Две луны. 4. Сказка aka Секс сказки

Что дальше?..

А дальше я покатился, как ускользнувший от деда с бабкой колобок. Для которого нет возврата. И оставалось только надеяться: в отличие от известного сказочного персонажа я не буду сожран ни лисой, ни волком.

Можно годами скулить, находясь в тягостной ситуации – как бы зажатым в тиски. А можно повести плечами, встряхнуться – и стать, наконец, свободным.

Так я и поступил. Я распрощался с чертовым колледжем. Но я понимал: этого недостаточно. Чтобы твердо стоять на ногах – я должен найти работу. Если останусь зависимым от родителей – папа с мамой всеми правдами и неправдами запихнут меня обратно в колледж. Нет!.. Пора самому зарабатывать себе на кусок хлеба с маслом.

И я опубликовал резюме на сайте работа-и-зарплата-нет. Я претендовал на должность курьера. Не самая солидная работенка – но лучше, чем мойщиком туалетов. А на какое-нибудь более почетное и денежное место я претендовать не мог – со своим-то юным возрастом и отсутствием опыта.

Хорошо, что родители были по самую макушку погружены в собственные дела. Пять дней в неделю пропадали в офисах. И не засекли, что я не езжу в колледж и ищу работу.

Поиски мои не затянулись.

Скоро я катался по городу с архиважными документами в синей папке под мышкой. Первые дни было – с непривычки – тяжело. Ноги гудели. Но постепенно я втянулся. Пока меня мчал электропоезд по черному тоннелю метро или автобус вез по магистрали – я утыкал глаза в томик Махабхараты либо Шахнаме. А меря шагами улицу – перекусывал горячим пирожком из ближайшего бистро.

Вечером – дома – я открывал свою заветную тетрадку. После рабочего дня – такими сладкими кажутся часы отдыха!..   Я излагал стихами древний согдийский миф о богатыре Рустаме. Или прозой – историю царевича Сиявуша. Не засиживаясь допоздна – ложился спать. Мне снились Тия и Бхайми.

Родители время от времени интересовались, как дела у меня в колледже.

- У тебя все хорошо?.. – поправляя волосы и крутясь перед зеркалом, спрашивала мама.

- По физике двоек не нахватал?.. – пристально глядел сквозь квадратные очки папа.

«Все хорошо» – «Не нахватал». Нагло соврать мне было как переобуться.

Я давно усвоил: родителям надо говорить только то, что они хотят услышать. Попробуй скажи: «Я не понимаю, как работают законы Ньютона» – «Одногруппники мучают и травят меня» – «Я бросил колледж». Тут такой поднялся бы скандал!..

Мама схватилась бы за сердце: «Где моя валерьянка?!.. ». А у папы от возмущения разве что дым не повалил бы из ушей и не засверкали бы молнии за стеклами очков. Под потолок полетели бы вопли: «Наказание ты наше!.. А мы холили и лелеяли тебя, поили и кормили!.. И вот благодарность за все заботы!.. Почему – господи!.. – ты не можешь просто быть как все?.. Почему ты такой проблемный?.. ».

Нет уж. К черту, к черту. Пусть лучше папа с мамой пребывают в счастливом неведении начет того, что у меня творится.

К середине марта я был точь-в-точь распустившийся цветок на крепком стебле. Длинноногий бегун-курьер – я напоминал поджарого гепарда. В книжке «Тысяча и одна ночь» на полке в моей комнате хранился конверт с моей первой зарплатой. Я почти ни на что не тратился – так как кормился за родительским столом; папа и мама по-прежнему ничего не знали о моем трудоустройстве.

Таял снег. По улицам – метя мусор – гулял живительный прохладный ветерок. Дни, когда небо было мутно-серым – чередовалось с днями, в которые в разрывах между молочно-белыми облаками сияла нежная голубизна и улыбалось солнце.

Я радовался каждому лучику ласкового светила. Дышал полной грудью. А бывало – с рюкзаком за плечом шлепая по зеленоватым лужам – мурлыкал себе под нос популярную песенку о любви.

