Мистерия вечной Любви. Истории о любви и сексе

Измена

Онлайн роман.

Хочешь - не хочешь, а в мистику приходится верить. Объясню почему: я неделю ночами печатал роман о своей измене. Перед отъездом в Польшу мы с Любой решили развестись, так как поняли, что, бросив монетку, совершили роковую ошибку, и не надо мучать друг друга. У нас не было детей, общим имуществом не обзавелись, оба прописаны в квартирах у родителей, так что, разведут без проблем за пять минут.

Опасаясь, что развод может помешать моей поездки в Польшу, решили подать заявление о разводе сразу же после моего возвращения из Польши.

"А где же обещанная мистика?" - спросит разгневанный читатель. А мистика заключается в том, что, в свое оправдание, я хотел закончить свою публикацию попыткой обелить себя. Каким образом? Разделить ответственность с Любой. Мол, пока я грешил в Польше со Светой - очаровательной девушкой из Югославии, Лба в свою очередь грешила с Володей, с которым она на протяжении многих леи вела переписку до самой смерти и писала ему о том. что встреча с ним для нее настоящий праздник.

Я не напечатал, а только подумал, как закончить мою публикацию и она исчезла и не только она, а и сам дневник.

Наспех, не правя, опубликовал то, что сохранилось в дневнике, чтобы не пропал месячный труд.

Буду печатать по новой. Вовсе не из-за того, что я такой упрямый. Нет, я, просто, хочу довести до конца задуманное мною. Я хочу пойти по Лестнице Сварога в Небо и найти ту реальность, в которой мы с Любой молодые, здоровые, подающие большие надежды молодожены, которые смотрят в мир широко открытыми, счастливыми глазами.

У меня, как может показаться читателю, возникла сумасшедшая идея: найти ту реальность, в которой я не поехал в эту проклятую Польшу и не изменял жене. А для того, чтобы успешно проделать весь путь по Лестнице Сварога в Небо, я должен очистить свою душу и прилюдно - перед женой и всем белым светом покаяться в своих грехах.

События, о которых я хочу поведать читателю, произошли летом далекого 1976 года.

Чтобы не вносить в декларацию, перед отъездом в Польшу, я снял обручальное кольцо.   собой не было ни гроша. Мы оставили по 60 рублей в комитете комсомола универа, поляки у себя в универе оставили нам такую же сумму в злотых и это - на полтора месяца. Как говорится, не разгуляешься. С таможней у нас не было проблем.

Мы были в щедро расписанных стройотрядовских костюмах цвета хаки.

Таможенник сел в наш вагон и, увидев у нас гитару, взял ее пел нам всю дорогу, вплоть до польской таможни. Вот и весь контроль на таможне - а что, скажите на милость, взять с бедных студентов? Перед отъездом с нами проводили массу бесед о том, как мы должны вести себя в Польше, чтобы не ударить в грязь лицом. Одним словом: "Русише туристо - облико морале!" О контрабанде было даже страшно подумать, вот и ехали - ни с чем. Правда, каждый из нас вез с собою по две бутылки водки, коробку шоколадных конфет и палку московской колбасы, но это не для личных нужд, а... в общий котел, для работы.

С нами в вагоне ехала небольшая группа из десяти студенток с филфака универа на практику. Вот их-то таможеннику стоило как следует потрясти, так как у каждой из них был разбухший от шмуток чемодан, а руки украшали многочисленные золотые кольца.

- У-р-р-а-а-а!!! Пришел ответ из редакции. Оказалось, что мистика - это выдумка фантастов. Редакция написала, что если долго ничего не публиковать в дневнике, он перестает отображаться на авторской странице. Просто, перед тем, как пользоваться сайтом, надо внимательно читать правила пользования им. Но, скажите а милость, кто из нас делает это? Когда жена купила мне ноутбук, я долго не мог завести почту. В конце - концов интернет порекомендовал почту с адресом: Иванушка  - Дурачок, правда позже дал другую: Радомир Радоми Ра. В то время я не представлял себе кто это такой.

Кстати, прочитал и письмо редакции за 2014 год. Оказывается редакция номинировала меня на российскую премию писатель года. И после окончания романа "Мистерия Огня и Света" предлагала его опубликовать. Но в 2014 году на Украине был Майдан, потом на Донбассе началось АТО и я не заходил на свою страницу на сайте Проза ру. до 2025 года. И, лишь после трагической гибели жены, мне чудом удалось получить доступ к  своей авторской странице, где хочу закончить начатое еще в 2014 году, когда я на рубиновую свадьбу, по обыкновению не имея денег а соответствующим случаю подарок, решил посвятить Любе "Мистерию Огня и Света". написал черновик на бумаге, начал печатать, а потом Майдан и все последовавшие за ним события, мне стало не до него.

После смерти Любы я ходил сам не свой. Чтобы не сойти с ума и не натворить глупостей, я стал наводить порядок в квартире. Люба была чистюлей и сотню раз на день мыла руки. Но порядок в доме был, скажем так, ее больным местом. Видимо, цыганская кровь в ней была сильна. Шкафы были забиты как новыми, так и старыми вещами, которые были малы Любе. Она вывалила из шкафов в кучу на полу все вещи  и начала разбирать их. Что-то из вещей она хотела отдать в церковь, что-то предложить подругам. Но разбор завала продвигался туго. Дело в том, что годом раньше Люба в лесу зацепилась ногой за стебель ежевики, неудачно упала на пластмассовое ведро и поломала грудину. Перелом плохо заживал и даже через год продолжал сильно болеть.

Перед трагической гибелью Любы мы с нею трижды съездили в Лапаивку село близ Львова, на городской маршрутке. У Любы была сильная вальгусная деформация первого пальца (Hallux valgus), при которой сустав у основания большого пальца отклоняется, образуя костный нарост. Ей было трудно ходить, Но Люба знала, что без леса я не могу жить. Одного она боялась отпускать, так как годом раньше я притащил из леса два ведра опят, искупался, стал перебирать их и неожиданно потерял сознание.

Поэтому, превозмогая боль, Люба хромала следом за мной в лесу. Моховиков было столько, что ногу невозможно было поставить на землю, чтобы не наступить на гриб.

Была прекрасная солнечная, не осенняя, а летняя солнечная погода. Люба неожиданно предложила сделать селфи на память, ка оказалось, вечную память. Во время аварии ее телефон был разбит. Заплатил огромную, как для меня сумму - сто долларов, за ремонт. Удалось отремонтировать его.

В телефоне у Любы были все контакты с родными и друзьями, которым я и сообщил о трагической гибели Любы в аварии.

Кума, чтобы отвлечь меня от грустных мыслей заставила мужа несколько раз съездить со мною в лес. В первый раз в лесу росла масса поганок. При следующей поездке мы не увидели ни одной. С орем пополам набрали на двоих маленькое ведерко грибов. Я отдал их куму, так как с 1986 года меня мучала язва и мне категорически были запрещены грибы. Я их собирал и замораживал для жены и для друзей. Потом на праздники Люба щедро раздавала их.

Мы с кумом еще раз съездили в лес. Ни грибов, ни поганок в лесу не было совсем. И так до морозов они и не начались, хотя все ждали этого. У меня сложилось впечатление, что наш с Любой лес оплакивал вместе со мной ее гибель.

А в мистику я продолжаю верить потому, что дневник появился на моей странице после того, как я помолился и попросил прощение у Любы за то, что плохо подумал о ней. В проблемах в семье виноват я один. И Любу на измены толкнул тоже я.

После возвращения из Польши я распечатал фотографии. На нескольких из них была и Света - моя любовь из Югославии. Люба поинтересовалась у меня: "Кто это?"

Я отмахнулся от ее вопроса:

- Студентка из Югославии. Она общалась с нашими девчонками из стройотряда и ездила с нами на экскурсии.

Но, думаю, Любе было все понято кем для меня была эта Светлана.

Кажется, я уже писал, что Люба, уверенная в том, что мы с нею разводимся, закрутила роман с неким Володей - бывшем комсомольским работником, а потом членом известной киевской банды, которая занималась продажей за границу золота и драгоценных камней. С этим Володей они переписывались до дня ее трагической гибели. Я хотел написать ему. что пишу роман, посвященный Любе и хочу, чтобы он честно  рассказал о том, какие у  их были отношения с Любой, но передумал. Зачем? О мертвых можно говорить только хорошее или вовсе не говорить.

Но на само деле цитата звучит несколько иначе:

"На самом деле существует несколько версий этой фразы, но наиболее известная цитата принадлежит древнегреческому философу Хилону из Спарты и звучит как «О мёртвых либо хорошо, либо ничего, кроме правды». Позже фраза была искажена и стала звучать как «О мертвых либо хорошо, либо ничего».

