Настоящий полковник для меня или Как меня ебали

Глава 1

Павел

-Чего они там творят, черти?

Костик вздрогнул, оторвал взгляд от телефона и уставился на дорогу.

-Где?

Я не стал отвечать. Отвлекаться на разговоры и объяснения - некогда - нужно было спешить. Тем более скоро Костик и сам увидит.

Вдавил педаль газа в пол, джип басовито заурчал и начал ускоряться.

Впервые за двадцать лет активного использования я пожалел, что мой верный «Паджеро» не такой резвый как хотелось бы. Так-то гонять мне было совершенно ни к чему - в городе я ездил либо спокойно, либо с кайфом месил грязь за его пределами. Свой внедорожник я ценил именно за его проходимость. Вот в грязи он бы легко уделал тот навороченный автомобиль, из-за которого, по всей видимости, сейчас и происходит этот «гоп-стоп».

Трое каких-то недомерков окружили новенький Порше Кайен. И сейчас двое стояли рядом с водительской дверью, размахивая бейсбольными битами. А вот что мне совсем не понравилось, третий хрен держал в руках пистолет похожий на ПМ. Возможно ИЖ. Хотя с такого расстояния стоит ему выстрелить даже через лобовое стекло и последствия для водителя могут быть неприятными.

Я мог бы устранить основную угрозу просто сбив урода с пистолетом с ног, и мне бы даже за это ничего не было. Но «Паджеро» жалко, кроме того, пришлось бы потом объясняться с ментами, да и на службе одним рапортом я бы не отделался - на хрена мне такое счастье?

Мозг, привыкший просчитывать всё на ходу, особенно когда ситуация полный швах, уже выдал мне несколько вариантов действий.

Стрелять этот хмырь не собирается. Просто пугает. Это было видно по его позе, по тому, как двое его подельников до сих пор ни разу не ударили по машине, только угрожающе трясли перед водителем тяжелыми битами.

«Видимо, тачку не хотят портить, чтобы она не потеряла товарный вид», - понял я.

Мозг работал на пределе - мысли мелькали со скоростью пули. Я резко вывернул руль и перегородил дорогу их потрёпанной «Ниве» и китайскому недо-джипу. Судя по всему, «Кайен» они зажали с двух сторон, заставив остановиться. Или устроили автоподставу - типичную и наглую. Привет из 90-х, е*** в рот.

-Достать ружьё, отец? - взволнованно спросил Костик. Он у меня хоть и закончил Суворовское военное училище месяц назад, но к реальным опасностям пока не привык.

-Не нужно нам лишних проблем, Костик. И так проблему решим, - бросил я, вылезая из джипа.

-Из машины ни шагу! - рявкнул я, не оборачиваясь, и быстрым шагом направился к мужику с пистолетом.

Вот теперь я чётко видел - это ИЖ, не ПМ. Не менее опасно, но видно, держит он его неуверенно. Пальцы дрожат, глаза бегают. Такие, как он, не убивают. Они пугают. А я – совсем не тот, кто поддаётся.

-Ты кто такой, мужик? Чё те надо? - заорал гопник с пистолетом. Молодой, лет двадцати пяти, но на лице уже проступил несмываемый отпечаток его бурной жизни.

-Ну чё пацаны, здарова! Как оно? – спросил я, не вынимая сигарету изо рта.

-Да ты бессмертный, на? Куда ты лезешь, на? - закричал второй шакал.

Третий - замер с битой, и тупо смотрел то на меня, то на своих подельников.

Четвертый, по какой-то причине оставшийся за рулем Нивы, тоже внимательно наблюдал чем всё закончится. Не удивлюсь, если он свалит отсюда, бросив своих «корешей», едва поймет, что запахло жаренным.

«Только не на смерть, и желательно без тяжких телесных», - напомнил себе.

Я не собирался разбираться потом с полицией. Мне в командировку скоро на Ближний Восток, а значит, все должно быть чисто. Быстро, эффективно, без лишнего шума.

В пылу драки может случиться всякое. Мне ли не знать. Моё подростковое детство в лихие девяностые прошло между разборками. Один из наших товарищей тогда уехал на зону - дрался с пацаном из другого района и тот погиб, по случайности, упал и ударился виском. Обоих было по-человечески жаль, но тогда такие случаи были обычным делом.

Но вот, чтобы такое происходило в наше время всего в трехстах километрах от столицы это просто беспредел. Куда наши доблестные полицейские смотрят?

-Ты, парень, за хрена пестиком машешь в разные стороны, а? А если выстрелит и ты в кого попадёшь? - спокойно спросил я, усмехаясь.

-Да ты чё дядя, мы тебя сейчас отх*рачим? Ехай отсюдова. - буркнул тот, что пониже ростом. Наколки на пальцах и взгляд тяжелый, с легким прищуром.

Вот этот - урка, сразу видно.

Но я ждал, пока гопник с пистолетом приблизиться ко мне.

Поманил его рукой, откровенно усмехаясь. Знал, что это его разозлит. Подробные ему чувствуют себя крутыми, а когда в руках у них оружие. Непобедимыми. Весьма опасное заблуждение.

-Убери ствол, сынок. Пока - ты ещё можешь ходить без помощи врачей. Потом поздно будет. Последний раз предупреждаю.

-Ну ты сам виноват, - не выдержал третий с битой. И направился ко мне, плечом задев подельника. Тот отвлёкся - взгляд скользнул в сторону буквально на пару секунд, но мне было этого более чем достаточно.

Я напал мгновенно, не теряя времени.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Одним шагом сблизился, левой рукой отвожу его руку с пистолетом в сторону и хватаю его за запястье. И следом наношу удар по нервному пучку под бицепсом – его пальцы разжимаются. Подхватываю ИЖ, и не прекращая движения, наношу прямой удар кулаком в челюсть - коротко, точно, с разворотом корпуса. Голова гопника уходит вбок, он теряет равновесие. Я тут же добавляю - коленом в солнышко. Воздух вылетает у него со свистом, и он оседает, глухо стукнувшись затылком о капот китайской рухляди.

Минус один ёпта.

Второй - с битой - очнулся от шока, и рванул на меня с криком. Пугает, наверное. Он замахнулся битой, а я сделал шаг в сторону, уводя корпус, и ударил его по колену. Хруст. Парень заорал, потерял равновесие и начал валиться, и я добил его коротким ударом ноги в голову - подъёмом стопы, коротким боковым ударом, точно по дуге. Он обмяк ещё в воздухе и осел, как мешок.

Третий - «пальцы с наколками» - всё это время стоял и внимательно следил за происходящим вместо того, чтобы бежать в машину или помогать своим сообщникам. Он не вмешивался, а тут вдруг потянулся к карману.

Может, нож. Может, просто нервный тик. Я не стал проверять. Рисковать в принципе не люблю, зачем оставлять на волю случая, если можно решить всё быстро и точно.

Сближение - шаг, урка делает резкий выпад - в его руке блеснула заточка… Только поздно, я уже был в полупозиции. Ухожу корпусом чуть в сторону, сбиваю его руку наружу и жёстко бью под подбородок. Урка согнулся от боли - и тут же моё колено прилетает ему в нос, смяв его в кашу. Тело отлетело назад, стукнулось о землю. Лежал, сука не пытаясь встать. Только громко орал от боли, схватившись за лицо. Разозлил он меня.

Не теряя времени, подскакиваю к двери водителя китайского джипа. Дергаю за ручку - открыта. Водила её даже не запер. Не то чтобы это ему помогло бы.

За рулём сидит мужик лет сорока, с лицом пьяницы со стажем. Про таких говорят: «поздно пить боржоми, когда печень отказала».

Не думаю, что он решил не бросать своих - просто не мог выехать, не проехавшись по своим подельникам. Перед его капотом валялся тот, что был с пистолетом, а сзади, захлёбываясь матом, стонал урка, размазывая по лицу кровь, хлеставшую из носа.

Водила посмотрел на меня как шавка, унюхавшая волка - глаза бегают, руки дрожат. Я схватил его за грудки, выдернул наружу и с угрозой рявкнул:

-На землю бл***! Иначе зубы с асфальта собирать будешь!

-Да я… да что я-то? Меня просто довести попросили… - блеял он.

Это он пусть ментам рассказывает.

Я вытащил ключи из зажигания и приказал:

-Сядь на землю и не двигайся.

Он отрывисто, нервно закивал, испуганно пуча глаза, поднял руки вверх и поспешно опустил свой зад на землю.

Пятый гопник, как я и предполагал, дал по газам ещё в середине нашего непродолжительного боя - хотя назвать это избиение идиотов «боем» - сильно им польстить.

В тот момент я краем сознания отметил, как шины взвизгнули, старая «Нива» резко стартанула и вскоре скрылась за поворотом. Смелость у них закончилась, едва запахло по-настоящему жареным.

Ничего страшного - номера Нивы остались у меня на память - в видео-регистраторе.

Я стоял, по-прежнему с сигаретой в зубах и с пистолетом в руке. Даже не запыхался.

Трое в живописных позах раскинулись на земле.

Один в отключке, двое - близко к тому, вон даже не пробуют подняться.

Без крови правда не обошлось – зато обошлось без трупов.

-Как в моей молодости, нах. - процедил сквозь зубы.

Проверил обойму – все патроны на месте. Спокойно поставил пистолет на предохранитель.

Костик наблюдал всё через лобовое стекло, глаза - широко распахнуты. Учится, сын. По-своему важный урок.

-Всё, можно выходить, - бросил ему, затянулся в последний раз сигаретой, и заметив, что докурил до фильтра, щёлкнул окурок пальцами, посылая его в последний полёт.

И только тогда развернулся к Порше.

***

И охренел от удивления, когда дверь водителя распахнулась и на землю ступили ножки в белых кроссовках. Следом хозяйка авто выбралась уже полностью.

Невысокая… хотя нет, скорее среднего роста. Фигуристая дамочка с приятными мужскому глазу, женственными формами. Футболка с какой-то надписью подчёркивала изгибы, а светло-голубые джинсы красиво облегали бёдра. Да, смотрелось это… впечатляюще.

«Вот никак не думал, что спасаю даму. Хотя думать об этом времени особо не было – нужно было действовать».

Волосы, тёплого шоколадного цвета, мягко ложились на плечи, блестели и выглядели так, словно она тщательно укладывала их перед поездкой. А вот потёки туши на побледневшем лице, покрасневшие глаза и дрожащие губы ясно говорили о сильном испуге.

-Испугалась? - спросил я строго.

Она только кивнула, обнимая себя руками за плечи.

-Не бойся, больше они тебе ничего плохого не сделают.

Она судорожно кивнула, с опаской посмотрела на валяющихся в разных позах тела.

-Костик, звони ментам, пусть приезжают и пакуют этих уё… -я хотел выразится, но потом вспомнил о присутствии дамы, -…идиотов.

-Щаз все сделаем. -сказал Костик и выбрался из Паджеро с телефоном, направившись к нам.

-Не надо, я уже позвонила, - охрипшим голосом прошептала она, обнимая себя руками.

Я кивнул, оценивая обстановку. Вроде всё под контролем.

-Хорошо. Тогда ждём, - сказал я спокойно и подошёл ближе. -Ты цела? Они не успели…

-Нет, - покачала она головой, -не успели. Только подрезали меня, угрожали и ударили несколько раз по машине.

Я бросил взгляд на её «Порше Кайен». Царапины по кузову, вмятина от удара ногой в дверь.

Зря я подумал, что машину они не собирались трогать. Долб**бы.

-Значит, всё обошлось, - резюмировал я. -Ты умница. Не растерялась. Закрылась внутри. Позвонила ментам.

Она приглушенно фыркнула, пытаясь улыбнуться, но дрожь её не отпускала. Я снял ветровку и молча набросил ей на плечи.

-Спасибо… - едва слышно.

-Обращайся.

Костик вернулся и, глядя на нас, ехидно прищурился, но вслух ничего не сказал. Балбес. Я ему только глазами показал, чтобы какую-нибудь глупость не сморозил.

-Я всё же набрал им ещё раз. Уже едут, будут минут через пять, - доложил он.

-Хорошо. Пусть торопятся. Не хотелось бы тут до темноты торчать, пока они всё оформляют.

Остальные два часа пролетели в бесконечных разговорах, подписании бумаг и немного ругани. Когда молодой мент решил меня попугать, заявив, что я «превысил пределы необходимой самообороны», мне даже пришлось сделать над собой усилие, чтобы не ухмыльнуться прямо ему в лицо.

-Ты, старлей, на себя слишком много берёшь, - сказал я, затягиваясь очередной сигаретой. -Я вам четырех уродов на блюдечке принёс, палку срубите сейчас, а ты мне ещё и предъявить хочешь?

Моё спокойное лицо и в то же время недовольный тон порядком сбило с толку молодого мента, который в составе группы приехал на место происшествия.

-Да вы как разговаривайте со мной, гражданин! Да я вас сейчас на 15 суток… - голос его подскочил от возмущения и дал петуха.

-Надоел ты мне, старший лейтенант Якимов. - цыкнул я, и сплюнул в сторону. -Костик, неси моё удостоверение.

Сын вопросительно поднял брови, выжидательно уставившись на меня - я знал, что он хочет спросить, но, молодец, сдержался. Понимает, что

такое

вслух не произносят.

-Красная корочка в бардачке. – подсказал я.

-Ааа, понял, - кивнул Костик, с едва заметной усмешкой глянул на мента, затем развернулся и трусцой побежал к джипу.

Опера, рассредоточившиеся вокруг, бросали на нас с Якимовым заинтересованные взгляды.

Забавно было наблюдать как вытянулась физиономия старлея, когда он взял корочку у Кости и заглянул внутрь. Непроизвольно вытянулся передо мной в струнку, но глянул исподлобья и буркнул:

-Сначала мне это нужно проверить… - от потряс корочкой перед собой.

-Валяй. – усмехнулся я.

Опер отошел к своей машине и начал кому-то названивать.

Ещё минут десять заняла «проверка». И всё это время спасенная мной дама была рядом, не мешала, но и не уходила далеко.

Мелькнула мысль, что рядом со мной она, возможно, чувствует себя спокойнее, но я эту мысль отогнал. Вряд ли. Не девчонка она совсем.

Я пригляделся.

А дамочка весьма хороша собой. Меня лет, может, на десять помоложе. В моем вкусе и лицо, и фигура. Славянская внешность, очень миловидная, таких обычно называют хорошенькими. Крупные серые глаза, небольшой ротик без этих новомодных «утиных» губ. Брови тонкие, аккуратные, и очень приятная улыбка.

Ухоженная женщина - это видно сразу.

Ровная, сияющая кожа, лишь едва заметные возрастные морщинки. Точно постоянная клиентка у косметолога, только если он ей и колет какой-нибудь «ботокс-шмотокс», то делают это с умом - аккуратно и в меру.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

-Павел, можно Вас на пару слов? - будто бы смущаясь спросила Александра, стоило старлею отойти с моими документами, чтобы сделать звонок.

В процессе оформления мы с ней уже успели познакомиться.

Я кивнул, внимательно наблюдая за дамочкой.

-Я так вам признательна, вы даже себе не представляете. Как я могу вас отблагодарить?

Я хмыкнул.

Видимо, собирается денег предложить. И я бы оскорбился, если бы для нашего времени вот такая ситуация не стала считаться нормой. Однако смутное раздражение всё равно разгорелось в глубине. Возможно поэтому я ответил так, как ответил.

-Вот, смотрю я на тебя, Сашенька, и в голову приходят варианты сплошь неприличные…

Я ухмыльнулся, с удовольствием наблюдая как она краснеет.

-…из разряда 18+. – прибавил, так чтобы у дамочки точно сомнений не осталось на что я намекаю.

Усмехнулся краем губ и затянулся сигаретой.

-Да как вы… смеете? - возмущено вспыхнула Александра, сбившись с мысли.

Я ухмыльнулся, наблюдая за ней.

А ей идет смущение. Сколько ей - около сорока? А краснеет как студентка, которой первый раз сделали откровенный комплимент.

О чем я ей и сообщил.

Она сначала моргнула, будто не поверила, что услышала такое «непотребство» в свой адрес. Подозреваю, что подобное ей вряд ли говорят. Машина, судя по отсутствию кольца на пальце, и её поведению с операми – явно не мужа и не подарок - её собственная, лично заработанная. И манера себя вести - уверенная, даже напористая, говорили, что она точно не домохозяйка. Такая женщина привыкла решать всё сама.

Александра в защитном жесте сложила руки на руки и нервно вдохнула.

«Рассердилась, девочка».

А потом покраснела ещё сильнее, заметив, что я задержал взгляд на её красивой груди. Её поза подчеркнула то, что и так притягивало взгляд - приподняв аппетитную грудь и невольно выставив её напоказ.

«Размер третий, не меньше, а то и больше».

От этого эстетически безупречного вида я невольно ощутил лёгкое возбуждение. Саша ещё и стояла близко, отчего я прекрасно чувствовал аромат её дорогих духов. Необычный, цветочный, но не тяжелей. Терпеть не могу тяжелые запахи.

-Нахал! - возмущено прошипела она.

А я спокойно ответил:

-Что делать - никто не идеален. Ты спросила - я ответил.

Она сверкнула на меня своими пронзительными серыми глазищами, пылая негодованием, отошла ближе к своему Порше и уткнулась в телефон, делая вид, что занята. Но даже на расстоянии от неё ощутимо веяло возмущением.

-Товарищ полковник, - позвал меня из-за спины вернувшийся опер.

Полковник - единственное, что было верно в том документе, который он мне сейчас возвращал. Никому постороннему, даже ментам ни я, ни мои сослуживцы не говорили, где служим. На подобные случаи у меня были документы нескольких ведомств. Сейчас вот удостоверение было Росгвардии.

Старлей с уважением смотрел на меня, неловко парень себя чувствует - это было видно.

-Подтвердилось. Приношу свои извинения, товарищ полковник, за недоразумение, - сказал он, протягивая мне корочку.

-Всё, старлей, забыли. В следующий раз будь осторожнее пока не знаешь наверняка с кем говоришь. - я забрал у него удостоверение и убрал его в карман джинсов. Моя ветровка была по-прежнему на Александре.

-Так точно, товарищ полковник. - подобострастно воскликнул он.

-Мы можем ехать?

-Да, конечно. Ещё пять минут - мы с коллегами заканчиваем. Но вам и Александре Андреевне нужно будет приехать к нам в отдел и потом еще…

«Надо же тоже Андреевна, как и я, оказывается».

Я обернулся и нашёл взглядом Александру.

«Хороша, конечно. Но не твоего уровня рыбка, Лютый.»

Оказалось, что пока мы говорили с опером, она внимательно нас слушала.

-Павел, ещё пару слов, - проговорила она словно бы неуверенно и отвела глаза в сторону.

«Что ещё случилось?»

Мы отошли к её машине, и тут она меня удивила. А это сделать сложно.

-Я не очень хорошо себя чувствую, а эвакуатор сможет приехать только через два часа. Я только, что звонила… уже в третью контору, - она показала мне телефон, словно хотела меня убедить. -Не уверена, что смогу сама доехать, - приглушено добавила она.

Я молча смотрел на неё.

Если эта куколка ожидает, что я сам ей предложу помощь, и скажу всё за неё - ошибается. Такой шанс я не собираюсь упускать. Наблюдать за этой гордячкой – одно удовольствие.

Не дождавшись от меня предложения, Александра подняла на меня взгляд, и в её глазах цвета предгрозового неба мелькнуло недовольство.

На что я мысленно хмыкнул.

«Думала, я облегчу ей задачу? Ну уж нет, девочка, давай сама».

-Боюсь оставлять Поршика одного… - дамочка махнула рукой в сторону машины.

Я не сдержался и хмыкнул.

-Кого? - переспросил, хотя и так было понятно. Просто хотел над ней пошутить, уж больно она серьёзная. Вся такая деловая.

-Поршик - это моя машина. Я его так ласково называю, - рассердилась, прошипела Александра.

Я только бровь поднял, усмехаясь, предвкушая, что будет дальше.

Менты стали собираться, рассаживаясь по машинам. И Саша, заметив их сборы, быстро словно скороговорку выпалила:

-Я хотела тебя попросить отвезти меня до дома. Я тебе потом такси закажу, чтобы ты добрался к себе. Ну, если, конечно, молодой человек сам сможет на машине… - сбилась она, но глаза не отвела, выдержала мой взгляд. А я знал, что взгляд у меня тяжелый, не каждый мужик может выдержать, мне не раз об этом не раз говорили.

-Костик, - позвал я, но за звуком двигателей полицейских машин, сын меня не услышал.

Тогда я свистнул, громко, отчего Саша вздрогнула, а Костик сразу обернулся и побежал трусцой ко нам.

-Да, отец?

-Берёшь Поджарого и едешь домой. Аккуратно только, понял?

Костик просиял, а то права он получил, а ездить я ему давал только загородом. Вот сейчас и попрактикуется.

-Только мясо кабана не забудь взять и в холодильник положить, а то мы зря, что ли, с тобой охотились. – продолжил я инструктаж.

Не нравилось мне его одного отправлять – зелёный ещё, но в то же время я понимал, что сын вырос и вполне способен доехать до дома – сам его учил водить, и на права он сдал уже два года как. Да и за себя постоять Костик может, а головой думает получше, чем его старшие браться в том же возрасте. Те были настоящими сорвиголовами.

-И притащи мне мой кейс с ружьями.

Я уловил боковым зрением взгляд Александры - она смотрела на нас с интересом.

Костик сдавленно фыркнул, явно скрывая смех.

-Какие еще будут указания, отец?

-Пока хватит. Дальше - по обстановке. Я отвезу Александру Андреевну и приеду.

-Будет сделано, - сын вытянулся в струнку как на плацу и шуточно отдал честь.

Костик улыбнулся и побежал к машине.

Глядя ему вслед, я вздохнул. Всё-таки хорошо, что хоть кто-то из моих пацанов умеет слушать, а не спорить на каждом шагу.

-Не гони! - бросил ему в спину, Костик обернулся на пол пути к джипу, и махнул мне рукой «типа понял-принял».

Тогда я повернулся к Александре, заметив, как в её глаза сверкнули, в них мелькнуло странное выражение, но распознать я его не успел. Она перевела взгляд на Костю, который в этот момент садился в Паджеро.

Внедорожник взревел двигателем, и тронулся.

А я задумчиво рассматривал очаровательную женщину, которая стояла рядом. Пока мы с сыном разговаривали, я чувствовал, что Александра наблюдает за мной. Интересно, о чём она думала?

Я улыбнулся ей краешком губ и сказал:

-Поехали, Сашенька.

Та кинула на меня косой взгляд, смутившись, но быстро взяла себя в руки, обошла машину и уселась впереди на пассажирское сиденье, оставив водительскую дверь открытой.

«Вот Порше мне ещё водить не доводилось. Любопытно, он стоит своих денег или его берут лишь ради понтов?» - размышлял я, стараясь отвлечься.

Но вопреки моей воле мысли упорно крутились вокруг одной соблазнительной особы. А она сидела рядом - спокойная, сосредоточенная - и даже не подозревала какой убойный эффект на меня произвела.

Глава 2

Александра

Таких мужчин я раньше не встречала. Разве что в кино про бравых военных или криминал. Хотя нет, бандиты ведут себя иначе. Как-то расхлябанно, что ли, и нагло.

А Павел был как сжатая пружина - всё время в напряжении. Оно исходило от него стоило лишь приблизиться. А взгляд его льдистых глаз давил, как бетонная плита. Но меня это отчего-то не пугало, скорее странным образом притягивало. Хотя к таким альфа-самцам я, признаюсь, не привыкла. Даже не думала, что мне может понравиться подобный типаж.

Вдруг вспомнился наш последний завтрак с подругами в ресторане на Патриках. Мы прямо как в известном фильме договорились встречаться каждое последнее воскресенье месяца. Иначе при нашем бешеном ритме нашей жизни мы бы так и переписывались в мессенджерах до пенсии, не находя времени встретиться вживую.

…

-Саш,

ну тебе вот всегда нравились интеллигентные, воспитанные. Юле – такие… - Алина пощелкала пальцами подбирая слово, -…типа «душа компании», шутят, со всеми в прекрасных отношениях, всегда в центре внимания. Кате - резковатые и деловые. А мне вот бруталы, подтянутые… прямо как мой Витенька. – заметила Алина, помешивая ложечкой свой капучино на кокосовом молоке.

-Главное, чтобы это Витенька не услышал, что тебе бруталы нравятся. Ведь не поймет, что ты только о нём думаешь, - в пол голоса поддакнула Катя.

На очередное ироничное замечание Кати мы с девчонками громко рассмеялись, привлекая к себе недовольные взгляды остальных посетителей, которые, видимо, ещё не проснулись и оттого были такими недовольными жизнью, даже сидя на летней веранде в одном из лучших ресторанов столицы.

Нам было так весело, что мы не могли успокоиться даже под наигранно возмущенным взглядом Алины. Но она вскоре, и сама к нам присоединилась.

Просто это сейчас «Витенька» депутат - важный, степенный. Но начинал он, скажем так, там, где людей называют по кличкам, а не по именам. В начале девяностых крышевал ларьки, мелкий бизнес где-то в Сибири. Дальше – больше. Как говорится, кто раньше ходил в малиновом пиджаке - теперь в галстуке. Тот, кто дожил, конечно.

-Алин, ты это к чему? - спросила Катя.

-К тому, что каждая из нас выбрала мужчину в чем-то похожего на отца. Мой папа был спортсменом, у Саши - профессором, у тебя, Катюня, состоял в партии, а потом в бизнесе преуспел. Ну, а у Юли - режиссер.

-Оператор, - поправила Юля, но я понимаю, о чём ты хочешь сказать.

-Вот! – воскликнула Алина, выразительно подняла палец вверх, и довольно улыбнулась.

-Не знаю-не знаю. Я со своим выбором сильно ошиблась. - хмыкнула я. -Хорошо хоть ума хватило вовремя это понять, чтобы потратить на него всего двадцать лет, а не всю жизнь.

-Ну ты ещё не совсем ту историю закрыла… - добавила наша язвочка Катя.

-Ничего, недолго осталось. – буркнула я, и хорошее настроение сразу же испарилось.

-Так пять лет уже скоро будет. – возразила Катя. Иногда мне правда хочется её прибить — несмотря на то, что с Катей я знакома дольше, чем с остальными, и именно её считаю самой близкой подругой. Но вот такта у неё – кот наплакал.

Юля, наш вечный миротворец, сразу заметила, как я скисла, и громко заявила:

-Не только Саша ошиблась. Я вот тоже! Ну и что? Мой ухажер… - и она счастливо заулыбалась, -…совсем другой, нежели бывший муж. Айтишник, серьёзный, молчаливый.

-Когда ты нас с ним познакомишь? – стала выспрашивать Алина.

…- Саша?

-Да? Что такое?

-Я подумал вы заснули. Потом смотрю – нет, глаза открыты. Зову - не отвечаете. Устали?

Павел бросил на меня быстрый взгляд, а потом снова вернул его на дорогу.

-Да вроде бы не должна - сейчас только вечер, но чувство будто я уже сутки на ногах. - задумчиво ответила я. -Просто всё навалилось разом. И этот день, и нервы, и… - я замолчала, не договорив. -Наверное, организм решил сам всё обнулить. Вот и сижу в какой-то прострации.

Павел кивнул, следя за дорогой.

Мы уже въехали в город и приближались к съезду на третье кольцо.

-Павел, что ты хотел спросить? Я тебя отвлекла.

Он хмыкнул, но не раздражающе, а как-то весело, что ли.

-Ты мне сказала, что едем на Ленинский проспект, но номер дома не назвала.

-Ааа, извини. Тридцатый дом.

-Это после площади Гагарина или до?

-Прямо на ней. Полукругом стоит на площади. Тот, который со стороны парка Нескучный сад.

-Понял.

Еще пятнадцать минут мы ехали в молчании, я всё думала:

о чём завести разговор? Что спросить?

Мне не хотелось вот так расстаться. Но как только он довезёт меня - всё закончится. Мы разъедемся по разным адресам. И это будет финал. Потом, может быть, мы и встретимся в полиции или в суде, но это будет уже совсем другое. Формальное. Без этой странной, тёплой близости, которую я почувствовала сейчас - рядом с ним, в этой машине, в тишине.

«Вот почему-то на работе у меня проблем с коммуникацией нет никаких, а сейчас слов будто не хватает. Как школьница - то в окно смотрю, то пальцы кручу. И всё боюсь сказать лишнее».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И тут же сама себе ответила: «Так это ведь не работа. Это мужчина. Привлекательный, мужественный… и до невозможности сексуальный».

При этой мысли я бросила быстрым взгляд на строгий профиль и быстро его отвела. Ещё заметит, что я на него смотрю, будет неудобно, если он поймает меня за этим.

Я ещё когда мы ждали полицию отметила - обручального кольца нет. И следа от него тоже. А летом на загорелой коже это сразу видно, если кольцо недавно сняли. При этом с сыном он общается спокойно и уверенно. И их встречи явно не редкость. Значит, не просто так мимо проходил. Это о многом говорит. Ответственный отец – редкость, и это подкупает.

Взгляд снова и снова возвращался к Павлу.

Высокий, мощный, с телом атлета, со шрамом на скуле и цепким, внимательным взглядом. Густые, тёмные волосы с лёгкой проседью - словно припорошены снегом. Классическая короткая стрижка, а ему так бы пошло что-то менее формальное. Он был гладко выбрит, но тёмная щетина уже стала заметна. Подбородок волевой, как и линия губ. Нос крупный с горбинкой, но она только добавляет ему брутальности. Глаза, глубоко посаженные, под широкими бровями, которые почти срастаются на переносице.

Помню, кто-то из подруг однажды сказал, мол, мужчины с такими бровями опасны. После того, что я увидела сегодня - как он с лёгкостью раскидал трёх крупных мужчин моложе себя - я склонна согласится с этим утверждением, которое тогда показалось мне обычным суеверием.

Определенно по типажу не Ален Делон, а скорее Мел Гибсон - только более хмурый, выше ростом и более мускулистый.

Я глубоко вздохнула, признавая, что на самом деле всё для себя уже решила.

-Павел, я хотела предложить тебе чашечку кофе раз ты отказываешься от благодарности. - негромко сказала я, когда мы проехали под шлагбаум и остановились около моего подъезда.

-Почему же отказываюсь? - спросил он, посмотрев мне в глаза, и я почувствовала, как мне становится горячо от одного его взгляда.

-Я тебе назвал то, что хотел бы получить в знак благодарности.

Я лукаво стрельнула глазами, не скрывая кокетства.

-И всё-таки ты – наглец! Ведь должен знать, что так с женщинами нельзя.

***

Павел

-Как? – спросил, с интересом ожидая ответ. Наблюдать за лицом такой привлекательной женщины было приятно. Давно со мной дамы вот так не кокетничали – легко, искренне, мило. А мне этого оказывается не хватало. Тонкой игры взглядов, полунамёков, лёгкого напряжения в воздухе.

Между нами это уже появилось - я это чувствовал. Как в молодости. Только сейчас всё ощущалось… Острее. Глубже. Опаснее.

Да, есть у меня парочка дам, которых я время от времени навещал. Но там всё было ровно – чистая физиология. Так сказать, отношения без взаимных обязательств: для меня главный плюс – не нужно терпеть чужие истерики и претензии, а для дам, полагаю, – мириться с моим тяжёлым характером, постоянным отсутствием дома и запахом сигарет. А так – встретились, доставили друг другу удовольствие, сбросили напряжение, разошлись и никто никому ничего не должен.

-В лоб вот так нельзя. Женщины любят ушами. – пожурила меня Александра.

Я криво усмехнулся.

-Ну извини, девочка. Я такой какой есть. А про «любят ушами»… Знаешь, может поэтому вам и приседают на уши всякие уроды?

-Не надо вот обобщать, - погрозила она мне пальчиком. Но так игриво, что я неожиданно рассмеялся. Не помню, когда в последний раз кто-то так легко обезоруживал меня одним жестом.

Я всё ещё смеялся, когда она вдруг замолчала, слегка прикусив губу. Я заметил это — и насторожился. В глазах Александры промелькнула нерешительность. Она посмотрела куда-то в сторону, будто споря с собой, потом глубоко вдохнула и сказала с тем же озорным, но чуть более мягким тоном:

-Знаешь, у меня дома есть хороший кофе и вкусный пирог. Ммм?

-Пирог сама готовила? - спросил с интересом.

-Нет, - будто даже с сожалением призналась Саша. -Купила. Но в хорошем магазине.

Она чуть улыбнулась, опустив взгляд.

-Ещё есть ароматный чай. -Чёрный, с бергамотом. И мята. Вдруг ты не только наглец, но и ценитель хорошего чая? -Она бросила на меня быстрый взгляд из-под ресниц.

«Флиртует, девочка. И мне это, чёрт возьми, очень нравится».

-И липовый мёд есть и шоколадные конфеты, - прибавила голосом искусительницы.

Я вскинул бровь, чуть склонил голову.

-Предложение заманчивое. Особенно если это не из вежливости.

Она закатила глаза.

-Господи, Павел, ну какой же ты прямолинейный… Нет, не из вежливости. Просто… -Она на секунду замялась, потом, не отводя взгляда, добавила: -Просто не хочется, чтобы этот день заканчивался вот так. Сухим «спасибо и до свидания».

На миг между нами повисло молчание. Я чувствовал, как сердце стучит чуть чаще, чем нужно. Молчал пару секунд, ощущая, как внутри меня поднимается волна желания - неспешная, тёплая, как вечерний воздух перед грозой.

-Хорошо, - тихо сказал я и выключил зажигание, – тогда я с радостью приму приглашение. Я сладкоежка, ничего не могу с собой поделать. Поэтому от сладкого не откажусь. - сказал я тоном человека, который признается в своей самой большой слабости, а Саша в ответ тихо рассмеялась.

Я взглянул на неё внимательнее, глубже, и без тени юмора добавил:

-Особенно… если ты, Сашенька, станешь частью этого угощения…

Александра взгляда не отвела. Наоборот, губы её чуть раздвинулись, дыхание стало глубже - и я почувствовал, как между нами вспыхнуло то самое напряжение, что бывает за мгновение до поцелуя. Пока мы ещё коснулись друг друга - но я знал: стоит мне чуть наклониться - и она не отстранится. Она томно закроет глаза. И позволит. И в этом понимании о её готовности, молчаливом согласии было нечто бесконечно притягательное.

-Тогда… пойдём, - прошептала она, открывая дверь машины.

Я вышел следом за женщиной, которая впервые за долгое время разбудила во мне нечто большее, чем простой интерес.

На улице пахло вечерней прохладой и нагретым асфальтом. Свет из окон её дома мягко подсвечивал ступени подъезда. Саша шла чуть впереди, оборачиваясь через плечо, и мне казалось, что каждый её шаг, каждый разворот тела был почти танцем - медленным, плавным, наполненным обещанием.

Дверь захлопнулась за нашими спинами, оставляя шум города снаружи.

Подъезд с высокими потолками был классическим образцом сталинской архитектуры. Просторный холл, лестница с массивными перилами, толстые кирпичные стены – всё это выглядело основательно. Сталинская архитектура не стремилась к уюту, но в ней было монументальное величие и надёжность. Здесь всё говорило: построено всерьёз и надолго. Так сейчас не строят.

Квартира у Александры оказалась просторной, с нестандартной планировкой: три спальни, три ванные, гостиная, холл и кухня. Похоже, изначально здесь было две квартиры — просто объединили в одну. Я мысленно хмыкнул – знакомо. Точно так же сделал я.

Саша, как гостеприимная хозяйка, провела меня по всей квартире. Было заметно, что она свой дом любит и гордится им.

Интерьер был сдержанный, без лишней вычурности, но с нотками аристократизма. Люстра с хрусталем под потолком отбрасывала мягкие блики на глянцевый паркет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Что сказать - квартира была обставлена со вкусом. И в ней была та же атмосфера, что и в хозяйке: уверенность, стиль, тепло. Всё здесь было продумано до мелочей, но без той холодной безупречности, которая часто бывает в дизайнерских интерьерах. Женская рука чувствовалась в деталях: подушки на диване, подобранные в тон портьерам, светлые стены, ковер с красивым рисунком, картины.

-Всё выглядит как на фото в журнале. Вопрос как в этом жить? Каждый день убираешься? Но что-то мне подсказывает, что у тебя на это нет времени.

Саша восприняла мой вопрос нормально, без обид и даже с юмором. И я это приметил. Часто и густо, женщины обижаются по пустякам - не та фраза или даже просто тон голоса покажется им резковатым – и всё, ты попал.

Сколько подобных ситуаций у меня было? Много.

-Всё просто – просто нужно не сорить. – ответила Саша, разводя руками, и я рассмеялся – от её искренности, непосредственности. Я давно не ощущал такой лёгкости рядом с людьми. А уж с незнакомыми - тем более. Да и я сам не из тех, кто легко расслабляется.

-Стоит запомнить этот аргумент.

«Приведу его при случае сыновьям», - с иронией подумал я.

-С моим сыном не срабатывает, - словно прочитав мои мысли добавила Саша, -Но я не оставляю попыток. – хмыкнула она. -К тому же есть плюс в том, когда дети уже выросли и теперь живут отдельно.

-Какой же? - с улыбкой спросил я, наблюдая за тем, как активно она жестикулирует при разговоре.

«От стресса, кажется, отошла. Сейчас уже видно, какая она в повседневной жизни - живая, эмоциональная».

-Теперь дети решают сами свои проблемы, - со смехом ответила Саша и пошла на кухню, а я направился следом за ней, любуясь как плавно покачиваются её бедра.

На кухне царил идеальный порядок, столешница из светлого мрамора, дорогая техника - всё было подобрано со вкусом и любовью к деталям.

Пока Саша колдовала над чайником. Я наблюдал за ней. При этом она не уставала говорить, рассказывая мне обо всём понемногу.

Неожиданно, но её разговорчивость меня не напрягала. Хотя раньше подобные проявления говорливости у женщин я называл «трескотней».

-…в последнее время у меня было так много работы, проект ещё этот новый, и я решила воспользоваться приглашением подруги съездить к ней на дачу. И вот… - Саша развела руками, невесело улыбнувшись.

А потом она подошла к огромного холодильнику с двойной дверью, и начала метать на стол угощение одно за другим. Заварила обещанный чай, добавив несколько листиков мяты. Разложила на десертную тарелку пирог и конфеты. Нарезала овощи, положила их на отдельную тарелку, помыла зелень.

Не спрашивая меня, разогрела мне гуляш с пюре, все это время продолжая уютно щебетать о своей работе, о дочери, которая учится заграницей и взрослом сыне, о новом проекте, о том, как её подчиненные считают её «строгой, но справедливой», и называют «Александр Македонский в юбке». И всё это она говорила легко, параллельно разогревая ужин и доставая мёд к чаю.

Воздух наполнился густым, мясным запахом с нотками лаврового листа, перца и томата.

Я внимательно следил за её быстрыми, но не суетливыми движениями. Привык подмечать детали, но сейчас я следил за ней не столько по привычке, сколько из интереса. Отмечая, как она машинально поправляет локон, падающий на глаза, как аккуратно она раскладывает еду по тарелкам, будто даже в самом обычном ужине должно быть немного красоты и эстетики.

И только поставив всё на стол, Саша уселась напротив меня.

-Хм… помнится, разговор был только о чае, а тут… намного больше.

-Мне ещё бабушка говорила, что сначала мужчину нужно накормить…

«А потом?» - так и крутилось на языке, но я сдержался — вместо этого задал другой, куда более важный вопрос.

-Скажи мне, Сашенька, о детях я услышал, а что насчет мужа? Я правильно понял, что ты в разводе?

На секунду она застыла, удивленно моргнула, а потом ответила:

-Да, уже давно. А ты? – сглотнув спросила Саша, и вдруг зачастила: -Нет, я, конечно, понимаю, что такой мужчина, как ты, не стал бы…

Я хмыкнул и взял вилку и нож.

-Я холост. И тоже в разводе уже много лет.

Саша кивнула, отвела взгляд, чуть покраснела перед тем, как спросить:

-Павел, ты не против, если я тебя ненадолго покину пока ты ешь? Знаешь, хочется как-то смыть с себя весь этот стресс. – Саша зябко передернула плечами.

-А ты есть не хочешь?

-Ни капли. У меня так всегда: когда я на стрессе – есть не могу. А вот чай с тобой с удовольствием выпью.

Она попыталась улыбнуться, но я заметил, как в серых глазах промелькнуло волнение.

-Иди, – мягко ответил я. – Я пока разберусь с твоим гуляшом. Кстати, пахнет он чертовски вкусно.

Саша улыбнулась, коротко кивнула и скрылась в глубине квартиры, а я остался на кухне, неожиданно поймав себя на мысли, что мне… спокойно. В чужой квартире, после всего, что произошло - а мне спокойно.

«Удивительно», - хмыкнул я, и наколол на вилку сочный кусок мяса.

***

Александра

У меня пятнадцать минут – не больше!

Так, быстро - в душ, может, успею уложить волосы, ещё нужно побрить ноги и выбрать, что надеть...

Я влетела в спальню и тут же метнулась в гардеробную, лихорадочно рассматривая полки и вешалки. Начала перебирать вещи, одну за одной, но всё либо было слишком официально, как на совещание в офис, либо слишком пафосно будто в Большой театр идём.

Вещей много – а надеть нечего!

Я выбирала одежду, а сердце взволнованно колотилось, в голове только одна мысль:

он сейчас закончит ужин - нужно успеть.

И мне до дрожи хотелось выглядеть красиво. Для него.

Давно я не ходила на свидания… кажется, навык полностью утерян, а сейчас внутри будто что-то проснулось - эта забытая смесь волнения, азарта и желания понравиться. Не просто быть красивой, а чтобы именно

он

посмотрел и подумал:

«Чёрт, вот это женщина…»

Я вытащила тёмно-синее платье - слишком строго. Короткую юбку - нет, вызывающе. Белую блузку – нет, не то, будто «примерная ученица».

-Ну надо же, - выдохнула я, - как будто мне снова семнадцать… сердце скачет, и эти бабочки внутри, чёрт бы их побрал.

Но руки продолжали метаться между вешалками, а внутри всё сжималось в предвкушении.

Наконец взгляд упал на то самое платье - лёгкое, давно забытое, с запа́хом, от дизайнера Дианы фон Фюрстенберг. Я купила его лет семь назад в Париже – дочь уговорила взять, но так ни разу и не надела. Казалось слишком коротким, с чересчур откровенным вырезом.

«Решила, что оно не подходит не по возрасту, не по статусу, и уж точно не для серьезной бизнесвумен». – улыбнулась про себя.

-А вот сейчас – то, что нужно! – вслух заверила саму себя в ответ на внутренние сомнения. Выскочила из гардеробной, на ходу бросила платье на постель, а сама устремилась в ванную.

У меня оставалось ещё одиннадцать минут…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 3

Александра

Душ смыл противный липкий пот и ощущение страха, приглушил шум мыслей, оставив только горячую кожу и нарастающее внутри приятное волнение. Конечно, за такое короткое время я не успела ничего сделать с волосами, поэтому просто заколола их наверх, открывая линию шеи. На затылке некоторые пряди остались чуть влажными после душа – ну и ладно, ничего страшного. Немного парфюма - на шею и запястья. Блеск на губы. Ресницы - пару взмахов кисточкой, чтобы подчеркнуть глаза. Бельё Лиз Шармель – чёрное, кружевное - то самое, в котором чувствуешь себя на все сто. Женственной, уверенной, невероятно сексуальной.

Платье село идеально, будто только и ждало своего часа. Легкая ткань струилась по телу, мягко скользила по бёдрам, а запа́х подчёркивал линию груди. В зеркале отражалась не привычная я - деловая женщина, которая никогда не забывает о работе и не отключает телефон, а та самая женщина, которой я когда-то умела быть - лёгкая, чувственная, не боящаяся собственных желаний.

Когда я вернулась на кухню, Павел по-прежнему сидел за столом. Только он уже поел…

«…и судя по всему убрал за собой тарелку в посудомоечную машину». – отметила я мимоходом.

В широкой, сильной ладони Павел держал чашку чая, и что-то читал в своём телефоне. Он не сразу услышал, как я подошла. Я остановилась в дверях, задержалась на секунду, смотря на него – уверенного, мужественного. И в тот самый момент он поднял глаза. На меня.

Он не сказал ни слова.

Просто замер.

В его взгляде было всё: и удивление, и восхищение, и тот самый неподдельный мужской интерес, ради которого я бегала по квартире.

И нечто глубже - то, что словами не передать, только почувствовать.

Взгляд медленно скользнул по мне сверху вниз, потом снова вверх - неторопливо, внимательно, почти физически ощутимо. И остановился на моём лице.

Я почувствовала, как дыхание сбилось.

Он медленно поставил чашку на стол, не отводя от меня глаз.

Встал. И сделал один шаг. Потом ещё. Не спеша, будто опасаясь спугнуть.

Я стояла, не двигаясь, чувствуя, как внутри всё плавится от жара его взгляда, от того, как воздух между нами становится густым, насыщенным, как перед грозой.

Он остановился близко, буквально на расстоянии ладони, и я подняла голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Моё чувствительное обоняние уловило уже ставший за день знакомым мужской аромат - смесь запаха его тела, одеколона с тёплым сандалом и вишнёво-древесного дыма сигарет. Такой мужской… и такой будоражащий.

-Вот это да… - произнёс негромко с едва различимой хрипотцой. -Я, конечно, сразу заметил, как ты хороша собой. А оказалось - ты... опасна.

Я улыбнулась, кокетливо стрельнув в него глазами.

-Боишься? – спросила лукаво.

Павел усмехнулся, и в голосе его появилась хрипотца:

-Уже поздно. Теперь бояться - бесполезно.

Он не торопился. Не делал резких движений. Но в этом медленном сближении было столько силы, желания и сдерживаемой страсти, что у меня перехватило дыхание. Ни один мускул на его лице не дрогнул, но я видела, как внутри него всё бушует. Он не отводил взгляда, будто читал мои мысли, мои желания. Его рука медленно поднялась и коснулась моего лица - так бережно, будто я могла рассыпаться от неловкого прикосновения.

Я видела, как он задержал взгляд на моих губах, и было в его взгляде что-то голодное, почти хищное, от чего по моему телу побежали мурашки.

Мужские пальцы скользнули по моей щеке - едва ощутимо, но этого касания оказалось достаточно, чтобы внутри всё дрогнуло. Он словно рисуя мой профиль, очертил пальцем мой висок, скулу, затем медленно скользнул по щеке вниз к подбородку. Его сильные пальцы нежно сжали его, приподнимая вверх.

И я послушно подняла взгляд.

Сердце гулко ударило в груди.

Павел смотрел прямо в глаза - глубоко, пронзительно, без тени улыбки. Как будто хотел увидеть меня всю. И в этом взгляде было что-то настолько притягательное, мощное, то, что невозможно игнорировать.

Взгляд взрослого мужчины, который может тебя сломать, легко подавить своей волей. Который знает, чего хочет. И сейчас

Он

хочет

только тебя

.

От одного этого взгляда во мне проснулось непреодолимое желание отдаться ему. Покориться. Почувствовать себя женщиной рядом с сильным мужчиной. Нежной. Слабой. Манящей.

Я почувствовала предательскую дрожь и тягучее как мёд томление внизу живота. Он ещё даже не поцеловал меня, едва коснулся, а у меня уже подгибались колени. Никогда прежде за двадцать лет супружеской жизни я не испытывала ничего даже отдаленно близкого.

Его рука скользнула по моей талии, осторожно, медленно, будто он давал мне время передумать. Отступить.

Но я не просто не отступила — я шагнула к нему сама, окончательно стирая расстояние между нами.

И едва я успела подумать:

«какие у него горячие руки…»

- как его губы накрыли мои.

Павел целовал медленно, словно пробовал меня на вкус - томно, неторопливо. Его твёрдые губы лишь слегка касались моих, будто дразня, не спеша сразу же углублять поцелуй.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я чувствовала кожей, каждой клеточкой своего тела как в нём пылает страсть, горячая как лава, истинная, глубокая, первобытная… но он держит её на поводке. В этом было что-то волшебное: понимать, что рядом мужчина, способный на многое… но выбирающий быть с тобой нежным.

Я слегка приоткрыла губы и, не удержавшись, скользнула языком по его губам - нежно, почти дразняще. Маленький вызов, которым я дала понять, что готова к большему.

И в этот миг всё изменилось. Словно вожжи, которыми он контролировал себя, с хлёстким щелчком вырвались из его рук. Его сдержанность рассыпалась в прах, обнажив ту необузданную страсть, которую он удерживал внутри.

Павел глухо застонал, и этот звук прошелся током по моему позвоночнику.

Я обвила руками его крепкую шею, прильнула плотнее, всем телом ощущая, какой он - крепкий, мускулистый, горячий. Моя грудь мягко вжалась в его твёрдую грудь, живот прижался к его бёдрам, и я ощутила, насколько сильно он возбуждён. Тело тут же откликнулось. Это касание, ощущение твёрдости его органа пронеслось по мне горячей волной острого возбуждения до самых кончиков пальцев.

Боже! Это восхитительно!

Павел отреагировал моментально - прижал меня крепче к своему телу, буквально вдавил, и его ладони скользнули по спине вниз и легли мои бедра. Широкие, горячие настолько, что я чувствовала их жар сквозь ткань платья.

Я застонала – громко, протяжно, невольно впиваясь ногтями в его плечи, между бёдер вспыхнуло нетерпеливое пульсирующее желание. Трепетная дрожь охватила всё моё тело, а колени едва не подогнулись.

Павел жадно обхватил ладонями мою попку, словно заявляя свои права. И сжал её, прижимая плотнее к своему возбужденному члену, и в тот же миг из его груди вырвался рык – низкий, довольный, почти звериный. Этот звук отозвался во мне дрожью и приливом мощной волны желания внизу живота. Моё тело словно откликнулось на древний, глубинный инстинкт самки перед сильным, доминирующим самцом.

Скажи мне о подобном кто-нибудь ещё вчера я посчитала бы это глупостью, преувеличением. Но теперь, испытывая к мужчине такое сильное влечение, почти на грани безумия, я поняла, что всё дело в партнере, а точнее в том, насколько вы подходите друг другу.

Я не могла в полной мере осмыслить то, что происходило между нами. Он разжигал столько ощущений в моём теле, вызывал столько сильных эмоций, что я просто растворилась в них, с восторгом впитывая в себя его напористую, мужскую страсть.

Тут он шагнул вперёд, не выпуская меня из объятий, и я отступила, уперевшись спиной в прохладную стену. Он опёрся ладонями о стену по обе стороны от моей головы, заключив меня словно в клетку, и в этой клетке мне было жарко, сладко, и абсолютно не хотелось вырываться.

Пространство сузилось - остался только он, его дыхание, его взгляд, и моё бешено стучащее сердце где-то в груди.

-Сладкая девочка… - хрипло пробормотал Павел, отпустив из плена мои губы, которые горели от жара его поцелуев.

От его слов, от голоса, я будто плавилась изнутри и всё, чего хотелось в этот миг — чтобы он прижался ко мне сильнее, накрыл собой и подарил удовольствие.

Он стал осыпать моё лицо отрывистыми, жадными поцелуями, затем перешёл к шее — горячий язык обвёл контур ушка, и по мне пробежала волна сладкой дрожи. Его губы прокладывали тропу вниз - неторопливо, с удовольствием, и когда он добрался до ключиц, я почти затаила дыхание. Его дыхание обжигало кожу, а я буквально таяла под его прикосновениями - желание распускалось внутри, как пламя. Павел обвёл языком тонкие выступающие косточки, задержался у ямочки между ними, лаская её губами и языком, будто смакуя. А затем стал опускаться ниже, к груди.

Его рука, горячая, твёрдая, легла на мою талию, медленно, ласкающе скользнула вверх, и на мгновение замерла под грудью, в то время как его губы достигли моего глубокого декольте. Мужская ладонь уверенно обхватила мою грудь и приподняла. А потом он зажал стоящий сосочек между указательным и среднем пальцем, и потеребил, игриво.

-Па-ша, - простонала я.

Вторая грудь также оказалась в ловушке его крепких пальцев, и Павел повторил с ней ту же ласку. А потом одновременно нежно сжал обе груди, и моё тело отозвалось жаром, заставившим меня дрожать крупной дрожью.

-Да, моя девочка, да сладкая… - сипло отозвался он, отодвигая пальцами ткань – сразу и платье, и кружевные чашечки - он оголил мои груди, соски призывно стояли, требуя его ласки.

Паша задержал взгляд на моей обнаженной груди, шумно выдохнул, мягко сжал обе пышные округлости, прижал их друг другу, полюбовался видом ещё немного, и лизнул одну набухшую горошинку, обдавая её горячим дыханием, а потом сразу вторую. И так повторил несколько раз, коротко прихватывая соски губами.

-Ах, Боже, - со стоном сорвалось с моих губ, чувственное томление внизу живота стало тягуче пульсировать, а я запустила пальцы в его короткие волосы, инстинктивно притягивая его ближе, плотнее.

А Паша не давая мне привыкнуть к новым, таким острым ощущениям, обхватил сосок губами и принялся сосать.

Теперь Павел окончательно забыл о нежности, и сосал весьма чувствительно, даже жадно. Но меня это не напугало, наоборот, я поймала себя на том, что именно этого ждала. Мне хотелось этой жадности, страсти, напора.

Хотелось этого мужчину. Без остатка.

Словно издалека донёсся протяжный, наполненный желанием стон… и только спустя несколько мгновений я осознала, что это я.

Это было слишком... слишком дико, горячо, чувственно, чтобы сопротивляться. Я просто позволила себе чувствовать. Всё. Без остатка.

В следующий момент я осознала, что продолжая сосать мою грудь, другой рукой Павел задрал на мне юбку. Словно яркая вспышка, пришло ощущение его требовательных пальцев между ног. Он стал поглаживать кружево трусиков, и почувствовав какая я мокрая, словно пришел в неистовство. Его гортанный, первобытный рык пробежал мурашками по коже.

-Са-шаааа… - произнес он и его голос звучал низко, грубо и чертовски сексуально.

И в этот миг, назвав меня по имени… именно так, он словно прикоснулся к самому сердцу и вместе с тем спросил, не задавая вопрос напрямую.

Наши взгляды встретились и в его светло-голубых, словно лёд, глазах уже не было ни прежней сдержанности, ни хладнокровия, ни покровительственной иронии, а только страсть - обнажённая, сжигающая изнутри, такая, от которой у любой женщины теряется воля и остаётся только инстинкт. А я, которая о подобном только мечтала, откликнулась мгновенно.

-Да.

Из его груди снова вырвалось это глубокое, полное сексуального обещания, рычание. Я потянулась к его ремню, расстегнула его одним резким движением, не отводя взгляда от глаз мужчины, которого встретила всего несколько часов назад. Всё остальное исчезло. Сомнения, приличия, скромность, опасения… Остались только мы. И это неистовое притяжение.

-Сашенька… - выдохнул он, когда моя рука обхватила его член. Я ласково провела вниз по его длине, и Паша отозвался гортанным стоном наслаждения. Пальцы не смыкались на его мужском достоинстве.

А ведь, когда мы ехали в машине у меня мелькнула игривая мысль «

А какого размера... у такого крупного мужчины

?», но я тут же отогнала её. И вот теперь я получила исчерпывающий ответ: «

Да, и там он тоже крупный мальчик… природа Павла не обделила

».

Отодвинула резинку боксеров и достала его гордо вздымающийся орган. Толстая головка налилась и потемнела от притока крови, под моим взглядом он выпустил капельку смазки.

Дав мне немного времени поиграть со своим членом, Павел быстрым, привычным движением раскатал по нему презерватив, а потом неожиданно подхватил меня под бедра, вызывав у меня испуганно-возбужденный стон. Я инстинктивно обхватила ногами его талию, чувствуя спиной твёрдую стену.

Обняла Павла за шею, опираясь на широкие плечи. А он небрежно сдвинул в сторону тонкую полосочку моих стрингов, и в следующий миг я почувствовала как толстая головка упирается в меня, давит на мои половые губки, заставляя их раскрыться. К этом моменту этот нереальный мужчина так возбудил меня, и я стала настолько влажной, что даже несмотря на свой внушительный размер, он без труда плавно начал входить в моё трепещущее лоно.

Паша словно гипнотизировал меня своим взглядом, не отпускал, не давал прикрыть глаза, заставляя меня не разрывать зрительных контакт. От порочного удовольствие, которая я испытывала, когда этот мужлан решил трах**** меня прямо здесь, не сходя с места, не раздеваясь, я протяжно застонала как гулящая кошка во время течки.

Это было что-то из разряда самых сокровенных женских мечтаний и снов.

Но этот изверг не спешил. То ли растягивал удовольствие, то ли беспокоился обо мне.

-Паша, пожалуйста… - прошептала я беззвучно, одними губами. Я была уже не в силах терпеть эту сладкую пытку.

Он понял.

Одним слитным, резким движением он ворвался в меня, даря ощущение предельной наполненности. Я громко застонала, выгибаясь. Мои внутренние мышцы судорожно сжали его ствол, и он зарычал от острого удовольствия, в льдистых глазах полыхнуло такое неистовое пламя, что я снова крепко сжала его - на этот раз осознанно (всё-таки не зря интимную гимнастику делала, да).

-Саша, ты хочешь, чтобы я кончил прямо сейчас? – прохрипел он, застыл во мне на пару секунд, прожигая взглядом.

Я прикусила губу и рассмеялась. Счастливо, звонко.

-Шалунья… - прохрипел он, коротко поцеловав мои припухшие губы, и стал взвинчивать темп. Его дыхание стало прерывистым, рычание и глухие стоны переплетались с моим дыханием.

Сердце в груди лихорадочно билось, пытаясь угнаться за нарастающим напряжением.

Павел входил меня снова и снова, погружаясь до упора. Влагалище истекающие соками с сочным, эротичным звуком на мгновение отпускало своего завоевателя, чтобы снова принять в себя.

-Ещё, ещё, ещё… - повторяла я как в трансе, царапая ногтями его плечи, ощущая как я подошла к оргазму совсем близко. Казалось ещё чуть-чуть и я распадусь в его сильных и надежных руках на миллиард осколков.

В ответ на мои мольбы мужчина резко насадил мое тело на свой член, заглушая мой восторженный всхлип грубым поцелуем, и придерживая мою спину вынес меня из кухни в гостиную. А потом легко, словно я кукла, поставил меня на ноги перед спинкой дивана, развернул спиной, и мягко надавив на голову, заставил отклониться и выгнуться перед ним, подставляя ему беззащитную попку.

Я задрожала, стоя так бесстыдно перед ним.

-А попка у тебя не хуже… - заметил Паша, я не видела его лица, но легко представила как он криво усмехнулся. За наше короткое знакомство я уже много раз видела эту надменную усмешку на его резко очерченных губах.

Я дернулась желая обернуться, но он мне не дал, сжав бедра чуть сильнее, чем необходимо.

С таким мужчиной всегда есть риск - он может не рассчитать силу… не нарочно, просто потому что её слишком много. И эта мысль одновременно пугала и странно возбуждала.

-Стой, малышка… дай мне полюбоваться, - прошептал он хрипло мне на ушко, склонившись надо мной, скользнул своим пенисом по моим обнаженным ягодицам, прижался сзади.

А потом с легкостью скользнул внутрь в моё лоно, растянутое нашими чувственными забавами.

Я оперлась ладонями на мягкую спинку, пока он не просто входил в меня, а яростно вколачивался. Оргазм приятный, яркий накрыл меня, но этот мучитель не сбавил темп, не позволив мне его осознать, прочувствовать, а продолжал без устали трах*** меня. В этой позе полного подчинения его пенис задевал заветную точку во влагалище, посылая разряды удовольствия по телу каждым своим движением.

Уверена, Павел прекрасно знал, что делал. Именно поэтому стоило мне чуть сдвинуться, он жёстко фиксировал меня в нужной позе. Властно, бескомпромиссно.

И продолжал использовать моё тело для своего удовольствия. Потому что осознав, что я кончила, он стал более грубым и неистовым. Никогда не имея подобного опыта, я мысленно возмутилась. Разум возмущённо кричал: «

Ты вообще в своём уме? Что ты ему позволяешь?!

» Но в то же время «моя внутренняя сучка», которой всю жизнь не хватало страсти, чувств, секса - сходила с ума от блаженства.

Я хныча, просто растворилась в этих фрикциях, отдав любовнику свое тело в безраздельное пользование.

И вот Павел напрягся, зарычал, хлестко шлепнул меня по ягодицам, и пронзил меня настолько глубоко, что наверное достал до матки.

-О Боже, - простонала, неконтролируемо задрожала словно в агонии. И это бы меня напугало до чёртиков, если бы при этом я не испытывала неземное, необъяснимое удовольствие. О котором только слышала, но за сорок шесть лет своей жизни не испытывала ничего подобного по силе и накалу.

-Страстная, пылкая, дикая кошка… - хрипловатый голос, полный восхищения мягко вернул меня из мира грёз.

Надежные, мужские руки подхватили моё податливое тело так легко, будто я ничего не весила.

Павел прижал меня к себе, и, сделав пару шагов, сел на диван, удерживая меня на коленях. Я спрятала лицо у него на груди, смущенная, всё ещё дрожащая от умопомрачительного оргазма, а он гладил меня по спине - ласково, бережно, не торопясь.

А после, когда я всё же решилась поднять на него глаза, – долго смотрел на меня. В полной тишине. Но она не тяготила ни его, ни меня.

Главным было то, что я разглядела в глубине его льдисто-голубых глаз…

Там было нечто большее, чем страсть. Там была нежность.

***

Павел

Близость с Александрой стала для меня настоящим откровением.

Такой яркости ощущений я не испытывал никогда - ни под артобстрелом, когда смерть дышала в лицо, ни в рукопашной схватке, ни даже после успешных боевых операций. И уж точно ничто из того, что было у меня с женщинами раньше, не шло с этим ни в какое сравнение.

Саша оказалась настолько отзывчивой и чувственной женщиной, что в какой-то момент я так сильно завёлся, что потерял контроль. Я, хладнокровный, циничный, привыкший держать себя в руках всегда - напрочь забыл о сдержанности. Внезапно почувствовал, как срывает тормоза - и от моей хваленной выдержки не осталось и следа.

Аромат нашего соития заполнил мозг как дурман, всё что я хотел – это владеть этой женщиной снова и снова, чувствовать как её шикарное, зрелое, сексуальное тело принимает меня, как с её губ срывается моё имя, как она дрожит от экстаза…

Для меня это был не просто очередной оргазм - это был взрыв, где тело и разум слились воедино. Я потерялся в Саше - в её дыхании, стонах, горячей коже. И в этом растворении было что-то пугающее… и непреодолимо притягательное.

Мне захотелось повторить это вновь.

Да, чёрт возьми, мне нужно знать, знать наверняка… что я не сошёл с ума от желания и всё это действительно было. Что это была не иллюзия. Не игра разыгравшегося воображения. Не наваждение.

Что Саша действительно занималась со мной сексом с неменьшей жаждой… с такой же безудержной страстью. Что её тело так же бешено откликалось на меня, как и моё на неё. Что я не выдумал эту безумную сладость, когда мы были единым целым.

Мне нужно было повторить всё. Просто чтобы проверить, чтобы убедиться…

Я уткнулся носом в её мягкие волосы и глубоко вдохнул их приятный аромат.

Саша сидела у меня на руках, прижавшись к моей груди, и я чувствовал, как быстро бьётся её сердце. Гладил её напряженную спину, ощущал дрожь её тела под ладонями, и не хотел отпускать. Совсем.

Хотелось ненадолго остановить время - оставить её такой: растрепанной, красивой до безумия с прерывистым дыханием, с затуманенным взглядом.

Чёрт, что за хрень со мной? Сентименты бл***.

Казалось бы, всё уже видел, всё пробовал. Не пацан уже, у которого гормоны лезут через уши.

За долгую, насыщенную жизнь у меня было много женщин. С женой я расстался почти двадцать пять лет назад, и давно не ограничивал себя в связях. И на своем опыте убедился, как ошибочно заблуждение, что женщины ищут исключительно долгосрочные, стабильные отношения.

Может быть так было раньше, когда обществом порицался секс «без штампа в паспорте», но теперь всё иначе. Женщины не многим отличаются от нас, мужчин: они тоже хотят насладиться моментом и получить удовольствие, не превращая это в обязанность варить потом борщи, наглаживать кому-то рубашки и собирать по квартире раскиданные носки.

Поэтому для меня - найти партнершу для секса - проблемой никогда не было.

С кем-то из женщин мне было просто приятно, с кем-то - действительно хорошо.

С кем-то всё заканчивалось одной ночью, с кем-то - длилось неделями, иногда - месяцами. Но ни одна из них не оставалась в моей жизни надолго. Стандартная история: взаимный интерес, встреча, страсть, иногда похоть, потом расставание - без драмы, без обещаний, без звонков по ночам.

Всё было просто: никто - никому - ничего не должен.

С Александрой всё закрутилось очень быстро.

«Да уж, быстро… Только познакомились - а уже классно потрах*лись». – подумал про себя и криво усмехнулся, пользуясь тем, что Саша не видит моё лицо.

Она всё ещё не решилась поднять голову и посмотреть на меня - то ли смущалась, то ли просто не находила слов. А я молчал, прокручивая в памяти всё, что между нами было, до мельчайших деталей.

Мой опыт показал, что разным дамам нравится разное. Кому-то нужно понежнее, кому-то пожестче. А ещё у них настроение меняется чаще и резче, чем погода в горах — в отличие от нас, мужчин. Сегодня они могут хотеть так, завтра этак.

Поэтому важно обращать внимание на реакцию партнерши, невербальные знаки, которые она подает, потому что женщины редко говорят прямо, чего хотят — то ли стесняются, то ли кокетничают, а иногда и сами не знают. Не удивлюсь, есть возможных причин целый список из -дцати пунктов с подпунктами.

В общем, то ещё шоу «Угадай мелодию».

Я мысленно усмехнулся, чувствую как спина Саши под моей рукой постепенно расслабляется и стихает дрожь.

И я поймал себя на мысли, что не хочу, чтобы она просто встала, поправила платье и сказала: «Спасибо за вечер». Хочу подольше побыть рядом с ней. Ещё раз испытать тот адреналиновый драйв, когда вроде секс, а вроде уже почти зависимость.

Александра подняла на меня свои бездонные глаза, которые казалось смотрели прямо мне в душу. От этого мне стало слегка не по себе. Я внутренне напрягся, надевая привычную сдержанную маску и скрывая свои истинные чувства.

- Ты была потрясающей, Саша. - не отрывая взгляда от её лица, сказал ей негромко.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Не пошло. Не дежурно. Без этих затёртых «ты бомба» и «взрыв мозга». Просто. Искренне. Потому что она и правда была потрясающей.

Саша чуть улыбнулась, глаза её игриво блеснули и тут она снова удивила меня:

-Женщины любят ушами, да, Паша? – воркующим голосом спросила она, и чуть сжала свои припухшие от поцелуев губки, сдерживая расползающуюся улыбку.

Я хмыкнул и рассмеялся.

- Ну ты ж сама меня недавно за прямолинейность ругала, - ответил я, усмехаясь. -Вот и выбрал слова аккуратно, с душой, по всем правилам.

-Ага, аккуратно, - протянула она, прищурившись. -Наверное, пока сидел - всё разложил по полочкам и даже вел внутренние диалоги, да?

Я вскинул бровь, притворно удивлённый:

-Ты мысли читаешь? Осторожно, Сашенька, это опасная зона. Там без каски нельзя. Особенно ближе к ночи.

-О, я и без каски справляюсь. Я, знаешь ли, не из трусливых. - хмыкнула она и, не отводя взгляда, провела пальцем по моей щеке. -Хотя да… зона действительно опасная. Особенно если учитывать, как быстро с тобой можно сгореть.

-Ммм… - протянул я, чуть отодвигаясь и заглядывая ей в глаза. -То есть ты признаёшь, что было горячо?

Саша лукаво прикусила губу.

-Паш, я ещё не отошла. Я, между прочим, с трудом дышу. А у тебя, похоже, уже планы на следующий раунд? – спросила эта искусительница, и как бы невзначай провела рукой по моему паху, и даже через плотную ткань джинсов я ощутил её прикосновение.

Я притянул её к себе, поцеловал в висок и прошептал ей в маленькое ушко, украшенное изящной серёжкой.

-Конечно, да. Сама виновата покормила вкусным ужином, напоила чаем, угостила конфетами и медом. А потом ещё появилась передо мной в этом сногсшибательном платье, с вот таким… - я провел кончиком пальца от плеча вниз к солнечному сплетению и вверх к другому плечу, обводя контур декольте.

Саша к этому времени одежду на себе поправила, поэтому в треугольном вырезе снова эротично виднелись два аппетитных полушарья, которые словно магнитом притягивали мой взгляд.

Её кожа покрылось мурашками, тело отреагировало короткой дрожью, а его хозяйка сверкнула на меня глазами и погрозила пальчиком. Но, увидев мою нарочито победную ухмылку, рассмеялась - звонко, открыто, и уткнулась носом мне в плечо.

-Если будешь так меня гладить - я снова забуду, как дышать. – пообещала Саша с той самой женской мягкостью, которая звучит предельно сексуально для мужского уха.

-Договорились, - усмехнулся я, отрывисто целуя её пальчики с ярким маникюром, которыми она поглаживала моё лицо.

-Я смотрю, ты забываешь… - начал я назидательно, а потом резко изменил голос и проговорил низко, угрожающе: -…я злой и страшный серый волк, я в сладких девчонках знаю толк, - и резко схватил губами её палец, который она неосмотрительно положила на мои губы.

Саша вздрогнула от неожиданности и расхохоталась, навернувшись у меня с коленей на диван.

-Какое облегчение, ты хоть мои шутки понимаешь. – заметил с иронией.

-А что кто-то не понимает? – с любопытством спросила Саша, вытирая слезы выступившие от смеха, продолжая лежать головой на диване, а ногами на моих коленях.

-Была у меня одна дама, моложе на пятнадцать лет. И она была, хм, совсем на другой волне. – с привычным сарказмом хмыкнул я, и тут же понял, что сморозил. Мысленно выругался на себя: расслабился, дурак.

Говорить одной женщине о другой, тем более после горячего секса… пусть даже сказал я скорее в негативном ключе… – верх тупости. Как сказал бы Костик:

это кринж, батя

.

Саша не сразу ответила. Просто смотрела на меня с приподнятой бровью и лёгкой полуулыбкой. Не раздражённой. Не обиженной. А скорее оценивающей - как кошка, которая слышит, как по полу крадётся мышь, при этом она ещё не решила: играть с ней или поймать и съесть.

Необычное чувство проснулось во мне.

Азарт.

Мне стало интересно как Саша себя поведет, что скажет. Почему-то был уверен - реакция точно будет нестандартной.

И она меня не разочаровала. Саша приподнялась на локтях, пару секунд пристально смотрела в мои глаза, а потом выдала:

-Имей в виду, Павел: если начнёшь рассказывать мне истории про своих бывших, особенно под чай с мёдом, то я…

С намёком на провокацию она села, подалась вперёд и, наклонившись к самому моему уху, продолжила знойным шёпотом:

-…могу начать рассказывать тебе про своих.

Я чуть не поперхнулся воздухом, и рассмеялся, качая головой.

Необыкновенная женщина, умная, ироничная, сексуальная.

Мда, скучно тебе не будет, Лютый.

-Хочешь играть в откровенность - предупреждай заранее, - продолжила Саша, - я ведь тоже умею выкладывать козыри. Особенно, когда расслаблена и сыта.

-И довольна? - уточнил я с усмешкой, склоняясь над ней.

Она прикусила нижнюю губу.

-Не совсем. Один пункт остался.

-Какой?

Саша резко, внезапно, притянула мою голову к себе и, прежде чем я понял, что происходит, поцеловала - жарко, жадно, с вызовом, как будто решила показать мне, что готова не только поддаваться и быть ведомой, но и брать инициативу, вести игру на своих условиях, дразнить меня.

Я не стал сопротивляться. Мой мозг благополучно «вышел из чата», оставив на дежурстве только инстинкты.

Поцелуй был долгим, мягким и томительным, как вечерний бриз в жаркий день - и в этот миг, кроме этой бесподобной женщины в моем мире не существовало ничего.

Первой отстранилась Саша, посмотрела на меня прожигающим до нутра взглядом и медленно облизнула губы.

-Вот. Теперь - довольна, - сказала она с улыбкой, - а ты можешь продолжать рассказывать мне, какой ты опасный, циничный и неприступный. Мне очень нравится слушать… сказки на ночь. Я и сама могу парочку рассказать.

-Тогда держись, сказочница, - усмехнулся я, скользя губами по её шее, - потому что следующая будет с эффектом полного погружения.

И она только тихо рассмеялась, мягко, игриво оттолкнула меня.

-Ловлю тебя на слове. И если что я готова - у меня есть ещё чай и сладкое. И новая зубная щётка, про запас.

Я засмеялся и притянул её к себе, нежно, коротко целуя губы.

-Зубная щётка? Серьёзно? - прошептал в её губы. -Вот это забота.

Я хмыкнул.

-Я прям расчувствовался.

На что Саша выразительно закатила глаза и забавно фыркнула.

После короткой паузы, уже без улыбки, спросил серьёзно, внимательно наблюдая за её мимикой:

-Сашенька, ты правда хочешь, чтобы я остался?

-А ты думал, я тебя попрошу уйти после

этого

? - прошептала она в ответ.

И в её взгляде снова вспыхнул тот самый озорной огонёк - тот, от которого у меня внутри всё начинало приятно кипеть.

Но тут она внезапно сменила тему словно решила, что нам обоим нужно немного притормозить.

-А я бы сейчас не отказалась восполнить силы. Ты-то поужинал, а я голодная.

Она резво подскочила с дивана, слегка пошатнулась, но я успел придержать её за бедра.

Её взгляд был бесценен - сверху на меня смотрели круглые от удивления глаза.

-Что ты сделал со мной?

Я хмыкнул, и улыбнулся ей не без мужского самодовольства.

-Я еле на ногах стою! – с наигранным возмущением воскликнула она.

-Ну тогда не стой, - ответил я. Вскочил, подхватывая её на руки, и понес на кухню, как она сказала, восстанавливать силы.

Правильно, они ей ещё пригодятся.

***

Павел

Напротив меня сидела совершенно очаровательная барышня, которая трындела почти без остановки уже минут пятнадцать. И делала это с таким азартом и очарованием, что я даже забыл, что вообще-то терпеть не могу подобной болтовни.

-…Дима у меня парень амбициозный, даже порой чересчур. – поделилась Саша, накалывая на вилку оливку. -Он всё время куда-то спешит. Иногда мне кажется, он родился уже с бизнес-планом в руках. Одно меня успокаивает за его амбициями стоит трудолюбие – в этом он пошёл в меня…

Говорила в основном Саша. Но её мое молчание ни капли не смущало. А меня её разговорчивость на удивление не раздражала. Я про себя усмехнулся, подумав: «можно сказать, что мы дополнили друг друга: она говорит - я слушаю».

Саша с аппетитом доела лёгкий салат, который успела наскоро соорудить. Настойчиво предлагала мне присоединиться, но я отказался – я был не голоден, да и в салате были почти одни листья.

А я всё-таки не кролик.

О чём ей и сказал.

В результате меня допросили о предпочтениях в еде, а узнав, что из салатов люблю оливье и мимозу, я выслушал от Саши короткую лекцию о вреде майонеза. На которую я, конечно же, возразил, напомнив ей, что майонез - это почти как секс: вредно, жирно, но чертовски вкусно.

Началась мини-дискуссия, где сыпались аргументы, подколки, перебивания, и всё это - с таким задором и блеском в глазах, что я вдруг поймал себя на мысли: давно не говорил с женщиной вот так - легко, живо и с юмором, когда не нужно опасаться женской обиды или угадывать, что именно она

на самом деле

имела в виду.

Теперь Саша разливала по чашкам свежезаваренный чай. Тот чайник, разумеется, успел остыть, пока мы… слегка отвлеклись от ужина.

…-А я ей говорю, Катя, я не понимаю: зачем тебе соглашаться и брать на себя ещё больше обязанностей? – Саша взмахнула чайной ложкой, и голосом, полным возмущения, продолжила: -Говорю ей… ты, подруга, что мазохистка? Это же не повышение, это каторга под видом карьерного роста!

-Может быть зарплата больше, перспективы? – предположил я, размешивая сахар.

-Паша, да там смех один только! 10% накинули, представляешь?

Я усмехнулся уголком губ, вспоминая насколько мне увеличили зарплату, когда я вступил в должность командира отряда «Заслон».

Пока Саша рассказывала о подруге, я провел параллель с собой. В моем случае, правда, с новым назначением ничего сильно не изменилось. Я тянул б

о

льшую часть обязанностей командира отряда за полгода или даже больше до официального назначения. А вот в плане оплаты у нас всё было просто: хорошие надбавки шли за командировки. Поэтому я почти никогда от них не отказывался. Мне нужно было поднять сыновей.

Теперь они уже на самообеспечении, все, кроме младшего.

Но я все равно часто включался в работу в поле, хотя по должности мог бы чаще оставаться в штабе.

«Интересно, как бы такая женщина, как Саша, восприняла правду о моей работе?» - вдруг мелькнула мысль, но я мотнул головой, отгоняя её. «Мы только познакомились, какого хрена я об этом думаю?»

Меж тем Саша продолжала, не замечая моей задумчивости:

-А ведь обязанности – это не просто галочки в списке дел. Они, как водится, тащат за собой и ответственность.

-Тут не поспоришь, - хмыкнул я, подумав, что послезавтра уже на работу, и мне нужно повторно провести мозговой штурм с офицерами, а потом согласовать детали операции с генералом Беленьким. И это будет только началом настоящей работы.

-Видишь, ты тоже со мной согласен! - вдохновлённо продолжила Саша, пододвигая ко мне вазочку с конфетами, - я ей и говорю: Катя, иди ко мне работать? А она отказывается.

«Интересно получается, значит, раз Саша приглашает подругу на работу, то она либо на руководящей должности, либо у неё свой бизнес…»

-Паша, согласись, не бывает такого, чтобы сверху кинули тонну обязанностей, сказав: «Ты держись там!» - и это вдруг оказалось подарком судьбы!

-Подарком точно нет, - я хмыкнул, разворачивая «мишку на севере».

Саша фыркнула.

-Вот-вот, с бантиком в виде бессонницы, хронической тревожности и бесплатных переработок. Прелесть же!

-А если сверху ещё бонус - бесплатная подписка на отказ от отпуска и выгорание?

Саша на хлопнула ладонью по столу и засмеялась.

-О, нет, это уже deluxe-версия. Только для самых упорных и доверчивых.

Я смотрел на неё, как она говорит, как горят её глаза, как голос менялся в такт эмоциям, и не мог отвезти взгляд.

В этом контрасте - между ней, сексуальной, умной, смеющейся, ироничной, лёгкой, и моей привычной жизнью, где годами существовала только служба, долг, устав, приказы и боевые операции - было что-то нереальное. Как если бы после гулкого эха стрельбы я вдруг оказался в месте, где звучит тихая, чарующая мелодия - непривычная, но до странного притягательная.

-Ты упоминала о дочери… - сказал я как бы мимоходом, прихлёбывая чай.

В её глазах промелькнули светлые, тёплые эмоции при упоминании о дочери. Она кивнула и с улыбкой ответила:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

-Да, у меня двое – сын и дочка. Дочка учится в частной школе. В Швейцарии. Сама туда попросилась. Там у них кампус в горах. Поэтому она там с проживанием. – Саша тяжело вздохнула, отвела глаза, задумалась, рассматривая разноцветные конфеты.

-Скучаешь?

-Скучаю, конечно. – вскинула на меня глаза. -Вижу её только на каникулах – зимой езжу к ней, катаемся вместе на горных лыжах, ездим по Европе. А летом она приезжает домой… Юленька у меня уже взрослая, восемнадцать будет в этом году… - ответила Саша с гордостью, и сделала небольшой глоток чая.

Уже не раз и не два за наш разговор, я аккуратно направлял беседу в нужное русло. Узнал, что у неё есть взрослые дети, убедился - состояние она сделала сама. Всё шло неплохо, но вот к теме бывшего мужа и развода подвести её пока не удалось: Саша уходила от неё, и по всему было видно, что тема ей крайне неприятна.

И дело даже не столько в профессиональной подозрительности, сколько в желании получше узнать её. Понять, что она за человек.

Вот так, я добровольно стал её «благодарным слушателем». И она, сама того не осознавая, облегчила мне задачу. Сама давала информацию, которую мне теперь не нужно выуживать по капле, тратя на это уйму времени. Всё на блюдечке - бери и анализируй.

Мне оставалось складывал её ответы… как мозаику.

Причем я ни разу ни терпеливый. Во всяком случае в том, что касается не работы, а общения с людьми. Если мне что-то не интересно - пусть это даже говорит женщина, которую я хочу тр*хнуть, и зная что она может обидеться и… не даст - я ей об этом скажу.

Но сейчас ситуация была иной.

Я просто оставался рядом — слушал, улыбался, иногда вставлял ироничные реплики. Саша подхватывала их, будто играя в волейбол: точно, легко, будто это у нас уже не в первый раз.

А, когда Саша ненадолго замолкала, чтобы сделать глоток чая или прожевать еду, то неизменно замечала мой пристальный интерес. И очень мило реагировала – флиртовала, краснела, машинально поправляла край своего декольте, и тем самым только сильнее привлекала моё внимание к этой аппетитной части своего тела.

В некотором роде я был рад, что мы прервались. Пусть тогда на диване я был настроен продолжить. За короткое время, полчаса или около того, я узнал о Саше столько, сколько не знал о большинстве своих бывших.

Меня удивляло - насколько естественно происходило наше общение. Ни напряжения с моей стороны, ни попыток казаться лучше, чем есть – с её. В Саше не было ничего напускного - только искренность и внутренняя свобода, которые, цепляли, пожалуй, даже сильнее, чем её очаровательное лицо и безупречные формы.

Я слушал - действительно слушал, а не просто кивал, как часто делал при общении с другими женщинами. Отмечал про себя, как меняется её тон: от строго-делового до юморного и ласкового, когда она вспоминала о своих детях. Там, в этих фразах, звучала забота, гордость и… одиночество. Наверное, это были чувства, которые испытывает любая мать, понимая, что дети выросли и теперь живут своей, отдельной жизнью.

«Не только мать, но и отец». – пронеслось у меня в голове. И я подумал о своих трех взрослых сыновьях, с которыми редко удаётся видеться. Да и Костик скоро вырастет и начнёт жить своей жизнью.

В какой-то момент пришло понимание: эта женщина сильная, красивая, умная. Но рядом с ней давно не было никого, кто просто сидел бы и молча слушал, не перебивая, не давая советов, не критикуя.

-Прости, - вдруг сказала Саша, чуть улыбнувшись, - я, кажется, тебя заболтала?

-Ни капли, - ответил я спокойно. -Мне нравится, как и что ты говоришь. Ты умна, у тебя есть своё мнение, ты приводишь интересные аргументы. Мне было не скучно, - я улыбнулся, наблюдая за тем как от моих слов Саша смутилась и заправила локон за ухо.

И я не смог не добавить:

-И голос у тебя красивый. Его можно слушать бесконечно. Даже если ты будешь снова рассказывать, как твой финдир требует выше зарплату или как вы с подругами спорили, куда поехать летом - в Испанию или на Мальдивы.