Не одну неделю я не появлялся в колледже. Не видел забияк-одногруппников. Не одну неделю надо мной никто не измывался. Это было… волшебно. Так спокойно было шагать по улице, зная: никто не собьет тебя подножкой на залитый слякотью асфальт – не сунет тебе за шиворот апельсиновую корку – не приклеит тебе на спину обслюнявленную бумажку.

О, я больше на затравленный студентик!.. Я рассудительный серьезный юноша – способный сам себя прокормить.

И все же чего-то мне не хватало.

Я не мог забыть рысьи жаркие глаза Бхайми. Улыбку на нежных губах-лепестках Тии. О, я не мог забыть, какое блаженство испытал в объятиях двух прекрасных девушек. Как будто душа моя на несколько часов покинула тело – и слетала в рай.

Я бы решил: встреча с девушками была наваждением. Игрой разгоряченного воображения. Но с цветастых листовок – которые я всюду носил с собой заложенными в томик Махабхараты – на меня смотрели мои красавицы. Это была неразгаданная загадка, перед которой спасовал бы Эдип.

Зачем Тия и Бхайми раздавали у метро свои портреты?.. Почему так легко пошли на контакт со мной – ничем не примечательным серым мышонком?.. Наконец – отдались мне, ничего не требуя взамен?.. А потом исчезли – как тает легкая дымка.

Я думал о двух моих лунах дни напролет. По ночам видел девушек в ярких эротических снах. Просыпаясь – один на мятой постели – я шептал:

- Тия… Бхайми… Где вы?..

Красавицы были моими ангелами. Духами-покровителями. Ведь это встреча с девушками стала поворотным моментом в моей жизни.

После ночи с обворожительными – как из ниоткуда появившимися – красавицами я захотел жить по-настоящему. Парить, как сокол. То, что я сейчас бегал курьером, не сносил унижений и прятал в книжке «Тысяча и одна ночь» денежку – было заслугой девушек, которые точно вывели меня из гипноза. Помогли мне глянуть на мир широко раскрытыми глазами; полюбить себя.

А иначе – я бы так и тянул тупым волом с облепленной мухами мордой постылую лямку. Зубрил бы физику и химию. Получал бы пинки и подзатыльники от Вора, Пса, попа Гаврилы и рыжего Адольфа. Выпустился бы из «шараги» с синим дипломом, с синим же лицом и с дергающимся глазом. Родители ворчали бы еще: «А почему диплом не красный?.. ».

Устроился бы работать в какой-нибудь занюханный автосервис. Если бы повезло – женился на доброй барышне. Белобрысой и курносой – совсем не в моем вкусе – но какая есть. Так бы и прозябал в обывательском быту – обрастая жирком и потихоньку теряя волосы.

Но где же Тия и Бхайми – благодаря которым я свернул с ведущей в тупик проторенной дорожки?.. Мне так их не хватало!..

Вспоминая наши утехи – я испытывал наполовину сладкое, наполовину мучительное томление. Казалось: кровь булькала в моих венах, как колдовской эликсир в сосуде над медленным огнем. Хотелось кричать – будто мартовскому коту. Заняться сексом с красивой девушкой – это как попробовать наркотик. Тебя потянет за новой дозой. Так что сказать про меня – вкусившего плотских удовольствий не с одной, а с двумя красавицами?..

Я думал о Бхайми и Тие днем и ночью. Когда меня никто не видел – доставал цветастые листовки. До резей в глазах разглядывал портреты красавиц. И даже подносил к губам – шепча:

- Где вы?.. Где вы, мои любимые?..

В сердце моем теплилась надежда: если мои гурии один раз – подобно яркой хвостатой комете –

внезапно появились в моей жизни – значит появятся и во второй раз. И уж тогда-то я не оплошаю!.. Я первым делом стрельну у красавиц номера телефончиков.

Я приглашу девушек в кафешку. Пицца?.. Роллы?.. Бургеры?.. Выбирайте что хотите, красавицы!.. Моей зарплаты на все хватит!.. А из кафе мы направимся в отель – чтобы за запертой дверью, на кровати, на белоснежной простыне попробовать все позы Камасутры.