Я с грехом пополам распихал вещи, валявшие на полу в шкафы и забил ими кладовку. Искал свои старые рукописи, но нашел их в.... диване и то только после того, как попросил помощи у Любы. 20 килограмм, написанных, но так и не опубликованных рукописей. Среди них были и дневники, и несколько писем, в том числе из Югославии от Радека, который был вместе со Светой на практике. Ниже я обязательно опубликую несколько из них.

Из дневника за 1976 год я и печатаю свою "Мистерию вечной Любви". В дневнике я рассказываю о своей любовной истории... моей любимице из Школы Богов и Людей Алене шестилетней девочке убитой украинскими горе - вояками на Пасху в городе Славянск на Донбассе. В нее, как мне кажется, зловредная старушка по имени Смерть, подселила душу погибшей жены. Алена к тому времени подросла и ждала выпускного вечера в Школе Богов и Людей, когда боги решат, что она достойна стать Богиней и вручат ей звездную мантию и нимб богине мобильный интернет имеющий доступ к мировому разуму.

Алену я встретил на Небесах, когда ей было шесть лет. Она сидела на перепутье трех дорог возле всем известного придорожного камня. Увидев ее я, весьма кстати, вспомнил стихи Лидия Каминской:

Мам мне не больно, я умерла?

скажи, прекратилась война?

Хоть ангелы здесь окружают меня,

мне всё ж не хватает тебя.

ты папе прошу, передай

В руки ты ему дай…

Пусть защищает тебя и людей

Беспомощных бабушек и малышей!

не плачь, я душою с тобой

Ты мой ангел была, я теперь стала твой…

Мы папу с тобою от пуль сохраним

Я буду летать над тобой и над ним.

Я знаю, мой папа пойдёт воевать,

Чтоб другие могли мирно спать

И я обрету тогда лишь покой,

Когда Мир будет мамочка рядом с тобой!"

"Не грусти. Пройдет, утихнет боль

Я тебе ни слова не скажу,

просто постою с тобою рядом.

В зелень глаз твоих я погляжу.

Ты не прячь слезинку. Нет. Не надо.

Молча, я прижму тебя к себе,

обниму, волос твоих касаясь.

Холодно порою нам в судьбе,

когда бьется сердце разрываясь.

Не грусти. Пройдет, утихнет боль.

Солнце к волосам твоим прилипнет.

Заиграет рыженьким лучом.

Отпусти ты боль…. Она затихнет….

Посмотри ты лучше в небеса.

Нет. Не в те. В которых эти тучи.

Погляди, прошу, в мои глаза.

В них увидишь душу…. Что есть лучше?

Ведь душа с любовью – две сестры.

Близнецы они и неразлучны.

Если нет любви, то часть души

улетает в небеса… беззвучно.

Я тебе ни слова не скажу.

Просто… постою с тобою рядом

Осушу дыханием слезу….

Ты не плачь. Прошу тебя…. Не надо."

Я же, пока рукопись окончательно не исчезла, продолжаю свой рассказ. Вот почему это онлайн роман. То, что успел напечатать вчера и сегодня утром не удаляю.

Черновик. Не выправлено.

Наша семейная жизнь не складывалась. Мы были с Любой на грани развода.

- Пошутили с монеткой - хватит! - говорил я Любе. - Пора заканчивать эту бодягу и мучать друг друга.

Люба не соглашалась со мною и плакала в ответ. Я успокаивал ее и все повторялось по новой. В Горкоме комсомола я курировал Дворец бракосочетания. Перезвонил директорам нескольких крупных львовских предприятий и выбил несколько ставок для кабинета семейных отношений молодоженов. Весь город обклеил плакатами, договорился с республиканским ТВ - помог Любин родственник - глава Украинского комитета по телевидению и радиовещанию. Но молодежь в кабинет не пошла В то время на тему секса было наложено табу. Попытался заставить силой - перед подачей заявления на регистрацию брака, молодожены в обязательном порядке должны были посетить кабинет семейных отношений, где их тестировали на психологическую совместимость. Но все было напрасно. Кабинет прекратил работу после моего ухода из Горкома комсомола.

Я часто задавал себе вопрос о том, почему Люба согласилась выйти за меня замуж и не находил ответа. Очевидный ответ о том, что она любит меня мне не приходил в голову.

Но вернемся к нашей с Любой поездке в Карпаты. Одно время у меня жил парень из Яремче - городок в Карпатах. Ему не хватило места в общежитии универа. И всю зимнюю сессию он жил у меня. В этом нет ничего странного. В гостиницах места не хватало. Останавливались у родственников, знакомых. От этого страдали в первую очередь москвичи, где их квартира превращалась в постоялый двор.

В Карпатах нас с Любой встретили как почетных гостей. Хозяйка спросила о том, как нам стелить - вместе или отдельно. Я сказал, что мы подали заявление, поэтому нам с Любой выделили отдельную комнату. В эту ночь мы впервые занялись любовью по взрослому.

В соседней комнате спали хозяева и мы старались не шуметь, поэтому молча занялись сексом. Впрочем, секса, в прямом смысле этого слова, практически не было. Было как - то по домашнему, словно мы жили друг с другом не один десяток лет.

Я излишне мнительный человек и ревновал Любу к ее бывшим ухажерам. Сказал ей об этом. В ответ услышал:

- Ты у меня первый мужчина, который был со мною близок. На простыне были капельки крови и застирала ее, - сказала Люба, но простыни с кровью я не видел.

Излишне говорить, что Люба была у меня первой женщиной с которой я был близок.

Утром хозяйка накормила нас завтраком и сказала. что прибежит с работы в обед, чтобы накормить нас с Любой. Я сказал ей, что мы не маленькие и сами управимся.

Мы прогулялись с Любой по улице, полюбовались заснеженным горами и вернулись в дом.

Я решил порадовать хозяев ужином. Возле универа располагалось кафе, где в горшочках подавали чанахи. Их я и решил приготовить. Я помнил, что входило в их состав. Смело взялся за дело. Кинул в горшочки крупные куски свинины, картошку, порезанную на четвертинки, лук, фасоль, сушеные белые грибы, вместо маслин добавил соленые огурцы, положил специи, залил водой с томатной пастой и поставил в духовку. Получилось весьма вкусно. Хозяйка попросила рецепт. А рецепт был прост: кидай в горшочек все, что попадется на глаза.

Поужинав, мы отправились с гостями в горы. Прихватили с собой санки. Люба решила напоить нас глитвейном. Хозяин нес сумку с шампурами для шашлыков. Забрались на самую макушку. Снег был по пояс. Дрова было не найти. Я наломал еловых веток и разжег костер. Шашлыки лишь обжарили и съели их полусырыми. А вот глитвейн у Любы удался на славу и моментально ударил в голову. С горы спускались на санках.

Так прошла наша с Любой поездка в Карпаты. Я тянул и не сообщал маме о свадьбе. Любины родители активно готовились. 8 - го марта я купил букет тюльпанов, во внутрь положил пригласительный на свадьбу. Мать благославила нас с Любой. После знакомства с Фишер, она была рада любому моему выбору.

Свадьба прошла в банкетном зале интуриста о чем позаботилась тетя Лошадь. Мы пили с Любой виноградный сок, налитый в бутылку из-под коньяка и с нетерпением ждали окончания свадьбы.

На доске объявлений висело объявление о наборе в строительный отряд, который будет работать в Польше полтора месяца. Я подал документы. Учитывая. что я был внештатным сотрудником горкома комсомола, меня утвердили.

К тому времени мы решили с Любой развестись. Заявление на развод хотели подать после моей поездки в Польшу, так как боялись, что развод помешает мне получить заграничный паспорт. В Польшу я поехал свободным человеком.

Как я провел эти полтора месяца в Польше я и хочу рассказать. Как Люба прожила эти полтора месяца без меня, я никогда не спрашивал ее о этом.

Я восстановил Любин телефон и сообщил всем знакомым о трагической гибели Любы. Я обратил внимание на то, что один ее знакомый передает ей привет. Отправил ему заготовленный текст о гибели Любы и задал ему вопрос о том откуда он знает Любу? Его ответ озадачил меня. Полностью привожу текст, который мне прислал мужчина:

"Мое сочувствие. Я узнал я узнал об этой трагической новости из строчки в facebook увидев фото Любы и посты ее подружек. До сегодняшнего дня не могу поверить. Мы были знакомы с Любой более 45 лет с тех пор, кода я работал во Львове. Познакомились с нею случайно. У нас оказалось много общих знакомых. Потом я переехал в Киев. Общались редко. Но с началом войны и определенными изменениями в здоровье, последнее время мы переписывались чаще. Обязательно помолюсь за упокой ее души на 40 дней. Пусть покоится с миром. Ужасное и страшное событие. Еще раз мои искренние сочувствия. С уважением Володя."

