Золотой Декамерон. Глава Кунилингус золотой дождь

Рассказ о юноше и зрелом мужчине в духе Декамерона

В тенистых садах Флоренции, где кипарисы шептались с ветром, а воды Арно отражали золотые лучи солнца, в году 1348, когда чума еще не успела омрачить сердца людей, жил юноша по имени Лоренцо. Ему едва минуло двадцать весен, и был он подобен юному Аполлону: кудри его вились, как виноградные лозы, глаза искрились, словно звезды в ночи, а кожа сияла, будто отполированный мрамор. Городские девы вздыхали о нем, но Лоренцо, к их печали, не отвечал на их томные взгляды, ибо сердце его искало иного.

В том же городе обитал мастер Гвидо, человек сорока лет, искусный в ремесле ювелира. Его руки, огрубевшие от труда, могли создавать украшения, что заставляли сердца трепетать, а его взгляд, глубокий и мудрый, скрывал огонь, не угасший с годами. Гвидо был вдовцом, но о его жизни мало кто знал, ибо он держался особняком, посвящая себя работе и тайным размышлениям.

Однажды, в день празднества Сан-Джованни, когда Флоренция утопала в цветах и песнях, Лоренцо, прогуливаясь по мосту Понте Веккьо, заметил мастерскую Гвидо. В окне сверкало кольцо с изумрудом, чей блеск манил, словно обещание запретного. Юноша вошел, ведомый любопытством, и встретил взгляд мастера, который, подобно магниту, притянул его душу.

- Что привело тебя, юноша, в мою скромную обитель? - спросил Гвидо, и голос его был низким, словно журчание ручья в ночи.

- Я увидел ваше творение, мессер, и не смог пройти мимо, - отвечал Лоренцо, чувствуя, как кровь приливает к щекам. - Но, признаться, теперь я желаю узнать не только о ваших изделиях, но и о том, кто их создает.

Гвидо улыбнулся, и в той улыбке было нечто, что заставило сердце Лоренцо биться чаще.

Мастер пригласил юношу остаться, предложив вина и беседу. Так начались их встречи, сначала робкие, под покровом обсуждений о ремесле и красоте, но с каждым днем все более откровенные. В саду за мастерской, где цвели розы и журчал фонтан, они делились историями, смеялись и молчали, когда взгляды говорили больше слов.

Однажды, под сенью звезд, когда летняя ночь окутала Флоренцию теплом, Лоренцо, осмелев от вина и близости, коснулся руки Гвидо. Пальцы мастера, сильные и теплые, ответили легким пожатием, и в тот миг между ними словно вспыхнула искра. Гвидо, чьи годы научили его сдержанности, не смог противиться порыву. Он привлек юношу к себе, и их губы встретились в поцелуе, сладком, как спелый персик, и жарком, как пламя очага.

- О, Лоренцо! - прошептал Гвидо, отстраняясь, но не отпуская его. - Знаешь ли ты, как опасно разжигать огонь в сердце, что так долго спало?

- Пусть он горит, мессер, - ответил юноша, глаза его сияли дерзостью и желанием. - Ибо я не желаю иного, кроме как быть с тобой.

В ту ночь, в уединении мастерской, где лишь луна была свидетельницей, они отдались страсти, что не знала границ. Тела их, юное и зрелое, сплелись в танце, где каждый жест был полон нежности и силы. Лоренцо, подобно гибкой лозе, обвивал Гвидо, а тот, словно могучий дуб, укрывал его в своих объятиях. Их дыхание смешалось с ароматами роз и воска, а время, казалось, остановилось, подчиняясь их желанию.

Утром, когда первые лучи солнца проникли сквозь ставни, они лежали рядом, утомленные, но полные счастья. Гвидо провел пальцем по щеке Лоренцо, и в его взгляде читалась не только страсть, но и обещание.

- Что скажет мир, мой дорогой? - спросил он тихо.

- Пусть мир говорит что угодно, - отвечал Лоренцо, прижимаясь ближе. - Мы найдем наш уголок, где будем лишь мы вдвоем.

И так, под покровом флорентийских ночей, их любовь расцвела, подобно редкому цветку, что не боится ни ветра, ни бурь. Они встречались втайне, в садах и мастерской, и каждый миг их близости был подобен новелле, полной красоты и запрета. И хотя чума вскоре пришла в город, их сердца остались неприступными, ибо любовь их была сильнее любой напасти.