Дневник демона Суккуба. Из сборника Дневник проститутки

Глава 1. Игра началась

20 декабря 2055 года.

Как принято начинать записи — «Дорогой дневник»? Пустая формальность. Важнее то, что я наконец решилась изложить всё это на бумаге.

Сегодня день, от которого ведёт отсчёт моя новая жизнь. Ровно семьсот лет назад, на грани бытия и небытия, я выбрала службу Аду. Помню тот миг до сих пор: чума выжигала меня изнутри, а в угасающем сознании вдруг возник Люцифер. Его предложение звучало как насмешка судьбы — Адский контракт.

Условия были кристально ясны: жизнь в обмен на беспрекословное подчинение его воле; смерть в нестерпимых муках в случае неповиновения; двести лет искупления в глубинах Ада если нарушу договор.

Я знала: грехов на моей душе больше, чем звёзд на ночном небе. Моя человеческая жизнь была сплошным кошмаром: чтобы выжить, приходилось продавать своё тело на грязных улицах. Но даже тогда я цеплялась за жизнь, отчаянно боясь не только смерти, но и вечных мук в Аду.

Когда я подписывала контракт собственной кровью, боль вдруг исчезла. В тот момент я не задумывалась о последствиях лишь о мгновенном избавлении. Кто из нас, смертных, в час отчаяния читает мелкий шрифт в договоре с самим дьяволом?

А потом… потом началось настоящее испытание.

Люцифер превратил меня в суккуба. Моя сущность теперь страсть, искушение, разврат. Я стала охотницей за самыми порочными душами, наслаждаясь их падением. Порой мне даже нравилось пытать их медленно, изощрённо, с изяществом истинного мастера.

Долгие годы это приносило удовольствие. Но теперь… теперь я устала. Сегодня я осмелилась попросить Люцифера о переводе на другую должность.

Его реакция была предсказуемо ледяной. Король Ада не привык к отказам. Но вместо гнева он предложил пари: Если в течение года я не нарушу ни единого правила Ада, он позволит мне сменить род деятельности.

Задача почти невыполнимая. Я никогда не была образцом послушания, правила словно созданы для того, чтобы их нарушать. А уж когда их устанавливает сам Люцифер… О, как сладки бывают последствия этих нарушений! Его наказания, особая форма наслаждения. Но теперь придётся держать себя в руках целый год.

Для бессмертной души год, лишь миг. Но для меня, привыкшей к безудержному хаосу, это может стать настоящей пыткой.

В последнее время я стала замечать, что многое забываю. Долгая жизнь не приносит счастья — лишь усталость и размытые воспоминания. Потому я решила вести этот дневник. С этой страницы начинается новая глава: возможно, последняя глава моей жизни в качестве суккуба.

Что ждёт меня дальше? Узнаем через год. Если, конечно, я справлюсь.

21 декабря 2055 года.

Сегодня Люцифер лично вручил мне ключи от нового здания на земле жест, от которого по спине пробежала волна странного возбуждения. Что это? Знак доверия или очередной хитрый ход в его бесконечной игре?

Моя работа суккуба неразрывно связана со смертными. Мы — тени, скользящие между их мечтами и реальностью. Нашептать соблазн, подтолкнуть к запретному, разжечь огонь страсти, в этом наше искусство. Ох, сколько же пар рассыпалось в прах по моей воле! Измены — моя особая страсть. Люди так трогательно ревнивы, так яростно защищают свою «собственность». Стоит лишь бросить многозначительный взгляд на чужого возлюбленного и вот уже летят осколки разбитых сердец, звучат горькие обвинения, а порой дело доходит до кровавых развязок.

Одно из главных преимуществ моего положения — свобода перемещения между Адом и землёй. Мне не нужно униженно просить разрешения у короля, не нужно отчитываться о каждом шаге. В отличие от прочих демонов, запертых в огненных чертогах, мы — суккубы и инкубы, можем свободно бродить среди смертных. И это не просто привилегия: мы по своей природе не способны нанести человеку серьёзный вред. Наша сила в искушении, а не в разрушении. Представьте хаос, который наступил бы, если бы все демоны получили такую свободу… От этой мысли по спине пробегает неприятный холодок.

Я шла по улочкам города — Возвышенный, приютившегося в горах. С высоты открывались захватывающие виды: заснеженные вершины, словно стражи вечности, пронзали облака, стремясь к самому небу. Зимнее солнце светило тускло, будто устав от бесконечной зимы, но даже его бледные лучи придавали пейзажу особое, почти мистическое очарование.

Здесь, среди гор, время словно замедляло свой бег. Я глубоко вдыхала свежий воздух, наполняя лёгкие кристальной чистотой. Нос улавливал калейдоскоп ароматов: дым горящих печей, тёплый запах свежеиспечённых булочек и аромат кофе из ближайшей кофейни, а ещё неповторимый дух первого снега, превращающего мир в уютную сказку.

Моё задание требовало личного присутствия, поэтому я решила прогуляться в человеческом обличье. Морозный воздух лишь подчёркивал внутреннее пламя, согревающее меня изнутри. На мне была короткая коричневая дублёнка‑авиатор, кожаные брюки в тон и высокие обтягивающие ботфорты. Чёрные волосы, ниспадающие до талии, украшали крошечные снежинки, искрящиеся в лучах солнца, словно россыпь бриллиантов.

Я шла, наслаждаясь каждым мгновением, каждым вдохом земной жизни. В Аду никогда не бывает такой чистоты, такого спокойствия. Здесь, среди людей, я чувствовала себя… почти живой.

Во время прогулки я то и дело ловила на себе восхищённые взгляды и мужчин, и женщин. Они и не подозревали, отчего их так неудержимо тянет ко мне. А кого‑то не просто смотреть, но и желать большего.

Стоит ли напоминать, кто я? Суккуб. И да, моя внешность теперь идеальна: шелковистые волосы льются по плечам, глаза горят живым огнём, кожа — словно тонкий фарфор, а тело стройно и соблазнительно.

Но так было не всегда.

В человеческой жизни я была проституткой и выглядела соответственно. Спутанные тусклые волосы, глаза, полные усталости и отчаяния, серая, нездоровая кожа, обветренные губы, искусанные до крови. Я торговала собой, чтобы выжить. Тогда моя красота не имела значения: мужчинам хватало того, что было куда запихать свой член.

Сейчас, стоя у двухэтажного красного коттеджа, я заметила двоих молодых людей возле чёрного «Кадиллака». Один из них именно тот, с кем мне предстояло «сыграть». Да, именно так я это называю игра, где ставки выше, чем кажется на первый взгляд.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Один блондин, другой брюнет. Я двинулась к ним, и оба тут же обернулись, уловив мою энергию. Я сразу почувствовала их желание — горячее, пульсирующее. Мне всегда нравились молодые мужчины, в которых кипит тестостерон.

Я подошла и произнесла мягко, сверкая чёрными глазами:

— Привет, мальчики.

Они переглянулись. Блондин замялся, почесал затылок и выдавил:

— П… привет…

Брюнет ответил твёрдо:

— Здравствуй.

Его взгляд задержался на моём лице. В этих глазах было что‑то, что я не смогла сразу определить.

— Вы учитесь в институте Святого Константина? — спросила я.

Брюнет ответил первым:

— Да, верно.

Я отметила его уверенность — в отличие от смущённого друга.

Протянула руку самому смелому. Он осторожно, почти благоговейно пожал её, не отрывая взгляда.

— Я Адам Ревелис.

— Селена, — промурлыкала я, думая: Хм, Адам… как иронично».

Второй парень тут же схватил мою руку и припал к ней губами.

— Очень приятно, Селена. Меня зовут Киран Мериди, — произнёс он, отпуская мою ладонь и прищуривая золотисто‑карие глаза.

От него исходил аромат внутреннего гнева — именно то, что мне нужно. Такие люди не умеют сдерживать тьму внутри себя. Играть с ними — особое удовольствие: они сами рвутся в грех. Чем больше грехов — тем лучше для меня.

«Похоже, в игру вступает ещё один смертный», — подумала я. Киран не был моей целью, но почему бы не включить его в игру?

— Я здесь новенькая, меня перевели к вам. Скоро начнётся учебный год, а я совсем никого не знаю, — я состроила самую невинную улыбку. — Меня зачислили на юридический факультет.

— О, мы тоже учимся на юридическом. Возможно, будем в одной группе, — медленно проговорил Адам. Я широко улыбнулась ему.

Киран явно не оценил: тут же попытался перетянуть внимание на себя.

— Ну, теперь ты знаешь нас. Хочешь сходить куда‑нибудь? Я могу сводить тебя в ближайшее кафе, рассказать о городке и людях.

Я поняла его замысел. Они уже начали соревноваться за моё внимание — идеально.

Мои глаза скользнули к Адаму: он напряг скулы, глядя на друга с явной злостью.

— Мальчики, — пропела я, — может, сходим втроём? Мне хочется узнать вас обоих поближе.

Адам тут же расцвёл улыбкой. Киран скривился: его план провалился.

Остаток дня мы провели в кафе. Парни не сводили с меня глаз, едва сдерживая желание подраться за моё внимание. Я подбадривала их двусмысленными фразами, томными взглядами, откровенными намёками. Что может быть слаще, чем ощущать их похоть, видеть, как она разъедает их изнутри?

Когда мы возвращались, уже стемнело. Оба парня вызвались проводить меня.

Я шла между ними, чувствуя, как нарастает напряжение. Каждый шаг, каждый взгляд, каждое слово часть игры, правила которой знаю только я.

Возле моего дома, который на самом деле оказался пустым, я решила насладиться их страстью и бросить им вызов. С ухмылкой на лице я повернулась к ним и произнесла:

— Спасибо, что рассказали мне о городе. Вы оба мне нравитесь, но я не могу определиться, кто из вас мне больше по душе.

Парни были в изумлении, вероятно, они никогда не встречали таких прямолинейных девушек. Уверена, ни одну из них они не хотели так сильно и никогда не будут.

— Я была бы рада узнать вас обоих поближе. Может быть, мы могли бы сделать это втроем? Что скажете?

Секс втроем — обычное дело для суккуба, я и раньше участвовала в подобных мероприятиях. Парни потеряли дар речи, уставившись на меня в изумлении, пытаясь переварить мое предложение. Первым от шока отошел Адам.

— Буду рад, — произнес он, с вызовом глядя на Кирана. — Ты не обязан соглашаться.

— С чего бы мне отказываться? Я тоже согласен, — быстро ответил Киран, распрямляя спину и бросая тяжелый взгляд на Адама, который, казалось, был готов к схватке.

— Тише, мальчики, не стоит ссориться, вам обоим достанется, — попыталась успокоить их я. В этот раз мне не нужны были раненые парни.

С этими словами я отправилась к себе домой, в буквальном смысле. Как только я скрылась за воротами пустого дома, открылся портал в Ад, и я шагнула в темноту.

Иногда смертные бывают настолько непредсказуемыми, что это выбивает меня из колеи. Я люблю заниматься с ними сексом — это моя еда, которая питает мое тело энергией. Мне уже было интересно, что же будет в моей новой игре и как меня порадуют мои новые марионетки. Я должна выполнить задание Люцифера на высшем уровне, иначе мне не видать новой должности.

10 Января 2056 год.

Вот и я наконец‑то вернулась после долгого отсутствия. В Аду скопилось столько недоделанных дел, что даже сам Люцифер начал поглядывать на меня с нескрываемым раздражением. Но без суккубов невозможно создание грешников — эта истина неизменна, как законы Ада. Так что пришлось вновь надеть маску Селены Вейс и вернуться к игре.

Светлым, почти неправдоподобно ясным днём я стояла перед коттеджем с резными ставнями и пышным палисадником. Хозяин дома мне неизвестен, но интуиция подсказывала: это либо дом Адама, либо Кирана. Именно с одним из них мне предстояло «случайно» встретиться.

Мой тонкий пальчик с безупречным маникюром замер над кнопкой звонка словно перед спуском курка. Дзинь! Звук разнёсся по дому, будто звон разбитого стекла.

Дверь распахнулась. На пороге возник мужчина лет сорока пяти. Его необъятный живот переваливался через ремень, а из‑под мятой футболки выглядывало волосатое пузо. Но всё это меркло перед его глазами тёмно‑голубыми, вспыхнувшими при виде меня, как две зажжённые спички. Он облизнул толстые губы, на которых ещё виднелись крошки завтрака.

Воздух между нами сгустился. Он тяжело задышал, уловив мой аромат смесь жасмина, сандала и едва заметной серы. Морщинки на его лбу сложились в карту тайных желаний. Мне не нужно было читать мысли всё было написано на его лице. Он хотел меня. Уже. С первого взгляда.

«Так‑так, кто это у нас такой, с сюрпризами? — пронеслось в голове. — Чем это от тебя пахнет? Похоть? Смерть? Интересно…»

Запах смерти был едва уловим, но для демона он безошибочен. Либо этот мистер не тот, кем кажется, либо недавно потерял кого‑то близкого. Возможно, друга. А может, и не друга… В любом случае, это обещало быть занимательным.

— Здравствуйте, мистер, я однокурсница вашего сына, — пропела я голосом невинной монашки. Хотя мой наряд — чёрные колготки, кожаные шорты, высокие сапоги и короткая шубка, никак не соответствовал этому образу. Мои волосы, словно живые змеи, струились по плечам, играя чёрными пружинками при каждом движении.

Кстати, если бы вы знали, какие вещи творят некоторые монахини под покровом благочестия! мелькнула мысль. После смерти их души попадают в Ад, где им предстоит раствориться до состояния плазмы той самой, что используют для чистки адских туалетов. Бог у нас строгий, хоть и выглядит как подросток‑хиппи.

Мужчина медленно окинул меня взглядом, от кончиков сапог до распущённых волос. Когда его глаза задержались на коротких шортах, он сглотнул так громко, что это было слышно даже мне.

— Добрый день, мисс. Он наверху… — прохрипел мистер Ревелис, шире открывая дверь.

Я шагнула внутрь, ощущая, как его взгляд липнет к моей спине, словно расплавленный воск. Дом встретил меня смесью запахов: старой древесины, пыли и того самого — едва уловимого запаха смерти, который становился сильнее с каждым шагом.

Когда я переступила порог, воздух словно наэлектризовался. Мужчина втянул ноздрями мой аромат и в его взгляде вспыхнуло нечто дикое, необузданное. Я буквально ощущала, как в нём нарастает волна желания, грозящая снести все преграды. Если бы мы остались наедине, он, вероятно, потерял бы контроль. Эта мысль вызвала у меня лёгкую усмешку.

Мои глаза сузились, изучая его. Что‑то в нём было… не так. Не просто похоть — в нём таилось нечто глубже, темнее. Я почувствовала азарт: этот человек определённо сможет меня развлечь.

— Зовите меня Григорий, мисс, а ваше имя? — произнёс он, голос дрогнул.

Я медленно повернулась, позволяя ему впитать каждый изгиб моей фигуры, и начала подниматься по лестнице. Каждое движение было продуманным, гипнотическим — я играла бёдрами, словно танцовщица, знающая цену своему искусству.

— Селена… — протянула я, не оборачиваясь.

Его взгляд прилип ко мне, словно клей. Когда я скрылась из виду, услышала, как он наклонился, пытаясь продлить мгновение, поймать последний взгляд.

Наверху доносились голоса, парни увлечённо играли в приставку, споря и перебрасываясь шутками. Я тихо приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Сначала они не заметили меня, поглощённые игрой. Но когда их взгляды наконец остановились на мне, оба резко вскочили, забыв про джойстики.

— Селена… — выдохнул Адам, глаза его расширились. Он инстинктивно прикрыл свои домашние шорты подушкой, будто это могло что‑то скрыть.

— Мы уже думали, что ты не вернёшься! Где ты была? Мы приходили к тебе, но нам никто не открыл. Да и в институте тебя не было видно, — засыпал меня вопросами Киран, нервно теребя край кофты.

Я улыбнулась, медленно оглядывая их.

— Я уезжала по делам с родителями. А когда вернулась, сразу пришла к вам, — мои губы тронула лёгкая усмешка. — Вы же не забыли о наших планах?

Киран мгновенно оказался рядом, с почти ритуальной вежливостью снимая с меня шубку. Адам тем временем закрыл дверь и включил громкую музыку — видимо, чтобы заглушить наши голоса.

Я опустилась на край широкой кровати, неспешно стягивая сапоги. Каждое движение было нарочито медленным, дразнящим. Парни замерли, не зная, как себя вести. Их тела говорили громче слов: сжатые кулаки, прерывистое дыхание, взгляды, скользящие по моей фигуре. Желание сковывало их, лишало воли, превращало в послушных кукол.

Я чуть наклонила голову, наблюдая за их метаниями.

Первым, кто коснулся меня, был Адам. Он нежно взял меня за волосы на затылке, и я не ожидала такого от него, но мне это понравилось. Он прильнул к моим губам и осторожно надавил, чтобы я легла на лопатки. Киран, присоединившись к нам, начал расстегивать мою блузку, обнажая грудь.

Я никогда не любила нижнее белье, а теперь, когда я стала суккубом, оно казалось мне ненужной деталью. Мои губы целовали парней по очереди, пока они избавлялись от своей одежды. Когда мы оказались полностью обнажены, я активировала свои феромоны. Щелк!

Эти феромоны раскрывают самые потаённые мысли и желания. Отец Адама, который находился внизу, тоже был охвачен страстью. Я чувствовала его похоть, хотя до него долетало не так много моего аромата. Но даже его слабый запах был достаточным, чтобы привести его в исступление.

Движения парней стали более грубыми, требовательными и резкими. Пока Киран целовал меня, я ласкала его член руками, а Адам уже был внутри меня. Его толчки были резкими, но такими приятными. Я стонала во всю силу своего голоса и ловила стоны парней.

Адам был довольно крупным парнем, и если бы я была человеком, то отдала бы предпочтение ему. Киран был симпатичным, но не совсем в моем вкусе. Секс с людьми был неплох, но с демонами, особенно с высшими, это было гораздо более захватывающим.

Адам замедлил темп, начал ласкать мою грудь и целовать живот, пока мой рот был занят Кираном. Вскоре Адам излился в меня и поменялся местами с другом.

Киран был немного поменьше, страсти в нем было не так много как в Адаме и его фейерверк был быстрее. Едва ли он оказался во мне, как я почувствовала его пульсацию. Но плюсы в молодых телах в том, что они могут довольно часто заниматься сексом. После, Адам сразу усадил меня на себя, и стал медленно насаживать, держа за бедра, пока Киран пытался отдышаться. Я подозвала его к себе, и после моего поцелуя, он был уже готов ко второму разу. Киран не растерялся, он пристроился сзади меня. Они оба были во мне, от этого я чувствовала, как моё тело наполняется силой. В воздухе витал запах секса, мужского одеколона, запаха сигарет, что исходил от Адама и моих феромонов. Оба парня кончили по меньшей мере десять раз, пока полностью не выдохлись. Об этом я и говорила, люди наименее выносливы.

Мы лежали на кровати без одежды и курили одну сигарету передавая её друг другу по кругу.

— Откуда ты такая взялась? — спросил Киран, и на его лице расцвела довольная улыбка, будто он уже знал ответ, но хотел услышать его от меня.

— Прямиком из преисподней, — отозвалась я с лёгкой усмешкой.

Парни рассмеялись, не уловив ни капли правды в моих словах. «Глупые, — пронеслось в моей голове. — Даже если бы вы знали истину, всё равно не устояли бы. Ни один смертный не способен».

— Так ты выбрала? — резко вклинился в разговор Адам, и в его голосе прозвучала нотка нетерпения, почти тревоги.

Я медленно выдохнула, оставив вопрос висеть в воздухе без ответа. «Так просто вы от меня не отделаетесь, — подумала я, ощущая, как внутри разгорается азарт. — Групповой секс — это лишь разминка. Я выжму из вас всё до последней капли, до самого края адского безумия».

Вскоре мне пришлось оставить парней — пусть отдохнут, наберутся сил для следующих раундов. Спустившись на кухню, я заметила Григория: он стоял у стола, держа в руке стакан — судя по резкому запаху, явно не вода. Увидев меня, он резко поставил его на столешницу и шагнул ближе, чем позволяли приличия.

— Я не уточнил… Вы переехали сюда недавно, так ведь? — его голос дрогнул, а взгляд скользнул по моему лицу, задерживаясь на губах.

Я кивнула, изображая скромную студентку, которая пару минут назад совершенно точно не была занята ничем неподобающим с двумя парнями одновременно.

— Так ты девушка моего сына?

— Да, мы начали встречаться… пару часов назад, — протянула я с невинной улыбкой.

«Игра началась, — мысленно усмехнулась я. — Ну что, папочка, раз уж ты оказался затянутым в мою паутину, будешь играть по моим правилам. Твоя похоть пахнет грязью и развратом».

Щелк. Я включила феромоны на полную мощность.

Глаза Григория тут же вспыхнули, зрачки расширились, а дыхание стало прерывистым. Его взгляд медленно опустился к моей груди — две верхние пуговицы блузки были расстёгнуты, обнажая оливковую кожу. Он облизнул губы, а затем его глаза скользнули ниже, изучая изгибы моего тела.

Я видела, как в нём нарастает волна желания: он уже готов был схватить меня, разорвать одежду и взять прямо здесь, на кухонном столе. Но в тот самый момент, когда его пальцы дрогнули, готовясь к действию, я резко выключила феромоны.

— Где ваша жена? — спросила я с издёвкой, указывая взглядом на кольцо на его пальце.

— Она… она… на работе. Я взял отгул и… — его мысли путались, слова застревали в горле. Он резко отвернулся, будто пытаясь спрятаться от собственных желаний, и пробормотал, уже стоя ко мне спиной: — Я был рад познакомиться с тобой. Всего доброго…

Я едва сдержала смех. О, как же это было легко.

Покидая дом, я мысленно аплодировала себе. Обожаю играть с чувствами смертных — они такие пылкие, заводятся с полуоборота. Недавно я свела с ума от желания восьмидесятилетнего старикашку: шептала ему на ухо сладкие обещания, пока он в порыве ревности не убил соседа, приписав ему несуществующую связь с женой. А ведь мужчина был довольно мирным, за всю жизнь не совершил ни одного серьёзного греха. Теперь же его душа ждёт своего часа в Аду.

Но не думай, дорогой дневник, что все убийства, измены и насилия — наша заслуга. Нет. Мы лишь подталкиваем, вскрываем то, что уже скрыто в душе. Если человек априори чист, даже самые сильные феромоны и высшие демоны не смогут склонить его к греху.

А вот на что способна я… Это уже совсем другая история.

Глава 2. Человеческие страсти

11 января 2056г.

Сегодня мне пришлось влезть в роль студентки, и я подошла к этому со всей присущей мне изобретательностью. Мой наряд был продуман до мелочей: он не просто привлекал внимание, а буквально приковывал его.

На мне облегающие кожаные брюки чёрного цвета с высокой талией, подчёркивающие каждый изгиб. Короткий кроп‑топ с глубоким декольте едва сдерживал напор моей уверенности. Короткая дублёнка‑авиатор завершала образ но лишь до входа в здание: переступив порог института, я небрежно сбросила её, позволяя кудрям, уложенным крупными волнами, рассыпаться по плечам до самого пояса. Макияж безупречный: дымчатые тени, чётко очерченные брови и губы, сверкающие глянцевым блеском.

Я шла по коридору, чувствуя, как взгляды липнут к моей фигуре. В институте Святого Константина царил строгий дресс‑код: юбки не выше колен, никаких облегающих силуэтов, никакого декольте. Но для меня любое «нельзя» звучало как призыв к действию. Сегодня я была не просто новенькой я была вызовом.

И вызов был принят.

На перемене в женском туалете меня уже поджидала Элен Лаквуд, в окружении свиты из трёх подружек. Её белый высокий хвост был идеально уложен, а взгляд ледяным.

— Слушай сюда, шалава, — процедила она, шагнув ко мне. — Я тут секс‑символ, и никто этого не отменит. Тебе со мной не тягаться. Я буду унижать тебя каждый день, если ты не перестанешь пытаться занять моё место.

Я едва сдержала смех. Бедная девочка. В её глазах читалась такая отчаянная потребность в признании, что это почти вызывало жалость. Почти.

Закончив свои дела, я медленно повернулась к ней. Придала взгляду наивную мягкость, почти невинность.

— Прости, — произнесла я с лёгкой улыбкой. — Я не знала, что главное место местной шлюхи уже занято.

В туалете повисла оглушительная тишина. Затем резкий взрыв смеха. Кто‑то ахнул, кто‑то прикрыл рот рукой. Элен, дочь местного магната, чьё слово в этом городе значило больше, чем указ ректора, застыла с приоткрытым ртом. Никто не смел разговаривать с ней так. Даже учителя предпочитали не конфликтовать.

—От куда ты... Закрой свой рот! — прошипела она сквозь зубы.

— А то что? — Я приподняла бровь. — Пожалуешься папочке, и меня обольют кислотой, как бедняжку Майю?

По комнате прокатился шёпот. Глаза Элен расширились. Она оглянулась на своих подруг, те стояли, растерянно переглядываясь.

— Это был несчастный случай! — выпалила она, но было поздно.

Я узнала об этой истории от одного из инкубов, который недавно навеял хаос в стенах этого института. Где бы мы ни появлялись суккубы и инкубы, грешники множались сами собой. Достаточно лишь слегка подтолкнуть.

— Они все подозревают тебя, милая, — протянула я, глядя ей прямо в глаза. — Просто боятся сказать.

Не дожидаясь ответа, я развернулась и вышла. Что происходило за моей спиной, мне было неинтересно. Элен в столовую не пришла.

Игры с женщинами меня не увлекают. Иногда они становятся фигурами в моих играх, но не более. Сейчас моя цель, угодить Люциферу. Задание должно быть выполнено идеально.

Пусть Элен Лаквуд рыдает в аду. Я не собираюсь тратить на неё время.

Уже на обеде меня окружили поклонники словно мотыльки, слетевшиеся на запретный огонь. Мои же «бедные мальчики» сегодня в институт не явились. Видимо, вчерашнее соитие оказалось для них чересчур… Устали, бедняжки. Что ж, это лишь подогревало мой интерес.

После занятий я направилась к дому Адама. Дверь открыла его мать женщина, от которой буквально веяло харизмой. Короткая стрижка, чёрные волосы, безупречная фигура и глаза живые, горящие, будто в них тлели угольки неведомого пламени. «Кого‑то мне это напоминает…» — мелькнуло в голове. Удивительно, что она нашла в Григории? Эта женщина выглядела слишком изысканно для такого неотесанного мужлана.

Она поправила очки и уставилась на меня с явным недоумением.

— Здравствуйте, миссис Ревелис! Я Селена, одногруппница вашего сына. Сегодня он не посещал занятия, и я принесла ему домашнее задание, — пропела я, изображая образцовую студентку.

Её взгляд из‑под очков был колючим, почти враждебным. Она смотрела на меня так, словно я провинилась в чём‑то, а она строгая учительница, ждущая извинений.

— Адам приболел, давайте я передам ему ваше задание, — процедила она, протягивая руку.

В этот момент за её спиной возник Григорий. Его лицо расплылось в широкой улыбке, а подбородок задрожал от радости.

— Селен, рад тебя видеть! Проходи, — воскликнул он, бесцеремонно отодвигая жену и приобнимая меня за спину.

Я улыбнулась, игнорируя миссис Ревелис, чья физиономия исказилась от гнева. Григорий проводил меня на кухню и указал на стул.

— Присаживайся, будешь что‑нибудь? У нас есть еда и напитки, — предложил он с энтузиазмом.

Я уже собиралась отказаться, но, заметив, как потемнело лицо его супруги, с наслаждением согласилась:

— Вы знаете, мистер Ревелис, я очень голодна.

Миссис Ревелис метнула в меня взгляд, от которого любой нормальный человек съёжился бы. Руки она сложила на груди, словно готовилась к битве. Григорий же, напротив, расцвёл:

— Ну что ты, просто Григорий! Сейчас я разогрею тебе пасту. — Затем, поймав недовольный взгляд жены, добавил: — Ну же, Лидия, это девушка нашего сына, Селена.

Лидия замерла, широко распахнув глаза, оперлась руками о стол, будто собираясь оттолкнуть меня одним движением. В её взгляде читалось явное желание вытолкать меня за порог — желательно за волосы.

— О! Как приятно, — выдавила она сквозь зубы, а затем обратилась к мужу: — Милый, можно тебя на минутку?

Она буквально выволокла его из кухни в гостиную. Их шёпот доносился до меня, как сквозь тонкую перегородку, мой демонический слух никогда не подводил.

— Что это за распутная девка? — прошипела Лидия, и голос её звучал, как ржавый нож по стеклу.

— Не говори так, она очень воспитана и вежлива, — попытался защититься Григорий.

— Ты что несёшь? Я же вижу её одежду — она выглядит как проститутка!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Лидия, тебе нужно остыть. Познакомься с ней поближе, уверен, она тебе понравится. Идём, это невежливо.

Они вернулись на кухню, делая вид, что ничего не произошло. Я же, в свою очередь, изобразила самое непринуждённое выражение лица словно была здесь не ради игры, а просто чтобы передать Адаму его задания.

Григорий поставил передо мной тарелку с пастой и стакан газировки. Лидия не сводила с меня пристального взгляда, в её глазах читалась настороженность. Она явно замечала, что муж ведёт себя… не так.

Моё обаяние обычно действовало безотказно, но на неё не работало. Странно. Да, я не инкуб, чья магия сводит с ума женщин, но суккубская сила влияет на всех без исключения. Демоны искушения созданы для того, чтобы пробуждать желания — инкубы властвуют над женскими сердцами, суккубы, над мужскими. Но Лидия оставалась неприступной.

— Вы переехали в дом на углу? — спросила она, наблюдая, как я с аппетитом поглощаю пасту.

— Да, я и мама. Отец бил нас обеих, и мы были вынуждены сбежать, — ответила я, вкладывая в голос нотку горечи. Обычно такие истории вызывали поток сочувствия — особенно у женщин. Но не у неё.

— О, мне так жаль, — произнесла Лидия, и её слова прозвучали так же тепло, как лёд в моём стакане. После паузы она продолжила: — Чем вы занимаетесь помимо учёбы, Селена?

Я задумалась. Нужно было подобрать ответ, способный смягчить её настороженность. Не хотелось, чтобы эта женщина становилась преградой на пути к моим целям.

— В свободное время я работаю волонтёром в детских приютах и домах для душевнобольных, — выпалила я с ангельской улыбкой.

Её брови взлетели вверх.

А ведь это была почти правда. Я действительно часто наведывалась в психиатрические учреждения. Только моя «помощь» выглядела иначе: стоило мне на мгновение показать истинный облик, и пациенты впадали в истерику. Наблюдать, как санитары пытаются их успокоить, было… захватывающе.

Лидия открыла рот, чтобы задать новый вопрос, но в этот момент на лестнице послышались шаги. В кухню вошёл Адам. Увидев нас, он замер, лицо залилось краской.

— Селена, что ты… — начал он, но мать резко перебила:

— Она принесла тебе домашнее задание. Как заботливо с её стороны, — прошипела Лидия, словно гаргулья, охраняющая вход в собор.

— Почему вы не позвали меня? — в голосе Адама прозвучало недовольство.

Я вскочила со стула, протянула ему лист с заданиями и лучезарно улыбнулась:

— Увидимся завтра.

В тот же миг я ощутила, как от моей близости в его штанах стало жарко.

15 января 2056 года

Дорогой дневник,

Как же меня утомляет эта жизнь суккуба! Постоянное, неутолимое желание, похоть и разврат, необходимость искушать, чтобы не потерять силы. Я словно механизм, который ломается без топлива.

Раньше я упивалась эмоциями людей: их страхами, слабостями, отчаянием. Наблюдала, как они ломаются под грузом собственных желаний. Но теперь это сексуальное напряжение стало невыносимым. Каждый день — это поиск нового партнёра, новая игра, новые правила. И всё это… надоело.

В Аду обо мне говорят все. Демоны мечтают оказаться рядом, но привилегия принадлежит лишь Люциферу. Раньше его приближённые могли пользоваться моими услугами, но король запретил. Теперь я — только его.