Из любопытства я просмотрел их переписку. Люба лежала со мной и писала ему. Приветственные открытки. Интересовалась его здоровьем, писала о своих проблемах. Мечтала о встречи с ним, писала о том, что это будет праздник. Признавалась ему в своих чувствах.

Володя жил в Швейцарии у дочери и лечился от онкологии. Как беженец из Украины лечился бесплатно.

Меня заинтересовал Володя. От Любы я ни разу не слышал о нем. Навел справки у бывших горкомовских работников. Никому из них его фамилия не была знакома. Подружка Любы с третьего этажа, сказала, что помнит его. Он отжал своей любовнице квартиру выехавшего еврея.

Навел справки о нем в гугле. Володя после Львова работал в ЦК комсомола Украины. Затем стал членом известной киевской банды. Занимался продажей золота и драгоценных камней.

Они встречались с Володей как раз в то время. когда я был за границей в Польше. Был ли у них секс - не знаю. Хотел спросить об этом у Володи. Написать ему о том, что пишу роман о Любе и хочу узнать побольше о его отношениях с Любой, но передумал. О мертвых надо говорить только хорошее.

Созвонился с кумой. Она сказала, что Люба в Киеве долго прихорашивалась перед тем как пойти на встречу с Володей и вернулась счастливая с лицом светящимся от счастья.

Я хотел написать роман в стиле кинофильма "Мужчина и женщина". Рассказать правду о себе и об Любе. Но со мной произошло нечто странное( я был на кухне. Голова ничего не соображала, Попытался вернуться в комнату, делал шаг к двери, но какая-то сила возвращала меня назад. Подобная свистопляска продолжалась около часа. В конце - концов путем героических усилий мне удалось вырваться с кухни. Добрался до кровати и вырубился.

Кума рассказала о своих подозрениях о том, что у Любы явно были какие0то отношения с моими друзьями. Однажды я услышал конец фразы, которую сказал Август - мой коллега по горкому комсомола. "А ты думаешь, что он, то есть я, святой?" - сказал он, намекая на отношениях с Любой.

Об одной Любиной измене я знаю совершенно точно от самой Любы. Она поехала в Киев на машине со своим шефом - начальником ДОСААФ, у которого работала бухгалтером. По возвращению из Киева призналась мне, что у них с полковником был секс и деликатно добавила о том, что впервые с ним испытала оргазм. Сколько мы с Любой не старались добиться его у нас ничего не вышло. Со мной во время секса у нее так и не было оргазма.

Любино сообщение об измене меня ничуть не тронуло, так как я сам провел это время с любовницей. Из переписки с Володей меня больно задел тот факт, что Люба была с ним духовно близка. Я же в последнее время стал для нее чужой. Устраивал бесчисленные сцены из-за политических разногласий. Приходил в ярость, если Люба не соглашалась со мною. Она была за мир и жвачку, я же полностью поддерживал Россию в войне. Упрекал Любу в смертных грехах и обзывал ее последними словами.

И задавал ей вопрос о нашем разводе. Мне не понятно было зачем мы живем с нею вместе? Люба лишь плакала в ответ и все повторялось по новой.

Но пора, думаю, рассказать о моей поездке в Польшу. С чего начать свой рассказ? С дневника, в котором я все подробно описал.

Дневник автора за 1976 год.

Это была удивительная и красивая история, закончившаяся весьма печально для влюбленных сердец, но благополучно для нашей супружеской жизни с Любой. Произошла она через два года после свадьбы в далеком 1976 году.

В то время я заканчивал универ и был внештатным сотрудником Львовского горкома комсомола. На историческом факультете универа, где я учился парторг попытался заставить меня возглавить студенческий строительный отряд, который должен был ремонтировать студенческое общежитие - зароботка никакого и все лето надо торчать во Львове, поэтому я предпочел уехать на полтора месяца со стройотрядом в Польшу. Денег тоже особо не заработаешь на ремонте тех же студенческих общежитий, зато себя покажешь и мир посмотришь. Когда еще будет подобная халява.

Люба в то время заканчивала институт и получила направление на работу в глухое село в Карпатах. С трудом - через горком комсомола - удалось получить распределение во Львов в вычислительный центр потребкооперации, где она и протрудилась добрый десяток лет. вплоть до его расформирования.

Наша семейная жизнь оставляла желать лучшего - всерьез подумывали о разводе, что мы ошиблись и со свадьбой надо было решать обдуманно, а не бросать монетку.

Ни себе, ни друзьям мы ничего не доказали. Фортуна,, видимо ошиблась - должна была выпасть "решка", а не "орел". Пора остановиться, развестись и начать жизнь сначала, пока не поздно, пока мы молодые и у нас нет детей. Общего имущества еще не нажили, каждый из нас прописан в квартире родителей. За 5 минут - без проблем - разведут в обычном ЗАГСе.

Сегодня, хотя бы самому себе, я должен признаться в том что фортуна в нашем случае вовсе не ошиблась и на самом деле в том судьбоносном выборе она не причем. На самом деле выпала "решка", а не "орел". То есть, никакой свадьбы не должно быть! Это я, как казалось мне, незаметно перевернул монетку "орлом". Зачем я проделал этот трюк с монетой - не знаю. Какая - то блажь нашла на меня. Фокусник из меня никакой, поэтому мне кажется, что Люба заметила, что я мухлюю с монеткой.

Но, если заметила, почему не сказала об этом? Не знаю.

Говорить о том, что я Любил в то время Любу или испытывал к ней непреодолимую страсть, не могу. Я испытывал к ней определенную симпатию, мне многое нравилось в ней. Возможно, если бы наши отношения продлились родилась бы любовь, но в тот момент ее и близко не было. Не забывайте, в памяти еще были свежи наши отношения с Фишер. Моя сердечная рана еще кровоточила. Сегодня я думаю, что в тот момент, не осознавая этого, на инстинктах, решил, что клин надо клином вышибать.

Почему Люба дала согласие на брак - не знаю".

От себя сегодняшнего, добавлю: после трагической гибели Любы никогда не узнаю. Я неоднократно спрашивал Любу о том, почему она вышла за меня замуж. Люба в ответ пожимала плечами, и говор ила о том, что ей нравились мои голубые глаза, моя улыбка и еще что-то неубедительное. Замечу, что Володе, о котором я писал выше, в своих эсэмэсках ему, она писала то же самое, и теми же словами, что говорила мне. Иногда, мне кажется, что Люба действовала по моему же принципу - клин клином вышибала. Напомню об юноше, приехавшей к ней с предложением руки и сердца. С ним у Любы была в школьные годы первая любовь, студентов мединститута, намекнувшие мне, что третий лишний на новогодней вечеринке.

Люба не испытывала ко мне безумной любви - я ей был симпатичен и не более того. Ей нравилось говорить со мной на самые разные темы, так как я был начитан и имел самый широкий круг интересов, и, как говорят женщины, не лапал ее руками.

5 утра. Пишу, а на Киев идет массированная комбинированная атака. Бьют по ТЭЦ и Каневской гидроэлектростанции. Украина обстреливает краснодарский край. Надо перезвонить сестре и нашей обшей. еще институтской, подруге - Свете, которая живет на даче под Киевом. Я же живу в параллельной реальности и пишу о любви. В восемь утра отключают свет. Надо пораньше выйти погулять с собаками. Но, не будем отвлекаться и вернемся к моему дневнику за 1976 год.

"В Польшу я поехал свободным человеком - по возвращении подадим с Любой заявление в ЗАГС и разведемся. Люба согласна со мной. Не развелись до моего отъезда лишь по одной простой причине: я опасался, что из-за развода мне не выдадут заграничный паспорт. Обручальное кольцо я оставил дома, чтобы не вносить его в таможенную декларацию.

В Польшу мы ехали без копейки денег. 60 рублей мы оставили в комитете комсомола универа, а такую же сумму по курсу мы должны были получить в Польше. 60 рублей на полтора месяца - не разгуляешься.

Перед отъездом в Польшу с нами проводили бесчисленные инструктажи. На одном инструктаже кгбэшник так нас застращал, что о том. чтобы провести контрабанду мы даже не думали. Командиру мы сдали для работы по две бутылке водки и коробке конфет. А можно было провести что угодно, так как таможенники нас не проверяли - что взять с бедных студентов? Увидев у нас гитару таможенник взял ее в руки и пропел всю дорогу от таможни до Люблина в Польше.