Саша рассмеялась, мелодично, женственно, искренне. И на секунду отвела глаза, но я успел заметить, как в них скользнула тень смущения и в то же время радости. Та редкая реакция, когда женщина принимает комплимент, а не отмахивается, не парирует. Позволяет себе быть оценённой… и желанной.

-Значит, я не зря болтала, - пошутила Саша и с нескрываемым кокетством, чуть искоса посмотрев на меня.

-Не зря, - подтвердил я. -Ты как вино: с каждым часом - всё вкуснее.

Она вскинула бровь и улыбнулась уголками красиво очерченных губ:

-Надеюсь, тяжёлым похмельем не закончится?

-Только помутнением рассудка, - отозвался я, не сводя с неё напряженного взгляда.

В этот момент что-то незримо изменилось в воздухе.

В её взгляде появилось нечто особое - чуть более медленное, тягучее. Разговор отошёл на второй план, и мы оба почувствовали, как вперед вышло то, что всё это время тлело в глубине. Желание. Яркое. Живое. Присутствующее между нами - как пульс, как дыхание. Не навязчивое, не торопливое, но неоспоримое.

Саша поставила чашку на блюдце.

Одно движение - но я заметил, как она это сделала: осторожно, медленно, словно специально растягивая напряжение между нами.

-Паша, ты… - она наклонила голову, чуть прищурилась и облизнула губы, -…скажи, ты всегда так смотришь? - её голос обрёл почти незаметную томность - ту, что не слышишь, а чувствуешь кожей. И моё тело откликнулось мгновенно. Я, как хищник, сменил режим - с ленивого покоя на боевую готовность. Тело напряглось, как перед прыжком на желанную добычу.

И всё это складывалось в одну простую мысль: момент близко.

-Как именно? - спросил я, хищно оскалившись. Нервы натянулись, внутри всё завибрировало от предвкушения. Мозг точно и быстро фиксировал малейшие детали: её взгляды, мимику, жесты, дыхание…

-Словно, ммм, ласкаешь взглядом. - мурлыкнула в ответ эта чертовка, только сильнее раззадоривая меня. Между половинок губ скользнул озорной розовый язычок - быстро, дразняще, обвёл губы и исчез, будто специально, чтобы свести меня с ума.

-Сашаааа, что же ты делаешь со мной, девочка… Ммм?

-Расскажи мне… - медленно, словно лениво протянула она.

Слова легли между нами, как осторожные шаги в полутьме - медленно, глубоко, почти осязаемо.

Я откинулся на спинку стула, пристально, напряженно вглядываясь в её блестящие от кокетства глаза.

-С огнём играешь.

-Может быть мне нравится огонь и я его не боюсь, - с лёгким вызовом бросила она, но пальцы выдали больше, чем слова. Я отметил как они словно машинально накручивают и теребят прядь волос, выдавая её волнение.

-Я хочу, чтобы ты осознала, почувствовала… ты - в центре моего внимания. И сейчас нет ничего важнее, чем ты. Такая, какая есть. Умная, эмоциональная, искренняя. – мой голос прозвучал ниже обычного - с глухой, плотной хрипотцой - в нём без труда угадывалось нарастающее желание.

Саша промолчала. Только чуть сжала губы, словно размышляя, что сказать в ответ. Но в этом движении, в её взгляде я увидел: она почувствовала, что я с неё честен, что говорю то, что реально думаю.

Я встал, подошёл ближе и остановился совсем рядом.

Саша подняла на меня глаза - глубокие, потемневшие от чувств. И в них я увидел тот самый блеск и вызов, от которого теряешь контроль. От которого просыпается инстинкт завоевателя, для которого нет препятствий - есть только цель.

Я провёл пальцами по её щеке, зная, что она не отпрянет. Нежно коснулся кожи под ухом -там, где ей так понравились мои поцелуи.

-Можешь сказать «стоп» в любой момент. Можешь сказать мне уйти… и я уйду. - произнёс негромко.

-Я знаю, - ответила она так же тихо. -Но не хочу. Я хочу, чтобы ты остался. – сказала нежно, и я завороженно наблюдал как от возбуждения светло-серые радужки её глаз заполняет чёрный зрачок.

Глава 4

Александра

Широкая, истинно-мужская ладонь уверенно обхватила мою, и от этого простого жеста что-то внутри меня дрогнуло.

В свою спальню я привела его за руку.

Всё было понятно без слов - мы оба хотели продолжения. Горячего, нетерпеливого, настойчивого. Это ощущалось между нами как тишина перед бурей - сладкая, тягучая, давящая и неотвратимая.

Едва мы зашли в комнату, и Павел без промедления, без лишних слов резко развернул меня к себе, обхватил ладонями мои щёки посмотрел в глаза - долгим, пронизывающим взглядом, от которого внутри всё замерло от сладкого предвкушения. А потом он словно хищник набросился на мои губы. Его поцелуй был не нежным - жадным, настойчивым, как будто недавно мы не занимались любовью и он ждал этого слишком долго.

Всё началось совершенно иначе, чем тогда на кухне.

Он не просил - брал.

И я отдалась ему в тот же миг, без борьбы, без раздумий.

Мои руки скользнули по его мускулистой груди, с восторгом ощущая крепкие литые мышцы, и легли на плечи. Я притянула его ближе, мечтая почувствовать кожей, каждой клеточкой своего тела - его жар, его силу, его желание.

В первые мгновения его язык соблазнял, нежно лаская, играя с моим в древнюю, как мир игру. Но получив своё, почувствовав мой благосклонный отклик, стал требовательнее. Руки Павла ласково прошлись моей шее, вызывая чувственные мурашки, и спустились вниз. Ладони мягко обхватили тяжелые груди, нежно сжали, словно оценивая их вес, и я услышала его глухой, хриплый стон.

Поцелуй становился всё смелее, настойчивее.

«Боже, ну что за мужчина - властный, горячий, бесстыдно желанный». – мелькнула в голове мысль, но тут же растворилась в ощущениях - его руки, губы, дыхание не оставили шансов думать.

Большие пальцы синхронно проводили по соскам, начав свою излюбленную игру, и теперь уже я отозвалась тихим стоном, от которого Паша, казалось, завелся ещё сильнее, потому что рывком сдвинул ткань платья и запустил руки в вырез. Жадно взял мои груди в свои ладони и стал играть ими уже не через ткань, от чего ощущения многократно усилились. Теперь я кожей чувствовала жар его ладоней и чувственный, сладкий спазм вспыхнул внизу живота, разливаясь приятным огнём по телу.

А это ощущение горячей, грубоватой кожи мужских рук на моей гладкой коже рождало в голове совершенно греховные картины сурового воина, который после битвы схватил холеную аристократку, как заслуженный в битве трофей, и был полон решимости насладиться им в полной мере.

Подобные, тайные фантазии у меня были давно.

Они прятались глубоко внутри и были слишком откровенными, слишком неприличными, чтобы признаться в них кому-то - только себе. Но теперь, когда сильные мужские руки скользили по моему телу, они всплывали одна за другой - яркие, обжигающие, непристойно желанные. Я не сопротивлялась этим мыслям - наоборот, позволяла им захлестнуть себя, растворяясь в этом первобытном ощущении страсти и подчинения сильному мужчине.

-Сашенька… - хрипло произнес он, обводя языком мое ушко, и прокладывая горячую дорожку по шее вниз к декольте. Языком провел вниз-вверх по глубокой ложбинке между грудями, прижатыми другу к другу его же собственными ладонями - по-мужски крупными, с выпуклыми венами. А затем стал целовать, легко прикусывая нежную кожу - и там, где касались его губы, словно расцветали бледно-розовые бутоны.

«Завтра, наверное, на груди будут засосы», - отстранено подумала я, не в силах отвести взгляда от лица Павла.

Сначала он смотрел на мои груди с восхищением, словно запоминал каждую линию, а потом с глухим стоном резко наклонился и стал осыпать её быстрыми, горячими поцелуями.

Но потом, видимо, высокому и внушительному Павлу стало не очень сподручно все время склоняться ко мне, с нашей-то разницей в росте (даже каблуки на босоножках помогли лишь отчасти), поэтому он опустился на край постели и оказался как раз на уровне моей груди. И, точно зная, чего хочет, резким движением притянул меня к себе, поставив между своих ног, крепко удерживая за бедра, как будто на случай, если я решу сбежать. Правая рука нашла на боку завязанный бантик, он дернул за кончик и платье, как халатик, распахнулось открывая мое тело прикрытое небольшими кружевными кусочками белья.

Он застыл, жадно лаская взглядом моё тело, остановился на декольте, где его наглые руки до этого сдвинули кружево, обнажив грудь. И сейчас сосочки призывно торчали, жаждали его внимания и продолжения ласки.

Павел развел пошире обе половинки платья. Алчно осмотрел открывшийся ему вид взглядом хищника, наконец получившего доступ к вожделенной добыче.

Я прерывисто вздохнула, остро чувствуя исходящую от него опасность и в то же время ощущала, как моё тело пульсирует от желания, откликаясь на его изучающие, голодные взгляды, как на прикосновения.

Я не могла - и не хотела скрывать ни от него, а главное, от себя, как меня это, чёрт побери, заводит!

И пусть мой разум, рациональный, привыкший всё анализировать, настойчиво шептал на задворках сознания, что это безрассудно так доверится по сути незнакомому и очень опасному мужчине, но страсть поглотила все страхи и сомнения легко, переписала правила и одним махом стёрла границы, которые были воспитаны во мне с детства.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Всегда отличница, лучшая в школе, в спорте, в институте, лучшая в бизнесе – я загнала себя в эти границы сама, родители только обозначили их. Я забыла, а точнее заставила себя забыть, что мечтаю о любви - страстной, яркой, сжигающей всё на своем пути, и выбрала безопасную гавань – флегматичного аспиранта - пусть и умного, но абсолютно мне не подходящего - чересчур уравновешенного, пугающе предсказуемого.

Блин, да с бывшим мужем мы даже ни разу не поссорились!

А теперь?

А вот теперь похоже я бросаюсь из одной крайности в другую - намного опаснее, и это не поддавалось логике, и было дико, безрассудно, но впервые в моей жизни я чувствовала, что действительно живу.

На секунду Павел оторвал жадный взгляд от моего тела - и наши глаза встретились.

В его взгляде было то, от чего у меня на миг перехватило дыхание.

Там пульсировал голод. Хищный, осознанный, взрослый.

В нём было восхищение, страсть, внутренняя сила, даже власть и… что-то первобытное, от чего по коже прошёлся ток - не от страха, а от желания. Нечто такое, что сложно описать, только чувствовать всем своим существом, от чего мне хотелось… подчиняться.

Я замерла перед ним, впитывая эти незнакомые, мужские чувства ко мне. От неожиданного осознания меня пробрала дрожь, и я наконец смогла подобрать слово для того, что случайно разглядела в его глазах. Потребность.

Павел смотрел на меня не как на очередную женщину в своей постели, а я уверена, что их у него было много, а как на ту, которую не соблазняют - а берут, жадно, жёстко, без разрешения, потому что иначе невозможно.

Я содрогнулась от силы этого взгляда, задрожала от возбуждения, но не отвела глаз. Потому что он будто чувствовал, что я жду именно этого. Мечтаю об этом. Жажду всем существом погрузиться в самый эпицентр бури, которая может с легкостью разнести всё, что я так тщательно выстраивала годами.

В его объятиях я была не бизнесвумен, не матерью двоих детей, не взрослой, рассудительной женщиной… А просто женщиной. Живой, трепещущей, готовой с радостью принять всё, что он давал. И с каждой секундой это ощущение становилось всё острее, глубже –

до предела,

невыносимо сладким.

Мужские ладони властно скользнули от бёдер вверх по моей талии, любовно огладили плавный изгиб и поднялись к груди, бесцеремонно раздвинули мягкие округлости и его лицо проникло в ложбинку между грудями. Царапая нежную кожу островатой щетиной, от чего я громко застонала и вцепилась пальцами в его волосы, Павел жадно принялся целовать чувствительное местечко между грудями, а потом методично, медленно, словно растягивая удовольствие принялся целовать внутреннюю сторону каждой груди в отдельности. Посасывал кожу, водил языком, от чего я ощущала как он прокладывает на моей коже обжигающе горячие, влажные дорожки.

-Какие же они шикарные, большие… - произнес он, с исступлением целуя каждую грудь. Голос прозвучал низко, с сильной хрипотцой, в которой угадывалась сдержанная ярость или жгучее желание.

-Пашенька, обожемой… - прошептала я невнятно. Слова слились в горячий, бессвязный шёпот, когда он взял в рот мой сосок и принялся сосать, тяжело дыша от предельного возбуждения. Второй сосок он сжал между пальцев, и от этого двойного воздействия у меня перехватывало дыхание.

Паша стал посасывать мою грудь медленно, тягуче, словно смакуя… а потом всё сильнее, всё требовательнее, втягивая его глубже, как будто не мог насытиться.

Каждое умелое движение такого опытного и страстного любовника отзывалось между ног мощными, пульсирующими вспышками, которые прокатывались по всему телу восхитительными волнами трепета. Мышцы влагалища сокращались в предвкушении его вторжения, и послушно выделяли прозрачный секрет, щедро смазывая стеночки. Я текла так обильно, что не думала, что мое тело на это способно.

«Трусики наверное можно уже выжимать…» - подумала, и мысленно улыбнулась довольной похотливой кошкой, в то же время мои пальцы зарылись в его короткие, жесткие волосы, притягивая за них его голову плотнее к своей груди.

Павлу понравилась моя настойчивость. Он чувственно зарычал и сжал мою попку, показывая без слов, что подобное его жутко возбуждает.

«Ах, какой он… Я запомню, Пашенька, не сомневайся…»

При этом сосок изо рта не выпускал, мучитель, а продолжал играть с ним языком и влажно посасывать, как будто это была самая вкусная конфета. И тут, наблюдая за ним сквозь чуть прикрытые глаза, встрепенулась моя женская интуиция. И я поняла, что этот невыносимый мужчина один из любителей «сисечек», как это мужики называют.

Паша буквально боготворил эту часть моего тела. И самое потрясающее, и капельку греховное состоит в том, что грудь у меня была очень чувствительной. Сколько раз я, лежа одной в своей постели, сама была вынуждена ласкать и сжимать её. В то же время ублажая себя вибратором. А сейчас передо мной был мужчина, для которого моя грудь кажется словно мёдом намазана.

Я мысленно рассмеялась, вспоминая, что Павел как раз сластёна, поэтому сравнение с мёдом тут как нельзя кстати.

-Девочка… какая же ты ох*****, тебя нужно др*** и др***, - с глухим рычание бросил он, выпуская изо рта набухший сосочек.

-Паша, как ты можешь… грубиян, - искренне возмутилась я, захлебнувшись воздухом, потому что этот мужлан не ответив мне, тут же приложился ко второй груди, втянул в себя сосок, который все это время не переставал ласкать умелыми пальцами.

Наконец он оторвался от заласканной груди, и скользнул ладонями вниз по животу, нежно касаясь кончиками пальцев обвел пупок, и взяв трусики (на этот раз решил всё-таки снять) потянул их вниз.

В этот раз он не спешил, хотя накал был едва ли слабее, чем тогда на кухне.

-Нет, не снимай, - хрипло приказал он, когда я решила снять босоножки, чтобы он снял с меня белье.

Я лукаво прикусила губу, поняв, что как и в прошлый раз, Паша решил оставить меня в обуви. Что это такое? Фетиш? Тоже фантазии? Только теперь уже его…?

«Ммм, интересно будет потом узнать» - мысль словно бабочка махнула легкими крыльями и мгновенно упорхнула, поэтому сомневаюсь, что вспомню о чем сейчас думала.

-Сними всё, что осталось… - прохрипел он, и видя, что я замерла – от неожиданности, но видимо он решил, что в сомнениях – вдруг надавил на меня взглядом. И пусть говорят, что взгляд нематериален, но я чувствовала на себя ощутимое, густое давление, которое было не менее реальным, чем прикосновение.

Я как завороженная смотрела в его глаза, которые потемнели от желания. И была не в силах ни отвести взгляд, ни отказаться подчиниться.

Под его требовательным взглядом я, не отводя глаз, стянула с себя платье, расстегнула лифчик - и всё это тихо скользнуло вниз, упав к моим ногам.

Теперь я оказалось полностью обнаженной перед его голодным взглядом.

Павел чуть откинул голову и оглядел моё трепещущее тело как будто покупал себе девочку для утех на каком-то аукционе.

«Нахал!» - возмутилось подсознание.

А я чувствовала, что на пределе.

Полностью одетый, незнакомый мужчина, которого я встретила всего несколько часов назад, теперь сидел в моей спальне, и по-хозяйски смотрел на меня, совершенно голую перед ним, взглядом сытого хищника, который недавно насытился, а теперь решил полакомиться, не торопясь, растягивая удовольствие.

Насмотревшись, этот мужлан решил действовать.

Одной наглой рукой взял меня за попку, другой провел от пупка вниз по узкой полосочке волос на лобке. Он едва касался лобка пальцами, но я почувствовала острый, болезненно-приятный спазм внизу живота и протяжно застонала.

Мы встретились взглядами, его горящий, подавляющий, и мой затуманенный страстью.

Я и от прошлого раза ещё не успела прийти в себя и осталась мокрой, а Павел и не думал давать мне передышку, будто знал и готовил к тому, что нам предстоит пережить.

-Знаешь, Сашенька, ты настолько сексуальна, что мне…

Он мотнул головой, останавливая себя. Внутри меня что-то сжалось, и я интуитивно поняла, что мне необходимо узнать, что он хотел сказать. Что эти слова могу быть очень, предельно важными. И это было не просто любопытство… Интуиция? Предчувствие?

-Скажи! - сказала я полушепотом, но он услышал, поднял на меня горячечный взгляд, секунду ещё раздумывал, и все же сказал всё до конца: …ты настолько сексуальна, что мне плевать, что будет завтра. Пусть всё к чёрту катится. Только бы сейчас - ты подо мной, твой оху**** запах, твои стоны, твоя кожа… бл*** я с ума схожу.

-Так что тебя останавливает? – мягко спросила я и повела плечами.

Павел рыкнул, совершенно безумным взглядом прошелся по моему телу.

А затем развратно облизал свои пальцы и снова вернул их на мой лобок, провел по полоске волос. Его пальцы скользнули ниже, легко, почти лениво — словно он хотел запомнить каждую мою реакцию, вытянуть из меня не только желания, но и суть самой женственности. И развел половые губки, трогая мое естество, при этом не отпуская взгляда, гипнотизируя, наслаждаясь тем как я со стоном выгнулась под его рукой и мелко-мелко задрожала.

Я снова задохнулась – не от резкости, а от той медленной, властной, едва сдерживаемой похоти, которую видела в его глазах; от его эмоций, от взгляда - пульс стучал у меня в висках, а дыхание сбивалось.

Павел не спешил. Казалось, что для него было важно каждое движение, каждый звук, трепетание моего тела под его рукой.

И в этой неспешности, в этой внимательности было что-то завораживающее. Как будто он действительно хотел не просто овладеть — а прочувствовать меня всю.

Он ласкал меня в самом интимном месте, теребил клитор, целовал мой дрожащий под его жёсткими губами живот, и снова и снова облизывал свои измазанные в моем секрете пальцы, жадно вдыхая запах моего желания.

Это было настолько непристойно, развратно даже похабно, что прилежная девочка-отличница во мне была просто в ужасе. А вот другая моя сторона – чувственная, смелая, жаждущая страсти и любви девчонка - давно спрятанная мной самой в самой дальней комнате моего подсознания, под замком из приличий, дисциплины и контроля - ликовала.

При этом он смотрел мне в глаза, наверное, так смотрит большой самец подавляя сопротивление самки, перед случкой.

Я встряхнула головой, отгоняя совершенно бредовые мысли, которые как чувственный туман накрывали мой разум, смешивая мысли, и доставая из глубины сознания порочные, но такие желанные образы.

-Вкусная… ты…

Я застонала и Паша словно почувствовал, что я не хочу больше ждать.

И вот в одно мгновение я оказываюсь спиной на кровати, а Павел стоит перед краем и рывком снимает с себя футболку.

«О Боже мой!» – пищит подсознание, когда взгляд скользит по мощной груди, по кубикам пресса, по его бицепсам и остальному…

Я опускаю глаза, и вижу, что он уже готов.

«Не просто в гордой стойке, но и в скафандре. И когда только успел». – подумала я и чуть не рассмеялась в голос. От нервов, наверное.

А Павел сдергивает с себя джинсы, носки и теперь уже мы оба обнажены.

Он с глухим, почти звериным рыком входит в моё тело - рывком, уверенно, напористо, а я с готовностью выгибаюсь ему навстречу. Мой любовник знает, что я достаточно готова, чтобы делать всё жёстко. И от с ходу берет бешенный темп, который я с восторгом подхватываю, отдаваясь удовольствию без остатка.

В какой-то момент этой чувственной пытки приходит мысль, что если первый раз у нас была жгучая страсть, но это… это больше похоже на ненасытную, животную похоть, порочную настолько, что не только моё тело, но и сознание сходят с ума от накала нашей одной на двоих страсти.

Внезапно он ложится на кровать у меня за спиной, плотно, кожа к коже, проскальзывает в меня и начинает медленно, чувственно двигаться. И от этого контраста между грубым вторжением и этой чувственной неспешной лаской, меня вдруг накрывает разрядка. Паша довольно рычит мне прямо в ушко, обдавая его горячим дыханием, прикусывает мочку, потом мою шею - уже сильнее, и увеличивает темп, сжимая в мягкой хватке мою грудь.

-Я схожу с тобой с ума, первый бл* раз схожу с ума… - шепчет он. И пусть он лукавит, и может он говорит подобное раньше, но любая женщина мечтает услышать о себе такое. А я слышу первый раз и от этого все воспринимается намного, в десятки раз острее.

Я ещё чувствую приятное послевкусие от оргазма, но Паша, как и тогда, не останавливается, он приподнимает мою ногу, делая так, чтобы я её чуть согнула в колене и, кажется, проникает ещё глубже. На этот раз его движения становятся более плавными, размеренными - он медленно входит в меня, растягивая мучительно-сладостные ощущения от проникновения. Но потом, в самом конце делает резкий толчок, наполняя меня собой. Это так приятно, что из моих глаз непроизвольно текут слёзы. И я, будто со стороны, слышу свои почти животные, кошачьи стоны, то протяжные вскрики, то всхлипывания.

Полностью растворившись во вновь нарастающем сексуальном удовольствии, я чувствую, что могу вновь достигнуть кульминации и, не отдавая себе отчета, вновь начинаю просить своего ненасытного любовника:

-Паша, ещё, пожалуйста... глубже... ещё...

Но он словно играется со мной, намеренно продлевая наше соитие. Я вижу его горящие похотью глаза и лицо с порочной, невыразимо притягательной усмешкой.

Насытившись на время этой игрой, мой пылкий незнакомец выскальзывает из моего тела и ставит меня на колени. Но снова медлит перед тем как зайти, сначала я чувствую как он целует мою спину внизу - над ложбинкой между ягодицами, а затем томительно сладко проводит языком вверх по позвоночнику.

Я почти поскуливаю от нетерпения - когда же он вернётся назад и вновь заполнит меня до краев.

Он хмыкнул - и в этом звуке не было ни капли сомнения: чистое, концентрированное самодовольство самца, получающего то, чего хочет.

-Ты и мужлан… - срывается у меня злое.

Он бурчит что-то себе под нос я слышу только его обрывок «похотливая…дикая кошка…», улавливая довольство в его голосе, и тут же забываю об этом, потому что он рывком входит в меня, и с ходу начинает буквально долбить моё лоно своим большим членом. У меня закатываются глаза от экстаза. Вскоре я не выдерживаю этого напора, не в силах больше стоять, опираясь на ладони, я падаю на кровать, призывно оттопыривая свою беззащитную попку, подставившись под его мощные толчки.

Моё тело ликовало, и в то же время мне казалось, оно не выдержит этого темпа, этой глубины, этой неостановимой волны удовольствия, накатывающей снова и снова. Павел двигался резко, точно, так, как может только мужчина, который не просто хочет - а требует, берёт, присваивает. И я отдавалась - без остатка, без мыслей, только чувствуя, как моё тело трепещет в его руках, распадаясь на атомы.

В этот раз оргазм был ещё сильнее, он накрыл меня с такой силой, что я, не в силах контролировать своё тело, забилась в сладостных конвульсиях, ощущая себя так будто воспарила на небеса. Тело накрыло такой негой удовольствия, что я только краем сознания отметила, что Паша вскоре последовал за мной, обильно кончая.

Мы упали на постель, тяжело дыша, а дальше я провалилась в глубокий сон без сновидений.

***

***

Помню, урывками как на рассвете Паша босиком и в одних джинсах выходил на балкон покурить. Потом как он принес мне стакан с такой сладостно-прохладной водой. И я снова провалилась в сон.

…Потом смутно помню как он целует меня в макушку. Шепчет что-то ласковое на ухо… Касание его тёплых губ на моем плече. Оно замерзло. Дверь балкона была приоткрыта и ночная прохлада забралась в спальню. Я дрожу и он укрывает меня одеялом плотнее, прямо до подбородка. Становится уютно и я снова начинаю уплывать в сон. Кажется, он снова меня целует, на этот раз в висок… а дальше мне сниться сон - на этот раз удивительно светлый, нежный, как его прикосновения…

Солнце радостно стучится в окна спальни, заглядывает сквозь приоткрытую дверь балкона. Щекочет мой нос, и я просыпаюсь, щуря глаза.

Сначала просто чувствую легкую, гудящую усталость в теле после бессонной, сладко-изнурительной ночи. Я резко втягиваю в себя воздух, замираю. Приходит осознание - где я, что было, Павел…

– О Боже! – шепчу. В голове всплывают обрывки воспоминаний — его поцелуи, голос, рука на моей талии, горячее дыхание у самого уха. Улыбка сама появляется на губах.

В теле разлита теплая нега, кожа помнит каждое его прикосновение.

Я потянулась, медленно села на постели. Волосы растрепались, простыни сбились - и это было красиво. Всё напоминало о нём.

Неспеша поднялась с постели и направилась освежиться в ванную. В зеркало посмотрела на своё отражение - в глазах светилось что-то новое. Не просто удовлетворение, нет. Это было как внутреннее сияние.

-Однозначно, мне так больше идет!

Улыбаюсь своему отражению. Не торопясь, прохладной водой умываю лицо, чтобы прогнать остатки сна.

Накидываю лёгкий шёлковый халатик и босиком топаю на кухню, всё ещё с той самой улыбкой на лице. Чувствую под ногами прохладный паркет, и фактуру дерева - приятно.

Павел наверное встал раньше и сейчас пьет чай.

Уже хотела пошутить, мол, где мой герой с кофе в постель...

Захожу на кухню. Но на кухне - пусто. Ни Павла, ни даже оставленной на столе посуды. Сердце нехорошо сжимается внутри, и начинает гулко биться. Мне кажется, что он щемит, но знаю, что я совершенно здорова - давно взяла себе в привычку раз в год проходи медостмотр, а последний был буквально месяц назад.

Судорожно открываю посудомоечную машину -пусто.

Он что даже тарелку за собой помыл?!

Распахиваю кухонные шкафчики – да вот она, вот чайник…

Ничего не понимаю. Залетаю в гостиную, осматриваю комнаты – может он там? Но всё ровно так, как и было вчера.

И вдруг в этой утренней тишине появляется странная пустота. Она не вокруг, она внутри, во мне… Как будто всё, что было ночью, случилось не здесь. Словно он – мираж, фантазия. Иллюзия страсти, которая исчезла, как только солнце вышло из-за горизонта.

Я стояла посреди комнаты, сжимая в пальцах пояс халата, и не могла отделаться от чувства, будто сердце сжалось.

Записка? Хотя бы записка?

Я вбегаю в спальню, суетливо осматриваю тумбочки, туалетный столик – ничего. Сердце стучит уже в горле. Иду, быстрым шагом в коридор, чувствуя как щиплет глаза от подступающих слез.

Дергаю дверь – закрыта.

-Черт, черт, черт… - ругаюсь сквозь, понимая, что у меня дверь, которая закрывается без ключа.

Оборачиваюсь и тут….

Мой взгляд упирается в консоль - мраморная столешница полукругом, на изящных резных ножках. Там стоит красивая ваза для ключей. Туда я всегда ставлю свою сумочку, когда возвращаюсь домой. Сюда же я выкладываю документы, чтобы не забыть переложить их в другую сумку - ведь я часто меняю аксессуары, подбираю сумочки под одежду и обувь.

Статус, как говорится, обязывает.

Пару раз забыла документы переложить – потом долго и муторно с гаишниками разбиралась. Теперь у меня привычка: пришла – вынула документы, положила на консоль, чтобы потом не забыть взять с собой.

Чёрная обложка из дорогой кожи лежит рядом с сумочкой.

Я внутреннее холодею.

Ещё даже не осознаю причину своей реакции. Горло сдавливают рыдания, я бросаюсь к консоли, хватаю обложку – раскрываю и смотрю на свой паспорт, судорожно листаю страницы.

Прописка, дети…

-Нет, не то, - хриплю, размазывая слезы по лицу. Листаю назад, чуть не рву страницы… …Семейное положение. Дата: октябрь двадцать пять лет назад. Произведена регистрация брака. Шаповалов Антон Михайлович… Хамовнический ЗАГС…

И в это миг с ледяной, проникающей до самого сердца ясностью понимаю - почему его здесь нет.

Он видел.

Заметил паспорт - и всё понял.

Точнее, сделал вывод. Свой. Молча. Не спросив меня. По-тихому. Без вопросов, без скандала, без объяснений. Просто исчез.

Исчез, как человек, которому вдруг стало отвратительно, что он переспал с замужней женщиной. Откуда я это понимала – не знаю. Просто знаю наверняка, что он подумал, что почувствовал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Хотя он меня вчера спросил. И кажется не один раз ещё заводил разговор на эту тему. А я уверенно сказала, что в разводе. Потому что так оно и есть - в душе, в жизни. Почти шесть лет как. Антон ушёл, ушёл сам, к другой. Забрал вещи, оставив за собой только сожаления о потраченных годах, суды, раздел имущества и бумажную волокиту.

Мы не живём вместе, не любим и не звоним друг другу, даже по праздникам. Я не ношу обручального кольца. Я даже не вспоминаю, каково было быть женой Антона. Хотя я была замужем почти двадцать лет. Пережила предательство и отпустила.

Только вот этот грёбаный штамп…

Этот глупый, бездушный штамп в паспорте… перечеркнул... что-то перечеркнул… новое, светлое, всего лишь возможность. Призрачный шанс на счастье.

Руки дрожат.

Я сжимаю паспорт, как будто пытаюсь вырвать из него ту страницу.

И всё во мне ноет – от бессилия, от злости, от боли. Потому что это так на меня не похоже – сидеть и рыдать из-за мужика. Но сейчас мне не хватает воздуха. Я будто снова в том дурацком ЗАГСе двадцать лет назад, в нелепом платье, с другим мужчиной рядом, который уже тогда, я чувствовала, не подходит мне совершенно. Родители рядом – вот они радуются моему

правильному выбору

.

Комок подкатывает к горлу. Чувство, что меня тошнит от переживаний.

Павел ушёл.

И я не успела объяснить. А он не спросил. И поверил не мне, а бумаге. И я даже не уверена, что имею право злиться на него за это. Как бы я чувствовала себя на его месте? Использованной? Обманутой?

Я положила паспорт обратно на консоль как ядовитую змею, которая меня только что укусила. И дойдя до дивана, рухнула на него, откинулась на мягкую спинку. Воспоминания о том, как вчера сидела в таких крепких надежных объятиях… его запах, его голос… все нахлынуло разом. Как цунами. Без пощады.

Я зажмурилась - нет, не от боли. От переизбытка. Чувств, мыслей, воспоминаний.

Он держал меня крепко. Тепло его тела всё ещё будто хранилось на моей коже. Голос, чуть хрипловатый от желания, звучал в ушах, как наваждение. «Сладкая девочка…», - шептал он, а я таяла в его руках, как никогда раньше.

Словно наконец нашла себя - не в удобной клетке «как правильно». А в себе. В той, настоящей. В желанной. Женщине.

А теперь - тишина.

Мне кажется здесь ещё витает его запах – мужского сильного тела, сандала и сигарет.

Я сидела на диване, поджав под себя ноги, и не пыталась сдерживать слёзы.

Это не была истерика, нет. Это была глубокая, взрослая боль. Когда теряешь шанс, пусть и призрачный… шанс на счастье, на что-то прекрасное. Когда в тебе рассыпается хрупкая надежда, что всё могло сложиться быть иначе.

«Он не оставил записки! Не написал ни слова! Как он мог?!» – кричала внутри, обиженная, злая… влюбленная…

Нет, не мог он так всё оставить. Уйти и забыть? Как можно

это

забыть? Я же видела, как он смотрел на меня. Чувствовала, как касался. Это не была просто страсть. Не просто влечение.

-А почему ты вдруг решила, что ты особенная, может он всех так классно тр*хает как тебя, м?

- донёсся мерзкий, ядовитый голос из глубин подсознания, от которого внутри всё сжалось.

Я сглотнула ком в горле, и подумала как много бы отдала, чтобы вернуться назад на несколько часов - и просто объяснить ему, сказать всё, как есть. Без прикрас, без отговорок. Просто честно. Глядя ему в глаза.

Что я одна, чёрт возьми, уже почти шесть лет! И всё это время этот штамп остался формальностью – тупой, бессмысленной задержкой, не имеющей к реальности никакого отношения.

Что

я выбрала Его

– не потому, что мне вдруг стало скучно. Не потому, что захотелось экспериментов.

Хотела бы объяснить, как мне было страшно - впустить кого-то так близко, так неожиданно и вдруг, стать такой беззащитной рядом с ним.

Что я не играла, не строила из себя ту, кем не являюсь. Что всё, что он видел и чувствовал - это настоящая я.

И пусть я ошиблась, пусть не предусмотрела, не объяснила…

Не сказала сама, первая, как есть… Точнее сказав, но не то… То, но не совсем то…

«О Боже! Что за хаос у меня в голове!»

Я постучалась головой о мягкую спинку дивана.

Но разве он не мог просто спросить меня? Разве не мог дождаться пока я проснусь, чтобы услышать правду?

Слёзы струились по лицу, жгли щёки, но я вытерла их тыльной стороной ладони.

Прошлое вернуть невозможно.

И теперь я сижу здесь, в своей дизайнерской квартире, которая стоит пару миллионов, совсем не рублей.

Снова одна.

В дорогом шёлковом халате. На диване, который выбирала с таким тщанием, чтобы было красиво, уютно, и в то же время статусно. В квартире, в которой есть всё – кроме того, кто мог бы просто с утра обнять меня сзади, пока я делаю завтрак.

Сколько раз я ловила себя на этой мысли – что у меня есть всё, кроме самого важного.

И теперь внутри пусто.

Так пусто, что кажется – если сейчас не встать, не начать двигаться, я просто развалюсь на части.

Я бы всё отдала, чтобы просто услышать, как он открывает дверь. Чтобы услышать это его мужское:

– Не реви, девочка. Я просто вышел купить нам кофе.

Я встала – медленно, упрямо – как делаю всегда, когда хочется сдаться.

Утерла слёзы.

Сходила на кухню. Сделала себе кофе с вкусной пенкой. И вернулась с чашкой в руке обратно в спальню, села на смятую постель, смотря на распахнутую балконную дверь – туда, где он ночью курил, босиком, в одних джинсах.

Интуитивно, непонятно как, на глубинном уровне я знала – он почувствовал меня. Увидел

Меня

. Настоящую. Не ту, которой я привыкла быть – сильной, рациональной, решительной. А ту, которая прячется под маской. Ту, что устала всё тащить на себе. Что боится показаться слабой – и потому всегда держит спину прямо. Ту, что смеётся и флиртует, и хочет быть просто женщиной.

Он увидел это за один вечер. То, что никто никогда во мне не видел.

Просто смотрел на меня – и будто заглянул в самую суть. Уловил и одиночество, и тоску. Но не ушел, как часто мужчины опасаются сильных эмоций. Наоборот – остался, как будто именно эта ранимая, открытая часть меня, которую я (неожиданно даже для самой себя) показала ему – не отпугнула.

Это была я. Настоящая. Не привычный образ деловой женщины, который за много лет стал второй кожей, что я иногда забывала, что под ним всё ещё есть живая, чувствующая женщина.

Я раскрылась именно перед ним. Чёрт возьми! Он стал первым мужчиной за мои сорок с лишим лет, кому я позволила увидеть те грани себя, что обычно прячу. Женственность. Уязвимость. Желание быть нужной, желанной, любимой. А ещё страсть и потребность в той самой близости, в которой можно позволить себе раствориться, и побыть слабой, подчинясь сильному мужчине.

Рядом с ним я наконец почувствовала себя

просто женщиной

. Женщиной рядом мужчиной, который сильнее неё и телом и духом, и при этом до безумия желает ей.

«Ну да-ну да, а потом исчез, потому что поверил штампу, а не тебе. Плоховато он тебя понял…» - подсознание не упустило шанса язвительно вставить своё: ехидненько так, с укором.

Я допила кофе, поставила чашку на тумбочку, и закрыв глаза, сползла по спинке вниз на подушку.

Если он ушёл – значит, сделал свой выбор.

Однако, если он захочет вернуться – я буду ждать.

Глава 5

-Лютый, что на тебя нашло? Это же жесть, а не тренировка! – возопил Дава, оттянув на себе майку и вытирая краем пот со лба. Наконец он прошел полосу препятствий, хотя пару раз подумывал прилечь и отдохнуть. И плевать, что рядом есть молодняк, который попал в их элитное подразделение не так давно. Но гордость не позволила. И вот теперь чувствовал себя так словно ему всучили мешок с цементом, облив при этом ведром воды.

-А ты на что рассчитывал, когда я сказал, что мы едем на базу за городом? Что мы тут квасить будем, да шашлыки жрать? – отрезал Лютый, он же полковник Лютаев.

-Да я чё, я же без наезда, командир, - пробасил майор Джанхотов, по кличке Дава и решил поскорее оставить полковника одного.

Все же служили бок о бок уже почти пятнадцать лет и он предпочёл не нарываться - с Лютым шутки плохи, особенно когда он в таком паскудном настроении.

Не хай остынет, успокоиться, а то он словно с цепи сорвался! Вот как пришёл в понедельник на работу - так и буйствует. Всё ему - ни так, всё - ни этак. И как только успел выезд организовать, ведь не планировалось же ничего. И ладно бы он, Дава, забыл или там не слышал о предстоящих «сборах», так и комрады то же самое говорят.

Дава побыстрее отошёл на приличное расстояние от злого как шайтан командира. А то надумает его ещё куда-то припахать. Ну, на фиг!

На встречу ему шагал Кот, он же подполковник Исаев, давний его товарищ и сослуживец.

-Кот, стой. Ну чё как вы там отстрелялись?

Исаев остановился, и окинув оценивающим, каплю насмешливым взглядом комрада, ответил:

-Средненько, честно говоря. А ты красный как рак, знаешь?

Дава не обиделся как сделали бы на его месте братья, услышав подобное в адрес «одного из Джанхотовых». Исаев был ему «братом по оружию», а у них на Кавказе боевое братство было свято. Иногда даже крепче крови.

Дава весело хмыкнул и не преминул уколоть Исаева:

-Во всяком случае я и моя команда выбили 9 из 10, в отличие от вас. А вот на полосе – дааа, нас командир загонял так, что лично я чуть не плюнул и не лег рожей прямо в пол. Прямо юность свою курсантскую вспомнил.

Исаев рассмеялся, хлопнув товарища по плечу.

-Ты не один такой. Слышал мужики из третьей команды тоже матерятся. А вот нам реально повезло – по полосе мы проскочили первыми. Видимо, Лютый… - Исаев хмыкнул и с сарказмом продолжил: -…начал «лютовать» не сразу и разогрелся ближе к третьему заходу.

-Я вот поражаюсь ему. Он сам площадку всю прошел, и ещё силы остались всех строить. Я вот за выходные даже отдохнуть толком не успел. И это у меня детей нет, а у него четверо!

-Очень хорошо тебя понимаю. Я со своими двумя пацанами на выходных устаю больше, чем на работе!

-Хотя у Лютого-то уже лбы здоровые выросли, а тебя-то парни ещё мелкие.

-Эт дааа, - протянул Кот, шагая рядом с комрадом к жилому корпусу. Тот, конечно, был поприличнее, чем казармы, но всё ещё далек от уровня гостиницы.

База для тренировок располагалась в сосновом бору буквально в тридцати километрах от города. И всё было бы зашибись, но базу уже лет десять как нужно было отремонтировать. Однако, как водится, «и так сойдёт».

-Я слышал, старший у Лютого будет отбор к нам проходить?

-Есть такое. На следующей неделе. Я буду в комиссии по боёвке и физо.

-Может он поэтому агрится?

Кот скосил взгляд на лицо комрада, подумав, что тот прикалывается, но увидев, что Дава абсолютно серьезен, ответил:

-Ты что Лютого первый день знаешь? Если его сын не пройдет отбор, то Павел скажет: «значит, парень мало работал - не готов».

Дава рассмеялся, и на ходу опустошил половину бутылки с водой, которую прихватил в корзине на выходе с полосы.

-Это да, ты прав. Но раз уж у нашего командира силы остаются: может, ему ещё одного пацана взять?

Кот заржал в голос, пихнув Даву кулаком в плечо, отчего тот пошатнулся чуть не расплескав воду. Завязалась дружеская потасовка. Бутылка всё-таки улетела в сторону. И когда они отдышались, то Кот весело предложил:

-Вот ты пойди к Лютому и предложи: товарищ полковник, можно обратиться? У меня рационализаторское предложение. Вот смотрю я на вас и вижу - у вас остается слишком много энергии, чтобы нас мучать. И я тут подумал: может вам её лучше в мирное русло направить? Поезжайте и возьмите себе пятого пацана - будет вам кого гонять! А нас несчастных оставьте в покое или хотя бы не мучайте так усердно.

И друзья, смеясь и обмениваясь подколками, разошлись по своим комнатам, чтобы принять душ и немного отдохнуть. Уже через два часа начнутся лекции, которые будут идти до самого ужина. Вот уж где точно никто из отряда «Заслон» не надеялся расслабиться и по-тихому подремать на задних рядах. Потому что лекции у Лютаева были не просто лекциями - это были настоящие экзамены на внимательность. Особенно если командир «в настроении». А сегодня, похоже, он был именно в

таком

.

Впрочем, за годы совместной службы офицеры к этому привыкли. И несмотря на ворчание, переглядки и шутки в курилках, каждый из них прекрасно знал, что может ещё ни одни раз оказаться на сложном задании в полной жопе, и тогда Лютому снова скажут про себя спасибо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Дава плескался в душе, напевая себе под нос, как вдруг со стороны коридора раздался голос:

-Джанхотов, ты там часом не утонул? Через десять минут давай в столовке.

-Иду, Кот, иду, ну хоть ты не нервничай! - крикнул он в ответ, вытираясь и улыбаясь.

И добавил себе под нос:

-Хоть бы темы сегодня попроще были… Или хотя бы не такие занудные.

И что всё-таки стряслось с Лютым?

***

-У себя?

-Огарков, ты на часы смотрел?

Слава поднял брови, рассматривая хорошенькое личико секретарши генерального директора холдинга.

-Конечно, смотрел, Зоенька. Пол одиннадцатого доходит.

-Во-первых, Вя-че-слав, - с нажимом ответила Зоя, особенно четко выговорив имя приставучего юрист-консульта, -не зови меня «Зоенька». Во-вторых, не нужно отвлекать меня глупыми вопросами.

Вячеслав Огарков улыбнулся симпатичной, но ужасно вредной секретарше генерального директора, и подмигнул. Вся такая деловая, с иголочки, строгая - как айсберг в Атлантике, но с огоньком под тонким льдом.

- Всё, всё, Зоенька… тьфу, Зоя Викторовна. Да я же просто так спросил. - исправился он, хитро улыбаясь.

-Просто так он спросил. Тебе заняться нечем? Так ты скажи - я тебе быстро списочек дел накидаю. – ласково предложила Зоя.

-Постой паровоз, не стучите колеса! - с веселой иронией воскликнул Слава и поднял руки в жесте капитуляции. - Ты чего так рассердилась-то?

-Да ничего! Александра Андреевна с утра требует с меня обновленное расписание до конца года. С отдела маркетинга обновленную версию плана рекламной кампании на Дальнем Востоке, и проект стенда на выставку Pharmtech & Ingredients в придачу.

-Разве выставка скоро? – удивленно спросил Слава, а в глазах промелькнуло что-то вроде: «О, интересно!»

-Вот и в маркетинге удивились. Так-то выставка в конце ноября. На что Александра Андреевна им сказала, что по крайней мере концепция стенда должна уже быть готова. И она очень разочарована, что им нечего ей презентовать.

-Да ладно.

-Я сама слышала, - мрачно подтвердила Зоя.

-А после совещания с маркетингом она сказала мне связаться с отделом продаж и потребовала срочно ей предоставить пояснения по отклонениям между новым прогнозом на второе полугодие и предыдущей версией – там снижение на целых 3% и она этим страшно недовольна.

Зоя покрутила в руках ручку, и будто о чем-то вспомнив, то быстро записала что-то на один из цветных стикером, которыми в изобилии было украшено её рабочее место. Так что издалека казалось, что кто-то ходил тут и размахивал кисточкой с яркими красками.

-Но больше всего досталось финансистам. – со вздохом поделилась Зоя с благодарным слушателем в лица молодого юрист-консульта.

-Финдир же в любимчиках у Македонской, - доверительным полушепотом заметил Слава, как бы «оппонируя» собеседнику.

Зоя махнула ручкой с аккуратным маникюром.

-Тоже скажешь. Просто они работают вместе уже почти двадцать лет, поэтому у него определённый кредит доверия. Но и требуют с него и его отдела втройне.

Зоя зябко передернула плечами, скосила глаза на кондиционер, и задумавшись буквально на пару секунд, всё же ткнула в кнопку на пульте отключая обдув.

-То есть нам, получается, повезло?

-Угу, юристы, бухгалтерия и эйчары под раздачу не попали. Ну и производственные отделы тоже. Но это пока…

Слава округлил глаза и опасливо покосился на массивную дверь кабинета гендира. А Зоя задумчиво посмотрела на календарь.

-Ещё не вечер. Александра Андреевна сказала, что сегодня будет на работе допоздна. Сегодня и всю неделю. Поэтому кто знает – кто станет следующим, - загробным голосом закончила Зоя.

А потом встряхнулась, поправила на носу очки в тонкой оправе, и с вызовом заявила:

-Вячеслав, ты меня отвлекаешь от работы! Мне расписание нужно обновить.

-Ладно, понял-принял, - покорно согласился Слава, и сдерживая улыбку вышел в коридор.

Цель он свою достиг. Теперь нужно тщательно обдумать следующий этап плана.

И стоило двери за любопытным юристом закрыться, Зоя посчитала до десяти, встала, отдернула юбку и подошла к кабинету своего шефа. Вежливо постучала и открыла дверь только дождавшись начальственного:

-Входите.

-Александра Андреева, вот пришла отчитаться: дело сделано.

-Кто приходил? Опять Огарков? – с интересом спросила гендир, отрываясь от изучения новой версии прогноза финансовых результатов на этот год.

-Он. – кивнула Зоя.

-Это он сам такой любопытный или его Любимов к тебе засылает?

Зоя лишь пожала плечами - за годы она научилась безошибочно по одной интонации начальницы понимать, когда ответ от неё не требуется.

-Всё сказала, как мы обговаривали?

-Конечно, Александра Андреевна, обижаете.

-Ну вот и славно! - Александра Андреевна кивнула, хищно прищурившись.

-А вы всё-таки думаете, Огарков сам пришёл или по поручению? — осторожно уточнила она, усаживаясь на краешек кресла напротив.

Она откинулась в кресле, сцепила пальцы в замок и с лёгкой усмешкой добавила:

-По поручению, конечно. Они там с Любимовым думают, что меня легко обмануть? Пусть продолжают думать. В этой партии я - белая королева. А они - максимум кони, да и то с изъяном.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Зоя с трудом сдержала улыбку. Её начальница и правда была стратегом: хладнокровным, расчётливым, но при этом не терявшим ни юмора, ни стиля.

-Последнее время юристы зачастили на второй этаж, я начинаю чувствовать запах интриги за километр. Есть у меня подозрение в чем их цель, но пока это всё на уровне догадок.

Александра Андреевна склонила голову набок, чуть помолчала и сухо заметила:

- Только вот не на ту напали. Я двадцать лет в этом бизнесе. Фарм отрасль это вам не шмотки на продажу возить. И если кто-то думает, что сможет выведать что-то через мою же секретаршу…

- …то этот кто-то сильно недооценивает Зою, - вставила та, прищурившись.

Александра Андреева впервые за весь день коротко рассмеялась.

-Иди, Зоя. И напомни мне за час о встрече с Якимовым, он приехать должен. Да, и организуй ему там всё – чай, кофе, перекус. Ну что я тебе говорю - ты лучше меня знаешь, что делать.

Зоя с готовностью кивнула, внутреннее вздохнув от облегчения, и быстро развернулась в сторону двери. Но успела сделать только два шага, как её догнало:

-И не забудь про расписание.

Зоя скрылась за дверью, не торопясь возвращаться за стол. Слова начальницы подогрели интерес - теперь ей и самой было любопытно: действительно ли у юристов что-то затевается? И если так, то кого она может подговорить пошпионить за ними? А ещё ей очень интересно какое место в этой игре, Огарков отвёл ей?

Зоя приостановилась у кофемашины, и тихо пробормотала:

-Посмотрим, Вячеслав. Посмотрим, что ты там задумал...

И с особым удовольствием нажала кнопку «двойной эспрессо».

***

Александра

Я уставилась невидящим взглядом на обновлённый прогноз, который принёс Алексей Богатов, финансовый директор в холдинге «Фармакора», в котором я владею 100% акций. Финансисты оперативно пересчитали всё по моему указанию - и снизили годовой результат. Только вот они об этом не знали. Я сделала все так, что маркетологи снизили прогноз продаж. А маркетологи считали, что это последние данные от консультантов-аналитиков, которые предоставляет нам анализ фармрынка.

С этой консалтинговой фирмой я работаю много лет, и её владелец, Якимов, мне должен. Поэтому он сделал так, как я сказала. В последнем отчете от его ребят – снижение прогноза продаж.

Я сжала ручку в руке и невольно усмехнулась.

Завтра меня ждёт занятное представление.

Совещание по результатам второго квартала и полугодие, на котором я вброшу заниженные цифры в зал, как наживку. А, значит, у меня появится шанс увидеть кто играет против меня. У некоторых дрогнет взгляд, кто-то слишком быстро захочет предложить «интересные» решения, кто-то неожиданные «оптимизации», а может быть даже «вытащат из рукава» заранее подготовленные файлы.

Порой, чтобы понять, где трещина - нужно слегка надавить. Именно это я и сделаю.

Я пока не до конца понимала, какие именно игры ведутся вокруг компании, но нутром чувствовала: что-то затевается. И решила сыграть на опережение.

За двадцать лет в бизнесе я успела пройти через многое - две попытки рейдерских захватов, многочисленных «доброжелателей», лезущих с советами, и, конечно, неоднократные попытки выдавить меня с рынка - и я и я научилась держать удар, и закалялась, становясь сильнее, хитрее и, пожалуй, циничнее.

Но раньше подстав от своих не было. А именно от них ты ждёшь такого меньше всего.

Однако теперь, когда мы готовимся к IPO, ставки многократно выросли. А значит, и круги на воде от каждого движения станут больше. Ведь вместе со ставками растут риски.

Алексей Богатов. Финансовый Директор…

Я задумалась, уперев затылок в подголовник кресла.

Первым под подозрение логично поставить финансового директора. Я всегда полагала, что финансисты самые опасные люди в любой компании. Они знают, откуда приходят и куда уходят деньги, знакомы со всеми «болевыми точками» бизнеса, а главное - им доступны прогнозы и понимание будущей прибыли задолго до остальных.

«А при текущем капитализме, как ни крути, деньги правят балом».

Поэтому, несмотря на стремительный рост «Фармокоры» от стартапа до холдинга с миллиардными оборотами, я не спешила подыскивать себе «более зубастого» финдира.

Но, как бы это ни было странно, именно Алексей вызывал у меня меньше всего подозрений. Мы работали с ним с самого начала, и я знала его как облупленного. Богатов был отличным специалистом, но по характеру - человек осторожный, даже нерешительный. Во многом поэтому первые пять лет он смиренно трудился в «Фармакоре» на зарплате, заметно уступающей средней по рынку. Хотя с его опытом и образованием легко мог устроиться в крупную корпорацию - пусть не на позицию финдира, но с окладом значительно выше.

Впрочем, в начале я и себе установила невысокую зарплату - даже ниже, чем у него и других директоров.

…Кстати, именно на этот факт напирает мой муж в суде. Якобы мы жили на его зарплату профессора университета. Чистой воды ложь. Даже тогда я зарабатывала намного больше него, оплачивала счета за квартиру, за еду, одежду.

Пришлось постараться, чтобы отбиться от притязаний бывшего мужа на долю в «Фармакоре». Хотя правильнее будет сказать - от претензий бывшего и его молодой, но очень предприимчивой жёнушки…

Мысли снова свернули в сторону ненавистного развода и очередного судебного заседания, которое уже маячило на горизонте. Я сразу вспомнила, к чему привел всё ещё существующий - по какой-то странной ошибке или прихоти судьбы - штамп о браке в моём паспорте. Павел ушёл, не оставив ни записки, ни намёка. Только возбуждающе-мужской запах на подушке и горькое, неотступное желание снова его увидеть. Он ушёл молча, без объяснений, будто между нами вообще ничего не было. Будто вычеркнул.

«Хотя почему «будто»? Вычеркнул. Не вернулся, и так и не позвонил. А ведь в отличии от меня Павел знает, где я живу…»

Я сжала зубы и усилием воли вырвала себя из этого внутреннего водоворота, вернувшись к насущным проблемам.

Так вот… финансовый директор - важная фигура. А первые десять лет стартапа особенно. «Фармакору» несколько раз лихорадило, были моменты, когда всё висело на волоске. Но Богатов не ушёл, и я это ценила. Хотя несколько директоров компании тогда сбежали - как они выразились, «с тонущего корабля». Забавно, но спустя год почти все они захотели вернуться.

Конечно же, я отказала. Тот, кто предал однажды, обязательно предаст снова.

Богатов часто говорил, что «Фармакора» стала для него домом. И в чем-то это было правдой. Здесь он чувствовал себя важной фигурой - и это, несомненно, тешило его мужское эго.

Однако основная причина, как мне кажется, крылась в другом: ему был важен статус. Всё-таки должность финансового директора, пусть даже в стартапе, звучит престижно. А называть себя финдиром перед потенциальными невестами звучало куда привлекательнее, чем скучное «финансовый аналитик». Это я поняла из обрывков фраз, которыми он делился со мной в лёгком подпитии на наших небольших корпоративах.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Чуть наклонилась вперед уперев локти в столешницу и положила голову на сложенные ладони.

-Нет, вряд ли Богатов что-то затевает. А вот Любимов …?

Любимова, директора юридического отдела, я в своё время взяла по рекомендации. Амбициозный, умный с красным дипломом престижного вуза, за плечами - опыт в крупной фармкомпании, а до этого в нефтехимии.

Тогда мою компанию во второй раз попытались отжать - и на этот раз с использованием весьма серьёзного административного ресурса. Вот и посоветовали мне Любимова: мол, отец его до недавнего времени был не последним человеком в Совете Федерации.

Меня эта информация не вдохновила. Терпеть не могу протекцию, кумовство и все эти закулисные связи. Но пилюлю для меня смягчил профессионализм кандидата. Всё-таки одно дело взять на высокую должность какого-то маменькиного сынка, прогуливавшего пары в университете и без достойного опыта работы. И совсем другое - опытного специалиста, способного действительно закрыть важное направление. А для любой фармкомпании юридические вопросы критичны – лицензии …!

Этот шаг с наймом помог. Хотя, конечно, он был лишь частью того, что мне тогда пришлось предпринять. Подключала все свои связи, с кого-то даже спросила «старые долги». Даже Виктора - мужа Алины - пришлось подключить. Было жёстко. Но я справилась.

Поначалу Любимов не высовывался - «входил в курс дела». Потом внёс несколько весьма дельных предложений, наладил работу отдела, ускорил оформление лицензии на новое лекарство. Благодаря этому мы запустили производство раньше запланированного срока. Потом, когда я решила открыть вторую линейку продуктов, Любимов тоже активно подключился и оформление прошло быстрее.

Казалось бы, идеальный сотрудник. Но в этой бочке мёда была одна, но

очень большая

ложка дёгтя.

С самого начала, с момента появления в «Фармакоре», Любимов начал делать мне намёки на сближение. И с каждым разом эти намёки становились всё настойчивее. Сначала - лёгкие шутки с двойным дном. Потом знаки внимания, комплименты.

Я прекрасно понимала, к чему он клонит. И ещё лучше понимала, зачем.

Женщина, владеющая компанией с миллиардными оборотами, да ещё и в стадии развода?

Для таких, как Любимов, ушлых и амбициозных - это и вызов, и потенциальный

джекпот

.

Но сближения не произошло. Любимов меня абсолютно не привлекал. Да, холост, хорош собой, ухожен и умен. Младше меня на пять лет - вроде бы не катастрофа. Пять лет разницы в нашем возрасте уже не были такой пропастью, как раньше.

Подруги в один голос твердили – попробуй.

Но я не собиралась идти против свое внутреннего «нет». Один раз я уже сделала выбор разумом, когда чувства говорили – «не тот». И мой брак был

не балансом

между разумом и чувствами, а бессрочной ссылкой в «зону комфорта», в которой всё было вроде бы правильно, кроме главного - любви.

Опыт научил меня прислушиваться к интуиции. Поэтому в общении с Любимовым я раз за разом вежливо, но твёрдо выставляла границы. И больше всего меня раздражало то, что после каждой неудачной попытки меня очаровать он становился только любезнее, обходительнее - как будто выжидал, надеялся, подбирал момент. При этом упорно делал вид, что не понимает очевидного: мне он неинтересен. И никакого «вместе» у нас быть не может.

И вот теперь Огарков, юрист, которого не так давно нанял Любимов, что-то вынюхивает в моей приемной. И уже не первый раз.

К тому же был ещё один важный факт: до сих пор с банком не подписано продление основного кредитного договора. А со вторым банком откладывалось получение нового кредита - того самого, который был нужен для покупки производственной линии под вторую линейку продуктов. А причиной оказалась работа юридического отдела, который до этого работал как часы.

Причем всё происходило вроде бы как «случайно». То в банк отправили неполный пакет документов. Потом - тот же пакет, но на этот раз с ошибками. А в следующий раз - не со всеми подписями.

Всё это вызвало у меня закономерные подозрения.

Чем дальше я осторожно наблюдала за развитием ситуации, тем больше убеждалась: процесс намеренно затягивается. И, как позже удалось выяснить по своим каналам, инициатива шла от самого директора юротдела.

В «Фармакоре» в последние полгода и без того начались и другие непонятные движения. Что характерно - именно после того, как я объявила о намерении вывести компанию на IPO.

И под подозрение попал не только Любимов. Всё больше вопросов возникало и к производственникам.

И чем больше я следила за развитием ситуации, чем больше кусочков получала, чтобы сложить паззл.

Причина для меня сомнений не вызывала – деньги, в той или иной форме. Оставалось выяснить главное: кто бенефициар? Кто исполнители? И какими способами они собираются добиваться своей цели?

Сначала я терпеливо наблюдала. Иногда лучше не мешать - дать им почувствовать себя умными, дать поверить в то, что я ничего не замечаю.

Но теперь пришло время действовать - неожиданно и по моим правилам, а не по их сценарию. Так, чтобы выявить «крысу на моем корабле» - том самом, который многие и раньше пытались потопить или «отжать», но обломали об его «капитана» свои зубы.

***

Павел (Лютый)

Много лет назад я сформулировал для себя жёсткие базовые правила, которых придерживаюсь всю жизнь. Без них на улице просто не выжить.

Помню, один из моих друзей детства как-то сказал, что у нас, беспризорников, правил не меньше, чем в тюрьме. На что я ответил ему:

«Разница только в том, что в тюрьме правила пишут для тебя, а на улице ты сам решаешь, по каким жить - и за каждое решение платишь сполна.»

Он тогда хмыкнул, но ничего не возразил. Потому что знал - я прав.

Я действительно ещё тогда стал жить по своим правилам. Не потому, что был «крутым и жёстким» пацаном. А потому что иначе - никак. В среде беспризорников тебя либо брали на излом, либо ты учился быть хищником. Быстрым, расчётливым и жёстким.

Так у меня и появился свой внутренний код. Простой. Без иллюзий.

Первое - никому не верь на слово. (

Все лгут, когда им это выгодно

).

Второе - всегда имей план отхода. (

Даже если пришёл просто поесть или переночевать

).

И третье - никогда не показывай слабость. (

Её всегда используют против тебя

).

В моем новом мире слабость была доступна только тем, у кого за спиной – семья и дом. Мама, которая варит борщ и печет блины, и кто накормит, когда ты голодный. И отец, который поддержит, вытрет слёзы и сопли, если вдруг жизнь ударит тебя под дых.

А у нас, беспризорников, не важно сирот или тех, у кого родители последние алкаши, такой роскоши не было.

Но беспризорником я стал уже в довольно осознанном возрасте примерно в шестнадцать лет.

Родился и вырос я в благополучной семье, с любящими меня и друг друга родителями. Родители познакомились и поженились в Припяти, куда приехали работать после института. Отец, потомственный казак, родом из Забайкалья работал на Чернобыльской атомной станции инженером механиком. А мама из Ленинграда приехала туда по распределению и устроилась врачом в больнице.

Мы там жили до аварии, а потом… жизнь разделилась на до и после. Отец остался ликвидировать последствия аварии. А мама со мной, как и многие другие матери и дети, уехала. Мы вернулись на родину отца в Нерчинск. Там еще была жива бабушка.

Только вот мама не осталась надолго. Она переживала и маялась и в результате, несмотря на уговоры бабушки, вернулась назад в Припять. Помогать людям, помогать отцу. Что сказать – прожили мои родители после участия в ликвидации последствий аварии недолго.

Сначала не стало отца, и у бабушки от новости о смерти единственного ребенка случился приступ и её не стало. Мама продержалась на два года дольше, ради меня. А когда опухоль стала такой, что ей трудно было дышать, приехала её сестра. Я тогда ходил в школу, поэтому не знаю точно о чём мама говорила со своей сестрой. Только вот та как-то убедила маму оформить квартиру на неё, якобы, чтобы сложностей не было дальше и чтобы квартиру не забрали у несовершеннолетнего меня. Ко мне тетка не испытывала никак чувств, я ее вообще встретил только тогда первый раз. Да и к маме судя по всему тоже.

Поэтому в результате остался я на улице, потому что тетка отказалась брать надо мной опеку. Сказал, что я трудный подросток, неуправляемый и у нее и своих трое.

Ну да Бог ей судья. Всю свою злость на неё я пережёг внутри, и после армии меня отпустило. Больше я о тётке не вспоминал.

В начале девяностых в Нерчинске было, прямо скажем, непросто. Впрочем, как и по всей стране. Оставшись без родителей, и без опекуна, меня определили в детдом. Первые месяцы я провёл там. Но обстановка быстро стала ухудшаться: урезали бюджет: сначала ушёл старый директор и хорошие воспитатели и педагоги, которым на нас было не наплевать. Но у них свои семьи, которые нужно кормить.

Можно ли винить людей в таком случае? Конечно, нет. А вот тех, кто устроил этот бардак – определенно да.

Вскоре ситуация в нашем детдоме ухудшилась ещё больше - начались серьёзные перебои со снабжением: не хватало еды, одежды, самого необходимого.

В столовой подавали только сечку или перловку отвратительного качества. Иногда в ней попадались редкие куски мяса или рыбы - обрезки, которые кто-то, видимо, пожалел выкидывать и решил скормить нам. Такое даже я, успевший изрядно исхудать до того, как попал в детдом, ел с трудом.

Но хуже всего было то, как после ухода старого директора и преподавательского состава взяли каких-то нелюдей и то, как кардинально изменилось отношение к воспитанникам.

«Ща, мамкины пирожки из жопы вылезут и ты тарелки вылизывать будешь», - и это ещё самое мягкое, что говорили «воспитатели» тем, кто отказывался доедать эту серую отвратную массу до конца.

А уж о наказаниях за «непослушание» я вообще молчу.

Скажу только, что тогда сделал вывод, который подтверждался не раз: «Твари есть во все времена, независимо от национальности, половой принадлежности и возраста».

Даже сейчас, будучи взрослым, закаленным в боях мужиком, вспоминать об этом тяжело, как будто обратно в ту безысходность проваливаешься.

Поэтому я быстро понял - ничего хорошего меня там не ждёт. И сбежал.

В небольшом городе все на виду. И мы - те, кто сбежал - понимали: оставаться в Нерчинске нельзя. Я и ещё двое парней залезли в товарный вагон и доехали до Читы. В то время в Чите, как и во многих городах страны, начался расцвет криминала. Обстановку усугубляло то, что в Забайкалье расположено много колоний.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Всё держалось на страхе и законе силы -

«кто сильный – тот и прав».

Так что, вскоре мы с пацанами примкнули к одной из местных банд. Иного выхода не было.

Нам п****ц как повезло (и сейчас я это отчётливо понимаю), что костяк парней в этой банде были не отморозки, а крепкие, молодые спортсмены, почуявшие свою силу, и решившие, что с ней можно жить по своим правилам.

Я начал ходить с ними на тренировки к их тренеру по кикбоксингу. И вкалывал там по полной. Не так, как в детстве на самбо в Припяти, и потом в Нерчинске, когда родители были ещё живы и спорт был просто секцией после школы.

Просто тогда я чётко осознал: если не стану сильнее – сдохну в какой-нибудь подворотне.

В банде я провёл около года.

За это время было всякое дерьмо, но в откровенной чернухе мы замазаны не были – никого не убили, дурь не толками, а вот крышеванием – да - было, занимались, дрались за территорию.

А потом… та стрелка - стенка на стенку – и наш главарь так ударил противника, что тот упал и моментально погиб. Помню до сих пор, как кто-то вдруг истошно заорал - резко, так что даже сквозь шум драки и маты его услышали.

Все тогда замерли, не зная что делать.

И тут неожиданно налетела милиция. Повязали всех.

И вот там, в СИЗО нас обрабатывали конкретно. Чем только не пугали, чего не обещали - но лично я не поддался давлению, и никого не сдал. Не в моих это принципах.

Однако нужно отдать должное - нас не только «обрабатывали», стараясь вывести на чистую воду, понять чем занималась банда, с кем сотрудничала и прочее. С каждым из нас ещё и говорили. Долго, упорно. Про будущее. Про то, что для нас ещё не всё потеряно - и можно вырваться, пока не поздно. Про то, кем мы хотим стать на самом деле.

Как стало ясно потом, нескольких парней, включая меня, тот следак, кто вел дело, сумел убедить. В итоге мы вырвались из того криминального болота, в котором, как нам казалось, увязли по горло. Мы успели выскочить - в самый последний момент, словно спрыгнули на полном ходу из поезда, летящего в пропасть.

Остальные остались и многие из них пошли в расход - полегли на стрелках, в заказных убийствах и в прочих разборках, в течение нескольких лет. Парни матерели, банда крепла, набирала вес, и вместе с ней росли опасности и жестокость. Парни жили по принципу «

или ты – или тебя

».

Осуждал ли я их? Нет, никогда. Но бл*** как же было жаль парней, кто сгинул. Скажу так: хорошо судить тем, кто не прошёл через такое. Ведь в криминал шли много парней после Афгана, после первой чеченской. Вокруг тогда творился беспредел и в этом легко погрязнуть. Всё разваливалось к х***м – страна, экономика, понятие закона, привычная жизнь. Право сильного стало главным.

У кого была семья, крепкий тыл - те держались, не шли по кривой дорожке. А остальные? Соблазн был велик - в двадцать лет хочется «не цевьё, а руки девичьи в руках держать». Красиво пожить пусть и не долго. А умирать, как нам казалось, вроде уже и не так страшно, после всего того, что мы видели на войне.

Но это всё случилось после, и стало не моей историей.

Мне во всём том замесе с милицией - повезло. Не иначе ангел-хранитель помог, снова вернув своего проблемного подопечного на нормальную ровную дорогу.

Чётких доказательств моего участия или вины в каких-то делах банды - не было. Да и следак оказался порядочным и неравнодушным мужиком. Меня, семнадцатилетнего, озлобленного - уже не волчонка, но ещё не волка - отправил далеко, в другую область, в детский дом - особый, для трудных подростков. Других пацанов-беспризорников, которые также, как и я, согласились, он отправил в похожие места. Видимо, чтобы мы «не спелись» снова, и на новом месте не продолжили жить «по понятиям», нас отправили по разным регионам, и делали это по-тихому, так что мы даже не знали кого и куда.

И вот там моя жизнь снова сделала крутой поворот.

За последние годы я привык быстро перестраиваться под крутые повороты жизни. И мне это помогло. Подготовился экстерном, учился и днём и ночью, но сдал экзамены и получил заветную корочку об окончании полного среднего образования. Пусть большей частью сдал на тройки, кроме географии, труда и физухи, но с учётом того, что я пока был в банде даже в школу не ходил – не плохой результат. (Без родителей и места жительства меня бы никто и не взял. Хотя если быть честным, то я и сам тогда не собирался).

В начале апреля мне исполнилось восемнадцать, и спустя неделю я попал под весенний призыв. В армию прошёл отбор - по физическому состоянию и психологической устойчивости - и был зачислен в десантные войска, чем был очень горд. Отслужил два года в 234-м полку 76-й Псковской ВДД (*

воздушно-десантной дивизии

). Дембельнулся я в звании гвардии сержант, был награждён орденом «За личное мужество» за участие в миротворческой миссии при регулировании Осетино-ингушского конфликта и медалью «За отличие в воинской службе» I степени. Получил предложение пройти отбор в одну из бригад специального назначения ГРУ и принял его без колебаний.

К этому моменту страна развалилась окончательно. Всё менялось, и не в лучшую сторону - заводы закрывались, бандиты поднимались все выше и выше. И пойти служить в армию уже на профессиональной основе стало для меня правильным шагом, о котором я ни разу впоследствии не пожалел.

Потом была первая чеченская кампания, где была такая жесть, что по сравнению с этим, весь мой предыдущий опыт кажется отдыхом на курорте Краснодарского края, м-да. Тогда многие бойцы погибли. Храбрые были ребята. Но мне повезло выжить. После этого учеба, вторая чеченская, снова учеба, окончание академии с отличием, переход в другое спецподразделение с более… сложными задачами.

За эти годы многое изменилось. Я - командир отряда «Заслон, одного из самых элитных в ГРУ ГШ. За плечами десятки боевых операций. Ордена и медали. Но главное - ни одного потерянного бойца в моём отряде. А ещё четверо сыновей – родных по духу.

Однако правила, заложенные в далекой юности, остались со мной. Со временем они дополнились, видоизменились, стали глубже и сложнее – но суть осталась неизменной. И, когда ситуация выходит из-под контроля, когда я чувствую запах угрозы, подставы или предательства - что-то внутри щёлкает, переходит в активный режим.

И это не паранойя. Это инстинкт.

Тот самый, что не позволил мне сгинуть в подворотне или под пулями в очередном бою. Там, где ошибиться можно всего один раз и второго раза уже не будет. Теперь он также включается, когда мне время от времени приходится участвовать в хитросплетениях взаимоотношения различных ведомств. Часто они преследует свои цели, которые порой пересекаются.

Но должность, как говорится, обязывает.

Однако в моем понимании ложь всё равно остаётся самым худшим, что может вообще быть. Именно со лжи начинаются все проблемы.

Именно из-за лжи близкого человека в пятнадцать лет я остался на улице. И с тех пор ложь для меня — как выстрел в спину. Красная кнопка.

Резкие слова можно простить. Ошибку - понять. Но если ты соврал - значит, ты сознательно выбрал путь обмана, трусости или предательства.

И если на службе я узнав, что мне солгали, делаю соответствующие выводы, и продолжаю работать, то в личных отношениях ложь я не терплю.

Во взрослой жизни мне также довелось испытать на себе все прелести лжи и измены.

По классике. Возвращаюсь домой из очередной командировки, опасной - тогда у нас, слава богу, никто не погиб, но несколько ребят получили ранения.

Открываю ключами дверь - и что я вижу?

Повезло - сам процесс я тогда не застал. Но зато мужика в трусах на своей кухне - увидел. А затем из ванной вылетела моя жена - в халате на голое тело. Примечательно, что она даже не оправдывалась. Наоборот, с порога засыпала меня обвинениями:

-Ну а что ты хотел, если присутствуешь дома пару месяцев в году?

Шалава, даже вспоминать тошно.

Что ей мешало сказать раньше: «Я ухожу. Не могу быть одна». Это было бы честно. И я бы понял и без вопросов дал развод.

Времени прошло двадцать пять лет почти и никаких переживаний я не испытываю. Но вот это ощущение предательства осталось со мной навсегда.

Были и другие случаи в моей жизни, но эти два – от близких, сестры матери и жены, особенно чётко въелись в память. Поэтому лжи я не терпел ни в каком виде. Жизнь меня научила, что именно ложь - источник и подозрений, и ссор, и предательства. Она рушит доверие, и после нее ты уже не сможешь до конца поверить человеку, будешь в глубине думать, сомневаться.

Мысли сами собой вернулись к ней. … офигенной женщине – женственной, красивой, чертовски сексуальной, умной, с мягкой улыбкой и чувством юмора, которое разоружает.

Александра.

Внутри всё клокотало…

Злость на неё. Потому что соврала мне. Смотрела в глаза, кокетничала, улыбалась, а потом отвечала на мои поцелую со страстью, с готовностью, с полным погружением в эмоции.

Горечь, что ошибся, что так легко поддался её очарованию. А ведь не стал слушать свои инстинкты, которые заставляли меня заводить беседу о разводе и бывшем муже. А она уводила его в сторону, умело, хитро, понимая, что обманывает… Стерва!

Обида. О тут это было на меня ново. Никогда я не был обижен на судьбу. Даже когда жизнь поворачивалась ко мне задницей.

«А тут…», я хмыкнул, пятясь на темный потолок. «Обижен на судьбу, что поманила словно конфеткой, а потом хопа и хрен тебе Лютый. Был давно один, жил, привык - вот и живи так дальше».

Разочарование. На себя в первую очередь, за свою преступную легковерность, за то как, неожиданно для самого себя, расслабился рядом с ней.

Александра обманула меня. Лгала мне в лицо, отвечая на прямой вопрос.

Что хотела добиться? Поиграться? Стало скучно в её комфортной, богатой жизни, безопасной жизни? Дети выросли, деньги есть, квартира, машина… И потянуло на эксперименты?

Еб***** Мазай и зайцы! Внезапно вокруг бандиты… и спаситель на коне.

Я поморщился, прокручивая всё ещё и ещё раз в своей голове. Анализируя, вспоминая.

А хорошая всё-таки актриса! Сучка!

Муж не удовлетворяет? Или для неё это обычная практика: раз любовник – два – три…? А я ей просто «под руку» подвернулся?

От этих мыслей я сжал зубы до скрежета.

Вашу м***! Сколько можно думать о ней!

И ведь я поверил, всерьёз подумал, что для неё это - тоже что-то настоящее.

Утром после нашей ночи, которая до глубины души поразила меня, я проснулся, как всегда, рано. Саша лежала рядом, закинув на меня стройную ножку. Её аромат будоражил, и я даже поиграл мысленно с идеей начать деть с приятного, расслабленного, утреннего секса. Но потом подумал, что Саша наверняка устала, нужно дать ей отдохнуть. Что мы и потом всё успеем.

Я вышел на балкон, покурить, отвлечься.

А потом вернулся в комнату и застыл. Саша лежала, зарывшись носом в одеяло, и и выглядела такой нежной, беззащитной, по-женски красивой… Я не удержался и сделал пару снимков. Хотелось запомнить этот момент.

Полежал рядом с ней, прислушиваясь к её ровному дыханию, но сон больше не шёл. Тело, привыкшее к режиму, уже требовало привычной нагрузки - дома я бы в это время уже выбежал на пробежку, потом кардио-тренировка, с гантелями дома, затем душ и завтрак.

В итоге я встал и тихо пошёл на кухню - подождать, пока она проснётся.

И, когда увидел паспорт на столике напротив входной двери – моя чуйка прямо взвыла. Да, можно было не торопится. Да, она мне не дала свой паспорт лично в руки, и сейчас я по сути брал его без разрешения. Да, у меня теперь была копия протокола с её данными, и я мог пробить по базам прямо в понедельник.

Но я всё равно взял документ, раскрыл…

Саша получилась на фото очень хорошо. Волосы чуть светлее, чем сейчас. У лица пряди будто немного выгорели на солнце. Макияж, прическа – видно, что девочка готовилась основательно. Я улыбнулся.

Потом удивился, что Саша оказывается моложе меня всего на четыре года, а не как я думал, на десять. Отлично выглядит, не дашь ей её сорок шесть. Запомнил дату в августе, когда она родилась. Прищурился, припоминая. И пусть я в эту дребедень не верил, но многие женщины обращают на это внимание, поэтому я тоже запомнил.

Ясно, Саша у нас - львица.

Я ухмыльнулся. Не знаю как там по характеру и прочему, но вот что в постели так и есть - я готов подтвердить лично.

Прописка – в этой квартире. Листаю дальше… «Семейное положение» - и в момент то незнакомое, приятное чувство, начинавшее зарождаться во мне, просто исчезло. Внутри меня всё заледенело, осталась только пустота. И ещё ярость - настолько сильная, что мне пришлось заставить себя спокойно положить этот кусок бумаги на место и не пойти тут же будить эту сучку и выяснять у неё правду.

Хотя что тут выяснять? С фактами не поспоришь.

Штамп о браке. Действующем. Вашу ж мать!

Ни х*** она не в разводе!

Словно на автопилоте, я убрал за собой посуду, выкинул мусор, собрал свои вещи - и ушёл, больше не заглянув в спальню.

Оставшееся до работы время я на автомате делал привычные дела, то и дело ловил на себя удивленные, а потом и обеспокоенные взгляды младшего сына. А потом вспомнил о фотографиях Саши на телефоне. И удалил их.

Ночью она мне приснилась. Ласковая, с улыбкой на лице, в лёгком белом сарафане посреди цветущего поля. Мы о чём-то говорили, смеялись… И я проснулся.

Час я лежал без сна. И… сдался.

Взял телефон и восстановил удалённые фотографии. На секунду стало погано из-за своей… не знаю, пожалуй, что -

слабости

. Ведь когда удалял, то мыслишка-то мелькнула:

«удаляй с концами»

. Но я тогда будто нарочно отмахнулся - как человек, который вроду бы хочет бросить, но выкидывает сигареты не в урну, а кладет в ящик стола.

И теперь я смотрю на две фотографии Саши каждый раз перед сном.

Ни тренировки с бойцами, ни привычная жёсткая дисциплина, ни выработанная годами железная воля не справились с этой предательской слабостью.

Первой слабостью в моей долгой жизни из-за женщины. Слабостью, которую я пока не мог преодолеть, и это приводило в ярость.

Не сам факт, что я о ней думаю - а то, что

не могу не думать

. Женщина, которая обманула мне, флиртовала, шутила и смеялась на моими шутками, которые мало кто понимает. Женщина, которая отдавалась мне так страстно, так потрясающе, греховно и сладко, что, если я вспоминаю об этом, то у меня снова стояк. Чёрт!

Она играла со мной. Ох**** пылко, ярко, умело и до конца.

И всё это – ложь, наглое враньё?

Слишком опытный, чтобы не понимать - да. Но слишком… не знаю что…, чтобы вычеркнуть.

Я был на войне и не раз, участвовала в боевых операциях, хоронил боевых товарищей, смотрел в глаза смерти и плевал ей в лицо. Но с ней… с ней я впервые проиграл на чужом поле.

А теперь смотрю эти фото на телефоне, будто пацан.

А ведь эта похотливая сучка, такая красивая, сладкая девочка с милой улыбкой и охрененными сиськами… смотрела мне в глаза, дышала в унисон и трахалась так, будто мир рушится завтра.

Но в глубине под слоем из ярости и гнева, как бы я ни пытался убедить себя в обратном, я понимал - она проникла глубже, чем я хотел признать.

И где моя хваленная сила воли, которой я так гордился всю свою жизнь?

***

Александра

Конец недели подкрался незаметно. Казалось бы, вот только я вошла в офис в понедельник утром - и уже пятница, семь тридцать вечера и в дверь моего кабинета стучит Зоя.

-Александра Андреевна, вам что-нибудь ещё требуется?

Я на секунду задумалась, прокручивая в голове список дел - не забыла ли чего важного.

-Нет, Зоя. Всё в порядке, спасибо.

Зоя кивнула, тряхнув кудряшками, и уже собиралась уходить, но у самой двери вдруг остановилась и повернулась ко мне:

- Александра Андреевна, у вас была возможность взглянуть на скрипт для вашего интервью на «Бизнес 24»?

-Вот как раз сейчас его открыла…

Зоя вспыхнула от предвкушения - как лампочка, которой дали напряжение.

-И как вам? Есть ли вопросы? Может быть что-то исправить, дополнить…? – зачастила она, с воодушевлением.

Я улыбнулась - искренне, без насмешки, уж очень забавной она была в этот момент. Я знала, как Зоя относится к своей работе: серьёзно и с полной самоотдачей. Однако, как и у всех людей, у неё были «любимые» задачи и просто рутина. И всё, что касалось моей подготовки к интервью, конференциям и другим публичным выступлениям, явно входило в первую категорию.

Зоя начинала в «Фармакоре» в отделе маркетинга - занималась подготовкой к рекламным кампаниям, презентациям. А потом я обратила внимание на её умение чётко формулировать мысли, выстраивать логичные тезисы и грамотно отвечать на каверзные вопросы. Такой навык встречается нечасто. Тогда я решила перетянуть её к себе, предложив должность моего секретаря. И, как показало время, не ошиблась.

Просто именно тогда, около пяти лет назад, я впервые всерьёз задумалась об IPO. Первое публичное размещение компании на рынке акций - это не «просто цифры»: оборот, финрезультаты, прогнозы. Это - публичность. Когда каждая моя фраза как руководителя компании, каждое принятое решение оказываются под микроскопом - и для инвесторов, и для прессы, и для конкурентов.

И в такой ситуации брать кого-то со стороны на должность своего спичрайтера? Тем более когда есть альтернатива? Слишком многое на кону, чтобы рисковать. Любая утечка информации, неосторожная фраза, не тот акцент в интервью - и на тебе, пожалуйста, искажение смысла, ненужный инфоповод, кривые выводы в бизнес-прессе.

Пусть за столько лет в бизнесе я отрастила большие зубы и сама научилась говорить уверенно и точно и, при необходимости, уводить разговор от неудобных тем - но у меня банально не хватало времени заниматься подготовкой к различным интервью самой.

-Зоя, пока вопросов нет. Я форварднула себе текст на личный мейл. Почитаю на выходных, - пообещала ей, зная, что мой секретарь будет ждать моих замечаний и тут же усядется вносить корректировки.

