знала, к чему все это приведет... В тот самый первый день, когда увидела тебя в тронном зале, гордого и непокорного...

— Ты бы все равно сделала то же самое, — мягко закончил он за меня. — Твой дракон выбрал меня не случайно. И как бы я ни сопротивлялся вначале, как бы ни злился на эту судьбу, теперь я благодарен за тот выбор.

Он наклонился и нежно поцеловал меня — долго, медленно, словно тоже пытался запомнить этот момент:

— А теперь мне действительно нужно подготовиться. Ирдвен права — медитация поможет мне лучше понять и контролировать силу, которая живет во мне.

Я неохотно отпустила его, чувствуя холод там, где секунду назад было его тепло:

— Будь осторожен. Драконья сущность может быть коварной, непредсказуемой. Не пытайся форсировать процесс, не рискуй больше необходимого.

— Я справлюсь, — уверенно сказал он, направляясь к двери. На пороге он обернулся и улыбнулся. — В конце концов, у меня был отличный учитель в искусстве укрощения драконов.

— Иди. Готовься. И обязательно вернись ко мне.

— Обещаю, — сказал он серьезно. — Что бы ни случилось завтра, я вернусь к тебе.

Когда дверь за ним закрылась, я осталась одна в своих покоях — наедине со страхами, надеждами и пониманием того, что завтра изменит нашу жизнь навсегда.

В одну сторону или в другую.

— Возможно, я единственный человек, который может спасти драконью королеву, — тихо произнес Дарнер, стоя посреди комнаты, которую Ирдвен подготовила для его медитации.

Помещение разительно отличалось от остальных покоев замка. Стены были покрыты древними фресками с изображениями драконов, а воздух пропитан запахом редких трав и ладана. Свечи расставлены особым образом — не для освещения, а для создания энергетических потоков, которые должны были помочь ему сосредоточиться.

— Ты уже не человек, — мягко возразила старая драконица, осторожно раскладывая защитные амулеты по углам комнаты. Каждый амулет она размещала точно в определенном месте, шепча слова на древнем языке. — И это только начало трансформации, которая ждет тебя впереди.

Дарнер медленно поднял руки перед лицом, изучая их в мерцающем свете свечей.

Под кожей, словно живые существа, временами проступали тонкие золотистые чешуйки — сначала едва заметные, потом все более отчетливые. Он сжал кулаки, и чешуйки исчезли, но ощущение чужеродной силы внутри осталось.

— Как странно, — прошептал он, не в силах скрыть изумление. — Всю жизнь я был просто вторым принцем из небольшого королевства. Тем, кто всегда оставался в тени старшего брата. Обычным человеком с обычной судьбой. А теперь...

— А теперь ты становишься чем-то значительно большим, — мягко закончила за него Ирдвен, заканчивая приготовления. — Судьба редко предупреждает нас о своих планах, Дарнер. Она просто ставит нас перед выбором и смотрит, как мы на него отреагируем.

Она указала на центр комнаты, где мелом и специальным порошком был начерчен сложный магический узор — переплетение кругов, древних символов и драконьих рун. Узор казался живым в колеблющемся свете, словно энергия пульсировала по его линиям.

— Садись в самый центр, — сказала Ирдвен. — И помни главное: что бы ты ни увидел в медитации, что бы ни почувствовал, какие бы образы ни предстали перед тобой — все это часть тебя теперь. Часть той силы, которая живет в твоей крови. Не пытайся бороться с ней или отвергать ее. Прими. Позволь ей стать твоей.

23. Отдавший все

Первые лучи рассвета пробились сквозь восточные окна древнего храма, окрашивая каменные своды в золотистые и багровые тона. Я стояла в центральной зале, облаченная в церемониальную мантию из тончайшего черного шелка с золотым шитьем — традиционные цвета драконьей королевской власти. Корона давила на голову непривычной тяжестью, словно напоминая о грузе ответственности, который сегодня могу потерять навсегда.

Вокруг меня собрался полный состав совета. Лица советников выражали смесь любопытства, тревоги и плохо скрываемого ожидания.

Бремор занял место справа от алтаря, его поза излучала уверенность человека, который считает победу предрешенной. В глубине зала, у колонн, стояли стражники в полном вооружении — официально для церемониального эскорта, но я понимала истинную причину их присутствия. На случай, если все пойдет не так, как планирует совет.

— Время приближается, Ваше Величество, — произнес Бремор, и в его голосе звучала едва прикрытая фальшивая забота. — Надеюсь, вы готовы продемонстрировать всем присутствующим вашу неоспоримую драконью силу?

Я не удостоила его ответом, продолжая смотреть на массивные двери в восточной части храма. Именно оттуда должны были появиться Дарнер и Ирдвен. После той долгой ночи подготовки к ритуалу я не видела ни одного из них, и тревога грызла меня изнутри, несмотря на все попытки сохранить королевское достоинство.

— Боюсь, ваш... личный фаворит решил не присутствовать при вашем публичном унижении, — продолжил Талрин, заметив направление моего взгляда. В его тоне читалось злобное удовлетворение. — Весьма разумный выбор с его стороны. Я слышал от слуг, что вы даже освободили его от всех обязательств? Возможно, принц уже на пути в свое родное королевство, подальше от здешних... неприятностей.

По залу пробежал многозначительный шепоток. Советники переглядывались, а кто-то даже не скрывал усмешек. Я сжала кулаки так сильно, что костяшки побелели, и бледные чешуйки на запястьях — жалкое подобие прежнего великолепия — едва заметно сверкнули в утреннем свете.

— Талрин, — произнесла я холодно, вкладывая в голос всю ледяную властность, на которую была способна, — если вы закончили с досужими предположениями, предлагаю перейти непосредственно к ритуалу. Время не ждет.

Я поднялась на небольшое возвышение в центре зала, где располагался древний алтарь — массивная плита из черного мрамора, покрытая рунами, которые помнили первых драконьих королей. Высоко под сводчатым потолком храма зиял круглый проем — драконьи врата, через которые истинные драконы вылетали после трансформации. Сейчас сквозь этот проем лились лучи восходящего солнца, образуя на каменном полу яркий золотой круг.

— Согласно древнему закону наших предков, — начал старейший советник, разворачивая пергамент с текстом ритуала, — правитель драконьего королевства должен продемонстрировать полную трансформацию и совершить традиционный полет над столицей на восходе солнца. Если монарх не способен выполнить это священное требование, совет получает неоспоримое право назначить регента или избрать нового правителя.

Я кивнула, показывая, что понимаю и принимаю условия. Хотя внутри все сжималось от страха и отчаяния — я знала, что не смогу трансформироваться. Драконья сущность внутри меня была слишком слаба, слишком истощена.

— Вы готовы начать ритуал, Ваше Величество?