Вера в то, что я снова увижу своих кудесниц – поддерживала меня. Она была моим топливом –

благодаря которому я удерживался наплаву. Справлялся с работой. Однажды – когда я приеду с пачкой документов в энную по счету контору – я увижу: на ресепшене – в белой блузке и черной юбочке – Тия. Или на улице, у светофора встречу Бхайми – которая нежно мне улыбнется…

…То, что я болт положил на колледж – не могло долго оставаться тайной для моих родителей.

Однажды вечером – когда, у себя в комнате, я сочинял стихи по мотивам Рамаяны – ко мне без стука зашла мама.

Грозно сдвинула брови. Отчеканила:

- Нам с папой нужно с тобой поговорить. Ждем тебя на кухне.

Повернулась, как солдатик – и вышла.

Сердце у меня екнуло: предстоит неприятный разговор – от которого не уклониться. Но я встряхнулся: нечего дрожать ослиным хвостом!.. В конце концов – я взрослый мальчик. Способный отвечать за свои поступки. Работающий.

На кухне сидел взъерошенный, в майке и трусах, папа – и сквозь стекла очков глядел в кружку чая. Мама – как барс перед прыжком – застыла у окна.

Просверлив меня острым взглядом – мама начала:

- Вчера нам позвонил Модест Константинович…

Дальше мама могла бы ничего не говорить. Модест Константинович – это его сиятельство Полковник. Конечно – директор колледжа потерял из виду одного студиозуса, т. е. меня. И позвонил моим родителям – узнать: где отбившийся от стада барашек?..

- Ты, разумеется, в курсе, что беспокоит Модеста Константиновича, – с холодным ехидством продолжала мама, как бы всаживая мне в мозг ледяные иглы. – И мы с папой тоже очень-очень обеспокоены…

- Да, – надувшись индюком, вставил папа.

- Так может ты соблаговолишь объяснить, – точно плюясь кислотой, спросила мама, – почему ты не ходишь в колледж и чем занимаешься вместо учебы?..

На сколько-то секунд повисла тишина.

Родители смотрели на меня. Неподвижные глаза мамы – будто буравили мне череп. Папа часто моргал.

Я вдохнул и выдохнул.

Родители всегда внушали мне трепет. Чуть ли не с пеленок я боялся не заслужить их одобрения. Быть наказанным: оставленным без сладкого или поставленным в угол. Мне вменялось в обязанность не шуметь, не плакать, не писать мимо горшка – а впоследствии учиться на «хорошо» и «отлично» и ни на что не жаловаться. Твоя главная задача – чтить отца и мать (ну прямо по Библии) и не создавать проблем.

Так было. Но с тех пор, как я занялся любовью с Бхайми и Тией и устроился курьером – я точно переродился. Цыпленок сменил пух на перья.

Чуть прерывающимся голосом – но вполне решительно – я сказал:

- Мама. Папа. Ноги моей больше не будет в колледже. Достаточно одногруппники меня травили. Да и сварщиком я быть не хочу. Чтобы вы знали: я работаю. Курьером. И вполне этим доволен.

Папа поправил очки – и заморгал еще чаще.

А мама сдавленно – как в петле – прохрипела:

- Ч-ч-что-о?..

Глаза мамы выкатились из орбит.

- Ч-ч-что-о?.. Да ты, щенок!.. Крысеныш!.. Ты семнадцать лет ешь наш хлеб!..

- Да, – сказал я негромко, но твердо – сам удивляясь тому, как я спокоен. – Ты вскормила меня собственным молоком. До сего дня я сидел на вашей с папой шее. Ел не только хлеб – но и масло. Но… как ни благодарен я вам за это – я не ваш раб. У меня своя воля. Я буду жить так, как считаю нужным.

- Ты, наглая морда, ешь наш хлеб и живешь под нашей крышей!.. – стараясь не отстать от мамы, выпалил папа.

У меня дернулась щека. Но я ответил – не потеряв самообладания:

- Верно. Я жил под вашей крышей – как мимоза растет в оранжерее. Спасибо вам. Я больше не стану вас стеснять. Я съезжаю. Сегодня. Сейчас… Иду собирать вещи.

Я повернулся и – не оглядываясь – двинулся в свою комнату.

- Сынок, погоди!.. – совсем другим голосом позвала мама.

Но я не сбавил шагу.

Пожитки я сворачивал недолго. Покидал в большую сумку несколько любимых книг, трусы, носки, свитер, папку с документами, свою тетрадку.