Мой нрав не даёт покоя даже ему. Я — маленький хаос, воплощённый в женском облике. Люцифер постоянно расхлёбывает последствия моих выходок. Наверное, поэтому он дал мне всего год на испытание. Уверен, что я не продержусь и месяца.

Моё настоящее имя — Наама, или Нахема, или Нахемот, ну или Наамат. У меня множество имён, но среди демонов меня зовут просто — Наама. Я самый плодовитый демон Ада, на моём счету больше грешников, чем у кого‑либо ещё. За это Люцифер любит меня… по‑особенному.

Для людей я совсем другая. Каждый раз новая маска, новое имя, новая игра. Сегодня я Селена Вейс. Завтра станц кем‑то ещё.

Но кто я на самом деле? Даже я уже не помню.

Сегодня мне снова предстояло спуститься на землю и вновь примерить маску Селены Вейс. Институт… Ох, как же он меня утомлял! Но порой тут случалось нечто забавное достаточно, чтобы развеять скуку и разжечь азарт. Сегодня я решила сыграть по‑крупному. Развлечение, вот что мне было нужно.

На физкультуре я намеренно «случайно» столкнулась с одной девчонкой, той самой, чьё присутствие вызывало у меня зудящее раздражение. Удар получился точным: она вскрикнула, упала, а через полчаса меня уже вели к директору.

Кабинет мистера Сема Долтона встретил меня запахом полированной кожи и сдержанной власти. Он восседал в массивном кресле, золотые очки сползли на кончик носа. Надо признать, мужчина оказался весьма симпатичным: голубые глаза смотрели пристально, а непокорная прядь каштановых волос то и дело падала на лоб.

— Мисс Вейс, прошу, — он указал на стул напротив своего стола, голос спокойный, но в нём угадывалась сталь.

— Здравствуйте, мистер Долтон, — я изобразила кроткую улыбку, стараясь выглядеть невинной студенткой.

— Рад приветствовать вас в институте Святого Константина, хотя повод для нашей встречи, увы, не самый приятный, — он сделал паузу, вздохнул. — Мисс Вейс, объясните, зачем вы ударили мисс Чангис?

— Она оскорбила меня и мою мать, — я добавила в голос дрожи, будто едва сдерживала слёзы. — Сказала, что я бесплатная шлюха, как и моя жирная мамаша, а ещё…

Он резко поднял ладонь, прерывая мою тираду. Всё это, конечно, было чистой воды выдумкой. Чангис не говорила ничего подобного — просто её лицо, манеры, голос… Всё в ней вызывало во мне желание стереть эту самодовольную ухмылку. И вот — план созрел.

— Безусловно, мисс Чангис не должна была так отзываться о вас или вашей матери, — произнёс он взвешенно. — Но и вы не имели права её бить. Ей наложили шов на переносицу, и, скорее всего, останется шрам.

Он пытался пробудить во мне стыд. Забавно. Суккуб и стыд — это понятия несовместимые. Я чуть склонила голову, изображая раскаяние, но внутри лишь усмехалась.

— А как же я, мистер Долтон? — я подняла на него взгляд, полный наивной горечи. — Как же мои душевные шрамы?

Он замер, пальцы медленно погладили край стола. На секунду в его глазах мелькнуло что‑то… не то сочувствие, не то интерес. Затем он вновь сосредоточился, но взгляд на мгновение скользнул по моему спортивному костюму, розовому, облегающему настолько, что казалось, будто я почти обнажена.

— Вы очень остроумны, мисс Вейс, — наконец произнёс он. — Но в любом случае, применение силы недопустимо, даже если кто‑то говорит гадости. И позвольте заметить: ваши наряды… слишком откровенны. В институте Святого Константина есть дресс‑код, с которым вас ознакомили при поступлении. Прошу соблюдать правила.

Я улыбнулась глядя на него мягко, почти кротко.

— Конечно, мистер Долтон. Я постараюсь быть более сдержанной.

Но в голове уже зрел новый план.

Я видела, что нравлюсь ему, такое я выхватываю во взглядах на раз два. Мои чары всегда действуют безотказно, а если я использую феромоны, то человеку просто невозможно скрыться от них. Директор поправил свой тёмно-синий галстук и старался не разглядывать меня, но у него плохо получалось.

— Хорошо, мистер Долтон. Что же делать, если меня оскорбляют?

Он приподнял брови, встал, затем облокотился на стол бедром и скрестил руки на груди, все же не отводя от меня взгляда. Мистер Долтон был достаточно высок и крепок для обычного человека, его строгий серый костюм лишь подчеркивал подкаченное тело, а очки завершали образ, делая его поистине привлекательным. Я ожидала увидеть толстого и дряхлого старика, но вместо этого передо мной предстал сексуальный и молодой мужчина. Мои глаза медленно скользнули по его профилю, и это не осталось незамеченным.

Он отступил и резко выдохнул.

— Мисс Вейс, люди, которые оскорбляют других, обычно страдают изнутри. Ваши родители не объяснили вам, что такое поведение неподобающее юной леди?

Я уверенно встала с удобного стула и подошла ближе.

— Вы хотите сказать, что я должна их пожалеть?

Он коротко кивнул, не сводя с меня взгляда, но вдруг остановился и посмотрел в окно.

— Хорошо, в следующий раз я так и поступлю, но пообещайте мне... — я подошла к нему почти вплотную, и он не отстранился. Мистер Долтон вернул свои глаза на меня, не в силах отвести их, и я включила феромоны. — Пообещайте, что в следующий раз, если произойдёт подобное, мои душевные раны залечите именно вы.

Он молчал, его взгляд упал на мои губы. Я видела, как он пытается сопротивляться, но я-то знаю, как приятно поддаться этому чувству. Мистер Долтон схватил меня за подбородок, все еще пытаясь совладать со своим желанием. Дверь была открыта, и войти мог кто угодно.

— Чего вы ждёте, мистер Долтон?

Директор уже не мог сопротивляться, его разум затуманился, и он впился в мои губы. Я обняла его за шею и ответила на поцелуй. Мой язык бесцеремонно ворвался в его рот, и мужчина тихо застонал от удовольствия. От него пахло мятной жвачкой и одеколоном. Директор требовательно изучал мои губы, а затем схватил за бедра, повернулся и усадил меня на стол. Если сейчас кто-либо войдёт, его посадят в тюрьму, но будет такая веселуха, я очень хотела, чтоб кто-то вошёл.

Он расстегнул мою кофту, под которой оказалась белая майка, а за ней, нежная кожа. Его руки скользнули под ткань и нашли мои груди. Он стал нежно ласкать мои соски большими пальцами, а затем, задрав майку, принялся их целовать.

Я намеренно застонала и выгнулась, что вызвало у него рык возбуждения. Мистер Долтон поставил меня на ноги, быстро развернул спиной к себе и стянул с меня штаны. Уже через секунду его горячий член оказался внутри меня. Директор быстрыми толчками стал утолять свою жажду, которая, казалось, сводила его с ума. Он, вероятно, не думал ни о чем, кроме как о том, как сильно хочет меня.

Мне даже не нужно было прилагать усилия — феромоны были слабы и распространялись лишь по кабинету, но, похоже, этого было достаточно. Мистер Долтон схватил меня за волосы и потянул на себя, заставляя привстать. Я повиновалась. Он впился зубами в мою спину, сжимая другой рукой грудь.

Затем директор снова развернул меня и усадил на стол. Схватив за бедра, он потянул меня на себя и рывком оказался снова во мне. Его толчки стали более быстрыми, он тихонько постанывал, глядя мне в глаза. Его стоны раздавались в тихом кабинете, в котором витал запах книг и чернил. И вот он ускорился, и я почувствовала пульсацию внутри себя.

Я намеренно отключила феромоны, хотелось в полной мере насладиться его замешательством. Эффект не заставил себя ждать.

Мистер Долтон резко натянул штаны, взъерошил волосы, будто пытаясь привести в порядок не только внешний вид, но и мысли. Осознание происходящего медленно проступало в его глазах — как чернила на промокательной бумаге.

— Я… — начал он, голос дрогнул. Слова не складывались в предложения. Он вытер лицо ладонью, избегая смотреть мне в глаза.

— Спасибо, мистер Долтон, вы излечили мою душу, — прошептала я, и звук моего голоса эхом разнёсся по кабинету.

Он вздрогнул, словно испуганный кот, которого окатили холодной водой.

Я продолжала сидеть на его столе, расслабленно, с чуть раздвинутыми ногами, и пристально наблюдала за ним. В его взгляде плескались страх и стыд: то заливался краской, то бледнел, будто пытался найти выход из ловушки, в которую сам же и угодил.

Да, формально я совершеннолетняя. Но я его ученица. А он — директор института. И это делало ситуацию особенно пикантной.

«Что ж, мистер Сем Долтон, теперь и вы в моей игре. Посмотрим, на что вы готовы пойти», — пронеслось у меня в голове.

Я неспешно встала, поправила одежду и, едва слышно прошелестела:

— Я пойду на занятия. До скорой встречи, мистер Сем Долтон.

Он не ответил. Ни слова. Ни взгляда. Лишь сидел, сжимая край стола, пока я, плавно покачивая бёдрами, покидала его кабинет.

Дорогой дневник,

Сегодня я отлично повеселилась!

Помимо «разговора» с директором, случилось ещё несколько забавных эпизодов. Например, я разрушила отношения одной институтской пары. Всё началось с пары шёпотов на ухо девушке: «Твой парень встречается с твоей лучшей подругой. Они уже неделю спят вместе».

Ревность — удивительное чувство. Оно превращает разумных людей в зверей.

Девушка обезумела. В порыве ярости она окунула подругу головой в унитаз, сняла всё на камеру и выложила в сеть. Теперь весь институт обсуждает скандал, а я наблюдаю за хаосом со стороны.

Ах, грехи… Как же люди импульсивны! Как легко поддаются эмоциям, как быстро ломаются под грузом подозрений.

Иногда мне кажется, что искушать их всё равно что играть с куклами. Тянешь за ниточки они танцуют, тянешь сильнее рвутся.

Но в этом и есть прелесть игры.

Ведь кто, если не я, покажет им, насколько хрупка их добродетель?

Глава 3. Веселье в раздевалке

20 января 2056год.

Здравствуй, мой единственный доверитель — дорогой дневник. Лишь ты знаешь обо мне столь многое. Писание сюда стало привычкой, почти ритуалом: оно помогает выносить бремя профессии, которая давно превратилась в утомительную рутину.

Эти дни я была поглощена своими «дорогими мальчиками» — Адамом и Кираном. Их судьба предрешена, но я обязана довести дело до совершенства.

В институте я играла роль неприступной незнакомки, делала вид, будто их вовсе не существует. Зато потом… Потом я врывалась в их дом, и начиналась иная игра, жаркая, безудержная. Иногда поочерёдно, иногда, сразу с обоими.

Адам словно смирился с моими перепадами настроения. Лишь изредка бросал косые взгляды, полные тихой обиды. И что странно — моя магия будто не действовала на него. Это будило во мне любопытство.

Киран же крутился вокруг, как щенок: носил конфеты, старался угодить, ловил каждое моё слово. Они ещё не догадывались, я не собираюсь отступать. Секс с демоном, конечно, считается грехом, но тянет лишь на десяток лет в Аду. Мелочь.

Сегодня после занятий я направилась к дому Адама. Дверь открыл его отец. Григорий расплылся в улыбке, едва увидев меня, и тут же пригласил войти.

На мне: короткая кожаная юбка, высокие сапоги, тёплый свитер и дублёнка. Теперь даже директор не посмеет указывать, как мне одеваться. Мои чёрные волосы струились водопадом до пояса, а аромат духов витал в воздухе, маня и дразня.

— Как твои дела, Селена? — спросил Григорий, сияя улыбкой.

Я приняла из его рук кружку горячего какао, «невзначай» коснувшись его пальцев. Он заметил. Зрачки расширились, улыбка стала ещё шире.

— Спасибо, мистер Ревелис. Всё хорошо. А где миссис Лидия? — поинтересовалась я.

Он будто забыл о жене, отмахнулся, занявшись кофеваркой. Не дождавшись ответа, я продолжила:

— Адам спустится ко мне?

— Нет, он на занятиях по вольной борьбе, — ответил мужчина, усаживаясь напротив и бесстыдно разглядывая меня.

«Зачем он впустил меня, если сына нет дома? Игра набирает обороты. Григорий уже в моих сетях», — пронеслось в голове.

— О, он занимается спортом? Не знала, Адам мне об этом не говорил, — протянула я.

Внезапно Григорий поднялся, упёр руки в бока, изображая альфа‑самца: грудь выпятил, живот втянул.

— Если хочешь, я могу отвезти тебя к нему. Посмотришь, как он отлично дерётся, — предложил он.

«Поехать в место, где собрались одни мужчины? Конечно, поехали», — подумала я и улыбнулась.

— Было бы здорово, — ответила я, отпив какао и нарочито медленно слизнув пенку с губ.

Мы сели в чёрный «Кадиллак». Григорий вёл машину медленно, почти не отрывая взгляда от моих ног. Я намеренно устроилась так, чтобы юбка едва прикрывала то, что следовало бы скрыть. Он покраснел, открыл окно. Я улыбнулась: он был слаб передо мной. Видимо, в их семье не всё гладко, мне даже не пришлось включать чары, чтобы подчинить его волю.

— Ты очень красивая девушка, — вдруг вырвалось у него. И тут же замер, испугавшись собственных слов.

Я сделала вид, что не заметила, наивно прощебетав:

— Спасибо, мистер Ревелис. Ваш сын говорит мне то же самое.

Мы подъехали к спортивному клубу, но Григорий не спешил выходить. Уже стемнело, нас освещали лишь уличные фонари. Он смотрел вперёд, сжимая руль так, что побелели костяшки пальцев.

— Мистер? — позвала я, понимая: дверь машины закрыта. Игра началась.

Внутри разливался азарт, он был сильно возбуждён. Громко дышал, кусал губы. Затем его огромная рука легла на мою ногу… и тут же отдёрнулась. Вместо этого он неловко похлопал меня по колену.

— Извини меня. На этом месте обычно сидит моя жена. Я забылся, — пробормотал он.

— Ничего, мистер Ревелис, — ответила я, отводя взгляд. — Мой отец делал со мной и не такое.

«Посмотрим, попытаешься ли ты после этого сделать то, о чём думаешь», — хищно подумала я, наблюдая за его реакцией.

Лицо Григория исказилось, губы поджались. Сможет ли человек побороть свою похоть после таких слов?

Он продолжал смотреть вперёд, не выпуская меня из машины. Я чувствовала, как в нём борются желания и разум. Руки на руле дрожали. Наконец он кивнул, резко открыл дверь.

Мы вышли.

Войдя в просторный зал, я тут же ощутила густой запах пота, смешанный с ароматом разогретых тел и резины матов. Около пятнадцати парней в облегающих кимоно сражались парами, их мышцы напрягались при каждом движении, а дыхание вырывалось тяжёлыми клубами пара. Григорий опустился на скамейку рядом со мной, нервно сжимая и разжимая пальцы.

Я не сразу отыскала взглядом Адама, но когда увидела, невольно залюбовалась. Он действительно выделялся: ни один соперник не мог его одолеть, даже те, кто превосходил его в весе вдвое. Его движения были точными, расчётливыми, почти хищными.

«И зачем я сюда пришла?» — мелькнуло в голове. Мне не требовалось погружаться в быт своих жертв — только развращать их разум. Но вот я здесь, наблюдаю, чувствую, как внутри разгорается знакомый жар.

Вскоре парни начали коситься в мою сторону, моя магия пробуждала в них желание, как дрожжи в тесте. Даже Григорий напрягся, уловив перемену в атмосфере.

А когда Адам наконец заметил меня… Всё изменилось. Его сосредоточенность рассыпалась в прах. Дважды он упал на лопатки, прежде чем сдаться и направиться в раздевалку.

Я вскочила, не дожидаясь разрешения, и двинулась за ним под пристальным взглядом Григория.

Мужская раздевалка, не место для девушек вроде меня. Но именно это делало её такой притягательной. Я любила чувствовать, как чужие желания пульсируют в воздухе, как они становятся моими марионетками. Моя сущность жаждала этого, как голодный зверь жаждет мяса.

Уверенно, будто хозяйка положения, я вошла внутрь. Адам был один. Он явно торопился: движения были резкие, нервные, взгляд слегка рассеянный. Не замечая моего присутствия, он стягивал с себя кимоно, обнажая мускулистую спину.

Я медленно приблизилась, позволяя одежде падать на пол, пока кралась между рядами металлических ящиков.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Адам стоял под душем. Тёплые струи воды стекали по его плечам, струились по позвоночнику, превращая кожу в блестящую бронзу. Я замерла, любуясь его силуэтом.

Он был крепок, словно высечен из камня. Вены на руках вздулись от напряжения, капли воды скользили по мышцам, подчёркивая их рельеф. Хвойный аромат геля для душа ударил в нос, пробуждая во мне первобытный голод.

Не выдержав, я подошла сзади и обвила его руками.

Адам вздрогнул, обернулся и замер, увидев меня. Его глаза расширились от изумления, а затем в них вспыхнуло то самое пламя, которое я так любила зажигать.

— Селена?.. — прошептал он, и голос его дрогнул.

Я улыбнулась, проводя пальцами по его влажной коже.

— Ты скучал по мне?

Он не ответил, а лишь шагнул ближе, его руки нашли мою талию, а губы мою шею. Вода продолжала литься на нас, смешивая наши тела в один пульсирующий поток желания.

В этот момент я поняла: игра вышла за рамки задания. Но мне было уже всё равно.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он, глядя на меня.

Я поняла, что он увидел, мое прекрасное обнажённое тело.

— Это мужская раздевалка, тебе нельзя быть здесь совсем голой, — сказал Адам, но его слова были прерваны.

Моя рука уже схватила его член, который был готов ко всему. Конечно, перед голым суккубом никто не устоит, даже демон первого ранга.

Я привстала на носочки и поцеловала Адама. Только сейчас я заметила, как он высок. Наши встречи всегда были почти сразу в горизонтальном положении, и мне не было времени думать о его росте.

Адам быстро отозвался на моё предложение и прижал меня к холодной стене. Мы не стали терять время, в любой момент кто‑то мог войти. Он схватил меня за бёдра и оказался во мне.

Я почувствовала удовольствие, какого раньше никогда не испытывала. Оно разливалось по телу волнами, захватывая разум, стирая границы реальности. Толчок за толчком, и я тихонько стонала от неведомого, нового для меня чувства.

«Что это такое? Почему раньше я не испытывала ничего подобного?» — пронеслось в голове.

Капельки воды падали на наши разгорячённые тела, пока мы были поглощены друг другом. Удовольствие стало неизмеримым оно вышло за пределы физического, превратилось во что‑то большее. Горячие губы Адама ласкали мою грудь, шею, плечи. В этот момент время словно остановилось. Всё стало неважным. Мы наслаждались друг другом медленно, нежно, будто впервые познавая искусство близости.

Напряжение внизу живота нарастало, сгущалось, как грозовая туча, а затем взорвалось ярко, ослепительно, как фейерверк. Я почувствовала пульсацию внутри себя, и Адам, не выдержав моих стонов, кончил следом.

Мы всё ещё цеплялись губами друг за друга, а потом оба рассмеялись легко, искренне, будто дети, открывшие тайный клад.

Адам посмотрел на меня взглядом, которого я никогда раньше не видела. В нём не было похоти, не было игры — только что‑то глубокое, настоящее. Он прижался ко мне лбом и тихо сказал:

— Я никогда не чувствовал ничего подобного… Это было… по‑настоящему.

Его слова ударили в самое сердце. Я замерла, пытаясь осознать, что происходит. Это не входило в план. Это не было частью игры.

— По‑настоящему? — переспросила я, и мой голос дрогнул.

— Да. Как будто… как будто я наконец нашёл то, что искал.

Я хотела ответить, но не нашла слов. Внутри меня бушевала буря смесь страха, восторга и странного, незнакомого чувства, похожего на нежность.

Мы стояли под струями воды, переплетённые телами и мыслями, и в этот миг я поняла: что‑то изменилось.

И, кажется, я сама перестала понимать, кто я суккуб, искушающий грешников, или женщина, которая впервые почувствовала, что значит быть по‑настоящему желанной.

— Зачем ты так со мной? — его голос, мягкий и бархатный, обволакивал, словно шёлковая пелена. Адам не размыкал объятий, удерживая меня в плену своего тепла. — Скажи мне, что ты теперь моя, — прошептал он, касаясь губами мочки моего уха. Его дыхание смешивалось с паром от душа, создавая вокруг нас отдельный, интимный мир. — Мне плевать, что было до этого момента. Пусть у тебя была хоть тысяча мужчин — ты теперь моя.

Я молчала, прикрыв глаза, всё ещё ощущая его внутри себя. Тело помнило каждый толчок, каждую волну наслаждения, которое будто выжгло на моей душе новое клеймо.

— Скажи мне, Селена… — повторил он, и в его голосе прозвучала почти мольба.

— Я твоя, Адам. Только твоя… — слова вырвались сами, будто под гипнозом.

На самом деле это была часть игры. Я должна была так сказать — иначе всё потеряло бы вкус. Но почему‑то на этот раз фраза обожгла мне губы, словно я произнесла не ложь, а правду.

Адам медленно выпустил меня из объятий. Я схватила первое попавшееся полотенце, торопливо вытерла волосы и натянула одежду. В зеркале мелькнуло моё отражение: раскрасневшаяся, с влажными прядями, прилипшими к лицу. «Хороша», — мелькнула самодовольная мысль.

Когда мы вышли из раздевалки, в коридоре нас уже поджидали. Парни замерли, сверля Адама взглядами, полными зависти и раздражения. Всё было очевидно: мокрые волосы, румянец на щеках, запах страсти, который, казалось, окутывал нас плотным облаком. Они понимали — эта девушка, досталась ему. И от этого понимания их лица искажались, словно от нестерпимой боли.

Григорий молча вёл машину домой. Время от времени он бросал взгляды на заднее сиденье, где мы с Адамом прижимались друг к другу. Его пальцы сжимали руль, костяшки белели. Он всё видел. Всё понимал. Но молчал.

Он высадил меня первой. Адам выскочил из авто следом.

— Мне было очень хорошо с тобой сегодня, — сказал он, глядя на меня своими голубыми, почти прозрачными глазами. — Обещай, что не пропадёшь.

Его просьба застала меня врасплох. Почему‑то я не могла противиться. Не могла ответить колкостью, не могла усмехнуться и уйти, оставив его в недоумении. «Что со мной?» — пронеслось в голове.

Наверное, эта роль роль человека, роль влюблённой девушки, делала меня слишком сентиментальной.

Я поцеловала его. Легко, почти невесомо. А потом скрылась за забором, чувствуя, как его взгляд всё ещё преследует меня.

Когда машина уехала, я решила прогуляться перед возвращением в Ад. За последние дни во мне накопилось столько энергии, что я могла позволить себе эту маленькую роскошь.

Закрыв глаза, я ощутила, как за спиной пробуждаются они.

Мощные крылья медленно раскрывались, будто пробуждаясь от долгого сна. Чёрные, но при свете дня переливающиеся всеми оттенками радуги, от алого до фиолетового. Их материя была одновременно прочной и лёгкой, словно сотканной из звёздной пыли и ночного ветра.

Я сделала глубокий вдох, и крылья наполнились воздухом. Я готова.

Они были моими верными спутниками, манёвренные, сильные, способные нести меня сквозь время и пространство. С ними я могла парить над городами, нырять в облака, взмывать к звёздам. Они дарили мне ощущение свободы, которого я никогда не испытывала на земле.

Взлетев над городом, я контролировала каждое движение. То ускорялась, пронзая воздух, словно стрела, то замедлялась, позволяя ветру ласкать моё лицо. Внизу проплывали крыши домов, извивались реки, темнели леса. Я видела мир, как видят его боги, с высоты, недоступной простым смертным.

Я обожаю полёт.

Крылья были не просто инструментом. Они будто имели душу. Они шептали мне тайны вселенной, рассказывали истории забытых эпох. С ними я чувствовала себя не суккубом, не искусительницей, а… кем‑то большим.

Но за всё это приходилось платить.

Чтобы эти прекрасные создания служили мне, я должна была оставаться развратным существом. Должна была искушать, соблазнять, ломать. Это была моя природа. Моя суть.

«Как ты думаешь, дорогой дневник, стоит ли оно того?»

Я была благодарна Люциферу за эти крылья. Они делали меня сильнее, увереннее, могущественнее. С ними я могла быть кем угодно — ангелом, демоном, богиней.

Летая высоко над облаками, я увидела огромную полную луну. Её холодный свет окутал меня, словно серебряная мантия. Я замерла в тёмном небе, чувствуя, как ледяной ветер пытается пробраться под кожу, но моя демоническая сущность не позволяла ему причинить мне вред.

В голове крутились мысли, странные и пугающие. Что, если я больше не хочу играть? Что, если мне надоело искушать? Но я отгоняла их прочь. Это были опасные размышления.

Полетав среди облаков, я развернулась и направилась обратно в Ад.

Крылья складывались за спиной, прячась в невидимую тень. Но я знала они всегда будут со мной.

И всегда будут напоминать: за всё нужно платить.

Глава 4. Похоть

ВНИМАНИЕ В ДАННОЙ ГЛАВЕ ПРИСУТСТВУЕТ СЕКСУАЛЬНОЕ НАСИЛИЕ И ПОБОИ, ЧИТАЙТЕ С ОСТОРОЖНОСТЬЮ ИЛИ ПРОПУСТИТЕ ЭТИ АБЗАЦЫ!

21 января 2056год.

Сегодня мне предстоял визит к Кирану. Каждый раз, когда я навещала его, он был один, и мне было интересно узнать, кто из его близких может представлять для меня ценность. Сегодня были выходные, и я надеялась застать всю его семью в сборе.

На улице шёл снег, огромные хлопья медленно опускались на землю. Снежинки подхватывал лёгкий ветер и играл с ними, словно в волшебном танце. Когда они едва касались моей кожи, то тут же таяли от моего жара. Наблюдая за этим, я осознала, что забыла, как ощущается холод. Хотя в своей человеческой жизни я часто оказывалась на грани жизни и смерти именно в зимние месяцы, когда холод сковывал всё вокруг. Мне приходилось целый день бродить по улицам и торговать своим телом. Иногда к вечеру я уже не чувствовала ног и рук. Мне приходилось возвращаться в свою маленькую комнату, которую я снимала на заработанные деньги, и разжигать камин. Помню, как засыпала, чувствуя тепло, а утром снова отправлялась на поиски клиентов.

Я постучала в знакомую коричневую дверь. Открыли мне не сразу, но в дверях показалась девочка лет десяти.

— Здравствуйте, вы к кому? — спросила она.

— Привет, я к Кирану, он дома? — ответила я.

— Да, дома, занимается, можете войти, — сказала девчушка, открывая дверь шире, и я вошла. Она осмотрела меня с ног до головы и показала рукой, куда идти, а затем убежала в другую комнату, напевая детскую песенку. Мы никогда не трогаем детей, они для нас самые чистые создания. В них нет греха до тех пор, пока взрослые своим умом не толкнут их на ужасные поступки.

Дом был одноэтажным и выглядел гораздо хуже, чем дом Адама. Я тихонько вошла и услышала плавную музыку. В одной из комнат, которая была почти пуста, я увидела Кирана, танцующего танго в паре с девушкой-блондинкой. Увидев меня, он чуть не оступился, бросил свою партнёршу и выключил музыку. Девушка чуть было не упала, но устояла на месте, смотря на него в недоумении.

Киран был одет в облегающую одежду чёрного цвета с золотой вышивкой на груди.

— Селена! — воскликнул он и посмотрел на свою партнёршу, которая явно была недовольна его поведением. — Это Харука, наш зал закрыт на ремонт, а у нас скоро соревнования, поэтому пришлось репетировать у меня.

Я взглянула на девушку — она была китаянкой и очень милой. Мне пришлось улыбнуться ей, чтобы разрядить обстановку.

— Я пришла поговорить с тобой.

— Ладно, я пойду, Киран, проводишь меня? — сказала растерянно Харука, беря свои вещи с подоконника, и одарила меня беспокойным взглядом. Киран, растерявшись, проводил девушку до двери и торопливо вернулся ко мне.

— Выпьешь что-нибудь? — спросил он, пытаясь отдышаться, показывая в сторону кухни.

— Да, спасибо, что-нибудь горячее.

Мы отправились на кухню. Он хлопотал над чашками и чайником, руки его тряслись и не слушались, а я, зная почему, с наслаждением наблюдала за этим. Киран бросал на меня растерянные взгляды, наверняка думая о том, что я давно не посещала его.

— Я гулять! — крикнула его сестра и скрылась за входной дверью.

— Где твои родители? — спросила я, осматривая небольшую и простенькую кухоньку.

— У меня нет родителей, — ответил Киран, — наш опекун попала в больницу и пока находится там, а мы с Далой тут.

«Как жаль, — подумала я, — обожаю вводить раздоры в замужние пары, но ещё не вечер». Я встала со стула и подошла к Кирану. Он отставил в сторону кружку, прижал меня рукой к себе и стал быстро и требовательно целовать. Парень делал это как будто неумело, он был со мной уже больше трёх раз, поэтому его разум сходил с ума, когда он меня видел. Киран целовал мою шею, лицо, спускался к ключицам и тихо шептал:

— Я так скучал... Почему ты пропала? Я так тебя хочу...

Он стал напористым, его руки начали блуждать под моей одеждой, трогая всё, что попадётся. А потом парень будто обезумел, я часто видела такое поведение, Киран буквально сходил с ума от моей близости. Но самое странное было, что я не чувствовала ничего, кроме отвращения. Он стал буквально рвать на мне одежду, вместо поцелуев стал кусать меня. Я не против грубости, но что-то было не так. Суккуб чувствует отвращение перед предстоящим сексом? Что-то новое, что бы сказал мне мой создатель? Что я сломалась и меня надо починить?

Одним движением Киран смел со стола все предметы, и чашки с грохотом разбились, разлив содержимое на пол. Он повалил меня на стол и попытался снять с меня штаны, но пуговицы не поддавались. Я начала понимать, что не хочу близости с ним, мне было противно.

— Нет, Киран, я пришла не за этим, — начала оправдываться я, хотя сама шла именно к этому.

Но он не слушал меня, продолжая целовать шею и пытаться добраться до моих трусиков. Я с силой оттолкнула его, и он упал на пол. Если бы я использовала силу демона, он бы умер, но его час ещё не настал, и мне нужно было уважать нити судеб, которые ведут Мойры. Я вскочила, схватила свои вещи и выбежала из его дома.

Взглянув на свою блузку, я поняла, что она вся разодрана. Тогда я просто сняла её и надела сверху дублёнку, прямо на голое тело.

Не знаю, как, но мои ноги привели меня к дому Адама. Очнулась я только тогда, когда нажала на звонок. Услышав шаги, мне захотелось убежать, спрятаться, сердце забилось быстрее, но я не успела. В проёме уже стоял Адам. Увидев его, моё сердце пропустило толчок — это чувство было новым, неизвестным и пугающим.

— Я звонил тебе, почему ты не отвечаешь на звонки? — тихо проговорил Адам, глядя в моё лицо.

«Мой телефон остался в Аду», — пронеслось у меня в голове.

— Я не знаю, где мой телефон, — произнесла я, и моё лицо, наверное, было озадаченным. Он улыбнулся мне и вышел босиком на холодное крыльцо, обхватив меня своими огромными руками. Я уткнулась носом в его плечо, вдыхая запах еловых шишек и апельсинов. От этого жеста мне стало легче, сердце перестало колотиться, дыхание замедлилось, и я была готова стоять так бесконечно рядом с ним.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Этот человек был очень странным, что-то с ним было не так, как и с его матерью. Меня никогда не интересовали люди так, как Адам. Но почему? В чём же был подвох?

