Кристина под контролем. Книга первая. by JG Leathers или Секс книга Часть 21

Глава двадцать первая

Планы и обещания

Джон

Кристин лежала на кровати, её голова неистово моталась из стороны в сторону, пока я запирал её прикрывающую пластину на месте, затем прикрепил удлинённый стержень; тот, что опускался на полметра ниже её пяток. От его кольца я протянул свободную цепь к тяжёлой скобе, приваренной к нижней раме кровати, затем освободил её ноги от ремней и соединил их 50-сантиметровой путовой цепью, пропущенной через кольцо на конце. Она могла немного подтянуть ноги, но в остальном ремни кровати держали её почти неподвижно. Далее я подключил кабели, затем застегнул толстый резиновый лист по бокам, натянув его над её телом. Глаза Кристин широко распахнулись, когда я приподнял её закованную кляпом голову и потянул другую молнию вниз от верха кровати к отверстию, из которого торчала её шея. На мгновение я подумал о том, чтобы снова надеть на неё спальный шлем, который она носила прошлой ночью, но, немного поразмыслив, решил отказаться от этого, пока она не пройдёт пару сеансов в дисциплинарных доильных чашах. Вместо этого я взял полушлем с повязкой на глаза, совмещённой с шумопоглощающими наушниками, и быстро застегнул его вокруг её головы. Всё это время приглушённые вопли шипели из её расширенных от страха ноздрей. Я протянул ещё один ожидающий ремень от верхнего центра кровати, пристегнул его к кольцу на верхней части головного сбруи, затем затянул так, что её голова тоже была надёжно прижата. Предпоследним делом я снова надел на неё носовое кольцо. Очевидно, ей не нравилось его носить, и она пыталась отвернуть голову, сильно дёргаясь против его крепления, когда почувствовала, как открытый, крупнокалиберный стальной обруч вставили в отверстие высоко в хряще её перегородки. Процесс прокалывания был нелёгким. Она кричала и пролила много слёз, потому что прокол через обычную плоть довольно прост, но когда то же самое происходит с более упругой тканью без анестезии, боль значительна. Это служило тому, чтобы навсегда запечатлеть операцию в её сознании, как я и предполагал. Кроме того, зная, что впереди будут ещё дополнения, я позаботился о том, чтобы отверстие было значительным, шестого калибра, чтобы она могла принимать гораздо более крупные «украшения», чем это обычно бывает со стандартным тонким проколом, которому подвергаются большинство женщин. Теперь её нос был единственной видимой плотью. Чтобы завершить её закрепление, я прикрепил лёгкую, но довольно прочную ювелирную цепь, свисающую с маленького шкива на потолке, к толстому кольцу, затем медленно ослабил натяжение, пока высокий, пронзительный вопль не просочился из её ноздрей, когда напряжение легло на мясистый якорь. Цепь поднималась к шкиву, затем проходила по потолку и через другой, чтобы свисать вдоль стены. Её другой конец был зацеплен за верх цилиндрического груза весом двести граммов, похожего на те, что в напольных часах, чтобы натяжение было постоянным и неизбежным. Ей придётся приспособиться к дискомфорту. Это завершило её спальные приготовления. Я вышел в гардероб, активировал её компьютерную программу «развлечений», выключил свет и закрыл дверь камеры. Мягкие умоляющие стоны, ускользавшие из её кляпа, мгновенно оборвались, когда я задвинул скрывающую панель, и через две минуты я был раздет, под одеялом своей кровати и засыпал после долгого и утомительного дня тренировки моей рабыни. На следующее утро я освободил её из кровати и камеры. Я решил, что она получила достаточно отдыха, чтобы оправиться от вчерашних и ночных мероприятий. Когда я начал осторожно снимать её тренировочные чаши, она смотрела на меня со слезами дискомфорта, снова стекающими по её раскрасневшимся и закованным кляпом щекам, дрожа от смешанной боли и облегчения, когда всеобъемлющие ужасы медленно снимались с её плоти. Она внимательно осмотрела свои груди в зеркале ванной, не в состоянии посмотреть вниз из-за ремённой конструкции, соединённой с её ошейником, затем нежно массировала глубоко вдавленную плоть перед подготовкой к предстоящему дню. Через час я запер её в обычные чаши, прикрывающую пластину с установленными стандартными фаллоимитаторами и надел короткий тормозной стержень. Она была прикована к дому, как обычно, но теперь ограничивающий провод был подсоединён к стержню между её ног, и я позаботился, чтобы она надела свои шестидюймовые туфли на ремешках, заперев их на месте. Её одежда была оставлена на кровати, и когда она наконец появилась в кухне, я повернулся и тщательно её осмотрел, отметив, как облегающий трикотажный свитер с рёбрами приятно подчёркивал её закованные груди и сжатую талию. Тightая резиновая юбка до середины бедра драматично подчёркивала её упругие ягодицы и вмятины пояса целомудрия под ней, и я не мог не облизнуть губы собственнически. Единственной диссонирующей нотой в её костюме был толстый провод с чёрным покрытием, свисающий между её ног, и блестящие длины её цепей-напоминаний, спускающиеся к широким, сверкающим манжетам на лодыжках. Она осторожно прошлась к своему стулу, и я подал ей кофе, затем тосты, а через мгновение принёс свои вещи и поставил их на стойку напротив.

