Бабочка любви(Глава 1) или Рассказы о любви

Тени штор устроили на стенах такое танго, что позавидовал бы сам Аль Пачино! Макс, словно преследующий её призрак, обжигал шею Оли своим дыханием, как будто пытался растопить ледник. Его руки, словно два шаловливых осьминога, скользнули по её бокам, сжимая ткань платья, словно говоря: "Привет, кожа, мы пришли повеселиться!"

— Оля, куда ты так несёшься, аки горная коза? — прорычал Макс, но в голосе слышалась не столько угроза, сколько игривое "Ну погоди!". — Думаешь, так просто от меня отделаешься? Ну уж нет, детка!

Она попыталась вывернуться, но его рука, будто удавка, обвила её талию, притягивая к себе, как магнит. Его губы оставили на её шее влажный автограф, почти как если бы он ставил печать: "Сделано в Максе!"

— Макс, ты что творишь, аки пьяный сантехник?! — пролепетала она, но в голосе больше страха, чем реального протеста. Скорее, это был страх с примесью волнующего предвкушения.

— Оленька, запомни, как дважды два, ты моя, и точка! — прошептал Макс, его пальцы, словно опытные альпинисты, полезли ниже, под платье, к её бедрам. — Каждый миллиметр твоего тела – моя территория. И я здесь – закон!

Она попыталась возразить, но тут его рот накрыл её сосок, прикусив так, что она ахнула, словно от удара током. Его пальцы, как назойливые папарацци, нащупали её киску через тонкую ткань трусиков.

— Макс... — выдохнула она, и в этом стоне звучала не столько мольба, сколько капитуляция. Парень знал, что игра началась, и остановить её уже невозможно.

— Да, моя хорошая, стони громче, чтобы соседи завидовали! — прошептал он, входя в неё резко, но при этом с такой нежностью, что она застонала, как будто ей одновременно щекотали и делали массаж.

Он двигался внутри неё, словно дирижёр, наслаждаясь каждым её вздохом, каждой дрожью. Оля зажмурилась, вцепившись пальцами в простыни, словно пыталась остановить землетрясение. Макс продолжал исследовать её, как будто пытался составить карту её тела, запомнить каждую деталь, каждую родинку.

— Ты моя, и это не обсуждается! — повторил он, и в его голосе вместо рыка прозвучала нежность, как если бы он признался в своей самой большой слабости.

Она кивнула, словно марионетка, полностью подчинённая его воле. Только стоны и его дыхание заполняли комнату, смешиваясь с танцем теней на стенах, которые теперь вели себя как самые ярые фанаты этого горячего шоу.

Его губы вновь настигли её, и поцелуй вспыхнул пожаром, сметая все границы. Она отвечала с той же безумной страстью, пальцы, словно корни, впились в его плечи, оставляя алые отметины – память, выжженную на коже. Макс не медлил, руки, дерзкие исследователи, скользнули к бёдрам, и он поднял её, словно пёрышко, танцующее в вихре. Ноги обвились вокруг его торса, тела слились в едином экстазе, мысли рассыпались, как карточный домик, оставив лишь всепоглощающее желание.

— Макс, я... — слова застряли в горле, утонули в новом, жадном поцелуе.

— Ш-ш-ш, — прошептал он, обжигая ухо горячим дыханием, — просто... гори.

Движения – тягучие, как мёд, уверенные, как приговор, – словно он наизусть знал каждый её изгиб, каждую заветную точку, от прикосновения к которой её пробивала дрожь. Она ощущала себя цветком, распускающимся под его ласковыми руками, словно он – тот самый ключ, который она отчаянно искала всю свою жизнь. Открывающий врата в неизведанное.

— Ты – моя, — прорычал он, голос – раскат грома, сотрясающий самое нутро. — И я тебя не отпущу. Ни-ко-гда! Ха! Да я скорее в космос улечу на чайнике, чем тебя отпущу!