— Водёшь? — спросил Адам, с надеждой глядя на меня своими голубыми глазами, которые всегда притягивали внимание девушек в школе. Адам был обычным учеником, не особо известным или крутым, но что-то в его внешности всегда заставляло девушек оборачиваться ему вслед.

Я с улыбкой вошла в его тёплый дом, наполненный ароматом горячего шоколада и вкусного ужина.

— Голодная? — заботливо спросил Адам, и я, присев на мягкий диван в гостиной, почувствовала, как мой желудок сжался от предвкушения. Мне никогда раньше не приходилось испытывать голод, но земная еда казалась мне невероятно вкусной, и я с радостью согласилась.

— Можешь раздеться, я разжёг камин, и в доме скоро станет очень жарко, — предложил Адам.

Я с улыбкой сняла дублёнку, под которой ничего не было. Адам, взглянув на меня, тихо рассмеялся, снял свою домашнюю футболку и бросил её мне. Моё удивление было безгранично. Как может человек противостоять голому суккубу? Даже демоны первого ранга не в силах побороть свою похоть, когда перед ними стоит обнажённая Наама.

Задумавшись, я надела футболку Адама. Она пропиталась его запахом, который мои ноздри медленно втянули, оставляя приятный хвойный аромат. Затем Адам накормил меня сытной едой, которую, как он сказал, готовил сам. Это были макароны с сыром, но самые вкусные макароны, которые я когда-либо пробовала.

Сегодня я заметила, что Адам совсем не испытывает ко мне сексуального желания, или, возможно, просто делает вид. Во всяком случае, он не приставал ко мне, что было просто невероятно, ведь я была с ним уже три раза. Если мужчина проводит столько времени с суккубом, с ним должно происходить примерно то же самое, что и с Кираном. А противостояние к суккубской наготе — как это возможно?

Вечером мы с ним смотрели фильм о любви, и я притворилась, что уснула у него на коленях, чтобы создать иллюзию полной реалистичности. Он укрыл меня одеялом и начал убирать попкорн с журнального столика, когда в дом вошли его родители. Он тихо объяснил им ситуацию, но Лидия начала возмущаться и говорить громче, чем следовало.

— У неё есть свой дом, разбуди её и пусть идёт домой, — произнесла она.

— Не говори глупости, милая, девочка уснула, пускай остаётся, — ответил Григорий. Они долго спорили, но всё же решили оставить меня ночевать.

Ночью, когда все улеглись спать, я лежала неподвижно, размышляя о том, почему Адам не хочет меня. Почему он не пригласил меня к себе в постель, а лишь заботливо оставил на столе записку и стакан с апельсиновым соком. Я встала и прочитала записку:

Не стал тебя будить, ты так мило спала. Если проснёшься ночью, можешь подняться в мою комнату и лечь со мной в кровать. Ну а если утром, то доброе утро, апельсиновый сок для тебя.

Я скомкала записку и сунула её в карман джинсов. В полном недоумении я решила отправиться к себе домой в Ад, чтобы подумать там обо всём, что сегодня произошло. Я не стала открывать портал в гостиной Ревелисов, а уже стоя у двери, спиной почувствовала присутствие человека.

— Уже уходишь? — тихо спросил Григорий. Если бы я была человеком, то не на шутку испугалась бы, но в реальности даже не дрогнула.

— Мистер Ревелис, вы меня напугали. Моя мама наверняка переживает, я лучше пойду, — я хотела уйти, но он резко схватил меня за руку и закрыл рот ладошкой, прижав к двери.

— Будь хорошей девочкой, Селена, ни звука, или сверну твою прекрасную шейку, — произнёс он.

«Если силенок хватит», — подумала я, но сделала, как он просил. Секс с демоном — это, конечно, грех, но изнасилование будет гораздо хуже.

Григорий утащил меня в подвал своего дома. Там была небольшая комната со звукоизоляцией на стенах и потолке. На полу лежал огромный круглый матрас, покрытый заводской плёнкой. В углу я заметила стяжку с водой и какой-то едой. «Он что? Планировал меня сюда притащить? Интересно, — подумала я тогда, — неужели мои феромоны пробудили в Григории самые ужасные стороны, будет интересно. Я уже предвкушаю продолжение».

Он закрыл за собой дверь, в которой была лишь одна маленькая щелочка в виде окна. И тут мой взгляд зацепился за штатив с установленной видеокамерой. Григорий включил запись и сказал:

— Раздевайся, — его голос звучал гулко, звук ударялся о стены и потолок, не давая и шанса быть услышанным снаружи. — Медленно, и не вздумай орать, эту комнату я соорудил для Адама, когда он играл в рок-музыканта, — снова скомандовал он и стал наблюдать за моими действиями. Из милого и доброго мужчины Григорий превратился в злобного и мерзкого.

Я всеми силами показывала дикий страх в своих глазах, стеснение и стыд. Стала медленно снимать свою одежду, и когда была полностью обнажена, изображала испуганную девушку, прикрывая грудь и пах.

— Не закрывайся, — снова приказал Григорий, и сам разделся догола. Его нельзя было назвать красавчиком, особенно учитывая потрёпанное и дряблое тело. Мистер Долтон, мужчина примерно того же возраста, выглядел гораздо привлекательнее.

— Я хочу, чтобы ты стонала для меня так же нежно, как для моего сына, — сказал он. — Если будешь хорошей девочкой, возможно, я тебя отпущу.

«Дьявол, да он просто сумасшедший», — подумала я. Робко кивнув, я почувствовала, как он толкнул меня на матрас и навалился сверху. Было очевидно, что у него давно не было секса. Будь я человеком, он мог бы сильно навредить мне, но моя регенерация не позволила этого. Он был груб и резок, несколько раз ударив меня по лицу и другим частям тела.

— Я так сходил по тебе с ума, ты, маленькая сучка, сама виновата, — говорил он. — Выставляешь всем напоказ свои прелести, дрянь. Я так трахну тебя, тебе даже и не снилось такое, маленькая тварь. Вот до чего ты меня довела, посмотри!

Это продолжалось несколько часов. Я видела в его глазах злость и похоть, которые таились в нём. Кто знает, может быть, я не первая его жертва, поэтому уловила запах смерти, который исходил от него при первой встрече.

Дальше я потерялась во времени. Он приходил каждую ночь и утолял свою похоть. Иногда приносил таз воды и шампунь, мыл меня сам, снимая всё на камеру. Конечно, я могла бы уйти в любой момент, открыв портал, но чтобы грех был засчитан, нужно было играть роль до конца.

Примерно через неделю мистер Ревелис решил, что наигрался со мной, и после очередного изнасилования принялся душить меня зарядным проводом от видеокамеры. Я сделала вид, что умерла, обмякла и ждала продолжения. «Ну же, мистер Ревелис, доведите дело до конца, и мы с вами так повеселимся потом в Аду, что вы тысячу раз пожалеете о том, что совершили», — думала я.

Он отвёз меня в лес и хотел выкопать могилу, но земля оказалась слишком промёрзшей. В итоге он просто бросил моё обнажённое тело в сугроб и присыпал снегом.

Как только машина скрылась из виду, я встала и посмотрела на тёмное ночное небо. За эти дни, проведённые в подвале, мне не приходилось использовать свою силу, но похоть этого человека хорошо меня подпитывала. Я достала свои крылья, расправила их и размяла. Они затекли от долгого пребывания взаперти.

Мои крылья зашелестели перьями и рывком подняли меня в небо. Я летела, словно огромная птица, покачиваясь из стороны в сторону и наблюдая за ночным городом. Внизу сновали туда-сюда смертные, они жили своей жизнью, даже не подозревая, что за ними наблюдают.

Мне стало противно от самой себя. Что я делаю? Мои мысли принадлежали человеческому парню, который не покидал меня даже когда его отец издевался надо мной. Адам Ревелис. Что ты за загадка?

Я тяжело вздохнула и поймала себя на том, что опускаюсь на козырёк второго этажа, прямо перед комнатой Адама, в которой горел свет. Я осторожно, словно мышка, встала на носочки и заглянула в окно. На знакомой мне кровати лежал Адам, раскинув руки в стороны. В его ушах были наушники, он слушал музыку и смотрел перед собой. Я почувствовала его грусть. Не по мне ли так сильно печалится этот парень? «Ох, милый, если бы я умела любить...»

На следующее утро я решила пощекотать нервы Григорию. Стащила тело девушки из морга и бросила его в лесу. Его нашли сразу же, ведь я оставила колоссальные наводки. Теперь будем играть по моим правилам пупсик.

Глава 5. Загадки Адама

22 января 2056года.

В тот день я терпеливо выжидала — пока Адам и Лидия покинут дом. Неделя минула с моего «исчезновения», и теперь пришло время напомнить о себе.

Григорий остался один.

У входа в их квартал оживлённо беседовали соседки. Я подошла с лучезарной улыбкой, поздоровалась — и они ответили мне столь же доброжелательно. Как легко люди поддаются очарованию…

Стук в дверь. Несколько секунд ожидания — и она распахнулась. Передо мной возникло осунувшееся, измученное лицо Григория. В тот же миг его щёки побледнели, словно снег в январский полдень.

— Здравствуйте, мистер Ревелис! — мой голос звенел от наигранной радости. Он замер, хватая ртом воздух, будто рыба на суше, не в силах вымолвить ни слова. — Как ваши дела? — продолжала я с издевательской заботливостью.

Его взгляд метался, мысли путались. Конечно, для него это было в новинку: оставить мёртвую девушку в сугробе — а она стоит перед тобой, живая и невредимая.

Он отшатнулся, едва слышно прошептал:

— Как это возможно… Ты ведь была мертва…

— О, вовсе нет, мистер Ревелис. Прежде чем закапывать труп, неплохо бы проверить пульс. Хотя вряд ли вы смогли бы его обнаружить у меня. Да и закопали вы меня… скажем так, небрежно.

Он рванулся закрыть дверь, но моя рука молниеносно преградила путь. Соседки насторожились, наблюдая за сценой. Григорий заметил их взгляды — и замер. Но не это заставило его глаза округлиться. Нет. Он не мог закрыть дверь — даже обеими руками. Сила, которую я вложила в жест, была нечеловеческой.

— Уходи… — прошипел он сквозь зубы, напрягая мышцы, но тщетно.

Я шагнула внутрь, скрестив руки на груди.

— Что ты хочешь? — его голос дрожал, лицо исказилось от ужаса. Он выглядел так, будто увидел призрака. Почти верно, — усмехнулась я мысленно. Люди так любят верить в потустороннее…

— Чего я хочу? — переспросила с наигранным удивлением. — О, ты даже не представляешь. Но я просвещу тебя.

Резким движением я схватила его за шиворот и швырнула на диван. Он ударился с глухим стуком, а я наклонилась над ним.

— Ты теперь будешь моей сучкой, Григорий. И если хоть слово скажешь кому‑то… — я достала телефон, продемонстрировав видео. На экране чётко было видно, как он насилует меня, а затем душит.

— Наверняка ты пересматривал это не раз. Ну как? Удалил голод? Или хочешь ещё? — я приподняла блузку, обнажая грудь.

Его глаза расширились до предела, в них плескался чистый ужас.

— Безумная тварь! — зарычал он, но я оказалась рядом быстрее, чем успел моргнуть обычный человек. Коленом вдавила его в диван, наклонилась ближе. Мои зрачки вспыхнули алым огнём.

— Что ты такое?! — простонал он.

— Тебя это не касается. Ты будешь выполнять за меня грязную работу. Первое задание: убедишь сына и жену, что я — ангельское создание. Ведь я пропала по твоей вине, не так ли?

Он молчал, уставившись на меня.

— НЕ ТАК ЛИ?! — рявкнула я, усиливая давление на грудь. Он судорожно закивал.

— Вот и чудно.

Я отпустила его, поправила измятую рубашку. Нужно выполнить задание. Любой ценой. Иначе новой должности мне не видать, как своих рогов.

Уже на пороге я услышала, как открылась дверь. На пороге стояла Лидия. Она явно вернулась за чем‑то забытым. Её брови взлетели вверх при виде меня.

— Селена?

— Здравствуйте, миссис Ревелис. Зашла за Адамом, но, видимо, мы разминулись, — я изобразила самую невинную улыбку.

Лидия перевела взгляд на мужа — белого как полотно — и быстро моргнула несколько раз.

— Все думали, что с тобой что‑то случилось, — произнесла она, но в её голосе звучало больше враждебности, чем сочувствия.

«Как бы не так, — мелькнуло в голове. — Ты, наверное, молилась день и ночь, чтобы я была мертва и не смела приближаться к твоему драгоценному сыну».

— Слава богу, со мной всё в порядке. Мне пора, иначе опоздаю на занятия, — сказала я и выскользнула из дома.

Остановилась у двери, чтобы подслушать. «Если этот недоумок хоть что‑то вякнет, я их обоих убью», — подумала я. Конечно, убивать не стану, но покалечить или лишить рассудка — вполне в моих силах.

Взглянула в окно: Лидия стояла спиной ко мне.

— Что было нужно этой потаскухе? — её голос звучал жёстче, требовательнее. — Григорий? Ты меня слышишь? Зачем она приходила?

Григорий, поймав мой взгляд через стекло, тяжело сглотнул. Я показала ему рога.

— Она… — он всё ещё не мог прийти в себя. — Она заходила за Адамом. Спрашивала, что он любит, хотела сделать ему сюрприз.

— Не будет никаких сюрпризов! Больше не впускай в дом эту девку! Я строго‑настрого запретила Адаму с ней общаться! Он сам не свой после общения с ней, ему нужно учиться!

«Запретила? Это мы ещё посмотрим», — улыбнулась я и направилась к институту.

Адам был моей целью. Я не собиралась оставлять всё как есть. Мне нужна другая должность — чтобы не быть суккубом, не терпеть на себе прикосновений мерзких, жирных хряков вроде Григория.

В институте царил хаос. Все только и делали, что шептались за моей спиной, обсуждали «случившееся». Весь день Адам делал вид, будто меня не существует. Он рад, что я жива, — понимала я. Но разговаривать со мной он не спешил.

— Когда нашли тело, мы думали, что это ты, Селена… Мы так переживали, — щебетала одна из бывших приспешниц Эстер, примостившись слева от меня.

Сама Эстер держалась особняком — сидела в другом конце столовой и сверлила меня взглядом, в котором не было ни капли радости от моего «воскрешения».

— А вообще, странно… У нас в городе завёлся маньяк? — вмешался Пайк, парень с чересчур утончёнными манерами. Я давно подозревала, что мои чары на него действуют не как на обычного мужчину. — Говорят, этот псих украл тело девушки из морга и бросил его в лесу. Брр, ужас! Интересно, зачем ему это? И что он хотел сделать с бедняжкой?

После обеда я направилась на биологию — туда, где сидел Адам. Он что‑то сосредоточенно рисовал в тетради, но, заметив меня, резко захлопнул её и изобразил на лице скучающее безразличие.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Привет, — сказала я, опускаясь рядом.

Он лишь лениво скользнул по мне взглядом:

— Здравствуй.

Затем отвернулся и засунул карандаш за левое ухо — привычный жест, который вдруг показался мне трогательно‑наивным.

— Не будешь общаться со мной, потому что матушка запретила? — выпалила я напрямую.

Адам не посмотрел в мою сторону, но в голосе прозвучали стальные нотки:

— Я и без матушки знаю, с кем общаться, а с кем нет.

— А, то есть это было твоё собственное решение?

Он тяжело вздохнул, уставился вперёд. Скулы напряглись, кулаки сжались.

— Селена, ты вытираешь об меня ноги и ждёшь хорошего отношения к себе? Исчезла на две недели, а потом появилась как ни в чём не бывало. Ты постоянно так делаешь. Чего ты добиваешься?

Я замерла. Почему он такой? Мои чары обычно действовали безотказно, но с ним — тишина. Либо он невероятно силен, либо по какой-то причине, они просто не действуют.

А он мне нужен. Без него задание провалится. А я не могу позволить себе вечно оставаться суккубом. Нужно действовать. Врать. Играть влюблённую.

— Адам, — начала я, понизив голос. — Прости меня. У меня проблемы в семье, поэтому я иногда пропадаю. Моя мать — алкоголичка. Мне стыдно говорить тебе об этом… Ты мне очень нравишься. Мне больно, когда ты отталкиваешь меня.

Он продолжал смотреть вперёд, но кулаки медленно разжались.

— Мне тоже больно, когда ты обещаешь одно, а делаешь другое. Мне нет дела, какая у тебя мать. Мне важна ты. И я бы никогда не осудил тебя за это.

Я осторожно взяла его за руку. Он не отдёрнул её. Уголки его губ дрогнули.

«Стена пробита. Нужно действовать осторожно».

— Прошу, прости меня. Ты нужен мне, — произнесла я, и это даже отчасти было правдой. Он нужен мне для задания. Нельзя нарушать правила. Нужно довести дело до конца.

Его ладонь легла поверх моей. Я едва сдержала торжествующую улыбку.

И это пугало.

После этого урока я уверенно направилась к директору, с этим мужчиной у меня также были не оконченные дела. Я постучала в дверь и вошла. Увидев меня, мистер Долтон, который что-то писал, бросил ручку и вскочил. Наверняка он надеялся, что та девушка в сугробе была я, но как бы не так.

— Здравствуйте, мистер Долтон, простите, что без предупреждения, — сказала я.

— Ничего, ничего, входи, — он указал на стул, я вошла и опустилась на него, поднимая взгляд на директора. Он поднял вверх черные брови и, поправив очки, спросил: — Чем могу помочь?

— Я... — начала я, пытаясь изобразить смущение. — Мне немного неловко об этом говорить. То, что было между нами, было ошибкой.

— Д... — он запнулся, явно смутившись. — Д-да, я тоже так считаю, и я...

— Не переживайте, мистер Долтон, я никому об этом не расскажу, не хочу, чтоб у вас были проблемы.

— Правда? — удивился он, смотря на меня с удивлением.

— Конечно, — я встала с места и подошла к его столу, облокотившись на него руками. Мой взгляд зацепил листок бумаги, который лежал на столе, — это было заявление на увольнение. “Так-так, мистер Долтон, неужели ты хотел сбежать от меня?” Мои груди выпирали из блузки, что не скрылось от директора. — Но я буду не против, если это повторится.

Он скривился от удивления и даже перестал дышать.

— Я... — он запнулся. — Я не могу, у меня жена, дети, если я...

Я положила свою руку на его, но он тут же убрал её, отводя взгляд в сторону.

— Мы им не скажем, — щелчок и феромоны включены. Зрачки директора расширились. Он помнит наш секс, и у него никогда не будет лучше ни с женой, ни с кем либо еще. С суккубами мужчины испытывают более длительные и яркие ощущения. Уверенна он часто вспоминал меня, и сейчас я могла видеть через его ширинку, как сильно он скучал. Если переспать с суккубом более трёх раз, то это может привести к зависимости: захочется ещё и ещё, пока демон не высосет всю жизненную силу с жертвы.

Мистер Долтон вскочил с места и, подбежав к двери, закрыл её. Я, ликуя внутри, облокотилась на его стол и раздвинула ноги.

— Подойдите ко мне, директор.

В два шага Сем Долтон оказался рядом со мной. Под моей юбкой были только чулки. Мистер Долтон задрал юбку и с наслаждением застонал. Когда он снял с меня блузку, его взгляд упал на мою внушительную грудь и серёжки в сосках. Мужчина облизнул их языком и, снимая штаны, целовал мой живот.

Через мгновение его язык коснулся моих половых губ, и я расставила ноги шире, погружаясь в волну удовольствия. Ласки продлились недолго: он уже был внутри меня и грубыми толчками исследовал моё тело. Я стонала слишком громко, но он был не в себе, чтобы замечать это. Всё, что было на столе, оказалось на полу. Директор повернул меня к себе спиной и ударил по ягодицам, а затем снова вошёл в меня, нашептывая на ухо разные слова.

— Тебе нравится так? А вот так? Тебе нравится, когда я трахаю тебя?

Все самые пошлые фантазии и похоть мистера Долтона проявлялись, когда я была рядом. Он бы наверняка был ещё грубее, если бы не обстановка. Когда он кончал, я позволила ему делать это дольше обычного, от чего он ненадолго потерял сознание. Так в следующий раз он точно захочет меня без феромонов и станет ещё одной моей марионеткой.

Выйдя из кабинета директора, улыбаясь во весь рот отправилась на последнюю лекцию. В начале я была довольна собой и силой, что чувствовала внутри себя, а потом вдруг резко осознала, что произошло.

Я шла в кабинет к человеку, который был мне безразличен, ведомая лишь похотливыми, суккубскими импульсами. И вдруг — мерзкое, липкое чувство внутри. Почему мне кажется, будто я предаю Адама?

«Мне плевать на него. Он — лишь очередное задание. Игра. Не более».

Но мысль не уходила. Это ощущение измены, словно я нарушила негласный договор с самой собой.

«Я ему не принадлежу. Могу делать что хочу», — твердила я мысленно. «Он — моё задание. Забуду о нём, как только получу новую должность. Мне нет до него дела».

Эти слова должны были успокоить. Но не успокаивали.

После занятий мы с Адамом решили прогуляться — попытаться понять друг друга. Узнать, почему он такой, какой есть. Но на нашем пути возник Киран. Я почти забыла о нём.

Он выглядел ужасно: исхудавший, кожа — серая, тонкая, словно пергамент. Глаза, некогда живые и блестящие, теперь потухли, будто выгоревшие угли.

— Так вот, значит, кого ты выбрала? — произнёс он, не глядя на Адама. Голос — сухой, трескучий. — Может, нам стоит снова сблизиться? Чтобы ты окончательно убедилась: я лучше.

Некоторые люди подвержены чарам суккубов, как наркотику. Даже без физического контакта. А если между ними уже был секс — зависимость становится почти неизлечимой. Киран был одним из таких. Он не мог меня забыть.

И в этот момент кулак Адама врезался в висок Кирану.

Тот пошатнулся, упал, схватившись за голову.

— Ах ты, ублюдок! — рявкнул Адам и бросился на него снова, едва Киран попытался подняться.

Завязалась драка. Парни бились яростно, без правил. Я стояла в стороне, наблюдая. Пусть победит сильнейший.

А сильнейшим, несомненно, был Адам.

Через пять минут Киран уже не мог встать. Он лежал на снегу, постанывая, но взгляд — полный боли и ненависти — был прикован ко мне. Снег вокруг окрасился кровью.

Адам стоял над ним — почти без ссадин, дыхание ровное, глаза холодные.

— Ещё раз ты к ней подойдёшь — отметелю тебя сильнее, — процедил он.

Схватил меня за руку и повёл прочь.

По дороге домой мы молчали. Но это молчание не было тяжёлым — оно было… человеческим.

У порога он остановился, посмотрел мне в глаза и поцеловал в лоб. Я подставила губы, надеясь на большее, но он уже развернулся и ушёл.

Я стояла, глядя ему вслед, и чувствовала, как внутри закипает раздражение.

«Как он смеет так себя вести?!»

Я не привыкла к такому. К этой отстранённости, к этой холодной нежности. Это выводило меня из себя.

Лёд ещё не растаял. Адам всё ещё злился. Но я знала: скоро от этой злости не останется и следа.

Только почему‑то от этой мысли не становилось легче.

Я шагнула через огненную арку, и жар Ада обдал меня, как старое знакомое прикосновение. В тронном зале, среди колонн из чёрного обсидиана, восседал Люцифер — владыка этих мрачных чертогов.

Его фигура подавляла одним присутствием: гигантский силуэт, мускулы, словно отлитые из бронзы, чёрные волосы, ниспадающие на плечи. Но главное — глаза. То пылающие алым, как расплавленная лава, то выцветающие до ледяного голубого, будто замершее озеро в полярной ночи.

«Ох, дорогой дневник, ты не видел его во второй ипостаси…»

Для суккубов и инкубов он был воплощением запретного наслаждения. Они шептались за спинами, завидуя мне. Лишь мне, Нааме, дозволялось касаться его, чувствовать, как под моими пальцами дрожит сама ткань мироздания. Лишь я могла видеть, как король Ада теряет власть над собой — от одного моего взгляда, от одного прикосновения.

Он сидел в зале переговоров в одиночестве — огромный стол усыпан древними фолиантами, в руке хрустальный бокал с янтарным виски. Когда я вошла, он вскинул бровь:

— Наама? Вроде сегодня не четверг.

Четверг. День нашей… договорённости. Мой долг как суккуба — дарить ему разрядку, а ему — позволять мне купаться в его силе. Выгодно? Безусловно. Приятно? О, ещё как.

Я опустилась на одно колено, склонив голову в почтительном жесте.

— Мой господин, я пришла не за этим. У меня вопрос.

Люцифер отложил фолиант. Его взгляд стал острым, изучающим. Я никогда не являлась к нему с вопросами. Только с телом. Только с желанием. Это его заинтриговало.

— Может ли человек противиться силам суккуба?

Он ответил мгновенно, даже не задумавшись:

— Нет. Невозможно. Некоторые сопротивляются дольше, но в конце концов ломаются.

— Эти не ломаются. Совсем.

В его глазах вспыхнул настоящий интерес. Он поднялся, плеснул в бокал ещё виски, а затем приблизился, опершись рукой о стол. Мускулы под смуглой кожей натянулись, как струны, обещая силу, которой мало кто мог противостоять.

— Интересно. Ты нашла такого человека?

— Двоих. Юношу и его мать. Мои чары на них не действуют.

Люцифер медленно глотнул виски, не отрывая от меня взгляда. В его зрачках разгоралось пламя — не гнева, но любопытства.

— У меня нет ответа для тебя, Наама. Но ты ведь всё равно выполнишь задание, верно?

Я кивнула. И в этот миг осознала: всё гораздо сложнее, чем казалось.

Знал ли он? Наверняка. Люцифер не допускал случайностей. А я… я была его лучшим суккубом. Приносила грешников, умела играть с душами, владела искусством обольщения лучше прочих. Он не отпустит меня без борьбы.

Я уже поднялась, намереваясь уйти, но слова сами сорвались с языка:

— Мой господин, я хотела спросить… Как с поисками Налакеи?

Вопрос вырвался сам — словно рана, которая давно гноилась, но вдруг резко распахнулась. Я старалась не думать о ней. Старалась не вспоминать. Но стоило мне переступить порог Ада, как каждый камень, каждый вихрь серного дыма шептал её имя.

Налакея. Демон первого уровня. Та, кто заменила мне мать. Та, кто, взяв меня за руку — ещё испуганную, не понимающую, куда попала, — показала, как растит в себе демона. Как превращать боль в силу. Как делать страх оружием.

Я гнала эти мысли. Запихивала поглубже. Потому что если начну вспоминать — не смогу работать. Не смогу играть. Не смогу быть той, кем должна.

Но сердце… Сердце всё равно болело.

Люцифер медленно поднял на меня глаза. В его взгляде — ни капли удивления. Он знал. Всегда знал, что я думаю о ней.

Его грудь тяжело поднялась в полувздохе-полусмешке.

— Конфетка моя, ты же знаешь: если будут новости, я сообщу тебе первой.

Тот же ответ. Снова. Всегда один и тот же.

Я сжала пальцы в кулак, скрывая дрожь. Конечно, я не надеялась услышать больше. Но каждый раз, задавая этот вопрос, я будто цеплялась за соломинку — а вдруг? Вдруг сегодня он скажет: «Наама, мы нашли её»? Вдруг сегодня я узнаю, что она жива? Что она ждёт меня где‑то там, в лабиринтах Ада или за его пределами?

— Ты ведь ищешь её, правда? — голос прозвучал тише, чем я хотела. — Не просто так… Ты же обещал.

Он не ответил сразу. Просто смотрел. И в этом взгляде было что‑то, от чего внутри всё сжалось. Что‑то, что говорило: «Я знаю больше, чем говорю».

— Наама, — наконец произнёс он, и в его тоне не было ни раздражения, ни насмешки, — ты знаешь правила. Некоторые поиски… требуют времени. Терпения.

«Терпения». Это слово резануло. Терпение — роскошь, которой у меня нет. Потому что каждый день без ответов — это день, когда я чувствую, как часть меня умирает. Часть, которую Налакея когда‑то спасла.

Я кивнула. Молча. Потому что что ещё я могла сделать?

— Благодарю за внимание, мой господин.

Развернулась, чтобы уйти. Уже у порога услышала его голос — тихий, почти шёпот:

— Не теряй надежды. Иногда то, что мы ищем, находит нас само.

Я не обернулась. Просто вышла, сжимая кулаки так, что ногти впились в ладони.

«Не теряй надежды».

Как будто я могла её потерять.

Глава 6. Мистер Эйвери

23 января 2056год.

Привет, дорогой дневник!

Удивительно, как смертные умудряются выносить эту монотонную, тягучую рутину? Когда‑то и я была человеком — правда, школу так и не увидела: семья не могла себе этого позволить. Те обрывки воспоминаний о прошлой жизни давно стёрлись, но я отчётливо помню миг, когда всё изменилось. Когда я стала демоном.

Человеческая жизнь, которую мне приходилось имитировать, казалась невыносимо скучной. Каждое утро — по одному и тому же сценарию, каждый день — в одной и той же колеи. Но правила игры требовали: я должна была выглядеть «своей». И я стала круглой отличницей. О, как же сложно было ломать их систему! Втискиваться в их рамки, притворяться, что мне интересны их проблемы, их мечты, их жалкие стремления.

Зато теперь я — самая популярная девушка в институте. Мой образ — вызывающий, дерзкий, притягивающий взгляды. Особенно мужские. Но не институт был моей целью. Адам — вот ради чего я здесь. И те, кого я смогу увлечь за собой в процессе выполнения задания.

Григорий, Киран, мистер Долтон — уже в игре. Это только начало. Мне нужен ещё один. Кто‑то, кто пополнит наши ряды, кто станет пешкой в этой партии. Может, стоит закончить с Кираном? Хотя он и так на грани…

Пока я размышляла, меня резко выдернул из мыслей голос преподавателя по историческому праву:

— Мисс Вейс? Может быть, вы знаете ответ на вопрос?

Я пропустила его речь мимо ушей, но что с того? Ни один вопрос смертных не мог оказаться для меня сложным.

— Прошу прощения, мистер Эйвери, я не расслышала вопроса, — я похлопала глазами, изображая раскаяние.

Он слегка улыбнулся, пряча смущение за толстыми стёклами очков, но всё же напустил на себя вид строгого наставника.

— В каком году распалась Австро‑Венгерская империя?

Я гордо подняла голову:

— В 1918 году. Германская империя пала в результате народного восстания и подписания Версальского договора. В это же время Османская империя потерпела поражение в войне и распалась, а её земли…

Учитель поднял руку, прерывая меня:

— Отлично, вы знаете ответ. Садитесь.

«Конечно, знаю. Я сама участвовала в этих событиях. Могу рассказать столько, что ваши сальные патлы встанут дыбом», — мысленно усмехнулась я.

Парни с моего потока то и дело пытались заговорить со мной — на уроках, на переменах. Открывали двери, садились рядом, старались привлечь внимание. Но моя «охрана» в виде огромного Адама распугивала их, как бродячих псов.

Да, мой дорогой, несчастный мальчик. Настоящий альфа‑самец, каких свет не видывал.

Теперь весь институт знал: Селена Вейс принадлежит Адаму Ревелису. Кто посягнёт — получит хук справа.

Не знаю точно, рада я этому или нет.

Но если я захочу — передо мной не устоит никто.

После уроков учитель попросил меня задержаться. Мистер Эйвери выглядел как оживший образчик стереотипа: ботан, который вырос и стал учителем. Огромные толстые очки в старомодной оправе, неизменный свитер поверх рубашки, заученные до автоматизма фразы и взгляд, будто плывущий где‑то за пределами класса. От него неизменно тянуло запахом пожелтевших страниц, дешёвого мыла и чернильных ручек — словно он сам был частью библиотечного фонда.

— Мисс Вейс, я крайне поражён вашими познаниями в истории. Хочу предложить вам поучаствовать в одной из научных конференций.

Я улыбнулась и неспешно поднялась, приблизившись к его столу. Мистер Эйвери инстинктивно откинулся на стуле — дистанция явно была его зоной комфорта. Мы оставались наедине, дверь кабинета была плотно закрыта.