Я переступил порог квартиры раньше, чем оцепеневшие родители успели меня остановить. По всему видать: они не ожидали такой прыти от своего «мальчика» – всегда послушного, как кукла на веревочке. Мама только крикнула, срываясь на визг:

- Это все Рамаяна твоя!.. Махабхарата!.. Я как как в воду глядела: до добра твои книжки не доведут!.. В сказки веришь!.. Как жить в реальном мире – не знаешь!..

…Выйдя из подъезда – я дошел до ближайшего уличного фонаря. Встал – и уткнулся в смартфон. Я уже знал, что делать.

Я позвонил в агентство недвижимости.

- Алло. Мне бы снять комнату… Да, на длительный срок.

Я трезво оценивал свои финансовые возможности. Аренду квартиры мне не потянуть. А вот комната – пожалуйста. Половины моей курьерской зарплаты должно хватить.

- Так-так-так, – произнес в трубке голос риэлтора. – Если вам срочно, молодой человек… есть комната в комфортабельной трешке. Дом пятьдесят два по улице Селекторная. Комната с окнами во двор… Соседние комнаты занимают тоже съемщики…

- Меня все устраивает, – легко согласился я. – Я хотел бы въехать в комнату сегодня… Хоть сейчас…

- Прекрасно, молодой человек… Через час встречаемся на Селекторной, дом пятьдесят два, у первого подъезда… Деньги при вас?..

Такси домчало меня быстро, как злой дух.

В ожидании риэлтора я ходил туда-сюда – как маятник – по мокрому темному двору. Глядел на потушенные окна, пытаясь угадать: за которым – комната, в которую я вселюсь.

- Здравствуйте, молодой человек, – из подкатившего белого авто вылез риэлтор, которого я узнал по голосу.

В шляпе, плаще и неуместных в пасмурный мартовский вечер солнцезащитных очках – агент по недвижимости напоминал не то крутого Джеймса Бонда, не то осовремененную версию Зорро.

Ключом-«таблеткой» – видимо, полученным от квартирохозяина – «Зорро» открыл подъезд. Поднявшись лифтом на четвертый этаж – мы вступили в квартиру.

Я закашлялся – настолько пыльно было в прихожей, которую освещала единственная тусклая лампочка. Штабелями громоздился разнообразный хлам: от свернутых облезлых ковров и каких-то досок – до старых коньков и торчащих хоккейных клюшек. Да уж – не во дворец багдадского халифа меня занесло.

Перед нами были две двери.

Из-за поворота коридора выплыла дородная дама с колыхающимся на ходу животом – в которой я угадал владелицу квадратных метров.

- Здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте!.. – медузой растекаясь в чуть ли не подобострастной улыбке, приветствовала меня квартирохозяйка.

Должно быть, не много было охотников арендовать у толстушки «апартаменты» – раз та приседает на задних лапках, боясь упустить такую невзрачную птицу, как я.

- Вот для вас комнатка, – сияя, хозяйка кивнула на левую дверь. И пропела: – Комнату – конечно – вы можете обставить по собственному вкусу.

По-моему, это добавление призвано было сгладить впечатление от бардака в прихожей.

- А в соседней комнате у меня живут две девочки, – по-прежнему лучась, сообщила квартирохозяйка. – Хорошие. Воспитанные. Музыку в три часа ночи не слушают. О, а вот и одна из девочек!..

Правая дверь открылась – и в прихожую вышла… Тия.

Сердце у меня екнуло – и заколотилось, заколотилось, точно желая взорвать грудную клетку. Челюсть отвисла.

Я пожирал Тию глазами.

Этот поток черных волос… Агатовые глаза, затененные опахалами длинных ресниц… Нежная смуглость кожи… Тонкая талия… Облик, который я столько раз – лежа в постели и глядя в темноту – по кусочку воссоздавал в своем воображении, как бы собирая паззл.

Сколько дней я жил мечтой, что мистер случай или добрые боги вновь сведут меня с моими двумя лунами – появившимися из ниоткуда и столь же нежданно-негаданно канувшими за горизонт!.. Какие горько-сладкие сны о Тие и Бхайми видел я по ночам!.. Оказалось: достаточно порвать с задавившими тебя гиперопекой родителями и покинуть «родное гнездышко» ради поиска съемного жилища – чтобы мечта осуществилась.