Зоя иногда чересчур увлекалась и воспринимала всё как экзамен на профпригодность, но она значительно облегчала мне жизнь, став фильтром между мной и миром. И за годы совместной работы убедилась, что могу ей доверять - и я это ценила.

-Если что, Александра Андреевна, звоните мне в любое время! - кивнула Зоя. И я знала, что она не лукавит, не пытается подольститься. Просто говорит, как есть.

После ухода Зои в кабинете повисла тишина, та самая - густая, теплая, вечерняя. Я обвела взглядом свой кабинет, который знала наверное лучше, чем собственную квартиру. Всё на своих местах – папки с документацией по проектам стоят аккуратными рядами на полках. На стене - фотографии памятных моментов в истории «Фармакоры». Стол, как я и предпочитала, практически пустой - на нём только самое необходимое: ноутбук, монитор с блестящим, чёрным значком откусанного яблока, отчёт по проекту новой линии для производства витаминов и стакан с маркерами, карандашами и ручками... Из них я часто брала одну - Parker с чуть потёртым от времени корпусом. Я купила её на первую прибыль, и с тех пор она для меня стала символом, напоминанием о том, с чего всё начиналось.

Я сняла туфли - небрежно, с облегчением, позволив себе расслабиться. И, подогнув под себя ноги, забралась на кожаное кресло. На пару минут захотелось просто посидеть в тишине. Но мысли вскоре свернули к тому, о ком я старалась не думать все эти дни. Работа помогала, заполняла голову сотней дел, отчетов, совещаний, таблиц и вопросов, по которым решение нужно было принять именно мне.

Я невесело вздохнула. В выходные останусь одна, в тишине квартиры, и там ничего не будет отвлекать меня от воспоминаний: о Павле, о нашей ночи полной страсти и о том утре, когда я проснулась одна, всё ещё чувствуя его запах на подушке и вкус поцелуев на губах.

Взгляд скользнул по кабинету словно пытаясь зацепиться хоть за что-то, что могло бы отвлечь меня от нахлынувших мыслей. На экране - тот самый скрипт моего интервью, который прислала Зоя.

Интервью телеканалу запланировано на следующий вторник. Журналисты из «Бизнес 24» - те ещё акулы. Острые вопросы гарантированы. И мне нужно быть к ним готовой, чтобы они не застали меня врасплох.

-Самое то, чтобы отвлечься…

«Как вы оцениваете риски выхода на открытый рынок?»

Я интересом вчиталась в предложенный Зоей ответ:

«Риски есть, конечно. Любой, кто говорит, что их нет, - либо лукавит, либо не понимает во что ввязывается. Но за двадцать пять лет в фармацевтическом бизнесе

я научилась смотреть

им в лицо. «Фармакора» выходит на рынок потому, что мы готовы. У нас сильная команда, масштабные планы и, главное, понимание, как мы будем расти».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я прищурилась, подумав, что звучит неплохо. Сдержанно. Уверенно. Без излишней бравады. В тексте я исправила только одно место: «

…

мы

научи

лись

смотреть им в лицо».

И потянулась к кружке с давно остывшим чаем, и на автомате сделала глоток. Вкус оказался не очень и я поставила кружку обратно. Секунду раздумывала не дойти ли до своей приёмной, там есть кофемашина, и можно сделать себе капучино. Но я так удобно уселась, что вставать было лень.

Следом был другой пункт - про лидерство.

«Какой стиль управления вы исповедуете?»

Вопрос, казалось бы, простой, без подвоха. Но тут как посмотреть. Ответить правильно, «по книжке» - слишком скучно.

Я усмехнулась, полностью переписывая Зоин слишком выверенный и гладкий ответ. И теперь ответ стал звучать так:

«В понедельник - стратегический. Во вторник - антикризисный. В среду - мотивационный. А в пятницу, как правило, дипломатический, потому что все вымотаны, и без мира в холдинге,

как и в семье

, не обойтись».

Посидела задумчиво разглядывая ответ, который сама написала.

«Да уж, кому как не мне знать, что если

нет мира

в семье, то силы на всё остальное быстро заканчиваются».

-Ладно поехали дальше, - подбодрила сама себя, и провела пальцем по колесику на мышке, прокручивая скрипт дальше.

«Что по вашему мнению нужно для долгосрочного успеха в бизнесе?»

«Продукт, безусловно, это основа. Он должен быть интересен потребителю, качественно сделан и иметь адекватную цену. Это три ключевых фактора коммерческого успеха. Но продукт обеспечивает лишь первичный успех. Правда в том, что успех легко упустить, стоит лишь немного расслабиться. Потому что конкуренты не стоят на месте. Твой продукт пытаются копировать, предлагают потребителям аналоги, сбивают цену, чтобы выдавить тебя с рынка. И начинается жёсткая игра. И побеждает в ней тот, у кого есть средства…

А конец фразы Зоя решила окончить хардкорно:

«…на развитие или на «игру в минус». Потому что продавать себе в убыток, надеясь удержаться на плаву - это как ходить на работу и не получать за это зарплату. Вопрос: а жить тогда на что?»

Я покачала головой: эту реплику пожалуй стоит удалить. Но всё равно захотелось проговорить её вслух.

- Вопрос: а жить тогда на что? - прочитала я, разрывая тишину кабинета смехом.

-Ну, Зоя, прям сказала как отрезала. Без купюр, в лоб.

«Какую цель вы преследуйте выходя на

IPO

?»

Тут мне пришлось основательно изменять написанный Зоей ответ.

«Для расширения перечня лекарственных средств и запуска второй линейки - витаминов и нутрицевтиков – требуются серьёзные инвестиции. Конечно, можно идти другим путём - брать кредиты и расти постепенно. Но это долго. А рынок ждать не будет. Разработки ведутся не только в лабораториях «Фармакоры». Это лишь вопрос времени, когда кто-то из наших конкурентов выйдет на ту же идею. В бизнесе выигрывает тот, кто делает первый ход».

«Не чувствуете ли, что компания держится исключительно на вас?»

Хороший вопрос, провокационный. Я прищурилась. Ответ требует филигранного баланса: нужно показать силу, но и команду не обесценить.

«Лидер - это не тот, кто делает всё сам, а тот, кто умеет делегировать. Я всегда стараюсь опираться на компетенции своих коллег. Пусть я - лицо компании, но за каждым моим шагом стоит команда. «Фармакора» - это разработки, передовое производство, качество… Это ответственность, которую мы несем вместе».

-Мда, не то…

Зоя написала это с добрыми намерениями, но получилось слишком…ммм, обыденно, что ли? Так сказать может любая женщина-предприниматель, у которой есть PR-консультант. А я не любая. Я та, кто основал фармацевтическую компанию в стране, где легче торговать шмотками, чем запустить производство, а конкуренты зачастую играют без правил. И я не хочу, чтобы мой ответ в эфире забыли через пять минут.

Поэтому я поставила пальцы на клавиатуру и стерла предыдущий вариант и написала:

«Если бы всё в «Фармакора» держалось только на мне, я бы уже лежала с нервным срывом. Любая большая компания начинается с личности, но превращается в устойчивый бизнес и продолжает развиваться только тогда, когда вокруг этой личности сформирована сильная команда. «Фармакора» - это не мой сольный концерт. И пусть дирижирую я, но без оркестра - музыку никто бы не услышал. И у нас оркестр из трехсот семидесяти двух человек, у которых на всех одна симфония – симфония инноваций».

Убрала руки от клавиатуры и перечитала свой ответ. Определенно нужно ещё будет подумать над этим всем на выходных, потому что до вторника времени осталось совсем ничего, а я предпочитаю не оставлять всё на последний момент. Но пока такой ответ мне нравился.

Я откинулась на спинку стула и задумалась, вспоминая с чего всё началось.

Затевая всё это, я прекрасно понимала простую истину: планируешь разместить акции - сначала заставь рынок захотеть их купить. И для этого нужно, чтобы как можно больше потенциальных инвесторов о нас узнали. Пора было увеличить узнаваемость «Фармакора». А поскольку я лицо компании, то придется, что называется чаще мелькать на публике и, что называется, «торговать лицом». Кто-то может недооценивать важность этого, но узнаваемость и связи решают очень многое.

Я перевела взгляд и вновь посмотрела на светящийся экран монитора.

Следующий вопрос журналисты обычно оставляют напоследок, чтобы нанести «финальный удар»:

«А что будет, если вы завтра… уйдёте?»

Вопрос, который подспудно подразумевает другой, намного менее приятный для меня: «

А что будет, если вас завтра… подсидят, заменят, отодвинут от управления компанией

?»

Да, такая вероятность была. Не сразу, конечно, но постепенно. Я самого начала я осознавала, что вывод Фармакоры на рынок акций - это риск. И не только для компании, но и лично для меня. Но в бизнесе по‑другому нельзя. Кто не рискует - тот не выигрывает.

Хотя... я и этого не боюсь. Я это просчитываю.

Глаза уже начинали уставать, но в голове - рой мыслей, как перед бурей. И где-то на дне всего этого тлело беспокойство. Смутное, с легкой горчинкой. Я знала - оно не уйдет, пока я не выясню: кто в команде играет в двойную игру.

-На этот вопрос я подумаю как ответить… завтра.

Я решительно выключила компьютер и встала с кресла. Спина немного затекла, пришлось потянуться, разминая плечи и шею. Время уже приближалось к десяти и пятничные пробки должны были уже немного схлынуть.

По пути на парковку я размышляла о том, что первыми кто захочет купить акции «Фармакоры» будут наши конкуренты. Иностранным гигантам, типа Байер, небольшая «Фармакора» не особенно интересна. А вот наши соотечественники захотят расширить свои возможности за счёт наших разработок. У них объемы производства в разы больше, но они в основном сидят на дженериках. А мы производим и продает свои препараты. Так что да, конкуренты определенно захотят стать нашими акционерами. Причём не ради формального участия или права голосовать на общем собрании. Они захотят влиять, напрямую, войдя в состав совета директоров.

-Ну, пусть попробуют.

Я усмехнулась холодно, без тени улыбки, привычным движением вставила ключ в замок зажигания и повернула его.

Поршик послушно взревел, а потом плавно, как довольный хищник, замурчал и я стала пристегиваться.

Привычным образом поднявшись по крутой кишке подземного гаража - я остановилась перед шлагбаумом, ожидая когда мне откроют.

Бизнес-центр, в котором Фармакора снимала офис, был не в самом центре, но имел удачное транспортное расположение рядом и с метро, и со съездом на третье кольцо. А охраняемый подземный гараж стал при выборе ещё одним несомненным плюсом.

Шлагбаум поднялся и я выехала на улицу, размышляя.

Последнее время я всё чаще ловила себя на мысли, что устаю не столько от работы, сколько от самой себя - от этой своей правильной, предсказуемой жизни. Даже мои выходные стали напоминать рабочее расписание: утром - бассейн или занятия пилатесом или танцами в спортзале, раз в месяц - завтрак с подругами, потом - поход по магазинам или к косметологу. Всё - по одному и тому же сценарию.

Иногда выбралась в гости к маме. Нечасто, потому что каждая наша встреча превращалась в одно и то же: мама начинала разговор о том, как же «

я всё-таки неправа, что рассталась с Антошей

», которого мама обожала. Дескать, если бы я ему намекнула, что готова его простить, то он ту же бы вернулся!

Слышать это было невозможно.

Тот факт, что Антон уже год как встречался со своей студенткой, мою маму не смущал. На этот аргумент она мне каждый раз твердит, что измена - не повод разводиться, мол, «мужчины все такие».

А я может быть и сама была не особо счастлива в этом браке, но я же не бросилась мужу изменять. Все же двадцать лет прожили, двоих детей вырасти. И, если бы я надумала расставаться, то поговорила бы с ним честно, и спокойно договорилась обо всем.

Неожиданно (как это обычно и бывает) всплыла информация об измене мужа. Совершенно случайно - я просто подняла его телефон, когда он зазвонил рано утром - самое смешное - подняла, чтобы Антона не разбудить, потому что за неделю сессии он очень устал принимать экзамены у своих студентов.

Вот тогда мне эта его Алиса всё и рассказала - о том, как она уже год страдает, потому что «я Антошеньку не отпускаю».

Но для моей мамы всё это не аргумент.

Мама у меня умная, здравомыслящая женщина… просто вот такое у неё мнение – что лучше вот так - прощать измены, и даже закрыть глаза на наличие «второй жены», чем быть одной.

Я фыркнула и нажала на педаль газа.

Поэтому желания часто видится с мамой у меня не было. Мы созванивались каждый день и этого было достаточно нам обеим. Моя младшая сестра восполняла недостаток личного общения, а я была маминым разочарованием, несмотря на то, что мне удалось добиться в жизни.

Нет, я не осуждаю женщин, которые прощают измены. Допускаю, что у них есть на это веские причины. Маленькие дети, невозможность самостоятельно обеспечить себя и детей, тот же раздел имущества… но у меня была другая ситуация.

Дети выросли, деньги у меня были, а раздел имущества… Ну что ж, на это есть закон и суд, а ещё адвокаты.

И развод, который за эти пять лет стал казаться мне бесконечным марафоном, вытягивал из меня слишком много сил и времени. А то, что оставалось, без остатка забирала работа.

Во многом поэтому я и приняла приглашение Алины и Виктора, которые звали меня к себе уже не первый раз. Взяла три дня отпуска и уехала. Мне захотелось как-то вырваться из этого «дня сурка» и хоть немного разнообразить выходные. А у друзей в области - не просто загородный дом, а целая усадьба: с ухоженным парком, где есть даже небольшое поле для гольфа. В дальней части большого участка - конюшни и хозяйство с курами, коровой и прочей живностью. А вокруг - тишина, воздух, природа простор… будто попадаешь в другую реальность.

Отдохнула у друзей я замечательно. Гуляли с Алиной по парку, болтали обо всем на свете, вечером Витя сам пожарил нам шашлыки, а потом мы все сидели на веранде с пледами и глинтвейном, глядя на огонь в садовом камине. Я не помнила, когда в последний раз чувствовала себя настолько спокойно. Без звонков, срочных писем, дел, решений. Просто вечер, друзья и ощущение, что жизнь может быть не только в режиме «надо» и «срочно».

Однако всё то, что произошло по пути назад - стёрло это ощущение покоя за считаные минуты. Воспоминание об этом до сих пор отзывается дрожью в теле.

Я ещё не доехала до трассы, двигаясь по второстепенной дороге - одна полосу туда - одна обратно, как меня на большой скорости обогнала тёмная «Нива». Машина начала ехать передо мной, и мне показалось странным, что при выставленной на круиз-контроле скорости бампер «Нивы» всё приближался и приближался. При этом водитель «Нивы» на тормоз не нажимал, потому что тормозные огни не горели.

Отвлекшись, пытаясь осознать, что происходит, я не сразу заметила как в боковом зеркале появилась вторая машина, пошедшая на обгон. Только вот седан с тонированными стёклами не встроился в полосу передо мной, а начал ехать параллельно, оставаясь на встречной полосе.

И тогда на меня внезапно накатил страх.

Сердце сжалось - я поняла, что всё это точно не случайность. Занервничала, стук сердца отдавался в ушах. И тут обе машины одновременно начали действовать – «Нива» впереди замедлилась ещё больше, теперь уже водитель нажимал на тормоз и у него горели тормозные огни. Я инстинктивно тоже начала притормаживать. Но в то же время седан слева от меня начал прижиматься ко мне всё больше и больше.

Всё происходило очень быстро, считанные минуты. Времени подумать у меня не было.

И я, вместо того чтобы плюнуть на всё, толкнуть машину слева и уехать или, наоборот ударить по тормозам, вырваться из капкана, резко разогнаться и уехать - стала сдвигаться правее, инстинктивно стараясь уйти от столкновения с прижимающейся ко мне, тонированной машиной.

Хотя и веса в моем Порше и мощности достаточно. Но все мы задним числом умные.

В итоге они заставили меня съехать на обочину и остановиться. И встали так, что не сдать назад - ни выехать я просто не могла. Может быть, если бы у меня был подобный навык - я что-то бы и сообразила. Но тут признаюсь я растерялась.

Одно дело построить с нуля успешный бизнес и стать «первой леди фармбизнеса», как меня иногда называют в прессе, а совсем другое - быть готовой к автоподставам и нападению бандитов, неожиданно очутившись в криминальном сценарии в духе 90-х.

Я, конечно, быстро взяла себя в руки, начала звонить в полицию. Но место было крайне неудачным, удаленным от населенных пунктов. Оператор меня сразу предупредила, что ближайший экипаж сможет быть на месте не раньше чем через полчаса, сказала, не класть трубку и оставаться на линии, поддерживала меня...

Но когда всё осталось позади, в один из дней - по-моему, это была среда - я лежала в кровати и пыталась заснуть. И с абсолютной ясностью поняла, что могу быть кем угодно - хоть королевой - но там, на трассе, я была всего лишь одинокой, напуганной женщиной. Один на один с бандитами. На пустой дороге.

«Ну, я и раньше считала, что ценность загородного уединения преувеличена, и теперь только убедилась в этом». – подумала с иронией.

Кстати, Алине я ничего не стала рассказывать. Не хотела её во всё это вмешивать, а то она бы сама переживала и ещё рассказала бы мужу. Там бы Виктор подключился, он любимой жене ни в чем не отказывает, поднял бы свои связи, вышел бы на следователя, чтобы дело ускорить, или что-то ещё.

А чувствовать себя обязанной такому человеку как Виктор мне совсем не хотелось.

С одной стороны, я жалела, что приняла приглашение друзей. Перед глазами всю неделю перед сном всплывал тот самый момент, когда трое мужчин бандитской наружности окружили мою машину. И мой животный страх, когда я поняла: им ничего не стоит выбить стекло и вытащить меня наружу.

И всё-таки я призналась себе, что ни о чём не жалею.

Если бы не всё это - я бы не встретила Павла. И если ценой за возможность почувствовать себя желанной женщиной в руках сильного, страстного мужчины… за тот накрывающий с головой вихрь эмоций и ощущений, о которых раньше только читала или слышала - если ценой за всё это были страх, беспомощность на той пустой дороге и царапины на кузове…

Что ж. Значит, так. Я не жалею.

Я тяжело вздохнула, сердце привычно защемило при воспоминании о Павле. И заставила себя переключиться на что-то более насущное.

Посмотрела на логотип Порше на руле и подумала, что всю неделю подходила к машине и видела царапины и вмятину на кузове.

«Да, машина пострадала, но главное, что я жива и здорова». – успокоила себя.

Досадно, что повреждения кузова мне запретили исправлять в полиции. Пока во всяком случае. Иначе я бы уже давно отвезла Порше на сервис, потому что было ужасно неприятно каждый раз, подходя к машине, видеть эти отметины.

И не только из-за воспоминаний о нападении.

Я в принципе не любила, когда у меня не «всё в порядке». Мама часто повторяла нам с сестрой, что «беспорядок вокруг - это отражение беспорядка внутри» и заставляла убирать, стирать, подшивать, если у нас в комнате или в вещах замечался даже намёк на небрежность. И эта мысль наверное засела на подкорке. Поэтому я всегда старалась, чтобы все было, если неидеально (потому что идеал недостижим), то близко к этому.

«Нужно не забыть написать моему адвокату, чтобы он уточнил у следователя, когда всё-таки я могу починить машину».

И вдруг словно в голове что-то щёлкнуло - я наконец уловила, что всё время вертелось у меня в голове, но в суете дел, я никак не могла поймать эту мысль. Она словно шустрая лиса, каждый раз убегала от меня, махнув на прощанье кончиком хвоста.

-Да ёлки-палки! Ну, конечно – Протокол! – воскликнула я и с досадой хлопнула ладонями по рулю. -Как вообще могла об этом забыть?

Протокол, который полицейские составили на месте происшествия. Копию они дали мне, а оригинал оставили себе. Но мне - как пострадавшей. А по логике они должны были дать копию также и Павлу, и его сыну, Костику.

Я отчётливо помнила - и Павел, и Костик тогда подписывали бумаги, точно так же как и я.

А это значит, в протоколе точно должны быть данные Павла…

***

Внутри всё вспыхнуло от неожиданного вопроса: «

Протокол! Где он?»

Ответ возник в голове мгновенно – там же, где остальные важные документы - ящике письменного стола, закрывающегося на замок. Все документы я хранила там, а самые важные - в сейфе.

Я едва ли не вбежала в квартиру, не обращая внимания ни на туфли, ни на сумку, которую бросила всё в прихожей, и направилась к столу. Протокол, как я и думала, лежал на самом верху. Я схватила его, перевернула страницу, взгляд метнулся в конец - туда, где ставят подписи, указывают паспортные данные и номера телефона…

И нашла.

Лютаев Павел Андреевич. Дата рождения.

«Интересно, овен, значит…»

Вот и адрес, и даже номер паспорта был указан. Но главное - сотовый телефон.

Я почти бегом вернулась в прихожую, туда, где оставила свою сумочку. Только когда в одной руке оказался телефон, а в другой - протокол, я заметила: пальцы едва уловимо дрожат.

-Боже, Саша! Ты как девчонка себя ведешь! - буркнула я, внося номер Павла в записную книжку.

Нет, я пока не решилась ему позвонить. Всё-таки женская гордость вещь упрямая - она встала на пути, упёрлась и не дала так взять и сдаться. А вот идея проверить мессенджеры показалась безобидной.

Вдруг у него там стоит фотография? Или хоть бы намёк на что-то…

Проверила всё: Telegram, WhatsApp, даже старый Viber.

Ничего. Ни фото, ни статуса, ни даже завалящей аватарки.

Расстроилась и пошла в душ - освежиться, и немного перезагрузиться. Как обычно – помогло. После душа стало чуть легче. Я завернулась в тёплый халат, несмотря на лето на улице хотелось тепла и уюта, заварила себе чай с мятой.

И вот, сидя на кухне, с горячей чашкой в руках, в голову снова закралась мысль:

«Неужели, я это так оставлю? Не буду ни звонить, ни пытаться что-то о нём узнать?»

Так, в этих сумбурных размышлениях противоречивых эмоциях - где-то между досадой и странной надеждой - и прошёл остаток вечера.

Уже ближе к ночи меня наконец сморил сон.

А вот наутро, первым делом я выполнила привычные утренние ритуалы - умывание, пара асан на йога-коврике, стакан тёплой воды с лимоном. И села на диван в гостиной, вертя телефон в руках.

-Так уже девять тридцать, так что для звонка субботним утром - не слишком рано и почти прилично.

И я набрала номер, который набирала в исключительных случаях.

В своё время, когда на мою компанию впервые попытались надавить, делом занялся РУБОП в лице майора Васина. И он, к моему удивлению, действительно старался не просто закрыть дело формально, а приятно удивил меня, частично вернув веру в наши правоохранительные органы. Фёдор Васин проявил себя как настоящий профессионал - твёрдый, спокойный, последовательный, уважительный без наездов. Он вникнул, разобрался, и всё разрешилось благополучно для меня и «Фармакоры».

Честные люди - это редкость и ценная находка, тем более честные полицейские. Поэтому за такой контакт я уцепилась, продолжая аккуратно, не навязчиво - пару раз в год напоминать о себе, поздравляя Васина с праздниками.

Потом Фёдор уволился из органов, потому что ему нужно было поднимать троих детей, а денег на всё катастрофически не хватало. Он ушёл в частную охрану, и, когда я узнала, где он теперь работает, не раз обращалась к нему уже в новом качестве.

Васин - человек надёжный, умный, внимательный к деталям прямо до зубовного скрежета. И я знала, что если он за что-то берётся - всё будет сделано чётко. Я вообще считаю, что слишком мало тех, на кого можно по-настоящему положиться. потому, если уж повезло - я стараюсь таких не терять.

Так мы начали работать с Васиным, и для «Фармакоры» его фирма стала постоянными консультантами по безопасности.

А поскольку именно он в своё время «привёл» меня в список их клиентов, то и его благосостояние от этого изменилось в положительную сторону. Я считаю, это справедливо - достойные люди должны получать отдачу за свою честность, работу и трудолюбие.

В какой-то момент помощь понадобилась уже ему. Несколько лет назад Васин сам обратился ко мне - у его жены обнаружили серьёзное заболевание.

Я, как человек много лет работающий в фармацевтическом бизнесе, тесно связана с медициной. Я подключилась без лишних разговоров: нашла врачей, свела с нужными людьми, подсказала больницу.

К счастью, всё обошлось. Его супруга, милая, спокойная женщина, тогда очень поразила меня своей стойкостью - сейчас она в ремиссии, чувствует себя хорошо.

А сам Фёдор тогда сказал мне коротко: «Звони в любое время. Без стеснения». И я знала – такие мужчины как Васин слов на ветер не бросают.

А жизнь меня давно научила - напоминать о себе и пользоваться возможностями.

К Васину я периодически обращалась и в частном порядке. Но старалась этим не злоупотреблять, потому что за частные вопросы Васин категорически отказывался брать вознаграждение, счета выставлял только за работу для моего холдинга.

-Фёдор, доброе утро! - тепло поприветствовал я.

-Доброе, Александра, - отозвался Васин. -Как ваши дела? Как дети?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

За столько лет я не просто узнала членов семьи Васиных, но и Федор моих. И пусть друзьями нас нельзя было назвать, но приятелями определённо можно.

Я с улыбкой ответила:

-Дети - хорошо. Всё по плану: сын активно работает, живет сейчас в Тюмени, поближе к объекту. Дочка в следующем году заканчивает школу и будет сдавать экзамены - надеется попасть в хороший университет.

-А сама-то ты как? Как твой развод? Отцепился от тебя этот репей?

Я фыркнула и рассмеялась тому, насколько в точку Васин попал со своим «репеём» - именно так по сути и было. Антон всё никак от меня не отцепится.

-Вот скоро ещё один суд. И рада бы сказать, что надеюсь, что он будет последний. Но, честно говоря, уже боюсь загадывать. А в остальном хорошо - в бизнесе всё кипит. Но ты так плавно подводишь, ведь не об этом хочешь спросить…?

В этот раз была очередь Фёдора весело хмыкнуть.

-Ты права. Что по делу с автоподставой? С нашей стороны – пока ничего нового. Всё, что удалось собрать - в отчете, который я отправил тебе в среду. А у тебя? Есть новости?

«Закономерный вопрос».

Фёдор был одним из немногих людей в моем окружении, которому я рассказала об этой ситуации. Да ещё потому что они были службой безопасности для нашей компании и должны были всё проверить. Остальные, кто был в курсе – юридическая фирма, которая работала со мной напрямую, представляя именно мои интересы, а не интересы «Фармакоры».

Юристы в моей фирме ничего об этом не знали. И не нужно им знать. Не их это дело.

«Личное – это личное, компания – это отдельно».

-Пока ничего не слышно. Мой адвокат вчера сказал мне, что связывался по этому делу, и что меня пригласят к следователю по этому делу. Но ни точный день, ни время пока не известны.

-Добро, - сухо, по-мужски ответил Васин. Но в этом сухом тоне его голоса было намного больше поддержки, чем в сотне слов, которые мне сказали мои юристы.

-Фёдор, я тебе не по этому вопросу звоню… - я на секунду замялась, но тут же исправилась, отгоняя внезапно появившееся смущение: о мужчинах я Федора ещё не спрашивала. В смысле спрашивала о мужчинах, но не для личных целей.

«Черт побери! Что у меня за каша в голове!»

-…точнее звоню не совсем по этому вопросу, но это связано.

-Заинтриговала.

-Ты не мог бы для меня проверить одного человека. По своим базам. А может быть даже через свои связи. Я в долгу не останусь.

-Да глупости. Ты чего, Александра? Свои же люди. А почему ты не запросила по обвчному канала у нас в фирме?

Логичный вопрос. Просто в «пакет услуг», который предоставляла охранная фирма Васина, в которой он в последние три года стал совладельцем, также входила экономическая безопасность. И там они проверяли и отдельных людей, и компании-поставщиков, покупателей и прочие вещи.

«Как бы ему объяснить…? Но так чтобы у Васина не возникло ещё больше вопросов».

-Фёдор, это только между нами, ладно?

-Ооо, всё любопытнее и любопытнее. А не тот ли это бравый полковник, который грудью встал на защиту прелестной дамы? – с одобрительным хмыканьем спросил этот насмешник.

-Ну, знаешь тоже, Федор! Я тебя, конечно, ценю, но на всё есть предел, - наигранно возмутилась я, выдержала паузу в пару секунд, и громко рассмеялась.

-Ладно, признаю - ты очень догадлив. Я бы сказала

слишком

.

-Ну так – «талант не пропьешь», - отшутился Фёдор. Но тут же посерьезнел, и голос стал ровным, деловым: -Основательно мы проверили только нападавших, а вот свидетелей - чисто поверхностно. Только убедились, что они, как говорится, «не сидели - не привлекались».

-Ясно.

-Александра, ты помнишь в каком ведомстве твой полковник служит. Это может ускорить процесс. Может у меня там людишки какие найдутся, и тогда может быть даже побольше удастся узнать.

Я напрягла свою память.

Но вот, что интересно: я помню момент, когда молодой оперуполномоченный взял у Павла документы. Помню как потом он их ему отдал, и вел себя подобострастно, убедившись, что документы настоящие, а не липа.

Но вот какое ведомство?

Никто из них, ни Павел, ни лейтенант вслух не говорили. Видимо, обоим всё было ясно, поэтому и необходимости такой не возникло.

-Фёдор, знаешь, я помню, что документы он показывал, но где он служит - не знаю.

-Жаль-жаль. Даже самому теперь интересно, что там за фрукт. А то неизвестно можно ли ему доверить оберегать твою честь.

«Эх, знал бы ты Федор, что уже поздно беспокоиться о моей чести. Данный полковник уже вовсю ей воспользовался и спокойненько после этого… свалил в закат, точнее свалил на рассвете!»

Между тем Федор, по-видимому, вошедший во вкус, продолжал:

-Я себя даже почувствовал как старший брат. Кхе.

-Вот ты шутник какой, оказывается, – цыкнула на него, но улыбка с лица не сходила. Что бы там ни было, но Федор поднял мне настроение.

-Александра, не печалься и не плачь, постараюсь всё выяснить как можно быстрее.

Мы ещё некоторое время поболтали, обсудили новости, и распрощались.

Все выходные я заставляла себя выполнять привычную рутину. Запустила в квартиру свою домработницу, которую знала двадцать лет. Пока она убиралась и гладила вещи я изучила написанный Зоей черновик моего будущего выступления в эфире телеканала. Отправила Зое письмо с правками и замечаниями.

Потом уборщица ушла, я направилась в спортзал. И всё это время держала телефон в пределах видимости. А звук я и так никогда не отключаю. Не могу себе позволить такой роскоши. Даже на отдыхе. Потому что с моей должностью и уровнем ответственности я всегда должна быть на связи.

За это время успела поговорить с подругами и с дочерью, обменяться привычными сообщениями с сыном и мамой, из серии «привет - как дела? - всё хорошо - пока».

Все это время я старалась не думать о Павле. Но мысли упорно соскакивали на вероятности.

И лишь в понедельник без четверти десять вечера раздался долгожданный звонок от Фёдора.

***

Фёдор начал разговор весело:

-И снова здравствуйте, Александра Андреевна.

-Знаешь, если бы я не знала, что ты много лет проработал в РУБОП, то никогда бы не подумала. - не осталась я в долгу.

-Почему это? – с интересом спросил Фёдор.

-Потому что ты больше похож на ведущего ток-шоу, чем на бывшего опера. И как тебя только твоя Марина терпит. С тобой же не понятно когда ты шутишь, а когда серьёзно говоришь.

-Ха-ха, спрошу потом у неё. Но знаешь, мне кажется, поэтому она меня и любит до сих пор. Со мной весело.

-Да уж. Не томи, скажи удалось что-то узнать или нет?

Фёдор молчал несколько секунд, я сначала возмутилась, думала что он использует свою излюбленную тактику - «игру на нервах» и специально тянет паузу, но потом я услышала шум и поняла, что он достает записи.

-Готовься, Александра.

-К чему? - похолодела я, сразу представив что-то совсем нехорошее. И почему-то первым в голову пришло, что с Павлом что-то случилось. Уж слишком серьезный был голос у Васина.

-Твой Павел интересный кадр. Я бы сказал крайне…

А дальше я молчала и, по мере его рассказа, тихо офигевала.

-Мне удалось узнать следующее. Удостоверение, которое он предоставил - Росгвардии. У меня там работает хороший знакомец. А его супружница в отделе кадров. И там у неё есть интересный доступ. В общем, всё это детали, и тебе не очень интересны. Но суть такая – Павел твой действительно там числится.

-Что значит числится? - осипшим голосом спросила я, чувствуя не слабый такой подвох.

-Потому что, хотя его удостоверение настоящее, но по факту он там скорее всего не работает.

Я потёрла лоб, окончательно сбитая с толку.

-Как такое может быть? Это какая-то ошибка.

-Не совсем. Как бы тебе сказать… есть такая практика у спецслужб.

-ЧЕГО?!

Федор хрюкнул в трубку.

-Знал, что тебе понравится. Долго рассказывать, по каким признакам и как именно я это понял. Но, поверь, я проверил всё, как умею: и так, и этак. Ещё нескольким людям позвонил. Все признаки - твой Павел точно из спецслужб. Но вот откуда именно - выяснить не удалось, как ни старался.

-Ёлки-палки… - выдохнула я, на секунду прикрывая глаза.

-Ага. Именно. Есть у меня человечек в ФСБ… Так вот, он посмотрел по базе - такого ФИО там нет. Но добавил, если Павел работает на высокой должности или числится в каком-нибудь особом подразделении, то тут уж без шансов - доступ к таким данным закрыт наглухо.

-И что делать?

-Что делать-что делать. Думать. Просто так выяснить, работает ли твой полковник в конторе или нет - не получится. Тут нужен кто-то с допуском повыше, чем мой контакт. Я могу спросить у своего партнера по фирме - может у него кто-то такой есть. Но тогда он узнает о твоём интересе.

-Нет, Фёдор, этого хотелось бы избежать… сам понимаешь.

- Понимаю. Но предложить такой вариант я был обязан — просто чтобы ты знала, что он есть. Другое дело, что даже если бы ты согласилась — могла бы выйти такая ситуёвина, что толку всё равно не было бы.

-Почему?

-Понимаешь, у них там всё устроено очень хитро. Никто не видит общей картины. Специально. Максимум - только свой кусок. Информация по другим отделам намеренно закрыта. А по разным спецподразделениям, если он в таком и подавно.

-Ясно, - задумчиво сказала я, обдумывая, что удалось узнать.

Вроде бы информации практически ноль. Но какой это НОЛЬ! Тут прямо смысла в этом ноле побольше, чем в целом досье, которое мне подготавливали на других людей – бизнес-партнеров, потенциальных инвесторов, сотрудников топ-уровня, конкурентов.

-Раз тут не получилось узнать, то я пробил Лютаева по паспорту. В общем, он кристально чист, как я тебе и указал в отчёте – «не сидел - не привлекался» и прочее. – Фёдор хмыкнул и прибавил: -Что, собственно, и не удивительно, если Павел реально работает где-то в спецуре. Там других и не бывает.

На это я только вдохнула глубоко и шумно выдохнула.

-Родился он в Припяти, потом после катастрофы переехал с родителями в Забайкалье. Женат был один раз. Сейчас в разводе. Причем уже много лет.

Послышался шелест бумаги - Фёдор, видимо, достал свой очередной блокнот. Он предпочитал всё записывать, привычка, от которой он не отказывался даже сейчас несмотря на смартфоны, планшеты и прочие «блага цивилизации».

-Двадцать пять лет назад развелся. О как! В общем, его бывшая вряд ли доставит тебе проблем.

-Спасибо на добром слове, Фёдор, - бросила я, но так механически, без огонька.

-И тем не менее Павел - отец четырех детей в возрасте от 27 до 18 лет. Все сыновья. И если ты спросишь - отвечу. Да, сыновья ему не родные, а приемные.

Это новость выбила меня из колеи немногим меньше, чем новость о предполагаемом месте работы Павла.

-Я не знала. Видела его сына. Правда только одного. Он был тогда с Павлом в машине, когда… ну ты понял. - поправилась я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

-Да я помню. Это был Константин – младший из сыновей.

-Костик на Павла даже чем-то похож. – задумчиво сказала я. -А Павел не говорил, что у него четверо сыновей, а не один.

Я почувствовала как краснею, припоминая наш разговор на кухне… после первого раза. Говорила в основном я, но как на меня смотрел этот лис, даже вспоминать жарко.

-Хотя в разговоре он упоминал, что «его дети» - во множественном числе – «тоже уже выросли». Но я не думала, что их четверо, а тем более не могла предположить, что сыновья - не родные.

-Да уж, это не так часто бывает, что усыновляют детей. Тем более не в полную семью. Но пацанов, судя по возрасту старшего, Павел брал уже не дитём, а подростком. А с учетом работы твоего Лютаева, и вероятно его частых командировок, то остальных мальчишек скорее всего тоже усыновил не младенцами. Иначе вряд ли бы ему одобрили опеку с такой-то работой. Даже и так удивительно, что одобрили. Тут наверное какая-то договоренность есть.

Я зависла и просто согласно угукала в нужных моментах, пытаясь переварить информацию.

-Адрес проживания в протоколе указан верный. Лютаев там действительно прописан. Это один из новых домов в, так называемой, Новой Москве. За МКАДом, рядом с парком…

-…Хотя ты и так это знаешь, адрес же тоже в протоколе был указан, - осекся Васин.

Я, честно говоря, не догадалась посмотреть по адресу, где расположен дом, но промолчала.

-У твоего Павла в собственности две трехкомнатных квартиры с последовательными номерами.

-Это как с последовательными номерами? - сбитая с толку спросила я, все ещё под впечатлением от того, что узнала о мужчине, с кем я провела самую страстную ночь в своей жизни.

-Ну как-как: либо одну из квартир сдает, либо он их объединил.

Я молча кивнула, чисто на автомате, а внутри всё продолжало гудеть от новых открытий - и желания собрать весь этот пазл воедино.

По поводу работы Павла я и так могла догадаться, что всё не так просто. Ну хотя бы по его решительным действиям можно было что-то такое понять. Полицейские, конечно, тоже проходят хорошую подготовку… Но даже мне, непрофессионалу, было понятно - Павел действовал как профи.

Хладнокровно, точно, быстро. Он в считаные секунды раскидал троих вооружённых, агрессивных мужиков, как котят. Действовал так, будто это не нападение, а тренировка. И при этом - даже сигарету изо рта не вынул.

Как в кино. Только это было не кино. Это было со мной. И мне до сих пор не верится.

«С другой стороны, ну догадалась бы я и что? Что бы мне дала эта догадка? Спросила бы Павла?»

Ха-ха, вряд ли бы он мне ответил. Их там наверное учат уходить от любых вопросов об их роде деятельности. Вон даже поддельные, хм, точнее настоящие удостоверения других ведомств выдают.

«Обалдеть, Саша, ты кого-нибудь попроще выбрать не могла?!» - спросила саму себя. Захотелось побиться головой о стену – в переносном смысле, конечно. Или хотя бы выпить коктейльчик-другой.

-Что-то ты, Александра, молчаливая какая-то. У тебя вопросы есть?

-Да я, честно говоря, настолько удивилась тому, что ты мне рассказал, что и не знаю, что сказать…

-Не ожидала. Это понятно. Одно хочу тебя сказать. Все, кто работает в таких структурах, люди очень непростые, опасные. У них повышенный режим секретности - тайна на тайне. Он не выездные. Чтобы куда-то даже в стране поехать они должны сначала подать рапорт и запросить одобрение. Думаю, что даже их семьи мало что знают об их работе. Они - на передовой. Они - наш щит от внешних угроз. А главное, о чём тебе стоит подумать, что спецы намного больше, чем другие бывают в горячих точках, участвуют в боевых операциях, и рискуют своей жизнью…

И в этот момент я почувствовала как моё сердце сжалось от страха и внезапного осознания.

-…И в любой момент могут погибнуть. Хотя думаю, что ты и сама это понимаешь.

Возникло молчание, которое ни я, ни Федор не нарушали, наверное, минуту - не меньше. Он заговорил первым и на этот раз его голос звучал тише и мягче:

-Поэтому ты, Александра, должна подумать хорошо… - он сделал короткую пазу и с нажимом добавил: -…очень хорошо - а нужно ли тебе это? Может быть стоит оставить всё как есть.

От этого что-то во мне, наверное, даже в моей душе, всколыхнулось будто в протесте. Но я быстро, как привыкла делать в сложных ситуациях, взяла себя в руки.

«Федор прав. И он задал, что называется, главный вопрос».

Вопрос, от которого не отвернёшься, не соскочишь с темы, не отшутишься. Вопрос - в самую точку. В самое сердце. Тот, который каждая женщина обязана себе задать и обдумать на него ответ – основательно, вдумчиво, неспеша. Даже, если сердце просит другого.

И ответа у меня пока не было.

Потому что всё не так просто. Потому что я - взрослая женщина, не девочка с розовыми мечтами. Я знаю, что такое жизнь. Знаю цену выбора.

-И ещё одно… - вдруг сказал Фёдор, возвращая меня в реальность, и я только тогда поняла, что мы ещё даже не попрощались.

-Да? – тихо, но с ноткой тревоги в голосе отозвалась я.

-Александра, тебе лучше всё обдумать в ближайшее время… и определиться до вашей встречи. С такими людьми как Лютаев…- Васин замялся, -…кхм, женщине всё же лучше понимать заранее:

на что ты готова?

Это тебе не офисный сотрудник, не бизнесмен, не профессор, к которым ты привыкла. Понимаешь?

-Не понимаю! С чего ты решил, что мы с ним собираемся встречаться? – несколько нервно ответила я вопросом на вопрос.

-А потому, что когда тебя вызовет к себе следователь, то по крайней мере первый раз тебе лучше сходить к нему лично. Так сказать познакомиться… Сама понимаешь почему это важно. Потом уже - можешь вместо себя засылать своих адвокатов.

Фёдор замолчал, словно давал мне время подумать над его словами, и чуть погодя добавил:

- И Лютаев, твой он или не твой – вы уж там сами решите… Так вот он, скорее всего, тоже будет там. И, скорее всего, в то же самое время.

Васин вскоре попрощался, а я так и осталась сидеть на диване и думать, думать, думать…

Последние слова Фёдора полностью выбили меня из колеи. странное, двойственное чувство: лёгкая паника вперемешку с… предвкушением. И, как бы я ни старалась их побороть, чтобы обдумать всё спокойно – они нет-нет но прорывались.

Сумбур в голове - мысли, чувства, аргументы. Но разум всё-таки победил, и я привычно начала анализировать, раскладывать по полочкам, оценивать риски и возможности.

Но сердце – ему не прикажешь - сердце предательски стучало, волновалось.

Он будет там.

Рядом.

И мне придётся смотреть ему в глаза - после всего. После той ночи. После моей лжи. Пусть и непреднамеренной, но всё же - лжи.

И да… до этого нужно решить, чего я хочу. На самом деле.

Стоит ли мне бороться за него? За нас?

Или нас – нет и не будет? А были лишь те часы вместе и наша история на этом закончилась...

____________________________________

Дорогие читатели!

❤️

В следующей главе состоится очень важная для обоих героев встреча. Что они скажут друг другу? Как поведут себя? Что они решили за эти дни пока не виделись...?

Глава 6

Александра

Июльский зной уже к утру становился ощутимым. Воздух был горячим, густым, как будто напоённый пылью и солнцем, и казалось - город дышит медленнее. Я проснулась раньше будильника.

Сон был очень беспокойным. Несколько раз за ночь я просыпалась, брала в руки телефон, проверяя время. Так у меня бывало много лет назад, когда я училась в институте и боялась проспать важный экзамен.

Сегодня я должна ехать в Следственный комитет - по делу о нападении на трассе. Показания уточнение деталей теперь уже я буду говорить со следователем, который ведёт моё дело.

Но сердце билось чаще вовсе не из-за того, что мне предстоит давать показания.

Все мои мысли сейчас были о Павле.

Фёдор сказал, что он, скорее всего, будет приглашен к следователю в то же время, что и я. А ещё дал мне больше информации, чем я могла себе представить.

Мне нужно было выбрать.

Потому что бывают в жизни такие ситуации (и их большинство) – когда стоит попробовать и рискнуть. Не получится – не будешь сожалеть об упущенной возможности, а станешь лишь опытнее и мудрее. А получится – замечательно, значит, всё было не зря: ни твои усилия на преодоление себя и своей лени, ни потраченное время и нервы.

А бывает ровно наоборот - редко, но именно тогда твое решение становятся поворотным в жизни. Такие ситуации - когда даже пробовать не стоит, если точно не уверен, что оно тебе 100% нужно. Потому что последствия неудачи могут быть катастрофическими.

Павел.

Пусть мы не виделись с той ночи. Жаркой. Настоящей. Пронзающей до мурашек.

Ночи, после которой я проснулась одна, а он исчез, не оставив даже записки. Но я вспоминала о нём всё это время. Представляла нашу встречу и думала что скажу ему.

«Интересно, а он думал обо мне? Или уже забыл и вычеркнул наше неожиданное знакомство, разговоры и нашу сладкую, запретную ночь, как ненужную главу?»

Я потерла руками лицо, отгоняя эти упаднические мысли. Я оптимист, в конце концов. Я львица, как говорит моя мама, я – «самое упрямое создание на свете».

Я широко улыбнулась, потягиваясь. И не стала валяться в постели, хотя до сигнала будильника, который я установила с большим запасом, оставалось почти двадцать минут.

Встала, приняла контрастный душ, окончательно прогоняя сон.

Накрутила на мокрую голову тюрбан из розового полотенца и, стоя босыми ногами на коврике, полностью обнаженная, стала рассматривать себя в огромном зеркале. Мокрые капельки воды блестели на коже и я вытерла их вторым полотенцем. А затем покрутилась перед зеркалом и так и этак, придирчиво оценивая свои недостатки и достоинства.

«Что ж, вполне себе неплохо». – подумала я, скользя взглядом по своему телу.

Сейчас на меня смотрела женщина, которой точно не дашь сорок шесть

. Разве что в глазах - та самая глубина, что появляется только с годами.

Миловидная внешность, лицо сердечком с тонким чуть вздернутым носом и серыми глазами. Среднего роста, с женственными формами. Живот почти плоский – есть над чем ещё работать, попа упругая - не подарок природы, а результат многих часов в спортзале, а ещё ограничений в питании, будь они не ладны.

Да, с любимыми пирожками мне давно пришлось попрощаться - как, впрочем, и почти со всеми сладостями. В детстве из-за этих пирожков и прочих маминых кулинарных шедевров я была настоящей пышечкой. Своей фигуры я страшно стеснялась, поэтому сама, не спросив родителей в шестом классе стала заниматься художественной гимнастикой. Тогда выбор был не особенно большим. Многие бесплатные спортивные секции закрылись, на них государство перестало выделять деньги. Ситуация в стране была очень сложной. Зато начался бум всяких кружков единоборств, куда стали ходить даже девочки. Но это было точно не моё. А вот гимнастика – обруч, скакалка, ленты, мяч – это по-моему очень красиво и женственно.

С тех пор спорт прописался в моей жизни, потому что стоит мне расслабиться и килограммы начинают расти. Искренне завидую женщинам, которым удаётся сохранять фигуру без особых усилий. Это просто мечта. Увы, для меня недостижимая.

Я взяла флакон с лосьоном, выдавила немного на ладонь и медленно, массажными движениями начала втирать его в кожу.

В моём возрасте просто «встать с постели и быть красивой» не получается - нужно постараться. Но как только я полюбила себя по-настоящему, всё это стало в радость, а не в тягость.

Я улыбнулась своему отражению и подмигнула.

«Ну ничего – я и так вроде бы справилась, несмотря на свою природную склонность к полноте».

Мама и сестра у меня дамы крупные, и как я их не убеждала сидеть на диетах и ходить в спортзал, они только машут на меня руками и говорят, что в нашей семье все такие - «настоящие женщины». А после добавляют «ну, все… кроме тебя».

От прежних пышных форм у меня осталась, пожалуй, только грудь. Пусть теперь она стала чуть скромнее, но также притягивает мужские взгляды. И, если в молодости я стеснялась, то с возрастом стала достаточно уверенной в себе, чтобы таким внимание наслаждаться. Ведь меня оно ни к чему не обязывает.

Но это сейчас я снова могу гордиться своей грудью, как в молодости. А ведь когда-то, после рождения и кормления двоих детей, всё было не так радужно - форма изменилась, приходилось много лет мириться с этим, использовать разные женские хитрости. И как только я смогла позволить себе хорошего врача, решилась на подтяжку. Долго сомневалась, проверяла и перепроверяла, но зато теперь, глядя в зеркало, улыбаюсь: правильно сделала, ни на секунду не жалею.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Грудь у меня большая, но при этом аккуратная и подтянутая - Павел был от неё в полном восторге. Я провела ладонями по груди, чувствую гладкую как шёлк кожу – но это всё также результат постоянного ухода. Поэтому я втирала лосьон там также тщательно, как и везде. Тут же нахлынули яркие воспоминания, как тогда в спальне Павел поставил меня перед собой и горячо, по-мужски оценивающе рассматривал моё обнаженное тело. Взглядом собственника, хозяина, словно я принадлежала только ему. И от этого взгляда, от чувства, что сильный и мужественный мужчина настолько сильно желает тебя, смотрит на тебя с таким необузданным вожделением - всё внутри меня сжималось от сладкого предвкушения.

Смотря сейчас на себя в зеркало я размышляла о том, чтобы мне надеть, чтобы Павел заметил. Мелькнула даже шальная мысль надеть то самое платье с запахом. А сверху на него набросить летний, белый пиджачок, чтобы создать чуть более официальный образ… и немножко прикрыть декольте.

-Это будет открытая провокация… - задумчиво проговорила я, лукаво ухмыляясь в зеркале. А когда представила реакцию Павла в кабинете следователя, звонко рассмеялась.

Я развернула тюрбан на голове, оставив влажное полотенце в ванной, и нагишом пошла в гардеробную.

Жаркое июльское утро уже вступало в свои права: солнце заливало комнату золотистым светом, пробегало бликами по полу и мебели, делало всё чуть более тёплым и отчётливым.

«В том, чтобы иметь взрослых детей и жить одной, безусловно есть свои плюсы». – подумала я ощущая как прохладный ветерок из приоткрытой двери балкона коснулся моей обнаженной кожи.

Я вошла в гардеробную и осмотрелась.

-Сегодня я должна выглядеть безупречно!

В первую очередь не ради того, чтобы произвести впечатление на Павла (хотя и это тоже, не скрою). А ради себя. Для того, чтобы чувствовать себя увереннее.

Белье – белое, кружевное я выбрала без проблем. Только посомневалась надевать ли чулки. Все же иду в «присутственное место», как говорили раньше. Но день обещал быть жарким. Поэтому я критически осмотрела свои ноги, с которых пока не успел сойти загар после нашего с Юлей отпуска на Мальдивах. Поэтому я отложила чулки в сторону.

А вот с одеждой возник затык. Её я выбирала значительно дольше, чем следовало. Хорошо, что времени было с запасом.

«Нет, деловой костюм, даже летний и светлый, выглядит, пожалуй, слишком отстранённо...» - подумала я и перешла к секции, где висели платья.

Посмотрела все свои платья, и с досадой поняла: есть либо вечерние варианты - слишком торжественные, либо строгие офисные, либо наоборот летние типа сарафанов и курортных платьев для отдыха на море.

И, конечно, то самое - с запахом, ставшее для меня роковым.

В голове я снова покрутила идею его надеть. Соблазн был велик, что уж скрывать - слишком уж хорошо я помнила эффект, которое оно произвело. Увидев меня в нём, Павел точно не останется равнодушным.

Но это ведь не свидание, где провокация была бы очень даже уместна. Сейчас я хочу

поговорить

с Павлом, а ситуация как ни крути довольно непростая.

В итоге я остановилась на блузке цвета слоновой кости без рукавов, летней юбке мятного цвета чуть ниже колена и белом жакете.

С волосами промаялась чуть ли не дольше, чем с выбором одежды. Сначала собрала в красивый узел на затылке – вышло слишком строго. В итоге распустила и уложила легкими локонами, так что они свободно обрамляли лицо. Макияж сделала лёгкий. Сначала, как всегда, нанесла солнцезащитный крем на лицо, шею и открытые участки тела. А уже потом - тушь, немного тона, чтобы выровнять свет кожи и скрыть синяки под глазами, румяна – буквально – пару мазков и блеск для губ. Каплю духов – легкий, летний аромат, который я купила в Париже в прошлом году.

Всё, я готова! Сделала всё, чтобы выглядеть достойно, женственно.

Надела бежевые лодочки на восьмисантиметровом каблучке с вырезом в районе стопы. Сначала хотела босоножки на шпильке с открытом мысом, но потом как представила как буду топать в них от парковки до здания следственного комитета –быстро попрощалась с этой идеей.

В коридоре окинула себя напоследок оценивающим взглядом, и подмигнув своему отражению в зеркале, вышла из дома.

«Если судьба даёт нам шанс снова встретиться - я не позволю Павлу просто пройти мимо. Сначала нам нужно поговорить, а потом…»

Я тряхнула головой и сказала приглушенно, выходя из дверей лифта:

-…а потом видно будет.

***

***

Утро выдалось жарким даже по меркам июля. Воздух стоял неподвижно и казался густым, как мёд. Всё вокруг будто расплавилось под тяжёлым солнцем

Я не торопясь шла от машины к зданию Следственного комитета. Времени оставалось всего десять минут, и мне следовало бы немного ускориться. Не люблю опаздывать. И не выношу, когда опаздывают другие. Но предательское сердце вдруг заколотилось чаще. Будто я иду не на встречу, а стою на краю, готовясь прыгнуть с парашютом. И я решила дать себе немного времени, чтобы собраться с мыслями и хотя бы внешне сохранить спокойствие.

Видимо, волнение перед встречей с Павлом глубже, чем я себе признавала. А может быть, я просто устала притворяться сильной - и в такие моменты маска начинает трещать по швам.

Главное - не выдать себя. Не сейчас

Здание следственного управления выглядело по-советски монументально. Я поднималась по ступенькам, ловя на себя заинтересованные взгляды мужчин, стоящих неподалёку от входа – часть из них была в форме, но большинство – в брюках и летних рубашках.

Каблуки постукивали по камню - размеренно, будто отбивая ритм.

Не забывая улыбаться, я шла, что называется, «летящей походкой», ни на кого не смотрела. Просто радовалась солнцу, теплу и тому, что хорошо выгляжу.

Пусть сердце в груди и стучит от волнения, но я буду не я, если позволю хоть кому-то это заметить.

Просторный холл Следственного комитета встретил меня прохладой. Воздух был неподвижен, тишина после шума столичных улиц оглушала. Стены словно нависали над всеми, кто отважился войти внутрь, и давили - то ли из-за слишком высоких потолков, то ли из-за полумрака, который царил внутри, несмотря на раннее утро.

Было темновато, непривычно… и мне стало чуть тревожно.

Я прошла через рамку, и, как всегда в официальных местах, показала паспорт.

-Александра Андреевна Македонская, - обратился ко мне молодой мужчина в форме, возвращая мне мои документы. -Вас ждут. Кабинет 316, третий этаж.

Я кивнула и пошла в ту сторону, куда он мне указал, ощущая, как с каждым шагом внутри нарастает волнение.

Кондиционеры внутри здания работали исправно, поэтому пока я ехала на лифте накинула летний жакет, который несла в руках, потому что на улице в нём было жарковато.

«Павел может не прийти», - говорила логика, пока я искала кабинет с табличкой 316.

Он будет там»,

- упрямо повторяло сердце.

До встречи оставались считанные минуты, а я, разумеется, умудрилась от лифтов свернуть не туда. Эти коридоры, как лабиринт Минотавра. И, как на зло, от лифта я свернула не в ту сторону. Коридоры тут оказались на редкость извилистыми. И как назло вокруг ни души, словно здание опустело. Я чувствовала, как внутри начинает нарастать раздражение — на себя, за то что свернула не туда, на это странное здание, в котором ни души, и даже на собственные эмоции, которые упрямо отказывались подчиняться здравому смыслу.

-Чёрт побери! Уже на целых четыре минуты опаздываю, - выругалась сквозь зубы, быстрым шагом возвращаясь по коридору назад к лифтам. Каблучки звонко отбивали чечётку по немаркой, серой плитке.

И вот, не успев дойти до лифтов, я увидела дверь, а на ней табличку с заветным номером «316».

«Всё же свернула я правильно. Только вот как я её упустила?» – мелькнула глупая мысль. Сейчас я старалась думать обо всем, чём угодно. Лишь бы не прокручивать в голове то, что неизбежно должно было вот-вот случиться.

Сердце заполошно стучало в груди, оставалось только радоваться, что я здорова как тот самый «бессмертный пони» из известного стишка - а то так и до инфаркта недалеко с таким-то пульсом.

«Уверена, что Павел так, как я не волнуется!» - подумала вдруг. От этой мысли почему-то стало обидно, и я постучав в дверь, и не удосужившись услышать ответ, зашла в кабинет следователя.

-…А вот и Александра Андреева, как и все дамы опаздывает. – раздался голос. Глубокий, низкий, чуть сипловатый, с едва заметной усмешкой. Я бы узнала его даже сквозь грохот артиллерии.

В кабинете было двое мужчин, которые внимательно смотрели на меня. Но мой взгляд сразу же прикипел к одному.

Вот он. Настоящий. Живой. Не сон. Не моя ночная грёза о ночи, которая казалась мне началом… а оказалась концом.

Павел в пол оборота сидел в кресле у окна напротив следователя. Он был одет безупречно - в строгий чёрный костюм, который отлично сидел на нём, подчеркивая широкий разворот плеч, кипельно-белую рубаку и тёмно-зелёный галстук.

Я думала ответить на выпад Павла по поводу моего опоздания - что-то обязательно остроумное и ехидное, но в нужный момент все слова будто испарились.

Всё произошло за одно короткое мгновение.

Взгляд. Один-единственный. Наши глаза встретились – и будто время на секунду остановилось.

Лицо Павла осталось непроницаемым. Строгое. Сдержанное. Отстранённое. Только глаза Только глаза были настоящими - живыми, острыми, цепкими - они сканировали меня до самой глубины.

Я натолкнулась на его взгляд как на стену, так, словно этот взгляд обладал физической силой. Так натыкаются на правду, которую не ждали услышать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В льдистых глазах Павла не осталось ни капли тепла, ни следа той страсти, от которой я впервые почувствовала себя по-настоящему живой, желанной, почти любимой. И настолько счастливой… по-женски счастливой… как никогда в своей жизни.

И внутри у меня будто что-то оборвалось.

Лишь в самой глубине холодных глаз мелькнула тень каких-то сложных эмоций. Но прежде, чем я успела их прочесть, Павел перевёл взгляд на хозяина кабинета.

«Неужели это всё? Для него всё действительно закончилось?» - мысль вспыхнула и тут же больно кольнула.

Мои пальцы непроизвольно сжались на ручке сумочки.

-Здравствуйте. – сказала я.

Голос мой прозвучал почти ровно, хоть внутри всё дрожало.

- Здравствуйте, Александра Андреевна. Благодарю Вас, что пришли

лично

. – ответил следователь, а Павел лишь едва заметно кивнул, не отводя колючего взгляда.

Павел чуть приподнял бровь, взглянув на невозмутимое лицо следователя. Я это заметила. И со всей ясностью поняла, что это было не удивление, а саркастическая насмешка. Видимо, над тем, что следователь поблагодарил меня за то, что пришла лично, а не прислала адвокатов.

-Меня зовут Михаил Сергеевич Плотников, и я буду вести ваше дело.

Следователь пригласил меня присесть во второе кресло и очень вежливо начал разговор, хотя по сути это был допрос. И я была признательна ему за эту смягченную форму. Всё же присутствие Павла, сидящего рядом, буквально на расстоянии вытянутой руки - и так выбивало меня из колеи. Если бы ещё и следователь начал давить, то я бы безусловно выдержала, с моим-то опытом, но

утро точно перестало бы быть томным

.

Следователь был, что называется, «из старой школы» и чем-то неуловимо напомнил мне Фёдора Васина. Этим он меня подспудно расположил к себе уже в самом начале. Аккуратный, сухощавый, с лёгкой сединой у висков и ясным, цепким взглядом. Он говорил и задавал вопросы размеренно, почти профессорским тоном, и умел внимательно слушать, не перебивая…

…

Любопытное мне попалось дело. – размышлял в это время Плотников, внимательно слушая гражданку Македонскую, и наблюдая за потерпевшей и свидетелем.

Потерпевшая - миллионерша, владелица фармацевтической компании и известная благотворительница. Нужно сказать весьма недурна собой, хм, особенно фигура.

И гражданин Лютаев. Полковник Росгвардии, что подтвердилось официальным запросом. Полковник, как сказали ему ребята-опера, не напрягаясь уложил пятерых отморозков.

Хотя… нет четверых, один скрылся с места происшествия, и его нашли позднее…

Но там был этот… как его… Зверев, а он ведь рецидивист, да не простой…

И где, интересно мне знать, у нас в Росгвардии так готовят? Пусть даже полковников?

«…Особенно полковников», - мысленно поправился Плотников и уголок его губ едва заметно дернулся, когда он вспомнил знакомых ему начальников отделений, которые с гордостью несли перед собой свои внушительные животы. Будто это был знак отличия, а не последствие служебных застолий и малоподвижной жизни.

А ещё внимание Плотникова привлекала одна деталь – то, как гражданка Македонская чуть замирала перед каждым словом гражданина Лютаева, и как тот нарочито отстранялся, не позволяя себе взглянуть на неё дольше положенного.

Михаил Сергеевич хмыкнул про себя, но комментировать не стал: к делу это не относится. Но любопытно всё же, да…

…Следователь задал мне всего несколько уточняющих вопросов. Я отвечала, словно на автомате. Сидела в кресле в пол оборота, сдвинув ноги под углом – словно в учебнике по этикету. Но юбка всё равно натянулась приоткрывая колени, и один раз я поймала короткий быстрый взгляд Павла на мои ноги. И я бы может быть порадовалась тому, что Павел наконец обратил на меня внимание, но его взгляд был таким мрачным, что мне хотелось вскочить и выкрикнуть ему прямо в лицо:

«за что ты так на меня смотришь? Я этого не заслужила!»

- но я, конечно же, промолчала.

И лишь сильнее выпрямила спину словно это могло помочь мне не выдать, как всё дрожит внутри. Но каждая секунда нахождения в кабинете казалась пыткой.

Павел был рядом, но бесконечно далеко.

На вопросы следователя Павел отвечал коротко, будто экономил слова. И в этой лаконичности чувствовался отшлифованный до блеска навык, как у военных - говорить чётко и только по делу.

Впрочем следователь, стоит отдать должное его опыту и умению читать людей, быстро понял, что ничего нового Павел ему не расскажет. В итоге Плотников в основном говорил со мной или зачитывал выдержки из наших показаний. А в те редкие моменты, когда он со значением переводил взгляд на Павла, тот отзывался коротко и сухо:

-Подтверждаю. Было именно так.

И всё.

К концу разговора, точнее допроса, в кабинете царило звенящее напряжение. И эпицентром его были мы с Павлом. Я ощущала это напряжение физически - оно словно повисло в воздухе между нами.

С внутренним смущением я отметила, как внимательно следователь следит за нами, как в какие-то моменты поблескивают его глаза и поняла, что Плотников догадался, что у нас с Павлом

что-то было.

Плотников вполне мог задать нам прямой вопрос, ведь согласно нашим показаниям я встретилась с Павлом несколько дней назад на месте происшествия и раньше мы были незнакомы. Но следователь, Слава Богу, промолчал. Может быть был слишком вежливым…

Хотя вряд ли, он же всё же – следователь!

Значит, на то у него были свои причины. Возможно, просто не посчитал существенным факт наших с Павлом явно непростых взаимоотношений. Ведь я была пострадавшей стороной, а Павел – свидетелем, а никак не фигурантами дела.

Ну и на том спасибо, как говорится!

***

-Ну что, благодарю вас обоих за продуктивный разговор. Знаю, что вы хотели бы понимать сроки, чтобы планировать свой график, но, к сожалению, пока я не могу дать вам конкретики. – следователь Плотников, не теряя времени, озвучил то, о чём я и Павел только собирались спросить.

А я в очередной раз приятно удивилась, что у нас ещё не перевелись такие следователи, вежливые, но в то же время дотошные профессионалы своего дела.

Допрос завершился и я поднялась с кресла. В горле стоял ком. Хотелось – уйти побыстрее и подальше от Павла – и одновременно с этим остаться и… Поговорить. Дотронуться. Объяснить:

«Всё не так! Ты неправильно понял. Я не врала тебе, я просто… уже давно считаю, что одна, что в разводе».

Мы почти одновременно направились на выход из кабинета. При этом Павел даже придержал мне дверь, пропуская вперёд – молча, как ни в чём не бывало - словно он был просто галантным мужчиной, а я - просто женщина, случайно оказавшаяся рядом.

Словно мы посторонние люди.

Я вышла первой, но остановилась в двух шагах от двери, ожидая его. Однако Павел, то ли этого намеренно не заметил, то ли и правда куда-то спешил, потому что даже не посмотрел в мою сторону.

Высокий мужчина и шаги у него широкие, поэтому не успела я моргнуть, как он уже удалился от меня на довольно приличное расстояние.

-Павел… Павел, подожди пожалуйста. – окликнула его вполголоса -негромко, но чтобы он услышал. Ни хотелось мне нарушать угрюмую тишину этого места и привлекать к нам внимание его сотрудников.

Моя гордость не позволила выдать, как сильно я хочу, чтобы он остановился, выслушал… чтобы не уходил. Голос у меня не дрогнул, хотя сердце рвалось к нему.

В эту минуту мне было очень непросто решиться на то, чтобы позвать его самой, после того что я разглядела в его взгляде. Ведь Павел без слов, но достаточно красноречиво дал мне понять, что ни хочет иметь со мной ничего общего. Его холодный взгляд так полоснул меня по сердцу в этом кабинете, что я всерьёз задумалась о том, чтобы просто уйти ничего ему не сказав.

Однако – нет, я не сдамся. Раз я приняла решение, что поговорю с ним, то поговорю - не в моих привычках давать задний ход. Если бы при первых сложностях я отказывалась от своих решений, то точно бы не достигла в жизни того, чего достигла.

Павел сделал ещё пару шагов, но всё-таки остановился, хотя я уже подумала, что это не произойдет. Он развернулся в мою сторону, но не пошёл на встречу, а просто стоял и ждал. Ждал, что я сделаю дальше.

«Ах так! Ну ладно…» - разгневанно подумала я, и пошла к нему.

Не доходя нескольких шагов до него, наши взгляды встретились.

Под его давящим взглядом каждый шаг давался мне с усилием – но я шла медленно, с достоинством, за которым прятался вулкан эмоций, которые бурлили внутри. И остановилась рядом - не слишком близко, но на достаточном расстоянии, чтобы нас не услышали посторонние.

-Удели мне минуту…

Он одарил меня тяжелым, будто свинцовым взглядом. Думаю, что стоит Павлу так зыркнуть на кого-то и у него враз потеют ладони и возникает стойкое желание отвести взгляд в сторону, а лучше - уйти подальше. Но я стояла и упрямо держала его взгляд. И дело не в том, что я настолько сильная или стойкая - я может быть и отвела бы глаза, если бы это был не он, не Павел - просто на уровне интуиции я его не боялась.

Но всё же… что-то внутри меня всё ещё продолжало надеяться, что Павел услышит и поймет.

Я каким-то внутренним женским чутьём поняла – что в эту секунду Павел оценивает меня. Как мужчина. Как человек, которому я отдалась вся. Без оглядки на приличия. Без сомнений и страхов. Без притворства.

Без остатка.

Павел ответил ровно, без единой лишней интонации - как будто говорил с посторонней:

-Говорите, Александра Андреевна. У вас минута.

«Ну ты упрямый, заносчивый, самовлюбленный…» - мысленно ругала его, а сама не отрываясь словно завороженная смотрела в его глаза.

Необычный,

почти нереальный

цвет.

При этом освещении глаза Павла казались почти прозрачными. И сейчас трудно было представить, что в их льдистой глубине я совсем недавно тонула, сгорая от страсти, словно огонь шёл у нас изнутри.

Лёд и пламень.

Это про Павла.

Будь я поэтом или писателем, то наверное смогла бы облечь в слова насколько противоречивым был этот мужчина, и именно это сводило с ума - ледяной рассудок и жгучая страсть в одном человеке.

Но сейчас в его глазах я видела лишь холодное равнодушие, от которого мне стало физически больно.

Будто и не было тех поцелуев, от которых кружилась голова… Ни той ночи, когда мы занимались любовью так, словно сливались душами. Как будто я не значила для него ничего - стала просто очередной женщиной в его постели. А всё остальное - придумала себе сама. Это просто вымысел, рожденный моим разыгравшимся воображением.

Глаза защипало, в горле встал ком, который будто впивался в плоть острыми краями.

Словно восемнадцатилетняя девчонка я замерла перед парнем, который меня бросил. Только тогда в институте всё воспринималось не так остро, как сейчас. Да и я была совсем другой - мягче, наивнее. Почему же сейчас я с трудом сохраняю спокойствие пока жду, что он мне скажет? Почему всё внутри трепещет, а сердце наивно, вопреки всему, верит, что он поймёт и у нас ещё ничего не потеряно? Почему-то вся моя зрелость, мои знания и рациональность куда-то исчезли, как только он посмотрел на меня?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Хотя, казалось бы, учитывая мой жизненный опыт, всё должно быть наоборот.

В сорок шесть женщина должна быть спокойной, выдержанной, мудрой… а не стоять здесь дрожащая, как лист на ветру. А вместо этого я веду себя как девчонка - ранимая и влюблённая.

Вот только чувства не спрашивают наш возраст. Им плевать на дипломы и количество денег на вашем банковской счете. Им важно только одно - кто рядом с тобой и что ты чувствуешь, когда смотришь в его глаза.

Но Павел будто застыл, ни мускул не дрогнул на его лице.

И от этого его равнодушия и холодности внезапно я почувствовала такую злость, что на краткий миг у меня аж дыхание перехватило и руки сжались в кулаки.

-Знаешь, что Паша! – гневно прошипела я, остро чувствуя, как из-за безразличного выражения на его лице мне хочется дать ему звонкую пощёчину. -Мы взрослые люди и ты даже не дал мне объясниться! Ушёл и не оставил ни телефона, ничего не сказал… я…

Взгляд светло-голубых глаз окатил меня холодом, словно ушатом ледяной воды, от которой перехватывает дыхание и пробирает до самой глубины.

-Мне нечего тебе сказать. Я не терплю ложь ни в каких проявлениях. Умалчивание, искажение фактов, или, как вы женщины любите это называть, «сглаживание углов» - всё это ложь. Ты решила поиграться? Поэкспериментировать? Почувствовать адреналин трахаясь с незнакомцем? Видимо, в твоей роскошной и спокойной жизни его маловато, м? Или ты решила отплатить своему спасителю, отдавшись ему прямо как…?

Тут я не выдержала и замахнулась, собираясь влепить этому хаму пощёчину. Глаза его ярко сверкнули и Павел с легкостью перехватил мою руку, стальной хваткой удерживая в своей широкой ладони.

Смотря в лицо этому бесконечно твердолобому упрямцу я с трудом сдерживалась, чтобы не закричать.

-Ты за кого меня принимаешь?! – воскликнула я, пытаясь вырвать у него руку - но куда там, легче сдвинуть скалу с места. -Вот какого ты обо мне мнения, да? А то, что я уже пять лет сужусь из-за раздела имущества? Заметь: имущества, которое

я заработала

! То, что мы уже

шесть лет

мы фактически не живём в месте? Это не считается?! – громким шёпотом выпалила я.

-Нет, Саша, и ты знаешь, что факта это не меняет. Ты - замужняя женщина. Но главное – ты обманула меня. Ты врала мне, глядя прямо в глаза! И я бы не стал… - Павел сжал зубы отчего на его скулах заиграли каменные желваки.

-…спать с замужней женщиной, - глухо рыкнул он, выпуская мою руку - и мне показалось, что он сделал это так, словно она вдруг стала для него неприятно липкой и он не хотел испачкаться.

Я почувствовала, как у меня на глаза наворачиваются слёзы - от несправедливости, от обиды. Но я никак не могла позволить ему это увидеть, поэтому опустила глаза, делая вид, что ищу телефон в сумочке.

Голос мой прозвучал словно писк пойманной мыши, которую придавил лапой голодный кот. В общем, совсем не так уверено, как мне бы хотелось. Я чувствовал, что я на пределе:

-А то, что у него другая семья и дочь шести лет? Заметь, из этого факта следует, что измена произошла ещё раньше! Это тоже ничего для тебя не значит? То есть

Я

должна ждать?

Мне

нельзя быть счастливой? Нельзя хоть один раз в жизни почувствовать себя женщиной, желанной женщиной?! Это справедливо? Это честно по-твоему?

И не дожидаясь его ответа и того, что он увидит как сильно меня задевает его равнодушие, я резко развернулась и пошла обратно, в сторону окна в конце коридора, чувствуя как по щекам струятся бессильные слёзы.

«Боже, пожалуйста, сделай так, чтобы он пошёл за мной! Прошу тебя!» - мысленно повторяла я.

Но никто за мной не пошел. Никто меня не окликнул.

А, когда быстро утерев мокрые от слёз щёки, я повернулась, то в коридоре никого уже не было.

Павел ушёл.

И мне стало так тоскливо, так жаль себя и свои напрасные, глупые мечты. Я отвернулась к окну, и замерла, уставившись вдаль невидящим взглядом.

Постояла так минуту, а может быть две – не знаю. Но потом встряхнулась и мысленно сказала самой себе:

«Значит, Саша, это не твой мужчина, раз он считает ниже своего достоинства выслушать тебя и попытаться понять. Если ради тебя он не готов признать, что его принципы в данной ситуации совершенно, абсолютно неприменимы».

***

Павел

Я вышел из здания и глубоко вздохнул свежий воздух. Пахло нагретым асфальтом и пылью. За час с лишним, пока мы были у следователя, погода резко изменилась. Яркое июльское солнце скрылось за плотными облаками. Стало душно как бывает перед дождём.

«Даже небо сегодня играет в драму. Осталось только грому грянуть в нужный момент — эффект был бы как в кино. Хотя мне и без спецэффектов драмы хватает». - с сарказмом подумал я.

В голове всё ещё звучали её последние слова, отзываясь внутри эхом сложных эмоций.

«Мне нельзя быть счастливой? Нельзя хоть один раз в жизни почувствовать себя женщиной, желанной женщиной?!»

И голос - дрожащий, взволнованный. Полный переживаний, без намёка на фальшь. Таким голосом не играют. Таким говорят, когда человек на грани и не может больше держать чувства в себе.

Да, она соврала мне. Да, чёрт побери… Но, после того, что она рассказала… шесть лет как она рассталась с

бывшем мужем

.

«С мужем, - жёстко исправил внутренний голос. Не забывай об этом. И о том, что она врала глядя тебе в глаза. А тот, кто соврал раз – соврет снова».

Я мотнул головой, будто хотел вытряхнуть её из мыслей. Не вышло. Как бы я ни хотел сейчас убедить себя, что она обманщица, лицемерная, хитрая, чужая… не получалось.

Её глубокие серые глаза полные эмоций, эта сдержанная боль в голосе, когда она пыталась мне всё объяснить - это сидело под кожей, жгло изнутри, разрывая привычную броню.

И разве я сам не чувствовал, что она отдалась мне не ради игры. Что мы оба тогда, в ту ночь, были настоящими - так, будто между нами не было границ. Не чувствовал, что в ней нет лицемерия? Ни тогда, ни сейчас.

Даже если я пытался убедить себя в обратном - это не работало.

Курить захотелось просто зверски.

За полтора часа пока шёл допрос, сидя рядом с Александрой я мысленно выкурил целую пачку. Она была рядом - тёплая, живая, манящая. Я мог протянуть руку и дотронуться до её изящных коленей. И в то же время один только взгляд на её холёное лицо, на женственную фигуру выводил из себя, злил, напоминая о том, что она меня обманула.

Александра была спокойна, вежлива, как настоящая леди. Вела непринужденную беседу со следователем, и голос звучал чуть мягче обычного - будто и правда волновалась.

Лёгкий, почти невесомый, нежный аромат её кожи и дорогих духов заполнил пространство между нами. Он врезался мне в память. Это был её запах. Запах кожи, поцелуев, стонов. Запах той ночи. Мне захотелось жадно втянуть его ноздрями. Чёрт! Похоже, мой мозг крепко связал её аромат с тем ярким, сумасшедшим оргазмом, который я испытал оба раза, когда овладел её потрясающим телом. Секс с ней был на грани полной потери контроля и разума.

Там в кабинете усилием воли я заставил себя не реагировать.

Я не имел права поддаться этой предательской слабости. Не после её лжи. Не с теми чувствами, что до сих пор пульсировали во мне. И, даже несмотря на это, меня тянуло к ней, как чертовым магнитом.

Я хмыкнул, доставая пачку сигарет из внутреннего кармана пиджака.

«Вашу м***! Это было чертовски не просто. Просто сидеть рядом. Так близко и как будто за стеклом».

В кабинете следователя я почти не смотрел на неё. Слишком сложно было сохранить равнодушие и не выдать, как внутри всё гудит от противоречивых эмоций. Х*** знает что я испытывал больше: злости, разочарования или сексуального влечения, которое казалось стало только сильнее.

Небольшой сквер около входа опустел - никто не курил и не обменивался новостями, как было утром. А вот платная парковка прямо перед зданием была под завязку забита машинами. Нашёл взглядом служебную темно-серую Шкоду, на которой приехал сюда из управления. А через несколько машин от нее заметил знакомый Порше.

Мне нужно было возвращаться на службу. Через два часа у генерала Беленького состоится важное совещание, на котором я обязан был присутствовать. А я никогда не пропускал совещания. Я усмехнулся. Да, я даже на работу ни разу не опаздывал.

Достал из пачки сигарет одну, но прикуривать не стал.

Прокручивал в памяти всё, что она мне сказала. Анализировал. Ставил под сомнение. Взвешивал каждое слово.

Задумчиво стоял, сжимая сигарету губами и думал.

О женщине … красивой… яркой… эмоциональной. Той, которая не давала покоя. О той, кто говорила и не раздражала, смеялась, шутила и слушала меня с интересом, внимательно, широко распахнув глаза. Кто кокетничала, но не вульгарно, а женственно, так что хотелось наблюдать за каждым её жестом. С кем я провёл самую живую ночь в своей жизни.

И, которую, как я сейчас осознал, не хочу отпускать.

Мой водитель на служебной Шкоде недоумённо уставился на меня: стою как истукан у лестницы – ни с кем не говорю, по телефону не звоню, даже не курю. В общем, теряю время – а на меня это не похоже. Я хмыкнул, когда Валера всё-таки открыл дверь, вылез - видимо, решил, что что-то случилось. Я просто махнул ему рукой: типа «всё нормально, жди». На что - он кивнул, вернулся в салон и снова уткнулся в свой телефон.

Я посмотрел на часы, потом снова на здание. Убрал сигарету обратно в пачку – покурю потом, раз собрался говорить с дамой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Саша до сих пор не выходила из здания. Может, говорит с кем-то. Может, просто решила подумать - как я сейчас.

«Подожду. Несколько минут погоды не сделают».

Дверь приоткрылась... Но нет это был мужик, судя по высокомерному выражению на физиономии – адвокат.

«Почему она не выходит? Что могло её задержать? Может быть у того дотошного следователя возникли новые вопросы?»

Я бросил взгляд на часы, проложил маршрут до управления в телефоне и прикинул сколько у меня есть в запасе. Немного.

«Ладно, ещё восемь минут и нужно ехать, иначе не успею к командиру. А я хотел с бойцами ещё раз пройтись по плану…».

-Бл***, - выругался я сквозь зубы, когда и 8 минут прошли.

С раздражением снова достал пачку сигарет и зажигалку. Гладкий стальной корпус с дарственной гравировкой приятно холодил ладонь. Провёл пальцем по надписи «Лютаеву П.А. от бойцов отряда Заслон», чувствуя неровность.

Хмыкнул, подумав «видимо, не судьба», и направился в сторону служебного авто.

И тут впереди на парковке мигнул фарами Порше и тихо щёлкнула сигнализация.

Я резко обернулся - и увидел, как по ступенькам, стуча каблучками, спускается Александра. Подбородок поднят, спина прямая, на глазах солнечные очки, хотя на улице теперь было пасмурно.

Александра шла уверенно, с той особенной грацией, в которой чувствовалась женственность. Этому как мне кажется нельзя научиться. С ней некоторые женщины просто рождаются. И Александра была одной из них.

Красивая, притягательная, как всегда безупречная. Светлая юбка до середины коленей обтягивала бёдра, приоткрыв ножки с лёгким загаром и аккуратными щиколотками. Блузка подчеркивала аппетитную грудь. И то как она призывно колыхалась при каждом шаге невольно пробуждало фантазии. И воспоминания.

И тут она заметила меня. На секунду замерла. Чувственные губки, блестящие розовой помадой, дрогнули, сжались… И она вздернула подбородок ещё выше и продолжила спуск, делая вид, что меня здесь нет.

«Обиделась, девочка».

Я невольно усмехнулся, наблюдая за ней и пошёл наперехват.

-Александра Андреевна, позвольте вас на пару слов.

Саша еле заметно поморщилась, и ядовито, не скрывая сарказма, ответила:

-Вот оно как,

Павел

Андреевич

. Вы всех дам, с которыми переспали, зовете по имени отчеству?

«Ясно,

очень

обиделась».

-У меня мало времени, Саша….

Она фыркнула, не дослушав.

-Так я вас и не держу! Это вы со мной хотите поговорить, а не я с вами.

Я быстрым шагом подошел к ступенькам, преграждая ей дорогу.

-Саша, я был не прав, что тогда ушёл не поговорив. Но я не терплю ложь. Это мой принцип. И мне сложно меняться. Я вообще негибкий человек.

Я взял её за талию, и удержал, несмотря на то, что она дернулась от меня в сторону.

-Я рад, что ты не промолчала и сказала мне как обстоит ситуация на самом деле.

Она, стоя на ступеньку выше, стала со мной почти одного роста, и поэтому сейчас смотрела мне прямо в глаза.

Но вот эти её модные солнечные очки на пол-лица начали меня сильно раздражать. Хотелось заглянуть Саше в глаза, чтобы увидеть и понять, что она чувствует.

И я одним резким движением сорвал очки с её лица.

Большие серые глаза покраснели. Видно, что она старалась привести себя в порядок - носик аккуратно припудрен, но глаза её выдавали. По ним сразу было ясно, что она плакала.

«Вот же ты му***, Лютый».

-Павел! - разгневанно воскликнула Саша и потянулась, чтобы вырвать у меня свои очки. И от этого только теснее прижалась ко мне. Мягкие упругие груди приятно вдавились в мою грудь, а её тонкий женственный аромат ударил в голову как хорошее вино, обостряя все чувства до предела.

Похоже горячее, едва сдерживаемое желание, которое в этот самый миг я испытывал к Саше, отразилось в моих глазах. Она откликнулась. Моментально. На инстинктах. Её зрачки расширились, ротик приоткрылся и из него раздалось прочувствованное «ах».