— Я готова, — ответила я, делая шаг вперед в круг солнечного света.

В этот самый момент массивные двери храма распахнулись с громким скрежетом. Ирдвен вошла первой, тяжело опираясь на свой резной посох, но в ее походке читалась непоколебимая решимость. За ней следовал Дарнер, и при виде его многие из присутствующих не смогли сдержать удивленных возгласов.

Он действительно был бледен после ночи медитации, но его глаза... его глаза светились необычным изумрудно-зеленым огнем, каким не мог светиться человеческий взгляд. Вдоль шеи и на открытых участках рук отчетливо проступали золотистые чешуйки — не тусклые и бледные, как мои, а яркие, переливающиеся, полные жизненной силы.

Он шел ко мне уверенным шагом, и в каждом его движении чувствовалась та грация, которая была свойственна истинным драконам.

— Что это означает? — воскликнул Талрин, когда Дарнер и Ирдвен приблизились к алтарю. — Какие игры вы затеяли, старуха?

— Это означает, что ритуал действительно будет проведен по всем древним правилам, — спокойно ответила Ирдвен, занимая место слева от алтаря. — Но с некоторыми... дополнениями, о которых вы, возможно, не знали.

В ее голосе звучала такая уверенность, что даже Бремор на мгновение растерялся. А я смотрела на Дарнера и чувствовала, как в груди рождается что-то, похожее на надежду.

— Какие еще изменения? — нахмурился Талрин, и в его голосе звучало плохо скрываемое раздражение. — Закон предельно ясен и не терпит двусмысленных толкований: королева должна трансформироваться. Сама. Без всякой посторонней помощи и магических ухищрений.

— Именно это и произойдет, — спокойно ответила Ирдвен, опираясь на посох и окидывая собравшихся проницательным взглядом. — Но прежде, чем мы приступим, я должна рассказать всем присутствующим о древнем ритуале, который сегодня будет возрожден после многих веков забвения.

Она обвела взглядом лица советников, задержавшись на каждом:

— В самые темные времена нашей истории, когда драконья сила королевского рода иссякала под ударами врагов или проклятий, существовал священный способ ее восстановления. Добровольная жертва во имя любви. Свободный выбор отдать часть своей сущности тому, кого любишь больше собственной жизни.

— Это всего лишь легенды, — пренебрежительно махнул рукой Бремор, но в его голосе прозвучала неуверенность. — Красивые старые сказки, которыми пугают драконят перед сном.

— Отнюдь не легенды, — твердо возразила Ирдвен. — Подлинная история. Забытая современниками, но от этого не менее реальная.

Она указала посохом на Дарнера, привлекая к нему всеобщее внимание:

— Когда принц Варден был убит, его украденная драконья сущность не исчезла в небытии, как многие полагали. Она нашла новый сосуд — в том, кто был связан с ним узами крови и души. В его единственном брате.

По залу прокатился ропот изумления и недоверия. Я смотрела на Дарнера, чувствуя, как тревога и надежда борются в моей груди. Его лицо оставалось спокойным, но я видела напряжение в линии плеч, в том, как он сжимал и разжимал кулаки.

— Принц Дарнер теперь несет в себе часть той самой драконьей сущности, которая была украдена у нашей королевы, — продолжила Ирдвен, ее голос звучал все увереннее. — И сегодня, в этот священный час рассвета, он добровольно возвращает эту силу ее законной владелице.

— Это совершенно невозможно! — воскликнул один из младших советников, вскакивая со своего места. — Человек физически не может нести в себе драконью сущность! Это противоречит всем законам природы!

— Посмотрите внимательнее, — спокойно сказала Ирдвен, указывая на Дарнера. — И скажите мне: разве он все еще просто человек?

Дарнер медленно поднял правую руку ладонью вверх. На мгновение в храме воцарилась абсолютная тишина — на его ладони снова вспыхнуло небольшое, но совершенно немыслимое пламя. Золотисто-зеленые языки огня танцевали над его кожей, не обжигая ее, — истинное драконье пламя, которое могли создавать только те, в чьих жилах текла древняя кровь.

— Даже если... даже если это правда, — наконец произнес Талрин, но его голос звучал гораздо менее уверенно, — подобный ритуал не предусмотрен нашими законами. Это беспрецедентно и...

— Это древнее право, — резко перебила его Ирдвен. — Более древнее, чем ваш совет и все ваши писаные законы. Священное право драконьей крови и истинной любви, которое не нуждается в чьем-либо одобрении.

Она повернулась к нам с Дарнером, и в ее древних глазах читалась смесь торжественности и печали:

— Вы готовы? Понимаете ли вы оба всю серьезность того, на что идете?

Дарнер кивнул, не колеблясь ни секунды, и шагнул ко мне. Наши взгляды встретились — в его изумрудных глазах горела непоколебимая решимость, в моих же он, наверное, видел страх пополам с благодарностью.

— Не делай этого, — прошептала я, касаясь его лица дрожащими пальцами. — Цена может оказаться слишком высокой. Я не переживу, если потеряю тебя.

— Это мой выбор, Киаран, — тихо ответил он, накрывая мою руку своей. — Мой собственный, свободный выбор. Я принимаю его полностью, со всеми последствиями.

Ирдвен торжественно достала из глубоких складок своей мантии небольшой церемониальный кинжал. Его рукоять была выполнена в виде дракона из темного металла, а лезвие мерцало в лучах рассвета каким-то внутренним светом.

— Кровь к крови, сердце к сердцу, — произнесла она древние слова ритуала. — Душа к душе. Начнем священный обряд возвращения.

Она осторожно провела острием кинжала по ладони Дарнера — неглубоко, но достаточно, чтобы выступила кровь. Затем точно так же надрезала мою ладонь. Когда наши окровавленные руки соединились, по храму прокатился восхищенный вздох: вокруг нас возник сияющий золотисто-зеленый ореол, пульсирующий в такт нашим сердцам.

— То, что было украдено, возвращается по праву, — произнесла Ирдвен, ее голос зазвучал с особой силой. — То, что было насильно разделено, соединяется вновь по воле любящих сердец.

Дарнер резко вздрогнул, когда энергия — горячая, живая, знакомая — начала перетекать от него ко мне. Я чувствовала, как его золотистые чешуйки постепенно тускнеют, теряя яркость, а мои, напротив, начинают приобретать то самое сияние, которого так долго не было.

— Достаточно, — прошептала я, ощущая, как драконья сила возвращается в мои вены, наполняя каждую клетку тела. — Дарнер, ты отдаешь слишком много. Остановись!

— Все происходит по моей воле, — выдохнул он сквозь стиснутые зубы. Его лицо исказилось от боли, но руки держали мою ладонь крепко, не позволяя разорвать связь. — Возьми все, что тебе нужно. Возьми всю силу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Внезапно ореол вокруг нас вспыхнул с такой ослепительной яркостью, что советники и лорды отшатнулись к стенам, прикрывая глаза руками и мантиями. Свет был не просто ярким — он пульсировал, живой и горячий, как сердцебиение самой магии.