С нами на практику ехали девчонки с филфака универа. Вот они то везли с собой огромные чемоданы, забитые контрабандой.

В Люблине нас поселили в студенческом общежитие, которое нам и пришлось ремонтировать. Тогда-то я и познакомился со Светой - студенткой из Югославии, которая приехала с однокурсником на преддипломную практику. С ней то у нас и был любовный роман. о котором я и собрался рассказать.

Я заметил ее сразу же, как только вошли в фойе общаги. Стройная девушка с огромными глазами, о которых как говорят литераторы, бездонных, в которых можно было утонуть. Одета Света была в джинсы и синию тенниску. Точно в такую же был одет и я.

Но на Свету я обратил внимание вовсе не по тому, что она была красива - мало ли на сете красивых женщин? Даже среди наших девчонок из стройотряда не меньше десятка были настоящими красавицами, а о студентках с филфака и говорить не приходилось. Среди них каждая вторая могла принимать участие в конкурсе красоты, на котором она непременно бы победила. Света привлекла мое внимание по тому, что опершись спиной на столб в фойе общаги она рыдала взахлеб.

Поляки при поселении абитуриентов в общежитие использовали довольно странный принцип расселения, знакомый нам по продаже билетов на поезд в СССР. Стоишь в очереди и покупаешь билет в купе независимо от пола. У нас не было ни чисто женских, ни чисто мужских купе. Купе для некурящих и для тех, кто злоупотребляет этим зельем.

Одно дело когда в общежитие в комнату с тремя девушками поселят парня - для него будет сущее раздолье оказаться в цветнике девиц. Но совсем другое дело, когда к трем парням поселят девушку. Правда это в зависит и от девушки - некоторым и понравится.

Но Светлана была не из таких. Юность она провела в Москве. так как ее отец был военным атташе от Югославии. И она прекрасно говорила по-русски и знала жизнь а СССР ничуть не хуже меня. Была убежденным членом компартии Югославии. И мы часто спорили с ней о... строительстве социализма в наших странах. И ее взгляды во многом отличались от моих. Югославия была более открыта миру, чем СССР. Там выходили иностранные газеты и журналы, крутили американские фильмы, работали иностранные компании. Товары, которые привозили в СССР из Югославии были намного дороже, чем те же польские. Товары, которые продавали в СССР были модны и качественны. Упомянутая тенниска, которая была на мне в тот день, прослужила мне правдой лет десять.

Мы стояли в общей длиннющей очереди к столу администратора. Забыв о том, что я в гостях, подошел к Свете и спросил у нее:

- Отчего слезы у такой очаровательной девушке,- польстил я Светлане.

Света глянула на мою стройотрядовскую форму цвета хакки, на которой было множество нашивок, эмблем и значков, так что можно было не представляться издалека было видно, что я "звендзек радецкий", как говорили поляки. Было

указано и мое имя.

Во всех странах бывшего Варшавского блока русский язык учили в школе в обязательном порядке, поэтому и поляки прекрасно говорили по-русски. Поэтому проблем со знанием русского языка у поляков не возникало. Говорили. кто хуже, кто лучше, в зависимости от того, как ты учился в школе.

Света говорила по-русски без малейшего акцента. Еще бы, ведь она закончила московскую школу. Позже отца Светланы перевели в Вашингтон на аналогичную должность.

Света заканчивала учебу в университете в Белграде. На семейном совете было решено, что после окончания университета, она отправится к отцу в США. Если захочет, можно будет поступить в университет в США и получить диплом, который будут признавать во всем мире.

Мы были одеты со Светой точно близняшки = за исключением стройотрядовской курточки , которую я снял из-за жары, на нас были одеты схожие вещи тех же самых фирм.

Заметив это, Светлана через силу усмехнулась. Прочитав название города из которого я приехал, сказала, как будто, в данный момент это был самый главный вопрос:

Говорят, Львов красивый город.

Тем временем к нам подошел Радек - однокурсник, который приехал на практику со Светой. Развел руками и заговорил со Светой по сербски. Слова казались знакомы но понять ничего не было возможно.

Нашел какого=то начальника. Услышав мою просьбу не селить Свету в комнату к мальчишкам, лишь нагло рассмеялся в ответ. Ели сдержался, чтобы не заехать ему в морду.

Света вытирая, точно ребенок, слезы, текущие из глаз, твердо заявила:

- Я возвращаюсь в Белград. Узнай, пожалуйста, когда будет поезд.

Радек послушно побежал к телефону автомату.

Я спросил Свету:

- Поясни, в чем дело?

- Меня поселили в комнату с тремя поляками. Я просила, требовала, возмущалась -бестолку, ржут в ответ.

Я участливо спросил:

- А что говорят?

- Говорят, что поляков мало, и прибавка населения им не помешает.

- Идем к начальству, - сказал я.

- Бесполезно, и я ходила и Радек ходил, - все напрасно.

- Все ж таки, давай сходим со мною. У кого вы были? Она показала глазами на дверь.

- Знакомый с системой управления университетом, я сразу же направился к проректору по хозяйственной части.

- Увидев мою форму, секретарша беспрепятственно пропустила нас в кабинет проректора. Нас - русских, поляки не любили, но побаивались, зная свое место и бесплатно доили, точно дойную корову.

- Какие-то проблемы?

- Я объяснил причину нашего визита.

- Пустяк! Надо решить маленькую проблему. Надо поселить эту милую девушку с нашими л=девчонками.

Пред тем, как идти к проректору, я бросил взгляд на командира отряда.

Командир мило беседовал с какой-то абитуриенткой.

Командир отряда у нас был молодой аспирант того же университета, он мило беседовал в это время с полячкой.

Вопрос решился без кровопролития. В коридоре я, не стесняясь, выругался. Услышав матюки Светлана выругалась. Извини, не удержался. Но мне приятно, что ты так искренно переживаешь за меня. Ничего не поделаешь, придется ехать - пройду практику в Югославии.

- Ты хочешь остаться? - спросил я У Светы. наконец-то как следует рассмотрев ее. Когда Света перестала плакать, от обиженной девчонки не осталось и следа. Передо мной была моя ровесница. Причем, очень красивая ровесница. Моего роста, худощава, но все, как говорится, в меру. Похудей на 2 - 3 кг. и станет сдыхликом, как незаслуженно обозвала ее Люба, разглядывая фотографии.

У нее была идеальная девичья фигура, Пресловутые 60 - 90 кг. будут после родов, которые она, как и все спорят. Она со временем расцвете и превратится из гадкого утенка в лебедя. Впрочем, она и сейчас не была гадким утенком, а настоящим лебедем, чтобы ее красота была завершенной.

Славяне имеют много замечательных черт характера. Но есть и отличия. Цвет волос, разрез глаз, строение тела оличаются. К тому же, не надо забывать бал, компании тянется не одно столетие. Владели турки были мендалевидной формы. Во всех чертах ее прекрасного лица, был легкий восточный оттенок. Совсем чуть-чуть. От этого ее лицо становилось загадочным. Большие губы, плавный, красивый овал лица. становилось загадочным. Косматая грива густых волос до плечь, забранных в хвостик на затылке, длинные музыкальные пальцы...

Не влюбится в нее было невозможно. Она вся была наша, своя, поэтому мы так легко нашли с ней общий язык, но одновременно не нашей иностранкой. По ее расправленным плечам и спине и спине, Света догадалась что понравилась мне. И не стала скрывать того, что я понравился ей.

На мой вопрос: хочет ли она вернуться в Югославию, Света без малейшего кокетства с ее стороны доверчиво призналась: Теперь уже не хочу. Но тут же категорично заявила: с поляками в одной комнате я категорично жить не буду.

В уголке глаз блеснула слезинка. Я взял ее руку в свою, успокоил и заверил. Что -ни будь, придумаем. Света обратила внимание на светлую незагорелую кожу.

- Ты женат? -догадалась она. К ее словах звучало и сожаление, и удивление, и сожаление и обида не на меня, а - на судьбу. которая свела ее с хорошим, по-видимому человеком, так как плохой остался бы безучастен к ее слезам не пошел бы из-за нее ругаться с проректором, но тот оказался женатым, что не осталось незамеченным мною. Ей было легко со мной, а мне - с ней. Мы не скрывали своих чувств, не старались казаться лучше, чем были на самом деле. По тону наших Слов, выраженью лица можно было легко догадаться о том. что мы думаем друг о друге в эту минуту.