А потом, когда оправившись от первого шока, она почувствовала как через одежду к низу её живота требовательно прижимается мой стояк, Саша сначала невольно опустила глазки вниз, туда, где наши тела плотно соприкасались, а потом начала густо краснеть.

-Па-а-аша, - прошептала она смущено.

-Хочу тебя, Сашенька. Снова. Прямо здесь и прямо сейчас, но мне нужно ехать. И поэтому ответь мне: ты пойдешь со мной в ресторан.

Сам понял, что голос мой прозвучал ни как вопрос - скорее как приказ. Будто я не предлагаю Саше выбор, а ставлю её перед фактом. Да, я совсем не романтик и не знаток женской психологии. Но если она скажет «да» - я всё сделаю правильно, она не пожалеет.

-Ты приглашаешь меня на свидание? - как будто не веря, спросила Саша.

Я ухмыльнулся легко, по-мальчишески.

-Как говорится: «кто девушку кормит, тот её и танцует».

Саша приглушено фыркнула.

-Что-то мне подсказывает, Паша, что ты не про танцы.

Я не стал отрицать правду.

-Я часто думаю о той ночи. О тебе. И поверь это было непросто: хотеть тебя до вот такого вот состояния… - я прижал её чуть плотнее к себе, давая почувствовать всю твёрдость моего желания, -…и в то же время злиться за обман.

Саша вздёрнула тонкую бровь, её губы чуть напряглись, словно она хотела что-то ответить, но сдержалась, и продолжила внимательно меня слушать.

-Мне так хорошо никогда не было, как было с тобой. – признался я. Это далось мне не просто – открыться, показать свою уязвимость, дать ей знать, что имеет власть надо мной.

С Сашиных губ сорвался прерывистый, судорожный вздох.

-И я бы не отказался повторить. - сказал я жёстко, почти припечатал, одновременно с этим чуть сильнее сжав её талию ладонями. Она была так близко… и такая манящая.

Саша пристально смотрела мне в глаза, и молчала, словно у неё пропал дар речи.

А в глазах бушевали эмоции.

Я видел там и обиду, и удивление, и смущение… ответное желание и что-то ещё, что я не мог распознать. И понял, что если бы не рабочий день, то я бы точно увез её к себе и там…

-Товарищ полковник, - вылез из машины Валера, -…прошу прощения, но вы просили напомнить. У вас совещание у начальника управления через сорок минут.

«Напомнить не просил. Но он прав, нужно ехать», - подумал я, подавляя раздражение, что нас с Сашей прервали. Понимал, что Валера можно сказать даже тактичность проявил.

Я окинул жарким взглядом женскую фигурку, взял ладонь в свою и медленно поцеловал кончики пальцев. Не отпуская её взволнованного взгляда, перевернул руку и коснулся губами запястья - именно там, где под тонкой кожей бешено бился пульс. Саша едва заметно вздрогнула, и я с каким-то глубинным, первобытным удовлетворением отметил, как шелковистую кожу покрыли мурашки. Я чувствовал, как сбивается её дыхание, как Саша мгновенно реагирует на меня. Это подтверждало всё, что я все эти дни пытался отрицать. Она тянулась ко мне так же сильно, как я к ней. Это не игра. Не флирт. Это химия на грани безумия.

-Иди, Паша! - её губы дрогнули в улыбке, а глазах стояли слёзы, но теперь там не было той печали и обиды, которые я увидел, когда снял с неё очки.

Я криво ухмыльнулся, подмигнул ей и перед тем как пойти к служебной машине сказал:

-Я позвоню.

***

Павел

Пока мы ехали обратно в управление, то у меня было время подумать.

На автомате достал сигарету, чиркнул зажигалкой. Затянулся. Глубоко. Дым потёк в лёгкие, приятно обволакивая и проясняя мысли.

Раз за разом возвращался мыслями в наш разговор в коридоре, а потом на ступеньках у входа. Вспоминал и каждое слово, её голос, мимику, жесты. Намеренно отключил в себе эмоции, чтобы трезво и без шума проанализировать всё, что между нами произошло.

Шесть лет судиться - впечатляет. Хотя, если подумать, чему тут удивляться? На кону, как я понял, стоят деньги. И вероятно немалые. Сколько подобных историй я слышал: дележ имущества - будь то развод или наследство - почти всегда превращается в поле битвы.

Впрочем когда речь идёт о деньгах, родственные узы летят к чертям. Ссорятся не только чужие люди, а даже те, кто вчера за одним столом ел - братья, сёстры, родители и дети. Сестра моей матери яркий пример.

А тут всё ещё банальнее: муж с женой делят имущество. И пусть основной доход – её заслуга, но формально - совместно нажито в браке. Но и измена была.

«Ты, между прочим, тоже не остался в стороне», - цинично заметил внутренний голос и я поморщился.

И тем не менее первым изменил её бывший муж. Судя по возрасту его дочери - начал гулять задолго до развода.

Ситуация у Саши с бывшим мужем – непростая, и это очевидно.

Я давно уже не тот пацан-беспризорник со взглядами максималиста. Понимаю, что жизнь не делится на черное и белое. Что она намного сложнее любого сюжета фильма или книги.

Да, по сути она мне солгала. Но если разобраться - Саша действительно давно может считать себя свободной. Потому что у её бывшего мужа давно другая семья. Потому что не первый год живёт одна. Потому что не любит его уже давно. Потому что внутри - закончила эту историю. При таком раскладе она имеет полное право считать себя свободной от обязательств. И жить так, как считает нужным.

Я снова затянулся и выдохнул через приоткрытое окно, глядя, как струя дыма рассеивается на фоне серого неба.

История с нападением на Сашу не выходила у меня из головы. Слишком неуклюже, топорно. Сейчас таким гоп-стопом на дороге бандиты не занимаются. Причем тормознули не фуру какую-нибудь с грузом, а частную тачку. К тому же дело было не так далеко от столицы – опасно для бандитов. И что мешало этим ушлепкам поторопиться? Ведь мы с Костиком подъехали не сразу…

Мутная история. И в ней стоит разобраться, чтобы, так сказать исключить «сюрпризы».

На данный момент я слишком мало знаю, чтобы делать какие-то выводы о том было ли нападение случайным или нет.

«А раз мы теперь, судя по всему,

встречаемся

…», - мысленно усмехнулся, и покатал на языке слово

встречаться

. «…То нужно восполнить пробелы. И срочно».

До сегодняшнего дня я сдерживал себя. Не искал о ней сведений - ни в интернете, ни в соцсетях. И тем более не использовал служебные возможности. За те дни пока её не видел, мысль узнать о Саше больше приходила неоднократно. Но каждый раз напоминал себе: смысла нет. Всё кончено. Повторял: она замужем, а я так – был всего лишь эпизод. Убедив себя, что именно поэтому она и не сказала мне тогда правду. А если так - зачем вообще мне было знать больше? Чтобы ещё больше убедиться, что Саша меня водила за нос?

И моя собственная противоречивость доводила меня до ярости.

Однако всё оказалось куда сложнее, чем я думал. А как будут развиваться события между нами неясно.

Раньше, начиная отношения с женщиной, я всегда чётко знал: это временно - отношения будут продолжаться пока мы оба, я и моя партнёрша, этого хотим. Всё было прозрачно и понятно с самого начала. Это были связи, построенные на взаимном желании расслабиться и получить удовольствие - на том, что удобно и приятно обоим. Как только что-то менялось - расходились. И расставания обычно проходили спокойно, без особых драм.

Сейчас же я не понимал ни-че-го!

Только в одном я был уверен уже сейчас – я не хочу, чтобы Саша исчезла из моей жизни. Не хочу возвращаться в ту размеренную, чёткую и понятную реальность, где не было Саши. Пусть мы из разных миров, у каждого – своё прошлое, свои тайны, сложности. Мне плевать. Я хочу, чтобы

эта женщина

была в моей жизни. И точка.

Выдохнул медленно, наблюдая, как тонкая струйка сигаретного дыма рассеивается в воздухе.

Перед глазами снова всплыла та ночь. Но в этот раз - не наш охренительно горячий секс. А то, от чего я, как ни старался, не мог отмахнуться. То, что пытался заблокировать даже сильнее, чем воспоминания о её теле, нежной коже и запахе…

Как Саша уснула рядом, положив ладонь мне на грудь. Она сделала это настолько естественно. Доверилась. Безоговорочно. Как будто то, что она почти ничего обо мне не знает – неважно. Как будто она сразу приняла, что я «её человек».

Её

мужчина.

И для меня всё вдруг стало… чертовски правильно.

Странное, непривычное чувство - я смаковал его, пока не провалился в сон.

И что в итоге? Я ушёл. Красиво, по-мужски. Я усмехнулся невесело.

Не задал ни одного вопроса. Не выслушал. Не дал ей ни малейшего шанса объясниться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Потому что поверил в худшую из возможных причин. А может быть потому что испугался. Страх вновь ошибиться в человеке, стать уязвимым и тем самым самому создать вероятность предательства – засел в подсознании как осколок, который опаснее вытащить, чем продолжать с ним жить.

Я скривился от этой мысли, которую мне, взрослому мужику, было неприятно осознавать.

И да, к пятидесяти у каждого мужика есть свои взгляды и чёткие принципы. Если он не тряпка, понятное дело. А у кого этого нет – те, как ветер в поле - куда подул, там и правда. Но это уже не про мужчин.

Да какая, в сущности, разница - мужчина или женщина? Просто в этом возрасте осознаешь, что большая часть пути, как ни крути, уже пройдена. А значит, оставшееся время слишком ценно, чтобы разменивать его на пустое. На бессмысленные игры, попытки доказать кому-то «что ты круче», на выяснения и ссоры. Как и размениваться на тех людей, кто тебе не интересен. Не вдохновляет. Я мысленно хмыкнул.

И отчасти поэтому знакомство с Сашей… такой настоящей, живой, искренней пробило влёт выработанную годами броню. Слишком сильным было то, что возникло между нами. Слишком быстро и ярко вспыхнуло.

И слишком опасно для такого, как я.

В моём мире такие чувства - роскошь. Недопустимая. Ты теряешь фокус. Теряешь контроль. А вместе с ними - и безопасность. Я много раз видел у сослуживцев, что любовь отвлекает. Делает уязвимым. Делает зависимым. И тем не менее…

Я не просто вспоминаю ту ночь - я каждый раз снова проживаю её. Снова чувствую нежную кожу под ладонями, снова слышу, её дыхание, и то как она шепчет моё имя… Вспоминаю как она засыпает, прильнув к моей груди.

И теперь, зная, что она ждала встречи, надеялась, что я пойму – жжёт изнутри. Потому что рискую тем, что куда опаснее, чем любая боевая операция. Это не враг за спиной, где все просто и понятно. Я влез на неизведанную территорию. В зону, куда страшнее любой горячей точки. Но не могу иначе. Не могу отказаться.

Пока ехали ловил на себе любопытные взгляды Валеры. Он нет-нет да и косился на меня. И пускай Александру было не видно за моей спиной, но любому свидетелю нашего разговора на ступеньках можно было бы и так ясно, что стояли мы слишком близко друг к другу для случайных знакомых.

Я подумал о том, стоит ли говорить Валере, чтобы помалкивал. Если скажу, то он вряд ли решится разносить слухи за моей спиной, прекрасно зная кто я и чем ему это может грозить. Но стоит ли это того? Я холост, Саша - в процессе развода. Мы взрослые, состоявшиеся люди. И даже если эта история дойдет до начальства – что с того?

В конце концов это моя личная жизнь, и я в ней сам принимаю решения.

Я затянулся глубже, задержал дыхание, и выдохнул вкусный, терпкий дым через нос.

«Хм, как я однако быстро «перестроился». Уже даже готов не скрывать ничего от сослуживцев». – с иронией подумал я.

А ведь отношения с Сашей могли так и не начаться. Я чуть всё не разрушил. Сам. Ради чего? Ради своих принципов? Ради страха быть обманутым ещё раз?

Иногда мне кажется, что я всю жизнь защищаюсь. Как будто выживание стало привычкой.

Как будто даже, когда перед тобой вдруг возник свет - ты щуришься, потому что привык жить в полумраке и ищешь подвох, ждёшь удара.

А может, пора уже… перестать?

Заметил, что докурил до фильтра. Затушил окурок в пепельнице и откинулся на спинку кресла.

Машина неслась по улицам города, а я смотрел в окно и думал.

И я всё ещё ощущал Сашу – её близость, мягкий голос, взгляд - взволнованный, трепетный. Лёгкий, едва уловимый аромат её кожи витал где-то в памяти. И пульс - я до сих пор чувствовал его на губах. С того момента, когда коснулся её тонкого запястья.

Вспоминал, как всего несколько минут назад держал её за руку, как целовал, смотрел в глаза и видел в них необъяснимую смесь нежности, надежды и искренности, от которых не спрячешься, как бы ни пытался.

Я выдохнул и посмотрел на часы. До совещания оставалось чуть больше двадцати минут.

Хватит уже. Надо возвращаться в строй.

Но внутри всё равно не отпускало ощущение, что я стою на развилке.

Один шаг - и всё снова станет чёрно-белым, как всегда.

Или… можно попробовать иначе. Не для неё. А для себя.

Чтобы понять - может ли мужчина, привыкший жить «по уставу», вдруг захотеть просто быть рядом с женщиной, которую желает так, как ещё никого до неё.

И даже если всё это закончится ничем – может быть мне будет п***** как х**** - но я хотя бы не пожалею, что не попытался.

***

Павел

Совещание у генерала закончилось после четырех. И я прямиком, не возвращаясь на наш этаж, направился в столовую, чтобы успеть что-то перехватить пока она не закрылась. В пятницу у них короткий день. Счастливые люди.

И мне улыбнулась удача. Осталось и харчо, и картошка с мясом и два салата, даже компот и кусок пирога, который я взял собой наверх. Сегодня предстояло задержаться и доделать дела. Вызов к следователю, а потом совещание у командира изрядно сдвинули мой график.

Сытый и настроенный на работу вернулся в кабинет. Наконец открыл последний отчёт, который пришлось отложить, чтобы успеть доехать к нужному часу до следователя.

Гарик, наш старший по ИТ, пришёл ко мне в кабинет со словами:

-Лютый, у меня для тебя кое-что есть.

Внутри офицеров, старожилов отряда «Заслон» было принято обращаться к друг другу по имени, либо по позывному. За исключением случаев, когда дело происходило на официальных мероприятиях, либо в присутствии посторонних, понятное дело.

Я оторвал взгляд от монитора, на котором изучал последний доклад от аналитиков о ситуации на границе Таджикистана и Афганистана.

-Гарик, так говори. Чё тянешь кота за причиндалы. – буркнул я. Убедившись, что у Гарика – ничего срочного нет, я вернул взгляд на монитор.

Ситуация на границе вырисовывалась тревожная – моджахеды опять активизировались, принялись с внезапной активностью тащить через горные районы караваны. И ладно бы, как и раньше, только наркотики гнали - они давно были под контролем. Но там по данным из разных источников было оружие.

-Тебе лучше пойти со мной и я покажу.

Я едва слышно выругался сквозь зубы, злясь, что меня отрывают от работы. Но Гарик услышал, оскалился и вкрадчиво произнес:

-Ты, Лютый - либо давно в отпуске не был, либо стареешь. Вон уже бурчишь под нос как старый дед.

Я отзеркалил его оскал, и резко встал с кресла. От чего оно на колесиках откатилось назад, ударившись о стену.

-Вот смотрю я на тебя, Гарик, и думаю, что давно я тебя и твоих ребят-айтишников не гонял хорошенько. Всё вы тренировками в подвале отделывайтесь. – я цыкнул и покачал головой. -А вы все-таки часть элитного отряда спецназначения. Военные бл*** муха разведчики. Не хорошо как-то получается. Упущение с моей стороны.

Гарик прищурился и посмотрел поверх своих продолговатых очков на мою физиономию, предвкушающую веселье.

-Не уж, спасибо, Лютый, за заботу! У нас работы не в проворот. Давай ближе к зиме вернёмся к этому вопросу - там мертвый сезон, все террористы, бандиты и прочая нечисть отдыхает. Вот тогда…

Я хмыкнул и мы бок о бок вышли из моего кабинета и двинулись вперёд в сторону ИТ отдела, которым уже больше десяти лет заправлял Гарик. Железо, связь, системы - всё на нём. Без него и его ребят – на боевой операции мы слепы и глухи.

-…может быть. – прибавил этот прохвост.

-Никаких «может быть». Надо – значит, надо. – по-военному бодро, в пол голоса гаркнул я - вроде не в полную силу, но парочка бойцов всё равно, как по команде, выглянули из разных закоулков нашего штаба, чтобы посмотреть, что происходит.

Убедившись, что это всего лишь мы с Гариком, они попрятались обратно. До сих пор на меня косятся, вспоминая внезапные «сборы» на прошлой неделе.

-Знаешь, Лютый, я наслушался от комрадов, что там было в Малаховке…

-Жаловались на жизнь?

-А то… кому как не своим жаловаться. С нашим-то уровнем секретности жене в мягкие сисечки не уткнешься и не поплачешься. Приходится либо в себе держать всю боль, либо устраивать группу наподобие «анонимных алкоголиков».

Я поржал. Представляя и первый вариант, и второй.

Хотя в первом варианте – я бы не отказался уткнуться в Сашины сисечки, уж очень они у неё сексуально-замечательные, а ещё хватательные и ласкательные.

-Б*** - в пол голоса выругался, ловя на себе удивленный взгляд Гарика.

-Ты же знаешь, Лютый, это они так - поноют немного и перестанут. Понимают, что всё для их блага. – пояснил мне Гарик. Подумал, видимо, что я недовольство бойцами выражаю. А я просто о Саше думаю, из головы не могу её образ выкинуть. Особенно ту утреннюю версию – нежную, уязвимую, спящую на смятых простынях.

Мы вошли в просторное помещение, по периметру которого от пола до потолка были установлены разборные металлические полки, как на складе. И на полках где-то в идеальном порядке, а где-то наоборот – стояли разные электронные гаджеты, старые ноуты, мониторы, какие-то кабели и даже разобранные печатные платы и прочая чухня.

-Когда вы уже уберёте тут всё? Ненужное – в кладовку, а нужное - аккуратно разложите по полкам?

Гарик обреченно вздохнул.

Этот разговор у нас был уже не первый раз, и не первый год. Бывали дни, когда приезжал какой-нибудь важняк и тогда айтишниками бросались спешно наводить порядок. Но это было нечасто, поэтому степень бардака в их части штаб-квартиры варьировалась по моей личной десятибалльной шкале от 8 до 10 баллов.

Нашего командира, генерала Ивана Николаевича Беленького, айтишники уже давно перестали стесняться. А меня тем более.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Несколько парней на секунду оторвались от своих мониторов – у каждого было по два, а у некоторых даже и больше – и посмотрели на только что вошедших в комнату меня и Гарика. На меня – с опаской и лёгким любопытством, а на Гарика – с уважением. Гарик своих ребят держал в ежовых рукавицах не хуже, чем я своих.

Только подходы у нас были совершенно разные.

Гарик: даже у молодых «супер-хакеров» с раздутым самомнением вызывал уважение своими знаниями, при этом он не ленился объяснять, учил, увлекал. А я держал своих бойцов железной дисциплиной, постоянными тренировками и личным примером. Потому что в отличие от парней Гарика, цена нашей ошибки - не баг в системе, а человеческая жизнь. Моим бойцам приходится постоянно рисковать жизнью, выполняя свой служебный долг, защищая свою страну и свой народ.

-Павел, пойдем ко мне в кабинет. Там только для тебя инфа. – негромко сказал Гарик, чем меня сильно удивил.

Гарик предпочитал сидеть вместе со своими программистами и системщиками - у него даже был личный стол в центре, как сейчас модно говорить, «опенспейса». А вот в свой кабинет он заглядывал нечасто - только по особым случаям - когда понимал, что задачу нельзя поручить никому, кроме себя.

Мы зашли в небольшой кабинет, и Гарик кивнул на своё кресло, предлагая мне его занять.

«Чё он задумал такое, интересно?»

Я опустился в кресло и на секунду застыл, уставившись в монитор. С экрана на меня смотрела улыбающаяся Александра. Во всей своей красоте.

«Хотя нет, не во всей. Тут она одета». – не замедлилось с ответом мое похотливое подсознание. «Вот была бы голая как тогда… глаз не оторвать».

Чёрт! Я сжал зубы так сильно, что сам услышал как они скрипнули.

-Что она здесь делает? На твоём мониторе? - спросил я отстранённо отмечая, что мой голос прозвучал неестественно напряженно.

«Б**** я что ревную. Да ну на фиг!»

Однако ощущение неприятной тяжести где-то в грудине - не проходило. А только нарастало, когда я отвёл взгляд от монитора и заметил, что Гарик также на него смотрит и при этом как-то странно улыбается.

Я прищурился, и тут же вспомнил, что Гарик давно и, вроде бы, счастливо женат, и даже имеет двух дочерей, в которых души не чает.

«Тогда что это такое сейчас? Почему он пялится на мою…» - было подумал я, и поняв куда идут мои мысли, резко их оборвал.

-Ты собираешься отвечать? Или мы так и будем сидеть тут как два подростка перед телеком с порнушкой и пялиться на девицу на экране?

Мы обменялись долгими, внимательными взглядами - и в глазах Гарика я увидел то, что мне совсем не понравилось.

Там загорелось что-то очень похожее на подозрение…и интерес.

«Вот только интереса спеца по кибер-безопасности мне не хватает. Хоть он и трижды мой приятель».

-Я смотрю комрады не преувеличивали, когда говорили, что ты стал крайне, хм, - на секунду Гарик задумался, словно подбирая слово, видимо, поприличнее, -… резким.

Я сложил на груди руки, откинувшись на спинку кожаного кресла, стараясь при этом не смотреть на экран. Хотя взгляд туда словно магнитом тянуло.

Да, у меня на телефоне были те самые фото, но там она спит и лицо видно не полностью. А здесь все наоборот. Чёткое фото, по всему видно, что оно сделано либо на обложку какого-то журнала или во время интервью.

Гарик не дождавшись от меня реакции на его слова о жалобах бойцов, решил всё-таки не тратить моё время и перейти к сути дела:

-Слушай тогда. Вот эта вот дама – Македонская Александра Андреевна, которую ты случайным образом спас от грабителей, или кто они там были, миллионерша и «первая леди фармбизнеса», как её называют в сети.

-Я всё это знаю, - процедил я сквозь зубы, чувствуя как из глубины души поднимается раздражение.

Никто не любит, когда его как кутёнка тыкают носом в собственную лужу, и я не исключение. А во многом я куда хуже остальных. Потому что собственные ошибки и просчеты воспринимаю тяжело. И так с самого детства. Когда один неверный шаг – и тебя либо толпой подловят и изобьют где-то в подворотне, либо вообще на фиг кончат - заточкой в живот и «пишите письма».

Гарик, глянув на мою, мягко говоря, не самую радостную физиономию, лишь усмехнулся - то ли действительно не заметил, что я на взводе, то ли просто сделал вид, что всё в норме.

-Она разыскивала информацию о тебе.

-Чего б****?

-Ничего б****! – огрызнулся в ответ Гарик. -Ты на х** слушать меня будешь, или так и будем с тобой матами перекидываться.

Я сильнее сжал на груди руки, но внутреннее согласился, что Гарик прав. Он не виноват, что упоминание об Александре вызывает у меня просто взрыв в мозге.

-Эту информацию я, между прочим, не просто так погуглил и нашёл. Пришлось покопаться. Искала она не сама, а через человека с кем давно сотрудничает.

Я резко выпрямился в кресле и, стараясь держать голос ровным, спросил:

-Что за человек?

Глаза Гарика вновь подозрительно блеснули, но мне было пофиг. Гарик всегда был любопытен: что, у кого, и как на личном фронте. Откуда у него такая любовь к этому – не знаю. Может быть они там с женой на пару в свободное время турецкие сериалы смотрят, а потом на кухне за рюмкой чая обсуждают. Кто их знает.

-Мадам Македонская…

От слова «мадам» я скривился, но Гарик в этот момент увлеченно что-то смотрел на своем ноутбуке, поэтому он не заметил моей реакции. И хорошо. Потому что иначе его подозрения превратились бы в железобетонную уверенность.

-Точнее не она, а её холдинг «Фармакора» пользуется услугами охранного агентства «Русь Центр». Один из совладельцев этого ЧОПа - её давний знакомый, как я выяснил.

Чувство холодного раздражения разгоралось сильнее с каждым его словом. Мне захотелось просто встать, плюнуть на всё, и широким жестом от плеча махнуть рукой и сказать: да еб*** оно всё конём! Затем вернуться в свой кабинет и продолжить читать отчет про моджахедов и оружие. Эти бородатые головорезы были для меня как-то понятнее, что ли.

Гарик щёлкнул мышкой, развернул ноут ко мне. На меня глядел взрослый, лысеющий мужик с простоватым лицом - если бы не глаза. Знавал я таких - их обычно много в конторе. Внешне - блеклые, неприметные, а внутри те ещё волки в овечьей шкуре.

-Он когда-то вёл её дело…

-Всё интереснее и интереснее… - буркнул я, уже перебирая в голове возможные статьи, которые могли предъявить Александре. От привычной 159-й за мошенничество до известной всеми предпринимателями 199-й - уклонение от уплаты налогов.

Но мои подозрения быстро развеяла следующая фраза Гарика:

-…дело о наезде на фирму «Фармакора». Рейдерский захват, классика. На тот момент у фирмы Македонской обороты были значительно меньше, чем сейчас. Но всё равно фирмой заинтересовались и попытались отжать.

-Кто?

-Да, армяне. – отмахнулся Гарик, который сам по национальности был армянином. -Там одна из семей решила расширяться. Аптечная сеть у них уже была, а тут на горизонте производство - пусть небольшое, но перспективное. Вот они и подумали, что им нужнее.

Гарик усмехнулся и развел руками:

-А Македонская, вроде бы как на тот момент особых связей не имела. Ну они и решили: лёгкая добыча.

Раздражение во мне слегка улеглось и я принялся слушать Гарика уже гораздо внимательнее.

-Что с ними сейчас?

-Я не проверял. Те, так сказать, персоналии, кто наезжал – сели, но где они сейчас? Вышли или нет - не смотрел. Меня интересовал ты, а не Македонская, - последнюю фразу он сказал многозначительно шевельнув бровями. Но я его «заход» проигнорировал.

-Ясно.

-Так вот, этот Васин, – Гарик ткнул в экран пальцем, -долго работал в РУБОП, старые связи остались и новые появились. Вот он как раз и пробивал тебя.

-Так если они ЧОП, то тогда может пробивали меня как свидетеля по делу их клиента, и всё?

Гарик хмыкнул и отрицательно качнул головой.

-Не всё так просто, Павел. Пробивали тебя дважды. Один раз – поверхностно, чисто для галочки – судимости там - и на этом всё. А потом… вот потом начинается самое интересное!

-Так-так…

-По ведомственным базам пробили твоё удостоверение в Росгвардии. Потом в ФСБ через двух человек смотрели. И это только то, что нашли мои ребята.

-Служба безопасности - организация большая, доступ у них жёстко разделён - не хуже, чем у нас.

-Сказал тоже «не хуже, чем у нас»… - практически оскорбился Гарик, -у нас всяко лучше, чем в конторе. Они вон до сих пор с забугорного ПалоАльто полностью не слезут. А у нас - всё своё: и железо, и репозиторий, и шифрование, и транспортный слой. Да и доступ у нас по строго выверенной политике, без «ручных исключений» из серии у кого «погон выше»! И это я ещё не сказал про … - Гарик похоже начал впадать в раж - глаза заблестели, голос стал оживлённым.

-Ладно, Гарик, ближе к теме. – прервал его монолог. -У тебя и у меня полно работы. Напомню, что ты сам так сказал, когда отказался ехать на базу и тренироваться. Скоро вот жиром заплывешь и жена любить перестанет, - сказал ему, хлопнув по достаточно крепкому прессу.

-Вернемся к Александре Македонской, - сразу же вернулся на деловой тон Гарик, - Первый-то раз Васин ничего существенного не нашел - так, поскреб граблями по поверхности, ничего не зацепив. А вот позже копал намного серьёзнее. Думаю, что именно потому что

она

его попросила. Другой причины у него не могло быть. И теперь он точно сообразил, что с тобой, Павел, всё не так просто. Уверен, что он сообщил об этом Македонской.

-Ясно. А как

ты

об этом узнал? – сказал я, и всё же повернулся к экрану, на котором было изображение Саши в деловом чёрном костюме и белой блузке с выразительным декольте.

Я не видел, как Гарик смотрел на меня, но чувствовал на своём затылке его пристальный взгляд.

-Ты же знаешь, что мы мониторим, если кто-то ищет информацию по одному из вас. Например, проверяет ФИО, номера документов, корочки ведомств, где вы числитесь. Даже если просто смотрит в интернете, в соцсетях. Это делается автоматически.

Я отвёл взгляд от монитора и вопросительно посмотрел на Гарика. Нет, я прекрасно знал, что они этим занимаются – это часть их работы, только у меня возник совсем другой вопрос…

Гарик похоже трактовал мой взгляд по-своему, поэтому пояснил очевидное:

-Это как на рыбалке - расставишь удочки с наживкой, а потом удочка дёргается, когда начинается клёв.

Я хотел спросить совсем не об этом, но зайти решил издалека.

-Генералу Беленькому я о происшествии рапорт подал и не только... – уголок моего рта едва заметно дернулся, когда я вспомнил, сколько пришлось потратить времени и с кем только не обкашлять происшествие на дороге и моё в него вмешательство. Выслушал столько непрямых намёков, что это я вот напрасно вписался, что тошно стало. Будто лучше бы я женщину в беде оставил.

Да, если бы мы потом с Сашей не познакомились, так сказать, «ближе» я бы все равно не жалел, что остановился, вмешался и приобрел себе лишнего головняка.

-Офицер по обеспечению безопасности информации и режиму секретности, – я с особым смаком произнес название должности, -…долго мне паяльник пытался в разные места засунуть. Я ему сказал, что я всё равно не проехал мимо такого беспредела даже зная, что вот такие беседы себе этим обеспечу. Сказал

ему

об этом прямым текстом. Не совсем цензурно правда. Получил в ответ острый взгляд и поджатые губы. Честно – п****.

Гарик хрюкнул и качнул головой, не перебивая.

-Ты генералу о том, что меня «пробивали», как я понимаю, доложишь на вашей встрече.

С каждым из руководителей отделов и служб внутри нашего управления генерал проводил еженедельные совещания. Обсуждали текущие задачи, статусы их выполнения и прочие вопросы. Эти встречи шли по расписанию, без сюрпризов. И стояли у нас в электронном расписании до конца года в одно и то же время. График сдвигался только в случаях, когда происходила операция или случалось ЧП. Тогда наш командир хотел знать о статусе чаще.

У нас с генералом тоже было такое совещание. Каждый понедельник в 9:00. Причём я всегда шёл на доклад первым из его прямых подчиненных.

Гарик, наблюдая за моей реакцией, осторожно заметил:

-Всё верно, на встрече с командиром, в числе прочих вопросов, я обязан затронуть и этот.

Видимо, что-то в моем поведении или словах Гарика зацепило. Замалчивать такое мы не имеем права – это понимали оба, и поэтому Гарик максимум мог решить, что я хочу как-то повлиять на его доклад генералу об интересе Александры к моей «скромной» персоне.

Ведь часто играет роль не сам факт, а то как его преподнесут.

Но вмешиваться по‑серьёзному я не собирался. Если только так… слегка «подрулить» Гарика в нужную мне сторону. А перед тем как перейти к сути, я хотел уточнить для себя основные моменты.

-Ясно. Пострадавшая дама и этот её ЧОПовец - ещё одни чересчур любознательные граждане. По сути, у них нет никакой конкретики, никаких фактов. И это главное. - спокойно сказал я, снова переводя взгляд на монитор с фотографией Саши.

Я подводил Гарика осторожно к тому, чтобы именно такой посыл он и передал генералу. У нас тут параноиков нет, задачи есть и поважнее, чем любопытствующая миллионерша. Но всё же я бы предпочёл, чтобы генерал снял всю эту историю со своего личного контроля.

-А что это за фото?

-Это стоп-кадр из её интервью. - Гарик бросил взгляд на календарь на стене с эмблемой ГРУ. -Да, интервью телеканалу «Бизнес 24» было вчера.

«Нужно будет посмотреть», - сказал себе мысленно, а вслух спросил:

-Там было что-то интересное?

-Парни доложили, что никаких упоминаний об инциденте не было. В основном Александра говорила о своих планах по выходу на открытый рынок.

-В смысле? – спросил я. Профессиональная чуйка вдруг шевельнулась внутри.

-В этом году Македонская выводит на фондовый рынок свой холдинг «Фармакора», в котором на данный момент владеет 100%. Будет делать первичное публичное размещение акций или «IPO», как финансисты это называют. Другими словами, продаст часть своей доли внешним акционерам.

-И зачем ей это нужно?

Гарик пожал плечами.

-Как обычно. Зачем миллионерам ещё больше денег? Точно не новую хату купить. – Гарик с иронией хмыкнул, -Она говорит, что это нужно для новых проектов. Хочет расти, расширяться. Да вот сам послушай…

Гарик подался вперёд, и мне пришлось откатиться на кресле, чтобы дать ему доступ к компу. Оказалось, что это не фото, а её интервью, просто поставленное на паузу. А я, увидев её лицо, даже внимание не обратил.

Гарик нажал на плей и из динамиков раздался мелодичный голос Александры.

– Если бы всё в «Фармакора» держалось только на мне, я бы уже лежала с нервным срывом… –

Александра легко рассмеялась и с непередаваемой, мягкой грацией откинула волосы за спину. Я в очередной раз обратил внимнаие насколько естественно и женственно эта женщина двигается - меня это завораживало, да чёрт возьми, напрочь мысли из головы вышибало.

– Любая успешная компания когда-то…

Брючный костюм подчеркивал стройность её фигуры, а белая блузка с большеватым, на мой взгляд, вырезом открывала вид на аппетитную грудь. В то же время я понимал, что если бы это была другая женщина я бы так не подумал. Всё было в рамках приличий.

Я словно получил удар под дых. Голос был те же, что звучал в темноте, когда мы шептали друг другу глупости перед тем как уснуть. Он ласкал мой слух, и в то же время сейчас резал по живому, будто ножом. Воспоминания от её обмана всё ещё были свежи. И пусть мы сегодня поговорили и я для себя определился, но забыть об том, что я испытал, держа её паспорт в руках - будет не так просто. Не тот я человек, кто может просто «перелистнуть страницу».

Александра продолжала отвечать на вопросы журналиста, а я слушал её ответы только отчасти, в то же время я впитывал её образ, голос, жесты…

Пару минут мы смотрели интервью, пока я не остановил запись.

Откинулся на спинку кресла, закинул ногу на ногу и задумался.

Минуту мы молчали, Гарик не выдержал первым:

-Всё это неспроста. Это нападение. Сейчас так никто не делает.

В точности мои мысли.

-Думаешь, не просто так на неё напали. - я мотнул головой в сторону застывшего на экране изображения. – Думаешь, это связано с IPO?

-Думаю, да, вероятность этого высока. Много лет никто не наезжал и тут вдруг нате вам… Но сделано всё как-то по-идиотски. Что они этим хотели добиться?

-Я вот что думаю, если бы хотели убить - убили бы. У одного из них был ИЖ. А они медлили, тянули, пугали. Машину хотели отжать? Но если так - то всё можно было сделать быстрее. Например, пожертвовать одним из окон – разбить, достать из машины женщину, сесть за руль и уехать.

Говорил, представляя себе как всё могло происходить и поймал себя на том, что сжал кулаки так, что побелели костяшки. Знакомая ярость поднималась изнутри – плотная, густая, горячая. С ней мы были старые знакомцы. Она напоминала мне сталь, которую перед тем как ковать нужно разогревать - осторожно, с расчётом, иначе перегреешь и она лопнет. Так же могло лопнуть и моё самообладание. О том, почему я настолько остро реагирую, я старался сейчас не думать.

-Мы с Костиком, конечно, быстро подъехали. Опера проверили в её видеорегистраторе - гопники тормознули её за семь минут до того, как я вмешался.

-Да-ааа, за семь минут, пятеро мужиков… -Гарик, сидящий рядом со мной, задумчиво потёр подбородок.

-Расслабились, думая, что они далеко от населенных пунктов. Пугали. Вопрос: в чём их цель? Чего они этим хотели добиться? И главное: кто заказчик?

«Да вот эту мразь я бы хотел увидеть в лицо. И встреча у нас была бы одна, но ему она бы точно запомнилась».

-Возможно, опера допросили нападавших, и те что-то рассказали. – предположил Гарик.

И вот тогда я мысленно усмехнулся. Именно к этому я и подводил - аккуратно, ненавязчиво. Теперь Гарик точно не удержится. Полезет сам смотреть, что там полиция и следователь нарыли по этому делу. Любопытство его в покое не оставит, пока он не выяснит всё в деталях. И, конечно, расскажет мне. Он уже просёк, что в этом деле у меня есть некий «интерес».

Я был доволен, что всё вышло само собой - без моей прямой просьбы. Гарик бы, конечно, не отказал, но о прямом запросе с моей стороны Гарику пришлось бы доложить наверх. Как-никак это на контроле у руководства.

Чего мне не хотелось – это привлекать ещё больше внимания.

Другое дело, если Гарик сам проявит инициативу.

Как-то мы были на шашлыках, и он мне за кружкой пива рассказывал, что в детстве мечтал работать в милиции. Вот пусть теперь и реализует свой интерес к раскрытию преступлений - мне это только на руку.

Только сегодня по пути в управление я думал о том, что Александре может угрожать опасность. И эти мысли никак не отпускали.

Да, полной уверенности у меня не было. Да, она не юная барышня, заблудившаяся на вещевом рынке в девяностые. У неё есть средства, возможности и наверняка связи. Кроме того охранная контора за спиной и судя по тому, что мне показал Гарик, с довольно солидным послужным списком.

Но всё равно... Я хотел быть в курсе всех деталей. Просто, чтобы в случае чего вмешаться. Пока ещё не поздно.

***

Александра

Я села в машину, захлопнула дверь – и будто вынырнула из какой-то другой реальности. Просто сидела, не в силах поверить в то, что только что произошло.

Боже мой, это и правда было?

Сложно было поверить, что он всё же дождался меня. Стоял у степеней лестницы, как всегда, с суровым выражением на лице. И смотрел тем самым взглядом, от которого у меня сбивается дыхание.

И пригласил меня на свидание!

Я всё ещё сидела, не в силах пошевелиться. Только сердце билось как ненормальное. И даже память о нашей ссоре не могла заглушить щемящую радость от того, что он все же сделал шаг навстречу.

Я вытянула правую руку - пальцы мелко подрагивали.

-Боже и это я, взрослая женщина, успешный предприниматель, мать двоих детей! - пробормотала я, прикрывая глаза и даря себе крошечную передышку, такую необходимую, чтобы просто… перевести дух.

Веду себя как девчонка, которой только что признался в симпатии самый красивый парень школы. Щёки горят, внутри всё скачет, мысли разбегаются. И всё это из-за него!

Павел.

Мужчина, от одного взгляда на которого у меня перехватывает дыхание. Мужчина, который ушёл после нашей ночи - жаркой, близкой, настоящей - и не сказал ни слова. И которого, чёрт побери, я всё это время продолжала ждать.

Сегодня я ужасно обиделась на него. За его холодную отчуждённость, с которой он разговаривал со мной в коридоре. За то, как говорил со мной - сухо, отстранённо, будто между нами ничего не было. И после того точно не ожидала, что Павел останется. Что не уедет, не закроет за собой дверь, оставив всё, как есть - в подвешенном состоянии, с этой повисшей между нами недосказанностью.

Я машинально пригладила волосы, словно этим движением могла пригладить и мысли, и эмоции. Куда там! На руках ещё горел его поцелуй, будто он только что коснулся их губами.

Пульс бился с такой силой, словно я только что пробежала марафон. Угу, на каблуках.

-Ну что, Саша… кажется, ты попала, - выдохнула я, откинула солнцезащитный козырек и посмотрела в зеркало.

И увидела там сияющие от счастья глаза. Улыбнулась своему отражению и подмигнула.

Как бы там ни сложилось дальше между мной и Пашей… Главное, что хотя бы к сорока шести годам я узнала, что это такое. Как это - ждать прикосновения того самого мужчины, от которого всё трепещет внутри, замирать от

его

взгляда, чувствовать, как сердце вырывается из груди.

И, пожалуй, впервые за долгие годы, глядя в зеркало, я увидела не только деловую, собранную женщину, умеющую принимать решения на ходу и не терять самообладания.

Я увидела просто женщину.

Женщину, которая снова может чувствовать. Снова может мечтать не о великой цели сделать людей более здоровыми, а о простом женском счастье.

Вдруг телефон коротко завибрировал, экран вспыхнул мягким светом.

Я вздрогнула - слишком глубоко утонула в собственных мыслях. Взяла телефон в руки и скользнула взглядом по уведомлению.

Пальцы дрогнули, когда открывала сообщение - будто в этом простом движении заключалось слишком многое. Надежда. Страх. И… ожидание.

-Да что ж ты, Саша, ну не пятнадцать же тебе, в самом деле! - буркнула я с ехидцей, обратившись к своему отражению в зеркале. Но так - несерьёзно, скорее с изрядной долей самоиронии.

Павел:

«Сашенька, завтра в 19:00. Итальянский ресторан на Кедрова. Заеду за тобой.»

Я перечитала. Потом ещё раз. И, кажется, даже третий - просто чтобы прочувствовать это до конца. И вдруг поняла, что счастлива, что улыбаюсь – легко, искренне.

Эта его короткая фраза -

«заеду за тобой»

- звучала не просто как обещание. А как нечто гораздо более важное. Как шаг навстречу. Как шанс… для нас.

Я прижала телефон к груди и тихо выдохнула:

-Ну всё, Саша, держись - теперь будет интересно!

Ответ Паше написала, не испытывая никаких сомнений:

-К 19:00 буду готова :-)

А после ещё немного посидела в машине, давая себе возможность прийти в себя. Улыбка всё никак не сходила с лица, а внутри будто летали бабочки. Включила зажигание, и бросила взгляд на часы - почти половина второго. Возвращаться в офис - плохая идея. Голова забита личными переживаниями, ни о какой концентрации на работе речи не шло. Да и не хотелось мне, чтобы кто-то видел меня в этом состоянии - взволнованную, растрёпанную, почти влюблённую.

Поэтому написала Зое:

«Сегодня до вечера занята. Если что-то срочное – звони».

Пару минут я всё же колебалась, внутреннее метаясь между долгом и потребностью просто побыть одной, в тишине и покое и прийти в себя.

В итоге открыла календарь на телефоне, просто проверила свое расписание - никаких срочных дел, встреч, совещаний не предвиделось. И всё-таки решилась дать себе передышку.

Оставалось решить - бассейн или массаж?

Я задумалась, но ненадолго. Быстро вспомнила, что с массажем сегодня точно не сложится - единственный мастер, которому я доверяю свою «драгоценную особу», сейчас в отпуске. С учётом детской травмы - со мной всё не так просто.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Остается бассейн. Вода умеет творить чудеса - обволакивает, уносит тревоги, замедляет бешеный ритм мыслей. Именно то, что мне сейчас необходимо.

Через час я уже плавала в бассейне элитного клуба на Шабловке.

Днём в пятницу здесь было почти пусто. Тихо, спокойно, прохладно. Только плеск воды да ритмичные вдохи. Я двигалась по дорожке неторопливо, плавно, с каждым взмахом рук освобождая тело и голову от накопившегося напряжения. И вдруг… почувствовала. Не увидела - именно

почувствовала

. Как будто воздух сгустился. Холодок пробежал по спине, заставив вздрогнуть. Будто кто-то наблюдает.

Я резко подплыла к бортику и повернулась.

На втором этаже, за стеклом, кто-то стоял. Неподвижно. И смотрел вниз. Куртка с накинутым на голову капюшоном, мешковатая одежда. Мужчина? Женщина? Невозможно было разглядеть из-за чуть затемнённого стекла.

Я провела прохладной ладонью по лицу, моргнула - силуэт исчез. Может мне показалось? Но в животе что-то неприятно сжалось, как от нехорошего предчувствия.

«Не нагнетай, Саша. Успокойся!» - одёрнула себя.

Похоже нападение на дороге не прошло бесследно. Я стала хуже спать, нервно реагирую на резкие звуки, ловлю себя на том, что часто оглядываюсь. Как будто тело помнит страх лучше, чем разум.

Мне стыдно в этом признаваться - я всегда считала себя сильной, собранной, не теряющей самообладания, даже в самых острых ситуациях. Но нападение оставило след - не явный, не физический, но ощутимый. И теперь у меня не получается вернуться в прежнее состояние. На людях я стараюсь вести себя как обычно - улыбка, спокойный тон, привычные движения - но это только маска. А внутри с того дня поселилось глухое, вязкое ощущение тревоги.

Однако жить в постоянной готовности отражать угрозу - тяжело. Мне бы очень хотелось сбросить это напряжение, как тяжёлое пальто. Просто расправить плечи, выдохнуть, забыть. Но не выходит.

И я всё чаще думаю: может, пора поговорить об этом с кем-то…

Может, с Пашей?

Но наши отношения только начались и мне бы не хотелось наваливать на него мои проблемы - Павел и так сделал намного больше, чем большинство других мужчин сделали бы на его месте. Кроме того мне не хотелось, чтобы он посчитал меня излишне пугливой и тем более истеричной особой со склонность к паранойе. А именно так я себя и стала ощущать последнюю неделю. Потому что это иррациональное, но слишком уж реальное чувство, что кто-то следит за мной, за последние дни появлялось у меня неоднократно.

Я заставила себя проплыть дорожку ещё раз, чтобы убедить себя, что всё в порядке. Но плавать резко расхотелось. Покой испарился, как будто его и не было. Тревога вцепилась в меня когтями. Я нырнула, и подплыла к бортику, делая вид, что поправляю шапочку для плавания. На самом деле я просто пыталась осмотреться.

На втором этаже перед панорамным стеклом стояли тренажёры. Сейчас был разгар рабочего дня, и только два из них были заняты - оба мужчины бежали на дорожках, увлечённые собой и своими плейлистами. Прицельного взгляда больше не ощущалось. Всё казалось спокойным. В бассейне плескались двое, на нескольких лежаках расположились завсегдатаи спортклуба – стройные девушки на одно лицо - с одинаковыми скулами, губами, бровями и, конечно же, накладными ресницами. Насчитала целых три копии Джоли, или кого они там все копируют. Местами мне становилось их даже жаль. Представляю, как устаёт голова, постоянно сканируя пространство на наличие перспективных «самцов».

«Всё-таки вредная я дамочка», - подумала с иронией, поднимаясь по ступенькам из бассейна. Намеренно переключилась на другую тему, заглушая беспокойство. Настроение, несмотря на новый приступ необоснованной паники немного поднялось. Юмор - универсальное средство от любой проблемы.

Спрашивать персонал спортклуба о том, кто там стоял в капюшоне и смотрел на меня я не стану. Мелькнула такая мысль, но я от нее тут же отмахнулась. Пусть это было странно – все же на улице лето и сейчас день, а наблюдатель явно был одет не по погоде - но какие есть факты, что он смотрел именно на меня? Тем более что мне что-то угрожало?

Никаких.

Ни угроз, ни доказательств, ни реальных оснований тревожиться - кроме собственного, сбившегося с ритма сердца.

Возможно, это просто последствия недавнего нападения на меня на дороге. Реакция на стресс, отсроченный отклик. Так, я думаю, бывает не только у меня. Сначала держишься, а потом, когда опасность вроде бы миновала, когда тебя уже не держит в тонусе страх за жизнь - приходит осознание и настигает отложенный страх.

Я подошла к душевым кабинкам, выбрала крайнюю и подставила плечи под тёплые, почти горячие струи, и стояла так, пока вода текла по коже и уносила тревожные мысли.

И спустя пару минут мысленно скомандовала самой себе:

«Всё. Хватит!»

Выключила воду и, вытираясь, напомнила себе о самом главном:

завтра у меня свидание с Пашей.

И к нему я должна быть готова на все 200%!

Глава 7

Александра

-Сашуля, привет! Как твои дела, дорогая? – пропела в трубку Алина.

По голосу ни за что не подумаешь, что на том конце провода - светская дама и мать троих вполне взрослых детей. В нём звучала такая лёгкость и девичий задор, что представлялась ровесница моей Юли, которая звонит, чтобы посплетничать и обсудить новую помаду.

-Как-как, бегаю! Ничего не успеваю! – на эмоциях воскликнула я, сжимая телефон плечом, и в тот же самый момент судорожно сдвигала-раздвигала вешалки с вещами, в поисках того самого идеального образа.

Кажется, для меня это начинает становится нормой - перед встречей с Павлом я превращаюсь в сомневающуюся в себе Золушку. Только, к сожалению, без феи-крестной!

И ведь ещё вчера вечером выбрала в чём пойду! Подобрала не один, а целых два варианта, подходящих для свидания. А сегодня встала с утра, видимо, не с тобой ноги, потому что в какой-то момент меня что-то кольнуло – не походит, нужно что-то другое подобрать.

-Сегодня же суббота! Ты что - в выходной день на работе? – в голосе подруги прозвучала лёгкая угроза с подтекстом «ещё чуть-чуть, и я приеду лично забрать тебя из офиса». Кстати, прецедент уже был и я прекрасно знала, что Алина вполне на такое способна.

-Нет, нет, офис сегодня точно без меня. - я вытащила очередную вешалку, поднесла платье к себе, оценила в зеркале, сморщилась и вернула на место. -У меня... дела. Очень личные.

-Ммм... что я там слышу? С таким звуком как у тебя на заднем плане обычно вешалки в шкафу передвигают… - протянула Алина с интонацией опытного разведчика. -Дела, говоришь? В субботу? Саш, ты же знаешь, я всё понимаю, но когда женщина в выходной вечер перетряхивает шкаф в поисках одежды, то это явно не для налоговой инспекции.

Я хихикнула, осознав, что меня почти раскусили.

-Не для налоговой, - призналась. -Но, может, и для инспекции. Только мужской. Очень даже конкретной.

-СТОП!!! - Голос Алины перешёл в режим боевой тревоги. -Ты что,

на свидание идёшь?!

Я скромно помолчала. Но это молчание выдало меня с головой.

-Са-ааа-аша! Ты встречаешься с кем-то?!

Кто он? Я его знаю?

Нет не говори! Так будет не интересно, расскажешь при личной встрече!

Я хмыкнула и отвесила в сторону легкое платье от Dolce & Gabbana. Белое с цветочным принтом и длиной до середины колена. Пожалуй, оно будет в самый раз!

Паша, как и обещал, позвонил вчера вечером. Он только-только возвращался с работы, уставший, но не забыл о своем обещании. Сказал, чтобы не мудрила с нарядом - ресторан небольшой, почти семейный. Поговорили всего пару минут - было уже поздно и я даже успела улечься в постель. Но даже этот короткий разговор, его голос в трубке… Это было как тёплое прикосновение перед сном.

В эту ночь спала я спокойно, что в последнее время для меня редкость.

Подруга тем временем продолжила азартно сокрушаться:

-Саша, почему я узнаю об этом вот так, случайно, м?! Где пять уровней подробностей, фото, имена и звёзды по шкале от одного до «мне нужен кислород оттого как же он хорош»?!

Я не удержалась и рассмеялась.

-Алин, просто я сама до сих пор не верю, что всё это происходит. Всё настолько... неожиданно.

-Это

не ответ

, дорогая! - В голосе Алины звучала угроза близкого допроса с лампой в лицо. -Хочу тебе напомнить, что завтра утром у нас как раз наш подружанский завтрак. И если ты не выложишь нам всё до последней подробности - мы с девчонками не дадим тебе поесть! Так что без откровений тебе ни круассана, ни капучино не достанется!

-Сурово. – хмыкнула я,

-Саша, мы три взрослые женщины… - вкрадчиво начала Алина, и закончила с коварной интонацией, от которой мурашки побежали бы у любого обвиняемого: -Мы умеем ждать!

На что я от всей души рассмеялась.

-Кстати, я тебе что звоню - хочу напомнить, что на следующей неделе у Лёши Ледова день рождения.

Ледов был нашим общим знакомым. Владелец металлургического предприятия и по совместительству один из самых завидных женихов московского списка Forbes. Точнее, был. Теперь он официально расписался со своей давней подругой. И я за них была очень рада. Редкий случай для нашего круга, когда люди после пятидесяти не просто встретились, а полюбили друг друга, имея за плечами непростой опыт, предыдущие браки и взрослых детей.

Тем временем Алина продолжила:

-В субботу Ледов зовёт всех своих друзей и знакомых к себе в загородный дом. Как сейчас говорят, отмечание будет в формате опенэйр.

-Это что такое? Что-то на открытом воздухе?

-Да, шведский стол, напитки. В парке перед домом будут расставлены столы для гостей.

-И куда после мероприятия Алексей потом весь этот народ денет? К вам же ехать больше четырехсот километров!

-Точно не знаю. Мы то рядом живем, поэтому не интересовалась. Кто-то останется на ночь, кто-то уедет. Некоторые наши общие знакомые тоже по этому поводу недовольство высказывали. Мол, ехать далеко, почему нельзя было в Москве собраться. А мне кажется, что идея свежая. Знаю, что так заграницей бывает устраивают. Но у нас в основном предпочитают более формальный подход.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

-Это наверное жена Ледова постаралась. Людмила любит выделиться.

Алина задорно рассмеялась.

-Думаю, что ты права. Мой Витя говорит, что всё равно будет скучно, пафос и разговоры ни о чём. Мол, предсказуемо до зевоты. И идти не особо хочет. Тем более ты знаешь, что от Ледова он не в восторге. Но у меня платье висит уже два месяца, надо выгуливать. Скоро уже лето закончится. А я что зря его покупала?

Я невольно улыбнулась, Алину я знаю уже лет двадцать. Тогда ни у меня, ни у её мужа ещё не было ни состояния, ни какого-то весомого статуса. Это уже потом Витя хорошо вложился в бизнес своего товарища и они стали быстро расти, а потом пошел в депутаты.

При этом и Витя, и Алина оставались собой. А вот их дети, к сожалению, были уже из другого теста.

«Как и мои», - добавила мысленно и тяжело вздохнула. Эта тема вечно была камнем преткновения между мной и детьми. Особенно с сыном. Юля хотя бы старается слышать, а он… отчего-то считает себя выше других. Хотя парень достойный - умный, трудолюбивый, целеустремлённый. Но этот налёт снобизма… откуда он взялся? Я его так точно не воспитывала.

Алина не дала мне залипнуть в свои не самые радужные мысли о сыне. Она вдруг воскликнула - звонко, с воодушевлением. Похоже её осенила очередная гениальная идея:

-Саш, а приезжай со своим кавалером! У Ледова в приглашении «плюс один». Давай!

И вот этого я точно не ожидала… Растерялась. На секунду зависла с трубкой в руке, не зная, что ответить.

И я вдруг поняла, что давно никто меня не звал на такие мероприятия

с мужчиной

. Не как деловую партнера и хозяйку холдинга, а просто как женщину, у которой есть кто-то рядом. Потому что весь круг знакомых знал, что мы с Антоном в стадии развода.

Готова ли я вот так сразу выносить наши с Павлом отношения, которые едва начались, на люди? И как воспримет Павел, если я ему предложу поехать со мной? А если он откажется? А если подумает, что я слишком тороплю события?

Мужчины часто воспринимают инициативу со стороны женщины как напор, а этого они не любят. Может быть Павел как раз из этой категории? Я о нём пока знаю недостаточно, чтобы предугадать его реакцию.

Но и отвечать Алине категоричное «нет» – не хотелось.

…Я сразу представила, как Павел, высокий, мужественный, держит меня за руку, и мы идём рядом, а потом здороваемся и общаемся с остальными гостями…

Да, было бы здорово, если бы Павел согласился пойти со мной на день рождения к Ледову. Слишком долго я появляюсь на подобных вечерах одна - и где-то глубоко внутри мне хочется, чтобы окружающие увидели: в моей жизни есть нечто большее, чем работа. Там будет много знакомых и формат очень удобный, расслабленный. Я мысленно усмехнулась. Так сказать, версия «лайт» для новичков. Самое то для первого выхода, чтобы сразу же не шокировать своего мужчину погружением в светскую жизнь.

Мысли, мечты и сомнения переплелись, как нитки в старом клубке. А подруга, весёлая и жизнерадостная, щебетала в трубку, добавляя лёгкости туда, где всё было чересчур запутано:

- Потанцуем, поболтаем, ну и заодно узнаем, кто в этом сезоне с кем и против кого «близко дружит». – хмыкнула Алина. -А то Катя отказалась ехать. У неё там очередное финансовое закрытие и она собирается работать на следующих выходных. А Юля с Ледовым незнакома. А с остальными дамами, кто там будем поговорить особо не о чем. Разве, что о детях, которых никто лично не воспитывает, о мужьях, которых редко видит, и о духовных практиках, в перерывах между шампанским и шопингом. Ну а что - женщины нынче просветлённые, «в ресурсе», - фыркнула Алина, явно развлекаясь.

Я расхохоталась, Алина была неподражаема.

Что бы она там ни говорила, какие бы саркастичные реплики ни отпускала, я-то знаю: в отличие от меня подруга обожает весь этот светский водоворот. Только не в духе «глянцевой жены» - вечно скучающей, но красиво одетой. Нет, Алина была мотором. Она устраивала выставки, организовывала благотворительные вечера, притаскивала журналистов, знакомила нужных людей между собой. Просто её активная натура требует движения, общения с разными людьми, новых впечатлений.

-А после мероприятия вы с кавалером останетесь у нас в гостях на ночевку и назад поедете в воскресенье. Как тебе идея? – спросила подруга.

-Не знаю по поводу кавалера, Алин. Подумаю. Может, спрошу его сможет ли он составить мне компанию. Ехать в ваши края одной как-то не хочется…

Я передернула плечами, вспоминая нападение бандитов. Ведь оно случилось на обратной дороге от загородного дома подруги. А Ледов - их сосед и живет в тех же краях. Пожалуй, одной туда мне точно ехать не стоит.

А про себя порадовалась, что подруга сейчас не рядом и не видит моё выражение лица - заметила бы моё состояние мгновенно. И тогда откровенного разговора было бы не избежать.

-Просто мой, хм,

кавалер

- человек занятой с ненормированным графиком. – заметила я, заранее подготавливая почву для вежливого отказа. А то же Алина – такая, ей палец в рот не клади, дай только намек, засомневайся и она уже решит, что я точно приеду. И, непременно с кавалером.

После того, что рассказал мне Фёдор Васин о Павле, я почти уверена, что график у «моего кавалера» может быть даже более напряженный, чем у меня.

И всё же немного странно чувствовала себя, называя Павла своим «кавалером», даже немного мысленно спотыкаюсь на этом слове, когда отвечаю Алине. То ли я сама ещё не верю, что это действительно происходит и мы с Павлом встречаемся, то ли просто забыла, каково это - когда в твоей жизни появляется кто-то, кого хочется представить друзьям и знакомыми.

-Так-так, всё интереснее и интереснее с кем ты там встречаешься…- в голосе Алины я расслышала хитринку. Ну прямо Лиса-Патрикеевна.

Я улыбнулась, но решила проигнорировать этот хитрый «заход» подруги.

-Насчёт нашего завтрака - посмотрим, как закончится свидание. - я улыбнулась. -Может, я буду умирать от переизбытка счастья.

-Угу, или от недостатка сил. - хмыкнула Алина. -Саша, наши совместные завтраки – это святое! И даже если там у тебя не мужчина, а бог секса - ты не можешь пропустить завтрак с подругами! До встречи, родная! И готовься. Будет допрос с пристрастием. С предварительным разбором хронологии событий и составлением портрета подозреваемого. И без права на адвоката.

Мы попрощались, а я всё ещё стояла, держа телефон в руке и улыбаясь. Как же хорошо, что в моей жизни есть Алина и девчонки. Настоящие. Яркие, шумные, смешные, но такие надёжные. Они пошутят, съязвят, но, если что поддержат. Мы много прошли вместе. Они были со мной и во время этого бесконечного развода, и когда на меня пытались наехать, и просто по жизни. Они – всегда рядом, как и я для них.

А пока - впереди вечер. И Павел.

А значит, надо уже выбрать тот самый образ. Идеальный. Платье. И духи. И туфли. И сумочку. И…

Господи, что со мной такое? Я будто в первый раз на свидание иду!

***

Александра

-Сашенька, подъеду через пять минут. Ты спустишься или мне подняться?

-Спущусь, - с напускной бодростью ответила я, и только звонок закончился, в животе затрепетали крыльями неугомонные бабочки.

Я замерла у своего туалетного столика с тушью в руке, в одном белом кружевном белье и чулках.

-Пять минут! - выдохнула я почти в панике, и окинув взглядом в зеркале своё лицо и… всё остальное, подмигнула.

В салоне я провела почти полдня. Приехала с самого утра - хотелось подготовиться к свиданию неспешно, с чувством, с толком, с расстановкой. Что только со мной там ни делали: хамам, скраб, обёртывания с водорослями, бразильская эпиляция в самых деликатных местах, маска для лица, шеи и зоны декольте… и, конечно, маникюр, педикюр и укладка.

Я уже почти поддалась уговорам сделать ещё и макияж, но вовремя представила, во что это может вылиться. Да, я стану своей улучшенной версией, возможно - на порядок эффектнее. Но вместе с тем потеряю естественность. В конце концов, я же не на премьеру в Большой театр собираюсь. Да и Паша, если вспомнить, просил - «не переусердствовать».

Поэтому макияж я сделала сама - дома, в тишине и с привычной неторопливостью. Провела аккуратную стрелку, растушевала немного уголки. Затем тушь, тон, немного румян с лёгким сиянием и полупрозрачная помада - без излишеств, но со вкусом. Обойдёмся без контуринга, накладных ресниц и всей этой Instagram-прелести.

К платью с яркими цветами на белом фоне я подобрала босоножки на небольшом каблучке – сантиметров шесть, не больше. И те самые золотые украшения, что однажды купила на Золотом мосту во Флоренции. Там мастера-ювелиры передают свое мастерство из поколения в поколение. Помню, заметив в витрине браслет, я тогда просто не смогла пройти мимо. А когда продавец, умело чувствуя момент, показал мне весь комплект - отказаться не смогла. Сейчас мою шею украшала тонкая витая цепочка с изящным кулоном, а в комплекте - браслет и серьги.

Пока застегивала молнию на платье-футляр, вдевала серьги в уши, косилась на часы. Я не люблю опаздывать. И что-то мне подсказывает: Павел, с его работой - о которой я, разумеется,

ничего не знаю

, - тоже.

Из дома я выходила в полной боевой готовности, но с лёгким трепетом внутри. И только на пороге вспомнила, что забыла про духи. Пришлось по-быстрому возвращаться в спальню – стук каблуков по паркету, быстрый всплеск аромата на запястьях, за ушами… и только после этого - окончательно в путь.

Буквально на крыльях тех самых бабочек, что весь день тихо шуршали крыльями где-то под сердцем, я выпорхнула из подъезда.

И наши взгляды сразу же встретились.

Павел стоял у машины, и в первое мгновение сердце пропустило удар. Я улыбнулась искренне и ноткой кокетства. В ответ он ухмыльнулся - по-мужски, многозначительно, и его глаза блеснули словно лёд под лучами солнца.

Его атлетически сложенная фигура притягивала взгляд. Белоснежное поло подчёркивало широкий разворот плеч и плотно обхватывало накаченные бицепсы, светло-бежевые брюки сидели идеально, а на ногах - лоферы из коричневой кожи. Павел был одет стильно, но в то же время строго. Стальной браслет часов плотно обхватывал широкое запястье, а в руке он держал огромный букет моих любимых цветов.

«Пионы! Откуда он узнал? Или это просто совпадение?» - мелькнуло в голове, и я решила, что непременно спрошу его об этом.

Я шла ему навстречу уверенно, сдерживая волнение, но внутри всё трепетало.

-Ты потрясающе выглядишь, Сашенька. – сказал он, голос его прозвучал низко, с хрипотцой, чуть прокуренно, но чертовски сексуально. И в этот момент его взгляд обжёг меня, как огонь. Тело отреагировало мгновенно - внизу живота вспыхнуло томление - остро, горячо, сладко до дрожи.

Я подошла ближе, Павел, улыбаясь, вручил мне букет, и наши пальцы соприкоснулись. Неуловимое электричество пробежало от ладони по всему телу - как будто кто-то щёлкнул выключателем внутри. Я чуть сжала цветы, скрывая лёгкую дрожь.

-Спасибо… - выдохнула, глядя на него снизу-вверх.

-За что? - в глазах Павла сверкнуло неприкрытое любопытство.

-За… всё, - улыбнулась я. И мысленно возмутилась на саму себя за эту почти девичью неуверенность. И где, интересно, моя знаменитая хладнокровность?

Павел открыл передо мной дверь такси, и галантно помог мне расположиться в салоне. Его тёплая, тяжелая ладонь скользнула по моей спине - словно невзначай, но в этом жесте чувствовалась уверенность и мужское обладание, от которого мурашки побежали по коже.

Я устроилась в салоне, вежливо поздоровалась с водителем, и с удовольствием вдохнула насыщенный аромат пионов, пока Павел обходил машину.

Он сел рядом на заднее сиденье, повернулся ко мне и улыбнулся - взгляд тёплый, немного изучающий, будто хотел запомнить каждую черту моего лица.

-Поехали, - коротко бросил водителю, не отводя от меня взгляда. Тот кивнул и машина мягко двинулась. А я лукаво взглянула на Павла и спросила, показывая глазами на букет:

-Как ты узнал?

Павел ухмыльнулся.

-Тут нет ничего особенного. Просто в твоей гостиной на трех фотографиях ты с пионами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

-Правда?

Я припомнила многочисленные фотографии в красивых рамках, которые я привозила из разных уголков мира. На снимках - дети, подруги, мои фото в отпуске, где я смеюсь и счастлива. А всё, что касалось работы – оставалось за пределами дома, в офисе на стене в моем кабинете.

-Конечно. – уверенно ответил Павел, а его ледяные глаза улыбались и согревали меня теплом. -А ещё я понял, что ты очень любишь путешествовать, гордишься своим сыном и дочерью, и поддерживаешь близкие отношения с подругами.

Я вдруг почувствовала, как внутри разворачивается тёплая волна. И я поймала себя на том, что мне хочется слушать его дальше. Как он говорит обо мне. Не пафосно, не наигранно, а будто собирает мой образ по кусочкам, которые другие обычно не замечают.

Казалось бы мелочь – фотографии, пионы, короткий разговор на кухне… - но как много смысла было в том, как легко Павел сделал обо мне правильные выводы, приметив, казалось бы, незначительные детали.

Радио тихо играло на фоне, водитель вёл машину. Павел продолжил говорить негромко – так, чтобы слышала только я.

-Ты любишь порядок во всем. – заметил он, не отводя от меня пристального взгляда, наблюдая за моей реакцией на его слова.

Я вопросительно подняла брови:

-Может быть у меня просто хорошая домработница, - парировала я с нарочитой серьёзностью, изо всех сил сдерживая улыбку.

Павел ответил мне смеющимся взглядом - тёплым, чуть насмешливым, но внимательным.

-Мы не про чистоту говорим, а про то, как ты обустроила свой дом. Твою склонность к порядку видно по тому, как на полках расставлены книги, статуэтки, даже тарелки. А в ванной - кремы, баночки, какие-то загадочные женские штуковины. И всё - аккуратно, по местам. И видно, что всё это непросто так, для вида, а используется. Ты следишь за собой.

Я хмыкнула, искоса бросила на него кокетливый взгляд, и ответила с долей иронии:

-Любая женщина в моём возрасте должна следить за собой, если хочет хорошо выглядеть.

Павел ухмыльнулся, прищурившись:

-Знаешь, когда я впервые увидел тебя… там, посреди леса… Я подумал, что ты моложе меня лет на десять.

Подобное приятно слышать любой женщине. Комплимент, причем искренний.

-Нет, только на четыре… - немного смущенно ответила я, и под его вдруг потемневшим взглядом почувствовала как краснею. Давно я не слышала в свой адрес искренних комплиментов от мужчины, который бы мне так сильно нравился. Я попыталась припомнить, когда я была в похожей ситуации – и не смогла.

-А ещё, - его голос стал ниже, бархатнее, и он чуть наклонился ко мне — настолько близко, что я ощутила тёплое дыхание у самого уха. -Ты смотришь на мир удивительным образом…

Он чуть склонил голову, словно пытаясь заглянуть глубже, всматриваясь в мои глаза. А следующая его фраза выбила у меня почву из-под ног:

-Как человек, который многое пережил и многое понял. Но при этом… продолжает верить в хорошее. Это видно. Даже когда ты молчишь – за тебя говорят глаза… и в них глубоко. Очень глубоко.

Я замерла. Не шелохнулась. Я вслушивалась в каждое его слово, в тембр, в паузы, в дыхание. Внутри всё сжалось и разом растаяло.

Когда он замолчал, я повернулась и посмотрела ему в глаза – открыто, не прячась, разрешая ему видеть меня настоящую. Уголок жёстких губ еле заметно дрогнул – не привык все же Паша улыбаться. Зато в льдистых, гипнотически-красивых глазах отразилась улыбка – тёплая, обволакивающая, с искрой желания, спрятанной в самой глубине.

И в эту секунду воздух между нами стал густым. Почти осязаемым.

Его губы нежно скользнули по моему виску, и в тот же миг по телу пробежала предательская дрожь, выдавая меня с головой.

Павел среагировал мгновенно.

Одна ладонь легла на мою талию, другая - уверенно, но нежно - обхватила затылок, он притянул меня ближе, и в следующую секунду его губы накрыли мои. Уверенно, чувственно, так будто в этом поцелуе он пытался передать всё, что сдерживал до этого - нежность, власть и притяжение. Словно со стороны, я услышала, как из его груди вырвался глухой, почти животный звук - то ли рычание, то ли стон. Он был таким чувственно насыщенным, что по моему податливому телу прокатилась волна желания, вспыхнув внизу живота яркой, слепящей вспышкой наслаждения.

Но Павел вскоре прервал наш сумасшедший поцелуй, шумно выдохнул и словно вынужденно отстранился.

-Сладкая моя девочка, мы сейчас не доедем до ресторана и направимся прямиком ко мне домой… понимаешь? – его горячий шёпот прошелся по моей коже словно горячий ветер, приятно обжигая каждый миллиметр.

«Девочка» - только подумать… ведь никто и никогда не называл мне вот так, по-мужски уверенно, с этой особенной интонацией, от которой всё внутри стягивается в сладкий, пульсирующий комок. И дело не только в словах. В интонации, во взгляде, в той особой мужской силе, от которой хочется быть слабой. Хочется заурчать довольной кошечкой и позволить себя гладить и баловать.

Наши взгляды встретились и в глазах Павла я прочла такое насыщенное, безоглядное мужское желание, что у меня на миг перехватило дыхание.

-Па-ша… -произнесла шепотом, на выдохе.

Внутри всё дрогнуло и я на секунду прикрыла глаза, не от смущения или страха, а чтобы попытаться не растаять тут же вдобавок сохранить этот момент внутри. Такое маленькое женское счастье, прежде мне недоступное – чувствовать себя по-настоящему желанной именно им – мужчиной, от которого замирает сердце. Я привыкла со всеми держать дистанцию. Но с Павлом - не получалось. Он обнулял мои щиты одним взглядом. Одним словом. Одним таким вот поцелуем в висок, а потом чувственной лаской, и от этих ощущений хотелось… раствориться.

Лицо Павла в нескольких сантиметрах от моего - так близко, что мы дышали одним воздухом на двоих. Я чувствовала притягательный, мужской аромат его кожи с древесными нотами парфюма. А его взгляд пронзал насквозь и в самой глубине пронзительных светлых глаз я разглядело обещание - не сдерживаться, если только я дам знак, разрешение, сломаю последний барьер между нами.

Павел из тех мужчин, кто не бросает слов на ветер. Сказал, что увезет к себе – значит увезет и там точно не будет сдерживаться, позволив нашей обоюдной страсти взять верх.

-Сашенька… ты даже не представляешь, как ты на меня действуешь… - признался он, с волнующей, чувственной хрипотцой.

Я с трудом сглотнула.

-Я готова поехать с тобой куда ты скажешь. Но сейчас… - выдохнула, пытаясь удержаться на краю.

Я откинулась на спинку сиденья, будто создавая между нами тонкую, почти иллюзорную границу - хотя прекрасно понимала, что от притяжения, которое возникло между нами с первой минуты встречи, мне не спрятаться.

-Паш, давай отвлечемся… немного, - начала я, но в какой-то момент осеклась, заставив себя замолчать, прежде чем сказать слишком много.

А внутри звучало:

«я так хочу тебя, что мне страшно…»

.

Но я промолчала.

В данную минуту я была совершенно не готова откровенно признаться Павлу в своих желаниях. Слишком свежи воспоминания о том утре, когда он ушёл, ничего не сказав. И та сцена в коридоре, когда я пыталась всё объяснить, а в ответ видела его равнодушный, отстранённый взгляд. Обида и уязвленность, которые я тогда испытала, полностью не забылись. Всё произошло слишком недавно.

Поэтому я выбрала безопасный ответ - тот, что не обнажает мои мысли и желания перед ним до конца:

-…я хочу поговорить с тобой. Узнать тебя поближе… - сказала я тихо, но с искренним теплом.

Тень скользнула по его лицу, но тут же растаяла - Павел чуть улыбнулся и, не отводя внимательного взгляда, медленно провёл кончиками пальцев по моему запястью.

-Хорошо, Сашенька. Поговорим. Хочешь - хоть всю ночь.

-В прошлый раз из нас двоих в основном говорила я… - пошутила я, чуть смутившись. -И совершенно не дала тебе возможности рассказать о себе.

Я улыбнулась мягко, почти по-девичьи, и, потянулась вперед, коротко поцеловала его в губы, словно смягчая свой отказ.

Павел принял поцелуй с видимым удовольствием и, похоже собирался углубить его, невзирая на то, что мы, как бы, в машине не одни. Пришлось мне аккуратно отстраниться, бросить выразительный взгляд в сторону водителя и, почти играючи, погрозить Павлу пальчиком.

Он криво усмехнулся – хотя это скорее была довольная ухмылка и, будто раздумывая вслух, сказал:

-Знаешь, я понял, что поторопился. Всю ночь мы точно не будем разговаривать. Я вряд ли смогу столько сдерживаться… и не поцеловать тебя.

На секунду смутилась, отвела взгляд, чуть сжала губы, чтобы сдержать внезапный смех, который несмотря на волнение и легкое смущение от его слов, всё равно вырывался наружу.

Павел словно почувствовал моё настроение. Или действительно заметил что-то по моему лицу – возможно в этот раз мои эмоции были слишком яркими, и даже моё виртуозное умение держать лицо меня подвело. А может, дело вовсе не во мне, а в Павле - слишком он наблюдательный, тонко подмечает все детали.

Но было и ещё кое-что…

Пусть я и запрещала себе слишком в это погружаться, чтобы не поверить сама в придуманную собой же фантазию, и потом не разочароваться. Но с каждой минутой нашего общения во мне нарастало странное, но удивительно-приятное ощущение, что этот умный, сложный и крайне скрытный мужчина будто настроен на мою волну.

И вдруг, словно в подтверждение моих мыслей, Павел подмигнул.

Павел… подмигнул? Серьёзно?

Кто бы мог подумать, что этот всегда сдержанный, даже суровый мужчина способен на такие мальчишеские жесты? Это было очень мило… и трогательно.

И я рассмеялась – легко, искренне. И в этот миг мне стало по-настоящему хорошо. Я сама себе призналась: да, я чувствую себя счастливой. От ощущения его близости, от звука глубокого, властного голоса, от нашей необъяснимой связи, которая похоже была чем-то большим, чем просто физическое влечение. С моей стороны – так точно... С его? Не знаю.

Но пока я уверена в одном. Между нами точно что-то происходило. Сложное. Глубокое. Настоящее.

В этот момент такси плавно затормозило у ресторана.

Павел вышел первым, затем с улыбкой подал мне руку. Всё происходящее между нами не мешало ему оставаться таким же галантным и внимательным.

-Обещаю: за столом буду сдержан. Насколько смогу. – уголок его губ дернулся вверх в кривой усмешке, но он сразу же вернул сдержанную улыбку обратно.

«Хитрец. Я всё заметила!» - подумала я, делая вид, что

ничего

не заметила.

-Главное, помни ты обещал

говорить

! И если не всю ночь, то минимум во время ужина, - подколола его, вкладывая свою руку в его крепкую, надежную ладонь, и с глубинным женским удовольствием опершись на неё, вышла из машины.

Букет кремовых пионов был в другой руке - такую прелесть я ни за что бы не забыла. Как и небольшую сумочку, удобно устроившуюся на сгибе локтя. А внутри меня всё дрожало, будто натянутая струна - от предвкушения, от волнения, от чего-то, что хотелось назвать

счастьем!

***

Мы вошли в ресторан - камерный, уютный, словно вырезанный из старой итальянской открытки: тёплый свет ламп под абажурами, клетчатые скатерти на столах, полки с вином, запах розмарина и базилика. Никакой показной роскоши, всё просто и со вкусом. За баром улыбался седеющий итальянец в белой рубашке, а официант, поприветствовав нас широкой улыбкой, повел нас в самую глубину ресторана – на веранду, за столик с плетёнными диванчиками.

Павел помог мне расположиться на диван и передал букет официанту, который пообещал поставить его в вазу.

-Здесь очень уютно, - заметила я, немного сглаживая ту напряжённую волну, что всё ещё вибрировала в теле после поцелуя в машине.

-Да, мы тут бываем время от времени с сыновьями. Старший, Валера обожает итальянскую еду, особенно пиццу. Костик его в этом поддерживает, - усмехнулся Павел, откинувшись на спинку кресла.

Я оторвала взгляд от меню и, улыбнувшись чуть лукаво, скользнула по нему взглядом.

-Расскажи о них… О моих детях ты уже многое знаешь, а я о твоих - нет. Костика только видела.

-Валера спортсмен, он много ездит, выступает. Алексей работает в посольстве, Максим служит в армии, а Костика ты знаешь.

«Чувствую из Паши придется тянуть каждое слово».

-Спортсмен? Как здорово! – искренне воскликнула я. – А в каком виде спорта?

-Смешанные единоборства, их еще называют ММА.

И тут к нам подошел официант.

-Нам пожалуйста вино. Саша, какое вино ты предпочитаешь – белое, красное, сухое, полусухое?

-Красное сухое.

-Отлично, наши вкусы совпадают, - блеснул зубами в улыбке Павел. И повернувшись к официанту сказал, - Красное сухое, в прошлый раз у вас было хорошее сицилийское.

Официант с готовностью ответил:

-У нас представлены два вида красного сухого сицилийского вина - Тенута Регалеали Ламури или Шеразаде. Первое с ароматом табака и диких трав, второе с выраженным ягодно-фруктовым вкусом.

Павел бросил на меня быстрый взгляд, я ожидала, что он выберет первый вариант, но он меня удивил.

-Давайте Шеразаде, думаю, моей прелестной спутнице оно понравится больше.

Я слегка приподняла брови и не удержалась от улыбки. И дело не в сорте вина. Просто его слова:

«моей прелесной спутнице»

были неожиданными и приятными. Но больше всего удивило меня то, что сдержанный Павел сказал это вслух официанту. А я уже успела понять, что за его внешней суровостью скрывается мужчина, умеющий быть внимательным и галантным.

-И на закуску принесите нам «антипасти». А мы пока определимся с остальными блюдами.

Официант кивнул и, пожелав приятного вечера, оставил нас одних. Павел повернулся ко мне и уточнил:

-Я же правильно понял, ты ещё не выбрала основное блюдо? – и, получив мой согласный кивок, пояснил, - Поэтому я пока взял нам легкие закуски. Тебе что-то посоветовать?

Я с благодарностью согласилась - здесь всё было таким аппетитным, что выбрать что-то одно сложно и совет тут не помешает.

Мы немного обсудили варианты и остановились на лёгких салатах. Я уже почти решилась на ризотто с белыми грибами, но Павел, с присущей ему уверенностью, мягко предложил попробовать говядину «оссобуко» - в пряном соусе, с овощами на гриле.

-Мясо просто тает во рту, - пообещал он с улыбкой.

В итоге я сдалась – и Паша заказал мне говядину, велев официанту подать нам блюда одновременно, и не ранее чем через сорок минут.

Пару секунд я пыталась уловить странное ощущение, которое испытывала… И вдруг поняла: первый раз в моей жизни мужчина сделал заказ в ресторане за меня. Причём сделал это спокойно, уверенно, предварительно выслушав и учтя моё мнение. Всё было настолько естественно, что я даже не заметила, как легко передала ему это право.

Я была не из тех воинствующих эмансипе, которые бьют себя в грудь, и на любое предложение о помощи повторяют как мантру: «я-сама». Просто так уж сложилась моя жизнь, что я взяла на себя ответственностью. И она постепенно добавлялась, как блины на штанге у спортсмена, пока не стала практически неподъемной. А мне оставалось только стиснуть зубы и нести её дальше - слишком многое зависело от меня.

Вроде бы пустяк – мужчина сделала заказ в ресторане. Но когда ты вынуждена всю жизнь решать всё сама – за себя и за других, кто зависит от тебя и контролировать всё, даже в мелочах, то такой мужской поступок воспринимается так… ярко. Быть рядом с мужчиной, который спокойно берёт на себя ответственность, оказалось чертовски приятно.

Официант принёс бутылку вина и разлил немного на пробу мне и Павлу. Павел не спеша повращал бокал, глядя на просвет, вдохнул аромат, а затем сделал небольшой глоток, покатал вино на языке, будто прислушиваясь к его вкусу. Все это он делал неспеша, без без малейшего желания произвести впечатление как некоторые мои бизнес-партнеры, которые старались при любой возможности доказать мне какие они знатоки во всем – в вине, в бизнесе - неважно.

-Мягкое. А тебе как, Саш? - спросил он, глядя на меня поверх бокала.

Я пригубила. Бархатистый вкус вина раскрылся сразу - лёгкий, тонкий, с едва уловимой фруктовой нотой. Улыбнувшись Павлу, ответила:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

-Очень хорошее вино.

Официант всё ловил на лету - не мешкая, разлил нам по половине бокала и бесшумно удалился, оставив нас наедине. А я, уловив подходящий момент, решила продолжить аккуратно расспрашивать Павла:

-Твои сыновья - у них хорошие отношения друг с другом?

Он усмехнулся, но в этой усмешке было что-то тёплое.

-Такие же, как у всех братьев. Могут поругаться, а через пять минут сидеть и ржать над чем-то своим. У каждого свой характер. Валера - упрямый, резкий, напористый. В жизни, как и в спорте, привык к дисциплине и контролю. Алексей совсем другой — проницательный, вежливый. Дипломат не только по профессии, но и по характеру.

Павел ухмыльнулся, явно вспоминая, что-то про сыновей.

-Макс - в общении закрытый, всегда серьёзный, но когда открывается – заботливый, преданный семье и друзьям. Все трое - лидеры по характеру, поэтому без конфликтов не обходится. Но я знаю, если кому-то из них нужна будет помощь, то братья бросятся за него в самое пекло. Не раздумывая.