— Как дела? — спросил я с улыбкой.

— Я всё ещё довольно вымотана, — устало прошептала она, потягивая из дымящейся чашки, глаза покорно опущены.

— Ну, сегодня ты можешь провести некоторое время, восстанавливаясь, — тихо сказал я.

— Но сегодня днём тебе придётся начать свою программу упражнений. Я уже установил тренажёры в игровой комнате. Ты обнаружишь, что упражнения помогут избавиться от некоторых твоих болей и напряжений.

— Ох, Господин, — простонала она. — Мне обязательно заниматься? Это так чертовски скучно!

— Да! Надо, моя дорогая! — с энтузиазмом ухмыльнулся я, пытаясь заразить её тем же.

— На самом деле, Кристин, ты обнаружишь, что тебе захочется заниматься!

— О? — она вопросительно посмотрела на меня, тень страха мелькнула на её прекрасном лице. — Почему?

— Я как-то предполагал, что это будет твоя реакция. Поэтому в домашнем компьютере запущена программа, которая активирует твои шокеры близости, если ты не начнёшь заниматься к определённому времени. Чтобы остановить удары, всё, что тебе нужно сделать, — это пойти в игровую комнату, забраться на нужный тренажёр и приступить. Программа автоматически установит определённый период времени для этого тренажёра. Она будет дисциплинировать тебя, если ты попытаешься схитрить или слезть раньше времени. Когда этот момент наступит, ты перейдёшь к следующему тренажёру и так далее, пока не сделаешь всё. Тебе будут разрешены перерывы время от времени, но компьютер позаботится, чтобы ты занималась четыре часа каждый день отныне.

— Ох, Господин, это так подло! — простонала она, зная, что нет способа избежать своей судьбы.

— Это ещё лучше, прекрасная рабыня! — ухмыльнулся я ей.

— Видишь ли, компьютер также будет знать, насколько хорошо ты справляешься с программами упражнений. Он будет постоянно отслеживать твою выносливость по заданным стандартам и будет… э-э… побуждать тебя соответствовать, а затем превосходить их со временем. Ты сможешь сделать это двумя способами. Программа будет проверять как продолжительность твоих занятий, так и то, насколько усердно ты это делаешь. Требуемое усилие будет увеличиваться за счёт установки всё более высоких значений сопротивления на различных тренажёрах, и чтобы ты не перенапряглась, она также будет отслеживать твой пульс и частоту дыхания. В качестве предварительного условия тебе придётся надеть специальную комбинацию дыхательной маски и кляпа перед началом. Таким образом, она не будет толкать тебя за пределы твоих возможностей, — объяснил я.

— Ох, Боже, Господин! — безутешно взвыла она, повернув ко мне надутное лицо.

— Ты сказал, что мне придётся носить кляп и маску ещё четыре часа каждый день??

— Верно. И тебе придётся надевать её самой. На самом деле, ты найдёшь её довольно удобной, когда привыкнешь, но я должен предупредить тебя, что, оказавшись в ней, ты не сможешь её снять, пока твой период упражнений не закончится. Компьютер следит за тем, чтобы она была должным образом затянута и все замки надёжно закрыты. — Она опустила голову, опустошённая этой последней новостью о нарастающих периодах её заключения. Одинокая слеза скатилась по её щеке.

— Это ужасно! — простонала она, покачивая головой, затем подняла руку и вытерла влагу.

— Ну, Кристин, знаешь, как говорят… «Без боли нет результата! » — прорычал я ей.

— У тебя будет всё утро и большая часть дня, чтобы делать, что хочешь, но эти четыре часа упражнений обязательны. Я хочу, чтобы ты скоро была в отличной физической форме. Тебя отправят на специальную тренировку на ранчо на юго-западе вскоре после нашей свадьбы. — Она оживилась от этой новости, затем подозрение, что в этом плане есть что-то большее, чем кажется на первый взгляд, мелькнуло на её прекрасном лице.

— К-какую тренировку ты имеешь в виду, Господин? — спросила она.

— Ну, пока это будет секретом, но я думаю, тебе может начать это нравиться после первых пары недель.

— Н-н-как долго я буду отсутствовать, Господин?

— Ох, сейчас трудно сказать. Это может быть до пары месяцев. Не волнуйся, я буду приезжать каждые выходные, чтобы повидать тебя и проверить твои успехи. В любом случае, это ещё через год или два.