В ответ на вопрос Светы, я утвердительно кивнул головой и убрал руку с ее плеча.

- Давно? - спросила Света. Я понял, что она хочет спросить меня на самом деле: - Третий год.

- Так долго?! - изумилась Света. - Во сколько же лет ты женился?

- В - 19! лет.

- Так рано? искренно изумилась Светлана. Значит, она ждала ребенка!

Мы были знакомы со Светой всего лишь полчаса, все, что волновало меня перед отъездом из дома, я выложил ей все как на духу.

Светлана с мудростью, свойственной славянским и еврейским женщинам, возразила!

- Если Бог не дает деток, это - не счастье, а - горе. Вы чем-то наверное, прогневали Бога?

- Ты - верущая?!

- Нет, я - коммунистка. Но, я - верю в Бога. не дожидаясь моего очередного вопроса, пояснила: В Югославии другие порядки. К вопросам веры в партии, относятся терпимее, чем у вас в стране. Меня заинтересовали ее слова, и я рассказал Свете, то, что больше всего интересовало ее. Перед отъездом мы решили развестись. Отсутствие детей в данном случае - благо, не будет страдать кто-то третий из-за нашей глупости.

По дороге, я успел рассказать Свете, о том, как почему мы поженились и как бросили для этого монетку. Удивительно, но у меня возникло такое чувство. Что она прекрасно поняла, что двигало нами в тот момент. Услышав о предстоящем разводе, Света заметно успокоилась. В ее глазах появился какой- то загадочный блеск. Она была на удивление порядочна. Московские педагоги не даром ели свой хлеб. Я на 100 процентов уверен в том, что она на память могла процитировать знаменитое письмо Татьяны Онегину:

"Я к вам пишу — чего же боле?

Что я могу еще сказать?

Теперь, я знаю, в вашей воле

Меня презреньем наказать.

Но вы, к моей несчастной доле

Хоть каплю жалости храня,

Вы не оставите меня."

Так же я уверен в том, что если бы я не сказал Свете о скором разводе с Любой, мы остались бы с ней просто друзьями и близости между нами не было бы. впрочем, я могу ошибаться и, спустя годы, излишне идеализировать ее. Она прежде всего была женщиной и мужчина разобраться в женской психологии не в состоянии.

Пришла моя очередь задавать Светлане вопросы. Но мы тем временем подходили к общежитию, поэтому я спросил о главном:

- У тебя есть парень?

- Конечно, ведь я не монашка. У меня есть жених, - призналась она и поспешила заверить меня: - Это не мой выбор. а выбор родителей. Он служит в ведомстве у папы. Весьма перспективный молодой человек. За ним я чувствую себя, как за каменной стеной.

Я догадался, да это было и не трудно:

- Ты не любишь его?

Светлана, опустив глаза, словно убеждая себя, сказала:

- С ним хорошо, спокойно... Но я, действительно, не люблю его... - Безрадостно вздохнула и продолжила: - Нисколечко... И в Польшу я практически сбежала, чтобы немного отдохнуть от его ухаживания. Надоел! Но родителям он нравится. Говорят, что он - завидная партия для любой девушки. Его отец - высокопоставленный дипломат, готовится защитить диссертацию. Уже сейчас ему предлагают хорошую работу в штатах. Сделал мне официальное предложение...

- А ты?!

- Сбежала в эту дурацкую Польшу. Но, видимо, придется вернуться, значит - не судьба, - безрадостно вздохнула она.

- Успокойся, все решено - ты будешь жить в комнате с нашими девчонками, думаю, вы подружитесь.

- Спасибо тебе за это! И за то, что подошел ко мне. - После небольшой паузы она добавила: - Странно, мы с тобой знакомы от силы полчаса, а успели выложить друг другу все свои секреты. Почему? Со своим женихом я никогда не вела такие откровенные беседы.

- Ничего странного. Все легко объяснимо: в поезде незнакомые друг другу люди изливают свою душу, рассказывают все свои сокровенные тайны. Они знают, что на остановке они разойдутся и больше никогда не встретятся, поэтому столь откровенны друг с другом. Так и мы - через месяц разъедимся в разные страны и навсегда забудем друг о друге.

- Не хотелось бы...

- Увы, такова жизнь!

Мы уже стояли на пороге общежития. На последок я повторил слова, сказанные мне Светой:

- С любовью нельзя шутить! И процитировал слова Анжелике - маркизе ангелов, которые она сказала Сержу Голону: любовь – это очень серьёзное чувство, и играть с ним нельзя, иначе можно нанести рану, от которой не удастся оправиться, иначе её можно никогда не найти. Нет более страшного наказания за нетерпеливость и слабость, чем приговоренным к вечному одиночеству, что является более суровым наказанием, чем любое другое. »

Так между нами зародилась любовь. Мы со Светой были созданы друг для друга, словно случайно встретились две половинки разбитого сердца.

В фойе девятиэтажного корпуса общежития, где располагалась

администрация, мы вошли со Светой, держась за руки и смотрели друг на друга влюбленными глазами, что не осталось незамеченным, окружающими.

Я подошел к командиру и сказал ему о том, что Света будет жить в комнате с нашими девочками. Но командира это совершенно не интересовало. Он завистливым взглядом смотрел на Свету:

- Ну, ты и даешь, старик! Такую кралю оторвал, что только держись! - сказал командир, флиртуя уже с двумя новыми полячками. А кто она? - поинтересовался командир.

Я пояснил:

- Студентка из Югославии, - и рассказал ему о том, что ее хотели поместить в комнате с тремя поляками.

Излишне, думаю, говорить о том, что командир мечтательно закатил глаза, думая про себя: - Вот меня бы так поселили с тремя полячками.

К Свете подошел Радек и сообщил ей, что поезд Белград, на котором они приехали в Польшу, отправляется через полчаса. Билеты можно купить.

- Я - остаюсь, - сообщила ему Света. - Буду жить с девочками из

стройотряда.

Наши девчонки охотно прияли Свету в свою компанию и вскоре обменивались нарядами. Та, нежданно - негаданно, наш отряд пополнился двумя новыми бойцами. Почему двумя? Раде за компанию присоединился к нам. Вскоре у него, кстати, завязался скоротечный роман с рыжеволосой девчонкой из комнаты, в которой жила Светлана.

Вечером мы тесном кругу отмечали наш приезд в Польшу. В комнате, как вы помните, у командира был стратегический запас спиртного. Стол был богатым. Света, естественно сидела рядом со мной. Объясню почему я оказался в избранной компании

командира. В то время я работал внештатным сотрудником горкома комсомола, вопрос о моем переходе на постоянную работу в горком был решен - после приезда из Польши, я становился штатным сотрудником горкома комсомола, поэтому, я, как бы, был начальником над командиром отряда.

Светлана, естественно сидела рядом со мною. Пить водку она наотрез отказалась, поэтому пришлось сбегать в магазин и купить для нее дорогущий итальянский вермут.

В комнату к нам заявились неожиданные гости - те самые поляки, которых охмурял командир. Командир, щедрая душа, тут же усадил их за стол. Полячки с жадностью накинулись на угощения, закусывая водку московской колбасой и заедая конфетами. Финал был весьма неожиданным: полячки, не сговариваясь, развязали шлейку на шее, на которой держалось платье и оказались в чем мать родила, сидящие за столом мужики обалдели от увиденного. Несколько слов должен рассказать о том наряде в котором заявились к нам полячки. Спина, то ли у сарафана, то ли у платья была открыта. Декольте - до пупка. Все сооружение держалось на двух шлейках, завязанных на шее. Полячки, после выпитого лихо отплясывали нечто новомодное.

Во время танца, платье девиц словно по мановению волшебной палочки, оказались на полу и девицы устроили стриптиз.

- Вот так сюрприз! -воскликнул комиссар. - Ничего подобного я и не ожидал.

Следует заметить, что у девиц были превосходные фигуры. Можно было залюбоваться, в других обстоятельствах можно было, конечно, залюбоваться ими, если бы это было в интимной обстановке, а не в такой шумной компании. Сужики сидели открыв рот от восторга. Себя со стороны я не видел. Но, отчего-то, Светлана мне заехала в бок кулаком и в слух сказала:

- Фу, какая мерзость! Пусти! - потребовала она.

Я попытался остановить ее:

- Куда ты?!

- Спать! отрезала она. - Принимать участие в дальнейшем действии я - не желаю!

Я бесцеремонно усади. Поднял с пола сарафаны и отдал их полячкам ее. Командным голосом сказал:

- До свидания! - и показал им на дверь.