Я почувствовала, как драконья сила хлынула в мое тело мощным потоком, наполняя каждую клетку, каждый нерв. Мои чешуйки вспыхнули золотым сиянием — не тусклым отблеском прежних дней, а истинным, ослепительным блеском древней силы. Внутренний дракон, так долго дремавший в глубине моей души, пробудился с торжествующим рыком, который эхом отозвался в каменных стенах храма.

Но вместе с силой пришло понимание ужасающей цены.

— Дарнер! — воскликнула я, видя, как он медленно оседает на каменный пол. — Нет! НЕТ!

Было поздно.

Его тело начало распадаться золотистыми чешуйками — совсем как тогда, когда умер Варден. Но на этот раз процесс шел по-другому, медленнее и мучительнее. Чешуйки отделялись одна за другой, словно каждая уносила с собой частичку его души, его сущности, его смеха.

— Что происходит?! — в ужасе закричал кто-то из советников. — Остановите это!

— Цена возвращения силы, — ответила Ирдвен, и в ее голосе звучала такая печаль, что мне захотелось завыть. — Он отдает слишком много. Намного больше, чем я предполагала. Связь между ними оказалась глубже, чем мы думали.

Я рухнула на колени рядом с Дарнером, обхватив его лицо дрожащими ладонями. Его кожа уже становилась прозрачной, сквозь нее проступал золотистый свет.

— Останься со мной, — умоляла я, и голос мой сорвался на крик. — Не смей меня покидать! Я не хочу такой цены! Возьми силу обратно, возьми все обратно!

Мое сокровище.

Мое единственное, драгоценное сокровище растворялось у меня в руках, и я ничего не могла сделать. Дракон во мне выл от отчаяния — не просто от потери любимого, а от утраты сокровища. Самого главного, самого ценного, что у меня было. Того, ради чего я готова была отдать корону, королевство, собственную жизнь.

— Не уходи от меня, — шептала я, прижимаясь лбом к его лбу. — Прошу тебя, не оставляй меня одну. Что мне делать без тебя? Как жить без тебя?

Дарнер слабо улыбнулся, и в этой улыбке все еще читалась та самая ирония, которая заставила меня влюбиться в него с первого взгляда:

— Стоило увидеть, как могущественная драконья королева просит о чем-то... — прошептал он, голос становился все тише. — Кто бы мог подумать, что я доведу тебя до мольбы...

— Дарнер, не смей! — Я тряслась всем телом, чувствуя, как он ускользает от меня. — Не смей меня оставлять! Я приказываю тебе остаться!

Но его глаза уже закрылись, и последние золотистые чешуйки отделились от его тела, взлетев в воздух и медленно кружась в лучах восходящего солнца.

Я осталась одна, сжимая в руках пустоту там, где секунду назад было мое сокровище. Сила вернулась ко мне полностью — я чувствовала ее мощные потоки в каждой вене, слышала торжествующий рык дракона в своей душе. Но какой смысл в силе, если рядом нет того, ради кого стоит ее использовать?

— Верни его мне, — прошептала я, поднимая глаза на Ирдвен. — Верни его немедленно.

— Я не могу, дитя мое, — печально ответила старая драконица. — Такова цена древней магии. Он отдал слишком много себя.

Тогда я запрокинула голову и издала крик — не человеческий, а драконий, полный такой боли и ярости, что каменные стены храма задрожали. Это был крик дракона, потерявшего единственное сокровище. Крик, способный разорвать небеса пополам.

24. Сильная королева

Тело Дарнера окончательно рассыпалось золотыми чешуйками. Они взлетели в воздух, медленно кружась в лучах восходящего солнца, словно последнее прощание. Я издала еще один крик — не человеческий стон горя, а пронзительный драконий рык, от которого задрожали древние камни храма. Боль и ярость слились в один огненный поток, и мое тело начало стремительно трансформироваться.

Кости ломались и срастались заново, кожа покрывалась чешуей, из спины прорывались крылья. Но на этот раз превращение шло легко, естественно — вернувшаяся сила пела в каждой клетке. Черная с золотыми отблесками драконица возникла в центре храма, мои крылья раскрылись во всю ширину, едва помещаясь между колоннами, а глаза горели яростным пламенем мщения.

Бремор и советники в ужасе отступили к стенам, наконец-то осознав, с чем имели дело. Их высокомерные лица исказил животный страх.

— Ваше Величество! — завопил Бремор, прижимаясь спиной к каменной стене. — Мы... мы лишь исполняли свой долг перед королевством!

Я была вне себя от гнева.

Долгие годы я терпела их интриги, их насмешки, их попытки подорвать мою власть. Вы хотели сильную королеву. О, вы получите ее сполна!

Слишком долго я играла в цивилизованность. Они правы были — и сейчас увидят все, к чему стремились.

Первый поток драконьего огня я направила прямо на Бремора. Он даже не успел закричать — просто вспыхнул, как сухая ветка. Запах горящей плоти наполнил храм, и это было прекрасно. Я наслаждалась его предсмертным ужасом, тем, как его самоуверенная усмешка растаяла в огне.

Вот так.

Мама не успела тебя спалить. Но я это сделала!

Талрин попытался трансформироваться — его тело начало покрываться тусклыми коричневыми чешуйками, но он был слишком медленным. Мои когти разорвали его пополам прежде, чем он успел обрести крылья. Кровь брызнула на древний алтарь, и я облизала морду, чувствуя металлический привкус мщения.

— Пожалуйста! — взмолился Торвин - начальник стражи, нелепо закрываясь руками, словно это могло спасти его от драконьего пламени. — У меня есть дети!

А у меня было сокровище, — прорычала я мысленно. Единственное, что делало мою жизнь стоящей. И ты помогал его у меня отнять.

Огонь поглотил его медленно — я специально ослабила пламя, чтобы он успел прочувствовать каждую секунду агонии. Его крики эхом отдавались в храме, и это была музыка для моих ушей.

Еще один попытался спрятаться за колонной, но разве можно спрятаться от дракона в его собственном логове? Я смела колонну ударом хвоста, и он покатился по полу, как жалкая кукла. Когда мои когти вонзились в его грудь, он захрипел что-то о милосердии.

Милосердие? Где было ваше милосердие, когда вы планировали мое свержение? Когда смеялись за моей спиной? Когда довели до смерти единственного, кого я любила?

Я разжала когти, и он упал. Одного взмаха крыла хватило, чтобы швырнуть его в стену с такой силой, что кости затрещали, как сухие ветки.