В его голосе звучала такая непоколебимая, мрачная уверенность будто они однажды уже проходили через что-то подобное.

-А Костик?

-Костик самый младший. Если между парнями разница в возрасте незначительная, то с Костиком большая - от шести до десяти.

Я кивнула, зная, что в их возрасте такая разница ощущается почти как пропасть. Это уже потом она выровняется.

-Костик ещё совсем пацан, только что закончил училище…

Я удивлённо подняла брови, и Павел, заметив это, пояснил:

-Суворовское училище. То же полное среднее образование, как и в школе. Пока Костя не определился, кем хочет быть. Но характер там, - Павел сжал перед собой внушительный кулак, -крепкий, не уступает старшим братьям.

И, усмехнувшись, добавил с иронией:

-В последнее время и выдает такое, что я начинаю сомневаться – не подменили ли его где-нибудь.

Я сделала небольшой глоток вина и осторожно спросила:

-А они… все от одной мамы?

Павел посмотрел на меня чуть дольше, чем требовалась для такого вроде бы легкого вопроса. Не с упрёком – скорее с лёгкой иронией.

-К чему это притворство, Сашенька, ты же наводила обо мне справки? – вкрадчиво проговорил Павел, наклонившись чуть ближе, словно приглашая меня к откровенности.

От неожиданности я мысленно вздрогнула. Однако внешне осталась такой же спокойной, с виду расслабленной, будто ничего не произошло. Спасибо большому опыту сложных переговоров, научилась держать лицо. Только внутри проскользнуло острое напряжение.

Павел задал вопрос спокойно, без давления, без раздражения… но в этих словах скользнуло нечто неуловимо-опасное. Он будто поддразнивал, но за лёгкостью ощущалась пристальное, сосредоточенное ожидание моего ответа.

И в этот момент я ощутила, будто стою на краю, где любое неверное слово может разрушить хрупкий мост между нами. Если хочу его доверия, то должна сделать выбор – скрывать, что знаю, ступая аккуратно как по минному полю, или - сказать всё прямо, без хождения вокруг да около.

Я понимала, на какой тонкий лёд ступаю. Люди, которые работают в спецслужбах точно не любят когда кто-то собирает о них информацию. А именно это, по сути, я и сделала - попыталась узнать больше, чем он сам был готов сказать.

Поэтому для ответа я выбрала нечто среднее – придумывать отговорки не буду, но слова решила подбирать с осторожностью.

-Ммм… охранное агентство, с которым мы работаем, проверило всех участников того происшествия. – в конце концов признала я после продолжительного молчания, во время которого мы с Павлом изучали друг друга взглядом.

Павел на это ничего не сказал, только пристально, до остроты вглядывался в мои глаза.

Я глубоко вздохнула, прежде чем продолжить говорить:

-Мне прислали отчёт, но там не так много информации. А мне бы хотелось узнать о тебе больше… Гораздо больше, - голос чуть дрогнул, и я поняла, что слова звучат слишком откровенно и я выдаю себя с головой. С такой отменной «догадливостью» как у Павла, он прямо сейчас с легкостью поймет, что не просто интересен мне.

Но вот парадокс – Павел в этот момент был настолько сосредоточен на сути разговора, что, похоже, упустил из виду детали. Мне, наверное, повезло. Всё же пока мы не были настолько близки.

Но обдумать это я не успела, потому что Павел задал вопрос, который я от него никак не ожидала услышать:

-Не испугало тебя то, что твой Фёдор Васин обо мне накопал?

Голос был неестественно ровным, почти будничным, но в этом нарочитом спокойствии скрывалось напряжение и неясный вызов.

Вся эта ситуация подозрительно напоминала шахматную партию, где мой ход сейчас - ключевой. Интересно, сколько женщин раньше пытались играть с ним - и сколько ошиблись в тактике?

Мы оба понимали, что за его простым вопросом скрывается много смысла.

Я сглотнула – горло неожиданно пересохло. Медленно потянулась за кувшином на столе и неспеша налила нам воды, давая себе время обдумать ответ. Хорошо, что в ресторане как и в самой Италии, принято приносить воду сразу.

Павел внимательно наблюдал за выражением моего лица, жестами, движениями. И его взгляд с каждой минутой ожидания становился всё мрачнее. Не знаю, что он там надумал, но по глазам поняла: как минимум истолковал мою задумчивость как сомнения и неуверенность.

-Фёдор - не мой, а свой собственный. Мы знакомы много лет, у него прекрасная семья и любимая жена, - начала я издалека, стараясь говорить легко и приветливо, даже позволила себе улыбку, скрывая за этой улыбкой лёгкую нервозность.

Павел абсолютно не помогал. Ни кивнул, не улыбнулся, не задавал никаких вопросов. Просто сидел, хмурый, смотрел прямо в глаза и молча ждал моего ответа. Возможно ненамеренно, но этим поставил меня в неловкое положение.

И тут я разозлилась!

На Павла - вот честно, на секунду даже захотелось стукнуть его ложкой по лбу. Но больше - на себя! Это что такое? Почему я вдруг оправдываюсь, как школьница, пойманная за школой во время урока? Почему веду себя так по-дурацки? Краснею-бледнею и мямлю как-то невнятно? Почему я оказалась в роли человека, кто вынужден защищаться?

Официант принес тарелку антипасти с кусочками сыра, оливками, разными нарезками, салями, виноградом и орехами. Очень своевременно он появился. Немного отвлек нас от повисшего между нами напряжения.

Пока я молчала, и думала, то заметила как по лицу Павла скользнула тень. Нужно было на что-то решаться. Поэтому отпив воды, я уверенно поставила стакан на стол и с лёгким вызовом сказала:

-Нет - то, что я узнала о тебе меня не напугало. Ты ведь спрашиваешь про свою работу.

Павел жёстко усмехнулся, его глаза блеснули холодным светом, на секунду приоткрывая мне «другое лицо» Павла. Мужчины, в которого я похоже влюбилась. Он был очень непрост - я ещё раз в этом убедилась. В данную минуту напротив меня сидел не тот мужчина, которого я успела узнать - чуткий, страстный любовник, или внимательный слушатель, или защитник, рядом с которым можно дать себе право расслабиться и почувствовать себя слабой женщиной.

Один миг и я его увидела какой он есть.

Наверное, именно таким он и был тогда - на пустынной дороге, в окружении леса и тишины, когда в одиночку встал между мной и пятерыми вооружёнными бандитами. Просто тогда я была слишком напугана, чтобы обращать внимание на такие детали как выражение глаз и лица, и заметить эту внутреннюю давящую силу мужчины, привыкшего всегда брать верх.

Тогда меня волновало одно - остаться в живых.

Сейчас – совсем другое дело. Комфортная, спокойная обстановка ресторана. Остальные гости спокойно ужинают, смеются, что-то обсуждают за своими столиками, не отвлекая нас друг от друга. И у меня была возможность… вглядеться в него, оценить то, что я заметила в нём, и сделать выводы.

Имея немалый опыт переговоров с самыми разными хищниками, от коммерсантов до бандитов, которые на меня наезжали – я с полной ясностью поняла: Павел гораздо опаснее их всех вместе взятых.

-И что ты знаешь про мою работу? – негромко, с нажимом спросил он. И ту же, глядя в упор, добавил жёстко: -Без названий.

-Как раз «названий» я и не знаю. – усмехнулась я, копируя его интонацию, выпустив наружу свою внутреннюю стерву. Раз он давит, то пусть знает, что я не всегда «нежная фиалка».

Однако решила сказать ему главное, то что он ждёт – самую суть: -Знаю только в общих чертах. Но суть мне понятна. И повторю снова: нет, меня это не пугает.

Глаза Павла сверкнули на этот раз хищным, голодным огнём. Похоже ему и мой ответ и эта моя «сторона» понравилась не меньше, чем нежная и ласковая. А я боялась ему её показывать. Думая, что такому властному мужчине не понравится сильная женщина.

«Ох, мужчины! С ними никогда не угадаешь».

-Что касается того, что дети у тебя неродные я тоже знаю. Просто не знала как тебя об этом аккуратно спросить. – ровно сказала я, делая небольшой глоток вина.

Уголок его губ еле заметно дернулся. Понять что-то по каменному лицу этого мужчины не представлялось возможным даже наверное для опытного психолога. Но я интуитивно почувствовала - Павел расслабился, получив мой ответ, в миг превратившись из матерого хищника в пушистого здоровенного котищу. Для полноты образа ему осталось только лениво разлечься и начать мурлыкать, щуря на меня свои колдовские глаза.

– Саша, если ты хочешь меня о чём-то спросить – то спрашивай прямо. – сказал он негромко, с неожиданной мягкостью, от которой я даже растерялась.

«Ну да – ну да, двуликий Янус, так я и забыла каким ты был совсем недавно», - подумала я, и подыгрывая ему, кокетливо улыбнулась.

Но я уже поняла: эта его холодная, опасная сторона никуда не исчезла, просто до поры до времени скрывается внутри. Сейчас Павел излучал спокойствие и уверенность. Это проявлялось даже в движениях, в тоне голоса, в том, как он наливал вино, как смотрел на меня, не отводя взгляда. Этот мужчина точно знал, как держать в узде и других, и самого себя. И это было невероятно… сексуально.

И, Боже, как же это будоражит. Как будто я играю с огнём… но этим огнём хочется обжечься.

Павел съел ломтик вяленного мяса, потом снова откинулся на спинку кресла и продолжил спокойно рассказывать – ни следа того скрытого давления, которое ещё совсем недавно волнами исходило от него словно от резонансного генератора:

-Про детей - да, сыновья приёмные. Их родители погибли, а близких родственников либо нет, либо, по тем или иным причинам, они не могли их взять. Валере было уже почти шестнадцать, когда мы с ним познакомились. Поэтому органы опеки легко всё согласовали. А дальше с остальными тремя было проще.

В этой его сдержанности, в том, как просто и спокойно он говорил о таких непростых вещах, как усыновление, было что-то удивительно цельное. Редкое внутреннее благородство - без громких слов, без попытки вызвать восхищение или чьё-то одобрение. Слишком часто я видела обратное: как благотворительность становилась способом заявить о себе: деньги жертвовались охотно, но ещё охотнее об этом рассказывали. Как будто добрый поступок теряет смысл, если о нём не сказать вслух.

-Когда-нибудь я расскажу тебе эту историю. Она слишком долгая и не настолько веселая, чтобы не испортить тебя настроение. А у нас всё же свидание, - с обворожительной улыбкой сказал Павел.

Официант принес наш заказ, и мы принялись за еду. Салат с рукколой и креветками в лимонно-горчичном соусе оказался просто изумительным - лёгкий, но насыщенный вкусом. Павел выбрал салат с тёплыми баклажанами и, улыбнувшись, признался, что почти всегда берёт его в ресторанах из-за своей любви к баклажанам.

Потом принесли основное блюдо и мои силы быстро подошли к концу. Мясо действительно было очень вкусным, но смогла осилить только половину.

-Мясо, и правда, буквально тает во рту… - с удовольствием подтвердила я, кладя приборы и откидываясь на мягкую спинку дивана.

Павел взглянул на меня с усмешкой, отпил немного вина и иронично заметил:

-И поэтому ты оставила половину.

-Просто я наелась. Больше, увы, не могу, хоть и очень вкусно. И так превысила свою норму. Вот ты несколько покрупнее меня, а мы съели примерно одинаково.

-«Несколько покрупнее» это раза в два. – хмыкнул Павел, глаза его смеялись, уголки губ лишь едва заметно приподнялись. Не привык он открыто выражать эмоции, или как раз наоборот - привык их не выражать.

-Да ну тебя, - шутливо отмахнулась. -В стремлении польстить даме, ты явно преувеличиваешь. Не в два точно. – рассмеялась я.

А дальше… мы говорили на разные темы – о музыке, фильмах, любимых книгах, смеялись, легко подшучивая друг над другом, как будто все эти напряжённые волны, что ещё недавно вихрем кружились между нами, вдруг утихли, растаяли, словно растворившись в тёплом, мягком воздухе веранды, в аромате пионов и вкусе вина на языке. Было легко, весело, уютно - по-настоящему хорошо.

Я откинулась на спинку дивана, взяла бокал и медленно покрутила вино, ловя отблески на его поверхности. Павел молчал, но это было то редкое молчание, в котором нет неловкости - напротив, оно было обволакивающе-уютным. Как будто после насыщенного скрытыми эмоциями, непростого разговора мы оба наконец позволили себе просто расслабиться.

Павел поймал мой взгляд, приподнял бровь.

-Ты хочешь что-нибудь ещё? Может быть десерт?

Я рассмеялась и погладила себя по животу:

-Я наверное наелась на неделю вперед. Придется теперь попотеть в спортзале.

На что Павел только посмеялся, потом окинул меня горячим взглядом, от которого все внутри меня встрепенулось, и сказал с хрипотцой:

-Хотел бы я посмотреть на твои занятия в спортзале. – сказал и с такой истинно-мужской ухмылкой подмигнул мне.

Я на секунду растерялась, выбирая достойный ответ, но он опередил меня, наклонившись ближе и произнёс - низким, обволакивающим голосом, словно провоцируя:

-Тогда поехали?

Бросила на него кокетливый взгляд и кивнула, чувствуя, как внутри растёт приятное волнение, протянула руку за сумочкой.

Официант, заметив короткий жест Павла, быстро подошёл к нам. Павел расплатился, оставив щедрые чаевые, и, как только мы поднялись, взял мою руку - уверенно, спокойно, как будто делал это всегда.

Мы вышли в тёплую, бархатную ночь. Лёгкий ветерок коснулся лица, пахло цветами и нагретым асфальтом. Такси немного задерживалось.

Субботний, летний вечер в центре города - это гул голосов, смех, ароматы уличной еды. Люди гуляют парами и компаниями, сидят на открытых верандах в ресторанах, собираются вокруг уличных музыкантов. Вокруг оживлённо, почти празднично. Движение на улицах остаётся активным, только теперь это в основном такси, снующие между ресторанов и баров, подхватывая новых пассажиров.

Пока мы ждали, я поймала себя на мысли: ведь этот вечер мог сложиться совсем иначе. Мы оба вели свою партию - каждый был по-своему осторожен. Присматривались, анализировали, ждали, что скажет другой. Ходили по тонкой грани, словно балансируя между подозрениями, страхом ошибиться и в то же время надеждой, что он тот самый человек, который поймет и примет тебя таким какой ты есть. И похоже нам обоим оказалось важнее остаться вместе, чем продолжать прятаться под своей броней и осторожностью.

Такси подъехала и с глухим урчанием мотора остановилась у тротуара. Павел открыл передо мной дверь, улыбнулся, беря у меня букет пионов, галантно придерживая под локоток.

Боже мой, как же это приятно, когда мужчина, который тебе глубоко небезразличен вот так легко и естественно оказывает тебе знаки внимания.

Я скользнула внутрь в полумрак салона, Паша сел рядом, и закрыл за нами дверь.

Машина плавно тронулась с места, отгородив нас от шумного, оживлённого города стеклом. Внутри – тихо, уютно, и только лёгкое гудение мотора и редкие отблески фонарей на его лице.

Он повернулся ко мне - медленно, почти лениво, с той самой опасной мягкостью, в которой чувствовалась напряжённая внутренняя сила.

-Спасибо за вечер, Паша, - сказала я чуть тише, чем обычно. -Мне было... очень хорошо.

-Мне тоже. Но… - он задержал взгляд на моих губах, - вечер ещё не закончился.

Я не ответила, только чуть склонила голову, улыбнулась, ожидая, что он скажет дальше.

Павел не разрывая зрительный контакт, взял мою ладонь и переплел наши пальцы. И я вся словно утонула в этом прикосновении – в тепле его руки, в молчаливом обещании, которое светилось в его глазах.

Больше между нами не было того тягостного напряжения и сомнений. Только тишина, наполненная чем-то глубоким: теплом, нежностью и желанием быть рядом.

– Я бы хотел, чтобы сегодня ты осталась рядом, – негромко проговорил Павел и в его голосе чувствовалось напряжение. – Но после всего, что было сегодня…

«Не может быть? Неужели признает», – подумала удивленно, с ласковой иронией.

-А что было сегодня? – спросила, делая вид, что не понимаю.

-Я давил на тебя, - негромко произнес он. Но его глаза в этот момент были особенно внимательными - он ждал, как я отвечу и в их глубине я заметила сомнения и уязвимость. И от этого всё внутри меня затрепетало.

-Возможно, - не стала отрицать правду.

-Я пойму, если тебе нужно немного времени, чтобы…

«Боже, такой сильный, большой мужчина и в то же внутри такой чуткий и ласковый», подумала я с нежностью, а вслух сказала, перебивая его:

-Паша, я понимаю… тебе не просто кому-то открыться.

-А тебе?

-И мне. - призналась я почти шёпотом, потому что он вновь приблизился, и между нами остались какие-то миллиметры.

Мы долго смотрели друг другу в глаза. А потом Павел спросил – ровно, спокойно:

– Ты поедешь ко мне? Если ты этого, конечно, хочешь.

Но это «ровно» было обманчивым, за ним чувствовалось напряжение словно он затаил дыхание в ожидании моего ответа.

– Хочу, – ответила я просто и искренне. Без отговорок и лишних слов. Только взгляд, полный того самого доверия, которое так непросто мне даётся.

Павел ничего не сказал, но уголок его губ дрогнул едва уловимо. Он отпустил мою ладонь, провёл кончиками пальцев по внутренней стороне запястья, и в этом прикосновении было столько нежности, что у меня на миг перехватило дыхание. Я почувствовала, будто невидимая искра пробежала по коже и всё тело отозвалось томительным ожиданием его близости, его прикосновений.

Через полчаса машина свернула с широкой улицы на тихую, утопающую в зелени аллею. Плавно замедлилась, остановившись перед современным домом с панорамными окнами и охраной на въезде.

Павел вышел первым, обошёл машину, открыл мою дверь и протянул руку. И я вложила в неё свою ладонь - легко, уверенно, без колебаний.

Он не говорил ни слова, просто взял меня за руку, как и тогда, и повёл вперёд. Туда, где за закрытой дверью останется весь остальной мир. А внутри будем только Он и Я.

***

Павел

В моей жизни я привык держать дистанцию, привык не привязываться.

Давно понял, что нет женщины, которая примет меня всего - такого, какой я есть. А тем более полюбит. По этому поводу не расстраивался. Времени на самокопание не было. Попытка выжить, потом армия, первые боевые операции, потом учеба. Затем началась служба, которая мало на что оставляла время.

Впрочем один раз все же рискнул, женился. Время подошло, офицерам вообще рекомендовано быть семейными. Да и девушка была вроде неплохая. Как дурак поверил, что могу быть кому-то нужен. Что дома будет кто-то, кто тебя ждёт. И… не слабо так ошибся. Измена жены оставила почти равнодушным. Тогда я просто развернулся и ушёл. Без скандала, без драк. И в тот момент что-то щёлкнуло. Понял, что больше не хочу ни верности, ни семейной жизни. Не для меня всё это.

Темп жизни ускорялся с каждым годом.

Командировки в горячие точки по всему миру, воспитание сыновей, короткие встречи с женщинами без обязательств, общение с друзьями, служба – и всё по кругу. Своего рода режим. Выверенный, проверенный, привычный.

Единственное исключение из моего правила про привязанности - сыновья. С ними у меня родство. Не по крови, но по духу. Я мысленно хмыкнул, когда на ум пришла аналогия с волчьей стаей. Однако какая-то доля истины в этом была. Сыновья для меня как младшие члены стаи, дети, которых нужно «научить охотиться» и оберегать пока они не заматереют.

Отношения с женщинами - совсем другая история. И найти женщину - не на ночь, не на месяц, не для того, чтобы иногда перепихнуться, а так, чтобы она осталась – рядом, постоянно, стала частью моей жизни это из разряда фантастики. Или старых советских фильмов про «настоящую любовь».

Только в жизни всё по-другому. Я видел, как «любящие» предают. Как распадаются семьи. Как женщина может смотреть тебе в глаза, а через час лечь под другого. Или не прийти к раненному бойцу в госпиталь, а подать на развод. Да много чего видел.

Не спорю, кому-то из моих сослуживцев и друзей повезло - попадались им редкие женщины, которые готовы были верить и ждать. И любить, несмотря ни на что. Но ни мне.

До недавнего времени во всяком случае я был в этом уверен.

И вот теперь в моей жизни внезапно появилась

Она

.

Саша. Сашенька

…

Женственная, чувственная, умная, смешливая, с живыми серыми глазищами, в которых читается ум и лукавство – самое опасное, и самое притягательное сочетание из всех возможных.

Вон как меня корежит от одной мысли, что Саша может вдруг одуматься и отказаться от меня,

от нас

. Какая-то гребанная уязвимость вскрылась словно рана. Чувство новое для меня, и весьма неприятное.

И это мать вашу пугает. Меня, полковника, который за свой полтинник не один раз смотрел в глаза смерти. Потому что если Саша увидит меня настоящего - она уйдёт. И у меня не будет ни одного логичного аргумента, чтобы её удержать.

Мне проще устроить себе внеочередную тренировку или уйти с головой в работу, чем признаться себе, что меня это пугает. Так я собственно и делал до новой встречи с ней.

Однако Саша согласилась пойти со мной на свидание. Несмотря на обиду - за то, что я ушёл утром, за ту холодную сцену в коридоре. И главное - вопреки тому, что, по словам Гарика, ей уже должны были доложить, кто я на самом деле. Из каких структур. Она, возможно, не знает всех деталей - но даже этого достаточно, чтобы умная женщина начала сомневаться. И задала себе вопрос:

стоит ли оно того?

Саша не девочка с наивными мечтами, которая думает только о любви, забывая обо всем на свете. Она взрослая женщина, у которой за плечами жизненный опыт. И она наверняка понимает, что за фасадом силы и надёжности - скрывается человек со своими сложностями, с тяжелым багажом, с тенью на душе.

«И у неё есть богатый выбор. Может найти кого-то попроще, без таких заморочек как у тебя», - с сарказмом заметил внутренний голос.

Вдруг стало так погано на душе, что ладони сами сжались в кулаки.

-Вы не откроете шлагбаум? – отвлек меня от мрачных размышлений водитель такси.

-Нужно подождать. Сейчас откроют. – ответил ровно. Мгновенно вспоминая куда и зачем приехал.

Дом Саши был прямо передо мной. Задумавшись, я не заметил как мы приехали.

Набрал ей, чтобы предупредить.

-Сашенька, подъеду через пять минут. Ты спустишься или мне подняться? – спросил мягко.

-Спущусь, - проворковала она в трубку и от звука её голоса все мрачные мысли отступили как по команде.

Я стоял около такси, держа в руках букет пионов. Пришлось поискать - сезон почти закончился, отцвели. Но нашёл. Для Саши хотелось именно их.

И вот - выходит

Она

.

В платье, которое подчеркивает её сексуальные формы. С легкой, таинственной улыбкой на губах. Волосы мягкими волнами спадают чуть ниже плеч. А ножки… будто созданы сводить с ума.

Всё, о чём думал по дороге, все сомнения напрочь вышибает. С одного выстрела.

И всё - я снова просто мужчина, который хочет, чтобы

Она

была рядом. Чтобы её пальчики лежали в моей ладони, чтобы она дрожала после поцелуя, чтобы голос - такой мягкий, каплю кокетливый звучал неподалёку лаская слух.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Да, женщин я всегда «любил». Только по-своему. Дозированно и на моих условиях. Рестораны, приятное общение, несколько жарких ночей – ровно столько, чтобы не надоесть друг другу. Но я заранее держал дистанцию. Никто из женщин даже близко не подходил к той границе, которую я выстроил внутри.

До Саши.

Она как диверсантка проникла через все защитные кордоны и оказалась

внутри

моих границ.

В ресторане мы говорили, смеялись, ели и смеялись снова. Я ловил каждый её взгляд, слушал, что она рассказывает, как улыбается, замечал, как чуть морщит носик, когда не согласна, как делает глоток вина - неторопливо, с какой-то особой грацией, не осознавая даже, как это красиво.

И это, скажу я вам, было, бл***, совсем не просто.

Смотреть на Сашу, к которой меня тянет как к последнему глотку воздуха, и понимать - всё это может вот-вот закончиться. Стоит ей заглянуть чуть глубже. Увидеть не того рыцаря на белом коне, защитившего её от тех ублюдков, не того, кто может страстно поцеловать или выслушать, сидя рядом на кухне. Стоит ей понять, что я довольно холодный, даже жесткий. Живу по правилам, которые сам и установил. Прямой как штык и не склонен к компромиссам. На службе - да, могу выслушать чужое мнение. Но дома я - деспот, помешанный на контроле. Требую, чтобы всё было так, как я сказал. Без исключений.

И не важно сделала ли меня таким служба или моя не самая счастливая юность. Может быть я таким родился. Сути дела это не меняет.

И тут зашёл разговор о моей работе. Он не мог не зайти – я знал что так будет. Но всё равно как-то напрягся. Маска «приятного парня» на миг треснула, судя по тому как напряженно, оценивающе Саша на меня посмотрела. Как в том мультике из детства - похоже моя девочка увидела «кто сидит в пруду».

Я всё сидел и ждал, что сейчас Саша встанет и уйдет. На фига ей такие проблемы?

-Нет - то, что я узнала о тебе меня не напугало. – сказала уверенно, твердо.

Услышав её слова – не мог поверить.

Циничный внутренний голос нашептывал: «Пока она не до конца осознает насколько в моём случае всё запущено. Но скоро поймет и тогда посмотрим, останется ли?» И заставил его заткнуться.

Вскоре разговор сместился, стал мягче, ушёл в сторону. Но между нами возникло другое, плотное и почти физически ощутимое напряжение.

Я хотел смягчить впечатление о том моменте. Старался поддерживать непринужденный диалог - шутил, обсуждал с Сашей, что мне нравится из еды, какие книги я люблю, какие фильмы произвели впечатление. Она слушала с интересом, расспрашивала меня о разном. Улыбалась, поддразнивала, рассказывала истории из своей жизни. Такая живая, настоящая.

И я понял - не хочу отпускать. Даже если придётся за неё бороться. Даже если в чём-то придётся меняться. Я должен хотя бы рискнуть и попытаться. Может всё-таки есть шанс? Небольшой. Что Саша останется со мной. Что не испугается. Что не скажет, как тогда, моя бывшая - «с тобой невозможно».

Может, быть она

та самая

? Моя.

И все это время пока мы говорили во мне росло одно-единственное желание: увезти Сашу отсюда. К себе. В мою берлогу. Туда, где не будет чужих глаз. Где нам не придётся держать дистанцию и подбирать слова. Где мы сможем остаться наедине и я наконец покажу ей, что на самом деле чувствую. Пусть словами я об этом вряд ли когда-нибудь скажу.

Когда сели в такси я заставил себя спросить, хотя не хотел давать ей даже призрачный шанс отказаться:

-Ты поедешь ко мне? Если ты этого, конечно, хочешь.

Она посмотрела на меня так… будто уже знала, что ответит «да». Глаза в глаза. Без притворства.

-Хочу, - сказала просто и открыто.

Всё остальное - дорога, её рука в моей, лифт словно в замедленном кадре.

И теперь она у меня дома.

Сняла босоножки у входа, прошлась по полу босиком, осматриваясь. И это было чертовски сексуально – знать, что вот она здесь на моей территории, в моей власти.

Женщина, которую ты хочешь до предела контроля над собой. И вот наконец она перед тобой - расслабилась и теперь может быть собой.

Я вдруг понял - мне хорошо. Просто хорошо от того, что Саша рядом. Вот так - в моей квартире, босиком, с этой лёгкой улыбкой на губах. И я захотел, чтобы этот вечер был не последним.

Саша обернулась через плечо:

-А Костик дома?

-Нет, он остался в гостях у друга.

-Можно осмотреться? – спросила чуть смущенно, босыми ножками проходя из холла на кухню, потом в гостиную, и при этом не забывая восхищенно комментировать. Она шла по моему дому, а я - как будто смотрел на это пространство её глазами. Это было так по-домашнему уютно, что я на секунду захотел нажать на паузу и остановить этот момент. Просто смотреть. Не трогать. Не приближаться. Как будто боялся спугнуть. Как будто сам не верил, что она здесь.

Именно этой женщине я позволил зайти туда, куда не пускал никакую другую.

-Конечно. Зачем ты спрашиваешь? – ответил ей, замечая как изменился мой голос, стал ещё более грубым и хриплым, выдавая с трудом сдерживаемые эмоции.

Саша пошла дальше, с любопытством исследуя квартиру. И мне было сложно удержаться и не подхватить её на руки. Поэтому я остался стоять посреди холла, наблюдая. И только пальцы сжались в кулак - от желания, от предвкушения, от того, насколько сильно меня к ней тянет.

Уже знал - сейчас я за ней пойду и тогда мы быстро окажемся в спальне. Только мы и мой шанс показать ей, что я чувствую: она - моя. От макушки до кончиков пальцев. Я чувствую это той самой чуйкой, которой привык доверять.

Хочу, чтобы Саша осталась со мной. Не на час, не на ночь. А насовсем.

-О, Паша, а что это такое? – прозвучал вдали нежный голос, выбивая из меня остатки контроля.

И я пошёл на звук её голоса, как моряки плыли на зов сирен.

Саша нашлась в гостиной и с любопытством смотрела на висящую на стене саблю. Я мог бы многое рассказать ей об этом оружии, но я взял её за талию и тихо, чуть сипло, сказал прямо в хорошенькое ушко:

-Давай я покажу тебе всё утром, Сашенька. А сейчас хочу тебя. Очень.

Она даже не успела повернуться, я резко подхватил её на руки и понес в спальню.

Давно хотел увидеть как обнаженная Александра будет смотреться на моих черных простынях…

***

Александра

Квартира у Павла оказалась действительно большой. Простор, тишина и аккуратная сдержанность - ничего лишнего, всё на своём месте. Преобладающий цвет стен - благородный серый, на полу доска из массива. Интерьер современный и по-мужски строгий.

Я прекрасно знала: дом может рассказать о человеке порой даже больше, чем он сам. О его вкусах, привычках, характере, о том, что для него действительно важно. Поэтому оказаться в доме Павла было для меня особенно интересно - не просто из любопытства, а потому что хотелось понять его глубже. Сквозь детали, через пространство, в котором он живёт. Потому что добиться от такого мужчины как Павел, чтобы он начал рассказывать о себе или хотя бы отвечать на вопросы - задача, сродни чуду.

Паша отчего-то не спешил сам показывать мне свой дом. Он остался в холле, а меня выпустил, так сказать, «в свободное плавание». Впрочем, я и не жаловалась, и даже была ему за это признательна. Успела спокойно освежиться в ванной, выпить воды и немного освоиться.

Удачное расположение комнат делило пространство - а тут не меньше двухсот метров точно - на две условные части. Одна, судя по всему была предназначена для Павла, а другая для его сыновей. И надо признать: подобное разделение было очень продуманным шагом.

У хозяина дома была самая большая спальня с кроватью размера кинг сайз, не меньше. Я покраснела при мысли, что скоро у меня будет возможность узнать насколько она удобная. Торопливо отвела взгляд и поспешила проверить, что находится за ещё одной дверью, ведущей из спальни. За ней оказалась личная ванная, отделанная керамогранитом под белый мрамор с серыми прожилками. Вместо ванны – просторный душ, как раз под габариты такого мужчины, как Павел. А ещё был выход на одну из двух застеклённых лоджий, обустроенных под спортивные зоны.

Остальные четыре спальни были для каждого из сыновей. Отметила между делом, что во всех комнатах царил порядок, нехарактерный для мужчин.

Павел явно ценит порядок и функциональность.

На половине сыновей был отдельный вход с улицы, своя ванная, кухня и лоджия с турником и гантелями. Получается, что у мальчиков была словно своя отдельная квартира со всем необходимым и при желании они могли не пересекаться с отцом сутками, если не захотят.

Обе кухни в квартире были почти одинаковыми – небольшие, продуманные до мелочей. С первого взгляда было понятно: хозяйничают здесь не женщины. Ни тебе приятных глазу полотенец, ни разделочных досочек или красивых банок для хранения приправ или круп. Никаких уютных мелочей, только чистый функционал со встроенной немецкой техникой. Всё лишнее убрано в ящики. Верхних шкафов вообще не было – непривычно, но это значительно экономило пространство.

Однако больше всего меня впечатлила гостиная. Определённо это место притяжения всей мужской компании. Комната была просторной, с огромным мягким диваном с низкой посадкой. Напротив дивана – телевизор, который занимал большую часть стены. Но видимо мужчинам этого было мало, потому что на полотке я заметила закрепленный проектор и рулонный экран.

«Павел с сыновьями явно любят смотреть фильмы на большем экране».

В гостиной всё было масштабным, будто говорило: «тут обитают крупные мужчины». Большой прямоугольный журнальный стол, и на его краю лежали журналы. Я бегло посмотрела: тут были журналы по охоте, машинам и мотоциклам.

Любопытно.

Про охоту я знала: Павел с Костиком как раз с неё возвращались. Машины, как известно, любимые игрушки большинства мужчин, так что тут ничего удивительного. А вот мотоциклы - это уже более экзотично. Интересно, кто из мужчин ими увлекается?

На стенах - встроенные полки, уставленные книгами. Я подошла посмотреть и не удивилась, когда заметила много книг по истории, особенно военной, мемуары. Книги из серии «Библиотека приключений», часть из которых даже я читала. Хотя больше предпочитала детективы. Но самое интересное несколько фотографий, который стояли на полках. Я только начала рассматривать их - Павел с сыновьями, с друзьями. Фото в форме – очень представительный мужчина с жёстким взглядом, от которого даже на фото чувствовалась властностью.

«Боже сколько орденов и медалей!»

И главное, я отметила, что погоны действительно полковника. «Вот только форма… никак ни военного» Чтобы понять это на это даже моих ограниченных знаний по предмету хватило.

Были тут и пара старых фотографий. На одной стояли молодые мужчины с автоматами в военной форме и голубых беретах на фоне каких-то гор. В одном из ребят я узнала Павла – та самая полуулыбка, прищур, и в нём уже тогда проглядывала сталь.

«Ага, значит, служил в десантных войсках. По крайней мере, раньше…»

На втором снимке Павел и трое мужчин где-то в пустыне, одетые в камуфляж с оружием в руках. Никто из них не улыбается, как на первом фото. Серьёзные, с тяжёлым взглядом, они будто готовятся к тому, что им предстоит.

Я задержалась на втором фото дольше, и поняла, что именно это я хотела увидеть. Не фасад. Не упрощенную версия для чужих глаз. А настоящего Павла. Хотела понять, кого я впускаю в свою жизнь.

«Попробую расспросить Пашу поподробнее … Хотя чувствую это будет непросто».

Задумавшись, мазнула по комнате взглядом, и он зацепился за висевшую на дальней стене коллекцию холодного оружия: ножи разных форм, кинжалы, а в центре - внушительная сабля. Красивая. Аккуратно отреставрированная. И одновременно пугающая своей реальной историей.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

-Паша, а что это такое? - позвала я, не сводя взгляда с сабли.

И вскоре прямо над моей головой раздался глубокой голос Павла:

-Давай я покажу тебе всё утром, Сашенька. А сейчас хочу тебя. Очень.

Я даже не успела повернуться, как он резко подхватил меня на руки и понёс в спальню.

Павел шёл медленно, уверенно, как будто не чувствовал моего веса. А я, очарованная этим незнакомым мне чувством, испытывала затаенный трепет. За всю жизнь - ни один мужчина не поднимал меня на руки. Даже не пытался. Разве что отец… или дедушки, когда я была совсем малышкой. Но это было так давно, что словно растаяло вместе с детством.

А сейчас… я будто впервые ощутила, как это - быть по-настоящему желанной женщиной в руках сильного и надёжного мужчины.

В спальне царил уютный полумрак.

Жилой комплекс, в котором у Павла была квартира, стоял в окружении леса и света с улицы проникало совсем немного.

Павел прошёл вперёд и бережно опустил меня на широкую постель. Ткань покрывала под моими ладонями была мягкой, приятной на ощупь… но я едва успела это отметить - в следующий момент всё внимание захватило совсем другое.

Павел молча потянулся к стене и нажал кнопку.

Тихий щелчок, и тёплый свет ламп на прикроватных тумбочках разлился по комнате. И в ту же секунду наши взгляды встретились - и время остановилось.

Он сделал пару шагов и оказался так близко, что его ноги соприкоснулись с моими коленями.

Высокий, широкоплечий… теперь он нависал надо мной как скала, излучая силу и решимость, от которых перехватывало дыхание. Он не говорил ни слова. Его крупные, горячие ладони обхватили мои щёки, и я замерла, пойманная в ловушку его взгляда - сосредоточенного, изучающего – он впитывал меня глазами, будто боялся, что исчезну. Он склонился ко мне, ещё даже не касаясь, но я уже чувствовала его жар - он будто исходил из него волнами, окутывая меня, проникая под кожу.

При том накале, что чувствовался сейчас между нами, Павел не торопился перейти к активным действиям. Он словно замер, нежно держа мое лицо, разглядывал меня.

Никогда прежде никто не смотрел на меня так. Павел словно хотел запомнить каждую черту моего лица и при этом заглядывал в душу. И в этот момент я поняла: этот мужчина не просто хочет овладеть моим телом. Ему нужно гораздо большее.

Понимание этого разлилось по телу медленным, горячим током. Павел больше не играл роль. Больше не держал дистанцию. Он позволил себе быть здесь, со мной. Снял броню. И это оказалось куда более возбуждающим, чем любой поцелуй. Я почувствовала, как внутри всё сжалось в тугой, сладкий комок. Тело откликнулось мгновенно - как будто каждая клеточка вдруг стала чувствительной до предела. Кожа словно вспыхнула изнутри.

Воздух между нами стал густым, тягучим.

-Сашенька… - хрипло прошептал он, и в этом тоне было всё: и нежность, и едва сдерживаемое желание. Большим пальцем он легко провёл по моим губам, в то же время ласково, массирующими движениями поглаживая затылок.

Взгляд его при взгляде на мои губы стал напряженнее, ощутимо тяжелее.

Павел не спешил меня целовать, растягивая эту интригующую прелюдию.

Сначала его горячие пальцы провели по линии скулы, вниз к подбородку, скользнули по шее - так нежно, что у меня по спине пробежала дрожь. Я запрокинула голову, инстинктивно, отдаваясь эту прикосновению. Потом кончиками пальцев Павел погладил ключицы, задержался на ямочке между ними - там пульс бился особенно сильно. И я едва сдержалась, чтобы не застонать. Грудь вздымалась, дыхание стало частым, и я знала: стоит ему коснуться губами моей кожи, я снова растворюсь в нём, в нашей близости без остатка.

-Паша, пожалуйста... - тихо выдохнула я, не узнав свой голос, охрипший от желания и внутреннего напряжения.

Он замер, будто эти слова что-то запустили в нём. А в следующее мгновение Павел поцеловал меня в губы – медленно и с той самой жадной нежностью, от которой исчезает весь остальной мир. И я сразу же отозвалась в отличии от него не сдерживая свою страсть. Мой язык активно ласкал его, главенствуя, при этом я понимала, что Павел мне это осознанно позволяет. Он ждал, давал волю моей страсти, давая ей пространство раскрыться. Но как только я полностью потеряла контроль, отдаваясь ярким эмоциям, Павел уверенно перехватил инициативу.

Его твёрдый язык ворвался внутрь с напором, не оставляя ни малейшего пространства для сомнений – ни в его праве на меня, ни в моей готовности ему подчиниться. Теперь он властвовал в нашем поцелуе, не давая мне ни вздоха, ни мысли, ни времени опомниться. Он целовал так, будто хотел переписать прошлое, стерев из моей памяти всё, что было до него, чтобы я навсегда запомнила: теперь я принадлежу только ему. И всё моё существо отзывалось на эту властную жажду: я сама тянулась к нему, цеплялась пальцами за ворот его рубашки, будто боялась, что он исчезнет.

Павел накрыл меня своим мускулистым телом, подмяв под себя, и стал целовать настолько горячо, что я застонала в голос. Тяжесть мужского тела была удивительно приятной, немного подавляющей, но от этого возбуждала ещё сильнее. Его язык переплёлся с моим в ритме, от которого всё внутри сжалось в тугой, пульсирующий узел желания. Я застонала - тихо, почти неслышно, но он услышал, и в этот момент в его поцелуй прорвался голод, такой сильный, что у меня закружилась голова.

Из его груди вырвался звук - хриплый, глухой, словно смесь рычания и стона. Тело отреагировало мгновенно: по коже пробежала дрожь, а внизу живота распустилась ослепительно сладкая вспышка желания.

-Ах, Паша… - простонала в его губы.

Его пальцы скользнули под ткань платья, сдвинули лямку, приспустили край, и его жадному взгляду открылся вид на мою обнаженную грудь.

Секунда. Наши взгляды встретились. Я успела вздрогнуть от силы его взгляда и уже в следующий миг его твердые, горячие губы сомкнулись вокруг моего соска. Он начал неторопливо, будто он хотел выучить меня наизусть - мой вкус, запах, каждый отклик. А я, теряя рассудок от желания, всё равно замечала, как он наблюдает: что меня заводит, что заставляет выгибаться, замирать, терять дыхание - и тут же возвращался к этим местам, этим движениям, доводя меня до грани.

Широкие ладони обхватили обе моих груди, чуть сдвигая их вместе, подставляя под его страстные, жадные поцелуи.

Его руки будто знали меня лучше, чем я сама. Пока рот продолжал ласкать мою грудь, руки не останавливались, они гладили и умело ласкали моё тело. Одна скользнула ниже, проникла под платье и плавно, поглаживая, поднялась по внутренней стороне бедра к моим трусикам.

Ловко сдвинув кружево в сторону, мужские пальцы принялись ласкать меня в самом интимном месте. Он будто знал, где я чувствую его прикосновения наиболее остро. Павел ласкал меня медленно, уверенно, чувственно и я задрожала под его опытными пальцами, уже не стеснясь стонать в голос.

-Ты сводишь меня с ума, - прошептал он, и в его хриплом голосе сквозила ярость сексуального влечения сильного мужчины, который обычно привык всё держать под контролем.

И я почувствовала – он и правда на грани. В нём бушевал пожар, не меньше, чем и во мне.

-Так не сдерживайся. Со мной ты можешь быть собой … - выдохнула я, обвивая его шею, выгнулась ему на встречу.

В следующее мгновение Павел уже раздевал меня – быстро, умело, что всё происходило так стремительно и жадно, что у меня перехватило дыхание от желания.

И вот я уже полностью обнажена и сижу верхом на нём, смотря сверху на лицо мужчины, который заставил меня почувствовать себя по-настоящему желанной и любимой.

Павел смотрел мне прямо в глаза, и я видела, как его грудь тяжело вздымается, как на тяжелой челюсти напряглись мышцы - он едва сдерживался. Каким-то первобытным чувством я знала, что так мужчина смотрит на женщину, которую уже считает своей. И не только в физическом смысле.

Его горячие ладони легли мне на талию соскользнули по плавной дуге на бедра, и потом нагло облапали попку, сжали властно, по-хозяйски, как будто хотел впечатать меня в своё тело.

- Паша… - прошептала я, и сама не поняла, это было имя или мольба.

Он оторвался на секунду, только чтобы посмотреть мне в глаза. Тяжело дыша, взглядом прожигал меня насквозь, будто хотел сказать больше, чем мог словами.

Я завороженная тем, что видела в его взгляде, наклонилась, касаясь его груди напряженными сосками, ощутила жесткие волоски, которые только добавляли чувствительности, дразня нежную кожу.

- Ты понятия не имеешь, как сильно я тебя хочу, - выдохнул он, и в этом голосе было всё - голод, ярость, одержимость.

Не знаю кто из нас двоих был первым… мы буквально набросились друг на друга - с такой страстью, что я помню лишь момент как взяла в руку его толстый, приятно бархатистый и такой тяжелый член, и немного поигравшись с ним, насладившись тем, как остро реагирует на мои ласки Павел, и медленно, со стоном опустилась на него. К этому моменту я была уже настолько мокрая, что он вошел легко. Тут же выскользнул с сексуальным хлюпаньем и на этот раз резко вошёл, насаживая меня.

Я громко протяжно застонала от ни с чем не сравнимого удовольствия, инстинктивно впиваясь ногтями в мощные мускулы на груди Павла.

-Кошка дикая, - рыкнул он и мужские руки сразу же крепко сжали мои бёдра, а Павел начал снизу таранить моё тело, не забывая при этом ласкать пальцами сверхчувствительный клитор.

Для меня не осталось ничего - лишь его голос, его тело, его ритм. Несколько минут такой безумной скачки и я почувствовала как в ослепительная вспышка наслаждения взорвалась внизу живота, затапливая всё моё существо.

Я громко застонала, и упала обессиленная ему на грудь. Но Павлу этого было мало.

Когда его ладони легли мне на бёдра, и он начал медленно, почти мучительно, качать меня на себе, я захныкала, вцепившись в его плечи.

-Давай, девочка, кончи для меня ещё раз… - с хрипотцой шепнул мне на ухо этот демон-искуситель.

Я не ответила - не могла. Всё тело дрожало от недавнего удовольствия, от этой сладкой пытки, от ритмичного движения его бедер. И вскоре моя ненасытная матка снова пульсировала от предвкушения.

-Боже, Паша… Пашенька… - выстанывала я его имя снова и снова, прося ещё и ещё…

И наши тела слились в одном движении, в едином ритме - горячем, резком, жадном.

Всё остальное исчезло.

Остались только прикосновения, дыхание, шёпот, дрожь кожи под ладонями и волна за волной сладкого, обжигающего удовольствия, что вскоре накрыли нас с головой.

_______________________________________

Благодарю за вашу поддержку, лайки и добрые слова! Это очень вдохновляет ❤️ Приятного чтения!

Глава 8

***

Утром я проснулась от необычных ощущений. Горячие, сильные мужские ладони медленно гладили моё тело под одеялом. Это было настолько непривычно, что в первые секунды я решила, что это безумно приятный сон.

Я лежала на правом боку, и, судя по ощущениям, Павел был прямо за моей спиной. Мужской запах с лёгкой морской нотой средства для бритья смешался с теплом его тела, и это было так сладко, что хотелось растянуть этот миг.

Я ещё не до конца проснулась, поэтому мне было не сложно притворится, что я ещё сплю. Слишком любопытно, что Павел будет делать дальше.

«Каждой женщине желаю, чтобы утром её вот так - ласково, нежно, чувственно будил любимый мужчина…» - подумала я, но тут же мысленно вздрогнула.

Любимый

? Я действительно это подумала?

Заветное слово вспыхнуло внутри так внезапно, что я испугалась. Испугалась этой легкости, с которой оно прозвучало - пусть и только в мыслях.

А ведь я уже ловила себя на том, что увлечена, что тянет… что не могу забыть ни взгляд, ни голос, ни прикосновение. И даже несколько раз меня посещала мысль, что я возможно

влюблена

в Павла. Однако именно сейчас я поняла, что мои чувства…

намного

глубже.

И дело не в том, что мне было так хорошо с ним в постели.

Точнее, не только в этом.

Я была очарована его внутренней силой - этой холодной, молчаливой суровостью, что таилась в его ледяных глазах… и тем, как они теплеют, стоит ему взглянуть на меня. Очарована тем, как он будто чувствует меня на уровне интуиции: знает, когда прижать крепче, а когда - как вчера в такси - переплести пальцы и просто быть рядом.

Я была очарована даже его опасностью. Его скрытностью. Его непредсказуемостью. Меня завораживала та тьма, что прячется глубоко внутри него. Но вчера рядом со мной он позволил себе расслабиться, отказаться от контроля. Снял броню, хотя бы на время. И это тронуло меня до глубины души - видеть, как человек, прошедший, уверена, через многое, всё ещё может быть нежным.

Пусть он не спешит говорить о чувствах, но каждое его движение и взгляд вчера говорили за него.

И тут Павел отвлек меня от встревоженных мыслей о любви, взаимности и продолжении наших отношений самым действенным способом – ласками.

Он пробормотал что-то тихое, ласковое, и я почувствовала касание его губ к своему затылку и услышала как он жадно втянул запах моих волос.

И я, в лучших традициях Скарлетт, решила, что подумаю

обо всем этом

как-нибудь позже.

Я почувствовала, как его ладонь задержалась на моей талии, потом скользнула вниз, ласково обрисовывая соблазнительный изгиб от талии к бедру. Павел несколько раз любовно провёл по этому месту, и я мысленно улыбнулась, поняв, что эта выразительная линия моего тела пришлась моему мужчине очень по вкусу.

Не зря я берегла фигуру, особенно после родов: держала диету, ходила в бассейн хотя бы раз в неделю, старалась регулярно бывать в спортзале. Мне удалось сохранить талию - точёную, как в молодости. И пусть я делала это для себя - бывший муж не выражал особенного восхищения моей фигурой, принимая её спокойно, как должное – возможно именно поэтому мужской взгляд Павла, полный восхищения и желания, каждый раз грел меня по-особенному.

О своих достоинствах я знала и выбирала наряды так, чтобы их подчеркивать. Приталенные платья и жакеты, изящные ремни на любой цвет и вкус… Идеальный образ успешной бизнесвумен.

«Вот только проблема – большая часть моей одежды для офиса… Нужно будет обновить гардероб…» - подумала я, представляя как одеться так, чтобы Павлу понравилось.

Мой мужчина неторопливо поглаживал мою спину, талию потом грудь - медленно, будто наслаждаясь каждым изгибом моего тела. Я выгнулась навстречу этим ласкам, инстинктивно, даже сквозь сон подчиняясь движению его тела.

-Ммм… - сквозь полудрёму застонала я.

В ответ раздался мягкий смех полный нескрываемого мужского самодовольства.

«Коварный обольститель! Мало ему было то, что он творил со мной ночью?»

Я вспомнила как после первого захода мы продолжили в душе, и естественно купание вскоре переросло сначала в оральные ласки, а потом в довольно жёсткий секс, где в отличии от первого раза Павел меня просто трахнул, не сдерживая всю свою даже не страсть а откровенную похоть. Это было так… так безумно сладко, чувственно, что я испытала очень яркий оргазм. Только вот сладостные судороги в конце пронзили всё тело до кончиков пальцев таким наслаждением, что ноги меня перестали держать. Так что Павлу, который судя по лицу и сверкающим глазам, был доволен как мартовский кот, пришлось меня оборачивать в огромное махровое полотенце, вытирать и нести в постель на руках.

А сейчас Павел видимо решил продолжить…

«Какой он неутомимым и потрясающий любовник…» - мелькнула весёлая мысль и я улыбнулась про себя, не показывая, что полностью проснулась.

Сначала в утренних ласках преобладала скорее нежность, но постепенно Павел становился всё более и более настойчивым. И когда его ладонь обхватила мою грудь и мягко сжала, а большой палец начал играть с соском, то я не открывая глаза, инстинктивно выгнулась, прижавшись к Павлу ягодицами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он застонал - глухо, низко, отчего мурашки побежали по коже. В этом звуке чувствовалось всё: и желание, и нетерпение, и та самая мужская жажда обладать. Без остатка. Снова и снова.

Я почувствовала, как его тело напряглось у меня за спиной, как пальцы на груди стали чуть смелее, чуть более жадными. И внутри всё сжалось от желания – тягуче-сладкой волной пробежав по низу живота.

Павел, такой горячий и живой, плотно прижался ко мне. Он не торопился. Пальцы умело ласкали и мяли грудь, рождая внутри меня сладкие спазмы желания. Я слышала, как ускорилось его дыхание, чувствовала, как мой мужчина сдерживает себя, но эта сдержанность и неторопливость заводила меня сильнее любого натиска.

Он уже не просто лениво скользил по моему телу руками - его движения стали более определёнными, целенаправленными. Ладонь скользнула вниз, погладила мой живот, остановилась у развилки бедер. Павел затаил дыхание – и я вместе с ним. Внутри вспыхнуло предвкушение, сладкое, пульсирующее, нетерпеливое. Он игриво провел кончиками пальцев по полосочке волос на лобке – специально попросила косметолога оставить, чтобы дразнить его. И вчера заметила, что Павлу полосочка очень понравилась.

- Открой глаза, Сашенька, - хрипло прошептал он в моё ухо, и дыхание обожгло кожу. -Хочу видеть тебя. Всю.

Я послушалась - открыла глаза и медленно повернула голову. Его взгляд - горячий, тёмный встретил мой, пока ещё сонный, затянутый утренней дымкой желания. Павел склонился ко мне и со щемящей нежностью поцеловал в висок. Потом - в щеку. В уголок губ. И даже этот едва заметный поцелуй вызвал во мне дрожь. Моё тело словно полностью настроилось на него, зная какое удовольствие может доставить этот сильный и опытный мужчина.

Я развернулась к Павлу, не отрываясь от его взгляда, и провела по коротким волосам, едва отметив, что они влажные, а значит он только что из душа, погладила его по гладковыбритой щеке, шее, плечу, груди… Его кожа была горячей, упругой, а под ней — стальные мышцы, в которых ощущалась сила. Я чувствовала их напряжение и в этом было что-то первобытное… и пугающе-притягательное.

Павел перехватил мою руку, лежащую на его груди, поцеловал центр ладони, потом запястье и вернул её себе на грудь, прямо там где было сердце. Как будто приглашал почувствовать, как быстро оно бьётся.

- Ты сводишь меня с ума, Саша, - выдохнул он, и на секунду в его лице мелькнуло что-то почти мальчишеское, уязвимое. -Я не планировал… не думал, что всё вот так случится… Быстро… Глубоко.

Я не ответила - просто прильнула к нему ближе. Поцелуй был горячим, уже без той утренней нежности, с которой он ласкал меня. Павел повалил меня на спину, ладонями обхватил моё лицо, жадно целуя, будто давно ждал этого. Между ног пульсировало желание - требовательное, влажное, и я инстинктивно развела ноги, приглашая его.

Он понял всё без слов.

Ласки стали смелее, сосредоточеннее. Его пальцы легко раздвинули мои губки, стали ласкать клитор, потом проникли в меня, изогнулись внутри, и найдя чувствительную точку в глубине, стали искусно надавливать – постепенно ускоряясь и увеличивая натиск. И я ахнула, выгибаясь навстречу. Это было так непривычно и пронзительно, даже секс-игрушки не позволяли мне достичь оргазма от простых ласк. Я стонала, кусала губы, но потом ощущения все нарастали и я стала судорожно повторять, практически поскуливая:

-Паша, аххх, ещё… О боже… Паша…

И спустя всего несколько минут испытала огромное удовольствие от его опытных прикосновений. Разрядка была очень приятной, но не настолько, как вчера во время секса.

Павел заботился о моем удовольствии и был терпеливым, страстным любовником, но в его движениях уже нарастала мужская жажда овладеть, взять, соединиться полностью. Я видела какого труда ему стоило удержаться и не взять меня сразу же как я получила удовольствие.

Улыбаясь сытой кошкой, я скользнула ладонью вниз, обхватив его член - твёрдый, горячий, пульсирующий от возбуждения. Провела по внушительной длине, и только начала сползать вниз, чтобы он испытал не меньший, чем я экстаз, как Павел со глухим стоном, резко притянул к себе, и в следующую секунду – ворвался в меня. Вошёл резко, будто утверждая на меня свои права.

Однако сначала стал двигаться плавно, глубоко, но видимо не смог больше сдерживаться вскоре увеличил темп, и я терялась в ощущениях: каждый толчок отзывался жаром внизу живота, волной блаженства, стоном, который вырывался из груди.

Мы двигались в одном ритме. Без слов. Просто мужчина и женщина, которые до безумия хотят друг друга.

И в этом утре, в этих движениях, в этих взглядах - больше близости, чем в сотнях признаний.

-Паша, Паша… - стонала я его имя, впиваясь ногтями в крепкие плечи, царапая спину. Лицо у него было напряженное, сосредоточенное и невероятно красивое в своей мужественности – тяжелый волевой подбородок, стиснутые зубы и глаза, в которых плескался огонь желания.

Словно он держал на грани не только себя, но и весь этот мир, сжимал его в кулаке - мой мир, в котором сейчас существовали только мы.

-Терпи, милая… - прохрипел он, прерывисто дыша, и ускорился, вбиваясь меня на всю глубину, заставив меня вскрикнуть. Но это не был крик боли - это был чистый восторг, тот самый пик, которого жаждешь кожей, телом, каждой клеточкой.

Я не молила о пощаде. Наоборот, тянула его ближе, глубже, сильнее. Хотела раствориться в нём, исчезнуть в этом неистовстве, где границы между мной и им уже стерлись. Где всё внутри кричало: «Да, ещё!»

Он развел мои бедра ещё шире, держа чуть ниже коленей и я почувствовала его проникновения сильнее, и после пары резких толчков и я со вскриком достигла пика, удовольствие вспыхнуло внутри и разлетелось тысячью осколков.

Паша ухмыльнулся, коротко, жадно, поцеловал меня и перевернул на бок, устраиваясь сзади.

-Хищница моя, так будет безопаснее для меня… - с хриплым смешком сказал этот сексуальный тиран, который видимо беспокоится о сохранности своей шкурки… - о чём я хотела ему сообщить…

Но мне стало со всем не до шуток, когда он с легкостью, одним слитным движением ворвался в мою сочащуюся соками вагину.

-Боже… - только и смогла простонать, когда мой мужчина продолжил овладевать моим податливым телом теперь уже в новой позе, сменив способ проникновения и темп.

Теперь Павел двигался медленно, настойчиво, и от каждого движения тело отзывалось дрожью. Чувствительность после первого оргазма кажется только возросла. Я слышала, как ускорилось его дыхание за моей спиной, и хотя не видела сейчас его лицо, но чувствовала, что Павел сдерживает себя, но эта сдержанность разжигала меня сильнее, делала каждое его движение ещё желаннее, превращая ожидание в сладкую пытку.

Не переставая скользить во мне, Паша взял мое колено и отвел согнутую ногу чуть в сторону, раскрывая меня как цветок, стал ласкать пальцами мое лоно, теребить клитор, увеличивая остроту ощущений.

-Кончи для меня, девочка… давай… - прохрипел он мне на ушко, и я, как послушная девочка повинуясь какому-то инстинкту, чуть сменила позу - отклонилась вперёд, выпятила попку, сильнее подставляясь под его неутомимый член.

И да… Боже… под таким углом мне стало просто обалденно....

Паша рыкнул, ускорив темп и вскоре мы оба достигли пика, сначала не выдержала я, и вскоре Павел со звериным рыком, сводящим с ума своей сексуальностью.

И когда волны очередного умопомрачительного оргазма схлынули я призналась, целуя его в губы: -Если так будет каждый раз… то с тобой я стану какой-то нимфоманкой!

Павел рассмеялся с волнующей хрипотцой, поцеловал меня в висок, потом в щёку, и в губы, и, наконец, посмотрел в глаза:

-Придётся взять на себя ответственность за твоё состояние, - усмехнулся он. -И обеспечивать тебя стабильным сек… хм, вниманием…

И снова поцеловал, на этот раз мягко, почти ласково, с той нежностью, от которой у меня каждый раз сжимается сердце.

***

Павел

-Паш? – мурлыкнула Саша, и я почувствовал как её узкая, прохладная ладошка погладила меня по груди.

-А… - отозвался я с прикрытыми глазами.

-А в как войсках ты служишь?

-Наземных.

-Ну я догадалась, что ты не моряк и не летчик. А в каких именно наземных? Ведь есть артиллеристы, танкисты, десантники, мотострелки…

Я приоткрыл глаза и посмотрел вниз на моем плече лежала темная головка, Саша прижималась щекой к моей груди.

-А ты разбираешься в вопросе. - заметил я, мысленно улыбаясь. То, что Саша интересуется моей жизнью, мне очень нравилось. Это первый признак того, что она смотрит на наши отношения ни как на что-то временное.

Однако и ответить ей прямо, ничего не скрывая, я пока не мог. Но и обидеть не хотел. Поэтому пришлось выбирать какой-то промежуточный вариант.

-Да ну тебя, Паша! - меня толкнули кулачком в бок. -Что тут знать - это все знают.

И тут я почувствовала как она замерла, и уже гораздо серьёзнее спросила:

-Не хочешь рассказывать?

Я тяжело вздохнул.

-Не могу.

И только тут до меня доходит. Я на секунду застыл, прокручивая в голове весь наш разговор, а потом не сдержал смех. Подловила, чёрт возьми. Точно в момент, когда я расслабился и был абсолютно доволен жизнью. И главное — задала вопрос так, что ответ «не служу» уже не прокатит. Умная. И теперь она знает: я военный. И знает, что спецслужбы. Сложить два и два – проблемой для Саши не будет.

А эта коварная женщина с довольной улыбкой легла на меня сверху и опираясь на сложенные ладони посмотрела на меня. И в её дымчато-серых глазах я увидел столько тепла и принятия, что одновременно и страшно поверить, и страшно ошибиться.

-Ты ведь догадалась?

-Скажем так, количество возможных вариантов резко сократилось.

Я усмехнулся, испытывая при этом сложные чувства.

Саша без сомнения женщина умная, поэтому быстро поймет, если ещё не поняла, что со мной её привычная свобода будет... мягко говоря, ограничена.

Она любит путешествовать. Но я не тот, кто сможет разделить с ней её увлечение. Я не выездной.

Она любит общение, подруг, наверняка бывает на светских вечерах и прочих мероприятиях. А я не из тех, кто будет стоять рядом на фото, улыбаться в камеру, вести непринужденный разговор с теми, кому важны статус и размер банковского счета. Большинство из них предпочитают не задумываться о цене их спокойствия.

Не та у меня работа, чтобы светиться на светских тусовках. Да и это не в моём характере.

Так что вопрос очевидный: зачем ей такие сложности?

Такая эффектная женщина может найти кого-то из своего круга. И разделить с ним полноценную жизнь, чтобы он был партнером для нее не только в постели, чтобы они встречались не только поздно вечером за разговором на кухне, не ждать его из длительных командировок, волнуясь за его жизнь. А тот кто будет рядом. Каждый день.

При этой мысли я почувствовал, как накатывает горечь, в которой смешались ревность и отчаянное нежелание отпускать.

И всё же… Саша рядом.

И вчера нам было так хорошо вместе, что я окончательно убедился: тот вечер у Саши дома не был случайностью. Намеренно твердил себе, что замужняя дама решила пощекотать нервы и изменить мужу. Приходил в бешенство от этих мыслей. Но они помогали прогнать воспоминания. Я пытался убедить себя, что настолько сильное удовольствие было вызвано долгим воздержанием. Слишком много в последнее время было работы, слишком мало времени на личное и я давно не был с женщиной. А тут чувственная женщина с шикарным телом.

Только вот теперь я понял: ни о какой случайности речи не идёт. Всё намного серьёзнее. И кажется… я попал.

Много лет подшучивал над сослуживцами и друзьями, которые из матёрых хищников становились ласковыми, домашними котами, когда рядом была «та самая».

И вот теперь, кажется, и у меня появилась именно такая.

И сейчас эта потрясающая женщина смотрит на меня так нежно, что это даёт надежду, что мы сможет попробовать построить отношения, что она примет и другую сторону моей жизни, прямо скажем, непростого характера, частых командировок и не самой безопасной работы.

Саша улыбнулась мягко, по-женски, и тревожные мысли сразу же рассеялись словно из-за туч выглянуло солнце. И только я обхватил её, чтобы притянуть поближе и поцеловать, как неожиданно дверь в спальню распахнулась.

-Отец! Меня приняли! – радостно воскликнул Макс.

Он только успел произнести «отец», а я уже накрывал Сашу одеялом с головой. И пусть она лежала на мне под простыней, но плечи и большая спины были на виду.

-Ох ты ж чёрт! – ругнулся сын, захлопывая за собой дверь.

Но видимо от удивления закрыл он её неплотно, потому что весь остальной разговор моих сыновей мы с Сашей слышали превосходно.

-Мелкий! – рявкнул Макс.

-Я не мелкий. - огрызнулся вдалеке Костик.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

-Ты какого хрена мне не сказал, что отец не один.

-Не успел! Я ж не знал, что ты попрёшься к нему в спальню как носорог через джунгли! Ты там, видимо, в десантуре совсем забыл правила приличия.

Саша уткнулась мне в грудь и рассмеялась. А потом подняла на меня смеющиеся серые глаза.

Я ухмыльнулся, и как гаркну командирским голосом:

-Макс, дверь нормально закрой!

Саша вздрогнула от неожиданности, а я мысленно отругал себя. Погладил её по обнаженному плечику, извиняясь без слов.

В дверной щели мелькнул силуэт сына.

-Прости, отец. - послышался покаянный басок.

-И хватит разборки устраивать под моей дверью. Идите на свою половину.

Дверь тихо закрыли, а потом ещё плотно прижали.

И мы с Сашей встретившись взглядами, рассмеялись легко и весело.

***

Александра

Паша наклонился ко мне и поцеловал - с той самой нежностью, от которой внутри всё замирало, и только после этого поднялся с кровати. Как оказалось, он уже успел сходить на ежедневную утреннюю пробежку и принять душ. А ко мне прилёг «просто чтобы полюбоваться» - будить, якобы, не планировал.

Когда он с совершенно искренними голубыми глазами, в глубине которых сверкнули знакомые лукавые искорки, признался в этом - я не сдержалась и рассмеялась.

-Полюбоваться, значит, хотел? - протянула я, прищурившись.

-Именно, - не моргнув, кивнул Паша. - Лежишь тут на смятых простынях такая… обнажённая, аппетитная, растрёпанная…

-Растрепанная?! – воскликнула я, и мои руки машинально начали приглаживать волосы.

Он хмыкнул, и я, недолго думая, запустила в него подушкой. Но Паша, конечно, ловко перехватил её в полёте и рассмеялся.

В этой легкости, в этих невинных утренних шутках было больше нежности, чем в сотне красиво сказанных комплиментов.

Павел подошёл к кровати, вернул подушку на место и наклонился, чтобы быстро поцеловать меня, но в последний момент задержался, вдыхая запах моей кожи, и прошептал прямо в губы:

-Ты вчера говорила, что утром встречаешься с подругами, и должна быть там железно. Поверь, если бы не это, я бы тебя из постели не выпустил.

-Ох, блин! Совсем вылетело из головы! - воскликнула я, резко сев и придерживая простыню на груди. Поймав смеющийся взгляд Павла, с беспокойством спросила:

-Паш, а сколько сейчас времени?

-Почти пол девятого.

Быстро прикинув в уме, сколько у меня осталось времени, я внутренне выдохнула, все же не хотелось пропустить встречу. И дело совсем не в том, что Алина не станет молчать - да я её и не просила об этом. Она обязательно расскажет девчонкам о том, что у меня вчера было свидание. И конечно же они сразу догадаются почему я, всегда обязательная и не пропускающая наши встречи, на этот раз не пришла.

А дальше мне придется несладко. Сначала подруги примутся пытать меня насчет подробностей. Потом непременно начнут высказывать предположения, в том числе неприличные, я естественно отреагирую - они заметят, и вот тогда-а-а…

Но все переживания моментально отошли на второй план, когда Паша с телом древнего воина достал из шкафа футболку и джинсы. И пока он одевался, я не могла отвести взгляд. Смогла полюбоваться широким разворотом плеч, крепкой шеей, и тем как красиво перекатывались под кожей мышцы спины… А его руки, эти бицепсы-трицепсы - отдельное произведение искусства.

Он застегнул широкий кожаный ремень и обернулся. Наши взгляды встретились. Узкие, чётко очерченные губы растянулись в довольной, чуть нахальной, но такой притягательной улыбке. Льдистые глаза блеснули озорным светом, в котором читалась уверенность мужчины, знающего, какой эффект он производит.

А его следующая фраза подтвердила мою догадку.

-Я тоже без ума от твоего тела, девочка моя.

Я несколько растерялась и не смогла сразу найтись с ответом. Да, давно со мной такого не было – обычно я за словом в карман не лезу.

Кажется, именно так и ощущается счастье - не в громких словах, не в обещаниях, а в утреннем ласковом взгляде, лёгком поцелуе, заботливом жесте и понимании, что рядом -

твой

человек.

Павел с мальчишеской усмешкой, понаблюдал за моим растерянным лицом, пообещал сварить кофе и ушёл на кухню.

Первые пару минут после его ухода я просто лежала, нежилась в кровати, с ленивым, почти кошачьим удовольствием перебирая в памяти нашу ночь… и утро. Тело приятно ныло и было пропитано сладкой истомой, напоминая о том, как сильно можно желать и быть желанной.

Потом потянулась, медленно выбралась из постели и, накинув на себя простыню - мало ли кто-то случайно зайдет - направилась в ванную. И снова оценила как хорошо, что вход в неё сделан прямо из спальни.

Надела вчерашнее платье - то самое, светлое, с цветами, - и порадовалась, что оно вполне уместно будет смотреться за завтраком. Иначе пришлось бы заезжать домой, переодеваться, и тогда времени бы точно не хватило.

Причесалась, и мысленно поблагодарила Пашу, что пока я была в душе он догадался принести мою сумочку из холла. А в ней у меня была миниатюрная «дежурная» косметичка. Подвела глаза черным карандашом, нанесла тушь, немного хайлайтера - для лёгкого сияния кожи, и блеск на губы — прозрачный, с нежным розовым оттенком.

Пока красилась была сосредоточена и не обращала внимание, зато потом… заметила своё отражение в зеркале. И оно заставила меня замереть.

На меня смотрела женщина с лёгкой, загадочной улыбкой, чуть припухшими губами и каким-то неуловимым выражением на лице.

Это была я… но уже не совсем.

А мои глаза… словно сияли.

Я растерянно смотрела на себя целую минуту пока не поняла причину.

Я влюбилась.

«Боже мой! Теперь в этом точно нет сомнений».

Постояв так ещё немного, собралась с мыслями, встряхнулась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Решила не анализировать, не пытаться заглядывать в будущее, а радоваться тому, что есть

сейчас

.

Я вышла из спальни. В квартире было тихо. Не знаю ушли ли ребята из квартиры или просто не шумели, но в этой большой квартире я никого не слышала. За ночь полную бурных эмоций я немного подзабыла расположение комнат. Поэтому пошла на вкусный запах кофе. Прошла через холл, и войдя на кухню, застала Павла у плиты. Он стоял спиной ко входу, помешивая ложкой кофе в турке. И в этой картине было что-то удивительно уютное и домашнее.

-О, я не думала, что ты будешь сам его варить!

Паша повернулся в пол оборота ко мне, окинул меня быстрым, истинно-мужским взглядом, от которого я, как девочка, почувствовала, что мои щёки краснеют.

-Я, конечно, мог воспользоваться кофемашиной, - Паша махнул рукой в сторону современного аппарата, который стоял на столешнице. -Но решил дать тебе попробовать настоящий кофе.

-Звучит очень интригующе, - мягко улыбнулась я.

Павел редко улыбался широко и открыто, но я научилась замечать улыбку в его глазах. Он отвернулся к плите и только тогда я заметила, что турки две, а не одна. Тут и одна была бы достаточна для нас двоих.

Может, Паша хочет угостить сыновей?

Но не успела я задать ему вопрос, как на кухню зашёл жилистый, высокий парень. Сын Павла, без сомнения, со временем вырастет в настоящего богатыря. Сейчас он уверенно нёс в руках большую сковородку, а следом за ним, с подносом и озорной улыбкой, появился Костик.

-Здрасьте, Александра Андреевна, - поздоровался первым младший сын Павла.

Я улыбнулась в ответ, и сперва удивилась тому, что он знает моё имя. Но тут было два варианта – или Павел ему сказал, или Костик прочел протокол.

-Доброе утро, ребята.

Взрослый парень, лет двадцати с небольшим, на миг смутился — и это выглядело настолько мило, что я с трудом удержалась от улыбки. Он бросил на отца быстрый взгляд, а потом ответил:

-Доброе утро, Александра Андреевна. – кивнул мне, а затем представился: -Меня зовут Максим. Прошу прощения у вас, и у тебя отец, за сегодняшний… хм, инцидент.

Улыбка сама собой расплылась по лицу, и я рассмеялась.

-Ничего страшного. – махнула рукой, заметив, что Павел усмехается, наблюдая за нами, но не вмешивается. -Вы можете звать меня Александра и обращаться на «ты». А то я чувствую себя лет на тридцать старше, чем есть на самом деле. – пошутила я.

Мальчишки улыбнулись, кивнули и принялись суетиться. Костик поставил на стол поднос, на котором оказались четыре пиалы: со сметаной, медом, сгущенкой и вареньем. А потом достал из ящика подставку и тогда Максим водрузил на нее сковородку. На которой к моему удивлению оказались оладушки.

Причем не одна партия, а сюда явно выложили все пожаренные оладья - вся сковородка до верха была заполнена.

«Кому тут столько?»

-И когда это вы успели всё это приготовить? – искреннее удивилась я. Даже не знаю чему больше - тому что молодые ребята умели делать оладья? Или тому, что они справились с готовкой за это недолгое время?

-Ну, тесто на оладьи я ещё вчера приготовил и оставил в холодильнике – там дело пяти минут, - скромно признался Костик. -Знал, что брат приедет утром.

Макс хмыкнул, доставая тарелки и приборы на четверых, и с видом человека, первый раз пришедшего на исповедь, сознался:

-Я в семье самый большой любитель блинов и оладьев.

-Это неполезная еда, Макс. С твоими нагрузками ты этого сейчас не чувствуешь - всё сгорает. Но есть нужно правильно. - со спокойными, назидательными нотками заметил Павел.

Я рассмеялась и взгляды троих мужчин обратились на меня.

-За вами так интересно наблюдать, - сказала я, с улыбкой кладя себе на тарелку пару оладьев, и поливая их сверху сгущенкой.

Ребята посмотрели на меня озадаченно, а их отец усмехнулся и поставил передо мной две чашки.

-Ммм, а какая моя?

-Обе. Тебе на пробу. В правой - кофе с перцем и бадьяном, а в левой – перуанский с ванилью. Если тебе не понравится, то я тебе сделаю обычный в кофе машине.

Я посмотрела на этого великолепного мужчину с восхищением. Кофе я любила и в поездках старалась пробовать новые виды.

-Спасибо, Паша, - сказала я с теплом, заметив, как Максим удивлённо приподнял брови, а Костик спрятал улыбку, и тут же принялся накладывает себе вишневое варенье, заметив мой взгляд.

Паша сел рядом со мной, напротив сыновей, положил себе пару оладьев и только тогда посмотрел на Максима и ровно, даже суховато сказал:

-Поздравляю тебя, Максим. С тем, что прошёл отбор. Знаю было непросто.

В отличии от темноволосого и светлоглазого Костика, который и правда был похож на Павла, Максим был совсем другим. Карие глаза, коротко стриженные светлые волосы, крупный нос и широкие скулы. Черты лица крупные, немного грубоватые, но всё вместе смотрелось гармонично. И ко всей этой брутальности неожиданно прилагались длинные ресницы, которые легко могли бы стать предметом зависти для любой девушки.

-Спасибо, отец, - низкий голосом ответил Максим, и почти незаметно улыбнулся.

Пообщавшись с Пашей, и немного изучив его с виду скуповатые реакции, я уже привыкла смотреть глубже. Поэтому сразу заметила: Максим по-настоящему рад услышать похвалу строгого родителя. Да и Павел хоть и не улыбался, и смотрел на сына серьезно, но я почувствовала, что он горд его успехами.

Это было так мило и трогательно – видеть этих сильных мужчин в такой момент, и понимать, сколько скрыто за их с виду суровыми лицами, что я спрятала растаявшую улыбку за чашкой кофе.

-Ммм, как вкусно! – сказала я, чтобы отвлечь внимание от смущенного Максима.

Паша перевел взгляд с Максима на меня, но с вопросом его опередил Костик:

-Александра Андреевна…

Я на него шикнула, он забавно фыркнув, быстро уловил намёк и исправился:

-Простите, Александра, тебе и правда понравился с бадьяном и перцем?

Все трое мужчин настолько пристально посмотрели в этот момент на меня, что я несколько растерялась.

-Правда.

Переглянулись, хмыкнули чему-то понятному только им, и тут я решила сразу вмешаться. Иначе, чует моё сердце, мужчины-Лютаевы так и будут в будущем «телепатически» общаться. Пусть привыкают, что тут есть я и мне нужно пояснять словами.

-Так мальчики, большие и маленькие, - я с доброй улыбкой обвела взглядом присутствующих тут Лютаевых. – Не поясните ли ваши перемигивания?

Отвечать взялся Максим.

-Александра, просто этот рецепт кофе нравится только отцу. Его даже Леха не очень жалует, хотя он кофе хлещет литрами. Да и женщинам обычно нравится разные латте и капучино, не так много ценительниц американо - тем более с таким экзотическим вкусом. Поэтому мы просто удивились.

-Конечно, тебе, брат, виднее. С твоим широким выбором из девушек. – с иронией поддел старшего Костик.

И отчего-то мне показалось, что я знаю причину. Сказанное утром «мелкий» видимо сильно задело младшенького.

«А Костик не так прост…», - поняла я и с улыбкой переглянулась с Пашей.

-Вот ты ж мелкий гов…

Павел шумно прочистил горло, а я чуть не расхохоталась. Вспомнив, как Павел вчера в ресторане уверенно говорил, что его сыновья как и все браться

иногда

ругаются, но любят друг друга горячей братской любовью.

-Это же не я уже которую девушку меняю. И когда только успеваешь? Ты же то в институте, то в дивизии, то на учениях…

-Костик, ты завидуешь, что ли? У тебя Мила есть – одна, но замечательная - радуйся. И не мешай другим искать свою замечательную.

-У тебя как у этого, - Костик пощелкал пальцами, - бабника - одна в одном городе, другая в другом.

-Костя, хватит. – строго оборвал их Павел, недовольно смотря на обоих враз присмиревших сыновей.

И я поняла, что Паше за них стыдно передо мной. Хотя напрасно, мальчики у него очень искренние и ничего плохого в том, что они вот так отношения выясняют, я не вижу.

Пока Максим с Костиком перебрасывались остротами я доела оладьи, допила кофе.

-Очень вкусные оладья, спасибо! – решила я разбавить атмосферу между братьями.

Костик словно засветился от похвалы:

-Я делал тесто, а жарил Макс, - неохотно признал участие брата Костик, бросив на старшего хмурый взгляд.

Максим кивнул мне, едва заметно улыбнувшись. Его реакция была не такой яркой, но он всё же был старше на шесть лет - если я правильно помню, что вчера рассказывал Павел.

Братья поглощали кофе и оладьи, чередуя «соусы», а я понаблюдав за ними получила ответ на свой вопрос - теперь было понятно зачем было нужно

столько

оладьев.

И так бы наверное и сидела в этой уютной, почти семейной обстановке, пока мой ответственный мужчина мне не напомнил о времени.

-Сашенька, уже десять-двадцать, - заметил Павел, покосившись на наручные часы, - Тебя отвезти к подругам? У меня машина на подземной парковке.

-И не только машина. Отец может вас и на своём байке прокатить. С ветерком! - с затаенной гордостью заметил Костик.

-Ооо, - только и смогла выдать я, удивленно посмотрев на Пашу и хлопая ресницами.

«Теперь понятно чьи это были журнальчики на столе…».

-Да, Валера подарил отцу на юбилей новый Харлей вместо старого. – добавил Максим, сверкнув обаятельной улыбкой, которая, как и у его отца, удивительным образом преобразила его лицо.

-И сколько я ещё о тебе не знаю? - подняла я брови, с улыбкой, посмотрев на своего скрытного мужчину.

-Всё главное уже знаешь, - заверил он меня, улыбаясь губами, но я видела, что глаза его совершенно серьезны. А, значит, эти слова – непросто слова, в них он вкладывает глубокий смысл.

Перед тем, как встать из-за стола, я заметила реакцию Пашиных сыновей. Они переглянулись - коротко, но выразительно. Максим чуть приподнял брови, в его взгляде скользнуло лёгкое изумление, а Костик, наоборот, расплылся в довольной улыбке. Будто обрадовался чему-то, что давно ждал.

***

В ресторане на Патриарших прудах было оживлённо, как и всегда в субботнее утро. За панорамными окнами играло мягкое летнее солнце, скользя бликами по зеркальной глади пруда, витринам и стеклам домов.

Внутри ресторана стоял мягкий гул голосов, пахло свежесваренным кофе и только что испечёнными круассанами.

Подруги как обычно выбрали наш любимый столик - с диванами с мягкими подушками, уютной тенью и полным обзором зала.

Александра вошла в зал почти на пятнадцать минут позже назначенного времени, что само по себе было уже подозрительно. На ней было летнее, романтичное платье, совершенно не похожее на привычный ей деловой стиль или сдержанный «олд мани». Легкий макияж, волосы свободно лежат на плечах, а взгляд немного рассеянный, но в глазах… было что-то новое. Мягкое. Женственное. И очень непривычное.

– Саша! – первой её заметила Юля и буквально вспорхнула с места, чтобы обнять. – Ну наконец– то! А то мы уже начали делать ставки – приедешь ты вообще или решила остаться… где бы ты там ни была этой ночью.

Александра усмехнулась, но промолчала. В её движениях сквозила не привычная целеустремлённость, а ленивая, кошачья плавность, характерная для женщины, которую разбудил не будильник, а тёплые, мужские ладони и поцелуи. И сейчас три близкие подруги заметили, что у четвёртой явно что-то происходит. Что-то серьёзное.

Александра уселась на свободное место, выдохнула и улыбнулась подругам.

-Алина, ты не сказала, что это так серьёзно, - прошептала Катя, не отводя горящего любопытством взгляда от Саши. -Хотя, если бы я проснулась в объятиях мужчины, я бы тоже опоздала. И, наверное, не только на завтрак…

-Я, между прочим, ничего такого не говорила! - театрально вскинула руки Алина, но уголки губ предательски дёрнулись. -Я лишь упомянула, что у Саши, возможно, кто-то появился. И что вчера у них было свидание.

Юля прыснула в салфетку, но тут же с любопытством уставилась на Александру:

-Саш, ну рассказывай. Иначе мы начнём строить версии: кто он, где ты была, и почему ты сейчас светишься, как хрустальная люстра в Большом театре.

Александра улыбнулась, откинулась на спинку дивана и налила себе чашку чая из чайника, которые уже заказала девчонки.

-Я опоздала всего на пятнадцать минут… - протянула она и потянулась к чашке чая, который ей налила Юля, и, сделав глоток, продолжила: -…а вы уже сочинили роман в трёх томах.

Катя хмыкнула, склонив голову набок:

-Ну так не томи. Мы же терпеливо ждали. Целых пятнадцать минут.

-В мучениях, - вставила Юля с совершенно невинным видом.

Саша вздохнула - почти с удовольствием - и, не скрывая иронии, заметила:

-Да вы, девочки, получается, не завтракать сюда пришли?

-С учетом твоей пунктуальности - пятнадцать минут это как опоздание на сутки, - рассмеялась Юля.

-И потом, Саша, ну посмотри на себя. Ты светишься! Ты вообще себя видела? - подхватила Юля.

-Видела, - ответила Александра, лукаво улыбаясь. -И - да, вчера у меня было свидание.

Александра чувствовала, как подруги берут её в оборот. Но не злилась на их любопытство, понимая, что они бы всё равно заметили её необычное настроение. Это было неизбежно. Сложно скрыть от людей, кто тебя хорошо и много лет знает, что ты влюблена.