Я буду жить в одной квартире с моими красавицами!.. Через стенку от них!.. Наша любовная связь – конечно – возобновится.

- Ох, а что ты весь покраснел, милок?.. – спросила толстая хозяйка.

- Я… – замямлил было я.

- Посмотрим комнату?.. – ожил риэлтор.

- Не стоит, – собрал я мысли в кучу. У меня дернулся кадык. – Давайте сразу подпишем договор аренды.

- Пройдемте тогда на кухню, – расцвела квартирохозяйка.

На тесной кухне – за застеленным клеенкой столом – мы подписали договор аренды. Опустошив кошелек – я заплатил агенту и хозяйке. После чего толстушка и «Зорро» в солнцезащитных очках отчалили.

С полминуты я сидел один на кухне – тараща глаза на календарь с белым лебедем. Сердце мое бешено стучало – разгоняя кровь по венам. В мозгу моем прокручивалось: «Тия… Бхайми… Бхайми… Тия…».

Наконец – мобилизовав свою смелость – я встал и, в несколько шагов пройдя коридор, постучался в правую дверь.

- Заходи, дорогой, – раздался нежный голосок Тии.

Во мне бушевала буря. Не заставив себя дважды просить – я ступил в комнату. Тия – протягивая руки – порхнула мне навстречу.

- Привет… Ты помнишь меня?.. – прижав к груди руки Тии, горячим шепотом задал я не самый умный вопрос. – А где Бхайми?..

- Конечно, я помню тебя милый… – так же шепотом отозвалась Тия. – Бхайми скоро придет…

Только сейчас я окинул взглядом комнату. Кружевные занавески на окнах. Фарфоровые кошечка и сова на полке. Ваза с синим цветком. Белоснежные постельки на лежащих прямо на полу матрасах. Комната была убрана просто и со вкусом. Даже обшарпанные зеленые обои в белый горошек и трещина в паркете не портили картины.

- Тия… Тия… – твердил я, не отпуская рук красавицы. – Я так скучал… по тебе и Бхайми…

- Я знаю. Знаю, милый, – сказала Тия, доверчиво склонив голову ко мне на грудь.

Под черепной костью у меня теснились сотни вопросов.

Зачем Тия и Бхайми раздавали у метро свои портреты?.. Почему напросились в гости к такому не блещущему достоинствами забитому парню, как я?.. Отдались мне?.. Куда потом так внезапно исчезли?..

Но сейчас – когда я держал в руках нежные руки Тии – мне ни секунды не хотелось тратить на расспросы. В груди моей полыхал костер. Я притянул Тию к себе и заглянул в глаза девушки – в которых, казалось, колыхался целый океан. Океан, в котором мне хотелось утонуть.

Весь наряд Тии состоял из легкого узорного халатика. Одной рукой обвив талию Тии – другой я распахнул на красавице халатик. Увидел чуть вздымающуюся и опускающуюся девичью грудь. Волна возбуждения прошибла меня, как электрический разряд.

Я осыпал поцелуями груди Тии – коснулся языком затвердевших сосков. А затем мои губы слились с губами красавицы. Кровь быстрее побежала по моим венам. С удивительной для меня самого властностью – я сорвал с Тии узорный халатик. Красавица осталась в одних только розовых трусиках.

Мне казалось: Тия так и тает в моих знойных объятиях – будто сливочное масло.

Я уложил ее на белоснежную постель. Ловким движением стянул с красавицы трусики. А затем и сам – как от лишнего груза – освободился от одежды.

Обнаженная Тия была прекрасна.

Весь покрывшийся от волнения гусиной кожей – я обшарил руками и губами каждый квадратный миллиметр тела девушки. Красавица легла на бок. Я пристроился – на боку же – сзади и, пальцами играя с сосками Тии, глубоко проник в девушку. Тия только охнула. Она страстно, горячо застонала – когда я задвигался внутри нее.