Пятый предатель — молодой советник — рыдал, стоя на коленях посреди зала:

— Я не хотел! Меня заставили! Я всегда был верен вам!

Лжец! Ты голосовал за мое свержение. Ты смеялся, когда говорили о моей слабости.

Пламя объяло его последним, и я смотрела, как он корчится в агонии, не испытывая ничего, кроме холодного удовлетворения.

Драконья королева отчаянно любила свое сокровище. И да — я действительно сожгла бы половину королевства, всю страну, весь мир, если бы это могло вернуть мне Дарнера.

Когда последний крик затих, я поднялась во весь рост и взвыла — долго, протяжно, выплескивая всю боль и ярость в этот звук.

Храм содрогался от эха моего горя.

Оставшиеся советники жались к стенам, их лица были мертвенно-бледными. Стражники бросали оружие и бежали к выходам. Пусть бегут. Пусть расскажут всему королевству, что произошло с теми, кто посмел тронуть сокровище дракона.

Я не хотела превращаться обратно в человека. Зачем? В этом мире больше не было ничего, ради чего стоило быть слабой и уязвимой.

И тут я заметила, что Ирдвен смотрит не на меня, а куда-то в сторону, туда, где все еще кружились золотые чешуйки Дарнера.

Ее древние глаза широко раскрылись от изумления.

— Моя королева, — прошептала она дрожащим голосом, — смотри!

И тут произошло нечто совершенно невероятное. Золотые чешуйки, что кружили в воздухе — все, что осталось от моего сокровища, — внезапно изменили траекторию полета. Они начали двигаться с какой-то новой целеустремленностью, собираясь вместе, словно повинуясь невидимой воле.

Я замерла, не смея дышать, наблюдая, как чешуйки формируют контур... дракона.

Сначала это был лишь золотистый силуэт, мерцающий в лучах восходящего солнца.

Но постепенно он становился все более отчетливым, плотным, реальным. Появились мощные крылья, длинный хвост, гордо поднятая голова с теми самыми изумрудными глазами, которые мой дракон узнал с первого взгляда.

Золотой дракон — величественный, прекрасный — сформировался полностью и поднял голову, встречаясь со мной взглядом. В этих глазах читалось узнавание, изумление, и что-то еще... что-то глубоко знакомое и бесконечно дорогое.

— Великие драконы всех времен! — воскликнула Ирдвен, ее голос дрожал от потрясения. — Полная трансформация! Человек превратился в истинного дракона! Такого не случалось уже тысячу лет!

Золотой дракон неуверенно расправил крылья, словно пробуя их в первый раз, удивляясь их размаху и силе. Затем издал негромкий рык, и в его интонациях я узнала что-то невероятно родное — насмешливость и нежность, которые всегда звучали в голосе Дарнера.

Я склонила огромную голову, не веря своим глазам, боясь, что это мираж, рожденный отчаянием. Но золотой дракон приблизился ко мне, его движения стали увереннее, и наши морды соприкоснулись в жесте, который был понятен даже в драконьей форме — нежность, признание, невероятная радость встречи.

Он потерся об меня.

— Киаран? – услышала я прямо у себя в голове. — Ваша Чешуйчатость, что с вами?

Мне казалось, я прямо сейчас умру от счастья.

Я стукнула в его грудь лбом и застыла. Не в силах даже мыслить.

— Это невозможно, — прошептала Эльвиера, одна из немногих выживших советниц, отступая еще дальше к стене. — Такого просто не может быть. Люди не превращаются в драконов!

— Может быть, — возразила Ирдвен, в ее древних глазах плясали огоньки восторга. — Когда любовь сильнее смерти. Когда жертва приносится добровольно, с абсолютно чистым сердцем. Самое мощное заклинание в мире — это любовь драконьей королевы к своему сокровищу. И нет силы более могущественной.

Она повернулась к перепуганным советникам, и в ее улыбке читалось злорадное удовлетворение:

— Вы хотели увидеть трансформацию и ритуальный полет над столицей? Что ж, сегодня вы получите намного больше, чем просили. Над королевством будут парить два дракона.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мы с Дарнером одновременно взмыли к круглому проему в потолке храма.

Драконьи врата, созданные для полетов наших предков, впервые за много лет выполнили свое истинное предназначение. Мы вылетели в ясное утреннее небо, и я почувствовала такую свободу, такое неописуемое счастье, что захотелось кричать от радости.

Наши силуэты — черный с золотыми отблесками и целиком золотой — кружили над городом, поднимаясь все выше и выше. Мы играли в воздушных потоках, гонялись друг за другом, выделывали немыслимые виражи. Дарнер оказался прирожденным летуном — его движения были грациозными и точными, словно он родился с крыльями.

Жители столицы высыпали из домов, показывая пальцами в небо, где разворачивалось невиданное зрелище. Дети смеялись и хлопали в ладоши, взрослые замирали в благоговейном молчании. Танец двух драконов — черного и золотого, кружащихся друг вокруг друга в безупречной гармонии — был прекрасен, как древняя легенда, ожившая на их глазах.

В храме Ирдвен наблюдала за пораженными лицами уцелевших советников, ее улыбка становилась все шире:

— Полагаю, вопрос о регентстве окончательно снят с повестки дня, — произнесла она с едва скрываемым торжеством. — Или кто-то из присутствующих все еще сомневается в способности нашей королевы править?

Никто не осмелился возразить. Несколько человек даже опустились на колени — не от страха, а от искреннего восхищения. Драконья королева не только вернула свою силу, но и обрела равного себе союзника, спутника, которому можно доверить небеса.

— А теперь, — продолжила Ирдвен, опираясь на посох и окидывая выживших властным взглядом, — предлагаю дождаться возвращения Их Величеств и обсудить некоторые... существенные кадровые перестановки в совете. Думаю, освободилось несколько вакансий.

Королевский двор был очищен от всех лишних предметов — скамеек, статуй, декоративных урн, всего, что могло пострадать от неловкого движения огромного хвоста. Я приказала стражникам образовать широкий круг по периметру, удерживая любопытных придворных на безопасном расстоянии. Некоторые из них все еще бледнели при виде золотого дракона — память о недавней расправе с заговорщиками была слишком свежа.

В центре двора, расправив крылья так, что их размах едва умещался между колоннами, стоял мой возлюбленный в драконьей форме. Солнечный свет играл на его золотой чешуе, каждая пластинка сверкала как отполированный металл. Изумрудные глаза с вертикальными зрачками выражали смесь концентрации и нарастающего раздражения — знакомое мне выражение, которое Дарнер носил, когда что-то упорно не поддавалось его пониманию.

Я медленно обходила его по кругу, изучая напряжение в каждой линии его драконьего тела. Третья неделя тренировок, а результат все тот же — он не мог снова стать человеком.