А потом Юля всплеснула руками и с восторгом воскликнула:

-Боже, наконец-то! Шесть лет у тебя на уме была сплошная работа и бизнес. Конечно же, фармацевтика, твой завод, производственные линии, новые препараты, и суды с Антоном.

-Не все зависит только от нас. Уверена, что любая женщина не хочет ждать своего счастья годами, а многое бы отдала, чтобы встретить достойного мужчину раньше, - спокойно заметила Алина, самая старшая и мудрая из подруг.

На секунду за столиком повисла тишина. Но только на секунду.

-Полностью согласна с Алиной. Я не исключение. Я бы тоже хотела встретить Пашу пораньше, но получилось так как получилось, и главное результат! – улыбнулась Александра.

-Так его зовут Павел! – воскликнула Юля с азартом. -А сколько ему лет?

И все подруги рассмеялись.

-Павел. Он старше меня на четыре года. И потом… Вы же советовали мне заняться моей личной жизнью, - с доброй иронией заметила Александра, делая глоток чая. – Вот я и последовала вашему совету.

Алина приподняла брови, отставив бокал:

-Сколько вы уже встречаетесь?

-Мы знакомы две недели…

-Что?! Две недели?! - Юля взмахнула рукой и чуть не перевернула бокал с яблочным фрешем. -Македонская, я тебя не узнаю! Так недавно и у вас уже было свидание? Ты ли это?

-О, боги, она краснеет, - почти простонала Катя. -Ну всё, значит, это серьёзно. Срочно рассказывай всё! Где познакомились? Чем твой Павел занимается? Сколько зарабатывает? Есть ли дети?

-Боже, Катя, ты как дознаватель в полиции, - рассмеялась Александра, качая головой.

В этот момент к столику подошла официантка — вежливая, с безупречной улыбкой, — и, чуть склонившись, обратилась к Саше, единственной, кто ещё не сделал заказ. Александра бегло пробежалась взглядом по меню и сделала выбор. Девушка кивнула и удалилась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Разговор, ненадолго прерванный её появлением, вспыхнул с новой силой.

-Так, давай по порядку, - подалась вперёд Катя, сверкая глазами. -Мы дамы опытные, любопытные, поэтому начнём, конечно же, с главного:

как Он целуется?

Только вот не придумывай отговорки. Ответь нам: честно, сочно, по-женски. - на последних словах Катя подмигнула и широко ухмыльнулась.

Александра знала Катю тысячу лет и прекрасно понимала, что сейчас та её просто подкалывает. В этом была вся Катя. Она ещё в институте заявила, что кто же должен выводить Сашу из себя иначе она превратится в такого же зануду как её жених, Антон.

Поэтому Александра даже не подумала обижаться на бесцеремонность подруги. Лишь закатила глаза, но в уголках губ затаилась улыбка.

-Катя, я вообще-то пришла на завтрак, а не на допрос с пристрастием. – сказала вслух с легким, весёлым укором.

-Сейчас будет допрос - не с пристрастием, а под пытками! Я же помню как ты боишься щекотки. - подмигнула Катя, шевеля пальчиками. -Ну же, ну! Павел у нас кто? Финансист? Бизнесмен? Банкир? А может, наконец-то нормальный мужик, не из нашего корпоративного болота?

Затем Александра повернулась к Алине, прищурилась, посмотрела на подругу с лукавым прищуром и, ехидно усмехнувшись, бросила:

-И надеюсь не из светской тусовки?

Алина в ответ только хмыкнула, грациозно подцепив вилкой ломтик прошутто, и, не спеша, с ленивым изяществом, проговорила:

-Ну уж извини, дорогая… но даже в светской тусовке попадаются достойные экземпляры. Главное - знать, где искать.

Катя рассмеялась, звонко, открыто, как могла сделать только в кругу близких людей, на работе она держала в ежовых рукавицах бухгалтерию многомиллиардного холдинга и могла в три фразы закопать любого топа, решившего схитрить. А сейчас в кругу подруг - просто Катя. С её фирменным сарказмом, искренним смехом и тёплым взглядом.

-Саша всё равно не скажет. Сейчас будет включать режим «дипломатического молчания». И кокетничать. Вот увидите. – с видом умудренной жизнь дамы сказала Алина.

-Я не кокетничаю! - возмутилась Александра, так искренне и в то же время весело, что все трое рассмеялись.

-Ты не только выглядишь, ты даже звучишь иначе! Саша, ты… счастлива? – вкрадчиво спросила Юля, щурясь на неё своими тёплыми карими глазами и мягко улыбаясь.

-Да… мне с ним очень хорошо. - тихо призналась Александра, аккуратно отрезая кусочек омлета, который как раз поднесла официантка.

-Так, - строго, но ласково Юля. -Если ты молчишь - значит, всё действительно серьёзно. Мы не будем спрашивать, кто он… Но скажи хотя бы одно: он порядочный и симпатичный?

-Очень, - не удержалась Саша и тут же покраснела, поняв, что выдала себя. -Да, у меня, возможно, начались... отношения. Но рассказывать пока ничего не буду. Слишком всё ново. И я не хочу сглазить.

Для подруг, которые знали друг друга не первый год, такие вещи не нуждались в пояснениях. Достаточно было взгляда, чтобы всё понять.

-Ну ты, конечно, интриганка! - вздохнула Юля, закатив глаза и состроив комически-обиженное выражение лица. -Но ничего. Мы с девочками терпеливые.

Алина взглянула на неё внимательно, с мягким прищуром:

-Главное, Сашенька, чтобы тебе с ним было по-настоящему хорошо. Всё остальное неважно.

-И я за тебя рада… - сказала Катя, обвела взглядом стол и с лёгкой улыбкой добавила от лица всех: -…Мы рады. Очень. Ты заслуживаешь счастья, Саш. Много-много!

Я с благодарностью посмотрела на подруг. И вдруг отчётливо поняла — вот оно, то самое чувство. Когда не нужны слова. Когда просто сидишь рядом, и этого достаточно. Потому что тебя понимают и поддерживают.

И, наверное, именно в этот момент я до конца осознала - я снова жива. Не просто существую в бесконечном, выматывающем рабочем графике. Я снова чувствую. Снова верю. Снова мечтаю. И да - я способна любить. Всем сердцем.

Глава 9

Александра

Вся следующая неделя пролетела на удивление плодотворно. На работе я успела переделать кучу дел, а вечерами Павел приезжал ко мне. Мы гуляли в Нескучном саду, неспешно ужинали и разговаривали обо всём на свете, будто знали друг друга всю жизнь. А ночи были наполнены чувствами, мы занимались любовью так, будто в мире не существовало ничего, кроме нас двоих.

Во вторник вечером мы неспешно гуляли в парке. Я держала Павла под руку - и, обдумав всё тщательно, решилась на разговор, который уже несколько дней прокручивала в голове. Начала мягко:

-Паша… один мой знакомый пригласил меня на день рождения.

Он бросил на меня быстрый, внимательный взгляд, но вопросов задавать не стал, предпочитая, как обычно, сначала выслушать.

-Его зовут Алексей Ледов, он владелец металлургического завода. Мы давно знакомы и я…

Павел хмыкнул, ничего не сказав. Но в этом звуке что-то такое скользнуло и я насторожилась.

-Я не знаю, что ты подумал, но мы просто хорошие знакомые. – произнесла твердо, скосив на него глаза

Лицо у Павла оставалось спокойным, непроницаемым, как и почти всегда. Ни намёка на эмоции.

-И с

женой

Ледова я тоже знакома. – выделила я голосом, чтобы избежать недопонимания. -Праздник будет в узком кругу, без камер и толпы приглашенных. Только узкий круг гостей в неформальной обстановке. Отличная возможность познакомить тебя с моими друзьями.

Павел молчал, но по выражению лица было видно, что идея «пообщаться с друзьями олигарха» ему не греет душу.

-Там будет тихо, красиво, и мы сможем спокойно уехать, как только захочешь, - продолжила я, улавливая тень сомнения в его взгляде. -У него дом в четырех ста километрах от столицы. Недалеко от дома моих друзей, от которых я возвращалась в тот раз, когда… ммм, мы с тобой познакомились.

Павел остановился и развернул меня к себе, вгляделся в моё лицо, и задумался, поглаживая мои плечи.

-Я поеду, - наконец сказал он. -Скажу как есть – мне такие мероприятия не близки, но тут вопрос твоей безопасности. В прошлый раз на дороге на тебя напали...

Я захотела возразить, но Паша чуть сжал мои плечи и его взгляд потяжелел.

-Случайно это было или нет следствие ещё не установило. Поэтому не стоит рисковать.

Я не стала убеждать его, что среди моих знакомых есть вполне достойные люди, с которыми и правда есть о чём поговорить. Павел не из тех, кого можно переубедить словами. Он никогда не принимает чужую точку зрения на веру. Главное - он согласился. А всё остальное он решит сам. Просто посмотрит «кто есть кто» и сделает выводы.

-Я бы многое отдал, Сашенька, чтобы знать о чём ты сейчас подумала. – заметил Павел с той самой эротичной хрипотцой, от которой у меня по всему телу пробегали мурашки.

Я улыбнулась таинственно, и опустив глазки, позволила ему взять мою ладонь и поцеловать. Потом Павел долго и пристально смотрел мне в глаза, но поняв, что я рассказывать ему ничего не буду, усмехнулся, блеснул глазами и просто держал меня за руку, время от времени поглаживая большим пальцем центр моей ладони.

-Как же это приятно – общаться с умной женщиной. Ты даже не представляешь, - с легкой иронией заметил Павел, и я рассмеялась от его неожиданного признания. Но стоило мне встретиться с ним взглядом - и я поняла: он ни капли не шутит.

В субботу мы выехали на рассвете.

Встала я довольно легко, хотя ночью мы с Пашей заснули далеко за полночь. Ночь была длинной, оставив после себя приятную усталость и томное послевкусие нашей близости.

Павел, оказывается, может быть не только страстным, но и нежным любовником. Мы с удовольствием изучали друг друга, наслаждаясь каждым прикосновением. Я чувствовала как в момент близости мы перешли от уверенной, хищной страсти до почти трепетной нежности. И, наверное, именно это сочетание - сила и мягкость, властность и забота - опьяняло меня больше всего.

Были моменты, когда он ловил мой взгляд и на несколько секунд он замирал, пристально до глубины вглядываясь, кажется, что мне в самую душу. От этого взгляда я дрожала сильнее, чем от самых смелых прикосновений. А потом Павел продолжал двигаться, увеличивая темп, вколачиваясь в моё тело до упора пока удовольствие волна за волной не накрывало нас обоих, стирая всё вокруг.

При воспоминании о вчерашней ночи я почувствовала как по телу разливается сладостная дрожь. Каждое его движение, каждое проникновение заставляет сердце сбиться с ритма, а внизу живота простреливает острое удовольствие, как эхо того, что было ночью. Стоя в душе под струями воды я тихо застонала, прикрыла глаза, позволяя воспоминаниям захлестнуть меня - вкус его губ, тяжесть мужского тела, хриплое дыхание у самого уха. И снова эта опасная, пьянящая мысль: я хочу ещё.

-Сашенька, я разогрел нам завтрак ты скоро? – спросил невозмутимо Павел, заходя в ванную.

Я открыла глаза и окунулась в его яркий лёд его голубых глаз.

Он стоял в паре шагов, в джинсах и белой футболке, которая отлично подчеркивала идеальных рельеф тренированного тела. И в тот миг мне показалось, что ещё мгновение - и он стянет с себя одежду, снова прижмёт меня к стене душа, и вода будет стекать по нашим переплетённым телам, а я забуду и про завтрак, и про время, и про поездку… И про всё на свете.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

-Саша, если ты хочешь приехать вовремя и не стоять во всех пробках на выезде из города, то не стоит

та-а-ак

на меня смотреть. – с эротичной хрипотцой сказал Павел, водя жадным взглядом по моему обнаженному телу.

«Он прав», - подумала я с досадой хотя каждая клеточка тела была готова поддаться искушению.

-Ты ведь сам ко мне зашёл, Паша, - решив его немножко подразнить я провела руками по груди и смывая пену от геля для душа.

-Хороша чертовка! - ругнулся он, и резко развернувшись сбежал из ванной под мой звонкий смех.

Нет, ну, правда, это было забавно! И чего уж таить - приятно! Такой опытный и волевой мужчина и подвержен моим женским чарам. И ведь я прекрасно знала, что стоило мне только пальчиком его поманить и всё… никуда бы мы ещё пару часов не поехали. А там и правда встали бы в знаменитые субботние пробки, которые каждое летнее утро просто парализовывали выезд из города.

-Как приятно ощущать свою женскую власть, оказывается, - мурлыкнула себе под нос, выключила воду и вышла из душа.

Сначала нанесла увлажняющий крем для лица и шеи с высоким SPF, потом лосьон для тела. Немного макияжа – и я готова к выходу.

Уход за собой давно стал моей привычкой и маленькой отдушиной. Даже если собственный муж перестал замечать, всё равно хочется нравиться – и себе, и другим.

«Это нормальное женское желание», - утверждал мой психотерапевт. Лет пятнадцать назад он посоветовал мне найти занятия по душе, чтобы радовать себя. Я выбрала – лёгкий, ненапряженный спорт, регулярные визиты к косметологу и путешествия. Они и стали моей формулой счастья. За неимением лучшего, как говорится.

Сложила в большую походную косметичку флаконы и баночки — всё-таки на ночь мы с Пашей остаёмся в гостях у моей подруги - и, в одних трусиках, вышла в спальню.

Первое, что отметила - Паши в комнате не было. Испытала по этому поводу двоякие чувства – лёгкую досаду и в то же время облегчение. А ведь я вышла, не накинув свой шёлковый халатик не просто так - внутри теплилась надежда застать Пашу здесь. В то же время опаздывать на праздник совсем не хотелось, а стоять в пробках - не хотелось ещё больше.

«Какие же мы, женщины, всё-таки противоречивые создания!» - усмехнулась я про себя.

Надела белый сарафан - приталенный, длинной до щиколоток, мягко облегающий грудь, и поспешила на кухню.

Позавтракали мы быстро. Паша то и дело кидал на меня горячие, по-мужски заинтересованные взгляды, а я старательно делала вид, что этого не замечаю.

Правда, один раз он поймал меня на том, что я в ответ поглядываю на него, и криво ухмыльнулся.

«Как дети честное слово», - мысленно фыркнула, стараясь не рассмеяться.

Вместо того, чтобы поддаться игре, сосредоточилась на деле - настрогала бутерброды с ветчиной, сыром и зеленью, помыла фрукты, залила в термос чай. Заправки с кафе по пути конечно, хорошо, но там вода непонятно сколько раз кипятится, и бутерброды никогда не сравнятся с приготовленными дома.

Ехать решили на моём Поршике. Ну как «решили», мне пришлось немного поуговаривать Пашу, чтобы он согласился. И теперь он уверенно вел мощный внедорожник.

Солнце ещё только поднималось из-за горизонта, но по лёгкому зною в воздухе было понятно: день обещает быть жарким.

В салоне автомобиля стояла тишина. Но эта тишина не тяготила, а наоборот, мне было абсолютно комфортно. Но при этом я ощущала присутствие Паши всем своим существом, чувствовала его приятный запах и ловила себя на мысли, что ещё никогда не испытывала настолько острую близость с кем-либо просто из-за его присутствия рядом. И этого молчания - глубокого, полного скрытого смысла.

Мысли текли вяло, и я даже поймала себя на том, что хочу прикрыть глаза и подремать. Паша был за рулём, и я чувствовала себя в полной безопасности.

Я закрыла глаза, но сна не пришло - лишь лёгкая дрема, в которой мысли сами собой возвращались к Паше.

Наши отношения развивались стремительно, и я просто не успевала за этим потоком событий. Никогда в моей жизни не было ничего подобного.

Да, романтика и это безумное притяжение кружили голову, но я женщина взрослая и могу думать не только «гормонами», но и головой. И мне не стоит забывать, что Павел очень не прост. Он замечает всё, каждую мелочь. Он словно складывает картинку по деталям. Такая проницательность, как у Паши, немного пугает. И этот взгляд – порой тяжелый и цепкий, проникающий до самой сути не всегда просто выдержать.

И я ясно осознала: вряд ли мне удастся что-то от него утаить. Он за эту неделю вроде бы незаметно выспросил у меня все ключевые моменты моей жизни. И получалось как в старой поговорке: «чистосердечное признание облегчает наказание». Что-то мне подсказывает, что отношениях с Пашей это был не просто афоризм, а рабочая стратегия.

Думаю, что для женщины, которой принципиально важно сохранить свои «маленькие секреты» и личное пространство - с таким мужчиной, как Паша, точно не по пути.

Работа накладывает на любого человек отпечаток. А такая как у Павла – тем более.

От этой мысли с губ сорвался смешок, я открыла глаза и покосилась на Павла, который заметив моё настроение, с лёгким прищуром бросил на меня быстрый взгляд отводя его на секунду от дороги. В его глазах плескалась ирония и острое любопытство.

-Признавайся, о чём подумала?

-О том, что если бы ты не стал военным, мог бы вполне открыть частное детективное агентство.

Павел хмыкнул, но уголок его рта дернулся вверх.

-Специализация – мягко и незаметно вытягивать признания, распутывать самые заковыристые тайны и считывать намерения с полувзгляда. Ах да… даже умные женщины для тебя как раскрытая книга, - протянула я с театральной обречённостью.

-Ты меня льстишь. Если в этой жизни я что-то понял, так это то, что женщины - самые непостижимые создания во всей Вселенной. И знаешь, если где-то там есть другие миры, уверен, и там мужики имеют схожие трудности.

Я рассмеялась. Такая шутливая пикировка поднимала настроение и делала утро каким-то особенно тёплым.

-А вы ещё и обижаетесь, когда мы не угадываем, что вы там себе надумали.

-Просто нам, таким особенным, хочется верить, что нас никто не раскусит.

Я изогнула бровь и лукаво улыбнулась, поймав его взгляд.

-А то ведь будет неинтересно, м? А ты ломаешь всю игру - спрашиваешь как будто между прочим. Опасный ты тип, Паш!

-Но ведь тебе это нравится? – спросил он, подмигивая. -Потому что, если бы не нравилось ты бы мне не отвечала.

Я задумалась над его словами. Пожалуй, он прав. Так ли уж важны эти мои маленькие тайны? Или пресловутые «внутренние границы», которые я так старательно охраняла?

Я ответила себе честно -нет. Может быть когда-то и были. Но не теперь. А может дело не в моём опыте, а в Павле. В том, как он смотрит, как слушает, как берёт за руку. С ним не хочется прятаться. Не хочется защищаться. Хочется быть собой.

По большому счету меня более-менее знали только подруги. Особенно Катюня, с которой мы вместе учились и дружим уже лет тридцать.

А дети? Дети знали меня лишь как маму.

Мама и старшая сестра - не знали вовсе. Мама хотела видеть во мне то, что ей понятно и близко - чтобы я по характеру и взглядам была похожа на неё и её старшую дочь. А я, к несчастью или к счастью (тут как посмотреть) - была другой. Мама говорит: я пошла в отца. И, возможно, потому что он оставил нас ради другой семьи, мама подсознательно сторонилась меня.

Антон, мой бывший муж, никогда и не пытался узнать меня. А я, наоборот, пыталась понять его, разобраться. И когда разобралась, стало ясно - да, человек он умный, но он мастер плыть по течению, постоянно думая про свой статус и с особым удовольствием выслушивая, какой он умный - желательно почаще. Вроде и неплохой мужчина. Но, как любила говорить моя бабушка, задумчиво цокая языком: «Не орёл».

-А сейчас ты о чём задумалась? - поинтересовался Павел, скользнув по мне внимательным взглядом.

-Не поверишь… о бывшем муже, - хмыкнула я и вдруг сама удивилась, как легко это прозвучало. Без привычной горечи, без тени обиды. Просто - факт. С иронией, почти с улыбкой.

– Неожиданно, – ровно заметил Павел. – И что тебя навело на эти мысли?

– Ты, – ответила я с мягкой улыбкой. – И твой искренний интерес ко мне.

-Знаешь, мы с Антоном в своё время сделали «правильный выбор», - я изобразила пальцами кавычки, -Такой, который поощряли родители, окружение, здравый смысл. Мы поженились. Он пошёл в аспирантуру, я занялась бизнесом.

-Мне это знакомо. Я тоже женился, потому что вроде как было «пора», да и у военнослужащих не приветствуется холостой статус. Но сейчас понимаю: если бы не измена, всё равно долго бы вместе не прожили. Мы были слишком разными, и взгляды на жизнь - тоже.

Я вспомнила, что Павел рассказывал о своем единственном браке, который продлился всего пару лет. И там тоже была измена. До сих пор не укладывается в голове: как можно изменить такому потрясающему мужчине?

-Знаешь, в начале у нас действительно было немало общего – образование, книги, друзья. Только вместо чувств – уважение и умение не мешать друг другу.

-Двадцать лет ты прожила

так

?

Я улыбнулась в ответ на его скептический тон.

-Даже чуть больше. Однако оглядываясь назад, я вижу - Антон знал не меня, а ту, которую сам себе придумал. Удобную, рациональную, всегда сильную. А на настоящую меня у него ни желания, ни смелости не хватило.

-Не всем важна духовная близость.

-Ты прав. Большинству важно удобство и стабильность.

Я хмыкнула, мотнув головой:

-Вот и получалось, что я большую часть своей жизни я прожила как будто по сценарию, который одобрен заранее кем-то другим. Без живых эмоций, без нежности, но и без ссор – «тихо, спокойно, богобоязненно», как говорит одна моя подруга. Зато - с правильным интеллигентным мужем-профессором.

-И всё бы так и тянулось? Ты бы так и терпела? – спросил Павел, и я задумалась.

-Если бы не его предательство, то возможно. – ответила честно.

Раз мы договорились с Пашей быть честными друг с другом, я решила не приукрашивать правду.

А сама подумала, что даже не сама измена Антона разрушила наш брак. Если положить руку на сердце - она даже не вызвала во мне ревности. Но вот эта тихая ложь, обернутая в лицемерное «я не хотел тебя ранить». Не предательство тела - предательство доверия.

-После всего, что мы пережили, я получила «правду» из уст его любовницы… Причём в такой милой, почти дружеской форме.

-Приятная девица, видимо.

-О, да. Когда они узнали, что я готова подписать досудебное, мировое соглашение, у Антона и, по словам адвокатов, у неё, проснулась алчность. Захотели половину. Моего бизнеса и моего имущества.

-Губа не дура.

Я фыркнула.

-А ведь при разводе я была готова отдать Антону часть денег, которые я заработала. Разумную часть отдать, понятное дело!

-И понеслось?

-Угу, и понеслось... Затяжные суды, с полосканием грязного белья. Выдуманные истории, с попытками вывернуть всё так, будто это я виновата в разрушении брака. И даже скрытый шантаж. Мол, Антон даст интервью и расскажет обо мне всякое.

Павел неуловимо напрягся и посмотрел на меня.

-Да же так?

Я кивнула.

-Именно. Что уж такое он мог рассказать – не знаю. Но кого в наше время интересует правда - а вот пикантные подробности из жизни миллионерши – пусть они и выдумка – определенно да.

– Надеюсь, ты на суд лично не ходишь? Не слушаешь всё это?

– На счастье, могу позволить себе держаться подальше от этого цирка. Пусть клоуны сами развлекают публику.

-Мудро, - коротко бросил Павел, и я вдруг почувствовала, как в его голосе, за внешней сухостью, проскользнула теплая нота одобрения.

-Сцены с выяснением отношений - это только со стороны, по телевизору интересно выглядит. А в жизни - слишком энергозатратно.

Он краем губ улыбнулся.

Мы оба на секунду замолчали, глядя вперёд. Дорога тянулась ровной серой лентой, справа мелькнули заправочные колонки. Павел включил поворотник, и я почувствовала лёгкое замедление.

-Заправимся и поедем дальше, - сказал он, сбросив скорость.

Он аккуратно припарковал машину у свободной колонки и заглушил двигатель.

****

Александра

Заправив машину и перекусив, мы двинулись дальше. До дома Ледова оставалось чуть больше половины пути.

Паша уверенно вел машину. Он, по своему обыкновению, говорил немного, слушал меня.

Я пошевелилась, пытаясь найти более комфортную позу. Всё-таки даже самые удобные кресла не спасают и от долгого сидения в пояснице появилось лёгкое напряжение.

-Положи ножки мне на колени. - вдруг предложил Павел, бросив на меня внимательный взгляд. Видимо, заметил мои ерзания.

Не раздумывая, я вытянулась и устроилась удобнее, положив ноги ему на колени. Его крупная горячая ладонь тут же легла на мою щиколотку приятно согревая. Внутри тут же растеклось чувство покоя и я позволила себе полностью расслабиться.

Мои небольшие стопы тридцать седьмого размера с темно-малиновым маникюром смотрелись в его крупной ладони почти игрушечными - словно он держал что-то драгоценное и хрупкое, но при этом своё. Павел чуть сжал мою щиколотку, большим пальцем медленно провёл по внутренней стороне стопы, и по телу пробежала тёплая, ленивая дрожь. Он не смотрел на меня - сосредоточенно следил за дорогой, но от этой случайной ласки всё внутри сжалось от нежности к этому невероятному мужчине – сильному, мужественному с жестким характером, но при этом удивительно заботливому.

-Друзья твои забрались далековато от столицы. – между тем заметил Павел, настраивая круиз-контроль.

-Они купили большой кусок земли, несколько гектаров, и выстроили довольно большой дом в стиле русской усадьбы девятнадцатого века.

Павел одобрительно хмыкнул и заметил:

-Ну хорошо хоть деньги вкладывают в свою страну, а не покупают виллы на Лазурном берегу.

И тут мне стало неловко. Я тихо кашлянула, пытаясь сгладить паузу.

Павел с иронией покосился на меня.

-Так, - протянул он, - судя по твоей реакции, у нас намечается интересный разговор. Неужели у одной хорошенькой девочки… вилла за границей?

Я изобразила невинное лицо, но уголки губ всё равно предательски дёрнулись.

-Ну… не вилла. Домик. Небольшой такой, всего триста квадратов.

Павел рассмеялся, качая головой.

-И не на Лазурном берегу, а в Испании.

-Ага, то есть не буржуазная роскошь, а инвестиция в солнечную недвижимость, - кивнул он, усмехаясь.

Большим пальцем он время от времени массировал мою стопу в районе подъема и под пальчиками. Причем так как я была развернута в его сторону, то могла без затруднений наблюдать, что он делал это словно на автомате.

– Между прочим, там тепло даже зимой, море и фрукты – такие, что даже ты, со своей железной самодисциплиной, не удержался бы и съел пол ящика хурмы за вечер.

Он с улыбкой оторвался от дороги, скользнул по мне взглядом. В его голубых глазах плясали смешинки, но лицо оставалось, как всегда, серьёзным. Интуитивно я чувствовала, что Павла моя разговорчивость абсолютно не напрягает, даже наоборот он кажется получает от нее некое удовольствие.

-Заманиваешь?

-Констатирую факт. А то, может, когда-нибудь и покажу тебе этот «не виллу».

-Вряд ли, девочка моя. Ты же понимаешь… я не выездной.

-И что, и потом? – спросила на выдохе.

Я задавала свой вопрос с лёгким волнением - всё же тема касалась будущего, даст Бог, совместного. Пусть ещё не произнесённого вслух, но уже витавшего где-то между строк.

-И потом. – подтвердил он, давая понять, что даже, если он уволится с военной службы или уйдет на пенсию, то не сможет выехать заграницу.

«Это какой же у него уровень секретности…?». – подумала с сожалением.

Тряхнула головой, прогоняя грусть, в конце концов это не главное.

«Может, тогда стоит подумать о загородном доме? Строить с нуля - слишком хлопотно: прорабы, строители, бесконечный выбор материалов… ни у меня, ни у Паши нет на это времени. А вот купить готовый, а потом, при желании, что-то переделать — вполне реально».

-О чём задумалась, Сашенька?

-О доме за городом. О покупке. - неторопливо ответила ему, уже прикидывая, по какому шоссе лучше присмотреть дом, и вспоминая, где у меня записан номер проверенного риэлтора, который когда-то помог мне найти мою квартиру, а потом - жильё для сына и дочери.

Павел тепло рассмеялся, словно я только что предложила что-то забавное и в то же время весьма заманчивое.

Я ненадолго уплыла в мысли о планах на будущее всё больше убеждаясь, что идея с домом на природе кажется мне всё более притягательной.

Только определенно не так далеко, как у Алины и Виктора.

Виктор увлекся строя «родовое гнездо», как сам его называл. Но у них и детей много и все учатся и планируют жить на Родине. А мне гектары, лошади и собственное хозяйство совсем неинтересны. А вот возможность посидеть в плетёном кресле в тени деревьев, с книгой или чашкой кофе, или пройтись босиком по траве в собственном саду - да, в этом было что-то манящее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Раньше я даже не думала о загородном доме. Была одна, понимала, что у сына своя жизнь, а дочка, окончив школу в Швейцарии, скорее всего продолжит учиться в Европе. И перспектива сидеть в большом доме в одиночестве - совсем не грела.

«Неужели, я действительно так уверена в Паше? В нас? В том, что это не просто короткий роман с сногсшибательным мужчиной, а начало чего-то настоящего и долгого».

И в тот момент, когда я почти решилась задать ему прямой вопрос, мы остановились на светофоре.

Дорога к друзьям шла через один из городов Золотого кольца. Объездная тоже была, но как назло её решили расширить. Из-за ремонта на ней стояла протяженная пробка. Навигатор посоветовал ехать напрямую через город, с его узкими улочками, куполами церквей и размеренным движением.

-Так... Я узнаю этот взгляд. Не молчи, поделись со мной, краса моя?

-Краса твоя? – переспросила с легкой иронией.

– Моя-а-а, – глухо прорычал он, хитро сверкая глазами. Затем властно обхватил мою левую щиколотку, поднял стопу к губам и стал целовать – медленно, с наслаждением, будто смаковал каждый миллиметр кожи.

А взгляд… Господи, этот взгляд! Прищуренный, обжигающе сосредоточенный, он неотрывно смотрел прямо в мои глаза – в ледяном океане его глаз плескалась такая страсть, такая неприкрытая мужская жажда, что дыхание перехватило.

Всё внутри меня тут же отозвалось на этот немой призыв. Возбуждение прокатилось горячей волной, мягко ударившись внизу живота, оставляя после себя трепет и предвкушение.

Паша с его гордостью и властными манерами казался человеком, которому чужды подобные жесты. Кто бы мог подумать, что такой волевой мужчина способен на такую откровенную нежность?

Смущенная остротой реакции и его необычным поведением – ноги мне мужчины ещё не целовали – я отвела взгляд и посмотрела направо в окно и с удивлением увидела молодую женщину, лет тридцати на вид на красной Ауди А3, которая с завистью смотрела на меня. И тут я поняла, что девушка видела как Паша целовал мою ногу.

Я рассмеялась, и поймав его взгляд сказала:

-Ты представляешь, какие высокие стандарты ты задаешь? А ведь история разойдется по миру и сколько женщин начнут поиски такого же прекрасного мужчины? – с иронией спросила я.

Потом обернулась и заметила как девушка в красной Ауди не сводит глаз с Паши.

Он чуть отстранился и, погладив мою ступню, лежащую на его коленях, бросил мимолётный взгляд в сторону девушки.

-Поздно. Экземпляр в единственном числе и уже в надёжных руках. – подмигнул мне Паша.

-А гарантия есть? - поддела я.

-Только пожизненная. Без возврата и обмена.

Я расхохоталась до слёз, Паша тоже смеялся. Наконец зажегся светофор и мы тронулись. А наша соседка выпала из реальности и тронулась только когда её громко начали сигналить стоящие за ней водители. Видимо, увиденное в нашем салоне её впечатлило.

Проехав небольшие старинные ворота, известные как Золотые, которые помнят ещё княжеские времена, мы остановились на следующем светофоре.

Паша снова, явно провоцируя меня, взял на этот раз мою правую стопу и, не отрывая взгляда, медленно провёл пальцами от пятки к щиколотке, чуть сжал её ладонью, а потом легко, почти невесомо, поцеловал подъем стопы.

Я замерла.

-Паша, если ты продолжишь в том же духе, прошептала я, ощущая, как голос дрожит, - я прямо сейчас пересяду к тебе на колени.

Он провел кончиками пальцев от моих пальчиков вверх по ноге. Его ладонь поднырнула под край сарафана. Я застонала, прикрыла на секунду лицо руками, а потом смахнула непослушную прядь и провела пальцами по его предплечью.

- Напомни, пожалуйста, кто из нас военный, который должен сохранять хладнокровие при любых обстоятельствах?

-Ну… - он чуть наклонился ко мне, горячее дыхание почти касалось моей кожи, - я сохраняю. Просто в данный момент ты - моя цель. А цели, Саша, я привык брать быстро и насовсем.

-Зелёный, Паша. – мурлыкнула я, поймав весьма соблазнительную мысль.

Вскоре мы выехали из города и я решила приступить к исполнению своих коварных планов.

*****

Павел

Трассу я знал хорошо, именно в этом направлении мы с сыновьями чаще всего ездили охотиться. Вдалеке от столицы, на берегу широкой реки, в окружении елового леса располагалось охотхозяйство: уютные домики со всеми удобствами, баня, моторные лодки, квадроциклы. Всё, что нужно, чтобы на время отдохнуть от навязчивого шума большого города, раствориться в тишине и подышать свежим воздухом.

Я как раз собирался спросить Сашу, хочет ли она съездить со мной на охоту, когда почувствовал её прикосновение. Она невесомо провела по моей руке кончиками пальцев. Я не сказал ни слова, просто положил локоть на подлокотник и открыл ладонь. Без слов приглашая. Она поняла. Вложила свою руку в мою и наши пальцы переплелись. Легко и естественно.

Неожиданно этот простой жест затронул что-то глубоко внутри. Там, в тех уголках моей души, о которых я давно забыл, что-то тихо и несмело откликнулось. И в этом отклике было почти забытое ощущение тепла и… дома, который у меня был очень давно. Кажется, что в другой жизни.

Я сжал её тонкие пальцы - крепко, но бережно. Чтобы она почувствовала: я рядом. И не хочу отпускать. Но, по правде говоря, этот жест был нужен и мне - будто пытался убедиться, что Александра здесь. Рядом. Настоящая. Живая. Тёплая. Моя.

Не всегда мужчины говорят о своих чувствах. Иногда не могут, а чаще не хотят. По разным причинам. И я был одним из них.

Бывшая жена даже называла меня холодным, черствым, бесчувственным. Я внутренне усмехнулся. Возможно, её любовник был разговорчивее меня и лил ей в уши сахарную патоку. Только, видимо, недостаточно качественно. После развода со мной и расставания с ним, она сменила ещё двух мужей. Специально за её жизнью я не следил. Но у меня остались товарищи из Пскова и вот они периодически рассказывали новости об общих знакомых.

А я… просто не из тех, кто привык к близости и серьёзным отношениям.

Родителей помню смутно. Знаю, что друг друга любили. Но больше не по своим воспоминаниям, а со слов мамы, которая после гибели отца и до своей смерти, часто его вспоминала.

Близость… отношения… любовь? Я всегда считал это слишком опасным. И держал дистанцию. Просто так уж сложилось, что не в моем характере доверять. Одно дело на службе, другое в обычной жизни. Да, и по характеру я совершенно невлюбчивый. Скорее я из тех, кто в людях сразу ищет недостатки. А любовь… видел, как она ломает самых крепких. Как волевые, сильные мужики, прошедшие через пекло, вдруг превращаются в тень самого себя, когда теряли любимую.

Мне вспомнился Серёга. Мой хороший друг, с которым мы ещё на срочке познакомились. Он любил свою жену так, что буквально носил на руках. Помню их свадьбу: и загс, и венчание, и весь день, полный счастья - таких влюбленных молодожёнов я не видел ни до, ни после. А потом Серега вернулся с задания. С орденом Мужества. Но без руки. И жена, та, кто клялась «и в горе, и в радости», собрала вещи и ушла. Сказала, что он стал для неё «неполноценным» и она не готова жертвовать своей жизнью. Не выдержала испытания - и сбежала. Мы с товарищами поддерживали Серёгу, как могли. Но он не справился. Сломался, потеряв одновременно и семью, и работу, которую считал своим призванием. Начал пить… а потом погиб - по-глупому, в пьяной драке. Молодой совсем был. Даже тридцати не исполнилось.

И таких историй я знаю не одну. Просто эта была прямо перед моими глазами.

Да, жизнь – не книга, и в ней редко, когда отношения заканчиваются словами «и жили они долго, и счастливо».

Однако, прожив большую часть жизни, я раньше подобных чувств не испытывал. Считал себя эмоционально холодным – единственное, в чём я был согласен с бывшей женой. И понимал, что когда любишь, любишь по-настоящему - глубоко, с полной самоотдачей - становишься зависимым. Несмотря на это, всё равно в глубине души верил, что если уж любить, то до конца - без оговорок, без компромиссов. Размениваться на меньшее нет смысла.

Хотя и женщины рядом были, и короткие связи, и взаимный интерес, и даже симпатия. Но ни одна из них не зацепила. Не проникла под кожу, в самое сердце - так, чтобы там остаться.

Такой женщины мне не встречалось.

До неё.

Прямо в этот момент, сжимая её ладонь, понял: если Саша уйдёт - мне будет больно. Очень. Сжал зубы, чтобы не выругаться вслух.

«Походу, добегался ты, Лютый…» - мрачно подумал я, решившись наконец признать это хотя бы перед собой.

Саша снова заёрзала на сиденье, пытаясь устроиться поудобнее, и я улыбнулся.

-Положи ножки мне на колени, - предложил, и похлопал себя по колену. Заметил, что она удивилась моему предложению, но послушалась. Вытянула гладкие, загорелые ножки, укладывая мне на колени стопы. Маленькие пальчики с ярким педикюром притягивали взгляд. Никогда не понимал фут-фетишизма раньше, но кажется с Сашей я открою в себе новые грани.

Усмехнулся и погладил женскую ножку. Под ладонью она казалась хрупкой, почти игрушечной. И это доверие, с которым Саша устроилась рядом, пробивало меня изнутри. Я давно привык контролировать каждое движение, держать себя в руках - но здесь, рядом с ней, всё было иначе. Неосознанно начал гладить её ступню, плавая в своих мыслях, а потом просто поддался внутреннему желанию - поднял изящную щиколотку к губам и поцеловал.

Саша замерла. Мы как раз остановились на очередном светофоре и я заметил, как в её глазах мелькнуло смущение и ранимость. Её реакция меня тронула. Я привык быть жёстким, но с ней хотелось быть мягче, бережнее, чем когда-либо в жизни вопреки укоренившимся привычкам.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Саша явно уловила моё состояние - и как будто специально разрядила обстановку. Шутила, кокетничала - легко, непринуждённо. Настолько естественно, что я ловил себя на том, что с моего лица не сходит улыбка, хотя она там не частый гость. И ведь отлично понимал, что она играет. Но не манипулирует. Хотя о загородном доме она заговорила явно не просто так. А ведь раньше я терпеть не мог женских игр, притворства, жеманства. Но Сашина искренность и честность, даже когда она пробует хитрить, не раздражали, скорее забавляли.

-Зелёный свет! – весело поторопила меня Саша, отвлекая от своей ножки.

Я хмыкнул и вернул взгляд на дорогу. Не женщина, а экзамен на самоконтроль. И, похоже, я его заваливаю.

Стоило нам выехать за пределы города, и я почувствовала как прохладные, женские пальчики пробежались по моей руке - от ладони вверх, по внутренней стороне предплечья к бицепсу. Медленно. Едва касаясь кожи. Будто изучая.

Сначала просто мелькнула мысль: «чёрт возьми, как же приятно...». А спустя пару минут таких обманчиво лёгких поглаживаний осознал: это не просто ласка. Это был первый ход, который сделала Саша. Начало игры, очень тонкой, очень интимной, где у меня пока «связаны руки», фигурально выражаясь.

Лишь закалённая годами привычка держать себя в руках остановила меня от того, чтобы не съехать прямо на обочину. Я, конечно, мог, но понимал, что поцелуями мы с Сашей можем не ограничиться. А сама мысль, что кто-то посторонний увидит её обнаженной и в откровенной ситуации, пусть даже мельком, вызывала во мне жёсткий внутренний протест.

Моя.

И видеть в такие моменты её могу

только я

.

Краем глаза посмотрел на Сашу и чуть не рассмеялся. Она весьма умело делала вид, что ничего особенного не происходит. Сама невинность. При этом её пальчики продолжили свой медленный маршрут - чуть выше, по плечу, потом к шее. Она всё делала мягко, дразняще. Не провоцируя, а соблазняя.

Между нами и так нереальное притяжение, а сейчас ещё атмосфера такая располагающая -тишина, ровный гул шин, запах её духов и эта её женственность, за которой пряталась очень земная, чувственная женщина.

И когда я буквально на миг поймал её взгляд – понял, она знала, что творит. Как действует на меня.

Я решил позволить ей самой вести эту партию. Не вмешиваться, просто посмотреть, что будет дальше.

А дальше были нежные, ласкающие прикосновения — словно она писала невидимые строки прямо на моей коже. Но эти строки быстро превратились в приглашение, в тихое, едва уловимое соблазнение, которому невозможно было сопротивляться. Мышцы напряглись, и она уловила это мгновенно. Не отрывая взгляд от дороги, я почувствовал, как она наклоняется ко мне. И вот мягкие волосы коснулись моей шеи. Тёплые губы скользнули по чувствительной коже под ухом и от этого, казалось бы, невинного прикосновения у меня по спине пробежал разряд возбуждения.

Случайность? Ерунда. Она это делает нарочно. Испытывает моё терпение. Проверяет меня и ту грань, за которой я уже не смогу сдержаться.

И знает, что это - вопрос времени.

Сладкая… су…дево-чка.

-Ты же за рулём, - её голос мягкий, игривый будил во мне азарт. -Не отвлекайся, Паша.

Я повернулся к ней, поймал её взгляд. В моём взгляде не было улыбки, только хищная тень желания, которое она сама разбудила. Успел заметить, как глаза распахнулись от волнения, прежде чем вернуть внимание на дорогу.

-Верно, я за рулём, - отозвался глухо. -И сейчас ты рискуешь, девочка моя.

Я видел, куда она ведёт, и знал, чем это может закончиться. Вопрос был один: насколько далеко она осмелится зайти?

-Риск – благородное дело, - промурчала она и пробежалась пальчиками по моей груди.

Саша не останавливалась, продолжала меня ласкать, а в это время я в ускоренном режиме думал, где по дороге можно будет остановиться и довести всё до конца. Так, как и должен мужчина, если рядом такая соблазнительная женщина. И, конечно, чтобы там с гарантией никого рядом не было. Я хотел овладеть ей так, чтобы у неё больше не осталось сомнений, с кем она играет. Кто здесь хищник. И на чьих правилах пойдёт эта игра дальше.

При мысли об этом в джинсах стало тесно.

Я усмехнулся, и поддерживая её игривый настрой, предупредил:

-Только смотри, девочка моя, если дразнишь зверя будь готова его накормить или укротить.

Саша ничего не ответила, только кокетливо улыбнулась краешком чувственных губ. Вместо слов её ладонь скользнула по моей груди - от плеча вниз к животу и замерла на пряжке ремня.

И начала её расстегивать.

Вытянула конец ремня из зажима, затем расстегнула пуговицу и молнию на джинсах.

Все мои чувства сфокусировались на ней. На её тихом, учащённом дыхании, которое я улавливал краем слуха. На нежном запахе, дразнящем ноздри – моё тело похоже уже знало, что он обещает наслаждение. И на тёплых пальчиках, что теперь пробежались ниже и погладили мой член под тонкой тканью боксеров.

-Ммм, ты уже такой… возбужденный, - выдохнула она с игривым трепетом.

Тело отозвалось на её прикосновения, её голос, этот сексуальный полушёпот. Каждая мышца напряглась, а под кожей растеклось предвкушение, горячее и густое.

Пришлось вцепиться в руль, чтобы сохранить внимание на дороге.

В следующий момент женская ручка нырнула под резинку трусов и обхватила начавшую твердеть плоть.

-Са-аа-шааа, - прорычал сквозь зубы.

На миг наши взгляды встретились - пронзительно, будто короткое замыкание. Она прикусила губу, лукаво, явно довольная собой. А потом – продолжила с убийственной нежностью ласкать мою плоть - медленно, эротично, будто проверяя, сколько ещё я выдержу, прежде чем сорвусь.

Внутри всё стягивалось в тугой, пульсирующий комок. Напряжение нарастало, как пружина, закрученная до предела. С каждым её прикосновением приближал момент, когда эта пружина выстрелит.

-Да, милый? Ты хотел что-то спросить? - мурлыкнула соблазнительно, провоцируя ещё сильнее.

Посмотрел на навигатор - до поворота, где можно остановиться, оставалось полтора километра.

Чувствую, это будут очень длинные полтора километра.

И сжал руль сильнее.

-Ещё минута, и я найду, где свернуть. - сказал я. Не знаю кому – ей или себе. Смотрел то на дорогу, то на навигатор, потому что если сейчас опущу взгляд, то забуду о своих намерениях найти укромное место и остановлюсь прямо на обочине.

Саша не ответила, а вместо слов сжала мой член мягко, но в то же время крепко и стала его ласкать. Вниз, затем вверх - и снова, и снова…

Я шумно выдохнул, сжал руль чуть сильнее.

«Нет, нельзя сейчас. Не на скорости сто двадцать».

Щелчок – и я понимаю, что Саша отстегнула ремень безопасности. В следующий миг её тёплые губы сомкнулись вокруг возбужденной головки моего члена, и я со стоном выругался от накатившего желания. Тёплое, мокрое нутро её ротика приятно обволакивало. Когда она вобрала в себя его глубже, и начала сосать - медленно, лаская языком и губами, из груди вырвался глухой рык уже не стон, а первобытная реакция мужчины, доведённого до предела.

Так продолжалось бесконечно долго, для меня, кто хотел большего. И бесконечно мало, чтобы утолить дикий голод, который она вызвала во мне.

На секунду Саша выпустила стоящий колом член из влажного плена, влажными, тёплыми губами поцеловала мой напряженный живот. Провела язычком дорожку от пупка вниз к паху, придерживая член рукой. Потом шаловливым язычком обвела широкую головку, поиграв с чувствительной уздечкой.

Я положил правую руку на её волосы, зарываясь пальцами в их шелковистую глубину. И застонал, когда Саша со смачным, эротичным хлюпанием сначала выпустила мой пенис из своего ротика, а потом снова принялась сосать.

И вроде бы это был далеко не первый минет в моей жизни. Женщин у меня хватало, и среди них встречались такие, кто владел этим мастерски. Но с Сашей всё было иначе: я горел от одного сознания, что это делает именно она, и от этого желание становилось оглушительным. Каждое чувственное движение её губ отзывалось током непередаваемого удовольствия.

И сейчас я сжимал руки на руле, чтобы не сорваться раньше времени.

Рядом с ней я забывал, что такое самоконтроль - то, на чём годами держалась вся моя жизнь. Александра лишала меня его одним взглядом, одной улыбкой.

-Наконец-то, - мой голос звучал низко и хрипло, когда я, притормозив, съехал с дороги.

Как только машина остановилась, я потянул Сашу на себя, усаживая чертовку себе на колени. Затем прижал девочку к себе, поймал её губы и впился в них поцелуем - страстным, нетерпеливым, требовательным.

Скоро этого мне стало мало. Спустя пару минут я спустил её сарафан до талии, сдвинул кружево красивого белья и целовал безупречную грудь, посасывал то один вишневый сосок, то другой, наслаждаясь её томными стонами.

Саша так страстно отвечала, была так сексуальна с опухшими от поцелуев розовыми губами и голыми грудями с торчащими бутонами сосков, что я понял: хочу её – дико, жёстко, прямо сейчас.

В салоне автомобиля развернуться было можно, но только если медленно и аккуратно.

Однако сейчас настрой был другой. Хотелось взять эту женщину и просто насадить на себя и затем вколачиваться в такое податливое, чувственное тело - до упора, до стонов, до потери дыхания.

-Пойдём, сладкая моя. - сипло сказал я, открыл водительскую дверь и ласково подтолкнул её на выход.

Мы оказались посереди поляны с цветущими луговыми травами. В воздухе стоял густой, терпкий аромат - смесь дикого мёда, свежей зелени и летнего тепла.

Я первым делом осмотрелся по сторонам - привычка, да и… хотелось быть уверенным: вокруг точно никого.

Саша сейчас была не как обычно на каблуках, а в мягких балетках – мне всего лишь по плечо. Она подняла голову и посмотрела мне в глаза… и я на миг просто застыл, залюбовавшись. Каштановые волосы подсвечивались золотом в свете солнца, а лучистые глаза сверкали желанием.

Красавица.

Притянул её к себе за талию. Между нами лишь тонкая ткань моей футболки, не способная скрыть прикосновения женской груди, возбужденных сосков и тепло желанного тела.

Вдохнул её запах - цветочный, нежный, возбуждающий - и прошептал прямо в розовое, маленькое ушко:

-Сейчас будет по моим правилам, малышка.

Она не ответила. Только прижалась теснее, обвив меня руками за шею. Без слов. Без вопросов. И подставила мне свои губы. С той самой женской готовностью, которая выносит мозг напрочь.

Я рывком поднял её на руки и прижал к себе. Саша только успела охнуть. Не давая ей опомниться, перехватил так, чтобы она обвила меня ногами, и прижал к капоту машины.

-Ты меня слишком завела, сладкая, - прорычал я, впиваясь в её губы так яростно, что почувствовал, как Саша дрогнула в моих руках и застонала, отвечая мне со всей своей страстью.

Мы целовались, вливая в этот поцелуй всю накопившуюся между нами страсть и желание обладать друг другом без оглядки.

Желая только одного – овладеть ей быстрее, позволил ей стянуть с меня футболку.

-Сейчас я возьму тебя так, как хотел с первой секунды, как ты взяла мой член в свой сладкий ротик. – предупредил, чуть отстранившись от её губ, поймал взгляд широко распахнутых глаз, в которых за страстью увидел то, что раньше напугало бы меня до чёртиков.

Чувства - яркие, горячие, голые как на ладони и открытые для меня.

-Слышишь? – прорычал с угрозой на случай если она не поняла, давая ей призрачный шанс остановить меня, ослабить накал, передумать.

Саша улыбнулась по-женски - мягко, но с тем самым тёплым лукавством, за которым уверен скрывается тайна. А потом притянула меня за шею к себе и отрывисто поцеловала.

«Похоже не один я «добегался»…» - подумал счастливо и, что уж скрывать, не без самодовольства.

Улыбнулся Саше, и снова поцеловал такие желанные губы.

Сейчас не время. О чувствах и наших планах мы еще поговорим. Потом.

Передо мной на капоте Порше была самая красивая и сексуальная женщина, которую я видел в своей жизни. Волосы мягко трепал ветер, глаза сияли всеми тайнами вселенной, сочные губы слегка приоткрыты, а обнаженные груди поднимаются в такт дыханию.

-Ты прекрасна… - не мог я выразить, что чувствую. Не хватало слов.

Рукой огладил гладкое бедро, провел по трусикам, ощущая пальцами мокрую ткань.

Девочка очень даже готова принять меня.

А дальше… не раздумывал. Не тратил время на ласки. Слишком она меня завела - там в машине, ублажая своим сладким ротиком.

Снял трусики и балетки и рывком насадил на себя. Ощутил как гибкие, влажные стеночки женского естества расходятся, впуская меня внутрь… и тут же плотно облегают мою плоть.

Её зрачки словно запульсировали, дыхание сбилось, и с губ сорвался протяжный, полный бесконечного эротизма стон.

-Аааах…

Моя женщина

- раскрасневшаяся, растрёпанная, но до невозможности желанная.

Широкая юбка сарафана словно куполом укрыла место нашего соития. Сочные, полные груди тряслись в ритме моих толчков. Это было охренеть как эротично. От одного взгляда на неё, на то, как доверчиво она позволяла мне творить с ней всё, что я хотел… Как она раскрывалась передо мной… Мне просто… бл* я даже не знаю как это назвать…

В глазах был словно туман от похоти. Я трахал свою девочку, и трахал, и не мог насытиться.

Я ускорил толчки, а она в ответ стонала, царапая ноготками мою спину, требуя брать её глубже, резче, сильнее. Выкрикивала моё имя. Просила ещё.

Поняв, что она не боится моей страсти и необузданности, я перевернул Сашу спиной к себе, так, чтобы она оперлась ладонями о капот.

И я отпустил себя. В первый раз в жизни. Полностью.

Я отодрал эту сочную, сексуальную сучку так, как она мне позволила. Почувствовав как её тело накрывает мощный оргазм, как она дрожит подо мной, вскоре кончил так ярко, как бл* ещё никогда.

Прижал к себе, чувствуя грудью какие мы оба влажные, вспотевшие, и поцеловал.

-Ты моя. Хочу чтобы ты знала: то, что я считаю своим - я никогда сам не отпущу. И никому не отдам.

Прекрасные серые глаза наполнились слезами. Но она лишь улыбнулась – мягко, женственно и кивнула.

******

Александра

К поместью Ледова мы приехали на час позже, чем планировали.

Не страшно. Главное, что успели проехать утренние пробки на выезде.

Гости судя по всему уже собрались.

Точное их количество я не знала, но по словам Алины праздник будут отмечать в узком кругу. Во всяком случае на площадке была целая выставка из автомобилей премиальных марок – от Мерседеса и Порше до Мазератти. Тут не менее двадцати машин – как по мне для узкого круга более чем достаточно.

Заметила на парковке внедорожник Мерседес вишневого цвета – Алинин. Значит она уже у Ледова. И скорее всего Виктор с ней, приехал на машине жены.

Паша внимательным взглядом обвел взглядом стоянку. Лицо спокойное, непроницаемое, как и всегда. Поэтому понять, что он подумал невозможно. Если только спросить.

Я вышла первой, пока он заглушил двигатель и открыла багажник. Наши сумки стояли рядом, но их мы достанем вечером, когда приедем в гости к Алине с Виктором и останемся у них на ночь.

Паша подошел, помог мне вытащить из багажника коробку с подарком для именинника.

Причем это он купил подарок, потому что я уже перевела деньги на счет благотворительного фонда на Урале, который курирует Ледов. Он уже лет пять просит это вместо обычного подарка. Паше я об этом сказала, на что он заметил, что:

-Это прекрасно. Но поверь символический подарок всё равно нужен. Все же круглая дата.

Кто я, чтобы спорить. Особенно когда увидела подарок, рассмеялась. Да, мальчики и их игрушки.

-О, Сашенька! Приветствую-приветствую. Рад видеть! - встретил нас сияющий Ледов. Он шагнул нам навстречу широким уверенным шагом, с тем самым блеском в глазах, который выдавал и радушие, и припрятанную гордость именинника, собравшего вокруг себя избранное общество численностью с небольшой концертный зал.

-Представишь нас? – спросил он, скользнув оценивающим взглядом по Павлу.

-Конечно. Знакомься, Павел, мой… друг, мы встречаемся, - на секунду я замялась, но Лёша внимание не обратил, пожимая руку Павлу. А вот Паша бросил на меня острый взгляд, и я поняла, что об этом он ещё спросит.

-А это Алексей Ледов, мой друг, но мы не встречаемся, - пошутила я, Ледов рассмеялся, а Павел лишь поднял бровь и усмехнулся в своей привычной манере.

-Я вижу, вы не с пустыми руками! Ты же отправила письмо с переводом в фонд. Кстати, спасибо за щедрый подарок. Право не стоило ещё что-то покупать… - сказал Ледов, при этом я видела, что ему и приятно, и интересно увидеть, что же там в коробке.

«Да, сколько бы нам не исполнилось лет, подарки получать всегда приятно», - улыбнулась про себя.

А Павел, будто и не заметив слов Ледова, спокойно вручил ему коробку, так сказать, с доставкой лично в руки.

-С днём рождения. Мы с Сашей надеемся, что подарок понравится, - коротко произнёс он, встретившись с Ледовым взглядом прямо, ровно, без нарочитых реверансов, которым частенько злоупотребляют в нашем кругу.

На миг повисла лёгкая пауза.

Ледов не ожидал такой прямоты - без обтекаемых фраз, без попытки угадать настроение именинника. Он привык, что в его кругу каждый подарок сопровождается речью на полстраницы и как минимум парой шуток для красного словца. Или к другому, когда начинают лицемерно улыбаться, стараясь вызвать симпатию влиятельного олигарха, у которого большие связи во всех сферах – от правительства до собственников крупнейших компаний в стране.

Но Павел смотрел на него уверенно, прямо, и это, как ни странно, произвело на Ледова впечатление. Он взял подарок, чуть приподнял брови и, усмехнувшись, сказал:

– Спасибо, Павел. Умеешь ты, Саша, выбирать.

Мы рассмеялись, Павел скупо улыбнулся и хмыкнул, что для него почти то же самое.

Ледов раскрыл продолговатую деревянную коробку, хотя скорее её можно было назвать футляром, и с явным восторгом уставился на нож, лежащий на бархатной подложке.

Мужчины, видя такое, обычно говорят коротко и одобрительно: «Вещь!»

В глазах Ледова мелькнуло нечто большее - азарт коллекционера и почти детская радость.

-Ах ты ж… – только и выдохнул он, бережно проведя пальцем по узору на клинке. – Вот это подарок. Александра, Павел, вы прямо угАдали и, конечно, угОдили.

Я рассмеялась, и пожала предплечье друга, радуясь, что ему понравилось.

Паша чуть склонил голову, соглашаясь, и сухо заметил:

-Согласен с тобой, Алексей. Мужчина должен ценить такие вещи. Это символ силы.

Ледов поднял взгляд, редко за время нашей дружбы я видела, как он задержал внимание не на собеседнике из вежливости, а потому что искренне заинтересовался. Его «блеск олигарха», этот привычный панцирь «хозяина жизни», чуть спал.

-Знаешь, Павел, редко когда подарок удивляет и нравится, - сказал он уже спокойнее. -Обычно – коллекционный алкоголь, статуэтки или картины, которым потом супруга пытается найти место. Или их приходится прятать в кладовку. А это… – он улыбнулся шире, чем обычно, – это останется со мной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я заметила, как Павел снова лишь слегка усмехнулся и согласно кивнул. Просто соглашаясь, а не радуясь, как большинство на его месте (включая моего бывшего мужа), что смог угодить «такому человеку».

И это, кажется, понравилось Ледову ещё больше. Он будто тоже уловил эту внутреннюю силу в Паше, отступил на шаг и махнул рукой в сторону дома и мужчины, стоящего на почтительном расстоянии. Явно сотрудник ивент-агентства, который помогает встречать гостей, чтобы проводить их.

-Проходите к нам. В саду столы с закусками. Небольшой джазовый оркестр. Все свои.

И в тот момент я ясно поняла: для Ледова Павел стал загадкой. Человеком не из его среды, не из привычного блестящего круга, но оттого ещё более интересным.

На ухоженной лужайке около огромного дома в стиле ар-деко стояли накрытые столы, полные всевозможных закусок и сверкавшие хрусталём. Рядом неспешно прогуливались гости с бокалами в руках и сновали официанты. Мужчины в дорогих костюмах с легким намёком на кэжуал, женщины в лёгких летних платьях от кутюр - всё это выглядело одновременно безупречно и предсказуемо.

Знакомая для меня картина.

Джазовый квартет тихо играл на фоне, придавая празднику атмосферу уюта и респектабельности.

Павел явно выделялся на фоне прочих гостей – ни тебе пиджака изо льна или тонкой шерсти, ни вычурных аксессуаров, только простая, идеально сидящее на тренированном теле черное поло, классические джинсы, и уверенность в каждом движении.

Я поймала на себе несколько взглядов - любопытных, оценивающих, а кое-где и откровенно завистливых. Причем завистливые я заметила у некоторых знакомых мне дамочек. С ними мы никогда не дружили, при встрече обмениваясь ничего не значащими фразами.

«Ну, кошки дранные, только попробуйте», - подумала, улыбаясь.

Многие прекрасно знали, что я уже давно появлялась на подобных встречах одна. И теперь моё появление с мужчиной рядом не осталось незамеченным.

Павел, будто не замечая ни этих взглядов, ни шёпота за спиной, шёл рядом спокойно, уверенно, как будто это был его собственный праздник. Я чувствовала - он не играет, не притворяется. Ему действительно всё равно, кто здесь и какое впечатление он производит.

И было очевидно, что не одна я это заметила. Достоинство, уверенность, внутренняя сила чувствовались в каждом его движении. Такое невозможно подделать. Либо есть – либо нет.

И именно это выделяло его из толпы и делало центром внимания.

Я уловила, как несколько мужчин переглянулись, скользнув по Павлу оценивающими взглядами. У одних это был простой интерес: «кто же этот новый человек в компании под руку с Македонской?» У других читалась лёгкая настороженность, словно они пытались прикинуть, к какой «категории» отнести этого незнакомца.

Один из моих знакомых, председатель правление банка, даже сделал вид, что не заметил меня, и не поздоровался. Но я прекрасно уловила, как он, стоя рядом со своей женой, словно невзначай развернулся так, чтобы видеть нас. Я чувствовала на себе его взгляд и выбирая закуски, заметила как он придирчиво рассматривал нашу пару, особенно Павла.

«Ха, и это взрослый, состоявшийся человек?» - мысленно рассмеялась я.

Женщины, напротив, не стеснялись.

Чужие жёны и подруги в лёгких платьях украдкой улыбались, поправляли волосы и делали вид, будто смотрят на оркестр. Но я-то прекрасно знала этот взгляд. Любопытство вперемешку с охотничьим интересом – они будто оценивали новую дичь.

Павел был невозмутим, и похоже именно его равнодушие заставляло их перешёптываться ещё больше. Здесь было большинство тех, кто привыкли «играть роль», а мы с Пашей были теми немногими, кто вёл себя естественно.

* * *

До столов с закусками мы дойти не успели.

Я заметила, как один из старых знакомых Ледова - Игорь Зуев, владелец крупной девелоперской компании движется явно нам на встречу. Уверенной походкой, с бокалом шампанского в руке и дежурной улыбкой на лице – Игорь явно собирался не просто поздороваться.

В отличие от Ледова, Зуев олигархом не был, но пафоса у Игоря хватило бы на троих. При этом он был из тех людей, кто обладает уникальной способностью обзаводиться полезными связями. Но лично моё мнение – от таких как Зуев лучше держать на расстоянии. На большом расстоянии.

-Александра, приветствую. Ты как всегда обворожительна. - произнёс он стандартное, слащаво улыбаясь.

-О, какая встреча! Добрый день, Игорь. Как у тебя дела? – я изобразила улыбку, хотя каждый раз при виде Зуева вспоминала, что именно он активно обсуждал мой развод и измену мужа. Причём смакуя подробности и строя предположения.

Алина мне всё рассказала.

Не дожидаясь ответа, я решила с самого начала перехватить инициативу.

-Мы так давно с тобой не виделись. Когда же это было? – сделала вид, что задумалась. -Зимой – точно! На двадцатилетии вашего холдинга.

Я уже настолько привыкла к светскому обществу, что почти перестала замечать скрытые проверки на прочность, подковерные игры и эту вечную борьбу под маской светской беседы. Бытует мнение, что подобное поведение характерно именно для женщин. Совершенно не согласна - сплетничать и ловко жалить под маской улыбки «любят и практикуют» люди обоих полов. Просто манера у мужчин и женщин разная.

Заметила, что Зуев скользнул оценивающим взглядом по Павлу. Быстрый, но внимательный прищур, в котором сквозило и любопытство, и попытка понять, с кем именно я пришла к Ледову. Поэтому я улыбнулась чуть слаще обычного, добавив в голос сахара - столько, чтобы у Зуева, нашего местного сплетника, всё внутри слиплось:

-Помнится, Игорь, ты тогда знакомил всех со своей невестой… - сделала вид, что ищу её взглядом среди гостей, будто надеюсь найти знакомое лицо. Хотя отлично знаю от Алины, что они расстались пару месяцев назад.

Улыбка на лице Игоря на миг дрогнула, но он постарался скрыть раздражение:

-Александра, ты знаешь как бывает в жизни… - Зуев выдержал паузу, потом тяжело вздохнул, словно признание далось ему не легко (как же так я и поверила), и сказал: -Мы расстались.

-Ох, неужели! – воскликнула я, всплеснув свободной рукой. Другая – комфортно лежала на локте Павла и убирать её оттуда я совершенно не планировала.

-А вы были такой красивой парой! Мне жаль, Игорь. – изобразив на лице сожаление, я подумала, что девушка правильно сделала, разорвав с Зуевым отношения. Она была моложе лет на тридцать, но ему, видимо, всё равно оказалось мало её одной.

-Оставим прошлое в прошлом. – сдержанно ответил он. -Представишь нас?

Я улыбнулась как ни в чем не бывало и представила мужчин. Зуев заметно оживился, и внимательно всматриваясь в лицо Павла, доброжелательно сказал:

-Павел, вы новое лицо в нашем… узком кругу. Что-то мне подсказывает, что подобное времяпровождение для вас, хм, непривычно.

В его голосе Игоря сквозила едва заметная, лёгкая ирония, но я знала, что он никогда не говорит просто так – сейчас он просто «прощупывал» Павла, пытаясь понять, кто он и что из себя представляет.

В Павле я, естественно, не сомневалась – он даже бровью не повёл и невозмутимо ответил:

-Возможно вы правы. Всё в жизни когда-нибудь бывает в первый раз.

Поведение Зуева на первый взгляд дружелюбное, но при этом с тем самым оттенком «чуть свысока» вызвало у меня стойкое неприятие.

-Как же Александра уговорила вас выбраться на этот «праздник жизни»? - спросил Зуев с «любезной» улыбкой, в которой было больше пассивной агрессии, чем искреннего интереса.

Я ощутила, как внутри поднимается раздражение.

Откуда этот снобизм? То же мне «аристократ» на светском рауте. Противно, в общем.

Очевидно, Зуев под маской непринужденного разговора пытался вывести Павла на эмоции. Возможно рассчитывал, что собеседник смутится, начнёт вести себя неуверенно, как это часто бывало с людьми не из их круга, далекими от светской тусовки и её негласных правил.

Павел хмыкнул. Но в глазах у него промелькнул уже знакомый мне холод. Думаю, он заставляет даже таких самоуверенных мужчин, как Игорь Зуев, замереть, не сразу понимая почему.

Что я сейчас и смогла наблюдать воочию - Зуев заметно напрягся, и, сам того не осознавая, сделал полшага назад. Инстинктивно. Почувствовал невидимое глазу давление. И, возможно, начал осознавать, кто перед ним стоит.

Впрочем, к моему глубокому сожалению, Зуев не ушёл. Видимо, мужская гордость, или её остатки, не позволили отступить.

Хотя, зная Игоря, причина скорее всего в том, что он не хочет упустить шанс первым узнать с кем я пришла к Ледову. А уж если ему это удастся - можно не сомневаться, он тут же пойдёт и поведает об этом остальным гостям. Конечно, не из любви к сплетням - исключительно ради светского баланса и поддержания атмосферы. Ну-ну.

Павел слегка склонил голову набок, цепко смотря в глаза Зуеву, а затем, в своей привычной ровной манере, ответил:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

-Занимательные у вас наблюдения, Игорь. Вы по образованию психолог или это приобретенный навык?

Зуев, похоже, не ожидал, что его направленный «удар» легко переведут на него самого. Он откашлялся и попытался снова натянуть улыбку, но Павел не дал ему времени придумать достойный ответ.

-Александру пригласили. Я здесь с ней. – сухо сказал Павел, как бы подводя итог разговору.

Кратко, сухо, констатация факта - ни попытки наладить контакт, ни даже намёка на интерес к дальнейшему разговору.

Всё это время Павел спокойно смотрел на Зуева, как волк на зазевавшегося зайца, который внезапно оказавшегося в его поле зрения. Мне было одновременно смешно и любопытно наблюдать, как Зуев постепенно теряет весь свой пафос. Я чуть сжала руку лежащую на крепком предплечье, заметив как едва заметно начинает нервничать Зуев под этим немигающим взглядом ледяных глаз. Просто без слов дала Паше понять, чтобы он перестал давить своей, хм, «харизмой».

При этом сама я с трудом удерживала на лице довольную улыбку.

Зуев замер буквально на секунду, а потом кивнул, сделал вид, что именно такого ответа и ожидал. Он был из той категории людей, кто привык к неспешному разговору, за которым легко читается статусы и влияния. А тут - равнодушный взгляд, сухие ответы и отсутствие интереса. Никакой «игры» или демонстрации статуса. И этого оказалось достаточно, чтобы сбить с привычного ритма даже такого матерого интригана, как Игорь Зуев.

Зуев сделал глоток шампанского, чуть наклонил голову, и с натянутой улыбкой произнёс:

-Что ж… Будем надеяться, что наше общество не слишком далеко от, хм, вашей сферы интересов. Сегодня здесь собрались уважаемые люди, уверен, вы оцените атмосферу.

Павел вежливо кивнул, но ничего не сказал. А Игорь натянуто улыбнулся нам и со своей фирменной улыбкой ретировался обратно к компании, где его уже ждала очередная светская беседа.

И только мы с Павлом, идя под руку, сделали несколько шагов в сторону закусок, справа замаячил довольный Ледов, идущий в нашу сторону с двумя мужчинами, одетыми с иголочки.

Одного из них я прекрасно знала. Леонид Либерсон – основной владелец тюменского нефтехимического предприятия. Несколько лет назад, когда я искала хорошего знающего корпоративного юриста в «Фармакору», именно он посоветовал мне взять Любимова.

На данный момент я так и не поняла: Любимов по своей инициативе копает под меня и активно оказывает знаки внимания, или он все-таки засланный «казачок». Например, от того же Либерсона?

И не то, чтобы я не предполагала, беря на работу бывшего сотрудника Леонида Либерсона, что он может использовать Любимого как свои уши внутри моей компании. Просто тогда я решила, что «Фармакора» - по сравнению с китом-гигантом Либерсона - слишком мелкая рыбка, чтобы вызывать у него хоть какой-то интерес.

Но сейчас, смотря в глаза приближающегося олигарха, поняла: «я ошибалась».

Интерес с его стороны явно есть. Не мужской, а именно профессиональный. Этот блеск глаз и характерный задумчивый прищур я время от времени ловила в зеркале перед важными переговорами. Что уж говорить о Либерсоне, который варится в бизнесе лет на пятнадцать дольше, чем я, да и он на другом уровне «играет». Такие как Леонид всю жизнь привыкли высматривать слабые места и просчитывать людей как шахматные фигуры.

Ледов взял на себя роль радушного хозяина и представил нас друг другу.

Третьим в компании подошедших был Гурьев. Кто это я не знала, но фамилия мелькала на задворках памяти будто я уже слышала её в разговорах или мельком видела в какой-то аналитике. Мужчина приятной интеллигентной наружности. Примерно мой ровесник, и при этом подтянутый - видно, что спорт ему не чужд. Что особенно выделяло его на фоне Ледова и Либерсона, чьи костюмы уже не справлялись с аккуратными, но всё же выступающими животиками.

«Нужно спросить о Гурьеве у Алины…»

И как-то так получилось, что я заметила момент, когда Либерсон обменялся быстрым взглядом с Гурьевым, и оба почти одновременно скользнули глазами в мою сторону.

Я сделала вид, что полностью сосредоточена на беседе Павла с Ледовым, но внутри уже вспыхнуло подозрение. Не знаю, что именно его спровоцировало - интуиция, опыт, или что-то заметила в этом взгляде - но ощущение было стойкое: Гурьева ко мне подвели неслучайно. Целенаправленно.

«Либерсон решил Купидоном поработать?» - зло усмехнулась про себя.

Я не сомневалась, что если мои подозрения верны, то Леонид делает это исключительно для собственной выгоды. И эта мысль мне сильно не понравилась. Надеюсь, я ошибаюсь и надумала себе того, чего нет.

Пока я размышляла и улыбалась, мужчины обменялись общими, ни к чему не обязывающими фразами. Но я сразу включилась в разговор, когда Либерсон обратился напрямую к Павлу:

-И как вам такой формат, Павел? Бывали раньше на подобных мероприятиях?

Забавно, что Леонид, наверное, самый влиятельный из всех гостей Ледова, включая и самого юбиляра, - говорил просто, смотрел спокойно - без апломба, без желания подчеркнуть свой статус. Что особенно выделялось на фоне Зуева с его манерностью, и почти карикатурным стремлением соответствовать образу светского льва.

Павел не торопился с ответом. Он выглядел расслабленным, почти равнодушным, но я знала, что так было только снаружи. Он обдумывал каждое слово, прежде чем его сказать.

-На таких мероприятиях не бывал. Но раз Александру пригласили и она захотела пойти, - Павел чуть повернулся ко мне, и в его глазах мелькнула уверенность в правильности своего выбора, и моё сердце сжалось от нежности, - То ради неё я готов расширять горизонты.

Я посмотрела на Пашу и улыбнулась в ответ. И в этот момент заметила, внимательный взгляд стальных глаз Либерсона и то, как он слегка приподнял бровь. Не от удивления, а словно что-то для себя отметил. На будущее.

Я отметила это про себя, решив подумать об этом на досуге.

И, вроде бы общались Павел с Леонидом ровно, вежливо, но напряжение появившиеся между ними с первых минут, словно чувствовалось в воздухе.

Либерсон перевел взгляд на Павла, чуть сузил глаза, словно всматриваясь внутрь него:

-Умение быть там, где важно для близких - редкое качество. Особенно среди мужчин. - ненадолго замолчал, а потом добавил: -В наш век индивидуализма мужчины, готовые выйти из зоны комфорта ради женщины - почти вымерший вид.

После этих слов Пашино настроение изменилось. Я отчётливо это почувствовала. Хотя он не показал это ни словом, ни жестом. Однако нейтральный оттенок вдруг сменился на настороженность. Тихую, сдержанную, но ощутимую до мурашек.

Не знаю в чём тут причина…

Хотя нет, знаю – Леонид Либерсон.

«А, может, просто два крупных хищника встретились на одной территории…?»

Лёгким движением мотнула головой, откидывая волосы от лица, и вместе с ними попыталась отмахнуться от нелепой аналогии.

-Отрадно видеть, что редкие экземпляры всё ещё встречаются. – тем временем заметил Леонид и быстро взглянул на Гурьева.

Павел тоже посмотрел на молчавшего все время мужчину. Я видела, что он внимательно следил за разговором, но его лицо не выдавало, что он думает на самом деле.

Под моей рукой напряглись мышцы, словно Павел собрался ответить, но Либерсон его опередил.

Леонид дернул уголком узких губ и задумчиво сказал:

-Далеко не каждый умеет находиться в непривычной среде, не теряя себя и не подстраиваясь. Ещё реже случается, что такой человек останется там

надолго

.

Павел, смотря в глаза Леониду, сухо сказал:

-Неожиданный разговор у нас сложился.

Леонид кивнул и усмехнулся примерно с тем же выражением на лице, что и Павел.

А мне почему-то показалось, что присутствующие здесь мужчины понимают что-то такое, чего не понимаю я.

Не знаю, куда бы привел дальше этот странный разговор, но тут вмешался Ледов. И я была готова его расцеловать - настолько вовремя он это сделал.

-Господа, - он обратился к Либерсону с Гурьевым, - я наконец вижу Островского вон в том конце. Леонид, ты же хотел с ним переговорить?

Леонид согласился и троица, вежливо кивнув нам, со словами «не прощаемся», отчалила к Островскому. Этого хитро выделанного лиса я тоже знала, и удивилась, что у Либерсона могут быть какие-то дела с ним.

Отмахнувшись от несвоевременных мыслей (мы всё-таки на дне рождении), я улыбнулась Паше, и предложила:

-Давай всё же попробуем дойти до тех столов с закусками. Надеюсь, нас никто больше не остановит на пути к ним.

Павел хмыкнул, явно находя ситуацию забавной, и погладил мою ладонь, лежащую на его предплечье.

* * * *

По пути к накрытым столам поймала на себе ещё несколько оценивающих взглядов - мужчины переглядывались, женщины перешёптывались так усердно, что я почти ждала появления таблички «женсовет на срочном совещании».

Ясно, слухи уже пошли гулять.

Зуев точно внёс свою лепту, да и наш разговор с Либерсоном не остался без внимания. То-то во время него я чувствовала словно у меня чешется кожа.

Нет, я, конечно, понимаю, для всех здесь Павел – загадка, новое лицо, а оно всегда привлекает внимание - что в школе, что на светском мероприятии. Но мне всё же интересно: им всем настолько нечем заняться, что обсуждают нашу пару?

Мы с Пашей наконец добрались до заветных столов с закусками. Тут было всё, чем только можно порадовать желудок и испортить талию: мини-шашлычки, пирожки на один укус с самыми разными начинками, изящные тарталетки, сыры в ассортименте, брускетта с ростбифом и вялеными томатами, и, разумеется, фрукты заранее нарезанные порционно для удобства гостей.

Я решила позаботиться о своём мужчине, уже примерно зная его вкусы, и начала придирчиво выбирать для него на пробу разные мясные варианты. А себе - рыбки и креветок.

-Сашенька, ты что больше хочешь: вино или шампанское? – спросил Павел, привлекая моё внимание.

Я обернулась и увидела, что рядом с ним стоит официант в белом пиджаке и перчатках с подносом в руках. На подносе, словно витражи, играли в солнечном свете разноцветные бокалы.

-Давайте шампанское! - решила я после короткой паузы. Хотя сейчас бы не отказалась от чего-то покрепче – взгляды, перешептывания, вся эта атмосфера давила.

Павел взял два бокала - себе с соком, а мне передал тот, что с шампанским. Наши пальцы на мгновение соприкоснулись, и его взгляд - короткий, ласковый выразил гораздо больше, чем могла бы сотня слов:

«Я рядом, не волнуйся»

. Я кивнула и улыбнулась, как будто услышала это вслух.

Глоток шампанского оказался неожиданно кстати - холодная искристость пузырьков будто смыла остатки внутреннего напряжения, оставив после себя лёгкость. И раз Паша за рулем, то он довольствовался апельсиновым соком, но в его глазах не было ни капли сожаления по этому поводу.

И вдруг я поймала себя на мысли: даже если бы сегодня за рулём была я, Паша всё равно не стал бы пить ничего алкогольного. Не потому что не хотелось посидеть и расслабиться, а потому что место чужое, люди незнакомые - а он не из тех, кто теряет контроль.

И что удивительно… я была в этом уверена.

Неужели я начинаю его понимать?

Мы выбрали один из свободных столиков в отдалении и устроились с комфортом – на плетёных креслах с мягкими подушками. Таких столиков тут было больше десятка – все одинаковые, явно доставленные специально к мероприятию. Плетёная мебель явно призвана была намекать на загородный шик и атмосферу отдыха на природе. Расставили всё это с умом – так, чтобы гости не мешали друг другу и могли спокойно разговаривать.

Закуски стали отличным способом отвлечься от неприятных впечатлений. Мы с Пашей вели неспешный разговор, наслаждались джазом – оркестр оказался удивительно хорош – и пробовали угощения.

Праздник действительно был на высоте. Вот только публика подкачала.

Павел взял шампур с мини-шашлычком, аккуратно снял зубами небольшой кусок, кивнул одобрительно:

-Что сказать… вкусно. Но я бы к этому ещё огурчик солёный подал. И рюмку чего покрепче. Для баланса.

Я рассмеялась.

-Боюсь, солёные огурцы тут посчитают варварством. Здесь баланс - это тарталетка с икрой и бокал шампанского, поданный официантом в белых перчатках.

Паша хмыкнул, наклонился ко мне чуть ближе, губами почти коснулся мочки уха:

– А я бы хотел… чтобы сейчас у нас с тобой был просто костёр. И плед. И чтобы рядом никого, кроме нас.

Меня окутал его неповторимый, мужской аромат. Древесная глубина и лёгкая сандаловая пряность, которую чуть заметно оттеняла еле заметная горечь сигарет. От его интимного шепота всё вокруг словно замедлилось. Гул голосов, звон бокалов, даже мягкая музыка - всё отступило на задний план, оставив только нас. Его дыхание у самого уха. Его запах. Его голос.

У меня по позвоночнику пробежала дрожь, лёгкая, едва уловимая, и я шумно выдохнула.

Паша мгновенно считал мою реакцию, я увидела как светло-голубую радужку его глаз затопил черный зрачок, как на секунду хищно дрогнули его ноздри, втягивая мой запах.

-Поешь чего-нибудь, моя хорошая, а то ты у меня голодная, - хрипло сказал он, отодвинувшись, и в его глазах я заметила острое желание утащить меня отсюда куда-нибудь в укромное место. А там…

Я глубоко вздохнула и заставила себя переключить внимание на угощения. Уходить было ещё неприлично рано. Да и Алина с Виктором, которые пригласили остаться у них в гостях на ночь, пока не показывались среди гостей.

Однако едва я успела потянуться за тарталеткой с муссом из лосося и каплей чёрной икры, как за моей спиной раздалось:

-Александра! Дорогая! Вот уж кого не ожидала увидеть!

Я обернулась. О, боже мой! Марина Вольская. Хозяйка PR-агентства, светская львица, коллекционер мужчин и слухов.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я невольно отметила про себя: «Она наверное тратит у косметолога баснословные деньги. Издалека – да, картинка. А вот вблизи… явно перебор с инъекциями, уже с мимикой проблемы». – подумала я, оценив холенное лица Вольской.

-И кто же твой брутальный спутник?

-Павел, познакомься это Марина. Рекла-а-амщик, - протянула я с нежной улыбкой, специально назвав её так, чтобы её позлить.

Может быть получится и она поскорее уйдет?

Но… нет. Марина как ни в чём ни бывало мило улыбнулась Павлу, бросив на меня только короткий взгляд.

-Павел, очень приятно познакомиться, - промурлыкала, точнее постаралась промурлыкать Марина - с её писклявым голосом получилось не очень.

Павел сухо кивнул, промокнул губы салфеткой, а я заметила как Марина прикипела к ним хищным взглядом - и начала свирепеть. А я ведь и не думала, что способна на такие чувства.

-

Павел

, как вам праздник у Алексея? Нравится? - с кокетливой интонацией поинтересовалась Вольская, причем произнесла его имя с такой интонацией, будто знает его с младенчества, а не видит первый раз в жизни.

Без комплексов дамочка. И без совести. Ведь видит, что мы вместе и всё равно не стесняясь заигрывает с ним прямо на моих глазах.

Павел спокойно кивнул. И бровью не повёл, когда она продемонстрировала свой явно излюбленный приём - изящно закинула ногу на ногу.

«Вот ведь наглая, я даже не заметила, когда она успела сесть за наш столик».

-У Оксаны, жены Алексея, всё получилось неплохо, - с ленцой произнесла Марина. -Хотя если бы она обратилась в моё агентство, как я ей предлагала, мы бы, конечно, придумали что-нибудь поинтереснее… чем джазовый оркестр и закуски на лужайке.

Я выдержала паузу и, не скрывая иронии в голосе, уточнила:

-Марин, это твоя новая PR-стратегия? Организация мероприятий. Я думала, что ты больше с корпоративными клиентами работаешь.

Марина вынуждено отвела взгляд от любования мускулистой грудью Павла и его бицепсами, и взглянула на меня.

-Наверное, конкуренцию сложно выдержать, да? И приходится за всё хвататься? – с мнимым сочувствием спросила я.