Я наращивал темп. Руками я обхватил Тию. Крепко прижал к себе. Зарылся лицом в ее душистые черные волосы. А она только восклицала тонким – чуть жалобным – голоском:

- Да, да!.. Продолжай!.. Я кончаю, кончаю!..

Стоны Тии только раззадоривали меня. Подкидывали хворост в мой внутренний огонь. Я долбил, таранил Тию в каком-то самозабвении.

За десять минут я достиг желанной разрядки. Томно вздохнув – я откинулся на спину. Тия – повернувшись ко мне – пристроила свою хорошую головку у меня на груди. Я запустил пальцы в густые локоны красавицы.

Не знаю – долго ли мы так лежали. Я снова почувствовал эрекцию и жар в крови. В это время дверь отворилась – и в комнату птичкой в ярких перьях впорхнула Бхайми.

- Привет, Тия!.. Привет, богатырь!..

Мое присутствие – как ни странно – нисколько не удивило Бхайми.

- Бьюсь об заклад, дружок: ты успел доставить Тие удовольствие, – лукаво улыбаясь, сказала Бхайми. – Надеюсь: у тебя хватит сил и на меня.

Бхайми присела у меня в ногах и сняла свое красное платьице – оставшись в трусиках и лифчике.

- Вы пока развлекитесь, а я вскипячу чаю и нарежу бутербродов, – без намека на ревность мелодично произнесла Тия.

Поднялась, накинула свой халатик и вышла из комнаты.

- Ну, дорогой?.. – спросила Бхайми. – Развлечемся, как Тия говорит?..

Бхайми обожгла меня взглядом полных огня рысьих глаз.

Я почувствовал, что голова у меня идет кругом – и что лицо заливает краска. Еще часа полтора назад я был обыкновенный паренек, повздоривший с «предками». Курьер в поисках съемного жилья… И вдруг в мою жизнь ворвалась сказка.

Девушки – две прекрасных луны – точно поджидали меня все эти долгие дни. Для красавиц будто не было ничего более естественного, чем пустить меня в свою постель. Они любят меня – как два дружных пушистых котенка любят кормящего и поящего этих котят мальчика. Преданно. Беззаветно. Без разъедающей ревности. Точно гурии в раю – Тия и Бхайми стремятся сделать мне хорошо, ничего не требуя взамен.

С чего мне выпало такое счастье?.. Я не в состоянии был сейчас рассуждать об этом. Я наслаждался моментом.

Сидя на постели – я и Бхайми осыпали друг друга бесчисленным количеством поцелуев. Я расстегнул на Бхайми лифчик. Бхайми грациозно изогнулась – как кошка. Лифчик упал – обнажив похожую на два плодика девичью грудь.

- Бхайми… – прошептал я, сглотнув слюну.

Я поцеловал родинку у правого соска Бхайми. Бхайми засмеялась – и, коснувшись моего эрегированного пениса, сказала:

- Сейчас, милый.

Она проворно стянула трусики – и встала на четвереньки. Тут уж мне не пришлось раздумывать, что делать. Стоя на коленях – я проник твердым, как камень, членом, в Бхайми.

- Да!.. – воскликнула Бхайми, выгибая спину и встряхивая спутанными волосами.

Кровь застучала у меня в висках. Мне хотелось реветь от страсти. Я положил руки на упругие ягодицы Бхайми. И яростно, бешено таранил ее.

Бхайми громко и протяжно стонала.

Я наращивал свой напор – как в каком-то самозабвении. Пока не почувствовал неотвратимость финала. Три-четыре особо сильных толчка – и я достиг разрядки. Не постесняюсь сказать: я фонтанировал спермой.

Удовлетворенный – как объевшийся лосося медведь – я отвалился от Бхайми и распластался на помявшейся постели. Бхайми надела длинную футболку, поправила волосы и одарила меня лучезарной улыбкой:

- Ты был великолепен, милый.

- Я иду-у!.. – на пороге комнаты появилась Тия с подносом.

На подносе стояли три стакана ароматного лимонного чаю; тарелка с бутербродами: с красной рыбой и с сыром; другая тарелка – с кругляшками печенья.

Тия поставила поднос прямо на пол.

Мы уселись на постели. Слева – Тия, посередке – я, а справа – Бхайми. Мы шутили и смеялись за своим поздним ужином. А у меня в голове вертелись мысли, что все – действительно – происходит, как в сказке.