— Конечно, я с радостью, — ответила я, заметив, как его взгляд на долю секунды зацепился за линию моих колен. — Но, мистер Эйвери, у меня к вам одна просьба.

— Что именно, мисс Вейс? — он старательно фокусировался на моём лице, но его глаза то и дело скользили ниже, будто против воли.

— Я знаю, что вы живёте неподалёку. Не могли бы вы сегодня подвести меня до дома? По пути обсудим детали конференции.

Он замер на мгновение, словно процессор, перегруженный неожиданной командой, а затем торопливо закивал:

— Д‑да, конечно…

— Прекрасно! — я развернулась к двери, нарочито медленно, а потом «случайно» уронила ручку. Наклоняясь за ней, позволила ему увидеть чуть больше, чем дозволено школьным уставом. Мистер Эйвери вздрогнул, словно от разряда, а я, бросив мимолётную улыбку, исчезла за дверью.

Позже, на выходе из школы, я перехватила Адама.

— Мне нужно встретиться с мистером Эйвери, обсудить конференцию, — объяснила я, стараясь, чтобы голос звучал непринуждённо.

Адам, пребывавший в отличном настроении, лишь махнул рукой и отправился домой в компании друзей. А я, едва дождавшись, когда его фигура скроется за поворотом, направилась к машине учителя.

Мистер Эйвери уже ждал меня внутри, и я юркнула на переднее сиденье, взглянув на него. Он тут же начал копаться в зажигании, но его руки перестали слушаться, и он выронил ключи, которые упали под его сиденье. Я тут же воспользовалась ситуацией.

— Я подниму, — наклонившись как можно ниже, я коснулась подбородком его ширинки. Мистер Эйвери дёрнулся от этого и поднял руки, чтобы не прикоснуться ко мне. Когда я подала ему ключи, он взял их так, чтобы не коснуться моих рук.

— С...спасибо... — проговорил он почти шёпотом и завёл машину. Уже начинало темнеть, и я выискивала место для своего плана, пока он болтал о конференции. Увидев то, что мне нужно, я сделала так, чтобы машина сломалась. У него не было выбора, и он припарковал её между домов, где не было фонарей.

— Как же так, — сокрушался мужчина, — я ведь только вчера забрал её из авторемонта.

— Давайте вызовем эвакуатор, а пока он едет, вы сможете завершить свой рассказ о конференции.

— Простите, что вы сказали? — он уставился на меня в недоумении.

— Ну, свой рассказ о нашей конференции, — я продолжала издеваться над ним, зная, что он не сможет устоять передо мной.

— Ах да, она будет через неделю, и всё, что вам нужно будет с собой взять, это лишь блокнот и ручку и...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я включила феромоны и с интересом наблюдала за реакцией учителя. Он остановился и перестал говорить, пристально глядя на меня. Мужчина начал нервно тереть руки по ногам, пытаясь справиться с возбуждением. Мистер Эйвери отвёл взгляд, но я одним движением вернула его обратно.

— Хотите меня, мистер Эйвери? — задала я вопрос, который заставил его громко застонать.

— Что вы такое говорите? Нет, мисс Вейс, я... Я просто хочу...

— Трахнуть меня, — издевательски продолжила я за него, схватив его за бедро. От неожиданности он подскочил, и его очки сместились набок. Мистер Эйвери быстро поправил их, продолжая трястись от возбуждения. Я взяла его руку и положила на свою грудь. Он не сопротивлялся, но и не решался действовать дальше.

Затем я переместила его руку себе между ног, демонстрируя свою готовность. Он громко застонал, прикусив губу. Моя рука медленно поползла к его ширинке и расстёгнула её, а после я быстро переместилась и оказалась сверху.

— Хочешь меня, Роджер? — я намеренно назвала его по имени, и он, словно голодный пёс, набросился на меня, лапая везде, где только можно. Такие скромные и застенчивые люди всегда со странностями и могут оказаться совсем не такими, какими кажутся.

Роджер схватил меня за горло и медленно насадил на свой член, который, к моему удивлению, оказался очень большим. И он действительно начал трахать меня, вначале грубо, быстрыми толчками, с пощёчинами и руганью. А потом медленно и нежно, словно мы были любовниками. Его язык блуждал по моим скулам, грудям и губам, медленно и вальяжно. Мистер Эйвери оказался очень даже неплохим любовником, с хорошей выдержкой.

Мы переместились на заднее сиденье, которое было гораздо больше и просторнее. Он поставил меня на колени и вошёл сзади, медленно продолжая входить и выходить. В таком темпе и позе мы провели ещё полчаса. Не думала, что у людей бывает такая долгая выдержка. Когда он кончил, то без сил повалился рядом, пытаясь отдышаться. Я быстро оделась и, чтобы избежать лишних разговоров, вышла из машины, оставив мистера Эйвери Роджера думать о том, что произошло.

Я шла по заснеженной улице, погружённая в вихрь противоречивых мыслей. Снова это липкое чувство мерзости к себе — словно грязь, въевшаяся в кожу. Вина перед Адамом накатывала волной, парализуя. «Как же это надоело…» Я едва могла сосредоточиться на работе — мысли разбегались, как испуганные мыши.

Снежинки медленно кружились в воздухе, будто невесомые призраки. Их хрупкая красота контрастировала с тем, что бурлило внутри меня. После недавней встречи с учителем моя суккубская аура пульсировала, насыщённая чужой похотью. Казалось, энергии хватит, чтобы не есть трое суток.

Быть суккубом — не подарок. Да, у нас есть чувства. Мы умеем раниться, обижаться, страдать. Но Люцифер, создавая нас, явно не задумывался о таких «мелочах». Он просто встроил в нас программу: соблазнять, поглощать, служить. Или это я сама ищу оправдания?

Мимо проплыл дом Адама — в окнах горел тёплый свет. Я достала телефон: на экране мерцало сообщение. «Ну как там дела?» Как давно я не пыталась понравиться кому‑то по‑настоящему! Всё всегда решали феромоны — невидимые нити, управляющие чужими желаниями.

Пальцы замерли над клавиатурой. Что ответить?

«Отлично, скоро поедем на конференцию. Чем занят?»

Ответ прилетел мгновенно: «Думаю о тебе…»

И тогда я улыбнулась. Не привычно‑манящей улыбкой, не отработанным жестом соблазнения — а по‑настоящему. Адам пробуждал во мне ощущения, забытые настолько глубоко, что я уже сомневалась: были ли они вообще?

«И я думаю о тебе, Адам. Спокойной ночи, до завтра».

Нужно было завершать разговор — в Аду связи нет. Надеюсь, он не сочтёт меня равнодушной. Уверена, Адам хотел бы поговорить дольше, но у меня и в преисподней были дела. Сегодня четверг — а это значит…

«Спокойной ночи, Селена», — высветилось на экране.

Я приблизилась к окну, за которым мерцал свет. Кухня Ревелисов. Семья, судя по всему, ужинала. Прислушавшись, я уловила голос Лидии:

— Я совершенно не понимаю, что ты нашёл в этой девушке.

— Мама, не стоит судить о людях по внешности. Селена — лучшая студентка на курсе.

— Перестань! Ей ставят хорошие оценки только из‑за её сисек, которые едва вмещаются в одежду.

Адам рассмеялся — и этот звук согрел мою обычно ледяную душу.

— Мам, у нас не все учителя мужчины. Думаю, дело не только в этом.

— О, уверяю тебя, сынок, даже ты попался на её чары.

В голосе Лидии звенела неприкрытая неприязнь. Пауза. Затем заговорил Григорий:

— Дорогая, ты и сама в молодости была горячей штучкой. Селена напоминает мне тебя.

Лидия резко шикнула на него. Адам снова рассмеялся. Григорий, не сдаваясь, продолжил:

— Я тоже считаю, что Селена хорошая девушка. Хотя её наряды… немного вызывающие.

— «Немного»? Проститутки в нашем городе одеваются скромнее!

Я едва сдержала смешок.

— Она умна и вежлива, — настаивал Григорий. — Пообщайся с ней поближе. Как детский психолог, могу сказать: если ребёнок так выражается, у него проблемы в семье. Возможно, родители не уделяют ей внимания, и она самовыражается через внешний вид.

«Детский психолог?» — мысленно фыркнула я. — «Который насилует и убивает девушек. С этим надо что‑то делать».

Лидия тяжело вздохнула.

— Мам, правда. Давай я приглашу её на ужин? Ты сама всё увидишь. Мне очень дорога эта девушка, какой бы она ни была.

Его слова эхом отозвались в моей голове: «Мне очень дорога эта девушка, какой бы она ни была».

После паузы Лидия сдалась:

— Хорошо. Позволю ей переступить порог дома ещё раз. Если не убедит меня — больше её здесь не будет.

С триумфальной улыбкой я скользнула за дом. Портал в Ад распахнулся, словно чёрная пасть, и я шагнула внутрь.

Глава 7. Ужин с Ревелисами

26 января 2056 год.

Дни промелькнули незаметно, почти без приключений. Мистер Эйвери щедро наполнил мой энергетический сосуд — хватило бы на несколько спокойных дней, чтобы изображать обычного человека. Но вот запасы иссякли, и настало время новой «охоты».

Сегодня вечером — ужин с Адамом у его родителей. Раз Лидию так волнует мой внешний вид, решено: буду воплощением скромности. Чёрное приталенное платье до колен с белоснежным воротником, две толстые косы с чётким пробором, лёгкий макияж, коричневые полусапожки и дублёнка в тон.

В таком облике я появилась в институте. Студенты провожали меня изумлёнными взглядами — обычно мой стиль был куда более вызывающим. Казалось, будто я внезапно приняла монашеский постриг.

Адам догнал меня в коридоре, по‑свойски обнял за плечи и звонко чмокнул в щёку:

— Пытаешься понравиться моей матери? — уголки его губ дрогнули в улыбке.

За нашими спинами перешёптывались девушки, безнадёжно влюблённые в Адама. Я быстро поцеловала его в губы и, не скрывая удовольствия, направилась с ним к аудитории.

После лекций заглянула в туалет поправить макияж — и тут же наткнулась на Эстер. Она явно поджидала меня.

— Ну здравствуй, местная знаменитость, королева шкур, — прошипела она.

Я едва сдержала смех. Насколько же она была жалка! Даже оскорбление не смогла подобрать достойно. Мой взгляд скользнул по её наряду: кожаные шорты, едва прикрывающие бёдра, высокие замшевые ботфорты и зелёная кофта крупной вязки, нарочито сползающая с плеча, обнажая декольте.

— Я хотя бы королева, а ты теперь кто? Простая местная потаскушка? Думаешь, чем короче шорты, тем выше самооценка? Огорчу: ты не станешь красивее, копируя меня. Моё тело и без вызывающей одежды выглядит потрясно, как видишь.

Глаза Эстер вспыхнули гневом. Она приблизилась, задрав голову — всё‑таки я была выше.

— Я уничтожу тебя. Буду следить за каждым твоим шагом. А пока… — она резко плеснула апельсиновым соком на моё платье. Белый воротник мгновенно покрылся рыжими пятнами. — Уже не так потрясно выглядишь?

— Сука! — вырвалось у меня. Гнев вспыхнул мгновенно.

Обычно я не придавала большого значения испорченной одежде, но это платье было особенно важно для вечера. Схватив Эстер за волосы, я потащила её к унитазу. Сопротивление было бесполезно — моя сила превосходила её в разы. Мгновение — и её белобрысая голова оказалась в воде.

За спиной раздались смешки: две девушки снимали происходящее на камеру. Они годами терпели унижения от Эстер — теперь у них появился шанс расквитаться.

Отпустив противницу, я подошла к зеркалу, чтобы поправить макияж. Внутри бушевала ярость: платье испорчено, а ужин с родителями Адама не терпит опозданий.

— Ты за это заплатишь, тварь, — прошипела Эстер, откидывая мокрые волосы с лица. — А вы что встали, шалавы?!

Свидетельницы инцидента с хохотом выбежали из туалета. Я обернулась к Эстер с насмешливой улыбкой:

— Отлично. Не затягивай с местью, ладно? Я буду ждать.

Громко хлопнув дверью, я вышла в коридор. Адам ждал меня. Его глаза расширились при виде испорченного платья.

— Сучка Эстер вылила на меня апельсиновый сок, — пояснила я.

Он тяжело вздохнул, оценивая ущерб.

— Надеюсь, она жива, — попытался пошутить он, но, заметив мой гневный взгляд, поспешно добавил: — Можем зайти в магазин и купить тебе другое платье.

Я хотела это платье, а ни другое, но выбора не было. По дороге к Адаму мы зашли в ближайший магазин и купили новый наряд. Я обожала красивые вещи, и не смотря ни на что, была весьма довольна покупкой. Это был синий брючный костюм, с белой водолазкой и массивным пиджаком.

Мы вошли в дом Адама, который был заполнен вкусным запахом еды и мое настроение сразу улучшилось. Он как джентельмен предложил мне домашние, тёплые тапочки и снял с меня дублёнку. Мы отправились на кухню, где нас уже ждали его родители. Увидев меня, Григорий снова побелел, а Лидия, наоборот, покраснела. Но когда она оценила мой внешний вид, немного расслабилась.

— Здравствуйте, — мило прощебетала я, а Адам отодвинул для меня стул, приглашая сесть. Опустившись на стул, мой взгляд пробежался по столу, который был наполнен всякими вкусностями.

Лидия и Григорий, тоже поздоровавшись сели за стол. Мистер Ревелис стал разливать красное вино по бокалам трясущимися руками, а Лидия раскладывать в тарелки салат и картофель с мясом. Григорий без конца смотрел то на меня, то на мой лоб, в страхе снова увидеть там рога. Наверное он ломал голову, кто же я такая, объяснять ему не было смысла. К тому же, мистер Ревелис боялся меня как огня, а это было мне на руку.

— Благодарю вас за приглашение, в нашей семье не принято так часто собираться за обеденным столом.

«В моей семье, которая живёт в аду, вообще нет семьи», — с лёгкой улыбкой подумала я.

Лидия, улыбаясь, поставила передо мной чашку, наполненную едой. Земная пища — это настоящее наслаждение, и я не смогла сдержать довольной улыбки, когда её вкус коснулся моих губ.

— Очень вкусно, миссис Ревелис, — искренне произнесла я. Её губы слегка дрогнули, и она с радостью ответила:

— Как мило с твоей стороны! Мои домочадцы никогда не хвалят мою стряпню.

Она окинула взглядом своих мужчин и улыбнулась. Однако, поймав себя на этой улыбке, она сразу же изменилась в лице.

— Это и так очевидно, мам, –отозвался Адам, а Григорий лишь пробормотал что-то, потягивая вино большими глотками.

— Пусть так, но всё же приятно слышать это иногда, знаете ли, – произнесла Лидия, делая большой глоток вина. На её щеках появился румянец от алкоголя. Она взглянула на меня, заметив, с каким аппетитом я поглощаю картофель и мясо. Когда наши глаза встретились, она быстро отвела взгляд. Григорий заёрзал на стуле, а Адам, казалось, не знал, чем заполнить тишину.

—— Адам сказал, что ты собираешься на конференцию по историческому праву? — осторожно и с заметной вымученностью спросил Григорий. Я обратила внимание, что с нашей последней встречи он сильно похудел и почти не прикасается к еде.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

«Что, ублюдок, кусок в горло не лезет? — думала я. — Наверняка, когда ты развлекался со мной в подвале, после этого набивал своё жирное брюхо мясом и запивал пивом. Ну ничего, я дождусь твоей смерти, и мы с тобой всё повторим. Вот только главной уже буду я».

Вслух же я с улыбкой произнесла:

— Да, мистер Эйвери считает, что я весьма умелая ученица. — В моей голове вспыхнули воспоминания о нашем жарком сексе, и мне пришлось сдвинуть ноги. Моё естество суккуба жаждало пищи.

— Это так замечательно! — произнесла Лидия, с улыбкой взглянув на Адама, который с нежностью наблюдал за нами. — Адам сказал, что ты круглая отличница, это правда?

Я кивнула, тоже посмотрев на Адама, который с теплом улыбался мне, отпивая немного вина.

— Да, это так, в вашем институте отличные учителя и директор, — мои губы расплылись в улыбке, когда я вспомнила о мистере Долтоне. «Вот чёрт, только о похоти и думаю. Нужно будет подкрепиться, иначе я не смогу открыть портал».

Мы болтали о разном, Лидия пыталась вывести меня из себя, но у неё не получалось. Вскоре она сдалась и, казалось, расслабилась, начиная смеяться и шутить. Вечер проходил замечательно, но когда Лидия подала десерт, раздался настойчивый стук в дверь. Адам отправился открывать, и в дом влетел Киран. Его взгляд был безумным, а одежда странно растрёпанной, будто он надевал её в спешке.

— Где она?! — Киран ворвался в дом, словно буря, и замер, увидев меня за семейным столом. Его глаза метали молнии. — Вот значит как, ведёшь двойную игру? Днём трахаешься со мной, а потом ужинаешь с ним?!

Его крик эхом отразился от стен. Адам мгновенно вскочил, схватил Кирана за ворот рубашки.

— Так, мальчики, остыньте, — Григорий поднялся из‑за стола, пытаясь разнять их.

Лидия не шевелилась. Её взгляд — холодный, режущий — пронзал меня насквозь.

— О чём это он, Селена? — её голос звенел льдом.

— Я не знаю. Между нами ничего не было, — ответила я спокойно.

И это была правда. С Кираном всё закончилось недели назад. Он уже балансировал на грани безумия — моя работа была сделана.

Адам бросил на меня короткий взгляд, полный уверенности: он знал, что сегодня я была только с ним.

— Не было, значит? — прошипел Киран, прищурившись. Его разбитая губа пульсировала, наливаясь кровью.

Я шагнула вперёд. В ноздри ударил знакомый запах — сладковатый, с металлическим привкусом. Запах смерти. Каждый демон узнает его с первого вдоха.

Всё рухнуло в одно мгновение. Мой план провалился. Задание провалено. О повышении можно забыть.

Гнев вскипел внутри, обжигая горло. Убить их. Всех. Но я сжала кулаки, подавляя импульс. Правила. Всегда эти правила. Убийство без санкции — прямой путь в бездну.

«Люцифер… Это не совпадение. Он подставил меня».

Решимость окатила ледяной волной. Нужно действовать.

Я повернулась к Григорию. Его глаза закатились, и он рухнул на пол, словно марионетка с оборванными нитями.

Лидия даже не дрогнула.

— Ах да, ты же у нас особенная… — процедила я, стремительно приближаясь.

Один точный удар по виску — и она осела, как подкошенная.

— Что за чёрт?! — Адам шагнул ко мне, но я вскинула руку.

Он замер. Взгляд метался между мной и безжизненными телами родителей. Киран, несмотря на ярость, тоже молчал — в его глазах читался первобытный страх.

Я медленно развела руки. Воздух затрещал, наполняясь энергией.

Сначала появились рожки — маленькие, изящно изогнутые, пробивающиеся сквозь волосы. Затем хвост — гибкий, с острым кончиком, извивающийся за спиной. И наконец, крылья — полупрозрачные, переливающиеся алым и изумрудом, раскрылись во всю ширину, заполнив комнату призрачным сиянием.

Киран отшатнулся к стене, а его злоба переросла в ужас.

— Это Дьявол! — Киран взвизгнул, судорожно шаря рукой по столу в поисках телефона. Пальцы едва сомкнулись на корпусе, но моя плётка со свистом рассекла воздух — телефон отлетел к стене, звонко ударившись о плинтус.

Адам рванулся к старинному ружью на стене. Мгновение — и он уже целится в меня, а Киран жмётся к его спине, словно пытаясь раствориться в тени.

— Серьёзно? — я вскинула бровь, глядя на ружьё. Бесполезная декорация — ни единого патрона с тех времён, когда его дед охотился на лис. — Я не хотела этого, Адам! Но Люцифер… он подставил меня! Чтоб его черти в ж... — голос сорва на крик. Внутри бушевал ураган: гнев, страх, отчаяние. Нужно взять себя в руки. Нельзя убивать. Нельзя.

Глубокий вдох. Выдох.

— Сели оба! — приказ прозвучал чётко, но парни лишь переглянулись. Плётка вновь ожила — лёгкий, но ощутимый удар по икрам. Оба рухнули на диван, словно подкошенные.

— Адам, хотя бы ты выслушай меня… — мой голос дрогнул.

Он молчал. Только глаза — широко распахнутые, полные ужаса — скользили по комнате, останавливаясь на бездвижных фигурах родителей. От этого взгляда что‑то внутри меня надломилось.

«Чего я ждала? Что он восхитится моими рожками и крыльями? Назовет прекрасной в этой чудовищной ипостаси? Глупо. Так глупо, Наама. Ты демон тысячелетий, а ведёшь себя как влюблённая школьница».

— Они просто без сознания, — я постаралась говорить ровно. — Я суккуб. Дьяволица Ада третьего ранга, если это что‑то для тебя значит. Твоё имя — Адам. И ты был моим заданием: сделать тебя настолько грешным, насколько возможно. Но… — я запнулась, — мои чары на тебя не действуют. Киран и остальные… они просто оказались под рукой.

Тишина. Лишь прерывистое дыхание Кирана где‑то позади.

— Но зачем? — наконец прошептал Адам.

Я встретилась с ним взглядом — эти голубые глаза, обычно тёплые и живые, теперь полны ледяной пустоты.

— Ты скоро умрёшь, — слова падали, как камни. — Меня отправили к тебе, чтобы ты после смерти попал в Ад.

Его ресницы дрогнули. Он привстал, будто хотел броситься ко мне, но тут же осел обратно. В глазах — не гнев, не отрицание, а тихое, безнадёжное понимание.

«Он даже сейчас пытается осмыслить. Не кричит, не обвиняет. Кто ты, Адам?»

— Что?! — он отложил ружьё, словно оно внезапно стало невыносимо тяжёлым.

Я проигнорировала вопрос, повернувшись к Кирану.

— А ты, Киран, умрёшь на рассвете.

— Нет‑нет! — он рухнул на пол, вжимаясь в угол. — Я ничего не сделал! Простите! Не убивайте!

— Я тебя не убью. Ты спал не со мной, а с Лярвой. Они приходят перед смертью — высасывают жизненные силы одним своим присутствием. Или… более интимным способом. Она приняла мой облик. Твоя нить жизни оборвалась. Мойры скоро перережут её.

— Мойры?.. — его голос сорвался на писк. Он обхватил голову руками, раскачиваясь взад‑вперёд. «Всё. Психика не выдержала».

Адам же… оставался спокойным. Слишком спокойным. Это пугало больше всего.

Я развернулась к двери. Пора уходить. Нарушены все правила: раскрыта ипостась, применена сила, провалено задание. Люцифер не простит.

— Я любил тебя, Селена…

Эти слова остановили меня, как невидимая стена.

«Никто. Никогда. Не говорил этого без феромонов».

Медленно обернулась. В его взгляде — ни капли притворства. Только чистая, непостижимая любовь.

Сглотнув, я произнесла:

— Моё имя не Селена. Я — Наама.

Я вышла из дома Ревелисов — никто не попытался меня остановить. Дверь тихо щёлкнула за спиной, отрезая меня от мира, который на мгновение показался… настоящим.

Крылья распахнулись, рванув меня вверх. Холодный воздух резал лицо, но я поднималась всё выше, пытаясь оставить внизу хаос мыслей. Однако слова Адама преследовали, эхом отдаваясь в голове: «Я любил тебя, Селена…»

Вдруг я ощутила странное жжение в глазах. Прикоснулась — пальцы стали влажными. Сначала не поняла, что это. Потом вспомнила.

Слёзы.

Семьсот лет я не знала этого ощущения. Семьсот лет моя душа была сухой, как пепел. Но сейчас… что‑то прорвалось. Что‑то, что я давно похоронила.

«Что ты со мной сделал, Адам?» — мысль вспыхнула, как молния, разрывая привычную броню цинизма.

Почему я не могу перестать думать о нём? Почему ноги сами хотят развернуться, крылья — нести меня обратно к нему? Почему в груди так больно, будто кто‑то вырвал кусок плоти?

Задание провалено. Люцифер уже знает. Наверняка сидит в своём кабинете, ухмыляясь, покручивая в пальцах перстень с кровавым камнем. «Наама, ты снова проиграла. Теперь будешь платить. Снова. Как всегда».

Я стиснула кулаки, ногти впились в ладони.

Снова рутина. Снова его приказы. Снова четверги — эти проклятые четверги, когда я вынуждена становиться его игрушкой. Снова бесконечный круг унижения и подчинения.

А Киран… Конечно, Люцифер специально подбросил лярву к нему. Знал, что тот уже на грани. Знал, что это сломает меня. Он всегда просчитывает ходы — как шахматист, играющий с пешками, которые даже не понимают, что они пешки.

Ветер свистел в ушах, но не мог заглушить голос внутри: «Ты влюбилась. Ты, демон, слуга, тварь Ада, влюбилась в смертного».

Это было страшнее любого наказания. Страшнее гнева Люцифера. Потому что любовь — это слабость. А слабость в Аду — смерть.

Я закрыла глаза, позволяя слезам смешаться с ледяным ветром. Где‑то внизу, в темноте, оставался Адам — человек, который заставил меня вспомнить, что значит чувствовать.

И это было самое страшное.

Глава 8. Вынужденная клятва

15 мая 2056год.

Дорогой дневник,

Я перестала писать, потому что больше не видела в этом смысла. Но сегодня… сегодня что‑то изменилось. Или, может, просто прорвалась трещина в той ледяной броне, которую я выстраивала веками.

Моя жизнь снова вернулась в привычное русло. Я — искусительница, актриса в бесконечном спектакле Ада. Мечта о другой должности осталась лишь мечтой. Видимо, это моя судьба — ублажать, искушать, развращать. Я демон‑суккуб. А грусть… для меня это просто слово. Так я думала.

Люцифер приказал мне расправиться с теми, кто был вовлечён в мою игру. Они должны были совершить немало зла, чтобы гарантированно попасть в Ад. Но я не стала его слушать. Мне совсем не хотелось возвращаться в тот город.

Возвышенный.

Это название режет слух, как ржавый нож. Каждый камень там пропитан воспоминаниями, которые я пыталась похоронить. Мистер Долтон, Эйвери, Ревелис, несколько студентов… Они и так попадут в Ад после смерти. Но Люцифер хотел ускорить процесс — не на пару лет, а на столетия. Ему нужно было их страдание сейчас.

Сегодня произошло то, чего я совсем не ожидала.

Сжигая старую одежду — остатки той, другой жизни, — я обнаружила в кармане джинсов записку. Его записку.

Не стал тебя будить, ты так мило спала. Если проснёшься ночью, можешь подняться в мою комнату и лечь со мной в кровать. Ну а если утром, то доброе утро, апельсиновый сок для тебя.

Моё сердце дрогнуло. В голове снова раздался его голос: «Я любил тебя, Селена…»

Я сжала записку в кулаке. Хотелось бросить её в огонь, сжечь дотла — вместе с болью, вместе с тем, что я чувствовала в этот момент. Рука потянулась к пламени… но не раскрылась.

Почему?

Я не понимала собственных чувств. Они были будто не моими. Как будто кто‑то чужой проник в мою душу и посеял там семена, которые теперь прорастают, разрывая привычную броню. Мне было тяжело разобраться, что это за ощущения. Ведь они всегда были для меня под запретом.

Любовь.

Это слово звучало как проклятие. Как слабость. Как предательство самой себя.

Но вот я уже не своя. Пальцы сами рисуют в воздухе руны, открывая портал. Тело парит над ненавистным городом, который так знакомо светится в ночи.

Возвышенный.

Я возвращаюсь.

Не по приказу Люцифера. Не ради задания.

А ради… него?

Или ради себя?

Не знаю.

Но я лечу.

Я парила в небе, наслаждаясь ощущением свободы и лёгкости. Ветер нежно ласкал мои крылья, а лунные лучи согревали перья. Передо мной открывался удивительный вид — горы, леса, реки и океаны. Я впитывала каждое мгновение этого полёта, забыв о всех заботах и проблемах.

С каждым взмахом крыльев я ощущала, как ветер становится всё сильнее, а небо — бескрайним. Я парила в воздухе, словно пушинка, и ничто не могло остановить меня. В такие моменты я чувствовала себя частью чего‑то большего, частью этого прекрасного мира.

Мои крылья привели меня на крышу Адама. Даже после приземления я продолжала ощущать радость полёта, наполнявшую сердце счастьем и умиротворением.

Свет в комнате парня тускло горел, но его самого там не было. Я села на краю крыши и устремила взгляд вдаль. Зачем я сюда прилетела? Не могла ответить себе точно. Но моё сердце, кажется, могло бы многое рассказать, если бы умело говорить.

Достав его записку, я перечитывала её снова и снова. Мне было приятно находиться там, где чувствовалась его сущность. Внезапно я уловила запах сигарет и, повернув голову, увидела его.

Он стоял в тени, прислонившись к стене высокой башни, где у его семьи был чердак. Он видел, как я прилетела, и наблюдал за мной. Почему я не почувствовала и не заметила его раньше — снова осталось загадкой. Адам Ревелис — самый загадочный смертный в моей жизни.

— Что у тебя в руках? — спросил Адам.

Он не боялся меня, не убежал и не проигнорировал — остался. Наблюдал из тени, и что‑то заставило его выйти. Конечно, рано или поздно я бы его заметила, но он не ушёл.

— Твоя записка… — произнесла я тихо, стараясь не смотреть на него.

Сердце билось с бешеной скоростью — казалось, вот‑вот выскочит из груди. Моё демоническое сердце не бьётся, но рядом с ним колотилось как человеческое — даже быстрее.

— Зачем ты её хранишь? — он сделал ещё шаг ко мне.

В свете луны я увидела его лицо — грустное, немного осунувшееся. Но это был Адам. Я так скучала по этим скулам, по его глазам, голосу и запаху. Ни с одним человеком — или даже демоном — я не чувствовала себя такой беспомощной. Рядом с ним я ощущала себя живой.

Так вот что это за чувство… Желание жить, любить и быть кому‑то по‑настоящему нужной.

— Не смогла избавиться от неё, — прошептала я.

Адам сел рядом. Я почувствовала тепло его тела — и щемящую тоску. До этого момента я никогда не испытывала тоски по кому‑либо.

Мне хотелось дотронуться до него, вдохнуть знакомый запах, прикоснуться губами к мягкой коже — и молчать. Только он мог часами лежать со мной в тишине. Только он видел во мне личность, а не объект похоти и разврата. И только он полюбил меня впервые за семьсот лет.

А сейчас… Сейчас я для него — обманщица, которая играла с ним. По началу так и было. Но теперь…

Я сжала записку в ладони, чувствуя, как бумага мнётся под пальцами. Слова Адама эхом отдавались в голове: «Я любил тебя, Селена…»

«Он полюбил не тебя, Наама, - вдруг прорычал голос в моей голове. - Он полюбил Селену Вейс, а ты не она».

—Тебя ищет полиция, —коротко произнес Адам, ёжась от холода. Я лишь усмехнулась.

— Действительно считаешь, что меня волнует какая-то там полиция?

Адам слегка улыбнулся и мне стало спокойнее.

— Зачем ты пришла?

— Не знаю... — это было правдой. Я не знаю, зачем и почему меня тянуло именно к нему. Это казалось наваждением, над которым я была не властна.

Адам достал ещё одну сигарету и предложил мне. Мы оба затянулись белым дымом и молчали. Адам сидел с сигаретой в зубах, засунув руки в карманы, и слегка дрожал, периодически выдыхая дым. Когда он затягивался, уголек сигареты горел ярче, оставляя красный блик в его глазах. Но вскоре сигарета дотлела в его губах, оставляя серый кончик пепла, парень шевельнулся, и тот упал в снег.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ты сказала, я скоро умру. Когда это будет?

Я не могла сказать ему об этом, это было запрещено, но знала, что ещё не скоро.