— Соберись, — произнесла я спокойно, останавливаясь перед его мордой и кладя ладони на теплую чешую. — Сосредоточься на ощущении своего человеческого тела. Вспомни, как чувствуются твои руки, твои пальцы.

«Я пытаюсь уже третью неделю!» — раздраженно прозвучал в моей голове его голос.

— Терпение, принц, — Ирдвен наблюдала за тренировкой, опираясь на свой древний посох. В ее седых глазах читалась смесь профессионального интереса и сочувствия. — Обычно юные драконы годами учатся контролировать обе формы. У них есть время привыкнуть к двойственности своей натуры, они растут с пониманием того, что являются и тем, и другим одновременно. Вы же получили эту способность внезапно, без какой-либо подготовки. Ваша человеческая психика сопротивляется изменению — это естественная защитная реакция.

Золотой дракон фыркнул, выпустив из ноздрей две струйки серебристого дыма. Я почувствовала знакомый запах озона и металла — аромат его магии.

«Прекрасно, — его мысленный голос звучал с горькой иронией. — Значит, я обречен годами не помещаться в двери, разбивать мебель хвостом и спать во дворе, потому что ни одна постель в замке не выдержит дракона».

Я не смогла сдержать улыбку.

— По крайней мере, твое чувство юмора осталось при тебе, — заметила я, поглаживая его морду. — И летаешь ты уже вполне прилично.

Дарнер горделиво выпрямился при этой похвале — явно полеты давались ему легче, чем трансформации. Но его массивный хвост при этом непроизвольно дернулся и снес один из тренировочных щитов, оставленных стражниками у края двора. Деревянная конструкция с грохотом рухнула, щепки разлетелись во все стороны.

Стражники нервно вздрогнули и отступили еще дальше, а несколько придворных дам испуганно охнули. Ирдвен покачала седой головой:

— Возможно, стоит продолжить тренировки за пределами дворца. В горах есть просторные долины, где принц не сможет случайно что-нибудь разрушить.

«Или кого-нибудь, — мрачно добавил Дарнер, виновато поглядывая на обломки щита. — Я начинаю понимать, почему люди боятся драконов. Мы действительно разрушаем все вокруг себя одним своим присутствием».

— Ты не разрушаешь, — твердо сказала я. — Ты просто еще учишься. Каждый дракон проходит через это. Даже я в детстве случайно сожгла половину библиотеки, пытаясь чихнуть.

«Но ты была ребенком. А я взрослый мужчина, который внезапно обнаружил, что не может контролировать собственное тело».

Зал претерпел те же изменения, что и двор. Массивные кресла и столы отодвинули к стенам, освободив центральную часть для огромного золотого дракона, который едва помещался между мраморными колоннами. Советники, все еще не привыкшие к новому облику принца, старались держаться от него подальше, но при этом не сводили глаз с его величественной и одновременно пугающей фигуры.

Я восседала во главе стола в черном бархатном платье, корона тяжело покоилась на моих волосах. Спина прямая, руки сложены на подлокотниках — воплощение королевской власти, которую мне пришлось отвоевывать с боем.

— Марек, ваш отчет о заговорщиках? — обратилась я к советнику.

Это был тот самый человек, который когда-то робко возражал против моего свержения с престола. Теперь он нервно поклонился, бросив осторожный взгляд на неподвижного дракона. Зеленые глаза Дарнера следили за каждым его движением с хищным вниманием — даже в драконьей форме он сохранял способность читать людей.

— Союзники покойного советника Бремора арестованы, Ваше Величество, — голос бриста слегка дрожал. — Мы... мы рекомендуем изгнание вместо более... радикальных мер.

Я почувствовала, как в моем сознании промелькнула ироничная мысль Дарнера: «Интересно, их внезапное милосердие никак не связано с присутствием в зале двух драконов? Один из которых уже продемонстрировал, что происходит с предателями?»

Едва заметная улыбка тронула мои губы, но голос остался ледяным:

— Нет. Заключение. Пожизненное. Без права трансформации.

«Ты сурова сегодня, моя мстительная повелительница. Смею заметить, настоящая драконица. С драконьими ценностями. Все, как заказывали», — заметил Дарнер, и в его ментальном голосе звучало одобрение.

«Им требовалась жесткая рука, — ответила я мысленно, не изменив выражения лица. — Пусть пожинают плоды своих трудов. Милосердие для слабаков».

Советники переглянулись, но никто не осмелился возразить.

Присутствие золотого дракона, положившего огромную голову у моих ног на лапы, делало любые протесты крайне неразумными. Я видела, как несколько из них нервно сглатывали, когда Дарнер поворачивал голову в их сторону.

Следующие полчаса прошли в обсуждении торговых соглашений, налогов и прочих рутинных дел управления государством. Дарнер играл роль молчаливого, но внушительного присутствия — иногда он медленно моргал своими огромными глазами, иногда слегка шевелил хвостом. Каждое его движение заставляло советников вздрагивать и говорить быстрее.

Когда последний советник покинул зал, кланяясь до земли и пятясь к выходу, не решаясь повернуться спиной к дракону, я положила ладонь на голову Дарнера.

— Твое присутствие определенно делает их более сговорчивыми, — заметила я, поглаживая его морду.

«Это чистое запугивание! — возмутился он, но в его изумрудных глазах плясали золотые искорки веселья. — Никогда бы не подумал, что грозная драконья королева опустится до таких простых психологических методов».

— Я просто использую имеющиеся преимущества, — лукаво улыбнулась я. — Например, устрашающего золотого дракона, который так выразительно моргает в самые драматичные моменты.

«Я не моргал выразительно, — с достоинством возразил он. — Я просто... обдумывал их предложения и выражал свое мнение невербально».

— Конечно, дорогой. Твое "невербальное мнение" заставило нового советника заикаться, когда он докладывал о состоянии казны.

«А может, он заикался, потому что половину денег украл?» — предположил Дарнер с подозрением.

Я нахмурилась. В драконьей форме его инстинкты обострялись — он чувствовал ложь и обман гораздо лучше, чем в человеческом облике.

— Ты думаешь, он нечист на руку?

«Уверен. Когда он говорил о налогах с восточных провинций, его пульс учащался. А еще от него пахло страхом — не тем страхом, который вызываю я, а более глубоким. Виной».

— Интересно, — протянула я задумчиво. — Значит, завтра устроим ему небольшую проверку. Ты не против еще раз сыграть роль грозного дракона?

«О, ваша всепроникающая проницательность, для вас — что угодно, — в его мысленном голосе звучала нежность. — Но признаюсь, начинаю получать удовольствие от того, как они трясутся в моем присутствии. Это определенно эффективнее длинных речей о справедливости и законности».

— Осторожно, принц, — предупредила я, но тон мой был скорее игривым. — А то превратишься в настоящего дракона-тирана.

«С такой королевой рядом? Никогда».