Как ни слабо я разбирался в отношениях полов – а у меня в мозгу была отпечатана четкая картинка. Сначала парень и девушка долго присматриваются друг к другу – как сходящиеся бойцы на ринге. От нескольких недель до нескольких месяцев длится цветочно-конфетный период. Посиделки в кафе, походы в кино и на танцплощадки… На девушку, которая сдается быстрее – наклеивается ярлык «доступной», чуть ли не «шлюхи». Такую ищут только для секса на один-два раза.

А знающая себе цену сеньорита долго мурыжит парня, прежде чем прыгнуть в постель. А потом сосет из него соки: хочу элитный французский парфюм – хочу авто – хочу отдохнуть на Бали. И представитель сильной половины человечества принимает правила игры.

У меня же все случилось не так. Даже не одна – а две прекрасных девушки одарили меня своей любовью за «просто так». Это напоминало старинные китайские предания о молодом бедняке-ученом, которого околдовали лисы, принявшие облик бесподобных красавиц.

Мне бы расспросить девушек: что вы да как?.. Я ведь даже фамилии их не знал. Все, что мне было известно: Тия и Бхайми промышляют раздачей листовок у метро. Да и тут оставались иксы и белые пятна.

Что за толк раздавать собственные портреты?.. И как промоутер может заработать на красную рыбу?.. Ответов у меня не было. Как и не выпадало удобного момента задать крутящиеся на языке вопросы Тие и Бхайми.

- Давайте играть в города!.. – весело предложила Тия.

- Играем, – поддержала сияющая Бхайми. – Астрахань.

- Николаев, – выдала Тия.

- Волоколамск, – сказал я. И тут же поник ромашкой – прибитый, как градиной, тяжелой мыслью.

- Что с тобой, милый?.. – положив ладошку мне в область сердца, с нежностью спросила Тия.

Тогда я высказал то, что камнем придавливало мне душу:

- Я боюсь… что я проснусь, а вас не будет… Вы исчезнете… как в прошлый раз…

- Не переживай, золотой!.. – Тия чмокнула меня в щечку.

- Мы надолго с тобой, – сказала Бхайми.

(Я отметил: она не сказала: «навсегда»).

- А сейчас мы сделаем кое-что, чтобы ты не грустил, – улыбнулась Тия и заговорщицки подмигнула подружке.

Затем Тия подобрала под себя ноги – и похлопала ладонью по колену, как бы приглашая меня приткнуться. Я лег на спину. И пристроил голову на коленях у Тии. Смуглая красавица начала поглаживать мои волосы.

Бхайми оказалась в моих ногах. Послав мне жаркий взгляд рысьих глаз – «монголочка» склонилась и обхватила пухлыми алыми губками головку моего разом затвердевшего члена.

Я застонал – ощущая непередаваемую, неописуемую сладость. Бхайми делала мне минет, активно работая язычком – а Тия продолжала гладить мне волосы.

Не прошло и пяти минут – как я бурно кончил, чуть не закричав от удовольствия. Бхайми сглотнула и облизала губы.

- Ложись-ка теперь на живот, – сказала Тия.

Я охотно повиновался.

Тия села сбоку от меня – и принялась массировать мне спину, искусно разминая мускулы. Я весь размяк. Приятное чувство расслабления наполнило все тело. Казалось: под волшебными пальцами Тии моя плоть стала податливой, как незатвердевшая глина.

- Ну, как ты себя чувствуешь?.. – лукаво поинтересовалась Бхайми, одаривая меня горячим взглядом.

- Хо-ро-шо… Спасибо, девочки… – только и выдохнул я.

Теперь можно и поспать?.. Да?.. – спросила Тия.

- Пожалуй... – еще не отошедший от секса и массажа, согласился я.

Мы сдвинули постели, потушили свет и улеглись. По центру – я. А по сторонам – по голой девушке: Тия и Бхайми. Я обнимал Тию левой, а Бхайми – правой рукой.

Спалось мне на удивление сладко. Будто сам Морфей раскинул надо мной защитный полог – за который не могли просочиться ни шорохи, ни крики мартовских котов с улицы, ни дурные сны.