— Мне запрещено говорить об этом, — потушив сигарету, я тоже задрожала, но не от холода. Я чувствовала тепло, которое исходило от Адама, и поняла, что больше никогда не прижмусь к его телу. От чего стало щипать глаза.

— Ко мне тоже придёт лярва? — спросил Адам, а я тихонько посмеялась.

— Нет, к Кирану она пришла из-за меня, кое-кто в Аду хотел меня подставить, — немного помолчав, снова заговорила: — Как он умер?

Адам тяжело вздохнул, смотря вперёд и прислушиваясь к звукам. В воздухе пахло дымом от печек, а вдали слышался лай собак. Снег уже почти весь сошёл, но местами виднелся на крышах, куда не попадал солнечный свет, и в некоторых местах на земле.

— У него остановилось сердце, — Адам сказал это с грустью. Несмотря на их разногласия, до моего появления в их жизни они были друзьями. Наверное, Киран был не плохим парнем, но его голову вскружило моё влияние, которое наступило после нашего секса. Возможно, Киран прожил бы чуть дольше и ушёл без боли в сердце, которую поселила в нём я.

Адам встал и мельком взглянул на меня.

— Ну я пойду, — он протиснулся через открытое окно и закрыл его за собой, задёрнув шторы. Я осталась одна.

Какое‑то время я сидела неподвижно, погружённая в сумрак собственных мыслей. В воздухе ещё витал аромат Адама — тёплый, живой, — и едва уловимый шлейф сигаретного дыма. Я обхватила колени, чувствуя, как внутри разрастается нечто чуждое моей природе.

«Грусть, — мелькнула мысль, — это даже смешно. Суккубу нельзя грустить. Нам положено искушать, поглощать, существовать в вечном круговороте похоти и греха. Но что, если я откажусь? Перестану охотиться, перестану питаться чужой страстью… Превращусь в прах? Исчезну, будто меня и не было?»

И тут мой нос уловил запах, который невозможно спутать ни с чем.

Смерть.

Она сочилась из комнаты Адама — тёмная, вязкая, как смола. Я вскочила, распахнула окно и скользнула внутрь бесшумно, словно тень.

Адам лежал на кровати, отвернувшись к стене. Из наушников лилась тихая музыка, его дыхание было ровным, почти безмятежным. Но в углу… В углу клубилась тьма — портал из низшего уровня Ада. Из этой бездны выступила она.

Ликария.

Суккуб, чья специализация — души умерших. Она редко имела дело с живыми, и это само по себе было дурным знаком.

— Убирайся, — прошипела я, и мой голос прозвучал ниже, чем обычно. Когти непроизвольно выдвинулись из пальцев.

Ликария лишь наклонила голову, улыбаясь с ленивой грацией хищницы.

— Король знает, что ты здесь? — её глаза прищурились, словно она пыталась разглядеть в моём взгляде признаки слабости.

Я шагнула вперёд, чувствуя, как внутри закипает ярость.

— Не подходи к нему, иначе я сдеру с тебя шкуру и лично преподнесу Люциферу. Это ведь он тебя послал?

Она рассмеялась — звук, похожий на звон разбитого стекла. Пальцы её скользнули по краю стола, вычерчивая невидимые узоры.

— Наш король так не хочет отпускать свою пташку. А пташка, кажется, решила вырваться из клетки. Весь Ад гудит об этом.

Каждый её слог был пропитан ядом. Я сделала ещё шаг, представляя, как сжимаю пальцы на её горле, как швыряю её обратно в портал…

— Его время ещё не пришло, — процедила я сквозь зубы.

— Оно придёт, когда скажет король! — её голос взлетел, наполняясь гневом.

— Смертью распоряжаются не короли, а Мойры!

В этот момент Адам проснулся.

Щелчок выключателя — и комната залилась светом. Он увидел нас — двух демониц в своей спальне — и побледнел.

— Убирайтесь из моей комнаты! — его крик был полон ужаса, но в руках уже блеснул нож. Под подушкой? Я едва успела удивиться, как он вскочил с кровати, выставив оружие перед собой.

— Если ты тронешь его хоть пальцем, я переломаю тебе все кости, — мой голос звучал холодно, почти бесстрастно. Я встала между ним и Ликарией, крылья едва не задевали потолок.

— Убирайся, Ликария, иначе пожалеешь. С Люцифером я поговорю сама, — сказала я, но она лишь усмехнулась.

— Я не могу ослушаться своего короля, милая, — она шагнула вперёд.

Я не колебалась.

Схватила её за руку и сломала в трёх местах.

Её вопль разорвал тишину. В ту же секунду она приняла вторую ипостась — чешуйчатые крылья, когти, клыки. Адам закричал, а за дверью уже слышались удары — его родители, разбуженные шумом.

Я тоже раскрыла крылья — огромные, переливающиеся в свете лампы. Схватила Ликарию и швырнула её в портал. Он захлопнулся за нами, оставив Адама в его комнате, дрожащего, но живого.

Мы оказались в Аду, на третьем уровне. Вокруг — каменные коридоры, пропитанные серой и отчаянием.

Не теряя ни мгновения, я расправила крылья — чёрные, как беззвёздная ночь, — и рванула к замку Люцифера. Ветер свистел в ушах, но в голове царил хаос.

«Что я ему скажу? — метались мысли. — Он казнит меня за то, что я помешала исполнению приказа. За то, что защищаю человека. Но если не попробую… Адам погибнет. А я потеряю его навсегда».

Замок возник впереди — мрачная громада из чёрного камня, увенчанная шпилями, похожими на когти. Я ворвалась в покои короля без стука, без предупреждения.

Люцифер восседал на чёрном кожаном диване, небрежно положив ноги на журнальный столик. В руках — старинная книга, рядом — бутылка виски и наполовину пустой стакан. При моём появлении он вскинул брови, медленно убрал ноги и указал на кресло напротив:

— Наама? Чем обязан?

Я склонилась в торопливом поклоне, едва переводя дух:

— Мой господин, вы не можете вмешиваться в судьбы людей. Мойры обрушат на вас свой гнев — они не подчиняются вам.

Тишина. Лишь тиканье старинных часов да треск огня в камине.

После войны с ангелами правила изменились. Теперь, чтобы убить человека или устроить несчастный случай, требовалось одобрение Мойр. Иначе — беда. Эти богини миролюбивы, но их гнев страшен даже для короля Ада.

Люцифер вскинул чёрные брови. Его голубые глаза вспыхнули алым — он всё понял.

— Ты помешала Ликарии выполнить мой приказ?

Обратного пути не было.

«Я не могу позволить убить Адама. Не сейчас. Если он умрёт, его душа отправится в Ад, а потом растворится в сердце Рая — станет лишь оболочкой чистой энергии. Я потеряю его навеки».

— Я буду вечно вашей, — выдохнула я. — Не стану просить о другой должности. Буду принадлежать только вам и стану самым продуктивным демоном Ада. Только оставьте Адама. Дайте ему дожить жизнь так, как предписано судьбой.

Ноги дрожали. Я опустилась в кресло, чувствуя, как страх сковывает каждое движение.

Люцифер подпёр голову рукой, затем широко раскинул руки, облокотившись на спинку дивана. Он любил играть чужими страданиями. Любил, когда его жертвы метались в ловушке собственных эмоций.

Он — демон первого ранга. Он читает мысли.

Я ощутила, как его невидимые пальцы копошатся в моей голове, перебирая воспоминания, желания, страхи.

— Мне нравится твоё предложение, — растянул он губы в довольной усмешке.

Я взглянула ему в глаза, стараясь скрыть дрожь:

— Почему вы не можете отпустить меня?

Он отвернулся, будто обдумывая ответ. Когда вновь посмотрел на меня, в его взгляде мелькнула тень — боль, столь редкая для него. Но уже через миг глаза снова стали голубыми, а на лице расцвела улыбка.

— Когда я потерял Элизандрею, я встретил тебя. Ты так похожа на неё… Нрав, движения, страсть. Ты заполнила пустоту в моей душе. — Он налил виски, залпом выпил. — Ты перестала приходить по четвергам. Я узнал, кто в этом виноват, и решил убрать его.

Он резко встал, подошёл к камину. Я ждала.

— Я сохраню ему жизнь, как ты просишь. Но ты будешь полностью моей.

Я вскочила, метнулась к двери.

— Куда это ты? — его голос прозвучал лениво, но в нём таилась угроза. — Я думал, ты останешься. Мы могли бы… повеселиться.

Остановилась на пороге, бросила взгляд через плечо:

— Сегодня не четверг, мой господин.

Хлопок двери — такой силы, что стёкла задрожали. Я выпрыгнула в окно, расправив крылья.

За воротами замка стояла Ликария. Её глаза блеснули в лунном свете.

— Он отозвал приказ, — произнесла она.

— Я знаю.

Я хотела улететь — туда, где меня никто не найдёт. Но демонесса коснулась моей руки.

— Каждая демонесса в Аду мечтает быть любимицей короля. Но ему достаются те, кто не желает его любить. Его милость не вечна.

В памяти вспыхнула Элизандрея — её любовь к Абаддону, её гибель, её превращение в огонь Геенны Огненной. Две души, разорванные, но навсегда связанные болью.

Не задерживаясь, я взмыла в небо. Крылья несли меня прочь — к человеку, ради которого я только что продала свою свободу навсегда.

Глава 9. Суккубская слабость

В ночь с 15 по 16 мая 2056 год.

В ту ночь я так и не решилась войти в комнату Адама, кружила над его домом. Целый день я провела в раздумьях, сидя в горах, глядя на Возвышенный. Но к ночи, я все же решила попрощаться с Адамом — в последний раз увидеть его и поставить точку в наших отношениях.

Под покровом тьмы я опустилась на крышу его дома. В окне, как всегда, горел свет. Я постучала. Через несколько секунд за шторами мелькнуло его лицо. В глазах Адама не было удивления — словно он ждал меня. Он вылез из окна, жестом пригласил сесть на тёплый шифер. Я опустилась рядом. Он достал сигарету, затянулся — я отказалась.

— Что это была за чертовщина ночью? — спросил он, выпуская дым.

— Люцифер приказал другому суккубу убить тебя, — ответила я спокойно, обхватив колени.

— Люцифер? — он усмехнулся. — Кто это?

— Король Ада.

Адам выгнул бровь. На его лице мелькнуло недоверие, потом — горькая усмешка.

— Сам король Ада хочет моей смерти?

Я невольно рассмеялась. Действительно, абсурд: высшее существо, владыка преисподней, жаждет гибели обычного смертного. Но ответ был проще, чем казалось.

— Дело во мне, — призналась я. — Это всё из‑за меня. Прости.

— Не надо было спасать меня, — вдруг сказал он.

Я резко повернулась к нему. Он говорил серьёзно.

— О чём ты?

Он затянулся, выдохнул дым, посмотрел вдаль.

— Сегодня утром пришли анализы. Рак, четвёртая стадия. Врачи не дают прогнозов. Год, может, меньше. Химия‑терапия… Вряд ли поможет. Есть выбор: оставить всё как есть и умереть спокойно — или мучиться от лечения, надеясь на пять процентов успеха. Если бы та сущность убила меня тогда… не пришлось бы отсчитывать дни до конца.

Внутри всё оборвалось. Я, бессмертная, не могла до конца понять, что значит умирать. Но знала, что ждёт его после: Ад, искупление, растворение в энергии Рая. Потеря навсегда.

Моя рука сама потянулась к нему, сжала его ладонь. Он не отстранился. Наоборот — накрыл мою руку своей. Я боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть этот миг. В голове билась мысль: А не я ли приблизила его конец? Ведь я вытягивала жизненную силу из людей. Что, если именно я виновата в том, что его время истекает так быстро?

— Такая тёплая… — прошептал он, глядя на наши руки. — Всегда удивлялся, почему ты такая тёплая. Теперь знаю.

В его голосе звучала не просто догадка — будто он наконец разгадал тайну, мучившую его годами. Улыбка тронула его губы, но глаза оставались серьёзными, глубокими, как бездонные озёра, в которых тонули звёзды.

— Я не могу помочь тебе, Адам, — мой голос дрогнул, выдавая то, что я так старалась скрыть. — Но очень хочу. Я знаю, что будет после смерти, и не желаю этого тебе. Ты стал дорог мне… неожиданно даже для меня самой.

Он тихо выдохнул, и в этом звуке смешались удивление и тихая радость. Его пальцы слегка сжали мои.

— Раз уж я скоро умру… наверное, всё теряет смысл. И пусть я буду гореть в Аду за это, но я не могу противиться.

Он наклонился. Его губы коснулись моих — сначала едва ощутимо, словно проверяя, не растаю ли я от этого прикосновения. Я закрыла глаза, впитывая тепло, которое разливалось по телу, будто расплавленное золото.

Это был не первый наш поцелуй, но он был другим. Не игривый, не искушающий — настоящий. Чувственный, нежный, долгожданный, как первый. Я обхватила его лицо руками, ощущая под пальцами лёгкую щетину, запах ночного ветра и дыма от его сигарет. Он обнял меня за талию, притянул ближе — я резко выдохнула, чувствуя, как всё внутри переворачивается.

Сначала его поцелуи были осторожными, почти робкими, будто он боялся спугнуть меня. Потом — увереннее, смелее, будто он наконец поверил, что это не сон. Я ответила, растворяясь в этом мгновении, забывая обо всём: о Люцифере, о сделке, о том, что завтра всё изменится.

Мне хотелось продолжения. Но не здесь. Не на холодной крыше, под равнодушным взглядом звёзд, которые видели миллионы таких историй и останутся равнодушны к нашей.

Когда он отстранился, я заглянула в его глаза и увидела то, что боялась признать: любовь. Не наивную, не слепую — осознанную. Ту, что приходит, когда знаешь: времени осталось слишком мало, а потому каждое мгновение становится бесценным.

— Я не хочу, чтобы ты уходил, — прошептала я, и слова вырвались сами, без моего позволения.

Он улыбнулся. Печально. Безнадёжно.

— Никто из нас не выбирает.

— Я хочу тебе кое‑что показать, только держись крепко, — выдохнула я, чувствуя, как внутри разгорается искра решимости.

Мы встали. Я обхватила его тело сзади, а он инстинктивно схватил меня за руки, будто искал опору в этом безумии. Рывок — и мы взлетели, ломая шифер под ногами. Ветер ударил в лицо, разорвал волосы, но я лишь крепче прижала его к себе. Для моих демонических крыльев он был лёгким, как игрушка, но в этом полёте было нечто большее, чем физическая сила — было обещание. Обещание хотя бы на миг подарить ему свободу.

Мы неслись над ночными облаками, сквозь лунные лучи, навстречу огням города, которые мерцали внизу, как россыпь драгоценных камней. Адам расправил руки, закричал от восторга — его смех растворился в ночном воздухе, и в этот момент он казался не смертным, обречённым, а богом, парящим над миром.

Полёт был недолгим, но я знала: он запомнит его навсегда.

Мы опустились на высокий холм за городом. Отсюда весь мир лежал перед нами, как на ладони: огни, дороги, дома — всё это сверкало и переливалось, создавая иллюзию вечной жизни. Адам, всё ещё под впечатлением, бросился собирать дрова. Его движения были быстрыми, точными — он разжёг костёр с первого раза, и пламя взметнулось вверх, бросая на его лицо танцующие отблески.

Мы сели рядом, молча любуясь видом. Тёплый воздух окутывал нас, смешиваясь с ароматом горящих веток и его кожи. Он взял мою руку, посмотрел в глаза — в его взгляде читалась благодарность, нежность и что‑то ещё, невысказанное.

— Спасибо тебе, Наама, — прошептал он. — Это было незабываемо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он впервые произнёс моё настоящее имя, и от этого внутри что‑то дрогнуло. Мне даже льстило, что он его запомнил. Но следом пришла боль — я вспомнила, зачем пришла.

— Адам? — позвала я тихо.

Он повернул голову, и в его глазах ещё светилось счастье, не успевшее угаснуть.

— Я пришла к тебе в последний раз, — сказала я, и каждое слово резало мне горло. — Больше мне нельзя приходить.

Улыбка погасла. В его глазах мелькнула такая острая грусть, что мне захотелось забрать слова обратно. Он притянул мою руку к своей груди, и я почувствовала, как бешено бьётся его сердце — живое, горячее, настоящее.

— Но почему? — в его голосе звучала мольба, почти отчаяние.

— Я дала обещание Люциферу, — я сглотнула, пытаясь унять дрожь в голосе. — Что буду принадлежать только ему. В обмен на твою жизнь.

— Не нужно было давать ему такие обещания, — его голос вдруг стал жёстким, раздражённым. — Ведь я уже одной ногой в могиле.

Я замерла. Он ревнует? Эта мысль пронзила меня, как молния. Если бы я знала раньше, что он болен, что его дни сочтены… Я бы никогда не пошла на сделку с Люцифером.

— Если бы я только могла тебе помочь, — прошептала я. — Но суккубы — всего лишь демоны третьего ранга. Я ничего не могу.

Внутри всё сжалось от бессилия. Почему, встретив его, я стала чувствовать так остро? Почему мои мысли стали ярче, а мир — насыщеннее? Что будет со мной, когда его не станет? Наверное, в тот момент я тоже умру — не физически, но внутри.

Я глубоко вдохнула, собираясь с силами.

— Я люблю тебя, Адам Ревелис.

Слова повисли между нами, как хрупкие кристаллы льда, готовые растаять от малейшего движения. Адам замер. Его пальцы, всё ещё сжимавшие мою руку, слегка дрогнули. Он медленно поднял взгляд, и в его глазах я увидела то, чего боялась больше всего: ответную любовь — глубокую, искреннюю, обречённую.

— Ты не должна была этого говорить, — прошептал он.

— Почему?

— Потому что теперь мне ещё труднее будет уходить. — Он глубоко вдохнул, будто пытаясь запомнить запах ночного воздуха, смешанный с ароматом горящих дров. — Когда я узнал о болезни, первое, что почувствовал — облегчение. Думал: «Всё само решилось. Не надо больше бороться». А теперь… теперь я хочу жить. Хочу видеть тебя. Хочу знать, что ты где‑то есть, даже если не со мной.

Я молчала. В горле стоял ком — твёрдый, колючий, будто я проглотила осколок льда. Адам замер на миг, а потом резко притянул меня к себе. Его губы нашли мои — и этот поцелуй взорвался внутри, как раскалённая звезда.

Мы срывали одежду в лихорадочной спешке, словно боялись, что время рассыплется в прах, прежде чем мы успеем коснуться друг друга. Полная луна висела над нами — то ли богиня‑свидетельница, то ли стыдливая любопытная душа. Она то озаряла нас серебристым светом, то пряталась за облаками, будто смущаясь собственной смелости.

Адам скользил губами по моей коже, оставляя на ней огненные следы. Каждое прикосновение отзывалось дрожью, каждый поцелуй — вспышкой. Я уже готова была умолять его не останавливаться, но вдруг отстранилась. В его глазах читался немой вопрос — горячий, нетерпеливый.

— Я суккуб, Адам, — прошептала я, пытаясь вернуть хоть каплю разума. — Я выкачаю из тебя жизненную силу. А её в тебе и так мало.

Он улыбнулся — медленно, почти нежно. Потом поцеловал меня, и в этом поцелуе было больше решимости, чем во всех клятвах мира.

— Если это наш последний раз, — выдохнул он хрипло, — то не имеет значения. Пусть я хоть к утру умру.

Эти слова ударили в самое сердце. Мир на миг потемнел, а потом вспыхнул ярче прежнего. Адам обнял меня, усадил на себя, крепко сжав бёдра. Когда он оказался внутри меня, я поняла: никогда прежде я не чувствовала ничего подобного. Это было не просто слияние тел — это было слияние душ, каждая клеточка кричала от восторга.

Я застонала — громко, не сдерживаясь. И тут же услышала его ответный стон — низкий, грудной, полный наслаждения. Мы двигались в едином ритме, растягивая время, превращая каждое мгновение в вечность. Я изо всех сил сдерживала свою природу — не позволяла себе вытягивать его энергию. Но его руки скользили по моему телу, то притягивая к себе для поцелуя, то лаская с почти священным трепетом.

Наши тела покрылись мурашками — два полюса одного безумия. Я подумала: испытывал ли хоть один человек на свете то, что чувствуем мы? Это было как мой первый полёт: невесомость, восторг, дрожь в кончиках пальцев, буря эмоций, от которой кружилась голова.

Адам перевернул меня, оказавшись сверху. Я была в тысячу раз сильнее его физически, но в этот миг ощущала себя хрупкой, как хрустальная статуэтка. Его широкие плечи, мускулы под кожей — всё это внушало странное чувство защищённости и одновременно уязвимости. Он двигался медленно, выжимая из меня тихие стоны, которые тонули в ночи.

Перед кульминацией он посмотрел мне в глаза. И мы достигли пика одновременно — два сердца, два дыхания, две души слились в одном мгновении. Я видела, как в его зрачках вспыхивают и гаснут искры чистого удовольствия — и продлила эти мгновения, подарив ему всю нежность, на которую была способна.

Он обессиленно упал на меня, тяжело дыша. Потом, немного отдышавшись, приподнялся и улыбнулся.

— Что это было? — спросил он, проводя пальцем по моей щеке.

Я тихо рассмеялась и поцеловала его в щёку, всё ещё чувствуя пульсацию его тела внутри себя. И вдруг осознала: я не использовала феромоны. Он желал меня — настоящую, без уловок, без чар. И его следующие слова подтвердили это:

— И я люблю тебя, Наама из Ада, демон третьего ранга.

Он произнёс моё имя с таким вожделением, что сердце дрогнуло, будто сорвалось с обрыва в бездну сладостной агонии. В его устах «Наама» звучало не как имя — как заклинание, как древний гимн, обращённый только ко мне. Время замерло, превратившись в густую, тягучую субстанцию, где существовали лишь он, его голос и это мгновение, которое я отчаянно пыталась удержать.

Остаться. Навсегда. С ним.

Мы медленно оделись, но не спешили разорвать хрупкую связь, возникшую между нами. Сидели в обнимку, наблюдая, как ночь постепенно сдаёт позиции — небо на востоке наливалось бледным светом, окрашиваясь в оттенки пепла и розового. Звёзды гасли одна за другой, словно свечи, задутые невидимым дыханием утра.

Когда я вернула его на крышу дома, воздух между нами стал тяжёлым, пропитанным невысказанными словами. Прощание повисло в предрассветной дымке.

— Я буду помнить тебя всегда, Адам, — прошептала я, прижимаясь губами к его уху, вдыхая последний аромат его кожи — тёплый, живой, неповторимый.

— Если будет возможность, я буду тебя ждать… — его голос дрогнул, но прозвучал твёрдо, как клятва.

Эти слова повисли между нами, став незримой нитью, которую ни время, ни расстояние, ни сама смерть не могли разорвать. А потом он шагнул в окно, скрылся за шторами своей спальни — и в тот же миг в моей груди образовалась дыра. Не просто рана — чёрная бездна, выжженная раскалённым железом разлуки. Я знала: она никогда не затянется. Никогда.

Сжав кулаки до хруста костяшек, я открыла портал в Ад. Шагнула в него, проклиная всё на свете — судьбу, Люцифера, саму себя.

Как только я оказалась в преисподней, то буквально влетела в грудь Люцифера. Он стоял посреди мрачного зала, высокий и незыблемый, как скала из чёрного оникса. Его глаза почернели от ярости — два бездонных колодца тьмы, в которых тонули отблески адского пламени.

— Хорошо провела время? — его голос прозвучал тихо, почти ласково, но парализовал всё моё тело, сковав мышцы ледяными тисками страха.

Я молчала. Слова застряли в горле, превратившись в острые осколки, которые рвали изнутри при попытке их произнести. Он приблизился — настолько, что я ощутила терпкий, резкий запах виски, пропитавший его сущность. Запах власти, опасности, безумия.

— Думала, я не узнаю? — он усмехнулся, и эта усмешка была острее любого клинка, способного рассечь душу. — Ты будешь наказана. Но не по правилам Ада. Мне порядком надоели твои выходки. Давай я покажу тебе, кто ты есть на самом деле.

Его пальцы, холодные и твёрдые, как мрамор, впились в моё запястье. Хватка была железной, нечеловеческой. Он потащил меня вглубь преисподней — мимо третьего уровня, мимо четвёртого, всё ниже, туда, где даже демоны боялись ступать.

Этот уровень Ада я никогда прежде не видела.

Воздух здесь был густым, пропитанным запахом серы и чего‑то ещё — древнего, забытого, от чего волоски на коже вставали дыбом. Стены извивались, словно живые, покрытые странными письменами, которые пульсировали тусклым багровым светом.

Нам изредка попадались существа — нечто среднее между тенью и плотью. Они смотрели на нас пустыми глазницами, безмолвные, как статуи. Иногда протягивали полупрозрачные руки, будто моля о чём‑то, но тут же отдёргивали их в страхе, едва Люцифер бросал на них короткий взгляд. Их тени извивались на стенах, принимая формы, от которых кровь стыла в жилах.

Мы шли по каким-то коридорам и лестницам, было ясно, что спускаемся ниже, ведь температура становилась выше. Я всю дорогу молчала, уставившись в широкую спину Люцифера, и даже представить боялась, какое наказание меня ждёт. Король Ада пытает только самые отвратительные и грязные души, он делает с ними такое, что они перестают молить о пощаде. От этих мыслей у меня всё похолодело внутри.

Мы оказались в каменном коридоре, тут на стенах горели тусклые факелы. Иногда встречались чёрные двери, за которыми слышались стоны и плач.

Люцифер остановился у одной из дверей и открыл её. Он завёл меня в большую тёмную комнату. Тут было душно и очень темно, но мои глаза демона уловили три тусклых красных факела, а потом и всё остальное. Там, в комнате, было множество различных орудий пыток, но они были переделаны под сексуальные. На стенах висели различные зажимы, страпоны, наручники, плетки, флоггеры, стеки, кнуты, плетки и многое другое.

— Что это за место? — удивилась я, оглядывая всё. Все эти вещи я использовала сама лично для пыток самых похотливых душ. А теперь это хотят использовать на мне.

— Я создал его специально для тебя. Каждый раз теперь, когда ты провинишься, мы будем спускаться сюда, чтоб напомнить тебе о твоей сущности. Нравится? — издевательски спросил Люцифер. После он подошёл ко мне, схватил меня властно за подбородок и поднял голову. — Я задал тебе вопрос. — Я лишь покачала головой в ответ, а Люцифер сжал мою челюсть сильнее. — Ответ неверный.

Он схватил меня за локоть и подвёл к деревянным колодкам. Избавился полностью от моей одежды, просто разорвав ее на мне. Зафиксировал мои руки и голову, а после пристегнул ноги кожаными ремнями к полу. Моё тело было зафиксировано в наклоне девяносто градусов. Люцифер подошёл ко мне, держа в руках кожаную плётку.

— Решила поиграть в человека? Напомним тебе, кто ты такая, Наама. Спрячь свои крылья, — скомандовал он, и в воздухе я услышала свист плётки. Она ударила по внутренней стороне бедра, оставив жгучую боль и красный след на коже, который почти сразу исчез. Ещё один свист, удар. Люцифер бил меня по бёдрам, но делал это вполсилы, чтоб я не чувствовала сильной боли. Вся моя суккубская натура ликовала, ей нравилось. После десяти ударов Люцифер схватил со стены зажимы для сосков и надел их на меня, я тут же почувствовала волну дикого возбуждения, что расплывалось сладкой ломотой внизу живота.

Люцифер гладил плёткой по моему телу, шее, лицу, по внутренней стороне бедра и никогда не прикасался там, где горело от желания.

После Люцифер отстегнул меня и повёл к новому атрибуту. Тут стояло два бревна, скрещённых между собой. Король пристегнул мои руки врозь, как и ноги.

Люцифер, оценивая ситуацию, осмотрел моё тело, потом поцеловал в губы, я застонала и ответила ему, от чего почувствовала новый прилив возбуждения. Он стал опускаться ниже, оставляя на коже дорожку влажных следов. Господин целовал внутреннюю сторону моих бёдер, но всё ещё не касался там, где уже ручьями текли мои соки. Я держалась, чтоб не умолять его, но он, видимо, именно этого и хотел.

Его язык стал блуждать по моему телу, сжимая руками те места, которые уже горели от желания. Я старалась не стонать, но не могла, он слышал, как я пытаюсь сопротивляться, и его ухмылка сверкала красным от факела. Своим поведением я лишь раззадорила его. Люцифер тоже разделся показывая мне свою эрекцию. Действительно голый король был неистово горячим. Я пыталась сдвинуть ноги, чтоб хоть как-то облегчить свои страдания, но это было невозможно.

— Люцифер прошу...— вырвалось из моих губ, они будто сами, не слушая мысли хозяйки стали его умолять. — Прошу тебя...— умоляла я, глядя на то как глаза Люцифера вспыхнули. Я потеряла счёт времени, сколько продолжалась эта пытка не смогу сказать. Прежде чем волна удовольствия и облегчения прошлась по моему телу, от чего я выгнулась ему на встречу. Он оказался во мне, но не весь, не позволяя мне шевельнуться. Люцифер оставил меня связанной пока медленно продолжал травить моё тело своей рукой. Мне хотелось больше, хотелось почувствовать его полностью.

—Люцифер...— застонала я. Мой разум был будто пьян, я не отдавала отчёта своим действиям и словам. Тогда он отстегнул меня, освободил от руки и решил посмотреть, что я буду делать после.

Я, обезумев от похоти и страсти, набросилась на него словно кошка. Мои губы вцепились в его и мы слились в страстном поцелуе. Он был точно доволен таким поведением, в другом случае я бы не хотела его так сильно, ведь была зла на него. Я нашла сладостный выступ и почувствовала, как приятная волна снова заполнила меня всю. После стала двигаться быстро и даже не поняла, как мы оказались на матрасе, что лежал в углу и предназначался совсем для другого. Люцифер отвешал мне пощёчину, и я ответила ему тем же, а потом схватила за горло. Он зарычал и шлепнул мне по ягодице. Напряжение нарастало быстро, я кончила почти сразу, но это был не единственный раз. Я кончала бесконечно много раз. Люцифер довёл меня до такого состояния, что я, будучи демоном похоти потеряла сознание от возбуждения и удовольствия впервые за всю свою суккубскую жизнь.

Люцифер напомнил мне кто я, и чего больше всего на свете хочу. Я хочу секса и разврата, любовь для меня это что-то запретное. Если я не буду питаться то погибну, а без любви прожить можно.

Глава 10. Адам предатель

19 мая 2056г.

Три дня и три ночи… Бесконечная череда мучений, в которых время потеряло смысл. Люцифер обрушил на меня всю мощь своей воли, превратив существование в калейдоскоп боли и экстаза. Я не в силах описать всё, что он со мной творил — слова рассыпаются в прах перед этой реальностью. В какой‑то момент сознание просто погасло, утонув в волнах изнеможения, как свеча, задутая ураганом.

А потом — впервые в моей суккубской жизни — меня наполнили до краёв жизненной силой. Не через истощение других, а через… него. Через его похоть, его власть, его сущность. Я опьянённая этим потоком, отключилась, словно захлебнулась бессмертием.

Очнулась я в своей комнате.

Скромное пространство, которое я когда‑то считала убежищем: миниатюрный диван цвета тёмной сирени, шкаф, набитый одеждой, полка с мелочами, собранными за века бессмысленного существования. Моё обнажённое тело было бережно укрыто тёплым пледом — жест, от которого внутри что‑то дрогнуло. Кто‑то — он? — опасался, что я замёрзну.

На столике тихо шипел чайник, подогреваемый невидимым огнём. Рядом стояли сахар и земная заварка — нелепая, трогательная деталь в этом царстве тьмы.

Я поднялась, достала из шкафа свой любимый чёрный шёлковый халат — мягкий, как шёпот ночи, — и вновь опустилась в кресло, чтобы налить себе чаю. Первый глоток пронзил тело волной блаженства. За эти дни я потеряла столько жидкости, что сейчас каждая капля казалась даром небес, эликсиром жизни.