Терпеть не могу, когда вот так приходят в гости, и за спиной ещё критикуют, мол, «пыль под диваном», «шторы надо бы сменить» и «цвет стен не тот». Тьфу!

Марина прищурилась и с натянутой улыбкой ответила:

-Не волнуйся, Александра, у моего агентства дела идут лучше всех. Мы в топе уже пять лет. А праздник я бы сделала почти

безвозмездно

. Только для друзей.

Вольская снова вернула своё внимание ему, улыбнулась, кокетливо поправила локоны, а я едва сдержалась, чтобы не закатить глаза.

-Бывает либо безвозмездно, либо нет. – сухо заметил Павел.

Марина, не отрывая свои похотливые глазки от Павла, лишь слегка повела плечом, продолжая улыбаться. Похоже явный сарказм в свой адрес она просто-напросто предпочла не заметить. Удивительное качество.

Поняв, что Павел не проявляет инициативу в разговоре с ней, Марина не торопилась сдаваться. Видимо, решила, что его равнодушие лишь вопрос времени. Глядишь, ещё чуть-чуть и он разглядит такую красоту неземную.

Поэтому она неспешно повернулась ко мне и, изогнув губы в своей фирменной приторной улыбке, протянула:

-Александра, я видела твоё интервью на «Бизнес 24». Очень неплохо… для новичка.

Я чуть приподняла бровь.

-Новичка? Прости, не понимаю… В чём? В фармакологии? – с ехидной усмешкой спросила я, окинув её взглядом.

Вольская фыркнула, плавно покачивая ногой, и стреляя глазками в Павла – «ну же посмотри!»

-Новичок в PR. – ответила с видом человека, объясняющего очевидные истины.

А я смотрела на Вольскую, которая стала последней каплей сегодня, и думала: может позвонить Алине? Потому что, кроме неё и Ледова, общаться здесь я ни с кем не хочу. Особенно знакомить Павла. Иначе он решит, что все мои знакомые такие как Зуев – улыбающиеся лицемеры, которые верят, что очень умны и воспитаны, а на самом деле просто любят посплетничать. Или как Либерсон, который считает себя «царем горы». Или вот такие вот прошмандовки как Вольская.

-Ну, если более сотни интервью в печатных изданиях, на радио и ТВ – это новичок, значит я неплохо справилась. Спасибо за комплимент, Мариночка! - широко улыбнулась я и отсалютовала ей бокалом.

Неожиданно кто-то мягко коснулся моего плеча, и я, обернувшись, увидела Алину.

«Слава Богу! Подруга как же ты вовремя! А то я уже выбирала - душить эту курицу или кидать в неё канапе. В любом случае, вечер обещал стать зрелищным.»

-Сашуля, дорогая! Я тебя повсюду ищу, - пропела Алина с лёгкой улыбкой, в которой угадывались радость от встречи и лукавое любопытство, с которым она обычно наблюдала за особенно интригующими сценами. Пробежалась взглядом по нашим лицам - и, кажется, многое для себя отметила. Следующие её слова только подтвердили это.

- Прости, что так поздно. Засмотрелись с Оксаной, женой Ледова, какой гобелен она сейчас вышивает. Представляешь - сама!

Алина выглядела, как всегда, безупречно. Платье цвета шампанского подчёркивало фигуру, светлые локоны блестели на солнце, лёгкий макияж подчеркивал красивые черты и освежал лицо. Она скользнула по Павлу внимательным взглядом, в котором читались и женская мудрость, и светская проницательность. При этом Вольскую она будто бы не замечала вовсе.

Марина в её присутствии как-то вся сразу сжалась и потускнела.

«Любопытно, почему? Нужно как-нибудь спросить подругу, что у неё есть на Вольскую, что та её так боится».

-Тебя, Марина, искал Лёша Ледов. Хотел что-то обсудить. – с неизменной светской улыбкой сообщила Вольской Алина, причем голос звучал так, что между строк читалось «Иди отсюда, дорогая. Да побыстрее».

Наконец за столиком мы остались втроём.

Алина без лишних слов опустилась на освободившееся после Вольской кресло.

-А вот и Павел, - представила я подруге своего мужчину. -Паша, это моя близкая подруга - Алина.

-Очень приятно! -Алина протянула Павлу руку, слегка склонив голову. -Много слышала о вас, Павел.

И, не дожидаясь напрашивающегося само собой вопроса, тут же добавила:

-И всё исключительно хорошее.

- Взаимно, - коротко кивнул Павел, ответив на рукопожатие.

Мгновение тишины, которое повисло после этого, показалось длиннее, чем было на самом деле. Я прекрасно знала, что происходит: Алина оценивает его, и Павел делает тоже самое. Только куда менее заметно.

Алина никогда не задавала прямых вопросов, она умела собирать информацию иначе - ненавязчиво, дипломатично. И сейчас искорки живого интереса в её глазах ясно говорили мне:

«Подруга, мы поговорим. Обязательно. Наедине. Мне нужно всё знать».

-Павел, - мягко начала она, сделав глоток шампанского, - надеюсь, Саша уговорила вас не только на «светскую повинность», но и на небольшой отдых? А то порой после таких мероприятий устаёшь сильнее, чем на работе.

-Саша говорила, что вы пригласили нас в гости после праздника, - ответил он, бросив на меня ласковый взгляд, от которого у меня всегда тепло в груди.

-Всё верно. – кивнула Алина, явно довольная, что всё идет по плану.

-Кстати, а куда ты спрятала своего мужа?

Алина рассмеялась, легко и жизнерадостно, задорно блеснула глазами и ответила с иронией:

-Виктор - такой большой мальчик, - она метнула взгляд на Павла, - примерно вашего размера, между прочим. Так что даже если бы я хотела его спрятать, боюсь у меня бы ничего не вышло.

И с улыбкой добавила:

-На самом деле Витя как всегда, задерживается. По делам. Но обещал скоро быть.

Она сделала ещё один глоток и вдруг повернулась к Паше:

-Павел, а можно я у вас украду Сашу на пару минут?

Павел чуть приподнял бровь, перевёл взгляд на меня.

-Крадите, Алина. Только помните, я буду требовать возврата в целости и сохранности.

Я рассмеялась, а Алина с улыбкой утянула меня за руку из-за стола. Мы прогулялись вдоль лужайки, говоря не о чём и улыбаясь другим гостям. И вот, когда мы отошли подальше ото всех и расположились на удобном диване, то первое, что подруга мне сказала, было:

-Не думала, что у

такого

мужчины, как твой Павел, есть чувство юмора. Это хороший знак!

Теперь была моя очередь удивляться.

-В смысле -

такого

? - улыбнулась я, делая вид, что не понимаю, но внутри уже готовилась к вердикту.

-Македонская, - тихо произнесла она, едва заметно качнула бокалом в сторону Павла, который стоял и наблюдал за оркестром. Будто находился в парке Горького, а не в саду одного из самых влиятельных олигархов страны. -Ты запустила акулу в аквариум с пираньями.

Я хохотнула, получилось немного нервно и, чтобы скрыть замешательство, сделала маленький глоток шампанского. Да, определённо на этом празднике «в узком кругу» - три раза «ха-ха» - мне лучше оставаться трезвой как стёклышко.

-Алин, акулы и пираньи живут в разной среде. Это я тебе как биолог говорю. – с иронией поправила подругу.

-А я тебе о чём? – Алина посмотрела на меня с той самой улыбкой, какой старшая сестра смотрит на младшую после её неловкой попытки возразить. -В

разной среде

, Саша. А ты их в одну засунула.

Я покашляла, чтобы не расхохотаться и не привлечь к нам ещё больше внимания. А то уже следят: Зуев - с одного конца лужайки, с другого тот самый банкир, который делает вид, что мы незнакомы.

«Скользкий тип. Хорошо, что я с его банком решила больше не работать…»

Алина вздохнула и выразительно подняла бровь:

-Саша, дорогая, я знаю этих людей. – она выразительно обвела взглядом лужайку с гостями. -И знаю такой тип мужчин как Павел. Они с моим Виктором похожи не только размером, поверь. Оба хищники. Но не те, что здесь.

Мне было интересно услышать её мнение. И не только потому, что Алина моя подруга и мы знаем друг друга много лет. Она в светской жизни как рыба в воде, в отличие от меня - я выбираюсь «в свет» редко и то в основном, когда Алина говорит «надо».

-Саша, сейчас вокруг нас с тобой люди, которые привыкли к мягким улыбкам, комплиментам и бесконечным разговорам про яхты, виллы и рыночные тренды. А твой Павел… - Алина на секунду оглянулась на него, снова перевела взгляд на меня и усмехнулась, - он смотрит на собеседника так, что половина мужчин здесь чувствуют себя в лучшем случае школьниками в сравнении с ним. Неважно, сколько у них акций, денег на счете или костюмов от Brioni.

Она цокнула языком и тихо произнесла:

- Они могут и не понимать этого до конца, но им это однозначно не нравится. Где-то глубоко, на уровне инстинкта.

Я едва сдержала смешок, но Алина продолжила ещё тише:

-Уже пошли разговоры: кто он, откуда и, главное, что он делает рядом с тобой?

-И когда ты всё успела узнать, если вы с Оксаной рассматривали гобелен? - с ехидцей поинтересовалась я.

Алина метнула в меня смеющийся взгляд:

-Опыт, дорогая моя!

-Ну хорошо, допустим. И что же там у местной общественности за версии насчёт моего загадочного спутника?

Алина сделала выразительную паузу.

-Ооо, там тако-о-ой разлёт фантазии: от фитнес-тренера и стриптизера… - начала нашёптывать мне Алина, и тут я все-таки захохотала.

Представила офицера разведки в роли стриптизера… Ага на особом задании!

Хотя…

«Паша бы смог! С такой фигурой… – и тут я представила его в одном полотенце после душа, капельки воды застыли на ключицах. «Ох, что-то не туда меня понесло…»

-Да не хохочи так, на нас уже люди оглядываются. – дернула меня за локоть Алина.

«Нужно потом с Пашей поделиться, вот он посмеется!»

-Твой Паша уже на нас смотрит. И улыбается. Даже головой на нас покачал.

Я взяла себя в руки и снова сделал глоток, чтобы успокоиться.

-…так вот, - продолжила Алина с загадочной полуулыбкой, - версии от тренера до бандита и военного.

«Вот тут они на удивление близки к правде», - подумала я, но перебивать Алину не стала.

-Причём интересуются не только мужчины. Женщины тоже. - она сделала вид, что пригубила шампанское, и чуть качнула головой и понизила голос, - Половина из них уже строит тактический план, как бы с ним заговорить. Вольская - только первая птичка. Слуцкая сказала Татнер, что от «такого мужчины в своей постели она бы точно не отказалась».

-Вот же стерва! - прошипела я.

– Ну а ты хотела что, подруга?! Эти две вечно в поиске. А тут – мужественный, сильный и «с глазами как ледяной шторм». Про глаза это, если что, цитата. Для них, подруга, твой Паша свежее мясо.

-Фу-уу, Алина! – со смешком возмутилась я.

Да уж тут и не знаешь – негодовать или смеяться.

-Говорю как есть. Я до сих пор таких и им подобных от Вити отгоняю поганой метлой. – фыркнула Алина.

-Ясно, видимо, и мне это предстоит. Потрясающая перспектива! - хмыкнула я, обводя взглядом знакомые лица. Действительно, кое-кто из дам делал вид, что любуется музыкантами, хотя их взгляды отчётливо скользили по Павлу. -Ну, пусть строят планы, курицы.

Алина улыбнулась краем губ и добавила:

-Обрати внимание как твой стоит. Уверенный, сдержанный, невозмутимый… Даже не пытается кого-то впечатлить. Уверена, ему это и в голову не пришло бы. И именно поэтому его хотят разложить на атомы. Ледов уже поручил кому-то разузнать, кто такой Павел. Угадай, кто ещё станет им интересоваться?

Я вздохнула, взглянув на Павла.

-Либерсон.

-Бинго! - чуть наклонившись ко мне, Алина снова, вроде бы невзначай, огляделась, убеждаясь что нас не слышат. -Он сегодня Гурьева привел с тобой знакомить. Это то ли его родственник, то ли топ-менеджер в одной из его компаний… А тут - ты уже с мужчиной! Причём с каким-то явно непростым. Представляешь, какой у Либерсона облом!

Алина говорила об этом легко и с юмором, но вот только мне было не до смеха.

-Значит, всё-таки не показалось… Он мне этого Гурьева, прости, «подложить» хотел? Раз с Любимовым не сработало. – возмущенно прошипела я.

Алина с усмешкой кивнула, подтверждая, что я правильно догадалась.

– Ну это мерзость! – процедила я. – И это солидный человек, олигарх, меценат, тьфу!

Подруга бросила на меня саркастичный взгляд, но заметив, что я реально расстроена и возмущена от происходящего, а не просто в бешенстве, мягко сказала:

-Сашуль, ну правда. Ты же знаешь, в каком кругу вращаешься. Тут всё делается с прицелом. Привыкай.

На это я лишь тяжело вздохнула, и всё-таки прикончила свой бокал шампанского.

Паша, думаю, понимал, что мы говорили о нём, но не поворачивался. Стоял неподалеку с бокалом сока, спокойный, собранный, как скала. Ни лишнего жеста, ни попытки «вписаться». Он просто был.

К нему подошёл Ледов, на этот раз без свиты, и они заговорили.

-Людей, вроде, знаю, - пробормотала я, опуская взгляд в опустевший бокал, - но они всё равно умудряются меня удивлять. Не думала, что наше с Пашей появление вызовет такой ажиотаж.

Алина хмыкнула и в знак поддержки сжала моё плечо:

-Он не из их мира… и при этом, - она хитро прищурилась, - … ведёт себя так, будто этот мир уже принадлежит ему.

Я улыбнулась и, немного смутившись, сделала глоток вина, который успел принести для меня резвый официант. Просто мне стало отчаянно нужно хоть как-то спрятать собственные эмоции.

Павел кивнув Ледову на какую-то его фразу, повернулся к нам. Взгляд ледяных глаз скользнул по мне - внимательный, глубокий, и я уловила тень улыбки в уголке его губ.

Затем он перевёл взгляд на Алину, сидящую рядом со мной и в следующую секунду его брови удивленно приподнялись.

Алина, заметив это, нахмурилась и с лёгким беспокойством спросила:

-У меня что, тушь потекла? Или с платьем что-то не так?

Но прежде чем я успела ответить, прямо у нас за спиной раздалось раскатистое, оглушительно-сердечное:

-Лютый?! Да иди ты! Не может быть!

* * * * *

Павел

Я не верил своим глазам – навстречу мне шёл Виктор Ерёмин, по прозвищу Ерёма.

Здоровый, как медведь, только теперь килограммов на двадцать тяжелее. В прошлом – борец, гроза чемпионатов Сибири и Забайкалья, он и сейчас, несмотря на сытую жизнь, умудрился сохранить хорошую форму. В отличие от здешних пузанов Витя по-прежнему щеголял

стальным

прессом, а не только часами в

стальном

корпусе.

Только теперь он с короткими седыми волосами, ровным загаром, в светлых брюках и рубашке, которые сидели на нём так, словно сшиты на заказ, но я-то помнил его в спортивках «Адибас».

Бл* сколько лет назад это было? Тридцать? Больше?

В своё время Ерёма был простым братком, одним из тех, которого поставили крышевать «китайку» – рынок рядом со стадионом Труд. Он был старше меня всего на три года, но тогда это была пропасть. Он уже считался «в банде», а мы – пацаны с улицы, беспризорники, так, «на подхвате».

С Ерёмой мы друзьями не были – не по рангу ему было с нами, мальцами, якшаться. Да я, и сам никогда к старшим не лез. Хотя многие пацаны пытались «старших» подмазать. Я делал свою часть «работы», и постепенно стал типа «уважаем» – за силу и умение проблемы решать. Гордился этим тогда, как орденом. Сейчас вспоминаю – смешно.

– Чё каво, Лютый? – гаркнул Витя будто мы на стрелке, а не на светской тусовке. Все взгляды обратились на нас. Но Вите, похоже, было глубоко по барабану на остальных гостей. Мне – тоже, но ради Саши я старался этого не показывать. А вот Витя, как в девяностых был прямой и шумный, походу таким и остался.

Витя ухмыльнулся, разглядывая моё, уверен что охреневшее лицо, и на ходу протянул мне широкую как лопата ладонь.

– Ерёма, ёпэрэсэтэ. Не ожидал… Я-то нормально. Как сам?

– Братан, да потихоньку – помаленьку. Старею вишь как? – он хохотнул и провел пальцами сквозь короткие седые волосы.

– Харэ ныть, Ерёма! Нормально ты выглядишь. – сказал я, хлопнув его по мощному плечу.

Ерёма был одним из немногих братков, который пережил 90-е, при этом не сел и не опустился. Редкость особенно в нашем крае, где с криминалом всё тяжело, было тогда и, к сожалению, осталось до сих пор.

Всю жизнь буду благодарен Иванычу, следаку, который меня, семнадцатилетнего барана, вытащил из этого болота. Я только потом осознал, что с моей безбашенностью я, в отличии от Ерёмы, вряд ли бы дожил до своих лет.

– А ты раскабанел, Лютый. Был дрищ – дрищом. Высокий тока. А щаз глянь на себя – в зеркало харя небось не лезет.

– Да ты на себя глянь! – с напускным возмущением воскликнул я и рассмеялся.

Мы с Витей обнялись крепко. Привычно по-мужски похлопали друг друга по спине.

Рад был его встретить, чёрт побери!

Витя, в отличие от большинства бандитов был пацан с правильными понятиями, своих не бросал никогда. Тогда, после той стрелки, когда парень упал, ударился и погиб, а Жеку могли посадить по тяжёлой статье, Витя подключился. Дал денег из своих. Адвоката нашел. Не забыл, не отвернулся, как остальные.

– Слышь чё, братан. Ты давно в нашем

Читаго

был?

– Лет пять – шесть как. Губеры меняются. ТЦ растут как грибы. На что только они их строят и как потом всё это окупается – не знаю. Потому что зарплата там у людей пизд*ц низкая. Живут вроде бы получше, чем раньше, но не сравнить с этим, – я выразительно показал глазами вокруг нас.

Я усмехнулся, медленно перевёл взгляд на идеально подстриженные газоны, столы с закусками и крутую публику.

– А не хочешь туда, в Забайкалье, губернатором? Ты бы смог что-то наладить. Тебе точно не всё равно.

Справа возмущенно пискнули, но мы даже головы не повернули, и внимательных, испытывающих взглядов друг от друга не отвели.

Ерёма прищурился, вглядываясь в меня. Сомневался? Думал, шутки юмора шучу, блин.

Однако поняв, что я абсолютно серьёзно предложил, негромко ответил:

– Не поверишь, Лютый, сам думаю об этом… Такой богатый край бл*. А люди живут чуть лучше, чем в девяностых. Словно специально решили не вкладываться в него и слить китаёзам. А потому, мол, и фиг с ними.

Мы помолчали, размышляя. Забайкалье ведь не просто край – золото, уран, лес, уголь. И граница с Китаем. Торговля идёт. Деньги идут. Потенциал большой. А где деньги – там всегда найдутся те, кто захочет к ним присосаться. Плотно и надолго.

– А наших кого видел, когда там был? – сменил тему Ерёма.

Я хмыкнул, доставая из пачки сигарету и неспеша прикурил. Понятие «наших», думаю, у меня с Ерёмой разное.

– Смотря кого ты имеешь в виду. Многие на кладбище давно лежат. Знаешь, наверное.

– Но, – согласился он со мной. – Жеку, Грифа, Мишаню видел? А Баир-то как поживает?

– Жека теперь в Иркутске обитает. Гриф озундуглел с концами. А Мишаня, – я хмыкнул и затянулся, – этот чепушило занял бабки у меня лет десять назад и загасился. Причём так, что каждый раз, когда я в Чите появляюсь, он куда-то шкерится.

– Мишаня бл* не меняется. – качнул головой Ерёма и усмехнулся.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

На таких как Мишаня сложно злится, пусть он характером как хлебный мякиш, зато если попросишь помочь, то он жилы рвать будет, но сделает.

– Баир? – переспросил Ерёма, чуть нахмурившись, словно уже догадывался, что я отвечу.

Я остро посмотрел в глаза бывшему братку, а теперь судя по всему уважаемому человеку. Я знал, что Баир когда-то был его другом.

– Наша жизнь как миг, Коротка как юбка у путан… – ответил я словами известной песни, крепко сжал плечо Ерёмы.

Витя меня понял, на миг посмурнел и вытащил у меня из пачки сигарету, я щёлкнул зажигалкой, он отрывистыми затяжками закурил, и только выпустив дым из ноздрей, медленно проговорил, продолжая:

– Нам все нипочём через левое плечо, плюнем и пойдем через туман.

Мы молчали, горький сигаретный дым клубился между нами, и каждый был в своих мыслях.

Прошлое, каким бы оно ни было, всегда сидит где-то глубоко под кожей. Ты можешь уехать, можешь поменять спортивный костюм на дорогой пиджак, а кличку на имя отчество – но пацанские годы никуда не денутся.

– Знаешь, Лютый, – выдохнул Ерёма, щурясь на клубящийся дым, – иногда думаю: как мы вообще выжили?

Я ухмыльнулся.

– Отчасти повезло. Кто мордой в грязи остался, кто на нарах, а кто… ну, как мы. Выкарабкались.

– Выкарабкались, – согласился он, и в голосе было больше усталости, чем радости.

Мы помолчали, затягиваясь сигаретами.

Ерёма был из тех, про кого ты мог с уверенностью сказать «своих не кинет». Время от времени я приезжал на малую Родину и слышал, что Ерёма отошёл от этих дел в конце девяностых, и из Забайкалья уехал. Но вот, что он теперь в Москве – не знал.

– У щас бы бухлёрчика на*бнуть или шавуху заточить.

А не вот это вот всё… – Ерёма махнул рукой в сторону столов с пафосными закусками.

– Это да, – согласился я, вспоминания каким для меня было счастьем, когда нам, беспризорникам, удавалось купить горячую еду и хорошо поесть. Чувство голода – это то, что врезается в память навсегда.

– Щаз бы рвануть бы отсюда ко мне. Посидели бы нормально. Пиво, шашлыки… Чую, будем с тобой доталова здесь сидеть.

– Потерпим. Нам ли, после того что мы хавали, жаловаться?

Ерёма усмехнулся, молча соглашаясь со мной. Он пусть и беспризорником не был, но его жизнь в деревянном бараке с вечно не просыхающей от водки матерью, тоже была далеко не сахар.

– А ты сам, Лютый, кто теперь по жизни? – Витя прищурился, вглядываясь мне в лицо. – Гляжу – вроде тот же. Как смотрел, так и смотришь, будто сейчас пальнёшь. Но в глазах… другое что-то. Тише. Глубже. Сдержаннее, что ли. Слышал ты в десанте служил, в Чечне был. – Такие вот перемены... Это оттуда? То, что после войны внутри остаётся?

– Не война остаётся. – я хмыкнул, качнул головой. – Остаётся тишина после неё. Та, в которой в тебя никто не стреляет – и ты вроде должен быть счастлив.

На секунду замолчал, сам удивившись, что выдал это вслух. Слишком лично. Слишком открыто. Решил сместить фокус.

– А ты тоже не похож на того, кто «китайку» крышевал. Седина тебе, Ерёма, даже к лицу. Солидности добавляет.

Ерёма на миг посмотрел в небо и ответил:

– Да ну её, эту «солидность». Главное – живы. Давай за парней выпьем. Сколько наших даже до тридцати не дожили... Кто на этом Кавказе на войне погиб, кто на стрелках…

Я кивнул.

Иногда не надо слов – достаточно взгляда. Мы оба знали через что прошли. Мы выстояли. Выбрались из того болота, которое тянуло на дно. Каждый своим путём, но выбрались.

– Земля им пухом, – сказал я, беря бокал с подноса проходящего мимо официанта.

– Пухом, – согласился Ерёма и чокнулся со мной, будто мы всё те же пацаны, сидим на скамейке где-нибудь на Северянке. Только теперь с седыми висками, морщинами в уголках глаз и рубцами, которых не видно.

– Ты как вообще? Семья? Дети? Жена? – спросил я.

– Моя вон сидит. Вишь кака красотка, – Витя мотнул головой в сторону столика, где сидели моя Саша со своей подружкой Алиной.

Пиз**ц, конечно, совпадение. Получает именно Витя Ерёмин с женой пригласили нас в гости.

Я усмехнулся, заметив шокированные лица

обеих красоток

, и подмигнул им.

– А ты чё? Как сам?

– Четыре пацана у меня.

Витя присвистнул с уважением посмотрел на меня и хлопнул по плечу.

– А вот жены нет… Пока. – я подмигнул, заметив как мгновенно покраснели щёчки одной красивой брюнетки, даже не скрывающей, что она подслушивает наш разговор.

Хотя тут похоже не одна Саша и Алина грели уши. Только вот девчонки сидели к нам близко и слышали почти всё, о чём мы с Витей базарили, а остальные гости разве что обрывки разговора. И то потому, что Витя особо не стеснялся и говорил громко, как привык.

Когда он заметил куда я смотрю, то сразу обернулся, заметил Сашу, в миг понял что к чему.

Офигевшее лицо Ерёмы меня порядочно рассмешило. Он сначала расплылся в улыбке, а потом хохотнув, сказал:

– Не так тесен мир как тонка прослойка, нах.

– Витя! – возмущенно прошипела Алина, которая, видимо, не выдержала поведения мужа. По её лицу прямо было видно как она сердита. Я рассмеялся, глядя на смущенных девчонок.

– Зая, я уже хрена лет сколько Витя. Дай с братаном побазарить хоть нормально, по- нашему.

Я хмыкнул понимая о чём он. И нет, говор у Вити не бандитский, как могли бы подумать некоторые из местной публики. Просто у нас, в Забайкалье, свой специфичный диалект. Некоторые словечки вообще кроме своих никто не поймет. Впрочем, не только у нас так – страна большая, каждый край со своей речью, интонациями, характером.

А Забайкалье – оно ведь

за

Байкалом

и

«у самого края» – на границе с Китаем. И в нас намешано много: русские, буряты, монголы, китайцы… Все – в одном котле. Мы, казаки, тоже жили там уже несколько веков. Укоренились, срослись с землей. Может от того меня туда временами и тянуло.

– Значит, на Саночку нашу запал? Да ты не промах, Лютый, как я погляжу.

– Но, – цыкнул я, соглашаясь. Поддержал его настрой, переходя на «забайкальский», – Думаешь сладится? – спросил Витю, при этом смотря на Сашу и подмигивая ей.

Она уже чуть в себя пришла. Щёчки всё ещё розовели, но теперь она смотрела на нас скорее с юмором, чем смущенно. Мол, шутники тоже мне.

– Да каво моя! Не ссы! Ты был пацан чёткий ещё тогда. В натуре еслиф барагозить не будешь и «батю включать», то всё по красоте будет.

Я поржал, смотря на его хитрую физиономию. Но за всей этой показной бравадой – он искренне рад встрече, и тому, что я с Сашей. Может потому что земляк, да и какое-никакое общее прошлое есть.

А молодость она такая… Даже если было сложно, как у нас в 90-е, вспоминается почему-то лучше, чем было на самом деле. Будто время само подтачивает острые углы, оставляя только лучшие моменты и веру в то, что вся жизнь ещё впереди.

Да и я его видеть рад, что уж там. Столько лет прошло… А поговорить вот так по-простому, по-своему, с человеком, который знает, как оно было на самом деле – такое нечасто бывает.

– Могу конеш подсуропить тебе по старой дружбе, – предложил Витя, смотря на меня с прищуром. А в глазах черти пляшут.

– Нет уж, Витя, спасибо, обойдемся! – со смешком ответила за меня Александра, подходя к нам.

Они с Алиной решили, что лучше присоединиться, чем в стороне сидеть.

– Алина, это Пашка Лютый, мы с ним по молодости барагозили бывало. – с нескрываемой нежностью посмотрел он на супругу. – Лютый, знакомься, моя жена Алина. Уже почти тридцать лет вместе.

– Солидно, – с улыбкой кивнул я. – Только пока ты, Витя, шкерился где-то, мы с

твоей

уже познакомились.

Саша лишь покачала головой с улыбкой – поняла, что мы с Витькой балагурим по старой памяти. А вот Алина, похоже, юмор не оценила: прищурилась, и, обращаясь к своему мужу, сказала с многообещающей улыбкой:

– Я тебе, любимый, всё дома припомню. Тут народу сколько, видишь?

Я с интересом посмотрел на своего старого знакомца, мол, чем крыть будешь? Мы с ним на секунду пересеклись взглядами. Витя считал немой вопрос, усмехнулся и повернувшись к Алине, подвигал бровями и ответил:

– Ловлю тебя на слове, зая. Припоминай.

Я рассмеялся первым, за мной Саша, потом Ерёма, в конце даже Алина не смогла скрыть улыбку.

И вот только смех улёгся, Саша с Алиной обменялись парой реплик, как вдалеке раздался низкий рокот.

В миг я понял это не какой-нибудь частный «Робинсон». Рёв турбины резал воздух иначе. Ухо, натренированное десятилетиями, сразу уловило – посерьезнее птичка, возможно боевой.

– Е*ать коня в лицо! Это чё за…? – удивленно воскликнул Ерёма.

Я отвлекся от наблюдения за приближающейся к нам птичкой, заметив движение справа.

К нам быстрыми шагами шел хозяин праздника, встревоженные гости перешёптывались и провожали каждый шаг Ледова глазами.

– Павел, моя служба охраны сообщила… – проговорил он, едва дойдя до нас и глядя мне в глаза. – С ними только что связались. Предупредили. – Ледов говорил короткими рубленными фразами. Явно нервничал. – Это, – он показал в небо где уже был отчетливо виден силуэт вертолета, – за вами.

Я успел увидеть, как вытянулось лицо Ерёмы, как напряглись плечи у Алины.

Взгляды гостей, настроенных на светский раут, джаз и шампанское, одновременно поднялись к небу. А там, против солнца, медленно снижался тёмно-зелёный Ми-8, с характерным панорамным остеклением кабины.

Вокруг сразу загудели голоса, кто-то из женщин вскрикнул. Ледов не обернулся, продолжал смотреть на меня и говорить:

– Мне пришлось охране Либерсона объяснять. Их тут целый взвод. А то бы они устроили «маски шоу», – с раздражением заметил Ледов. Судя по его хмурому лицу, непростой у них был разговор.

Я кивнул Ледову, что понял. Говорить ничего не стал. Что тут скажешь? Пока всё равно ни фига не понятно. Достал сотовый из кармана. Странно, нет ни пропущенных звонков, ни смс. Тихо как в танке.

Вертолёт садился на приличном расстоянии от лужайки с гостями, но гул двигателя и порывистый ветер от лопастей докатывались и сюда.

Настроение праздника изменилось в одно мгновение.

Оркестр затих и певец замолчал на полуслове.

В воздухе повисла звенящая тишина, натянутая, как струна.

Порывы ветра трепали лёгкие, летние платья дам и путали их тщательно уложенные волосы. Гости откровенно растерялись. Дамы, заметно испуганные, инстинктивно вскидывали руки, придерживая причёску или одежду. Мужчины переглядывались. На лицах даже самых хладнокровных из них отразилось напряженное ожидание.

Тревога, пробежавшая по гостям, ощущалась почти физически.

Местная публика привыкла к роскоши, к предсказуемости. Для них это шок. А я стоял в самом центре этой нарастающей паники и чувствовал… покой. Сердце бьётся ровно. Мысли чисты и холодны.

Взгляд по привычке быстро выцеплял главное. Количество гостей и их реакцию. Оснащение приближающегося вертолёта. Позиции охраны, рассредоточившейся по периметру. «Частники» больше не пытались слиться с фоном – теперь они открыто демонстрировали своё присутствие.

Отдельная группа в одинаковых чёрных костюмах с широкими пиджаками, под которыми удобно прятать стволы, быстро и слаженно взяли Либерсона в коробочку. Работают чётко. Профи. Видимо, о них говорил Ледов.

Рука Саши чуть дрогнула, и я тут же это уловил. Волнуется, девочка.

– Что случилось? – тихо выдохнула она мне на ухо, в голосе звучало тревожное предчувствие.

– Сейчас узнаем, Сашенька. Не волнуйся. – ровно ответил я, погладив изящную ладонь, лежащую на моём предплечье.

Дверь вертолёта с грохотом распахнулась, едва он приземлился. Люди в чёрном спрыгивали на землю чётко, привычно. Балаклавы, берцы, бронежилеты, оружие. Экипированы так словно они на боевом вылете, а не просто за мной прилетели. Странно.

Парни трусцой побежали от вертолёта в сторону гостей.

Высокий боец, бегущий на пол корпуса впереди, влёт выцепил меня взглядом. Подбежал, резким привычным жестом отдал честь.

– Товарищ п… – начал он, но заметив мой резкий взмах, замолчал.

Скрывать звание смысла особо не имело, но и светить им тоже.

– У нас приказ срочно доставить Вас в Москву. – отрывисто доложил старший, срываясь почти на крик из-за рёва винтов.

– Чей приказ?

Боец на секунду замялся. Я видел, как его глаза в прорези балаклавы провели по «избранной публике», которая с напряжённым любопытством наблюдала за нами. Видимо, он оценивал насколько можно говорить вслух.

– Приказ… с самого верха.

И вот тогда я окончательно понял: случилось что-то действительно серьёзное. И закончилась эта мирная пауза. Этот странный для меня праздник. Я снова возвращался туда – в мою привычную жизнь.

– Две минуты. – кивнул бойцу, и коротко взглянул на Сашу.

В её глазах сразу прочел тревогу за меня, вопросы, растерянность.

Я потянул её за руку и отвёл в сторону от остальных. Склонился над ней, обнял за талию, прижимая к себе. И в тот же миг меня накрыл её аромат - тонкий, женственный. Смесь духов и природного, нежного запаха её кожи. Я вдохнул глубже, и где-то внутри вспыхнуло дикое, мужское желание схватить эту женщину и не отпускать от себя ни на шаг.

Но… есть такая профессия - Родину защищать!

– Сашенька, слушай меня внимательно…

Она кивнула и вся как-то сжалась будто пружина.

– За меня не волнуйся. Это моя работа.

Саша кивнула, мол, понимает, но в глубине её прекрасных глаз я заметил подступающие слёзы. Однако она у меня молодец, держала себя в руках.

– Останешься на ночь у подруги, но обратно одна не возвращайся. Я пришлю за тобой людей, чтобы тебя сопроводили. Поняла?

Тонкие брови удивлённо поднялись вверх – мои слова, прозвучавшие скорее как приказ, чем просьба, явно застали её врасплох. Такого она совсем не ожидала.

– Обещаешь? – надавил я, потому что время шло, а Саша молчала.

– Ддаа, обещаю, – наконец ответила она, голос заметно дрогнул. Я улыбнулся ободряюще, взял её ручку, и чувствуя на себя взгляды всех гостей (которым бл*** явно было нечем заняться) поцеловал нежные пальчики.

– Всё будет хорошо, девочка моя. Не волнуйся. – сказал я и, поддавшись какому-то мальчишескому задору и желанию хоть чуть-чуть её приободрить, добавил с довольной ухмылкой: – Привыкай.

Теперь это и твоя жизнь.

Намёк Саша поняла верно, и хотя слёзы стояли в её глазах, мягкие губы дрогнули в еле заметной, но определенно счастливой улыбке. Подмигнул, отмечая как сверкнули глаза

любимой

женщины

.

Да,

любимой.

Чёрт возьми!

Ощущая как внутри всё протестует, заставил себя отпустить её руку.

– Как только смогу, позвоню. – сказал напоследок.

Повернулся, коротко кивнул Ледову и Виктору, прощаясь.

И, не глядя на остальных гостей, вместе с прибывшими бойцами направился к вертолёту, где меня ждали совсем другие правила. Совсем другая реальность.

___________________________________________________

В своем Блоге

я опубликовала Визуализацию ???? персонажей!

Глава 10

Александра

Чем больше проходило времени с того дня, когда Павел уехал, тем больше внутри меня нарастала тревога. Первые дни я ещё держалась – объясняла себе, что у военных всё именно так: внезапные вызовы, срочные дела, полная секретность. Но чем дальше, тем труднее становилось успокаивать себя.

Я ловила себя на том, что постоянно слушаю телефон, будто он должен зазвонить в любую минуту. Внутри всё сжималось, когда он молчал. И каждое утро начиналось одинаково: первым делом, открыв глаза, я проверяла сообщения, а там – ничего. Тишина.

Теперь я в полной мере осознала, о чём мне говорил Федя Васин, мой давний знакомый, бывший опер: «Спецы рискуют своей жизнью намного больше и могут погибнуть

в любой момент

…»

Тогда он советовал хорошо подумать: нужно ли мне это?

На этот вопрос я ответила – ни кому-то, а самой себе, и в ответе не сомневалась. Но от мыслей и переживаний за любимого мужчину невозможно избавиться. Они проскальзывали в голову между делами – посреди совещания, пока я за рулем ехала домой с работы, в душе, за чашкой чая или перед сном…

Как тень, которая всегда рядом. Неотступно. Молча.

Прошла неделя.

Мы встретились с девочками за завтраком в ресторане, как всегда. Я заранее опасалась расспросов – даже мелькнула мысль отказаться под каким-нибудь благовидным предлогом. Но я знала: стоит мне не прийти, и девочки тут же придумают, что у меня либо тайная свадьба, либо, наоборот, всё рухнуло и мы с Пашей больше не вместе. Я, конечно, шучу… Вот только при одной мысли о расспросах внутри у меня всё сжималось. Как бы не расплакаться у всех на виду.

Многие бы меня не поняли, сказали бы: ну это же подруги?

Вот только все мы разные. Просто я не тот человек, кто легко делится сокровенным. Тем более, когда переживания ещё свежи и всё внутри ходуном ходит.

Но всё оказалось не так, как я ожидала, а намного лучше. Алина, за что я была ей искренне благодарна, сразу же взяла инициативу в свои руки: рассказывала о празднике у Ледова, щедро приправляла всё свежими светскими сплетнями и ловко обошла тему Павла. Девочки тоже проявили тактичность, хотя я прекрасно знала – именно мои отношения с Павлом и впечатления Алины о моём мужчине были для них главным блюдом этого завтрака. Даже бойкая Катя, которая всё утро бросала на меня косые взгляды, промолчала и вместо обещанного в прошлый раз допроса пустилась в рассказы о своей работе: о покупке её холдингом старого, разорённого после перестройки горнообогатительного комбината и о сыне, подававшем большие надежды в теннисе. А чуткая Юля подхватила эстафету и увела разговор в сторону театра и кино.

Вот так, даже не поговорив с подругами о своих проблемах, я всё равно почувствовала их поддержку, наполнилась теплом и груз переживаний стал куда терпимее.

И этого заряда мне хватило на несколько дней.

Спасала работа. Много работы.

Работа держала меня в тонусе, но и она не могла полностью заглушить тягостное ощущение ожидания. Я сознательно закапывалась в неё глубже, чем когда-либо. Деловые встречи, отчёты, совещания с юристами и финансистами, переговоры с партнёрами, интервью бизнес журналу – всё это давало передышку, словно ставило между мной и тревогой прозрачную, но плотную перегородку. Пока я говорила о цифрах и схемах, утверждала планы, подписывала бумаги – было немного легче, но в самой глубине продолжал звучать тихий, тревожный фон: где он? жив ли? вернётся ли?

Но заканчивался рабочий день, стоило выйти из кабинета и остаться наедине с собой – тревога выходила на первый план. Я ловила себя на том, что даже за рулём, даже в спортзале мысленно снова и снова прокручивала последний день, когда он был рядом, вспоминала наши разговоры, смешные моменты, нежные объятия и моменты близости. И каждый раз сердце болезненно сжималось.

По ночам я ворочалась, прислушиваясь к себе, к этой глухой, тягучей тоске, которая превращалась в физическую боль. Иногда накатывала досада: «Ну почему хотя бы строчку не написать?» Но я тут же отвечала самой себе – если Павел не выходит на связь, значит, не может.

И вот прошло уже десять дней. На календаре середина недели, а на часах пол девятого вечера. Зою, своего секретаря, я отпустила домой. А сама изучала отчет внешних консультантов по анализу фарм-отрасли. Красиво оформленный в виде презентации с графиками и диаграммами, сброшюрованный на крупную пластиковую пружину – отчет лежал раскрытый передо мной. Первую четверть я осилила легко, а сейчас ловила себя на мысли, что приходится по два раза вчитываться, чтобы уловить смысл.

– Пора домой, баиньки! – сказала сама себе и откинулась на спинку кресла. Оно чуть качнулось назад и я прикрыла глаза, проигрывая в памяти план на завтра.

Бзз. Бззз. Бзззз.

Я резко распахнула глаза, и схватила телефон. Внутри гулко, взволнованно застучало сердце, на миг заглушая все звуки.

Номер незнакомый. Но может Паша звонит с чужого телефона?

Без промедления я ответила на вызов.

– Макендонская Александра Андреевна, – раздался в трубке глухой, гнусавый, будто бы неживой голос, и моё сердце ухнуло вниз.

– Да, это я, – осторожно ответила я, силясь сохранить спокойствие.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Умная женщина. Сразу берёте трубку, без лишних «кто говорит». – В голосе послышалось ехидное удовольствие

Я напряглась. Пальцы непроизвольно вцепились в подлокотники кресла.

Это точно не поводу Паши…

– Значит, слушай сюда, сука… – тон неизвестного резко изменился.

– Кто вы? – спросила я максимально ровным тоном, намеренно перебивая. Всё-таки некоторый опыт у меня имелся. К сожалению. Бизнес у меня всякие бандиты разного пошиба пытались «отжать» несколько раз.

– Кто–кто… да пох*й, кто. Запоминай, тётя: подпишешь бумажки – будешь жить спокойно. Нет – проблемы начнутся – звуки то странно растягивались, то наоборот ускорялись. И мне показалось, что это какая-то программа, которая его обрабатывает.

– Не надо мне угрожать. – снова перебила я, стараясь звучать твердо, хотя внутри всё похолодело.

– Угрожать? Мы не угрожаем. – в голосе прозвучал смешок. – Это так, дружеский совет. Ты ж умная баба, бизнес у тебя, дети… Зачем тебе проблемы? Подмахнула – и всё ровно.

Я понимала, что нужно сбить собеседника. Чтобы у него «разрыв шаблона»

Он-то считает себя главным - распланировал разговор, продумал угрозы, а в ответ – не напуганная женщина, а та, кто построил свой бизнес, с характером покрепче, чем у многих мужчин.

Когда-то один опытный комитетчик, друг моего отца, по его просьбе учил меня как говорить с «подобным контингентом» на понятном им языке. Тогда я была только в начале пути. Мы только-только запустили производство пары дженериков. Однако те советы меня не раз выручали и позже. И, что интересно, не только в разговорах с бандитами, но и с чиновниками, и бизнесменами.

– А если «не подмахну»? – сухо бросила я, хотя руки дрожали.

– Ты чё не поняла ещё, что тебя тут не на понты разводят, а предупреждают?

Я замерла, казалось, что сердце стучало в горле. Какой бы сильной женщиной я ни была, но быть постоянно настороже не привыкла, и к такой жести готова не была. Но моя задача – это не показать. Потому что такие подонки, если только почувствуют слабость, то сразу же накинуться как шакалы.

Пришлось глубоко вдохнуть и выдохнуть, прикрывая трубку ладонью, прежде чем сказать:

– Вы даже не представляете, с кем связались.

– Да мне пох**, с кем!

Думаешь, если у тебя охрана, юристы-*уисты и ты в безопасности? Мы знаем, где ты была в десять дней назад. В гостях у некого Ледова. Знаем, с кем. Знаем, где твой сын работает. Всё знаем… – замедленно проговорил механический голос, и в этот момент мне стало холодно по-настоящему.

Они следили. Не просто угрожают – следили за мной. От понимая этого стало не по себе.

– Не подпишешь бумаги - сынок твой, мажор хренов «случайно» в аварию попадёт. И пиз*** ему. Или мать твоя старая от инфаркта сдохнет. Ты поняла, сука?

Этот мерзавец смеет угрожать моему сыну, моей матери!

Во мне словно включился боевой режим. Мозг перешёл в режим полной концентрации, как уже бывало в сложных ситуациях. Эмоции я задавила – сейчас они только помешают.

– Что я должна подмахнуть? – постаралась смягчить свой голос, хотя хотелось орать и материться. Но сейчас единственное, что я могу сделать – выцепить из разговора как можно больше деталей. Чтобы потом ребятам из охраны было проще выйти на этих ублюдков.

Странно, что он не сказал сразу, что именно подписывать. Значит, мне всё-таки удалось сбить его с намеченного курса, и разговор пошёл не так, как эта сволочь планировал.

Слабое утешение, но всё же… может он проговорился и сказал больше, чем хотел.

– Мировое соглашение. Поняла?

– И тогда никто не будет на тебя нападать на дороге и звонить с угрозами. Снова спокойно будешь жить, бизнес типа вести, гулять по своим ресторанам и завтракать с подругами.

Мировое соглашение, значит! У меня на горизонте только одно – с бывшем мужем, который пока не бывший. Но не укладывалось в голове: неужели всё это идёт от него?

Как? Как он мог связаться с такими отморозками?!

– А если я не буду подписывать мировое соглашение? - голос чуть дрогнул, но быстро взяла себя в руки.

– Если нет…– неизвестный на мгновение замолчал, а затем, всё тем же гнусавым, мёртвым голосом резко добавил: – Пожалеешь.

Я судорожно втянула воздух.

– Подписывай, иначе раз*бём всю твою «красивую жизнь». У тебя неделя, понялa? Неделя, бл*дь!

И связь оборвалась.

Я осталась сидеть в полной тишине, с телефоном в руке, не отрывая взгляда от экрана. Сердце билось быстро и гулко.

10-2

Александра

Я встала, быстро подошла к окну, открыла его и сделала глубокий вдох. Ночной воздух был прохладным, немного сыроватым, с лёгким запахом листвы и большого города.

В мозгу, как заезженная пластинка, повторялся механический голос: «не подпишешь бумаги и сынок твой… в аварию попадёт. Или… мать твоя …от инфаркта сдохнет». Сердце тяжелыми ударами отдавалось в ушах

Я глубоко вдохнула, пытаясь наполнить лёгкие и очистить мысли.

Я не паниковала.

Я злилась. Хотелось кричать в голос. А в голову лезли только не цензурные выражения.

Значит, решили напугать? Хрен вам.

Они, конечно, на это и рассчитывали – сломать женщину через страх за родных. Но я уже проходила это. И я поняла главное: поддашься панике, поддашься страху – и они добьются своего. Ты – потеряешь всё, а гарантий, что с твоими близкими, и с тобой, ничего не случится – никто не даст.

Мысли роились в голове, как растревоженные пчелы.

Неизвестный сказал, что если я подпишу мировое соглашение, никто не будет на меня на дороге нападать…

Получается и нападение на трассе было неслучайным! Не просто банда гопников позарилась на дорогую машину, как я думала.

С этой мыслю я замерла и пару минут просто не двигалась, пытаясь осознать, что угрозы в этом случае это не просто угрозы. За ними стоит реальная готовность неких… людей к агрессивным действиям. А это, как говорит Паша, «совсем другой коленкор»!

Неподписанное мировое соглашение у меня только одно. С Антоном.

Неужели, он в этом замешан?

В это мне было сложно поверить. Я горько усмехнулась. Хотя после того мне принесли мне новый проект мирового соглашения, составленный адвокатами Антона, я пообещала себе, что перестану удивляться тому, на что готов пойти бывший муж. Проект соглашения был бесконечно далек от того, что предлагала я в начале развода. Теперь, по мнению Антона и его адвокатов, я фактически должна была отдать ему половину и своего фармацевтического бизнеса, и имущества.

По оценкам на дату подачи заявления на развод – половина всего это… шесть десятков. Миллионов.

От усталости и напряжения в голове начала нарастать тупая боль.

На кону стоят очень большие деньги.

Верно говорят, где большие деньги – там и много желающих урвать кусок для себя!

«Я не собиралась идти на поводу у каких-то отморозков. Так, Саша, нельзя сидеть. Нужно действовать. Нужен план». – сказала себе строго.

Успокаивающе провела ладонью по лицу, подошла к столу, подняла трубку стационарного телефона. Набрала короткий номер – тот, что для внутренней связи с охраной:

– Александра Андреевна?

– Я. – собственный голос звучал непривычно резко, как-то скрипуче.

Я глубоко вздохнула, усилием воли сжимая бушующие внутри эмоции в крепкий кулак.

– Алексей, подойди. Это срочно.

– Сейчас буду.

– И сотовый свой захвати с собой. – сказала я, прежде чем положить трубку.

…Фиг его знает, лучше перестраховаться.

Уже много лет моя компания пользовалась услугами частной охраны. Завод по производству лекарственных средств охранял ЧОП «Русь Центр», в котором приятель Фёдор Васин был совладельцем. А вот офисное здание в столице имело собственную охрану. Однако из-за того, что «Фармакора» занимала б

о

льшую часть здания, у арендодателя и его службы безопасности было к нам особое отношения.

Сама я уже много лет ездила без охраны, считая, что «не того я полёта птица». Вот Либерсон – тот да, имел и свое СБ с бывшим генералом ФСБ во главе, и собственную маленькую «частную армию», которой при желании можно было захватить какою-нибудь небольшую африканскую страну.

Когда-то у меня было аж четверо охранников, меняющихся посменно, и двое всегда сопровождали меня. Хотя в то время обороты Фармакоры были в несколько раз скромнее, чем сейчас. Впрочем, на тот момент такие меры были оправданы.

До сегодняшнего дня я верила, что время силовых наездов давно прошло.

Наивная. Я невесело усмехнулась.

В дверь аккуратно постучали, но я вздрогнула как от выстрела.

– Вот чёрт, – выругалась себе под нос, и громко крикнула: – Входи, Алексей.

Крепкий мужчина лет тридцати в чёрном костюме вошёл в кабинет, быстро осмотрелся и уставился на меня. Секунда, и наши взгляды встретились. В его глазах я невольно отметила вспышку мужского интереса. Для меня такие взгляды были привычны. Не скрою, что временами они приятно щекотали женское самолюбие. Но и только.

Широким шагом он пошёл к столу.

– Дай, пожалуйста, свой сотовый. Мне нужно позвонить.

– Ааа, – начал он, но, заметив, насколько хмурое и сосредоточенное у меня лицо, ничего уточнять не стал и молча протянул телефон.

Сообразительный парень.

– Фёдор… Да, привет. Да, срочно. Можешь приехать сейчас ко мне в офис? Да.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Выслушав в ответ очередную шутку в его стиле, которая сейчас была совсем не к месту, я не сдержалась и сердито ответила:

– Если бы было не срочно – я бы не звонила.

На недостаток мозгов и медлительность Фёдор никогда не жаловался, поэтому в миг посерьёзнел.

– И в офис входи с заднего хода, ладно?

Получив его согласие, и обещание быть у меня в течение получаса, я закончила вызов. Протянула трубку обратно Алексею со словами:

– Приедет, хм, начальник нашей охраны. Через полчаса.

Алексей кивнул.

– Заднюю дверь отройте ему. Спасибо!

Может быть я и перестраховываюсь с телефоном и задним входом, но, по-моему, лучше сделать хоть что-то, чем не сделать ничего.

– Расслабилась ты Саша. Не готова ты к такому п****. – вот не люблю материться, но тут по-другому и не скажешь.

Напряжение сжимало виски, как стальной обруч. Резко стало холодно и я почувствовала как меня знобит. Вспомнила о том, что так и не закрыла окно. Встала на жёстких, будто деревянных ногах и прошла до окна.

Свет от фонарей разрезал темноту улицы на неровные куски. Машины медленно тянулись по проспекту, их фары оставляли рваные блики на мокром асфальте.

Внезапно на меня нахлынуло осознание, что где-то в этой темноте могут скрываться те самые сволочи, которые угрожали убить моих родных. Раз они следили за мной раньше, то что им мешает делать это в данную минуту?! Разозлившись, я с силой захлопнула окно. Быстрым шагом вернулась к столу и тяжело рухнула в своё кресло.

Страшно захотелось выпить!

Причём что-нибудь покрепче, например, коньяк!

Знаю, что в шкафу у Зои стоит целая коллекция премиального алкоголя для гостей, которая только копится и почти никогда не используется. И коньяк там точно имеется…

Вот только, пока не поговорю с Фёдором, – нельзя. В последний раз я ела довольно давно, в семь вечера, и пьянеть мне сейчас никак нельзя.

Ждать без дела я не умела. Поэтому к приезду Фёдора решила подготовиться и выписать все известные факты. Этот нехитрый приём всегда помогал навести порядок в голове, разложить все в голове по полочках. А сейчас это было ещё и спасением от лишних переживаний. Сейчас лучше чем-то занять свой мозг, чтобы не поддаваться эмоциям.

Звонок с угрозами был сделан на личный сотовый. На него мне обычно звонят только друзья и близкие. Никому из сотрудников Фармакоры, кроме Зои, телефон неизвестен. Бизнес-партнерам я даю свой рабочий номер.

Вероятность, что кто-то прослушивает мой телефон была совсем небольшой, но она была. Всё-таки я много бываю в общественных местах и не всегда личный сотовый при мне. Могу оставить его на время на столе в ресторане, в шкафчике в спортзале или в машине. Пару раз забывала в салоне красоты на столике.

К рабочему сотовому я отношусь иначе. В нём сохранено много контактов, в том числе с людьми уровня Либерсона и Ледова, и доступ к рабочей переписке. Попади он в руки «не тех людей» и может быть много проблем.

Все слышали, как взломав чью-то почту и соцсети начинается веерная рассылка друзьям и знакомым. А тут может быть всё хуже. Не говоря уже репутации, которую легко потерять, а вот восстановить иногда невозможно.

Единственное, что успокаивает: мой рабочий телефон наша служба безопасности постоянно проверяет на предмет вирусов, которые могут собирать данные, в том числе о геолокации. А вот личный – время от времени.

– Так что ещё… – задумалась я, массируя виски.

Офис.

Я осмотрела свой кабинет. Офис защищен хорошо. Тут круглосуточная охрана и везде камеры. Компания, кто его нам сдает, давно на рынке и к вопросам безопасности подходят ответственно. У них офисы по всей Москве.

– Хорошо. Допустим, внутри безопасно. – сказала вслух, потому что тишина кабинета начала давить.

А вот снаружи офиса – территория города, незакрытая для посещения (шлагбаум не в счет). Значит, есть вероятность, что после ультиматума бандиты пристальнее будут следить за моим офисом, находясь неподалеку. Отчасти поэтому я просила Фёдора с заднего хода подъехать. Это другая часть длинного здания и выходит на перпендикулярную улицу. Может бандитов там нет…

Я задумалась.

Но раз на меня надавили только сейчас, хотя сужусь я уже давно, то, значит, ресурсов у них не так много…

Хотя, может, я во всем ошибаюсь и делаю неверные выводы…

– Блин, ну не следователь я. Вот совсем ни как. – буркнула расстроено. Да, одно дело прочесть кучу детективов, а другое – реальная жизнь и реальная опасность. Особенно когда угрожают твоим близким!

Передо мной уже лежало несколько полностью исписанных листов А4: с пунктами, стрелками и логическими цепочками, когда в дверь громко постучали и, не став ждать ответа, в кабинет вошел Фёдор.

Увидев приятеля, я отложила ручку, устало откинулась на спинку кресла и шумно выдохнула, сразу почувствовав, что я в этом не одна.

– Александра, выглядишь ты хреново. –не стал церемониться Фёдор.

А я с иронией подумала, что: либо за последние полчаса я резко подурнела, либо Федя не подвержен моему неземному очарованию, в отличии от Алексея, который зашёл следом за ним. Поняв, что это тот самый гость, которого я ждала, Алексей спокойно ушёл, оставив нас с Фёдором наедине.

– Не удивительно, что хреново. – буркнула я. – Сейчас ты поймешь почему.

Фёдор расположился в кресле напротив и впился умным взглядом в моё лицо.

– Кстати, спасибо тебе, что так быстро приехал. – опомнилась я.

Всё же проблемы – проблемами, они приходят и уходят. А хорошие отношения остаются.

На слова благодарности приятель лишь отмахнулся.

– Пустяки. Рассказывай. – перешёл он сразу к сути.

Вот за что его ценю – так это за умение не разводить пустых разговоров. В числе прочего, конечно.

– Был звонок. Голос модифицирован. Угрожали моим близким… и мне. Потребовали подписать мировое соглашение. То, последнее от Антона. – сказала я рубленными фразами.

– Хорошо. Понял. – кивнул Фёдор принимая в кресле более удобную позу и готовясь вслушиваться в каждое слово. – А теперь подробнее. Не спиши. Важна любая деталь.

По мере того, как я рассказывала Фёдор становился всё мрачнее и мрачнее.

А когда мы вдвоем на громкой связи прослушивали тот самый разговор, он несколько раз высказался по поводу того откуда взялись эти м**** и куда им следует пойти. Но я не сердилась, потому что была согласна с каждым словом.

– Ты молодец, что не запаниковала и сделала запись. И хорошо, что ребята установили тебе такое хитрое приложение. Потому что сейчас, блин, без уведомления собеседника записывать разговоры больше нельзя.

Я кивнула. И снова прошлась по своим записям, чтобы убедиться, что ничего не забыла рассказать. Всё же усталость брала своё. Да и стресс, как бы я ни храбрилась, постепенно подтачивал мой самоконтроль.

– Саша, ты всё сделала верно. Сразу позвонила. Не стала растягивать, сомневаться, ждать до завтра. Мы уже сейчас начнём работать.

Фёдор начал звонить и раздавать указания своим ребятам.

Голова болела адски. Я потёрла лоб и ноющие виски. Вспомнив, где у Зои хранятся обезболивающие таблетки, встала и пошла в приемную. Выпила сразу две таблетки, потому что ещё немного и я не выдержу.

Сделала кофе Феде, а себе заварила чай из пакетика, и вернулась с чашками в кабинет.

Федя, не переставая разговаривать с очередным собеседником, благодарно кивнул забирая у меня из рук чашку.

И всё продолжилось. Разговоры. Повтор того же несколько раз. Маты и приказы. Снова разговоры.

Слава Богу, таблетки скоро подействовали, и головная боль утихла. Мне сразу стало полегче.

–… Лёдя, а ты б*** не думай, ты делай. выйди на этого следователя Плотникова и выясни всё. Не мне тебя учить. Мы больше не можем ждать пока он нам сам сообщит… Ты ж с его братом в Кировском отделении вместе работал… Да… Вот именно!

Потом Феде стали поступать звонки.

–…Ну что? Глеб, это не только наш клиент, но и моя подруга…

Стало приятно от этих случайно услышанных слов. Я знала

–

Федя не станет льстить, не тот он человек. И, несмотря на то, что жизнь у меня на глазах превращалась в сплошной хаос, я даже позволила себе улыбнуться.

–…Да, понял я. Ладно. Жду.

Мне уже начало казаться, что мой кабинет превратился в ситуационный штаб. Но как бы я ни устала, всё-таки предпочитала быть в центре событий, а не идти спать, оставив Федора.

Мне лучше знать, чем не знать. Тем более, что сейчас я всё равно не засну.

Наконец в телефонных переговорах возник перерыв.

Мы, налив себе снова чай и кофе, вернулись на свои места, ожидая звонков от коллег и знакомых Федора, которых он подключил к делу.

– Федя, скажи, как ты считаешь, был смысл в моих действиях. То, что я тебе позвонила с чужого телефона…

Он вопросительно посмотрел на меня.

– Просто я вспомнила, что мой личный телефон последний раз проверяли месяц назад. А может и больше. Не знаю могут ли что-то с ним делать. Может они все мои разговоры слушать могут и смски читать, - я передернула плечами.

Федя отхлебнул кофе, прежде чем ответить.

– Знаешь, если там серьёзные люди замешаны… То тогда ни другой телефон, ни другой вход не помогут. О том, что ты позвонила и подключила меня к этому всему уже знают.

Я тяжело вздохнула, понимая, что он прав.

– Но будем надеяться, что это кто-то попроще. – добавил он.

И тут раздался звонок.

– О, а вот это возможно то, что мы ждали.

Фёдор включил громкую связь и сипловатый мужской голос с ходу начал:

– Ну чё, Вася, позвонил я своему братану, а тот этого Миху набрал. Побазарили они. В общем тот грит, что гопари, которые на тачку напали, под заказ работали.

Я чуть не подпрыгнула в кресле. Мы встретились взглядом с Федей, и я увидела в его глазах отражение собственных эмоций – надежду на то, что сейчас мы поймем: кто всё это устроил.

– Ну говори уже, Лёдя, давай не тяни кота за ***!

– Не знает следак кто это. – ответили со вздохом.

– Как б*** так? – разочарованно выругался Федя.

– Да заказ пришёл через третьи-на десятые руки, и там не докопаешься.

– Может следак их не расколол? Не до конца дожал? – с сомнением спросил Федор.

– Расколол. Этот Мишаня следак грамотный. Старая школа… Они там так пели на допросе, что в итоге не только друг друга заложили, но чистосердечное признание написали, даже за какие-то свои прошлые залёты.

– Едрён батон, а что этот Миша Плотников молчит-то как рыба в пирожке? Мы ж ему официальный запрос подали на представление интересов и прочее! Что ж он нам-то не сказал, что заказчик есть?

– Да, похоже, он этих у**** только вот-вот расколол. Да и чё он тебе скажет, Вася? Имени заказчика-то нет.

– Лёня, ну ты… даешь! Сказать мог, что

Заказчик

сука есть.

Я прикрыла глаза пока ругались Федор и его Леня, который судя по всему был его довольно близким другом, раз звал его по-простому «Вася» от фамилии Васин.

Больше ничего полезного всё равно узнать не удалось.

Хотя с другой стороны, теперь была налажена неофициальная связь со следователем по моему делу – что тоже неплохо.

Федор считал также, о чём мне сказал, когда повесил трубку.

Оказывается, как только назначили следователя, Федя начал искать на него выход через знакомых. Нашёл, но решил пока придержать, зная, что иногда так можно сделать хуже. Он подумал, что раз спешки нет, то и официально ответ дадут.

Мы кратно прошлись по основным моментам, наметили план, и вот тогда Федя сказал:

– Тебе, Александра, лучше бы остаться сегодня в офисе. У тебя вроде здесь комната отдыха есть.

Я кивнула, и даже не стала спорить.

– Я, конечно, могу тебя сопроводить до дома, если хочешь? А завтра с утра пришлю тебе пару ребят, чтобы проводили до работы.

– Нет, я останусь. Сил уже нет. Здесь есть всё необходимое. И душ, и диван, и смена одежды.

Федор кивнул, пожелал мне поспать хорошо и набраться сил, и мы распрощались до завтра.

И вот тогда меня накрыло.

Всё тело будто звенело от нервного напряжения, а голова была тяжёлой и пустой, как будто набитой ватой.

Я закрыла лицо руками. Не плакала – просто пыталась собрать себя по кусочкам.

А если они действительно что-то сделают сыну или маме…?

Нет. Нет-нет-нет.

Я всхлипнула, вытерла следы и заставила себя пойти в комнату отдыха при кабинете. Там, в шкафу, лежал тёплый плед и подушка. Я легла на диван, укуталась, как ребёнок, потому что меня просто трясло словно я долго стояла на холоде без плато.

Я взяла в руки телефон и пальцы сами набрали:

Паша, у меня проблемы. Не знаю, прочитаешь ли. Просто... если можешь – пожалуйста, дай знать.

10-3

Павел

– Пшшш, приём… Где вы… инфа… Лютый… важно…, – шипела рация.

– Лютый, походу это не Сега… голос Гарика. – заметил Дава, откусывая солидный кусок от сухпайка и, запивая его кипятком, слегка окрашенным заваркой из пакетика. Запасы заканчивались, приходилось экономить чай и бойцы заваривали его по несколько раз. Просто никто не ожидал, что за остатками террористической группы нам предстоит гнать до самой границы, а потом проникать козьими сука тропами на другую сторону. Но так часто бывает, когда изначальный план приходится менять по ходу выполнения задания.

Я нехотя поднялся с продавленного дивана и пошёл к приёмнику, трещавшему на столе. Усталость последних дней давала о себе знать так, что глаза слипались сами собой. Остальные бойцы рассредоточились – кто спал вповалку на досках, кто-то караулил троих задержанных. Менялись каждые шесть часов.

– Дава, как ты в этом шуме чё-то услышал? – Гриша с недоумением посмотрел на комрада, переставая жевать.

– Уши чищу утром, на. – хмыкнул Дава и зарядил Грише, сидевшему рядом на грязной деревянной коробке, кулаком в плечо.

– Да ладно, даже в этой дыре чистишь? Или ты это… пальцем ковыряешь? – Гриша заржал в голос.

«Вот вроде взрослые мужики, каждому уже тридцатник, а временами ведут себя как пацаны». – подумал я, но так, краем. На самом деле я понимал, что этими шутками парни просто сбрасывают напряжение последних дней. Всё самое жёсткое уже позади – группу террористов обнаружили, взяли в плен. Кого пришлось – положили.

Но никто из бойцов не расслаблялся.

Мы всё ещё находились на территории чужой страны, в богом забытом месте, заброшенном небольшом поселке недалеко от границы. Ждали разрешения на выезд и транспорт. Тут всё непросто: другая страна, а с нами – трое живых террористов и два трупа. Не считая группы из десяти бойцов, увешенных оружием как елки на новый год.

И пока мы торчим здесь не исключены, мать их, самые неожиданные сюрпризы.

Я дошёл до стола, который представлял из себя кусок старой фанеры, которую положили на четыре деревянных коробки. Нажал на тангенту и сказал в эфир:

– Приём. Лютый, на связи.

– Приём. Гарик... связи, – голос Гарика пробивался сквозь помехи, – Лютый… пшшш …два часа… пшшш… вертушка. Координаты… пшшш… те же… Летите до Улан-Удэ.

Как принял, приём?

– Принял. Повторяю… – я отпустил тангенту на секунду, кашлянул, потом нажал снова, и чётко произнес: Два часа. Точка сбора… – я посмотрел на огрызок листа, на котором карандашом были записаны координаты, –… 50°18′43″ с. ш., 106°30′06″ в. д. Как принял, приём?

– Подтверждаю… Конец связи.

Внутри завёлся безжалостный таймер, отсчитывающий каждую секунду. Усталость вмиг ушла. Организм включился в режим действия, как автомат с передёрнутым затвором, готовый к стрельбе.

Я обернулся на пацанов, которые уже поняли – пора собираться и валить отсюда.

– Выдвигаемся. Через два часа вертушка. Координаты нам подтвердили.

Гриша быстро перетек в вертикальное положение, потянулся, хрустнув шеей, и уже без ухмылки сказал:

– Заеб***! А то я уж подумал, нам тут гражданство оформлять придётся. Думал, б****… монголом стану.

Дава захохотал в голос и хитро взглянул на комрада:

– Плохиш арабом был? Был. А ты, Гриня, чё монголом не сможешь? Монголочку себе заведешь. Юрту поставишь. Слабо? – подколол его Дава.

Гриша со своими рыжеватыми волосами, которые из-за их приметности он всегда брил почти под ноль, был также далек от азиатов как как русский хлеб с солью от рисовых палочек.

–Иди на х**, Дава! Плохиш с арабами на одно лицо. А где ты в моей рязанской роже монгола разглядел?

Я решил внести немного порядка в этот бессмысленный треп, который выдавал насколько парни рады, что наконец появилась определенность.

– Гриша, поднимай всех, – бросил я. – Пусть собираются. Времени у нас с запасом, но лучше будем на месте раньше. – Дава, на тебе остальное: снаряга, оружие, всё барахло проверь.

– Так точно. – ответили почти синхронно.

Гриша сразу выдвинулся к выходу. Во второй постройке держали под круглосуточной охраной задержанных.

А вот Дава задержался, сгреб в рюкзак свои вещи, а потом подошел ближе и сказал мне:

– Лютый, всё хотел тебя поблагодарить, что ты меня оттолкнул. Если б не ты… - Дава шумно сглотнул, – пуля в башку бы вошла. И всё, пизд** котёнку.

– Не ссы, Дава. Ты ещё внуков нянчить будешь. А потом в нашей команде так принято…

– … прикрывать друг друга до конца. – окончил он за меня фразу, которую я часто повторял бойцам. – Помню. – усмехнулся, кивнул и благодарно посмотрел на меня, протягивая широкую, грязную ладонь.

Я её крепко пожал. Мы тут все, включая меня, были как черти – в пыли и машинном масле, которое въелось под ногти.

Дава, засмущавшись, и это в его облике сурового горца выглядело особенно забавно, отчеканил:

– Все быстро соберутся. Знали, что долго тут не просидим. Все будут готовы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Услышав, что наконец дали добро на вылет, парни оживились и собрались в рекордные сроки. Усталость за эти десять дней была такой, что валились с ног. Но внутри загорелась та самая

искра

– когда знаешь, что домой уже рукой подать, и эта мысль становится лучшей мотивацией из всех возможных

И я почувствовал, как во мне эта

искра

разгорается в яркое пламя. Раньше меня тянуло домой только ради сыновей, а сейчас… неожиданно в моей жизни появилась Александра. Теперь в груди пылало жгучее, неудержимое желание увидеть её вновь, прижать к себе, вдохнуть запах волос, такой родной и сводящий с ума. Услышать её голос – лёгкий, торопливый от эмоций, когда она рассказывает мне о важном или о всяких мелочах.

И поцеловать… так, чтобы у Саши не осталось сомнений в том, что

люблю

. Что выбрал её и никому не отдам. Потому что она – теперь моя. Моя, даже если сама пока не до конца это поняла.

Десять дней вроде бы не так много. Сколько раз я был в командировках на заданиях, которые длились месяцами. Но в этот раз дни растянулись для меня на целую вечность. Потому что я… не находил себе места. Мне нужно было убедиться, что с Сашей всё в порядке. Что никто не посмел тронуть её, обидеть.

Знал только, что Свят и Рус съездили за ней к Ерёме и сопроводили до дома. И Гарик успел сказать, что узнал, что напавшие на Сашу долб****, следаку пока ни хрена внятного не сказали.

А после этого мы убыли на боевое задание. Перед которым мы, понятное дело, личные вещи оставляем. Телефоны, документы, даже обручальные кольца (у кого есть) и крестики снимаем. Связь с внешним миром – через спутник и исключительно по рабочей необходимости. Поскольку есть только ты и задание. А всё остальное ставишь на паузу до своего возвращения.

Вот только жизнь не останавливается, а идет дальше без тебя.

Мы двигались к точке сбора.

Ночь стояла нежаркая, сухой ветер поднимал с земли пыль и кидал нам в лицо. А я не мог не думать о Саше. О том, что до недавнего времени даже представить не мог, что способен вот так полюбить женщину. Это чувство тянуло меня к ней, жгло изнутри жаждой быть рядом и оберегать. Оно ломало мою привычную броню, делало уязвимым. Но именно через это я чувствовал себя живым и при этом сильнее, чем когда-либо, будто нашёл новый смысл.

Оставшийся путь прошёл без инцидентов, хотя я каждую минуту ожидал от задержанных какой-то подставы. Бойцы тоже не теряли бдительности, зная, что зверь особенно опасен, если считает, что ему уже нечего терять. Но стоило нам приземлиться в Улан-Уде, к нам тут же подбежала целая группа: конвой для задержанных, медики, военные следователи, и молодой летёха, который целеустремленно кинулся ко мне наперерез.

– Здравия желаю, товарищ полковник. – отдал честь лейтенант, вытянувшись передо мной во фрунт. – Вам срочный вызов.

Я мысленно скривился: как бы на новый круг история с террористической угрозой ни пошла. Мало ли, что за это время аналитики смогли накопать. Но внешне на моём лице не отразилось ни грамма эмоций.

Взял протянутый мне телефон и резко ответил:

– Полковник Лютаев слушает.

– Лютый, это Гарик. Все живы?

– Да, целы. – ответил коротко. Спать хотелось адски, сил вести вежливую беседу, даже с другом, не было.

– Хорошо. Но слушай внимательно. Дело срочное.

Я напрягся – нехорошее предчувствие кольнуло внутри.

– Ты просил меня держать на контроле ситуацию вокруг твоей дамы.

Я буркнул сквозь зубы ругательство, но спорить не стал. Не до этого сейчас.

– Говори ё-моё, не тяни, Гарик.

– Сегодня ночью она написала тебе на сотовый:

Паша, у меня проблемы. Не знаю, прочитаешь ли. Просто... если можешь – пожалуйста, дай знать.

– Та-а-к, - протянул я, с силой сжимая телефон в ладони.

– В её телефоне больше ничего. Новостей никаких в сводках полиции нет. Н о я проверил телефон этого Васина, чоповца, помнишь?

– Гари-и-рик… - протянул я уже с угрозой.

– Не торопи. Слушай лучше. Так вот, походу, твоей Александре поступили угрозы.

Я вдохнул глубже, стараясь держать голос ровным:

– С ней всё в порядке?

– Да, конечно. Как я понял из переписки Васина, она осталась ночевать в своём офисе, в центре.

Я резко выдохнул, только тогда поняв, что после вопроса не дышал.

– Е****! Какого х** ты мне сразу это не сказал!

– Иди в баню, Лютый! Если бы что-то с ней случилось, я бы с этого начал.

Мы ещё перекинулись парой резких фраз, из тех, которые могут позволить себе только близкие друзья – без того, чтобы потом пришлось отвечать за базар.

И вот тогда я спросил:

– Можешь пробить, как мне попасть в Москву быстрее? Здесь и без меня справятся. Парни отоспятся и завтра утром по плану вылетают, а я должен оказаться там как можно скорее.

Гарик хмыкнул, будто только и ждал этого, и я услышал в его голосе улыбку:

– Уже договорился. Через тридцать пять минут вылетаешь на грузовом самолете, там для тебя будет место. Прилетишь на аэродром Чкаловский примерно через семь часов.

Сжал зубы, борясь с нахлынувшими эмоциями, сглотнул, и ответил:

– Принял. – и глухо добавил с искренней благодарностью: – Спасибо, брат. Не забуду.

Скоро я окажусь рядом и стану моей девочке надежной стеной – ни одна сволочь не подойдёт. А с теми, кто посмел пасть открыть в её сторону, разберусь.

Чёрт, я готов землю перевернуть, чтобы с ней ничего не случилось!

10-4

Павел

В грузовом самолете удалось недолго подремать. И то удивительно, учитывая то, что эта птичка не про комфорт. Но уставший организм уже плевать хотел на удобство и шум, я просто отключился на время.

Тратить время на сон не хотелось. Чувства гнали меня к моей девочке. Однако головой понимал, что мне нужна свежая голова и трезвый взгляд. Добрался до дома ближе к четырём утра.

Сонные Костик и Макс, услышав, что я хожу по своей половине квартиры, вышли встречать меня, щурясь от света и зевая. Макс после перехода на службу в наше управление переехал из псковской военной части домой, и я был рад, что теперь нас трое.

Сыновья старались держаться, но даже сквозь скупые мужские эмоции я видел, что парни всё равно волновались и были рады меня видеть целым и невредимым. И это было дороже любых слов. Мы, мужчины, не всегда говорим вслух, но от этого чувствует не меньше, чем женщины, кто привык открыто показывать эмоции.

Сыновья стояли рядом, а я ощущал – мы семья, и они, и теперь Саша – самое главное, что есть в моей жизни.

– Тебе бы помыться отец, – Макс ухмыльнулся своей фирменной ухмылкой. – Мы то с Костиком переживём, а вот Александра боюсь может не оценить

– Это точно, – поддержал Костик. – Ты как ни верти, пап, герой-героем, а запах «полевая романтика» вряд ли в списке её любимых духов.

– Вот именно, – кивнул Макс с ироничной улыбкой. – Мужчина должен пахнуть силой, но не так явно, как ты сейчас.

– Всё с вами ясно, парни. Приколисты, блин. Я прямо с операции прилетел, даже времени душ принять не было. Идите-ка спать оба, а я в ванную.

– Поспать тебе тоже не мешало бы, пап, – заметил Костик, внимательно вглядываясь в моё лицо. – Выглядишь ты х… – но словив мой строгий взгляд, кашлянул и, спохватившись, поправился: – …не очень хорошо.

На том и разошлись.

По-военному быстро принял душ, задёрнул блэкаут-шторы и рухнул в кровать. И только в последний момент вспомнил: надо Саше написать. Усмехнулся, подумав, что привычка ещё не выработалась, но… Потянулся за телефоном – он лежал выключенный на тумбочке. Включаю, и сразу вижу её сообщение – то самое, о котором говорил Гарик.

«Паша, у меня проблемы. Не знаю, прочитаешь ли. Просто... если можешь – пожалуйста, дай знать».

Внутри словно нож провернули. Я сжал телефон так, что костяшки побелели. Чёрт, пока я тут гонялся за этими шакалами и таскал свою тушу по горам, моя девочка оставалась одна и держала удар.

– Моя ты хорошая…

Захотелось вскочить и мчаться к ней, но я напомнил себе, что сейчас она под надежной охраной в безопасности своего офиса. А мне, для того чтобы включиться на полную и реально помочь ей, нужно было хотя бы немного перезагрузиться. Поставил будильник, чтобы встать через два часа и написал ей короткое сообщение, прежде чем отрубиться:

«Краса моя, скоро буду рядом. Береги себя».

Проснулся резко, чувствуя себя не в пример бодрее.

Первым делом проверил телефон.

«Паша, я так рада! Жду тебя. Очень :-)».

Собрался молниеносно – прохладный душ, кофе и пару бутербродов по-быстрому. Время было такое, что весь город медленно полз на работу, а я не собирался терять ни минуты в пробках. Так как живу в комплексе посередине леса за МКАД, ждать такси – равносильно тому, чтобы просрать час – полтора. Харлей ждал на подземном паркинге как верный пес, и я решил взять байк и проскочить пробки, чтобы скорее оказаться рядом с Сашей.

Завёл мотор – и этот басовый рёв, привычный как бой сердца, тут же настроил меня на боевой лад: усталость смылась свежим утренним ветром, мысли собрались в строй.

Дорога – отдельный вид терапии: темно-зелёные кроны деревьев проносятся мимо, запах бензина и озона после ночи дразнит ноздри, асфальт блестит после короткого дождя на рассвете.

Я выехал на шоссе, повернув в руке газ, ощущая как подо мной V-твин тянет ровно и упруго и байк слушается, как продолжение тела. Я не гнал, но ехал так, чтобы не терять время. В голове лишь одна мысль:

Саша в опасности, я еду к ней.

По пути несколько раз проверил телефон – от неё пока тишина, и это только подогревало решимость.

Въехав в город, почувствовал, как городской шум накрывает тяжёлой волной: машины, светофоры, спешащие по своим делам люди. Контраст с почти безлюдными степями Монголии казался оглушительно резким.

Город уже проснулся и гудел, набирая обороты.

На подъезде к её офису я свернул в переулок, где судя по навигатору был цветочный магазин с высокими оценками. Две девушки-флориста уставились на меня, когда я вошёл – в чёрной кожанке, с мотоциклетным шлемом под мышкой.

Одна даже замерла с ножницами в руке, вторая робко улыбнулась.

– Чем могу помочь? – первой заговорила та, что постарше.

– Девчонки, нужен букет в подарок для моей… хм, невесты. Сообразите что-нибудь интересное. Но чтобы не долго мне нужно спешить.

– Что-то живое, смелое? – уточнила вторая девушка, профессионально прищурившись. – А что любит ваша невеста?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Да, что-то настоящее, как она. Любит пионы.

– Жаль, сезон пионов прошёл, но мы сейчас придумаем что-то не хуже…

Флористки переглянулись. Потом та, что постарше, задумчиво кивнула, повернулась к рабочему столу и начала собирать композицию, называя цветы, которые приносила ей по заказу вторая девушка.

Всего за несколько минут флористки собрали отличный букет: пионовидная роза, дельфиниум, ветки эвкалипта – неярко, но цепляюще. Вышло ровно то, что нужно.

Я кивнул.

– Заворачивайте. Без ленточек, просто плотная бумага.

– Она вам точно простит всё.

– Или согласится на всё, – улыбнулась вторая.

На это я ничего не ответил. Поблагодарил девушек, расплатился, и услышал приглушенное:

– Какой мужчина! Повезло кому-то…

– Такие только в кино и бывают. – прозвучало это уже вполголоса, когда я выходил за дверь.

Я усмехнулся про себя – повезло не ей, а мне.

Дошёл до Харлея, на который восторженно смотрели парни, стоящие с картонными стаканчиками с кофе. Аккуратно закрепил букет и снова завёл мотор. Тот с готовностью рыкнул, приветствуя.

На повороте к зданию Сашиного офиса сердце чуть ускорило бег: скоро я увижу женщину, которая перевернула мой мир. Любимую, желанную и такую родную, что без неё я больше не представлял своей жизни. За неё я готов драться до конца.

Я заехал на парковку под внимательными взглядами охраны и любопытными от сотрудников, собравшихся перед началом рабочего дня: кто покурить, а другие просто обменяться новостями.

Заглушил мотор и секунд пять стоял, прислушиваясь к себе. Сердце бьётся ровно, как при подготовке к выходу на задание. А мои инстинкты, которым привык доверять, подсказывали я приехал вовремя.

Снял шлем, захватил плотно упакованный букет и пошёл ко входу в офисное здание, готовый действовать.

10-5

Александра

В который раз я перечитывала смску от Паши. От неё на сердце становилось спокойнее, словно кто-то накрыл мягким пледом.

«

Краса моя, скоро буду рядом. Береги себя».

Честно, если бы мне сказали, что в мои годы кто-то будет называть меня так: моя девочка, малышка, Сашенька, краса моя… – я бы не поверила. Но вот же, называет, а я слушаю-читаю и улыбаюсь.

Казалось бы, просто слова. Но, когда за ними стоит мужчина, сильный, несгибаемый, который не раз смотрел смерти в глаза, и всё равно умеет быть таким нежным… то, полученные от него, эти уменьшительно-ласкательные прозвища ложатся на сердце особенно мягко, как шёлк, и остаются там.

– Александра Андреевна, пост охраны передал: к вам поднимается Фёдор Васин, – сообщила Зоя, после привычного стука в дверь.

Я кивнула и сделала глоток крепкого чая – Зоя специально для меня заварила его с несколькими листочками саган дайля для бодрости. Долго не могла заснуть, ворочалась, перебирая в уме все известные факты, вспоминая разговор с угрозами. И только закрыла глаза пришло сообщение на телефон – я звук не отключала, боясь пропустить весточку от Фёдора. Но когда увидела долгожданное сообщение от Паши, впервые за сутки спокойно выдохнула, и смогла спокойно поспать три часа.

– Зоя, ты отменила встречи и созвоны на сегодня?

– Да, всё отменила, как вы просили, – подтвердила Зоя и чуть смущённо поправила ежедневник в руках. – Сказала, что у вас внеплановый внутренний аудит, и вы до конца дня будете заняты.

– Хорошо, спасибо. – кивнула я,

– Кто-то из команды приходил, расспрашивал почему совещание по закрытию квартала отменено?

На лице Зои проскользнула лёгкая ирония.

– А то как же! Опять этот пронырливый юрисконсульт приходил. Вынюхивал.