После месяца изнурительных тренировок я стояла в тени колоннады внутреннего двора, наблюдая за очередной попыткой Дарнера. Он замер в центре каменного круга, сосредоточенно закрыв глаза. Его человеческое тело было наполовину покрыто золотистыми чешуйками — трансформация застыла на том самом месте, где всегда останавливалась, словно упираясь в невидимую стену.

Пот блестел на его лбу от напряжения. Я чувствовала через нашу ментальную связь, как он борется с собственным страхом, пытаясь принять то, что казалось ему чуждым и неконтролируемым.

— Не борись с драконьей сущностью, — мягко наставляла Ирдвен, обходя его по кругу с древним посохом в руках. — Ты не должен выбирать между человеком и драконом. Ты — их единство. Не два существа в одном теле, а одно существо с двумя формами.

Дарнер дрогнул, и золотые чешуйки на его коже засветились ярче. Но затем свечение погасло, и он снова застыл в неполной трансформации.

Я молча наблюдала, чувствуя каждый всплеск отчаяния.

«Я не могу, — его мысленный голос был полон отчаяния. — Что-то блокирует меня изнутри».

— Что именно ты чувствуешь, когда пытаешься завершить трансформацию? — спросила я, выходя из тени.

«Страх, — честно ответил он, не открывая глаз. — Страх того, что если я полностью стану драконом, то не смогу вернуться. Что человеческая часть меня исчезнет навсегда».

Ирдвен остановилась и посмотрела на меня многозначительно. Мы обе понимали — проблема была не в технике трансформации. Проблема была в том, что Дарнер до сих пор воспринимал свою драконью природу как угрозу своей человечности.

— Тогда не думай о трансформации, — сказала я, подходя к нему. — Думай обо мне. О нас. О том, что ты не можешь потерять себя, потому что я всегда верну тебя обратно.

Его глаза распахнулись, и в них мелькнула надежда.

«Ты обещаешь?»

— Обещаю. — Я взяла его руки в свои, не обращая внимания на острые чешуйки. — Я никогда не позволю тебе потеряться. Ни в какой форме.

Дарнер кивнул и снова закрыл глаза. Но на этот раз его дыхание стало спокойнее, плечи расслабились. И тогда произошло то, чего мы ждали так долго.

Внезапно тело Дарнера окутало яркое золотое сияние — не резкое и болезненное, как обычно, а мягкое, естественное. Когда свет усилился, я увидела, как его фигура увеличивается, как человеческие черты сменяются драконьими. Полная трансформация заняла всего несколько секунд.

Золотой дракон открыл изумрудные глаза и тут же снова засиял. Обратное превращение прошло так же легко и быстро. Когда сияние рассеялось, передо мной стоял Дарнер в человеческом облике — обнаженный, слегка дрожащий, но с торжествующей улыбкой на лице.

Его глаза оставались зелеными, но зрачки были вертикальными — след драконьей трансформации, который, как объяснила Ирдвен, может сохраняться еще несколько часов.

— Я сделал это! — воскликнул он, разглядывая свои руки с таким восторгом, словно видел их впервые. — Пальцы! Настоящие человеческие пальцы! Я скучал по возможности переворачивать страницы книг, не разрывая их случайно когтями!

Я не смогла сдержаться и бросилась к нему, обнимая так крепко, что он слегка задохнулся:

— Я знала, что ты справишься! Я всегда в это верила!

— А я нет, — признался он, зарываясь лицом в мои волосы. — Но ты была права. Когда я перестал бороться с собой и просто... позволил этому случиться, все стало легко.

Ирдвен удовлетворенно кивнула, наблюдая за нашими объятиями с мудрой улыбкой:

— Превосходно. Теперь, когда вы освоили базовый контроль, можно переходить к следующему этапу. — Ее выражение стало более серьезным. — Вы сможете встретиться с вашими родителями, принц. Они должны увидеть вас собственными глазами.

Дарнер напрягся в моих объятиях, и я почувствовала, как радость от успеха сменяется тревогой:

— Они все еще не верят?

— Королевская чета Тримиана прислала очередное требование вернуть им ваше тело для погребения, — мрачно ответила старая драконица. — Они считают, что мы обманываем их, скрывая вашу смерть. Более того, они обвиняют Киаран в убийстве собственного фаворита ради захвата власти.

Интересно, о какой власти речь?

Я почувствовала, как в груди вспыхивает гнев. Родители Дарнера упорно отказывались верить в то, что их сын жив и стал драконом.

— Что еще хуже, — продолжила Ирдвен, — они начали собирать коалицию против нас. Несколько соседних королевств уже выразили готовность поддержать их в "справедливой войне против драконов-узурпаторов".

Дарнер выругался сквозь зубы — очень по-человечески и очень непечатно:

— Значит, мне придется явиться к ним лично несмотря на то, что я мертв. Какая жалость, все мечты разобью.

— Это может быть опасно, — предупредила я. — Если они действительно считают тебя мертвым, то твое появление в драконьем облике могут воспринять как осквернение твоей памяти. Или как темную магию.

«А если я приду в человеческом облике, они могут решить, что это самозванец, — добавил он мысленно. — Прекрасная ситуация. Что бы я ни сделал, они найдут способ в это не поверить».

— Тогда тебе придется убедить их так, как можешь убедить только ты, — сказала я, поглаживая его щеку. — Покажи им что-то, что знаете только вы. Расскажи то, что никто другой знать не может.

Дарнер кивнул, но в его глазах читалась тревога:

— Не уверен, что хочу им что-то доказывать. У меня есть идея получше.

25. Драконы

Вечером в моих покоях мы наконец могли насладиться близостью без постоянного страха, что Дарнер внезапно превратится в дракона посреди ночи и разрушит половину спальни. Мягкий свет свечей играл на наших переплетенных телах, пока мы лежали в постели, изучая друг друга заново.

— Как странно, — прошептал Дарнер, проводя пальцами по золотистым чешуйкам вдоль моего позвоночника. Его прикосновения стали более чувствительными — драконьи инстинкты обостряли все его ощущения. — Теперь я чувствую тебя иначе. Глубже. Словно наши сущности соприкасаются на уровне, который раньше был мне недоступен.

Я улыбнулась, наслаждаясь новыми нотками в его голосе — более глубокими, с едва уловимым рычащим оттенком:

— Это связь драконьей пары. Она гораздо сильнее и интимнее, чем просто человеческая близость.

Дарнер резким движением перевернул меня на спину, удерживая мои запястья над головой. В его зеленых глазах плясали золотые искорки, а сила его хватки была теперь равна моей.

— И как тебе ощущение, когда твой бывший пленник имеет наконец равную с тобой силу? — в его голосе звучал вызов и игривая угроза.