Но едва тепло разлилось по венам, в памяти вспыхнули картины последних дней. Я резко сдвинула ноги, пытаясь отгородиться от нахлынувших ощущений. Суккуб, которую пытали, словно последнюю грешницу, оказалась заложницей собственных чувств. И, чёрт возьми, мне это понравилось.

Я пыталась осмыслить произошедшее, но мысли разбегались, как испуганные мыши. Как я могла допустить такое? Эти чувства были моими — и в то же время я не владела собой. Природа взяла верх, превратив меня в безвольную игрушку собственных инстинктов. В какой‑то миг я перестала быть демоном — стала просто женщиной, уязвимой и жадной до ощущений.

В дверь постучали.

Я вздрогнула, сердце ударилось о рёбра. Собралась с духом и глухо произнесла:

— Входи.

На пороге стоял Люцифер.

Моё тело само рванулось ему навстречу — предательский, неудержимый импульс, — но я усилием воли удержала его на месте. Однако мой порыв не укрылся от его взгляда. Дыхание участилось, мысли закружились в безумном вихре. Он, конечно, уловил их ход — уголок его губ медленно приподнялся в едва заметной улыбке, полной холодного триумфа.

Сегодня он выглядел иначе.

Чёрная футболка‑поло обтягивала мускулистые руки и грудь, а тёмные джинсы подчёркивали силу ног. Этот наряд был ему не свойственен — обычно он предпочитал мрачные, величественные одеяния, достойные владыки преисподней. Но сейчас, в этой простой одежде, он казался ещё более притягательным, почти человеческим. Я никогда прежде не видела его вне «рабочего» облика — и это делало момент ещё более тревожным, почти интимным.

Медленно поднявшись, я склонилась в поклоне. Даже сейчас, когда Люцифер выглядел спокойным и удовлетворённым, его подавляющая сила заполняла комнату, словно густой туман, от которого невозможно укрыться. Выпрямившись, я взглянула на него с немым вопросом.

Король никогда прежде не переступал порог моей личной обители.

— Ты проснулась, — его голос прозвучал мягко, почти заботливо, но в нём таилась сталь. — Хорошо. У нас много дел.

Я сжала пальцы в кулаки, пытаясь унять дрожь. Что он задумал теперь?

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, делая шаг вперёд.

— Жива, — ответила я коротко, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

Он усмехнулся, словно оценил мою дерзость.

— Это верно. Жива. И теперь ты знаешь своё место.

Его слова ударили, как хлыст, но я не отвела взгляда. Знала: если покажу слабость, он доведёт меня до края снова.

— Зачем ты здесь? — спросила я, стараясь говорить ровно.

Люцифер медленно подошёл к столику, взял чашку с ещё горячим чаем, вдохнул аромат.

— Чтобы напомнить тебе: ты принадлежишь мне. Полностью. Без оговорок.

Он сделал глоток, не отрывая от меня взгляда. Чай, который должен был принести утешение, теперь казался горьким, как яд.

Люцифер медленно скользнул взглядом по моей фигуре. Шёлк халата льнул к телу, подчёркивая изгибы, и на мгновение его глаза задержались на них. Он прикусил губу — едва заметный жест, тут же подавленный, — и вновь посмотрел мне в лицо. В этом мимолетном порыве читалось нечто большее, чем властная игра. Что‑то почти человеческое.

— Увидимся чуть позже, — прогремел его голос, и он вышел, оставив после себя лёгкий, пронзительный аромат граната и мяты.

«Зачем вообще он приходил? Забота? Или просто должен быть уверен, что я в состоянии выполнять его приказы сегодня? Люциферу я нужна не только как секс‑игрушка — ведь меня вполне можно заменить. Он заменяет мной пустоту в своём сердце».

Я опустилась на диван, обхватив колени. В голове билась упрямая мысль: я буду делать всё, чтобы снова попасть в эту комнату.

«Что это со мной? — терзали меня собственные мысли. — Я должна ненавидеть его, но, наоборот, желаю ещё сильнее, чем прежде. Что он со мной сделал? Только он знает, чего хочет суккуб на самом деле, ведь он создал нас. Суккуб не хочет кого‑то пытать — он хочет, чтобы это делали с ним».

Эта мысль бросила меня в жар.

Несколькими часами позже…

В тишине своего убежища я думала об Адаме. Нельзя просто взять и сдаться — должен же быть хоть какой‑то выход. Этот парень не выходил из моей головы.

«Наама, — ругала я себя. — Почему тебя так тянет ко всему запретному?»

По работе мне пришлось отправиться к Кровавой реке, где обитали Мойры. И тогда в голову пришла мысль — дерзкая, опасная, но от этого ещё более притягательная.

Ветхая деревянная избушка, казалось, вот‑вот рассыплется от старости и плесени. Я подняла руку, чтобы постучать, но дверь уже распахнулась сама. Моя нога шагнула во тьму. Пол скрипел под каждым движением, угрожая проломиться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Из тени вышла одна из Мойр. Прекрасная девушка с длинными белыми волосами, чувственными губами и мраморно‑чистой кожей. Один глаз её был широко распахнут, но полностью белый. Второй — беспощадно и уродливо зашит.

— Здравствуй, Клото, — произнесла я, склоняясь в почтительном поклоне. Мойры были богинями, их почитали все — даже нити жизни бессмертных находились в их руках.

— Здравствуй, девочка моя, — отозвался старческий, скрипучий голос, будто сама смерть шептала мне на ухо. Она провела рукой по моему лицу и улыбнулась. Если бы не изуродованный глаз, она была бы невероятно красива. Кто сделал это с ними? Каким должен быть поступок, чтобы забрать у тройняшек глаза и оставить один на троих? Да ещё так уродливо зашить плоть?

— Она хочет знать о своём человеке, — раздался ещё один голос из темноты. На свет выступила другая девушка — точная копия первой, но с иным увечьем: один глаз закрыт, другой уродливо зашит.

— Я знаю, что она хочет, Лахесис, но у нас нет ответа, — проскрипела первая и вновь скрылась в тени.

Я опешила. Думала, именно Мойры смогут дать мне ответы.

— Прошу вас, мне больше не у кого спросить, — голос дрогнул.

Вдруг из тьмы меня схватили костлявые, ледяные пальцы. У моего уха раздался шёпот:

— Абаддон…

И снова тьма поглотила говорившую. Эта тьма была иной — даже мои глаза не могли проникнуть в её глубины. Казалось, это был портал, и только Мойры знали, куда он ведёт.

Я завершила дела и отправилась на поиски Абаддона. Он — демон первого ранга, и видела я его лишь однажды: в разгар войны между Адом и Раем. Найти его оказалось несложно: он коротал дни у Геенны Огненной — с тех пор, как его возлюбленная, некогда любимая и Люцифера, обратилась в пламя.

Абаддон сидел на небольшом балкончике замка — в чёрном кожаном кресле, с бокалом виски, глядя на огненный вихрь. Когда я появилась, он лишь вскинул бровь.

— Наама? — произнёс он с лёгким удивлением. Конечно, все знают лучшего суккуба Ада, да еще и личную игрушку Люцифера.

— Господин, — склонила я голову.

Он лениво кивнул на соседнее кресло, приглашая сесть.

— Что тебя привело ко мне?

Я перевела взгляд на Геенну. Вихрь ревел, выплёскивая языки пламени, будто негодуя оттого, что я здесь.

— У меня есть вопрос. Я ходила к Мойрам — они направили меня к тебе.

Зелёные глаза Абаддона вспыхнули любопытством. Он предложил виски — я согласилась. Он допил остаток из бокала, налил новую порцию мне, а сам стал пить прямо из бутылки.

Несмотря на то что демоны не стареют, Абаддон выглядел старше, чем при нашей последней встрече. Его кудрявые волосы давно не знали стрижки — он собирал их в небрежный пучок на затылке. Взгляд был пустым, речь — безразличной, словно жизнь потеряла для него всякий смысл.

— Я полюбила человека… — произнесла я, сделав глоток виски.

Абаддон поперхнулся, закашлялся, вытер рот рукавом. На мгновение даже Геенна словно затихла, прервав свой яростный рёв.

— Э‑э‑э… — протянул он, пристально вглядываясь в моё лицо. — А я‑то как могу тебе помочь? Себе я как видишь не помог.

Я рассказала всё — от начала и до конца. Умолчала лишь о роли Люцифера в этой истории. Абаддон знал законы Ада лучше меня; вероятно, именно поэтому Мойры направили меня к нему.

— История, конечно, интересная, — наконец произнёс он, вставая с кресла, — но я ничем не смогу помочь тебе. Даже не представляю.

В тот же миг Геенна взревела с новой силой. Огненный язык вырвался из вихря, словно плеть, и хлестнул по руке Абаддона, слегка опалив плоть.

Он замер, уставившись на вихрь, глаза расширились от изумления. Несколько мгновений он не шевелился, затем прошептал:

— Такого раньше не было… Ты хочешь, чтобы я ей помог?

Геенна вновь вышла за свои границы, но на этот раз не тронула его. Абаддон тяжело вздохнул, взглянул на меня. В его глазах появился блеск, он словно ожил.

Я вжалась в кресло, поражённая происходящим. Геенна Огненная — сила, способная испепелить любого, не оставив даже пепла.

— Кажется, я знаю, чего она хочет, — медленно произнёс Абаддон. — Но это совсем не понравится Люциферу. После того как Элизабет… — он запнулся, не закончив мысль, и тут же перешёл к делу: — В общем, Геенна сейчас подчиняется только мне. Ты должна привести сюда Адама.

Он рассказал мне, как привести Адама в Ад, не изжарив его до румяной корочки и не попавшись Люциферу. План был на удивление прост — но последствия могли оказаться катастрофическими.

С широкой улыбкой я взяла из его рук камень сокрытия, о существовании которого даже не подозревала, и направилась за Адамом. Водить дружбу с высшими демонами порой выгодно — столько нового можно узнать! Если Люцифер поймает меня, обычной порки будет мало. Неизвестно, что сотворит со мной король после того, что я задумала. Наверняка после долгих мучений он убьёт меня… Но я не могла стоять в стороне, пока тот, кто мне небезразличен, угасал.

Я вышла в человеческий мир — там царила глубокая ночь. В окнах дома Ревелисов не горел свет. Тихо приземлившись на крышу у окна Адама, я бесшумно открыла створку.

Адам спал, отвернувшись к стене. Я тихонько тронула его за руку — он вздрогнул и повернулся.

— Наама? — Убедившись, что это я, он вскочил с кровати и крепко обнял меня. — Я был уверен, что ты ещё придёшь ко мне.

— Я пришла не к тебе, — шепнула я ему на ухо. Его брови поползли вверх. — Я пришла за тобой.

Я протянула ему браслет, который дал мне Абаддон: он должен был защитить Адама от адского пламени. Тот взял украшение и вопросительно взглянул на меня.

— Я нашла возможность помочь тебе, но тебе придётся стать демоном.

Адам быстро заморгал — но понимание вспыхнуло в его глазах почти мгновенно. Он включил свет и надел браслет на руку. Ему не пришлось ничего объяснять или уговаривать — казалось, он давно ждал этого приглашения.

«Интересно, а если бы он не был на грани смерти, согласился бы стать демоном?» — мелькнула мысль, но тут же улетучилась.

Адам сжал мою руку:

— Я готов на всё, чтобы быть с тобой, Наама.

Я готовила целую речь на случай его отказа — и улыбнулась, услышав заветные слова. Адам написал прощальную записку родителям, и мы шагнули в портал.

В глазах Адама читался ужас, когда он увидел свой новый дом. Но я знала: когда в нём проснётся адская сущность, это пройдёт. Хотя… кому я вру? Даже для демонов Ад выглядит устрашающе. Но важно ли это, когда мы будем вместе? Я позволила себе помечтать о счастливой жизни с ним — с моим Адамом.

Огненная Геенна находилась в замке короля, поэтому нам пришлось пробираться туда тайком — через потайные ходы. Найдя один из входов, мы скользнули внутрь, не привлекая внимания. Сначала из укрытия выходила я, затем вела за собой Адама — он буквально сливался со стеной от страха.

Мы почти добрались до Геенны, когда мой взгляд уловил Люцифера — он выходил оттуда. Почувствовав моё присутствие, король тут же обернулся. Сердце рухнуло вниз.

Люцифер вопросительно смотрел на меня свысока. Я изо всех сил старалась не думать о том, что неподалёку в укрытии сидит Адам. Приходилось импровизировать — делать всё возможное.

Я подлетела к Люциферу и вцепилась в его губы. Он сразу ответил — мы слились в жарком, страстном, но недолгом поцелуе.

— Что ты тут делаешь? — спросил Люцифер, отстраняясь. Несколько часов назад он дал мне задание на Земле и уж точно не ожидал увидеть меня в этой части замка, куда заходят лишь избранные.

— Не могла дождаться четверга, поэтому пришла сейчас, — выпалила я.

Он удивлённо взглянул мне в глаза, пытаясь прочесть мысли. Но я упражнялась семьсот лет — достаточно, чтобы скрыть то, что необходимо. Я показала ему воспоминания о той комнате, и он клюнул на приманку… Или мне так показалось?

— Ты что‑то задумала, Наама, — тихо произнёс Люцифер. — А когда я узнаю, одной комнатой пыток ты не отделаешься. Тебе семьсот лет, а ты всё ещё глупа и наивна, как дитя.

Он наклонился и прошептал у моего уха:

— Не думай, что я не смогу содрать с тебя шкуру только потому, что ты нравишься мне.

После он отодвинул меня одной рукой и ушёл прочь. Камень скрыл от него Адама, но рано или поздно он раскроет мои тайны.

На балкончике Абаддона не оказалось — лишь одинокая фигура Люцифера вырисовывалась на фоне огненного зарева. Меня это не удивило: они оба любили её. Но едва я обернулась на звук шагов, как увидела Абаддона — он неспешно приближался, сжимая в руке новую бутылку виски, будто собирался устроить себе персональный апокалипсис в компании огня и тьмы.

Я тут же вызволила Адама из укрытия. Он вышел, бледный, но решительный — словно человек, который уже мысленно простился с прежней жизнью. Мы встали перед Абаддоном, и в воздухе повисло напряжение, густое, как дым Геенны.

— Ну что? Поджилки не трясутся? — бросил Абаддон, окинув Адама оценивающим взглядом, в котором читалось что‑то между насмешкой и сочувствием. Затем продолжил, не дожидаясь ответа: — Люцифер сразу поймёт, что демонов стало больше. Особенно если твой парень вдруг окажется демоном первого ранга. Обратного пути не будет, Наама. Вам придётся бежать из Ада, прятаться всю жизнь. Может, Мойры будут благосклонны и спрядут нить вашей судьбы — такую, где вы проживёте долго и счастливо. Хотя, честно говоря, я в это не верю.

— А как же ты? — спросила я, чувствуя, как в груди нарастает тревога. Я знала: Люцифер не простит ему соучастия.

— Обо мне не переживай, Наама, — ответил он с какой‑то странной, почти зловещей улыбкой. Его глаза блеснули — не то от алкоголя, не то от тайного замысла. Он подмигнул мне, и это движение показалось мне предвестником бури.

Я не успела до конца продумать план, но знала одно: шанс спасти Адама есть — и я им воспользуюсь. Даже ценой собственной жизни. Даже если наше счастье окажется мимолётным, как искра в ночи.

— Тебе придётся прыгнуть туда, — Абаддон указал на огненный вихрь, который ревел, будто голодный зверь, жаждущий новой жертвы.

Адам побледнел, на лбу выступила испарина. Я подошла к нему, обхватила его лицо ладонями, заглянула в глаза — в них ещё теплилась человеческая теплота.

— Нам нельзя терять время. Я обещаю: всё будет хорошо.

Он сглотнул, колебался всего миг — а потом поцеловал меня и решительно шагнул в Геенну.

Огонь встретил его с жадностью, будто давно ждал. Пламя поглотило Адама, утянуло в центр вихря, скрыло за языками огня, которые танцевали, словно одержимые.

Мы стояли, не отрывая взглядов от бушующего пламени. Минуты тянулись бесконечно, превращаясь в часы. Я начала паниковать — его не было слишком долго. Но вот в огне что‑то шевельнулось. А через мгновение он приземлился перед нами.

Адам предстал во второй ипостаси: огромный, мускулистый, с чёрными перепончатыми крыльями — метров четыре в размахе. Рога, закрученные в спираль, словно рога древнего божества. Глаза — пылающие, красные, как раскалённая лава. Волосы — чёрные, как смоль, развевались, будто их касался невидимый ветер. Клыки торчали из пасти, не давая полностью закрыть рот. Длинный змеиный хвост завершался головой чёрной кобры, которая шипела, будто готовая к атаке.

Я сразу почувствовала его силу — она была сравнима с силой Абаддона. Значит, Адам стал демоном первого ранга.

Абаддон тоже замер в изумлении. Когда Адам приблизился, он начал объяснять, как принять первую ипостась. В ней Адам почти не изменился — лишь глаза стали чёрными, словно две бездонные дыры, поглощающие свет.

— Нам нужно уходить, — сказала я и уже шагнула вперёд, но Адам остановил меня.

Его голос прозвучал иначе — глубже, грубее, будто ему были сотни лет, будто он прожил тысячи жизней:

— Тебе нужно. А у меня здесь ещё дела.

— Какие дела? Мы оба в опасности! Люцифер уже знает о новом демоне — он скоро будет здесь! — мой голос дрожал, но я пыталась сохранить хладнокровие.

Я смотрела на него и не узнавала. Перед мной стоял чужой. Взгляд — холодный, глубокий, чуждый. Даже аура изменилась — теперь она давила, словно тяжесть веков.

— Адам? — повторила я, будто надеясь, что это всего лишь иллюзия.

— Я не Адам. Моё имя — Аливьер, — он перевёл взгляд на Абаддона, и в его глазах вспыхнула искра древней ненависти. — Не думал, что Геенна позволит мне стать демоном во второй раз.

Затем он посмотрел на меня — и на его лице расцвела ухмылка, холодная и безжалостная:

— Спасибо, Наама, за помощь.

Я хватала ртом воздух, словно рыба на берегу, не в силах вымолвить ни слова. Мир вокруг рушился, рассыпаясь на осколки.

Лицо Абаддона исказилось — теперь в нём читалась злость и разочарование. Он сжал кулаки, будто готовясь к бою.

— Ну ты и ублюдок, Аливьер. Использовал её, чтобы поквитаться с Люцифером? — ответа не последовало. — Зачем ты вернулся?

— За справедливостью, — произнёс Аливьер, окидывая взглядом Геенну и замок, будто оценивая масштабы грядущей битвы.

— Кто ты такой? Ты использовал меня? — наконец выговорила я тихо, почти шёпотом, боясь услышать правду.

Не сказав ни слова, он отодвинул меня, словно куклу, расправил крылья и взмыл в небо, исчезая в огненных всполохах.

Я стояла, будто вкопаная не в силах пошевелиться. Где мой Адам? Кто этот Аливьер?

— Адам! — крикнула я, перевесившись через перекладину балкона, надеясь, что мой любимый всё ещё в Геенне, что этот демон — не он.

Абаддон схватил меня за локоть, развернул к себе. Его лицо было мрачным, словно грозовая туча.

— Аливьер и есть твой Адам. Он был демоном высшего уровня, пропал из темницы около сорока лет назад, скрываясь в человеческом обличии.

— Был демоном? — я всё ещё не могла осознать.

— Да, Наама. Геенна по какой‑то причине позволила ему снова стать демоном.

«Геенна никогда не даёт одной душе второй шанс. У каждого — лишь одна возможность. Почему она позволила Аливьеру? Неужели она была так же обманута, как и я?» — мысли метались в голове, как загнанные звери.

Абаддон рисковал ради нас — а мы остались ни с чем. Люцифер придёт за нами, и только ему известно, что он сделает.

«Адам предал меня? Что это вообще было?»

Стены будто начали сжиматься вокруг меня. Мир рушился, даже не успев построиться. Все мечты о жизни с любимым рассыпались в прах, издевательски смеясь мне в лицо.

«Дура! — кричали они. — Думала, тебя можно полюбить? Они все лишь используют тебя. Ты всего лишь суккуб. Похотливое создание короля».

— Что теперь с нами будет? — голос дрожал, слова вырывались с трудом, будто каждое стоило мне части души.

Абаддон вдруг сменил выражение лица — теперь оно было почти равнодушным, словно он уже смирился с неизбежным. Он опустился в кресло, уставился в огонь, схватил бутылку виски и сделал глоток, будто не слышал моего вопроса.

Ярость захлестнула меня. Хотелось разнести всё вокруг, лишь бы заглушить боль, лишь бы стало легче.

— Абаддон! — я пыталась достучаться до него, но он словно ушёл в себя.

Но он не успел ответить.

В воздухе разлилось ледяное спокойствие, а затем раздался голос, от которого кровь стыла в жилах:

— Давай я объясню, что с вами будет…

Это был Люцифер.

Глава 11. Демон Алевьер

20 мая 2056 года.

Мы сидели втроём за столом переговоров. Я смотрела перед собой, устремив взгляд на огромный портрет богини Хаоса и огня — Элизандреи.

Её облик врезался в память с первого взгляда: огненные волосы, пылающие глаза и крылья, обожжённые собственным пламенем до самых костей. Она была сильнейшим существом в истории Ада. В ней горела сама жизнь — тяжело не влюбиться.

Когда‑то она была обычным человеком. Абаддон полюбил её, а Люцифер согласился даровать ей демоническую сущность — чтобы они могли быть вместе вечно. Но судьба распорядилась иначе: по ужасной случайности Элизандреа заполучила силу Геенны — и та сожгла свою новую хозяйку.

Теперь она — лишь миф, переходящий из уст в уста. А её портрет украшает комнату переговоров в замке короля.

Я перевела взгляд на Люцифера, ожидая увидеть в его глазах гнев. Но король смотрел не на меня — его взор был прикован к Абаддону. Тот по‑прежнему не расставался с бутылкой виски и хайболлом, лениво вращая стакан, наблюдая, как в нём плещется коричневая прозрачная жидкость.

— Долго это будет продолжаться, Абаддон? — голос Люцифера сотряс стены и пол, заставив меня вздрогнуть.

— Всю мою жизнь. То есть вечно… — безразлично ответил Абаддон, подливая алкоголь в стакан.

— Я больше не намерен терпеть это! — Люцифер ударил ладонью по столу. Я вздрогнула, но Абаддон даже не шелохнулся — лишь бросил косой взгляд на господина.

— Я не просил тебя оставлять меня в легионе и в советниках, — вспыхнул Абаддон. Его зрачки вспыхнули красным.

Я замерла в ужасе. Так разговаривать с королём… Но все знали: они — близкие друзья. Только Абаддону дозволялось вести диалог с господином на равных. К тому же несколько лет назад он пожертвовал жизнью ради Люцифера — и тот по сей день помнил об этом.

Люцифер прикрыл глаза, тяжело вздохнул.

— Сила Хаоса снова перешла к тебе после смерти Элизандреи. Ты мне нужен! Мне нужна твоя сила. Если бы не она, я сам лично толкнул бы тебя в Геенну! — проревел Люцифер, вскакивая со стула.

«Хотя, наверное, милость короля не вечна — даже для таких, как Абаддон», — пронеслось у меня в голове.

Люцифер сделал несколько шагов прочь от стола, затем вернулся. Лицо его исказила злость.

— Я даю тебе ещё пятьдесят лет! Погуляй, выпей хоть весь алкоголь Ада — но вернись в строй! Иначе… — он замолчал, вынуждая Абаддона встретиться с ним взглядом. — Иначе я сотру её из твоих воспоминаний.

— Ты не посмеешь, — прошипел Абаддон, словно змея.

— Ещё как посмею. А теперь убирайся. С тобой я закончил.

Абаддон выпрямился, сжал кулаки.

— Геенна за столько лет впервые действовала как разумное существо. Что, если она всё ещё там? И не подавала вид специально — чтоб мы не пытались её вызволить, рискуя своими жизнями?

Люцифер закатил глаза. Теперь уже он схватил хайболл, налил в него чёрного рома, вернулся в кресло с высокой спинкой, обитое красным бархатом. Красный цвет подчёркивал его алые глаза, делая взгляд ещё пронзительнее.

— Ты же знаешь, что это не так… — наконец произнёс Люцифер, складывая руки перед собой. Этот жест выдавал усталость — наверняка он слышал подобные речи от друга не раз.

Абаддон встал, облокотился на стол.

— Я не успокоюсь, пока не буду уверен.

— Ты бы лучше свой энтузиазм направил в другое русло. У нас в Аду душ не хватает. Сходи к Мойрам, обговори этот момент — пусть дадут разрешение на массовые несчастные случаи.

«Умно», — подумала я. Абаддон — демон разрушений. Он не сможет отказаться от такого предложения — для него это как бальзам на душу. Люцифер всегда знает, чем завлечь любого демона. Как было и со мной недавно…

Тишина повисла в комнате, густая и тяжёлая, как дым Геенны. Я чувствовала, как напряжение пронизывает каждый атом воздуха. Абаддон медленно выпрямился, его глаза всё ещё пылали, но в них мелькнуло что‑то новое — расчётливость, холодная решимость.

— Массовые несчастные случаи, значит… — протянул он, и в его голосе зазвучала зловещая усмешка. — А почему бы и нет? Давно пора напомнить смертным, кто здесь хозяин.

Люцифер слегка кивнул, уголки его губ дрогнули в едва заметной улыбке. Он знал: Абаддон не устоит перед соблазном.

— Только не вздумай превратить это в личную вендетту, — предупредил король, поднимая палец. — Мне нужны души, а не пепел.

— Как скажешь, господин, — Абаддон отсалютовал стаканом, но в его взгляде читалось: «Это будет куда интереснее, чем ты думаешь».

Я сидела, затаив дыхание, чувствуя, как мир вокруг меня колеблется на грани хаоса. Что теперь? Куда приведёт эта игра? Абаддон уйдёт сеять смерть, Люцифер продолжит править, а я… Я останусь в тени, как всегда.

Но в глубине души теплилась мысль: «А что, если Геенна действительно жива? Что, если Элизандреа всё ещё там — ждёт своего часа?»

Словно в ответ на мои мысли, пламя в камине взметнулось выше, окрасившись на миг в алый цвет — точно такой же, как глаза Элизандреи на портрете.

После Люцифер отмахнулся от Абаддона, словно от назойливой мухи. Тот ещё какое‑то время сверлил короля взглядом — в его глазах пылала тихая ярость, смешанная с горечью поражения. Но в конце концов Абаддон сдался: резко поднялся, коротко кивнул мне и с каменным лицом покинул зал переговоров, прихватив с собой недопитую бутылку.

Когда я робко подняла глаза, едва не вскрикнула. Люцифер стоял так близко, что мой нос уловил его запах — терпкий аромат граната и свежей мяты. Руки затряслись. Король не раз обещал содрать с меня кожу, если я выкину что‑то из ряда вон выходящее. А я совершила именно такой поступок — и теперь цена будет куда выше, чем просто кожа.

Он сделал ещё шаг — и его ширинка оказалась прямо перед моим лицом. Люцифер запустил пальцы в мои волосы, начал медленно массировать кожу головы. Я замерла. Он — не просто демон первого ранга. Он — высший, сильнейший, король Ада. Может превратить меня в прах одним лишь взглядом. Но от этого взгляда у меня становилось влажно между ног. Страх и возбуждение сплетались в удушающую спираль, перекрывая доступ к кислороду.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Что же мне сделать с тобой? — прошептал Люцифер, и на губах его расцвела та самая улыбка — знакомая до боли. Я подняла руки, начала расстегивать его ремень. Он наблюдал за этим какое‑то время, а потом резко отстранился.

Я взглянула на него — глаза полны непонимания и стыда. Люцифер же расслабленно опустился в кресло напротив.

— Ты умница, Конфетка. Всё сделала правильно.

Слова долетали до меня медленно, будто пробивались сквозь вязкий туман. «Всё сделала правильно? Умница?» В голове вспыхнули слова Абаддона: «Отомстить Люциферу».

— Что ты имеешь в виду? — спросила я, глядя на него с растерянностью. Он ответил самодовольной улыбкой — той самой, которую, наверное, дарил не одной женщине в Аду.

— Ты выполнила моё задание. Привела мне Алевьера. У нас с ним кое‑какие незаконченные дела. Я подозревал, что этот Адам — он и есть. А когда ты сказала, что твоё внушение на него не действует, я уже не сомневался.

— Я не понимаю… — мой разум тщетно пытался сложить воедино его слова и мои поступки. — То есть ты знал всё с самого начала? Но ты же просил меня забыть его! Даже угрожал!

Люцифер громко рассмеялся, запрокинув голову. Звук его смеха эхом отразился от стен, будто раскаты далёкого грома.

— Конфеточка моя, я вижу насквозь тебя и все твои мысли. На то я и король. Сколько раз я говорил тебе «нельзя» — столько раз ты и нарушала мои запреты. Тебя завораживает всё запретное. Ты летишь на него, словно низший демон на свет.

Он встал, приблизился — его губы оказались у моего уха. Дыхание Люцифера обожгло щеку, словно пламя Геенны. Я чувствовала стыд, злость и дикое, всепоглощающее желание к этому демону — даже сейчас, после всего, что услышала.

— Но зачем? Почему нельзя было просто попросить привести его в Ад? К чему весь этот цирк?

Глаза Люцифера вспыхнули алым огнём. Он схватил меня за волосы на затылке, мягко оттянул назад, заставляя запрокинуть голову. Его лицо оказалось так близко, что между нами почти не осталось расстояния.

— Затем, что Мойры запретили мне вмешиваться в судьбу этого смертного. А так — с твоей помощью — всё было сделано как надо. Он сам принимал решения, следовательно, никакого вмешательства.

Люцифер шагнул за мою спину, продолжая удерживать волосы. Наклонился, провёл языком по моим губам. От этого прикосновения всё нутро вспыхнуло жаром, волна желания прокатилась по телу, но я изо всех сил старалась не подавать виду.

«Значит, Аливьер — демон первого ранга — каким‑то образом попал в тело смертного и обвёл вокруг пальца Геенну? Или всё же нет? Геенна видит насквозь каждую душу — почему она позволила ему снова обратиться в демона? А как же Адам? Адам — это человеческая личность Аливьера?»

Глаза короля сверкнули. Он читал мои мысли, упиваясь победой и моими хаотичными умозаключениями. В его взгляде читалось: «Ты — лишь пешка в моей игре. Но какая красивая…»

— Умная девочка… — его губы накрыли мои, и я тут же ответила на поцелуй. Вскочила со стула, развернулась и отпихнула его ногой в сторону — пусть катится к чёрту вместе с этой мебелью. В этот миг между нами не осталось преград: ни правил, ни статусов, ни многовековых условностей Ада.

Люцифер рванулся ко мне снова — жадно, безоглядно. Я запрыгнула на стол, развела ноги, обхватила его бёдрами. Наши губы сплелись в яростной схватке, языки сражались, словно два клинка в ночной битве. Но вдруг я резко отстранилась.

— Прошу прощения, мой господин… — он замер, вопросительно изогнув бровь. — Ты сказал, что я выполнила твоё задание. Как ты и планировал.

Люцифер кивнул, но в его взгляде мелькнуло предостережение — он уже чуял, куда я веду.

— Выходит, я не нарушила ни единого правила Ада. Ведь я лишь исполняла твой приказ.

Он отступил на шаг, окинув меня долгим, пронизывающим взглядом. Я знала: он видит каждую мысль, каждую тень сомнения в моей душе.

— Вчера закончился контракт. За год я не преступила ни одной заповеди и выполнила все твои поручения.

Глаза Люцифера вспыхнули алым пламенем. Из ноздрей вырвались струйки чёрного дыма, но он мгновенно взял себя в руки — король не имеет права терять лицо.

— Ты меня провела… — прошептал он едва слышно.

Внутри меня взорвалась волна ликования — первая за долгие годы искра победы! Но торжество длилось мгновение.

Люцифер разразился громким, раскатистым смехом, от которого содрогнулись стены зала.

— Точнее, пыталась провести. Ведь ты, моя Конфетка, наверняка забыла одну маленькую деталь… — он приблизился, и его голос опустился до шёпота: — Ты сама разорвала договор ради своего смертного мальчишки. Помнишь? «Буду вечно твоей» и всё такое.