Девчонки обиделись:

- Не понравилось? и от волнения перешли на польский язык. С трудом понял сказанное ими. Но суть сводилась к следующему:

- Вы с накормили, угостили, - и показали руками на стол. - Мы - честные девушки должны расплатится.

Пришлось выставить их силой.

Комиссар ч осуждением смотрел на меня: "Сам снял девчонку, читалось в его глазах. Да еще какую! А нам не дает. Вслух же сказал:

- Всю обедню испортил!

- Можешь вернуть и даже трахнуть, но потом всю жизнь на лекарство будещь работать. С тех пор с польками никто не хотел иметь дело, только командир, который , как говорится, дорвался до бесплатного.

Комиссар на следующий день всем разболтал о случившемся. с тех пор мльчишки из отряда предпочитали обхаживать стройотрядовских девчонок, а от полячек бежали как чумные.

Света вскоре поднялась со словами:

- Устала, пойду отдохну!

Я, естественно, пошел провожать ее. Провожал... до самого утра. На улице было по летному тепло. Полная Луна освещала нам путь. Заблудились со Светой в старом городе, удивительно похожего на Львов. Сидели на улице за столиком круглосуточного кафе. Болтали обо всем и - ни о чем конкретном. Я больше слушал Свету. Она рассказывала о Югославии. То, что услышал от нее, меня удивляла и даже шокировало.

Югославы, как и мы, строили социализм, но, как заметил Горбачев во время своего визита в Югославию, с "человеческим лицом" - такой де он пытался построить и у нас.

Основное отличие заключалось в том, что предприятие принадлежало не государству, а - трудовому коллективу, который был напрямую заинтересован в результатах своего труда.

Рассказывал о непростой истории Югославии. Сталин из-за политических разногласий, объявил Югославии экономическую блокаду и они вынуждены были сотрудничать с западом.

Югославы хорошо помят о том, сколько русской крови было пролито за их освобождение от турецкого ига...

Через несколько дней после нашей прогулки по ночному Люблину, я спросил у Светы: что тебе привести из СССР и неожиданно услышал:

- Казаха!

Услышав о казахе, я грубо говоря, обалдел. от услышанного:

- Кто? Кто? - переспросил я Свету.

Она повторила казаха...

- Какого еще казаха?

Света пояснила:

- Ну. такого, с трубкой, в папахе.

Казаки в составе русской армии воевали на в Югославии.

Я улыбнулся про себя и подумал о том, что бы я попросил привести из Германии.

Так проходили наши дни, вернее вечера. В разговорах, посиделках в кафе. В кафе, кстати, между нами возникли первые разногласия Как джентельмен, я открывал перед дамой дверь, она закрывала и открывала сама, давал прикурить, Света обиженно отворачивалась и прикуривала сама, отказывалась от угощения, объясняя это тем, что это обижает ее. Все ж таки, хотя сербы и славяне и по духу близки нам, но это все ж таки Европа.

Учлышав это, я обижено буркнул в ответ, не сдержавшись обозвал ее югославской дурой.

Господи, да как ты не понимаешь, я - ухаживаю за тобой.

- Делай это как то иначе! - попросила Света и, не обижайся, пожалуйста.

- Так проходили наши дни, вернее вечера: днем я - работал, Света - училась.

Мы до сих пор не поцеловались. Разговаривали друг с другом и не могли наговориться - этим были сыты.

Впервые мы поцеловались на пороге комнаты Светланы, куда я проводил ее, нл в этом поцелуе не было страсти, а была - любовь.

Мы не спешили, прекрасно понимая, что все у нас еще будет впереди. и это непременно произойдет.

Единственное, что омрачало наши чувство, это тот факт, что я был женат. Да. собираемся разводится, но когда это еще будет.

Мы хотели со Светой близости, и с нетерпением ждали этой минуты. Но заняться любовью в общежитии не так - то просто.

Гуляли, строили планы на будущее. Светлана прекрасно знала что из себя представляет жизнь в СССР, звала в Югославию. Но что я там стану делать, не зная языка, не имея работы, жить на шее у жены, нет уж, увольте! Решили, что лучше всего нам будет в третьей стране, где мы начнем с нуля строить нашу семейную жизнь.

60 рублей быстро закончились. Тратили деньги Светланы. Потом и они закончились. Я одолжил у рыжеволосой девчонки с филфака золотое колечко и загнал его. Они уезжали раньше нашего и я написал любе записку, чтобы она отдала 100 рублей - столько стоило контрабандное колечко. Люба без распроссов отдала ей деньги.

Первым делом я решил купить Любе подарки. Пошел без девчонок. Увидел французское мыло в цветной упаковке. В то время у нас вошло в моду коллекционировать мыло в красивой упаковке. Посмотрел на цену дороговато. Мыло было упаковано в коробку из трех кусочков. Я думал, что столько стоит упаковка, оказалось коробка. Взял две коробки. Кассир сказала мне: пан не купит - дорого, да так при этом посмотрела на меня. Я гонорово заявил:

- Беру. Половина денежек - тю тю. На оставшиеся купил Любе две ночнушки - одна длиной до пола, прозрачная с голой спиной. Вторая больше походила на плвтье Золошки, то же прозрачная, то же из нейлона. Затем купил бутылку мартини, которое Любила Люба. Ра э том денежки почти закончились

Люба , когда я работал в горкоме, поехала на неделю с поездом дружбы в Венгрию. Денег у нее было 300 рублей. Но привезла не намного больше, чем я.

с тех пор я зарекся ездить без денег заграницу.

В субботу мы отправились всей группой на экскурсию. Светы не было. Я спросил у девочек, которые жили с нею в одной комнате.

- А где Света?

- Заболела.

на ходу бросил командиру:

- Командир, я остаюсь! и пояснил: Света заболела!

Только в столовой мы получили сухой паек придется голодать. Свету нашел в кровати.

Дождался, когда уедет автобус.

С тревогой спросил:

- Ты и правда заболела! Нарвал на ближайшей клумбе букет и отправился к Светлане.

Дверь в комнату не была закрыта. Свету застал в кровати. Я тихонько приоткрыл дверь и заглянул в шелку. Света спала. Я на цыпочках прокрался к кровати. Положил на подушку одуренно благоухаюшую розу и сел рядом с кроватью на стул. Положил свою руку на руку Светланы и тихонько погладил ее. Света не проснулась. Я невольно залюбовался ею. Она была такая родная, домашняя.

Нашел у девочек кипятильник и заварил кофе. Светлана пила крепчайший кофе в не ограниченных количествах. Там же в тумбочке нашел пачку нераспечатанного печенья и вчерашнюю булочку. Здесь же были крохотные коробочки с повидлом, которые давали к чаю в студенческой столовой. Положил все это на тарелку. Завтрак готов. Светлана по прежнему крепко спала. будить не стал. Открыл окно и закурил в окно. затем вновь сел на стул возле кровати.

Она проснулась от запаха кофе. Сладко зевнула и потянулась, как кошка. Не открывая глаз, спросила у меня:

- И долго ты намерен так сидеть?

- Вечность! - заверил я Светлану.

В ответ услышал от Светланы:

- Жену ты по утру так же будешь?

Я утвердительно кивнул головой.

- Завидую ей, - сказала Света. - Всю жизнь мечтала о том, чтобы по утрам меня будили именно так, только не поглаживанием руки, а - нежным поцелуем, говоря при этом: "Любимая, завтрак на столе или ты хочешь, а чтобы я подал его тебе в постель?"

Не обращая внимание на ее болтовню, я нежно поцеловал ее, но не так, как жену, и повторил слова Светланы:

- Любимая, завтрак на столе или ты хочешь, а чтобы я подал его тебе в постель?"

Не отвечая мне, Света взяла с подушки розу и понюхала ее.

- Как замечательно пахнет! - И поинтересовалась у меня: - Ты еще не всю клумбу оборвал?

Я заверил ее:

- До нашего отъезда хватит.

- А если поймают? Будет скандал!

- Плевать, что они мне сделают?

Света сделала глоток остывшего уже кофе и сказала:

- Бурда!

Я развел руками:

- Больше кофе нет! Так что пей такой, какой есть и не превередничай!

- Пью, но это - не кофе. - Мечтательно закрыла глаза и пообещала: - Я обязательно научу тебя готовить кофе по-восточному, какой я привыкла пить утром. Завариваешь кофе в турке, обязательно с щепоткой корицы и запиваешь его ледяной водой.

Я удивился:

- Зачем?

- Чтобы почувствовать вкус кофе.