Я нахмурилась, и, видимо, Зоя решила, что я забыла, о ком речь, потому поспешила уточнить:

– Вячеслав Огарков. Помните, я рассказывала, как он недавно приходил? Расспрашивал.

– Да-да, помню, – хмыкнула я. – Значит, Любимов снова его прислал.

– Думаю, да. Выслужиться хочет перед начальником. Зачем иначе ему приходить?

– Возможно… Ладно, пока оставим его инициативу на его совести, – я взяла в руки чашку и добавила: – Но каждый такой визит фиксируй. Особенно сейчас, когда слишком много посторонних пытаются сунуть нос не туда.

– Конечно.

Стараясь держать ровный тон, хотя при мысли о скорой встрече всё внутри сжималось, я добавила:

– Приедет, хм, ещё один человек. Когда он будет точно не знаю. Его можешь пропустить сразу. На охране тоже предупреди, чтобы без лишних вопросов.

– Поняла. – кивнула Зоя. В её глазах мелькнула искра удивления. Уверена, сейчас она вспоминает: когда ещё было, чтобы я просила впустить в мой кабинет кого-то без записи и согласования?

Зоя чуть понизила голос, словно угадывая моё состояние:

– Может, вам ещё что-нибудь перекусить принести? Или...

Я мягко улыбнулась.

– Спасибо, Зоенька, но пока чай – самое то.

Она кивнула и вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь. Я поднялась из-за стола и подошла к окну.

Ветер уже разогнал тучи, и дождь, который моросил ночью, закончился. Широкий проспект растянулся под окнами и сиял влажным блеском. Город, наполненный суетой нового дня, шумел пробками и редкими сигналами. Я обхватила чашку, согревая ладони. Вдохнула травяной аромат, мысленно прокручивая всё, что мне известно.

В этот момент за дверью послышались шаги Васина. Его я узнала сразу – характерная, уверенная походка, без суеты, но такая, что ни с кем не спутаешь.

После короткого стука Зоя приоткрыла двери и посмотрела на меня вопросительно, я кивнула.

– Пригласи.

Дверь распахнулась шире, и в кабинет вошёл Федя – в джинсах, светлой рубашке, поверх которой надета тонкая кофта на молнии. Лицо уставшее, думаю, что за последние сутки от спал меньше меня, если вообще спал. Но взгляд такой же сосредоточенный, как всегда.

Федор бегло осмотрел помещение, задержался на мне и коротко кивнул.

– Ну что, Саша… – начал он, опускаясь не в кресло напротив моего стола, а на диван в зоне для переговоров. Группа из двух кресел, дивана и прямоугольного журнального стола была в моем кабинет именно на такой случай.

– Давай расположимся здесь, нам предстоит долгий разговор.

И вот стоило мне поставить кружку чая на столик и опуститься на диван, дверь широко распахнулась и широким, твёрдым шагом в кабинет вошёл Павел. Он окинул быстрым, цепким взглядом окружающее пространство и наши взгляды встретились.

Я замерла, сердце забилось как сумасшедшее, сбивая дыхание.

Высокий, уверенный, сильный он моментально заполнил собой пространство. Будто вся наша разлука была лишь сном, рассеявшимся в одно мгновение. Только лицо уставшее, хмурое, и в глазах – тревога, спрятанная за привычной холодной маской.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Павел кивнул Васину, но всё его внимание было приковано ко мне.

– Саша, ну наконец-то, – произнёс он негромко, но в его голосе звучало такое напряжение, что у меня перехватило дыхание.

– Я вас оставлю ненадолго, – проявил неожиданную тактичность Фёдор.

Я едва отвела глаза от лица Павла и кивнула другу. Он тот по-доброму усмехнулся, переводя взгляд с меня на Павла.

Мы с Пашей одновременно шагнули на встречу друг другу, как только дверь кабинета закрылась. Он притянул меня к себе и не меньше минуты вглядывался в мои глаза. Я почувствовала как сердце сжалось и защипало глаза.

– Любимая, – прохрипел он. Его горячие, загрубевшие ладони бережно обхватили мои щёки и в тот миг всё вокруг будто растворилось.

Ни опасности, ни угроз… только тишина и мы двое, будто весь мир исчез.

Остался только

Он,

его близость, знакомая до дрожи. Восхитительное, приятно-подавляющее ощущение сильного тела. И тёплое дыхание, касающееся кожи.

Жёсткие губы накрыли мои с какой-то дикой, отчаянной потребностью. И я ответила жадно, пылко – так, будто могла дышать только им, впитывая его близость до последней капли. Чувствуя себя, как будто всё это время стояла на тонком льду и наконец добежала до берега.

Наш поцелуй был горячим, требовательным – в нём смешались и страх потерять, и облегчение, и то самое упрямое «ты моя», которое он говорил мне раньше. Его ладони скользнули к затылку, зарываясь в мои волосы, большой палец легко коснулся виска и от этого прикосновения по коже пробежали мурашки, а внутри всё сжалось от счастья и боли одновременно.

Языки сплетались в горячем, сбивчивом ритме, будто мы оба боялись снова потерять друг друга. И я вдруг поняла, что Павел дрожит… едва заметно, как человек, который слишком долго держал себя в ежовых рукавицах. Но чувствует всё глубоко, остро, хоть и редко показывает это. Эта дрожь передалась и мне – будто электрический разряд прошёл по коже.

Через пару минут он нехотя отстранился, провёл большим пальцем по моим губам, поцеловал ещё раз –коротко, жадно, не отпуская моё лицо, и вперился взглядом, будто проверяя: цела ли, дышу ли.

– Всё будет хорошо, слышишь? – хрипло сказал он, и голос сорвался на тёплую нежность. – Теперь я рядом с тобой.

– Со мной, – выдохнула я, прижимаясь лбом к его груди и вдыхая знакомый запах.

– Никому не дам к тебе подойти. Ни на шаг. – сказал он глухо, прижимая меня к себе, будто хотел спрятать от всего мира. Я слышала, как гулко бьётся его сердце. Слова Паши прозвучали так твёрдо, как клятва.

Когда Павел чуть отстранился и я едва смогла выдохнуть:

– Ты только с дороги?

– Так заметно? – Паша усмехнулся и добавил: – Успел заехать домой, освежиться и поспать пару часов. А то Костик сказал, что я пахну так, что испугаешься.

Я рассмеялась.

– Этим меня не испугаешь.

Паша улыбнулся и снова поцеловал – мягче, дольше, с той нежностью, от которой внутри всё замирает.

– Скучал, – признался Павел тихо, почти шёпотом. В одном слове было столько глубины и признания, что я почувствовала, что одна слезинка всё-таки предательски сорвалась и скользнула по щеке. До последнего пыталась сдержать слёзы, но не смогла. Паша заметил, его губы едва заметно дрогнули от сильных эмоций. Пальцы нежно коснулись моей щеки, стирая слезу.

– Я тоже скучала, – ответила я так же тихо, не отводя взгляда.

– Как только мог сразу приехал к тебе, – продолжил Паша намного спокойнее. И коротко, по-военному, добавил: – Живой, целый, можешь проверить.

Я рассмеялась, хотя в горле комом стояли эмоции.

– Проверю, не сомневайся, – сказала я, и только потом заметила, как он крепко держит меня в объятиях, словно боится, что я исчезну, стоит ему моргнуть.

– Ладно, – сказал он, чуть улыбнувшись и коснувшись губами моего виска. – А теперь расскажи, что тут происходит. Мне сообщили, что тебе поступили угрозы.

Я глубоко вдохнула, возвращаясь из своего идеального шторма в суровую реальность, и кивнула в сторону дивана:

– Да. Нам нужно поговорить. Есть вещи, которые тебе нужно знать…

Паша взял мою ладонь, переплетя наши пальцы, и мягко потянул к дивану. Мы сели рядом, касаясь плечами и не размыкая рук. Его пальцы были тёплыми, сильными, будто через них он передавал мне ту самую уверенность, которой мне сейчас не хватало.

Я на мгновение задержала дыхание, чтобы не выдать нахлынувших эмоций, потом взяла телефон и позвонила Зое. Голос старался держать ровным:

– Зоя, принеси, пожалуйста, всем кофе. И попроси Федора зайти.

Когда отключила звонок, Паша чуть сжал мою руку – не отпуская, просто напоминая, что он здесь. Рядом.

Федор вернулся в кабинет, улыбаясь. Посмотрел на нас пристальным взглядом, подмечающим все детали, задержался на наших переплетённых пальцах – и уголки губ поползли вверх ещё больше.

– Доброе утро. Полагаю, вы и есть тот самый Павел?

– Доброе, – кивнул Павел, не меняясь в лице. – А вы,

полагаю

, тот самый Фёдор Васин. Майор РУБОП в отставке, ныне совладелец ЧОП «Русь Центр».

– Впечатлён, – хмыкнул Фёдор, чуть прищурившись. – Осведомлены вы неплохо.

– Мы просто пользуемся разными источниками, – невозмутимо ответил Павел.

– О, не сомневаюсь. Только мои источники не настолько точны, как ваши, – усмехнулся Фёдор. – Я-то всего лишь догадался, что вы человек серьёзный. А вот кто именно… – он многозначительно пожал плечами.

– И пусть так останется, – спокойно отозвался Паша, глядя прямо, тяжело, с тем особенным давлением во взгляде, которое я уже знала. Думаю, он делал это даже неосознанно — просто включалась привычка.

Фёдор упрямо встретил взгляд, но спустя пару секунд отвёл глаза, неохотно, но с уважением, будто признавая в Павле силу.

Между ними повисла короткая пауза – не враждебная, скорее оценивающая. Два мужчины, с непростым прошлым за плечами, словно примерялись друг к другу.

– Ну что ж, рад познакомиться, Павел, – наконец сказал Фёдор, уже почти добродушно. И протянул руку, которую Павел охотно пожал.

– Я рад, что рядом с Сашей будет тот, кто сможет её защитить. И мне как её другу будет за неё спокойнее. – проговорил Фёдор, хитро поглядывая на Пашу, который напротив, прекрасно держал лицо, не выдавая никаких эмоций.

И я бы посмеялась над ними, если бы не ситуация, и потребность поскорее узнать, что нового узнал Фёдор.

– Так, Федя, когда ты пришел ко мне в кабинет, то хотел сообщить что-то новое по делу. Я… – и бросив быстрый взгляд на Павла, поправилась, – …

мы

тебя внимательно слушаем.

Глава 11

Александра

Фёдор устроился в кресле и посмотрел на нас, чуть нахмурившись.

– Я лично созвонился с Плотниковым, следователем по твоему делу. Сообщил ему о поступившей угрозе.

Я вздрогнула. Признаться, это новость меня напугала. Ведь, если звонивший был настолько хорошо уведомлен о моих перемещениях, о людях, которые рядом со мной, то….

– Федя, а это не опасно? Если это станет известно

им

, то…? – я замолчала, подумав снова о том, что в опасности не только я, а все мои близкие.

Паша, почувствовав моё волнение, сжал мою ладонь.

– Михаил – следак опытный, честный. Он понимает последствия.

– И что это дало? – коротко спросил Павел, пристально глядя на Федора.

Фёдор перевёл на него взгляд, чуть прищурился.

– Угроза приобщена к делу. Теперь Плотников знает, что нападение на трассе и мировое соглашение между Александрой и её мужем связаны. – Он бросил на меня короткий взгляд и, кашлянув, уточнил: – бывшим мужем.

– Допустим, – сухо согласился Павел, – А на практике чем это поможет?

– У Плотникова есть официальные рычаги. Он может получать информацию с городских камер, запрашивать данные у операторов мобильной связи, а ещё проверять тех, кто связан с бракоразводным процессом.

– Та-а-ак, а вот это уже интересно… – протянул Павел, слегка подавшись вперёд.

Федор, отметив его интерес, понимающе улыбнулся.

– Думаю, что ты подумал о том же, о чём и я, когда услышал эту новость.

Я переводила взгляд с одного напряженного лица на другое, чувствуя, как в воздухе сгущается напряжение, словно между Павлом и Фёдором возникло невидимое понимание.

– Может, вы всё же посвятите меня в курс дела? – не выдержала я. – Всё это безобразие, между прочим, касается меня напрямую!

– Всё просто, - взял на себя роль парламентёра Федор, – Ищи кому выгодно.

Развел руками и добавил:

– Если дело в мировом соглашении, то кто выгодоприобретатель?

– В первую очередь Антон. Это очевидно. Считаете, я об этом не думала?

– Ключевое – «в первую очередь». – с многозначительным видом заметил Федор.

– Федя, не говори загадками, я тебя умоляю! Не та ситуация.

Фёдор вгляделся в моё уставшее лицо и, уверена, заметил отголоски страха, которое я испытывала, хоть и держала себя в руках. Он давно меня знал, да и профессиональную внимательность майора РУБОП в отставке – глупо недооценивать. От Васина было трудно что-то утаить.

Затягивать паузу Васин не стал и ответил:

– До этого звонка с угрозами у Плотникова не было законных оснований запрашивать информацию о твоём бывшем муже, его сожительнице и о тех людях, кто с ними связан. Теперь есть.

– Мне до сих пор трудно себе представить, что Антон может быть как-то со всем этим связан... Мы прожили почти двадцать лет и я его неплохо знаю…

– Иногда, Сашенька, люди могут раскрываться совершенно с неожиданной стороны. – спокойно сказал Павел.

– Кхе-кхе. Да, особенно когда дело касается денег, – невесело пошутил Фёдор.

– И что удалось выяснить следователю? – спросила я, не выдержав – слишком долго он тянул, и моё терпение было на исходе.

Фёдор открыл кожаную папку на молнии, похожую как брат-близнец на ту, которая у него была когда он служил в полиции, и достал оттуда несколько фотографий и тонкую пачку листов формата А4 – аккуратно распечатанные страницы с чёткими заголовками и короткими пометками на полях.

Первой Фёдор выложил на журнальный стол фотографию Антона. И что примечательно: положил её не передо мной, а ближе к Павлу. Тот, не говоря ни слова, взял снимок и принялся внимательно изучать лицо моего бывшего мужа, который продолжал отравлять мне жизнь даже после того, как мы расстались из-за его лжи и измен.

– Антон Шаповалов чист как стеклышко. Ни сидел, ни привлекался, как говорится. Доктор наук, профессор, декан исторического факультета в университете. У него нет задолженностей по налогам или квартплате, автомобильные штрафы и те редкие и оплачены всегда вовремя.

– Не удивлена. Антон педант, – спокойно отозвалась я. – И всегда таким был.

И тут Федор выложил перед Павлом фотографию Анжелы. Молодая блондинка сидела где-то в кафе в блузке с большим декольте и с легкой, кокетливой улыбкой смотрела в камеру.

Павел поднял бровь, разглядывая фото. Я закатила глаза и фыркнула, а Фёдор с улыбкой наблюдал за нами.

– Анжела Яковлева. Сожительница Шаповалова, которая родила ему дочь…

Всё это я прекрасно знала, но Фёдор рассказывал это не мне, а Павлу, которые его внимательно слушал.

– Анжела – бывшая студентка Шаповалова, а потом и аспирантка.

– По ней не скажешь, что любит книги и историю. И пишет диссертацию на историческом факультете, – хмыкнул Павел, пристально посмотрев на меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я сделала вид, что этого не заметила, продолжая смотреть на Фёдора, который кивнул, соглашаясь с Пашей:

– Это точно. Училась Анжела на тройки, редко четвёрки. Какая тут научная работа – я вас умоляю! Поэтому на кафедру её могли взять только по блату.

Я поморщилась, понимая, каким был этот «блат». Антон как декан факультета обладал достаточными полномочиями для этого, а мои деньги добавили ему статус и открыли многие двери. А связями Антон никогда не пренебрегал. Старательно налаживал отношения и со своими коллегами, кто был одного с ним уровня и выше. Например, всегда не забывал поздравить ректора и подарить ему дорогой подарок. И почти всегда сопровождал меня на разные мероприятия, заводя знакомства и там.

Замечала ли я это? Да, и меня это безмерно раздражало. То, что началось как стремление к профессиональному успеху и подобострастие с годами стало превращаться в непомерные амбиции и откровенную лесть перед «нужными людьми».

Мои размышления прервал привычно-глуховатый голос Васина.

– Диссертацию гражданка Яковлева так и не защитила, ушла в декрет. А потом и вовсе уволилась с кафедры. Уже как три года она домохозяйка.

– Значит может себе это позвонить, – заметил Павел.

– Тут нет ничего удивительного… Когда мы жили вместе, то все расходы оплачивала я, начиная от расходов на учебу детей, семейный отдых, кончая едой, одеждой, коммуналки. К тому же ежемесячно Антону переводили «зарплату», а точнее деньги на расходы.

Павел и Фёдор с удивлением посмотрели на меня, а я пожала плечами.

– Антон числился в Фармакоре консультантом. Он почти не тратил собственные деньги и, следуя моим советам, успешно их инвестировал. За эти годы у него скопилась весьма солидная сумма.

– Хорошо устроился, кхе-кхе, – поймав мой построжевший взгляд, Фёдор сделал вид, что закашлялся.

– Ты уверена, что эти деньги ещё остались? Прошло шесть лет… – в отличии от друга, который пытался разрядить обстановку, Павел сохранял абсолютную серьёзность.

Я тяжело вздохнула, но промолчала, борясь с эмоциями. Мне был глубоко неприятен этот разговор, хотелось побыстрее его закончить. И в то же время я понимала, что он необходим.

Федор кивнул, соглашаясь с Павлом:

– Вот и следак подумал, что лучше всё проверить. Сказал, что запросил сведения о банковских счетах и операциях по ним.

– Это может занять много времени, – заметил Павел и задумчиво потёр подбородок. И мне показалось, что ему пришла в голову какая-то мысль, которую он тем не менее вслух не сказал.

«Нужно не забыть спросить его потом…» – мелькнула мысль.

К моему удивлению, Федор от слов Паши отмахнулся. Беспечность ему несвойственна, а значит, у него имеются веские основания считать иначе.

– Сейчас всё намного проще. Это раньше нужны были оригиналы на официальном бланке, непременно с подписями голубой ручкой и печатями. Теперь достаточно куда нужно отправить запрос в электронном виде – и привет.

– И по кому он будет запрашивать информацию? Только по ним? – Павел постучал указательным пальцем по фотографиям, лежащим перед ним на столе.

Федор неожиданно усмехнулся – довольно так, как человек, который терпеливо ждал и наконец дождался момента, когда наступи его час всех удивить. И действительно – то, что он сказал дальше удивили и меня, и Пашу.

– Хороший вопрос! И вот вскрылось любопытное.

Федор хитро посмотрел на нас. И я снова подумала, что жена у него – святая женщина.

– Анжела оказалась девушкой, кхм, с интересными связями.

И только я собралась немного одернуть приятеля, чтобы он сбавил обороты, как он продолжил:

– Старший брат гражданки Яковлевой по отцу – бывший зек. Назар Яковлев сидел по статье 162 УК РФ.

Я не успела спросить, только посмотрела на Фёдора с недоумением, а Павел уже ответил:

– Разбой, совершенный группой лиц.

Бывший майор полиции согласно кивнул и выложил перед нами фотографию мужчины лет тридцати с покатым лбом и широкими надбровными дугами. Небольшие глаза смотрели в объектив камеры сосредоточенно и недобро.

Я всмотрелась в лицо этого Назара и мне сделалось нехорошо. Я почувствовала как изнутри удушливой волной поднимается страх. Если раньше угроза казалась мне чем-то абстрактным, далёким, просто словами по телефону, то сейчас услышав реальное имя и увидев лицо, я поняла насколько она может стать реальной.

Павел, словно почувствовав моё состояние, обнял меня за плечи, не обращая внимание на присутствие Фёдора, и прижал к себе. Уверенно, бережно, согревая своим теплом.

– Это серьёзная статья. Вдобавок Назару инкриминировали сговор и 112 статью, Умышленное причинение вреда здоровью. – Васин недовольно цыкнул. – Но доказательств оказалось недостаточно.

В кабинете повисла тишина, та самая, которая возникает тогда, когда слишком многое было уже сказано. И это предстояло обдумать, прежде чем принимать решение.

Мужчины внимательно смотрели на снимок Назара Яковлева, а я напротив постаралась отвлечься – откинулась на спинку дивана и смотрела, как за окном ветер колышет ветки дерева.

– То есть связь у Анжелы с преступным миром есть. – сухо заключил Павел, первым нарушив молчание.

– Есть. Её брат на свободе. Он отсидел шесть лет из восьми, и был освобожден по УДО. Вышел больше года назад и с тех пор регулярно отмечается в УИИ.

– Уголовно-исполнительной инспекции. - пояснил Фёдор специально для меня. Хотя я его об этом и не просила – мне уже и так было хватило. Надолго. Слишком много новостей и криминальных деталей.

Всё ещё смотря в окно я с упрёком сказала:

– Ясно. Ты бы с этого начал, Федя. Это ведь самое важное из всего, что мы обсудили.

– Александра, не думай, что я специально нагнетал обстановку, чтобы потом… бац и выложить вот это... – Федор посуровел и ткнул пальцем в снимок Назара, -… как козырь в последний момент. – Я постепенно готовил тебя к этой новости, чтобы ты настроилась.

Федор словно прочитал мои мысли, поняв, что именно так я и подумала. И теперь поспешил меня разуверить. Но Павел прервал наши выяснения, задав Федору вопрос:

– Значит, Плотников теперь считает этого Назар подозреваемым по делу?

– Да, он главный подозреваемый. Но пока недостаточно оснований, чтобы выписать ордер на его арест.

– Даже несмотря на то, что он ещё на УДО? Я думал в это случае всё проще… – он произнёс это негромко, но в каждом слове ощущалась ярость, такая ровная и ледяная, что от неё становилось не по себе.

И поскольку в этот момент я смотрела на Фёдора, то по его лицу сразу поняла – он тоже уловил перемену в голосе Павла. Насторожился, как человек, который чувствует приближение неприятностей.

– Павел, я надеюсь, на твою разумность. Ты же не станешь заниматься самоуправством и оставишь это дело полиции?

Павел ответил далеко не сразу, смотрел на Федора, явно взвешивая каждое слово. Он не из тех, кто будет врать или давать обещания, которые не собирается выполнить.

– Скажем так, если кто-то решится перейти от угроз к реальным действиям, то ждать помощи я не буду. Сделаю так, чтобы никто даже близко не подошёл к Саше.

Фёдор тяжело вздохнул, взглянул на Пашу исподлобья.

– Ясно. Значит, нужно сделать всё возможное, чтобы полиция взяла его, - Федор ткнул пальцем в фото, – или того, кто за всем этим стоит до того, как дойдет до такого.

На это Павел ничего не стал говорить, просто обнял меня покрепче

– За твоем матерью и сестрой установлено наблюдение наших людей. Они под охраной.

Я кивнула. Это было то, о чем мы договорились с Федей еще ночью.

– С твоим сыном сложнее. – Федор задумчиво почесал бровь, а я нахмурилась. – Он сейчас в Сургуте, а там у нас своих людей нет. Я запросил их в другом ЧОПе – их рекомендовали надежные люди.

– Хорошо. И когда они могут Сережу начать охранять?

– Сегодня. Но тебе нужно его предупредить, чтобы не возникло проблем.

Мы с другом переглянулись, вспоминая как было в прошлый раз.

– Ладно. – согласилась, тяжело вздыхая, когда представила этот разговор. Сергею он точно не понравится. Он точно потребует объяснений. А посвящать его в детали раньше времени я не хотела. Всё-таки в деле замешан его отец. Пока ещё неясно насколько, но Сергей может решить Антона предупредить.

– За тобой тоже установлено наблюдение, но пока скрытое.

– Правильно. Не нужно пока дразнить волка. – кивнула я.

– Шакала, – низким, хриплым голосом поправил Паша, и я почувствовал, что его тело напряглось словно перед броском. Успокаивая, погладила ладонью по груди, чувствуя как перекатываются под тонкой шерстяной тканью мышцы.

– А пока я буду рядом и не отойду ни на шаг.

Фёдор посмотрел на Павла с явным одобрением.

– А мы поможем Плотникову с информацией. У нас тоже есть хорошие источники, – добавил Васин, едва ли не потирая руки. Вот кто был сейчас в своей стихии – так это он.

11-2

Александра

– Так, а теперь ещё раз и по пунктам… – голос Павла не допускал возражений.

Я покосилась на Фёдора: он смотрел на Пашу в упор, с тем самым прищуром, от которого обычно людям становилось не по себе, но в этот раз даже не попытался возразить. Или возмутиться приказному тону. Что удивительно.

Обговорив всё детально, причём разговор вёл Павел – чётко, уверенно, так, что сразу становилось понятно, что он привык командовать и брать ответственность на себя, причём не на словах, а по-настоящему.

Фёдор уехал, а мы остались.

Я, как гостеприимная хозяйка, показала Паше свой офис. Фотографии на стене с памятных событий в жизни «Фармакоры», он посмотрел с особым вниманием и выслушал мои комментарии, задавая редкие, но точные вопросы, и я понимала, что этим мой мужчина хотел не просто узнать, а действительно понять, чем я живу и что для меня важно.

Потом повела его в комнату отдыха, где провела беспокойную ночь. Павел на секунду задержался у дверей, осмотрелся и только тогда вошёл. Его взгляд скользнул по дивану, смятой подушке, аккуратно сложенному пледу – он замечал всё, даже если не задавал вопросов.

Он подошёл к окну, за которым открывался вид на крыши старой Москвы, и сказал, не оборачиваясь:

– Ты правильно сделала, что осталась здесь. И хотя уверен, что пока тебе ничего не угрожает… Но осторожность лишней не бывает.

– Просто у меня уже не было сил ехать домой. Мы с Фёдором закончили под утром. – я пожала плечами, но голос всё равно выдал усталость.

Павел повернулся ко мне, окинул внимательным взглядом.

– Ты держалась, как могла. – тихо сказал он, подходя ближе. – Но даже самые сильные люди устают.

Он провёл пальцами по моим волосам, задержался взглядом на лице, и добавил уже тише:

– Если бы не эта внезапная командировка, ты бы не осталась здесь одна, не пришлось бы всё это проходить без меня.

Он сжал кулаки, будто пытался удержать эмоции.

– Ты не можешь всегда быть рядом, Паша. С твоей работой ты себе не принадлежишь. - я погладила его по груди, чувствуя как он напряжен. И тихо добавила:

– Твоя работа слишком важна.

– Не важнее тебя, – отрезал он грубо, почти огрызнулся, и резко прижал меня к себе. А мне от этой его грубости стало так удивительно спокойно и тепло. Я улыбнулась, чувствуя, как он уткнулся в мои волосы и втянул мой запах – как будто хотел убедиться, что я рядом.

Паша сжал меня в объятиях так, будто хотел спрятать от всего мира. По-мужски крепко, почти до боли. Но я не пыталась освободиться. Я слышала тяжёлые, гулкие удары его сердца – и будто чувствовала всё, что он прятал за молчанием: страх потерять, силу, мощное желание защитить… И любовь. Всё, что он возможно никогда не скажет словами.

Да. Это была любовь. Я почувствовала, что от понимания этого у меня на глаза наворачиваются слёзы.

За этой ледяной сдержанностью, грубостью, привычкой командовать скрывается мужчина, который умеет любить, что от этой любви у меня захватывает дух и страшно, и хочется раствориться в ней без остатка.

Я погладила его по широкой спине, успокаивая и в то же время лаская. И он шумно выдохнул мне в волосы.

– Моя…

Павел наклонился, чуть сжав мой подбородок пальцами и смотрел на меня долго, так пристально, что казалось он видит не просто глаза, а саму душу. Светло-голубые глаза словно лёд на солнце сияли внутренним светом. Горячие ладони скользнули по спине вниз, потом назад, поглаживая, и одна замерла чуть пониже шеи, а другая властно легла талию.

Его дыхание мягко касалось кожи, согревая, а родной, немного терпкий аромат пробуждал память тела – до дрожи знакомую, до боли желанную. Паша, заметив мои слёзы, которые я так и не смогла сдержать, мягко губами коснулся уголков глаз, шепча что-то едва слышное как утешение.

И поцеловал – горячо, властно, с той самой страстью, что сдерживал всё это время. Вкус на губах – немного горький от кофе и солоноватый от слёз. Я ответила слегка всхлипнув, вжалась в него, такого сильного, надежного… Как же мне его не хватало. Не именно за эти десять дней… Нет. Всю жизнь не хватало.

Павел целовал жадно, будто хотел стереть всё расстояние, что разделяло нас эти дни. Его ладони с силой сжали мои бёдра, притягивая ближе, впечатывая в себя. Наше дыхание сбилось, стало неровным. Поцелуи из долгих, тягучих стали короткими, отрывистыми, и когда я, поддавшись какой-то внутренней, глубинной потребности, чуть куснула его за нижнюю губу…

Тут он сорвался.

Зарычал, жёстко схватил меня за бёдра, сжимая попку в широких ладонях. А потом развернул к себе спиной, подтолкнув к дивану и резко дернул вверх подол. Я задохнулась. От эмоций, столь ярких, острых, что пульс зашкаливал в груди.

За спиной раздался глухой, низкий, вибрирующий голос, отдающийся во мне вспышкой желания:

– Ты всегда так на работу одеваешься?

С моих губ сорвался нервный смешок. Этот вопрос не требовал ответа. Я понимала, что он видит. Чёрные кружевные трусики и пояс, который держал тонкие бежевые чулки. На самом деле это чёрное, элегантное платье и комплект белья к нему я оставила здесь очень давно, на случай если вдруг нужно будет прямо с работы поехать на какое-то мероприятие и выглядеть на высоте.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Павел рвано выдохнул за моей спиной, огладив ладонями мои голые бедра, поставил так, чтобы я оперлась на сиденье одним коленом, и руками на спинку.

Чуткие пальцы скользнули вниз, отодвинули трусики, и прошлись по трепещущим губкам, потом я услышала влажный звук за моей спиной, поняла, что он облизнул свои пальцы, и лишь от одной мысли, что последует за этим, по моему телу прокатилась дрожь.

– Сашенька… – хрипло сказал он, на этот раз раздвинул влажными пальцами половые губки и без труда находя набухший, чувствительный клитор. Он стал ласкать меня пальцами – то мягко поглаживая по кругу, то вверх вниз, дразня и играя. Порочно, умело, будто знал, что именно мне нужно и читал мои желания.

Я дрожала, от его прикосновений внутри нарастало то самое безумное ощущение, когда границы стираются – между стеснительностью и страстью, в которой нет комплексов и сомнений. Между мучительным напряжением во всем теле, которое жаждет побыстрее достичь сексуальной разрядки, и медленно, слишком медленно нарастающим наслаждением. Между тем, кто я есть, и тем, кем становлюсь рядом с

Ним

.

Я закрыла глаза, вцепившись в край дивана, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Всё вокруг растворилось, остался только он – его голос, руки, дыхание.

– Девочка моя…

Его рука обхватила мои волосы, собранные в плотный пучок. Заколка не выдержала, щёлкнула и упала на диван. Волосы рассыпались по плечам и спине. А Павел схватил их в кулак и потянул мою голову назад, чтобы поцеловать. Поцелуй вышел горячим, собственническим, но коротким – так будто им мой мужчина ставил на мне свою метку.

В то же время пальцы второй руки проникли в меня, начав поступательно двигаться. Он скользил внутри меня пальцами, создавая по моему телу волны удовольствия. А затем стал надавливать на чувствительную точку внутри, резко, отрывисто. Комната наполнилась звуками нашего прерывистого дыхания, моими стонами и эротичным хлюпаньем.

– Паша, сколько можно меня мучить?! – взмолилась я.

Он хмыкнул, и в этом коротком звуке я без труда расслышала знакомую смесь хищной мужской уверенности и удовольствие от того, насколько сильно моё желание и потребность в нём.

В следующий миг я почувствовала как по моим мокрым складочкам скользнула горячая, твердая плоть. Он вошёл резко, заполняя меня до краев, и я, не сдерживаясь, громко, протяжно застонала:

– Па-а-аша….

– Да, моя сладкая, откинься вот так… – сказал он нажимая мне на поясницу, заставляя меня сильнее нагнуться.

Теперь Павел стал двигаться резкими, короткими толчками. В каждом движении чувствовалось что-то жёсткое, собственническое. Но это именно то, что я хотела. То, что мне было сейчас нужно. От его грубых, властных движений внизу живота нарастало дикое удовольствие, которое скручивалось в тугую спираль.

– Ещё, так, да… о да… – не помня себя молила я.

При каждом его движении наслаждение накатывало волнами. Я стонала, срывая горло. Тело плавилось и дрожало.

И вдруг Павел ускорился.

Я уже была на пределе, и, не выдержав, с громким, словно бы удивленным стоном, сорвалась в омут наслаждения, впиваясь пальцами в кожаную спинку. Острый спазм сжал в сладкой хватке мою матку и волны невероятно, ошеломляюще-приятного оргазма прокатились по телу.

Я абсолютно без сил соскользнула на ровную поверхность дивана, чувствуя как Павел опускается рядом со мной.

Неожиданно из кабинета раздался резкий звонок телефона. Мы, не обращая на него внимания, продолжали лежать рядом и смотреть друг другу в глаза. И я увидела в глазах любимого подтверждение всем своим догадкам и надеждам. Ответ на незаданный, но такой важный, главный вопрос.

«Ты меня любишь?»

И я видела «Да».

Лишь спустя минут десять Мы пришли в себя, по очереди освежились в ванной, и поговорив решили, что будем делать дальше.

Мне нужно было ещё немного поработать, а Паша остался рядом – спокойно, без лишних слов, словно понимал, что своим присутствием сейчас помогает мне больше, чем любыми разговорами.

Так что я заказала нам через Зою обед и принялась разбирать почту. А Паша с комфортом устроившись на диване, читал что-то в телефоне.

И тут раздался стук в дверь.

– Входи, Зоя.

Секретарь вошла, плотно закрыв дверь за своей спиной. Она с любопытством и смущением покосилась на Павла, чья внушительная фигура не только заполнила собой диван, но и казалось, что весь мой просторный кабинет.

Павел, убедившись кто вошел, продолжил читать в своем телефоне новости.

Зоя посмотрела на меня, безуспешно стараясь скрыть улыбку.

Я задумалась: уверена, что Зоя ничего не слышала – все-таки стены в этом здании очень толстые. Дом строился в начале прошлого века. Да, и мы с Пашей были в другой комнате, за закрытой дверью. Но, видимо, что-то натолкнуло Зою на догадку. Может букет?

Я покосилась на боковой стол, куда Зоя поставила вазу с роскошным букетом.

– Александра Адревна, к вам Любимов.

Я нахмурилась.

«А этому кадру что ещё понадобилось?»

Бросив взгляд в открытое на мониторе расписание, убедилась, что помню верно – встречи с директором юротдела сегодня назначено не было.

– Встреча не была назначена, - подтвердила Зоя, догадавшись о моих мыслях.

– Тогда зачем он пришел?

Она пожала плечами.

– Говорит, что это срочно.

Я тяжело вздохнула.

– Курьер с обедом будет через… – Зоя посмотрела на экран своего сотового, –… двенадцать минут.

– Тогда скажи Любимову, перед тем как его пустить ко мне в кабинет, что у него десять минут.

Зоя кивнула и выскользнула в приемную, плотно закрыв дверь.

И лишь спустя пару минут она снова открылась и на пороге моего кабинета показался Любимов – в дорогом костюме с идеально-отутюженными стрелками на брюках и обаятельно улыбкой.

Павел не шелохнулся, не встал, просто поднял взгляд от телефона. Но я почувствовала как воздух в кабинете сгустился от напряжения, когда взгляды мужчин встретились.

11-3

Александра

Любимов на секунду замер у двери, словно не ожидал, что в моём кабинете он увидит постороннего. Хотя я была уверена, что пришёл начальник юридического отдела именно для этого – чтобы оценить мужчину, который ко мне приехал. Я даже не сомневаюсь, что слухи уже распространились по офису. Такой мужчина как Павел точно не остался незамеченным.

– Добрый день, Александра Андреевна, – произнёс Любимов, снова натягивая на лицо свою «корпоративную» улыбку, отрепетированную до автоматизма.

Я кивнула и откинулась на спинку кресла, ожидая продолжения.

– Прошу прощения, что я без предупреждения, но вопрос действительно срочный.

Он шагнул ближе, чуть повернувшись ко мне, но Павла не упустил из поля зрения ни на секунду.

Любимов говорил уверенно, ровно, но я заметила, как время от времени он бросал короткие, оценивающие взгляды на Павла – будто пытался понять, кто он и почему здесь. Павел вёл себя спокойно, даже подчеркнуто невозмутимо, наблюдая за каждым его движением юриста с ленивой внимательностью хищника.

Я заметила, что от взгляда Павла юристу было неуютно. Но будучи хорошим юристом Любимов отлично умел держать лицо и если бы я не знала его несколько лет, то не заметила бы как в его глазах мелькнуло раздражение и неуверенность.

– Александра Андреевна, вы сегодня просто… сияете. Видимо, день удачный? – с обаятельной улыбкой спросил Любимов.

Павел же не шевельнулся. Только слегка приподнял бровь и лениво отложил телефон на столик.

Я молча смотрела на холенного юриста в дорогом костюме, чувствуя, как внутри поднимается волна раздражения. Не было никакого срочного дела, иначе бы он сначала позвонил мне на сотовый, как и любой из директоров отделов. Ему просто хотелось лишний раз показаться, проявить инициативу — а заодно, возможно, проверить, в каком положении я сейчас нахожусь. Ведь ему было поручено другое: понравиться мне. Подобраться ближе. Втереться в доверие и, если повезёт – жениться.

А Либерсон, его бывший шеф, прекрасно знал, кого посылает.

Достаточно привлекательный, образованный… Любимов -далеко не мальчик, а уверенный в себе мужчина. Видимо, расчет был на то, что одинокая женщина будет рада вниманию

такого

мужчины и схватится за эту возможность обеими руками. Ну-ну…

Только вот никто из них, ни Либерсон, ни Любимов, не рассчитал – добычей я быть не собиралась.

– День как день. – спокойно ответила я. – Что у вас по делу, Артём?

Главный юрист «Фармакоры» довольно улыбнулся, будто ждал этого вопроса. Похоже прохладность в моём голосе его совершенно не смутила.

– Прошу прощения, что к вам без предупреждения… – он бросил короткий взгляд в сторону Павла, – вижу у вас гости?

– Да. Но вы можете говорить. Слушаю вас.

– Хотел уточнить пару моментов по договору с «Гермедиком»…

«Значит «Гермедик». Интересно, что Любимов решил обсудить со мной именно заказчика, который входит в один из холдингов, принадлежащих Либерсону…»

Пока я размышляла Любимов продолжил:

– … Соглашение с ними было готово, но появились пара нюансов, которые я хотел обсудить

лично

. – Он сделал акцент на последнем слове, позволив себе короткий, многозначительный взгляд в мою сторону.

«Он, и правда, думает, что я попрошу Павла выйти? Забавно.»

– Вот как? И ради пары нюансов вы решили прийти

лично

?

– Знаете, Александра Андреевна, я предпочитаю не полагаться на электронную переписку, – мягко ответил Любимов. – Личное общение помогает лучше наладить контакт с коллегами, чувствовать, хм, атмосферу в компании. Да и… – его глаза на секунду скользнули к Павлу, – узнать, чем дышит руководство.

– А ещё весь офис сегодня гудит. Обсуждают, что к вам сегодня приехал кто-то… весьма впечатляющий.

«Ну вот это уже наглость!»

Я с трудом удержалась от того, чтобы не поморщиться, ограничившись поднятыми бровями.

– Правда? Вот уж не думала, что в компании юристы ведут хронику светской жизни.

Любимов впился в меня взглядом, будто хотел найти ответ на невысказанный вопрос.

Наши «гляделки» были нарушены неожиданным образом. Павел чуть усмехнулся и негромко, но отчётливо произнёс:

– Такое трепетное отношение к работе вызывает, кхм, глубокое уважение к вашей профессиональной самоотдаче. Не каждый так трепетно относится к корпоративной атмосфере.

В его голосе было столько сарказма, что я едва сдержала смех.

Любимов, надо отдать ему должное, не отступил, хотя улыбка на его лице заметно потускнела. Он развернулся к Павлу и окинул его оценивающим взглядом.

– Доброе утро. Мы с вами, кажется, не знакомы.

– Не кажется. Не знакомы, – сухо подтвердил Павел. – Советую не перегружать день Александры Андреевны вопросами. Не лучший момент. Если вопрос действительно срочный – задавайте.

Любимов чуть заметно улыбнулся, но в его взгляде мелькнуло раздражение.

– Я вас понял. – ответил юрист натянуто, будто делал усилие, чтобы не добавить чего-нибудь язвительного.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Не ожидала, что Павел вмешается…

Наблюдая сейчас за мужчинами, поймала себя на мысли, что раньше, если бы кто-то вот так влез в мой разговор с подчиненным, я бы рассердилась. Но с Павлом всё было иначе. Или просто я стала увереннее и теперь могу позволить себе не доказывать очевидное?

А ещё… Если на время выключить эмоции - передо мной двое мужчин. Два варианта развития моей личной жизни.

Любимов –идеальный, как витринный манекен, в костюме с иголочки и с улыбкой, которую он надевает и снимает так же легко, как свой стильный галстук. С ним было бы…пожалуй, удобно. Жить привычной жизнью, без проблем путешествовать по миру, посещать светские мероприятия, и, чего уж скрывать, манипулировать и делать так, чтобы всё было по-моему.

Но я не променяю никакое удобство на то яркое, глубокое, неподвластное разуму чувство, которое я испытываю к Павлу – к этому сильному, суровому, сложному мужчине.

– Тогда, – я перевела взгляд с одного мужчину на другого, стараясь удержать спокойный тон, – Артём, давайте по существу.

Любимов подошёл ближе к столу, достал из папки договор и положил передо мной.

– «Гермедик» настаивает на снижении предоплаты с восьмидесяти до пятидесяти процентов и на скидке в пятнадцать процентов, а в качестве компенсации предлагает добавить пункт по обязательному выкупу ими годовых объемов продукции. – проговорил Любимов на одной ноте, деловой тон уже звучал фальшиво.

Я удивлённо взглянула на юриста: такую тривиальную вещь он мог обсудить и без меня. Стало очевидно, что Любимов просто нашёл повод посмотреть на моего посетителя. Не такие объемы закупал «Гермедик», чтобы это было настолько важно.

– Артём, предлагаю вам обратиться к финансовому директору. Богатов или Щедров должны сначала оценить насколько данное предложение выгодно для компании. – объяснила я прописные истины, которые, уверена, и так были известны опытному юристу.

– Понимаю. Всё-таки «Гермедик» входит в группу компаний самого Леонида Либерсона, я думал, что условия с таким заказчиком лучше обсудить лично с вами, Александра Андреевна.

Пауза.

– Просто решил лично уточнить, чтобы не было разночтений. Впрочем, теперь всё ясно.

Любимов собрал бумаги, кивнул мне, не обращая внимание на Павла, и вышел. Уверена, он понял, что шансов у него больше нет. Видимо, хотя бы так посчитал нужным выразить своё недовольство.

Когда дверь за Любимовым закрылась, Павел сказал:

– Минус один «срочный вопрос», плюс один любопытный юрист, – спокойно сказал Паша.

Я посмотрела на его хмурое лицо и рассмеялась.

Всё-таки это приятно, когда тебя ревнует любимый мужчина.

11-4

В тот день вечером, когда мы на мотоцикле приехали из офиса домой, поужинали и сидели пили чай, Павел серьёзно посмотрел на меня и сказал:

– Пока всё не решится, то тебе лучше ограничить круг своего общения и передвижения по городу.

Судя по его лицу, ожидал и готовился к тому, что я начну спорить, но я не стала. После Ковида мы все научились жить в Зуме и делать вид, что дом – это почти офис. Поэтому проблемы это не составило.

Неделя пролетела незаметно. Павел, как и обещал, не отходил от меня ни на шаг.

Жили у меня. Костик приезжал пару раз в гости, но не для меня ни для Паши, не осталось секретом, что парень только рад тому, что отец наконец-то не один.

Не знаю как будет дальше, и где мы с Пашей будем жить, но пока я его убедила остаться в моей квартире. Тут было всё необходимое для работы: удобное место, большой монитор, принтер, чтобы распечатать отчёт и читать его на бумаге и делать пометки, как я люблю. А пропускать работу из-за угроз, тем более в такой важный период для компании, я не собиралась.

Оставшиеся дни до истечения ультиматума, который мне выдвинули эти отморозки, я работала удаленно: подключалась к совещаниям из своего кабинета, прочитывала почту, присылаемые мне отчеты.

Фёдор приезжал несколько раз, рассказывал о том как продвигается расследование. Однако пока никаких чётких фактов нет и задержать предполагаемых организаторов нападения на меня не могли.

Как только поняла, что сын и мама теперь под надежной защитой – успокоилась. А близость Паши стала моей точкой равновесия.

В свободное время мы много гуляли в Нескучном саду, разговаривали, смотрели кино и несколько раз поддавшись моим уговорам Паша катал меня на мотоцикле. Мне очень понравилось.

Помню, когда мне было лет пятнадцать и отдыхала в Кратово на даче у бабушки, соседский мальчишка, этакий Казанова, катал девочек на мотоциклах Минск, при этом выбирал самых хорошеньких. А я в то время ну ни как под это определение не подходила. И он мне ни разу не предложил прокатиться, отчего мне было страшно обидно.

Кто бы мог подумать, что спустя столько лет моя мечта воплотится в жизнь. Да ещё и с таким шикарным мужчиной.

Я улыбнулась, обнимая ладонями тёплую чашку, и вспомнила, как тщательно Паша подбирал мне отдельную экипировку и личный шлем.

– О чём задумалась? – спросил Паша, входя в гостиную, и вытирая полотенцем мокрые после душа волосы.

Я окинула его восхищенным взглядом и кокетливо улыбнулась.

– О мечтах и поздних, но… – подняла вверх указательный палец, – роскошных компенсациях Вселенной.

Паша вздёрнул бровь, вгляделся в моё лицо и хмыкнул.

Однако наш дальнейший разговор прервал звонок. Мы синхронно посмотрели на телефон, лежащий на столике рядом с диваном.

На экране высветился незнакомый номер.

Именно этого звонка мы ждали весь день. Паша и Фёдор были уверены: шантажисты обязательно позвонят накануне. Ведь завтра, согласно их ультиматуму, я должна явиться в адвокатскую контору и подписать мировое соглашение, отдав бывшему мужу половину своего состояния.

Я поймала взгляд Павла, он кивнул в ответ.

– Включи запись и громкую связь. Я хочу слышать, что они там там будут мямлить. – Паша сказал это совершенно спокойно – словно мне звонили не с угрозами, а с предложением купить пуховик со скидкой. Его спокойствие накрыло меня словно теплым пледом и я наконец выдохнула. Приподнялась, протянула руку за телефоном и приняла вызов.

– Слушаю.

– Завтра подпишешь бумаги – и живёшь спокойно, – тот же глухой, «мертвый» голос растягивал слова, словно жевал их.

– Какие именно бумаги? – я намеренно говорила ровно и чуть медленнее, чем обычно.

– Не строй из себя тупую, тётя. Мировое по твоему разводу. И без фокусов. Если начнёшь выёживаться, твои близкие пострадают. Ходить с охраной до конца жизни они не смогут.

Связь оборвалась.

– Молодец, Сашенька! Всё сделала как надо, – негромко сказал Паша, обнимая меня.

Несколько секунд мы молчали, и каждый прокручивал в голове сказанное.

Затем Паша набрал Фёдора. Говорил коротко, чётко, по-офицерски сдержанно. Снова обговорив с безопасником кто, когда и как действует, он завершил разговор и повернулся ко мне:

– Завтра там будут наши и полиция. Мы не играем по их правилам, Саша.

А потом холодно усмехнулся и добавил: – Они играют по нашим.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

11-5

Павел

Утро началось бодро: пробежка, контрастный душ и крепкий кофе без сахара. Моя девочка спала крепко – вымоталась на нервах, да и вчера долго ворочалась. Я решил будить её не раньше, чем за час до выхода, чтобы она не успела снова себя накрутить.

Пока мешал омлет и делал второй кофе написал Васину.

–

Все по плану?

–

Да. Выезжаем через 30 мин.

Я посмотрел на часы – 8:32 – прикинул, что как раз к нашему с Сашей приезду, парни обоснуются на местности и будут смотреть в оба.

– Сколько вас в итоге?

– Восемь.

Я хмыкнул, довольный: восемь опытных охранников – все выходцы из силовых ведомств. Лично с ними я не знаком, поэтому судить об их профессионализме не мог. Но того, что вчера рассказал про каждого Фёдор было достаточно, чтобы составить первичное впечатление – зелёных юнцов среди них нет.

Теперь ещё важно, чтобы наши храбрые полицейские не подкачали…

– А Плотников?

– Отзвонился. С ним будет группа оперативников.

Отлично –

то, что нужно.

Хотя ни я, ни Федор не думали, что шантажисты решаться на открытое нападение в городе при свете дня – но я не собирался пускать ситуацию на самотёк.

– Хорошо. У меня также всё готово, как обсуждали.

– На связи.

Я предпочитал быть готовым к любым неожиданностям. Служба научила меня закладывать самый худший сценарий и учитывать, что противник может сыграть нестандартно.

Тем более сейчас, когда жизнь любимой женщины была под угрозой, я не имел права на ошибку. Поэтому собирался держать всё под личным контролем. Поэтому несмотря на предложение Фёдора дежурить вместе с ними, чтобы не спугнуть отморозков свои присутствием, я отказался.

Как бы я ни хотел устранить угрозу лично и чтобы уже наверняка – я бы и на жёсткий вариант пошёл, рука бы точно не дрогнула, – но делать Сашу приманкой я не собирался. Хотя Фёдор несколько раз осторожно подводил разговор к этому варианту, напирая на то, что Саша будет в полной безопасности. И якобы шансы на успех операции вырастут... Но для меня этот вариант был закрыт сразу.

С одной стороны, оставаясь на расстоянии, я мог бы раньше заметить опасность и предотвратить переход к силовому сценарию. К тому же оставался бы вне их поля зрения и сохранил фактор неожиданности. А вот с другой так я рисковал оказаться слишком далеко и не успеть в нужный момент.

Нет – на такой риск я не пойду

никогда

.

Так… Завтрак готов, как и кофе. Я проверил время – пора будить.

Вошёл в спальню. Утренний свет проникал сквозь шторы тёплыми полосами. Мягкий запах апельсина и каких-то южных цветов чуть уловимо витал в воздухе. Любит моя девочка разные женские штучки – количество баночек и тюбиков с кремом, увлажняющими маслами и прочими средствами мне кажется с трудом помещалось в её просторной ванной.

Я хмыкнул, поймав себя на мысли, что эти её баночки и приятные ароматы уже ассоциируются у меня с домом.

Неслышно ступая подошёл к кровати и сел на край, любуясь спящей женщиной.

Александра лежала на боку. Длинные густые волосы рассыпались по подушке тёмным шёлком. Лицо во сне спокойное, умиротворенное. Будить её не хочется – Последние дни дались ей не просто. Вчера когда мы лежали перед сном, обнявшись и отдыхая после медленного полного нежности соития, Саша призналась как волновалась за меня, как переживала.

Разве мог я подумать, что после пятидесяти, вырастив сыновей, пройдя десятки боевых операций, дважды побывав на грани жизни и смерти, всё же встречу

Её

? Красивую, умную, целеустремленную… Ту самую, что смогу полюбить?

Едва касаясь кончиками пальцев провёл пальцами по нежной щеке, убирая пряди волос от лица. Саша шевельнулась, и открыла глаза, моргнула и улыбнулась сонно и так тепло, что сердце тяжело, глухо ударилось в груди.

Любимая…

– Краса моя, просыпайся, – мой голос прозвучал хрипло от наплыва эмоций. – Пора закрыть этот вопрос раз и на всегда.

Заметив, что Саша помрачнела и в её глазах снова мелькнула тревога, я постарался её успокоить:

– Все будет хорошо. Ничего не бойся. Я с тобой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

11-6

Александра

–… Ничего не бойся. Я с тобой. – сказал Павел и посмотрел при этом так, что я вдруг ясно поняла – это и есть та любовь, о которой мечтала когда-то давно в далекой молодости, а уже потом думала: «не со мной».

Мысленно поблагодарила высшие силы за всё… За то, что встретила своего мужчину… Что он ответил на мои чувства… Что он вернулся… живой и невредимый. И что он рядом.

И надеюсь будет рядом ещё много-много лет…

Я улыбнулась Паше и, потянувшись, встала с постели, с удовольствием поймав на себе его жадный, мужской взгляд. Кокетливо стрельнув глазами, направилась в душ.

– Завтрак готов. Жду тебя на кухне. – с этой своей будоражащей хрипотцой сказал Паша мне в спину. Я не стала оборачиваться, хоть и хотелось его подразнить.

Мысленно покачала головой и усмехнулась:

«Веду себя как девчонка. Сегодня важный день, а все мои мысли о любви и о Паше».

Я, что удивительно, чувствовала себя спокойно, хотя впереди предстояла весьма неприятная встреча с бывшим мужем. Рядом с Пашей любая угроза казалась далёкой и незначительной. А его слова…

ничего не бойся

звучали в голове мягкой успокаивающей мелодией. В них я не усомнилась ни на секунду – просто приняла и поверила.

Душ взбодрил и помог настроиться на деловой лад. А завтрак приготовленный любимым мужчиной поднял настроение на недосягаемую высоту. Собралась быстро, благо еще вчера обдумала что надену.

Светлый деловой костюм от Армани, под ним кремовая блузка и туфли выбрала из бежевой замши на невысоком устойчивом каблуке – на всякий случай.

Первым на улицу вышел Паша – собранный, сосредоточенный. Окинул цепким взглядом двор, припаркованные машины и людей, спешащим по делам, и только убедившись, что опасности нет, пропустил меня.

Я вышла следом, с сумкой и папкой с документами в руках, и сразу заметила у подъезда такси бизнес-класса. Чуть дальше – чёрный внедорожник, на первый взгляд самый обычный, таких в городе полно. Но я знала: это служебная машина, на таких ездят ребята из охранного агентства «Русь-Центр».

Паша тоже его увидел и одобрительно хмыкнул. Крепко взял меня за локоть, словно обнял, закрыв невидимым щитом и повёл к такси. Дверь он открыл сам, как всегда. Усадил, положил папку рядом, закрыл дверь и только потом обошёл машину и сел рядом.

– Едем, – бросил он водителю и повернулся ко мне:

– Как ты, девочка моя?

«Волнуется за меня, переживает - Боже, как же это приятно!»

Я улыбнулась ему широко и по-настоящему:

– Лучше всех!

На удивление несмотря на час пик и рабочий день до места мы доехали за двадцать минут.

Здание адвокатской конторы располагалось на набережной недалеко от Кремля. Павел первым вышел из такси, снова осмотрелся и только тогда подал мне руку, на которую я доверчиво оперлась. Пальцы тёплые, сильные – я чуть сжала их, не удержавшись, будто проверяя, что он рядом, и он незаметно ответил тем же, будто без слов ответил: «держись, я рядом».

Массивное здание с помпезным фасадом, высокие арочные окна, тяжёлая дверь с латунной ручкой и парадный вход – сразу понятно, офис адвокаты выбирали так, чтобы производить впечатление на богатых клиентов.

Перед входом бросился в глаза тёмно-синий БМВ седьмой серии, G12 – дорогой, представительский автомобиль… знакомый такой. Машина Шаповалова, моего бывшего мужа. Я подарила ему этот БМВ на день рождения. Ирония в том, что всего через три недели после подарка состоялся «памятный» разговор с его любовницей… и наше расставание.

А ведь машине больше шести лет, уже новая модель вышла. Зная Антона, этот факт его раздражает. Я усмехнулась мысленно – не из злорадства, а с лёгкой грустью. Может, в нашем браке и не было большой любви, но были дружба и взаимное уважение. По крайней мере, я так думала. А теперь… я уже не уверена, что Антон не был причастен к нападению, шантажу и угрозам.

Машина словно напоминание об утраченном статусе. Раньше ему не нужно было задумываться о деньгах: новая машина была вопросом «выбрать цвет», а не «где взять деньги». Бывший муж вошёл во вкус английских костюмов, представительских автомобилей, перелетов первым классом, дорогих часов. А теперь судьба иронично поставила его перед фактом: машину обновить бы надо, но без моих денег максимум хватит на что-то попроще. Противоречие между его представлением о себе и реальностью уверена, ему очень не нравится. Теперь он не состоятельный мужчина, привыкший к лучшему, а просто уважаемый профессор с дорогими привычками.

Что самое забавное, из судебных заседаний я поняла, что Антон уверился, что всё наше материальное благополучие также и его заслуга.

Не отрицаю, отчасти это так, почти двадцать лет совместной жизни, двое детей, не только взлеты, но и падения – вместе мы прошли через многое, как и другие семейные пары прожившие столько лет вместе.

Однако свой вклад в мой успех Антон сильно преувеличивал. Он не разделил со мной ни риски, ни ответственность: не присутствовал со мной на переговорах с бандитами, пытавшимися отжать мой бизнес. Он, конечно об этом знал, но ему даже в голову не пришло предложить мне помощь. Он не сидел ночами в цехе, когда раз за разом вместо нужного результата выходил брак. И не вел переговоры с высокомерными банкирами, рискуя всем, подписывая кредитные договоры под залог имущества.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Держа Павла под руку, мы прошли мимо БМВ, и я скользнула по нему глазами. Павел моего внимания к машине не заметил. Всё время пока мы шли ко входу он цепко следил за обстановкой.

Поднявшись по широким ступеням мы вошли в здание, прошли пост охрану, предъявив документы, и оказались в стильно обставленной приемной.

Навстречу нам вышла молодая женщина-администратор в строгом деловом костюме, с идеально уложенными волосами и профессиональной улыбкой.

– Александра Андреевна, доброе утро. Проходите, пожалуйста. Все собрались, ждут только вас.

11-7

Павел с бесстрастным лицом подошел со мной к столу, отодвинул для меня стул и после того как убедился, что я села, расположился рядом. Так получилось что мы сели прямо напротив Антона и Анжелы. И всю бы ситуацию можно было бы посчитать комичной, если бы я играла в ней одну из главных ролей.

Антон и его адвокаты вперились взглядами в Павла так, будто пытались прочесть по его лицу, кто он такой и что от него ждать.

– Доброе утро, Александра, – отозвался Антон, поправляя манжет рубашки с запонкой, надменно кивнув в сторону Павла. – Представишь нас?

Я медленно повернула голову, встретилась с Антоном взглядом и спокойно ответила:

– Это Павел. Он будет присутствовать.

Анжела театрально выгнула бровь и снова «прилипла» взглядом к Паше. Он, будто не замечая пристального интереса к себе, придвинул нам бутылки с водой и стаканы. Налил мне, потом себе по половине – простой, заботливый жест, от которого на сердце стало теплее.

– В каком статусе? – нервно дёрнул подбородком Антон.

– В статусе человека, которому я доверяю, – отрезала я, ясно давая понять: обсуждению это не подлежит.

Павел изучающе рассматривал Антона. Я думала, что он не станет вмешиваться, но он всё же вмешался – коротко и жёстко:

– Вы, как я понимаю, бывший муж?

– Ну почему же бывший. Пока самый что ни на есть настоящий, – самодовольно отозвался Антон. Очевидно так он сказал нарочно, чтобы уязвить Павла.

Я ощутила укол злости, но вида не подала. Вот ведь… Антон, гад такой! Пока всё не вскрылось он два года жил двойной жизнью. Для его совести это было вполне приемлемо. Зато сейчас он вдруг решил ткнуть меня, или скорее Павла, в то, что наш брак с ним пока не расторгнут. Верх лицемерия!

Павел на саркастичные слова Антона лишь лениво приподнял бровь и улыбнулся холодно.

– Муж? – Павел окинул скептическим взглядом Антона и сидящую рядом с ним расфуфыренную Анжелу, – Не похоже.

Ноздри Антона сердито дрогнули, как всегда когда он сильно злился, то резко втягивал в себя воздух.

А я в который раз за сегодняшнее утро порадовалась, что Паша решил присутствовать со мной.

– Цербера себе завела? – сквозь зубы спросил он, уставившись на меня.

– Предлагаю не тратить время и перейти к сути встречи. – холодно осадил его Павел. Голос он не повышал, но сразу становилось ясно: спорить бесполезно.

Поддерживать обмен колкостями я также не стала. Просто спокойно посмотрела на бывшего мужа и перевела взгляд на своих адвокатов, давая без слов понять, что растягивать это сомнительное удовольствие у меня нет никакого желания.

Ирина всё ловила на лету, повернувшись к адвокатам Антона, потребовала:

– Прошу предоставить нам текущую редакцию соглашения и всех приложений в печатном и электронном виде.

Всё это время Анжела, сидевшая по левую руку от Антона, делала вид, что рассматривает свои руки. Блузка с вызывающим вырезом, ухоженные, длинные ногти, и слишком громкий, приторный аромат. Всё в ней было как-то театрально, чересчур. Рядом с профессором университета, одетым в строгий английский костюм она выглядела инородно. Могла ли я подумать, что мой муж, с кем прожила двадцать лет, заинтересуется такой девушкой? Причем настолько, что они живут вместе и та родила ему дочь?

Нет. Не могла.

Наверное, я всё-таки не знала Антона так хорошо, как всегда думала.

Как говорит мама, другого человека по-настоящему узнать невозможно, если уж себя порой не понимаем.

– Для порядка зафиксируем состав участников и, согласно ранее подписанному соглашению всех сторон, начнём аудиозапись, – отчеканила Ирина и включила диктофон.

– Давайте без театра! – с явным раздражением произнёс Антон, обращаясь к Ирине.

«Смотри-ка нервничает бывший. С чего бы это? Уж не потому, что не всё идёт так как они планировали?»

Адвокат положил руку на локоть Антона, останавливая проблемного клиента. Вот и правильно, потому что слушать с его стороны претензии я не собиралась. Пускай оставит их при себе, для другой публике. Я перевела взгляд на Анжелу. Не завидую ей: когда что-то идёт не так, как хочет Антон – он неделями выносит мозг, ходит, бурчит, бесконечно возмущается; и, конечно, виноват всегда кто-то другой.

Наши глаза на секунду встретились, и уголок её явно подкаченных губ нервно дрогнул.

– Текст был согласован, его отправляли госпоже Македонской для ознакомления. Осталось поставить подписи. – с напором ответил адвокат Антона.

Что не отнять: адвокаты у Антона профессионалы своего дела. Мне об этом и Федор говорил, когда собирал по ним информацию. Да и Ирина ещё в самом начале предупредила, что легко не будет. Антон на адвокатов не поскупился. Если их услуги стоят также, как и Ирина, то его накопления изрядно подтаяли. И теперь бывший муж наверняка рассчитывает компенсировать вложенные средства.

– Не вижу смысла затягивать. – прибавил второй адвокат.

– Видеть «смыслы» – наша работа, – ровно ответила Ирина, надменно посмотрела сначала на одного, потому на второго «коллегу». – Прошу выдать последнюю редакцию текста с приложениями.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Папки по столу поехали к нам. Ирина без промедления раскрыла верхнюю и уткнулась в текст с видом человека, который видит его впервые. Я специально попросила её не показывать, что накануне она в деталях изучила документы. А изучив, не сдержалась и высказалась нецензурно по поводу наглости моего бывшего мужа и его адвокатов.

Следующие полчаса Ирина и её помощник изучали текст соглашения. А потом она с дотошностью советского бухгалтера зачитывала пункт за пунктом, вгоняя своих коллег в тоску, а моего бывшего в бешенство.

– Правильно ли я понимаю, что подписывать сегодня ты ничего не станешь? – едва сдерживаясь спросил Антон, сверля меня злым взглядом.

– В такой редакции подписывать Александра Андреевна не станет. Не знаю на что вы надеялись. – ответила за меня Ирина.

Но я тоже решила не молчать и добавила от себя:

– Ты всё правильно понял, Антон.

Ну вот мы и пришли к кульминации.

Чувствуя как рядом со мной напрягся Павел, словно перед броском, я прищурившись посмотрела в глаза бывшего мужа.

– Не знаю, Антон, на что ты надеялся прибегая к

таким

методам, но тебе это с рук не сойдет. – жестко сказала я и резко встала с места.

Лицо Антона недоуменно вытянулось. Но мне было всё равно, как он это воспримет. Уверена Плотников разберется кто там из них участвовал в нападении на дороге и шантаже.

Павел опередил меня на секунду, подхватывая под локоть. Ирина и её помощник задержались, чтобы обговорить с коллегами дальнейшие действия. Нам оставаться смысла не было никакого, Ирина мне потом всё передаст.

Едва оказавшись на улице я глубоко вздохнула. Свежий воздух мгновенно прояснил голову и только тогда я поняла как же напряжена была всё это время.

– Ты молодец, Сашенька. Всё сделала как надо. – низкий с легкой хрипотцой голос Павла прозвучал как так спокойно, что я наконец выдохнула.

А дальше… всё произошло слишком быстро.

Чёрный седан с тонированными окнами на скорости вылетел из поворота и с визгом тормозов остановился перед входом в адвокатскую контору. Всё происходит как в замедленной съемке. Я успеваю увидеть, что одно из окон открыто, а наружу высовывается ствол автомата.

Резкий рывок, и Павел укладывает меня на пол, накрывая собой.

Падение он смягчил как мог, он спина отдает болью. Холод камня мгновенно проникает сквозь одежду, тёплая широкая ладонь заботливо поддерживает голову. А до слуха словно через пелену доносится громкий стрёкот автоматной очереди.

Глава 12

Александра

Мир медленно собирается обратно из обрывков: свет мигалки по мокрому асфальту, чужие громкие голоса, мои ноги, на которых я с трудом стою, чувствуя как дрожат колени.

Место происшествия оцепила полиция. Вокруг суетятся люди в форме. Несколько машин следственного комитета стоят неподалеку.

В этот самый момент моего бывшего мужа с его сожительницей и их адвокатов допрашивают, как возможных организаторов и соучастников вооруженного нападения с попыткой убийства.

Павел заботливо обнимает меня за плечи, и подает знак кому-то вдалеке, но я до сих пор пребываю в таком ступоре от произошедшего, что отмечаю это только краем сознания. Когда спустя минуту Павел укрывает меня неизвестно откуда взявшимся пледом, я наконец выдыхаю, как будто всё это время была под водой и из последних сил держала воздух, чтобы не утонуть.

Наконец Михаил Плотников выходит из здания и подходит к нам.

– Никто не думал, что этот Назар Яковлев окажется настолько на голову отбитым, что узнав о том, что его план сорвался, решит при свете дня, в центре города открыть стрельбу. – хмуро говорит следователь Плотников, прикуривая не знаю какую уже по счету сигарету.

Рядом со мной и Павлом стоит Фёдор и сотрудники охранного агентства, которые были официально привлечены к совместной операции.

Следователь продолжает рассказывать, что удалось узнать, а я прижимаюсь к Пашиному боку щекой, кладу ладонь ему на грудь и чувствую пульс – ровный, сильный.

«Живы», – думаю, и уже не могу сдерживать дрожь.

Паша чувствует, как сильно я дрожу, и крепче прижимает к себе.

Страх постепенно отступает, оставляя место решительности. Нужно дожать эту историю до конца. А потом можно будет забыть. Как страшный сон.

Я поднимаю взгляд на следователя:

– Теперь у нас есть не только слова. Правда, Михаил Сергеевич?

Лицо следователя на секунду кривится, словно у него резко заболел зуб.

– Всё верно. Только какой ценой? Вас могли убить, если бы не Павел Андреевич. И это несмотря на всю нашу подготовку…

– Главное, все живы. – сухо констатирую я, и чувствую как рука, которой меня обнимает Павел, каменеет, на секунду сжимая меня до боли. Приходится незаметно погладить моего защитника, чтобы ослабил хватку.

– Прости, – шепчет мне на ухо, обдавая его тёплым ласковым дыханием.

Все настолько напряжены, что на нас с Пашей внимания никто не обращает.

– Сейчас закончим здесь, но предстоит много работы.

Фёдор, сухо кивнув, спросил:

– Как там нападавший?

– Сейчас в реанимации. Жить будет. Пуля прошла на вылет, никаких жизненно важных органов не задето.

– Это хорошо. Будет кого допрашивать, чтобы в этом деле не осталось хвостов, – кивнул Фёдор, с видом тёртого опера наблюдая за суетой на месте преступления. А я мысленно улыбнулась: столько лет прошло, как мой друг ушёл из полиции, а выучка никуда не делась.

И когда этот бесконечный день наконец заканчивается, единственное, на что хватает моих сил – чашка чая и бутерброд, который Паша уговорил меня съесть. Дальше – душ, и я буквально падаю в постель.

А на утро… началось.

Скрыть, что целью вооруженного нападения была я, не удалось. Информация просочилась в прессу и уже утром новость появилась на всех новостных каналах.

Первой позвонила мама, которая рыдала в трубку, и поверила, что со мной все хорошо только когда я включила камеру. Сразу за ней – дочь, потом подруги, сын и сестра. Пришлось всех успокаивать и уверять, что со мной всё в порядке.

К маме мы с Пашей поехали сразу после завтрака. Всё-таки возраст, мало ли что случится. Мама нашему приезду обрадовалась, встретила нас чаем с пирогами, а Паша моментально её очаровал. Уверил, что он рядом и никому её дочку в обиду не даст.

Было так приятно это слышать и понимать: что рядом самый любимый на свете мужчина. И говорит он это всё маме не для красивого словца – он действительно будет защищать и беречь. Что уже дважды сделал, спасая меня от бандитов.

Теперь моя мама, которая раньше страшно переживала «как же ты, Саша, одна, без мужчины» – полностью за меня спокойна, о чём она мне сказала целуя на прощание в щёку.

Но этим все не закончилось.

Я стала объектом повышенного внимания. К звонкам родных и знакомых прибавились сообщения от партнёров и сотрудников. Всё это ещё было терпимо – пока у офисного входа не выросли штативы и микрофоны и постоянно дежурили журналисты:

«Александра Андреевна, правда ли, что…?»

«Неужели ваш бывший муж, уважаемый профессор ради вашего состояния…?»

«Что теперь будет с вашей компанией? Состоится ли IPO…?»

На работу и домой пришлось добираться в сопровождении охраны. Не из-за угрозы жизни, а просто, чтобы беспрепятственно проникнуть в собственный офис.

Павел был рядом и поддерживал меня, без лишних слов, как надежная опора, на которую можно незаметно перенести часть веса, чтобы не упасть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И только спустя два с лишним месяца, когда стали известны все участники этого нашумевшего покушения, ажиотаж вокруг меня постепенно пошёл на спад. Чему я была бесконечно рада.

И не только этому. Легче на душе мне стало тогда, когда я узнала, что Антон не был причастен к нападению на дороге, шантажу и покушению. Всё же, пусть мы расстались и по сути чужие люди, но у нас за плечами двадцать лет совместной жизни и двое общих детей. И мне было тяжело думать, что отец моих детей готов был меня убить из-за денег.

Подруги поняли, а с Пашей на эту тему я говорить не хотела. Просто когда узнала, что с Антона сняты все обвинения, я так обрадовалась, что он заметил и потом ревновал. Глупый, но такой любимый.

А вот с Анжелой оказалось не всё так просто. До её знакомства с Антоном старший брат полностью её обеспечивал – салоны, одежда, развлечения. Но при этом всегда давал понять, что она должна найти богатого «папика», чтобы потом вернуть ему все с процентами. Анжела старшего брата боялась и отказывать ему напрямую не решалась. Поступила на платное, убедив брата оплатить ей учебу, вроде как хорошенькие молодые студентки пользуются большим успехом у богатых мужчин.

Но потом везти Анжеле перестало – старшего брата посадили в тюрьму и пришлось девушке, что называется, «крутиться». Вот она и присмотрела Антона. Пусть он и не крутой бизнесмен или чиновник, но у него дорогая машина, часы, костюмы… и богатая жена.

Время прошло. Мы с Антоном расстались. Анжела родила Антону дочь, и тут Назар выходит из тюрьмы. Вскоре он начал давить на Анжелу, тянуть из неё деньги и она рассказала ему обо мне. Пообещала, что при разводе Антон станет довольно обеспеченным мужчиной, а она его женой. И вот тогда она все вернет брату.

Но суды тянулись слишком долго, а деньги Назару нужны были сейчас. И тогда он все спланировал. Сестра ничего точно не знала, но тем не менее подозревала, и ничего никому не сообщила.

В итоге Анжеле дали условный срок.

Павел был недоволен, считал, что Анжела заслужила куда более жёсткое наказание.

А я… наконец выдохнула.

Я не могла допустить, чтобы за поступки взрослых расплачивалась маленькая девочка, чью мать могли посадить в тюрьму. Даже советовалась со своими юристами за спиной Паши, стараясь понять, что я могу сделать чтобы этого не допустить.

И пусть моей вины во всем этом нет, но становиться причиной, пусть и косвенной, такого несчастья ребенка я не хотела.

И вроде бы как всё на этом закончилось. Суды прошли. Назар и его подельники получили большие сроки.

Но спустя несколько недель выяснились новые детали. Оказывается все это время аналитики у Паши на службе отслеживали всю ситуацию и докладывали Павлу. И вот, гуляя за руку по осеннему парку Паша мне сообщил, что дорогую адвокатскую фирму Антону оплачивал никто иной как Либерсон.

Не зря я удивлялась, что бывший муж готов был потратить столько денег на юристов.

Твёрдых доказательств участия Либерсона в моем бракоразводном процессе нет. Просто некая фирма, зарегистрированная на Кипре, платила напрямую адвокатам. Привязать её к Либерсону Пашины аналитики смогли только косвенно.

Кто бы мог подумать? Один из самых богатых людей в стране… Я была поражена.

Зачем такому человеку, как Либерсон, помогать моему бывшему мужу?

В сравнении с его многомиллиардным бизнесом Фармакора пешка на его шахматной доске.

Павел меня просветил: тот же вопрос возник и у него, и его загадочные аналитики нашли логичное объяснение. Всё дело и правда в моей компании. А бывший муж, получив при разводе половину моего бизнеса, постарался бы его выгодно продать. И Либерсон бы с удовольствием купил. Он, оказывается, одержим идеей продления жизни и входит в закрытый клуб миллиардеров, которые тратят немыслимые деньги на финансирование разработок в этой области.

Фармакора этим не занимается, но у нас передовая научная база, лаборатории, специалисты. При желании за полгода-год можно быстро развернуть исследования по долголетию.

И я склонна была согласится с Павлом: причина действительно весомая. Тем более, когда вспомнила, что лет семь-восемь назад Либерсон предлагал мне продать Фармакору. Я вежливо, но категорично отказалась. Позже он предложил мне продать хотя бы контрольный пакет. Но я и от последнего предложения отказалась. Думала, что он отступился. Возможно нашёл другую перспективную фармкомпанию.

А тут вон оно что. На самом деле он просто сменил тактику.

Сделать с этим я всё равно ничего не смогла бы, даже имея на руках доказательства вмешательства Либерсона. Ничего противозаконного он по сути не делал. Только с моральной точки зрения его поступок выглядит мелко и не по-мужски. Всё же мы с ним не первый год знакомы и общаемся в одном кругу.

Впрочем «бизнес есть бизнес». За эти годы я уже не раз видела «на что готовы пойти капиталисты ради 300% прибыли».

Ну да Бог с ним! С Либерсоном и с подобными ему. Такие всегда есть и будут. Но жизнь многогранна и она продолжается.

12-2

Из новостей, судов, допросов и протоколов, я выбралась как из холодной воды: с онемевшими ногами-руками, но всё-таки на берег, живая-невредимая.

Жизнь постепенно входила в приятную колею.

Мы с Пашей жили в основном у меня на Ленинском, но время от времени приезжали к нему. Присматривали за Костиком. Хотя теперь, когда Максим переехал в столицу и стал служить там же, где и Паша, младшенький оказался под надежным, даже несколько строгим присмотром старшего брата.

С Пашиными младшими сыновьями я подружилась. Они перестали стесняться и теперь общаются со мной вполне свободно.

Костик задает много вопросов по моей работе, интересуется как я создала Фармакору, добилась успеха.

С Максимом мы увлеченно обсуждаем историю, а ещё, как не странно, собак. Оказалось, что мы оба страшные их любители. Но у меня раньше не было времени и возможности заводить животинку. А у Максима много лет была овчарка, но сейчас ему совсем не до того, чтобы заводить и воспитывать щенка. Новое место службы забирает все силы. Даже не могу себе сколько испытаний парню придется пройти, чтобы стать таким же жильным и волевым, как его отец.

Это непростая судьба, но, безусловно, достойная глубокого уважения. И осознанный выбор Максима.

С моими детьми Паша до сих пор незнаком, и это мне не даёт покоя. Я уже сказала им, что встречаюсь с мужчиной и хочу их познакомить. Юля искренне за меня обрадовалась. Но у неё сейчас последний год учебы и мы с ней решили дождаться зимних каникул.

А вот сын новость не оценил, и скрыть это от меня не смог. Я по лицу всё поняла. Звала его в гости, но он отказывается под разными предлогами. Да, он работает на Урале, но на выходные прилететь в столицу мог бы.

Не знаю, что это – ревность или что-то другое, но верю, что время всё расставит по местам.

Эта осень стала для меня особенной.

Я наконец оформила развод – и была по-настоящему счастлива, тем более что Антон подписал раздел имущества на моих условиях. То ли история с шурином подействовала, то ли срочно понадобились деньги – мне, честно, всё равно. Главное – я свободна.

И только сейчас поняла, как давило это всё: будто ходила с утяжелителями на ногах, а теперь сняла их и вдруг почувствовала – могу взлететь.

Паша обрадовался не меньше, чем я и пригласил в ресторан.

Мы замечательно провели вечер и вот теперь перед сном решили прогуляться, это понемногу становится нашей традицией.

Нескучный сад погружен в мягкий полумрак осеннего вечера. Воздух пахнет листвой и латте в бумажных стаканчиках. Паша идёт рядом, как всегда— на полшага впереди, закрывая от любого ветра, и держит меня за руку. Подводит меня к воде и оборачивается и смотрит так серьёзно, что у меня замирает в груди.

– Саша… – голос с волнующей хрипотцой сейчас пробирает меня до глубины. Я отчего-то чувствую, что он сейчас задаст тот самый вопрос.

– …Я много чего умею: выжидать, принимать решения, держать удар, планировать операции, предвидеть риски, идти до конца. Но одну вещь я хочу уметь лучше всех – быть твоим мужем. И для этого я сделаю всё.

Он не стал устраивать спектаклей в присутствии свидетелей, не тот Паша мужчина. Просто достал из внутреннего кармана пальто маленькую коробочку, открыл крышку и мой мир на секунду будто замер. На бархатной подкладке лежало кольцо: белое золото, крупный бриллиант в редкой огранке «багет» – шикарное. Даже сложно представить его стоимость.

– Девочка моя, выходи за меня.

Я перевела взгляд с кольца на Пашу: в его глазах бурлил целый мир – радость, тревога, предвкушение и щемящая нежность.

Сердце забилось чаще, прерывисто и радостно, как в девятнадцать. Я хотела ответить красиво и романтично, но голос предал, и сорвался на шёпот:

– Да.

Паша выдохнул, как после длинного рывка, и на секунду закрыл глаза – как человек, который наконец добежал до финиша. Взял мою руку, медленно надел кольцо, большим палец провёл по костяшкам.

С размером угадал идеально. Или не гадал, а подготовился и знал наверняка? Хитрец!

С улыбкой наблюдал как я любуюсь этой прелестью на пальце, а потом притянул к себе и поцеловал. Жадно, с властным нетерпением, от которого перехватило дыхание. Я ответила ему с меньшей страстью.

Когда мы всё-таки смогли оторваться друг от друга, то Паша улыбнулся мне этой своей редкой улыбкой — и мир как будто наполнился новыми красками. Счастья, радости и ощущения полноты жизни.

– Моя, – выдохнул Паша у моего виска, почти не разжимая объятий. – И скоро будешь официально. Без вариантов.

Засмущавшись, вся исполненная неизвестного мне прежде волнения я потянула его за руку вперед, прогуливаться вдоль набережной.

– Расскажи мне откуда такая прелесть? – попросила, стараясь отвлечь нас обоих разговором, и тем самым дать себе время прийти в себя, чтобы осознать что только что произошло.

– История простая. Африка. Купил там этот неограненный алмаз и ещё несколько камней больше десяти лет назад, когда был там в командировке. Как вложение денег.

И вдруг, почти мальчишески смутился и, качнув головой, добавил:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Вдруг когда-нибудь пригодится. Даже и не предполагал, что когда-нибудь… подарю его женщине. Особенной женщине, ради которой буду готов на всё.

«Ну вот как он таких слов не растаять?»

– Знаешь, – я повернула голову и кокетливо посмотрела на любимого мужчину, – кольцо прекрасно, и я рада, что хранил этот камень столько лет и подарил его мне.

– И да, – он улыбнулся краем губ. – Есть не только бриллианты. Есть пара изумрудов – цвет как у твоих глаз, когда ты делаешь вид, что не злишься. – он весело хмыкнул. – Так что с подарками я разберусь. Но главное уже на месте.

– Неплохой план, полковник, мне определенно нравится, — рассмеялась я, чувствуя, как волнение растворяется в любви и счастье. – А гарантия есть?

– Пожизненная, – ответил без паузы. – И обслуживание… круглосуточное.

Я рассмеялась, обвила его руку и прижалась к крепкому, надёжному плечу. Ветер принёс запах мокрой листвы, фонари расплылись золотыми дорожками на воде.

Мы шли рядом и молчали и в этом молчании нам было удивительно комфортно.

Вдруг Павел остановился, развернул меня к себе, убрал с лица прядь, которую растрепал ветер, и коротко коснулся моих губ.

– Спасибо, что сказала «да», девочка моя, – хрипло произнёс он.

От его признания в груди мягко разлилось тепло.

– Не обещаю быть удобным, Саша. Но обещаю быть рядом. Любить тебя. Заботиться. Всегда.

Я улыбнулась сквозь слёзы и уткнулась носом в его грудь.

– Я тоже, Паша. Буду любить и заботиться о тебе. И хлопнув его ладонью по груди добавила: – Не только ты, знаешь ли, умеешь любить и заботиться – и я люблю не меньше.

А потом мы пришли домой и Паша в который раз показал как любит меня…

Утро придёт – со звонками детей, свадебными планами, и завтраком с вкусным кофе. Паша познакомится с моими детьми, я с его старшими сыновьями, выберем щенка, с которым вместе будем гулять в парке; а потом дом загородом – где вокруг свежий воздух, пение птиц и запах цветов нам. Будут будни и праздники, дороги и возвращения. И всё это – вместе.

А пока я прижалась к спящему Паше и закрыла глаза. Рядом спал мой мужчина – волевой, надёжный, любимый. А я… в свои сорок шесть – его девочка, его женщина, его будущая жена.

За окном осень моросила холодным дождем. Время тихо переворачивало страницы моей жизни, и я знала: дальше мы с Пашей будем писать их вдвоём.

И если у счастья есть звук, то мой звучит как его хрипловатый, ласковый шёпот у моего виска:

– Моя. Навсегда.

_____________________________

Дорогие Мои Читатели!

Бесконечное спасибо Вам за вашу поддержку, терпение и ожидание! ????

Удачи Вам во всех делах и, конечно же, счастья♥️ !!!

Конец