Я рванулась вперёд, рука замерла в сантиметре от его лица. Как же хотелось впечатать кулак в эту надменную, безупречную физиономию! Но разум сковал тело: он знал всё с самого начала. Знал, что я не позволю Ликарии убить Адама. Знал, что сама приду с предложением аннулировать контракт.

Я собственными руками подписала себе новое вечное рабство у короля‑тирана. С Люцифером невозможно выиграть — он читает мысли, просчитывает ходы наперёд и всегда держит в рукаве козырного демона.

Резкий рывок — Люцифер схватил мою руку с такой силой, что захрустели кости. Развернул и прижал к раскалённой стене. Камень обжёг спину, но боль была ничтожна перед тем, что творилось внутри.

— Вот так, антилопа… — его дыхание коснулось моего уха. — Разозлилась на льва. Мне нравится, когда ты такая — непокорная, неприступная, гордая.

Слезы подступали — не от физической боли, а от горького осознания безысходности. Даже злиться на него не получалось. Вся вина лежала на мне. Нааме — суккубе, настолько глупой, что добровольно шагнула в ловушку своего короля.

Впервые за всю свою демоническую жизнь я не желала его прикосновений. Сейчас мне хотелось лишь одного — вырваться, взмыть в чёрное небо Ада и лететь, лететь, крича во всё горло о своей утраченной свободе.

Люцифер, словно прочитав мысли, отступил. Его взгляд скользнул по мне — на миг в нём мелькнул отблеск чего‑то похожего на боль. Но тут же маска надменности и гордыни вернулась на место.

— Можешь идти…

Я стремительно покинула замок короля. Портал распахнулся под ногами — и вот уже земля, чуждая и безразличная, простирается внизу. Не глядя на людей, не замечая их изумлённых взглядов, я взмыла в небо.

Ветер рвал волосы, свистел в ушах, но ничто не могло заглушить боль внутри. Опустошённая. Разбитая. Преданная любимым, обманутая королём…

«Пусть Люцифер сотрёт меня в пыль, — думала я, поднимаясь всё выше. — Может, тогда эта боль наконец утихнет».

Я кричала — беззвучно, отчаянно, — пока лёгкие не начали гореть. На руках и крыльях уже нарастали ледяные кристаллы, но я не останавливалась. Холод сковывал тело, но возвращаться не хотелось.

«Падай, — шептал внутренний голос. — Падай и закончи это».

Закрыв глаза, я бросилась вниз. Бесконечное падение. Что будет, если я рухну с такой высоты? Умру? Кто‑нибудь из смертных увидит это? Плевать.

Адама больше нет. Люцифер видит во мне лишь игрушку. Зачем жить, будучи суккубом? Как выполнять свою работу, когда всё внутри перевернулось?

«Что, если я смогу вернуть Адама? — вдруг вспыхнуло в сознании. — Вдруг он ещё там, и я смогу хотя бы поговорить с ним в последний раз?»

Резкий рывок — и падение остановилось. Сильные руки мягко подхватили меня. Я открыла глаза — и потеряла дар речи.

Адам? Или всё же Алевьер?

Я уже собралась сопротивляться, но он опередил:

— Тише. Я хочу поговорить…

Мы приземлились в безлюдном поле. Слева — серые горы, справа — весенний лес, полный жизни и красок. Контраст с моей опустошённостью резал глаза.

— Что тебе нужно? — выпалила я, с трудом сдерживая желание ударить его.

— Пройдёмся? — предложил он.

Мы двинулись к лесу. Долгое молчание. Наконец он заговорил:

— Я не смогу отдать тебе Адама. Хочу сказать сразу, чтобы ты не питала надежд. Он был… моей второй личностью. Я создал её, чтобы укрыться от Люцифера — так он не мог отследить меня по мыслям. Теперь эта личность мне не нужна. Я её уничтожил.

В груди словно взорвалась бомба. Крошечная надежда — спасти хотя бы душу Адама — рассыпалась в прах.

«Уничтожил, — эхом отдавалось в голове. — Для него это так просто, а для меня…»

— Тогда назови хоть одну причину не разорвать тебя на куски прямо сейчас, — прошипела я, уже готовясь к атаке.

Алевьер улыбнулся. Эти глаза… когда‑то они заставляли меня чувствовать. Теперь их покрыла демоническая чернота.

— Ну хотя бы потому, что я демон первого ранга, а ты — нет.

Спорить было бессмысленно. Его сила давила, обжигала кожу с той стороны, где он шёл.

— Лидия когда‑то была демоном, — продолжил он. — Её свергли, отправили доживать век смертной. Память стёрли — она никогда не узнает, что была суккубом.

Я не верила своим ушам.

— Несмотря на человеческую оболочку, она сохранила крупицу силы суккуба. Этой силы хватило, чтобы свести с ума её мужа. Потому он насиловал и убивал девушек.

«Так, значит, я была не единственная, — пронеслось в голове. — Не удивлюсь, если Лидия знала об этом. Суккубское нутро не стереть человеческим естеством. Рано или поздно я встречусь с этой парочкой…»

— У них родился сын. В тот момент меня судили за неповиновение королю. Чтобы избежать вечной каторги в Аду, кое‑кто помог мне покинуть своё тело и переселиться в новое. Меня спрятали в теле Адама — оно подходило лучше всего, ведь было наполовину демоническим. Всё это время я жил в нём, набирался сил, строил план мести Люциферу.

Рассказ поразил меня, но главный вопрос оставался:

— Почему Люцифер захотел казнить тебя?

Алевьер оскалился, в глазах вспыхнула ярость:

— Этот недоумок поверил в рассказы Мойр, которые могут меняться. Он убил всю мою семью — до самого первого поколения. А меня оставил на десерт. Но я поклялся отомстить...

Я замерла от наглости.

— Ты думаешь, что после этой душещипательной истории я встану на твою сторону? После того, как ты забрал у меня того, кого я любила больше жизни? Да пошёл ты!

Развернулась, чтобы уйти, но он мягко схватил меня за руку:

— Потому что ты мне нужна, Наама.

Эти слова… так похожие на те, что когда‑то говорил Адам.

— Расскажи это кому‑нибудь ещё, — вырвала руку и пошла прочь.

Он последовал за мной. Просто шёл сзади, глядя мне в спину, пока это не стало невыносимым:

— Будешь идти так за мной до самого Ада?

— Если придётся.

Я не понимала этого демона. Его намерения казались безумными, предложения — недопустимыми. Но больше всего бесило, что он пытался манипулировать мной через образ Адама.

Резко остановилась, повернулась к нему:

— Послушай, Наама. Ты, наверное, не поверишь, но те чувства, которые испытывал к тебе Адам… они были моими. Это я полюбил тебя.

Это стало последней каплей.

— Вот же невезение. В моём случае я полюбила именно Адама. Не тебя.

Открыла портал в Ад, показала ему два средних пальца и шагнула внутрь.

Злость окутала меня, как второе тело. Надменный, мерзкий ублюдок. Сердце разрывалось от боли, предательства, тоски по Адаму — а он имеет наглость говорить мне такие вещи!

Я ненавидела его до мозга костей.

Глава 12. Другая сторона

20 июля 2056 год.

Дорогой дневник, я так долго не писала, что совсем позабыла о тебе. Но сегодня произошло то, с чем моё сознание не может справиться, нужно кому-то выговориться.

Все это время я играла роль послушного слуги. Выполняла приказы Люцифера, и как всегда идеально справлялась с заданиями. Но есть и изменения, я перестала учавствовать во всем сама. Теперь только развращала умы людей, заставляя делать непотребные вещи. Обычно я сама учавствовала в соитиях и даже в оргиях, последние нравились мне больше всего. Но теперь все изменилось, мне было достаточно чувств похоти смертных, чтоб поддерживать свою среднюю силу. Люцифера это бесило, ведь грехов так будет гораздо меньше, но я не могла иначе. Потеря Адама, что-то изменила во мне, и теперь я уже никогда не буду прежней.

По четвергам все так же посещаю своего господина, мое суккубское нутро отзывается сразу, как только рядом с ним хозяин, с этим я поделать, к сожалению, ничего не могу. В прочем, это не сильно утруждает меня, но сегодня все изменилось. И не знаю, как это повлияет на мою дальнейшую жизнь.

Я прогуливалась по уровням Ада, и сама не заметила как забрела на самый нижний уровень, к чертям и лярвам. Демоны тут были скверные, любители посплетничать, сделать пакость или даже навредить. Но меня тут никто не тронет, ведь я неприкосновенная прислужница и наложница короля.

Группа лярв из пяти существ, всех как на подбор похожих друг на друга, сидели у крупного пруда, посреди красноватых камней. Сам же пруд светился изнутри приятным синим цветом, приковывая к себе внимание. В Аду в основном, черные да красные цвета, если встречается другой, то вызывает удивление.

Лярвы весело о чем-то разговаривали и смеялись. Увидев меня, они все разом замолчали, пооткрыв от удивления рты.

— О! Наама, вот уж не ожидали тебя тут увидеть.

Сказала одна из лярв, имён у них не было, как и собственного лица, даже голоса были одинаковы. Все они были похожи на альбиносов: белые волосы, почти бесцветные глаза, голубоватая кожа. Зато они могли принимать ненадолго облик любого человека или даже демона.

— Неужто к нам пожаловала любимица господина?

«Подстилка короля ты хотела сказать?» — подумала я. Именно так называли меня за спиной в каждой дырке Ада. Меня это мало заботило на самом деле, поэтому я никак не реагировала на такие высказывания. Когда я была человеком, меня ещё и не так называли. Для меня это было даже своего рода комплиментом с учетом моей сущности.

— Искупайся с нами, у нас так много к тебе вопросов. — пригласила одна из лярв, водя рукой по воде. — Ну же, водичка прохладная.

Я подумала, но все же сняла одежду и залезла на удивление в прохладный пруд, увидя моё смятение, одна из лярв сказала с завистью в голосе:

— Это пруд вечной молодости, красавица. Демоны с третьего ранга, как ты и выше, не стареют, мы же низшие демоны, вынуждены поддерживать свою молодость, чтоб искушать людей. Люди — существа тонкие, им нравятся всё, что блестит и красиво выглядит. Но кому как не тебе знать об этом, да?

Я легонько улыбнулась и другая лярва откинув назад белые мокрые волосы, сверкнула голубыми глазами и подплыла ближе.

— Говорят, ты вернула в Ад самого Алевьера?

Даже они знали, кто такой Алевьер, а я будто не существовала в тот момент, когда он был тут. Мне стало интересно, и тогда, решив прикинуться такой же дурочкой, ответила:

— Ах да, и Люцифер за это наказал меня, мы с ним такое вытворяли, вы бы знали.

Лярвы переглянулись, в их глазах я уловила зависть и любопытство.

— Понаслышке знаем, на что способен наш король в постели, — сказала лярва, накручивая локон на палец, томно вздыхая.

— Кто говорил про постель? — спросила я, и мы громко все разом захихикали. — А вы знаете, почему Люцифер решил казнить Алевьера?

Одна из лярв округлила глаза и лукаво повела взгляд.

— А ты что, разве не знаешь, тебе же семьсот лет.

Я сделала максимально незаинтересованное лицо.

— Я была немного занята своими делами на земле. Искушение, знаете ли, требует полного погружения.

Лярвы снова захихикали, и одна из них стала рассказывать:

— Алевьер был одним из советников, поговаривали даже, что он был сильнее Люцифера когда-то. Мойры напророчили нашему королю смерть от Мадентума — меча убивца демонов. Но только один демон мог его поднять, и это была мать Алевьера. Но уже тогда меч был утерян, никто не знал, где он. Король все же перестраховался и приказал Алевьеру убить собственную мать. Алевьер сказал, что выполнит приказ, но спрятал ее на земле, обманув своего короля.

Вдруг рассказ начала другая лярва и стала поглаживать своим пальчиком меня по ключице.

— Тогда Люцифер отыскал всех его родных и убил, а после, его мать и принёс ему её голову. После этого Алевьер обезумел от злости и стал собирать легионы за спиной господина, чтоб начать войну. Война длилась несколько лет, ведь силы были равны.

— Война за восхождение к власти! — вдруг поняла я, мне даже стало стыдно, что плохо знаю историю Ада.

— Да, именно она, — отозвалась лярва, — тогда Люцифер вызвал Алевьера на поединок чести. Но честным он не был, уже на середине боя, когда Люцифер проигрывал, он приказал Абаддону схватить Алевьера и бросить в темницу, до самой его казни. Говорят, что кто-то из приближенных Люцифера помог переселиться Алевьеру в человеческое тело и спрятал на земле.

Я вначале всё переваривала, после задала вопрос:

— Как думаете, зачем Алевьер вернулся?

Лярва кивнула.

— Поговаривают, что Алевьер вернулся за мечом и ищет его в надежде, что сможет его поднять. Его уже видели многие демоны на разных уровнях. А если тот его найдет и меч продастся ему, то наверняка попытается убить им Люцифера.

— Убить? — удивилась я. "Кто в здравом уме захочет убивать короля, — пронеслось в моей голове. — Это же Люцифер, сильнее него только Абаддон, и тот его друг. Это самоубийство".

— Именно, убить! — отозвалась лярва. — Алевьер очень нетипичный демон, он непредсказуем и таит много загадок. Говорят, что он был самым первым демоном, что родился в Геенне Огненной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Вот как значит? Он ее первенец, вот почему Геенна воскресила его снова. Что за дискриминация?" - подумала я.

— Спасибо за интересный рассказ, я, пожалуй, пойду.

Я вышла из озера, оставив лярв со своими сплетнями наедине.

Неужели Люцифер мог так поступить? Сам король нарушил правила поединка чести? Это не укладывалось в моей голове. Я так давно его знаю и могла с уверенностью сказать, что он бы так не поступил. Или я настолько плохо его знаю? А как же Абаддон? Неужели и он нарушил правило и влез в поединок? Мне нужны были ответы, и я не знала, где их получить, но мысли кое-какие были.

Через несколько дней после этого наступил четверг, я должна была появиться у своего господина. Но для начала мне нужно было выполнить кучу поручений на земле. Там-то меня и нашёл Алевьер.

— Так и будешь бегать от меня? — раздался его голос за моей спиной. Конечно, я заранее почувствовала его приближение и пыталась скрыться.

— А ты так и будешь меня преследовать?

Он выглядел как человек, но был гораздо крупнее, чем раньше. Будто тело Адама напичкали стероидами и гормонами роста. Теперь я была ему по плечо, несмотря на то, что имела рост метр семьдесят. Мне нужно было задать ему вопросы, но при этом я дико боялась нашей встречи и откладывала ее всегда на потом.

— Ответишь на мои вопросы? — спросила сама от себя, не ожидая, и он легонько кивнул, приглашая зайти в кафе, что было в паре метров от нас. Мы выбрали самый отдаленный столик и заказали кофе. Официантка быстро принесла нам кружки с ароматной жижей и десерт в виде небольшого чизкейка. Всё это время мы молчали, лишь иногда бросая взгляды друг на друга.

— Это правда, что ты хочешь свергнуть Люцифера? — Нарушила я первая тишину. Алевьер улыбнулся одним лишь краешком губы.

— Не для кого в Аду это не секрет.

— Правда, что он убил твою мать и принёс тебе её голову?

Кулак Алевьера сжался, но вскоре снова был расслаблен. Он посмотрел в окно, наблюдая за тем, как там кипела жизнь смертных. Каждый спешил дожить свой маленький век в тот момент, когда мы никогда никуда не торопились. Могли наслаждаться жизнью, но даже мы, бессмертные, тоже всегда торопились жить. Какая ирония.

— Да, это правда, но я не виню его за это. Глупо было с моей стороны предполагать, что он её не найдёт. Она не планировала его убивать, да и не знала сама, где находиться этот меч. Судьба, что пророчат Мойры, изменчива, и Люцифер прекрасно знал об этом, но почему-то именно тогда решил убить мою мать.

Я вздохнула, он подтвердил эту историю, но хотя бы фактов прибавилось. Странно, что Люцифер вообще пришёл к Мойрам узнать будущее. Нужно теперь было собрать частицы правды с другого главного героя, чтоб получилась полная картина.

— Я хочу найти меч и убить того, кто не достоин занимать место на троне Ада.

— Ну и кто же достоин? Ты?

Алевьер теперь улыбнулся во весь рот, смотря на меня с блестящими глазами.

— Именно... Я встану на место Люцифера.

Я посмеялась, а он вопросительно взглянул мне в лицо, явно не разделся моего веселья.

— Никто не встанет против Люцифера, — надменно сказала я. Мой король умен и хитер. Я никогда не видела, каков он в зале переговоров с другими демонами, но того, что он творил со мной, было достаточно. Он только пытался казаться другим.

Алевьер глотнул кофе и задумчиво поставил чашку на стол, которая даже не издала звука.

— Ты будешь удивлена, как много демонов хотят видеть там меня, а не его.

Я повела бровью.

— И сколько же их?

— Пока не время, ты должна встать на мою сторону, чтоб знать больше.

Я нервно глотнула кофе. На чьей я стороне? Я должна определиться, но для начала должна выслушать каждую сторону. С другой стороны, как я, демон третьего ранга, смогу вообще на что-то повлиять?

— Люцифер читает мои мысли.

От этого я невольно поежилась. Король — единственный демон, который вообще умеет это делать с другими демонами.

— Я дам тебе защиту. Я буду защищать тебя, Наама, всегда...

От этих слов у меня побежали мурашки по телу. Никто никогда не говорил мне таких слов, это было приятно и страшно одновременно. Но я не знаю этого демона, вдруг он снова обманывает. Да и почему он так сильно заинтересован моей персоной, вместо того, чтоб собирать легионы, он сидит и пьёт кофе со мной в кафе?

—Как думаешь, почему Люцифер до сих пор не нашёл меня? — спросил у меня Алевьер.

Я пожала плечами, не найдя ответа.

— Я дам тебе такую же защиту, он больше не сможет отслеживать твои передвижения, не сможет читать мысли, которые ты не хочешь показывать. И даже не сможет управлять твоей волей.

Мне стало страшно, захотелось встать и уйти. Я не смогу перечить своему господину, он создал меня, он тот, кто подарил мне новую жизнь. Моё тело, разум и воля — всё принадлежит Люциферу. Даже когда ненавижу его, злюсь, я все равно полностью принадлежу ему.

— Разве это не будет подозрительно?

Алевьер кивнул, и его рука коснулась моей, от этого меня будто ударило током, и я резко убрала руку. Он не показал же никаких эмоций, будто это почувствовала только я.

— Эта защита будет работать выборочно, он не удивит, если ты этого не захочешь, остальное будет ему доступно. Его дар можно обвести вокруг пальца.

Хотелось согласиться, но одновременно я не могла этого сделать. В моей природе было заложено подчиняться своему королю.

— Наваждение подчиняться тоже исчезнет... Это будет мой дар тебе, даже если ты решишь остаться с Люцифером, это умение позволит тебе жить так, как тебе хочется. — Вдруг добавил Алевьер, и мои глаза тут же вспыхнули интересом. Он снова дотронулся до моей руки, и я уже не стала её убирать. Я тихо кивнула, и тогда он протянул мне синий камень размером с горох.

— Проглоти его.

Я сделала, как он просил. Почему я согласилась? Да, моё нутро сопротивлялось, но я так устала от всего этого, я хотела собственной жизни, а не подчинения. Люцифер сделал из меня послушную куклу.

После мы договорились, что как только я приму решение, то дам ему знать. Но для начала мне нужно было увидеть Люцифера и узнать правду с его уст.

Люцифер сидел в одной из своих комнат, в которой была огромная круглая кровать, застеленная красным бархатом, а над ней висел полупрозрачный белый балдахин. Повсюду горели красные свечи, иногда подрагивая пламенем, оставляя незамысловатые тени на стенах. Король сидел в кожаном коричневом кресле, закинул ногу на ногу, попивая виски. Рядом с его ногой сидел его трехголовый пёс Рамзи. Он поднял одну из голов, когда я вошла в комнату, но тут же скучающе опустил её обратно.

— Ты заставила меня ждать... — пробурчал Люцифер, недовольно осматривая меня с ног до головы. Я стояла перед ним во второй ипостаси, держа в руках плетку. Иногда он любил, когда наказывали его, и я решила, что сегодня будет именно такое время. Мои формы обтягивал латексный костюм, а лицо было прикрыто чёрной маской.

— А ну молчать! Я разве позволяла тебе открывать рот?! — крикнула я, от чего даже Рамзи вздрогнул и поднял уже все три головы. Я размотала плетку и ударила ею по руке господина, от чего стакан с виски отлетел в сторону. От этих движений пес вскочил и быстро покинул комнату. Люцифер сверкнул глазами, они вспыхнули красным, а на губах заиграла улыбка. — Сегодня я буду наказывать тебя, мой господин. — снова сказала повелительным тоном.

Люцифер стал расстёгивать чёрную рубашку, от чего снова получил плеткой по руке.

— Я разве разрешала тебе раздеваться? Какой непослушный, надо тебя перевоспитать.

Я подошла ближе и обеими ступнями встала на подлокотники кресла, а потом одним коленом вдавила Люцифера в кресло.

— Почему ты такой непослушный, Люцифер? — спросила я шёпотом, он хотел мне ответить, но я поставила свой палец к его губам, заставляя замолчать. Моя нога переместилась теперь уже на спинку кресла, мой пах оказался у его лица. - Ты должен приласкать меня, мой господин. - сказала лукаво я, и он схватился зубами за замочек, который скрывал все, что уже было готово к соитию. Сукубу много не надо, чтоб возбудиться, достаточно одной только мысли.

Люцифер медленно расстегнул замок, и я почувствовала, как его горячий язык прошёлся по моим половым губам, тихо застонав, взяла его голову, направляя в нужные места.

Через несколько минут волна напряжения быстро разлилась наслаждением по моему телу. Мои глаза открылись, смотря на возбуждённого короля. Он тяжело дышал, а в его штанах было каменное напряжение. Я заставила его медленно раздеваться, пока сама сидела в кресле и попивала виски. Если он начинал торопиться, то тут же била его плеткой.

Когда Люцифер стоял передо мной без одежды, я рассматривала его, словно живую скульптуру. Встала, прошлась медленно плеткой по его телу, обошла его кругом, разглядывая самые непотребные места. Вот он, король, стоит передо мной, такой покорный и беззащитный, весь в моей власти. После заставила его раздеть и меня.

Он медленно стянул с меня костюм, стоя за моей спиной, подарил влажный поцелуй шее и хотел было уже продолжить, как я развернулась и толкнула его в койку. Люцифер упал на нее спиной и хотел встать, но моя нога уперлась ему в грудь, заставляя наблюдать.

— Изводишь меня? — сорвалось с его губ.

— Снова хочешь плеткой получить? — прошептала я, немного наклоняясь к нему. Тогда Люцифер не выдержал, он схватил мою ногу, резко встал, взял меня за подбородок и прижал к стене.

— Знаешь же, что я не смогу долго подчиняться, все равно возьму свое.

Я была довольна собой, мне нравилось, когда он так делал, но иногда был настолько груб, что на мне оставались синяки, благо сходили быстро.

Его губы спустились и сомкнулись на моем соске, я тихо застонала, и он медленно вошёл в меня, поднимая ногу за колено. Никуда не торопясь, двигался медленно, заставляя меня стонать от изнеможения.

Так мы провели с ним несколько часов, прежде чем король насытился досыта. Мы оба лежали на кровати, раскинув руки и ноги в стороны. Не знаю, о чем он думал, но я не могла не спросить его.

— Правда, что ты заставил Алевьера убить его мать?

Люцифер молчал, он даже не шевельнулся после моего вопроса. Молчание было таким затяжным, что мне показалось, этот вопрос останется без ответа.

— Всё очень сложно, конфетка, — после этого он встал и отправился в ванну, но я снова кинула вопрос ему в спину.

— А поединок чести, правда, что ты его обманул?

Мысленно себя ругая, уже пожалела, что спросила об этом. Люцифер остановился, но не повернулся ко мне, я заметила, как его мышцы заиграли по телу, словно струны, но он почти не шевелился.

— Напомни-ка мне, Наама, какой у тебя ранг?

— Третий, — быстро ответила я, не понимая, к чему он клонит.

— Демоны третьего уровня — это прислуга, тебя не касается, что происходит на первом уровне. Это ясно?

Я кивнула, хоть он этого и не видел.

Люцифер отправился в ванную, что была выбита в полу соседней комнаты. Я какое-то время лежала, слушала всплески воды, а потом быстро оделась и отправилась к себе.

Мне стало грустно от того, что он видит во мне лишь слугу, в то время как Алевьер считает меня важной персоной. Я и раньше знала об этом, но когда Люцифер сказал это прямо, мне стало больно. Неужели придётся выбрать другую сторону?

Видимо, камень внутри меня ещё не полностью подействовал. Люцифер не смог уловить часть моих мыслей, но я всё ещё чувствовала к нему тягу. Может быть, эта тяга была вовсе не из-за верности? Эту мысль я пыталась похоронить как можно глубже.

На глаза навернулись слёзы. «Почему я снова плачу? Теперь уже виноват в этом Люцифер. Почему он то открывается мне, то говорит, как я его привлекаю, а потом называет прислугой? Как я могу выбрать сторону, если одна из сторон не хочет открыться мне? Рассказать, как всё было? А может быть, рассказывать нечего? Видимо, Люцифер всё же не такой благородный, как я себе представляла».

Глава 13. Новый Ад

21 июля 2056 год.

Дорогой дневник, столько всего происходит, что у меня даже пальцы болят писать, такое количество слов.

В ту ночь земная луна светила очень ярко, освещая всё вокруг серебрянным светом. Звезды мерцали, прячась иногда за легкими облаками. Ночь была тихой и теплой. Тут лениво квакали лягушки, сонно плескалась изредка рыба и пели кузнечики. Такое умиротворение, симфония земных звуков, будто успокаивала мою чёрную душу.

Я задержалась немного на одном месте, вдыхая полной грудью аромат этой ночи. Всего за несколько дней моя жизнь изменилась на до и после. Скучала ли я по своим семиста годам беззаботной жизни? Думаю, нет, именно сейчас, впервые за столько лет, я чувствую себя личностью, а не марионеткой, чувствую себя живой. Неужели всего-то надо было сделать мне больно, чтоб пришлось почувствовать себя? Моё сердце всегда билось очень громко, но медленно, ведь я демон, а сейчас, казалось, оно колотилось как бешанное.

Мои глаза заметили Алевьера, который сидел на песке, положив локти на колени, он смотрел вдаль. Я решила понаблюдать за ним со стороны. Такой спокойный, большой и властный, без единой эмоции на лице, но с такими грустными глазами. На нем были черные рваные джинсы и белая футболка поло.

Я не знала его настоящим, стоит ли верить ему? Но почему-то мое нутро тянулось к нему, и как мотылек на свет я летела в неизвестность. А может, это была лишь попытка закрыть пустоту в душе, что создал Люцифер?

Увидев моё приближение, он обернулся и кивнул мне в знак приветствия. После хлопнул по песку рядом с собой, приглашая сесть, заговорил:

— Есть новости?

Я кивнула, и в горле встал ком, будто запрещая мне говорить то, что мне так хотелось. Алевьер повернулся ко мне в пол корпуса, увидев слезы в глазах. Он поднял руку и смахнул одну с щеки. Это было без слов, но его руки были такими тёплыми, что захотелось упасть в них и разрыдаться, но я себя сдержала. Алевьер пусть так похож на Адама, был совершенно другим. Казалось, он понимает меня лучше и принимает меня такой, какая я есть.

Я пришла к нему, чтоб сказать, что полностью на его стороне и готова предать своего короля. Эти слова никак не могли выйти наружу, сидя внутри меня, обливаясь болью.

Мы долго молчали, Алевьер иногда посматривал на меня, чтоб убедиться, что я не плачу, и старался держать дистанцию. Но, видимо, тишина все же его доканала, и он её нарушил.

— Жаль, что этого чудесного места не увидит Налакея.

Меня пробило током, когда я услышала это имя, ведь я не слышала его из чужих уст уже давно. Неужели и Алевьер знает её? И почему не увидит? Кто она ему приходится? Сразу тысяча вопросов метались в моей голове.

— Ты... Ты знаешь Налакею? — вырвалось у меня хриплым от удивления голосом. Алевьер повернул голову ко мне с вопросом на лице.

— Конечно, она была моей матерью.

У меня упало все внутри. Пазл стал складываться один за другим. Люцифер все это время лгал мне, он с самого начала знал, где она, ведь, собственно, вручную оторвал ей голову. Люцифер убил её так беспощадно, а мне говорил, что ищет ее, каждый раз смотря в мои глаза. Я закипала от злости, одновременно опусташаясь внутри. Налакея была моим другом, она заменила в каком-то смысле мне мать. Заботились обо мне, а когда её не стало, мне было тягостно проживать каждый день. Я искала её в Аду, в Раю и на земле все это время, а он все знал с самого начала. «Ублюдок», — звучало в моей голове, — «ненавижу, не прощу...»

Я приняла решение, Алевьер продолжал внимательно разглядывать моё лицо. А я вдруг осмелела и все же сказала вслух то, что хотела: «Я на твоей стороне!»

Он был озадачен моей реакцией, видимо мой внутренний гнев не остался незамеченным.

— Наама, ты знала мою мать?

Я дрожащими руками вытерла слезы, подавляя дикую, жгучую боль в своей груди. Боль от смерти и предательства. Казалось, больнее уже просто не может быть. Снова я потеряла того, кого так сильно любила, и снова в этом замешан Люцифер. Хотя наверняка в глубине души я уже знала, что Налакеи уже давно нет в живых.

— Наама? — тихо спросил Алевьер, видя, как все моё тело пробивает дрожь.

— Она заменила мне мать... — тихо ответила, прикусывая губы до крови, чтоб не разрыдаться. Алевьер опустил глаза.

— Так это была ты... — он ответил это задумчиво и добавил: — Я подозревал.

— Что подозревал?

Он в ответ лишь помотал головой и продолжил:

— Она рассказывала мне о тебе. Имени твоего я не запомнил, но в памяти остались некоторые моменты. Мама говорила, что нашла новообращеную девочку, которая нуждалась в любви и заботе. Она говорила, что ты была особенной и сильной снаружи, но такой хрупкой внутри. И что она помогала тебе, взрастить в себе стержень...

Последние слова он сказал как-то странно. Я молчала какое-то время, вспоминая некоторые моменты, проведенные с ней, а потом сказала:

— Люцифер говорил мне, что ищет ее, я столько лет жила с надеждой, что Налакею найдут. Надеялась увидеть её живой...

Моя память пыталась вспомнить её лицо, но профиль всегда ускользал, растворялся, превращаясь в дымку. Запомнила лишь бордовые волосы, серые глаза и её песни, она была сиреной. Эти песни успокаивали меня, иногда усыпляли или же меняли настроение, делая его веселым. Тёплые руки Налакеи всегда держали мои, когда это было необходимо. Да, моя родная мать в смертной жизни так не любила меня, как эта демонесса. Боль от этой потери теперь станет частью меня.

— Но почему ты не помнишь ее смерти? Весь Ад на ушах стоял, это не могло пройти мимо тебя.

Я подумала: «А ведь правда, почему? И почему я не помню Алевьера, как остальные жители Ада?». Но догадка пришла, одновременно с ней заговорил Алевьер:

— Он стер твою память об этом...

Я покачала головой, пытаясь справиться с новой волной шока. «За что он так со мной? — раздавалось в моих мыслях. — Ведь в какой-то момент я даже думала, что любила Люцифера. А он... Да он просто вытирал об меня ноги, еще бы, ведь я

прислуга

и не больше. Со мной можно делать всё что угодно. Стирать память, предавать, обманывать, а потом выкинуть, как ненужную игрушку».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Алевьер потянул меня к себе и прижал к груди. Теперь я уже не могла терпеть, боль взорвалась во мне как бомба. Все надежды увидеть Налакею ещё раз превратились в прах. Люцифер приложил к этому руку и вмешался в мой разум. Я рыдала и рыдала, а Алевьер держал меня, поглаживая по голове и спине, он не пытался успокоить меня, а лишь говорил этими жестами, что он со мной. Сколько прошло времени, я не знаю, но, казалось, вечность. Когда рыдания утихли, я почувствовала, что выплакала всё, что было. Боль заменила пустота, которая угрожающе сменилась гневом к Люциферу.