Она сделала еще несколько глотков и вернула мне стакан. Я допил остатки. Подумал про себя: "Действительно, бурда! Крепкий до ужаса и кислит." Наконец- то я поинтересовался тем. почему Света не поехала на экскурсию:

- Ты заболела? Может сходить в аптеку за лекарством?

Света лукаво улыбнулась:

- Со мной все в порядке. Просто я решила остаться с тобою наедине. Только представь себе: целый день мы будем с тобой, только с тобой и никто не не помешает нам. - Иди ко мне! - тихим голосом сказала она, откидывая одеяло.

Света и в самом деле меня ждала. Она была... голенькой, готовой к любви.

У меня от волнения перехватило дыхание.

Света пояснила:

- Люблю спать раздетой. В ночнушке я задыхаюсь. Так привыкла спать с детства.

Я не придумал ничего лучшего, чем сказать:

- Я все время прошу об этом жену.

- А она что?

- Говорит, что мерзнет во сне.

- Ты веришь ей? - удивилась Светлана и попросила только не вспоминай о жене, хотя бы в эту минуту, а то у меня складывается такое впечатление, что она находится в комнате и с осуждением смотрит на то, чем мы занимаемся.

Я признался Светлане:

- Ты знаешь, у меня такое же чувство.

Я мигом разделся и лег рядом со Светой. Нам не нужны были слова - их достаточно было сказано и до того. Мы долго ласкали друг друга. Не спешили наверстать упущенное время. По опыту общения с женой, я хорошо усвоил что перед решающим актом, женщину нужно долго ласкать, зацеловывать все ее тело для того, чтобы женщина была готова принять тебя и насладиться актом близости.

Светлана стонала от моих ласок, шепча:

- Как ты нежен, в отличие от моего жениха, н к месту вспомнила она своего избранника.

Несколько раз Светлана сжимала ног и стонала от удовольствия, испытывая оргазм. После очередного оргазма она прошептала:

- Я не могу больше терпеть, войди в меня!

Я, боясь причинить Светлане боль, сделал это очень осторожно. Светлана, испытав при моем проникновении в нее очередной оргазм застонала от наслаждения:

- Я не могла даже себе вообразить, что секс может вызывать такое блаженство!

С видом знатока я поправил Свету:

- Это не от секса!

Светлана искренно удивилась:

- А от чего же тогда?

Я нежно поцеловал ее в губы и сказал:

- От любви.

Я застонал, почувствовав что из меня изверглось животворящее семя. Светлана одновременно со мною испытала очередной оргазм.

Отдышавшись, Светлана спросила у меня:

- Тебе было больно?

- Нет, что ты милая, мне было очень хорошо! Я счастлив, но...

- Почему же ты стонал?

Я признался Свете:

- Мне было... стыдно и, действительно, больно! Я впервые с тобою изменил жене.

- Бывшей, - напомнила мне Светлана. - Вы - разводитесь! И, не забывай, у меня, ведь, то же есть жених.

- Мы оба - грешники!

- Мы не грешники, мы - любим друг друга. Мы не виноваты с тобой, что встретились так поздно. Я хотела, чтобы именно ты был моим первым мужчиной, и именно от тебя я родила ребенка.

После этих слов Светлана надолго замолчала. Я, тем временем, едва касаясь губам, целовал ее лицо, плечи, грудь... Светланы была мне по-настоящему родной женщиной. Все ее тело трепетало от прикосновения моих губ. Она при этом стонала от удовольствия, раз за разом сжимая колени. Мне был понятен ее стон. Она поцеловала меня в губы и прошептала:

- Спасибо! - И призналась: - Я получила от тебя то. о чем даже не мечтала.

Света попросила меня лечь на спину, и сделала все сама. Я целовал при этом ее губы и по просьбе Светы не помогал ей.

Мы не вылазили из потели до обеда. Когда уже без сил лежали рядом, держась за руки. У нас не было сил на еще одну марафонскую дистанцию любви.

- Я хочу тебя, - призналась Света. - Не могу насытится любовью. Но больше не могу. Прости... Идем в душ и прошвырнемся по магазинам - мне надо кое что купить, заодно и пообедаем.

В душ мы пошли вдвоем. Мы долго купали друг друга, смывая следы любовных утех. Купали так долго, что было больше похоже не на купание, а на ласки. Откуда то появились силы вновь заняться любовью. Едва вытершись, мы вприпрыжку побежали в комнату, где вновь предались любви. Из общежития выбрались под вечер.

В душ сходили на сей раз по одному. Сначала Света, а потом я. Когда я вернулся из душа, Света была уже одета.

Пошли в центр. Света устроила югославский вечер из блюд национальной

кухни. Просидели в кафе до закрытия. В общежитие вернулись под утро.   В кафе звучал знакомая песня

"Только я и ты,

Да только я и ты, да я и ты.

Только мы с тобой,

Да только мы с тобой, да мы с тобой.

Синим небесам

Я расскажу о том, что знаю сам.

Белым облакам

Я расскажу о том, как я люблю тебя.

Пусть только я и ты,

Да только я и ты, да ты и я.

Было так всегда,

Будет так всегда.

Все в мире - любовь,

Да лишь она, да лишь одна.

Пусть плывут века,

Словно облака.

Любви не будет конца

Во все времена."

Александр Градский

Светлана смахнула с глаз слезинку и сказала со вздохом:

- У меня такое впечатление, что он поет о нашей Любви.

Я согласился с нею:

- Похоже...  

Мы с Вами, дорогой читатель, привыкли видеть своих жен ы старом, заношенном халате, с бигудями на голове, хлопочащими по хозяйству. НЕ скажу, что Люба была такой же - она всегда старалась быть даже наедине со мною при полном параде. Но, все же... все же... все же. Чужие люди видели ее совсем другой. Настоящей, что ли.

Еще в 2014 году я закрыл доступ на свою страницу в Facebook из -за материалов, которые размещались там. И, как показало время, правильно сделал, что закрыл доступ для посторонних. Не удалил его вовсе лишь по той причине, что к моей странице были привязаны другие. Одна из страниц была по подготовке к ЗНО по истории Украины. Там размещалась куча материалов и тестов, которые весьма пригодились для онлайн занятий с учениками.

После того, как мне удалось отремонтировать Любин телефон, я все чаще пользовался именно им, так как на ем была лучше камера, чем на моей. Но к телефону Любы ба привязана страница на Facebook, поэтому все фотографии, которые я делал автоматически отправлялись на этот проклятый Facebook. Так вышло и на это т раз.

Я сделал фото Светланы, чтобы проиллюстрировать мой роман о нашей любви на Проза ру. И вот, что пишет мне младшая дочь кумы Наташи, когда увидела на Любиной страничке в Facebook:

Юлия Лоу

"Такая утонченная, такая прекрасная. Почему я никогда не спросила ее о той самой ее молодости… Я ждала пока повзрослею чтоб задать вопросы которые так хотела задать.. сраная жизнь, порою я ненавижу поток, потому что он так уносит мое внимание прочь от самого ценного. А это ценное и понимание его только после приходит.

Я счастлива, что имела связь с такой чуткой доброй прекрасной женщиной ;;

Все заканчивается, но отпечаток прекрасного опыта в моей душе останется жить пока живу я и память обо мне."

Что самое забавное, еще шестеро довольно близких нам людей, лайкнули эту фотографию. Видимо, они видели то, чего я не замечал. Они именно такой, настоящей, запомнили Любу навсегда. Не буду их огорчать и сообщать им, что на фотографии снята не Люба, а моя любовница Светлана. Мой роман они не прочтут по той постой причине, что все российские сайты, в том числе и этот на Проза ру.

заблокированы.

На странице Любы я разместил другую фотографию. Ту, на которой Любе 17 лет. Она приехала из Германии, где служил ее отец в школу, в которой я учился в 10 классе. Именно такой я и запомнил ее и буду помнить до конца дней своих.

Со стороны виднее. Может быть по этой причине, сразу же при знакомстве со Светой я проникся к ней доверием, а она ко мне. Не представляю только, кого я напоминал ей.

С первого же дня наши отношения со Светой омрачало, предчувствие приближающейся катастрофы. Мы оба трезво отдавали себе отчет в том, что наша Любовь не будет иметь продолжения - она ограничена нашим пребыванием в Польше, а время неумолимо приближалось к трагической развязке, которая вскоре и произошла.

Может быть именно по этой причине мы так неистово, страстно, самозабвенно занимались Этим - сексом. И старались найти хотя бы минутку, что бы хотя бы увидеть друг друга, обменяться взглядом, улыбнуться...

Но остаться в общежитии наедине было, ох, как непросто.