— Это звучит всё хуже и хуже! — простонала она, доедая свой тост, затем медленно встала и принесла кофейник, чтобы налить ещё по чашке для каждого из нас.

— Не беспокойся, милая. Как я сказал, это ещё нескоро. А пока давай просто наслаждаться погодой и веселиться, играя. — Следующие тридцать минут мы сидели молча, наслаждаясь расслабленным утром. Она дала понять, что хочет провести некоторое время, просто отдыхая перед телевизором и бродя по дому, возможно, с небольшим чтением. Я предложил, чтобы она вернулась к своей керамике или живописи, но она отмахнулась, сказав, что, может быть, завтра. Было очевидно, что она всё ещё чувствовала себя довольно истощённой вчерашними событиями. Примерно через час я встал и подошёл к ней. Она выпрямилась, когда я приблизился, затем я страстно поцеловал её, крепко сжав в объятиях, её цепи-напоминания на запястьях крепко удерживались вместе в моей левой руке, поднятой над её талией за спиной. Хотя она немного сопротивлялась этому напоминанию о своём бондаже, она ответила на мой поцелуй с такой же страстью, очевидно, восстановив свои силы.

— Мне нужно ехать в город на остаток дня, милая, — объяснил я, выйдя в прихожую за курткой.

— У меня куча дел в офисе, но я должен вернуться к семи вечера, хорошо? — Она последовала за мной, её поводок тянулся из короткого стержня, скрытого под юбкой, остро не осознавая, насколько поразительным для меня было зрелище её, удерживаемой под контролем.

— Хорошо, Господин, — кокетливо улыбнулась она мне.

— Не забудь про свои упражнения сегодня днём, — напомнил я ей.

— Подойди сюда на минутку, Кристин, я забыл одну из твоих цепей.

— Но, Господин, — захныкала она, немного сдувшись. — Я уже на поводке и в цепях!

— А! — воскликнул я с ухмылкой. — Но недостаточно! А теперь иди сюда, это не больно. — Она неохотно подошла ближе, и я взял её стальные, изящно оформленные запястья и запер их вместе, затем протянул короткую тяжёлую цепь между соединёнными манжетами и передним кольцом её пояса.

— Вот! Это даст тебе достаточно свободы, чтобы делать почти всё, но достаточно ограничивает, чтобы ты всегда помнила. — Я ухмыльнулся ей.

— Ну, я ушёл! Увидимся позже. — Наклонившись, я снова поцеловал её мягкие губы, затем открыл входную дверь и вышел к фургону. Как только я сел, я повернулся и увидел, как она неловко стоит у входной двери, сдержанно махая обеими руками, цепь между её талией и запястьями натянулась, блестя стальным напряжением, когда она сначала натянулась, а затем снова опустила её руки своим весом. Я помахал в ответ, поднял стекло, затем, перед тем как уехать, включил её шокер предупреждения о близости. Сквозь стекло я услышал её лёгкий крик отчаяния, и когда я посмотрел снова, она исчезла внутри дома.