— Я не вернусь в Ад, Алевьер, иначе я брошусь на него и попытаюсь убить.

Алевьер кивнул мне с пониманием.

— Тебе не придется, я покажу наш новый дом...

Я последовала за ним, и на удивление, он открыл портал в Ад. Но это было не то место, в котором мне приходилось жить. Тут не так темно и страшно, огромные каменные колонны, которые уходили высоко вверх, были облеплены ядовитым плющем. Повсюду виднелась трава, что подсвечивалась изнутри. Все растения тут были флюроисцентными, как животные и насекомые, что обитали здесь. Это место было удивительным, невероятным и я бы даже сказала, сказочным. На самом верху светились звезды, или, точнее сказать, огромные камни. Но высота была довольно приличная и позволяла летать тут демонам свободно. Растения так густо росли, что тяжело было разглядеть, что за ними прячется или кто. Воздух был прохладным и свежим, в нем витал аромат цветов и живой почвы.

— Что это за место? — удивилась я.

— Это я создал его и назвал Новым Адом. Незачем демонам жить в месте, где одни лишь камни да лава с огнём. Можно жить тут, а в Ад приходить для работы.

Так делают люди.

А мы чем хуже?

Мне нравилось это место. Я даже никогда не задумывалась о том, что демоны могут жить в другом мире. Но идея Алевьера мне стала по душе. Да, мы исчадие Ада, но можем позволить себя жить иначе. Я потянула руку, чтоб дотронуться до прекрасного цветка, что светился голубым цветом.

— Я бы этого не делал, — остановил меня Алевьер. — Пускай тут и красиво, но даже опаснее, чем в Аду, местами. Этот цветок ядовит, ты две недели будешь биться в агонии. А вот те кусты сожрут и попробуют тебя переварить. Ходи только по тропинкам.

«Ну точно, как в Аду», — раздалось в моей голове.

— Как тебе удалось создать такое? — я никак не могла налюбоваться этим местом.

— Я демон воскрешения. У меня есть способность из ничего создавать материю и даже плоть. Я начал создавать это место еще до переселения в человеческое тело. За время моего отсутствия тут произошли глобальные изменения, которые меня, как создателя, порадовали. Пусть некоторые растения опасны, но ведь и мы не ангелы, верно?

«Не типичный демон, — раздались в голове голоса лярв, — действительно, Алевьер не похож на других. Он другой, не таким ли должен быть король?».

Мы отправились дальше, впереди я заметила огромный замок, что был сделан из какого-то непонятного мне минерала голубоватого цвета. Рядом с замком было много демонов, которые занимались своими делами. Заметив своего господина, они не кланялись, как это делали с Люцифером, а лишь одаряли его улыбкой и здоровались. Я была поражена. Они не боятся его, а глубоко уважают.

— Сколько высших демонов с тобой? — уточнила я, когда мы вошли в замок.

— Немало, — улыбнулся мне Алевьер, — но я считаю, что ранг совсем не важен.

«Как это не важен?» — думала я. — Демон первого ранга прихлопнет как муху, демона третьего и ниже. Алевьер действительно очень загадочный персонаж».

Алевьер, увидев мое смятение, улыбнулся и остановился, преграждая мне путь.

— Считаешь, что ранг — это очень важно, не так ли? — Я лишь коротко кивнула. — Хм... Конечно, вам внушают это с самого рождения. Если постоянно твердить демону, что он ни на что не способен, то так и будет. Ранг определяет способности, но никак не силу.

Я открыла рот от удивления, ведь для меня это сравни с легендам, которые ходят, но никак не подтверждаются. Алевьер подмигнул мне, развернулся и позвал за собой.

Мы шли по мягкому ковролину синего цвета. На стенах висели различные картины, на которых были написаны пейзажи. На потолке висели огромные хрустальные люстры. Тут было все иначе, светлее, новее, красивее, чем в Аду. Я засматривалась на все, пока он меня куда-то вёл.

Вдруг Алевьер остановился и ключем открыл одну из дверей, приглашая войти. Я шагнула вперёд.

Слева стояла огромная кровать с бородовыми балдохинами. Справа журнальный стол с двумя креслами и камином, а у панорамного окна письменный стол. В моей комнате в Аду не было окна, о котором я так мечтала.

Тут ты будешь жить.

Но зачем мне кровать? Я же не сплю. — сказала я.

Алевьер вошёл в комнату и щелчком пальца разжег огонь в камне.

Ты ведь суккуб, как ты будешь питаться, если у тебя не будет кровати?

Я задумалась. В последние несколько часов вообще забыла, что мне нужно питаться. Как только я это поняла, внизу живота заныло.

Мне не обязательно делать это в кровати.

Он улыбнулся. Наверняка вспоминая моменты из жизни Адама. Я тоже почувствовала дикую тоску о том времени, но это было не с ним, а со смертным парнем. Адама я тоже потеряла, как и Налу. Все это отобрал у меня Люцифер. Я сжала кулаки от злости.

Ладно, обживайся. В шкафу есть вещи, думаю, что-то подойдёт. Через несколько часов будет собрание с советом Нового Ада, тебя позовут.

«Собрание? Но я-то там зачем? Неужели он действительно так сильно ценит меня, что готов даже в совет поставить? Моё сердце дрогнуло, и я вспомнила его слова: «Это были мои чувства, а не Адама».

Алевьер, окликнула его я, сама не зная зачем. Но он уже развернулся и смотрел на меня своими черными, но такими знакомыми глазами. «Останься...»

Он понял для чего и тут же закрыл дверь. Мы какое-то время просто стояли друг напротив друга и смотрели в глаза. Но я сделала один шаг навстречу ему, а он мне. Через мгновение мы уже вцепились в друг друга, как оголодавшие влюблённые. Он зарылся руками в мои волосы и страстно меня целовал, я взялась за его руки, отвечая ему. Этот запах, он все так же пах хвоей с апельсинами и сигаретами. Я отстранилась.

Ты до сих пор куришь?

Он засмеялся, продолжая придерживать мою голову.

Я же сказал, все чувства Адама были моими, следовательно, и привычки тоже. Он — это я.

Мы уже снова слились в поцелуе. Алевьер ласкал меня своими грубыми, но такими нежными руками. Медленно снимая с меня одежду, пытаясь насладиться моментом. Я слышала, как он вдыхал запах моей кожи, пока мы занимались ласками. Наверное, он действительно любит меня, такое сыграть невозможно. Эти движения, аккуратные и трепетные, будто я создана из хрусталя и разобьюсь, если он сделает что-то не так. Каждое его движение отдавалось теплом в моем сердце.

Алевьер положил меня на кровать, придерживая за спину, и навис надо мной, разглядывая моё лицо, изгиб шеи, ключицы. Он поцеловал меня в ложбинку между грудей и стал ласкать соски. Я уже вся горела от желания, когда почувствовала приятное, распирающее облегчение внутри себя. Он был нежен со мной, на столько, насколько мог быть нежен демон первого ранга. Мы управились быстро, потому что в дверь постучали, давая понять, что скоро будет собрание. Мы вместе отправились в ванну, которая была в соседней комнате. Ванна была большой и круглой, в ней виднелись светящиеся камни на дне, а вода была приятно горячей.

Опустившись в горячую воду, мое тело расслабилось. Теперь нет этого щемящего голода, есть только я и он.

Мы с улыбками на лице разговаривали ни о чем, и я поймала себя на мысли: «Я могла несколько дней заниматься сексом с Люцифером, но не чувствовать в себе столько энергии, сколько чувствую сейчас.

Алевьер заполнил мой суккубский сосуд доверху, будто я неделю на земле мучила и издевались над смертными. Как такое могло быть?» Это была загадка, которую я опять должна разгадать в ближайшем будущем.

Я открыла шкаф и была удивлена тому, что там нашла. Тут были повседневные платья, строгие костюмы разного цвета и никакой бдсм атрибутики. И осознала, Алевьер специально готовил эту комнату лично для меня, это разогрело моё сердце теплом.

- Не нравится? — спросил Алевьер глядя на моё лицо, застегивая ремень на чёрных джинсах.

Я улыбнулась, доставая лиловый брючный костюм тройка с белой блузкой аскот. В Аду такое не носят, ведь через секунду все это будет в пыли и грязи. Да и я суккуб, мне было положено одеваться открыто и развратно.

- Я в восторге.

Быстро одевшись, мы довольные вышли из моей комнаты. Алевьер привёл меня в круглую комнату, где стоял огромный стол из белого мрамора, а возле него несколько мягких белых с бежевым кресел. В каждом кресле уже сидели демоны высшего, второго и даже третьего уровня, чему я сильно удивилась. Но что меня больше всего удивило, так это то, что среди них сидел Абаддон. Я опустилась на кресло, не сводя с него глаз, Абаддон коротко кивнул мне, и я сделала тоже самое.

Когда все были в сборе, Алевьер встал, облокотился на стол и сказал:

- Многие из вас не знакомы, поэтому я назову ваши имена для остальных. Итак: Наама, демон третьего уровня суккуб. Пориддон — демон иллюзий первого уровня, Абаддон — демон разрушений первого уровня, по совместительству владеет Хаосом. Кайм — демон второго уровня владеющий всеми языками, даже животными. Герион — демон второго уровня, хранящий врата Нового Ада. Касдея — демон третьего уровня, специализация — яды. Карнопания — демон третьего уровня, левиафан. Меня все вы знаете.

Я видела лица каждого из них и не по одному разу. Мне часто приходилось находиться в разных местах Ада. Но было интересно, почему именно этих демонов он решил привести в совет?

- Все знают, почему мы собрались в этом месте. - продолжил Алевьер. - Каждый из вас перешёл на мою сторону. Я же взамен обещаю вам будущее, которое будет строиться в стенах Нового Ада. Каждого из вас я выбрал не из-за статуса, не из-за умения, а за стремление в создании нового мира. Каждый демон даже самого низкого уровня, способен на невероятные вещи. Но беда старого Ада в том, что он не позволяет своим созданиям полностью владеть своей силой. Некоторые демоны, прожив тысячу лет, даже не догадываются, на что способны. А мы им покажем...

Глава 14. И вспыхнет гнев

2 Августа 2056 год.

Мой дорогой и единственный друг. Я сделала выбор, и ни за что не отступлю, даже если путь приведёт меня к смерти. Семьсот один год, огромный срок, немыслимый даже для демона. Но каждый из этих дней лишь укрепил мою решимость. Мы готовимся свергнуть старую власть Ада и воздвигнуть новый мир, где всё будет иначе. Сегодня начинается мой путь.

— Меня зовут Гашанур. Я — воин, прошедший сквозь сотни битв, и готов передать вам своё мастерство владения мечом, — произнёс демон, резко взмахнув клинком. Лезвие просвистело в воздухе, словно рассекая саму тишину. — Мы будем тренироваться в местах, где каждый камень, каждый изгиб ландшафта станет напоминанием: сила и выносливость, вот что определяет победителя. Наша цель — сокрушить армию Люцифера.

Среди демонов уже сформировались два лагеря: те, кто познал вкус битвы, и те, кому ещё предстоит узнать, что значит держать меч не как украшение, а как оружие. Ведь одно дело — уметь сжимать рукоять, и совсем другое — превращать клинок в продолжение собственной воли. У каждого демона было своё уникальное оружие: кто‑то повелевал пламенем, вырывая его из самой преисподней, кто‑то открывал десятки порталов одновременно, разрывая ткань реальности.

Я же выбрала лёгкий меч, почти игрушечный в руках настоящих воинов. Всё, чему я научилась за века, — обольщение. В бою этот навык бесполезен, но я намерена изменить это.

Наши тренировки начинались с разминки, не просто разогрева мышц, а ритуала, пробуждающего боевой дух. Каждое движение, каждый вдох напоминали: тело — это храм, а храм должен быть готов к битве. Затем мы переходили к основам, не к скучным повторениям, а к танцу смерти, где каждое движение могло стать последним. Гашанур следил за нами с пристальностью хищника, корректируя ошибки. Особенно часто его взгляд останавливался на мне.

Дальше было только сложнее. Пары, схватки, где нужно не просто отражать удары, но и предугадывать их. Здесь побеждал не самый сильный, а самый быстрый, тот, кто умел читать противника, как открытую книгу. Я училась видеть не меч в его руках, а тень намерения в глазах.

Гашанур уделял особое внимание работе с мечом в трех направлениях. Он учил нас наносить удары сверху, будто карающий ангел, снизу как змея, прячущаяся в тени, сбоку словно ветер, которого не заметишь. Мы учились блокировать, уворачиваться, превращать атаку врага в свою победу. Каждый урок был шагом к тому, чтобы стать неуязвимыми.

Но битва — это не только сталь и мускулы. Мы погружались в тактику, учились анализировать, предвидеть, принимать решения за доли секунды. Один неверный шаг — и ты мёртв. Одна пропущенная деталь — и победа оборачивается поражением.

Завершались тренировки спаррингами, не просто отработкой навыков, а маленькими войнами, где каждый удар оставлял след не только на теле, но и в душе. После них я знала: вот над чем мне нужно работать, вот где моя слабость. И это знание становилось моим оружием.

Тренировки стали для меня глотком свежего воздуха. После веков монотонного существования они пробуждали во мне что‑то давно забытое — жажду жизни, жажду победы. Я ждала их с нетерпением, а после, в горячей ванне, позволяла себе расслабиться, чувствуя, как напряжение уходит вместе с паром.

Потом, после тренировок, меня ожидало, одиночество. Но мое одиночество, которого у меня никогда не было. Которое я так сильно стала ценить.

Моя комната, тишина и древняя книга, пережившая не одно поколение демонов. Её страницы, пожелтевшие от времени, хранили мудрость тех, кто знал: война — это не только меч, но и разум. Из неё я узнавала о высших демонах, о тайнах первых кругов Ада. Каждая строка открывала мне новый слой реальности, о котором я прежде не подозревала.

Вдруг тихий стук. В дверях появился Алевьер. Я поспешно закрыла книгу, опустилась в кресло, чувствуя, как босые ноги касаются холодного пола. Его взгляд, тёплый и пронзительный, скользнул по моему профилю.

С Алевьером я забывала о проклятии суккуба, о навязчивых желаниях, что терзали меня веками. Это не были чувства, скорее наваждение, болезнь. Но то, что я испытывала к нему, было настоящим. Дикое, всепоглощающее влечение, от которого замирало сердце.

— Всё читаешь? — его голос звучал с лёгким упрёком. Он знал, что я избегаю прогулок по новому Аду. Взгляды, шепоты, мысли, которые я читала без слов:

«Наама, бывшая подстилка Люцифера, теперь — подстилка Алевьера»

. Мне было плевать на их мнение, но эти взгляды, эти молчаливые обвинения, словно иглы, впивались в кожу. Я выходила лишь на тренировки и собрания, а остальное время проводила в одиночестве или с ним.

— Не помешал? — спросил он, заметив моё замешательство. Я покачала головой, отложив книгу.

— Ты всегда держишься особняком. Почему мне кажется, что ты не веришь в наш новый мир? — его вопрос не стал неожиданностью. Я моргнула, собираясь с мыслями.

— Дело не в новом мире, — наконец произнесла я. — А в том, с кем ты его строишь. Демоны слишком долго жили под гнётом Люцифера. Его тень в их душах не исчезнет просто так. Нужно уничтожить всех, кто помнит его власть. Геенна создаст тебе новых слуг, верных только тебе.

Алевьер усмехнулся, потирая коричневую бороду, отросшую за последние дни. Эта борода придавала ему суровую красоту, и я невольно вспомнила, как её щетина щекотала мою кожу в разных местах.

— Никто не говорил, что будет легко, — ответил он. — Но я не стану убивать их только из‑за прошлого. У каждого есть второй шанс. Я не Люцифер. Мне не нужны слуги. Мне нужны соратники.

Я прикусила губу, вспомнив, как Люцифер назвал меня слугой. Обида, давно похороненная, вспыхнула с новой силой.

И тут сильная, резкая боль. Она пронзила голову, словно раскалённый клинок. Я вскрикнула, схватившись за виски, и рухнула на пол. Боль пульсировала, расползалась от висков к затылку, живая, осязаемая. В сознании раздался голос, от которого кровь стыла в жилах:

«Наама, конфетка моя, я начинаю терять терпение. Приходи сама, не испытывай судьбу»

.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Алевьер бросился ко мне, его руки обхватили мои плечи.

— Он зовёт меня, — прошептала я. Люцифер призывал меня, и на этот раз его зов был невыносимо сильным. Раньше камень внутри меня заглушал его, но теперь, видимо, его гнев превзошёл все границы.

— Обратись к камню, Наама, — голос Алевьера звучал твёрдо. — Он поможет.

Я сосредоточилась, потянулась к камню в своей груди. Боль притупилась, но шёпот Люцифера всё ещё звучал в голове, а в висках стучало, напоминая: игра ещё не окончена.

Я подняла взгляд. Лицо Алевьера было близко, его глаза полны тревоги. В этот момент я поняла: наша битва только начинается.

Когда в комнату заглянул слуга, Алевьер поцеловал меня в макушку. Потом одарил меня беспокойным взглядом и сказал, что придёт сразу же, как только освободится.

Я осталась одна, думая о том, что мне делать со всем этим. Так дальше продолжаться не может, я устала от этого непрекращающегося зова. Он звал меня почти постоянно, изнуряя и истощая. Раньше это был обычный шопот и лёгкая тяга к нему, но сегодня это было что-то иное.

Меня не было в Аду всего лишь месяц, но по ощущениям, будто целый год. Все это время Люцифер почти не прекращал меня донимать. "Зачем я ему? Я ему не ровня. Наама демон третьего ранга, его создание, просто ручная игрушка. Он никогда бы не сделал меня своей королевой, — думала я. — всего лишь очередная искусительница, которой он закрывал свою боль от любви к богине Элизандрее. Как только я думаю, что смогу начать новую жизнь, Люцифер перекрывает мне кислород. Я уже предала его, сделала всё, чтоб он отвернулся от меня, но даже сейчас он пытается вернуть меня обратно".

Вскоре, после моих мыслей, боль вернулась с новой силой. Она становилась всё сильнее, обращения к камню уже не помогали. Я начала биться в истерике, готовая на всё, лишь бы это прекратилось. Старалась выбить его из головы, думать о другом, но это не помогало. Зов становился всё громче и настойчивее, говоря разные угрозы.

И вот, в глазах потемнело, и мне показалось, что я потеряла сознание. Но это было не так. Моё тело перестало подчиняться мне, и я почувствовала, что меня кто-то контролирует.

Я распахнула портал в Старый Ад, и шагнула в клокочущую тьму.

Очнулась в кромешной мгле, не сразу осознав, где я и что со мной. Тело ныло, руки занемели… Потом до меня дошёл леденящий звук, звон цепей. Резкое движение, и металл снова загремел, будто похоронный набат.

Я висела в тесной клетке, подвешенная за запястья. Вокруг глухая пещера, непривычно тихая для Ада. Ни воплей грешников, ни скрежета когтей, ни смрада горящей серы. Только тяжёлое дыхание где‑то впереди.

Я повернула голову, и увидела знакомую спину.

— Ну, здравствуй, конфетка… — раздался голос Люцифера.

Он прокатился по позвоночнику ледяными иглами. В его руке блеснул нож — длинный, изогнутый, с гравировкой древних рун. Король медленно приближался.

Я попыталась что‑то сказать, но челюсти будто сковало невидимыми тисками.

«Он зол. По‑настоящему зол».

Когда‑то он пообещал оторвать голову Алевьеру и принести её мне. Но, видимо, планы изменились. Теперь на кону моя голова.

— Думала, сможешь обхитрить меня, моя наивная девочка? — его голос звучал почти ласково, но в глазах плескалась ярость.д

Король двигался неторопливо, играючи, словно кот, знающий, что мышь не вырвется. Нож в его руке мерцал, отражая тусклый свет, пробивающийся сквозь трещины в скале.

Мои глаза наполнились слезами, от беспомощности, от обиды, от осознания: «Он не оставит меня в покое. Никогда. Даже после смерти».

Часть меня всё ещё верила: «Он не убьёт меня». Но другая кричала: «Убьёт. Легко. Не моргнув и глазом».

Люцифер подошёл вплотную. Я почувствовала его запах гранат и мята, когда‑то манящие, теперь отвратительные. Тепло его тела, которое раньше согревало, теперь обжигало холодом.

Одним резким движением он вонзил нож в мой живот и тут же выдернул.

Тёплая кровь хлынула по бёдрам, орошая каменный пол. Я ждала, что боль утихнет, мы быстро регенерируем. Но она не исчезала. Наоборот разрасталась, как пожар.

— Думала, так легко уйдёшь и будешь жить другой жизнью? — его голос сочился ядом. — Я создал тебя! И тебе не скрыться от меня, куда бы ты ни пошла, конфетка моя.

Я стонала, задыхаясь от боли. Давно забытое ощущение, когда тело не восстанавливается, когда каждый вдох режет внутренности.

Люцифер запустил руку в мою рану, начал шарить внутри. Я закричал до разрыва связок, до хрипа, запрокинув голову.

А потом он вытащил руку покрытую моей чёрной кровью. В пальцах блеснул камень.

Тот самый, что дал мне Алевьер.

— А вот и он, — Люцифер поднёс камушек к глазам, разглядывая. — А теперь посмотрим, где вы встретитесь.

Он вторгся в мой разум, и мир взорвался болью.

Казалось, он буквально ввинчивает пальцы в мой мозг, перемалывая мысли, воспоминания, чувства. Я видела вспышки — обрывки прошлого, моменты, которые он выхватывал, как трофеи.

На его лице расцвела ухмылка.

— Ну вот и отлично. А теперь мы сотрём тебе обо всём память.

— Нет! — закричала я, но было поздно.

Я чувствовала, как он методично удаляет одно за другим — словно перезагружает моё сознание, как компьютер, стирая «ненужные папки» своего хозяина.

И тут я осознала: тело не регенерирует.

В памяти всплыли легенды о клетке для демонов в месте, где Люцифер пытал своих врагов. Здесь ни ангелы, ни демоны не могли восстановиться.

Кровь продолжала стекать по ногам, теперь ещё и с запястий — король буквально повис на мне, сжимая мою голову руками.

— Ты предала меня, — его голос прозвучал почти разочарованно. — Но я решил тебя простить. Создам новую Нааму, ту, что будет верна лишь мне.

Я подняла взгляд из‑под бровей, полный ненависти и вызова. Он замер.

— Как ты смеешь так на меня смотреть?!

— Смею! — мой голос дрожал, но слова рвались наружу. — Ты называешь меня предательницей, хотя сам предал дважды. Ты убил Налакею, а мне говорил, что не знаешь, где она. Ты отправил меня к Адаму, хотя знал всё заранее. И это я предательница? Да чтоб твоя душа сгорела в Геенне! Ты не достоин быть королём!

Его лицо исказилось.

Люцифер перешёл во вторую ипостась, но наполовину. Из его лба вырвались два огромных рога, между ними вспыхнул красный огонь.

Он подлетел ко мне, схватил голову обеими руками, и продолжил рвать мои воспоминания, как страницы из книги.

Моё тело обессиленно повисло на цепях, взгляд потух, став пустым и безразличным. Люцифер, видимо осознав, что перестарался, медленно убрал руки. Он не стёр всё — но большую часть моих воспоминаний уже поглотила тьма.

— Ну почему ты не можешь быть только моей? — прошептал он, и его пальцы легонько коснулись моей щеки. По ней стекала кровавая слеза, смешиваясь с потом.

Он замер, словно прислушиваясь к далёкому эху, потом опустил руку.

— Я ещё вернусь…

Его огромные крылья рванули воздух, взметнув вихрь пыли и теней. Он взлетел, растворяясь в непроглядной тьме пещеры.

Я не слышала его ухода. Опустила голову и беззвучно заплакала. Многое уже стёрлось из памяти. Я осознавала: он вырывает куски моей души, а я могу лишь висеть в этой клетке и ждать, когда всё закончится.

«Алевьер… Он ещё не скоро поймёт, что я пропала. Да и станет ли он нападать на Старый Ад из‑за меня? Кто он вообще? Почему я думаю, что он должен прийти? И почему я называю это место Старым Адом?»

В сознании вспыхнуло родное лицо. «Наверное, я любила Алевьера…»

«Любила? — эхом отозвалось в голове. — Как я могу любить? Я демон…»

Сердце сжалось. Люцифер выдёргивал из памяти кого‑то невероятно важного. Сколько раз он проделывал это со мной?

Пока я висела, погружённая в хаос обрывочных мыслей, случилось нечто невероятное. По телу пробежало странное ощущение — будто тысячи крошечных иголочек задели кожу. Затем пришёл прилив сил, а вслед за ним — мягкое тепло, окутавшее меня, как тёплое одеяло.

И вдруг, яркие вспышки. Воспоминания начали возвращаться.

…

Я вздрогнула, услышав шаги. Подняла голову из тьмы вышел Абаддон. В груди вспыхнула искра облегчения: «Это не мой мучитель».

Он подошёл быстро, взял мои руки, высвободил из клетки. Через несколько минут раны затянулись. Физически я чувствовала себя хорошо, но душа была истерзана.

— Люцифер придёт ещё не скоро. Идём за мной, — сказал Абаддон.

Я последовала за ним, хотя не была уверена, на чьей он стороне. Он раскрыл крылья, не переходя во вторую ипостась. Я повторила за ним, и мы взлетели.

Мы мчались сквозь гигантскую пещеру. Её своды уходили в немыслимую высь. У самого потолка обнаружилась узкая пробоина. Мы выбрались наружу и то, что я увидела, повергло меня в шок.

Перед вратами Ада, перед Матерью всех демонов, стоял Алевьер. Вокруг него легионы адских созданий. Их было невероятно много. Они гудели, шумели, предвкушая сражение.

— Сконцентрируйся на нём, — сказал Абаддон, глядя на меня.

— На ком? — не поняла я.

— На Алевьере.

Я всмотрелась в огромного демона самого величественного среди прочих. Он возглавлял легионы, глядя вперёд с непоколебимой решимостью.

У него была третья ипостась.

Он превратился в исполинское чудище, напоминающее дракона. Из ноздрей вырывалось пламя, мускулистые лапы били по земле, а крылья, раскинувшиеся на километры, вздымали вихри и смерчи.

Я даже не знала, что некоторые демоны способны принимать третью ипостась. «Так вот о чём говорил будущий Король… Он утверждал, что мы ограничиваем свою силу. А он научит нас использовать её в полную мощь».

Почувствовав мой взгляд, демон повернулся в мою сторону. Сердце дрогнуло, наполняясь теплом. «Он пришёл за мной? Такой огромный, мощный… и всё равно — мой».

Наши взгляды почти встретились, но реальность вдруг поплыла.

…

Я оказалась в своей комнате в Новом Аду. Уютное кресло обнимало тело, а напротив сидел Алевьер в первой ипостаси.

Я открыла рот, чтобы заговорить, но он опередил:

— Я телепат.

— Что?! Как Люцифер? — я не верила своим ушам. Значит, всё это время он мог читать мои мысли…

— Нет, я гораздо сильнее его. Но тебе не о чем беспокоиться — твои мысли я никогда не читал. У нас мало времени, Наама. Сразу к делу. — Он наклонился вперёд, взгляд стал жёстче. — Через несколько минут начнётся бойня. Многие демоны погибнут — с обеих сторон. Но я этого не хочу. Уверен, ты тоже. Наши собратья не должны строить новый мир на костях. Это лишь вынужденная мера.

Сначала я думала, что он пришёл ради меня. Но после этих слов иллюзии растаяли. Он здесь, чтобы занять трон. Не более.

— К чему ты клонишь?

— К тому, что ты должна убить Люцифера.

Я замерла. Не дыша. Потом запрокинула голову и громко рассмеялась.

— Я? Убить Люцифера?! Я демон третьего уровня. Мне и палец его не сломать!

Но Алевьер смотрел серьёзно. Мой смех оборвался. Стыд опалил изнутри.

— Я понял не сразу, но когда узнал, что ты была знакома с моей матерью, всё встало на места. Она рассказывала мне о девушке‑демоне, чья душа была пуста и слаба. Ей стало так больно за тебя, что она поступила, как мать со своим ребёнком. Она действительно воспринимала тебя как дочь.

Я смотрела на него, мысли метались, не складываясь в цельную картину. «Он хочет избавиться от меня. Бросить на съедение Люциферу. Конечно, лучше пожертвовать мной, чем своими драгоценными демонами. А говорил, что любит… Тоже водил за нос».

Он увидел мою исказившуюся от злобы гримасу. Либо догадался, либо прочёл мысли.

— Наама, прошу, дослушай, прежде чем злиться. — Он помолчал, затем продолжил: — Помнишь меч, способный убить демона первого уровня? Он был утерян не просто так. Дело не в самом мече, а в силе, что таилась в нём. Налакея высвободила эту силу и поселила её в тебе, Наама.

— Что за бред?! — выкрикнула я. — Если хочешь избавиться от меня, скажи прямо!

Алевьер оставался невозмутим. А моё сердце разрывалось от боли. «Я ему не нужна. Иначе как объяснить эту просьбу? Он считает меня дурой — послать против того, кто в миллион раз сильнее…»

— Эта сила заполнила твою пустоту и спала. Но недавно пробудилась. Взгляни на свои волосы.

Я схватила прядку. Они были полностью седыми. В памяти вспыхнули ощущения из пещеры.

— Чувства, которые ты испытывала последнее время, активировали эту силу. Она пытается тебя защитить. Ты теперь не демон третьего уровня. И даже не первого.

— Что это значит?! — я вскочила.

— Ты — наивысший демон, Наама! Вот почему ты больше не нуждаешься в похоти. Вот почему…

— Он не может читать мои мысли! — перебила я, вспоминая, как Люцифер не смог проникнуть в мой разум. И раны заживали быстрее. И силы… их стало больше. — Это правда?

Осознание накатывало волнами — вместе с новой болью.

— Так вот почему ты хотел, чтобы я была на твоей стороне!

Я впилась взглядом в его глаза. Он вскочил, подлетел ко мне, аккуратно взял за локти.

— Нет, Наама! Я понял это тогда, на озере. Но ты была не готова к правде. Я хотел рассказать иначе. Клянусь. Я хотел, чтобы ты была со мной только по одной причине.

Он запнулся, но не отвёл взгляда.

— По какой? — мне нужно было это услышать.

— Потому что я люблю тебя, — прошептал он.

Я тяжело вздохнула. Слезы навернулись. Он нежно поцеловал меня в лоб, притянул к себе. Я уткнулась в его грудь и зарыдала.

За такой короткий срок в моей жизни произошло слишком много. Разум не знал, кому верить. Казалось, все меня обманывают, всем что‑то нужно. Я привыкла к жизни, похожей на спокойную реку без течения. Теперь это был самый мощный водопад. Нервы не выдерживали.

Но сейчас не время для слёз.

— Я сделаю всё, что от меня зависит, — сказала я, собирая волю в кулак.

Он взглянул на меня и оставил лёгкий поцелуй на губах.

— Я так хотел бы быть сейчас рядом с тобой, Наама… — его слова звучали искренне. Но он не мог оставить легионы ради меня одной. В его взгляде была неподдельная теплота. — Мне больно от того, что ты там одна. Но Абаддон поможет тебе. Верь ему.

Я снова оказалась у входа в пещеру. Абаддон смотрел вперёд. Вдали медленно раскрывались врата. Матерь впускала своих детей — но они не торопились войти.

Я посмотрела на Абаддона и наконец задала вопрос, который жёг изнутри:

— Почему ты предал Люцифера?

Абаддон сверкнул глазами и сквозь зубы прошептал:

— Думаю, он сам тебе расскажет, у нас мало времени. Ты должна идти к нему.

Конец