Когда я заходил в комнату к Свете, девочки, которые жили с ней, деликатно уходили, но, к сожалению, не надолго.

Мы жадно набрасывались со Светой друг на друга. Но нам было мало времени, а впопыхах заниматься сексом послу памятного дня Любви нам не хотелось. Мы не могли насытится друг другом. Любили так, словно это была наша с ней последняя встреча.

Потом поехали на экскурсию в Краков. Естественно, Света и Радек поехали с нами. Дорога была утомительной - почти 300 км. Именно тогда я сделал эту фотографию, которой иллюстрирую свой онлайн роман. Усталая Света сидит возле окна. Яркое летнее солнце светит прямо в объектив фотоаппарата. Неудачная фотография, как казалось мне, когда печатал ее во Львове. Кстати, неизвестно по какой причине другие фотографии оказались не лучше этой.

На фотографии Свету не узнать: на голове - черт знает что, вместо густой шевелюры свисают какие-то слипшие сосульки, под глазами - синяки, смотрит не в объектив, а куда-то вбок. Больше похожа на мальчишку, но такой она мне нравилась даже больше. Если обратили внимание на шее у нее золотая цепочка, на ней знаки с мастями карт. Мне она на память подарила золотую бубну. Я повесил ее на нитку и носил на запястье. Так вышло, что все туристы везли в Польшу золотые изделия на продажу, а я из Польши привез золотую безделицу.

Света сделала фотографию моим фотоаппаратом. Фото получилось отменное. Я в стройотрядовской форме, на фоне какого-то памятника, беззаботно улыбаюсь, показывая все свои зубы. Любе она очень нравилась. Она выставила ее на видное место в шкафу. Постараюсь найти ее и опубликовать.

Прямо с колес нас повезли на экскурсию. затем - обед. В гостиницу мы завалились полуживые. Для нас места были забронированы. Света же не подумала о том, где будет ночевать в эту ночь. Ей пришлось снять дорогущий одноместный номер, куда я и направился.

В фойе командир остановил меня:

- На пару слов.

Я неохотно вернулся и подошел к командиру:

- Командир, какие проблемы?

Командир помялся, но потом решился и сказал:

- Проблемы не у нас! У нас в отряде, слава Богу, все путем. А вот у тебя, похоже могут быть, действительно, серьезные проблемы. - И уточнил: - Старик, по-моему ты излишне увлекся со своим романом со Светой.

Все мужья изменяют женам, но делают это тихонько так, чтобы никто не знал об этом. Ты же открыто демонстрируешь свою любовь к Светке.

В фойе кроме нас с командиром больше никого не было, поэтому мы могли с ним откровенно разговаривать, не опасаясь чужих ушей.

Я возразил ему:

- Я - не увлекся, как ты изволил выразиться. Я отдаю отчет своим поступкам. Я - люблю Свету. Мы  с ней обязательно поженимся.

- А жена? - напомнил мне командир, знакомый с моей анкетой.

- Командир, наша любовь со Светой касается только нас двоих.

- Мы решили с женой еще перед отъездом, что после моего возвращения из Польши, подаем в ЗАГС заявление на развод.

- Ишь, как легко у вас все выходит: хочу - женюсь, хочу развожусь... А ты о карьере - то своей подумал? Мне говорили ребята в горкоме, что приказ о твоем переходе на постоянную работу в горком комсомола уже подписан. После паузы он продолжил: - Понимаешь, в партии, с пониманием относятся к изменам женам мужиками, но если поступит заявление на твое поведение в Польше, тебя по головке не погладят - всыпят по первое число.   Хорошо если выговором отделаешься, а то, глядишь. из партии попрут.

- Я - комсомолец, сообщил я командиру, беспартийный.

Командир хлопнул себя по лбу кулаком:

- Точно, я же читал в твоей анкете! Как я мог забыть об этом? Не представляю, как тебе беспартийному удалось попасть в горком комсомола? Чудеса, да и только! - воскликнул он.

Но запомни: жена - югославка - это вызов всей системе. О совей карьере ты можешь забыть навсегда. А что касается того, что кто-то может настучать на тебя, поверь мне, желающие найдутся сколько хочешь. Тот же комиссар. Он к тебе, мягко говоря испытывает совсем недружеские чувства, а, прямо сказать, ненавидит тебя всеми фибрами своей рагульской душонки.

Я заверил командира в том, что все будет со мною в порядке:

- Плевать! Fасеbооkы со Светой собираемся уехать на ПМЖ в штаты. У нее отец слит ы Вашингтоне в посольстве Югославии. Первое время, думаю поможет с работой, квартирой. Ну, а дальше все будет зависеть только от нас со Светой.

- Как у тебя все просто выходит. Можно только позавидовать тебе.

Думая, что разговор на этом закончился, я собрался уходить. Командир поинтересовался перед моим уходом:

- Ты, конечно, собираешься ночевать у Светки в номере?

Я ухмыльнулся и с ехидцей в голосе, спросил у Командира:

- И как ты только догадался об этом?

Командир сделал вид, что не почувствовал иронии в голосе. Я так спросил - на всякий случай. - Командир обратился ко мне со странной просьбой. - Можешь

ключи мне дать от своего номера?   С кем тебя разместили? Со мной в номере Радек.

- Вот и отлично! Путь перебирается ко мне в номер.

- А ты?

- А я - в твой. Богданку приглашу.

Я рассмеялся:

- Вон оно, значит как? А мне морали читал!

Командир заверил меня:

- Я добра тебе желаю, дурачок! А ты обиделся на мой дружеский совет. Богданка - дочка проректора по науке универа. Перед  отъездом я получил благословение от ее отца и мы с Богданкой подали заявление в ЗАГС.

-  Совет, да любовь! - пожелал я командиру счастливой семейной жизни.

Дверь в одноместный номер Светланы не была закрыта. На рукоятке висела красивая табличка, написанная на нескольких языках, в том числе и на русском.

"Ишь ты! - подумал я про себя. - Европа блин, понимаешь ли, да и только!"

Гостиничный номер был самый обыкновенный, но после общаги он казался нам со Светой царскими палатами.

Из ванной комнаты доносился плеск  и шум воды. Туда я и направился. Света, точно Афродита, нежилась в ванной, покрытой густой ароматной пеной.

Не открывая глаз, спросила у меня:

- Где ты застрял? Скорее лезь в джакузи. В то время в проклятом, как сейчас говорит молодежь о временах нашей молодости, подобного слова мы и не слышали. А уж говорить о том, что кто-то в квартире установил джакузи, я во всяком случае, не слышал.

С долей сомнения в голосе, я спросил у Светы:

- А мы поместимся вдвоем в этом заморском чудо-агрегате?

Светлана заверила меня:

- Поместимся! - И явно напрашиваясь комплимент от меня, пояснила: - Я - худенькая, да и ты не толстяк.

Я, по-армейски, за сорок секунд, скинул с себя всю одежду и, прежде чем лезть в джакузи, опустил руку в воду.

У меня невольно вырвалось:

-Ой! Вода - кипяток. Как ты можешь лежать в ней? В воде можно свариться!

Света обрадовала меня:

- Это еще не горячая! Тебя пожалела. Я - южная женщина. Люблю купаться в теплой воде - вся грязь не только с тела, а и души, смоет вода. Я так скучала по морю в холодной промозглой Москве зимой. Отогревалась в ванной.

Ты не представляешь, какая теплая вода в Адриатике. У нас там дача в Дубровниках на самом побережье. В отпуск родители никуда не уезжают, а весь месяц отдыхают на даче. А бабушка та и вовсе безвылазно сидит на даче почти круглый год. Мы обязательно с тобой навестим ее. Уверена, она понравится тебе. Да и тебя она примет всем сердцем. Она любит русских. Ходят упорные слухи о том, что мой дедушка, которого я никогда не видела потому, что он погиб в партизанском отряде, был известный эмигрант из России, который оказался в Югославии после революции в России не по своей воле. Тогда в Югославию приехало много эмигрантов из вашей страны, охваченной пожаром гражданской войны. Они никогда не забывали о своей родине - России и мечтали когда-нибудь вернуться туда.

- Ты вся, наверное, пошла в бабушку. Тебе в Москве надо было согреваться не в ванной, а в русской бане.

- Мы несколько раз ходили с мамой в Сандуновские бани.

- И как тебе?

- Слишком помпезно. А от пара я задыхалась.- После чего приказала мне: - Лезь в баню, хватит болтать.

Я высказал Свете свои сомнения:

- Сварюсь!

- Я окажу тебе первую медицинскую помощь - Я - умею, - заверила она меня.

Ты вся, наверное, пошла в бабушку.