Я посмотрела на него снизу вверх, позволяя золоту вспыхнуть в моих глазах:

— Как приятно наконец иметь достойного соперника в постели.

— Разве мы соперники? — он наклонился ближе, прижимая губы к чувствительной коже моей шеи. — Я думал, мы союзники в этой самой сладкой из войн.

Его поцелуи медленно спускались ниже, каждое прикосновение губ посылало волны тепла по моему телу. Золотистые чешуйки на моей коже начали светиться в ответ на его ласки. Я почувствовала, как его собственная магия откликается: вдоль его рук и спины проступили золотые чешуйки, а в воздухе запахло дымом и медом.

Воспользовавшись его мгновенной рассеянностью, я высвободила запястья из его хватки и одним плавным движением перевернула нас, оказавшись сверху. Теперь это я смотрела на него сверху вниз, а он лежал подо мной, приподняв бровь в насмешливом удивлении.

— Моя очередь, — прошептала я, и мой голос стал более хрипловатым.

Наша близость приобрела совершенно новое измерение.

Это больше не была игра королевы с покорным принцем или могущественного дракона с хрупким человеком. Теперь это был танец двух равных сущностей, где власть переходила от одного к другому естественно и гармонично, как волны прилива и отлива.

Нет, и раньше я получала от него немыслимое удовольствие, и раньше он дарил мне такие ночи, что не одна драконица убила бы за одну такую весь мой совет… Но сейчас! Это было совершенно иное и гораздо более пряное, страстное, дикое…

Когда-нибудь мы снова пойдем в храм шелка. И сделаем, возможно, это по очереди, потому что теперь я тоже могу почувствовать… О, голова от перспектив кружится.

Когда наши тела соединились, между нами проскакивали искры драконьего пламени — не обжигающие, а ласкающие кожу серебристо-золотым светом. Магия наших двух натур переплеталась и резонировала, создавая нечто совершенно новое.

«Я чувствую тебя изнутри, — ее мысль прозвучала прямо в моем сознании, пока мы двигались в едином ритме. — Не только физически — твою сущность, твою душу, каждый изгиб твоих мыслей».

«Мы едины, — ответил он так же мысленно, притягивая меня ближе, пока золотое сияние наших чешуек не слилось в один непрерывный поток света. — Две части одного целого, которые наконец нашли друг друга».

В этот момент граница между нами полностью растворилась.

Я не знала, где кончаются мои ощущения и начинаются его, где моя магия и где его сила. Мы парили в состоянии абсолютного единства, которое было доступно только драконьим парам — слияние не просто тел, но душ, сущностей, самой природы наших существ.

Когда волна наслаждения накрыла нас, свет наших чешуек вспыхнул так ярко, что даже сквозь закрытые веки я видела золотые вспышки. В воздухе повисли переливающиеся искры магии, медленно оседающие на кожу как теплый дождь.

Мы лежали в послесвечении, переплетенные и все еще соединенные не только телами, но и мыслями. Драконья связь пульсировала между нами как живое существо, и я знала, что теперь, что бы ни случилось, мы никогда не будем по-настоящему разлучены.

— Теперь я понимаю, — прошептал Дарнер, поглаживая мои волосы, — почему драконы выбирают пару на всю жизнь. После этого все остальное кажется... неполным.

Я прижалась к его груди, слушая, как его сердце постепенно замедляет бешеный ритм:

— Добро пожаловать в мой мир, любимый. Теперь ты понимаешь, что значит быть драконом до самых глубин души. Как твое чувство собственности?

Дарнер приподнял бровь, словно прислушивался к себе и стараясь что-то обнаружить.

- Оно говорит, что никаких танцев с другими драконами точно не будет.

Я расхохоталась.

О, как же я его понимаю!

Дарнер заканчивал писать письмо, склонившись над массивным дубовым столом. Его почерк, всегда аккуратный и выверенный — результат долгих часов обучения придворным манерам — сейчас выглядел особенно торжественным. Каждая буква была выведена с особой тщательностью, словно он понимал: это не просто сообщение, а последняя оливковая ветвь, протянутая через пропасть непонимания.

Я вошла в его кабинет тихо, почти бесшумно — одна из тех драконьих привычек, которые позволяли мне появляться рядом с людьми совершенно незаметно. Он был так поглощен письмом, что не заметил моего присутствия, и я смогла прочесть последние строки через его плечо:

"...приглашаю Вас присутствовать на нашей свадьбе не как родителей сына, заблудившегося в темной магии, а как правителей соседнего государства и желанных гостей. Наш брак — это не просто союз двух сердец, но и возможность для двух народов начать новую главу истории. Ваше присутствие станет символом надежды для всех, кто верит в возможность мира между людьми и драконами. С глубочайшим уважением и неугасимой любовью, Дарнер, принц Тримиана, правитель драконьего королевства."

— Думаешь, они примут приглашение? — спросила я, положив руки ему на плечи и почувствовав, как напряжены его мускулы.

Дарнер не вздрогнул от неожиданности — наша драконья связь позволяла ему чувствовать мое приближение даже в самые поглощенные работой моменты. Он аккуратно посыпал чернила песком, дал им высохнуть, а затем запечатал письмо королевской печатью — новой, созданной специально для него магами двора.

На восковой печати был вырезан символ, который мы разрабатывали вместе с Ирдвен: дракон и человеческая фигура, не просто стоящие рядом, а буквально слитые воедино, перетекающие друг в друга. Метафора его двойственной натуры, ставшая официальным гербом.

— Не знаю, — он покачал головой, и я услышала в его голосе глубокую усталость. — После нашей последней встречи … когда мать упала в обморок при виде моих вертикальных зрачков, а отец назвал меня "осквернением памяти собственного сына"... — Дарнер сжал кулаки. — Но я должен попытаться. Если мы действительно хотим построить мост между нашими народами, я не могу начинать с непреодолимого раскола в собственной семье.

Я наклонилась и поцеловала его в висок, чувствуя, как под моими губами пульсирует едва заметная магия — след его драконьей сущности, который теперь никогда полностью не исчезал:

— Что бы они ни решили, знай: здесь, у меня, у тебя есть настоящая семья. Я, Ирдвен, даже те советники, которые полгода назад смотрели на тебя как на чужеземного захватчика, теперь видят в тебе лидера и защитника. Ну и еще немного- Вилма.

— О, она верила в меня от начала и до конца!

Дарнер повернулся на стуле, взяв мои руки в свои. Его ладони стали теплее — еще один дар драконьей трансформации. В полумраке кабинета его зеленые глаза светились едва заметным внутренним светом.

— Знаешь, — сказал он задумчиво, — иногда я просыпаюсь утром и думаю, что все это — невероятно подробный сон. Полгода назад я был просто младшим принцем, второстепенной фигурой на политической доске. А теперь... — он рассмеялся с легкой долей недоверия, — теперь я стою на пороге брака с самой могущественной королевой континента, в моих венах течет драконья магия, и я могу буквально летать среди облаков.