Кристин

Я откинулась на закрытую, белую, стальную дверь, задыхаясь от боли шоков, внезапно вспыхнувших в моей промежности, когда он активировал мой электронный поводок, тщетно дёргая руками против толстых звеньев, которые удерживали их спереди моего пояса, и лихорадочно скребя пальцами по стальной стене, покрывающей мои чресла. Жалостливо я вспомнила, как умоляла, да, умоляла его сделать меня своей полной собственностью, пылко обещая соглашаться на любые меры, которые он решит, усилят мою управляемость и рабство. Даже когда он попросил меня подписать Соглашение, которое он составил, передающее моё тело и жизнь ему: — должным образом засвидетельствованное юристом и управляющим банка, я не колебалась! Теперь семена, которые я посеяла, начинали приносить плоды с лихвой, и не было никакого способа отступить от моего самоналоженного рабства! С коротким стержнем, неудобно дёргающимся между моими бёдрами при каждом шаге, я медленно вернулась в кухню, чтобы убрать остатки нашего неспешного завтрака. Пока я загружала посуду в посудомоечную машину, большой задний двор манил меня прогуляться по его пружинящему дерну, но когда я осторожно открыла раздвижную дверь на террасу и ступила на серые, выветренные кедровые доски, невероятно мучительные шоки парализовали меня, наглядно показывая, что я превысила радиус свободы! Я не могла сдержать вопль мучительного дискомфорта, непроизвольно вырвавшийся из моего закованного горла. Неистово прыгнув обратно внутрь, я захлопнула дверь, затем в истерических слезах колотила сжатыми и закованными кулаками по передней части моей стальной заключённой промежности, пока шоки продолжали пульсировать, дисциплинируя меня за моё нарушение! Задыхаясь от автоматически наложенного наказания, я извивалась и танцевала в беспомощном отчаянии, пока они не затихли, оставив меня напуганным, контролируемым обломком подчинённой женственности. С этого момента я вяло убирала кухню, затем сделала то же со всеми другими комнатами в доме, кроме игровой комнаты. Я не собиралась туда входить, пока не будет абсолютно необходимо. Когда я исчерпала все домашние дела, постоянно затруднённая соединёнными запястьями и их ограничивающей цепью, я вошла в комнату домашнего кинотеатра и включила телевизор. Я бесцельно переключала каналы, пока не наткнулась на шоу Опры, затем сидела и смотрела на проходящий парад человечества, думая про себя, что могла бы рассказать им свою историю, но поверят ли они?! Я задремала в удобном кресле, затем, с шевелением в моём ограниченном желудке, медленно встала и приготовила себе лёгкий обед. Уборка после этого заняла совсем немного времени, и я поплелась обратно к телевизору, полностью забыв, что скоро меня заставят пойти заниматься. Лёжа полусознательно в кресле, я дрейфовала в лёгкой дрёме, пока внезапно не почувствовала лёгкое покалывание, пульсирующее через моё нижнее тело. Полусознательно я игнорировала ощущения, спазматически дёргаясь, чтобы они ушли, но они усиливались с каждой минутой, затем я вспомнила, почему это происходит, и вскочила на ноги. Коридор казался бесконечным, пока я бежала так быстро, как позволяли мои шестидюймовые каблуки, шепча мольбы к равнодушному Богу, чтобы ужасные предупреждающие шоки перестали меня мучить. Они затихли, когда я вошла в игровую комнату, дико оглядываясь вокруг, затем начала искать маску, которую должна была надеть, вместе с мониторинговыми кабелями для моего пояса целомудрия и бюстгальтера. Они зловеще висели все вместе на крючках в углу, но прежде чем я успела сделать ещё одно движение, шоки снова зажглись и начали быстро усиливаться! С короткими задыхающимися криками и дрожащими пальцами я разделась так быстро, как могла, оставив одежду в неаккуратной куче на полу, затем поспешно схватила длинные, помеченные, свёрнутые провода и подключила их к разъёмам на моих ограничивающих нижних одеждах. Когда я поймала своё отражение в зеркале, я выглядела как Барбарелла в том глупом научно-фантастическом фильме, но эти провода не были голливудскими декорациями! Они действительно работали! Когда соединения были сделаны, шоки немного утихли; компьютер почувствовал, что я медленно двигаюсь к желаемой цели. Я взяла толстую, хирургически зелёную, резиновую комбинацию маски и шлема и осмотрела её с отвращением, но шоки начали усиливаться снова, когда я медлила с её надеванием! Я сопротивлялась необходимости носить эту штуку, пока не могла больше терпеть игольчатую пытку, затем открыла рот и протолкнула подушку кляпа мимо зубов. Это была борьба — натянуть остальную часть этой ужасной, похожей на мешок вещи на голову и шею, будучи закованной, но я в итоге справилась и правильно расположила толстое, слегка эластичное устройство. Наконец, теперь постоянно воя от силы дисциплинарных шоков, проходящих через мои чресла, я сумела заправить волосы под клапан тяжёлой молнии, затем полностью закрыть и запереть язычок. Как только он щёлкнул в своё крепление, шоки, которые терроризировали меня, прекратились, и я ахнула от облегчения, вдыхая холодный воздух через нос. Подушка начала внезапно и ужасающе расширяться, пока мой рот не оказался полностью закупорен внутри толстого резинового заточения, и я тоскливо смотрела через широкие глазные отверстия на комнату за пределами, снова отгороженная от внешнего мира. Вдруг я услышала слабый щелчок внутри маски. Что-то схватило моё носовое кольцо и сильно потянуло за него! Мои глаза наполнились слезами, когда всё ещё нежная плоть снова подверглась напряжению, и я захныкала от страдания, тряся головой, чтобы заставить скрытый механизм отпустить, стуча скребущими ногтями по толстой резиновой коже, покрывающей моё лицо и голову. Было слишком поздно! Я была надёжно заперта в изолирующем ужасе, теперь удерживаемая внутренней застёжкой, до которой никто не мог добраться! Я пыталась прижать маску плотнее к голове, чтобы ослабить натяжение, но даже это облегчение было недолгим, потому что похожий на пончик внутренний пузырь, полностью окружающий моё лицо, внезапно надулся, отодвигая конструкцию ровно настолько, чтобы натяжение на моём носе и его кольце сохранялось, независимо от того, как сильно я пыталась прижать маску! Я взвыла в кляп больше от разочарования, чем от боли, и топнула ногами в бессильной злости. Внезапно чаши, зажатые на моих ушах, ожили с треском.