— Разочарован переменой судьбы? — спросила я с легкой улыбкой, хотя в глубине души таился страх услышать утвердительный ответ.

— Скорее ошеломлен масштабом изменений, — честно ответил он, поднося мою руку к губам и целуя костяшки пальцев. — Но ни о чем не жалею. Даже о тех кандалах и ужасной постели на полу у твоей кровати, где я провел так много непохожих друг на друга ночей.

— А ведь ты можешь вернуться к ней в любой момент, — поддразнила я, чувствуя, как легкость возвращается в нашу беседу. — Для ностальгии. Я даже кандалы сохранила — как историческую реликвию.

— Нет, большое спасибо, — рассмеялся Дарнер, и смех этот был таким живым, искренним, что мое сердце дрогнуло от нежности. — Я все же предпочитаю все удобства официального брака. Например, возможность обнять свою невесту, не производя при этом металлического лязга.

Он передал запечатанное письмо ожидавшему в коридоре гонцу — молодому дракону в человеческом облике, который мог за день долететь до Тримиана и обратно. Когда посланник удалился, Дарнер повернулся ко мне с внезапно решительным выражением лица:

— Я хочу предложить кое-что. Новую традицию, которая могла бы стать символом союза наших народов.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Восток едва начал светлеть, когда мы поднялись на самую высокую башню дворца — древнюю дозорную вышку, с которой в ясную погоду можно было разглядеть границы трех королевств. Холодный предрассветный ветер играл моими волосами, но я не чувствовала зябкости — драконья кровь надежно защищала от утренней прохлады.

Дарнер стоял рядом, крепко держа мою руку. Его ладонь была теплой, и я чувствовала, как через прикосновение течет едва заметный поток его магии — он все еще не научился полностью контролировать эти невольные проявления силы.

— В Тримиане есть древний обычай, — тихо сказал он, глядя на розовеющий горизонт. — Перед свадьбой жених и невеста встречают рассвет вместе, стоя лицом к лицу. Считается, что это символизирует начало новой жизни, где они будут идти навстречу каждому дню вместе.

— У драконов есть похожая традиция, — ответила я, чувствуя, как в груди поднимается теплая волна узнавания. — Пара поднимается в небо и летит навстречу первым лучам солнца, показывая миру и себе, что их путь отныне един, что они будут делить и радости полета, и бури.

Дарнер повернулся ко мне, и в предрассветных сумерках его зеленые глаза казались особенно яркими, почти светящимися изнутри:

— Тогда давай объединим обе традиции. Встретим рассвет в полете, над обоими нашими королевствами. Пусть и люди, и драконы увидят, что их правители едины не только на земле, но и в небе.

Я улыбнулась — эта идея показалась мне совершенной.

Не говоря ни слова, я отступила на несколько шагов и начала трансформацию. Знакомое золотистое сияние окутало мое тело, и через мгновение на месте женщины появилась величественная черная драконица с золотыми чешуйками, переливающимися вдоль хребта и крыльев.

Дарнер последовал моему примеру, и я с удовольствием отметила, как легко и естественно происходила теперь его трансформация. Никакого напряжения, никакой борьбы с собственной природой — просто золотая вспышка, и вот уже рядом со мной расправляет мощные крылья золотой дракон, размерами почти равный мне.

«Готов к нашему предсвадебному полету?» — мысленно спросила я, расправляя крылья и чувствуя, как утренний ветер подхватывает меня.

«С тобой я готов к чему угодно», — ответил он так же телепатически, и в его ментальном голосе звучала такая нежность, что мое драконье сердце пропустило удар.

Мы взмыли в небо одновременно, два силуэта на фоне светлеющего неба — я, черная с золотыми отблесками, и он, сияющий чистым золотом, как воплощение рассветного солнца. Мощные взмахи крыльев несли нас все выше, пока внизу не остался спящий город с редкими огоньками в окнах ранних пташек.

Я заметила, как некоторые горожане уже выходили на улицы — торговцы, готовящиеся к рынку, стражники, сменяющие ночную смену. Они останавливались и показывали вверх, узнавая силуэты своих правителей в предрассветном небе. Некоторые махали руками, другие просто стояли, глядя с восхищением.

Мы поднимались все выше, пока не достигли облаков, где воздух стал разреженным и холодным. Здесь, на высоте орлиного полета, первые лучи солнца уже пробивались сквозь восточный горизонт, окрашивая мир в невероятные оттенки золота, пурпура и розового огня.

«Как невероятно красиво, — восхитился Дарнер, делая широкий круг вокруг меня, его золотые чешуйки сверкали в солнечных лучах. — Я никогда не видел рассвет с такой высоты. Это совершенно другой мир».

«Смотри, вон там Тримиан», — я указала крылом на юго-запад, где в утренней дымке виднелись знакомые очертания — башни замка, изгибы рек, лоскутное одеяло полей и лесов.

Мы направились туда, постепенно снижаясь и наслаждаясь совместным полетом. Под нами проплывали поля и леса, реки, сверкающие в утреннем свете, и небольшие деревушки, из труб которых поднимались тонкие струйки дыма. Когда мы пересекли невидимую границу между королевствами, я почувствовала, как Дарнер дрогнул от сложной эмоции — ностальгии, смешанной с новым, более глубоким ощущением принадлежности.

Столица Тримиана уже просыпалась, когда два дракона сделали широкий, торжественный круг над королевским дворцом. Внизу люди останавливались на улицах, задирая головы к небу. И я с удивлением заметила — на их лицах не было страха, как это случалось раньше при виде драконов. Вместо этого я видела удивление, интерес, а у некоторых — даже что-то похожее на восторг.

«Твои родители, наверное, видят нас прямо сейчас, — заметила я, делая плавный поворот над центральной площадью. — Интересно, что они думают, глядя на своего сына-дракона, летящего рядом с драконьей королевой».

«Если так, пусть видят, что мы приходим с миром, — ответил Дарнер, и в его мысленном голосе звучала твердая решимость. — Пусть поймут, что я не потерял человечность, став драконом. Я просто стал больше, чем был».

Мы развернулись и направились обратно, к драконьему королевству. Солнце уже полностью взошло, заливая мир теплым золотым светом и превращая облака в пушистые золотые корабли. Мы летели бок о бок, иногда соприкасаясь кончиками крыльев — древний драконий символ союза и равенства, который вскоре станет официальным перед лицом двух народов.

«Знаешь, — сказал Дарнер, когда мы уже приближались к башням нашего дворца, — я думаю, это был самый прекрасный рассвет в моей жизни».

«И в моей, — ответила я, чувствуя, как в груди разливается глубокое, полное счастье».

Конец